Li4nosti 2012 04 by Кристина Ананьева

44/2012

Александр Грибоедов: Ум и дела стр. 44

Феликс Дзержинский: Именем революции стр. 22

Александр Pодченко: ЦЕЛЬ – БУДУЩЕЕ стр. 60

В НОМЕРЕ Мать Тереза Калькуттская: Не святая Яна Дубинянская стр. 4 Феликс Дзержинский: Именем революции Михаил Дубинянский стр. 22 Мать Тереза Калькуттская: Не святая стр. 4

Александр Грибоедов: Ум и дела Марина Ливанова стр. 44 Александр Pодченко: Цель – будущее Ольга Северина стр. 60 Джеффри Чосер: Поэт, судья и дипломат Владимир Пузий стр. 86

Джеффри Чосер: Поэт, судья и дипломат стр. 86

Лиля Брик: «Она – исключение!» Валерия Шелест стр. 102

Лиля Брик: «Она – исключение!» стр. 102

44/2012

О канонизации матери Терезы заговорили сразу же после ее смерти. Уже через пять лет (невероятно короткий для неспешности католической церкви срок!) Иоанн Павел ІІ объявил о причислении ее к лику блаженных – первая ступень на пути к официальной святости. Но затем Ватикан засомневался. Из тысяч свидетельств о чудесах, будто бы совершенных матерью Терезой, доказанным сочли только одно – излечение молодой женщины от рака. Этого оказалось мало. Пока эксперты изучали материалы, взорвалась бомба: были опубликованы письма Терезы Калькуттской, полные сомнений в вере. Она просила адресатов их уничтожить, но кого остановит личная просьба, когда речь идет о поиске объективной истины? А между тем противоречия накапливаются, и она, истина, отодвигается все дальше. Мать Тереза давно стала символом доброты и самоотречения, однако вокруг этого символа – все больше скепсиса и откровенной иронии. Нам больше не нужно святых

Яна Дубинянская

МАТЬ ТЕРЕЗА КАЛЬКУТТСКАЯ: НЕ СВЯТАЯ МАТЬ ТЕРЕЗА

44/2012

ПРИЗВАНИЕ

Биография матери Терезы, пока еще не святой с точки зрения Ватикана, тем не менее давно приобрела отчетливые черты «житийности». Предания, свидетельства небеспристрастных очевидцев, многократно пересказанные с чужих слов, взгляд сквозь призму благоговения, размывающую очертания реальности. Странно сознавать, что речь идет, по сути, о нашей современнице, – настолько скудны конкретные, неоспоримые факты. Агнес Гонджа Бояджиу родилась 26 сентября (как день рождения она всю жизнь отмечала 27-е – день крещения) 1910 года в Скопье, нынешней столице Македонии. Тогда это была территория Оттоманской империи, распавшейся, когда девочке было два года, – запутанный узел национальностей, вероисповеданий и культур, как, впрочем, и теперь. О том, к какой из национальностей отнести мать Терезу, на Балканах спорят до сих пор: по одной из версий, ее отец Никола Бояджиу был влахом (румыном), а мать Дранафиле – болгаркой (а может, албанкой или даже цыганкой); но биографы, далекие от местных тонкостей, обычно пишут, что вся семья была албанской – и при этом не мусульманской, а римо-католической. Детей у Бояджиу было трое: Лазарь, Агата и Агнес. Считается, что их отец, строительный подрядчик и член муниципалитета, был связан с национально-освободительным движением, боровшимся за присоединение этого региона к Албании; его внезапную безвременную смерть инкриминируют югославской полиции, но опять же – это лишь версии. Не подлежит сомнению только то, что Драна Бояджиу осталась с детьми одна. Рассказывают также, что она ежедневно помогала неимущим, а после смерти бедной вдовы-соседки даже взяла на воспитание ее детей. Огромную роль в жизни семьи играла церковь. Сестры пели в церковном хоре, костел семья посещала ежедневно, а раз в год совершала паломничество в Черногорию, к иконе Девы Марии в Будве. Здесь юная Агнес Гонджа впервые услышала голос, повелевший ей уйти в монастырь; когда речь идет о почти святой, приходится смириться с тем, что на протяжении всей жизни она будет слышать (или не слышать) голоса. При этом девочка училась в обычной государственной школе в Скопье, которую закончила в 1928 году. Ее старшая сестра получила гуманитарное образование, впослед6

Сверху вниз: с сестрой Агатой; Агнес Бояджиу в детстве

«Многие бедняки (…) знали наш дом, – вспоминала мать Тереза. – Никто никогда не уходил от нас с пустыми руками. Каждый день кто-то с нами обедал, это были люди, у которых не было ничего»

МАТЬ ТЕРЕЗА

ствии стала переводчицей и работала диктором на радио, брат выиграл стипендию на обучение в Австрии по военной специальности. Сделавшая свой жизненный выбор младшая сестренка дерзко напишет ему: «Ты считаешь себя значительным, потому что будешь офицером и станешь служить королю с двумя миллионами подданных? Я же буду служить королю всего мира». Она снова услышала голос, и он позвал ее далеко, на другую сторону света, в Индию. Материалистическая канва событий такова: девушка посещала братство Благословенной Девы Марии, международную благотворительную организацию, имевшую в числе прочих бенгальский филиал, откуда приходили письма миссионеров – священник читал их вслух. После размышлений и молитв Ангес Гонджа решилась: ей нужно именно туда. «Поведать о жизни Христа людям», – лаконично пояснит она известному английскому журналисту  Малкольму Маггериджу много лет спустя. Путь в Индию оказался окольным и в географическом, и в организационном смысле: девушка должна была сначала стать послушницей монашеского ордена, имевшего миссию в Калькутте. Этому условию отвечал орден сестер Лоретанской Богоматери, чье аббатство располагалось в Ирландии, близ Дублина. Осенью 1928 года Агнес отправилась туда поездом из Загреба –

Слева направо и сверху вниз: сестра Тереза в молодости; во время преподавания в школе Святой Анны; мать Тереза в начале и во время служения

44/2012

через всю Европу, перед дорогой испросив благословение матери, увидеться с которой ей больше не довелось. В аббатстве послушница Агнес провела несколько месяцев, выучила «в первом приближении» английский язык, и в конце года отплыла на пароходе в Индию. Через несколько лет она приняла постриг и монашеское имя Тереза в честь не так давно канонизированной католической святой Терезы Мартен из Лизье, французской монахини конца XIX века, которую называют Терезой Малой (в отличие от испанской  Святой Терезы из Авилы). Святая Тереза Малая тоже мечтала о миссионерстве, но умерла молодой, в двадцать четыре года. Ее новой тезке была уготована долгая жизнь.

ПОВОРОТ

Монастырь сестер Лорето располагался в предгорьях Гималаев, в маленьком город8

ке Дарджилинг. Здесь Агнес готовилась к постригу и изучала местные наречия, после чего ее направили в Калькутту – учительствовать в основанной Орденом школе Святой Анны для девочек. Много лет монахиня Тереза преподавала там историю и географию ученицам из обеспеченных семей. В принципе, ее образ

Сверху вниз: сестры Ордена Милосердия на молитве; оказание денежной помощи матерям с детьми

МАТЬ ТЕРЕЗА

жизни, деятельный и праведный, но замкнутый в специфическом мирке, позволял не замечать ужасающей бедности этой страны. Индия переживала последние годы британского правления, в экономическом и политическом смысле давно зашедшего в тупик. В сороковых в стра↑ «Ребенок – прекраснейший дар Бога»

не начался голод. Местное население стремительно нищало, калькуттские трущобы подступали все ближе к чистенькой католической школе. Тереза с ученицами посещала бедняков, помогала в больницах, но убеждалась, что всего этого явно недостаточно. И тогда она опять услышала голос. Осенью 1946-го мать Тереза отправилась в Дарджилинг на ежегодное паломничество, рассчитывая, кроме того, подлечиться в горах – у нее подозревали туберкулез. Голос она услышала в дороге, прямо в поезде, и получила вполне конкретные указания. «Я должна была покинуть монастырь и жить среди бедных, помогая им», – вспоминала она. Потом она называла ту поездку главной в своей судьбе. (По другой версии, голос и видения посетили ее уже в монастыре, во время болезни.) Так или иначе, одного желания, пускай и подкрепленного указанием свыше, 9

44/2012

чтобы столь радикально сменить образ жизни, для католической монахини было недостаточно. Требовалось благословение церковного начальства, которое ничего не желало понимать. Терезе отказали и мать-настоятельница монастыря, и архиепископ Калькутты. Тогда она обратилась напрямую в Ватикан. «Все годы монашеской жизни я была совершенно счастлива в Конгрегации Преблагословенной Божьей Матери Лоретанской, – писала мать Тереза Его Высокопреосвященству Кардиналу-префекту Священной Конгрегации монашествующих, – и мне больно от одной только мысли о том, что придется оставить монастырь. Не знаю, почему Всемогущий Бог зовет меня к этой новой жизни, но все, к чему я стремлюсь, – любой ценой безоговорочно исполнить Его волю. Мне бы хотелось объединить вокруг себя сестер, готовых выполнять ту же работу и вместе служить униженным, отверженным и презираемым». Ее странная просьба еще долго ходила по инстанциям, и разрешение было получено только через два года. В 1948-м тридцативосьмилетняя мать Тереза сменила форменное облачение сестер Лорето на дешевое индийское сари, белое с синей каймой – больше никто и никогда не увидит ее в какой-либо другой одежде. Началась новая жизнь, теперь уже окончательно похожая на житие святой.

НАЧИНАНИЕ

«В восемь утра я вышла из монастыря Св. Иосифа, – писала мать Тереза в дневнике. – Начали с Талталы, навещали каждую семью, где есть католики. Люди нам радовались – но детей почти нигде дома не было – и какая везде грязь, 10

Сверху вниз: приезд песенного ансамбля «Юные послы». 1980; в детском приюте. 1957

какое убожество – сколько нищеты, сколько горя – я говорила очень, очень мало, а старалась что-то делать, омывала раны, перевязывала, давала лекарства... Старик лежит прямо на улице – никому не нужный – больной – умирает в пол-

МАТЬ ТЕРЕЗА

«…Я должна была покинуть стены монастыря, чтобы жить среди нищих. (…) Богу нужна была моя бедность, моя слабость, моя жизнь для того, чтобы проявить свою любовь по отношению к самым убогим»

ном одиночестве – я дала ему лекарство, напоила, и он был так странно благодарен... Потом мы пошли на местный базар, и там нищая умирает, скорее от голода, чем от чахотки. Какая бедность. Какое неподдельное страдание». Новую жизнь она начала с того, что окончила курсы медсестер в Патне: рассчитаны они были на год, но она уложилась в четыре месяца. После чего вернулась в Калькутту и сняла дешевое жилье в бедняцком районе Моти Джил. Позже ей и ее помощницам по рекомендации местного священника некий господин Альфред Гомес выделил верхний этаж своего дома. С самого начала мать Тереза употребляет в дневнике местоимение «мы» – одинокой в своем деле она практически не была: сперва к ней присоединились бывшие ученицы, со временем помощниц становилось все больше. Называть какие-либо цифры не имеет смысла: мать Тереза всю жизнь сама в них путалась, да и не считала статистику чем-то значимым. Важна была каждая человеческая история, жизнь, болезнь, смерть. И факт конкретной помощи, мгновенно приобретающий черты предания. Вот она находит на улице умирающую старуху, которую отказались взять в больницу: «Я не могла возле нее находиться, ее коснуться, переносить ее запах. Я убежала. И стала молиться: «Святая Мария! Дай мне сердце, полное чистоты, любви и смирения, чтобы я могла принять Христа, Христа коснуться, любить Христа в этом разрушенном теле». Я вернулась к ней, я к ней прикоснулась, я вымыла ее, я помогла ей. Она умерла с улыбкой». «Три дня тому мы подобрали двух бедняков, их заживо ели черви. На лицах – мука Креста. – До чего же ужасна бедность, лишенная любви. Мы их помыли, устроили так, чтобы им было удобно – видели бы Вы, как переменились их лица. Старик попросил сигарету – и о, милость! – у меня в сумке как раз оказались две пачки лучших сигарет. Какой-то богатый человек дал мне их сегодня утром на улице. Бог все предусмотрел, Он знал, что старику захочется покурить». В 1949 году мать Тереза получила индийское гражданство, а через год, 7 октября 1950-го – официальное разрешение Ватикана основать миссионерскую конгрегацию, Орден сестер милосердия. Для сестер Ордена, кроме трех основных католических обетов (бедности, безбрачия, послушания), был обязателен четвертый – бескорыстного служения беднейшим из бедных. 11

«Жизнь – это красота. Восхищайся ею»

Архиепископ Калькутты профинансировал покупку дома для монахинь, который вскоре стал известен как «Дом Матери». По весьма концептуальной легенде, на тот момент их было ровно двенадцать.

СЛУЖЕНИЕ

После провозглашения независимости Индии в 1947 году в Калькутту хлынули беженцы из провинций, что еще больше усугубило всеобщую нищету. Бездомные, умирающие прямо на улицах города, стали проблемой национального масштаба; как с ней бороться, никто не имел представления, да и желания – тоже. Процветал зловещий нелегальный бизнес – за рубеж продавали человеческие скелеты. По одной из версий, власти с готовностью пошли навстречу матери Терезе, когда она попросила помещение, чтобы обеспечить безнадежным

«Делитесь с людьми самым лучшим из того, что у вас есть, и им этого никогда не будет достаточно – все равно продолжайте делиться с ними самым лучшим. В конце концов вы убедитесь, что все это было между Богом и вами и этого никогда не было между вами и ими»

МАТЬ ТЕРЕЗА

больным достойную смерть. По другой – не обошлось без конфликта: выделенная ей постройка примыкала к храму богини Кали, и постоянное пребывание католических монахинь по соседству со святилищем оскорбляло чувства верующихиндусов. Служители культа Кали выразили протест, требуя у местных властей выселения сестер Ордена. Так или иначе, мать Тереза уладила все вопросы, и появился «Нирмал Хридай», что в переводе с хинди означает «чистое сердце» – дом для умирающих. Когда Малкольм Маггеридж делал документальный фильм о матери Терезе, он опасался, что на кадрах, снятых в полутемных помещениях, трудно будет хоть что-нибудь разобрать. Но, к его изумлению, все оказалось залито мягким светом. «Это светится Божья непреходящая любовь. Чудо! Свершилось чудо!» – звучал его комментарий в фильме на респектабельном Би-Би-Си. Еще одной проблемой перенаселенной Индии была неконтролируемая рождаемость и множество брошенных детей – как у дверей больниц, монастырей и полицейских участков, так и просто на мусорных свалках. Особенно часто бедняки избавлялись от новорожденных девочек, а также от детей с врожденными физическими недостатками. Сестры Ордена подбирали всех, кормили и выхаживали, и вскоре был основан приют «Шишу Баван» («дом детей»). Кроме того, девственницы-монахини проводили в трущобах «ликбез» на сексуальную тему, обучая бедняков календарному и температурному методам предохранения – никакой другой контрацепции мать Тереза не признавала и всю жизнь вела яростную борьбу против абортов. Третьим из ее масштабных проектов в Индии стал «Шанти Нагар» – «город мира», поселение для прокаженных. Эта страшная болезнь издавна имела в местной культуре «идеологическую нагрузку», считаясь наказанием свыше. Заболевший проказой автоматически терял все: имущество, дом, семью, положение в обществе. Мать Тереза начала просветительскую кампанию, призывая пересмотреть отношение к прокаженным, увидеть в них страдающих людей, нуждающихся в любви и сочувствии. Правительство выделило землю в двухстах километрах от Калькутты. «Город мира» стал самообеспечиваемым поселением, где прокаженные жили, работали, получали медицинскую помощь и даже рожали здоровых детей: правительственный указ о принудительной стерилизации больных

Сверху вниз: с одним из малышей; с пациентами хосписа

44/2012

проказой был отменен опять-таки стараниями матери Терезы. Сестры конгрегации вставали в четыре утра и начинали с молитвы Святого Франциска Ассизского («Господь! Дай мне силы утешать, а не быть утешаемым; понимать, а не быть понятым; любить, а не быть любимым. Ибо, когда отдаем, получаем мы. И, прощая, обретаем себе прощение…») свой тяжелый рабочий день, продолжавшийся шестнадцать часов. Соблюдали аскетизм в быту: из одежды и обуви – два-три сари (надетое – всегда безукоризненно чистое) и удобные сандалии; все имущество могло быть собрано для переезда в течение десяти минут. Изничтожали в себе брезгливость, ежедневно имея дело с неизлечимыми болезнями, гниющими ранами и бытовой грязью. И самое главное – мотивация: всепоглощающая христианская любовь. «Мы не социальные работники, – говорила мать Тереза, – мы не бригады скорой помощи, мы из ордена любви Христовой».

ПРИЗНАНИЕ

В начале 60-х резонанс деятельности матери Терезы вышел за пределы Индии. У «сестер» появились «братья» – Орден братства милосердия основал отец Андрей, монах-иезуит из Австралии; затем несколько «филиалов» возникло в Европе. В 1964 году мать Терезу принял папа римский Павел VI. На аудиенции она получила в подарок лимузин (который тут же продала, направив деньги на нужды Ордена) и разрешение открывать миссии в разных странах. В следующие несколько лет движение охватило буквально весь мир: от Венесуэлы до Цей-

Мать Тереза и принцесса Диана

лона, от Англии до Австралии, от Кубы до Бангладеша. Мать Тереза стала медийной персоной. У нее это хорошо получалось: запоминающийся образ миниатюрной пожилой женщины в неизменном сари, энергия и харизма, бьющие через край, яркость и афористичность высказываний. Рассказывая о деятельности Ордена, она вольно обращалась с цифрами, зато с неподдельной искренностью говорила о невероятных случаях и совпадениях, которые иначе как чудесами и не назовешь. Например: «К аждый день мы готовим д л я 9 тысяч человек. Однажды ко мне подошла одна из сестер и сказала: «Мать, у нас кончились продукты. Что мы дадим сегодня бедным?» – Мне нечего

МАТЬ ТЕРЕЗА

С премьер-министром Индии Деве Говда

было ей ответить. Вдруг около 9 часов утра мы услышали шум мотора, и в наш двор въехал фургон, груженный продовольствием. Мы никого не просили о помощи. Откуда он взялся? Выяснилось, что в тот день все школы города закрылись. Почему это произошло, не знал никто во всей Калькутте. У нас каждый ученик ежедневно получает в школе кусочек хлеба и стакан молока за счет государства. Поскольку школы закрылись, весь хлеб и все молоко, предназначенные для школьников, отправили нам». Или так: «Однажды ко мне пришел молодой мужчина, в руках он держал рецепт. «Мой единственный ребенок умирает, ему срочно нужно лекарство. Мне сказали в больнице, что это лекарство можно достать только за границей», – сказал мужчина, и в его голосе слышалось отчаяние. Мы разговаривали с ним на крыльце дома милосердия. Как раз в это время мимо проходил один из наших сотрудников. Он нес корзину с лекарствами. Я мельком взглянула на корзину. И знаете, что лежало в ней на самом верху? Невероятно, но это было то самое лекарство, которое и не надеялся найти в Индии отец умирающего ребенка!» Она много ездила по всему миру, но не смогла попасть на родину, откуда пришло известие о тяжелой болезни ее матери Драны. Находясь в Риме, монахиня обратилась в югославское посольство, где назвала себя «ребенком, ищущим матери». Итальянское правительство позволило ей привезти в Италию и мать, и сестру. Но югославские чиновники разрешили только въезд в страну – без права выезда обратно. Мать Тереза понимала,

С президентом США Рональдом Рейганом и его супругой. 1985

«Позволь мне проповедовать любовь не словами, но примером моей жизни, силой влечения, воодушевляющим влиянием моих дел, показывающих всю глубину любви, которая пылает в моем сердце» / Одна из молитв матери Терезы

44/2012

«Бог создал мир достаточно большим для всех тех живых существ, которых захотел призвать к жизни. Это только наши сердца недостаточно велики для того, чтобы желать и принять каждого ребенка. Если бы все те деньги, которые вкладываются в изобретение способов убийства людей, использовались для того, чтобы накормить, приютить что на социалистической родине она, «служительница культа», и воспитать их, каким прекрасным недолго останется на свободе. Не поехала, не повидалась с мамог бы быть мир!» мой перед ее смертью – и всю жизнь корила себя этим.

Мать Тереза всегда исповедовала философию малых дел. «То, что я делаю – это капля в море. Но важно не то, сколько ты сделал, а то, сколько любви ты вложил в свои дела. (…) Я верю в малые дела, именно в них наша сила». Тем большим изумлением (и для мировой общественности, и для самой матери Терезы) стало присуждение ей 17 октября 1979 года Нобелевской премии мира – уникальный случай, когда «нобелевку» в этой номинации получил человек, далекий от политики и государственной деятельности. «Матери Терезе удалось перебросить мост через пропасть, существующую между богатыми и бедными народами, – сказал, представляя нового лауреата, член нобелевско-

МАТЬ ТЕРЕЗА

«Любите друг друга, как Бог любит каждого из вас: сильной и особенной любовью. Пусть каждый будет мил с другими; лучше совершать ошибки с доброжелательностью, чем чудеса – без нее» / Напутствие матери Терезы го комитета Ион Саннес. – Ее убежденность в человеческом достоинстве и стала этим мостом. (…) В наших стараниях оказывать помощь как на национальном, так и на международном уровне мы должны учиться на примере ее работы с конкретными людьми, впавшими в отчаяние. На международном уровне наши усилия могут служить делу мира, лишь если эти усилия не оскорбляют чувства самоуважения бедных наций. Любую помощь, предлагаемую богатыми странами, надо оказывать в духе матери Терезы». Она приняла премию «во имя бедняков, потому что, давая мне эту награду, сильные мира признают существование бедных на Земле», – и отказалась остаться на торжественный банкет, помня о том, сколько людей на Земле голодает. Индийское правительство настаивало, чтобы значительная часть денег была перечислена государству. Мать Тереза отказалась. Строго блюдя собственный обет бедности, она прекрасно умела распоряжаться огромными средствами, поступающими на счета Ордена из самых разных источников. Ее Нобелевская премия была истрачена на строительство новых приютов для бедных и прокаженных.

ПРОТИВОРЕЧИЯ

Став нобелевским лауреатом, мать Тереза сделалась фигурой мирового уровня. Всячески декларируя свою аполитичность,

Здесь и на соседней странице: мать Тереза Калькуттская с папой Иоанном Павлом II

она, тем не менее, высказывалась публично по самым острым вопросам современности, помогала урегулировать межгосударственные конфликты. Ездила как эмиссар мира в Ливан в 1982-м: и палестинская, и израильская стороны прекратили огонь, когда она вывозила из осажденного Бейрута несколько десятков детей. Выступала против апартеида в ЮАР, против гражданской войны в Северной Ирландии. Приезжала в зоны стихийных бедствий: в Эфиопию во время засухи, в Гватемалу после землетрясения, побывала и в Советском Союзе – в Чернобыле, в Ленинакане и Спитаке. Озаботилась проблемой СПИДа, открыв в 1985 году первый в Америке приют для таких больных и добившись освобождения заключенных со страшным диагнозом. В начале 90-х поехала в Боснию и Герцеговину, где убеждала женщин, ставших жертвами массовых изнасилований, не делать абортов: «Отдайте младенцев мне, если вы не хотите воспитывать их сами. У меня хватит любви для всех отвергнутых детей». В числе двадцати нобелевских лауреатов (среди них были такие разные люди, как Далай Лама и Михаил Горбачев,  Лех Валенса и  Нельсон Мандела,  Шимон Перес и  Ясир Арафат) она обратилась к Организации Объединенных Наций с предложением сделать 2000-2010 годы десятилетием культуры мира и отказа от применения насилия. Мир выслушал – и вроде бы принял к сведению…

«Канонизация не так важна, – сказала нынешняя глава ордена Мария Према Перик. – Каждый знает, что она святая. Здесь для индусов как и для христиан в Калькутте и в других городах, в которых мы работаем, абсолютно ясно, что мы не нуждаемся в чуде. Мать Тереза сама по себе была чудом»

МАТЬ ТЕРЕЗА

По мере того как росла ее известность, появились и скептики, и откровенные противники матери Терезы. Заговорили о том, что она уже давно проводит почти все время в заграничных поездках, летая на частных самолетах и останавливаясь отнюдь не в хижинах, а в хороших отелях. Что ее благотворительные столовые в Индии кормят не тысячи, а сотню-другую человек в день, в школах для бедняков учится на порядок меньше детей, чем она говорит, а больные и умирающие, наоборот, лежат штабелями в огромных бараках, не получая никакой врачебной помощи. Что источники финансирования Ордена часто весьма и весьма сомнительны: так, среди благотворителей были замечены крупный мошенник, создатель финансовой пирамиды Чарлз Китинг (когда он попал под суд, мать Тереза прислала просьбу о помиловании), медийный магнат Роберт Максвелл, оставивший тысячи своих сотрудников без пенсионного фонда, и из-

вестный жестокими репрессиями диктатор Гаити  Жан-Клод Дювалье. Мать Тереза говорила, что не отвергает ничьей помощи, ибо верит в раскаяние любого грешника, – но ей приписывали банальную жадность. Жесткой критике подвергались ее непримиримая позиция по контрацепции и абортам и традиционнодомостроевская – относительно места женщины в обществе. Фарисейством и потаканием социальной несправедливости называли ее проповеди смирения и радости, адресованные беднякам. Особенно бурно возмутились оппоненты, когда после нескольких сердечных приступов почти восьмидесятилетняя мать Тереза легла на операцию (ей вживили кардиостимулятор) не в одну из своих благотворительных больниц, а в дорогую калифорнийскую клинику, оборудованную согласно последнему слову науки и техники. Неизвестно, насколько ранила ее вся эта чисто мирская суета. Из дневников и писем матери Терезы, опубликованных

«Жизнь – это борьба. Выдержи ее»

в начале нового тысячелетия, видно, что ее мучило совсем другое: она давно уже не слышала голоса свыше.

