перекрестки миров

Александра Гарван

Игра

Перекрестки миров

Александра Гарван

Игра

Перекрестки миров

Новосибирское книжное издательство, 2010

УДК XX–X–XX ББК XX–XX XXXX

Сердечно благодарю: Моего второго отца, Игоря Михайловича, без которого эта книга так и никогда не увидела бы свет; Werevolk`у, без которой книга не была бы дописана (или дописана лет через триста); Мою маму за поддержку и за проявленный героизм при согласии всё это прочитать; Юлию Шмелёву из маркетингового агентства BCGroup за проявленную стойкость в процессе издания.

Александра Гарван XXXX Игра. Перекрестки миров. — Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2010 г. — 432 с. Игра. Достаточно популярное занятие. И возраст тут не имеет никакого значения. Играют все. Только игрушки разные. Поначалу машинки, куклы, плюшевые медведи. Потом шахматные фигуры, карты и кости. А иногда игрушки живые и чувствующие. Что же делать тому, кого втянули в игру помимо его желания? И непонятно даже – очередная ли он фигурка на шахматной доске, или полноценный игрок? Отказаться из принципа? Согласиться из того же принципа, и, сжав зубы, идти до конца? Даже если не знаешь, каким будет конец. Стоило ли вообще до него идти?

ISBN XXX-X-XXXX-XXXX-X

© Александра Гарван, 2010 © Новосибирское книжное издательство, 2010

ГЛАВА 1 Начало игры

— Так ты действительно всё решил, так сказать? — немного заплетающимся языком спросил Ирэй в пятый раз.

— Да, решил. Сессомару и раньше не был большим охотником до вина, а сейчас пить вовсе не хотелось. А ведь собирался пригубить пару чашек! Кто знает, когда в следующий раз можно будет попробовать такое замечательное вино. Ирэй тряхнул головой, попытавшись собрать в кучу разбредшиеся мысли.

— Во имя всех миров! Хотя нет, мир демонов лучше оставим пока в покое… И что тебе там понадобилось?! Сейчас особенно. Подождал бы немного, тебя ведь определили в войско к принцу. Не пройдёт и нескольких месяцев, как ему надоест сидеть тихо, и папаша опять пошлёт наше высочество куда-нибудь от греха подальше. Пока сынку не пришло в голову, что и в столице его воинам можно развлечься. С огоньком, да и добыча неплохая. А куда-нибудь — так это непременно на запад. Там опять неспокойно (уж кто бы удивлялся). И нечисть, говорят, пешком разгуливает. Демоны да оборотни, судя по донесениям чиновников, чуть ли не с каждого дерева гроздьями свисают, и деревни разбойников-мятежников-пиратов прячутся от всепроникающего взора Орлоокого — вообще кошмар! Феодалы местные вообще распоясались. Уже не только между собой бодаются, но и до открытых мятежей дошло. Даже будучи в нетрезвом состоянии, Ирэй как истинный поэт старался следить за грамотностью своей речи. Сессомару почему-то это всегда забавляло. Вот и сейчас он не смог сдержать улыбки. Ирэй тем временем остановил бурный поток речи, чтобы сделать ещё пару глотков. Сессомару молчал. Не потому, что сказать было нечего — просто очень сложно общаться даже с самым близким другом, когда вы находитесь на таких разных стадиях опьянения. Тут весьма осторожно слова надо подбирать.

— Ну ладно, решил — вновь начал Ирэй, — но переться туда одному, без свиты, вообще чистой воды самоубийство! И ведь без гербовых знаков даже! Ты вообще представляешь, что тебя ждёт? Да тебе даже до второй заставы не доехать. В общем, так, — решительно сказал он, — я еду с тобой.

3

Сессомару вздохнул. Только этого ещё не хватало! Семья Ирэя вот уже лет двести подвизалась при дворе — все чиновники, причём близкие к государю. Те же лет двести никто из них не выезжал из столицы, иначе как сопровождать государя на увеселениях в близлежащих городках. Ирэй был классическим представителем этой не менее классической семьи. Прекрасный поэт, человек тонкого вкуса, он был отличным другом для молодого, только вступающего в высший свет императорского дворца юноши. С Ирэем можно было поговорить о поэзии, философии, обсудить новую пьесу в театре, даже побродить по богемным кварталам, куда аристократам их уровня нельзя ступать под страхом огромного штрафа. Ирэй был единственным, кому Сессомару решался читать свои стихи. Он знал, что Ирэй никогда не осмеет — ни в глаза, ни за спиной. Всё это было прекрасно. Но вот надеяться на то, что Ирэй выдержит хотя бы несколько часов путешествия верхом, или что успеет вытащить меч прежде, чем враг успеет его убить…Надеяться на это не приходилось. Нет, какие-то уроки владения мечом Ирэй конечно же получал, как и любой дворянин. Но даже тот минимум, который посчитали нужным дать ему родители, Ирэй не усвоил, так как всеми силами старался избежать уроков. Сессомару предлагал ему стать тренером в воинском искусстве, но Ирэй только отмахивался от друга, как от назойливой мухи. Так что путешествовать с Ирэем можно было только в сопровождении свиты и охраны. И, конечно, не верхом, а в карете.

— Завтра нужно выехать пораньше. Хотя, уже не завтра, а сегодня. — решил Сессомару. Ирэй наконец сдался вину и заснул, свернувшись клубочком. Сессомару приказал его не тревожить и вышел из комнаты. Он планировал отправиться с рассветом, но теперь решил, что нужно торопиться. Поспать в случае чего можно и в седле. Если захочется, конечно. Сейчас спать по-прежнему не хотелось. В доме царил сон. Сессомару сам открыл дверь конюшни и вывел Аруна, своего любимого коня, который недовольно косил на хозяина сонными карими глазами. Ворота усадьбы должны были оставить незапертыми. Сессомару сказал, что ночью может приехать сестра, служившая фрейлиной у императрицы. На этот случай никто запирать засовы не стал. Врагов, которые могли бы нанять наёмных убийц (в столице бывало и такое) у семьи Сессомару не было. А вор если бы и решился залезть в дом, принадлежащий настолько высокопоставленной семье, уже тем самым подписывал себе смертный приговор. Луна светила ярко, и юноша последний раз проверил собранные в дорогу вещи. Ему казалось, что он взял только самое необходимое. Комплект одежды на смену, пара мешочков с монетами, флейта, надёжно завёрнутая сначала в парчовый, а затем в кожаный чехол. В другой сумке перо, хорошо закрытая чернильница и бумага для письма — столько, сколько влезло. Страсть к бума4

гомаранию у Сессомару была с детства. Выучив буквы, первым делом он записал на бумаге все рассказы няни о чудесах. Он до сих пор любил подобные истории. И не сомневался, что их встретится немало в дороге. Ну и напоследок — меч на поясе и конур — недлинный, со змеевидным лезвием кинжал в тёмно-бурого цвета ножнах, лук и колчан стрел за плечами. Он собирался путешествовать инкогнито, но от привилегий класса Воинов отказываться было бы непростительным безумием. Он и сам не знал, зачем взял лук, ибо лучник из него был не самый лучший. Клан Сессомару был кланом мечников. Его обучали стрельбе из лука, но гораздо меньше, чем обращению с мечом. Конечно, можно было натренировать свои способности на охоте, как делали многие. Но Сессомару ненавидел охоту, и не участвовал в ней несмотря на постоянные насмешки окружающих. Расчёску после минутного раздумья он всё-таки выбросил. Длинные, по моде придворной аристократии волосы он вчера подстриг, и решил, что оставшуюся на голове их часть можно будет и пальцами расчесать. Сессомару невольно улыбнулся, вспомнив, как хватались за сердце дед и бабка, когда впервые увидели этот странный метод причесывания. Когда взошло солнце, Сессомару был уже за пределами столицы. Возможно, о его исчезновении уже стало известно, и весть донесена отцу в императорский дворец. Но пока суть да дело, Сессомару будет уже очень далеко. А там отцу решать, стоит ли посылать за ним погоню или предоставить свободу. Сессомару был уверен, что отец выберет второе. В это время за юношей наблюдали три фигуры. Наблюдали с интересом, вглядываясь в зеркальную поверхность блюда с водой.

— Игра началась? — спросил юноша. По крайней мере, по меркам людей его можно было назвать достаточно молодым человеком.

— Началась, началась! — радостно запрыгала совсем молоденькая девушка, которой можно было бы дать лет шестнадцать, опять-таки, по человеческим меркам. Светлые, цвета золота, с вкраплениями розовых прядей волосы девушки выбились из завязанных хвостов, подскакивавших вместе с ней.

— А что думает Леенаари? — томно спросила третья фигура, завернутая в меха, под которыми угадывалось бело-голубое платье. Руки были украшены кольцами и браслетами, лёгкими змейками из золота с глазами из драгоценных камней. В прическе тоже сверкали драгоценности, словно светлячки вспыхивая в волосах, когда женщина поворачивала голову. Какая-нибудь столичная модница обязательно нашла бы, что драгоценностей слишком много для хорошего вкуса. Возможно, так и было. Только вот образ женщины это вовсе не портило, не делало вульгарным или смешным. Слишком правильными и аристократическими были черты лица, слишком много силы скрывалось в тёмных глазах, слишком много уверенности во всей позе.

5

— Волнуется, наверное, — пожал плечами мужчина, — хотя молодец, не стала до последнего тянуть. И даже помощи у нас не попросила.

— Гордая, — склонив голову набок, сказала девушка, и по кошачьи узкие зрачки сузились в щелочки от попавшего на них лучика солнца.

— Просто она знает, что это бессмысленно. Всё произойдет, как и должно. Иначе зачем начинать? Так всегда было и будет, правила неизменны с самой первой Игры.

— Да, действительно, — подтвердила девушка, — зачем начинать, если даже на развлечение нельзя рассчитывать?

— Сотни лет, да ещё период детства, даже завидно, — сквозь зубы пробормотал мужчина, глядя на свою веселящуюся от души собеседницу. Империя Ямиро была очень велика. Официально полнотой власти в ней обладал Орлоокий император, представитель династии, чья кровь не раз разбавлялась кровью бессмертных — по словам придворных летописцев, исключительно кровью божеств, но ходили слухи, что и демонов, демонов высших, первого круга. Империя была разделена на провинции, в каждой из которых был губернатор, присылаемый из столицы, а также на земельные наделы дворян, которые подчас представляли себой государство в государстве и, очевидно для большей путаницы, тоже назывались провинциями. Дворяне сами распоряжались своими наделами, а ко двору посылали ежегодную дань, согласно собственным доходам. Чем ближе к столице, тем чаще встречались наделы наиболее преданных двору князей. С них дань платилась более или менее регулярно. Чем дальше от Орлоокого, тем более дворяне поднимали голову в своих резиденциях, тем меньше было дани. Чаще всего в таких случаях дальше запугиваний император не шёл. Так, пальцем погрозит или пожурит немного. Поцапаться друг с другом господа феодалы тоже как-то умудрялись. Император смотрел на это сквозь пальцы, предпочитая внутренние конфликты между дворянами конфликту между дворянами и им. Хотя, опять таки, грозил иногда. В общем, в империи кавардак был полный. При этом на словах все жители являлись верными слугами императора. Сожжёт кто-нибудь поля соседа, вырежет под корень его семью, завладеет замком и имуществом, а в объяснительном листке императору никогда не забудет подписать «верный Вашего величества слуга такой-то». Правда, чиновники столицы следили, чтобы не скапливалось слишком много имений в одних руках. Ежели кто неофициальный лимит превышал, то враги его сразу же получали тайную помощь из столицы. На какие только ухищрения не шли, чтобы даже сам получающий помощь не узнал, откуда она. Так, на всякий случай. Помимо частных владений и провинций, управляемых губернаторами, в империи было много земли, принадлежащей храмам. Тоже, подчас весьма могущественным организациям, которые при желании могли влиять на власть имущих.

6

А вот на большинстве окраин империи начиналась уж совсем большая головная боль. Особенно на западе. Во-первых, весьма реальная опасность исходила от затаившихся в горах деревнях людей-теней. Так их называли за непревзойденное искусство исчезать и появляться. Да и в бою были они сильны. Власть столицы они не признавали (они вообще не признавали ничью власть, кроме власти лидеров своих кланов) и всегда представляли собой возможную опасность. В прошлом не раз какой-нибудь совершенно не имеющий прав на трон феодал становился чуть ли не главой империи, нанимая на службу этих шустрых ребят. Так что люди-тени были постоянной тревогой императора. И уничтожить их было нельзя — люди-тени защищали границы империи от варваров, чьи орды постоянно набегали с запада. Иногда им помогали имперские войска, посланные специально для устрашения варваров. Во время подобных экспедиций имперским войскам разрешалось разорять деревни людей-теней, но умеренно. Хотя никто не знал, в чём заключается умеренность. Ах да, надо ещё сказать, что люди-тени считались полукровками с нечистью, которой в тех краях жило немеренно. Именно там, как говорили маги, находилось больше всего порталов в другие миры, в том числе к демонам и оборотням. И, если в других провинциях нужно было обладать недюжинной магической силой, чтобы открыть ворота к иным созданиям, то в западных провинциях эти ворота сами подстерегали путешественников на каждом углу. Можно было легко любому попасть туда. И оттуда попасть тоже. Чем всякие не очень приятные для людей личности легко пользовались. Кого там только не было! И призраки, и демоны всех мастей, и всяческие оборотни. Казалось, что в западных лесах обычных животных не осталось, одни оборотни. В основном, конечно, отличались лисы, еноты, собаки, волки, кошки да вороны. Но встречались также лошади-оборотни, змеи и даже зайцы. Один из столичных аристократов, которого непонятно каким ветром занесло на запад, искренне утверждал, что видел таракана-оборотня. Впрочем, тут сложно было поверить. Ведь жители столицы — класс особый. Они считали, что столица — единственный безопасный кусочек империи, а остальная часть заселена страшными и опасными существами. И чем дальше от столицы, тем страшнее. Со страху же чего только не покажется. На востоке империю также окружали горы. Там жили ушедшие из мира монахи, которые в совершенстве владели сверхчеловеческими навыками. В восточных горах, полумесяцем опоясывающих империю, было также много порталов в другие, нечеловеческие миры. Но если запад отличался своим демоническим уклоном, то порталы востока вели в миры божеств, или даронов — крылатых, похожих на людей существ, которые являлись помощниками богов и часто проводниками их воли. И ещё лисы-оборотни, хотя и принадлежали к нечисти, неплохо уживались на востоке. Впрочем, они неплохо уживались 7

везде. Поскольку не было в империи места, где никогда бы не встречали хоть одного представителя этого большого неугомонного племени. Север, утопающий в снегу, тоже славился своими странными созданиями. Но создания эти не принадлежали ни к одному из пяти соединённых миров. Только они сами знали, с каких звёзд и из каких глубин вселенной пришли. Часто это были заблудившиеся странники, с большей или меньшей долей успеха ищущие дорогу домой. Юг можно было назвать наиболее человеческим. Море не приносило никаких особых сюрпризов. Только торговые корабли из разных стран мира. Сессомару мерно покачивался в седле. После такого чудно красивого рассвета, который он сейчас наблюдал, душа была переполнена чувствами, и ни о каком сне не могло быть и речи.

— И почему я раньше никогда не вставал на рассвете? Ведь это так прекрасно, — думал юноша. Он уже забыл о том, как сложно обычно было его, засидевшегося далеко за полночь, разбудить к полудню. Делать всё равно было нечего, и Сессомару, достав из-за пазухи так тщательно оберегаемую флейту, заиграл. Флейта была единственным, что осталось юноше от матери, и, играя, он представлял себе её лицо, таким, каким запомнил в детстве. Отец Сессомару привёз жену из обычного похода на запад. Поговаривали, что она пленница из захваченной деревни людей-теней. Но вот держалась эта прекрасная женщина вовсе не как пленница, а как королева. Часто она играла или пела так, что даже птицы заслушивались, не смея чирикнуть. Ещё она лечила болезни. Любая боль при её взгляде проходила, но только у тех, к кому она была благосклонна. А те, кто ей не нравились, чувствовали себя неуютно при её присутствии. Да, и было пару раз такое, когда неожиданно несчастье обрушивалось на дом глупца, который имел смелость поссорится с ней или её мужем. Отец Сессомару любил её безумно. Все ее желания выполнялись немедленно. А беды как-то научились обходить их дом стороной. Всё это — манеры, поведение, необычное пение госпожи, — дало окружающим повод думать, что она если не демон, то уж точно оборотень, лиса или волчица. Эти слухи укрепились, когда и она, и приехавшая с ней служанка, нянчившая Сессомару в младенческие годы, вдруг исчезли, словно их и не бывало. По официальной версии госпожа и её служанка умерли от чахотки, но люди толковали, что она просто вернулась в свой мир. Некоторые вообще говорили, что это были светлые феи из царства бессмертных, которые за какие-то грехи отбывали наказание в грубом человеческом мире. Сессомару тоже как-то сторонились, хотя он и не проявлял никаких необычных свойств. То есть хорошие приятели у него всегда были, а вот друзей он как-то не нашёл. До первой заставы Сессомару добрался без приключений, что немного утомило его. Раньше он никогда не совершал долгих поездок в одиночестве, когда 8

и словом перекинуться не с кем. Вздохнув, Сессомару утешился тем, что это тоже закаляет характер. Правда, потом стало веселее. Сессомару присоединился к труппе бродячих актёров, которая брела по той же дороге. Вообще, при ранге Сессомару, ему даже близко нежелательно было к ним приближаться, не то, что говорить. Но ведь сейчас он путешествовал без опознавательных знаков, и с удовольствием присоединился к труппе, болтая с актёрами, как это делал не раз в самой столице, когда переодетым прогуливался по богемным кварталам. Вскоре он понял, что актёры его раскусили — перед ними воин далеко не низшего ранга, каким хотел он казаться. Но, как и его друзья в столице, благоразумно не стали комментировать сей факт, за что Сессомару был им благодарен. Хотя и немного огорчён. Ведь он так старался. Один из актёров, старик Токубей, утешил его: — Дело в том, что мы слишком много повидали людей на своём веку. Даже самые роскошные дворцы нас приглашали. Так что глаза намётанные. Вот приедете в какую-нибудь деревню подальше от столицы, там никто не опознает. Им главное воин. В тонкостях, кто простой дружинник, а кто из высших кругов они не очень-то разбираются. Ну, максимум примут за отпрыска какого-нибудь проигравшегося или разорившегося рода, скрывающегося от победителей. И готовящего страшную месть…Или не готовящего. Сначала актёры немного сторонились Сессомару — всё же они были из низшего класса, отребье по мнению аристократов. Но скоро юноша смог внушить им доверие, так как был мягок и не заносчив для представителя своего класса. Конечно, Сессомару гордился тем, что он воин, и искренне считал свой класс наделённым большим благородством. Но при этом не мог понять, как подобное обстоятельство может помешать ему общаться с низшими людьми. Конечно, если бы кто-то из них стал заноситься, его долгом было бы напомнить выскочке кто он, но подобных случаев не было. К тому же, он не гнушался беседами с представителями плебейского сословия, и уже через пару дней ему пришлось взять в руки перо и распечатать чернильницу, чтобы записать одну из легенд, которую поведал Токубей. Сам он был родом с дальнего севера, где, по слухам, тоже полно необъяснимых существ, и, соответственно, интересных сказаний о них. Вторая легенда, ничуть не похожая на первую была рассказана Сулином. Этот юноша был с востока — страны монахов могущественных или безумных и лис-оборотней. Сессомару записал оба рассказа, хотя они были совершенно различны по стилю. Токубей рассказал красивую легенду вычурным языком древних сказителей, а Сулин поведал о том, что могло случиться в любом городе простым языком обывателя. Разговоры скрасили путь воина, а он одним своим присутствием обеспечил более спокойное продвижение артистов. Разбойники, не смотря на уверения стражи, на дорогах ещё не перевелись, но далеко не каждый из них 9

рискнул бы напасть на людей, которых сопровождает хоть один человек с мечом. Правда, один раз воину всё же пришлось вытащить оружие из ножен Но он им не воспользовался — просто не успел, так как парень с рогатиной убежал. Видимо, поначалу он принял Сессомару за одного из актёров и решил, что его меч — бутафория.

— Странно, — как-то в разговоре упомянул юноша, — ведь это всего лишь жалкие трусы с рогатинами. Небольшой отряд человек в десять воинов покончил бы с ними раз и навсегда.

— Сложно сказать, — почесал голову Токубей, — поговаривают, что здешние банды отстёгивают полиции, но в это сложно поверить. Чего они там могут отстегнуть? Какая у них добыча? На богатых людей с охраной они не нападут. Я так думаю, полиции просто лень заниматься этой мелочью. Сессомару только головой покачал. Он буквально воспринимал слова о долге Воинов по защите других сословий. Воин правит, он судит, но он и защищает, разве не так? Или отец был прав и за воротами столицы начинается совсем другой мир, совершенно непохожий на тот, за крепкими стенами? А ведь совсем рядом, несколько дней пути. Первый большой город, в котором актёры собрались давать своё представление, возник из-за поворота совершенно неожиданно. Сессомару вспомнил географию — Тенса. Кое-как разместились не в самой худшей гостинице. Как с удивлением обнаружил Сесс, у актёров денег было достаточно для самого лучшего в жилье и еде. Сессомару решил побродить по городу в качестве простого жителя. Ничего особенного. Достаточно многолюдный город. Свернув в один из переулков, Сесс решил, что хватит с него, и побрёл в гостиницу. До гостиницы он не дошёл. Путь преградили невысокий человек, закутанный в зелёный плащ и опирающаяся на его руку миниатюрная девушка с огромными голубыми глазами и волосами цвета пламени. У парня, похожего на свою спутницу и чертами лица, и цветом волос, в глазах плескалась бирюза. Других особых примет у парочки не было…Ну, разве что кроме хвоста у девушки. Сессомару с секунду на хвост пялился, а потом выхватил меч. Но к паре не подошёл. Даже если они и лисицы, никакого смысла убивать их только за это он не видел.

— Ах, прошу прощения, — девушка сделала шаг, и рыжий лисий хвост то ли исчез, то ли спрятался под платье.

— Ты никогда этому не научишься, — сказал её спутник. — И вообще, оставалась бы сейчас лучше в доме.

— Это в честь чего? — неожиданно взорвалась девушка, — ты сам говорил, что мне нужно учиться, глядя на тебя, а теперь?!

— Ладно, — лениво сказал парень, — учись. Не мешай только.

10

Потом он отстранил спутницу от себя, сделал шаг по направлению к ошарашенному Сессомару (его можно понять — в первый раз оборотней увидел) и вдруг исчез. Сессомару привык реагировать на опасность автоматически. И сейчас он резко обернулся и рубанул воздух мечом. И только потом сообразил, что чуть не задел появившегося уже за его спиной парня. Хотя почему — задел-таки. Тот успел отскочить, но меч воина распорол ему рубашку и добрался до кожи. Сессомару не оставил надежды всё же узнать, что происходит. Эх, всё же видать не тому его в школе учили. Тут руби и руби себе, а он — узнавать, почему да как.

— Чего тебе надо?

— Мне? Ничего. Просто вырву твоё сердце и съем. Для здоровья очень полезно. Парень скорчил на лице злобное выражение, сопровождаемое не менее злобной ухмылкой. Которое продержалось всего лишь пару секунд, сменившись другим, совершенно благодушным. Сессомару почему-то решил, что парень наверняка хороший актёр. Именно актёр, отлично управляющий выражениями своего лица. Может быть, слишком уж часто, слишком быстро менялись эти эмоции на лице. Или были гротескными. Сессомару не знал. А делать какието логические выводы не было времени. Стоявшая неподалеку рыжехвостая захихикала. Это, наверное, было странно, но Сессомару совершенно не чувствовал опасности. Может, из-за оборотнической природы противника (Сессомару не сомневался, что парень тоже лис). Сесс никогда не встречал оборотней, но, вопервых, всегда мечтал об этом и прочитал много умных книг, говоривших о том, как вычислить оборотня в толпе; а во-вторых (это было главным аргументом) — хвостов у людей не бывает. Приглушить природное чувство опасности — хороший маневр. Но в любом случае, нужно сражаться. Сражение, кстати сказать, происходило странно. Соперник Сессомару неожиданно исчезал и появлялся в другом месте, так что тому приходилось крутиться волчком, чтобы постоянно обороняться. И, необычное дело — воин всегда угадывал, где появится лис. Ну… почти всегда. Пару царапин Сессомару всё же получил. У лиса не было никакого оружия (Сессомару вспомнил, что лисы вообще не уважают оружие и не умеют им пользоваться), но вот когти на руках весьма острые, и ими пользоваться лис, судя по всему, умел. Царапины, от когтей, были, хотя и неопасными, но весьма неприятными. Правда, в долгу Сесс не остался. Рубашка его соперника висела лохмотьями, а грудь и руки покрывали тонкие порезы. Между тем лис совершенно не устал, он даже стал нападать быстрее, тогда как воин уже успел утомиться от бессмысленного верчения.

— Если он хочет вымотать меня, то вполне может этого добиться, — подумал Сессомару.

11

И в следующий раз Сессомару не просто рубанул мечом, а поддался вперёд, надеясь на удачу и интуицию. Лис появился позади. Рукой он зажимал неглубокую рану на груди. Он встал, посмотрел на Сессомару с улыбкой, сказал: — Да ну тебя! Потом, взяв за руку девушку, пошёл прочь от воина.

— Эй, подожди, — Сессомару подбежал к нему… и тут же отпрянул от вороха жёлтых листьев, брошенных ему в лицо неизвестной силой. Когда листья улеглись, ни парня, ни его спутницы не было видно. Листья тоже исчезли. Как и царапины. И дырки на одежде.

— Ну что ж, поздравляю вас, господин Сессомару, Вам удалось-таки испытать на себе лисьи чары, — пробормотал он. Когда Сессомару выезжал из столицы, он гадал, сбываются мечты или нет. Теперь он знал твёрдо — идиотские мечты сбываются.

— Угадал, угадал, — приплясывала девушка с розовыми прядями в светлых волосах.

— Это ещё ничего не значит, — проворчал её собеседник. На этот раз вместе с девушкой в зачарованные воды чаши смотрел молодой человек с белоснежными волосами и жёлтыми кошачьими глазами. Белый рог, витой рог единорога-кирина, торчащий посреди лба, завершал образ. При этом он вовсе не портил, а всего лишь придавал некую экзотичность точеной красоте.

— Так сделайте что-нибудь другое. Чтобы это что-то значило.

— Никто не начинает учить математику с логарифмов, — снова проворчал однорогий. Он был сегодня не в настроении.

— Лога... чего? — изумилась золотоволосая. Однорогий только рукой махнул и гордо удалился, бурча себе под нос что-то типа: — И как некоторые могут вообще называться демонами? Великие боги, как около рога чешется. Растёт зараза… куда ещё расти! И вообще, так всё надоело за последние триста лет…или за двести. Хотя, этот парень, действительно, ничего. Золотоволосая же (ее, кстати, звали Бифокиронимел или просто Бики) осталась размышлять о загадочных и неведомых для неё логарифмах. Впрочем, математика для неё была тоже достаточно загадочным существом. В смысле, Бики знала, что это наука, и что наука эта изучает цифры. Ну и всё. И кстати, зачем вообще изучать цифры? Они просто есть, не так ли? Сессомару спокойно вернулся в гостиницу, всё ещё раздумывая над происшествием. Может, записать? Неплохая история про лисьи чары. Только имя главного героя поменять. В таверне при гостинице он выбрал чистый стол и, расположившись за ним, начал писать, изредка прихлёбывая тёплое вино. Как вдруг его неожиданно прервали. Сессомару недовольно обернулся. Перед его столом стоял хозяин таверны, согнувшийся в три погибели.

12

— Простите, господин учёный или писатель, — робко начал тот, косясь на меч, который Воин положил рядом с собой, и корун, который Сесса не вытащил из-за пояса. Ничего не поделаешь. Когда встречаешь человека, у которого одновременно за поясом и меч, и корун... Тут наперёд не знаешь, или перед тобой воин с пером, или учёный с мечом. Главное — дворянин.

— Нет, я принадлежу к классу Воинов, — грубо ответил Сессомару, как и полагалось отвечать такому ничтожеству, как хозяин дешёвой харчевни, если тот посмеет прервать размышления воина. Хозяин согнулся в четыре погибели.

— Оказывается, возможности природы всё-таки границ не имеют, — успел подумать Сессомару прежде, чем тот буквально уполз от стола Воина. Но, закончив писать, Воин почувствовал себя легче и, вспомнив четыре погибели хозяина харчевни, рассмеялся. Вдруг судьба ещё даёт ему шанс увидеть что-то интересное.

— Эй, ты! — окликнул он так грубо потревожившего его хозяина. — Так что за вопрос ты хотел задать учёному? — как можно мягче продолжил воин, увидев, что его собеседник побелел и сейчас грохнется в обморок. На самом деле было от чего. Ведь воин мог запросто убить старика, а потом сказать, что просто опробовал свой новый меч. Сам Сессомару никогда не поступал так, но знал многих воинов, которые ничего необычного или странного в этом законе не видели и спокойно применяли его. Хозяин вновь поклонился и начал свой вопрос очень тихо, прерываясь на то, чтобы вздохнуть поглубже.

— Прошу прощения у благородного господина. Просто я подумал, что если господин учёный или писатель, то, возможно он сможет помочь.

— И в чём же нужна помощь? Трактирщик сглотнул. Видимо, он уже десять раз проклял свой язык, который решился заговорить с Сессомару. Но пришлось отвечать.

— Просто по…. всем землям… ходит слава…. что люди учёные…. Весьма… сведущи в лисьих чарах. И в том, как избавляться… от… оборотней и … бесов. Сессомару вмиг навострил уши. Кажется, судьба собиралась заплатить ему за все дни скуки одним махом. Вот только бы заставить этого зануду молоть языком побыстрее. А то до завтрашнего утра не расскажет.

— Не только учёные да маги и писаки сведущи в лисьих чарах. Разве ты не слышал историй о том, как полководец Азир расправился с бесом-оборотнем, который пытался с помощью вредоносных чар свести в могилу государя Десятого? Или о том, как госпожа Сей убила демоницу, изводившую молодых людей в столице? Совсем недавно я слышал историю, как Суромо из дома рейке уничтожил огромного оборотня-паука, жившего в северных землях и питавшегося 13

человечиной. Он сам…, — тут Сессомару прикусил язык, чтобы ненароком не продолжить фразу «он сам мне всё рассказал». К счастью, никто не обратил внимания на его замешательство. Трактирщик только головой покачал, но продолжил уже быстрее: — Рядом с моей гостиницей, пару кварталов к югу отсюда стоит усадьба Милостивого князя Лодура. Сам он из класса воинов, но как говорится сменил коней, выдержал экзамены в столице и стал со временем известным учёным. Даже сам Господин губернатор часто бывает в их доме и ведёт беседы с князем. Но вот одолело бесовское наваждение единственного сына князя. Не раз и не два слышали смех из его комнаты, а войдут — нет никого. Никак пристал к нему бес и поэтому чахнет княжич день ото дня. Ведь известно, кто в связи с оборотнем или бесом — непременно умрут очень быстро. Сессомару вздохнул. Просто вспомнил, как один из его друзей страдал подобным наваждением. Пока отец однажды не нашёл, где в комнате он прячет свою возлюбленную — актрису из императорского театра. Пришлось жениться, поскольку императору нравилась больно игра этой девушки, и он заступился за сироту. Впрочем, отношения у молодых вроде неплохо складываются. Актриса оказалась достаточно понятливой и даже смогла приобрести некоторые манеры. К тому же, вполне возможно, что и ребёнок первый вовсе не простой крови, а священной императорской. За честь воспитывать его у себя в доме. Трактирщик, видать, принял вздох Сессомару за выражение сочувствия и тоже вздохнув, продолжил: — Никто не может этого беса выпроводить. И монахов приглашали, и учёных. Ведь вот какой бес попался! Даже предписания императора с личной подписью и гербом не слушается нисколько. Тут недавно проезжал сведущий монах, так он сказал, что это не бес даже, а лис или волк. А значит выгнать его гораздо сложнее.

— Ладно, разберёмся с наваждением, — Сессомару махнул рукой с видом опытного изгонителя нечисти. После прошёл к себе в комнату думать. Хозяин, наконец, вздохнул с облегчением и плюхнулся на стул. Кажется, этот странный воин не зол на него, и то ладно. А то ведь кто его знает. Рассердиться и сразу меч из ножен. Да и как спокойно сказал, что, мол, с наваждением разберется. Правда молодой он очень, не похож на мага или вообще на человека опытного, но разве неизвестно, что могут знающие люди принимать любой облик и под лицом юнца скрывать морщины и седину. Ещё превратит в свинью или курицу, да и продаст в первый попавшийся трактир. Сессомару не сомневался, что обязательно ввяжется в эту авантюру. Явно не очень удачный опыт встречи с лисьими чарами был не то чтобы забыт, просто Сессомару решил, что тогда лис просто сбежал, поняв, что его уловки не проходят. К тому же, в традиции воспитания воинов с самого раннего детства вну14

шалось, что нет такого существа — нечисти или человека, которое бы нельзя убить хорошим мечом или стрелой, если только меч этот или лук держит воин со смелым сердцем. А ещё Сессомару почему-то очень сильно верил в судьбу. Она ни разу ещё не подводила воина. Только вот как попасть в дом владетельного князя? Нет, он мог, конечно, представиться своим полным настоящим именем, и тогда ворота усадьбы были бы открыты. А поверят ли? И если поверят, не сообщат отцу? Тогда путешествие может быть на этом закончено. Может, представится воином отца? Опять таки, без свиты. Странствующим монахом? Учёным? Если князь озабочен болезнью сына, то наверняка готов попробовать любой способ лечения. И любого врача. Тут Сессомару стукнул себя по голове. Ну конечно! Уже через час он стоял у ворот усадьбы, одетый в рясу, подобную тем, что носят учёные да монахи. Меч был надёжно спрятан на поясе под рясой. А корун висел на поясе, своим видом доказывая благородство рода хозяина. Флейта — его лучший талисман — на груди. Сессомару представился Ибэ-но-каторо, внуком знаменитого в столице мага. У того действительно был внук, но он уже давно ушёл за мудростью иных существ и пропал. Поэтому Сессомару в качестве легенды приготовил историю про то, что как раз сейчас он возвращается в столицу и решил по дороге заглянуть к князю и выяснить, что тут творится, поскольку слышал рассказы, вызвавшие отклик жалости в его сердце. Расспросов Сесс не боялся. Так как расспрашивать могущественных колдунов об их делах было не принято. Так как страшно. Очень. А если рассердятся? Князь поверил ему моментально. Наверное, он действительно уже отчаялся спасти сына. Похоже, дело серьезное, и замешан там бес, а не певичка или актриса. Этой же ночью Сессомару попросил проводить его к покоям молодого господина, когда все в доме уснут и погасят огни.

— Можешь просто указать мне направление, я хорошо ориентируюсь в темноте. Слуга, посланный сопровождать юношу, так и сделал. Просто указал рукой в направлении коридора и сказал, какая дверь ведёт в комнату молодого господина. Сессомару заметил, что слуга сильно нервничает. Похоже, парень действительно боялся беса. По крайней мере, сильнее, чем своего хозяина. Сессомару, усмехнувшись, пошёл в указанном направлении. Дверь он нашёл без проблем, так как лучик света пробивался из под неё. Хозяин комнаты явно не спал. Бесшумно (спасибо тренировке), Сессомару подошёл к двери. В комнате слышался приглушённый разговор. Вот за дверью тихо засмеялись. Сессомару повезло. Кто бы ни искушал сына губернатора, он был там. Сессомару покрепче сжал меч и отошёл от двери, буквально вжавшись в стену. Он, разумеется, не собирался врываться с криками «А вот и я!», хотел поймать опасного гостя, когда тот будет выходить от своей жертвы. Согласно верованиям, если жертва заступится за своего искусителя, просто скажет слово одно в его защиту — тому уже невозможно будет нанести никакой 15

вред. Если опять же верить столичным магам, демон может раствориться в воздухе и исчезнуть, но только после того, как он покинет комнату жертвы через дверь или окно. Поэтому есть шанс успеть убить его на пороге. Под окном уже стоял Токубей, он уверил Воина, что ему приходилось встречаться с демонами, и он не струсит. Да и сам Сессомару стал подозревать, что старик не всегда был артистом. Ждать пришлось недолго. Дверь открылась и в тусклом свете, идущем из комнаты, Сессомару заметил силуэт на пороге. На первый взгляд это был высокий худой человек. Он повернул голову в направлении затаившегося воина и Сессомару не увидел, а почувствовал злобный взгляд. Тут же тень метнулась к Воину, выставив вперёд растопыренную руку, пальцы на которой моментально удлинились и заострились на концах. Сессомару отпрыгнул. Похоже, демон или кто бы там ни был, решил не исчезнуть, а просто по-свойски разобраться с новоявленным охотником. И у него был хороший шанс. По крайней мере, знаменитый меч Ворон, который, по рассказам отца юноши убил не одного демона, вонзился в эту нечисть, словно в дым, не причинив никакого вреда. Тот засмеялся хрипло и тихо. А Сессомару лихорадочно соображал, что теперь делать. Он уклонился от следующего нападения, и снова его меч вонзился в тело демона. Снова попусту. И тут где-то из конца длинного коридора полились звуки музыки, флейты.

— Как похоже на мою флейту, — некстати подумал Сессомару, но к счастью, не прервал начатое движение, и меч снова вонзился в демона, вызвав на этот раз визг от боли. Неужели попал? Но как и почему? Соотношение сил изменилось. Похоже, противник Сессомару не был готов к честной борьбе, и отступил по направлению к комнате. В голове Сессомару вели беспорядочный хоровод мысли: — Демона невозможно убить, если его жертва за него заступится. Пока сын губернатора не вышел. Возможно, своими ночными посещениями его призрачный любовник довёл парня до такого состояния, что тот не может удержаться в сознании. Но если демон войдёт в комнату…? Что будет, Сесс не знал, но на всякий случай решил не подпускать соперника близко к двери. В этот момент флейта вдруг перестала играть, и меч Сессомару, который в противном случае покончил бы со злосчастным созданием, вновь прошёл сквозь дым.

— Упс! — внезапно пронеслась в голове у Воина чужая мысль. — Прошу прощения, но и мне нужно переводить дух. Но Сессомару не обратил внимания на эту странность, потому что двинулся вслед за демоном, который всё же смог достичь двери и открыть её. Сессомару и его противник пронеслись через комнату, и демон вылетел в окно. Сразу же за этим послышался звук спускаемой с тетивы стрелы. И тут вновь заиграла флейта. Что-то не очень тяжёлое шлёпнулось на землю, по дороге поломав ветви растущего рядом с окном дерева. Флейта умолкла, а Сессомару, 16

наконец, огляделся. Первым в поле его зрения попал бледный юноша, совсем ещё мальчик, моложе самого Сесса, лежащий на кровати. Сессомару кинулся к нему, пощупал пульс. Юноша был жив, слава богам. Значит, оправится. Потом Сесс свесился из окна и кликнул Токубея. Старик был ещё здесь. И с ловкостью, достойной циркача, залез через окно в комнату. Там он тоже первым делом подошёл к лежащему на кровати и осмотрел его.

— Жить будет. И долго, если не умудрится опять попасть в подобную историю. Слова старика вызвали вздох облегчения за спиной охотников на нечисть. Они обернулись. Князь стоял, поддерживаемый двумя слугами, которые, как раз и должны были не выпускать его из своей комнаты, пока всё не закончится. В дверной проём (саму дверь кто-то, или демон, или Сессомару, снёс) заглядывали другие домочадцы. Хозяин дома изъявил желание тут же пойти в сад с факелами и посмотреть на демона, но Токубей предложил дождаться рассвета: — Бес точно мёртв. Лучше дождаться рассвета, он не далёк. А пока всем нужно хоть немного отдохнуть. Все дружно закивали головами. Никого не радовала перспектива идти в сад прямо сейчас. Тот же слуга, что показал Сессомару комнату молодого господина, провожал воина до его комнаты. Сессомару шёл, задумавшись. Внезапно он увидел, что впереди мерцают два огонька. Воин напрягся, особенно после того, как увидел, что слуга, судя по всему, ничего не заметил. Но, как ни странно, опасности Сесс не чувствовал. Огоньки приблизились, и он инстинктивно схватился за рукоятку меча. Из темноты в освещённый лампой слуги круг света вышел…чёрно-бурый лис. В тот самый момент они уже были у двери комнаты, выделенной Сессомару и слуга, поставив лампу на пол, возился с замком. Лиса он так и не заметил. А тот спокойно подошёл к Сессомару и вытянул вверх голову, словно предлагая воину предмет, который держал в зубах. Сесс вгляделся пристальнее и сразу же полез за пазуху, проверяя наличие там флейты. Инструмента не было. Да и откуда ему взяться за пазухой воина, если сейчас флейта была в пасти у лиса. Сессомару, осторожно, как величайшую драгоценность, взял флейту и вдруг понял: этот взгляд отнюдь не лисий! Да, это взгляд того парня, с которым он сражался сегодня днём! Сессомару и сам не смог бы объяснить, почему он так решил, но был в этом точно уверен. Лис развернулся прежде, чем Сессомару успел что-то сделать и моментально исчез, в темноте.

— Постой, — вновь взвился Сессомару и кинулся за лисом. На этот раз ему в лицо взлетел столб пыли. Откуда набралось столько?

— Господин, всё готово, входите, — услышал он голос слуги. — Что вы делаете? Сессомару, откашливаясь и отчихиваясь от пыли, только махнул рукой. Он спрятал флейту за пазуху и прошёл в комнату. Слуга протиснулся за ним и поклонился.

17

— Господин желает ещё чего-нибудь? Сессомару только покачал головой, боясь, что не сможет заговорить нормальным голосом из-за пыли. А говорить со слугой, срываясь на всхлипы и кашель, для дворянина было бы просто неприличным. Слуга оказался понятливым и через минуту испарился куда быстрее любого беса или оборотня. Сессомару спал совсем немного — пару часов, не больше. Губернатор приказал разбудить его, памятуя желание Воина увидеть, кого именно подстрелили этой ночью. Когда все вышли в сад, то под сливой увидели скрюченное тело, завернутое в тёмный плащ. Теперь, когда бес принял свою истинную форму, с человеком его роднило только похожее телосложение и наличие двух нижних и верхних конечностей (птичьи лапы и крылья), а также одной головы, похожей на воронью. При этом Сессомару бы не сказал, что существо внушает ему отвращение. Все части тела были пропорциональны, и беса можно было бы назвать даже весьма красивым существом. Князь приказал сжечь тело, что и было сделано. Потом он поклонился Сессомару и коротко кивнул Токубею. Ведь старик и не пытался строить из себя что-то большее, чем артист, каковым он и являлся, поэтому губернатор решил, что хватит и кивка. Для представителя подлого сословия просто заметили — уже оказали великую честь. Оба победителя беса были приглашены на пир в честь освобождения наследника от злых чар, но те отказались. На Сессомару даже не подействовали заверения хозяина дома о том, что его сын будет счастлив познакомиться со своим спасителем (Токубей в этой пламенной речи опять игнорировался). Сессомару как можно вежливей отказался, а пожалованные деньги отдал Токубею. Вечером Воин выезжал из города вместе с артистами. Они направлялись дальше на запад. В пути Сессомару молчал, думая о произошедшем, особенно о том, какую роль в этом сыграла флейта. Когда Сесс выезжал из города, лис по имени Длун, тоже покидал это место. Его сестра задержалась, поскольку решила навестить тётушку, издавна живущую среди людей. Длун же не терпел города, поэтому покинул Тенсу как только выполнил просьбу старшего клана. Впрочем, данное приключение его весьма позабавило. Он даже и представить себе не мог, что можно обладать магической силой и не знать об этом. Впрочем, он ведь никогда не встречался с полукровками, воспитанными простыми людьми. Длун первым делом выплюнул Красный порошок в ближайший лесной ручей. Без этого порошка, окутывавшего его горло изнутри, он не смог бы сыграть на Дождевой флейте и пару нот — обжегся бы. Потом Длун направился домой. Правда, по дороге он решил заскочить ещё в одно место, хотя это ему было строго запрещено. Но Длун решил, что пройдёт тайными тропами оборотней и успеет домой вовремя.

18

Дело было не очень трудное, как представлялось Длуну. Шесть месяцев назад случилась неприятная для него история. Будучи на человеческом празднике в Ире, влюбился он в дочь небогатого аристократа. Девушка так ему приглянулась, что он даже хотел увести её к своим родным, напоить из источника на горе Лилий, что продлило бы жизнь любимой. Но сначала нашёл необходимым просто повстречаться с девушкой. Узнать её поближе, да и себя показать. Девица была не из тех слабых духом, которых общение с нечеловеческими силами быстро в могилу сводит — судя по всему, даже колдуны были у неё в родичах. Поэтому Длун всегда приходил к ней без страха. Уже скоро он стал упрашивать красавицу, чтобы она бежала с ним. Та не соглашалась покинуть семью, хотя и его ухаживания не отвергала. А однажды, когда Длун пришёл, совершенно уверенный в своей безопасности, напоролся на засаду. Несколько охотников поджидали лиса. И главное, так и не понял он, кто навёл охотников, ведь никакой слабостью девушка после его посещений не страдала. Впрочем, думать об этом было совершенно некогда. Еле ушел лис, подстреленный в ногу. Потом короткими перебежками достиг портала в свой мир и земель своей семьи. Пару месяцев не мог ходить и после некоторое время хромал. А когда окончательно выздоровел, всё рвался мстить.

— Не дело это, месть, — увещевала его мать, — да и кому мстить? Кто о тебе узнал, ты не догадываешься, а колдуны всего лишь выполняли свою работу, которая их кормит. Тоже мне, мститель нашёлся. Длун, зная весьма тяжёлый материнский характер, делал вид, что соглашается, а сам же не терял надежды попасть на место позорного бегства и отомстить — к тому же, план давно был готов. Сейчас представлялся удобный случай. Добежав до кромки леса, лис перекинулся в человека, в молоденькую девушку, и пошёл по дороге в город. Ворота открыты, и лис легко прошмыгнул внутрь. Первым делом решил направиться в дом к девушке. Её отец не имел собственного поместья и был на службе у губернатора, а потому жил в центре города. Лис легко проник в дом, отведя глаза слугам, и скоро был в комнате девушки. Комната пока скучала без хозяйки, и Длун получил время как следует осмотреться. За период его отсутствия ничего не изменилось. Лис взял в руки лежащий на кровати веер, который сам когда-то подарил Чеате. Поигрывая веером, с улыбкой на губах он уселся на кровать в ожидании. Дверь открылась и Чеата впорхнула внутрь. Она была так же прекрасна, как и раньше, но что-то новое Длун заметил в любимой. Это ему не очень понравилось, но он попытался быстро отбросить ненужные мысли.

— Кто вы? Отвечайте или я позову слуг. Предупреждая крик, Длун быстро поменял форму.

— Это ты! — воскликнула Чеата. И опять послышалось что-то странное в её вскрике лису. Нет, это уже нужно выяснить. Неужели даже здесь ему нужно быть осторожным?

19

— Что-то не так? — спросил Длун как можно мягче, — если я не к месту, так и скажи. Чего проще. Я уйду и всё.

— Всё в порядке, — засмеялась Чеата и, вырвав у Длуна из рук веер, уселась рядом. — просто не ожидала тебя увидеть. Я так волновалась. И сейчас волнуюсь за тебя.

— Да она мне врёт! — эта мысль ошеломила лиса. Такого просто не может быть. Зачем? Если он действительно не к месту, если любовь прошла, она могла просто сказать об этом. Даже с бессмертными подобное бывает — чего уж на людей обижаться. Лису стало больно. Ложь, может, и небольшое предательство, но всё же. К тому же — зачем?

— Я пойду, — сказал он, вставая.

— Нет, подожди, куда ты? — Чеата бросилась вслед за ним, но Длун, использовав лисью магию, сделался для неё невидимым. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось выяснять отношения и объяснять девушке, что ему легко отличить правду ото лжи. Гораздо легче, чем человеку. Длуну было не очень хорошо. Да что уж там, плохо! Какие тут мысли о мести. Вся эта ерунда у него из головы вмиг вылетела. А так как делать ему тут было абсолютно нечего, собрался он домой. Только решил перед уходом выпить чего-нибудь холодного в харчевне — сердце сердцем, а жара донимала не повесеннему сильно. Потягивая какой-то напиток — то ли чай со льдом, то ли кофе, Длун даже вкуса не разбирал, лис вдруг услышал вскользь сказанное имя своей бывшей возлюбленной. Поневоле он к разговору прислушался. Ох, не надо было.

— Ну, так что дальше-то?

— А дальше, принесли барышне указ, по которому за каждого пойманного оборотня живого 900 монет золотом.

— А за мёртвого?

— Всего 500. Кому он мёртвый нужен?

— И что сразу же согласилась?

— Нет, попыталась ещё попетлять, но когда пригрозили ссылкой в северные провинции —поплакала да согласилась.

— Ну конечно, как же иначе. Жизнь из-за всякой твари ломать что ли?

— Ну а дальше, дальше что?

— Как полагается — пригласили колдунов, целую стаю — сам губернатор соизволил нанять. А лис то возьми и сбеги. Да они тоже молодцы — идёшь на охоту за лисой, так хоть собак возьми. Те бы вмиг. Да вот достопочтенный губернатор шкуру портить не захотел. Да, лучше было бы Длуну этого не слушать. Поплёлся он прочь из города, едва дождавшись рассвета. Даже злиться сил не было. А может и желания. Не 20

укорял он Чеату за её предательство. Сам виноват — так любовь закружила голову, что не заметил ничего в тот раз в её поведении и мыслях. Так и плёлся Длун по лесу медленно. Теперь уже использовать магические тропы не нужно было, разве только чтобы быстрее добраться до дома, но лису было всё равно. Лишь к вечеру измотанный душевными страданиями лис почуял чтото неладное. Поднял нос, понюхал. Так и есть — собачьим духом потянуло. Собака в лес одна не сунется, только если охотник сзади. Всесильные боги, да по его следам охота идёт. С собаками, конная! Верно матушка говорила — «Ты, сынок, когда эмоции в тебе расцветают буйным цветом, вообще ничего не соображаешь!» Длун отряхнулся и бросился вперёд к ближайшему входу на тропу оборотня. Там он будет в безопасности. Собаки не люди, глаза им не отведёшь. Усиленно петляя, Длун кинулся вперёд. До ближайшей тропы не так долго, успеет.

— Так кто сказал, что это оборотень?

— Не знаю, вроде какой-то начитанный попался, угадал, как тот из города выходил. Он говорит, парень хвостом улицу подметал.

— А если всё же не оборотень?

— Тогда простой лис точно, смотри, как собаки взвились. Поймаем, скажем, что оборотень, пусть там сами разбираются. Денежки получим и всё. А они не разберутся — так мы и не обязаны оборотней от простых лис отличать.

— Так говорят это не так уж и сложно. Ты лис ведь нюхал — хоть нос зажимай. А вот оборотни так не воняют. В человеческом обличье говорят, даже цветами пахнут — девки особенно.

— Ладно, поймаем — понюхаем. Собаки были уже рядом. Да как же он сразу их не почувствовал. И почему именно сегодня охота. О боги, неужели сестрица права и он просто-напросто неудачник? Ого, а это уже не очень хорошо. Стрела пролетела над ухом, чуть его не задев. Длун прибавил ходу. Уже слыша собак за спиной. И тут прямо на него выскочил всадник. Лис заметался по кругу, решив, что это ещё один охотник на которого его гнали. «Так глупо», — успел подумать Длун, когда вдруг сильная рука схватила его за шкирку и втянула в седло. Лошадь понеслась через кусты. Лис закрыл глаза и решил не шевелиться. Постепенно звуки охоты остались позади, и остался только топот копыт единственной лошади, на которой и ехал так грубо схвативший его незнакомец. Длун чуть приоткрыл глаз и посмотрел вверх на своего то ли спасителя, то ли убийцу. Сессомару смотрел на дорогу, поэтому на приоткрытый глаз Длуна внимания не обратил. «Вот только этого мне не хватало», — мысленно взвыл лис. Ну, по крайней мере, его не убьют…скорее всего. Лошадь остановилась, и лис, которого рука Сессомару перестала держать, вдруг кубарем повалился в траву. Он быстро встал на четыре лапы, фыркнул и 21

осмотрелся. Поле. Трава высокая и густая. Пора убираться отсюда. Что Длун и сделал, пустившись наутёк.

— Постой, — закричал Сессомару. Длун остановился в грациозной позе. Три лапы на земле, одна поднята, голова чуть повернута, солнце самым выгодным образом освещает чёрно-бурую шубу.

— Тот, кто хочет узнать ответ на свой вопрос у лисы, не отпускает её. Особенно после того как поймал, — сказал лис, попытавшись придать своему голосу как можно больше серьёзности. Типа с большим мудрецом говоришь, парень. А то, что этот мудрец только что от собак поджав хвост улепётывал, так это сущее недоразумение. Правда, в конце своей речи Длун всё же не выдержал и чуть не расхохотался, оценив, как комично это выглядит. После лис скрылся среди травы, на этот раз он уже настолько обрёл контроль над своими эмоциями, что смог воспользоваться своей знаменитой оборотнической магией. Сессомару помянул про себя мир демонов. В самом деле, лиса следовало не отпускать, а хорошенько расспросить, предварительно встряхнув пару раз. Ну что ж, будем считать, что на этот раз он оплатил того демона. Длун благополучно вернулся домой. Похоже, никто не догадался о его маленьком приключении. Но долго дома лис сидеть не мог и вскоре отпросился погулять.

— И куда ты пойдёшь? — спросила мать лиса — старая мудрая Ильнар.

— Не знаю пока. Возможно, присоединюсь к этому новоявленному победителю демонов. Лицо Ильнар омрачилось.

— Ты разве не догадываешься даже? — спросила она встревожено, — Похоже, с ним решили поиграть.

— В самом деле? — навострил уши Длун.

— Да, с ним идёт игра — это и годовалому лисёнку понятно.

— Но ведь это ещё интереснее, — лис вскочил со стула, на котором сидел. Ильнар покачала головой.

— Вот только не вздумай меня отговаривать.

— Это бесполезно, — сказала она, поворачиваясь к сыну спиной. — Но ты должен сообщить старейшине, чтобы он сообщил…другим. Вмешиваться в игру без разрешения, это опасно.

— Ладно, — Длун взмахнул рукой, — завтра. Теперь спать хочу. Уложив сына, старая лисица отправилась к главе клана за советом.

— Длун совершеннолетний и обладает достаточным опытом для путешествия подобного рода, — старый Толо погладил свою роскошную бороду. — К тому же, я думаю, никто не будет возражать. Впрочем, есть у меня одна идея. Очень удобная идея. Люблю такие. Сразу убивают несколько зайцев.

22

Когда на следующий день Длун пришёл к старейшине за разрешением, тот со своей стороны предложил молодому лису проверить свои способности, а заодно и получить хорошую вещь для путешествия.

— Попробуй достать Ядовитый Кнут у князя демонов-волков. Тот и без своего знаменитого оружия не пропадёт, а тебе пригодится. Это только предложение, можешь отказаться, если считаешь что волк умнее тебя.

— Я попробую.

— Но учти, если поймают, не видать тебе путешествия как минимум лет сто — видишь ли, по договору, который мы заключили с другими… — медленно начал Толо.

— …Хозяин предмета может использовать нас в качестве рабов в течении определённого времени, если поймает на краже. — перебил нетерпеливый Длун, не обращая внимание на недоуменные и разгневанные взгляды соотечественников. Перебивать старейшину — это наглость, заслуживающая наказания. Но Толо продолжал как ни в чём не бывало. За годы жизни он приобрёл полезную привычку — не замечать того, чего в данный момент ему по какимто причинам не хочется замечать. Очень удобная привычка оказалась, надо сказать. Столько проблем отпадало, не успев стать проблемами.

— Очень хороший закон, — прищурил глаза Толо. — Всегда особо им гордился. Особенно вторая часть, о том, что удачливый вор, даже если он известен, после кражи уже не преследуется. Кроме особых случаев. Сам не знаю, к чему это относится. Может, к дорогому как память и поэтому бережно хранимому первому комплекту нижнего белья? Ладно, оставим. В общем, тебе решать. Длун поклонился и ещё раз сказал, что он пойдёт. Этим же вечером, когда лис ушёл навстречу рабству или Кнуту, даже не дождавшись решения Игроков, Толо разговаривал с Ильнар.

— Ну вот, теперь ты должна быть довольна, — гордо говорил он (Толо вообще было свойственно гордиться какими-то своими удачными словами или решениями), — даже в самом худшем варианте опыт ему не повредит. Если мозги не на месте — поправит. А сможет — значит, не так уж и глуп. Ильнар поклонилась, не забыв сказать пару слов о мудрости старейшины. Он это очень любил. При этом в голове старой лисицы вертелась одна только мысль, которую она никак, ни моральными постулатами, ни самоуничижениями не могла выгнать из головы. А думала лисица вот о чём: — Почему мне это в голову не пришло? Ведь достаточно просто. Я что, поглупела со временем? Какой ужас! А если дальше так будет продолжаться? Сессомару никогда не помнил свои сны. Но точно помнил, что они были. Поскольку его сновидения сильно влияли на его бодрствование. Иногда он просыпался с отличным настроением и за весь день никто не мог его испортить, даже 23

если очень старался. А иногда он просыпался ужасно грустным. Сесс много раз старался вспомнить, что ему снилось, но ещё не разу ему этого не удалось, и он прекратил бесплодные попытки. До последнего момента. Сейчас, с самого начала путешествия что-то изменилось, Воин чувствовал что-то необычное, он чувствовал, будто стоит перед совсем тонким занавесом, за которым находится его память о снах…и стоит только сорвать, сделать совсем маленький взмах рукой — и он вспомнит. Но вот только сорвать занавес никак не удавалось. Единственное, что он помнил — то, что в его снах стала появляться белая ворона. Что-то важное было связано с этой птицей, Сесс чувствовал. А вот что? Эта ситуация удурчала Воина. Он никогда раньше не чувствовал себя таким злым и беспомощным. Бики играла в шахматы в Зале Развлечений. Вообще-то тут, на горе Хора, было не так уж много развлечений. По крайней мере, тех, что любила Бики. Шахматы, музыкальные и литературные вечера — разве это для демона? Но некоторым соотечественникам Бики очень даже нравилось. Вот и её сегодняшнему сопернику — огненному демону Рору были иногда милы шахматы, на которые он отвлекался в перерывах между битвами.

— Почему бы тебе не вернуться в северные провинции на время? — спросил Рору, — Ведь очевидно, что тебе скучно здесь. Игра только началась, пока чтото интересное произойдёт, пройдет время. Пару-тройку недель можешь посвятить другими делам — точно ничего не упустишь.

— Может, и слетаю на север, — ответила Бики, зевнув, — ну, ещё немножко посмотрю и слетаю.

— Тебе понравился этот парень? В самом деле? Мне казалось, что он не в твоем вкусе.

— Сама не знаю. Может, просто давно ничего интересного не попадалось. Но в любом случае это так, небольшое развлечение.

— Почему бы тебе не присоединиться к ним?

— К ним?

— Помнишь того лисёнка? Он вроде тоже решил попутешествовать в его компании.

— Наверное, стоит подумать. Решу потом. Хотя… это запрещено вроде? Кстати, ты посылаешь ему ворону в сны?

— Разумеется, нет. Моя птица — петух. Это Леру наш.

— Ах, Леру, — мечтательно прикрыла глаза Бики, вспомнив беловолосого однорогого красавца, который вот уже лет двести не обращал на неё внимания. Да и не мог обратить. Просто по причине своих предпочтений в партнёрах. Тут Леру был настоящим оригиналом среди демонов, которым, в сущности, было всё равно, какого пола тот, кто делит с ними постель.

— Подожди, — взметнулась золотоволосая. — А он тут при чём?

24

— Чего так переполошилась? — усмехнулся Рору, — ну да, наш иллюзионист всерьез заинтересовался сыном Леенаари. И можно понять — парень того стоит. Наверное… Бики надула губы и вдруг одним движением скинула на пол шахматную доску с фигурами. Потом резко встала и, развернувшись, направилась к выходу из Зала, ничего не сказав.

— Послушай, ты что, обиделась? Но ведь ты всегда знала! — неуклюже попытался остановить её Рору. Но было поздно. И Рору стал в который раз упрекать себя за несдержанный язык. А ведь именно сегодня он хотел наладить отношения с Бики до такой степени, что… Нет, ничего серьёзного после этой ночи Рору не планировал. Никакого продолжения. Просто, обидно было, что не получилось. Рору не привык менять своих планов. Когда ему приходилось-таки это делать, огненному начинало казаться, что это слишком похоже на проигрыш. Длун воспользовался тайными тропами оборотней. Но направился он не в волчьи владения, а к горе Небулы. Там вот уже много десятилетий жили его хорошие друзья, у которых он и намеревался спросить совета. Правда, он не знал, придется ли ему платить за совет. Дело в том, что этими самыми друзьями были три лисицы. Часто принимали они облик красавиц и завлекали путников, которых заносило на тропы горы в поисках растущей только здесь целебной и очень дорогой в человеческом мире травы. Путника лисицы заманивали в пещеру для любви и использовали его по полной программе. Если в течение полугода мужчина выдерживал их бешеный ритм, то уходил с миром и подарками. А если нет — его разрывали на части. Больше всего лисицам нравились люди, но и других они привлекали, особенно если добычи давно не было. Конечно, оборотня или демона, а уж тем более даже самое мелкое божество не удержишь в пещере силой, да и справиться с ним не так легко. Но лисицы много знали и могли потребовать плату за совет. Впрочем, лисички владели секретом вечной молодости и были настоящими красавицами, несмотря на более чем пятисотлетний возраст, почтительный даже для оборотней. Поэтому никто вроде бы не жаловался. Длун бы тоже не был против, но сейчас очень спешил. Желание быстрее отправиться в путешествие захватило его целиком, и он не мог ни о чём другом думать. Поэтому, лис с некоторой опаской заходил в пещеру трёх сестёр. Их не было дома и Длун решил немного подождать. Он прилёг прямо на пол рядом с очагом и незаметно для себя уснул. Белая ворона села на ветку прямо над Длуном. Он поднял голову вверх и сразу же понял, что находится в сновидении. Длун почесал голову. Рукой. Ещё одна странность. Во сне он всегда изначально был лисом. И тут всё окончательно понял. И чуть не проснулся от смеси удивления, радости и благоговения. Но, молодей, удержался. С чем себя и поздравил. Кажется, вслух.

25

— Поэтому я и послал сначала ворону. А не сам сразу же заявился, — услышал он мягкий голос. А чуть позже увидел и обладателя этого голоса. Молодой, совсем молодой юноша, красивый холодной, не совсем реальной красотой. Рост ниже среднего, на лбу чуть выше переносицы — витой белый рог, который не уродовал, а наоборот, придавал невероятное изящество. А глаза! Глаза были непонятного цвета, они играли как самоцветы. Впору было зажмуриться. Юноша хмыкнул, и глаза приобрели нормальный карий цвет. Может быть, чуть темнее, чем это обычно бывает. Взгляд цепкий, и… старый. Очень сильно контрастирует с внешностью эта старина. Длун при описаниях Леру никогда не понимал, как это может быть. Теперь своими глазами увидел — может. Леру ничего не говорил, позволив лису осматривать себя, словно диковинку. И только когда Длун вскочил, опомнившись, и опустился на одно колено перед демоном, тот заговорил: — Слава Высшему, пришёл в себя! А то я всё думаю, когда же. Я весьма нетерпелив вообще-то.

— Прошу прощения, Шерракан, — проговорил Длун. Страха у лиса не было. Но всё же он корил себя, за то, что не высказал достаточно почтения. Всё же единственное существо не лисьей породы, которое пользуется у оборотнейлис таким уважением. И вообще уважением, если уж на то пошло.

— Ты ведь знаешь о Слове? — сразу же перешёл к делу Леру. Длун кивнул. Конечно же, он знал о Слове. Это самое Слово было дано Леру представителями лисьего племени. Именно Леру научил лис многому из того, что они знали теперь. Когда тысячи лет назад буквально спас их при очередном конфликте с собаками. Сам Леру при этом сказал, что пришёл из будущего. И когда-нибудь потомки тех, кому он помог, встретятся с ним снова. Леру оставался с лисами какое-то время и успел многому их научить. Благодаря этому они, в сущности, и выжили. Да и сейчас эти способности, усвоенные каждым лисёнком с молоком матери, здорово помогали в жизни. И даже не верилось, что было время, когда лисы этого не умели. Но старейшины твердили — да, было. И с малолетства вдалбливали лисятам уважение перед Леру, или Шерраканом, как его называли оборотни-лисы, перед его подвигами и мудростью. Да что уважение — восхищение безумное! Все лисята мечтали о том, что им когда-то удастся увидеть рогатого. Особенно после того, как Леру сам заявился и сообщил им, что будущее, из которого он в своё время пришёл к их предкам, уже наступило. А о том, какое счастье они испытают, выполняя данный обет, и думать не приходилось.

— Я ещё ни о чём не просил тебя. Вот теперь придется. При этом попрошу я тебя не три раза, а только один. Если справишься с первой моей просьбой.

— Значит ли это, что я увижу Вас только единожды в жизни? — упавшим голосом промямлил Длун.

26

— Ты даже не спросил, чего я хочу от тебя, — сказал Леру. Длун помотал головой. Да какая разница! Послужить величайшему герою лисьего племени, имя которого звучит в стольких легендах и балладах — это просто необычайное нечто! Далеко не каждому лису воочию или хотя бы во сне удается увидеть Шерракана!

— Если ты выполнишь задание, то сможешь видеть меня так часто, как только захочешь. По крайней мере, какое-то время. Может даже… Неуловимым движением Леру оказался рядом с лисом, присел на корточки, двумя пальцами поднял лицо за подбородок, заглянул в глаза. Но это длилось секунду-две, не больше. И вот — демон уже стоит рядом, и Длун не поймет — было ли.

— Мне нужно от тебя, в общем, следующее. — Леру снова начал говорить, — ты ведь собираешься присоединиться к этому полукровке?

— Возможно, — сказал лис, — это много от чего зависит. Захочу ли я, когда с ним встречусь. Захочет ли он.

— Он захочет. Это я тебе обещаю. И доверять тебе он будет. В пределах разумного, конечно. Впрочем, он и сам неплохо чувствует, кому можно верить, а кому нет. И всё же. Ты пойдёшь с ним. И ты будешь его охранять, помогать. Обучать, если понадобится. Длун кивнул. Странное какое-то задание. Леру, между тем, решил, что сказал всё и направился от Длуна в направлении…чего-то непонятного, но весьма туманного. В смысле тумана там было, больше чем в речах имперских чиновников, когда они пишут, где деньги, которые двору предназначаются. Длун уже решил, что всё, сеанс закончен, но Леру вдруг обернулся и сказал: — Если ваше путешествие пройдёт удачно, то ты будешь свободен от двух других заданий. И я больше не смогу от тебя ничего требовать. Только разве что попросить. Ты, кстати, тоже, сможешь, что-нибудь попросить. Когда Леру исчез, Длун ещё некоторое время сидел, привалившись к дереву, обдумывая произошедшее. Похоже, дело с этим полукровкой поважнее, чем ему представлялось сначала. Вообще, если все легенды о Шерракане хоть частично правдивы, это значило только одно. Длун ухмыльнулся, но тут же ему поневоле стало обидно. Столько юношей и девушек лисьего племени готовы в лепёшку разбиться, чтобы Шерракан удостоил их хотя бы недолгим своим вниманием, а он выбрал… Ну, выбрал… Что уж тут поделать! Остается только принять это. И действительно помочь этому оболдую добраться здоровым и целым до конца Игры. А там как боги решат. Это была последняя мысль Длуна. После неё он погрузился в обычный сон с обычными сновидениями.

27

ГЛАВА 2 Привидение в ловушке

Ворона сидела на ветке и, не моргая, смотрела на Сессомару. Птица как птица, большая, белая. С расцветшим неожиданно всеми цветами радуги оперением. Было в этом что-то странное, Сесс нутром чуял. А вот что? Стоп, да не бывает таких ворон! В человеческом мире. А где бывают? Вопрос заставил Сессому задуматься. Точно не в реальности летают такие вороны. По крайней мере, не в реальности психически здорового человека. Так что одно из трёх. Или я внезапно сошёл с ума, или каким-то образом провалился в другую реальность — к демонам, оборотням, может даже божествам, или я…да, я сплю. Сессомару даже рассмеялся и хлопнул себя по лбу. Рука расплескалась по лицу прохладной влагой. Сесс озабоченно на неё уставился. Рука как рука. Только немного расплывается, как будто смотришь на нее через толщу воды. «Ах да, я же сплю!», — напомнил себе Сессомару, но хлопать себя по лбу снова не стал. Вместо этого осмотрелся. Пейзаж представлял собой поле, заросшее густой высокой травой. Кое-где виднелись раскидистые деревца. Как раз рядом с одним из них Сессомару стоял. Оно росло прямо на холме. Солнце, кстати, было зелёное. Сесс вздохнул — небо голубое, и то хлеб! А вот что делать теперь? Сессомару слышал о возможности осознаваемого сна, который развивали монахи и маги. Они, кажется, ещё в этом сне могли вытворять всё, что хотели. Так что теперь ты, друг Сессомару, крутой маг. Теперь оставалось только проверить, действительно ли сновидческие реалии подчиняются сновидцу, как говорилось в книгах. Ворона каркнула, отвлекая юношу от мыслей. Сессомару послышалось или издёвка прозвучала в её…карканьи? Сесс встал и подошёл к дереву. Протянул руку. Но ворона не села ему на плечо, как можно было бы предположить, а лишь посмотрела на протянутую руку, ещё раз каркнула (более издевательски, как показалось юноше) и пересела на другую ветку.

— А ну, давай сюда! — стараясь не терять достоинства в голосе, приказал Воин. Кажется, ворона попалась неграмотная и не понимала, что должна подчиняться Сессомару, раз это его сон. Улетать она тоже не собиралась. Просто пересела 28

на ветку повыше и, чуть склонив голову набок, посмотрела на Воина. Сесс чувствовал, что начинает сердиться. И главное, не понимал, из-за чего. Ну не дается в руки ворона, попробуй что-нибудь другое сделать. Так нет — не мог он просто так оставить пернатое в покое! А как же гордость? И не сердиться Сесс тоже не мог, хотя и пытался изо всех сил держать себя в руках. Легко сказать! Воин никак не мог справиться с эмоциями, здесь это было гораздо сложнее, чем в реальности. Как ни старался он, злился всё больше и больше, совершенно не замечая, что окружающие предметы словно бы растворяются. Всё сильнее и сильнее словно бы поддёргиваются дымкой тумана, по мере того, как нарастает злость. Пока, наконец, с завершающим, самым сильным аккордом чувства на Сессому не упала тишина. Проснулся он утром. Сессомару даже помнил свой второй сон, приснившийся после приключения с вороной. Проблема в том, что сон этот был совершенно обычным, не тем, в котором он осознал себя. Тем временем Леру занимался любимым в последние несколько дней занятием — наблюдением за Сессомару. Во-первых, это было приятно чисто эстетически — этот полудемон всё же очень красив. Даже несмотря на дурацкую причёску, которая делала его похожим на растрепанного, только что выбравшегося из лужи воробья. «Интересно», — думал Леру, — «он что, сам себя обкорнал коруном? Или мечом. Такие волосы... Очень тёмного каштанового оттенка, почти чёрные. Интересно, а как они будут выглядеть в нормальном состоянии? Судя по всему, совершенно прямые и при этом кажущиеся невероятно мягкими на ощупь. Жалко даже. Теперь ждать, пока отрастут, чтобы полюбоваться». Во-вторых, Леру любил держать всё под контролем, в близких отношениях тоже. В смысле партнёр должен был быть у него под контролем. Именно поэтому, прежде чем решиться на какие-либо действия по завязыванию отношений, Леру старался узнать о будущей жерт…партнёре всё, что можно — увлечения, желания, слабости, мысли. Ну а в том, что Сесс станет его любовником, Леру не сомневался. Белая ворона, мирно дремлющая на спинке кресла, вдруг встрепенулась. Леру повернул голову и его взгляд встретился с не по-птичьи умными голубыми глазами кайта — духа слуги.

— Ну, как на этот раз? — поинтересовался он. Ворона повернула голову и каркнула чуть презрительно.

— Ну, ну, — примирительно ответил Леру на её мысленное послание, которое сопровождало столь презрительный голос. — В конце концов, он только учится. Всякое возможно. Некоторые вон с первой секунды в обычный сон улетают. Радость сдержать не могут. Ворона вновь каркнула (или хмыкнула) и отвернулась, пожав плечами. То есть она сделала такой жест…В общем, если бы вороны умели пожимать плечами, они бы делали это именно так.

29

— Ладно, — с явным сожалением протянул Леру и щёлкнул пальцами. Изображение в зеркале зарябило, но через несколько секунд поверхность вновь стала ясной и гладкой. Но уже в ней виделся не Сессомару, а сам Леру. Молодой демон, всего четырехсот лет от роду, придирчиво оглядел себя. Кажется, рог подрос ещё на сантиметр. Леру вздохнул и направился из комнаты навстречу обязанностям, кои почитал весьма нудными и никому не нужными. Но, поскольку он подрядился их выполнить, лучше это было сделать как можно скорее. Ворона слетела с кресла и устремилась за хозяином. Когда демон исчез, в углу комнаты обнаружилось шевеление и послышалось шелестение. Маленький зверёк с мышиной мордочкой, четырьмя проворными лапками и парой кожистых крыльев вышел из темноты, с которой раньше сливался в буквальном смысле этого слова. Зверёк повёл мордочкой в стороны, словно ещё раз хотел убедиться, что никого больше в комнате нет. Потом, взмахнул крыльями и, не оглядываясь, влетел в распахнутое окно. Бики уже начала сердиться, когда её кайт всё же прибыл.

— Наконец-то, — дрожащим от нетерпения голосом молвила она. Бики вообще было мало знакомо такое понятие как терпение. В её словаре, похоже, этого слова просто не было. — Давай, показывай. И не пищи, покормлю позже. Кайт послушно сел на протянутые руки Бики и зажмурился. Бики тоже закрыла глаза. И к ней тут же перешла память кайта о визите к Леру. Нельзя сказать, что это улучшило её настроение. Скорее наоборот. Она металась по комнате как ненормальная. Если бы её увидел кто-нибудь в тот момент, Бики опять пришлось выслушать лекцию о том, что ведёт она себя как простой смертный. Но сейчас демоницу никто не созерцал. Через минут пять бесплодных метаний Бики плюхнулась в кресло и задумалась. Со стороны было, похоже, будто она внезапно превратилась в статую. Так продолжалось ещё пять минут. Потом Бики резко встала и щёлкнула пальцами. Кайт немедленно поспешил забиться в самый дальний и тёмный угол комнаты, а перед девушкой закружился вихрь, постепенно приобретающий очертания фигуры. Бики улыбнулась.

— Есть новое задание, — сказала она, обращаясь ко всё ещё расплывчатому силуэту, — как раз твоё любимое — убийство. Длун лежал с закрытыми глазами и честно старался заснуть. А сон Длуна честно старался не приходить. Это дурацкое противостояние продолжалось уже с полчаса, что весьма раздражало лиса. Ведь он уже давно, кажется, научился управлять своим сном и засыпанием. Возможно, сейчас оказывала влияние мощная энергия этих гор, а может, просто переволновался. Наконец, он заснул. Осознать себя спящим было проще простого. Потом, задача чуть посложнее — выпрыгнуть в реальность в виде призрака. Немного полюбовав30

шись своим телом, Длун направился во владение волков. Сестры лисы посоветовали ему сначала разведать ситуацию таким способом. Дело в том, что волки-оборотни не владели своими сновидениями и уж тем более не могли создавать почти вездесущее тело сновидения. И вовсе не потому, что не обладали достаточной силой — магии у них было предостаточно, так что при недолгих тренировках они вполне могли бы. Просто волки считали, что всё это чушь и ерунда; действовать, если приспичило, нужно в реальности и никак иначе. Они даже гордились этими своими взглядами, тем самым ещё больше выставляя напоказ своё единственное слабое место, про которое, правда, и так уже давно все знали. Самое удивительное, что оборотни-собаки, вроде бы ближайшие родственники, считали для себя обучение осознанности во сне весьма приемлемым занятием и неплохо подвизались на этом поприще. Конечно, со временем волки поняли, что принципы принципами, но себя нужно защищать и, скрепя зубы, послали самых способных соотечественников на поклон к собакам, чтобы научиться хотя бы защищаться от незваных гостей. Те, не мудрствуя долго, подарили родственникам некоторые артефакты, которые могли находить и изгонять призрачных гостей. Так что Длуну пришлось быть очень осторожным. Но, в конце концов, ему удалось благополучно узнать, где находится кнут и запомнить, как к нему лучше добраться. Уже на следующий день он начал путь в сторону Пионовой реки к волкам, в этот раз в физическом теле. Благополучно дошёл до поместья князя и даже проник в него. В это самое время бродячие артисты, к которым Сессомару напросился в попутчики, добрались до небольшой деревеньки, где решили заночевать.

— Благословение богам, вы действительно нормальные люди! Сессомару и Токубей удивленно переглянулись, услышав сию странную ремарку от хозяина дома — старосты деревни, где они остановились. Никто не соглашался пустить их даже на порог, пока они не постучались в ворота большого двухэтажного дома начальника деревни. Тот вышел, хотя видно было, что не с большой охотой — гостей он осматривал с испугом. Но, наконец, успокоился и гости были размещены по домикам крестьян. При этом всем был дан строгий наказ: как стемнеет, за забор ни ногой. Токубей и Сессомару разместились в доме старосты. Им обоим было интересно, что же довело добродушных крестьян до такого странного состояния. В разговоре со старостой путники узнали о милой девушке-призраке (имя старик не назвал из страха), которая совершила самоубийство из-за сильной, но безответной любви, и теперь ходит по ночам мимо домов. Того, кому не посчастливилось оказаться на улице в пору темноты, на утро на31

ходят мёртвыми. Дальше разговор не пошел. Да и время было позднее, все легли спать. Сессомару уснул почти сразу же. И в эту ночь ему опять посчастливилось осознать себя во сне. Осознание пришло в тот момент, когда он в образе не то волка, не то собаки гнался за ланью. Сессомару сразу же сел, пытаясь понять, что теперь следует делать. Тут он услышал хриплый кашель над головой. Это была белая ворона. Ворона раскрыла клюв и сказала: — Вставай, ну вставай же, соня! Сесс раскрыл глаза и тут же закрыл их. Ворона вновь не появилась, зато вместо неё была темнота, которая всё твердила голосом Токубея: «Хватит. Не спи!» Сессомару поморщился. Это был один из весьма редких моментов в его жизни, когда закон, позволяющий воину убивать всякого представителя другого сословия, проявляющего непочтительность, не казался ему таким уж жестоким.

— Что случилось?

— Я вот тут подумал… — шепотом сказал Токубей.

— Да? И как, получилось? — вообще-то подобные ремарки Сессоме были не свойственны, но сейчас он не выспался и был зол. Сам виноват. Позволить какому-то, пусть даже мудрому и умеющему стрелять в демонов, артисту проявлять верх непочтительности «тыканьем». После этого всё что угодно можно ожидать. Кстати, когда это он позволил “тыкать”? Сессомару прикинул. Оказалось, с четвертого дня. И почему это его никак не смутило? Самое интересное и сейчас не смущает. Токубей между тем, продолжал: — Я думал об этом призраке. Сессомару приподнялся на локтях, и потряс головой, пытаясь прогнать сон.. Это немного помогло.

— И что?

— Просто не идёт у меня из головы тот призрак.

— Призрак как призрак, — проворчал Сессомару, вновь собираясь нырнуть в сон.

— И много ты в своей жизни видел призраков?

— Я видел одного демона! И двух оборотней!

— Ладно, — покачал головой Токубей, — как хочешь, А я пойду.

— Эй, ты куда? — сон мигом испарился.

— В дом той девушки. Сейчас там никто не живёт. Хочу узнать. Сессомару догнал старика уже во дворе. Дальше они пошли вместе. Через пару минут Токубей прекратил дуться и соизволил объяснить.

— Видишь ли, призраков, которые только и ждут, чтобы на человека беззащитного напасть, только в сказках полно. А на деле… ну, разве что это призрак колдуна никак успокоиться не может или ведьмы. Бывает, конечно, своего обидчика 32

могут в могилу свести. Максимум — увести с собой любимого, но это если при жизни у самоубийцы особо злостный характер был. Чтобы чужих людей вот так хватать — так этого вообще не бывало. В конце концов, они не демоны и даже не оборотни. Сессомару хмыкнул. Судя по тем рассказам, которые ходили в столице даже среди наиболее образованных людей... Токубей продолжал.

— Надо сходить в этот дом, узнать, что к чему. По дороге никто им не встретился. В самом доме тоже. Токубей ходил кругами по дому, но так ничего и не нашёл. Впрочем, сложно найти что-то, когда сам не знаешь, что ты ищешь. А вот Сесс нашёл кое-что интересное. Прямо у самого порога лежала лира. Очень красивая, переливавшаяся в сиянии полной луны. Инструмент так и просился в руки. Словно шептал «Возьми меня, сыграй на мне!». И Воин не удержался. Взял лиру и, присев у порога, начал играть. Вообще-то лира не мужской инструмент. И отнюдь не воинский. И даже больше не воинский, чем не мужской. Потому что для женщин-воинов империи тоже считалось предосудительным играть на лире. Никто из приятелей Сессомару не знал, что он тайком научился играть на этом инструменте, поразившем его своим звучанием в первый раз, когда Сесс услышал его в руках матери. Увидь Сессомару кто-нибудь из прежних друзей, то на смех точно подняли бы. Но старые друзья теперь были далеко, а Токубея можно было не принимать во внимание. К тому же, подобное его не удивит наверняка. Итак, Сесс заиграл. Токубей уже было хотел его остановить, как тут его внимание привлекло совсем другое явление, ещё более интересное, чем играющий на лире Воин. В углу комнаты возникло движение. Туман просачивался из щелей в убогое жилище. Но не шел по комнате, а концентрировался в углу, образовывая фигуру девушки в красивой одежде, вовсе не деревенской. Скорее одежду можно было принять за шёлковую, каковую простая крестьянка не могла себе позволить.

— Это она? — не отрывая пальцев от струн, спросил Сесс. Хотя вопрос задал просто так, неизвестно для чего. Потому что точно знал, что это — та самая девушка, про которую им рассказывал староста.

— Ага,…а почему ты…А, вот в чём дело! Ты на одежду не смотри. Её вид у призраков слишком часто от мыслей да поступков в реальной жизни зависит. Плох был человек — вот и ходи в лохмотьях, всех пугай. Не всегда, правда. Иногда мысли оставшихся помогают состряпать получше одежонку. Девушка тем временем подняла руки вверх и сделала шаг вперёд. Хлопок… И тень закружилась в танце. Теперь даже не заметно было, что у неё, как и у всех призраков, нет ног. Потом движения стали более медленными. Сессомару узнал 33

танец — это был танец «Жаворонок скучает о свободе». Танцовщица представляла собой жаворонка, который сидит в клетке и пытается вырваться на свободу. Вообще-то к танцу полагалась ещё и песня. И Сессомару решил её спеть. Словам его давно уже научили друзья артисты. Токубей немного скривился, тем самым показывая, что он думает о таланте Воина. Сессомару пожал плечами — ну да, медведь на ухо наступил…хороший такой медведь…примерно со слона размером. Но петь Воин не перестал. А привидение всё кружилось в танце. Длун не верил сам себе. Вот он, молодой лис, стоит в самом центре княжеского замка волков, в сокровищнице, которую охраняют тридцать самых сильных волков-оборотней. Лис усмехнулся — хороши же охраннички! А потом протянул руки за тем, за чем сюда пришёл — семихвостым кнутом князя, одним из самых удивительных предметов, которые демонам удалось захватить в своём поспешном бегстве из мира богов. Возможно, сами демоны смогли бы сделать кнут не хуже, но зачем, когда можно просто взять. В качестве компенсации за глубокую обиду, например. А вот как кнут у оборотней оказался — этого вообще никто не ведал. Длун поначалу чуть коснулся кнута пальцами, проверяя, как примет его зачарованный предмет. Успех. Оружие ответило. По руке вверх от пальцев пробежала волна приятного тепла. Он понравился своенравному артефакту. Длун вздохнул. Ведь на самом деле больше всего он боялся именно этого — что кнут не примет его. Можно пройти сколько угодно дорог, преодолеть тысячи испытаний, совершить чудеса храбрости в погоне за магическим предметом… чтобы у вожделенной цели обнаружить, что тот по каким-то причинам не хочет иметь с тобой никакого дела. И тогда… тогда, в большинстве случаев, ничего не остается, кроме как оставить упрямый артефакт в покое. Дождевая флейта, на которой Длун всё же смог сыграть с помощью красного порошка — счастливое исключение из правил. Впрочем, флейты достаточно добры, как и большинство музыкальных инструментов. Разве что жизнь из владельца выпьют…ну так это не сразу, а постепенно. Или наоборот подселятся своей силой. Как повезет. Итак, лис, не веря собственной удачи, протянул руки к оружию и взял его, очень осторожно, уважительно. И тут же выронил. Потому что услышал: — Зачем он тебе? Длун обернулся. Прямо на него смотрела стройная темноволосая девушка. Смотрела изучающее, чуть прикрыв лицо веером. Лиловый цвет в одежде говорил о том, что перед ним родственница князя. Но кто? Длун видел княжескую семью, когда они приезжали с визитом к старейшине. А вот девушку эту не помнил.

— Меня зовут Итал. — ответила девушка на невысказанный вопрос. — Подними кнут, иначе обидится.

34

Итал. Где он слышал? Дочь князя!

— Ты действительно думал, что сможешь проскользнуть незамеченным? — продолжила Итал. — Я почувствовала тебя. Сначала хотела выдать страже. Но потом… усыпила их бдительность.

— Зачем? — не понял Длун.

— Просто посчитала, что так просто одинокий лис в сокровищницу моего папочки не сунется. Если уж только хвост припекло очень. Я права? Длун фыркнул.

— Не то, чтобы очень. Но, в общем, да… Итал вскинула брови в удивлении. Потом брови вернулись на место, а губы улыбнулись.

— Неважно. Если только ты не собираешься напасть на моего отца с помощью этого кнута. Вот только он в таком случае не подействует. Я имею в виду кнут, а не отца.

— Да ничего я не собираюсь. Просто отнесу вещицу старейшине. Должен был отнести. Это что-то вроде экзамена Жалко, право слово… Итал хихикнула.

— Понимаю. В общем, мне это не важно. Я могу позвать стражу, ты и пикнуть не успеешь. А могу и не позвать. Если бы лис мог сейчас превратиться в одно большое ухо, он бы это сделал.

— Мне давно был нужен, такой как ты… для некоторых… дел. У отца я просить его подчинённых не могу, а ты почти сам прошёл весь путь до сокровищницы, что не мало, даже если ты при этом воспользовался сновидением. Не делай, пожалуйста, изумлённые глаза. Я тоже интересуюсь этой магией.

— И что же она от меня потребует? — вертелось в голове у Длуна. — Может… — одна из составляющих сознания на мгновение представила романтическую обстановку: вино, приглушённый свет, огромная постель. — Ага, прямо сейчас, — отрезвила моментально другая составляющая сознания.

— Ты можешь взять кнут и идти. Но до этого поклянешься своим родом, что когда понадобишься мне, выполнишь мою просьбу.

— А что за…

— Потом узнаешь. Ну что, готов? Или трусишь?

— Ладно, готов.

— И, учти, что эту клятву…

— Невозможно нарушить. Знаю я, знаю! Итал хмыкнула, как показалось Длуну, достаточно обиженно, но ничего не сказала. Длун же побрёл по сокровищнице в поисках чего-нибудь острого — клятву рода полагалось скреплять кровью. Такой вот странный и удивительный древний обычай.

35

Токубей и Сессомару возвращались в дом старосты почти на рассвете.

— Значит, танец жаворонка. — задумчиво произнёс старик.

— Это что-то значит? — спросил Сессомару.

— Сложно сказать. Духам очень нелегко общаться с теми, кто остался здесь. Поэтому когда они делают это, всё так туманно и иносказательно.

— Не хочет ли она сообщить, что что-то держит её здесь?

— Возможно. Как жаворонка в клетке. Но вот что? Возлюбленный? Он же вроде убит.

— Тогда что-то ещё. Ты говорил, что привидения просто так на людей не нападают.

— Бывают и исключения, но тут явно не тот случай.

— А если в смерти этих людей повинен кто-то другой?

— Кто?

— Кто-то, кто хочет свалить вину на несчастное приведение.

— Извини, но ты явно читал слишком много детективных романов в столице. Сессомару вспыхнул. На несколько мгновений он даже решил, что пора показать старику, кто тут представитель высшего дворянства, а кто — безродный актёр, составляющая часть отребья, которое многие за людей не считают. Чтобы не зазнавался старик и помнил, с кем говорит. А также о недолговечности жизни помнил. Но скоро Сессомару остыл. Осадить зарвавшегося всегда успеет. Токубей с интересом посмотрел на Воина. Казалось, от актера не укрылись мысли Сессомы. Но комментировать он не стал. Испугался, что терпение даже такого демократично настроенного человека как Сессомару, тоже не безгранично. Лишь через некоторое время, когда они уже подходили к дому старосты, старик сказал: — Возможно, ты и прав. Возможно. Поспрашивай завтра деревенских. Они-то, наверное, верят, что в столице живут люди необычайные. Сами всё расскажут. Если тебе это интересно. Я смогу уговорить наших задержаться на пару деньков. Если тебе опять-таки интересно продолжать путешествие с нами. Воин кивнул.

— Итак, Длун, сын Ильнар, ты доказал, что способен отправиться в путешествие и включиться в Игру. Никто не против, но только учти — ты сам отвечаешь за себя. И ты не должен разглашать условия игры. В остальном — действуй, как считаешь нужным. Кнут князя волков возьмешь с собой. Тут он не нужен — а тебе пригодится. Длун наскоро попрощался с матерью и недавно вернувшейся от людей сестрой и отправился тайными тропами оборотней, всё ещё гадая, что же понадобилось от него дочери князя волков. Но думал недолго, как всегда остановившись на своём любимом философском «поживём — увидим». Лиса ждало путешествие, которое, он надеялся, отвлечёт его от тяжёлых мыслей.

36

В эту ночь Сессомару опять пытался поймать ворону. Теперь он бежал за ней. И в беге не сразу заметил, как удлинилось лицо, заострились зубы. Руки, покрывшись белой шерстью, превратились в мощные лапы. Сессомару стал псом. Это он понял, когда на пути попалась река и он, решив напиться, наклонился к воде. Увиденная в отражении морда ничуть не испугала и не удивила его. Вроде так и надо было. Может быть, всё из-за глаз, которые и в этом варианте остались цвета светлого мёда? Уж к глазам своим, несмотря на их совершенно необычный для человека цвет, он давно привык. Сессомару напился и лёг рядом с рекой под дерево. Охоты дальше бежать за вороной не было. Постепенно пёс начал засыпать. Кажется, Сессомару совсем заснул во сне… но зато проснулся в реальности. В доме старосты небольшой деревни, про жителей которой он хотел кое-что выяснить. И прямо сейчас решил начать, хотя и не выспался жутко. Пришлось буквально заставить себя встать. Он твёрдо решил помочь девушке привидению, и, возможно, найти истинного убийцу. Ведь теперь у него не было никаких сомнений, что девушка к убийствам не имела отношения. Так что Сессомару ожидала работа. Всё нужно разузнать, всех расспросить. К тому же, он решил уложиться в те три дня, которые артисты планировали провести в деревне. Его так же явно заинтересовал Токубей. Во-первых, хотелось разведать, что человек изначально явно не низшего сословия делает на одной дороге с артистами. Во-вторых, Токубей много знал, гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. И эти знания вполне могли пригодиться начинающему путешественнику. Первой новостью, которую Сессомару услышал ещё во время завтрака, стала весть об ещё одном убийстве. На этот раз был убит ребёнок. Сессомару, не успев проглотить первую ложку похлебки, решил действовать.

— А та девушка, Ютубе, была знакома с ребёнком?

— Нет вроде, — задумался староста. — Ну, может на первом посвящении богам была, так как там вся деревня гуляла, как обычно это бывает.

— Так зачем ей убивать? — удивился Сессомару.

— Ну, так привидение же. Дальше ходу ей нет, застряла тут. Вот и бесится от злобы. — Не очень уверенно заявил староста, поглядывая исподлобья на Воина. У вас в столице разве по-другому бывает? Вообще-то в словах старосты было зерно истины. Привидения действительно иногда оборачивались злобными духами, в припадке бешенства круша всех, кому не повезёт с ними встретиться. Но так бывало редко, и тут явно не тот случай. Почему — Сессомару сам бы не смог себе объяснить. Просто уверен был и всё. После завтрака Сессомару вновь пошёл в дом к девушке. Хотелось всё осмотреть при дневном свете. Он сразу же нашёл лиру, сиротливо лежащую на полу там, где вчера её и оставил. Сессомару поднял инструмент и сел прямо на пороге комнаты. Он думал о том, с чего нужно начать своё исследование. В за37

думчивости он начал перебирать струны. Он так задумался, что даже не сразу понял, что играет ту же мелодию, что и вчера. Хорошо ещё, что петь не начал. Внезапно, что-то заставило его отвлечься от мыслей. Сессомару встряхнул головой.

— Каррр, — послышалось с ближайшего дерева. «А, всего лишь ворона» — подумал Сессомару. «Надеюсь, не белая. А то мало ли? Вдруг я ещё сплю и мне давно пора вставать?». Сессомару огляделся. Вороны — ни белой, ни чёрной, нигде видно не было. Но зато под деревом обнаружился молодой крестьянин. Он стоял на почтительном расстоянии, не решаясь прерывать игру воина. Сессомару усмехнулся. Похоже, судьба сама даёт ему подсказку. Местные обходили этот дом стороной, и этот парень, не побоявшийся прийти сюда явно был ей близок хотя бы как друг, а может и больше.

— Подойди, — сказал Сессомару, обращаясь к крестьянину. Тот подошёл. Когда парень вышел из тени дерева, Сессомару смог получше рассмотреть его. Обычный деревенский парень, даже не из тех, на кого обычно заглядываются молодые соседки. Впрочем, судить сложно. Парень остановился радом с Воином и почтительно ему поклонился. Потом же с любопытством уставился на Сессомару. Тот в это самое время думал, с чего лучше начать разговор. Открыть все карты? Да, наверное.

— Я слышал, что к этому дому близко подходить боятся. — Начал Сессомару издалека.

— Я не боюсь, господин. Тут нечего опасаться.

— Я тоже так думаю, — нарочито громко воскликнул Сессомару. — Ну чего тут бояться днём? Ведь привидение не может днём навредить, это всем известно. Вот и Ютубе ваша только ночью всех убивает. Правда, неудобно, ночью нос из дома не высунешь, но тут хороший священник нужен. Впрочем, можно воспользоваться методом князя Терранно. Он недолюбливает монахов и магов… и вообще все недолюбливает, если честно. Но вот духов побаивается. Поэтому всегда возит с собой петуха. Чуть что — сразу специальный слуга дёргал петуха за хвост. А ведь известно, что все низшие духи бояться петушиного пения. Сессомару увлёкся. Но при этом он не забывал наблюдать за изменениями лица парня. А изменения были, и не в лучшую сторону. Если бы Сессомару не принадлежал к касте воинов, крестьянин уже, наверное, набросился бы на него, судя по выражению лица. А так даже молчать умудрялся до определенного времени. Но недолго, не хватило терпения.

— Она не боится петушиного пения! И её нечего боятся. Она не убивала — ни себя, ни других. Прокричав эту тираду, парень резко замолчал. Вид у него был, как у человека, который только что сделал самую большую глупость в своей жизни. Не 38

отрывая взгляд, он смотрел на Сессомару в ожидании действий. Сессомару постарался сказать как можно мягче: — Если ты так уверен в этом, то докажи односельчанам. Пусть ищут настоящего преступника, а не валят всё на твою любовь.

— Откуда вы знаете? — парень покраснел. Вот уж неожиданно.

— Несложно догадаться, — пробормотал Сессомару, — ну так как, почему бы не сказать всё, что знаешь?

— Мне не поверят. Про нас с Ютубе даже не догадывался никто. Когда отец обещал её этому свину Тио, точнее продал, мы хотели бежать. Но не успели.

— Зато мне поверят, — уверенно сказал Сессомару, — особенно если доказательства найду, — это было сказано вполголоса. Воин встал и пошёл прочь от дома. Через несколько шагов оглянулся на парня, стоявшего всё также неподвижно. Тот делал вид, что разглядывает свои ноги, причём ему так интересно это занятие, просто сил нет оторваться.

— Ну что, пошли, чего ждёшь?

— Вы мне?

— А кому же ещё? Впрочем, если ты не хочешь мне помочь, твоё право.

— Я …я хочу, очень! Я сейчас. Длун бежал по тайным тропам лис, но решил-таки сделать одну остановку. В Старре, столице Бронзовой провинции жила Тару — отверженная кланом. Когда-то давно она полюбила человека и вышла за него замуж. Это не возбранялось, но после определённого времени, лиса должна была уйти от мужа, одна, либо с детьми, в зависимости от того, чего в детях больше — лисьего или человеческого. А Тару не стала, не захотела. Мало того, попросила бога Радога, бога оборотней-лис сделать её человеком. И он услышал молитву и исполнил её. Наверное, больше от удивления — таких вещей в империи давно уже не случалось. Правда, оставил ей лазейку: сказал, если она искупается в реке на горе лилий в течение ближайших двадцати лет, то вновь станет лисицей. Сколько раз и родные Тару, и старейшина, упрашивали её изменить решение и вернуться в клан — она отказывалась. И вот двадцать лет прошли. И теперь она стала отверженной. Всем в клане было запрещено общаться с отступницей. А вот Длун этот запрет нарушал. Тару он помнил ещё девушкой, когда они вместе носились по полям и лугам, мокрым от росы на траве. Они вместе играли и учились. Длуну даже однажды показалось, что он действительно влюблён, и лис сделал предложение. Тара отказала очень аккуратно и, хотя ему было больно, на девушку он не обиделся. Они так и остались друзьями. А потом Тара встретила свою человеческую любовь и ушла. Длун тоже ходил к ней уговаривать вернуться, но скоро понял, что это бесполезно. А после того, как клан её отверг, Длун навещал Тару один, тайно.

39

Иногда Длуну казалось, что его мать знает о том, что сын навещает отступницу. Да и не только мать. Но никто ничего Длуну не сказал. Сейчас лис особенно сильно хотел с ней увидеться. Хотя бы потому, что эта встреча могла стать последней. Во-первых, Длун не мог быть уверенным, что живым выберется из этой авантюры. Во-вторых, Тара была уже очень стара. От прежнего состояния лисицы-оборотня ей досталось отменное здоровье, но года жизни проходили для неё быстро, как и для любого человека. Длун вынырнул в лесу недалеко от города. Приняв человеческую форму, он вышел на дорогу и скоро присоединился к небольшому каравану из крестьянских повозок, которые доставляли на городской рынок продукты.

— А Ютубе вообще с кем-то хоть враждовала? — недоумённо спросил Сессомару. Ибо по рассказу Рено, возлюбленного несчастной девушки-привидения, его любовь была воплощением богини-защитницы на земле для помощи всем несчастным и обездоленным.

— Да нет, говорю же. Никому слова дурного за всю жизнь не сказала. Даже Каро. Пришлось самому его отучить. Сначала Тио пару крепких парней нанял. А потом и я его в темноте встретил.

— Так, стой, а Каро ещё тут при чём? Кто это?

— Да так, ненормальный тут один. Ну, не совсем ненормальный. Просто у нас как ведь. Если у девушки есть парень, об этом все знают, и больше никто её к себе не присватывает. Не принято. А вот Каро…

— Не понимал?

— Да он вообще многого не понимает. Иногда парень как парень. А хоть что-то поперёк скажи, так всё — заведется, не остановишь. Подчас вообще не слышит, что ему говорят, если это его не устраивает. Все сначала думали, что просто он вид делает, а у самого упрямства как у демона. Что вообще убедить ни в чём невозможно. А потом проезжал через нашу деревню лекарь из города. Так он нам объяснил, что упрямство и самомнение больше пяти миров у Каро не от характера скверного, а от болезни. Болен он душевно. И обижаться на него бесполезно. Говорить-то конечно легко, но вот как жить? Мы уже пытались с Каро в спор не вступать, лишний раз ничего ему такого не говорить. Вообще, лишний раз с ним не говорить. Потому как неизвестно, нормально ли он простое слово воспримет или взорвется. Но вот пристал он к Ютубе…и всё тут! Никак не объяснить. Сессомару открыл было рот, чтобы что-то сказать, но крестьянин, не замечая этого продолжил: — У него, у Каро, мать была жрицей Илунны. Да вот не соблюла себя, влюбилась и с храмом распрощалась, в мир вернулась. А ведь это говорят грех, неуважение к богине. Вот она и покарала её таким сыном.

40

— А Каро, он только на словах всем грозил или до рукоприкладства дело доходило?

— Доходило пару раз. Но это всё на нетрезвую голову. Он когда выпьет, вообще бешеный становится. Поэтому ему никто вино и не продавал после этих случаев. Да и тогда всё обошлось. Он, Каро, только на словах молодец молодцом. А в настоящей драке не выдюжит. Слабак, да и трусоват малость.

— Надо всё-таки навестить этого Каро. Проводишь меня к его дому? Каро дома не оказалось. Сессомару и провожатого приветила мать неудачливого жениха. Взглянув на неё, Сессомару решил, что боги наказали не только Каро, но и его мать. Женщина была некрасива. Да куда там, она была уродлива. Самое странное, что все черты лица, взятые по отдельности, были правильными. Но их сочетание вызывало ужас и жалость. Сессомару не стал скрываться и сразу объявил, что но пришёл по поводу Ютубе. Как только он это сказал, женщина всплеснула руками и заговорила практически без остановки, зло и хрипло: — Да уж куда змеёй колодезной была при жизни, а после смерти так вообще разошлась. Сначала моего сына околдовала, чуть не погубила. А теперь всех встречных губит от подлости своей и злости.

— Постой. — Прервал излияния женщины Сессомару, — но ведь у неё был жених. Так зачем ей понадобилось привораживать твоего сына? Да и с чего ты решила, что это приворот?

— Решила я с того, что сама жрицей была и хоть ушла давно из храма, а какието знания остались. А вот зачем ей это было нужно — тут не меня спрашивать, а её надо. Впрочем, можете спросить у любой девушки деревни. Все они только и смотрят на Каро. Оно и понятно. Всё же сын жрицы — не простое мужичьё. Тут и воспитание другое, и мысли. Сессомару во время речи скосил глаза на Рено. Для того, чтобы заметить, как тот свой взгляд воздел к небу. Бывшая жрица этого не замечала и поэтому продолжила.

— К счастью, у меня не только знания, но и силы сохранились кое-какие. Поэтому удается мне своего ненаглядного из этой трясины потихонечку вытаскивать. А вот её, подлюку, никак не изгоню. Я ведь человек не злой. Не злопамятный. Поэтому что моя злость против её ненависти? Сессомару вздохнул. Как раз в эту минуту в дом вошёл Каро. Был он невысок, худощав, красивым его назвать было нельзя, но и уродом тоже. Только во взгляде было нечто отталкивающее. Но Сессомару попытался отогнать от себя это впечатление. С Каро Сессомару тоже поговорил, хотя далось ему это нелегко. Парень действительно не соглашался понимать то, что противоречило хоть в чём-то его мнению или мнению матери. Причём он не спорил, он лишь как попугай повто41

рял свою точку зрения, не слушая или не слыша ничего, что говорилось против. Как Ютубе могла не полюбить его, он тоже не понимал. Домой Сессомару возвращался разочарованным.

— Что случилось? Не по тебе работа? — спросил Токубей, когда увидел его в таком удручённом состоянии.

— Да нет, просто сегодня днём всё таким легким представлялось.

— А на самом деле?

— Не знаю. Не показалось мне, что Каро может убить кого-либо.

— Почему?

— Потому что он злости или ненависти к девушке не испытывал. При этом был абсолютно уверен, что Ютубе рано или поздно полюбит его. Совершенно уверен! Так зачем её убивать?

— Ну не знаю. А его мать как тебе показалась?

— Ещё неизвестно, у кого дыр в голове больше — у Каро или его матери. Почему ты спросил? Постой. Ты ведь не думаешь?

— А почему нет?

— Нет. Это невозможно. Нет. Она конечно, добрым нравом не отличается, но всё же. Она ведь сама мать.

— Я видел мать, которая продала свою дочь разбойникам, хотя знала, что они ей попользуются, а потом убьют. И видел дочь, которая убила мать за шёлковый шарф. И сына, который выгнал родителей из дома зимой. Твоя беда в том, что ты совсем не знаешь людей. Точнее нет, ты думаешь, что их знаешь. Сессомару сначала хотел возмутиться. То, что он так просто общается с Токубеем, ещё не повод вот так наглеть. Но потом, как всегда, успокоился. В конце концов, он по настоящему и не общался с низшими классами, только так — подай, принеси. К тому же, Сессомару был с самого детства абсолютно уверен, что люди низших классов всё же иные и по мотивам, и по поступкам. Так что Токубей действительно гораздо лучше знал этот народ. Вместо того, чтобы сказать старику пару-тройку неприятных слов, Сессомару решил отныне во всём, что касается этого дела, советоваться с артистом. Длун незаметно проник в город, решив попрактиковаться лишний раз в отводе глаз, никогда не помешает. И направился по давно известному ему адресу. Единственное, чего он опасался, так это того, что разбудит хозяйку. Та могла ещё спать. Сколько не прожила она у людей, а так и не потеряла лисьей привычки — спать днём, а ночью бодрствовать. Именно эта милая привычка послужила тому, что муж в конце концов догадался, кто она. Возможно, кто-то из слуг тоже догадался, но никто так на неё не донёс. И она в мире людей доживала свой человеческий век. Но Тара не спала. И уже скоро Длун сидел напротив хозяйки старинного особняка, угощался прекрасными блюдами, стараясь не смотреть в лицо Тары.

42

Лис прекрасно знал, что не может убрать жалость из своего взгляда, а он не хотел унижать этим Тару.

— Да ладно, Длун, прекрати, — как всегда Тара словно читала его мысли, — не надо. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Ты хороший, очень. И твои чувства меня не оскорбят и не унизят…Они просто не совсем мне понятны. Длун приподнял бровь. А Тара продолжила.

— Да, непонятны, но не будем сейчас об этом. В своё время мы вдосталь поговорили на эту тему, не правда ли? Сейчас есть более интересный разговор. Итак, ты решил вступить в игру? В игру демонов.

— Я бы с удовольствием вступил в игру богов, но ты же знаешь. Узнать, когда и во что они в данный момент играют, а главное кем, весьма сложно, — не смог удержаться Длун. Тара засмеялась.

— Ты так и не повзрослел. А знаешь, я ожидала от тебя чего-то подобного. Я так полагаю, — она хитро прищурилась, — ты пришёл попрощаться? Длун поперхнулся. Он уставился на Тару. Та совершенно спокойно смотрела на него. Губы в улыбке, даже не скажешь, какой больше — доброжелательной или ехидной. В глазах — хитринки. И что теперь ему сказать?

— Я.. просто подумал, что мы… можем не встретиться больше.

— Конечно, мы можем не встретиться больше. Ты выбрал опасную дорогу. И неизвестно, сколько ты сможешь пройти по ней, прежде чем отправишься к предкам. Длун не выдержал и рассмеялся. Всё правильно, Тара вовсе не себя имеет в виду. Она-то умирать не собирается. А ведь Длун на самом деле уже готов был превратить это прощание в слезливую сцену. Он собирался грустить. Но после этой фразы Тары страдать было абсолютно невозможно. Бывшая лисица снова прекрасно поняла его настроение и намерения и как всегда сделала все по-своему. Да, поистине оставалось только сожалеть о такой потере для лисьего рода. Сессомару проснулся в плохом настроении. Ему опять снилась ворона…Белая, толстая и наглая. Он пытался её поймать, причём совершенно не понимал, зачем. Но во сне ему ужасно хотелось её поймать и не получалось. Максимум, в его руках оказывалась пара белых перьев, а в конце сна появлялся серебристый смех, Сессомару так и не понял, откуда он шёл. Этот смех стал последней каплей, он рассердился и тут же соскользнул в какой-то совершенно не запоминающийся сон. Отсюда появилось плохое настроение. И неприятный привкус, словно после плодов карри с западного побережья. Сессомару лишь раз попробовал этот знаменитый деликатес. Невероятно вкусная, нежная мякоть. Но через несколько минут во рту возникало ужасное послевкусие, словно ты недавно съел протухшее мясо. Поэтому сразу же после еды этих плодов, нужно было выпить специальный травяной настой. Тогда Сесссомару не успел вовре43

мя его выпить, слишком увлёкся спором. Собственно говоря, именно поэтому этот опыт стал одновременно первым и последним. Сессомару отказался от завтрака, любезно предложенного хозяйкой, и попросил не тревожить его некоторое время. Он сел и попытался привести сознание в порядок. Сессомару учили работать с сознанием. Он мог как освободить свой ум от мыслей, так и просто представить все свои мысли неким потоком, который спокойно, не торопясь, протекал через сознание, не задевая истинную сущность. Мысли как рыбки плыли в этом потоке, сверкнув чешуёй, уносились прочь, а Сессомару не обращал внимания ни на одну из них. Это была хорошая техника для избавления от ненужных волнений и освобождения сознания для новых мыслей. Мысли можно было представить и листьями на ветру, и песчинками, перекатывающимися в пустыне. Но Сессомару всегда было легче увидеть что-то связанное с водой. Как всегда, после применения техники, Сессомару почувствовал себя лучше. В голове была лёгкость и даже пустота, но пустота приятная, словно он вычистил из сознания всё лишнее. И, как это часто бывало, на месте вытесненного тут же образовалась идея, которая показалась Сессомару очень даже неплохой. Через полчаса он уже делился этой идеей с Токубеем.

— Но ведь у тебя только догадки, правда? — Токубей явно не был воодушевлён.

— Не совсем, — Сессомару даже не знал, как объяснить. То, что он чувствовал, действительно было больше, чем догадкой. Такое с ним случалось, когда он по какой-то причине был абсолютно в чём-то уверен. Возможно, это был отголосок способностей его матери. Она-то могла с полной уверенностью сказать, кто именно украл меч князя Аруба или пробрался в сокровищницу императора. И всегда оказывалась права. Сессомару, в отличие от неё совершенно не был уверен в своих способностях. И в этом была основная проблема.

— Мне нужно проверить, — пробормотал Сессомару, который был уже не так воодушевлён, как всего лишь полчаса назад.

— Проверяй, — согласился Токубей, — но всё-таки помни, мы отправляемся послезавтра.

— Да помню я, помню, — отмахнулся Сессомару от старика как от назойливой мухи. Сессомару снова направился в дом Каро. Но на этот раз он хотел поговорить не с парнем, а с его матерью. Был полдень, Сессомару встал по своему обычаю поздно, поэтому деревня словно вымерла — все были на работах, и даже собак было неслышно. Но мать Каро должна была находиться дома. Сессомару ещё вчера узнал, что она не стала отказываться от привилегий бывшей жрицы — не работать, если в семье есть другие кормильцы.

44

Сессомару остановился посреди улицы. До дома Каро оставалось несколько сотен шагов. Внезапно Сессомару отпрыгнул и обнажил меч. Движение было чисто инстинктивным, так как он почувствовал опасность, даже до конца не осознав этого. Сессомару прекрасно знал, что это чувство никогда не подводит, поэтому сейчас внимательно озирался и вслушивался в окружение. Теперь, когда он был вынужден внимательно слушать, деревня уже не представлялась такой безмолвной. Вот провыла собака, вот за деревней перекрикиваются мальчишки, где-то рядом колют дрова. Но среди всех звуков Сессомару никак не мог найти тот, который мог бы вызвать его опасения. Вместе с тем, чувство опасности никуда не делось — даже стало сильнее. Если бы Сессомару был писателем, он бы, наверное, мог сказать что-то вроде «сам воздух пропитан опасностью» или что-нибудь подобное. Но Сессомару писателем не был, да и время было явно не подходящее. Поэтому Сессомару просто стоял, ощерившись, как волк, почуявший охотничьих собак. Стоял, пока вдруг тьма не навалилась на него. Последнее, что он запомнил, проваливаясь в бессознательное состояние, это лай. «Это лисица лает. Интересно, откуда тут лисицы?» — после этого мыслей уже не было. Не было ничего. Пробуждение было тяжёлым. Сессомару не мог сообразить, что случилось. Он помнил, как стоял на дороге посреди деревни, потом чувство опасности и резко навалившаяся темнота. Теперь он видел грязный низкий потолок. Сессомару постарался пошевелиться и обнаружил, что не может. Странно, но это не вызвало у него ужаса или даже страха. Просто какое-то удивление. «Я не могу двигаться? Странно, почему?» .

— Пока не сможешь, — услышал он звонкий голос.

— Странно, где я уже слышал этот голос? В реальности? Или может во сне? — размышлял Сессомару. При этом он оставался так жеотрешён. Просто любопытство исследователя, никаких чувств.

— Да, сильно тебя долбануло, — тот же голос, но сочувственно, потом уже повеселее, — ладно, жив. И это самое главное. Сессомару решил, что хватит лежать, и поднялся с лавки. На этот раз с лёгкостью, что его опять не удивило. С любопытством он посмотрел на рыжего парня. Какая знакомая насмешливая рожа.

— Так это ты! — Сессомару подскочил на месте и бросился к парню. Тот отскочил и Воин весьма не по-воински брякнулся на пол.

— Но-но-но! Приятно, конечно, что ты так быстро пришёл в себя. Но я тебе, между прочим, жизнь спас.

— Да? И как же это?

— А ты не помнишь? Ну да, у орий странные порядки.

45

— Орий? — Сессомару похолодел. Об ориях рассказывали сказки страшные. Впрочем, о многих созданиях мира демонов рассказывали страшные сказки. Но сказкам об ориях Сессомару всегда верил.

— В общем, правильно, — прочитал его мысли рыжий собеседник. — Ведь они действительно существуют. В отличие от оборотней-тараканов, например. Сессомару вспомнил то, что слышал. Медленно, словно пробуя слова на вкус, он начал говорить.

— Огромные монстры из тени, которых нельзя уничтожить. Уродливые и практически неуязвимые.

— Ага, — весело согласился собеседник, — страшные, сильные, практически неуничтожимые, неуязвимые, обожающие убивать и при этом ужасно трусливые.

— Трусливые?

— Ну да, они способны даже с демонами сражаться на равных, но боятся. Поэтому никогда не выйдут на открытый поединок. Этот орий мог тебя прихлопнуть одной рукой, а предпочёл сначала усыпить и навести на тебя чары, отупляющие эмоции. Ну, на всякий случай. Чтобы, если очухаешься, не принимал близко к сердцу, когда тебя убивать будут. Оно и правильно — зачем тогда уже волноваться?

— И ты меня спас…— Сессомару уставился на лиса. Немного отупело, надо сказать. Наверное, чары эмоционального отупения ещё не прошли.

— Считай, я просто заплатил тебе долг. К тому же, ничего особенного. Чары орий на меня не действуют. Стоило ему это увидеть, как он убежал, чуть ли не скуля. Даже не попытался сражаться. Сессомару продолжал смотреть на лиса. Сейчас его эмоции, кажется, вернулись. Но толку-то…

— Меня зовут Длун, — улыбнулся его собеседник, — я лис.

— Я заметил, — неожиданно для себя расхохотался Сессомару. Длун сначала посмотрел на него, а потом присоединился. Отсмеявшись, лис заметил: — У нас считается хорошей приметой, когда дружба начинается со смеха.

— Да, неплохая примета. Главное — правильная, — улыбнулся Сессомару. Дверь раскрылась, и в проёме появился Токубей.

— Ага, очнулся. Как тебе начало приключений?

— Начало?

— Там, откуда я родом, говорят, что приключения по настоящему начинаются тогда, когда в первый раз сталкиваешься от смертью.

— Тогда мои приключения начались ещё в доме у губернатора.

— Неа. Ничего тебе не грозило в доме у губернатора. Ну, по крайней мере, смерть тебе не грозила. Так что начало положено именно сейчас.

— Неплохое начало, — согласился Сессомару.

46

— А также неплохой конец нашей дружбы. Хотя, возможно мы ещё встретимся.

— Вы уходите? Но ведь ещё день…

— Который ты пролежал без сознания. Сессомару прикусил губы. Ему было стыдно. Он — воин, потерял сознание на день при встрече с самой мелкой и безопасной породой демонов. Правда, ещё пару дней назад он об этих демонах знал только из книг. Но всё же. Длун, похоже, понял его переживания, хотя Воин и старался их не выдать.

— Вообще-то, при встрече с ориями и похуже бывает. Тут как игра. Если успел испугаться — ничего не поможет. Даже великие заклинатели демонов древности подчас на этом горели красным пламенем. Даже если потом, через страх понимаешь, что твой противник всего лишь трусливый Орий, ничего сделать нельзя. Вот такая штука.

— Но всё же, — Сессомару задумался, — возможно, мне стоит оставить всё как есть в деревне.

— А как же честь воина и обязанность защищать слабых, сирых и … не помню, каких ещё? Нет, извини, но моя роль в этом хоре на сегодня подошла к концу. Дальше у тебя другой напарник. И неплохой, поверь. С ним не пропадёшь. Длун польщено заулыбался.

— В общем, мы уходим сегодня. Думаю, никто не будет против пирушки напоследок.

— Конечно, эрлен, — хитро сощурившись, сказал Длун. Когда Токубей вышел, лис повернулся к Сессомару и хотел что-то сказать, но слова застыли на языке. На лице воина он увидел неподдельное удивление. Длун покачал головой.

— Ну и ну.

— Не каждый день узнаёшь, что простой актёр — маг такой высокой категории. Насколько я помню, такой статус могут получить только представители аристократии. Или пока я был без сознания всё поменялось?

— Вроде нет, — Длун почесал затылок, — постой, ты хочешь сказать, что всё это время путешествовал с одним из самых знаменитых эрлен и ничего не знал об этом?!

— Ну, я догадывался, — протянул Сессомару, к удивлению вспоминая, как посещали его эти мысли не раз. Например, при их героической борьбе с демоном-соблазнителем. Приходили и уходили благополучно.

— Так бывает, — Длун снова прочитал его мысли. Сессомару поморщился. Ему не нравилась мысль, что кто-то копается в его голове.

— Извини, — сказал Длун, — я больше не буду. Просто хотел сказать, что всех колдунов прежде всего учат быть незаметными. Так, чтобы если у окружающих и возникнут какие-то подозрения насчёт них… В общем, эти подозрения либо 47

забываются, либо отметаются как совершенно неправдоподобные и не выдерживающие логики.

— И зачем им это?

— Скоро поймёшь. Когда сам убедишься, что никого обмануть не сможешь.

— Не смогу?

— Да у тебя на лбу написано, что ты во дворце рос. Ну ничего, я в этом тебе помогу. Когда попросишь. Если попросишь. Сессомару пробормотал что-то и вышел из комнаты. Ему нужно было хорошо подумать, стоит ли брать в компанию лиса. Если бы он сам умел читать мысли, он бы знал, что и думать тут не о чем. Ибо Длуну абсолютно всё равн,о берут ли его в компанию или нет. Ибо ситуация обязывала. Сам Леру попросил.

48

ГЛАВА 3 У каждого свои развлечения

— А…? Что? — даже если ты демон, просыпаться, когда тебя буквально вытряхивают из постели, не очень приятно. Бики убедилась в этом на собственном опыте. Она возмущённо уставилась на нарушителя спокойствия. И по мере того, как его узнавала, выражение на её лице менялось от удивлённо-возмущённого до радостно-соблазнительного.

— Леру, — прошептала Бики, — ты в моей спальне? Какой приятный сюрприз. Или это сон? Ну конечно, сон. Стражники бы не пропустили тебя.

— Если ты об этих зеленомордых умственноотсталых, что шлялись во дворе и, так скажем, на подступах к твоей спальне, то они мертвы. Те, кто не сообразил убежать вовремя. — Леру обычно при разговорах с теми, кто ему совсем не по душе, был изящно многословен и унизительно вежлив. Сон с Бики как ветром сдуло. Она буквально подскочила с кровати.

— Зачем ты пришёл?

— Уж не ради этого, поверь, — Леру, поморщившись, кивнул на Бики, которая в гневе не заметила, как с неё слетело одеяло, под которым ничего не было. А может и заметила, но решила, что так как раз и сойдет.

— Да, и ради чего же? — спросила Бики, стараясь не показать, как её задевает морщащаяся физиономия Леру. Словно страшилище увидел, честное слово, а не одно из самых красивых тел в мире демонов. Это если оценивать по категориям самой обладательницы.

— Ты натравила орий на сына Леенаари?

— А почему бы нет? Если он действительно хоть что-то стоит, мог бы с ними и справиться. Подожди, с чего ты взял, что это я. Вон Рору тоже собирался.

— Я бы посоветовал тебе в следующий раз думать сначала, а потом говорить. А то когда наоборот получается — смешно выглядит и глупо. А с ориями он справился. Но ты не могла делать ход, не посоветовавшись с нами.

— С чего это вдруг? Что хочу, то и делаю! Подумаешь, важность какая! Подожди, ты хочешь сказать, что заявился ко мне с утра, разбудил, перебил слуг только из-за того, что я…

49

— Что ты не совещалась с нами. Это против правил. Леру был совершенно невозмутим и спокоен. Бики даже подумала, уж не привиделся ли ей гнев Леру несколько секунд назад. А что, спросонья ведь всякое бывает. Но всё же она решила выяснить.

— Ну да, конечно. Скажи лучше, что ужасно испугался за этого… Да если хочешь знать, я вообще считаю, что такие, как он — ублюдки полукровки не должны жить. Они позор И прежде всего для своих родителей. Бики распалялась. Она не заметила поначалу, как ещё больше помрачнело лицо Леру. А когда заметила, быстро осеклась и посмотрела на него. Минута или две прошли в молчании. Бики натянула на себя одеяло, почувствовав холод. Действительно, было не так тепло, но Бики показалось, что холод исходит из глаз Леру. Даже цвет глаз на этот раз был подходящий — льдисто-голубой.

— И когда же мне, по-твоему, нужно распрощаться с жизнью? — тихо спросил беловолосый демон. Словно порыв ледяного ветра обдал Бики на секунду, а потом исчез, будто его и не было. Демонице даже захотелось вновь завернуться по уши в одеяло, и только гордость удержала её от этого.

— О чём ты? — Бики смотрела на него умоляющим взглядом. Она знала, что сейчас скажет Леру. И ей ужасно хотелось, чтобы он этого не говорил.

— Я ведь тоже ублюдок полукровка. — Леру смотрел прямо в глаза Бики, но теперь в его взгляде не было и намёка на ту холодную ярость, которая так охладила демоницу ещё несколько секунд назад. Только усталая грусть.

— Извини, Леру, я не хотела, — Бики была готова взвыть. Она, не подумав, оскорбила того, кого хотела соблазнить. Нет, иногда оскорбление это и есть прямой путь к соблазнению. Но не в этом случае. И не такое оскорбление. Леру встал и подошёл к окну. На Бики он больше не смотрел.

— Я был бы благодарен тебе, если бы ты сообщала о своих действиях остальным участникам игры. И спрашивала их совета. После этого демон превратился в белого ворона и вылетел из окна спальни. Бики осталась одна, продолжая кусать губы. Она позвонила в колокольчик, но никто из служанок не поспешил явиться. Ах, да, они все или разбежались, или мертвы. Демоница мысленно сосредоточилась. Через некоторое время ей всё-таки удалось дозваться нескольких солдат и пару прислужниц. Первым Бики приказала немедленно явиться, а вторым убрать трупы, которых, как она предполагала, немало сейчас и в её дворце, и во дворе. Впрочем, даже неплохо, что Леру немного подрастратил свою злость на слуг. Ещё нужно подумать о том, кого послать в город нанимать новых стражников. Но это потом. Это не главное. Главное сейчас — это так неудачно начавшееся утро. Надо же, попасть в такую неприглядную ситуацию. Леру был известен своей ужасно плохой памятью. Он всё помнил. И не прощал.

50

Бики так разозлилась на себя, что сама чуть не отправила к предкам одну из служанок, отвесив ей слишком сильную пощёчину из-за непонравившейся причёски. Это, как ни удивительно, нисколько демоницу не успокоило, хотя обычно успокаивало. И всё из-за этого ненормального сынка Леенаари. Как же Бики его ненавидела. А вот Леру как можно быстрее пытался добраться до дома. Даже воспользовался порталом, хотя обычно любил проветриться. Влетев в окно, он принял прежний рогатый вид. Облик вороны очень удобен, когда надо полетать. И не очень удобен, когда требуется посмеяться. А сейчас именно это Леру и требовалось. Первым делом он просто расхохотался. Бедная Бики. Эта девчонка действительно была уверена, что его обидела! Леру даже жалко её стало. Столько эмоций. Столько сожалений! Эх, Бики, Бики, ну совсем с тобой неинтересно играть… Хотя ты и старше меня на добрую тысячу лет. Такая наивность!

— Веселишься? — голос был тихим, но Леру всё равно его услышал.

— А ты, как всегда, забыл о моей просьбе не появляться так внезапно, — в секунду обретя спокойствие сказал Леру, обернувшись. Прямо напротив него, в кресле, сидел высокий мужчина, закутанный в плащ серого цвета как гусеница в кокон. Густые чёрные волосы были подстрижены коротко, по-походному, но уже начали отрастать. Аристократические (род грифонов гордился чистотой и древностью своей родословной) черты придавали бы лицу излишнюю гордость и жёсткость, если бы не живая хитринка, искрами рассыпанная в глазах. Из-под плаща виднелись только кисти рук. Изящные пальцы заканчивались изящными же когтями. Вообще-то, среди демонов подобный маникюр считался признаком слабости или низости рода. Настоящий демон, как бы он не выглядел в реальности, должен уметь воспроизводить чужой облик до мельчайших деталей, соответственно когти на человеческих руках неприемлемы. Но Гэран, напротив, находил особый шик в том, что не следовал обычной традиции и тем самым бросал вызов обществу. Ведь, как и все демоны, он был весьма и весьма тщеславен.

— Извини, — улыбнулся Гэран совершенно невинно и мягко, как мало кто из демонов умел. Ну прямо младенец чистый … с волчьими когтями.

— Я забыл. После ночи с Леенаари… Я ведь, ты понимаешь, после того как дела закончил на севере, сразу же домой. — Последнюю фразу демон тумана протянул даже мечтательно.

— Ну да, даже к началу игры не поспешил.

— Ах, это. Так там ничего интересного не было. Но теперь буду следить внимательно.

— Леенаари попросила?

— Нет. Сам решил. Всё же, не чужие.

51

— Кто?

— Я и он. Он ведь что-то вроде моего пасынка? Так, кажется, у людей это называется.

— Да, так. — Леру на минуту задумался. А потом, словно невзначай, спросил: — Но ведь в игре нужно участвовать активно. Ты, кстати, как: будешь палки ему в колёса ставить или помогать? Хотя, чего это я спрашиваю.

— Да, чего это ты спрашиваешь, — расхохотался Гэран. — Не буду я ему вредить. Зачем?

— Но ведь… Гэран только рукой махнул.

— Послушай, я совершенно не сердился на Леенаари. Ни тогда, когда она ушла к этому смертному, ни сейчас. Её можно понять. Люди всё-таки забавные. Только вот… — Гэран погрустнел и замолчал. Правда, через минуту к нему вернулось его благодушное настроение.

— К тому же, в то время, пока моей жёнушки не было, мы неплохо развлеклись, — подмигнул он Леру. Тот только хмыкнул. Хотя, нужно было признаться, против правды сказать нечего.

— Но вот только, — продолжил Гэран, — ты поосторожнее. Ты не видел Леенаари в плохом настроении, тебе повезло. А ведь это единственный сын, который у неё может быть, так уж сложилось.

— Я буду осторожен, — кивнул Леру. — И нежен, и аккуратен, и мил.

— Ну раз так, — Гэран вновь расхохотался. — Тогда ладно. Просто хотел тебя предупредить. Если Леенаари на тебя рассердится, то тебя не спасут ни хорошо подвешенный язык, ни крылья, ни лапы, ни хвост. Встретимся на горе. И Гэран исчез в клубах тумана. А Леру, чуть сморщившись, открыл окно нараспашку. Чтобы побыстрее выветрить дым. Не то, чтобы имелся какой запах, или дым он не любил, а исключительно из принципа. Сессомару ничего не знал о ненависти к нему золотоволосой демоницы. А если бы знал, неизвестно как себя бы вёл. Сейчас же он спокойно сидел за столом с актёрами. Хотя выпивки было более чем достаточно, Сессомару даже не притрагивался к ней. Во-первых, он вообще пил немного, а сегодня… Сегодня он посвятил вечер тому, что разглядывал Токубея. Ну ничем не напоминал ему старый актёр важную персону! Просто невозможно было представить его в мантии мага или на приёме у какого-нибудь князя. Лис сидел рядом и иногда, проследив взгляд Сессомару, про себя посмеивался, за что пару раз схлопотал по шее. Сессомару совершенно не представлял, как он должен относиться к лису с позиций субординации, но сдержаться просто не смог. С Длуном по-другому было нельзя. Вот и на «ты» с ним с первого же разговора перешёл 52

и ему позволил. Тоже мне, дворянин называется. Единственное, чем Сессомару себя утешал, так тем, что в первый раз «тыкал» ему чуть ли не самый известный в империи маг, а во второй — вообще оборотень. Существо не человеческое, а значит законам этого мира не подчигняющееся. На следующее утро Сессомару встал поздно. Актёры ушли, торопиться было некуда, даже жажда справедливости на время приутихла. Сессомару и не думал, что будет так грустно расставаться с людьми, с которыми и провел-то чуть больше месяца. А если учитывать, что среди них был один из величайших когда-либо живших магов… Нет, Воин должен без сожалений расставаться со всем и всеми. Растолкав Длуна, Сессомару вышел на улицу. Было тихо, даже собаки не лаяли.

— Ну и зачем понадобилось будить меня в такую рань? — недовольно пробормотал Длун, выползая на крыльцо.

— А вот привыкай, — Сессомару постарался сказать это ехидно, но не получилось.

— Ладно, — пожал плечами Длун, — есть планы?

— Да.

— Серьезные?

— Серьезней некуда. Найти убийцу Ютубе и наконец прекратить всё это безобразие. Сессомару вновь поймал себя на мысли, насколько легко он чувствует себя рядом с Длуном. Точно так же, как раньше с Токубеем. Странно, а ведь он всегда считал себя достаточно подозрительным и нелюдимым человеком. Да и не только он. Может, это какая-то магия. Сессомару насторожился, а Длун расхохотался.

— Ага, магия, только твоя. Ты сам чувствуешь, кому ты можешь доверять, а кому нет. У вас это назваться интуицией.

— У нас?

— У людей. И не смотри на меня так, знаю, что обещал больше не читать твои мысли, извини. Сесс поёжился. Ситуация с чтением его мыслей действительно сильно мешала. Не то, что ему было страшно, Длуна он не боялся, просто было очень неприятно. Его с детства учили, что нужно от всех скрывать свои мысли и чувства. И он привык, что они скрыты. Сейчас же Воин ощущал себя не лучше, чем голый на зимнем ветру.

— У тебя есть подозреваемые? Сесс покачал головой.

— Нет, хотя ещё раз нужно к бывшей жрице зайти.

— Я тоже думаю, что убийца — она. Она единственная, кто ненавидел девушку.

53

— Но зачем? Длун пожал плечами.

— Злость, страх потерять контроль над сыном, не смогла приворожить для него. Давай-ка проберёмся к ней незаметно и посмотрим, что у неё в доме творится. Ты ведь туда дальше гостиной и не заходил?

— Она постоянно дома.

— Так я же сказал — мы незаметно.

— И что нужно делать?

— Просто иди за мной и постарайся не наткнуться ни на кого. Тебя сразу увидят. Сессомару шёл строго за лисом, с удивлением обнаружив, что их действительно не замечают. Так и дошли они до дома. Длун взял камень и со всего размаху кинул в окошко. Дверь открылась и хозяйка выбежала на шум, готовая поругаться с тем, кто покусился на её окна. В это время Сессомару и Длун проскользнули в дом. Они хотели прошмыгнуть незаметно мимо хозяйки, но та вдруг вытянулась как струна. Прислушиваясь, Сессомару даже дышать перестал, а Длун еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, глядя на него. Женщина тем временем оглядывалась. Пару раз она смотрела прямо на Сессомару и не видела его. Потом, решив, что ничего необычного нет, бывшая жрица направилась во двор по своим делам. А воин и лис по своим, уже в комнаты дома.

— Так, так, это ерунда, — Длун бесцеремонно брал странные вещи со стоящего в центре комнаты алтаря и бросал их, как вдруг на секунду прервался и сообщил, оглянувшись на Сессомару: — Хотя вообще-то странно, что у бывшей жрицы тумбочка с этими цацками для колдовства. Насколько я знаю, колдовать они могут только в храме.

— Получается, она нарушила обычай?

— Она нарушила закон, весьма строгий: колдовать бывшим жрицам запрещено, даже если от этого зависит их жизнь, хотя эту часть закона никто во внимание не принимает. Тут… болилистник, порошок очень уж напоминающий толчёные болотные грибы. О! жезл Зеру. Насколько я помню, этот жезл используется для работы с потусторонним миром. Его могут использовать только жрицы. И только в опредёлённые часы. А уж вынести его за пределы храма — то это вообще преступление. В то время, пока Длун увлеченно изучал всякие магические штучки, послышался шорох. Хозяйка возвращалась.

— Лучше нам уйти. Если она соберется колдовать, то наверняка почувствует наше присутствие, — сказал Длун. Дорога в дом старосты тоже решили проложить незаметно для окружающих. Никаких приключений в доме жрицы не произошло. Единственное, когда они 54

уходили, Сессомару обернулся и увидел, что бывшая жрица как раз берёт со стола этот самый жезл Зеру, после чего он услышал пение. Наверняка пела она.

— Так что же получается, бывшая жрица убила несчастную девушку и теперь использует её дух, чтобы убивать других. Зачем?

— Ну, во-первых, мы не знаем, убивала ли она девушку, доказательств нет. А во-вторых, Зеру действительно используется для работы с духами и заклятий на них. Но откуда мы знаем, что именно Ютубе заклинают? Может, у неё есть какой-нибудь любовник из того мира? При её внешности тут без заклятий не обойтись.

— И всё же очень похоже.

— Похоже. Но не более того.

— А я почти уверен. Не знаю почему.

— Оно и понятно, — подумал Длун, глядя на Сессомару. — Всё же тебе от матери много чего досталось. Знал бы лис, как порой Сессомару корит себя за то, что прислушивается к совершенно нелогичному и непонятному внутреннему голосу, Длун бы здорово посмеялся. Но мысли полукровки были от лиса в данный момент закрыты. Похоже, Сессомару бессознательно мог не позволять их читать. Что весьма неприятно и даже было бы невыносимо, если бы Длун не воспринял это как очередной жизненный урок. Вот, оказывается, как бывает, полезно знать. Так что Длун по этому поводу не унывал, хотя и не очень приятно. Ведь всё же он считал Сессомару ниже и слабее себя — какой-никакой, а наполовину человек.

— Можно кое-что сделать… — протянул лис.

— И что?

— У нас, я имею в виду лисиц и оборотней, тоже свои способности имеются в плане общения с духами.

— Ты можешь с ней поговорить?

— Возможно, смогу.

— Но тогда всё решено. Ты приведёшь её к людям деревни, и она всё расскажет.

— Подожди, ты как себе это представляешь?. Мёртвые, особенно если находятся под заклинанием, существа особые. Свою жизнь они помнят плохо, направлены только на выполнение того, что от них заклинатель требует. Самое большее — это иногда что-то символически-метафорическое присутствующим передать. Как та же Ютубе, когда ты заиграл на лире. Что там она исполнила? Показала тебе, что заперта здесь. Ждать же, что они что-нибудь расскажут — вариант не лучший. Вот разве что на неё перестанет давление оказываться… если оно вообще оказывается.

