47/2012
Давид Ливингстон: Миссия длиною в жизнь
стр. 26 ШАРЛЬ-ЖЕНЕВЬЕВА Д’ЭОН де БОМОН: МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА стр. 104
Борис Пастернак: Страшно свободен стр. 44
Лжедмитрий I: Сын Смуты стр. 64
2
В НОМЕРЕ Фаина Раневская: «Спутник славы – одиночество» Яна Дубинянская стр. 4
Фаина Раневская: «Спутник славы – одиночество» стр. 4
Давид Ливингстон: Миссия длиною в жизнь Владимир Пузий стр. 26 Борис Пастернак: Страшно свободен Татьяна Винниченко стр. 44 Лжедмитрий I: Сын Смуты Михаил Дубинянский стр. 64 Александр Вертинский: Неисповедимы пути... Валерия Шелест стр. 80
Александр Вертинский: Неисповедимы пути... стр. 80
Шарль-Женевьева Д’Эон де Бомон: Мужчина и женщина Марина Ливанова стр. 104
3
47/2012
«Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!»
4
Яна Дубинянская
ФАИНА РАНЕВСКАЯ: «СПУТНИК СЛАВЫ – ОДИНОЧЕСТВО» Все великие актеры и актрисы становятся легендами. Но Фаина Раневская – случай уникальный. Она сотворила не просто собственную легенду или миф, а целый фольклор. И уже не отличишь народные анекдоты и фразы, приписываемые Раневской, от ее афоризмов, ушедших в народ. Нельзя поручиться, какие из историй и баек, по-разному пересказываемых биографами, имели место в действительности, что присочинили позже, а где она сама сознательно мистифицировала собеседников. Фольклор живет по своим законам, бесконечно варьируется и завоевывает пространство, – и потому знаменитая актриса, счастливо избежав участи героини «бронзового» мифа, остается живой и поныне. Реально ли извлечь из хитросплетений фольклорного карнавала настоящую Раневскую?
5
47/2012
О том, что жизнь Раневской – щедрый подарок для биографа, современники актрисы прекрасно знали. Но не все было так просто. «Я не хочу потерять человека, с которым дружу», – отказалась даже попробовать написать о ней корифей советского биографического очерка Татьяна Тэсс. Менее опытный на тот момент журналист Глеб Скороходов в течение многих месяцев тесно общался с актрисой и все за нею записывал… чтобы по окончании работы услышать от близких Раневской, что многие факты ею безбожно перевраны, а от самой героини – категорический запрет на публикацию. Фаина Георгиевна даже вызвала милицию, когда незадачливый биограф пришел забрать рукопись. После смерти актрисы «Разговоры с Раневской» все же увидели свет, но лишь пополнили собою необъятное поле фольклора вокруг ее имени. Издатели заказывали автобиографию самой Раневской. Скороходову
«Актрисой себя почувствовала в пятилетнем возрасте…»
«Приходил в гости к старшей сестре гимназист – читал ей стихи, флиртовал, читал наизусть. Чтение повергало меня в трепет. Гимназист вращал глазами, взвизгивал, рычал тигром, топал ногами, рвал на себе волосы, ломая руки. Стихи назывались “Белое покрывало”. Кончалось чтение словами: “…так могла солгать лишь мать”. Гимназист зарыдал, я была в экстазе» она рассказывала, будто, оставшись на тот момент без денег, что с ней случалось часто, продумала блестящую финансовую комбинацию: взять аванс, а потом вернуть его из намечавшихся в будущем киношных заработков, – вовсе не собираясь ничего писать. Это было не совсем так: она пыталась, начинала, многое сразу уничтожила, но отрывочные записи сохранились, впоследствии собранные и тоже изданные в виде мемуаров под провокационным названием «Судьба-шлюха». Там есть слова: «Было много такого страшного, чего нельзя забыть до смертного часа и о чем писать не хочется. А если не ска6
зать всего, значит, не сказать ничего. Потому и порвала книгу». Знакомым же она говорила (элегантно бросая кость творцам нового потока версий), что дело не пошло дальше первой строчки: «Мой отец был небогатый нефтепромышленник...»
«ЕСТЬ ТРИ ПРОФЕССИИ – ВРАЧ, ПЕДАГОГ И АКТЕР, – КОТОРЫМИ НУЖНО РОДИТЬСЯ»
15 августа по старому стилю, и 27-го по новому (под настроение она отмечала и так и эдак) 1896 года в Таганроге появилась на свет Фанни (Фаина) Фельдман. Ее отца звали Гирш Хаимович,
РАНЕВСКАЯ
Фанни с сестрой Беллой
его имя правильнее русифицировать как Григорий, но актрису чаще называли Фаиной Георгиевной, против чего она не возражала. «Небогатый нефтепромышленник» Гирш Фельдман владел заводом по производству красок, недвижимостью (несколькими домами), магазином и пароходом «Святой Николай». Жила семья в двухэтажном кирпичном особняке, отдыхать ездили на моря или к швейцарским озерам. Детей у Гирша Хаимовича и Милки Рафаиловны было четверо: два сына и две дочери. Самый младший братик пятилетней Фанни умер во младенчестве, и она вспоминала, как, искренне и горько плача, все же, отогнув траурную занавеску, заглянула в зеркало: какая я в слезах? Тогда же, в пять лет, она впервые «почувствовала смешное», наблюдая сценку из жизни «великосветских» соседей. «С тех пор смешное я стала замечать
почти в каждом, кто бывал у нас в доме. Мне стало нравиться замечать смешное, выискивать его – так определилась врожденная профессия. Этим я занимаюсь всю жизнь». В отличие от старшей сестры Беллы, Фанни красавицей не была, слегка заикалась – зато родилась актрисой, и поделать что-либо с этим было нельзя. В воспоминаниях о собственном детстве Фаина предстает ребенком крайне впечатлительным и экспансивным. Она широким жестом раздает соседским детям все свои деньги из разбитой копилки, потрясенная цветной (на самом деле вирированной, то есть раскрашенной) американской кинокартиной «Ромео и Джульетта». Рыдает вместе с матерью над сообщением о смерти Чехова (для жителей Таганрога писатель был и почетным достоянием, и просто родным человеком, а у племянника Чехова семья Фельдманов лечила зубы, чем Фанни гордилась особо). Плачет под музыку Скрябина и Шопена (а вот оперу не воспринимает: очень страшно – там умирают, а артисты при этом еще и поют)… Ученицей будущая актриса была неважной. Уже взрослая Фаина Георгиевна бравировала тем, что всегда была не в ладах с арифметикой и прочими точными науками. Из Мариинской гимназии ее забрали после начальных классов, но домашнее образование барышня из состоятельной семьи получила надлежащее – музыка, иностранные языки, широкий круг чтения. И неотъемлемый компонент светской жизни: театральные премьеры и гастроли иногородних трупп, событие в Таганроге нередкое. 7
«Этот театр в старом парке существует и сейчас. “Памятник культуры Серебряного века” – начертано на черной мемориальной доске. Тогда, в 1915 году, на его сцене шли пьесы лучших драматургов того времени, ставили спектакли известные режиссеры. На премьеру сюда поездом съезжалась театральная московская публика – несколько вагонов тянул паровичок “кукушка”. Многие приезжали в нарядных экипажах» Летом 1910 года в Евпатории Фан- «ПРОКЛЯТЫЙ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК, ни Фельдман «обожала», как тогда было ПРОКЛЯТОЕ ВОСПИТАНИЕ…» принято, настоящую столичную актрису – отдыхавшую там же молодую Алису Коонен. Подружка запомнила их вместе направлявшимися к морю (к зависти прочих «обожательниц»). Коонен юную нескладную Фанни запомнила тоже. К занятиям дочери в частной театральной студии отец относился снисходительно, но когда Фаина объявила о желании стать профессиональной актрисой, естественно, произошел скандал. Однако она была настроена серьезно и решительно. В 1915 году, сдав экстерном экзамены за гимназический курс, непокорная дочь «небогатого нефтепромышленника», порвав с семьей, уехала в Москву. 8
В древней столице девушка сняла комнатушку на Большой Никитской и попыталась поступить в несколько театральных школ, приходила показываться в театры – ее никуда не приняли. Некоторое время посещала актерскую студию, но деньги на оплату занятий быстро кончились. Гирш Хаимович не поддерживал дочь материально из принципа. Эпизод с возникновением псевдонима «Раневская» с удовольствием пересказывают со слов актрисы все биографы (относя, впрочем, то к московскому, то уже к следующему, провинциальному периоду ее жизни). Денежный перевод от матери, которая помогала непутевой дочке
РАНЕВСКАЯ
втайне от отца, порыв ветра, вырвавший бумажки из рук, – «Как грустно, когда они улетают…» И замечание случайного собеседника: лишь чеховская Раневская могла так сказать! Она проходила бесплатно на спектакли в московские театры, умильно заглядывая в глаза администраторам: «Я провинциальная актриса и никогда не была в хорошем театре»; правда, вскоре примелькалась – слишком уж выразительное лицо. Но к тому времени девушку, мерзнущую на театральных ступеньках, заметила прима Большого, балерина Екатерина Гельцер, взяла ее под покровительство и показала настоящую богемную Москву, населенную очень незаурядными людьми. Юная Фанни слушала Шаляпина и Маяковского, подстригала челку Марине Цветаевой и пила горячий шоколад с Осипом Мандельштамом, с криком «Мальчик мой дорогой!» бежала за пролеткой, увозившей из театра ее кумира Станиславского… А ради знакомства с другим кумиром («была влюблена до одурения, собирала его фотографии, писала ему письма, никогда их не отправляя, поджидала у ворот его дома», – впрочем, не только она, по этому мужчине сохли тогда все), красавцемартистом Василием Качаловым, даже при звуке его голоса упала в обморок. Джентльмену ничего не оставалось, как позаботиться о бесчувственной барышне. Способ, кстати, подействовал, знакомство позднее возобновилось, и дружили они еще много лет. Летом Гельцер устроила Раневскую в дачный театр в Малаховке под Москвой, представив: «Моя закадычная подруга Фанни из перефилии». На самом деле на театральную периферию, в провинцию, Фаина попала уже после того как три месяца талантливо отыграла в Малаховском театре бессловесные роли. И в полной
Павла Вульф
мере прочувствовала, что представляет собой эта самая «перефилия». Первый контракт Раневской, заключенный осенью на актерской бирже с театральной труппой мадам Лавровской из Керчи, предусматривал «роли героинькокетт с пением и танцами за 35 рублей со своим гардеробом». Провинциальные театры того времени давали почти исключительно премьеры, разучивая каждую пьесу буквально за несколько дней (за годы работы в провинции Раневская переиграла более двухсот ролей). Случайный состав трупп, небрежные постановки, нередкие финансовые провалы. Антреприза в Керчи не дала сборов, актеров распустили, не заплатив. Фанни перебралась в соседнюю Феодосию, устроилась в театр там – и все повторилось: сборов не было, директор театра сбежал, не рассчитавшись с артистами. Молодая актриса отправилась из Крыма на Кавказ, в Кисловодск… «Банкиры, кокотки, шулера, театры «Миниатюр», встревоженное предчувствие катастрофы. 1916 год». 9
Предчувствие ее не обмануло. В 1917 году вся семья Фельдманов на борту «Святого Николая» предусмотрительно отбыла за границу: обратно они уже не вернулись. Фанни осталась одна – в очень ненадежной профессии и в доживающей последние дни стране.
«ЗНАЕТЕ, КОГДА Я УВИДЕЛА ЭТОГО ЛЫСОГО НА БРОНЕВИКЕ, ТО ПОНЯЛА: НАС ЖДУТ БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ»
Летом 1917 года к известной провинциальной актрисе Павле Вульф, гастролировавшей в Ростове-на-Дону и в тот день никого не принимавшей из-за мигрени, прорвалась молоденькая поклонница. Выразив восхищение, призналась, что она тоже артистка, начинающая, попросила ее прослушать – и чем-то покорила Павлу Леонтьевну с первого взгляда и на всю жизнь. Павла Вульф и ее дочь Ирина станут для Раневской второй (и единственной географически близкой) семьей, а сына Ирины Вульф Алексея Щеглова, впоследствии автора нескольких биогра10
фий Раневской, Фаина Георгиевна будет называть своим «эрзац-внуком». В Ростов-на-Дону Фаина, по ее признанию, приехала уже без актерских амбиций, собираясь устроиться работать хоть Сверху вниз: в роли Зинки в пьесе М. Кулиша «Патетическая соната»; Василий Качалов
РАНЕВСКАЯ
гувернанткой и таким образом выжить. Выражалась она и еще определеннее: «Павла Леонтьевна спасла меня от улицы». Знаменитую актрису девушка увидела в театре, куда пришла как зрительница, – и безошибочно отследила свой шанс. За роль Риты Каваллини, героини пьесы «Роман» Эдварда Шелдона, «очаровательной жгучей брюнетки итальянского типа» (самой Вульф эта роль не показалась интересной, и она передала ее на пробу дебютантке), Фаина, в те времена тоненькая от постоянного недоедания, взялась со всей актерской страстью. Она рассказывала, что даже отыскала в Ростове итальянца-булочника и брала у него платные (!) уроки жестикуляции и произношения русских слов с итальянским акцентом. Павла Вульф, хоть впоследствии и отзывалась об этой роли Раневской скептически, талант разглядела и начала заниматься с молодой актрисой. По ее протекции Раневскую зачислили в труппу, отправлявшуюся по контракту на сезон в Евпаторийский театр.