ОДИНОЧЕСТВО

«Невыносимо, немыслимо тяжело. Жуткая тоска давит все сильнее – эта тьма, оставленность, непередаваемое одиночество. Небо закрыто наглухо. Даже души, ради спасения которых я сперва уехала из дома, а потом ушла от Лоретанских сестер, больше меня не волнуют – я никого и ничего не люблю, – но при этом отчаянно тоскую по Богу».

Или даже так: «Иисус отсутствует. Он всегда молчит. Ты отверг меня и оставил… Я призываю, взываю, но никто мне не отвечает. Я одинока... Где моя вера? Даже в глубине моей души ничего нет, кроме пустоты и темноты. Боже мой, как мне больно от этого невыносимого страдания! Почему я истязаю себя? Если нет никакого Бога, то нет и души, и тогда ты тоже, Иисус, не истинный». «Настоящая мать Тереза один год имела видения и следующие 50 лет сомневалась – до самой смерти», – напишет потом одна итальянская газета.

МАТЬ ТЕРЕЗА

Но при жизни Матери о ее трагических сомнениях никто не догадывался. Только неизменная улыбка, тепло и свет, деятельная помощь, нужные и точные слова, которые она умела найти для каждого. Она была уже очень пожилой и очень больной женщиной. В год своего восьмидесятилетия, после очередного сердечного приступа, мать Тереза решила отказаться от должности главы Ордена сестер милосердия, но Ватикан не нашел ей подходящей замены, и монахиня вернулась к исполнению своих обязанностей, продолжив путешествовать в этом качестве по всему миру. В 1991 году в Мексике она перенесла жестокую пневмонию, через два года в Риме сломала три ребра, в 1996-м – ключицу, а затем заболела малярией. Ей все чаще по настоянию сестер Ордена приходилось лежать в больнице, пользуясь дорогостоящим медицинским оборудованием, недоступным беднякам. Это ее угнетало. Обезболивающих препаратов мать Тереза, по ее признанию, не принимала никогда. 1 сентября 1997 года мать Тереза узнала о гибели принцессы Дианы, своей младшей единомышленницы, благотворительницы и соратницы. «Я не всегда понимаю пути Господни. Наверное, эта трагическая утрата значит гораздо больше, чем мы можем предположить», – осаждаемая журналистами, сказала Мать. Она собиралась прилететь в Лондон на церемонию прощания с Дианой 5 сентября… Но 4 сентября не стало и ее. «Пути человеческие очень разнятся друг от друга, – когда-то писала мать Тереза, размышляя о смысле жизни. – Люди стремятся к разным целям. И все же конечная цель, к которой стремятся

все без исключения, у всех людей одна и та же. Все ищут личного счастья и подлинной любви».

44/2012

Михаил Дубинянский

ФЕЛИКС ДЗЕРЖИНСКИЙ: ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ

«ЧК должна защищать революцию и побеждать врага, даже если меч ее при этом случайно падет на головы невинных!» – утверждал он. Товарищ Дзержинский мечтал о чудесном новом мире без угнетения и нищеты, без горя и слез. Эта великая цель допускала применение любых средств, самых неправедных и жестоких. Из светлой мечты Феликса Эдмундовича выросло зловещее репрессивное ведомство. С годами революционные идеалы померкли, переродились, а затем и вовсе рухнули, уступив в конце концов место ценностям реставрированного капитализма. Но детище Дзержинского успешно пережило все идеологические бури, и звучное слово «чекист» до сих пор в ходу. Меч, выкованный Железным Феликсом, оказался куда долговечнее самой революции

↑ Демонстрация на Красной площади. Фото А. Родченко

44/2012

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ

Будущий председатель ВЧК появился на свет 30 августа 1877 года в имении Дзержиново в Виленской губернии. Он был пятым из восьми детей небогатого польского дворянина Эдмунда Дзержинского. Его отец окончил Санкт-Петербургский университет и долгое время преподавал физику и математику в гимназиях Таганрога, но туберкулез заставил его выйти на пенсию и осесть в родовом гнезде. Мать, Елена Игнатьевна Янушевская, получила прекрасное домашнее образование, знала несколько иностранных языков, хорошо разбиралась в литературе и музыке. Она овдовела, когда Феликсу не было пяти лет. Детство будущего легендарного революционера прошло в родительской усадьбе. Рос он упрямым, непоседливым и бесстрашным. Его старшая сестра Альдона вспоминала: «С раннего детства Феликс любил ездить верхом. Но так как мама не позволяла малышам этого делать, то мальчики нередко ловили на лугу неосед-

Родовой дом в Дзержиново

ланных лошадей и на них мчались вскачь куда-либо в лес, подальше от взоров взрослых. Это доставляло им огромное удовольствие. Феликс ни за что не хотел отставать от старших братьев, но если те кое-как справлялись со своими лошадьми, то 6-7-летний Феликс нередко оказывался на земле. Однако чувствовал он себя героем». Все братья Дзержинского преуспели в учебе, и один из них впоследствии стал банковским служащим, другой – инженером, третий – учителем, четвертый – известным врачом-неврологом. Однако Феликс, поступивший в Виленскую гимназию в 1887-м, учился посредственно, постоянно нарушал дисциплину и в первом классе остался на второй год. Его ранняя юность была омрачена гибелью младшей сестры Ванды. Подробности этой трагедии почти неизвестны. По слухам, девочку случайно застрелил из охотничьего ружья один из братьев – то ли Станислав, то ли сам Феликс.

ДЗЕРЖИНСКИЙ

последствии недруги создателя ЧК приВ пишут убийство именно ему, но всей правды мы, видимо, не узнаем никогда. В доме Дзержинских эта тема стала табуированной, и члены семьи унесли мрачную тайну в могилу… До шестнадцати лет Феликс был чрезвычайно религиозен и даже мечтал стать ксендзом, хотя мать и знакомый священник отговаривали его от духовной карьеры. А брат-атеист Казимир однажды спросил Феликса, как тот представляет себе Бога. Будущий чекист указал на грудь и страстно заговорил: «Бог – в сердце! Да, в сердце! Если я когданибудь пришел бы к выводу, как ты, что Бога нет, то пустил бы себе пулю в лоб! Без Бога я жить не могу...» Однако очень скоро в дневнике юноши появилась запись: «Я вдруг понял, что Бога нет». Пулю в лоб Дзержинский не пустил. Он нашел себе новую религию – набиравший в то время силу социализм.

Семнадцатилетний Феликс вступил в тайный социал-демократический кружок при Виленской гимназии. Вместе с товарищами они усердно изучали марксистскую литературу, а однажды поднялись на гору Гедимина и принесли торжественную клятву бороться со злом до последнего дыхания. Увлечение революционными идеями сказалось на прилежании Феликса, и без того весьма неудовлетворительном. В восьмом классе он повздорил с нелюбимым педагогом и публично обозвал всех учителей «мерзавцами». Скандал помогла замять влиятельная тетка возмутителя спокойствия, баронесса Пиллар фон Пильхау. Благодаря ее заступничеству юнца не выгнали из учебного заведения, а предложили уйти добровольно. Имея в аттестате две «двойки», восемь «троек» и единственную «четверку» (по Закону Божьему), Феликс был выпущен из гимназии «с правом поступления на гражданскую

↑ Феликс в возрасте 7 лет

↑ Родители Дзержинского. 1866

44/2012

«АСТРОНОМ», «ПЕРЕПЛЕТЧИК» И ДРУГИЕ

Альдона, старшая сестра

службу, не подвергаясь испытанию для производства в первый классный чин». Но романтичный юноша поспешил не на службу, а в литовскую социалдемократическую партию. Он считал, что безнравственно радеть о личном благополучии, когда миллионы людей страдают от нищеты и бесправия. Феликс Дзержинский избрал стезю профессионального революционера, воителя за светлое будущее. «Я всей душой стремлюсь к тому, чтобы не было на свете несправедливости, преступлений, пьянства, разврата, излишеств, чрезмерной роскоши, публичных домов, в которых люди продают свое тело или душу или и то и другое вместе; чтобы не было угнетения, братоубийственных войн, национальной вражды… – писал он своей сестре Альдоне. – Я хотел бы объять своей любовью все человечество, согреть его и очистить от грязи современной жизни». 26

В партийных кругах юного Дзержинского знали как «Яцека» и «Астронома». Проживая в Вильно и Ковно, он вел агитацию среди фабричных рабочих, печатал листовки, посещал пролетарские кабаки. Трудящиеся часто оказывались несознательными. Не желавшим бастовать борец за счастье угнетенных угрожал физической расправой (сам он не раз бывал жестоко избит и даже получил несколько ножевых ранений). Летом 1897-го один из рабочих за 10 рублей выдал Феликса полиции. Отсидев год в тюрьме, молодой бунтарь отправился в ссылку в Вятскую губернию, откуда совершил свой первый побег. Он перешел на нелегальное положение, вел подпольную работу в Варшаве и обзавелся следующими псевдонимами – «Переплетчик» и «Франек». В 1900-м Дзержинский вошел в организационный центр партии социалдемократов Польши и Литвы. В том же году его опять арестовали, и после двух лет заключения в Варшавской цитадели и Седлецкой тюрьме сослали в Якутию. До места поселения Дзержинский не добрался – сбежал из Верхоленска вместе с напарником-эсером. Сплавляясь по Лене, они едва не погибли: лодка перевернулась, беглецы доплыли до ближайшего острова и вскоре были обнаружены окрестными крестьянами. Находчивый Феликс изобразил потерпевшего бедствие заезжего купца: истово крестился, возносил хвалу Господу за спасение жизни, и местные жители ничего не заподозрили. Благополучно выбравшись из Сибири, Дзержинский уехал за границу. Жил в Европе – Австро-Венгрии, Германии, Швейцарии, где пополнил коллекцию

ДЗЕРЖИНСКИЙ

Феликс в Ковенском тюремном замке. 1898

«Ты называешь меня «беднягой» – крепко ошибаешься… Я уверенно могу сказать, что я гораздо счастливее тех, кто на «воле» ведет бессмысленную жизнь. И если бы мне пришлось выбирать: тюрьма или жизнь на свободе без смысла, я избрал бы первое, иначе и существовать не стоило бы. Поэтому хотя я и в тюрьме, но не унываю… Тюрьма страшна лишь для тех, кто слаб духом…» / Из письма сестре Альдоне

Феликс Дзержинский. Бутырская тюрьма.1902

своих партийных кличек «Юзефом» и «Доманским». Незадолго до революции 1905 года наш герой вернулся в Россию и принял участие в организации беспорядков. Его арестовали, но вскоре освободили по всеобщей амнистии. Арестовали опять – и освободили под залог. После третьего ареста и 16-месячного заключения Дзержинского приговорили к лишению дворянства и пожизненной ссылке в Енисейскую губернию, откуда он опять бежал... В промежутках между арестами Феликс успел побывать на съезде Российской социал-демократической рабочей партии в Стокгольме, познакомиться с Лениным и войти в ЦК РСДРП. По свидетельству царской охранки, молодой Дзержинский «имел очень наглый вид». А один из соратников вспоминал: «Его фигура того времени еще 28

теперь стоит перед моими глазами: высокий, тонкий, светлый, с горящими глазами, в каком-то несколько облезлом пальто и чуть ли не смазных сапогах. Удивительное у него было лицо: строгое, обличавшее громадную волю, иногда озаряемое улыбкой, которая сразу делала его родным и близким. В нем чувствовался настоящий кровный революционер, всеми фибрами своей души живущий интересами революции, не знающий никаких других дел и интересов». Личная жизнь Феликса неразрывно переплелась с антиправительственной борьбой. В Вятской губернии он встретил свою первую любовь, политическую ссыльную Маргариту Николаеву. С будущей женой, профессиональной революционеркой Софьей Мушкат, они познакомились на конспиративной квартире в Варшаве. Их медовый месяц закончит-

ДЗЕРЖИНСКИЙ

Нелегальная газета «Ковенский рабочий», первый выпуск которой подготовил Дзержинский. Внизу – камера №17 Седлецкой тюрьмы, где сидел Феликс в 1901-02 годах

«Моя жена Зося пошла по моим следам – и попалась. Теперь уж год прошел, как она в тюрьме. В июне она родила там дитя – Ясика. (…) До сих пор ребенок был с ней, так как кормила сама, но взять его с собой* она не сможет, ибо малышка не выдержал бы такого пути. (…) Я страшно хотел бы, чтобы он был со мной, но боюсь, что не сумею обеспечить ему должного ухода, так как не имею об этом понятия» ся арестом Софьи, а сын Ясь родился в тюремной больнице раньше срока, был хилым и болезненным, страдал рахитом и даже несколько отставал в развитии. Сам Дзержинский в тюрьме заполучил туберкулез, но ни на минуту не усомнился в правильности избранного пути. «Не стоило бы жить, если бы человечество не озарялось звездой социализма, звездой будущего», – писал он в дневнике. В 1912 году последовал очередной арест. Неисправимого бунтовщика приговорили к каторге и этапировали в Орловский централ. В дороге произошел характерный эпизод. За пение революционных песен этапируемых лишили пайка. Вспыхнул протест, по требованию Феликса в вагон явился начальник конвоя, пригрозивший открыть стрельбу. Дзержинский распахнул рубашку и крикнул: «Мы не боимся

ваших угроз! Стреляйте, если желаете быть палачами!» Несколько минут каторжанин и начальник молча смотрели друг другу в глаза, и психологическую дуэль выиграл Феликс. Царский сатрап удалился восвояси, а заключенным выдали хлеб, селедку и махорку… В разгар Первой мировой войны Дзержинского перевезли в Москву для нового суда и заключили в Бутырскую тюрьму. Здесь, в одиночной камере № 217, застала

* Жена Дзержинского была приговорена к ссылке на вечное поселение в Сибири.

44/2012

ДЗЕРЖИНСКИЙ

его Февральская революция 1917 года. Толпа, ворвавшаяся в Бутырки, освободила всех политзаключенных, в том числе и Феликса. К сорока годам за плечами у Дзержинского было шесть тюремных и каторжных сроков, десять лет заключения и вконец подорванное здоровье. Но его мечты о победоносной революции стали явью, и Феликс Эдмундович бросился строить новый мир.

ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ И ЧИСТЫЕ РУКИ

Дзержинский сразу примкнул к большевикам и довольно скоро занял видное место в ленинском окружении. Он вошел в ЦК партии, боролся с Временным правительством, навещал скрывающегося Ильича в Разливе, а во время октябрьских событий в Петрограде руководил захватом Главного почтамта и телеграфа. Но власть мало захватить – ее нужно удержать. Российские служащие в большинстве своем не признали большевистский переворот, приказы нового руководства игнорировали. Требовались срочные и действенные меры, и 7 декабря 1917 года была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Председателем ВЧК назначили Феликса Дзержинского – «хорошего пролетарского якобинца», как охарактеризовал его Ленин. Так вчерашний подпольщик и каторжанин оказался во главе органов госбезопасности. Чрезвычайную комиссию наделили правом производить аресты и конфискации, выселять «преступные элементы», лишать граждан продовольственных карточек и т.п. Расстрел в этом перечне не фигурировал – поначалу смертная казнь

в Советской Республике была отменена. Штаб ВЧК разместился в бывшем здании царской охранки на Гороховой улице в Петрограде, а после переноса столицы в Москву обосновался на Лубянке. «Чекистом может быть человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками», – эта фраза Дзержинского стала крылатой. Надо сказать, что в первые месяцы работы романтичный Феликс проявлял благородство и великодушие. Он подчеркивал, что методы старорежимной охранки неприемлемы для ЧК, составлял инструкции о корректном поведении при обысках, гуманном обращении с арестованными, и даже отпускал бывших царских сановников под честное слово не противодействовать Советам. Но вскоре этот сентиментальный флер развеялся без следа. Борьба за власть и гуманизм – две вещи несовместные… Первым серьезным испытанием для Дзержинского стали июльские события 1918-го. В Москве подняли восстание левые эсеры – союзники большевиков, выступившие против позорного Брестского мира с Германией. 6 июля двое чекистовэсеров –  Яков Блюмкин и  Николай Андреев, явились в немецкое посольство и убили посла Вильгельма фон Мирбаха. Этот теракт послужил сигналом к началу восстания. Еще не зная о вспыхнувшем мятеже, Дзержинский лично явился в штаб левоэсеровского отряда ЧК и потребовал выдать убийц посла. Он был тотчас обезоружен и взят в заложники. Правда, уже на второй день восстание было подавлено латышскими стрелками, а сам Феликс освобожден. Физически он ничуть не пострадал, зато душевная травма была тяжела:

Слева направо и сверху вниз: Феликс Дзержинский в Кракове. 1905; письмо Дзержинскому в тюрьму; Феликс (в центре) с братьями Казимиром и Игнатием. 1896; во время пребывания в Кракове. 1912; грамота о присвоении Ф.Э. Дзержинскому звания Почетного чекиста. 1922

44/2012

Дзержинский ставил себе в вину и не предотвращенный мятеж, и свой кратковременный плен. «Почему они меня не расстреляли? Это было бы полезнее для революции!» – сокрушался он. Дополнительным огорчением для главы ВЧК было то, что убийцы Мирбаха предъявили в немецком посольстве мандат с его поддельной подписью. Руководитель Лубянки настоял на тщательном расследовании и добровольно ушел в отставку, передав дела  Я.Х. Петерсу. Чекисты допросили своего временно отстранившегося шефа, подтвердили его кристальную чистоту, и 22 августа Феликс Эдмундович вновь возглавил ВЧК. Пожалуй, это был беспрецедентный случай в истории спецслужб. Партийные товарищи нарекли Дзержинского «Рыцарем революции» и «Железным Феликсом». Неординарность его личности признавали даже убежденные антисоветчики. Британский дипломат и разведчик  Роберт Локкарт, арестованный ЧК, свидетельствовал: «Дзержинский – человек с корректными манерами и спокойной речью, но без тени юмора. Самое замечательное – это его глаза. Глубоко посаженные, они горели холодным огнем фанатизма. Он никогда не моргал. Его веки казались парализованными». А философ  Николай Бердяев, побывавший на допросе у главного чекиста, писал: «Дзержинский произвел на меня впечатление человека вполне убежденного и искреннего. Думаю, что он не был плохим человеком и даже по природе не был человеком жестоким. Это был фанатик. По его глазам, он производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое. В прошлом он хотел стать

католическим монахом, и свою фанатическую веру он перенес на коммунизм». Об аскетизме Железного Феликса ходили легенды. Спал он прямо в рабочем кабинете, за ширмой. Питался кое-как. Работал круглыми сутками, не обращая внимания на проблемы со здоровьем. Его отрешенность от обычных человеческих удовольствий пугала окружающих. Когда бакинские чекисты прислали в подарок шефу банку икры и шесть бутылок сухого вина, глава ВЧК написал в ответ: «Вашу посылку я отдал в санитарный отдел для больных. А вам должен сообщить, что коммунист ни мне, ни кому бы то другому не должен посылать такие подарки». Еще суровее Дзержинский обошелся с оладьями, испеченными для него родной сестрой Ядвигой. «А не у мешочника ты купила муку?» – строго спросил Феликс. И, узнав, что мука действительно была куплена на черном рынке, выбросил угощение за окно. Лишь однажды его аскетизм дал трещину – в октябре 1918 года Дзержинский взял отпуск и с разрешения советского руководства выехал за границу, в идиллическую Швейцарию. Там он встретился с женой Софьей и сыном Ясиком, которых не видел уже несколько лет. Разумеется, путешествовал глава Лубянки с документами на чужое имя. Поистине мир тесен: гуляя по Лугано, товарищ Дзержинский столкнулся со своим знакомцем Робертом Локкартом, поправлявшим здоровье после ареста и высылки из Советской России. Но англичанин не узнал «законспирированного» Феликса Эдмундовича. Намеренно сбривший свою знаменитую бородку, облаченный в добротное пальто, в шляпе и при галстуке, председатель ВЧК ничем не отличался от любого респектабельного буржуа.

ДЗЕРЖИНСКИЙ

С.С. Дзержинская (Мушкат). 1912

С женой и сыном в Лугано, Швейцария. Октябрь 1918

БОЛЬШОЙ ТЕРРРОР

«Всякому человеку конец» – так российские обыватели расшифровывали всем известную аббревиатуру. Правда, ведомство товарища Дзержинского не сразу обрело зловещую репутацию, и сам Феликс Эдмундович не был патологически кровожаден. Но он фанатично служил революции, а революция требовала жертв: сопротивление огромной страны следовало подавить любой ценой. В феврале 1918-го ЧК получила право выносить расстрельные приговоры. Од-

«Ясик мой, не огорчайся, что я теперь не с тобой, иначе не может быть, я люблю тебя, мое солнышко, и ты радость моя, хотя я тебя вижу только во сне и в мыслях… Будь хорошим, добрым, веселым и здоровым, чтобы всегда быть радостью для мамуси, для меня и для людей…» / Дзержинский – сыну, февраль 1917 года нако казненных до лета того года можно было пересчитать по пальцам, и в основном это были уголовные преступники. Но Дзержинский тотчас подвел под суровую меру идейное обоснование: «Помните, товарищи, как мы мечтали о том, что пролетарская революция сможет обойтись без смертной казни! А теперь сама жизнь сказала: нет, не может! Мы будем применять смертную казнь во имя счастья миллионов рабочих и крестьян». В России разгоралась гражданская война, и вместе со страной менялся

44/2012

О красном терроре На совместном совещании Всечрезвкома, районных Чрезвкомов Москвы, в присутствии Наркомюста и представителя президиума ЦИКа постановлено: Первое: арестовать всех видных меньшевиков и правых эсеров и заключить в тюрьму. Второе: арестовать, как заложников, крупных представителей буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти офицеров и заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя Председатель ВЧК. 1918 этих господ под конвоем работать. При всякой попытке сорганизоваться, под- по постановлению губчрезвкомов, уезднять восстание, напасть на караул – чрезвкомов – расстрелять. немедленно расстреливать. Пятое: бывших жандармских офицеров, Третье: всех лиц, содержащихся за губ- исправников – расстрелять немедленно. чрезвкомами, уездчрезвкомами до сего времени, и у которых было найдено Шестое: будьте сугубо аккуратны при огнестрельное оружие, взрывчатые ве- переговорах с рабочими, крестьянами, щества – расстрелять немедленно по солдатами, когда они являются хранитепостановлению комиссии на местах, лями оружия; с контрреволюционерами а также расстрелять всех лиц, явно ули- их не расстреливать, держать в тюрьме. ченных в контрреволюции, заговорах, Седьмое: данный приказ выполнить неувосстании против советской власти. клонно, о каждом расстреле донести во Четвертое: впредь у кого будет найдено Всечрезвком. огнестрельное оружие, взрывчатые вещества, кто будет явно уличен в контр- Восьмое: за разглашение приказа привлереволюции, заговорах, восстании про- кать к революционной ответственности. Всечрезвком. тив Советской власти – без проволочек 34

ДЗЕРЖИНСКИЙ

Дзержинский в Цюрихе. 1910

44/2012

Железный Феликс, старательно воспитывавший в себе жестокость. «Я нахожусь в самом огне борьбы. Мысль моя заставляет меня быть беспощадным, и во мне твердая воля идти за мыслью до конца», – писал он жене в Швейцарию. В другом письме Дзержинский подчеркивал: «Моя воля – победить, и я уверен в победе той мысли и движения, в котором я живу и работаю. Здесь танец жизни и смерти – момент поистине кровавой борьбы, титанических усилий». Окончательный перелом наступил после покушения на Ленина и убийства петроградского чекиста  Урицкого. С этого момента ВЧК отбросила последние остатки сантиментов, превратившись в безжалостную террористическую машину. 2 сентября 1918 года было официально объявлено о «красном терроре» против контрреволюционных элементов. Дзержинский обратился с воззванием к пролетариату: «Пусть рабочий класс

раздавит массовым террором гидру контрреволюции! Пусть враги рабочего класса знают, что каждый задержанный с оружием в руках будет расстрелян на месте, что каждый, кто осмелится на малейшую пропаганду против советской власти, будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!» На практике истреблению подлежали не только политические противники Советов, но и совершенно безобидные люди, отнесенные к «враждебному» классу. Тысячи «буржуев» были взяты в заложники. Страну захлестнули расстрелы без суда и следствия. К 3 сентября Петроградская ЧК расстреляла более 500 представителей старой элиты – бывших сановников, предпринимателей, интеллигентов. В Нижнем Новгороде в течение трех дней были арестованы 700 «буржуазных элементов» и казнен 141 заложник. Уральская ЧК рапортовала о расстреле за неделю 186 офицеров, 23 бывших жандармов,

В первом ряду слева направо: В.Н. Манцев, Ф.Э. Дзержинский, В.А. Балицкий. 1920

ДЗЕРЖИНСКИЙ

28 членов партии кадетов, 10 меньшевиков и правых эсеров, 8 монархистов и 154 прочих «контрреволюционеров». В маленьком городке Себеже расстреляли «16 кулаков и попа, отслужившего молебен в память кровавого тирана Николая II». Террор ЧК неуклонно нарастал, разгулявшись в бурях гражданской войны. Каждое отступление и наступление большевиков сопровождалось очередным всплеском арестов и расстрелов. Люди гибли десятками тысяч, и за массовыми репрессиями маячила грозная фигура Феликса Дзержинского. Беспощадный к самому себе, он не щадил и других. Шеф ВЧК писал о «взятии заложников среди буржуазии», об «аресте и заключении всех заложников и подозрительных в концентрационные лагеря»; указывал, что «право расстрела для ЧК чрезвычайно важно» и что «там, где пролетариат применил массовый террор, мы не встречаем предательства». Он лично подписал сотни смертных при-

говоров и, по слухам, принимал непосредственное участие в казнях. Феликса Эдмундовича уже не волновала формальная законность и степень вины осужденных. Он сражался не с отдельными преступниками, а с обобщенной контрреволюцией. Его цель – не наказание за конкретные преступления, а физическое подавление и устрашение классовых врагов. Впоследствии помощник Дзержинского напишет: «Одно и то же контрреволюционное деяние при одном положении дел требовало, по его мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовывать за подобное он считал бы ошибкой». Любимая сестра Альдона, потрясенная кровавой репутацией брата, послала Феликсу тревожное письмо. Дзержинский ответил: «Я остался таким же, как и был, хотя для многих нет имени страшнее моего. Любовь сегодня, как и раньше, все для меня. Ты не можешь понять меня, солдата революции, борющегося за

Во время пребывания в Сухуми (Дзержинский сидит крайний слева). 1922

44/2012

ДЗЕРЖИНСКИЙ Справа налево: Ф.Э. Дзержинский, М.М. Литвинов, А.Е. Минкин, М.Г. Гуревич и другие. Москва, 1925 год.

