Журнал "Третьяковская Галерея", # 2 2020 (67) by Uspenskaya Tatyana

ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ / THE TRETYAKOV GALLERY MAGAZINE

#2 (67) 2020

ГЛАВНЫЙ ХРАМ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ РОССИИ

Главный архитектор храма Дмитрий Смирнов Авторы образной концепции и художественного воплощения: Василий Нестеренко, Салават Щербаков, Даши Намдаков, Сергей Андреяка

К 195-летию МГХП имени С.Г. Строг нов MOSCOW STATE STROGANOV ACADEMY OF DESIGN AND APPLIED ARTS: 195TH ANNIVERSARY

3D composition. Vladimir Tatlin’s “Material and Culture” course. A combination of industrial materials and shapes. 1929 Reconstructed by A. Berne, Environmental Design Department 2013

02/2020 (67)

УЧРЕДИТЕЛИ Государственная Третьяковская галерея Фонд «Развитие народного творчества «ГРАНИ» Виталий Львович Мащицкий РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ З.И. Трегулова – председатель Н.И. Войскунская Т.Л. Карпова В.Л. Мащицкий И.В. Мащицкая П.В. Мащицкий А.И. Рожин Т.Т. Салахов Е.Л. Селезнева В.З. Церетели К.Г. Шахназаров М.Э. Эльзессер Т.В. Юденкова FOUNDERS The State Tretyakov Gallery Foundation “GRANY. ART-CRYSTAL-BRUT” Mr. Vitaly Machitski EDITORIAL BOARD Zelfira Tregulova Chairman Marina Elzesser Tatiana Karpova Irina Machitski Pavel Machitski Vitaly Machitski Alexander Rozhin Tair Salakhov Yekaterina Selezneva Karen Shakhnazarov Vasily Tsereteli Natella Voiskounski Tatiana Yudenkova

Третьяковская галерея

The Tretyakov Gallery Magazine

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СПОНСОР В.Л. Мащицкий ИЗДАТЕЛЬ Фонд «ГРАНИ» Учредитель Фонда и Президент И.В. Мащицкая Директор Фонда Н.И. Войскунская ГЛ. РЕДАКТОР А.И. Рожин ГЛ. ХУДОЖНИК Д.Г. Мельник ОТВ. СЕКРЕТАРЬ Н.И. Войскунская РЕДАКТОРЫ А.А. Ильина, Т.А. Лыкова ВЕРСТКА Т.Э. Лапина КОРРЕКТОР Н.В. Трушанова ПЕРЕВОДЫ Наталия Гормли, Мария Соловьева, Татьяна Швец, Юлия Тулинова, Джейн Уоткинс, Тим О’Коннор, ООО «Априори» РАЗРАБОТКА САЙТА Татьяна Успенская АДРЕС Москва, 119021, ул. Тимура Фрунзе, д. 24, помещение 3 Тел./факс + 7 (495) 691 6434 E-mail: art4cb@gmail.com www.tretyakovgallerymagazine.com GENERAL SPONSOR Vitaly Machitski

На обложке: В.Э. БОРИСОВ-МУСАТОВ Весна. 1898–1901 Холст, масло. 68,5 × 96 Фрагмент © ГРМ

Cover: Viktor BORISOV-MUSATOV Spring. 1898-1901 Oil on canvas. 68.5 × 96 cm Detail © Russian Museum

PUBLISHER Foundation “GRANY. ART-CRYSTAL-BRUT” Founder and President - Irina Machitski Director - Natella Voiskounski EDITOR-IN-CHIEF Alexander Rozhin CO-EDITOR Natella Voiskounski CHIEF DESIGNER Dmitry Melnik EDITORS Anna Ilina, Tatiana Lykova LAYOUT Tatiana Lapina PROOFREADER Natalya Trushanova TRANSLATORS AND EDITORS Natalia Gormley, Maria Solovieva, Tatiana Shvetz, Yulia Tulinova, Jane Watkins, Tim O’Connor, APriori Translation Company WEBSITE DESIGNER Tatiana Uspenskaya ADDRESS: 24 Timura Frunze St., room 3. Moscow 119021 Tel./fax: +7 (495) 637-7933 E-mail: art4cb@gmail.com www.tretyakovgallerymagazine.com

Отпечатано в типографии ООО «Буки Веди» www.bukivedi.com Тираж 2000 экз. Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС77-32787 от 11 августа 2008 г.

МОБИЛЬНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ ЖУРНАЛА «ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ» ДЛЯ IOS И ANDROID

18 +

о ер а ие

ontents

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ВУЗЫ РОССИИ / ART SCHOOLS OF RUSSIA

МУЗЕИ МИРА / WORLD MUSEUMS

4—63

130—151

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Джаред Эш

«Работа устроения жизни» К 195-летию МГХПА имени С.Г. Строганова

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Jared Ash

“The Work of Shaping Life”. Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts: 195th Anniversary

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

МУЗЕЙ / MUSEUM

ТОЧКА ЗРЕНИЯ / POINT OF VIEW

64—97

152—195

Марина Зиновеева

Ольга Давыдова

Музей декоративноприкладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Лирические экспрессии: Одинокие мечты Виктора Борисова-Мусатова

Marina Zinoveeva

Expressive Lyrics: the Lonely Dreams of Borisov-Musatov

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Olga Davydova

МУЗЕИ МИРА / WORLD MUSEUMS

МЕСТО ВСТРЕЧИ / MEETING PLACE

98—129

196—211

Маргарет Шаму

Эвелина Григорьева

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

Margaret Samu

A Roman Caffè of Culture. Caffè Greco has been a gathering place for artists and writers over three centuries

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Evelina Grigorieva

Станция «Аэропорт» Московского метрополитена Архитектор – В.А. Ершов, выпускник архитектурного факультета ВХУТЕМАСа– ВХУТЕИНа; автор дизайна скамеек с указателями и ажурной решетки при входе на перрон – инженер-художник З.Н. Быков, выпускник ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа, ректор Московского высшего художественно-промышленного училища (бывшего Строгановского) в 1955–1967 годах 1938. Фотография

The “Aeroport” station of the Moscow Metro The architect was Vladimir Ershov, a graduate of the Architectural Department of the VKHUTEMASVKHUTEIN; artist-engineer Zakhar Bykov was the designer of the benches with pointers and the lace grille decorating the entrance to the platform, a VKHUTEMAS-VKHUTEIN graduate, rector of the Moscow Higher School of Industrial and Applied Arts (formerly the Stroganov School) in 1955-1967. 1938. Photograph

Х У

О Ж Е С

В Е Н Н Ы Е

В У

Р О С С И И

а ота устрое ия из и МГХ А ле

ан р

аврен ьев

СГ С ири л л Гаври лин

В 1901 году российская и московская художественная общественность широко отмечала 75 летие трогановского училища. одом ранее на еждународной выставке в Париже школа была награждена двумя Grand prix за успехи в специальном художественном образовании, серебряными и бронзовыми медалями за проекты и изделия, за украшения публичных зданий и жилищ . чилищу был присвоен статус мператорского .

Особняк князя С.Н. Салтыкова на Мясницкой, где 31 октября 1825 года открылась Школа рисования в отношении к искусствам и ремеслам графа Сергея Григорьевича Строганова Конец XIX века Фотография

* В статье использованы фотоматериалы, арт-объекты, книжные издания, проекты, произведения графики и пр., хранящиеся в фондах Музея декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова, а также фотографии работ из собраний художников. Художественные ВУЗы России

The house of Prince Sergei Saltykov in Myasnitskaya Street in Moscow, where the School of Drawing for Decorative and Applied Arts of Count Sergei Stroganov was opened on 31 October, 1825 Photograph, late 19th century

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

or of a in ife → Проект чайного трактирного сервиза Автор проекта – А.М. Родченко Выполнен по заказу керамического факультета ВХУТЕМАСа, 1922 Реконструкция завода «Фарфор Вербилок» по заказу галереи «Манеж». 1994 Натурный образец → Design of a traktir (tavern) tea set by Aleksandr Rodchenko. Commissioned by the Ceramic Department of the VKHUTEMAS in 1922. Reconstructed by the Verbilki porcelain factory on commission of the Manege gallery 1994 Full-scale model

Здание Императорского Строгановского училища на улице Рождественке, ныне Московский архитектурный институт (Академия) Перестроено по проекту С.У. Соловьева из бывших клиник Московского университета в 1890–1892 1910-е. Фотооткрытка

le an er avren iev

irill Gavrilin

In 1901, artistic communities in oscow and all over Russia celebrated the 75th anniversary of the foundation of the Stroganov School of Drawing. A year earlier, at the Paris orld air, the school had been awarded two Grand Prix for the advancement of applied arts education and silver and bronze medals for pro ects and products, as well as for “the ornamentation of public buildings and dwellings”. The Stroganov School was also awarded “Imperial” status in 1901.

The building of the Imperial Stroganov School in Rozhdestvenka Street, now the Moscow Institute of Architecture (State Academy). The building was reconstructed in 1890-1892 from the clinics of the State Moscow University under the direction of Sergei Solovyev. Photo postcard, 1910s

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Строгановское училище Керамическая мастерская, основана в 1865 1900-е. Фотография The Stroganov School. Ceramics workshop, founded in 1865. 1900s. Photograph

Граф Сергей Григорьевич Строганов 1820-е Офорт Опубликован в издании: Гартвиг А. Семидесятипятилетие Строгановского училища. М., 1901 Prince Sergei Stroganov. 1820s Portrait, etching. Illustration from a jubilee edition: A.Hartwig. 75th anniversary of the Stroganov School. Moscow. 1901

Строгановское училище Графическая мастерская, созданная С.С. Голоушевым в 1907 Около 1908. Фотография The Stroganov School. Graphic Workshop established by Sergei Golushev in 1907. c. 1908. Photograph

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Преподаватель Московского университета и Строгановского училища историк А.Ф. Гартвиг подготовил фундаментальный труд с уникальными документами об этапах становления и развития школы. Оценивая масштаб личности ее создателя, мецената и просветителя графа Сергея Григорьевича Строганова, значение основанного им направления в художественном образовании, автор писал: «Всякое дело крупного государственного и общественного значения требует как лучшей гарантии правильной его организации, чтобы все участники общей работы не только имели ясное представление об условиях, в каких дело развивается, но и проникнуты были глубоким чувством солидарности, связывающей ряды поколений чувством ответственности как перед современниками, так и перед историей родной страны. Текущая действительность, среди которой мы живем и работаем, менее всего есть продукт нашей деятельности, как и мы сами, она есть создание истории. Вступая на свой жизненный путь, мы находим уже сложившиеся отношения и, определив точку приложения своих сил, продолжаем ту же работу устроения жизни, которая началась задолго до нас и не нами кончится»1 . В истории Строгановской школы было несколько важных событий. Конечно, день рождения школы – 31 октября 1825 года в Москве, на Мясницкой улице, 13, в доме князя С.Н. Салтыкова, здесь Школа рисования в отношении к искусствам и ремеслам размещалась первые лет пять, занимая всего лишь один зал. Задача, поставленная Строгановым перед школой, сохранила свою актуальность почти два века спустя – «доставление ремесленникам и торговым людям возможности улучшать свои изделия при содействии науки и искусства»2 . Поставив рисунок во главу угла художественно-промышленного образования, Строганов, по сути, закрепил проектный подход в создании произведений декоративного искусства. Рисунок, чертеж стали основой, первым, зачастую решающим этапом в создании мебели, изделий из металла, украшений интерьера, орнаментов для текстильных изделий. Согласно подсчетам 1842 года из 76 человек, окончивших курс Школы рисования графа С. Г. Строганова в 1836–1842 годах, 32 работали на ситценабивных фабриках, шестеро – на фарфоровых, остальные стали учителями рисования 3 . С 1843 года школа перешла в ведение Министерства финансов под названием Вторая рисовальная школа. Ориентировалась она на подготовку рисовальщиков по ткацкому и набивному делу и «орнаментовщиков» для различных прикладных искусств. Достижения школы в этой области в течение предыдущих и последующих десятилетий подтверждают мануфактурные выставки, проходившие в Российской империи, многочисленные награды и дипломы за рисунки для обоев (выставка 1845 года в Варшаве), за декоративные росписи (мануфактурная выставка 1853 года в Москве). Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

«Русские древности» Иллюстрированный выпуск Строгановского училища Обложка. 1900-е “Russian Antiquities” Illustrated edition of the Stroganov School. Cover. 1900s

В 1860 году произошло объединение Первой и Второй рисовальных школ и преобразование их в Строгановское училище технического рисования, был создан музей и после ряда переездов за школой закреплено здание на улице Рождественке. Все это способствовало росту влияния школы, ее престижа. Здесь обучались художники по текстилю, керамисты, мастера художественного металла, графики, декораторы. В здании школы постоянно проходили выставки проектов учащихся, изделий прикладного искусства, международная выставка афиш. Строгановка постоянно участвовала в международных художественно-промышленных выставках. На открытии школы уже в новом здании на Рождественке присутствовала великая княгиня Елизавета Федоровна, систематически поддерживавшая учащихся, выпускников и педагогов. Имя великой княгини Елизаветы Федоровны прочно ассоциируется с монашеским подвигом, не знавшей границ благотворительностью и трагическими перипетиями в истории нашей страны. Подробности ее пребывания попечительницей Императорского Строгановского училища до недавнего времени были фактически неизвестны. Они открываются благодаря подробному изучению московской прессы той поры, в частности газет «Московский листок», «Новости дня», и некоторых архивных источников, часть которых была до недавнего времени недоступна 4 . Великая княгиня сама писала иконы, занималась настенной росписью, вышивала церковные покровы, расписывала фарфор. Склонность Елизаветы Федоровны к художеству, внимательное отношение к ремеслам, увлеченность традициями древнего иконописания сделали великую княгиню другом Строгановского училища. Она посетила его впервые в Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Николай ПАШКОВ Киот. 1897 Проект Иллюстрация из альбома «Ежегодник композиций Строгановского училища»

Nikolai PASHKOV Icon case. 1897 Design. Illustration from the album “Yearbook of the Stroganov School compositions”

АНТОНОВ, ученик Строгановского училища Рисунок гипсовой копии статуи «Дискобол» (Мирон, середина V века до н.э.) Конец XIX – начало ХХ века Бумага, угольный карандаш

ANTONOV, Stroganov graduate Drawing of a plaster figure “Discobolus” (by Myron, mid-5th century BC). Late 19th - early 20th century Paper, graphite pencil

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

В. КУБОВ, ученик Строгановского училища Эскизный проект кафе для столичного парка. 1918

V. KUBOV, Stroganov graduate Draft design of a cafe for the capital's park. 1918

The historian A.F. Hartwig, who taught at both Moscow University and the Stroganov School of Drawing, was the author of a seminal work which drew on unique documents to describe landmark events in the creation and evolution of the school. In a tribute to the school’s founder, the renowned philanthropist Count Stroganov, Hartwig emphasised the importance of Stroganov’s vision for the development of art education: “Every major undertaking of national and social significance demands, as the ultimate guarantee of its proper administration, that all the participants not only have a clear understanding of its conditions, but are imbued with a deep feeling of unity that connects generations with a common sense of responsibility before their contemporaries and their country’s history. Our current reality, the conditions of our life and work, can hardly be considered the result of our actions; it is actually of history’s making, as indeed are we. As we start on our path in life, we discover a system of established relationships; having determined where to apply ourselves, we continue the work that began long before us and which will not end with us – the work of shaping life.”1 There were several key turning points in the history of the Stroganov School. Naturally, the first one was October 31, 1825, when the School of Drawing for Decorative and Applied Arts was founded and began work at the house of Prince Sergei Saltykov (13, Myasnitskaya Street in Moscow), where, for the first five years of its existence, it occupied a single hall. Stroganov’s vision has continued to be relevant after almost two centuries: “to give artisans and merchants the opportunity to improve their goods with the help of science and art.”2 Having put drawing at the forefront of decorative and applied-arts education, Stroganov, in effect, consolidated the “project” approach to Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова, покровительница Императорского Строгановского училища, основательница Марфо-Мариинской обители в Москве 1903. Фотография Grand Duchess Elizabeth Fedorovna Romanova, patron of the Imperial Stroganov School and founder of the Marfo-Mariinsky Convent in Moscow 1903. Photograph

Николай Васильевич Глоба – директор Императорского Строгановского училища и Музея имени императора Александра II (1896–1917). 1900-е. Фотография Создал в Париже, в эмиграции, в 1920-е Русский художественнопромышленный институт. Nikolai Globa, director of the Imperial Stroganov School and Museum, which was named after the Emperor Alexander II (1896-1917). 1900s. Photograph In the 1920s, while in exile in Paris, he established the Russian Institute of Industrial and Applied Arts

Художественные ВУЗы России

Федор Осипович Шехтель 1900-е. Фотография Преподавал композицию в Строгановском училище вместе с архитекторами Д.П. Суховым и И.В. Жолтовским с 1900. Fedor Schekhtel 1900s. Photograph He taught composition at the Stroganov School together with the architects Dmitry Sukhov and Ivan Zholtovsky

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

М.А. ВРУБЕЛЬ Ваза. Эскиз Начало 1890-х Бумага, тушь, акварель, белила Mikhail VRUBEL A Vase. Sketch Early 1890s Ink, watercolour, whitewash on paper

М.А. ВРУБЕЛЬ «Египтянка» Керамико-художественная мастерская «Абрамцево» Около 1900 Майолика, глазурь, восстановительный обжиг

Mikhail VRUBEL An Egyptian Female Head Abramtsevo ceramic and art pottery workshop c. 1900 Majolica, glaze, reducing firing

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

creating works of decorative art. Sketches and technical drawings became the first, the foundational and often the key stage in creating furniture, decorative metalware, interior decorations and ornamental patterns for textiles. In 1842, records showed that, of the 76 students who graduated from the Stroganov School in the period 1836-1842, 32 worked for cotton printing mills, six were employed at porcelain factories and the rest went on to teach drawing. 3 In 1843, the Stroganov School was renamed the second School of Drawing under the auspices of the Finance Ministry. The focus was on training draughtsmen for fabric weaving and printing, as well as decorative pattern designers for a variety of applied arts. The school’s achievements in the decades before and after is demonstrated by the many awards and prizes won by its students’ works, which were exhibited at trade shows throughout the Russian Empire. Among these garlands were numerous awards and prizes for wallpaper design (Warsaw, 1845) and decorative painting (1853 trade show in Moscow). The integration of the first and second schools of drawing and the creation of the Stroganov Museum also became a pivotal moment in the school’s evolution; moving into its permanent home on Rozhdestvenka Street, after a number of relocations, was another important factor that contributed to the school’s growing prestige. The Stroganov School trained textile designers, ceramic and metalware artists, draughtsmen and interior decorators. It also organised exhibitions that presented different genres and kinds of applied arts (including exhibitions of the students’ best works, applied arts and an international poster show) and often took part in international trade shows. Among the guests at the opening of the new building on Rozhdestvenka was Grand Duchess Elizabeth Feodorovna, a dedicated patron of the Stroganov School’s students, graduates and teachers. Whenever the name Elizabeth Feodorovna is mentioned, we think of her monastic vows, her boundless charity and the tragic twists in our country’s history. Until very recently, the details of her involvement as the patron of the Imperial Stroganov School of Drawing were virtually unknown; today, we have an opportunity to learn about them from contemporary Moscow newspapers, specifically from such publications as “Moskovsky Listok” (Moscow Paper) and “Novosti Dnya” (Daily News), as well as some previously unavailable archival materials. 4 Grand Duchess Elizabeth enjoyed icon and wall painting, embroidered altar cloths and veils and painted decorative porcelain. Her penchant for art, her genuine interest in crafts and her enthusiasm for the ancient Russian tradition of icon painting made the Grand Duchess a good friend of the school. She first visited the school in 1897, soon after Nicholas II’s coronation. It is a wellknown fact that the Stroganov School of Drawing made a name for itself while taking part in the preparations for the coronation festivities in Moscow by making use of its historicist artistic traditions to create decorative art in Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

1897 году, вскоре после коронации Николая II. Хорошо известно, что при оформлении праздничных коронационных торжеств в Москве училище заявило о себе в полный голос, использовав художественные традиции историзма, так называемого русского стиля, известный вариант которого родился именно в его стенах. В 1900 году Строгановское училище отпраздновало свое 75-летие со дня основания, на котором присутствовала великокняжеская чета – Сергей Александрович и Елизавета Федоровна. В следующем 1901 году великая княгиня приняла под свое покровительство Центральное Строгановское училище и Общество вспомоществования нуждающимся учащимся. Училищу было пожаловано наименование «Императорское Строгановское центральное художественно-промышленное училище» и передан в собственность участок земли на Мясницкой улице в Москве. На торжественном акте была прочитана телеграмма от Павла Сергеевича Строганова, сына графа С.Г. Строганова, на имя великой княгини, в которой он выражал уверенность в процветании училища под ее покровительством. Елизавета Федоровна ответила: «С радостью принимаю Я под свое покровительство училище, основанное Вашим отцом, и с сердечным удовольствием сделаю все возможное для его дальнейшего преуспеяния» 6 . В стенах Строгановского училища постоянно проходили выставки выдающихся художников, в том числе его преподавателей. Под покровительством Елизаветы Федоровны были привлечены к преподаванию лучшие художественные силы страны: архитекторы, творцы стиля модерн, Ф.О. Шехтель и Л.Н. Кекушев, А.В. Щусев – автор Марфо-Мариинской обители и Казанского вокзала в Москве, скульптор Н.А. Андреев, живописцы М.А. Врубель, К.А. Коровин, П.В. Кузнецов, П.С. Уткин и многие другие. В выставочном зале училища на Мясницкой улице была впервые показана «Царевна-Лебедь» Врубеля, прошли первые выставки «Союза русских художников». Однако великую княгиню больше привлекали выставки молодежи, студентов, которым она оказывала большую поддержку, приобретая художественные изделия юных мастеров. Елизавета Федоровна осознавала важность развития современной художественной промышленности. Особенно заметной была ее деятельность в организации больших художественно-промышленных и кустарных выставок как в России, так и за рубежом: среди них выставки в Турине (1911), Киеве (1913) и Санкт-Петербурге (1908). Благодаря инициативе великой княгини в 1907–1911 годах студенты и преподаватели училища участвовали в работах по отделке и убранству Покровского храма основанной ею Марфо-Мариинской обители. В мастерских Строгановского училища выполнялись керамическая облицовка стен, работы над иконостасом (великая княгиня особо отмечала роспись иконостаса, выполненную выпускХудожественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова в костюме боярыни XVII века 1903. Фотография «Боассона и Эглер», Санкт-Петербург Grand Duchess Elizabeth Feodorovna Romanova in the 17th-century costume of a boyar’s wife 1903. Photograph by Boasson and Egler, St. Petersburg

ником Строгановского училища Н.Я. Тамонькиным), декоративные изделия из металла и дерева 7. Важнейшим событием в области образования стало открытие иконописной мастерской в училище, что было необычно для сложившейся системы: как правило, иконописцев обучали в монастырских, церковных или слободских мастерских, они не имели профессионального художественного образования. По сути, произошедшее можно расценивать как образовательную реформу, обратившуюся к истокам национальной культуры. Елизавета Федоровна была одной из первых среди своих современников, кто оценил высокие художественные достоинства древнерусской живописи. Иконописная мастерская училища ориентировалась не только на древнейшие стили иконописания, восходящие к домонгольской эпохе, но и на достижения средневековой живописи русских земель XV–XVII веков. Об этом свидетельствуют сохранившаяся проектная графика и отдельные произведения: иконы и даже целые иконостасы, а также настенные росписи. Особенностью икон этой мастерской стала их очевидная декоративность – использование Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

В. КОНДРАТЬЕВ, А. КОРОТКОВА Рисунок ларца Работа, представленная на Всероссийском конкурсе 1911 года при Императорском Строгановском центральном художественнопромышленном училище в Москве. Опубликована в издании «Ежегодник Московского Архитектурного Общества», 1910–1911 V. KONDRATIEV, A. KOROTKOVA Drawing of a chest Presented at the All-Russian Competition at the Imperial Stroganov Central School of Decorative and Applied Arts in Moscow, 1911. Published in the “Yearbook of the Moscow Architectural Society”, 1910-1911

the so-called Russian Revival style, a well-known version of which originated in our school’s workshops. In 1901, Grand Duchess Elizabeth became the official patron of the Central Stroganov School and Society for the Welfare of Underprivileged Students.5 This important event coincided with the school’s 75th anniversary and the Grand Duke and Duchess attended the celebration. A telegram from the son of Count Stroganov to the Grand Duchess was read out at the celebration, in which he expressed confidence that the school would prosper under her patronage. Her answer was a perfect expression of her character: “It is with joy that I become the patron of the school your father founded, and it will truly be my pleasure to do everything I can to ensure its continued success.”6 The Stroganov School organised regular exhibitions featuring the works of outstanding artists, including those who taught there. While Grand Duchess Elizabeth was our school’s patron, many of the country’s best artists were among its educators: Art Nouveau masters Fyodor Schechtel and Lev Kekushev; Alexei Shchusev, who famously designed the Convent of Saints Martha and Mary and the Kazansky Railway Station, both in Moscow; the sculptor Nikolai Andreev, the painters Mikhail Vrubel, Konstantin Korovin, Pavel Kuznetsov, Peter Utkin and many others. Vrubel’s “Swan Princess” was first The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

presented to the public at the school’s exhibition hall on Myasnitskaya Street and the first exhibitions held by the “Society of Russian Artists” also took place there. Nonetheless, Grand Duchess Elizabeth was more interested in seeing the works of young artists, the school’s students, whom she supported in every way possible, including by purchasing their works. Grand Duchess Elizabeth fully realised how important it was to promote decorative arts production. Her contributions to the organisation of major artisanal, applied and decorative-arts exhibitions, both in Russia and abroad, were especially noteworthy; such trade shows took place in Turin in 1911, in Kiev in 1913, and in St. Petersburg in 1908. It was the Grand Duchess’s idea to engage both students and educators from the Stroganov School in decorating the Church of the Intercession at the Convent of Saints Martha and Mary, which she had founded. In 1907-1911, ceramic interior wall siding, parts of the iconostasis and metal and wooden decorations for the interior of the church were manufactured at the Stroganov School workshops; Grand Duchess Elizabeth was especially complimentary of the painting for the iconostasis by Nikifor Tamonkin, a Stroganov graduate.7 Opening an icon-painting workshop at the Stroganov School was a highly important development in education – as a rule, icon painters learned their craft in monasteries, churches or local commercial workshops, without any professional education in the arts. In fact, the new icon-painting workshop could be seen as an educational reform that drew from the very source of our national heritage. It appears that Grand Duchess Elizabeth was one of the first to recognise the artistic value of Russia’s ancient painting tradition. The style of icon painting that was developed at the Stroganov School workshop was based not only on the oldest examples of the art, going all the way back to the time before the Mongol invasion of Kievan Rus’ in the 13th century, but also on the accomplishments of the medieval Russian icon painters of the 15th-17th centuries. Extant drawings and individual works of art, such as icons, entire iconostases, as well as wall paintings, are all testament to that. This workshop produced icons that were characteristically and manifestly decorative, designed with the use of ornamental metal, exquisite settings adorned with pearls and semi-precious stones, colourful enamels and embossed basma (a thin sheet metal used to cover and decorate icons). Thus, Zakhar Bykov, a Stroganov School graduate and its first director after the Second World War, remembered that, as a student, he worked on the precious-metal setting for the icon of Saint Nicholas commissioned by one of Russia’s major jewellery houses. 8 The fact that the school worked in collaboration with the best jewellery makers of Russia, including the houses of Ovchinnikov, Khlebnikov, Olovyanishnikov and Fabergé, who were purveyors to the Imperial Court, is also probably due to mediation by Grand Duchess Elisabeth Feodorovna. Indeed, it was not by accident that even the school’s students Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

художественного металла, драгоценных окладов, украшенных жемчугом и полудрагоценными камнями, цветными эмалями, а также узорчатой басмой. Так, например, по воспоминаниям первого послевоенного ректора Строгановского училища З.Н. Быкова (1898– 1987), он, будучи студентом Императорского училища, выполнял драгоценный металлический оклад к образу святителя Николая по заказу одной из ведущих российских ювелирных фирм 8 . Сотрудничество училища и лучших ювелирных фирм России – Овчинникова, Хлебникова, Оловянишникова и Фаберже, поставщиков Императорского двора, – по всей видимости, также объясняется посредничеством Елизаветы Федоровны (неслучайно заказы размещались даже среди студентов, поддержка которых была приоритетом для великой княгини). Открытие собственной иконописной мастерской в Строгановском училище можно рассматривать как настоящий прорыв в истории отечественного художественного образования: ни в одном другом учебном заведении в Российской империи не изучали и не коллекционировали древнерусское искусство так, как в Строгановке. Почва для этого была подготовлена еще во второй половине XIX века, когда по инициативе директора В.И. Бутовского (1815–1881) училище опубликовало «Строгановский иконописный подлинник» (1869) и издало книгу Э. Виолле-ле-Дюка «Русское искусство. Его источники, его составные элементы, его высшее развитие, его будущность» (М.: Издание Художественно-промышленного Музеума, 1879), в которой «самостоятельность нашего искусства была впервые систематически доказана и торжественно провозглашена» 9 . Позволим себе предположить, что круг профессиональных интересов великой княгини Елизаветы Федоровны совпадал с увлеченностью средневековым отечественным искусством многих преподавателей и студентов, а также директора училища Н.В. Глобы (1859–1941), приближенного ко двору. Древнерусским зодчеством и настенной живописью были страстно увлечены преподававшие в училище архитекторы Л.М. Браиловский (1867–1937), С.В. Ноаковский (1867–1928) и Ф.Ф. Горностаев (1867–1915). Примечательно, что в Строгановском училище той поры впервые рассматривались вопросы профессиональной реставрации древнерусской архитектуры и живописи, а с 1902 года читались лекции по истории искусства, обязательно включавшие раздел, посвященный отечественному средневековью. Хорошо известно, что одним из самых популярных преподавателей был Ноаковский – его лекции о древнерусском зодчестве и монументальной живописи пользовались невероятной популярностью. В воспоминаниях бывших студентов единодушно отмечалась виртуозность профессора, изображавшего церкви и терема мелом на доске. Декоративное искусство отечественного средневековья систематически изучал Н.Н. Соболев (1874–1966), опубликовавший свою диссертацию «Художественные ткани древней Руси» в 1911 году. Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Другие научные публикации Соболева появились в Трудах Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Совершенно очевидно, что целое направление преподавательской, исследовательской и художественной деятельности училища, связанное с древнерусской культурой, поддерживалось августейшей покровительницей и нашло отражение в общегосударственном стилевом направлении времени царствования Николая II. Изучая средневековое русское искусство, строгановцы не замыкались на пути имитации древних образцов: они анализировали и смело интерпретировали, экспериментировали с художественной техникой, используя разные материалы. Так, например, икона «Господь Вседержитель (Спас Златые Власы)», созданная в иконописной мастерской Императорского Строгановского училища в начале ХХ века, написана на цинковой пластине масляными красками, с тончайшими лессировками, явно имитирующими древние темперные «плави». Пряди волос Христа и его одеяние прописаны золотыми ассистами. Создавший это произведение неизвестный мастер демонстрирует тонкое знание и понимание художественных особенностей древнерусской живописи, Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Р. ЗОЗУЛИН Плакат выставки Строгановского училища. 1913 R. ZOZULIN Poster of the Stroganov School Exhibition. 1913

“The Work of Shaping Life”

received such commissions – supporting them was a priority for Grand Duchess Elizabeth. The fact that the Stroganov School opened its own icon-painting workshop could be seen as a real breakthrough in the evolution of our national system of art education and training – not a single other educational institution in the Russian Empire came close to studying and collecting Old Russian art as comprehensively as was the case here. Back in the second half of the 19th century, the Stroganov School’s then director Viktor Butovsky paved the way for these developments by publishing “The Stroganov Icon Painter’s Manual” (1869) and a history of Russian art by Eugène Emmanuel Violletle-Duc (1877), which “for the first time systematically established and solemnly proclaimed the independent nature of our art.”9 It would be fair to assume that the Grand Duchessʼs expertise matched the love for Russian medieval art that was shared by many educators and students at the Stroganov School, to say nothing of its director Nikolai Globa (1859-1941), who was also close to the Imperial court. Old Russian architecture and wall painting were a passion of many architects who taught at the school; their ranks included Leonid Brailovsky, Stanislaw Noakowski and Fyodor Gornostayev. It is worth noting that the Stroganov School was the first institution to examine the issues of professional restoration of Old Russian architectural monuments and paintings; beginning in 1902, the school offered a course in art history, which always included lectures on Russian medieval art. It is well documented that Noakowski was one of the most admired professors – his lectures on Old Russian architecture and mural painting were incredibly popular. All Noakowski’s students would later remember admiring his virtuoso drawing skills as he covered the

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Владимир ЕГОРОВ Обложка издания «Ежегодник композиций Строгановского училища». 1900 Vladimir YEGOROV Cover of the yearbook of the Stroganov School compositions. 1900

Работы учеников Строгановского училища на Международной строительно-художественной выставке в СанктПетербурге. 1908 Фотография Works of the Stroganov School students at the International Construction and Art Exhibition in St. Petersburg 1908. Photograph

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Экспозиция работ Строгановского училища на Международной выставке в Турине. 1911 Фотография Exhibition display of the Stroganov School at the International Exhibition in Torino 1911 Photograph

используя нетипичные материалы и технические приемы10 . Деятельность великой княгини Елизаветы Федоровны по возрождению национальных традиций вполне сопоставима с тем, что делали княгиня М.К. Тенишева в Талашкине и С.И. Мамонтов в Абрамцеве. Неслучайно художники-строгановцы оказывались потом в этих центрах новой культуры и подолгу там работали. Примечательно, что творчество А.В. Щусева, находившегося под патронатом августейшей заказчицы во время работ по проектированию и строительству Марфо-Мариинской обители, развивалось в русле художественных открытий Императорского Строгановского училища (с которым зодчий активно сотрудничал по инициативе Елизаветы Федоровны). По всей видимости, успех великокняжеского заказа способствовал получению других крупных государственных проектов, обращенных к национальным средневековым традициям: Казанского вокзала и павильона русского отдела Международного биеннале в Венеции, выстроенного в формах древнерусского терема. Среди важных созидательных шагов – строительство Кузнецовского корпуса для мастерских, в основание которого Елизавета Федоровна заложила первый камень в феврале 1913 года. В память об этом событии студенты преподнесли специально написанную для нее икону Спасителя. Момент закладки первого камня зафиксирован в кинохронике тех лет. В выпуск киножурнала ПАТЕ № 276А вошел эпизод с приездом великой княгини на это торжественное мероприятие 11 . В 1914 году началась Первая мировая война. В здании учебных мастерских по инициативе великой княгини Елизаветы Федоровны были открыты госпиХудожественные ВУЗы России

таль для раненых воинов и госпиталь Московского городского кредитного общества. Тяготы войны и госпитальной жизни нашли отражение в рисунках студента П.С. Галаджева (1900–1971) – в будущем известного художника кино; об этом свидетельствует рукописный студенческий журнал «Лель» (1917–1918, Музей МГХПА). После революции, в 1918 году, произошла реформа образования, она упразднила прежние структуры в системе художественно-промышленного и художественного образования. Все художественные учебные заведения были объявлены Свободными государственными художественными мастерскими (СГХМ), объявлялось равноправие всех течений в искусстве. Первые свободные государственные художественные мастерские стали организационной базой для дальнейшего развития системы образования. Здесь вели прием и регистрацию студентов, здесь сохранялись те специализации, которые существовали в дореволюционное время, связанные с декоративным искусством, – обработка дерева и металла, создание рисунков для текстиля, художественная керамика, декорационное искусство, печатная графика. Согласно реформе в СГХМ обучались «желающие по специальностям: архитектуре, живописи, скульптуре, декоративной живописи, мозаике и гравюре». Все мастерские делились на три типа: с выбранными от учеников руководителями, без руководителей и с руководителями по назначению. В октябре 1918 года в СГХМ состоялись выборы руководителей. В декабре произошло открытие мастерских. Строгановка стала называться 1-е ГСХМ, а 13 марта 1919 года постановлением Наркомпроса 1-е ГСХМ получили статус высшего учебного заведения. Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Господь Вседержитель (Спас Златые Власы) 1900-е Работа учеников иконописной мастерской Строгановского училища Цинковая пластина, масло The Saviour 1900s Work of students of the Stroganov School’s iconpainting workshop Oil on zinc plate

blackboard with chalk renderings of old churches and terems (medieval Russian chambers or palaces). Another dedicated scholar of medieval Russian decorative and applied arts was Nikolai Sobolev, whose dissertation entitled “Decorative Textiles in Ancient Rus’” was published in 1911. Sobolev also published his works in the Proceedings of the Imperial Moscow Archaeological Society Commission for the Preservation of Ancient Monuments. It is quite apparent that the Stroganov School created a system of teaching and scholarly research, as well as artistic expression, that was connected to ancient Russian cultural heritage, supported by their royal patron, and which was reflected in a major national artistic movement during the reign of Nicholas II. It is remarkable that their study of medieval Russian art did not lead the Stroganov scholars and students to simply copy old artefacts; instead, they analysed and interpreted them with confidence, experimenting with techniques and a variety of artistic media. A good example is the “Christ Pantocrator” (“Christ in Majesty”) icon, also called “Our Saviour with Golden Hair”, which was created at the Imperial Stroganov School icon-painting workshop in the early 20th century. This icon is an oil painting on a zinc panel, with super-fine glazing that clearly imitates the age-old tempera plavi or numerous, thin layers of paint. Gold assists (gilding) are used to enhance the curls of Christ’s hair and robes. This work by an unknown icon painter reveals both their reThe Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

fined knowledge of the Old Russian painting techniques and the bold use of non-traditional media and technical means.10 It would be fair to compare Grand Duchess Elizabethʼs efforts to revitalise our national artistic tradition to the work of Princess Maria Tenisheva in Talashkino and Savva Mamontov in Abramtsevo. Indeed, it was not a coincidence that Stroganov School graduates often ended up working at these famous centres of cultural revival for long periods of time. It is also worth mentioning that the style of the acclaimed architect Alexei Shchusev (whose work the Grand Duchess oversaw when he designed the Convent of Saints Martha and Mary) seemed to develop in step with the artistic innovations introduced at the Stroganov School. Shchusev often cooperated with the Stroganov artists; in all likelihood, his successful work on the Grand Duchess’s commission helped him get other major contracts from the government that demanded expertise in the medieval Russian artistic tradition, such as the building of Kazansky Railway Station and the Russian pavilion at the Venice Biennale, which Shchusev designed in the style of a traditional Russian terem. The construction of the Kuznetsov building to house its workshops was a great step forward for the Stroganov School and Grand Duchess Elizabeth was there to lay its foundation stone in 1913. To commemorate this seminal event, the students presented the Grand Duchess with an icon of Christ the Saviour, which was a special gift for her. The ceremony of laying the building’s foundation stone was recorded in a contemporary newsreel. The Grand Duchessʼs arrival at this ceremonial event was included in the issue of Pathé News #276-A.11 The First World War began in 1914. At Grand Duchess Elizabethʼs suggestion, a hospital for wounded soldiers and a hospital of the Moscow Loan Society were opened at the school’s workshops. The hardships of the war and of hospital life were captured in the unique drawings of the student Pyotr Galadzhgev (1900–1971), who would later gain fame as a film-set designer; his drawings on these subjects were printed in the handwritten students’ magazine “Lel’” (1917–1918, Museum of the Stroganov Academy of Industrial and Applied Art). After the revolution, there was a reform of education in 1918, which abolished all previously existing institutions that had been training art and arts-industry professionals. All art schools were now renamed Free State Art Workshops (SVOMAS - gosudarstvennye svobodnye khudozhestvennye masterskie), and all artistic movements were proclaimed equal. The first SVOMAS became an organisational base for the further development of the educational system. Here, the admission and registration of students were handled; here, classes in applied art, woodwork and metalwork, textile design, artistic pottery, stage design and printmaking continued to be taught as they had been before the revolution. In keeping with the art-training reform, the first SVOMAS provided “training in the following disciplines: Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Осенью был объявлен прием. Важным документом той поры стало отпечатанное полиграфическим способом наборное объявление в формате афиши (54 × 35 см) с информацией от Отдела Изо Наркомпроса с перечислением фамилий педагогов, типов мастерских, направлений подготовки и учебных предметов12 . К реформе художественного образования в 1918 году Строгановка пришла как полноценная учебно-производственная структура со своей сформированной программой. Не случайно именно здесь был прием документов в открывающиеся Первые и Вторые (Московское Училище живописи, ваяния и зодчества) Свободные художественные мастерские, как это указано в плакате. Неслучаен и текст частушки, которую сочинили студенты, многие из которых – бывшие студенты Строгановского училища, обращаясь к новым, советским структурам управления школы: «Гляди Совупка в оба, не то, пожалуй, Глоба со Строгановки ВХУТЕМАС сотрет». Н.В. Глоба – энергичный, харизматичный последний директор Строгановского училища – не оставил педагогической деятельности даже в послереволюционной эмиграции, создав новую Строгановку в Париже. Двухлетний период существования на всей территории России Свободных государственных художественных мастерских практически не изучен. А между тем это особый этап в развитии традиций художественно-промышленного образования в России XIX – начала XX века. Отделу Изо Наркомпроса система учебных дисциплин СГХМ представлялась состоящей, во-первых, из общих направлений и мастерских по живописи и скульптуре (по составу педагогов к таковым относились 2-е СГХМ, сформированные на основе Московского Училища живописи, ваяния и зодчества), во-вторых, из специальных мастерских, то есть специализированных по жанрам и видам искусства: декоративная мастерская (декораторы), театрально-декорационная, графическая, живописи по фарфору, стекла и эмали, текстильная, декоративно-скульптурная, металлической скульптуры, резного дела, декоративно-архитектурная, меблировки сооружений. Судя по специализациям и заявленным педагогам, это направление охватывало мастерские и отделения бывшего Строгановского училища, где существовали текстильное, керамическое, театрально-декорационное, а также мебельное и графическое отделения. В-третьих, учитывалось направление научно-художественных предметов, к которым были отнесены история искусства, философия, пластическая анатомия. Эти предметы заявлены обязательными для всех учащихся, также как и мастерские общей композиции. Кроме перечисленных в этой группе гуманитарных направлений предлагались курсы истории литературы и стихосложения, ритма и музыки, а также истории социальных учений. Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

«Дом ВХУТЕМАСа» 1926. Фото: А.М. Родченко В этом здании размещались многие производственные факультеты ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа, в том числе металлообрабатывающий факультет VKHUTEMAS House 1926. Photograph by Aleksandr Rodchenko. This building housed many of the production faculties of VKHUTEMAS, including the Metalworking Department

Четвертую группу представляли специальные предметы: теория теней и начертательная геометрия. Для чтения лекций по «технике сцены» предполагалось пригласить режиссеров А.Я. Таирова и Ф.Ф. Комиссаржевского, «шаблоны и модели» предполагалось, что будет вести выпускник Строгановки 1910-х годов А.В. Пруссов, художник по дереву, автор издания с рисунками столярной мебели 13 . Среди преподавателей, руководителей общих мастерских живописи, имена известных мастеров: С.В. Малютин и Ф.А. Малявин, П.В. Кузнецов и А.В. Куприн, К.С. Малевич и В.Е. Татлин. Руководителями архитектурных мастерских заявлены А.В. Щусев, И.А. Фомин, лекторами по истории искусства – И.Э. Грабарь и С.В. Ноаковский, В.В. Маяковский и А.В. Луначарский обозначены как потенциальные лекторы. В объявлении об открытии СГХМ список преподавателей, составленный инициативно-организаторской группой учащихся, выглядел так: Ф.А. Малявин, С.В. Малютин, Ф.Ф. Федоровский (натурализм), Б.Д. Григорьев, Н.П. Ульянов (реализм), К.А. Коровин (импрессионизм), П.В. Кузнецов, П.П. Кончаловский, А.В. Лентулов (неоимпрессионизм), А.В. Куприн, В.В. Рождественский (постимпрессионизм), В.Е. Татлин (кубофутуризм), А.А. Моргунов, К.С. Малевич (супрематизм). Фамилии В.В. Кандинского в этом списке не было. Возможно, Кандинский появился позже, уже в конце 1920 года. В воспоминаниях З.Н. Быкова Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Выявление объемной формы и фронтальной композиции Упражнение по дисциплине «Пространство» Н.А. Ладовского, ВХУТЕМАС. Реконструкция Кафедра «Средовой дизайн» МГХПА имени С.Г. Строганова. 2016

Detection of threedimensional form and the front composition Exercise in the discipline “Space” by Nikolai Ladovsky, VKHUTEMAS. Reconstruction. Environmental Design Department of the Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts. 2016

Изба-читальня Макет студентов деревообделочного факультета ВХУТЕМАСа Михаила Олешева и Владимира Тимофеева для Международной выставки декоративного искусства и художественной промышленности в Париже. 1925. Руководители Антон Лавинский и Сергей Чернышев

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Village reading room Model by Mikhail Oleshev and Vladimir Timofeev, students of the Woodworking Department of VKHUTEMAS for the International Exhibition of Decorative Art and Art Industry in Paris. 1925. Supervisors Anton Lavinsky and Sergey Chernyshev

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

architecture, painting, sculpture, decorative painting, mosaic, and printing”. There were three types of workshops: those where the directors were elected by students, those without directors and those with appointed directors.. The election of SVOMAS directors was held in October 1918 and, in December, the workshops were opened. The Stroganov School was named SVOMAS No. 1 and was officially classified as an institution of higher learning on March 13, 1919 by decree of the National Commissariat of Education (Narkompros). The admissions process took place in the autumn. An important document from that era was the printed, poster-sized (54 by 35 cm) admissions announcement containing information from the Narkompros visual-arts department, such as teachers’ names, types of workshops, fields of study and disciplines12 . By 1918, when the post-revolutionary art-education reform started, the Stroganov School (“Stroganovka”) was already a full-fledged work-study institution with its own elaborate curriculum. It was not by accident that the admission paperwork for the nascent SVOMAS Nos. 1 and 2 (No. 2 being the former Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture) was handled at the former Stroganov School. Likewise, there was nothing accidental in the Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Илья КУЛЕШОВ Вода. Пар. Дождь. Снег Обложка Курсовой проект студента полиграфического факультета ВХУТЕМАСа. Руководитель Н.Н. Купреянов. 1928

Ilya KULESHOV Water. Steam. Rain. Snow Cover Student term project of the Printing Department of VKHUTEMAS. Supervisor Nikolai Kupreyanov. 1928

Выявление объемной формы (перевернутый конус), используя дополнительные элементы и подчеркивая движение по спирали Упражнение по дисциплине «Пространство» Н.А. Ладовского, ВХУТЕМАС. Реконструкция. Кафедра «Средовой дизайн» МГХПА имени С.Г. Строганова. 2016 Художественные ВУЗы России

Identification of a three-dimensional shape (inverted cone), using additional elements and emphasising the movement of the spiral An excersice in the discipline “Space” by Nikolai Ladovsky, VKHUTEMAS. Reconstruction. Environmental Design Department of Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts. 2016

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Поильники Курсовой проект студента керамического факультета Владимира Сотникова. Руководитель В.Е. Татлин. 1930

Drinking Bowls Vladimir Sotnikov’s student term project of the Department of Ceramics. Supervisor Vladimir Tatlin. 1930

о ВХУТЕМАСе есть несколько строк о выборе руководителей группой студентов как раз в этот период14 . После бесед с рядом художников, среди которых был и Кандинский, группа решила организовать «мастерскую без руководителя», согласно правилам приема и обучения в мастерских такое было возможно еще два года. Студенты вольны выбирать любое направление, прием был свободный от экзаменов – достаточно лишь записаться. Реально эту ситуацию равноправия и одновременности художественных направлений можно увидеть на фотографии небольшой выставки работ учащихся 1-х СГХМ, размещавшейся, видимо, в помещении Наркомпроса. Под плакатом с надписью «НКП. Отдел изобразительных искусств. 1 Свободные художественные мастерские» на стене развешаны графические работы: композиции на революционные темы, гравюры, иллюстрации. Ниже, на столе, на фоне темного скульптурного рельефа на тему борьбы трудящихся, слева стоит экспрессивная модель фигуры с земным шаром на плечах, а справа – кубистическая композиция из гипса, но уже абстрактная. На скатерти разложен агитфарфор с росписью по рисункам М.М. Адамовича и С.В. Чехонина и революционной символикой. (Эти образцы ныне находятся в собрании Музея МГХПА Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Анастасия АХТЫРКО Расположение форм друг за другом в пространстве 1921–1922 Упражнение по цвету в рамках курса «Графическая конструкция на плоскости» Anastasiya AKHTIRKO The arrangement of forms one after the other in space 1921-1922 Colour exercise in the course “Graphic design on a plane”

couplet composed by students, many of whom had studied at the Stroganov School, in which they addressed the school’s new, Soviet, management: “Sovupka! Look both ways! Or Globa may well erase VKHUTEMAS from Stroganovka”. Nikolai Globa was the Stroganov School’s last director, an energetic and charismatic person who continued teaching even when he emigrated from post-revolutionary Russia, creating a new Stroganov School in Paris. Researchers have largely ignored the two-year period during which the SVOMAS functioned all over Russia. Nevertheless, this is an important link in the development of the tradition of arts-industry training in Russia of the 19th – early 20th centuries. Those in charge of art education at the Narkompros visual-arts department envisioned the SVOMAS training programme as being comprised of four parts. The first was a combination of general disciplines, together with painting and sculpture workshops. The teaching staff at these workshops was drawn from SVOMAS No.2, orThe Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

ganised on the basis of the Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture. The second element of the educational programme was comprised of workshops focused on specific artforms: decorative art; stage design; graphics; painting on china, glass and enamel; textiles; decorative sculpture; metal sculpture; carving; architecture; and furniture. Judging by the areas of study and the advertised teachers, this component was based on the former Stroganov School, with its workshops and departments focused on textiles, ceramics and stage design, as well as furniture and graphics. Thirdly, there would be room for theoretical disciplines – art history, philosophy and anatomy drawing. These disciplines, as well as general composition workshops, were declared mandatory for all students. Other offerings in the humanities included the history of literature and poetry; rhythm and music; and the history of social theories. The fourth component included special disciplines: the theory of shadows and descriptive geometry. The theatre directors Aleksander Tairov and Feodor Komissarzhevsky were to deliver lectures on the “technical aspects of stage productions”; “templates and models”, it was expected, would become the responsibility of A.V. Prussov, a woodcarver and the author of a book featuring furniture designs, who graduated from the Stroganov School in the 1910s13 . Among the teaching staff and heads of the general painting workshops were well-known masters such as Sergei Malyutin, Filipp Malyavin, Pavel Kuznetsov and Aleksander Kuprin, as well as Kazimir Malevich and Vladimir Tatlin. Aleksei Shchusev and Ivan Fomin were announced as heads of the architecture workshops; Igor Grabar and Stanislav Noakowski were to be lecturers in art history. Vladimir Mayakovsky and Anatoly Lunacharsky were also identified as potential lecturers. In the announcement of the opening of SVOMAS, the list of teachers was compiled by a task group of students, and took the following form: Filipp Malyavin, Sergei Malyutin, Fyodor Fedorovsky (naturalism), Boris Grigoriev, Nikolai Ulianov (realism), Konstantin Korovin (Impressionism), Pavel Kuznetsov, Peter Konchalovsky, Aristarkh Lentulov (Neo-Impressionism), Aleksander Kuprin, Vasily Rozhdestvensky (Post-Impressionism), Vladimir Tatlin (Cubo-Futurism), Aleksei Morgunov, Kazimir Malevich (Suprematism). Vasily Kandinsky’s name was missing from the list, but it may have been added later, towards the end of 1920. In his memoirs about VKHUTEMAS, Zakhar Bykov mentions in passing how a group of students was electing its leader at precisely this period14 . After conversations with several artists, including Kandinsky, the group decided to organise a “workshop without a leader” – according to the workshops’ rules of admission and training this was to be possible for another two years. Students were free to choose any course and there were no entrance exams – it was sufficient to simply sign up. This actual situation in which art trends were equal and co-existed is captured on a photograph of a small student exhibition of SVOMAS No. 1, which, it seems, Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Анастасия АХТЫРКО Рисунок фигуры 1921–1922 учебный год