В Крыму обе актрисы помимо воли задержались надолго – на самые страшные для курортного полуострова послереволюционные годы. Именно их Фаина Георгиевна не посчитала возможным подробно, во всех деталях, описать в автобиографии – только «пунктиром». «Крым. Сезон в крымском городском театре. Голод. «Военный коммунизм». Гражданская война. Власти менялись буквально поминутно. (…) Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от голода. Жили в монастырской келье, сам
Сверху вниз: Фаина Раневская. Конец 1910-х (?); И.М. Москвин, К.С. Станиславский, Ф.И. Шаляпин, В.И. Качалов, С.А. Сорин на фоне портрета Анны Павловой работы Савелия Сорина
11
47/2012
Фаина Раневская в Баку. 1929
«Спектакли в ТРАМе восхищали ослепительной талантливостью, – вспоминала позднее Раневская о работе в Баку, – они были необычны, вне всяких влияний прославленных новаторов. Молодой Савченко был самобытен и неповторим... Все, что он говорил о нашем деле – театре, было всегда ново, значительно и очень умно. Была в нем и та человеческая прелесть, которая влюбляет в себя с первого взгляда» 12
РАНЕВСКАЯ
монастырь опустел, вымер – от тифа, от голода, от холеры». Как и многим творческим людям, им помогал наиболее колоритный житель полуострова – Максимилиан Волошин. Сотрудничая с Симферопольским театром, где играли тогда Вульф и Раневская, привозил им хлеб и другие продукты. Весной 1921 года, оставшись ночевать у них в Симферополе (из-за перестрелок возвращаться в Коктебель было опасно), Волошин за ночь написал самое страшное свое стихотворение «Красная Пасха». «Не подумайте, что я тогда исповедовала революционные убеждения, – писала Раневская. – Боже упаси. Просто я была из тех восторженных девиц, которые на вечерах с побледневшими лицами декламировали горьковского “Буревестника”, и любила повторять слова нашего земляка Чехова, что наступит время, когда придет иная жизнь, красивая, и люди в ней тоже будут красивыми. И тогда мы думали, что эта красивая жизнь наступит уже завтра». В театрах Евпатории, Симферополя, Севастополя, Ялты Раневская переиграла множество ролей – от пьес Чехова, Горького, Островского и до детских утренников. К лету 1923 года, когда жизнь в стране вроде бы и вправду начала налаживаться, у Фаины уже развилось нервное истощение и появились фобии: она боялась людных улиц, боялась выходить на сцену. Зимой они с Павлой Леонтьевной и Ириной уехали в Казань, но, не доиграв сезон в местном театре, сорвались туда, где била ключом настоящая жизнь, – в Москву.
«ИГРАТЬ МОЖНО В КАРТЫ, НА СКАЧКАХ, В ШАШКИ. НА СЦЕНЕ ЖИТЬ НУЖНО»
Это было время расцвета экспериментального театра: Мейерхольд, Таиров, Михоэлс, Вахтангов… Впро-
Волошины со своими гостями. Коктебель. 1920-е
чем, Фаина, восторгаясь ими всеми, все же отдавала предпочтение менее революционному МХАТу, не в последнюю очередь потому, что там играл Качалов. Она рискнула отправить кумиру письмо, которое и на склоне лет цитировала наизусть: «Пишет Вам та, которая в Столешниковом переулке однажды, услышав Ваш голос, упала в обморок. Я уже актриса – начинающая. Приехала в Москву с единственной целью попасть в театр, когда Вы будете играть. Другой цели в жизни у меня теперь нет и не будет». «Цель жизни» была достигнута – знаменитый актер прислал контрамарку, знакомство продолжилось. Качалов устроил Раневской встречу с Немировичем-Данченко, разговор уже зашел было о зачислении в труппу, но случилось досадное: от волнения Фаина полностью переврала имя и отчество режиссера, а поняв по его лицу, что где-то оплошала, выбежала из кабинета. Иметь дело со столь странной особой Немирович поостерегся. В 1925 году Фаина Раневская и Павла Вульф (ее дочь поступила на курс к Станиславскому) стали артистками передвижного театра МОНО (Московского отдела народного образования), но он закрылся, просуществовав один сезон. И в их жизни опять вернулась «перефилия»: Святогорск (Артемовск), Баку, Гомель, Смоленск, Архангельск, Сталинград, снова Баку… 13
47/2012
Алиса Коонен – верный соратник Таирова и его возлюбленная, которой он, по словам Т.И. Бачелис, «поклонялся, как можно поклоняться богине. Он и считал ее богиней»
Александр Яковлевич, уже тяжело больной, не смог пережить разлуку с театром
14
В начале 30-х Раневская рискнула написать письмо руководителю одного из любимых своих московских театров, где в главных ролях блистала Алиса Коонен, предмет ее гимназического «обожания». Алиса Коонен и Александр Таиров открыли Камерный театр в 1914 году, и юная Фаина была на их самом громком спектакле «Сакунтала», а позже ходила в Камерный в каждый свой приезд в Москву. Таиров ответил Раневской, что пока работы для нее у него нет, и это не было вежливой формулировкой отказа. Вскоре он сам написал актрисе, предложив роль в пьесе украинского драматурга Миколы Кулиша «Патетическая соната». Она боялась. Боялась Москвы, взыскательной столичной публики, своей провинциальности, планки, заданной участием в спектакле самой Коонен. А еще, банально, высоты – по замыслу Таирова, сцены с участием ее героини играли на специальной конструкции под самым потолком. К счастью, режиссер, хороший психолог, разглядев страхи актрисы, начал ее хвалить и ставить в пример всей труппе, что ее очень подбодрило. «Вот если бы Таиров закричал мне тогда: «Не верю!» – я бы покинула сцену навсегда». Пьесу Кулиша, вскоре арестованного по обвинению в украинском буржуазном национализме и расстрелянного в 1937-м, играли недолго. А в 1949-м по доносу был закрыт «за эстетство и формализм» Камерный театр, что, по мнению современников, свело Таирова с ума и ускорило его кончину. После запрета «Патетической сонаты» Раневская перешла в Театр Красной армии (ЦТКА), где стала первой исполнительницей роли горьковской Вассы Железновой, играла и другие интересные роли. В годы массовых репрессий пострадали многие из ее друзей, и за того же Таирова она страшно переживала, но ее лично трагические события почти не задели. Когда в 1939 году Раневская принесла директору театра заявление об уходе (ее позвали в Малый театр, ермоловский, от такого предложения актриса не могла отказаться), отпускать ее категорически отказались. Она все-таки ушла – со скандалом, исключавшим возможность возвращения. А в труппу Малого актрису в итоге не приняли. Раневская осталась без работы, без жилья (из гостиницы ЦТКА пришлось съехать, приютила Павла Вульф), без перспектив. «Больше года я нигде не работала, – рассказывала она Глебу Скороходову. – Вы не знаете, что это был за год. Я почти ни с кем не говорила, обида терзала меня. Продавала свои вещи, спустила все, что у меня было, но никуда не ходила, не жаловалась – да и на что жаловаться? На то, что я оказалась ненужной театру?»
РАНЕВСКАЯ
«Работа режиссера и актера только тогда может создать подлинное театральное искусство, – утверждал Таиров, – если они творчески неразлучны и если актер с первых же шагов своего школьного бытия научился чувствовать своего режиссера, а режиссер – своего актера. Иначе им нечего делать на одной сцене, иначе нет творческого коллектива, а значит – нет и театра»
«Чайка» А.П. Чехова на сцене Камерного театра
15
47/2012
«СНЯТЬСЯ В ПЛОХОМ ФИЛЬМЕ – ВСЕ РАВНО ЧТО ПЛЮНУТЬ В ВЕЧНОСТЬ»
В кино Фаина Раневская впервые снялась еще в Крыму, в эпоху Великого немого, в массовке – назвать это дебютом, конечно, нельзя. В начале тридцатых актрису Камерного театра пригласил на роль кинорежиссер-дебютант Михаил Ромм (разумеется, при знакомстве она спутала его с куда более известным тогда Роомом) – он экранизировал «Пышку» Мопассана. Эта картина тоже была еще немой, но Раневская сочинила себе несколько реплик – на французском языке. Когда картину показали посетившему в 1935-м Советский Союз Ромену Роллану, он безошибочно считал по губам, каким именно словом госпожа Луазо назвала главную героиню. Свою вторую, уже звуковую кинороль – попадью в «Думе про казака Голоту» Игоря Савченко, Раневская и вовсе придумала «с нуля» – в сценарии был поп, дьячок. Причем в фильм вошла самая первая кинопроба: импровизацию актрисы снимали без ее ведома. На эту роль она согласилась только из дружеской симпатии к режиссеру, а вообще-то после «Пышки» не собиралась больше работать в кино: «слишком все это мучительно». Но всенародную славу принесло ей именно кино. А конкретно – фраза «Муля, не нервируй меня!», тоже придуманная ею самой в фильме «Подкидыш». От «Мули» как своего второго имени Раневская не могла избавиться всю жизнь, что в конце концов начало всерьез выводить ее из себя. Розу Скороход, глав16
ную героиню картины Ромма «Мечта», которую актриса считала самой большой своей удачей в кино, в народе знали и помнили гораздо хуже. «Я остро ненавидела роль, которая дала мне популярность, – писала Раневская. – Я сказала об этом Анне Андреевне. “Сжала руки под темной вуалью” – это тоже мои Мули», – ответила она. Я закричала: “Не кощунствуйте!”». С Анной Ахматовой Раневская познакомилась еще в юности: прочитав ее стихи, специально приехала из Таганрога в Петербург выразить поэтессе свое восхищение. Они поддерживали знакомство и встретились во время войны в Ташкенте, где обе были в эвакуации. Это их сблизило, они дружили всю жизнь, хотя так и не перешли на «ты». «Фаина, вам 11 лет и никогда не будет 12», – говорила
РАНЕВСКАЯ
Кадры из фильма «Подкидыш»
Придуманная Раневской фраза «Муля, не нервируй меня!» («мне пришла в голову несчастная мысль», – сетовала она) преследовала актрису до конца жизни. Выйдя из себя, Фаина Георгиевна однажды даже непедагогично и нецензурно оборвала пионеров, хором галдящих злополучную реплику, другой фразой… тоже ставшей крылатой Ахматова (Пастернаку она, впрочем, не ваться, и в начале 60-х Белла, похородавала больше четырех). нив мужа, приехала к Фанни насовсем. В 1943 году Раневская вернулась И очень удивилась, увидев, как живет ее в Москву и стала актрисой Театра дра- сестра-кинозвезда. мы (ныне им. Маяковского). В кино она сниматься не перестала, играла в основ- «КАК ОШИБОЧНО МНЕНИЕ О ТОМ, ном эпизоды, которые часто оказывались ЧТО НЕТ НЕЗАМЕНИМЫХ АКТЕРОВ» потом самыми яркими и запоминающи- В начале пятидесятых Раневская полумися во всей картине. Мать невесты чила квартиру на Котельнической нав «Свадьбе», бабушка в фильме «Слон бережной, двухкомнатную, «высшей каи веревочка», Мачеха в «Золушке», Мар- тегории», даже с подземным гаражом, гарита Львовна в «Весне»… Последняя куда ей ставить было нечего. На перкартина снималась вскоре после войны вом этаже дома располагались булочная на бывшей немецкой киностудии в Пра- и кинотеатр «Иллюзион», звукоизоляге: Любовь Орлова танцевала на том же ция была очень плохая, и Фаина Георзеркальном полу, что и Марика Рёкк гиевна поясняла гостям, что живет «над в «Девушке моей мечты». Впервые после хлебом и зрелищами». В гостях у нее революции побывав за границей, Ранев- бывали Александр Твардовский, Галиская встретилась с братом, которого не на Уланова, Вероника Полонская, Татьяна Тэсс… Однако близкой дружбы видела тридцать лет. Сестра Изабелла жила в Париже, не было ни с кем. мать – в Румынии. В 1957-м Фаина С 1949 года Раневская играла в теаГеоргиевна попыталась собрать семью тре им. Моссовета, и отношения с коллевместе у матери, но сестра приехать не гами, а особенно с главным режиссером Юрием Завадским (кстати, первым смогла. Они все же начали переписы17
47/2012
С Ростиславом Пляттом в спектакле «Дальше – тишина»
мужем Ирины Вульф), у нее сложились более чем неоднозначные. Хлесткие реплики в адрес коллег и начальства, вошедшие в фольклор, безапелляционные суждения и профессиональная требовательность актрисы не способствовали миру и покою, актеры даже возмущались «Освенцимом Раневской». Роли она играла проходные, в слабых пьесах, а наиболее заметным стал небольшой эпизод в «Шторме» Билля-Белоцерковского. Когда спектакль увидел побывавший в Москве Бертольд Брехт, он отметил только игру Раневской: «Поразительная человеческая глыба, очень смелая артистичность», – и выразил пожелание, чтобы она сыграла матушку Кураж. Но эту пьесу Завадский так и не поставил. Кончилось скандалом и разрывом. Раневская ушла в театр им. Пушкина, 18
бывший Камерный, где все было теперь по-другому. Через несколько лет, не найдя и там общего языка с режиссером и коллективом, она вернулась в «Моссовет». «Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия», – говорила она. С «удовольствием, полученным театрами» от жизни с ней, тоже не все просто. О творческих конфликтах Раневская повествовала с весьма субъективными акцентами. К примеру, ее рассказ о том, как Завадский перед гастролями в Париже вероломно передал ее роль в пьесе «Дядюшкин сон» Вере Марецкой, записанный Скороходовым, Ирина Вульф опровергла: по ее версии, Раневская сама внезапно отказалась ехать, поставив гастроли под угрозу срыва, и режиссеру пришлось в считанные дни вводить в спектакль новую актрису. И подобные демарши Фаина Георгиевна позволяла себе нередко. В 1966 году в «Моссовете» поставили пьесу Джона Патрика «Странная миссис Сэвидж». В ней семидесятилетняя Фаина Раневская была великолепна, как никогда (на подробном отслеживании судьбы спектакля построил свою книгу Глеб Скороходов). «Сэвидж» с участием Раневской выдержала 150 представлений, с неизменным аншлагом, и каждый раз актриса, не повторяясь, находила новые грани образа, изумляя зрителей и коллег. Потом роль передали Любови Орловой, и снова версии о том, насколько это было добровольно со стороны Раневской, кардинально разнятся. Фаина Георгиевна продолжала играть – в течение тринадцати лет! – главную роль в американской мелодраме «Дальше – тишина» (постановка Анатолия Эфроса), Люси Купер, вынужденную расстаться с любимым мужем после полувека совместной жизни. Спектакль
РАНЕВСКАЯ
Кадры из фильмов «Свадьба» (слева в верхнем ряду и внизу), «Весна» (справа вверху) и «Человек в футляре»
19
47/2012
Во время съемок «Пышки» Раневская и ее подруга Нина Сухоцкая, сбежав на Воробьевы Горы, дали торжественную клятву не переступать больше порога киностудии. К счастью, клятву эту Раневская не сдержала, впоследствии снявшись еще почти в тридцати фильмах, хотя всегда утверждала, что «кино – заведение босяцкое» 20
↑ Кадры из фильмов с участием Фаины Раневской
РАНЕВСКАЯ
был снят для телевидения, результат Раневской категорически не понравился: «Неумелые руки, бездарные режиссеры телевидения, случайные люди. Меня не будет, а это останется. Беда». За кулисами она оставалась, как всегда, недовольна чужим непрофессионализмом, непримирима, язвительна, ядовита. И очень одинока.