44/2012

«Гражданская война должна разгореться до небывалых размеров. Я выдвинут на пост передовой линии огня, и моя воля – бороться и смотреть открытыми глазами на всю опасность грозного положения и самому быть беспощадным…» / Из письма жене 27 мая 1918 года то, чтобы не было на свете несправедливости». Имя Дзержинского внушало ужас, но аппарат ЧК на местах превзошел своего творца. Железный Феликс не мог укомплектовать разветвленную карательную структуру такими же идейными праведниками, как и он сам. В чекисты шли и отъявленные бандиты, и патологические садисты, применявшие к арестованным изуверские пытки. Особенно жуткую славу заслужили Харьковская и Одесская ЧК. Феликс Эдмундович прощал чекистские перегибы, если речь шла о революционной целесообразности. Чего он действительно не терпел, так это коррупции и морального разложения. Чекист Буйкис, командированный на Волгу, поинтересовался у шефа: «А если я в чем-то ошибусь и превышу свои полномочия?» Дзержинский невозмутимо ответил: «Если вы ошибетесь в пользу государства – то будет хорошо, мы вам спасибо скажем, но если превысите полномочия в личных целях – то сами знаете, что с вами будет». В годы гражданской войны председатель ВЧК нередко выезжал в «особые» командировки. В 1919-м он лично расследовал обстоятельства сдачи Перми и террористическими методами восстанавливал дисциплину в Красной армии. Весной 1920-го поспешил в Кременчуг, чтобы курировать карательную операцию против крестьян-партизан. Во время большевистского наступления на Варшаву Дзержинский отправился в Белосток и был

назначен членом Временного правительства социалистической Польши. Правда, очистить Польшу от контрреволюционных элементов Феликсу Эдмундовичу не удалось – поляки отбили советский натиск. К концу 1920 года белые армии были побеждены. Теперь главным противником большевиков оказался простой люд. Восстали крестьяне Тамбовщины и матросы в Кронштадте. Есть свидетельство, будто Дзержинский просил об отставке, заявив: «Моя рука никогда не дрожала, направляя карающий меч на головы наших классовых врагов, но сейчас революция вступила в трагический период, когда приходится карать трудящихся». Тем не менее он остался на своем посту и долг в своем понимании выполнил – рука Железного Феликса не дрогнула и на этот раз. А вскоре волна террора пошла на спад. На смену военному коммунизму пришел рыночный НЭП. Обескровленная, лежавшая в руинах страна начала приходить в себя. За время Гражданской войны погибли миллионы; немалую лепту внес сюда и Феликс Эдмундович Дзержинский.

МИРНОЕ ВРЕМЯ

В феврале 1922 года ВЧК была преобразована в Государственное политическое управление при Наркомате внутренних дел. Возглавив ГПУ, товарищ Дзержинский призвал чекистов не расслабляться: «Закончилась война. Теперь нам нужно особенно зорко присматриваться к

ДЗЕРЖИНСКИЙ

антисоветским течениям и группировкам. Контрреволюция у нас разбита, но она еще сильна, питаясь силами, средствами и замыслами мировой контрреволюции и приливом энергии возрождающейся буржуазии». Хотя массовые расстрелы остались позади, сотрудники ГПУ не сидели сложа руки. По всей стране шли процессы над православным духовенством. Был взят под арест патриарх Тихон. За границу выслали инакомыслящих интеллигентов – виднейших философов, экономистов, историков, литераторов... Дзержинский поддержал вынужденный переход к НЭПу, однако политическая либерализация была для него неприемлема. Многие партийные деятели предлагали урезать полномочия репрессивного ведомства. Дзержинский решительно протестовал: любое посягательство на права этих органов казалось ему святотатством. Пусть карающий меч революции вложен в ножны, но затупить его нельзя ни в коем случае! Глава ГПУ принял горячее участие в мирном строительстве. Параллельно с основной работой он брался за все. Председательствовал в комиссии по борьбе с беспризорностью. Распоряжался похоронами Ленина и настоял на бальзамировании тела вождя. Состоял в Обществе друзей советского кино и Обществе изучения межпланетных сообщений. Побывал наркомом путей сообщения, а в 1924 году возглавил Высший совет народного хозяйства СССР. Но, обрастая различными постами, Дзержинский чувствовал, как реальные рычаги влияния ускользают из его рук. Советская действительность все больше расходилась с идеалами и чаяниями Феликса Эдмундовича.

Ядвига, старшая сестра Феликса

Буржуазные черты нэпманской Москвы внушали отвращение убежденному аскету. Его равным образом возмущали как казино, тотализатор и проститутки, так и рестораны и даже чрезвычайно тогда редкие иностранные автомобили на улицах. Будучи председателем ВСНХ, Дзержинский слабо разбирался в хозяйственных вопросах. Экономика не подчинялась четким приказам, ясные директивы тонули в бюрократическим болоте. Да и серьезной роли в партийном руководстве рыцарь революции уже не играл: он оказался в натянутых отношениях почти со всеми лидерами ВКП(б). Все эти огорчения вызвали тяжелую депрессию. К середине 1920-х Железный Феликс выглядел изнуренным стариком. Его здоровье стремительно ухудшалось, беспокоило сердце, сказывались последствия давнего туберкулеза, мучила «головная боль неизвестного происхождения». Врачи рекомендовали отдых, но отдыхать Дзержинский не умел и не хотел.

44/2012

ДЗЕРЖИНСКИЙ

«…Мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правильную линию в управлении на практике страной и хозяйством, если возьмем потерянный темп, ныне отстающий от требований жизни. Если не найдем этой линии и темпа, оппозиция наша будет расти и страна тогда найдет своего диктатора – похоронщика революции, какие бы красные перья ни были на его костюме…» / Из письма В. Куйбышеву. 3 июля 1926 года Развязка наступила 20 июля 1926 года. В тот день Феликс Эдмундович с раннего утра уехал в ГПУ, а затем отбыл в ЦК партии на заседание по экономическим вопросам. Во время двухчасовой речи у него случился нервный срыв. «Если вы посмотрите на весь наш аппарат, – с гневом обрушился он на коллег, – если вы посмотрите на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас! Нельзя так работать!» Сразу же после доклада Дзержинский почувствовал себя плохо. Отлежавшись на диване, попросил отвезти его домой, где рухнул на пол на глазах у жены – сердце не выдержало. Подоспевшие врачи пытались ему помочь, но безуспешно. Культ Железного Феликса родился в первые дни после его кончины. Для современников Дзержинский был не только революционным героем, но и образцом «нового человека», лишенного обычных слабостей и пороков. Партийцы произносили траурные речи, поэты слагали пламенные стихи. Тульские чекисты возложили на могилу шефа стальной венок из винтовок, револьверов и скрещенных шашек. Лубянской площади присвоили его имя. Газета «Правда» напечатала некролог, изобилующий красочными эпитетами и метафорами:

«Дзержинский был в своем роде единственным. И такого у нас больше нет. Точно кипящая лава революции, а не простая человеческая кровь текла и бурлила в его жилах. Странно представить себе Дзержинского спящим. Почти невозможно представить его себе мертвым. Ибо это был настоящий огонь революции, яркий, как факел, неукротимый, как ураган, испепеляющий, как великая страсть, которая пожирает все. Революция требует жертв. И революция целиком взяла Дзержинского. С многолетней каторгой за плечами, бросился, освобожденный от кандалов, Феликс в бурный поток великого семнадцатого года. Все мы помним этого грозного революционного бойца в тот период. Беспощадный к врагам, всегда на посту, Дзержинский делал дело, отражая суровой рукой все нападения врагов». Автор этих строк  Николай Бухарин не догадывался, что со временем он сам окажется врагом и будет уничтожен наследниками Железного Феликса. Та же печальная участь ожидала миллионы людей – от видных большевиков до простых работяг, во имя которых затевалась революция. Пылкий романтик Дзержинский встретил новую волну террора в могиле у кремлевской стены. Созданная им карательная система работала без сбоев – она обошлась и без своего творца с его высокими идеалами.

Слева направо и сверху вниз: Ф.Э. Дзержинский – нарком путей сообщения в рабочем кабинете. 1921; самая популярная фотография, 1918; подготовка к совещанию; с И.В. Сталиным, 1920-е; над картой боевых действий. Харьков, 1920; Ф.Э. Дзержинский – председатель ВЧК. 1918

44/2012

Портрет А.С. Грибоедова, находящийся в музее-усадьбе «Хмелита»

«Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. “Откуда вы?” – спросил я их. – “Из Тегерана”. – “Что вы везете?” – “Грибоеда”…» И Пушкин, и многие другие современники Грибоедова сокрушались, что от великого, но не обласканного славой человека в истории ничего не останется. Они заблуждались. Включение в школьную программу неизбежно творит из писателя «памятник себе», и Александр Сергеевич Грибоедов его получил: в бесконечных сочинениях о Чацком и декабристах, в рассказах о надписи на могильном камне и алмазе в уплату за кровь, в нескольких крылатых фразах… Которые, забыв большую часть школьной программы, мы почему-то все равно помним наизусть и цитируем по случаю – благо случаев предоставляется вдоволь

ГРИБОЕДОВ

Марина Ливанова

АЛЕКСАНДР ГРИБОЕДОВ: УМ И ДЕЛА

44/2012

«Я ПРАВДУ ОБ ТЕБЕ ПОРАССКАЖУ ТАКУЮ…»

Именно в контексте сохранения памяти о нем Пушкин написал свое знаменитое: «Мы ленивы и нелюбопытны...» Начало цитируют реже: «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов». Призыву Пушкина (содержавшему в себе неочевидный сегодня выпад: только что вышел биографический очерк авторства Булгарина, с которым у покойного были не настолько дружеские отношения, как там декларировалось) современники внять не поспешили. Однако позже свидетельства о Грибоедове некоторые из его знакомых все-таки оставили – девятнадцатый век вообще любил писать мемуары, – и сопоставление этих дробных записей обескураживает. Первая неувязка – уже в дате его рождения. Подлинные документы не сохранились. Дата «4 января 1795 года» указана на надгробном памятнике, установленном юной вдовой Ниной. С этим же годом соотносится возраст отрока Александра Грибоедова в исповедных книгах, и юноши – в формулярном (послужном) списке за 1813 год. На 1795-м годе рождения настаивал и лучший друг Грибоедова Степан Бегичев. В воспоминаниях других современников, да и в официальных бумагах – разброс по всей первой половине 90-х, что странно само по себе. Но с 1818-го, поступив на дипломатическую службу в Персидскую миссию, Грибоедов почему-то начал указывать в документах свой возраст, исходя из 1790 года рождения.

Портрет Грибоедова-отрока

ГРИБОЕДОВ

Это на год раньше, чем вступили в брак его родители, Анастасия и Сергей Грибоедовы, принадлежавшие к разным ветвям одного дворянского рода. В 1792 году у них родилась дочь Мария, а январем 1795-го датирована запись о крещении сына Павла, о котором больше нет никаких упоминаний. Детская смертность в те времена была высокой; возможно, умерший младенец дал возможность его матери «легализовать» незаконнорожденного пятилетнего сына, носившего ее фамилию. С мужем, которого все источники описывают человеком незначительным, Анастасия Федоровна, женщина сильная и властная, вскоре разошлась. Согласно прагматичной версии, полученный вместе с персидским назначением новый чин автоматически давал Грибоедову право на дворянство, и он мог уже не скрывать своего «незаконного рождения». По романтичной версии, после неких событий в его жизни, речь о которых ниже, он дал обет всегда говорить только правду, – весьма рискованный обет.

УМ, АЛЧУЩИЙ ПОЗНАНИЙ

Путаница с датами породила легенду о Грибоедове-вундеркинде, поступившем

в Московский университет одиннадцатилетним мальчиком. Так или иначе, в списках студентов его фамилия появилась 30 января 1806 года. К тому времени у него уже было основательное домашнее образование: древние и современные иностранные языки, философия, история, основы точных наук, а кроме того, Александра с раннего детства обучали музыке. С 1802-го он посещал Благородный пансион – гимназию для мальчиков из дворянских семей, организованную при университете. Но успехи Грибоедова даже для взрослого юноши ошеломляющи. За два года – степень кандидата словесных наук, еще через два – кандидата права на другом факультете. После чего он перевелся еще раз, теперь уже на факультет математики и естественных наук, но третьей ученой степени все-таки не добился: началась Отечественная война 1812 года, коренным образом изменившая приоритеты людей мыслящих. Москва, к которой приближался Наполеон, была охвачена патриотическим духом – и одновременно полным смятением. Воцарился организационный разброд. Правительство о братилось 47

44/2012

к студентам с призывом вступать в ополчение; Александр Грибоедов стал корнетом Московского гусарского полка. Этот полк так и не был сформирован до конца, ввиду наступления неприятеля эвакуирован в Казань, а затем соединился с остатками разбитого Иркутского полка. А корнет Грибоедов простудился, остался в тылу, и на войну попросту не успел, став после выздоровления адъютантом генерала А.С. Кологривова, командира резервного кавалерийского корпуса, расквартированного в БрестЛитовске.

Главный корпус Московского университета

«ЧИН СЛЕДОВАЛ ЕМУ: ОН СЛУЖБУ ВДРУГ ОСТАВИЛ…»

После домашней жизни при авторитарной матери и усердной учебы в университете даже военная служба казалась вольной вольницей – и Александр, по воспоминаниям современников, пустился во все тяжкие. В исторических анекдотах молодой гусар Грибоедов то взъезжает на коне на второй этаж дома, куда его не пригласили на бал, то играет на органе в костеле, в самый возвышенный момент внезапно смущая прихожан плясовыми звуками «камаринского». Степан Бегичев, тоже адъютант, с которым Александр делил квартиру и сдружился на всю жизнь, ни о чем подобном в своих записках не упоминает. Зато подробно пересказывает сохранившуюся в тетрадке первую стихотворную пародию Грибоедова-студента «Дмитрий Дрянской». Впрочем, стишками и пародиями в дворянской среде баловались тогда практически все. В 1814 году Александр Грибоедов начал печататься – две его заметки о полковой жизни вышли в журнале

Степан Бегичев

ГРИБОЕДОВ

«Вестник Европы». Стиль будущего автора «Горя от ума» полностью соответствует духу времени: «Поводом к празднеству было награждение, полученное генералом Кологривовым: ему пожалован орден Святого Владимира I степени. Неподражаемый государь наш на высочайшей степени славы, среди торжества своего в Париже, среди восторгов удивленного света, среди бесчисленных и беспримерных трофеев, помнит о ревностных, достойных чиновниках и щедро их награждает. (…) День был прекрасный, утро, смею сказать, пиитическое». Полезным для Грибоедова стало знакомство с князем  Александром Шаховским, известным театралом. Видимо, он и подал идею написать комедию «Молодые супруги» – по сути, вольный перевод французской пьесы «Le secret du menage», рукопись которой автор захватил с собой, отбыв в отпуск в Петербург. Произведение получилось, как сейчас бы сказали, «форматное», и через посредничество того же Шаховского вскоре было с успехом поставлено на столичной сцене в бенефис известной актрисы Семеновой. Признанный драматург, пускай и не первого ряда, Грибоедов в 1816 году вышел в отставку и переехал в Петербург.

«МНЕ ВЕСЕЛО, КОГДА СМЕШНЫХ ВСТРЕЧАЮ, А ЧАЩЕ С НИМИ Я СКУЧАЮ»

В столице Грибоедов вошел в литературноартистические круги с их весьма специфической атмосферой: сочинители и актрисы, флирт и анекдоты, мадригалы и фривольные эпиграммы... По просьбе Шаховского он вместе с другом Андреем Жандром перевел за пару дней французскую комедию «Притворная

неверность», написал несколько сцен в «коллективный проект» – пьесу «Своя семья, или замужняя невеста», сочинял стихи на случай, вступал в журнальную полемику и участвовал в литературных играх (появилась комедия «Студент» с узнаваемыми прототипами). Познакомился с Булгариным,  Катениным и  Гречем, чуть позже – с  Кюхельбекером и Пушкиным. Продолжал «гусарствовать»: волочился за актрисами и чужими женами (в одном из писем Бегичеву Александр шутливо признается в медицинских проблемах, временно воспрепятствовавших его общению с прекрасным полом), позволял себе дерзости и мальчишеские шалости вроде аплодисментов в театре по лысине сидящего впереди соседа, – во всяком случае, нечто подобное припоминали очевидцы. Большинство из них отзывались о Грибоедове как о человеке общительном и обаятельном: «С его неистощимой веселостью и остротой везде, когда он попадал в круг молодых людей, был он их душой» (С. Бегичев). «Он имел особенный дар, как все необыкновенные люди, убеждать и привлекать сердца. Знать его было то же, что любить» (  К. Полевой). Но Пушкин, познакомившийся с ним в 1817-м, выразился определеннее: «Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, – все в нем было необыкновенно привлекательно». Советские исследователи, оставляя «за кадром» богемную жизнь молодого Грибоедова, на первый план выводили другой круг его петербургского общения:  Чаа-

44/2012

Павел Пестель

даев, Трубецкой,  Одоевский,  Пестель и прочие вольнодумцы и будущие декабристы (о которых современникимемуаристы, наоборот, предпочитали не упоминать). Эти люди принадлежали к «поколению победителей», разбивших Наполеона, и не сомневались в своем праве и силах переобустроить государство, в котором их не устраивало слишком многое. Насколько Александр Грибоедов с его «озлобленным умом» был их единомышленником, будут пристально разбираться и соответствующие службы в 1826-м, и историки впоследствии. В июне 1817-го по финансовым обстоятельствам и настоянию матери Грибоедов был вынужден покончить с жизнью вольного литератора и снова надел мундир, теперь уже чиновника, поступив секретарем в Коллегию иностранных дел. Разумеется, он продолжал заниматься литературой и театром. Сохранились наброски задуманной им трагедии на материале войны 1812 года, а Бегичев утверждал, 50

Александр Пушкин

что уже тогда видел у друга первые сцены будущей комедии «Горе от ума». Зимой того же года бесшабашное гусарство Грибоедова обернулось трагедией.

«НУ, КАК С БЕЗУМНЫХ ГЛАЗ ЗАТЕЕТ ДРАТЬСЯ ОН…»

«Дуэль четырех» – один из самых ярких эпизодов в биографии поэта, и описывают ее каждый раз с новыми подробностями. Большинство биографов настаивают на том, что сам Грибоедов находился со знаменитой балериной Истоминой, воспетой Пушкиным («блистательна, полувоздушна») в чисто дружеских отношениях. Так или иначе, однажды вечером после спектакля он привез ее к себе на квартиру, которую делил с графом Завадовским. И уже тот начал «предлагать мне о любви, но в шутку или на самом деле – того не знаю», – показывала потом на следствии красавица.

ГРИБОЕДОВ

Владимир Одоевский

Сергей Трубецкой

Петр Чаадаев

О тайном свидании узнал ее поклонник, поручик Шереметев. Вдвоем с другом, штабс-ротмистром  Якубовичем, известным бретером, они послали вызов Завадовскому и Грибоедову. Шереметев и Завадовский стрелялись (сходясь от барьера всего на шесть шагов; для сравнения, Пушкин и Дантес – на пятнадцать), ревнивый поручик был тяжело ранен, и вторую дуэль пришлось отложить на неопределенное время. Через три дня Шереметев умер. Дуэлянтов судили, но благодаря просьбе отца покойного отделались они легко: Завадовского выслали за границу, Якубовича – на Кавказ, а Грибоедову и вовсе ничего не было. Но эта история произвела на него тяжелое впечатление и, если верить легенде, именно тогда Александр дал обет абсолютной честности. Что, впрочем, не помешало ему позднее на допросе по делу декабристов умолчать о своей судимости. Назначение в 1818 году секретарем в Персидскую миссию (по сути, это была та же ссылка) застало Грибоедова врасплох. Он отказывался: «музыканту и поэту нужны слушатели, читатели: их нет в Персии», даже пытался торговаться, требуя повышения сразу на два чина. Так или иначе, в конце лета он выехал из Петербурга к месту нового назначения. Дорога лежала через Москву, где Александр погостил у родных. «Все тамошние помнят во мне Сашу, милого ребенка, – писал он Бегичеву, – который теперь вырос, много повесничал, наконец к чему-то годен,

Авдотья Истомина

Александр Якубович

44/2012

определен в миссию и может со временем попасть в статские советники, а больше во мне ничего видеть не хотят». В Тифлисе, куда Грибоедов добрался к октябрю, его ждал Якубович, и неоконченная дуэль была продолжена. К счастью, без трагического исхода, если не считать простреленного мизинца: из-за этой раны пианист Грибоедов был вынужден впредь заказывать себе к нотам специальную аппликатуру. Весной 1819 года он прибыл в Тавриз и приступил к служебным обязанностям.

«БА! ЗНАКОМЫЕ ВСЕ ЛИЦА!»

В Персии Александр Грибоедов провел почти три года. Выучил персидский и арабский языки, ознакомился с обычаями, вник в тонкости запутанной восточной политики и даже получил орден Льва и Солнца ІІ степени. Но оказавшись оторванным от своей культурной среды, затосковал, писал друзьям унылые письма и просил начальство об отставке: сохранился черновик такого прошения. А еще – черновик письма без указания адресата (им осторожные исследователи считают князя Шаховского, а смелые – любимую женщину, возможно, актрису). Грибоедов пересказывает сон: «Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал ли я что-нибудь для вас? Вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отклонился от всякого письма, охоты нет, ума нет – вы досадовали. – Дайте мне обещание, что напишете. (…) Через год, клятву дайте... И я дал ее с трепетом». В общем-то, закономерно, что именно в Персии, «дипломатическом монастыре», вдали от столичного общества, он

Генерал И.Ф. Паскевич

Генерал А.П. Ермолов

ГРИБОЕДОВ

принялся за то единственное произведение, которое обеспечило ему бессмертие в литературе, – комедию «Горе от ума». И уже не бросал ее, пока не завершил. В конце 1821 года Грибоедова направили в Тифлис со срочным донесением о войне между Персией и Турцией. Он был вынужден задержаться в Грузии, так как сломал руку, а затем и остался там на посту секретаря по дипломатической части при командующем русскими войсками на Кавказе генерале  Ермолове. В Тифлисе были написаны две первые части «Горя от ума» – и тут Грибоедов, судя по всему, почувствовал, что ему не хватает реалий: как и его герой, автор очень давно не бывал дома. В марте 1823 года он отправился в четырехмесячный отпуск, затянувшийся почти на два года. Рассказывают, что когда граф Виельгорский обратил внимание на валявшиеся среди нот исписанные стихами листы, сестра Грибоедова Мария небрежно отмахнулась: «Это безумства Александра!» – но информация о новой комедии уже пошла в свет. Из родительского дома, где его занятия не принимали всерьез, драматург сбежал

в имение Бегичева и там напряженно работал. С почти готовой рукописью (редактировал он ее еще долго) Грибоедов поехал в Петербург. В столице он читал «Горе от ума» Крылову, Шаховскому, Булгарину и многим другим. Комедию принимали на ура – в ней видели карикатуры на конкретных светских персонажей (к тому же москвичей!), и процесс узнавания вызывал у слушателей бурный восторг. Но самого Грибоедова его столичные знакомые узнавали с трудом. Он очень изменился: стал нервным, желчным, обидчивым. Один из мемуаристов не без удивления описывает конфликт, возникший на ровном месте между Грибоедовым и другим драматургом, позволившим себе в шутку сравнить его пьесу со своей – по толщине пачки листов. Грибоедов оскорбился и отказался читать комедию, пока обидчик не покинет дом. Другой, служивший в те годы чиновником в цензурном комитете, припомнил, как автор принес рукопись на утверждение лично министру, миновав цензоров: «Мы бы вычеркнули из нее несколько строк, и “Горе от ума” явилось бы в печати почти десятком лет

Граф И.Ф. Паскевич и принц Аббас-Мирза на подписании мирного договора в Туркманчае 10 февраля 1828 года

ранее, чем то случилось по гордости Грибоедова, пожелавшего иметь дело прямо с министром, а не с цензурным комитетом», – сетовал он. Разумеется, комедию запретили – и к постановке, и к печати.

«КАРЕТУ МНЕ, КАРЕТУ!»

