ШИРИНЯН Е.А. Аспирант 89266769261 Руководитель Макарская Т.В. МАРХИ Образец и паттерн Можем ли мы в наши дни говорить о наличии стиля в архитектуре? И есть ли эталоны, общепринятые эстетические образцы, появившиеся в последние годы и вокруг которых разворачиваются «битвы стилей»? Реальность множественности мнений, точек зрений и вкуса не предполагает доминирования одного стиля; в этом смысле особенно показательным стал период 19701990-ых годов, когда различные архитектурные течения оказались в напряженном диалоге между собой. В 1977-ом году происходит диспут между Питером Эйзенманом и Леоном Крие. Сталкиваются две идеологии1 — деконструктивистская и неоклассическая. Если Эйзенман утверждает, что мир сложен и противоречив, то Крие замечает, что архитектура при этом не обязательно должна отражать дисгармонию. На наш взгляд, здесь очевидно обращение Крие к классическим образцам, как носителям классической эстетики и классической гармонии. Эйзенман же вдохновляется «сложностью и противоречием»2, современной картиной мира, по новому эстетизируя ее. Присутствие неоклассики и зарождающегося дигитального течения можно наблюдать также и в выпусках Architectural Design в 90-ые годы. В России 2000-ых, во многом благодаря выпускам «Проекта Классики», было построено обстоятельное сопоставление между неоклассическим направлением (например, М. Филлипов, М. Белов, М. Атаянц, Д. Бархин и др.) и архитекторами «неклассических» течений (в т.ч. С. Скуратова, Л. Айрапетова, Ю. Григоряна, С. Чобана, А. Асадова, также Р. Кулхаса, П. Эйзенмана, Ф. Муссави, Б. Ван Беркеля и др.). Сопоставление архитектурных течений базировалось на принципе Арнольда Тойнби «вызов — ответ»3, где вызов ставила современная архитектура, откликаясь на становление новой картины мира, а ответом становился исторический и культурный опыт архитектуры. Сегодня архитектурное сообщество неоднородно, и в нем сосуществуют множественные течения, что является совершенно нормальным. Наше общество не погружено в дискуссии о вкусовых предпочтениях, и нет повода продолжать традицию споров «древних с новыми» - как было в случае противостояния барокко и классицизма. В каждом из многообразия современных течений есть свои «образцы»; однако их «форма» далека от прежних — никто не берется утверждать их истинность и объективность. В наши задачи не входит намеренное столкновение «классики» и дигитальной или какой-либо другой архитектуры. Представляется интересным, выявить характер образца в современном дискурсе, его развитие или же коренное изменение понятия. Попробуем же трактовать образец как совокупность разных качеств, опыта, содержания и формы, полученных в результате длительного процесса, подразумевающего не одну итерацию. Для ряда архитекторов такой образец (к примеру — постройки Миса ван дер Роэ в 1 Eisenman and Krier: A Conversation // Eisenman/Krier. Two Ideologies. - The Monacelli Press, 2005. - p. 31-42 2 Огромное влияние на архитектурный дискурс периода постмодернизма повлиял Роберт Вентури. См. Venturi R. Complexity and Contradiction in Architecture. - Museum of Modern Art, 1977. - 132 p. 3 Белов А. Консервативный радикал // Проект Россия №61. с. 50 - 54
контексте модернизма) присутствует в качестве «завершенного» объекта для подражания, сопоставления, развития, критики или анализа. Феномен ордера как тектонической системы, развивавшейся на протяжении многих веков, также тесно связан с образцом. Эта архитектурная традиция также связана с ценностью принципиальной «завершённости» архитектурного решения. Что же звучит особенно часто в наши дни? «Неопределенность» конечного результата; проектирование, ориентированное на процесс, а не результат как образец. Принципы, алгоритмы, правила, структуры — все то, что подразумевает гибкость, адаптацию, а также своего рода новая объективность архитектурного «сценария» и результата. Объективность этого метода в данном случае обеспечена исследовательским, близким к научному, подходом — отличительной чертой архитектуры нашего времени. Действительно, определившись с исходными правилами и условиями и не претендуя на классический эстетический идеал, мы можем акцентировать внимание на процессе, его процедурах, проходить множество итераций эксперимента, фиксировать результаты и возвращаться вновь к началу. Такая позиция вполне приемлема в момент становления новой парадигмы и активного освоения новых технологий и методик. По сути, этой же позиции мы можем придерживаться в отношении и других эстетических вопросов. Нельзя не отметить, что естественно-научный уклон в архитектурном дискурсе и одновременно острый интерес к природным формам, структурам и процессам осуществляют некоторую новую эстетизацию природы. Мы не станем затрагивать проблему мимесиса, а лишь отметим, что с помощью, например, генеративных алгоритмов активно развивается цифровое искусство, вбирающее в себя разнообразные интерактивные технологии как формообразующие принципы. Итак, очевидно, что роль стиля и образца как его смыслового ядра уступает процедурному подходу и исследовательской (не интепретирующей, но и не полностью законодательной) направленности архитектурного процесса. Значимость правил, принципов, алгоритмов — здесь мы дадим общее определение паттерна4 — увеличивается. Категория образца решает в некоторой степени проблему критериев оценки архитектурного объекта, в том числе и оценки эстетической. Возникает вопрос: решается ли эта проблема в случае паттернов, где конечный результат неопределен? Здесь очевидно стремление классического образца к общепринятому, объективному. Так ли это происходит в случае паттерна? Еще одним из немаловажных вопросов, связанных с эстетикой архитектуры, остается жизнеспособность самой эстетики архитектурного объекта. На примере ордерной архитектуры можно было бы утверждать некоторую степень устойчивости, что касается эстетики деконструкции — здесь достаточно быстро поменялись ценностные приоритеты архитектурного сообщества. Сама установка на устойчивость процессов развития архитектурной среды подразумевает по крайней мере гармонию с окружающим миром, но не как не столкновение. Меняя установки и приоритеты в архитектурном процессе, экспериментируя в области формообразования, вдохновляясь новыми образами, мы вынуждены ответить на вопрос — будет ли выбранная нами эстетика, а также ее образцы или паттерны (классические или «нонклассические») устойчивыми ко времени, а если нет, то, как долго они будут оставаться актуальными? И необходимо ли ставить перед собой такую проблему вообще?
4 Здесь уместно привести определение паттерна Мануэля Гауза: «...Сегодня паттерны — в большей степени открытые матрицы», чем закрытые шаблоны (templates – ЕШ). Нет больше воспроизведенных образцов (samplers – ЕШ) для воспроизведения моделей; сейчас скорее логика основной информации...». См. The Metapolis Dictionary of Advanced Architecture. - Actar, 2003. - p. 475