«ОДИНОЧЕСТВО – ЭТО КОГДА В ДОМЕ ЕСТЬ ТЕЛЕФОН, А ЗВОНИТ БУДИЛЬНИК»
Одного за другим теряла она немногих по-настоящему близких людей: умерли Павла Вульф, старшая сестра Белла, Анна Ахматова… «Кто, кроме моей Павлы Леонтьевны, хотел мне добра в театре? – писала Раневская. – Кто мучился, когда я сидела без работы? Никому я не была нужна. (…) Я бегала из театра в театр, искала, не находила. И это все. Личная жизнь тоже не состоялась». На склоне лет она завела себе собаку – подобрала бездомного пса с больны↑ Фаина Раневская – Мачеха, Янина Жеймо – Золушка
ми лапами, выходила его и брала с собой в театр, где он во время спектакля смирно сидел в ее уборной. Пса звали Мальчик: так же юная восторженная Фанни Раневская назвала когда-то своего кумира Станиславского. «Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу…» К 80-летию Фаины Георгиевны на телевидении запланировали показать передачу о ней и попросили актрису набросать список рекомендуемых ею отрывков из фильмов. Раневская набросала – на пятнадцать пунктов. А после 27 августа дописала наискосок черновика: «Показ сцен не состоялся. Забывчивое оно, это телевидение». Последнюю роль (после долгого перерыва) 85-летняя Раневская сыграла в пьесе Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше». Ей было уже очень тяжело. Последний спектакль с участием Фаины Георгиевны вспоминал Сергей Юрский: 21
47/2012
«Все бранят меня за то, что я порвала книгу воспоминаний. Почему я так поступила? Кто-то сказал, кажется, Стендаль: «Если у человека есть сердце, он не хочет, чтобы его жизнь бросалась в глаза». И это решило судьбу книги. Когда она усыпала пол моей комнаты, – листья бумаги валялись обратной стороной, т.е. белым, и было похоже, что это мертвые птицы»
«Это был страшный спектакль. С первой сцены она стала забывать текст. Совсем. Суфлируют из-за кулис – не слышит. Подсказывают партнеры – не воспринимает. Отмахивается. Мечется по сцене и не может ухватить нить. Вторая картина – совсем катастрофа. (…) Не забывчивость, не выпадение куска текста из памяти, а какой-то общий кризис… Мы все, участники спектакля, были пронизаны этим кошмаром Раневской. Каково же было ей?!» 22
Ей предлагали главную роль в пьесе Джона Маррелла «Смех лангусты» – о последних днях Сары Бернар. Фаина Георгиевна после колебаний все же отказалась – она видела Сару Бернар на сцене и считала слишком большим нахальством со своей стороны ее играть; по крайней мере, так она объяснила. Пожилую Раневскую часто навещала Марина Неелова, и великая актриса делилась с молодой житейской мудростью, например: «Снимайтесь реже
Слева направо: «Я ведь еще помню порядочных людей... Боже, какая я старая!»; С подругой Ниной Сухоцкой и собакой Мальчиком. 1970-е
РАНЕВСКАЯ
в кино: когда мне снится кошмар – это значит, я во сне снимаюсь в кино». Неелова вспоминала свой последний приход к Фаине Георгиевне в больницу: «Врачи просят не утомлять. Сидим в коридоре. “Ну не надо плакать, все будет хорошо”, – говорит мне медсестра. Что хорошо, тромб оторвался, и страшные боли. Мне пора ехать на спектакль. Иду прощаться. Целую руки, лоб, щеку. “Благослови вас Господь, деточка, будьте счастливы!”». Фаина Георгиевна Раневская умерла 20 июля 1984 года, оставив после себя не столько перечень театральных и киноролей, который мог бы быть гораздо длиннее и значительнее, сколько
бессмертный образ фольклорной героини – буффонадной, неунывающей, фривольной, парадоксальной, безгранично свободной и неуязвимой. В статье использованы цитаты из книги «Фаина Раневская. Судьба-шлюха» (Авт.-сост. Д.А. Щеглов. М., 2003)
Сверху вниз: «Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют обо мне, не соответствует действительности»; Эраст Гарин и Фаина Раневская (в центре). 1960-е
23
47/2012
ФАИНА РАНЕВСКАЯ О СЕБЕ Приглашение на свидание: «Артистке в зеленой кофточке», указание места свидания и угроза: «Попробуй только не прийтить». Подпись. Печать. Сожалею, что не сохранила документа, – не так много я получала приглашений на свидание. .……………. «Гора пирожных в кафе Сиу; к столу подсел Мандельштам, заказал шоколад в чашке, съел торт, пирожные; сняв котелок, поклонился и ушел, предоставив возможность расплатиться за него Екатерине Васильевне Гельцер, с которой не был знаком. Мы хохотали после его ухода. Уходил, торжественно подняв голову и задрав маленький нос. Все это было неожиданно, подсел он к нашему столику без приглашения. Это было очень смешно. Я тогда же подумала, что он гениальная личность. Когда же я узнала его стихи – поняла, что не ошиблась». Первый человек, сравнивший женщину с розой, был гений. Второй – пошляк. Прислали на чтение две пьесы. Одна называлась «Витаминчик», другая – «Куда смотрит милиция?». Потом было объяснение с автором, и, выслушав меня, он грустно сказал: «Я вижу, что юмор вам недоступен». Деньги мешают и когда их нет, и когда они есть. Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда! Успех – единственный непростительный грех по отношению к своему близкому. Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка. Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза. Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень. Многие жалуются на свою внешность, и никто – на мозги. Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула. Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи. Стареть скучно, но это единственный способ жить долго. У меня хватило ума глупо прожить жизнь. 24
РАНЕВСКАЯ
АНЕКДОТЫ О НЕЙ Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал. – Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна. – Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших. – Действительно неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты. Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена. – У меня украли жемчужное ожерелье! – Как оно выглядело? – Как настоящее... Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему: – В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает. 25
47/2012
26
ЛИВИНГСТОН
владимир пузий
ДАВИД ЛИВИНГСТОН: МИССИЯ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ Для большинства современных людей Ливингстон – лишь один из многих европейцев, отправившихся в XIX веке в Африку. Да и сам он, в то время молодой шотландский миссионер, вовсе не думал, что станет известным первооткрывателем земель, которые долгое время были лишь белыми пятнами на карте Черного континента
27
47/2012
ТАЛАНТЛИВЫЙ САМОУЧКА
Давид Ливингстон родился 19 марта 1813 года – и год этот был переломным для Великой Британии. Войска Наполеона были разгромлены, Британская империя упрочила свое владычество на морях и на суше. Но жизнь семьи Ливингстонов из Блантайра, что в Шотландии, отнюдь не улучшилась. Один из дядьев Давида погиб в сражении на Средиземном море, да и другие с лихвой хлебнули горестей солдатской службы. В Блантайре остался лишь Нейл Ливингстон. Это был набожный и мирный человек, торговавший чаем и заботившийся о своей супруге и детях. Его сыновья работали с ранних лет. Очень недолго младший, Давид, посещал местную школу, но едва ему исполнилось десять лет, мальчика пристроили на ткацкую фабрику – связывать обрывки нитей и сматывать пряжу. Распорядок дня был прост и четок: с шести утра до восьми вечера на фабри-
Блантайр, родина Ливингстона
28
ке, с восьми до десяти вечера – в вечерней школе при фабрике, благо платить там было не надо. Давид трудился безропотно, учился с невероятным рвением. Видимо, очень скоро он понял, что это единственный способ вырваться из колеи, где вся жизнь предрешена заранее, от колыбели до могилы. Подросток-Ливингстон сам купил учебник по латинскому языку и сам освоил его. «Так, – писал он позже, – мне удалось прочитать труды многих представителей классической древности, в шестнадцать я знал Вергилия и Горация лучше, чем ныне. Придя домой, я долго еще продолжал рыться в словаре и других учебных пособиях вечерней школы и так занимался до полуночи, и тогда мать вскакивала с постели и вырывала у меня книгу». Отец, помимо торговли чаем (и, в общем-то, во вред ей) также занимался проповеднической деятельностью: преподавал в воскресной школе, распространял разного рода брошюрки... Одно из таких сочинений перевернуло всю жизнь Давида. Это было воззвание китайского миссионера Гютцлава, который призывал нести слово Божие в другие страны. С тех пор Китай манил Ливингстона, и он твердо решил отправиться туда миссионером. Но юноша понимал, что одного желания мало. Жизнь миссионера в подобных странах отнюдь не сводилась к чтению проповедей, следовало завоевать расположение людей, которые априори относились к чужаку с недоверием, убедить их в своих добрых намерениях. Тот же Гютцлав часто оказывал местному населению медицинскую помощь, и это в немалой степени способствовало его миссионерским успехам. Зимой 1836 года Давид Ливингстон, следуя примеру своего кумира, выбрал медицинскую стезю и поступил в Андер-
ЛИВИНГСТОН
сонов колледж в Глазго. Помимо занятий по греческому и теологии, Давид посещал также вдохновенные лекции Ральфа Уардлоу, горячего сторонника антирабовладельческого движения. Был, однако, и третий человек, сыгравший в судьбе Ливингстона решающую роль, – Роберт Моффат, член Лондонского миссионерского общества (ЛМО), в котором с 1836 года состоял и Ливингстон. В 1839 году Первая опиумная война перечеркнула надежды Давида отправиться в Китай. ЛМО предполагало направить Ливингстона в Вест-Индию, но тот понимал, что там хватает врачей и без него. Вот тогдато он и повстречался с Моффатом, ненадолго приехавшим в Англию из южно-африканской миссии в Курумане. Рассказы миссионера убедили Ливинг-
стона, что именно в Африке молодой и решительный человек сможет принести наибольшую пользу. В ту пору противники рабства полагали, что лишь законная, цивилизованная торговля с африканцами, а также решительное проникновение христианства в «дикие» области способны разрушить веками складывавшийся рынок рабов. В Африке охотились на людей,
Сверху вниз: карта части Африканского континента. Красным отмечены маршруты экспедиций Ливингстона; Мыс Доброй Надежды. Кейптаун. Иллюстрация из дневника Томаса Грэма
29
47/2012
их продавали белым собственные родственники, с ними обращались хуже, чем с животными. Теперь Ливингстон и думать забыл о Китае. Его целью была Африка, задачами – борьба с рабством и проповедование христианских ценностей.
НА ЧЕРНОМ КОНТИНЕНТЕ
К счастью, уроки тяжелого детства и беседы с Моффатом принесли Давиду пользы больше, чем любые лекционные курсы. Он хорошо понимал, с чем ему предстоит столкнуться, и, в отличие от многих своих коллег – врачей и миссионеров, не только обучался врачеванию и вникал в теологические премудрости, но и освоил необходимые хозяйственные навыки и научился владеть оружием. В 1840 году молодой человек получил свидетельство об окончании медико-хирургического факультета, 20 ноября – официальное звание миссионера, а уже в начале декабря отплыл из Ливерпуля, направляясь в Капскую колонию. И снова Ливингстон не последовал примеру большинства своих коллег: вместо праздной болтовни с другими пассажирами он упорно постигал азы навигации и учился ориентироваться по звездам. Путешествия в те годы требовали огромного терпения и недюжинной выдержки. Корабль, на котором плыл Ливингстон, на месяц задержался в Кейптауне, и лишь затем отправился на юго-восток, в Порт-Элизабет. Оттуда новоиспеченный миссионер продолжил свой путь уже на фургоне, запряженном волами. Он двигался по землям, некогда принадлежавшим голландским поселенцам, бурам. Именно буры основали Кейптаун, они же постепенно осваивали юг Африки, вытесняя и обращая в рабство коренных жителей. Но во время наполеоновских войн Англия воспользовалась удобным случаем и захватила земли Капской колонии. Наконец в 1833 году английский парламент принял решение об отмене рабства – и буры стали покидать страну, уезжать на север. За Оранжевой рекой они основали Оранжевую республику, а на землях зулусов – Республику Наталь, вскоре павшую под ударом британцев. Через несколько лет группа новообразовавшихся бурских государств объединилась в республику Трансвааль. Англия вынуждена была признать ее права и согласиться с тем, что Оранжевая река является границей британских владений. Куруман, где жил Роберт Моффат, находился северней этой границы, и Ливингстон догадывался, что любой англичанин, даже миссионер, может быть воспринят там как враг и шпион. В общем-то, миссионеры действительно кос30
Сверху вниз: частное письмо Давида Ливингстона. 1861; эскизы акварелью, сделанные на Мысе Доброй Надежды
ЛИВИНГСТОН
венным образом вредили бурам. Последние были заинтересованы в том, чтобы африканцы оставались необразованными, суеверными и запуганными. Миссионеры же, помимо наставлений в слове Божьем, занимались просвещением аборигенов и отстаивали британские интересы. Как ни парадоксально, именно попытки обратить племена в христианство больше всего мешали коллегам Ливингстона. Это он понял вскоре после прибытия в Куруман. В ожидании отсутствующего Моффата Давид ездил на север, к племенам бечуана: лечил больных, изучал язык и обычаи... Благодаря этому он избежал ошибок, которые обычно совершали другие белые. Тогда же Ливингстон убедился, что обратить вождей в христианскую веру будет очень сложно: согласно местным обычаям, многоженство являлось показателем богатства и благополучия, Сверху вниз: нападение льва на Ливингстона; танец зулусов, прибывших за ежегодной данью; зарисовки фермерских строений по дороге из Симона в Кейптаун. 1844
31
47/2012
и человек, принявший Христа (и, следовательно, отказавшийся от своих жен), в глазах соплеменников становился никчемным неудачником. Около трех лет Ливингстон провел в Курумане и его окрестностях. Главной задачей было основать собственную миссионерскую станцию; наконец в августе 1843 года Давид, сопровождаемый еще одним миссионером и тремя английскими охотниками, отправился в земли племени бакатла. Через две не-
в него, и бакатла решили, что лев убит. Именно в этот момент зверь атаковал Ливингстона. Позже путешественник описал свои впечатления: «Свирепо рыча над самым моим ухом, он встряхнул меня, как терьер встряхивает крысу. Это встряхивание вызвало во мне оцепенение, по-видимому, подобное тому, какое наступает у мыши, когда ее первый раз встряхнет кошка. Это было какое-то полусонное состояние: не было ни чув-
дели они прибыли на место и начали обустраиваться, и вот тогда-то обнаружилось, что у гостеприимной долины есть один существенный недостаток: сюда частенько наведывались львы. Бакатла решили убить одного-двух хищников, чтобы отпугнуть остальных. Ливингстон отправился на охоту вместе с ними. К сожалению, они упустили сперва одного, затем еще двух львов, – и уже собрались было ввернуться ни с чем, когда заметили в кустарнике громадного самца. Ливингстон выстрелил
ства боли, ни ощущения страха, хотя я отдавал себе полный отчет в происходящем». В этот момент один из охотников прицелился во льва, и тот бросился на него, затем прыгнул на другого, замахнувшегося копьем. И только тогда первая пуля, выпущенная Ливингстоном, наконец-то сделала свое дело: лев замертво рухнул на землю. Кости правой руки Ливингстона оказались раздроблены, и хотя со временем срослись, впредь он мог стрелять только левой, да и то с трудом.