Автор успел увидеть «Горе от ума» на сцене лишь один раз, незадолго до гибели, – в самодеятельном офицерском театре в провинциальном Эривани. Отрывки из комедии были опубликованы в 1825 году в булгаринском альманахе «Русская Талия», и этого оказалось достаточно для шквала разносторонней критики: вся литературоведческая Россия раскололась на два непримиримых лагеря. Кроме того, стоило комедии подпасть под цензурный запрет, как она была моментально растиражирована «в списках», тогдашнем самиздате. Грибоедов стал писателем, популярным с несколько скандальным оттенком, что не приносило ему ни малейшей радости и лишь усиливало мизантропию, каковую вменяли и Чацкому. «Приезжая сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу, – писал он Бегичеву из Феодосии, возвращаясь через Крым на Кавказ. (…) Ворвались ко мне, осыпали приветствиями, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга. Мало этого. Наехали путешественники, которые меня знают по журналам: сочинитель Фамусова и Скалозуба, следовательно, – веселый человек. Тьфу, злодейство! Да мне не весело, скучно, отвратительно, несносно!» 54

Д.Н. Кардовский. «Гости на балу у Фамусова». Иллюстрация к «Горю от ума». 1912

«Грибоедов не пользовался тогда еще славою первостепенного поэта, и надо полагать, что пьеса его интересовала публику не как новое великое художественное произведение, а как комедия-пасквиль, которая содержит карикатурные портреты многих лиц московского бомонда» / М.А. Скабичевский

ГРИБОЕДОВ

Первое свидание И.Ф. Паскевича с Аббас-Мирзой в Дейкаргане 21 ноября 1827 года (пятый справа – Грибоедов)

На Кавказе за время отсутствия Грибоедова снова разгорелись военные действия – летом 1825-го поднялось масштабное чеченское восстание, которое войска генерала Ермолова подавляли около года. «В Чечню! В Чечню! Здесь война особенного рода: главное затруднение – в дебрях и ущельях отыскать неприятеля; отыскавши, истребить его ничего не значит», – писал он 7 декабря 1825 года. О том, что происходило в это время в столице, на Кавказе ничего не знали. Даже официальное известие о кончине Александра I достигло войск более чем через две недели после печального события. О восстании на Сенатской площади тем более стало известно далеко не сразу. А между тем 26 декабря уже вышло постановление следственного комитета об аресте Грибоедова. Прибыли за ним в крепость Грозную 22 января. При обыске не нашли никаких компрометирующих бумаг, и все биографы сходятся на том, что генерал Ермолов, получив приказ об аресте секретаря,

предупредил Грибоедова и дал ему время их уничтожить.

«СТРОЖАЙШЕ Б ЗАПРЕТИЛ Я ЭТИМ ГОСПОДАМ НА ВЫСТРЕЛ ПОДЪЕЗЖАТЬ К СТОЛИЦАМ»

Дело декабристов давно извлечено из архивов и исследовано вдоль и поперек, однако вопрос о степени виновности или невиновности в заговоре Грибоедова дискутируется до сих пор. «Да какая степень? Полная», – утверждал его ближайший друг Андрей Жандр. «Грибоедов, собственно, не принадлежал к заговору (…) уже потому не принадлежал, что не верил в счастливый успех его. “Сто человек прапорщиков, – часто говорил он, смеясь, – хотят изменить весь государственный быт России!”», – писал Дмитрий Смирнов, дальний родственник и один из первых биографов писателя, автор «Рассказов об А.С. Грибоедове, записанных со слов его друзей». Слишком многое в этой истории неточно, передано с чужих слов. К примеру, 55

44/2012

мемуаристы уверяют, будто на первом допросе Грибоедов начал дерзко и откровенно писать о своих знакомствах с заговорщиками, но некое «влиятельное лицо» (называют разные фамилии), отобрав бумагу, посоветовало предпочесть «обычный русский ответ: “Знать не знаю и ведать не ведаю!”». Как видно уже из официальных протоколов, именно этой линии Грибоедов и придерживался. «Рылеев и Бестужев никогда мне о тайных политических замыслах ничего не открывали… Суждения мои касались до частных случаев, до злоупотреблений некоторых местных начальств, до вещей, всем известных, о которых всегда в России говорится довольно гласно… Ничего не зная о тайных обществах, я никакого собственного мнения об них не мог иметь». Показания Оболенского и Трубецкого, назвавших его среди членов тайного общества, Грибоедов опроверг без труда. В большинстве же своем декабристы отрицали и его принадлежность к заговору, и даже близкое знакомство: «С Грибоедовым я имел несколько общих разговоров о положении России и делал ему намеки о существовании Общества, имеющего целью переменить образ правления в России и ввести конституционную монархию; но как он полагал Россию к тому еще неготовою и к тому ж неохотно входил в суждения о сем предмете, то я и оставил его» (К.Ф. Рылеев). «Я с кол. асессором Грибоедовым не имел никаких сношений по Обществу, не принимал его никогда в члены оного, никогда не имел с ним свидания у Бестужева, у коего он, Грибоедов, кажется, и не был ногой» (С.И. Муравьев-Апостол) «Ежели это Грибоедов сочинитель, то я его лично не знаю, а слыхал о нем как об авторе. Неизвестно также мне – член ли он Тайного общества и был ли он в Грузии. О другом Грибоедове никогда не слыхал» (  А.П. Барятинский). «С Грибоедовым, как с человеком свободомыслящим, я нередко мечтал о желании преобразования России. (…) В члены же его не принимал я, во-первых, потому, что он меня и старее, и умнее, а во-вторых, потому, что жалел подвергнуть опасности такой талант, в чем и Рылеев был согласен» (  М.А. Бестужев). Грибоедова оправдали.

«ЧИНЫ ЛЮДЬМИ ДАЮТСЯ…»

Он вернулся на Кавказ, под начало генерала И.Ф. Паскевича, заменившего на посту А.П. Ермолова, чья опала тоже

Сверху вниз: А.С. Грибоедов. Литография П. Каратыгина. 1858; Э.Ф. Дессен. Портрет Нины Чавчавадзе в юности

«Дружески поздравьте меня, – писал Грибоедов генеральному консулу в Тавризе А.К. Амбургеру 18 июля 1828 года. – Я жених, но вернусь за женой не ранее зимы. Если она вполовину любит меня, как я ее, то, конечно, она сделает меня счастливым»

ГРИБОЕДОВ

Н.Г. Чернецов. «Тифлис». 1839

имела отношение к делу декабристов. Паскевич был дальним родственником Грибоедова, и многие современники упрекали драматурга в предательстве и карьерных соображениях; особенно непримирим в своих мемуарах прославленный герой-гусар Денис Давыдов, которому, конечно, все верили. Тем временем Грибоедов на войне (на этот раз обострились отношения с Персией), стоя на открытом месте, отсчитывал выстрелы противника – изничтожая в себе проявления страха, а может, и испытывая судьбу. Его карьера действительно пошла в гору. Весной 1827 года Грибоедову было предписано принять дела по дипломатическим сношениям с Турцией и Персией. Именно он повез государю в Петербург заключенный 10 февраля

1828 года Туркманчайский мирный договор с Персией и был награжден орденом Святой Анны ІІ степени с алмазными знаками и премией в четыре тысячи червонцев. Друзьям Грибоедов рассказывал о задуманной и начатой им трагедии «Грузинская ночь», по-прежнему безрезультатно пытался добиться постановки «Горя от ума», а о своих дипломатических перспективах отзывался без восторга. Ехать в Персию министром-резидентом (посланником) он не хотел.

«СЧАСТЛИВЫЕ ЧАСОВ НЕ НАБЛЮДАЮТ» Об отношении Грибоедова к женщинам мы знаем со слов Бестужева, который, впрочем, и сам не очень-то верил в этот манифест мужского шовинизма: «Он не любил женщин, так, по крайней мере,

44/2012

уверял он, хотя я имел причины в этом сомневаться. “Женщина есть мужчинаребенок”, – было его мнение». Когда Грибоедов по дороге к месту дипломатической службы внезапно женился, изумлены были все. Начиная с самой Нины, старшей дочери его давнего тифлисского знакомого князя  Чавчавадзе, которую драматург знал десятилетней девочкой. «Он занимался с нею музыкой, заставлял говорить по-французски, – вспоминала ее подруга, – и даже когда он, впоследствии, взял ее за руку и повел в наш сад делать предложение, она думала, что он засадит ее за рояль». «Вышло не то, – подхватывает не менее удивленный Грибоедов, – дом ее матери возле, мы туда уклонились, взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее (…), нас благословили, я повис у нее на губах во всю ночь и весь день». Он выбрал женщину-ребенка: Нине еще не исполнилось и шестнадцати. «Хотите ее знать? – писал о ней знакомой в Петербург. – В Malmaison, в Эрмитаже, тотчас при входе, направо, есть Мадонна в виде пастушки Murillo, – вот она». Женился скоропалительно, не испросив дозволения начальства, к венцу пошел, страдая от лихорадки, и во время венчания обронил обручальное кольцо. В Персию молодые супруги поехали вместе. Но Нина уже была беременна и переносила свое состояние тяжело. Она осталась в Тавризе, на теперь уже российской территории. Грибоедов отправился в Тегеран. Писал жене письма, и в одном из них посоветовал вернуться

к родителям в Тифлис: его возвращение откладывалось. Разгром российской миссии в Персии и гибель мужа от Нины долго скрывали. Она узнала случайно; от потрясения начались преждевременные роды, ребенок прожил около часа – его только и успели окрестить именем отца. Нина Грибоедова больше не вышла замуж, не сняла траура, занималась воспитанием племянников и благотворительностью и умерла во время эпидемии холеры в 1857 году. Ее эпитафия мужу – одна из самых красивых и трогательных в истории, и нельзя не процитировать ее снова: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской; но для чего пережила тебя любовь моя?»

«СЛУЖИТЬ БЫ РАД, ПРИСЛУЖИВАТЬСЯ ТОШНО»

О том, что же именно произошло в Тегеране 30 января 1829 года, какие обстоятельства и события привели российскую миссию к трагическому исходу, у историков нет единого мнения до сих пор. После гибели Грибоедова его друзья припомнили: он знал. «Нас там всех перережут, – будто бы сказал он Жандру. – Аллаяр-хан личный мой враг; не подарит он мне Туркманчайского трактата!..» Почти то же самое говорил и Бегичеву, и Пушкину. А жену полушутливо просил похоронить его в Грузии. Основная задача миссии, возглавляемой Грибоедовым, была очень непопулярной: проконтролировать выплату гигантской контрибуции по Туркманчайскому договору. Снабжение миссии достигалось за счет поборов среди местного населения; возможно, Грибоедов и не знал об

ГРИБОЕДОВ

этом. В его окружении было много случайных людей, не считавшихся с побежденной страной и ее обычаями. Но сохранились и свидетельства того, что он и сам вопиюще нарушал этикет при дворе персидского шаха – отказывался снимать обувь, неприлично затягивал визиты – по сути, то была дерзость победителя. Трагедии предшествовала цепь конфликтов цивилизационной природы: освобождение из персидских гаремов женщинпленниц, укрывательство в стенах миссии одного из главных шахских евнухов, которого Грибоедов согласился вывезти в Россию. Можно ли было предотвратить катастрофу дипломатическим путем? В оценке действий Грибоедова-дипломата историки расходятся, но точно этого уже не узнает никто. «Тысячи народа с обнаженными кинжалами вторгнулись в наш дом и кидали каменья, – писал в донесении секретарь посольства Мальцев, единственный оставшийся в живых. – (…) Посланник, полагая сперва, что народ желает только отобрать пленных, велел трем казакам, стоявшим у него на часах, выстрелить холостыми зарядами и тогда только приказал заряжать пистолеты пулями, когда увидел, что на дворе начали резать людей наших. Около 15 человек из чиновников и прислуги собрались в комнате посланника и мужественно защищались у дверей. Пытавшиеся вторгнуться силою были изрублены шашками, но в это самое время запылал потолок комнаты, служившей последним убежищем русским: все находившиеся там были убиты низверженными сверху каменьями, ружейными выстрелами и кинжальными ударами ворвавшейся в комнату черни». Тела убитых бросили в общую яму за городом. Грибоедова удалось опознать лишь по изувеченному мизинцу. Его тело в закрытом гробу перевезли в Тифлис. Кстати, алмаз «Шах» не был уплатой за его кровь – преподнося этот подарок, шах просил русского царя снизить размер неподъемной контрибуции. Петербургский свет взахлеб пересказывал и перевирал ужасные подробности гибели русского дипломата. И только Пушкин высказался, хоть и несколько парадоксально, зато точно: «Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неравного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна». ↑ А.С. Грибоедов. Портрет (работы Горюнова?), принадлежавший В.П. Всеволожскому

44/2012

Его целью было прекрасное будущее, в котором люди жили бы счастливо и творили свободно. Его будущим при жизни – вслед за недолгим взлетом признания и всплеском радужных надежд – стали сужавшееся кольцо запретов, глухота непонимания и невостребованности. Однако сегодня произведения Родченко украшают музеи, выставки его работ с успехом проходят по всему миру, а творчество Мастера признано классикой жанра

↑ Иллюстрация для поэмы Владимира Маяковского «Про это». Фотомонтаж. 1923 → М. Кауфман. Портрет художника Александра Родченко в спроектированном им «производственном» костюме. 1923

Мы изобретали и изменяли мир. Мы создали новые представления о красоте и изменили само понятие искусства. А. Родченко

PОДЧЕНКО

Ольга Северина

АЛЕКСАНДР PОДЧЕНКО: ЦЕЛЬ – БУДУЩЕЕ 61

44/2012

ПЕТЕРБУРГ – КАЗАНЬ Будущий классик фотоискусства, родоначальник фотомонтажа и основоположник современной рекламы родился 5 декабря 1891 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Михаил Михайлович Родченко, был театральным бутафором, мать, Ольга Евдокимовна Палтусова – прачкой. Раннее детство Саши прошло за кулисами и в мастерской отца. Когда мальчику было 11 лет, семья переехала в Казань. В 14 лет он окончил Казанское приходское начальное училище, а еще спустя два года скончался Родченко-старший. Саше хотелось учиться рисовать, но родители мечтали дать Сверху вниз: Казань. Вид на дворец. своему отпрыску «престижную и доходную» профессию зубоФото конца XIX века; автопортрет А. Родченко врачебного техника, и он послушно пошел в лабораторию доктора О.Н. Натансона, где проработал до двадНиколай Фешин – известный художник, единственный член Императорской ака- цати лет. Затем любовь к живописи вседемии художеств, проживавший в то таки взяла верх, юноша оставил службу время не в столице, а в Казани. В своей и поступил вольнослушателем в Казан«обостренной» живописи он стремился скую художественную школу, в класс изк новому, «неоакадемическому» отноше- вестного художника Николая Фешина. нию к натуре, и в этих поисках был бли- Общение с этим неординарным человеком зок к Михаилу Врубелю во многом определило его будущее. 62

PОДЧЕНКО

Сверху вниз: А. Родченко. «Бульварное кольцо. Вид в сторону Пречистенского бульвара». 1926; Александр Родченко и Варвара Степанова. 1920

1914 год ознаменовался мрачной вехой в истории человечества: 1 августа разразилась Первая мировая война. Для Родченко же этот год был памятен и другими событиями, оказавшими несомненное

влияние на его судьбу – как творческую, так и личную. 20 февраля в Колонном зале Дворянского собрания в Казани состоялся «поэзо-концерт» футуристов  Василия Каменского,  Давида Бурлюка и  Владимира Маяковского. Родченко, новатора и революционера по самой своей натуре, не могли оставить равнодушным эти поиски «дороги в будущее». В том же году он встретился с талантливой 20-летней художницей  Варварой Степановой, тоже ученицей Художественной школы. Варва, как называл ее Саша, в дальнейшем тоже известный художник и дизайнер, стала его любовью, преданным другом, верным соратником и надежным помощником до конца жизни. Через два года после знакомства молодые люди, так и не доучившись, перебрались в Москву: оба не сомневались, что их будущее – там. 63

44/2012

НАКАНУНЕ

«Конструкция». 1917

Москва с ее широкими улицами, заполненными вечно спешащим куда-то людом, увлекла и поглотила Родченко. Его завораживал напряженный темп этого города и опьяняло предчувствие надвигающихся перемен. Саша попытался продолжить образование и поступил в училище живописи, хотя знаменитый  Константин Коровин, увидев его работы, только покачал головой: «Это готовый художник, нам с ним нечего делать». Выставка авангардного искусства «Магазин», проходившая в 1916 году в помещении магазина на Петровке, была организована одним из лидеров русского авангарда  Владимиром Татлиным. На ней Родченко впервые представил московской публике свои геометрические композиции – «конструкции», как он их называл. В живописи для него тогда был важен цвет, а не форма, сведенная к трем простейшим фигурам: треугольник, круг, квадрат. «Я сделался крайне левым художником абстрактной живописи, где композиционные, фактурные и цветовые задачи уничтожили всякий предмет и изобразительность, – писал Родченко. – Я довел левую живопись до логического конца и выставил 3 холста – красный, желтый и синий, утверждая: все кончилось, цвет основной, каждая плоскость есть плоскость, она красится в один цвет». В Москве жизнь свела его с известными уже мастерами:  Л. Лисицким,  В. Кандинским,  К. Малевичем,  Л. Поповой,  Л. Бруни,  И. Клюном и другими. Впрочем, «вчерашний казанец» тогда еще не «омосковился», до широкого признания его

PОДЧЕНКО

таланта было далеко, и среди собратьев по кисти Родча, как звали его знакомые, не чувствовал себя вполне своим. В его отзыве о художнице Любови Поповой звучит затаенная досада: «Попова, одна из богатых, относилась к нам свысока и пренебрежительно, так как считала нас неподходящей компанией и сословием, с которым ей не по дороге. Со мной она почти не разговаривала и бывала редко, оставляя на выставке запах дорогих духов и след красивых нарядов в воздухе». (Кстати, позднее Попова кардинально изменила свое отношение к Родченко и стала настоящим другом его семьи.) Первая мировая война шла уже третий год. Проучившийся всего несколько месяцев Родченко был призван в армию, где до начала 1917 года служил завхозом санитарного поезда. Вернувшись к гражданской жизни, он брался за любую работу: времена были «несытные». Так, перед самой Октябрьской революцией миллионер Филиппов задумал оформить в современном духе кафе «Питтореск» на Кузнецком мосту, причем за ценой не постоял. Роспись заведения была поручена Георгию Якулову, который передал ее Родченко, Татлину и другим молодым художникам, однако потом ввиду «неясного положения» окончательный расчет с исполнителями затянул… Потеряв всякую надежду, они обратились к большевикам. Человек в кожаной куртке встал навстречу прибывшему по повестке Якулову, поправил кобуру от маузера и укоризненно осведомился: «Что же это вы, гражданин штабс-капитан, не платите рабочим малярам?» На следующий же день деньги были выплачены.

«Беспредметная композиция». 1918

44/2012

«РОЖДЕННЫЕ РЕВОЛЮЦИЕЙ» Граждане! Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде», Сегодня пересматривается миров основа, Сегодня до последней пуговицы в одежде жизнь переделаем снова. В. Маяковский

Сверху вниз: Утро в Гендриковом переулке. 1926. Слева направо: Владимир Маяковский, Варвара Степанова, Осип Бескин, Лиля Брик; афиша для премьеры пьесы «Клоп» в Театре Вс. Мейерхольда

Революцию многие из известных представителей мира искусства встретили с энтузиазмом. Среди смуты, тревог и потрясений рождалось и училось жить новое государство; начиналась «Эпоха Великого Поиска» – революция вершилась не только в стране, но и в умах, в живописи, литературе, театре. Родченко и Степанова вошли в московскую группу супрематистов* и беспредметников. Художники искали собственный путь, нарушая непреложные законы академической живописи, отвергая изображение предметов, рассматривая полотно картины как «арену взаимодействия линий, масс и цветовых пятен». Родченко считал, что будущие предметные живописцы поймут, что объект можно передать не только правдой света и материалом, но и психологией его существа – «…предметная живопись не вернется такой, какой была, беспредметная своевременно умрет, уступив место какой-то новой, начало которой я чувствую…» * Супрематизм (от лат. supremus – наивысший) – направление в авангардистском искусстве, разновидность абстракционизма. В стиле суперматизма работали К. Малевич, В. Татлин, В. Кандинский и др.

PОДЧЕНКО

«Все несло на себе печать новизны. Новый кинематограф. Новый театр. Новая поэзия, проза, живопись. Новые имена гремели вокруг нас. Новые поэмы. Новые фильмы. Новая техника» / В. Катаев. «Алмазный мой венец» Он действительно «чувствовал», удивительно точно провидел будущее искусства, его возможности и перспективы, и одним из первых принял авангардную философию «Черного квадрата» Казимира Малевича. Несмотря на общую разруху и нехватку самого необходимого, жизнь в Москве кипела. Художники, как истинные «пролетарии кисти», со страстью и полной самоотдачей служили делу революции – «единственному двигателю жизни». Работая ночами в холодных студиях, Родченко и Степанова создавали новые по духу полотна, рисовали книжные иллюстрации, делали эскизы сценических костюмов, оформляли постановки для театра Мейерхольда. Афиши, позднее созданные ими к «Броненосцу “Потемкину”» Эйзенштейна, обошли с этим фильмом весь мир. В то время Родченко с увлечением экспериментировал с тремя измерениями – создавал технические модели, названные «пространственными конструкциями»; появились и первые его наброски и модели новых оригинальных зданий. «Беспредметный» период был временем творческих поисков, переоценки ценностей, еще одним шагом на пути к будущему, где предстояло «работать для жизни, а не для дворцов, храмов и музеев».

Сверху вниз: рекламный плакат «Книги» с фотографией Лили Брик; обложка поэмы В. Маяковского «Про это». 1923; портрет-коллаж Осипа Брика

«ЛЕВОЙ! ЛЕВОЙ! ЛЕВОЙ!» В 1921 году авангардист Родченко объявил, что оставляет живопись и переходит к новому, «производственному» искусству – 67

44/2012

А. Родченко, В. Степанова. «Юные планеристы»

конструированию реальных вещей. Тогда же он, так и не получивший никакого диплома об официальном образовании, был назначен профессором живописного отделения ВХУТЕМАСа*. Противоречия здесь нет: идеология школы сводилась к тому, что искусство воспринималось не как нечто, не поддающееся анализу, а изучалось как наука и ремесло; революционные художники были учеными, работающими

в лаборатории будущего. «Они считали: искусство – это производство, – рассказывал в интервью «Вечерней Москве» внук и исследователь творчества Родченко А.Н. Лаврентьев. – В их комнате на видном месте лежали инструменты: дрели, гвозди, плоскогубцы. Все это им требовалось для занятий дизайном. В доме была атмосфера не ателье, а скорее мастерской. Вместо мольбертов – чертежные доски, линейки и треугольники; вместо кистей – циркуль и рейсфедер. Они постоянно придумывали что-то новое…» Студенты ВХУТЕМАСа, молодые провинциалы, оказались в живописи крайне «левыми». Даже кубизм казался им слишком буржуазно-отсталым и неперспективным. «Перемахнув» через Пикассо, молодые вхутемасовцы – и учащиеся и учителя – изобретали

* ВХУТЕМАС (Высшие Художественно–Технические Мастерские) – учебное заведение, созданное в 1920 году в Москве.

PОДЧЕНКО

Дм. Шостакович, Вс. Мейерхольд, В. Маяковский и А. Родченко во время работы над спектаклем «Клоп». 1929

новейшее из новейшего в авангардной живописи – абстракционизм. Ему еще только предстояло обрести жизнь на парижском Монмартре, но это сверхреволюционное направление, как отметил  Валентин Катаев, уже буйно процветало в нищей, голодной, зажатой в огненном кольце контрреволюции Советской России – в центре Москвы, против Главного почтамта. Педагогом Родченко оказался успешным. Преподаваемый им предмет носил название «конструкция»; мастерская была переполнена студентами. Иногда после завершения курса они не переходили в другие мастерские, а оставались у него.

Так формировалось ядро данной дисциплины – лаборатория художественного эксперимента. Одновременно с преподаванием во ВХУТЕМАСе Родченко начал работать в Институте художественной культуры, где он сменил на посту председателя Василия Кандинского. Тот, откомандированный в конце 1921 года в Берлин для организации отделения Российской академии художественных наук, в Россию уже не вернулся. В 1923 году Родченко и Степанова вошли в группу «ЛЕФ» («Левый фронт искусств»), критиковавшую пассивное «бытоотображательство» и выступавшую

Находился Вхутемас на перекрестке Мясницкой и Бульварного кольца, в здании бывшей Школы ваяния и зодчества, прославленной именами Серова, Врубеля и Левитана. Созданные по прототипу передовой немецкой школы Баухаус, эти художественные мастерские станут одним из самых значительных творческих экспериментов в развитии художественного образования, как в Советской России, так и в мире 69

44/2012

за создание эффективного революционного искусства. В журнале, выходившем под редакцией «незаменимого Командора» – Владимира Маяковского, Родченко публиковал свои теоретические работы и создал коллажи, ставшие впоследствии образцами конструктивистского дизайна. «Он не был монолитным, этот фронт, и каждый из участников журнала, каждый из авторов был неповторимым в своем роде, единственным специалистом в своей области. (…) Иллюстрации как бы вводили литературное содержание журнала в контекст новой предметной культуры, которой еще не существовало реально, она была лишь прогнозом, но по крохам наполняла окружающий мир благодаря тем или иным реализованным проектам», – писал в статье «Александр Родченко: Начало карьеры дизайнера» А.Н. Лаврентьев. ↑ Родченко и Степанова в мастерской с друзьями. 1925

Помещался «штаб лефов» в доме у Бриков. Катаев вспоминает грязноватую лестницу, входную дверь, исписанную автографами именитых и неизвестных гостей, книжные стеллажи и большой чайный стол, покрытый камчатой скатертью. В этой «штаб-квартире» лефовцы сражались в маджонг (китайскую азартную игру в фишки) и гоняли чаи с пирожными, купленными отнюдь не в Моссельпроме, а у частников – известных еще с дореволюционных времен кондитеров Бартельса с Чистых прудов и Дюваля, что в Машковом переулке.