Anastasiya AKHTIRKO Drawing of a figure 1921-1922 academic year

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Анастасия АХТЫРКО Композиция из взаимно пересекающихся форм 1921–1922 Упражнение по курсу «Графическая конструкция на плоскости»

Anastasiya AKHTIRKO A composition of mutually intersecting forms. 1921-1922 Exercise on the course “Graphic design on a plane”

Захар БЫКОВ Добролет. 1924 Проект обложки рекламного проспекта Российского акционерного общества добровольного воздушного флота

Zakhar BYKOV Dobrolet (Volunteer flight society). 1924 Design of the cover of an advertising prospectus of the Russian volunteer shareholder company for the development of the air fleet

имени С.Г. Строганова). Реализм, кубофутуризм и агитационно-массовое искусство в одном пространстве. Для формирования ВХУТЕМАСа в его зрелой форме этот этап узаконенного равноправия художественных течений – классических и новаторско-экспериментальных – был крайне важен, ведь тогда на уровне композиционных принципов и художественно-выразительных систем авангарда формировались стилевые основы, а также социокультурные установки и тематика будущих концепций архитектуры и дизайна XX века. Сложился не только язык новой архитектуры и принципы композиции высотных зданий, но и новая социальная тематика: дом-коммуна, уличный киоск, здание Совдепа и т.д. Родились и совершенно новые структуры, связанные с художественным образованием: московский Музей живописной культуры (МЖК, 1919–1923/1924) и Институт художественной культуры (ИНХУК, 1920–1926). В состав сотрудников этих организаций в тот короткий промежуток времени входили мастера, художники, архитекторы, дизайнеры, создатели школ архитектуры и дизайна, методических принципов обучения и анализа произведений нового искусства: А.В. Бабичев, А.А. Веснин, А.Д. Древин, В.В. Кандинский, Б.Д. Королев, Н.А. Ладовский, Эль Лисицкий, Л.С. Попова, Н.А. Удальцова, Р.Р. Фальк, А.М. Родченко, В.Ф. Степанова, Д.П. Штеренберг. В провинциальные музеи рассылались коллекции, отражавшие весь спектр живописных направлений и исканий начала XX века. Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Сергей ЧЕХОНИН Красная лента 1919 Агитфарфор Sergei CHEKHONIN Red ribbon. 1919 Agitprop porcelain

Кузнецовский корпус Строгановского училища. Здание ВХУТЕМАСа– ВХУТЕИНа на улице Рождественке. Вид на здание со стороны галереи ВХУТЕМАС (Московский архитектурный институт (Академия). 2010. Фотография В годы Первой мировой войны в этом корпусе находился госпиталь, а в пристройке, где галерея ВХУТЕМАС, – операционная. Kuznetsovsky Building of the Stroganov School. The house of the VKHUTEMASVKHUTEIN on Rozhdestvenka Street. View of the building from the side of the Vkhutemas Marchi Gallery. In WWI, the annexe of the Vkhutemas Gallery was turned into a hospital with a surgical theatre. 2010. Photograph

was held at the Narkompros office. On the wall, there is a poster that reads “NKP. Visual Arts Department. Free State Art Workshops No. 1” [NKP – Narkompros]; below, there are graphic works – compositions with revolutionary themes, prints and illustrations. On a table beneath, against the backdrop of a dark, sculpted relief featuring the workers’ struggle, there is an expressive model of a figure carrying the globe on its shoulders and, on the right, there is a Cubist composition made of gypsum – also a monument, albeit an abstract one. On the tablecloth, there are pieces of propaganda chinaware (agitfarfor), designed by Mikhail Adamovich and Sergei Chekhonin and featuring revolutionary symbols. (These items are now at the Stroganov Academy Museum.) Realism, cubo-futurism, and propaganda art – all in the same room. In the process of VKHUTEMAS’s evolution towards maturity, this period of institutionalised equality between art trends – classic, innovative and experimental – was very important. It was during this short period that the foundations of the future concepts underpinning 20th-century architecture and design were laid, both at the level of compositional principles and expressive idioms and at the level of socio-cultural preferences and prevailing themes. This period saw not only the development of a vocabulary for the new architecture and compositional principles for high-rise buildings, but also the articulation of new social themes: house communes, street kiosks and buildings to house soviets of people’s deputies, and so on. The period also saw the birth of utterly new institutions linked with art education: the Moscow Museum of Avant-garde Art (Moskovskiy muzey zhivopisnoy kul'tury - MZhK, 1918 1919-1923/1924) and the Moscow Institute of Artistic Culture (Moskovskiy institut khudozhestvennoi kul'tury - INKhUK, 1923-1926). These organisations were staffed by the very same artThe Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

ists, painters, architects and designers who had founded schools of architecture and design and developed the principles of new art training and analysis: Aleksander Vesnin, Lyubov Popova, Nadezhda Udaltsova, Aleksander Drevin and Aleksander Rodchenko. The past was by no means rejected or destroyed, contrary to claims made in later accounts of events. The collections of all provincial museums featured a full range of art trends and experimental approaches from the 19th to early 20th centuries: from the “Peredvizhniki” (Wanderers) to exponents of non-figurative art. The era when the SVOMAS were up and running in Moscow, Petrograd and several other Russian regions was what might be called a hinge connecting the abstract art of the avant-garde on the one hand and design and architecture on the other. This is freedom of choice between art trends; this is freedom in art training. Founded at the same time in Germany15 , Bauhaus (1919-1933), informed the trajectories of education in the fields of art, architecture and design in 20th-century Europe. The documents and other materials relating to Russia’s first post-revolutionary reform, however, demonstrate that, by 1918, the basics of the new art education were already formed, defining the further evolution of instruction in the areas of design, architecture and applied art at VKHUTEMAS-VKHUTEIN.16 The 1920 reform solidified this approach and resulted in the institutionalisation of a new type of institution of higher learning, VKHUTEMAS-VKHUTEIN, which became the centre of artistic life in Soviet Russia in the 1920s. This period saw the crystallisation of stylistic idioms in all forms of representational art, as well as the production of innovative works in the areas of architecture, design, cinema, photography, stage design and graphics. The list featuring iconic names of Russian/ Soviet art and architecture is suggestive of its compilers’ artistic priorities, as well as of the genres and forms

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Александр ВЕСНИН Оформление здания ВХУТЕМАСа на улице Мясницкой (бывшее здание Училища живописи, ваяния и зодчества) к 10-летию Октября 1927

Alexander VESNIN Decoration of the VKHUTEMAS building on Myasnitskaya Street (former building of the School of Painting, Sculpture and Architecture) for the 10th anniversary of the October revolution. 1927

Время СГХМ в Москве, Петрограде и ряде регионов России – это своеобразный передаточный механизм между искусством авангарда и дизайном и архитектурой. Это свобода выбора творческого направления. Свобода в получении художественного образования. Созданный одновременно в Германии Баухауз15 (1919–1933) определил направления художественного, архитектурного и дизайнерского образования в ХХ веке в Европе. Однако материалы и документы первой реформы в послереволюционной России свидетельствуют о том, что уже в 1918 году формировались основы новой педагогики искусства, определившие дальнейшие пути образования в сфере дизайна, архитектуры, декоративного искусства ВХУТЕМАСа– ВХУТЕИНа16 . Реформа 1920 года закрепила этот подход и привела уже к организационному оформлению высшей школы нового типа – ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа, ставшей центром художественной жизни Советской России в 1920-е годы. В это время закладывались основы проектной культуры XX века во всех областях предметно-художественного творчества, создавались новаторские произведения архитектуры, дизайна, кинематографа, фотографии, театральной сценографии и графики. Перечень знакоХудожественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Фаик ТАГИРОВ Обложка проспекта ВХУТЕИНа. 1929 Faik TAGIROV Cover of a VKHUTEIN Prospectus. 1929

вых для отечественного искусства и архитектуры имен мастеров дает представление о художественных приоритетах авторов, о жанрах и формах новых направлений и видов художественного творчества, среди которых «производственное искусство» и конструктивизм были предтечами современного дизайна 17. Архитектура 1920-х годов ассоциируется с именами профессоров архитектурного факультета: с одной стороны, И.В. Жолтовского и А.В. Щусева (неоклассика), а с другой – А.А. Веснина, М.Я. Гинзбурга, Н.А. Ладовского и К.С. Мельникова (конструктивизм, рационализм). Дизайнерские школы дерево- и металлообрабатывающего факультета создали Эль Лисицкий, В.Е. Татлин и А.М. Родченко. На текстильном факультете оставили свой след в формировании основ профессии А.В. Куприн (композиция), Л.В. Маяковская (мастерская аэрографии), В.Ф. Степанова (структурно-геометрические и функциональные основы построения текстильного рисунка). Керамическим факультетом руководил художник, ученый и педагог А.В. Филиппов. Полиграфический факультет возглавлял график П.Я. Павлинов; художественным лидером был график, художник-монументалист, ученый В.А. Фаворский, руководивший также вузом в 1923–1926 годах, создатель уникальной школы Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Студенты металлообрабатывающего факультета в монтировочной мастерской ВХУТЕМАСа на улице Рождественке – слева направо: П. Жигунов, И. Морозов, В. Павлов, З. Быков 1924. Фото: А.М. Родченко Students of the Metalworking Department in the mounting workshop of VKHUTEMAS on Rozhdestvenka Street, Moscow. From left to right: P. Zhigunov, I. Morozov, V. Pavlov and Zakhar Bykov. A photograph by Alexander Rodchenko. 1924

Борис ЗЕМЛЯНИЦЫН Складной стул Фрагмент дипломного проекта оборудования каюты капитана рефрижераторного судна. Руководитель Эль Лисицкий. 1929

Страница из журнала «Современная архитектура» (№2, 1926) с публикацией проектов студентов металлообрабатывающего факультета ВХУТЕМАСа

Boris ZEMLYANITSYN A folding chair Detail of the diploma project of captain’s cabin equipment on a refrigerator ship. Supervisor El Lissitzky 1929

A page from the “Modern Architecture” magazine, (#2, 1926) with the publication of the studentsʼ projects of the VKHUTEMAS Metalworking Department

of the new trends and types of artistic expression, including “industrial art” and Constructivism, which were precursors of modern design 17. The professors from the faculty of architecture are representatives of the architecture of the 1920s: on the one hand, Ivan Zholtovsky and Aleksei Shchusev (neoClassicism) and, on the other, Aleksander Vesnin, Moisei Ginzburg, Nikolai Ladovsky and Konstantin Melnikov (Constructivism, Rationalism). At the faculty of woodwork and metalwork, El Lissitzky, Vladimir Tatlin and Aleksander Rodchenko created schools of design. At the textiles faculty, the professors who prominently contributed to the shaping-up of the basics of the craft were Aleksander Kuprin (composition), Ludmila Mayakovskaya (aerography workshop) and Varvara Stepanova (structural, geometrical and functional foundations of textile design). The ceramics faculty was headed by the artist, scholar and teacher

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Aleksei Filippov. The printing faculty was headed by the graphic artist Pavel Pavlinov; the faculty’s creative leader was the graphic artist, muralist and scholar Vladimir Favorsky – in 1923-1926, he also served as the institution’s director and created a unique school of book design and xylography. Nikolai Kupreyanov was also elaborating his concept of graphic art as he worked at the faculty. The faculty of painting was the school’s second most popular faculty, thanks to its stellar teaching staff: David Shterenberg, Feodor Fedorovsky, Aleksander Shevchenko, Robert Falk, Peter Konchalovsky and Aristarkh Lentulov. The faculty of sculpture boasted names such as Sergei Volnukhin, Anna Golubkina, Sergei Konenkov and Vera Mukhina. Other luminaries who contributed to the prestige of VKHUTEMAS included Pavel Kuznetsov, Lyubov Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Стандарт оборудования передвижных выставок. Александр Галактионов у макета дипломного проекта. Дерево- и металлообрабатывающий факультет ВХУТЕИНа. Руководитель А.М. Родченко. 1929

Георгий КРУТИКОВ Летающий город Дипломный проект архитектурного факультета ВХУТЕИНа. Руководитель Н.А. Ладовский. 1928

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Standard equipment for mobile exhibitions. Alexander Galaktionov at the model of his diploma project. The VKHUTEIN Wood and Metalwork Department. Supervisor Alexander Rodchenko. 1929

Georgy KRUTIKOV Flying Town Diploma project of the VKHUTEIN Architecture Department. Supervisor Nikolai Ladovsky. 1928

искусства книги и ксилографии. Здесь же развивал свою концепцию искусства графики и Н.Н. Купреянов. Живописный факультет был вторым самым популярным факультетом вуза благодаря звездному составу педагогов – это Д.П. Штеренберг, Ф.Ф. Федоровский, А.В. Шевченко, Р.Р. Фальк, П.П. Кончаловский, А.В. Лентулов. Скульптурный факультет представлен известными именами: С.М. Волнухин, А.С. Голубкина, С.Т. Коненков, В.И. Мухина. ВХУТЕМАС–ВХУТЕИН трудно представить себе без имен многих мастеров, среди них живописцы А.Е. Архипов, И.И. Машков и П.В. Кузнецов, вернувший воссозданной в 1945 году Строгановке культуру живописи начала XX века. Среди создателей первых аналитических дисциплин общеживописного отделения в 1920 году были А.Д. Древин, Художественные ВУЗы России

И.С. Клюн, Л.С. Попова, Н.А. Удальцова. В дальнейшем свое понимание цветовых гармоний Н.А. Удальцова передавала студентам текстильного факультета, где планировала преподавать и Л.С. Попова. Г.Г. Клуцис вел занятия на основном отделении по дисциплине «цвет». Оригинальные графические курсы вели Л.И. Бруни и П.В. Митурич. Среди выпускников необходимо упомянуть карикатуристов Кукрыниксов18 , живописца А.А. Дейнеку, художника и актера С.В. Образцова, оператора и кинорежиссера С.П. Урусевского. Нынешний год юбилейный для Строгановки вдвойне и даже втройне. Помимо 195-летия основания школы, академия отмечает и 100-летие универсальной авангардной проектно-художественной школы нового типа – ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа (1920–1930). Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Натюрморт Ксилография Курс В.А. Фаворского Still-life Xylography Course of Vladimir Favorsky

“The Work of Shaping Life”

Сочетание промышленных материалов и форм. 1929 Объемная композиция. Дисциплина «Культура материала» В.Е. Татлина Реконструкция А. Берне. Кафедра «Средовой дизайн» МГХПА имени С.Г. Строганова 2013 3D composition. Vladimir Tatlin’s “Material and Culture” course. A combination of industrial materials and shapes. 1929 Reconstructed by A. Berne, Environmental Design Department 2013

Popova, Nadezhda Udaltsova, Aleksander Drevin, Peter Miturich, and Lev Bruni. Nor should we forget to mention its distinguished graduates, such as the Kukryniksy caricaturists18 , the painter Aleksander Deineka, the artist and actor Sergei Obraztsov and the cameraman and film director Sergei Urusevsky. This year, the “Stroganovka” has two or even three special dates to celebrate. In addition to the 195th anniversary of the school, we also celebrate the centenary of the universal avant-garde art school of the new type – VKHUTEMAS-VKHUTEIN (1920-1930). The third anniversary to celebrate this year is the school’s re-creation in 1945, not long before the end of the Second World War.19 The country’s leadership understood that cities destroyed in the war years had to be rebuilt as soon as possible and that the country needed a new, grand architectural style that would immortalise in stone the triumph and the exalted spirit of creation that took hold of the people after the war. The creation of memorial ensembles, Metro stations, majestic public buildings, monuments and squares all called for great efforts from a host of applied artists, painters and sculptors, whom the postwar school would train. In the run-up to celebrations of the 75th anniversary of victory in the Second World War, the Stroganov Academy opened an exhibition of artwork (in its own exhibition space) by its teachers and graduates which portrayed the war along with its suffering and glorious feats. These works are the product of more than a single

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

generation, the legacy of artists who participated in or witnessed the war first-hand. The exhibition is an epic narration of the war and of victory through works by Sergei Gerasimov, Lev Kholmyansky, Fyodor Voloshko, Nikolai Kovalchuk, Zakhar Bykov, Vadim Sidur, Gely Korzhev, Aleksander Shcherbakov, Peter Redechkin, Igor Obrosov, Andrei Kovalchuk, Peter Kozorezenko and many others. In line with the concept elaborated by the Academy’s dean Sergei Kurasov, the exhibition is given documentary depth and background thanks to photographs captured by wartime photo correspondents and now displayed with the help of digital technology, selected from the archives of the Academy and a number of its teachers. As the exhibition, scheduled to open on May 9, was being put together, researchers going over documents of Zakhar Bykov20 found an unusual document: an order issued on February 23, 1945, by the committee for architecture under the auspices of the Soviet of People’s Commissars of the USSR. The order was to do with the re-creation of the Stroganov School, and reads: “In order to train highly skilled professionals to work in the arts industry and in the field of applied art, and to carry out exterior and interior decoration on new construction sites and for the projects of restoration of cities and artwork destroyed by the German invaders, the Soviet of People’s Commissars of the USSR on February 5, 1945, issued Directive 256, ordering the reinstatement in July-December 1945 of the Moscow Central Arts Industry School (the former Stroganov School) in Moscow with its practical training workshops, placing the school under the authority of the committee for architecture under the auspices of the Soviet of People’s Commissars of the USSR; and in the city of Leningrad – the Leningrad Arts Industry School (the former Stieglitz School), with its practical training workshops, placing the school under the authority of the board of architecture under the auspices of the Soviet of People’s Commissars of the Russian Soviet Federative Socialist Republic”21 . The Arts Industry Board and Zakhar Bykov were entrusted with the implementation of the directive. The document also lists members of the task group responsible for developing the curricula. The team under Bykov’s leadership was joined by Alexey Galaktionov – previously an employee of the agency in charge of educational establishments, he was an engineer artist trained by Rodchenko and, like Bykov, a graduate of VKHUTEMAS-VKHUTEIN. Other members of the task group included architect Grigory Barkhin; Fyodor Fedorovsky, a stage designer who taught at the Stroganov School before the revolution as well as at VKHUTEMAS; the applied artist and graduate of the Stroganov School Pavel Pashkov; painter and member of the Academy of Fine Arts Sergei Gerasimov; Vladimir Yegorov, another Stroganov School graduate and a stage and film production designer who pioneered film production design in Russia; the architect Dmitry Sukhov; the sculptor Sergei Aleshin; the applied artist Nikolai Filippov, who graduated from Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Третий юбилей связан с воссозданием школы в 1945 году19 , незадолго до окончания Великой Отечественной войны. Руководство страны понимало, что лежавшие в руинах города требовали скорейшего восстановления. Стране был необходим новый большой архитектурно-художественный стиль – он проявился при строительстве высоток, его нередко называют «стилем Победы». Создание мемориальных ансамблей, станций метро, грандиозных общественных зданий, памятников и площадей – это требовало больших творческих усилий, целой армии художников декоративного искусства, живописцев и скульпторов, которых должно было подготовить в том числе и послевоенное училище. В преддверии празднования 75-летия Победы в выставочном зале МГХПА имени С.Г. Строганова открылась выставка произведений педагогов и выпускников академии, посвященных теме войны, испытаний и подвига. Это работы представителей нескольких поколений, прежде всего участников и очевидцев, знавших о войне не понаслышке. Выставка – эпическое повествование о войне, Победе в творчестве С.В. Герасимова, Л.М. Холмянского, Ф.Ф. Волошко, Н.А. Ковальчука, З.Н. Быкова, В.А. Сидура, Г.М. Коржева, А.Д. Щербакова, П.Г. Редечкина, И.П. Обросова, А.Н. Ковальчука, П.П. Козорезенко и многих других. Документальной средой выставки по замыслу ректора Академии С.В. Курасова стали фотографии военных фотокорреспондентов из архивов МГХПА и педагогов, воспроизведенные с использованием цифровых технологий. При подготовке экспозиции среди документов ректора Московского высшего художественно-промышленного училища (бывшего Строгановского) в 1955–1967 годах Захара Николаевича Быкова 20 был обнаружен документ – приказ комитета по делам архитектуры при Совете Народных Комиссаров СССР от 23 февраля 1945 года о воссоздании Строгановского училища: «В целях подготовки высококвалифицированных кадров для художественной промышленности, декоративно-прикладного искусства и для выполнения художественно-отделочных работ при новом строительстве и восстановления разрушенных немецкими захватчиками городов и памятников искусства – Совет Народных Комиссаров Союза ССР 5.II-1945 г. в постановлении №256 постановил воссоздать во втором полугодии в Москве – Московское центральное художественно-промышленное училище (бывш. Строгановское) с учебно-производственными мастерскими, подчинив его Комитету по делам архитектуры при СНК СССР и в гор. Ленинграде – Ленинградское художественно-промышленное училище (бывш. Школа Штиглица) с учебно-производственными мастерскими, подчинив его Управлению по Делам Архитектуры при СНК РСФСР»21 . Реализация постановления возлагалась на Главное управление по художественной промышленности и на З.Н. Быкова. Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Агитфарфор на выставке 1-х Государственных свободных художественных мастерских. 1919 Фотография

Agitprop porcelain at the exhibition of the 1st State Free Art Workshops 1919 Photograph

В документе содержится список членов инициативной группы, ответственных за разработку учебных программ. Под начало Быкова перешел из Главного управления учебных заведений А.А. Галактионов, также выпускник ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа, инженер-художник, ученик А.М. Родченко. В состав группы вошли также архитектор Г.Б. Бархин; художник театра, преподававший еще в Императорском Строгановском училище и позднее во ВХУТЕМАСе, Ф.Ф. Федоровский; выпускник Строгановки, художник прикладного искусства

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Мастерская живописного факультета ВХУТЕМАСа Начало 1920-х Фотография The VKHUTEMAS. Studio at the Department of Painting Early 1920s Photograph

“The Work of Shaping Life”

Реорганизация ВХУТЕИНа Карикатура из журнала «Бригада художников». 1931 Решение о приближении образования к промышленности привело к тому, что часть специальностей перестала существовать, а другие были присоединены к отраслевым техническим вузам. Живописный и скульптурный факультеты переведены в Ленинград, в Институт пролетарских изобразительных искусств (ИНПИИ). Reorganisation of VKHUTEIN Caricature from the “Brigade of Artists” magazine. 1931 As a result of the decision to bring education closer to industry, some of the specialties ceased to exist, and others were integrated into industryspecific technical universities. The Painting and Sculpture Departments were transferred to the Institute of Proletarian Fine Arts in Leningrad

the Stroganov School and VKHUTEMAS and worked for several years as the chief artist at the Soviet National Agricultural Exhibition [VSKhV]; Nikolai Prusakov, a stage designer, graphic and poster artist who studied at the Stroganov School and VKHUTEMAS; applied artist Sergei Markelov, a Stroganov School graduate who also taught there; and Nikolai Sobolev, the pioneer of a new trend in applied art research, Stroganov School graduate and teacher and a professor at the textiles faculty of VKHUTEMAS-VKHUTEIN. All the artists and teachers mentioned here joined the teaching staff when the Stroganov School was resurrected.

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Each of the deans of the re-created Stroganov School made a unique contribution to the institution’s development. During the term of office of designer and educator Zakhar Bykov, a system of arts-industry education was set in place not only in Moscow, but also across the entire USSR. Thanks to its status as a flagship school, a dissertation defence committee and a network of faculties and departments were established. Under architect Grigory Zakharov’s leadership, a new building was designed and its construction started, and the faculty of interior design was set up. The academic and historian Aleksander Dubrovin strengthened the component of scholarship along with art history and criticism in the curriculum. The school also established a new, degree-awarding faculty of the theory and history of applied art and design and launched the publication of a scholarly and analytical journal “The Herald of the Stroganov Academy of Industrial and Applied Arts”. The artist and designer Aleksander Stasyuk laid the foundations for the school’s publishing and exhibition projects. Thanks to the efforts of the artist, designer and researcher Sergei Kurasov, the Stroganov Academy successfully accomplished its 2011-2015 programme of strategic development, creating a modern educational environment; it also gained international standing by participating in the Tempus and Erazmus programmes, as well as by taking part in international and national exhibition projects, competitions, shows and educational projects in cooperation with schools from Italy, Slovakia, China, South Korea and other countries. A system of continuous artistic and professional education is now in place, from schools for children – “Stroganov Traditions” and the “Children’s Academy of Design” – through B.A. and M.A. programmes, to a PhD programme. In 2016-2019, the school established new programmes: partly full-time, partly distance-learning tracks in art appreciation and curatorship and master’s programmes in multimedia and digital art. The Stroganov Academy today keeps up its tradition of providing all-round art training. In 2019 two Red Dot awards, a prestigious design prize, were won by the school’s staff: Dmitry Mordvintsev (associate professor at the department of communicative design) for his graphic-design projects, and Reyhaneh Nouri with her spouse Dmitry Nazarov (both from the transportation-design department), for their interior design of new second-class open-plan compartments for the Russian Railways Company. In Yekaterinburg, a new regional perinatal centre has been opened that features furniture and equipment designed by graduates of the furniture-design department as part of their graduation projects. The academy continues to contribute greatly to the development of innovative design internationally. A case in point are the graduation projects at the transportation-design department. The Vespa Malaguti scooter (designed by L. Kayzer), on view at the Museum of Contemporary Art in Chicago, was one of the icons of 20th-century design. The department’s graduates work as designers Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

← Евгений ЩЕГЛОВ Шарж на преподавателей Центрального художественнопромышленного училища (бывшего Строгановского) 1945 ← Evgeniy SCHEGLOV Cartoon on the faculty of Moscow Higher School of Art and Industry (the former Stroganov school). 1945

П.П. Пашков; академик, художник С.В. Герасимов; выпускник Строгановки, основатель целой области кинодекорационного искусства в России, художник театра и кино В.Е. Егоров; архитектор Д.П. Сухов; скульптор С.С. Алешин; художник прикладного искусства, выпускник Строгановки и ВХУТЕМАСа, Главный художник ВСХВ (Всесоюзной сельскохозяйственной выставки) в течение ряда лет Н.В. Филиппов; художник театра, график и плакатист, ученик Строгановского училища и ВХУТЕМАСа Н.П. Прусаков; художник прикладного искусства, выпускник и педагог Строгановского училища С.Н. Маркелов; основатель нового направления в искусствознании по декоративному искусству, выпускник и педагог Строгановского училища, профессор ВХУТЕМАСа– ВХУТЕИНа текстильного факультета Н.Н. Соболев. Все перечисленные художники и педагоги включились в педагогическую деятельность. Каждый из ректоров воссозданной Строгановки внес уникальный вклад в развитие школы. При З.Н. Быкове сложилась система художественно-конструкторского образования не только в Москве, но и во всей стране. Поскольку Строгановка стала головным вузом, был основан диссертационный совет, сформированы структуры факультетов и кафедр. При архитекторе Г.А. Захарове спроектирован новый корпус и начато его строительство, получил развитие факультет интерьера. Ученый, историк А.А. Дубровин развивал научную и искусствоведческую составляющую художественно-промышленного образования. Была создана новая выпускающая кафедра теории и истории декоративного искусства и дизайна, началось издание научно-аналитического журнала «Вестник МГХПА». Художник, дизайнер А.Н. Стасюк заложил основу издательско-выставочной деятельности вуза. Усилиями художника, дизайнера и исследователя С.В. Курасова Строгановка успешно завершила в 2011–2015 годах Программу стратегического развития вуза по созданию современной образовательной среды, обрела международный статус благодаря участию в программах «Tempus» и «Erazmus», а также в международных и всероссийских выставочных проектах, конкурсах, смотрах, совместных образовательных программах с вузами Италии, Словакии, Китая, Южной Кореи и других стран. Сложилась система непрерывного художественного и профессионального образования – от детской школы «Строгановские традиции» и «Детской академии дизайна», через бакалавриат и магистратуру, до аспирантуры. В 2016–2019 годах появились новые направления: очно-заочные курсы в области искусствоведения и выставочного кураторства, магистерские программы мультимедиа и цифрового искусства. Современная Московская государственная художественно-промышленная академия имени С.Г. Строганова продолжает традиции универсальной художественной школы. В 2019 году ее педагоги получили высшие награды в области дизайна Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

А. ТЮРИН Проект кузова малолитражного автомобиля Начало 1960-х

A. TYURIN Compact car body design Early 1960s

Макеты дорожных машин Дипломные проекты кафедры художественного конструирования Московского высшего художественно-промышленного училища (бывшего Строгановского). 1960-е

Design of road vehicles Diploma projects of the Department of Industrial Design of the Moscow Higher School of Art and Industry (the former Stroganov School) 1960s

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Илларион ГОЛИЦЫН Проект каюткомпании для прогулочного теплохода. 1954 Illarion GOLITSIN Project of an officersʼ lounge for a river pleasure boat 1954

Ирина ПРЕСНЕЦОВА Универсальное оборудование для игры-театра Фрагмент дипломного проекта. Руководители Александр Короткевич, Анатолий Крылов, Лев Федоровский 1976

for the most prestigious brands of the leading car-making nations: Italy, France, and Germany. Our school prides itself on the regular participation of its students from the textile-design department in the biggest competition in the field such as Heimtextil (Frankfurt, 2019) where works of the prize-winner Maria Mamai were exhibited. The Stroganov Academy is a regular participant in the innovative exhibition projects organised by the Tretyakov Gallery and Russia’s other art museums. An important component of the Academy’s educational and creative activities is the conceptual design of exhibitions: for instance, the catalogue for the retrospective exhibition of Mikhail Larionov (2018-2019) was designed by “ABC Design” (directed by Dmitry Mordvintsev) and videos for the section “Theatre and Futuristic Books” were produced by graduating students of the communication-design department (chaired by Vladimir Muzychenko). Kristina Skvortsova’s project (on which the Tretyakov Gallery’s researcher Tatyana Goryacheva was consultant) featured a 3D model demonstrating the construction process of El Lissitzky’s famous Prouns – “projects for the affirmation of the new”.

Irina PRESNETSOVA Universal equipment for a play-theatre Detail of the diploma project. Supervisors Alexander Korotkevich, Anatoly Krylov and Lev Fedorovsky 1976

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

The Russian pavilion at the 57th Venice Biennale, which introduced Grisha Bruskin’s project Theatrum Orbis, was designed by Stroganov Academy graduate Alla Belousova. This case might be considered a “handshake” of generations as the pavilion was built by the professor of the Imperial Stroganov School, Aleksei Shchusev; in 1962, it featured Korzhev’s composition “Raising the Banner”, which was met with great enthusiasm and became an icon of 20th-century art: the painter’s contemporaries saw in it a universal image of disobedience and struggle against injustice. Russia’s art schools began to hold exhibitions as early as the end of the 18th century. Curated exhibition projects are directly related to educational activity: the Stroganov Academy was one of Russia’s first institutions of higher learning to participate in the IV, V and VI Moscow Biennales of Contemporary Art. The Academy used several venues, including in its own building, to showcase the work of both young artists and established masters, such as Yegor Koshelev, Roman Sakin, A. Sokolov, A. Diakov, Francisco Infante-Arana, Nonna Goryunova and many others. One of the most memorable projects was the show called “Fellow Students”, devoted to the early period in the professional lives of Aleksander Volkov, Dmitry Prigov and Boris Orlov, who once studied together at the department of academic sculpture. The Academy’s participation in the biennales of contemporary art, in the form of independent, uniquely conceptualised curated projects, has demonstrated the “Stroganovka” phenomenon, which brought into existence a whole generation of contemporary artists, including Vadim Kosmachev, Francisco Infante-Arana and Nonna Goryunova, Vitaly Komar and Aleksander Melamid, Leonid Sokov, Konstantin Latyshev, Aleksander Kosolapov and many others. Projects prepared and realised by the Stroganov Academy have become milestones of modern Russian art (the exhibition “Constructivist World. Dreams about Space. Aleksander Rodchenko and His Circle” in Norilsk; the Academy’s Arctic project “Taymyr: Genius Loci” at the Russian Decorative Art Museum in Moscow; “Kino-Eye” Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Red Dot – Дмитрий Мордвинцев (доцент кафедры «Коммуникативный дизайн») за работу в области графического дизайна и Рейхане Нури вместе с супругом Дмитрием Назаровым (кафедра «Дизайн средств транспорта») за разработку интерьера плацкартного вагона по заданию РЖД. В Екатеринбурге открылся новый областной перинатальный центр, мебель и оборудование для которого были изготовлены на основе дипломных проектов выпускников кафедры «Дизайн мебели». По-прежнему велик вклад академии в развитие международного инновационного дизайна. В качестве примера можно привести дипломные проекты кафедры «Дизайн средств транспорта». Одной из икон дизайна XX века стал скутер Vespa Malaguti (проект Л. Кайзер), выставленный в Музее современного искусства в Чикаго. Выпускники кафедры работают в дизайн-бюро престижных марок ведущих автомобильных держав – Италии, Франции и Германии. К числу достижений вуза относится постоянное участие студентов кафедры «Дизайн текстиля» в крупнейших международных конкурсах, например Heimtextil (Франкфурт, 2019), где были выставлены работы победительницы конкурса Марии Мамай. Строгановская академия принимает активное участие в инновационных выставочных проектах Государственной Третьяковской галереи и других художественных музеев России. Важное направление учебной и творческой деятельности вуза – концептуальное оформление выставок. Так, к ретроспективной выставке Михаила Ларионова (ГТГ, 2018–2019) дизайн каталога был выполнен студией «ABCdesign» (руководитель Дмитрий Мордвинцев), а видеоматериалы для раздела «Театр и футуристическая книга» – дипломниками кафедры «Коммуникативный дизайн» (заведующий кафедрой В.А. Музыченко). В проекте

Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

К. Скворцовой зрители могли увидеть процесс строительства знаменитых Проунов «проектов утверждения нового» Эль Лисицкого в трехмерных моделях (консультант – сотрудник ГТГ Т. Горячева). Павильон России на 57-й Биеннале современного искусства в Венеции, представивший проект Гриши Брускина Theatrum Orbis, оформляла выпускница Строгановки дизайнер Алла Белоусова. В этом событии – своеобразное «рукопожатие поколений», ведь павильон построен профессором Императорского Строгановского училища А.В. Щусевым. Здесь же в 1962 году с триумфом выставили полотно Гелия Коржева «Поднимающий знамя», ставшее иконой искусства XX века, – современники увидели в нем универсальный образ неповиновения и борьбы с несправедливостью. Выставки в России впервые стали проводить в художественных учебных заведениях уже с конца XVIII века. В настоящее время выставочный кураторский проект имеет прямое отношение к образовательной деятельности: Строгановская академия – одна из первых среди вузов, принявшая участие в IV, V, VI Московских биеннале современного искусства. На нескольких выставочных площадках, в том числе в залах академии, выставляли свои работы и молодежь, и мэтры: Е. Кошелев, Р. Сакин, А. Соколов, А. Дьяков, Ф. Инфанте, Н. Горюнова и многие другие. Один из самых ярких проектов – выставка «Однокурсники», посвященная начальному периоду Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

А. ШАБАНОВ Коллективная детская игрушка Дипломная работа. 1960-е A. SHABANOV A collective toy Diploma project 1960s

Александр ЛАВРЕНТЬЕВ Плакат к Международной научной конференции. 2019 Alexander LAVRENTYEV Poster for the International Scientific Conference. 2019

“The Work of Shaping Life”

Татьяна РЕПИНА Проект трансформирующегося шезлонга Rosya для жилых и общественных помещений Кафедра «Дизайн мебели». Руководители Евгений Матвиенко и Елена Чебурашкина. 2016 Tatyana REPINA Design project of a transforming chaise longue Rosya for residential and public premises Furniture Design Department. Supervisors Yevgeny Matvienko and Elena Cheburashkina 2016

(posters, photographs and prints devoted to avant-garde cinema) in Vladivostok, Sorrento, and Naples. One of the most stunning shows to take place at our school was Vyacheslav Koleichuk’s anniversary exhibition attended by the artist himself. Francisco Infante-Arana and Nonna Goryunova created the exhibition “Water Cycle”, prepared specially for the Academy under the auspices of the V Biennale in 2013. It is also important to mention two large international projects being carried out in cooperation with our partners from the Venetian Università Caʼ Foscari (curated by Silvia Burini, Giuseppe Barbieri, Aleksander Lavrentiev, Matteo Bertelé, and Kirill Gavrilin): “Professor Rodchenko: Photographs from VKHUTEMAS” and “Francisco Infante, Nonna Goryunova: Artefacts” (Venice, 2012). The Tretyakov Gallery regularly draws on the Academy’s legacy, organising large-scale solo shows of renowned Russian artists: Fyodor Fedorovsky, Nikolai

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Andreyev, Vasily Vatagin, Gely Korzhev, Nikolai Nikogosian, Boris Orlov, Leonid Sokov, Dmitry Prigov, Natalia Turnova, Vadim Kosmachev and many others. These are projects which showcase the Stroganov School’s contribution to the development of Russian culture. The collaboration and close cooperation between the Russian Academy of Arts and the Stroganov Academy have deep historical roots. This relationship has always developed along three lines: education, mastering artistic skills and academic research. During the period of the Stroganov School’s establishment and development in the 19th century, the Academy supported and influenced in a substantial way the formation of the teaching process, including the organisation of classes and teaching methodology. This is supported by the large collection of reference instructional drawings bearing the stamp of the Russian Imperial Academy of Arts, which were transferred to the School as manuels. The Russian Academy of Arts and its president, Zurab Tsereteli, have always given a preeminent degree of consideration to one of Russia’s oldest colleges of applied arts. One example of the fruitful cooperation between the two institutions is the department of Monumental-Decorative Art, which has given Russia exceptional masters, academicians and heads of department who have been responsible for creating the Stroganov School’s one-of-a-kind signature style of monumental visual art. We are referring of course to the academicians Sergei Gerasimov (1885-1964), Gely Korzhev (1925-2012), Oleg Filatchev (1937-1997) and Igor Obrosov (1930-2010). All this demonstrates convincingly that any school in academe or in art exists and evolves when teachers, students and graduates regularly contribute to international cultural activities, continuously experimenting while keeping alive their sense of history and involvement in the affairs of their alma mater.

Выставка «Просвет», организованная кафедрой «Художественное стекло» в галерее «Тоннель» МГХПА имени С.Г. Строганова. 2013 Фотография The exhibition “Clearance Space” organised by the Art Glass Department in the Tunnel Gallery of the Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts 2013 Photograph

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Павел и Анастасия ЧЕРНЫШЕВЫ Проект кроссовера Renault Diamond премиум-класса Дипломный проект кафедры «Дизайн средств траспорта». Руководители Дмитрий Назаров и Энтони Грейд (со стороны заказчика) 2014

Pavel and Anastasiya CHERNISHEV Design of Renault Diamond premium crossover Diploma project of the Department of Transport Design. Supervisors Dmitry Nazarov and Antony Grade (on the customer side). 2014

творчества А. Волкова, Д. Пригова, Б. Орлова, учившихся когда-то вместе на кафедре «Академическая скульптура». Участие Строгановской академии в биеннале с самостоятельными авторскими кураторскими проектами продемонстрировало творческий феномен, породивший целую генерацию мэтров современного искусства: В. Космачев, Ф. Инфанте и Н. Горюнова, В. Комар и А. Меламид, Л. Соков, К. Латышев, А. Косолапов... Проекты, подготовленные и реализованные МГХПА имени С.Г. Строганова, стали явлениями современной отечественной культуры (выставка «Конструктивный мир. Мечты о пространстве. Александр Родченко и его круг» в Норильске; арктический проект академии «Таймыр: гений места» во Всероссийском музее декоративного искусства в Москве; «Киноглаз» (плакаты, фотографии и печатная графика, посвященные киноавангарду) во Владивостоке, а также в Сорренто и Неаполе). Одна из самых ярких выставок в стенах Строгановской академии – юбилейная экспозиция произведений Вячеслава Колейчука, на которой присутствовал сам мастер. Франциско Инфанте и Нонна Горюнова сделали специально для академии выставку «Круговорот воды» в рамках V биеннале в 2013 году. Кроме того, необходимо отметить два крупных международных проекта, воплощенных совместно с партнерами Строгановской академии из венецианского университета Ка’Фоскари (кураторы С. Бурини, Д. Барбьери, А. Лаврентьев, М. Бертеле, К. Гаврилин): «Профессор Родченко: Фотографии из ВХУТЕМАСа» и «Франциско Инфанте, Нонна Горюнова: Артефакты» (Венеция, 2012). Третьяковская галерея постоянно обращается к наследию Строгановки, создавая масштабные персональные выставки мастеров отечественного искусства: Ф.Ф. Федоровского, Н.А. Андреева, В.А. Ватагина, Г.М. Коржева, Н.Б. Никогосяна, Б.К. Орлова, Л.П. Сокова, Д.А. Пригова, Н.П. Турновой, В.И. Космачева и многих других. Эти проекты – живое свидетельство вклада Строгановской школы в развитие национальной художественной культуры. По трем основным направлениям – образование, художественное творчество и научно-исследовательская работа – развивалось взаимодействие и тесное сотрудничество Российской академии художеств и Строгановской академии. В XIX веке, в период становления и развития Строгановского училища, Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Дмитрий ДОБРОВОЛЬСКИЙ Музей обороны Севастополя с интерактивной экспозицией Дипломный проект кафедры «Средовой дизайн». Руководители Елена Заева-Бурдонская и Елена Рузова. 2018

Dmitry DOBROVOLSKY Sevastopol Defence Museum with a hands-on exhibition Diploma project of the Environmental Design Department. Supervisors Elena ZaevaBurdonskaya and Elena Ruzova. 2018

Вадим ТАРАСОВ Стул «PLY» Дипломный проект. Руководители профессор Л.М. Золотухин и преподаватель В.Н. Буров. 2014 Vadim TARASOV “PLY” chair. Diploma project. Supervisors Professor L. Zolotukhin and V. Burov. 2014

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Андрей ЛИВШИН, Сергей ЦАРЬКОВ, Ольга КАВУН – выпускники кафедры «Коммуникативный дизайн» МГХПА имени С.Г. Строганова Айдентика для зимней Олимпиады в Сочи 2014. Фрагмент

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Andrei LIVSHIN, Sergey TSARKOV and Olga KAVUN, graduates of the Communication Design Department of Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts. Brand identity for the Winter Olympics in Sochi 2014. Detail

Hartwig, A. 75th Anniversary of the Stroganov School of Drawing. Moscow, 1901. P. VII.

The Imperial Stroganov Central School of Decorative and Applied Arts. 1912-1913. [Catalogue] Moscow, 1913. P. 14.

Hartwig, A. 75th Anniversary of the Stroganov School of Drawing. Moscow. 1901. P. 162.

Aristova, S.L. Advanced Icon Painting Workshop at the Imperial Stroganov School of Technical Drawing (regarding the tradition of patronage in Russian icon painting)/Member of the Imperial Academy of Fine Art Nikolai Vassilievich Globa and the Stroganov School of Drawing. Moscow, Indrik Publishing. 2012. Pp. 317-328.

Elisabethʼs husband Grand Duke Sergei Alexandrovich Romanov was the royal patron of the Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture, and Grand Duchess Elizabeth Feodorovna became patron of the Imperial Stroganov School of Technical Drawing, which was reflected on the school’s official letterhead. For a detailed account of the years the couple spent in Moscow, see “Sergey i Elizaveta” by D.B. Grishin. Moscow, Christian Library. 2017.

Moskovsky Listok. 1901. Issue 83. P. 2.

Statement of accounts by the Imperial Stroganov School of Design and Applied Arts under the patronage of Her Royal Highness Grand Duchess Elizabeth Feodorovna for 1910-1911. Moscow, 1912.

Vikhareva, N.I. Birth of a new profession (Z.N. Bykov remembers.) People, events, facts. Moscow, Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts, 2006. P. 38.

10.

3rd Festival of private collections. Catalogue comp. by P.S. Ukhanov. Ministry of Culture, Russian Federation. All-Russian Decorative Art Museum. Moscow, Rudentsov Publishing. 2013. Pp. 36-63. Ill. 15.

11.

Archival newsreel. URL: http://kinochronik.wixsite. com/archive/-1896–1917 (last accessed on April 5, 2018).

12.

Announcement about the opening of the Free State Art Workshops. A poster. Moscow, 1918

13.

Isayev, Pavel. “The Stroganov School 1825-1918: Biographical Dictionary”. Vol. 2. Moscow, Labirint. 2007. P. 282.

14.

Vikhareva, N.I. “The Birth of a New Profession”. Moscow, Stroganov Academy of Industrial and Applied Arts. 2006. P. 56.

15.

Bauhaus and Art Schools in the Avant-Garde Epoch: Materials of the International Academic Conference April 17-19, 2019. Moscow, Stroganov Academy. 2019.

16.

VKHUTEMAS (Higher Art and Technical Studios) were educational institutions founded after the 1917 revolution in Moscow, Petrograd, and other Russian cities. The Moscow VKHUTEMAS was founded by the unification of SVOMAS Nos. 1 and 2 (themselves formerly the Stroganov Academy and the Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture respectively). In 1927, VKHUTEMAS was renamed the Higher Art and Technical Institute, or Moscow’s VKHUTEIN. In 1930, the Leningrad and Moscow VKHUTEIN were closed. The Moscow Vkhutein were replaced by the Moscow Architectural Institute (MArchl), the Moscow State Art Institute (named after Vasily Surikov in 1948) and the Moscow Polygraphic Institute (since 1949, the Moscow State University of Printing Arts), Instead of the Leningrad VKHUTEIN-LVKHTI (the Leningrad Higher Art and Technical Institute), the Institute of Proletarian Figurative Art (INPII) was formed, which

Butovsky, V.I. “Russian art and its assessment by the French architect E. Viollet-le-Duc and the Russian archaeologist F.I. Buslayev”. Moscow. 1879. Preface. P. II.

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

was reformed as the Leningrad Institute of Painting, Sculpture and Architecture in 1932 (and in 1944 was named in honour of Ilya Repin). 17.

See Khan-Magomedov, S.O. “VKHUTEMAS”. Books 1 and 2. Moscow, Ladia. 1995. Adaskina, N.L. VKHUTEMAS-VKHUTEIN (entry). “Encyclopaedia of Russian Avant-garde. Visual Arts. Architecture”. Vol. III. History. Theory. Book 1. Moscow, Global Expert and Service Team. 2014. Pp. 102-111.

18.

Kukryniksy were a creative collective of Soviet artists and painters, which included full members of the USSR Academy of Arts (1947), People’s Artists of the USSR (1958), Heroes of Soviet Labour Mikhail Kupriyanov (1903-1991), Porfiry Krylov (1902-1990) and Nikolai Sokolov (1903-2000).

19.

1945–1948 – Moscow Central School of Industrial and Applied Arts (the former Stroganov School) 1948–1992 – Moscow Higher School of Industrial and Applied Arts (the former Stroganov School) 1992–1996 – Moscow State Stroganov Institute of Industrial and Applied Arts 1996–2009 – Moscow State Stroganov University of Industrial and Applied Arts Since 2009 – Moscow State Stroganov Academy of Industrial and Applied Arts

20. A student of the Stroganov School in the 1910s and one of its first graduates with a degree in design, one of the first “engineer artists” trained at the Rodchenko school at VKHUTEMAS-VKHUTEIN (1929), a teacher of the Moscow Central Arts Industry School (formerly the Stroganov School) from 1945, founder of the faculty of Artistic Design, and dean from 1955 to 1967. 21.

Directive of the committee for architecture under the auspices of the Soviet of People’s Commissars of the USSR, issued on February 23, 1945. A typed copy. Museum of the Stroganov Academy of Industrial and Applied Arts.

