ÊÓËÜÒÓÐÀ
ELAN VITAL ÁÅÇÓÌÈß
È
«ÑÎËÍÅ×ÍÛÅ ÌÀËÜ×ÈÊÈ» ВЧЕРА, КАЗАЛОСЬ, СЕРЕДИНА ИЮНЯ.  ÃËÀÇÀÕ ЕЩЕМОСКОВСКОЕ ЛЕТО. ЖАРА И ДУХОТА Премьера «Солнечные мальчики» («Affabulazione» – пьеса переведена на руский усилиями Alessio Bergamo и Раисы Раскиной). Дом Балтрушайтиса. Поварская. Намоленное место. Еще Иван Алексеевич Бунин по соседству. Татьяна Стрельбицкая представила публике свой спектакль. Мало ли в Москве премьер? Давно ли вздрагивала Москва? Случилось! Рождается театр, на глазах вздрагивает Москва. Что это? Пьеро Паоло. С 2013го года творчество художникаСтрельбицкой наполняется темой Пазолини, как гематома кровью из картины в картину перекачивают сюжеты. Образы заполняют художественный мир, фантазии, грезы, раздумья. Художник... Режиссер... Эволюционный путь прошел спектакль: от первой вариации до единственновозможного театрального полотна. Работа Стрельбицкой молитва, где каждое слово должно зазвучать, фальши нет. Хор выстраивается. Хор найден. Сейчас это кажется почти мистикой, что за срок в несколько месяцев собралась команда, от репетиции к репетиции, превращавшаяся в единый организм теперь поражающий синхронностью движений, мощью и мрачной, величественной красотой. Софокл когда он (Данил Лавренов) в потустороннем красном свете появляется изза драпированных черным дверей, когда звучит голос, этот врывающийся в мозг тембр, когда пластика гипнотизирует, а текст, как acid trip трансформирует сознание потом понимаешь, что по щекам текут слезы. Эти сверлящие горящие демоническим огнем глаза, Очи. Его монолог это горький приговор, звучащий как в зале суда а подсудимые зрители... Олег Дуленин. Писать о его работе так же тяжело, как описывать полотна Леонардо да Винчи. То что ему удается на сцене это Тайна, которую не в состоянии объяснить Разум. Проникновение в суть пазолиневско-
40
№ 100 | август 2015
В ДОМЕ БАЛТРУШАЙТИСА ЕЖЕДНЕВНЫЕ РЕПЕТИЦИИ. ТАТЬЯНА СТРЕЛЬБИЦКАЯ СТАВИТ ПАЗОЛИНИ. ПЕРЕЙТИ ГРАНЬ? КАК ЗНАТЬ, БЫТЬ МОЖЕТ, МЫ ПЕРЕЙДЕМ ЕЕ ВМЕСТЕ. ВИДИШЬ ЛИ, Я ТОЖЕ ПЕРЕЖИЛ ПОЛОЖЕНИЕ СЫНА, МОЛОДОСТЬ. И ПЕРЕЖИТЬ ЕЕ — РАВНОЗНАЧНО ПОТЕРЯТЬ ЕЕ.
www.chest-imeyu.com
ÊÓËÜÒÓÐÀ
го текста главное и важнейшее откровение актера. Ирина Лосева от репетиции к репетиции возрастал накал страстей. Высокое дарование этой актрисы, ее харизматичность, пластика и особые (гениально подобранные) интонации придают всему действию ту нервическую, гдето безумную ноту, без которой пьеса Пазолини не зазвучала бы. И на премьере Мать зазвучала, как хрусталь в секунду перед звоном дребезг. Ее партнер по этой сцене Анатолий Гущин добивается трагикомического эффекта: его святой отец вызывает мгновенную улыбку, но лишь на секунду, а потом боль, страх и тьма. Ужас смердяковщины. Выразительная, даже монументальная пластика Станислава Мотырева уровень скульптур Родена. Или мунковский «Крик» беззвучно застывающий на искаженном лице Сына. Живопись, запечатленная мастером. Тот надрыв, истошность, истерика появившиеся в егоработе признак воплощения образа в реальность. Живость и экспрессия Ирины Токмаковой, выпархивающей на сцену, приковывают к ней внимание. Но не все так просто в этой молоденькой хорошенькой девушке. И время спустя ее огромные лучащиеся радостью и жизнью глаза, закрывают шоры. Страшно смотреть на превращение, неотвратимое и естественное своей противоестиственностью. Черные декорации, вычерченные в свете, как гравюры Дюррера. Актеры в холщевых костюмах, с огневыми глазами. Мистерия. Шепот и крик. Шесть грандиозных работ – единого актерского организма. И они – как и режиссер – первопроходцы, поверившие в спектакль, ежедневно вымучивавшие и рождавшие образы нереального мира. И их голосами прозвучали стихи Пазолини: Ты не думал, что мир, Которому я оказался Слепым и любящим сыном Не был таким уж веселым Владеньем для твоего сына? Он был не сладкой мечтой, А древней чужой землей, Тоску изгнанья Вносящей в его существованье. Осмыслить это действо сложно, болезненно, потребуется немалое время. Играют декорации лестница, скульптуры (Николай Наумов), шпа-