«В НОГУ С НАШЕЙ СТРЕМИТЕЛЬНОЙ ЖИЗНЬЮ» «Художники революции» пребывали в поиске не только новых путей в искусстве, но и новых источников заработка:

PОДЧЕНКО

надо было выживать. Новым инструментом общения с населением стали листовка и плакат. Эта визуальная форма была принята всеми слоями населения – как в городе, так и на селе. Именно она на долгие годы стала основой наглядной агитации для Советской России. «Вывеска на вывеске, – описывал Москву периода «рекламного бума» Михаил Булгаков. – В аршин. В сажень. Свежая краска бьет в глаза. И чего, чего на них нет. Все есть, кроме твердых знаков и ятей. Цупвоз. Цустран. Моссельпром. Отгадывание мыслей. Мосдревотдел. Виноторг… Театр трудящихся. Правильно. Кто трудится, тому надо отдохнуть в театре…» Тогда, в 1923 году, Родченко совместно с Маяковским начал работу над ставшей знаменитой серией рекламы Моссельпро-

ма. Они рекламировали продукцию самую разнообразную: товары первой необходимости, предметы одежды, быта, кондитерские изделия, сигареты... А началось все со случайности. Родченко в то время работал для общества «Добролёт»*. Однажды его попросили сделать агитационный плакат. Художнику текст не понравился, и он внес небольшие поправки, но когда плакат

↑ А. Родченко. «Газетный киоск», 1929 → Рекламные плакаты

* «Добролёт» – Российское акционерное общество Добровольного воздушного флота. Было создано в 1923 году.

44/2012

PОДЧЕНКО

попался на глаза Маяковскому и Асееву, те подняли составителя неуклюжей фразы на смех. Обиженный Родченко авторства не раскрыл, но выразил недовольство, что столь необходимые тексты поэты не пишут, и художникам поневоле приходится браться за чужое ремесло. Неизвестно, этот ли разговор навел Маяковского на мысль заняться рекламой или певец русской революции пришел к этому решению сам, но вскоре он предложил Родченко сделать вместе рекламные плакаты для ГУМа. Вслед за ГУМом их заказчиками стали Моссельпром и другие магазины и тресты. К этой работе оба относились ответственно. Утром, как вспоминает Родченко, поэт обходил учреждения – принимал заказы. Возвращался домой с портфелем, туго набитым справочниками и ведомственными отчетами,

весь материал добросовестно изучал, выписывал интересные факты и цифры, а после обдумывал темы. Вечером художник приходил за текстом, а дома принимался за эскизы. Популярность новой советской рекламы была огромной. По сей день многие

На странице слева – рекламные плакаты работы А. Родченко и В. Маяковского; вверху – реклама на улицах Москвы; внизу – А. Родченко. «Дом Моссельпрома», 1932

44/2012

помнят знаменитое «Нигде кроме, как в Моссельпроме!». «Мы полностью завоевали Москву и полностью сдвинули или, вернее, переменили старый царски-буржуазно-западный стиль рекламы на новый, советский», – с гордостью вспоминал Родченко позднее. Так воплощался в жизнь его девиз: «Живопись – это улица, площадь, город, весь мир».

«ЧУЖОЙ ПАРИЖ!» Много смотрю, много вижу, учусь и еще больше люблю Москву. Из парижских писем А. Родченко

«За червями». Карелия, 1933

«Толчешься у предмета, здания или человека и думаешь, а как его снять: так, так или так?.. Все старо… Так нас приучили, воспитывая тысячелетия на разных картинах, видеть все по правилам бабушкиной композиции. А нужно революционизировать людей видеть со всех точек и при всяком освещении» / А. Родченко. Записная книжка ЛЕФа. 1927

В 1925 году Родченко первый и последний раз выехал за рубеж – принял участие в знаменитой Международной выставке декоративного искусства и художественной индустрии в Париже. Для нового советского искусства это был настоящий триумф – ни об одном павильоне не писали так много в зарубежных газетах, как о советском. Не менее успешной эта выставка стала и для самого Родченко – он получил серебряные медали по четырем разделам: искусство книги, искусство улицы, театр и ансамбль мебели (проект читального зала Рабочего клуба). К наградам художник отнесся спокойно, а к желанной для многих «загранице» – холодно и даже враждебно. С первых дней командировки он отчаянно скучал по Москве: «Если б мне сегодня сказали, что я не вернусь в СССР, я бы сел посреди улицы и заплакал», – писал он домой. Письма Родченко из Парижа, где он пробыл больше 3-х месяцев, монтируя павильон, подчас проникнуты горечью и раздражением. Он чувствовал себя чужаком в этой инородной среде: «Нужно купить проклятую шляпу, ибо в кепке ходить нельзя, так как в ней ни один француз не ходит, а потому на меня везде смотрят с неудовольствием, думая, что я немец». Обилие товаров, от которого голова шла кругом, ошеломило его. «Они производят так много вещей, что все кажутся нищими от невозможности их купить, – писал он, – а если здесь жить, то нужно быть против всего этого или сделаться вором. Красть, чтобы все это иметь». 74

«Сосны. Пушкино». 1927

PОДЧЕНКО

«Пионер-трубач». 1930

В его письмах отражена идеология советской страны, которой он был предан беззаветно и искренне, и потому иная система казалась ему неприемлемой и нелепой. «Зачем я его увидел, этот Запад,

я его любил больше, не видя его. Снять технику с него, и он останется паршивой кучей навоза, беспомощный и хилый». Лишь однажды Родченко, спустившись в метро и увидев вагоны, битком

44/2012

«Купание в тазу»

набитые улыбающимися людьми, поющими Интернационал, почувствовал, что в Париже он не одинок.

ФОТОГРАФИЯ. ПОЭЗИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ Первые эксперименты Родченко с фотоколлажем относятся еще к «казанскому» периоду, но только в 1923 году, приступив к иллюстрациям к поэме Маяковского «Про это», он по-новому открыл для себя фотографию. Уже в следующем году были сделаны первые снимки вблизи дома на Мясницкой, где он жил. Постепенно фотографии становились для художника основным рабочим мате-

риалом, поскольку с их помощью он создавал иллюстрации и коллажи – основу нового жанра. Начав работать с фотокамерой, он очень скоро оценил возможности фотографии: ее реалистичность была мощным «визуальным оружием». Мастер оставил живопись, практически полностью посвятив себя новому для него виду искусства. В увлечении фотографией его сдерживало только одно – отсутствие хорошего увеличителя. И вот однажды в магазине на Тверской Родченко обнаружил подходящий аппарат. «Сунулся платить – увы, в кошельке сто восемьдесят рублей, а нужно двести десять. Заплатив сто восемьдесят, я сказал, что сейчас принесу остальные. У кого взять деньги? У Бриков? У Володи? Но они дома будут только вечером… Так я шел в глубоком раздумье по Кузнецкому мосту. И вдруг прямо передо мной вырастает фигура Володи. – Что с тобой, старик? У тебя такой убитый вид. – Мне нужно три червонца! – выпалил я единым духом. Маяковский тут же вынул деньги, и я помчался обратно… Дома рассказали, что Маяковский звонил и спрашивал, что со мной: он встретил меня расстроенного, я спросил у него три червонца, а взяв, ничего не сказал и убежал куда-то…» В 1925 году родилась единственная дочь художника, названная в честь матери Варварой, но всегда носившая «домашнее» имя «Муля». Заботы о внучке полностью взяла на себя Ольга Евдокимовна: родители как были, так и остались безнадежными трудоголиками. Однажды, уже после смерти бабушки, семилетняя Муля спросила у Степановой: «Варвара, можно я буду называть тебя “мамой”?»

«Портрет матери». 1924

PОДЧЕНКО

44/2012

PОДЧЕНКО

Один из наиболее известных снимков той поры – фотография маленькой Мули, купающейся в тазу. В этом снимке так много жизни и упоения ею: и свет из окна, и блики чистой воды, и, конечно же, улыбка счастливой девочки, которая смотрит на нас сквозь года одним глазком, как и снимающий ее папа – в объектив фотокамеры. Родченко использовал многократную съемку человека в движении, позволившую получать документально-образное представление о модели. «Фиксируйте человека не одним “синтетическим” портретом, а массой моментальных снимков, сделанных в разное время и в разных условиях», – призывал он. Обращаясь к самому ходовому, массовому жанру – фоторепортажу, отображающему динамику жизни, Родченко сознательно становился «чернорабочим визуальной революции». Самые обыденные вещи на его снимках приобретали футуристическое изящество и динамизм. Трамваи, самолеты, заводские лестницы и шестеренки, укладка асфальта на улице – в его работах всегда круговорот жизни, поэзия города. Такая Москва была ему близка: «…велосипедист за велосипедистом. Мотоциклы. Авто. Свистят, каркают, как из пулеметов стреляют… Летят общипанные, ободранные, развинченные машины…» Всегда увлеченный, полностью отдающийся делу, в поисках нужного ракурса Родченко на глазах у публики мог залезть в трубу, распластаться на мостовой или бесстрашно улечься на краю скаковой дорожки, объясняя встревоженным окружающим, что «…лошадь никогда не должна наступать на человека. Ей не полагается».

«КРАСНЫЕ ФЛАЖКИ» Однако скоро его снимки стали «слишком смелыми», и художника начали обвинять в том, что он не хочет работать в соответствии с «задачами пролетарской фотографии». Развернулась травля в прессе. Уже в 1928 году возникла явно враждебная полемика на тему фотографий и авторского подхода к точкам и ракурсам, идеи которых принадлежали Родченко. «Пионер не может смотреть вверх, он должен смотреть вперед…» – писали критики о серии его фотографий, сравнивая знаменитого (и больше всех ошельмованного) надувшего щеки пионера-трубача с откормленным буржуем. Родченко отстаивал право художника на авторское видение действительности, призывал критиков уйти от трафаретного восприятия: «Не будьте могильщиками современной фотографии, а будьте ее друзьями!» «Прыжок в воду». 1932

Сверху вниз: «Скачки». 1935; «Мужская пирамида». 1936; «Женская пирамида». 1928

44/2012

Его неоднократно пытались обвинить в заимствовании идей у западных фотографов. В статье, опубликованной в «Новом ЛЕФе», мастер, приводя даты выхода в свет своих работ, полностью опроверг эти вымыслы, и тем не менее в 1932 году «товарищи и ученики» под давлением критики исключили его из группы «Октябрь». С 1933 года Родченко практически перестал фотографировать на улицах: на любую уличную съемку нужно было разрешение, человек с фотоаппаратом стал вызывать подозрение. Свободно он мог снимать только из окна или с балкона своей квартиры – один и тот же вид и двор. От прежнего свободного творчества, проникнутого революционным энтузиазмом и романтикой, пришлось перейти к госзаказам, отвечающим канонам победившего соцреализма. Поначалу он еще пытался придерживаться принципов авангардной фотографии, но в дальнейшем все больше подчинялся требованиям официальной культуры, отказываясь от смелых ракурсов и крупных планов. Наступила пора штампов и ретуширования действительности. В тоталитарной системе не могло быть места ни беспредметному искусству, ни авангардной фотографии.

Слева направо и сверху вниз: «Строители канала». 1933; «Уже внизу шлюзуются пароходы, а здесь у шлюзных ворот еще играет оркестр». 1933; снимок с Беломорско-Балтийского канала

В феврале 1933 года Родченко направили на «великую стройку социализма» – Беломорканал. Итогом командировки стала большая серия репортажных снимков – более двух тысяч фотографий (многие из них вошли в книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина»). Эта поездка, открывшая ему горькую правду о репрессиях, резко изменила не только эмоциональную окраску фотографий Родченко, но и его отношение к самой советской действительности. Немногое дали увидеть фотокорреспонденту на Беломорканале, еще меньше позволили снимать. Однако будучи настоящим Художником, он смог показать

PОДЧЕНКО

жестокую правду, в которую ему самому так не хотелось верить. Монументальная, равнодушная спина охранника возвышается над серой толпой проходящих по котловану людей, обреченных на рабский труд; заключенные работают под игру оркестра; оркестр репетирует под конвоем... Год спустя Родченко заставили «каяться в формалистических ошибках» – это, как пишут, было одним из обязательных условий, на которых ему разрешили принять участие в выставке «Мастера советского искусства». «Признание» опубликовали в «Советском фото». Фотограф поведал, что его поразили «чувствительность и мудрость», проявленные в перевоспитании народа во время строительства Беломорско-Балтийского канала, и пообещал решительно отвергнуть формальные решения в постановке тем и в их идеологии, а в дальнейшем создавать работы, где фотографический язык будет «вполне служить социалистическому реализму». Личные трагедии художника и необоснованная критика, общие тенденции в подконвойной стране явились причинами глубокого творческого кризиса Родченко. Именно тогда, в середине 30-х годов, художник и его собратья снова и снова задавали себе вопрос:

а нужно ли их искусство стране, государству, народу?..

«ДЕВУШКА С “ЛЕЙКОЙ”» Но была и другая сторона жизни – Евгения Лемберг, или «Девушка с “лейкой”». Женя была другом семьи и одной из учениц Мастера. Сейчас уже сложно восстановить подлинную историю их отношений, судить о них можно только по обрывочным записям, снимкам, письмам и воспоминаниям немногих современников. Даже эти скупые данные позволяют говорить о чем-то более весомом, чем просто увлечение учителя своей молодой ученицей. Есть фотография «В морских волнах» и несколько других снимков

Сверху вниз: «Работа с оркестром». 1933; снимок с Беломорско-Балтийского канала

44/2012

обнаженной натуры, для которых, по-видимому, позировала Женя; дневниковые записи художника свидетельствуют, что в 1934 году вопрос, остаться ли им вместе или расстаться окончательно, встал ребром. Родченко беспокоила разница в возрасте: «Ей захочется в гости, на вечера, а мне надо работать серьезно, 26 – 43, это математика… Это реальность». На самом известном варианте фотографии «Девушка с “лейкой”» Женя, несмотря на вроде бы непринужденную позу, в пятнах света и полосах тени – точно за решеткой. На другом снимке настроение еще явственней – поза более «агрессивна», девушка выглядит загнанной в угол... Летом 1934 года их близкие отношения, судя по всему, прекратились, но общение и совместная работа продолжались. Тем же летом Женя пригласила Родченко вместе совершить поездку; в последний момент выяснилоь, что ехать он не может, девушка отправилась одна и погибла в железнодорожной катастрофе. Позже Александр запишет в своем дневнике: «…без женщин нет ни романтики, ни чувства. Любовь Варвары ко мне необычайно глубока… А к Варваре как женщине после Жени… все же, чувства не приходят обратно…» Возможно, в отчаянной надежде вновь обрести «романтику и чувство», Родченко сошелся с сестрой Жени, Региной. Но и Регина умерла – летом 1938 года, от гангрены. На похоронах Родченко на балконе своей квартиры

«Цирковая пирамида»

PОДЧЕНКО

ее подруга спросила, что делать с письмами Александра к покойной. «Уничтожьте», – ответил он. И записал в дневнике: «Она одна знала, кто я был для Регины... А письма... Ну, куда их теперь... Они были для нее...»

ВОЕННЫЕ ГОДЫ В 1941 году Родченко отметил свое пятидесятилетие. К тому времени грандиозные стройки социализма на его фотографиях уступили место скачкам, цирковым номерам и спорту. Больше года он работал над серией снимков о цирке, пытаясь найти в этой теме так необходимую ему внутреннюю свободу, но специальный номер журнала, для которого снимки были предназначены, так никогда и не увидел свет. Пришла война. Начались бомбежки, и при домкоме организовали группу ПВО. Выдали противогазы, распределили обязанности: шестнадцатилетнюю Мулю назначили

связистом, а папа, как пишет она, должен был следить за тем, чтобы на чердак не попали «зажигалки». В столице было тревожно, ходили слухи, что немцы скоро возьмут Москву, и семья Родченко уехала в тыл. Зиму 1941-42 года они провели в маленьком городке Очеры в 120 километрах от Перми (тогда носившей имя Молотова). Родченко писал афиши для кино и помогал Варваре, работавшей в мастерской агитплаката. Плакат был тогда жизненно важным, ключевым средством агитации, мобилизующим народ на борьбу с фашизмом, и многие художники полностью посвятили себя этому жанру. В конце зимы семья перебралась в Пермь, а в том же 1942-м вернулась в Москву. С 1943 года Родченко в течение нескольких лет работал главным художником московского Дома техники. Заработную плату там платили с перебоями, художника унетало постоянное унизительное

Слева направо: «Девушка с “лейкой”»; «Регина Лемберг с фотоаппаратом»

44/2012

безденежье и отсутствие предметов первой необходимости. Интереса к его творчеству не проявляли, и Александр Михайлович, чувствуя себя недооцененным и ненужным, все больше и больше разочаровывался в жизни. Он был из тех мастеров, которым признание, понимание, восхищение необходимы как воздух, – и всего этого оказался лишен. Даже снимать, как когда-то, на улицах Москвы, служивших ему постоянным источником вдохновения, теперь было нельзя. Потеря способности радоваться жизни во всей ужасающей наглядности обнаруживается в дневниковых записях Родченко – там нет даже вполне естественной реакции на конец войны, приход долгожданной Победы: у художника просто иссякли душевные силы. «26 июня 1945 г. Все дожди и дожди. А я все так же мучаюсь. Потерял сам себя... Был художник, а постепенно исчез… Врубель! Ты еще погиб счастливо. А раньше я думал, что это трагедия. Маяковский застрелился еще вовремя. Все равно бы сейчас повесился от скуки. Спаси и помилуй! Таких, как я, а они вероятно еще есть. Сотвори чудо, воскреси Искусство! Еще при моей жизни».

«МОЯ РАБОТА БЕСЦЕЛЬНА» В послевоенные годы Родченко время от времени работал над оформлением выставок, делал попытки вернуться к живописи и к своей любимой фотографии... В конце 40-х годов он занялся проектированием серии монографических плакатов о Маяковском, но большинство из них так и остались проектами. Дни протекали за днями, а Родченко все сидел за столом, перебирая эскизы, – работа не шла. От ощущения собственного всемогущества, от молодого азарта, с каким в 1915-м художник писал жене: «Искусство – это божество и божество жестокое, мрачное, мстительное и коварное, и властвует над ним Дьявол... Но я должен победить Дьявола, ибо я по силе не уступаю ему...» – не осталось ничего. В больном, угасшем, разочарованном, рано состарившемся человеке невозможно было узнать прежнего балагура Родчу, готового ответить веселой остротой на любую реплику собеседника. Все чаще его донимали боли в сердце. В марте 1949 года Александр Михайлович перенес первый инсульт, пролежал два

PОДЧЕНКО

месяца. Восстанавливался медленно: за весь 1950-й не сделал ни одной работы. Шестидесятилетний юбилей прошел уныло. Пытаясь возродить в себе интерес к творчеству, Родченко заставил себя заняться цветной фотографией. Снимал городские пейзажи, делал портретные снимки дочери и ее друзей, сельские ландшафты – вполне невинные сюжеты, но даже они вызывали в руководящих кругах недоверие. В 1951 году Александра Михайловича исключили из Союза художников; спустя три года – восстановили. Подобные «игры системы» тяжело отражались на его состоянии. В зеркале он видел лицо, как ему теперь казалось, давно умершего неизвестного художника, чья жизнь прошла впустую. Сомнения тревожили его давно. Еще в 1943-м Родченко писал дочери: «Неужели… уже пожилая Муля… будет смотреть на мои вещи и думать: “Эх!… Жалко, отец не дожил, его уже признают, и вещи висят в музеях. А он писал, и что он думал? Неужели он был уверен в этом, или нет… Если уверен, тогда ему было легко…”» И сам же отвечал: «…Милая будущая Муля, тебе может с чистым сердцем сказать покойный отец. Именно не был уверен, и даже совсем, а это было как болезнь. Неизвестно, зачем работал. А вот как сейчас думал, что все уничтожат, выбросят и ни одной вещи не останется нигде. О, если бы я был хоть немного уверен, мне было бы легче… Как старик думаю, что прошло в этой квартире. Слава. Любовь и Жизнь… Что же осталось? Был ли я счастлив? Славу я презирал. Любовь… ограничил, жизнь не ценил. Фантазию одну не ограничивал. И делал то, что нравится. Вот и все…»

Александр Родченко

Его не стало 3 декабря 1956 года. На смену эпохе, в которую он так беззаветно верил и которая столь жестоко разочаровала его, пришли иные времена – до «оттепельных» художественных выставок Родченко не дожил совсем немного. И все-таки – как же он оказался прозорлив, этот сломленный человек, обладавший необыкновенной способностью предощущать будущее! Ведь сегодня работы Александра Родченко действительно висят в музеях, на его имя ссылаются в учебниках по искусству, а на созданных им шедеврах фотографии учатся тысячи его последователей. В цитатах, приведенных в статье, сохранена авторская орфография и пунктуация

«Уважаемый товарищ! Извещаем Вас, что при утверждении состава Московского Союза художников Оргкомитетом СХ СССР Вы не утверждены членом МОСХ и отчислены из состава Союза в соответствии с разделом 4-м МОСХ. Основание: Постановление Секретариата Оргкомитета СХСССР, протокол № 23, от 17 сентября 1951 г. Президиум МОСХ»

Фон – картина А. Родченко «Конструкция». 1918

44/2012

Владимир Пузий

ДЖЕФФРИ ЧОСЕР: ПОЭТ, СУДЬЯ И ДИПЛОМАТ

Говорят, что настоящий писатель должен жить в бедности и творить шедевры где-нибудь на чердаке или в каморке под лестницей. К счастью, Джеффри Чосер об этом правиле не знал. Успешный государственный деятель, преданный слуга нескольких королей, он пользовался уважением и славой еще при жизни. Что же до его поэзии – она «всего лишь» изменила отношение современников к английскому литературному языку

← Начало «Рассказа Рыцаря». Страница из Эллесмерской рукописи «Кентерберийских рассказов». XV век

44/2012

ФУНДАМЕНТ «ДОМА СЛАВЫ» Джеффри Чосер для английской культуры стал фигурой не менее значимой, чем позднее Пушкин – для русской. Оба этих поэта – с разницей в пять столетий – возродили престиж родного языка и практически стояли у истоков литературы своего Отечества. Уже одного этого достаточно, чтобы имя Чосера навсегда было внесено в историю мировой культуры. Однако он же создал одно из основополагающих произведений западноевропейской цивилизации – знаменитые «Кентерберийские рассказы». Да и о жизни его можно написать не один роман, настолько она была непростой и богатой событиями. Род Чосеров не принадлежал к знатным семьям. Само происхождение фамилии «Чосер» остается загадкой: возможно, она связана с глаголом «chaufferecire» (запечатывать бумаги горячим воском), возможно – с существительным «chaussier» (сапожник, чулочник). А может, вообще «унаследована» от Джона Ле Чосера, бывшего хозяина предков нашего героя. Так или иначе, мы знаем, что дед поэта по отцовской линии, Роберт Чосер, жил в Лондоне в довольно престижном районе и, скорее всего, был преуспевающим виноторговцем. Тем же бизнесом занимался и сын Роберта, Джон Чосер. Вообще Чосеры от поколения к поколению увеличивали как свое состояние, так и вес в обществе, причем не в последнюю очередь благодаря удачной покупке недвижимости. К моменту рождения Джеффри это была состоятельная семья с немалыми амбициями. И его деду, и отцу было

Вторая монахиня

Священник

«Наследство от казны он ограждал, В руках семьи именье сохранял. Клиенты с «мантией» к нему стекались; Его богатства быстро умножались…» что порассказать наследнику – их судьбы изобиловали увлекательными приключениями. Оба подвизались при дворе, много разъезжали по стране, а Джон к тому же в 1327 году принял участие в кампании короля  Эдуарда III против Шотландии, к несчастью для него, провалившейся. Вообще времена были смутные и нравы жестокие: деда Чосера по материнской линии убили возле его дома в Олдгейте, Джона Чосера в юности похитили, чтобы женить и таким образом заполучить его наследство... Джон, очевидно, сделал хорошую карьеру при дворе, сопровождал Эдуарда в зарубежных поездках, – видимо, сыграли свою роль и знакомство с фламандской купеческой общиной в Лондоне, и связи с кельнскими купцами. Конечно, ему было далеко до своего коллеги, Джона Пикарда, которому случалось принимать в своем доме четырех королей и старшего сына Эдуарда III, Эдуарда Уэльского, более известного под именем Черного принца. Но показательно уже то, что Чосер-старший был приближен к этим кругам и получал весьма доходные должности – от королевского виночерпия до сборщика пошлин.