32
↑ Захваченные в плен для продажи в рабство туземцы (их освободили люди Ливингстона)
ЛИВИНГСТОН
Впрочем, в то время произошло и событие куда более значительное. В Куруман наконец приехал Роберт Моффат с семьей, и Давид влюбился в его старшую дочь – Мэри. Вскоре они обручились, и после того как в Маботсе был построен миссионерский домик, поженились и поселились в нем. Энергичная и рассудительная Мэри о быте миссионеров знала не понаслышке и прекрасно понимала, какая жизнь ее ожидает. Молодая женщина была к этому готова –
оставлял надежды обратить африканцев в христианство.
и на долгие годы стала верной опорой своему мужу. Она вела домашнее хозяйство и обучала в школе местных детишек, Давид же больше времени уделял своим врачебным и проповедническим обязанностям. К сожалению, вскоре у него возникли разногласия с тем самым коллегоймиссионером, с которым они приехали в Маботсе. Ливингстон решил оставить эти земли, дом, сад и уехать дальше на север. Помимо недоразумений с коллегой, была и другая причина: бакатла так и не вняли проповедям Ливингстона, а он не
они строить четырехугольные дома». Ливингстон готовил формы и обжигал кирпичи, занимался кузнечным делом, а его преданная спутница пекла хлеб, шила одежду, сбивала масло, варила мыло и выливала восковые свечи. «Так мы научились делать почти все необходимое семье миссионера, заброшенной в глушь: муж – мастер на все руки вне дома, жена делает всю домашнюю работу и никакого труда не чурается». На всем приходилось экономить: миссионерам платили сущие гроши. И хотя
↑ Резня, устроенная алжирскими арабами, свидетелем которой стали путешественники
КАТАСТРОФА
Путь Ливингстонов лежал в Чонуане, резиденцию главы племени баквена. Вождь Сечеле радушно принял белых, однако Давиду предстояло самому обустраиваться на новом месте. Местные, конечно, помогали, но толку от них было мало: «они стараются, но работа у них не спорится: не умеют
33
47/2012
Давид Ливингстон. Гравюра с фотографии. Опубликована в Лондоне в 1875 году
самому Давиду это было не в диковинку, его очень угнетало, что пока он не мог обеспечить достойную жизнь для любимой Мэри и детей, которых общим счетом у пары родилось шестеро (одна из дочерей умерла в младенчестве). В Чонуане начались первые проблемы с бурами: Ливингстона официально вызвали в Трасвааль и потребовали объяснений, что и с какой стати он делает на землях баквена. На пути в город Ливингстон стал свидетелем жестокого и циничного отношения буров к местным жителям. Больше всего поразили его набеги, которые совершали эти истовые христиане. Нападая на очередное селение, конный отряд гнал перед собой местных жителей как живой щит – чтобы атакуемые не отстреливались. Сами же всадники стреляли по противнику и, уничтожив таким образом всех мужчин, вылавливали детей и женщин, уводили скот... 34
Покупку племенем баквена ружей буры воспринимали как повод напасть на аборигенов. И в 1852 году буры действительно атаковали баквена. К счастью, к тому времени Мэри с детьми уже уехала в Британию, а сам Ливингстон гостил у тестя в Курумане. он задержался там случайно: сломалось колесо фургона. Как раз в эти дни и произошла трагедия. По сути, тогда Ливингстон уже начал исследование внутренних областей Южной Африки: первым из европейцев он ступил на берега большого озера Нгами (1849) и обнаружил реку Замбези (1851). Он как раз планировал двигаться дальше, когда пришли дурные вести. Ливингстону удалось обратить Сечеле в христианскую веру, тот даже построил церковь. Буры появились в субботу, и Сечеле умолял их не нападать накануне воскресенья, ссылаясь на Четвертую заповедь. Буры не только согласились, но даже пришли в церковь на проповедь. Затем они заявили, что Сечеле пропускает англичан через свои земли, а значит, он враг им, бурам. В понедельник они атаковали Колобенге. Город был сожжен, шестьдесят баквена погибли, многих угнали в рабство, в том числе учеников школы, которую построил Ливингстон. Его дом был разграблен. «Потеря книг, – писал путешественник, – болью отозвалась в моем сердце, но по существу грабеж даже помог мне обрести полную свободу для проведения экспедиции на север. Поэтому я тут же перестал печалиться. Буры решили закрыть мне доступ в глубь материка, но я преисполнен решимости открыть эти земли с Божьей помощью. Будущее покажет, кто больше преуспел – буры или я!» Похоже, к тому времени амбиции Ливингстона были направлены больше на
ЛИВИНГСТОН
«Я перенес многое: трудности, лишения, голод, болезни – в твердом убеждении, что стою на верном пути к цели – во что бы то ни стало довести до конца исследование истоков Нила. Полный надежд, спокойно стремился я к тому, чтобы исполнить этот нелегкий труд, выпавший на мою долю, не заботясь о том, выйду ли победителем в этой борьбе или погибну» естественнонаучные исследования, а не на миссионерские подвиги. Да и возможность совершить открытия заботила его не меньше, чем судьба местных жителей. Двигаясь на север, Ливингстон повстречал Сечеле – тот направлялся к английской королеве и намеревался лично передать ей жалобу на несправедливые действия буров. Он хотел, чтобы Ливингстон поехал с ним, но Давид отказался. Он попытался отговорить вождя от этой затеи – увы, Сечеле был непреклонен. Его средств хватило, чтобы добраться до Кейптауна... а потом вождь вернулся в свои земли и вместе с подданными двинулся на север. Сечеле правил около сорока лет и все это время защищал свои владения от за-
хватчиков. После его смерти Бечуаналенд стал протекторатом... Великобритании.
ПЕРЕСЕЧЬ АФРИКУ
Попрощавшись с баквена, в январе 1853 года Ливингстон со своим отрядом двинулся дальше. Путешествие оказалось тяжелым: местность была нездоровая, а порою становилась непроходимой, члены экспедиции то и дело заболевали лихорадкой, страдали от язв и зноя; передвигаться иногда приходилось по колено в воде, под ярким солнцем, в тучах мошкары... Некоторую передышку получили только 23 мая, добравшись до города Линьянти, который принадлежал народу макололо. Вождь Секелету отнесся
Слева направо и сверху вниз: Томас Бейнс. Водопад Виктория на реке Замбези. 1862; страница из путевого дневника Ливингстона. 1871; туземные хижины (слайд из набора); автограф письма Ливингстона Бенджамину Пайну. 1850; Западное побережье, туземцы в лодке. Рисунок из путевого дневника
47/2012
к белым чужеземцам с радушием и гостеприимством – целый месяц они отдыхали и набирались сил перед дальнейшей дорогой. Чтобы найти подходящее для миссионерской станции место, Ливингстон исследовал окрестности Линьянти, но безуспешно. Здесь свирепствовала малярия, что делало невозможным ни создание миссии, ни более-менее по-
36
стоянное проживание европейцев. Тогда путешественник решил во что бы то ни стало отыскать дороги, которые бы обеспечили макололо выход к морю и возможность торговать с британскими купцами. Он все еще верил, что свободная торговля напрямую, без посредников, разрушит сами основы работорговли, одной из главных причин которой была дороговизна европейских товаров
↑ «На места, столь прекрасные, должно быть, смотрели ангелы в полете»
ЛИВИНГСТОН
и то, что приобрести их возможно было только в портах и у скупщиков рабов. Потому-то вожди племен и готовы были обменивать свободу соплеменников на вещи, стоившие в Европе гроши. Решив продолжить свои географические изыскания, Ливингстон смирился с мыслью, что Мэри и детей, по которым он отчаянно скучал, увидеть придется нескоро. Честолюбие и осознание
того, что миссионеру работы в Англии не найти, гнали его вперед. Территории, лежавшие перед ним, были для белых людей «терра инкогнита», землей неизведанной. Еще никто до Ливингстона не пересекал Африканский континент от края до края. Путешествие к западному побережью длилось с ноября 1853 года по май 1854-го. В португальском городе Луанда Ливингстона, изнуренного очередным приступом лихорадки, предложили отправить домой. Ему и самому очень этого хотелось, но удерживал долг перед людьми, которых он привел сюда и которым следовало помочь вернуться. И оставалась невыполненной вторая часть задачи: пересечь Африку с запада на восток. К концу сентября он окреп и смог двинуться в обратном направлении. Дорога до Линьянти заняла почти год. Ливингстона и его спутников встречали с радостью, как старинных друзей. Проведя пару месяцев в городе, путешественник отправился дальше. Вместе с экспедицией отправился и вождь Секелету, он же снабдил Ливингстона всем необходимым: волами, маслом, медом, а также мотыгами и бусами – универсальными «деньгами» того времени. По дороге Секелету не раз спрашивал, есть ли на родине Ливингстона «гремящий пар». Путешественник не мог понять, о чем толкует его друг, но
37
47/2012
Сверху вниз: европейцы на приеме у вождя племени; сценка на привале в Анголе
вскоре увидел это чудо своими глазами. Исполинский водопад обрушивал тонны воды чуть ниже впадения реки Чобе в Замбези. «После двадцатиминутного плавания нашим взорам открылись гигантские столбы пара, поднимавшиеся в пяти-шести милях от нас... На большой высоте эти пять столбов сливались с облаками. Внизу они казались белыми-белыми, поднимаясь же, становились темными, как дым. Весь пейзаж был поразительно красив». На лодке Ливингстон переправился к острову, что находился у самого края водопада. «Это было самое чудесное зрелище, виденное мной когда-либо в Аф-
38
рике. Когда смотришь в глубь расселины направо от острова, не видишь ничего, кроме густого белого облака, на котором, когда мы там были, сверкали две яркие радуги. От облака поднимался столб водной пыли на 200 или 300 футов вверх, там он принимал окраску густого темного дыма и падал вниз проливным дождем, от которого мы промокли до костей». По праву первооткрывателя Ливингстон назвал этот водопад именем королевы своей страны. На одном из деревьев острова он, поддавшись внезапному порыву, вырезал собственные инициалы и дату: 17 ноября 1855 года. (Через полвека на берегу неподалеку от этого острова основали город, а на самом острове установили памятник Ливингстону.) Следующие шесть месяцев ушли на то, чтобы добраться до порта Келимане, расположенного на восточном берегу, в дельте Замбези. По сути, это была большая деревня, возникшая вначале как перевалочный пункт работорговцев. Ливингстон немало повидал за шестнадцать лет в Африке и лучше прежнего знал, сколько горя принесла работорговля этим землям. Он твердо решил рассказать об этом своим соплеменникам и был намерен опять вернуться в Африку. На борт уходящего судна вместе с Давидом взошел макололо Секвебу. Вождь наказал ему и другим спутникам Ливингстона посетить Англию и увидеть то, о чем им рассказывали, своими глазами, однако Ливингстон взял только одного из них. Во время всего плавания Секвебу был замкнут и подавлен, а когда судно подошло к Маврикию, этот «толковый человек с трезвыми суждениями», как отзывался о нем Ливингстон, лишился рассудка. Он пытался выскочить за борт, едва не пронзил одного из матросов копьем
ЛИВИНГСТОН
Слева: осмотр слоновьих бивней (слайд из набора, посвященного биографии Ливингстона); справа: страница из записной книжки – расчет стоимости публикации путевых дневников, произведенный автором
и в конце концов все-таки бросился в волны. Его тело так и не нашли...