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Академия художеств оказала существенное влияние и поддержку в деле формирования учебного процесса: в организации занятий, методики преподавания рисунка и живописи – об этом свидетельствует большой фонд эталонных учебных рисунков с печатью Российской Императорской академии художеств, переданных училищу в качестве образцов. Российская академия художеств и ее президент Зураб Константинович Церетели оказывают исключительное внимание одному из старейших художественно-промышленных вузов России. Примером блестящего сотрудничества двух институций стала история кафедры «Монументально-декоративная живопись», подарившей России выдающихся мастеров, академиков, руководителей кафедры, создавших неповторимый и узнаваемый стиль монументальной живописи строгановской школы. Речь идет об академиках Сергее Герасимове (1885–1964), Гелии Коржеве (1925–2012), Олеге Филатчеве (1937– 1997) и Игоре Обросове (1930–2010). Все сказанное подтверждает мысль о том, что любая школа в науке или в искусстве существует и развивается благодаря вовлеченности педагогов, учеников, выпускников в общекультурный и мировой художественный процесс, благодаря постоянным пробам и экспериментам при сохранении чувства истории и причастности к судьбе своей аlma mater.

Гартвиг А. Семидесятипятилетие Строгановского училища. М., 1901. С. VII.

Императорское Строгановское центральное художественно-промышленное училище. 1912–1913 гг. [Проспект]. М., [1913]. С. 14.

Гартвиг А. Семидесятипятилетие Строгановского училища. М., 1901. С. 162.

См.: Аристова C.Л. Высшая художественноиконописная мастерская Императорского Строгановского училища (страницы истории попечительства в русской иконописи) / Академик Императорской Академии художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище. М., 2012. С. 317–328.

Супруг Елизаветы Федоровны, великий князь Сергей Александрович Романов, принял под свое покровительство Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а сама Елизавета Федоровна стала покровительницей Императорского Строгановского училища, что было зафиксировано на официальном бланке училища. Московский период жизни четы подробнейшим образом раскрыт в книге Д.Б. Гришина «Сергей и Елизавета» (М., 2017).

Московский листок. 1901. № 83. С. 2.

Отчет состоящего под покровительством Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны Императорского Строгановского Центрального художественнопромышленного училища за 1910–1911 гг. М., 1912.

Вихарева Н.И. Рождение новой профессии (по воспоминаниям З.Н. Быкова). Люди, события, факты. М.: МГХПА им. С.Г. Строганова, 2006. С. 38.

Бутовский В.И. Русское искусство и мнения о нем Е. Виолле-ле-Дюка, французского ученого архитектора, и Ф.И. Буслаева, русского ученого археолога. М., 1879. Предисловие. С. II.

Художественные ВУЗы России

Владимир АРСЕНТЬЕВ – студент МВХПУ Эмблема Московской Олимпиады-1980 На основе данного эскизного предложения эмблема была доработана студией промграфики

10.

Третий фестиваль частных коллекций: Каталог / Гл. ред. П.С. Уханова; Министерство культуры Российской Федерации; Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства. М., 2013. С. 36–63. Ил. 15.

11.

Архив кинохроники. URL: http://kinochronik.wixsite. com/archive/-1896–1917 (дата обращения: 05.04.2018).

12.

Объявление об открытии государственных свободных художественных мастерских. Плакатафиша. М., 1918.

13.

Исаев П. Строгановка 1825–1918: Биографический словарь. Т. 2. М., 2007. С. 282.

14.

Вихарева Н.И. Рождение новой профессии. М.: МГХПА им. С.Г. Строганова, 2006. С. 56.

15.

Баухауз и художественные школы эпохи авангарда: Материалы международной научной конференции 17–19 апреля 2019 г. М.: МГХПА им. С.Г. Строганова, МАРХИ, 2019.

16.

ВХУТЕМАС (Высшие художественно-технические мастерские) – учебные заведения, созданные после революции 1917 года в Москве, Петрограде и других российских городах. Московский ВХУТЕМАС образован в 1920 году путем объединения Первых и Вторых Государственных свободных художественных мастерских (созданных ранее на основе Строгановского художественно-промышленного училища и Московского училища живописи, ваяния и зодчества). В 1927-м ВХУТЕМАС переименовали в Высший художественно-технический институт (ВХУТЕИН в Москве). В 1930-м ленинградский и московский ВХУТЕИН были закрыты. На базе московского ВХУТЕИНа образованы Московский архитектурный институт (МАРХИ), Московский государственный художественный институт (которому в 1948-м присвоено имя В.И. Сурикова) и Московский полиграфический институт (с 1949-го – Московский государственный университет печати). На базе ленинградского ВХУТЕИНа–ЛВХТИ (Ленинградский высший художественно-технический институт)

Vladimir ARSENTIEV, student of Moscow Higher School of Art and Industry Emblem of the 1980 Moscow Olympic Games Based on this draft proposal, the logo was finalised by the Commercial Art Studio

в апреле 1930-го был организован Институт пролетарских изобразительных искусств (ИНПИИ), в 1932-м преобразованный в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры (с 1944-го имени И.Е. Репина). 17.

Хан-Магомедов С.О. ВХУТЕМАС: В 2 кн. М., 1995; Адаскина Н.Л. ВХУТЕМАС–ВХУТЕИН // Энциклопедия русского авангарда. Изобразительное искусство. Архитектура. Т. 3, Кн. 1. М., 2014. С.102–111.

18.

Кукрыниксы – творческий коллектив советских художников-графиков и живописцев, в который входили действительные члены АХ СССР (1947), народные художники СССР (1958), Герои Социалистического Труда Михаил Куприянов (1903–1991), Порфирий Крылов (1902–1990) и Николай Соколов (1903–2000).

19.

1945–1948 – Московское центральное художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское); 1948–1992 – Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское); 1992–1996 – Московский государственный художественно-промышленный институт имени С.Г. Строганова (МХПИ имени С.Г. Строганова); 1996–2009 – Московский государственный художественно-промышленный университет имени С.Г. Строганова; с 2009 года – Московская государственная художественно-промышленная академия имени С.Г. Строганова (МГХПА имени С.Г. Строганова).

20. Захар Николаевич Быков (1898–1984) – ученик Строгановского училища в 1910-е годы, выпускник мастерской А.М. Родченко ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа (1929), один из первых дипломированных дизайнеров, «инженеров-художников», преподаватель МВХПУ (бывш. Строгановское) с 1945-го, основатель кафедры «Художественное конструирование», ректор – в 1955–1967. 21.

Приказ комитета по делам архитектуры при Совете народных комиссаров СССР от 23 февраля 1945 года. Машинопись. Музей МГХПА им. С.Г.Строганова.

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Работы преподавателей и выпускников МГХПА имени С.Г. Строганова

1945—2020

Artworks of the Professors and Alumni of the Stroganov Academy

Гелий КОРЖЕВ Автопортрет 1980 Холст, масло Gely KORZHEV Self-portrait 1980 Oil on canvas

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Гелий КОРЖЕВ Гомер Из триптиха «Коммунисты». 1960 Холст, масло Gely KORZHEV Homer From the “Communists” triptych. 1960 Oil on canvas

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

← Александр БЕЛАШОВ Древо жизни 1985 Керамическое панно Палеонтологический музей РАН имени А.Ю. Орлова, Москва ← Alexander BELASHOV Tree of Life. 1985 Ceramic panel Orlov Paleontological Museum of the Paleontological Institute of Russian Academy of Sciences

Валерий МАЛОЛЕТКОВ Дорога в никуда 2014 Фаянс, роспись Valery MALOLETKOV Road to Nowhere 2014 Faience, glaze

Наталия ХЛЕБЦЕВИЧ Белое на светлом 2009 Бисквитный фарфор, лайтбокс Natalia KHLEBTSEVICH White on light 2009 Biscuit porcelain, lightbox

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Анастасия ШЕНЦЕВА Плакат к выставке Вячеслава Колейчука 2012 Anastasia SHENTSEVA Poster to the exhibition of Vyacheslav Koleichuk 2012

Вячеслав КОЛЕЙЧУК Фрагмент экспозиции в галерее «Тоннель» МГХПА имени С.Г. Строганова. 2012 Vyacheslav KOLEICHUK Detail of the exhibition in the Tunnel Gallery of Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Вадим КОСМАЧЕВ Метатель ядра 1988–1990 Пространственная композиция Германия, Майнц Полированная нержавеющая сталь Vadim KOSMACHEV Shot-put Thrower 1988-1990 Spatial composition Mainz, Germany Polished stainless steel

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Александр БУРГАНОВ Письмо. 1991 Мрамор Alexander BURGANOV The letter. 1991 Marble

→ Андрей ОРЛОВСКИЙ В соавторстве с П.А. Орловским и Ж.В. Орловской Объемно-пространственная композиция портала 1982 Дом культуры, поселок Шатура

→ Andrei ORLOVSKY (co-authored with P. Orlovsky and Zh. Orlovskaya) Spatial composition of a portal. 1982 House of Culture, Shatura

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Александр БУРГАНОВ Фонтан «Принцесса Турандот» 2000 Москва, Арбат Бронза, позолота Alexander BURGANOV Princess Turandot Fountain. 2000 Arbat Street, Moscow Bronze, gilding Art Schools of Russia

“The Work of Shaping Life”

Илларион ГОЛИЦЫН Портрет Владимира Фаворского 1962 Графитный карандаш

Illarion GOLITSIN Portrait of Vladimir Favorsky 1962 Lead pencil

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Мария ФАВОРСКАЯШАХОВСКАЯ Ранняя весна Блюдо. 1978 Глина, ангобы

Maria FAVORSKAYASHAKHOVSKAYA Early Spring A dish. 1978 Clay, engobe

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Герман ЧЕРЕМУШКИН Площадь Революции 1960-е Гравюра на гипсе Herman CHEREMUSHKIN Revolution Square 1960s Engraving on plaster

Александр СТАСЮК Дом рыбака. 2018 44 × 64 Alexander STASYUK Fishermanʼs house 2018 44 × 64 cm

← Илларион ГОЛИЦЫН Мастерская. 1967 Холст, масло ← Illarion GOLITSIN Artist’s Studio. 1967 Oil on canvas

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Игорь ОБРОСОВ Солдатские сны 1989 Холст, темпера Igor OBROSOV Soldiersʼ Dreams 1989 Tempera on canvas

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Анатолий МОСИЙЧУК Подношение облаку 2009 Холст, масло 145 × 164,5 Anatoly MOSEICHUK Tribute to the Cloud 2009 Oil on canvas 145 × 164,5 cm

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Олег ФИЛАТЧЕВ Автопортрет в сванской шапочке 1980 Дсп (древесностружечная плита), левкас, темпера Oleg FILATCHEV Self-portrait in a Svanetian Cap 1980 Chipboard, gesso, tempera

Олег ФИЛАТЧЕВ Шашлычная 1992 Холст, темпера, акрил Oleg FILATCHEV Kebab House 1992 Tempera, acrylic on canvas

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Олег ФИЛАТЧЕВ Портрет летчикаистребителя первого класса подполковника П. Филатчева (Портрет отца) 1972 Холст, масло

Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Oleg FILATCHEV Portrait of a First-Class Fighter Pilot, Lieutenant Colonel Pavel Filatchev (Portrait of Father) 1972 Oil on canvas

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Cергей ГЕРАСИМОВ Вечер. 1950 Холст, масло 79 × 99 © Музей русского искусства, Москва

Sergei GERASIMOV Evening. 1950 Oil on canvas 79 × 99 cm © TMORA

Лев ШЕПЕЛЕВ Смотря из окон Эрмитажа 2006 Тонированная бумага, угольный карандаш, гуашь

Lev SHEPELEV Looking out of the Windows of the Hermitage 2006 Tinted paper, charcoal pencil, gouache

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Михаил ВЕРХОЛАНЦЕВ Сила музыки 2004 Холст, масло Mikhail VERKHOLANTSEV Power of Music 2004. Oil on canvas

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Виктор КАЛИНИН Рисовальщик 2011 Холст, темпера Viktor KALININ Draftsman 2011 Tempera on canvas

Виктор КАЛИНИН Отец. 2010 Холст, темпера Viktor KALININ Father. 2010 Tempera on canvas

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Сергей КУРАСОВ Лес мачт в ожидании регаты. 1998 Холст, акрил, смешанная техника Sergei KURASOV Masts Awaiting a Regatta. 1998 Acrylic paints, mixed technique on canvas

Сергей КУРАСОВ Тибет. 2012 Холст, акрил, смешанная техника Sergei KURASOV Tibet. 2012 Acrylic paints, mixed technique on canvas

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Евгений РОМАШКО Морозный день. Благодатный свет (Переславль-Залесский) 2020 Холст, масло Evgeny ROMASHKO Frosty Day. Blessed Light. (Pereslavl-Zalessky, Russia). 2020 Oil on canvas

Евгений РОМАШКО Теплый август. ПереславльЗалесский. 2017 Холст, масло Evgeny ROMASHKO Warm August. (Pereslavl-Zalessky, Russia). 2017 Oil on canvas

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Константин ПЕТРОВ «Салон красоты». 2019 Оргалит, масло Konstantin PETROV “Beauty salon”. 2019 Oil on hardboard

Константин ПЕТРОВ Храм Преподобного Сергия Радонежского 2018–2019 Холст, масло Konstantin PETROV Church of St. Sergius of Radonezh 2018-2019 Oil on canvas

Художественные ВУЗы России

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Андрей КОВАЛЬЧУК Памятник Александру III 2017 Крым, Ялта

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Andrei KOVALCHUK Monument to Alexander III. 2017 Yalta. Crimea

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Анастасия СОКОЛОВА Валерий ЧЕРНОРИЦКИЙ Грюнвальдская битва. 1991 Фрагмент настенной росписи Энкаустика

Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Anastasia SOKOLOVA Valeri CHERNORITSKY Battle of Grunwald. 1991 Detail of a mural Encaustic

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Павел НИКИФОРОВ Без названия. 1991 Оргалит, темпера, левкас, смешанная техника 82 × 67 © ГТГ

Pavel NIKIFOROV Untitled. 1991 Tempera on hardboard, levkas, mixed media 82 × 67 cm © Tretyakov Gallery

Павел НИКИФОРОВ Коррида. 1987 Оргалит, темпера, левкас, смешанная техника 45 × 33 Частная коллекция, США

Pavel NIKIFOROV Corrida. 1987 Tempera on hardboard, levkas, mixed media 45 × 33 cm Private collection, USA

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Вадим СИДУР Памятник погибшим от любви. 1965 Установлен в г. Оффенбурге, ФРГ, 1984 Алюминий

Художественные ВУЗы России

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

Vadim SIDUR Monument to Victims of Love. 1965 Installed in the town of Offenburg, Germany. 1984 Aluminum

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

“The Work of Shaping Life”

Рейхане НУРИ, Дмитрий НАЗАРОВ – лауреаты международной премии в области дизайна Red Dot Вагон РЖД (Российских железных дорог) 2019 Промышленный образец и проект

Alexander Lavrentiev, Kirill Gavrilin

Reyhane NURI, Dmitry NAZAROV, winners of the Red Dot International Design Award Russian Railroad Car 2019 Industrial prototype and design project

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Art Schools of Russia

Александр Лаврентьев, Кирилл Гаврилин

Экспозиция выставки в рамках программы III Московской международной биеннале молодого искусства. Галерея «Тоннель» МГХПА имени С.Г. Строганова. 2012. Фотография

Художественные ВУЗы России

Exhibition in the framework of the III Moscow International Biennale of Young Art. The Tunnel Gallery in Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts. 2012 Photograph

«Работа устроения жизни». К 195-летию МГХПА им. С.Г. Строганова

↓ Олег и Ольга ТАТАРИНЦЕВЫ Сравнение температур 2011–2012 Шамот, глазури ↓ Oleg and Olga TATARINTSEV Temperature Comparison 2011-2012 Chamotte, glaze

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

М У

Е Й

узе екоратив о- рик а ого и ром е ого искусства МГХ А ИМЕНИ С Г С РОГАНОВА арина иновеева

узей осковской государственной художественно промышленной академии имени . . троганова – уникальный в России. н основан в 1 4 году при дирек торе трогановского училища технического рисования В. . утовском с целью содействовать развитию самобытных художественных способностей в про мышленных классах . удожественно промышленный музеум открылся 17 апре ля 1 года в отдельном здании на ясницкой улице, дом 24, и являлся первым в России музеем подобного про иля, коллекция которого позволяла наглядно пред ставить историю развития мирового декоративно прикладного искусства с ан тичности до современности. днако основное его назначение определялось как коллекционирование произведений русского национального искусства, так как деятельность трогановского училища изначально была нацелена на сохране ние и развитие богатейших художественных традиций России. 1

← Современная экспозиция Музея декоративноприкладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова Фотография ← Current exhibition at the Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum Photograph

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

M U S E U M

osco tate tro ano Aca emy of esi n an A lie Arts useum arina inoveeva

The Stroganov Academy useum is one of the most ascinating and uni ue museums in Russia. ounded in 1 4, during Viktor Butovsky’s tenure as director of the Stroganov School of echnical Drawing later to be renamed “academy” , the museum served to “advance the development of original creative talent and skills among the working classes.” The museum, located in a separate building at 24 yasnitskaya litsa, opened its doors on April 17 1 and became Russia’s first museum to focus on the history of decorative and applied arts throughout the world, from anti uity to modern times. Still, the museum’s primary goal was to collect the works of Russian decorative art, in line with the Stroganov Academy’s original purpose to preserve and advance Russia’s rich artistic tradition.

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

→

Чашка с блюдцем с абстрактной росписью по эскизу В.В. Кандинского Россия, Дулевский фарфоровый завод Около 1921 Фарфор, надглазурная полихромная роспись

Cup and saucer with abstract design by Wassily Kandinsky Dulevo Porcelain Factory Circa 1921 Porcelain. Overglaze polychrome painting

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Идея организации музея в Москве возникла задолго до его открытия и высказывалась еще основателем училища, графом Сергеем Григорьевичем Строгановым. В «Вестнике Европы» за 1826 год (№ 8) была помещена его статья «О необходимости образования для ремесленников и об открытии для них училища рисования в Москве», в которой автор призывает «развивать в промышленности национальные творческие силы, общие познания как источник, которым питается промышленность, указывает на необходимость образовать собрание моделей и образцов для усовершенствования ремесел и художеств»2 . История существования Художественно-промышленного музея тесно связана со Строгановским училищем, основанным в 1825 году графом С.Г. Строгановым как «Школа рисования в отношении к искусству и ремеслам». В 1860 году произошли кардинальные изменения в жизни 2-й Рисовальной школы графа С.Г. Строганова, которая при объединении с 1-й Рисовальной школой при Мещанском отделении была преобразована в Строгановское училище технического рисования, введен новый устав и началась подготовка «рисовальщиков и орнаментщиков для мануфактуры и мастерских». В 1861 году директором обновленного Строгановского училища назначили Виктора Ивановича Бутовского, историка по образованию и экономиста по профессии, имевшего связи с промышленными кругами России и Запада. Он внес большой вклад в художественноЭкспозиция Художественно-промышленного музеума имени императора Александра II Cтрогановского училища на улице Рождественке в Москве Начало ХХ века Фотография

Exhibition hall at the Imperial Stroganov School Museum (Ulitsa Rozhdestvenka, Moscow) Photograph

Кратер краснофигурный Древняя Греция Конец IV – начало V века до н.э. Терракота, лак, роспись

Red-figure krater Ancient Greece, 4th - early 5th century BC Terracotta, lacquer, painting

← Экспозиция Художественно-промышленного музеума Строгановского училища на Мясницкой улице в Москве Зал русской старины 1870–1880-е Фотография ← Диплом, полученный Художественно-промышленным музеумом Строгановского училища за керамические изделия, представленные на Международной выставке в Филадельфии в 1876 году Музей

← Exhibition hall at the Stroganov School Museum of Applied Arts in Myasnitskaya Ulitsa, Moscow. Old Russian Art Hall. Photograph ← Certificate of Award from the 1876 International Exhibition in Philadelphia for ceramics (ornamental clay tiles) presented by the Stroganov School Museum of Applied Arts Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

The idea to create such a museum in Moscow took root long before the Stroganov Academy Museum was established; the Academy’s founder, Count Sergei Stroganov promoted it as early as 1826, when he published an essay in “Vestnik Evropy” (“European Herald”, issue 8) called “Regarding the need to provide training for artisans and establish a drawing school for them in Moscow”. Stroganov pointed out the need to “nurture national creative forces and general education as the source of energy for industrial development, and create a collection of models and samples to enhance craftsmanship and creativity in applied arts.”1 The Stroganov Academy Museum developed hand in hand with the school itself, which was founded in 1825 by Count Sergei Stroganov to “teach drawing as it relates to decorative and applied arts”. In 1860, dramatic changes took place in the life of Count S.G. Stroganov’s 2nd School of Drawing, which was merged with the 1st School of Drawing at the Meshchansky Branch to form the Stroganov School of Technical Drawing, with a new charter and training for "draftsmen and decorative pattern designers for factories and workshops." In 1861, the historian Viktor Butovsky was appointed director of the restructured Stroganov School of Technical Drawing (an economist by trade, Butovsky was very well connected among Russian and Western industrialists). In this role, Butovsky made a great contribution to the development of applied and decorative arts education, as well as the revival of folk and ancient Russian artistic tradition. He led the Stroganov School of Drawing through one of the most important periods in its history. This was the time when the School prioritised the study of Russia’s ancient artistic heritage. Students

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Экспозиция Художественно-промышленного музеума имени императора Александра II Строгановского училища на улице Рождественке в Москве. Фарфоровые предметы из дара императора Александра II Начало XX века Фотография

Exhibition hall at the Imperial Stroganov School in Ulitsa Rozhdestvenka, Moscow. Porcelain objects, gift of Emperor Alexander II Photograph

Десертная тарелка с изображением цветочного букета Дар императора Александра II Художественнопромышленному музеуму Строгановского училища. Россия, Санкт-Петербург, Императорский фарфоровый завод 1855–1881 Фарфор, надглазурная полихромная роспись, золочение

Dessert plate decorated with a painted bouquet of flowers Gift of Emperor Alexander II to the Stroganov School Museum. St. Petersburg, Russia Imperial Porcelain Factory 1855-1881 Porcelain, overglaze polychrome painting, gold plate

Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

промышленное образование и возрождение традиций национального и древнерусского искусства, именно с его именем связан один из значительных периодов в истории развития Строгановского училища. С этого времени преподавание в училище ориентируется на изучение древнерусского наследия. В учебную программу входит копирование предметов народного искусства, церковной утвари, орнаментов и заставок русских рукописных книг как опоры национального направления в искусстве. С этой целью создавались экспедиции в старейшие русские города – Владимир, Суздаль, Новгород Великий, заказывались гипсовые копии с архитектурных деталей древних храмов и слепки с предметов обихода русского народа, воспроизводились древнерусские орнаменты. Собранные материалы натолкнули В.И. Бутовского на мысль о создании при училище Художественно-промышленного музея наподобие Музея Виктории и Альберта в Англии, основанного в 1852 году, в котором соединились история искусств и промышленности. После того как 17 января 1864 года император Александр II повелел разрешить подписку на устройство музея и подарил для этого участок в 3600 квадратных саженей со строениями по Мясницкой улице, большие денежные пожертвования поступили от предпринимателей и меценатов: М.Г. Солдатенкова, А.А. Скороспелова, А.Г. Хаджи-Конста, С.Т. Морозова, К.С. Попова, братьев Боткиных, П.А. Смирнова, И.И. Хлудова и еще от 40 московских промышленников того времени. Открытая подписка дала Экспозиция художественнопромышленного музеума имени императора Александра II Императорского Строгановского училища на улице Рождественке в Москве Начало XX века Фотография

Exhibition hall at the Imperial Stroganov School in Ulitsa Rozhdestvenka, Moscow Photograph

Сундук с сюжетной композицией на тему «Обращение св. Павла» Германия Конец XVI – начало XVII века Дуб, резьба, золочение

Wooden chest decorated with a carved scene depicting the Conversion of St. Paul Germany 16th - early 17th century Carved oak, gilding

Музей

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Голова римлянина Гипсовая копия XIX века фрагмента рельефа (Древний Рим (?), начало II века) Head of a Roman Fragment of relief Ancient Rome (?), early 2nd century AD Plaster copy 19th century

copied objects of folk art, ceremonial religious objects, decorative patterns and headpieces in Russian illuminated manuscripts, which were all seen as cornerstones of the national movement in art. As part of the training, students went on expedition trips to Russia’s oldest towns, such as Vladimir, Suzdal and Novgorod Veliky [Novgorod the Great], where they made plaster copies of ancient church architectural ornaments and casts of traditional household objects, as well as copying old Russian ornamental patterns. It was the objects brought back from those expeditions that made Butovsky think that the School of Drawing should have its own museum dedicated to decorative and applied arts, not unlike the Museum of Manufactures (now the Victoria & Albert Museum) in London, which was founded in 1852 and was dedicated to the history of both the arts and manufacturing. On January 17, 1864, Emperor Alexander II allowed the Stroganov School to start fundraising for the new museum, and personally donated a parcel of land measurThe Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

ing 3,600 square sazhens [apr. 16,400 m2] along the Myasnitskaya Ulitsa, along with existing buildings. Large donations began to pour in from merchants and patrons of the arts, among them M.G. Soldatenkov, A.A. Skorospelov, Khadzhi-Konsta, Savva Morozov, K.S. Popov, the brothers Botkin, P.A. Smirnov, I.I. Khludov and 40 other industrialists who resided in Moscow. A total of 109,984 rubles were raised and spent in part on the building for the new museum and in part on acquisitions. The Stroganov Museum began building its collection by acquiring Old Russian folk art; at the same time, donations of artefacts flowed from the museum’s many patrons. Among them were D.P. Botkin, P.P Vyazemsky, M.V. Kochubey, P.A. Kochubey, V.L. Naryshkin, Paolo Troubetzkoy, P.D. Saltykov, E.A. Ukhtomsky, E.I. Miussar, and many others with a lifetime commitment to philanthropy. Alexander II gave the museum one of the most important gifts it ever received, a 140-piece collection of Russian and Western European ceramics and porceMuseum

Статуэтка стоящей женщины Глина, белый ангоб, голубая и розовая краски Древняя Греция IV–III века до н.э Figurine of a standing woman Clay, engobe, lightblue and pink paint Greece 4th-3rd century BC

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Чайный сервиз с росписью на тему галантных сцен Мейсенская фарфоровая мануфактура Середина XVIII века Фарфор, надглазурная полихромная роспись, золочение Tea service with fête galante paintings Meissen porcelain factory Mid 18th century Porcelain, overglaze polychrome painting, gold plate

Чашка с блюдцем Франция, Париж Мануфактура «Диль и Герар». 1800-е Фарфор, надглазурная полихромная роспись, золочение Cup and saucer Paris, France Dihl and Guérhard 1800s Porcelain, overglaze polychrome painting, gold plate

109 984 руб., часть которых была потрачена на постройку здания музея, а часть – на приобретение экспонатов. Коллекция Строгановского музея начала формироваться как собрание образцов древнерусского искусства, а также составлялась дарениями и подношениями таких выдающихся личностей, как С.Г. Строганов и его сын П.С. Строганов, Д.П. Боткин, П.П. Вяземский, М.В. Кочубей, П.А. Кочубей, В.Л. Нарышкин, П.Н. Трубецкой, П.Д. Салтыков, Музей

Э.А. Ухтомский, Е.И. Мюссар и многих других занимавшихся благотворительностью. Одним из наиболее значительных даров была коллекция русской и западноевропейской керамики и фарфора (всего 140 предметов): образцы Императорского фарфорового завода, Севрской, Мейсенской, Берлинской, Венской королевских мануфактур, – преподнесенная императором Александром II3 . При основании музея большое собрание восточного искусства – японские лаки, мебель, Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

М.А. ВРУБЕЛЬ Волхова Россия, Москва Художественный гончарный завод «Абрамцево» Около 1900 Майолика, глазури восстановительного обжига

Mikhail VRUBEL Volkhova Moscow, Russia Abramtsevo decorative ceramics workshop Circa 1900 Majolica, metallic glaze

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

lain manufactured at the Imperial Porcelain Factory in St. Petersburg, as well as at the Sèvres, Meissen, Berlin and Vienna royal factories. In 1899, the Stroganov Museum of Decorative and Applied Arts was named after Alexander II. At its inception, the museum also received a large collection of Asian art from the heir to the Russian throne, the future Emperor Nicholas II. The gift included examples of Japanese lacquerware, furniture, ceramics and vases. Later on, many members of the Russian Royal Family made donations to the museum, including Grand Duchess Elisabeth Feodorovna, who was the patron of the Stroganov School of Technical Drawing, and Grand Dukes Sergei Alexandrovich and Vladimir Alexandrovich. Dmitry Grigorovich, a famous Russian writer who attended the Stroganov School of Drawing as a youngster in the 1830s, credited it with giving him a lifelong love for the arts. He donated a priceless collection of Western European furniture from the 15th to 17th centuries and compiled the museum’s first directory, which was published when the museum opened its doors in 1868. When the Stroganov School of Technical Drawing first welcomed visitors to its new museum – the school’s own students were among the first ones – the collection was divided into three topics: the arts proper, manufacturing and natural history; the total number of exhibited items reached 3,000. It was at the museum that “students, craftsmen, manufacturers and anyone who was interested in it could study artefacts from all over the world that included pottery, textiles, furniture, carvings, enamels, glass, crystal, wallpaper, decorative objects, ironwork and engravings.”2 The museum played an important role in the training process at the Stroganov School of Technical Drawing - every day, classes took place in its halls, as the students learned to measure, copy and sketch. This practice reflected the basic principle of learning “through copying original works of art” that the school practiced in the late 19th century. Studying artefacts at the museum was the first step in learning the history of world art and shaping the students’ artistic taste. At the same time, constant contact with the works of Old Russian art and decorative folk objects taught them to love and respect their “unique national artistic heritage.” To this day, the Stroganov Academy keeps up this beautiful tradition and always includes classes at the museum in the curriculum. Along with hosting classes, conducting research and publishing, the museum engaged in creative work by organising a variety of workshops, at which students trained in making woven and printed textiles, creating sculpture and painting pottery, porcelain and faience; chromolithography and electrotyping workshops engaged professional lithographers. Later on, workshops began to sell their students’ works to the public, as well as showing them at both national and international exhibitions – the Stroganov School of Technical Drawing was an active participant. Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

керамику, вазы – пожертвовал наследник престола, будущий император Николай II. В дальнейшем среди дарителей были и другие августейшие особы – покровительница Строгановского училища великая княгиня Елизавета Федоровна, великие князья Сергей и Владимир Александровичи. Известный русский писатель Дмитрий Васильевич Григорович, посещавший во времена своей юности, в 1830-е годы, Строгановскую школу рисования, уроки в которой привили ему любовь к искусству, подарил уникальную коллекцию западноевропейской мебели XV–XVII веков. Д.В. Григорович был и первым составителем указателя Художественно-промышленного музеума, изданного к его открытию в 1868 году. К этому времени музеум состоял из 3 отделений – художественного, промышленного и исторического – и насчитывал 3000 экспонатов. Здесь «ученики училища, ремесленники, фабриканты и вообще интересующиеся могли изучать образцы производств всех народов: гончарного, ткацкого, мебельного, резного, эмальерного, стеклянного, хрустального, обойного, декоративного, литейного и чеканного дела»4 . Учебный процесс в училище был тесно связан с музеем, в котором ежедневно проводились занятия по обмерам, копированию, зарисовкам, так как основной принцип обучения здесь в последней трети XIX века заключался в «копировании оригиналов». На основе изучения музейных экспонатов закладывались знания по истории мирового искусства и формировался художественный вкус учеников Строгановки, а постоянное общение с древнерусскими и народными произведениями воспитывали любовь и уважение к «самобытному национальному искусству». И по сей день сохраняются лучшие традиции Строгановской школы и в учебную программу МГХПА входит обязательная работа студентов в музее. Помимо учебной, научной и публицистической работы, велась и творческая деятельность – при музее на Мясницкой улице были организованы творческие мастерские: ткацкая, набивная, скульптурная; живописная по глине, фарфору и фаянсу; хромолитографическая и гальванопластическая, в которых работали мастера-профессионалы. В дальнейшем изделия мастерских продавались всем желающим и экспонировались на всероссийских и международных выставках, в которых Строгановское училище принимало активное участие. Так, на Международной выставке в Филадельфии в 1876 году Художественно-промышленный музей получил диплом за керамические изделия, отличающиеся своей национальной спецификой. Почетным дипломом музей наградили и за участие во Всемирной выставке в Париже в 1878 году. Благодаря выставкам Строгановское училище приобрело широкую известность и заслуженное признание как в своем отечестве, так и за рубежом, в Европе и Америке. Музей

Ваза с росписью, изображающей знаки Зодиака Англия, Фирма Веджвуд 1800-е Яшмовая масса

Vase decorated with zodiac signs England Wedgwood 1800s Jasperware

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Тарелка с росписью в стиле ко-Имари Япония, Арита Начало XVIII века Фарфор, подглазурная роспись кобальтом, надглазурная роспись железной красной, позолота

Plate in the Imari style Arita, Japan Early 18th century Porcelain, decorated with underglaze cobalt painting, overglaze red painting and gilding

Thus, the school received a diploma for the ceramic objects it showed at the 1876 Centennial International Exhibition in Philadelphia in recognition of their unique national character. The school was also honoured with a diploma for its participation in the 1878 Paris World Fair. Thanks to these exhibitions, the Stroganov School gained wide recognition for its work, both in Russia and abroad, in Europe and North America. In 1892, the school moved to a new building at 11 Rozhdestvenka, which had been renovated by the architect Sergei Soloviev for that purpose. As a result, available museum space was expanded and was now comprised of 10 halls, each of which was dedicated to a particular historical period. Ancient and Old Russian art was allocated a total of three halls, to accommodate the museum’s most extensive and interesting collection. These halls offered a chance to see everything that represented Russian antiquity, including examples of wooden household objects, carved wood, pottery, hammered copper, silver and enamelled artefacts, a collection of glass objects,

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

Тарелка с изображением пейзажа и цветочной росписью Россия, Санкт-Петербург Императорский фарфоровый завод 1796–1801 Фарфор, надглазурная полихромная роспись, золочение

Plate with painted landscape and flower motifs St. Petersburg, Russia Imperial Porcelain Factory 1796-1801 Porcelain, overglaze polychrome painting, gold plate

Russian silk fabrics, embroidery, lace, and traditional folk costumes. Another hall was dedicated to ancient art and housed plaster and bronze copies of original sculptures, electrotype copies and original works of ancient Greek art, including vases, glass vessels and terracotta as well as Etruscan masks. The art of Medieval Europe, the Italian Renaissance, various French styles and Asian art were each exhibited in a designated hall. Another hall showcased examples of contemporary commercial art, representing its best artistic achievements and greatest historical value. This section housed the icon of St. Alexis, the Metropolitan of Moscow and All Russia, in a silver-gilt setting decorated with enamel, and an icon oil lamp, made in the Russian Revival style by the Pavel Ovchinnikov jewellery house, a gift to the Stroganov School. Modern-day fabrics, majolica, porcelain and glass products were also exhibited in this hall. In 1896, Nikolai Globa, a painter and educator, was engaged as director of the Stroganov School of DrawMuseum

Марина Зиновеева

Блюдце с росписью на сюжет «Самоубийство Пирама и Тисбы» Мастер – Жак П. Ладен Франция, Лимож 1603–1629 Медь, эмаль, роспись

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Painted saucer featuring the "Suicide of Pyramus and Thisbē" Artist Jacques I Laudin Limoge, France 1603-1629 Copper, enamel, painting

В 1892 году с переездом училища в здание по улице Рождественка, дом 11, специально перестроенное архитектором С.У. Соловьевым, экспозиционная площадь музея увеличилась до 10 залов. Древнерусскому искусству, представляющему значительный интерес, отводилось три зала, в которых экспонировалось почти все, что было особенно характерно для русской старины. Один из залов был посвящен античному искусству, в нем располагались гипсовые и бронзовые копии со скульптурных оригиналов, гальванокопии и подлинные произведения древнегреческого искусства, среди них вазы, стеклянные сосуды, терракоты, этрусские маски. Для искусства средневековой Европы, итальянского Возрождения, французских стилей и восточного искусства отводилось по залу. Отдельно экспонировались образцы промышленного искусства, отличающиеся высоким художественным уровнем и представляющие большую историческую ценность. В этом зале демонстрировались образ святого миМузей

трополита Алексея в серебряном золоченом окладе, декорированном эмалью, и лампада, выполненные в русском стиле на ювелирной фирме П.А. Овчинникова и преподнесенные им в дар Строгановскому училищу. Здесь были также представлены образцы современных тканей, майолики, фарфора и стеклянных изделий. С 1896 года директором училища был назначен Николай Васильевич Глоба. С его деятельностью связан поистине блистательный период в развитии Строгановского училища. Одновременно Н.В. Глоба являлся и директором музея. Радея за свое дело, он стремился сохранять и пополнять музейную коллекцию. Хранителем музея в это время был С.В. Ноаковский, историк искусств, мастер архитектурного пейзажа. Музейное собрание продолжало пополняться коллекциями западноевропейского и восточного искусства. В конце XIX века для Строгановского музея в специальных мастерских заказывались копии произведений из крупнейших музеев Европы: Лувра, Лионского музея изобразительных искусств, Ватикана, Галереи Уффици, Капитолийских музеев, Национального музея в Неаполе, музеев в Турине, Мюнхене, Британского музея, Императорского Эрмитажа, а также Национальной библиотеки в Париже. В частности, в виде гальванокопий были представлены изделия античного Рима и западноевропейское Средневековье; в качестве образца мебельного искусства заказана великолепная копия комода Марии-Антуанетты из Garde-Meuble. 1899 год – значимый в истории развития училища, и особенно музея. 6 мая музей Строгановского училища получил наименование Художественно-промышленный музеум имени императора Александра II. В его собрание поступило множество пожертвований. Педагоги училища Ф.О. Шехтель и Л.Н. Кекушев передали денежную сумму в размере получаемого ими в училище жалованья на нужды музея. В том же 1899 году музей пополнился одной из лучших частных коллекций в России, в которую входили произведения декоративно-прикладного искусства Китая, Японии, Персии, пожертвованной известным московским коммерсантом, действительным статским советником Константином Семеновичем Поповым. Эти предметы составили особый отдел музея, которому высочайшим указом было присвоено название Музея К.С. Попова. Художественно-промышленный музей имени императора Александра II стал одним из немногих доступных широкой публике. Его коллекция к 1917 году насчитывала более восьми тысяч экспонатов. После Октябрьской революции Строгановское училище было несколько раз реорганизовано: в 1918-м – в Свободные государственные художественные мастерские, в 1920-м – в Высшие художественно-технические мастерские (ВХУТЕМАС), в 1927-м – в Высший художественно-технический институт (ВХУТЕИН), который в 1930-м разделили Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

ing, an appointment that ushered in a truly magnificent era in the school’s history. Globa served as director of the museum as well and worked relentlessly to preserve and grow its collection. At the same time, Stanislaw Noakowski, an art historian and renowned architectural landscape artist, was the museum’s custodian. The museum continued to grow its collections of Western European and Asian art. At the end of the 19th century, the Stroganov Museum commissioned special workshops to make copies of a number of works from the largest European museums, including the Louvre and the National Library in Paris, the Museum of Fine Arts of Lyon, the Vatican, the Uffizi Gallery, the British Museum, the Capitoline Museums and the museums of Naples, Turin and Munich, as well as the Imperial Hermitage. In particular, ancient Roman artefacts and the art of the Middle Ages in Western Europe were represented in the form of electrotype copies. To showcase the art of furniture making, a magnificent copy of Marie Antoinette’s dresser from Garde-Meuble was ordered. The year 1899 marked a momentous event in the history of the Stroganov School of Technical Drawing and even more so in the history of its museum: on May 6, the museum was named after Emperor Alexander II and became The Alexander II Museum of Decorative and Applied Arts. Donations followed; Fyodor Schechtel and Lev Kekushev, who both taught at the school at the time, donated a sum equivalent to their wages for the museum’s needs. Кратер Гальванокопия конца XIX века С оригинала из Гильдесгейма (Александрия, вторая половина I века до н.э)

Krater Late 19th century Copy of an original from Hildesheim. Alexandria. Second half of 1st century BC

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Вазы Франция, Лимож Вторая половина XVI – начало XVII века Медь, расписная эмаль

Vases Limoges, France Second half of 16th early 17th century Copper and painted enamel

Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

на ряд самостоятельных вузов. В результате музейную коллекцию расформировали по нескольким крупным музеям страны: в Государственный исторический музей, Третьяковскую галерею, Государственный музей восточных культур, Музей керамики, Музей народов СССР, Оружейную палату, в Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Строгановский музей надолго прекратил свое существование. И только в 1945 году, после воссоздания Строгановского училища, приняли решение о возрождении музея. Часть экспонатов, принадлежавшая училищу, была возвращена музеями, другая – передана из музейных фондов страны. Конечно, как и в XIX веке, в послевоенный период фонды музея продолжали пополняться дарениями. В 1960 году передана уникальная коллекция русской керамики бывшего выпускника и преподавателя Императорского Строгановского училища, художника и искусствоведа А.В. Филиппова, а в ее составе работы в керамике М.А. Врубеля, А.Я. Головина, изделия Абрамцевской мастерской и артели «Мурава», образцы русского фарфора, изразцов и майолики, а также первый советский фарфор 1920– Музей

1930-х годов таких авторов, как В.В. Кандинский, В.А. Фаворский, М.В. Лебедева, П.В. Вычегжанин и других. Прекрасные произведения народного искусства – прялки, вальки, сундуки, рубели, резные деревянные наличники – были привезены Научным студенческим обществом Строгановского училища из экспедиций по древнерусским городам в 50–60-е годы ХХ века. На сегодняшний день собрание Музея МГХПА составляет более 11 000 произведений декоративно-прикладного искусства, скульптуры, живописи и графики, что позволяет приравнять ее к собраниям крупных отечественных и зарубежных музеев. Гордостью музея является хранящаяся в его фондах уникальная коллекция античного искусства, русского, западноевропейского и дальневосточного фарфора и керамики. Античное искусство представлено как ранними памятниками Восточного Средиземноморья II тысячелетия до н.э., произведениями Древней Греции, так и изделиями Древнего Рима вплоть до периода Позднеримской империи. Коллекция достаточно обширна и разнообразна и включает Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Стопа, блюдо, сахарница с фигурой Минервы на крышке, супница, кружка с откидной крышкой Германия XVIII век Олово, литье Drinking cup, dish, sugar bowl with a figure of Minerva on the lid, tureen, mug with a flap lid Germany 18th century Cast pewter

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Стопа и блюдо Россия, Великий Устюг XVIII век Медь, серебряные штампованные накладки на белой эмали Drinking cup and dish Russia, Veliky Ustyug 18th century Copper with stamped silver overlays on white enamel

Also in 1899, a well-known Moscow merchant, State Councillor Konstantin Popov gave the museum his substantial collection of Eastern art. Although the collection became the property of the Stroganov School of Drawing, the Emperor issued a decree officially naming it the K.S. Popov Museum. One of the best private collections in Russia, it was valuable and extensive and included decorative objects from China, Japan and Persia. The Alexander II Museum of Decorative and Applied Arts was one of the few collections that were open to the public. By 1977, it housed more than 8,000 works of art. After the Russian Revolution of 1917, the Stroganov School of Technical Drawing went through several reorganisations: in 1918, it was known as the Free State Art Studios; in 1920, it merged into the Higher Art and Technical Studios (best known by its Russian acronym Vkhutemas), which, in 1920, became the Higher Art and Technical Institute (Vhutein), only to be divided in 1930 into a number of independent higher educational institutions. As a result, the Stroganov Museum’s collection was distributed among several major national museums, including the Historical Museum, Tretyakov Gallery, Museum of Oriental Art, Museum of Ceramics, Ethnographic Museum of Soviet Nations, and Pushkin Museum of Fine Arts. The Stroganov Museum ceased to exist. It was as late as 1945, when the Stroganov School of Drawing was reinstituted, that the decision was made to also bring

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

back the museum. Some artefacts were returned from the previously mentioned museums and others came from various museum funds all over the country. Just as had happened in the 19th century, after the Second World War, the museum continued to receive donations. One example was the 1960 gift of a unique collection of Russian ceramics that had belonged to Alexei Filippov, an artist and art scholar who graduated from the Stroganov School of Drawing and went on to teach there. The collection included ceramic pieces by Mikhail Vrubel and Alexander Golovin, decorative ceramics made at the Abramtsevo workshops and by the Murava cooperative, exquisite examples of Russian porcelain, ceramic tiles, majolica and early Soviet porcelain designed in the 1920s and 1930s by Wassily Kandinsky, Vladimir Favorsky, Mikhail Lebedev, Pyotr Vychegzhanin and others. When members of the Stroganov School of Design and Applied Arts Student Research Society went on expedition trips to old Russian towns in the 1950s and 1960s, they bought back wonderful works of folk art: spinning wheels, washing paddles, wooden chests, rubels (wooden instrument to smooth linens) and carved wooden window frames. Today, the Stroganov Academy Museum houses more than 11,000 works of decorative and applied arts, sculptures, paintings and drawings, ranking among major museum collections, both in Russia and abroad. Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Кувшин с рокайльным орнаментом и клеймом «ИМФ 1762 г. Сибирь» Россия Медь, чеканка Jug decorated with Rocaille patterns, stamped “ИМФ 1762 г. Сибирь” [Siberia] Russia Repoussé copper

Музей

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Самовар и чайничек с росписью в виде букетов в белых резервах Россия, Соликамск Троицкий завод А.Ф. Турчанинова XVIII век Медь, эмаль расписная, литье, чеканка Samovar and teapot painted with flower bouquets on white background Russia Alexei Turchaninov’s Troitsky Copper Smelting Plant 18th century Cast copper, painted enamel, repoussé decoration

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Тарелка с узором в виде побегов вьюна Китай. XIX век Медь, перегородчатая эмаль Plate with a decorative pattern of ivy offshoots China 19th century Copper, cloisonné enamel

в себя скульптуру, мелкую пластику, терракотовые статуэтки, керамику и стеклянные сосуды. Уникальна коллекция древнегреческих и италийских ваз, она отражает все стили вазописи – геометрический, ориентализирующий, чернофигурный, краснофигурный – и иллюстрирует производство крупных керамических центров, таких как Коринф, Аттика, Беотия, Тарент, Кампания и других. Среди мелкой пластики необходимо выделить танагрские терракотовые статуэтки IV–III веков до н.э. и миниатюрные маски силенов, выполненные из глины и декорированные ангобом. Особое место в этой группе занимает статуэтка молодой гречанки, фигура которой задрапирована в одежду с изящно переданными складками и является образцом совершенства мелкой пластики на все времена. В целом в музее собраны и отражены основные виды античной скульптуры: рельефы (фрагменты), декоративная скульптура, портретная пластика, которая представлена как слепками XIX века, так и подлинными произведениями IV века до н.э. – I века н.э. Музей

Западноевропейский отдел керамики – один из самых полных. В него входят изделия XVIII–XIX веков всемирно известной Мейсенской фарфоровой мануфактуры, Венского, Берлинского заводов, Людвигсбурга, Нимфенбурга и так называемых «малых» заводов Тюрингии. Севрский фарфор и частные мануфактуры Парижа представлены отдельными прекрасными образцами XVIII–XIX столетий. В основную экспозицию включены изделия Веджвуда из яшмовой и базальтовой масс, знаменитый фаянс «цвета сливок», а также фарфор других английских предприятий в восточно-колониальном стиле. Фарфор Датской королевской мануфактуры (Копенгаген) с подглазурной росписью солями и выразительной скульптурной пластикой хорошо отражает технологические новшества и эстетические устремления эпохи модерна в керамике рубежа XIX–XX веков. Восточная коллекция представлена в музее главным образом китайскими и японскими экспортными изделиями XVII–XIX столетий: китайским фарфором с подглазурным кобальтовым декором, а также великолепной росписью цветными эмалями Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Парча Россия 1820–1840-е Ручное ткачество, золотные нити, синель Brocade Russia 1820s - 1840s Handwoven with gold threads and chenille

The museum is especially proud of its unique collections of ancient art and Russian, Western European and Far Eastern porcelain and ceramics. Ancient art is represented by artefacts from early Eastern Mediterranean cultures of the 2nd century BC, Ancient Greece and Ancient Rome up to the Late Roman Empire period. The collection is quite extensive and diverse and includes sculpture, small sculpture, terracotta figurines, ceramics and glass vessels. The museum’s collection of Ancient Greek and Italian vases is unique and includes all main types of vessels: amphorae, hydrias, kraters, alabasters, canthari,

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

lekithoi, olpae, pelikes, kylikes and bowls. These vessels are decorated with paintings of every style - geometrical, Orientalised, black-figure, red-figure – and illustrate the work of large ceramic manufacturing centres at different times, such as Corinth, Attica, Boeotia, Tarentum, Campania and others, serving as a visual guide to the characteristic styles and places of manufacture. As for the museum’s collection of small sculptures, our Tanagra terracotta figurines dating back to the 4th and 3rd centuries BC and miniature clay satyr masks decorated with slip are worthy of a special mention. One figurine of a young Greek woman stands out: draped Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

в стиле «зеленого» и «розового» семейств; японскими нарядными имари конца XVII – начала XVIII века и роскошными изделиями мастерских Сацумы XIX столетия. Русский фарфор XVIII века представлен произведениями Императорского фарфорового завода и фабрики Гарднера, а также образцами продукции XIX столетия многочисленных частных российских мануфактур: Попова, Батенина, Маркова, братьев Гулиных, Корниловых и крупного «фарфорового

Девичьи головные уборы Россия Конец XVIII – начало XIX века Позумент, шелк, колотый жемчуг, цветное стекло Young girls' headdresses Russia. Late 18th early 19th centuries Braids, silk, pearl beads, tinted glass

Музей

Покровец Россия. Первая половина XIX века Бархат, золотное шитье Liturgical veil Russia. First half of 19th century Velvet embroidered with gold thread