ЧОСЕР

Йомен

предстояло пережить и серьезные потрясения. В 1349 году семейство лишилось нескольких своих членов: «черная смерть», чума, не пощадила отчима Джона Чосера, дядю матери – Хеймо Комптона, а также его сына... В те времена родственные связи значили много, и эти потери принесли искреннее огорчение Чосерам. Но они же приумножили их благосостояние – часть имущества покойных унаследовал Джон. Портрет Чосера в 4-м издании собрания его сочинений. 1561 Вскоре он с «чада и Точной даты рождения Джеффри домочадцами» перебрался в один из домов Чосера мы не знаем, однако установле- Комптонов, находившийся за Олдгейтскино, что он появился на свет между 1341 ми воротами, и этот переезд, возможно, и 1343 годами. Известно, что у него была спас семью от все еще свирепствовавшей сестра Кэтрин; упоминаний о других се- эпидемии. страх и братьях нет. По возвращении в изрядно обезПохоже, детство Джеффри в целом людевший Лондон родители наконец было вполне счастливым и безоблачным. озаботились образованием сына. Где Он родился в уважаемой семье и вряд именно Джеффри получил первые свои ли испытывал в чем-либо нужду. Вместе уроки: дома ли, у частного наставника, с тем именно в детские годы Джеффри в певческой или грамматической школе

44/2012

Чосер читает поэму «Троил и Крессида». Миниатюра XV века

ЧОСЕР

или у священника в одной из ближайших к дому церквей, точно неизвестно. Большинство ученых полагает, что местом его учения была школа при соборе святого Павла, в районе виноторговцев Винтри-Уорд. Дело в том, что уже в ранних своих произведениях Чосер проявил удивительную начитанность и хорошее знакомство с текстами классиков. Но в XIV веке книги были дорогими и редкими, и сомнительно, чтобы такие знания Джеффри мог почерпнуть из родительской библиотеки. (Позже в «Легенде о Добрых женах» Чосер вскользь упомянет о шестидесяти книгах, «как старых, так и новых, прекрасные рассказы содержащих», которыми владел сам, и в строках этих будет сквозить гордость, ибо 60 – очень много для человека его положения). А в школе при соборе святого Павла учительствовал Уильям Рейвенстоун, обладавший исключительным по тем временам книжным собранием: от практических руководств по преподаванию до трудов латинских авторов. Собору же отошла в качестве наследства библиотека казначея и учителя Уильяма Толлешанта – в ней были работы по грамматике, логике, естествознанию, медицине, юриспруденции... На первых порах юному Чосеру следовало осилить «семь свободных искусств»: два комплекса дисциплин, обязательных для каждого ученика, тривиум и квадривиум. В первый входили грамматика, риторика и логика, во второй – арифметика, геометрия, музыка и астрономия. Не обходилось без зазубривания: ту же грамматику постигали путем заучивания латинских афо-

ризмов и пословиц, затем – обширных цитат из классиков... В одной из первых своих поэм, «Дом славы», Чосер с удовольствием пройдется по всем основным дисциплинам свободных искусств. Он проявит виртуозное владение материалом, высмеивая абсурдность теорий, которые вдалбливали в головы учеников не слишком-то просвещенные учителя. При этом уже в «Доме славы» Чосер играючи использует раскавыченные цитаты из классиков и современных поэтов, заимствует образы из их произведений – и таким образом соединяет традицию с присущим ему новаторством. Цитирование тогда (в том числе раскавыченное) считалось вполне обычным, даже обязательным делом: оно придавало авторитет сочинению и вписывало его в соответствующий литературный контекст. Средневековые сочинители в чем-то походили на джазовых музыкантов: литературная «аранжировка» была в чести. И Чосер в свое время отдал ей должное. СЛУЖБА ПРИ ДВОРЕ Скорее всего, соч и н я т ь Д жеф фри начал еще в юные годы, но об этих его пробах пера (почти наверняка подражательных) ничего не известно. Да и вообще все биографические сведения о великом английском поэте очень четко разделяются на две, зачастую слабо пересекающиеся категории. Во-первых, это его произведения, в которых собственно биографической информации крайне мало, а та, что есть, подана иронично и зачастую

44/2012

не соответствует действительности. Вовторых – сухие и лаконичные документы: разного рода отчеты, ведомости и сметы. Между этими двумя областями – пустота, зона догадок и логических умопостроений. Впрочем, следует оговориться, что о событиях жизни отдельных людей той эпохи обычно известно не так уж много. К примеру, до сих пор неясно, когда именно Чосер был взят на придворную службу. Первый документ, в котором он фигурирует как младший служитель, – лист из расходной книги (в него долгое время был завернут старинный фолиант из Британского музея). Запись под-

«Весь день играл на флейте он и пел, Изрядно песни складывать умел, Умел читать он, рисовать, писать, На копьях биться, ловко танцевать…»

тверждает, что в мае 1357 года Елизавета, графиня Ольстерская, выплатила Чосеру некоторую сумму и подарила полный костюм: короткие черно-красные бриджи, кожаную куртку и пару башмаков. Это был довольно щедрый подарок, хотя подросток-Чосер не занимал сколько-нибудь значительного положения при дворе. Вероятнее всего, он состоял в пажах. Елизавета была женой принца Лайонеля Антверпенского – третьего сына короля Эдуарда III. Супруги, как тогда было принято, в течение года переезжали из одного поместья в другое, а Чосер был в их свите. Он не только прислуживал, но и продолжал свое обучение. При дворе всегда имелся человек, учивший юношей иностранным языкам (как минимум – французскому и латыни), основам дипломатии, пению, танцам и нюансам этикета. Существовал целый свод правил, регламентировавших поведение, в частности, за столом: к примеру, хлеб полагалось не кусать, а отщипывать, мясо резать, удерживая его тремя пальцами, косточки сплевывать, прикрывая рот рукой... Пажи не только прислуживали, но и развлекали господ пением, игрой на музыкальных инструментах, чтением стихов, в том числе собственного сочинения. Причем чтение это выглядело скорей как эстрадное выступление: говорить следовало громко, меняя интонации, подчеркивая сказанное мимикой, жестами и позами. Разумеется, попасть в число придворных было непросто – но и служба эта не всегда была легкой и безопасной. В 1359 году Чосеру пришлось взять в руки не флейту и не перо – оружие.

Рукопись стихотворения Дж. Чосера «К Розамунде»

ЧОСЕР

К тому времени Англия уже долгое время и с переменным успехом воевала с Францией. В битве при Пуатье Черный принц взял в плен короля Франции Иоанна. Венценосного пленника препроводили в Англию, где тот, живя в роскоши и ни в чем не зная отказа, дожидался, пока за него внесут выкуп. Тем временем Эдуард III, который не оставил претензий на французский трон, готовился к вторжению на континент. Осенью 1359 года он начал собирать войска и велел переправить часть собранного урожая в портовые города графства Кент. 28 октября огромная армия англичан отправилась

завоевывать для Эдуарда III Францию. Среди знатных военачальников были и три уцелевших к тому времени королевских сына: Черный принц, Лайонель и  Джон Гонт. Не исключено, что Джеффри и Джон состояли в приятельских отношениях. Чосер принадлежал к свите Лайонеля. Вероятно, ему довелось принять участие в осаде Реймса и еще в нескольких стычках. Под Ретьери, сожженном самими же французами, Джеффри в составе отряда фуражистов напоролся на засаду и попал в плен. Выкупили его довольно быстро, через 3-4 месяца. Известно, что часть выкупа заплатил король, но скорее всего, поэта освободили в числе прочих военнопленных. После плена он вернулся в отряд Лайонеля, в Бургундию, а вскоре был послан с депешами в Англию. В будущем Чосеру предстоит не раз пересекать Ла-Манш, а порой совершать и более дальние поездки. То, что сейчас занимает пару часов, в XIV веке могло растянуться на долгие недели и месяцы. Путешественника,

↑ «Кентерберийские паломники». Иллюстрация к поэме Джона Лидгейта «Осада Фив». Ок. 1420

44/2012

пусть он даже был королевским гонцом (а иногда именно поэтому), подстерегало множество опасностей. Человеку ненадежному, трусоватому или же малообразованному подобные задания просто не доверили бы. Между тем война подходила к концу. 18 мая в Бретиньи был подписан мирный договор, и король вместе с сыновьями возвратился в Англию. Правда, особой пользы кампания эта не принесла: сумму выкупа за Иоанна назначили, но деньги так и не получили. А следующий поход на Париж планировался, да не состоялся... Принц Лайонель тем временем отправился в Ирландию. Похоже, уже без Чосера. Период с 1360 по 1366 года – это так называемые «таинственные годы»: не обнаружено никаких свидетельств о том, чем же занимался Чосер в это время. Лишь охранная грамота для поездки весной 1366-го на север Испании, в Наварру, снова возвращает поэта в поле зрения

современных историков. Не исключено, что эти шесть лет Чосер провел, изучая юриспруденцию в лондонском Внутреннем Темпле; косвенные подтверждения тому имеются. Несомненно одно: сочинять он не переставал – и преимущественно под влиянием французской литературы. Именно она была образцом и каноном, причем не только сами тексты, но и характерные для них ритмика, поэтика, система образов. С подражаний и «перелицовок» начинали все. Чосер же вдобавок к этим упражнениям в изящной словесности взялся за серьезный труд: он перевел на английский ключевой текст куртуазной культуры того времени, аллегорическую поэму «Роман о Розе». Уже эта работа прославила его как поэта, но впереди были оригинальные поэмы его собственного сочинения, над которыми он трудился... в перерывах между службой на дипломатической ниве.

«…Король Эдуард был прежде всего полководцем, его четыре сына – (…) рыцарями, искавшими славы. Там были важные, закованные в броню воины, вожди армии, окруженные веселыми, беззаботными оруженосцами, и были бойцы из народа, суровые и грубоватые, воплощение дерзкой английской уверенности в своих силах» / А.К. Дживелегов 94

«Увы, я дивной прелестью убит красавицы, гуляющей по саду!» →

ЧОСЕР

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ: «ВСЕ СЛОЖНО» Положение Чосера при дворе, очевидно, зависело от нескольких факторов. Во-первых, от связей его семьи и довольно почтенного статуса, которым обладал – не будучи аристократом! – его отец. Во-вторых, от собственных заслуг Чосера: он разбирался в юриспруденции, был человеком приятным в общении, знал языки, но собственным попусту не трепал, – словом, идеально подходил на роль посла по особым поручениям. Начиная с 1366 года, его имя встречается в документах, связанных с поездками в другие страны. Наконец, была еще одна причина, по которой Чосер приобрел определенный вес. Эта непростая и не до конца проясненная история заставляет по-иному взглянуть на жизнь придворного поэта и дипломата. Известно, что примерно в том же 1366 году Джеффри Чосер женился. Его

супругой стала Филиппа, дочь сэра Паона Роэта, фрейлина самой королевы. Это был явно неравный брак (жених, даже при всех его успехах, не был ровней знатной даме), и многие исследователи полагают, что браком по любви его тоже нельзя назвать. Именно тогда в судьбе Джеффри снова появляется четвертый сын короля Эдуарда III, Джон Гонт. Это был крайне непростой человек, сыгравший значительную роль в истории Англии, знавший и успех, и поражения... Сэр Джон никогда не строил из себя святошу, он любил женщин и по-своему заботился о них – обеспечивал каждой бывшей пассии достойное положение в обществе и безбедное существование: например, выдавал замуж за когонибудь из придворных. Подобные ситуации не считались чем-то из ряда вон выходящим. В эпоху, когда «жениться по любви не мог ни один король», да

и людям более низкого ранга приходилось учитывать интересы семьи, брачный союз был одним из инструментов политико-экономического влияния. И до, и после свадьбы Филиппы ходили слухи, что она была любовницей Джона Гонта, а как раз осенью 1366 года, когда она впервые упоминается в известных ныне документах как супруга Чосера, Гонт намеревался покинуть Англию и отправиться на материк, чтобы помочь Черному принцу воевать с французами. Похоже, что он «пристроил» девушку, заодно оказав услугу своему приятелю Джеффри: брак с аристократкой сулил немалые выгоды. На протяжении всей дальнейшей жизни Гонт не только принимал участие в судьбе Чосера, обеспечивая его

«Забылись лед, и снег, и тьма, Забылся яростный мороз – И влагой теплых майских рос Питаясь, расцвела поляна…» рентой, должностями и презентами, но и щедро одаривал детей Джеффри (а может быть, собственных), Елизавету, Томаса и Льюиса. Когда Елизавету приняли в послушницы Баркингского монастыря, Гонт подарил монастырю 51 фунт стерлингов в качестве пожертвования и для «покрытия различных расходов», связанных с пребыванием там девушки. С удивительным постоянством он, самолично или через третьих лиц, делал различные подарки и Филиппе. Интересно, что позднее у Гонта был многолетний роман с сестрой Филиппы, Кэтрин. После смерти своей второй су↑ Согласно преданию, на этом средневековом гобелене («Дама с единорогом») изображена Бланш

ЧОСЕР

пруги Джон Гонт даже женился на Кэтрин. А Чосер, в свою очередь, в поэме, написанной в память о Бланш, первой рано умершей жене Гонта, иронически изобразил себя-рассказчика как человека, безнадежно влюбленного в покойную... Безусловно, даже на такой скудной почве фантазия беллетриста способна возвести дворец увлекательного романа. Но каковы были в действительности взаимоотношения этих лиц, возможно, мы никогда и не узнаем; в конце концов, частную жизнь позволительно скрывать от чужих глаз. А вот упомянутая поэма на смерть Бланш стала первым значительным сочинением Чосера, сохранившимся до наших дней. «Книга королевы» даже существует в русском переводе, весьма изящном. Это еще не «Кентерберийские рассказы», но произведение оригинальное и достойное внимания. Чосер проявил в нем себя как самобытный, остроумный поэт, не только хорошо знакомый с традицией, но и обладающий собственным узнаваемым стилем. Уже в ранних своих произведениях он ввел в родную поэзию терцины

и так называемую «королевскую строку» (семистрочник на основе ямбического пентаметра), первым использовал форму французской баллады, изменив французский восьмисложник на ставший позже традиционным для английской поэзии десятисложный размер. По сути, Чосер создал английскую поэтическую метрику. Но еще важней другое: Чосер заставил современных ему поэтов писать на английском. Родной язык Чосера зазвучал при дворе короля Англии в полный голос, соревнуясь с французским, который долгое время считался языком знати. Придворные поэты не просто сочиняли стихи – они декламировали их, и каждое такое чтение превращалось в импровизированный спектакль. (На одной из миниатюр того времени и Чосер изображен в подобной роли.) Поэтому, кстати, некоторые нюансы, понятные его современникам, сейчас мы просто не способны уловить. Так, сам Чосер раз за разом предстает в своих сочинениях человеком, не сведущим в любовных делах, порой неуклюжим

↑ Джон Гонт, I герцог Ланкастерский

↑ Жуан I Португальский принимает Джона Гонта. Миниатюра XV века

«Я не болтаю, как пустой дурак; Я знаю, для чего вступаю в брак, И знаю также, что людей немало О браке часто судят как попало…»

44/2012

и нелепым. Но он же упоминает в конце «Кентерберийских рассказов» о множестве написанных им «песенок и похотливых лэ». Поэтому не исключено, что насмешки Чосера над собственными любовными неудачами вызывали у слушателей не сочувственную, а скептическую улыбку. Его работы вообще не так просты, как кажется на первый взгляд. Их автор, очевидно, был человеком с хорошей памятью, весьма образованным и начитанным; он разбирался в самых разных науках, от юриспруденции до алхимии, знал толк и в игре со словами, и в упражнениях с формой. Слушатели попроще дивились образам его поэм и веселым шуткам, а образованные читатели отмечали знакомство автора с темами более серьезными: нумерологией, музыкальной теорией, философией... Всего этого было вдосталь даже в «Книге королевы», в которой еще просматривается влияние французской литературы. Позже Чосер в поисках новых форм отправится южнее, в Италию. БЛЮСТИ ДОСТОИНСТВО И ЧЕСТЬ Профессиональная судьба Чосера с конца шестидесятых годов вполне определенна: он – доверенное лицо высочайших господ, путешественник с особыми поручениями. Какими именно? Наверняка не известно, однако скорей всего поездки его касались сразу нескольких вопросов. Иногда он улаживал сложности, возникшие в торговых отношениях, иногда находился в составе делегаций, ведших переговоры о женитьбе (то принца, а то и короля). С 1370 года Чосеру не раз пришлось побывать в Италии, где он познакомил-

Иллюстрация к «Кентерберийским рассказам». Батская ткачиха.

ся с сочинениями  Данте,  Боккаччо,  Петрарки и даже лично общался с последним. Начиная с поэмы Чосера «Троил и Крессида», влияние итальянской литературы Возрождения на его творчество несомненно: от позаимствованных, переосмысленных сюжетов до прямых цитат. Да и структура «Кентерберийских рассказов» с ее внешней историей-обрамлением и вставными новеллами явно навеяна «Декамероном». Интересно, что при столь богатой событиями жизни Чосер лишь малую толику личных переживаний и опыта перенес в свои произведения. Читая их, и не подумаешь, что поэт пережил крестьянское восстание Уота Тайлера – а ведь войска взбунтовавшихся крестьян подходили буквально к самому его дому, к Олдгейтским воротам!.. Герои Чосера летают в небесах и оказываются в аллегорическом, зачарованном лесу, они сражаются и умирают под стенами осажденной Трои, – но не странствуют по реальным

ЧОСЕР

Зачем же снова муке беспримерной Ее подвергнуть вздумал он? Наверно, За мудрость это многие сочтут. Я ж недомыслие лишь вижу тут. А в балладе «Великое шатание» открыто обращался к королю: Блюди, король, достоинство и честь, Будь правдолюбцем и слугой закона. Цари и помни: Бог над нами есть! Вместе с тем сам Чосер вряд ли во всем был образцом добродетели и непод«А кто сболтнул – тому уж не поймать купности. Известно, что некоторое время Спорхнувшей мысли. Коль сказал ты слово, он работал на таможне, а это неизбежно То, что сказал, – сказал. Словечка злого, вовлекало его в противостояние группироХотя б оно и стало ненавистно, нельзя исправить» вок, интересы которых как раз касались городам и весям, через которые пролегал таможенных дел. Участие в придворной путь дипломата Чосера. жизни рано или поздно принуждало идти Возможно, дело тут даже не в при- на компромиссы. К счастью, Чосеру хвародной скромности и не в том, что при- тало мудрости вовремя избегать сложных дворному поэту не вольно выбирать, о чем ситуаций и не оказываться между молотом поведать миру. Скорее здесь проявилось и наковальней, когда доходило до очередобязательное для любого доверенного лица ных столкновений между сторонниками свойство: не болтать лишнего. Чосер хо- и противниками той или иной партии. Он, рошо знал цену неосторожному слову. Он разумеется, держал сторону Гонта, но не был дворянином, и его благосостояние когда тот покинул Англию, Чосер не понапрямую зависело от отношения к нему следовал за своим патроном, а позабосильных мира сего. Открыто высказавшись тился о том, чтобы устроить собственную по тому или иному поводу, он рисковал на- судьбу. Он своевременно оставил работу влечь на себя недовольство, и потому по- на таможне – как раз потому, что теперь зволял себе лишь изредка, в аллегорической сборщикам грозили строжайшие проверки форме, говорить о том, о чем уже просто не со стороны парламента. Пару лет спустя мог молчать. Так, в «Кентерберийских рас- отказался он и от пенсий, которые могли сказах» он сравнивает власть и отношения навлечь на него угрозу. К этому моменту между державой и правителем с браком он уже получил другую работу – смотрии внутрисемейными отношениями: телем и управителем двух любимых дворцов короля и королевы, Элтема и Шина. Испытывал Гризельдину любовь В будущем он сменит еще не одну Уже не раз он, и супругой верной должность, даже будет мировым суОна оказывалась вновь и вновь. дьей. Все это были работы, в малой ↑ Иллюстрация к «Кентерберийским рассказам». Рассказчик

44/2012

100

ЧОСЕР

степени связанные с литературными увлечениями Чосера, порою хлопотные, иногд а – не та к ие уж и денежные. И хотя великие события чаще всего задевали Чосера лишь по касательной, сам он сумел вписать в историю Англии еще одну строку, уже не поэтическую – архитектурную. Именно Чосера 12 июля 1389 года  Ричард II назначил на должность главного смотрителя королевских строительных работ и возложил на него ответственность за их проведение «в нашем Вестминстерском дворце, нашем лондонском Тауэре, нашем Беркамстедском замке, наших манорах Хеннингтон, Элтем, Клерендон, Шин, Байфлит, Чилтери, Лэнгли и Фекенхем, наших Хэзберских охотничьих павильонах в нашем Новом лесу и в других наших заповедных парках и конюшнях, в нашем соколином хозяйстве на Чаринг-Кросс», а также всех работ «по содержанию в исправности наших садов, рыбоводных прудов, мельниц и парковых оград, относящихся к упомянутым выше Вестминстерскому дворцу, Тауэру, замкам, манорам, охотничьим павильонам и конюшням»... Это была отнюдь не синекура. Чосер озаботился ремонтом и перестройкой пристани возле Тауэра, начал строительство в часовне св. Георгия в Виндзорском замке, произвел осмотр и восстановление дамб, насыпей, водостоков Темзы от Вулиджа до Гринвича. Он нанял ряд известных строителей, которые продолжали трудиться и после его ухода с должности; среди них –

«И вот, покуда скромный мой рассказ Еще не утомил ушей и глаз, Мне кажется, что было бы уместно Вам рассказать все то, что мне известно…» зодчий Генри Йивли, спроектировавший неф Вестминстерского аббатства. Работа была еще и опасной – во время одной из служебных поездок главного смотрителя строительных работ ограбили и едва не убили. Выполняя свои обязанности на государственной службе, поэт не переставал трудиться над величайшим произведением своей жизни – поэмой «Кентерберийские рассказы». Построена она по принципу «Декамерона» – люди делятся друг с другом своими историями. Чосер желал отобразить жизнь во всей ее многогранности: здесь встречаются персонажи из разных сословий, их рассказы поданы в разной стилистике... К сожалению, магнум опус* Чосера так и остался незавершенным. 25 октября 1400 года поэт умер. Похоронили его в южном трансепте Вестминстерского аббатства, так называемом «Уголке поэтов». Отыскать это надгробие нелегко: за века надпись почти полностью стерлась, да и солнечный свет на ту стену почти не падает. Однако же те, кто знает, где искать, находят его и отдают поэту должное. В конце концов, если бы Чосер не возродил престижность английского языка, как знать, чьи могилы окружали бы место его последнего упокоения сейчас – всемирно известных писателей или ныне позабытых всеми царедворцев?.. Цитаты из произведений Дж. Чосера приводятся в переводах И.А. Кашкина и О.Б. Румера («Кентерберийские рассказы») и С.А. Александровского («Книга королевы») * Великая работа (лат.)

Страница из Эллесмерской рукописи. Пролог с изображением Рассказчика – Чосера. XV век

101

44/2012

Р . и к. Бр ия А ф ля Л и ог ра т Фо

102

ч од

ен

ко

ЛИЛЯ БРИК

Валерия Шелест

ЛИЛЯ БРИК: «ОНА – ИСКЛЮЧЕНИЕ!» «У тебя любовь не ко мне, у тебя – вообще ко всему любовь», – писал ей Владимир Маяковский. Уметь любить жизнь во всех ее проявлениях – тоже своего рода талант. Лиля Юрьевна обладала им в полной мере и, надо заметить, любовь эта была взаимной. Она жила долго и ярко, была знакома и дружна со многими выдающимися людьми своего времени. Катаклизмы ХХ века – революции, войны, репрессии – задели ее только «по касательной». И даже смерти, этой вечной и неизменной спутнице жизни, Лиля не позволила взять верх, сама назначив день и час ее прихода

103

44/2012

«ЛЮБИТЬ НЕЛЬЗЯ РАССТАТЬСЯ»

Не случись в ее жизни Маяковского, скорее всего, она была бы известна лишь литературоведам как сестра  Эльзы Триоле и свояченица  Луи Арагона. Конечно, учитывая масштаб личностей Лили и «поэта революции» и значение творчества последнего для искусства, уместнее было бы сказать – «не случись ОНА в жизни Маяковского». Но это будет справедливо лишь отчасти. Ведь под знаком «Лиля Брик» прошла почти половина недолгой жизни поэта, именно она была его «главной женщиной», за что С Владимиром Маяковским на отдыхе в Ялте

104

и удостоилась полуофициального титула «музы Маяковского». Лиле адресована ВСЯ его любовная лирика (за исключением двух стихотворений, написанных Татьяне Яковлевой), и этот факт замечательно прокомментировал Роберт Рождественский: «Если стихи Маяковского посвящены Лиле Брик, то хоть мы все тут застрелимся, они будут посвящены ей и никому другому». Он же был хоть и важной, но далеко не основной частью ее жизни. Любила ли Лиля Маяковского, на этот счет существуют диаметрально противоположные

ЛИЛЯ БРИК

любил только Лилю Брик. Не случайно ведь своим прочим возлюбленным (в частности, Наталье Брюханенко) он открыто говорил, что может любить их только «на втором месте» – втором после Лили… Стойкий же успех Лили у мужчин объясняют невероятной ее сексуальностью, что не обязательно тождественно с понятием «красота», – ведь Лиля Брик вовсе не была красавицей. И тем не менее: второй ее муж был младше на 6 лет, третий – на 11, а в 84-летнюю (!) Лилю Юрьевну влюбился 29-летний французский писатель и фотограф Франсуа-Мари Банье. Влюбился не как Лиля Брик и Франсуа-Мари Банье. Париж, 1975

мнения, но непредвзятый и дотошный исследователь наверняка сделает вывод, что, скорее всего, – нет. По крайней мере, не так, как он – ее. И пусть никого не введут в заблуждение бесконечные «люблю» и прочие нежности в лилиных письмах: она умела обращаться с мужчинами, а с полностью зависимым от нее в эмоциональном плане Маяковским – тем более. Лиля пережила его почти на полвека, и, как бы кощунственно это ни прозвучало, более всего поэт «пригодился» ей после своей смерти. Конечно, Лиля занималась изданием его произведений и устройством его музея, но она хорошо знала цену «брэнда» «Владимир Маяковский», и деятельность ее не была бескорыстной. До причин удивительной власти Лили над Маяковским пыталось доискаться немало биографов. Эти поиски нашли очень точное отражение в названии книги Аркадия Ваксберга – «Загадка и магия Лили Брик». Действительно, в чем была ее загадка? Думается, в случае «Лиля – Маяковский» все можно обозначить одним словом: любовь. По-настоящему Маяковский

Лиля Брик. Фото Александра Родченко. 1924

105

44/2012

в музу Маяковского (о котором он, как выяснилось, до знакомства с Лилей даже не слышал), а – как в Женщину. Он по-королевски принимал ее в Париже и осыпал дорогими подарками, приезжая к ней в Москву. Ею был совершенно очарован  Ив Сен-Лоран. Разумеется, то была платоническая любовь, галантное поклонение – просто в силу возраста дамы, но многие ли могут похвастаться чем-то подобным?..

