«Новая газета» понедельник. №32 28. 03. 2022
15
ТАБЛЕТКИ ВЫШЛИ НА ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ В дефиците и отсутствии лекарств виноваты недружественные страны и ажиотажный спрос, уверены чиновники В Петербурге пропали или почти пропали такие жизненно необходимые препараты, как применяющийся в лечении онкозаболеваний метотрексат, иммуноглобулин человека нормальный, ботулинический токсин типа А, L-тироксин натрия для больных гипотериозом и людей с удаленной щитовидной железой, а также противосудорожные препараты для лечения эпилепсии. Остальные лекарства — практически все — значительно подорожали. Глава городского комитета по здравоохранению Дмитрий Лисовец сообщил на пресс-конференции в ТАСС, что дефицит льготных и жизненно необходимых препаратов временный: «Контракты на их поставку уже подписаны, и в течение недели они будут поставлены в город». За последнюю неделю из 74 лекарственных аукционов в Петербурге не состоялось 19 — препаратов не было на территории России или поставщик из-за роста валютного курса не смог участвовать в торгах. Чиновники намерены объявить закупки для льготников повторно. Жалуются петербуржцы и на проблемы с инсулином. Но и на это у комздрава есть ответ: в наличии есть 9 международных непатентованных наименований препарата — это 295 тысяч упаковок, полтора миллиарда ампул. А что нет некоторых оригинальных, например лантуса, так с ним уже два-три года проблемы. Этот инсулин активно заменяется аналогами, но есть упорные граждане, которые хотят оригинальный препарат. Так что у них, как пояснила журналистам главный внештатный диабетолог комздрава Ирина Карпова, «проблемы больше психологического порядка». Дефицита лекарств в городе Смольный не отрицает — Дмитрий Лисовец сообщил о 34 позициях в розничной аптечной сети: «Не буду называть эти наименования, чтобы не спровоцировать дальнейший рост [ажиотажного спроса], но в ближайшее время все они будут поставлены в аптеки». Лисовец успокоил петербуржцев: «Все фармкомпании и все дистрибьюторы, которые работали с нами в прошлом году, подтвердили, что будут продолжать работу и будут поставлять как минимум жизненно необходимые лекарства». При этом Дмитрий Лисовец считает, что «пересмотр цен возможен, но мы будем исходить из того, что рынок лекарственных препаратов не замыкается только на тех странах, которые в отношении Российской Федерации избрали недружественные действия». Какие — не уточнил, но выразил уверенность, что «период турбулентности» закончится, когда ажиотажный спрос будет удовлетворен, а поставщики тем временем найдут производителей в странах ЮгоВосточной Азии.
справка «новой» В Петербурге проживает свыше 153 тысяч федеральных льготников и более 500 тысяч региональных. Кроме того, 16 тысяч человек обеспечиваются лекарствами по программе «14 высокозатратных нозологий». Сейчас запасы лекарств в розничной аптечной сети по ряду позиций — до 20 дней, а по некоторым — до полугода даже при высоком темпе расходования, успокаивает Смольный. «Очевидно, что в ситуации, когда на нас ополчилось практически все западное сообщество, в котором находятся практически все основные производители самых современных препаратов, было бы странно не испытывать никакой тревоги и сложностей в логистике», — говорит главный внештатный специалист — клинический фармаколог комздрава Андрей Павлыш. Он предлагает принять как данность, что все мы теперь живем в другом мире, поэтому если «выметать из аптек и магазинов те или иные продукты, то это приведет только к тому, что нормальная жизнедеятельность будет парализована». Поэтому, считает Андрей Павлыш, «не нужно делать запасов лекарственных препаратов, которые бы позволили кому-то конкретно долгие годы безбедно существовать», так как это невозможно из-за срока хранения лекарств и лишает возможности системно обеспечивать нуждающихся. По словам чиновника, «проблему осмысливают на высоком уровне», чтобы найти способы замены препаратов — если нам по каким-то причинам перестанут их поставлять — без ущерба качеству оказания медицинской помощи. Почему же в несколько раз выросли цены на лекарства и предметы гигиены, которые производятся внутри страны, если субстанции или сырье для них не закупаются за границей? «Ажиотажный спрос порождает у поставщиков желание получать дивиденды в виде дополнительных доходов, поэтому чем дольше мы будем разметать упаковки туалетной бумаги, забивая ими багажники автомобилей, тем дольше будет сохраняться подобная ситуация, — считает глава комздрава. — Прошу всех успокоиться, приобретать то, что непосредственно нужно, и не делать этих бессмысленных запасов. И проблема по мере снижения ажиотажного спроса исчезнет сама по себе». Галина АРТЕМЕНКО — специально для «Новой», Санкт-Петербург
Сергей КОНЬКОВ / ТАСС
новое слово эпохи
ВСТАВАЙ, НАРОД ВЫСВОБОЖДЕННЫЙ! Эксплуатация труда должна исправить ошибки капитала
И