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Курульное кресло в стиле итальянского Ренессанса с изображением Дж. Савонаролы Западная Европа Вторая половина XIX века Орех, слоновая кость, инкрустация, фанеровка Curule seat in the style of the Italian Renaissance, decorated with a portrait of Girolamo Savonarola Western Europe Second half of 19th century Walnut, ivory, inlay, veneer

in gracefully folding clothing, she is a perfect and timeless example of the beautiful medium of small sculpture. As a whole, the museum has acquired a comprehensive collection of antique sculpture, which includes reliefs (fragments), decorative sculpture, sculptural portraits, represented both by the 19th-century casts and original works of the 4th century BC - to the 1st century AD. The museum’s Western European ceramics section is one of the most complete, featuring worldfamous Meissen porcelain of the 18th and 19th centuries and items manufactured at the Vienna, Berlin, Ludwigsburg and Nymphenburg porcelain factories, as well as the so-called “small” manufacturers of Thuringia. The Sèvres porcelain factory and private manufacturers of Paris are represented by strikingly beautiful individual pieces from the 18th and 19th centuries. The museum’s permanent exhibition also includes Wedgwood Jasperware and basaltware, the manufacturer’s famous creamware, as well as porcelain in the coloni-

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

al style from other British manufacturers. Porcelain by the Danish Royal Manufactory in Copenhagen featuring underglaze painting with salts and expressive sculptural motifs reflects the technological innovations and aesthetic aspirations of the Art Nouveau style in ceramics at the turn of the 19th and 20th centuries. Eastern decorative art is mostly represented by exported Chinese and Japanese pieces from the 17th to 19th centuries: large and small Chinese vases, bowls and plates, drinking bowls, tureens with underglaze cobalt-blue painting and magnificent colourful enamel patterns in the style of famille rose and verte (pink and green). Japanese pieces include, first and foremost, vibrant Imari porcelain manufactured in the late 17th and early 18th centuries and the luxurious Satsuma pottery of the 19th century. As for Russian porcelain of the 18th century, the museum houses items manufactured at the Imperial Porcelain Factory and the Gardner Factory. Examples of Museum

Стул в стиле итальянского Ренессанса Западная Европа Вторая половина XIX века Орех, олово, слоновая кость, инкрустация, фанеровка, резьба Chair in the style of the Italian Renaissance Western Europe Second half of 19th century Walnut, pewter, ivory, inlay, veneer, carving

Музей

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Тумба в стиле Регентства Мастер – Беформладший Франция. Вторая половина XIX века Береза, дуб, бронза, столярная работа, фанеровка, тонирование

Regency-style pedestal table Master cabinetmaker Mathieu Befort Jeune Paris, Second half of 19th century Birch and oak wood, bronze, cabinetry, veneer, tinting

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

19th-century porcelain from numerous private Russian manufacturers include those made by the workshops of Popov, Batenin, Markov, the Gulin and the Kornilov brothers, as well as the major "porcelain monopolist" Matvei Kuznetsov. The Stroganov Museum also holds a fairly extensive collection of Russian 17th to 19th century architectural and stove tiles made in Moscow, Yaroslavl, Kostroma, Veliky Ustyug and other locations. Our collection also includes decorative ceramics from almost all former Soviet republics (now independent states), such as Ukraine, Georgia, Armenia, Tajikistan, and Uzbekistan. This collection is an essential educational tool that creates a comprehensive picture of many national pottery-making traditions and their unique features. Over the years, our museum has accumulated a notable selection of textiles – we have many examples of embroidery, needlework, lace, woven and printed fabrics from almost all periods and regions of the world, with the focus on Russian, Western European and Eastern silks and brocades from the 17th and 18th centuries. We also have a number of unique textiles, for example, Italian embroidery, silk and velvet dating back to the 16th century. Our collection of Russian woodblock-printed fabrics from the 18th and 19th centuries provides a good record of how traditional fabric manufacturing changed through the evolution of patterns and technology. In addition, the museum houses a great selection of Russian Orthodox Church vestments and ritual textiles – altar cloths, vestments, liturgical veils and Aërs – showcasing the rich variety of techniques and decorative materials, such as gold embroidery, lace, precious brocade and velvet fabrics. The Stroganov Museum has also collected beautiful examples of metalwork, with some dating all the way back to antiquity. Along with some works from the 1st century BC, electrotype copies of famous works from Boscoreale, Pergamum and the Hildesheim Treasure are on display. The art of Medieval Europe is represented mostly by electrotype copies of artefacts from major French and German museums – the Stroganov Museum commissioned these copies in late 19th century. These works are mostly ritual objects created by the master craftsmen of Limoges: 12th-century tabernacles, pastoral staff knobs, reliquaries and Gospel treasure bindings. All of these pieces are decorated with continuous ornamental patterns of champlevé enamel. Painted enamels by Limoges master craftsmen such as Jacques P. Laudin (1603-1629) illustrate an interesting point in the evolution of Renaissance decorative metalwork: the tendency for enamel art to draw closer to painting. Our collection of Russian decorative metalwork of the 17th-20th centuries is probably the most comprehensive one. It includes such typical Russian tableware of the 17th-18th centuries as copper and tin wine cups and bowls – stopas, bratinas, charkas, yendovas – decorated with engravings and hammered ornamental patterns. Unique Russian enamels made in Veliky Ustyug in the 18th-19th centuries stand out due to their outMuseum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Сундук с гербом и гротескным декором Италия. Конец XVI – начало XVII века Дуб, резьба Chest with a coat of arms and grotesque decorations Italy Late 16th - early 17th century Carved oak

монополиста» М. Кузнецова. Музей располагает достаточно обширным собранием русских архитектурных и печных изразцов XVII–XIX веков из Москвы, Ярославля, Костромы, Великого Устюга и пр. Наряду с этим музейное собрание включает художественную керамику почти всех бывших союзных республик (ныне суверенных государств): Украины, Грузии, Армении, Таджикистана, Узбекистана; она позволяет судить о традициях национальных керамических школ. Фонд тканей в музее состоит из многочисленных образцов вышивки, шитья, кружевоплетения, ткачества, набивки почти всех основных исторических периодов и стран. Особенно полно представлены русские, западноевропейские и восточные шелковые ткани и парча XVII–XVIII веков. Есть отдельные уникальные образцы XVI столетия (вышивка, шелк и бархат Италии). Коллекция русской набивки и выбойки XVIII–XIX веков отражает развитие технологических и художественных особенностей отечественного производства. Прекрасно представлен и русский церковный раздел, демонстрирующий все богатство техник и материалов – золотного шитья и кружевоплетения, драгоценных парчовых и бархатных тканей. Музей

В музее МГХПА собраны прекрасные образцы художественного металла. Самые ранние из них относятся к античной культуре I века до н.э. Раздел располагает гальванокопиями со знаменитых произведений из Боскореале, Пергама, гильдесгеймского клада. Средневековое искусство представлено прежде всего предметами культа – это произведения лиможских мастеров: дарохранительницы ХII века, навершия епископских жезлов, реликварии, оклады Евангелий. Все они целиком покрыты орнаментом, выполненным в технике выемчатой эмали. Одна из интересных страниц истории развития художественной обработки металла периода Ренессанса проиллюстрирована лиможскими расписными эмалями таких авторов, как Жак П. Ладен (1603–1629), характеризующими тенденцию сближения эмальерного искусства с живописью. Наиболее полно и интересно представлен русский художественный металл XVII–XX веков – это такие типичные для России XVII–XVIII веков разновидности посуды, как стопы, братины, чарочки, ендовы, изготовленные из меди и олова, украшенные гравированным и чеканным орнаментом. В экспозиции демонстрируются уникальные произведения русского эмальерного искусства XVIII–ХIX веков Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Комод в стиле Людовика XVI с изображениями военных атрибутов и ликторских связок Копия конца XIX века Франция, Париж С оригинала работы мастера Г. Беннемана (1787), выполненного для кабинета Советов в Компьене Красное дерево, бронза, мрамор, полирование, литье, золочение Часы Мастерская П.-Ф. Томира Франция, Париж Первая четверть XIX века

Dresser in the style of Louis XVI, with military symbols and fasces 19th-century copy Paris, France Original by master cabinetmaker Guillaume Beneman, executed in 1787 for the Château de Compiègne Council Room Mahogany, bronze, marble, polish, cast metal, gilding Clock Workshop of PierrePhilippe Thomire Paris, France Early 19th century

standing quality of craftsmanship. The museum also housed remarkable works manufactured in the Urals and Siberia, dating back to the first half of the 18th century. A special place in this collection belongs to religious objects: patens, liturgical dishes and plates, chalices, folding altars, wedding crowns and tsatas (part of icon decorations) made from hammered and filigree silver, tin, copper and brass and decorated in various techniques, such as cloisonné enamel on a scan (Russian tradition of filigree), as well as painted and openwork enamel. All these pieces are masterfully executed in vibrant colour and exquisitely decorated. Also well worth mentioning is our extensive collection of baptismal crosses and wearable icons (12th-19th centuries), cast in copper and sometimes decorated with enamel. Our collection of decorative metal objects allows the visitor to visualise the evolution of artistic styles and the variety of metal-working techniques in different cultures. The Stroganov Museum’s furniture collection includes examples of almost all styles and periods, beginning with the Renaissance. Along with original works, the museum houses copies of the best pieces created by Russian, Western European and Asian furniture makers, which helps fill the gaps in the collection and showcase the main stages in the development of The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

this craft. Most of these copies were commissioned from European museums at the end of the 19th century, and include some French furniture by Jean-Henry Riesener and Guillaume Beneman. As for the originals, the museum houses some unique 17th-century German, 18th-century Italian and 19th-century Russian furniture; there are two remarkable cabinets by the French cabinetmaker Mathieu Befort Jeune, whose attribution was confirmed in 2008 during restoration by the Academy’s experts at its Department of Furniture Restoration. Another extraordinary piece is the tower cabinet with four chairs in the Russian Revival style; manufactured in 1903 at the Imperial Stroganov School workshop, it is decorated with stylised papier-mâché ornaments and brass overlays. The museum also houses some Asian furniture, including traditional Chinese and Korean pieces, as well as a 19th-century Japanese cabinet decorated with carvings and porcelain inserts with battle scenes. Russian folk woodcarvings represent a large part of this section: carved wooden friezes from the 18th-19th centuries in the so-called “riverboat” style; carved exterior house decorations, such as window casings, cornices (primarily 19th century); spinning wheels, washing paddles, rubels and other household objects – kovshi and skobkars (traditional drinking vessels), salt cellars and Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Комод в стиле Людовика XVI Копия 1898 года Франция, Париж С оригинала работы мастера Г. Беннемана (конец XVIII – начало XIX века) из собрания дворца Фонтенбло, Франция Красное дерево, бронза, фарфор, мрамор, полирование, литье, золочение Часы в стиле Людовика XVI Франция, Париж XVIII век Мрамор, бронза, эмаль, патинирование, золочение Канделябры Франция, Париж, мастерская П.-Ф. Томира Первая четверть XIX века

великоустюгского производства. Коллекция музея также располагает интересными образцами изделий уральских и сибирских заводов первой половины ХVIII века. Особую часть данной коллекции составляют предметы культового назначения: дискосы, литургические блюда и тарели, потиры, складни, венцы и цаты от икон из серебра, олова, меди и латуни, исполненные в разных техниках (чеканки, филиграни), украшенные перегородчатой эмалью по сканному фону, расписной и витражной эмалями. Имеется и большое собрание нательных крестов и икон XII–ХIХ веков, отлитых из меди, некоторые украшены эмалью. Коллекция мебели в музее представлена образцами почти всех стилей разных эпох, начиная с Возрождения. Наряду с подлинными произведениями в собрании находятся копии, изготовленные по лучшим образцам русской, западноевропейской и восточной мебели, которые восполняют пробелы музейного собрания и демонстрируют основные этапы развития мебельного искусства. Преимущественно это копии, заказанные в музеях Европы в конце ХIХ века, среди которых французская мебель таких авторов, как А.-Ф. Ризенер, Г. Беннеман. В музейном собрании находятся уникальные подлинные предметы мебели Германии ХVII века, Италии Музей

ХVIII века, России XIX века. Интересны для исследователей две тумбы работы французского мастера-краснодеревщика М. Бефора, авторство которых было установлено в процессе реставрационных работ на кафедре реставрации мебели в 2008 году, а также шкаф-теремок и четыре стула в неорусском стиле, выполненные в 1903 году в мастерских Императорского Строгановского училища, украшенные стилизованным орнаментом из папье-маше и латунными накладками. В фондах музея имеется и восточная мебель, в том числе традиционные китайские и корейские предметы мебели, шкаф японской работы XIX века, украшенный резьбой и фарфоровыми вставками, изображающими батальные сцены. Довольно значительную часть данного раздела составляет русская народная резьба: фризы с корабельной резьбой ХVIII–XIX веков; домовая резьба – наличники окон, карнизы (в основном XIX века); предметы домашнего обихода (почти все – XIX века) с традиционными орнаментами и формами ХVII– ХVIII веков, отличающиеся особой сочностью и декоративностью решения; набойные и пряничные доски, рисунки которых с ХVII века настолько прочно вошли в обиход, что повторялись и копировались до конца XIX века. Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Dresser in the style of Louis XVI Copy 1898 Paris, France Original by master cabinetmaker Guillaume Beneman Late 18th - early 19th century The Palace of Fontainebleau, Paris Mahogany, bronze, porcelain, marble, polish, cast metal, gilding Clock in the style of Louis XVI Paris, France 18th century Marble, bronze, enamel, patination, gilding Candelabra Paris, France Workshop of PierrePhilippe Thomire Early 19th century

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Marina Zinoveeva

Museum

Марина Зиновеева

Н.Н. ЛОХОВ Копия картины Фра Анжелико «Благовещение» (около 1426), исполненной для церкви Санто Доминго де Фьезоле вблизи Флоренции Начало XX века Холст, темпера Nicholas LOKHOFF Copy of original painting by Fra Angelico (circa 1426), for the Convent of San Domenico in Fiesole, near Florence, Italy Tempera on canvas Early 20th century

Музей

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Н.Н. ЛОХОВ Копия картины Беноццо Гоццоли «Поклонение Волхвов. Процессия молодого короля» (1459–1460) Начало XX века Холст, темпера Nicholas LOKHOFF Copy of Adoration of the Magi. Procession of the Youngest King. By Benozzo Gozzoli. (1459-1460) Tempera on canvas Early 20th century

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Неизвестный художник Портрет женщины в синем сарафане с веером в руке Россия Начало XIX века Холст, масло Unknown artist Portrait of a woman in a blue sarafan holding a fan Russia Early 19th century Oil on canvas

cradles (mostly from the 19th century), decorated with characteristically vibrant and sumptuous traditional folk ornamental patterns (17th-18th centuries). Images carved in wooden blocks used for printing fabric and making gingerbread offer a perfect opportunity to study the folk carving tradition and its sculptural expressiveness – starting with the 17th century, these patterns were so popular that they continued to be copied and used until the late 19th century. Our collection of chests and decorative boxes (made in Veliky Ustyug in the 17th and 18th centuries, they are bound in intricate

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

cast iron and decorated with multi-coloured mica and paper) is also unique. As for paintings and drawings, our museum houses works executed mostly in the 17th-21st centuries in a range of graphic techniques (engraving, pencil and pen drawing, watercolour, gouache), as well as paintings, such as monumental frescoes, temperas and lacquer miniatures. Our visitors can see fragments of original 17thcentury Russian frescoes; first-class copies of the Italian Renaissance paintings, both monumental and easel Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Неизвестный художник Портрет девушки в высоком кокошнике с цветком в руке Россия, Тверская губерния 1770–1780-е Холст, масло Unknown artist Portrait of a young girl in a tall kokoshnik holding a flower Russia, Tver Region 1770s-1780s Oil on canvas

Уникальна коллекция великоустюгских сундуков и ларцов ХVII–ХVIII веков, окованных просечным железом и декорированных разноцветной слюдой и бумагой. Фонд живописи и графики располагает образцами, исполненными в различных графических (гравюра, рисунок карандашом и пером, акварель, гуашь) и живописных (монументальная фреска, темпера, лаковая миниатюра) техниках. Материал фонда укладывается во временные рамки ХVII–ХХI веков. Музей

В экспозиции музея можно видеть подлинные фрагменты русских фресок ХVII века и первоклассные копии с произведений монументальной и станковой живописи мастеров итальянского Возрождения; образцы миниатюрной лаковой живописи Китая и Японии XIX и XX веков. Фонд располагает коллекцией рисунков и эскизов известных русских художников и архитекторов начала ХХ века: М.А. Врубеля, С.В. Ноаковского, С.И. Ягужинского, Ф.О. Шехтеля. Значительную группу экспонатов составляют материалы из графического наследия Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Moscow State Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum

Marina Zinoveeva

Виктор Иванович Бутовский – директор Строгановского училища (1860–1881) и директор Художественнопромышленного музеума (с 1868) Вторая половина XIX века Фотография

Николай Васильевич Глоба – директор Императорского Строгановского училища и Музея имени императора Александра II (1896–1917) Начало XX века Фотография Nikolai Globa, Director of the Stroganov School of Drawing and the Emperor Alexander II Museum (1896-1917) Photograph

Viktor Butovsky, Director of the Stroganov School of Technical Drawing (1860-1881) and the Stroganov Design and Applied Arts Museum (from 1868) Photograph

examples; miniature lacquer paintings from China and Japan (19th and 20th centuries). We have a unique collection of drawings and sketches by renowned Russian artists and architects of the early 20th century, including works by Mikhail Vrubel, Stanislaw Noakowski, Sergei Yaguzhinsky, and Fyodor Schechtel. The museum has also accumulated a significant number of graphic sheets executed by the school’s students in the late 19th and early 20th centuries. These works are valuable because they reflect the learning standards and requirements at the Stroganov School at different stages of its history and allow us to trace the evolution of applied-arts education in Russia. There are some smaller collections at the museum, which cover such subjects as ethnography and archeology, stone sculpture and plaster casts, and artefacts made from a variety of materials, numbering close to 400 items in total. Our museum treasures all artefacts that are related to the history of the Stroganov School, be it archival documents, photographs of workshops and their products, students’ drawings (they include first class sketches and compositions) or other works in a range of media, executed in the early 20th century. These works are an integral part of our collection as it relates to the school’s history; they reveal our students’ distinct creative style and clearly illustrate the Stroganov School’s educational standards and practices, with its original commitment to “cultivate the students’ creativity and refined artistic taste.” Additionally, our displays include the works of the school’s distinguished educators of the present day (late 20th – early 21st centuries), as well as the best graduation and course projects of recent years.

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Указатель второго отделения Художественнопромышленного музеума. Составил Д.В. Григорович Москва, 1868 Directory of the Design and Applied Arts Museum. By D.V. Grigorovich 1868

Currently, our museum’s collection serves as a base for training and research work by the school’s undergraduate and graduate students and educators. On the whole, the goal of the Stroganov Academy Museum is to preserve and enrich the celebrated heritage of Russia’s oldest educational institution. 1.

A. Hartwig. School of drawing for decorative and applied arts, established in 1825 by Count S.G. Stroganov: its origin and expansion up to 1860. Compiled by A. Hartwig. Moscow, 1901. P. 133.

Moskvich. Stroganov Central School for Technical Drawing in Moscow // The Arts and Manufacturing of Decorative Objects. Moscow, 1899. Issue 5. P. 288.

Museum

Марина Зиновеева

Музей декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова

Занятия со студентами в Музее декоративно-прикладного и промышленного искусства МГХПА имени С.Г. Строганова Современная фотография Students during class at the Stroganov Academy of Design and Applied Arts Museum Modern photograph

учащихся Строгановского училища конца XIX – начала XX века. Их ценность в том, что они отражают определенные требования к процессу обучения на разных этапах развития училища, позволяют проследить эволюцию художественно-промышленного образования в России. В музейном собрании находятся и совсем небольшие разделы – «Этнография и археология», «Скульптура из камня и ее гипсовые слепки», «Изделия из разных материалов», – насчитывающие до четырехсот единиц. Музей бережно хранит экспонаты, относящиеся к истории Строгановского училища: архивные документы, фотографии мастерских и изделий, работы учеников, в том числе и графические, выполненные в начале ХХ века. Они органично вошли в историческую часть экспозиции и отражают художественные

Московская государственная художественно-промышленная академия имени С.Г. Строганова (МГХПА имени С.Г. Строганова, в статье – МГХПА) – с 2009 года; 1996–2009 – Московский государственный художественно-промышленный университет имени С.Г. Строганова; 1992–1996 – Московский государственный художественно-промышленный институт имени С.Г. Строганова (МХПИ имени С.Г. Строганова); 1948–1992 – Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское); 1945–1948 – Московское центральное художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское).

Музей

и стилистические особенности творчества учеников, а также наглядно иллюстрируют методику и уровень обучения в Строгановском училище, где всегда особенно заботились «о развитии в учениках творческих способностей и изящного вкуса». Наряду с этим в экспозиции представлены произведения выдающихся педагогов нашего вуза второй половины ХХ – начала ХХI века, а также лучшие дипломные и курсовые работы студентов последних лет. В настоящее время коллекция музея является базой для учебной и научно-исследовательской работы студентов, аспирантов и преподавателей Строгановской академии. В целом деятельность музея МГХПА направлена на сохранение и преумножение прекрасных традиций одного из старейших учебных заведений в России.

Школа рисования в отношении к искусствам и ремеслам, учрежденная в 1825 г. гр. Г.С. Строгановым. Ее возникновение и развитие до 1860 г. / Сост. А. Гартвиг. М., 1901. С. 133.

Подробнее см.: Трощинская А.В. О малоизвестном фарфоровом даре императора Александра II из Гатчинских и Петербургских сервизных кладовых и Монплезира «Музеуму Строгановского училища» // Виноградовские чтения в Петербурге: Предприятия. Коллекции. Эксперты: Материалы международных научно-практических конференций 2007–2009. СПб., 2010.

Москвич. Строгановское центральное училище технического рисования в Москве // Искусство и художественная промышленность. М., 1899. №5. С. 288.

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Пряжка ремня с дерущимися жеребцами II век до н.э. Южная Сибирь Бронза, работа по металлу 5,7 × 12,7 Дар господина и госпожи Юджин В. Тоу, 2002

Belt Plaque with Fighting Stallions 2nd century B.C. Southern Siberia Bronze H. 2 1/4 in. (5.7 cm); W. 5 in. (12.7 cm) Gift of Mr. and Mrs. Eugene V. Thaw, 2002

М У

Е И

М И Р А

окрови а русского искусства В МУ ЕЕ МЕ РО ОЛИ ЕН аргаре

В узее етрополитен представлено на удивление немало предметов и произведений искусства из России. Поскольку в етрополитен нет специальной экспозиции, посвященной русской культуре, эти произведения приходится разыскивать по разным отделам: музыкальных инструментов, средневекового искусства, оружия и доспехов, европейской живописи, европейской скульптуры и декоративного искусства, рисунков и гравюр, отогра ии, нового и современного искусства, а также в коллекции нститута костюма. реди русских экспонатов есть настоящие раритеты, а есть и вполне скромные работы, примечательные скорее тем, какой путь они проделали, прежде чем оказались в одном из крупнейших музеев мира. В этой статье речь пойдет о произведениях русского изобразительного и прикладного искусства, переданных в дар узею етрополитен владельцами как крупных, так и небольших коллекций или приобретенных в рамках программы пополнения музейных ондов. Одна из самых скромных представительниц «русской» коллекции – гармонь-«черепашка», небольшая ручная гармоника, изготовленная в 1870–1880 годах и поступившая в музей вскоре после его основания. Это народный музыкальный инструмент с семью клавишами («семиклапанка»), басово-аккордовым аккомпанементом и кнопками для спуска воздуха. Под такую «черепашку» пели и плясали на деревенских праздниках вплоть до ХХ века, когда песни под гармонь постепенно начали выходить из моды. Сейчас этот инструмент включен в экспозицию аккордеМузеи мира

онов и ручных гармоник, собранных по всей Европе. «Черепашка» попала в музейное собрание вместе со множеством других музыкальных инструментов, которые Мэри Элизабет Адамс Браун передавала в дар Музею Метрополитен начиная с 1889 года1 . Браун была состоятельной нью-йоркской меценаткой, считавшей, что музыка – не только самый выразительный, но и наиболее универсальный вид искусства. Ее семье удалось собрать обширную коллекцию музыкальных инструментов со всего мира, как исторических, так и современных, которая насчитывала Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Russian reasures argare

Visitors to the etropolitan useum of Art can see a surprising number of ob ects and works of art from Russia. Because the museum does not have a department dedicated to Russian culture, seeing these ob ects re uires going on a “treasure hunt” through different departments: usical Instruments, edieval Art, Arms and Armor, European Paintings, European Sculpture and Decorative Arts, Drawings and Prints, Photography, odern and Contemporary Art, and the Costume Institute. Some of the ob ects are uite rare and unusual, but others are uite humble and almost ordinary, except for the path that brought them to one of the largest museums in the world. This essay surveys donations of Russian art and design made to the et by ma or and minor collectors, as well as ob ects that entered the museum as part of its regular ac uisitions programme. → И.Е. РЕПИН Всеволод Михайлович Гаршин. 1884 Холст, масло 88,8 × 69,2 Дар Гуманитарного фонда, 1972

→ Ilia REPIN Vsevolod Mikhailovich Garshin. 1884 Oil on canvas 88.9 × 69.2 cm Gift of Humanities Fund Inc.

100

After the Met’s founding in the 1870, among the first Russian objects to enter the collection is certainly one of the most humble: a cherepashka (“little turtle”) accordion, or small hand harmonica, dating to 1870-1880. It is a folk instrument with seven keys (“semiklapanka”) as well as bass, chord and air-release buttons. We can imagine this cherepashka accompanying songs and dances at festive events in a village before this type of music went out of fashion in the 20th century. Today, it is part of a cosmopolitan display of accordions and hand harmonicas from across Europe. It came to the museum as part of a large gift of musical instruments given by Mary Elizabeth Adams Brown starting in 1889.1 Brown was a wealthy New York matron who believed that music was not only the most expressive of the arts, but also truly a universal artform. She and her family put The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

together a collection of approximately 3,600 musical instruments, both historical and contemporary, from around the world. Corresponding with a network of church missionaries, anthropologists, traders and other travellers, she persevered in acquiring an astonishing range of instruments and becoming an unofficial curator during the Met’s early years. The Russian instruments that she gave to the museum, in addition to the cherepashka, include a full-size accordion, hunting horns for a horn orchestra, balalaikas of various sizes and a large number of bells, among other things. Following Brown’s gift, more Russian objects came to the Met from the collection of financier and banker John Pierpont Morgan. A patron of the museum since 1871, Morgan was a voracious collector with encyclopaedic tastes. He served as president of the Met World museums

Маргарет Шаму

Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

101

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Височная подвеска с древом жизни и двумя сиренами Киевская Русь XI—XII века Золото, перегородчатая эмаль 6 × 5,7 × 1,4 Дар Джона Пирпонта Моргана

Temple Pendant with Two Sirens Flanking a Tree of Life Kievan Rus 11th-12th century Cloisonne enamel and gold 6 × 5.7 × 1.4 cm Gift of J. Pierpont Morgan

Цепочка с изображениями на пластинах птиц и геометрических мотивов Киевская Русь XI–XII века Золото, перегородчатая эмаль 11,6 × 2,4 × 0,5 Дар Джона Пирпонта Моргана

Chain with Birds and Geometric Motifs Kievan Rus 11th-12th century Cloisonne enamel and gold 11.6 × 2.4 × 0.5 cm Gift of J. Pierpont Morgan

102

from 1904 until his death in 1913. Four years later, his son gave to the museum most of his father’s art collection, approximately 7,000 objects, which were dispersed to nearly every department. Among the works that entered the Medieval department are 18 pieces of jewellery from Kievan Rus dating to the 11th to 13th centuries, including temple pendants and chains of ornamental discs. Some are made of silver with niello decoration and others are gold with enamel motifs. The enamels comprise a range of imagery: birds, geometric motifs, Christian saints, the tree of life, and Sirin figures, legendary creatures with the body of a bird and head of a beautiful woman. This juxtaposition of Christian imagery with pre-Christian supernatural figures suggests the coexistence of multiple belief systems in the region. Morgan acquired these pieces through London dealers from the collection of Aleksandr Zvenigorodskii, a major collector of Byzantine and Medieval ivories, enamels and majolica. In 1892, Zvenigorodskii published “The History and Monuments of Byzantine Enamels from the Collection of A.V. Zvenigorodskii”, a finely illustrated luxury volume written by the noted Byzantinist Nikodim Kondakov. The Met’s Watson Library holds the sumptuous presentation copy of this book made for Tsar Alexander III. Because the research library stands next to the museum’s Byzantine display, the jewellery from Zvenigorodskii’s collection is just metres away from the volume in which it is illustrated. On the opposite end of the spectrum from this glittering jewellery owned by major patrons is a small commemorative toasting glass. It represents a gift to the Met from Leon Grinberg, given in 1951. The glass commemorates the siege of Paris after Napoleon’s defeat in Russia with a white glass medallion bearing the words “Paris taken / 19 March / 1814.” Above the inscription, the imperial crown surmounts the monogram of Alexander I. The glass was produced by the Bakhmeteff Glassworks in the village of Nikolo-Pestrovko, in the province of The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Penza, one of the leading private manufacturers of glass and crystal in Imperial Russia. This is more a popular souvenir item than a piece of fine crystal, but the moment it represents makes it a historically significant object. Today, it stands amid a small display of Russian decorative arts—porcelain, ivory and metal — in a gallery filled with 18th- to early 19th-century furniture and objects from across Europe. Another glass from the Bakhmeteff Glassworks is probably one of the most astonishing Russian objects World museums

Маргарет Шаму

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Панагия с изображением на внешней стороне Распятия и трех отцов церкви Серебро 7,6 × 5,7 × 2,1 (в закрытом виде) Крепление для цепи на панагии; серебро, жемчуг, гранат Внутри панагии: иконы Богоматери с Младенцем; Святой Троицы в Мамре Дерево, резьба Около 1500 Фонд Роджерса, 1934

Panagiarion with the Virgin and Child and Three Angels at Mamre (interior) and the Crucifixion and Three Church Fathers (exterior) c. 1500 or later Wooden pendant made of two discs topped with an ornament of silvergilt with pearls and garnet 7.6 × 5.7 × 2.1 cm closed, Rogers Fund, 1934

около 3600 предметов. Браун состояла в переписке с церковными миссионерами, антропологами, негоциантами и путешественниками, активно приобретала разнообразные музыкальные инструменты и фактически стала неофициальным куратором Музея Метрополитен в первые годы его существования. Помимо «черепашки», Браун передала в дар музею и другие музыкальные инструменты русского происхождения: полноразмерный аккордеон, охотничьи роги для рогового оркестра, балалайки разных размеров, большое число колокольчиков и многое другое. Вскоре после этого собрание музея пополнилось новыми предметами русского декоративно-прикладного искусства, поступившими из коллекции банкира и финансиста Джона Пирпонта Моргана. Страстный коллекционер с разносторонними вкусами, Морган с 1871 года был меценатом Музея Метрополитен. С 1904 года и вплоть до самой смерти в 1913 году он занимал в музее должность президента. Через четыре года после кончины Моргана его сын передал в дар музею большую часть художественной коллекции отца (около 7000 предметов), пополнив фонды практически каждого музейного отдела. В отдел средневекового искусства поступили восемнадцать ювелирных изделий эпохи Киевской Руси, датированных XI–XIII веками, в частности, подвески и ожерелья, выполненные из серебра с чернением и из золота с эмалью. Эмали отличаются широким образным рядом – это геометрические мотивы, изображения птиц, хриМузеи мира

стианских святых, древа жизни, Сирина – райской птицы с головой прекрасной девы. Совмещение христианских образов с дохристианскими мифологическими персонажами свидетельствует о том, что в Киевской Руси сосуществовали разные системы верований. В коллекцию Моргана эти изделия попали с лондонского художественного рынка, куда они поступили из собрания Александра Викторовича Звенигородского (1837–1903), крупного коллекционера предметов из слоновой кости, эмалей и майолики византийской и средневековой эпох. В 1892 году собиратель опубликовал книгу «История и памятники Византийской эмали: Из собрания А.В. Звенигородского», великолепное издание с изумительными иллюстрациями и научным комментарием известного византиниста Никодима Павловича Кондакова. В Библиотеке Уотсона при Музее Метрополитен хранится роскошный экземпляр этой книги, предназначавшийся для императора Александра III. А поскольку научная библиотека расположена по соседству с экспозицией византийского искусства, получается, что ювелирные изделия из коллекции Звенигородского находятся всего лишь в нескольких метрах от издания, в котором зафиксированы их изображения. Совершенно другого рода дар был преподнесен Музею Метрополитен в 1951 году: небольшой памятный бокал – экспонат, подаренный музею Леоном Гринбергом. Этот бокал был изготовлен в память о взятии Парижа русской армией, разгромившей Наполеона в ходе Отечественной войны Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

103

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Складень Дерево, серебро 68,6 × 90,8 × 12,7 Центральная часть: Спас Нерукотворный Дерево, темпера; Оклад: серебро, сапфиры, рубины, шпинель, жемчуг; чернение, позолота, эмаль Левая и правая створки: клейма, изображающие историю обретения Нерукотворного Образа Серебро Мастера Оружейной палаты, 1637 Фонд Роджерса, 1975

KREMLIN WORKSHOPS Triptych with the Mandylion. 1637 Silver, wood, and various materials 68.6 × 90.8 × 12.7 cm

Margaret Samu

Покров для дискоса XVI век Шелк, металл, шитье 20,3 × 20,3 Бруклинский музей Коллекция костюмов Бруклинского музея в Музее Метрополитен. Дар Бруклинского музея

Paten Cover 16th century Silk, metal 20.3 × 20.3 cm Brooklyn Museum Costume Collection at The Metropolitan Museum of Art Gift of the Brooklyn Museum

Rogers Fund, 1975

104

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Кокошник Начало XIX века Шелк, металл, хлопковая ткань, бумага, бисер, шитье Бруклинский музей Коллекция костюмов Бруклинского музея в Музее Метрополитен. Дар Бруклинского музея

Headdress Early 19th century Silk, metal, cotton, paper Brooklyn Museum Costume Collection at The Metropolitan Museum of Art, Gift of the Brooklyn Museum

1812 года, о чем свидетельствует надпись на медальоне из белого стекла: «Парижъ взятъ / 19 Марта / 1814». Над надписью изображена монограмма Александра I, увенчанная императорской короной. Бокал был изготовлен на одном из крупнейших по производству стекла и хрусталя в Российской империи Никольско-Бахметевском хрустальном заводе, находившемся близ сел Никольское и Пестровка Городищенского уезда Пензенской губернии. Этот экспонат в общем-то вполне зауряден с художественной точки зрения, но обладает исторической ценностью, напоминая об одном из событий российской истории. В настоящее время он представлен в рамках небольшой выставки русского декоративно-прикладного искусства наряду с другими изделиями из фарфора, металла и слоновой кости в галерее, посвященной европейским предметам быта и мебели XVIII – начала XIX века. Другой бокал Никольско-Бахметевского хрустального завода, в свою очередь, может считаться одним из уникальных предметов в «русской» коллекции Музея Метрополитен. Речь идет о небольшом двустенном стакане, изготовленном Александром Музеи мира

Петровичем Вершининым (1765–1828), талантливым крепостным ремесленником, ставшим главным мастером хрустального завода. Вершинин украсил стакан миниатюрным пейзажем, воссоздав из мха, соломы, бумаги, песчинок, кусочков камня и слюды мельчайшие живописные детали. Изображение нанесено на внутреннюю стенку стакана, герметично спаянную с наружной граненой стенкой. В настоящее время известны лишь тринадцать подобных стаканов работы Вершинина, и каждый из них уникален. На том, что хранится в Музее Метрополитен, изображена усадьба и собака, преследующая зайца, а внизу – полоска из синей эмали, обозначающая реку. Край стакана украшен изящным позолоченным ободком с орнаментом из желудей и дубовых листьев, характерным и для других вершининских стаканов. Большинство русских экспонатов музея относится к его крупнейшему отделу — рисунков и гравюр. Так, в 1934 году Музей Метрополитен приобрел пять литографий Александра Орловского (1777–1832), впоследствии их число удвоилось за счет работ, переданных в дар, и других поступлений. Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

105

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Святой Георгий XVI век (?) Дерево, темпера 69,2 × 50,2 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

Icon of St. George Possibly 16th century tempera on wood 69.2 × 50.2 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

in the Met’s collection: a double-walled beaker, or small tumbler, made by Aleksandr Vershinin, a highly talented serf craftsman who was the chief workmaster at the glassworks. In microscopic detail Vershinin created a tiny landscape from moss, straw, paper, grains of sand and bits of stone and mica between the layers of glass. He attached the decoration to the inner wall and covered it with the faceted outer wall of glass, sealing the two walls together. Only 13 double-walled beakers of this kind by Vershinin are known today, each one unique. In the Met’s beaker, the scene depicts a dog chasing a rabbit in a landscape with a cottage and hut. Beneath

106

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

the scene is a strip of blue enamel to suggest a river. The band around the rim has an elegant gilded pattern with acorns and oak leaves known from other glasses by Vershinin. The largest number of Russian objects in the museum belong to its largest department, Drawings and Prints. For example, in 1934, the Met purchased a group of five lithographs by Aleksandr Orlovskii, a number that has since nearly doubled through other gifts and acquisitions. Two from the 1934 purchase are self-portraits in different guises. In his “Self-Portrait with an Album and Pen” (1819), Orlovskii presents himself dressed casually World museums

Маргарет Шаму

Две литографии, приобретенные в 1934 году, представляют собой автопортреты в разных образах. На «Автопортрете с альбомом и рейсфедером» (1819) Орловский изобразил себя как романтического художника – в повседневной одежде, без сюртука, с полосатым шарфом на шее и с развевающимися волосами. Под портретом имеется надпись на латыни: «NATUS VARSAVIAE ANNO 1777. AETATIS 43. SE IPSUM FECIT» (Рожден в Варшаве в 1777 году. Написан им в возрасте 43 лет). Впоследствии Орловский создал литографию, на которой изобразил себя в меховой шапке и чохе, традиционной грузинской мужской верхней одежде из сукна. На обеих работах художник держит в руках профессиональные принадлежности – рейсфедер, бумагу или альбом. На первой в правом нижнем углу имеется слепой штамп, обозначающий, что Орловскому было даровано авторское право с целью защиты своих работ от незаконного копирования в России и за границей. Орловский был первым русским художником, обратившимся к технике литографии. Он начал пользоваться ею еще в 1816 году, одновременно с другими европейскими художниками-романтиками, такими как, например, Теодор Жерико. Литография привлекала романтиков своей способностью передавать драматическую игру света и тени в тональ-

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Богоматерь с Младенцем Икона для панагии Около 1500 Слоновая кость, резьба. 6 × 0,7 Дар Джона Пирпонта Моргана, 1917

Disc from a Panagiarion with the Virgin and Child c. 1500 or later, Ivory, 6 × 0.7 cm Gift of J. Pierpont Morgan, 1917

ном диапазоне, свойственном углю и итальянскому карандашу. В коллекции также представлена печатная графика более позднего периода. Примером может служить альбом цветных литографий Павла Кузнецова (1878–1968) «Горная Бухара» (1923) с двенадцатью

Покров для потира XVI век Шелк, металлическая нить, хлопковая ткань, шитье 45,7 × 45,7 Бруклинский музей Коллекция костюмов Бруклинского музея в Музее Метрополитен Дар Бруклинского музея

Chalice Veil 16th century Silk, metallic thread, cotton 45.7 × 45.7 cm Brooklyn Museum Costume Collection at The Metropolitan Museum of Art, Gift of the Brooklyn Museum

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

107

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Двустенный стакан с изображением собаки, преследующей кролика на фоне усадьбы Мастер – Александр Петрович Вершинин Никольско-Бахметевский хрустальный завод, Пензенская губерния Около 1800–1810 Стекло, эмаль, мох, солома, бумага, песок, камень, глина и слюда Высота – 10,5 см, диаметр – 7,3 см Фонд Манси, 1927

Aleksandr VERSHININ Double-Walled Beaker with a dog chasing a rabbit in a landscape with dacha and hut c. 1800-1810 Glass, enamel; moss, straw, paper, sand, stone, clay and mica 10.5 cm high, 7.3 cm diameter Munsey Fund, 1927

in shirtsleeves and a striped scarf, with windswept hair, conveying the essence of a Romantic artist. A Latin inscription informs the viewer “Born in Warsaw in the year 1777. He made [it] himself at the age of 43. [NATUS VARSAVIAE ANNO 1777. AETATIS 43. SE IPSUM FECIT].” In a print made shortly thereafter, Orlovskii depicts himself in a fur hat and chokha, a traditional men’s coat from the Caucasus region. In both images, he holds the tools of his trade: a pencil holder and paper or portfolio. The earlier self-portrait has a blind stamp in the lower right corner, a copyright granted to the artist to defend against illicit copies made of his work in Russia and abroad. Orlovskii was the first artist in Russia to use the lithograph technique as early as 1816. Romantic artists across Europe, including Théodore Gericault, started using lithography at exactly this time, capitalising on its ability to capture dramatic effects of light and shadow in tonalities resembling black chalk or charcoal. Prints by modern artists are also represented in the collection. One notable example is an album of color lithographs by Pavel Kuznetsov titled “Mountainous Bukhara” (1923). The album contains 12 prints with landscapes and scenes of daily life based on the artist’s travels in the region, as well as a title page and cover. In a short essay enclosed in the album, he describes his inspiration: “The farther I penetrated into the depths of the country, the more the most varied impressions of beauty took shape in my mind; from the steppes to the mountains, from the mountains, with their gurgling rivers twisting like snakes, to the plains, with their sumptuous, fertile, ever-whispering gardens, from delicate

108

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

peach trees to surprising many-trunked giant trees, enclosing a teahouse in a single hollow.” The colour lithograph process lends these works the appearance of hand-painted watercolors. In addition to numerous Russian prints from different periods, the Met museum also has original drawings. Some of the most remarkable are the nearly forty original watercolors that the writer and editor Pavel Svinin made during his visit to the United States between 1811 and 1813, when he served as Secretary to the Russian Consul-General in Philadelphia. 2 In one of the illustrations, Svinin depicts himself in a canoe with two Osage Indians, whose images he apparently borrowed from work of Charles Balthazar Julien Févret de Saint-Mémin. Although it is unlikely that he went canoeing with Native Americans during his visit, Svinin clearly wanted to project an image of himself in the primeval wilderness of the New World, conversing with its native inhabitants. His other illustrations include depictions of local types and landscapes that he saw on his travels on the East Coast from Maine to Virginia. Svinin brought the watercolours back to Russia, where he published some of them with accounts of his travels in the journal “Son of the Fatherland” (“Syn otechestva”) in 1813 and 1814. He republished the articles in a book titled “A Picturesque Voyage through North America” (1815). At some point after the 1917 revolution, a Red Cross worker acquired the watercolours and brought them to the United States, where they came to the attention of R. T. H. Halsey, the founding curator of the Met’s American Wing, who acquired them for his department in 1942. Today, Svinin’s World museums

Маргарет Шаму

изображениями пейзажей и бытовых сцен, относящихся к периоду путешествий художника по Средней Азии, а также обложка и титульный лист. В коротком вступлении Кузнецов так описывает свои впечатления: «Чем дальше проникал я вглубь страны, тем более в моем сознании складывались в общую сумму красоты самые неожиданные впечатления; от степей до гор, от гор с вьющимися, как змея, говорливыми реками до низменностей с роскошными фруктовыми, вечно шепчущими, цветущими садами, от нежных персиковых деревьев к неожиданным стволистым деревьям-гигантам, вмещающим в одном дупле своем целые чай-ханэ». Техника цветной литографии позволяет придать отпечатку свойства авторских акварельных рисунков. Помимо многочисленных русских гравюр, в Музее Метрополитен хранятся различные оригинальные рисунки. Среди них особенно примечательны акварели (всего около сорока), выполненные писателем и издателем Павлом Петровичем Свиньиным (1787–1839) в 1811–1813 годах, во время службы секретарем русского генерального консула в Филадельфии 2 . На одной из работ Свиньин изобразил себя на каноэ в компании двух индейцев племени осейдж, вероятно, позаимствовав образы своих спутников у Шарля Бальтазара Жюльена Февре де Сен-Мемена. Вряд ли Свиньин в действительности сплавлялся на каноэ с американскими индейцами, скорее, ему было важно просто показать себя на фоне дикой природы Нового Света в обществе коренных жителей. Во время своего путешествия по восточному побережью США из штата Мэн в Виргинию Свиньин создал серию акварелей, посвященную пейзажам и местным типажам, которая также представлена в музее. Свиньин забрал акварели с собой в Россию и некоторые из них опубликовал в журнале «Сын Отечества» (1813, 1814) в качестве иллюстраций к своим путевым заметкам. Позднее эти заметки составили книгу, выпущенную под заголовком «Опыт живописного путешествия по Северной Америке» (1815). После Октябрьской революции акварели Свиньина оказались у одного из сотрудников Красного Креста, тот привез их в США, где они попали в поле зрения Р.Т.Х. Хэлси, ведущего куратора Американского корпуса Музея Метрополитен. Хэлси приобрел их в 1942 году для своего отдела, и с тех пор они хранятся там, вместе с работами американских художников, изображающими аналогичный регион. Картина Архипа Ивановича Куинджи (1842– 1910) «Красный закат на Днепре» (1905–1908), впервые показанная в Нью-Йорке на галерейной выставке, была приобретена Музеем Метрополитен в 1974 году. В этом масштабном панорамном полотне проявилась эффектная работа художника со светом и несколько абстрактный подход к передаче пространства, характерные для лучших работ Куинджи 3 . Свое внимание художник сосредоточивал не столько на самом пейзаже и воспроизведении узнаваеМузеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

мого ландшафта, сколько на цветовой и световой гамме. В его театрализованных моновыставках, посвященных одной картине, находили отражение новые веяния в области науки, искусства и индустрии развлечений. «Красный закат на Днепре» периодически выставляется в одном из музейных залов, посвященных искусству XIX века, наряду с пейзажами и портретами художников из разных стран, в частности, портретом Всеволода Михайловича Гаршина (1884) работы Ильи Репина. Другой художник, чье творчество ассоциируется с масштабными полотнами, – маринист Иван Айвазовский (1817–1900) – представлен в коллекции Музея Метрополитен неожиданно миниатюрной картиной. В музее хранится студийная фотография, на которой художник, запечатленный с палитрой и кистями в руках, любуется своей работой, помещенной на мольберте, – крошечным пейзажем, заключенным в раму. Такие фотографии с живописными вставками Айвазовский, по-видимому, дарил друзьям на большом званом ужине, устроенном в 1887 году в честь своего семидесятилетнего юбилея. Судя по надписи в нижней части рамы, Айвазовский преподнес этот экземпляр британскому финансисту и коллекционеру армянского происхождения Галусту Гюльбенкяну в 1893 году. В 1972 году Музей Метрополитен получил в дар от Гуманитарного фонда, основанного Борисом Бахметевым, русским ученым, инженером, дипломатом и Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Стопа (кубок) Московские серебряных дел мастера Около 1714 Серебро, гравирование, золочение Высота – 15,7 Завещано Владимиром Эйтингоном в память о жене Наде Эйтингон в 1982

MOSCOW SILVERSMITH Beaker (Stopa) c. 1714 Silver gilt 15.7 cm high Bequest of Vladimir M. Eitingon, in memory of his wife, Nadine (Nadia) Eitingon

109

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

→ Неизвестный швейцарский, австрийский или немецкий скульптор Александр Данилович Меншиков Бюст Oколо 1703–1704 Красная сосна, кованые железные зажимы 78,7 х 49,2 х 31,8

Михаил Иванович МАХАЕВ Зверинец, или Охотничий павильон, в Царском Селе Гравюра по рисунку из альбома «Российские дворцы и парки» (Императорская Академия художеств, 1761) Голубая бумага 76,8 × 101,6

Фонд Райтсман, 1996

Дар миссис Чарльз Райтсман

Engraving after drawing by Mikhail Makhaev, Pavilion at Tsarskoe Selo From album “Russian Palaces and Gardens”, published by Imperial Academy of Arts, 1761, engraving on blue paper 76.8 × 101.6 cm

→ Unknown Swiss, Austrian or German sculptor Bust of Aleksandr Danilovich Menshikov c. 1703-1704 Red pine with wrought-iron clips 78.7 × 49.2 × 31.8 cm Wrightsman Fund, 1996

Gift of Mrs. Charles Wrightsman

Михаил Иванович МАХАЕВ Эрмитаж в Царском Селе Гравюра по рисунку из альбо ма «Российские дворцы и парки» (Императорская Академия художеств, 1761) Голубая бумага 76,8 × 101,6 Дар миссис Чарльз Райтсман

Engraving after drawing by Mikhail Makhaev, The Hermitage in the Garden at Tsarskoe Selo From album “Russian Palaces and Gardens”, published by Imperial Academy of Arts, 1761 Engraving on blue paper 76.8 × 101.6 cm Gift of Mrs. Charles Wrightsman

110

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

111

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Екатерина II Холмогоры, неизвестный мастер Конец XVIII – начало XIX века Моржовая кость, резьба. 6,3 × 5,6 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

KHOLMOGORY ARTIST Catherine the Great Late 18th-early 19th century Walrus ivory 6.3 × 5.6 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

watercolors remain in the American Wing, amid depictions of similar sites by American artists. A very different type of landscape is represented in Arkhip Kuindzhi’s “Red Sunset on the Dnieper” (1905-1908), which was first shown in New York City as part of a gallery exhibition and acquired by the museum in 1974. This large-scale, panoramic landscape, with its dramatic lighting effects and somewhat abstracted rendering of space, is characteristic of Kuindzhi’s bestknown works. 3 Rather than depicting conventional landscapes with recognisable sites and geographical features, Kuindzhi emphasized colour and light, creating theatrical one-painting exhibitions that brought together new ideas about art, science and popular enter tainment. When the painting is on view in the Met’s 19th-century galleries, it appears alongside landscapes and portraits by a wide range of international artists, including Ilia Repin’s 1884 “Portrait of Vsevolod Mikhailovich Garshin”. Another artist associated with large-scale works, the marine painter Ivan Aivazovskii, is represented in the Met’s collection by an unusual miniature painting. The tiny seascape is set into a studio photograph showing

112

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Margaret Samu

Петр I Холмогоры, неизвестный мастер Конец XVIII – начало XIX века Моржовая кость, резьба. 6,3 × 5,6 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