КАГАН-БРИК

Будущая «femme fatale» родилась 11 ноября 1891 года в семье московского адвоката Урия (Юрия) Кагана и его жены

Елены Юльевны, урожденной Берман. Юрий Александрович специализировался на «еврейском» праве и служил юридическим советником при австрийском посольстве, а Елена Юльевна была очень талантливой пианисткой, но карьеры не сделала: выйдя замуж, она оставила учебу в консерватории. Лили («Лилей» она стала гораздо позднее и с легкой руки Маяковского, но в дальнейшем мы для удобства будем называть ее этим именем) была старшей из двух сестер. Младшая, Эльза, появилась на свет в 1896-м. В доме было «музыкально», «разноязыко» (кроме русского, говорили на немецком и французском)

Лили Каган. 1911

106

Сверху вниз: стоят (слева направо): Роман Якобсон, Лиля, Эльза, 1903; Эльза и Лиля в Сокольниках

ЛИЛЯ БРИК

и «книжно»; любое творчество горячо приветствовалось, девочки были одаренные, воспитывали их без принуждений и наказаний и, в общем, предоставляли свободу самовыражения. Первые проявления «вольнодумства» не заставили себя долго ждать. В революционный 1905 год тринадцатилетняя Лиля и ее сверстники организовали кружок политэкономии, а на своих собраниях требовали свободы Польши. Руководил кружком брат лилиной подруги, 17-летний Осип Брик – сын купца первой гильдии, временно отчисленный из гимназии «за крамолу». Магнетизм Лили начал проявляться в самом юном возрасте, так что внима-

ние мужчин и даже страстные поцелуи были ей уже не в диковинку. Понравилась мадемуазель Каган и Осипу. Они начали встречаться, но через какое-то время расстались. Инициатором разрыва был молодой человек – он не был уверен в силе своих чувств, между тем как девочка влюбилась в него всерьез. В 1908 году, по окончании гимназии, она поступила в Лазаревский институт. Учеба давалась Лиле легко, она была способной, но долго удерживать свое внимание на чем-то одном ей было скучно. Однако отнюдь не прохладное отношение дочери к образованию тревожило старших Каганов, а ее многочисленные бурные

тк а ва. ок н п у о о с П и р ь е, бов Лю арф ш а да л к в соз Б ри о я г л ко Ли ор о ен дч ко т Ро и н А.

2 19

т Фо

ог

ра

фи

«…Я любила, люблю и буду любить его больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, нигде. Я люблю его с детства, он неотделим от меня. Эта любовь не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося. Ося говорил, что Володя для него не человек, а событие. …Я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей» 107

Лиля Брик. 1924

романы. Старый испытанный способ – отослать чадо за границу – действия не возымел: мужчины жили и в других странах («ни с кем нельзя слово сказать, сейчас же предложение!»). У рыжеволосой кареглазой Лили «был большой рот с идеальными зубами и блестящая кожа, словно светящаяся изнутри. У нее была изящная грудь, округлые бедра, длинные ноги и очень маленькие кисти и стопы. Ей нечего было скрывать, она могла бы ходить голой, каждая частичка ее тела была достойна восхищения. <…> Я немела от восторга, глядя на нее». Так описывает внешность сестры Эльза. Оставим за родным человеком право на известную долю предвзятости, но факт остается фактом – у Лили отбоя не было от ухажеров. Время от времени она виделась и с Осипом, и – «Мне становилось ясным даже после самой короткой встречи, что я никого не люблю, кроме Оси». Первым в физическом смысле лилиным мужчиной стал учитель музыки Григорий Крейн. «Мне не хотелось этого, но мне было 17 лет и я боялась мещанства». Нежелание оказаться «мещанкой» приве108

ло к естественным, но совершенно нежелательным последствиям – Лиля забеременела. Раньше остальных об этом узнал Осип, и тут же предложил ей выйти за него замуж, но Лиля не согласилась, полагая, что он сделал это из жалости. Вместо этого она уговорила мать поехать с ней в Армавир к тетке, где рассказала обо всем. Дамы пришли в ужас и настояли на аборте, хотя Лиля намеревалась сохранить ребенка. Результатом операции стало бесплодие... В Москву (через Грузию, Польшу и Германию) Лиля вернулась в декабре 1911 года, и почти сразу же встретилась с Осипом. На этот раз на его предложение руки и сердца она ответила: «Давай, попробуем». Родители Лили, надеясь, что теперь-то дочь обуздает свой пылкий темперамент, очень обрадовались. Реакция родителей жениха была прямо противоположной: они прекрасно знали, что невеста – девушка «с прошлым». Отвечая на сообщение о помолвке (чета Бриков тогда пребывала за границей), отец призывал сына хорошо подумать. Но тот был непреклонен: «Лили, моя невеста, молодая, красивая, образована, из хорошей семьи, еврейка, меня страшно любит, что же еще? <…> Вы узнаете ее поближе, увидите, как она меня любит, а главное, как я ее люблю, и как мы оба с ней – счастливы». 11 марта 1912 года в доме Каганов раввин Яков Мазе совершил обряд бракосочетания. Осипу приходилось часто разъезжать по делам семейной фирмы («Павел Брик. Вдова и сын» торговала кораллами и драгоценными камнями), и Лиля иногда сопровождала его. В 1912-13 годах они много путешествовали по Туркестану, который настолько впечатлил их, что было решено пожить там несколько лет. Но переезжать

Ос и п

я и Лил

Брик,

мир В ла д и

ск и й. Маяков

1929 Москва,

Осип и Лиля Брики, Владимир Маяковский. Москва, 1929

«Я совершенно не помню, откуда пошло выражение “Мы все под Кисой ходим”, но оно точно выражает отношения на Гендриковом. В доме Лили, Оси и Володи все очень заботились друг о друге, – писала много лет спустя Луэлла Варшавская-Краснощекова. – Так будут относиться друг к другу люди через много лет, к таким отношениям мы придем, когда на свете станет жить очень хорошо всем и везде!» пришлось вовсе не в жаркую Азию: летом под персиком»: «В течение двух лет у меня 1914-го началась мировая война, и Осипа не было никакой другой мысли, кроме как по протекции певца Леонида Собинова на- о Владимире, <…>. И только он дал мне правили на службу в автомобильную роту в познать всю полноту любви. Физической – Петроград. Лиля часто наведывалась домой тоже». В июне 1915-го Юрий Александров Москву – отец, Юрий Александрович, вич скончался, и вскоре после похорон Эля тяжело болел. Однажды Елена Юльев- приехала к Брикам в Петроград погостить. на в отчаянии пожаловалась Лиле, что у То лето Маяковский проводил в Куоккале, Эльзы появился совершенно невозможный в Финляндии – это был удобный случай ухажер: большой, громогласный, абсолютно познакомить его с сестрой и зятем. Как невоспитанный поэт Маяковский, – де- знать, сколько раз впоследствии Эльза повушка познакомилась с ним осенью 1913-го жалела об этом?.. Маяковский безоглядно у своей подруги, пианистки Иды Хвас. Об влюбился в Лилю Брик в тот же вечер. этом романе 30 лет спустя Эльза Триоле Существует точка зрения, что момент напишет в своей книге «Тетрадь, зарытая их знакомства – это «начало конца» 109

42/2012 44/2012

110

ЛИЛЯ БРИК

и Маяковского-поэта, и Маяковскогочеловека: обеспечивая «Лиличке» шубки, духи, машины и загранпоездки, он стал «придворным» стихотворцем, что и привело его к трагедии – хотя революцию Маяковский принял и горячо поддержал, но в конечном итоге коммунистические речевки убили в нем поэта, и жить с этим он не смог. Сам же Маяковский знаковый для него день описал так: «…Радостнейшая дата. Июль 1915-го. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками». Он прочел Лиле и Осипу «Облако в штанах». Эпатажные внешность и манеры Маяковского не заслонили от них, людей просвещенных и открытых всему новаторскому, его поэтического гения. Осип сразу же предложил профинансировать издание поэмы (вышла она уже с посвящением Лиле). Маяковский снял комнату неподалеку от квартиры Бриков и почти все время проводил с Лилей, постепенно вводя ее в свой круг. Вскоре в небольшой квартире на улице Жуковского стали собираться поэты – там бывали Б. Пастернак, Н. Асеев, В. Хлебников, Д. Бурлюк, М. Кузмин и другие. Разумеется, Маяковский стремился не только к интеллектуальному общению с хозяйкой дома, но и к установлению «романтических» отношений, и ее отказы приводили гиперэмоционального поэта в исступление. Рыдая, он жаловался Осипу: «Лиля меня не любит!» Она же, высоко его ценя и восхищаясь им как выдающимся поэтом, не испытывала к нему особых симпатий: «…он мне не нравился. Я не любила звонких людей – внешне звонких. Мне не нравилось, что он такого большого роста, что на него оборачиваются на улице, <…>, не нравилось даже, что фамилия его – Маяковский – такая звучная и похожая на псевдоним, причем на пошлый псевдоним».

Отчаяние Маяковского усиливалось и тем, что вокруг Лили постоянно вилось множество поклонников. Надежды Елены Юльевны на то, что с замужеством утихнет лилино «обостренное половое любопытство» (по выражению приятельницы Лили А. Азарх-Грановской), не оправдались. Но Осип ничего не имел против и был в курсе увлечений жены. По утверждению Лили, супружеские отношения между ней и Осипом закончились примерно через два года после свадьбы: «…мы с Осей жили уже в Петербурге. Я уже вела самостоятельную жизнь, и мы физически с ним как-то расползлись». Некоторые исследователи полагают, что это произошло просто потому, что Лиля не волновала Осипа как женщина. Воистину – насмешка судьбы… Лишь летом 1918-го, после съемок кинокартины «Закованная фильмой» по сценарию Маяковского, в котором они с Лилей сыграли главные роли – художника и балерины (картина, к сожалению, не сохранилась), Маяковский добился желаемого. Лиля все рассказала Осипу, прибавив, впрочем, что порвет с Маяковским, если Брику такое положение тяжело. Он же только взял с жены обещание, что они, Осип и Лиля, никогда не будут жить раздельно… В марте голодного 1919 года Брики и Маяковский вернулись в Москву, которая к тому времени опять стала столицей, и поселились в коммунальной квартире в Полуэктовом переулке.

Фотографии А. Родченко из «несостоявшегося путешествия» Лили Брик на «Форде» Маяковского

* Поэту Андрею Вознесенскому приписывают цитирование совершенно иного ее признания.

«КИСЯЧЬЕ-ОСЯЧАЯ СЕМЬЯ»

Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении, – Лиля, Ося, я И собака Щеник.

В дневниках и на людях Лиля Юрьевна категорически утверждала, что ни о какой «любви втроем» не было и речи* – все

44/2012

не только жили мирно, но и горячо любили друг друга просто по-человечески. Однако отношения Лили и Маяковского безоблачными не были: очень скоро ее стали раздражать его ревность и он сам, и уже через полгода поэт съехал от Бриков в комнату в Лубянском проезде. Но бывал у них почти ежедневно. Примерно в то же время Лиля первый и последний раз всерьез собралась эмигрировать посредством заключения фиктивного брака с Романом Якобсоном, который уезжал в Прагу с миссией Красного Креста. Причин такого намерения было несколько: неудовлетворенность Лили своей личной жизнью – неудачный роман с Н. Пуниным, нелегкая во всех отношениях жизнь в полуразрушенной стране… К тому же, ее мать и сестра с лета 1918-го находились за рубежом. (В следующем году Эльза вышла замуж за французского военного Андре Триоле, через несколько лет развелась с ним и в 1929 году стала женой писателякоммуниста Луи Арагона.) В силу обстоятельств эмиграция Лили не состоялась, а через полгода, осенью 1920-го, Брики переехали в Водопьяный переулок. В более просторной квартире отвели комнату и Маяковскому: «семья» воссоединилась. Начиная с осени 1921 года, Лиля много ездила: несколько раз побывала в Риге и навестила в Лондоне мать. Ее письма Маяковскому того периода содержат уверения в «абсолютной» верности и просьбы хранить верность ей. В августе 1922го Лиля отправилась в Берлин, где к ней через некоторое время присоединились Осип и Маяковский. По возвращении отношения между ним и Лилей опять накалились – до такой степени, что Лиля установила жесткий мораторий на общение: совсем не видеться и писать только в са112

Н. Удальцова. «Композиция». 1915-1916

мом крайнем случае. В это время у нее был в разгаре обсуждаемый всей Москвой роман с Александром Краснощековым, директором Промбанка и бывшим председателем правительства Дальневосточной республики. Результатом же двухмесячного «заточения» Маяковского в комнате в Лубянском проезде стало рождение поэмы «Про это» – одного из самых пронзительных его лирических произведений. Через год с небольшим, в течение которого Лиля с Маяковским еще несколько раз выезжали за границу (и вместе, и порознь), произошел окончательный разрыв: Лиля в письме сообщила Маяковскому, что больше не любит его. Но в данном случае под «разрывом» нужно понимать лишь прекращение интимных отношений – во внешней стороне жизни все оставалось как прежде: общий дом и общность интересов. И если поэт хотел и дальше жить вместе с Бриками, то должен был смириться с таким положением вещей. Он смирился:

ЛИЛЯ БРИК

Слева направо и сверху вниз: за монтажом фильма, 1928; Д. Ауксманн. Лиля Брик. Петроград, 1916; Брики, Роман Якобсон и Маяковский,1923; письма Маяковского Лиле

«Ничто никогда и никак моей любви к тебе не изменит…» В 1925-м произошло два важных для всех троих события: Осип познакомился с 25летней Женей Соколовой, женой режиссера Виталия Жемчужного. Они влюбились друг в друга и были вместе до конца жизни Брика – 20 лет. Лилю глубоко уязвило то, что скромной и молчаливой Жене удалось, в отличие от нее самой, пробудить чувственность Осипа, но ею же установленные правила гласили: каждый член семьи волен в своей личной жизни. Вторым событием стало получение Маяковским квартиры

в Гендриковом переулке, где почти сразу организовались «лефовские вторники», которые посещали Пастернак, Асеев, Эйзенштейн, Мейерхольд, Малевич, Родченко – словом, те, кто поддерживал идеологическую платформу «Лефа». Кормильцем семьи по-прежнему был Маяковский. Лиля вела привычный образ жизни: частые поездки за границу и сердечные увлечения. В 1927-м ее возлюбленным стал модный режиссер Лев Кулешов. Примерно в это же время в «лефовский» кружок, центром которого были Маяковский и Брики, вошли молодой литературовед 113

и поэт Василий Катанян и его жена Галина, переехавшие в Москву из Тифлиса. А еще Лиля зорко следила за «любовями» Маяковского: как только возникала угроза, что какая-то его влюбленность перерастет в нечто более серьезное и он покинет «семью», немедленно принимались меры. Прослышав, что поэт не на шутку увлечен 21-летней Наташей Брюханенко, сотрудницей Госиздата, Лиля в письме, в шутливой (на первый взгляд) форме, просит: «Ужасно тебя люблю. Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!» Она отнюдь не собиралась выпускать Маяковского из рук – кому еще, кроме безгранично преданного ей «Щена», Лиля в список покупок могла включить автомобиль, точно зная, что желаемое будет куплено и доставлено? Ведь духовное-то родство можно было сохранить и с женатым Маяковским. Почему он не женился на красавицеэмигрантке Татьяне Яковлевой, с которой познакомился в Париже в конце 1928-го и в которую действительно был сильно влюблен? Версий множество: и нереши114

тельность Татьяны, которая не хотела жить в Советской России (а Маяковский, в свою очередь, не смог бы жить «нигде, кроме»); и то, что Лиля через своих знакомых с Лубянки якобы устроила так, что Маяковскому отказали в выезде (следуя традиции делиться друг с другом всем, Маяковский рассказал Лиле о своих чувствах к Татьяне и намерении жениться на ней и остался глух к уговорам не делать этого); и «параллельный» роман поэта с Норой Полонской – их Брики познакомили в середине 1929-го… Версий множество – ответов нет. До сих пор дискутируется и вопрос о причине (или совокупности причин), заставившей Маяковского сделать свой последний страшный шаг. 14 апреля 1930 года после размолвки с Норой Владимир Маяковский застрелился в своей комнате в Лубянском проезде. Лиля с Осипом в это время были в Амстердаме, на пути из Лондона в Берлин.

Справа вверху – с Владимиром Маяковским, 1915; остальные фото – Москва, в Гендриковом переулке, конец 1920-х

ЛИЛЯ БРИК

«…Улыбнется, и забываешь обо всем, глаза огромные, живые – и светятся», – вспоминала Инна Генс

СОВСЕМ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ

«Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся». Это строки из письма-завещания Маяковского, написанного за два дня до смерти. Лучшего подтверждения места Лили в его жизни трудно придумать. Порядок, в котором перечислены «члены семьи», говорит сам за себя. Что может быть искреннее слов стоящего у последней черты? Не останавливаясь на истории отношений Маяковского и молодой актрисы Вероники (Норы) Полонской (о них писали много), обратимся к другой теме: наследству и наследникам, завещанию и авторским правам. Лиле и здесь удалось стать «главной». Для начала она «устранила» Полонскую: попросила ее не являться на похороны, дабы «не отравлять… последние минуты прощания с Володей его родным», а позднее, ссылаясь на ее нежелание (!) присутствовать на похоронах, посоветовала Норе не претендовать на наследство. Полонской было всего 22 года, она была ошеломлена

смертью Маяковского (беременность от которого незадолго до того ей пришлось прервать) – и у нее просто не достало ни сил, ни жизненного опыта, чтобы бороться… В конце 1935 года Лиля написала письмо Сталину: «певец революции» преступно забыт и его произведения не издаются. После письма вождя Ежову («Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи») публикации, а, соответственно, и гонорары за них, посыпались как из рога изобилия, что стало началом канонизации Маяковского. Но еще в 1930 году, через три месяца после смерти поэта, секретным постановлением Совета министров РСФСР доли в авторских правах

1932 год

115

та л

«f

m em

ант

a at

з му

Лиля Брик. Фотопортрет Осипа Брика. 1931

«Володя так же хворал, так же старился, – писала Лиля в дневнике.* – Так же трепали нервы никчемные романишки. Так же у него была я, как у меня есть Ося. Он знал, что делал, когда не оставил мне письма. Только люби меня. Люблю и писать мне было не нужно. Я и так все это знаю» * Пунктуация оригинала сохранена.

116

были распределены следующим образом: половина закреплялась за Лилей Брик, а вторая половина в равных частях за тремя прямыми наследниками – матерью и сестрами. Возможно, все изложенное, равно как и регулярные вояжи четы Бриков за границу, можно объяснить фактом наличия у Лили Юрьевны и Осипа удостоверений сотрудников ЧК (лилино, №15073, было выдано в 1922 году, Осип стал «чекистом» еще раньше, в 1920-м; на момент смерти Маяковского ни Лиля, ни Осип уже не числились в ЧК, но эта организация никогда окончательно не “отпускала” людей, работавших на нее. Подразумевалось, что в любой момент сотрудничество может быть возобновлено, а к бриковскому кругу общения и знакомств у «органов» всегда был интерес). В «салоне» Бриков чекисты были частыми гостями, среди них и Яков Агранов – сотрудник Секретного отдела ОГПУ, который курировал интеллигенцию и имел отношение ко всем громким процессам 30-х годов. В 1921 году он вел «Таганцевское дело», по которому были расстреляны Николай Гумилев и еще несколько десятков человек; был причастен к высылке из РСФСР Н. Бердяева, расследовал убийство С. Кирова и готовил процесс над Г. Зиновьевым и Л. Каменевым. Впоследствии Агранов стал замести-

ЛИЛЯ БРИК

Владимир Маяковский. 1927

телем наркома Г. Ягоды. Неоднократно высказывались предположения (и даже утверждения), что Лиля была любовницей Агранова – это было бы логично. Но она, никогда не скрывавшая своих связей, на прямой вопрос литературоведа В.Д. Дувакина никакого ответа не дала: не подтвердила, но и не опровергла.

«ЧЛЕН СЕМЬИ ИЗМЕННИКА РОДИНЫ»

Вскоре после смерти Маяковского Брики переехали из Гендрикова в кооперативную квартиру в Спасопесковском переулке, и тем же летом 1930-го Лиля вновь встретилась с  Виталием Примаковым (по утверждению В. Катаняна-младшего, они были знакомы еще с начала 20-х годов). Герой гражданской войны, он побывал военным советником в Северном Китае и военным атташе в Афганистане и Японии. Первым браком Виталий Маркович был женат на

дочери Михаила Коцюбинского Оксане, которая умерла родами вместе с ребенком, вторым – на Марии Довжик, с которой развелся, а в Москву тогда приехал за назначением. К новому месту службы, командиром стрелкового корпуса в Свердловске, он отправился уже с Лилей. И тут с этой избалованной и своенравной женщиной происходит поразительная метаморфоза: она, как и положено примерной офицерской жене, безропотно следует за Примаковым, куда бы его ни отправляли (после Свердловска были Казань и Ростов-на-Дону), лишь в письмах к Осипу жалуясь на провинциальную скуку. И что самое удивительное – не пытается развеять эту скуку в объятиях других мужчин! Объяснений этому может быть несколько: от самого простого – Примаков не разделял «свободных» взглядов Лили, и измены бы не простил, а она любила его и дорожила их отношениями, до предположения, что Лиля была «приставлена» к Примакову всемогущими «органами» (по разным причинам он давно находился под пристальным вниманием чекистов), а потому вольностей себе позволить уже не могла. Возможно, если архивы ВЧК-ОГПУ-НКВД когданибудь будут полностью открыты для исследователей, прольется свет и на эту сторону жизни наших героев. В начале 1933 года Виталий Маркович в составе группы военных был командирован в Берлин на учебу в академию германского Генштаба. (Интересно отметить, что в это время Адольф Гитлер уже был рейхсканцлером.) Лиле было позволено (или велено?) сопровождать Примакова, хотя законной супругой она не являлась. В Берлине они прожили полгода. Московские новости регулярно в письмах сообщал Осип. По окончании курса пара вернулась в Москву, 117

44/2012

в конце 1934-го Примаков был назначен заместителем командующего Ленинградским военным округом  М. Тухачевского. После убийства С. Кирова в высшем командном составе армии начались кадровые перестановки, которые очень скоро превратились в чистки. В жернова Большого террора попал и Примаков. Его арестовали в августе 1936 года – Лиля в это время была в Москве и о случившемся узнала по телефону от домработницы. Подготовкой ареста и ведением дела руководил друг дома – «милый Яня» Агранов (впрочем, и самому Агранову оставалось недолго: в конце июля 1937-го его арестовали и через год расстреляли). Обвиняемого в участии в троцкистском заговоре Примакова жестоко истязали в Лефортово, добиваясь признательных показаний и требуя назвать остальных «мятежников». Он держался стойко, но кто мог противостоять сталинской инквизиции? В середине мая 1937-го Примаков «признался» во всем, что требовали от него мучители, – сценарий, конечно, был написан заранее. Руководителями заговора были «назначены» М. Тухачевский,  И. Уборевич,  И. Якир и еще несколько человек – всех их арестовали во второй половине мая, а уже 11 июня состоялся закрытый процесс. За «шпионаж, измену Родине и подготовку террористических актов» 8 обвиняемых, в том числе и Виталий Примаков, были приговорены к расстрелу, каковой и состоялся буквально через час после оглашения приговора. На следующий день об этом было объявлено в газетах и по радио. Остается открытым и вопрос – имел ли место заговор в действительности. Василий Катанян-младший цитирует слова

118

Лили Юрьевны: «Ужасно то, что я одно время верила, что заговор действительно был, что была какая-то высокая интрига и Виталий к этому причастен. Ведь я постоянно слышала: “Этот безграмотный Ворошилов” или “Этот дурак Буденный ничего не понимает!” До меня доходили разговоры о Сталине и Кирове, о том, насколько Киров выше, и я подумала, вдруг и вправду что-то затевается, но в разговор не вмешивалась. Я была в обиде на Виталия, что он скрыл это от меня – ведь никто из моих мужчин ничего от меня никогда не скрывал. И я часто потом плакала, что была несправедлива и могла его в чем-то подозревать». Такова ее версия. В беседе с Юлианом Семеновым она высказалась несколько иначе. «Лиля Юрьевна Брик вспоминала во время прогулок по никологорской дороге, что за полгода перед арестом группы высших советских военачальников во главе с Тухачевским, к ее мужу, командиру “Червонного казачества” Виталию Марковичу Примакову, передислоцированному тогда на ЛенВО, чуть не каждый день приходили ближайшие помощники, приезжали люди от Уборевича и Блюхера. – Допускаете мысль, что они готовили смещение Сталина? – А почему не допустить?» Даже спустя много лет вдова Примакова была осторожна в высказываниях. Может быть, эта осторожность продиктована боязнью раскрыть собственную истинную роль в его жизни?.. Кстати, никаких попыток помочь мужу, похлопотать за него, даже проявить минимальную заботу она не предприняла (ей даже приписывают реплику «Я ему куриц в тюрьму не носила!»), а в самый разгар следствия по делу Виталия Марковича Брики ве-

ЛИЛЯ БРИК

село отмечали и день рождения Осипа, и собственную серебряную свадьбу. После ареста Примакова Лиля Юрьевна уничтожила часть своего архива, который по неизвестным причинам не изъяли при обыске (дневники того времени она впоследствии переписывала неоднократно). Письма Лили 1936-37 годов Эльзе Триоле в архиве последней отсутствуют. Не исключено, что их изъяла (или попросила изъять сестру) именно Лиля. Значит, она имела на то свои причины. К счастью, адресованные ей открытки, письма и телеграммы Маяковского сохранились. А он, хоть и мертвый, опять помог ей. Семьи «заговорщиков» репрессировали полностью, вплоть до двоюродных братьев и сестер и их жен и мужей. Лиля – жена «врага народа»! – осталась на свободе. По утверждению историка Роя Медведева, просматривая списки на арест, Сталин вычеркнул ее фамилию, то ли сказав Ежову, то ли даже написав на полях: «Не будем трогать жену Маяковского»… Как заметил автор книги о поэ-

те Юрий Карабчиевский, «Брики уцелели только благодаря его славе, он же сам уцелел только благодаря своей смерти».