— А как… я ведь даже не знаю, как именно давление оказывается.

55

— С жезлом Зеру, с силой жрицы, пусть и бывшей, весьма просто. Нужно всего лишь примерно раз в сутки обновлять заклинания и, возможно, добавлять что-то новое. Задания давать, например. Проблема в том, что мы не знаем, когда именно это делается.

— Да прямо сейчас! Она что-то пела, разве не так?

— Так-то так. Но… призывать мёртвых в середине дня, почти на виду у всех, разве это не безумие?

— А притащить в дом украденные вещи из храма разве не безумие?

— Да уж. Ладно, я, возможно, смогу отвлечь эту обидчивую мамашу. А ты вызовешь девушку.

— Как? Я ведь не…

— С помощью флейты. Сможешь сыграть тот мотив, под который она танцевала?

— Разумеется, — не без гордости заявил Сессомару.

— Тогда сыграй. Если ты заставишь её с тобой заговорить, хотя бы произнести одно разумное слово, это может её освободить.

— А ты?

— А я на это время попытаюсь нейтрализовать нашу бывшую жрицу-мстительницу. Только учти, на большее, чем час, даже не рассчитывай.

— И когда начнем?

— Лучше всего в то же время, когда она появилась перед тобой в первый раз. Возможно, вы просто случайно пришли именно тогда, когда заклятие над ней ослабевает, и она поэтому смогла вам что-то передать. И лучше делать это в её доме, конечно. Сессомару кивнул. Он хотел спросить, что именно Длун собирается творить, но лис внезапно исчез, подняв ворох сухих листьев и пыли.

— Надо объяснить ему, что это крайне неприятно, — пробурчал себе под нос Сессомару, когда прокашлялся. Длун так и не появился до вечера. Поэтому Сессомару взял флейту и в гордом одиночестве направился к дому Ютубе. Староста и его семья провожали его удивлённо, испуганными взглядами, но ничего не сказали. Впрочем, Сессомару бы очень удивился, если бы они решились что-то сказать или спросить. Куда простым крестьянам лезть в дела высшего класса? Всё равно ничего не поймут. Сессомару быстро добрался до дома девушки. Там он сел на пыльную лавку, на то же самое место, что и прошлый раз, и начал играть. «Жаворонок» звучал немного по-другому на флейте, но мелодия всё же угадывалась. Сессомару оставалось только надеяться, что девушка тоже угадает мелодию и поймёт… А ещё на то, что Длуну удастся все… что бы он там ни делал. Ютубе появилась. Сначала дымка, словно тончайшее кружево, из которого сформировалась фигура. Но в этот раз она не танцевала, а просто стояла око56

ло Воина и смотрела на него. Сессомару опустил флейту, прекратив играть, и приготовился начать диалог. Не тут-то было. Девушка начала исчезать, таять как лёд под солнечными лучами. Сессомару опять заиграл, девушка появилась. Прекратил играть — Ютубе начала исчезать. Да, такой проблемы он не ожидал. Не учли они с Длуном, что во время игры на флейте говорить не получится. Сессомару продолжал играть, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать. Лютни, на которой он исполнял мелодию раньше, не было. «Куда же я мог её деть?», — пытался вспомнить Сессомару. Но он был абсолютно уверен, что лютню оставил здесь. Где же она теперь? Время между тем шло. За Сессомару наблюдали. Теперь около чана были все пять участников игры. Каждый из них реагировал на затруднения Воина по-своему. Гэран смотрел чуть заинтересованно. Ему действительно было любопытно, как парень выпутается из этой, лично демону кажущейся забавной ситуации. Дара, как всегда укутанная шелками и драгоценностями, тоже любопытствовала. Бики не могла не злорадствовать. Леру делал вид, что ему безразлично, но между тем иногда бросал холодный, острый взгляд на Бики. На этот раз взгляд зелёных глаз. И только Рору на самом деле было всё безразлично. Он вообще не понимал, зачем Воину связываться с какими-то там крестьянами и помогать им. Хотя и сам раньше не раз помогал какой-нибудь захудалой деревушке не быть разорённой очередным великим завоевателем. Но у Рору была на то особая, очень важная причина. Сессомару продолжал играть, но тише. Он надеялся, что девушка что-нибудь скажет, не дожидаясь вопроса. В конце концов, это ведь и ей нужно! Он настолько увлёкся, что чуть не пропустил удар. Воин вскочил, оборачиваясь. Мимо уха пролетел жезл и ударил в лавку с такой силой, что щепки полетели. Сессомару в удивлении уставился перед собой:.перед ним стояла бывшая жрица и нынешняя заклинательница и мстительница. А тот предмет, что почти раскрошил лавку и чуть не раскрошил его голову — тот самый знаменитый жезл Зеру. Лицо женщины было перекошено от злобы, что вовсе не придавало ему прелести и красоты. Скорее всего, она была похожа на ведьму из рисунков Ино-но-тора, знаменитого столичного художника, который так страшно рисовал нечисть, что придворные дамы боялись ставить разрисованные им шторы в своих комнатах Сессомару не представлял, что ему делать. Конечно, у женщины не было никаких шансов даже поранить его. Ни физически, ни магически. Если она решила использовать жезл храма как палицу, то явно не смогла найти другое применение. А дальше что? Просто уйти? Как-то её успокоить и вернуть домой? Женщина, между тем, начала говорить, срывающимся на хрип голосом.

— Ты… Я… я всё сделала. Эта тварь, Ютубе, она могла бы получить мои знания. Но она отвергла его. Отвергла моего Каро — и ради кого? Ради полного 57

придурка! Да как она вообще посмела причинить боль моему сыну! Но ничего, я здорово с ней повеселилась. Теперь её ждёт много весёлого. Жрица засмеялась странным, лающим смехом, что сделало её ещё больше похожей на ведьму.

— Жаль, в храме не понимали меня, cовсем не понимали. Они злые, прогнали меня, думали, что я не смогу ничего сделать без них. Ха! Я смогла. Тут бы вообще никого не осталось... Но вы, твари, нелюди… Во время всего этого бреда Сессомару все-таки успел прийти в себя и понять, что имеет дело с окончательно спятившим человеком. Спятила ли она по причине обиды, или была больна раньше этим недугом, не имело никакого значения. Сейчас нужно было что-то делать.

—Убей её, — второй голос ворвался в сознание. Весьма истеричный и молодой. Сессомару обернулся и неожиданно впечатался в туман, в который превратился призрак Ютубе. Но Сессомару не спешил. Он подошёл к пострадавшей лавке, совершенно спокойно взял жезл. Потом подошёл к сумасшедшей и резко надавил на определённую точку на шее. Женщина обмякла. Сессомару положил её на лавку. За всё это время она даже не попыталась сопротивляться. Видимо, неудача с его убийством совершенно лишила женщину сил, как духовных, так и физических.

— Да, видно я мало чем отличаюсь от своих приятелей по столице. Безумную старуху убить не могу. И какой из меня воин? — подумал Сессомару. Подобные самоуничижительные мысли появлялись у Сессомару с тех пор, как он не смог убить собаку на тринадцатилетие. Такой вот было в их классе своеобразное введение в зрелость. А он не смог. И реанимировало его в глазах отца только то, что, встретившись через несколько дней с убийцей, терроризировавшем весь город, он не только не испугался и не убежал, а смог нанести преступнику достаточно серьезную рану. Благодаря этому, полиция преступника быстро поймала. Но мысли о собственной никчёмности Сессомару всё равно посещали, причем иногда совсем не вовремя. Как сейчас, например. Встряхнув головой, Сессомару отогнал их, что было весьма вовремя, поскольку на него опять напали. Каким образом могла ведьма так быстро прийти в себя и схватить жезл, да ещё и прочесть заклинание — только Высшему известно! С кончика жезла слетела небольшая шаровая молния, с которой Сессомару парировал мечом по привычке. Остриё ненадолго осветилось синим, после чего та же молния понеслась навстречу жрице. Женщина только и успела коротко вскрикнуть, когда шарик дотронулся до её груди и исчез. И повалилась на пол.

—Хороший у тебя меч, — Длун, появившийся в дверях, смотрел на Сессомару с уважением.

—Что это было? — спросил Воин.

58

—Одно из заклинаний высвобождения энергии жезла. Оно обычно либо убивает, либо парализует. В данном случае, — лис подошёл к женщине, — оно тебя бы убило, если бы твой меч не отослал его обратно.

— Она мертва? Длун кивнул.

— Это фамильный меч. — Сессомару с благодарностью посмотрел на оружие, — отец говорил, что с его помощью можно побеждать демонов.

— У тебя меч, который побеждает демонов? — с любопытством спросил Длун и тут рассмеялся. В самом деле, меч, побеждающий демонов, в руках у полудемона — разве не смешно? Но Сессомару лучше об этом не знать. Поэтому, увидев удивленное лицо воина, лис сквозь смех пояснил: — Извини, истерическое. Я уже не мог удерживать нашу даму и рванул к тебе, не зная, жив ты или нет. Дама-то оказалась мало того, что магом, но и сумасшедшей! И как я раньше не унюхал запах безумия?

— Это я понял. На счёт безумия.

— Нет, не понял. Сумасшествие увеличивает силы, особенно магические. Так что можешь себе представить, как я струхнул? Ведь если бы, — тут Длун прикусил язык в буквальном смысле, чтобы лишнего не взболтнуть ненароком. Сессомару, слишком впечатленный произошедшим, этого не заметил.

— Она пыталась убить меня жезлом.

— Ого, второе заклинание. Сильна эта штука! Нужно его взять с собой, может, пригодится.

— Да нет, она пыталась меня им ударить! Длун не выдержал и опять расхохотался.

— Она..пыталась…убить тебя…жезлом Зеру.. просто…ударив по голове? Хаха-ха!

— Он достаточно тяжёлый, и она кинула в меня им, — невозмутимо сказал Сессомару. Длун вновь покатился со смеху, но тут же прекратил, так как вдруг послышались всхлипывания. Истребители злых магов оглянулись — Ютубе, про которую они совершенно забыли, не исчезла, а просто сидела в уголке и плакала. Слёзы привидения, похожие на искорки исчезали в воздухе, не долетая даже до земли.

— Ты не рада свободе? — спросил Длун мягко.

— Но ведь я столько сделала…

— Если ты о словах той ведьмы, то не беспокойся, ты все делала под ее чарами. Ютубе покачала головой.

— А я даже исправить не могу! Девушка продолжила рыдания.

59

— Я слышал, — медленно проворил Длун, — что иногда человеческая душа может стать богом-хранителем деревни или города. Тут я не почувствовал присутствие хотя бы малейшего божества. В лесу есть, а в деревне и поле — нет.

— И что же мне сделать для того, чтобы стать им?

— Я не знаю, — пожал плечами Длун, — я всего лишь лис-оборотень. Попробуй найти божества леса, что живут неподалёку. Возможно, они тебя научат. В глазах Ютубе появилась благодарность, и она тут же исчезла. А Сессомару с Длуном решили пойти в дом старосты. Во-первых, сообщить, что бояться больше нечего. Во-вторых, вернуть доброе имя бедной девушке. Сессомару даже не забыл о флейте, которая выпала у него из рук, когда пришлось совершать прыжок от карающей длани посоха. Сам посох, кстати, взяли, как и предлагал лис.

— Если сможем его использовать — оставим себе, а если не сможем — отдадим в ближайший храм, — практично рассудил Длун. Провожали их, как героев. Староста, запинаясь, сказал какую-то речь. Сессомару не вслушивался. Проблема была решена, загадка разгадана, и теперь ему резко надоела и эта деревня, и все её обитатели. И Воин стремился побыстрее уехать. Мыслями же он вообще был очень далеко. Вот только со скоростью передвижения в реальности как-то не получалось. Длун, не желая шокировать крестьян ещё больше лисьим обликом, выехал из деревни на самой лучшей лошадке, которую смог купить. И вот теперь конь Сессомару вынужден был идти чуть ли не шагом, чтобы Лори, так звали каурую Длуна, поспевала за ним без риска схватить инфаркт. В конце концов Сессомару это надоело и он прямо предложил Длуну пересесть на своего коня.

— И как ты это себе представляешь?

— Очень просто, Арун сильный конь. Впрочем, если хочешь, можешь принять свой естественный облик. И бежать впереди.

— Вообще-то, как ты уже заметил, я не собака, а лисица. И как свет стоит, не было такого, чтобы лисица бежала перед конём, как гончая.

— Тогда ты можешь ехать…

— В качестве кого? Воротника? Будет здорово выглядеть, но, насколько я помню, подобные вещи вышли из моды лет пять назад. Длун выглядел обиженным, но буквально через секунду рассмеялся, так как представил себе, как будет выглядеть. Сессомару ничего не говорил. Длун подмигнул: — Ладно, оставим каурую на первом постоялом дворе, дальше я сам побегу. Встретимся в Теуре. Там я смогу купить себе нормальную лошадь. Ещё наперегонки с тобой поскачем! И Длун, видимо, считая тему разговора исчерпанной, тронул поводья каурой в последней надежде, что та хоть чуть-чуть ускорится. Надежда его под60

вела на этот раз, но он совершенно не расстроился по этому поводу, лишь смиренно начал насвистывать какую-то песенку. Прислушавшись, Сессомару с удивлением узнал популярную столичную мелодию. Её распевали почти все представители золотой молодёжи, вслед за модным певцом, дававшим представление пару месяцев назад на приёме у князя Доро-но-химо. Интересно получается. Так что Длун и в столице побывал, причём в богатых домах. А ведь эмедзи столичные уверяют, что ни демонам, ни оборотням за пределы стены хода нет. Так они стараются, заклинают их да такие сильные амулеты продают. Сессомару усмехнулся. Видя, что Длуна больше не проймёшь разговорами о том, как ему надоело так медленно тащиться по дороге, Воин решил расслабиться и наслаждаться путешествием. Благо, погода была подходящая. К тому же, Сессомару было над чем задуматься. Он читал, что лисы-оборотни «лёгкие как перья феникса, как ветер, который невозможно поймать, прозрачные, как поток, когда он спокоен». Кажется, он начал понимать, что имелось в виду. Длун действительно был лёгким, иногда даже слишком. По империи всегда много путешествовали. Путешествовали крестьяне по ярмаркам в другие части страны, чтобы обменивать свою продукцию. Путешествовали потерявшие в результате войны или по другим причинам покровительство феодала простые воины, а иные в поисках другого хозяина. Другим же простонапросто нравилась свободная, пусть и ненадежная, голодная жизнь. Путешествовали феодалы друг к другу в гости. Путешествовали все виды разбойников и мошенников. В общем — путешествовали почти все. И, учитывая масштабы далеко не маленькой империи, правительство решило выстроить на дорогах целую сеть постоялых дворов. Официально, для удобства путешественников. Но, поговаривали, что и для самого правительства это очень удобно, так как содержатели дворов зачастую были шпионами Правителя. На постоялом дворе наши путешественники не задержались долго. Лишь продали каурую и переночевали. С утра же расстались: Длун, махнув хвостом, исчез в траве, а Сессомару пустил коня неспешной рысью. В городе Сесс направился именно в ту гостиницу, которую посоветовал ему лис. Действительно, место было неплохим. Конечно, не родной дворец в столице, но и не дом старосты. По крайней мер, без деревенских запахов. Оставалось только подождать попутчика. Длун появился вечером, на удивление оживлённый и какой-то взъерошенный. Сессомару не стал спрашивать, что случилось. Зачем, если сам всё расскажет?

— Ты ещё здесь? — начал Длун с вопроса.

— Конечно, ты ведь сказал ждать тебя именно в этой гостинице. Я не мог перепутать.

61

— Да нет, это я перепутал. Нужно было сразу же предложить тебе ждать меня в «Ивовых листьях».

— Где?

— Ты что, не знаешь, что это за заведение? Это в квартале свиданий.

— Я догадался, — хмыкнул Сессомару. Любое заведение в империи, которое содержало в названии намёк на иву было увеселительным заведением с подругами на ночь. Заведения с друзьями на ночь содержали в названии ясень. Почему именно эти растения — никто понятия не имел, да и не интересовался особо. Даже на праздниках духов этих деревьев жертвы приносились именно работниками таких заведений. А ещё в этот день любой из них мог выбрать себе партнёра на ночь вне зависимости от того, есть ли у выбранного деньги для оплаты услуг работника. Хозяева заведений всегда ворчали, что дни почитания Ясеня и Ивы приносят им ужасные убытки, но отменить праздники были не в силах. Даже император не решился выпустить подобные вердикты, опасаясь бунта. Увидев, как Сессомару задумался, Длун продолжил.

— Послушай, это же знаменитейшее заведение, не уступает столичным. Сам убедишься!

— Не смогу, наверное, — честно ответил Сессомару.

— Ты что, не хочешь пойти?.. Ну да, конечно! Ты вообще никогда не был в подобных заведениях? — затараторил Длун, — может, даже и женщины у тебя никогда не было? Или ты мужчин любишь?

— Да ну тебя, — отмахнулся Сессомару, — не был я там. По возрасту не подходил, знаешь ли.

— Это как?

— Семнадцати ещё не было. А как получил браслет на совершеннолетие, так сразу и уехал из столицы. На самом деле, в империи, особенно в столице, было достаточно строго с подобными вещами. До семнадцати лет в Ивовые или Ясеневые дома никого не пускали. Император Ямино был из тех людей, которые с начала жизни абсолютно не горят желанием хоть немного соотносить своё поведение в принципами морали, а в конце жизни вдруг об этой самой морали резко вспоминают. И по возможности заставляют об этом вспоминать окружающих, хотят они того или нет. Поэтому в каждом таком заведении находился шпион двора, который обязан был следить за соблюдением нравственности. Особенно строго это касалось заведений, которых было рекомендовано, читай, строго приказано, посещать дворянам. Так что Сессомару, получивший долгожданный браслет совершеннолетия за пару дней до выезда из столицы, совершенно не имел шанса попасть в эти заведения. Впрочем, опыт любовных дел у него всё же имелся. На одном из дворцовых приёмов, Сессомару встретил Тэй — при62

ближённую фрейлину императрицы. Тэй была старше его на три года, и её внимание польстило тогда ещё шестнадцатилетнему юноше. Не сказать, чтобы у них расцвела великая любовь, но вместе им было хорошо. К тому же, Тей была фрейлиной высшего ранга. Поддерживать с ней отношения престижно. А как необычайно было пробираться тёмными ночами во дворец, стараясь не привлечь внимание стражи! Ведь, официально, фрейлинам запрещалось приглашать во дворец императрицы мужчин. Хотя все только этим и занимались А уж если учитывать тот факт, что мужчина несовершеннолетний… Скандал в случае поимки был бы громким. Сессомару однажды поймал начальник Ночной гвардии охраны дворца. К счастью для юноши, он не очень одобрял новые порядки императора. Поэтому только пожурил и отпустил. Как потом узнал Сессомару, тот сам спешил на свидание, и ему совершенно некогда было разбираться с нарушителем. Впрочем, несмотря на волшебство ночей и привязанность к Тей, Сессомару расстался с ней без особого сожаления. Хотя и вспомнить об этом приключении было приятно. И, возможно, отношения с ней он и продолжит, когда вернется в столицу. Если, конечно, к тому времени она будет свободна, что весьма сомнительно. Воспоминания отвлекли Сессомару от разговора. Длун не намеревался терпеть, пока он очнется и снова начал ныть над ухом.

— Поверь, тут просто потрясающие девочки! Стоят, конечно, недешево, но оно того стоит, поверь. И мальчики тоже есть. Прямо в том же дворе заведение «Листья ясеня». Да сюда даже из столицы приезжают!

— Из столицы? — Сессомару немного заволновался. Он вовсе не хотел, чтобы его видел кто-либо из столичных знакомцев.

— Да не переживай ты. Тут умеют хранить инкогнито клиентов. Так что давай, решайся.

— А чего тут решаться? — рассмеялся Сессомару. Сам он для себя уже всё решил. Почему бы и нет? Если тут действительно найдется девушка по вкусу.

— Давно бы так, — проворчал Длун, — а то торчим тут Высший весть сколько.

— Всего пару минут, — спокойно сказал Воин.

— Вот я и говорю долго. Оба путешественника, наконец, направились в квартал свиданий. И даже зашли в «ивовые листья». Им навстречу поспешила хозяйка. Увидев их потрепавшуюся в путешествии одежду, мадам едва заметно скривила губы. Но стоило Длуну открыть кошелёк, чтобы вытащить подарок для хозяйки (небольшую денежную сумму, которую прямо с порога принято преподносить владелице заведения), лицо мадам приобрело самый благодушный вид. А когда Длун вручил ей целых два золотых, то мадам вообще рассыпалась в благодарностях. Она провела путешественников в комнату для гостей и усадила на мягкие по63

душки. Потом приказала принести еду. Сама же выразила желание поднести гостям дорогого вина, что хранилось в погребе, куда только она имела доступ. Когда она вышла, Сессомару недоуменно взглянул на лиса. Тот пожал плечами и шепотом ответил на невысказанный вопрос.

— Уж если тебя обслуживают, то пусть по самому лучшему порядку. Иначе сюда и заявляться незачем. Сесс кивнул. Между тем явилась хозяйка. Она даже переодеться успела. Теперь на ней было платье явно подороже, чем то, в котором она встречала гостей. Она принесла вина. Пришедшие за ней девушки несли еду, посуду, музыкальные инструменты. Гостей обслужили неплохо. Еда была великолепна, песни и танцы тоже. Каждая из девушек старалась по-своему понравиться хоть кому-нибудь из гостей. Кто-то изящно наполнял чарки, кто-то пел, кто-то танцевал. Девушки не стесняясь говорили с гостями, сами не отказывались от еды и небольшой порции выпивки. Все девушки, кроме одной. Она сидела в дальнем углу комнаты. Играла на лютне, аккомпанируя танцовщицам. Даже лица её не возможно было разглядеть из-за того, что девушка сидела, опустив голову. Иногда правда, Сессомару замечал взгляд, который бросала на него странная девушка. Но всякий раз, когда он пытался его перехватить, он вновь видел опущенную голову и лицо, скрытое за прядями волос. Такое поведение действительно было странным. Обычно куртизанки стараются привлечь внимание клиента и не обладают большой стеснительностью, иначе вряд ли можно удержаться в профессии долго. Если только это не первый выход девушки, но даже в таком случае куртизанка знает, что её ждёт и готовится к этому достаточно долго. Так что поведение девушки было действительно непонятно. Возможно, именно это привлекло Сессомару. Он даже обратил внимание Длуна на девушку. Лис кивнул и тоже уставился на странную куртизанку во все глаза. Внезапно его глаза расширились. Он перехватил очередной взгляд девушки на Воина, взгляд самоцветных глаз. Длун моргнул и самоцветы исчезли. Неужели? Или показалось? Но тут в голове запрыгала мячиком чужая мысль: «Да, ты умный и догадливый, можешь гордиться. А теперь тихо». Длун кивнул не осознавая, что делает и попытался вернуться к разговору с Сессомару. Но разговор теперь не клеился, поэтому Длун замолчал. Если бы Сессомару не выпил больше обычного, его бы это насторожило. Сессомару подозвал мадам и спросил: — А что это за девушка там, в углу?

— Вы заинтересовались ей? Хочу предупредить, что она будет стоить дороже любой другой. Даже орин. Видите ли, она девственна и совершенно наивна. Родители совсем недавно продали. К счастью, она имеет понятие о хороших манерах, неплохо поёт и играет. Но она совершенно не умеет угождать мужчине и даже разговор не сможет поддержать из-за стеснения. Поэтому я бы советовала вам подумать. Стоит ли переплачивать только за невинность.

64

— Я бы хотел увидеть её поближе. И услышать.

— Хорошо, если прикажете. Хотите, чтобы она спела, а потом присоединилась к вам за ужином? Сессомару кивнул. Мадам подошла к девушке и что-то шепнула ей. Та вздрогнула, словно услышавший резкий звук зверёк и посмотрела на Сессомару. Потом она медленно, словно в надежде, что в последней момент ей скажут, что не надо этого делать, взяла на лютне первый аккорд. Мадам сделал знак, и голоса куртизанок стихли. Девушка запела. Сначала голос был совсем слабым и даже срывался пару раз. Но потом, потом девушка увлеклась песней, и голос стал сильным. Девушка пела, словно не замечая окружающих, забыв о той роли, которую ей предстоит исполнять, раз уж на неё обратил внимание такой богатый клиент. Чистым и звонким голосом девушка пела песню о двух влюбленных, которые не нашли ни жалости, ни поддержки в мире смертных и ушли путешествовать, надеясь найти понимание в других краях. И нашли: демоны, существа с тёмными душами и жестокими сердцами приютили несчастных, отчаявшихся. Приютили и дали им дом и возможность жить и любить. Когда девушка закончила песню она с удивлением оглядела окружающих, будто во время пения она перестала их видеть, унеслась в какие-то далёкие высоты. А сейчас она вернулась на землю, к действительности, которая была так непохожа на баллады и сказки. Огонь в глазах угас, сменившись разочарованием. Да и сама девушка, во время вступления распрямившая плечи вдруг вновь ссутулилась, сжалась в комочек, словно вообще хотела исчезнуть прочь из этого места. Сессомару всё время песни с восхищением смотрел на девушку. Иногда его внимание словно уплывало, и тогда он видел описываемые в песне события собственными глазами. И несчастная влюблённая принимала вид той, что сейчас пела. Воин не мог оторвать взгляд, для него уже не существовало ничего другого, только эта девушка и ее песня. Теперь он точно знал, что никогда не простит себе, если не выберет её. Сколько бы это ему не стоило. После песни девушка подошла к воину и лису. Поклонилась и села рядом с Сессомару, но начинать разговор не спешила. Не было в ней той свободы, что отличала других куртизанок. Да и того изящества тоже. Чашу с вином она подавала не так совершенно отточено, пояс был завязан немного неаккуратно, на вопросы она только хлопала глазами, не решаясь ответить. Но именно эта небрежность и неопытность придавали ей в глазах Сессомару определенную прелесть. Он понимал, что девушка сделает всё, что прикажет хозяйка, но действовал осторожно. Он не хотел причинять ей боль и всё больше восхищался девушкой. Длун тоже восхищался на свой манер. Как и любой оборотень, Длун был прекрасным актёром. А самого себя лис считал одним из лучших в своём племени. Ну уж точно одним из лучших в своём клане. Но так играть невинность! Даже у него бы это 65

не получилось. Невинное существо? Это Шерракан, у которого только по легендам оборотней можно насчитать любовников двадцать. В общем, Длуну было не так-то легко сохранять спокойствие. Поэтому он делал вид, что ему не терпится удалиться с выбранной девушкой. К тому же, это было почти правдой, только любопытство мешало. Длун сделал над собой немыслимое усилие и, подозвав мадам, попросил проводить его и избранницу в комнату наверху. Сессомару же не спешил. Он продолжал разговаривать с девушкой. Мадам заметила и шепотом приказала другим сбавить смех и музыку. Потом по-иному расставить ширмы и отойти от Сессомару. Получилось, что Воин и девушка находились всё ещё в зале, но как бы в неком закутке, тихом, где их никто не тревожил. Воин обратил на это внимание и мысленно поблагодарил мадам. Впрочем, понятно, она ведь профессионал, и таких вот девушек через её руки прошло немеренно.

— Как твоё имя, — спросил Сессомару.

— Арлинн, — тихо ответила девушка, пряча глаза.

— Красивое имя, — улыбнулся Сессомару. Воину повезло, что Длуна рядом не было. Ибо услышав это имя, лис бы не сдержался от хохота. В тайном языке оборотней это слово обозначало «рогатый» и было мужского рода. Ну что, всё правильно, в общем-то. Между тем мадам, решила, что нужно немного ускорить развитие событий и, подойдя к Сессомару, спросила, какую именно комнату наверху господин желал бы забронировать, чтобы она не сдала ее другим гостям. Вопрос был задан в самой невинной форме с соблюдением всех правил вежливости и, упаси Высший, без малейших намёков на то, что гость должен поторопиться. Но Сессомару прекрасно понял истинный смысл сказанного. К тому же, действительно, не мог же он просидеть в гостиной всю ночь. Вроде бы не за этим пришёл. Поэтому он поднялся, чтобы идти наверх. И тут опять напугал девушку. Воин предложил ей руку, словно знатной даме. Забылся, наверное, потому, что по манерам девушка совершенно не походила на крестьянку, хотя и рассказала про себя, что в Дом её продал отец — разорившийся торговец. Арлинн действительно по всему походила на знатную даму. И если бы Сессомару имел больше опыта в общении с женщинами подобного типа, то серьезно удивился бы. А так просто не придал значения. Быстро справился с неловкостью, и, отойдя на шаг, убрал протянутую руку. Арлинн грациозно встала и засеменила впереди Воина, указывая дорогу. Когда они поднялись наверх, Воин всё ещё находился во власти очарования девушки. Увидев, что мадам осталась внизу, а служанка ушла, Сессомару тихо сказал: — Если не хочешь, ничего не будет. Я заплачу сколько нужно, и никто не узнает. В глазах девушки скользнуло удивление, и даже недоумение, но достаточно быстро прошло. Ровно настолько быстро, чтобы в голове у неё успели мелькнуть только две мысли: «Перебор. И с невинностью, и с застенчивостью».

66

Губы Арлинн сложились в улыбку, и нежный голосок проговорил: — Не стоит. Вы ведь уйдёте завтра утром. А вечером придёт кто-нибудь другой… И послезавтра тоже. Лучше уж вы, чем один из тех, кто сюда каждый день заходит. Утром Сессомару, сидя в гостиничном номере, пересчитывал свои деньги. Тех, что остались, явно не хватало на то, чтобы выкупить Арлинн. Хозяйка заломила за неё прямо баснословную цену. Конечно, он мог бы открыться хозяйке, и попросить подождать, пока из столицы не прибудут деньги. Но тогда — прощай путешествие. И возможная встреча с матерью, на которую Сессомару всётаки так и не мог перестать надеяться — тоже.

— Есть ещё один вариант, — прозвучал у него над ухом бодрый голос.

— Длун, те обещал мне, что…

— Не буду читать твои мысли. Помню. Но я сейчас и не читал. Просто можно легко догадаться. И вообще, я помочь хочу, между прочим.

— Какой вариант?

— Ты можешь заявиться в «Ивовые листья», убить там всех и взять себе девушку. Ты же Воин.

— Длун!

— Между прочим, ваш принц пару лет назад именно так и поступил. Просто пришёл и увёл понравившуюся ему девушку, убив всех, кто попытался ему помешать. Сессомару хмыкнул. Он слышал нечто подобное, и никак не хотел верить, что это правда. Окончательно его надежды развеялись когда на одном из приёмов, напившись вина, принц сам рассказал об этом случае, как о чём-то забавном. Девушка, кстати, надоела высокородному уже через месяц, и он быстренько женил её на одном из придворных шутов.

— А у тебя есть деньги? — спросил Сессомару.

— Могу наколдовать, только листья нужны или солома. Продержится такая иллюзия несколько дней. Или один день. Или несколько часов. Тут угадать невозможно. Сессомару задумался. Воровство и мошенничество считались достаточно мерзкими вещами, свойственной только представителям низших классов.

— Я не могу на это согласиться.

— Тогда я могу одолжить тебе настоящих денег, — просто сказал Длун. Сессомару чуть не выругался.

— Тогда одолжи. Но только я не знаю, когда смогу тебе их вернуть. Длун только рукой махнул. Он был абсолютно уверен, что все его деньги вернутся к нему сегодня же вечером. Так и случилось. Вечером Сессомару молча отдал деньги лису, а сам направился в свой номер. Длун не смог преодолеть любопытство и пошёл вслед за ним. И даже как-то умудрился проникнуть в комнату, несмотря на то, что Сессомару 67

искренне постарался прищёмить ему нос дверью. Но толку от проникновения было мало. Сессомару делал вид, что совершенно не замечает своего шустрого попутчика. Через некоторое время хождений по комнате Длун, наконец, сел напротив застывшего в позе побежденного полководца Сессомару и сказал: — Так, раз ты говорить не хочешь, говорить буду я. Воин удивлённо вскинул бровь, но ничего не ответил. Длун, решив, что это хороший знак, продолжил: — Ты не нашёл Арлинн. Спрашивал у хозяйки, а она не знала вообще, кто это такая. Ты обшарил весь дом и грозил разнести его по бревну, а все клятвенно уверяли тебя, что такой девушки у них никогда не было. Ты даже предложил цену в два раза больше, но и это не помогло. Кивни головой, если я прав. Сессомару кивнул.

— Ну так и забудь, — отрезал Длун. И, увидев, что Сессомару закипает, быстро продолжил.

— Она не человек. Просто ты ей понравился… или нравишься. И она приняла вид девушки в доме развлечений. Внушила хозяйке свою историю, а потом просто отобрала эту память.

— Она не человек? Ты видел это? Но почему…

— А зачем? Опасности для тебя не было. Ты действительно понравился.

— Кому?

— Сложно сказать, — искренне соврал Длун, — она может быть кем угодно. Возможно, ты когда-нибудь узнаешь… Наверняка узнаешь, — добавил он уже мысленно.

— Возможно, я с ней встречусь?

— Вот это точно! — подумал Длун, а вслух сказал: — Да, возможно. Потом Длун, считая свою миссию выполненной, встал и собрался уходить. На пороге он оглянулся: ужасно хотелось сказать, что на самом деле это вообще была не она, но Длун решил, что шока для Сессомару достаточно. К тому же, он вспомнил, что волки-оборотни тоже знают Леру, Шерракана. Но в их представлении это — девушка. Так что всё может быть. Шерракан персонаж весьма загадочный. В любом случае, Длун совершенно не понимал, зачем «Арлинн» понадобился весь этот цирк. Самое любопытное было в том, что Леру сам этого не понимал. И поэтому совершенно не смог объяснить Гэрану, единственному из пятерки, кто смог увидеть, что за птица скрывалась под личиной невинной девушки.

— Нет, всё же ты должен объяснить. Ну, Леру, пожалуйста. Я ведь умру от любопытства. И мой брат тебе этого не простит, так и знай, — сквозь смех простонал Гэран.

68

— Он меня поблагодарит, — уверенно заявил рогатый. Если чем Гэран и Леенаари раздражали его, так это тем, что их он не мог их обмануть. Даже странно, как он решился на какие-то отношения с туманным демоном. Леру не помнил даже, какими аргументами пользовался, чтобы самому себе доказать, что подобные отношения ему необходимы. Так же и сейчас, он совершенно не мог сказать, почему всё это разыграл.

— Тебе самому понравилось, Рогатый?

— Я просил не называть меня так, — Леру передернул плечами, — Да, мне понравилось. Хотя это тебя и не касается, — поспешно ответил он на вопрос, зная, что если Гэрана это заинтересовало, то он не уйдёт, пока не получит ответ.

— Я просто волнуюсь за тебя, — нежно пропел туманный и растворился в этом самом тумане, что спасло его от метко брошенного стула.

— Ведь тебе пришлось создать девственность, а потом потерять. Говорят, это болезненно, — продолжил Гэран, появившись в другом угле комнаты и тут же исчезая, так как в него полетел второй стул.

— Да, — туманный демон возник рядом с прежним местом, видимо, опасаясь, что после стульев в него полетит ещё и диван, — что дальше планируется в Игре?

— Не знаю, — отмахнулся Леру, — Дара говорила, что у неё есть сюрприз, который нам понравится.

— Это серьезно, — со знанием дела сказал Гэран, — обязательно нужно посмотреть. И исчез на этот раз насовсем. Длун наконец выкроил минутку для того, чтобы позаниматься Кнутом. Недаром он его украл. Или всё же можно сказать купил? Лис испробовал оружие на камнях и деревьях. Кнут действительно был прекрасным оружием, особенно если учитывать то, что он мог удлиняться до… неизвестно до какой степени. Но всё же Длуну было ужасно неудобно. Оборотни-лисы вообще редко пользовались оружием. Они предпочитали сражаться с помощью чар. Да и то, в самом крайнем случае. Максимум любили небольшие кинжальчики — о-очень острые. А Кнут — нет, Длун должен был признать, что оружие хорошее, но ему сейчас от этого оружия проку ровно никакого. И зачем только старейшина дал его Длуну в дорогу? Ведь даже Сессомару не подойдёт. Дело в том, что таким оружием пользовались наёмные убийцы и разбойники. Воин к нему и не прикоснется. Как же, неблагородная вещь руки замарает. Не говоря уже о том, что он совсем пользоваться им не умеет. Длун вздохнул и убрал оружие в сумку на седле. Если бы дочь князя волков знала, к чему приведёт кража! Нет, сначала, когда пропажу обнаружили, князь волков долго на всех кричал, что проворонили, но и толку-то… Пришлось смириться. Ведь сам указ подписывал, по которому 69

удачливый вор не преследовался. Надеялся, что из попавших в рабство лисоборотней можно различные секреты вытрясти. Как бы не так! Воровать-лисы воруют, но только до сих пор не попадался никто. Поэтому лисы от этого договора очень даже выиграли. Вот и теперь, ничего не оставалось делать князю, как смириться с потерей. А через некоторое время кто-то сообщил ему, что видел, как его родная дочь, Итал, отправлялась в сокровищницу как раз в ту ночь, когда Кнут похитили. Вызвал князь дочь к себе и устроил допрос по всей форме. Итал, конечно, девушкой была бойкой. Тут даже не в отца, а в свою мать — Дерану, которой в своё время удавалось даже самому князю перечить и всё по своему поворачивать. Но….всё же Итал была молодая, да и отца в общем-то любила. Поэтому через некоторое время рассказала всё, как было. А дальше… дальше все слуги поспешили спрятаться кто где, чтобы ненароком под горячую руку не попасться. Уж больно страшно кричал князь.

— Ты застала вора в сокровищнице и дала ему уйти? — прогремел он на весь дворец.

— Он теперь мой должник, — спокойно отвечала Итал, — он обязан сделать всё, что я прикажу.

— Всё?.. — на секунду князь задумался, а потом спокойно сказал: — Надеюсь, ты понимаешь, что мы можем получить? Какой-нибудь секрет от этих хитрюг. И ты, конечно, передашь мне право на желание.

— Нет, — отрезала Итал. Князь от удивления даже забыл, о чем говорил.

— Лисёнка поймала я, а не ты и не твои горе-стражники. И должен он мне.

— Но ты не понимаешь!

— Я всё понимаю. И думаю, что мы сказали друг другу всё, что хотели!

— Совсем как мать, — подумал князь, не сумев удержаться от умиления. Но принял строгий вид и… что дальше делать не знал. Конечно, он мог бы сломить упрямую девчонку, но не хотел. При этом он не мог потерять свой авторитет князя и родителя, позволив ей беспрекословно выиграть. Поэтому князь принял ещё более грозный вид и начал говорить, медленно, словно смакуя каждое слово: — Поскольку ты отказываешься подчиняться мне, то вот мой приказ. Ты должна вернуть кнут или передать мне право на желание. Что ты выберешь? Подумай.

— Мне не надо думать. Я верну тебе твой дурацкий кнут.

— Хорошо. Буду ждать. Итал, пылая, выбежала из тронной залы.

— Как же, верну тебе я кнут! Может как-нибудь потом. А пока сама погуляю с ним. Сам так решил, — подумала она. Вечером Дерана подошла к мужу и сообщила с улыбкой: 70

— Стражники передали, что наша дочь отправилась на север. Говорят, летела как выпущенная стрела. Ты ведь этого хотел?

— Нет. Я хотел, чтобы она не проиграла. И сделала выбор.

— Но ты тоже не проиграл.

— Я не могу! Я князь! Дерана положила руки мужу на плечи.

— Она хорошая и умная девочка. Но всё же я волнуюсь.

— За кого? За того, кого она встретит на дороге? Да, за этих бедных созданий я тоже волнуюсь. Дерана тихо засмеялась.

— Ладно, наверное, ты прав. Мы не можем держать её за своими спинами. Слишком уже большая для этого. А Итал в это время рысцой бежала на север. После того, как она заключила договор с Длуном, она смогла бы найти его в любом из трёх миров. И теперь быстро шла по следу. Правда, что она будет делать, когда найдёт лиса, Итал пока не представляла. В голове роились самые разные предположения, которые она отметала одно за другим.

— Ладно, — решила волчица, — когда встретимся, решу.

71

ГЛАВА 4 Игра дары

Путешествие проходило молча. Сессомару и раньше не был любителем поболтать, а в последние три дня, после приключения в «Ивовых листьях», словно онемел. Всё думал о чём-то и молчал. Длуну это не очень нравилось. Лисы-оборотни очень любят поболтать, поэтому, когда Длун топтал дорогу не один, а в компании (раньше он часто путешествовал только вместе с сородичами), он привык как сам что-то рассказывать, так и слушать попутчиков. К тому же, мысли Сессомару тоже большую часть времени были для лиса закрыты, а в оставшийся промежуток в них не было ничего нового или интересного. Всё об этой странной девушке. Несколько раз Длун чуть было не рассказал Сессомару, кто на самом деле был этой девушкой. Но сумел сдержаться. Прямо поздравить себя можно!

— Впрочем, хорошо, что он не вздыхает. И главное — не читает стихи, — утешал себя лис. У Длуна был печальный опыт. Однажды он путешествовал с другом, которого бросила девушка, узнав о том, что её возлюбленный не человек, а «нечисть хитрая и мерзкая». Так пока они путешествовали по империи (воспользоваться тайными тропами оборотней было невозможно, поскольку дружок от расстройства чувств на время потерял способность к любой, даже самой простой магии), Длуну пришлось выслушать :примерно сотню вздохов, две дюжины рассказов о несчастье всей жизни, о различных способах самоубийства и самое страшное — десяток стихов о несчастной любви. Длун даже подумывал о том, чтобы сдать друга с рук на руки душевным целителям клана, поскольку предположил, что у того явно не всё в порядке с головой сделалось. Оборотни лисы вообще существа лёгкие, некоторые даже называют их поверхностными. Они легко влюбляются и легко расстаются, без взаимных упрёков и без разбитых сердец. Да, обидно и больно, иногда даже очень, но это длится недолго. Поэтому Длун нашёл, что молчание — не самый худший вариант. Лис решил наслаждаться путешествием. Он нечасто ездил верхом, но, несмотря на неудобство этого способа перемещения, лис нашёл, что езда тоже неплоха. Места были живописные, дорога почти никогда не безлюдела. То пройдёт по ней свободный Воин, в поисках хозяина, драки или случайного заработка, то крестьянин везёт 72

на продажу свой урожай в тележке, запряжённой тощими быками, то ремесленник идёт в город предлагать за умеренную плату своё мастерство. Всегда есть за кем наблюдать. Даже разбойники встретились. Длун предложил просто навести чары и проехать незамеченными, но Сессомару вспыхнул. Как же, Воин и будет прятаться! Поэтому Длун принял облик лиса и с удовольствием наблюдал, как попутчик раскидывал этих несчастных, вооруженных настоящими, кстати, мечами. Двое из разбойников успели убежать, а остальные не встали. Убил их Сессомару или нет, Длун не стал выяснять, а Воина это вообще не интересовало. К концу четвертого дня, когда дорога была совершенно безлюдна и Длуну опять стало скучно, он решил всё-таки завести разговор: — Скоро Перана. Остановимся там?

— Мне всё равно. Хотя, ванна нам обоим не помешает. Лис фыркнул.

— Говори о себе. Я за собой слежу.

— Да, и как?, — спросил Сессомару, с удивлением вспоминая, что лис действительно выглядит каждое утро так, будто принимал душ. И пахнет, словно после этого маслами натирался.

— Ну, во-первых, у нас такая особенность организма. Иногда кстати очень мешает, когда нужно спрятаться среди обычных лис. Это я о запахе. А во-вторых, я ведь себя вылизываю.

— Что?

— Конечно, я не кошка. Но тоже ничего. Сессомару на секунду представил себе Длуна вылизывающегося. Всё бы ничего, но представил он себе Длуна почему-то именно в обличье человека. Не выдержал и засмеялся. Длун сначала с интересом посмотрел на попутчика, а потом расхохотался тоже. Их общий смех прервал звук рога. Сессомару прислушался. Обычно такую мелодию играли, когда хотели оповестить, что по дороге движется какая-то знатная особа. Чтобы все незнатные поспешили с её пути свернуть и не задерживали процессию. Звук шёл позади. Это Сессомару и Длун определили точно. Они остановились, Сессомару хотел посмотреть, кто едет. Если какой-то его знакомый из столицы, то кусты рядом. А если незнакомый, возможно, составит компанию по дороге. Длун не возражал. В общем, они ждали. Скоро процессия появилась. Несколько конников сзади и спереди красивого экипажа, запряженного не быками, а конями. Уже одно это говорило о том, что особа в экипаже невероятно значительна и на иерархической лестнице стоит высоко, не ниже самого Сессомару. Герб был Воину незнаком, и он решил, что вполне возможно представиться своим настоящим именем. Воины, даже знатные, часто путешествовали в одиночестве, и ничего зазорного не видели в этом, раскрывая своё имя лишь тем, кто был равен им по рангу. Сессо73

мару посторонился и пропустил процессию немного вперёд. Потом окликнул одного из конников.

— Что надо? — грубо ответствовал тот. Его грубость легко объяснить. По одежде Сессомару можно было принять за незначительную персону. И даже, возможно, жалкую. Поэтому Сессомару вовсе не рассердился, а просто сказал: — Мне хотелось бы поговорить с твоим господином… или госпожой. Передай ей мою карточку, — и Сессомару изящным движением достал из-за пазухи красивую карточку, на которой было написано его имя: каллиграфическим почерком, с рисунком герба, по которому можно было сразу узнать, что мастер, делавший его, берёт за такой не меньше трёх золотых монет. Сессомару долго думал, нужно ли ему брать такие карточки в дорогу и, в конце концов, решил, что стоит.

— Я передам, но не знаю, примет ли их госпожа, — конник ещё хохлился, как петух перед боем, но нахальства в его тоне явно поубавилось. Возможно, по достаточно уверенному голосу Сессомару он начал подозревать, что, наверное, сглупил с хамством. Он взял карточку и направился к экипажу. Наклонившись, он что-то проговорил и подал карточку. Из экипажа высунулась рука, — изящная рука, украшенная браслетами и перстнями, с белой кожей и ухоженными ногтями, и приняла карточку. Через минуту, экипаж остановился, а конник, обернулся и вновь оказался перед Сессомару.

— Госпожа просит Вас подъехать поближе, чтобы она могла с вами поговорить, — сказал он очень вежливо. Сессомару кивнул Длуну, и они подъехали к экипажу. Окно было открыто, а в нём они увидели женское лицо. Но какое это было лицо! Женщина была не совсем юна — ей можно было дать больше тридцати лет. Но по красоте и благородству она затмила бы и молоденьких фрейлин императрицы. Сессомару поклонился и вновь представился по всей форме. Длуна он представил как своего лоэ — слугу. Об этом у них с лисом была договорённость. Лис согласился быстро. Доверенными слугами (лоэ) высокостоящих дворян становились дворяне менее значимые. Так что доверенные слуги тоже пользовались определенным уважением. Вот только своё имя они называть были не обязаны, даже если попросят. Удобная позиция во всех отношениях. Дама резко, со щелчком, но вместе с тем изящно сложила веер.

— Меня зовут Арад-но-рейяна. Я вдова князя провинции Ако. Совершаю путешествие по священным местам, чтобы помолиться за душу моего покойного мужа. Тут глаза княгини заблестели, будто вот-вот потекут слёзы. Но она сдержалась и продолжила свою речь.

— Я очень рада, что встретила вас. Ваше благородное имя, — она обратила взор на Сессомару, — очень хорошо известно мне. Мой муж сражался вместе с Вашим благороднорождённым отцом в многочисленных битвах с разбойни74

ками севера. К сожалению, согласно принятым правилам, я не могу требовать от Вас, — теперь она смотрела на Длуна, — раскрыть Вашу благородную фамилию. Но сдается мне, что она тоже достаточно славна и известна. Я буду счастлива, если Вы проводите меня в Перану. Возможно, беседа с Вами, хотя бы немного развеет мою грусть по дорогому супругу. Сессомару поклонился и дальше следовал рядом с экипажем госпожи. Длун решил держаться чуть сзади, очевидно, решив, что одного Воина вполне достаточно, чтобы развеять грусть по дорогому супругу. Да и что-то странное было в этой госпоже. Лис не мог никак понять, что именно. И решил пока просто понаблюдать и выяснить, что же его так обеспокоило. Надо сказать, что Сессомару прекрасно справлялся с ролью собеседника. Госпожа Арад достаточно благосклонно принимала высказывания Воина и даже пару раз улыбнулась. Сам же Сессомару, когда они подъехали у городу, уже был совершенно очарован госпожой. Её такт, изящество, умение строить фразы, тонкий юмор — всё это говорило как о хороших природных задатках, так и о неплохом воспитании, которое смогло эти задатки развить. Он даже решил остановиться в той же гостинице, что и госпожа, чтобы иметь возможность подольше общаться с ней. Когда они остановились во дворе гостиницы, Сессомару, согласно обычаям, подал руку госпоже Арад. Она легко выскользнула из экипажа, обдав Воина ароматом каких-то совершенно незнакомых ему масел. Запах был еле слышен, госпожа надушилась не слишком сильно, как раз столько, сколько требовал этикет. Сессомару, проводил её в гостиницу и помог при заполнении бумаг. А потом с удовольствием наблюдал, с каким изяществом она сама пишет прекрасным почерком в журнале посетителей. И ещё раз залюбовался, как госпожа Арад легко, словно не касаясь ногами к ступеням, поднялась на второй этаж.

— Очарован? — спросил Длун.

— Что? А ты разве нет? Длун покачал головой.

— Она прекрасна. Но что-то в ней странное всё же есть. Не могу понять, что…

— Ты чувствуешь опасность? — Сессомару оживился.

— Не знаю... Я чувствую опасность от неё в целом. А не для нас лично. Сессомару пожал плечами. Что тут сказать? И пошёл на обед вместе с госпожой Арад. Где получил новую дозу очарованности. Госпожа была особенно хороша в тёмно-зелёном платье и накидке такого же цвета, в которую были вплетены золотые и серебряные нити. Как и в прошлый раз, она очень удачно воспользовалась макияжем — не слишком много, но и не слишком мало. Единственное, в чём, наверное, мера была превышена — так это в количестве драгоценностей. Похоже, госпожа очень любила их, впрочем, как и все женщины. Браслеты, тяжеловесное ожерелье, перстни. Хотя Сессомару на75

шёл, что подобный переизбыток даже придаёт госпоже Арад некое очарование. Сразу же вспомнилось история о том, как древний государь пригласил Учителя Мудрости в свой великолепный, ухоженный, без малейшего изъяна сад, чтобы тот помог ему понять, отчего такой роскошный и идеальный сад выгляди неживым и не радует глаз и душу. Учитель велел разбросать по саду пожухлые листья. Наверное, в человеческом мире идеал настолько необычен и недостижим, что выглядел бы уродством. Госпожа Арад оказалась прекрасным собеседником, готовым поддержать любую тему. Она была сведуща и в различных направлениях искусства, и в вещах, которые обычно женщинам не под силу, например, какой меч лучше: из провинции Рело или из Аго? как определить лучшего коня? чем красить шнуры для доспехов? Госпожа Арад вела себя достаточно раскованно, при этом чётко соблюдая границы приличия. Она не стеснялась, но и не заводила тем, которые могут скомпрометировать женщину. И как при первой встрече её манеры были изящны. За время обеда, Сессомару так не разу не вспомнил об Арлинн. Краткое воспоминание о девушке из «Ивовых листьев» пришло только вечером. Арлинн тоже не была похожа на простую крестьянку. И тоже обладала изящными и благородными манерами. Но….у неё не было той уверенности и свободы, которые были у госпожи Арад. Да и темы для разговора, которыми владеет пусть даже самая умная и необычная крестьянка, исчерпались бы достаточно быстро. Госпожа Арад решила задержаться в Перане на несколько дней. Сессомару тоже захотелось тут остаться. Длун не возражал, хотя и не смог пока унюхать, что же странного в госпоже. Сессомару сопровождал госпожу в театр и музей, в прогулки по городу (в Перане проходил фестиваль цветов). Он был по-прежнему очарован вдовой. Она же, в свою очередь, оказывала ему знаки внимания. Это Сессомару необычайно льстило. Фрейлины во дворце императора в большинстве своём воспринимали его как ребёнка. А уж бойкие служанки в родном поместье — тем более. Сессомару не забывал Арлинн и не переставал мечтать о встрече с ней когда-нибудь. Но и госпожа Арад тоже стала появляться в его мечтаниях. Леру был не в очень хорошем настроении. Даре удалось вывести его из равновесия. И теперь Рогатый злился на себя, потому что, представившись невинной девушкой из не самого высшего слоя общества, вынужден был соответствовать роли и её ограничениям. Злился на Дару, что сейчас неизвестно зачем охмуряет этого полудемона. На Сессомару, который развесил уши, как последний дурак. И опять на себя, за то, что не смог предположить такого развития событий. Ведь он даже представить не мог, что излишне гордая, даже по меркам демонов, Дара, сама вступит в игру. Или ей действительно понравился этот полукровка? Да нет, вряд ли. Если бы понравился, то она устроила бы на него настоящую охоту ещё в начале игры. Да и Леру бы войну объявила. Скорее всего, Дара хочет сделать так, 76

чтобы Сессомару легче включился в уготованную для него часть игры. Эта мысль успокаивала Леру. И что это он так волнуется по поводу происходящего? Леру, не желая в гордом одиночестве мерить шагами комнаты своего замка, решил отправиться в гости к Леенаари. Гэрана дома не оказалось, что, решил Леру, к лучшему. В последнее время его бывший любовник и настоящий друг стал очень раздражать Рогатого. Не то, чтобы его шутки слишком задевали Рогатого, он был выше этого. Но всё-таки раздражали. Леенаари приняла Леру достаточно радушно. «Интересно, она знает, что мы с Гэраном были любовниками?», — подумал Леру. Он вежливо поздоровался с Леенаари. Та поприветствовала его и приказала подать вино. Служанки в доме у Гэрана и Леенаари были вышкалены. Пришли, поставили на стол чарки и кувшин и исчезли. Впрочем, у Леру были такие же слуги. Разница лишь в том, что Леру слуги боялись, а Леенаари… Леру даже не представлял, как ей удалось их вышкалить, не пугая.

— Зачем пришёл, Рогатый? — спросила Леенаари, когда они остались вдвоём в беседке.

— Даже не смогу тебе ответить точно, — протянул Леру, — просто был раздражён, устал и решил развеяться. Разговор с тобой меня всегда успокаивает. Да и тебе сейчас самой бы успокоиться.

— Я спокойна, — хмыкнула демоница.

— В самом деле?

— Да. Наверное, мать из меня плохая. Я не могу представить, что с Сессомару может что-то случиться. Конечно, ему здорово помешает то воспитание, которое дали ничего кроме дворца не видевшие дед с бабкой. А потом вояка-отец. Но… он ведь мой сын!

— Ты бы хотела, чтобы он прошёл испытание? — заинтересовано спросил Леру.

— Не знаю. Пройдёт испытание — станет демоном. Не пройдёт — останется человеком. И никакого выбора. Право слово, демонам, не принадлежащим высшему кругу с этим легче.

— Оставаться всегда полукровками. Чужими, которым негде приклонить голову. Не знаю…

— Чужими, не скрывающими ни от кого свою истинную природу. Ведь не секрет, что любой полукровка всегда останется полукровкой по характеру, какое бы звание он официально не носил. Правда, Леру? Леру только хмыкнул. И тут же постарался вернуть разговор в прежнее русло.

— Если бы он только знал… — проговорил демон, — о правилах.

— Но он не может о них узнать, правда? — чуть хитро ответила демоница.

— Да, не может.

— Если никто не скажет.

— Если никто не скажет.

77

Агатово-чёрные глаза Леенаари встретились взглядом с глазами Леру, на сей раз — зелёными. Эта мезансцена продолжалась несколько секунд. Потом демоница хмыкнула и отвела взгляд чуть в сторону.

— Ты не собираешься принимать участие в игре? Ни тайно, ни явно.

— Я вообще не собираюсь вмешиваться. Буду поступать по правилам. Я же сказала — я плохая мать. Наверное… Леру хмыкнул. Ответ Леенаари ему ничего не дал. Поскольку он понятия не имел, правду говорит демоница или нет. Впрочем, задал глупый вопрос — будь любезен, получи такой же ответ.

— А вот Дара правила нарушает, она лично вмешаться решила, — бросил он.

— Она всегда нарушает правила.

— Похоже, это её не задело. Или она хорошо играет, — подумал Леру. Если Леенаари не солгала, забавная ситуация, особенно если учитывать, что с Дарой она, мягко говоря, не дружит. А точнее ненавидит. Хотя… это Дара её ненавидела поначалу. Но поскольку ненависть всегда порождает ответную ненависть, сейчас можно было говорить об их взаимном чувстве неприятия друг друга. Пока разговор шёл совсем не так, как хотелось бы Леру. И это его утомляло. Ещё больше беспокоило его то, что он чувствовал: Леенаари ведёт свою игру. Не в данный момент, а вообще. И в смысл этой игры Леру проникнуть не мог. Поэтому он решил бросить на стол козырные кости.

— Я тоже собираюсь нарушить правила.

— Опять? — брови Леенаари взлетели вверх. Леру нахмурился. Ну конечно, Гэран не смог удержаться, чтобы не рассказать жене последние новости. Но смущение Рогатого длилось недолго. Он как ни в чем ни бывало сказал: — Да, опять. После Дары.

— Или во время, — закончил он уже мысленно.

— И ты хочешь знать, как я к этому отношусь? — спросила Леенаари.

— Я хочу знать, собираешься ли ты мешать мне, — искренность тоже может быть козырем. И ещё каким. Леру это давно знал.

— Не собираюсь, — сказала Леенаари. — пока ты не соберешься разбить ему сердце. Потерять жизнь — это со всеми бывает, обидно, но такова судьба. А вот потерять сердце — это действительно серьезно. За это кто-то должен расплачиваться. Леру кивнул. Он сам придерживался того же мнения. Поэтому всегда делал так, что тем любовникам, сердце которых Леру затронул, казалось, что они сами бросают Рогатого. А он, чуть повздыхав и уронив пару слезинок, соглашается с этим решением. Любовь прошла, ничего не поделаешь! Со стороны Рогатый выглядел как самое несчастное в любовных отношениях существо. Некоторые даже его жалели. Правда, не все. Гэран, например, очень скоро понял, что его провели, но к этому времени он уже успел восстановить 78

отношения с женой и как раз переживал вторую волну влюблённости, поэтому только посмеялся над собой и стал осторожен в отношениях с Леру.

— Это всё, что ты хотел узнать? — спросила Леенаари. Это было далеко не всё, что хотел узнать Леру, но узнать больше не представлялось возможным. Да и Гэран должен был скоро вернуться. А встречаться с ним Леру сегодня не хотел. И так настроение плохое. Поэтому ему ничего не оставалось, как попрощаться, и, обратившись в ворона, улететь. Если бы Леру вдруг неожиданно вернулся, он бы застал милую семейную сцену: Леенаари и Гэран вместе, отсмеявшись, обсуждали ситуацию: — Да, похоже Рогатый так и ничего не получил, — хмыкнул Гэран.

— Ну ничего, он своё всегда получит. Ни в одном, так в другом месте. К тому же, — продолжила Леенаари после нескольких минуту задумчивости, — он сам не знал, чего хотел. В этом демоница была права. Леру действительно понятия не имел, чего хотел получить от этого разговора. Весь их с Леенаари диалог получился совершенно дурацкий, непонятно о чём. Но, несмотря на это, Леру почувствовал себя спокойнее. Возможно, просто со временем поостыл. Или разговор с Леенаари сам по себе способствует успокоению. Сессомару вовсе не спешил с дальнейшим путешествием, что весьма не радовало лиса, который рассчитывал на приключения и не любил долго сидеть на одном месте. Поэтому он всем своим видом начал показывать Сессомару, как ему надоел этот город, несмотря на красоту. Сессомару вообще не обращал на лиса внимания. Ему казалось, что если Длун так хочет путешествовать, то пусть и путешествует сам. Он-то тут при чём? Длун чуть даже не проболтался о соглашении, которое заключил с Леру. Но сдержался, решив для себя, что ещё недельку какнибудь продержится. И даже стал помогать Сессомару: письмо отнести, выбрать место для свидания и прочие мелкие любезности. Сегодня он как раз нёс письмо от Воина, приглашающее госпожу Арад на праздник. Погода была не очень хорошая, ещё не по-весеннему холодный ветер гнал облака, иногда накрапывал дождик. Поэтому Длун решил воспользоваться не двумя человечьими, а четырьмя лисьими ногами, точнее лапами. Лис легко пробежал по закоулкам, через дырку в заборе пробрался в сад госпожи и собирался уже было принять человеческий облик, чтобы предстать перед воротами замка, как услышал странный, шипящий звук. Змеи! Уж если что Длун и ненавидел на свете, так это змей. Инстинктивно он подскочил сразу на всех четырёх лапах. И только потом, оглядываясь, сообразил, что змей ещё быть не должно, не сезон. Длун успокоил дыхание и тут же услышал свистящий пугающий звук. Звук шёл от дома. Не меняя обличья, прячась за кустами, буквально стелясь по земле, Длун направился к дому. Он был осторожен так, как только может быть осторожен лис-оборотень, а ведь известно, что они — 79

самые осторожные существа в мире. Длун незаметно подкрался к раздвижным дверям. Створки были чуть приоткрыты, и он припал глазами к образовавшийся щели. От увиденного внутри вся его шерсть стала дыбом. Длун еле удержал себя, чтобы не убежать. Посередине комнаты, на полу, извивала кольца огромная змея. Рядом с ней находилась змея поменьше, всего лишь метр шириной. Чутьё оборотня подсказало Длуну, что это госпожа Арад и её служанка, без которой она нигде не появляется — Иста. Если первым порывом Длуна было бежать, то вторым было бежать быстро. И главное — рассказать Сессомару, что произошло. Ведь оборотни-змеи считались одной из самых опасных пород оборотней. Даже у своих сородичей сильная змея могла высосать и силу, и саму жизнь. А о людях, даже полудемонах, и говорить не приходиться. Но почему-то Длун не побежал. Поостыл и решил посмотреть, что будет дальше. Даже боязнь змей его не подстегнула. И вскоре он мысленно сам себе сказал спасибо. Змеи плакали. Настоящие слёзы лились из жёлтых глаз и, скользя по чешуе, падали на деревянный пол. Это было неслыханно! По крайней мере, Длун ещё ни разу не слышал, чтобы эти оборотни плакали просто так. От злости, бывало, говорили знающие, змеи плачут. Постепенно змеи начали раскачиваться из стороны в сторону. Медленно и даже как-то изящно. У Длуна немного закружилась голова. Он почувствовал, что лапы становятся ватными, а перед глазами начинает стелиться туман. При этом он не мог оторвать ни взгляд от большой змеи, ни лапы от земли.

— Всё, так глупо попался... Вот и конец, — подумал Длун. Мысли текли вяло и нехотя. Длун уже считал себя обедом, как вдруг змеи прекратили раскачивание и упали на пол. Они тёрлись по полу, словно пытались сбросить кожу. Длун следил в оба глаза, но при этом не смог заметить, как вместо двух змей на полу оказались две женские фигуры. Госпожа Арад и Иста. Женщина и девушка обнялись как родные и заплакали вместе.

— Доколе будет длиться наше наказание? — сквозь слёзы причитала госпожа Арад.

— Я не могу больше выдерживать этого, — причитала Иста.

— Держись, — госпожа Арад внезапно отстранилась от девушки и взяла её за плечи, — не сдавайся! Ты молода, у тебя есть шанс. Ты не виновата в том, что случилось. Ты можешь попросить у мерзкого прощения, и он снимет заклятье.

— Я не могу оставить вас, — всхлипывая ответила девушка. Госпожа Арад обняла Исту и, успокаивая, гладила её по голове. А Длун, тем временем, уже нёсся во все лапы к Сессомару. Похоже, приключения начались.

— Так значит, на них заклятье?

— Похоже, да. Я слышал о таких заклятьях. Если его не снять, то через какоето время проклятые навсегда остаются в змеином теле. И даже забывают, кто они и откуда. А вот аппетит у них повышается и злость тоже.

80

Сессомару задумался.

— Ну как тебе новости? — нетерпеливо спросил Длун. Воин пожал плечами.

— Ну и ну! — продолжил лис, — а я ожидал, что ты сейчас же кинешься спасать прекрасную даму и служанку. С мечом наперевес, в глазах — справедливая ярость!. Краси… ой! — Длун потёр ушибленный аристократичной, но нелёгкой рукой воина, затылок.

— Сначала, я сам всё должен узнать, — сказал Сессомару.

— Я уже готов. Когда идеи? — нетерпеливый Длун подпрыгивал вокруг Воина.

— Завтра. Завтра я встречаюсь с госпожой Арад. И если она будет честна со мной, я смогу ей помочь.

— Завтра так завтра, — Длун быстро загорался, но загасить его тоже было нетрудно, — Значит, сегодня нужно хорошо выспаться. Итал бежала по равнине, освещённой луной. Ей нравилась ночь. Она прекрасно видела в темноте, а вот яркий свет был для неё слишком жёстким. Внезапно Итал остановилась и замерла, прислушиваясь. Кто бы ни увидел её в тот момент, нашёл бы, что это очень красивое зрелище. Равнина со слегка колыхающейся от ветра травой, серебряный свет луны на шкуре у настороженной волчицы, которая как пружина, готова в любой момент разогнуться и выбросить вперёд своё тело, чтобы убегать или нападать. Недаром ОлодСамори, знаменитейший художник, сказал: «Нет на свете прекраснее трёх вещёй — танца пламени, кружения снега и позы настороженного животного». Даже тот, кто насторожил Итал, не удержался, чтобы полюбоваться белой волчицей. Правда, недолго он медлил и вскоре вышел из тени, разводя руками. Когда имеешь дело с оборотнем-волком, даже для демона лучше показать сразу, что нападать ты не намерен. Итал села, но её взгляд по-прежнему оставался настороженным.

— Кто ты такой? — мысленно послала она вопрос идущему.

— У меня много имён, — улыбнулся тот, — Гэран мне нравится больше всего. И не бойся, я хочу поговорить.

— С чего ты взял, что я тебя боюсь? — искренне удивилась Итал.

— Меня многие боятся, — пояснил демон, — Ладно, к делу. Ты сейчас хочешь вернуть Кнут своего отца, — последняя фраза была сказана с такой интонацией, что невозможно было разобрать, вопрос это или утверждение. Итал хотела ответить, что это касается только её, но потом передумала и коротко кивнула.

— Хорошо, — оценил Гэран, — я хочу предупредить тебя. Ты можешь взять кнут, но ты не должна больше связываться с тем, кто его украл. Ни помогать ему, ни вредить, ни, что самое главное, присоединяться к его компании. Не 81

вмешивайся в Игру высших демонов. Только если получишь разрешение, иначе это может быть крайне опасно для тебя.

— А ты кто такой, что так по-доброму решил предупредить бедного волчонка? — в мысленной речи было сложно разобрать эмоции, но ехидство Гэран всё же почувствовал.

— Мы родственники. Правда, очень дальние. Да и просто не хотелось бы тебя убивать. С твоим шустрым вором и с его приятелем идёт игра высших демонов. Или получи разрешение участвовать, или не вмешивайся. Волчица чуть наклонила голову бок, как это часто делают собаки. И внезапно, взлетев на всех лапах, спружинила прямо на Гэрана. Тот увернулся, клыки Итал клацнули в нескольких миллиметрах от носа. Волчица приземлилась сзади Гэрана. И, как ни в чём не бывало, послала мысль: — Послушай, родственничек! Очень мило с твоей стороны, что предупредил. Только я не люблю, когда предупреждения похожи на приказы. И я сама буду решать, что мне делать. Потом волчица, больше не смотря на Гэрана и совершенно им не интересуясь, продолжила свой бег.

— Сумасшедшая, — прошептал демон, потирая нос, которого могло бы и не быть. Не успей он увернуться, нос, конечно, вырос бы вновь через пару дней, но больно ведь. И опять Гэран не смог устоять, чтобы ещё немного не полюбоваться на размеренный бег белой волчицы. А потом растворился в тумане. Праздник у губернатора был в самом разгаре. Сессомару долго решал, стоит ли ему объявлять своё имя или нет. В конце концов, он решил, что объявит имя только губернатору. Что и сделал. А уж потом хозяин пира представил его гостям, как странствующую инкогнито особу из столицы. Это было удобно. Ки тому же, на приёме все носили маски, поэтому, будь там даже знакомые Сессомару, его бы никто не узнал. А вот он с лёгкостью узнал госпожу Арад. Она сама ему намекнула. Они некоторое время пообщались среди гостей, но Сессомару не терпелось увидеться с госпожой наедине, и он не мог этого скрыть за вежливыми фразами и улыбками. Госпожа Арад это заметила. И скоро они сидели в небольшой, увитой южными цветущими растениями, беседке в глубине сада. Гуляющие сюда не заходили, и лишь с трудом можно было услышать шум пира, доносящийся из дворца.

— Вы сегодня чем-то озабочены, — сказала Госпожа Арад, когда они устроились в беседке. Сессомару ничего не ответил. Он обрывал жёлтые, с голубым окоёмом лепестки Ночелистника с таким усердием и сосредоточенностью, словно сейчас от этого занятия зависела его жизнь.

— Может, вы расскажете мне, что случилось? Почему вы даже на меня не смотрите?

82

Сессомару оторвался от своего занятия и взглянул в глаза госпоже Арад, сверлящие взглядом сквозь прорези серебряной маски.

— Мне кажется, — начал Воин тихо, — это вам стоит рассказать мне кое-что. В глазах госпожи Арад скользнуло изумление, которое сменилось тревожностью. Но всё это продолжалось недолго. Она смотрела на Сессомару, ожидая продолжения. Воин не спешил. Он закончил обрывать Ночелистник и принялся за розовую фиалку. Потом, поняв, что слов от собеседницы ему не дождаться, решился сказать всё сам.

— Я отправил письмо Вам вчера со своим лоэ.

— Я его не получала, — ответила госпожа Арад. Она выглядела спокойной, но в голосе прозвучали нотки тревожности.

— Возможно, он испугался и поэтому не смог его Вам передать. Он боится…

— Я поняла, — госпожа Арад наклонила голову, — я поняла, о чём выговорите. Ваш лоэ видел мою мерзкую форму. И теперь вы не хотите общаться со мной. Я понимаю, это Ваше право. И, не говоря больше ни слова, госпожа встала и направилась к выходу из беседки. Но Сессомару не дал ей. Он резко подскочил, бросился наперерез женщине и схватил её за запястья. Бескультурие страшное, ибо даже руку благородной даме мужчина должен подавать исключительно с её согласия. Но сейчас были совершенно особые обстоятельства.

— Постойте, — начал Воин, не отпуская рук госпожи, — я вовсе не презираю Вас за Ваше обличье, которое, как я понял, результат ужасного проклятья, тяготеющего над Вами. Может, если Вы расскажете мне, что привело Вас к столь плачевному состоянию, я смогу помочь.

— Не сможете, — покачала головой госпожа Арад.

— Почему?

— Вы слишком молоды и вряд ли на вашем пути попадался могущественный демон, которого вы могли бы победить.

— Вам не стоит говорить о человеке, не зная его. Поверьте, я встречался с демонами и побеждал их. В сущности, Сессомару всё сказал правильно, только с некоторыми оговорками. Во-первых, он встретился пока всего лишь с одним демоном, не считая ории, во-вторых, он почти победил его… почти сам. Но Воин решил, что госпоже Арад вовсе не стоит об этом знать. Собеседница Сессомару задумалась. Потом всё же отняла свои запястья и села на скамейку.

— Раз Вы знаете о моём позоре, то не имеет смысла скрывать остальное. Вы слышали что-нибудь о горах Пера, которые полукругом защищают Перану? Сессомару кивнул. Он видел издалека эти красивые горы.

83

— А знаете ли Вы, что все боятся подходить к этим горам? Невозможно найти среди местных ни одного, кто решился бы туда пойти. Госпожа Арад замолчала и ещё ниже опустила голову, словно раздумывая, стоит ли рассказывать дальше. Сессомару даже начал опасаться, что ему придется просить её продолжить… или вообще остаться. Но госпожа продолжила.

— Издревле в этих горах живёт могущественный демон. Он спит большую часть года, просыпаясь только на несколько дней весной. Но при этом у него очень чуткий слух. И он слышит всё, что происходит в горах. К обычным, постоянным звукам он привык. Но просыпается сразу же, как до него долетит звук, который он не слышал раньше, будь то стук топора или шаги по горной тропе. Единственный, кто из человеческого племени исхитряется жить в горах — это жрица великой святости, Говорят, ей доступно не только видеть, но и изменять ход истории, говорить с миром мёртвых. Надеясь на встречу с ней я прибыла в Перану. Меня предупреждали о демоне, Карти, как его тут называют. Но я лишь месяц назад потеряла любимого мужа, и скорбь затмила мой разум. Я пошла в горы. К счастью, я не совсем сошла с ума, поэтому приказала никому не отправляться со мною и не искать меня в горах. Но Иста не послушалась и не отставала от меня ни на шаг. Можно легко догадаться, что не успели мы пройти и шага по горной тропе, как разбудили демона. Сначала он в изумлении следил издалека, ибо никто не решался нарушить его сон. Но потом, предстал перед нами в своём ужасном облике. Тело у него высотою три метра, красное с чёрными полосами по бокам, огромная голова с нечесаными патлами, в которой копошатся большие мохнатые вши, рот растянут до ушей, а с двух клыков постоянно сочиться яд. Глаза у него круглые и красные, как закат. Он носит только набедренную повязку, а все четыре его руки заканчиваются острыми когтями. Удивительно, как я не потеряла сознание, только увидев его. Но самое страшное было, когда это создание начало говорить. Карти признавался мне в любви… точнее нет, он признавался мне в желании мной обладать: «Я долго искал себе подругу среди людей и демонов, но ни одна не оказалась достойна. И только ты, с твоей красотой, подобной цветущей яблоне, привлекла меня. Ты достойна занять место в моём доме и на моём ложе». Так говорил он, а я чувствовала страх с каждым его словом. Но как бы страшно мне ни было, я и помыслить не могла согласиться на его условия. Тогда гадкое существо схватило меня и Исту и унесло в свою пещеру, из которой я не могла выйти из-за наложенного демоном заклинания. Каждый день он приходил в пещёру и запугивал, предлагал сокровища. Но если поначалу я испытывала страх, то теперь во мне было всё больше отвращения. Наконец, Карти понял это, и тогда он проклял меня за неповиновение и Исту за верность мне. Отныне каждый день мы должны по три часа проводить в обличье змей, которых, наверное, и ви84

дел Ваш Лоэ. Так будет продолжаться, пока через несколько лет мы не потерям человеческий облик, а потом и человеческий разум и навсегда превратимся в агрессивных уродливых тварей. Каждый год я приезжаю сюда, ко времени, когда просыпается демон и молю его снять заклятье. Но он лишь смеется. Вот и вся история. Я знаю, многие пытались убить демона, но никому это не удалось. А теперь простите, мне надо идти. Госпожа Арад быстро встала и пошла прочь из беседки. На этот раз Сессомару не стал её удерживать. Вечером он решил поговорить с лисом.

— Ты пойдёшь туда? Убить демона и спасти прекрасную даму от заклятья?

— Я попробую. В конце концов, ради этого я и сбежал из-под отцовской опёки.

— Ради того, чтобы напороться на демона и геройски погибнуть? Сессомару сделал вид, что не услышал последнего комментария Длуна.

— Я отправился в путешествие ради двух целей. Первая — увидеть, на что я действительно способен, когда за мной не стоят воины отца, а моё имя не служит щитом…

— Да, тут уж твоё имя щитом тебе точно не послужит, — усмехнулся лис, — демону абсолютно всё равно, кому голову скрутить. Невежественные они создания. А какая твоя вторая цель?

— Это не важно. Длун пожал плечами.

— С чего ты вообще взял, что она говорит правду? Возможно, она просто морочит тебя. Змеи-оборотни это очень любят делать.

— Зачем? Ведь будь она змеёй, она просто бы околдовала меня и пила бы жизненную силу.

— Да? И откуда такие сведения об оборотнях?

— Из книги Абэ-гору, самого известного оммёдзи.

— Ах, ну да, ценнейший источник информации, — не удержался Длун от ехидного замечания.

— Что-то не так?

— Ничего, особенно если учитывать, что половину написанного этот великий муж просто выдумал! Сессомару ничего не смог возразить. Абэ-гору был кумиром его детства. Но Длун был оборотнем. Даже если он не хочет признавать правоты великого мага из-за тщеславия, дискуссия об этом может затянуться надолго. А это совсем не то, что сейчас Сессомару нужно. Хотя в любое другое время он бы с горячностью вступился за своего кумира… и вообще за весь человеческий род. Ведь известно, что нет существ хитрее, чем демоны и оборотни. А вот великие маги никогда не говорили и не писали ни слова лжи. Похоже, Длуну опять удалось заглянуть в мысли Воина, поскольку он еле сдержался, чтобы не покатить85

ся со смеху. Но он кое-как себя пересилил. при этом даже взгрустнул, поскольку в очередной раз убедился, что опекать в этом путешествии ему предстоит настоящего ребёнка, знающего жизнь только по книгам.

— Ну что ему стоило чуть позже отправиться в это путешествие?! — негодовал лис, — по крайней мере, познакомился бы с жизнью двора поближе. С интригами и грязью, которые там так популярны. Так нет, именно сейчас понесло! Вообще, Длун не совсем был прав. С интригами при дворе Сессомару уже встречался, но искренне полагал, что это единичный случай.

— Ладно, книжное дитя, — сказал Длун, спрыгивая со стола, на котором так удобно устроился в начале их разговора, — я иду с тобой. Посмотрим на этого демона. Раз он не принял привлекательный облик, значит, не умеет, и тогда он не настолько крут. Или не хочет, тогда он очень крут. Слишком крут для того, чтобы жить в Перане. Поэтому я всё же придерживаюсь первого мнения. Так приятнее для сердца.

— Особенно если учесть, что это может быть частью игры демонов, — подумал Длун. Как жаль, что, согласно правилам, приняв участие в игре, Длун уже не смел рассказывать Сессомару, что происходит. Лису было бы очень интересно понаблюдать, какие эмоции отразились бы на лице Воина, когда он узнал, что является в некотором роде игрушкой для высших демонов. Но даже сам Длун знал об игре не так уж много. В частности, он не знал о том, что происходит с выигравшим. А в это время над чаном склонились четверо.

— Не слишком ли Дара далеко зашла? — бросил Рогатый, сверкнув фиолетовыми глазами.

— А ты беспокоишься, да? — спросил Гэран. Рору хмыкнул, а Бики нахмурилась.

— Нет, — отрезал Рогатый, — просто будет очень жалко, если Игра так быстро закончится.

— Тебе не стоит переживать, — вмешался Рору, запахнув агатово-чёрные крылья. Он взял у Гэрана моду не полностью превращаться: вместо когтей оставил крылья, — Карти когда-то был грозен. Настолько грозен, что вполне мог претендовать на ранг высшего демона. Но его сгубило тщеславие. Он решил, что является высшим демоном и ошел в одиночку покорять монастырь Шидору. Там-то ему обломали рога! Конечно, он мог попросить помощи, но кто согласится такому идиоту помогать? Кому он вообще нужен? Вот и осталось бедняге отправиться в горы. Сначала у него ещё хватало сил на небольшие экзекуции тем, кто осмеливался его потревожить. Но потом, как и все младшие демоны, оставшись без рогов, он быстро постарел и растерял всю свою силу. В самый раз для сына Лее86

наари будет. Правда, Карти ещё может создавать себе каменных слуг — тупых, но трудно победимых созданий. Но ведь и полукровка туда тоже не один идёт. Леру пожал плечами. Вид у него был при этом такой, будто слова Рору его почти не интересуют. Кажется, он даже перестарался с безразличием на этот раз. Рору посмотрел на него с удивлением. Он на самом деле не понимал, для чего Рогатому скрывать своё отношение к полудемону. Во-первых, ничего в этом постыдного нет и быть не может. Демоны вон и с людьми часто отношения поддерживают, общих детей наживают, влюбляются. К тому же, новость про интерес Леру к Сессомару в мире демонов только дети не знают. Впрочем, этого Рогатого никогда не поймёшь. Как и дружка его, Гэрана. Вон, делает вид, что когтями своими любуется, а сам в сторону Леру так хитро посматривает. Интересно, правду говорят, что они любовниками были и даже сейчас иногда в одной постели встречаются? Скорее всего, первое правда, а второе — нет. Длун поёжился. В горах было весьма холодно. Лис посмотрел на попутчика. Тот, похоже, вообще не чувствовал неудобства. «Наверное, есть какая-то воинская тренировка, чтобы холода не чувствовать», — подумал лис.

— Странно, — нарушил молчание Сессомару, — мы час ходим тут, а демон всё ещё не появился. Он же должен почувствовать нас при первом же шаге?

— Это если слухи не врут, — предположил Длун.

— Госпожа Арад вряд ли стала бы врать! Длун вздохнул. Ну что с Сессомару возьмешь? Дитё, оно дитё и есть. Если бы Длуну и Сессомару удалось хоть на минутку заглянуть в убежище демона, они бы очень удивились. Сам Карти спал посреди пещеры, храпя вовсю, а две девушки, в которых легко можно было узнать Исту и Арад, изо всех сил пытались его растолкать.

— Нет, это бесполезно, — сказала Дара после очередной попытки разбудить спящего демона. Она отошла подальше и сделала неуловимый жест рукой. Неизвестно откуда взявшийся ветер ворвался в пещеру и, подняв тело демона, понёс его вверх. Долетев до потолка, тело так и непроснувшегося Карти остановилось. В этот момент опора, поддерживающая его в воздухе, пропала. Карти рухнул на каменный пол. Проснулся он сразу же, вскочил, дико вращая огромными глазами, и, увидев Дару, бросился на неё. Но не добежал, снова повис в воздухе перед демоницей, смешно дрыгая всеми шестью конечностями в воздухе. Но это не умерило пыл демона, а только больше его разозлило.

— Ты, — кричал он, захлёбываясь слюной, — из-за тебя я потерял свои рога! Меня вышвырнули из ранга. Я мог бы стать равным вам, ублюдки!

— Если мы такие ублюдки, — со смешком ответила Дара, — зачем тебе становиться одним из нас? Нелогично, правда?

87

Карти зарычал.

— Послушай, пугало! — на это раз на лице демоницы не было и тени улыбки, — Да, это я посоветовала тебе напасть на монастырь. Потому что считала, что ты недостоин ранга высшего демона и силы, что приходит с ним. И я оказалась права. Ты недостоин, раз был так глуп и тщеславен, что ни минуты не подумав, понёсся на монастырь. Глупцы нам не нужны. Они неинтересны и опасны. На этот раз Карти клацнул зубами. Дара брезгливо поморщилась.

— Но, — продолжила она через несколько секунд, — у тебя есть шанс.

— Какой? Ты хочешь надо мной поиздеваться?

— Это издевательство? — лукаво спросила демоница, как по волшебству достав из складок одежды небольшие, похожие по виду на бараньи витые рога. Глаза Карти расширились ещё больше.

— Узнал. — констатировала Дара, — Ты знаешь, почему монахи так охраняют рога демонов?

— Потому что, — хрипло начал Карти, — если демон вернёт их себе, он станет ещё сильнее, чем до их потери.

— Верно. Ты мог бы вернуть их.

— Как? — Карти кричал, — как, скажи, ты драная кошка?!

— А тебе обидно до сих пор… что драная не тобой? Я ведь и обидеться могу, — усмехнулась демоница. — Ладно. На таких, как ты, не обижаются. Слушай. Сейчас в горах находятся двое чужаков: полудемон и лис оборотень. Они вооружены и ищут тебя, чтобы сразиться. Дело простое — убьешь их — рога твои. Убьют они тебя, — ну, тогда тебе рога в любом случае не понадобятся.

— Ты хочешь провести меня!

— Тебе решать, я хотела помочь. Но ты остался таким же глупцом, как я вижу, — и Дара повернулась, сделав вид, что хочет уходить. А Карти опять рухнул на пол. Но новых атак на демоницу не предпринял.

— Хорошо, — сказал он, — я сделаю, что ты просишь. Но не советую меня обманывать. И, будучи мрачнее тучи, Карти вынесся из пещеры. Он даже не слышал, как ему вослед летел смех.

— Вы и в самом деле собираетесь вернуть ему рога, госпожа? — отсмеявшись, спросила Иста.

— Нет, конечно. Ведь он может опять претендовать на ранг высшего демона. А что скажут обо мне на Горе и в столице, если узнают, что я поспособствовала появлению этого урода? Слово, данное низшему демону, ничего не стоит. А чтобы не возникало никаких вопросов… Дара вновь призвала ветер, на этот раз воронкой закружил ураган. В его центр демоница и бросила рога. Ураган, несмотря на небольшие размеры, за88

урчал как настоящий, и сквозь его вой послышался треск. Рога разлетелись на кусочки, которые, ветер, подхватив, вынес из пещеры. На Исту это зрелище произвело самое приятное впечатление. Она вновь расхохоталась.

— О, госпожа! Как вы жестоки! Лишать беднягу последней надежды.

— Переживёт. Особенно если учесть, что жить ему, судя по всему, осталось недолго. Иста снова расхохоталась. Карти в это время предстал перед путешественниками. Сессомару, готовый в любую секунду выхватить меч, оценивал противника, а Длун держался сзади. Не лисье это дело — воевать с демонами. Вот обманывать их и воровать — совсем другая история. А так, один на один, с оружием, фи, неэстетично. Да и не гигиенично. Хотя лис был готов помочь Сессомару с помощью своей магии. И даже захватил кнут, хотя совершенно не представлял, что с ним будет делать против демона — даже такого… так скажем, не совсем сильного. Впрочем, уже через некоторое время лис изменил свои представления о кнуте. Это произошло ровно тогда, когда Карти создал из камня двух весьма уродливых подручных. Лис почему-то решил, что даже такой нелучший боец кнута, как он, с лёгкостью переломает эти статуи. А Карти пусть займется Сессомару. Ему по статусу положено. Между тем. Противники представились и выяснили отношения. В смысле, из-за чего драка. Карти никак не мог вспомнить госпожу Арад, впрочем, это его и не интересовало. Сейчас главное — победить этого несмышленыша и получить рога. Битва началась. Пока бился только Карти, без подручных. Длун спокойно сидел на камешке и наблюдал. Его помощь была абсолютно не нужна. Воин и сам прекрасно справлялся. Но через некоторое время статуи тоже решили поучаствовать и бросились в бой. Длун не дремал и бросился им наперерез. Две минуты статуи оценивали его и решали, на кого всё-таки направить своё пыл. Потом выбрали лиса. А он применил кнут. Свистящий удар обрушился на плечо одной из статуй. По идее, учитывая мощь кнута и скорость удара, кнут должен был распороть статую по крайней мере наполовину. Но этого не вышло. Неуклюжий, казалось бы, противник, увернулся и кнут, вместо того, чтобы его ужалить, повернул назад и задел щёку лиса. От обжигающей боли и от удивления лис подскочил.

— Дай сюда, — пронеслась в мозгу мысль, и кнут был вырван из рук взявшейся невесть откуда волчицей. Та в прыжке схватила кнут пастью, и, приземляясь, приняла человеческий облик. Теперь перед Длуном стояла Итал. И как он сразу не узнал её по запаху?

— Давай покажу, как это делается, — весело крикнула принцесса волков. Длун кивнул и поспешил убраться с дороги, так как сейчас находился прямо между каменюками и волчицей. Итал щёлкнула кнутом и… Да, на это стоило посмотреть! Настоящий танец! Кнут свистел, каменюки пытались от него уво89

рачиватъся, они оказались на редкость ловкими. Но кнут всё равно находил их и каждый раз откалывал по кусочку. У Длуна даже сложилось впечатление, что Итал просто развлекается. Специально делает скользящие, лишь снимающие стружку удары. Похоже, показалось не только ему одному.

— Красиво, — сказал Сессомару, который неизвестно как оказался рядом с лисом, — может, пора заканчивать? — этот вопрос был адресован уже Итал. Девушка улыбнулась и развернулась. Несколько изящнейших па и взмахов кнутом, и на земле лежали две горсти камней.

— Ты как? А где демон?

— Откуда я знаю, — отмахнулся Сессомару, — когда я его проткнул, он упал и начал бормотать про то, что его сердце находиться где-то там, в горах. И только расколов его я сниму заклятье, убийство ничего не решит. А потом он умер, кажется, и пропал.

— С демонами так бывает, — тоном знатока сказала Итал.

— Что бывает? — поинтересовался лис.

— Их тело исчезает после смерти, а сердца хранятся отдельно.

— И если его сердце не разбить, то заклятья, наложенные демоном не снять? — уточнил Сессомару.

— Ты на удивление умён…для человека, — резко сказала волчица.

— Возьми, — протянула она Длуну кнут.

— Нет, он твой.

— Теперь твой. Если ты его вернёшь, то тогда наш договор расторгнут, чего я бы не хотела. Будешь мне его одалживать иногда. Я даже могу научить тебя им пользоваться. Потому что скользящий удар с последующим самоубийством, конечно, красив, но … — она развела руками. Длун кивнул.

— Я так понимаю, Вы собираетесь пойти с нами? — вежливо поинтересовался Сессомару.

— Да, — просто ответила волчица. — Что-то не так? Сессомару только головой покачал. Слова от такой наглости из его головы вылетели. А девушка, между тем, прошла несколько шагов и обернулась.

— Ну как, мы собираемся за сердцем идти или позже? Сессомару вздохнул. Он искренне считал, что Длун — самое хамоватое и наглое существо на свете. Видимо, ошибся.

— Что он там болтал о сердце? — удивлённо спросила Иста, — разве демон его сил мог бы?..

— Конечно нет, — бросила Дара, — просто бедняге приснился очень хороший сон. А так как мы слишком резко его разбудили, но попутал этот сон и ре90

альность. И знаешь, так ещё лучше. Правда, нам придется ещё побыть в человеческом мире…

— Ничего, это весело.

— Я тоже веселилась, когда мне случалось в твои годы путешествовать к людям. Ладно, пойдем готовить сердце. И Дара разжала кулак. В её ладони лежала небольшая горстка пыли. Увидев невысказанный вопрос на лице служанки, сказала: — Это немного пыли осталось от рогов Карти. Ведь должны же они как-то найти это сердце? Вот и найдут. Дара подбросила пыль вверх, и вокруг горстки закружил любимый демоницей ветер. Ветер кружил, сгущался, пока вокруг пыли не образовалась твердая оболочка прозрачного, тёмно синего кристалла. Небольшого, величиной с сердце камня, который удобно лёг в руки Дары. Та присмотрелась и недовольно хмыкнула. Частички пыли отражались в глубине кристалла чёрными точками. Дара провела рукой над одной из граней, и чёрные точки пропали. Кристалл был поистинне кристально чист. Потом Дара подошла к одному из углублений в стене и положила каменное сердце туда.

— Вы оставите кристалл прямо здесь? — удивлённо спросила Иста.

— Почему бы и нет? Отличное место.

— Но как же? Ведь кто-то должен охранять его?

— Должен, — кивнула демоница, — и будет. Загляни-ка в соседнюю пещеру и принеси мне оттуда штук десять камней. Иста хотела что-то спросить, но передумала и пошла выполнять поручение хозяйки. Из соседней пещеры она буквально вылетела, теряя по пути взятые драгоценные камни. За ней по пятам нёсся всадник на чёрном коне. Тот самый, которому когда-нибудь предстоит стать в человеческих сказаниях знаменитым всадникомтенью, охраняющим несметные сокровища. Всё это будет, когда люди убедятся, что Карти в горах больше нет, а сокровища есть. И тогда они встретятся со всадником.

— Остановись, — засмеялась Дара, — он безопасен для нас.

— В самом деле? — спросила Иста, опасливо выглядывая из-за спины своей госпожи, — мне почему-то так не показалось.

— Поверь, для нас он просто тень. Но не для людей. Вот уж не знаю, почему. Так, теперь нужно рассыпать эти камни и принеси ещё. А я тоже делом займусь. Создам ещё стекляшек. Так они и провели некоторое время. Дара создавала из воздуха имитации камней, почти как настоящие. Иста носила камни из сокровищницы всадника-тени. А он смотрел на это весьма печально. То есть, Иста была уверена, что печально. Ведь лица у всадника не было, и говорить о его эмоциях было сложно. В самом конце Дара сбросила кристалл с пылью из рогов Карти в общую кучу и сказала: — Всё, теперь уходим. Скоро наши путешественники подойдут.

91

— Интересно было бы посмотреть, — мечтательно протянула Иста. Дара рукой махнула.

— Посмотрим. Я прихватила зеркало с Горы.

— Здорово. И две демоницы поспешили исчезнуть из пещеры. Всадник-тень тоже исчез. Ведь его камни больше никто не трогал.

— Ну и как мы будем искать это сердце?

— О, совсем простая задача, — сказал Длун, — я его почувствую с лёгкостью.

— Да, вы в этом специалисты, — сказала Итал без тени ехидства, — вынюхать и украсть.

— Каждому своё, — развёл руками Длун.

— И всё же, — начал Сессомару, — раз так получилось, что мы вместе, может, дама всё-таки назовёт своё имя. Если, конечно, она не давала обет никому не говорить его.

— Меня зовут Ила, я — дочь Тары — князя и повелителя всех волков-оборотней. А обеты — это ваша, чисто человеческая придумка.

— Решено, так, я вперёд, вы двое, за мной, — сказал лис. Идти пришлось недолго. Что больше всего удивило Сессомару, так это то, что Итал вела себя так, будто идёт с ними как минимум месяц. Она совершенно свободно и спокойно чувствовала себя в команде. А ведь даже Длун, при его лёгкости и дружелюбии, держался настороженно поначалу. Хотя и не порывался уходить. Воин размышлял, что ему делать. Резко осадить принцессу, дав понять, что она тут новичок, и он еще не принял решение, стоит ли им вместе идти дальше? Но зачем? Может, стоит принять её игру и делать вид, что всё идёт как надо? С Длуном он же так поступил. И пока не пожалел. Ведь никто не мешает ему присматриваться к принцессе во время путешествия сколько ему угодно. Сказать своё резкое «Нет» он всегда сможет. Ведь ещё нужно учитывать, она не простая девушка. Принцесса волков. Сессомару вырос в среде придворных и всякие титулы, особенно громкие, хотел он того или нет, кружили голову. Учитывая, что у императора было больше десяти дочерей, каждый молодой придворный высшего ранга с детства обучался, как нужно обращаться с какой бы то ни было принцессой. Вежливо, по крайней мере. Лис, между тем, уверенно вёл их вперёд.

— А разве ты не можешь сам определить направления? — спросила Итал и Сессомару. Вопрос посреди безмолвья гор прозвучал настолько неожиданно, что Воин остановился на несколько секунд.

— Почему Вы решили, что я должен уметь это делать?

— Ну ты же полудемон, — пожала плечами Итал. На этот раз Сессомару остановился уже на минуту.

— А что, он не знает? — окликнула Итал лиса.

92

Тот только зубы сжал.

— В отличие от некоторых, — начал лис, обернувшись к волчице и ощерившись, — я вошёл в игру по соизволению демонов. И не имею право ничего говорить ему!

— Игра? Какая игра? Длун и Итал прекратили попытки убить друг друга взглядами и посмотрели на Сессомару.

— Разве ты не об Игре ему сказала сейчас?

— Нет, просто о том, что он полудемон.

— Так какая игра? —Воин повторил свой вопрос. Длун только рукой махнул и направился вперёд.

— Иногда демоны хотят поиграть, — начала Итал быстро, — тогда они выбирают кого-нибудь, кто уже и так собирается набрать приключений на свой хвост, и начинают за ним наблюдать. И… помогают немного… чтобы приключений было ещё больше. Вообще-то у нас считается, что они не сильно вмешиваются.

— Ну это как сказать, — чуть не вырвалось у Длуна. Итал продолжала.

— В общем, если ты сейчас повернёшь назад и откажешься от Игры, они будут очень разочарованы, но и не более. Кого-нибудь другого найдут. А если учитывать что ты — не совсем человек, вполне возможно, эта Игра — твоя проверка на место среди них.

— А вот этого я не знал, — удивленно сказал Длун.

— Мы только предполагаем, в смысле мы, волки.

— Так значит я полудемон, с которым играют демоны? — Сессомару даже не выглядел удивлённым. Возможно, информация была настолько запредельной, что на удивление сил уже не хватило. Сессомару задумался. После двух минут молчания, Длун спросил: — Ну, что?

— Что?

— Ты в порядке?

— Разумеется. Только один вопрос к тебе. Ты зачем на это согласился? Если знал.

— Издеваешься? Это же весело!

— Понятно… Ладно, пойдём за сердцем, пока не стемнело.

— Так ты решил продолжать?

— Я ещё ничего не решил. Просто хочу закончить начатое. Принцесса, скажите, как я могу почувствовать это сердце?

— Не знаю... Просто сосредоточься, вспомни Карти, что ты чувствовал рядом с ним. Это как запах. Трудно уловимый, но всё же доступный. Сессома глубоко вздохнул. Он вспомнил, как бился с демоном. Вот только ничего он не чувствовал тогда. Хотя… Сессомару на секунду замер, прислу93

шался к себе. Это действительно было похоже на запах. И он вёл его по горной тропе.

— Я понял, — сказал Воин, — идите за мной.

— Надо же, он правильно идёт, — сказал Длун.

— Естественно, он же собака, разве не обратил внимания.

— Нет, если честно. Запах человеческий перебивал. Сессомару шёл по тропе, а оборотни, еле слышно переругиваясь, следовали за ним.

— Ну и зачем ты ему сказала?

— Просто я не люблю, когда кто-то указывает мне, что делать, а что нет.

— Это тут при чём?!

— Да так, не важно.

— Вот ведь… собака! — Гэран был возмущён.

— Не собака, а волчица, — поправила его Бики. Она, в отличие от Гэрана, была сегодня весела. Если Сессомару сейчас откажется от Игры, то он здорово упадёт в глазах Рогатого. Тому внешней красивой оболочки мало, ещё и внутреннее содержание подавай.

— Прекратите вы! Ничего страшного не случилось. Может, даже интереснее будет, — выступил в несовсем для себя привычной роли примирителя Рору. Сессомару шёл по горной тропе. Странное чувство вело его к сердцу Карти безотказно. Освобождая голову для мыслей наподобие «Так значит, игра демонов, да? Я игрушка!», Сессомару хмыкнул. Когда он узнал, что к чему, то первым его порывом было гордо удалиться. Но потом, он понял. Он не выбирал эту игру, но так получилось, что он волен выбирать выиграть или проиграть. И ещё оставалось одно но. Сесссомару никому не говорил, даже от себя какое-то время умудрялся скрывать вторую причину, погнавшую его в это путешествие. Мама. Сессомару помнил её, но она ушла рано. И сейчас, именно сейчас он понял, что безумно хочет её найти!

— Что же, раз игра — поиграем, — подумал Воин и ускорил шаги. Если раньше он думал о том, чтобы оставить это путешествие и вернуться домой, то теперь решил, что дороги назад ему нет.

— Всё, назад поворачиваем, — бодро сказал Длун, когда они остановились перед черным провалом входа в пещеру.

— Разве вы не можете видеть в темноте? — спросил Сессома.

— Мы можем видеть в полутьме. В полной темноте никто ни хвоста не видит. Странно, что ты об этом не знаешь, — сказала Итал.

— Откуда ему знать? — подхватил Длун, — Он даже про себя ничего не знает! Впрочем, вы можете попробовать что-то сотворить, — обратился он к волчице, — ведь вы, волки, владеете магией света, правда?

94

— Да, пожалуй. Но для этого нам нужна луна. А её сейчас нет.

— Отлично. Мы можем подождать луну, посидим, истории друг другу порасказываем, можем вернуться в город за огнём, а можем воспользоваться теми факелами, которые предусмотрительно кто-то оставил.

— Факелы? Так что же ты сразу не сказал? Длун пожал плечами. Ну не мог он сказать, что его зоркий лисий глаз всего лишь секунду назад заметил факелы, которые лежали на самом видном месте у входа в пещеру.

— Два хватит, — сказал Сессомару, — только огонь зажечь.

— Ну это мы мигом, — Длун щёлкнул пальцами, и вылетевшая искра запалила факел.

— Странно, — сказал Сессомару. Такое впечатление, что этими факелами недавно пользовались. Масло не высохло.

— Может, твои красавицы приходили опять у демона прощения просить. Или отшельница наведывается. Или игроки решили тебе жизнь облегчить. Сессомрау сжал зубы. Несмотря на принятое решение, мысль о том, что за ним следят, не способствовала хорошему расположению духа. Немного поплутав, они оказались в потрясающей пещере. Сессомару никогда в жизни такого не видел. На полу, каменных выступах, даже в стенах пещеры были драгоценные камни, обработанные по всем правилам ювелирного искусства. Причём камни были явно собраны со всех концов света. Вот жемчуг — чёрный из далеких восточных стран за морями, белый с южного побережья. Бирюза, которая добывается далеко на западе, в стране, где люди поклоняются солнцу и носят шкуры, но ненавидят одежду из тканей. Опал, красный, оранжевый, молочный, переливающиеся всеми цветами радуги, камень, словно поглощающий свет, прибыл из жаркой страны, жители которой поклоняются крокодилам. Алмазы добывались далеко на севере, где ночи длинны и морозны. Агат, аквамарины, зелёный изумруд. Потрясающей красоты жёлтые сапфиры, сияющие ярче, чем бриллианты.

— Прямо как с в сокровищнице у отца, — усмехнулась Итал, — после того, как моя маленькая сестрёнка там поиграет. Сессомару ничего не ответил. Он просто наслаждался поистине величественным зрелищем. Длун тоже не ответил. Он присматривался по-особому к паре камней. Оглянувшись на попутчиков и увидев, что они на него не обращают внимания, лис нагнулся и подхватил камешки — молочно белый опал и роскошный золотистый сапфир. Внезапно по пещере пронесся ветер, да такой сильный, что чуть не загасил факелы и едва не сбил путешественников с ног. Длун, Сессомару и Итал понятия не имели, к чему им готовиться, но встали поближе друг к другу. Несколько секунд ничего не происходило, но потом словно рябь прошла по 95

стенам пещеры и тень, тёмная, выше человеческого роста, отделилась от стены. Это был всадник на лошади. Невозможно было увидеть лица всадника, как и глаз лошади — сплошная тень. Всадник направил лошадь галопом. Путешественники успели увернуться. Сессомару достал меч, а Итал бросила во всадника кинжал, который пролетел через него, совершенно не задев. В руках у всадника тоже был меч, и что-то подсказывало путешественникам, что для них он опаснее, чем кинжал Итал для всадника. Может, конечно, не опаснее, но проверить никто не решился. Сессомару вновь увернулся от мчащегося на него всадника и рубанул мечом. Словно простой воздух. А вот Сессомару скривился от боли. Удар пришёлся по предплечью. Внезапно путешественников закружило среди осенних листьев. Это Длун, опомнившись, применил лисью магию.

— Идёмте, — крикнул он. Но путешественники не успели пройти и шага, как воин вкренился в бушующий ворох листьев и чуть не снёс лису голову. Магия, по крайней мере, магия оборотней на него никоим образом не действовала. Длун так быстро отскочил от всадника, что опал выпал у него из кармана и покатился к стене пещуры. Всадник, резко осадив лошадь, двинулся за камнем. Сессомару встряхнул лиса за плечи и заорал ему в ухо: — Камни!

— Что? — не расслышал Длун.

— Бросай те камни, что украл отсюда, ворюга.

— Я просто взял. Откуда было знать, что у них хозяин есть. Лежат себе и лежат.

— Да заткнись ты, просто брось камни!

— У меня остался только один, — с горечью констатировал Длун и выбросил опал. Только камню стоило коснуться земли, как всадник исчез.

— Ну всё? — недовольно спросил лис.

— Почти. Теперь вихрь этот убери.

— Какой? А, ну да. Длун лениво повёл руками и вихрь улёгся, а на полу пещеры не осталось ни одного листочка.

— Так, значит вот и хозяин камней, — печально сказал лис, — обидно. Итал только фыркнула. За всё время она умудрилась не выронить факел. Так что теперь источник света был один. Сессомару не заметил, когда второй вылетел у него из рук.

— Сердце совсем рядом, — сказал лис, — я чувствую. Так и оказалось. Сердце было в соседней пещере. Теперь даже Итал смогла определить, что оно тут. Хуже было, что никто из них не знал, какой именно из полусотни разбросанных по полу камней является сердцем Карти.

— Странно, — сказала Итал задумчиво, — обычно такое определить — пара пустяков. А тут…

96

Сессомару сел на корточки и в задумчивости взял в руки первый попавшийся камешек. Над ухом раздался свист. Воин отскочил, роняя камень и призрачный меч исчез, лишь оставив зазубрину.

— И что же теперь делать? — Итал взяла на пробу другой камень и напряглась, приготовившись отпрыгнуть. Ничего не случилось. Волчица понюхала камень и сказала.

— Он пахнет не так, как остальные.

— Может это и есть сердце?

— Не похоже. Я не чую запаха Карти.

— А откуда ты знаешь, какой у него запах?

— Издеваешься! Там я его за три метра чуяла!

— Всё же, — Сессомару взял у волчицы камень, подбросил его вверх и вытащив меч, разрубил пополам. Частички камня исчезли, не долетев до земли. Следующие далеко не самые весёлые минуты в жизни путешественников были посвящены разрубанию тех камней, которые, по мнению Длуна и Итал, пахли както не так. Пару раз они ошибались. Результат — у Длуна к концу их важной работы не хватало пальца (совершенно непонятно, зачем он показывал его тени, да ещё в неприличном жесте). Правда, он уверял, что палец вырастет вновь через недельку-другую, снова готовый к великому подвигу, за который поплатился сейчас.

— Последний камень, — Итал протянула Сессомару синий прозрачный сапфир, в самом деле напоминающий форму сердца. Воин взял камень и вздрогнул. Ему на секунду почудилось, что Карти вновь перед ним. Неужели это и есть тот самый? Сессомару разнёс камень в щепки, но тот не исчез, подобно остальным, а раскрошился на мелкие осколки, которые тут же почернели.

— Похоже, он и был, — констатировал Воин.

— Теперь можем возвращаться? — жалобно спросил лис.

— Да. Пойдём назад, в Перану. У меня есть хорошие новости для двух дам. Оказалось, что идти вслед за Сессомару на этот раз не самая удачная идея. Они вконец заблудились. Пришлось волчице взять руководство экспедиции на себя, и они наконец вышли из пещер. Вечером того же дня Сессомару сообщил госпоже Арад и Исте хорошую новость. Правда, немного опоздал. С последнего превращения прошло больше суток, а ни одна из дам, как они сами уверяли, так и не превратилась в змею. Они обе были счастливы.

— Я безумно благодарна Вам! Вы сняли это грязное проклятье. И теперь у меня осталась последняя просьба. Сессомару всем своим видом показывал готовность слушать госпожу Арад.

— Видите ли, на третий год моего проклятья, я дала обещание богине Пране, что если я избавлюсь от него, то уйду в самый значимый и могущественный её 97

монастырь. Иста тоже дала такое обещание, хотя я и отговаривала её. И сейчас пришла пора выполнить условие. Я прошу Вас проводить меня до горы Рапа. Сессомару в самых вежливых словах выразил своё согласие проводить госпожу и сожаление о том, что она желает скрыть себя от мира.

— Тут ничего не поделаешь. Видимо, так захотела судьба. Но… Вы ведь должны быть награждены. И я, кажется, знаю, что именно Вы бы сочли достойным такого подвига. Госпожа Арад чуть махнула рукой, и Иста поднялась опустить шторы на окнах, после чего быстро вышла за дверь, тщательно её за собой закрыв. Утром, возвращаясь домой, Сессомару точно знал, что госпожа Арад очень хорошо разбирается в достойных наградах, и потому испытывал грусть о том, что есть вещи, которых не повторишь. Путешествие длилось недолго и скоро они были у подножья горы Рапа, известной тем, что на ней стоит самый известный в империи монастырь подательницы жизни Праны. У подножья госпожа Арад попрощалась с Сессомару и его спутниками и начала свой путь наверх вместе с Истой. По закону, подниматься на гору могли только те, кто является или собирается стать монахинями. Слуги госпожи направились в имение, чтобы выполнить её последние приказы по разделу имущества, а Сессомару с глубокой тоской в сердце и его спутники, уже без оной, поехали дальше, на запад.

— Можно вопрос? — спросила Иста, когда они прибыли во дворец Дары.

— Конечно. Ты ведь знаешь, тебе можно всё. Иста действительно была для Дары как дочь, и дочь невероятно избалованная.

— Зачем вам понадобилось…ну…

— Делить с ним постель? А почему бы и нет? К тому же, представляешь, какая физиономия будет у Леру, когда он узнает? Только ради этого стоило. Иста представила лицо Рогатого в тот момент и нашла, что это будет замечательно выглядеть.

98

ГЛАВА 5 Очень необычный дух-хранитель

— …И тогда в обиде друг на друга отделились Подручные Высшего и отделили миры один от другого. Ингвисс — великая мать демонов и защитница всех, в ком течет хоть капля крови демонов, Лорос — предводитель божеств, — Беза — полубог-получеловек, покровительствовавший расе своей матери. И долгое время миры существовали отдельно друг от друга, но постепенно стали разрушаться, ибо не было в планах Высшего позволить им быть отдельно, а только вместе. И тогда, чтобы не допустить уничтожение миров и всех их обитателей пришлось трём богам собраться вместе. Объединять вновь миры они не хотели, но соединили их, создав врата и двери между мирами. Также создали они оборотней и крылатых даронов, чтобы самим своим существованием они поддерживали миры. Потому обиталище даронов занимает часть мира божеств и мира людей, а обиталище оборотней — часть мира людей и мира демонов. Подыгрывая себе на малой арфе, бард мерно рассказывал старую как мир историю.

— Послушай, он уже час болтает! И ещё этот жуткий аккомпанемент, — зашептал Длун прямо в ухо Сессомару, — я не выдержу больше!

— Тише, сейчас уйти будет неприлично. Подожди, пока он дойдет до главы о первой войне. Длун что-то заворчал, но заткнулся. И угораздило же его пойти вместе с Сессомару на выступление знаменитого человеческого барда! Он-то думал, что история глазами людей будет, по крайней мере, веселой. А оказалось — жуткая тягомотина! Наконец, можно было уйти , не нарушив приличий. Что путешественники и сделали. Воин бы с удовольствием послушал ещё — он обожал эту историю с детства. Но Длун уже подпрыгивать на месте начал, поэтому пришлось быстро, не привлекая внимания к своей невежливости, удалиться. По дороге на постоялый двор, где компания остановилась, Длун сыпал комментариями по поводу услышанного.

— И вам приходится всё это школе учить? Сочувствую. Слишком всё затянуто.

99

— А у вас не так? Или вы не изучаете историю мира? — спросил Сессомару.

— Ну… Изучаем, конечно. Вот только всё повеселее. И не так длинно и туманно. А у вас, какие-то тайны, пророчества, непонятные действия. У нас всё просто. Поссорились трое из-за спора, кто сильнее и круче. Ну а поскольку они все были сильны и круты — то не просто стулья друг о друга побили, а сумели целый мир на клочки порвать. Потом, конечно, опомнились, но собрать не смогли. Что-то пропало в мозаике. Именно не смогли, а не не захотели, это очень важно! Что доказывает одно: не такие они крутые. По крайней мере, не настолько, чтобы вновь починить полностью то, что разрушили. Даже склеить и то не смогли. Кое-как удалось с нашей помощью. Оборотней да Даронов.

— То есть, вы — клей? — усмехнувшись, спросил Сессомару.

— Нет, — серьезно ответил Длун, подумав, — мы — верёвка. Или даже гибкая резинка. Миры не скреплены намертво. Даже новый… — последние слова Длун пробормотал неслышно для Сессомару. Сессомару в изумлении поднял бровь.

— А ты не знал? — спросил лис, — конечно, вас этому не учат! Миры постоянно перемещаются друг относительно друга. Сегодня, например, ворота в другой мир могут быть в провинции Ако, а завтра — где-нибудь на побережье.

— А как же вы?

— А мы… — Длун задумался, — даже не знаю, как сказать тебе. Наш миры — оборотней и даронов — постоянно меняются. Есть только несколько стабильных и неизменных точек. Именно там обычно находятся либо наши священные места, либо центр жизни какого-то клана.

— Священные места, где вы поклоняетесь высшему?

— Нет, Высшему мы поклоняемся в центре жизни клана, в доме шаманов — женщин-шаманов. А священные места это… — тут Длун резко захлопнул рот. Даже стук зубов послышался. Он встряхнул головой.

— Ладно, ты не поймешь, — закончил лис свою пламенную речь. Сессомару посмотрел на Длуна чуть насмешливо, но ничего не сказал. Он был уверен, что Длун что-то скрывает. Но раз скрывает, значит нужно. Хотя и любопытно было бы узнать. Леру был в бешенстве. И снова по той же причине. А ведь тогда, после разговора с Леенаари, демону показалось, что он успокоился. Как бы не так! Он прекрасно понимал, что Дара всего лишь хотела его позлить, но больше одной ночи с полукровкой у неё дело не пойдёт. И тем более, у демоницы хватит ума не отнимать добычу у Леру. А Сессомару Рогатый считал своей законной добычей, что бы кто не думал по этому поводу. Всё это Леру понимал… И всё же не мог справиться со злостью, которая буквально сжигала его изнутри. Нет. Так нельзя. Нужно срочно успокоится. Если он заявится на совет в таком настрое100

нии, то только позабавит Дару, а этого удовольствия он демонице доставлять не собирался. Успокоить злость не получилось. Зато получилось скрыть её за ледяной гримасой. Слава Ингвисс, Дара не Гэран и не Леенаари, поэтому от неё Леру мог легко срыть свои чувства. Дара выглядела разочарованной, а вот Гэран поглядывал на Рогатого с хитрой усмешкой. Впрочем, это было его любимое выражение лица, так что никто не обратил особого внимания. Всех привлекла гораздо больше ссора Рору и Бики. Рору настаивал на том, что теперь он должен входить в Игру, а Бики — что она. Оба были эмоциональны и совершенно не готовы идти на попятную. Вообще-то никакой демон не готов идти на попятную, но большинство могут притвориться, что соглашаются с собеседником, а потом поступить посвоему. Или просто поступить по-своему, даже не попытавшись это с кем-либо обсудить. Поэтому остальные участники игры совершенно не понимали, зачем заводить такой глупый спор, который уже грозил перерасти в драку. Пришлось Даре разнимать, в буквальном смысле слова. Потом, когда все немного успокоились, Дара обернулась к Рогатому и, пряча ехидную улыбку, сказала: — А что ты молчишь? Или собираешься только наблюдать?

— Да, пока, — спокойно ответил Леру как ни в чём не бывало.

— Может ты, Гэран? — обратилась Дара к закутанному на этот раз в синий плащ, словно у ору взял поносить, Гэрану.

— Я думаю, нам всем стоит пока понаблюдать, Дара, — вежливо ответил тот. — Сейчас он в долине Ако. И без нашего участия найдёт что-нибудь интересное.

— А если не найдёт? — спросила Бики. Она всё ещё была возмущена тем, что не выиграла спор, хотя и немного поостыла.

— Тогда что-то интересное само его найдёт, — невозмутимо сказал Гэран. Конец весны —неплохая пора на всей территории империи. Где-то уже сошёл снег, а где-то его нет давно, но всё ещё не так жарко, чтобы залезать в ледник. Провинция Ако обладала мягким климатом, способствующим земледелию. Многие овощи выращивались только здесь, после того, как местный князь добился от императора право на единоличное их выращивание. Это сделало Ако самой богатой провинцией в империи. Но, несмотря на привлекательные условия: хорошие урожаи, мягкий климат, два прекрасных озера и горы, сильная армия князя, с которой вряд ли кто решился бы связаться — про провинцию ходили не очень приятные слухи. Будто время от времени появляется в озере Тораппа нечисть. Да, и через лесок один, небольшой такой, лисьим называется, могли пройти только некоторые из местных, которым оборотни, живущее в лесу благоволили. Опять-таки по непонятной причине. То есть причина-то наверняка была, но счастливчики не спешили ей делиться ни с кем, кроме князя, потому что сделали 101

на своей уникальности неплохие деньги. Второе озеро, наоборот, считалось священным, так как там жил, по мнению крестьян, дух-защитник. А вот на горе Ару — самой высокой в провинции — жила известная пророчица. Даже сам император ездил к ней за советом. После аудиенции у пророчицы он, как говорили подданные, был мрачнее тучи. Все ждали, что уже завтра несчастная будет убита. Но ничего, обошлось. Император вернулся в столицу и никогда больше не вспоминал ни о пророчице, ни о своей поездке к ней. На словах не вспоминал.

— Тут действительно живут лисы-оборотни? — спросил Сессомару у Длуна.

— Не знаю. Если да, я их почувствую. Чего ты смотришь на меня так удивленно?

— Просто я думал, раз они твои родичи…

— А все люди твои родичи… Но ведь ты не обо всех можешь хоть что-то сказать, правда? У нас много кланов, и иногда кто-то уходит в путешествие, благо, для нас открыты дороги двух миров, а иногда даже трёх. Кто-то ненадолго оседает в вашем мире или в мире демонов. Как я могу знать всех?

— Жаль. Я думал, что ты поможешь нам пройти через лес, в случае чего.

— Могу с ними поговорить. Но…

— Так сложно?

— Дело в тебе. Ты — наполовину пёс. А отношения у нас с собаками ещё хуже, чем с кошками. Правда, лучше чем со змеями и пауками. Так что, может, лучше объехать этот злосчастный лес и выбрать другую дорогу?

— Тогда быстрее всего мимо озера. Это того в котором…живёт кто-то.

— Я понял, — кивнул Длун. И, кивком подозвав хозяина постоялого двора, где они остановились. Попросил, — принеси ещё вина. Только не перегрей, а то я сейчас чуть язык не обжог. И да, можно вопрос?

— Конечно, господин! — хозяин остановился с немного недовольным выражением лица. Посетителей сегодня был наплыв, прислужники не справлялись, и любая задержка не повышала настроение.

— Что это за нечисть у вас в озере водится?

— Не знаю господин, — удивленно ответил хозяин. По его лицу можно было прочитать «Нечисть и нечисть. Какая разница, кто? Всё равно человеку здравомыслящему туда лучше не соваться». Длун кивком отпустил хозяина и повернулся к Сессомару.

— Видал? Нечисть и нечисть. Им вообще всё равно что ли? Что паук, что бес... Мне один знакомый дарон рассказывал, что однажды хотел помочь крестьянину телегу из грязи высвободить, когда застряла. Показался, хотя для людей дароны не видимы, так деревенщина с перепугу сначала в эту самую грязь свалился, рядом с телегой, а потом, кое-как выбравшись, бежал со всех ног. Орал при этом «Нечисть». Сессомару усмехнулся, представив картину.

102

— Тебе смешно, — осудительно покачал головой Длун, — а бедному дарону? У него был сильный эмоциональный стресс, между прочим! Аж два месяца! Они ведь очень тонкой душевной структуры существа. Хотя, ты прав. Это действительно смешно. И Длун расхохотался. Сессомару подождал, пока лис вволю насмеется, а потом спросил: — А ты встречал Даронов? Какие они? Сессомару действительно интересовал этот вопрос. Длун задумался.

— Сложно объяснить. Скажу одно, они другие, отличаются и от нас, и от вас, и от божеств. Но спросишь если чем — ничего не смогу ответить. Неуловимое отличие. Вроде бы они ещё легче, чем мы, но при этом гораздо серьезнее, и в мыслях, и в чувствах. Гораздо умнее, чем вы — но иногда поступают как маленькие дети, совершенно необдуманно. Добрее и мягче, чем многие божества, но при этом иногда могут оказаться более жестокими, чем самые неуравновешенные демоны. Никогда не угадать, как поведёт себя дарон. Будешь ли ты иметь дело с ребёнком или с взрослым, с дураком или с мудрецом, с монахом или воином. При этом, если дарон выбрал, так сказать, стратегию поведения в данном конкретном случае, его уже ничто не переубедит. При этом он весьма логично объяснит тебе, почему он так поступает. И вроде действительно всё невероятно правильно. Но… Я бы сказал, что дароны не те существа, с которыми вы, люди, могли бы найти общий язык. Вы, хотя сами и меняетесь, но в окружающем предпочитаете стабильность. Ну или чтобы изменяемость была незаметной, вроде как ничего и не меняется. Этакий самообман. Сессомару не совсем был согласен с Длуном на счёт людей, но решил сейчас не спорить. К тому же, к их столу шла Итал, а она наверняка бы не смогла просто слушать. Сессомару вовсе не хотел, чтобы их разговором заинтересовались шпионы князя, которых, по доброй традиции, обязательно должно быть хотя бы двое в каждом уважающем себя дворе для приезжих.

— Тогда нам стоит поехать через второе озеро, — резюмировал Длун, — как оно там называется?

— Шаморра, — сказал Сессомару.

— Ты уже бывал здесь? — спросил лис.

— Нет, просто изучал географию, как и все в императорской школе.

— Зачем? — было видно, что Длун вовсе не шутит. Он действительно не понимал.

— Чтобы быть образованным, — терпеливо объяснил Сессомару. Длун посмотрел на Воина с удивлением, открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут же его захлопнул. Итал, которая уже успела сесть за столик и слушала 103

их в ожидании заказа, хихикнула. Длун посмотрел на принцессу, тоже собрался что-то сказать и опять промолчал. Потом махнул рукой и встал из-за стола.

— Пойду прогуляюсь. Раньше вечера не ждите.

— Только не забудь хвост убрать.

— А? Что? — лис буквально волчком закружился на месте, пытаясь увидеть хвост.

— Нет никакого хвоста, — задумчиво сказал он после двух минут пристального разглядывания своего вида сзади.

— Сейчас нет, но вчера был. Хорошо, что Сессомару вовремя заметил. Длун хмыкнул и пошёл прочь от стола.

— Что это с ним сегодня? Раньше он бы уже нам в ответ такого сказал! Не заболел случаем?

— Да нет, не похоже. А Вы, принцесса, как себя чувствуете после вчерашней ночевки в лесу? Итал рассмеялась.

— Как мило, что ты обо мне заботишься! Главное, не перестарайся слишком, а то будешь напоминать маму. А этого я точно не переживу. Я волчица, Воин, потом оборотень и лишь потом — принцесса. Я привыкла спать на голой земле, хоть в человечьем теле, хоть в волчьем. Сессомару, задумчиво улыбаясь, посмотрел на принцессу. Отчего-то ему именно сейчас особенно сильно захотелось увидеть её в волчьем обличье. При этом вспомнились слова Длуна о том, что все волки царственных кровей либо белые, либо чёрные как смоль. Интересно, а голубые глаза принцессы сохраняются у волчицы? Это было бы красиво — ледяно-голубые глаза среди угольной шерсти. Но Сессомару отлично понимал, что Итал не Длун. Неизвестно, какие отношения с вышестоящими выстраивают оборотни, но о субординации в отношении царственных особ человеческой крови учителя Сессомару говорили достаточно чётко и много раз. Пока это не вбилось в голову и не осталось как простейший рефлекс. Поэтому Воин никогда бы не осмелился попросить о чём-то подобном. Впрочем, Сессомару надеялся, что за период их путешествия ему и так представится случай увидеть Итал в её естественном состоянии. Леенаари нетерпеливо ходила по комнате. Она так крепко сжала кулаки, что острозаточенные ногти впились в ладони, чего демоница даже не заметила. Она продолжала ходить из угла в угол. Никто из служанок не решился её побеспокоить даже для того, чтобы сказать о приходе мужа. Леенаари была достаточно добра и милосердна для демоницы, но в таком состоянии её лучше было не трогать. Гэран неслышно просочился в комнату и сейчас стоял в углу, с улыбкой наблюдая за женой. Та как раз дошла до конца комнаты и повернулась, чтобы пойти обратно. Тут и увидела Гэрана.

104

— Я не слышала, как ты вошёл, — сказала демоница, усаживаясь на диван. Гэран подошёл и сел рядом. Он запустил свою, на этот раз без когтей, руку в волосы жены и теперь перебирал пряди, любуясь ими, как всегда. Обычно это нравилось Леенаари, но сейчас она мотнула головой. Гэран прекратил своё занятие и, взяв лицо жены обеими руками, повернул к себе.

— Сейчас же прекрати волноваться. Раньше ты вела себя совершено спокойно, и это правильно. Что же сейчас?

— Словно сам не знаешь? — мотнула головой Леенаари.

— А ты ведь говорила, что тебе всё равно, что случится? — Гэран не переставал улыбаться.

— И ты в это поверил?

— Нет, конечно же нет. Но сейчас ничего не изменилось, поверь.

— Ты просто не знаешь!

— Знаю… — Гэран на секунд двадцать задумался. Потом сказал, — если хочешь, я пошлю ему предупреждение. Если только Леру опережу в этом. Леенаари вздохнула.

— Я могу последить за ними, — сказал Гэран. — и если всё совсем уж плохо пойдёт, вмешаюсь. Ведь остальные вмешивались. Леенаари кивнула. Она знала, что мужу можно было доверять. Иногда она не понимала, как могла сменить его на смертного, хотя бы и короткое время. Ведь иначе и Сессомару был бы полноценным демоном, белоснежным сильным демоном-псом, без всяких дурацких проверок.

— Итак, — заговорил Длун, как только прожевал куриное крылышко прямо с костями, чем немало удивил окружающих. Сессомару цыкнул ему, но уже поздно было. И как лис умудрился так быстро разгрызть кость? — мы направляемся...

— Лучше всего к озеру Тораппа. Лис чуть не поперхнулся.

— Туда, где живёт нечисть? Здорово! И поедем через лисий лес!

— Не злорадствуй. Просто я подумал, что неплохо было бы очистить Тораппа от нечисти. Здешние люди так гостеприимны. Может, и мы сможем что-то для них сделать. Длун весьма натурально схыватился за голову. Ещё не хватало, чтобы этот мальчишка высокородный посчитал себя великим истребителем демонов! Итал ничего не сказала. Ей было всё равно. Попадётся какая-нибудь вредная нечисть, так с ней всегда можно разобраться. Длуну идти к Тораппе абсолютно не хотелось.

— Послушай, тебе обязательно связываться со всяким демоном, которого встретишь на пути? Поверь, не все они как выживший из ума и потерявший силу старик Карти. Идти к другому озеру, Ори, было бы гораздо спокойнее. Да 105

и ближе к границе с Дрейром. Ведь нам туда нужно попасть, если идём на север, правда? А там совсем билзко единственная хорошая дорога. Дрейр со всех сторон был окружён горами, и лишь несколько дорог вели через его границы, в остальном — узкие горные тропы. Одна из дорог проходила недалеко от Ори. А от Тораппы идти до нормальной дороги было долго. Или лезть через горы, что, в общем, не так уж и сложно, но очень утомительно. И холодно.

— Если так захочешь, можем сюда позже вернуться, — настаивал лис. Сессомару посмотрел на Итал, которая пока не вмешивалась в разговор.

— У нас считается, что нет смысла искать приключений на хвост. И так найдется достаточно, которые схватят за шкирку не спросясь, — сказала девушка. Длун вздохнул. Похоже, его попутчики совершенно не разделяли его настроя. Ну что же, может, в следующий раз. А пока пойдём к Ори. Ворона вновь сидела на ветке, и косила на Сессомару фиолетовым глазом, словно издеваясь. Сессомару фыркнул и резко встал на все четыре ноги, чтобы на этот раз поймать неугомонную птицу. На четыре ноги? Сессомару в удивлении посмотрел вниз. Сейчас он был не человеком, а большой белой собакой. Как в том сне, который он забыл сразу по пробуждении и только сейчас вновь вспомнил. А также вспомнил те потрясающие ощущения, что испытал тогда. Он потянул носом воздух, впитывая тысячи новых, никогда ранее не слышанных запахов. Потянулся, ощущая приятное чувство в мышцах, даже попробовал лаять. Получилось очень натурально. Ворона, меджу тем, видя, что интерес к ней потерян, осталась таким положением дел недовольна и, пронзительно каркнув, лениво спланировала на землю прямо перед носом ошеломлённого таким нахальством Сессомару. Мало того, хамовитая птица прошлась несколько раз вперёд и назад. И ещё раз каркнула, словно специально приглашая Сессомару следовать за ним. И тот последовал. В конце концов, не всё ли равно, куда бежать? Так хоть цель какая-то есть. Всё-таки поймать эту злосчастную ворону. И выщипать у неё хотя бы одно перо! Лучше два или три. Сессомару не очень разбирал, куда именно несется за вороной, которая нарочно летела низко, дразня пса, но постепенно почувствовал запах воды и ещё чего-то, совершенно необычного. Но шерсть от этого запаха на загривке стала дыбором. Пёс остановился, нервно оглядываясь. Ворона куда-то исчезла. Он стоял на берегу озера. Очень красивого озера. Внезапно странный запах прошёл, и Сессомару почувствовал жажду. Он подошел к воде, чтобы напиться, и погрузил в неё свою морду. Вода была сладкой, приятной на вкус и необычайно освежающей. Сессомару всё пил и пил, но его желудок никак не мог наполниться. Наоборот, он внезапно почувствовал странное жжение в желудке. Он запивал его всё новыми глотками воды, но женние не проходило, а только усиливалось. Наконец, Сессомару всё же сообразил отвалить106

ся от озера. Лапы словно свинцом налились, а жжение перешло в сильную боль. Похоже, его сон постепенно превращался в настоящий кошмар. Пёс с трудом передвигал лапы, желая только одного — побыстрее проснуться. Но долгожданного пробуждения так и не настало. Вместо этого боль усилилась настолько, что Сессомару начал с воем кататься по земле. Внезапно, он унюхал странноватый кислый запах, который чем-то привлёк его. Из последних сил, на четвереньках он подполз к источнику запаха. Большие чёрные бусинки ягод висели на одиноком кусте. Огромные махровые листья, тёмно-зелёные с одно стороны и почти белые с другой буквально стелились по земле. «Собачьи ягоды», — сообразил Сессомару. Ужасно ядовитые для людей. Но этот запах, от которого человек мог бы упасть в обморок, сейчас манил пса невероятно. «Хуже уже не будет», — подумал Сесомару и стал есть странные ягоды жадно, одну за одной. Сначала резь в желудке стала просто невыносимой. А потом Сессомару резко повернул мохнатую голову вбок и его вырвало. У Сессомару хватило сил откинуться на спину и закрыть глаза. Резь в желудке прошла, будто её и не было. А потом Сессомару проснулся. Воин вскочил в холодном поту. Такого с ним давно не было. В последний раз — в детстве. Что за странный сон? Вместе с тем, он чувствовал, что сон приснился ему не просто так. Он что-то значит. Но что? Предупреждение не идти к Ори? Что за странность! И глупость! Что опасного может ждать их там? Сессомару вздохнул и, дав себе обещание быть осторожным, опять уснул. Если бы он только рассказал свой сон Длуну или Итал, они уговорили бы его отправиться в другом направлении и миновать странное озеро. Но Сессомару не стал этого делать, полагая, что со всеми проблемами он сам справится прекрасно. Поэтому вся компания с самого утра двинулась к Ори. Леру был готов выть «О, Ингвисс, ну почему до некоторых так медленно доходит?!». Но Рогатый больше ничего сделать не мог. Напарники по Игре сейчас особенно пристально следили друг за другом. И приняли решение не вмешиваться. Максимум, он мог послать ему сон-предупреждение, да и тот достаточно символичный. Что Леру и сделал. Дальше всё зависело только от самого Сессомару и его попутчиков. Озеро встретило путников прозрачной гладью воды. Вокруг бурно разрослась растительность, деревья клонили кроны прямо к воде. Цветущие кусты окуппировали берег, а камыш словно перешёптывался, глядя на себя в чистое отражение. Над водой, над кустами летало множество насекомых. Красивейшие бабочки лениво перепрыгивали с цветка на цветок. Стрекозы, охотясь, проносились над водой. А в кронах деревьев жужжали пчёлы. Наверняка гдето был улей. Внешне всё было мирно и спокойно. Но… путешественники чувствовали какую-то тяжесть внутри. Несмотря на то, что предыдущей ночью хорошо выспались, и ничего опасного им угрожать не могло.

107

— Да, странное место, — сказал Длун, поёжившись, когда путешественники остановились возле алтаря с дарами духу-хранителю. Итал и Сессомару тоже готовы были согласиться. Это озеро, про которое все жители Ако говорили с таким восторгом и почтением, в души путешественников внесло непонятное смятение. Дорога в Дрейр тянулась прямо над берегом, проезжающие часто брали воду из озера на удачу. Путешественники не говорили друг с другом, но по какой-то негласной договорённости шли по дороге достаточно быстро. Стараясь миновать Ори как можно скорее. Что было сложно, поскольку озеро было большим, а всех троих стала одолевать странная дремота. Похоже, они всё же плохо выспались этой ночью. Или это воздействовал мерный плеск воды. Сессомару ехал последним. Он услышал негромкий всплеск и повернул голову, чтобы увидеть, как что-то с ужасающей скоростью метнулось из воды.

— Берегись! — крикнул Воин и, схватив поводья, направил Аруна прочь от воды. Длун и Итал сделали также. Ошарашенные, готовые к борьбе, они стояли напротив озера и смотрели как из воды и света вырисовывается громадная, метра под четыре фигура. Мужское тело, словно состоящее из света с застывшими на нём капельками воды. Тонкие руки заканчивались изящными ногтями, ноги сливались со столбом воды, его породившим. Изящная, словно женская, голова сидела на длинной, украшенной ожерельем шее. Губы, брови, словно подведены чёрной краской, как у актёра. Но больше всего поражали белые крылья из-за спины. Они были огромны. Когда существо открыло глаза, то они оказались совершенно чёрными, без белка и радужной оболочки Сплошная чернота, в которой время от времени вспыхивали золотистые искры. Существо смотрело на путешественников с нескрываемым удивлением. А потом улыбнулось. Вот только от этой улыбки путешественникам стало не по себе.

— Так это он и есть? — прошептал Длун.

— Никогда не думала, что увижу кого-нибудь из них, — также шепотом ответила Итал.

— Кого? Вы о чём? Сначала спутники его даже не услышали. Были поглощены созерцанием диковинного существа. Но потом Длун обернулся и объяснил: — Это Зелу, Сессомару. Единственное во всём мире существо, питающееся кровью демонов, кроме самих демонов, конечно.

— Оно питается кровью демонов?

— Оно самое. Оно питается кровью демонов. И всех, в ком есть хоть частичка этой крови. А так как оборотни были созданы из демонов… Про тебя я уже не говорю. Теперь понятно, почему местным тут так спокойно. Эта тварь высасывает всех, в ком есть хоть что-то демоническое, даже соки у растений. И люди тут себя чувствуют защищёнными. А Зелу они не интересуют.

108

— Вот тебе и дух-хранитель, — пробормотала Итал. Сессомару вытащил меч.

— Это бесполезно, — удручённо проговорил Длун, — Как ты собираешься сражаться с водой? Зелу тем временем оценил обстановку. Один прыжок и он плескался в буквальном смысле этого слова позади путешественников. Сессомару не собирался ждать, пока выпьют его кровь и изо всей силы рубанул мечом. Водные брызги разлетелись повсюду. Упав на землю, капли начали собираться и перед Сессомару вновь стоял Зелу во все красе.

— Это бесполезно! — ещё раз проговорил Длун, — и убегать некуда. Он гораздо быстрее любого скакуна. Хотя… — Длун попытался причувствоваться в поисках тайных троп оборотней. Сессомару между тем снова и снова совершал маневр, который лучше всего было бы назвать «отпрыг — удар мечом». Пока маневр проходил безрезультатно. Маневр Зелу «напрыг — протыкание когтями и зубами тоже не давал эффекта. Поэтому можно было считать, что счёт пока равный. Итал тоже не стояла в стороне, пытаясь достать зелу кнутом. И тоже без толку. Только вот на волчицу Зелу совершенно не реагировал, продолжая атаковать Сессомару. Итал даже обидно стало, несмотря на опасность всей ситуации. Это получается, что кровь волчицы царственного дома менее ценна, чем кровь какого-то полукровки, пусть даже и неплохого, в общем, парня?