KHOLMOGORY ARTIST Peter the Great Late 18th-early 19th century Walrus ivory 6.3 × 5.6 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

the artist with his palette and brushes, admiring his own work — an autograph oil painting — in a frame standing on an easel. He gave these photographs with inset oil paintings to friends, notably at a large dinner party he organised in 1887 to celebrate his 80th birthday. According to an inscription along the base of the picture frame, the artist presented this example to the ArmenianBritish financier and art collector Calouste Goulbenkian in 1893. In 1972, the Met received a sizable donation of Russian paintings and graphic works from the Humanities Fund, founded by Boris Bakhmeteff, a Russian engin eer, scientist, diplomat and collector. Bakhmeteff served as Russian Ambassador to the United States until 1922. After moving to New York City, he became a leading figure in the Russian émigré community. He developed his art collection from exhibitions of Russian and Soviet art held at the Grand Central Galleries in New York in 1924 and 1929. There, he purchased paintings by Boris Kustodiev, Ilia Mashkov and Konstantin Somov. He also acquired works by artists such as Ilia Repin, Anna Ostroumova-Lebedeva and Natalia Goncharova from dealers and collectors in the United States and Europe World museums

Маргарет Шаму

коллекционером, крупную коллекцию картин и графики русских художников. Борис Александрович Бахметев (Бахметьев) (1880–1951), служивший вплоть до 1922 года послом в США, после переезда в Нью-Йорк стал видным деятелем русской эмиграции. Основу его художественной коллекции составили работы, приобретенные им на выставках русского и советского искусства, которые проходили в 1924 и 1929 годах в Художественных галереях на шестом этаже вокзала Гранд Сентрал Терминал в Нью-Йорке. Так коллекция Бахметева пополнилась картинами Бориса Кустодиева (1878–1927), Ильи Машкова (1881–1944) и Константина Сомова (1869–1939). Кроме того, в результате сделок с различными европейскими и американскими коллекционерами и художественными торговцами он приобрел работы Ильи Репина (1844–1930), Анны Остроумовой-Лебедевой (1871–1955) и Наталии Гончаровой (1881–1962). Наконец, он оказывал поддержку художникам-эмигрантам, в частности, Борису Григорьеву (1886–1939). В 1936 году Бахметев основал Гуманитарный фонд, содействовавший изучению русской культуры. Фонд оказывал благотворительную помощь нуждающимся эмигрантам и являлся формальным владельцем художественной коллекции Бахметева. В 1972 году организация преподнесла эту коллекцию в дар Музею Метрополитен, и в результате собрание музея пополнилось более чем сотней экспонатов, среди которых были иконы, картины XIX – начала XX века, рисунки, гравюры, изделия из

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

слоновой кости и многочисленные художественные альбомы. Многие произведения из коллекции Бахметева хранятся в отделе рисунков и гравюр, в том числе и офорт Ивана Шишкина (1832–1898) «Перед грозой» (1873). Шишкин был не только выдающимся художником, но и гравером, став в 1871 году одним из основателей Общества русских аквафортистов4. Офорт «Перед грозой» был создан для третьей публикации общества – «Альбома русских аквафортистов» (1873). Изображая пейзаж в технике, которая ассоциировалась с творчеством Рембрандта, Шишкин отдавал дань уважения великому голландцу, чьи офорты как раз приобрели в это время популярность в России. В работе две трети композиции занимает небо с темными грозовыми тучами (они переданы интенсивными штрихами) и стаей белых птиц на его фоне. За небольшим холмом виднеются жилые постройки. Мастерское владение штрихом и умение создать выразительный и широкий тональный диапазон привлекло внимание критиков, оценивших офорты Шишкина, представленные на выставках передвижников. Торговцы искусством нередко продавали альбомы постранично ради получения большей прибыли, и, по-видимому, именно таким путем офорт «Перед грозой» попал в коллекцию Бахметева. Наконец, в Музей Метрополитен из собрания Бахметева поступило десять икон, большинство Пара кремневых пистолетов Тульский оружейный завод. 1801 Изготовлены для великого князя Константина Павловича (1779–1831) Cталь, серебро, золото, дерево Длина – 38,8 см Приобретены Благотворительным фондом в 2017. Дар Артура Окса Зульцбергера и нескольких членов Председательского совета в 2018

TULA ARMS FACTORY Pair of Flintlock Pistols made for Grand Duke Konstantin Pavlovich (1779-1831) 1801 Steel, silver, gold, wood 38.8 cm long Purchase, 2017 Benefit Fund, Arthur Ochs Sulzberger Gift, and several members of the Chairman's Council Gifts, 2018

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

113

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Александр Осипович ОРЛОВСКИЙ Автопортрет. 1820-е Литография 62,5 × 47 Фонд Гарриса Брисбейна Дика, 1934

Aleksandr ORLOVSKII Self-Portrait. 1820s Lithograph 62.5 × 47 cm Harris Brisbane Dick Fund, 1934

and patronised contemporary émigré artists, including Boris Grigoriev. Bakhmeteff founded the Humanities Fund in 1936 to promote the study of Russian culture. The organisation provided charitable assistance for émigrés in need and was the entity that formally owned his art collection. The Humanities Fund donated his art collection to the Met in 1972 and the museum selected and accessioned more than 100 objects, including icons, 19th- and early-20th-century paintings, drawings, prints, ivories and numerous art albums. The Drawings and Prints department holds many of Bakhmeteff’s pieces, including Ivan Shishkin’s etching “Before the Storm” (1873). One of the founding members of the Society of Russian Etchers in 1871, Shishkin was a prolific printmaker as well as painter. 4 He made this print for the society’s third publication, the “Album of Russian Etchers” (1873). Depicting the Russian countryside in a medium closely associated with Rembrandt, Shishkin pays tribute to the Dutch printmaker, whose prints were becoming popular in Russia during this period. He devotes two-thirds of the composition to the dramatic sky, where intense hatching produces dark stormclouds

114

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Margaret Samu

Александр Осипович ОРЛОВСКИЙ Автопортрет с альбомом и рейсфедером. 1819 Литография 45 × 36,8 Фонд Гарриса Брисбейна Дика, 1934

Aleksandr ORLOVSKII Self-Portrait with an Album and Pen. 1819 Lithograph 45 × 36.8 cm Harris Brisbane Dick Fund, 1934

and white birds stand out in reserve. Signs of human habitation recede behind the hill. Shishkin’s masterful use of varied hatching marks to create a wide range of expressive tones drew the attention of critics when his etchings went on view with the Association of Traveling Art Exhibitions. Art dealers often took apart albums to sell loose prints separately for a higher price, which is undoubtedly how Shishkin’s work entered Bakhmeteff’s collection. The Met also acquired 10 icons from Bakhmeteff’s collection, most of them loosely dated to the 16th to 18th centuries. In 1940, his icons were featured in an exhibition at the Century Club in New York, which he helped to organise. During the early Soviet era, many icons were available on the art market in Europe, which created a great deal of interest among art lovers who saw connections between their simple, abstracted style and modernist art. Certainly, the most remarkable icon in the Met’s collection was a museum purchase instead of a donation. It is an elaborate silver triptych frame containing an icon with the image of the Savior Not Made by Human World museums

Маргарет Шаму

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

из которых датируется XVI–XVIII веками. Эти экспонаты были представлены в 1940 году на выставке в клубе Century Club, организованной при поддержке самого Бахметева. В начале советской эпохи множество икон попало на европейский художественный рынок, сразу же вызвав живой интерес среди ценителей искусства, проводивших параллель между лаконичной простотой иконописи и эстетикой модернизма. Наиболее ценная икона в собрании Метрополитен была приобретена самим музеем. Речь идет о складне с образом Спаса Нерукотворного (Мандилион) и искусными серебряными створками, созданном в 1637 году в мастерской Оружейной палаты. На створках изображено шестнадцать сцен, в которых излагается история обретения Нерукотворного Образа. Надписи на створках содержат указание на год и обстоятельства создания иконы: она была написана для высокопоставленного придворного чиновника Матфея Тимофеевича Измайлова во исполнение обета. Оклад иконы изготовлен из серебра с чернением и позолотой, украшен эмалью, сапфирами, рубинами, шпинелью и жемчугом. Эта Павел Петрович СВИНЬИН Два индейца и белый человек на каноэ Oколо 1811–1813 Акварель, графитный карандаш, веленовая бумага. 14,8 × 21,6

Pavel SVININ Two Indians and a White Man in a Canoe 1811-c. 1813 Watercolour and graphite on white wove paper 14.8 × 21.6 cm

Гармонь-«черепашка» 1870–1880 5 × 9,5 × 18,5 (в закрытом состоянии) Коллекция музыкальных инструментов Кросби Брауна, 1889

“Little Turtle” Accordion (“Cherepashka”) 1870-1880 Various materials 5 × 9.5 × 18.5 cm (closed) The Crosby Brown Collection of Musical Instruments, 1889

Rogers Fund, 1942

Фонд Роджерса, 1942

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

115

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Памятный бокал Никольско-Бахметевский хрустальный завод, Пензенская губерния. 1814 Cтекло. 13,5 × 4,6

Commemorative Toasting Glass Bakhmeteff Glassworks 1814 Glass. 13.5 × 4.6 cm Gift of Leon Grinberg, 1951

Дар Леона Гринберга, 1951

Hands (the Mandylion) produced at the Kremlin Workshops in 1637. The doors, or wings, are divided into 16 scenes that narrate the icon’s story. Inscriptions provide the date and indicate that it was made for the high court official Matfei Timofievich Izmailov in fulfilment of a vow. The ornate frame is fashioned from silver and silver gilt with niello, with additions of enamel, sapphires, rubies, spinels, and pearls. This opulent icon entered the Met’s collection in 1975 and is displayed in the museum’s Byzantine collection. Russian porcelain production is represented by 25 figurines from the series “Peoples of Russia” and “Craftsmen and Tradesmen” produced by the Imperial Porcelain Manufactory and the Gardner Porcelain Factory at the end of the 18th century. The figures were modelled after engraved illustrations in Johann Gottlieb Georgi’s three-volume publication “A Description of All the Peoples Inhabiting the Russian State” (1774-1779) and works by Jean-Baptiste Le Prince, whose paintings from his travels in Russia were published as prints at about the same time. The figurines came to the Met in 1982 as part

Чашка с крышкой и блюдце императрицы Елизаветы Петровны Императорский фарфоровый завод, Санкт-Петербург Oколо 1760 Твердый фарфор Коллекция Джека и Беллы Лински, 1982

Covered cup and saucer of Elizabeth Petrovna. Imperial Porcelain Factory. c. 1760 Hard-paste porcelain The Jack and Belle Linsky Collection, 1982

116

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Николай Степанович ВЕРЕЩАГИН Пара ваз из слоновой кости Oколо 1795–1800 Mоржовая и слоновая кость 21,9 × 7,6 × 7,6 Приобретены Фондом друзей европейской скульптуры и декоративно-прикладного искусства и подарены в 1998

Nikolai Stepanovich VERESHCHAGIN Pair of Ivory Vases c. 1795-1800 Walrus and elephant ivory 21.9 × 7.6 × 7.6 cm Purchase, Friends of European Sculpture and Decorative Arts Gifts, 1998

великолепная икона вошла в собрание музея в 1975 году и экспонируется в отделе византийского искусства. Русский фарфор представлен в музее двадцатью пятью статуэтками из серий «Народы России» и «Ремесленники и торговцы», созданных Императорским фарфоровым заводом и Фарфоровым заводом Гарднера в конце XVIII века. Статуэтки были выполнены по иллюстрациям к трехтомному сочинению Иоганна Готлиба Георги «Описание всех в Российском государстве обитающих народов» (1774–1779) и гравюрам Жана-Батиста Лепренса, относящимся примерно к этому же времени и основанным на картинах, которые художник написал после путешествия по России. Статуэтки поступили в фонд музея в 1982 году вместе с коллекцией живописи, скульптуры и декоративно-прикладного искусства Джека и Беллы Лински. В их коллекцию входило более двухсот фарфоровых статуэток XVIII века, в Музеи мира

том числе произведения Мейсенской мануфактуры, французских и итальянских фарфоровых заводов. Русский фарфор представлен на постоянной экспозиции вместе со статуэтками, изображающими персонажей комедии дель арте, а также фигурками в ориенталистском стиле и стиле шинуазри, созданными западноевропейскими мастерами. Это соседство указывает на любопытную закономерность: в то время как Западная Европа обращалась за экзотикой к далеким культурам, необъятная Российская империя искала экзотику в культурах населявших ее народов. В тех же 1980-х годах в дар музею была передана пара кремневых пистолетов, изготовленных в Санкт-Петербурге для императрицы Екатерины II оружейником Иоганном Адольфом Греке. Пистолеты были частью оружейного гарнитура из четырех предметов, включавшего также охотничье ружье и штуцер. Рукояти пистолетов выточены из слоновой Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

117

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

118

Столик Тульский оружейный завод Oколо 1780–1785 Cталь, серебро, позолоченные медь и латунь, липа; зеркало (замененное) 69,9 × 55,9 × 38,1

IMPERIAL ARMORY Centre Table c. 1780-1785 Steel, silver, gilt copper, gilt brass, basswood; replaced mirror glass 69.9 × 55.9 × 38.1 cm

Приобретен в подарок от Фонда Анненберга, 2002

Purchase, the Annenberg Foundation Gift, 2002

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Margaret Samu

World museums

Маргарет Шаму

Женский народный костюм Конец XVIII – начало XIX века Шелк, хлопок, металл, шитье Бруклинский музей Коллекция костюмов Брук линского музея в Музее Метрополитен Дар Бруклинского музея, 2009 Дар миссис Эдвард С. Харкнесс в память о матери, Элизабет Гринман Стиллман, 1931

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Woman’s Ensemble Late 18th-19th century Silk, cotton, metal Brooklyn Museum Costume Collection at the Metropolitan Museum of Art, Gift of the Brooklyn Museum, 2009; Gift of Mrs. Edward S. Harkness in memory of her mother, Elizabeth Greenman Stillman, 1931

кости, богато отделаны золотом и медью и украшены овальными щитками с вензелем императрицы. Екатерина II подарила этот гарнитур своему фавориту, великому князю Станиславу Августу Понятовскому. Пара пистолетов была подарена музею Джоном Мортимером Шиффом, нью-йоркским инвестиционным банкиром и общественным деятелем, руководителем организации американских бойскаутов. В настоящее время пистолеты экспонируются в отделе оружия и доспехов наряду с другим оружием из слоновой кости, изготовленным в Германии и Нидерландах. Другая пара пистолетов – это последнее на настоящий момент русское поступление в Музей Метрополитен. В 2018 году отдел оружия и доспехов приобрел пару кремневых пистолетов, изготовленных на Тульском оружейном заводе для великого князя Константина Павловича. Пистолеты выполнены из стали и дерева с изящной неоклассической отделкой серебром и золотой инкрустацией. Эта пара была частью эксклюзивной серии оружия, созданной в подарок Александру I и трем его братьям по случаю коронации императора в 1801 году. В 1930-х годах советское правительство продало пистолеты великого князя Константина Павловича через торговую контору «Антиквариат», и так они оказались в одном из парижских собраний, пока несколько лет назад снова не попали на художественный рынок. Гарнитуры, принадлежавшие Николаю I и Александру I, хранятся в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Возможно, однажды три гарнитура будут собраны вместе на одной из временных выставок. Помимо оружия, изготовленного для императорской семьи, в Музее Метрополитен представлены другие предметы из Тулы, в частности, мечи и нож с традиционной отделкой из граненой стали – так называемыми «стальными бриллиантами». Среди тульских экспонатов наибольшей ценностью обладает не столько оружие, сколько небольшой столик из Павловского дворца, украшавший спальню великой княгини, а позднее императрицы Марии Федоровны, супруги императора Павла I. Этот зеркальный столик покоится на пьедестале, опирающемся на четыре ножки, на концах которых расположены фигуры морских существ с раскрытыми пастями. Кромка столешницы декорирована гирляндами в неоклассическом духе, обрамленными сверкающими Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

119

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Иван Иванович ШИШКИН Перед грозой. 1873 Офорт 12,8 × 10,5 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

Ivan SHISHKIN Before the Storm 1873 Etching 12.8 × 10.5 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

of the Jack and Belle Linsky collection of painting, sculpture and decorative arts. The Linsky collection includes more than 200 18th-century porcelain figures, including many Meissen figures from Germany and works from France, Italy and elsewhere. The Russian porcelains are on permanent display alongside chinoiserie, orientalist and Commedia dell’arte figures produced by Western European manufacturers. This juxtaposition shows that, although Europeans had to look to distant countries for exotic subjects, the vast Russian Empire could find a diverse, multicultural population within its own borders. Also in the 1980s, a remarkable gift came to the museum in the form of a pair of flintlock pistols made for Catherine the Great. Produced in St. Petersburg by the gunsmith Johan Adolph Grecke, they are part of a garniture of four firearms that once included a fowling piece and a rifle. These ornate weapons have ivory stocks finely decorated with gold and brass. The Tsaritsa’s monogram “E II” appears on the grips in exquisite escutcheons. She gave the garniture to her favorite,

120

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Prince Stanislas August Poniatowski. The pistols were a gift from John M. Schiff, a New York investment banker and philanthropist who served as president of the Boy Scouts of America. Today, the pistols appear in the Arms and Armor galleries alongside other ivory-stocked firearms from the Netherlands and Germany. Another pair of pistols represents the most recent acquisition from Russia to enter the Met’s collection. In 2018, the Arms and Armor department purchased a pair of flintlock pistols made for Grand Duke Konstantin Pavlovich. Produced at the Tula Arms Factory, they are made of steel and wood with distinctive neoclassical silver decoration and exquisite gold inlay. This pair is part of a series of deluxe firearms created for presentation to Alexander I and his three brothers in honour of Alexander’s coronation in 1801. After being sold by the Soviet government through Antikvariat in the 1930s, they entered a Paris collection, then came back on the market within the last few years. The garnitures belonging to Nicholas and Alexander remain in the State World museums

Маргарет Шаму

Архип Иванович КУИНДЖИ Красный закат на Днепре 1905–1908 Холст, масло 134,6 × 188 Фонд Роджерса, 1974

Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Arkhip KUINDZHI Red Sunset on the Dnieper 1905-1908 Oil on canvas 134.6 × 188 cm Rogers Fund, 1974

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

121

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Борис Дмитриевич ГРИГОРЬЕВ Читающая женщина Oколо 1922 Холст, масло 54 × 65,1 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

122

Margaret Samu

Boris GRIGORIEV Woman Reading c. 1922 Oil on canvas 54 × 65.1 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

«стальными бриллиантами». Согласно исследованиям, Мария Федоровна подарила столик своему зятю, великому герцогу Петеру Фридриху Людвигу Ольденбургскому в память о его покойной жене и своей сестре Фридерике Вюртембергской 5 . Музей приобрел этот экспонат накануне выставки в честь 300-летия Санкт-Петербурга, которое отмечалось в 2003 году. В настоящее время столик Марии Федоровны демонстрируется в одном из залов, посвященных декоративно-прикладному искусству эпохи неоклассицизма наряду с другими экспонатами из Франции, Германии и Италии. Пожалуй, самая многочисленная группа экспонатов из России в силу своей хрупкости большую часть времени хранится в фондах музея. Речь идет о группе из 240 предметов, в которую входят сотканные и вышитые вручную изделия для домашнего обихода и богато украшенные праздничные наряды, которые Музей Метрополитен приобрел у Бруклинского музея в 2009 году. Изначально они принадлежали Наталье Шабельской, дворянке по происхождению, посвятившей свою жизнь сохранению традиций народного текстильного творчества. За несколько десятилетий, с 1870-го по 1902 год, ей удалось собрать впечатляющую коллекцию литургического текстиля XVI века, кружева, вышивки, образцов тканей, богато расшитых женских головных уборов и роскошных народных костюмов из разных губерний. В 1902 году Шабельская переехала в Париж, где прославилась как Natalia de Shabelsky. Значительная часть ее коллекции хранится в Российском этнографическом музее в Санкт-Петербурге, некоторые предметы находятся в Музее изящных искусств в Бостоне и Художественном музее Кливленда (штат Огайо).

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Клавдий Васильевич ЛЕБЕДЕВ Два русских мужика. 1904 Kарандаш, гуашь 37,5 × 26,8 По завещанию Мэри Джейн Дастич в память о муже, генерале Фрэнке Дастиче

Klavdii LEBEDEV Two Russian Men. 1904 Pencil and watercolour 37.5 × 26.8 cm Bequest of Mary Jane Dastich, in memory of her husband, General Frank Dastich

Анна Петровна ОСТРОУМОВАЛЕБЕДЕВА Петербург. Горный институт. 1909 Цветная гравюра на дереве 9 × 14,2 Дар Гуманитарного фонда, коллекция Бориса Бахметева, 1972

Anna OSTROUMOVALEBEDEVA Petersburg. The Mining Institute. 1909 Colour woodcut 9 × 14.2 cm Gift of the Humanities Fund, Inc., The Boris Bakhmeteff Collection, 1972

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

123

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

Hermitage Museum in St. Petersburg. Perhaps, one day, a museum loan will bring them together for an exhibition. In addition to firearms for the imperial family, the Met also holds other objects from Tula that feature the city’s distinctive cut-steel decoration known as steel diamonds, including swords and a knife. The most significant of these objects, however, is not a weapon, but a small table that once stood in the bedroom of the Grand Duchess Maria Fedorovna, later Tsaritsa, at Pavlovsk Palace. The mirror-topped table rests on a pedestal with four small feet that terminate in open-mouthed sea creatures. Neoclassical swags ornament the sides of the table, surrounded by glinting steel diamonds. Research indicates that Maria Fedorovna gave the table to her brother-in-law, Duke Peter Friedrich Ludwig of Oldenburg, in memory of his late wife, her sister Friederike von Württemberg. 5 The museum acquired the Tula table in preparation for an exhibition honoring the 300th anniversary of the founding of St. Petersburg in 2003. Today, it stands in the galleries for neoclassical decorative arts amid objects from France, Germany and Italy. One of the largest groups of Russian works remains off view most of the time to protect the delicate textiles. In 2009, the Met acquired a group of 240 finely embroidered hand-woven household textiles and magnificent, richly decorated festival garments from the Brooklyn Museum. They had originally belonged to Natalia Shabelskaia, a noblewoman who dedicated herself to preserving Russian folk art traditions. Between 1870 and 1902, she assembled an impressive range of objects, including liturgical textiles from the 16th century, lace, embroidery pieces, textile fragments, elaborately beaded women’s headdresses, and sumptuous full ensembles from a variety of provinces. In 1902, she moved to Paris, where she became known as Natalia de Shabelsky. A significant part of Shabelskaia’s collection is now held at the Russian Museum of Ethnography in St. Petersburg and other pieces are held by the Museum of Fine Arts, Boston, and the Cleveland Art Museum in Ohio. A significant gift of Russian art came to the Met as recently as 2015 from the late Sallie Blumenthal, a ballet lover and active supporter of the New York City Ballet. Her bequest included 30 designs for ballet costumes and set designs dating to the 1910s and 1920s, among them extraordinary works by Léon Bakst, Alexandre Benois and Natalia Goncharova, among others. One of the most spectacular designs depicts the costume of a

Василий Васильевич КАНДИНСКИЙ Импровизация №27 (Сады любви II). 1912 Холст, масло 120,3 × 140,3 Коллекция Альфреда Штиглица, 1949

124

Vasily KANDINSKY Improvisation 27 (Garden of Love II). 1912 Oil on canvas 120.3 × 140.3 cm Alfred Stieglitz Collection, 1949

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

125

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Margaret Samu

eunuch in Michel Fokine’s ballet “Scheherazade”, presented in Paris by Sergei Diaghilev’s Ballets Russes. The eunuch’s flamboyant costume, in red and orange with white and brilliant-blue accents, testifies to the dazzling orientalist performance that captivated Paris. Blumenthal’s bequest enriched the Met’s holdings of work by Bakst, which includes not only ballet decor and costume designs, but also designs for fashion. This small sampling of art and objects from Russia at the Metropolitan Museum of Art opens a window onto the vast range of the institution’s holdings. From folk objects to imperial possessions, from Scythian metalwork to fine paintings and stage designs, marvellous works from Russian lands have enriched nearly all of the Met’s 17 curatorial departments. Visitors to the museum will find these objects integrated with comparable works from other countries and cultures. A treasure hunt through the museum provides an opportunity to experience the richness and diversity of Russian art and culture in New York City.

Лев Самойлович БАКСТ Эскиз кушетки, которую использовала Ида Рубинштейн во время репетиций балета «Клеопатра». 1909 Гуашь, графитовый карандаш, золотая краска. 22,9 × 31,1

Léon BAKST Design for a Daybed, used by Ida Rubinstein during the Rehearsals for Cleopatra 1909 Gouache, graphite and gold paint 22.9 × 31.1 cm

Завещано Салли Блюменталь, 2015

Bequest of Sallie Blumenthal, 2015

Лев Самойлович БАКСТ Эскиз костюма евнуха для балета «Шахерезада» Oколо 1910 Гуашь, графитовый карандаш, прорисовка золотой краской 43,2 × 27,3 Завещано Салли Блюменталь, 2015

Léon BAKST Costume Design for a Eunuch in Scheherazade c. 1910 Gouache and graphite, heightened with gold paint 43.2 × 27.3 cm Bequest of Sallie Blumenthal, 2015

126

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Маргарет Шаму

Совсем недавно, в 2015 году, Музей Метрополитен получил по завещанию покойной Салли Блюменталь, поклонницы балета и покровительницы балетной труппы «Нью-Йорк Сити балет», ценный дар. Блюменталь завещала музею тридцать эскизов костюмов и декораций к различным балетам 1910– 1920-х годов, в том числе выдающиеся работы Льва Бакста (1866–1924), Александра Бенуа (1870–1960) и Наталии Гончаровой. Среди них имеется великолепный эскиз костюма евнуха к балету Михаила Фокина «Шехерезада», показанному в Париже в рамках «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Вычурный костюм евнуха, выполненный в красно-оранжевых тонах с белыми и ярко-голубыми вкраплениями, дает представление о головокружительном успехе поставленного в восточной стилистике спектакля, покорившего Париж. Благодаря дару Блюменталь собрание Музея Метрополитен пополнилось новыми работами Бакста, среди которых не только Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

эскизы декораций и костюмов к постановкам, но и эскизы одежды. Эта небольшая подборка произведений искусства и предметов из России, входящих в собрание Музея Метрополитен, открывает зрителю лишь малую часть обширных музейных фондов. Различные экспонаты российского происхождения, от предметов народного промысла до имущества императорской семьи, от скифских изделий из металла до художественных полотен и эскизов к декорациям, пополнили коллекции практически каждого из семнадцати отделов Музея Метрополитен. Эти драгоценные экспонаты, выставленные в разных залах музея наряду с аналогичными предметами и произведениями искусства из других стран мира, помогают увидеть, насколько широко и многообразно представлены в Нью-Йорке русское искусство и культура.

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Наталия Сергеевна ГОНЧАРОВА Эскиз для балета «Литургия». 1915 Акварель, графитовый карандаш, вырезанная бумага, серебряная и золотая краска, раскрашенная фольга на картоне 55,2 × 74,6 Дар Гуманитарного фонда, 1972

Natalia GONCHAROVA Decor for the ballet Liturgie. 1915 Watercolor, graphite, cut and pasted paper, silver, gold, and colored foil on cardboard 55.2 × 74.6 cm Gift of Humanities Fund Inc., 1972

127

Russian Treasures in the Metropolitan Museum of Art

Лев Самойлович БАКСТ Эскиз занавеса для балета «Нарцисс», премьера которого состоялась в Оперном театре Монте-Карло 1911 Акварель, гуашь, уголь 73,7 × 135,9 Завещано Салли Блюменталь, 2015

128

Léon BAKST Design for the Set of the ballet “Narcisse”, premiered at the Theatre de Monte Carlo 1911 Watercolor, gouache, and charcoal 73.7 × 135.9 cm Bequest of Sallie Blumenthal, 2015

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Margaret Samu

The author is grateful to Galina Mardilovich for her advice during the preparation of this article. 1.

Sally B. Brown, “Mary Elizabeth Adams Brown: An Incurable Collector of Musical Instruments,” in “A Gift of Sound: The Crosby Brown Collection of Musical Instruments,” special issue, The Metropolitan Museum of Art Bulletin 76, no. 1 (Summer 2018): 4-45. Pavel P. Svinin, “A Russian Paints America: The Travels of Pavel P. Svinin, 1811-1813”, edited by Marina Swoboda and William Benton Whisenhunt (Montreal: McGill-Queen's University Press, 2008).

Viktoria Paranyuk, “Painting Light Scientifically: Arkhip Kuindzhi’s Intermedial Environment,” Slavic Review 78, no. 2 (Summer 2019): 456-480.

Galina Mardilovich, “Russkie Akvafortisty: The Society of Russian Etchers and Early Artistic Organization in the Russian Art World, 1871–75,” Art History 39, no. 5 (Nov. 2016): 926-951.

Wolfram Koeppe, entry in “Recent Acquisitions, a Selection: 2001-2002,” special issue, The Metropolitan Museum of Art Bulletin 60, no. 2 (Fall 2002).

World museums

Маргарет Шаму

Автор выражает признательность Галине Мардилович за советы в подготовке этой статьи. 1.

2. Pavel P. Svinin, A Russian Paints America: The Travels of Pavel P. Svin'in, 1811-1813, edited by Marina Swoboda and William Benton Whisenhunt (Montreal: McGill-Queen's University Press, 2008).

Музеи мира

Сокровища русского искусства в Музее Метрополитен

Viktoria Paranyuk, “Painting Light Scientifically: Arkhip Kuindzhi’s Intermedial Environment,” Slavic Review 78, no. 2 (Summer 2019): 456-480.

Galina Mardilovich, “Russkie Akvafortisty: The Society of Russian Etchers and Early Artistic Organization in the Russian Art World, 1871–75,” Art History 39, no. 5 (Nov. 2016): 926-951.

5. Wolfram Koeppe, entry in “Recent Acquisitions, a Selection: 2001-2002,” special issue, The Metropolitan Museum of Art Bulletin 60, no. 2 (Fall 2002).

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

129

М У

Е И

М И Р А

ет узе искусств етро о ите РУСС ОЕ ИС УСС ВО В И ЛИО Е Е ИМЕНИ ОМАСА УО СОНА аре Э

«История и памятники Византийской эмали» Франкфурт, 1892 ←

HIstory and Monuments of Byzantine Enamels Frankfurt, 1892 ←

иблиотека имени омаса отсона – главная научно исследовательская би блиотека узея искусств етрополитен. В ее собрании находится более мил лиона томов, посвященных искусству, археологии, архитектуре, орнаменту и дизайну. В соответствии с уставом музея библиотека является его частью с момента основания в 1 70 году, а ее собрание так же обширно и разнообразно, как собрание самого узея етрополитен. аходящиеся в иблиотеке име ни омаса отсона далее иблиотека отсона письменные источники ве ликолепно дополняют музейные коллекции произведений русского искусства и других экспонатов, связанных с Россией более того, библиотека активно содействует повышению уровня осведомленности, понимания и интереса ко всем аспектам русского искусства и материальной культуры.

Русская коллекция Библиотеки Уотсона, в которую входят периодические издания, каталоги и монографии об искусстве и предметах антиквариата, является одним из самых крупных и обширных научных собраний, находящихся вне территории России и открытых для широкой публики. Библиотека Уотсона – важнейший источник знаний для посетителей, изучающих русское искусство самых разных временных отрезков, направлений и стилей, а также для русскоговорящих читателей в поисках

Читальный зал художественной библиотеки музея Метрополитен, спроектированный архитектурным бюро «McKim, Mead, and White» 1920. Фотография →

Reading room of the Metropolitan Museum of Art Library, designed by McKim, Mead, and White, 1920 →

информации о предметах, не имеющих непосредственного отношения к России, но освещенных в публикациях и каталогах крупнейших российских учреждений. Статья посвящена истории создания исследовательской библиотеки в Музее Метрополитен, ее коллекции публикаций о русском искусстве, поворотных моментах и уникальных приобретениях, сделанных за прошедшие 150 лет, и о последних событиях и инициативах, которые свидетельствуют о том, как Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

131

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Artâ&#x20AC;&#x2122;s Thomas J. Watson Library

132

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Jared Ash

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

133

The Met at 150

are

Альбом фотографий из археологической поездки профессора А.В. Прахова на Волынь в 1886 году Киев, 1889 Фрагмент страницы альбома →

Album of photographs from the archaeological trip made by Professor A.V. Prakhov in Volyn in 1886 Kiev, 1889 Detail of title page →

134

The Thomas . atson ibrary, the primary research library of the etropolitan useum of Art, holds more than one million volumes on art, archaeolo , architecture, ornament and design. ounded in 1 70 under the same charter as that of the useum itsel , the scope of the ibrary collection is as encyclopaedic as the useum’s. Offering a strong complement to Russian art and ob ects in the useum’s curatorial collections, atson’s holdings promote awareness, understanding and appreciation of an even wider field of Russian art and material culture. Watson’s collection of Russian journals, catalogues and other monographs on art and antiquities is one of the largest and most expansive publicly accessible research collections outside of Russia. The Library serves as a critical centre for visitors studying Russian art of all periods, movements, styles and mediums, as well as Russianlanguage readers researching non-Russian subjects (via publications and catalogues from major Russian institutions on non-specifically Russian themes). In the present essay, I examine the Met Library’s origins and history of collecting Russian art documentation, highlighting transformative moments and exceptional acquisitions from the past 150 years as well as recent developments and initiatives that attest to Watson’s commitment to remaining a vital centre of support for Russian art research, open to all. The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

The Metropolitan Museum of Art was formally established on April 13, 1870, through an act of incorporation by the legislature of the State of New York. The act authorised the Museum’s founders to establish and maintain not solely a museum, but “a museum and library of art” for the purposes of “encouraging and developing the study of the fine arts, and the application of arts to manufacture and practical life, of advancing the general knowledge of kindred subjects, and, to that end, of furnishing popular instruction and recreation.” 1 In 1880, after a decade of hosting exhibitions in rented spaces, the Museum opened a newly constructed, permanent building in Central Park, in the same location where it stands today. A “small, dark, damp room in the basement”2 was designated as a storeroom for the approximately 200 books, pamphlets, and other

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

135

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

publications that had accumulated over the museum’s first ten years. The Library relocated to an above-ground location within the Museum in 1888 – still a single room, but with more hospitable conditions – and, in 1910, moved into an annexe to the Museum built specifically for the Library. At the time of its opening, the Museum’s permanent art collection was not much more distinguished than the Library’s. Museum officials had high aspirations and intentions and they recognised that a strong research library was essential for informed, responsible collection building. In a 1906 report to the Museum trustees, Sir Casper Purden Clarke, the Museum’s director at the time, stated: “In the building up of the collections of the Metropolitan Museum, the great work has to be done in a few years, and books will be amongst the most important tools used by us in achieving the result. I, therefore, propose that in dealing with the Library, the [Executive] Committee should place no restriction upon the quantity of books purchased, or the space necessary to properly house them.”3 The core of the Library’s collection from its earliest years has been the documentation of art and visual and material culture from antiquity to the present day, from all parts of the world. From the outset, the Library was intended to be a resource for not only museum staff and curators, but the public at large. To that end, the Library’s reading room saw constant, heavy use by museum administrators and curators, as well as outside art historians, art history students, artists and designers. Industrial-arts

Федор СОЛНЦЕВ «Древности Российского государства» Москва, 1849–1853 Fedor SOLNTSEV Antiquities of the Russian State Moscow, 1849-1853

136

Jared Ash

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

важно для Библиотеки Уотсона продолжать быть динамичным и востребованным центром изучения русского искусства, двери которого открыты для всех желающих. Музей искусств Метрополитен был официально учрежден постановлением законодательного собрания штата Нью-Йорк 13 апреля 1870 года, которое предоставляло основателям музея полномочия создать и обеспечивать функционирование не просто музея, но «музея и библиотеки (выделено автором. – Д.Э.), посвященной вопросам искусства», с целью «поощрять развитие искусствоведения и содействовать практическому применению достижений изящных искусств в промышленности и повседневной жизни, а также содействовать просвещению в смежных сферах, в том числе посредством организации массового образования и досуга» 1 . В течение первых десяти лет Музей Метрополитен арендовал помещения под свои выставки, а в 1880 году было открыто построенное для него здание в Центральном парке, где музей расположен и по сей день. «Маленькая, темная и сырая комната в полуподвальном помещении»2 была отдана под хранилище, куда было помещено почти двести книг, брошюр и других публикаций, собранных за первые десять лет существования музея. В 1888 году библиотека переехала на другой, теперь уже надземный этаж; она все еще располагалась в одной, пусть и более приятной комнате, откуда в 1910 году переехала в специально для нее построенное крыло музея. К моменту открытия музея его коллекция произведений искусства немногим превосходила собрание музейной библиотеки. Руководители Метрополитен верили в будущее музея и многого ждали от него; они знали, что составить коллекцию произведений искусства на принципах глубоких знаний и ответственности можно только при наличии богатой научно-исследовательской библиотеки. В своем отчете попечительскому совету Музея Метрополитен за 1906 год Каспар Пердон Кларк, служивший тогда директором музея, писал: «В ближайшие несколько лет нам понадобится приложить огромные усилия, чтобы собрать коллекцию произведений искусства для Музея Метрополитен, и книги будут одним из самых важных инструментов, необходимых для достижения этой цели. Именно поэтому я предлагаю (Исполнительному) комитету не накладывать никаких ограничений ни на количество книг, которые музей может приобрести, ни на помещения, необходимые для их качественного хранения»3 . В основу собрания библиотеки легли приобретенные в первые годы ее существования справочные издания об искусстве, визуальной и материальной мировой культуре от древности до наших дней. С самого начала библиотека Музея Метрополитен была задумана как источник информации не только для работников и кураторов музея, но и для широкой публики, поэтому в ее читальном зале всегда было Музеи мира

много посетителей, включая как служащих музея и его кураторов, так и не имеющих отношения к музею искусствоведов, студентов, изучающих историю искусств, художников и дизайнеров. Занятия по индустриальному дизайну, технологиям производства и изящным искусствам проходили с использованием библиотечной коллекции гравюр и фотографий как источника информации, копирования и вдохновения. В первые десятилетия существования библиотеки ее коллекция росла медленно, понемногу. Будучи ограниченной в средствах на покупку книг и периодических изданий, библиотека пополняла свои фонды в первую очередь за счет подарков и пожертвований попечителей музея, его служащих и таких благотворителей, как Самуэль П. Авери, Луиджи Пальма ди Чеснола и Эдвард Ч. Мор. Первоначально приоритетные направления пополнения фондов библиотеки совпадали с интересами работников музея в организации выставок и приобретении новых экспонатов – это были археология, античность, средневековое искусство, оружие и доспехи, декоративно-прикладное искусство, живопись, скульптура, текстиль и костюм. В начале 1905 года, после 25 лет активной работы по пополнению библиотеки музея, в ней насчитывалось уже 8593 тома, в числе которых было около десяти книг, изданных в России. (Только одно из этих изданий было написано на русском языке, остальные – на французском и немецком.) Пять из этих десяти передал в дар библиотеке Эдвард Мор. Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Дарственный экслибрис под лицевой стороной обложки «Описи серебра двора Его Императорского Величества» с подтверждением, что «Опись...» «была подарена Императором Всероссийским». Экслибрис исполнен Эдвином Дэвисом. Франция, 1895 Donor bookplate inside the front cover of An Inventory of the Silver in the Court of His Imperial Majesty acknowledging that it was “Presented by The Emperor of Russia”. Bookplate designed by Edwin Davis French, 1895

137

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

«История и памятники Византийской эмали» Франкфурт, 1892 History and Monuments of Byzantine Enamels Frankfurt, 1892

and fine-arts classes used the library’s print holdings and photographic study collection as source material for study, tracing and inspiration. In the library’s first few decades of existence, the collection grew slowly and modestly. With limited funds to purchase books and serials, the library’s principal source for acquisitions was gifts and donations from Museum trustees, administrators and benefactors such as Samuel P. Avery, Luigi Palma di Cesnola and Edward C. Moore. The focus of the earliest library acquisitions closely paralleled the primary exhibition interests and collecting aspirations of the Museum staff: archaeology, antiquity, medieval art, arms and armour, decorative arts, painting, sculpture, textiles and costume. At the start of 1905, after 25 years of active collecting, the total number of volumes in the Library’s collection numbered 8,593; of that number, approximately ten titles were from Russia. (Only one title was in the Russian language; the others were in French or German.) Five of the ten titles came to the library in 1892 as gifts from Moore. A silversmith who served as the jewellery design director and head of the silver workshops at Tiffany & Co. from 1851 to 1891, Moore amassed a collection of 2,000 extraordinary objects from around the world to serve as sources of inspiration. Upon his death, he left the collection to the Museum and 460 books to the Library4 . Moore’s gift included one of the most monumental, extravagant art publications of the 19th century: Fedor Solntsev’s “Antiquities of the Russian State”, published by Imperial Command of Sovereign Emperor Nicholas I 5 . Financed by Nicholas I, “Antiquities” presents more than 500 chromolithographs bound in six folio-sized volumes,

138

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

that reproduce renderings by Solntsev of medieval artifacts in Imperial collections in Moscow. The publication presents an extraordinary collection of religious objects, vestments, regalia, arms and armour, clothing, household implements and architectural ornament, all in exquisite detail. Prominent private Russian collectors also donated publications to the Met Library. In 1889, Nikolai Mikhailovich Postnikov, a Moscow dealer and collector recognized for having assembled “the largest of all the nineteenth-century state and private collections” of icons 6 , donated a catalogue of his collection7. Princess Maria Tenisheva gave the library a copy of “Talachkino: l’art décoratif des ateliers de la princesse Ténichef” (St. Pétersbourg: Édition Sodrougestvo, 1906), and Princess V.P. Sidamon Eristoff donated a copy of a collection catalogue of antique Russian embroidery and lace: “Sobranīe russkoĭ stariny Kn. V.P. Sidamon-Ėristovoĭ i N.P. Shabelskoĭ: vypusk I-ĭ, vyshivki i kruzheva” (“Antiquités russes, collection princesse Sidamon-Eristoff et Mlle. N. de Schabelskoi” (Moscow, 1910). Library reports in the “Museum Bulletin” in 1907 and 1908 acknowledge receiving catalogues of Russian Imperial collections as gifts from “The Emperor of Russia, through the Ministry of the Imperial Court”: “Die Vasen-Sammlung der Kaiserlichen Ermitage (St. Petersburg, 1869) and “Opisi serebra dvora Ego Imperatorskago Velichestva (Inventaire de l’argenterie conservée dans les garde-meubles des palais impériaux): Palais d’Hiver, Palais Anitchkov et Château de Gatchino”, edited by Baron Armin von Foelkersam (St. Petersburg: T-vo R. Golike i A. Vilborg, 1907). A bookplate honouring the donor, Nicholas II, attests to the gift. World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Серебряных дел мастер, в 1851–1891 годах Мор был директором Tiffany&C° по дизайну ювелирных украшений и руководителем отдела по производству изделий из серебра. Кроме того, он был обладателем великолепной коллекции, включавшей в себя две тысячи уникальных предметов со всего мира, служивших ему постоянным источником вдохновения. Свою коллекцию Мор завещал музею, а библиотеке оставил 460 книг4 . Среди книг, подаренных Мором библиотеке, одна из самых масштабных и великолепно оформленных публикаций об искусстве, изданных в XIX веке, – «Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению Императора Николая I»5 . Автором этого собрания, представлявшего собой более чем 500 фолио с цветными литографиями в шести переплетах, был Федор Солнцев, а финансировал издание «Древностей» сам Николай I. Литографии воспроизводят выполненные Солнцевым изображения средневековых художественных изделий из императорской коллекции в Москве. В публикации представлены образцы великолепного собрания предметов религиозного культа, церковных облачений, церемониальных предметов, оружия и доспехов, одежды, домашней утвари и орнамента в архитектуре. Изящные, великолепно проработанные детали изображений поражают воображение. Некоторые выдающиеся русские коллекционеры также передавали книги в дар библиотеке Музея Метрополитен. В 1889 году Николай Михайлович Постников, московский делец и коллекционер, известный тем, что являлся обладателем «самого обширного в России XIX века частного собрания икон» 6 , передал в дар библиотеке каталог своей коллекции7. Княгиня Мария Клавдиевна Тенишева подарила библиотеке книгу «Талашкино. Изделия мастерских кн. М.К. Тенишевой» (СПб.: Издательство

Елизавета БЁМ «Народная сказка о репке» 1881 Elizaveta BEM A Folk Tale about a Turnip 1881

«Содружество», 1905), а княгиня В.П. Сидамон-Эристова передала в дар библиотеке экземпляр каталога коллекции старинных русских вышивок и кружев «Собрание русской старины кн. В.П. Сидамон-Эристовой и Н.П. Шабельской. Выпуск 1-й. Вышивки и кружева» ([М., 1910]). Включенные в бюллетень Музея Метрополитен за 1907 и 1908 годы отчеты о состоянии дел в библиотеке подтверждают, что библиотекой были получены Елизавета БЁМ «Народная сказка о репке» 1881 Elizaveta BEM A Folk Tale about a Turnip 1881

Музеи мира

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

139

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

Лубенский музей Е.Н. Скаржинской. Этнографический отдел «Описание коллекции народных писанок» Составил С.К. Кульжинский. Москва: Поставщик Высочайшего двора Товарищество скоропечатни А.А. Левенсон, 1899 E.N. SKARZHINSKA Museum in Lubny, Ethnographic Department A Description of the Collection of Decorated Folk Easter Eggs, compiled by S.K. Kul’zhinskii Moscow: printed by A.A. Levenson, 1899

In addition to collectors, Russian artists and their estates have contributed significantly to the Library’s collection and continue to do so today. Five books illustrated with silhouettes by popular 19th century artist Elizaveta Bem were donated posthumously by a relative of the artist. Russian and Ukrainian artists who resettled in the United States, such as Alexander Archipenko and Abraham Walkowitz, also donated catalogues and photographs of their work for the library’s photographic study collection. By 1915, the Library’s collection had grown from 8,593 volumes, in 1905, to 34,873, and the number of Russian holdings had increased from approximately 10 to 65. The dramatic increase in overall acquisitions between 1905 and 1915 was made possible primarily thanks to a museum benefactor, Jacob S. Rogers, who, upon his death in 1901, left $5 million from the liquidation of his estate to the Museum. Rogers’s will stipulated very specifically that the funds were to be used to establish an endowment, the principal sum of which could not be diminished, and the interest from which could be used for “the purchase of rare and desirable art objects, and in the purchase of books for the Library of said Museum, and for such purposes exclusively.”8 Within the first ten years of the Rogers Fund, the library was able to acquire a remarkable number of what are now widely regarded as crowning examples of Russian printing and art-book production: “History and Monuments of Byzantine Enamels” (Frankfurt, 1892), a catalogue highlighting 43 early Byzantine, Georgian and Kievan enamels from the collection of Aaron Zwenigorodskoi9, with text by Nikodim Pavlovich Kondakov;

140

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

“Drevnosti Bosfora kimmeriiskago, khraniashchiiasia v imperatorskom muzeie Ėrmitazha” (St. Petersburg, 1854); “Tsarskoselskii arsenal, ili, sobranie oruzhiia” (St. Petersburg, 1869); and the four-volume opus, “History of the Russian Hunt from the Tenth through Nineteenth Centuries” by Nikolai Kutepov, which features commissioned illustrations by an all-star roster of artists, including Benois, Lansere, L. Pasternak, Repin and Viktor Vasnetsov among others (St. Peterburg, 1896-1911). The Rogers Fund enabled the Library to initiate subscriptions for current Russian art and architecture journals such as “Starye gody” (Petrograd, 1907-1916) and “Apollon” (Petrograd/St. Petersburg, 1909-1917). From antiquarian booksellers, the Library acquired older issues of these and other periodicals, such as “Viestnik iziashchnykh iskusstv” (St. Peterburg, 1883-1890), and text and atlas volumes of the archaeological periodical “Compte Rendu de la Commission Impériale Archéologique”. Thousands, if not tens of thousands, of titles have been purchased by the Library through the Rogers Fund since 1904, and the fund remains one of the principal sources for new library acquisitions, including Russian titles, to date. From 1925 to 1929, annual Russian acquisitions by the library began to rise dramatically: it added more Russian titles in those five years than in its first 55 years combined, bringing the total number of Russian holdings from approximately 95 at the end of 1924 to 225 by 1930. Although the Met continued to buy retrospective, outof-print material whenever offered, it also began acquiring newly published, contemporary Russian material in greater volume, from sources in Germany and the United States. World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

«Искусство Средней Азии» Сборник орнаментов и узоров, снятых с натуры на памятниках архитектурных и предметах гончарных, ткацких, ювелирных и проч. членом Самарской ученой экспедиции Н. Симаковым Санкт-Петербург, 1883 Art of Central Asia: а collection of Central-Asian ornamentation, recorded by N.E. Simakov. St. Petersburg, 1883

следующие каталоги Русской Императорской коллекции, переданные ей в дар «Императором Всея Руси через Министерство Императорского Двора»: «Die Vasen-Sammlung der Kaiserlichen Ermitage» [СПб., 1869], и «Описи золотых и серебряных вещей, хранящихся в кладовых императорских Зимнего, Аничковского и Гатчинского дворцов. Обраб. бар. А.Е. Фелькерзам» (в 2 т. СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1907). Экслибрис с выражением благодарности императору Николаю II подтверждает происхождение этого дара. Наряду с коллекционерами русские художники и их правопреемники внесли и продолжают вносить существенный вклад в библиотечное собрание музея. Пять изданий, иллюстрированных силуэтами работы известной художницы XIX века Елизаветы Меркурьевны Бём, были переданы в дар библиотеке по завещанию ее родственника. Переехавшие в США из России художники Александр Порфирьевич Архипенко и Авраам Валковитц также преподнесли в дар музею каталоги и фотографии своих работ, ставшие частью библиотечного собрания, посвященного изучению фотографии. К 1915 году собрание библиотеки музея выросло от 8543 (на 1905 год) до 34 873 томов, а количество книг в русском разделе собрания увеличилось с 10 до 65. Такой впечатляющий рост числа приобретений с 1905-го по 1915 год стал возможным, в первую очередь, благодаря Джейкобу С. Роджерсу, благотворителю и покровителю музея. Роджерс завещал музею 5 миллионов долларов, которые Метрополитен получил после смерти мецената в 1901 году и последовавшей за ней продажи его имущества. В своем Музеи мира