БРЕМЯ СЛАВЫ
9 декабря 1856 года Давид Ливингстон ступил на родную землю. Нищий миссионер внезапно обнаружил, что стал знаменитостью. Королевское географическое общество на внеочередном заседании постановило наградить путешественника Золотой медалью. Издатели боролись за право опубликовать его путевые записки. Пачками приходили письма от незнакомых людей, то и дело нужно было ехать на разного рода мероприятия, выслушивать здравицы, выступать с докладами!.. Лондонское миссионерское общество, ранее заявившее о том, что не одобряет действия Ливингстона, теперь свое мнение изменило; однако Ливингстон уже сам не желал с ним сотрудничать. Помимо прочего, его угнетало то, что мизерное
денежное содержание от Общества не давало возможности достойно содержать семью. В феврале 1858 года британское правительство назначило прославленного путешественника консулом на восточном побережье и в независимых областях внутренней Африки с местом пребывания в Келимане, а также начальником исследовательской экспедиции в Восточную и Центральную Африку. Знаком своего нового положения – фуражкой с золотым околышем – Ливингстон необычайно гордился и не снимал ее даже во время экспедиций. Гонорары за книгу и новое жалование позволили ему как следует подготовиться к очередному путешествию. Для исследования Замбези и ее притоков он даже приобрел колесный пароход. Мэри отправилась в Африку вместе с мужем, но высадилась в Кейптауне
39
47/2012
и пару лет провела в Курумане, у отца: там появился на свет шестой ребенок Ливингстонов, дочь Энн-Мэри. Давид очень любил жену и скучал по ней. Его колесный пароход был назван в честь Мэри «Ма-Роберт» (то есть «Мать Роберта», их старшего сына). Экспедиция, в которую входил также старший брат Давида Чарльз, двинулась вверх по Замбези, то и дело сталкиваясь 40
с трудностями: от барахлившего парохода до воинственных племен и португальских работорговцев. В целом же эта вторая поездка в Африку оказалась более тяжелой менее результативной. Все шло наперекосяк: развалился пароход «Ма-Роберт» и пришлось ждать, пока привезут новый – «Леди Ньяса» (и выкупать его). Местные власти были уже не столь доброже-
↑ Давид Ливингстон. Фотография Томаса Аннана. 1864
ЛИВИНГСТОН
лательны; местные племена – более воинственны. Дошло даже до гибели нескольких миссионеров и уничтожения их станции. Но самым страшным из лишений той поездки оказалась смерть жены Ливингстона Мэри. Чуть позже экспедицию покинули заболевшие дезинтерией доктор Керк и Чарлз Ливингстон. Последним ударом стало сообщение от британского правительства: Давиду приказывали свернуть все работы и возвращаться в Лондон. Ливингстон горел идеей выяснить, где находятся истоки Нила и Конго, однако вынужден был подчиниться приказу, – хотя и находился, по собственным словам, очень близко от разгадки. Не располагавший ни квалифицированной командой, ни даже достаточным запасом горючего, путешественник отважился на маленькой «Леди Ньяса» пересечь Индийский океан (из Занзибара в Бомбей). Там пароход все же пришлось продать, чтобы хоть отчасти компенсировать затраты. Уже из Бомбея Ливингстон отплыл в Лондон. Он прибыл в столицу 20 июня 1864 года – прославленный путешественник, лишившийся любимой жены, поддержки правительства, не выполнивший задуманного. Англия была для него более чужой, чем Африка, – Ливингстон еще в пути начал планировать следующее путешествие. Но прежде следовало рассказать об увиденном своим соотечественникам – и он засел за очередную книгу. В свои пятьдесят три года Ливингстон был еще довольно крепким и выносливым мужчиной, хотя болезни изрядно подточили его здоровье. Состояния он не нажил, а Королевское географическое общество и правительство на этот раз были значительно сдержанней в вопросах финансирования. На подготовку к следующей экспедиции пришлось потратить не только собственные средства, но и прибегнуть к помощи друзей. Все было завершено к середине августа 1865 года, и Ливингстон вновь отправился на Черный континент. С самого начала поход не задался: сипаи, которых он нанял в Бомбее в качестве носильщиков, боялись, что попадут в руки работорговцев, и отказывались идти дальше; привезенные из Азии верблюды не годились для продвижения через тропические чащобы... Нарушив свои принципы, Ливингстон вынужден был обратиться за помощью к работорговцу, чтобы тот помог припасами. Однако и это не решило проблемы: носильщиков оставалось все меньше, земли, по которым пробирался отряд, подвергались набегам враждебного племени мазиту, и в разоренных селениях невозможно было добыть продукты... «Меня не покидает чувство голода, – писал Ливингстон в дневнике, –
Сверху вниз: путешественник с женой и детьми; Ливингстон читает Библию туземцам
После возвращения из неудачной экспедиции Ливингстона постиг еще один удар: в лагере для военнопленных в США скончался от ранений его старший сын Роберт, сражавшийся добровольцем на стороне северян 41
47/2012
а во сне то и дело кажется, что передо мной лежит вкусная еда. Любимые в прошлом блюда красочно вырисовываются в моем воображении даже наяву». 20 января 1867 года его покинули очередные носильщики – и прихватили запасы лекарств, в том числе хинин! Теперь Ливингстон был беззащитен перед малярией и дизентерией – болезнями, которые в конце концов и свели его в могилу. Врач по образованию и опытный путешественник, он знал, чем грозит отсутствие медикаментов, но не мог остановиться. Он должен был отыскать истоки Нила во что бы то ни стало! В этих своих скитаниях по Африке Ливингстон оказался напрочь лишен связи с цивилизованным миром: домой его письма не доходили, сам он за несколько лет не получил ни от кого ни весточки. Не доставили ему и заказанные товары, в том числе новый запас лекарств. То и дело приходилось надолго останавливаться: приступы болезни настолько обессиливали Ливингстона, что он попросту не мог идти. 42
Наконец осенью 1871 года он добрался до города Уджиджи, в котором располагался перевалочный пункт экспедиции Ливингстона. Обнаружилось, что товары, им оставленные, разграблены и он практически превратился в нищего. Как нельзя более в Уджиджи прибыл Мортон Стенли, направленный хозяином газеты «Нью-Йорк геральд» на поиски пропавшего исследователя (отнюдь не из человеколюбия: африканские репортажи значительно подняли бы тираж). Стенли потратил семь месяцев, чтобы найти Ливингстона, и его появление буквально спасло последнего. Но сам спасенный очень скоро понял, что ему начинают диктовать свои условия. Стенли хотел вернуться с Ливингстоном в Европу, а тот вовсе не собирался туда ехать. В конце концов они расстались – не врагами, однако же, и не друзьями. Ливингстон не мог испытывать вражду к человеку, который, по сути, помог сохранить ему жизнь, – но и радушным не был. К сожалению, здоровье шестидесятилетнего путешественника было уже не ↑ Танец с боевыми топорами в лунном свете
ЛИВИНГСТОН
тем, что прежде. 21 апреля 1873 года он едва не потерял сознание, и дальше его пришлось нести на носилках. В одной из деревень его уложили в хижине и пытались лечить, но безуспешно. Утром 1 мая Ливингстона нашли мертвым. Он стоял на коленях перед кроватью, уронив лицо в ладони, – должно быть, смерть застала его за молитвой. Лишь благодаря изобретательности его ближайших соратников, африканцев Суси и Чуме, тело Ливингстона было законсервировано и доставлено на Занзибар, а оттуда – в Англию. Сердце его захоронили в Читамбо, а прах 18 апреля 1874 года был предан земле в Вестминстерском аббатстве. За свою жизнь Ливингстон исходил более 50 000 километров африканской земли. Он совершил несколько значитель-
ных географических открытий, но важнее всего то, что одним из первых он привлек внимание к бедам коренных африканцев и пытался отстоять их интересы. Он всегда оставался миссионером в лучшем, высшем понимании этого слова: Ливингстон заботился о других в ущерб самому себе, презирая опасности, лишения, болезни и даже саму смерть.
Сверху вниз: «Доктор Ливингстон, я полагаю?» (встреча со Стенли); последнее путешествие Давида Ливингстона
43
47/2012
44
ПАСТЕРНАК
Татьяна Винниченко
БОРИС ПАСТЕРНАК: СТРАШНО СВОБОДЕН «Пастернак был сотворен не на седьмой день (когда мир после того как был создан человек, распался на “я” и все прочее), а раньше, когда создавалась природа. А то, что он родился человеком, есть чистое недоразумение», – писала о нем Марина Цветаева. «Нэ будем трогать этого нэбожителя», – сказал, по преданию, Сталин, вычеркивая фамилию Пастернака из расстрельных списков. Только «не-человечностью» и можно объяснить его абсолютную свободу – и в творческом, и в личностном, и в социальном смысле. Поэт Борис Пастернак был независим и самодостаточен настолько, что эпоха, с которой он совпал во времени, ничего не смогла с ним сделать. Но при этом он, конечно же, оставался человеком. С человеческими страстями, желаниями и болевыми точками ← Переделкино. Фотография Л. Горнунга. 1936
45
МУЗЫКА
На этом ребенке природа имела полное право отдохнуть. Отец, Леонид Пастернак, – талантливый художник: живописец, график и книжный иллюстратор. Мать – известная в юности пианистка Розалия Кауфман. Они познакомились в Одессе, родной им обоим, и поженились 14 февраля 1889 года. А через год, 29 января 1890-го, в Москве родился их первенец Борис. Всего в артистической семье было четверо детей. Через три года после Бориса появился на свет его младший брат Александр. Розалия Исидоровна еще около двух лет продолжала концертировать; по семейной легенде, во время одного из выступлений ей сообщили, что мальчики слегли с высокой температурой, и, доигрывая программу, она дала обет уйти со сцены, если все обойдется. Все обошлось, и последующие двенадцать лет мать Бориса Пастернака музицировала только в кругу близких и давала уроки. За это время родились две девочки: Жозефина-Иоанна и Лидия-Елизавета. В гостях у Пастернаков бывали Поленов и Левитан, Нестеров и Ге, а сам Леонид Осипович с женой были 46
Так начинают. Года в два От мамки рвутся в тьму мелодий, Щебечут, свищут, – а слова Являются о третьем годе. Так начинают понимать. И в шуме пущенной турбины Мерещится, что мать – не мать, Что ты – не ты, что дом – чужбина. Что делать страшной красоте Присевшей на скамью сирени, Когда и впрямь не красть детей? Так возникают подозренья. (…) Так открываются, паря Поверх плетней, где быть домам бы, Внезапные, как вздох, моря. Так будут начинаться ямбы. Так ночи летние, ничком Упав в овсы с мольбой: исполнься, Грозят заре твоим зрачком. Так затевают ссоры с солнцем. Так начинают жить стихом. 1921
Слева направо: Леонид Осипович и Розалия Исидоровна. Одесса. 1896 (1894?); Борис (справа) с братом Шурой. 1898
ПАСТЕРНАК
вхожи в дом Льва Толстого – художник иллюстрировал «Войну и мир». Позже соседом по даче и другом семьи стал композитор Александр Скрябин. В 1894 году Леониду Пастернаку предложили преподавать в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Соглашаясь на престижную должность, особым условием он поставил, чтобы не пришлось креститься, хотя к своему еврейству относился без пиетета. Отнюдь не в ортодоксальном духе был воспитан и Борис (будучи взрослым, рассказывал, будто няня его самовольно крестила, но, скорее всего, ребенка просто окропили в церкви святой водой). Однако уже в десять лет мальчику пришлось столкнуться с антисемитскими реалиями тогдашнего общества: после блестяще сданных экзаменов его не приняли в московскую гимназию – не вписался в процентную норму евреев, составлявшую 10 человек из 345-ти. Правда, отцу удалось договориться, чтобы на следующий год сына зачислили сразу во второй класс. ↑ Елка в семье Пастернаков
Летом 1903 года Леонид Пастернак со старшим сыном, во время дачного отдыха, отправились в ночное. Пока художник писал этюды с бегущих коней, подросток Борис вскочил на неоседланную лошадь. Она понесла и сбросила, над ним пронесся весь табун. Борис отделался сломанной ногой, срослась она неправильно, став короче другой на полтора сантиметра, и это уберегло его от участия в будущих войнах. Произошел этот случай «шестого августа постарому», и Пастернак потом проводил достаточно рискованные с религиозной точки зрения параллели в собственной судьбе. Ритмы галопа и падения привели мальчика к открытию, что слова подчиняются музыкальным законам. Преображение в поэта и музыканта произошло. Окружающие видели в юном Пастернаке, с раннего детства успешно учившемся музыке, будущего композитора. Его же самого смущало одно: отсутствие абсолютного слуха. 47
47/2012
Борис Пастернак в конторе химического завода. 1916. Фотография П.И. Збарского
48
ПАСТЕРНАК
Посоветоваться в жизненно важном вопросе девятнадцатилетний Борис пришел к безусловному авторитету – Скрябину, который абсолютным слухом не обладал тоже. «Я вздрогнул и задумал надвое. Если на признанье он возразит мне: “Боря, но ведь этого нет и у меня”, – тогда – хорошо, тогда, значит, не я навязываюсь музыке, а она сама суждена мне. Если же речь в ответ зайдет о Вагнере и Чайковском, о настройщиках и так далее, – но я уже приступал к тревожному предмету и, перебитый на полуслове, уже глотал в ответ: “Абсолютный слух? После всего, что я сказал вам? А Вагнер? А Чайковский? А сотни настройщиков, которые наделены им?”» Композитором Борис Пастернак не стал.
МАРБУРГ
Тем временем страна, где он родился, трещала по швам. В октябре 1905-го, когда Москва была охвачена револю- С другом во ционными беспорядками, Борис отправился бродить по городу Всеволодо-Вильве. 1916 и едва не погиб, попав под казачьи нагайки и в бегущую толпу. Напряжение в стране нарастало, и в дека- Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, бре Пастернаки уехали в Германию, в Берлин. Через Пока грохочущая слякоть полтора года, в августе 1906-го, вернулись. Весною черною горит. Через два года Борис Пастернак окончил гимназию – золотым медалистом, что давало ему право Достать пролетку. За шесть гривен, поступать в следующее учебное заведение без экзаме- Чрез благовест, чрез клик колес, нов. Он стал студентом юрфака Московского универ- Перенестись туда, где ливень ситета, планируя параллельно учиться в консервато- Еще шумней чернил и слез. рии, но затем, приняв решение не заниматься музыкой в профессиональном смысле, перевелся на историко- Где, как обугленные груши, филологический. Тогда же он начал писать стихи С деревьев тысячи грачей и прозу. Большинство ранних текстов Пастернака, Сорвутся в лужи и обрушат которые он читал на собраниях поэтического кружка Сухую грусть на дно очей. «Седарда», не сохранилось: он любил жечь рукописи, Под ней проталины чернеют, ему нравилось, как они горят. Но кое-что осталось, на- И ветер криками изрыт, пример, знаменитый «Февраль», который автор считал И чем случайней, тем вернее своими первыми удавшимися стихами. Слагаются стихи навзрыд. Дома «отступничество» Бориса от музыкальной 1912 карьеры не одобряли, а его литературные занятия не принимали всерьез. Вопрос о будущем встал ребром. Под влиянием двоюродной сестры, петербурженки Ольги Фрейденберг, Борис занялся философией, и в 1912 году мама профинансировала ему поездку в Германию, в древний
49
47/2012
биографическом очерке «Охранная грамота», – прямо на следующий день, в действительности же события были разбросаны во времени на месяц с лишним) он проигнорировал личное приглашение учителя к обеду, предпочтя встретиться во Франкфурте с Ольгой Фрейденберг. И решительно сложил в стопки и упаковал свои философские книги: больше не понадобятся. На самом деле семестр отличник Пастернак все-таки доучился, начатые работы дописал, получил выпускное свидетельство, а затем («экспромтом», после студенческой пирушки) отправился с друзьями путешествовать в Италию. С философией было покончено навсегда. «Боже, как успешна эта поездка в Марбург! – писал Борис другу. – Но я бросаю все; – искусство, и больше ничего!» Борис Пастернак
у ниверситетский город Марбург, где учился еще Ломоносов. Здесь Борис стал студентом философского семинара Германа Когена, главы Марбургской школы. «Исконное средневековье открывалось мне впервые, – писал Пастернак. – Его подлинность была свежа и страшна, как всякий оригинал». Марбургскую школу Борису рекомендовали в семье его первой любви – дочери крупного чаезаводчика Иды Высоцкой. Он знал ее с четырнадцати лет, потом, когда Ида уехала учиться в Англию, они переписывались. В Марбурге, куда Высоцкие приехали на несколько дней в июне 1912-го, Борис рискнул ей объясниться – и получил отказ. Вскоре после этого (по версии самого Пастернака, изложенной в авто-
50
ЕЛЕНА
В апреле 1913 года в Москве вышел альманах «Лирика», где были впервые опубликованы пять стихотворений Бориса Пастернака. Через месяц автор окончил на «отлично» Московский университет, но даже не пришел получать диплом – это уже не имело для него значения. В декабре молодой поэт выпустил первый авторский сборник «Близнец в тучах», тиражом в 200 экземпляров, и влился в поэтическую среду – примкнул к кружку футуристов «Центрифуга», общался с Бобровым, Асеевым, Маяковским, сотрудничал с ультрафутуристическим альманахом «Руконог». Жизнь была насыщенной: споры, дискуссии о поэзии и будущем, с одним из оппонентов едва не дошло до дуэли!