— Почему ты не используешь свою магию? — спросил Сессомару, остановившись на секунду.

— Это бесполезно, — покачал головой Длун, — на него она не действует. Наоборот, Зелу как-то может использовать её силу для себя. Смотри. Длун вскинул руки, и всё вокруг покрылось туманом. Но ненадолго, так как уже через минуту туман всосался в фигуру зелу. Тот снова улыбнулся своей леденящей улыбкой. Сессомару выругался про себя. Тоже мне, фигляр! Мог бы и просто сказать, а не цирк тут устраивать. Зелу всё так же продолжал целенаправленную охоту за ним, не обращая внимание ни на кнут Итал, ни на магические эксперименты Длуна. Так что Длун получил шанс подумать. А толку-то, лисьих троп здесь не было вообще. Если они и когда существовали, этот монстр давно выпил всю энергию, придававшую им силу. Никто из путешественников не заметил, что из близлежащих кустов за ними наблюдала маленькая серая ящерица. Хотя для ящериц был вовсе не сезон, и все её сородичи ещё мирно спали. Юркое чешуйчатое, не моргая, созерцало битву между Зелу и незадачливыми истребителями демонов. В какой-то момент (Сессомару чуть не дал себя сцапать), ящерица напряглась и замерла, словно собираясь в следующий момент рвануться вперёд. Но всё-таки осталась на месте. Потому что заметила, как Сессомару, отпрыгивая от Зелу в оче109

редной раз, не увидел, как выронил флейту. Ящерица моргнула, и… случайный наблюдатель смог бы потом поклясться, что ящерка дунула. Хотя за ящерицами такое поведение и не водится. Флейта же, словно среагировав на этот странный жест серого создания, подкатилась к ногам всё ещё продолжающего нелёгкую думу Длуна. Лис посмотрел вниз, и увидел флейту. Ту самую знаменитую флейту Дождя. Наклонившись, он поднял инструмент.

— Что же, это может сработать, — подумал Длун, — ну да, конечно! Ведь Зелу водное создание. Возможно, магия воды хотя бы притормозит его. Но как быть без порошка? Ведь иначе игра на флейте сожжёт горло? Длун вновь взглянул на бессмысленные попытки Итал и Сессомару и поднёс флейту к губам.

— Ладно. Если мальчишка покончит с Зелу быстро, флейта не успеет меня убить. А от любых ран можно вылечиться, — и Длун заиграл. Мелодия была на этот раз несвойственной для флейты — лающей и отрывистой. Но уже через минуту Длун перестал её слышать, поскольку боль в горле, словно он льёт туда расплавленный свинец, затмила все остальные ощущения. Длун, ничего не соображая, всё же продолжал играть, пока флейта не выпала из рук, а он сам не потерял сознание, провалившись в густую черноту. А ящерица, которая наблюдала за компанией, пропала. В этот самый момент. Будто и не было её. Ощущения приходили медленно. Сначала была боль в горле. Не такая сильная, как во время игры, но достаточно сильная, чтобы попытаться заскулить. Что Длун и попытался сделать. Не вышло, зато волна боли накатила с новой силой и вновь унесла в небытие. На этот раз вместе с сознанием вернулась не только боль, но и способность слышать. Зрение, видимо, решило уйти на отдых. Оставалась только надежда, что там ему скоро надоест и всё же оно вернется. Длун улыбнулся.

— Если у меня всё ещё осталось чувство юмора, значит всё не так уж и плохо, — подумал лис и начал прислушиваться к раздававшимся над его телом голосам.

— Да упокойся ты, придёт он в себя. Уже пришёл.

— Но я даже не знал…

— А надо бы…водяной пёс! Сессомару, который как раз интересовался здоровьем Длуна, выглядел весьма расстроенным. Он действительно не предполагал, что флейта такая опасная вещь, для любого существа, кроме него самого. Длун между тем с удовольствием отметил, что зрение, кажется, не выдержав долгого отдыха, соизволило вернуться, и открыл глаза.

— Ты как? — Сессомару сразу же заметил перемены в положении вещей и сел на траву рядом с лисом. Лис молчал. Тогда воин спросил, — Всё в порядке?

110

— И чего ты от него ждёшь? — зазвучал над вторым ухом лиса голосок принцессы, — что он тебе ответит, если у него всё горло внутри обожжено? А мысленную речь ты не разумеешь.

— Или разумеешь? — Длун обратил мысль к Сессомару. Тот кивком дал понять, что слышит.

— Как демон? — Спросил Длун. Воин указал на небольшую лужицу. Длун покачал головой.

— Было красивее, — сказала Итал, — он, знаешь ли, сначала оледенел, а потом с нашей помощью рассыпался. Но теперь уже растаял, конечно. Длун кивнул и закрыл глаза. Вставать и идти совершенно не хотелось. К счастью, его попутчики оказались адекватными и понятливыми и устроились на ночь на берегу теперь безопасного для демонов и нечисти озера.

— Странно видеть его таким… тихим, правда? — спросила Итал. Сессомару ничего не ответил, только ещё больше задумался.

— Перестань винить себя. Что случилось, то случилось.

— Если бы я знал… то я сам играл бы. А ты сражалась.

— Но ты не знал. Бывает.

— Это чуть не стоило ему жизни!

— Я же говорю! Именно так и бывает, — с упором сказала Итал, — в следующий раз будешь умнее. Сессомару взглянул на лиса. Странно, но он четко почувствовал, что с Длуном всё в порядке. Потом воин вспомнил кое-что.

— Принцесса, — обратился он к Итал, — могу ли я задать Вам вопрос? Волчица кивнула.

— Почему тогда Вы назвали меня…

— Водяной пёс? Потому что так и есть. Теперь я это чётко чувствую. По демонской крови — ты демон-пёс. А они всегда были связаны с водой. Это твоя родовая стихия.

— Вы хотите сказать, что оборотни-собаки…

— Нет, нет, — замахала рукой Итал, — ты не понял. Оборотни были созданы из настоящих животных, с помощью крови и энергии демонов, которые им соответствовали. Я не знаю, почему демоны имеют тот или иной вид. Есть предположение, что когда-то они тоже были связаны с духами животных. А есть демоны, которые не имеют аналогов среди животных человеческого мира. А ещё иногда бывает, что оборотень становится гораздо сильнее многих демонов. Но демон это демон, а оборотень — оборотень. Понятно? Сесомару кивнул. Не сказать, чтобы он понял всё, но своим новым, совсем недавно проснувшимся чувством он знал — больше Итал ему сказать не сможет. Потому что сама не знает.

111

Леенаари сидела, задумавшись, на скамейке в увитой цветами беседке. Той самой, где она недавно говорила с Леру. А Гэран стоял за цветами и подслушивал-подглядывал. На демонице было белое платье и накидка цвета морской волны. На шее ожерелье из жемчужин в причудливой оправе белого золота. Унизанные перстнями тонкие пальцы теребили струны арфы. Хотя демоница совершенно не задумывалась над игрой, мелодия выходили хоть тихая, но приятная на слух. Леенаари была погружена в свои мысли. Гэран, как всегда, вошёл неожиданно. Минуту он созерцал жену молча, а потом отломал ветку от какого-то растения из оплетающих веранду, чтобы хруст выдал его присутствие. Демоница встрепенулась и, отбросив арфу, поднялась навстречу мужу.

— Если бы я был твоим врагом, мне ничего не стоило бы убить тебя.

— Но ты не мой враг. И вряд ли когда-нибудь им будешь, — демоница обняла мужа за шею. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.

— Пути демонов неисповедимы, — торжественно проговорил Гэран, немного преобразовав известное человеческое изречение. Леенаари тихо засмеялась и чуть укусила мужа за мочку уха. Она знала. Раз Гэран здесь и он так спокоен, значит, всё в порядке и ей не о чем волноваться. Но всё же спросила.

— Ты был там?

— Да. И я оказался прав. Совершенно не о чем было волноваться. Мне даже вмешиваться не пришлось. Леенаари посмотрела на мужа с небольшой ухмылкой. За столько столетий, что они вместе, она прекрасно изучила его. И даже малейшая ложь не могла от неё скрыться.

— Ну ладно, ладно, — примирительно замахал руками Гэран, — сдаюсь. Я помог. Совсем немного. И это ничего. Чуть-Чуть!

— Хорошо, — сказала Леенаари, оторвавшись, наконец, от мужа, что тому совсем не понравилось.

— Эй, я столько времени проторчал в холодных мокрых кустах. И что теперь? Ничего? А возмещение ущерба?

— Ты опять пил с человеческими купцами? Я же говорила, что это тебе не на пользу! — назидательно сказала Леенаари. Гэран не стал спорить, просто схватил жену в охапку. Минуту он размышлял, как побыстрее попасть в спальню, потом решил открыть портал прямо в беседке. Хотя подобные вещи и считались опасными, но никто в опасность эту всерьез не верил. Леру тоже чувствовал себя спокойно. Игра продолжалась, а полудемон оказался не таким уж дураком, как ещё недавно думал Рогатый. Для Леру это было важно. Ещё никто и никогда не мог обвинить его в том, что он выбирает себе недостойных партнёров. Любой из его любовников был гораздо больше, чем про112

сто красивое существо. Так что теперь Леру мог быть спокоен за свою будущую честь. А то, что Сессомару не внял предупреждению, так это, наверное, с непривычки. Со всеми бывает! Леру сам не очень понял, что к чему, когда в первый раз увидел сон-предсказание. Как давно это было! И вроде бы совсем недавно... Самое главное, Бики успокоилась. Или она придумывает новую каверзу, а делает она это долго, так что Леру мог спокойно готовиться к своей игре и наблюдать за Сессомару. Рогатый потянулся. Что-то в последнее время ему скучно стало. Может, ещё обрядиться в тело смертного или смертной и заняться полудемоном? Нет, лучше подождать. Потом он всерьез им займется, а теперь не мешает слетать к князю Гору-но рото. В последнее время военные действия между ним и князем Гебу-орси совершенно сошли на нет. А Леру очень любил оттачивать своё умение полководца через мозги податливых военачальников Гору. Нужно подстегнуть начавшую затихать вражду. Как раз удачно шел караван с золотом Гебу для подати императору. Напасть на него, накинув на себя и своих воинов обличье данников Гору-норото, для Рогатого ничего не стоило. Нельзя же заниматься только одной Игрой! Длун восстановился на удивление быстро. Чему Сессомару, до сих пор чувствовавший вину, был несказанно рад.

— Нужно зайти в храм Керанда. Он самый большой в империи. И самый почитаемый, — обмолвился как-то Длун.

— Керанда? Это, кажется, ваше божество-хранитель? Но ведь у вас уже есть хранитель среди демонов — Рогатый, Леру?

— Мы зовём его Шерраканом, — поправил принцессу Длун. — И он не хранитель. Он… ну, мне сложно объяснить. Герой, помощник, учитель. А Керанд хранил нас с самого возникновения. И поблагодарить Керанда действительно стоит. Встретиться с Зелу и остаться в живых — поистине чудо! А я удостаиваюсь такого чуда уже второй раз.

— То есть ты уже видел Зелу? — спросила удивленно Итал.

— Да, только пустынного. Из песочка. Но тот был слабее, я сумел улизнуть. Принцесса кивнула.

— Тогда попроси, чтобы и третий раз тебе свезло. Длун чуть не поперхнулся.

— Третий раз?

— Ну, как же, всё ведь повторяется трижды. Как три основных мира и три помощника Высшего. Длун вздохнул.

— Искренне надеюсь, что нет. Хорошо, что у нас только три основных мира. Потом он повернулся к Сессомару и спросил: — Надеюсь, ты не станешь настаивать, чтобы мы навестили ещё и озеро Тароппа? На мой вкус, это было бы слишком.

113

— Не стану, — проговорил Сессомару. Впечатления от Зелу были ещё очень свежи. И пока их хватало. Поэтому путешественники направились в храм Кендера, странного божества, покровителя дорог и хранителя заклинаний. А также, как оказалось, бога оборотней-лисиц. Предварительно они запаслись подношениями, которые Длун купил на настоящие деньги, а не на иллюзию из сухих листьев, используемую обычно, несмотря на косые взгляды Сессомару. Лис сказал, что подношения Кендару должны быть предоставлены только так. Хотя и деньги могут быть украдены, а не заработаны.

— Официально, ваши власти этого не заявляют, но Кендеру молятся все воры империи, — уверял попутчиков Длун. Сессомару только качал головой. Деньги себе на проживание он заработал, проведя несколько поединков в треях — это были небольшие, специально оборудованные дома, в которые приходили желающие сразиться за деньги и желающие на это посмотреть. В сущности, от ставок на бой и зависел выигрыш. В обычных условиях Сессомару никогда бы не использовал свои воинские способности на потеху толпе, но деньги закончились, а пользоваться плодами мошенничества Длуна вбитая с детства в голову честь не позволяла. Так как Сессомару был новичок, то на него не ставили. Тем больше он получил, выиграв у пары известных воинов. Можно ещё было вызвать на поединок кого-то в одной из воинских школ, но тогда им могли уж слишком сильно заинтересоваться слуги князя, который все эти школы курировал. Даже после выигрышей в треях, Сессомару попросил Длуна скрыть его от толпы. Храм стоял на острове посреди живописного сада. Здесь росли все растения, которые вообще есть в империи. Сам храм был необычен тем, что представлял собой не закрытое помещение, а достаточно большое восьмиугольное строение без крыши. Жрецы Кендера говорили, что этот бог слишком любит ветер и свободу, чтобы ограничивать себя мало того, что стенами, так ещё и крышей. Подношения были приняты жрецами благосклонно. Путешественникам предложили переночевать в одном из гостевых домиков. Считалось, что Кендер дарит в ответ на приношения сны. Соответственно, относиться к ним нужно серьезно. Итал снилась дорога. А на этой дороге стояли мать и отец и махали ей рукой. Девушка проснулась задолго до рассвета. Всё небольшое путешествие Итал не покидало чувство вины за то, что она так поступила с родителями. Это чувство давило, требовало вернуться, и несколько раз Итал была готова повернуть назад. Но через некоторое время после этого сна волчица поняла, что родители не против ее решения, и что она вовсе не предала их, а лишь пошла своей дорогой. Длуну снился дом. Он редко бывал в нём в реальности и с удовольствием побывал в нём во сне. А Сессомару опять снилось, что он огромный белый пёс.

114

И опять в его сне была ворона. Сессомару готов был поклясться, что ворона осуждает его за глупость. Ту, что он проявил, когда ослушался предупреждения предыдущего сна. В реальности Сессомару бы никак не отреагировал на это. Ведь действительно — сам виноват. Но у Сессомару-пса были несколько иные представления. Он опять бросился за вороной. И поймал её! Даже выдрал несколько перьев. Сессомару проснулся с ощущением вкуса птичьего пуха во рту. И со стыдом: надо же, взрослый парень, а за воронами гоняется. Но радость, непонятно откуда взявшаяся, тоже была. И с этим Сессомару не мог ничего поделать. Да и не хотел.

115

ГЛАВА 6 Наследник клана огня и воздуха Рору-аронко-меру

Рору бежал по живым равнинам. В основном он рассекал равнину, будучи в истинном облике. Мощный, преисполненный силы красавец-конь, гнедой, отливающей красным, с огненной гривой. Иногда Рору менял цвет на тот, которым пользовался, будучи в землях людей. И тогда конь становился соловым. Сложнее всего было с глазами. В человеческом теле Рору умел менять их красный цвет на более спокойный карий. А вот в теле лошади любой масти — нет. Впрочем, как с удивлением заметил Рору, люди редко обращают внимания на этот, казалось бы, бросающийся в глаза факт. Или не видят в нём ничего странного. Ну, лошадь с красными глазами, ну и что? Может, это новая порода какая? А чаще всего вообще не видят. Спроси, а не видел ли ты лошадь с красными глазами? Да что вы, неужели я бы внимание на такое чудо не обратил? Ведь точно — демон это. А вот и не обратил пять минут назад. Подчас Рору отращивал себе мощные рыжие или агатово-чёрные крылья, так, для красоты. Практической необходимости в них для Рору, воздушно-огненного демона, для которого небо с рождения является одной из двух родных стихий, не было. Иногда демон резко переходил в человеческую форму, некоторое время бежал на двух ногах, а потом вновь так же резко перекидывался в коня. Пару раз Рору споткнулся и кубарем полетел в золотую траву, но не рассердился, а рассмеялся. Ему нравилось все — нравилась эта трава, шепчущая сказки, которые так приятно было слушать, когда устанешь от бешеной гонки и ложишься ничком на землю отдышаться. Трава колышущаяся, пригибающаяся под копытами, но неизменно возвращающая свою форму и стать. Ему нравилась мягкая теплая земля, которая словно живая дышала под руками. Горячий ветер с Аровых вулканов перебирал волосы и гриву. Мало кто из живущих в пяти мирах мог похвастаться умением продержаться хоть минуту на этом воздухе, чтобы не потерять сознание или не умереть. Рору мог. Как и здешняя трава, из века в век шепчущая свои истории всем, кто желает и умеет слушать. Рору посмотрел вверх, где звезды уже проявились и выстроились в привычные созвездия. Факел, который люди называют Фатой невесты, а боги — Рогом демона. А вот и любимые Рору Волк и Волчица — две Сестры у людей, Дельфины у даронов и богов. Нерпа, Золотой рог, Трон князя, Зверь из пещеры.

116

Рору больше всего любил небо именно таким. Согласно поверьям демонов, каждый с рождения связан с какой-нибудь звездой. Рору подмигнул Красной Смерти, своей звезде, и рассмеялся, вспомнив, что люди зовут её Голубкой. Да уж, для него, любителя сражений ради самих сражений, это самая подходящая звезда! Демон встряхнул огненно-рыжими волосами, за которые его так дразнили в детстве. Такой цвет волос разве что оборотню или мелкой нечисти подходит. Для высшего демона совсем не то. Демоны часто воюют между собой. И случилось так, что судьба свела однажды Рору и пару его обидчиков на поле боя. Когда они сгорали, то уже не смеялись. И, наверное, только с этого момента Рору перестал воспринимать свой цвет волос как нечто неприемлемое для демона. Сейчас он даже рассмеялся, вспомнив, что когда-то так комплексовал по этому поводу. Он вновь перекинулся в коня и направился Геону, снова летя как ветер и наслаждаясь каждой минутой бега. Геона — город большой и красивый. Но знаменит он не этим. В Геоне много порталов в мир людей, посему тут можно было встретить кого угодно: человека, мага или просто беднягу, оказавшегося не в том месте не в то время. В Геоне даже существовала служба, которая искала и отправляла таких бедолаг домой. В том случае, если успевала найти заблудившегося между мирами до встречи с каким-нибудь гурманом-ценителем человеческого мяса на обед. Или тем, кто по достоинству оценит душевную и физическую красоту бедолаги. В этом случае путешествие домой всего лишь откладывалось. Поэтому красивым и одновременно смелым и умным мальчикам и девочкам, а также молодым людям, которые имели неотложные дела в своём мире, попадать в мир демонов крайне не рекомендовалось. Дом им светило увидеть лет через десять как минимум. А может и через несколько десятков. И то, в случае, если подобравший их демон расщедриться на энергию и удлинит им жизнь и молодость. Маги же имели к Геоне свой интерес. Кто-то из них торговал магическими побрякушками, похищенными из монастырей и храмов божеств. Демоны сами не могли даже приблизиться к таким вещам, также как и к местам их хранения, а маги предоставляли им такую возможность. После небольшой очистки вещи становились вполне пригодными для использования хоть демоном, хоть оборотнем, а главное очень полезными. Так же в Геоне люди и оборотни принимали заказы на кражу подобных вещей или какого-то имущества самого демона, который тот умудрился потерять в другом мире, и которое лежало на сохранении в храме или монастыре. Демон Карти, тот, которого так ловко в своё время подставила Дара, воспользовавшись его глупостью и тщеславием, пока окончательно не потерял силу, не раз бродил по центру Геоны в попытке найти того, кто смог бы вернуть ему рога из монастыря Ирога на горе Тору. Да так и не нашёл. Но некоторым всё же везло. И находились люди. И приносили потерянное по глупости 117

имущество обратно. Даже даронов можно было видеть в Геоне. Некоторых с чисто ознакомительной целью, а некоторых — в поисках украденных с алтарей божеств вещей. Князь Геоны не препятствовал им и, хотя демоны не особо крылатиков жаловали, но понимали, что сворованное нужно уметь удержать, а не смог — исключительно твои проблемы. По причине такой лояльности никто Геону не беспокоил. Ни божества, ни другие демоны не подходили со своими армиями под её крепкие стены. Также сновали тут и мелкие или просто молодые демоны, которые не могли самостоятельно путешествовать через порталы, а посему нанимались к магам человеческим. Маг получал слугу, а демон — возможность увидеть другой мир или даже получить часть таланта мага. Все сделки совершались на главной площади и прилегающих улочках. Прямо под открытым небом или в одной из многочисленных таверн. Чтобы никого не пугать, князь издал указ исключить из меню этих таверн все блюда, содержащие человеческое мясо. Рору вышел на центральную площадь. Центр Геоны не спал никогда. Фонтан в виде трёх сплетающихся телами змей выбрасывал в воздух разноцветные светящиеся брызги. А вокруг, группками и по одному, бродили самые разнообразные личности. Кого только здесь не было! И демоны, от самых мелких, которые даже оборотням уступают в силе, до ритуров — огромных льдисто-серых глыб с виду — торговцев душами. Ритуры считались демонами, но никто из тёмного мира не решался объявить себя хотя бы их дальним родственником, и никто не мог сказать, откуда они вообще взялись. Даже демоны высшего круга сторонились их. Хотя и пользовались услугами ритуров. Сами ритуры тоже не стремились к обретению родственников. Безмолвные, серые, они скользили по улицам демонских городов, куда их допускали. Они не рекламировали свой товар. Но каким-то необычайным образом, необъяснимым чутьём безошибочно находили тех, кто не откажется от их товара. Рору миновал ритуров, стараясь не смотреть в их сторону. Дальше он увидел странное существо. Ничего подобного он не встречал. Возможно, это был один из тех странников, которые сначала попали на север из другого мира, и теперь искал дорогу домой. Потом мимо Рору прошли несколько даронов. И пара лис-оборотней, весело обсуждавших очередное мошенничество. Всё как всегда. Рору нравилась суета Геоны. Даже больше, чем возможность что-нибудь прикупить. Хотя и этой возможностью он не пренебрегал. К тому же, демон здесь в своё время нашёл единственную свою любовь. Тогда всё случилось неожиданно. Девушка, стройная как тростник и юркая как ящерица, похоже, принадлежала к воровской братии среди людей. Она случайно попала в Геону, угодив в портал-ловушку, установленный в одном из горных монастырей. Теперь же стояла, озираясь, даже не представляя, что делать. Народу в тот день было на много и на удивление разношерстного. Так 118

что вообще странно, как она не потеряла сознание от страха. Рору в тот день случайно заглянул в Геону. Особой цели у него не было, и демон ходил по городу, лениво разглядывая прилавки с побрякушками и туристов, которых разные ветра занесли в город. И тут (Игвисс всё-таки следит за судьбами своих детей и плетёт их дороги!) — Рору обратил внимание на девушку. Он сам не мог сказать, что привлекло его в этой неказистой, укутанной страхом, как плащом, фигуре. Он в момент оказался рядом с человеческой воровкой и схватил её за руку. Девушка пискнула, и Рору услышал скрипучий голос со стороны.

— Эй, я уже присмотрел её для себя! Рору оглянулся на голос и увидел тику. Тику — демоны не из самой шушеры, но превращаться им сложно. Вот и этот выглядел как мохнатый и очень толстый человек. С копытами на ногах и ртом до ушей. Тику были известны своей любовью к человеческому мясу.

— Отдай её мне, оборотень! Я давно не ел, очень давно, — прогрохотал тику.

— Меня не интересует твое питание, — усмехнулся Рору. Сейчас то, что его изза рыжих волос приняли за оборотня, вовсе не злило, а лишь забавляло. Иначе не сдобровать бы бедняге тику. Такое оскорбление, да ещё нанесённое демону высшего круга! Но Рору благородно ограничился тем, что только немного шерсть подпалил неудачливому тику. Тот потом послужил настоящим шоу для окружающих, когда бегал по площади, визжа как поросёнок, которого собираются забить. А Рору, даже не выслушав слова благодарности, схватил девушку и, обратившись в коня, понёс её по воздуху в свой замок. Уже тогда приглянулось ему, что юная воровка хоть и вцепилась ему в гриву, но не кричала от страха и в обморок не падала. В замке он её и оставил. Окружил всевозможной заботой и вниманием. Лгайя же удивительно быстро пришла в себя после нервного потрясения, и Рору через несколько дней был знаком не только со всеми ругательствами мира людей, но и с кучей других, которые девушка придумала специально для него. А надо сказать, творческие способности у неё были неплохие! Демон даже восхищался. Что она ему говорила на первых порах — такого Рору ни от кого бы не потерпел. А от неё — пожалуйста! При этом демон умудрялся уверять себя в том, что всё это несерьезно, и юная воровка для него всего лишь игрушка. Наиграется и выбросит. Конечно, он мог бы и силой её взять, но почему-то не хотел. Мог и чары навести, но с куклой безвольной иметь дело не очень приятно. Потом вдруг девушка резко переменила поведение, стала тихой и задумчивой. Вроде как бы и с участью своей смирилась. И когда Рору уже торжествовал победу, стала слёзно просить, чтобы отпустил её повидаться с матерью и братом, о которых она очень беспокоится. Демон только усмехался. Конечно, отпусти, а она в ближайший монастырь сбежит. Нет, для него никакой монастырь не соперник, разве что божество само вступится за своих последователей. Но… что-то не 119

очень хотелось практичному Рору связываться с богами лишний раз, особенно когда этого можно было избежать. Но скоро демон сдался, не выдержав слёз. И опять удивился — раньше слёзы женские для него были неприятны, но выносимы, а теперь сердце сжималось. Девушку он отпустил, даже дал ей столько добра, что матери с братом хватило бы на всю жизнь, а когда она ушла, затосковал по-настоящему. Но и тогда не стал её преследовать. Именно тогда и возникла первая мысль «не полюбил ли я?». И только когда юная воровка сама воспользовалась порталом в его замок, как он учил, мысль окончательно подтвердилась «Да, полюбил». А потом … потом семь десятков лет Рору был счастлив. Он даже забыл о своей любви к свободе, и том, как похвалялся, что не позволит никому привязать себя к постели. Позволил. И даже мечтал о том, чтобы сделать свою возлюбленную демоном. Это было возможно, когда позволяла сама Ингвисс, ибо только глоток её крови мог сделать человека демоном. Рору бы добился этого позволения, но… даже кровь матери демонов могла помочь только в том случае, если в человеке была хоть капля магических способностей. Их в девушке не было. Рору оставалось только подпитывать любимую своей силой столько, сколько возможно. Своей Лгайе он доверял полностью. И девушка не сидела в замке за замком. Она с удовольствием путешествовала, одна или с Рору, помогала жителям своего мира с помощью силы, которую он ей дал. Иногда и от Рору добивалась такой помощи. «Рору, эта деревня погибнет. А там женщины и дети. Соседний князь не смеет с ними так! Ты ведь тоже так думаешь, я знаю! Правда, думаешь?», — Рору так не думал, ему было плевать на человеческие деревни и их жителей, как и на человеческие распри между феодалами. Но Лгайе удавалось подобрать такие слова, что Рору поначалу фыркал, брыкался, а уже следующим утром находил себя рядом с несчастной деревушкой. Опять фыркал, глядя на несколько десятков жалких хижин, которые ему предстоит доблестно защищать. И отваживал очередного князька, который решил начать покорение земли соседа именно с этой деревни. Демон высшего круга сражается за кучу человечков против другой кучки человечков. Бред какой-то! Если над Рору и не смеялись в глаза, так это только потому, что никому не хотелось стать хорошо прожаренным. За глаза же потешались вовсю. Рору однажды не выдержал, и от двух насмешников остались лишь горки пепла. Не сказать, чтобы это прекратило все разговоры, но они явно стали потише. От своей любимой Рору много узнал о людях, которых раньше считал недостойным предметом для изучения. Оказалось, что некоторые люди — предмет весьма достойный. Потом Рору не раз спасало это знание. Часто, особенно молодые демоны высшего или среднего круга, встречаются с человеческими колдунами на поле боя и не воспринимают их всерьез. Иногда очень зря. Но понимает демон это обычно слишком поздно. Рору такой ошибки не совершал. И это не раз спасло если не его жизнь, то репу120

тацию уж точно. Чувство между тем не проходило, лишь стало более спокойным и размеренным. Не вулкан, а тёплый огонь очага. И Рору безумно тосковал, когда его любовь решила уйти навсегда. Что побудило её — мысль о том, что она стареет, не смотря на то, что демон все силы тратил, чтобы как можно дольше продлить ей жизнь и молодость, или просто любовь прошла, демон не знал. И не хотел знать. С болью в сердце, но всё-таки отпустил. Позаботившись о том, чтобы не простым человеком ушла в мир его любимая, а достаточно обеспеченной особой, чтобы получила тот почёт и уважение, которых была достойна. Постепенно боль в сердце приутихла, и Рору опять полюбил свободу и независимость, скачки под звёздами и сражения. Но сердце всегда так сладко замирало, когда он был в Геоне. Он продолжал искать Лгайю, душу любимой. Рору был готов принять её в любом теле, в каком она захотела бы жить в следующей жизни. Пока поиски были безрезультатны, но Рору не терял надежды. Рору улыбнулся своим воспоминаниям. Конечно, сейчас, вспоминая о своей первой и единственной настоящей любви, демон чувствовал грусть. Но это была не всепоглощающая и лишающая сил грусть, а тихая и мягкая. Рору оглянулся. В воспоминаниях он и не заметил, как вышел на одну из улочек. И почти уткнулся носом в таверну. Подняв глаза, Огненный прочитал название «Лисий хвост». И расхохотался. Память подбросила ещё один сюжет о том самом дне, когда он собственноручно спалил эту таверну, точнее, её предшественницу до тла. Дело было давно. Рору был тогда молод, и совершенно не умел управляться своим даром. Вот и сжёг, когда ему что-то не понравилось в словах трактирщика — толстого демона-рури с круглой мордочкой и свиными глазками. Рору потом крепко досталось за это и от отца, и от учителя. Огонь чуть не перекинулся на соседние здания. И всех тогдашних посетителей центра Геоны здорово напугал. Прямой ущерб бизнесу князя, который со всех сделок в Геоне свою долю имеет. А ведь Рору был вовсе не виноват. Он уже пришёл в таверну донельзя взвинченный и совершенно естественно вспылил на первое грубое слово, ибо свои эмоции, как и дар, он тогда не контролировал. При малейшей обиде, он вспыхивал. Как и всё вокруг. Ветер помогал разносить огонь быстрее. Вот и эту таверну, «Лисий хвост», демон сжёг. Он тогда, конечно, не сдержался, но даже теперь Рору не считал себя виноватым за этот всплеск эмоций. Виноват во всем был Леру. Ну да, Рогатый. Рору вошёл в таверну и, заказав себе местного вина, вновь отдался на волю волнам памяти. Два демона стояли друг против друга. Вокруг бушевало пламя. Вокруг огненного кольца все суетились, бегали, не решая заглянуть внутрь. А внутри стояли Рору и Рогатый. Одежда на Леру немного задымилась, но он изящно, как всегда, провёл рукой, и дыма не стало. Он спокойно посмотрел на Рору и чуть скривил губы: — Мог бы просто сказать нет. Ты совсем не можешь себя контролировать. — голос Леру был ледяным.

121

— Я думал… ты мне друг, — хрипло сказал Рору.

— Друг. Но кто сказал, что с другом нельзя спать? Или, может быть, обязательно нужно спать только с недругами? — Леру внешне был всё также невозмутим. Мало того, он всерьез был готов и дальше развивать эту тему. Выслушать возражения, привести доказательства своей правоты. Рору даже сказать ничего не смог. Просто, махнув рукой, погасил пламя и направился прочь от Рогатого. На душе было паскудно. Он действительно считал Леру другом. Рору по каким-то делам был в Геоне и решил навестить своего бывшего учителя, Оранга. Там и был Леру, только что взятый в ученики. Рору не обратил на Рогатого никакого внимания, только подумал с толикой презрения «что же это за демоны пошли, даже рог спрятать не смог при трансформации?». Только потом, познакомившись с Леру, он понял, что по этой детали, вообще-то считающейся для высшего демона в человеческом обличье ещё большим уродством, чем рыжие волосы, по этой детали вовсе не следует судить о настоящей силе Леру. Рору это понял уже с первой тренировки, когда учитель, к его удивлению, поставил Леру в соперники огненному демону. И ещё больше удивился Рору, когда этот совсем молоденький демон, выиграл состязание. Тогда он и обратил на Рогатого больше внимания. Чем-то импонировал ему Леру. Как возможный будущий друг, Рогатый оправдал его ожидания. Он действительно смог стать другом Рору, такому обычно свободолюбивому и одинокому. Они вместе бродили по Геоне и по горам Терры, иногда заглядывали в миры оборотней и людей. И говорили. Леру был гораздо младше, но иногда у Рору возникало впечатление, что Рогатый равен ему по возрасту. Он много знал, много умел. И если иногда не мог сдерживать своих эмоций, так Рору тоже не было это доступно, несмотря на возраст и обучение. Рору всегда считал, что одиночество — это лучшее, что может случиться с любым существом, и что он, огненный, создан только для этого состояния. А теперь он узнал, что дружеские беседы и споры и даже дружеское молчание, когда просто кто-то рядом, тоже имеет свой неповторимый вкус. И вот теперь это. Нет, Рору предупреждали, что Леру, похоже, коллекционирует свои любовные похождения, но огненный отмахивался. И вот теперь — это предложение. Напрямую. Рору шёл по улице Геоны и злился на всё на свете. На Леру, который не может удержать в узде свои желания, на себя, что не замечал намёков. А ведь были же намёки, были! И взгляды необычные, и прикосновения, отнюдь не дружеские. Тогда Рору, в этих делах неискушённый, не замечал ничего, а если и замечал, сбрасывал на то, что показалось. Досбрасывался, называется. Пока сегодня Леру не подошёл к нему и напрямую не заявил. Рору от удивления и бешенства на какое-то время перестал контролировать свой дар и вокруг них выросла стена пламени. Постепенно злость у Рору как-то сама собой закончилась. И её место заняла какая-то детская обида на судьбу. «Ингвисс, всё ведь было так хорошо. Почему 122

я?», — Ингвисс молчала. Впрочем, глупо было бы ждать от защитницы всех демонов ответа на такой идиотский вопрос. Обида росла. А вместе с ней странная слабость и опустошённость. Именно в таком состоянии Рору и зашёл в «Лисий хвост», таверну, которая, по неудачному для неё стечению обстоятельств или положению звёзд, оказалась у демона на пути. Рору зашёл, сел за стол в самом тёмном уголке и, прислонившись к стене, закрыл глаза. В таверне были посетители, но они Рору не мешали. А вот хозяин помешал даже очень. Когда в третий раз спросил, не хочет ли господин что-нибудь заказать. Хозяин был явно недоволен, что Рору занимает место, ведь посетителей, с которых можно было получить деньги, было много. С другой стороны, он принял Рору за простого оборотня-лиса, от которых разве что мошенничества жди, но никак не сильного сопротивления.

— Может, господин оборотень желает хотя бы выпить? — елейным голосом спросил хозяин, снова склонившись перед странным, не заказывающим ничего посетителем.

— Как ты меня назвал? — в голосе Рору зазвучала сталь. Внезапно в нём всколыхнулись все обиды — настоящие и прошлые, а злость вновь заняла место в душе, потеснив готовую начаться депрессию. И Рору нашёл, что злость всё-таки гораздо лучше. Демон встал. Трактирщик отшатнулся. На свинячьем личике появилось выражение понимания того, что что-то он сделал не так.

— Я, Рору Аронко-меру, законный принц рода огненных демонов. Как ты смеешь называть меня оборотнем?! Трактирщик вжался в пол. Если бы он мог провалиться сквозь землю, то наверняка бы это сделал, причем вместе со своей таверной. Но он не мог. Нет, Рору вовсе не собирался сжигать таверну. Просто попугать хозяина. Но перестарался. Демон ухмыльнулся. Он помнил, как после того выплеска злость ушла, оставив после себя опустошённость. И эмоциональное отупение. Следующие несколько дней он помнил плохо. Скандал, который ему устроил отец, после того как тому устроил скандал князь Геоны. Помнил, что пришёл тогда попрощаться с учителем и остался у него ночевать. А вот потом… Рору растолкали. Огненный спрыгнул с постели и огляделся пока невидящим взглядом. Вокруг была почти полная темнота. Лишь лучик луны пробивался сквозь плотные шторы и выгодно отражался от рога Леру. У Рору перехватило дыхание, а мысли понеслись вприпрыжку. Не думает ли рогатый, что таким образом может?.. Парочка нелицеприятных слов уже крутились на языке, но рогатый вдруг схватил друга за руку и потянул за собой. На пороге замер, отпустил и с ухмылкой бросил.

— Оденься хоть! То, что его всё-таки просят одеться, почему-то Рору успокоило. Он схватил первое, что попалось под руку, и впопыхах последовал за Рогатым. В дальнейшем Рору так и не понял, почему он без вопросов пошёл за Леру. Может, 123

какие-то неизвестные чары? Леру не отвечал. Точнее отвечал, что просто удачно воспользовался моментом, когда огненный ещё не совсем проснулся. Рору не заметил даже, как они оказались на живых равнинах. Огненный был здесь однажды, но золотистая шепчущая трава не заинтересовала его.

— Перекидывайся, — последовал новый приказ от Леру. И опять Рору неизвестно почему подчинился приказу. Конь встал на дыбы посреди травы. И тут Рору почувствовал неодолимое желание бежать, Неважно куда, просто бежать посреди этой травы, что он и сделал. Это была его первая гонка. Дальше будут сотни таких же. Хотя нет, не таких. На этот раз Леру бежал рядом с ним. Потом легко прыгнул на спину и вцепился в гриву, а бока коня сжал ногами. Рору сначала оторопел от такой наглости, а потом вновь почувствовал злость. Он попытался сбросить наглеца, но тот держался крепко. Попытался воспользоваться огнём — на Леру не подействовало. Попытался перекинуться в человеческую форму — не смог. Опять заклинания Леру. Но как он сумел? Рору несся вперёд, танцуя и брыкаясь, пытаясь сбросить рогатого с себя. Не получалось, пока злость Рору не прошла. Отчего, он не знал. Может ветер с аровых вулканов обладает исцеляющей силой, может, трава что-то нашептала. Но Рору вдруг стало неважно, что на его спине кто-то сидит. Сидит и пусть сидит — бежать же не мещает. Даже забавно. И он вновь побежал по равнине. Он чувствовал ветер, который обтекал тело, насвистывая что-то своё, унося обиды. Чувствовал тепло, слушал шепот трав, смотрел на мир, который вновь обрёл свои истинные краски, не запылённые, как в последние несколько дней. Он бежал, пока полностью не выдохся. И тогда кубарем покатился в траву, на ходу принимая человеческую форму. Леру покатился вместе с ним. А потом Рору лежал и смотрел в звёздное небо. Повернувшись, он увидел, что Леру лежит рядом с ним. На губах Рогатого блуждала его знаменитая ехидная улыбка.

— Спасибо, — хрипло сказал Рору.

— Не за что. Я тебе должен.

— Значит, снова друзья?

— Снова? Я не помню, чтобы порывал с тобой дружеские отношения.

— Ну, ты не будешь больше…?

— Естественно, я буду. Рору, не будь дураком! Я просто так не отказываюсь от того, что хочу. Но тебя это не должно волновать. Ведь ты решаешь все сам. Ты вообще, о чём подумал? Что я сейчас возьму тебя за шкирку и потащу в постель? Так это весьма сложно будет сделать.

— Ты, что уже прикидывал? — у Рору даже хватило сил на ехидство.

— Ну да, — совершено невозмутимо заявил Леру. Рору только рассмеялся. Он против воли представил себе Леру, за глубокой думой о том, как… А потом представил себе Леру, который тащит его, Рору, к себе в постель. В его представлении, Рору почему-то упирался и верещал как девчонка.

124

Рору закрыл глаза. Было так хорошо, что не хотелось ничего менять. Просто лежать на траве, чувствуя, как ноют уставшие мышцы, как щекочет руки трава, вдыхая тёплый, даже горячий, ветер. Рору ощущал полное спокойствие. Мысли катились не торопясь, как волны в море. Ни за одну Рору не уцепился, ни одну не стал развивать дальше. Сколько раз он пытался вызвать у себя это состояние медитацией как ключ к управлению своими и эмоциями и даром. И только смог поймать за хвост не само это состояние, а отблеск, его тень.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил он Леру, даже не объясняя, что имеет в виду как раз это состояния радости и покоя. Но рогатый понял его.

— Не знаю, — ответил он.

— Я было подумал, что ты много знаешь. Почти всё, — хмыкнул Рору.

— Может быть. Но это когда я умный.

— А сейчас нет?

— Сейчас я глупый. Иногда я становлюсь глупым… Когда сам того хочу. Говорят, это полезно. По крайней мере приятно. Рору опять усмехнулся.

— А если бы ты был умным, что бы ответил?

— Я бы наверное сказал… — Леру на несколько секунд задумался, — наверное, сказал, что это и есть присутствие Высшего, слияние со вселенной. Или что-то другое в этом же роде. Но я сейчас глупый, поэтому ничего не скажу! Рору рассмеялся. Вернулись домой они уже друзьями. Конечно, Леру время от времени снова начинал на Рору охоту, особенно в периоды, когда у Рогатого никого не было. Но огненный был начеку и всегда останавливал Леру. Даже в некоторые моменты старался с ним не видеться. Зачем себе лишний раз нервы портить? Ну и ему заодно. Рору даже какое-то время скрывал от Рогатого свою Лгайю, но тот всё равно узнал и даже ничего не сказал. Не нашлось у него и обидных слов для девушки, какие он всегда находил для партнёров Рору. Но после того, как Рору остался один, Леру охоту продолжил как ни в чём не бывало. Однажды Рору сказал рогатому, что для него это уже, наверное, дело принципа, а сам он Леру и не нужен давно. Рогатый, не отрицая, но и не соглашаясь, пожал плечами. На этом разговор закончился. Больше ни один из демонов эту тему не поднимал, всё продолжалось по-прежнему. После той ночи на живых равнинах, к Рору вновь вернулись все краски мира. Но при этом он стал более уравновешенным, даже дар легче контролировался. А ещё Рору полюбил равнины. От воспоминаний демона отвлёк странный звук. Обернувшись, он увидел, что дароны окружили купца, человека с явно нехорошими намерениями. Тут, в Геоне, частая сценка, в которую никто не вмешивался, признавая за даронами право суда над ворами. И Рору бы тоже не вмешался, как обычно, но сегод125

ня так остро нахлынули на него воспоминания, а его звезда светила так ярко… В общем, он парой движений разбросал крылатиков под взглядом торговца, уж не верившего в чудо. Потом оборотился в коня и крикнул: — Садись! Торговец, совсем ещё молодой маг, не заставил себя ждать. Он одним движением сгрёб со своего прилавка вещи в мешок и прыгнул на спину коня Рору с лёгкостью опытного наездника.

— А парень-то не трус. Другой бы побоялся. Хотя, возможно, дароны напугали его больше, — подумал Рору, и понесся прочь из города. Дароны, его не преследовали. Видать, слишком были ошеломлены его наглостью, но поделать ничего не могли. Против демонов первого круга крылатики, даже стаей, бессильны. Демон нёсся к городской стене. Вовремя сообразил, что ветер живых равнин превратит его седока в жаркое быстрее, чем за минуту. И направился в своё поместье за чертой Запретного города Геоны. Тут держали дома князь и его подчинённые, а также некоторые семейства демонов, которые были с ним дружны. Отец Рору был соратником князя на поле боя против Льдистых кошек-демонов, поэтому семейство Рору тоже имело поместье за запретной для других чертой. Рору аккуратно опустился прямо перед главными дверьми замка. «Хорошо, что отца нет дома», — подумал он, прочувствовав помещение.

— Эй, слезай, приехали, — кинул он мысль к седоку, когда через две минуты понял, что самостоятельно тот слезать не собирается. Юноша кубарем полетел на землю. Тут же вскочил, прижимая к груди мешок, как величайшую драгоценность. Глаза были вытаращены в удивлении.

— Он что, не знаком с мысленной речью? Странный маг. Может ученик? Да нет, ученик не смог бы пройти сквозь портал. Разве что случайно занесло, — Рору, перекинувшийся в человеческую форму, разглядывал юношу, а тот — демона. Никто не говорил и слова. Когда Рору решил, что молчание затянулось, спросил: — И как тебя зовут? Юноша чуть не подпрыгнул. А глаза от удивления и страха стали ещё больше.

— Ну и ну! Откуда он вообще взялся?, — недоумевал демон. А вслух сказал: — Я не ем людей. У демонов Высшего круга плохим тоном считается есть то, что может говорить. Если первая часть фразы как-то приободрила юношу, то вторая, про демона Высшего круга, вновь ввергла в уныние.

— Послушай. Я достаточно добрый… для демона. Но имею право знать, кого я спас от весьма неприятной ситуации, поверь мне на слово. Юноша, судя по всему, поверил безоговорочно. И выдавил.

— Накомиру.

126

Демон поднял бровь. Такие длинные имена обычно получали у людей члены высоких сословий. Впрочем, в последнее время именно эти сословия оккупировали магические искусства. Нет, конечно, и в деревне можно было встретить колдуна или ведьму, но обычно они и в подмётки не годились обученным магам. Дошло до того, что если человек проявлял редкий дар, но не являлся аристократом по рождению, то по указу императора он становился приёмным ребёнком (и равным с родным наследником) какой-либо семьи, после чего отдавался в ученики соответственно положению и дару. Приёмная семья, кстати, не возражала против такого явного, казалось бы, попрания их прав. Иметь в семье мага было почётно.

— И что же ты делаешь в Геоне? Накомиру задумался, а потом тихо сказал, запинаясь.

— Меня послал учитель… Сказал, что нужно передать несколько вещей… оборотню, который сам меня найдёт.

— Ну и как, нашёл? — со смешком спросил Рору.

— Я видел его, издалека. И тут налетели эти…

— Это были дароны. Магу стыдно о них не знать.

— Я не маг, а всего лишь ученик, — весело отметил Накомиру. И когда он успел отойти от страха и удивления? Огненный заметил.

— К тому же, — задумчиво продолжал ученик мага, — я только слышал о них. А это совсем иное, чем видеть! Рору кивнул. Он прекрасно понимал все, кроме одного: почему маг решился послать на такое опасное дело совсем молодого мальчишку? Впрочем…

— Как зовут твоего учителя?

— Итари-но-тори. Рору расхохотался. Теперь всё понятно. Старик Итари у даронов давно в чёрном списке. Стоило ему самому появиться в Геоне, как крылатики сразу бы почувствовали. Уж очень много он им насолил в своё время. Никто, как он, не мог так ловко разными путями получать магические артефакты даронов и низших божеств. И так здорово их «освобождать» от магической энергии, что даже демоны Высшего круга, пока им не скажешь, не могли почувствовать, что эта вещь когда-то принадлежала другой стороне. Но чёрный список черным списком, а сбывать товар всё же надо. Вот и послал паренька. И видимо не такой уж и слабый будущий маг. Просто потерялся от удивления. Да и учиться начал не так давно.

— Ладно, — сказал Огненный, отсмеявшись, — можешь звать меня Рору, я демон огня и воздуха первого круга. Наследный принц дома Аронко, хотя, полагаю, последнее тебе не о чём не говорит.

— Что вы! — глаза паренька вновь были расширены, но теперь от восхищения, — Я изучал историю демонов. Ведь именно ваш дом когда-то остановил нашествие Ледяного войска на три мира.

127

— Ну, не только наш, — Рору всегда был честен, — но мы действительно сыграли большую роль в той войне. Жалко, что сам я о ней знаю только по рассказам отца. И Рору вздохнул. Ему действительно было жаль, что он родился так поздно.

— Я тоже …В смысле, мой дед участвовал в великом походе на запад. В том конфликте с людьми-тенями, после которого они больше не решались собраться в атаку на армию и пойти на столицу. Дед рассказывал мне, он тогда был придворным магом. А я всегда так жадно слушал его рассказы. Последнее предложение Накомиру сказал с явным сожалением. Они с демоном посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Если бы кто мне ещё месяц назад сказал, что я буду вот так запросто разговаривать с наследником дома Аронко, я бы прописал ему зелье от бреда. И заодно от галлюцинаций. Со мной вообще можно разговаривать просто так. Ещё со мной драться можно, но тебе это не грозит. Накомару удивленно поднял бровь.

— Просто моя примета, — пожал плечами Рору, — ещё никогда моими врагами не становились те, кого я спас. Ученик мага кивнул.

— Ладно, хватит стоять тут. Пойдём в дом.

— Вы приглашаете меня к себе?

— А что ещё с тобой делать? Портал в ваш мир наверняка под наблюдением крылатиков. И раньше завтра они не уйдут. А до следующего портала я тебя не довезу, по крайней мере в живом состоянии. Придется на время стать моим гостем, хочешь ты этого или нет. Да, и зови меня на ты. Эти ваши человеческие выканья. Даже демоны их переняли, а я терпеть не могу.

— Да я с удовольствием! — поспешно заявил Накомиру.

— Хорошо, что отца всё-таки нет дома, — ещё раз подумал Рору. Человек в поместье! Да, Ирис бы это явно не одобрил. А так, надо не забыть как следует объяснить слугам понятия конфиденциальности. Но это Рору хорошо умел делать. Они засиделись далеко за полночь. Рору рассказывал о демонах, а Накомиру, оказавшийся прекрасным слушателем и замечательным рассказчиком, рассказал о земном мире. Рору давно там не был и послушал с удовольствием. Сначала Накомиру вовсе не горел желанием показывать то, что именно велел передать его учитель, но потом всё же решился.

— Брось, я в любой момент могу у тебя эту драгоценность забрать и не отдать. Ничего ты мне не сделаешь, поверь. Просто любопытно. Что же такое могло заинтересовать Тана? Князь енотов ни в чём подобном не нуждается. По крайней мере, он так говорит.

128

Накомиру сдался и достал из мешка усики золотой бабочки. Четыре длинных, упругих и тонких золотых усика, которые ещё недавно украшали статую золотой бабочки. Рору восхитился.

— Вот это да! Да как твой учитель сумел только?! С этой статуей было связано много легенд. Появилась эта статуя буквально из ниоткуда, в период страшной засухи, когда люди умирали от голода как мухи в августе. Прямо так взяла и появилась посреди поля ничем не выдающегося крестьянина этакая золотая бабочка со сложенными крыльями. Тот был с настолько помутнённым от голода разумом, что его не испугало и не удивило данное обстоятельство. Загрузил он бабочку на телегу, а в статуэтке килограммов восемьдесят, и повёз в город продавать местному феодалу за еду. Да не довёз. Внезапно бабочка поднялась на лапки и раскрыла свои крылышки. Тут уж крестьянин испугался, полез в кусты, правда, залез недалеко. Может с перепугу ноги отказали, а может надеялся, что золотая побрякушка прекратит вести себя неподобающим для неё образом, и её можно будет продать. Так и лежал в кустах. А бабочка стояла в телеге. Крестьянин даже заснул, ничуть не удивившись тому, что чувство голода куда-то исчезло. А когда проснулся, обнаружил, что лежит в жиже, в которую превратилась земля от долгожданного дождя. Бабочка стояла в телеге как и прежде, только крылья у неё на сей раз были сложены. Крестьянин кое-что смекнул и повёз незваную гостью обратно в деревню. Так с тех пор и повелось. Как расправит бабочка крылышки, так быть дождю. Нужно только, чтобы на расстоянии в пятьсот метров вокруг неё все спали. Хопала она крыльями часто. Бабочке поставили небольшой храм, молились, а потом обнаружили , что и болезни она исцеляет, но опять же во сне. А после и вообще чудно. Пошёл на местного феодала войной сосед. Деревня как раз по его пути была. Не зная, что делать, взмолились жители бабочке, да после молитвы все так и улеглись во дворе, не смея больше сну сопротивляться. Только некоторые сквозь сон видели, как раскрыла красавица золотая свои крылья. И случилось чудо, иначе не назовёшь — проехал воительный князь мимо, деревню не тронув. Скоро местный лорд узнал о чудо-бабочке и по совету придворных колдунов выстроил роскошный храм, прямо в поле того счастливца, который бабочку нашёл. А его самого сделал настоятелем. И больше деревня нужды не знала, питаясь подношениями паломников со всех концов империи. А уж когда пронеслась весть, что бабочка и желания выполняет… Никто не знал, откуда появилась бабочка. Ясно, что дар бога. А какого? Или сам Высший решил обратить свой взор на мир, видя, что его помощники не справляются. Никто не знал. Да в конце концов, после долгих споров решили, что это и не главное. Второй особенностью бабочки было то, что имела она не два, а целых восемь усиков. И многие верили, что именно в этих усиках хра129

нится её сила. Только для этого нужны все восемь. Добыть их было не так-то просто, ибо охраняли бабочку монахи и колдуны, прибывшие по специальном указу императора из столицы.

— Так значит, твой учитель тоже поверил, что у этих штук есть какая-то сила? — спросил Рору.

— В это поверил Тано, а мой учитель — не знаю. Он вообще говорит, что усики помогут владельцу исполнять чужие желания, но не свои. Да и то, нужны все восемь. Учитель же смог достать только четыре.

— А что остальные, срезать не успел? — расхохотался Рору.

— Наверное, — пожал плечами Накомиру.

— Да уж, — фыркнул огненный, — история. И для чего это Тано? Надеюсь, он не станет новым Деругом? Это было бы сейчас некстати. Да и вообще некстати. По удивлённо поднятой брови Накомиру, демон понял, что тот не слышал эту знакомую каждому демону и оборотню с рождения историю. Поэтому начал рассказывать.

— Однажды Великая Ингвисс, да будет с ней сила вечно, сражалась с Лоросом и Безой. И хоть много сил у неё, но не смогла устоять она перед двумя мощными противниками и, укрыв себя волшебным туманом, отступила в мир смертных, где приняла облик старушки, чтобы иметь возможность немного передохнуть. Да и действительно, надо ей это было, ибо настолько она лишилась сил, что не смогла бы справиться сейчас и с оборотнем. По несчастливой случайности мимо места, где Ингвисс отдыхала под деревом Истории, проходила процессия монахов, несущая священные реликвии Отра — первейшего и сильнейшего сподвижника Лороса. И близость этих даров так ослабила Ингвисс, что впала она в забытьё. Так и нашёл её один из людей. Не зная, кто перед ним, из жалости принёс он ослабевшую в свой дом, накормил и напоил. Когда Ингвисс пришла в себя, то сердечно поблагодарила, а потом, восстановив силы, спросила: — Что ты хочешь от меня? Ибо не могу я оставить без дара твою доброту. Хочешь, я сделаю тебя одним из высших демонов и введу в мою свиту? Хочешь, я дам тебе власти? Или тебе нужны женщины? Деньги? Парень, поражённый, склонился перед Великой и сказал: — Всегда мечтал я лишь об одном — помогать окружающим. Но что я смогу сделать? Сколько бы не было у меня золота — на всех нищих не хватит. Власти мне не надо, ибо я не смогу управлять. Всегда я мечтал исполнять человеческие желания. Мне даже это снилось.

— Что же, я могу дать тебе такую силу. Вот только исполняться будут не те желания, которые люди выскажут вслух, но те, которые у них в мыслях.

— Если это сокровенные желания людей, так даже лучше, — просиял парень.

130

Ингвисс покачала головой и хотела что-то сказать глупцу, но не стала. А просто дала ему силу. И вот стал парень желания исполнять. Пришёл к нему крестьянин за золотом.

— Истинно ли это твоё желание? — спросил его новый колдун.

— Да, ведь я перестану мучиться голодом.

— Тогда иди домой, твое желание сбылось. Побежал тот домой, а дома ничего нет. Хотел идти назад к провидцу, как тут увидел, что идёт к нему в дом… по одежде сосед его, да и на двух ногах, вот только голова свинячья и копытца. Обомлел крестьянин, и вспомнил, что было у него такое… весьма искреннее желание. Так и пошло. Человек, которого с больными ногами жена на горбу притащила, пожелал, чтобы ноги вылечились. А у него и руки отнялись. Знать гораздо больше желал он, чтобы его жена работать руками да обувь делать не заставляла — кормила. Девушка, жениха выпрашивающая, застала своих удачливых подруг без любимых. Купец, просящий о прибыльной торговле, потопил своим желанием корабли конкурента. У кого жена в яму посреди улицы пропадёт. У кого соседский амбар синим пламенем сгорит. Взмолился парень Ингвисс. Та пришла.

— Почему же ты не рассказала мне, что могу натворить? Или тебе так приятны мучения людей наблюдать? Демон, он демон и есть! Ингвисс улыбнулась.

— Ты прав, я демон. Но не потому тебя не остановила. Скажи я всё, ты бы не поверил и упрекал меня в неблагодарности. А так — ведь все пришедшие к тебе сами виноваты в бедах. Так как не очень чисты были в помыслах. Так за что же меня винишь?

— Прости, — смущённо сказал парень, — не хотел я тебя обижать. Ингвисс подошла к нему, взяла за руку и, говорят, с той минуты оба они исчезли.

— Что же случилось с тем парнем? — спросил Накомиру.

— Никто его больше не видел. Говорят, Ингвисс взяла его в свою свиту. Да только как проверить? Накомиру кивнул. Минуту или две они оба молчали. Потом Рору сказал: — А где находится эта бабочка? Я позабыл…

— В провинции Итоми. Огненный задумался. Как раз там сейчас их весёлая компания по Игре. Есть шанс и поиграть, и немного позлить ворчливого старого енота.

— Послушай. Посланник Тано своё право на усы уже потерял, когда сбежал. Это даже сам старик-енот признает. А вот я могу заключить контракт с твоим учителем. Ты достаёшь остальные усики и продаёшь мне все вместе. А я плачу и тебе, и ему.

— Но как я смогу?

— Не беспокойся. Я тебе помогу. И ещё кое-кто, только слушай меня.

131

Видя, что Накомиру хочет что-то сказать, Рору замахал руками.

— Знаю, знаю, что не можешь такой важный вопрос сам решить. Но просто передай ему, что я, Рору-аронко-меру, этого хочу. А я сам к вам заявлюсь через пару дней. Накомиру кивнул, хотя и не представлял, что задумал демон. И как он, всего лишь ученик колдуна, сможет сам украсть усики золотой бабочки?

— Ладно, — сказал Рору, — уже светло. Думаю, крылатики больше не следят за порталами. Больше чем на несколько часов их обычно не хватает. Потому поедём, я тебя провожу. И они вышли в сад. Внезапно, словно сам воздух зазвенел тонко и мелодично. Рору нахмурился. Ну как не вовремя! Потом он схватил за плечи Накомиру, который тоже что-то почувствовал, но что-то более неприятное, чем просто дрожание воздуха.

— Послушай, сейчас я брошу тебя в огонь, не бойся, — поспешно добавил огненный, глядя в расширившиеся глаза ученика колдуна, — огонь не причинит тебе вреда, если ты не испугаешься. Это необходимо, только так я могу тебя спасти. Ничего не понимающий Накомиру кивнул, и огненный разжёг большой костёр прямо во дворе, куда и втолкнул юношу. Воплей не последовало, поэтому Рору решил, что всё пока идёт неплохо. Сам демон поглядывал на небо. Сквозь огонь Накомиру видел как сквозь стекло. Небо сначала посветлело, словно сияние распространилось кругами от дворца верховного князя, который стоял на самой высокой горе. А потом… потом на небе появился, извиваясь своим чешуйчатым телом, большой дракон. Дракон переливался разными цветами. Он величественно плыл по небу в окружении странных созданий, похожих на орлов или летучих мышей или лошадей с кожистыми, когтистыми крыльями. Когда дракон исчез, где-то на горизонте Рору потушил пламя.

— Не обгорел? — шутя, спроси он. Накомиру покачал головой.

— Кто это был? — спросил он.

— Ты видел? — Рору по-настоящему удивился. — Значит, ты действительно способный. Видеть сквозь магическое пламя… Это был сам Князь Геоны — князь-дракон Юдару-лорейя. И его свита. Он обычно вылетает из замка по вечерам. Хорошо, что мы вовремя смогли его заметить. Даже предположить страшно, что бы он с тобой сделал, если бы почуял тебя здесь. Сюда-то и многим демонам ход закрыт.

— Юдару-лорейя! — прошептал в восхищении Накомиру. Невероятно величественным было это зрелище. Огромный извивающийся разноцветный дракон, плывущий по небу, и удивительные, ни на что не похожие создания. Рору проводил случайного знакомого до ближайшего портала в мир людей. И ещё раз напомнил о своём предложении. Накомиру клятвенно обещал, что 132

обязательно донесёт его до учителя. «Вот и поиграем», — усмехнулся Рору, когда Накомиру исчез. Рору зря волновался по поводу огня. Юдару-лорейя прекрасно учуял, а потом и увидел человека, которого он притащил. Да не только он. Лорд-грифон и ближайший советник Юдару — Орхана-леду, тоже его учуял. Понаблюдав за господином и увидев, что тот никак не реагирует на ситуацию, Орхана подлетел к Юдару и зашептал на ухо: — Ваше величество, неужели Вы не видите? Юдару отмахнулся хвостом. Он воспользовался мысленной речью.

— Прекрати! Человек, вижу. И что делать предлагаешь? Спуститься и поджечь всё поместье Меру?

— Но с другим вы бы так и поступили!

— Да, с другим. Ирис-аронко-меру мой соратник. И один из немногих оставшихся у меня друзей. Да и ты, в случае чего, на него можешь рассчитывать, сам знаешь. А его сын... Кто из нас не был молодым и беспечным?

— Мне кажется, Рору-аронко-меру давно пора выходить из возраста, когда позволительно такое поведение, — пробормотал Лорд-грифон, отлетая от господина. Но тему развивать не стал. Он по-прежнему считал, что Рору не помешала бы неплохая трёпка, но раз Юдару так решил, с ним не поспоришь. А главное, к нему, Орхана, никаких претензий, что не заметил вовремя и не предупредил.

133

ГЛАВА 7 Храм золотой бабочки

— Так что теперь бабочка только с четырьмя усиками, — вещал смешной старикан Длуну, когда Итал и Сессомару подошли к столу. Увидев Воина, старик сразу же осёкся и как-то сник. Он продолжил рассказывать Длуну о храме бабочки, но при этом поглядывал на Сессомару. Когда он отошёл, то Сессомару чуть раздраженно спросил.

— Неужели я такой страшный?

— Ты красивый, — успокоил его Длун, — просто у тебя на лбу написано — аристократ, и на носу тоже. Длун чуть прищурился и пристально изучал Сессомару пару минут.

— А крестьяне с вашим братом предпочитают не связываться, мало ли что. Закон о пробе меча ещё никто не отменял, кажется. Сессомару только головой покачал. Он знал, что этим законом пользуются уж слишком часто, но ему вовсе не хотелось, чтобы его причисляли к категории именно таких отбросов клана. Лично Сессомару считал, что такое творят только те, чей меч никогда и не испробует крови настоящего противника. Исключительно по причине трусости хозяина. Он даже не верил, что представитель другого класса может так сильно нахамить и зарваться, что невозможно будет терпеть. По крайней мере, всегда можно ударить мечом в ножнах. Сессомару самому никогда не приходилось применять этот приём, так как, даже считая его простым воином, никто не решался говорить с ним непочтительно. Разве только Длун. Но Длун — оборотень, тут особое обстоятельство. Сессомару совсем не представлял, к какому классу общества относится Длун. Он прекрасно общался и с госпожой Арад, и с Сессомару на их уровне и на темы, которые так любят представители высшего класса. Причём используя принятые в этой среде фразы и тон. А вот с торговцами, ремесленниками и крестьянами Длун болтал, как один из них. Лис, очевидно, много путешествовал и прекрасно усвоил различные стили общения, к тому же, у него были прекрасные актёрские способности. Если бы Сессомару встречался с другими оборотнями-лисами, он бы нашёл, что Длун разве что более артистичный и легче приспосабливаемый по сравнению с большинством из них. Но даже тогда из всех Сессомару пред134

почел бы общаться именно с Длуном. С ним он чувствовал себя легко. Лис прервал его мысли.

— Мы могли бы сами посмотреть на этот храм.

— Какой храм? — спросил Сессомару.

— Храм золотой бабочки. Не слышал? Сессомару начал копаться в памяти. Да, князь Итоми, когда приезжал в столицу, на приёме у императора что-то рассказывал о золотой статуе, которая появилась неизвестно откуда и исполняет желания. Для этого нужно загадать желание и попросить о его исполнении, а потом уснуть не дальше, чем на триста метров от статуи. Если желанию суждено исполниться, то должен последовать какой-то сон, говорящий об этом — иносказательно либо напрямую. Поэтому Сессомару кивнул, не вдаваясь в подробности. Длун продолжил.

— Ну так вот, мы вполне можем там побывать. Сейчас народу не так много. Только вот беда случилась с бабочкой.

— Что, улетела? — спросила Итал.

— Да нет, вместо восьми усиков у неё теперь четыре. А ведь считают, что именно в усах вся её сила.

— Кто считает? — снова спросила волчица.

— Не знаю, — удивленно сказал Длун, — наверное, кто-то считает, раз считается. Итал только фыркнула. Волки-оборотни были более конкретны и практичны. Поэтому слишком уж большая воздушность Длуна принцессу раздражала, но иногда импонировала. Вот бы тоже так научиться смотреть на окружающее — с лёгкостью. Сессомару стоял молча. Длун обратил на это внимание и проворил нарочито умоляющим голосом.

— Надеюсь, мы не пойдём сейчас искать четыре потерявшихся усика и давать по хвостам тем гадам, которые за это ответственны?

— Зачем? — спросил Сессомару.

— То есть мы пойдём давать гадам по хвостам не прямо сейчас? — уточнил лис.

— Нет, не пойдём, — сказал Сессомару.

— К тому же, у них возможно и хвостов никаких нет, — облегчённо заявил Длун. Сессомару только рукой махнул. Если в начале пути он старался соревноваться с Длуном в остроте языка, то совсем скоро понял, что это бессмысленное занятие. Чувство юмора его было если не хуже, то явно несколько иным. Даже когда на слова лиса приходили ответы, это было как минимум через пару часов после разговора. Иногда Сессомару выручала Итал. Волчица резко осаживала лиса, когда он ей надоедал. Но сейчас, по-видимому, Длун принцессе надоесть не успел.

135

На следующий день путешественники решили всё-таки заехать в храм. Конечно, не для того, чтобы кому-то выдрать хвосты, а просто потому, что он был по дороге. Сессомару настоял на этом. Мол, не мешает заручиться всей возможной помощью, а то слишком часто на их пути стали попадаться неприятности. Воин слукавил. Он скрыл от попутчиков, что на самом деле есть у есть заветное желание —разобраться с Игрой или с теми, кто её затеял. Напрасно скрыл. Если бы рассказал, то оба его прекрасно бы поняли. Когда до храма оставалось часа четыре пути, дорога стала особенно тихой. Никто не проезжал ни навстречу путешественникам, ни за ними. Итал это насторожило. Она давно привыкла доверять знакам, которые ей посылает сама судьба. А тут резкое одиночество на дороге, по которой только что туда и обратно сновали целые караваны — очень яркий знак! Она обратила на это внимание спутников. Сессомару нахмурился и стал внимательнее вглядываться в окружающее. Он сразу вспомнил слова Итал об Игре. А вот Длун нисколько не показал обеспокоенности.

— Что-то должно произойти, — упрямо сказала Итал.

— Да, я верю, — ответил лис, — должно. И пусть происходит! Итал фыркнула. Лис на минуту потерял внешнюю беспечность и сказал: — Мы можем повернуть назад, если по-твоему дело так серьезно. Итал покачала головой. Она не ощущала опасности, скорее, это было странное чувство, ни плохое, ни хорошее. Не похожее ни на что. Скоро и Сессомару начал чувствовать нечто подобное, только его стало раздражать, что он никак идентифицировать это чувство не может. Некоторое время они ехали молча. Дорога тоже безмолвствовала. Пока, наконец, позади не замаячила одинокая точка. Точка быстро приблизилась и оказалась всадником на соловом коне. Именно от этой странной пары, ибо коней с красными глазами в природе не встречается, и исходило странное ощущение. Всадник жестом попросил остановиться и, когда путешественники это сделали, немного неуклюже поклонился и сказал: — Доброй дороги! Меня зовут Накомиру-тену, ученик великого мага Итарино-тори. Я рад встретить кого-то, с кем было бы не так скучно преодолевать эту опустевшую дорогу. Леенаари сидела в своей любимой беседке. В руках была лютня. Аккомпанируя себе, демоница пела. Чуть поодаль, чтобы не нарушать одиночества хозяйки, расположились несколько доверенных придворных дам. Они любовались цветами, кто-то заплетал ленты для предстоящего праздника, кто-то вышивал. И все они слушали пение. Голос у Леенаари был изумительный: грудной, глубокий, бархатный, он был предметом зависти многих, в том числе Дары-ван-мэйо, которая не упускала случая сказать, что Водная Псица поёт мужским голосом.

136

Внезапно Леенаари отложила лютню и прислушалась. Недаром. Гэран уже стоял за цветущим кустом лиаки, как всегда с ехидной улыбкой на губах.

— Ты все же не можешь появляться более предсказуемо!

— А я тебя учу. Был бы я твоим врагом, уже была бы мертва. Впрочем, об этом я говорил раньше. В кустах что-то зашуршало. Это фрейлины спешили удалиться, поняв, что сейчас самое время. Леенаари проследила взглядом за трепетом в кустах, и, убедившись, что все ушли, обратилась к мужу.

— Был бы ты моим врагом, я тебя уже бы растерзала. Гэран не успел удержать равновесие и через минуту лежал на спине, придавленный мощными лапами Леенаари в её истинном обличии белой псицы. Гэран вновь улыбнулся и погладил струящуюся, мягкую как шелк, белую шерсть. Потом попытался встать и, к своему удивлению, не смог. Леенаари крепко прижимала его.

— Проси пощады! — мысленный образ был дополнен рычанием. Гэран попытался сделать самое жалостливое выражение лица, какое мог. Получилось, судя по всему не очень натурально, так как Леенаари мысленно расхохоталась. А потом наклонила голову и лизнула мужа в ухо. Ей всегда нравилась эта процедура. Однажды Гэран даже сказал, что если бы от него остались одни уши, Леенаари это вполне бы устроило. В ответ псица предложила проверить эту версию экспериментально.

— Ах вот ты как! — Гэран сбросил с себя жену, перекидываясь. Четыре лапы уперлись в землю, развернулись перьевые крылья. И скоро против псицы оказался рыжий грифон с белыми крыльями. Минуту супруги стояли друг против друга, а потом сцепились в шуточной схватке, но ненадолго. Скоро они лежали на траве и смотрели в наступающую ночь.

— Может, продолжим в более удобном месте? — игриво спросила Леенаари — Не могу. Нужно идти на Игру.

— Сейчас? — Леенаари приподнялась на локте, — что-то случилось?

— Да вроде ничего. Просто Рору решил нарушить правила и сам вступил в Игру.

— В самом деле? — В голосе Леенаари проскользнула тревога.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить жену Гэран, — они сейчас около статуи бабочки. Помнишь золотую бабочку?

— Ту, что смастерили дароны? Помню. Но я не понимаю…

— Кажется, Рору что-то нужно, причем явно не исполнение желаний. Может, хочет добить бедное насекомое?

— А при чём здесь мой сын? Он собирается его втянуть в эту историю? Гэран пожал плечами.

137

— Его право как участника Игры. Главное, что он сам собирается участвовать в нарушении правил. Поэтому можешь не беспокоиться. Тщеславие Рору не позволит, чтобы дело, в котором он участвует сам, не исполнилось на отлично. Вот только правила он всё равно нарушает, — Гэран закончил свой монолог бурчанием.

— По-моему, в играх только и делают, что нарушают правила, — уже спокойно сказала Леенаари.

— Некоторые особенно, — снова пробурчал Гэран, — и не только в Игре. Я пару дней назад в Геону заглянул брата навестить. Так он рассказал, представь, Рору умудрился в запретный город человека притащить!

— Человека? Кого?

— Брат не знает. Он и князь обратили на это внимание, но Юдару не стал ничего предпринимать. Даже не попытался выяснить, поэтому и брат тоже махнул на это рукой. Леенаари расхохоталась. Человек в запретном городе Геоны! Да уж! Такого чуда ещё не случалось.

— Помнишь игру Леру? — неожиданно спросил Гэран.

— Конечно, — засмеялась псица, — вот там была не игра, а какой-то сумасшедший дом! И так до конца осталось непонятным, кто с кем играет. Леру с нами или мы с ним. Интересный образчик. Правда, слишком серьезно всё воспринимает.

— В общем, он на второй ступени, — пробормотал Гэран. Леенаари посмотрела на мужа с удивлением.

— Это моя личная классификация, — гордо сказал грифон, — есть три типа. Первый — знает, что к жизни нужно относиться несерьезно, и знает как это делать.

— Это ты, — констатировала Леенаари.

— Это я, — спокойно согласился Гэран, — второй тип не знает, что к жизни нужно относиться несерьезно и не знает, как это делать. А вот Леру — посередине. Он знает, что ко всем жизненным перипетиям нужно относиться несерьезно . Но он абсолютно не понимает, как именно нужно это делать.

— Какая интересная классификация! — промурлыкала Леенаари. Хотя, похоже, её вовсе не интересовали слова Гэрана. А все потому, что её пальцы успели расстегнуть на муже рубашку во время его глубокомысленной речи. Гэран это заметил. Он удивленно посмотрел на пуговицы, после чего сказал: — Знаешь, я думаю, что не очень я там нужен. В случае чего, Леру расскажет, как всё прошло. Леенаари издала победоносный возглас, вовсе не приличествующий положению демоницы высшего круга. И села на мужа верхом. Это её положению 138

ещё более не приличествовало. Как ни странно, ни саму Леенаари, ни Гэрана это несоответствие не удивляло. Итал ехала задумавшись. Если этот паренёк действительно ученик одного из самых сильных в империи магов, это многое объясняет. Известно было, что многие маги заводят в качестве домашних животных мелких духов из миров божеств или демонов. Духи обычно принимают облик разных животных. Чаще всего кошек, собак или птиц. Но лошадь в этом смысле была удобнее. И всё же… что-то больно странное было в коне. Даже для духа. Слишком много силы. Правда, Итал было сложно определить, где заканчивается сила Накомиру и начинается сила его необычного коня. Их жизненные энергии словно перетекали одна в другую. Для того, чтобы создать нечто подобное, нужно очень много энергии и усилий. Поэтому возникает вопрос — зачем, если нечего скрывать? Итал посмотрела на Длуна и Сессомару. Длун выглядел абсолютно спокойным. Странности попутчика его вовсе не заботили.

— Ну да, ему хорошо, — с неожиданной для себя завистью подумала Итал, — Лисица она лисица и есть. Особой моралью или привязанностью никто из этой братии не страдает. В случае чего махнёт хвостом — и на ближайшую лисью тропу. Сама Итал не смогла бы так поступить, даже учитывая то, что со своими спутниками знакома всего ничего. Ни воспитание, ни княжеское тщеславие не позволило бы. Сессомару, как показалось Итал, тоже был достаточно спокоен. Нет, настороженность какую-то Итал чувствовала, но не сильную. Впрочем, что с него взять? Даром, что полукровка. Сама же волчица этому Накомиру явно не доверяла. Как бы ни был известен его учитель, но чтобы ученик мог такие фортели выделывать? Поэтому волчица решила быть настороже. Накомиру же, напротив, совершенно не пугался и не опасался спутников. Он старался расшевелить Сессомару, вызвать на диалог и, в конце концов, у него это получилось. Накомиру был достаточно дружелюбен и совершенно не загадочен. И уж тем более не мрачен, как многие представители славной профессии магов. Вскоре они с удовольствием болтали с Длуном и Сессомару, который был рад, что встретил человека, с кем можно поговорить о привычном его кругу жизни. Волчица держалась несколько поодаль и старалась молчать, отвечая только на напрямую обращённые к ней вопросы.

— В общем, оказалось, что он — никакой не демон, а обыкновенный енот, — говорил Накомиру, — учитель наверняка знал это, поэтому и послал меня к князю Даромину. Но мне не сказал, хотел, чтобы я сам разобрался, — так Накомиру закончил свою повесть о том, как оказался тут.

— Сейчас вы едете в столицу? — спросил Сессомару.

— Да, верно. И решил навестить по пути храм золотой бабочки, раз я так близко от него. Я рад, что мне посчастливилось встретить вас в качестве сопровождающих. Одному по этой дороге ехать скучно.

139

— Неужели такому могущественному человеку нужно ещё и исполнение желаний от Золотой Статуи? — невинно спросила Итал. Накомиру напрягся. Подобрался весь, и взгляд его встретился с взглядом волчицы. Минуту серые глаза смотрели в глаза карие, а потом Накомиру совершенно спокойно ответил: — Я всего лишь ученик, хотя и способный. Но главное — я человек. Мы, люди, — сделал Накомиру упор на последнее слово, — странные создания. Вечно нам чего-то не хватает. Вечно ищем поддержки откуда-то свыше, надеемся. Итал фыркнула. То, что ученик мага догадался о её истинной природе, нисколько не взволновало принцессу. На то он и ученик мага.

— К тому же, — поспешно продолжил Накомиру, — когда у меня ещё появится шанс проехаться на коне своего учителя? Накомиру был прерван тем, что конь под ним фыркнул и резко остановился, из-за чего ученик мага чуть было не вылетел из седла. Кони не смеются, но Итал показалось, что соловый именно смеялся.

— Может, он и не врет, — подумала волчица, — если бы конь был его, то слушался бы беспрекословно. Но уверенности в безопасности и возможности доверять магу Итал не прибавилось. Она по-прежнему настороженно следила за Накомиру. В полдень они въехали в деревню.

— Удивительно, — сказал Накомиру оглядываясь, — я был тут один раз, сразу, как меня отдали в ученики, вместе с мастером. Бедная, даже нищая деревня. А теперь?.. Теперь деревня радовала глаз. Чистенькие, словно вымытые, большие крестьянские дома проглядывали через листву деревьев. Заборчики были низкие, похоже, воровства тут не боялись. И путешественники видели домашнюю птицу — хлопотливых кур, ленивых, откормленных до полной невозможности передвигаться уток. Кое-где на заборах сидели сонные петухи, даже не думавшие о том, чтобы выскочить на улицу. Гуси тоже могли бы перемахнуть заборы одним махом, но предпочитали прохлаждаться в тени деревьев. Было слышно блеянье и мычание. Но самое поразительное — путешественники ехали по мощённой улице — роскошь, которую мог себе позволить далеко не каждый город в империи. Было видно, что улицы, отходящие от главной, что текла через всю деревню и приводила к храму, были немощенными. Но и без этого было внушительно.

— Похоже, здешние жители сумели извлечь для себя выгоду из своей удачи по полной.

— Не совсем, — сказал Накомиру. — Вот когда тут будут замощены все улицы и переулки, тогда да.

— Ну да, — рассмеялся лис, — а переулков ещё много.

140

Они сразу же поехали к центральной площади, на которой стоял храм. И застали там большую толпу. Толпа напирала на ажурные и кажущиеся невесомыми и хрупкими ворота из толесской стали — уникальное изделие умельцев-кузнецов. По другую сторону этой, казалось бы, несерьезной ограды стояли несколько человек в просторных одеяниях, напоминающих монашеские, но более широких, золотого цвета. Они, пытаясь перекричать толпу, о чём-то говорили.

— Что случилось? — спросил Длун у одного из крайних в толпе, когда они подъехали поближе. Тот, к тому был обращён вопрос, судя по одежде мелкий купец, осмотрел путешественников весьма настороженно, но всё-таки решил ответить: — Они требуют статую.

— Но ведь статую должны выносить каждый день и заносить обратно в храм вечером? Только зимой она остаётся в помещении, по крайне мере, я так слышал, — неожиданно стушевался Длун к концу монолога.

— Так и было до недавнего времени, — купец уже тянулся в разговор, и его робость прошла, — но вот уже несколько дней настоятель и монахи отказываются выносить статую. И вообще видеть её теперь можно только через решетку в храме. Конь под Накомиру снова фыркнул. Или хмыкнул?

— А что произошло? — полушепотом спросил Длун.

— Точно неизвестно, — мужчина тоже перешёл на полушепот, — но говорят, что удалось разглядеть, что у бабочки недостает усиков!

— Да ну! — Длун чуть не рассмеялся. Да, с такими жителями неудивительно, что об этой великой тайне уже знает вся империя.

— Именно! — уверенно продолжал купец, — а ведь считается, что как раз в усиках её сила. И скажу я вам, господа, это истинная правда! Конь Накомиру заржал.

— И откуда вы только это знаете! — восхитился Длун.

— Лучше не спрашивайте, замахал руками купец, — но информация совершенно верная. Длун обернулся к остальным спутникам.

— Ну что, как вам кажется, есть смысл смотреть на безусую бабочку?

— Она же не совсем безусая, — протянул Накомиру, — к тому же, мы всё равно здесь.

— Тогда давайте оставим коней на конном дворе. Я посмотрела, там свежая трава и вода чистая. Конный двор находился рядом с храмом. Там путешественники могли оставить лошадей на время своего пребывания «У крылышек бабочки».

— Вы хорошо себя чувствуете? — мысленно поинтересовался Накомиру у Рору, который был его транспортным средством.

141

— Вполне. — пришёл ответ, — Я демон высшего круга и могу выдержать даже присутствие божества. Хотя это будет для меня не очень приятно. А эту статую вообще делали дароны. И, наконец, называй меня на ты! Накомиру помолчал, пока спешивался на конном дворе. Потом всё же задал вопрос: — Вы… ты уверен, что необходимо оставаться здесь?

— Не беспокойся, ине будет удобно. Здесь отличное место для наблюдений за храмом. Накомиру кивнул и после этого отдал поводья в руки служителю.

— Этот конь очень дорог для меня. Позаботься о нём хорошенько. И в руки ошалевшему от такой щедрости подростку скользнула золотая монета. Соловый опят зафыркал. Накомиру был уверен, что на этот раз был самый настоящий смех. Но что поделать? Он не мог поступить иначе. После ученик мага присоединился к остальным попутчикам, и они стали ждать своей очереди, чтобы войти в храм и наконец увидеть чудесную статую, пусть и с четырьмя усиками вместо восьми. Бабочка, несмотря на ожидания Сессомару, не произвела на него никакого впечатления. Никакого внутреннего экстаза возле знаменитой статуи он не ощутил. Хотя, возможно, дело в пропавших усиках, без которых бабочка не вызывала чувств. Хотя Итал явно что-то почувствовала. И как всегда Сессомару не решился спросить, что именно. А вот Длун был в своём обычном и самом любимом репертуаре, полным пофигистом. Что почему-то ещё больше убедило Сессомару в том, что Длун на самом деле просто скрывает настоящие свои чувства под маской безразличности. Но в то же время, не имевшее отношения к логике чувство говорило, что на самом деле никакая это ни маска, а нечто другое, гораздо более глубокое. И Сессомару, в который раз за путешествие, не знал, верить ли ему логике, как всегда учил его отец, или интуиции, на чём опять-таки всегда настаивала мать. Леру пристально следил за Сессомару. После случая с Дарой он вовсе не намеревался допускать оплошностей. Мало того, он считал, что не мешало бы как-то сгладить впечатление от демоницы. Самое паршивое, что пока рядом Рору, сложно было и думать о том, чтобы явиться в мир людей. Один демон, это нарушение правил, но два демона было бы полным перебором. Впрочем, в этой игре, как и во всех предыдущих, все только и делают, что нарушают правила. Почему бы и ему не попробовать? Только осталось выбрать роль. Он уже был невинной девушкой, и это не принесло большой пользы. Дара за одну ночь разрушила всё, что он пытался создать всю другую ночь. И теперь ему стоило очень осторожно выбирать маску. О том, чтобы показаться в своем истинном обличье, даже теперь, когда Сессомару знает об Игре... Стоп, а не вы142

брать ли маску?.. Леру задумался. Через некоторое время его посетила очень интересная мысль, не то чтобы сногсшибательная, но в данном случае приемлемая. Ибо случай был таков, что не мог Леру усмирить своё желание. Никак не мог! С ним это бывало редко, но бывало. Очередь продвигалась медленно. Храм Золотой Бабочки был особенным заведением. Наверное, единственным в империи, где все должны были ждать своей очереди, вне зависимости от того, к какому классу общества они принадлежат. Наконец и путешественники смогли войти в большой главный зал храма, где, окружённая высокими решётками, стояла Золотая бабочка, растопырив свои оставшиеся четыре усика.

— И что теперь делать? — спросил Сессомару.

— Ничего особенного, ты просто подходишь и мысленно проговариваешь своё желание. И всё. Потом главное устроиться на ночлег рядом с храмом. Ох, представляю, сколько с нас сдерут за эту возможность! Сессомару кивнул. Про очереди все четверо подошли к статуе. И тут Итал опять невольно обратила внимание на то, что Накомиру ведёт себя не так, как остальные. Он, похоже, больше смотрел по сторонам, чем на бабочку. Впрочем, нельзя было сказать, что это такая уж странность. Итал вспомнилась древняя притча волков-оборотней. Про оборотня, который во время охоты спрятал тушу оленя в лесу, а потом, когда вернулся за добычей, не обнаружил её. Решил, что мясо украли. Подозрение же пало на знакомого, который вместе с ним в ту ночь охотился. Стал волк к знакомому приглядываться. И ходит, и говорит тот, и исподлобья смотрит. Ну точно как вор! А потом случайно вспомнил оборотень, что оленя в другом месте зарыл. И обнаружил, что лежит его добыча нетронутая. Посмотрел после этого на знакомого. Не выглядит, не говорит, не смотрит тот как вор, совсем на вора не похож. Итал отлично помнила эту притчу. И сейчас решила не делать скорых выводов. Накомиру действительно осмотрел помещение, где бабочка находилась.

— Вы всё видели? — мысленно спросил он у Рору, который был частично представлен в его сознании.

— Главное, что я всё чувствовал, — весело отозвался демон.

— Я думаю, вы могли бы…

— Я мог бы сжечь дотла и этот храм, и деревню. И статую забрать хоть в виде статуи, хоть в виде расплавленного куска золота. Но так неинтересно, — и Рору исчез из сознания мага.

— И как ему интересно, хотел бы я знать, — пробормотал Накомиру. Путешественники на удивление быстро нашли ночлег, причем этот ночлег стоил дешево. Немного поговорив и послушав Накомиру, который с видом знатока вещал, что если желанию суждено исполниться, то должны снится бабоч143

ки, а если нет — то птицы, путешественники разошлись по кроватям. Никто так и не признался, что все они хотели скорее увидеть свой пророческий сон. Сессомару не помнил, что ему приснилось. Что-то странное и липкое, что вытряхнуло его из постели. Воин огляделся. Над землёй царила ночь. Сессомару отдышался и уснул вновь. На этот раз он проснулся утром, в ужасном настроении. Ему было плохо. На душе паршиво, а он и не понимал почему. Точнее нет, понимал. На Сессомару неожиданно накатило странное, не присущее ему ранее чувство безысходности.

— И зачем я попёрся в этот Великий поход? —:думал он, — Какая разница, что дома сидеть, что по дорогам маяться. Результата все равно никакого, а если результат и будет, то явно не такой, какой нужен. Настроение его быстро заметили Итал и Длун. Даже Накомиру, но он лишь головой покачал.

— Может, ему приснились птицы?

— Не похоже. Это что-то другое. Как будто он в одночасье потерял желание что-либо делать.

— Похоже на чары.

— Не знаю. Я ничего такого не вижу в его энергиях. Если это и колдовство, то, увы, мне недоступное. Правда, к вечеру Сессомару вновь стал похож на себя самого и уже делился с остальными путешественниками планами о завтрашнем выезде из деревни. Накомиру, по знакомству, сидел с путешественниками за одним столом. В это момент к ним осторожно подошёл невысокий старик, и, обратившись к Сессомару, попросил слова. Сессомару кивнул. Старик начал говорить медленно и торжественно: — Только большая надобность заставила меня обратиться к вам. Всё дело в храме, который я призван охранять в силу своих возможностей, а они, увы, не велики. Сессомару с удивлением слушал старика. И где тот научился таким оборотам речи? Видно, правду говорят, что местный князь специально привозил для крестьянина учителя этикета и речи из своего дворца. Настоятель между тем продолжал: — За всё время моего служения много раз было такое, что пытались злые люди похитить статую либо кощунственно отпилить у неё кусок. Но всякий раз заставали мы их, спящих крепким сном около бабочки. Сама она себя защищала. И не только от людей, поверьте — но и от оборотней и демонов. Но недавно привиделся мне сон, в котором бабочка просит о защите и говорит со мной на человеческом языке. Что если не приму я должные меры, то украдут её или лишат силы. И вот, по глупости своей и самоуверенности, не принял я должных 144

мер. Конечно, послал я как положено отчёт князю, а он прислал дополнительную охрану, но нашли мы уже их спящими под воздействием колдовского сна. А у бабочки осталось только четыре усика из восьми.

— Похититель умудрился использовать силу бабочки против её защитников?

— перебил Длун, — как интересно.

— Не понять мне, что ты говоришь, но вижу, ты человек мудрый. Накомиру и Итал еле сдержали смех. Сам Длун, как это не удивительно, даже не улыбнулся.

— Поскольку я сразу почувствовал, что вы необычные путешественники, я прошу вас помочь. Мне вновь приснился сон. И в нём было сказано, что если в течение недели устережём мы статую, то не только четыре усика останутся, но и остальные каким-то образом вернутся к нам.

— Ты хочешь нас нанять? — спросил Сессомару. Это не было для него удивительным, что бы там Длун не говорил о его аристократичности, но этот старик принял его за простого воина. А простых воинов часто нанимали те, кто мог платить.

— Лично я согласен, — подал голос Накомиру, — считайте, что ученик колдуна у вас есть. Старик кивнул и обратил свой взор на Сессомару. Накомиру ухмыльнулся. Ну да, колдуны народ странный. Воины хоть и страшны, но с нечистью не знаются. Вот на счёт Сессомару ученик колдуна совсем уверен не был. От самого воина нечистью несет.

— Хорошо, — сказал Сессомару, — я могу задержаться на несколько дней.

— А как же твой сон? Вдруг это …. — начал Длун. Сессомару покачал голой. Около статуи он чувствовал себя отлично. Даже сегодня, когда вошёл в храм, одного взгляда на неё хватило, чтобы остатки липкого сна совершенно выветрились из головы. Нет, тут дело в чём-то другом, Сессомару был уверен. Длун тоже быстро согласился ему сопутствовать. Ну а у Итал не было никакого желания путешествовать дальше одной.

— Вы слышали? — мысленно обратился Накомиру к демону.

— Слышал. Становится интересно, — не замедлил ответить тот.

— Но…

— Подожди, сейчас овёс дожую, потом поговорим. Наверное, на лице Накомиру появилось сильное удивление, потому что Итал обратила на это внимание. Накомиру попытался сразу же сотворить совершенно нейтральную физиономию. А потом включился в разговор, в котором путешественники договорились о дежурстве по два человека, то есть существа. Леру нашёл Рору во сне. Демон был на живых полях.

— Они даже снятся тебе, — покачал головой Леру.

— Ну да, а почему бы нет? — ответил Рору рассеяно. — Ты что хотел?

145

— Ну вот, сразу и хотел.

— Разумеется. Просто так ты по чужим снам не бегаешь.

— Ну да, ну да… У меня одна просьба, очень важная.

— Уложить полудемона к тебе в постель? И привязать? Извини, но думаю, что ты и без меня это сделаешь.

— Я это сделаю даже лучше, чем ты, — гордо ответил Леру. — Просто я хотел тебя попросить… не вмешиваться в его жизнь пока. Рору удивленно посмотрел на друга.

— Я знаю, ты собираешься действовать сейчас. И это его затронет. Так вот, подожди несколько дней. Вот всё, о чём прошу.

— Понятия не имею, зачем тебе это нужно, — начал Рору, но у Леру был такой вид, что демон не выдержал.

— Ладно. Только несколько дней. Леру посветлел.

— Я предупрежу тебя, когда можешь начинать.

— Но только несколько дней! — упрямо повторил Рору.

— Мне хватит, — заявил Леру, скрываясь в тумане.

— Ладно, будем давиться овсом, — пробормотал Рору.

— Можешь перейти на траву, она вкуснее, — Леру вновь вынырнул из тумана на минуту, чтобы сказать фразу, не блещущую оригинальностью. Всё же не смог удержаться от того, чтобы не скопировать поведение Гэрана. Хотя и старался. Несколько дней в деревне и в храме всё было абсолютно спокойно. Никаких попыток набега или грабежа. Никто даже не пытался подходить к статуе с пилкой для ногтей в руках. Впрочем, у путешественников хватало и собственных проблем. И основной проблемой был Сессомару, хотя этого он и не хотел признавать. Каждый раз, когда Сессомару ложился спать, он проваливался в серую мглу, где его поджидала слабость. Он никогда не чувствовал себя таким слабым, как в этих снах. Словно что-то выпивало его жизнь, даже дышать было трудно. А ещё было страшным то, что он не пытался сопротивляться этой слабости. Тогда, во снах, он думал: «Зачем? Ведь всё равно бесполезно». Да что там! Он вообще всё считал бесполезным. Никогда ещё Сессомару не чувствовал себя так плохо по утрам. Отголоски сна сохранялись в нём до тех пор, пока он не приходил в храм на своё дежурство и не начинал созерцать Золотую Бабочку. Тогда, на время дежурства, он становился прежним Сессомару, с чувствами, силой, жизнью. Сессомару, способным смотреть на мир и что-то в нём видеть, кроме пустоты, что-то испытывать, кроме безысходности. Попутчики не могли не заметить перемены в его настроении и убеждали поскорее убраться из деревни. Но Сессомару только огрызался. Пока, наконец, на пятый день даже присутствие Золотой Бабочки ничего не изменило. «Неужели так теперь будет всег146

да?», — остатки страха всколыхнулись в душе и тут же пропали, вытесненные мыслью: «Ну и что? Ты ведь всё равно с этим ничего не сможешь поделать». «Но я смогу», — вновь не хотело сдаваться что-то в Сессомару. «Не сможешь», — уверенно и как-то лениво припечатала другая часть личности. Сессомару ещё пытался сопротивляться паутине, укутывающей его, но не заметил, как уснул. Во сне всё было так же, как и пять последних дней. Пустота, ничем не заполненная. И уничтожающее все мысли чувство слабости. И безысходность. Мысли текли всё медленнее, а те, что появлялись, вовсе не радовали, ибо мысли эти были о никчёмности стараний. И слабость. Она просто убивала. Сессомару помнил, как в детстве мать учила его сражаться с собственными кошмарными порождениями сна. С чудовищами, которые приходят, разбуженные какимито событиями из реальности или странными мыслями. Но, во-первых, тут не было чудовищ. А во-вторых, Сессомару вообще не имел желания с кем бы-то ни было бороться. Да и не смог бы сейчас. Пронизывающая его слабость не давала пошевелиться ни телу, ни мыслям, а безысходность не видела в этом смысла. Сессомару чувствовал, что сознание медленно угасает. Он словно умирал. И не мог, и не хотел что-то с этим делать. Он не знал, сколько это длилось. Может быть минуты, а может и века. Внезапно всё поменялось. Сессомару почувствовал, что с его разума и тела словно сняли оковы, с глаз сбросили пелену. Поменялось и окружение. Всё вокруг стало наполняться светом и цветом. Звуками. Сессомару огляделся. Он стоял на берегу реки, весело несущей свои воды над камнями. Река была разноцветной. Словно радуга бежала между двумя покрытыми густой зеленью берегами. Иногда из волн выпрыгивали маленькие серебристые рыбки, и солнечные лучи, попадая на их чешую, отражались в ней золотыми искрами. Над рекой кружило огромное количество насекомых. Особенно было много стрекоз. Светло-зелёные, с золотыми глазами и блестящими крыльями, они без устали носились над волнами, охотясь на мошек, которых, судя по всему, тут было много. Прибрежная трава звенела. Даже трудно было понять, сама по себе или от кузнечиков, оккупировавших чуть ли не каждую травинку. Сессомару оглянулся. Трава берега постепенно переходила в красивую поляну, заполненную различными по раскраске и форме цветами. Над ними прилежно гудели пчёлы. Поляна окаймлялась с одной стороны рекой, а с других — высокими деревьями леса. Сессомару вновь повернулся к реке, чтобы полной грудью вдохнуть потрясающий речной запах. И тут же в него врезался неповоротливый шмель. Большое полосатое насекомое, видимо, летело с другой стороны реки, где виднелся лес или роща. Обиженно загудев, шмель отлетел от Воина и направился к поляне с цветами. Сессомару дышал и не мог надышаться. Смотрел и не мог насмотреться. Слушал и не мог наслушаться. Он был 147

похож на жителя пустыни, который в первый раз в своей жизни увидел полноводную реку. Или может, на ребенка, который открывает для себя краски мира. Теперь только Воин до конца понял выражение «родиться второй раз». Сессомару закрыл глаза, физически ощущая, как энергия силы и жизни проходит сквозь его тело и наполняет каждую клеточку, изгоняя холод слабости и последние оставшиеся лоскутья серой обречённости. Сейчас ему хотелось жить как никогда ранее. Сессомару вообще не помнил, испытывал ли он когданибудь подобное. Но надолго закрывать глаза он не стал. Словно боялся, что это всё исчезнет.

— Не исчезнет. По крайней мере, пока я рядом, — услышал он голос откудато сбоку. Сессомару открыл глаза и посмотрел в направлении голоса. Под деревом стоял незнакомый парень. Сессомару с удивлением рассматривал его. Тот ничего не говорил, позволив собой любоваться сколько необходимо. Парень был невысок, чуть ниже Сессомару, и худощав, даже хрупок. Обличье сразу выдавало то, что оружия в руках он никогда в своей жизни не держал. А белая кожа и тонкие черты, как и длинные волосы, выдавали дворянина. Сессомару пытался вспомнить, кто из его знакомых мог послужить для его разума в качестве модели для этого кусочка сна. Парень неожиданно сделал обиженную физиономию, а потом вдруг рассмеялся.

— И ты всё ещё считаешь, что это сон? Ты глупее, чем я думал.

— Ты думал… А кто ты?

— Есть разница? — на этот раз парень улыбнулся.

— Я привык знать по имени того, с кем говорю.

— Даже если считаешь, что это твой сон, и имя может быть ненастоящее?

— Даже так.

— Ну… тогда я демон… А звать меня можешь… Урел.

— Так это всё твоя работа? — в Сессомару начало расти негодование.

— Постой, — развёл руками тот, кто назвал себя странным именем Урел, — что-то быстро ты мнение меняешь! Если это твой сон, то и работа, как ты выражаешься, только твоя. И даже если моя, то всё равно твоя, ибо я тоже твой сон. Сессомару недоуменно смотрел на него. Он совершенно не мог ничего понять. Или объяснить. Или доказать. Демон вновь рассмеялся.

— Я вообще-то сюда не спорить пришёл, где чей сон, а помочь. Если ты не откажешься.

— В чём помочь? Лучше бы Сессомару этого не говорил. Демон сделал неуловимый жест рукой, и Сессомару вновь бросило в пучину слабости и безысходности. А вокруг опять не было ничего. Сессомару застонал. Он помнил, что было по-другому. Но как было?

148

Через минуту он вновь стоял на берегу реки. И вновь видел мир не через пыльное стекло. Подождав, пока Сессомару вновь привыкнет к яркости окружающего, демон сказал: — Ну и как, понравилось? Представь, какая весёлая у тебя будет жизнь с этим. Сначала каждую ночь, потом каждый день.

— Это пройдёт, — не веря сам себе сказал Сессомару.

— Да ну? Не пройдёт. Если тебя подобная зараза смогла зацепить, то сам ты с ней не справишься. Будешь ждать, пока сойдёшь с ума или себя прикончишь. Сколько длятся твои сны? Пять дней? И ты уже готов руки на себя наложить? И что будет дальше? А я могу помочь.

— И, конечно, не бесплатно, — хмыкнул Сессомару.

— Конечно нет. Во-первых, я никогда не занимаюсь благотворительностью. А во-вторых, конкретно от тебя я был бы не против кое-что получить. Сессомару не уследил, как демон оказался перед ним. И обняв, притянул к себе. Воин не ожидал такого и впал в ступор, что весьма простительно, учитывая, сколько эмоций ему пришлось пережить недавно. Демон не стал терять времени даром и поцеловал Сессомару. Что ввело того в ступор ещё на минуту. А потом он резко вырвался из рук Урела.

— Нет. — чётко сказал он. Среди высшего клана подобные отношения не то чтобы приветствовались, но и не осуждались. Поэтому никаких моральных терзаний по поводу пола Урела Сессомару не испытывал. Просто… просто он ненавидел, когда им пытаются манипулировать.

— Как скажешь, — ухмыльнулся Урел, — я приду ещё. А ты подумай. Сегодня Сессомару чувствовал себя превосходно. Он помнил свой сон и помнил предыдущие дни. А ещё он не представлял, как он мог жить эти дни. Как это вообще возможно? Сессомару хмыкнул. А ведь ещё немного, и он мог бы подумать о самоубийстве. Впрочем, такие мысли его посещали. Но теперь всё было в порядке, теперь он снова жил. И в мыслях осталась лишь память о той слабости и безысходности. Даже от воспоминаний Сессомару становилось холодно внутри. Как всегда, за время дежурства не было ничего подозрительного. Похоже, либо старик не так интерпретировал свой сон, либо Бабочка решила поиздеваться над ним, мстя за пропавшие усики. Сессомару еле дождался конца своей вахты, передал её Накомиру и чуть ли не выбежал на свежий ночной воздух. Как приятно было ощущать его силу и прохладу! Дойдя до дома, он завалился спать. Искренне надеясь, что на этот раз ему приснится что-нибудь другое. Опять ночь, опять сон и опять слабость и безысходность, от которых хочется выть. А ведь совсем недавно было не так. Совсем недавно были силы и желание жить, действовать, думать. Неужели это правда? Сегодня было даже хуже, 149

чем обычно. Сессомару помнил себя в предыдущем сне. Помнил и не мог вернуть и частицы того, что тогда испытал. А если это навсегда и перекинется на реальность? Уже перекинулось. Словно со стороны Сессомару вспомнил себя в пять предшествующих дней. И так будет всегда? Он навсегда забудет, что значит жить и чувствовать? Единственный выход… Сессомару не мог больше терпеть эту тяжесть, сражаться с которой было невозможно. В конце концов, это всего лишь сон. Его сон. И ему ничего не остается, как принять игру — неважно, чужую или игру своего разума. И он сказал про себя: — Урел! Если ты слышишь… Я согласен. Река, поляна и…Урел. Вместе с красками мира всё вернулось немедленно. Урел не преминул оказаться рядом с Воином и обнять его. Не понимая, что он делает, Сессомару выбрался из объятий. Теперь, когда чувства к нему вернулись, он по-другому смотрел на вещи. Демон притворно удивился.

— Разве я груб?

— Меня это не интересует, — сказал Сессомару, отойдя на шаг.

— Ты ведь согласился, разве не так? — уточнил демон.

— А теперь передумал, — пробурчал Сессомару, — это моё право!

— В честь чего? — на этот раз удивление было искренним.

— Но это же мой сон, — заявил Сессомару, впрочем, не так уверенно.

— Да? И откуда такая информация? — демон явно издевался. Сессомару помотал головой, а потом отвернулся и сказал чётко и ясно: — Это мой сон и мои видения. И я приказываю тебе уходить и больше меня не тревожить. Ответом ему был смех. Поглядев на демона, Сессомару увидел, что тот хохочет. Разве что по траве от смеха не катается. Немного отсмеявшись, демон посмотрел на Сессомару и опять засмеялся. С прежней силой, словно Сессомару выкинул какой-нибудь смешной фортель.

— Ты… Нет… ну ты даёшь… Это надо же… Отсмеявшись на этот раз полностью, демон серьезно сказал.

— Отличная формула! И у тебя даже хватило бы сил воплотить её в жизнь. Если бы…

— Если бы что?

— Если бы и я, и всё это, — демон указал рукой на берег с травой, которая начала менять свой цвет с зелёного на синий, на речку, струи которой всё так же были радужны, а выпрыгивающие рыбки отражались на солнце как золотые и серебряные монеты, — если бы это всё действительно принадлежало тебе. Но это не твоё. Это — моё! Сейчас я управляю твоим сном. И я решаю, что ты тут увидишь. Решаю согласно твоей воле, между прочим.

— То есть, не согласись я тогда, ты бы не смог проникнуть в мой сон?

150

— Почему? Смог бы, конечно. Только так веселее, правда? Сессомару задумался, глядя на радужную реку. Он не очень-то верил словам демона, но формула не сработала. Впрочем, с тех пор, как он применял её в последний раз, спасаясь от детских кошмаров, прошло много времени. Может, он растерял свои способности, как часто бывает с людьми, когда они вырастают? К тому же, это явно не обычный сон. Между тем, он совсем перестал следить за демоном, а тот совершенно бесшумно подошёл к юноше сзади. Сессомару отшатнулся, когда на его плечи легли чужие руки. Леру убрал руки с плеч и тут же обнял юношу за талию и привлёк к себе. А тихий шепот лился прямо в ухо Сессомару: — Неужели никогда не пробовал?

— Только этого мне ещё и не хватало! — ответил Сессомару, пытаясь вырваться. Но руки, которые сперва казались такими изящными и хрупкими, оказались ещё и достаточно сильными. Сессомару не мог освободиться из хватки. Он попытался извернуться, одновременно со всей силы наступив на ногу захватчика. Которой не оказалось. Нога растворилась туманом. Как и голова, в которую Сессомару хотел ударить. Раздался смех.

— Даже не пытайся, сны — это моя территория. И тебе придется подчиня… Сессомару, не особо слушая, что ему вещают, вновь рванул вперёд, одновременно пытаясь ужом вывернуться из объятий. В результате он полетел на траву, которая к тому времени приобрела фиолетовый цвет, и потянул за собой незнакомца. Конечный итог был таков: Сессомару лежал на траве, а прямо на нём, лицом к лицу, расположился демон. С ехидной ухмылкой на губах, которая тут же сменилась выражением, которое можно было бы одновременно назвать удивленным, грустным и виноватым.

— Извини, — сказал демон, — я, если честно, планировал более долго идти к этой позе. Сессомару попытался стряхнуть с себя демона, но не смог. Его руки и ноги словно что-то прижало к земле.

— Прекрати, — сказал он, прекрасно сознавая, что это бесполезно. Демон в ответ лишь засмеялся. И наклонившись, поцеловал лишенного возможности сопротивления Сессомару в шею. Потом ещё и ещё, постепенно приближаясь к пульсирующей жилке, пока, наконец, не накрыл поцелуем и её. Как не был тот взбешён своей вынужденной беспомощностью, но не мог не признать, что это приятно. Даже зубы пришлось сжать, чтобы демон не заметил, как это ему приятно. Но тот заметил. Ухмыльнувшись, он немного отстранился от Сессомару и теперь сидел на нём верхом.

— Тело есть тело, а рефлексы есть рефлексы. Когда телу доставляют удовольствие, ему совершенно плевать, кто именно это удовольствие доставляет. Доказать?

151

— Лучше не надо, — успел подумать Сессомару, прежде, чем его тело начали покрывать поцелуями. А его одежда… Одежды не было.

— Извини, — сказал демон, ненадолго отвлёкшись, — ненавижу возиться с застежками, пуговицами и тому подобным, — он вернулся к своему занятию. И вновь прервался, для того, чтобы прошептать Сессомару на ухо: — Никогда не поверю, что ты подобного не пробовал. И что ты сейчас не получаешь удовольствие. Сразу после этих слов губы демона занялись мочкой уха Сессомару, которая, как ни странно, оказалась весьма чувствительна к таким ласкам. А главное, добивало то, что демон был прав. Сессомару действительно проводил эксперименты с Ирэем, ещё в подростковом возрасте. Правда, дальше ласк у них дело не дошло. И оба решили, что это не совсем то, что нужно, хотя и приятно. Но сейчас это были не неуклюжие попытки Ирэя, а искусные нежные руки и губы, хозяин которых отлично знал, как доставить удовольствие. Сессомару поймал себя на мысли о том, что если бы он освободился от невидимых оков, то, возможно, и не смог бы заставить себя сбросить такого умелого любовника. В голове был совершеннейший туман, ни думать, ни шевелиться не хотелось. Внезапно сознание резко прояснилось, а мысли забились и заметались как у перепуганный птицы.

— Нет, не надо, — прохрипел Сессомару. Демон и не подумал отрываться от своего занятия.

— Постой, — голос Сессомару сорвался на всхлип. На этот раз его услышали. Через несколько секунд он вновь увидел перед собой лицо демона. К сожалению, руки его остались на прежнем месте и продолжали действовать. Так что говорить сейчас для Сессомару было весьма проблематично.

— Что теперь не так, принцесса? — чуть ехидно спросил демон. Сессомару даже не обратил внимания на принцессу, которая в адекватном состоянии сознания его весьма бы разозлила. Но сейчас было не до этого.

— Так нельзя! Ты не можешь!

— Поспорим, что могу? — радостно воскликнул демон и вновь сполз вниз. Сессомару ещё пытался что-то сказать, но не смог. Стыд, удовольствие и даже удивление смешались в какой-то тугой комок, который невозможно было расплести. Сначала Сессомару пытался сохранить своё сознание ясным. Он старался определить, что именно делает с ним соблазнитель, но очень быстро понял, что это бесполезно. Удовольствие было похоже на волны моря. Каждая набегала на берег его сознания и захватывала его. И каждая волна была всё сильнее и сильнее, пока, наконец, последняя не захватила его целиком, полностью сметя мысли, закружив в водовороте наслаждения, полностью отключив сознание. Никогда Сессомару не испытывал подобного. Даже с госпожой Арад.

152

Сознание прояснялось на удивление медленно. Сессомару почувствовал, что его ничего больше не держит. И он сел на траву, мотая головой, стряхивая последние капли наваждения. Демон сидел невдалеке, на берегу радужной реки. Он с улыбкой смотрел на Сессомару.

— Ну что теперь скажешь?

— О чём?

— Обо всём, — беззлобно оглянулся демон.

— Но ведь ты… — Сессомару запнулся, пытаясь подобрать слова.

— Только начал. Но не закончил? Это ещё впереди, — и демон скорчил весьма злобную физиономию. Правда, получилось не очень.

— А сейчас ты меня отпускаешь? — спросил Сессомару, с удивлением обнаруживая в своём голосе нотки грусти.

— Могу и не отпустить, — Сессомару не заметил, как демон оказался рядом с ним и обнял его за плечи, — Ну как? Сессомару покачал головой.

— Мне нужно время.

— Хорошо, до завтра оно у тебя есть.

— Ты даёшь мне право выбора? — удивился Сессомару.

— Ага. Право добровольно делить постель со мной. В конце концов, добровольность — это всего лишь состояние, когда даже принуждать себя приходится самому. А теперь … теперь тебе пора просыпаться. Последнее слово демон выкрикнул прямо в ухо. Сессомару подскочил с кровати. Ну ты даешь, — поразился Длун. Сессомару оглянулся. Он стоял посреди небольшой комнаты, а прямо перед ним находился Длун с удивлённым выражением лица.

— Да проснись ты! Память медленно возвращалась. И Сессомару наконец смог вспомнить, что именно в этой комнате он вчера и засыпал. А перед ним стоит его попутчик.

— Что, плохой сон приснился? — сочувственно спросил Длун.

— Не знаю, — честно ответил Сессомару и вышел из комнаты. После такого сна, каждую минуту которого он помнил прекрасно, ему нужно было немного пройтись по свежему воздуху. И, возможно, вылить на себя пару ведер холодной воды. На этот раз Рору сидел на крыше замка Лорда-Дракона. Леру, как всегда, появился в его сне совершенно неожиданно.

— Как овёс, ещё не надоел? — не удержался от вопроса Леру.

— Сейчас я перешёл на одуванчики, — серьезно заметил Рору, — Ты пришёл сказать, что…

— Что можешь начинать задуманное.

— Ты быстро, — хмыкнул Рору.

153

— Спасибо.

— Не за что. Тебе лучше вернуться. Один игрок, нарушающий правила, это ещё куда ни шло, а два уже слишком.

— Так и сделаю. Встретимся там. На этот раз Урел встретил его в замке на вершине горы. Сессомару стоял на балконе и смотрел на расстилающиеся под окном горы со снежными шапками наверху. Молчаливые горы внушали необычное благоговение, свободу, силу. Сессомару хмыкнул. Похоже, Урел, кем бы он на самом деле ни был, знает, как аккуратно напомнить, почему Сессомару здесь. Демон появился неожиданно. Сессомару отметил, что сейчас Урел выглядит по-другому: хрупкость осталась, но демон был ниже Сессомару, черты лица немного заострились, волосы стали белее снега, а глаза… глаза были карими, но когда на них попадал свет, казались красного оттенка. Ещё одно доказательство того, что это игра его собственного сознания? Демон словно прочитал его мысли.

— На самом деле, я действительно так выгляжу. Ну …почти так. Он обнял Сессомару. Тело того тотчас вспомнило предыдущую ночь. Воин остался недвижим. Всё-таки… Урел нахмурился.

— Ладно. Я редко такое делаю. Но для тебя — исключение. Он отстранился от Сессомару и, улыбнувшись, подернулся дымкой, как отражение на воде при ряби. Через минуту перед Сессомару стояла невысокая девушка. Она была похожа на Урела, как сестра.

— Ну как? — гордо прозвучал низкий женский голос. Демон, похоже, был доволен получившимся эффектом.

— Не знаю, — честно ответил Сессомару. Но его телу, похоже, надоели сомнения хозяина. И Сессомару не заметил, как привлёк девушку к себе и попробовал на вкус её губы.

— Кстати, ты не очень хорошо целуешься, — заявила та при первой появившейся возможности.

— Придется меня учить, — безапелляционно ответил Воин.

— Придется… В следующую встречу Урел сидел на камне на берегу раскинувшегося до горизонта бирюзового моря. Волны накатывали на берега с шипением и уносились обратно, оставляя после себя ракушки всех форм, размеров и цветов. А вверху носились чайки, почему-то розовые. При этом Урел совсем не замечал Сессомару. Он смотрел на море. Сессомару подошёл к демону и тронул его за плечо.

— Привет, — тот обернулся, и на его лице заиграла улыбка.

— Интересно, как ты выглядишь по настоящему? — спросил неожиданно Сессомару.

154

— Могу показать, — Урел встал, и пространство вокруг него вновь подернулось рябью. Теперь перед Сессомару стоял красавец —единорог, кирин. Именно такой, каким его описывают трактаты. Белая, мягкая, струящаяся до земли шерсть с гривы и хвоста прикрывала нежно-голубую чешую на спине, переходящую в зелёную. Мощные копыта были словно вылиты из золота. Только рог был не такой, как на картинах известных мастеров. Он не был похож на олений, он был витой и немного кривой рог. Сессомару был поражён. Она даже забыл, что имел в виду совсем другое, попросив демона показать свой истинный облик.

— Это и есть ты? — спросил он восхищённо.

— Один из двух моих обликов, — мысленно ответил Урел, — хочешь покататься? Сессомару мотнул головой. Кататься верхом на единороге? Звучало как святотатство.

— Так это если он божественного происхождения, — мысленно успокоил Урел, привычно прочитав в сознании Воина. Сессомару всё же решился. Он держался за гриву, а кирин нёс его, практически не касаясь земли. Остановились они вновь в замке, только на этот раз из окон было видно море. Кирин опять перекинулся человеком. Сессомару показалось, что рог у него остался, но только на мгновение. Перед ним стоял Урел — такой, какого он увидел в замке в горах.

— Только я больше не хочу ни в кого превращаться. В конце концов, никогда не поздно получить новый опыт. И никогда не рано. После всего того, что с ним случилось за эти дни и ночи, Сессомару не возражал. Проснулся Сессомару в неплохом настроении. Слезая с кровати, Сессомару обратил внимание на ракушку, что лежала на тумбочке. Розовая ракушка, именно та, которую демон подобрал во сне на пляже, куда они вернулись после замка. Они купались, кормили чаек хлебом. А потом Урел подарил ему ракушку с пляжа.

— На память, — сказал он. Сессомару тогда ничего не понял. Сейчас он держал в руке кусок плотной бумаги, который лежал в ракушке. На нём было написано изящным почерком: — Свою плату ты внёс. Пока. Сессомару хотел перечитать, но надпись внезапно исчезла, и тут же по бумаге запрыгали буквы, которые сложились в фразу «Бесконечность — соединение конечных отрезков. Правда, количество этих отрезков бесконечно». После бумажка растаяла в руках, не оставив после себя и следа.

— И что это значит? — вздохнул Сессомару и пошёл на службу, сторожить Золотую Бабочку. Ему не приходило в голову, что ещё можно сейчас сделать.

155

Ракушку взял с собой. В качестве доказательства. Вот только доказательства чего, Сессомару не знал. Сегодня дежурили у Бабочки все вместе. Старик клятвенно уверял их, что ему опять приснился пророческий сон. И если сегодня не случится ничего, то беспокоиться уже не зачем. Больше никто на статую не покусится. Длун и Итал были этим обстоятельством донельзя довольны. Обоим надоело торчать в этой деревне. А Сессомару испытывал чувство, будто родился заново. И его с новой силой потянуло странствовать, хотя и по деревне он тоже с удовольствием погулял. В храме, как всегда, было светло. Считалось, что бабочка любит свет, поэтому в помещении статуи всегда горели свечи и лампы. Не было похоже, что сегодня собирается происходить какое-то действие. Поэтому Длун предложил поспать вместо того, чтобы сторожить усики бабочки.

— Но нам платят не за это, — спокойно произнесла Итал.

— Нет проблем, — уверенно сказал лис, и, подойдя к статуе, сделал неуловимое движение рукой. Бабочка исчезла. Накомиру был в восхищении. Он слышал о способностях оборотней, но не предполагал, что их иллюзии настолько качественны. Даже он, ученик великого мастера, способный посоревноваться со многими магами империи, видел сейчас лишь туманный силуэт статуи. И это только потому, что смотрел на бабочку не отрываясь. Если бы он вошёл в храм в поисках статуи, не зная, где она стоит, ему бы пришлось применить магию, чтобы определить местонахождение статуи. Да и то неизвестно, удалось бы это ему или нет. Итал тоже не видела статуи, но чувствовала её. А вот Сессомару вообще видел её странно. Секунду он видел статую, а потом перестал. Но чувствовал.

— Всё, теперь можно спать. Или гулять. Или…

— И оставить статую здесь? Без защиты?

— Конечно! Я так пару раз уже делал, — беспечно сказал лис. Сессомару рассмеялся. Эх, знал бы бедняга настоятель! Длун с удивлением посмотрел на Воина. На его памяти Сессомару никогда не вёл себя так легкомысленно. Всё же Длуну было невероятно любопытно узнать, что же случилось с Сессомару за эти несколько дней. Правда, он понимал, что пока Воин сам ему не скажет, то ничего узнать не получится. А тот говорить не собирался. Пришлось Длуну тихо умирать от любопытства. Правда, недолго. Характер у оборотней-лис таков, что они не могут долго задерживать внимание на какомто предмете, пусть даже любопытном.

— Хорошо придумано, — одобрил Сессомару, — но все-таки лучше нам посидеть здесь. Одна ночь осталась.

— Как скажешь, — как всегда легко согласился Длун и опять уселся около решётки с бабочкой. Скоро он задремал. Сессомару устроился около открытой настежь двери. Итал сидела в углу, откуда легче было наблюдать за засыпающим 156

Накомиру. Ну никак она не доверяла этому странному колдуну! Возможно, это были впитанные с молоком матери старые поверья, идущие из древних времён, когда оборотни-волки начали сильную агрессивную активность по отношению к человеческой провинции Отину. Губернатор провинции тогда перепугался не на шутку. Он написал императору прошение, причём весьма истеричное. В ответ были присланы войска и целый штат магов. Волков отбросили от границ Отину. Война длилась лишь несколько месяцев, но оставила след как в памяти волков, так и в памяти людей. И всё же Итал не могла ничего поделать со своим недоверием. Как и любой волк, она привыкла доверять и логике, и инстинктам одновременно, в отличие от тех же лисиц, которые доверялись только инстинктам. Поэтому сейчас Итал вовсю следила за Накомиру. Сам ученик мага только казался спящим. На самом деле он вёл мысленный диалог с Рору.

— Ну, теперь можно начинать?

— Не терпится попасть под раздачу? — насмешливо ответствовал Рору.

— А что, начинай, а я пока посмотрю.

— Посмотрите?

— А ты что ждал? Не тот у меня уровень, чтобы за какими-то дароновскими золотыми пружинками бегать. Вот других посылать — это самое оно. В случае чего, я тебя вытащу, раз обещал. Накомиру совсем ничего не понимал. И ради чего демону было тащиться с ним на спине, а потом жевать несколько дней сено, если он не собирается сам участвовать в похищении? Мог бы проинструктировать его хотя бы. Но, впрочем, кто этих демонов поймёт. Накомиру подошёл к бабочке. Всё это время ему пришлось держать её в поле зрения, чтобы не пропала из виду, даже моргать глазами поочерёдно. Хотя он прекрасно знал, что статуя здесь, для колдовства необходимо было ощущать бабочку, причем не только с помощью логики. Подойдя к бабочке, Накомиру осмотрелся. Волчица не спускала с него своих светящихся в темноте глаз. Накомиру мысленно выругался. Рору не то чтобы настаивал, но всё-таки заявил, что не хотел бы причинить зло путешественникам.

— Эти сами причинят зло кому угодно, — зло подумал ученик мага. Из всей компании он не опасался только Длуна. А в Итал чувствовал силу правящих волков-оборотней. Сессомару вообще был тёмной лошадкой. Накомиру чуял кровь высших демонов всей кожей, но при этом Воин никак не был похож на демона. Впрочем, он и на настоящего воина не был похож, гораздо больше на изнеженного чиновника. Так Накомиру думал до тех пор, пока сегодня не увидел его тренировку. Так что ожидать можно было всего, чего угодно.

— И почему ему раньше это не приспичило? — злился Накомиру на огненного демона, — Именно сегодня!

157

Накомиру уже забыл, как сам пять минут назад рвался в бой за усики бабочки. Таким образом, он уже по второму кругу обходил статую и всё никак не мог придумать, с чего начать. Будь у статуи человеческие защитники, Накомиру бы стал незаметным для них — и дело в шляпе. Но когда рядом настоящий лис, да ещё и неплохой колдун, о подобном и думать было нечего. Он не успеет ничего сделать, как его заметят оборотни и очень сильно заинтересуются, с чего же ему понадобилось в невидимость рядиться? Если бы только Итал хоть на минуту перестала смотреть на него. Куда там! Мерцающие глаза следили не отрываясь. Накомиру оглянулся и с удивлением обнаружил, что Сессомару тоже смотрит на него. Интересно, давно ли он подпал под его пристальный взгляд?

— Хорошая защита, — констатировал Накомиру и отошёл от статуи. Итал фыркнула. Сессомару не пошевелился. Длун спал или делал вид, что спал. Накомиру уселся в стороне от статуи, рассерженный и взъерошенный. Ему оставалось только одно — попытаться подчинить себе энергию бабочки, как это недавно делал его учитель И потом направить эту энергию на компанию охранников. Главное не забыть: учитель предупреждал, что его самого может тоже задеть. Поэтому для начала Накомиру решил сплести себе защитный энергетический кокон. Внезапно его мысли, как и мысли всех окружающих, были прерваны самым необычным образом. По Храму пробежали ручейки пламени. Небольшие, они пробежали как змеи и затихли. Все повскакивали на ноги. И у всех в глазах было одно: «Началось? Началось?! Началось! Ура. Ну наконец-то». Но дальше события развиваться не спешили. Ручейки исчезли, словно их и не было. И тут в храм ворвался ветер, который лихо прошёлся по всем свечам и лампам, затушив их если не в одно, то в пару мгновений. На некоторое время стало темно. Потом вновь посветлело. Длун действительно не спал, потому что Перед путешественниками предстала восхисреагировал и зажег лампу. тительная картина: Итал, ощерившись, стояла возле статуи, сжимая в руке кнут. А перед ней, в скрючившейся позе полулежал-полусидел Накомиру. Рубашка на плече висела лохмотьями, и были видны три кровоточащих шрама.

— В следующий раз, я тебя убью, —предупредила волчица.

— О, я выиграл! — весело подпрыгнул Длун. Потом обернулся к Сессомару и сказал, — Ты мне должен десять монет. Сессомару молча достал кошелёк, открыл и передал лису десять монет.

— Только не понимаю, зачем они тебе. — пробормотал Воин, — Ты же и сухими листьями можешь воспользоваться в случае чего.

— Ради принципа, —заявил лис.

— Так вы что, знали? — Итал и Накомиру одновременно спросили.

— Нет. Если бы мы знали, то и не спорили бы. Логично?

— И что теперь с этим делать? — спросила Итал.

158

— Лично я бы предложил пару подзатыльников, и пусть катится. Но Сессомару скорее будет настаивать на том, чтобы негодяя связать и представить завтра деревне.

— Не получится, — покачал головой Накомиру, которого неожиданно пробило на словоохотливость, — я уберусь из их тюрьмы раньше, чем они успеют принять решение о моём наказании, — Накомиру старался говорить уверенно. Всё же он достаточно сильный маг. Вот только бежать от двух оборотней было бесполезно, разве что Рору оказался бы рядом. Но тот молчал. Как назло! Или просто наслаждался спектаклем.

— Вообще-то ты не совсем прав, — подумав, сказал лис, — если с нашей охраной, то ты прекрасно дойдёшь… до костра или пруда, например. Сессомару с удивлением взглянул на Длуна.

— А ты разве не слышал? — спросил Длун, развернувшись к попутчику. — Ведь они все аристократы. Маги, в смысле. И судить их должен император или советники. А он вряд ли назначит какое бы то ни было наказание. Да и везти их до столицы. Я имею в виду колдунов. Но простолюдины существа на удивление практичные. Помниться, в прошлом десятилетии, ну да, ровно шесть лет назад, поймали как-то мелкого колдуна, который пытался украсть у храма реликвии. Так вот этот колдун на удивление самовоспламенился. Спасти не успели. Другой парень ещё смешнее. Утопился в луже. И это не единичный случай! Сами участники только руками разводят. Что с них, колдунов возьмешь? Откуда простым людям знать, что эти колдуны учудят. Сессомару ушам своим не верил, пока не понял каким-то внутренним чувством, тем самым, что не раз его выручало, что лис нагло издевается над Накомиру. Ученик мага тоже стал это предполагать, но подтверждения найти не мог. Когда он попытался увидеть Длуна внутренним взглядом, то снова не удержался от того, чтобы не восхититься. Всё же, наверное, он был слишком молод. Накомиру увидел прозрачность. Длун был прозрачным как стекло. Никакие чары бы лиса не взяли. Они лишь прошли бы сквозь. Но также Накомиру чувствовал, что за этой прозрачностью что-то есть, Что-то совершенно непонятное, что невозможно увидеть. На пару секунд Накомиру даже решил, что смог разглядеть, но уверенность пропала, и Накомиру уже сам склонен был считать, что ему почудилось. При всём этом Накомиру не забыл и о плане спасения из этой неприятной ситуации. Он рванул вперёд, на ходу творя заклятие незаметности. Плюс заклятие, которое делало его энергетическую оболочку внешне похожей на нечто размытое. Это, как он надеялся, поможет ему избежать удара жалящего кнута волчицы. И действительно, кнут просвистел где-то над самым ухом, но не задел. Накомиру нёсся вперёд, не особенно разбирая дорогу. В итоге, вместо того, чтобы выйти из храма, он уткнулся прямо в решётку, за которой 159

стояла статуя. Сочетания магии Накомиру и колдовства бабочки выглядело феерически. Бабочка хлопнула крыльями так, что у всех заложило уши. Решётка истлела в секунду, осыпавшись на пол кругом серого пепла, а сам Накомиру налетел на статую с такой силой, что сбросил её с постамента и упал сверху. Вот что произошло дальше, он и сам не понял. Лапки золотого насекомого вдруг разжались и обхватили Накомиру. Именно это почему-то испугало горе вора сильнее, чем даже нападение даронов в Геоне. Но, слава богам, он не закричал, а лишь попытался высвободиться из лапок бабочки. Но не смог. Силы куда-то ушли, а тело стало наполняться непонятной тяжестью. Глаза буквально требовали, чтобы хозяин их закрыл. И никакой приём Накомиру не срабатывал против навалившейся на него дремоты. Его ничего не интересовало, только очень хотелось спать. Он ещё видел удивлённые лица своих бывших соратников по вахте, но и это не имело никакого значения. Как вдруг произошел резкий толчок, кажется, изнутри организма. Он выбил Накомиру из сна и, как убедился тот, из лапок бабочки тоже. Накомиру оглянулся. В храме творилось Высший знает что! Огненные стены пересекали храм чётко по квадратам, ветер бушевал между ними, но огонь не реагировал на него. Стены стояли без каких-либо колебаний. Одна такая стена разделяла Накомиру и путешественников. Маг посмотрел на выход из храма. Огонь словно сделал ему коридор до дверей, коим маг поспешил воспользоваться.

— А дело? — прозвучал в голове уже знакомый голос. Накомиру выругался и… пошёл на дело. Отпилил несчастному золотому созданию, которое уже не пыталось дрыгать лапками, оставшиеся усики и поспешил к выходу. Сессомару увидел поспешно убегающего мага, посмотрел на Длуна и Итал, но те понятия не имели, как его можно остановить. Тут Сессомару вспомнил, что отец рассказывал ему про фамильный меч. Мол, оружие это может провести своего владельца сквозь огонь. Так как, прибавлял отец шепотом, твоя мать его заколдовала своей песней. Сессомару вытащил оружие и полоснул стену огня. Меч образовал дырку в пламени как в бумаге, но не надолго. Дырка заросла очень быстро. Значит, и Сессомару нужно было действовать быстро. Можно было бы попросить Длуна сыграть на флейте — мало ли, какие чудеса могли произойти. Но Сессомару не хотел подвергать его такой боли. Вертя над головой меч, он начал прорываться к выходу. Главное — выйти на пространство без огня. И тут дыхание сперло и Сессомару закашлялся. Он чуть не выронил меч, но удержал. Когда Сессомару поднял голову, перед ним стоял… нет, было бы смешно даже и думать о том, что это человек. Хотя и выглядел он так. Существо стояло в огне, который не причинял ему никакого вреда. Взмах рукой — и от Сессомару огонь тоже отошёл.

160

— Браво, Водный пёс, — улыбнулся незнакомец, — или нужно твоей матери спасибо говорить?.. Да нет, не будь у тебя достаточно силы, ты бы даже с мечом своим далеко не прошёл. Только вот… хватит, а? Дважды бессмысленно. Вопервых, меня тебе не одолеть. А во-вторых… Ну, сам узнаешь. Сессомару кусал губы. Его в секунду обострившееся чувства говорили, что от незнакомца идёт такой поток силы, что это завораживало. Незнакомца словно окутывал кокон из огня. Но это был нездешний огонь. Разноцветные язычки пламени переливались как драгоценные камни. И Сессомару откуда-то знал, что они обладают огромной силой, как и их хозяин, глядевший сейчас на него с улыбкой.

— Вода… Я помогу тебе… вода, — шёпот вкренился в сознание Сессомару золотой змейкой, — Думай о воде! Сессомару мотнул головой.

— А, бабочка пытается с тобой поговорить!. Наверное, ерунда всякая, — сказал незнакомец. Но в словах была настороженность. И Сессомару решился. Он сам потом не мог объяснить, как и что у него получилось… Он думал о воде. Прохладной, освежающей воде пруда, о столь желанном сейчас дожде. Незнакомец смотрел на него с любопытством и усмешкой. А Сессомару думал о море — том самом, в котором недавно купался во сне. И тут потоки воды появились из ниоткуда. Они хлынули сверху, снизу, вода лилась со стен… Творилось нечто невообразимое! Вода, огонь, ветер смешались в неразрывный клубок. Всё это выло, боролось друг с другом. А Сессомару будто был щепкой внутри клубка. Последнее, что он услышал, прежде чем потерял сознание, это смех.

— Не стоит так перенапрягаться. Неприятно будет, если скиснешь до окончания Игры. Жалко. Ведь мы, может, станем друзьями. А может и нет. Но всё равно… До встречи на Ирге и после неё. — и голос исчез из сознания, Сессомару окутала тьма. Когда он пришёл в себя, то увидел что лежит рядом со статуей.

— Очнулся, — лицо Длуна нависло над Воином. Приподнявшись, он увидел, что Итал сидела рядом.

— Что случилось? Длун пожал плечами. Они с Итал рассказали Сессомару о воде, внезапно появившейся из ниоткуда, которая, исчезнув, буквально увела за собой огонь и ветер. Сейчас ничего не напоминало о недавних событиях, кроме Бабочки, которая уже не лежала на боку, а стояла на своём постаменте, гордо выставив совершенно безусую мордочку. И полкруга пепла от решётки. Сессомару вздохнул. Всё-таки не справились. Со двора раздались шаги. Сессомару подумал, что это настоятель и уже начал раздумывать, что именно будет отвечать на вопрос «А где ещё четыре усика?» Но это был Накомиру.

— Ты? — Сессомару вскочил на ноги, но тут увидел, что находилось в руках ученик мага. Злосчастные усики. Все восемь! Накомиру спокойно подошёл к 161

статуе и, под удивлённые взгляды попутчиков, начал приставлять усики к голове насекомого. Те сразу же прилипали. Через минуту пред путешественниками стояла усатая бабочка. В полном смысле этого слова.

— Но почему? — спросил Сессомару. Ученик колдуна обернулся — Это уже не моя тайна. И не моя прихоть. Может, как-нибудь, когда мы встретимся за парой кувшинов вина, и поговорить будет больше не о чем… тогда я расскажу всю историю. А сейчас мне хочется считать себя честным хранителем чужих секретов. Больше Накомиру не сказал ни слова. Он вышел из храма и направился к конному двору. Никто не остановил его.

— Между прочим, ты мог бы прийти мне на помощь и раньше — за несколько дней путешествия обратно к дому учителя, — Накомиру осмелел настолько, что уже выказывал демону претензии.

— И пропустить тот цирк, что ты устроил? Ни за что! Накомиру нахмурился, но потом засмеялся, представив, как он выглядел, когда мучительно пытался сообразить, на сколько процентов правдива речь Длуна о самовозгорании колдунов. И ещё когда он налетел на бабочку. Рору к нему присоединился.

162

ГЛАВА 8 Выход грифона

— Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что не сильно нарушаю ваши планы и быт, — Орхана, как и всегда, был необычайно вежлив.

— Отнюдь, — ответила Леенаари, — ты прекрасно вписываешься в наш быт. К тому же, Гэрану лишний раз не помешает с тобой пообщаться.

— Братец опять что-то натворил? — спросил Орхана, — нужна серьезная проработка или хватит мужского разговора? Времена, когда Гэрану действительно требовался зоркий глаз старшего брата, прошли давно. Но Орхана всё никак не мог отойти от давней привычки, да и Гэран тоже. Родители Лордов-грифонов погибли, когда Гэран был мал. И старший брат пытался как мог заменить Гэрану и мать, и отца. Получилось у него неплохо. С тех пор он привык заботиться о брате и, главное, считать заботу крайне необходимой. Впрочем, даже сейчас Орхана мог дать брату пару дельных советов. А временами был незаменим, поскольку Гэран, если решил что-то сделать, мог послушать жену, но не всегда. Зато всегда слушал старшего брата, авторитет которого был невероятно высок. Сейчас Орхана сидел в беседке, которая была любимым местом для бесед не только членов семьи Гэрана, но и самого Орханы, когда он бывал в гостях. К сожалению для него, слишком редко. Лорд-грифон был очень нагружен на своей должности. Князь Геоны ни одного решения не принимал, не посоветовавшись с ним. Гэран появился как раз в то время, когда придворные дамы принесли вино и закуски.