завещании Роджерс четко указал, как именно музей мог использовать полученные средства: основной фонд должен был оставаться нетронутым, а проценты разрешалось использовать «исключительно на такие цели, как приобретение редких и ценных художественных произведений, а также книг для библиотеки при вышеупомянутом музее»8 . За первые десять лет существования фонда Роджерса библиотеке Музея Метрополитен удалось приобрести впечатляющее количество посвященных искусству книг и публикаций, вышедших в России. Сегодня они по праву считаются лучшими образцами российского издательского дела. Среди них издание «История и памятники Византийской эмали» (Франкфурт, 1892), представляющее собой каталог 43 эмалей, произведенных в ранней Византии, Грузии и Киеве, с описаниями Никодима Павловича Кондакова из коллекции А.В. Звенигородского 9; «Древности Босфора Киммерийского, хранящиеся в Императорском музее Эрмитажа» (СПб., 1854); «Царскосельский арсенал, или собрание оружия» (СПб., 1869), а также четырехтомный труд Николая Ивановича Кутепова «История охоты на Руси с X по XIX век» с иллюстрациями, сделанными на заказ лучшими русскими художниками, среди которых были А.Н. Бенуа, Е.Е. Лансере, Л.О. Пастернак, И.Е. Репин, В.М. Васнецов (СПб., 1896–1911). Благодаря средствам из фонда Роджерса появилась возможность подписаться на выходившие в те годы в России периодические издания об искусстве и архитектуре, например «Старые годы» СПб., Пг., 1907–1917) и «Аполлон» (СПб., Пг., 1909–1917). Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

141

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

In addition to new publications from Moscow and Petersburg, the Library purchased a significant volume of books published in Berlin, the main centre of Russianlanguage publishing in the early 1920s. The publishing house Petropolis is particularly well represented in the collection, through catalogues and books illustrated by Russian modernist artists such as Boris Grigoriev, Mstislav Dobuzhinskii and Nathan Altman. Library purchases reveal a sustained interest well into the 1930s in contemporary Russian and Ukrainian artists working in illustration and graphic design (Alexandre Jacovleff, Pavel Kuznetsov, Anna Ostroumova-Lebedeva and Sergei Chekhonin, among others); theatre and costume design (Lev Bakst and Anatoli Petrytskyi); and Russian modern and avant-garde art in general. The spike in Russian-language acquisitions beginning in 1925 also coincides with the emergence of a number of Russian-language booksellers in New York City, dealing extensively in new and antiquarian art publications and illustrated books.10 The Library’s Russian holdings increased even more dramatically in the 1930s through gifts from Soviet cultural agencies and direct publication exchanges with museums such as the Tretyakov Gallery, the State Museum of Modern Western Art, the Hermitage and the Georgian State Museum, among others. Considerable scholarship has been devoted to the history of book sales by Soviet authorities from Imperial library collections to American institutions, often via intermediary booksellers in the 1930s and 1940s. Like other institutional collectors at the time, the Met purchased Russian material from the New York-based booksellers who figure most prominently in these histories: Simeon Bolan, Katerina Nikanorovna Rosen and H.P. Kraus. In comparison to other institutions such as the Library of Congress, New York Public Library, and Harvard University that were acquiring thousands of volumes “en bloc”, the volume of book acquisitions by the Met was extremely modest. In the early 1940s, Bolan and Rosen were two of the Met’s primary sources for general, less precious Russian art catalogues and monographs on pre-Revolutionary and Soviet art, artists and artist organisations. From H.P. Kraus, the Library purchased rare, often elaborate, collection catalogues, major reference works and photographic albums of Russian architecture antiquities, and archaeological expeditions. Since 2008, an initiative by the Library to make the most rare and unique Russian items in its collection available online has led to most of these titles being scanned and posted on the Library’s Digital Collections web portal, for free viewing and download.11 There, one can access catalogues such as “Opisanīe kollektsii narodnykh pisanok”12 , a richly illustrated catalogue of more than 2,100 pysanky in the collection of Lubenskī ĭ muzeĭ E.N. Skarzhinskoĭ, and “Al'bom fotograf ī ĭ k arkheologicheskoĭ poiezdkie professora A.B. Prakhova na Volyn' v 1886 godu”, a photographic album of antiquities recorded by Adrian Prakhov on an expedition to Volyn in 1886.13 Four titles purchased in the 1940s by the Library bear traces of Russian

«Царскосельский арсенал, или собрание оружия, принадлежащего Его Величеству Государю Императору Александру Николаевичу» Санкт-Петербург, 1869 The Arsenal of Tsarskoe-Selo, or the Collection of Arms belonging to His Majesty, Sovereign Emperor Alexander Nikolaevich St. Petersburg, 1869

142

Jared Ash

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

«Корона Владимира Мономаха, большого наряда» Иллюстрация из издания «Историческое описание Древнего Российского музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве обретающегося». Москва, 1807 “The Cap of Monomakh” Illustration from: “A Historical Account of the Museum of Russian Antiquity, known as the Workshop and Armory Chamber located in Moscow”. Moscow, 1807

У букинистов библиотека покупала и старые номера этих и других журналов, таких как «Вестник изящных искусств» (СПб., 1883–1890) и «Отчет Императорской археологической комиссии», включая как статьи, так и атласы. Тысячи, если не десятки тысяч томов поступили в библиотеку Музея Метрополитен с 1904 года именно благодаря фонду Роджерса. Сегодня фонд остается основным источником средств для приоб-

Музеи мира

ретения новых книг, включая и те, что посвящены России. С 1925-го по 1929 год количество ежегодных поступлений русских изданий в библиотеку музея начало резко расти: за эти пять лет было приобретено больше русских книг, чем за первые 55 лет вместе взятые, в результате чего общее число связанных с Россией публикаций увеличилось с 95 на конец 1924 года до 225 к 1930-му. Метрополитен, продолжая приобретать уже вышедшие из печати материалы, когда предоставлялась такая возможность, также начал активно собирать и только что изданные новые публикации о русском искусстве, источники которых находились в Германии и США. В дополнение к новым изданиям, выходившим в свет в Москве и Петербурге, библиотека музея сделала большое количество приобретений книг, изданных в Берлине, бывшем в начале 20-х годов прошлого века центром книгопечатания на русском языке. Издательский дом «Петрополис» особенно хорошо представлен в библиотечном собрании музея, в частности, каталогами и книгами, иллюстрированными такими мастерами русского авангарда, как Борис Дмитриевич Григорьев, Мстислав Валерианович Добужинский и Натан Исаевич Альтман. Из характера приобретений, сделанных в те годы библиотекой, становится ясно, что устойчивый интерес к российским художникам, да и к русскому современному и авангардному искусству в целом, сохранялся и в 30-е годы XX века. Среди них были как мастера книжной иллюстрации и графического дизайна (Александр Евгеньевич Яковлев, Павел Варфоломеевич Кузнецов, Анна Петровна Остроумова-Лебедева и Сергей Васильевич Чехонин), Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

«Держава Владимира Всеволодовича Мономаха» Иллюстрация из издания «Историческое описание Древнего Российского музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве обретающегося». Москва, 1807 “Vladimir Monomakhʼs Imperial Orb” Illustration from: “A Historical Account of the Museum of Russian Antiquity, known as the Workshop and Armory Chamber located in Moscow”. Moscow, 1807

143

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

«Альбом фотографий из археологической поездки профессора А.В. Прахова на Волынь в 1886 году» Киев, 1889 Лицевая сторона обложки и фрагмент страницы альбома

Album of photographs from the archaeological trip made by Professor A.V. Prakhov in Volyn in 1886 Kiev, 1889 Front cover and interior illustration

Imperial ownership: three contain ink stamps or bookplates of Alexander III, including this Prakhov album, and one bears the stamp of “Tsarskosel'skaia dvortsovaia biblioteka”. By the end of the 1950s, the Library had managed to acquire many of the most essential reference works on Russian art published in the 19th and early20th centuries. In 1973, the Humanities Fund helped the Library fill in several critical titles that had eluded it with donations of books from the collection of Boris Bakhmeteff. Particularly noteworthy among the gifts is the exceptionally rare and significant 12-volume collection by Dmitrii Rovinskii, “Materials for Russian Iconography” (“Materialy dlia russkoi ikonografii”) (St. Petersburg: Ekspeditsiia zagotovleniia gosudarstvennykh bumag, 1884-1891).14 In the 21st century, Watson Library has emerged as one of the largest and most expansive publicly accessible research collections on Russian art and design outside of Russia. Assistance and support from booksellers, gallerists, curators, librarians and museum colleagues throughout Russia and the FSU allows it to ensure that not only prominent Russian artists and institutions are represented in the collection, but smaller, independent galleries, collections, and publishers are as well, from major cities and beyond. In addition to art catalogues, monographs and periodicals, the Library is adding increasing numbers of contemporary Russian photobooks, artists’ books and other artist-published editions. Individual donors continue to play a critical role in building the Library’s collection. Between 2014 and 2016, Charlotte Douglas, an American art historian most

«Искусство и художественная промышленность» Санкт-Петербург, Императорское общество поощрения художеств, 1898–1902 Art and Industry Saint Petersburg: Imperial Society for the Encouragement of the Arts, 1898–1902

144

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Николай САМОКИШ Иллюстрация к альбому «Великокняжеская и царская охота на Руси в X–XVI веках» Николая Кутепова Том 1. 1896 Nikolai SAMOKISH Illustration for History of the Russian Hunt from the Tenth through Nineteenth Centuries by Nikolai Kutepov

так и театральные художники (Лев Самойлович Бакст и Анатолий Галактионович Петрицкий). Кроме того, резкое увеличение количества приобретенных книг на русском языке в 1925 году совпадает с появлением в Нью-Йорке большого количества книготорговцев, предлагавших обширный выбор новых и антикварных русскоязычных иллюстрированных книг, а также изданий, посвященных искусству10. В тридцатые годы XX века в фонды библиотеки поступило еще больше изданий на русском языке благодаря дарам советских культурных учреждений, а также обмену публикациями с такими музеями, как Третьяковская галерея, Государственный музей нового западного искусства, Эрмитаж и Государственный музей Грузии. Множество исследований посвящено истории продаж советским правительством книг из коллекции Императорской библиотеки; в 1930-х и 1940-х годах американские учреждения часто приобретали эти книги через посредников-книготорговцев. Как и Музеи мира

другие организации, в то время музей Метрополитен приобретал материалы из России через таких посредников, деятельность которых описана многими историками. К ним относятся Симеон Болан (Simeon Bolan), Екатерина Никаноровна Розен (Katerina Nikanorovna Rosen) и Г.П. Краус (H.P. Kraus). По сравнению с другими организациями, такими как Библиотека Конгресса, Публичная библиотека Нью-Йорка и Гарвардский университет, которые покупали тысячи томов «оптом», количество книг, приобретенных музеем Метрополитен, было весьма скромным. В начале 1940-х годов Болан и Розен были двумя основными источниками приобретения Метрополитен общих, менее ценных русских художественных каталогов и монографий о дореволюционном и советском искусстве, художниках и художественных организациях. Книготорговля Г.П. Крауса служила источником более редких, часто весьма искусно оформленных каталогов отдельных собраний, важнейших справочных изданий и Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

145

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

Натан АЛЬТМАН Из графического цикла «Еврейская графика» Натана Альтмана [Берлин]: Петрополис, 1923

Nathan ALTMAN From Jewish Graphics of Nathan Altman (Berlin): Petropolis, 1923

widely known for her scholarship on Kazimir Malevich and the Russian avant-garde, gave more than 1,000 print titles from her library that were not already held by Watson and three major microfiche collections. Charlotte’s library, assembled over the span of more than 50 years, substantially expanded Watson’s coverage of the avant-garde (especially Malevich and Russian women artists), as well as Russian painting of all periods, including modern and contemporary art from the 1970s to 2000. Many of Charlotte’s books bear warm dedications to her by the authors or artists represented therein, including Dmitrii Sarabianov, Georgii Kovenchuk, Mai Miturich, and Francisco Infante. Funds provided by the Library’s patron group, The Friends of Thomas J. Watson Library, allow Watson to continue to purchase critical, out-of-print research titles that may have been overlooked or that were not easily obtainable when first issued, as well as more recent limited editions. Recent acquisitions made possible by support from the Friends group include the journal “Iskusstvo i khudozhestvennaia promyshlennost” (Art et industrie = Kunst und Gewerbe = Sztuka i przemysl = Művészet és ipar) (St. Petersburg: Imperatorskoe obshchestvo pooshchreniia khudozhestv, 1898-1902); avant-garde publications of the 1910s to the 1930s; Ballets Russes programmes; a complete set of the serial publication “WAM” (“World Art Muzei”), published by Agey Tomesh and Arsenii Meshcheriakov from 2002 to 2008; and publications by Mikhail Karasik and artists of the Mitki art collective. Friends funds also support-

146

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

ed the purchase of nearly 1,000 exhibition catalogues and monographs from all regions of the former Soviet Union from the collection of Viktor Kholodkov, a dealer and collector who emigrated from Russia to the United States in 1989. Today, Watson holdings include more than 14,000 Russian language titles and 5,000 additional titles on Russian art, artists and material culture in English and other Western languages. Approximately 8,500 of those 14,000 have been acquired since 2010. As the Met Library steps into the next 150 years, it looks forward to serving as an even greater pillar of support for curators, historians, artists and members of the general public seeking a deeper awareness and understanding of Russian art and material culture.

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Анатоль ПЕТРИЦКИЙ «Театральные эскизы» Текст В. Хмурого [Харьков]: Государственное издательство Украины, 1929

Anatoli PETRYTSKYI Designs for the Theatre Text by V. Khmuryĭ. [Kharkov]: State Publishing House of Ukraine 1929

фотографических альбомов, посвященных русской архитектуре, предметам древности и археологическим экспедициям. В 2008 году библиотекой Музея Метрополитен было принято решение сделать самые редкие и уникальные русские издания из своей коллекции доступными в интернете, и большинство этих изданий были отсканированы и размещены на веб-портале цифровых коллекций библиотеки для свободного просмотра и загрузки11 . На этом портале можно получить доступ к таким каталогам, как «Описание коллекции народных писанок» 12 (великолепно иллюстрированный каталог более чем 2100 писанок из коллекции Лубенского музея Е.Н. Скаржинской) и «Альбом фотографий к археологической поездке профессора А.В. Прахова на Волынь в 1886 году» (альбом фотографий предметов старины, сделанных во время экспедиции А.В. Прахова на Волынь в 1886 году) 13 . Среди томов, приобретенных библиотекой в сороковые годы прошлого века, есть четыре издания с пометками об их принадлежности к библиотеке царской семьи. На трех из них (включая альбом Прахова) имеются печати или экслибрисы Александра III, а на четвертом – печать Царскосельской дворцовой библиотеки. К концу 1950-х годов библиотеке удалось приобрести многие из важнейших справочных изданий о русском искусстве, опубликованных в XIX и начале XX века. В 1963 году Фонд гуманитарных наук помог библиотеке Музея Метрополитен восполнить серьезные пробелы в ее коллекции ценных изданий, передав ей в дар книги из коллекции Бориса АлекМузеи мира

сандровича Бахметева. Среди полученных тогда книг особенно выделяется исключительно редкий капитальный труд Д.А. Ровинского «Материалы для русской иконографии» в 12 томах (СПб.: Экспедиция для заготовления государственных бумаг, 1884–1891) 14 . В XXI веке Библиотека Уотсона стала одной из самых крупных, быстро растущих и доступных широкой публике научно-исследовательских библиотек, в которых хранится такая богатая коллекция материалов как о русском искусстве, так и об искусстве дизайна за пределами России. Поддержка со стороны книготорговцев, галеристов, кураторов, библиотекарей и наших коллег из музеев по всей России и в странах бывшего Советского Союза позволяет собирать материалы не только о выдающихся русских художниках и ведущих культурных учреждениях, но и о небольших независимых галереях, коллекциях и издательских домах, расположенных не только в крупных городах, но и в регионах. В дополнение к художественным каталогам, монографиям и периодическим изданиям библиотека приобретает все больше современных российских фотоальбомов, книг художников и других публикаций, изданных художниками. Частные благотворители продолжают играть решающую роль в формировании коллекции. Так, с 2014-го по 2016 год Шарлотта Дуглас, американский историк искусства, широко известная как знаток творчества Казимира Малевича и русского авангарда в целом, преподнесла в дар библиотеке Музея Метрополитен более 1000 листов с изображениями, Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

147

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

Александр ЯКОВЛЕВ Рисунки из альбома «Рисунки и картины, выполненные в экспедиции “Ситроен” в Среднюю Азию, третья миссия» Ж. М. Хаардт, Л. Одуэн-Дюбрей, Париж, 1934 Alexandre JACOVLEFF Drawings and Paintings of Asia, Created During the “Citroen” Expedition to Central Asia: the Third Mission of G.M. Haardt, L. Audouin-Dubreuil. Paris, 1934

148

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Александр ЯКОВЛЕВ Рисунки из альбома «Африканские рисунки, выполненные во время экспедиции “Ситроен” в Центральную Африку, вторая миссия» Ж.М. Хаардт, Л. Одуэн-Дюбрей, Париж, 1927 → Alexandre JACOVLEFF Drawings and Paintings of Africa, Created During the “Citroen” Expedition to Central Africa: the Second Mission of G.M. Haardt, L. Audouin-Dubreuil. Paris, 1927 →

World museums

Джаред Эш

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

которых на тот момент в собрании Библиотеки Уотсона не было, а также три обширные коллекции на микрофише. Эта коллекция, собиравшаяся Шарлоттой Дуглас на протяжении более 50 лет, существенно обогатила Библиотеку Уотсона, ее фонды, посвященные авангарду, особенно творчеству Казимира Малевича и русских художниц, а также русской живописи всех исторических периодов, включая современное искусство от 1970-х до 2000 года. На многих книгах из библиотеки Шарлотты – теплые дарственные надписи, сделанные рукой авторов этих публикаций или самих художников, среди которых Дмитрий Владимирович Сарабьянов, Георгий Васильевич Ковенчук, Май Петрович Митурич и Франциско Инфанте. Средства, которыми обеспечивают библиотеку ее покровители из «Общества друзей Библиотеки Томаса Д. Уотсона», позволяют постоянно приобретать материалы, ключевые для дальнейших исследований, вышедшие из печати. Некоторые из них остались незамеченными, другие было сложно приобрести на момент издания, третьи, более современные, вышли ограниченными тиражами. Среди недавно приобретенных с помощью «Общества друзей» материалов – журнал «Искусство и художественная промышленность (СПб., Императорское общество Музеи мира

поощрения художеств, 1898–1902); публикации об авангарде, вышедшие в 1910–1930-х годах; программки к спектаклям Русского балета Дягилева; полный набор серии книг WAM (World Art Музей), опубликованных издательством Агей Томеш и Арсением Мещеряковым в 2002–2008 годах; книги Михаила Карасика и художников группы «Митьки». «Общество друзей» также помогло библиотеке с приобретением около 1000 каталогов выставок и монографий со всей территории бывшего Советского Союза, находившихся в собрании Виктора Холодкова, книготорговца и коллекционера, эмигрировавшего из России в США в 1989 году. На сегодняшний день в фондах Библиотеки Уотсона имеется 14 тысяч изданий на русском языке, а в дополнение к ним еще 5 тысяч публикаций о русском искусстве, художниках и материальной культуре на английском и других европейских языках. Приблизительно 8500 изданий из этих 14 тысяч были приобретены после 2010 года. Празднуя свое 150-летие, библиотека Музея искусств Метрополитен с радостью готовится стать еще большей опорой для кураторов, историков, художников и широкой публики на пути к более глубокому знанию и пониманию русского искусства и материальной культуры. Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

149

The Met at 150: Russian Art in the Metropolitan Museum of Art’s Thomas J. Watson Library

Jared Ash

Экспозиция книг, подаренных Шарлоттой Дуглас, в Библиотеке имени Томаса Уотсона, 2019 Фотография Installation view of a 2019 display in the Watson Library of books donated by Charlotte Douglas

Charter of The Metropolitan Museum of Art, State of New York, Laws of 1870, Chapter 197, passed April 13, 1870 and amended L. 1898, ch. 34; L. 1908, ch. 219.

13.

Prakhov, A.P. “Albom fotograf ī ĭ k arkheologicheskoĭ poiezdkie professora A.B. Prakhova na Volyn v 1886 godu”. Kiev, 1889. Full text available via TJWL Digital Collections.

Howe, Winifred E. A History of the Metropolitan Museum of Art; with a Chapter on the Early Institutions of Art in New York. New York: Metropolitan Museum of Art, 1913. p.304.

14.

Rovinskii’s other magnum opus, “Russkiia narodnyia kartinki” (St. Petersburg, 1881), was purchased by the Museum through another endowed acquisition fund: the Harris Brisbane Dick Fund.

As cited in “The Scope of the Library.” The Metropolitan Museum of Art: The Library, 1905. Occasional Notes, no. 1. Supplement to the Bulletin for March, 1906. New York. p.5.

An exhibition featuring more than 180 extraordinary examples from Moore's bequest, alongside 70 silver objects designed at Tiffany & Co. under his direction, will take place in conjunction with the 150th anniversary of The Met: “Collecting Inspiration: Edward C. Moore at Tiffany & Co.” will run from July 13 to October 4, 2020, in the Met Fifth Avenue.

Solntsev, Fedor. “Drevnosti rossiiskago gosudarstva, izdannye po Vysochaishemu poveleniiu Imperatora Nikolaia I”. Moscow: Tipografiia A. Semena, 1849-1853.

Vzdornov, Gerold I. “The History of the Discovery and Study of Russian Medieval Painting” (Boston: Brill, 2017), p.302; translation of “Otkrytie i izuchenie russkoi srednevekovoi zhivopisi” (Moscow: Iskusstvo, 1986).

“Katalog khristīanskikh drevnosteĭ sobrannykh moskovskim kuptsom Nikolaem Mikhaĭlovichem Postnikovym” (Moscow: Tipo.-lit. I.N. Kushnereva, 1888).

“Report of the Trustees for the Year. 1901.” Annual Report of the Trustees of the Metropolitan Museum of Art, no. 32, 1902, pp.18-19.

Published in an edition of 200 copies, “History and Monuments” was published in German as “Geschichte und Denkmäler des byzantinischen Emails”, in French as “Histoire et monuments des émaux byzantins”, and in Russian as “Istoriia i pamiatniki Vizantiiskoi email”. The Library purchased a German copy in 1907, and received a French copy as a gift in 1944. This publication and the Zwenigorodskoi enamels collection have special significance for the Met: the collection ultimately was purchased by J.P. Morgan and given to the Met in 1917.

10.

A significant number of books in the Met’s collection purchased during this period bear labels or other notations of one firm in particular: Central Book Trading, a Russian-language bookstore and publisher that officially began operating in Greenwich Village in 1925.

11.

“Rare Books Published in Imperial and Early Soviet Russia.” Thomas J. Watson Library Digital Collections. https://www. metmuseum.org/art/libraries-and-research-centres/watson-digital-collections/rare-materials-in-the-met-libraries/ rare-books-published-in-imperial-and-early-soviet-russia

12.

Kulzhinskī ĭ, S.K., sost. “Opisanīe kollektsii narodnykh pisanok”. Moskva: Postavshchik Vysochaĭshago dvora T-vo skoropechatni A.A. Levenson, 1899. Full text available via TJWL Digital Collections.

150

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Альбом «Императорский фарфоровый завод. Пасхальные яйца. Санкт-Петербург. Частная коллекция» Москва: Фонд ГРАНИ, 2017 Album: The Imperial Porcelain Factory. Easter Eggs. St. Petersburg. Private Collection Moscow: GRANY Foundation, 2017

Альбом «Муранское стекло. Иудаика. Италия. Частная коллекция» Москва: Фонд ГРАНИ, 2018 Album Judaica. Murano Glass. Private Collection Moscow: GRANY Foundation, 2018

World museums

Джаред Эш

Устав Музея искусств Метрополитен. Штат Нью-Йорк. Законодательный акт от 1870 года. Гл. 197, принято 13 апреля 1870 года, с добавлениями от 1898 года (гл. 34) и 1908 года (гл. 219).

Хау, Уинифред Е. История Музея искусств Метрополитен, включая главу о первых художественных общественных институтах Нью-Йорка. Нью-Йорк, Музей искусств Метрополитен, 1913. С. 304.

Данные из раздела «Деятельность библиотеки». Музей искусств Метрополитен. Библиотека, 1905. Эпизодические заметки. №1. Дополнение к информационному письму за март 1906 г. Нью-Йорк. С. 5.

В рамках празднования 150-летия со дня основания Музей искусств Метрополитен организует выставку более чем 180 великолепных экспонатов из числа завещанных музею Эдвардом Ч. Мором, которые будут представлены вместе с 70 серебряными изделиями, созданными мастерами Tiffany & C° под руководством Мора. Выставка «Collecting Inspiration: Edward C. Moore at Tiffany & C°» будет проходить с 13 июля по 4 октября 2020 года в здании музея на Пятой авеню.

Солнцев Федор. Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повелению Императора Николая I. М.: Типография А. Семена, 1849–1853.

Вздорнов Г.И. Открытие и изучение русской средневековой живописи. М.: Искусство, 1986. Перевод на английский язык: The History of the Discovery and Study of Russian Medieval Painting. Бостон: Издательский дом Brill, 2017. С. 302.

Каталог христианских древностей, собранных московским купцом Николаем Михайловичем Постниковым. М.: Типография И.Н. Кушнерева, 1888.

Годовой отчет Попечительского совета за 1901 г. // Годовой отчет Попечительского совета Музея искусств Метрополитен. № 32б. 1902. С. 18–19.

Издание «История и памятники Византийской эмали» вышло в 200 экземплярах на немецком («Geschichte und Denkmäler des byzantinischen Emails»), французском («Histoire et monuments des émaux byzantins») и русском («История и памятники Византийской эмали») языках. Библиотека Музея Метрополитен приобрела это издание на немецком языке в 1907 году, а в 1944-м получила французскую копию в дар. Это издание, как и коллекция эмалей А.В. Звенигородского, имеет особое значение для Музея Метрополитен: в конечном итоге коллекцию Звенигородского приобрел Дж. П. Морган и передал ее музею в 1917 году.

10.

150 лет Музею искусств Метрополитен. Русское искусство в Библиотеке имени Томаса Уотсона

Петр ШВЕЦОВ Портреты художников Обложка ежегодного альманаха печатной графики «От’тиск». Санкт-Петербург, 2001–2005

Peter SHVETSOV Portraits of Artists Imprint: annual almanac of printed graphic art “Ot’tisk”. St. Petersburg, 2001-2005

«Новая русская волна» Каталог выставки. 4 декабря 1981 – 28 февраля 1982, Центр современного русского искусства Америки, Нью-Йорк. Куратор – Маргарита Тупицына

Среди книг, поступивших в библиотеку в то время, многие имеют бирки или пометки, указывающие на то, что они были приобретены из одного источника, а именно из магазина и издательского дома Central Book Trading в Гринвич-Виллидж, который специализировался на книгах на русском языке.

11.

«Редкие книги, изданные в первые годы Советской власти в России». Thomas J. Watson Library Digital Collections. // https://www.metmuseum.org/art/libraries-and-research-centres/ watson-digital-collections/rare-materials-in-the-met-libraries/ rare-books-published-in-imperial-and-early-soviet-russia

12.

Описание коллекций народных писанок / Сост. С.К. Кульжинский. М.: Поставщик Высочайшего двора Т-во скоропечатни А.А. Левенсон, 1899. Полный текст доступен на TJWL Digital Collections.

13.

Прахов А.В. Альбом фотографий к археологической поездке профессора А.В. Прахова на Волынь в 1886 году. Киев, 1889. Полный текст доступен на TJWL Digital Collections.

14.

Второй фундаментальный труд Д.А. Ровинского «Русские народные картинки» (СПб., 1881) был приобретен Музеем Метрополитен на средства другого дарственного закупочного фонда, Фонда Харриса Брисбана Дика.

Музеи мира

Russian New Wave, catalogue of an exhibition curated by Margarita Tupitsyn, December 4, 1981-February 28, 1982, at the Contemporary Russian Art Centre of America, New York

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

151

Р Е Н И

«…Я не могу заставить молчать свое сердце…» В.Э. Борисов-Мусатов Из письма к Е.В. А лександровой. 25 мая 1895 1

ири еские кс рессии О ИНО ИЕ МЕ

Ы ОРИСОВА МУСА ОВА

льга

ав

ова

В истории искусства жизнь художественных образов не замыкается датой земного ухода их создателя. ля творческой судьбы одного из ведущих мастеров русского модерна Виктора льпиди оровича орисова усатова 1 70–1905 2020 год имеет особое, символическое значение. ткрывая и замыкая жизненный путь художника знаковыми датами – 150 летием со дня рождения и 115 летием со дня смерти, – 2020 й побуждает не только еще раз вспомнить и уточнить документальные аспекты биогра ии мастера, но и на новом уровне проанализировать особенности проявления поэтических принципов его творческого мышления. коногра ический строй произведений орисова усатова, индивидуальные качества пластического языка характеризуют образный мир русского мастера как полноценный художественный универсум, в соответствии с законами символизма обладающий собственными временными и пространственными характеристиками. В романтическую мотивацию создания «произведения искусства» как «единственного способа обрести Утраченное время»2 Борисов-Мусатов верил с той же страстной формотворческой силой вдохновенного поэта, что и ряд западноевропейских и отечественных мастеров рубежа XIX–XX столетий, ставших выразителями нового в истории искусства символистского типа художественного мышления. Ощутив себя Точка зрения

← В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Изумрудное ожерелье. 1903–1904 Холст, темпера, масло. 125 × 214,3 © ГТГ Фрагмент

← Viktor BORISOV-MUSATOV The Emerald Necklace 1903–1904 Oil and tempera on canvas 125 × 14.3 cm © Tretyakov Gallery Detail

современниками собственных поэтических предчувствий и интуитивных прозрений, реальных и воображаемых воспоминаний, художники-символисты сделали попытку пластически запечатлеть сущность души, скрытую в глубинах внутренней жизни (как собственной, так и Мировой). В этом контексте Виктор Борисов-Мусатов наряду с Михаилом Врубелем был одним из самых неутомимых мечтателей среди Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

153

“...I cannot keep my heart silent...” Vik tor Borisov- Musatov From a let ter to Yelena Aleksandrova. May 25, 1895 1

ressi e yrics lga → В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Портрет (Дама в голубом). 1902 Бумага типа торшон, акварель, пастель 81 × 61 © ГТГ

→ Viktor BORISOV-MUSATOV Lady in blue. 1902 Watercolours and gouache on paper 81 × 61 cm © Tretyakov Gallery

ova

In the history of art, the artists oeuvre outlives its creator. The year 2020 has a special symbolic meaning in regard to the creative ate of one of the leading masters of the Russian Art Nouveau, Viktor Elpidiforovich Borisov usatov 1 70 1905 , as it opens and closes the path of the artists life with landmark dates: the 150th anniversary of his birth and the 115th anniversary of his death. These anniversaries stimulate us to not only recall and clarify the documentary aspects of the masters biography, but also to analyse on a new level the ways in which the poetic principles of his creative thinking were manifested in his work. Considered together, the iconographic structure of Borisov usatovs artworks and the individual ualities of his artistic language form an authentic artistic universum, which, in accordance with the laws of symbolism, possesses its own ime and Space characteristics. Borisov-Musatov’s belief in the romantic truth that a “work of art” is “the only way to find the temps perdu”2 had a poetic and ground-breaking creative power common to a number of unique Western European and Russian masters of the turn of the 19th and 20th centuries, a group who were to become the bearers of a new symbolist type of artistic thinking in the development of art history. Having perceived contemporaneity through their own poetic premonitions and intuitive insights, via their real and imaginary memories, the symbolist artists made an attempt to capture the essence of the soul, hidden in the depths of inner life (both their own and the worldʼs). In this

154

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

context, Viktor Borisov-Musatov, like Mikhail Vrubel, was one of the most tireless dreamers and visionaries among Russian artists of the L’art Nouveau era and one who was uncompromisingly devoted to the search for visual possibilities to reflect on canvas or paper his platonic ideal: “my dream is to die, like Hamlet, for the dream”3 , the artist confessed. The visual system of an individual rêve that gradually led Borisov-Musatov to his own imaginary system, in which two iconographic motifs – that of a landscape garden or park space, usually a manor, and that of a romanticized female image – translated the ideal substance of the soul: “Oh, I have long cherished / Rostandʼs melancholy Point of view

Ольга Давыдова

Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

155

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Автопортрет с сестрой. 1898 Холст, темпера, масло. 143 × 177 © ГРМ, СанктПетербург

Viktor BORISOV-MUSATOV Self-portrait with sister. 1898 Oil and tempera on canvas 143 × 177 cm © Russian Museum

156

ideal.”4 wrote the artist, identifying himself with the hero of Edmond Rostandʼs “Cyrano de Bergerac”. The female images created by Borisov-Musatov synthesize the features of his real contemporaries (Yelena Aleksandrova, Lidia Zakharova, Nadezhda Stanyukovich, etc.) 5 with the psychological characteristics of Roxana, Eurydice, Beatrice, Simonetta Vespucci and “La Gioconda”6 . A reproduction of the latter hung in the artistʼs studio alongside Pierre Puvis de Chavannes’ “Saint Genevieve”7, Sandro Botticelli’s “Primavera”8 and the fresco "Venus and the Three Graces Presenting Gifts to a Young Woman”9 from the Louvre. This internal visual nature of Borisov-Musatov’s works symbolises, first and foremost, the poetic phenomenon of the soul as a certain uniqueness burdened with loneliness and isolation that can only be overcome in the world of illusions. In the artist’s letters and draft sketches can be found many poetic lines that directly express the feeling of love as a state of longing for an ideal: “Even if you, my faithful friend, / Be just a fruit of my imagination, / Or just a sacred circle of Magic Dreams , / Or just oblivion of all my torments”10

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Olga Davydova

From the point of view of the artist’s individual stylistics, the visual system created by Borisov-Musatov revealed itself most vividly within the highly productive period from 1898 up to 1905, which saw the creation of artworks with unique visual and lyrical qualities (“Harmony” (1900, Tretyakov Gallery); “Tapestry” (1901, Tretyakov Gallery); “The Pool” (1902, Tretyakov Gallery); “Phantoms” (1903, Tretyakov Gallery); “The Emerald Necklace” (1903-1904, Tretyakov Gallery); “The Park Plunges into the Shadows” (1904, Ivanov Art Museum); studies of the panel “Seasons” for the mansion of Alexandra Derozhinskaya in Moscow (1904-1905, Tretyakov Gallery); “The Blaze of Sunset” (1904, Ivanov Art Museum); “Requiem” (1905, Tretyakov Gallery); etc.) However, even the artist’s early experiences testify to the inner soul-deep spiritual source of his art, to its “un-superficial appearance”11 , which neither education nor fashion or any other external “appliqué”12 could ever substitute. Born on April 2 (14), 1870, into the family of a Saratov railway employee, Borisov-Musatov did not seem to belong to the hereditary line of those chosen few in the

Point of view

Ольга Давыдова

русских художников эпохи модерна, бескомпромиссно преданных поиску пластических возможностей для отражения на полотне или бумаге своего платонического идеала: «…Моя греза – умереть, как Гамлет, за мечту»3 , – признавался художник. Стремление выявить визуальный строй грезы постепенно привело Борисова-Мусатова к сложению собственной образной системы, в которой определяющими стали два мотива: пейзажное садовое или парковое пространство, как правило усадебное, и женский романтизированный образ, воплощающий идеальную субстанцию души: «О, я давно в душе лелеял / Ростана грустный идеал…»4 , – писал художник, отождествляя себя с героем драмы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак». В творчестве Борисова-Мусатова женские образы действительно синтезируют в себе черты его реальных современниц (Е.В. Александровой, Л.П. Захаровой, Н.Ю. Станюкович и других) 5 с психологическими характеристиками Роксаны, Эвридики, Беатриче, Симонетты Веспуччи, «Джоконды»6 , репродукция которой соседствовала в мастерской художника с изображениями «Святой Женевьевы, смотрящей на ночной Париж»7 Пьера Пюви де Шаванна и героинь Сандро Боттичелли – «Весны»8 , луврской фрески «Венера и три Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Грации преподносят подарок девушке»9. Подобная внутренняя органика визуального строя произведений Борисова-Мусатова символизирует, прежде всего, поэтический феномен души, несущей в себе одиночество, преодолеваемое только в мире творческих иллюзий. В письмах и черновых набросках художника можно найти немало строк, напрямую выражающих чувство любви как состояние тоски по идеалу: «Пусть даже ты, мой верный друг, / Лишь плод воображенья, / Волшебных грез священный круг, / Всех мук моих забвенье»10, – писал он. Наиболее цельно с точки зрения индивидуальной стилистики художественная система Борисова-Мусатова проявила себя в период с 1898-го по 1905 год, когда с большой интенсивностью им были созданы уникальные по своим визуально-лирическим качествам произведения («Гармония», 1900, ГТГ; «Гобелен», 1901, ГТГ; «Водоем», 1902, ГТГ; «Портрет (Дама в голубом)», 1902, ГТГ; «Призраки», 1903, ГТГ; «Изумрудное ожерелье», 1903–1904, ГТГ; «Парк погружается в тень», 1904, Ивановский художественный музей; эскизы панно «Времена года» для особняка А.И. Дерожинской в Москве, 1904–1905, ГТГ; «Отблеск заката», 1904, Нижегородский государственный Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Гобелен. 1901 Холст, темпера 103 × 141,2 © ГТГ

Viktor BORISOV-MUSATOV Tapestry. 1901 Tempera on canvas 103 × 141.2 cm © Tretyakov Gallery

157

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

158

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

художественный музей; «Реквием», 1905, ГТГ, и другие). Однако даже ранние опыты художника свидетельствуют о том внутреннем душевном источнике его искусства, о той его «не поверхностной внешности»11 , которую невозможно подменить ни образованием, ни модой, ни иными внешними «апплике»12 . Родившийся 14 апреля (2 апреля по старому стилю) 1870 года в семье саратовского железнодорожного служащего, Виктор Борисов-Мусатов, казалось бы, не принадлежал к числу тех по наследственной линии причастных искусству избранников, к которым можно было бы отнести таких его современников – петербургских мечтателей, – как Александр Бенуа и Константин Сомов. Однако роль Борисова-Мусатова и степень его влияния на художественную среду своего времени не менее значительна, чем вклад в искусство модерна выдающихся художников «Мира искусства». Сила внутренней концентрации, напряженная по интенсивности работоспособность, умение ощутить глубину и силу творческой энергии, которую дает воображению уединение, выработали в Борисове-Мусатове самобытную артистическую Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

личность. В сущности, до конца дней он хранил в себе первоначальный импульс мечтателя-одиночки, сочинявшего визуальные «поэмы», которые, как он сам отмечал, были результатом «наблюдений природы в тишине садика» 13 . Об этом Борисов-Мусатов писал и в стихотворной форме: «А я сижу дома и задаю концерты себе одному. / В них вместо звуков – все краски. / А инструменты – кружева, и шелк, и цветы. / Я импровизирую на фоне фантазии, / А романтизм мой всесильный капельмейстер / <…> / И действительность как будто не существует. / Мечты мои всегда впереди. / <…>/ Тоска меня мучит. Музыкальная тоска, по палитре, быть может» 14 . Если упомянутый Борисовым-Мусатовым собственный садик, примыкавший к деревянному флигельку родного саратовского дома на Плац-параде, долгие годы являлся надежной творческой лабораторией, то парки старинных усадеб стали для него тем сокровенным образным источником, в пространстве которого оживали идеальные душевные субстанции прошлого, символически отраженные в обликах его героинь. Примечательно, что даже Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

159

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Pierre Puvis de CHAVANNES Saint Genevieve Keeping Watch over Sleeping Paris. 1898 Oil on canvasmarouflée © Pantheon, Paris

world of art, unlike some of his contemporaries – cultural St. Petersburg dreamers – such as Alexander Benois and Konstantin Somov. However, the role and the degree of Borisov-Musatov’s influence on the artistic environment of his time is no less significant than the contribution to Art Nouveau of the outstanding artists of the “World of Art” movement. The originality of Borisov-Musatov's artistic personality was based on his power of inner concentration, intense capacity for hard work and the ability to feel the depth and power of creative energy derived from the isolated solitude of his imagination. In fact, until the end of his life, Borisov-Musatov preserved the original impulse of a single dreamer, writing visual “poems”, which, as he himself noted, were the result of “observations of nature in the silence of a small garden”13 . Borisov-Musatov also expressed himself in a poetic form: “I’m alone at home and give concerts to myself. / I use all the colours instead of sounds / My instruments are lace, silk, and flowers. / My improvisations are my fantasy, / And romanticism is my almighty Kapelmeister / <...> / And reality doesn’t seem to exist. / My dreams are always ahead of me. / <...>/ My longing torments me. Musical longing for the palette, maybe.”14 At first, the small garden mentioned above, which was adjacent to the wooden outbuilding of his home on Saratov’s Platz Parade, served Borisov-Musatov well as a reliable creative laboratory. Later, however, the parks of venerable estates became for him a yet deeper imaginary source, in which the perfect ideal spiritual substances of the past were revived and symbolically reflected in the faces of his heroines. It is noteworthy that even on the eve of his long-awaited marriage in 1902, Borisov-Mu-

160

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Olga Davydova

satov wrote to his bride, the artist Yelena Vladimirovna Alexandrova, defending the artist’s right to privacy in the subjective world: “In my art, the act of creation must be hidden from everybody. Respect it, please, as my secret and as the secret of my heart.”15 There can be no overestimating the degree of Borisov-Musatov’s devotion to the development of art in the contemporary context. Borisov-Musatov started his artistic education at the Saratov Technical Secondary School, then continued with classes at the Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture, visiting classes at the St. Petersburg Academy of Arts and at the private studio of Pavel Chistyakov in 1891-1893 (the training’s short duration was caused by the negative impact of the St. Petersburg climate on the health of the artist, who, from childhood, had a damaged spine). This was followed by a three-year foreign internship at the studio of Fernand Cormon (from 1895 to 1898). In general, life in Paris and trips to the South of France, as well as to Munich, Dresden and Berlin, all had a very positive impact on the artist, both personally and professionally. Originally, Borisov-Musatov planned to enter the studio of his “idol”, the famous symbolist painter Pierre Puvis de Chavannes, but this plan was not realised for a very special reason: “I was always afraid that he would go and die by the time I arrived, because he is over seventy. But he’s done even worse – he got married and closed his studio before the wedding.”16 However, neither academic knowledge nor the modernist innovations of the fin de siècle can play a decisive role in shaping our understanding of BorisovMusatov’s original imaginary, as the source of the artist’s individual poetics lies in his inner spiritual world. In recent decades17, he has been more and more often regarded not as a representative of realism or impressionism (he consistently rejected both labels), but as an artist who elevated romanticism to a new stage of symbolist development, in which feeling, intuition and freedom of associative thinking are all amplified. In the context of Art Nouveau, the lyrical theme of Borisov-Musatov, associated with his romantic-symbolist worldview, is confirmed not only by the works of his mature period, covering, as noted above, the years 1898 to 1905, but also by his early works, among which there are some recent findings. The watercolour discovered in 2016 in the Manuscripts Department of the Russian Museum 18 (lost for more than 100 years in the artist’s personal papers among notes on art, recordings of impressions, dreams and poems19) might be another piece of evidence. Created in Alupka in 1895, during his summer trip to the Caucasus and Crimea, which preceded his autumn trip abroad (then still considered a milestone in an artist’s absorption of contemporary views on art), this watercolour shows that some of the visual and figurative innovations introduced by Borisov-Musatov after his return from Paris to Russia in 1898 were intuitively inherent to him even before he became acquainted with Western symbolist trends. The subject of the miniature is rather simple, but there is an extremely revealing irreal (surreal) element – a vision, an element Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

161

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Парк погружается в тень. 1904 Холст, темпера, пастель. 10 × 8,2 © Ивановский областной художественный музей

Viktor BORISOV-MUSATOV The Park Plunges into the Shadows. 1904 Tempera and pastel on canvas 10 × 8.2 cm © Ivanovo Regional Art Museum

162

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

накануне долгожданной свадьбы в 1902 году, защищая право художника на уединение в субъективном мире, Борисов-Мусатов писал своей невесте, художнице Елене Владимировне Александровой: «В моем искусстве акт творчества должен быть скрыт ото всех. Даже Вы должны уважать его как мою тайну и как тайну моего сердца» 15 . Не стоит, конечно, умалять степень вовлеченности Борисова-Мусатова в современный контекст развития искусства его времени. Годы учения в Саратовском реальном училище, занятия в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, посещение классов петербургской Академии художеств и частной студии П.П. Чистякова в 1891–1893 годах (кратковременность обучения была вызвана отрицательным влиянием петербургского климата на состояние здоровья художника, у которого с детства был поврежден позвоночник), трехлетняя заграничная стажировка в мастерской Фернана Кормона (с 1895-го по 1898-й), да и в целом жизнь в Париже, поездки на юг Франции, а также в Мюнхен, Дрезден, Берлин не могли не сказаться плодотворно на убеждениях и технических навыках Борисова-Мусатова. Интересно отметить, что первоначально он планировал поступить в мастерскую своего кумира, известного художника-символиста Пьера Пюви де Шаванна, однако намерение не осуществилось по весьма торжественной причине: «Я все время боялся, что к моему приезду он возьмет да помрет, ведь ему уже за семьдесят. Но он сделал хуже – женился и перед свадьбой закрыл свое ателье» 16 . Однако для понимания самобытности творчества Борисова-Мусатова сами по себе академические знания или модернистские новшества fin de siècle не играют определяющей роли, так как источник индивидуальной поэтики художника кроется в его внутреннем мире. В последние десятилетия17 Борисова-Мусатова все более и более решительно

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

рассматривают не как представителя реализма или импрессионизма, хотя он отталкивался последовательно и от того, и от другого, но как художника, возведшего романтизм на новую ступень символистского развития, гипертрофирующего чувство, интуицию, свободу ассоциативного мышления. В контексте искусства модерна самостоятельность лирической темы Борисова-Мусатова, связанной с его романтико-символистским мировоззрением, подтверждают не только работы зрелого периода, охватывающего, как отмечалось выше, 1898–1905 годы, но и ранние произведения, среди которых есть и совсем недавно открывшиеся вещи. Таким примером может служить обнаруженная в 2016 году в Отделе рукописей Государственного Русского музея акварель18 , более чем на сто лет затерявшаяся в личных бумагах художника среди заметок об искусстве, записей впечатлений, снов и стихотворений19. Она была создана в Алупке в 1895 году, во время летнего путешествия по Кавказу и Крыму, предшествовавшего осенней поездке за границу, которую до сих пор рассматривали как кардинальную переломную веху в освоении художником современных взглядов на искусство. Однако данная акварель свидетельствует о том, что пластические и образные новшества, внесенные Борисовым-Мусатовым в искусство после его возвращения из Парижа в Россию в 1898 году, были интуитивно присущи ему еще до знакомства с западными символистскими тенденциями. Сюжет миниатюры достаточно прост, но показателен присутствием в нем ирреального элемента – видения, которое объединяет земную жизнь со сферой инобытия. На фоне нежного розово-голубого закатного пространства, в котором вода вторит небу, изображен четыре раза повторенный абрис прозрачной женской фигуры, словно воображаемая греза, плывущей меж облаков навстречу автобиографичному по чертам силуэту художника-мечтателя, сидящего на холмистом берегу. Декоративность

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

163

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

164

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Olga Davydova

Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

165

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

that unites earthly life with the sphere of otherness. Against the background of a delicate pink and blue sunset space, in which the water echoes the sky, the shape of a transparent female figure is depicted four times. This vision seems to be an imaginary rêve floating among clouds towards a dreamer sitting on a hilly shore whose silhouette recalls that of the author. The decorativeness of this small artwork (it could surely be called a “utopia”) of Borisov-Musatov is quite functional. Judging by the rectangular window of plain paper left in the composition, where a few poetic lines could fit in quite naturally, this sketch could well have served as a preparatory work for a calendar, birthday address or postcard. Here, however, it is precisely the aesthetic focus of this early graphic work that is of most interest. Along with Borisov-Musatov’s poetic and prose notes, this sketch-fantasy deepens our understanding of the artist-symbolist's poetic worldview. The origins of his visual language stems from an exalted longing for the harmonious creative world. Borisov-Musatov's artworks, large and small, possess a synthetically capacious semantic potential of “subjective-chamber” universalism, which is primarily characteristic of the “poetic” form of expression of thoughts and feelings. The most consistent special characteristics

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Обложка журнала «Весы» 1905. №2 Viktor BORISOVMUSATOV Cover of “Vesy” magazine 1905. №2

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Гобелен Опубликовано в журнале «Весы» (1905. №2. Между с. 30 и 31) Viktor BORISOVMUSATOV Tapestry Published: Vesy. 1905. №2. Pp. 30-31

of the artist’s works are their rhythmically meaningful components, enriched with decorative elements, a certain fluidity and smoothness of the linear pattern, a fine compositional colour range, a musical aura and the metaphorical potential of the visual narrative. The principle of shape replication, found in the watercolour mentioned above, is also characteristic of the iconic works of Borisov-Musatov’s mature period, such as “The Emerald

166

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Necklace” and “Requiem”, in which the artist traced over the images. On the semantic level, these visual and emotional peculiarities of Borisov-Musatov’s oeuvre embody his individual interpretation of the key symbolist concept of “das Ewig-Weibliche” (the Eternal Femininity) as an otherworldly non-earthly essence of the soul, which in its earthly and corporeal hypostasis is doomed to death: “Those who live in our imagination can never be found Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Viktor BORISOV-MUSATOV Lady by the Tapestry. Portrait of Nadezhda Stanyukovich. 1903 Pastel on grey paper 57.5 × 42 cm © Tretyakov Gallery

этой маленькой «утопии» Борисова-Мусатова имеет и вполне функциональное значение. Судя по оставленному в композиции прямоугольному «окну» чистой бумаги, куда органично вписываются стихотворные строки (да и прозаические), данный набросок мог служить эскизом календаря, поздравительного адреса, открытки или афиши. Однако в интересующем нас контексте более важное значение имеет эстетическое содержание ранней графической работы. Наряду со стихотворными и прозаическими заметками Борисова-Мусатова этот этюд-фантазия позволяет глубже понять поэтическое мироощущение художника-символиста, истоки образного языка которого уходят корнями в возвышенную тоску по гармоничному творческому миру. Точка зрения

Произведениям Борисова-Мусатова, как малого, так и большого формата, присущ синтетически емкий смысловой потенциал «субъективно-камерного» универсализма, который характерен, прежде всего, для «стихотворной» формы выражения мысли и чувства. Повышенная декоративная и содержательно значимая роль ритмического начала, текучесть и плавность линеарного рисунка, тонко срежиссированная колористическая гамма, общая музыкальность атмосферы, метафорический потенциал сюжета – все это те черты, которые можно отметить как наиболее устойчивые в творчестве художника. Принцип повтора, найденный в акварели, будет характерен и для знаковых произведений Борисова-Мусатова зрелого периода, таких как Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

167

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

among living beings, neither in the past nor in the future”20 . The “mystery of the ages”21 of lonely walks is also alive in the ideal space that Borisov-Musatov creates in his portrayals of estate parks. The estate landscape in the works of the artist is suggestive of the era of Turgenev (Borisov-Musatov did indeed read and re-read the works of Ivan Turgenev and Alexander Pushkin), comprising the elegiac motifs of romanticism and dominated by a muted range of colours, antique architecture and costumes designed in the manner of the 1830s or à la Watteau, costumes which were sometimes taken from the chests of great-grandmothers (as with a “bronze-coloured hood” in which his sitters Nadezhda Stanyukovich and the artist’s younger sister Anna, posed more than once; see “Lady by the Tapestry”, “The Emerald Necklace”, etc.). Nevertheless, these portrayals are never simply a literal translation of nostalgic feelings. Borisov-Musatov’s peculiar interest in manor/estate motifs is much more complicated than mere passéiste melancholy – it was the artist’s attempt to reveal in a real space a kind of poetic universum in which the laws of time are not decisive. It is no coincidence that even in his photography, an activity which was important for the artist22 , Borisov-Musatov strove not so much for naturally accurate representations of physical reality, as for the immaterial aspects of nature and man’s life (to that end, he used certain technical means to achieve pictorial symbolist effects in light transmission or blurring the frame)23. Expecting too much from creativity (perhaps, quite rightly), symbolist artists, including Borisov-Musatov, turned art into an imaginary eternity, setting it into their own temporal and spatial system of coordinates. Not for nothing did BorisovMusatov write more than once “do not destroy my world of reveries. After all, I live it, and it's the best of the worlds for me”24. Almost every symbolist artist would form a system of persistent visual images, whose aura of interaction manifests the originality of each master's personality. In the iconographic structure of Borisov-Musatov’s works, one can distinguish several real (from a historical point of view) estates and parks that had an impact on his model of ideal space, semantically connected with the image of paradise, among them Sleptsovka, Zubrilovka, Vvedenskoe, and oak forests in Cheremshany and Pesochnoye near Tarusa. It should be noted that an estate attracted Borisov-Musatov not so much for its link to any particular historical epoch as for its nature, saturated in the memory of that past. For example, his sister wrote that, during a long-awaited visit to the Golitsyn-Prozorovskys’ estate Zubrilovka in 1902, the artist rather indifferently examined the interiors of the palace, built at the turn of the 1770s into the 1780s, devoting most of his time to the ancient park 25 . In the works of Borisov-Musatov, the Zubrilovka park, which the artist initially photographed for the purpose of its further transformation, would repeatedly serve as a prototype of the otherworldly landscape that encircles the ghostly vision souls in a romantic atmosphere – those of the feminine “genius loci” of the past (Borisov-Musatov’s

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ У беседки Опубликовано в журнале «Весы» (1905. №2. Перед с. 33) Viktor BORISOVMUSATOV At the pergola Published: Vesy. 1905. №2. Before p. 33

168

Olga Davydova

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

«Изумрудное ожерелье» и «Реквием», при создании которых художник калькировал фигуры. На смысловом уровне подобные пластические и эмоциональные особенности работ Борисова-Мусатова воплощают его индивидуальную трактовку ключевого для символистов понятия «Вечной женственности» как потусторонней, неземной сущности души, в своей земной ипостаси телесного обличья обреченной на уход: «ВООБРАЖАЕМЫХ НА БЕЛОМ СВЕТЕ / НЕ БУДЕТ, НЕ БЫЛО И НЕТ В ЖИВЫХ…»20 «Тайна веков»21 одиноких прогулок живет и в идеальном пространстве усадебных парков Борисова-Мусатова. Однако в его работах усадебный пейзаж, внушающий мысли о тургеневском времени (И.С. Тургеневым и А.С. Пушкиным Борисов-Мусатов действительно зачитывался), об элегических настроениях романтизма, веющего от приглушенной гаммы красок, от старинной архитектуры и костюмов, сшитых на манер 1830-х годов или à la Ватто, а порой и взятых из сундуков прабабушек (например, «бронзовый капотик», в котором художнику неоднократно позировали Надежда Станюкович и его младшая сестра Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Анна для полотен «Дама у гобелена», «Изумрудное ожерелье» и других), никогда не является буквальным переводом ностальгических чувств. Причина обращения Борисова-Мусатова к усадебным мотивам намного глубже пассеистической меланхолии. Она связана с попыткой в реальном пространстве обрести поэтический универсум, в котором бы законы времени не имели решающего значения. Неслучайно даже в фотографии, занятия которой имели для художника большое значение22 , он искал не столько натурно точных фиксаций физической действительности, сколько стремился проявить имматериальные стороны жизни природы и человека (в том числе и с помощью приемов, приближающихся к пикториальным символистским эффектам в передаче света, размыве кадра) 23 . Ожидая слишком многого от творчества (возможно, вполне справедливо), художники-символисты, в том числе и Борисов-Мусатов, превращали искусство в мнимую вечность, наделяя ее собственной пространственно-временной системой координат. Неслучайно Борисов-Мусатов неоднократно писал: «…не разрушайте Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

169

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Проект оформления альманаха «Северные цветы» за три года Опубликовано в журнале «Весы» (1905. №2) Viktor BORISOVMUSATOV Design project of “Northern Flowers” almanac for three years Published: Vesy. 1905, №2

“Phantoms” (1903, Tretyakov Gallery); or his painting “The Pool” (1902-1903, Tretyakov Gallery)), significant in its colour rhythmic structure. It should be noted that Borisov-Musatov did not consider himself a “singer of manor estates”, as well-meaning critics called him. The artist insisted that he did not visualise the real historical past, but animated his poetic representation of it. When anyone asked him to explain the subject of “The Emerald Necklace” – in the opinion of Borisov-Musatov the most “pagan” of his paintings – he would say, smiling: “What era?” and then answer: “This is, you know, a beautiful era – and nothing else”26 .