стория с 59 тысячами сотрудников, «намеченных к высвобождению», представляется более интересной, чем может показаться на первый взгляд. Как написано на сайте Министерства труда и социальной защиты, в показателе «планируемое высвобождение» учитываются как данные об увольнении работников в связи с сокращением штата или ликвидацией организации, так и сведения о работниках, которым предстоит расторжение контракта с последующим приемом на работу, — в частности, когда компания проходит реорганизацию, с сотрудником прекращается действующий трудовой контракт и сразу заключается новый. То есть «высвобождение» и «увольнение» — не одно и то же. То есть опасаться за свою работу нам незачем? Не совсем. Дело в том, что российские работодатели пессимистично оценивают ближайшее будущее экономики. По данным Института Гайдара (ИЭП), «индекс прогнозов в промышленности», основанный на результатах опроса руководителей компаний этого сек-
«
ЕСЛИ У ВАС НЕТ ПРИТОКА «КАПИТАЛА», ВАМ ПРИДЕТСЯ ВЫЖАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ ИЗ «ТРУДА»
тора, за месяц, прошедший с 24 февраля, потерял сразу 50 пунктов. Для сравнения: в 1998 году снижение этого индекса составило 25 пунктов (за 10 месяцев с января по октябрь), в 2008– 2009 годах — 30 пунктов (за пять месяцев), в 2014–2015 годах — 10 пунктов (за пять месяцев), в 2020 году — 32 пункта (за четыре месяца). Прогнозы спроса снизились на 50 пунктов (это хуже значений, полученных в ходе мониторингов всех предыдущих российских кризисов). Показатель «планов выпуска» сократился в марте на 54 пункта. И самое важное для нашего вопроса — показатель «планов компаний по найму работников» сократился на 45 пунктов и достиг минимумов времен кризисов 1998 и 2008–2009 годов, хотя остался выше результата апреля 2020 года. Инфляционные ожидания в промышленности, по данным опроса ИЭП, выросли на 20 пунктов. А опрос «Ценовые ожидания предприятий», проведенный Центральным банком в начале марта, также показал, что эти ожидания на ближайший квартал достигли максимума за всю историю наблюдений — с января 2000 года. И какое отношение все это имеет к «высвобождению работников»? Самое непосредственное. Дело в том, что классический (и испытанный) способ ускорить экономический рост страны с такой структурой
экономики, как у России,— «сырье в обмен на оборудование и потребительские товары плюс военно-промышленный комплекс» — состоит в том, чтобы снизить цену труда с одновременным снижением (или задержкой роста) уровня жизни людей. И таким же образом можно компенсировать экономический спад. Если у вас нет притока «капитала», значит, вам придется выжать все возможное из «труда». «Выжимать все из труда» можно разными способами. Мягкий способ — это задержка темпов укрепления национальной валюты (например, путем создания валютных резервов) или даже ее девальвация — чем дешевле национальная валюта, тем ниже цена труда в этой стране по отношению к цене товаров с внешнего рынка. Более жесткий — это различные ограничения притока импорта товаров, который вызывает рост цен на «импортозамещающую» продукцию местного производителя. Ну и совсем безжалостный — экстремальное налогообложение потребления, то есть создание ситуации, когда для покупки элементарного набора товаров и услуг вам придется работать значительно больше времени, чем вы делали это раньше. Конечной целью во всех этих случаях является повышение нормы прибыли предприятий. Или бюджетных доходов, если бенефициаром, менеджером и инвестором таких предприятий является правительство. Заработанные за счет гиперэксплуатации труда средства их собственники могут направить на то, что считают нужным. Собственно, сейчас мы видим применение всех трех способов перезапустить и подстегнуть экономику. Это и «девальвация валюты» вместе с «ростом цен», это и «резкое сокращение импорта», это и «экстремальное налогообложение потребления», в котором вы можете убедиться, прикинув, сколько вам придется дополнительно работать, чтобы приобрести привычные товары. Кстати, в экономической теории сочетание всех этих мер называется «промышленная политика» — политики в России много раз говорили о «возрождении производства», так вот, это возрождение выглядит именно так. Как говорится, ничего личного. А «высвобождение рабочей силы» — это действительно не увольнение. Это термин, обозначающий элемент этой самой промышленной политики, в рамках которой люди под угрозой потери работы будут вынуждены соглашаться на снижение цены своего труда. И это только начало. Потому что предприятия видят глубину возможного экономического кризиса и будут принимать соответствующие меры. И правительство, со своей стороны, эти меры будет поддерживать. В текущей ситуации другого выхода они не видят. Восстановление экономического провала должны будут оплатить люди, только так, и никак иначе. И это не случайное стечение обстоятельств. Так было задумано.
Дмитрий ПРОКОФЬЕВ, редактор отдела экономики «Новой»