ПАСТЕРНАК
В другой раз летом на даче Пастернак с товарищем устроил ночью «кошачий концерт» под окнами Вячеслава Иванова, считавшего себя ясновидящим. Утром тот сумрачно сказал: «Всю ночь филин ухал и сова кричала – быть войне!» Приближался август 1914 года. Пастернак, не подлежавший призыву, хотел записаться добровольцем, но его отговорили. Работал он тогда домашним учителем сына фабриканта-немца по фамилии Филипп. Когда летом 1915-го в Москве начались немецкие погромы, особняк Филиппа разграбили, многие рукописи Пастернака потом не удалось найти. Семья спаслась, а своего ученика Вальтера Борис забрал на дачу к своим родителям. Зимой 1916 года Борис Пастернак получил предложение работы на уральских химических заводах и около года провел в городках Всеволодо-Вильва и Тихие Горы, занимаясь совсем не творческим делом – финансовой отчетностью. Но кончился год выходом сборника «Поверх барьеров», который и сам автор, и кри-
тики считали первой его взрослой и зрелой книгой. В Тихих Горах на Каме Пастернак узнал о Февральской революции, и в начале марта отправился в Москву. Революционная весна совпала для него с любовью, а от любви рождались новые стихи. «Когда я заканчивал “Поверх барьеров”, девушка, в которую я был влюблен, попросила меня подарить ей эту книгу, – рассказывал знакомой Борис Пастернак. – Я чувствовал, что это нельзя – я увлекался в то время кубизмом, а она была сырая, неиспорченная, – и я тогда поверх этой книги стал писать для нее другую – так родилась “Сестра моя жизнь”, она так и не узнала об этой подмене». Одному из друзей поэт признавался более откровенно: большинство стихов предыдущего сборника были посвящены другой девушке, Надежде Синяковой, которая вместе с сестрой Оксаной, возлюбленной Асеева, вращалась в поэтических кругах. А героиней «Сестры моей жизни» (первый, не
Сверху вниз: семья Пастернаков на террасе в Молодях; сидят: Маяковский, Лиля Брик, Ольга Третьякова. Стоят: Пастернак, Эйзенштейн. 1924
51
47/2012
с охранившийся, экземпляр был действительно написан от руки поверх заклеенных страниц!) стала знакомая с детства Елена Виноград, кузина его приятеля Штиха. Ее жених погиб на войне. Роман Бориса с ней был бурным, платоническим и обреченным. «Она вышла за другого, – писал позже Пастернак Марине Цветаевой. – Вьюном можно бы продолжить: впоследствии я тоже женился на другой. Но (…) жизнь, какая бы она ни была, всегда благороднее и выше таких либреттных формулировок».
ЕВГЕНИЯ
По утверждению автора биографии поэта в серии «ЖЗЛ» Дмитрия Быкова, Пастернак «не осуждал и не приветствовал Октябрь – он относился к нему как к землетрясению или урагану». Лицом революции стала для него Лариса Рейснер: они познакомились зимой 1918-го и в дальнейшем оба вспоминали, как при встречах декламировали в оригинале стихи Рильке. Некоторые исследователи видят в Рейснер прообраз Лары из «Доктора Живаго», но сам автор признавался только в том, что позаимствовал для своей героини ее имя. В те годы он впервые попробовал себя в большой прозе. Из задуманного романа «Три имени» сохранилась только первая часть, повесть «Детство Люверс»: прототипом героини считают Елену Виноград. Все остальное Пастернак уничтожил. Стихия революции улеглась, оставив после себя разруху и запустение. Большинство издательств закрылись, журналистская карьера у Пастернака не заладилась – сотрудничество с газетой «Гудок» было недолгим. Пришлось переехать к родителям (иначе их бы уплотнили), и выполнять «снеговую повинность», то есть расчищать улицы от снега. Чтобы выжить, семья распродавала книги. В сентябре 1921 года родители Пастернака уехали на лечение в Германию (сестра Жозефина уже училась в Берлине), где и остались жить. В квартиру подселили чужих людей, и Борис, забрав из бывшей комнаты отца его краски, отдал их новой знакомой – молодой художнице из Петрограда Евгении Лурье. Они познакомились на дне рождения общего приятеля. Бориса попросили почитать стихи, Женя в это время с кем-то раз-
52
Сверху вниз: Женя, «Жененок» и Борис; Елена Виноград
ПАСТЕРНАК
Лишь ты, на славу сбитая боями, Вся сжатым залпом прелести рвалась. Не ведай жизнь, что значит обаянье, Ты ей прямой ответ не в бровь, а в глаз. Ты точно бурей грации дымилась. Чуть побывав в ее живом огне, Посредственность впадала вмиг в немилость, Несовершенство навлекало гнев. Бреди же в глубь преданья, героиня. Нет, этот путь не утомит ступни. Ширяй, как высь, над мыслями моими: Им хорошо в твоей большой тени. (Из стихотворения «Памяти Ларисы Рейснер»)
говаривала и не слушала, в чем откровенно автору призналась. «Вот и правильно, нечего слушать такую ерунду!» Поженились («записались», как тогда говорили) они без особых церемоний 24 января 1922 года в Петрограде. Чтобы купить обручальные кольца, Борис продал свою школьную золотую медаль, а имена «Боря» и «Женя» процарапал на них сам. Шел последний период свободных поездок за границу, и молодые смогли побывать в Германии – навестили в Берлине родных Бориса и посетили Марбург, неузнаваемый после войны. На обратном пути Женя
узнала о своей беременности. 23 сентября 1923 родился их сын Евгений. В этом браке взаимопонимание двух творческих людей соседствовало с соперничеством: на протяжении всей их совместной жизни Женя Пастернак стремилась быть самодостаточным художником, а не просто женой поэта, известность которого как раз пошла на взлет. После триумфального успеха «Сестры моей жизни», изданной в 1922-м, буквально каждая публикация или устное выступление Пастернака вызывали дискуссии и резонанс в поэтических кругах. «Темы и вариации», «Воздушные пути», «Высокая болезнь», «Спекторский»… Отец написал Борису из Берлина, что его стихи читал и высоко оценил сам Райнер Мария Рильке. В те годы Пастернак много переписывался с эмигрировавшей Мариной Цветаевой. Евгений Пастернак в биографии
Слева направо: Лариса Рейснер; Пастернак у книжного шкафа
53
47/2012
отца пишет, что мать это нервировало, хотя, по словам самого Пастернака, ее ревность была необоснованной: «Моя дружба с Цветаевой один мир, большой и необходимый, – писал он Жене. – Моя жизнь с тобой другой, еще больший и необходимый уже только по величине своей, и я бы просто даже не поставил их рядом». Однако психологически ситуация оставалась сложной. Литературная жизнь в стране налаживалась. В 20-е Пастернак сблизился с группой ЛЕФ («Левый фронт искусств»), идейным лидером которой был Маяковский, входил в редколлегию одноименного журнала, публиковался в дружественных изданиях. Порвав с ЛЕФом в 1927 году (в письме Пастернак назвал его «явлением призрачным, состава и вещества которого я не в силах постигнуть»), больше ни в каких литературных группировках он замечен не был, навсегда оставшись поэтомодиночкой, отдельным и независимым от всех.
ЗИНАИДА
Конец 20-х стал тяжелым для семьи Пастернаков. После травмы и долгой болезни, обстоятельства которой писатель потом передаст Анне Громеко из «Доктора Живаго», умерла Александра Лурье, мать Евгении. Сам Борис перенес сложную операцию на челюсти; наркоз не подействовал, он чувствовал все. Бытовые условия оставляли желать лучшего: переуплотненная квартира, нерегулярные заработки то переводами, то детскими стихами, то составлением библиографической «лениньяны». Женю Пастернак все знакомые вспоминали совершенно беспомощной в быту. Тревожной становилась и жизнь в «литературном цеху». В феврале 1930-го по обвинению в связи с Троцким был расстрелян друг Пастернака Владимир Силлов. В апреле застрелился Маяковский. Весной того года Б орис Паст ерна к пытался добиться для себя и семьи выезда на лето за границу – к родным в Германию, но безуспешно: времена изменились. Обложка сборника «Турнир поэтов». 1928
54
Марина Цветаева
«Круг, в котором Б. Пастернак замкнулся, или который охватил, или в котором растворился, – огромен. Это – природа. Его грудь заполнена природой до предела. Кажется, уже с первым своим вздохом он вдохнул, втянул ее всю – и вдруг захлебнулся ею. Всю последующую жизнь с каждым новым стихом (дыханием) он выдыхает ее, но никогда не выдохнет. Его стихи всегда подобны взрыву, но – как бы это лучше сказать? – взрыву растительному. Так верба с набухшими зелеными почками имеет отдаленную аналогию со взрывом зеленых паров природы. (…) У Пастернака, как у весны, взрывается весь паровой котел природы – и весь лирический котел» / Марина Цветаева
ПАСТЕРНАК
Других планов на лето не было, и Пастернаки приняли предложение поехать в Ирпень под Киевом вместе с семьей брата Александра и новыми знакомыми – Асмусами и Нейгаузами. Знаменитый пианист Генрих Нейгауз был поклонником стихов Пастернака. Его супругу Зинаиду Николаевну они оставили равнодушной, а о первом визите в дом поэта она вспоминала прохладно: «Мне очень не понравилась жена Пастернака, и это перенеслось на него». Зинаида Нейгауз, в девичестве Еремеева, красавица «с прошлым» (ее роман с кузеном в 15 лет Пастернак опишет в истории Лары), была матерью двоих детей и женщиной практичной, в отличие от ее рассеянно-артистического мужа. Роман Зинаиды с Пастернаком начался в летнем Ирпене, на природе, где Евгения Пастернак писала этюды и ничего не замечала. После возвращения в Москву Борис Леонидович обо всем рассказал Нейгаузу: легенды рисуют объяснение то полным взаимопонимания (в конце концов, и у Нейгауза была другая семья, где росла дочка, ровесница его младшего сына), то бурным, с ударом увесистой партитурой по голове, после чего пианист бросился осматривать соперника-поэта – в порядке ли он? Об этой истории вообще говорили и писали много, и в изложении разных фигурантов и их знакомых акценты сильно разнятся. Евгения Владимировна восприняла измену мужа трагически. Зинаида Николаевна, на которую фактически легло судьбоносное для всех решение, колеблясь в выборе, уехала к подруге в Киев. В мае 1931 года Пастернак, отправив жену с «Жененком» в Берлин, увез
Пастернак и художник П.В. Мальков возле портрета Сталина на I Всесоюзном съезде писателей. 1934
Зинаиду с ее старшим сыном далеко, в Тифлис. Эта любовь вылилась в книгу стихов, названную «Второе рождение». После возвращения из идиллической Грузии все началось сначала: Евгения Владимировна с Женей вернулись в Москву, Пастернак разрывался между семьей и возлюбленной, и 3 февраля 1932 года он единственный раз в жизни попытался покончить с собой. «Было около 12-ти ночи и мороз. Во мне быстро-быстро развертывалась пружина болезненнейшей обреченности. Я вдруг увидел банкротство всей моей жизни, никем не понятой и в этой смертельной тревоге теперь непонятной и мне, Женя и Женечка встали в моем сознаньи. (…) Я увидал на аптечной полочке флакон с иодом и залпом выпил его. (…) – Что ты жуешь? Отчего так пахнет иодом? – спросила Зина, воротясь. – Где иод? – и закричала, и заплакала, и бросилась хлопотать. Меня спасло то, что она на войне была сестрой милосердия». Они смогли пожениться, расторгнув предыдущие браки, только через полтора года, 21 августа 1933-го.