170

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

For Borisov-Musatov, the main subject of visualisation was not the real world of the past itself, but the particular impulses and images of the past, which provoked a creative nostalgia that revealed not so much the melancholy of the past, as the painful perception of the present: “To love art (I mean in the full sense of the word) is to love death. The more you love art, the worse it is. It takes everything in life from the author and gives nothing back. The more an artist loves art, the more he does not live for life, the more his love for life dies away, and the greater his ability to express himself in his artworks becomes. And the more the artist is dying in life, Point of view

Ольга Давыдова

мой мир грез. Ведь я им живу, и он для меня лучший из миров»24 . В творчестве почти каждого художника-символиста формируется характерная для него система устойчивых визуальных образов, аура взаимодействия которых и выражает оригинальность личности мастера. В иконографическом строе работ Борисова-Мусатова можно выделить несколько исторически реальных усадеб и парков, повлиявших на модель идеального пространства, семантически связанного с образом рая. Прежде всего это Слепцовка, Зубриловка, Введенское, дубовые леса Черемшан, Песочное под Тарусой. Интересно отметить, что усадебное прошлое притягивало Борисова-Мусатова не столько конкретной исторической эпохой, сколько природой, вобравшей память об этом прошлом. Так, например, сестра Борисова-Мусатова писала, что при долгожданном посещении усадьбы Голицыных-Прозоровских Зубриловка в 1902 году художник довольно равнодушно осмотрел интерьеры дворца, построенного на рубеже 1770–1780-х годов, посвятив большую часть времени старинному парку25 . В работах Борисова-Мусатова зубриловский парк, который первоначально художник запечатлел на фотографических снимках с целью его дальнейшего преображения, неоднократно служил прообразом потустороннего пейзажа, окружающего романтической атмосферой призрачные видения-души – женственных «гениев места» прошловековья («Призраки», 1903, ГТГ; мажорный в своем цвето-ритмическом строе «Водоем», 1902–1903, ГТГ). Стоит иметь в виду, что сам Борисов-Мусатов не считал себя «певцом помещичьих усадеб», как называли его дружественные критики. Художник настаивал на том, что он визуализирует не реальное историческое прошлое, а свое поэтическое представление о нем. «"Какая эпоха?" – переспрашивал он, улыбаясь, когда у него уточняли сюжет "Изумрудного ожерелья", самой "языческой", по мнению Борисова-Мусатова, его картины, и отвечал: "Это, знаете ли, красивая эпоха – и больше ничего"»26 . Главной темой изображения для Борисова-Мусатова являлся не сам предметно-реальный мир прошлого, а те отдельные импульсы и облики минувшего, которые провоцировали творческую ностальгию, говорящую не столько о грусти былого, сколько о современном болезненном переживании настоящего: «Полюбить искусство (я говорю в полном смысле слова) это все равно что полюбить смерть. Чем больше его любишь, тем хуже. Оно у автора берет все в жизни и ничего обратно уже не дает. Чем больше художник его любит, тем вернее он умирает для жизни, тем больше умирает его любовь к жизни и тем больше он выражается в своих произведениях. И чем больше он умирает для жизни, тем больше будет его бессмертие в искусстве»27, – писал Борисов-Мусатов. К бессмертию он приближает и круговорот времени в своих работах. В символизме сезоны вмешиТочка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

ваются в смысл художественной иконографии как реальные содержательные события, как действенные участники эмоциональной жизни героев. В творчестве Борисова-Мусатова, например, мы не найдем ни одного изображения зимы, остужающей краски и гасящей растительный аромат дыхания земли. Даже из своего цикла «Времена года», созданного для особняка А.И. Дерожинской (1904–1905, ГТГ), Борисов-Мусатов визуально исключил зиму, подменив ее осенним пейзажем «Сон божества» (эскиз панно из цикла «Времена года», 1904–1905, ГТГ). Для понимания тонких сезонных градаций настроений в произведениях художника показательна смысловая цепочка, которую Борисов-Мусатов наметил в черновиках программы упомянутых росписей, оставшихся реализованными лишь на уровне эскизов панно: «Весна – Радость – утро | стремление к красоте. Лето – Наслаждение – день | музыкальная мелодия. Осень – Печаль – вечер | тишина разлуки. Зима – Покой – ночь | сон божества»28 . И все же несмотря на то, что в тексте значится «зима», вместо нее Борисов-Мусатов изобразил одинокие сумерки осени, которая была одним из двух доминирующих сезонных лейтмотивов в иконографическом пространственно-временном контрапункте произведений художника. Интересно отметить, что французский символист Морис Дени также

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Без названия (набросок). Фрагмент. 1895 Бумага, акварель, тушь, карандаш 12,8 × 8,2 Размер листа: 23 × 38,2 Разворот листа из «Различных записок и набросков В.Э. Борисова-Мусатова». ОР ГРМ. Ф. 27. Ед. хр. 42. Л. 4–5об. © ГРМ, СанктПетербург

Viktor BORISOVMUSATOV Untitled (Sketch). Detail. 1895 Paper, watercolours, ink, pencil 12.8 × 8.2 cm The sheet size: 23 × 38.2 cm Two-page opening from “Various notes and sketches of Viktor Borisov-Musatov.” Manuscript Department, Russian Museum Fund 27. Item 42. Sheet 4-5 © Russian Museum

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

171

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Девушка на балконе. 1900 Холст, масло 77 × 50 © Саратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева

the greater his chance to create something immortal in art,”27 he wrote. Borisov-Musatov has also brought closer to immortality the cycle of time. In the symbolism of the seasons, the sense of art iconography is comprised both of actual meaningful events, and also effective participants of the emotional life of the subjects depicted. In Borisov-Musatov’s oeuvre, we will not find a single image of winter that cools down the colours and neutralises the plant aroma of the earth’s breath. The artist even visually excluded winter from his cycle “Seasons”, created for the mansion of Alexandra Derozhinskaya

172

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

(1904-1905, Tretyakov Gallery), replacing it with an autumn landscape “Dream of the Deity” (sketch panel from the cycle “Seasons”, 1904-1905, Tretyakov Gallery). In order to understand the subtle seasonal gradation of visual intonations in this cycle (realized only at the level of sketches), the following semantic sequence, taken from drafts of their programme, is significant: Spring – Joy –Morning | pursuit of beauty. Summer – Joy – Day | musical melody. Autumn – Sorrow – Evening | silence of separation. Winter – Peace – Night | dream of the deity28 . Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

исключил зиму из своего цикла декоративных панно «Времена года» (1891–1892), создав два осенних образа: «Сентябрьский вечер» и «Вечер в октябре» (оба – 1891, Музей Орсе, Париж). Подобный феномен связан, прежде всего, с внутренним подтекстом визуальной поэтики художников-символистов, семантически перекликающейся с одухотворенными строчками Германа Банга: «Через прекрасные царства земные Мы идем с песнопеньями в рай»29 . Стремление погрузить в рамках своего иллюзорного мира земное время в летаргию грез о вечности, к которой, как к незримому горизонту, неподвижно шествуют героини произведений Борисова-Мусатова, пробудило особое внимание художника и к другому переходному периоду в жизни природы и связанных с ней настроений души. С не меньшей музыкальной чуткостью фантазия Борисова-Мусатова воссоздавала пейзажный образ весны, весенне-летние миражи чувств: «Весна. Повсюду жизнь. Радость. Счастье с открытыми объятьями идет навстречу молодости. Мчится в сумерках и ароматах весны»30 . Воплощенной формулой «благовестящей» ауры весны, вторящей словам художника лепестками цветущих вишен, стала одноименная картина Борисова-Мусатова «Весна» (ГРМ), которую художник начал писать в 1898 году в своем саратовском садике и завершил лишь в 1901 году, словно давая образу дорасти до той метафорической выразительности, которая была присуща работе одного из его любимейших мастеров флорентийского кватроченто – «Весне» Сандро Боттичелли. Для Борисова-Мусатова весна как образ, символизирующий преображенную ипостась минувшего, метаморфозу «никогда не умирающего»31 прошлого, была полна той женственной, «едва начинающейся неопределенностью»32 , которая, ускользая, пленяла не только в жизни, но на уровне художественной задачи манила в искусстве. Задача же эта заключалась в попытке создать многомерный поэтический образ средствами живописи и графики. Именно поэтическая концепция воплотилась в стилистических особенностях языка художника – в «возвратности» элементов пластического рисунка, повторяемости иконографических мотивов, приглушенности сюжетно-событийного начала, утонченной взаимосвязи психологического настроения в произведениях разных периодов. Борисов-Мусатов действительно чувствовал себя Орфеем – одним из главных архетипических персонажей образного пантеона символистов. «Я все-таки Дант»33 , – полушутя признавался он. Важно подчеркнуть, что сам характер переживаний, возникающих при созерцании живописных или графических произведений Борисова-Мусатова, схож с впечатлением, производимым поэзией. В качестве примера стоит вспомнить то ощущение потрясенного недоумения и волнующего удивления, котоТочка зрения

рое испытали его друзья при первом знакомстве с картиной «Водоем» (1902–1903, ГТГ): «Мы были ослеплены красками, не понимали… Изумленные, сидели мы перед картиной и долго молчали. Стояла тишина. Виктор тихо ходил в другой комнате… / – "Как хорошо… Боже… как хорошо!" – прошептал кто-то тихо. / И широкая струя счастья залила наши сердца. Словно не было низенькой мастерской, дождя за окном, этих длинных провинциальных буден. <…> И долго в этот вечер сидели мы на его широком турецком диване перед картиной, очарованные ея могучим обаянием. Это было совершенно новое, неожиданное и невиданное…»34 . Возможно, именно в силу гармонично найденного равновесия во взаимодействии формы и содержания, опирающегося на законы музыкального постижения и отражения смыслов, выразительная декоративность пластического языка «Водоема» (как, кстати, и «Гобелена») чуть позже произвела большое впечатление на «наби прекрасных икон» Мориса Дени. Французский мастер увидел эти картины в собрании В.О. Гиршмана (ныне ГТГ) во время своего пребывания в Москве в январе 1909 года по приглашению коллекционера И.А. Морозова, для особняка которого на Пречистенке он исполнил серию панно «История Психеи» (1907–1909, ныне ГЭ) 35 . Нельзя сказать, что Борисов-Мусатов не искал выхода за пределы круга своего творческого бытия, Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ У водоема. Мечта. 1902 Бумага, акварель, тушь. 21,5 × 16,3 © Кыргызский национальный музей изобразительных искусств имени Г. Айтиева, Бишкек

Viktor BORISOVMUSATOV At the Pond. A Dream. 1902 Ink and watercolours on paper 21.5 × 16.3 cm © Gapar Aitiev Kyrgyz National Museum of Fine Arts. Bishkek

173

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

Южный фасад дворца в Зубриловке осенью Фотография В.Э. БорисоваМусатова для картины «Призраки». 1902

Viktor Borisov-Musatov. South façade of the palace of Zubrilovka in the autumn. A Photograph taken by the artist for the “Phantoms” picture 1902

And yet, despite the fact that the text refers to “winter”, Borisov-Musatov depicted instead the lonely twilight of autumn, which was one of the two dominant seasonal leitmotifs in the iconographic Time and Space counterpoint of the artist’s works. It should be noted that the French symbolist Maurice Denis also excluded winter from his cycle of decorative panels “Seasons” (18911892), creating instead two autumn images “September Night” (1891, Museum of Orsay, Paris) and “Evening in October” (1891, Museum of Orsay, Paris). Such a phenomenon is associated primarily with the internal connotation of the visual poetics of symbolist artists, semantically echoing the spiritual stirrings of Herman Bang: Hin durch die weiten Reiche der Erde Gehn wir zum Paradies mit Gesang (Through beautiful earthly kingdoms, \\ We’re going to heaven with the chants.) 29 Within the framework of the artist’s illusory world, there is a perceptible desire to immerse earthly time into the lethargy of reveries about eternity, to

174

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Отблеск заката 1904 Холст, темпера 79 × 87

Viktor BORISOV-MUSATOV The Blaze of Sunset 1904 Tempera on canvas 79 × 87 cm

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

175

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ В парке Опубликовано в журнале «Весы». (1905. №2. Перед с. 33) Viktor BORISOVMUSATOV In the Park Published: “Vesy”. 1905, №2. Before P. 33

В.Э. Борисов-Мусатов в Зубриловке Фотография Опубликована в журнале «Золотое руно» (1906. №3) Номер посвящен памяти художника Viktor Borisov-Musatov in Zubrilovka Photograph Published: “Golden Fleece”. 1906, №3. The issue in memory of the artist

176

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

а также и за пределы Саратова, о котором писал не только с любовью, но и с иронией: «Наполеон в Москве чувствовал себя лучше, чем я в Саратове»36 . В 1903 году Борисов-Мусатов, стремившийся быть поближе к Москве («…красивый город удивительно. Даже таких в Европе нет»37), переезжает в Подольск, а в 1905-м – в Тарусу. И все же воспоминание «о божественном покое в Саратове, когда не мог отличить действительности от грез»38 , продолжало питать творческое воображение мастера. Несмотря на масштаб художественного высказывания и стремительность роста индивидуальности, жизненный путь Борисова-Мусатова был недолог. 8 ноября (26 октября по старому стилю) 1905 года художник скоропостижно скончался от разрыва сердца в своей новой тарусской мастерской перед последней, оставшейся незаконченной композицией «Реквием», которая, тем не менее, является одной из наиболее совершенных работ Борисова-Мусатова по силе достигнутых в ней концентрации чувства и музыкальности визуализированного ритма переживаний. Неслучайно художник «Голубой розы» Василий Милиоти, близко знавший Борисова-Мусатова, относил «Реквием», наряду с «Жемчужиной» (1904, ГТГ) Михаила Врубеля, к высочайшим образным достижениям акварельного мастерства, считая названные произведения двух старших символистов квинтэссенцией живописных достижений, переданных языком графики: «При его живописных исканиях, как это случилось со многими из его современников, Мусатов всегда любил чистую тонкую линию в рисунке, чему свидетельством может служить его строгий по линиям "Реквием" – этот нежно иллюминованный рисунок, где однако последний не играет доминирующей роли, как это и должно быть в больших до конца завершенных творениях, где соблюдено полное равновесие»39 . «Если бы Вы могли

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

понимать наслаждение красотой линии»40 , – вздыхал в одном из своих интимных писем Борисов-Мусатов. При таком чутком отношении Милиоти к языку художника неудивительно, что внутренняя взаимосвязь в образном мышлении мастеров ощутима и в том проникновенно поэтичном графическом сопровождении, которое Василий Дмитриевич дал статье Андрея Белого «Розовые гирлянды. По поводу смерти Борисова-Мусатова» («Золотое руно», 1906, №3; заставка – с. 63, концовка – с. 65). Если опираться на мнение самого Борисова-Мусатова о том, что его картины прежде всего о чувствах, то «Реквием» максимально автобиографичен. Он посвящен памяти духовного друга и музы Борисова-Мусатова Надежды Юрьевны Станюкович (1876–1905), которая, как говорил художник, «была глубокий поэт»41 (неслучайно центральная фигура изображена с книгой в руке – альбомом стихотворений Надежды Юрьевны): «Я как-то отчаянно устал и точно не могу проснуться от тяжелого сна, который навеяла на меня ея болезнь»42 ,– писал Борисов-Мусатов в сентябре 1905 года в действующую армию Владимиру Константиновичу Станюковичу, мужу Надежды Юрьевны, ставшему первым биографом художника. «Разве я могу писать тебе о ея последних днях. Все дни были последние. Но ея смерть примирила меня со смертью вообще. Она была чистоты необыкновенной. По временам мне казалось, что она святая, и было непонятно, почему она живет»43 . Творчество Борисова-Мусатова не менее автобиографично и в контексте душевной жизни самой Надежды Юрьевны, «целыми днями не сводившей глаз»44 с цветущего благовестия «Весны», перенесенной на момент болезни в ее комнату45 . При этом «Реквием» максимально метафоричен по найденной форме иносказательного выражения чувства скорби. Образная передача

Maurice DENIS September Night From the cycle of decorative panels “Seasons”. 1891 Oil on canvas 38 × 61 cm © Musée d'Orsay, Paris

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

177

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

which, as to an imperceptible horizon, the heroines in Borisov-Musatov’s works walk motionlessly. This aroused the artist’s special attention and directed it towards another transitional period in the life of nature and the stirrings of the soul associated with it. With no less sensitivity to harmony, Borisov-Musatov’s fantasy would recreate the landscape image of spring, the spring-summer mirages of feelings: “Spring. Life is everywhere. Joy. Happiness with open arms is marching towards youth. Racing through the dusk and fragrances of spring.”30 A vivid example of the “blessing” aura of spring, which echoes these words of the artist in the form of flowering cherry petals, is the painting “Spring” by Borisov-Musatov (1898-1901, Russian Museum), which the artist began in 1898 in his small garden in Saratov and completed only in 1901, as if empowering the

178

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Olga Davydova

image to grow into the metaphorical expressiveness inherent in the work of one of his favourite masters of the Florentine Quattrocento: Botticelli’s “Primavera”. For Borisov-Musatov, spring as an image, symbolising the transformed hypostasis of the past, the metamorphosis of the “never dying”31 past, was full of that feminine, “barely beginning uncertainty”32 which, slipping away, captivated not only in life, but also at the level of the artistic challenge, beckoning towards art. This task was an attempt to create a multidimensional poetic image by means of painting and graphics. It was precisely this poetic concept that found its expression in the stylistic peculiarities of BorisovMusatov’s language – in the “recurrence” of elements in drawings and iconographic motifs, the muted nature of the imageryʼs situational sources, and the refined Point of view

Ольга Давыдова

религиозно-исповедального по своей сути чувства прощания связана с пейзажно-ассоциативным потенциалом произведения, с его блекнущим осенним колоритом. Неслучайно именно осень, с ее лирически удлиняющими пропорции ритмами, с ее музыкальными размывами и затеками цвета, стала одной из главных призрачных героинь последних работ художника: «Целые месяцы идут дожди, а я сижу дома, и не хочется думать об отъезде в Москву. Здесь так хорошо, так кругом красиво из моих окон и так разнообразно… Кругом какие-то тончайшие кружева берез, таких фантастичных, призрачных, неощутимых, как мечта, – фантазии нет предела… <…> Иногда мне кажется, что я на дне моря и что кругом не березы, а подводные водоросли и седые кораллы»46 , – писал Борисов-Мусатов художнику Н.С. Ульянову из Тарусы за три недели до смерти. Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Эту музыку умирания, абстрактно зыбкую поэзию исчезновения реальности и выразил Борисов-Мусатов в «царстве сказочной акварели» – в «Осени (Осенней песне)» (1905, ГТГ), «Кусте орешника» (1905, ГТГ), «Балконе осенью (На балконе. Таруса)» (1905, ГТГ), а на уровне символистской иконографической метафоры – во вневременном «Реквиеме». Синтезируя на основе поэтической памяти души событийно-биографический план с воображаемым, бесплотно манящим, интуитивно предчувствуемым, в «Реквиеме» Борисов-Мусатов достиг высшего проявления идеалистических ориентиров своего мировосприятия. Илья Семенович Остроухов, способствовавший приобретению произведений Борисова-Мусатова в Третьяковскую галерею, отчасти и в Русский музей, сожалел, что этот «оригинальный, нежный и интересный художник» Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Сон божества Из цикла «Времена года». Эскиз панно 1904–1905 Бумага, акварель, белила, пастель, кисть, перо, графитный карандаш. 70 × 106 © ГТГ

Viktor BORISOVMUSATOV Dream of a Godship From the series “Seasons”. Sketch of a mural. 1904–1905 Watercolours, white pigment, pastel, brush, pen, graphite pencil on paper. 70 × 106 cm © Tretyakov Gallery

179

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

interrelation of the psychological state of mind in the works of different periods. Borisov-Musatov did indeed identify himself with Orpheus, one of the main characters in the symbolist pantheon of images: “I am Dante after all,”33 he would confess, half-joking. It should be emphasised that the very nature of the emotional response inspired by Borisov-Musatov’s paintings and graphic works is similar to that inspired by poetry. Borisov-Musatov’s friends felt shocked and amazed when they first saw the painting “The Pool” (1902-1903, Tretyakov Gallery): “We were blinded by the colours, we didn’t understand... We sat in front of the painting overwhelmed by its beauty and kept si-

180

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Olga Davydova

lent for a long time. Silence reigned. Victor was quietly walking in the other room... ‘How good... God... how good!’ ...someone whispered quietly. And a wide wave of happiness flooded our hearts... It was as if there was no low ceiling studio, no rain outside, no long provincial days. <…> That long evening we were sitting on his wide Turkish sofa in front of the painting, fascinated by its powerful charm. It was something completely new, unexpected and unseen”34 . Perhaps it was due to the harmonious balance in the interaction of form and content, based on the laws of musical comprehension and reflection of meanings, that the expressive ornamentation of the visual language in “The Pool” (as in his Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Летняя мелодия Из цикла «Времена года». Эскиз панно 1904–1905 Бумага, акварель, тушь, кисть, перо 38 × 81 Частное собрание, Москва

Viktor BORISOVMUSATOV Summer Melody From the series “Seasons”. Sketch of a mural. 1904–1905 Watercolours, ink, brush, pen on paper 38 × 81 cm Private collection, Moscow

слишком рано «сошел в могилу»47, все еще продолжая развиваться и обретая долгожданное признание как в России, так и на Западе (о чем свидетельствовали прижизненные и посмертные выставки, в частности, Мюнхенский сецессион (1904), Осенний салон (1905, «Два века русской живописи и скульптуры» – 1906, Париж), «Мир искусства» (1906), выставки Союза русских художников (1905, 1906), а также персональная выставка 1904 года, показанная в Дюссельдорфе, Берлине, Гамбурге, Мюнхене, Дрездене, и другие экспозиции). С этим, безусловно, нельзя не согласиться. Борисов-Мусатов лишь на два месяца пережил свой покинувший землю Точка зрения

идеал, Надежду Юрьевну Станюкович, однако размышлять о своевременности ухода мастера – значит вступать в область гадательную: краткость пути художника во многом обеспечила неумышленную безошибочность созданных им творческих образов. Художники, поэтика которых отражала символистский тип мышления, визуализируя в произведении искусства разные ипостаси существования души, были одарены особой проницательностью в области понимания взаимосвязей между событиями внешней действительности и ее внутренней имматериальной природой. Еще в 1899 году Борисов-Мусатов писал: «Когда глубоко чувствуют, Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

181

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

“Tapestry”) made a great impression some time later on Maurice Denis – the “Nabi aux Belles Icones” (Nabi of the beautiful icons). Denis saw those paintings in the collection of Vladimir Girshman (now in the Tretyakov Gallery) during his stay in Moscow in January 1909 at the invitation of the collector Ivan Morozov, for whose mansion on Prechistenka the French artist performed a series of panels called “History of the Psyche” (19071909, now in the Hermitage) 35 . One can’t say that Borisov-Musatov wasn’t looking for an external outlet beyond the circle of his creative being, and beyond Saratov, about which he wrote not only with love, but also with irony: “Napoleon felt better in Moscow than I did in Saratov.”36 In 1903, Borisov-Musatov, who wanted to be closer to Moscow (“the city is amazingly beautiful. Even in Europe there is not such a city”37), moved to Podolsk and, in 1905, to Tarusa. And yet the memory “of the divine peace in Saratov, when В.Э. БорисовМусатов среди одуванчиков Начало 1900-х Фотография

182

Viktor BorisovMusatov among dandelions Photograph Early 1900s

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Весна. 1898–1901 Холст, масло 68,5 × 96

Viktor BORISOVMUSATOV Spring. 1898-1901 Oil on canvas 68.5 × 96 cm

Point of view

Ольга Давыдова

то молчат. Слова бессильны, чтобы выразить всю глубину сердца с его страданиями и тайнами. <…> Взглядом души согреем. В этом есть счастье, и это награда за боль, лишь бы сердце не разорвалось, уставши бороться»48 . Созданный спустя шесть лет после появления этих строк «Реквием» и был призван согреть душу в ее скорбном чувстве одиночества, воплотив утраченную реальность в иллюзорном мире графического Элизиума. Именно поэтому «Реквием» стал итоговым, знаковым с точки зрения творческих поисков Борисова-Мусатова произведением. В нем нашла выражение вся визуальная система художника: принципы построения композиции, включающие повторы, внуТочка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

треннее движение поз, внушаемое через внешнюю волнообразную линию контуров, церемониальное фризообразное шествие, мягкая модуляция блекло-шафранной, «мглистой» цветовой гаммы, отсутствие теней от фигур. Важно заметить, что в творчестве Борисова-Мусатова постепенно сложилась собственная система взаимоотношения с тенями внутри композиции картины. Призрачность, эфемерность героинь Борисова-Мусатова усиливается тем, что тени от фигур или включаются в общий узор пейзажной фактуры чрезвычайно прозрачными, мягкими пятнами, или же они вообще отсутствуют. Анализируя причину подобного явления, Владимир Станюкович писал, что в последние годы художник Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

183

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

Viktor BORISOV-MUSATOV Garlands of Cornflowers. 1905 A sketch of a self-titled unfulfilled picture Oil on canvas 52.5 × 73 cm © Tretyakov Gallery

184

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Автопортрет. 1896 Этюд Холст, масло 42,5 × 56,5

Viktor BORISOVMUSATOV Self-portrait. 1896 A sketch Oil on canvas 42.5 × 56.5 cm

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Ветви плакучей березы Конец XIX – начало XX века Холст, масло 58,5 × 40,5 © Ивановское объединение художественных музеев

Viktor BORISOV-MUSATOV Branches of Weeping Willow Late 19th - beginning of the 20th century Oil on canvas 58.5 × 40.5 cm © Ivanovo Association of Art Museums

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

185

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

[he] could not distinguish between reality and dreams,”38 continued to feed the creative imagination of the master. Despite the immense scale of his artistic expression and the vigorous development of his personality, Borisov-Musatov’s life was a short one. On October 26 (November 8), 1905, the artist died unexpectedly from a heart attack in his new Tarusa studio in front of his final composition “Requiem”. This piece, although unfinished, is one of Borisov-Musatovʼs most perfect works in terms of the power of concentration of feeling and the musicality of the visualised rhythm of spiritual experiences it demonstrates. It is no coincidence that Vasily Milioti, an artist of the “Blue Rose” group who knew BorisovMusatov well, classed “Requiem”, along with “The Pearl” (1904, Tretyakov Gallery) by Mikhail Vrubel, among the highest visual achievements of watercolour craftsmanship. He considered both these works of two senior symbolists to be the quintessence of pictorial achievement, conveyed by the language of graphics: “In his pictorial quest, as happened to many of his contemporaries, Musatov has always loved a clean, fine line in drawing, as evidenced by his distinct lines in ‘Requiem’ – this gently illuminated drawing, where the latter, however, does not play a dominant role, maintaining that full balance which is necessary in a large, completely perfected creation”39 . “If only you could realize the pleasure inspired by a line’s beauty”40 , Borisov-Musatov wrote in one of his intimate letters. It is no surprise that Milioti, sensitive as he was to the pictorial language of the artist, was capable of laying bare the internal relationship in the visual thinking of both masters in the heartfelt poetic graphic accompaniment that he created for Andrei Bely’s article “Pink Garlands”. On the death of Borisov-Musatov (“Golden Fleece” magazine, 1906, No 3; miniatures - pp. 63, 65). If we rely on the opinion of Borisov-Musatov himself that his paintings primarily reflect feelings, then “Requiem” is highly autobiographical. It is dedicated to the memory of Borisov-Musatov’s spiritual friend and muse Nadezhda Yurievna Stanyukovich (1876-1905), who, as

Olga Davydova

the artist said, “was a thoughtful poet”41 (it is no coincidence that the central figure is depicted with a book in her hand – an album of poems by Nadezhda Yurievna). “I am somehow desperately tired and surely cannot wake up from the bad dream that her illness has brought upon me,”42 – wrote Borisov-Musatov in September 1905 to Nadezhda Yurievna’s husband Vladimir Stanyukovich in the army, who became the first biographer of the artist. “How can I write to you about her last days. All the days were the last. But her death has reconciled me with death in general. She was pure and extraordinary. At times I thought she was a saint, and I couldn't understand why she was living.”43 Borisov-Musatov’s art is no less autobiographical in the context of the spiritual life of Nadezhda Yurievna herself – she “kept her eyes fixed for days on end”44 on the blossoming glad tidings of “Spring”, which was moved into her room during her illness45 . “Requiem” is metaphorical to the utmost extent possible thanks to its form of allegorical expression of feelings of grief. The visual transmission of a religious feeling of farewell (confessional in its essence) is associated with the landscape and the piece’s fading autumn colours. It is no coincidence that autumn, with its lyrically lengthening rhythmic proportions, with its musical blurs and paint stains, became one of the main ghostly female characters of the artist’s last works. “It’s been raining for months and I sit at home and don't want to think about leaving for Moscow. It’s so nice here, so beautiful all around, and [the views] from my windows are so diverse... The birches all around me form the finest lace, as fantastic, ghostly, and insensible as a dream – and fantasy has no limits... Sometimes I feel like I’m at the bottom of the sea and that I am surrounded not by birch trees, but by seaweed and grey corals,”46 wrote Borisov-Musatov from Tarusa to the artist Nikolai Ulyanov just three weeks before his death. Borisov-Musatov expressed the music of dying, the abstractly obscure poetry of vanishing reality in the “kingdom of fairy tale watercolour” in his “Autumn” (1905, Tretyakov Gallery),

Сандро БОТТИЧЕЛЛИ Венера и три Грации преподносят подарки девушке. Флоренция 1483/1485 Фреска. 211 × 283 © Музей Лувра, Париж

Sandro BOTTICELLI Venus and the Three Graces Presenting Gifts to a Young Woman. Florence. 1483/1485 Fresco. 211 × 283 cm © Louvre, Paris

186

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

«перестал смотреть на мир»49 . Однако всматриваться в платонические закономерности творческого бытия Борисов-Мусатов продолжал до конца своего земного пути. Так, например, в связи с мотивом шествия нельзя не вспомнить ритмический рисунок группировки фигур из упомянутой в начале статьи фрески Сандро Боттичелли «Венера и три Грации преподносят подарки девушке». Характерный для Борисова-Мусатова процесс отрешения от натурной реальности был связан с постепенным изменением представления художника об источнике красоты как внешней данности – тени теней не отбрасывают. В контексте эстетических открытий рубежа ХIХ–ХХ столетий главным метафорическим итогом поисков Борисовым-Мусатовым «обетованной духовной прародины», своего заветного Эдема, стало открытие метода поэтически иррационального, лирически экспрессивного переживания истории Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

искусства, которое уже само по себе из века в век является нездешней вселенной прошлого. Вовлеченный в глубинную иллюзию рая воспоминаний и грез, Борисов-Мусатов, как и другие художники-символисты, создал свой «искусственный» рай художественных образов, обладающих собственным временем и пространством. И хотя эта иллюзорная вечность не спасает от смерти, небывалые страны художников модерна, в том числе и не обретаемые в реальности усадьбы Борисова-Мусатова, продолжают жить по тем же «зыбким» принципам поэтических прозрений, от которых до сих пор зависит бытие садов, музыки, стихов и вообще всех тех одухотворенных сущностей, которые образуют райскую ауру памяти вокруг земных пространств.

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Viktor BORISOVMUSATOV Requiem. 1905 Paper mounted on cardboard, watercolours, black crayon, ink, pen 52.7 × 76.1 cm © Tretyakov Gallery

187

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

188

“Nutwood Bush” (1905, Tretyakov Gallery) and “Balcony in the Autumn” (1905, Tretyakov Gallery), and on the level of symbolist iconographic metaphor in the timeless “Requiem”. In “Requiem”, Borisov-Musatov reached the highest manifestation of the idealistic reference points of his worldview, having synthesised on the basis of the poetic memory of the soul an event-orientated biographical plan based on his imaginary, ethereal and intuitive perception. Ilya Semenovich Ostroukhov, who contributed to the purchase of Borisov-Musatov’s works for the Tretyakov Gallery collection and partly for the Russian Museum, regretted that this “original, gentle and interesting artist” had “descended into the grave”47 before his time, just as he was evolving and gaining long-awaited recognition both in Russia and the West (as evidenced by a number of lifetime and posthumous exhibitions, namely, the Munich Secession (1904), Autumn Salon (1905), “Two Centuries of Russian Painting and Sculpture” (1906, Paris), “World of Art” (1906) and the Union of Russian Artists exhibitions (1905, 1906), as well as a solo exhibition in 1904 in Dusseldorf, Berlin, Hamburg, Munich and Dresden, in addition to other exhibitions). One could not agree more. Borisov-Musatov survived his untimely departed muse, Nadezhda Yurievna Stanyukovich, by only two months. However, to speculate about the master’s death is to step into the field of fortune-telling: the artist’s short lifespan has ensured the unintentional inerrThe Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

ancy of his creations. The artists whose poetics reflected a symbolist type of thinking, visualising in a work of art different hypostases of the existence of the soul, were gifted with a special insight in their understanding of the relationship between the events of the external reality and its internal immaterial nature. Back in 1899, Borisov-Musatov wrote: “When one feels deeply, one is silent. No words can express the depth of the heart with its suffering and mysteries... <…> … only the soul can offer consolation. That's happiness, and that's the reward for the pain, so long as your heart doesn't rupture, tired as it is to struggle.”48 Created six years after these lines were written in a letter to Lidia Zakhartova, “Requiem” was intended to comfort the soul in its mournful sense of loneliness, as an incarnation of the lost reality in the illusory world of a graphic Elysium. In this way, “Requiem” became the finale, the landmark of Borisov-Musatov’s creative searches. The entire general visual system of the artist found expression in it: compositional principles, including repetitive tracings, the internal movement of poses, impressed through the external wave-like contour line, a ceremonial frieze-like procession, the soft modulation of faded, “hazy” colour scale and the absence of shadows. In addition, it should be noted that Borisov-Musatov gradually developed his own system of compositional shadow relations within the painting. The ghostly ephemeral images of the heroines are enhanced by Point of view

Ольга Давыдова

Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

189

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

the fact that the shadows from the figures are included in the general pattern of the landscape texture, are extremely transparent, soft spots or they are absent altogether. Analysing the cause of such a phenomenon, Vladimir Stanyukovich wrote that, in the last years of his life, the artist “stopped looking at the world”49 . Borisov-Musatov looked into the platonic regularities of creative existence until the end of his earthly journey. Thus, for example, in connection with the procession motif, one cannot but remember the rhythmic drawing of a group of figures from Sandro Botticelliʼs fresco “Venus and the Three Graces Presenting Gifts to a Young Woman” mentioned at the beginning of this article. Borisov-Musatov’s characteristic process of abandonment of natural reality was connected with a gradual change in the artist’s conception of the source of beauty as an external given: shadows do not cast shadows. In the context of aesthetic discoveries at the turn of the 19th and 20th centuries, the main metaphorical result of Borisov-Musatov’s search for the “promised spiritual ancestral home” “paradise lost”, was the method of a poetically irrational and lyrically expressive sentimental perception of the history of art, which from century to century is, in itself, an alien universe of the past. Like other symbolist artists, Borisov-Musatov, who was deeply integrated into the illusion of a paradise as a place of memories and dreams, created his own “artificial”, handmade, paradise of artistic images with their own time-space relations. And although this illusory eternity does not save one from death, the unreal lands of Art Nouveau artists, including Borisov-Musatov’s desolate estates, continue to live according to the same elusive principles of poetic insight, on which the existence of gardens, music, poems and in general all those spiritual entities that form a paradise-like aura of memory around the earthly spaces depend to this day.

190

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

191

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 1, item 8, sheet 12.

Marcel Proust. “Le Temps retrouvé”. Translation into Russian by Anna Smirnova. Saint Petersburg. 2001. Pp. 218-219.

Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Olga Korneeva. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 22, sheet 12.

Borisov-Musatov, Viktor. “Remember that evening – that ray of sunshine”. Viktor Borisov-Musatov’s poems. 1898–1901. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 41, sheet 8.

For details see: Belonovich, Eleonora. “Musatov’s models. Known and unknown”. // Mir Museya. 2011. №7/287, July. P. 28-32.

Leonardo da Vinci. “Ritratto di Monna Lisa del Giocondo”. 1503-1519. Louvre, Paris.

Pierre Puvis de Chavannes. “Saint Genevieve Keeping Watch over Sleeping Paris”. 1898. Oil on canvasmarouflée. From the series of murals “The Pastoral Life of Saint Genevieve” for the Panthéon. 1874–1877; 1898, Paris.

Sandro Botticelli. "Primavera". 1481-1482. Galleria degli Uffizi, Florence.

Sandro Botticelli. Fresco “Venus and the Three Graces Presenting Gifts to a Young Woman”. Detail of the

Olga Davydova

fresco from the villa Lemmi (Tornabuoni, Florence). 1483/1485. Louvre, Paris. 10.

Borisov-Musatov, Viktor. Variant of the “Sonnet to L.” Viktor Borisov-Musatov’s poems. 1898-1901. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 41, sheet 4.

11.

Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. May 21, 1899. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive (Hereafter: Radishchev Museum), literary fund 2, inv. 1, item 3, sheet 7, reverse.

12.

Ibid.

13.

Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. [Sheet 121]. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 88, sheet 55.

14.

Borisov-Musatov, Viktor. Rhymed letter to Marianne von Werefkin. [Draft of the letter]. March 15, 1902. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 13, sheet 55.

15.

Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Yelena Alexandrova. [Draft of the letter]. 1902. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 8, sheet 58.

16.

Quote from: Rusakova, Alla. “Viktor Elpidiforovich Borisov-Musatov 1870-1905”. Leningrad; Moscow. 1966. P. 40.

17.

The evolution of artistic and critical views on the work of Borisov-Musatov can be traced back to the first monographs written by his contemporaries, primarily by Vladimir Stanyukovich (Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. Saint-Petersburg. 1906; see also: “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. Second edition re-worked and expanded. 1930. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 87, 88.) and Nikolai Wrangel (“Borisov-Musatov: A Biographical Essay” [“‘Sovremennoya iskusstvo’ Publishers, a series of illustrated monographs”]. St.-Petersburg: Natalia Butkovskaya. 1910; 1914). A significant role in the scientific-historical analysis of the master's work in the Soviet period was played by the researchers Alla Rusakova (“Viktor Elpidiforovich Borisov-Musatov, 1870–1905”. Leningrad; Moscow. 1966, 1974) and Olga Kochik (“Pictorial System of Viktor Borisov-Musatov”. Moscow. 1980). The books by Mikhail Dunaev (“Viktor Borisov-Musatov”. Мoscow. 1993) and Konstantin Shilov (“My colours are tunes…” [The Saratov Years of the Artist Viktor Borisov-Musatov]. Saratov. 1979; “Borisov-Musatov”, Мoscow. 1985) are very special in their literary and artistic method of romanticised narration based on the basis of systemisation of biographical material from extensive archival sources (although generally not referenced in the publications of the latter author). The recent publications of Eleonora Belonovich, Boris Sokolov, Yelena Turkel, Irina Leites and others revealed new documents, facts and semantic elements in Borisov-Musatov’s heritage. Consistent analysis of certain connections between Borisov-Musatov and symbolism is given by Militsa Neklyudova (one of

В.Э. БОРИСОВМУСАТОВ Заставка перед статьей К. Бальмонта «Тайна одиночества и смерти. (О творчестве Метерлинка)» Опубликована в журнале «Весы». (1905. №2. С. 1) Viktor BORISOVMUSATOV A headpiece of the article by Konstantin Balmont “Mystery of loneliness and death. (At Moris Meterlink's work)” Published: “Vesy”. 1905. №2. P. 1

192

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Point of view

Ольга Давыдова

ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 12.

Пруст М. Обретенное время / Пер. с фр. А.Н. Смирновой. СПб., 2001. С. 218–219.

Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к О.Г. Корнеевой // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 12.

Борисов-Мусатов В.Э. «Ты помнишь, луч сверкнул в тот вечер…» // Стихи В.Э. Борисова-Мусатова. 1898–1901. ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 41. Л. 8.

Подробнее см.: Белонович Э.Н. Мусатовские натурщицы. Знакомые незнакомки // Мир музея. 2011. №7/287, июль. С. 28–32.

Леонардо да Винчи. Портрет госпожи Лизы дель Джокондо. 1503–1519. Музей Лувра, Париж.

Пьер Пюви де Шаванн. Святая Женевьева, смотрящая на ночной Париж. 1898. Холст-маруфлэ (marouflée), масло. Из цикла панно «Житие Святой Женевьевы, покровительницы Парижа» для Пантеона (1874–1877; 1898), Париж.

Сандро Боттичелли. Весна. 1481–1482. Галерея Уффици, Флоренция.

Сандро Боттичелли. Венера и три Грации преподносят подарок девушке. Фрагмент фрески виллы Лемми (виллы Торнабуони, Флоренция). 1483/1485. Музей Лувра, Париж.

10.

Борисов-Мусатов В.Э. Вариант «Сонета к Л.» // Стихи В.Э. Борисова-Мусатова. 1898–1901. ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 41. Л. 4.

11.

Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 21 мая [1899] // Саратовский государственный художественный музей им. А.Н. Радищева. Отдел хранения архивных материалов. Научно-исторический архив (далее: СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА) ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 7 об.

12.

Указ.соч.

13.

Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Станюкович В.К. Монография о художнике В.Э. Борисове-Мусатове. [На 121 л.] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 88. Л. 55.

14.

Борисов-Мусатов В.Э.Письмо в стихах к М.В. Веревкиной. [Черновик]. 15 марта 1902 // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 13. Л. 5.

15.

Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Е.В. Александровой. [Черновик]. [1902] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 58.

16.

Цит. по: Русакова А.А. Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов. 1870–1905. Л.; М., 1966. С. 40.

17.