— Ну вот, я же говорила, что он обязательно прибежит на запах, — расхохоталась Леенаари. В отличие от других дам высшего круга, она вовсе не стеснялась живого проявления эмоций. И смеялась, не закрывшись веером, чуть хихикая, а в полный голос и открыто. Гэран погрозил жене кулаком, а потом обнял брата и сел рядом с ним. Теперь было видно, как они похожи. Можно было также сказать, что они одного возраста, если бы не глаза. Глаза Орханы были гораздо старше. Даже не так. Взгляд Орханы — взгляд древнего существа. Такой же, как у Первых, пришедших в мир после трудов Ингвисс. Псица вспомнила, что даже она — демон высшего круга, 163

старшая фрейлина королевской четы драконов, поначалу чувствовала себя некомфортно под этим взглядом. А потом привыкла. Гэрану же и привыкать было не нужно. Он не на шутку удивился, когда жена сообщила ему об этом.

— Орхана у нас большой и мудрый. Но чтобы настолько… Сейчас Гэран болтал с братом о пустяках. Так было всегда. Если нужен серьезный разговор, то они говорили не здесь, не в саду. И вообще, Орхана старался вызывать брата для серьезных разговоров в Геону. Тут, в доме клана Водных псов, Гэран отдыхал. И дорожил этой возможностью, так как немного было мест, где первый советник всесильного князя Геоны мог полностью расслабиться.

— Так что всё же с этим человеком? Ну, с тем, которого привёл Рору?

— Не знаю. Юдару не захотел вмешиваться. А у меня были более важные дела.

— И тебе даже не было любопытно?

— Хотела бы я знать, когда в последний раз появлялось любопытство в этом взгляде, — подумала Леенаари. Орхана словно прочитал её мысли. Он поймал её взгляд и улыбнулся псице. Та почувствовала, что краснеет. Нет, это неисправимо! Рядом с ним, она, похоже, всегда будет чувствовать себя маленькой девочкой.

— Мне бы всё-таки стало любопытно, — протянул Гэран. Орхана только покачал головой и посмотрел на брата так, как обычно смотрит взрослый на маленького и глупенького, но любимого ребёнка. Он повертел в руках пустую чашку, и сказал: — Ты же вроде с Рору знаком. Почему бы тебе самому не спросить у него?

— Не настолько хорошо я с ним и знаком, — задумавшись, проговорил Гэран. Потом резко встрепенулся и продолжил более весело, — ладно, ты прав, есть более интересные темы, чем какой-то там человек. Пусть даже и Рору его считает выдающимся. Хотя любопытно. Перехватив улыбку брата во время своей последней фразы, Гэран на секунду стушевался, а потом продолжил: — Знаешь, Орхана, у меня к тебе небольшая просьба. Это связано с Игрой. И, быстро, чтобы не дать уже открывшему рот брату что-то сказать, Гэран продолжил: — Я помню, помню, что ты не очень этим интересуешься. Хотя, в данном случае, действительно любопытно. Это я тебе совершенно серьезно говорю. А не как муж матери нашей нынешней Игрушки. Орхана опять было открыл рот, чтобы что-то сказать. И тут же его закрыл, поскольку Гэран умолкать явно не собирался. И так же быстро продолжал: — Просто я хочу придумать что-нибудь оригинальное на Игру. Но в то же время выполнимое. Я уже обо всём думал — ничего не выходит. Все ходы, которые мне казались такими удачными, давным-давно прошли.

164

— То есть ты хочешь выделиться? — строго спросил Орхана. Именно таким тоном он говорил с братцем, когда в детстве объяснял ему, что драка не лучший выход из создавшегося положения. Даже для демона.

— Орхана, — протянул Гэран. Брат схватился за голову.

— Ты так и не вырос, — сказал он.

— Орхана, — на этот раз тон Гэрана был чуть извиняющимся. Орхана вздохнул. Он прекрасно знал, что сопротивление бесполезно. Эту партию брат выиграл ещё в детстве. Гэран после гибели родителей сбежал из дома в ледяные пустоши, которые окружают родовое владение грифонов. Орхана, в то время не очень братца жаловал. Несмотря на свой уже порядочный возраст, он всё же не мог не ревновать. Но тогда…Что-то внутри теперь уже полноправного главы дома заставило его исследовать пустоши в поисках брата. А когда он нашёл замерзающего Гэрана (тот был слишком слаб и огорошен новостью о смерти родителей, чтобы суметь магически сохранить тепло), Орхана, кажется, впервые увидел брата. Он смотрел на потерявшее у него в руках сознание существо, которое раньше почти ненавидел, как на незнакомца. Необычайно родного незнакомца, которому было в тот момент плохо и больно. И которому нужна защита и помощь. Потом Орхана потратил несколько месяцев, чтобы своими поступками и словами убедить относящегося к нему настороженно Гэрана, что отныне перед ним не враг, который считает его основной помехой в родном доме, а защитник. И, кажется, Орхана перестарался. Уже через год Гэран знал не только то, что брат больше не обижается на него, но и то, что не может ему отказать. Так было раньше. Так есть и сейчас. Орхану считали мудрым. Но есть вещи, в которых мудрость не помогает ни капли. Лорд-грифон вздохнул и вновь посмотрел на брата. Тот, как ни в чем не бывало, рассматривал раскрывшийся цветок лиаки. Заметив взгляд брата, невинно спросил: — Ну, как, ты уже что-нибудь придумал? Орхана даже не смог ничего сказать в ответ на такую наглость. И это он, которого считают великим остроумцем! Никто не решается сказать Орхане что-то неприятное. Так как слова, которыми он осаживает наглецов, всегда метки и запоминаются надолго. Но к Гэрану это не относилось, и Орхана ничего не мог с этим поделать. Леенаари с удовольствием наблюдала за братьями. Иногда ей казалась, что Орхана приезжает сюда в том числе для того, чтобы лишний раз убедиться, что ещё не настолько он мудр и бесстрастен. Этакий приём, чтобы самомнение не слишком уносилось в высоту.

— Ладно, — с трудом выдавил из себя Лорд-Грифон, — я подумаю. Но ничего не обещаю.

165

— Спасибо, брат! Орхана только махнул рукой. Впрочем, чего уж тут. Он с самого начала знал, что этим всё и закончится. Леру с рук кормил своего кайта. Белый ворон, в полтора раза больше, чем они бывают в мире людей, явно наслаждался поглощением золотистого цвета энергии, идущей с рук хозяина. Сегодня ворону досталось больше, чем обычно. Леру был в хорошем настроении. Он кормил кайта, а сам вспоминал предыдущие дни. Три ночи — это мало, очень мало, особенно для демона. Но больше, чем одна, и несравненно больше, чем ничего. Конечно, Сессомару был для Леру не лучшим любовником. Слишком неискушен, слишком неопытен. Леру пришлось вести их дуэт, даже в ту ночь, когда он был в женском обличье. С другой стороны, неумелость, даже неуклюжесть Сессомару забавляла демона. А опыт — дело наживное. Воспоминания Леру были прерваны самым неприятным образом — вторжением в его замок Бики. Демоница решила, что раз Леру без спросу заявился в её жилище, то и она может проделать то же самое. Вот только слуги у Леру оказались умнее. С Бики они связываться не стали, а лишь позвали хозяина, который, к слову, не замедлил явиться, но Бики не показался. Он решил устроить ей небольшую прогулку. Раз уж она решилась прийти незванной в его жилище, то пусть пеняет на себя. Бики вошла в зал, поражаясь тому, что никого нет. Потом ей в голову быстро пришёл ответ на эту сложную дилемму: «Нужно сказать Леру, чтобы в следующий раз нанимал не только трусов на службу». Бики шла по коридору, погружённая в свои мысли. Точнее, она думала, что скажет Леру. Она даже не заметила, как коридор начал меняться. Сначала совсем немного — там, на портрете, поменялся цвет глаз, исчезло пятно с пола, появилась еле заметная трещинка на стене. Бики не замечала ничего. Леру только головой покачал. Это надо же — не замечать не то что изменений, но и чар вокруг! Впрочем, последнее весьма простительно. Весь дом Леру так пропитался чарами, что сложно было заметить, когда кто-то начинает колдовать. Вещи, между тем, стали меняться более существенно. Трещина разрослась, на стене вместо лун и месяцев стали кое-где проскакивать маленькие серебряные звёзды. Леру уже собирался поменять цвет стен, как Бики обратила на изменения внимание: — Эй, заканчивай! Я пришла к тебе не играть. Леру поморщился. Голосок у Бики был звонкий, да к тому же, если она пришла, то теперь выпроводить её так просто не удастся. Придется говорить. Хотя Леру и не понимал, о чём. С Бики он особо дружескую связь поддерживал, да вообще никакую связь не поддерживал. То, что она вот уже лет двести вокруг него крутится, после того приёма у короля, где впервые увидела, Леру старался не замечать. Поначалу. А потом начал намекать, что она не на того нацели166

лась. Бики прекрасно понимала его — Леру был уверен, что она вовсе не глупа, просто слишком подвержена эмоциям. Только вот делать с этим Бики ничего не хотела, и Леру, было время, не знал куда деваться от её атак. Потом Леру начал высмеивать демоницу. Раньше за ним такого не водилось, но тогда он был просто на пределе. Он даже напрямую поговорил с Бики, что всегда считал последним средством. Бики стала поспокойнее, но порой страсть прорывалась в ней с прежней силой. Особенно раздражали Леру покушения на убийство его любовников. Бики не остановило даже то, что во время покушения на Гэрана от неё самой чуть не осталось одно воспоминание. При чём два раза. Второй — когда Леенаари вернулась. Тогда её спасло только то, что она умеет быстро говорить. Она успела рассказать причину своего нападения на Гэрана быстрее, чем отправиться по ту сторону от удара Леенаари, а потом успела быстро сбежать, пока Леенаари хохотала. С тех самых пор Леенаари забавлялась тем, что наблюдала над словесными ходами мужа, с помощью которых он пытался выяснить, знает ли она о связи с Леру или нет. Сейчас Леру по здравому размышлению после минутного колебания между возможностью сбежать, выкинуть Бики из замка или встретиться с ней, выбрал последнее. Оказавшись в коридоре рядом с золотоволосой, он схватил её за шкирку и втащил в своё кабинет. Бики даже ахнуть не успела. Будь кто другой на месте Леру, после такого бесцеремонного обращения от него клочки бы полетели, а так ничего, демоница проглотила обиду.

— Ну, и что? — мрачно сказал Леру. Настроение портилось всё больше.

— И тебе приятного дня, Леру, — вежливо сказала Бики, — я пришла поговорить.

— Говори. У меня мало времени только…

— Ну да, строить новые планы нужно. Как кого в постель уложить…Только этого уродца или уже другого? — как Бики ни старалась, не выдержала.

— Пока я не стараюсь уложить в постель тебя, лично тебе беспокоиться незачем, — Леру тоже начал заводиться. Эх, далеко ему до Гэрана. Тот на месте Леру сейчас был бы абсолютно спокоен. И даже вежлив.

— В общем, — Бики поняла свою ошибку и решила сделать вид, что последние слова Леру не слышала. — Я хочу поговорить об Игре.

— Ну да, я понял, — бросил тонкую шпильку Леру, — о чём же ещё мы можем говорить? Бики чуть поморщилась, но уверенным голосом продолжала.

— Я поговорила со всеми остальными. Все согласны, что я могу сейчас активно поучаствовать.

— Я тоже ничего не имею против, — спокойно сказал Леру. Бики — стихийный демон. Ничего, кроме прямого нападения, обязательно с попыткой уничтожения, она предложить не может. Но, так или иначе, Сессома167

ру всё равно придется с ней встретиться. Рано или поздно. Это Леру прекрасно понимал и не мог исправить.

— Хорошо, — легко ответила Бики. И замолчала минут на пять, глядя на Леру. Тот опять начал закипать: «Неужели она всё ещё думает, что…»

— Это всё, что я хотела, — сказала Бики, заметив перемену в настроении рогатого, — просто я помню, что тебе не понравилось, когда я послала орий — добавила она уже извиняющимся тоном. Леру хмыкнул. Потом предложил Бики проводить её…до выхода. Сессомару что-то записывал на оставшихся у него листках чистой бумаги. Странно, сумка была полна ими в начале пути. И не так уж много событий произошло, а он держит в руках один из последних листочков. Нужно будет где-нибудь оставить рукопись, чтобы потом забрать, на обратном пути… .или… когда-нибудь. И взамен набить сумку новой бумагой. Деньги сейчас у Сессомару были. Настоятель храма бабочки не поскупился, хотя о его прижимистости среди крестьян ходили легенды. Возможно, настоятель испугался, что не награди он стражей бабочки как следует, усики вновь могут пропасть. И хорошо, если не с самой бабочкой. Особенно уверенность эта у него окрепла после того, как служители конного двора, находившегося ближе всего к храму, сообщили, что ночью в храме, по-видимому, творились странные и страшные вещи. То огонь вырывался из храма, а потом исчез, то вдруг из дверей и окон потекла вода. Туманом всё окутало. А уж какими это звуками сопровождалось! Словно там душу грешника пытают. Как человек опытный, настоятель понимал, что частично рассказ утрирован и преувеличен. Но как человек умный, он понимал, что именно частично. И что-то необычное в храме ночью всё же творилось. Как человек практичный, он понимал, что лезть в это дело с расспросами вовсе не стоит. Поэтому по-королевски наградил всех участников охраны и пожелал им доброго пути, сделав вид, что не заметил, как за его спиной вознесли благодарственную молитву светлым богам конюхи. Конюхи по своей работе не могли не заметить такую странность, как красноглазый конь. Так что теперь Сессомару дописывал листки, чтобы оставить рукопись в ближайшей деревне. Скоро они должны были подъехать к городу Лей — большому городу, славящемуся помимо прочего тем, что его умельцы производили самую лучшую в империи бумагу. В это время Сессомару почувствовал, что сзади кто-то стоит и читает написанное, заглядывая ему через плечо. Сессомару с уверенностью мог сказать, что это Длун. Лис приблизился бесшумно, но недаром Сессомару тренировали как воина. Он улыбнулся и написал: — Длун проявил себя в этой ситуации глупо. Даже идиотично. Иногда он ведёт себя как ребёнок…

— Это кто из нас ведёт себя как ребёнок! — раздался возмущённый возглас из-за спины.

168

— Тот кто читает чужой дневник без разрешения хозяина, — скрыв улыбку, ответил Сессомару.

— Я не читал. Я только что подошел, спросить, собираешься ты заказывать ужин или нет.

— Если ты не читал, то откуда знаешь, что я написал, — Сессомару изобразил на своём лице искреннее удивление. Длун пару десятков секунд хлопал глазами. А потом рассмеялся.

— Так ты будешь заказывать ужин? — спросил он несколько минут спустя.

— Буду, — чётко сказал Сессомару. И со вздохом сожаления отложил листок. Когда Длун просит внимания, то можно обращать внимание только на Длуна — это Сессомару хорошо себе уяснил. Через пару дней путешественники уже бродили по узким улочкам и известным на всю империю своей красотой мостам. Река Нори и десяток многочисленных речушек, в неё впадающих, пронизывали город по всем направлениям. Поэтому мосты были жизненной необходимостью. И главным украшением города. Из двадцати мостов, находившихся в городе, ни один не походил на другой. Например, мост львов был украшен статуями крылатых львов. Мост пожеланий, или на жаргоне горожан драконий мост, был позолочен, а в ковке перил извивались драконы. Мост побед, по-простому башенный, венчали четыре башни по краям, а между ними были перекинуты арки. Из-за этих арок, ажурных, практически невесомых, сам мост производил странное впечатление. Мост радуги, пирамидальный, был известен тем, что посреди стояла высокая пирамида. Что это за пирамида, зачем поставлена, и какой в ней смысл, кроме помех конным экипажам, никто из горожан не ведал. Но когда князь издал указ пирамиду снести, то горожане встали на защиту грудью. Выстроились около пирамиды с выражениями лиц, увидев которые начальник княжьего двора, отвечающий за снос пирамиды, понял — стоять будут насмерть. Поэтому разлился соловьём при докладе князю. Что, мол, какой хороший жест покажет князь народу, когда согласится оставить символ города и моста. И главное — жест ничего не стоящий. Князь согласился. И с тех самых пор на пирамиду никто не покушался. Так и стоит, мешая по-прежнему экипажам, вынужденным её объезжать и тренировать свои познания в ругательствах. С мостами было связано много историй. Одна из легенд говорила, что их создатель, архитектор Бэй, был также великим магом, умевшим подчинять себе духов и даже путешествовать в мир демонов. Он как-то попытался, говорят те же легенды, проникнуть в мир божеств, и даже удалось ему это, но его быстро оттуда выкинули. Божества обычно не любили чужаков в своём мире. Вот и мосты, как говорилось в этой легенде ,он нет придумал, а воспроизвёл. Увидел где-то. Именно поэтому монахи храма светлого Феникса хотели даже заменить мосты, но князь, посчитав, 169

во сколько это станет городской казне, ничего менять не стал. Ещё и монахам досталось. Что, мол, не вовремя сообщили. Сказали бы это в начале строительства — всем бы было хорошо. Так и остались мосты. Одновременно предмет гордости горожан, и тёмные, страшные, согласно городским легендам места, где можно было провалиться в другой мир. Особенно ночью.

— У нас осталось только две комнаты, —сообщил хозяин гостиницы на просьбу Сессомару, — правда, мы можем дать ещё один матрас.

— И это считается «неплохой гостиницей, — возмутился Длун. Хозяин, маленький пожилой человечек с начинающейся лысиной, ничего не ответил. За время своей работы, он привык иметь дело с самыми разными клиентами. Ни возмущение Длуна, ни породистые физиономии Сессомару и Итал его совершенно не пугали. Да и вообще никак не волновали. По крайней мере, выселять кого-то, чтобы дать место новоприбывшим он совершенно не собирался. Просто смотрел на путешественников, ожидая, пока они примут решение. Сам хозяин, спроси его кто, совершенно искренне считал, что двое мужчин могут поспать и в одной комнате, а дама — в другой. Или, если дама встречается с одним из них — то останется с ним, а другой мужчина — во второй комнате. Впрочем, тут можно было с уверенностью сказать, что дама ни с кем из двух молодых людей в любовной связи не состоит.

— Ладно, — сказал Сессомару, несмотря на протестующий возглас лиса, — Давайте ключи. Один нам, лучше мне. А другой — для леди. Хозяин кивнул, протянул ключи. Сессомару взял один, а Итал, под испепеляющим взглядом лиса — другой. За время переговоров с хозяином гостиницы она и слова не вымолвила.

— Да и зачем ей? — подумал Длун, — Знает ведь, что Сессомару её без отдельной комнаты не оставит. Всё же Величество, — у лиса с утра было плохое настроение. С ним это случалось иногда. Когда Сессомару поднимался наверх в свою комнату (у Итал комната оказалась внизу, а Длун сразу же сбежал прогуляться по городу), то сверху навстречу ему встретился человек. Ничего особенного, человек как человек. Но сердце Сессомару по другому стукнуло о ребра, и он пристальнее попытался рассмотреть незнакомца. Настолько, насколько это было возможно сделать за короткое время, не привлекая к себе внимания. Человек был высок — выше Сессомару на голову, и закутан до горла в синий плащ. Именно того мягкого синего цвета, который позволяется носить только учёным. По лицу мужчине можно было дать не более тридцати лет. Но когда он на секунду задержал взгляд на Сессомару, Воин усомнился в своей оценке. Взгляд у незнакомца резко контрастировал с молодым лицом. Если бы на месте Сессомару был его друг Ирэй, то тот бы не преминул сказать что «в этом взгляде видится заря первых звёзд, 170

взошедших над молодым миром» или что «взглянув в эти глаза, слышишь колдовские песни начала времён». Сессомару поэтом не был, так что отметил только, что взгляд у незнакомца не просто старый — древний. Даже сложно представить, что этот взгляд может принадлежать человеку. И человеку ли? Сердце вновь стукнулось о грудную клетку и замерло на секунду. Сессомару вдруг вспомнил слова Итал об игре демонов. В это момент незнакомец поравнялся с Воином, перехватил его взгляд, мягко улыбнулся, а потом пошёл дальше, оставив Сессомару в одиночку разбираться со своим сердцем.

— Нужно будет обязательно спросить Итал или Длуна. Может, они что-то почувствуют. И уж наверняка прочувствуют получше, чем я, что бы там не говорила Итал о моей собачьей интуиции. Сегодня Сессомару вновь встретил во сне белую ворону. Странно, но он обрадовался ей, как старой знакомой. Залаял, завертел хвостом. Стоп. Залаял? Завертел хвостом? Сессомару сел под деревом, а потом чётко сформулировал мысль: — Хватит. Это мой сон. И мне решать, кем в нём быть. Хотя и собакой неплохо. С удивлением, Сессомару обнаружил, что последние слова сказал вслух и по-человечески. Он сидел под деревом, но сейчас на нём хотя бы была одежда. Сессомару поднял голову. Ворона смотрела на него, как показалось Воину, весьма одобрительно. Сессомару встал, протянул руку и громко сказал: — Ко мне! Ворона чуть с ветки не свалилась от такой наглости. Потом посмотрела на Сессомару, повертела головой и как бы нехотя слетела прямо на руку Воина, села, уцепившись острыми коготками. Потом взглянула прямо Сессомару в глаза и снова каркнула вопросительно. Сессомару и сам не знал, зачем он ее позвал. Просто из принципа. Почемуто сейчас он был несказанно доволен. И просто рассматривал ворону. Птица была совершенно белая, с янтарными бусинками глаз. Сессомару погладил ворону, поражаясь мягкости перьев и их кажущейся хрупкости. Даже стыдно стало, что когда-то ненароком выдрал пару, в свою бытность псом. Сессомару надеялся, что ворона его простила. К тому же, хвост у птицы был целый, скорее всего, перья отрасли. Сессомару чуть подбросил руку вверх, давая вороне понять, что она может лететь. Что та и сделала. Сессомару же огляделся. Он находился рядом с высоким деревом с извилистым стволом, как и всегда во время таких снов. Но если раньше всё пространство в паре метров от него окутывал туман, отступавший лишь по мере приближения к его границе, то сейчас туман растаял совсем, открыв взору красивый пейзаж. Дерево стояло на невысоком пригорке, дальше расстилалась холмистая местность. Где-то справа вставала темнота леса, а далеко сзади взмывали кверху свои вершины горы. Сессомару обратился псом — теперь ему это было просто. хотя он не смог бы рассказать, 171

как это делается. Ведь как можно научить дышать или глотать? Вот так и превращение для Сессомару сейчас было совершенно естественным движением. Посмотрев в сторону леса, он повернул к горам. Он бежал, вдыхая воздух, и иногда лаял. Чувства не могли удержаться внутри, вот и приходилось давать им вырваться в лае, то звонком и визгливом, как у щенка, то глубоком, грудном, как у взрослого пса. Сессомару нисколько не устал от бега, когда горы были уже совсем близко. Но тут он почувствовал, что его кто-то толкает. Мир вокруг вздрогнул, перевернулся вверх тормашками и исчез. Сессомару проснулся. Недоуменно смотрел на черно-бурого лиса, который стоя на задних лапах и тормошил его, рыча. Потом на месте лиса оказался Длун в человеческом своём обличье, и рычание превратилось в слова: — Хватит спать! По Лею нужно бродить ночью или ранним утром. Тогда есть шанс много чего увидеть. А ты всё проспишь. Сессомару проворчал что-то, но всё же встал и даже быстро пришёл в себя, спасибо привитой отцом с детства привычке. Воин должен быть готов к бою сразу же после пробуждения. Когда Сессомару умывался, то увидел на своей руке царапины, совсем свежие. Ну да, его же поцарапала во сне ворона. Хотя с каких пор полученные во сне царапины переносятся на реальность? Сессомару никогда никому не рассказывал про свои сны. Но теперь решил, что стоит поговорить с Длуном. Лис как-то рассказывал об осознанных снах и путешествиях во сне. Так что он может прояснить ситуацию. И дело было даже не в том, что Сессомару пугала сложившаяся ситуация, просто он привык всегда иметь под боком когото, с кем можно поделиться личными впечатлениями, мыслями, чувствами. И в путешествии стал замечать, что этого кого-то ему явно не хватает.

— Итак, ты готов? — бодро спросил Длун.

— Да, только к чему?

— К прогулке, конечно. Ты не представляешь, как много можно тут увидеть на рассвете.

— Тебе виднее, — ответил Сессомару, — кстати, у меня есть к тебе небольшой разговор. По поводу снов.

— Ладно. Но только после прогулки, если ты не против. Сны — вещь такая. О них нужно говорить серьезно, ни на что не отвлекаясь. А сейчас мы будем отвлекаться, это я тебе обещаю.

— Хорошо. Тогда один вопрос. Длун вопросительно посмотрел на Сессомару.

— Зачем ты перекинулся в лиса, когда меня будил? Удивление на лице Длуна было самым искренним.

— Тебе почудилось, о мой бедный, сонный друг. Последний раз я перекидывался в лиса вчера днём, когда захотел поохотиться за полёвками. Да ты и сам это видел.

172

— Наверное, — ответил Сессомару, — ладно, веди меня. Я готов ко встрече со странным и необычным. И даже страшным.

— Давно бы так, — одобрил Длун. И они пошли вниз. Странное и необычное началось раньше, чем планировал лис. Внизу они опять столкнулись с незнакомцем в синем плаще. Длун испытал чуть ли не экстаз от этого древнего взгляда.

— Невероятно!

— Что именно? — Сессомару решил не говорить о своих собственных чувствах к незнакомцу, чтобы не сбивать Длуна.

— Его взгляд… Логика упорно говорит мне, что это — не человек. Но я не чувствую никакой силы! Мало того — жизненная энергия человека, его мысли открыты, и они тоже чисто человеческие. Может, воля посильнее, чем у многих, но присутствия нечеловеческой силы нет!

— И чему, по-твоему, нужно доверять — логике или чувствам?

— Обычно они никогда друг с другом не спорили, — задумчиво проговорил Длун, — или мне нужно перестать доверять логике, или… — Длун перешёл на шепот, — сейчас нам повезло встретиться с очень сильным существом. Настолько сильным, что он может скрывать свою силу. А взгляд — люди редко обращают на это внимание. Сессомару опять вспомнил об Игре. Похоже, Длун прочитал его мысли. Он положил руку на плечо попутчику и сказал: — Ты у нас, конечно, важная птица. Но вовсе не единственная. А если он и по твою душу, то скоро сам об этом узнаешь.

— Ну да, — ухмыльнулся Сессомару и ещё раз оглянулся на странного незнакомца. Длун был прав. Если в большинстве мест, согласно легендам, ворота в другие миры открывались чаще всего вечером или ночью, то по Лею считалось необходимым путешествовать ранним утром. Если, конечно, хочешь хотя бы прикоснуться к его тайнам, коих было предостаточно. Но то ли судьба решила, что достаточно с путешественников тайн, то ли сам Сессомару сделался невосприимчивым к тайнам мира, ничего особенного они не увидели. Пару раз на мостах Сессомару почувствовал, как сердце снова застучало по-особому, голова немного закружилась, да в глазах картинка стала уплывать, уступая место совсем другому пейзажу… Казалось, что ещё чуть-чуть и что-то случится, откроется дверь, а за ней... Что будет за ней, Сессомару и сам не знал. И это одновременно и дразнило, и раздражало его. Странное чувство. Сессомару было некомфортно в нём. В то же время, он не хотел, чтобы оно прекращалось. Длун понял, что испытывает попутчик, и решил, что Сессомару стоит отвлечь. Он предложил зайти в таверну позавтракать. Там лис спросил, с каких это пор 173

Сессомару стали интересовать сны. Воин рассказал. Рассказ длился недолго, но когда Сессомару закончил, он удивился. Никогда Воин не говорил так откровенно. За всё время речи лис ни разу не прервал его. Только кивал, показывая, что слышит и слушает.

— Вот и всё, — закончил Сессомару. Теперь он был ещё неувереннее, чем сегодня утром, когда обнаружил царапины от острых когтей вороны. Это ему не нравилось. Снова незнакомое, непривычное чувство.

— Если ты действительно демон-пёс, как говорила Итал, — начал медленно Длун, — то неудивительно, что проявляешь способность к осознанию себя во сне. Эта не природная магия собак, но они занимались ею настолько серьезно, что теперь магия сна у них в крови.

— Но почему я попадаю всегда в одно и тоже место?

— Это Фантазм. Страна, которой нет. Когда-то давно её создали ясновидящие разных миров для обучения новичков. Там нет опасности и нет неприятных мест. Единственная проблема — жадность.

— Мир, которого нет?

— Фантазма нет, никогда не было и не будет. Но при этом по нему можно путешествовать, и он невероятно жаден. Он как зверь, рыщет, ищет новичков в сновидении, чтобы затянуть в себя. Иногда пользуется памятью и мечтами магов, чтобы строиться и перестраивать себя. И хотя там, в сущности, неплохо, из него сложно вырваться. Мир не отпускает.

— Да, понапридумывали, — усмехнулся Сессомару.

— На самом деле, в этом есть резон. Ведь твои обычные сны никуда не исчезают. Хочешь осознать себя — добро пожаловать в Фантазм. Только сильный маг может вырваться из этого мирка куда-то ещё. Достаточно сильный для того, чтобы преодолевать опасности в более неприятных местах.

— Но там тоже не всё так гладко получилось.

— Ну да, великие раны.

— Я не это имел в виду.

— Просто ты встретился с кайтом. Эти духи иногда залетают в Фантазм. Я сам не знаю почему, и никто не знает. Но любой кайт реален. И нереален. Каждый из этих духов создан фантазией существа — человека, демона, дарона, божества. И ему служит. Если кайт как-то повредит тебя, то это перенесется и в реальность. Но кайты совершенно не агрессивны. Сама их природа не позволяет… Разве что случайно.

— Подожди. Ты сказал, что кайт служит кому-то?

— Ну да. Предваряя твой вопрос, сразу скажу. Я могу тебе назвать с десяток только мне известных существ, которые в качестве кайта используют образ вороны. Длун посмотрел на Сессомару и подмигнул: 174

— Кто знает, возможно, у тебя есть сочувствующий среди игроков.

— И, сдается мне, очень сильно сочувствующий, — подумал Сессомару, а вслух сказал: — Ладно, пошли в гостиницу. Лично я не выспался.

— Ты опять собираешься погулять по мостам? — спросил Длун.

— Не знаю. Не собираюсь, но всё равно завтра пойду. Это как наркотик. И пойду я один.

— В этом есть смысл, — задумчиво сказал Длун, — иные вещи действительно открываются только одиночным искателям. Только будь осторожен, ладно? В эту ночь Сессомару ничего не снилось. Точнее, что-то снилось, но он забыл что. Леру влетел в комнату и натолкнулся на ледяной взгляд первого советника князя Геоны. Он почти физически почувствовал удар.

— Мне казалось, что это частное владение, — мягко сказал Орхана. Есть в мире людей королевская змея, самая ядовитая из всех. Она обладает мягким и даже мелодичным шипением. От которого кровь стынет в жилах у тех, кто услышит ее чарующий голос. И сердце замирает у тех, кто видит омут янтарных глаз. Вот только бежать нет сил, ибо как только жертва услышала мелодию и заглянула в глаза, она, зачарованная, не может сопротивляться. Вот и сейчас Леру почувствовал, что взгляд чёрных глаз поймал его. От этого взгляда невозможно было оторваться, а, между тем, он по-настоящему пугал. И очаровывал одновременно. Леру чувствовал, что уже не может разорвать зрительный контакт. Мысли словно начали покрываться корочкой льда.

— Теперь я начинаю понимать, почему так часто битвы против него заканчиваются, даже не успев начаться, — у Леру была иллюзия, что сделай он чтото редкое, непредвиденное, то сможет избавиться от наваждения, разорвать связь. Но также он прекрасно понимал, что это иллюзия. Между тем, Рогатый не мог не признавать мастерство Лорда-Грифона, и к его чувствам примешивалась изрядная доля восхищения. В любом случае, Рогатый посчитал, что что-то должен ответить и, попытавшись выглядеть уверенно, сказал: — Я, друг семьи твоего брата, Лорд-грифон. Поэтому я всегда входил сюда, не спрашивая разрешения. Если Гэран или Леенаари не захотят меня видеть, они сами скажут мне об этом. Орхана ухмыльнулся. Он знал достаточное количество могущественных существ, которые под его взглядом и слова вымолвить не могли. А этот мальчик неплох. Впрочем, Гэран даже на время не мог выбрать себе нечто слабое и безвольное. Поэтому следующую фразу, он сказал действительно мягко: — Их нет сейчас. А усадьба осталась на мне. Можешь прийти позже. Леру кивнул и повернулся, чтобы уйти. Орхана остановил его: — Эй, единорог!

175

Леру обернулся. Теперь Орхана выглядел совсем мальчишкой. Мальчишкой, который хитро улыбался: — Можешь ничего не высказывать Гэрану. Это я не пускаю тебя в сны полудемона. И ненормальную девчонку Бики тоже к нему не подпускаю я. Как решу изменить ситуацию — Гэран тебе сообщит. Леру пожал плечами. Вмешиваться в игру других абсолютно недозволенно. Нарушение правил, которое никто не приемлет и не прощает. Но в тех случаях, когда речь идёт о таких существах, как Лорд-Грифон, всё было просто. Тот, у кого больше силы, мог себе позволить что угодно. Поэтому Лорд-Грифон мог позволить себе практически всё. Таковы неписанные правила. Единственное, что утешало, так это то, что Бики в игру сейчас тоже не полезет. А как утешала мысль о физиономии золотоволосой, когда она обнаружит, что не может участвовать. Леру оставалось искренне надеяться, что Бики не настолько безумна, чтобы попытаться вступить с Орханой в схватку. В любое другое время, Леру бы это одобрил и даже подтолкнул её к подобному безумству. Но сейчас невыгодно. Придется искать пятого игрока. И если вдруг им захочет стать Орхана, последствия будут непредсказуемы. Его, в отличие от Бики, контролировать Леру бы не смог. Поэтому Рогатый отправился в зал, где они обычно наблюдали за Сессомару, и на время решил стать наблюдателем. К тому же, это будет интересно. Сессомару всё-таки не выдержал, и, когда спустился вниз следующим утром, спросил у скучающего за стойкой хозяина: — Вы случайно не знаете, что это за человек?

— Какой именно?

— Высокий, молодой мужчина, постоянно ходит в синем плаще.

— Ах, этот. Странный постоялец. Приходит, уходит… Но платит исправно, поэтому никаких вопросов к нему у меня нет.

— А как его имя?

— Вот этого не могу вам сказать. Я не волен разглашать информацию о клиентах. Хотите — спросите сами. Да вот и он, кажется. Доброе утро господин Гору. Последние слова были обращены к незнакомцу, который как раз подошёл и сейчас стоял прямо за спиной Сессомару. Тому ничего не оставалось делать, кроме как удивляться, как тот смог подойти так тихо. Воин отошел, но выходить на улицу не стал, сделав вид, что рассматривает пейзаж из окна. Сам же он подглядывал за странным господином Гору. К сожалению, для Сессомару наблюдать было особо не за чем. Тот, кого хозяин назвал Гору, быстро ответил на приветствие, и, взяв свой ключ, направился в комнату наверху. На лестнице резко остановился и развернулся, поймав взгляд Сессомару. Тот быстро отвёл глаза и вышел на улицу в наступающее утро Лея. Он не мог заметить, конечно, как Гору улыбнулся в ответ на его взгляд.

176

Сессомару вновь бродил по мостам. Сначала он посетил все те места, в которых был вместе с Длуном. Он пытался поймать ускользающее ощущение тайны, когда уже начинаешь верить, что ворота перед тобой вот-вот распахнутья, и ты попадёшь, упадёшь в нечто неведомое.

— Упасть-то не так сложно, главное не пропасть, — услышал он мелодичный тембр прямо у себя около уха. Воин резко обернулся, автоматически вытаскивая из-за пояса меч. И тут же вложил его обратно. Прямо перед ним стоял Гору. Как он тут оказался, Сессомару понятия не имел. Но никакой враждебности Гору не проявлял, и даже оружия у него не было. Незнакомец сбросил свой плащ на руку и остался рубашке и брюках, тоже синих оттенков.

— Один из двух моих любимых цветов, — сказал Гору.

— А какой второй? — сам не понимая зачем, спросил Сессомару, загипнотизированный взглядом чёрных древних глаз.

— Красный, — сообщил Гору, — но, признайте, что использовать сразу оба цвета. Сессомару кивнул. Было непонятно, что именно обозначает его кивок, но Гору истолковал его по-своему. И продолжил: — Так признайте, красный и синий в сочетании одного костюма, — Гору развёл руками. Вроде как моветон, сам понимаешь. Сессомару хмыкнул. Первый шок от столь внезапного появления незнакомца прошёл, и он был готов поинтересоваться, что тот имел в виду своей последней фразой. Гору опередил его: — Я случайно подслушал… ваши мысли вслух. Сессомару поднял бровь вверх. Разве он вслух высказывался?

— Именно вслух, — подтвердил Гору, — и у меня возникло непреодолимое желание прокомментировать. Поскольку та тема, что вы сейчас… подняли для обсуждения с самим собой, меня тоже интересует по роду деятельности. « Ну, если действительно верить Длуну, род деятельности у тебя очень особый», — Сессомару смотрел на Гору и думал, — «а может, стоит поиграть в твою игру? Всё же стараешься.» Внезапно Сессомару охватило чувство этакой силы и мудрости. Вот он какой — разгадал демона, а сам демон-то и не в курсе! К Гору же Сессомару почувствовал жалость. Он повернулся и посмотрел на воду: — Возвращаясь к нашей теме, — прервал Гору его самовосхвалительные мысли. Его голос, вдруг съехавший на почти визгливый тон, заставил Сессомару обернуться. Перед ним стояла… это была настоящая рыночная торговка, из тех, что продают на рынке овощи. Грубые, словно топором вытесанные черты лица, сухие руки, обветренная кожа. И глаза — глаза водянистые, выцветшие, без тени каких-либо эмоций. Куда уж там великому разуму и древности! Обычная деревенская женщина, которую сложный крестьянский быт состарил го177

раздо раньше положенного по природе времени. И сердце Сессомару молчало. Да, нечего сказать, изящно его с великой интуицией на место поставили.

— Всё же так не очень удобно, — с сожалением сказал Гору таким же визгливым женским голосом, когда через секунду на месте торговки стоял в том обличье, в котором Сессомару увидел его в первый раз. И снова сердце Сессомару заныло от странного предчувствия, и снова он был пойман гипнотическим взглядом. Гору, между тем, только покачал головой.

— Итак, вернёмся к нашей теме. Мне всегда было интересно, почему вам нужно в чуждую реальность именно вбегать, падать и что ещё там, нестись, сломя голову? Вот вы как воин скажите, разве не разумнее на чужую территорию выходить спокойно, оглядываясь? Ну, уж ни в коем случае не бежать или лететь. И, по крайней мере, думать.

— Вам кажется, что при встрече с чем-то необычным, мы не думаем? — Сессомару был немного обижен за человечество. После такого яркого превращения Гору он прекрасно понимал, что тот имеет в виду под словом вы.

— Думаете, но совсем не о том. Вот вы сейчас о чём думали? Сессомару покраснел.

— Вот именно, — заявил Гору. Вид у него при этом был довольный. Примерно так, наверное, выглядела бы змея, которая только что отобедала птичкой.

— А что же вы предлагаете? — спросил Сессомару, решая больше не спорить с этим загадочным существом.

— Да всё обычно. Думать, наблюдать замечать. То есть делать всё то, что вы прекрасно умеете. Но способности к чему у вас совершенно пропадают, попади вы в по-настоящему необычную ситуацию. Сессомару хотел было возразить, но не стал. Сейчас ему меньше всего хотелось спорить и что-то доказывать. Мысли текли вяло, внезапно навалилась усталость, хотя сегодня он прекрасно выспался. Гору посмотрел на него с осуждением, потом аккуратно сбросил свой плащ на перила моста, подошёл к Сессомару и встряхнул его за плечи, прежде чем тот успел что-то сделать или сказать. Воин хотел было возмутиться, но тут почувствовал, что ему действительно легче. Мысли пришли в норму и вновь быстро побежали в голове непрерывным потоком, а тело больше не мечтало о горизонтальном положении.

— Неплохая вещь для тех, кто подвергся влиянию этого места. Так оно, видишь ли, прогоняет многих. Охочих до совершенно не нужных им тайн.

— Но вчера… — начал Сессомару и осёкся.

— Вчера вы тут были вместе с оборотнем. Эти ребята сами по себе неплохие двери между мирами. Поэтому на них никакое охранное колдовство не действует. Уникальная способность для вора. Ну а ты, — Гору решил всё же оста178

вил частицу вы, которая явно мешала ему в речи, — ну а ты подцепил это свойство вчера, когда был рядом.

— Жалко, что ничего увидеть не пришлось, — вздохнул Сессомару.

— А хочется увидеть? — поинтересовался Гору. Сессомару кивнул.

— Зачем? — последовал вопрос. Сессомару опешил. Он явно не ожидал такого вопроса.

— Наверное, чтобы увидеть. Гору опять покачал головой.

— Просто чтобы увидеть? — он медленно произнёс эту фразу, словно пробуя на вкус, — да ты весь в этом.

— А ты нет? — Сессомару снова обиделся, хотя было не на что. И тоже решил похамить «тыканьем».

— Иногда, — уклончиво ответил Гору, — ну что же, смотри. Он сделал жест руками, будто раздвигал само пространство. И Сессомару увидел. Он стоял на мосту, только мост этот был не такой, как в Лее. Драконы, что раньше были статуями, теперь шевелились, извивались кольцами, шипели, бессильно пытаясь взлететь в небо. А дальше моста расстилалась панорама города. Багровый отсвет вычленял из тени высокие дома-утёсы, которые уходили корнями вниз, в огненное марево. В небе кружили птицы, странные, с длинными хвостами и пронзительными криками. Одна из них села на перила моста, подальше от драконьей головы. Голова шипела, пытаясь достать птицу, но не могла.

— Это Ролерд, —зашептал Гору, — один из самых известных городов мира демонов. Город большой, богатый, но мне он не нравится.

— Мне тоже не очень, — признался Сессомару. Гору кивнул головой. Ему тоже было некомфортно в Ролерде, но по другой причине. Когда-то давным-давно, княгиня Ролерда, демоница с кошачьими глазами на теле человека и человеческими в теле кошки, предлагала ему место советника при её дворе и даже свою постель. Тогда молодой и тщеславный Орхана отказался. Конечно, позже он занял неплохое место у князя дракона, но даже мудрые демоны иногда жалеют об упущенных возможностях. Гору взмахнул рукой, и они вновь оказались на мосту в Лее. Драконы вновь были статуями из камня.

— Хочешь продолжить? — спросил Гору. Сессомару кивнул. Он не простил бы себе никогда, если бы упустил такой шанс. И пусть загадочный Гору сколько угодно ворчит о неправильности людей. За это утро они успели посетить ещё несколько городов демонов. Они видели облачную Орлину, чьи гордые белые шпили возносятся вверх, а облака лежат под ногами. Они видели Треуб, мрачный город, состоящий из одной 179

огромной крепости. Чтобы увидеть солнце, жителям города приходилось подниматься на крышу огромного замка, а на всех там места не хватало. Они видели шумную Геону с её базаром, где продается за сходную цену все, что можно найти в пяти мирах. Они побывали на мостовой Дрерии, древнего города-порта, видели лёгкие и, казалось бы, совершенно не приспособленные для войны корабли демонов. Те самые, которые когда-то потопили весь объединённый флот людей и Даронов, что по требованию божеств пришли людям на помощь.

— Думаю, на сегодня достаточно, — сказал Гору. Сессомару был уверен, что вполне может позволить себе ещё пару прогулок, но спорить не стал. Было в Гору нечто такое, что полностью исключало даже саму возможность спора с ним. Когда он вернулся домой, то попытался сесть за рукопись, чтобы записать впечатления утра, но не смог. Перо как живое выпрыгивало из рук, а буквы расплывались по бумаге. И никакие техники концентрации внимания ему не помогали. Пришлось оставить записи на потом. Ничего страшного. А вот то, что он не смог поговорить об этом с попутчиками, немного его взволновало. Он пытался несколько раз, но что-то его останавливало. Похоже, Гору не хотел, чтобы о нём кто-нибудь знал. В гостинице он больше не объявлялся, чем изрядно огорчил хозяина, потерявшего такого хорошего клиента. Но всегда находил способ увидеться с Сессомару. Итал захотела что-то изучить в местной библиотеке, а Длун нашёл дальних родственников. Как он, извиняясь за своё исчезновение, сказал, такое событие принято отмечать долго и со вкусом. При этом про себя Длун отметил, что вполне может оставить Сессомару одного. И вовсе не потому, что тот вдруг стал таким крутым, а просто… чувствовал Длун чётко, что Сессомару сейчас под защитой. И под защитой такой мощной, что Длуну сложно было бы представить, что кто-то туда вообще может пробиться. Конечно, ему было очень любопытно, кто именно эту защиту обеспечивает, он даже попытался это выяснить. Но дикая головная боль, последовавшая за этим, тактично предупредила, что делать этого не следует.

— Ну надо же, какой у нас мальчик популярный, — думал Длун, держась за многострадальную голову. Впрочем, когда болеть перестало, он решил, что всё к лучшему. И не зря он выбрал путешествие с Сессомару. Авось и ему чего таинственного в зубы перепадёт. Лис, впрочем, как любой нормальный представитель своей породы это очень даже любил. Сессомару же остался предоставлен самому себе. Каждое утро, ещё до рассвета, он выходил на улицы и шёл в любом направлении, не задумываясь куда. Гору всегда появлялся в обозримом пространстве минут через десять. Иногда Гору показывал ему заманчивые и необычные пейзажи страны демонов, а иногда они просто раговаривали. Сессомару вскоре заметил, что разговоры с Гору 180

привлекают его гораздо больше, чем любой фантастический пейзаж. Гору был кладезем знаний. Но, в отличие от многих учёных, с которыми Сессомару был знаком в столице, его знания вовсе не выглядели сухими пыльными корками, совершенно неудобоваримыми для окружающих. Знания Гору были скорее практического характера. И даже какие-то абстрактные вещи находили практическое применение в его речи. Гору был прекрасным душеведом и тонким аналитиком. Он часто показывал Сессомару того или иного случайного прохожего, и они вместе с Воином соревновались в определении, кто этот человек, что он делает и даже о чём думает. При этом Гору вовсе не использовал магию. Он лишь был внимателен к поведению и умело его интерпретировал. Сессомару тоже этому учился от отца, но перед Гору выглядел начинающим учеником. Сессомару нравилось общаться с ним, даже не смотря на то, что он был уверен — Гору сделал что-то такое, чтобы он не смог никому ничего рассказать. Когда он спросил Гору об этом прямо, тот сказал: — Ну да. Просто пока я не хочу, чтобы кто-то знал. Оба твоих попутчика неплохие ребята. И ты им можешь доверять, как это ни странно, учитывая их расу. Именно поэтому они рано или поздно захотят вмешаться. Тогда мне либо придется уйти, чего я пока не планирую, либо надавать им по ушам. Не скажу, что мне это не нравится, но всё же, когда можно избежать драки, я её избегаю. И стараюсь решить дело мирным путём. Сессомару усмехнулся. Он вспомнил, как сам однажды окончательно понял, что он самый неудачный образчик воина. Воин, который за меч хватается не в первую, а в самую последнюю очередь. Тогда он сильно переживал по этому поводу. Целых несколько дней. Пока отец всё же не выспросил, что с ним происходит, а потом, насмеявшись, притащил сыну жизнеописание великих воинов, прочитав которую, Сессомару уяснил, что он такой не в единственном экземпляре.

— Конечно, — сказал отец, — великим полководцем тебе не стать. И даже не потому, что не сможешь, просто самому тебе это не нужно — вести за собой, отдавать приказы. А вот мастером — это, пожалуйста. Это как раз по твоим способностям и характеру. Леру был в плохом настроении. В таком плохом, что только его кайт и решался к нему обращаться. Слуги нет. Они скользили как тени, выполняя приказания и стараясь общаться с хозяином как можно меньше. Леру раздражала даже не сама ситуация, а то, что он совершенно не представлял, во что она выльется, и чего ждать от брата Гэрана. Он даже с самим Гэраном говорил, но тот отшутился. Как Леру не решился встряхнуть его хорошенько, сам не понимал. Правда, когда имеешь дело с Грифоном, тут совершенно неясно, кто кого встряхнет. Драться с Гэраном Леру ещё не пробовал и начинать не хотел. Не потому, что 181

не был уверен в победе, а потому, что неизвестно, как бы проходила драка и насколько бы сохранились после неё отношения. Всё же дружбой с Гэраном он дорожил. А тут ещё Бики со своим нелепым предложением напасть на Орхану. Дескать, они имеют полное право напасть на нарушившего правила. Леру грубо ей объяснил, что право-то они имеют, но вот только чем это право аукнется? Орхана их обоих в порошок сотрёт и не поморщится. И главное, зачем Бики это? Неужели она всерьез полагала, что таким образом к Леру приблизится? Если так, то её маневр был явно неудачен. Гору ждал Сессомару на пирамидальном мосту. Как всегда элегантный, он приветствовал Воина. Сессомару же в этот раз не терпелось задать один вопрос. Но всё никак не решался его задать.

— И всё же, что за вопрос? — спросил Гору, прочитав его мысли. Сессомару чуть заметно поморщился. Он привык держать свои мысли в тайне от всех, поэтому такое большое количество существ, умеющих проникать в его мысли, Воина раздражало.

— Это раздражает только первую сотню лет, а потом тебе становится всё равно. Ты научишься делать свои мысли недоступными для кого бы то ни было, и тебе дважды станет всё равно, — авторитетно заявил Гору, — к тому же, если бы я тебя сейчас не спросил, ты бы так и не задал вопрос. А у меня не так уж много времени.

— Не так уж много времени?

— Я похож на того, у кого нет более важных дел, кроме как прогуливать по городу одного глупого полудемона? — спросил Гору, улыбаясь. Слова, вообще-то были оскорбительными, но Гору произнёс их таким уверенным в себе тоном и так мягко, что Сессомару вовсе не обиделся.

— Не знаю на счёт важных, но то, что есть дела более интересные, это точно.

— Сложно сказать, — Гору задумался, — наши прогулки интересны для меня. Так, для разнообразия. Особенно интересно то, что я вовсе не планировал такое развитие событий. И, отвечая на невысказанный вопрос Сессомару, Гору добавил: — Когда я увидел тебя впервые, на драконовом мосту, я решил открыть перед тобой дверь и толкнуть тебя туда, чтобы ты вдоволь нахлебался и нырнул. Поверь, это было бы для тебя полезнее. Сессомару вздохнул. Учитывая то, что он видел, он не был уверен, что это было бы для него полезнее. Он спросил: — И почему ты переменил своё решение?

— Не знаю. Захотел. Младший брат всегда говорил, что я такой умный, что могу иногда позволить себе быть глупым. И совершенно нелогичным.

— А сейчас ты поступаешь нелогично, да?

182

— Ну разумеется! Ты мне понравился, не спрашивай чем, сам не знаю. Возможно, это твой дар — нравиться окружающим. Подкупать их, даже когда ты сам к этому не стремишься. Этим всегда обладали собаки, демоны и оборотни. Именно поэтому было бы куда мудрее поступить так, как я планировал, тем самым дав тебе возможность хоть чему-нибудь научиться.

— Но теперь это не получится?

— Да. Было бы странно отправлять тебя в самостоятельное плавание после того, как мы с тобой тут несколько дней общались. Для меня странно.

— У нас, я имею в виду людей, не принято затевать склоку с человеком, с которым ел от одного куска хлеба, — сказал Сессомару.

— Ну да, наверное, у нас нечто подобное. И сейчас на меня это действует. Впрочем, мне нужно время, чтобы окончательно перестать воспринимать тебя как незнакомца, которого следует проучить. И начать воспринимать как знакомого, которого вполне можно учить.

— А есть разница? — ехидно поинтересовался Сессомару.

— Да, и большая! К знакомым обычно строже относятся. Он прошли ещё несколько шагов. И Гору сказал: — В любом случае, у меня больше нет времени, которое я могу так бездумно тратить. Мой отдых и так сильно затянулся. Сессомару ничего не ответил. Что тут можно сказать? Ему было грустно. Ведь Воину уже начинало казаться, что ему повезло найти учителя. А это дорогого стоит. Гору по-хитрому посмотрел на него и сказал: — Извини, но сейчас ты совершенно не подходишь для того, чтобы мне тратить на тебя время и чему-то учить. Не обижайся, для этого даже в нашем мире мало кто подходит.

— Я не обижаюсь, —сказал Сессомару.

— Хорошо, тогда, возможно, мы встретимся ещё. Правда, я не знаю в каких ролях. А теперь прощай! И Гору, который как раз дошел до конца улицы на секунду замер и исчез. Сессомару хотел что-то сказать, но не успел. Неужели всё так?

— Именно. Так, — пришла в голову не его мысль, — прощаться лучше именно так. Одно слово, один жест.

— Надо же, вот уж не думал, что среди иных существ есть поклонники маминой философии. Впрочем, мама тоже была иным существом, — подумал Сессомару и пошёл в гостиницу. Сегодняшней ночью ему опять снился Фантазм. Но теперь он не летел по равнине сломя голову, а шёл медленно, рассматривая окружающее, прислушиваясь к звукам и принюхиваясь к запахам. Проснувшись, Сессомару нашёл, что в этом способе изучения мира тоже что-то есть. Так как он услышал и увидел то, чего 183

раньше не замечал. Впрочем, нырять ему по-прежнему нравилось. Но теперь он обнаружил, что у него есть выбор: медленно и озираясь или сломя голову и не оглядываясь назад. И самое удивительное — этот выбор был у него всегда. Через день-два после прощания с Гору вся команда вновь была в сборе, готовая к продолжению путешествия. Поэтому очень скоро они выехали из Лея, попрощавшись с его мостами.

184

ГЛАВА 9 Сложная добыча

Погода была прекрасная. Солнце старалось вовсю. Дорога, которую выбрали путешественники, была в этот час немноголюдна, и путники на ней попадались редко. Наверное поэтому птицы расселись на деревьях над дорогой. Какое-то время путешественники ехали молча, каждый думал о своем. Но, как всегда бывало, Длун не смог долго выдерживать подобный ход вещей и попытался вызвать попутчиков на разговор. Те реагировали вяло, и Длун начал сам рассказывать. Делал он это всегда виртуозно, поэтому Сессомару и Итал не возражали. Сессомару было интересно вдвойне, потому что рассказывать лис стал истории про оборотней. Иные Сессомару знал, но в несколько другой интерпретации, многие не знал вовсе. В любом случае, было интересно. И не только ему, но даже и Итал. Так они и ехали: слушали, иногда комментировали, смеялись, поскольку Длун выбирал истории, которые могли повеселить. Впрочем, как уже убедился Сессомару, Длун даже страшные истории умудрялся сдобрить приличной долей юмора.

— И вот, хотя говорили этой девице-лисе, что уж больно жаден её человеческий избранник, сердце ее не верило. Решила она сама его проверить. Пришла в своём лучшем наряде, накрасилась, сделала прическу, надушилась изысканно. И села напротив. А между собой и избранником положила слиток серебряный.

— И что же? — спросил Сессомару.

— А то! Представь: перед тобой девушка, молодая, стройная, белокожая, благоухающая да еще и красавица, каких мало. И слиток серебра. А ты при этом ни голодный, ни холодный, да и на завтрашнюю пирушку с друзьями деньги в карманах звенят. Вот ты бы за чем потянулся?

— А какой величины слиток? — спросила Итал. Длун только рукой махнул.

— Боюсь, что ты вряд ли сможешь дать адекватный ответ на этот вопрос. У женщин всё по-другому. В смысле, орган мыслеобразования у них только один — голова. Поистине, ради хорошей шутки Длун готов был и себя не пощадить.

185

— Ну, тут ты не совсем прав, на счёт женщин, — неожиданно рассмеялась Итал, — если бы передо мной сидел какой-нибудь красивый лис…

— Как я? — немедленно среагировал Длун.

— Ну да, примерно, — невозмутимо ответила волчица, — так я бы слиток не выбрала, зачем? Длун понимающе кивнул и снова обратился к Сессомару: — Ну всё же?

— Конечно я бы выбрал девушку. О чём тут вообще можно говорить?

— Вот именно. А этот герой к слитку потянулся.

— И что, взял?

— Нет, не успел. Лисица обозвала его дураком и исчезла, вместе с серебром.

— Понятно, обиделась.

— Не без этого, конечно. Но и к тому же — зачем дураку деньги? Все не впрок. На этой ноте разглагольствования Длуна были прерваны шумом от топота доброй дюжины лошадей, несущихся по дороге галопом. Совсем скоро путешественники увидели конную процессию, приближающуюся к ним. Как только конники поравнялись с ними, Сессомару разглядел гербы на флагах. Это были гербы императора. Сессомару остановился и спешился. Итал, глядя на него, тоже. Длун минуту разглядывал их обоих с удивлением, но успел слезть с лошади перед тем, как кавалькада остановилась. Всадники остановились прямо напротив них. Сессомару поклонился. Начальник всадников тоже, но не слезая с лошади. Церемонии были исполнены, и Сессомару вновь взгромоздился на коня, стараясь не забыть, что сейчас он — не очень знатный воин Сессома-орено, который вместе с оруженосцем является попутчиком благородной дамы, совершающей паломничество в храм Бога гор. Эту легенду они разработали ещё в Лее и теперь её придерживались. После обмена приветствиями (Длун изо всех сил старался держаться достойно и спокойно, что было ему трудно — человеческий официоз всегда забавлял его чрезвычайно.), Сессомару поинтересовался, что привело слуг императора в Лей. Уж не восстание ли какое?

— Нет, — ответил начальник всадников. И с энтузиазмом начал объяснять Сессомару, что их отряд тут делает. Начальник был молодым дворянином, на пару лет старше Сессомару. И, судя по всему, он был из тех дворян, которые считают за унижение для себя говорить с более низшими по происхождению. Поэтому после того, как они покинули резиденцию князя Уруми несколько дней назад, у него не было ни малейшего шанса поговорить. Ведь не с дружинниками же. И не с крестьянами, в самом деле. А поговорить, судя по всему, он любил. Поэтому Сессомару и его спутники узнали, что отряд направляется из резиденции князя Уруми, куда он сопровождал родственника князя.

186

— Он, видите ли, захотел колдуном стать. И против отцовской воли сбежал в столицу. Даже чему-то там научился. Князь же послал в столицу запрос, чтобы непутёвого сына вернули в лучшем виде. Вот через два года и вернули.

— Через два года? — удивился Сессомару, — Долго же его искали.

— Да нет, — бросил Тому-ринори, как звали начальника конников, — все прекрасно знали, где парень находится. Только ведь для того, чтобы вернуть его князю без его воли, нужно особое позволение императора. Пока прошение князя до императора дошло, пока он дал ответ, пока этот малый подал прошение, чтобы его в столице оставили. Пока император вновь дал ответ… Так время и прошло. А тут колдун неладное почуял и из столицы убежал. Так прямо практически здесь и поймали его. Случайно обнаружили. Нам император в помощь тоже неплохого колдуна дал. Тот по следу шёл и нам помог. Теперь он в доме князя живёт — за беспутным сынком того следить. Сессомару понимающе покачал головой. Его отцу тоже приходилось иногда подавать прошения императору. И ждать по несколько месяцев, пока тот прочтёт и даст ответ. Ведь перед тем, как бумага до самого императора доходила, она должна была быть одобрена не менее, чем десятью министрами и советниками. Тут за спиной Сессомару услышал придавленный смех. Обернувшись, увидел Длуна, который как раз этот самый смех и пытался в себе задавить и не выпустить наружу. Героически пытался, аж покраснел весь. Сессомару покачал головой, чем ещё больше развеселил лиса. Тот уткнулся в гриву лошади, чтобы никто не видел его лица. Когда Сессомару оглянулся на него через пару минут, Длун сосредоточенно жевал конский волос. Поведение весьма эксцентричное, но лучше, чем хохотать над государственной машиной. Поэтому Сессомару еле слышно вздохнул и продолжил разговор.

— Странно, что колдун не сбежал сразу, как только прошение в столицу поступило.

— Да, в самом деле, — хмыкнул Тому, — официально, он, конечно, не знал об этом. Но… Сессомару кивнул. Чтобы учитель этого колдуна не знал о прошении, такого и быть не могло.

— Может, думал, что император отцу откажет. Он бы и отказал, но не повезло. Этот парень, Накомиру-уруми, единственный сын князя и наследник. Так что колдуном ему быть никак нельзя. Опять Сессомару кивнул, ничем не выдав удивление при знакомом имени. По законам империи только советник правителя мог быть колдуном. Но никак не сам правитель. Официально. Всадники спешили в Лей, поэтому скоро они попрощались с путешественниками и направились дальше.

187

— Нужно заехать к князю, — задумчиво сказал Сессомару.

— Ты хочешь помочь Накомиру? — спросила Итал, — зачем?

— Не знаю. Просто. Мы долго не были знакомы. Да и непонятно, друг он нам или враг. Но… мне показалось, что ему нужно то, чем он занимается. Что эта его жизнь словно по нему сшита. Сессомару резко замолчал. Словно оступился внезапно на знакомой дороге. Сейчас ему показалась — сказал он что-то не то. Не слыша комментариев от попутчиков, посмотрел на них. Итал смотрела на него с удивлением, а Длун с восторгом. Сессомару впору самому было удивиться. Но тут Итал сказала: — Скорее всего, ты почувствовал правильно. Просто потому, что ты — демон-пёс. Хотя и наполовину. Но в таком случае, Накомиру совсем не нужна твоя помощь.

— Правильно, — радостно перебил Длун, — зачем он тебе? Нас пытался обмануть, между прочим. Да и вообще мы знакомы с ним несколько дней. Итал сурово взглянула на лиса, разве что не зарычала. Ужасно не любила, когда перебивают. Ведь в родном доме её мало кто решался перебивать. Лис сник под испепеляющим взглядом. Итал продолжила: — Накомиру не нужна твоя помощь. И ничья. Он целый год учился магии. И если он сам не сможет убедить отца, что ему необходимо, или уйти уже без его разрешения — значит, не такой хороший из него ученик. Совершенно неталантливый, или, что гораздо хуже — талантливый, но ленивый. В любом случае, лучше пусть всё останется как есть. Длун тут всё-таки прав.

— Я же говорил! — радостно вставил Длун.

— Я знаю, — упрямо ответил Сессомару.

— Тогда…

— Сложно сказать. Наверное, я просто терпеть не могу принуждение. Точнее, нет, я считаю, что человек должен следовать своей дороге. Или хотя бы идти по той дороге, которую он считают своей. Тут Сессомару увидел, что Длун смотрит на него снисходительно, как на ребёнка. Длун быстро опустил глаза, чтобы Сессомару не видел, но он заметил. И хотя он не раз замечал у Длуна подобный взгляд раньше, то сейчас… Именно сейчас эта снисходительность почему-то обидела Сессомару. Словно ножом по душе прошла. Не говоря ни слова, Сессомару стеганул коня. Арун, который не привык к такому обращению, на секунду скосил на него глаз, а потом рванул вперёд.

— Что это с ним? — спросил Длун. Вопрос был чисто риторическим, поскольку ответ на него лис знал прекрасно.

— Знаешь, — сказала Итал, немного подумав, — иногда я не совсем понимаю, кто из вас ребёнок.

188

Длун только пожал плечами. Правда, он начал понимать, чем обидел Сессомару, но это его не особо тревожило. Во-первых, он был уверен, что парень не будет долго на него злиться. Во-вторых, он прав. Конечно, всем хотелось пораньше попасть в город с комфортными условиями проживания. Хотя все трое путешественников и привыкли спать чуть ли не на голой земле, но в нормальной гостинице, с тёплой ванной и мягкой постелью, ночевать было приятнее. Но всё же они никак не могли одолеть поход в несколько дней за один. И поэтому заночевали в первой подвернувшейся деревне. Длун, который не чувствовал особой вины, всей кожей ощущал обиду Сессомару, поэтому попытался загладить появившееся столь не вовремя чувство. Основная проблема была в том, что раньше Длун не сталкивался с подобным. На него обижались, конечно, но он никогда не чувствовал такой сильной энергии чувства. Поэтому он был абсолютно растерян и не представлял, что делать. А главное, он не представлял, почему такой незначительный эпизод вызвал такую волну обиды. Он попытался покопаться в мыслях Сессомару, чего давно уже не делал, но решения, которое мог бы использовать для исправления ситуации так и не нашёл. Сессомару, похоже, и сам не понимал, почему именно этот эпизод вызвал такую реакцию. Но переставать обижаться не собирался. Поэтому говорить с Длуном говорил, но весьма официально, не как раньше, когда Длуну удалось добиться от весьма осторожного Сессомару достаточно большой степени доверия. Мало того, Сессомару подумывал даже, не стоит ли продолжить путешествие в одиночестве. Хотя пока он отметал эту мысль, но само её возникновение говорило о многом. Это совершенно не устраивало лиса. Ведь тогда, получается, он не оправдал ожидания Шерракана, а это для Длуна, как и для любого лиса, было бы катастрофой. Длун пару раз попытался поговорить с Сессомару по душам, но не получилось, и лис затаился. Он надеялся, что скоро обиды Сессомару немного позабудутся. Сессомару действительно пару раз думал о том, чтобы в дальнейшем путешествовать один. Стыдно признаться, но он даже один раз, проснувшись ночью, собирался выехать на Аруне, оставив попутчиков. Но потом начинал стыдиться своих мыслей и оставался. Даже своей обиды он стыдился. Так как понимал, что Длун только кажется молодым человеком, чуть лишь его старше, а на самом деле лису может быть и пару сотен лет, поэтому снисходительность в отношении вполне понятна. Понимал и то, что эта обида словно перенесла его в детство. Ведь он уже несколько лет как прекратил реагировать на такие пустяки. Понимал, но ничего не мог с собой поделать, обида жгла сердце раскалённым железом. Как бы глупо это ни было. Бики с удовольствием смотрела на путешественников. Очень удачно ситуация сложилась. Сейчас гадкий полудемон, который, по её мнению, путал ей 189

все карты, был в ссоре с лисом. И одновременно наступала одобренная всеми участниками фаза её игры. Поэтому настроение у демоницы было очень даже неплохое. Она украдкой посмотрела на Леру, который, при всех своих попытках выглядеть спокойным всё же кривил губы. На несколько секунд она прониклась чем-то вроде жалости к рогатому. Но это чувство быстро прошло, сменившись мыслью о том, что она в случае чего сможет его утешить. До города Теру, где находилась резиденция князя Уруми, оставалась всего пара дней. Сессомару всё-таки упрямо направился туда. Итал, немного поколебавшись, его поддержала. А Длуну ничего не оставалось больше, поэтому путешественники ехали к князю. Сессомару всё ещё продолжал злиться на лиса и безуспешно пытался справиться со своими чувствами. Длун на время приутих. Он продолжал общаться с Сессомару столько и так, как тот хотел, совершенно не пытаясь изменить ситуацию. Лис решил, что сейчас нужно дать Сессомару время самому в себе разобраться и выстроить планы о дальнейшем. И если в этих планах для него, Длуна, места не найдется, что ж, значит, этот раунд с судьбой он проиграл. И доверия Шерракана не оправдал. Обидно, конечно, но что поделать. Не умирать же. В следующий раз он будет умнее. При этом лис с удивлением заметил, что не учёл одного существенного факта — ему действительно нравился Сессомару и их путешествие. Этой ночью они заночевали в деревне, как и несколько ночей до, только в этот раз им попался весьма странный дом. Вроде добротное крестьянское хозяйство, крепкое жилище. Но ночью Сессомару почувствовал странный холод, совершенно непонятно как пробравшийся в дом, согретый теплом последних весенних дней. Сессомару закрыл окно в комнате, где ночевал, но от холода это не избавило. Наоборот, стало ещё более некомфортно. Сессомару промучился до предрассветного часа, а потом не выдержал. Он понял, что этот холод вовсе не из-за погодных условий. Когда отец тренировал его в казармах, он спокойно мог уснуть и на более прохладном воздухе. Сессомару встал, оделся, и, взяв меч, вышел из дома, никого не потревожив. Проходя мимо Длуна, он на секунду остановился — не стоит ли разбудить лиса? Но не стал. Сейчас он меньше всего хотел с ним разговаривать. Итал спала через комнату, поэтому, чтобы разбудить её, Сессомару пришлось бы перебудить весь дом, чего ему тоже не хотелось. Поэтому он вышел на улицу один. Темнота последнего предрассветного часа потрясала своей вязкостью и глубиной. Но с некоторого времени для Сессомару это не было проблемой. Примерно с начала периода странных снов он обнаружил, что его зрение меняется, и ему становится всё проще видеть в темноте. Сессомару поднял голову, словно собака, которая принюхивается. Он чувствовал, что источник этого странного, не дававшего ему спать ощущения находится недалеко. Словно струйка холодного воздуха 190

вела его по улице, пока он не вышел из деревни и не направился дальше, к развалинам храма. Сессомару вспомнил, что удивился, когда увидел развалины. Обычно храм всегда отстраивают заново, особенно в деревне, где не так уж много денег для возведения абсолютно новой постройки. Он даже спросил, в чём дело. Ему сообщили, что в храме ещё при жизни последнего священника завелись привидения, которых никто не мог выгнать. Опасности от них не было никакой, кроме шагов и странных звуков по ночам. Но к этому скоро привыкли. Старались только не ходить туда, когда темно. Хотя, если находились такие смельчаки, то ничего с ними до утра не случалось. А скоро и вовсе прошли звуки. Вот только храм всё не отстраивали. Старый священник умер, а нового всё никак из столицы провинции не присылали. Скоро вся деревня привыкла ездить к соседям, и вопрос о священнике отпал сам собой. Сессомару прошёл через чёрный провал ворот во внутренний дворик храма. Тут всё было запущено. Трава росла где ей хотелось, когда-то наверняка неплохие кусты роз никто не подстригал и теперь то тут, то там можно было наткнуться на непроходимое сборище переплетённых шипастых веток. Пруд зарос тиной, да и пахла вода неприятно. Скорее всего, рыбы там давно не водилось. Разве что лягушки, но и их не было слышно. Тишина стояла, как сказал бы человек, не чуждый поэтике — мёртвая. Даже слишком мёртвая для ночи. А может, так и должно быть. Сессомару вошёл в разрушенное главное здание храма. Тут было ещё темнее, чем снаружи, если вообще такое возможно. Но Сессомару каким-то внутренним чувством мог определить, где находятся стены. Он не видел, а скорее ощущал ниши со статуями богов в них. Он даже знал, что в средней нише стояла статуя Ферро, божества очень воинственного, в котором, по легендам, текла кровь демонов. Он долго выбирал свою сторону в конфликте трёх миров, пока не принял сторону богов. Именно он считался одним из главных противников Ингвисс.

— Странный выбор для сельского храма, — успел подумать Сессомару. Внезапно тьма словно расступилась перед ним, и яркий свет, брызнувший откуда-то сверху, чуть не опалил глаза. Сессомару инстинктивно зажмурился и поднёс руку к лицу. И тут получил сильный толчок в спину. Воин упал, закашлявшись от пыли, которая накопилась тут за время, пока храм был пуст, но потерял ориентацию ненадолго. Сессомару встал. Теперь свет бил вовсю, освещая статую Ферро в главной нише и статуи более традиционных для сельского храма Лорины и Торуру, божеств плодородия и риса, находившихся в нишах по бокам. Но долго наслаждаться зрелищем не удалось. Сессомару лишь успел подумать: «Почему они не вынесли статуи?» Внезапно свет стал совершенно невыносимым для глаз. Яркий, он казалось ещё и тёплый. Даже нет, жаркий. У Сессомару пересохло горло, он покрылся потом, одежду хоть выжимай, а температура всё под191

нималась. Сессомару попытался выйти из храма на воздух, но ничего не удалось. Он словно наткнулся на какую-то стену, которую не мог прорубить мечом, не мог пробиться сквозь нее. А воздух стал уже горяч настолько, что у Сессомару возникло ощущение, будто его кровь кипит. Он попытался обернуться, но не смог. Упал на колени, резко обездвиженный неожиданно свалившейся усталостью. Горячий воздух колол лёгкие изнутри. К этому прибавилась сильная ломота в костях. Сессомару в детстве не раз получал растяжения на тренировках. Сейчас боль по всему телу была гораздо сильнее. Он ещё пытался удержать ускользающее сознание, но, в конце концов, и оно сдалось. Перед тем, как нырнуть в чёрную бездну, Сессомару запомнил только две вещи. Странные, словно сотканные из света фигуры, похожие на человеческие, с правильными и гордыми чертами лиц. И внезапное облегчение, наступившее от того, что стало прохладно и легко дышать. Правда, это облегчение уже не смогло спасти от накатившей волны, которая унесла Сессомару в темноту. Бики сидела с непонятным выражением лица. Это было логично, так как она сама не понимала своё настроение, соответственно, и не могла выбрать, какую физиономию примерить. С одной стороны, Бики была горда. Этот полудурок так легко попался в простейшую ловушку ойрини. Теперь Леру наверняка увидит, чего стоит его новая любовь. А уж с его тщеславием Рогатому сложно будет признать, что его избранник такой глупец и слабак. Впрочем, и признавать уже будет не надо. Сам предмет… нейтрализуется. С другой стороны… С другой стороны Бики было немного грустно. Как ребёнку, которому обещали собаку на день рождения, а подарили мягкую игрушку… Опять.

— Сколько раз себе говорила, не надо так быстро, — мрачно думала Бики. Но делать уже было нечего. Ойрини не отпускают свою добычу, разве что сама Ингвисс попросит. Бики обвела взглядом всех, кто вместе с ней лицезрел сцену, как она считала позорного поражения в храме. На лице у Рору было почти такое же обиженное выражение, Дара вообще не выказывала никаких эмоций, Леру хмурился, а вот Гэран.. Неужели это правда? Или Бики показалось? Гэран улыбался. Бики это нервировало. Она плохо знала Грифона, практически никогда с ним не сталкивалась, но она много слышала об этой семейке. К тому же, Леенаари… А может, Гэран на самом деле не очень желает видеть пасынка-полукровку? Позор для семейства, не менше. И всё же, весьма странно. Правда, Бики не была склонна задумываться над такими странностями. Она праздновала победу. Ну, почти. Накомиру выслушивал изъявления благодарности в десятый раз за сегодня. Поскольку изъявления благодарности шли от его старой няни, он не решался их прекратить простым окриком, что сделал бы с любым другим слугой. Пришлось выслушивать. Сегодня он нашёл вора её шкатулки, где лежали нехитрые, 192

но дорогие как память поколений украшения старушки. То есть, вор сам себя нашёл. Накомиру лишь потоптался рядом с местом, где шкатулка стояла, определил, куда становился вор. А дальше совсем легко: посыпать эти места порошком из трав и прочесть пару песен-заклинаний. Ну и немного силы, конечно. И сиди себе, жди, пока вор сам прибежит, поскольку пятки будут гореть так, будто их поджаривают. Прибежал. Молодой, недавно взятый в дом слуга, волчком крутился во дворе полчаса, пока Накомиру не соизволил смилостивиться и посоветовал ему рассказать, где тот спрятал украденное. Парень даже поначалу пытался всё отрицать, но продолжалось это недолго. Скоро его припекло так, что всё рассказал. Тогда Накомиру сделал всего лишь несколько едва заметных жестов, и жжение отпустило незадачливого вора. Чему тот был так рад, что безропотно принял назначение ему наказания плетьми. Правда, назначил ему Накомиру гораздо меньше, чем при таком случае полагается. Решил, что вор своё и так уже получил, но авторитет хозяйский тоже нужно поддерживать. Вот теперь выслушивал благодарность от старушки. Когда Накомиру всё-таки вернули в родной дом, первым его желанием было убежать. Но учитель, явившейся ему ночью во сне, посоветовал ему другое.

— Ты очень быстро учишься, — сказал учитель в ту ночь, — Конечно, тебе ещё нужны мои советы. Ну, так тут проблемы нет. Ты и так можешь их получить в любой момент. К тому же… мне кажется, я не единственный, кто в последнее время даёт тебе советы, — мягко закончил учитель. Накомиру опустил голову. Он был в восторге от Рору и с удовольствием общался с демоном, но при этом не мог перестать чувствовать, будто этим предаёт своего учителя. Тот понял чувства ученика и расхохотался.

— Какая трогательная забота о моих чувствах. Но, право, не стоит. Меня твоя дружба с демоном никак не унижает, поверь. Только… будь осторожен. Тут учитель остановился и посмотрел в глаза Накомиру. Взгляд его, за минуту до этого спокойный, вдруг стал колким и жёстким.

— Ты понял? — повторил он размеренно, — будь максимально осторожен. Демоны могут казаться тебе отличными ребятами. Да, могут они такими и быть. Почему нет? Но они — другие. И мы для них другие, чужие существа. Чужой не всегда значит враг. Но всегда — тот, в отношении кого могут не действовать моральные законы. А моральные законы демонов и так весьма слабоваты. Это если с точки зрения людей. Наверняка с их точки зрения тут всё более чем в порядке. Учитель замолчал на минуту, предоставляя Накомиру возможность переварить услышанное, и вдруг снова улыбнулся, его взгляд стал мягким и веселым, вроде и не было в нём холода совсем недавно. Как и последних слов. Накомиру знал эту манеру учителя — иногда тот вдруг резко менял тембр речи, громкость голоса, взгляд становился будто созданный из острых игл. Поначалу это 193

Накомиру впечатляло, но потом он понял, что это ничто иное, как своеобразный приём, чтобы акцентировать внимание на чём-то из речи. Но даже когда Накомиру понял, что это приём, приём этот не перестал на него действовать. Фразы, сказанные учителем в этом льдистом состоянии запоминались, даже врезались в память надолго.

— Впрочем, — между тем продолжил учитель своим обычным мягким, бархатистым голосом, — ты и сам не так уж беззащитен и глуп, хотя и чуть наивен. Так что общение с демоном тебе не повредит. Если будешь соблюдать элементарные правила осторожности. Накомиру кивнул. Они ещё поговорили с учителем тогда, а на следующий день Накомиру в общении с отцом проявил невиданную раньше послушность. Князь даже поначалу заподозрил неладное. Но через некоторое время успокоился. Правда, ему не нравилось, что Накомиру всё же колдует. То потерявшиеся или украденные вещи найдёт, то заговоры всякие делает. Но советники князя посоветовали не трогать сына и позволить заниматься магией. Так ему легче будет отойти от своих игрушек. Поэтому пока Накомиру занимался мелкой магией, которая при всей своей легкости тренировала силу, читал книги и иногда пробовал сильные заклинания втайне от домашних. По ночам у него начиналась совсем другая жизнь. Далеко не каждую ночь, но довольно часто. Накомиру, пока физическое его тело спало, как призрак путешествовал в столицу, чтобы встретиться с учителем, или в Геону, чтобы увидеть Рору. Иногда и тот, и другой сами приходили в его сны. От демона Накомиру узнал много интересного не только о мире демонов, но и мирах оборотней и даронов, и даже о мире людей. К тому же, Рору вовсе не исключал возможности взять Накомиру к себе на службу. Это было почётно, и юный колдун, хотя временами задумывался, для чего недоучка мог понадобиться такому влиятельному и сильному демону, всё же не мог не испытывать гордости. А ещё Накомиру испытывал большую гордость от того, что так здорово с первого дня по прибытии водил за нос вельможного императорского колдуна, который никак не чувствовал, не ощущал, не догадывался о путешествиях юного ученика. Поначалу это даже как-то странно было, но когда Накомиру спросил своего учителя, тот вновь развеселился: — Для них главное слово — ученик. Слышат его, и сразу же картинка в сознании: слабый, многого не знающий. А то что, например, с моими учениками редко кто из многоопытных колдунов когда справлялся, это они, конечно, знают, но как-то мимо ушей пропускают. То, что ему удалось тебя скрутить тоже, конечно, влияет. Скоро Накомиру и сам убедился в правоте слов учителя. Колдун, который победил его и сейчас остался следить за тем, чтобы влиятельный сын князя никуда не сбежал, совсем не воспринимал его всерьез. Полгода назад такое 194

отношение Накомиру даже обидело бы. А сейчас он только смеялся про себя. В общем, жизнь пока радовала, даже не смотря на наваливающуюся иногда скуку. Он учился и даже иногда тренировался. Этой ночью Накомиру отправился в Геону на встречу с Рору. Сегодня тот обещал ему показать пару интересных мест, где хранятся артефакты, в своё время отнятые у божеств. Рору встретил его радушно, как всегда. Они немного поговорили об артефактах и способах их добычи, как вдруг Рору спросил: — Ты помнишь эту интересную компанию? Которая вместе с тобой пыталась защитить храм золотой бабочки.

— Помню, конечно. Лис, волчица, и, кажется не из последних рядов в своем роде и… я так и не понял, кто он.

— Полудемон. Накомиру удивлённо посмотрел на Рору.

— Да, именно, полудемон. Чему ты удивляешься?

— Просто не думал, что такое возможно в действительности. Всегда искренне полагал, что такое только в мифах встречается и в сказках.

— В самом деле? Почему это? — теперь пришёл черёд удивляться Рору.

— Ну… просто… я думал… что вы вряд ли можете находить нас интересными… в любом отношении. Последние слова Накомиру буквально проглотил, потому что Рору не выдержал и всё-таки рассмеялся.

— Интересная теория, — сказал он, когда смех закончился, — но, видишь ли, мы ведь не лучше и не хуже. Мы другие. Конечно, кое в чём мы обладаем преимуществом, у многих из нас есть сила, которая вам не дана, мы гораздо дольше живём и имеем возможность приобрести опыт. Но… Поверь, в нашем мире полно такой швали, что и в подмётки не годится самому вашему завалящему колдуну. Или просто волевому, знающему, уверенному в себе человеку. Ни по силе, ни по уму не годится. И так везде. Вот и всё. Я же с тобой общаюсь и ничего. Скажи, зачем я бы этим занимался, если бы не хотел? И моя жена тоже была человеком.

— Была? — спросил Накомиру и тут же прикусил язык. Ведь не хотел же, а вырвалось.

— Была, — спокойно сказал Рору. Потом на некоторое время замолчал, видимо, этим показывая, что тема запретная. Возможно, такие неожиданные слова, которые нежелательно озвучивать, срываются с губ не только людей, но и демонов.

— В общем,- сказал Рору через некоторое время, — я хотел спросить, как ты относишься к тому, чтобы вновь увидеть этих ребят?

— Можно подумать, — начал было Накомиру.

— Нельзя, — резко оборвал его демон, — если будешь ещё и думать над этим, то сможешь увидеть не всех из них.

195

— Ого, да дело серьезное?

— Ну да… Серьезное. Придется пообщаться для начала с существами из нашего мира, причем не очень приятными. Вот тебе будет как раз иллюстрация нашего диалога. Ойрини — древние и очень сильные твари. При этом, сколько бы они ни жили, их умственное развитие находитися в зачаточном состоянии. Таком зачаточном, что даже отсутствует восприятие прошлого опыта.

— То есть как?

— Очень просто. Любое животное не полезет туда, где уже один раз получило по рогам. Будет сторониться этого места. И мест, где на его глазах получили по рогам другие животные, тоже будет сторониться. А вот к ойрини это не относится. Хотя при этом они разумны. С ними можно говорить, они мыслят логически…. во всех остальных случаях.

— Разве такое возможно?

— Ещё и не такое возможно. Один мой знакомый как-то сказал, что Высшего, конечно, нельзя обвинять в склонности к выпивке. Но все трое его подручных, на которых лежала забота о наших мирах, в момент воплощения его планов здорово перепились. Видать, с радости… Хотя, может быть, и с горя. Как представили, сколько работы им предстоит. Заявление Рору звучало кощунственно, но Накомиру не выдержал и рассмеялся. Возможно, учитель был и прав. Общение с демоном действительно опасно. Правда, не для тела, а для души.

— Хорошо, я согласен, — ответил маг.

— В самом деле? Ты ведь даже не спросил, что за сила у этих тварей.

— Да, забыл. Так что у них за сила?

— Поздно, — Рору сделал страшную физиономию, — нет, серьезно, Накомиру, если ты не научишься полезному навыку вовремя задавать вопросы, то тебе долго в магах не протянуть.

— Почему?

— Потому что по определению магом может быть только живой человек. Представь сам. Ты лезешь к змее, и только потом, когда она тебя укусит, спрашиваешь, а не ядовитая ли змея попалась? Накомиру на несколько секунд представил себе эту сцену. Почему-то в представлении он выглядел ужасно сконфуженным и побелевшим. При этом глядящим на змею, которая висит у него на руке.

— Да нет. Обычно я задаю вопросы. И вовремя, — Накомиру вдруг замолчал. Его самого только что пронзила мысль «Да ведь я доверился Рору! Поверил, что если он мне это предлагает, то ничего опасного нет! А ведь это демон, которого я знаю несколько недель!»

— Ну, надо же, он делает успехи, — патетично вскрикнул Рору.

196

— Значит, тебе доверять нельзя?

— Как ты сам решишь. Извини, но это лучший ответ, который можно ждать на столь дурацкий вопрос. Накомиру вздохнул.

— И не надо на меня всё валить, — заявил Рору, — я тебя совершенно не гипнотизировал, не очаровывал. Я порядочный вдовец. И ты не в моём вкусе.

— Я даже и не думал, — начал было Накомиру.

— Ты бы подумал. — ответил демон, — В общем, так. Что это за твари и в чём их сила, я тебе не скажу, воспринимай как урок на будущее. Но то, что ты даже один способен с ними справиться, это факт. А если ты хорошо постараешься, ты будешь не один. В остальном решать тебе. Откажешься — твое право. В конце концов, ты не обязан вытаскивать всяких полудемонов из переделок, в которые они соизволят попадать. Накомиру кивнул. Демон продолжил.

— Если решишь поехать, то прямо сейчас, как проснешься, можешь отправиться. По дороге на Тиру, это небольшая деревенька. За день доберешься, а там по обстоятельствам. Сам всё увидишь. Накомиру опять кивнул. Для себя он уже всё решил. Даже если демон и не очень честен с ним, пусть. Пропустить хорошее приключение, да ещё и с возможностью приобрести новый опыт для мага. Нет, это только безумец может. Поэтому, видя, что Накомиру уже готов отправиться в дорогу, Рору посоветовал ему проснуться, что маг и сделал. Проблем с выездом из поместья у него не было никаких. Накомиру немного опасался, что приставленный к нему колдун, почует неладное, но этого не произошло. И уже через час Накомиру ехал по дороге навстречу пока ещё неведомым ему ойрини.

— Ну, куда он мог деться?! — лис был готов расплакаться. Он облазил всю деревню, разве что под камни не заглянул — Сессомару нигде не было. Никто его не видел.

— Чего ты так разволновался? — спросила Итал, — он не маленький. Может, прогуляться решил. Встал, когда мы ещё спали.

— Был бы он маленький, мне было бы гораздо легче, — мрачно ответствовал Длун.

— То есть ты за него отвечаешь? Перед кем-то, да? — задала Итал вопрос, который давно её волновал. Правда, по этому вопросу она давно уже пришла к однозначному мнению, но всё же не мешает получить подтверждение при случае.

— Ну да, — ответил Длун, — отвечаю. Только не спрашивай меня, перед кем.

— Великая тайна? — фыркнула волчица.

— Нет, конечно. Просто не моя тайна. При этом, я сам не понимаю, в чем тайна. Лучше скажи мне, где его искать?

— А пройти по следу слабо?

197

Лис огрызнулся.

— Если бы всё было так просто, я бы не мучился тут. Конечно, пройти по следу это первое, что пришло мне в голову. Но след обрывается на пороге. Итал перекувырнулась волчицею, не особо заботясь о том, увидит ли её ктонибудь, и пошла по следу. На пороге она опять стала человеком.

— Странно. — сказала она, — след действительно обрывается. Но это невозможно! Ведь он заходил сюда вчера.

— Вот именно! — чуть не взвыл Длун, — Вспомни, кто может проделывать такие штуки со следом и зачем? Итал насторожилась. Подобная магия встречалась редко. Не очень сложная штука, но долгая и нудная. Поэтому пользовались ею только в особых случаях. А это значит одно — кто-то очень не хочет, чтобы они нашли полудемона.

— Вот именно, — вновь с подвывом сказал Длун, логически проследив за ходом её мыслей.

— Прекрати выть. Лучше подумать. Даже по такому следу можно пройти.

— Можно, но моих сил не хватит.

— А наших вместе хватит. К тому же, — Итал подошла к вещам Сессомару, покопалась в них и выудила на свет знаменитую флейту.

— Милая дудочка, — с теплом сказал Длун, — как часто ты уже нам помогала! Я даже готов простить, если ты ещё раз превратишь моё горло в раскалённую печку.

— Этого не требуется, — сказала Итал, — просто возьмем инструмент с собой. Длун кивнул и наконец-то соизволил встать с пола, куда плюхнулся, пребывая в расстройстве. Но неожиданно чуть не плюхнулся туда опять. Он недоверчиво посмотрел на Итал и спросил: — А почему ты хочешь помочь?

— Потому что я приняла решение идти с вами. И, значит, помогать. Этого ответа достаточно? Длун покачал головой.

— Другого у меня нет, — отрезала волчица. С языка уже были готовы сорваться нелицеприятные фразы об оборотнях-лисах и о Длуне в частности, но Итал сдержала себя. Для неё действительно было не понятно, как можно не помогать попутчикам, которых сама выбрала. Но волчица прекрасно отдавала себе отчёт о том, что у других существ могут быть другие мнения по этому поводу. И вовсе не потому, что они плохие. Но всё же Итал не удержалась от вопроса: — Если честно… Хотя я знаю, что от лисиц честности не дождёшься, но всё же попробуй сказать. Ты хочешь ему помочь только из-за того, что кому-то обещал? Длун всерьез задумался над вопросом. По крайней мере, Итал никогда не видела на лице лиса такого глубокомысленного выражения. Потом лис ответил.

198

— Нет. Наверное, нет. Я ведь присоединился к этому путешествию ещё до того, как взял на себя исполнение обещания. Не знаю, сколько во мне искреннего желания помочь, а сколько — искреннего желания не сесть в лужу. Но, в общем, если бы я не взял за Сессомару ответственность, я бы всё равно пошёл его спасать.

— Почему ты решил, что его нужно спасать? — спросила Итал.

— Не знаю. Чувствую, что что-то неладно. Волчица кивнула. Общая магия и сила флейты привели их к храму.

— Ну, так и есть, я ведь знал, что тут нечисто, — сказал Длун.

— Да, я теперь тоже чувствую. Тут проход в мир демонов. Как мы раньше этого не почувствовали?

— А раньше его и не было, — мрачно сказал Длун.

— Ну почему же? Он мог быть хорошо замаскирован. Мы всё-таки не самые могущественные существа в мире, правда? Тут Длун резко остановился. Он повертел головой, словно принюхиваясь. И то, что он почувствовал в воздухе ему не понравилось. Очень сильно. Если бы Длун был в образе лиса, то его шерсть встала бы дыбом.

— Итал, — слабо позвал он, даже не удивлённый тем, что голос ему изменил.

— Да, — сказала волчица. Она была более спокойна, — Ойрини.

— Именно тут они открыли проход. Странные здесь потоки энергии. И пространство словно истончается, — Итал говорила спокойным тоном, пока Длун не впал в состояние полного ступора.

— Я должен был раньше это заметить, — наконец сказал лис.

— Возможно. Но ты не заметил, — ответила волчица, — и вообще… всё както не вовремя, ты не находишь? Вот и с Сессомару ты не вовремя поругался.

— Я с ним не ругался, — выпалил лис.

— Ты его обидел. Значит, поругался. Всё у тебя не вовремя. Длун оставил без внимания выпад Итал. Возможно, занятый собственными мыслями, он просто не услышал его. Он покрутился на месте, обвёл взглядом стены главного помещения, зачем-то даже заглянул в ниши. Не найдя там ничего, кроме пыли и пары пауков, предложил: — Ещё не всё потеряно. Время у него есть.

— Есть, конечно. И даже шанс выпутаться. Ты когда-нибудь рассказывал ему об ойрини?

— Зачем? Мне и в голову не приходило, ведь они никогда тут не появлялись.

— А вот теперь появились. И может, не по своей воле. Длун сел на пол храма, не заботясь о сохранности одежды, и обхватил голову руками. Как же он мог забыть! Путешествие с Сессомару слишком непростое, 199

чтобы ожидать только обыденных вещей и опасностей. С другой стороны, если бы он принялся рассказывать Сессомару обо всех возможных опасностях, то им пришлось бы задержаться на пару лет для прослушивания лекций. Да, действительно невовремя был тот взгляд свысока. Но что теперь поделать.

— Впрочем, — между тем продолжала Итал, — выпьют они его очень даже по своей воле. Слова волчицы были прерваны воем лиса. В самом деле, ойрини выпьют Сессомару досуха. Интереснее всего в общении с этими странными созданиями, которых ни в каком из миров не признавали за своих, было то, что даже сами ойрини не знали, чем они питаются. Они называли это койр. И койр не переводился ни на один язык империи. Когда ойрини отходили от разумного существа, признав, что койра в нём больше нет, это самое существо можно было смело отдавать в дом безумных. Или лучше убить, что милосерднее. Поскольку было уже это не разумное существо, а просто … невозможно было с чем-то сравнить то, во что это существо превращалось. Оно понимало человеческую речь, сохраняло все навыки, отвечало на вопросы. При этом ничего не делало самостоятельно. Скажешь поесть — поест, скажешь убить или спрыгнуть со скалы — убьет или спрыгнет со скалы. А ничего не скажешь — так ничего делать и не будет. Просто стоять там, где поставили. Не обращая внимание ни на что, даже на опасность. Поскольку боли это создание не чувствовало. Некоторые предполагали, что ойрини выпивают саму душу, но это мнение было опровергнуто. Душа у выпитых оставалась. Только к жизни разбудить её уже никто не мог. Вот поэтому Длун и выл, представив себе Сессомару… Итал с удивлением посмотрела на Длуна.

— Интересно, как? — сказала она шепотом, для себя. А более громко решила подбодрить попутчика: — Мы сможем пройти по их следам. Это не тяжело. Ойрини так тщеславны, что никогда не заботятся о том, чтобы их замести. А может надеются, что за первой жертвой придёт вторая, а потом и третья.

— Да, ты права, — Длун резко вскочил с места, подняв целый вихрь пыли, — мы пройдём по следу и найдём его.

— И попадём в лапы к этим тварям? — охладила пыл лиса Итал.

— Ну тогда я пройду по следу один.

— Я не боюсь, — чуть обиженно ответила волчица, — выбрав это путешествие, я выбрала и его опасности. К тому же… Я хочу узнать, есть ли у тебя хоть один способ противостояния этим тварям. И не надо у меня пред носом размахивать этой флейтой. Не думаю, что тут она поможет.

— Почему? — спросил лис.

— Потому что, учитывая его интуицию, он бы её взял сам ещё ночью.

200

Длун пожал плечами.

— Единственное, что мне приходит в голову, это воспользоваться элементарным отводом глаз. Если верить хотя бы отчасти в то, о чём рассказывают, ойрини странные ребята. Вроде бы такие сильные и могущественные, а не могут ничего поделать с простейшей магией.

— Да, я тоже об этом слышала, — сказала Итал задумчиво, — ладно, пошли. Длун приготовился уже к магии, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на волчицу.

— Что не так? — ухмыльнулась та.

— Я подумал…

— Наконец-то. Длун и этот выпад пропустил мимо ушей. Только упрямо повторил: — Я подумал… Ведь ты можешь отказаться. Зачем тебе всё это?

— Ты тоже можешь отказаться. А я — я уже сказала тебе. У нас так принято. Если ты решил с кем-то путешествовать, не важно, подумал перед этим или просто весенний воздух в голову ударил, ты берёшь на себя ответственность за это путешествие. И должен всё делить с попутчиками. Длун недоверчиво посмотрел на принцессу, но ничего не сказал. Он занялся магией. Ещё через минуту, Длун и Итал, укрытые плащом лисьей магии, нырнули в открытый портал, идя точно по следу ойрини и Сессомару, которого те увели с собой.

— Что это? — спросил Длун, когда они вышли на дорогу, покрытую зеленоватым туманом.

— Я слышала, что некоторые существа в нашем мире и мире демонов могут сами строить для себя среду обитания, какую хотят.

— Странная среда обитания, — поморщился лис. Ему явно не нравился пейзаж. Туман забирался под одежду, и сырость пробирала до костей. К тому же, туман был странным, словно тела касались липкие пальцы.

— Отец рассказывал мне, что ойрини все называют чужаками в наших мирах. Возможно, именно так выглядел их родной мир.

— Если да, то невесёлое это местечко, их родной мир. Понятно, почему они оттуда сбежали, — поёжился Длун. Он хотел, чтобы сказанное выглядело шуткой, но не получилось. Похоже, это место не располагало к юмору.

— Будь осторожен, — Итал нашла нелишним напомнить, — тут большинство вещей лишь сплетение иллюзий и памяти этих странных существ.

— Могла не говорить, — ухмыльнулся лис. Длун сам прекрасно чувствовал, что почти всё здесь не имеет никакого отношения к реальности. При этом лис совершенно не мог увидеть, что скрывается за иллюзией, и подчас где заканчивается иллюзия, и начинается реальность. Это раздражало Длуна. Он сам всю свою жизнь учился дурачить окружающих, и не только людей, отводя им 201

глаза. И, как многим лекарям, собственное лечение ему было явно не по вкусу. Хотя, конечно же, вины перед тем, кого сводило с ума его собственное одурачивание, он не испытывал никакой. Длун и Итал осторожно пробирались по зеленоватой дороге. В устилавшем землю тумане было сложно что-то увидеть. Но это было неважно. След Сессомару прощупывался здесь обоими оборотнями очень хорошо. И вёл он к странному дому, белеющему среди тумана. Когда оборотни подошли, они обнаружили открытую, даже неоткрытую, а просто полусорванную, висящую на одной петле дверь. След настойчиво вёл туда.

— Войдём? — спросила Итал. Впрочем, вопрос был риторическим. Конечно же, они собирались войти. Сессомару очнулся с немного болевшей головой. Вокруг расстилался туман. Сессомару вскочил на ноги и посмотрел по сторонам. Воспоминания сразу же всколыхнули память. Сессомару попытался схватиться за меч, но меча при нём не оказалось.

— Тебе не понадобится оружие, — услышал он мягкий голос. Сессомару покачал головой, словно пытаясь избавиться от лишних мыслей. Ему не нравился этот голос. Приятный женский голос, мягкий, с прекрасным тембром, но что-то его отталкивало. Только через минуту Сессомару понял, что именно его отталкивает. Он всегда привык, слыша чей-то голос, сразу же выстраивать для себя образ говорящего. И он редко ошибался. За тем, что он услышал сейчас, не стояло ничего. То есть, может быть, и стоял какой-то облик, но он не мог создать его в своём разуме. Как ни старался. А ведь обычно образ выстраивался в его сознании сам по себе, ничего для этого делать было не нужно. Ирэй, его друг, даже говорил, что Сессомару видит мир ушами.

— Тебе сложно нас представить, потому что ты никогда не видел ничего подобного нам, — прошелестел голос. На этот раз он был ещё мягче. Но это не избавило Сессомару от ощущения, будто по его душе прошлись острым ножом. Голова начала болеть ещё сильнее. На несколько секунд боль резко стала совершенно невыносима, а потом исчезла.

— Так ты лучше соображаешь, — одобрительно сказал голос.

— Да уж, это верно, — подумал Сессомару.

— Продолжим разговор? Сессомару вовсе не хотел продолжать разговор, да и находиться здесь тоже. Но выбора, судя по всему, не было. Поэтому он кивнул.

— Хорошо. Извини, что не показываюсь, но для твоих глаз это было бы слишком. Я не хочу, чтобы ты ослеп.

— Какая прекрасная забота! — елейно ответил Сессомару.

— Это не забота. Просто… Ладно, оставим прелюдии, я голоден. Итак, чем тебе сейчас лучше заняться?

202

Такое сочетание слов немного выбило Сессомару из колеи. Он совершено не понимал, как вообще всё это можно было сказать в одной фразе.

— Так, подумаем. Книги, бой, любовь, секс? Творчество? По-моему, тебе лучше начать с книг. Или вообще только ими и обойдёмся. Хотя. С книг только начнём. Потом прибавим бой и секс. Хотелось бы ещё чувства, но с тобой не получится. Слишком долго раскачиваешься. Туман отступил, и Сессомару увидел, что стоит в узком коридоре между полок с книгами. Он немного прошёлся, дойдя до развилки, небольшого пятачка. Сессомару оглянулся. Во все стороны уходили полки с книгами, теряясь где-то вдалеке. Сессомару покружил по библиотеке, пока не нашёл уютное место. Диван рядом со стеной, небольшой столик, а над диваном застыл светящийся шар. Сессомару пару раз окликнул странный голос, но тот не отвечал. Воин подошёл к стеллажам, бегло просматривая корешки книг. Он совершенно не удивился, обнаружив, что любая книга могла бы заинтересовать его, судя по названиям. Попались и пара книг, которые Сессомару давно искал, но так и не смог нигде обнаружить. Рука уже потянулась было к «Истории трёх миров», правая рука, кажется. Левая в это время тянулась к «человеческой типологии». Но тут Сессомару быстро одёрнул обе непослушные конечности. На минуту-две замер. И кожей почувствовал чьё-то раздражающее нетерпение за спиной. Потом Сессомару отошёл от полок, сел на диван и, устроившись поудобнее, закрыл глаза, погрузившись в состояние, подобное медитационному. Он не очень хотел играть по чьим-то правилам. Он не знал, сколько прошло времени. Может несколько минут, а может несколько часов. Когда Сессомару открыл глаза, ничего не изменилось. Светящийся шар всё также висел над диваном, а полки находились всё там же.

— И сколько еще ты будешь сидеть? — на этот раз голос был ехидным, — вечно всё равно не сможешь.

— Как и вы, — пожал плечами Сессомару. Смех раскатился между полок.

— Здесь всё подчиняется нам. Даже твоё чувство времени. Для тебя здесь может пройти столетие, а для нас — пара секунд. Не пытайся справиться. Читай.

— И что будет? — спросил Сессомару.

— Просто читай, демоны болот тебя забери, — на этот раз голос был нетерпеливым и каким-то надрывным, даже диким, почти вой. От былой мягкости и следа не осталось. Сессомару ухмыльнулся. Искать выход из этой бесконечной библиотеки бесполезно, он прекрасно понимал. Сидеть без конца в медитации он не сможет. Он слышал о монахах, которые таким способом уходили в небытиё и растворяли свою душу в общей энергии мира. Но он так не хотел. Его личность, его индивидуальность — это то, что он ценил больше всего. Даже иногда слишком 203

ценил, не соглашаясь подчас с догмами служителей Высшего. Но всё же что делать? И что будет, если он возьмется за книгу? Что-то подсказывало Сессомару, что ничего хорошего, а вот что именно может случиться и какой вред может быть от книги, Сессомару понятия не имел.

— Как можно противостоять тому, чего не знаешь? — логично рассудил юноша и подошёл к полкам. Книгу выбрал наугад, с закрытыми глазами. Снова не удивился, что выбор как нельзя кстати совпал с его предпочтением. После Сессомару удобно устроился на диване и стал читать. Поначалу всё шло как обычно. Книга захватила его с первых страниц. Написанные живым языком рассуждения об особенностях поведения людей и оборотней захватывали воображение, заставляли думать, выстраивать свои догадки. Сессомару прочитал уже страниц тридцать, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Поначалу даже не смог определить, что. Но потом… Наверное, если бы Сессомару попросили описать, что именно он сейчас чувствует, читая книгу, он не смог бы сделать это внятно. Это было странно. Мысли появлялись в сознании и исчезали. Как обычно и вместе с тем не так, как раньше. Если раньше они просто уходили из границ сознания, подчас оставляла за собой ворох ассоциаций, то теперь каждая мысль словно затягивалась в липкую пустоту, словно высасывалась из головы. И это ощущалось почти физически. Это раздражало, было неприятно. Но главное —страшно. Сессомару оставил книгу.

— Так вам нужны мои мысли? — сказал он, обращаясь к неведомому собеседнику.

— Нам нужен койр. Боюсь, в твоём языке нет слова, которое могло бы сказать тебе, что это такое. Но…упрощённо… это твоя способность мыслить.

— Да, это, конечно, очень меняет дело, — Сессомару не удалась шутка. Да и как удастся, когда тебя передёргивает. Он поставил книгу на место.

— Постой, — раздался голос, — это бесполезно. Ты не сможешь вечно тут бродить. Сойдешь с ума, и твой койр будет непригоден. А ведь это такой хороший койр, — голос подвывал от жалости к себе.

— Как обидно, — пожал плечами Сессомару, — но, тогда, вы может быть найдёте… другого производителя койра, а меня оставите в покое? Раз уж я собираюсь сойти с ума.

— Ты этого не сделаешь, — прошипел голос, — вы все держитесь до последнего за свою личность. Даже если от неё остаются убогие лохмотья.

— Ну… это вы зря, — ответил Сессомару, хотя в его сердце поселился страх, —. посмотрим.

— Посмотрим, — снова сказал голос. На этот раз он был снова мягким и нежным, как и при первых словах. Сессомару вздохнул и сел на диван. Через пару минут лёг, сначала нужно поспать. А потом, он решит, что потом.

204

Длун и Итал уже в течение часа путешествовали по пустым комнатам белого дома. Они кружили вокруг пятачка, на котором обрывался след. Обоим оборотням было понятно, что ойрини затащили Сессомару в какую-то из призрачных реальностей. Но вот в какую? Таких реальностей, если эта часть мира действительно принадлежала ойрини, здесь могло наслаиваться друг на друга сотни! И блуждать по ним можно было вечно. К тому же, постоянно существовала опасность, что они сами попадутся в ловушку этих странных созданий. Длун уже полностью растерял и свой оптимизм, и чувство юмора. Итал, как всегда, была немногословна. Она действовала чётко и на спокойно. Хотя на самом деле волчица тоже стала отчаиваться.

— Нет, так ничего не получится, — Длун сел на пол, вконец измотанный хождением по кругу, — мы никогда не найдём вход в правильную сно-реальность. Именно туда, куда ойрини его утащили. Итал ничего не ответила. Она думала. Она никогда раньше не попадала в такие ситуации в свое жизни и привыкла ориентироваться на логику. А чем может помочь логика здесь? Ничем совершенно. С другой стороны. Итал посмотрела на Длуна. Лис сидел на полу, свернувшись в клубок, закрыв голову руками, и чуть подвывал. Итал не смогла сдержать улыбки: похоже, этот полудемон начал значить для Длуна больше, чем просто вещь, за которую он взял ответственность. При этом Итал была уверена, скажи она это лису, никогда не признает. Просто из принципа. Итал присела на корточки рядом с Длуном и положила руки ему на плечи. Она попыталась сконцентрироваться и начала магию. Это была древняя магия, которой владели волчицы её семьи. Итал чувствовала, как тёплая энергия льется из её пальцев в плечи Длуна, успокаивая, придавая сил, снимая напряжение. Сначала лис попытался отстраниться, но потом, когда и он почувствовал эту энергию, замер, не шевелясь.

— Что же, — подумала Итал, продолжая магию, — хотя бы на что-то сейчас моя сила сгодится. Накомиру поговорил со всеми в деревне. Да, такие люди в селе останавливались. У старосты в доме. Вечером легли, а утром уже не было никого. Хотя лошади их на месте, и вещи практически все. Куда они могли пропасть? Да вот тут у нас и храм не совсем хорошее место, и в лесу какое-то чудо нездешнее жило. Или сейчас живёт? Почему не предупредили? Так не подумали и зачем? В храм пойдёте? Так что, это дело. Только вот лошадку свою оставьте. Зачем она вам в храме. И, если вы не вернётесь через несколько дней, лошадка без дела стоять будет, жалко её, мы ей воспользуемся. Отвезти там, привезти. Ладно, а? Накомиру первым делом пошёл в храм. Что-то подсказывало ему, что искать нужно именно там. Здание храма действительно вызывало необычные чувства. Не то, чтобы опасности или страха. Просто необычные. То, что тут недавно был 205

плохо закрытый проход в мир демонов, Накомиру сразу понял. Но только почему путешественники должны попасть именно туда, а не в гости, например, к лесному диву? Накомиру не мог объяснить себе это с помощью логики, но странное чувство правильности мешало ему уйти из разрушенного храма. Вот и сидел он здесь уже час, не зная, что делать. Тут маг услышал лёгкие шаги. Накомиру открыл глаза. Перед ним стоял любимейший персонаж недавнего знакомого демона — петух. Накомиру хмыкнул. Что-то не видал он на территории храма никакой живности. Тут даже птицы не пели, хотя за пределами садовой ограды пернатых было полно. Кажется, животные инстинктивно избегали странного места. А петух... он вёл себя как обычный петух. Разгребал лапами сор, хлопал крыльями. Потом подошёл прямо к месту портала и закукарекал. При этом Накомиру показалось, что вокруг птицы словно заиграло пламя. Несколько секунд всего. А дальше это опять был обычный петух.

— Неужели нельзя было просто сказать, — проворчал Накомиру, при этом улыбаясь. Юный маг встал, потянулся и одним щелчком пальцев открыл портал. «Неплохо», — подумал он, созерцая мягкое зеленоватое сияние. «Раньше требовалось не менее трёх щелчков». Накомиру уже занёс ногу, целясь в портал, но вдруг, по какому-то наитию, нагнулся, резко схватил протестующего петуха, который до сих пор кружил рядом, и шагнул в портал с птицей в руках. Послышался щелчок, и сияние сначала превратилось в точку, а потом и исчезло за магом. Накомиру оказался на туманной дороге. Он сразу же почувствовал массу следов. Маг остановился, пытаясь разобраться в своих чувствах. Так, это странные следы. Наверняка тех тварей, про которых и говорил Рору. Действительно, странные следы. Похожи на следы Граков, питающихся эмоциями, и одновременно на следы Треув, выпивающих жизненную энергию. Но другие. Иные. Существа, которым принадлежали эти следы, были необычны и явно сильны. Но при этом Накомиру чувствовал наивность, детскую, ничем не ограниченную наивность, которая ещё не знает, что бывают слишком высокие стены и слишком глубокие колодцы. А вот следы Сессомару. Только след очень слабый. Наверняка парень был в бессознательном состоянии. Что и понятно, идти с такими существами по доброй воле решился бы только безумный. А эти два очень знакомых энергетических следа… Да это же оборотни! Накомиру расхохотался. Да уж, хорошо, когда есть хорошая компания. Он глянул на петуха, боясь, что случайно задушил птицу. Но тот задыхаться и не думал, просто чуть наклонил голову… Накомиру мог поклясться, что демоническая птица ему подмигнула!

— Что ж, неплохое начало, — подумал маг и, удобнее обхватив петуха, зашагал по дороге. Но не успел он пройти и нескольких шагов, как петух внезапно завозился у него под мышкой, пытаясь высвободиться. Накомиру сначала 206

крепче прижал птицу к себе, хотя и до сих пор не понимал, зачем она вообще ему понадобилась. А потом, когда его бок и рука не выдержали очередной атаки острых коготков и на удивление крепкого клюва птицы, Накомиру отпустил петуха. Тот плюхнулся на дорогу как мешок овощей. Но тут же грациозно поднялся, отряхнулся. Потом посмотрел на Накомиру, и, захлопав крыльями, издал такое кукареку, что у мага на некоторое время заложило оба уха. «Хорошо, что простые петухи так не кричат». Петух, между тем, смотрел на мага, словно раздумывая, продолжать ему концерт или Накомиру для промывки мозгов одного кукареку вполне хватит. Затем решил, что одного хватит и направился по дороге, гордо вышагивая, как это может делать только петух, хозяин двора в самом рассвете своих птичьих сил. Через пару шагов он остановился и посмотрел на стоящего Накомиру. Повертев головой, петух захлопал крыльями, снова собираясь петь. Маг быстро произнёс заклинание, ухудшающее на время слух, и для пущей верности закрыл уши. Но петух петь не стал, а просто обернулся и пошёл вперёд. Накомиру вздохнул. Кажется, ему весьма строго предписывалось следовать за птицей.

— Между прочим, след туда и ведёт. И я по нему прекрасно могу пройти, — проворчал Накомиру. Петуху его слова были явно до одного места. Так они и шествовали по покрытой зелёным туманом дороге. Но если у оборотней эта дорога вызывала в своё время самые неприятные ощущения, то чувства Накомиру были несколько иные. Перед ним было очень притягательное место. Бесспорно, опасное, но притягивающее к себе. Накомиру не знал, сколько времени прошло, пока он шёл, но наконец он вышел к красивому особняку, стены которого были сложены из странных чёрных блестящих камней. Это придавало особняку, даже скорее замку, немного зловещий, но при этом завораживающий вид. Следы оборотней вели внутрь. Следов полудемона Накомиру не смог учуять. Но был уверен, что оборотни идут по ним. Накомиру долго бродил по залам замка. Каждый зал был своеобразным открытием для него. Прекрасно выполненные картины и статуи, красивая мебель, необычное оружие. Всё это его привлекало. Оставалось только сожалеть, что сумрак, царивший здесь, мешал подробно рассмотреть вещи. Сумрак да ещё и память о том, что пришёл сюда не в музей. Накомиру постоянно косился на петуха. Не вздумает ли вздорная птица опять петь. Но тот, похоже, магом был пока доволен. «Всё это прекрасно», — думал Накомиру, — «Но где же путешественники?». Он вновь прошёлся по нескольким комнатам, на этот раз вглядываясь в окружающее более внимательно. Накомиру чувствовал, что окружает его не реальность, а один из созданных кем-то образов. И таких образов тут должно быть много, они наслаиваются один на другой. Накомиру попытался 207

сосчитать их, и впервые за время этого небольшого путешествия ему стало немного не по себе. Существа, способные создать такое количество иллюзорных реальностей, должны были обладать большой силой. Очень большой. Накомиру даже подумывал о том, а не уйти ли отсюда, пока не поздно. Ведь он действительно мог не найти никого здесь, в иллюзии. К тому же, если бы Рору сразу рассказал ему, к чему готовиться, он, возможно, повёл себя по-другому: быстро всех нашёл и так же быстро надавал по голове, кому следует. Тут Накомиру случайно перехватил взгляд петуха. И выругался. Всё-таки не надо было брать с собой эту птицу. Маг мог поклясться, что петух смотрел на него ну очень ехидно и при этом свысока.

— Ладно, демоны болот с тобой, остаюсь, — зло заявил Накомиру. И пошёл опять искать оборотней. Возможно, они знали о том, что здесь творится, получше. Когда он в десятый, наверное, раз пересекал одну из комнат, он на секунду увидел силуэты. Странные, расплывчатые, словно призраки. Но Накомиру был уверен, что это оборотни. Он попытался не упустить след и, открыв портал, шагнул в единую с Итал и Длуном реальность. Петух последовал за ним, не отставая ни на шаг. Когда Накомиру внезапно объявился из ниоткуда, то Итал, всё ещё проводившая магический обряд, моментально вскочила и ринулась на другой конец комнаты, но Накомиру всё же успел заметить милую картину: сидящего на полу лиса и чуть обнимающую его за плечи Итал. Понятно, он сразу унюхал магию и был даже благодарен волчице за неё, именно благодаря её энергии ему удалось как найти их, так и шагнуть в эту реальность. Но он не мог удержаться от того, чтобы посмотреть на оборотней с самым наглым выражением, которое смог придать своей физиономии. Кажется, он даже перестарался, потому что Длун смотрел на него восхищённо, а Итал так, будто хотела убить на месте. Поэтому Накомиру перестал корчить рожу и сразу перешёл к делу. Пока точно не убили.

— Так. Я знаю, вы мне не доверяете. И, возможно, даже не любите. Но я здесь, чтобы помочь. Только я не понимаю до конца, кто создатели этого дивного местечка. Выпалив все это одним махом, Накомиру замолчал. Потом задумался над тем, что сказал, и не смог удержаться от смеха, который, надо сказать, звучал в этом местечке зловеще.

— Я не знаю, чем ты можешь нам помочь при борьбе с ойрини, о которых даже представления не имеешь, — серьезно сказал Длун. Иногда на него нападала такая вот серьезность.

— Ойрини, верно. Тут вам придется объяснить мне, что именно это за создания, — сказал Накомиру, усаживаясь прямо на пол, на то самое место, которое минуту назад занимал Длун. При этом он бросил короткий и, как он надеял208

ся, осуждающий взгляд на петуха. Тому, конечно, было совершенно всё равно. Длун и Итал переглянулись. Потом лис всё же решил рассказать.

— Ойрини... в общем, мы сами мало что знаем об этих созданиях. И мало кто знает. Знают, как они ощущаются, знают, чем питаются и чем грозит встреча любого разумного существа с ними, но… Накомиру внимательно слушал. Теперь он был даже доволен, что ввязался в эту авантюру. Всегда приятно узнавать что-то новое. Сессомару не мог даже представить, сколько времени он провёл в запутанном лабиринте полок. Он уже перестал надеяться найти выход — это было бесполезно. Он просто бродил. Самое паскудное было то, что даже сейчас эти странные хозяева библиотеки, похоже, съедали его мысли. Он попытался не думать. Сессомару слышал, что многим монахам и магам удается это. Причем надолго. По настоянию матери он сам в своё время пытался овладеть этим умением. Но никогда больше, чем на десять минут, задержать мысль у него не получалось. После нужен был достаточно длительный перерыв.

— Ты видишь, всё бесполезно. Мы всё равно пообедаем. Правда, не настолько приятно, но ручеек, каким бы мелким он не был, всё равно вода. Сессомару стиснул зубы. Ему нечего было ответить. Он вновь протопал к дивану и сел. Ему нужно было немного расслабиться. Хоть какой-то отдых. Поэтому Сессомару применил средство, которому его опять-таки научила мать в детстве. В период обучения этой технике, Сессомару уставал, ни о каком расслаблении речи идти не могло. Но потом, когда научился, признал, что это отличный способ отрешиться от насущных проблем и отдохнуть. Сессомару закрыл глаза, выровнял дыхание по счёту и представил… лими — чуть смешной по виду, покрытый нежным пушком, светло-оранжевый кисло-сладкий фрукт из дальних провинций. Сессомару в детстве их обожал. К сожалению, в столицу фрукты привозили редко, поскольку для того, чтобы они сохранились на пути, требовалось сопровождение мага. Поэтому Сессомару чаще всего представлял именно их. Даже когда он вырос, после такого представления ему становилось веселее и легче на душе. Сессомару как можно чётче представил себе небольшой фрукт. Его цвет, представил, как щекочет кожу рук покрытая пушком кожица, представил запах фрукта, его вкус. Сессомару очень увлекло это занятие. Он даже не думал о том, что именно сейчас превратил для голодных хозяев маленький ручеек в полноводную реку. Ему нужно было успокоиться. И как оказалось, голодающие и жаждущие получили вовсе не поток свежей воды. Сессомару почувствовал, будто липкие присоски, которые он ощущал физически, убрались куда-то от его сознания. Даже дышать после этого стало легче. Он продолжал представлять. Теперь, воодушевлённый предыдущим опытом, он начал представлять дерево — мощный дуб стоял на ветру. Тёмная, местами 209

почти чёрная кора, тёплая и шершавая на ощупь. Ветер шелестел листвой. Сессомару представил даже, как на него упал жёлудь. Больно и он физически почувствовал эту боль. Не было больше не библиотеки, ни дивана — был только дуб под ветром и солнцем, шелест листвы, тёплая кора, солнечные лучи, кидающие блеск на траву под деревом. Она была такая мягкая. Настоящий зелёный ковёр. Сессомару ощущал каждую травинку. Последнее, что он услышал в сознании: — Что ты творишь? Ты не можешь убежать от нас. Эта мысль резко пробудила его от видений. Сессомару оглянулся. Ни библиотеки, ни дивана, ни яркого шара света над ним. Он сидел на траве под дубом. Вверху шелестела листва, сквозь которую проглядывали солнечные лучи. Сессомару опёрся спиной о дерево и рассмеялся. Он понимал, что наивно так думать, но что-то внутри говорило ему, что он выбрался. А после Сессомару заснул. Внезапная усталость, навалившаяся на него словно камень, не давала никаких шансов на что-либо ещё.

— Мы искали его. Везде. — Итал говорила как всегда спокойно, что Накомиру необычайно радовало, — Но… Не смогли. А если мы попытаемся путешествовать сквозь все реальности…

— Вы найдёте его гораздо позже, чем его съедят.

— Мы наёдём его гораздо позже, чем нас съёдят, — мрачно сказал Длун.

— Кстати, мне интересно, а почему ойрини так беспечны? Мы тут сколько уже толчёмся, а они даже не попытались напасть. Или вообще узнать, что тут происходит, Может, давно по следу кто идет?

— Ойрини очень тщеславны. И хотя было пару раз, что удавалось вытаскивать их жертв невредимыми, они почему-то не извлекли из этого никакого урока. К тому же. Уж не знаю, по какой причине, но они нападают далеко не на каждого. Наверное, мы им не подходим.

— Так, — резюмировал Накомиру, — похоже, сейчас нам нужно найти этого полудемона. Если бы он только знал… самая лёгкая магия, и мы бы запросто шагнули в реальность, где они его держат.

— Он не может применить магию. Даже если бы знал, не мог бы этого сделать специально.

— Он, полудемон? — удивился Накомиру.

— Похоже, он совершенно не в курсе своих способностей.

— Да уж, — ответил Накомиру, и только тут вспомнил, как странно выглядел Сессомару для его истинного зрения. Силы — целое озеро, только она молчит, совершенно не используется. Иногда, как было в храме при их встрече с Рору, выплескивается без направления, и всё.

— Можно попробовать поискать вместе. Только нужно объединить усилия.

210

Итал фыркнула. Длуну тоже подобное предложение не понравилось. Но оба оборотня согласились, потому что другого выхода всё равно не было. Накомиру первым попытался увидеть проходы в другие реальности и засечь след Сессомару на пороге одной их них. Через минуту к потоку его энергии присоединилась энергия Длуна — поток был сильным, но при этом вовсе не хотел идти прямо. Он извивался, дрожал, брызгал искрами во все стороны. Когда Длун подключился, Накомиру смог получше его разглядеть. Лёгкую, прозрачную как покрывало внешнюю оболочку души, а под ней нечто хотя и гибкое, но не ломающееся, блестящее всеми цветами радуги. После присоединилась Итал. Её энергия оказалась золотистой и на удивление мягкой. Казалось, что это не соответствует её характеру. Жёсткий панцирь, готовый пробить любую стену, скрывал гибкие, как тростинки переплетения истинной энергии души. И опять — гибкость, но несгибаемость. Хотя и другая, совсем не такая, как у Длуна. Накомиру не успел разглядеть, как все потоки перекрыл четвёртый — огненно-рыжий, настолько сильный, что в нём можно было утонуть. Все трое почувствовали жар, словно рядом кто-то зажёг сильный огонь. Накомиру очень неодобрительно посмотрел на петуха. Огненный поток стал тише, и они нащупали дверь именно в ту реальность, где должен был находиться Сессомару. Дверь открылась, готовая их принять. И они втроём грохнулись на пол, задев одну из полок с книгами, которая упала, к счастью, не на них. Петух как пробка из бутылки вылетел за ними следом. Он приземлился прямо на спину к Накомиру и вцепился в того всеми когтями.

— Вот мы и здесь, — сказал Накомиру, вставая и оглядываясь, — Что за… Договорить он не успел. Перед внутренним взором предстала такая вспышка магии, что удивительно, как сама эта уютная с первого взгляда реальность не разлетелась на клочки. Оборотни тоже почувствовали это. Вместе с Накомиру они бросились вперёд со всех ног на источник энергии, чтобы застать картину даже не прохода, а провала, в который постепенно падали и растворялись как кусочки сахара предметы этой реальности — ковер, книжные полки, сам воздух будто уходил в трубу.

— Это надо же! — не смог не восхититься Накомиру. Оборотни тоже смотрели с уважением.

— Похоже, полудемон обладает исключительной силой. Даже обидно как-то, что не сознательно её применяет.

— Лучше нам последовать туда, — указала Итал на проход. Длун и Накомиру кивнули. Но как только они сделали шаг, то втроём почувствовали, будто в мозг их внедрились щупальца осьминога. Они прошлись, разрывая сознание, гася все мысли.

— Вы тоже виноваты! — чужая мысль билась болью, — Вы такие же, как и он!

211

Незнакомое существо раздирало своими щупальцами их сознания. При этом оно кричало и плакало, словно не в себе. Накомиру с трудом попытался подключиться к потокам энергий Длун и Итал. Ему это удалось, и он поставил защиту Реол, самую мощную магическую защиту, которую знал и которая никогда ранее у него не получалась. А вот сейчас получилась! Они всё-таки шагнули в портал, оставив позади крики, боль и мешающие мыслям щупальца. Когда они остановились, чтобы оглядеться, то был солнечный ветреный день. Они снова оказались в мире людей, на какой-то поляне посреди леса. Прямо в центре поляны стоял дуб, а под дубом лежал Сессомару. Маг подбежал к нему. Сессомару спал.

— С ним всё в порядке, — сказал он, переведя дух, — мы могли вообще ничего не делать, а просто подождать. Длун подошёл к Воину и попытался растолкать.

— Бесполезно, — констатировал Накомиру, — после такого выхода силы он будет спать, даже если небо на землю упадёт.

— Итак, всё в порядке? — уточнила Итал. Впрочем, она и сама видела, что да, в порядке.

— Верно. Он смог не только открыть портал, но и причинить этим тварям настоящую боль. Такую, что они вели себя как безумные. Путешественники оставили попытки разбудить Сессомару, и сами улеглись на траву. Проснулись, как ни странно, все одновременно. От бодрой песни петуха. Птица преспокойно сидела на дереве и чистила пёрышки.

— Эх, ты! — махнул рукой Накомиру. Дальше тему развивать не стал. Потому что почувствовал, что обращаться больше не к кому. Перед ним сидел обычный петух, самый настоящий домашний петух, а вовсе не та мудрая птица, что сопровождала его в этом небольшом приключении. Накомиру ничего не оставалось делать, как смириться с этим фактом. И оставить всё, что хотел высказать… тому, кому следует. Как оказалось, они совсем недалеко от деревни, где остановились. Поэтому деревенским с сожалением пришлось отдать им лошадей.

— Куда ты теперь? — спросил Сессомару Накомиру.

— Пока поеду в горы Лорая — туда направляется мой учитель, а там посмотрим. Но домой пока точно не вернусь, надоело мне там.

— Значит, нам не по пути?

— Да, не совсем по пути, но мне кажется, мы ещё встретимся. Вы любопытные ребята.

— Ты тоже. Буду рад встрече! Следующим утром путешественники выехали из деревни, на перекрёстке ещё раз попрощались, и один поехал направо, а остальные трое — вперёд.

212

ГЛАВА 10 Аренский лес

Гэран чувствовал себя немного скованно, как всегда это было в замке брата в Геоне. Никак не мог забыть то время, когда тот вызывал его к себе, чтобы сделать серьезное замечание или прочитать отцовскую нотацию. Гэран прекрасно понимал, что брат считает себя обязанным это делать как замещающий для него родителей. По своей природе Орхана не мог не делать что-то, что считал своей прямой обязанностью. Или делать это плохо. Но от этого младшему грифону легче не было. Те времена постепенно прошли, и теперь Орхана всё реже вызвал братца в Геону, чтобы выразить свое недовольство или прочитать очередную занудную лекцию о том, как надо жить. Сейчас он, похоже, понял, что неправильно было создавать младшему такие ассоциации с Геоной, и стал присылать ему приглашения так, пожить, посмотреть, пообщаться о пустяках. И всё же…

— Ну почему я здесь всё время себя чувствую маленьким провинившимся мальчиком? — не мог унять мысль Гэран, — Меня считают одним из самых могущественных демонов высшего круга. Знали бы они, как я дрожу перед гневным взглядом брата, — Гэран усмехнулся. Единственным его утешением была мысль о том, что перед гневным взглядом Орханы дрожали все, кроме Юдары, которому он служил. Только потому, что именно ему Орхана дал в своё время клятву верности, которая ещё никогда не являлась пустым звуком ни для одного демона-грифона. Ну, и королевская чета драконов, конечно, могла не очень сильно опасаться Орхану. Сейчас Гэран сидел в одиночестве в роскошном зале. Орхана любил золото. По сути, это было его единственной слабостью, поэтому золотых вещиц тут было полно. Учитывая то, что в комнату щедро проникали солнечные лучи, всё здесь светилось и сияло. Гэран тоже неплохо относился к золоту, это черта была свойственна всем грифонам, но даже в этой обстановке он чувствовал себя не уютно. И, как обычно, честно пытался бороться с этим чувством. Служанки, лёгкие и тихие как тени, принесли вино и любимые Гэраном тооли — смешные пузатые фрукты со свежим, немного сладковатым вкусом. Потом исчезли, вроде и не было их. Брат поговорил с Гэраном раньше, попросил подождать, пока закончит серьезное и неожи213

данно возникшее дело. Гэран усмехнулся и потянулся к розовому тооли, самому большому на тарелке. Орхана терпеть не мог эти фрукты, произраставшие только в окружавших Геону полукольцом горах. Даже запах их не переносил. А вот Гэран очень любил, поэтому Орхана и баловал братца всякий раз, несмотря на собственные предпочтения. В этом доме младшему лорду-грифону подавали тооли даже тогда, когда брат вызывал его, чтобы хорошенько отчитать. Гэран всегда ценил такое отношение. Впрочем, Орхана был самым мудрым существом, которого Гэран знал. Именно поэтому он отлично понимал, что в мире важно, а что ерунда, стоящая лишь мимолётного упоминания. Орхана появился, когда Гэран уже начал скучать. Он всегда мог уловить самое начало скуки у посетителя. Лорд-грифон был одет элегантно, в свою любимую тёмно-красную цветовую гамму. Гэран как-то заметил, что именно это больше всего пугает окружающих. Хотя он пошутил. Более всего окружающим было не по себе от взгляда Лорда-грифона. Этот глубокий взгляд мог быть по желанию Орханы холодным и бездушным, тяжёлым или вязким, прозрачным или лёгким. Каким угодно. Даже глупым. Когда Орхана вошёл в комнату, взгляд был далёким и недоступным. И ужасно гордым. Гэран с любопытством смотрел на брата, пытаясь понять, что за важное дело у того было. Орхана прошествовал к креслу напротив столика и, бросив уничижительный взгляд на тооли, сел в кресло. Пару минут он молча смотрел на брата. Гэран тоже ничего не говорил. Наконец, Орхана не выдержал и начал разговор первым: — Я сообщил тебе, для чего вызвал сюда так срочно? Гэран удивлённо поднял брови. На его памяти брат ещё никогда не страдал потерей памяти.

— Ты сказал, что речь пойдёт о моей семье.

— Да, именно. Скажи, ты давно бывал в столице? При дворе короля дракона. Гэран задумался, пытаясь вспомнить.

— Да, давно. Последний раз я там был, когда познакомился с Леенаари. Именно при дворе. Помню, что королева была не очень довольна, что Леенаари уехала со мной. Но всё же не стала чинить никаких препятствий. Её проницательности хватило, чтобы увидеть, что мы любим друг друга, ум помог понять, что мы друг другу подходим, а мудрость примирила с потерей лучшей фрейлины. Гэран невольно улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Голос Орханы вернул его в действительность.

—Так вот, Королевская чета посетила нас недавно. Они приезжали с делами к Юдаре. И со мной тоже поговорили.

— Неужели о Леенаари?

— О вас обоих. Видишь ли, Королева всегда хотела, чтобы Леенаари вернулась в столицу. А король-дракон был бы не прочь видеть тебя среди своих приближён214

ных. Он приготовит тебе достойное место, поверь. Когда-то король предлагал мне место своего советника, но тогда я уже принёс клятву верности Юдаре и…

— Король-дракон решил ограничиться приближенной заменой? Не знаю, не знаю. Возможно, замена и более дешёвая выйдет, но не такая надежная, это точно. Гэрана не оскорбил тот факт, что он в глазах короля может быть всего лишь заменой брату. В конце концов, клан Грифонов всегда поставлял ко дворам королей и князей хороших советников. Только вот Гэран никак себя в роли советника не видел. И вообще, в роли служащего при каком бы-то ни было дворе. Сейчас это могло стать большой проблемой. Поскольку он не принёс никому клятву верности, он не имел права игнорировать приказы короля и королевы. А намёки королевской четы считай те же приказы.

— Ну вот, — мысленно пал Гэран, — кажется, конец спокойной жизни. И как незаметно подкрался—то…

— Не вой, — резко осадил его Орхана, словно прочитав мысли. К слову сказать, в данном случае это было не сложно. Все мысли Гэрана отразились на его лице, — К тому же, это не всё.

— Не всё?

— Да, дело в сыне Леенаари. Раз уж так получилось, что он единственный наследник демонов-собак, Король-дракон тоже хотел бы видеть его, когда тот станет полноценным демоном, несмотря на…

— На что? — Гэран обычно не перебивал брата, но тут не удержался.

— Ты же знаешь, — мягко сказал Орхана, — у твоей жены, как и у многих представителей клана собак, может быть только один ребёнок. Именно поэтому, кто бы ни был вторым родителем такого ребёнка, ребёнок по рождению — демон-пёс. Гэран кивнул. Он знал, конечно. Именно это тогда причинило ему боль. Не измена Леенаари, нет. Демоны не обращали внимания на такие пустяки. А то, что вместе с ней пропала надежда на то, чтобы воспитывать их общего ребёнка. Тогда Гэран сам себе не мог в этом признаться. Ведь именно он всегда проводил философию о том, что дети только мешают хорошему браку. Наверное, он проводил её так хорошо, что даже Леенаари в это поверила. О том же, чтобы иметь ребёнка с кем-то ещё, у Гэрана и мысли не могло возникнуть. По крайней мере, пока. Леенаари сама поняла, что тогда ошиблась, приняв его слова за чистую монету, и недвусмысленно дала понять, что возражать против ребёнка Гэрана от другой не будет. Орхана между тем продолжал: — Когда Леенаари ушла к человеку, Король был очень недоволен. А уж когда узнал, что она родила человеку ребёнка… Я слышал, были даже разговоры о том, чтобы умертвить этого ребёнка в качестве наказания твоей жене. Но разум победил. Королева и тут заступилась за свою любимицу и указала мужу на 215

то, что, убей они Сессомару, род Леенаари прервется навсегда. Это было бы невосполнимой потерей для высшего круга. Поэтому полудемон до сих пор жив. Со временем король-дракон поутих, а теперь решил во что бы то ни стало выяснить, что же такое привлекло в смертном демоницу высшего круга. И что за чудо из этого вышло. Сразу скажу, я его прекрасно понимаю — чудо вышло ещё то. Так что всю твою семью ждут, как только закончится Игра, и это самое чудо станет полноправным демоном первого круга.

— Но он может вообще не стать демоном, — попытался возразить Гэран. Весьма вяло попытался, кожей чувствуя, что это бесполезно.

— Он им станет, — уверенно сказал Орхана.

— Потому что ты так сказал? — ехидно спросил Гэран.

— И поэтому тоже. Разве я когда-нибудь ошибался?

— Да. Помнишь, я подлил тебе в вино ту настойку? Ты тогда ничего даже не почувствовал.

— Откуда ты знаешь? — теперь настала очередь Орханы корчить ехидную рожу, — Может, я знал, но не хотел тебя расстраивать? Или, может, мне хотелось немного отвлечься? А тут такой повод.

— Не знаю, не знаю. Всё же я тогда переборщил с настойкой. Три недели в постели и два, нет, по—моему даже три десятка девушек, выползавших из твоей комнаты в состоянии истощения после нескольких часов на твоем ложе…

— Вообще—то некоторые из них держались долго, — возразил Орхана. Гэран вздохнул.

— Дурак я был. Лучше бы сам выпил, раз нашёл.

— Это к лучшему. Учитывая твой возраст, столько ты бы не протянул. И мне пришлось бы устраивать похороны, а потом самому умирать от горя.

— Сложно сказать. Кстати, я весьма рад, что ты после моей смерти собираешься умирать от горя.