55
47/2012
Ю.П. Анненков. Портрет Бориса Пастернака. 1921
56
ПАСТЕРНАК
СВИДАНИЕ Засыпет снег дороги, Завалит скаты крыш. Пойду размять я ноги: За дверью ты стоишь. Одна, в пальто осеннем, Без шляпы, без калош, Ты борешься с волненьем И мокрый снег жуешь. Деревья и ограды Уходят вдаль, во мглу. Одна средь снегопада Стоишь ты на углу. Течет вода с косынки По рукаву в обшлаг, И каплями росинки Сверкают в волосах. И прядью белокурой Озарены: лицо, Косынка, и фигура, И это пальтецо. Снег на ресницах влажен, В твоих глазах тоска, И весь твой облик слажен Из одного куска. Как будто бы железом, Обмокнутым в сурьму, Тебя вели нарезом По сердцу моему. И в нем навек засело Смиренье этих черт, И оттого нет дела, Что свет жестокосерд. И оттого двоится Вся эта ночь в снегу, И провести границы Меж нас я не могу. Но кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет? 1949
Автограф стихотворения «Улыбаясь, убывала…». 1916
57
47/2012
БЕЗВРЕМЕННО УМЕРШЕМУ Немые индивиды, И небо, как в степи. Не кайся, не завидуй, – Покойся с миром, спи. Как прусской пушке Берте Не по зубам Париж, Ты не узнаешь смерти, Хоть через час сгоришь. Эпохи революций Bозобновляют жизнь Народа, где стрясутся, В громах других отчизн. (…) Но тут нас не оставят. Лет через пятьдесят, Как ветка пустит паветвь, Найдут и воскресят. Побег не обезлиствел, Зарубка зарастет. Так вот в самоубийстве ль Спасенье и исход? Деревьев первый иней Убористым сучьем Вчерне твоей кончине Достойно посвящен. Кривые ветки ольшин Как реквием в стихах. И это все; и больше Не скажешь впопыхах. Теперь темнеет рано, Но конный небосвод С пяти несет охрану Окраин, рощ и вод. Из комнаты с венками Вечерний виден двор И выезд звезд верхами В сторожевой дозор. Прощай. Нас всех рассудит Невинность новичка. Покойся. Спи. Да будет Земля тебе легка. 1936
58
ПОДПИСЬ
А гайки государственной машины закручивались все туже. В мае 1934-го был арестован Осип Мандельштам, незадолго до этого прочитавший Пастернаку свое «Мы живем, под собою не чуя страны…». «Я этих стихов не слышал, вы мне их не читали, – передают слова Пастернака. – И никому читать их не советую. Это не поэзия, а самоубийство». Сам Борис Леонидович именно в это время стал – ненадолго – наиболее признанным на высшем уровне советским поэтом. Его выступления на писательских съездах вызывали овации, ему покровительствовал Николай Бухарин. Пастернака даже выпустили на антифашистский конгресс в Париж, где он встретился с Мариной Цветаевой и ее семьей, но встреча
ПАСТЕРНАК
Б.Л. Пастернак с В.Э. Мейерхольдом (в центре) и Андре Мальро. 1936
получилась напряженной, и он ушел «поанглийски». «Вы “идете за папиросами” и исчезаете навсегда», – написала ему потом Цветаева. И не простила. Вскоре после ареста Мандельштама, для хлопот о котором Пастернак использовал все свое влияние, ему домой позвонил сам Сталин; сначала Борис Леонидович подумал, что это розыгрыш. Об этом разговоре сохранились противоречивые свидетельства очевидцев, и Пастернака упрекают в недостаточной твердости в защите друга; он и сам чувствовал за собой вину. Но фактом остается то, что Мандельштама все же не расстреляли – отправили в ссылку, а его жене Пастернак помогал материально. Через год он обратился к Сталину, добиваясь спасения Николая Пунина, гражданского мужа Анны Ахматовой, и ее сына, Льва Гумилева: оба тогда были освобождены. Набирали обороты партийные чистки, начинался Большой Террор. В февра-
ле 1937-го был арестован Бухарин. А в июне на дачу Пастернака в Переделкино приехали люди из органов с требованием подписать петицию литераторов с призывом к смертной казни Тухачевского, Эйдемана и Якира, на тот момент уже расстрелянных. По воспоминаниям Зинаиды Николаевны, Пастернак кричал на весь поселок: «Чтобы подписать, надо знать этих людей и знать, что они сделали! Я ничего о них не знаю! Не я им давал жизнь и не мне ее отнимать! Это вам, товарищ, не контрамарки в театр подписывать!» А когда она, беременная, опустилась перед ним на колени, умоляя согласиться ради их ребенка, сказал: «Если я подпишу, я буду другим человеком. А судьба ребенка от другого человека меня не волнует». Пастернак жил в постоянном ожидании ареста, собранный чемоданчик стоял в коридоре. Но за поэтом так
59
47/2012
и не пришли. «Нэ будем трогать этого нэбожителя»… В новогоднюю ночь на 1938 год, ровно в полночь, родился его сын Леонид.
ОЛЬГА
В начале войны Пастернак отправил жену с младшими детьми в эвакуацию, а сам остался в Москве: тушил зажигательные бомбы, учился стрелять. В октябре его почти насильно посадили в поезд, следовавший в Чистополь, в один вагон с Анной Ахматовой, – он хотел отправиться на фронт. Однако лишь в 1943-м Пастернаку удалось побывать в качестве военного корреспондента вместе с Симоновым в только что освобожденном Орле, где он написал несколько очерков. Послевоенный подъем духа страны победителей длился недолго: тоталитарная система вернулась в исходное положение. И все-таки именно в эти безнадежные годы в письме к Ольге Фрейденберг Пастернак признался: «Я вдруг стал страшно свободен. Вокруг меня все страшно свое». И в январе 1946-го начал писать свою главную книгу. Сначала она называлась «Смерти не будет». Затем – «Мальчики и девочки», «Свеча горела», «Земнородные», «Опыт русского Фауста», «Нормы нового благородства»… И в конце концов: «Доктор Живаго». Будущий роман Пастернак со скрипом (он не хотел связывать себя договором на ненаписанную вещь, но денежные обстоятельства заставили все-таки это сделать) пристроил в журнал «Новый мир», главным редактором которого был тогда Константин Симонов. Он взялся печатать роман, несмотря на уже начавшуюся в прессе травлю Пастернака.
60
В отделе поэзии, куда Борис Леонидович заглянул, придя в редакцию «Нового мира» в октябре 1946го, он увидел Ольг у Ивинскую. «Это был такой требовательный, такой оценивающий, такой мужской взгл яд, – вспоминала она, – что ошибиться было невозможно: пришел человек, единственно необходимый мне, тот самый человек, который собственно уже был со мною. И это потрясающее чудо». Ольга Ивинская не раз побывала замужем, у нее было двое детей, но она сохранила девичье очарование и легкость. Их роман с Пастернаком развивался стремительно, и с той же скоростью писался «Доктор Живаго» – от Ольги его главная героиня взяла больше всего. И снова был драматичный треугольник, надрывные сцены объяснений, передаваемые обеими женщинами в их воспоминаниях в диаметрально противоположных чертах и красках. На этот раз из семьи Пастернак не ушел, но и возлюбленную не оставил. Их разлучили другие люди и обстоятельства. 9 октября 1949 года Ольга Ивинская была арестована. Ей инкриминировали «близость к лицам, подозреваемым в шпионаже». Подразумевался, конечно, Пастернак, но ни его, ни себя Ольга на допросах не оговорила. «Ее геройству и выдержке я обязан своей жизнью и тем, что меня в те годы не трогали», – писал в письме Борис Леонидович. Узнав,
↑ Ольга Ивинская
что Ольга беременна, он просил, чтобы ему отдали ребенка, но в тюрьме у нее случился выкидыш. Пастернак оформил опекунство над детьми Ивинской, благодаря чему они не попали в детдом. Зинаида Николаевна смирилась. На содержание фактически двух семей и помощь ссыльной Ариадне Эфрон, дочери Марины Цветаевой, Пастернак зарабатывал каторжным трудом – переводами. «Фауста» Гете, огромного по объему и сложнейшего по стилистике, он перевел за год. (Кроме того, классическими стали пастернаковские переводы Шекспира, Шиллера и Бараташвили.) А в «двадцать пятые часы суток» писался роман. Нечеловеческое напряжение не прошло даром – в октябре 1952-го Пастернак свалился с инфарктом. Ольгу Ивинскую освободили после смерти Сталина, по амнистии 1953 года. Пастернак попытался через ее дочь передать, что прежние отношения возобновить невозможно, но та посредником быть отказалась. Он пришел к Ольге сам – и все началось заново. В декабре 1955 года был дописан «Доктор Живаго».
РОМАН
«Новый мир» с давно оговоренной публикацией романа не спешил; мертвым грузом рукопись лежала и в журнале «Знамя». Между тем в мае 1956-го о «Докторе Живаго» рассказали по радио – на итальянском языке. Это было так называемое «иновещание», насквозь пропагандистское, но информация распространилась, и вскоре в Переделкино пожаловал сотрудник радио и член итальянской компартии Серджио д’Анджело. Он попросил почитать рукопись романа; Пастернак, застигнутый за огородными работами, понятия не имел, что у него появился иностранный литагент. Рукопись попала к издателю Джанджакомо Фельтринелли, сыну банкира, коммунисту и авантюристу, и тот загорелся идеей перевести и напечатать роман. «Если его публикация здесь, обещанная многими нашими журналами, задержится и Вы ее опередите, ситуация для меня будет трагически трудной», – писал ему Пастернак, но, в целом, не возражал.
↑ Ольга Ивинская, Борис Пастернак и дочь Ивинской Ирина
61
47/2012
В сентябре «Новый мир» от публикации «Доктора Живаго» отказался. Под письмом, где пояснялось, почему роман не имеет художественной ценности, подписались Симонов, Лавренев, Федин и другие члены редколлегии. Не принял текст к публикации и альманах «Литературная Москва». Вроде бы планировалось книжное издание, но и оно постоянно откладывалось… Фельтринелли, у которого был готов перевод, нервничал, и осенью 1957-го Пастернак дал согласие на публикацию. В ноябре итальянское издание увидело свет, вскоре последовало французское (агентом автора в Европе стала славистка Жаклин де Пруайяр). Сразу после выхода романа на дачу Пастернака по распоряжению завотделом культуры ЦК КПСС привезли иноЯ пропал, как зверь в загоне. странных журналистов. От автора требовалось публично Где-то люди, воля, свет, осудить итальянское издание и, по сути, отречься от романа. А за мною шум погони, Но Борис Леонидович сказал другое: «Я сожалею, что мой Мне наружу ходу нет... роман не был издан у нас. (…) Моя книга подверглась криЧто же сделал я за пакость, тике, но ее даже никто не читал…» Я убийца и злодей? «Доктор Живаго» стал европейским, а затем и мировым Я весь мир заставил плакать бестселлером. А 23 октября 1958 года Борису Пастернаку, Над красой земли моей. Но и так, почти у гроба, второму русскому писателю после Бунина, была присуждена Верю я, придет пора – Нобелевская премия. Силу подлости и злобы «Бесконечно признателен, тронут, горд, удивлен, смуОдолеет дух добра. щен», – телеграфировал Пастернак в Нобелевский комитет. 1959 Отказываться от премии он не собирался. Друзья поздравляли его, Зинаида Николаевна обсуждала с подругой, какое надеть на церемонию платье… 62
Сверху вниз: на крыльце дачного дома (крайняя слева – Зинаида Николаевна); обложка журнала «TIME» с портретом Пастернака. 1958, декабрь
ПАСТЕРНАК
25 октября состоялось собрание в Союзе писателей, где из уст коллег писателя на полном серьезе звучала с вариациями афористичная впоследствии фраза: «Пастернака не читал, но осуждаю». Вышел фельетон в «Правде». Начался сбор подписей якобы возмущенной советской молодежи… Заговорили об исключении Пастернака из Союза писателей и лишения его советского гражданства… Но все это не имело такого значения, как судьба любимой женщины. Ольга Ивинская рассказывала Евгению Пастернаку, что в разгар скандала обрушилась на возлюбленного с упреками, и ее, уже пострадавшую из-за него (и не в последний раз – после смерти Пастернака Ивинская и ее дочь будут арестованы по обвинению в контрабанде), понять можно. На следующий день он отправил две телеграммы: одну, вежливую, в Нобелевский комитет, другую – в ЦК: «Благодарю за двукратную присылку врача отказался от премии прошу восстановить Ивинской источники заработка в Гослитиздате». Он продолжал работать. Переводил, писал пьесу «Слепая красавица», на которую возлагал большие надежды. В мае 1960-го у Пастернака случился обширный инфаркт. По снимку определили рак легких, с метастазами в желудок. 30 мая Борис Леонидович скончался. Последнее слово, которое жена услышала от него, было коротким: – Рад. Сверху вниз: Борис Пастернак с женой, сыновьями и родственниками в Переделкино. Фотография Ст. Нейгауза. 1948; дачный дом поэта
63
47/2012
Михаил Дубинянский
ЛЖЕДМИТРИЙ I: СЫН СМУТЫ
64
ЛЖЕДМИТРИЙ I
Его биография начинается с темного пятна. Где и когда родился? К акое имя носил? Кем был? Царским отпрыском? Беглым монахом? Польским шляхтичем? Однозначных ответов на эти вопросы до сих пор нет. Впрочем, историк К лючевский справедливо заметил: «Важна не личность самозванца, а роль, им сыгранная, и исторические условия, которые сообщили самозванческой интриге страшную разрушительную силу». Будем считать, что настоящая жизнь этого человек а нача л ась именно тогда, когда он ступил на путь, ведущий к русскому престолу. Легендарный самозванец появился на свет в зрелом возрасте и был рожден Смутным временем
65
47/2012
РОДОВЫЕ МУКИ
Великая Смута, породившая нашего героя, накрыла Русь в конце XVI столетия. Все началось с династического кризиса, последовавшего за кончиной Ивана Грозного. Деспотичному царю наследовал средний сын, Федор Иоаннович. «Русские на своем языке называют его durak», – писал о московском саИван IV Грозный модержце один из «коллег», шведский монарх. Будучи слабоумным, Федор не мог управлять государством и стал марионеткой бояр. Вскоре на первый план выдвинулся Борис Годунов – бывший опричник, конюший и родной брат царицы. Нейтрализовав конкурентов, энергичный временщик сосредоточил в своих руках всю реальную власть. Царь Федор сыновей не имел. Од н и м и з гл а вных претендентов на престол считался младший сын Ивана Грозного – царевич Димитрий, проживавший вместе со своей матерью Марией Нагой Царь Федор Иоаннович в удельном городе Угличе. Но 15 мая 1591 года произошла трагедия: восьмилетний мальчик погиб при загадочных обстоятельствах. Следственная комиссия составила заключение: страдавший эпилепсией царевич случайно проколол себе горло, будучи застигнут припадком во время игры в ножички. Официальная версия мало кого убедила. В народе моменталь66
но распространился слух, что несчастного Димитрия зарезали по приказу Годунова. Так это было или нет, историки спорят и по сей день, но бесспорно, что таинственная гибель царевича расчистила Борису Годунову путь к трону. В 1598 году Федор Иоаннович умер, и династия Рюриковичей пресеклась. Земский собор избрал новым царем Годунова. Поначалу его правление было вполне успешным, но затем разразилась катастрофа. Лето 1601-го оказалось необычайно холодным, в течение 12 недель непрерывно лил дождь, в июле и августе трижды ударили морозы, и почти весь урожай погиб. Столь же суровыми были и последующие два года. Летом не прекращались заморозки, а уже в сентябре выпадал снег. Цена на хлеб подскочила до небес, начался страшный голод. Подданные царя Бориса ели древесную кору, траву, навоз. Привычный мир рушился на глазах, люди теряли человеческий облик, страна погружалась в хаос. Помещики отказывались кормить своих крестьян и выгоняли их на все четыре стороны. Оставшись без средств к существованию, толпы бывших холопов промышляли грабежом и разбоем. Появились каннибалы. Французский наемник Жак Маржерет, служивший в Московии, писал: «В эти три года совершались вещи столь чудовищные, что выглядят невероятными. Было довольно привычно видеть, как муж покидал жену и детей, жена умерщвляла мужа, мать – детей, чтобы их съесть. Я сам был свидетелем, как четыре жившие по соседству женщины, оставленные мужьями, решились на ужасный поступок. Одна пошла на рынок и, сторговав телегу дров, зазвала крестьянина на свой двор, обещая отдать ему деньги, но лишь только он
ЛЖЕДМИТРИЙ I
сложил дрова и явился в избу для получения платы, женщины удавили его и спрятали тело в погреб, чтобы не повредилось. Сперва хотели съесть лошадь убитого, а потом приняться за труп. Когда же преступление обнаружилось, они признались, что умерщвленный крестьянин был уже третьей жертвой». Борис Годунов пытался бороться с голодом, но успеха не добился. Хотя правительство установило твердые цены на хлеб, повсеместно процветала спекуляция. Царь раздавал голодающим деньги из казны, но они стремительно обесцеБорис Годунов нивались. Узнав о раздачах, в Москву хлынули толпы бедняков, в том числе и те, кто мог прокормиться на местах. В столице вспыхнула эпидемия холеры, несчастные тысячами умирали от истощения и болезней прямо на московских улицах. Лишь в 1604 году голод пошел на убыль. К тому времени страна была опустошена. По некоторым оценкам, погибли три миллиона человек – почти треть населения. Впоследствии ученые-климатологи свяжут катастрофическое похолодание, неурожай и голод с извержением перуанского вулкана Уайнапутина в 1600 году. Считается, что огромные массы пепла, проникшие в земную атмосферу, вызвали эффект вулканической зимы. Но у русских людей XVII века, не подозревавших о существовании далекого вулкана, имелось другое объяснение. Измученные московиты были уверены: на страну обрушилась Божья кара, ибо на русский престол воссел незаконный правитель. Лукавый Борис не принадлежал к царскому роду, он хитростью и злодейством захватил власть – вот причина всех бед! Один из летописцев наградит Годунова уничижительным эпитетом – «рабоцарь». Подданные возненавидели злосчастного самодержца, и Борис не выходил из дворца, страшась встреч с народом. Обвиняя во всем фальшивого «рабоцаря», люди связывали надежду на возвращение нормальной жизни с «настоящим» государем. По стране поползли обнадеживающие слухи, будто царевич Димитрий Иоаннович не погиб в Угличе, спасся, а ныне, возмужав, избавит Русь от страданий. Так были созданы идеальные условия для появления самозванца.