Эволюцию художественно-критических взглядов на творчество Борисова-Мусатова можно проследить начиная с первых монографий, написанных его современниками, прежде всего В.К. Станюковичем («Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов», СПб., 1906; а также: «Монография о художнике В.Э. БорисовеМусатове. Заново переработанная и расширенная сравнительно с изданной в 1906 г. 1930 г.» // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 87, 88), Н.Н. Врангелем («БорисовМусатов: Биографический очерк» [«“Современное искусство”, cерия иллюстрированных монографий»]. СПб.: Н.И. Бутковская, 1910; 1914) и И.В. Евдокимовым («Борисов-Мусатов». М., 1924). В контексте научноисторического осмысления творчества мастера в советский период знаковую роль сыграли исследования А.А. Русаковой («Виктор Эльпидифорович БорисовМусатов», Л.; М., 1966; 1974), О.Я. Кочик («Живописная система В.Э. Борисова-Мусатова», М., 1980). Своеобразны по литературно-художественному методу романтизированного повествования книги М.М. Дунаева («В.Э. Борисов-Мусатов». М., 1993) и К.В. Шилова («Мои краски – напевы...»: [Саратовские годы художника В.Э. Борисова-Мусатова]. Саратов, 1979; «Борисов-Мусатов», М., 1985), написанные на основе систематизации биографического материала, опирающегося на обширные архивные источники (хотя большей частью не указанные в переизданиях К.В. Шилова). Среди публикаций последних лет, проявивших новые документальные, фактографические и смысловые черты в наследии Борисова-Мусатова,

Точка зрения

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

нельзя не отметить работы Э.Н. Белонович, Б.М. Соколова, Е.А. Теркель, И.А. Лейтес, В.М. Обухова, А.В. Самохина и других. Последовательному анализу вопросов взаимосвязи БорисоваМусатова с символизмом посвящены исследования М.Г. Неклюдовой (одна из глав в книге «Традиция и новаторство в русском искусстве конца XIX – начала ХХ века». М., 1991), М.Ф. Киселева («Борисов-Мусатов». М., 2001), В.Ф. Круглова («Виктор Борисов-Мусатов и мастера общества “Голубая роза”» / Государственный Русский музей: Альманах. №495. СПб., 2017), отдельные работы О.С. Давыдовой, А.К. Флорковской и других авторов. Общую ситуацию в сфере изучения наследия Борисова-Мусатова отражают и проводимые в Саратове Боголюбовские чтения, в частности: «В.Э. БорисовМусатов и “саратовская школа”. Материалы седьмых Боголюбовских чтений, посвященных 130-летию со дня рождения В.Э. Борисова-Мусатова. Саратов. 11–14 апреля 2000 года» / Отв. ред. Т.В. Гродскова. Саратов: Саратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева, 2001. 18.

Без названия (набросок). 1895. Бумага, акварель, тушь, карандаш. 12,8 × 8,2. Размер листа: 2,0 × 38,2 // Разворот листа из «Различных записок и набросков В.Э. Борисова-Мусатова». ОР ГРМ. Ф. 27. Ед. хр. 42. Л. 4–5об.

19.

Подробнее об этом см.: Давыдова О.С. В.Э. БорисовМусатов: потерянная страница творчества художника // Панорама искусств: Альманах. М., 2017. №1. С. 458–479; Давыдова О.С. Вспоминая мечты: поэтические принципы в творчестве В.Э. Борисова-Мусатова // Искусствознание. М., 2016, №3–4. С. 172–195.

20. Ильязд (Илья Зданевич). Поэтические книги. 1940–1971. М., 2014. С. 171.

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

193

Expressive lyrics: the lonely dreams of Borisov-Musatov

Olga Davydova

В.Д. МИЛИОТИ Виньетка перед статьей А. Белого «Розовые гирлянды. По поводу смерти Борисова-Мусатова» Опубликована в журнале «Золотое руно» (1906. №3. С. 63) Vasily MILIOTI A vignette of the article by Andrei Bely. “Pink Garlands. On the death of Borisov-Musatov” Published: “Golden Fleece”. 1906. №3. P. 63

the chapters in the book “Tradition and innovation in Russian art of the late 19th- early 20th centuries”. Moscow. 1991), Mikhail Kiselev (“Borisov-Musatov”. 2001), and Vladimir Kruglov. (“Viktor Borisov-Musatov and the Masters of the Blue Rose Society”). Russian Museum: Almanac # 495. Saint-Petersburg. 2017); some publications of Olga Davydova, Anna Florkovskaya and other authors should be mentioned too. “The Saratov Bogolyubov Readings” comprehensively reflect the general situation in the study of Borisov-Musatov’s oeuvre: Grodskova, Tamara, ed. Saratov: Radishchev Art Museum, Saratov. 2001. 18.

19.

No title (sketch). 1895. Watercolour, ink, pencil on paper. 12.8 × 8.2 cm. Sheet size: 2.0 × 38.2 cm // Spread from "Various notes and sketches of V.E. BorisovMusatov". Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, item 42, sheet 4 -5, reverse 1. For more detail, see: Davydova, Olga. “V.E. BorisovMusatov: A Lost Page of Artistʼs Oeuvre”. Panorama of the Arts: Almanac. Мoscow. 2017. # 1. Pp. 458-479; Davydova, Olga. “Remembering Dreams: Poetic Principles in the Creativity of V.E. Borisov-Musatov”. Art Studies. Мoscow. 2016, # 3-4. Pp. 72-195.

20. Ilyazd (Ilya Zdanevich). “Books of Poetry. 1940-1971”. Мoscow. 2014. P. 171. 21.

Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Yelena Alexandrova. [Draft of the letter]. May 1898 // Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 8, sheet 52.

22. In one of his letters, Borisov-Musatov summarised: “Because it's either painting or photography”. (Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund # 2, inv. 1, item 4, sheet 19). 23. For more information on photography, see: Belonovich, Eleonora. “Photography as a means of finding compositional solutions for Viktor Borisov-Musatov and other painters at the turn of the XIX-XX centuries”. Space & Time of Imaginary architecture. Synthesis of Arts and Birth of Style: Tsaritsyn scientific bulletin. Issue. 7-8. Мoscow. 2005. P. 240-248; Sokolov, Boris. “Musical photography of Borisov-Musatov”. “New World of Art”. 2005. # 4. P. 5-7; Davydova, Olga. “Stylistic role of the garden and park images in the works of Viktor BorisovMusatov”. Davydova, Olga. “Art Nouveau iconography. Images of gardens and parks in the works of Russian symbolist artists”. Мoscow. 2014. Pp. 318-322. 24. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. June 20, between 1898 and 1900. Radishchev Art

194

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 4, sheet 12. 25. Borisova-Musatova, Yelena. “My memories of the artist Viktor Borisov-Musatov”. “World of Arts: Almanac. Issue 5. Alteya Publishers, St. Petersburg. 2004. P. 428. 26. Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. Sheet 156. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 87, sheet 101.

36. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. October 7, 1898. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 3, sheet 2. 37.

Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Lushnikov A. “Borisov-Musatov”. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. Fund 1965, inv. 1, item 7, sheet 4.

38. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. January 14, 1901. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 4, sheet 15.

Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Yelena Alexandrova. October 4, 1897. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 8, sheet 49.

39. Milioti, Vasily. Memories of Viktor Borisov-Musatov. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. Fund 80, inv. 1, item 1, sheet 1 reverse.

28. Borisov-Musatov, Viktor. “Dream of the Deity”. Various notes and sketches of Viktor Borisov-Musatov. 1895-1905. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, item 42, sheet 14.

40. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. c.1899. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 4, sheet 11.

29. Bang, Herman. “Das Weisse Haus” (The White House). “Strange Stories” (in Russian). Moscow. 1911. P. 8.

41.

27.

Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Stanyukovich, Vladimir. The last work of Viktor Borisov-Musatov “Requiem”. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 86, sheet 2.

30. Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor BorisovMusatov”. Sheet 121. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 88, sheet 52.

42. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Vladimir Stanyukovich. September 20/21, 1905. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. Fund 2, item 31, sheet 34.

31.

43. Ibid

“Nothing in the world ever dies. Everything is forever moving forward and is merely taking other forms”, Borisov-Musatov. (Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. June 22, 1899. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 3, sheet 14.

44. Stanyukovich, Vladimir. “Requem” - the last work of. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 86. Sheet 2. 45. Ibid

32. Borisov-Musatov, Viktor. Quote from: Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. Sheet 156. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 87, sheet 75.

46. Borisov-Musatov,Viktor. Quote from: Lushnikov A. “Borisov-Musatov”. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. Fund 1965, inv. 1, item 7, sheet 4. 47.

33. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. June 20, between 1898 and 1900. Radishchev Art Museum, Saratov. Archive Department, Scientific-historical archive. Literary fund 2, inv. 1, item 4, sheet 12. 34. Stanyukovich, Vladimir. “Viktor Borisov-Musatov”. Saint Petersburg. 1906. P. 23. 35. Girshman, Henrietta. “My memories of Valentin Serov”. “Valentin Serov in memories, diaries and correspondence”. Volume 2, Leningrad. 1971. P. 328.

Ostroukhov, Ilya. Letter to Count Dmitry Tolstoy. March 2 1906. Russian Historical Archive. Fund 696. Inv.1, item 446. Sheet 19 – 19 reverse.

48. Borisov-Musatov, Viktor. Letter to Lidia Zakharova. December 28 1899. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. Fund 72, inv. 1, item 2, sheet 2 49. Stanyukovich, Vladimir. “Monograph on the Artist Viktor Borisov-Musatov”. 156 sheets. Department of Manuscripts, Russian Museum, fund 27, inv. 1, item 87. Sheet 115.

Point of view

Ольга Давыдова

21.

Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Е.В. Александровой. [Черновик]. [1898, май] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 52 об.

22. В одном из писем Борисов-Мусатов даже резюмировал: «Потому что либо живопись, либо фотография» (СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ №2. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 19). 23. Подробнее о фотографии см.: Белонович Э.Н. Фотография как инструмент в поиске композиционных решений В.Э. БорисоваМусатова и художников рубежа XIX–XX веков // Пространство и время воображаемой архитектуры. Синтез искусств и рождение стиля: Царицынский научный вестник. Вып. 7–8. М., 2005. С. 240–248; Соколов Б.М. Музыкальная светопись Борисова-Мусатова // Новый Мир искусства. 2005. №4. С. 5–7; Давыдова О.С. Стилистическая роль садово-паркового образа в творчестве В.Э. Борисова-Мусатова // Давыдова О.С. Иконография модерна. Образы садов и парков в творчестве художников русского символизма. М., 2014. С. 318–322. 24. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 20 июня [Между 1898 и 1900] // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ №2. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 12. 25. Борисова-Мусатова Е.Э. Мои воспоминания о художнике В.Э. Борисове-Мусатове // Мир искусств: Альманах. Вып. 5. СПб.: Алетейя, 2004. С. 428.

Лирические экспрессии: одинокие мечты Борисова-Мусатова

28. Борисов-Мусатов В.Э. Сон божества // Различные записки и наброски В.Э. Борисова-Мусатова. 1895–1905. ОР ГРМ. Ф. 27. Ед. хр. 42. Л. 14.

38. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 14 января 1901 // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 15.

29. Банг Г. Белый дом. Странные рассказы. М., 1911. С. 8.

39. Милиоти В.Д. Воспоминания о В.Э. БорисовеМусатове // ОР ГТГ. Ф. 80. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 1 об.

30. Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Станюкович В.К. Монография о художнике В.Э. БорисовеМусатове. [На 121 л.] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 88. Л. 52.

40. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. [Около 1899] // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 11. 41.

31.

«В мире никогда ничто не умирает. Все вечно движется вперед и только принимает другие формы», – считал Борисов-Мусатов (Письмо к Л.П. Захаровой. 22 июня [1899] // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 14).

32. Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Станюкович В.К. Монография о художнике В.Э. БорисовеМусатове. [На 156 л.] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 87. Л. 75. 33. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 20 июня [между 1898 и 1900] // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 12. 34. Станюкович В.К. В.Э. Борисов-Мусатов. СПб., 1906. С. 23.

Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Станюкович В.К. Последнее произведение В.Э. БорисоваМусатова «Реквием» // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 86. Л. 2.

42. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к В.К. Станюковичу. 20/21 сентября 1905 // ОР ГТГ. Л. 34. Ф. 2. Ед. хр. 31. Л. 34. 43. Указ. соч. 44. Станюкович В.К. Последнее произведение В.Э. Борисова-Мусатова «Реквием» // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 86. Л. 2. 45. Указ. соч. 46. Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Лушников А. Борисов-Мусатов // ОР ГТГ. Ф. 1965. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 4.

35. Гиршман Г.Л. Мои воспоминания о В.А. Серове // Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. Т. 2. Л., 1971. С. 328.

47.

26. Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Станюкович В.К. Монография о художнике В.Э. БорисовеМусатове. [На 156 л.] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 87. Л. 101.

36. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 7 октября 1898 // СГХМ им. А.Н. Радищева. ОХАМ. НИА. ЛФ. 2. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 2.

48. Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Л.П. Захаровой. 28.XII.1899 // ОР ГТГ. Ф. 72. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 2.

27.

37.

Борисов-Мусатов В.Э. Письмо к Е.В. Александровой. 4 октября 1897 // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 49.

Борисов-Мусатов В.Э. – Цит. по: Лушников А. Борисов-Мусатов // ОР ГТГ. Ф. 1965. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 4.

Остроухов И.С. Письмо к графу Д.И. Толстому. 2 марта 1906 // РГИА. Ф. 696. Оп. 1. Ед. хр. 446. Л. 19–19 об.

49. Станюкович В.К. Монография о художнике В.Э. Борисове-Мусатове. [На 156 л.] // ОР ГРМ. Ф. 27. Оп. 1. Ед. хр. 87. Л. 115.

В.Д. МИЛИОТИ Концевая виньетка после статьи А. Белого «Розовые гирлянды. По поводу смерти Борисова-Мусатова» Опубликована в журнале «Золотое руно» (1906. №3. С. 65) Vasily MILIOTI A final vignette of the article by Andrei Bely. “Pink Garlands. Memories of Viktor Borisov-Musatov” Published: “Golden Fleece”. 1906. №3. P. 65

Точка зрения

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

195

A Roman CaffĂ¨ of Culture

196

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Evelina Grigorieva

Meeting place

М Е С

В С

Р Е

Римская муза искусства с ароматом горького кофе Эвелина Григорьева

Прогуливаясь по улицам Рима, этого древнейшего города, мы невольно погружаемся в прошлое. В каждом камне, из которого создавался современный мегаполис – от мощеной улицы до уникальных памятников культуры, – кроется многовековая история, к которой хочется прикоснуться и, возможно, оказаться свидетелем рождения великой империи. В этом неповторимом городе, подлинной находке для каждого любителя искусства, рядом с творениями античного мира соседствуют произведения барокко и классицизма, а также новейших современных течений. Интерьер зала «Омнибус», Кафе Греко Современная фотография ← Interior of the “Omnibus” hall, Caffè Greco Photograph ←

Вход в Кафе Греко, Виа Кондотти, Рим, 2019 Фотография Entrance of the Antico Caffè Greco, Via Condotti, Rome 2019 Photograph

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

197

A Roman Caffè of Culture

Evelina Grigorieva

The oldest cafe in Rome, the renowned Antico Caffè Greco on the city’s Via Condotti, has been welcoming its distinguished cultural clientele for more than 250 years. Russian cultural figures have been among its most eminent visitors: it was here that Nikolai Gogol worked on “Dead Souls” and here that he met with Karl Bryullov, Alexander Ivanov and others from the established Russian artistic community in Rome of the day. In the 20th century, it entered Soviet art history as a meeting place for masters of the “Severe Style”, memorably depicted in Viktor Ivanov’s 1974 painting “At the Caffè Greco”, in which the artist sits at a table with his contemporaries Gely Korzhev, Pyotr Ossovsky, Ephraim Zverkov and Dmitry Zhilinsky. Walking the ancient streets of Rome, at every corner, the visitor is unwittingly drawn into the past. In every stone from which this modern metropolis has been created – from its cobbled streets to its unique monuments – there is a centuries-old history that feels absolutely tangible. This unique city encompasses everything, from the ancient world to the Baroque, from classicism to more recent milestones of modernity.

198

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

The Via Condotti is no exception. One of the most elegant and refined streets in Europe, it is known today for its fashion stores, but it is also a treasury of history, home to legends. The origins of today’s promenade lie in the ancient Via Trinitatis, which appeared in the first half of the 16th century under the pontificate of Paul III Farnese and continued to develop under Julius III: the street’s original name came from the fact that it led to the Church of

Эвелина Григорьева

Виктор ИВАНОВ В Кафе «Греко». 1974 Холст, масло 184,5 × 204

Место встречи

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

Viktor IVANOV At the Caffè Greco. 1974 Oil on canvas 184.5 × 204 cm

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

199

A Roman Caffè of Culture

Evelina Grigorieva

Karl BRYULLOV Self-portrait. 1831 Watercolour, ink, graphite pencil on cardboard. 15 × 14.5 cm © Pushkin Museum of Fine Arts

Trinità Dei Monti, at the top of the Spanish Steps above the Piazza de Spagna. It was renamed as Via Condotti only when Pope Gregory XIII laid underground pipes, through which the virgin water springs of the ancient city ran. Its name, “Condotti”, came from the Latin ducti, meaning to be guided or to be led, which originated with the legend in which the soldiers of Agrippa, thirsty after battle, were “led” by an attractive Roman girl (in Latin, “virgo”) to a spring that came to be known as the “Acqua Vergine”. Further down Via Condotti from the piazza stands another 18th-century masterpiece, the Church of the Santissima Trinità degli Spagnoli by the architect Emanuele Rodriguez dos Santos. The Spanish Trinitarians, probably in deference to the street’s ancient name, wanted to build their church here. Its interior deserves attention with its frescoes and paintings, among which the work of the 18th-century master Corrado Giaquinto, dedicated to Holy Trinity, is especially noteworthy.

200

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

But it is a secular location that, for many Romans, typifies the rich history of Via Condotti: located at number 86, the Caffè Greco – or, to give it its full name, “Antico Caffè Greco” – bears a plaque that attests to its history: “Il Ministero della Pubblica Istruzione. Il Caffè Greco dichiarato di interesse particolarmente importante ai sensi degli articoli No. 1 e No. 2 e seguenti della legge – 1 giugno 1939 No. 1089 – decreto 27 luglio 1953.”1 . The Antico Caffè is a unique establishment, marking the 260th anniversary of its foundation this year. The oldest coffee house in Rome, it was founded in 1760 by Nicola Della Maddalena, a Greek citizen who devoted his life to his creation (the “Greco” of its title commemorates the Greek roots of its founder). In his book “Antichi Mestieri di Roma” (“Ancient Crafts of Rome”), Mario La Stella tells how ancient documents show that the original name has survived to this day, the only thing apparently lost over the centuries being Meeting place

Эвелина Григорьева

Гуляя по Риму теплым осенним вечером, я оказалась на одной из самых элегантных и изысканных улиц в Европе – Виа Кондотти. Известная туристам своими шикарными магазинами высокой моды – Bulgari, Cartier, Dior, Gucci, Luis Vuitton и многими другими, превратившими ее в место паломничества, – Виа Кондотти является также кладезем истории, хранящим не одну легенду. Сейчас вряд ли кто вспомнит, почему улица стала излюбленным местом променада. Сегодняшняя многолюдная Виа Кондотти располагается на месте древней улицы Виа Тринита (Via Trinità, от латинского Тrinitas – «Троица»), появившейся в первой половине XVI века, во время понтификата Павла III (Фарнезе). Она продолжила развиваться при понтификате Юлия III и первоначальное название получила в честь храма Тринита-деи-Монти, к которому она вела. Свое нынешнее название – Кондотти – она получила лишь во времена понтификата папы Григория XIII, в начале XVII века, когда были проведены подземные трубопроводы, по которым бежала вода из источника Acqua Vergine. Существует легенда, согласно которой солдаты римского полководца Агриппы утоляли жажду после изнурительных боев у этого источника. На Виа Кондотти находится шедевр XVIII века, созданный португальским архитектором Эмануэлем Родригесом душ Сантушем, – церковь Св. Троицы – Сантиссима-Тринита-дельи-Спаньоли. Испанские тринитарии, члены Ордена Пресвятой Троицы, основанного в 1198 году для освобождения христиан из мусульманского плена, вероятно, в знак уважения к древнему названию улицы захотели постро-

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

Мемориальная доска, Кафе Греко, Виа Кондотти, Рим Современная фотография Commemorative plaque, Caffè Greco Photograph

ить здесь свою церковь. Ее интерьеры украшены фресками и картинами, среди которых особенно примечательна работа мастера XVIII века Коррадо Джаквинто. Здесь же, на Виа Кондотти, 86, расположено Кафе Греко, на нем и по сей день находится историческая табличка с надписью: «Il Ministero della Pubblica Istruzione. Il Caffè Greco è dichiarato di interresse particolarmente importante ai sensi degli articoli №1 e №2 e seguenti della legge – 1 giugno 1939 №1089 – decreto 27 luglio 1953» 1 . Кафе Греко – самая старинная кофейня в Риме – было основано в 1760 году греком Николой Делла Маддалена, посвятившим ему всю жизнь, поэтому и появилось такое название. Марио Ла Стелла в своей книге «Древние ремесла Рима»2 рассказывает о том, что в старинных документах найдено именно это оригинальное название, которое на Александр ИВАНОВ Мастерская А.А. Иванова в Риме. Ок. 1840 Бумага, тушь, акварель, кисть, перо. 24,6 × 35 © ГТГ

Alexander IVANOV Alexander Ivanov’s studio in Rome. c. 1840 Ink, watercolour on paper; brush, pen 24.6 × 35 cm © Tretyakov Gallery

Место встречи

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

201

A Roman Caffè of Culture

Александр ИВАНОВ Вид моста Милвио в Риме Конец 1830-х – начало 1840-х Бумага, акварель 12,6 × 41,8 Alexander. IVANOV View of Milvio Bridge in Rome End of 1830s – beginning of 1840s Watercolour on paper 12.6 × 41.8 cm

202

Caffè Greco’s sign board, which depicted the figure of its Greek founder. 2 Today, coffee-house gatherings are an accustomed element of life, but the history of such establishments is little known, including how they came into being. The history of the first coffee houses dates from the end of the 17th century in Europe, when such venues, known as “caffeàos”, “kaffeehaus” or “caffe-house”, began to appear in the main cities of France, Italy and Germany. They revealed to visitors the secret of coffee itself, then little known in Europe, the first references to which come from Vienna. After the capture of that city by the Turks in 1683, the new overlords brought with them part of their culture, which we know as the Arab model of a coffee house, one that had spread by then throughout the Middle East and as far as Constantinople. Over time, a new version of meetings over a cup of coffee appeared thanks to an Austrian Pole, whose name has, unfortunately, not survived: all that we know of him is that he was employed as a courier during the Austro-Turkish War and that, after studying the invaders’ methods of making coffee, he opened the first establishment in 1684. The fame of this new favourite drink quickly spread and, within a short period of time, more and more such establishments were to be found. However, coffee only reached Italy in the 18th century, its spread hindered by opposition from the Church, which considered the dark drink, with its properties to excite, as “the work of the Devil” and, therefore, against the law. This opposition was only reversed by Clement VIII: according to legend, when he secretly tasted the forbidden drink, he was so struck by its pleasant taste that he decided to risk repealing the ban. After such a prolonged prohibition, coffee made its first appearance in Venice in 1720 with the opening of the famous Caffè Florian, the oldest venue of its kind in Italy, near the trading port, and soon the Turkish merchants appeared as customers. It was followed by the

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Evelina Grigorieva

Pedrocchi coffee house in Padua, which opened in 1722, Florence’s Caffè Gilli, in 1733, and Rome’s Caffè Greco in 1760. Several decades after the opening of this new oasis of civilisation, its stewardship was transferred to one Salvioni. It was only thanks to him that, during the blockade imposed by Napoleon in 1806, the citizens of Rome did not lose the opportunity to enjoy the true taste of the oriental drink (other establishments in the beleaguered city were forced to offer an erzatz replacement). Despite these difficult days, Caffè Greco continued to offer its patrons the same authentic coffee, thanks to reducing the size of the vessel in which it was served: it is perhaps from those years that such miniature cups continue to be used to serve espresso. But that was not the end of the difficulties facing Caffè Greco. From the time of its foundation, the legendary coffee house had acquired a reputation as being “patriotic and republican” and during Napoleon’s occupation of Italy, many further tests of endurance would follow; it was considered a den of “ill-thinkers”, a society hostile to the soldiers of the French army of Marshal Nicolas-Charles Oudinot, who served in the city. It was during this period that the Caffè Greco assumed the role of a cultural centre, where a community of like-minded intellectuals and aristocrats could take refuge. It acquired the status of a full-fledged salon, a place for discussions of politics or literature, even for plotting a revolution. Such literary discussions continue to this day, when the eminent figures of culture, literature and art in Rome gather in the “Omnibus” hall on the first Wednesday of every month to hold their meetings of the intelligentsia. Since 1940, an annual almanac of their works and thoughts, the “Strenna dei Romanisti”, has been published just before each Christmas, providing a record of discussions enjoyed at the Caffè during the previous year.

Meeting place

Эвелина Григорьева

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

Интерьер Кафе Греко Современная фотография Interior of the Caffè Greco Photograph

удивление дошло до наших дней, и лишь уникальный знак Кафе Греко с нарисованной на нем фигурой его греческого основателя со временем был утерян. В наши дни привычка посидеть за чашечкой ароматного кофе в любимом местном кафе уже не является диковинкой. Тем не менее, мало кто знаком с историей излюбленных кофеен, и уж точно немногие интересуются основателями первых заведений, где можно было испробовать утонченный напиток, без которого итальянец не мыслит ни одного дня? Исследуя историю появления первых кофеен, приглашаю вас переместиться в Европу XVII века. Уже в конце XVII – начале XVIII столетия во Франции, Германии и Италии вблизи многолюдных городских центров стали появляться заведения под названиями «caffeaos», «kaffeehaus», «caffe-house». Главной задачей таких заведений было открыть посетителю тайну незнакомого многим кофейного напитка. Первые упоминания о кофе можно почерпнуть из истории Вены: в 1683 году, во время австро-турецкой войны, город захватили турки и принесли с собой часть своей культуры, а вместе с ней арабскую модель кофейни, распространившуюся к тому времени на всем Ближнем Востоке вплоть до Константинополя. Со временем новую версию встреч – за чашечкой кофе – целенаправленно начинает внедрять некий австрийский поляк, имя которого, к сожалению, не дошло до наших дней. Известно лишь то, что он был курьером во времена австро-турецкой войны и, изучив методы приготовления кофе, открыл в 1684 году свое первое заведение. Место встречи

Полюбившийся европейским гурманам напиток с экзотическим вкусом стал пользоваться невероятным успехом и в течение короткого промежутка времени приобрел популярность. Но для того чтобы испробовать напиток смогли в первых кофейнях Италии, пришлось дожидаться XVIII века. Распространению кофе препятствовала Церковь: из-за своих возбуждающих свойств черный напиток признавался «произведением дьявола» и, следовательно, оказывался вне закона. Только папе Клименту VIII удалось сломать запреты по отношению к этому напитку. По легенде, при тайной дегустации напитка он был восхищен его приятным вкусом настолько, что решил пойти на риск и отменить ранее наложенный запрет. Первым городом, принявшим нововведение, оказалась Венеция. В 1720 году в Венеции, возле торгового порта, было открыто знаменитое кафе «Флориан», которое любили посещать турецкие купцы. Затем последовало открытие кофеен «Педроччи» в Падуе (1722), «Джилли» во Флоренции (1733) и только в 1760-м Кафе Греко в Риме. По прошествии нескольких десятков лет после знаменательного открытия уютного «заповедника» с ароматом горького кофе на смену греческому хозяину кафе пришел итальянец Salvioni. Благодаря ему во время континентальной блокады, введенной Наполеоном (1806), римляне не потеряли возможность наслаждаться подлинным вкусом восточного напитка, в то время как другие кофейни захваченного города предлагали суррогаты кофе за дефицитом настоящего. Несмотря на тягостные дни, Кафе Греко продолжало предлагать своим Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

203

A Roman Caffè of Culture

Evelina Grigorieva

Gallery of artists The Caffè has attracted travellers and cultural figures for decades, with the same dazzling stucco mouldings, rich decoration, bas-reliefs and statues that have inspired artists to create masterpieces. Its halls, saturated with the aroma of coffee, offer them the chance to discover the many works of art that adorn the ancient walls of this room, covered with their elegant velvet fabric. The legendary Caffè displays some 300 paintings, making it a significant private collection. It is an achievement of local patrons that, despite all the difficulties the Caffè has experienced over the years, its 18th-century appearance, reflecting the history of centuries past, has been preserved, its atmosphere embodied in every item of its interior. Among such objects is a painting by Marianna Dionigi (1756-1826) that she painted in 1797: it remains perfectly preserved and you can sit at the very table at which the artist herself once sat and admire her work, inspecting every detail of the interior as it was centuries ago. Near the swirling staircase that leads to other mysterious halls, the visitor’s attention is caught by a work by Renato Guttuso (1911-1987), the Italian 20th-century painter and graphic artist, in which he portrayed his regular conversation partners at the Caffè. A close friend of Guttuso, the metaphysical artist and surrealist Giorgio de Chirico (1888-1978) was another regular here, following his acquisition in 1948 of a house near the Spanish Steps (it is now the artist’s house museum). Every day at about noon, the artist would leave his studio and walk to the Caffè, deep in thought. As he would write to his friend the journalist and art critic Franco Simongini: “I have a wonderful time in Rome ... I like living in the Piazza di Spagna, do you know why? Because every day, just after noon, I walk down the main street of the city to take an aperitif at Caffè Greco...” Stories still circulate

of how more than once, the artist preferred to pay for coffee with a drawing rather than with money, but, unfortunately, no examples of such "payments" can be seen on the walls today. Here, among many such works of art, there are portraits or other records of famous visitors, which Caffè Greco always remembers and honours. The numerous works of art on display include portraits or records of famous visitors, artists, writers, politicians and intellectuals both Italian and foreign, among them Angelica Kauffman, Antonio Canova, Ingres, Goethe, James Fenimore Cooper, Rossini, Schopenhauer, Camille Corot, Paul Delaroche, Giacomo Leopardi, Hector Berlioz, Nathaniel Hawthorne, Richard Wagner, Lord Byron, Johannes Brahms, Mark Twain, Georges Bizet, Friedrich Nietzsche, Henryk Sienkiewicz, Ludwig II of Bavaria, Giuseppe Cellini, Carlo Levi, Hans Christian Andersen, Alberto Moravia, Pericles Fazzini and many others. Close by the Caffè Greco at 43, Via Condotti lived Carlo Goldoni, the famous playwright who was another faithful client he had arrived in Rome on November 23, 1758, at the invitation of Cardinal Carlo Rezzonico, nephew of Pope Clement XIII of Venice. The prelate dreamed of Goldoni moving to the Eternal City, so that his plays could be staged at the Teatro Tordinona, which was owned by the Papal Court. The Cardinal settled the playwright in a beautiful apartment in the centre of Rome, complete with a carriage for his personal use, and, every morning, he would drive to the door of the Antico Caffè. In one of his works, his comedy “The Coffee House”, the master immortalised the memory of his beloved cafe, in which he would spent entire days in the company of his friends. Once, after watching a production of Goldoni’s “The Servant of Two Masters”, I went to the Antico Caffè

Исторические традиционные кофейные чашки Кафе Греко Современная фотография Traditional historical Caffè Greco coffee cups Photograph

204

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Meeting place

Эвелина Григорьева

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

посетителям все тот же подлинный кофе, при этом уменьшая размер чашки. Возможно, именно с тех лет манящий ароматный напиток подается в миниатюрной чашечке. Но на этом не закончились все трудности, которые было суждено преодолеть Кафе Греко. Легендарная кофейня с ее основания считалась «патриотичной и республиканской», и во времена захвата Италии Наполеоном ей пришлось пережить многочисленные гонения, кроме того, ходили слухи, что это притон «злых мыслителей», враждебно настроенных по отношению к французской армии маршала Николя Шарля Удино, расквартированной в городе. Именно в этот период Кафе принимает на себя роль культурного центра, где укрывались единомышленники – интеллектуалы и аристократы. Кафе Греко приобрело имидж своеобразного салона, клуба – места, где можно поговорить о политике, литературе или даже заняться подготовкой революции. С тех пор Кафе – место литературных дискуссий. Традиция встреч известных деятелей культуры, литературы и искусства сохранилась и до наших дней. Так, в зале под названием «Омнибус» до сих пор каждую первую среду месяца проводят свои встречи ученые города Рима. С 1940 года, накануне Рождества, их работы и мысли как результаты этих встреч публикуются в томе «Strenna dei Romanisti». Место встречи

Кафе Греко, с сохранившейся лепниной и богатым декором, барельефами, живописью и скульптурой, уже много десятков лет привлекает не только туристов и завсегдатаев, но и современных деятелей культуры. Ведь в залах, стены которых обтянуты элегантной бархатной тканью, пропитанной ароматом кофе, можно познакомиться с многочисленными произведениями искусства. Легендарное Кафе Греко предлагает вниманию посетителей около 300 картин – факт, сделавший его одной из самых крупных в мире частных художественных галерей, открытых для свободного посещения. Стоит преклониться перед местными жителями, сохранившими внешний вид заведения XVIII века, где история запечатлена в каждом предмете его интерьера, что легко подтверждается картиной Марианны Диониджи, написанной ею в 1797 году. Отдыхая за столиком, за которым когда-то сидела художница, можно полюбоваться ее полотном и всмотреться в каждую деталь интерьера Кафе, каким оно было три века назад. Около витой лестницы, уводящей в залы, внимание привлекает произведение итальянского живописца и графика XX века Ренато Гуттузо. На нем маэстро изобразил своих неизменных собеседников в Кафе. Близким другом Гуттузо был художник-сюрреалист Джорджо де Кирико, также постоянный клиент Греко; в 1947 году он перебрался на постоянное Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

205

A Roman Caffè of Culture

Таир САЛАХОВ Рим. Кафе Греко 2002 Xолст, масло 120 × 160 Собрание А.В. Шандалова

Tahir SALAKHOV Rome. Caffè Greco. 2002 Oil on canvas 120 × 160 cm Andrei Shandalov’s collection

206

to breathe in the creative air that had nurtured the talented playwright and to chat with a regular visitor there, from whom I have heard many of the fascinating stories that have been preserved in the memory of guests and handed down, by word of mouth, over the centuries. One of them concerns Giacomo Casanova, who, long before he became famous as the quintessential amorous adventurer of Europe, came to Rome as a young scribe in the retinue of Cardinal Pasquale Acquaviva d’Aragon. He first appeared at the Caffè Greco at the invitation of Abbé Gama and his friends and, in its relaxed atmosphere, the company started exchanging stories and anecdotes that were far from the usual strict framework of a priest’s life. During their conversation, Casanova’s gaze fell on Giuseppe Richarelli, also known as Beppino Della Mamma, whom he mistook for a woman and with whom he began to flirt. Abbé Gama, almost helpless with laughter, watched the proceedings. Only after the beautiful stranger had invited Casanova to spend the night with the Abbé, if Casanova would promise to play for him the role of both girl and boy as Beppino would choose, did the abbot introduce the wellknown castrato Beppino to his friend. Another famous customer was Marie-Henri Beyle, better known by his pseudonym Stendhal, who crossed the threshold of the establishment, for the first and only time, in search of his double. During an earlier visit to The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Evelina Grigorieva

the city of Terni, the French writer had been mistaken for the artist Stefan Forby and received with extreme hospitality and courtesy. Stendhal tried to clarify the misunderstanding, but he was not able to convince the townspeople of his true identity due to his great resemblance to Forby. After a long search, the writer found out that his double was a frequent visitor to a certain cafe in Rome, where he went in the hope of meeting him. However, this acquaintance proved gravely disappointing, as the artist was hardly groomed at all, and a little ugly at that. Offended, the writer left the Antico Caffè that instant, never to return. Schopenhauer was another frequent visitor, always bringing with him his white poodle Atma (the name, which the philosopher gave all the dogs he owned towards the end of his life, means “the supreme universal soul from which all other souls arise” in Hindu). In the Caffè Greco, he was repeatedly attacked by a group of the Nazarene artists for insulting their native land, Germany: for the philosopher, this was the most stupid nation on Earth, the only superiority that he recognised for them being that “the Germans could do without religion.” Franz Liszt, a frequent visitor to Rome, was another regular guest. On one occasion, he told the guests of the cafe about an incident when a princess had invited him to dinner. This aristocrat asked Liszt to play something from Meeting place

Эвелина Григорьева

проживание в Рим, на площадь Испании. В письмах своему товарищу, журналисту и искусствоведу Франко Симонджини, де Кирико писал: «Я прекрасно провожу время в Риме... Мне нравится жить на площади Испании, и знаешь почему? Потому что каждый день после полудня я прогуливаюсь по центральным улицам города, всегда заходя на аперитив в Кафе Греко...». До наших дней дошли рассказы о том, что художник предпочитал платить за кофе не монетами, а своими рисунками. Но, к сожалению, ни один счастливый обладатель этих рисунков не оставил их для нас в стенах заведения. Здесь, среди многочисленных произведений искусства, можно также найти портреты или записи знаменитых посетителей, о которых Кафе Греко всегда помнит и чтит их память. Со дня основания гостями Кафе становятся итальянские и иностранные художники, писатели, артисты, политики и интеллектуалы, такие как Мария Анна Ангелика Катарина Кауфман, Антонио Канова, Жан-Огюст-Доминик Энгр, Иоганн Вольфганг Гёте, Джеймс Фенимор Купер, Джоаккино Антонио Россини, Артур Шопенгауэр, Жан-Батист-Камиль Коро, Поль Деларош, Джакомо Леопарди, Гектор Берлиоз, Натаниэль Готорн, Вильгельм Рихард Вагнер, Джордж Гордон Байрон, Иоганнес Брамс, Марк Твен, Александр-Сезар-Леопольд Бизе, Генри Джеймс, Фридрих Вильгельм Ницше, Генрик Сенкевич, Людвиг II (Отто Фридрих Вильгельм) Баварский, Джузеппе Челлини, Карло Леви, Ганс Христиан Андерсен, Альберто Моравиа, Перикле Фаццини и многие другие. Неподалеку от Кафе Греко, на Виа Кондотти, 43, жил его постоянный посетитель Карло Гольдони, известный драматург, который прибыл в Рим 23 ноября 1758 года по приглашению кардинала Карло Реццонико, племянника римского папы Климента XIII. Прелат мечтал о переезде Гольдони в Вечный город, чтобы тот поставил некоторые из своих пьес в театре Тординона, принадлежавшем Апостольскому дворцу в Кастель-Гандольфо. Кардинал разместил драматурга в прекрасной квартире в центре города и предоставил карету для личного пользования, которая каждое утро подвозила своего господина к дверям Кафе Греко. В комедии «Кофейная» драматург и либреттист увековечил память о знаменитом Кафе, где проводил все дни напролет со своими друзьями. Как-то раз после просмотра комедии «Слуга двух господ» Карло Гольдони я зашла в Кафе Греко, чтобы ощутить ту творческую атмосферу, которая когда-то окружала великого драматурга, и за чашечкой кофе мне довелось пообщаться с постоянным посетителем Кафе, от него я услышала множество увлекательных историй, передающихся из уст в уста на протяжении уже многих веков. Одна из них рассказывает о Джакомо Казанове, молодом настоятеле, состоявшем на службе у кардинала Паскуале Аквавива д'Арагона. Впервые Место встречи

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

он оказался в Кафе Греко по приглашению аббата Гама и его друзей. В непринужденной обстановке кофейни они развлекались, обмениваясь историями и рассказами, далекими от жестких правил, которые диктует сутана священника. Во время беседы взгляд ловеласа Казановы упал на Джузеппе Ричарелли, также известного как Беппино Делла Маммана, которого он принял за женщину и начал кокетничать с ним. Аббат Гама, умирая со смеху, следил за представлением. Лишь только после того, как «прекрасная незнакомка» предложила Казанове провести с ней ночь, обещая ему играть роль как девушки, так и мальчика, аббат представил известного всему обществу кастрата Беппино своему другу Казанове. Среди известных клиентов клуба был и Мари-Анри Бейль, более известный под псевдонимом Стендаль, он переступил порог Кафе Греко, чтобы найти своего двойника. Ранее французского писателя во время посещения им города Терни встретили с чрезвычайным гостеприимством, приняв за художника Стефана Форби. Стендаль пытался прояснить недоразумение, но ему так и не удалось убедить горожан. После долгих поисков писатель узнал, что его двойник был частым посетителем некоего знаменитого римского кафе, куда он и отправился в надежде встретиться с ним. Однако знакомство

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Портретная галерея Кафе Греко Современная фотография Portrait gallery, Caffè Greco Photograph

Фотография интерьера Кафе Греко. Слева – Эльза Моранто и Альберто Моравия XIX век 19th-century photograph of the interior at the Caffè Greco, with Elsa Morante and Alberto Moravia

207

A Roman Caffè of Culture

his repertoire, which seemed to the composer a rather immodest and inappropriate request, but he sat down at the piano nevertheless, played several chords, then stood up with the words “Madame, le dîner est payé”3 , and left the palace without looking back. It was in the Caffè Greco that Pope Leo XIII met Liszt. Leo’s memoirs mention the time he spent there in his student years. Among the autographs, paintings, drawings, photographs and letters housed there is an anonymous letter dated 1910, written (as it later turned out) by Count Louis Pecci, the nephew of Leo XIII, in which he refers to the fact that the Pope had been a frequent visitor there in his youth. Thus a legend arose that if a Cardinal sits down with a cup of “Greek” coffee, he is sure to become the Pope. The cafe’s managers requested – and received – a rare photograph of the future Pope, when he was not yet a priest, but still an apostolic delegate in Benevento and now photograph and letter associated with the Pope are next to those that concern Liszt.

A Russian connection The Antico Caffè has rich associations with Russian culture, too: its visitors have included artists such as Karl Bryullov, Alexander Ivanov, Orest Kiprensky and the architect Nicholas Benois, as well as writers such as Ivan Turgenev and Nikolai Gogol. Even Emperor Paul I honored Caffè Greco with a visit. But nothing makes the Caffè as popular among Russian tourists as the fact that it was here that part of Gogol’s “Dead Souls”, that masterpiece of Russian literature, was written. The writer lived on a street parallel to Via Condotti and, of course, spent many hours at the Antico Caffè. The Italian period of his life dates from 1838 until 1842, when Gogol had left Russia, believing that writing about the country was much better done when beyond its borders. Underneath a table glass here is displayed a sheet with lines from the letter that Gogol wrote to his friend Peter Pletnyov on March 17, 1842: “I can write about Russia only in Rome, only there it appears to me in all its scale and enormity”. The writer’s companions in Rome were the artists Ivanov, Kiprensky and Bryullov, who were living in Rome on graduation stipend-scholarships from the Academy

Evelina Grigorieva

Картина из интерьера Кафе Греко с изображением Н.В. Гоголя A painting featuring Nikolai Gogol inside the Caffè Greco

Любимый столик Н.В. Гоголя в Кафе Греко Современная фотография Nikolai Gogol's favourite table in the Caffè Greco Photograph

of Arts; they would meet in Caffè Greco, where they were no doubt inspired towards their masterpieces by the “coffee-house muse”. According to the recollections of witnesses, Gogol is said to have spent hours at his favourite table in the centre of the cafe, sometimes not noticing how morning would turn into evening. A miniature portrait of the writer, created by Pavel Svedomsky on the 50th anniversary of Gogol’s death, now hangs opposite the corner at which he once gazed.

Мемориальная доска, посвященная Н.В. Гоголю, Кафе Греко Современная фотография Сommemorative plaque dedicated to Nikolai Gogol, Caffè Greco Photograph

208

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

Meeting place

Эвелина Григорьева

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

его сильно разочаровало, поскольку художник оказался весьма неухоженным и немного уродливым. Оскорбленный писатель в тот же час покинул Кафе, и больше его тут никто не видел. Частым гостем здесь был Шопенгауэр вместе с белым пуделем по кличке Атма («душа мира»). В Кафе его не раз атаковала группа немецких художников-назарейцев за оскорбление Германии: ведь философ считал немцев самым глупым народом на Земле; единственное превосходство, которое он признавал за ними, – это то, что «немцы могли обойтись без религии». Постоянным гостем Кафе Греко являлся и Ференц Лист, часто приезжавший в Рим. Как-то он рассказал в Кафе о случае с принцессой, пригласившей его к себе на обед. Аристократка попросила Листа Место встречи

сыграть что-нибудь из его репертуара, однако композитору это показалось весьма нескромным и неуместным, но он все же сел за рояль, взял несколько аккордов, затем, сказав «madame, le dîner est payé»3 , встал и не оглядываясь покинул дворец. Именно в этом Кафе с Ференцем Листом познакомился Папа Римский Лев XIII. В мемуарах Льва XIII упоминается, что в студенческие годы он часто бывал в Кафе Греко. Среди автографов, картин, рисунков, фотографий и писем, хранящихся в Кафе, есть анонимное письмо, датированное 1910 годом, написанное, как потом выяснилось, графом Людовико Печчи, племянником Льва XIII, где говорится о том, что последний в молодости был частым гостем Кафе. Так родилась легенда о том, что если кардинал сядет за столик Кафе Греко, то обязательно Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

209

A Roman Caffè of Culture

Evelina Grigorieva

An uncertain future The 1960s and 1970s saw Caffè Greco become a gathering place for high society and prominent cultural figures, adding the stars of the present day to its illustrious historical roster. Here, not long ago, you could exchange a word or two with Federico Fellini or Marcello Mastroiani. It was visited by royalty too, from the rulers of Monaco to Diana, Princess of Wales. I had the opportunity to meet the delightful Sophia Loren here, talking with Carla Fendi. As the centuries have passed, coffee houses have spread across all Italy, their external appearances changing with their “politics”. Today, Italy has some 150,000 cafes, but no institution retains such a rich history and charm as Caffè Greco, which continues to be a meeting place for bohemians, academics and cultural figures. In memory of its creator, Nicola Della Maddalena, the coffee recipes remain unchanged, served as always by waiters in their traditional tailcoats, their friendly smiles equally familiar. But nothing lasts forever: most unfortunately, there is a risk today that the historical Caffè Greco may cease to exist. The land on which it stands has, in recent years

210

The Tretyakov Gallery Magazine #2 (67) / 2020

belonged to the Israelite Hospital in Rome and the disputes that arose after the conclusion of a lease in September 2017 cannot be settled, it seems, with the current managers. The hospital management showed me a document stating that “for two years now, the process of vacating the premises has been going on, due to disagreements with the current manager about an economic agreement in accordance with the market value.” No matter what, however, the Israelite Hospital assures the people of Rome that this place of historical value, of art and antiquity, has their full protection and that it is in their absolute interest to defend this island of culture, one that is so rich in history and full of the ghosts of centuries of patrons past. 1.

“Ministry of Education. The Caffè Greco is declared of particularly important interest pursuant to articles No. 1 and No. 2 and following the law of June 1, 1939 No. 1089, decree of July 27, 1953

La Stella Mario. Antichi Mestieri di Roma. Published April 2005 by Newton & Compton. 431 pages.

“Madam, the dinner has been paid for.”

Meeting place

Эвелина Григорьева

станет Папой. Однажды менеджеры Кафе попросили и получили редкую фотографию Льва XIII, когда тот еще не был священником, а был апостольским делегатом в Беневенто. Фото и письмо, связанные с Папой, находятся рядом с фотографией и письмом о Листе. Старинное Кафе Греко связано и с русской культурой. Здесь часто бывали Карл Брюллов, Александр Иванов, Орест Кипренский, Николай Бенуа, Иван Тургенев, Николай Гоголь. Даже российский цесаревич Павел Петрович (будущий император Павел I), путешествовавший по Италии и Франции с женой под именем графа и графини Северных (дю Нор), удостоил своим вниманием Кафе Греко и отведал в нем ароматный напиток. Но ничто не делает Кафе столь популярным среди русских туристов, как тот факт, что здесь Николаем Гоголем были написаны главы из поэмы «Мертвые души». Николай Васильевич жил на параллельной Виа Кондотти улочке и, конечно же, был завсегдатаем Кафе Греко. Тут же под стеклом можно увидеть лист бумаги со строками из его письма к П.А. Плетневу от 17 марта 1842 года: «О России я могу писать только в Риме, только там она предстает мне вся во всей своей громаде...». В Кафе Греко Гоголь встречался со своими товарищами-художниками Александром Ивановым, Орестом Кипренским, Карлом Брюлловым, и муза кофейни, возможно, вдохновляла их на многие шедевры. По воспоминаниям очевидцев, дошедшим до нас, Гоголь часами проводил время за своим любимым столиком в центре Кафе, иногда не замечая, как день переходил в вечер. Напротив приглянувшегося писателю уголка висит его миниатюрный портрет, созданный Павлом Сведомским. В 1960–1970-е годы в Кафе Греко собирался высший свет, приходили выдающиеся деятели культуры. Это место продолжает притягивать звезд современности. Еще совсем недавно здесь можно было переброситься парой слов с Федерико Феллини или Марчелло Мастрояни. Кафе посещали и представители королевских семей: принц Монако, леди Диана. Однажды мне довелось встретиться с восхитительной Софи Лорен, беседовавшей с Карлой Фенди. Сегодня в Италии насчитывается около 150 000 кафе, но ни одно из них не имеет такой богатой истории и притягательности, как Кафе Греко, которое продолжает оставаться местом встречи богемы, деятелей науки и культуры. В память о его создателе Николе Делла Маддалена кофе здесь делают по старинным рецептам и с улыбкой подают приветливые официанты в традиционных фраках. Но, к сожалению, ничто не бывает вечным, и в настоящие дни историческое римское Кафе Греко рискует прекратить свое существование. Недвижимость Кафе в последние годы принадлежит Израильской больнице в Риме, и с нынешними менеджерами никак не может разрешиться спор, возникший Место встречи

Римская муза искусства с ароматом горького кофе

после заключения договора аренды в сентябре 2017 года. Руководство больницы познакомило меня с документом, в котором говорится, что «уже два года как идет процесс об освобождении помещения вследствие разногласий с нынешним менеджером по поводу экономического соглашения в соответствии с рыночной стоимостью». Однако руководство Израильской больницы уверяет жителей Рима в том, что исторически ценные предметы искусства и старины находятся под ее защитой и в ее интересах отстоять этот островок культуры, сохранить историю Кафе и неповторимую атмосферу, в которой, кажется, навсегда поселились призрачные души его завсегдатаев.

«Министерство образования / Греческое Кафе имеет особую важность и представляет особый интерес в соответствии со статьями №1 и №2 и законом, принятым 1 июня 1939 №1089 – декрет 27 июля 1953».

La Stella Mario. Antichi Mestieri di Roma. Newton & Compton. 2005. 431 стр.

«Мадам, ужин оплачен».

Третьяковская галерея №2 (67) / 2020

Джорджо ДЕ КИРИКО Манекен. 1964 Литография Частная коллекция

Giorgio DE CHIRICO Manichino (The Mannequin) 1964 Lithograph Private collection

211

ГЛАВНЫЙ ХРАМ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ РОССИИ

ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ / THE TRETYAKOV GALLERY MAGAZINE

#2 (67) 2020