— Всегда пожалуйста, — сказал Орхана, приложив руку к сердцу. У демонов этот жест мог в зависимости от ситуации означать «всегда готов служить», «моё сердце с тобой» «ты мой лучший враг». Гэран, правда, совершенно не понял, что данный жест означает сейчас, но решил не спрашивать. Бики был в ярости. Как на ойрини, которые не смогли справиться с сопливым мальчишкой, так и на себя. Она могла бы представить ситуацию так, словно не знала, что ойрини вмешались. Тогда бы даже разыграла неподдельный гнев. Мешают ей играть, влезли тут... Могла бы, если бы сама не хвасталась несколько дней назад, что смогла найти язык с ойрини и помогла им проникнуть в самый центр человеческого мира, туда, куда они обычно не могут заходить. Ведь ойрини могли пользоваться только очень мощными порталами либо теми местами, где реальности очень сильно истончаются, и прорывать их 216

особого труда не составляет. Бики было чем гордиться. Ведь ойрини своенравные и тщеславные существа. Никто не знал, откуда они пришли, а они сами не распространялись на эту тему. Своим местонахождением они выбрали пограничные области мира демонов. Поначалу король-дракон даже хотел силой выгнать нежданных гостей, но ойрини прислали делегацию ко двору. Неизвестно никому, о чём говорила королевская чета и ойрини. Но после этого корольдракон заявил, что позволяет ойрини остаться, к тому же, менять реальность там, где они живут, по своему вкусу. А подданным предписывалось не входить в места обитания ойрини без особого приглашения. Которого, к слову сказать, за всю историю пребывания этих странных существ ещё никто не удостаивался. Как Бики удалось даже найти ойрини для разговора, а тем более уговорить, никому не известно. Но этим стоило гордиться. Вот она и погордилась. Как и всё, что она делала — гордилась Бики от души. И теперь злилась на себя за это. Даже неизвестно, больше на себя или на ойрини. Бики была в самом разгаре своей злости, когда в её комнате заструился яркий свет, который преобразовался в человекоподобную фигуру прямо посреди зала. Яркость была так высока, что человек или оборотень бы не выдержали. А Бики смотрела, причем весьма неодобрительно.

— У нас ничего не получилось, — зашелестела фигура. Невозможно было понять, было это сказано или передано через мысль.

— Я уже видела, — огрызнулась демоница, — не на многое вы способны. А ведь такие легенды ходят.

— Легенды подчас лишь часть правды, — спокойно ответило существо, — мы сильные создания. Очень сильные. Но кое в чём мы слабы.

— Да, в том, что не умеете думать, — неожиданно для себя крикнула Бики. Существо стояло молча, но шестым или даже седьмым чувством демоница унюхала нечто, похожее на обычное удивление. Почему—то это её взбесило ещё больше.

— Ведь это было так! — начала она, закипая, — Неужели никто из ваших предыдущих жертв не придумал это раньше?

— Придумали, и многие, — ответило существо, в котором всё еще ощущалось удивление.

— Так почему же вы не можете придумать что—то в ответ? Ведь любой, у кого мозгов больше, чем у ребёнка, найдёт, как выбраться из вашей зачарованной ловушки?

— Да, в последнее время так стали делать многие, — признало существо, снова полностью перейдя в состояние спокойствия.

— Так почему же вы не придумали ответного хода? Если действительно обладаете такой силой, как сами говорите?

217

— Как? — спросило существо, опять начиная удивляться, — Да и зачем? Нам хватает пищи.

— Неужели вы не хотите усовершенствовать свою охоту? Стать лучше, сильнее?

— Мы сильны, — заявило существо. Это спокойствие так злило демоницу, что она готова была наброситься на ойрини. Хотя она и знала, что пару раз для демонов это ничем хорошим не заканчивалось. Правда, это всегда были демоны не высшего круга. Световое существо, между тем, спокойно стояло напротив Бики. Ему было совершенно всё равно, что чувствует демоница. Или оно не ощущало её злость. Уходить оно тоже не думало.

— Я поняла, что у вас ничего не получилось. Что ещё? — зло бросила Бики.

— Оплата.

— Но вы же ничего не сделали! — Бики чуть не задохнулась от такой наглости.

— Мы делали. Не наша вина, что не получилось, — сказало существо. Этого Бики уже не могла вытерпеть. Ей хватило лёгкого движения рукой, чтобы обрушить на существо шквал стихийной энергии. Этот удар оглушил даже саму Бики. А когда она пришла в себя, то с удивлением обнаружила, что существо преспокойно стоит так же, как и раньше.

— Что это было? — недоуменно спросило оно без всякой угрозы.

— Тебя хотела убить, — подумала Бики, но вслух ничего не сказала. Она уже поняла, что ойрини впитал всю её энергию.

— Хорошо, я заплачу, как обещала, — сквозь зубы прошипела Бики. Когда ойрини ушел, Бики дала себе зарок никогда не связываться с этой странной расой. И вообще, пора было вспомнить совет матери «Никогда не стоит связываться с кем—то, на счёт кого не уверена, сможешь ли его убить». Сессомару не смог махнуть рукой на то, что Длун бросился его спасать. Его повышенное чувство долга бы не дало. И не только чувство долга. Лис, конечно, иногда порядочно его доставал, но не по злобности, а по особенности характера. Но Сессомару всё же нравился Длун. Его привлекала способность лиса легко относиться как к окружающей реальности, так и к самому себе. Сам Сессомару относился к себе подчас слишком серьезно, а особенно к своим ошибкам. Когда-то мать пыталась его переучить, но недолго. Поэтому Сессомару так и остался серьезным мальчиком, а потом серьезным молодым человеком. Он был критичен как к окружающим, так и к себе, к себе особенно. Так что сейчас его отношения с Длуном зашли в какую—то странную стадию. С одной стороны, он понимал, насколько глупа его обида, и хотел снова восстановить нормальное общение с лисом, к которому, в сущности, неплохо относился. Даже несмотря на то, что Длун был не похож на него. С другой стороны, Сессомару никак не мог перестать обижаться, как и не мог отмахнуться от своих чувств. При этом его злило то, какую позицию занял лис. Длун вёл себя так, 218

будто ничего и не было вовсе. Он отвечал Сессомару, когда тот спрашивал так, как бы отвечал, не будь этого несчастного взгляда. И вёл себя так, как вёл себя всегда. Тем самым Длун сбросил ответственность за расплетение этого клубка на Сессомару. А тот не знал, что делать.

— Это обычная их тактика, — сказала Итал однажды, когда Длуна не было рядом.

— Кого их?

— Лисиц. Они всегда так делают, когда на них обижаются. Предоставляют обидевшемуся самому разбираться в своих чувствах. Или принять факт, что ничего особенного не было, и можно продолжать жить дальше. Конечно, если речь действительно идёт о чём—то незначительном. Как сейчас.

— Незначительном? — хмыкнул Сессомару.

— Ну да, станешь спорить?

— Нет, разумом я понимаю одно, а чувствами — другое.

— Осталось спросить у души, — заявила волчица.

— А разве чувства — это не язык души?

— Далеко не всегда. И ты, похоже, это прекрасно знаешь. Сессомару вздохнул. Да, наверное, он знал, но осознал только сейчас. Потом он вновь вспомнил всю ситуацию великой обиды и рассмеялся. Какой бред!. Сессомару с удивлением заметил, что обиды больше в нём нет, исчезла. Всегда бы так. Уже на следующий день он мог общаться с Длуном как раньше, не разрываясь между разумом и собственными чувствами. Надо отдать должное тактичности лиса, он никак это не прокомментировал. Только сказал тихое короткое спасибо Итал, чтобы слышала только она.

— Да, похоже, эти двое ещё не раз меня повеселят, — подумала волчица.

— Итак, очередь Бики прошла, — резюмировал Леру, — чья следующая? Рору и Гэран переглянулись.

— Нам вдвоем нужно решить…— начал было Рору, но Леру прервал его.

— Вдвоём? А я как же?

— Но ведь,.. — Рору начал было, но Гэран прервал его.

— Да, именно, нам вдвоём нужно решить, а не отдать ли честь следующего хода тебе, — тут Гэран церемонно, без всякого намёка на утончённое издевательство, поклонился Леру. Хотя, возможно, это было сверхутончённым издевательством. Леру счёл своим долгом не обращать внимания.

— Мне всё равно. Могу уступить свою очередь. В этой игре и так многие нарушают правила, — Рогатый бросил пристальный взгляд на Дару. Та, как ни в чём не бывало, спокойно смотрела в воду магической чаши. Заметив повышенное внимание Леру, Дара улыбнулась.

— Хорошо, сказал Гэран, — тогда, думаю, я смогу вступить в игру, если никто не возражает.

219

Никто не возражал.

— Отлично. Тогда я вступлю в неё сразу же, как они минуют Аренский лес. Полагаю, там они и так встретят достаточно сюрпризов.

— А если не встретят? — спросила Дара, то тех пор не подававшая голос.

— Тогда будем считать, что у них отдых, — заявил Гэран. Привал путешественники устроили в живописном месте. С одной стороны очень красивая река, быстро несущая свои воды на восток. Возможно, даже к внутреннему морю. А прямо перед путешественниками расстилалась громада Аренского леса — самого огромного леса в империи. Оборотни не испытывали к лесу никакого отрицательного чувства. Но Сессомару посматривал на темнеющие в сумерках стволы с недоверием. Он поначалу вообще хотел обогнуть лес, но оборотни навалились на него с требованиями этого не делать. Даже Итал, обычно молчаливая, активно настаивала на том, чтобы идти сквозь лес.

— Ты много потеряешь, если выберешь дорогу в обход. И я говорю не о времени. Хотя и его тоже, — говорила волчица спокойно.

— Да ты даже не представляешь, что ты потеряешь. Зачем отправляться в путешествие, если нельзя получить впечатлений по максимуму? — поддерживал её Длун, подпрыгивая от нетерпения и переизбытка чувств.

— Может, вы расскажете мне, что именно я потеряю? Тогда я решу. Оборотни переглянулись и в один голос сказали: — Нет. Сессомару даже поразился такому единодушию. До сего дня оборотни его не проявляли.

— К тому же, — начал Длун уже более спокойно, — мы лесные жители. У меня даже родственники живут в этом лесу, в самой чаще. Так что нас хорошо примут, не беспокойся. Поверь, ты никогда не увидишь в городе ничего подобного. Сессомару наконец дал себя уговорить. В конце концов, если Длун хочет навестить родственников, то почему бы и нет. К тому же, если даже Итал настаивает на лесе, может, там действительно есть, что посмотреть. Особенно настраивало на поход категорическое нежелание жителей соседней деревни далеко заходить в лес. Ничем не мотивированное, кстати. Никто не пропал, трупы в лесу не находили, даже голоса странные не слышались, а вот не ходили туда местные и всё тут. При этом, когда Сессомару выразил сомнение на счёт того, что в этом лесу и заблудиться можно, он убедился в правоте оборотней окончательно: — А нечего там бояться, — ответил за всех парень лет двадцати. Окружающие серьезно закивали, — нечего бояться. Наш лес сам выведет. Всегда так бывает. Отродясь не было, чтобы кто—то в лесу заблудился. Даже маленьких детей на дорогу до деревни выводит.

220

— Тогда почему вы боитесь ходить в лес? — недоуменно спросил Сессомару. Крестьяне переглянулись и некоторое время не отвечали. Наконец, когда Сессомару уже и не надеялся получить ответ, один из мужчин начал говорить, тихо и степенно: — Так и есть, нас лес любит. И всегда нам помогал. Но дело в том, что нам—то самим неизвестно откуда, от кого эта помощь. И зачем? Лес — это лес, зачем ему человеку помогать? Что за этим скрывается? Может, он нас… прикармливает, что ли. А в один прекрасный момент… Что будет в один прекрасный момент, крестьянин не договорил, но остальные продолжали кивать. Видимо, предполагалось, что и так всем всё ясно.

— В жизни не слышал большего бреда, — зашептал Длун на ухо Сессомару. Тот только плечами повёл. Что взять с безграмотных, да и умом не отличающихся. Сессомару с детства учили, что представителям низших классов так и положено себя вести. И обижаться на них за это не стоит. Их дело — физический труд, а не умственный. Но что—то странное в этом лесу (помимо родственников Длуна) всё же было. Поэтому Сессомаруру отбросил всякие сомнения, и они направились к лесу. Сессомару планировал позавтракать в деревне, но оборотни остановили его.

— Этот лес — живое существо. Лучше поедим в лесу или перед лесом на полянке, — сказала Итал и, видя недоумение Сессомару, продолжила: — Так принято у нас. Когда нам долго предстоит путешествовать по какой— то местности, мы стараемся с самого начала выполнить ритуал, чтобы приветствовать друг друга. А когда мы будем есть около леса — это тоже ритуал. Совместная трапеза. Сессомару ничего не понял из слов волчицы, но спорить не стал. И путешественники устроили пикник, глядя на деревья Аренского леса.

— Всё, теперь вперед, — скомандовала Итал после завтрака.

— Эй, нужно хоть немного передохнуть! — взмолился Длун. Сегодня он объелся за завтраком, с ним такое иногда бывало. Итал строго посмотрела на лиса. Сессомару присоединил свой взгляд к её, хотя и вынужден был признать, что так строго у него всё равно не получается, как ни старайся. Длун никак на эти взгляды не отреагировал, поэтому путешественникам пришлось смириться и увеличить время привала. Длун сразу же растянулся под деревом и уснул, словно и не спал ночью. Итал сидела на берегу реки и медитировала. Сессомаруру тоже устроился под деревом. Он совсем не хотел спать, но стоило на секунду закрыть глаза, как он провалился в небытие, чтобы очнуться в странной стране, которой нет. На этот раз он был человеком, но ему захотелось испытать тело пса. Реальность на удивление быстро подчинилась его желаниям, и вот Сессомару уже 221

ловил сотни запахов странного мира. Он поднял морду вверх и завыл, с удовольствием пробуя свой голос. Но он слишком сильно запрокинул голову, потому что совершил немыслимый кувырок и упал на спину, не сумев удержаться на лапах. Это его не очень смутило бы, если бы не услышал карканье над головой, знакомое карканье. Ворона не разозлила и не удивила его, как обычно, а ввела в состояние азарта. Ему вновь захотелось почувствовать на зубах вкус её перьев и не только. Наверняка у такой красивой птицы должно быть очень вкусное мясо и тёплая кровь. Сессомару заметил, что когда становится псом, его личность тоже претерпевала некоторые изменения. Он и подумать в человеческом облике не смог бы о том, чтобы гоняться за вороной ради еды. Сессомару даже охоту не любил, несмотря на все заверения отца, что настоящий мужчина обязан уметь охотиться и находить в этом удовольствие. Отец всегда стыдил его, когда тот сбегал, едва услышав звуки охотничьих рогов. Видел бы он сына сейчас, наверняка гордился бы. Сессомару облизнулся, глядя на белую ворону. Очевидно, в глазах появилось не очень приятное для той выражение, и ворона поспешили убраться с ветки. Сессомару последовал за ней, подпрыгивая, как мячик, на всех четырёх лапах. При этом он лаял от восторга. Ворону ему поймать так и не удалось. Он и сам прекрасно понимал, что без лука или крыльев летучую тварь ему не настичь. Но было так приятно бежать по высокой траве. А через некоторое время его отвлёк другой запах, гораздо больше обещающий в смысле добычи. Сессомару кинулся по следу и через несколько минут уже держал в зубах зайца. Заяц был малиновым, но это Сессомару не смутило ничуть. И он с удовольствием съел его ещё тёплым. После чего вынужден был признать, что никогда не ел ничего вкуснее. Он как раз успел доесть зайца и вылизать шерсть, как вдруг неведомая сила стала выталкивать его из этой реальности.

— Постойте, я ведь хотел попасть к горам! — вспомнил Сессомару. И как он забыл о горах? Но делать было нечего, сопротивляться он не мог.

— Вставай, — Длун будил его, как обычно, не в самое удачное время.

— Нам хорошо бы до заката успеть пройти побольше, — недовольным тоном протянул лис. Будто бы и не он вовсе, а Сессомару задержал всю компанию.

— Так пройдём, — сказал Сессомару. Он быстро встал и привёл себя в порядок. Ото сна осталось лишь воспоминание, хотя Сессомару всё ещё чувствовал на губах привкус тёплой заячьей крови, да и вновь ощутить землю четырьмя лапами тоже хотелось. Но Сессомару смирился с тем, что ему это сделать не удастся. По крайней мере, сейчас. Сборы не заняли много времени, и скоро путешественники вошли в самый большой лес империи, который был ещё и самым загадочным. Только за те несколько часов, что они путешествовали по лесу, Сессомару ни разу не почувствовал никакой загадочности. Лес как лес. Сначала светлый, с хорошо про222

топтанными тропками, а потом всё более нехожеными. Но так и полагалось в любом лесу, особенно здесь. Люди не заходили дальше определённого места.

— В любом случае, здесь, как и в каждом лесу, должны жить лесные духи, — сказал Сессомару, оглядываясь по сторонам.

— Они и живут, — ответила Итал, — разве ты их не чувствуешь? Сессомару только головой покачал. Он не чувствовал ничего особенного в этом лесу. Ни опасности, ни, наоборот, приятных ощущений. Может, местные ошибаются, и ничего странного в этой куче деревьев нет? Лес с духами, которым нет никакого дела до людей? Не может быть! Легенда о лесе в окрестностях существует, по крайней мере, лет четыреста. Ни одна легенда, ни один слух не смог бы продержаться так долго, не имея оснований. Или того, кто поддерживает этот слух для своих личных целей. Но тогда должен быть этот некто. А тут кусты, деревья, звери и птицы.. которые вдруг неожиданно умолкли.

— Стоп, — сказал Сессомару, остановив коня. Итал и Длун с удивлением на него обернулись, но тоже остановились.

— Птицы. Их не слышно.

— А, почуял всё-таки, — заговорщически начал Длун.

— Ничего я не почуял, — зло бросил Сессомару, — птицы петь перестали.

— Ничего особенного, тут недалеко жилище барсука. Имею в виду не обычного барсука. Птицы их на дух не переносят. А, впрочем, и все, у кого есть хоть капля чувств.

— Почему это?

— А ты что, не читал ваших рассказов о барсуках?

— Читал. И о барсуках, и волках, и о лисах.

— И неужели не почувствовал разницу? Сессомару задумался. Потом сказал.

— Ну да, конечно. Меня тогда ещё удивило, только про кошек, змей, пауков и барсуков говорится, что они могут убить и съесть человека.

— Не только человека, — поморщился Длун, — они вообще могут съесть всё что угодно. Точнее, кого угодно.

— Тогда всё совсем странно, — задумчиво начала Итал, — если этот оборотень живёт здесь, то почему в деревне рядом нет ни одного пропавшего без вести? Даже скотина из лесу целая выходит.

— Действительно. Но я явно чую барсука, — прищурившись сказал Длун.

— Я тоже, — подтвердила волчица, — может, это какой—то сильный демон маскируется под барсука?

— А это значит, что возможных путников он боится ещё больше, чем они его, — рассмеялся Длун.

— Тогда снова непонятно, откуда страх у местных, — упрямо сказала волчица.

223

— Ты плохо знаешь людей, — ответствовал Длун, — они боятся всего, что хоть немного необычно. При этом не разбираясь, опасно ли это или само готово в чащу убежать за спасением. Итал посмотрела на Сессомару вопросительно, словно ожидая опровержения.

— Не скажу за всех людей, — развёл руками Сессомару, — но для многих всё так и есть. Внезапно невдалеке раздался оглушительный свист, и Арун, хотя обычно вёл себя как приличный конь воина, рванул со всех четырёх ног. Сессомару, который в это время не держался за повод, чуть не упал с коня. Спасибо всё же тренировке, не упал, иначе пришлось бы ему пережить величайший позор в своей жизни. И как бы он после этого в глаза попутчикам смотрел? Правда, через пару минут, он понял, что и на Аруна зря возмущался. Арун как настоящий боевой конь рванул не от крика, а прямо на него. Что, конечно, гораздо почётнее, но для всадника не легче. Сессомару верхом на Аруне ворвался на небольшую поляну. Оборотни прибыли с опозданием в несколько секунд. На поляне они застали удивительную картину: молоденькая девушка орала во весь голос. И было от чего. Огромное дерево, словно пришедшее из детских страшилок, живое, с руками-ветвями, круглым носом, горящими красными огоньками глазами и плотоядной ухмылкой толстых губ, подцепило девушку своими ветвями и тянуло ко рту. Судя по всему, с весьма недобрыми намерениями. Сессомару мельком отметил, что что-то тут не так, но лишь на секунду, дальше действуя совершенно неосознанно. Он кинулся к дереву, одного удара мечом хватило, чтобы отрубить сучья, второй пришёлся по дереву, создав в нём широкий надрез прямо посередине носа и губ. Дерево утробно заурчало и отклонилось назад, а потом исчезло. Только тут Сессомару вспомнил, что именно ему показалось странным в девушке — она выглядела и одета была далеко не как крестьянка. Короткое лиловое платье, сапоги и лиловый же плащ. Надеть в чащу леса шёлковое платье вряд ли кому пришло бы в голову. Сессомару обернулся и успел разрубить надвое младшего братишку жуткого дерева. Им был не менее жуткий и злобный куст с глазками, но безо рта. Куст исчез в тот же момент.

— Браво, ты успел, — только тут Сессомару обратил внимание на окружающее. Рядом с ним стоял коренастый, совершенно незлобного вида старичок с хитринкой в глазах. Оборотни находились чуть подальше и даже не соизволили слезть с коней.

— Вы могли бы мне помочь, — начал Сессомару, но Длун перебил его.

— Совершенно не требовалось, Это была всего лишь иллюзия. Опасности никакой.

— Верно, всего лишь иллюзия, — подтвердил старичок. — но если бы это была не иллюзия, и ты был бы без друзей, то мог и не успеть. Обидно.

— Чего не успеть? — хмыкнул Сессомару.

224

— И подвела бы тебя именно твоя доброта.

— Думаю, мне бы уже было всё равно, — засмеялся Сессомару.

— Ну, не скажи. Ведь есть же пара минут перед смертью, когда понимаешь, что пришел конец. Так что…урок тебе на будущее. Сессомару вздохнул. Подходящий ответ так и крутился на языке, но никак не мог оформиться в осмысленную фразу. Как всегда. Этот подходящий ответ наверняка придёт к нему — через пару часов. Но тут за Сессомару вступился Длун.

— Это было не совсем правильно. Он полудемон, а, значит, чувствует опасность для себя. Тут же опасности не было. Так что результат можно считать неверным. Старичок пожал плечами.

— Может быть и так. Рад назвать своё имя. Торуми.

— Торуми…а дальше?

— Торуми. У нас нет вторых имен. Каждый барсук живёт один. И свободен даже от своих родственников.

— Так вы и есть оборотень—барсук? Именно вас тут все боятся? Старичок вздохнул.

— Да, к сожалению. А ведь я даже иногда вывожу местных на правильную дорогу из лесу. И, поверьте, без этого тут с ними много чего плохого могло бы случиться. А они боятся. Впрочем, меня волнуют даже не местные, что с них взять. С ними я даже и поговорить бы не смог толком. Не о чем. Но все обычно, наслушавшись разговоров, обходят Аренский лес стороной.

— Мы решили пойти прямо, — заявил Длун, — у меня родственники в лесу.

— А, та милая пара лис. Я часто захожу к ним в гости на чай. Так ты Длун? Про тебя твоя тётя рассказывала много хорошего.

— Да уж, представляю, — слегка поёжился лис, — только почему я о вас никогда не слышал?

— Я живу тут совсем недавно, всего двести лет.

— Верно. Последний раз я навещал тётю двести пятьдесят лет назад, — радостно заявил Длун. Сессомару слушал их, не вставляя ни слова. Надо же, а Длун выглядит всего лишь на пару лет старше него. Интересно, сколько лет Итал?

— Ладно, тут не место разговаривать. Пройдёмте-ка лучше в дом. Дом оказался норой в холме, правда, с широким входом, чистой и светлой (поскольку окна в ней тоже имелись). Сессомару с удовольствием разглядывал убранство. Он никогда не видел дома оборотней, а любопытство всегда было одним из его основных качеств. Надо сказать, обстановка его несколько разочаровала. Если не считать, что они находились в норе, ничего необычного не было. Через некоторое время они уже пили чай из лесных трав — как оказалось, любимый напиток барсука.

225

— Странно всё же встретить здесь представителей вашей породы. После всего, что рассказали деревенские. Да и в деревне всё в порядке.

— В смысле — никаких жертв?

— Именно. Никого, судя по всему, не съели, — Длун совершенно не соблюдал правила вежливости. Хотя, возможно, у оборотней несколько другие понятия о такте.

— Не скажу, что я никогда не ел людей, — начал Торуми так спокойно, как если бы речь шла каком—нибудь фрукте, — но уже долгое время этого не делаю. Предваряя твою очередную шутку, молодой лис, скажу, что дело не в моём желудке. Он переварит и тебя, в случае чего. Я в один прекрасный момент понял, что это не совсем правильно. Не вообще неправильно, а лично для меня. Я всегда был миролюбив по сравнению с большинством моих собратьев. И однажды решил, что природа неспроста наградила меня этим качеством, и мне стоит лишь чуть развить его. Поэтому я и переселился сюда. Новую жизнь лучше начинать на новом месте.

— И вам удалось перебороть свою природу? — поинтересовался Сессомару.

— А зачем её перебарывать? Я всего лишь помог ей измениться. К тому же, это было не так сложно. Сейчас мне тут неплохо живется. Единственное, о чём я мечтаю, это когда-нибудь услышать птиц. Торуми проводил их.

— Дальше начинаются птичьи гнездовья. Если я пойду с вами, то птицы улетят и могут больше не вернуться.

— Спасибо, Торуми! — сказал Сессомару, — Надеюсь, ты когда-нибудь услышишь птичье щебетание. Когда они отъехали на порядочное расстояние, Длун не удержался: — Барсук-оборотень вегетарианец! Помощникам Высшего такое и присниться не могло.

— Главное, что приснилось ему самому, — ответила Итал.

— Да уж. Так, теперь у нас по плану навестить моих родственников. И не думайте отказываться. После того, как вы пили чай с этим барсуком, вы обязаны.

— Да никто и не думает, — развёл руками Сессомару. Они действительно скоро выбрались к дому тёти Длуна. Дом был небольшой. Впрочем, оно и понятно. Длун рассказывал, что его тётя с мужем жили тут вдвоём.

— А они не думали о детях? — спросила Итал.

— Нет. По крайней мере, мне об этом неизвестно.

— Так странно здесь. Тихо, — сказал Сессомару.

— А ты уже и разволновался весь, — засмеялся Длун, — раз тихо, значит, опасность.

— Опасности я как раз не чувствую. Наоборот…

226

— Словно при засыпании? Когда все мышцы расслабляются, нервы успокаиваются, да? И при этом голова на удивление ясная.

— Голова ясная… И на счёт остального ты прав. Но, знаешь, меня с детства учили не доверять подобным чувствам.

— Правильно делали, — ответил Длун, — но в данном случае, поверь, можешь довериться. И даже настоятельно рекомендую. Когда ещё будет возможность? Ретари и Теран выглядели как пожилые люди. Оба невысокие, жилистые, с прямыми спинами и живым блеском в глазах. Гостей они встретили приветливо и сразу же усадили за стол, только попав за который путешественники поняли, как проголодались. Впрочем, даже не проголодавшись, они не смогли бы устоять перед таким обедом. Также у хозяев была баня, которой тоже отдали должное. А вечером настало время разговоров. Все уселись около камина, сложенного из больших тёмных камней, Сессомару не мог и представить, что, выглядевший не очень сильным, хозяин дома смог сам сложить его. Но камин давал настоящее тепло. Хотя весна уже давно вступила в свои права, тут, в чаще леса, еще было прохладно. Да и ветер свистел за окном. Сессомару облокотился на стену и закрыл глаза. Он любил слушать ветер. Даже больше, чем дождь. Он вдыхал запах дерева и запахи странных трав. И это тоже было приятно. Вполуха он слушал, как переговариваются оборотни, но у него самого не было никакого желания как вступать в беседу, так и слушать что—то большее, нежели приглушённое бормотание. Такое состояние продолжалось недолго, так как Сессомару вдруг снова стал воспринимать в полную силу происходящее вокруг. Он даже не стал сопротивляться этим странным изменениям, предоставив сознанию самому решать, что нужно в данный момент.

— Вы давно тут живёте? — спросила Итал.

— Да, давно. С тех самых пор, как взяли на себя заботу о могиле.

— О могиле?

— Они не знают эту историю. — заявил Длун, — И если ты собираешься её рассказывать, предупреди меня, чтобы я запланировал какие-нибудь другие дела.

— Тебе она не нравится? — спросила Ретари.

— Нравиться, нравиться. Только вот слушать её раз пятидесятый как-то не очень хочется.

— Ладно, тогда можешь пока починить забор вокруг огорода. А то дикие свиньи его скоро совсем свалят. Длун поворчал, но пошёл выполнять задание.

— Вот это да. Я думал, его уговаривать придется, — удивился Сессомару.

— Ну, может быть, я немного волшебница, и дело в этом. Сессомаруру кивнул. Ретари действительно была похожа на волшебницу. Но не суровую волшебницу из легенд, а добрую из детской сказки. Вообще, 227

Сессомару не в первый раз показалось, что, въехав на эту поляну, он внезапно попал в мир давно забытых детских сказок. Ретари покачала головой.

— Ты ещё так молод, — сказала она тихо. Потом взяла со стола трубку и набила её сухими листьями. Сама лисица говорила, что курение трубки — её второе слабое место.

— Итак, — начала она, выпустив пару колечек дыма, — я могу рассказать вам эту историю. Хотя в ней нет ничего необычного, ничего такого, что не случалось бы. История о двух влюблённых. Счастливых…

— С ними что—то случилось? — спросила Итал.

— Нет, с ними ничего не случилось, они были слишком разные. Один демон, которому суждено жить столетия, другая — человек. Он демон высшего круга. Он продлил её жизнь настолько, насколько это возможно. Но этого мало. А, учитывая то, что демоны редко влюбляются по—настоящему, но если влюбились то надолго…. И, конечно, ему не хватило времени. Но ничего сделать он так и не смог.

— Она жила с ним до смерти?

— Нет. Она ушла, как только у неё появились морщины. Он сначала не хотел отпускать, но потом понял. Она прожила ещё долго, была уважаемой и богатой дамой. А когда умерла, он построил её мавзолей здесь. Потому что сюда, в чащу, не заглянут жадные люди. Когда мы с ним встретились, случайно столкнулись по какому—то незначительному поводу, я даже не помню, по какому, он предложил нам стать хранителями памяти о его возлюбленной.

— Я вспомнила, — сказала Итал, — я слышала об этом. Этот демон — демон огня или ветра.

— И того, и другого, — улыбнулась Ретари, — но, возможно, ты слышала и о другом демоне. Такие истории случаются не так часто, как хотелось бы многим человеческим девушкам, даже лучшим из них. И не так редко, как хотелось бы демонам. Но всё же случаются. Хотя бывает и наоборот, — улыбнулась Ретари, заговорщически подмигнув Сессомару. Для того не было удивительным, что старая лисица смогла определить, кто он такой. В конце концов, волшебнице из сказки положено знать всё, не правда ли?

— У нас говорят, что этот демон спас её от смерти. И что потом она сразу же влюбилась в него. Это было не мудрено, — продолжила Итал, — как демон высшего круга он был красив. Но ещё говорят, у него был какой—то недостаток.

— У него рыжие волосы, как у оборотня, — шепотом сказала Ретари, словно выдавая страшную тайну, — для демона высшего круга это уродство. А на счёт сразу влюбилась… Может быть. Особенно если любовь с первого взгляда заключается в попытках расколотить в замке любимого всё, что под руку попадется. И желательно об его голову. Кстати, слово был тут тоже не подходит.

228

Он, видишь ли, есть. Не мне судить, конечно, но, по-моему, это неплохо. Хотела бы с ним познакомиться?

— Не знаю. Зачем?

— Ну, так.

— А я думала, что это красивая сказка, — сказала Итал.

— Нет, это красивая быль. Ну, не так она началась, как говорят, какая разница? Главное, она не успела разбить ему голову до того, как в него влюбилась. И он её не спалил сразу же. Может, планировал это сделать чуть позже. А потом уже и не нужно было.

— И всё же какое—то время они жили счастливо?

— Вот этого я не знаю. Но жили, это точно. Как точно и то, что сейчас он одинок. Уже долго одинок. Правда, сюда он приходит редко.

— Забывает? — спросил Длун, попытавшись пошутить. Он уже успел вернуться в дом. Или починил всё, или решил, что дело того не стоит.

— Нет, не думаю. Похоже, ему вполне хватает знания того, что это место есть. Ретари выпустила ещё пару колец дыма и задумалась. Потом она вдруг както резко встрепенулась и сказала, глядя на Сессомару, как бы обращаясь только к нему: — Если хотите, я могу вам показать это место. Там очень красиво, на поляне, где течёт ручей и растут тиры, необычные цветы, которые не растут больше нигде, кроме этого леса. Они светятся в темноте, и весенними ночами, когда они расцветают, поляна особенно красива. Он понимает толк в красоте, — сказала лисица последнюю фразу уже себе под нос. На следующий день лисица повторила своё предложение. Сессомару согласился, а Итал ничего не сказала.

— Но тогда я потребую платы, — заявила Ретари.

— Всё, что угодно.

— Не так уж и много. Сегодня на ужин я хочу сделать в качестве дополнения к мясу кароны, часть как раз поспела. Видишь ли, это на удивление прихотливый овощ. Его нужно срывать сразу же, как поспеет, без опоздания даже на один день. Иначе он сгниёт прямо на кусте. Готовить его надо сразу же, как сорвал, иначе будет кислятина хуже лимона. Слава Высшему, они поспевают не в один день все. А ещё у него толстая шкура, которую трудно чистить. Обычно я мужа прошу. Но, скажу по секрету, он ненавидит чистить кароны даже больше, чем любит их есть.

— Я всё понял, — засмеялся Сессомару, — можешь на меня рассчитывать. Когда Сессомару сначала собирал, а потом чистил неизвестный ему овощ, он думал о том, что сказали бы его друзья, увидев его за такой работой. Хотя, наверное, они бы ничего не сказали. Не нашли бы слова. Почему—то от этой мысли, Сессомару стало особенно весело.

229

Вечером Ретари повела его к «месту памяти», как она сама его называла. Идти оказалось недолго, но Сессомару был уверен, что сам никогда не смог бы найти эту поляну. Опять лисья магия.

— Вот мы и пришли, — сказала лисица, когда перед Сессомару вдруг открылась большая поляна. Возникала ассоциация с внезапно открывшимся занавесом: вроде никто пока не ждал, а он уполз вверх, обнажив сцену перед глазами изумленной публики.

— То, что посередине, как ты понял, и есть «место памяти». Сессомару был поражён. Могила была создана в форме замка. Конечно, в этом замке смогли бы жить только куклы. Как сказала Ретари, сама урна с пеплом находится прямо в сердце этого сооружения.

— Но как? — спросил Сессомару.

— Он ведь демон ветра, — улыбнулась лисица. Сам замок был создан словно из цельного куска породы. Сессомару уже было хотел спросить, где можно достать такой минерал, как лисица предугадала его вопрос: — Это песок. Золотой песок из пустыни Аро в мире демонов. Сессомару кивнул, давая понять, что лисица может не продолжать свои объяснения. Он понял. Один раз в своей жизни он видел купцов из страны на юге. Там было много пустынь и очень находчивый народ, который даже из пустыни смог получить прибыль. Сессомару помнил, как его поразила Торарская роза. Иногда в пустыне Торрара, жара становится такой, что комочки песка намертво слипаются между собой, образуя подчас потрясающее по красоте произведение природы. Обычно пустынные розы небольшие, величиной с кулак. Хотя купцы уверяли, что встречаются и больше, даже больше человека. Розы очень крепкие. Но как можно было построить такое только из песка? Точнее, какой силой нужно было обладать для этого. Сессомару вспомнил, что в храме золотой бабочки он уже встречался с огненным демоном. Похоже, по его счастью, этот демон не обладал такой силой. Сессомару никак не мог оторвать взгляд от замка. Золотые стены были неоднородного цвета, иногда с вкраплениями светлого или тёмного тона, но именно это придавало строению реальность и жизнь. А также лёгкость, несмотря на то, что стены были крепкими. Иначе сложно было бы представить, чтобы замок выдержал такое нагромождение башенок, совершенно хаотичное как по расположению, так и по стилю. Тут были башни толстые и неуклюжие, похожие на башни колдунов, были башенки, шпилями взлетающие вверх, были башни с окнами и без. Была башня с изящным балконом, на который, как показалось Сессомару вот-вот выйдет Девушка— птица из волшебной старой сказки. Это безумное количество башен по всем правилам хорошего вкуса должно было смотреться ужасно и неестественно.

230

Но подобного чувства не возникало. Наоборот, казалось, что всё в меру, всё так, как и нужно. А ещё возникало чувство полёта. Неизвестно почему, но казалось, что замок вот-вот взлетит. Да он и должен летать. Только на миг задержался на поляне, чтобы дать передохнуть своим неведомым пассажирам. Дать им почувствовать землю под ногами, послушать птиц, собрать цветы и, может, поплескаться в ручейке. Это была сказка… На этот раз про заколдованный замок, где могли жить только смелые сердцем.

— Интересно, — подумал Сессомару, — может, демоны на ночь своим детям рассказывают те же сказки, что и мы, люди? Сессомару опять совершенно забыл о том, что сказки ему рассказывала мать. А ведь она-то никогда не была человеком. Сессомару не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Ретари привела его на эту поляну. Тут время словно отступало, оно не чувствовалось. Возможно потому, что тут его не существовало.

— Это действительно красиво, — услышал он голос за спиной. Длун тоже решил прогуляться на поляну, — но я не понимаю, зачем?

— Зачем? — Сессомару удивился. Ему и в голову не пришло бы задать такой странный вопрос — Именно. Зачем? Той, для кого всё это сделано, уже давно нет. Но, возможно, есть другая. С её душой, но иная. Которая и не помнит о своей прошлой жизни. И никогда сюда не придёт.

— Ты прав. Возможно, есть иная, — медленно сказала лисица, — иная или иной. С той же душой, но другая, поскольку природа не терпит ни двух одинаковых капель воды, ни двух одинаковых снежинок. Именно поэтому. Потому что всегда будет не та, а иная… Именно поэтому нужна память. О той. И, кто знает, иная когда-нибудь придёт сюда и вспомнит, поймёт смысл своих странных снов, который до того ускользал от неё.

— И что тогда? — удивительно, но Длун, казалось, тоже был зачарован словами лисицы.

— Этого никто не знает, — хитро прищурившись ответила Ретари, — да и не нужно. Не важно.

— Что не важно? — спросил Длун.

— Ничего не важно, пока это не случится. Пусть даже случится через минуту, но именно в эту минуту ещё не важно, — наставнически сказала лисица, — странно, что мне приходится тебе об этом говорить.

— Да, наверное, — улыбнулся Длун, — вся обстановка, да и эти рассказы о великой любви, превратили меня опять в несмышленого романтичного лисёнка, которым я был… уже и не припомню когда.

— Хочешь сказать, что сейчас несмышленым ты не являешься? — спросила Итал.

231

— Большую часть времени. Они ещё полюбовались на замок, освещённый лучами заходящего солнца, и пошли обратно в гостеприимный дом лисьей пары, есть обещанный ужин. Ужин удался на славу. Сочное мясо, приправленное лесными травами (по уверениям Ретари, некоторые из них росли только здесь). И гарнир из странных пузатых овощей, которые Сессомару доблестно начистил днём. Теперь он понял, что недаром согласился выполнять эту работу. Все отдали должное ужину, только Итал ела ещё меньше, чем обычно, и быстро ушла.

— Что это с ней? — спросил Длун. Сессомару тоже показалось, что что—то не так. На самом деле, ничего не обычного в поведении волчицы он не увидел, но почувствовал. Странно, тут даже чувства его обострились. Он встал из—за стола и хотел идти за Итал, хотя совершенно не знал, что ей скажет.

— Не стоит, — Ретари остановила его.

— Почему? Считаете с ней всё в порядке?

— Ну, не знаю, — засмеялась лисица, — мой муж всегда считал, что проявление подобных чувств совершенно ненормально. Правда, милый? — обратилась она к Теруму.

— Не всегда, а лишь первую сотню лет,.— усмехнулся тот.

— Кто-нибудь мне объяснит, что… — начал Длун.

— Ничего, — Ретари перешла на шепот, — на нашу девочку тоже подействовали рассказы. И сейчас ей лучше побыть одной. Есть мечты, которые человек должен переживать наедине.

— Вы считаете, что Итал стала романтичной из—за этой легенды? И теперь мечтает о…

— И теперь, как и любая девушка или женщина, она мечтает, что и на её пути встретится кто-нибудь, кто будет любить её также сильно. И помнить о ней даже после её смерти.

— Замок, конечно, действует. И рассказываете вы хорошо. Но я не думаю, что Итал от этого превратилась в романтичную особу, мечтающую о прекрасном принце.

— Нет, конечно. Она не превратилась. Сейчас в ней особенно ярко проснулись мысли, которые были всегда.

— Не верю, — убеждённо заявил Длун.

— Это говорит о том, что ты ещё ничего не знающий жизни лисёнок. Любая из нас мечтает о любви. Любая. И та, что вышивает дома шёлковыми нитями, и та, что орудует саблей на поле боя или на корме пиратского корабля, и та, что сидит на троне. Каждая мечтает о том, что Он когда-нибудь придёт. Такие уж мы все странные птицы.

232

Длун пожал плечами. Он бы мог поспорить, но не захотел. А Сессомару решил, что старая лисица уж точно знает женщин и девушек лучше, чем он. Итал пришла только утром. Она не говорила, где была, но Сессомару и Длун, словно сговорились, каждый сам для себя решили, что ночь она провела рядом с замком на поляне разноцветных тиров. Именно поэтому Сессомару сам не пошёл туда ночью, хотя и собирался посмотреть на светящиеся в темноте цветы. Впрочем, он всё же увидел это зрелище на следующую ночь. Цветы действительно светились неярким светом. А замок светил их отражениями. Незабываемое зрелище. Сессомару никогда такого не видел. Даже в тот раз, когда по приказу императора во дворцовый сад завезли тысячи светлячков, и они порхали между растений. Они пробыли в гостях у лисьей пары несколько дней. Пока, наконец, не возник вопрос о продолжении путешествия. Самое интересное было в том, что подняла этот вопрос Итал.

— Да, нам действительно пора. Хотя тут и замечательно, уезжать не хочется… — заметил Сессомару, — тут можно прожить вечность.

— Ты тоже заметил, что время тут словно останавливается? — спросил Длун, — Я когда впервые это почувствовал, подумал, что меня заворожили.

— Может, так и есть?

— Может быть. Но хорошего понемногу. Поэтому путешественники стали прощаться и собираться. Лисы не стали их провожать, зато снабдили подробной картой тропинок. И подробным рассказом, по каким из этих тропинок не стоит ходить.

— Тут есть не очень хорошие места и не очень дружелюбные твари.

— Как же вы управляетесь?

—. Эти твари недружелюбны только к тем, кто потревожит их владения. При этом им совершенно всё равно, намеренно или случайно. Поэтому не стоит искушать судьбу. Когда путешественники выезжали из этого гостеприимного места, на душе у всех было спокойно, даже не смотря на расставание.

— Нет, так дело не пойдет, — заявил Длун, оглядев суровым взглядом попутчиков с ног до головы. — Мы слишком расслабились. Срочно нужно что-то, чтобы взбодриться. Например, какой-нибудь гоблин или даже дракон. Бес типа Карти тоже подойдёт. Итал ничего не ответила, только картинно воздела глаза к небу. Сессомару тоже не сказал ни слова. Он совершенно не считал, что расслабился. Отдохнул — это конечно, да.

— Зачем ты вообще вытребовал себе очередь? — недоумевала Бики. — Ничего не делаешь.

233

— А ты подумай, если бы я начал игру по близости от … Тут в зал вошёл Рору и Гэран не закончил фразу. Но Бики поняла.

— К тому же, — сказал Гэран спокойно, — это моя очередь. И если я решил пока не начинать Игру, а дать им передышку — это моё право. Бики прикусила губу, а Рору усмехнулся.

— Позовёте меня, когда начнется что-нибудь интересное, — сказала Бики, выходя из зала.

— У меня сейчас тоже дела, — Леру поднялся с дивана и направился к выходу. По пути он столкнулся с Гэраном на секунду. Но этого хватило, чтобы шепнуть: — Всё же ты играешь за него.

— Только за себя, Леру, — успел ответить Туманный.

234

ГЛАВА 11 Песня дороги

Путешествие продолжалось спокойно. Благодаря объяснениям Ретари, они ехали пусть по не самой короткой, но зато безопасной тропе. Длун скоро совсем заскучал и теперь уже вслух высказывал желание как можно скорее выбраться из леса. Высказывал при каждом удобном и неудобном случае. Сессомару уже перестал обращать на это внимание. Он просто наслаждался прогулкой по лесу. До своего путешествия он никогда не бывал в лесах. Разве что только в небольших рощицах в окрестностях столицы. Да и те леса империи, с которыми он успел познакомиться во время путешествия, тоже выглядели рощами по сравнению с Аренским лесом. Можно было сказать, что Аренский лес — это первый по-настоящему дикий лес, который ему встретился за жизнь. Когда в детстве Сессомару слышал рассказы о лесе, о тёмных непроходимых чащах, он опасался, что, попади он в настоящий лес, не сможет там долго находиться, будет сложно дышать из-за всех этих обступающих со всех сторон деревьев. Деревья были. Переплетение веток и кроны, чуть ли не заслоняющие солнце — тоже. Но вот проблемы c дыханием не наблюдались. Хотя Сессомару вынужден был признать, что на открытой местности ему комфортнее, как и в горах. Поэтому его обрадовало, когда они выбрались из леса на дорогу, ведущую между полей. Поначалу людей не было видно, но как только они дошли до места, где дорога из леса сливается с дорогой, ведущей в обход Арена, всё стало по-прежнему. Было раннее утро, но путешествующие попадались чуть ли не каждые пять минут.

— Я читал, что по империи много путешествуют, но никогда не думал, что настолько, — удивленно сказал Сессомару.

— Почему бы и нет? — спросил Длун, зевая. Лис не выспался, так как Итал подняла из всех на рассвете, — погода самая подходящая. Весной и летом всегда много путешественников. Это зимой все прячутся по норкам.

— Да, а я думал, что я так оригинален, — улыбнулся Сессомару.

— Ну что ты, до оригинальности тебе очень далеко. Впрочем, это и к лучшему. Как ты себе представляешь путешествие зимой? Особенно здесь. Тут холодно, вообще-то.

235

Сессомару кивнул. Даже сейчас, в начале лета, было прохладно. А зимой? Нет, иногда оригинальность действительно ни к чему. К тому же, ему начинал нравиться гомон дороги. Он начал понимать слова Этору-но-тори «Дорога, пыльная летом и снежная зимой. Дорога, песня которой никогда не смолкает. Она звенит, она переливается всеми красками так, что не различишь ни отдельных цветов, ни отдельных звуков. Песнь её не так мелодична, как нежный перебор лиры, не стройна как звуки лютни и не такая ясная и звонкая как парение флейты. Но она заманчивая, и никогда не надоест её слушать. А тот, кто хоть раз её услышал, всегда будет стремиться к ней сердцем и радоваться, впитывая душой знакомую мелодию». Сам Этору много путешествовал и знал, о чём он говорит. Этот поэт не был популярен среди аристократии, к которой принадлежал Сессомару. Многие даже не знали его имени. Но Сессомару ознакомился с его творчеством благодаря матери. Даже тогда он ему понравился. А сейчас, вспоминая прочитанные в детстве слова, Сессомару всё больше проникался духом его произведений, всё больше понимал их. Нужно было взять в путешествие его книгу. Ну да ладно, Сессомару пообещал себе купить произведения Этору, как только попадется приличная книжная лавка. И как только он заработает денег. А для этого нужно было опять участвовать в поединках. Другого быстрого способа не было. Разве что воспользоваться помощью Длуна. Но Сессомару это претило. Как однажды сказал Длун, во время их очередного спора на эту тему: «Не умирал ты ещё от голода». Да, действительно, не умирал. Что уж тут поделаешь. Сессомару предполагал, что хотя бы через несколько часов, они достигнут какого-нибудь города или деревни, но вот уже вечер, а ничего подобного в пределах видимости не наблюдалось. Даже постоялого двора не было.

— Как странно, — сказал Сессомару, — раньше эти постоялые дворы встречались гроздьями, а теперь ни одного. Хотя дорога явно многолюдная.

— Теперь не будет ни одного двора до Эмеры,.— заявил Длун. Сессомару мысленно прикинул расстояние, с которым раньше знакомился только по учебнику.

— Но ведь это так далеко. Почему никто не додумается поставить тут хотя бы небольшую гостиницу?

— Потому, что тут они не стоят, — поучительно заявил Длун. Увидев удивление на лице Сессомару, соизволил пояснить, — тут проходят деи — дороги мёртвых. Ты разве не заметил, что чем темнее становиться небо, тем меньше путников? Сессомару кивнул. Да, он обратил внимание на эту деталь. Но посчитал, что путники останавливаются на ночь в придорожных гостинцах.

— Просто как стемнеет, все пытаются подальше уходить от Аренской дороги. Прячутся по кустам, не обязательно далеко где-нибудь. Главное — не на дороге.

236

— Значит, ты думаешь, и нам следует? — Сессомару посмотрел по сторонам, выискивая место для ночлега. Он слышал о деях — дорогах, по которым мертвые души идут на тот свет. Это происходит только ночами. И, в сущности, никакой опасности для живых встреча с призраками на дее не представляет. Ночных странников этих путей вовсе не интересует ни мир, ни живущие в нём. Это всем известно, но всё равно люди опасаются пользоваться этими дорогами по ночам. Особенно не любят заходить на перекрестки. Считается, что там души останавливаются на своём пути, чтобы последний раз вспомнить прошедшую жизнь. И на перекрестке чаще всего можно их и увидеть. Зрелище, конечно, не из приятных, особенно для тех, кто склонен к боязливости. Но Сессомару, напротив, всегда в детстве сокрушался, что нет деев в столице. И даже искал их, справлялся, не очень доверяя столичным магам, которые уверяли, что столица уж точно чиста от подобного.

— Вы тоже хотели бы уйти подальше от дороги? — спросил Сессомару.

— Я бы хотела остаться, — мечтательно проговорила Итал. Длун посмотрел на неё с удивлением. Он даже не думал, что попутчице может быть свойственен такой тон.

— Я не против. Почему бы не выполнить мечту детства, когда для этого есть возможность? — поддержал Сессомару.

— Ну и мечты у тебя детские.

— Обычные. Как и у всех.

— Ладно, но тогда нам надо устроиться именно на перекрёстке, — Длун хитро подмигнул попутчикам. Устраиваться не пришлось. Когда они подъехали к перекрёстку, их уже ожидал разведённый костёр и компания, состоящая преимущественно из молодёжи. Сессомару шепнул пару слов Длуну, и лис наложил на него заклятье. Теперь внешне Сессомару выглядел как обычный деревенский парень. И даже с разговором делать ничего не надо. Как бы он не говорил, для всех окружающих слышался крестьянский говор. Итал, которая тоже не очень тянула на крестьянку, также закуталась в чары. Но наложила их на себя сама. Длун смотрел на волчицу в восхищении. На его памяти она уже пару-тройку раз применяла колдовство, которое, по расхожему мнению, волкам дается плохо. Когда путешественники подошли к костру, уже совсем стемнело. Сидящие прекратили свой разговор и всклочили на ноги. Длун развёл руками.

— Мы не привидения. Такие же люди, как и вы. Послышался вздох. Оно и понятно. На таких же, как и они сами, людей, никто в компании явно не рассчитывал.

— Ничего, — успокоил всех Длун, — ночь только началась. Хотя она и короткая, но что-нибудь успеем увидеть.

237

Путешественники присели к огню. Как оказалось, первое впечатление не обмануло Сессомару и оборотней. Вокруг костра собралась молодёжь из двух ближайших деревень (оказывается, путешественники не доехали до них совсем немного). Компания была весёлая и дружная, странников они приняли хорошо. Даже угостили местным аналогом вина — на вкус очень кислого, но бьющего в голову весьма даже неплохо. Если бы не помощь Длуна, то Сессомару улетел бы с нескольких глотков. Не привык он к таким крепким напиткам. И, разумеется, на таком месте, да ещё и в летнюю ночь, не могло обойтись без рассказов о привидениях. Особенно отличился Длун. Лис был прекрасным рассказчиком. Он подчас даже не рассказывал, а проигрывал истории, меняя голос, позу, движения. Правда, у него получалось в итоге не страшная, как положено, а смешная история. Но на это несоответствие правилам никто не обращал внимания. Все были в восторге. А Сессомару подумал, что столичные владельцы театров многое потеряли, не включив в пожелания к будущим актёрам требование «оборотень—лисица» Когда он шепотом поделился своим наблюдением с Длуном, тот ответил, искренне удивившись: — Шутишь! Да среди актёров лучших театров нашего брата полно! Мы действительно неплохо играем и нам это нравится! Неужели среди своих приятелей-актёров ничего необычного не замечал? Сессомару ничего не ответил. И какие интересные подробности выясняются. Значит, вполне возможно, что некоторые его друзья из столицы — тоже оборотни. Сессомару засмеялся. Нужно будет обязательно узнать у них, когда вернется. Внезапно веселье стихло как по волшебству.

— Смотрите, — Рэй, самый старший в компании и, судя по всему, её неофициальный лидер, указал рукой куда-то вдаль, на дорогу. Все уставились в указанном направлении, но ничего не увидели. Лишь вдруг стало прохладно. Всю компанию, раскрасневшуюся от жара костра и от выпивки, вдруг обдало холодным ветром, но ветер не принёс облегчения от жары. Никто не говорил. Все смотрели в одну точку — на дорогу. Самое удивительное, о чём потом вспоминал Сессомару, было то, что никто не обвинил Рэя в ошибке, никто не отвёл глаз. И не зря: по дороге, вдалеке, стелился и медленно приближался белый туман. Все ребята, что собрались вокруг костра, на словах вовсе не боялись призраков. Но когда туман приблизился, и в нём стали различаться отдельные фигуры, живым стало не очень приятно. Это был не страх, вовсе не страх… Призраки, между тем, уже достигли живых. И опять странно: никто из живых не подумал уйти с дороги. Наверное, это было странное зрелище. Живые стояли, как статуи, а волна призраков обтекала их. Сессомару постарался всмотреться получше. Разные люди, разные лица. Некоторые понурые и словно усталые, некоторые с улыбками на губах. Призраки словно светились изнутри особым светом. Кто-то из призраков пере238

двигался легко, танцуя замысловатый танец, а кто-то медленно, словно тянул за собой гири. Кто-то шел прямо, с высоко поднятой головой, прямой осанкой. Ктото тащился, понурив плечи. Совершенно разной была и одежда. От роскошных, лёгких на вид нарядов, переливающихся в свете луны как тончайший шёлк, до лохмотьев. Сессомару запомнил одного грузного, с недовольным лицом человека. Правильные черты лица, которое можно было бы назвать красивыми, сложились в хмурую маску. На фоне нескольких девушек, окруживших его стайкой и светящихся изнутри, важный господин выглядел потухшим, мутным, как давно немытое стекло. Одет он был в лохмотья, которые резко контрастировали с похожими на шёлк платьями спутниц. Сессомару увидел и группу детей. Худенькие, они держались за руки и, весело смеясь, обогнали идущих по дороге. Два степенных призрака, которые шли за ними, общались между собой. Но так тихо, что услышать их было нельзя. Шёл в потоке и старый воин. Даже в призрачном состоянии можно было увидеть шрамы на лице. Доспехи сияли чистотой, и шёл он свободно, не сгорбившись. Это был единственный воин из всех, кто сегодня шёл по дее. Сессомару был рад, что этот воин, скорее всего, неплохо прожил свою жизнь и не боится будущего. Неизвестно почему Сессомару обратил именно на него внимание, и почему-то был рад именно за него. Может, потому что он сам был из класса воинов. Сессомару было приятно, что этот безвестный солдат, похоже, не посрамил классовой чести. Когда призраки скрылись за поворотом, все в один голос вздохнули. Оцепенение спало, и молодые люди направились обратно к костру. Призраки, не смотря на расхожее мнение о них, проходя через костёр, не погасили его. Огонь по—прежнему горел и согревал. А вот выпивка, кажется, совершенно выветрилась. Но за второй порцией никто не потянулся. Сначала разговор как-то не мог возникнуть, но потом заговорили все разом: — Вы видели?

— А этот Воин?

— А дети?

— А толстяк? Наверняка важный чиновник.

— Ага. Такой, как наш окружной судья. Ему бы следовало на это посмотреть. Может, хотя бы через раз судил правильно, а не за взятки. Смех разрядил обстановку. Да, толстяк и правда был похож на чиновника. И этому чиновнику явно не повезло. Интересно, кем были его спутницы? Эх, жаль, спросить нельзя. Призраки на вопросы совершенно не реагируют. Когда призраки прошли, ночь пошла на убыль. Спели ещё пару песен. У одного из юношей оказалась с собой лютня, старая и дребезжащая, но голос компенсировал плохой звук. Потом собирались расходиться. Внезапно над дорогой раздался громкий свист, заставивший всех закрыть уши. Свист длился секунд, а потом наступила оглушительная тишина. Все переглядывались, не решаясь ничего ска239

зать. Да это и не нужно было, потому что в глазах у всех был один и тот же вопрос «Что случилось?». Сессомару незаметно для окружающих положил руку на рукоять меча. Свист повторился через минуту. На этот раз он был гораздо ближе и сильнее. Громкость была такой, что уши заболели. В одну секунду звук вдруг оборвался, и на стоящих на перекрестке упал туман. Но не белый ватный туман реальности, а тёмный, практически чёрный туман. Сразу стало трудно дышать. Сессомару закашлялся и начал оглядываться в поисках попутчиков. Ничего рядом не было видно.

— Длун, Итал, — позвал он хрипло. Никто не отозвался. Вдруг туман отступил вверх, и Сессомару увидел, что попутчики стоят прямо рядом с ним. Все остальные лежали на земле в глубоком обмороке. Почему-то Сессомару казалось, что они именно в обмороке, а не умерли. Туман, между тем, сформировал высокую плотную фигуру. Сложно было бы назвать её человеческой, скорее, фигура походила на тех огромных обезьян, которых доставили в подарок императору полгода назад из далёкой страны на юге. Фигура прошлась по перекрёстку между удивленными путешественниками, созерцая впавших в обморок ребят. Потом обернулась к путникам.

— Ну что стоите? — голос был скрежещущий. — идите, раз в обморок не упали.

— А они? — задал вопрос Сессомару. Вопрос чисто риторический, так как он внутренним чувством отлично знал, что будет с остальными. Туманное чудище прекрасно поняло это и сказало: — А что они? Сами виноваты. Людям тут быть не следует. Теперь они — моя законная добыча.

— Да кто ты вообще такой? — не выдержал Длун.

— Лисёнок, — пробормотало медленно и даже мечтательно чудовище, — вы такие вкусные, но при этом так сложно поймать.

— Ты не тронешь их! — сказал Сессомару, вытаскивая меч. На мече ещё сохранялось заклинание Длуна, и он был не виден. Сессомару лишь ощущал его вес, чувствовал ладонью рукоятку.

— Ты мне не соперник, полукровка. Уходи. Испокон веков нашей расе был дано право охоты на перекрёстке. На любопытных, которые хотят поглядеть на мёртвых.

— Я вспомнил. У нас есть легенды о существах, которые каждую ночь ждут, сидя на перекрёстке, когда придут любопытные люди посмотреть на привидения. А потом, на рассвете, охотятся за их жизненной энергией.

— Вовремя ты вспомнил, Длун, нечего сказать! — проворчал Сессомару.

— Так что, видишь, твой попутчик со мной согласен. Уходите, — торжественно и уверенно в своей правоте сказало чудище.

— Я не согласен. Я всего лишь вспомнил легенду, — виновато сказал Длун.

240

— Так ты говоришь, что эти создания только на рассвете могут охотиться? — спросил Сессомару, — Отлично. Подождём немного.

— Ты глуп. Зачем? — начало чудовище.

— Просто так. Сессомару рванул вперёд, и попытался рассечь туманное создание. Он не знал, получится ли у него вообще хоть что-то. Получилось. Меч прошёл сквозь туман, вроде бы не задев, но чудище отпрыгнуло и зашипело. Оно подалось назад, для того, чтобы тут же напороться на все хвосты кнута Итал. Оно снова зашипело и попыталось атаковать. И снова нарвалось и на кнут, и на меч.

— Они сами виноваты! — вскрикнуло в отчаянии чудище.

— Может быть. Но ты их не получишь! В это время взошло солнце, и чудище, зашипев в последний раз, исчезло. Ребята постепенно начали приходить в себя.

— Что это было? — единодушный первый вопрос у всех. Путники только плечами пожимали. Сами не знаем. Просто очнулись раньше всех. Когда они уже снова шли по дороге, Сессомару спросил: — Может, стоило им рассказать?

— Может быть, — ответил Длун,— впрочем, они и так здорово перепугались. Проехав ещё некоторое время, Длун продолжил почти заговорщическим шепотом: — Я позаимствовал у тебя листок твоей драгоценной бумаги. И написал им легенду о туманном чудовище, что поджидает на деях своих жертв на рассвете. Если в них есть хоть немного разума — они поймут. Дорога вновь ложилась под копыта коней, ложилась ровно и гладко. И опять дорожный гул затмевал все остальные звуки. Сессомару действительно стал в последнее время находить всё больше удовольствия в самом путешествии. Конечно, были и неприятные моменты, отсутствие удобств сильно напрягало. Ведь даже в казармах у отца Сессомару всегда мог рассчитывать, по крайней мере, на душ. Впрочем, Сессомару решил, что это послужит ему лишней тренировкой. Гэран и Дара смотрели в этот раз в водную гладь вместе.

— Опять вмешался, — сказала Дара, хмыкнув, — Мимо, конечно же, не прошёл.

— Ну разумеется. Характер у него такой. Иначе как бы ты смогла его заставить тебе помогать в своё время?

— Придумала бы что-нибудь другое, — отмахнулась Дара, — у каждого есть свои слабые стороны. И эти слабые стороны можно использовать. Его слабая сторона помогать всем без особого разбора.

— Не скажи, — рассмеялся Гэран, — явилась бы к нему не благородная госпожа Арад, а нищенка в лохмотьях, например, не думаю, что он с таким энту241

зиазмом бросился бы ей помогать. Хотя, может, и бросился бы. Кстати, в роли змеи ты была неподражаема. Дара улыбнулась. Гэран даже комплимент не смог не снабдить порцией яда. Впрочем, такой он всегда был и будет. Демоница вспомнила тот день, когда впервые увидела младшего лорда—грифона. Он тогда уже был известен своей силой, а главное — силой и могуществом своего старшего брата. Дару всегда тянуло к силе и могуществу. Но и к молодости тоже. Наверное, поэтому она и выбрала Гэрана как редкое сочетание этих качеств. А он выбрал Леенаари. Теперь, по прошествии многих лет, когда обида прошла, и чувства поутихли, Дара вынуждена была признать, что Леенаари победила честно. Правда, любви к белой псице это Даре не прибавило. Хоть с Гэраном на Игре она смогла общаться нормально, и то неплохо. А ведь ещё сомневалась. Когда Леру сказал, что воспользовался своим правом и пригласил младшего грифона, даже уйти планировала. Но не ушла. И правильно сделала. Дело прошлое. Теперь у Дары были другие цели. Точнее одна — король-дракон. Дело осложнялось только тем, то была одна маленькая проблемка — королева, также принадлежащая к древнему драконьему роду. Впрочем. Дара искренне верила, что нерешаемых проблем не существует. На этот раз они остановились на ночь в карело. И Сессомару смог воочию наблюдать это уникальное явление человеческого общежития. Всё дело в том, что разбойники в империи всё ещё не перевелись, несмотря на где доблестные, а где не очень попытки их изничтожить. Поэтому купцы из других стран, приезжающие в империю на кораблях, путешествовали с караванами. Некоторые, правда, сразу же отдавали свой товар перекупщикам прямо в портовом городе. Это обещало гораздо меньше прибыли, зато больше спокойствия как за товар, так за свою собственную жизнь. Хотя большинство из купеческой братии считало такой поступок недостойным настоящего торговца, ибо настоящий торговец должен сам доставлять свой товар покупателю, а не пользоваться услугами мошенников-перекупщиков. Поэтому купцы путешествовали караванами по два—три десятка человек. Такой караван был желанной добычей не только для преступников, но и для многих официально честных граждан. Однако заполучить такую добычу было не просто. При караване ехали хорошо вооруженные и прекрасно умеющие с этим вооружением обращаться люди. К тому же, купцы, если у них имелась голова на плечах, считали необходимым не только привезти с собой для защиты своих колдунов, но и нанять одного-двух местных. Благодаря недавнему указу императора караван имел право применить силу против любого, кто покусится на товары, не разбираясь, кто это и какого достоинства у него гербы. Иногда путники империи присоединялись к каравану, вставали под его защиту. В результате караван мог насчитывать несколько 242

десятков человек. Поместиться в одном или даже паре придорожных домов они, конечно, не могли. Поэтому выбирали место и располагались, расставив палатки. Получался лагерь, похожий на лагерь ганеш — кочевого народа, признающего только дорогу, но при этом не такой большой, конечно. Именно на такой лагерь наткнулись путешественники и попросились на ночлег. По вящей просьбе Сессомару, которому ужасно хотелось посмотреть на караван. В детстве он умудрился сбежать с одним из таборов ганеш, непонятно каким образом оказавшемуся в столице. Ведь обычно этот народ остерегался близко подходить к столице. Сессомару имел немного представления об их жизни. Правда, небольшое, так как его, к великому неудовольствию, быстро вернули обратно. И какое-то время практически не выпускали из комнаты. Оборотни не возражали, и очень скоро путники стояли рядом с начальником каравана — пожилым важным по виду господином. Он оказался кем-то вроде старейшины купцов. И, наверняка, был самым богатым из них. Позволение остаться в караване было получено быстро, но господин Тира Мехма поставил условие, по которому Сессомару обязан включиться в защиту каравана, если на то будет необходимость.

— Конечно, если такая необходимость всё же возникнет, то мы заплатим вам за защиту, так, как это у нас принято, — сказал он. Путники поблагодарили и пошли искать ночлег. Или, скорее, пошататься по каравану, ведь, учитывая тепло начала лета, ночлег можно было устроить где угодно. Сессомару обрадовало то, что здесь к нему все относятся хотя и с уважением, но без страха. В последнее время он начал уставать от страха в глазах крестьян. Путники поговорили с купцами, походили между палатками и, наконец, устроились у одного из костров. По неписаному закону каравана путникам бесплатно предоставлялось тепло костра, немного пищи и место в палатке, если таковое имелось. Обычно в таком большом караване разжигали два-три костра. Тут их было целых четыре. Путники нашли место у костра, вокруг которого сидела смешанная компания. Тут были и купцы из каравана, и пара воинов империи, вполне возможно, ищущих своё счастье вольных бродяг. При этом их оружие и доспехи выглядели чистыми и новыми, а манеры говорили о том, что это воины не из низшего слоя. Также около костра нашлось место и для слепого сказителя древних историй, и для одной девушки-барда. Сессомару раньше только слышал, что в южных провинциях есть девушки-барды, но никогда не видел их. Поэтому сейчас он постарался хорошенько рассмотреть случайную попутчицу. Она того стоила. Одежда барда, по обычаю, была разноцветной, сделанной частично из плотной ткани, а частью из крашенной кожи. Цвета были неяркими, блёклыми. Что и понятно. Всю свою жизнь барды проводят в дороге с достаточным количеством пыли и грязи. На голове у 243

девушки был опять-таки приличествующий образу колпак, похожий на шутовской. Только на кончиках его, в отличие от униформы шута, висели не колокольчики, а изящно сделанные из серебра маленькие месяцы и луна. Такие же были на кончиках спускавшихся из под колпака чёрных кос. Сессомару вспомнил, что часто барды плетут из грив своих лошадей косы, которые украшают точно также. Всё вместе создавало весьма экстравагантный вид. При этом девушку это нисколько не портило. Такое миловидное личико испортить трудно. Странно, что на девушке вовсе не ощущалось печатей дороги — ни лицо, ни руки не были обветрены, а одежда выглядела так, будто её одели только вчера. Певица была молода. Сессомару дал бы ей разве только немногим больше, чем себе. Сейчас девушка не замечала взгляд Сессомару. Она сидела, задумчиво перебирая струны небольшой, полированной лютни. Перебирала тихо, но Сессомару всё-таки уловил звуки. Похоже, девушка заботилась об инструменте. Он был чистый, без царапин, которые так легко поставить на лакированном боку, если вынужден постоянно таскать лютню за спиной по тысяче дорог. И, конечно же, лютня была прекрасно настроена. Девушка была единственной, кто не участвовал в общем разговоре. Она задумчиво смотрела на огонь. И опять, неизвестно откуда Сессомару почувствовал, что девушка на самом деле не пропускает ни слова из разговора. И ещё он ощутил что—то, что—то привлекало его в этой девушке. Это чувство не имело ничего общего с желанием или чем—то подобным. Просто симпатия как к давно потерянному и, наконец, найденному другу.

— Что, тянет к ней? — спросила Итал шепотом.

— Нет, не в этом дело.

— Да знаю. Разве не видишь? Хотя нет, не видишь. Откуда тебе. Она тоже полукровка. И кажется, полудемон.

— Значит она тоже в Игре?

— Непохоже. В ней слишком много человеческого. Скорее всего, она проиграла свою игру и осталась человеком. При этом всё равно несущим качества демона.

— А может, она наполовину божество? — улыбнулся Сессомару. Тёплое чувство к девушке только росло.

— Нет. Скорее всего, нет. Энергия не божественная, но всё же…В таком случае она точно не в Игре. У божеств другие правила. Полубог никогда не станет богом. Но и человеком тоже никогда не станет. Беза, ставший вскоре после рождения третьим помощником высшего, единственное исключение из правила. Сессомару кивнул. Теперь ему ужасно захотелось поговорить с девушкой. Но он опять-таки чуял, что сейчас она не будет разговаривать, не настроена. Поэтому он решил пока понаблюдать.

244

А разговор, между тем, шёл своим чередом. Так Сессомару узнал, что два воина, которые сидят около костра и вот уже месяц путешествуют вместе, изначально были врагами. Не по своей воле. Сцепились их господа — небогатые и не очень знатные феодалы. Да так обе армии на поле боя и полегли. Этим быстро воспользовались знатные и могущественные соседи, которые, не забыв получить одобрения императора, растащили земли обоих по кусочкам. Близкие своим господам воины новым правителям точно не нужны, даже опасны. Вот ушли они, каждый со своей стороны. О мести никто из них не думал — кому мстить? Правда, когда встретились случайно, поначалу чуть не поубивали друг друга, да вовремя одумались. Семьи ни у кого из них не было, вот и решили вместе искать доли на дороге. Сессомару только подивился. Странно, что они общий язык нашли. Но и так ведь бывает. Дальше рассказали пару историй купцы. Длун как всегда выделился. Сначала попросил вставить слово. За первым словом незаметно последовало ещё как минимум несколько десятков. Как всегда бывало, когда лис открывал рот. Но никто не возразил! Постепенно настала ночь. И высыпали на небо звёзды.

— Пойдём. Я нашёл тут место в палатке, — сообщил Длун, потянув Сессомару за рукав. — и не смотри ты так пристально на эту певицу. Судьба — ещё поговоришь с ней. В любое другое время Сессомару сам бы решил, что от судьбы всё равно не убежишь, но сейчас ему захотелось с этой эксцентричной дамой поспорить. Но, пока он пытался отвязаться от лиса, девушка исчезла. Словно испарилась. Сессомару уставился на пустое место, где ещё минуту назад сидела бард.

— Итал же говорила тебе, что какие-то способности от демона даже у проигравших остаются. Так что просто отвела всем глаза. Значит, не в настроении сейчас разговаривать. Как ни обидно было Сессомару, но он был вынужден признать правоту слов лиса. И пошёл спать. Сегодня ночью Сессомару снился дом. Проснулся он, когда небо чуть-чуть посветлело. Обрывки чужой речи, которые слышались из-за стен палатки, окончательно позволили ему вспомнить, где он. Сессомару обернулся. Лиса не было видно. Странно, обычно этот соня предпочитал спать чуть ли не до полудня, если его не тревожить. Сессомару всегда поддерживал его в этом поведении, так что вставали они поздно. Но сейчас спать на удивление не хотелось. Поэтому Сессомару вышел из палатки. Караван, похоже, начинал просыпаться. Сессомару решил пройтись, чтобы стряхнуть с себя остатки сна., а потом поискать попутчиков. На пути ему вспомнилось, что где-то рядом должен быть колодец, и сразу же Воин захотел пить. Так что поиск Длуна пока отменялся. Когда Сессомару подошёл к колодцу, то рядом почти никого не было. Только худенький верткий 245

мальчишка. А ведь вчера купцы сообщили, что детей в такое путешествие не берут. Когда Сессомару подошёл поближе, он понял, что купцы не врали. Мальчик явно был из империи. Сессомару поздоровался с мальчишкой и спросил, есть ли в колодце вода. Реакция на обычный, казалось бы, вопрос выглядела странной. Мальчик весь сжался, втянул голову в плечи. Он волчонком смотрел на Воина, ничего не отвечая. Сессомару пожал плечами и подошёл к колодцу. Мальчишка отскочил на несколько метров, но остался стоять, весь напряжённый, готовый к бегству в любую минуту. Сессомару спокойно набрал воды и напился из стоявшей здесь же кружки. Потом вновь обратил внимание на мальчишку. Тот не уходил. По-прежнему смотрел настороженно.

— Как тебя зовут? — начал Сессомару с оригинальнейшего вопроса. Мальчик не ответил.

— Ты пришёл с одним из путешественников? Или с караваном? Мальчишка ещё сильнее вжал голову в плечи.

— Он не ответит вам, — услышал Сессомару мелодичный голос. Обернувшись, он увидел девушку-барда. На этот раз на ней не было дурацкого колпака, а волосы ещё не заплетены в косы.

— Почему? Я такой страшный? — попытался пошутить Сессомару.

— Как и всем, в ком чувствуется аристократический дух. Этот мальчишка его нюхом чует. Он повидал вас, господ, пока был рабом.

— Так он раб? Из южных провинций? — удивился Сессомару, — Но ведь тут он свободен. Рабство разрешено только на юге. Да и то…

— Да, я ему тоже об этом говорю. Каждый раз. Но сложно отказаться от привычек, особенно если эти привычки в тебя забивали плетьми. Сессомару покачал головой. Он слышал, конечно, что в некоторых провинциях на юге ещё сохранилось рабство. Но поверить в это было трудно. Рабство? В самой цивилизованной стране мира? Под крылом Орлоокого, самого просвещённого правителя? Поговаривали, что в молодости император, конечно, совершал приличествующие его возрасту глупости. Но Сессомару с детства вбивали в голову, что сейчас на троне сидит правитель, для которого гуманность и справедливость не простые звуки. И тут же, в его империи — рабство. Да поверить нельзя! А вот теперь, глядя в испуганные глаза ребёнка, Сессомару поверил. Чтобы добиться такого, как этот взгляд, нужно было хорошенько постараться. Сессомару только головой покачал. Сказать было нечего. Девушка между тем приблизилась к мальчишке и, погладив его по голове, наклонилась и сказала что-то на ухо. Мальчик зыркнул на Сессомару, но уже удивленно. Но всё же подошёл к Воину вместе со своей спутницей.

— Кажется, вы хотели поговорить со мной, — с вежливой непринуждённостью, сказала она. — Просто вы вчера смотрели на меня весь вечер. Сначала 246

я даже подумала, что вам понравилась…. в определённом смысле. Но потом поняла, что вам всего лишь любопытно. Даже жалко. Сессомару мотнул головой, чтобы разогнать некое подобие стеснительности. Ведь он так искренне считал, что наблюдал вчера за девушкой совершенно незаметно. К тому же, её слова в конце о том, что жалко… Бард продолжила: — Меня зовут Кайра. А его Сол, — кивнула она на мальчика, — и я, кажется, догадываюсь, почему стала вам интересна. Из-за моего происхождения, правда? Точнее, из-за, так скажем, похожести наших происхождений.

— Вообще-то да, — улыбнулся Сессомару, — легко догадаться, что мне это может быть любопытно. Вы видите, кто я?

— Я, конечно, не очень удачный образчик полукровки, — хмыкнула бард, — но кое—что всё же могу. Вы тоже этому скоро научитесь. Пока они разговаривали, у колодца собралась порядочная толпа. Люди брали воду для себя и животных, переговаривались. Кайра сказала: — Лучше нам найти другое место для беседы. Более спокойное. Сессомару кивнул. Кайра оглянулась на Сола, который так и не сдвинулся с места, и мягко спросила: — Ты пойдёшь с нами или останешься здесь? Лицо мальчика сразу же стало недоумённым, словно он не понимал, о чём его спросили. Он шевелил губами, пытаясь что-то сказать, но так и не выдавил из себя ни слова. Кайра вздохнула.

— Тебе лучше пойти с нами. При условии, что ты не будешь болтать о нашем разговоре никому. Вряд ли ты что-то поймёшь, но всё же. Сол кивнул так радостно, будто ему предложили давно желанную игрушку.

— Никак не могу научить его делать выбор, — сказала Кайра шепотом, — как ни стараюсь. Даже магию применила, хотя и не стоило бы. Сессомару не совсем понял её слова, но не стал комментировать. В данный момент он думал о том, что неплохо бы найти Длуна и Итал и передать им, что с ним всё в порядке. Этот вопрос неожиданно решился сам собой. Он увидел Длуна невдалеке. Лис помахал ему рукой, а потом повернулся к находящейся рядом Итал и что-то начал ей говорить. Теперь Сессомару мог не беспокоиться о том, что спутники его не найдут. Кайра привела его к стоящим чуть поодаль от многолюдных пятачков каравана нескольким камням.

— Это, конечно, не диваны с креслами, но сойдёт, — заявила бард.

— Разумеется, — сказал Сессомару и тоже сел. Мальчик остался стоять. Он так и не подходил к Воину ближе, чем на несколько шагов.

— Итак, у вас есть какие-то вопросы ко мне?

247

— Даже не знаю. На меня слишком много в последнее время свалилось. Сначала узнал, что я полудемон, потом эта Игра, непонятно зачем и кому нужная. Потом само путешествие тоже преподнесло парочку сюрпризов.

— Ну, Игра как раз понятно, по какой причине. Выиграете — и вы полноценный демон. Впрочем, если вы знаете об Игре, то и это должны знать тоже. Кстати, вы не представляете, как вам повезло. Большинство даже не знают о том, что их испытывают.

— Да, я понял это уже. Просто случай особый подвернулся.

— Не расскажете? Сессомару озадаченно посмотрел на Кайру.

— Если вы планируете получить информацию от меня, то вам придется за неё заплатить. А я любопытна. Если вас смущает раскрытие великой тайны ваших спутников, то кто они я и так уже увидела. Сессомару вздохнул. Ему действительно не помешало бы поговорить с кемнибудь из своих. Придется разговориться. И он всё рассказал: как узнал об Игре и своей милой наследственности. Правда, он не сказал, что Итал принцесса.

— Смелая она, эта волчица. За такое демоны обычно по головке не гладят.

— Ей угрожает опасность? — Сессомару мгновенно стал серьезным.

— Нет, — поспешила успокоить его Кайра, — если уж сразу не убили, значит, приняли как должное. Так, а теперь я могу ответить на ваши вопросы. Во-первых, зачем всё это нужно… А почему бы и нет? Демоны постоянно сражаются то друг с другом, то с даронами, то с богами. Просто так. Поэтому сильное подкрепление для любого рода весьма в тему. Но именно сильное. Слабаки не нужны. Особенно если учесть, что в основном их родители — демоны высшего, первого круга. К тому же, любые родители хотят, чтобы их дети получили лучшее. А по мнению демонов лучшее — это стать демоном. Поэтому возникли Игры.

— Демоны первого круга?..

— Чаще всего именно они и связываются с людьми.

— Почему?

— Только демоны первого, самого высшего круга могут принять полностью человеческий вид, — улыбнулась Кайра.

— А про отсутствие выбора после Игры, это тоже правда? — спросил Сессомару. И только тут подумал: ведь никто ему не говорил ничего подобного. Так откуда? Бард кивнула.

— Но я не знаю, почему. Может, не хотят отпускать подходящего кандидата. Или не понимают, зачем этот выбор вообще нужен. Мне отец не говорил. Он очень зол и на меня, и на себя до сих пор. По секрету он рассказал мне об условиях Игры, а я взяла её и проиграла по своей воле. И теперь он злится. Ведь как любой отец он хотел для дочери лучшего.

248

Сессомару покачал головой. И тут обратил внимание на мальчишку. Тот стоял, вслушиваясь в каждое слово. Даже не дышал. И у него пропал страх в глазах. Теперь было только восхищение. Всё же мальчишка есть мальчишка.

— У вас есть ещё какие-то вопросы? — мягко спросила Кайра.

— Нет пока. Или есть, но я о них не знаю. Возможно, нам по дороге, и я смогу задать их позже?

— Нет. Нам не по одной дороге. Сессомару с удивлением посмотрел на Кайру. Такого жёсткого ответа он не ожидал.

— Я это вижу, — на этот раз голос Кайры был мягким, — нам не по пути. По крайней мере, сейчас. Так что лучше вам подумать о вопросах. Могу дать время до полудня. Потом мы с Солом уезжаем. Хочу успеть в столицу, пока лето.

— Могу дать несколько рекомендаций, — быстро сказал Сессомару.

— Вообще-то всегда обходилась без них. Но, наверное, не помешают. Кайра встала и, взяв Сола за руку, пошла по направлению к шумной компании. А Сессомару остался думать. Внезапно Кайра, уже успевшая отойти на порядочное расстояние, обернулась, и Сессомару услышал в голове её голос: — Для начала сам для себя реши, зачем ты направился в это путешествие. Почему тебе этого захотелось. И тогда вопросы придут сами собой. Или даже ответы.

— Легко сказать, — проворчал Сессомару себе под нос. Когда Сессомару планировал своё путешествие, он хотел просто путешествовать. Потом, через некоторое время, он понял, что ужасно хочет найти мать. А потом… и желание путешествовать, и желание найти мать остались. А потом появился принцип. Эта Игра демонов... Или упрямство. Но, может, есть что ещё? Или нет? Он хочет стать демоном? Смешное предположение. А хочет ли он остаться человеком? «Но я уже не человек», — хмыкнул Сессомару. Или ему тоже проиграть Игру в самом конце, как Кайра? Сессомару задумался, но ненадолго, а потом поднялся и пошёл искать барда. Но не успел он пройти и двух шагов, как его нагнал Длун: — Мы оба готовы! — радостно сообщил лис.

— Я рад. К чему?

— К дальнейшему путешествию, конечно.

— А я пока не готов, — серьезно проговорил Сессомару, — мне нужно поговорить с Кайрой.

— Кем?

— Той девушкой-бардом. Мне нужно поговорить с ней ещё раз. А потом мы можем уезжать, — у Сессомару даже не возникло предположение, что попутчики могут уехать без него.

249

— Как скажешь, — пожал плечами Длун, — если считаешь, что нужно — поговори с ней. Мы можем уехать даже завтра. Караван останется здесь до утра. Купцы решили подождать своих соотечественников. Сессомару кивнул и направился дальше искать Кайру. Нашёл он барда на удивление быстро. Она сидела во вчерашней компании. Бард пела какую-то балладу, древнюю и немного приторную, как и большинство южных баллад. Сессомару не очень любил такие, но считал, что иногда можно и послушать. В любом случае, прерывать девушку он не собирался. Поэтому дослушал песню до конца и только потом обратился к ней: — Мы можем поговорить?

— Вы подумали? Быстро, — удивилась Кайра.

— Я даже придумал вопрос, который хотел бы вам задать, — сказал Сессомару, — но, боюсь, на него вы мне ответа дать не сможете. Кайра посмотрела прямо на него. Во взгляде барда читалась смесь любопытства и понимания.

— Я хотел бы знать, как мне понять, нужно ли мне идти до конца? — добавил Сессомару через некоторое время раздумий.

— Да, это действительно тот вопрос, на который я дать ответ не могу. Хотя это и единственно правильный вопрос. — ответила Кайра. Бард открыла дорожную сумку, что сейчас висела у неё на поясе, и через две минуты копаний и пары ругательств на южном диалекте, она достала кольцо.

— Вот, — сказала она, протягивая вещицу Сессомару, — мне оно вроде как ни к чему, а вам пригодится. Сессомару не спешил. Он рассматривал лежащее на ладони у Кайры кольцо. Лёгкое переплетение двух металлических змей из серебра. Единственное, на что можно было обратить внимание, так это на то, как изящна работа. Чешуйки тел, глаза змей, даже высунутые языки. При этом кольцо было небольшим. Сессомару оно едва налезло бы на палец.

— Берите, берите, — Кайра рассмеялась. — Это кольцо подарил мне отец. Вам оно может помочь. Хотя мы немного разные демоны. Вы ведь демон-пёс? Сессомару кивнул.

— А мой отец — демон змей. Старый и мудрый.

—А он не будет против… — начал было Сессомару.

— Нет. Он ведь отдал кольцо мне, а я могу отдать его кому захочу. Мне даже кажется, именно для этого он мне его и вручил. Только вот никак не попадался тот, кому хотелось бы отдать. А вам захотелось. Не спрашивайте почему, тут говорит душа, а я не всегда могу понять её мотивы. Главное, что могу её слышать, это уже хорошо.

250

Сессомару кивнул. Ещё пару месяцев назад он бы совершенно не понял барда. А теперь понимал. Ибо сам знал, как это бывает, когда говорит душа. Как только пытаешься понять, почему она это говорит, сразу же перестаёшь слышать её голос. Сессомару осторожно, словно величайшую драгоценность, взял кольцо и надел на палец. Оно подошло. Кайра, увидев его удивление, не смогла не рассмеяться.

— Это же магическая вещь. Оно подошло бы вам, даже будь у вас пальцы как у Руды. Сессомару улыбнулся, помимо воли представив себя с пальцами Руды — невысокого весёлого толстячка, которому в империи поклонялись как богу богатства. Сессомару поклонился и ещё раз поблагодарил. Расставшись с Кайрой, Сессомару тоже мог сказать, что он готов к дальнейшему путешествию. На душе было светло и снова хотелось услышать песню дороги. Похоже, Этору был прав, когда говорил, что «дорога самое сильное дурманящее средство. Поначалу кажется ерундой. Что уж там — проехал совсем немного. Из села в село, из города в город. И ты уже навсегда заворожён. Но не замечаешь этого, поскольку волшебство дороги коварно. Её песня поселяется в душе незаметно, проникает лёгкой змеёй из золотистой пыли и свивает там гнездо из воспоминаний и чувств. И тогда уже не выгонишь эту змею. Да никто и не хочет». Сессомару быстро нашёл Длуна и Итал, и они втроём пошли за лошадьми. Когда они подошли к ораму — загону, где караванщики держали лошадей, Сессомару сразу же нашёл Аруна. А толку то. Чёрный, без единого пятнышка, конь не ответил на его зов. Занят был очень. Рысью преследовал невысокую изящную лошадку на тонких ногах. Арун призывно ржал и неотступно следовал за дамой.

— Похоже, придется ещё задержаться, — развёл руками Сессомару. Итал кивнула, а Длун обратил глаза к небу и уже готов был высказать всё, что думает о Сессомару и о его коне, но вдруг решил промолчать. Он махнул рукой и отошёл от загона. Сессомару пару раз навещал Аруна, чтобы убедиться, что его конь ухаживает за очередной дамой. После чалой была каурая, очень красивого окраса, но помощнее, чем первая. А потом пегая. Сессомару даже не предполагал, что Арун обладает таким темпераментом. И таким вкусом. Самому Сессомару пегие лошади не нравились. Когда на них смотришь, создавалось впечатление, будто шкура лошади сшита из кусков шкур других животных. Тронулись в путь путешественники вместе с остальным караваном. Только они поехали в одну сторону, а караван в другую — по дороге, ведущей в центральные провинции.

— Странно, что они вообще тут, — сказал Длун, — ведь купцы приезжают в южные порты на кораблях и путешествуют по югу. А вот сюда решили забраться. Сессомару не думал о том, странно это или нет. Он наслаждался путешествием. Даже тот демон, который подстерегает любопытствующих на дорогах, 251

не смог испортить ему настроение. Дорога вела по холмистой местности. На пути путешественников попалась небольшая деревенька, но они, по общему негласному соглашению, не стали туда въезжать. Точно также они миновали и придорожные постоялые дворы, которые вновь стали появляться в большом количестве, предпочитая ночлег под ближайшим к дороге деревом. Только через пару дней Сессомару решительно направил Аруна в придорожную гостиницу. Исключительно ради бани. А потом опять была дорога. Правда, недолго. На пути путешественников резко возникла стена Эмеры — небольшого сонного городка, наслаждающегося наконец-то наступившим летом. Путники направились в гостиницу. Длун завалился спать на мягкой кровати, а Сессомару направился зарабатывать на бой. Тут был неплохой трей. Даже из крупных городов провинций сюда приезжали воины попробовать своё мастерство. Говорили, правда, что здесь бои идут не совсем честно, но Сессомару решил, что ему хватит пару дней показаться на трее, чтобы заработать денег и не попасться на глаза мошенникам. Всё равно дольше они в городе быть не собирались. Итал пошла вместе с ним. На этот раз на трее собралось очень много воинов. Сессомару даже опасался, что встретит кого-нибудь из столицы, но никого не встретил. Сейчас в Эмере были воины из западных провинций, а также опытные воины, испробовавшие свои мечи на людях-тенях да в вассальных передрягах. Сессомару с трудом выиграл два поединка, получив при этом несколько несерьезных ран. Потом один проиграл. На второй день ему повезло больше. Правда, после поединков Итал пришлось замести следы, поскольку Сессомару показалось, что за ним идёт по пятам один из распорядителей боёв. Из всего, что он успел услышать о боях в трее Эмеры, Сессомару заключил, что ничего хорошего от общения с этим человеком ждать нельзя, помимо предложения о мошенничестве. Поэтому решил с ним не встречаться. На следующий день путешественники выехали из города. Правда, Сессомару успел купить книгу Этору и теперь читал, совершенно не обращая внимания на нападки Длуна по поводу того, как выглядит человек, который одной рукой правит конём, а в другой держит перед глазами книгу. Дорога была прямая, не загруженная, и Сессомару был уверен, что Арун никуда с неё не свернёт. После каравана было бы даже неблагодарно со стороны коня устроить своему всаднику какую-нибудь пакость. И он не устроил. По крайней мере, когда Сессомару оторвался от книги, Арун всё также шагал по дороге. При этом Сессомару так и не понял, что именно его отвлекло. Дорога, как и прежде, была безлюдна. Но откуда непонятные ощущения? И тут Сессомару понял. Кольцо Кайры, которое он не снимал, с силой врезалось в палец, давило, раздвоенный кончики змеиных языков впились в кожу. Сессомару попытался снять кольцо, но не смог, сидело крепко. Возникало впечатление, что палец распух, ведь кольцо наделось с лёгкостью.

252

Хотя нет. Палец был таким же, а кольцо не снималось. Правда, через несколько секунд всё стало на свои места, и Сессомару спокойно снял зачарованный артефакт. И снова с лёгкостью одел. Предупреждение? Тут кольцо повело себя вообще странно. По телу Сессомару, начиная с пальца, где оно было одето, словно разлилась тёплая волна. Приятная, расслабляющая волна, но при этом сильная. Словно незримая энергия, пронёсшаяся по организму, унесла с собой всё лишнее, ненужное — усталость, одну неприятную мыслишку, которую Сессомару не мог прогнать уже пару часов. Стало как-то особенно легко и даже весело. Сейчас только Сессомару заметил, что оборотни смотрят на него с любопытством: — Это бард тебе дала? — спросил Длун. Сессомару кивнул.

— Интересная вещица, — осторожно сказал лис. Итал тоже глядела на кольцо во все глаза.

— Демон-змея, — фыркнула она наконец.

— Это плохо? — осторожно уточнил Сессомару.

— Не плохо и не хорошо. Демоны—змеи, как и оборотни, считаются весьма опасными созданиями. Но у них есть одно свойство: своих врагов они всегда предупреждают. Также, как и храбрецов, которые любят пробраться на чужую территорию. Так что, если она сама дала тебе кольцо, можешь им пользоваться.

— Но зачем ей вообще понадобилось это делать? — спросил Длун, ни к кому не обращаясь.

— Возможно, солидарность, — пожала плечами Итал, — полукровки встречаются редко. Чаще всего союзы между людьми и представителями других рас бесплодны.

—В таком случае, странные ощущения… — проговорил Сессомару и рассказал попутчикам о том, что только что почувствовал.

— Действительно интересно, — хмыкнула Итал, — вроде бы предупреждение об опасности. Похоже.

— В любом случае, я менять ничего не собираюсь. Просто потому, что я ничего не понял, — пожал плечами Сессомару.

— Ну, это ясно. Чтобы научиться слушать и понимать нечто, подобное этому колечку, не один месяц нужен. А сейчас нам ничего не остается, кроме как ехать дальше, — резюмировал Длун. Итал и Сессомару согласились с ним. Правда, Сессомару надеялся, что во сне он сможет узнать больше о том, что предстоит им на дороге. Так они и ехали до следующей остановки в столице провинции. И дорога продолжала петь свою песню.

253

ГЛАВА 12 Второй выход грифона

Ленора считалась самой маленькой столицей из всех столиц провинций. Город примостился на нескольких небольших холмах, что делало путешествие по его узким извилистым улочкам весьма неудобным. То в гору, то с горы, путешественники всё же добрались до гостиницы. Им даже пришлось спешиться, поскольку возникало опасение, что лошади поломают ноги даже без всадников на спине. Правда, нужно было отдать должное Леноре: в отличие от Лэя в ней все улочки имели по одному-единственному названию и были прямыми, а дома пронумерованы. Так что заблудиться не было никакой возможности. Длун нашёл, что это даже прозаично.

— У вас, конечно, всё по-другому, — сказал Сессомару, памятуя о рассказах Длуна.

— О, у нас, — медленно и даже с какой-то ностальгией проговорил лис, — у нас можно заснуть, когда вокруг лес, а проснуться в поле или в горах.

— И тебе это нравится? — спросил Сессомару. Длун чуть пожал плечами.

— Мы так привыкли. К тому же, у нас есть и стабильные места. Хочешь — живи в них. Сессомару только покачал головой. В гостинице они остановились как простые путешественники, безо всяческих регалий. Просто воин и слуга, сопровождающие средней знатности даму, путешествующую инкогнито. За ужином, когда Сессомару и оборотни ждали заказа, а готовили здесь ужасно долго, Сессомару привлёк разговор двух человек за соседским столиком: — Да, он действительно пропал в бесовском замке. Ведь он всем сказал, что собирается туда. — говорил один из собеседников.

— Это ещё ни о чём не говорит, — возразил другой, — бесовский замок и в самом деле появился. Но никто не видел, чтобы туда кто-то входил. Ты же знаешь, стража в последнее время хорошо следит.

— Куда там!

— Но ведь ты попасть в замок так и не смог? Или всё же побоялся?

— Нет, не побоялся. Просто глупо как-то получилось. Я ведь с Тори туда пошел. Уж не знаю, что ему там почудилось, но он испугался и ломанул через ку254

сты, как боров. Такой треск стоял, что стражи сразу услышали. К удаче свояк тогда стоял на воротах. И вот меня отпустили. Сессомару прислушивался с изумлением. Неужели здесь, в самой столице провинции, есть что-то загадочное? Интригует. Наверное, Длун был прав. В последнее время Сессомару действительно не хватало острых ощущений. И когда это он успел их полюбить? За последние четыре месяца?

— Интересно, что это за замок такой? — спросил Сессомару, ни к кому не обращаясь.

— Я слышала нечто подобное, — сказал Итал, — легенды о местах, которые то появляются, то исчезают. Может, этот замок из их числа?

— Тсс, — Длун, уже успевший порядком хлебнуть вина, приложил палец к губам и покачал головой, — не видишь что ли, как у нашего борца с нечистью глаза разгорелись? Не ровен час туда побежит. Прямо с лавки. А нам придется бежать за ним, чтобы оберегать и охранять. Не знаю как ты, но я не могу. Я спать хочу. И я пьяный. Итал вздохнула. Она раньше и не думала, что Длун может позволить себе в вине лишнее.

— Я не оправлюсь туда, — примирительно—виновато сказал Сессомару, — по крайней мере, не сегодня. Да и вообще — зачем мне? Просто хочется услышать об этом замке побольше. И Сессомару подсел за столик двух мужчин. Те сначала с недоверием покосились на меч, но Сессомару заказал кувшин лучшего вина, что решило дело в его пользу. Так Сессомару узнал, что иногда в южной части города, на пустыре, появляется замок. Небольшой, высокий, сложенный из тёмно-красных кирпичей, с тремя узкими башнями наверху и причудливо загнутой крышей. Замок стоит пару или немногим более дней, а потом исчезает, будто и не было. На этом пустыре уже давно никто не пытается селиться, потому что как только появляется замок, постройки вместе с жильцами исчезают. Так же бесследно исчезают и смельчаки, которые решились на поход в замок. Колдуны хоть местные, хоть столичные сами в входить не решались и советовали его обходить стороной. Были тут и монахи из храма божественного помощника высшего. Те из замка обратно вышли, и даже сказали, что ничего особенного с людьми, которые решились на путешествие, не происходит. Ничего, что не могло бы случиться с ними здесь. И выйти из замка можно, если захочешь. Что значат эти туманные фразы, никто из монахов не поведал. Так замок и появляется. А губернатор построил высокую ограду вокруг пустыря и поставил охрану, которая должна никого в замок не пускать. Но всё равно некоторым удавалось миновать стражников и перебраться через ограду. Некоторые из них обратно возвращались. Правда, ничего рассказать не могли. Говорили не помнят. Пару таких даже пытали по приказу 255

губернатора. Ничего не узнали. Наверное, действительно не помнят. Сплетники в городе говорят, что в замке они и не были. Отсиделись в пышных розовых кустах, которые появляются вместе с замком. Что же там на самом деле — никто не знает. Горожане рассказывали не очень цветасто. Но Сессомару уже представлял в своём воображении необычный замок, почему-то на фоне заходящего солнца, которое в видении Воина весьма выгодно освещало строение. Темно-красные, цвета спёкшейся крови, стены блестели и выглядели немного зловеще. Но эта зловещесть притягивала. А вокруг замка пышно цвели розы. Казалось, что это один огромный куст роз, опоясывающий замок. Цветы были небольшие, необычного цвета — цвета золота. Они словно сами испускали сияние. Сессомару даже показалось, что он почувствовал их запах.

— Эй, ты куда собрался? — отрезвила резкая чужая мысль. Сессомару очнулся. Он сидел на том же месте в обеденном зале. Напротив него сидел горожанин, который продолжал разговор, точнее рассказ.

— Так вот когда этот трус ломанул через кусты, охрана нас и поймала. Похоже, он не заметил, что Сессомару не слушал его некоторое время. Да и сам Сессомару этого не заметил. Он обернулся. Длун помахал ему рукой с соседней лавки. Так что, он мысленно с ним общался? Сессомару махнул головой и сосредоточился на рассказе. Впрочем, ничего интересного он больше не услышал, поэтому вскоре вернулся к попутчикам. Как раз принесли ужин. Сессомару ел мало. Совершенно пропал аппетит. Он никак не мог опомниться от своего видения. А змеиное кольцо всё больше сжимало палец, но неприятным это ощущение не было. Опять по телу словно прошла волна тепла.

— Извини, что прервал твои мечтания, — сказал Длун, — но если бы ты грохнулся в обморок прямо здесь, нам бы пришлось тащить тебя до комнаты. Да и тебе бы потом было стыдно.

— А что произошло? — недоумённо спросил Сессомару.

— Ничего особенного, — Итал удалось ответить прежде, чем Длун открыл рот, — просто твоё сознание чуть не улетело. Ты наложил чары на самого себя. Конечно, можешь собой гордиться. Но, если бы Длун тебя не отвлёк, то тут вполне могло остаться твоё тело. А ты сам был бы сейчас неизвестно где и насколько. Сессомару кивнул и попытался сосредоточиться на еде. И всё же видение замка не покидало его весь вечер. И даже в сновидения был вплетён запах роз — тонкий, едва ощутимый, но хорошо узнаваемый. Утром первым, кого встретил Сессомару, была Итал. Увидев его лицо, волчица хмыкнула и констатировала: — Всё же ты собираешься пойти в этот замок.

— Собираюсь, — скорбно вздохнул Сессомару и развёл руками. В смысле, что со мной поделаешь, уж такой я.

— И ты собираешься пойти один, — продолжала Итал констатировать факты.

256

— Я должен. — заявил Сессомару. Итал удивленно подняла брови: — Это ты так решил? И почему?

— Понятия не имею, — честно признался Сессомару. И, глядя на всё ещё недоумевающую Итал, решил неожиданно для себя объяснить.

— Я бы мог придумать кучу логических объяснений. И основное — то, что я должен попробовать свои силы один, на что я сам способен. Но я не хочу. Потому что на самом деле я не знаю, почему иду туда один. Просто чувствую, что мне надо пойти туда.

— Тогда, с ойрини, ты тоже чувствовал? — напомнила Итал. Слова были жесткими, но Итал настолько смягчила их тоном, что они не показались Сессомару ни оскорбительными, ни осуждающими.

— Но я же справился. Пусть не сразу, но справился.

— И этого тебе недостаточно? А если замок тоже ловушка? Хотя, почему если. Это и есть ловушка, раз тебя туда так тянет. Сессомару чуть не застонал. Он должен был попасть в замок! Хотя и чувствовал, что это будет не самое безопасное путешествие. И он должен был пойти туда один, хотя и знал, что гораздо разумнее идти вместе с оборотнями. И всё это он не мог объяснить не только Итал, но и самому себе.

— Вы скажете Длуну? — спросил он, — и всё равно поедете со мной?

— Нет, — неожиданно сказала Итал, — может, ты прав, и это предназначено только для тебя. А может это смертельно опасная ловушка. Но, в любом случае, я ничего опасного не чувствую. И Длун тоже ничего не почувствовал. Иначе ходил бы за тобой сейчас, как нянька. Так что окончательно всё узнать можно только отправившись туда. И если это действительно предназначалось только для тебя, то пригласив нас на вечеринку ты много потеряешь. А если нет…

— То я умру. — хмыкнул Сессомару, — точно так же, как мог умереть в любой момент нашего путешествия. Или через пару минут, если подскользнусь и сломаю себе шею. Итал кивнула. Похоже, Сессомару понимал её.

— Оставь флейту. Возможно, по ней мы сможем определить, если будет чтото не так. Когда он вышел из гостиницы, то не знал куда идти. Первую минуту не знал. А потом ноги сами понесли. Но не как тогда, когда он попал в ловушку ойрини. Тогда сознание затуманилось, а сейчас мысли были ясными и чёткими. Он достаточно быстро нашёл замок. Высокая ограда опоясывала территорию, вокруг прохаживались несколько стражников. Очень лениво прохаживались и при этом зевали. Пройти мимо них, учитывая наличие кустов и деревьев, не состав257

ляло труда. Но вот перелезть через ограду будет сложно. Ограда представляла собой железные пики, воткнутые на небольшом расстоянии друг от друга. Перекладина, за которую можно было бы уцепиться, чтобы перелезть, была только сверху, слишком высоко. А расстояние между пиками не позволило бы Сессомару протиснуться. Он вспомнил свой недавний сон, когда он сначала был в образе белого пса, а потом превратился в воду. Да, сейчас бы ему это умение не помешало.

— Что, теперь жалеешь обо мне? — раздался в голове ехидный голос. Сессомару обернулся. Прямо на него смотрел чёрно-бурый лис.

— Я подумал…

— Что я буду тебя останавливать? Ну, наверное, я бы стал. И пошёл бы с тобой. Утром.

— А сейчас?

— Сейчас… я бы хотел пойти с тобой. Но если ты против, не стану. Этот замок странно пахнет. И возможно, опасен, но не для тебя. Так что пока я просто помогу тебе проникнуть за ограду. Сессомару кивнул. С Длуном всё пошло на удивление быстро. Они подошли к воротам — оказывается, ворота тут были. И мило попросили стражу открыть. Стража подчинилась. Сессомару еле удержался от того, чтобы спросить, а кем именно Длун их нарядил с помощью чар.

— Ну, иди, — сказал Длун. Сейчас он был в человеческом обличье. — Только будь осторожен.

— Ты тоже, — ответил Сессомару. Он похлопал Длуна по плечу и направился к замку. Через несколько шагов посмотрел назад.

— Длун, — крикнул он. Лис обернулся.

— Хвост подбери! Длун оглянулся. Чёрно-бурый хвост опять подметал улицу. Длун вздохнул и помахал Сессомару рукой. А Сессомару, снова обернувшись к замку, вдруг почувствовал себя невероятно свободным. И одиноким. Давно его не посещало это чувство. И ещё ему казалось, что теперь он готов к встрече с необычным зданием. Замок был именно такой, каким его описывали и каким он его видел в своих мыслях. Стройное строение с тремя башнями, венчающими его. Башни были похожи на рога. Особенно одна, которая была не только узкой, но и казалась чуть изогнутой. Кусты роз тоже имелись, понизу замок был полностью обвит ими. И, как и в видении Сессомару, это был словно один куст. Сессомару внезапно подумал о том, что будет не очень приятно пробираться к дверям замка через эти кусты. И очень жалко рубить такую красоту. Наверняка нигде в человеческом мире нет таких роз — цвета золота. Но ведь должен же он был 258

как-то попасть в замок? Причём сделать это быстро, пока стража не заметила. Всё же так не хотелось портить вид. Сессомару взглянул вверх. Да… самое нижнее окно, не укрытое розами, было высоковато от земли. Снаряжения, для того, чтобы попасть в замок этим путем, у него нет, а если бы и было, то его, ползущего по стене, могли бы заметить. Остается только прорубать себе дорогу в кустах. Сессомару вытащил меч и с явным сожалением взмахнул им над головками цветов именно в том месте, где, по мнению Воина, за кипой переплетённых веток, должна находиться дверь. Теоретически. Сессомару был готов даже к тому, что в этот замок вообще не ведёт ни одна из дверей. Рубить куст было невероятно трудно. Особенно после того, как Сессомару заметил, что из ран растения сочится настоящая кровь. Слава Высшему, он скоро добрался до двери замка. Он всё правильно рассчитал — именно за этими кустами находилась дверь. Сессомару оглянулся. Куст уже практически зарастил свои раны. Теперь просека, которую он сделал, наверное, вообще не была заметна снаружи. Сессомару упёрся в дверь, теперь предстояло её открыть. Только тут Сессомару подумал о том, что дверь может быть закрыта. Ничего не скажешь, вовремя подумал. Сессомару осторожно взялся за кольца ручек, выполненных в виде роз. Дверь оказалась незапертой, хотя и тяжёлой. Сессомару с трудом открыл одну створку и вошёл в темнеющий проем. Как только он переступил порог, створка двери немедленно захлопнулась, втолкнув его внутрь. Сессомару чуть не упал, но в последнюю секунду ему удалось сохранить равновесие и удержаться на ногах. Он огляделся. Было достаточно темно. Несмотря на обилие окон, света попадало мало, потому что окна были полностью заплетены розами. В замке был странный запах. Пахло вовсе не пылью, как пахнет в старом, нежилом помещении. Запах был свежим, словно недавно весь замок проветривали. В помещениях царил порядок. «Словно все, кто тут пропал, поступают на службу уборщиков», — подумал Сессомару. Он обратил внимание не только на чистоту и свежесть воздуха. Холл замка был огромен, двери из него вели в разные комнаты. Похоже, замок был куда больше, чем казалось снаружи. Сессомару это не удивило. Ноги Воина утопали в пушистом ковре. На стенах висели картины, но разглядеть их было невозможно, а подойти поближе Сессомару не захотел. Также у стен стояли столики и диваны. Пара диванов и стол из матово-красного металла стояли рядом с Сессомару. Тут же Воин заметил несколько шкафов со стеклянными дверцами. Везде — на столиках, в шкафах, даже не полу было полно безделушек. Различные статуэтки из золота, камней, дерева и странного цвета металлов стояли, лежали, да и просто валялись, словно ненужный хлам. Просто рай для вора. Но Сессомару вором не был, хотя с удовольствием рассмотрел несколько изящных статуэток. На одном из столиков была выставлена целая партия магических животных. Гри259

фоны, дракон, лисицы с разным количеством хвостов, невероятно красивый, изящный феникс — настоящий шедевр мастерства. Сессомару не удержался от соблазна взять статуэтку в руки. Небольшая, всего в две ладони Сессомару статуэтка привлекала гением создавшего её мастера. Он смог отразить в металле каждое пёрышко феникса, изящный поворот головы, прикрытые веками человеческие глаза. Металл был тёплым. Или он так быстро потеплел от рук Сессомару? Потом Сессомару внезапно привлекла другая статуэтка — кирин. Он не заметил единорога раньше. Сессомару поставил феникса и взял кирина. Это статуэтка была ещё меньше, величиной всего с ладонь. Сессомару вертел её в руках, невольно вспоминая другого единорога, которого видел совсем недавно. Помотав головой, Сессомару встряхнул с себя воспоминания. Хорошее дело, конечно, но он здесь не за этим. А вот зачем он здесь, этого Сессомару сказать не мог. Хотя и не стремился найти ответ на, что тоже не представлялось ему странным. В голове вертелся всего лишь один вопрос — куда идти дальше? Прямо перед ним располагалась мощная лестница из необычного золотого с тёмными прожилками камня, похожего на мрамор. Сессомару никогда не видел такого мрамора. За лестницей внимание Сессомару привлекли две двери. Одна из тёмного дерева с прожилками и с матовой блестящей ручкой. Другая, кипельно-белое пятно, так не вписывающееся в тёмный интерьер полупустого холла. Чуть справа шёл провал коридора. Двери не было, но увидеть, что находится в коридоре, было сложно. И куда идти? Все двери манили одинаково, все дороги хотелось изучить. «А что ты мне подскажешь?», — спросил Сессомару, обращаясь к кольцу-змее. То не подавало признаков жизни, как будто это и не оно недавно сжимало со всей силы палец. «Ладно, сам решу», — зло сказал Сессомару и от неожиданности чуть не рассмеялся. Это надо же — спорить с кольцом! Допутешествовался. Сессомару ещё раз взглянул на двери, оглянулся на провал коридора и решительно направился вверх по лестнице. Второй этаж, маячивший вверху, был недалеко. На первый взгляд. После сотой ступени Сессомару взглянул вверх. Второй этаж всё также маячил совсем близко. А вот первый был уже достаточно глубоко. На некоторое время Сессомару почувствовал себя в буквальном смысле слова между небом и землёй. И не сказать, чтобы это было приятное ощущение. «А если эта лестница никогда не закончится?», — со страхом подумал Сессомару. Итал совсем недавно рассказывала ему о подобных творениях колдунов—даронов. Лестницы-ловушки были созданы ими специально, в подарок для незадачливых колдунов, желающих обогатиться за счёт их или божественных артефактов. Стоило взойти на первую ступеньку этой лестницы, как человек оказывался в ловушке и мог бесконечно путешествовать по ней хоть вверх, хоть вниз. Обычно путешествие заканчивалось, когда вконец отчаявшегося бедолагу подбирали хозяева лестницы и арте260

фактов. И вовсе не для того, чтобы помочь ему справиться с тяжелым душевным потрясением. Итал, правда, говорила, что по-настоящему сильный колдун мог справиться с лестницей, а для демона высшего круга или опытного оборотня она обычно не была препятствием. Но, к сожалению, ни к одной из вышеперечисленных категорий Сессомару не мог себя причислить. Поэтому не представлял, что делать. «Да очень просто. Нужно было послушать Длуна, он иногда умные вещи говорит», — прошелестел ехидный внутренний голос. «Ну да, а иногда просто издевается», — ответил другой голос, тоже внутренний. «И всё-таки стоило послушать, а не лететь, сломя голову», — не унимался первый. «А я и не летел, я шёл медленно», — с чувством собственного достоинства сказал второй. Слушая этот весьма разумный, но от этого не менее бредовый диалог, Сессомару продолжал брести вверх по лестнице. Ибо ничего другого просто не оставалось. Внезапно диалог прекратился. Сессомару ступил на ковёр второго этажа. Быстро поставив вторую ногу рядом с первой, он сразу же сделал несколько шагов от лестницы. И только потом понял, что бежит. Но сил обвинять себя в ребячливости или трусости не было. Сессомару взглянул вниз. Первый этаж, с его ковром на полу, со шкафами, столами, диванами и безделушками был виден очень хорошо. Ведь отделяло Сессомару от него всего лишь ступенек тридцать… Сессомару вздохнул и опять пожалел, что не послушал лиса. Или хотя бы не пошёл сюда вместе с ним. Ладно лис. Но Итал хотя бы можно было послушать! Сессомару опять стоял перед выбором. Перед его глазами был коридор, который уходил куда-то далеко, в нём было очень много дверей. Сессомару решил на тот раз не спешить и для начала прогуляться и осмотреться. Он пошёл по коридору, разглядывая картины и шкафы, заполненные книгами. К большому сожалению Сессомару, он не нашёл ни одной книги на знакомом ему языке. Так что осталось смотреть картины. Картины были совсем разные. Это были и военные полотна, но по большей части изображающие единичные поединки, а не битвы между армиями. Были тут и изображения гор и лесов, под странного цвета небесами, и необычные города, с первого взгляда похожие на города людей, но уже после минуты просмотра Сессомару понимал, что это не могут быть пейзажи человеческого мира. А вот почему, он не смог бы сказать. Наконец, Сессомару дошел до конца коридора и упёрся в стену с небольшим круглым окном посередине. Заглянув в него, Сессомару увидел необычную картину, на этот раз живую. Жёлтое песочное небо, в котором летали странные то ли птицы, то ли ящерицы. Вдалеке остроконечные горы, пара из которых, кажется, дымилась. Вулканы? Пейзаж не слишком сильно вдохновлял, но при этом не был лишён своеобразной красоты. Сессомару вдоволь налюбовался на него, а потом отвернулся от окна, раздумывая, куда пойти. Может, выбрать одну из дверей? Думать дальше не имело смысла, и Сессомару резко открыл ближайшую к нему дверь.

261

Орхана сидел на диване, вертя в руках недавно срезанную в саду розу. Роза была любимым цветком в его семье. Даже не родовом гербе князей-гифонов она присутствовала с самого начала времён. Золотая роза, которая растёт только в садах Геоны. Интересно, насколько Орхана помнил, его род вышел из гор Деллии. Значит ли это, что Горы Деллии не начало их рода? Забавно. Гэран сразу же сказал, что их род из Геоны — дескать, интуиция ему подсказывает. Но так это младший грифон. Он привык полагаться на свои чувства. Впрочем, Орхана и поколдовать мог, раскрутить в магии линию рода, не такую уж и длинную. Но это было бы неинтересно. Старший грифон обожал решать все загадки логически. Что было не совсем понятно окружающим. Зачем? Не будь Орхана таким могущественным демоном, то пришлось бы ему не раз и не два выслушивать весьма нелицеприятные высказывания о своей странности. А так, ничего. Если и говорили, то за его спиной, стараясь, чтобы не передал никто. Хотя если бы даже и передали, вряд ли Орхана обратил бы внимание на подобные слова. Не говоря уже о том, чтобы мстить. Сейчас Орхана думал, какие следующие шаги стоит предпринять, чтобы больше узнать о так скрываемом его отцом прошлом семьи. Он уже нашёл несколько существ в разных мирах, в том числе и здесь, в Геоне, которые могли бы дать ему нужную информацию. Но встреча с первым из них только через час. Чем заняться? Орхана положил розу на низкий столик и небольшим заклятьем обеспечил ей свежесть ещё на несколько часов. Потом лорд-грифон открыл балконную дверь и, выйдя на воздух, сразу же окунулся в шум Геоны. В отличие от остальных вельможных демонов, Орхана построил свой дом в Геоне не за запретными вратами на дворцовом холме, а чуть ли не посреди города, рядом с центральной площадью, где никогда не смолкал гомон. И сейчас до него доносились звуки города. Вопреки сложившемуся мнению, размерный гул голосов не отвлекал, а наоборот, успокаивал и настраивал на нужные мысли. Грифон уже было настроился, как тут…

— Привет, братик! — мягкий и глубокий голос Гэрана от неожиданности показался громоподобным и ужасно резким. Орхана поморщился, но, прежде чем повернуться, придал своему лицу спокойное выражение. Никакого недовольства он показывать брату не хотел.

— Как ты сюда прошёл? — только и спросил он, когда обернулся и чуть не налетел на Гэрана.

— Попытался выиграть наш спор. Или пари, тут ты сам реши, — извинительным тоном начал Гэран.

— Наш спор? — недоумённо спросил Орхана.

— Надо же, а я думал, что ты всё помнишь!

— Я помню, — уверенно сказал старший грифон, что-то припоминая. Да, ведь он действительно поспорил с братом, что тот не сможет пробраться в его дом незамеченным. Выходит, смог.

262

— И как это у тебя получилось? — чуть нахмурился Орхана. Его вовсе не прельщала мысль о том, что теперь придется снова искать слабые места в безопасности замка. И стражников. Конечно, его брат неплох, в конце концов, он грифон, но всё же. Раз смог он, то …

— Пустое, — махнул рукой Гэран. Исключительно чтобы позлить Орхану. На самом деле пришлось серьезно подумать, поколдовать и попотеть, перед тем, как он смог прийти сюда. — Лучше сейчас расскажу тебе о том, что меня привело.

— Ну и что? — Орхана заинтересовался. Он не поддался на уловку Гэрана. Как бы ни был талантлив его брат, пустым проникновение в замок для него быть не могло. И если Гэран на это решился, то не только ради того, чтобы позлить брата.

— Ты как-то сказал, что полукровка станет демоном. Орхана пожал плечами. Да, он говорил и сейчас готов подтвердить.

— Так вот, у тебя есть все шансы наконец сесть в лужу. Сын Леенаари добрался в замок Пера.

— Наш старый замок? Нужно было его уничтожить.

— Видимо, отец решил, что так будет веселее. И правда, что может быть веселее магического замка, который обрёл разум и теперь шастает по всем пяти мирам? Орхана бросил на брата резкий взгляд. В отличие от Гэрана он хорошо помнил отца. И впадал в бещенство, когда кто-то говорил об отце хотя бы чуть неуважительно. Но старший грифон сдержался. Он понимал, что Гэран вовсе не хотел оскорблять память родителей. Просто он так общается. Поэтому Орхана вновь придал лицу спокойное выражение.

— Я давно не был в замке. Но в последний раз не нашёл там ничего опасного.

— У людей другое мнение по этому поводу.

— У людей всегда другое мнение по любому поводу. Возможно, им замок может и преподнести пару неприятных сюрпризов, но это только если они не будут осторожны, не более. В общем, ты зря ко мне так бодро прибежал с утра пораньше, ничего в этом замке не произойдёт с ним. Он конечно, не особо умён и вовсе неопытен, но не настолько, чтобы перед замком пасовать. Гэран хотел было что-то сказать по этому поводу, но не стал, поняв, что от брата он больше ничего не добьется.

— Ладно, — сдался он, — тебе виднее. Младший грифон уже собирался уходить, как Орхана предложил: — Если уж ты здесь, может, позавтракаем вместе? Только не в замке, а где-нибудь в городе. Мы так давно не выбирались в Геону вдвоём. Нужно это исправить. Гэран был удивлён. А он-то думал, что их совместные с братом прогулки по Геоне — это уже дела давно минувшего прошлого. А вот и нет, оказывается. Конечно, Гэран не смог отказаться. А Орхана не замедлил мысленно связаться с «поставщиком информации» и перенести встречу. Внезапно, не до этого как-то стало.

263

Сессомару снова чуть не упал. Похоже, все двери в этом замке вели себя абсолютно одинаково — толкали идущего в спину, а потом захлопывались. Воин хмыкнул и огляделся. Уже через пару минут он пожалел, что выбрал эту дверь. Комната, в которой он находился, была большой, но ничем не примечательной. Разве что привлекали внимание статуи различных цветов. Статуи в основном изображали людей. Сессомару видел такие лишь однажды. В империи вообще не делали статуи людей, только животных. Но в какое-то время пару таких вещей императору привезли купцы из далёкой страны. Ему понравилось, и статуи вошли в моду. Все, кто имел возможность, ставили их в домах. Правда, мода продержалась недолго, и статуи, привезённые в империю, теперь доживали свой век в закоулках садов и чуланах. Сессомару тогда было четыре года. Впервые увидев мраморные тела, он испугался. Особенно испугали его белые глаза. Потом страх прошёл, но он был безмерно рад, когда статуи, которые закупила для их поместья бабушка, отправились в тёмные уголки сада. Теперь, будучи взрослым, он смотрел на кошмары своего детства по-другому. Нельзя не признать, что это по-настоящему были произведения искусства. Мастер, похоже, отлично знал строение человеческого тела и смог в камне отразить каждый мускул. Все статуи изображали движение. Вот танцующая девушка, а вот борец кидает копьё. Вот человек укрощает вставшего на дыбы коня, а там музыкант водит рукой по струнам инструмента. Сессомару бродил среди статуй, рассматривал их, поражаясь умению мастера. Но даже сейчас он старался не заглядывать в белые, ничего не выражающие глаза. А зря. Если бы он заглянул, то увидел бы, что зрачки у некоторых статуй всё-таки есть. Цвета тёмного золота глаза следили за Сессомару. За каждым его движением. А Воин, решив, что достаточно налюбовался, спокойно подошёл к двери и схватился за ручку, чтобы открыть её. И тут приобретённое на тренировках чувство опасности заставило Сессомару отскочить от двери. И очень вовремя. Потому что копьё из мрамора весило немало, и замечательно, что оно разбилось о дверь, а не о Сессомару. Воин посмотрел на статуи. Они стояли неподвижно. Даже копьеметатель, у которого теперь не было копья. Правда, если раньше он стоял спиной к двери, то сейчас повернулся. Сессомару осмотрел все остальные статуи. Две из них тоже поменяли позы. Конь теперь упирался в постамент не левой, а правой передней ногой. Девушка опустила руки, и теперь никто бы не сказал, что это статуя танцовщицы. «Да, со статуями я ещё не сражался», — подумал Сессомару. Сессомару вдруг стало скучно. Ходящие статуи это, конечно, замечательно и даже страшно. Но не впечатляло. Вот месяц назад встреться он с ними!.. В общем, Сессомару решил, что тут ему делать нечего. Тратить энергию на статуи, когда тут, возможно, найдется нечто поинтереснее. Сессомару решительно повернул ручку и практически вывалился в коридор. Дверь опять услужливо 264

подтолкнула его в спину и закрылась. Сразу же за этим последовал сильный удар в неё изнутри. Одно из двух: либо копьеметатель где-то раздобыл другой инструмент для деятельности, либо конь решил пободаться с дверью. В любом случае, дверь выдержала. «Любая вещь, которая находится в комнате, может действовать только в её пределах», — промелькнула у Сессомару невесть откуда взявшаяся мысль. Сессомару непроизвольно посмотрел на кольцо. Головки змей приподнялись и, в свою очередь, посмотрели на него кристаллами глаз, в которых горели огоньки. У одной змеи — синие, у другой — красные. «Неплохо. У меня говорящее кольцо», — подумал Сессомару. Вторая его мысль была о том, что пару месяцев назад ходящих статуй и говорящего кольца ему как раз хватило бы для того, чтобы начать искать ближайший приют умалишённых. Теперь ничего вроде, даже не сильно удивляет. А вот в коридоре странности продолжались. Сессомару вновь увидел окно, в которое наблюдал жизнеутверждающую картинку с вулканами и крылатыми тварями. Но теперь она изображала нечто иное. Посмотрев в окно, Сессомару увидел как раз то, что и предполагалось увидеть из окна замка, стоящего на пустыре посреди города. Из окна он видел кусты и ограду, окружающую замок. Вдалеке виднелись крыши невысоких домов. Только одно настораживало. Когда он попал в замок, было раннее утро, а сейчас солнце стояло в зените. Он так долго пробыл в замке? Или это иллюзия? Или время здесь течёт по-другому? В любом случае, Сессомару хотел ещё побродить по замку. Главное, чтобы о нём не начали беспокоиться. Сессомару прошёл мимо двери, которая вела к живым статуям. Следующая дверь, необычного, покрытого ржавчиной металла, совершенно не привлекла его. Да и кольцо очень сильно сжало палец, когда он потянул руку к дверной ручке. Это стало последним аргументом. Третья дверь была слишком легкомысленная, оплетенная золотыми цветами. Сессомару не любил такой стиль. Но вот кольцу он, кажется, нравился. Оно настойчиво звало Сессомару именно туда. А так как тому было по большому счёту всё равно, он открыл дверь. Гэран и Орхана позавтракали в какой-то таверне. Гэран не знал её названия, хотя кормили там неплохо. Кстати, Орхане пришлось поколдовать, чтобы его не узнали. «А то я не смогу чувствовать себя свободным», — признался он брату. Гэран ухмыльнулся, вспомнив историю, которую слышал от купцов в человеческом мире — о правителе, который, переодевшись в простую одежду, любил прогуливаться по своей столице вместе с визирем. Узнавал этот правитель после таких прогулок много нового. Может, и Юдара так делает. Гэран улыбнулся своим мыслям, представив на минуту сиятельного князя Геоны в городской таверне. Орхана глянул на братца особенно серьезно, но промолчал. После завтрака Гэран не выдержал и начал вновь: 265

— Так ты действительно думаешь…

— Этот замок для него абсолютно безопасен, — как от назойливой мухи отмахнулся Орхана, — а ты волнуешься.

— Это не я волнуюсь. Это Леенаари волнуется. По крайней мере, мне так кажется. Хотя она не говорит. Вот ты скажи мне. Можно прожить с одной женщиной несколько столетий… и при этом не всегда уметь определять её чувства?

— Не знаю, смог бы я, — честно признался Орхана, подумав, — но раз у тебя получается, значит можно. Это же элементарно. Гэран вздохнул.

— Ладно, оставим эту тему.

— Оставим, — благодушно согласился старший грифон. После завтрака они ещё побродили по Геоне. Гэран никогда не предполагал, что вспоминание давно случившихся событий, может быть таким приятным делом. Поэтому был благодарен брату, который нашёл для этого время. Через несколько часов, спокойный и благодушный, он отправился домой. А Орхана… Орхана тоже направился домой. Но до дома не дошел, свернув в один из мало заметных входов в кривой узкий переулочек. Там он дошел до невзрачной двери (которая существовала вот уже несколько столетий только для него одного) и, распахнув её, вошёл под тёмные своды старинного родового замка грифонов — замка Пера. Замок был назван так, потому что первый грифон, его построивший, замуровал в стенах свои перья, чтобы тем самым сделать замок доступным только для своей семьи и потомков. Именно это, похоже, и послужило тому, что замок обрёл разум. А, обретя его, через некоторое время не захотел оставаться на одном месте и изъявил желание уйти. Конечно, находившийся тогда во главе семьи, лорд-грифон, отец Орханы и Гэрана, мог бы не только сломить волю магического создания, но и вовсе лишить его разума, но не стал. Вместо этого он отпустил замок на все четыре стороны. Что было по мнению даже самых ближайших друзей грифона весьма странным решением. Но Грифон его не изменил. При этом он вовсе не собирался терять контроль над замком, что и понятно. Если артефакт вдруг взбесится, то кому ещё его останавливать? Грифон создал в Геоне портал, пройдя через который всегда можно было оказаться в замке, где бы он ни находился. А уж оказавшись в замке, любой, в ком текла кровь создателя-грифона мог лишить артефакт силы и жизни. Отец рассказал Орхане, как проникнуть в замок, Гэран же об этом не знал. Когда отец и мать погибли, он был слишком мал. Когда он вырос, Орхана собирался рассказать младшему о портале, но всё как-то умалчивал. Может, ему было приятно знать о том, что он единственный, кто владеет информацией? Детскость, конечно, но иногда в мудром Орхане всплывало нечто подобное. И он не пытался с этим бороться.

266

На этот раз дверь не толкнула Сессомару, а аккуратно открылась, впуская его. Сессомару вошёл и сразу же окунулся в невероятную свежесть. Захотелось дышать поглубже, чтобы впитать в себя потрясающий воздух, наполненный чуть солоноватым запахом, которого Сессомару ни разу не чувствовал в жизни. Сама комната была небольшой. Из мебели — ковёр на полу, несколько раскинутых по нему книг на незнакомом языке, несколько лежачих диванов. «Лежачий диван», недавнее приобретение империи, пришедшее сюда из дальней страны, представлял из себя диван без ножек, отсюда и название. Диваны были обшиты тканью бирюзового цвета. Мать называла его морским. Странно. Ведь мать приехала с западных провинций. Именно там отец нашёл её и взял в жены. И вместе с тем, она часто рассказывала о море. Тогда её голос наполнялся силой, хотя и оставался мягким, а в глазах появлялась грусть. Да. Она часто рассказывала ему про море, про волны, которые накатывают на берег все в пенных барашках, про крикливых морских птиц, про солёную свежесть в воздухе. Стоп. Солёный воздух! В комнате было окно. Прямо напротив входа. Сессомару бросился к нему так быстро, как мог. За окном расстилался красивейший пейзаж. Замок, по версии этого окна, стоял на утёсе. На небе вовсю светило солнце. Внизу Сессомару увидел полоску жёлтого песка, очень похожего на тот, что привозят купцы из пустынь жарких стран. А за ним расстилалась кажущаяся бесконечной водная гладь. Только казалась она не такой уж бирюзовой, а скорее голубой. Впрочем, мать рассказывала Сессомару, что море может принимать разный цвет. И голубой, и зелёный, и бирюзовый. И серый. Чайки (кажется, так называют этих крикливых белых птиц), тоже были. При этом оказались птицами либо бесстрашными, либо очень наглыми. Одна из них чуть не влетела в окно. Сессомару на миг отстранился и прикрыл глаза, инстинктивно защищаясь. А когда открыл, в окне вновь был знакомый пейзаж города, именно такой, какому положено открываться из окна замка, стоящего в центре города. Сессомару вздохнул. Только запах и остался памятью об этом огромном водном чуде — море. Да и он быстро исчезал. Даже обивка на диванах показалась потемневшей, выцветшей. Больше тут делать было нечего, разве что сожалеть о мимолётности видения. И желать вернуть его вновь. Удивительно, но именно так Сессомару ощущал себя после того, как закончились мимолётные встречи с Урелом. Тогда он тоже чувствовал сожаление. И ведь вроде не так много встреч было, чтобы успеть привязаться. Но расставаться было трудно и обидно, словно что-то волшебное и тёплое коснулось души на миг, а потом вновь унеслось куда-то. Правда, в отличие от моря, Урел обещал вернуться. И почему-то именно сейчас Сессомару почувствовал, что, случись эта встреча, он будет ей рад. Сессомару вышел за дверь, неся в себе память о недавней встрече с морем. Мельком заметил, кстати, что за окном вечер. Но это его не взволновало.

267

Орхана шагнул прямо в холл замка. Подняв голову, весело отсалютовал Игрокам, которые, он был уверен, сейчас смотрят на него. Игроки действительно смотрели. И некоторые даже кусали губы, только сделать ничего не могли. Спорить с Орханой — таких смельчаков не нашлось.

— И обязательно было втягивать в Игру своего ясновельможного братца? — не удержалась Бики, выставив Гэрану претензию.

— Я его не втягивал, — сказал Гэран. Сам он сейчас не знал, что и чувствовать. С одной стороны, было досадно, что его участие, похоже, отодвигается на неопределенный срок. И обидно, что Орхана ничего не сказал ему о том, что собирается в замок. Ладно, на счёт этого он ещё с братом поговорит по-родственному. В конце концов, он уже давно вырос, пора и претензии старшему поколению выставлять. С другой стороны, он восхищался братом. Увидеть вытянувшуюся физиономию Бики было почти обычным делом, а вот Леру... О, Великая Ингвисс, неужели рогатый действительно считает, что Орхана может у него из под носа нового любовника увести? Орхана вроде бы никаких намеков и попыток не делал. А Леру как волнуется! Или в самом деле так запал на полукровку? Похоже, с Леру и такое бывает. Да и Дара не в очень хорошем настроении. Ну да, Орхана не мешать, а помогать собирается. А Дару это не устраивает. Великие принципы недопустимости всяческих ублюдков в ряды высшего круга, как она сама эта называет. Или просто стервозность и ненависть к Леенаари, как это на самом деле есть. А вот Рору спокоен. Ему всё равно. Хотя нет. Смотрит с любопытством. И, похоже, тоже с одобрением. Забавно, что именно огненно—воздушный демон оказался тем, кто в их компании лучше всего контролирует свои эмоции. Хотя это и понятно. Если стихийники не будут свои эмоции контролировать, то рано или поздно разрушат весь мир. И себя заодно. Яркий пример — Бики. Идёт если не ко всеобщему, то к разрушению ближайшего окружения. Да… полудемон, сам того не зная, обладает способностью завоевывать сердца. Впрочем, истинно собачье качество. В смысле, демонов—псов. Бики же всё не унималась: — Я вообще не понимаю!

— Можно подумать, что ты вообще что-то понимаешь, — неожиданно для себя зло подумал Гэран. Раньше он практически не сталкивался с Бики. И теперь, после вынужденно проведенного времени вместе, должен был признать, что демоница—феникс его раздражает страшно. Он всегда считал, что фениксы гораздо сдержаннее и умнее.

— Ты ведь должен ненавидеть его! — выплюнула Бики свой последний аргумент. И замолчала. Сразу было видно, что она вовсе не хотела озвучивать эту мысль. И теперь, когда у неё вырвалась помимо воли эта фраза, демоница вовсе не знала, как отреагирует Гэран. Но какие бы ни были у неё ожидания, Гэран их явно не оправдал. Потому что пожал плечами и равнодушно сказал: 268

— Должен бы. Но не ненавижу. У Бики был такой вид, словно она со всего размаху врезалась в дерево. А ведь Гэран правду сказал. Узнав о том, что у Леенаари будет ребёнок, Гэран некоторое время вообще ничего не мог делать. Он оставил все свои дела и слонялся по замку, распугивая слуг. Никого, даже Орхану, не принимал. Плохо было. И был уверен, что возненавидит не только этого ребёнка, но и саму Леенаари. Но… время шло. Боль притупилась. А ненависть так и не пришла. Сначала Гэран даже упрекал себя в этом. Ведь должен же! И ненавидеть, и смерти желать. А потом…махнул рукой. Ну нет у него ненависти. И злости тоже. Когда Сессомару было четыре года, младший грифон придумал потрясающую комбинацию, как вернуть Леенаари домой. Он решил похитить ребёнка. И уже почти выполнил свой план. Выпрыгнул из-за кустов перед мальчиком и его нянями, когда те гуляли по саду. Во все своей красе выпрыгнул. Четыре мощные лапы, мышцы перекатываются под кожей, крылья в три метра размахом, орлиный клюв щёлкает, глаза горят. Няньки испугались и разбежались кто куда, а Сессомару не испугался. Подошёл к грифону и погладил по голове. При этом ещё и «птичкой» назвал. Если бы у Гэрана и была к этому существу хоть какая-то ненависть, то она сразу бы растаяла. А так… Грифон склонил голову, позволив детской руке дотронуться до мягких перьев. Он всё ещё раздумывал. С одной стороны — ему хотелось прямо сейчас забрать Сессомару в мир демонов. Он точно знал — Леенаари никуда не денется, придёт к нему за ребёнком. А уж Гэран всё сделает, чтобы уговорить её остаться. И тогда они воспитают Сессомару вместе. С другой стороны. Он очень хорошо знал Леенаари. Демоница, на первый взгляд мягкая и податливая, обладала несгибаемой волей. Она придёт. Но никогда не простит, что однажды он отнял у неё свободу выбора. Вдалеке послышались шаги. Гэран внутренним чутьём понял: Леенаари. Он ещё раз взглянул на Сессомару и подмигнул ему. Тяжело взлетев, он растворился в темнеющем небе. От воспоминаний Гэрана опять отвлекла Бики: — Ты бы мог, по крайней мере, поговорить с братом? — настаивала демоница.