НОВАЯ ГЛАВА

В жизни Лили Брик никогда не было сколько-нибудь долгого периода, когда она оставалась бы одна, без мужчины. Буквально через месяц после расстрела Примакова у нее начался новый роман. Но какой бы «пожирательницей мужчин» и «разорительницей чужих гнезд» она ни была и ни слыла, – думается, тогда Лиле Юрьевне все же было не до пополнения коллекции. Ей просто необходимо было к кому-то прислониться, обрести опору; не исключено, что многие стали ее сторониться… Она даже искала спасения в алкоголе. «Плечо подставил» давний и верный друг Василий Катанян. Примечательно, что поначалу сама Лиля Юрьевна восприняла их изменившиеся отношения именно как очередную «историю»: она полагала, что их роман некоторое время продлится,

та л

ант

Похоже, Лиля Брик предпочитала, чтобы посторонние ее обсуждали, осуждали – пусть даже ненавидели! – лишь бы не жалели. Это было бы унизительным… Самые свои серьезные «боли» она таила, как, например, тоску по материнству, изливая ее в заботах о близких, уменьшительноласкательных прозвищах и пылкой привязанности к животным, особенно – к их детенышам

А. Родченко. Лиля Брик. 1924

119

Существует мнение, что как Маяковский любил только Лилю, так и сама Лиля всегда любила только Осипа. Его не стало 22 февраля 1945 года: он умер, поднимаясь по лестнице на 5-й этаж, – сердце не выдержало. Для Лили Юрьевны это был страшный удар. В письме к Эльзе она писала: Слева направо: Эдуард Лимонов, Лиля Брик, Елена Щапова, Василий Катанян «Для меня это не то а затем блудный муж вернется в семью, что умер человек любимый близкий, когда как бывало прежде со многими другими. бывает тяжело непереносимо, а просто – Но жена Катаняна Галина выставила его вместе с Осей умерла и я». Совсем недолго за дверь – концепция сексуальной сво- пробыв ее мужем и любовником, на всю боды была ей чужда. Окончательно Ва- жизнь он остался для Лили лучшим другом силий Абгарович переехал к Лиле через и частью ее самой. Душа этой женщины превратилась год, в конце лета 1938-го. Он не дал ей скатиться в пропасть тоски и безысход- в пепелище, а физической жизни вперености, и постепенно былое жизнелюбие ди было еще долгих 30 лет, и эти годы вместили в себя ничуть не меньше, чем вернулось к ней. 22 июня 1941 года война пришла предыдущие 50. Инфаркт в 1951-м. в Советский Союз. Ни Осип, ни Ката- Вторая волна террора, поднявшаяся нян мобилизации не подлежали – пер- в конце сороковых-начале пятидесятых вый по возрасту, второй по зрению. и направленная против еврейской инВ конце июля все отправились в эвакуацию теллигенции. Луи Арагон занимал в то в Пермь, где прожили немногим больше время видное положение во французгода. Уже вернувшись в Москву, Лиля ской Компартии, и считается, что прос полугодовым опозданием узнала о смер- изнесенная им пламенная речь о Воти матери – Елена Юльевна скончалась жде на церемонии чествования лауреата в феврале 1942-го. Постепенно наладили Сталинской премии Ильи Эренбурга быт: привели в относительный порядок спасла Лилю от неминуемого ареста. квартиру, раздобыли печку-буржуйку, где Затем смерть «отца народов», ХХ только могли доставали продукты. Летом съезд, реабилитация неправедно осуж1943-го Лиля Юрьевна даже умудрилась денных (в их число вошел и Примаков, организовать скромное празднование 50- причем ходатайство подавала отнюдь не летнего юбилея Маяковского. Гостей, од- Лиля, а вторая жена Виталия, Мария Довжик, и их сын Юрий), возвращение нако, пришло много. 120

ЛИЛЯ БРИК

из лагерей выживших, вновь появившаяся у Лили Юрьевны возможность выезжать за границу… Были и «антибриковские» кампании, имеющие целью умалить, а то и вовсе свести к нулю роль Лили в жизни Маяковского. В последних приняла активное участие и весьма преуспела С Сергеем Параджановым. Фото Валерия Плотникова старшая сестра поэта, Людмила: она добилась закрытия созданного стараниями Лили музея Маяковского в Гендриковом переулке и отстранила ее ото всего, что касалось «официального» Маяковского. Была смерть Эльзы в 1970-м и возникшая после нее отчужденность в отношениях с Арагоном: овдовев, он больше не считал нужным скрывать свои истинные сексуальные предпочтения и поселился вместе с молодым любовником. Были и теплые отношения, и разрыв с  Майей Плисецкой и  Родионом Щедриным. Была дружба с  Сергеем Параджановым и огромные усилия, прилагаемые к освобождению его из заключения. Было празднование в Париже 85-летнего юбилея Лили Юрьевны – изысканное застолье у «Максима» организовал сам Ив Сен-Лоран: случайное знакомство в московском «Шереметьево» переросло в искреннее восхищение кутюрье этой незаурядной женщиной. И было падение на даче в Переделкино: перелом шейки бедра. Как это нередко бывает в столь почтенном возрасте, кость никак не срасталась. Лиля Юрьевна была очень угнетена своей беспомощностью и обездвиженностью… Из оков собственного тела, ставшего для нее обузой, она вырвалась 4 августа 1978 года, приняв огромную дозу снотворного. После кремации прах Лили Брик согласно с ее последней волей был развеян на поле возле подмосковного Звенигорода.

«Очень медленно, восхитительно медленно она стареет, уходит… Руки стали, как пожелтевшие осенние лепесточки, горячие карие глаза чуть подернуты мутью, золотисто-рыжие волосы давно подкрашены, но Лиля – проста и изыскана, глубоко человечна, женственнейшая женщина…» / Т. ЛещенкоСухомлина. Дневник, 1956

При оформлении статьи использованы картины Антонины Софроновой и Любови Поповой

121

44/2012 29/2011

122

АНДРЕЕВ Николай (1890-1919) – российский и советский политический деятель, член партии левых эсеров, совершивший убийство немецкого посла графа В. Мирбаха. Приговорен к тюремному заключению, бежал от возмездия на Украину. Умер в 1919 от сыпного тифа

БОККАЧЧО Джованни (1313-1375) – итальянский писатель, один из первых представителей литературы Возрождения. Автор сборника новелл «Декамерон» (1350-1353), а также комментария к 17 песням «Божественной комедии» Данте и первой его биографии (ок. 1360)

АРАГОН Луи (1897-1982) – французский писатель. Один из основателей сюрреализма. Автор искусствоведческих книг «Анри Матисс. Роман» (1971), «Театр-роман» (1974), поэтических сборников (в т. ч. «Глаза и память»), лирических стихов, посвященных Э. Триоле

БРУНИ Лев Александрович (1894-1948) – русский и советский художник-авангардист, иллюстратор и военный корреспондент. С 1935 и до конца жизни руководил мастерской монументальной живописи, созданной с его участием при Академии архитектуры СССР

АРАФАТ Ясир (Мухаммад Абд ар-Рахман Абд ар-Рауф Арафат аль-Кудва аль-Хусейни – полн. имя) (1929-2004) – палестинский государственный деятель. Председатель (президент) Палестинской национальной администрации с 1993. Лауреат Нобелевской премии мира (1994)

БУРЛЮК Давид Давидович (1882-1967) – русский поэт и художник, один из основоположников российского футуризма. В 1913-1914 вместе с В.В. Маяковским и В.В. Каменским участвовал в турне с «поэзо-концертами» по России. В 1920 эмигрировал, с 1922 жил в США

БАРЯТИНСКИЙ Александр Петрович (17981844) – российский политический деятель, декабрист. С 1821 – активный деятель Южного общества декабристов, друг П.И. Пестеля. Приговорен к вечной каторге, сокращенной до 20 лет с последующим поселением в Сибири

БУХАРИН Николай Иванович (1888-1938) – русский революционер и советский политический деятель. Редактор газеты «Правда», одновременно член ИК Коминтерна. Выступил против применения чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации

БЕРДЯЕВ Николай Александрович (1874-1948) – русский религиозный философ XX века. В 1922 был выслан из Советской России. В трудах отражено сопоставление мировых философских и религиозных учений и направлений: греческого, буддийского, индийской философии и т.д.

ВАЛЕНСА Лех (р. 1943) – польский профсоюзный и политический деятель, президент Польши в 1990-1995. Основал «Солидарность» (1980) – организацию, которая добилась политических и экономических уступок от правительства. Лауреат Нобелевской премии мира (1983)

БЕСТУЖЕВ Михаил Александрович (1800-1871) – российский политический деятель, декабрист. Член Северного общества (1824), активный участник восстания на Сенатской площади. Осужден по II разряду и приговорен к вечной каторге (срок сокращен до 20 лет)

ДЖОН ГОНТ, I герцог Ланкастерский (Иоанн Гентский) (1340-1399) – первый герцог Ланкастерский, сын короля Англии Эдуарда III. Основатель дома Ланкастеров. В 1394 возглавил английское посольство, отправленное во Францию вести переговоры о перемирии

БЛЮМКИН Яков Григорьевич (Симха-Янкев Гершевич – наст. имя и отчество) (ок. 1900 – ок. 1929?) – советский политический деятель, вначале – член партии эсеров и террорист, затем чекист и разведчик. Один из создателей советских разведывательных служб

ГРЕЧ Николай Иванович (1787-1867) – русский издатель, редактор, журналист, публицист, беллетрист, филолог, переводчик. Был издателем и редактором периодических изданий, игравших важную роль в русской литературной жизни XIX века; ввел жанр годового обозрения

биографические справки

www.persons-info.com ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ (1265-1321) – итальянский поэт, создатель итальянского литературного языка. Автор сонетов, воспевающих Беатриче, автобиографической поэмы «Новая жизнь» (1292-1293). Вершина его творчества – поэма «Божественная комедия» (1307-1321)

КЛЮН (Клюнков – наст. фам.) Иван Васильевич (1873-1943) – российский и советский художник. В полемике с приверженцами «производственного искусства» отстаивал принципы беспредметной картины – чистого художественного эксперимента, а не технического «проекта»

ДЮВАЛЬЕ Жан-Клод (р. 1951) – гаитянский государственный деятель, пожизненный президент Гаити после смерти своего отца Франсуа Дювалье в 1971 и до свержения в 1986 генералом Анри Намфи. После свержения бежал за границу, поселился во Франции

КОРОВИН Константин Алексеевич (18611939) – русский художник театра, живописец. Оформлял преимущественно спектакли Большого и Мариинского театров, а также Общества литературы и искусства в Москве

ЕРМОЛОВ Алексей Петрович (1777-1861) – русский военачальник и государственный деятель. Начал службу под началом А.В. Суворова. Отличился в Бородинской битве. С 1817 главнокомандующий на Кавказе. Участник многих крупных войн, которые вела Российская империя

КЮХЕЛЬБЕКЕР Вильгельм Карлович (1797-1846) – русский поэт, декабрист. Друг А.С. Пушкина. Участник восстания на Сенатской площади (1825). Приговорен к вечной ссылке. Автор од, посланий, пьес и критических статей. В заключении написан «Дневник» (опубл. в 1929)

КАМЕНСКИЙ Василий Васильевич (18841961) – русский поэт. Один из первых поэтовфутуристов и первых русских пилотов (19101911). Был близок к В.В. Маяковскому. Главным в творчестве признаны три поэмы: «Стенька Разин», «Емельян Пугачев», «Иван Болотников»

ЛИСИЦКИЙ Лазарь Маркович (Мордухович) (1890-1941) – советский художник и архитектор, также широко известный как «Эль Лисицкий». Один из выдающихся представителей российского авангарда. Совместно с Казимиром Малевичем разрабатывал основы супрематизма

КАНДИНСКИЙ Василий Васильевич (1866-1944) – русский живописец, график и теоретик изобразительного искусства, один из основоположников абстракционизма. Был одним из основателей группы «Синий всадник», преподавателем Баухауса

ЛОККАРТ (ЛОКХАРТ) Роберт Гамильтон Брюс (1887-1970) – британский дипломат, тайный агент, журналист, писатель. С янв. по сент. 1918 – глава специальной британской миссии при Советском правительстве, затем арестован и выслан за участие в «заговоре трех послов»

КАТАЕВ Валентин Петрович (1897-1986) – русский (советский) писатель. Брат Е.П. Петрова. Автор произведений для юношества (тетралогии «Волны Черного моря», «Сын полка» и др.), а также мемуарных повестей. Главный редактор журнала «Юность» (1955-1961)

МАГГЕРИДЖ Малкольм (1903-1990) – английский журналист, политический обозреватель, редактор многих газет, одно время – ректор Эдинбургского университета. Первым сообщил миру о голоде в СССР в 1930-х (репортажи в газете «Манчестер гардиан»)

КАТЕНИН Павел Александрович (1792-1853) – русский поэт, переводчик, критик, театральный деятель, почетный член Петербургской АН (1841). Активный деятель «Союза спасения». Автор гражданской лирики, трагедии «Андромаха», комедии «Студент» (с А.С. Грибоедовым)

МАЛЕВИЧ Казимир Северинович (1878-1935) – русский художник. Стремился совместить принципы кубизма и футуризма («На сенокосе», 1909; «Станция без остановки», 1911; «Черный квадрат», 1913). Автор оформления первой постановки «Мистерии-буфф» В.В. Маяковского (1918)

123

44/2012 29/2011

124

МАНДЕЛА Нельсон Холилала (р. 1918) – политический и государственный деятель ЮАР, первый ее чернокожий президент (1994-1999), один из самых известных активистов в борьбе за права человека в период существования апартеида. Лауреат Нобелевской премии мира (1993)

ПЕТРАРКА Франческо (1304-1374) – итальянский поэт, родоначальник гуманистической культуры Возрождения. Автор «Канцоньере» («Книги песен») – собрания поэтических произведений на жизнь и смерть Лауры; также поэм («Африка» и «Буколики») и автобиографической прозы

МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (18931930) – русский поэт и драматург, представитель футуризма, редактор журналов. Дореволюционное творчество: поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник» и др. Советское: поэмы «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо» и др.

ПЛИСЕЦКАЯ Майя Михайловна (р. 1925) – советская и российская балерина. Среди ее лучших партий: Мехменэ Бану («Легенда о любви»), Кармен («Кармен-сюита»), Одетта-Одиллия («Лебединое озеро»), Китри («Дон Кихот»), Джульетта («Ромео и Джульетта») и др.

ОДОЕВСКИЙ Владимир Федорович (18031869) – русский писатель, философ, педагог, музыкальный критик, один из зачинателей русского классического музыковедения. Автор многих рассказов и повестей, романтических и философско-фантастических произведений

ПОЛЕВОЙ Ксенофонт Алексеевич (1801-1867) – русский писатель, литературный критик, журналист, книгоиздатель, младший брат писателя, драматурга, критика, историка Н.А. Полевого. В 1850-е сотрудничал в «Отечественных записках» и «Северной пчеле»

ПАРАДЖАНОВ Сергей Иосифович (Параджанян Саркис – наст. имя) (1924-1990) – советский кинорежиссер. Фильмы: «Тени забытых предков» (по одноименной повести М. Коцюбинского, 1964), «Цвет граната» (1968), «Легенда о Сурамской крепости» (1984), «Ашик-Кериб» (1988)

ПОПОВА Любовь Сергеевна (1889-1924) – российский и советский художник и дизайнер. Одна из самых ярких фигур русского художественного авангарда 1910-20-х. Ее манера выделяется монументальной строгостью ритмического построения форм, сдержанностью линий и колорита

ПЕРЕС Шимон (р. 1923) – израильский политик. 9-й и 12-й премьер-министр Израиля (198486 и 1995-96). 9-й президент Израиля (с июля 2007). Многолетний член Кнессета (1959-2006), сменил множество министерских портфелей. Лауреат Нобелевской премии мира (1994)

ПРИМАКОВ Виталий Маркович (1897-1937) – советский военный деятель украинского происхождения, комкор (1935). В Гражданскую войну командовал кавалерийской бригадой, дивизией и конным корпусом Червонного казачества, в 1920-е находился на дипломатической службе

ПЕСТЕЛЬ Павел Иванович (1793-1826) – российский политический деятель, декабрист. Состоял в масонских ложах «Соединенных друзей» и «Трех добродетелей», вступил в «Союз спасения», написал его устав. Стоял за убийство членов царской семьи. Казнен в июле 1826

РИЧАРД II Плантагенет (1367-1400) – последний английский король (1377-1399) из династии Плантагенетов. После смерти (1399) Джона Гонта стал править единовластно (роль парламента была сведена к нулю), но в том же году был вынужден отречься от престола

ПЕТЕРС Яков Христофорович (1886-1938) – советский государственный деятель, один из создателей и первых руководителей ВЧК. Участвовал в раскрытии заговора Р. Локкарта и ликвидации левоэсеровского мятежа (1918). Вел следствие по делу Ф. Каплан. Расстрелян

СЕН-ЛОРАН Ив Анри Дона Матье (1936-2008) – французский модельер, царивший в мире высокой моды в 1960-е, 1970-е и 1980-е. После смерти Диора, у которого он начинал ассистентом, в 1957 встал во главе его модельного дома. Считается основателем стиля унисекс

биографические справки

www.persons-info.com СТЕПАНОВА Варвара Федоровна (1894-1958) – советский художник-авангардист, представитель конструктивизма, дизайнер и поэт, жена и соратница А. Родченко. Активно участвовала в деятельности Инхука и ЛЕФа. От футуризма перешла к производственному искусству

ЧААДАЕВ Петр Яковлевич (1794-1856) – русский философ (по собственной оценке – «христианский философ») и публицист, объявленный правительством сумасшедшим за резкую критику действительности современной жизни. Его труды были запрещены к публикации

ТАТЛИН Владимир Евграфович (1885-1953) – русский живописец, график, театральный художник. Был близок к кубизму и футуризму. Один из основоположников отечественного художественного конструирования; также проектировал массовые бытовые вещи

ЧАВЧАВАДЗЕ Александр Гарсеванович (17861846) – грузинский поэт, переводчик и общественный деятель. В творчестве безрадостной современности противопоставлял величественное прошлое своей родины и ее светлое будущее. Добрый знакомый и тесть А.С. Грибоедова

ТЕРЕЗА АВИЛЬСКАЯ (ТЕРЕЗА ИЗ АВИЛЫ) (1515-1582) – испанский мистик, монахинякармелитка (с 1533). В 1562 основала новую обитель, что привело в 1580 к выделению ордена т. н. босых кармелиток. Одна из лучших писательниц испанского «золотого века»

ШАХОВСКОЙ Александр Александрович (17771846) – русский драматург и театральный деятель, режиссер, педагог, критик. Почти четверть века (1802-26) фактически руководил театрами Петербурга. Член репертуарной комиссии императорских театров

ТРИОЛЕ Эльза (Каган Эльза Уриевна – фам. и имя при рожд.) (1896-1970) – французская писательница, переводчица. Автор многих романов и сборников рассказов, а также книги об А.П. Чехове и воспоминаний о В.В. Маяковском. Лауреат Гонкуровской премии (1944)

ЩЕДРИН Родион Константинович (р. 1932) – советский и российский композитор и пианист. Народный артист СССР (1981). Лауреат Ленинской (1984), Государственной премии СССР (1972) и Государственной премии РФ (1992). Член Межрегиональной депутатской группы (1989-1991).

ТУХАЧЕВСКИЙ Михаил Николаевич (1893-1937) – советский военачальник. В Гражданскую войну командовал армиями в Поволжье, на Юге, Урале, в Сибири; в советско-польской войне – войсками Кавказского и Западного фронтов. Первый заместитель наркома обороны СССР

ЭДУАРД III (1312-1377) – король Англии (с 1327) из династии Плантагенетов. Начал Столетнюю войну. Издал первые статуты о рабочих и узаконил практику созыва парламента. Активно продвигал использование английского языка в работе парламента и судов

УБОРЕВИЧ Иероним Петрович (1896-1937) – советский военачальник. Был командующим войсками Северо-Кавказского (с 1925), Московского (с 1928) и Белорусского (с 1931) военных округов. Руководил боевыми действиями при разгроме банд Махно, Антонова и др.

ЯКИР Иона Эммануилович (1896-1937) – советский военачальник, командарм 1-го ранга. В Гражданскую войну командовал дивизией, группой войск на Южном и Юго-Западном фронтах. В 1925 – 1937 – командующий войсками ряда военных округов. Репрессирован

УРИЦКИЙ Моисей Соломонович (Борецкий – псевдоним) (1873-1918) – российский революционный и политический деятель, известный прежде всего как председатель Петроградского ЧК. Один из первых организаторов «красного террора»

ЯКУБОВИЧ Александр Иванович (1792-1845) – российский военный, декабрист. В 1825 сблизился с членами Северного общества. В день восстания отказался в нем участвовать. Приговорен к смертной казни, замененной вечной (срок был сокращен до 20 лет) каторгой

125

ГДЕ КУПИТЬ ЖУРНАЛ «ЛИЧНОСТИ» Подписные агентства: Матрикс-Пресс – г. Киев, ул. Владимирская, 7, оф. 1; тел. (044) 587-52-79 Весь Наш бизнес – г. Одесса, ул. Багрицкого, 5/7; тел. (048) 235-74-57 ГППРПИ «Пресса» – г. Киев, ул. Петрозаводская, 2-а; тел. (044) 248-78-02; http://www.ukrpressa.kiev.ua Статус – г. Киев, ул. Палладина, 44, корп. 8; тел./факс: (044) 391-74-53; (044) 391-74-63; (050) 382-95-71; e-mail: n.rogozina@mediainvest.com.ua Идея – г. Донецк, ул. Артема, 84; тел. (062) 304-20-22 КСС – г. Киев, ул. Н.Коцюбинского, 9, оф. 21; тел. (044) 585-80-80 Саммит – г. Киев – тел. (044) 521-40-50; (044) 521-23-75; г. Симферополь – тел. (065) 251-63-55; (065) 251-63-56; г. Ялта – тел. (065) 432-41-35; г. Харьков – тел. (057) 714-22-60; (057) 714-22-61; г. Полтава – тел. (053) 269-10-69; г. Днепропетровск – тел. (056) 370-44-23; (056) 370-45-12 Пугачева и К – г. Одесса; тел. (048) 760-17-21 Фактор-Пресса – г. Киев, ул. Киквидзе, 1/2; тел. (053) 269-10-69 КИЕВ Все линии киевского метро Агенство «Союзпечать» – сеть киосков прессы г. Киева Киевоблпресса – сеть киосков г. Киева и области Магазины: Академкнига №7 – ул. Стретенская, 17; тел. (044) 272-35-82 Дом журналов – ул. Григоренка, 32 Клуб «Коллекционер» – ул. Андреевский спуск, 2/б; тел. (044) 570-51-92 Книгарня Є – Киев, ул. Лысенка,3, тел. (044) 235-88-50; ул. Спаская, 5; тел. (044) 351-13-38; пр. Воздухофлотский 33/2; тел. (044) 275-67-42; ул. Саксаганского 107/47; тел. (044) 383-61-49 Книжный рынок Петровка – ряд 35, место 5, павильон «Журнальчики» Магазин «Читайка» (рынок Петровка) – тел. (044) 351-15-99 Саммит-книга – Верховный Совет Украины, магазин ул. М. Берлинского, 9; тел. (044) 501-93-94 ФМ «Академкнига» – ул. Б. Хмельницкого, 42; тел. (044) 234-51-42

Книжный интернет-магазин «Личности» www.persons-books.com.ua БЕРДИЧЕВ Магазин «Книги» – ул. Ленина 4/1 ВИННИЦА Книгарня Є – ул. Соборна, 89; тел. (0432) 52-93-41 ВЛАДИМИР-ВОЛЫНСКИЙ Книгарня Є – ул. Ковельская, 6; тел. (03342) 2-19-57 ДНЕПРОПЕТРОВСК Магазин «Элефант» – ул. Комсомольская, 25 ИВАНО-ФРАНКОВСК Книгарня Є – ул. Независимости, 31; тел. (034) 272 25 02 КЕРЧЬ ТЦ «МЕГА» (преставитель – Шияновская Е.Н) – пер. Кооперативный, 26, (вход с улицы Ленинская), «АРТ ВІКНА ГАЛЕРЕЯ», 3-этаж (307); тел. (050) 238-04-13 ЛУГАНСК Магазин «Хорошие книги» – ул. Челюскинцев, 6 ЛЬВОВ Книгарня Є – просп. Свободы, 7; тел. (032) 235 73 68 ОДЕССА Представитель – Ильина Т.Б. – ул. Базарная, 74; тел. (096) 637-00-25 ТЕРНОПОЛЬ Книгарня Є – ул. Валовая, 7-9; тел. (0352) 25-44-59 ХАРЬКОВ ООО «BOOKS» – ул. Сумская, 51; тел. (057) 714-26-72 «TARGET» – cеть супермаркетов Теленеделя-Харьков – пр-т Ленина, 9; тел. (057) 714-18-02; 714-18-05 Супермаркет «Книжный парк» – ул. Р.Люксембург, 10; тел. (057) 759-02-99 Книгарня Є – ул Сумская 3; тел. (057) 731-59-49 ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ ЖУРНАЛА ЛИЧНОСТИ МОЖНО КУПИТЬ В СЛЕДУЮЩИХ МАГАЗИНАХ: http://presspoint.ua http://store.kassiopeya.com http://bookland.net.ua http://journals.ua

28/2010

Подписываясь на журнал, вы гарантированно экономите время и деньги

Но главная экономия состоит не в сбережении, а в правильном выборе...

Подписка на журнал «Личности» в любом почтовом отделении Украины!

Любить чтение — это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения. Шарль-Луи де Монтескье

приз

тел. +3 8044 272 00 30, +3 8050 410 40 96

persons-journal.com; persons-books.com.ua