гоподобное распятие на стене, люстра в черной тюле, шары, вдруг катящиеся куда им вздумается, чернобелые плоскости. Удивительные костюмы (Нина Стрельбицкая). Свет (Явас Грибоедов), то адский, то райский. Свет являющий тени потустроннего театра, потусторонних актеровтеней играющих свой спектакль на стене. Все это, спутавшись в клубок ИГРАЕТ. ИГРАЕТ музыка! Работа композитора Александра Шимелиса это образчик забытого в эти дни уровня музыкальной культуры. По силе, убедительности и проникновению в душу его театральный опыт в чемто сродни экспериментам Альфреда Шнитке. Но почудились мне Вагнер, Штохгаусен не аналогиями, а как определенные точки, от которых отталкиваешься. Музыка Алек-
сандра Шимелиса дополнительный актер, доносящий до нас тайный смысл, растравляющий душу и лью-
№ 100 | август 2015
41
ÊÓËÜÒÓÐÀ
щий на нее успокоительный бальзам. Лучшие театральные традиции воплощены в 2014 году в материале Пазолини. Тень мейерхольдовского театра – где говорит тело, неприметный жест, метнувшаяся по стене тень, свет, экспрессия и вопль. Символический текст в ушедшие времена прозвучавший в «Балаганчике» Блока. Мейерхольд – Пьеро. В полной мере эту мощь безумия и мудрости выплескивает Софокл – хронометр времени, рукопись с приговором. Бунт против общества, власти, Бога – Данте и Шекспир. Беспощадное – «Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет». – Алигьери. Гамлетовский вопрос в несколько преломленном свете – нерв «Солнечных мальчиков». С каждой секундой спектакля улетучивается скепсис, связанный с вопросами морали и приличия. Я совру, если стану утвержадать, что спектакль несет свет и покой. Нет, этого нет в помине. Страдания, сомнения, потери, крушение надежд, неверие... Лишь то, что на поверхности. Но разве человек не попадает в жизни в эту проклятую яму безумия
42
№ 100 | август 2015
и отчаяния? Разве сейчас не пора сверить часы и понять, что у современного общества не так много времени? Разве Мефистофель не продолжает мучать Фауста? «Солнечные мальчики» та заноза, которая была так необходима не только театральной Москве, но и обществу, погрязшему в шаблонах и стереотипах, разных – да, но какая разница? Спектакль – указующий как можно быть свободным даже низко пав. «Искусство — ложь, которая де-
лает нас способными осознать правду. Искусство смывает пыль повседневности с души. Искусство — это исключение ненужного». – размышлял еще один «безумец» Пабло Пикассо. Стрельбицкая и удивительные актеры смыли эту въедливую пыл с душ тех, кто пришел и захотел принять новое дерзкое Искусство. Имеет ли смысл подробно расписывать, что просматривая спектакль, после него в смятении начинаешь
www.chest-imeyu.com
ÊÓËÜÒÓÐÀ
перебирать имена, названия, даты? Данте, Метерлинк, Шекспир, Гете, Блок, Мейерхольд.... Есть в этом крошечный смысл. Все это имеет место. Но ГЛАВНОЕ в России поставлен Пазолини, звучат тексты Пазолини, притягивает философия Пазолини. Зритель в «Солнечных мальчиках» «может найти естественное чувство тела, то физическое начало, которое давно утрачено».
Гурджиев писал: «Не относитесь эмоционально к искусству». Я сдерживаю эмоции, потому что впереди еще работа над анализом феномена Стрельбицкой. Гениальный художник и режиссер Татьяна Стрельбицкая сделала невозможное, подарила нам Пазолини. Дом Балтрушайтиса, Поварская, июнь 2014 года. Запомните эту дату. Родился театр.
PS Все перемешалось и русские традиции, и мировой опыт. По опыту могу утверждать – это международный проект, который будет понятен и французу, и русскому, и перуанцу, и австралийцу. Достоевский, религиозная мысль, Розанов, Пазолини, Содом и Гоморра, любовь, похоть, свет, тьма, жизнь, смерть. Как хотелось бы стать свидетелем грандиозного успеха спекталяфеномена. Я верю... Алексей Шульгин
№ 100 | август 2015
43