— А если я не хочу? — вновь пожал плечами Гэран. Бики хмыкнула. С этими сумасшедшими грифонами совершенно без толку разговаривать, если что задумали. Вот и родители у них был такими же. Что отец, что мать, даром что последняя из ледяных фениксов. Сессомару вновь стоял перед выбором. Дверей было много, к тому же, он заметил лестницу, ведущую вверх. Сессомару попытался вспомнить. Странно, он пристально смотрел на замок, но совершенно не помнил, сколько в нем этажей. А ведь ещё специальные упражнения в детстве и юности делал, чтобы всё запоминать с первого взгляда. Сессомару прошёлся по коридору. И уже потянулся к бурой двери, как кольцо сжало палец так, что в глазах потемнело. Сессомару отнял руку, и кольцо отпустило. Отдышавшись, Сессомару внезапно почувствовал 269

прилив злости. Конечно, кольцо вещь хорошая и полезная, но оно теперь будет решать, куда ему ходить и что делать? А как же его интуиция? Сессомару знал, что это совершенно нелогично и даже опасно, но ничего поделать с собой не мог. Бывало, на него нападали такие приступы ослиного упрямства. В эти моменты никто не мог с ним сладить. Даже он сам. Сессомару вновь подошёл к двери и дёрнул за ручку. Кольцо не отреагировало. «Вот так и надо», — хмыкнул Сессомару удовлетворённо. Но оказалось зря. Дверь не хотела открываться. Сессомару подёргал за ручку сильнее, даже попытался надавить плечом. Без толку.

— Вообще-то портить чужую собственность не очень красиво, — услышал он мягкий и такой знакомый голос. Он обернулся. И увидел господина Гору. Тот сидел в невесть откуда взявшемся кресле и пристально смотрел на Воина. Как всегда господин Гору был верх элегантности. Одежда простого кроя, но явно из дорогой ткани, длинные волосы собраны в аккуратный хвост, холёные аристократические руки на сей раз были в тонких перчатках.

— А это Ваша собственность? — задиристо спросил Сессомару. Очевидно, приступ упрямства у него ещё не прошёл.

— Может быть. Да, наверное, так и есть. То есть, можно так сказать, — ответил Гору. В любое другое время Сессомару заинтересовала бы эта странная формулировка. Но не сейчас. Он по очереди подергал ручки ещё пяти дверей. С тем же результатом. Точнее, вообще без результата. Орхана с любопытством наблюдал за его попытками, потом, наконец, сжалился и сказал: — Они все закрыты.

— Да? Значит, мне повезло поначалу.

— Сложно сказать. — Орхана протянул руку и в ней вдруг оказался бокал красного вина, — видишь ли, — сказал он полушепотом, наклонившись в направлении Сессомару, — поначалу они все были открыты. Пока я не захотел их закрыть.

— Это такое вежливое предложение мне убираться отсюда? — спросил Сессомару.

— Нет. Это вежливое предложение к тебе прийти в норму. Ту самую, когда начинают думать головой.

— Уже пришёл, — мотнул этой самой головой Сессомару, — что теперь?

— Теперь? — Гору отхлебнул из бокала и поставил его на маленький стеклянный столик, который за секунду вырос рядом с креслом, — Вина хочешь? — и Гору протянул Сессомару второй бокал, наполненный красной жидкостью. Сессомару покачал головой.

— Тогда можешь открывать двери дальше. Хотя на мой вкус ничего увлекательного тут нет.

— А… вы?

270

— А я пока посижу здесь. Может, пригожусь ещё. И Гору, подмигнув Сессомару, уткнулся в книгу, которая опять-таки материализовалась в его руке. Сессомару посмотрел на него с минуту, и, поняв, что больше слов от него не добиться, пошёл искать дверь. На несколько секунд он остановился напротив бурой двери, но потом решительно отошёл от неё и открыл дверь соседнюю. Сессомару быстро преодолел порог и оказался... Ну, можно сказать, что он оказался где-то. Где конкретно сказать было сложно. Он висел в пустоте. Пустота была разноцветной. И не стабильной, а постоянно меняющейся. Сессомару постоянно окунался то в один, то в другой цвет, словно в воду. Даже дух занялся. Сессомару внезапно ощутил давно забытое чувство, необычайное чувство счастья и свободы приходило к нему много раз во сне в детстве. И потом один раз лет в двенадцать. Это был обычный день, ничем не примечательный. Он тогда тренировался под наблюдением отца. Никак не мог выполнить какой-то сложный удар. Раз, два, три... десять. Сессомару посматривал на отца в надежде, что тот разрешит хотя бы ненадолго прерваться и отдохнуть. Но отец ничего не говорил. Сидел, нахмурившись. И тут у Сессомару всё получилось. Идеально! Потом Сессомару пришлось вновь тренироваться, чтобы добиться такой же чёткости, как в тот раз. Усталый, но довольный, Сессомару посмотрел на отца. Тот чуть улыбался.

— У тебя хорошо получилось, — сказал он медленно. Подумал и добавил, — особенно последняя часть. Сессомару улыбнулся. Отец всегда умел хвалить так, как это нужно было в данный момент. По крайней мере, на Сессомару похвала действовала безотказно. Потом они пошли домой, пешком, а не поехали, как обычно. Сессомару помнил, что тогда ещё пели какие-то птицы. Но внезапно все замолкли, и раздалась трель соловья. Сессомару раньше никогда не слышал соловья или попросту не обращал внимания. Сейчас обратил и даже остановился. Отец тоже остановился, ничего не говоря. Так они и стояли, слушая птицу. А потом Сессомару поднял голову и увидел первые звёзды. Налетевший порыв ветра растребушил волосы и забрался под одежду. И ту что-то произошло… Сессомару внезапно почувствовал, что он живой. Нет, конечно, он и раньше это знал. Но сейчас …сейчас это было такое яркое ощущение. Словно кто-то резко снял повязку с глаз, и теперь можно было видеть окружающий мир, тот, о котором раньше мог только догадываться. Сессомару даже не предполагал, что так бывает! Он хотел тут же рассказать кому-нибудь об этом, но не смог. Словно что-то не давало. Наверное, это ощущение было только для него одного. Сейчас, в переплетениях света и цвета, в пустоте, Сессомару почувствовал нечто подобное. Это чувство заполняло его целиком, не оставляя места больше ни для какого другого. Сессомару вздохнул полной грудью. Ощущение было, что вместе с воздухом он вдохнул силу. Сессо271

мару ещё побыл бы здесь и неизвестно когда покинул бы это гостеприимное место, но тут его вытолкнули в коридор. Нужно отдать должное, весьма мягко вытолкнули в этот раз. Сессомару огляделся. Он стоял в коридоре, а дверь была за его спиной. Под потолком горели люстры, большие и неуклюжие, с нагромождениями свечей. Что и понятно — за окном была ночь. А вот Гору всё также сидел в кресле. Он читал. Правда, уже не ту книгу, что раньше, обложка была другой. Оторвавшись от страниц, Гору посмотрел на обескураженного резким изменением ситуации Сессомару. Потом одобрительно кивнул: — Ну что же, пока неплохо. — и вновь уставился в книгу.

— Что неплохо? — не выдержал Сессомару после двух минут наблюдения читающего Гору. Тот только поднял руку и сделал непонятный жест, указав куда-то в неопределённом направлении. Что именно это значило: идти дальше открывать двери или просто убраться и не задавать глупых вопросов, Сессомару не мог догадаться. Он ещё немного посмотрел на Гору. Зрелище, конечно, было интересным, но всё может наскучить. Поэтому Сессомару вздохнул и пошёл дальше. На несколько секунд у него возникла мысль бросить всё и направиться к выходу. А на выходе оглянуться и посмотреть, как отреагирует Гору. Но любопытство было сильнее, да и последняя комната придала уверенности в своих силах. Поэтому Сессомару пошёл дальше. Он миновал следующие три двери и открыл четвёртую.

— Идёшь пока хорошо, ровно и безопасно. Очень осторожно, в неприятности не ввязываешься, молодец, — соизволил Гору прокомментировать свою последнюю реплику. Сессомару этот комментарий ужасно разозлил. Что Гору хочет сказать? Что он трус? И бежит от опасности? Сессомару резко подошёл к одной из дверей, хотя ещё пять минут назад её бы не выбрал. Только открыв её, он сообразил, что Гору в последний раз сидел уже в другом месте. Он что, передвигает кресло к двери, в которую вошёл Сессомару? «Ну да, как же», — усмехнулся Сессомару. Скорее можно предположить, что кресло гуляет от двери к двери само по себе. В данном случае, логичнее. Сессомару нажал на ручку — всю в мелких царапинах, как будто от чьих-то когтей и, повернув её, вошёл внутрь темного помещения. В первую секунду ничего не было видно. Но когда глаза привыкли к темноте, он начал различать странные огоньки вдалеке. Красные и зелёные, по два рядом. «Да ведь это же глаза!», — вдруг осенило Сессомару. Он всмотрелся пристальнее. Теперь можно было различить и звериные морды совершенно фантастических существ с мускулистыми человеческими телами. Правда, долго Сессомару смотреть не смог, поскольку ему пришлось защищаться. Слава Высшему, его верный Ворон был с ним. Но сражаться почти в полной темноте с, по меньшей мере, дюжиной 272

агрессивных и сильных тварей было невероятно сложно. Сессомару еле успевал увернуться от длинных острых когтей и рубил, практически не видя, куда. Да. Это была не та первая встреча с Длуном, а нечто похуже. Твари в самом деле вознамерились его убить. Внезапно Сессомару увидел невдалеке свет в прямоугольном проёме. Дверь! Напрягшись, ему всё-таки удалось добраться до дери и проскользнуть в неё. Дверь захлопнулась со страшным скрежетом. Сессомару отскочил от неё на шаг. Прислушиваясь и сжимая в руке меч, готовый к обороне. Из-за двери доносился скрежет и глухие удары. Чудища явно вознамерились сломать дверь.

— Они сюда не войдут, — спокойно произнёс Гору, — но, если это тебя смущает… — Гору сделал пару движений рукой и шум за дверью стих сразу же. Потом Гору встал и подошёл к Сессомару.

— Да, выглядишь не очень, — прокомментировал он, взглянув на Воина. Сессомару что-то прошипел, но по сути возразить не смог. Он действительно выглядел не очень. Одежда висела лохмотьями, из длинных и глубоких царапин текла кровь.

— Вообще—то, — сказал Гору, задумавшись, — когда я сказал, что ты осторожен, я имел в виду именно то, что ты осторожен, а не то, что ты трус. Поверь, для тебя будет лучше, если ты потрудишься в будущем правильно истолковывать слова окружающих. Сессомару вновь что-то прошипел. Гору не обратил на это никакого внимания. Просто взял Сессомару за шкирку и легко, как куклу, потащил наверх. У Сессомару даже в мыслях не было сопротивляться. А почему — он понять не мог.

— Мне вообще мало кто сопротивляется, — ухмыльнулся Гору, словно прочитав его мысли. В дальнейшем Сессомару ожидала ванна и милая девушка-знахарь, которая невероятно быстро привела его в порядок. Во всяком случае, раны не только перестали кровоточить, но и вообще не причиняли никакого беспокойства. А потом Сессомару снова оказался в коридоре с дверьми. На этот раз в окно заглядывало утреннее солнце. И Сессомару вовсе не торопился с очередной дверью. Он обернулся на усмехающегося Гору.

— Ну? — спросил тот выжидательно.

— Я хочу узнать, что это за замок. — чётко сказал Воин.

— Пожалуйста, — как—то особенно радушно протянул Гору, — присаживайся. Сессомару огляделся в поисках кресла или стула и тут же упал на пятую точку. Злобное кресло незаметно возникло сзади и сильно его подтолкнуло, заставив сесть. А потом передвинулось вместе с ним к столу. Бегало кресло, кстати, на удивление шустро.

— Вино будешь? Сессомару не успел ничего ответить, как на столе образовался ещё один бокал.

273

— Вы так просто ответите мне?

— А почему бы нет? — искренне удивился Гору.

— Но ведь раньше вы ничего не говорили.

— А ты разве спрашивал? Крыть было нечем, и Сессомару приготовился слушать.

— Ты бы всё-таки взял вино, — заметил Гору вначале, — такое редко где можно попробовать. Замок сам его делает. Сессомару взял бокал и, не без опасения, пригубил. Вино оказалось очень вкусным.

— Итак.

— Итак. Как ты, наверное, понял, этот замок абсолютно живое, разумное и самостоятельное существо. Сессомару кивнул, хотя это он понял только сейчас, после фразы Гору.

— При этом существо очень сильное. Так как магии при его создании было применено много, то вся магия теперь ему и досталась.

— И это существо пытается заманивать путников?

— Полагаю, они ему любопытны. К тому же, ничего плохого с ними не происходит. С большинством.

— Кроме того, что они не возвращаются?

— Тут уж ничего не поделаешь. Замок способен дарить видения. Те, которые люди хотят видеть. Он, видишь ли, считает, что оказывает услугу. Взамен на изучение людей, он делает им что-то приятное. И рад этому.

— Что-то не очень были похожи эти звереголовые твари на нечто приятное.

— Твоя вина. Замок ещё не очень хорошо разбирается в эмоциях. У него своя логика. Этой каменной громаде и в голову не приходит, что человек может тратить свои нервы, всерьез ожидая здесь чего-нибудь неприятного. Он же тут ко всем всей душой, как ему кажется! Поэтому он даёт ожидаемое. К тому же, он ведь всё-таки предупреждает. Тут даже кольцо типа твоего необязательно.

— Значит, те нечастные, что не вернулись…

— Возможно, бродят где-нибудь тут, заблудившись в сладких видениях. А возможно уже умерли. Умереть тут можно по-настоящему. Сессомару кивнул. У него остались вопросы, но он не хотел их задавать. Нет, один всё-таки задал: — А как же двери? Видения за дверью. Они для всех одни и те же?

— Вот тут уж не знаю, — пожал плечами Гору, — возможно, за время существования замок построил общие схемы видений — как положительных, так и отрицательных. И разместил их за каждой дверью. Теперь эти схемы лишь индивидуально меняются, в зависимости от личности. Кого-то за дверью ждут 274

звериные морды, кого-то болото или злейший враг. А за следующей иного ждёт библиотека, тогда как в рядом находящейся — пара красавиц. Никак руки не доходят разобраться с этим наверняка, знаешь ли. И это не всегда видения. Иногда свихнувшийся артефакт путешествует. А так как ему открыты порталы пяти миров, то он и пользуется этим вовсю.

— И как определить, куда ему приспичит отправиться в следующий раз?

— Не знаю, — пожал плечами Гору, — тут даже я не всегда угадываю. Сессомару задумался. Сейчас замок вовсе потерял свой шарм в его глазах. Видения, конечно, и много магии, но… ничего особенного. Ничего, что могло бы его заинтересовать.

— Скучно, да? — сочувственно спросил Гору, — так часто бывает. Ожидаешь чего-то волшебного и необычного, а на поверку оказывается…

— Вы говорите как большой знаток, — сказал Сессомару. Фраза прозвучала несколько ядовито, поскольку настроение у Сессомару быстро пошло вниз.

— Да, наверное. Ты лучше скажи, что дальше делать будешь?

— Уйду, наверное. Тут больше нечего делать.

— Это я виноват. Наверное, нужно было дать тебе больше времени поиграть. Чтобы сам понял, что к чему, — сочувственно проговорил Гору.

— Наверное, понял бы. Но, так уж случилось. Сессомару встрепенулся: — Всё же было весело. Неплохой замок получился. Гору удивленно посмотрел на него. Потом кивнул.

— Возможно. Извини, что не дал тебе самому разобраться. Очень уж боялся, что неправ окажусь…

— В чём? — удивился Сессомару.

— Да, так… потом как-нибудь расскажу. А колечко береги. Хорошее колечко. Да, и ещё. Не рассказывай, пожалуйста, никому, что тут видел. Это не моя просьба, а замка. Обычно он отбирает память. Но сейчас не стал, понадеявшись на твоё… понимание ситуации. Сессомару кивнул. Когда Сессомару вернулся в гостиницу, оказалось, что оборотни уже порядком переволновались. Ведь его не было сутки. Сессомару боялся, что Длун начнёт приставать к нему с вопросами, но тот словно почувствовал, что этого делать не стоит, и не стал. Уже на следующий день они покидали город. А через несколько дней закончилась и провинция. Теперь на их пути лежали западные земли — таинственные, страшные и загадочные. Но на душе у Сессомару было необычайно легко. Он чувствовал, что нечто большое и важное в его жизни совсем рядом. Осталось только протянуть руку.

275

ГЛАВА 13 Ночь в лесной гостинице

— Дорога с каждым днём всё безлюднее, — как-то заметил Сессомару.

— Оно и понятно. — фыркнул Длун, — Западные провинции явление особое. Суда просто ради любопытства не ходят. Разве что если приключений на свою голову захотелось. Сессомару ничего не ответил. Отец обычно немного рассказывал о походах в западные провинции. Лишь чуть больше, чем о походах на север. Он обещал, что когда Сессомару подрастёт, то сам отправится на запад в составе военной экспедиции. Но и скупых рассказов хватило, чтобы понять — запад вовсе не место для одиноких путников из центра империи. Разве что для хорошо вооружённой армии. Теперь же Сессомару самому предстояло убедиться в справедливости или несправедливости рассказов.

— Ты всегда можешь повернуть обратно. — заметила Итал неожиданно. Сессомару обернулся и пристально посмотрел на волчицу. В глазах Итал не было ни ехидства, ни злости или жалости, лишь констатация факта. Сессомару и сам прекрасно знал, что может повернуть. Но он чувствовал, что поверни он обратно, и всё, Игра закончится. Потом он может раз десять изъездить запад из конца в конец, но никогда не получит того, что может получить, пройдя путь до конца. Сессомару в последнее время стала всё чаще сниться мать. Даже когда он просыпался, он продолжал слышать её песни где-то на пороге сознания. Эти песни и сны приносили необычайную тоску, с которой Сессомару не мог справиться. Может, потому, что он просто не хотел. Как не хотел и отступать. Поэтому он решительно покачал головой. Итал кивнула одобрительно. Как и Сессомару, она считала, что повернуть назад равносильно проигрышу. Длун не понимал их обоих. У лис жизнь не делилась на проигрыши и выигрыши. Они считали, что есть в жизни только один вид ситуаций, когда можно сказать, что ты проиграл. Это когда ты умер. И даже это не всегда такой уж однозначный проигрыш. Длун уже пару раз пытался внедрить в сознания попутчиков эту философию, но никаких особенных успехов не добился. Поэтому решил, что каждому своё. Дорога шла то через холмы, то через леса. И становилась всё более непроходимой. Придорожные гостиницы совсем перестали встречаться, и пару ночей 276

путникам пришлось провести недалеко от дороги, у костра. Даже леса тут были какие-то иные, не такие, как в других провинциях. Сессомару обратил внимание, что даже в самой чаще считающегося тёмным и страшным Аренского леса, было светло и полно солнца. Тут же деревья были выше и древнее, они росли, густо переплетая в вышине ветви друг с другом, образуя практически непроницаемую для солнечных лучей сеть. В таком лесу Сессомару чувствовал себя некомфортно. Но вскоре привык, и стало легче. Да и Длуну было не очень приятно тут находиться. Лис привык к светлым лесам. Итал же, напротив, была в отличном настроении. Когда Сессомару обратил на это внимание Длуна, тот ответил: — Ну да, конечно. Ведь земли волков как раз и состоят из таких лесов. И невысоких гор, опять-таки почти полностью покрытых такими же тёмными лесами. Она, можно сказать, впервые за всё путешествие почувствовала себя как дома. А Сессомару, если бы он и дальше был уверен, что его мать пусть необычный, но всё же человек, получил бы ещё одно опровержение данной теории. Ну никак он не мог представить, что эти дикие леса могут быть родиной его матери. Ведь она в мыслях Сессомару всегда ассоциировалась с простором и свободой. Возможно, теперь только выигрыш сможет помочь Сессомару с ней увидеться. Эх, жаль он не спросил у Кайры о том, могут ли общаться проигравшие со своими нечеловеческими родителями. Так, на всякий случай. Ведь всё же… Становиться демоном? Нет, он даже старался не думать об этом. На этот раз путешественникам повезло. Вечером начался мелкий и противный дождь, и земля превратилась в грязное месиво. И тут как по заказу из полумрака вечера на них выпрыгнула небольшая придорожная гостиница. Судя по внешнему виду, не ахти что, но точно лучше, чем земля после дождя. На удивление, гостиница оказалась почти полна. Помимо трёх путешественников комнаты сняли ещё несколько человек. Сессомару было забавно и удивительно их рассматривать, гадая о дорогах судьбы, которые собрали под одной крышей столь разных людей. Сумрак леса, воспоминания о рассказах детства о таинственных западных землях настроили Сессомару на романтический лад, и сейчас ему впору было бы описывать своё путешествие и встреченных по дороге. К сожалению, бумаги для письма опять не осталось. Пришлось надеяться, что память не только сохранит эти моменты до более удачного случая, но и поможет воскресить именно то настроение, которое он испытывает сегодня, слушая вой ветра и перестук дождя по крыше, созерцая в полумраке ламп лица попутчиков на один вечер. Собрание действительно, стоило того, чтобы задуматься о магии дорог. В середине обеденного зала сидел юноша в одежде, которую обычно носят купцы из дальних стран. Да и черты лица выдавали гостя юга. Этот персонаж заинтересовал Сессомару. Юноша совсем не вписывался в окружающую обстановку и 277

кажется, сам прекрасно это понимал. По крайней мере, не похоже было, что он чувствует себя уютно здесь. Он постоянно крутил головой, словно высматривая кого—то. И этот кто—то появился. С лестницы вниз проскользнула хрупкая фигура, завернутая в тёмно—лиловый плащ. Увидев её, купец издал едва слышимый вздох и немного успокоился. Сессомару присвистнул. Было от чего успокоиться. Эта фигурка только выглядела хрупко. На самом деле это была одна из ассари. Безукоризненные воины, рассчитывающие больше не на силу, а на скорость и ловкость, и, как говорили некоторые, на магию. Ассари происходили из западных провинций. Из деревень людей теней. Их сложно было нанять на службу (очень дорого), но оно того стоило. Сессомару собственными глазами видел, как девушка ассари из личной свиты императора с лёгкостью справилась с двадцатью считавшимися неплохими воинами. Она летала между ними, как молния, её движения были незаметны. Единственное, что видели окружающие — это как падали один за другим соперники девушки— тени. Но всё же. Этот купец судя по всему был или очень богат, или очень безрассуден. А, скорее всего, и то и другое. Третья фигура, которая заняла место в углу, совершенно не поддавалась описанию. Она тоже была завернута в плащ. При чём завернута была как куколка — вместе с головой. Иногда виднелась, выпростанная из под плаща рука, которой фигура подзывала хозяина для заказа. Ну и всё. Ничего больше невозможно было разглядеть. Хотя Сессомару, когда готов был уже переключить своё внимание на более доступные для наблюдения объекты, он вдруг увидел, что рядом с фигурой лежит посох. Сделанный из тёмного дерева, он был едва заметен в полумраке помещения. И всё же Сессомару смог разглядеть страну фигуру в виде лошадиной головы, венчающую посох. Что это — посох путника или посох колдуна? Сессомару мог бы обратиться к Длуну или Итал за разъяснением, но не хотел разрушать мистический образ фигуры. Ещё за одним столом сидел странствующий монах. Он был в простой, потёртой рясе, которая, видать, немало выдержала за время хождения по дорогам. Но породистое лицо указывало, что он вовсе не из низшего сословия. Его нельзя было назвать особенным красавцем, но в лице было явно что-то располагающее. Мягкие, даже какие—то уютные и домашние (иначе и сказать было нельзя) черты. Обращали внимания на себя и глаза — непонятно даже серые или зелёные, светящиеся юмором и добротой. Казалось, эти глаза всегда улыбаются. А уголки губ, несмотря на пожилой возраст, были направлены вверх. Похоже, с помощью губ монах улыбается лишь ненамного реже. Даже движения у монаха были мягкими и неторопливыми. Волнистые волосы вызывали почему-то ассоциацию с шерстью сераура — огромной добродушной собаки, которую усталые родители часто используют как няньку для своих чад. Когда ребёнок вылезал из очерченного для него родителями круга, сераур 278

осторожно брал его за одежду и возвращал обратно в круг. Последним членом это странной компании являлся высокий худощавый человек лет за тридцать. При нём не было ни меча, ни даже коруна или вообще какого бы то ни было оружия. Но быстрые, просчитанные движения говорили о том, оружие в руках он держал. И может с ним неплохо обращаться. Как и в случае с монахом Сессомару особенное внимание обратил на глаза. Они буквально сверкали из под спутанных, упавших на лоб волос. Сессомару нашёл, что человек тоже изучает окружающих. Правда, в его коротких, но пронзающих насквозь взглядах, можно было заметить вовсе не праздное любопытство, а поиск. А вся поза говорила, что этот человек в любую минуту готов выпрыгнуть из-за стола и начать действовать — бежать или сражаться. Только вот Сессомару почему-то был уверен, что бежать он вряд ли будет. Когда Сессомару случайно встретился взглядом со взглядом этого последнего незнакомца, то его словно пронзили несколько ледяных игл. Для Сессомару стоило большого труда не отвести взгляд. Незнакомец ухмыльнулся и тут же ледяные иглы отпустили, несмотря на то, что Сессомару и он по прежнему смотрели в глаза друг другу. Наоборот, Сессомару даже почувствовал какое—то тепло, исходящее от незнакомца. Это длилось всего лишь пару минут. А потом незнакомец обратил внимание на закутанную по уши фигуру. Сессомару мысленно пожелал ему удачи в исследовании. Леенаари смотрела на море. Она всегда любила его простор. Тут её и застал Гэран. Не найдя жену ни в замке, ни в саду, он точно знал, где она может быть, и спустился по каменным ступеням к морю. Подойдя к жене, он осторожно обнял её. Леенаари ничего не сказала, просто прижалась к мужу покрепче.

— Что-то случилось? — спросил Гэран.

— Не знаю, — честно ответила псица. — просто… этот замок… ваш. Он был здесь несколько дней назад. На одну минуту. Я видела его в окно. И…

— Можешь не объяснять дальше, — Гэран всё понял. Замок появился как раз тогда, когда в нём был Сессомару. Теперь Гэран попал в весьма затруднительно положение. Он никогда не умел утешать. Даже самого себя. При этом он чувствовал, что должен что-то сказать. Леенаари этого ждёт. Собравшись с мыслями, он спросил: — Ты скучаешь по нему? Леенаари повернулась и посмотрела на него у упор.

— Он мой сын, Гэран.

— Скучаешь, — констатировал Гэран, — знаешь, а ведь совсем немного осталось. И тогда…

— И тогда он может выбрать другой путь, — жёстко сказала Леенаари.

— Нет, даже если бы хотел, — уверенно ответил Гэран.

279

Леенаари удивленно подняла бровь.

— Он ведь демон-пёс. И он такой же упрямый. И так же не любит проигрывать.

— Также, как пёс?

— Ну да, Признайся честно, ведь ты вышла за меня замуж только для того, чтобы Даре утереть нос. Выиграть у неё. Разве не так? Леенаари засмеялась.

— Ну, может быть, —сказала она. Потом высвободилась из объятий мужа и медленно пошла по ступеням вверх по направлению к замку. А Гэран остался на пляже. Немного разочарованный. Не то, что он ждал от Леенаари опровержения его последней фразе, это не в её характере. А может, всё же ждал? Ужин закончился, и хозяин гостиницы вместе с дочерьми убрал тарелки и унёс их в кухню. Все посетители, даже закутанный по уши в плащ обладатель необычного посоха и незнакомец с колющим взглядом переместились за большой стол в центре зала. Рядом с камином, в котором разожгли небольшой огонёк. Перед посетителями стояли напитки. Перед кем-то это было вино, а перед кем-то — чай с добавлением трав. Хозяин также рекомендовал настойку, которую сделал сам, но на эксперимент пока никто не решился. Все вежливо отказались. Хозяин вздохнул и убрал пузатую бутылку с тёмной плещущейся жидкостью, сказав, что всегда может достать обратно. Вина, видите ли, мало, он не рассчитывал на такое количество посетителей, но настойка по всем свойствам вину не уступает.

— Вино то у меня привозное, из Ореги. Мало ли что там они в него намешают. А настойка домашняя, собственного производства. Всё чистое, полезные травы и ягоды. Судя по хитрющей физиономии хозяина, он не первый раз говорил фразу о малом количестве вина и предлагал посетителям настойку. И наверняка каждый раз срабатывало. Ну, или через раз точно. Сессомару почему-то ужасно захотелось попробовать эту настойку. Ребячество, право слово.

— Эй, хозяин, а могу ли я попробовать твою настойку? — крикнул он, пока Длун не успел ему рот закрыть. Хозяин, пузатенький невысокий мужчина, сразу же засеменил к столу. По пути он где-то даже стакан нашёл. Всё это он поставил перед Сессомару, который уже не был уверен в своём решении.

— Прекрасная настойка из целебных лесных трав. Вам обязательно понравится! — ещё раз отрекомендовал хозяин.

— Ты действительно собираешься это пить? — спросил Длун.

— Теперь придется, —вздохнул Сессомару, заметив, как пристально на него смотрят все окружающие. Отказаться сейчас было бы позором. — к тому же, он не первый раз её рекомендует. Значит, ничего особенного.

280

— Наверное, — послал Длун недоверчивую мысль, — с другой стороны, мы ведь не знаем, сколько у него трупов в подвале, — это он, как решил Сессомару, добавил, чтобы окончательно успокоить. Длун вообще успокаивать умел здорово. Сессомару налил настойку в стакан. Она оказалась на удивление прозрачной. Словно драгоценный камень. Мельком, перед тем, как отправить пахнущий травами напиток в рот, Сессомару взглянул на кольцо. Глаза змей светились, но какой-либо агрессии кольцо вовсе не проявляло. Сессомару одним махом выпил настойку. И сразу понял, что пить такое одним махом было, наверное, нельзя. Жидкость обожгла горло, и Сессомару чуть не закашлялся. А потом в груди потеплело, а по мышцам сразу же разлилась приятная истома. Никакой опасности Сессомару не почувстовал. Облизнув губы, он понял, что питьё сладкое. Потому кивнул и налил себе ещё. На этот раз приготовясь цедить напиток по глотку.

— Ну как? — не выдержал Длун.

— Мне понравилось, — ответил Сессомару, — может, немного крепковато, но сойдёт. За столом все оживились и тоже потребовали стаканы. Настойка, похоже, действительно была крепкой. Потому что языки у всех развязались быстро. Все приняли участие в беседе. Поговорили о погоде, о том, сколько идти до ближайшей деревни. Потом разговор перешёл на то, кто чем в жизни занимается. И тут началось самое интересное. Потому что Сессомару легко так взболтнул, что он полудемон, а Длун — что он лис. Незнакомец с острым взглядом сообщил, что он охотник на нечисть, а закутанный в плащ, что маг, возвращающийся в столицу. После того, как последнее слово было сказано, воцарилась тишина. Все недоуменно смотрели друг на друга. Хозяин гостиницы вместе с дочерьми устроился рядом и соответственно смотрел на всех. Первым от необычного забытья очнулся Длун.

— Эй, хозяин, что это ты нам предложил?

— Ну, если ты оборотень, то должен догадаться, — чуть смущенно сообщил тот.

— Ледохзу! Настойка ледохзу. Но… как? Ведь это легенда! — схватился за голову Длун.

— Я считал, что это даже сказка, — сообщил охотник на нечисть.

— Именно, миф. Все, кого я в встречал, говорили именно так, — твёрдо подтвердил маг.

— И всё же, настойка Ледохзу существует. И вам не приходится сомневаться, что это она и есть. Иначе, — хозяин развёл руки в сторону.

— Так, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — вмешался в разговор Сессомару. Все взгляды обратились на него.

281

— Он не знает? — удивленно спросил охотник за нечистью у оборотней.

— Он много чего не знает, — проворчал Длун. Потом, обернувшись к Сессомару, стал подробно объяснять.

— Настойка Ледохзу делается из сочетания многих трав, некоторые из них считаются… считались до последнего времени не существующими в природе. Только в сказках. Суть настойки в том, что принявший её не может удержаться от разговора. И начинает говорить. Но говорит правду. Пока не уснёт. Перед сном он может пожелать забыть, что было после того, как он выпил настойку.

— Но тогда это опасная вещь! — воскликнул Сессомару.

— Так оно так, но те же легенды говорят, что настойка воздействует только на того, к кому сделавший её не испытывает никаких отрицательных чувств. Да и сделать её может лишь тот, кто не способен на подлость. А подлость это воспользоваться тем, что тебе наболтают… под ее воздействием.

— Ты в это веришь? — спросил Сессомару. Длун пожал плечами.

— Если первая часть легенды правда, то почему бы не оказаться правдой и второй части? Сказать сложно. Я за всю жизнь не встречал того, кто умел бы готовить Ледохзу. И никто из присутствующих тоже. Длун обвёл взглядом всех сидящих за столом. Все дружно закивали.

— Я не собираюсь ничего против вас использовать, господа. Как вы уже заметили, — хозяин поклонился Длуну, — мало кто верит в существование настойки. К тому же… Вы все тут далеко не простые люди. И опасность, даже гипотетическую, почувствовали бы сразу. — хозяин элегантно поклонился всем.

— Как сказать, — пробормотал Длун. Потом встрепенулся и спросил, — так что же ты хочешь, дитя западных лесов?

— Видите ли, — хозяин вдруг как-то засмущался, — тут редко бывают гости. Но когда бывают, то можно сразу сказать, что существа это необычные. И мне любопытно.

— Как любому барсуку, — отметил Длун между делом.

— Вы догадались? — спросил хозяин. При этом он выглядел таким радостным, будто только что выиграл императорскую лотерею.

— Только сейчас. К сожалению… Хозяин буквально надулся от гордости.

— Всё-таки мне семь сотен лет. За это время можно было научиться хорошо маскироваться. Тут от стола метнулась тень. Через пару секунд, охотник на нечисть уже прижимал барсука к полу, приставив к его горлу тонкий стилет.

— И даже не пытайся перекинуться, — прошипел он сквозь зубы.

282

— Я и не пытаюсь, — стараясь не терять достоинства в голосе, сказал хозяин, — только всё это зря. Убить меня легко. Я никогда не пытался даже обучаться бою. Но вот… это ничего не изменит. Вы будете говорить. И неизвестно, что скажете. А ведь моё предложение… Охотник на нечисть снова зашипел, а стилет высек из толстой шеи хозяина пару капель крови. Одна из девушек пронзительно закричала и бросилась на охотника, но Сессомару остановил её.

— Эй, он прав.

— Прав? Ну конечно, кому это решать, как не полукровке!

— Давай его выслушаем. Если он не смог сейчас ничего сделать, то потом и подавно не убежит. Охотник за нечистью хмыкнул, но отпустил барсука. Тот встал, провёл руками по шее, от чего рана сразу же заросла и начал спокойным тоном: — Я предлагаю вам сделку, господа. Раз уж вы попались в мою ловушку, то извольте платить за выход. У вас есть то, что мне нужно. И поверьте, если вы согласитесь это отдать по доброй воле, никто не будет испытывать сожаления потом.

— И что же это? — спросил монах. Он впервые подал голос. Оказалось, что и голос его соответствует облику — бархатный, струящийся, очень приятный баритон.

— Истории. Я ведь говорил, что я любопытен? — сказал барсук.

— То есть ты нашёл все травы и сделал настойку только ради… — начал Длун. Барсук прервал его.

— Именно. Ради моего любопытства. Каждый из вас выберет историю, которую захочет рассказать. Одну историю из своей жизни. Духам растений, входящих в Ледохзу, этого хватит. Больше они не потребуют. Подумайте. Одна история, которую вы сами выберете. Я, между прочим, тоже рискую. Вы ведь можете говорить о чём угодно. Только правду. Все сидящие за столом задумались.

— Я согласен, — Сессомару не стал дожидаться ответа остальных. Оборотни встали рядом с ним, тем самым подтвердив согласие.

— Я тоже, — резко сказал охотник.

— Мне нечего скрывать, — сообщил своим красивым баритоном монах. — Но, возможно, другим есть что. Поэтому я предлагаю, чтобы все присутствовавшие поклялись Высшим, что не станут использовать во зло информацию, полученную сегодня. Все согласно закивали.

— Хорошая идея. Я принимаю её и клянусь Высшим, что не использую во вред ни один из рассказов, — проговорил маг. Остальные согласившиеся подтвердили клятву. Теперь оставались только юноша, купец и ассири.

283

— Ладно,— после некоторого колебания сказал купец, — клянусь Высшим и даю своё согласие.

— Я клянусь Высшим, что вреда я принесу с помощью той информации, которую услышу сегодня, — прошелестела ассири, — и я согласна рассказывать. Теперь все смотрели уже на барсука и его дочерей.

— Ладно, ладно, — развёл он руками. И после этого он и его дочери повторили клятву. Когда формальности были улажены, все вновь уселись за стол. Хозяин и две девушки присоединились к ним.

— Кто начнёт? Опять немая сцена. Начинать никому не хотелось.

— Хотя я и не принимал настойку, — проговорил хозяин, — но я всё же расскажу историю. Правда, воспользовавшись правом хозяина, я расскажу о том, что слышал.

Ядовитый кнут

За окном шёл дождь и выл ветер, но несколько человек, сидящие в этот час за широким столом, уже не слышали ни того, ни другого. Остался только голос барсука, рассказывающий о временах, о которых остальные присутствовавшие знали лишь по мифам и легендам. О временах, когда три основных мира совсем недавно встретили свой день, а те два, которые должны были не давать им разрушиться, находились ещё в состоянии младенчества. Тогда ещё не требовалось порталов, чтобы проникать из одного мира в другой, и любой, вне зависимости от его силы, мог путешествовать по всем мирам. Кого угодно можно было встретить. И даже трёх помощников Высшего, которые бродили как обычные жители миров. Иногда неузнанными ходили они, а иногда и не считали необходимым скрывать себя от других. Тогда на некоторое время наступило хрупкое перемирие между Тремя. Хотя, они и не переставали испытывать зло по отношению друг к другу, но не подавали вида. А возможно, и в самом деле надеялись, что смогут найти общий язык. Кто знает? Именно в тот момент и был создан Ядовитый Девятихвостый кнут — страшное оружие в умелых руках. Создан он был не то Лоруной, божеством южного моря, не то Трием, величайшим мастером даронов. В любом случае, это неважно. А важно то, что создан он был в нарушении общего договора между Тремя, который гласил, что 284

не будут больше они делать оружия против соперника или его мира. Кнут был величайшим оружием, сделанным в тайне. Долгое время Ингвисс и её служители ничего не знали об оружии, но всё тёмное рано или поздно проясняется. И один из захваченных шпионов-даронов рассказал об оружии, устрашась пыток. После этого решила Игнвисс, что бесполезны договоры с двумя и вновь перестала даже пытаться сохранить мир. Очень разозлилась. Опять её служители стали нападать на миры соперников и убивать жителей, уничтожать всё. Постепенно Ингвисс поостыла и решила, что стоит всё же быть хитрее. Потому послала она гонца к Двум и пригласила на переговоры на горе Апо, где течёт родник лилий. Двое пришли, готовые бросить покровительнице всех демонов свои претензии. Но не смогли. Хитрая настолько, насколько и прекрасная, умная, изящная, Ингвисс распустила волосы, уложенные в сложную причёску, сняла шёлковые одежды и все драгоценности, надев простое грубое платье из некрашеного полотна. Также сняла она золотые сандалии, пришла на гору пешком, поранив ноги. И не было искусственных красок в её лице, только натуральная белизна кожи, алость губ и блеск глаз. Ни как грозная демоница, а как просительница пришла она на гору. Без свиты пришла великая, и печаль была в её глазах. Именно так она повела разговор с Двумя. Тихим мягким голосом говоря, не забывая, между тем, о своем достоинстве.

— Пришла я к вам ни как враг, но как униженная вами. Но при этом я не сержусь на вас, хотя и нарушили вы договор, который скреплен был великой клятвой Высшему. Потому что всеми силами хочу я сохранить мир. Один из двух собирался было прервать Ингвисс, но она, заметив это, заговорила громче и быстрее, не дав ему открыть рот: — Я понимаю, вы вправе гневаться на меня за сожженные земли, но, поверьте, гнев обуял меня, когда я узнала, что вы сделали. И не могла я ничего сделать с собой. Вы сами знаете, что у каждого — бога, демона, человека, оборотня или дарона своя природа, определённая им Высшим и никто не в силах идти против своей природы. Я же, демон, не могу сдерживать себя. Хотя клянусь, если бы я только могла повернуть время вспять, никогда бы не произошло то, что произошло. Так что и вы виноваты в случившемся не меньше моего. Но забудем об этом. Мёртвых не вернуть, а земли вновь покроются травой и цветами. Сейчас я позвала вас, чтобы заявить о своём намерении достичь мира. Ибо это всё, чего я хочу. Сказав так, Ингвисс вежливо, по пояс, поклонилась каждому их двух. И выпрямившись, встала, не поднимая головы, ждать их решения. Встала в стороне, чтобы не мешать, и делала вид, что не слышит ни слова. Хотя на самом деле их слова, как их мысли были ясны для её ушей и сознания. Долго совещались двое. Получеловек не доверял демонице, ибо недоверие всегда являлось одной из самых сильных человеческих черт. Но, наконец, со285

блазнённые кротостью и покорностью той, что много раз побеждала их, согласились. Приняли они вновь её в свой совет. И доверились. Ингвисс же не теряла времени даром. Поначалу она действительно делала всё, чтобы заслужить доверие, но вовсе не собралась великая демоница вступать в дружеские отношения с кем-нибудь из двоих. Теперь уже и не думала об этом. Говорят, демоница бы и дальше проводила свою игру, но Беза вдруг воспылал к ней страстью и стал преследовать.

— Наш дружеский союз нужно укрепить ещё и союзом любовным. Так он повторял постоянно. Сначала Ингвисс пыталась вежливо отказать ему, ибо ничего, кроме отвращения не испытывала. Но он добивался её всё яростнее и настойчивее. В конце концов, утомлённая не только игрой в дружбу, но и любовью Беза, демоница решила заканчивать представление. К тому времени уже много тайн удалось узнать ей. И много ценных вещей перекочевали от божеств и даронов к её сторонникам в мире демонов. И теперь последним своим действием перед уходом, вознамерилась Ингвисс захватить Ядовитый Кнут. Её вовсе не смутило то, что, оказавшись у неё в руках, Кнут потерял половину своей силы. Как оружие он был ей не нужен. Её возмутил не сам кнут, а нарушение договора. Взяв кнут незаметно для Двоих и их приспешников, Ингвисс направилась в мир демонов. Но не смогла она уйти. Дирион, многоглазый божественный страж, половина глаз которого никогда не спит, заметил тень, летящую на запад, и разбудил богов. Никто из божеств не решился преследовать Ингвисс, кроме Двоих. А те быстро нагнали Ингвисс и вступили в бой. У Ингвисс слишком много сил ушло на то, чтобы миновать охрану божественного мира. И в сражении пришлось ей использовать кнут. Который, хотя и потерял половину своей силы, бил неплохо. Но даже несмотря на это, Ингвисс терпела поражение. И тогда оборотни-волки пришли ей на помощь. Страшным было сражение, и много волков полегло тогда, но отступили Двое с позором. И тогда, в качестве награды, подарила Ингвисс волкам несколько великих секретов демонов. А вдобавок, тогдашнему князю волков — ядовитый кнут. Который поныне и передаётся из поколения в поколение. Правда, ещё не было такого, чтобы кто-то из князей использовал кнут в войне. Так что вовсе неизвестно, как он бьёт. И действительно ли достоин своей славы. Барсук закончил свою повесть, и на минуту в небольшом зале гостинцы наступила тишина. Но только на минуту. Потом все заговорили разом. У каждого нашёлся какой-то вопрос к хозяину. И на все он с улыбкой ответил. А вот правду или нет — сказать было трудно. Ведь он так и не выпил настойку. Только Итал сидела молча, и барсук обратил на это внимание.

— Странно, что у вас нет вопросов ко мне, принцесса? — сказал он вежливо. Итал встрепенулась, а все обратили на неё взоры.

286

— Раз у нас вечер правды, то почему бы вам не пользоваться своим истинным титулом принцессы оборотней-волков? Итал прошипела что-то и зло взглянула на барсука. Даже при всём его спокойствии, этот взгляд, похоже, немного вывел барсука их равновесия. Внезапно взгляд волчицы потеплел. Она махнула рукой, и сказала с безразличностью в голосе, которому мог позавидовать и Длун: — Ну ладно. Раз уж так пошло. Скажу сразу, Кнут бьет прекрасно. Могу даже показать на примере, — тут волчица плотоядно усмехнулась, обведя взглядом присутствующих. Неверующих в силу кнута не нашлось. Поэтому волчица продолжила, — единственный вопрос, который меня интересует, так это почему отец никогда мне не рассказывал, как появился у волков кнут.

— Сложно сказать, — покачал головой барсук, — возможно, всё дело в том, что кнут краденный. Возможно, Ингвисс сама попросила не говорить об этом. Итал кивнула. Потом, не дав никому сказать, добавила: — Если раз пошёл разговор о волках-оборотнях, никто не будет против следующей истории от меня? Никто не был против. Волчица начала рассказывать.

Город под водой

Возможно, многие из окружающих слышали не раз историю о городе под водой. В различных интерпретациях. Действительно, легенд встречается невероятно много и каждая отличается от другой. И все они отличаются от легенды, существующей в самом городе. Даже название у него иное, чем в мифах. Как называют свой город сами жители — сказать не могу, поскольку я связана клятвой. Но… могу рассказать, как мне удалось попасть в этот необычный город. Случилось это неожиданно. Во сне. Я уже не помню, о чём вначале был мой сон, который и привёл меня к городу. Но потом я увидела себя на главной площади рядом с фонтаном в форме дельфинов. Сами они были сделаны из янтаря, как всё остальное в городе. А глаза — жемчужины. Но даже тогда я не поняла, что нахожусь под водой. Поняла лишь когда проплыли рядом рыбы. И тогда я осознала, что нахожусь во сне. Это было необычное ощущение. Ведь считается, что волки не могут овладеть этой магией. Поэтому вам, наверное, даже представить сложно, как я себя почувствовала. Передо мной было чудо, на которое я даже надеться не смела ранее. От радости захватило дух. И я про287

валилась в обычный сон. На следующий раз город приснился мне через пару месяцев, когда я уже отчаялась вызвать у себя подобное сновидение. На этот раз я была в светлом дворце. Вокруг плавали рыбы, а в окно заглядывали лучи солнца. Было очень необычно наблюдать их сквозь толщу воды. К этому времени я уже знала, точнее, догадывалась, что это за город. Теперь я старалась не поддаться эмоциям. Я просто гуляла по городу, разглядывала архитектуру, заходила в необычные дома. За все время своего путешествия я ни разу не встретила местных жителей, что немного меня расстроило. В южной части города я увидела лестницу, ведущую наверх. Наверное, это и была знаменитая лестница Маррокк — лестница, по которой должны пройти все жители проклятого города, когда кончится срок их проклятья. Пройти по лестнице в тысячу ступенек и выйти, наконец, на землю. Я встала на первую ступеньку. Вовсе не собиралась подниматься, но тут услышала крик за своей спиной.

— Остановись. Немедленно остановись! Голос звучал нахально. Я обернулась. Но не успела и слова, как стоящий позади меня молодой человек, слишком белый для живого, неодобрительно, даже презрительно посмотрел на меня и сказал: — Возомнила себя великой героиней… — а дальше он прибавил слово весьма неприличное по отношению к женщине.

— Ну так вот, — продолжил незнакомец, — ничего у такой стервы не выйдет. Сюда многие пытались прорваться. Не знаю уж, как тебе удалось пройти так далеко. Но дальше ты не пойдёшь! — и опять он прибавил ругательство в конце. Мне тут же захотелось бегом пробежать всю эту лестницу. Но я сдержалась. Один хам ещё не причина терять голову. Поэтому я перекинулась в волчицу. Не знаю, из какого материала был сделан этот парень, но у меня создалось впечатление, что из очень мягкого. По крайней мере, он сильно визжал, после того, как я его уронила, а потом встряхнула. За это время к месту происшествия сбежались ещё люди. Было видно, что у некоторых ноги не касаются земли. Оставалось только удивляться — где они все прятались, когда я в одиночестве бродила по городу?

— Постойте, не трогайте его, — кричал один из жителей, похожий на шарик. Он перекатывался с одной стороны на другую, точь-в-точь как детская игрушка.

— Какая ему разница, он же призрак? — проворчала я, приняв человеческую форму.

— Формально не совсем. Формально мы сами не знаем, к какому отряду живых и… мммм, не совсем живых существ должны себя причислить. Но повредить нас можно.

— Ладно. Пусть живёт, — смилостивилась я, — пока снова не назовёт меня… как-нибудь. Жутко этого не люблю.

— Сука, — просипел всё ещё лежащий молодой нахал.

288

— Вообще-то суками называют самок собак, а я — волчица. — пытаясь говорить как можно спокойнее сообщила я. Наглец вновь хотел что-то сказать, но его прервал человек-шарик. Судя по всему, он обладал тут каким-то весом. Кроме него никто в наш спор не лез.

— Ужасно прискорбно, — сказал он, — что Дрейр первый, с кем вам пришлось столкнуться в нашем городе. Он излишне невоздержан на язык и эмоционален. Боюсь, у вас сложилось совершенно неправильное впечатление о нас. Я кивнула. Хотя на самом деле, у меня не сложилось о них пока никакого впечатления. Хамы есть везде. Толстячок вновь разошёлся в извинениях. И, чтобы у меня не возникло никакого превратного впечатления, меня пригласили в шикарный дворец правосудия — так называлось место, где жили и работали правители города, избираемые на определённый срок. Странно, ведь когда-то жители города были обычными людьми, а у них, насколько я знаю, никогда не было такой системы правления. Но неважно. Меня привели в красивый холл. Где к тому времени собрались жители города. Да, на суше их бы не назвали красавцами. Стройные и подтянутые, с тонкими чертами лиц, они, тем не менее, внушали страх. Можно ещё было смотреть на некоторых, кожа у кого была лишь ненамного белее, чем у демонов. Но у остальных присутствовал синий оттенок, не очень приятный для глаз. Да и сами глаза. В них не светилось жизни. Вообще никакой. Обидно сказать, но тот парень, что оскорбил меня у лестницы, производил здесь самое благоприятное впечатление. Он, по крайней мере, чувствовалось — жив.

— Итак, мы привели сюда нашу уважаемую гостью не только для того, чтобы извиниться за неудобства причинённые… ммм... одним из наших жителей, но и настоятельно попросить её впредь не делать в нашем городе ничего, что могло бы нам не понравиться.

— Например, ходить на лестницу.

— Например, ходить на лестницу.

— Разве это не должно принести вам избавление от проклятья? — начала я. И тут же запнулась, увидев безжизненные лица. Но всё же продолжила, — по крайней мере, так говорят. Человек-шарик вздохнул и обернулся к толпе, разведя руками. Мол, я не виноват, что приходится теперь это делать. Толпа никак не отреагировала. Все стояли и пялились. Только в глазах Дрейра я заметила злой огонёк. Но на него тоже никто не обратил внимания. После экивоков, мне, наконец, соизволили объяснить, что такого страшного я сделала, и почему этого больше делать нельзя. Пришлось выслушать легенду о могучем и прекрасном свободном городе Тисс, который ушёл под воду, чтобы избавиться от власти жадного императора и сохранить за собой право на свободу. Легенда была длинной и инте289

ресной, но рассказана была так монотонно, что захотелось спать. Несмотря на то, что я и так вроде бы спала.

— Итак, если к вам придёт кто-то, кто сможет подняться по лестнице, то он уведёт за собой всех жителей города обратно на землю? — уточнила я.

— Так говорят легенды, — уклончиво ответили мне, — судьба должна сама решить, кто и когда придёт.

— Так почему не я? — удивилась я опять. Действительно, почему бы не попробовать? Это казалось странным. По толпе прошёл шелест. Словно листья опадали осенью.

— Видите ли, — толстячок говорил тоном, которым обычно разговаривают с детьми, — мы выйдем за спасителем… или спасительницей. Но куда? И кем будем мы? Сколько лет прошло, я не могу даже и представить. Не рассыплемся ли мы прахом, как только ступим на землю? Шелест толпы стал сильнее.

— А может мы снова станем людьми? — подал голос Дрейр. Он бросил фразу в толпу резко и зло. Толпа отреагировала тем, что стала не шелестеть, а шипеть. Толстячок и тут оказался на высоте. Жестами он попытался всех успокоить и обратился к Дрейру: — Ты попал сюда, стараясь пройти лестницу. Ты не представляешь, о чём говоришь. Неужели неприятно тебе спать в домах их янтаря, видеть сны, любоваться солнцем сквозь толщу воды? Ты ведь даже не знаешь, когда ты попал сюда, ибо время тут перестаёт идти. Может, и ты рассыплешься прахом.

— И всё же человеческим прахом, а не… Но, ты прав, я сам не знаю, о чём я говорю. Это бесполезно, — огонёк в глазах погас. Потом он обернулся ко мне: — Ты должна уходить отсюда. Этим мертвецам и мне ты не поможешь. Но у тебя есть шанс стать одной из них… Из нас. Если оступишься на лестнице. Я вновь осмотрела толпу. Неживые лица мертвецов, восставших из могил, так, как их описывают в человеческих сказаниях. А их души… Я не увидела цвета их душ. Лишь потом различила серую безразличную тень. Одну на всех. Тёмно-синий цвет Дрейра всё ещё выбивался из общей массы, но он тускнел буквально на глазах. И тут мне стало страшно. Не знаю, какой порыв тогда овладел мной, но я пустилась прочь из холла. Вслед мне летели крики и всхлипывания. Я бежала к лестнице. Достигнув её, не стала медлить и начала подниматься. Сзади слышался топот многих ног. Я обернулась, Они шли за мной. Все. Стонали, еле передвигали ноги, но шли. А Дрейр бежал впереди. Когда на несколько секунд наши взгляды пересеклись, я увидела в его глазах восхищение. Не знаю, сколько я шла. Но когда мы появились на берегу, был вечер. Мне уже не нужно было идти — жители города, кажущиеся в лучах солнца ещё бледнее, чем внизу, выходили из воды. И, оказалось, толстячок был прав. Они осыпались 290

прахом. Но у многих в глазах я замечала огонь жизни, прямо перед тем, как они исчезали. А к их душам возвращался цвет. Последним исчез Дрейр. Перед тем, как рассыпаться, он успел улыбнуться мне. Тогда я впервые пожалела, что не знала его раньше. После этого сон о городе мне никогда больше не снился. Зато теперь я смогла развивать магию сновидения, несмотря на то, что говорят, волкамоборотням она недоступна. И… да, моя служанка рассказала мне, что именно в ту, последнюю, ночь, когда я гуляла по городу, она заглянула в мою спальню и не нашла там меня. Слава Высшему, пока она только готовилась завыть и поднять на ноги весь дворец, моё тело вновь появилось, укрытое одеялом. Волчица закончила и потянулась за стаканом с вином. Видно было, что она не привыкла к таким долгим рассказам. Все сидели молча. Наконец, монах сказал: — Я много слышал об этом городе и о его проклятых жителях. Правда, причины назывались не столь благородные в тех мифах. Впрочем, не всё ли равно, если для них всё закончилось. Все сидящие за столом согласились с монахом. Потом слово неожиданно взяла ассари, что было удивительно для Сессомару. Он, честно признаться, ждал, что ассари будет всеми силами стараться отсрочить своё выступление и вообще ничего не говорить. Иногда ассари вообще притворялись глухонемыми и даже под пыткой ничего нельзя было от них добиться. Но, оказывается, настойка Ледохзу — невероятной силы вещица. Ассари начала свой рассказ.

Подарок

С самого раннего детства нас отбирают на службу ассари. Забирают от родителей и учат в казармах при императорском дворце. Учимся мы не только сражаться, но и послушанию. Мы обязаны подчиняться императору и только ему. Не можем идти против его воли. Наши учителя, среди которых есть и великие маги, пристально следят за нами. Они постоянно держат нас под контролем, чтобы ни за что мы не смогли не то, что сделать, но и подумать о чём-то недозволенном. Поэтому наши сны контролируются так же бдительно, как и бодрствования. Доходит иногда до смешного. Рано или поздно примерно половина из нас начинает видеть осознанные сны, и вовсе не потому, что мы учимся магии или хотим иметь её. Тогда наши учителя-маги путешествуют в сны с нами и следят, наблюдают, корректируют. Иногда это не очень приятно, но что подела291

ешь. Так было и со мной. Мой учитель всегда был со мной в тех снах, которые я осознавала. И иногда он заходил проверять мои обычные сны. Поэтому, когда я слышала рассказы о магах, которые во сне могут творить всё, что угодно, рассказывая и разыгрывая какие угодно картины, я только кусала локти от зависти. Мне таких удовольствий и не снилось в буквальном смысле слова. И вот однажды, когда в своих снах я решила побродить по солнечному полю, мой наставник, конечно, был со мной. Почему-то именно тогда у меня было прекрасное настроение. Даже наличие наставника рядом не портило картину. Именно тогда я подумала, что ему тоже тяжело. Вместо того, чтобы смотреть свои сны, он тут со мной возится. Но это вовсе не вызвало жалость, а рассмешило.

— Почему ты смеёшься? — спросил наставник.

— Так, просто. Хорошо тут. — неопределённо ответила я.

— Да, наверное, — протянул наставник таким тоном, что я сразу поняла, не очень то ему тут хорошо. Я вновь чуть не засмеялась. Этот наставник… Про него ходили такие слухи, будто он приставал к совсем молоденьким ученицам. Можно было представить, что вовсе не такой сон он хотел бы заказать себе, если бы не необходимость следить за мной.

— Я пройдусь к реке, — указала я на змеящуюся невдалеке ленту. Наставник кивнул. Сам он сел на камень, нагретый солнцем.

— Вы не пойдёте со мной? — вежливо осведомилась я. Наставник только головой покачал. Ох, как хорошо-то. Радуясь возможности хоть ненадолго сбежать от всевидящих глаз, я побежала к реке. Вода была тёплой, река текла медленно. Идеально для купания. Что я и сделала. Искупалась прямо в одежде. А потом вылезла на берег и собиралась уже растянуться прямо на траве, как вдруг заметила что-то блестящее среди зелени. Я подняла это что-то, оказавшееся медальоном из полупрозрачного синего камня с белыми прожилками. Я с удовольствием разглядывала эту штуку, хотя и не очень люблю украшения. Этот медальон отвлекал меня от грустных мыслей о том, что мне никогда не испытать свободу от своей судьбы, которую даже не я себе выбрала. Даже во сне. Как вдруг внезапно ощутила, что глаза закрываются, и мной овладевает дрёма. Не сопротивляясь ей, я легла на траву и заснула. Когда засыпаешь в осознанном сне, то тут же просыпаешься в реальности. Поэтому я и не боялась. Но на этот раз всё было по-другому. Я не проснулась в своей постели в реальности. Проснулась на зелёном холме. И я по-прежнему осознавала, что сплю. Первые несколько минут я даже не могла понять, что произошло. И как теперь мне попасть домой. А потом мной овладела радость. Я во сне, одна! Но как всё же попасть домой, заснуть? А если я проснусь где-то ещё? Я вновь посмотрела на медальон. Он был светлее, чем когда я его нашла. И, глядя на него, я ощутила необычайную лёгкость. Мне стало всё равно, как я вернусь домой и во292

обще вернусь ли. При этом было осознание того, что это наверняка всего лишь какие-то чары, чтобы сбить меня с толку. Но сопротивляться им было невозможно. Так прошло много времени. Я гуляла, сидела на траве, рассматривая цветы, или бродила по берегу — тут тоже была река. А потом я почувствовала усталость и легла под дерево на берегу. Трава была мягкой, а солнце, словно почувствова моё желание, перестало слепить глаза.

— Эй, что-то ты долго. Я обернулась. Мой наставник стоял прямо за мной, а я стояла на берегу реки уже из первого своего сна и сжимала в руках медальон. Он был маленький, поэтому я покрепче его сжала, чтобы наставник не увидел. А потом, когда проснулась уже реальности, обнаружила медальон у себя под подушкой. С тех пор я хранила его. Я так и не смогла понять, что это за вещь. Никто — ни великие маги, ни монахи не смогли мне сказать. Но отныне, благодаря ему, я могла вновь попадать во второй сон, пока мой наставник не видел. Ведь сколько бы я там не пробыла, в моём первом сне проходило от силы несколько секунд. Ассари замолчала. Барсук некоторое время думал, потом спросил: — Не позволите ли взглянуть на медальон? Если конечно, он с вами.

— К сожалению, нет, — мягко сказала девушка. — как только я стала совершеннолетней, я пожертвовала медальон в храм Высшего. Барсук покачал головой.

— Неожиданно опрометчивое решение. Нечасто бывает, что бог или демон разбрасываются такими вот полезными игрушками.

— Это так плохо?

— Нет, не всегда. Это ведь не подарок от чистого сердца. Это вещь, которую потом придется оплачивать.

— И того, кто дал мне эту вещь, вовсе не интересует, согласилась я бы на сделку, если бы знала об оплате?

— Совершенно верно. — подтвердил барсук.

— Что ж, в любом случае, дело уже сделано. И платить придется. Барсук кивнул. Ассари задумалась.

— Эй, всё не так печально, — неожиданно заявил Длун. — не стоит опускать хвост раньше времени.

— Да, ты прав, — вновь улыбнулась девушка. Видя эту улыбку, не верилось, что перед тобой опаснейший воин и безжалостный убийца. А ведь именно такими учили быть ассари.

— Надеюсь, теперь вы позволите мне выбрать следующего рассказчика? — спросил барсук Все закивали.

— Тогда, я выбираю… вас. — он указал на Сессомару и Длуна.

293

— Нас вдвоём? — поинтересовался лис.

— Вы ведь путешествуете вместе, — заметил хозяин, — так может, никто из присутствующих не будет против одного рассказа на двоих? Иногда, знаете ли, интересно послушать рассказ об одном и том же событии в двух разных интерпретациях. Длун и Сессомару посмотрели друг на друга и согласились, что это вполне приемлемый для них вариант. Они рассказали о привидении. Той самой Ютубе, которая так неудачно попала в ловушку злобной жрицы. Сначала рассказывал только Сессомару, потом присоединился и Длун. Сессомару нашёл, что барсук был прав. Действительно, было необычно слушать о событиях, в которых сам принимал непосредственное участие, от другого. Рассказ пользовался у компании успехом. А история с жезлом, которым бедняге Сессомару пытались проломить голову, даже повеселила. Ведь рассказывал её лис, хотя и не был участником именно этой части истории. Сессомару позволил ему представить, как могло бы быть по его мнению. Вот Длун и представил. Даже в лицах.

— Да уж,— отсмеявшись, сказал маг, — нужно было дойти до крайней степени ненависти, чтобы использовать сильнейший артефакт как простой булыжник. Знаете, а этой несчастной ещё повезло, что она так быстро умерла. Если бы нет, то умирала она бы долго и мучительно, поскольку артефакты магические умеют обижаться и мстить обидчикам. Думаю, раз уж так сложилось, никто не будет против, если я буду следующим. И маг начал говорить, не дожидаясь, когда окружающие выразят своё согласие.

Путешествие

— Знаете, я даже рад, что так всё сложилось. Слушать мне приходится часто, а вот болтать… А ведь я когда-то очень любил это дело. Рассказывать о своих подвигах, хвастаться своими достижениями, доказывать, что на самом деле я умею, что я маг, а не простой балаганный фокусник. Какое это счастье для начинающего мага! И какое счастье, что эти времена прошли прежде, чем я, в самом деле, научился чему-то серьезному. Но иногда вспоминать приятно. Этакая ностальгия. История эта случилась со мной как раз в тот момент, когда я постепенно отучался от рассказов о своих приключениях. Тогда я впервые решил направиться в один из демонских городов, этакий своеобразный экзамен для магов, устраиваемый учителем. Особенность заключалась не в том, чтобы направиться в го294

род, а в том, что город мы выбирали сами из числа предложенный вариантов. И только попав туда, маги-недоучки понимают, что выбирать нужно было не большой город, столицу всей демонской империи или хотя бы княжества, а городок маленький, на периферии. Захолустный. Правда, к сожалению, это понимание уже ничего не решает. Выбираться всё равно надо было. А выбираются далеко не все. Я выбрал Геону — огромный, даже чуть больше столицы город-владение одного из могущественнейших князей демонов. Можете верить, а можете нет, но вело меня вовсе не тщеславие, а любопытство, ещё одно моё качество, из-за которого я не раз попадал в переделки. Геона… Про неё так много говорили, а ещё больше фантазировали. Город, где всегда кипит жизнь, где можно увидеть жителей всех миров одновременно — покупающих, продающих, заключающих договора между собой. А мосты Геоны, жалкая копия которых воспроизведена в Лее?.. Итак, я всё же попал в Геону. Скажу сразу, меня сначала напугал город. Как оказалось, я не был готов к тому, что по пути мне попадутся столько существ. Ну, дароны и люди — это ещё ладно. Первые с крыльями, а вторые без. Оборотни. Но вот демоны… С когтями, звериными мордами, с крыльями или без, частично или полностью покрытые шерстью, более или менее повторяющие людей. К этому нельзя было подготовиться. К счастью, каждый здесь, похоже, занимался своим делом, поэтому на меня никто особого внимания не обращал. А скоро я и сам привык. Я походил по мостам Геоны, заглянул издалека на дворцовый город, где за мощными воротами находились поместья высокородных демонов. Пару раз пришлось отбиваться от какой-то шушеры, совсем мелкой нечисти, которая вознамерилась меня съесть. Хотя от второго я отбивался прямо на площади, заполненной людь…жителями, никто и внимания не обратил. Я полагаю, никто не обратил бы внимания вне зависимости от того, кто из нас бы победил. Обидно, конечно, что мной заинтересовались только как обедом, ну да ладно. Бродил я долго, любовался видом. Я решил, что Геона приняла меня. Пока не вспомнил, что должен что-то принести из города. Честно говоря, не знаю, как учитель собирался определять, что этот предмет родом именно из Геоны, но это было неважно. И вот тут во мне опять проснулось мальчишеское лихачество. Повлияло то, что так всё легко шло. И я решил, что будет хорошо, если я принесу что-то из дома демона. Особенно не боялся. Ведь все по-настоящему сильные демоны живут во дворцовом городе, отгороженном от остальных жителей стеной. Престиж, понимаете ли. А тут ничего особенного. Пройти в дом и стянуть какую-нибудь безделушку. Никому не обидно. Вот и прошёл. Дом был двухэтажный, не очень большой. Когда я вошёл, дверь гулко захлопнулась за мной. Но я тогда не обратил на это внимание. Очень хочется сказать зря, но нет. В самом деле, уже тогда я бы не смог ничего сделать, чтобы отсюда выйти. Итак, дверь захлопнулась, а перед моими глаза295

ми предстал холл. Гораздо больших размеров, чем следовало бы из размеров всего дома. Тут мальчишеская уверенность с меня несколько слетела. Но дверь уже закрылась, как я сказал раньше, и на уговоры мои никак не поддавалась.

— Не люблю гостей, которые слишком рано уходят. Зачем тогда было вообще заходить? Я обернулся. Прямо передо мной стоял высокий человек в богатом одеянии бардовых оттенков. Сила, которая, чувствовалось, исходила от него, была невероятна. Я с таким никогда не сталкивался. Он был в человеческой форме. Высший демон. Я смотрел на него с восхищением, даже не зная, что сказать. Я даже испугаться-то не подумал. Заговорил он: — Я тебя не знаю. Но раз ты зашёл, то, наверное, у тебя здесь какое-то дело? Голос был мягким и тихим. Но мурашки по коже всё же пробегали. Наконец, неизвестно откуда набравшись сил, я промямлил что-то похожее на извинение и уверения в том, что я заблудился и зашёл не туда. И что вообще мне надо спешить.

— Какая жалость! — воскликнул демон. Тут я явственно услышал иронию в его словах. Да он издевается надо мной! Опять всколыхнулось тщеславие. Ведь я — сильный маг. Но ненадолго. Внезапно я почувствовал, что моё тело начало холодеть. От кончиков ног до макушки. Это был пугающий холод. Продолжался недолго. Но спеси поубавил.

— Извини, — на этот раз уже не скрывая усмешку, сказал демон, — но мало кому позволяется петушиться в ответ на мои слова. Мне-то всё равно, но нужно поддерживать имидж. А сейчас позволь представиться — Орхана-теи, советник князя Геоны. Вот тут у меня перехватило дыхание и я наконец-то испугался. Передо мной стоял один из самых могущественных из известных мне демонов. И представитель самого жестокого клана демонов — клана грифонов. Говорят, когда ктонибудь из клана строил себе жильё, то начинал всегда с камер пыток. И ещё говорят, эти камеры редко пустовали. Да ему пальцем стоило повести, чтобы от меня ничего не осталось. Даже воспоминаний. Но пальцем вести он не спешил. Лишь внимательно и с любопытством меня разглядывал. А я пятился назад. Непроизвольно, даже сам не замечал, как. Внезапно, я споткнулся о что-то и полетел назад. Не на пол, а на кресло, которое каким-то непонятным образом оказалось подо мной. Теперь я сидел на нём. И сидел напротив двери. Но тогда, естественно, я не мог об этом думать. Тогда я мысленно прощался со всем и со всеми. После я вспоминал и не мог удержаться от смеха, хотя тогда… «Прощай солнце, прощай земля, прощай Хитори». Последнее имя — моя, как казалось тогда, любовь на века. Демон, между тем, прекратил меня изучать. Он молча подошёл к одному из шкафов и, открыв его, что-то выискивал на полках. Потом повернулся и подошёл ко мне. Я к тому времени уже вжался в кресло так, что казалось, те296

перь нас сможет разделить только пила. С обезоруживающей улыбкой Орханатеи подошёл ко мне. В руках он держал какую-то золотую статуэтку.

— Возьми, — протянул он мне.

— Это …мне?.. Но…

— Предоставишь как доказательство своему учителю., что побывал в Геоне. Насколько я знаю, у магов не принято брать такие доказательства от учеников, поэтому, скорее всего, статуэтку он тебе оставит. Сможешь взять себе или вернуть. Совершенно ошалевший от удивления, я выхватил статуэтку из рук и кубарем скатился с кресла, а потом выбежал в дверь. Почти выбежал. На пороге меня остановил голос хозяина.

— В следующий раз просто постучи. Да, и знаешь. Пыточные камеры мы строили всегда не в первую очередь, а во вторую, когда уже готово несколько жилых комнат. Во—первых, где иначе спать? А во—вторых, очень часто бывает, мы находим разумным, что того, кто пришёл как гость, следует препроводить в камеры хоть ненадолго, просто для экскурсии. Или наоборот. Побывавший в камерах, иногда переселяется повыше. В жилые комнаты. Когда я вышел из дома демона, то сразу же направился к порталу, решив, что с меня хватит приключений. Вещицу… кстати, это была изящно выполненная статуэтка какой-то неведомой птицы, учитель мне вернул. А я вернул её демону. Почему-то это его очень развеселило. Самое интересное, что сейчас я уверен — на его месте это меня тоже бы развеселило. Вот и вся история. И я скажу, что она многому меня научила. В самом деле. Маг закончил. Окружающие сидели, задумавшись. Потом барсук неожиданно тихо рассмеялся.

— Да уж, представляю, какое лицо было у тебя, когда ты встретился лицом к лицу со старшим Лордом—грифоном.

— Старшим? — спросила ассари, — а у этого чуда природы есть ещё и уменьшенная копия?

— Да, — ответила Итал, — я даже её видела. Честно говоря, не впечатлило. Бики и Дара не смогли удержаться от хихиканья. Гэран бросил на них холодный взгляд, но что им до взглядов Гэрана. Они стали хихикать ещё сильнее. Младший грифон хмыкнул, пожал плечами и отвернулся. Тут же столкнувшись взглядом с Леру.

— Интересная история, — проговорил Рогатый. — похоже, твой брат любит благотворительность. Никогда бы не сказал.

— Иногда все мы любим благотворительность, — фыркнул Гэран. — к тому же, почему бы нет? Хотя, когда он мне рассказывал эту историю, я сперва не поверил. В домике посреди леса между тем настала очередь очередного рассказа. На этот раз слово взял охотник за нечистью. Похоже было, что барсук больше все297

го ждёт именно его рассказ. И история началась. Только, в отличие от мага, рассказывалась она хриплым, резким голосом.

Белая псица

— Тогда я как раз закончил свою охоту на аэри , — начал охотник без предисловий, — эти демоны, если кому не известно, живут семьями. Очень дружные у них семьи. Никогда не предадут друг друга. И, возможно, даже людям было бы чему у них поучиться. Но приходится вместо этого их убивать. Потому что аэри находят себе пропитание среди людей, они питаются человечиной. Иногда аэри сселятся рядом с какой-нибудь деревушкой и требуют постоянные жертвы себе. Нечасто. Как я потом узнал, они даже ограничивают себя в еде. Но всё же прокормить хоть впроголодь целую семью аэри непросто. Мой долг — защищать людей от таких созданий, потому что я человек. Был бы я аэри, то защищал бы демонов от охотников за нечистью. Но всё сложилось так, как сложилось. В тот день я уходил из деревни, избавив её от опасных нахлебников. Когда-то я любил праздники в мою честь. Но это продолжалось недолго. Тогда я тоже бежал. Я пробирался лесом. Охотников за нечистью ждали в городе Тир, где недавно появился демон, точнее, демоница. Поговаривали, что она нападает на людей и питается их энергией. Даже говорили, что она соблазнила сына и дочь местного губернатора и извела их. Почти извела. Теперь их держат в запертых комнатах, поскольку оба сошли с ума. Прибыл я в Тир очень быстро. Оказалось, что до меня двое охотников пытались справиться с демоницей. Одного я знал. Это был опытный охотник. Его изуродованный труп нашли прямо на площади города. Тело было разодрано огромными когтями, кости смяты. Ощущался привкус сильной магии. Я восстановил картину происшедшего: сначала демоница с помощью магии полностью разрушила защиту, обеспеченную как самим охотником, так и магическими амулетами, а потом попросту разодрала. Она обладала достаточной магией, чтобы разрушить его защиту. Но при этом вовсе не использовала её после. Только когти и зубы. Поговорив с местными, я выяснил, что демоницу видели в форме огромной белой собаки. Это усложняло мою задачу. Демон-пёс — существо опасное. Они не сдаются, поэтому битва предстояла сложная. Я отдохнул, подкрепился и вышел на охоту. Стараясь быть осторожнее, чем обычно. К моему удивлению, след демоницы я нашёл быстро. Она и не думала таиться. И это 298

волновало ещё больше. Ведь если она не стремится прятаться от меня, значит, не боится и уверена в своих силах. Был также шанс, что демоница глупа, но этот шанс я отмел, когда изучал тело погибшего охотника. Я прошёл весь город и вышел в лес, его окружавший . Скоро между деревьев мелькнула белая фигура. Я попал на поляну и столкнулся с белой собакой. Она была невероятно красива. Белая мягкая шерсть струилась до земли. С узкой морды смотрели на меня умные глаза. Я почувствовал её силу. Это был не обычный демон, а демон высшего круга. Собака не проявила никакого беспокойства. Она просто смотрела на меня. А я пытался сообразить, что здесь делать демону высшего круга? Особенно неправдоподобно выглядела история об иссушении дочки и сына губернатора. Во-первых, высшие демоны, если им нравиться кто-то из людей, забирают любовника к себе. И они не только не забирают энергию, а наоборот, отдают. Продлевая тому или той жизнь. Говорят, что иногда даже демоном делают любимого. Правда, в последнее я никогда не верил.

— В этом ты прав, — в моём мозгу появился чужой голос. Мягкий женский голос, глубокий, таким неплохо было бы петь.

— В чем я прав? — спросил я.

— Я никого не иссушала. Брат и сестра любят друг друга. Когда отец узнал об этом, он запер их в разных комнатах. Никуда не выпускает. А вот с ума они точно скоро сойдут. Если не делать ничего.

— Как я могу верить тебе?

— Никак. Проверь, если хочешь.

— А эти охотники?

— Один ушёл. Он испугался. А другой напал на меня. Я защищалась.

— Ты убила его?

— Разумеется. Он хотел убить меня и сделал бы это при первой возможности. Так почему я должна была его щадить? Ещё несколько лет назад я бы кинулся на псицу после этого заверения. Но тогда, при встрече, я был другим. Уже был. Поэтому кидаться на неё я не стал. В конце концов, так поступил бы любой из нас. А что делать теперь? Я привык иметь дело с демонами низшей категории, они в бой бросаются сразу. Или это уловка? Тогда я сделал единственное, что казалось мне разумным в данной ситуации. Хотя и это не было разумным, конечно.

— Почему ты здесь? Почему ты показалась людям? Разве у тебя нет…

— Сейчас у меня слишком мало сил…Мне нужно отдохнуть. И прийти в себя после потери.

— Ты что-то потеряла?

— Может быть. Я ещё не знаю. Это, к сожалению, можно будет выяснить только через несколько лет.

299

Тут собака подняла морду, и её глаза взглянули прямо на меня. В этих глазах была сила, я ощущал её. А ещё в этих глазах была усталость и грусть.

— Не поддавайся, всё это уловки, — шептало нечто из моего сознания. Тут собака встала.

— Если ты собираешься сражаться, то можем начать, — сказала она, — хотя мне бы не хотелось. Я пожал плечами. Мне тоже не хотелось. Не привык сражаться с тем, кто не бросается на меня и не бежит. К тому же, демоница совершенно не боялась меня, а значит никуда не уйдёт отсюда, по крайней мере до завтра. У меня же появилось в голове пара мыслей, которые хотелось проверить. И сделать это можно было только в городе. Поэтому я развернулся и пошёл прочь. В городе с самого утра я начал расследование. Во-первых, потребовал от губернатора, чтобы мне показали пострадавших. Или их могилы. Мне показали пару могил. Ни на одной из них я не почувствовал привкуса магии. Что бы их не убило, к магии оно никакого отношения не имело. Неужели мои предшественники оказались так глупы, что даже не проверяли? Или это зашоренность нас, охотников? Бежим по первому зову, даже не считаясь с тем, что полагается проверять информацию. Главное — нечисть. Но так было раньше. Теперь многие охотники поступают по-другому.

— Но ведь вы говорите, что видели демона? А разве вы не обязаны сражаться с ними? — такой тирадой встретил меня губернатор, когда я пришёл к нему доложить о своей проверке. Тоже мне, распустил хвост, фазан ощипанный! Ещё и важности на себя напустил, глазами сверкает. Прямо местное божество. Пришлось разочаровать: — Я обязан сражаться с нечистью, которая причиняет зло людям. Именно так и написано в указе императора. Пока я не найду доказательств, что эта нечисть причиняет людям зло, ничего делать не должен. Или вы хотите оспорить указ Орлоокого, сомневаетесь в его мудрости? Губернатор только щёлкнул церемониальным веером, кажется, сломал даже.

— С другой стороны, я понимаю ваше желание избавиться от демона. Так что одного доказательства его вреда будет… Например, ваши дети. Тут я осёкся. Зря я об этом сказал. Если псица права… мало ли что может сделать губернатор. Но слова уже обратно не залетят. Нужно теперь действовать быстро.

— Хорошо. Вы их завтра увидите. Ещё один щелчок веером сказал мне о том, что аудиенция закончена. Я пошёл в гостиницу, поднялся в себе в комнату, сообщив, что сегодня хочу лечь пораньше. Понятно, спать я не собирался. Когда совсем стемнело, незаметно выбрался из гостиницы и направился к губернаторской резиденции. Ещё днём ощутил там магию. Похоже, колдун у губернатора был не из худших. Но на300

дежда миновать его ловушки у меня строилась не на пустом самоменнии. Я ведь тоже неплохой колдун — профессия как-никак обязывает. Правда, с колдуном встретиться всё же пришлось. И как он меня унюхал? Прямо на подходе к комнате, в которой должен находиться или томиться сын. Колдун напал неожиданно. По всему было видно, что он бывший боевой маг. Сначала я старался действовать аккуратно. Но это оказалось невозможным, и тогда пришлось оглушить его. Проверять было некогда. Я спешил. И, как оказалось, не зря. Когда я ворвался в комнату, парень лежал на кровати и бессвязно что-то бормотал. Жизнь уходила от него. И уходила именно магическим путём. Только я точно теперь был уверен, что белая собака тут не при чем. И вообще демоны тут не при чём. Неужели губернатор готов пожертвовать жизнью детей? Ради чего? Всё происходящее начинало казаться мне безумием. Но что-то нужно было делать. Как раз то, чего я делать не мог. Я умел убивать и мог восстановить свой собственный организм. Но с чужими были проблемы. Попробовать можно. Пробовать всегда можно и нужно. Но… нужно ещё учитывать, что, скорее всего, где-то в замке одна совсем юная девушка, виновная лишь в том, что полюбила, находится в подобной же ситуации. Я решил, что буду спасать парня… Наверное, лишь в третий раз в жизни я почти не понимал, что мне делать. Просто стоял и смотрел, как жизнь человека утекает меж пальцев. В конце концов, я бросился к парню. Раз уж я нашёл его первым — это судьба. Сложная магия поддавалась с большим трудом. Заклятие опутывало юношу как паутина. И разматывать эту паутину нужно было невероятно осторожно, любая ошибка привела бы к смерти. Скажу сразу, никогда я так не потел. Даже сражаясь с несколькими демонами за раз.

— Сложно, — услышал я тихий голос. Я кивнул и только потом обернулся. Передо мной стояла невысокая женщина, закутанная в белое. Не успев спросить, кто она, я всё понял. Эти глаза я видел совсем недавно.

— Зачем ты пришла? — спросил я сквозь зубы. Может, она и не такой уж мерзкий демон, как большинство из этой породы, но всё же демон.

— Помочь. У меня даже сил хватило на притворное удивление.

— Прекрати. Если хочешь, скажу, что дело тут не в моём милосердии — таковое мне не известно. Но сейчас так сложились обстоятельства… Тут я заметил, что демоница с жалостью смотрит на умирающего. Интересно. И надо это использовать.

— Я закончу с ним. Но тут есть ещё девушка. Демоница кивнула и без лишних слов растворилась в воздухе. Надо сказать, что с парнем я справился. В смысле, с заклятием. Меня даже хватило на то, чтобы здорово напугать губернатора. Ведь такие дела как казнь 301

аристократа, коими и являлись его несчастные дети, находились лично в ведомстве императора. А уж когда он узнал бы, за что губернатор собирался казнить — то явно рассвирепел бы. Ведь сам он женился на сестре. Губернатор пытался сначала угрожать мне, а потом пугать. Но всё бесполезно. Я заявил, что не вижу никакой опасности для города и его жителей, соответственно, нет и причин для моего нахождения здесь. Как и причин скрывать поведение губернатора в ежегодном отчёте Орлоокому. Ведь каждый охотник должен предоставлять такой отчёт ко двору. Я не сразу ушёл из города. Сначала на несколько дней остался в лесу. Но белой собаки я так и не увидел. Наверное, она всё же ушла. Или не захотела со мной больше общаться. Что и понятно. О чём нам говорить? Уже через месяц я выполнял задание по истреблению любителей выпить человеческой крови аров в провинции Рекай.

— Странно, — удивлённо сказал Гэран, ни к кому не обращаясь, — она никогда не рассказывала мне этой истории.

— А зачем? — ответил Леру.

— Просто так! — заявил Гэран. — Должен же я знать! Леру только плечами пожал и ухмыльнулся. Сессомару за всю историю пару раз ловил на себе взгляды Итал и Длуна. В них была не жалость, не сочувствие, а лишь обеспокоенность. И каждый раз Сессомару едва заметным кивком показывал, что всё в порядке. Хотя он и сам не знал, что произойдёт с ним в следующий момент. Не набросится ли он на охотника с мечом. Ведь он знал! Непонятно откуда, но с того самого момента, как охотник упомянул белую псицу — знал. Когда история завершилась, оборотни вздохнули спокойно. Оба в один момент. Теперь осталась только одна история. Монах улыбнулся всем окружающим и сказал: — Всё это время я не только слушал ваши истории, но и думал, что же мне самому рассказать? Кажется, я нашёл историю. Возможно, она не такая интересная, как ваши. Но всё же…

Честь дарона

— Я монах с рождения. Мои родители очень хотели ребёнка, поэтому молились в храме Тьялы, чтобы она даровала им ребёнка. Когда я родился, меня с малого возраста стали воспитывать как будущего монаха. А потом, по дости302

жении совершеннолетия, я прошёл посвящение. Единственное, мои родители не ожидали, что я выберу жизнь странствующего монаха. И я не ожидал до определенной поры. Вы когда-нибудь бывали в восточных провинциях? Сам воздух там особый. Даже в предгорьях. А уж в горах! Чистый и свежий, иногда разбавленный запахом цветов горной яблони или сосновым ароматом. Там, на горе Проа стоит наш монастырь, древний и очень могущественный монастырь. Ведь Тьяла считается одной из самых сильных богинь. Она вторая после божественного помощника Высшего. Горы нашей провинции Рто удивительны. Там очень много порталов в миры даронов и божеств. Но если в миры божеств могли путешествовать только старейшины нашего храма и несколько святых отшельников, живших в горах, то в мир даронов разрешалось входить даже послушникам. Эти существа, по мнению старейшин, могли научить нас многому. И, прежде всего, добру и красоте. И мы действительно учились. Мир даронов, с их стремящимися ввысь хрустальными городами, с прекрасными дворцами искусств, где красота выставлялась на всеобщее обозрение, чтобы каждый мог насладиться совершенством работы мастеров. С их прекрасными стихами, прославляющими природу и её детей, с их тонким чувством к гармонии мира. Всё это было восхитительно. Мы быстро нашли себе друзей среди даронов. Это было нетрудно. Дароны сами подходили к нам — знакомились, рассказывали, предлагали помощь. На первых порах нас немного смущало то, что дароны все так похожи друг на друга. Мысли каждого повторяли мысли всех и даже внешне они были похожи — подтянутые, мускулистые, красивые, различаясь только цветом волос, глаз и крыльев. Когда я спросил об этом у Ллеема — дарона, с которым я подружился больше, чем с остальными, он ответил мне весьма удивлённо: — Но ведь мы нашли идеал в мыслях и мировоззрении. А идеал может быть только один. И все ему соответствуют. Кажется, он совершенно не понял, зачем мне понадобилось задавать такой глупый вопрос. Конечно, я бы со своей стороны поспорил с тем, что дароны идеал. Были у них и свои жестокие стороны, например, они сильно карали тех, кого считали отступниками от божественной воли. Особенно доставалось колдунам, которых дароны ловили на краже вещей с алтарей богов. Иногда дароны приходили в такое неистовство, видя преступника, что убивали его на месте. И ещё даронам было сложно объяснить что-то, что не соответствовало их видению мира. Я бы сказал, что они были как дети, для которых мир обладает лишь двумя цветами — черным и белым. Некоторые из нашего монастыря были в восторге от этих существ, и как губки впитывали их образ мыслей. Но я... Мне многое нравилось в даронах и в их искусстве, но не всё. И брал я не всё, хотя и не пытался навязать свою точку зрения. Возможно, дароны считали, что я тоже разделяю их взгляды, раз никогда не спорю — не знаю.

303

Моя жизнь в монастыре текла размеренно. Я учился, бродил по горам и по миру даронов, слушал стихи и песни, сам пытался их сочинять. Много разговаривал с Ллеемом. И так жизнь шла своим чередом. Пока в несколько дней не изменилось буквально всё. Я на всю жизнь запомнил этот день. Тогда в наш монастырь привезли рога демона. Я в тот момент дежурил по архиву, поэтому и увидел их. Красивые рога, чем-то похожие на бараньи. Я поблагодарил по всей форме охотника-дарона, что их принёс, и, выполнив все предосторожности, положил их в свободное место архива. Потом запечатал дверь. Это был конец моего бдения при архиве и поэтому один из монахов пришёл, чтобы немного подбодрить меня и помочь не заснуть в последние часы. У нас так было принято. Я очень хорошо знал его, поэтому мы с удовольствием поболтали. А потом к нам присоединился и Ллеем, он принёс новые стихи. В общем, мы неплохо проводили моё дежурство, пока вдруг не услышали пронзительный вой во дворе. Мы выбежали, Ллеем вылетел во двор. Мы были поражены! Над монастырём летал огромный демон. Вся братия высыпала во двор, пытаясь отразить атаки.

— Верните мои рога! Немедленно! — демон визжал так, что хотелось закрыть уши.

— Сейчас же отправляйтесь в архив, вы двое. И вы тоже, — это было сказано настоятелем нам и дарону.

— Но….

— Защищайте архив, бегите. Так мы и поступили. Мы сидели в архиве, прислушиваясь к звукам снаружи. Для нас обоих это был ещё неизвестный опыт. А вот дарон, похоже, вовсе не испытывал никакого беспокойства, пока демон не прорвался в монастырь. Я не знаю, была ли эта случайность или сила демона, но он прорвался прямо к нам. И только посмотрев на него, можно было сказать, что никаких шансов у нас нет. И вот тогда Ллеем, тот Ллеем, что недавно читал нам стихи о торжестве любви и жизни и смеялся нашим шуткам, попытался сделать вещь для меня невообразимую. Он схватил моего спутника и полоснул его по горлу невесть откуда взявшимся ножом. Пытался полоснуть, но не успел.

— Что ты делаешь? — прорычал я, буквально оторвав его и бросив на пол. Ллеем посмотрел на меня удивлёнными глазами, как ребенок, который не понимает, почему ему нельзя совать руку в огонь.

— Это единственный выход. Демона можно удержать только с помощью живой души. Запечатать архив.

— Но…ты…как? Ллеем не понимал меня В самом деле не понимал. Мало того, он снова бросился к моему приятелю, который всю эту сцену стоял ни жив, ни мёртв. Я бросился к дверям архива и сам сломал печать, которую недавно сделал.

304

Демон ворвался в архив, сметая всё на своём пути. Конечно, он летел к рогам. И конечно, он с лёгкостью их взял. А потом, вылетел через окно.

— Ты что натворил? — я даже не предполагал, что дароны могут так злиться.

— Помешал тебе убить. — промычал я спокойно.

— Но как ты смел? Теперь этот демон…

— Я не знаю, что сделает теперь этот демон, — проговорил я, прерывая Ллеема. — но ты точно теперь не убьёшь. Незачем. Или хочешь попытаться? Только тогда против нас двоих. Дарон был обескуражен. Как раз в тот момент в зал, где мы находились, вбежали другие монахи. Потом был суд, на котором настоял Ллеем. На суде он вовсю обвинял меня и вообще вёл себя так, будто никогда и не был моим другом. А я его не винил. Он действовал так, как подсказывали ему совесть и мировоззрение дарона. А я действовал так, как подсказывала мне моя совесть. Меня приговорили к жизни скитальца. Не знаю почему, но в нашем монастыре никто добровольно не избирал эту участь. Зря, оказывается. Нет, проблемы в такой жизни тоже есть. Неприятностей сколько угодно. Но зато не скучно. Этой фразой монах закончил свой рассказ. Следующим историю начал рассказывать Ашим, молодой купец из далёкой южной страны Корн. Точнее сказать, он последним рассказывал свою историю.

Меч демона

— Вы, наверное, удивились, увидев здесь меня. Неприспособленного к таким условиям, изнеженного юношу. Богатенького наследника. Сессомару хотел было что-то возразить из некоего подобия жалости, но Ашим замахал рукой.

— Не стоит утешения. Ведь это абсолютная правда. Я богатый наследник дела своего отца. Даже хуже. Я — младший сын. Когда отец умер, старший брат занялся его торговыми делами, а я, теперь уже совершенно бесконтрольный, занялся развлечениями. Это продолжалось пару лет. Можете себе представить, как активно я развлекался, если за пару лет мне всё прискучило настолько, что ничего не могло эту скуку развеять. Брат даже женил меня, надеясь, что это поможет. Не скажу, что моя жена была плохой женщиной или хоть в чём-то уступала мне по благородству рода, но наш брак был разрушен, а чувства охладели только из-за 305

меня. Ибо женой я пресытился так же быстро, как и многими своими любовницами до неё. Я стал пренебрегать ей, и тогда брат решил, что я должен вместе с ним заняться торговлей. Он сказал, что это занятие в принципе не сможет наскучить, поэтому я навсегда избавлюсь от пустоты в душе. Он говорил, что, вернувшись с ним из далёкой восточной империи, я по-другому взгляну на приевшиеся мне развлечения. Я согласился, ибо это предложение было лучше, чем ничего. И в самом деле, морское путешествие, торговля и вид чужой, неведомой страны заворожил меня. Но, кажется, он заворожил меня слишком сильно. Очень скоро я не захотел сидеть в портовом городе, торговля утомляла меня, поэтому я решился путешествовать на свой страх и риск. Юная ассари, Кото, пошла со мной. И пусть это было не её желание, а повеление императора, но я благодарен ей. Ведь если бы не она, меня убили бы уже, наверное, раз десять. Несмотря на свою беспечность, я всё же не решался навестить окраины империи, о которых ходило столько слухов. Держался всегда центральных провинций. Не знаю, и даже предположить боюсь, какие именно слова нашёл для меня брат, когда узнал о моём желании путешествовать, но препятствовать не стал. Погоню, по крайней мере, не послал. Итак, я наслаждался путешествием в безопасности в сопровождении ассари. Пока, наконец, не добрался до одного постоялого двора. Надо сказать, что путешествие моё пришлось как раз на конец осени и начало зимы, но это меня вовсе не пугало, а даже подзадоривало. Хотя, несмотря на задор, всё-таки приходилось искать ночлег под крышей и с тёплым очагом. Итак, мы с Кото устроились в зале небольшой гостиницы. Ужин уже был съеден, но уходить от тёплого камина ужасно не хотелось. Всем телом овладела истома, приятная лишь в том случае, когда ты ей поддаешься и не пытаешься это самое тело сдвинуть с места. По осени посетителей в гостинице было мало. Пара артистов, но они уже ушли спать, и среднего возраста воин. Он всё ещё сидел у окна, иногда прихлебывая вино. Как я обратил внимание, истома добралась и до него, поскольку он засыпал на глазах. Какое-то время я наблюдал за ним и заметил, как к нему подошли служители гостиницы. Девушка и юноша. Наверное, девушка, как и во многих гостиницах, выполняла не только роль уборщицы и официантки, но и несколько иные поручения. Красавицей её назвать было нельзя, черты лица всё же были грубоваты. Но она была молода, и юность сглаживала недостатки. Воину, по всей видимости, девушка понравилась. И, когда она уселась за один с ним стол, он не был против. Даже приобнял её и, кажется, пытался поцеловать. Но в губы не очень попадал. Похоже, он был пьян. Юноша в это время стоял в стороне. Хотя я не пил много, но тоже чувствовал некоторое отупение. Я перевёл свой взгляд на что-то другое, но через несколько секунд женский вскрик заставил меня опять обратить внимание на воина. Картина передо мной предстала интересная. Воин железной хваткой держал запястье девушки, а она держала ко306

шелёк, явно не её кошелёк. Юноша уже куда-то испарился, а к посетителю бежал хозяин заведения, весьма неприятный на вид тип. Он извинился перед воином и сообщил, что воровкам не место в его заведении и девушка завтра же отправится домой.

— Но ведь вы сами… — прошелестела девушка из последних сил, обращаясь к хозяину. Воин уже отпустил её, и она медленно сползла на пол. Точнее под стол. Хозяин буквально за шкирку вытащил её из-под стола и рывком поставил на ноги. А потом ударил так сильно, что она упала.

— Лживая тварь. Как ты смеешь…

— Меня больше интересует, как смеете вы, уважаемый, — включился в разговор воин, — или вы думаете, я не знаю, что все эти деньги осели бы в ваших карманах? Поверьте, я не первый год уже женат на дороге. Интересно, а как относится к таким порядкам местная полиция? Хозяин что-то промямлил в ответ и поспешил ретироваться. А воин помог вконец оробевшей девушке подняться, и, вытащив из кошелька несколько монет, вручил их ей.

— Возьми. Это немного, но всё что могу дать. Девушка всхлипнула и убежала. Ночью мы все были разбужены человеческим криком. Владелец гостиницы лежал в луже крови на пороге комнаты, которую снял воин, а в груди у него торчал меч. Именно тот воинский меч. И воин, кстати, не отрицал даже, что меч его. Он просто вытащил оружие из груди убитого, обтёр меч о его же одежду, и вложил в ножны. Конечно, я слышал, что воин может убить любого без суда и следствия, но это происшествие меня поразило. Наверное, на моей физиономии было написано отвращение, потому что воин, проходя мимо меня кинул: — Он пытался убить меня.

— В самом деле? — признаю, такой тон и вопрос, наверное, звучал слишком нагло, и уж конечно, практически самоубийственно, но я надеялся что пакт императора о «жалости и защите по отношению к не знающим хороших обычаев варварам» защитит меня так же, как он защитил меня в столице, когда я по оплошности случайно наступил на подол плаща какого-то нервного аристократа. Как оказалось, пакт не подвёл. Так я думал тогда. Лишь потом я понял, что пакт тут не при чём. Воин действовал исходя из собственных убеждений.

— Да,— ответил воин, не раздумывая, — иначе меч бы не убил его. Я слышал, что мечи считаются у вас одухотворёнными, но чтобы так относиться к оружию… И перекладывать на него ответственность. В общем, эту фразу я тоже понял только потом. Хотя формально всё было в порядке, но полиция всё-таки обязана была расследовать этот случай. Поэтому всем пришлось задержаться в гостинице, пока по307

лицейские не закончили работу, которая заключалась в описании происшествия и показаний свидетелей. Всё должно было быть занесено в протокол для истории. Работала полиция не очень быстро, поэтому нас сразу предупредили, что придется остаться в гостинице ещё на пару дней. Я совершенно не представлял, что буду делать в течение этого времени. Хорошо ещё, что камин по-прежнему зажигали, а еда по-прежнему была вкусна. Работали в гостинице теперь парень и девушка — те самые, которые так неудачно пытались обокрасть воина. Похоже, отношения между ними выходили за ранг дружеских. Лично я не понимал девушку. Ведь её возлюбленный бросил её, испугавшись. Но… не мне судить. Итак, мы все просто слонялись по окрестностям, а вечером вернулись в гостиницу и, поужинав, затопили камин. Не стану утомлять вас рассказами об этом, а лучше сразу перейду к тому дню, когда обнаружился второй убитый. На этот раз один из полицейских. Что-то повздорили они с воином и уже назначили было поединок на следующий день, но не получилось, так как был полицейский убит этим самым мечом. Но тут уж дело приняло серьезный оборот. Полицейский также представитель воинского класса, и за его убийство полагался арест и суд. Меня опять привлекли в качестве свидетеля, но единственное, что я мог показать, так это то, что в самом деле слышал, как сорились воин и полицейский. Улики были явными, оставалось только препроводить воина в суд. Поскольку полицейский остался один, он попросил ассири помочь ему на всякий случай. Точнее, он попросил меня, так как величайшим указом императора ассари дали мне в качестве телохранителя, когда я захотел путешествовать. Я согласился, хотя и мне теперь предстояло путешествие в столицу провинции, где заседал судья. Воин же попросил, чтобы сначала его выслушали. Что мы и сделали. Я опять был в качестве свидетеля.

— Я действительно виноват в смерти вашего друга, — обратился воин к полицейскому, — но лишь косвенно. Не приди я сюда, он был бы жив. Но и он виноват, когда вызвал меня на бой. Посмотрите. Он вытащил меч из ножен и положил его на стол, чтобы все могли посмотреть. По-моему, ничего особенного — обычный имперский меч, которыми тут все пользуются.

— Смотрите на клеймо. Клеймо мастера. Нужно было напрячь глаза, чтобы увидеть тонкую змею с крыльями, которая представляла собой клеймо меча. Полицейский почему-то побелел. У меня хватило глупости спросить, почему.

— Клеймо демонов!

— Клеймо демонов?

— Никто из людей не будет метить свой меч таким клеймом. Иначе несчастья падут на него, — деревянным голосом проговорил полицейский.

308

Хм, я даже не знал, что сказать. Ведь в нашей стране тоже были известны метки, которые решаются ставить только злые, так мы называем демонов. Но всё же сложно поверить.

— Вы должны мне поверить. — начал воин, — Я однажды попытался сразиться с демоном, точнее, с демоницей в форме белой собаки, но не рассчитал свои силы. Она не убила меня, но отдала мне этот меч. Я должен передать его либо её сыну, либо тому, кто понесёт его дальше к её сыну. Как меч сам выберет. Этот меч не даёт мне покоя. Он убивает всех, кто пытается навредить мне. Однажды он убил мальчишку, совсем маленького мальчугана, бросившего в меня яблоко. Я ничего не успел сделать. По словам демоницы, именно так меч должен защищать меня. Я не хочу такой защиты, но не могу избавится от этого подарка и вынужден нести его дальше.

— История интересная, — сказал полицейский, который немного пришёл в себя, — но как это доказать? Ведь никто не видел, как убивает меч. А что касается клейма, я только слышал о нём, но никогда не видел. Может, мастер изменил рисунок совсем незначительно, чтобы казалось, будто меч сделан демонами? Воин покачал головой.

— К сожалению, пока на мою жизнь не будут покушаться, доказать мне, что клинок настоящий, нечем. Тут Кото кое-что прошептала мне. Не знаю даже почему, но я кивнул в согласии.

— Я сама нападу на тебя сегодня ночью, воин. Я — ассари, и если вина подсудимого доказана, имею право карать.

— Благодарю вас, благородная госпожа, — поклонился полицейский, — а вам, — поклон уже в мою сторону, — тоже примите мою благодарность. И знайте, если с вашей ассари что-нибудь случится, то мы обеспечим вам охрану до столицы, где император обязательно выделит вам другого телохранителя. С Кото что-то случится? Я собирался, но ничего не смог сказать, словно мне в горло затолкали ком шерсти. Вечером я лёг спать и быстро заснул, хотя и предполагал, что спать не смогу. Я не помню, что меня разбудило ночью, но мне захотелось выйти в коридор. И тут я обомлел. Ассири стояла ощерившись рядом с дверью в комнату воина, а перед ней, покачиваясь в воздухе, висел меч. Внезапно оружие тронулось с места и понеслось по направлению к моей телохранительнице. Я бросился наперерез. Не знаю, храбрость, глупость или чувство вины руководило мной тогда. Но меч не проткнул меня, как планировалось, а лёг у моих ног.

— Невероятно, — услышал я голос воина. Он вышел из комнаты. Пока я, словно загипнотизированный, рассматривал меч.

309

— Меч выбрал следующего хранителя, что понесёт его дальше. Это вы.

— Вообще-то я не просил, — пробормотал я, всё ещё находясь в состоянии шока.

— Протяните руку, — зашептала ассари. Неосознанно я это сделал. Меч зашевелился, элегантно взлетел и сам лёг в протянутую руку. Я некстати обратил внимание, что рукоятка у него очень удобна. Итак, я обзавелся мечом. Скажу правду, я поначалу пытался несколько раз выбросить оружие, но всегда находил меч рядом с собой. Так что от этой мысли отказался. Но меч тоже поутих, потому что за время моего путешествия, он уничтожил лишь двух разбойников, вознамерившихся поживиться за мой счёт. Но всё же я несказанно рад, что нашёл того, кому могу его передать — истинного хозяина, для которого он предназначается. Сессомару продолжал слушать, хотя и догадывался, что будет сейчас.

— Это меч ваш, Сессомару. Ашим из-под полы достал завёрнутый в парчу меч и положил его на стол, развернув ткань. В самом деле, меч был самым обыкновенным. Ничего необычного. Но что-то необычное ощущалось в нём, что-то, что манило Сессомару, что-то родное и знакомое. Белая собака? Неужели… Да, похоже, недаром он остановился именно в этой гостинице. И нити его судьбы тоже кто-то плетёт. Но вот кто из трёх? Сессомару теперь по-другому смотрел на оружие. Но внезапно его настроение испортилось.

— Что-то случилось? — спросила Итал.

— У воина должен быть один меч за поясом. У меня есть меч отца… Я не могу не взять его.

— Между прочим, этому горю легко помочь, — внезапно подал голос маг.

— Положите рядом свой меч. Сессомару так и сделал. Сначала ничего не происходило. Но потом оба меча вдруг начали приближаться друг к другу. Это было необычное зрелище, даже немного жутковатое. Когда оружия соприкоснулись, произошла ещё более странная вещь. Они начали сливаться, перетекать друг в друга, словно были жидкими. Они смешивались, переплетались как две виноградные лозы. И снова застыли. Теперь перед Сессомару лежал один меч, похожий на оба меча-родителя. И клейма у него тоже было два — демонская крылатая змея и клеймо человеческого мастера.

— Это твой меч. И не беспокойся. Так как он предназначен для тебя, то тебе его и контролировать. Защищать тебя без твоего согласия он не будет. Сессомару кивнул и взял оружие в руки. Он чувствовал тепло, идущее от рукоятки, и знал совершенно точно, что на свете нет другого оружия, которое было бы так удобно для него. Сессомару встал и поклонился Ашиму, поблаго310

дарив его за то, что он донёс ему меч. Тот только рукой махнул. Похоже, он был рад избавиться от оружия. А за окном тем временем забрезжил рассвет.

— Вот и всё, — обреченно сказал барсук, — скоро действие настойки окончится.

— Ну и зачем ей это понадобилось? — прошептал Гэран.

— Может, просто никого не было рядом, более подходящего, — невозмутимо ответил шепотом Леру, который единственный и услышал, — в самом деле, не тебе же предлагать ему вручать этот меч.

— Ты не понимаешь, — Гэран перешёл на мысли, — этот меч — сокровище её семьи. Отдавать его какому-то проходимцу, да ещё и надеяться, что он дойдёт по назначению… я не ожидал от Леенари такого. Леру только плечами пожал.

— Но ведь меч всё-таки попал к Сессомару. — Гэран с удивлением на него посмотрел. Сложилось впечатление, что они с Леру поменялись местами. Оставалось только надеяться, что ненадолго. Когда путешественники покидали гостиницу барсука, то Сессомару не мог избавиться от лёгкой грусти. Возможно, кто-то из случайных попутчиков, оказавшихся в гостинице этой ночью, и имел другое мнение, но Сессомару был рад, что в его жизни была эта ночь. Так что мысленно поблагодарил любопытного барсука… и Ледохзу.

311

ГЛАВА 14 Библиотека дядюшки паука

— Знаешь, Гэран, это уже свинство! — серьезно заявила Дара, не скрывая, впрочем, полуулыбку.

— По отношению к кому? — спросил Гэран. На этот раз он не отразил улыбку собеседницы, как часто делал раньше. У туманного демона было плохое настроение. Подобный казус с ним случался невероятно редко, но случался. И ничего тут нельзя было поделать. Раньше, ещё лет двести назад, такие дни бесили Гэрана. Это ещё больше увеличивало его депрессию, что ещё больше увеличивало злость, что… ну, в общем, и так далее. Но потом, в один прекрасный день он сказал себе, что хватит. И не стал беситься при наступлении плохого настроения. Не всегда, конечно, удавалось. Но Гэран решил, что и это хороший результат.

— А разве свинство должно быть по отношению к кому-то? — вступил в разговор Рору. — Мне казалось, что свинство может быть просто так. Без всяких отношений.

— Не скажи. Ведь есть ещё и окружающие, — заявила Бики.

— А если свинство вне окружающих? То есть, если данная свинья или свин, что именно сейчас имеется, — Леру не поленился встать и поклониться Гэрану, — находится в одиночестве. Например, он решил стать отшельником.

— Не знаю. Ну тогда… тогда это свинство по отношению к самому себе, — ответила Бики. Этот весьма странный для демонов разговор происходил в фамильном замке Рору. Он пригласил всех остальных участников игры что—то там отпраздновать. Что именно, все быстро забыли, но праздник удался. Особенно когда в ход пошло вино из фамильных запасов, крепкое и тягучее, как смола. Сейчас всем было весело, даже Бики развеселилась. Со стороны казалось, что она совсем позабыла свою недавнюю злость. Гэран был единственным, у кого сохранялось плохое настроение. Но он не мог не принять предложение Рору и тем самым обидеть его. Во-первых, подобные встречи участников Игр являлись традицией, которой никто не имел права пренебрегать. Во-вторых, ещё опаснее было пренебрегать приглашением Рору-аронко-меру. Как бы не держал Огненный демон в узде свои чувства, всё же… все они, стихийники, одинаковы.

312

Можно с ними общаться хоть тысячи лет и всё равно не сможешь предугадать, когда и в ответ на что они вспыхнут. К тому же, Гэран надеялся, что в компании он немного развеется. Можно сказать, даже не зря надеялся. Настроение стало получше. Поспокойнее. Правда, неожиданно захотелось пофилососфствовать. Чем сейчас Гэран и занимался, глядя на веселящихся участников Игры.

— Интересно, что бы подумали люди, услышав наш идиотский диалог? — спросил себя Гэран. И через минуту, увидев, как Рору и Бики, чокнувшись бокалами, их , эти самые бокалы, разбили и расхохотались, Гэран сам себе ответил, — Наверное, люди бы подумали, что мир сходит с ума. Или уже сошёл, — Но как ни не хотел Гэран, в разговор пришлось вступить: — Нет, правда, Гэран, почему ты не вступаешь в Игру? А то вон Рору уже заждался своей очереди. — не унималась Бики. Гэран посмотрел на Рору. Тот отсалютовал ему бокалом. Не похоже было, что он мучается ожиданием. Гэран вздохнул.

— Просто я жду удобного момента.

— Какого? Они в западных провинциях. Скоро доедут до первых порталов.

— Совсем немного, — попытался отмахнуться Гэран. Он сам не понимал, чего он ждёт. Вроде и сценарий уже готов, и время подгоняет. А вот что-то удерживало его. Гэран чуть поморщился. Может, его настигло «родовое проклятие всех грифонов» — комплекс совершенства? Это когда всё нужно было сделать не просто хорошо, а отлично. Лучше всех.

— Ладно, обещаю. Как только они минуют горы Имсо.

— А при чём тут горы Имсо?

— Да так, есть у меня планы. Вроде бы это не вступление в Игру... так, подтолкнуть их можно.

— Так… рассказывай, — Бики села на подлокотник кресла, все своим видом показывая, что пока Гэран не расскажет, что задумал, уходить она не собирается. Оглядев остальных, Гэран понял, что и они очень хотят это послушать. Хвала Высшему, на подлокотники кресла вместе с Бики они лезть не стали.

— В общем… В горах живёт один паук. Живёт, но недолго ему осталось... — нехотя начал Гэран.

— Я бы на твоём месте спрятал кинжальчик подальше. И так, чтобы не было видно, — посоветовал Длун после того, как они разделались с бандой разбойников, появившихся буквально из неоткуда. Это были совсем иные люди, чем те рядовые грабители, что встречались Сессомару в центральных провинциях. Сражаться с ними было трудно. Первоклассные бойцы, похоже, обладали ещё и магическими навыками. Они словно ускользали от ударов в тень и снова появлялись из тени, чтобы нанести свой удар. Теперь Сессомару понял, почему этих людей называют «люди-тени». А ведь раньше он думал, что это всего лишь 313

романтическое преувеличение, но никак не описание фактов. Он даже предположил, что без оборотней не справился бы с этой бандой.

— Зачем? — спросил он у лиса.

— Ну, сам подумай, — лис воздел глаза к небу, словно говоря «опять этого ребёнка элементарным вещам учить», — воины из центра империи приходят сюда отнюдь не как друзья. Даже если экспедиция направлена против варваров и, соответственно, люди-тени становятся помощниками… Всё равно. А уж когда император хочет проучить сами полусвободные деревни, его воины врываются сюда как орды варваров. Только ущерб от них похлеще. Поскольку воины империи организованнее и лучше снаряжены. И колдунов кучка всегда имеется. Армии налетают на деревни как пожар, мародёрствуют, убивают, насилуют. После этого сложно ожидать хорошего отношения к вашему классу. Вот я и советую не светиться. Вполне возможно даже эти бы на нас не напали, не будь у тебя два оружия за поясом. Сессомару кивнул. Длун был прав, и Воин спрятал кинжал. Сам же в тот момент думал о другом. Раньше он слышал о карательных операциях, проводимых империей. Но как-то особо не задумывался по этому поводу. А теперь… Интересно, а его отец? В каких экспедициях на запад участвовал он? Горы Имсо были не высоки, но горная гряда достаточно широка. Предгорья были покрыты лесами, в основном лесами хвойными. Длун заявил, что он знает короткий путь через горы, поэтому путешественники доверились лису. Путь пролегал где по горным хребтам, а где по пещерам. Сессомару боялся, что ему придется оставить Аруна, но этого не произошло. Правда, далеко не везде можно было путешествовать верхом, но конь всё же остался с хозяином, шагая иногда на поводу. Ему, кстати, горы нравились. Сессомару тоже. Когда деревья стали попадаться реже, Сессомару вздохнул с облегчением. Он устал от темноты от переплетённых в вышине крон. Тут, в горах, воздух был прозрачен и чист. В него не примешивались запахи прелых растений, что больше всего раздражало Сессомару в лесах. Длун тоже себя неплохо чувствовал. А вот Итал наоборот. Ей было сложно находиться на открытом всем ветрам пространстве, где негде спрятаться. Хотя волчице не от кого было прятаться, древний инстинкт волков, подаренный этим оборотням вместе с частицами крови и плоти серых хищников, не могла до конца перебороть даже принцесса. Странно, что лисы-оборотни, которые, по идее, должны были получить такие же инстинкты от предков, совершенно им были неподвластны. Как заметил Сессомару, Длун оказался прав. После того, как он спрятал говорящий о его высоком положении кинжал, на них никто не нападал. Хотя пару раз люди-тени были совсем рядом. Даже Сессомару почувствовал, не говоря уже об оборотнях. Но никто не нападал, а поэтому, согласно заверениям Длуна, и тревожиться было не о чем. Правда, Сессомару хотелось познакомиться с этими странными людьми.

314

Но Длун опять-таки его заверил, что возможности для этого ещё предоставятся, причём в более спокойных и дружественных условиях. Сессомару уже привык доверять Длуну, поэтому оставил попытки знакомства. Идти всё же было трудно. Особенно для Сессомару, который до этого горы видел только на картинке, а слышал в пронизанных ветрами и романтикой песнях Вассоци-но-тро. Вот кто действительно жил горами! В его песнях слышался ветер, чувствовался воздух гор, холод вершин. И неодолимо тянуло туда — повыше залезть, добраться, покорить. Только слушая эти песни, нельзя было и представить, как это сложно на самом деле. А ведь они не лезли на вершины, шли наиболее приемлемыми переходами. Сессомару шёл, сжав зубы. Вечером второго дня, когда все особенно утомились, путешественники, сидя у небольшого костра, услышали свист. Все вскочили на ноги. Сессомару сжал руками рукоятку меча, готовый в любой момент его выхватить из ножен. Но тут в свет костра из темноты к путешественникам вышел сгорбленный старик. Он махал руками.

— Вам незачем меня бояться, — прошамкал старик беззубым ртом, — когдато я, возможно, и был страшен, но не сейчас. И не для такого меча, конечно, — старик с завистью взглянул на меч Сессомару. Точнее даже, на ножны, ведь самого меча он не видел.

— Да... — повторил он, мечтательно чуть закатив глаза, — я был грозен. И смог бы побороться с тобой за твой замечательный меч, парень. Сессомару только посильнее сжал рукоятку.

— Но теперь тебе нечего бояться, всё прошло. Ах, как всё-таки долго я живу на этом свете! Непростительно долго для оборотня.

— Ты оборотень? — спросил Сессомару.

— А как ты сам думаешь, кто ещё может в одиночестве жить в западных горах? Уж точно не святой. — сказал Длун. Несмотря на уверенность в голосе, сам он рассматривал странного пришельца пристально, и во взгляде был если не страх, то осторожность.

— А ты всё-таки меня побаиваешься, лисёнок, — благодушно сказал старик,— меня, немощного старика. Он подошёл ещё ближе к огню. Длун и Итал отошли на шаг. А Сессомару остался стоять, хотя кольцо сжимало палец всё сильнее. Рукоятка меча стала ледяной, так что холод жёг руку похлеще огня. Похоже, на Сессомару опять напало упрямство. С ним такое бывало.

— В сущности, правильно делаете, что боитесь, — проговорил старик, облизывая губы длинным чёрным языком. А потом улыбнулся. Вот теперь и Сессомару стало не по себе. Зубы у старика имелись все, причем все они были острые.

315

— Но сейчас, вам действительно нечего бояться… — проговорил старик, — я хочу пригласить вас к себе в пещёру. Я тут недалеко живу.

— Сначала тебе стоит рассказать, кто ты такой, — Сессомару всё ещё не убрал руку с рукоятки.

— А ты не видишь? Странный ты … для полукровки даже.

— Это же оборотень-паук! — назидательно проговорил Длун. У Сессомару комок к горлу подступил. Он с детства не любил пауков. С тех самых пор, когда прочитал в библиотеке отца исследование известного ученого по этим насекомым о том, как эти твари питаются. Тогда Сессомару даже пару раз приснились весьма неприятные сны, про пауков и него самого. Сейчас к горлу Сессомару подступил ком, как и тогда. Если эта гадость высасывает людей, как простые пауки — мух, как оно вообще достойно жить? Сессомару чуть не кинулся на старика, но его отбросило назад, словно он наткнулся на стенку. Мягкую и податливую, оттолкнувшую его назад. Сессомару еле устоял на ногах. Ненавидящим взглядом он смотрел на оборотняпаука. А тому было любопытно.

— Вы ещё подеритесь, — сказал он насмешливо. Сессомару в удивлении обернулся. Итал стояла с каменным выражением лица, а Длун с немного виноватым. Неужели это они не дали напасть?

— Они правильно сделали, — одобрил старик, — нападать следует лишь тогда, когда опасность перед носом. Или еда… А я уже в который раз говорю — опасности я для вас не представляю. Просто хотел посмотреть, что за птицы ко мне пожаловали. Может, даже в гости пригласить.

— Ты издеваешься? — спросил Длун.

— Нет, — старик замахал руками, — вовсе нет! Хотя я не знаю, что мне сделать, чтобы вы поверили. Что уж тут поделаешь. Сам виноват. Но и мне нужно как-то поддерживать своё существование. Разве я виноват, что Высший определил паукам такую долю?

— А также он определили вам вдосталь хитрости и подлости. И злости, — добавила Итал.

— Не без этого, красавица, не без этого. Таков наш мир. Или ты съешь когонибудь. Или тебя.

— И что ты от нас хочешь? — спросил Сессомару.

— Я же сказал уже. Поговорить. Посмотреть, может, даже в гости пригласить. Для начала, позвольте мне присоединиться к костру. Кстати, наша животная составляющая — южные пауки. Таких в империи не водится. И пищу свою мы сжираем точно так же, как и любой зверь — зубами. Правда, сначала паутину плетём. Добыча в неё попадает и запутывается, ждёт, пока мы не выпустим в её тело яд, чтобы не дергалась.

316

Сессомару обернулся на попутчиков. Он слышал, что оборотни-пауки обладают способностью накладывать убивающие волю чары. Но, может, у его знакомых оборотней другое мнение по этому поводу? Длун только руками развёл.

— На меня его чары всё равно не подействуют. И на тебя не должны. Теоретически. Хотя, сказать сложно. С полукровками никогда наверняка не знаешь. Ну и у Итал, полагаю, есть чем от него защититься. Волчица кивнула вместо ответа. В Сессомару боролись два желания. Первое — это желание всё же разрубить этого старика на две половинки. А второе… Он не мог не признать, что ему любопытно. Страшно, мерзко и противно. И при этом любопытно. Шок от воспоминаний быстро прошёл. Может быть, всё дело было в том, что перед ним всё же стоял старик, пусть даже острозубый и с длинным черным языком. Вот если бы он увидел огромного паука, то неизвестно, как бы поступил. Поэтому Сессомару кивнул старику. И тот прошёл к костру.

— Вот так гораздо лучше, — проговорил он, протягивая руки в огню, — так действительно гораздо лучше. В последнее время солнце совсем не греет меня. А сам разжечь костёр я не могу. Странное проклятье наложили на нас божества когда-то. Не уметь разжигать огонь. К чему бы это? Сессомару старался держаться от старика подальше. А тот, как специально, всё смотрел на Воина.

— Сделай милость, покажи мне свой меч без ножен. — попросил он наконец. И, увидев, что Сессомару колеблется, сказал, — Прекрати. Если бы у меня были силы его забрать, то я бы в любом случае это сделал. Незачем мне на него смотреть. Сесомару хмыкнул и достал меч из ножен. В руки старику, естественно, не дал.

— Забавная игрушка, — проговорил паук, вдоволь налюбовавшись игрой отблесков огня на лезвии. — Вот уж не думал, что такое вообще возможно. Меч демонов вместе с мечом против демонов, — и старик расхохотался.

— А какой ты забавный, — старик теперь рассматривал Сессомару так же внимательно, как он до этого рассматривал меч.

— Так многие считают, — чуть зло пробормотал Сессомару. Старик вновь рассмеялся, показав острые зубы и нёбо — такое же чёрное, как язык.

— Я бы на твоем месте не обижался. Очень часто именно те, кто потом достигают в жизни многого, в детстве были именно забавны. Хотя и не всегда, конечно.

— Я-то уже не ребенок, — Сессомару и сам не заметил, как втянулся в разговор с пауком, несмотря на то, что даже и не собирался.

— Для меня — ребёнок. Тебе сколько лет?

— Семнадцать. С половиной.

317

— Как рано… — почти прошептал старик. Похоже, эта часть фразы предназначалась ему самому. А для окружающих — другая.

— Даже для человека это слишком мало. А для демона, так вообще пустяки. Сессомару хотел было возразить, что он не демон, но Длун ущипнул его за руку как раз в тот момент, когда Сессомару раскрыл рот. Паук, между тем, не заметил этого и продолжил: — Знаешь, сколько мне лет? Три тысячи. Длун не удержался от того, чтобы не присвистнуть. А Сессомару это почемуто не впечатлило. В конце концов, каждому определён свой срок. Паук словно прочитал его мысли и сказал: — Верно, каждому свой срок. Но только некоторые существа, к которым и я отношусь, вполне могут увеличить этот срок, с помощью личной силы. Людям это тоже доступно. Но почему-то вы не используете эту возможность. Хотя, я слышал, короткоживущим добиться этого результата гораздо труднее, чем остальным созданиям пяти миров. Паук замолчал ненадолго, а потом посмотрел на Длуна и кивнул головой.

— Да, я стар. Очень стар. Ничего меня уже не радует и не удивляет. Ничего не осталось, чего я бы хотел добиться. Но я могу гордиться: не все мои сородичи доживают до такого возраста.

— Интересно… — проговорил Сессомару. На самом деле, он даже не представлял, что именно может быть интересно жестокому, вечно голодному существу. Ведь именно так изображали пауков.

— Тебе правда интересно? — полюбопытствовал паук.

— Да, наверное, — сказал Сессомару, — Сложно сказать. В последнее время мне постоянно попадаются старые и не очень мудрые лю…существа, которые спешат поделиться со мной своим опытом и мудростью. Это интересно…

— Но иногда немного раздражает, правда? — продолжил его мысль паук. Сессомару кивнул.

— Тогда тебе повезло. У меня не так уж много опыта и мудрости. Точнее, не так уж много опыта и мудрости, которые могли бы пригодиться именно тебе. В самом деле, что я могу тебе рассказать? Вряд ли тебе интересно то чувство, с которым появляются пауки на свет. Мы голодны, так голодны, что съедаем свою собственную мать и пару самых слабых братишек. Нет, вовсе не от нашей злости, а просто потому, что ничего, кроме голода, в нас при рождении нет. Впрочем, потом, когда наступает прозрение и сытость, никто из нас не решится сказать, что не поступил бы так же, если бы что-то соображал при рождении. А потом, когда наступает пора любви… а она наступает для всех живущих, правда? Мы — особые. Да, как и все, мы испытываем страх и неуверенность. Но не страх и неуверенность перед тем, что нас не примут, отвергнут. А страх 318

перед тем, что нас съедят. И возможно, даже прежде, чем мы успеем насладиться избранницей. Это необычайное чувство. С одной стороны — природа зовёт, сны и мечтания кружат голову. А с другой — страх, липкий и мерзкий, неприятный, с гадким привкусом. И как счастлив тот, кто решается подойти к паучихе, осторожно дотрагиваясь до самых тонких ниточек паутины. Осторожно, нежно, словно играет на струне, которая может порваться от неловкого прикосновения. А потом, когда дама услышит призыв, она выходит во всей своей красе. И тогда счастливый избранник ждёт, примирительно протягивая подарок — пойманное и упакованное животное, ещё живое, свежее. И тогда… Тогда, если дама взяла подарок, то пока она пытается снять кокон из паутины, пустить яд и наесться, счастливчик должен успеть. Насытить даму полностью невозможно. Мы всегда голодны. Но можно успеть убежать. Это сложно, но возможно. Старик говорил это, всё больше воодушевляясь. Он уже даже не говорил, а пел. Сессомару и оборотни, завороженные его голосом и силой, которая вдруг пробилась в них, молчали. Старик продолжал: — Нет, вы не поймёте, конечно же. Как не понять вам и чувство охоты, когда ты сидишь и ждёшь живую, теплую еду, которая сама приходит в твои сети. И потом, когда ешь, чувство голода не проходит, но хотя бы затухает на время. Это блаженство. Тут старик замолчал, посмотрел внимательно на путешественников и рассмеялся. Его смех вывел всех из гипнотического забытья. Сессомару мотнул головой, стремясь отогнать наваждение. Он в удивлении уставился на паука. Оборотни сделали то же самое.

— Знаете, если бы я на самом деле хотел вас съесть, — медленно проговорил старик, — то я мог бы начать минуту назад. Только одна проблема бы встала — с кого начинать. Хотя не спорю, — продолжил он, прерывая Длуна, который попытался что-то сказать, — ваш инстинкт, возможно, заставил бы вас очухаться в конце. Только последний момент он на то и последний, чтобы насладиться жизнью… Длун фыркнул, но так и ничего не ответил. Видимо, признавал правоту паука. Итал задумчиво смотрела на огонь. Волчица слышала много страшных сказок о пауках-оборотнях. Они были сильными и жестокими существами. Достаточно сильными, чтобы нападать на других оборотней и противостоять демонам. Даже не верилось, что таких тварей иногда побеждали люди. Причём простые люди, не маги. Старик, между тем, продолжал смотреть на огонь. Похоже, его собственный рассказ если не загипнотизировал, то пробудил чувство ностальгии и тоски по ушедшему. Сессомару и оборотни не прерывали его мысли. Сессомару уже и сам не знал, хочет ли он крови этого оборотня в самом деле.

319

Ведь если подумать, немало смертей было на этом старом пауке. Только вот убийство их не вернёт. Да еще сражение со стариком… Сессомару понимал, что этот старик может обладать силой больше, чем многие, с кем он встречался до сих пор. Понимал и чувствовал это, но никак не мог перебороть себя. Перед ним был усталый старый человек. Ну ладно, пусть старый усталый паук. И этот паук вовсе не проявлял агрессии. Старик, казалось, понял, что испытывает Сессомару, и мягко сказал: — Не печалься. На твою долю ещё достанется хотя бы один паук. Я так чувствую. Вот только сказать, кто из вас кого убьет, не могу. А теперь, — старик встал, если вы всё-таки не собираетесь со мной сражаться, я приглашаю вас всех к себе домой. Идти недалеко, так что, даже если вы устали, можете себе позволить небольшую прогулку до моей пещеры. Такой неожиданный конец речи сбил путешественников с толку, и они только переглядывались друг с другом. Пока через несколько секунд не вспомнили, что могут и пообщаться мысленно: — Это ловушка. Неужели он думает, что так всё просто?

— Прекрати, Длун. Если бы он хотел что-то с нами сделать… — тут Итал поморщилась, представив что именно мог с ними сделать паук, — если бы он хотел что-то с нами сделать, то сделал бы это давно. Ведь даже ты должен признать, что мы все поддались его чарам.

— А если нет? А если он увидел, что не смог бы довести дело до конца? И теперь заманивает нас, чтобы было легче.

— Чем легче?

— Я не знаю. Но, может, им лучше ориентироваться у себя дома. Какая-то новая сила, магические артефакты?

— Вряд ли они их используют. Всё-таки тщеславие…

— И всё же я считаю…Эй! Оборотни обернулись и увидели, что пока они спорили, старик уже направился прочь от костра. А Сессомару за ним, неся в руках факел.

— Ты что, совсем с ума сошёл? — спросил Длун, нагнав Сессомаруа.

— Это действительно не очень разумно — принимать такие предложения, — поддакнула Итал, сразу как-то забыв, что в споре с лисом только что придерживалась несколько иного мнения.

— Он не сделает нам ничего плохого. Иначе уже попытался бы.

— Ты уверен? — спросил Длун, Потом подумал и сказал, — Вообще-то, может, ты и прав. Если только…

— Если только что?

— Если только в его пещере не ждут ещё пара паучков. Вместе они быстро с нами покончат.

320

— Пара? — переспросила Итал, — а я слышала, что пауки живут по отдельности. Это единственный выход. Даже когда они только родились, они уже начинают уничтожать друг друга. А уж если встретятся на узкой дорожке — один обязательно убьет другого.

— Именно так, согласно мнению исследователей, ведут себя настоящие пауки, — кивнул Сессомару, — если оборотни похожи.

— Очень похожи, — прервал его длун, — считается, что оборотням-паукам больше всего досталось от своих животных предков, чем другим оборотням. Сессомару задумался и пару минут шёл молча. Потом сказал: — Не могу с уверенностью заявить, что я не чувствую опасности. Не для нас конкретно, а вообще от этого паука. К тому же, возможно, на нас всё ещё влияют его чары. Но… но я чувствую, что если сейчас не пойду за ним, то могу упустить что-то… нет, даже не важное, а очень любопытное. Может, это приведет к плачевному результату, но лучше рискнуть и пожалеть о своей глупости, чем не рискнуть и жалеть о своей излишней осторожности.

— Ух ты, парень! Да ты говоришь как настоящий лис! — Длун был настолько очарован, что забыл о своих предостережениях.

— Просто никому даром не проходит долгое общение с вашим братом, — фыркнула Итал.

— Это тоже верно. — не стал спорить лис. Между тем, они пришли ко входу в пещеру. Старик уверенно вошёл внутрь. Сессомару лишь на миг заколебался на пороге. И тоже скользнул в тёмный провал. А за ним — Итал и Длун. Надо сказать, жилище паука пугало. Тёмная пещера, со стен которой свисали клочки чего-то белого. Приглядевшись, насколько это было возможно в свете факела, Сессомару понял, что это паутина. Теперь он старался идти очень аккуратно, поскольку вовсе не хотел, чтобы его хотя бы коснулась эта дрянь. Они шли недолго. Длун шепнул Сессомару, что прекрасно запомнил все переходы, и выбраться, в случае чего, отсюда будет нетрудно. Наконец, старик вывел их в огромную пещёру, освещённую странным образом. Свет луны, проникая через отверстие вверху, словно был пойман несколькими десятками кристаллов, которые увеличивали его и отдавали в тёмноту окружающего. Факел тут уже не был нужен. И Сессомару повесил его в подставку рядом со входом. Старик обернулся.

— Теперь мы пришли. Я очень люблю эту пещеру и предпочитаю принимать гостей тут. Путешественники огляделись. Да, надо отметить, у паука был вкус. Уже одни кристаллы-лампы придавали помещению элегантности. Сессомару не удержался и подошёл к ближайшей стене, чтобы потрогать. Оказалось, что по стенам и полу пещеры бежали ручейки вкрапленных в горную породу руд. Блестящие жёлтые и белые, как луна.

321

— Эти горы богаты серебром и золотом. Но разрабатывать не решаются, поскольку тут живу я. Ничего, — старик похлопал рукой по особенно жирной золотой жиле, пересекающей стену зигзагом, — недолго осталось терпеть. Придут, разработают, нарушат природную красоту. А жалко.

— Жалко, — неожиданно подтвердил Длун, — это действительно красиво. Сессомару тоже залюбовался пещерой. Тут не было паутины, и поэтому ничего не раздражало глаз. Но, как бы красиво ни было вокруг, стоило всё-таки узнать, зачем они здесь. Паук, между тем, говорить не спешил. Он осматривал своё жилище, любовно гладил стены, поправлял кристаллы, так, чтобы они улавливали больше света.

— Зачем мы здесь? — спросил Сессомару, когда больше не смог выдерживать затянувшуюся паузу.

— Не совсем верный вопрос, — сказал паук. И вновь замолчал.

— Ты собираешься играть с нами в загадки? — спроси Длун.

— Умирающий старик может позволить себе небольшое развлечение. — уверенно заявил паук. Лис фыркнул.

— Я, конечно, не хам, но скажу тебе…

— Почему мы здесь? — спросил Сессомару, прервав Длуна. Лис уставился на него с открытым ртом, но ничего не сказал.

— Вот этот вопрос более точный в данной ситуации, — похвалил паук, — и на него я отвечу. Вы здесь потому, что именно вы оказались сегодня ночью в горах. Больше никого. Так что мне выбирать не приходится.

— А если бы здесь сегодня оказался кто-то другой? — спросила Итал.

— Не знаю. Одно из двух. Либо я его съел, либо привёл сюда.

— Да, небогатый выбор был бы у бедняг, — съязвил Длун.

— Выбор был бы у меня, — ответил старик, — если бы они не годились для того, чтобы прийти ко мне в гости, то что с ними ещё делать?

— Отпустить, например.

— Зачем? Это было бы неразумно, учитывая то, что еда ко мне в последнее время заходит редко. Старик сказал это самым будничным тоном, но Сессомару содрогнулся. Он уже начал жалеть о том, что пришёл сюда. И никак не мог отогнать появившуюся в воображении картинку — огромный мохнатый паук. Старик между тем, сел на плоский камень. Жестом он пригласил сесть и гостей. Но Сессомару отказался. Дело в том, что камни, которые, похоже, и предназначалась для сидения, были сверху покрыты паутиной. Толстым слоем паутины. Скорее всего, старик сделал это специально, к их приходу, чтобы было мягко, но Сессомару не мог заставить себя соблюсти правила приличия. И обо322

ротни, похоже, тоже. Старик, возможно, и обиделся, но виду не подал. Лишь начал говорить спокойным тоном, словно сообщал о завтрашней погоде: — Итак, поскольку времени у меня мало, слишком долго я ждал кого-то подходящего, сразу перейду к делу. А дело в том, что я умираю. И умираю быстро. По мне не сказать, я знаю. Но это так. Именно поэтому я сейчас с вами разговариваю. Вместо того, чтобы вами обедать. Точнее ужинать.

— Полегче… — начал Длун. Старик поднял руку, успокаивая его.

— Мне нужны наследники.

— Что? — вырвалось у Итал и лиса.

— Мне нужны наследники. — снова, разделяя каждый слог в словах, сказал старик. — Дело в том, что я всю свою жизнь собирал редкие книги. Это настоящие драгоценные камни знаний. Редкие, очень редкие экземпляры. Если я умру, сюда, скорее всего, нахлынут жители ближайших деревень. Вы их ещё увидите. Никчемные создания, в которых течёт малая толика крови оборотней. Слишком малая, чтобы они оценили те сокровища, что найдут здесь. Поэтому я и ждал кого-нибудь, кто мог бы оценить. И, если честно, я уже потерял надежду. И вот явились вы. Возможно, сама Ингвисс привела вас ко мне. Хотя я никогда не верил этой напыщенной стерве. И не смотрите на меня так. Поверьте, у нас, пауков, есть все основания называть её именно так. Слишком уж много к ней вопросов. Длун хотел что-то сказать, но не стал. Даже сам потом удивлялся, как удержался? Старик продолжил: — К сожалению, я не могу дать вам время на размышления. Только показать, где лежат книги. И надеяться, что вы по достоинству оцените моё сокровище. Сессомару кивнул. Что тут скажешь?

— Я согласен. И, обернувшись к оборотням, объяснил: — Если это действительно так, то почему бы нет?

— Отличное объяснение, — похвалил Длун. — нет, правда!

— Хорошо, — резюмировала Итал, — мы пойдем с тобой и позаботимся о твоей библиотеке. Но что делать с твоим телом, когда… Похоронить?

— Зачем мне это? — искренне удивился паук, — Какая вообще разница, что с ним станет, когда в нём уже не будет меня? Хоть съешьте. Между прочим, некоторые находят наше мясо очень вкусным и полезным. Последние слова старик сказал, весело подмигнув при этом Сессомару. И, как показалось Воину, сказал их только лишь для того, чтобы увидеть, как Сессомару в очередной раз передёрнет от отвращения.

— Ну да, — подтвердил старик мысленную догадку Сессомару, — ты очень забавно это делаешь.

323

А дальше они вновь шли по коридорам пещеры. Пока, наконец, не достигли тупика.

— Это иллюзия, сказал старик. Но, чтобы снять её, мне придется принять свой настоящий облик. Отойдите. Когда старик решил, что места достаточно, он начал перекидываться. До этого момента Сессомару видел лишь как перекидывается Длун. И всегда лис делал это за пару секунд. Старик же был гораздо медлительнее. Особенность ли это пауков или просто возраст, Сессомару не знал. Но старик превращался постепенно. Сначала его тело начало увеличиваться. Руки и ноги удлинились, к ним прибавились ещё несколько лап, которые стали обрастать шерстью и истончаться. Тело приобрело горизонтальное положение, голова раздулась, а шея пропала. В конце концов, перед путешественниками встал на лапах паук длиной тела как минимум шесть метров. Вот тут Сессомару и в самом деле пожалел, что зашёл сюда на огонёк. Он вдруг испытал возвращение своих детских страхов. Паук, между тем, не спешил снимать заклятие. Своими восьмью глазами он внимательно рассматривал путешественников. Потом прошёл пару шагов по направлению к ним. И тут резко поднялся на задние лапы и обрушился на Сессомару, судорожно двигая хелицерами. Кольцо на секунду сжало палец, но Сессомару успел отскочить и без этого предупреждения. Оборотни стояли чуть подальше, поэтому у них было больше времени, которое они и использовали. Длун умудрился проскочить между ног паука и сзади прыгнул ему на спину, а Итал пустила в ход Кнут, который вытащила у лиса из-за пояса. Паук чуть вздрогнул от боли, когда его ожёг кнут. И совершенно не обратил внимания на вцепившегося в его спину лиса. Хотя нет, обратил, но в секунду отбросил Длуна. Потом повернулся к Итал и стал надвигаться на волчицу. Сессомару не дремал и бросился на паука. Он планировал ударить его мечом, но паук резко подпрыгнул. Этот маневр ему не очень помог, так как получилось, что Сессомару прошел мечом по лапам. Паук сразу охромел наполовину. Он заверещал, и, поливая пол пещеры кровью, направился к Сессомару, который уже ждал его с мечом в руке. Тут он получил новый удар от Итал. Кнут рассёк голову и пару глаз. Паук упал на колени перед Воином, подставив голову. Глаза ещё жили. Они смотрели на Воина. И Сессомару, заглянув в них, всё понял. Паук ещё мог бы сражаться. Он мог бы сражаться и с куда серьезными ранами. И восстановить себя смог бы, но не хотел. Он просил Сессомару о смерти. Поскольку предпочёл смерть в бою, от оружия, чем медленное или даже быстрое умирание от старости. Сессомару кивнул, показав, что понимает, и отрубил пауку голову. Перед тем, как огонь в глазах потух, Сессомару мог бы поклясться, что в них промелькнула благодарность. Хотя, может быть, это только показалось.

324

Когда паук умер, в глубине пещеры, там, где был тупик, обнаружился проход.

— Вход? — спросила Итал.

— Похоже, —неуверенно ответил Длун. Путешественники вошли в чернеющий проём. Идти пришлось недолго. Невдалеке они увидели свет.

— Теперь только пройти вперёд немного, — сказал Длун и со всего размаху упёрся в паутину, закрывающую узкий вход подобно ковру.

— О, Высший, ну и гадость! — Длун вертелся волчком, но только ещё больше запутывался. Он даже перекинулся в лиса, решив, что так будет удобнее. Ничего не получилось. Точнее, получилось. Лис плотно упакованный. Если бы Длун попал в паутину, то пауку даже не надо было бы его заворачивать, чтобы выпустить яд — уже всё сделано. Наконец, после несчётных попыток выбраться на свободу, Длун взмолился: —Эй, ну помогите мне! Сессомару наклонился над коконом, морщась от отвращения. Что он действительно ненавидел в жизни, так это паутину. В детстве его передёргивало, когда осенью паутинки случайно попадали на лицо или руки. А уж если вместе с пауками!.. Но делать было нечего. Сессомару достал кинжал.

— Ты с ума сошёл?! — близким к истерике голосом поинтересовался Длун.

— Иначе не получится, — спокойно ответил Сессомару.

— Он прав, — добавила Итал, — эта же паутина оборотня. Она невероятно крепкая. Осторожно, морщась от отвращения, Сессомару всё же вынул лиса из кокона. Он бы сделал это быстрее, но процессу мешал сам Длун, который извивался во все стороны. Сессомару даже не стал его за это упрекать. Просто представил, что сам бы почувствовал на месте лиса. Наконец, Длун стряхнул с себя последние серебристые нити и перекинулся в человеческую форму.

— Уф… Спасибо огромное! А то мне даже дышать было сложно. Сессомару посмотрел на вход. Большая часть паутины была сбита неудачным манёвром Длуна, но часть всё ещё неаппетитно свисала с потолка. Попадать в неё Сессомару вовсе не хотелось, поэтому он постарался сбить нити с помощью меча. Потом даже лезвия чистить пришлось у меча и кинжала. Наконец, они вошли в так оберегаемую пауком комнату. Сессомару огляделся. Тут тоже была дыра в потолке для лунного или солнечного света и кристаллы, расставленные в хаотичном порядке. Сейчас, на рассвете, солнце било прямо в отверстие и кристаллы вовсю улавливали и отражали свет. Пещера представляла из себя нечто вроде смешения кабинета и библиотеки. Складывалось впечатление, что тут вообще много чего намешано. Письменный стол стоял посреди комнаты, покрытый пылью. Два стула, совершенно разные по виду, находились рядом. Они тоже были в пыли. Вдоль стен расставлены также совершенно не325

похожие друг на друга полки с книгами. Также под книги использовались ниши в стенах. Книги, свитки, отдельные страницы стояли и лежали на полках, валялись на полу, на стульях, на столе. Создавалось впечатление полного запустения. Но, по крайней мере, здесь не было паутины, что не могло не радовать. Путешественники начали осматривать книги. Никакой систематики в библиотеке тоже не было, что также создавало неудобство. Книги были на разных языках. Встречались и такие, которые имели название на языке империи, но в самой книге текст был написан на каком-то незнакомом Сессомару языке. Например, Сессомару наткнулся на лежащую на столе книгу «Что делать, что если вы вызвали демона, а он не хочет с вами разговаривать». Рядом, кстати, лежала книга «Что предложить оживлённому мертвецу». Уже первая страница содержала незнакомые Сессомару буквы. Но, правда, это его не расстроило. Создавалось впечатление, что они находятся не у могущественного старого оборотня, а у магического полушарлатана, которых полно на улицах городов империи. Сессомару хмыкнул и хотел было отложить книгу, как вдруг выронил её, хотя раньше никогда дыряворукостью не страдал. Книга мягко шлепнулась на стол, подняв кучу пыли. Сессомару зачихал. А когда прочихался, то сквозь выступившие на глазах слёзы заметил, что книга открылась на одной из страниц. Ничего бы необычного в этом не было, но на раскрывшейся странице Сессомару увидел рисунок кольца. Две переплетенные змеи с глазами-драгоценными камнями. Лишь глаза были другого цвета, нежели на его кольце. У обеих змей глазами были чёрные камни, похожие на агаты. Комментарии, естественно, на том же языке, что и остальное в книге, кроме названия — непонятном.

— Длун, посмотри-ка! — позвал Сессомару лиса. Длун как раз копался у соседней полки. Он обернулся и уткнулся носом в книгу.

— Такое же кольцо, как у меня. Точнее, похожее. Но…

— Так, давай посмотрим. Хм… боюсь, на этом языке я знаю только несколько слов. Да и то, уверен, неправильно. Итал может его знать. Волчица уже стояла рядом. И ей оставалось только сунуть книгу под нос.

— Понимаешь? — спросил Сессомару.

— Да. Это кольцо для призвания мёртвых. Точнее, для защиты от них.

— Защиты? — переспросил Сессомару. Итал хотела что-то ответить, но не успела раскрыть рот, как Длун затараторил: — Ну, представь. Ты собрался в путешествие. Причем тебе очень нужно поехать, Опаздываешь даже можно сказать. И ждут тебя там уже, и тут ничего не держит. Дом продал, долги все вернул, рукой помахал. И тут, когда ты уже прошёл половину пути, какой-то идиот вновь тебя вызывает. Да не просто вызывает, а бесцеремонно вытряхивает за шкирку обратно, как мышь из мышеловки. Ты бы не разозлился?

326

— Это первая причина, по которой при призывании мёртвых у тебя должна быть защита, — заявила Итал, воспользовавшись тем, что Длун на секунду замолчал, переводя дух. Уж неизвестно почему, но именно сейчас её ужасно раздразнило то, что лис не дал ей самой ответить. Хотя раньше вроде бы на такие пустяки внимания не обращала. Или близость паука, даже мёртвого, так действует? В сущности, оборотни-пауки весьма склочные создания.

— К тому же, — продолжила Итал, не дав Длуну вновь вступить в разговор — помимо вызываемого тобой мертвеца может прийти какой-нибудь блуждающий дух, принявший его форму. Такие духи питаются жизненной силой разных глупцов. Обычно им достаточно сложно привязаться к человеку. Но при вызове сам человек словно даёт им право на обед. Если такой дух голоден, то он может высосать дочиста. Да и избавиться от него потом сложно. Кольцо защищает.

— Ты хочешь сказать… — Сессомару посмотрел на своё кольцо. Глазки змей загадочно поблёскивали в темноте.

— Нет. Твое кольцо другое. Просто в книге тоже говорится о кольце, созданном с помощью магии демонов-змей. Отсюда и похожая форма.

— Странно, — сказал Сессомару, закрывая книгу и вновь уставившись на цветастую обложку с названием «Что можно предложить ожившему мертвецу» и с картинкой под ним — маг протягивает что-то фигуре зомби, который хищно улыбается.

— От такой обложки ожидать хоть сколь-нибудь серьезного содержания…

— Да, странно,— проговорила Итал.

— Подожди! — вдруг вскрикнул Длун. Он даже на месте подпрыгнул, — а тут есть ещё что-нибудь с таким же дурацким названием?

— Я пока нашёл только это, — Сессомару протянул «Что делать…»

— Так, — Длун открыл книгу посередине и передал Итал. — Почитай, пожалуйста. Волчица хмыкнула, посмотрев на Длуна, но тут же в её глазах появилось такое же увлечённое выражение, как и у лиса. Она немного прочитала про себя. Потом сказала: — Тут говорится о формуле призыва мелкого демона. Весьма приличная формула. Дай-ка сюда книгу! Итал взяла книгу у Длуна и пролистала её. Потом вновь обратилась к попутчикам.: — Это серьезная книга по демонологии. Мелких демонов. Тех, которых можно вызывать и заставлять на себя работать. Тут классификация, формулы, системы защиты — всё. И, кажется, достаточно полный труд.

— В общем, в обоих книгах содержание не соответствует названию. — проговорил Сессомару, — это что, специальная форма защиты от посторонних?

327

— И любопытных, — подхватил Длун. Потом помолчал пару минут и сказал, — А идея хорошая.

— Значит, нам надо искать книги с совершенно идиотскими названиями?

— Получается так. Но… — Сессомару положил книгу на стол.

— О чём задумался?

— Даже если мы и найдём кучу полезных книг, что дальше? Мы же не можем прихватить их с собой.

— И не надо. Почитаем, если что интересное попадется. И запомним место на будущее. К тому же, кто знает. Может и захочется книгу прихватить. Парочку книг или даже тройку. Сессомару кивнул. Они втроём рьяно взялись за поиски. За час копания в книжном развале они обнаружили ещё два десятка уникальных изданий. Тут были и книги, описывающие строение всех пяти миров, и книги о свойствах растений, описания магических обрядов, различные заклинания и много чего ещё. У Сессомару горели глаза в буквальном смысле этого слова. Он совершенно забылся. А потом, когда вспомнил, что это всё придется оставить, загрустил. Но делать было нечего. Следующие несколько дней Сессомару читал. И остался бы в пещере паука дольше, но понял, что всего не прочитает и за полгода, а оборотни уже начали нервничать, хотя и не подавали виду. Поэтому, скрепя сердце, согласился оставить книги до того момента, когда за ними можно будет прийти. Вместе с оборотнями они перепрятали книги в другую часть лабиринта паука — самую дальнюю. Длун немного поколдовал, и после этого вместо книг можно было увидеть обычную стену. На следующий день они вновь тронулись по тропинкам через горы.

328

ГЛАВА 15 Третий выход грифона

— Теперь-то ты начнешь действовать?

— Да, давно пора. — Гэран лениво потянулся. Леру был прав. Ему пора вступать в Игру. Полудемон уже совсем близко к порталам. Первый по пути следования на запад, который находился в только что ими пройденных горах, путешественники не заметили. Один портал был рядом с пещерой паука, возможно, им было не до него. Следующие же порталы совсем близко. Эти западные провинции вообще напичканы порталами, как сыр дырками. Правда, большинство из них давно заброшены, и неизвестно, можно ли ими ещё пользоваться, но всё-таки... До окончания Игры путешественники ни в коем случае не должны были проходить в мир демонов. Даже та минута, что Сессомару провёл в замке, когда безумному артефакту вдруг захотелось обосноваться на морском берегу, да ещё и рядом с домом Гэрана — даже та минута была вопиющим нарушением. Но тут уж ничего поделать было нельзя. Привлечь к суду магический артефакт возможно только в том случае, если будет доказана его разумность и осознанность действий. И, хотя Гэран был абсолютно уверен в первом и почти уверен во втором, доказывать это бы не стал. Нечем ему больше заниматься будто. А вот Игру действительно пора заканчивать. Леру уже ждёт-не дождется, даже нервный стал какой-то. Не подойди, ничего не спроси. Стравил двух человеческих князьков, чтобы успокоиться, видать. Скоро от двух провинций вообще ничего не останется, кроме обожженной земли. Он ведь старательный, Леру. Масла в огонь в случае чего подлить всегда сумеет. До человеческих провинций Гэрану дела особого не было. Но, во-первых, ещё немного, и дароны, а за ними и божества, могут всерьез заинтересоваться происходящим. И неизвестно, чем подобный интерес закончиться. А во-вторых… Гэрану и смешно было видеть Леру в таком состоянии, и жалко. Наверное, впервые в жизни. Кажется, на этот раз красавчик всерьез запал. С ним это бывало не так уж и часто. Так что пора было вступать в Игру. Ещё и Рору подгоняет. Ему-то ждать никакого резона нет. Путешественники и в самом деле скоро достигли деревни. К разочарованию Сессомару, люди в ней оказались совершенно обычными, ничем не отличаю329

щимися, на первый взгляд, от людей центральных провинций. Где же знаменитые тени, о которых он столько слышал и которые преследовали их с самых границ провинции? Может они и есть тут, но скрываются. В любом случае, крестьяне маленькой горной деревушки не очень радушно приняли путешественников. А когда Сессомару предложил деньги, то смотрели на монеты как на странную и непонятную диковинку — забавную и красивую, но совершенно бесполезную.

— Тут практически не пользуются этими штучками, — указал Длун на монеты. — Западные провинции — это совсем другая территория. Они, поди, даже имени императора не знают. И уж совершенно не понимают, зачем ему нужно подчиняться.

— Но ведь какое-то управление тут есть? — недоуменно спросил Сессомару.

— Да. Лидеры кланов. Они держат тут всё. Говорят, что у них особые отношения с императором. И эти отношения то прерываются войной, то вновь сплошная дружба. Но своё дело, защиту империи от варваров, они знают хорошо. И пока не особо возражают против того, что их считают частью империи.

— А карательные экспедиции? Неужели это их не возмущает?

— Не знаю, — Длун пожал плечами, — может, возмущает, а может и нет. В любом случае, когда императорские войска подступают к западным деревням, их жители дерутся, как звери. А потом вдруг опять всё становится спокойно. По взаимному согласию. Даже когда они чуть на престол не выводили мелких царьков, хорошо им заплативших… тогда тут была проведена серьезная карательная операция. Но…закончилась и она. И всё дальше было тихо, спокойно. Вплоть до следующей карательной операции. А может, всё гораздо проще. Ведь сами они тоже не могут договориться между собой. Тоже воюют, нападают друг на друга, что-то делят. Сессомару только плечами пожимал и головой качал. В конце концов, они нашли пристанище в одном из домов. Так как денег там, как и везде, не взяли, путешественники немного помогли по хозяйству. У оборотней, даже у принцессы, несмотря на её княжеское происхождение, это получилось гораздо лучше, чем у Сессомару. Что уж тут поделаешь — не входит в систему воспитания дворян его уровня умение гоняться за курицами или умение доить коз. А жаль, что не входит. Сессомару сейчас эти умения очень бы пригодились. По крайней мере, он не стал бы бесплатным развлечением для детей. Те сбежались со всей деревни посмотреть на то, как он будет управляться с такими обычными для селян делами. Глазели вовсю. Хорошо ещё хоть не гоготали и пальцами не показывали. Похоже, уважения к человеку с мечом тут никакого не испытывали. Сессомару, сжав зубы, старался не замечать удивленных нахальных взглядов. Что было нелегко. К такому отношению он явно не привык. Оставалось толь330

ко удивляться, как Итал, выросшая в княжеском дворце, спокойно переносила любой взгляд и отношение. К вечеру желание Сессомару поближе познакомиться с западными провинциями стало угасать, почти совсем угасло. И если он не говорил об этом, то, опять-таки, благодаря своему упрямству. Один из редких случаев, когда острый приступ неприятного этого чувства случился как нельзя вовремя. Хотя, глядя на Длуна и Итал, Сессомару был уверен, что они прекрасно понимают, что на самом деле творится у него в душе. Это бесило Воина ещё больше. Когда он больше не смог выносить, он встал из-за стола, где путешественники ужинали вместе с приютившей их семьёй, и вышел из дома. Так он стоял некоторое время, глядя на закат, который тут, в окружённом горами селении, был особенно красив. Сессомару такого никогда не видел. Внезапно он почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Сессомару повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Длуном. Лис, как всегда, подкрался незаметно. Впрочем, как-то он уверял Сессомару, что если бы нёс ему опасность, то подкрасться незаметно ему бы не удалось никогда. Лис по-дружески похлопал его по плечу. И улыбнулся ему грустной улыбкой. Вроде ничего особенного, но Сессомару сразу стало легче. Настроение исправилось, а все проблемы стали незначительными. Спать он лёг в совершено спокойном состоянии. Утомлённый необычной и непривычной ему работой, Сессомару уснул сразу же, как его голова коснулась подобия подушки. Он даже не обратил особого внимания на то, что постель была явно не первой свежести. Хотя нет, всё же он, наверное, заметил. Поскольку лёг спать в одежде. Но, как оказалось, уснул он ненадолго. Внезапный шум вытряхнул его из приятного сна. Сессомару вскочил, пытаясь сообразить, где он находится, и что происходит. А когда нашёл ответ на первый вопрос, то, схватив меч, выбежал на улицу. Там творился настоящий ад. Хижины горели, а между ними проносились странные тёмные тени. Слышались женские крики и детский плач. Шум борьбы. Сессомару словно сходу попал на поле боя. Только он не видел нападавших. Лишь тени, скользящие в отсветах пожара. Сессомару метнулся было к ближайшему дому, откуда слышался отчаянный крик, но тут его что-то остановило. Сессомару обернулся. Длун и Итал успели оказаться рядом с ним. Длун покачал головой.

— Пойдём отсюда, — сказал он.

— Но как же? —Сессомару поверить не мог. Ведь он Воин и тут война. Длун, между тем, скрыл всю компанию с помощью иллюзий. И не только их от мира, но и мир от них. По крайней мере, шум стал гораздо тише, словно Сессомару вдруг оказался далеко от деревни.

— Лучше действительно пойдём отсюда, — Итал повторила слова Длуна, — а то на нас наткнется кто-нибудь.

331

Сессомару был удивлён, но дал себя увести. Они остановились недалеко от деревни.

— Теперь поговорим, — сказал Длун, не снимая, между прочим, флер иллюзий.

— Почему ты остановил меня? — недоумённо спросил Сессомару.

— А что ты собирался делать? Размахивать мечом?

— Защищать!

— Кого и от кого? Ты ведь не знаешь ни этих людей, ни их врагов. Тут постоянно происходят разборки между кланами. И бессмысленно вкрениваться в них, если ты даже не в курсе, что происходит. Особенно если учесть, что нам ещё путешествовать по западным провинциям. Возможно, уже через пару дней нам придется преодолевать земли клана, который сейчас напал на деревню. И что тогда? Ты хочешь отказаться от своей цели только ради нескольких грязных крестьян, которых не знаешь и больше никогда в жизни не увидишь?

— Но ведь они просто мирные люди! Не воины!

— Ну и что? — теперь уже Длун был удивлён. — Или ты ни разу не слышал, что разорять деревни и города противника принято в первую очередь? К тому же, с чего ты решил, что тут не было воинов? Если ты их не заметил, это ещё ничего не значит.

— Слышал, — неохотно признал Сессомару. Он действительно слышал о том, как идёт война. И был не идиотом, чтобы понимать, что это правда. Но всё же он не мог согласиться с Длуном. А лис, словно не замечая, что внутри у Сессомару всё закипает, лишь подлил масла в огонь: — Подумай, если бы ты остался в столице, может быть, отец взял бы тебя в следующую карательную экспедицию на запад. И тогда, возможно, ты сам бы…

— Нет! — Сессомару сорвался на крик. Длун опешил. Таким рассерженным он Сессомару ещё не видел. И вообще не представлял, что Сессомару может так разозлиться. В глазах — ненависть, холодная ярость, руки сжимают рукоятку меча. Ещё немного, и кинется прямо на Длуна. Первый раз за всё их совместное путешествие Длун был готов признать, что в Сессомару есть кровь демонов.

— Ну... хорошо. Да, ты, наверное, не стал бы, — промямлил Длун, даже непонятно больше удивленный или испуганный. Сессомару на удивление быстро пришёл в себя. По крайней мере, смотреть ему в глаза Длуну было уже не страшно. Сессомару, ничего не говоря, пошёл по направлению к деревне. При этом он словно ножом разрезал заклятье Длуна, и теперь иллюзорные чары, если посмотреть на них глазами колдуна, висели весьма неаппетитными лохмотьями. За всё время Итал не сказала ничего, но она первая бросилась за Сессомару, понимая, что одного его в такой ситуации лучше не оставлять. И не отпускать от себя далеко. А затем и Длун поспел. Сессомару шёл, стиснув зубы. Ему было стыдно за свой гнев, но гораздо больше 332

ему было страшно. В ответ на слова Длуна он чуть было не потерял контроль над собой. Он и в самом деле был готов броситься на лиса! Броситься со всей силы и ярости, которая, возникнув неизвестно откуда, затмила на несколько секунд глаза. И неизвестно, чем бы это всё закончилось. Как хорошо, что он всё же смог обрести контроль над собой. Неужели в нём действительно проявляется кровь демонов? До этого злосчастного разговора, Сессомару не сильно задумывался над тем, что он полудемон. А зря, похоже. Когда Длун подошел, Сессомару тихо проговорил, обращаясь к лису: — Никогда больше так не говори. Потом подумал, и добавил, несколько иным, просительным тоном: — Пожалуйста. Длуну оставалось только кивнуть. Когда они втроём подошли к деревне, оказалось, что спасать там, похоже, уже некого, да и сражаться не с кем. Скользящие, словно тени, воины отступили в свои родные леса, оставив после себя только разрушение и смерть. Сессомару обреченно озирался вокруг. И это война? Бред какой-то. Война должна быть на поле боя. С соперником, равным тебе по силе, мастерству и вооружению. А это просто бессмысленная бойня! Сессомару мечтал стать воином, как и любой ребёнок, выросший в семье знаменитого полководца. Он мечтал побывать на поле боя. Но вот о чём он точно не мечтал, так это о планомерном вырезании мирных жителей. А ведь сам не раз слышал рассказы об этом. Но одно дело слышать, а совсем другое — видеть своими глазами. Они заглянули в каждый дом по настоянию Сессомару. В деревне действительно было уже некого спасать. Длун и Итал ничего не говорили, но каждый из них был всё даже рад, что Сессомару не успел включиться в благородное деяние спасения деревушки. Ведь если говорить о разуме, Длун был совершенно прав. Не стоило вступать в это дело, ничего о нём не зная. Сейчас же лис хотел одного — увести Сессомару от деревни подальше. Возможно, тот, кто напал на крестьян, ещё вернется и что из этого получится, одному Высшему известно. И в тот момент, когда Сессомару наконец согласился, они услышали шум. Оборотни насторожились, но, как оказалось, напрасно. Из-за обломков полусгоревшей телеги на них смотрели глаза ребёнка — сразу не понять, мальчишки или девчонки. Даже когда это нечто встало во весь рост, понять было сложно. Из одежды — рубаха и штаны, но так бедняки одевали тут и девочек. Само тонкое, только что не переломиться пополам. И грязное, конечно. А ещё испуганное.

— Ты кто? Тебя как зовут? — спросил Длун. Существо попятилось, не спуская с путешественников глаз. Похоже, оно собиралось бежать.

333

— Эй, мы тебя не тронем, только… — начал Сессомару вставая с камня. Меч он по-прежнему держал в руках. Существо опасливо покосилось на меч, а потом, не раздумывая долго, дало стрекача.

— Ну ты бы ещё у него перед носом этим мечом помахал! — с мягким упрёком сказала Итал, когда они, не сговариваясь, все втроём бросились догонять его или её.

— А ты уверена, что это — он?

— Ну да, конечно. Что я мальчика от девочки что ли не отличу? — удивилась Итал. Длун только плечами пожал. Так как смог это сделать в беге. Мальчишку они нашли в одном из домов, он прятался.

— Позвольте мне, — тихо сказал Длун. — я его успокою. Лисы-оборотни знают, как это делать. Как оказалось, лисы-оборотни и в самом деле знают, как успокаивать. Мальчишка не только не стал убегать после беседы с Длуном, но даже дал кое-какую информацию. Сюда его прислали с поручением из главной деревни клана. Никого родных тут не было. Да и знакомых тоже. Поэтому, хотя и страшно, но не так сильно, как могло бы быть.

— Как же тебя решились отправить одного? — недоумевал Сессомару.

— Да просто, — недоумевал в ответ мальчишка. — так у нас часто делают. Я ловкий, быстрый. Да и итори так далеко никогда не заходили… раньше. Из дальнейшего рассказа выяснилось, что главы двух кланов — Итори и Сино — находятся в состоянии не то чтобы войны, но крайне напряжённого мира, который иногда прерывается такими вот нападениями на деревни противника.

— Так часто бывает, — говорил мальчишка как о чём-то обыденном, — вот недавно наши тоже в поход ходили. В смысле, наши воины. У нас их много в деревне. Привезли добра — коров, свиней, кур, зерна. Даже несколько новых телег.

— И в деревне ваших врагов было то же самое, что и в этой, — невесело сказал Сессомару. Мальчишка посмотрел на него несколько удивлённо. Похоже, ему и в голову не приходило, что так оно и есть. Он ещё раз оглянулся на сожженную деревню и поёжился.

— Наверное, — протянул он и задумался. Потом вдруг встрепыхнулся и даже подпрыгнул.

— Так мне теперь же возвращаться. А если эти ещё рядом? Сессомару головой покачал.

— Мы можем проводить тебя, — сказал он наконец, не обращая внимание на возмущённое размахивание руками Длуна.

334

Мальчишка недоверчиво покосился на путешественников, но согласился.

— Давайте. И всё. Никакого спасибо, никакой благодарности даже. Но ведь Сессомару этого и не ждал, когда предлагал проводить. Так что всё в порядке. Через некоторое время Длун смирился с тем, что теперь они записались в бесплатные проводники. Поскольку делать в деревне было больше нечего, они тронулись в путь. Гэран думал. К счастью, никто из троицы его не отвлекал. А подумать было о чём.

— Хорошо ли я сыграл? Не догадались ли? Может, нужно было ещё чуть-чуть в стрессе поваляться, на луну повыть? А я так сразу… вроде меня это всё и не касается. Вот раскусят, и такая игра пропадёт. К тому же, Гэрану много неудобств доставляло человеческое тело. Тем более, детское. Он не привык к размерам тринадцатилетнего подростка. Ему казалось, что он ужасно неуклюж. А ещё грязь. Было бы странно, если бы он предстал перед путешественниками в чистой, хоть и бедной одежде. Это посреди разрушенной-то горной деревни.

— У Леру бы это лучше получилось. Он не только внешний вид, но внутренние ощущения смог бы подогнать как нужно, — чуть завистливо подумал Гэран, — А ведь я тоже должен уметь. Грифоны — воплощающиеся демоны. Мы просто обязаны уметь надевать не только внешнюю, но и внутреннюю маску. Подгонять свои чувства, особенность действий под пол и возраст воплощаемого объекта. Почему же я не могу?! Нужно было тренироваться, когда Орхана заставлял. Но теперь делать было нечего. Оставалось только надеяться, что его насквозь фальшивую игру никто не просечет, потому что не ждут просто. Хотя, как знать. Леру был действительно не в очень хорошем настроении. Блестяще проведённое стравливание двух человеческих феодалов, конечно, удалось на славу, Этим идиотам даже соседние провинции удалось вплести в свою грызню. Уж когда императорская армия придёт на помощь (половина одному, половина другому — всё по-честному), будет вообще весело. И самому принять участие тоже. Но даже это отродясь любимейшее развлечение демонов Леру не особенно радовало. Забавные они, люди, конечно, никто не спорит. Но уж больно на этот раз ему глупые попались. Пошли за его ложью как овцы на верёвочке. Даже не потрудились хотя бы попытаться выяснить, что случилось. К тому же, жадные до ужаса. Оба. Работать с ними не сложнее, чем с пятилетними детьми. Тут ещё Король-дракон обратился с личной просьбой. И попробуй не выполнить. Всё было не так сложно, как муторно и утомительно. К тому же, отрывало от наблюдений. Леру уже подумывал о том, чтобы снова нарушить правила, а там будь что будет.

335

Но вовремя остановился. Хотя, Гэран так часто портил ему в последнее время настроение, почему бы не испортить настроение Гэрану? Чуть-чуть. Сессомару уже полностью освоился в несуществующей стране снов. Не совсем самостоятельно, правда. Длун вдруг решил заняться его обучением и сопровождал его в каждом путешествии. Итал присоединялась гораздо реже. Иногда они встречали там и другие существа. В совершенно разных обличьях. Все они, как объяснил Длун, были начинающими сновидцами из пяти миров. А обличья — сочетание многих факторов. Тут и характер, и особенности сновидца, и просто странный юмор этого места. Сессомару был наполовину высшим демоном, поэтому Фантазм не стал с ним шутить, подарив ему истинное обличье демона.

— Тогда, получается… — Сессомару неожиданно задумался. Они сидели на берегу фиолетовой реки под зелёным небом. Трава, бирюзового цвета, колыхалась от порывов ветра. Они только что совершили путешествие к горам, где любовались огромными самоцветами. Похоже, создатель или создательница этих гор любил украшения. А Сессомару с улыбкой вспомнил госпожу Арад, тоже уделявшую драгоценностям много внимания.

— Что-то не так? — спросил Длун, увидев, что Сессомару уткнулся носом в траву.

— Просто однажды, когда я был тут, я съел зайца. Я не знал даже. Не мог предположить.

— Какого зайца? — удивлённо спросил Длун.

— Малинового, — уточнил Сессомару. Лис расхохотался.

— На здоровье!

— Но ведь это был…

— Ну да, возможно. Ну и что? Ведь ты его не в реальности убил. Для этого у тебя, извини, ещё ни силы, ни опыта. А парень наверняка получил неплохой урок. Сессомару задумался. Слова Длуна вызвали неприятный холодок по спине. Даже шерсть (он сейчас был в образе пса) приподнялась.

— А можно убить кого-то в реальности, убив тут?

— Вообще-то есть легенды о ребятах, которые, убивая во сне, убивают и наяву. Причём не только в Фантазме, но и просто в чужих снах. Такие легенды ходят среди оборотней. А ведь легенды просто так, без хоть какой-нибудь опоры на действительность, обычно не возникают. Но… я такого гения не встречал. Сессомару кивнул. В эту ночь они ещё раз сбегали к горам, где познакомились с начинающим поэтом, который слагал стихи о красоте этого мира — Сесомару так и не понял, из какой расы он был. Ни о малиновом зайце, ни об убийствах во сне они больше не говорили. Сессомару было стыдно за своё поведение тогда, но поделать всё равно уже было нечего.

336

На пути следования путешественников попалась ещё одна пустая деревня. Но не разрушенная набегом, а просто оставленная. Мальчишка, который, кстати, представился как Гэр, объяснил, что иногда так бывает. Деревню оставляют, когда уже не могут в ней жить.

— А почему бы в ней не жить? — спросил Сессомару, когда они развели костёр прямо посреди стен оставленного дома. Крышу, очевидно, снесло ветром.

— По-разному. — серьезно пожал плечами мальчишка. — Иногда поселится какая-нибудь тварь рядом. Страшно ведь. А иногда вдруг зверь уходит, земля истощается — есть нечего.

— Надеюсь, что тут ничего такого не поселилось, — с недоверием огляделся Длун.

— Я ничего не чувствую, — сказала Итал, — духи леса тут, конечно, есть, но они безопасны.

— Духи леса? Почему я их никогда не видел? — мечтательно проговорил Сессомару.

— А зачем тебе? — спросил Длун, — они вообще-то не очень любят показываться. Особенно всякой там нечисти. Длун изобразил на лице подобие зверской улыбки и продолжил: — Духи леса, они же так называемые малые божества, поселились издавна в этом мире и его хранят. С демонами и оборотнями у них общего мало. Правда, исключения бывают, но не так уж и часто.

— Жалко. — у Сессомару сегодня было романтическое настроение. Впору стихи писать. Давно он этим не занимался. Сегодня ночь самая подходящая. Поэтому когда все легли, а луна встала как раз посередине неба, Сессомару взял лист бумаги и ручку. Тушечница из дома давно опустела, а чернила, которые удалось добыть, были ужасающего качества. Как, впрочем, перо и бумага. Но всё лучше, чем ничего. Луна светила достаточно ярко, к тому же, в последнее время его ночное зрение сильно улучшилось. Поэтому ничего не мешало Сессомару писать… Он не заметил, что наступил рассвет. Пришла пора будить всех, завтракать и отправляться в путь. Леру опять негодовал. У полудемона, похоже, был настоящий талант нарушать все его планы, даже о них не зная. Что же будет, когда… впрочем, об этом рано пока думать. Сейчас нужно успокоиться. Ну не получилось отправить кайта с сообщением этой ночью. Так будет же следующая, не правда ли? К тому же, совершенно непонятно, отреагирует ли вообще Сессомару на предупреждение. Ведь тогда, с Зелу, уж насколько было всё ясно, так нет же, даже не почесался! Прямо хоть напрямую ему это говори. А скажешь — конец Игре, таков уж закон. Леру задумался. И действительно, как символически передать информацию о том, что с ними путешествует демон? Да так, чтобы понятно было?

337

Везёт же волчице! Всё рассказала, а ей ничего за это не сделалось. Может, и на этот раз использовать принцессу? Правда, неясно, как на это отреагируют остальные участники Игры. И что будет потом с волчицей. А главное, что будет с Сессомару, когда он узнает потом, почему с волчицей что-то случилось. Нежелательно начинать отношения с любовником с предательства друга. Ладно, вариант с волчицей оставим на крайний случай, когда уже совсем ничего сделать нельзя будет. Гэран уже перестал себя корить за то, что решил так обставить своё путешествие. Правда, необходимость быть мелким и грязным его доставала, но также нельзя было не признать, что это весело. К нему даже вернулись некоторые чувства подростка. Сейчас он сидел около костра вместе с путешественниками, они втроём бурно что-то обсуждали. Возможно, куда идти дальше, но Гэран не вслушивался в разговор. Он был занят проблемой — как заставить Сессомару пойти в пещеру Скорпиона? Ему уже раз повезло. Судя по всему, оборотни даже понятия не имели, что эта пещера тут находится. Он-то, если разыгрывал местного, должен же был знать и предупредить. Всё это ставило Гэрана в не очень комфортное положение. И тут… Гэран чуть не засмеялся от удовольствия. Слава Высшему, сдержаться смог. Иначе пришлось бы объяснять, что случилось, либо колдовать и уверять сознания собеседников, что ничего не было. Ну, точнее, чтото было, но совсем по-другому. Гэран это мог делать запросто, но, в отличие от того же Леру, не очень любил. А ведь его «великая проблема» вполне себе решалась сама собой. Кто он сейчас? На вид? Правильно, подросток. А что подростки делают, когда хотят пойти в какое-нибудь опасное место? Правильно. Просто берут и идут. Никого не предупреждая. Зачем это вообще надо? Такое действительно ни одному подростку в голову даже не придет. Соответственно, предупреждать он не должен. Ещё пойти не дадут. Так что маска, которую он для себя выбрал, обладает определёнными преимуществами. Теперь он понял, почему Орхана, вопреки его ожиданиям, над этим планом не смеялся. Наверняка старший братец, по своей вечной привычке просчитал все возможные ситуации. Теперь осталось сделать так, чтобы его отсутствие заметили и направились именно туда, куда и нужно — к Скорпиону. Гэран нарочито громко сказал, что отойдёт и направился к ближайшим кустам. А там растворился в тумане, точнее, почти — серая ящерка осталась. Ох уж эта серая ящерка! Ещё один козырь в рукаве грифонов — способность перекидываться во что-то маленькое и незаметное. Над ними часто посмеивались из-за этой особенности. А вот зря посмеивались.

— Что—то долго Гэра нет. — озабоченно сказал Сессомару, без особого успеха вглядываясь в тьму. Луна была плотно укрыта тучами, и даже с помощью улучшенного зрения Сессомару ничего не мог разглядеть уже на расстоянии двух-трёх метров от круга света, что давал костёр.

338

— Только не говори, что собираешься его искать, — ехидно заметил Длун.

— Почему нет? Он ведь сам говорил, что в этих лесах…

— Да прекрати. Никого тут нет. Для него опасного.

— Откуда ты знаешь?

— Просто чую, что тут нет ничего, что могло навредить твоему оборванному новому дружку. — Длун фыркнул. В эти пару дней Сессомару и Итал старались развеселить мальчика и проявляли к нему всяческое внимание. И Длун, как это не стыдно было признавать, немного ревновал. Хотя и понимал всей комичности этой ситуации. Впрочем, ведь он правду говорил. Никакой опасности для мальчишки здешние леса не представляли. А значит, если тут нет опасности для сопливого воробья, то тут вообще нет никакой опасности. И беспокоиться незачем. Даже странно всё это выглядит, учитывая то, что он слышал о западных землях.

— Я пойду поищу его, — Сессомару встал с явным намерением отправиться в тьму ночи и леса.

— Тогда я с тобой. — не менее уверенно заявил Длун и, глядя на недоумевающего Сессомару, объяснил: — Ведь ты без меня заблудишься. Сессомару не был уверен, что без Длуна он заблудится, но возражать не стал. К обществу лиса он здорово привык за последние месяцы. Правда, сам не мог сказать, вредная или полезная это привычка.

— Я бы тоже хотела пойти с вами, — сказала волчица. Тут в ночи забеспокоились лошади, которые были привязаны невдалеке от костра.

— Лучше пойти всем вместе, — озвучила волчица мысль всех троих.

— А как же лошади? — нетерпеливо спросил Длун.

— Наложим заклятье. Волки не заметят, да и кое-кто из нечисти тоже. А если найдется кто-то, кто с заклятьем справится... В любом случае, лучше идти вместе. Только нужно подумать об освещении в такую темень… Не успел Длун договорить, как внезапно налетевший ветер прорвал плотные тучи и высвободил лунный свет. Стало светло. Настолько, что два оборотня и один полудемон вполне могли себе позволить прогулку без фонариков.

— Не нравится мне всё это. — проворчал Длун. Он по-прежнему не мог унюхать никакой опасности в окружающем воздухе.

— Это никому не нравится, — в этот раз особо строго резюмировала Итал, — но идти всё равно нужно. Сессомару кивнул. Пока оборотни плели чары на лошадей, Сессомару тихо разговаривал с Аруном. Он успокаивал коня, нашёптывал ему что-то на ухо, гладил по шёлковой морде.

339

— Готово, — сказал Длун, — теперь можем идти. Главное, чтобы тучки опять не набежали, а то придется возвращаться по нюху. Итал только плечами пожала. Ну, придется и придется, словно говорила её поза. Впервой что ли. Сессомару не без сожалений отошёл от Аруна. И чуть было не повернул назад, когда услышал жалобное ржание коня, пройдя несколько шагов. Но всё же заставил себя не обращать внимание на отчаянный призыв. Идти пришлось недолго. Скоро они вышли на нагромождение камней с чернеющим посредине провалом.

— Нам туда, — указала Итал.

— И зачем он туда попёрся? — недовольно проговорил Длун. — Ничего хорошего там нет.

— Ты что-то чувствуешь?

— Сам не знаю. Что-то совершенно странное. Непонятно, опасность или нет. Ты ведь учти, я же тоже новичок в западных провинциях. Сессомару посмотрел на Итал. Та только головой покачала.

— Я много слышала о западных провинциях. Но никогда здесь не была. Моё чутье на твоей стороне. И моя интуиция, и мой разум, но не знания. Я чувствую, след мальчишки ведёт именно сюда. Тут даже сомнений быть не может. Сессомару кивнул. Конечно, в другой ситуации, он бы не полез в эту злосчастную пещеру, но раз он взял на себя ответственность за парня, то другого ничего не оставалось. Хорошо ещё, что он всё же прихватил пару факелов из деревни. На случай того, если луна опять скроется за тучами. Они вместе вошли во тьму пещеры. На удивление новоприобретённое ночное зрение Сессомару не отказывало. Ход уходил резко вниз, и скоро путешественники поняли, почему им так и не понадобились источники света. В земляные стены были вделаны светящиеся камни, такие же, как и в пещере у паука. Длун поёжился. От Сессомару не скользнуло это движение.

— Что-то не так? — спросил он.

— Просто такие украшения. Их особо любят всякие не очень приятные твари. Типа паука. Помнишь его? Разумеется, Сессомару помнил.

— Если это паук… — проговорила Итал, — если это паук, и Гэр пошёл прямо к нему в пасть, то, боюсь, нам здесь делать уже нечего.

— А вы разве не можете почувствовать, что за тварь сидит там? — Сессомару указал рукой вдаль, — если вообще сидит. Итал покачала головой.

— Максимум, кого я могу почуять, это змею. И то, далеко не всегда. — развёл руками Длун. — Пауки, они же совсем другие, странные. Сессомару остановился, но всего лишь на мгновение.

340

— Мы справились с тем пауком. Может…

— Тому пауку было от роду тысяча лет!

— Может, Гэр успел убежать? Или спрятаться где-нибудь здесь, в пещере? Серая ящерка сидела прямо на клешне огромного скорпиона.

— Ты сказал, что они придут скоро. — мысли скорпиона были похожи на чугунные шары, сваливающиеся на голову с большой высоты. Даже для демона первого круга очень неприятное ощущение. Гэран чуть не упал. Благо, у ящериц очень цепкие когти.

— Они придут, — передал он мысль в ответ.

— Сейчас они думают, — сообщил скорпион. — думают, не пойти ли им обратно. И они сравнили меня с пауком. Они решили, что я — паук. В гневе скорпион начал перебирать лапами, заскрежетал по песку. Гэран вновь чуть не свалился. Цеплялся из последних сил. Потом решил, что это бесполезно и попросту спрыгнул с клешни, на ходу меняя облик. На земле уже стоял грязный, оборванный мальчишка.

— Забавно выглядишь, — одобрительно заметил скорпион. Гэран погрозил ему кулаком и сел рядом с членистоногим. Может, действительно стоило поторопить путешественников как-нибудь? Скорпион сам на встречу к ним не выйдет. Будет здесь ждать, хоть убей. А как поторопить-то? На помощь позвать? Да, это, наверное, вариант. Но Гэрану казалось, что с его имиджем, даже тем, который он принял сейчас, это не вяжется. Внезапно его размышления были прерваны очередной порцией мысленных свинцовых шаров: — Они решили идти вперёд, — скорпион перестал скрежетать ногами по полу и вновь застыл, подобно серебряной статуе. Гэран кивнул. Хорошо, когда проблемы сами собой решаются. Вновь в ящерицу обращаться он не стал, а просто отошел в угол, в сплетённый скорпионом кокон темноты. Тут было очень неприятно. Гэрану было бы гораздо удобнее самому сделать для себя подобное убежище, но он не стал перечить хозяину жилища, когда тот предложил. Здесь он мог позволить себе спокойно мысленно поворчать без опасения, что хозяин пещеры что-то почует. — Надо же, приняли за паука! Ужас какой! А чего ждать, если у вас и привычки одни и те же, и даже ощущаетесь вы одинаково? Между тем, путешественники, преодолев ещё пару переходов и поворотов, оказались в просторной, хорошо освещённой зале. И остановились, как вкопанные. Посреди залы, на мощных лапах возвышался громадный скорпион. Серебряного цвета, отражающий свет кристаллов, он возвышался над путниками. Особенно красиво выглядели клешни, каждая размером в половину человеческого тела. Сессомару до этого видел скорпиона только один раз. В ян341

таре, который отец как-то купил у заезжих купцов. Тогда ещё необычный вид странного существа поразил воображение. А теперь… Теперь тоже…поразил. Сессомару вытащил меч, а Итал — кнут. Скорпион, кажется, не обратил на это никакого внимания. Он продолжал стоять, иногда скрежеща клешнями по полу пещеры. А потом в головах у путников раздались обращённые к ним мысли. Первое, что хотелось сделать — так это свернуться в комочек и закрыть уши руками, так как складывалось впечатление, что мысли буквально разрывают голову изнутри. Боль была дикой. Сессомару даже не мог понять потом, что за инстинкт заставил его продолжать стоять и держаться за меч.

— Как вы видите, я не паук! — проскрежетала обиженная мысль в головах всех троих. Путники с удивлением воззрились на чудо природы. Первым, кто понял, что происходит, оказался Длун. А первой, кто поняла, что делать с тем, что происходит, была уже Итал. Она на негнущихся ногах подошла чуть ближе к скорпиону, прямо к опасной клешне, которая чуть не касалась её головы, и слегка поклонившись, сказала: — Мы сожалеем, что причинили вам неудобство и душевную боль нашей недальновидностью. У Длуна вытянулось лицо. На минуту. А через минуту уже и он поклонился. Тем самым присоединившись к извинениям волчицы. Сессомару тоже склонился в поклоне. Неизвестно, удовлетворил ли Скорпиона такой ответ, но, по крайней мере, скрежетать когтями по земле он перестал. А вот что делать дальше? Нападать на Скорпиона после такого начала разговора казалось странным. Но ведь они пришли за Гэром. Если от него хоть что-то осталось, конечно. Сессомару принял решение: — Мы пришли за своим спутником. Его следы ведут сюда, в пещеру.

— А в честь чего вы решили, что я обязан вам отвечать? И не надо махать передо мной своими игрушками. Один миг, и клешня схватила меч и вырвала его из рук Сессомару. Другая так же поступила с кнутом. Ни волчица, ни Сессомару не успели ничего сделать, не говоря уже о сопротивлении.

— Хорошие вещи, — одобрительно заявил скорпион, разглядывая оружие, — на ваше счастье. Они настолько хороши, что я не перекусил их. Жалко стало таких произведений искусства. Но всё же пусть лучше у меня побудут, а то Вам ещё в голову придёт на меня напасть. И тогда я, защищаясь, могу вас и убить. Мне всё равно, а вот вам будет обидно. Волчица вся напряглась, готовясь к перекидыванию.

— О, Высший! — Скорпион театрально воздел к небу клешни, — Если ваше оружие для меня безопасно, то что сделают ваши зубы и когти? Прекрати не342

медленно. Я могу перекусить тебя клешнёй в одну секунду. А ещё могу ужалить. Мой яд быстро убивает. Итал зарычала, но ничего не стала делать.

— Итак, я повторяю свой вопрос, Почему вы решили, что я обязан отвечать? Только прошу воздержаться при ответе от высказываний о том, что я нечисть и тварь и что от меня в любом случае нужно избавить мир. Надоело ужасно. Путешественники переглянулись, и Сессомару начал говорить: — Мы взяли мальчика с собой в это путешествие. И мы ответственны за его безопасность. Пока мы идём вместе. Так принято.

— Да, я знаю. Забавные у вас традиции. Мне нравится изучать людей. А если я скажу, что держу его здесь для будущего ужина?

— Тогда мы попытаемся его спасти, — ответил Сессомару, опять не обращая внимания на Длуна, который всем своим видом показывал несогласие с данной точкой зрения.

— А если я его вам отдам?

— Тогда мы уйдём, — теперь уже Длун успел вставить слово первым.

— И не попытаетесь меня убить? Сессомару покачал головой.

— Нет. Я не вижу к этому причины. Длун успокоительно выдохнул. Сейчас лису больше всего хотелось оказаться подальше отсюда. Даже не устрой Скорпион демонстрацию с оружием, ему бы хотелось это сделать. Так как только сейчас он почувствовал ужасающую силу этого существа. Силу, перед которой бледнели способности Зелу.

— А если я скажу, что уже его съел? Он, правда, костлявый, но я кстати давно не обедал. Вы попытаетесь отомстить?

— Я не знаю, — честно сказал Сессомару. За Длуна он бы, наверное, попробовал отомстить. Или за Итал. Но за мальчишку, которого они встретили всего лишь пару дней назад? Сессомару стыдно было себе признаться. Сейчас он говорит так, как не должен говорить Воин. Но что-то подсказывало, что с этим необычным созданием надо быть честным. Да и с собой тоже. Вот Сессомару и был честным, хотя это давалось непросто. Даже сидящий в уголке Гэран оценил моральные мучения Сессомару. Ужасно захотелось выйти и что-нибудь проговорить этакое, патетическое или ехидное, что первым на ум придёт. Но Гэран сдержался. Правду сказать, его немного начал утомлять диалог. Туманный думал, что всё будет веселее. А пока всё складывалось немного странно. Скорпион после последнего ответа долго молчал. Путешественники не решались прерывать его молчания. Наконец, Скорпион ответил: — Я отдам вам мальчишку. Мне он не нужен. Слишком мало мяса. И слишком плохого качества. Но… будет неправильно, если вы получите его от меня просто 343

так. Репутация и имидж не позволяют. Вы ещё услышите обо мне от жителей гор. Кстати, странно, что Гэр вам ничего не сказал. Сам он ведь знал. И это, кстати, может быть прекрасной причиной для того, чтобы оставить его здесь. Без всяческих спасательных операций. В конце концов, сам знал, сам полез, ничего не сказал. Сессомару покачал головой.

— Я так и подумал, — проговорил Скорпион, — с другой стороны, сражаться со мной вы не можете. Может быть, когда-нибудь у тебя и будут возможности, — Скорпион повёл жалящим хвостом на Сессомару, — но сейчас, извини, нет. Даже твой меч не пробьет мою броню. Поэтому мне надо решить, что же делать. Как вы можете доказать своё право увести отсюда мальчишку? Сессомару попытался что-то ответить, но резкое движение хвоста в его сторону указало, то сейчас говорить не стоит. Похоже, этот вопрос Скорпион задал себе, а не путникам. Он немного постоял, размахивая хвостом, а потом замер на месте, будто статуя.

— Я решил. — сказал он, — Я предложу вам испытание. Если вы его пройдёте, то можете забирать мальчишку. Если нет, то дальше придется идти без него.

— Мы согласны, — не удержался от радостного крика Длун. Скорпион снова не обратил внимания на окружающее либо сделал вид, что не услышал и не заметил.

— Я предложу вам испытания, — повторил он тем же спокойным тоном, — но поскольку всё должно быть честно, то я ставлю жизнь за жизнь. Жизнь мальчишки за жизнь кого-то из вас. Если вы выиграете, можете забирать мальчика. Если проиграете — я заберу жизнь одного из вас. И даже сейчас вы можете отказаться… Тогда я просто вас отпущу.

— А что за испытание? — спросила Итал.

— Этого не могу сказать, пока вы не согласитесь. Но поверьте, оно вам по силам. Да, вы сами должны выбрать, кто в случае проигрыша станет моей пищей. Длуна всего передернуло при мысли о том, что может случиться.

— Я буду твоей платой, — не задумываясь сказал Сессомару. И тут же ему в голову пробилась шипящая мысль Длуна.

— Ты с ума сошёл! Да этот мальчишка не стоит того, чтобы так рисковать. И он действительно сам виноват. Сессомару пожал плечами. Да, всё правильно. Гэр сам виноват, что полез сюда. И при всём уважении к нему, Сессомару точно знал, что жизнь деревенского мальчишки явно стоит меньше жизни представителя высшего класса. И поступает сейчас он совершенно неправильно. Но сейчас почему-то не мог Сессомару мыслить логически, как и поступать правильно. Впрочем, с ним такое часто бывало. Наверное, отец всё же был прав. Из него может получиться хороший воин, а вот полководец — никогда. Жертвовать он умеет только собой.

344

— Послушай, ты, малое дитё! — не выдержал Длун. И тут же заткнулся, поскольку Итал положила ему руку на плечо.

— Не останавливай.

— Думаешь тоже, что мне не удастся?

— Переубедить? Нет, почему же, удастся. Только потом ему будет хуже. И виноват в этом…

— …буду я, — обреченно закончил Длун фразу, — но я могу предложить себя. — ещё месяц назад такое бы и в голову лису не пришло. А теперь пожалуйста, с языка само сорвалось. Похоже, общение с людьми портит всех остальных живых разумных существ очень быстро.

— Так тоже будет плохо, — сказала Итал. — и тоже ему. Лис хотел что-то возразить, но после слов Итал сник. Скорпион не вмешивался в словесные и мысленные разборки между путниками. Он ждал. Сессомару повернулся к нему и сказал: — Я согласен. Я стану твоей жертвой. Говори задание.

— Не сегодня, — скорпион вновь заскрежетал когтями по земле, — сегодня можете отдыхать. Весь день. И не беспокойтесь, с мальчишкой ничего плохого не случится.

— Но можем ли мы хотя бы узнать задание? — поканючил Длун.

— Нет, завтра. Это моё решение. Наслаждайтесь днём. Возможно, это ваш последний день вместе. Да, пока спать вам не захочется. Я позволил себе наложить на вас эти небольшие чары. Когда путешественники вышли из жилища скорпиона, уже было утро. У них был свободный день, и совершенно не было идей, как провести этот день. В конце концов, они безо всякой договорённости бродили по лесу, пока не устали, нашли полноводный ручеек и поймали дюжину рыбин на уху. Аленьких, почти прозрачных рыбешек — очень вкусных и почти не костистых. Конечно, они общались, но, словно по общему сговору, никто не упомянул о том, что предстоит вечером. И тем более о том, что может случиться после. И, кажется, каждый был благодарен соседу за этот сговор. По требованию скорпиона они должны были прийти к нему в полночь. Когда спустился вечер, и на небо высыпали звезды, окружив острый месяц, путешественники развели костёр, наслаждаясь последними часами уходящего дня. Никто не говорил. Каждый думал о чём-то своём. Сессомару вспоминал отца. Как усиленно вдалбливал он сыну немудреную истину о том, что Воин в каждую минуту должен быть готов к смерти. Тогда Сессомару с чего-то показалось, что он эту истину усвоил прекрасно. Что же. Теперь как раз и проверит. Хотя, уже проверил, кажется. Ибо несмотря на то, что человеческая жизнь лишь паутинка на ветру, жить хотелось до зубовного скрежета. Ужасно хотелось жить! При этом самым странным 345

было то, что, предложи Скорпион всё переиграть, Сессомару ответил бы также. Так что поторопился он. На самом деле проверить усвоение истины оказалось делом не то чтобы не простым, а попросту невозможным. Сессомару смотрел на лица попутчиков. Он думал о дороге, по которой они прошли. И вроде дорога недлинная, а порядком их сплотила. И очень многое изменила в нём самом. Нет, конечно же, он и не предполагал, что для него специально бархатный ковёр разложат, прямо от столицы и до места назначения. Но всё же… Самые обыденные для бывалых путешественников вещи вызвали у него подчас недоразумения и трудности. А ведь тот романтический флер, что укутывал это путешествие в его мечтах, был так приятен. К счастью, скоро обнаружилось, что всё не так уж и плохо. Сессомару после месяца путешествия стал понимать до того такую странную и загадочную для него фразу Этору «Если звезда дороги поёт тебе песню, то сама дорога отвечает ей прозой. Но если ты всего лишь слышишь музыку звезды, то дорога придумывает стихи, которые вплетаются в эти звуки. И получается другая песня. Она может быть страшной и ужасной, может быть прекрасной и светлой, может быть грустной или весёлой, мечтой или кошмаром. Но она всегда великолепна». Леру стоял на Драконовом мосту в Геоне. Он наблюдал за статуями драконов. Свободные из камня по передние лапы магические создания сегодня особенно сильно расшумелись. Их глаза загорались попеременно разными цветами, когти передних лап скребли камень, крылья хлопали друг о друга, выбивая каменные крошки друг из друга. Пасти раскрывались, и драконы шипели. В такой момент мало кто из демонов решался подходить к тварям близко — могли цапнуть и очень сильно. Леру вспомнил, что однажды Гэрану, который вдруг решил поиграть в беспечного и крутого, юркий дракончик откусил руку по локоть. Хотя Гэран и стоял на безопасном расстоянии. Оказалось, у твари слишком длинная шея, чего не было сразу заметно. Так что сейчас Леру стоял на мосту в полном одиночестве. Изредка пересекающие площадь разношерстные существа (дождь лил как из ведра) бросали изумлённый взгляд на гибкого как молодой тополь юношу, который стоял без зонтика, положив руки на перила, в опасной близости от шипящих тварей. Стоял с таким отрешённым видом, будто и не было их. Но быстрый взгляд, и прохожий, лишь пожав плечами, снова торопился по своим делам. Возможно, кто-то и чуял в задумчивом красивом юноше высшего демона, а если нет… В конце концов, тут, в Геоне, не было принято отговаривать другого от безумств. Леру, вдоволь насмотревшись на реку, вновь обратил свой взгляд на драконов. Обычно они сразу утихали от ледяного взгляда, но не теперь. Сейчас они стали шипеть и извиваться ещё яростнее. Леру невольно вспомнилась строчка какого-то человеческого поэта. Кажется, его звали Этору «мост драконов хочет взлететь в небеса на крыльях тоски 346

по несбывшемуся». Забавная строчка. Говорят, человек написал её, наблюдая обычные статуи драконов на мосту в Лее, который представляет собой пародию на Геонский. Но… Есть мнение, что Этору был и в Геоне. И даже выступал перед князем—драконом. «Да, строчка подходит к данному случаю», — подумал Леру, глядя на драконов, которые во что бы то ни стало хотели освободиться из своей каменной тюрьмы. Или забрать её с собой в небеса. Леенаари смотрела на месяц. Он сиял на небе вовсю. Казалось, давал даже больше света, чем его мать луна. И звёзды россыпью. Красиво. «Лунный луч чуть изогнутым мечом вспарывает тело ночи. А звёзды лишь искры от его движения». Странная фраза, принадлежащая известному человеку искусства. Этору, похоже. Впрочем, неудивительно, что сейчас вспомнилась. Лунные лучи действительно пронзали пространство резко и остро. Путешественники снова стояли перед скорпионом. А тот не торопился. Он разглядывал их. Наконец, Длун не выдержал.

— Ну и что это будет? Игра в вопросы и ответы? Ох, лучше бы он этого не говорил. Скорпион засмеялся. И если от его разговоров голова раскалывалась, то от смеха... от смеха она разлеталась на кусочки… Маленькие такие кусочечки. Отсмеявшись, серебряное создание соизволило объяснить, что именно вызвало такой приступ веселья.

— И как, позвольте мне, играть с вами в эту, я не сомневаюсь, забавную игру? Вы хоть примерно представляете, кто я? На удивление Сессомару, Длун и Итал кивнули.

— Я не представляю, — тут же пояснил Длун, — но я никогда не встречал создания столь сильного. И вообще не мог даже предположить…

— Попробуй, — прервал его скорпион, — я появился, когда миры не были разъединены. И всё это время я копил силу и мудрость, в большей степени мудрость.

— Извини, — Длун почесал затылок в смущении, — я спорол глупость, я понимаю. Просто мы и так все в напряжении и…

— Я понимаю, — благодушно ответил скорпион — вы живы до сих пор потому, что я это понимаю. Вот лет тысячу назад я этого не понимал. И никакой возможности выжить у вас после этой фразы не было бы. Играть с вами в вопросы-ответы я не буду хотя бы потому, что вы даже на элементарные вопросы ответы не знаете. На вопросы о вас самих и ваших поступках. О ваших целях и ваших мыслях.

— Постой, — сказал Сессомару, когда Скорпион закончил свою проникновенную речь, — возможно, я много чего не знаю. Но о себе я хорошо осведомлён.

— В самом деле? — спросил Скорпион, — Тогда не откажись ответить на простейший вопрос, на который должно уметь ответить любое разумное существо. Это не испытание, поэтому можешь не посыпать голову пылью, если не ответишь.

347

— Хорошо, я готов, — сказал Сессомару.

— Отлично. Тогда мой вопрос. Зачем ты направился в это путешествие? Сессомару застыл на месте. Ему показалось, что у его ног возникла пропасть, в которую он сейчас упадёт. Он не знал, зачем начал путешествовать. Да, он мог придумать много причин. Но по-настоящему он не знал, почему в определённый момент вдруг сорвался из дома, даже никого не предупредив, бросив всех — отца, друзей, возлюбленную. Не испугавшись тягот пути. Это он—то, воспитанный в семье аристократов. Он не знал. И не мог ничего с этим поделать. Сессомару чувствовал, что этому существу, ожидающему его ответа совершенно бесполезно врать. Даже фантазировать бесполезно. Поэтому Сессомару, как неприятно было ему это говорить, ответил тихо: — Я не знаю. Сразу после этого всем вновь захотелось забиться в какой-нибудь тёмный уголок. И чтобы не трогали. Скорпион снова смеялся. Ненадолго. Видимо, он понимал, какое впечатление оказывает это действие на окружающих.

— Ты действительно честен. А я должен извиниться. Ты в самом деле не знаешь, почему тебя понесло в этот великий поход. Но не потому, что ты глуп или беспечен, хотя эти два качества в тебе присутствуют. Но потому, что ты сейчас не владеешь некоторой информацией… Скорпион замолчал, а Гэран чуть напрягся в своём убежище. Неужели сейчас скажет? Вопиющее нарушение всех правил, впрочем, от этого с клешнями всего, чего угодно можно ожидать. Скорпион, между тем, продолжил свою речь: — Впрочем, это не столь важно. Ты ещё всё узнаешь. Если не собираешься умереть в ближайшем времени. А если собираешься — то и информация тебе эта не нужна. Сессомару только пожал плечами.

— Итак, — Скорпион выглядел торжественно, наверное, потому, что ещё выше приподнялся над землёй на лапах, — ваше задание. Мне нужно, чтобы вы вошли в лабиринт Душ, который я охраняю. И…

— И прошли его? — вновь не удержался Длун. Последовавший за этим смех Скорпиона был весьма жестоким наказанием за хамство. Лис оценил.

— Нет, пройти его вы не сможете. По крайней мере, пока. Я посылаю вас всего лишь на несколько шагов вперёд. К озеру. Вы туда дойдёте и вернётесь обратно.

— И всё?

— Ну да. А что же ещё? Дойдёте до озера, сделаете то, что считаете нужным и вернётесь. Либо не сделаете и вернётесь.

— А что нужно сделать? — спросила Итал, которая во всём любила чёткость.

— Что считаете нужным, — повторил скорпион. — и от того, что вы сделаете, будет зависеть, выиграете вы или нет.

348

— Эй, так не пойдёт, — возмутился лис, — а как мы будем знать, что именно это ты и задумал?

— Дай бумагу, — сказал скорпион, — один лист. Сессомару подал, удивляясь, откуда у него за пазухой вообще завалялся лист чистой бумаги. Скорпион осторожно взял бумагу клешнёй и положил на пол. Потом написал что-то на ней когтём, а после свернул и провёл жалом сверху. На свёрнутой бумаге загорелась печать. Скорпион подал её лису.

— Подтверждаете ли вы, что невозможно снять эту печать, не ломая, и прочитать или изменить что-нибудь внутри?

— Да, сказал Длун.

— Да, — ответила Итал.

— Хорошо, вот ваш зарок. Когда вернётесь, сломаю печать и прочитаете сами. А теперь… Скорпион отошёл немного в сторону, и глазам путников предстала украшенная узорами массивная дверь, которой они не видели раньше.

— Это вход в лабиринт. Когда путешественники уже подошли к двери, и Сессомару взялся за выполненную в форме змеиной головы ручку, всех троих нагнала мысль Скорпиона: — Вот, наверное, единственный раз в жизни, когда я пожалел, что не паук. Иначе я бы мог дать вам путеводную паутину, — но ничего страшного. Придется чуть поколдовать. Хотя, признаться честно, не люблю я это дело. — Скорпион щёлкнул клешнёй, и в полумрак перед дверью слетел маленький, похожий на светлячка, огонёк.

— Он осветит вам путь и поведёт. Главное — идите строго за ним и не сбивайтесь с дороги ни в коем случае. Да, и последнее. Ловите ваше оружие. Светлячок действительно вёл их, начиная с того времени, когда за путниками закрылась входная дверь. И не только закрылась, а исчезла с их стороны. Вроде и не было её. Стена как стена. Серая, из камней сложенная. А дальше по коридорам — туман стелется под ногами. Над головой — небо, голубое, с лениво плывущими облаками. Куда идти и в самом деле совершенно было непонятно. Огонёк им очень помог. Летел не слишком быстро, но и не слишком медленно. Сессомару поначалу пытался запоминать те переходы, что они миновали, но после десятого бросил это бесполезное занятие. Иногда в стенах виднелись двери, разные по цвету, форме, украшениям. Иногда, заглядывая мельком за угол, Сессомару мог увидеть то уходящую вдаль аллею, то замок в конце расширяющегося и уходящего ввысь коридора. Но долго рассматривать времени не было. Наконец, они подошли к необычной двери. Создавалось впечатление, что вся дверь выточена из цельного изумруда, который ярко за349

светился, стоило светлячку подлететь к ней. За дверью угадывались какие-то очертания. Сессомару надавил плечом на дверь. Та поддалась с неожиданной лёгкостью. Путешественники вошли. Дверь на этот раз не исчезла. Сквозь её грани был виден парящий светлячок, который застыл по ту сторону двери.

— Похоже, мы пришли, — констатировал Длун, оглядывая местность. Высокая каменная стена, такая же серая, как и все стены лабиринта, шла по холмам, покрытым зеленью и полянками цветов. Иногда там росли и невысокие деревца. В центре, между холмами, словно в чаше, лежало прекрасное озеро. Гладь его была зеркальна и спокойна. Путники подошли к озеру не без опаски, но когда ощутили ветер, несущий водную прохладу, то недобрые и опасливые чувства рассеялись сами собой, взамен пришло спокойствие. Это было не гипнотическое расслабляющее спокойствие, которое возникает при чарах. Нет. Каждый из трёх путешественников был настороже, в любой момент готовый отразить опасность. Но рядом с озером было так чудно и приятно. А тут ещё в оплетающих берег кустах бирюзовых, тонко пахнущих растений, запела птица. Было похоже на пение соловья, только мелодичнее.

— Очень красиво, — проговорила Итал.

— Смотрите, — Длун указал на озеро. С его дна поднимались какие-то растения. Сначала показались огромные, свернутые в трубочку листья. Листья распрямлялись, распластывались по поверхности воды, превращаясь в настоящие зелёные плоты. Человека, возможно, такой плот и не выдержал, но небольшое животное точно смог бы. Три-четыре листа располагались в круг. В середине появлялся стебель с бутоном. И вот, бутоны один за одним начали раскрываться. И как же это было красиво! Неправдоподобно голубые лепестки, с золотой каймой по краям. Сначала раскрылись они, внешние, и легли веером по воде. И это было не всё. Внутри скрывался ещё один бутон — серебряный, светящийся изнутри. Он раскрылся, как раскрывается тюльпан. Сразу стало ясно, почему он светился раньше. В середине цветка находилось что-то светящееся, переливающееся всеми цветами радуги. Совершенно невозможно было разглядеть, какой формы сидевшее в цветке существо, так ярко оно светилось. Путешественники даже не сразу заметили, что песня неведомой птицы закончилась тогда, когда полностью распустился цветок.

— Что это? — в восхищении, не отрывая глаз от цветка, спросил Сессомару.

— Я понятия не имею, — ответствовал Длун, не менее восхищённый, — но у меня какие-то необычные чувства. То, что там, в цветке, живое, оно имеет душу.

— Если это только не есть сама душа, — проворила Итал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил лис.

— Древние, в отличие от нас, не страдали любовью к красивым, но ничего не значащим выражениям. И если это озеро душ, то логично предположить, что…

350

— Это души? — закончил Длун, — Но я никогда не слышал о столь примечательном способе… их хранения.

— Я тоже, но и о лабиринте, охраняемом серебряным скорпионом никто из нас тоже вроде не слышал, а он, как видите, существует. Лису было нечего возразить, и он уставился на цветы. А там творилось что-то странное. Огоньки не сидели спокойно в бутоне. Они стремились выйти, вылезти за пределы цветка, но не могли. Лепестки ловили их, как светлячков, и держали, пока те не переставали трепыхаться. А потом вновь отпускали на середину цветка. Сессомару прислушался. Ему показалось, что в воздухе разносятся тихие, но от этого не менее печальные стоны сотен существ.

— Вы слышите? — спросил Сессомару.

— Стоны. Да, кажется. Даже не верится, что в таком месте может быть боль, правда? — немного недоуменно проговорил Длун. Сессомару подошёл к озеру, и прежде, чем его спутники успели что-то возразить, взмахнул мечом и срубил самый близкий к берегу цветок. Лепестки того сразу почернели и скукожились, а потом рассыпались пеплом. Огонек на минуту растерялся, но потом вдруг рванул вверх, но не успел. Выросший и распустившийся за несколько секунд на прежнем месте бутон схватил огонёк своими лепестками и вновь водворил на прежнее место. Сессомару показалось, что он явственно услышал плач.

— Похоже, не всё на свете можно решить, используя меч. — иронично отметил Длун, с удовольствием наблюдавший эту сцену. Сессомару фыркнул. Невеликое знание, он его уже давно усвоил. Но почему бы не попробовать. Для пущей верности он отрубил ещё и второй цветок, для чего пришлось влезть в озеро чуть ли не по горло. Во втором цветке огонёк сориентировался быстрее, но, не смотря на это, результат был тем же. Похоже, цветы реагировали на попытки удрать.

— Послушай, ты даже не знаешь, что это такое,— начала Итал весьма разумную речь.

— Но ты же сама сказала!

— Я всего лишь предположила. Сессомару остановился и задумался. Было явно, что огоньки стремятся выбраться из плена цветов и, возможно, даже страдают там. Но Итал права — ведь он даже не знал, кто или что это.

— Ладно, — сказал Сессомару, опуская меч, — очевидно, что мы должны сделать или не сделать что-то именно тут. Поэтому предлагаю обойти всё. Возможно, получим ответ на некоторые вопросы. Возражений со стороны остальных путешественников не было никаких, поэтому они вместе решили обойти озеро. А за ними, по стене, кралась незаметно 351

серая ящерка. Озеро как озеро. Везде одна и та же картина. Высокая трава, переходящая иногда в камыш на берегу, иногда дурманящие цветы среди травы, небольшие деревца, но ничего больше. Хотя, в одном месте берег нависал над озером. Сессомару предположил, что внизу может быть пещера. Так и было. Пещера оказалась небольшая, выложенная цветными камешками и сухая. А в пещере стояла необычная статуя. Большая, в два роста Длуна, статуя обезьяны скалила зубы в усмешке. Итал поморщилась, и остальные её поняли. Статуя была омерзительна, как на неё ни посмотри. Обезьян вообще сложно признать красивыми созданиями, возможно из-за их карикатурности на человека. А эта к тому же зло скалила окрашенные красным цветом зубы. Морщинистая физиономия была словно не из камня, а из плоти. Казалось, вот-вот обезьяна оживет, скорчит другую рожу. А глаза! Мастер, который делал статую, был, несомненно, велик. Правда, лучше бы он обладал меньшим мастерством. В таком случае ему не удалось бы придать глазам обезьяны такой одновременно злобный, хитрый и брезгливый взгляд. Обезьяна стояла на невысоком постаменте, на двух лапах, словно застигнутая в момент, когда она приготовилась спрыгивать с камня. В передних лапах, в ладонях лодочкой, статуя держала каменный цветок — точь-в-точь такой, как живые цветы на озере. Само тело было сделано великолепно. Каждый мускул, напрягшийся под кожей, каждая шерстинка были выточены неизвестным гениальным и сумасшедшим мастером. Обезьяна производила тягостное впечатление, и не только от того, что была так уродлива. Тяжёлые мысли буквально витали в воздухе вокруг статуи. А ещё непонятный страх. Путешественники отошли подальше, не сумев справиться с ощущением, что сейчас обезьяна спрыгнет со своего постамента и бросится на них. Выражение морды не выдавало никаких положительных намерений.

— Да уж, — поёжился Длун, — лучше нам уходить отсюда.

— Подожди, — Сессомару подошёл к статуе вплотную и начал её разглядывать. Внизу на постаменте была видна табличка. Но прочитать ее не представлялось возможным, так как всё заросло мхом. Сессомару очистил мох, и проявились непонятные ему знаки.

— Ты можешь прочитать это? — обратился он к Итал.

— Сложно, очень древний язык, но я попробую, — волчица наклонилась и на какое-то время сосредоточилась на знаках.

— Я не поняла всего дословно, — обратилась она к попутчикам, — но здесь что-то говорится об охотнике. Именно Я — охотник, в первом лице, а не в третьем, если я не ошибаюсь.

— Так это Охотник? А это, — указал Длун в сторону цветов, — его жертвы?

— Тогда, может, стоит разрушить Охотника? — спросил Сессомару, уже примериваясь, как лучше ударить мечом.

352

— Но ведь ответ мы так и не получили. Это, конечно, форменный урод, и я согласен, что он злобен. Не только внешне. Но…

— А как ты планируешь получить ответ? — спросил Сессомару, — поговорить с этими огоньками?

— Не получается. Я уже пробовал, — обиженно пробормотал Длун, — но это не значит, что им нужно помогать. Подумай, возможно, скорпион и ждёт, что мы проявим разумность и спокойно уёдём отсюда, ни во что не ввязываясь. Сессомару посмотрел на него с удивлением, но ничего не сказал.

— Ты тоже против? — спросил он Итал, которая всегда казалась ему разумнее.

— Я чувствую боль этих существ в цветах. Я чувствую злобность этой обезьяны. Я не против, — ответила волчица.

— Тогда я сделаю, что решил. В конце концов, это моя жизнь на кону. Мне и решать.

— Делайте, что хотите, — махнул рукою Длун и отошел в сторонку. Сессомару размахнулся и ударил. Камень оказался на удивление хрупким, обезьяна рассыпалась в прах. И тоже произошло с цветами. Они все скукожились, и скоро поверхность озера покрылась тончайшим слоем пепла. Огоньки поднялись вверх и через минуту все растворились в лучах солнца.

— Вот и всё. Можем возвращаться, — сказал Сессомару. Но, как оказалось, не всё. Они не прошли и нескольких шагов, как нечто заставило их обернуться. Это был взгляд, направленный им в спину. А за спиной стояла… обезьяна. Только из более тёмного камня. И теперь немного по—другому сделанная. На морде больше не было хитрости — только дикая ярость. Теперь она держала цветок в одной лапе, а другая была протянута по направлению к путешественникам. Когти выпущены. Обезьяна явно старалась достать посягнувших на её величие и наказать их. Так же восстановились и цветы. Только теперь они были розовыми, с серебряной каймой по краям лепестков. А птицы запели все разом.

— Здорово, — констатировал Длун, — но нам лучше отсюда уходить. Сессомару кивком выразил своё согласие. Но, прежде всего, он вновь раскрошил статую. Когда они вышли из пещеры и вновь забрались на холм, то обезьяна уже была там. На этот раз камень был совершенно чёрным. Рот уродливого существа раскрылся в молчаливом крике. Цветка в лапе не было. И обе лапы с выпущенными когтями указывали на путешественников. Сессомару вновь хотел ударить обезьяну мечом, но Итал его остановила.

— Давай посмотрим, что будет дальше. Путешественники сели на холме, наблюдая за озером и стараясь не смотреть на странную статую. Это имело своё воздействие. Статуя приблизилась к ним. А потом ещё. Наконец, она почти касалась Сессомару, который сидел ближе всего 353

к уродливой обезьяне… А потом Сессомару стало очень сложно усидеть на месте. Опасность, исходящая от обезьяны была настолько явной, что даже волосы, кажется, шевелились. Вдруг неведомая сила, до этого предостерегающая Сессомару от опасности, заставила его вскочить и отпрыгнуть от обезьяны. Весьма вовремя. Удар когтей пришёлся не по горлу, а по руке, рана была глубокой.

— Всё понятно, — сказал Длун, — я слышал о таких вещах. Теперь вспомнил. Пока мы все будем смотреть на статую, она не будет двигаться. Но стоит чуть только обратить своё внимание на что-то ещё, как шаг, потом другой. И вот мы покойники.

— Но мы не сможем смотреть на неё постоянно. Ведь нужно хотя бы спать.

— В этом всё и дело, — невесело усмехнулся лис, — Похоже, этот клешнеобразный заманил нас в весьма искусную ловушку. Сессомару лихорадочно думал. Посматривал на статую, которая пока не шевелилась. И никак не мог придумать, что делать. Уничтожить её невозможно. Впрочем, путешественники попробовали убить обезьяну ещё раз. Кнутом. Ничего не вышло. Только теперь камень стал ещё темнее, хотя раньше казалось, что это невозможно.

— Кажется, теперь мы крепко влипли. Причём все. Сессомару не мог не испытывать раскаяния. Он считал, что именно он втянул всех в эту историю. И теперь все из-за него погибнут. Но испытываемое им чувство вины вовсе не отменяло его потребность искать выход из данной ситуации. А серая ящерка, спрятавшись в тени небольшого дерева, тихо наблюдала за его мучениями. И, наверное, если бы ящерицы могли улыбаться, она улыбалась.

— А что если с ним поговорить? — неожиданно прозвучал голос Длуна.

— Поговорить? — Сессомару не знал, плакать ему или смеяться.

— Ну да. Если это живое и, кажется, разумное существо, то почему бы не попробовать? Я и попробую.

— Стой, — начал было Сессомару, но не успел. Длун уже послал обезьяне мысль. Следующие несколько минут путешественники с ужасом наблюдали, как лицо Длуна становится всё белее и белее. Точнее, наблюдали они всего лишь одну минуту, а потом стали пытаться его вывести из созерцательного состояния. Тычки, трясения и щипки на лиса не действовали. Тогда Сессомару принёс немного воды из озера и плеснул их на лиса. Тот сразу же пришёл в себя. Пару секунд смотрел на попутчиков непонимающим взглядом, а потом начал говорить: — Оно живое. И разумное. И… мы были правы. Это действительно души. Его коллекция. Он заманивает сюда души… разными способами… чаще всего предложением спокойствия и безопасности. Тут они действительно в безопасности… Но не свободны. Мы нарушили его концентрацию, и он упустил коллекцию… Теперь хочет набирать её снова… И начать с нас.

354

Длун проговорил всё это упавшим голосом и замолчал. Как надеялся Сессомару, не навечно.

— Постой, — он попытался растормошить лиса, — возможно, ещё не всё потеряно. Нужно поискать выход.

— И какой? — вымученно ответил Длун.

— Для начала нужно сходить в пещеру, — проговорила Итал. Так они и сделали. Вернее, так сделали Итал и Сессомару. Длун остался на месте. Все своим видом показывая, что ему всё равно. Вот уж чего действительно Сессомару не ожидал от лиса. Хотя, возможно, именно так повлияло на него общение со странным существом. Сессомару почему-то хотел надеяться именно на это. Вместе с Итал они вновь обшарили пещеру, но ничего не нашли, пока Сессомару вдруг случайно не задел мох на стене. Сорвав в злости плотный покров мха, он остановился.

— Итал, посмотри. Волчица подошла к нему, и вдвоём они уставились на потрясающей красоты картину. Даже непонятно, на чём и какими красками была она изображена, поскольку совершенно не померкла. Картина изображала уже знакомую им статую обезьяны. Только светлую… и, какую-то другую. Вроде всё так же, но изображение на картине, в отличие от своего реального прототипа, не вызывало отвращения. Скорее, наоборот. В руках обезьяна держала цветок, из которого лилась вода, образуя у лап озеро. С одной стороны к озеру стекались полупрозрачные люди или, скорее, призраки. Они были покалеченными, сгорбленными, несчастными. У некоторых отсутствовала какая-то часть тела. Вереница тянулась до озера, с каждым шагом идущие становились всё меньше, пока, в конце концов, не превращались в светящиеся огоньки. С другой стороны озера наблюдалось обратное превращение. Огоньки увеличивались в размерах и вновь приобретали человеческие очертания. Но это были совсем другие фигуры. Стройные, молодые, без ран и шрамов, с высоко поднятыми головами и улыбками на губах.

— Теперь понятно, — сказал Сессомару, зачарованный картиной, — души должны были только отдыхать тут. Набираться сил.

— Но страж или создатель этого места внезапно сошёл с ума, — добавила Итал, — и решил оставить души тут навечно.

— Вот только, к сожалению, это великое знание нам ничего не даёт. Если вы только не умеете лечить сумасшедших.

— Я их боюсь, — призналась Итал.

— Я, пожалуй, тоже. После они опять сидели на берегу, раздумывая. А обезьяна подбиралась к ним. Внезапно Сессомару услышал шум в траве. Юркая серая ящерка выбе355

жала на открытое место и начала оглядываться. Потом побежала к воде. Окунув хвост и лапки в смесь воды и пепла от цветов, ящерка без опаски подошла к статуе и быстро забралась на плечо, оставляя мокрый след от хвоста. Нет, не мокрый. Этот след буквально выжигался в статуе длинной бороздой. Ящерка махнула хвостом и, пробежав по спине обезьяны, вновь скрылась в траве. Длун закричал от боли и повалился на землю, зажимая уши руками. Сессомару и Итал бросились к нему.

— Ему больно... — сказал Длун побелевшими губами, — но он говорит, что он бессмертен, убить его нельзя. После этих слов Длун немного успокоился.

— Ну, на счёт убить нельзя, это мы ещё посмотрим, — хмыкнул Сессомару. Они уселись вновь на берегу, стараясь не смотреть на статую. А когда посмотрели, статуя стала ближе, как и ранее. Но след остался. Он не зажил. На морде был крик, но уже более похожий на крик боли.

— Нам нужна вода, — сказал Сессомару.

— Вода с пеплом цветов, — добавила Итал.

— И почему вы смотрите на меня? — спросил Длун.

— Ну, мы приняли решение, так значит за водой должен идти ты. Всё почестному.

— Здорово. И в чём мне её принести — в ладонях? Так я долго ходить буду.

— Придется идти всем, — констатировал Сессомару. И все пошли. Они набирали воду и выливали её на статую. Слава Высшему, пепла было много у самого берега. Камень шипел, отказываясь поддаваться, но скоро от статуи осталась только грязь.

— И вы мне скажете, что теперь она не оживёт? — к Длуну вернулся его прежний чуть ехидный тон, что само по себе не могло не радовать.

— Не должна. Посмотри. Пейзаж менялся. Деревья начали быстро сохнуть, трава съёживалась и желтела под ногами. Озеро забурлило, словно его начали кипятить.

— Похоже, этот каменный урод тут всё поддерживал, — сказал Длун, — нам пора уходить. Они на удивление быстро нашли дверь из зелёного камня, за которой всё ещё ждал светлячок. Дверь поддалась на первый же удар плечом. И скоро путешественники уже возвращались назад, вслед за тем же огоньком. А что будет дальше, об этом не хотелось ни думать, ни говорить. Внезапно под ногами промелькнуло что-то быстрое. Длун изловчился и победоносно вознёс вверх пойманную серую ящерицу.

— Зачем тебе? Отпусти.

— И ты не хочешь узнать, кто это?

356

— Не хочу, — сказал Сессомару. Он ещё собирался сказать что-то Длуну по поводу охоты на ящериц, но тут понял, что это и в самом деле необычная ящерица, как бы она ни выглядела. Но опять упрямо повторил, — Не хочу. Поскольку Длун всё ещё держал серое создание в руке, очевидно, сжимая слишком сильно, то Сессомару попытался взять у него ящерицу, чтобы выпустить. Длун разжал пальцы, ящерица извернулась, успела укусить лиса, а Сессомару, который её почти схватил, достался подрагивающий хвост.

— Ну вот, упустили. — Длун был расстроен. Сессомару пожал плечами. Он хотел было выбросить хвост, но тот сам вырвался из рук и обвился вокруг запястья. Концы хвоста слились, образовав браслет. Сессомару хотел стянуть его или порвать, но внезапно обнаружил, что браслет из необычайно твердой кожи. Ни кинжал, ни меч не брал. Пришлось пока оставить, так, как есть. Сессомару было даже любопытно. Дверь открылась, и серая ящерка выбежала из лабиринта. Чуть покрутившись на месте, она превратилась в мальчишку-подростка в дырявой одежде.

— Хорошо, что ты пришёл сейчас. Я как раз хотел задать тебе один вопрос. Если не будешь против ответить.

— Для тебя — всё что угодно, — елейно сказал Гэран.

— Всё же ты помог ему. А ведь уверял меня, что…

— Жена. Ты вообще знаешь, как трудно найти хорошую жену?

— Нет. И знать не хочу. Но я знаю, что ты не до конца честен. Гэран вздохнул. Но всё-таки начал рассказывать: — Ведь мы, демоны, на самом деле хладнокровные циники. Не совсем такие, как люди или божества и дароны. Обычно у каждого из нас есть существа нам дорогие, ради которых мы в лепешку разобьемся. Всё сделаем, чтобы им было хорошо. Есть друзья и приятели, с которыми нам интересно. Есть те, кто нам нужен. А все остальные… это все остальные. Их чувства нам безразличны, их боль нас не трогает. И мораль по отношению к ним соблюдать мы сами нужным не считаем. Обычно. А он. Если честно, я даже не могу представить, кем он будет для меня. А если он всё-таки из первой категории? Или из второй? И я только потом пойму, что это было именно так? В смысле, когда станет слишком поздно? Боюсь, душевного спокойствия это мне не прибавит. И вообще никакого удовольствия.

— То есть ты думаешь о своём душевном спокойствии? Это эгоизм. Гэран фыркнул.

— Тоже мне, новость. Ну да, я эгоист. Как и все демоны. Мы этим гордимся, между прочим. Правда, в последнее время люди нас стали перегонять в этом замечательном качестве. Даже странно как-то.

— О, наши герои освободители идут.

357

Гэран встал немного в сторонке. Вовремя, потому что дверь открылась, и на пороге показался сначала Сессомару, а за ним и двое остальных путешественников. Сначала Сессомару бросил взгляд на Гэра. Потом, убедившись, что внешне с парнем всё в порядке, обратился к Скорпиону: — Мы пришли.

— Отлично. Можете забирать этого красавца. — скорпион клешнёй чуть подтолкнул Гэра вперёд.

— Значит, мы сделали то, что ты хотел? — задумчиво сказала Итал.

— Нет. Ответ поразил всех троих.

— Но тогда… — начал Длун, чуть отступая, словно готовясь нападать или убегать.

— Уберите печать. Теперь вы сможете это сделать. Длун взял у Сессомару сложенный листок и сломал печать. Та осыпалась светящимися искрами на пол. На бумаге и следа не осталось. Потом лис в недоумении показал лист Итал и Сессомару. Бумага была бела и чиста, как борода придворного мудреца.

— Но что это значит? — спросила волчица, — ты не хотел, чтобы мы что-то делали? Тогда почему…

— Мне было всё равно, — сказал скорпион, — вы могли поступить так, как считаете нужным. Но наблюдать, что именно вы будете делать — любопытно, не спорю. Я сразу же решил, что отдам вам мальчишку. Просто… ну, имею я право на небольшое развлечение. А когда ещё и можно совместить,.., — Скорпион многозначительно замолчал.

— Совместить с чем? — спросил Длун.

— Не важно. Вам был нужен он? — Скорпион указал на Гэра, — так берите и уходите. Гэр подошел к путешественникам.

— Извините меня. Я боялся, что, узнай вы о Серебряном Скорпионе, то не пустите меня сюда. А я так давно мечтал… Сессомару только рукой махнул. Он совсем недавно сам таким был. И даже теперь приступы того состояния иногда посещали. Правда, слава Высшему, во всё менее острой форме. Сейчас его интересовал совсем другой вопрос: — Кто ты? — наконец, решился он спросить у Скорпиона.

— Да я сам не знаю, — на этот раз смех был коротким. Как решил Сессомару не потому, что серебряному созданию было не смешно, а потому, что он пощадил путешественников, — я знаю лишь, что существую давно. И знаю, что меня создали, чтобы стеречь лабиринт, куда попадает всё, что по каким-то причинам не захотело или не смогло ужиться вне его стен. Хотя в том, что я именно для 358

этого создан, я не уверен. Но… пока меня устраивает именно такая точка зрения. Если устраивать перестанет, придумаю что-нибудь другое. Сессомару кивнул. Когда он выходил из зала, он не отказал себе в удовольствии обернуться назад последний раз. Скорпион притушил свет кристаллов и теперь стоял в полумраке. И, нужно было признать, что это красивое, очень красивое создание. «Панцирь сверкает серебряной нитью на ткани темноты». Выход из пещеры они нашли быстро. А потом и лошадей. Те так и паслись на поляне, где путешественники их оставили, перед тем, как второй раз идти к Скорпиону. Ведь никто из них не знал, вернется ли. Поэтому лошадей распрягли и выбрали им поляну с сочной травой. Сессомару ждал, что больше никогда не увидит Аруна. Но конь был ему верен и остался ждать хозяина, которого и встретил весёлым ржанием. «Хорошо, что у лошадей не принято прыгать на вернувшегося хозяина, как у собак», — подумал вдруг Сессомару и рассмеялся. Правда, было непонятно, почему до сих пор не ушли другие лошади. Но, возможно, Арун на своём лошадином языке их убедил. Путешественники ужасно захотели спать. Похоже, действие чар Скорпиона закончилось, и организм требовал восполнение потерянных часов сна. Поэтому они все устроились на поляне. Спали без задних ног, а также без снов. Леру был возмущён. Опять ничего не удалось! Сейчас к Сессомару в сон просто не пробиться. Ну ладно, он попробует в следующий раз. Ведь, похоже, Гэран не собирался пока прекращать свою игру и возвращаться.

359

ГЛАВА 16 Тварь из другого мира

С неба лились потоки воды, словно сверху на мир демонов изливалось целое море. Или даже океан. Дождь был ледяным. Здесь никогда не бывало тёплых дождей. Ещё одно отличие этого мира. Леенаари с удовольствием потянулась всем телом собаки. Её не пугали ледяные укусы капель, псица с детства привыкла к ним. Но всё же она с доброй ностальгией вспоминала тёплые дожди человеческого мира. Ведь сейчас там идут такие дожди. Леенаари вошла на веранду и, не перекидываясь, лапой открыла дверь. Было что-то непреодолимо здоровское в том, чтобы грязными собачьими лапами, да на чистейший ковёр... И ещё брызги повсюду. Леенаари лишь пожалела о том, что муж не видит. Гэран всегда так забавно ворчал по этому поводу. «Интересно, как там он?» — и Леенаари, даже будучи в облике собаки, не удержалась от хихиканья, представив себе своего аристократа, любителя комфорта и чистюлю мужа в подранной одежде, спящим на голой земле. Почему он выбрал этот облик? Неужели действительно не холоден и тем более не питает никаких отрицательных чувств к Сессомару? Леенаари чувствовала мужа всегда. И сейчас тоже. Но поверить почему-то боялась. Наверное, в первый раз в жизни. Псица прошла в ванную комнату, где уже была приготовлена тёплая вода для неё. Было так приятно, перекинувшись, погрузиться в тёплую ароматную воду. Дать отдых уставшим от бега мышцам. Но удовольствие длилось недолго. Одна из служанок потревожила госпожу, зайдя прямо в ванную. Леенаари всегда сама требовала, чтобы служанки не стеснялись нарушать её покой, когда происходит что-то важное. Проблема в том, что далеко не всегда они могли отличить это важное от форменной ерунды. Вот и сейчас. Великое дело случилось. Леру заявился, собственной персоной. Леенаари вздохнула. Леру может и подождать пару часов. Но настрой уже сбит. И бесполезно его вновь искать, пока знаешь, что Рогатый сидит в ожидании. Пришлось вылезать из ванной, да ещё и одеваться. Так как полотенец псица не признавала в принципе, то в доме их практически не держала (Гэрану удалось отвоевать пару). Поэтому и одеваться стала, чуть только отряхнувшись, как собака. «Может, к нему вообще без одежды выйти?»

— зло подумала Леенаари, пытаясь натянуть платье. Но потом решила, что не 360

следует. Леру не оценит. Вот если бы Рору, например. Или его отец. Те да, те ценители. Даже несмотря на вдовство, с которым формально ни один, ни другой заканчивать не собираются. Впрочем, эффект мокрого платья получился отличный. Гэран бы в таком виде Леенаари даже к Леру не пустил. Но Гэрана в обозримом пространстве не было. Поэтому и волноваться не о чем. Когда псица вышла к Леру, он действительно вообще не обратил внимание на её экзотический вид. Хотя даже служанки пялились. А вот Леру начал сразу и без обиняков говорить, с чем пришёл: — Ты действительно считаешь, что можно позволить Гэрану путешествовать с твоим сыном?

— И тебе доброй удачи, Леру, — сказала писца.

— Что?.. Ах, ну да. Извини, сейчас мне не до формальностей. Псица только головой покачала. Леру продолжил: — Так ты действительно не беспокоишься?

— А ты действительно беспокоишься? — парировала Леенаари мягкой улыбкой.

— А почему нет? В этом есть что-то странное? Леенаари вынуждена была признаться, что нет.

— Неважно, что я чувствую, — сказала она, — важно то, что я в любом случае ничего сделать не могу.

— Почему, — спросил Леру, — у тебя есть законное право вмешаться и помочь… Или наоборот, помешать.

— Только один раз.

— Учитывая то, сколько раз вмешивались все, у кого на это прав нет?

— Все — это в смысле ты…— уточнила Леенаари.

— Все это в смысле я, Гэран, Рору, Дара. Странно, что Бики при всём своём желании не вмешивалась напрямую. Смирилась, что ли? Последнюю фразу Леру проворил шепотом. Очевидно, она предназначалась только для личного пользования и лишь по случаю выскользнула из губ. Леру на секунд десять замолчал, а потом продолжил уже бодро и в полный голос: — Так что никто тебя не осудит, если ты вмешаешься больше одного раза.

— Я поняла, — весело сказала Леенаари, — вот только не поняла, зачем я буду это делать.

— Странно. Ты так доверяешь Гэрану?

— Я доверяю Гэрану. Иначе мы бы не были мужем и женой. Леру на некоторое время вновь умолк. Видно, он готовил другие аргументы. Потом кивнул.

— Это твой выбор. Хотя… ладно, тебе виднее. Но… да нет, всё в порядке. Он поднялсяс с явным намерением уходить. Но Леенаари остановила его: — Чего ты хочешь, Леру?

361

Леру обернулся, и наверное, с минуту смотрел в медового цвета глаза псицы, пытаясь прочесть там , как в книге, хотя бы строчку из её сердца. Как здорово это обычно удавалось ему с другими. Но тут... Сердце Леенаари закрыто. Леру вздохнул и сказал: — Я хочу того же, чего и ты — чтобы твой сын выиграл эту Игру поскорее.

— Так не терпится уже? — насмешка появилась во взгляде и сразу же растаяла. Леру только рукой махнул. С этой парой говорить, только нервы себе тратить.

— Но всё же. Что конкретно ты планируешь сделать? — вновь спросила псица, на этот раз уже серьезно, — если ты собираешься втянуть меня в нарушение правил, то я имею право узнать зачем.

— Просто хочу объяснить твоему сыну, что рядом с ним — демон высшего круга. В сущности, это даже трактоваться как нарушение правил не должно. Даже учитывая, что Король-дракон пристально следит, чтобы ты ничего не нарушала… всё пройдёт так, что он и не заметит. Если мы предупредим через сон. Леенаари задумалась. С одной стороны, она вовсе не видела никаких причин волноваться за Сессомару, когда Гэран рядом. Сейчас дорога стала поистине опасна. А Гэран, узнай о нём Сессомару, вынужден будет уйти. С другой стороны, у неё вновь появились те недавние сомнения относительно отношения Гэрана, которые он так старательно всегда развеивал и которые она так старательно прятала вглубь своего сознания. Леру видел это. Он стоял молча. Зерно сомнения в Леенаари он заронил. Теперь псица должна сама решить.

— Действительно странно, что ты до сих пор не приняла участие в Игре. Все, кому не лень, уже прияли, нарушили все правила. Леру бормотал это тихо, словно про себя, но так, чтобы Леенаари обязательно услышала. А псица стояла, не говоря ни слова, кусая губы. Она прекрасно видела, что Леру собирается её использовать. И это бесило ужасно. Но, с другой стороны, и сама Леенаари уже не раз задумывалась над этим вопросом. Почему она вынуждена сидеть здесь? И даже наблюдать за ходом Игры не может. Псица попыталась взять себя в руки и сказала: — Я подумаю. Приходи ко мне завтра, и мы всё обсудим. Если нам будет что обсуждать. Леру кивнул, перекинулся в единорога и вылетел под ещё и не думавший заканчиваться ливень. Было невероятно приятно, что он смог хотя бы получить от Леенаари слово о том, что она подумает. И ещё приятно было, что он, наконец, нашёл то место, на которое можно давить, чтобы что-то получить от неё. Конечно, бесстыдно и бессовестно так этим пользоваться. Но всё равно здорово. Путешественники достигли очередной деревни. Оставив лошадей на какомто дворе, они решили прогуляться на небольшой базар, который предлагал необычные, растущие только в западных провинциях, растения.

362

— Это твоя деревня? — спросил Сессомару Гэра.

— Нет, — Гэр покачал головой, — но это деревня моего клана. Так что, если вы хотите, то можете оставить меня здесь, — Гэр закончил фразу очень тихо, будто не хотел, чтобы слышали. Сессомару его прекрасно понял. Он сказал.

— Мы идем в западном направлении. И если твоя деревня чуть дальше, то мы тебя доведём прямо туда. Не беспокойся.

— Да, с его чувством долга явно надо что-то будет делать, — подумал Гэран, — заколдовать что ли? Иначе … — что будет иначе, Гэран не успел додумать, поскольку его, зазевавшегося на дороге, чуть не сбил всадник на лошади. Сессомару успел выхватить буквально из-под копыт.

— Нельзя же так мечтать, — укоризненно проговорил Длун, наблюдавший всю эту сцену. Гэр чисто по-подростковому огрызнулся, но спорить не стал. Всадник, между тем, резко осадив лошадь, взглянул на путешественников. И тут. Цепкий взгляд, отточенный движения. Резкие, тонкие черты лица.

— Вот уж не думал, что мы тут встретимся, — сказал Охотник на нечисть, обращаясь к Сессомару. Взгляд ледяных голубых глаз опять словно пронзал иголками.

— Так получилось, что наши пути вновь пересеклись, — ответил Сессомару пусть и несколько патетично, зато понятно. Охотник кивнул, ещё раз ожёг взглядом на прощание, и, тронув лошадь, направился вглубь деревни. А кольцо на пальце Сессомару опять будто стало на размер меньше. Браслет же, который Сессомару так и не удалось с себя снять, вдруг решил немного поиграть радужными красками. Минуту или две, не более.

— Странно, — сказал Сессомару.

— Да уж, похоже, твои побрякушки согласны в одном — предстоит нечто. Но не сошлись во мнениях, насколько это для тебя опасно, — рассмеялся Длун. Итал только головой покачала. Она была настроена не так оптимистически.

— Лучше держать его на виду. Когда мы выпили ледохзу, возможно, он рассказал нам больше, чем следует.

— А что такого особенного он рассказал? — перебил её Длун. Итал фыркнула обижено. Потом, чуть не испепелив лиса взглядом, продолжила: — Не думаю, что у него входило в планы рассказывать кому-либо вообще, кто он такой. Сессомару задумался. Когда они уезжали из гостиницы барсука, Охотник как-то очень внимательно всех рассматривал. Неужели он и вправду не остановится перед убийством только за то, что кто-то узнал его тайну? Ведь это глупо. Хотя… врагов у него немало. И, скорее всего, враги знают его только по имени, но никак не в лицо. В любом случае, следовало вести себя осторожнее. О чём Сессомару и сообщил попутчикам.

363

— Отлично, — поддержал инициативу Длун, — определимся с очередью дежурства, будем стоять на воротах, то есть у двери. Я так никогда не развлекался. Итал воздела глаза к небу. Ведь именно там, где-то далеко, по идее, жил Высший, к которому и следовало обращаться по поводу всех недоразумений в пяти мирах. Есть, конечно, ещё и боги, но волчица была точно уверена, что с недоразумением по имени Длун, богам явно не разобраться. На ночь они остановились в каком-то богатом доме. Слава Высшему, тут знали, что такое деньги империи, и Сессомару не пришлось вновь охотиться за курами или доить коз. А вечером, несмотря на шутки Длуна, путешественники действительно спали, по очереди карауля. Только Гэр был избавлен от этой участи и спокойно просопел всю ночь. Наутро не выспавшийся Длун не преминул заявить раз десять, что, мол, ничего не случилось и нечего было вообще глупостями заниматься. Охотника, кстати, они сегодня не видели, хотя прошли всю деревню из конца в конец. Возможно, он тоже был проездом и торопился. Такие люди всегда кудато торопятся. Особенно в последнее время, они очень нужны всем оказались.

— Интересно, где же сами прославленные воины-тени? — удивлялся Сессомару, когда они сидели у костра на ночном привале. Длун расхохотался.

— Да ты видел по крайней мере десяток.

— Я всегда могу отличить воина, — обиженно заявил Сессомару.

— Поправка. Ты всегда можешь отличить воина своего класса. Но люди-тени другие. Издавна сюда бежали те, кто не уживался в империи. И это практически всегда были не твои расфуфыренные Воины. Потом они ещё смешались с оборотнями и с местным племенем. Они знают жизнь воинов, но и свою тоже. И знают, чем именно отличается высший класс от низших. Настолько, что вполне могут понять, что нужно делать, чтобы их ни в коем случае не признали за воинов высшего класса. Им это легко — сами-то они из низов. И артисты превосходные — это от оборотней досталось. А ты… я ведь говорил тебе, что у тебя на лбу написано — дворянин. И не только на лбу. В твоих движениях, в том, что и как ты говоришь, это тоже прописано. Сам виноват — я же тебе предлагал поучиться. Сессомару пожал плечами. Ну да, предлагал. Только Сессомару не понимал тогда, зачем ему это нужно. Да и сейчас. Не было в нём ни актёрских, ни шпионских талантов, как ни крути, да и желания развивать эти таланты тоже не было. Длун посмотрел на него насмешливо и сжалился: — Если хочешь, наложу на тебя особые чары. Будешь всё делать, как и раньше, но окружающим будет казаться… Сессомару только рукой замахал. Не надо. Что-то было в этом неприятное. Длун вздохнул: — Ну, как хочешь. Если что, обращайся. Только завтра. Теперь спать хочу.

364

Спать хотел не только лис. Скоро путешественники все спали. Сессомару вяло попытался предложить ночное дежурство, но оборотни заявили, что необходимости нет. Они в лесу, так что всё почувствуют. Как лес мог влиять на чувства оборотней, Сессомару не стал спрашивать, но решил поверить. К тому же, спать действительно хотелось ужасно. Сессомару проснулся среди ночи. Сначала он попытался сообразить, что его разбудило. Возможно, ржание лошадей. Но своим недавно обретённым животным чувством опасности Сессомару чуял, что что-то не так. Кольцо сжимало палец. Сессомару встал. Луна светила вовсю, и звёзды рассыпались по небу. Сейчас для Сессомару было видно всё вокруг. Но никого он не заметил. Сессомару обошёл их маленький лагерь. Ничего и никого. И все спят, спокойно. Но он же что-то почувствовал. Внезапно, тень метнулась откуда-то сзади. Сессомару не увидел её. Но почувствовал. Обернувшись, он выхватил меч и рубанул воздух. Воздуху было наплевать. А тень переместилась, и нечто попыталось повалить Сессомару на землю, но он не упал. Сам не мог сказать потом, как так получилось. Он обернулся, и на этот раз меч выбил клинок из рук высокой тени. Теперь Сессомару стоял один против безоружного. Безоружного и очень знакомого: — Это ты?!

— Успокойся. Больше попыток не будет, — Охотник развёл руками.

— На самом деле не будет! — послышался голос сзади и Охотник упал, опоясанный кнутом Итал.

— И что теперь с ним делать? — спросил Длун, когда они все проснулись и развели костёр. Сессомару собрался что-то ответить, но Охотник опередил его: — Для начала предлагаю меня выслушать. Я действительно пытался убить вас. Только за то, что вы видели моё лицо. Но… Есть такой древний обычай у братства Охотников. Я больше даже не попытаюсь причинить вам вред.

— Он говорит правду, — сказала Итал.

— Хорошо, выслушаем, — согласился Длун.

— Странноватые у вас правила и обычаи, — не преминул сказать Длун, когда они уже все вместе сидели у догорающего костра. Никто не подбрасывал в огонь веток, так как путешественники уже собирались продолжить путь.

— Эти правила придумала сама жизнь — не мы, — ответил Охотник, — мы всего лишь выбрали то, что больше подходит для выживания. Очень актуально, знаешь ли.

— И всё же непонятно.

— Да? Что именно? Если мы не можем убить того, кого пытаемся, значит, так решила судьба. И пытаться бесполезно. Может даже и опасно. А если он при этом не убивает нас — значит, не враг. По крайней мере, на данный момент.

365

Я понимаю, не лучшее доказательство, но другого у нас нет. Ведь нужно как-то выживать. А у нас этот вопрос особенно насущен.

— Непонятно, зачем вообще понадобилось нас убивать?

— У нас и так слишком много врагов. И мы не можем позволить себе наживать других. Сессомару задумался. Он вспомнил, что однажды в столицу приглашали пару Охотников на нечисть, когда особо вредный оборотень завелся в одном из дворцов, и его не могли оттуда выкурить ни монахи, ни маги. Тогда он мельком видел этих мрачного вида людей в чёрных коротких плащах. Их сторонились и даже говорили о них шепотом. А когда оборотень был убит, Охотники сразу же покинули столицу.

— Стоит только кому-нибудь случайно узнать о профессии, как меня начинают сторониться. Или пытаться убить. Самое смешно было в Лее. Там один монах, увидев Охотника в толпе, попытался прочесть молитву изгнания демонов.

— Зачем же вы выбрали этот путь? — спросил Сессомару, которого Охотник удивлял всё больше и больше.

— Скорее всего, путь выбрал нас, — ответил Охотник, чуть подумав, — у всех нас есть нечто общее. Например, кровь божеств обязательно в четвёртом поколении.

— Божеств? Но тогда я вообще ничего не понимаю, — проговорил Длун, — почему же простые люди вас так бояться? Охотник плечами пожал.

— Об этом у них спросить нужно. Впрочем, можно догадаться. Мы — другие, что не устраивает людей. Думаешь, ты, — Охотник кивком головы указал на Сессомару, — принимался бы везде с распростёртыми объятиями, если бы сразу сообщал, что полудемон?

— Так ведь то нечисть. — недоверчиво проговорил Длун.

— Боюсь, подчас для людей нет разницы между божеством и демоном, поверь. Главное — не человек. Во-вторых, мы не подчиняемся правилам, что не очень устраивает всяческих носителей власти. Так в честь чего им выставлять нас героями? Чтобы законопослушные граждане брали с нас пример? Ну а с магами и монахами здесь вообще всё понятно — частенько мы отбираем львиную часть их славы и, что важнее, дохода, расправляясь с нечестью, которая им не по зубам. Так что мы везде чужие. И приходится к этому привыкать. Сессомару вздохнул.

— Похоже, даже божественная кровь не охраняет от людей.

— О, ты говоришь как демон, — засмеялся Аматер, — или , по крайней мере, как оборотень. Только не стоит жалеть. Мы так привыкли. Даже нет, привыкнуть к этому было бы невозможно. Просто природа наградила нас потрясающим характером. Как сказал один из нас давным давно: мы приходим в мир 366

с открытыми настежь глазами и закрытым наглухо сердцем. Нам окружающие, будь то люди, демоны, дароны, боги или оборотни, не очень нужны. Ну, разве только те, на кого мы охотимся. Правда, и без них мы бы смогли прекрасно прожить, но было бы слишком скучно.

— А сейчас весело, — отпустил ремарку Длун.

— Сейчас весело. Вот, иду на очередную охоту. Приглашаю всех желающих.

— Приглашаешь?

— Конечно. Раз уж так получилось.

— А на кого охотимся? — спросила Итал. До этого она не вступала в разговор. Но проснулся охотничий инстинкт.

— На червя.

— Да, знатная добыча, — протянул Длун.

— На белого червя шириной около десяти и длиной тридцать-сорок метров.

— Это где же таки водятся? — Длун заинтересовался.

— Тварь идёт с севера. Один из нас шел за ней с севера, — пояснил Охотник, — а вот уж откуда она там взялась — понятия не имею. Только догадываюсь, что ни в одном их пяти миров такого нет. Я не слышал.

-А...,-начал было Длун -Червь убил его. Теперь я должен закончить дело.

— Тварь из другого мира? — Сессомару был зачарован. Конечно, звучало неаппетитно. И выглядел червь явно так же. Скорее всего, но ведь это тварь из другого мира, нечто совершено необычное и необычайное.

— Я так понял, один доброволец уже есть.

— А тебе не обидно будет? — спросил Длун. — Ведь, в случае чего, у тебя отнимут славу и так далее.

— Я уже давно вырос из подобного возраста. Сейчас важно убить червя. Любой ценой.

— То есть остановить. А зачем? — не понял Сессомару.

— А я не сказал разве? Старею. Этот червь питается мясом. Любым мясом, которое ему подвернется. Но желательно понежнее и помоложе.

— Мы тоже пойдём, — сказала Итал, — раз Сессомару хочет помочь тебе. А мы вызвались помогать Сессомару. Сессомару бросил на волчицу удивлённый взгляд.

— Так получилось, — сказала она мягко. Охотник кивнул.

— Тогда выступаем, как только будем готовы.

— Я уже готов, — радостно заявил лис. Бики находилась в одном из нескольких привычных для неё состояний — состоянии ярости. Да как вообще смеют Гэран и Леру следить за ней, не позво367

лять вмешиваться в Игру? Якобы она своё уже отыграла. Сами хороши. Нарушили все возможные правила. И Рору их поддерживает. Даже Дара и то, ничего против не говорит. Бики была абсолютно уверена, что Дара первая побежит во дворец короля-дракона докладывать о нарушении правил. А король таких вещей не прощает. Но нет. После всего этого ей не дают поиграть. Правда, теперь у неё возник небольшой шанс. Конечно, сама она напасть бы не могла. Но почему бы не использовать этого тупого червя? С чего Бики взяла, что существо, явившееся в их мир неизвестно откуда — тупое, только Высшему известно. Но уж в чём демоница была уверена, так это в том, что без труда эту пакость заставит на себя работать. Бики прошла сквозь портал незаметно. И сразу же очутилась в одном из лесов западных провинций. Совсем недалеко от леса, где она ощутила присутствие чего-то необычного. А единственной непонятной для неё вещью тут мог быть только червь, как существо из другого мира. Демоница быстро нашла червя. Он лежал в прорытом им ходу под поляной. Бики в нерешительности остановилась. Как же его вызвать для разговора? Но думала демоница, как всегда, недолго. Она подняла ветер, искрутив его в небольшой ураган, которым ударила прямо в центр поляны. Похоже, удар пришёлся прямо по червю, что ему не понравилось. Он буквально выбросил своё тело из земли. Теперь он был виден во весь рост. Толстое, длинное белесое тело вызывало неприятные ощущения. Подавив приступ тошноты, Бики начала разговор: — Эй, ты, послушай. У меня к тебе дело. Судя по реакции червя, начала Бики разговор не очень удачно. Поскольку тот вновь вытянулся в вертикальную полоску и ринулся на демоницу, открыв рот. Бики едва успела отскочить от грузного тела, повалившего несколько деревьев. Бики протянула мысленную нить к разуму существа. Нить держалась всего лишь секунду, пока не была разодрана им. Но этого Бики хватило, чтобы понять, что перед ней существо разумное. В своём роде.

— Я хочу поговорить, — закричала она вновь. Червь на мгновение застыл. Бики уже была готова отпрыгнуть подальше, но червь нападать не стал. Вместо этого демоница услышала у себя в мозгу его мысль.

— Я тебя не знаю.

— Можно подумать я тебя знаю, тошнотик! — подумала Бики, а червю передала, тоже мысленно, — У меня есть к тебе предложение. Мне нужна твоя помощь. Даже готова заплатить.

— Это естественно, что готова заплатить, — разумно ответил червь, — но только чем?

— А чем ты хочешь? — у Бики внезапно разболелась голова, и поэтому она проговорила фразу вслух. После такого сокрушительного для головы эффекта 368

всего лишь от мысленной речи червя демоница и думать перестала о возможности его подчинить.

— Еда. Много еды. Свежей, вкусной, мягкой.

— Еда, что он имеет в виду? — подумала демоница. И тут червь передал в её разум уже не слова, а картинку. Бики много видела. Она сама проводила пытки с большим удовольствием. Но вид выпотрошенных детей её немного поколебал. Снова затошнило. Правда, ненадолго. И уже через несколько секунд Бики и сама недоумевала — и чего это её так напугало и покоробило? Дети, собственно говоря, от взрослых только размерами и отличаются. А взрослых она сама доводила и не до такого состояния. Правда, не ела. Просто по обычаю демонов первого круга.

— Ты получишь еду. Много еды, — спокойно пообещала она, довольная, что так легко всё вышло.

— Только ты не должна меня обманывать, — предупредил червь. Бики чуть не расхохоталась. Да уж, ума у него было немного.

— Если у тебя всё получится, получишь еду.

— А если нет, то и есть будет всё равно некому, — добавила демоница мысленно. Правда, сейчас она уже не так была довольна сделкой. «Еду» для животинки достать ей не трудно. Но принцип, что демоница первого круга обслуживает какого-то, какую-то тварь непонятную и мерзкую на вид… Но, случай с ойрини научил Бики кое-чему. Конечно, пройди ещё пара месяцев, и демоница забудет этот случай. Пока же он крепко держался в памяти. Поэтому Бики решила не искушать судьбу и согласиться на условия червя. Хотя это и казалось унизительным.

— А теперь слушай, что надо сделать, — начала она.

— Он рядом? — спросил Длун. Аматер кивнул.

— Он не обладает запахом. И его сложно почувствовать. Но я научился за то время, что гоняюсь за ним. Он рядом, где-то под землёй. Длун недоверчиво смотрел себе под ноги. Наверное, если бы он мог летать, он и минуты бы не пробыл на земле. Итал и Сессомару шли осторожно, но тоже не чувствовали себя уверенно. По Гэру было сложно понять, что он чувствует. Аматер очень виртуозно ворчал по поводу Гэра, но оставить мальчишку в лагере не представлялось никакой возможности. Он увязался следом за ними. В конце концов, Аматер как руководитель их маленькой экспедиции, разрешил ему идти со всеми, после того, как мальчик поклялся, что при малейшей опасности влезет на самое высокое дерево и не слезет с него, пока битва не закончится. Охотник, посоветовавшись с путешественниками, здраво рассудил, что так всё же лучше, чем просто обнаружить мальчишку посреди поля боя.

369

Червь взвился из-под ног у Итал и Длуна, но те успели отпрыгнуть. Длун сразу же ушёл в иллюзию, одновременно перекидываясь и решая, куда лучше прыгнуть на червя, чтобы вонзить в него когти. Сначала он думал в глаза, но глаз у твари не оказалось вовсе. Так что нужно было время для принятия решения. Итал хлестнула кнутом и попала по червю, но тот не обратил внимания. Его целью являлся Сессомару, на которого он и нёсся. Неудачно, между прочим. Сессомару отпрыгнул, и они с охотником с двух сторон полоснули червя по телу. Длун, возникший на голове уродины, вонзил когти в голову и сразу же спрыгнул, так как червь начал мотать головой из стороны в сторону, повалив несколько деревьев. Потом он вытянулся в струну и начал… расти.

— А вот этого я не предполагал. Что он может расти. Червь, между тем, стал в два раза больше, чем был. Удары, конечно, достигали цели, но для такой массы они были всего лишь царапинами. Самое странное было в том, что червь, несмотря на то, что пытались достать его все, буквально атаковал Сессомару. Пару раз Сессомару был на грани гибели. Сначала его чуть не придавило упавшим деревом. Второй раз его чуть не придавил своим телом сам червяк. Третий раз было смешнее, наверное. Меч Сессомару застрял в скользком теле, словно в древесине. Еле вытащил.

— Нужно бить по голове, — сказал он Охотнику. Легко сказать, но как туда добраться?

— Длун, лови меч! — крикнул Сессомару лису, который как раз оказался на голове червя.

— Ничего умнее не мог придумать, — успел проворчать еле балансирующий на черве Длун, прежде чем вонзил меч в тварь по самую рукоятку. Червь, который до этого момента сражался тихо, издал жуткий утробный звук и рухнул на землю. Путники стояли рядом, не веря до конца, что всё окончено. Сессомару подошел к твари и вынул свой меч. И тут началось нечто невообразимое. Верхняя кожа червя лопнула с треском, и из неё вывалились два или три червя, по размерам не уступающие папочке, каким он был первоначально, до того, как начал расти.

— Я думал, он растёт, чтобы сражаться было легче. А он решил вывести потомство?.. Продолжение, так сказать, — Охотник смотрел на гладких деток только что убитой твари взглядом, который выражал и омерзение, и восхищение. Детки, между тем, сразу же освоились в ситуации и кинулись на убийц папочки. Мстить, видимо. Теперь пришлось ещё хуже. Детишки оказались очень проворными. Уворачиваться от них было сложно. А сами они отлично уходили от удара мечом. Как оказалось, слизь, что ихз покрывала, оказалась надёжной защитой. Кнут в ней застревал, а меч скользил, и невозможно было нанести точный удар. Черви вконец измотали путников, в то время как сами, кажется, только набирались сил. И тут с неба спикировала, конечно, не птица… С какой дурости птица стала бы 370

связываться с двадцатиметровым червяком? Это был грифон. Сессомару на миг позволил себе отвлечься и посмотреть. Жаль, что только на миг. Очень красивое создание. Слепленное из орла, льва и ещё кого-то, непонятно кого. Поскольку кто мог в пяти мирах иметь огромные крылья с бело— коричневыми перьями, даже на вид такими мягкими? Грифон кинулся на одного червяка. И, обхватив лапами, поднял в воздух. Гэран решил, что лучше всего будет сбросить червя с большой высоты. Уж больно не хотелось копаться во внутренностях когтями. Ибо внутренности эти, как предполагал демон, должны быть ещё более мерзкими, чем сам червь снаружи. Гэран поднялся высоко и отлетел немного от поляны, где остальные разделывались с оставшимися двумя червями. Тут червь изогнулся, и демон выпустил его. Скользкое создание плюхнулось на землю, но не разбилось, а, быстро прорыв нору, ушло вниз. Гэран аж клёкотнул по-орлиному от возмущения, и собрался было последовать за ним, хотя такая перспектива не очень радовала, но тут услышал: — Гэр! Гэр! Похоже, с червяками было покончено, и теперь попутчики искали его. То есть Гэра. И шли сюда. Гэран перекинулся в мальчишку и уселся на земле. Чутьчуть ещё, и не успел бы. Попутчики его вышли из-за деревьев.

— Что ты тут делаешь?

— Я испугался, — Гэран старался говорить как можно искреннее. Особенно после того, как заметил недоверчивые взгляды Итал и Охотника.

— И не стыдно вам. Высший демон! — Итал говорила насмешливо. Аматер, между тем, покрепче сжал рукоятку меча. Гэран хмыкнул и перекинулся в свой человеческий вид. Сессомару с удивлением на него уставился. Нет, его больше удивило даже не превращение мальчишки в демона. Чего-то подобного он ожидал. Но вот демон этот был чем-то неуловимо похож на господина Гору. Та же ухмылка, чуть резковатые черты лица, тонкие губы, разрез глаз. Только сами глаза были другого цвета. Серые, с серебряными искорками. Возможно, именно это делало взгляд гораздо мягче и моложе. А возможно и нет.

— Надо же, родственник! — восхитилась Итал. — Нет, всё же как не стыдно!

— А мне должно быть? — спросил Гэран. Голос тоже был похож на голос Гору. Только также был немного мягче и теплее. Потом подмигнул Сессомару: — Жаль, что нам приходится так быстро расставаться. Но это ненадолго. После обратился к Охотнику: — Надеюсь, у вас нет ко мне никаких претензий? Аматер покачал головой.

— Я не знаю вас, но вы нам помогли. Могу догадаться, что вовсе не из человеколюбия. Но помощь есть помощь. Могу лишь сказать: если судьба вынудит меня драться с вами, я буду драться.

371

Гэран кивнул. Потом перекинулся в грифона. Он словно прочитал мысли Сессомару и некоторое время оставался на земле с раскрытыми крыльями, чтобы Сессомару смог его рассмотреть хорошенько. Грифон клекотнул совсем по-орлиному и взмыл вверх. Когда темная точка в небе практически стала незаметна, в разумы путников ворвалась чужая мысль: — Кстати, я упустил червячка. Из-за вас, между прочим. Так что ловить его дальше тоже вам. Не люблю давать советы, да и вам, возможно, и не нужно, но на его месте я бы постарался для начала перекинуться человеком. От папы ему досталась такая способность. Он вообще полная копия папы, во всём. Аматер мысленно сказал «Спасибо».

— Хоть кто-то сообразил, — не замедлил прийти ответ, — ладно, до встречи. Хотелось бы с тобой тоже встретиться, Охотник. Правда, не на поле боя.

— Это не очень хорошо, — проговорил Длун.

— Да, проблем у нас явно прибавилось. Что же, придется мне их решать.

— Нам, — уверенно сказал Сессомару, — нам придётся их решать. Мы сами ввязались в это. И значит, должны закончить.

— Тогда возвращаемся в деревню. После того, что произошло, нашему клиенту понадобятся силы. А он их получает только из пищи. Итал содрогнулась, подумав о том, что может произойти. Ведь ещё вчера утром она помогала детям доставать мячик с дерева. И даже поиграла с ними немного, показала несколько приёмов с мячом. Ребятня была восхищена и ходила за ней всё утро, несмотря на хмурые взгляды родителей, которым явно не нравилось, что странная девушка приобрела такое влияние на детей. Мало ли, чему она их научит, чужачка. Даже пытались детей увести с улицы, но напрасно. Дети ни за что не хотели уходить. Бики влетела в приёмную как всегда, как ураган то есть. Влетела и… остановилась, наткнувшись взглядом на молчаливых угрюмых охранников. Охрану во дворце короля несли Демоны-тигры. Точнее, белые ледяные тигры с предела мира, с горы Альгорры. Место потрясающе красивое, но ужасно негостеприимное к чужакам. Говорят, даже выдох там замерзает. Но некоторые создания способны жить, например, ледяные демоны. По характеру они такие же, как породивший их мороз. Совершено равнодушные к просьбам, совершенно неэмоциональные и сильные. Одни из самых сильных существ в мире демонов. Именно сочетание этих качеств делает их превосходными стражами. Даже Бики, как бы не был взбалмошен её характер, и как бы не был велик сейчас гнев, остановилась, словно загипнотизированная холодными взглядами. А ведь до этого она летела по дворцу так, что все придворные в разные стороны разлетались. Чтобы только не связываться с безумным стихийником. Но сейчас Бики сама готова была сбежать подальше. Еле подавила в себе этот им372

пульс и гордо сделала несколько шагов навстречу окованной красной медью двери, которую и защищали стражи.

— Куда?

— Мне нужно увидеться с кем-нибудь из королевской четы.

— И как доложить о тебе?

— Бифокиронимел-ле-ре. Мне нужно…

— Мы передадим государю твою просьбу, — сказал один из стражей.

— Как только он освободится, — добавил второй.

— Но,.. — начала было Бики. Стражи вновь превратились в подобия статуй, а со статуями, как известно, бесполезно вести какой бы то ни было спор. Поэтому Бики замолчала. Ждать пришлось долго. Стражи всё молчали, и Бики заскучала порядком. Наконец, в её ожидании произошло хоть какое-то разнообразие. Дверь, к сожалению, не окованная медью, а та, через которую она сюда вошла, открылась, и на пороге предстал Гэран собственной персоной. Делая вид, что не замечает демоницу, он подошёл к стражам и сказал: — Мне назначено.

— Через полчаса, — уточнил один из стражей.

— Именно. Просто я уже здесь. И я жду.

— Мы поняли. Опять молчание. Гэран отошёл в сторону и только тут «заметил» Бики: — Надо же. Какими судьбами?

— А ты не догадываешься? — Бики вновь начала закипать от гнева, — Я хочу сообщить о твоём нарушении. О нарушениях в Игре. Тогда этот полукровка навсегда останется человеком. Таковы правила, сам знаешь.

— Мог бы и догадаться, действительно. Все стихийники такие ябеды, — поморщился Гэран. Бики уже закипела достаточно, только поэтому фраза Гэрана не прибавила больше температуры.

— Мог бы и не нарушать правил, — прошипела она.

— Мог бы, — виновато признался Гэран, — а ты могла бы об этом и не сообщать. Или ты думаешь, что подобный поступок — самая короткая дорога к сердцу Леру? Ну, и к остальным его органам, которые, я уверен, интересуют тебя даже больше. Бики словно по голове ударили. Она об этом даже не думала. А Гэран продолжал: — Сколько у Леру было любовников? Не припомнишь? Даже я…

— Нашёл, чем гордиться, — снова прошипела демоница. Гэран и ухом не повёл. Лишь продолжал гнуть свою линию: — И этот надолго ли? А потом наш князь Иллюзий опять один. Но… ты, кстати, в курсе, что некоторые вещи он не прощает? Всегда помнит.

373

Бики настолько была ошарашена, что даже её гнев стал проходить.

— Что я чуть не сотворила? — лихорадочно думала демоница, — Ведь и в самом деле. Ну, насколько ему этот ублюдок? Поиграет и бросит. И тогда… Обернувшись к стражам, Бики проговорила: — Я переменила решение. Мне больше нечего сказать королевской чете.

— Хорошо, — ответил один из стражей — но мы должны будем сообщить королю и королеве о твоём визите. И если они сочтут необходимым, они сами вызовут тебя на аудиенцию. Бики склонилась в поклоне. Больше ничего ей не оставалось. Нет. Оставалось. Нужно было на всякий случай придумать причину, по которой она сначала хотела видеть королевскую чету, а потом расхотела. Так, на всякий случай.

— Теперь возвращаемся в деревню, — констатировал Сессомару. Остальные согласились. Если где искать жаждущего свежей пищи червя, так это там. Там пищи много. Правда, в деревню они так и не попали. На подходе, когда дома были уже видны, Сессомару вдруг остановился: — Что, опять кольцо подаёт знак?

— Нет, — Сессомару задумался, пытаясь объяснить возникшие ощущения: — Нет… Но я сам чувствую, что что-то не так. Возможно это из-за червя. Нам стоит побыстрее попасть в деревню.

— Нет, не стоит… — проговорил Аматер.

— Но… — начал было Сессомару.

— Если ты что-то чувствуешь… Всегда стоит доверять своим чувствам, особенно таким, как ты.

— Да всё в порядке. Ведь кольцо…

— Я не знаю, что это за побрякушка, но она не может быть умнее твоего собственного сердца.

— И что же нам делать? Ведь мы должны как-то найти нашего червячка.

— Как-то найдём, — проговорил Охотник, усаживаясь на корточки и задумываясь.

— Я могу отправиться в деревню, — заявил лис. — Здешние собаки очень похожи на лисиц. Скорее всего, их близкие родственники. Так что я могу.

— Но…— начал было Сессомару. Охотник прервал его и сказал: — Это разумная идея.

— Тогда я отправлюсь с ним. — сказала Итал.

— Нет, — ответил Охотник, — похожие на лисиц собаки там есть. А вот похожие на волков, это вряд ли. Твоё появление только испортит всё. Скрепя зубы, Итал пришлось согласиться. Итак, в деревню направился Длун. Охотник предупредил его, что червяк не имеет запаха, но создаёт его иллюзию, 374

так что его можно найти по следам магии. Попутчики ждали лиса на опушке. Длун появился через несколько часов. Новости, которые он принёс, подтвердили опасения Сессомару. В деревне пропали несколько детей. И, конечно, жители грешили на недавно проходивших путников. Так что, появись они в деревне сейчас, им пришлось бы многое объяснить и ещё больше — доказывать, не имея никаких доказательств.

— Но я нашёл червя. Он голоден до сих пор.

— Его отец ел только по ночам. Не знаю, почему, — сказал Охотник. Длун кивнул.

— Значит, дети ещё целы. Я нашёл дом, где больше всего его магии. Он принял вид одного из жителей деревни. Наверное, и детей он держит в этом доме.

— Так. В деревню мы заявиться не можем. Пока мы будем всё объяснять и доказывать, наш червяк уйдет в другую провинцию.

— Если ты смог выяснить, где червяк, скорее всего, держит детей, то мы можем устроить засаду. Вечером, когда деревня уснёт. На том и порешили. И вечером, как стемнело, направились в деревню, под покровом чар Длуна. Сессомару вообще-то претило красться в темноте, будто вору. Но он утешал себя тем, что и самые прославленные воины иногда не гнушались подобными приёмами. Что же касается остальных участников «операции», их подобное поведение и вовсе не смущало. Они пробрались в дом без шума и остановились в большой первой комнате.

— Дети здесь, я чувствую. — сказал Длун.

— А я чувствую червя, — хмыкнул Охотник. Сессомару ничего не ощущал. Его недавно приобретённое чутье вновь начало сдавать. Нет, он мог бы сказать, что чувствует себя идиотом. Но, как всегда, удачная вроде бы шутка пришла в голову совершенно не вовремя. Нужно было идти дальше. Путники направились к двери, выделяющейся своей темнотой даже на фоне темной стены. И тут…

— Остановитесь. Немедленно, — слова прозвучали шепотом, но этот шепот оказывал воздействие посильнее, чем командный крик. Путешественники оглянулись. Только теперь они обнаружили себя в окружении десяти тёмных силуэтов. И, хотя даже оборотням и Сессомару видно было плохо, не возникало никаких сомнений, кто их окружили.

— Люди-тени… — проговорил Сессомару. Никто не прокомментировал его слова.

— Вы должны вернуть детей. Иначе… — тот же шепот прошёлся по комнате.

— Да мы сами идём спасать ваших детей, идиотины, — не удержался Длун. Ни один из силуэтов не дрогнул. Только подступили поближе.

375

— Если мы будем с ними сражаться, — проговорила Итал, — мы не успеем спасти детей.

— Ага, а наш червячок, быстро смотается в другую провинцию.

— Да и безумие сражаться из-за того, что мы друг друга не поняли. — заключил Сессомару.

— Нормальный повод, — не смог удержаться от парирования Длун. Аматер же вдруг вышел вперёд, и, несмотря на то, что люди-тени ещё ближе подошли к нему, очевидно не с самыми добрыми намерениями, достаточно громко сказал: — Я — Аматер, прозванный чёрным волком. Я помог вашему клану избавиться от пауков, пожиравших ваших жён и детей. Вот доказательство. Медальон, который я получил от лидера клана за свою работу. Охотник сдернул шнур, висящий на шее, и поднял над головой его и висящий на нём медальон. Сам медальон, похоже, не светился. Но в тот момент, когда поверхности его коснулся луч луны, он засверкал неверным серебряным светом. Это был месяц. Маленький, изящно сделанный рожок. Люди-тени отступили.

— Ты не можешь быть врагом. — сказал один из них, — Иначе колдуны никогда бы не позволили дать тебе медальон. Охотник кивнул и вновь завязал на шее шнурок, убрав медальон под одежду, где месяц ещё светился пару-тройку секунд, прежде чем погаснуть.

— А теперь нам надо найти червя, — сказал он тихо. Они все вместе ворвались в комнату. Где-то в углу слышался плач детей. Часть теней метнулась сразу же туда. Остальные последовали во двор, через круглое выбитое в стене отверстие. Там, во дворе, они нашли червя. Тот уже принял свой нормальный вид и, видимо, собирался плотно поужинать. Прямо перед ним находилась пара ребят в одурманенном состоянии. Дети стояли со стеклянными взглядами, глядя на червя. Они не двигались, только чуть раскачивались из стороны в сторону. Итал бросилась наперерез червю и детям и, подхватив их в охапку, умчалась куда-то к забору, огораживающему двор.

— Она приведёт их в порядок, — коротко сообщил Охотник. Один из теней кивнул, и тени понеслись к червю, который и не подумал уйти под землю или убежать ещё каким-нибудь способом. Очевидно, он был слишком удивлён. Сессомару и Охотник тоже достали мечи, лидер теней, который пока только наблюдал за начавшейся схваткой, остановил их: — Позвольте нам. Это наша обязанность. И право. Никто не стал спорить. Путешественники остались в стороне, наблюдая схватку. Сессомару опять выпал шанс полюбоваться техникой людей-теней. Как ловко и быстро они нападали, так и уходили в тень после удара. Сейчас их лица не были скрыты, и Сессомару с удивлением узнавал некоторых жителей 376

деревни, которые днём не произвели на него никакого впечатления. Вот, например, совеем молоденькая девчонка — дочь трактирщика. Она так неуклюже подавала напитки, что Сессомару даже удивился, ради чего держать неумёху, которая разливает половину выпивки, да и сам поднос того и гляди уронит. Схватка, между тем, продолжалась. Червь не успевал за своими соперниками. Он вертелся, как детская юла, но не успевал, получая всё больше ран. Пока, наконец, не рухнул, захлёбываясь в зеленоватой субстанции, которая, судя по всему, заменяла ему кровь. Тут во двор вышли люди-тени, которые остались в комнате успокаивать детей. А потом явилась Итал. Судя по всему, ребятишки были напуганы, но при этом не зачарованны. И, к счастью, которое можно объяснить только чудом, никто из них не пострадал. Путешественники хотели уехать уже на следующий день, но их не отпустили. Мотивируя тем, что они обязаны остаться на праздник.

— Но ведь мы ничего не сделали, — Сессомару, как всегда, был абсолютно честен, — вы сами смогли бы справиться.

— Нет, — покачал головой староста деревни, — мы следили за вами. Вы нас на червя и вывели. Мы должны отблагодарить вас. И принести свои извинения. В общем, пришлось остаться на праздник, который оказался вовсе неплохим. Еды и выпивки было много, но в меру, поэтому и веселья тоже. А после пришёл черёд вручения подарков. Путники хотели отказаться, но это, оказалось, традиция, а традиции нужно уважать. Аматеру достался шнур, сплётённый из кожи горного буйвола, что водится только здесь. Итал получила закрученный браслет из переплетения трёх металлов — жёлтого, белого и голубого. Длуну достался обрамлённый в серебро зуб древнего ящера из тех, что топтали эту землю ещё до прихода людей. А Сессомару получил сине-зёлёный самоцветный камень — аррион. Такие тоже только здесь добывались. Почти на глазах Сессомару камень был тут же, с помощью чар, вставлен в ножны меча. Выглядело красиво. А ночью Сессомару попал в Фантазм. И только тогда понял, как соскучился по этому необычному миру. Он не успел вдоволь побегать по траве в виде пса, как тут к нему присоединился Длун. Он был в своей обычной, выбранной для сновидений, форме зелёного лиса. Помнится, Сессомару не удержался от смеха, когда впервые увидел. А Длун только пялился на него и удивлялся: «А что. Цвет как цвет».

— Пора тебе выходить в реальный мир, — сообщил он Сессомару.

— Ты полагаешь?

— Ну да. А тебя что-то беспокоит? Сессомару на минуту задумался.

— Если ты думаешь, что больше никогда Фантазм не увидишь, то это не так. Теперь ты в любое время можешь сюда заглянуть.

377

— Я знаю.. .Всё же. Как-то всё очень быстро.

— Немного, поверь. Совсем немного.

— Ладно, — Сессомару сел и почесал задней лапой за ухом. Сначала, когда он только осваивал этот мир, ему было стыдно делать нечто подобное, а уши чесались очень часто. Потом Сессомару всё же решился. Оказалось, удовольствие незабываемое, неземное даже. И человеку совершенно недоступное.

— А как мне это сделать, выйти в реальный мир? — спросил он, с трудом оторвав лапу от уха.

— Вот тут тебе решать. Просто расслабься, закрой глаза и спроси себя, как тебе в реальность выйти. У каждого свой рецепт. Сессомару покрутился на месте, как собака. Потом лёг и прикрыл глаза. Попытался расслабиться так, как его учили его ещё в детстве. Мысли вновь заскользили рыбками по потоку сознания. Сам он не цеплялся ни к одной, хотя и хотелось иногда поймать ускользающий золотой хвост. Сессомару не знал, сколько времени прошло. В подобном состоянии он вообще терял это чувство. Он почувствовал, что засыпает. «Но это же совсем не то», — мысль юркой рыбкой пронеслась в мозгу, безо всякой надежды, что её можно поймать. И Сессомару провалился в сон, а очнулся уже в реальности. Не в своем теле, а в теле пса. И находился не на кровати, в которой заснул недавно, а рядом с деревней, на опушке леса. Рядом сидел лис. Сессомару сразу понял, что это Длун, хотя и цвета лис был обычного — черно- бурого.

— Получилось?

— Ага. Ты теперь в реальности.

— И я призрак? Другие меня видят?

— Только те, кто специально тренируют своё восприятие. Для того, чтобы тебя видели обычные люди, ещё постараться нужно. Пойдём. Сессомару встал, отряхнулся и пошёл вслед за Длуном. То, что по дороге он прошёл сквозь дерево, его не напугало. А вот когда заметил, что лапы не касаются земли, немного струхнул.

— Ты же теперь призрак, — снисходительно заметил Длун. Сессомару кивнул и постарался привыкнуть к ситуации. Через некоторое время он уже научился по желанию либо парить недалеко от земли, либо идти. Так они и подошли к деревне, как раз к дому, где спали сейчас их тела. Пройти сквозь стены было не трудно. А любоваться на себя спящего удивительно. Но вся идиллия была прервана, когда в комнату тихо вошёл Аматер. Он посмотрел на спящих Сессомаруа и Длуна, покрутил головой.

— Он нас чувствует, — сказал Длун.

— Лучше уйти? — спросил Сессомару.

378

— Зачем. Можно попугать его немножко. А то он слишком серьезен и крут по моему мнению. Сессомару хотел ответить, что вовсе не стоит, как тут на лице Аматера возникла улыбка, он подошёл к кровати и хорошенько встряхнул Сессомару за плечо. Сессомару-призрачный пёс тут же почувствовал, как земля уходит их под ног, а сознание замутняется. Последнее, что он помнил, как Длун с восхищением на морде проговорил: — Вот ведь гад же! А потом пришла тьма, но ненадолго. Сонный Сессомару недоуменно смотрел на Аматера. Смотрел, ничего не понимая, и только через пару минут вернулась память, после чего он уставился на охотника уже возмущённо. Тот спокойно выдержал его взгляд и сказал: — И не надо вот этого. Рано тебе ещё меня пугать. Ты уж извини. Так что будь любезен… Сессомару не дал закончить фразу: — Прости. Я не хотел. Ведь это в первый раз.

— Ну, ну, — только и сказал Аматер. А потом повернулся и вышел из комнаты. Сессомару же уснул сразу, как только положил голову обратно на подушку. Ему снилось что-то замечательное, но ни в Фантазм, ни в реальность он больше не входил в эту ночь. Следующий день они провели в деревне, а вот с полудня начали собираться. Никому и в голову не пришло удивиться такой странной непоследовательности. Как и тому, зачем понадобилось ночевать в лесу, когда деревня рядом. Они сидели у костра, как и пару дней назад, только теперь путешественники устроили прощальный вечер. Охотник возвращался на север, а Сессомару и оборотни решили идти в леса Риго. Считалось, что там больше всего ворот в другие миры. Но Сессомару пообещал себе и Аматеру, что обязательно навестит север когда-нибудь. Возможно, совсем скоро. Ему понравился Охотник, а рассказы о странных северных провинциях ещё с детства будоражили воображение.

— И много на севере таких вот созданий, типа этого червячка? — спросил Длун, который вовсе не разделял восхищение Сессомару.

— Разные встречаются, — чуть растерянно сказал Аматер, — встречаются твари и поопаснее. А есть и удивительные существа. На них не наглядеться, их не наслушаться.

— И что же с ними случается? — спросил Сессомару.

— По разному бывает… Иногда приходится убивать их. И вовсе не потому, что злые такие. Я вообще уже давно отказался от понятий злой, плохой, добрый, хороший. В наших мирах каждый сам за себя. Ну, и за того, кто ему близок. В других мирах, похоже, та же самая история. Просто иногда сюда по379

падают существа для нас опасные, с которыми нам вместе никак нормально не выжить. И тогда выступаем на сцену мы, Охотники. Или маги, или монахи. Хотя монахов там мало. Иногда дароны подключаются, но это редко. Они в основном помогают заблудившимся найти дорогу домой. Пару раз у меня из под носа добычу увели. Правду сказать, я им оба раза был благодарен.

— Интересно, — проворил Сессомару, — ты был везде в империи. Столько всего видел.

— Да, наверное, — сказал Охотник.

— Что тебя больше всего поразило?

— Поразило? Наверное то, что когда путешествуешь по империи, часто возникает впечатление, что страна не одна, а целых пять. У меня был знакомый, который уверял, что при такой разности культур, традиций, привычек, должно быть несколько диалектов языка. А вот нет их. Это его очень удивляло. Правда, вру, есть один диалект. На юге. Но это не диалект даже. Просто южанам кажется очень необычайно, если в речь включать слова на языках других народов. А в остальных концах страны говорят также. Разве что кто-то больше шипит, а кто-то длиннее тянет гласные. И меня это тоже удивило. В смысле, отсутствие различных диалектов.

— Неужели такое отличие? — удивилась Итал. Волчица никогда не была в землях людей, и ей было любопытно всё, что с ними связано. Аматер кивнул.

— Центральная часть — самая обыденная на мой вкус. И самая неспешная, несмотря на войны между дворянами. Юг — настоящее многоцветье. В одежде, в украшениях и в макияже там могут позволить такое, что в центре сразу же объявили бы дурным тоном. Сессомару улыбнулся, вспомнив госпожу Арад. Может, она тоже с юга? Аматер продолжал.

— А ещё многоголосье, уверенность, что всё можно решить деньгами, острая пища и рабство. Которое пытаются официально, по крайней мере, отменить вот уже три поколения императоров. Купцы с южных стран привезли на наш юг рабов. И сама идея так понравилась нашим южанам, что за привилегию иметь живые вещи они готовы сражаться до последнего. И платить, скорее всего.

— Платить? Кому? — удивился Сессомару.

— Говорят… Это только слухи, но слухи ведь не рождаются из воздуха. Так вот. Говорят, что южные провинции посылают тайно в столицу огромную сумму каждый год. Ради того, чтобы император боролся с рабством только на бумаге, но не на деле. Сессомару покачал головой. Его воспитывали в преданности к императорской семье, но за свои путешествия по бедным кварталам столицы он такого 380

наслушался о непогрешимых особах августейшей семьи, что уже не решался защищать их так рьяно. Поэтому сейчас он ничего не сказал.

— Запад… Запад вы видите сейчас. Горы, населённые кланами, которые только официально являются подданными империи. Но на самом деле подчиняются только своим лидерам. Восток… Восток тоже обладает особым вкусом. Горы с чистым воздухом и необычайное ощущение покоя. Мудрые старцы, с которыми так приятно общаться. А если уж они чему-то захотят научить... Когда я был на востоке, я понял, почему некоторые оборотни-лисы выбирают его для места жительства, после многих лет жизни в своём мире. Там необычайно. Можно поразмыслить, подумать. Интересно, но в восточных провинциях никогда не было военных действий. Говорят разное. Например то, что сам воздух восточных гор облагораживает дух. И что люди уже не могут стремиться ни к чему плохому и злому только после нескольких глотков этого воздуха. А некоторые говорят, что тут не обходится без магии отшельников-магов. Или даже не без божественного вмешательства. А возможно, действует всё вместе. Думаю, тебе придется дать ещё и клятву, что ты навестишь все провинции. Сессомару пожал плечами.

— Не знаю. Не уверен на счёт юга. Рабство. Даже слово кажется каким-то мерзким.

— Он его навестит, — уверенно заявил Длун, — и поднимет восстание рабов. И не успокоится, пока восстание не победит. Аматер бросил на Сессомару быстрый, пронзающий взгляд, словно хотел узнать, действительно ли сказанное лисом соответствует истине. Ему тоже понравился Сессомару, несмотря на то, что мальчишка был полудемоном, Охотник с удовольствием бы с ним ещё встретился. Аматер и сейчас бы отправился с честной компанией, но у него были срочные дела на западе. Именно те, которые ему пришлось отложить из-за погони за червем. «Как хорошо, что эта встреча случилась сейчас, а не несколько лет назад». Тогда Аматер был абсолютно уверен, что любой, в ком течет кровь оборотней или демонов, априори воплощённое зло. И неизвестно, чем эта встреча бы закончилась, будь у него до сих пор такие мысли. А сейчас вроде нормально пообщались. За разговором незаметно настало утро. Оно летом быстро настаёт, ни поговорить, ни выспаться не успеваешь, как солнце прицельно бьет в глаза. Это если забыл шторы поплотнее приделать… или, на крайний случай, укутаться чем-нибудь с головой. В путешествии же вообще редко когда с головой укутаться можно. Да и штор что-то на дороге не видать. Путешественники попрощались, пожелали друг другу удачи и направились в разные стороны.

381

ГЛАВА 17 Древний народ

В замке Ирис-Аронко-меру царило оживление. Все слуги искали надёжное убежище, чтобы спрятаться и ни в коем случае не попасться под горячую руку хозяина, который на это утро запланировал серьезный разговор с сыном. Обычно эти серьезные разговоры двух стихийников, стоящих друг друга, ничем хорошим не заканчиваются, особенно если оба они принадлежат к одной семье. Поэтому слуги и прятались. Надо сказать, практически все успели найти надёжное место до начала разговора.

— И теперь ты не хочешь жениться на Ротти? Но почему, объясни мне?! — Ирис кричал. В отличие от сына он не пытался себя сдерживать. Как и семья Бики, он не понимал, зачем стихийнику это делать.

— Потому что она слишком уж глупа, — Рору старался не вспыхнуть. Иначе весь разговор закончится взаимными обвинениями и к результату не приведёт. А значит, к нему придется возвращаться снова и снова. В конце концов, Рору бы не выдержал, и неизвестно, чем бы всё закончилось.

— Когда ты с ней спал, тебя не очень волновали её умственные способности! — продолжал закипать Ирис.

— Но я же с ней не говорил, — парировал Рору, — Так, спокойно, спокойно, — уговаривал он себя.

— А надо было.

— Уверяю тебя. В следующий раз обязательно поговорю с девушкой, когда она окажется в моей постели.

— Вообще-то нормальные демоны говорят с девушкой до постели! — Ирис рявкнул так, что, кажется, стёкла зазвенели. Рору посчитал про себя до пяти и обратно.

— Она не девушка. И она не претендовала на женитьбу. Сама так мне сказала.

— Но теперь претендует. Или ты действительно хочешь проблем с её кланом? И с парочкой родственных? Напомнить тебе, что у нас и так много врагов? По большому счёту, спокойно мы можем чувствовать себя только здесь, в Геоне. В любом другом месте нужно быть настороже. Рору вздохнул. Он прекрасно знал о количестве врагов клана Меру. Тут уж все в клане старались, каждый на свой лад. Иногда казалось, что приобретение 382

врагов было соревнованием, у кого больше. Даже Рору, при всей его подготовке, иногда не мог удержаться от взрывов. Вот и сейчас он чувствовал, что, несмотря ни на что, закипает, как вулкан. В данной ситуации оставалось только одно — быстрее покинуть поле боя… то есть спора. Пока они с отцом не наговорили друг другу лишнего, за что потом придется извиняться. Извинения Рору давались тяжелее всего. Поэтому сейчас Рору постепенно смещал тело в сторону двери, чтобы в нужный момент ретироваться. Ирис заметил его попытки и не преминул рявкнуть: — Пока мы не решим этот вопрос, ты останешься здесь. И мы будем говорить!

— О чём нам говорить? — начал закипать Рору, — об этой глупой уродине, которая не знает, как ей выйти замуж?

— Так теперь она ещё и уродина? Что ж ты сразу не разглядел? — ехидный тон на такой громкости звучал очень необычно. Рору опять попытался успокоиться.

— Было темно. Я был пьян и устал. И…

— И ты сейчас же пойдёшь и попытаешься решить эту проблему. Уж не знаю, какие слова ты там подберёшь. Но чтобы я больше не слышал о Ротти и о её семье. Если ты, конечно, не решишь всё же на ней жениться — Отлично. Тогда я подожгу их замок. — Рору снова перешёл на высокий тон. Потом он, не обращая больше внимания на отца, резко подошел к двери и открыл её. Рору хотел очень эффектно хлопнуть несчастной дверью, но, к счастью для неё, демон вдруг остановился и, обернувшись к отцу, сказал тихо: — Ведь ты тоже до сих пор не женат. А ведь так давно… Потом он вышел. Последние слова были жестокими, он знал. Рору никогда бы не сказал этого, если бы не был в гневе. И сразу же пожалел о сказанном. Он буквально выбежал из замка, на ходу перекидываясь в коня, и понесся прочь от дома, угрожая затоптать тех, кто не успевал убраться с его дороги. И поэтому не видел, как Ирис застыл с болью на лице, словно налетел на стенку. Да так и было, в сущности. Четыре с половиной столетия прошло с тех пор, как мать Рору была убита одним из ледяных кланов. Противники воспользовались тем, что она осталась в замке одна с небольшим количеством слуг. Ирис быстро узнал о нападении, и вместе с основными силами клана смог прорваться в осаждённый замок. Но успел спасти лишь Рору, которого спрятала верная няня. Ни один воин ледяного клана не ушёл тогда живым. И потом от их замка не осталось камня на камне. А вот толку-то. Жену этим не вернуть. С этих самых пор Ирис один. Да, как и у Рору, у него время от времени появляются те, с кем можно провести ночь. Но не более. Рору носился по улицам Геоны, пока не устал. Странно, на этот раз бешеная гонка не принесла успокоения, как обычно бывало. Рору злился. На дуру Ротти, на отца, на себя. И даже неизвестно, на кого больше. Он кружил по Геоне, пока не решил остановиться в какой-то таверне. Рору сел за стол и зло бросил заказ 383

подошедшей официантке. Он был так зол, что скажи девушка хоть одно непонравившееся ему слово, спалил бы на месте. Но та оказалась сообразительной и, не задавая лишних вопросов, умчалась выполнять заказ. Когда принесли выпивку, Рору вдруг почувствовал, что это уже было. Он огляделся. Что-то уж больно знакомой выглядела эта таверна. Он вновь подозвал официантку. Девушка подошла, хотя и с опаской.

— Как называется ваше заведение? — спросил Рору, пытаясь придать своему голосу мягкость.

— Лисий хвост. Когда Рору смотрел готовым все разорвать зверем, девушка ещё кое-как держалась. Но когда демон вдруг расхохотался, она чуть не упала в обморок. Наверное, решила, что имеет дело с сумасшедшим.

— Всё в порядке, — заявил Рору, отсмеясь, — принесите мне ещё кружку вина и что-нибудь закусить. Ну, например, жареное мясо с картошкой. Это ведь ваше фирменное блюдо? Девушка что-то пикнула и испарилась. А Рору вдруг почувствовал немыслимое облегчение. Да, смешно бы выглядело, если бы он второй раз сжёг несчастный «Лисий хвост». И всё же хорошо, что ему попалась эта таверна на дороге. Теперь опять можно жить. И с Ротти он решит проблему, не в первый раз. Ох, далеко не в первый раз ему решать подобные проблемы. С отцом, правда, очень нехорошо вышло. Что же, придется извиняться. Искренне извиниться. Отец поймёт. Он всегда понимал. Да, он обязательно извинится перед отцом, а потом сразу же на Игру. Настала его очередь. Вот только доест. Мясо тут действительно восхитительное. И уж точно без примеси человечины, что позволяют себе другие трактиры, несмотря на указ князя. Впервые за всё время путешествия Сессомару пожалел, что ввязался в это дело. Горно-лесистая местность, без дорог. Да как вообще тут можно ездить? И даже ходить. Действительно, Аматер был прав — перед путешественниками сейчас расстилалась другая страна. Иногда они останавливались в какой-нибудь деревне, где всегда находили пищу и кров. Уж неизвестно как, но информация об их подвиге с червём распространилась по всей провинции. Сессомару был этому рад. Сельские работы отнюдь его не прельщали, а деньги кончились. Путешествовать устали не только путники, но и животные. Даже Арун иногда косил на хозяина недовольным недоуменным взглядом, словно пытался сказать укоризненно: «И куда мы с тобой, хозяин, припёрлись? Может, обратно поедем?». Сессомару трепал коня по холке и говорил ему, какой Арун умница и красавец. Это помогало, и Арун вновь напрягал силы до следующего укоризненного взгляда. Лошади оборотней смотрели на них с завистью. Онито вообще не понимали, в честь чего им такие испытания. Сами оборотни уже 384

не раз выражали желание принять свой истинный облик и путешествовать так, но, поразмыслив, решили побыть в человеческих телах. Так, на всякий случай. Сегодня им повезло. Они переночевали в большой по меркам этих мест деревне и ехали по ухоженной дороге рядом с небольшим полем пшеницы. Солнце грело вовсю, и путники то и дело прикладывались к фляге с водой. Они негромко общались ни о чём. Внезапно Арун остановился. Кони оборотней послушно остановились за ним. Они уже давно признали вороного красавца вожаком и теперь вели себя как добросовестные подданные. Даже император, наверное, не имел таких верных слуг. Сначала Сессомару не мог понять, что случилось, но потом услышал ржание вдалеке. Так вот что заинтересовало Аруна. Ну, понятно. Или соперник, или дама. Настоящий мужчина должен на это реагировать. Вот только откуда тут лошади? Местные жители разводили странных мохнатых животных, в полтора раза меньше, чем кони. Их использовали для перевозок людей и груза. Лошадей тут было мало, а те, что были — в основном сильные, но неказистые с виду тяжеловозы. Между тем, из кромки леса, окружающей поле, выскочил красивый соловый конь. Он был чуть выше Аруна. При этом очень изящный, тонконогий. Конь нёсся по полю, совершенно спокойно губя пшеницу.

— Как странно, — сказала Итал, — тут лошадь?

— Да к тому же такая невоспитанная, — добавил Длун, — видать, хозяева не дубасили, как следует.

— Вообще не дубасили, — проговорил Сессомару, — судя по всему, это не лошадь какого-нибудь крестьянина. Такое благородное животное по карману только дворянину.

— Ну. Тогда всё понятно. Я не раз видел, как дворяне, в пылу охоты вовсе не щадят ни пшеничные поля, ни огороды. Сессомару хотел возразить, что это не так. Да вовремя вспомнил, что сам он-то на охоте никогда не бывал. Так что и сказать что-то по этому поводу не может. Конь приближался к путешественникам. Он то скакал, то прыгал, то припадая к земле, а то словно паря над ней.

— Он может быть бешеным, — сказал Сессомару, доставая меч. Лук в этой ситуации, конечно, сработал бы лучше, но Сессомару давно уже его продал.

— Нет, — сказала Итал, — тут что-то другое. Эта лошадь не выглядит простой. Конь добрался до путешественников и остановился, кося странным красным глазом. Итал сразу вспомнила, что такого же цвета глаза были у лошади ученика мага. Да и масть лошади такая же. Теперь и Сессомару почувствовал странную, не животную и не человеческую силу, исходящую от коня. Этот поток силы был горячим, мощным, словно он внезапно попал в костёр. Но при этом он не ощущал ни боли, ни даже каких-либо неприятных ощущений. Наоборот, было в этом 385

потоке что-то знакомое, что-то притягательное. Сессомару взглянул на браслет. Тот переливался всеми цветами радуги. А глаза змей кольца светились. Что же, не мешает проверить. Сессомару кивнул оборотням и сказал, обращаясь к коню: — Хватит играть со мной. Прими свой настоящий облик.

— Вообще-то это и есть мой настоящий облик, — промелькнула в сознании мысль, — но я тебя понял. Через минуту перед путешественниками стоял молодой человек с резкими чертами лица и с такими же резкими движениями, с острым быстрым взглядом зелёных глаз, чем-то напоминающим взгляд Аматера. И с ярко-рыжей, ярче, чем у Длуна, почти красной шевелюрой.

— Рад снова встретиться! — поприветствовал он путников, — Это ты был в Храме золотой бабочки? — удивился Сессомару.

— Ну да. А почему бы и нет? Но усики я вернул, так что никаких претензий.

— А ты… вы… — Сессомару покраснел, подумав, что слишком уж давно путешествует. Вот и манеры стал забывать.

— У нас вы не принято. Это чисто ваше, человеческое, изобретение. — сказал демон.

— Ладно. Как тебя зовут? Наши имена, я полагаю, ты уже знаешь. Демон кивнул.

— Знаю. Меня зовут Рору. Полностью Рору-аронко-меру. Но Рору лучше. В данном случае. Сессомару кивнул. Всё, теперь он действительно ничего не понимал. На горе среди участников игры творилось невообразимое. Гэран ушёл в какой-то угол и хохотал. Иногда его хохот был похож на сдавленные рыдания. Леру только ухмылялся. Он бы тоже хохотал, если бы умел это делать. Дара тоже не удержалась от смеха. А Бики была в ярости.

— Но ведь он специально, разве вы не видели? Он специально! Гэран на несколько секунд прекратил смеяться и соизволил ответить на крик демоницы: — Возможно. А ты сможешь это доказать? Что Рору специально сделал так, что о его природе догадались.

— Не могу, — прошипела Бики, — но я могу доказать, что Рору, если уж так случилось, что его узнали, должен был сразу же возвращаться.

— Да прекрати ты! — не выдержал Гэран, — Игра уже практически заканчивается. Да и разница теперь? Может, так даже лучше. Бики хотела было что-то возразить, но её остановил Леру: — Гэран прав. Мы не знаем, к чему это приведёт сейчас. В самом конце Игры. Бики растаяла. Теперь можно было быть уверенным, что жаловаться она не побежит.

386

— И всё же Рору слишком много себе позволяет, — сказала, задумавшись, Дара, — и ему вовсе не служит оправданием то, что он застрял на подростковом уровне развития. Гэран только плечами пожал.

— Подумаешь, сказал он тихо, — кое-кто вообще почти на младенческом уровне развития застревает. И ничего, живёт как-то. Правда, это невероятно тяжело для окружающих. Бики нахмурилась. Она повернулась к Гэрану и уже собиралась что-то сказать, как тот опередил её: — Что-то не так? — спросил демон будничным тоном. Бики фыркнула и отвернулась. Сейчас они путешествовали вместе. При этом ни Сессомару, ни оборотни, ни, наверное, Рору, не представляли, что делать дальше. Так и ехали, молча. И вдруг. Уж неизвестно, сам Высший послал этих ребят, чтобы разрядить ситуацию, или нет... на полянке была драка. Настоящая драка, серьезная. Десять против пятнадцати. Сессомару остановился в нерешительности. Долг воина велел ему помогать. Но кому? Рору перекинулся в человеческую форму и сказал: — Может, решить проблему кардинально?

— Это как? Между ладоней Рору заплясал огненный шар.

— И конец всем… — мечтательно проговорил Длун. Поймав на себе взгляд Сессомару, продолжил, — а что? Сессомару только головой покачал. Рору посмотрел на него, а потом бросил огненный шар прямо в центр дерущихся. Шар разбился искрами. Все разбежались. Никто не горел, но и на поле боя никто не остался.

— Теперь все довольны? — спросил Рору.

— А разве кто-то выражал недовольство? — невинно спросил Длун. — Я не слышал что-то. Итал вновь театрально воздела очи к небу. Странно, но после этой ситуации общение пошло гораздо лучше. Свободнее. Дорога уходила в лес и превращалась постепенно в тропинку, ставшую совсем непроходимой. Путешественники спешились, Рору тоже перекинулся в человеческую форму.

— Так зачем это всё? Только ради развлечения? — спросил Сессомару. Рору мельком бросил взгляд на оборотней. Потом обернулся к Сессомару и сказал: — А почему бы нет? Раз вас всё равно тянет сюда.

— Куда это?

— В мир демонов, конечно. Вот ты сможешь назвать мне хоть одну причину, настоящую причину, почему ты затеял путешествие?

387

— Наверное, я хотел повидать мать… — неуверенно сказал Сессомару.

— Наверное? А наверняка сказать не сможешь? Сессомару развёл руками. Он много раз задумывался, что побудило его принять путешествие, но не мог ничего придумать. То есть, причины были, конечно. И причины серьезные. Например, ослиное упрямство и желание доказать, что он крут, и никакие игры демонов ему нипочем. Но… Почему-то Сессомаруу всегда казалось, что есть что-то ещё, какая-то ускользающая пока от него причина. Рору сочувственно смотрел на него. Потом тихо сказал: — Я полностью демон. С обеих сторон. Поэтому я даже представить не могу, как ты себя чувствуешь. Но мой друг… Он говорил, что это нечто непонятное. Наверное, то же, что испытывают птицы, когда им нужно лететь в теплые страны. Или птенец, когда природа решает, что пора ему стать на крыло и полететь. Чувство необъяснимое, которое вдруг выхватывает тебя из дома и тянет… тебе самому неизвестно, куда. Сессомару с любопытством посмотрел на демона.

— А причём тут… Я понимаю, это только с полудемонами случается. Может, нас тянет повидать другой мир? Ведь мы тоже к нему принадлежим. А удастся ли посмотреть?

— Ну, зависит от того, примет ли другой мир тебя. Сессомару ещё хотел поговорить о мире демонов, но его внутреннее чувство подсказало ему, что Рору больше отвечать не будет. Неважно, не хочет или не имеет права. Важно — не будет. Иногда Сессомару это паршивое внутреннее чувство сильно мешало. Хотя он и понимал, что его отсутствие лишь отдалило бы неизбежное «Нет». Только на несколько секунд больше надежды, которых, как оказывается, Сессомару не хватало.

— Мы приближаемся к границе между провинциями, — сообщил Длун. Сообщено это было тихим голосом, но для улетевшего в свои мысли Сессомару он прозвучал как гром среди ясного неба. Сессомару чуть не подпрыгнул.

— Ну и что? — сказал он недовольно. Не Длуном был недоволен, а собой. Этак расслабился.

- То, что две провинции в ссоре друг с другом. Войной полноценной это, конечно, не назовёшь, но столкновения, типа тех, что мы видели в деревне, где Гэра подобрали, случаются. И сейчас в лесу полно воинов и с той, и с другой стороны. Это я так, для сведения.

— Я их тоже чувствую. Сидят и обозревают окрестности, чтобы кто не прошмыгнул из врагов. А ведь мы как раз идём с одной территории на другую.

— Мы всего лишь мирные путешественники. — попытался возразить Сессомару.

— Ага, особенно ты, с мечом. Да и мы. Тут ребята мудрые, оборотней за версту чуют. У самих в жилах немало нашей крови. А уж демон! Демоны любят тут 388

развлекаться. То за одних воюют, то за других. Не любят их тут, демонов. Хотя и пользуются иногда их услугами.

— Да, тут действительно приятно отточить своё мастерство в боях. В стратегии и тактике, — мечтательно проворил Рору, — но всё это несерьезно. Ненадолго. Так, развлеклись и хватит.

— Несерьезно? Но ведь… — Сессомару даже слов не находил. Рору насмешливо посмотрел на него.

— Ничего, поживёшь в нашем мире, и тебе тоже люди будут казаться игрушками. С небольшим исключением.

— Не думаю, — уверенно заявил Сессомару. Рору не стал спорить. Во-первых, какая разница, сам все поймет мальчик через пару сотен лет. А во-вторых, вдруг и правда у него другое отношение к людям будет? Кто его знает, как там у полудемонов всё в мозгах сделано?

— Лучше сейчас решить, что делать будем.

— Ближайший портал в наш мир в трёх днях пути. Ведь ты не передумал? — Рору посмотрел на Сессомару. Тот покачал головой. Решение он уже принял. Долго откладывал, сомневался. А недавно это решение вдруг пришло в голову само собой. И претендовало на правильность.

— Так вот, если хочешь туда попасть, И не только попасть, но и жить, то нужно идти туда. Вернуться, конечно, тоже можно… Неделя пути и — предыдущий портал. Но… тогда попасть тебе можно будет только как туристу. А не как эмигранту. Просто…. —Рору замолчал, пытаясь подобрать слова. Сессомару пришёл ему на помощь: — Просто таковы правила Игры?

— Да, верно, что-то подобное, — облегчённо вздохнул Рору. Он, конечно, нарушил правила и нарушение это из ряда вон. Единственное, чего опасался Рору, так это того, что Сессомару из принципа или упрямства не захочет продолжать Игру и пойдёт назад. И тогда он тоже будет считаться проигравшим, отступившим, как бы глупо это не звучало. Такого бы Леру точно огненному не простил. К счастью, Сессомару всё же решил двигаться вперёд и выполнять условия Игры. Оборотни его в этом поддержали. Поначалу никто и не думал их беспокоить в путешествии по лесу. Хотя они и чуяли присутствие людей. Особенно забавно это было для Сессомару. Его чутьё опять проснулось и он ощущал людей-теней. Его ощущение людей было нечто средним между нюхом и чем-то иным. Он даже не удержался и спросил об этом Рору. Но огненный только плечами пожал. Для него, истинного демона, подобное ощущение всё равно, что данные с рождения слух или зрение. И ему сложно было ответить Сессомару, действительно ли все так чувствуют. Путеше389

ственники неспешно пробирались по лесу. А на полянке их ждал небольшой сюрприз. Засада. Хотя, какая там засада. За ними добросовестно следили с самого их прихода в лес. Но сейчас всё же решили представиться и поговорить с путешественниками.

— Стойте! — властно прозвучал голос. Сессомару даже подумал, что зря его обладатель так. Он лично знал нескольких людей, которых сам этот надменный приказной тон ввёл бы в состояние гнева. И дальнейшее они слушать бы не стали. Но скоро Сессомару понял, что не зря, отнюдь не зря. Они оказались окружены примерно двадцатью-тридцатью тенями. Учитывая боевые способности этих воинов, они вполне могли позволить себе рассчитывать на победу и диктовать свои условия. Правда, похоже, они не заметили, что среди путешественников огненный демон. Или заметили, но решили, что и с демоном справятся? Рору, похоже, их уверенности не разделял. По кончикам пальцев пробегали едва заметные искорки.

— Я могу их сжечь, — радостно прошептал он Сессомару, — очень быстро, минуты за две, — добавил мысленно.

— А почему ты меня спрашиваешь об этом? — Сессомару также попытался ответить мысленно. Кажется, у него даже получилось.

— Потому что это твоя дорога. Твоё путешествие. Твоё приключение. — ответил Рору.

— Сначала поговорим, — Сессомару хотел и эту фразу сказать мысленно, но получилось вслух, что очень удивило предводителя теней. Впрочем, он быстро пришёл в себя и начал говорить, как ему и предлагалось. Очень понятливый оказался человек.

— Нам известно, что вы помогли победить тварь из другого мира. И наш долг предупредить: вы вступаете на территорию наших врагов. Они могут решить, что вы пришли как враги или как шпионы, раз помогли нам.

— Мы также согласны помочь им, если возникнет такая необходимость, — сказал Сессомару. Он уже заметил, что в бою люди-тени предпочитают не показывать эмоций, но на этот раз лицо у предводителя маленькой группы скривилось так, будто он съел лимон. А Сессомару убедился, что вовсе не беспокойство заставило его сейчас выступить. Точнее, может, и беспокойство, но явно не за путешественников.

— Вы можете погибнуть на той стороне, — предводитель махнул рукой кудато вдаль леса, — а в нашей провинции вы могли бы получить почёт и славу. Даже пройти посвящение в воины.

— Значит, то, что я уже воин по законам императора, не считается, — подумал Сессомару. А ведь когда отец рассказывал ему об этих странных обычаях теней, он даже не верил.

390

— Я бы советовал вам подумать. Ведь наша древняя вражда… Предводитель говорил спокойно, но Сессомару чувствовал, что за этим спокойствием скрывается что-то ещё. Он никак не мог уловить.

— Наша вражда длится уже много лет, она освящена нашими предками. И не только воины западных провинций участвуют в ней. Вот. Сессомару определил. Предводитель боится. Боится, что они присоединяться к врагам этой провинции. Но это полный бред. Интересно, как Аматеру удается избежать подобных проблем? Вот уж не думал о подобном. А то бы спросил обязательно.

— У нас свой путь и своя судьба, В неё не входит вступление в вашу вражду. На какой бы то ни было стороне. Червь, тварь другого мира, угрожал всему живущему. Его необходимо было уничтожить. И ваши враги сделали бы это также, как и вы. А теперь позвольте нам пройти. Если с нами произойдёт что-то на землях ваших недругов, то вы не ответственны за это. Вы нас предупредили. Сессомару проговорил эту речь на одном дыхании. Его удивило, что спутники молчали. Оглянувшись, он заметил восхищенный взгляд Длуна. Так, с этим всё понятно. По Итал было совершенно невозможно понять, что она чувствует сейчас. А Рору смотрел на него с полуулыбкой. Похоже, демона пока устраивала роль наблюдателя. Правда, Сессомару и представить не мог, сколько это будет длиться. Рору выглядел весёлым и уравновешенным парнем. Вот только Сессомару чувствовал, что это мнение… не то, чтобы обманчиво... Возможно, для некоторых Рору такой и есть. Но явно не для всех. Сессомару чувствовал силу, которая исходила от Огненного демона. И сила эта была так велика, что дух захватывало. Теперь Сессомару был полностью уверен, что тогда, в Храме Бабочки, Рору показал разве что сотую часть своей силы. Просто развлекался, вовсе не планируя причинить им серьезный вред. Но, в любом случае, пока вступать в конфликт с тенями он не собирался. Разве что если они нападут. Тогда можно... Что можно тогда, Сессомару так и не додумал. Поскольку Рору всё же устал быть наблюдателем.

— Что, с боем придется прорываться? Один всего лишь огненный шар.

— А я согласен. Ведь ясно — они не хотят нас отпускать! — прозвучала мысль Длуна.

— А вы уже и совет военный провели? — возмутилась Итал.

— А как же! По всем правилам! Сессомару даже одну чужую мысль среди своих уловить было сложно. А тут он почувствовал, что его сознание будто бы раскалывается на четыре. Итал заметила, что с ним что-то не ладно, и поспешила сказать мысленно: — Это называется мысленный хор. Когда ты говоришь мысль не кому-то одному, а сразу нескольким собеседникам.

391

— Да, ему стало гораздо лучше после твоего объяснения, — не удержался от ехидного комментария Длун, наблюдая за тем, как Сессомару бледнеет ещё больше, а глаза приобретают блестящесть стеклянных шариков. Между тем, тени тихо переговаривались между собой, не выпуская путешественников из виду. Сессомару чувствовал их недоверие, злость и обиду, непонятно за что. Собравшись с силами, он прошептал: — Длун, укрой нас…

— Тут вообще-то люди знающие, — недоверчиво начал Длун, но всё же набросил на троих путешественников покрывало чар. Рору же пришлось делать это самому. Чары простого оборотня на демона первого круга не действовали. И, надо сказать, сделал всё Рору весьма оригинальным способом. Вместо него на поляне возник столб огня. Надо отдать должное теням, они не разбежались, а даже попытались приблизиться. Получив пару чувствительных ожогов, не стали больше искушать судьбу, лишь бессильно наблюдали, как столб огня сначала постоял на месте и повыл(непонятно зачем), а потом пару раз моргнул, стал каким-то призрачным и, наконец, исчез. Рору догнал путешественников уже в сотне шагов от поляны, где остались одураченные тени. Длун уже снял чары.

— Почему? — спросил Рору.

— А зачем? — спросил Длун в ответ. И, надо сказать, эти двое прекрасно поняли друг друга. Похоже, судьба и вправду не хотела, чтобы они долго отдыхали от очередного приключения. И скоро путешественники были окружены на этот раз другими тенями. То, что это другие тени, было видно из иных цветов одежды, по-другому сделанных луков. Пару минут две группы — путешественники и тени — рассматривали друг друга молча. Потом прозвучал голос одного из теней. Сессомару сразу импонировало то, что голос этот звучал вовсе не так напыщенно и властно, как голос коллеги из соседней провинции. Сессомару понимал, конечно, что это ничего не значит, но чисто по-человечески не мог не чувствовать некую теплоту к его обладателю.

— Так вы и есть те, кто победил червя из другого мира? Голос не спрашивал, он утверждал.

— Ого, теперь мы ещё и червя победили, — подумал Сессомару, но спорить не стал. Ведь, во-первых, они действительно победили червя, и не одного, но не того, что появился в деревне. Во-вторых, опыт общения с этим замечательным в своём роде существом прямо говорил, что путешественники в случае чего смогут с лёгкостью победить любого червячного родственника. И ещё пару-тройку других. Поэтому Сессомару промолчал. Единственное, что его удивляло, так это то, как быстро распространяются новости, даже не смотря на то, 392

что две провинции вроде бы в состоянии вражды. И как эти новости искажаются. Один из теней вышел вперёд и вновь заговорил: — Значит, возможно, и нам вы сможете помочь. Если, конечно, вы не встали на путь наших врагов.

— Как патетично, — не удержался Длун от того, чтобы не послать ехидную мысль всем попутчикам. А потом ещё не удержался лис и от слов, обращённых уже к теням: — А если мы, например, ммм… встали на путь ваших врагов?

— Тогда нам придется вас убить, — спокойно сказал тень. Сессомару не смог понять. Он действительно уловил в голосе нотки сожаления или ему показалось?

— Всего один огненный шар, — эту мысль послал уже Рору, — и немного подождать. Их только пятнадцать. Сессомару мотнул головой. Он сказал теням: — Мы не можем встать на путь ваших врагов, так же, как и на ваш. Ваша война может быть священна для ваших племён, но мы никогда не станем её частью. Если же вам что-то угрожает вне ваших соседей, то, возможно, мы сможем вам помочь.

— Какая речь! — снова послал мысль Длун, — Интересно, вас всех так учат в столице?

— Нет, только умных, — ответил Сессомару, удивляясь, как быстро и легко пришла в голову ответная мысль. Очевидно, общение с Длуном в течении нескольких месяцев всё-таки сыграло свою роль. Сессомару оглянулся на попутчиков. Оборотни кивком высказали согласие с его словами, а Рору лишь ухмылялся.

— На меня не смотри, — ответствовал он, заметив взгляд Сессомару, — я только наблюдатель здесь. Сессомару уже хотел сказать что-нибудь об одном огненном шаре, мааааленьком таком, но не успел. Предводитель теней снова заговорил: — Мы отведём вас к старосте. Он всё объяснит. Но учтите, за вами будут постоянно наблюдать. Мы не можем позволить появления шпионов. А потом предводитель, а за ним и весь отряд, нырнули в густоту леса. Путешественники еле успели за ними. Рору замыкал шествие, размышляя о том, что ещё пару столетий назад он бы не стал ничего предлагать, а просто поджарил бы этих теней за вопиющее хамство. Ишь ты, придется вас убить! Но после Лгайи Рору стал по-другому относиться к забавным существам, людям. Идти пришлось недолго. Внезапно лес расступился, и путники увидели деревню. Нужно было признать, что деревня выглядела гораздо приличнее, чем у соседей. Добротные дома, широкие улицы, при этом чистые. Даже гуси, слоняющиеся по улицам, выглядели чище, упитаннее и добрее. А люди. Некоторые были чем-то похожи на соседей. Но не все. Встречалось много рыжих, от от393

тенка оранжевой моркови до цвета меди. Кожа была белее, такая же белая, как у какого-нибудь многопоколенного аристократа столицы, и словно светилась изнутри. Одежда тоже производила впечатление добротной. Присутствовали украшения, а волосы были уложены в сложные причёски и вымыты. Сессомару подумал, что племена действительно совершенно разные, но всё-таки им не удалось полностью изничтожить межплеменные браки. Дом старосты стоял в центре деревни. И тут Сессомару поджидал новый культурологический шок. Нет, он, конечно, ожидал, что встретится явно не с располневшим крестьянином с манерами торговца, но всё-таки староста его поразил. Высокий, на две с половиной головы выше Сессомару, жилистый пожилой человек, обладал проворством юноши. Только глаза смотрелись старо. При этом их взгляд не то, чтобы пронзал, скорее, царапал душу, как когтём. Ощущение неприятное, но терпимое. Морщины тоже выдавали тайну возраста. После выполнения всех формальностей по приветствиям, староста начал объяснять, что случилось: — У нас стали пропадать люди. Сначала, когда пропали несколько женщин, мы обвинили в этом соседей. Потом, когда начали пропадать дети, мы хотели идти в поход на соседские деревни за лесом. Хорошо, что не успели. У нас пропали несколько старух. Одна, выжившая давно из ума, она питалась подаянием. Кому эти-то нужны? А потом наши шпионы доложили, что соседи и не ведают о пропавших людях. Мы пытались искать. Но….

— Поисковая группа тоже пропала, — вставил Длун, воспользовавшись тем, что староста на несколько секунд умолк.

— Мы приглашали колдунов со всего клана, — продолжил староста, — у нас хорошие колдуны. Но… Этих людей словно никогда и не было. Теперь мы в отчаянии. Люди продолжают пропадать, а уйти с этих мест, значит, оставить их врагу. Главы клана никогда не простят нам этого.

— Но ведь мы не маги, — проговорила Итал, — почему вы решили, что мы можем вам помочь? Староста вымученно улыбнулся.

— Вы смогли учуять создание другого мира. Может, и тут сможете найти людей. Или того, кто их похищает. Сессомару задумался. Ему хотелось помочь, но он не знал, как подступиться к делу. Хотя нет, один вопрос у него всё же возник: — Как я понимаю, нечисти вы тут не учуяли?

— Нет, — покачал головой староста, — мы хорошие воины, и в нас течёт кровь оборотней. Мы в состоянии уничтожить даже демонов. Если только не сумеем с ними договориться. И оборотней тоже. Если между нами не возникает согласия, то мы либо выгоняем их, либо уничтожаем.

— Превосходно. — заметил Длун.

394

— О, у вас нет никаких причин для обиды, — поспешил заверить его староста, — вы ведь лис, я правильно понял? У нас всегда были хорошие отношения с лисами. Их кровь течёт в большом количестве наших людей. А ещё кровь волков. Этим мы и отличаемся от соседей.

— Они тоже не чистые люди, — заметила Итал.

— Да, в их жилах течёт кровь крыс и пауков.

— Какое интересное сочетание! — не удержался от смеха Длун.

— Раньше было два племени, которые пришли сюда с разных мест и объединились в борьбе против нас. Им нужны новые территории. — пояснил староста.

— Ведь тут много порталов в другие миры, — как бы сам себе сказал Сессомару, глядя на оборотней и демона. Рору только головой покачал, немного печально, как показалось Сессомару. Длун, словно скопировав выражение лица демона, развёл руками. Значит, порталов в мир демонов или в мир оборотней тут нет. Впрочем, этого и следовало ожидать. Эти люди не новички в магии, живут тут много лет. И было бы странно, если бы они не знали о порталах, или, зная о них, не проверили бы. Сессомару осталось только еле слышно вздохнуть. И с чего он решил, что сможет распутать это дело? Опыт с привидением в самом начале путешествия, кажется, должен был полностью убедить его, что из него плохой детектив. Но Сессомару надеялся, что вместе с оборотнями он сможет как-то распутать это дело. Он оглянулся на остальных путешественников.

— Я полагаю, нам нужно время, чтобы прийти к какому-нибудь решению. И отдых.

— Это правильно, — подтвердил Рору., — а ещё обед. Или уже ужин? Староста кивнул.

— Вам будет предоставлено всё, что необходимо. Им было предоставлено даже сверх того. Во всяком случае, создалось впечатление, что для них специально сначала освободили дом, выгнав из него большую семью, а потом наскоро обставили этот дом различными безделушками и мебелью, взятой по вещи из всех домов деревни. Ни одна хозяйка, даже полностью сошедшая с ума, не стала бы держать в своем доме вместе настолько разные по стилю вещи. Но путники слишком устали, чтобы обращать внимание на странную обстановку. В конце концов, ведь дом, похоже, готовился специально для них. И им старались угодить, вовсе не зная предпочтений. Уже одна эта попытка заслуживала уважения. В доме было хорошо, несмотря на жуткую безвкусицу, получившуюся от излишних стараний жителей.

— А откуда тут столько вещей из других частей империи? Я всегда считал, что они не занимаются торговлей, — удивился Сессомару. Итал только плечами пожала. Её это не интересовало. Зато Длун неожиданно показал себя экспертом западных провинций: 395

— Они и в самом деле считают торговлю для себя невозможной, по разным причинам. Но вот обобрать армию против… то есть, императора, — это дело почётное. К тому же, многих теней уводят в плен в центр империи, чаще всего в столицу, как заложников. А в столице можно увидеть все, что угодно. Комуто из заложников что-то нравится, и, придя, точнее сбежав или отпросившись домой, они знакомят соплеменников с веяниями искусства. Чтобы и тут иметь понравившиеся вещи. Хотя путешественники поначалу собирались подумать о сложившейся ситуации, но их как по команде разморило, поэтому они сочли за благо сначала поесть и поспать. Слава Высшему, никто их особо не торопил. Староста вообще не выдвинул никаких требований по срокам. Еда тут тоже была получше, чем у соседей. Ненамного, но вкуснее. Перед тем, как они разошлись по комнатам, Итал предупредила: — За нами следят. Все остальные кивнули. Ну да, конечно, следят, а как же. Ну и пусть следят теперь, как мы спим. Во сне Сессомару хотел попасть в Фантазм. Или даже выйти в реальность. Длун как-то сказал ему, что, пребывая в сновидении в реальности, можно заметить больше, чем пребывая в реальности в реальности. Но у Сессомару не получилось ничего. Ему вообще ничего не приснилось. Только тёмная пустота, в которую он провалился, как только закрыл глаза. Ненадолго провалился. Ему показалось, что на несколько секунд всего. Утро не принесло никаких новых идей. Зато принесло завтрак, точнее, принесли. Несколько улыбчивых девушек из деревни. Они, хихикая в кулачки, попеременно смотрели на каждого из путешественников, кроме Итал. Видимо, хотели пококетничать, но так и не могли решить, с кем. Так и не приняв этого судьбоносного решения, красавицы удалились, как и положено теням — словно испарились.

— Итак, когда мы начнём осмотр? — бодро спросил Длун.

— Осмотр чего? — не понял Сессомару.

— Места происшествия, конечно. Ты что, детективов никогда не читал?

— Вообще-то, согласно детективам, сначала идёт опрос свидетелей. Или нет? — неуверенно начал Сессомару. Детективов он действительно не читал.

— Без разницы, — нахально тоном знатока заявил Длун. — К тому же, свидетелей, считай, мы вчера уже опросили. Он хоть и один, а десяток стоит. Это раз. Два. Люди, которые пропали… они, конечно, знали друг друга, всё же деревня маленькая, и все занимаются одним делом — борьбой с вредными соседями. Но не настолько уж они друг друга знали, чтобы кто-то один мог на всех зуб точить. Так что опрос свидетелей ничего не даст. Просто нам ещё раз заявят, когда видели в последний раз и что говорили. Ясно ведь, что тут не человеческих рук дело. Иначе бы и сами они прекрасно справились.

396

— Так что…

— Нюхать надо.

— Я пока что ничего унюхать не могу. — неизвестно на кого жалуясь, сказал Сессомару.

— Я тоже, — вздохнул Длун и посмотрел на Итал, понимая, что это бесполезно. Волчица обязательно бы сказала, если бы нашла что-нибудь. Тогда Длун посмотрел на Рору. Демон сидел чуть поодаль и делал вид, что изучает одному ему видимый узор на деревянной стене. Заметив взгляд Длуна, Рору вздохнул и выдал великое откровение: — В самой деревне никто не пропадал. Это мне староста сегодня утром шепнул, пока вы ещё спали. Все, кто пропал, уходили за какой-то надобностью в лес. И больше не возвращались.

— Звучит жутко, — заметил Длун, — значит, нужно начать с леса.

— Нужно найти их следы, — сказала Итал, — и пройти по ним. Кто пропал последним?

— Девочка девяти лет. Позавчера.

— Отлично, вот с нее и начнём.

— Но ведь они наверняка это уже сделали! Тут половина с кровью оборотней. Попросим их показать, где след оборвался, раз они девочку не смогли найти, — Длуну вдруг почему-то страшно не захотелось делать чужую, как он считал, и ненужную работу. Но Итал развеяла его надежды на спокойное существование: — Лучше пойти самим. Мало ли что мы заметим. Сессомару перевёл взгляд на Рору. Но тот опять впал в позицию наблюдателя. Сессомару ещё со вчерашнего дня казалось, что демон изо всех сил старается поддерживать в себе эту позицию, но у него не всегда получается. Путешественники топтались во дворе.

— Прямо сейчас начать искать след? Но тогда мне лучше перекинуться, — заявил Длун.

— Валяй, — сказала Итал, — не думаю, что этим ты кого-нибудь удивишь. Длун кивнул, и через пару мгновений на земле стоял на четырёх лапах небольшой чёрно-бурый лис. Действительно, хотя люди на улице были, а двор не был огорожен высоким забором, никто внимания на Длуна не обратил. Длун снова коротко кивнул Итал и передал мысленно «Лучше, если подключишься, принцесса». Итал согласилась. Сессомару не заметил даже момент, как вместо девушки на земле стояла волчица с очень красивой, густой белой шерстью. Сессомару впервые видел Итал в облике зверя. И он впервые видел волка. В лесах вокруг столицы эти звери уже давно не водились, а дальше Сессомару никогда раньше не заезжал. Да и в путешествии, как ни странно, ещё ни одного волка не видел. Только слышал вой по ночам. Так что он был очарован. А вот 397

окружающие никакой реакции не проявляли. Ну, превратились два с виду человека в зверей — так на то они и оборотни. И вообще, что за невидаль такая? Неизвестно почему, но Рору немного взбесило это отношение. Он понимал, конечно, что тут оборотней немало видели. Но всё же... Поэтому демон тоже перекинулся, причем очень элегантно. И теперь рядом с лисой и волком стоял высокий соловый конь, с раздувающимися ноздрями, из которых валили пар. Сначала Сессомару показалось, что на спине у коня горб. Но горб вдруг развернулся в огромные чёрные крылья. Конь встал на дыбы и заржал, при этом обмахивая себя крыльями. Он сдул Длуна, которому на этот раз на удивление не хватило смекалки отбежать. Правда, пролетел лис недалеко и снова встал на все лапы. А эффект... эффект в этот раз был. Несколько мальчишек, игравших на улице, остановились как вкопанные. Ненадолго, на пару минут, а потом вернулись к игре. Рору перекинулся обратно. На лице было явное недовольство. Длун хихикал, закрыв морду передними лапами.

— Мы начнём, может? — мысль Итал прервала идиллию.

— Начнём, — покорно согласился Длун. След вёл из деревни в лес. Девчонка решила сбежать от родительской опеки, на свою голову. Длун и Итал петляли между деревьями, словно соревнуясь в скорости бега, а Рору и Сессомару пытались поспевать за ними. Что было, в общем-то, нечестно. Ведь у них было по две ноги сейчас, а не по четыре.

— Вот, сюда ведёт след! — авторитетно заявил Длун, когда они уперлись в небольшой земляной ход под холмом. Итал, судя по всему, была полностью согласна с лисом.

— Придется лезть, — заявил Сессомару. Рору снова пожал плечами. Он сотворил шар огня, на этот раз для освещения. Шарик первым нырнул в нору. А за ним и все остальные. Ход сначала шёл прямо, потом стал уводить вниз.

— Нужно быть очень осторожным, — сказал Сессомару, — тут в любой момент может встретиться пропасть.

— Не думаю, что здешний строитель был поклонником Аллии-ва-хорн, — засмеялся Рору. Сессомару тоже не сдержал улыбки, вспомнив любимейшую им в детстве сказку о девочке, которая однажды пошла за белым лисом, а потом провалилась сквозь лисью нору в мир, полный чудес и приключений. Он в детстве всегда жалел, что приключение Аллии оказалось всего лишь сном, о чём говорилось в последних строчках книги. А после решил вообще не верить в эти последние строчки.

— А за кем мы сейчас идём? — подумал Сессомару. Ход стал шире, а стены теперь были не земляные, известняковые, словно специально сточенные. Наконец, они уперлись в стену. В буквальном смысле.

398

Оборотни перекинулись, и все путешественники стали изучать тупик. Стена была сплошной. Без малейших намёков на дверь. Без малейших намёков даже на магическую дверь, как в один голос заявили оба оборотня.

— Всё, стена. — весело сказал Длун.

— Не совсем, — ответил демон, внимательно изучая тупик.

— Разве? Что ты тут видишь? — Длун явно был обижен тем, что его способности подвергают критике.

— Побольше, чем ты. Мне по статусу положено, не обижайся, — хмыкнул Рору. Потом встал в нескольких шагах от стены, в которую они уперлись, и поднял руки перед собой. Между ладонями опять заплясало пламя. Но на этот раз Рору не кинул его в стену, как, считали оборотни, это и должно произойти, а чуть задержал в ладонях. Как раз настолько, чтобы пламя приобрело чёрный цвет. Потом Рору примерился и кинул его ровно в середину стены. Пламя взревело и пробило в стене дыру. И путешественники уже через пару секунд с удивлением созерцали уходящий вглубь скалы тоннель. Низкий потолок, гладкие стены. И… небольшие факелы в них.

— Дверь открыта, — оскаблился Рору.

— И мы туда пойдём? — осторожно спросил Длун.

— Есть иные предложения?

— Может, нужно вызвать воинов из деревни. Это было бы разумно.

— Разумно, — согласился Рору, — но мы так не поступим, правда?

— Почему? — спросила Итал.

— Ну… — протянул демон. Сессомару задумался. В конце концов, уже не первый раз он лез совсем не туда, куда следовало, и оставался жив. Чаще всего, чудом. Но это неважно, правда?

— А вы хотите пойти туда прямо сейчас?

— Да, наверное, — сказала Итал, — ведь я согласилась помогать старосте. А значит теперь это моё дело. Мне неприятно в свои дела впутывать кого-то ещё.

— Но нас ты впутываешь, — с улыбкой сказал Длун.

— Точнее, я впутываюсь в ваши дела. А это несколько иное. Приходится волей-неволей терпеть неизбежное зло.

— Я тоже за, — сказал Длун, — мы очень верим в свою судьбу. Даже иногда слишком, наверное.

— Ну а я, во-первых, наблюдатель, не забудь. Во-вторых, я согласен с восхитительной дамой. Я тоже не люблю, когда кто-то вмешивается в мои дела. Я демон первого круга и ещё не встречал соперника сильнее меня.

— Знаете что, — внезапно сказал Сессомару, — я тоже пойду.

— Мы тебя убедили? — спросил Длун.

399

— Да, наверное. Отец, правда, всегда говорил, что я так и не вырос. Вот и сейчас — чисто детское поведение.

— Тогда мы все впали в детство, — сказал Рору, — приятное, надо сказать, состояние. Они направились по туннелю. Факелы решили пока не брать. Огонёк свой Рору тоже погасил. И так светло. Туннель был невероятно узким и низким.

— Интересно, — начал Рору, — доказательство Тиура вспомнилось.

— Доказательство Тиура?

— Был такой ученый. Мы, демоны, не очень интересуемся людьми, а он изучал. Все считали его чудаком. Я совершенно случайно познакомился с его трудами в отцовской библиотеке. Даже не знаю, что меня привлекло в его книгах. Вроде бы людьми я стал интересоваться гораздо позже. Рору на минуту задумался, потом мотнул головой и продолжал: — Тиур, не помню его клана, писал о том, что те люди, которые сейчас топчут земной мир вовсе, как бы это сказать… не первая модель.

— Это как? — удивился Длун.

— А вот так. Правда, он сам говорил о том, что это всего лишь теория, которая нуждается во многих доказательствах. Тиур предположил, что до человека, какой он есть сейчас, существовали ещё люди. Они тоже обладали разумом, были похожи на людей сегодняшних. Но и чем-то отличались от них. Например, были люди, приспособленные к жизни в воде, под землёй. Были люди низкие или высокие. Он даже предположил, что было время, когда в мире существовали несколько видов людей. Похожих, но и отличающихся друг от друга. Даже общего потомства у них не могло бы быть. А потом все виды, кроме человека, который есть сейчас, вымерли.

— Слава Высшему. Двух видов людей наши миры точно бы не выдержали. — авторитетно заявил Длун. Сессомару с ним согласился. И тут…

— Что это?

— Я не чувствую сильной магии… я не чувствую инакородности. Той инородности, что бы я чувствовал, если бы тут была тварь из другого мира. Так что, возможно, мы открыли убежище древних людей, совсем непохожих на тех, что мы знаем сейчас. И ,возможно, мы даже откроем их самих. Тут Рору задумался и потом продолжил: — Я ведь тоже ничего не чувствовал там, у той стены. Но потом вдруг вспомнил эту теорию и… не знаю, но как-то по-другому посмотрел на неё, в смысле, на стену. И заметил тут магию. От неё веет инородностью. Это ни одна из известных мне видов магий. Не очень сильная штука. Так, на тройку из пяти. Она другая, поэтому и заметить ее тяжело. Не ждёшь.

400

Дальше путешественники шли молча. Никто из них не знал, с чем им придется столкнуться здесь. Точнее, с кем, что вообще не придавало оптимизма. Люди, но другие люди. Это как может быть? Идти пришлось недолго. Впереди, за очередным поворотом, послышался шум, и путешественники на миг замерли. Итал, уже перекинувшаяся в человека, держала в руках кнут, а Сессомару сжал рукоять меча. Но, не смотря на всю подготовку, то, с чем пришлось встретиться за поворотом, удивило их. Там были люди. Но и в самом деле — совсем другие люди. Они были низкорослы, головы на три ниже Сессомару. При этом, как в лице, так и в теле соблюдалась уродливая на первый взгляд непропорциональность. Тело было кряжистым, практически прямоугольным, без выделения талии. Руки и ноги — короткие, но жилистые, тонкие, но, судя по всему, неслабые. Лицо с тонкими, уплощенными чертами, словно смазанная картина. Приплюснутый нос, отсутствующий подбородок, глаза огромные, но словно поддёрнутые какой-то плёнкой. Эти люди производили отталкивающее впечатление. Но, на удивление Сессомару, сквозь отвращение сразу же стал пробиваться росток совсем иного чувства. Чувство это не имело отношения ни к зрению, ни к эстетике. Оно было тёплым. Оно говорило, что перед ним существа не только разумные, но и обладающие представлениями о морали, совести, добре и зле. И Сессомару не знал, больше доверять отвращению или теплому чувству. Между тем, странные люди шептались друг с другом. Потом из их компании, сгрудившейся в углу и с опасением поглядывающей на чужеземцев, вышел человек и сказал на чистейшём языке империи: — Мы рады вас приветствовать. Хотя вы попали в нашу ловушку, и мы вынуждены будем оставить вас здесь, не бойтесь, вреда вам не причинят. Меня зовут Отрец, я знаю ваш язык и буду проводником и…

— Мы не попались в твою ловушку, болтун, — усмехнулся лис, — мы пришли сами. И разрушили вашу дверь.

— Вы открыли дверь Рраммии? — на лицах подземных людей появилось недоумение, смешанное с ужасом.

— Да, — ответил Сессомару, — и мы пришли спасти тех, кого вы удерживаете здесь.

— Спасать их не от кого, поверьте, — сразу осунулся Отрец, — что же, раз вы открыли дверь… Впрочем, я предупреждал совет об этом.

— Так ты проведёшь нас к похищенным или нам тебя заставить? Мы можем драться, —прервал его излияния Рору. А для острастки вновь создал огненный шар. На этот раз шипящий и поливающий пространство искрами. Шар пронёсся мимо людей к сооружению, вокруг которого они крутились, когда их обнаружили путешественники. Сооружение представляло собой переплетение толстых балок, верёвок. Настоящий лабиринт. И от него за 401

минуту не осталось ничего, кроме пепла. Подземные люди ещё плотнее сгрудились в кучу.

— Вам совершенно незачем сражаться с нами. Мы не умеем этого.

— Зато похищать вы умеете! — презрительно фыркнула Итал.

— У нас нет выбора… — упавшим голосом сказал Отрец. — Может, вы позволите стать вашим проводником и рассказать... показать. Тогда вы поймете…

— Он говорит искренне. И ни разу не солгал, — с удивлением сказала волчица. Путники задержались с подземным народом на несколько дней. Сначала они повидали всех похищенных и убедились, что с ними всё в порядке, только многие из них очень скучают по наземному миру. Но не все. Потом они бродили по галереям, которые создал подземный народ. С каждым шагом путешественники всё больше убеждались, что народ этот разумен, трудолюбив, имеет понятие о морали и красоте.

— Мы жили под землёй с древнейших времён. Но с недавних пор наш народ стал угасать. Всё меньше рождается детей, да и из тех, что родились, половину съедает неизвестная нам хворь. Но мы слышали от предков, что на земле живут другие люди. И тогда мы решили…

— Вы решили, что стоит воровать девушек для ваших нужд, — Итал всё ещё негодовала.

— У нас не было выбора. Существует древний закон, который запрещает связи с надземным миром. К тому же, если бы мы просто вышли на поверхность, кто пошёл бы с нами? А жить там невозможно. Свет солнца убивает нас. Даже свет луны нам вреден. Мы проводили эксперименты.

— На что же вы надеетесь, заманивая девушек в ловушку и не давая им выбраться? — спросил Длун.

— На то, что, пожив среди нас, они смогут найти нечто, что их заинтересует. Что они сами захотят остаться. Как захотела моя жена… Мы нашли её далеко отсюда. А она выбрала меня в качестве спутника и научила вашему языку. Итал презрительно фыркнула. А Рору неожиданно понимающе кивнул. На следующий день их повели смотреть главную залу подземного клана. Тут собирался небольшой совет. Да и не только совет. Зала могла вместить весь небольшой клан из тридцати человек. Только Сессомару и Итал выразили желание посмотреть залу. А Рору и Длун направились куда-то с другими проводниками, даже не сказав, что хотят посмотреть. Но Сессомару за них не волновался.

— Как красиво! — не сдержалась поражённая Итал. И в самом деле, было очень красиво. Странные, похожие на грибы, растения разных цветов и размеров заполняли всё пространство подземной залы. Каждый такой гриб светился неповторимым светом. Чем больше было растение, тем более мягким был свет. Необычно было глядеть на места, где свет разных грибов скрещивался.

402

— Да, и мы благодарим Перирини, что можем вновь их видеть. Видеть всю эту красоту, — сказал Отрец после того, как своим молчанием позволил путешественникам несколько минут насладиться красотой подземелья.

— А были другие времена?

— Да, так говорят старики. Когда-то произошла катастрофа, и все растения Ллахх погасли. Не сразу. Они угасали медленно. И вместе с ним угасало зрение нашего народа. Мы приучались видеть в темноте. Мы развили слух, ощущения, нюх и чувство, имени которому нет в вашем языке. Но за это расплатились зрением.

— Почему же ваши предки не стали искать дорогу наверх?

— Они не знали. И, возможно, не хотели знать, что там, наверху. Кто сейчас скажет, что их остановило, страх перед неизвестностью или проклятьем Перирини, верность традициям?.. Наш народ практически потерял способность видеть. А потом грибы вновь засияли.

— И зрение к вам вернулось?

— Не сразу. Через несколько поколений. Теперь мы обязательно устраиваем день темноты. Любой юноша и девушка по достижении совершеннолетия должен провести день в полной темноте. Из почтения к предкам. И ради памяти. Сессомару и Итал всё ещё продолжали разглядывать долину Ллахх, когда их нашёл Длун. Лису явно не терпелось рассказать попутчикам свои новости, но он не решался, поглядывая на молчаливого, но всё слышащего Отреца.

— Тебе вовсе незачем устраивать секретность. Мы же знаем, зачем вы прибыли. За теми, кого мы заманили в ловушку.

— Да, мы обещали, что приведём их обратно, — сказал Сессомару, — ведь ты же сам говорил, что не в обычаях вашего племени держать кого-то силой. Даже животных. Отрец кивнул.

— Да, ты прав. Но мы так надеялись, что у нас будет время убедить их. Никто из них не смог бы открыть дверь наружу. Наш род так мал и, возможно, его можно возродить. Даже мешать мы вам не будем, так как живём под землёй. Длун покачал головой.

— Если Рору действительно прав, то ваш род этим не возродить. Ваши браки с представителями нашего рода будут бесплодны.

— Наш шаман сказал то же самое, посмотрев на ваших людей. Но всё же мы надеемся. Поэтому мы и взяли разных, столь непохожих представителей вашего вида.

— Так вот почему вы взяли старух и стариков? Ну, боюсь, от этих представителей вам точно ничего не дождаться.

— Почему? Кто такие старухи и старики? Они не самые красивые представители вашего вида? Но, может, они ещё и бесплодны? Сессомару был удивлён.

403

— Вы не знаете, что такое старость?

— Старость? Смешное слово, — сказал Отрец. Потом снова попробовал на язык, — старость. Странно, что жена не рассказывала ни о чём подобном.

— Да уж, действительно смешная шутка создателя, — проговорил чуть слышно Сессомару.

— У Рору есть предложение, — неожиданно начал Длун. Отрец внимательно вслушался.

— Он предлагает, пусть люди сами решат, кто останется, а кто пойдёт домой. Кроме детей, конечно. Их необходимо вернуть родителям.

— И кто же захочет по доброй воле остаться? — проговорил Отрец с горечью, — Наверняка мы выглядим в ваших глазах уродами.

— Почему ты так решил?

— Просто… — Отрец замялся. За него фразу окончил Длун.

— Просто мы в их глазах не очень привлекательно выглядим. Правда? — Рору обернулся к подземному человеку. Тот вздохнул.

— Скорее, вы выглядите в наших глазах необычно, — вежливо сказал он. Длун похлопал его по плечу.

— Не переживай. Возможно, все повернется совсем не так, как ты думаешь. Отрец только покачал головой.

— Я передам совету ваше решение. Посмотрим, какое решение примет он. Путешественников проводили в комнаты. Им оставалось только ждать.

— Надеюсь, совет примет решение в нашу пользу, — сказал Сессомару, когда их с Длуном оставили одних.

— Да, действительно, воевать с целым кланом не хочется.

— Дело не в целом клане, — сказал Сессомару и замолк. Ему показалось, что Длун ничего не понял.

— Они тебе понравились, я понимаю. Мне тоже их жалко. Ведь если демон прав, то они обречены. Сессомару ответил: — Может, он и не прав. Может, Высший не против, если на земле выживут два вида людей?

— А тебе они так понравились?

— По крайней мере, с ними нам было бы легче договориться, чем с другим народом.

— Возможно, дело как раз в этом. С родственниками сложнее договориться. Всегда возникают проблемы. Например — одно наследство на всех… — усмехнулся Длун. Сессомару не успел ничего сказать, как в комнату ворвался Рору. В виде огненного вихря. Покружив в центре комнаты, он принял человеческую форму.

404

— Можешь радоваться, — сказал он, обращаясь к Сессомару, — совет принял твоё решение. Завтра после сна и завтрака все украденные соберутся в зале Ллахх. Сказав это, Рору вновь превратился в вихрь и вылетел из комнаты. А путники, наконец, смогли заснуть. На следующий день в зале светящихся грибов собрались все члены совета, а также все похищенные. Точнее, почти все.

— То миг Лаои? — спросил один из членов совета, единственный, у кого была борода. Как понял Сессомару из сбивчивых рассказов Отреца, подобное чудо природы воспринималось подземными жителями как некий каприз природы. Уродство, конечно, но для чего-то оно нужно. Значит, имеет право на существование.

— Эр том. Лаои срез лиеенан тол Рхана.

— Он говорит о том, что Лаои не захотела прийти, потому что не захотела оставить Рхана. Она сама выбрала его в мужья. Из всех тех, кого мы предложили.

— Но ведь, насколько я понял, этого Рхана она знает всего лишь неделю.

— Что поделаешь — любовь. Длун только фыркнул. А вот Рору отнёсся на удивление серьезно. Хотя, казалось, это никак не соответствовало его характеру.

— Иногда достаточно одного взгляда, — сказал демон. Потом, уловив удивленный взгляд лиса, продолжил: — Конено, мы можем навестить Лаои и спросить лично у неё. В это время Отрец тихо о чем-то говорил с советом. Потом подошёл к людям, которые стояли вместе в сторонке, и начал говорить с ними. Как понял Сессомару из доносившихся до него обрывков разговора, говорил Отрец, успокаивая… Потом подвёл к путешественникам детей.

— Я сказал им, что скоро они будут дома. Но, может, и вы должны успокоить их? Итал кивнула. Она сама отвела детей в сторонку и о чём-то с ними общалась. Похоже, она действительно умела успокаивать. Может, магию применяла? Тем временем Отрец продолжал говорить с похищенными. На секунду он обернулся и помахал рукой путешественникам, приглашая принять участие в разговоре. Когда они подошли, Отрец сказал, указывая на путешественников: — Эти люди из вашего племени пришли сюда по просьбе вашего вождя. Они выведут в светлый мир тех из вас, кто так и не смирился с миром подземным. И кто хочет вернуться. Отрец сделал особенное ударение на слове «хочет», при этом пристально глядя на путников, словно ожидая подтверждения своих слов.

— Но, — начала было Итал. Сессомару прервал её и сказал, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче: 405

— Как сказал Отрец, мы пришли за теми, кто хочет вернуться. Помимо них мы возьмем лишь детей, поскольку дети ещё не могут принимать такого серьёзного решения в силу возраста. Сессомару действительно хотел, чтобы люди поняли — никто не будет их неволить. Но он не мог не добавить: — Правда, оставшимся придется уйти из этих мест вместе с подземным народом. Рано или поздно все равно их обнаружат, поскольку будут продолжать искать. Отрец кивнул.

— Это правда. Нам придется уйти из этих мест. На некоторое время воцарилось молчание. Потом люди начали говорить. Говорил каждый по очереди. Каждому давалось слово, и когда он говорил, что бы он ни говорил, его не прерывали. Как оказалось, у каждого были свои мотивы остаться или уйти. Да, большинство решили уйти домой. Старухи, женщины, оставившие наверху мужей или возлюбленных. Но были и те, кто выразил желание остаться. И опять никто не осуждал ушедших, никто не осуждал оставшихся. Навестили и ту девушку, что не пожелала прийти на совет. Даже жену Отреца, — ту, которую похитили на западе. Ту, которая научила Отреца речи наземных людей. Ни та, ни другая не захотели вернуться. Остальных путники проводили обратно в деревню.

— Вам лучше уже начать сборы, — сказал Длун Отрецу, когда они уходили.

— Да, мы предполагали, что нам придется уйти. Жалко оставлять поле Ллахх, но что поделать. В деревне всех встретили с радостью. Конечно, староста стал расспрашивать, где остальные. Один из похищенных рассказал ему всё честно. Очевидно, люди решили это между собой, когда шли в деревню. Староста задумался, а потом сказал: — Что же, это было их решение. Я же запрещаю отныне упоминать их имена. И всё. Больше никто и не упомянул. На следующий день путешественники вновь двинулись в дорогу. Рору пообещал, что приведёт их к порталу. Точнее, к тому месту, где они могут найти портал, если повезёт. Когда Сессомару собирался, он вдруг задумался, держа в руках меч. Как сильно он мечтал, что будет пользоваться им вовсю. Ведь он ожидал, что его ждут приключения, насыщенные драками. За справедливость и просто так. А вышло, что и меч он доставал гораздо реже, чем хотел. Хотя уже через минуту Сессомару подумал, что, возможно, это к лучшему.

406

ГЛАВА 18 Конец игры

Осень в этом году наступила внезапно. Вроде только что всё зеленело, как вот уже на деревьях появились жёлтые прорехи. Путешественников это не расстраивало, а Сессомару даже радовало. Каждую осень у него появлялось странное чувство, что вот-вот грядёт что-то необычное, приятное что-то, что изменит его жизнь. Надо сказать, это чувство его никогда не обманывало. Именно осенью с ним случались самые необычные для другого времени года вещи. Какие-то неожиданные, первый раз в жизни свершаемые путешествия, знакомства, очень важные потом, осенью отец начал учить его быть воином. Правда, свое путешествие он начал весной. Не случайно, а чтобы разбить существующий порядок. Просто из мальчишеского принципа. Казалось, что разбить не очень получилось. Ибо, похоже, конец путешествия будет не менее важен, чем его начало. А ещё осенью Сессомару чувствовал себя по-особому. Словно он всего лишь зритель мира, сидит в первом ряду, и вот сейчас откроется занавес, и нечто произойдёт на сцене. И Сессомару увидит, поймёт, догадается. И, наконец, его тянуло писать стихи. Именно осенью. Эти стихи он решался показывать только Ирэю. Поэтому сейчас Сессомару сочинял стихи про себя. Было нелегко, поскольку он привык всегда иметь под рукой тушь и бумагу. Но скоро Сессомару наловчился. Никто и не замечал, что он не просто задумался, а сочиняет стихи. Никто, кроме Рору.

— Знаешь, у меня есть знакомый поэт. Так вот, когда он пишет стихи, у него такое же выражение лица. Отрешённое, устремлённое в другие дали и серьезное. Сессомару вздохнул. Рору сделал вид, что не заметил это скорбное проявление чувств и продолжал: — Может быть, у вас, людей, всё по-другому? Сессомару вздохнул ещё раз.

— Всё же нет, — довольно констатировал демон. А потом гордо поднял голову и вышагивал рядом с Сессомару молча. Только сейчас Сессомару понял, что Рору вовсе не собирался узнавать, какие стихи Сессомару пишет или высмеивать. Просто был рад, что догадался.

407

Рору действительно был доволен собой. Как и любому демону, ему не составляло труда прочитать мысли Сессомару. Парень пока всего лишь не прошедший Игру полукровка. Даже демоном не стал, не то, что в какой-нибудь круг вошёл. Но Рору иногда нравилось играть в игру «угадай мысль, не читая», нравилось тогда, когда легче всего её прочитать. Да и к тому же, даже если бы Сессомару вознамерился почитать Рору свои стихи, тот бы постарался как можно быстрее закончить удовольствие прослушивания. Просто потому, что не любил Рору стихи. Даже Лгайя не смогла привить ему хотя бы уважение к рифме. Что её очень удивляло. Она считала, что по складу характера Рору типичный поэт. Путешественники шли под чарами Длуна и Рору. Никому не хотелось встречаться с местными жителями. Особенно Сессомару. То чувство, что выгнало его из дома и вело всё это время, сейчас ещё больше усилилось. Оно гнало его вперёд. Только вперёд, закрыв глаза на красоту осени, которую он так ценил, закрыв уши на протяжные песни улетающих птиц, которые раньше был готов слушать целыми днями. Наверное, что-то подобное чувствует охотничья собака, когда она знает, что жертва уже близко и ей не уйти. Только, в отличие от охотничьей собаки, Сессомару и понятия не имел, что ждёт его в конце дороги. Но шёл. В один из наиболее ярких осенних дней путешественники вышли к горам, на открытое пространство. И вышли туда не только они одни. Со стороны гор к путешественникам шли совершенно уж удивительные звери. Каждый в три раза больше медведя. Большие морды с огромными глазами, каких не бывает у животных этого мира, смотрели оценивающе и умно. Мягкие большие уши были чуть прижаты к голове. Пышные хвосты шлейфами легли на землю. А их шерсть… Их шерсть цвела переливами различных цветов пламени. Оборотни и Сессомару не могли с места сдвинуться. Не могли налюбоваться на зверей.

— Кто это? — спросил Сессомару, разглядывая зверей, чей странный, мистический облик так соответствовал его настроению.

— Это Лиеры, — сказал Рору с гордостью, — в мире демонов осталось не так уж много этих зверей. Я хотел выпустить их против вас. Но… раз уж так получилось что я с вами…

— Хорошо, что ты с нами, — проговорил Сессомару, всё ещё не в силах оторвать взгляд от лиер, — я не знаю, смог бы я с ними сражаться. Наверное, нет. Я бы постарался сделать все, чтобы этого не делать.

— Ну а я бы посмотрел, как ты выпутаешься, — хмыкнул Рору, — и они тоже. Они ведь не на каждого нападут. Сессомару, между тем, подошёл совсем близко к лиерам, ничего не замечая вокруг, словно зачарованный.

— Рору, — начал он, пытаясь подобрать слова, — а…

408

— Можешь дотронуться до них, — хмыкнул демон, — они обжигают только тех, кого хотят. А по поводу тебя такого желания явно не испытывают, насколько я могу судить. Сессомару почувствовал, что, наверное, покраснел. Но он воспользовался предложением демона и протянул руку к одному из зверей. Зверь застыл, немного отстранился, но потом опустил голову, позволив к себе прикоснуться. Рука Сессомару словно погрузилась в струи тёплого воздуха... Он обтекал ладонь со всех сторон. Хотя Сессомару и не чувствовал ничего, кроме струй воздуха, и вроде ни к чему не прикасался, зверю, похоже, было приятно. Он прикрыл глаза и заурчал, когда Сессомару сначала постарался почесать его за ухом, а потом прошёлся по шее. А дальше зверь сделал то, что Сессомару не ожидал. Он лизнул руку своим огромным языком чёрного пламени. По ладони словно пронёсся очень горячий, почти обжигающий воздух. Сессомару стерпел и не отдёрнул руку. Он почему-то был уверен, что этот фантастический зверь не причинит ему вреда. И действительно, когда он, наконец, отнял ладонь от зверя, на ней не обнаружилось ни малейшего ожога. Кожа даже не покраснела. Сессомару отошёл от лиера и взглянул в глаза зверя. Необычное ощущение. Словно внутри разгорелся костёр. Который не сжигал, а грел. А после звери отвернули головы от путешественников. Сессомару отошёл, чтобы увидеть, как лиеры повернулись и начали уходить. Они постепенно растворялись в воздухе, поддёргиваясь дымкой. Звери не прошли и десятка шагов, как вовсе исчезли. После этой встречи Сессомару некоторое время не хотел ни с кем разговаривать. Лиеры перевернули его разум и чувства. Остальные понимали Сессомару и не стремились завязать с ним беседу. А на следующий день произошло ещё одно взволновавшее чувства Сессомару событие. Произошло утром, когда путешественники собирались в дорогу. Они сидели на берегу узкой реки, мерно катившей свои воды у кромки леса. Внезапно из леса вырвалась розовая молния. Прохлопав крыльями, она устремилась прямо к Сессомару и чуть ли не упала к нему в руки. Теперь можно было увидеть, что это птица. Розовая голубка. Сердце Сессомару забилось. Такая же голубка была у его матери. Она ходила за матерью Сессомару повсюду, угощалась зернами и чистой водой, пользуясь положением любимицы. Потом, когда мать исчезла, она оставила голубку. Отец очень ценил эту птицу, ухаживал за ней. Несмотря на то, что все вокруг советовали ему избавиться от нечистого животного. И теперь... «Неужели это та самая?» — думал Сессомару. Он гладил голубку, совершенно его не боявшуюся, и вдруг заметил письмо, привязанное к лапке. Сессомару ловко сорвал нитку и развернул бумагу. Он догадывался, что там увидит, но всё же сердце зашлось, 409

когда первые же слова записки выдали ему почерк отца. Сессомару пришлось закрыть глаза на минутку, чтобы успокоить разбушевавшийся орган. А когда он их открыл, то начал читать. Записка была небольшой. Отец никогда не умел складывать слова, особенно слова, идущие от сердца, в длинные запутанные фразы, что было так принято у аристократов столицы. «Мать давно предупреждала, что ты можешь уйти. Сначала я не верил. А потом пришлось поверить, но тогда уже было поздно что-то менять. Может быть, и не хотел я. Ты ведь сам должен выбирать дорогу в жизни. Так со мной поступил твой дед, дав мне выбор. Я всегда его и делал. С твоей матерью тоже. Так поступаю и с тобой. Эта голубка должна найти тебя, где бы ты ни был. Вот я и не выдержал, воспользовался её способностью. И вроде бы сказать нечего. Кроме того, что ты и так знаешь. Люблю, ценю. И жду, если захочешь вернуться. Тебя, Сессомару, жду. Или того, кем ты станешь, если захочешь навестить старика. Вот и всё. А больше говорить нечего. Ты ведь знаешь — я не умею. Только пошли назад голубку. Я к ней привык. Это — память». Сессомару с трудом оторвался от клочка бумаги. А ведь за всё время путешествия он и не подумал даже весточку о себе послать. Может, хотя бы теперь... Но о чём ему писать? О своём путешествии? Не хватит и сотни листов бумаги. О своей цели? Он не знает, какова она. О том, чего достиг? Да ничего он не достиг ещё. Наконец, Сессомару перевернул бумагу и написал на оборотной стороне, благо, в тушечнице ещё осталось немного туши. «Вернусь обязательно. Навсегда. Или буду возвращаться. На время». Снова привязав бумагу к лапке птицы, Сессомару хотел было напоить и накормить голубку, но та вырвалась у него из рук и устремилась в сторону леса. «Правильно ли я поступил?» — думал Сессомару, глядя ей в след. Но, в любом случае, поступок уже был совершён. Только тут Сессомару заметил, что попутчики всё это время наблюдали за ним, не подходя близко. И когда птица скрылась, Длун всё-таки спросил: — Вести из дома? Сессомару кивнул. На этом разговор и закончился. Больше никто не упоминал об утреннем происшествии. И путешественники поехали дальше. Внезапно впереди мелькнул серый силуэт.

— Ну надо же, как сговорились, — еле слышно прошептал Рору. Итал обернулась на попутчиков с вопросительным взглядом, потом передала повод лошади Длуну и прыгнула в траву, на ходу перекидываясь. Потом белая волчица встряхнулась и устремилась за мелькнувшим силуэтом.

— Привал, — констатировал Длун. Все остальные с ним согласились. Итал быстро нагнала Тиуа, своего двоюродного брата. Он и не думал удирать. А ждал волчицу в тени деревьев.

410

— Как ты нашёл меня? — спросила она мысленно.

— Это отец тебя нашёл, — ответил брат, — просто сказал мне, куда бежать. Даже на поклон к лисам сходил, чтобы они позволили своими тропами воспользоваться.

— Что-то случилось дома? — Итал разволновалась не на шутку. Уж если отец при всей его гордости решается попросить о чём-то у лис. И вообще о чём-то попросить.

— Всё в порядке, — успокоил её Тиуа, — просто отец скучает. И мать тоже.

— Они скучают, не верю, — Итал фыркнула, — мне кажется, они даже рады бы были от меня избавиться. На некоторое время.

— Они и были рады. Месяца два… Или три… Нет, вру, всё же два. А потом заскучали. С меня не спрашивай, почему. Я этого не понимаю. И вообще считаю, что радоваться нужно, поэтому… Мощный удар лапой заставил Тиуа набрать полную пасть земли. Пока он отплёвывался, Итал наблюдала за братом не без тайного удовольствия.

— Я же пошутил, — Тиуа явно был обижен, — между прочим, я тоже скучал.

— Неужто? — спросила волчица. Не потому, что не верила, а просто из принципа.

— Ну да, — Тиуа, похоже, готов был завилять хвостом, как собака. Он посмотрел на Итал, словно не решался что-то сказать. Но решился: — Когда ты вернешься домой? Итал задумчиво подняла морду вверх.

— Я не знаю. Но, наверное, не так долго мне осталось путешествовать. В этот раз.

— И ты придёшь домой? — с надеждой спросил Тиуа. Итал ласково посмотрела на него. Младший брат в её глазах всегда выглядел волчонком. Особенно помогало впечатлению то, что таким он и был по характеру.

— Да, я вернусь, — уверенно сказала она, — но не обещаю, что надолго. Отец сам всегда говорил, что нужно набираться впечатлений о мире, пока есть такая возможность. Вот я и буду набираться. Пока на трон не усадили.

— Ну, до этого тебе далеко.

— Я тоже на это надеюсь.

— Так что, я могу передать, что у тебя всё в порядке?

— Всё более чем в порядке! — уверила Итал. Тиуа немного попрыгал вокруг неё (от радости), а потом побежал прочь, к одной из лисьих троп. Но неожиданно обернулся и спросил: — А ты возьмёшь меня с собой? В следующий раз? Он даже глаза прикрыл, боясь отрицательного ответа.

— Возможно, — сказала Итал. Тиуа вновь совершил невероятный цирковой прыжок и скрылся в кустах. А Итал побежала назад, к ожидающим её попутчикам. По пути она думала о том, 411

каким весёлым будет её путешествие, возьми она Тиуа с собой. Но ведь правитель должен заботиться о подданных. Вот она и поучится этой заботе. Учитывая характер Тиуа, ей вполне пока хватит одного подданного. Как и в случае с Сессомару, никто не задал Итал никаких вопросов. Вечером, когда устраивались на ночлег, Сессомару спросил Длуна, не может ли он помочь ему опять выйти во сне в реальность. Сессомару планировал попутешествовать достаточно далеко и без лиса не решился.

— Извини, только не сегодня. Планы, знаешь ли, — Длун развёл руками. Сессомару кивнул.

— Когда сможешь меня сопровождать, скажи.

— Ну, разумеется. Этой ночью Длун не только гулял по родной деревне, но и даже проник в сны Ильнар, которая была несказанно рада тому, что сын всё же вспомнил её. Сначала, правда, она посетовала и попеняла Длуну. Но недолго. У оборотней-лис было принято как можно сильнее выражать свои чувства. Поэтому Длуну досталось столько объятий от матери, сколько не доставалось, наверное, даже в детстве.

— Забавно, — подумал Длун, — а ведь я действительно впервые ухожу из дома так надолго. На следующий день путешественники тоже ехали молча. Каждый думал о своем. Кроме Рору, который откровенно скучал. Мало того, что Огненный так и не смог проявить свои таланты воина. На что, между прочим, рассчитывал. Так теперь нужно ехать и молчать. Нет, он, конечно, всё понимал. Но от скуки всё равно деться некуда было. Бики то успокаивалась, то вновь вспыхивала, как пламя. Когда была спокойной, понимала, что ничего другого, кроме как сидеть спокойно и ждать, не остается. Если уж не демоны круга на совете, то Леру ей точно вмешательства в Игру не простит. Особенно теперь, когда так близок желанный для него конец. А когда закипала... тогда она слала в бездну всё это понимание. И накручивала себе всё больше, искренне веря, что если бы этот полукровка не встретился на пути Леру, то в этот раз ей уж удалось бы задуманное. Ощущение было не из приятных — словно было две Бики, и каждая тянула в свою сторону. Впрочем, к этому ощущению демонице было не привыкать. Хотя сейчас оно было посильнее, чем обычно. А тут ещё кайты Гэрана ходили чуть ли не по пятам, даже не пытаясь маскироваться. Поскольку спрятаться под стулом, это не маскировка, а так, баловство. Да, Бики действительно нужно было быть осторожной. Нужно… Она и была, пока вновь на неё не нахлынула злость.

— В конце концов, если Рору имеет право, то и я тоже! — это был последний аргумент. И уже через минуту слуги наблюдали, как из окна в комнате госпожи вылетел вихрь и унёсся куда-то в направлении портала. Понаблюдали, посто412

яли минуту, пожали плечами и вновь принялись за повседневный труд. Только нужно пристально следить за тем, когда хозяйка вернется и в каком будет настроении. Так, чтобы решить, стоит ли ей на глаза показываться. А в общем дело привычное. И уж кайта-то вообще никто не заметил. Гэран быстрым шагом вошёл в зал, где Леенаари слушала игру свое любимой придворной дамы на флейте. Демоница посмотрела на мужа с удивлением, которое практически сразу же сменилось беспокойством. Гэрану не свойственно было так резко врываться куда-нибудь. А сейчас Гэран не делал даже попыток смягчить свои движения. Да и выражение лица не предвещало ничего хорошего. Таким Гэрана Леенаари видела только тогда, когда объявила ему о том, что уходит к человеку. Одним лёгким жестом Леенаари отпустила фрейлин, и когда их шаги уже не слышались из коридора, сказала: — Что-то случилось. Демоница не спрашивала. Она просто констатировала факт. Гэран остановился возле жены и задумался, не зная, как подобрать слова. Потом начал говорить медленно, словно обдумывая каждое слово: — Бики решила вступить в Игру. Леенаари с усилием выдохнула воздух.

— Не в первый раз, — сказала она спокойно. Но в голосе всё ещё сохранялась нотка напряжённости. Она прекрасно знала, что муж никогда не будет так себя вести по пустякам. Хотя надежда всё же была.

— Бики в ярости. Я уверен, что если она встретит твоего сына, то попытается его убить. Леенаари передернула плечами.

— Ты уверен? Ты правда уверен? Гэран кивнул.

— Тогда мне тоже стоит воспользоваться своим правом, — медленно сказала Леенаари, поднимаясь.

— Я помогу тебе.

— Не надо.

— Просто буду рядом, на всякий случай. Леенаари сделала над собой усилие и улыбнулась мужу. Путешественники, похоже, решили всё делать в едином порыве. В едином порыве молчали раньше, а теперь все вместе заговорили. Чем Рору был несказанно доволен. Он любил одиночество временами, но сейчас ему хотелось почувствовать, что рядом живые, разумные существа. Разговоры шли, в общем-то, ни о чём. Но и это радовало. Так путешественники одолели ещё часть пути. И уже собирались устраиваться на привал, как... Первым смерч заметил Длун. Заметил и почувствовал исходящую от него угрозу. Воздушная воронка летела 413

над лесом, совершенно не задевая верхушек деревьев, что смерчу, в общем-то, несвойственно. И даже если бы смерч вёл себя как обычно, то и Длуну, и Итал, и даже Сессомару было бы ясно, что ничего обычного в этом нет. Это было живое существо. Причём явно злобное. Похоже, надо готовиться к сражению. Но стоило лишь Сессомару положить руку на рукоять меча, как Рору, выйдя вперёд, преградил ему дорогу.

— Вам с этим не справиться. Пока…

— Но…

— Отойди назад. Пусть оборотни скроют себя и тебя. Я сам займусь. Сессомару хотел возразить, но тут он и оборотни оказались словно под водопадом. Вода ощущалась чуть ли не физически. А когда Сессомару попытался выйти из странного потока, то не смог, будто бы наткнувшись на резиновую стену, которая мягко оттолкнула его. Сессомару оглядывался в поисках того, кто мог быть причастен к странному водопаду. Оборотни тоже были в небольшом недоумении. Сессомару так и не нашёл ничего. Только… Нет… да… наверное, ему показался белый силуэт между деревьев. Сессомару опробовал на странной преграде свой меч, но безрезультатно. Осталось только смотреть сквозь струи необычного водопада. Рору кивнул мелькнувшей меж кустов Леенаари и, перекинувшись в крылатого коня, взлетел вверх, с силой оттолкнувшись от земли. Он нёсся к смерчу, но уже на дороге к нему превратился в столб пламени. Путешественники наблюдали, как пламя врезалось в смерч, который с этого момента стал огненным и взревел ещё пуще. Смерч опустился на землю и начал кружить вокруг защищенных от его ярости магическим водопадом путешественников. Он кружил так близко, что, казалось, до него можно было дотронуться рукой. Но никто из путников не решился на эксперимент. Они, похоже, были в полной безопасности. А вот окружающему пришлось не очень сладко. Деревья валились и сгорали словно спички, трава и кусты превращались в пепел, как только смерч касался их. Скоро путешественники остались на островке зеленной травы посреди выжженного чёрного пятна. В это время смерч постепенно утих и представил обозрению необычайную картину. На земле стоял соловый конь с огромными крыльями летучей мыши. Копытом он прижимал к земле нечто извивающееся и радужное. Путники не сразу поняли, что это была огромная радужная птица с изумрудными глазами, тонким клювом и синим, словно сапфир, хохолком на голове. Птица пыталась вырваться, но только безуспешно била крыльями по земле. Она несколько раз клевала коня, но тот не реагировал.

— Отпусти! — мысль Бики врезалась в сознание Рору жалящей осой.

— А почему… — спросил демон также мысленно, — …ты собиралась напасть на меня?!

414

— Не на тебя! — если бы Бики говорила вслух, то наверняка бы шипела, — Что тебе в них?

— Это мое дело, — неопределённо ответил Рору, — можешь считать капризом. Имею я право на капризы.

— Хочешь помочь своему дружку, да? Теперь я действительно поверю, что между вами ничего не было.

— Даже сам удивляюсь, — Рору готов был засмеяться, но лошади не очень приспособлены для смеха. Настроение у Рору было неплохим. Он давно думал, каково это — сражаться с соперником, который управляет воздухом. Но никак не получалось у него заиметь таких врагов. А теперь сама Ингвисс велела. Нет, он действительно был зол на Бики поначалу. Испортила такой день, вмешалась в его Игру — кому это понравится? Но сейчас вся злость уже прошла. И немалую роль в этом сыграла его победа и униженное положение демоницы. В конце концов, сложно злиться на слабого соперника. А Бики сейчас была очень слаба. Рору не стоило большого труда убить её.

— Ладно, — как бы нехотя сказал демон, убирая копыто с ярко красного пера, — Лети. Бики даже не стала язвить в ответ. Просто встрепенулась и понеслась подальше от Рору и путешественников, по пути снова превращаясь в вихрь. В это время чары водопада спали, и Сессомару смог подойти к уже перекинувшемуся в человечий облик демону.

— Кто это? — спросил Сессомару, глядя вслед исчезнувшей в небесах птицевихрю.

— Да так. Не очень удачливая и очень эмоциональная демоница. Таких, как она, ты со временем пачками укладывать будешь — хоть в постели, хоть на поле боя. Если захочешь, со временем. А пока. Пока ты слабоват для неё. Сессомару хотел ещё что-то спросить. Но Рору отвернулся и пошёл к стоящим невдалеке оборотням, тем самым говоря, что разговор окончен. Этим вечером перед сном Сессомару опять попросил Длуна помочь ему с путешествием в реальность. Лис только спросил его: — Это действительно тебе нужно? Сессомару сразу же хотел ответить — да, нужно. Но задумался. И вдруг понял, что, может, лучше пока не стоит навещать родной дом. Поэтому он дал Длуну обещание, что подумает до следующей ночи. А ночью ему приснились дом и отец. Сон был на удивление ярким, реалистичным. Сессомару проснулся с лёгкой грустью в сердце. Он не придал этому значения. Ведь так и должно было бы быть. Но грусть не прошла к полудню, как бывало раньше, и не испугалась веселых разговоров с попутчиками. И даже не обратила внимание на мысли о будущем. Она осталась. И росла на удивление быстро. К вечеру эта тоска уже выгрызала Сессомару изнутри.

415

А утром следующего дня он уже не знал, куда от неё деваться. Словно маленький мальчик, он готов был плакать от тоски. Сессомару хотелось домой, очень хотелось. Он даже начал думать о том, чтобы вернуться. Прямо сейчас. Вот сейчас развернуться и быстрее убежать в столицу. К вечеру следующего дня Сессомару ни о чем другом думать вообще не мог. На вопросы спутников он огрызался, пока Длун не предложил оставить его в покое, пока тот не укусил кого. При этом Сессомару чувствовал себя, будто он разделился на двух человек. Один думал только о том, как бы вернуться домой, и его грызла тоска. А другой прекрасно понимал, что настолько сильная и безумная тоска, возникнувшая вдруг ненормальна. Что-то тут не так. И Сессомару не знал, как примерить этих двух человек. Погода была прекрасная. Солнце светило вовсю. Оборотни тихо переговаривались. Рору и Сессомару шли сзади молча Внезапно Сессомару почувствовал, будто его сознания что-то коснулось. Что-то тёплое. Всего лишь на минуту, а потом вновь ушло.

— Так вот как это бывает, — проворил демон.

— Что бывает? — глухо спросил Сессомару. Он всё ещё боролся сам с собой. И окружающие начали его раздражать.

— Когда мир не хочет отпускать, — ответил Рору. Насколько бы не был Сессомару погружён в себя, он не мог пропустить эту фразу мимо ушей.

— О чём ты говоришь? — Сессомару даже остановился, не обращая внимание на недовольное фырканье Аруна, которому это не понравилось.

— Мой друг рассказывал мне. Он говорил, что мир не хочет отпускать. Миры, в общем-то, создания жадные. Вот и мир людей тоже не очень жаждет с тобой расстаться. Не пускает тебя к воротам демонов.

— Но я ведь не собираюсь умирать. А если я стану демоном, то никуда не исчезну… — неуверенно сказал Сессомару.

— Но ведь ты будешь потерян для мира людей, правда? Вот мир и не хочет тебя потерять. Сессомару пристально посмотрел на демона. Он чувствовал, что Огненный что-то скрывает от него. А вот что?

— Ты мне не веришь?— спросил Рору.

— Я не верю, что ты мне рассказал всё.

— Ну, конечно, — рассмеялся демон, — а если я скажу тебе, что именно всё рассказал? Сможешь поверить? Сессомару только головой покачал.

— Ну вот, поэтому и не говорю так. Бесполезно. Они направились дальше. Нагонять оборотней, которые успели уже уйти достаточно далеко. Какое-то время шли молча. Потом Сессомару решился заговорить: 416

— А если всё же… Я… Я изменюсь? Рору пожал плечами.

— Понятия не имею. Я ведь демон с рождения. Могу лишь сказать, что эту листву, как и ты, вижу зеленой. А когда встретил свою девушку, то полюбил её. Правда, никто в пяти мирах не сможет тебе ответить — мой зелёный, это твой зелёный или, может, он зеленее. И твоя любовь — это моя любовь или, может, сильнее. Но ведь это и про разных людей можно сказать, правда? Сессомару кивнул. А Рору, немного помолчав, неожиданно продолжил: — Ты получеловек. И ты всегда останешься частично человеком. К тому же, ты из демонов-койре. Сессомару вновь посмотрел на демона с удивлением.

— Ах да, ты же не знаешь. Сначала были просто демоны. Но... Без браков и полукровок не обошлось. Даже сейчас попадаются. А раньше было больше. И вот так получилось, что возникли роды демонов, которые часто смешивали кровь с людьми. И сейчас смешивают. Даже гордятся этим. Чтобы выделиться из окружающих, они выбрали зверей не диких, а одомашненных человеком в качестве истинного облика — бык, кошка, собака.

— Лошадь… — продолжил Сессомару.

— Вообще-то лошади и дикие бывают — проворчал Рору, — впрочем, не знаю. Вроде род меру никогда койре не считался. Нужно потом у отца спросить, — продолжил он бормотать себе под нос.

— Наверное, эти кланы демонские не очень… — Сессомару не мог подобрать слово.

— Не очень уважаемы, ты хотел сказать? — помог Рору. Сессомару кивнул.

— А вот и нет. Все демоны койре — демоны высшего круга. У каждой расы есть свои слабости и свои сильные стороны. И простая логика говорит, что койре взяли от людей сильные стороны, которых нет у демонов. Хотя, конечно, есть и те, кто тайно или явно считают койре менее достойными, чем полностью чистокровных демонов. Но тут уж ничего не поделаешь — идиоты везде встречаются. К сожалению. Сессомару кивнул. Теперь, когда он осознал, что его грызет не тоска, а просто уловка мира, справляться с ней стало легче. Тоска посопротивлялась ещё немного, но, в конце концов, вынуждена была отступить. Особенно после того, как Сессомару начали сниться другие сны. Сны, в которых была его мать, такой, какой он помнил её с детства. А ещё были сны про необычные города с домами, возносящими вверх гордые шпили крыш. Города под яркими высокими небесами. Города с говорящими камнями и пытающимися оторваться от постаментов украшениями мостов. А ещё были поля с необычной травой — золо417

той, серебряной, лиловой. И горы из самоцветов. Кипящие озёра... Всё это заслонило в Сессомару воспоминания о доме и тоску. Он не помнил сновидения полностью, только обрывками. И это ещё больше разбередило воображение и желание увидеть это всё наяву. Сессомару не знал, почему он решил, что это наяву существует. Вроде бы ему сказал тот, кто был проводником в этих загадочных снах — белый ворон. А может, он сам это придумал?

— Можно снять чары, — сказал Рору одним утром, — теперь они ни к чему. Вместо ответа путешественники уставились на демона. Рору пояснил, причем оригинально: — Неужели не почувствовали ничего? Оборотни переглянулись. Потом Длун неуверенно начал: — Ну, тут нет людей... Я не понимаю, почему, ведь совсем рядом деревни.

— Сюда не заходят люди.

— Почему? — спросила Итал, — ведь здесь нет ничего опасного. Разве что лесные божества. Даже нет намёка на нечисть или что-то подобное.

— Тут была нечисть, — сказал Рору, — когда-то тут жил демон. Достаточно неприятный тип, превыше всех благ ставивший обед из человечины.

— Фу! — единодушно фыркнули оборотни, — И что же с ним случилось?

— Умер. Демоны долго живут, но всё же не вечны. А этот уже был стар, когда здесь поселился. Демон-то умер, но люди помнят. Сюда никто не сунется.

— А как же охотники? — спросил Сессомару. Он был всё ещё впечатлён Аматером, ему сложно было поверить, что такой парень не ринулся бы в чащу за головой гурмана.

— Охотникам прекрасно известно, что демона тут нет. — усмехнулся Рору.

— Но почему же тогда... — начал было Сессомару.

— Наверное, у них есть более важные дела, чем убеждать местных жителей, что никакого демона тут нет.

— Не понимаю, — покачал головой Длун, — ведь тут все сами обладают вроде бы способностями оборотней. Почему же они не могут почувствовать?

— А вот этого и я не понял, когда здесь был, — сказал Рору, — но, похоже, иногда не спасают и способности. Или они иногда дают сбой. Так или иначе, путешественники решили сбросить чары, что обрадовало Длуна. Лис ещё никогда не поддерживал магию так долго и теперь рад был возможности отдохнуть. А в полдень того же дня им пришлось пережить ещё одну встречу. Прямо на путешественников шёл маленький, сгорбленный старичок. Это был человек. Обычный человек.

— Ну вот, а кто-то говорил, что тут нет людей. — насмешливо сказал Рору.

— А кто-то говорил, что люди боятся заходить сюда, — парировал Длун. Но не особо задумываясь, по привычке, все мысли лиса, как и остальных пу418

тешественников, были заняты стариком. Откуда он здесь взялся, когда вокруг ни души? И как никто из них не смог его заметить? Опасностью от старика не веяло. Да и силы магической тоже не чувствовалось. Но, учитывая, что раньше его вообще никто не чувствовал, все были настороже. Старик, между тем, совершенно не удивился и не испугался компании путешественников. Наоборот, похоже, даже обрадовался. С улыбкой и без страха подошёл он к путникам и заговорил, отнюдь не старческим голосом: — Я рад приветствовать вас! Давно жду, хотя и понимаю, что ничего не может случиться раньше срока.

— Вы нас ждёте? — спросил Сессомару ошарашено.

— Я начинаю понимать... — сказал Рору, — Ты, — обратился он ко всё ещё улыбающемуся старику, — ты Зеалот?

— Зеалот-полубог, великий провидец?! — воскликнул Длун, — Теперь всё понятно. Если, конечно, учитывать, что легенды не врут.

— И какие легенды? — с интересом спросил старик.

— А то ты сам не знаешь! — хохотнул Рору.

— Знаю. Но хочется от вас услышать. Вдруг поменялось всё? А мне интересно. К тому же, я так давно ни с кем не разговаривал.

— Ладно, — начал Длун, — я буду рассказывать, а ты меня поправляй, если что. Старик кивнул.

— Во-первых, ты сын Орлео, божества внутреннего моря. Так? — Длун скосил глаза на старика. Тот кивком показал, что пока всё правильно.

— От отца ты получил в дар способность предвидеть будущее.

— Не совсем верно. Это не дар. Не то, что получают в подарок, в общем. Это просто моя особенность. Наследство, если хотите. Ты же не говоришь, что от отца получил в дар рыжие волосы? Длун кивнул и продолжил.

— И все скоро об этом узнали. А когда узнали, житья тебе от желающих увидеть своё будущее не стало. И тогда твой отец пожалел тебя и дал тебе возможность скрываться так, что никто тебя почувствовать не может. Поэтому и мы тебя не увидели. Пока к нам сам не вышел. Верно?

— Опять не совсем, — ответил старик, — мой отец действительно дал мне такой дар. Но вовсе не из жалости. Каждый из полубогов имеет право попросить у родителя любой подарок. Один раз, на совершеннолетие. И если это в принципе возможно, то он этот дар получает. Это оказалось возможно. Правда, моему отцу пришлось обращаться лично к помощнику Высшего. Уж не знаю, как он его уговорил и что за это сделать должен, но папочка до сих пор на меня дуется. А мне-то что?

— Ну и как? — поинтересовалась Итал.

419

— О, первые несколько лет я блаженствовал. Мне никто не был нужен. Я искренне верил, что создан для одиночества. А потом я привык. У меня не было повода ни чересчур восхищаться, ни расстраиваться… — старик замолчал, задумавшись.

— Но сейчас что-то изменилось? — осторожно спросил Длун. Старик пожал плечами.

— Я не знаю. Наверное. Может быть, я хочу вернуться к людям. Или это что-то другое.

— Почему бы тогда не вернуться?

— Потому что я уже отвык. И, боюсь, не смогу. Возможно, я даже обрадуюсь поначалу. Вот сейчас, например, я рад, что могу говорить с вами.

— Но мы… не совсем люди, — сказал Рору, с удивлением разглядывая Зеалота, словно диковинную зверюшку.

— А,.. какая разница, — махнул рукой провидец, — вы ведь не откажетесь пообщаться со стариком. Путешественники переглянулись.

— Могу предсказать ваше будущее, — тихо, почти шепотом сказал Зеалот.

— Это уже подкуп. — рассмеялся Рору, а потом, обернувшись к спутникам, сказал: — Я на вашем месте согласился бы. Если слухи не врут, Зеалот предсказывал даже демонам и божествам. Всегда правильно. Нет никого, кому он не смог бы предсказать судьбу.

— Есть. — голос старика звучал очень тихо, но все почему-то услышали.

— Есть, — повторил Зеалот, — я не могу прочесть свою собственную судьбу. Они проследовали за провидцем в его небольшой дом, стоящий на поляне. Коней пустили на сочную траву, а путешественники угостились необычным напитком. Жидкость была похожа цветом на чай и такой же прозрачной. На вкус же это являлось сочетанием совершенно несочетамых вещей. Тут был привкус ореха, зерна, лимона, кофе, что варят купцы южных стран, и молока, морской соли и тростникового сахара.

— Этот напиток из мира божеств, — сказал Зеалот.

— Понятно, — Рору пригубил ещё глоток. Зеалот следил за ним с беспокойством. И всё же решился сказать: — Ты уверен, что тебе это не повредит?

— Разумеется, — беспечно кивнул Рору, — я ведь демон первого круга. Зеалот кивнул. В этот вечер путешественникам пришлось много говорить. Зеалот так и не собрался возвратиться в мир людей, но живо интересовался происходящими там событиями. А когда Сессомару и Длун рассказали всё, что могло заинтересовать провидца, он удовлетворённо кивнул головой и сказал: 420

— Теперь и мне пришла пора выполнить своё обещание. Если вы, конечно, хотите. Путники задумались. Было над чем. А Зеалот, словно не замечая этого, продолжал: — Только у меня есть несколько правил. Я не отвечаю на вопросы. Сам говорю то, что считаю нужным. И не так, как вы могли подумать. Я говорю немного.. .иносказательно. Но понятно.

— Сразу бы и объяснил, — внезапно рассмеялся Рору, — стало бы понятно.

— Что именно понятно? — недоверчиво спросил Зеалот.

— Ну, разве не знаешь историю о великом Алоэльде и двух князьях? Провидец сразу же насупился. А Длун спросил: — Вроде я то-то слышал об этом. Это ведь было ещё до создания империи?

— Именно. Тогда в этих землях были отдельные княжества. Жил великий провидец, к которому обращался и простой люд, и полководцы. Он тоже говорил иносказательно. Однажды к нему пришёл князь Рейяр и спросил, выиграет ли он войну с соседом, князем Миэр. Ответ, который дал провидец, настолько ободрил князя, что он начал войну сразу же. И практически сразу же проиграл.

— Алоэльде ошибся? — спросил Длун.

— Провидцы не ошибаются. И уж тем более такой провидец ошибиться не мог, — вмешался Зеалот, — Он сказал правду.

— Но как?

— Он сказал князю, что если тот развяжет войну, то два княжества объединятся в одно. Так и случилось. Оба княжества объединились под рукой князя Миэр. Кто же виноват, если в своём тщеславии Рейяр не смог правильно интерпретировать послание провидца? Забавно, но после этого путешественники решились всё же позволить Зеалоту рассказать об их судьбе.

— Будешь заглядывать в хрустальный шар, что стоит в дальней тёмной комнате, в которую мы должны заходить строго поодиночке? — поинтересовался Длун и тут же получил подзатыльник от Итал. Волчица посмотрела на окружающих и объяснила: — Извините, но так давно хотелось!

— Ничего, вполне объяснимое желание. — успокоил её Сессомару.

— Может, ты сам хотел? А я помешала? — виновато начала Итал.

— Так, достаточно, — резюмировал Длун и повернулся к Зеалгту, — ну так как?

— Я скажу каждому то, что считаю нужным. — пожал плечами провидец, — Вот, например, с тебя и начну, — он кивнул Рору.

— С меня? — удивился демон. Потом скривил губы в усмешке, — Ну ладно, попробуй. Разгадать ужасы моей судьбы.

421

— Да ничего ужасного. Даже напротив. Найдёшь ты скоро то, что давно потерял. Но вовсе не там, где ищешь. И вообще, всё будет не так, как ты себе представляешь.

— Я вообще-то уже все возможные варианты представил, — сказал неожиданно посерьезневший демон.

— Значит, не все, — упрямо ответил старик.

— Но, — начал Рору. Старик не дал ему закончить, а обратился к Длуну: — А перед тобой сейчас две дороги. Одна — обычная, спокойная. А другая… там всё по-иному. Там скорость, восторг, приключения. Слава. Только дорога эта не твоя. Не по тебе сшита. Если бы ты был человеком, то никогда бы тебе её не предложил. А так. Вы, оборотни, любите менять маски. И с лёгкостью их снимаете, когда надоедят. Не как мы, люди, с мясом подчас. Так что вполне можешь попробовать. Даже полезно.

— Спасибо, — улыбнулся, почти оскалился Длун, — я, кажется, понимаю, о чём ты говоришь.

— Две дороги, прямо как у меня... — ни к кому не обращаясь сказал Сессомару, чем весьма развеселил Зеалота.

— У тебя? У тебя только одна дорога. Судьба такая. Всегда перед тобой будет только одна дорога, даже когда казаться будет, что их несколько. И ни свернуть, ни назад повернуть уже не сможешь. Сессомару развёл руками. Этого он точно не ожидал. Пока он приходил в себя, Зеалот уже повернулся к Итал: — Ну а вы, принцесса. Вы пока ещё и жить по-настоящему не начали.

— Я это чувствую, — ответила Итал серьезно, — но что мне сделать, чтобы начать?

— А ничего не надо. Не упустите жизнь свою. Точнее, она вас ни за что не упустит. А пока просто живите, как живется сейчас — наблюдателем. Знания копите, за миром следите. Пригодится. Зеалот протянул руку и, взяв стакан, отхлебнул своего зелья. Потом вновь посмотрел на путешественников и сказал: — Ну вот и всё. На этот раз. Может, ещё встретимся, тогда ещё скажу. И не вздумайте сказать, что это мало.

— Не вздумаем, — за всех ответил Рору. На следующий день путешественники почти не общались. Каждый думал о своём.

— Вот и дошли, — сказал Рору, — ещё немного — и лабиринт. В самом деле, тропинка стала шире, превратилась в настоящую дорогу, а потом лес закончился сразу, резко. Путешественники вышли на поляну. На другой стороне возвышалась каменная стена лабиринта.

422

— Вот и он. Пройдёшь — попадёшь прямо к воротам в мир демонов. А там тебя уже ждут, — сказал Рору. Сессомару был удивлён.

— И этот лабиринт здесь находится просто так? Безо всякой защиты?

— Ну почему же, — ответил Рору, — во-первых, далеко не каждый его может найти. Это лабиринт крови. То есть пройти сквозь него к порталу может только тот, в ком есть хоть капля крови демона. А во-вторых — посмотри на вход. Сессомару послушно посмотрел, но ничего нового не увидел.

— На статуи посмотри, чудо половинчатое, — не выдержал Длун.

— А что статуи? — начал было Сессомару обиженно. Но потом понял. Статуи — живые. Каменные тигры словно почувствовали его взгляд и мысли. И в ответ их глаза загорелись красным пламенем.

— С ними нужно сражаться?

— Да, верно. И лучше, если это сделаешь ты один. Просто… Так меньше проблем будет при переходе в мир демонов. Туда-то ведь ты должен попасть один. По условиям Игры. Впрочем, это не опасно, отнюдь. И не сложно. Твой меч с этим камнем справится. Главное, уложись в полчаса. Иначе они восстановятся, и веселье начнется снова. Сессомару кивнул.

— Тогда и лабиринт мне лучше самому проходить?

— Да, наверное, так будет лучше. Сессомару на мгновение почувствовал себя некомфортно. Словно подул холодный ветер. Похоже, он гораздо больше привык к своим попутчикам, чем думал вначале. Но всего лишь на мгновение. Он действительно с лёгкостью одолел тигров, и скоро куски камня украшали вход. Сессомару, если бы демон не сказал ему, что тигры восстановятся, даже жалко бы было безмолвных стражей. Дверь лабиринта тоже поддалась на удивление легко. А потом захлопнулась за Сессомару, когда он вошёл. Леенаари снова придирчиво осмотрела себя и пять своих лучших фрейлин. Сама демоница была одета в цвета клана — светло-зелёное струящееся платье (цвет воды) и белый плащ (цвет, который включали в свой знак все койре). Почему именно белый говорил о человеческой крови неясно. Кому-то, видать, пришло в голову, что человеческая кровь светлее, чем у демонов. А потом и вообще стали её обозначать белым цветом. Фрейлины были одеты в цвета своих семей. У каждой на руках был поднос с даром для участника Игры. Такова традиция. Незадолго до окончания Игры демон-родственник игрока должен был поблагодарить лично каждого из играющих и преподнести подарок. Настоящий дар, а не ерунду какую-нибудь. Исключение делалось только тогда, когда этот самый родственник в процессе Игры начинал испытывать сильную злость к кому-либо из играющих. Но в данном случае этого не было. Даже на 423

Бики Леенаари не злилась. Скорее всего, потому, что всё закончилось хорошо. Сейчас Леенари даже жалела демоницу. Сама Леенаари не представляла, как бы она смогла жить, не умея управлять своими эмоциями. Итак, последний взгляд, и Леенаари кивком дала понять, что удовлетворена тем, что видит. Она двинулась в портал, который заранее открыли для неё участники Игры. Фрейлины шли за ней, осторожно неся на серебряных подносах дары, завернутые в золотисто-зелёный шёлк. Леенаари вошла в зал Игры как раз тогда, когда Сессомару вошёл в лабиринт. Гэран про себя даже удивился такому совпадению.

— Нужно потом ей рассказать. Возможно, такая удачная примета её порадует. Лицо демоницы не выражало никаких сильных эмоций. Невозможно было понять, волнуется она за сына или нет. Впрочем, всё было так, как положено по этикету. Леенаари поклонилась всем участникам Игры по отдельности. И произнесла все официально установленные для такого случая фразы. Потом настал черёд подарков. Демоница подошла к Бики вместе с одной из фрейлин. Леенаари обернулась, аккуратно развернула шёлк и подала Бики перстень с золотистым камнем.

— Это лиурал, камень, дающий светлость разуму и не позволяющий эмоциям принимать за нас неправильное решение. Это очень ценное кольцо, оно давно хранилось в нашей семье. Я надеюсь, этот дар хорошо послужит тебе, воздушная. Бики поклонилась, как и было принято, и взяла перстень. Оказавшись на пальце у воздушной, он тут же заиграл, засверкал. Камень принял новую хозяйку. Конечно, Бики хотелось сказать что-то ядовитое Леенаари, но одного взгляда в непроницаемые глаза белой псицы было достаточно, чтобы это желание исчезло, словно натолкнувшись на крепкую стену. К тому же, Бики и сама прекрасно понимала, что кольцо ей не повредит. А Леенаари, между тем, подошла к Гэрану. Сейчас он был для неё не мужем, а одним из игроков. Ему достался плащ. Серый, как его любимый туман. Плащ Леенаари сама соткала, вложив в него энергию болот и лунного света, дороги и своих снов. Он усиливал природную способность Гэрана к созданию иллюзий и видений, а также его способность скрываться от чужих глаз. Где Леенаари всё время прятала плащ, пока ткала, Гэран так и не узнал. Хотя облазил и дом, и сад. Демоница повернулась к Даре, которой вручила ожерелье из огненных самоцветов, единственное в своём роде творение одновременно и людей, и демонов.

— Ты, кажется, свой дар всё равно не упустишь. — не удержалась она от того, чтобы не послать мысль Леру, когда подошла к Рогатому.

— Я думаю, тебе придется по душе дар. — и Леенаари протянула Леру бутыль маслянистого темного вина из подвалов своего рода. Со стороны могло пока424

заться, что Леру обошли с подарками. Но это было не так. Одна капля этого вина не меняла вкус напитка, но пьющему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Но не в этом была основная сила вина Псов. Одна капля не только изменяла вкус, она давала власть над тем, кто выпьет напиток. Чары длиной в несколько дней, которые не мог снять ни демон, ни божество. Только три таких бутыли хранилось в подвале у Псов. И одну сейчас Леенаари отдала Леру. Потом демоница подошла к столу с чашей и положила на неё подарок для Рору. Кинжал, зуб одного из первых демонов Псов в серебряной рукояти. Этим кинжалом можно было одинаково наносить раны любому существу, живущему в пяти мирах. Потом демоница снова поклонилась и ушла обратно в свой замок через портал. Ей больше нельзя было здесь находиться, согласно правилам. «И на него упала тишина». Забавно, раньше Сессомару, встречая эту фразу в описаниях поэтов и писателей, чуть брезгливо морщился. А теперь понял — да, именно упала тишина, лучше и не скажешь. А ещё эта тишина отрезала его от другого мира — того, где остались оборотни и демон. На несколько секунд даже пришла мысль о том, что он больше никогда не вернется туда. Сессомару огляделся. Лабиринт встретил его не только тишиной, но и прохладой. Во все стороны разбегались дорожки, огороженные высокими, в два человеческих роста стенами. Рору рассказывал, что эти стены невозможно перелезть. Всё равно окажешься на той же стороне. Демон говорил, что единственный способ идти по лабиринту — это под руководством своего сердца. И никак иначе. Сессомару ступил на левую дорожку и пошёл по ней. Сессомару не прошёл и нескольких шагов, как заметил, что небо потемнело. Он поднял голову вверх и увидел, что уже зажглись первые звёзды. Особенно ярко сияла одна. Сессомару без труда определил созвездие. Созвездие бродячего пса и звезда Сиу, или Собачья звезда, прямо на его носу. Сессомару сразу же вспомнил, что Сиу не должна быть видна осенью. Но он не удивился этому, как и не удивился столь быстро наступившим сумеркам. Он подмигнул звезде и ему показалось, что она подмигнула ему, снова нарушив все правила, так как звезда эта всегда горела ярко, не мигая. Подчиняясь какому-то внезапно нахлынувшему порыву, Сессомару протянул руку ладонью вверх, и звездный луч скользнул по ней, осыпавшись на ладонь серебристой пылью. Сессомару подбросил пыль в воздух и её подхватил возникший из ниоткуда ветер. Он поиграл серебристыми частичками и уложил их на дорогу, чётко и прямо. Дорожка, усыпанная песком, тянулась по лабиринту, загибаясь за угол.

— Это для меня? — улыбнулся Сессомару, — спасибо. Тут же вновь его уши стали различать звуки — ветер, пение птиц, шелесты. Но это были не звуки того мира, из которого он пришёл. Сессомару даже сам себе не смог бы объяснить разницу между теми и этими звуками. Просто знал 425

— они разные. Он шёл по лабиринту, ведомый серебристой дорогой, вслушиваясь в музыку, созданную ветром, встречающимися на пути фонтанами, водопадами и птицами. Странные у этих птиц были голоса. Словно маленькие храмовые колокольчики звенели. Сессомару полностью отрешился от всего — от прошлого и от тоски по дому. От будущего и мечтаний о встрече с матерью и её миром. Он забыл, а может, никогда и не помнил, зачем он вообще зашёл в лабиринт, и кто ждёт его на пороге. Просто шёл. Иногда Сессомару казалось, что реальности за следующим поворотом не существует, что она создается только тогда, когда он заглядывает за угол. Несколько раз Сессомару пытался бегом добежать до поворота, заглянуть за угол, чтобы увидеть пустоту или схватить реальность за руку как раз в тот момент, когда она воссоздаёт для него очередной переход. Но реальность всегда опережала, что вовсе не злило Сессомару. Мысли текли одна за другой, не сильно обременяя сознание. А память всё больше уплывала куда-то. Сессомару уже пару раз ловил себя на том, что пытается вспомнить своё имя. Пока вспоминал. Но сразу после в сознание возникала мысль — имя, а на что оно вообще тут нужно? Может, вообще незачем. И идти по этой серебристой дороге... Зачем? К чему? Ведь можно ещё долго, если не вечно, бродить здесь. Среди прохладных водопадов, весёлого ветра и птиц с голосами колокольчиков. Сессомару остановился, пытаясь привести мысли в порядок и сбросить странный кумар этого места.

— Ведь я зашёл сюда не просто так. Для чего-то — Сессомару спрашивал у себя самого. Но как не хотелось думать! Скоро даже мысли подобные перестали его посещать. Он лишь шёл, наслаждаясь тем, что мог ему дать лабиринт, а его память уплывала всё быстрее. Внезапно Сессомару подумал: — У меня же есть флейта. Я могу присоединиться к этой прекрасной музыке. Флейта как раз то, чего тут не хватает, — Сессомару достал флейту из-за пазухи, осторожно освободил из плена бархатного чехла и заиграл мелодию, подыгрывая музыке водопада. Поначалу флейта вовсе не хотела слушаться хозяина. Она издавала только сдавленные всхлипы, точно больной зверёныш. Но Сессомару не сдавался. Он продолжил играть, стараясь найти мелодию, схожую с той, что звучала здесь. И мелодия появилась. Сначала тихая и нежная, она постепенно набрала силу, вплетаясь в музыку лабиринта. Но удивительно. Она одновременно дополняла музыку и шла вразрез с ней. Одновременно была частью и инородным телом, чужим для всего здешнего. Сессомару не мог понять, что происходит. Он оставил игру на минуту, а потом вновь попытался вытащить из флейты мелодию. И тут его сознание словно перевернулось. Остался лабиринт с его чарующими звуками, но прошло гипнотическое оцепенение. Словно чьи-то руки до того крепко державшие разум Сессомару в одну минуту разжались и нехотя отпустили свою добычу. Сессомару вспомнил всё. Кто он, 426

как попал сюда, кто его ждет на пороге лабиринта и кто, скорее всего, будет ждать его у порога в мир демонов. Цель дойти снова встала перед глазами. Яркая, словно свет солнца. Сессомару снова шёл по дороге из серебристой пыли. Он так же, как и раньше слышал пение птиц и завывание ветра, ощущал прохладу переливчатых струй водопадов. Но теперь это не гипнотизировало его. Он уверенно шёл вперёд. Ему даже казалось, что дышать стало легче, и он с удовольствием пробовал на вкус чуть сладковатый воздух летней ночи.

— А ведь я мог остаться здесь навсегда, — неожиданно пришла мысль. Но эта мысль не напугала Сессомару, а рассмешила его. Захотелось прыгать и кричать от восторга. И Сессомару вовсе не видел препятствий к тому, чтобы нечто подобное сделать. При этом он понимал, насколько всё неразумно и по-детски. Но искушение было очень уж велико. Сессомару задрал голову к небу и прокричал что есть сил: — Эй, ты! Тебе не взять меня, понял! Я сильнее! Никто ему, конечно, не ответил. Но Сессомару это и не интересовало. Он вновь рассмеялся. Ощущения были потрясающие! Он был весел, как после бутылки вина, и так же безответственен. Но ни мысли, ни язык при этом не путались. Или ему это только казалось? В таком настроении он дошёл до светящихся мягким зелёным светом в полутьме ворот. Сюда, к воротам, изукрашенным диковинными зверями, которые рычали, сверкали глазами и выпускали струйки пламени, вела дорога звёздной пыли. Сессомару надавил плечом на ворота, и они открылись, пропуская его вперёд. Точнее, его тело. Поскольку пока Сессомару по инерции летел на землю, он успел потерять сознание. Последнее, что он заметил, это две фигуры, которых обтекал солнечный свет. Обе фигуры были знакомыми, но в одной было и ещё что-то родное. Что — это Сессомару не успел понять. Он провалился в сон без сновидений.

— Всё, готов, — констатировал Гэран, глядя на улыбающегося во сне Сессомару.

— Ещё бы, — фыркнула Леенаари, — Рору, конечно, здорово придумал с лабиринтом видений. Но наподдать ему следует.

— Только прежде сотри с лица эту довольную донельзя улыбку, — посоветовал Гэран, — а то странно будет выглядеть со стороны.

— Но ведь улыбка может быть и злобной. — возразила Леенаари.

— С этим у тебя вообще всегда были проблемы, — парировал Гэран, — лучше скажи, что нам с телом делать? — он указал на спящего Сессомару.

— Отвезём его домой, что же ещё. Сейчас его даже барабаном не разбудишь. А с Рору всё же я поговорю. Потом. Сессомару сидел в любимой беседке Леенаари и никак не мог наглядеться на мать. Она осталась такой, какой он её помнил. Впрочем, он уже понял, что демоны не стареют. Даже стыд за своё поведение в лабиринте (Сессомару пом427

нил каждую секунду), не мог заставить его отвести глаза. Да и послушать тоже было что. Уже через пару дней Сессомару должен был предстать перед королём-драконом как наследник клана демонов-собак. А до этого ему, соответственно, нужно было узнать, что он является теперь демоном. Правда, он это уже знал теоретически — такая вот неправильная Игра в этот раз получилась. Но одно дело — знать, а другое — осознать хоть немного. Леенаари впервые в жизни, наверное, так беспокоилась. Даже боялась, не зная, что будет делать Сессомару. Ведь были случаи, когда полукровки, узнав, что выбора у них нет, уходили из мира демонов и несколько лет шатались среди людей или оборотней, пока не понимали, что ничего уже не изменить. Некоторые даже пытались обращаться к даронам. Те помочь не могли. А вот убить в целях общей борьбы с демонами — запросто. Поэтому волнение Леенаари были обоснованы. Но Сессомару не стал устраивать истерик или злиться. Он только спросил: — Неужели нельзя было по-другому?

— К сожалению, нет. Эта традиция существует давно. С того самого времени, как разделились миры. Конечно, она не слишком уважительна. Но таков наш мир. И тебе придется привыкать к этому. Уважение тут нужно заработать. И зарабатывается оно силой.

— Я понял, — проговорил Сессомару.

— Тебе не нравится тут? — спросила Леенаари.

— Как я могу сказать? Я не видел ваш мир. А о демонах слышал только рассказы в мире людей. Рассказы, которые не блещут любовью к ва… нашей расе.

— У нас есть свои особенности. Мы тщеславны и эгоистичны. Прежде всего, всегда действуем исходя из собственной пользы. Иногда из пользы существа, которое чем-то нам дорого. Но в основном из своей. Редко, очень редко мы встречаем тех, про кого можем сказать, что это существо чем-то ценно для нас. В основном это члены нашей семьи. Иногда друзья или партнёры. Но далеко не каждый демон может похвастаться тем, что у него есть такие близкие существа. Наверное, именно поэтому мы особенно ценим такие сокровища. Мы любим войну. Ей мы действительно верны всегда. Причём вчерашний приятель может быть сегодняшним врагом, завтрашним союзником против кого-то третьего. И послезавтрашним любовником. Так как истинные враги у нас так же редки, как истинные друзья или возлюбленные. Леенаари замолчала, напряжённо вглядываясь в лицо Сессомару, пытаясь на нем прочитать, что он собирается сказать ей в ответ.

— Не вижу большой разницы между нами и некоторыми моими знакомыми в столице.

— Потому что, на самом деле, слова не много значат. Мы отличаемся от людей. Но это нужно почувствовать.

428

Сессомару некоторое время молчал. Потом сказал тихо: — Мне сообщили, что я никогда не стану настоящим демоном. Внутренне не стану. Леенаари улыбнулась.

— Что меня всегда поражает в стихийниках, так это то, с каким уверенным видом они говорят о вещах, в которых ничего не смыслят. Впрочем, иногда это очень кстати. Я не знаю, что тебе ответить. Возможно, Рору и прав.

— В любом случае, я не смогу уже ничего изменить. Я уже демон.

— Да. С того самого момента, как вошёл в наш мир. Это был конец Игры.

— Но сделать что-то ты можешь, — раздался весёлый голос. Сессомару и Леенаари одновременно обернулись и увидели стоящего в дверях беседки Гэрана. В руках демон вертел сорванный цветок, а на лице было хитро-счастливое выражение. Такую физиономию из всех знакомых Леенаари мог скорчить только муж.

— Ты можешь покричать о том, как ты недоволен, обратиться лично к королю-дракону или даже к Ингвисс. Или сбежать куда-нибудь.

— Да нет, я, пожалуй, тут останусь. Пока. — ответил Сессомару. Странно, но такое бесцеремонное вторжение Гэрана здорово разрядило обстановку. Точнее, так показалось Сессомару. Леенаари, судя по испепеляющему взгляду, который она бросала на мужа, была крайне недовольна.

— Есть ещё один вариант, — продолжал Гэран, словно не замечая, как смотрит на него Леенаари, — можно посыпать свою голову пеплом, биться этой головой об стенку. Или волосы повыдирать. А что, был случай, когда одна дама так и поступила в твоей ситуации.

— Тоже не подходит, — совершенно серьезно сказал Сессомару, — пепел вреден для волос, голова мне ещё пригодится, а плешь вовсе не пойдёт. Так что как-нибудь постараюсь без этого обойтись.

— Так это прекрасно! — воскликнул Гэран.

— Гэран, ты не мог бы оставить нас одних… На время. — тон Леенаари был ледяным. И очень убедительным. Поскольку Гэран испарился, в буквальном смысле превратившись в туман. А Сессомару и Леенаари продолжили разговор. На следующий день настала пора прощаться с оборотнями. И Длун, и Итал в одночасье решили возвратиться домой.

— Мне было бы легче с вами, — сказал Сессомару.

— Да, наверняка, — ответил лис, — но лучше, когда посложнее. Я навещу тебя. Совсем скоро, если хочешь. Но не раньше, чем через пару месяцев. Когда хоть немного освоишься.

— Я хочу, — искренне сказал Сессомару. Он и в самом деле привык к лису. Он хотел бы, чтобы Длун остался с ним в этом ещё незнакомом ему мире. Но он тоже верил, что будет лучше, если сейчас он один пустится в плавание по этому миру.

429

— Я тоже могу навестить тебя. Или ты навестишь наш клан. Мы всегда дружили с собаками. И с демонами, и с оборотнями. — сказала Итал в свою очередь. Когда оборотни, нагруженные подарками от Леенаари, покидали мир демонов, Длун всё же решился задать вопрос, который его давно мучил: — И всё же, чего ты хочешь от меня?

— Что? — не поняла Итал.

— За кнут, — пояснил Длун.

— А. Это. Я уже и не помню. Теперь, кажется, мне ничего не надо от тебя. Длун немного скис. Он не мог понять до конца, но ему ужасно не хотелось отпускать эту величественную волчицу.

— А впрочем, — продолжила Итал, — возможно, мне и понадобится что-то. Итал подмигнула и улыбнулась. А Длун неожиданно для себя воспрял. Теперь он точно был уверен, что ещё встретиться с Итал. И это его полностью устраивало. А ночью ему приснился Шерракан.

— Благодарю тебя. Ты сделал всё, о чём я просил, и отныне ты свободен от обязательств. Я могу предложить тебе место в своей свите. Если ты хочешь. Длун был в восторге. Но Итал… А если ей действительно что-то понадобится?

— Понятно. Влюбился. — фыркнул Шерракан.

— Нет, я... — Длун замолчал. Неужели действительно влюбился? Но ведь… Нет, он ничего такого не чувствовал. Просто он рад был бы вновь увидеть волчицу. Шерракан только головой покачал: — Ладно. Разбирайся со своими внезапно нахлынувшими чувствами. И помни. Всегда можешь ко мне обратиться. Считай, что за мной теперь долг. Шерракан исчез, но через секунду появился вновь: — Ты только хорошо подумай. В случае чего, у вас будут лисоволки или волколисы? И исчез окончательно. А Длун неизвестно почему рассмеялся. Настроение было уж очень хорошее.

430

Содержание ГЛАВА 1:

Начало игры............................................................................................................3

ГЛАВА 2:

Привидение в ловушке................................................................................... 28

ГЛАВА 3:

У каждого свои развлечения........................................................................ 49

ГЛАВА 4:

Игра дары.............................................................................................................. 72

ГЛАВА 5:

Очень необычный дух-хранитель.............................................................. 99

ГЛАВА 6:

Наследник клана огня и воздуха Рору-аронко-меру......................116

ГЛАВА 7:

Храм золотой бабочки..................................................................................134

ГЛАВА 8:

Выход грифона..................................................................................................163

ГЛАВА 9:

Сложная добыча...............................................................................................185

ГЛАВА 10:

Аренский лес.....................................................................................................213

ГЛАВА 11:

Песня дороги.....................................................................................................235

ГЛАВА 12:

Второй выход грифона..................................................................................254

ГЛАВА 13:

Ночь в лесной гостинице.............................................................................276

Ядовитый кнут...............................................................................................284

Город под водой...............................................................................................287

Подарок..............................................................................................................291 Путешествие..................................................................................................294

Белая псица.......................................................................................................298

Честь дарона...................................................................................................302

Меч демона.......................................................................................................305

ГЛАВА 14:

Библиотека дядюшки паука........................................................................312

ГЛАВА 15:

Третий выход грифона..................................................................................329

ГЛАВА 16:

Тварь из другого мира...................................................................................360

ГЛАВА 17:

Древний народ.................................................................................................382

ГЛАВА 18:

Конец игры..........................................................................................................407 431

Александра Гарван

Игра

Перекрестки миров Верстка и дизайн: Максимов А. В. Дизайн обложки: Антон Дюк

Подписано в печать. Формат 60х84/16. Бум. Офс. № 1 Гарнитура Мирад Про. Печать офсетная. Тираж 250 экземпляров. Новосибирское книжное издательство.

630099, Новосибирск, ул. Революции, 28.