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
Царевич Димитрий
«И взяв она государыня тело сына своего царевича Димитрия Ивановича и отнесл а к церкви Преображения Господня, и повелел а государыня ударити звоном великим по всему граду (…) и возопи гласом велиим мати его государева Мария Федоровна пл ачася убиваяся, говорил а всему народу, чтоб те ок аянные злодеи душегубцы царскому корени живы не были…»
Мнимый царевич Димитрий объявился в соседней Польше. Это был молодой человек двадцати с небольшим лет, рыжеволосый, голубоглазый, низкорослый, непропорционально 67
47/2012
ирокий в плечах. На его безбородом лице красовались две ш крупные бородавки. Таинственный самозванец отличался живым умом, неуемной энергией и богатырской силой (мог легко согнуть подкову руками). Был любознателен, начитан, превосходно ездил верхом и хорошо владел саблей. Известно, что в 1603 году Лжедмитрий находился при дворе польского князя Адама Вишневецкого, которому и поведал о своем царском происхождении и чудесном спасении. По версии самозванца, дело было так: в Угличе заблаговременно узнали о замысле Годунова погубить царевича Димитрия и подменили его другим мальчиком. Настоящий царевич был взращен верными людьми, некоторое время скрывался среди монахов, а затем перебрался в Польшу. Действительно ли князь Вишневецкий поверил молодому авантюристу? Трудно сказать. Но для поляков, враждовавших с Московией со времен Ивана Грозного, самозванец оказался бесценным подарком. Реальный претендент на русский престол – такой геополитический козырь было нельзя упустить! Лжедмитрий был тут же взят под опеку и введен в высшее общество. Весной 1604 года король Сигизмунд III удостоил самозванца личной аудиенции, признал законным русским наследником и выделил ему годовое содержание в размере 40 000 злотых. Авантюриста окружил вниманием и папский нунций Рангони. Взамен Лжедмитрий обещал наладить дружеские отношения с Польшей после восшествия 68
↑ Владимир Фаворский. «Самозванец и Курбский». Гравюра
Шимон Богуш. Портреты Лжедмитрия и Марины Мнишек в коронационных нарядах. 1606
ЛЖЕДМИТРИЙ I
на престол, отдать полякам часть Смоленщины и поддерживать в Русском царстве католичество. К политической интриге добавилась любовная. Вишневецкий познакомил самозваного царевича Димитрия со своим родственником – сенатором Ежи Мнишеком и его дочерью Мариной. Молодой человек влюбился в гордую полячку, сделал предложение и получил согласие. Правда, свадьбу отложили до того времени, когда жених воцарится в Москве. При помолвке Лжедмитрий обязался выплатить Мнишеку миллион злотых из царской казны, а невесте передать во владение Новгород и Псков. Мнишек помог будущему зятю завербовать полторы тысячи польских наемников для похода на Русь. К ним присоединились две тысячи добровольцев из Запорожской сечи, и осенью 1604-го армия Лжедмитрия пересекла границу Московии.
Фактически это была первая настоящая гражданская война в русской истории. Впервые между собой воевали не удельные князья, а две силы, жаждавшие власти над единым русским государством. Царь Борис Годунов обладал подавляющим военным перевесом. Главным оружием Лжедмитрия стал он сам. Многие московиты видели в нем истинного государя и не собирались защищать одиозного Бориса. Правительство Годунова объявило, что под именем царевича Димитрия скрывается некто Григорий Отрепьев, беглый монах-расстрига из Чудова монастыря. Но самозванец оказался ловким контрпропагандистом. Он вытащил на белый свет бродягу, предъявил его народу как настоящего Гришку Отрепьева и демонстрировал «перед всими, явно обличаючи в том неправду Борисову». Военные действия шли с переменным успехом. Чернигов, Путивль, Курск
↑ Владимир Фаворский. «Мнишек и Вишневецкий». Гравюра
69
47/2012
и некоторые другие города сдались без боя, признав Лжедмитрия законным государем. Его рать разрослась до 15 тысяч человек и нанесла поражение правительственным войскам под Новгород-Северским. Однако в январе 1605-го армия самозванца была наголову разбита близ деревни Добрыничи. Сам Лжедмитрий едва избежал плена и отступил в Путивль, ставший его временной столицей. Годунов подослал к сопернику шпионов-отравителей, но они были вовремя разоблачены и обезврежены… Казалось, противостояние затягивается, и тут самозванцу помогла сама судьба. 13 апреля давно хворавший Борис Годунов скончался. Новым царем стал его юный сын, но устои московского самодержавия были окончательно подорваны. Признавать династию Годуновых никто не желал. Уже в мае царский воевода Петр Басманов вместе с войском перешел на сторону Лжедмитрия. Агенты самозванца развили бурную деятельность в Москве, и столица напоминала растревоженный улей. В начале июня в Белокаменной вспыхнуло восстание, Годунов-младший и его мать были убиты, а Боярская дума официально признала царем «Димитрия Иоанновича». Окрыленный самозванец двинулся в путь. Всюду его встречали хлебом-солью. Новоиспеченный монарх охотно демонстрировал народу свою милость: «Я не царем у вас буду, а отцом. Все прошлое забыто, и вовеки не помяну того, что вы служили Борису и его детям. Буду любить вас, буду жить для пользы и счастья моих любезных подданных!» 20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно вступил в Москву. Он ехал по столице в окружении бояр, на прекрасном скакуне и в расшитой золотом одежде. На Красной площади столпился ликующий народ. Колокола били так громко, что сопровождавшие Лжедмитрия иностранцы боялись оглохнуть. Пока новый царь молился в соборах Кремля, свита постаралась дезавуировать обвинения в самозванстве, выдвинутые прежним правительством. Поднявшись на Лобное место, один из бояр снял нательный крест и произнес трогательную речь: «Православные! Благодарите Бога за спасение нашего солнышка, государя царя, Димитрия Ивановича. Как бы вас лихие люди ни смущали, ничему не верьте. Это истинный сын царя Ивана Васильевича. В уверение я целую перед вами Животворящий Крест». Дабы развеять сомнения в «легитимности» государя, из ссылки срочно вызвали мать царевича Димитрия Марию На70
Сигизмунд III Ваза
«Винили поляков, что они его подстроили, но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве, – утверЖда л русский историк В.О. К лючевский. – Недаром Борис, к ак только услыха л о появлении Лжедимитрия, прямо ск аза л боярам, что это их дело, что они подставили самозванца… Тот, кто в Польше назва лся царевичем Димитрием, признава лся, что ему покровительствова л В. Щелк а лов, большой дьяк, тоже подвергавшийся гонению от Годунова»
ЛЖЕДМИТРИЙ I
К.В. Лебедев. «Вступление Лжедмитрия I в Москву»
гую, постриженную при Годунове в монахини под именем Марфы. Ее встреча с предполагаемым сыном состоялась 18 июля, и инокиня признала в Лжедмитрии свое спасенное дитя. Они прилюдно обнялись и расплакались. Душещипательная сцена убедила не всех, но и многие скептики были готовы поддержать энергичного самозванца. Воевода Басманов, искренне преданный Лжедмитрию, признавался: «Хотя он и не сын царя Ивана Васильевича, все же теперь он наш государь. Мы его приняли и ему присягнули, и лучшего государя на Руси мы никогда не найдем».
ЕВРОПЕЕЦ В КРЕМЛЕ
Шимон Богуш. Портрет Ежи Мнишека. 1610
Впоследствии симпатики Лжедмитрия назовут его краткое царствование предтечей петровских реформ. Молодой царь-западник действительно попытался «прорубить окно в Европу». Еще находясь в Путивле, самозванец делился с приближенными своими грандиозными планами: «Как только с Божьей помощью стану царем, сейчас заведу школы, чтобы у меня во всем государстве выучились читать и писать. Заложу университет в Москве, стану посылать русских в чужие края, а к себе 71
47/2012
Н.В. Неврев. «Дмитрий Самозванец у Вишневецкого». 1876
буду приглашать умных и знающих иностранцев, чтобы их примером побудить моих русских учить своих детей всяким наукам и искусствам». В ближайшем окружении Лжедмитрия преобладали иноземцы. Его личным секретарем был польский протестант Бучинский, царская гвардия состояла из европейских наемников. Боярскую думу царь переименовал в Сенат, но к рекомендациям бояр не прислушивался и постоянно с ними спорил. Любил блеснуть собственной начитанностью, упрекал московскую знать в невежестве и советовал набираться ума-разума за границей. Задолго до Петра I «царь Димитрий Иоаннович» провозгласил себя императором, хоть и писал это слово с грубыми 72
ошибками – «inparatur». Взойдя на престол, он задумал смелое военное предприятие – поход против турок и штурм Азова. По этому случаю планировалось заключить военный союз с поляками, венецианцами, французским королем, германским императором и римским папой. Впрочем, ориентируясь на Запад, Лжедмитрий не был послушной иностранной марионеткой. Королю Сигизмунду III он велел передать, что обещанные ранее территориальные уступки неприемлемы, смоленские земли Польше не достанутся, и предложил полученную от Польши помощь компенсировать деньгами. Новый царь демонстрировал нехарактерную для XVII века и невиданную в Московии религиозную терпимость. Он подчеркивал, что истинная вера важнее
ЛЖЕДМИТРИЙ I
обрядовых формальностей, и призывал подданных к толерантности: «Вы сохраняете посты, поклоняетесь мощам, почитаете иконы, а никакого понятия не имеете о существе веры. Вы называете себя новым Израилем, считаете себя самым праведным народом в мире, а живете совсем не по-христиански, мало любите друг друга, мало расположены делать добро. Зачем вы презираете иноверцев? Что такое латинская, лютеранская вера? Все такие же христианские, как и греческая. И они в Христа веруют». Священнослужителей Лжедмитрий недолюбливал, обвинял в лицемерии, называл «дармоедами» и даже грозился конфисковать часть церковного имущества, пустив его на богоугодные цели. Патриархальные московские обычаи были для европеизированного самозванца пустым звуком. Он игнорировал банные процедуры и послеобеденный отдых, ел телятину, считавшуюся на Руси запрет- Н.В. Неврев. «Присяга Лжедмитрия I польскому королю ным кушаньем. Любил развлечения, пес- Сигизмунду III на введение в России католицизма». 1874 ни и танцы, прекратил преследование скоморохов, разрешил игру в карты и шахматы. Транжирил казенные средства на На к артине изображена драгоценности и разные диковинки. Установил перед царским сцена дворцом медную статую Цербера с тремя головами, причем все подписания три пасти могли открываться и закрываться с громким клаца- договора о ньем. Москвичи в ужасе шарахались от адского зверя. признании Прежние цари неспешно передвигались по дворцу, ве- Лжедмитрия I домые под руки боярами. За стремительным Лжедмитрием законным едва поспевали телохранители. Он часто гулял по городу претендентом без свиты, заглядывал в лавки и мастерские, заговаривал с на русский трон. простыми людьми. Его предшественникам стременные помо- Лжедмитрий, гали взбираться на лошадь, а Лжедмитрий соколом взлетал приложив в седло, был великолепным наездником и легко укрощал ре- руку к груди, тивых коней. Охоту на Руси любили всегда, но если прежние ск лоняет голову самодержцы наблюдали за травлей медведя с безопасного перед польским расстояния, то «царь Димитрий Иоаннович» сам ходил на королем. Рядом с ним – папский зверя и удивлял свиту своей лихостью. Готовясь к будущей войне с Турцией, он лично обучал сво- посл анник их подданных ратному делу. Для учений под Москвой вы- А лессандро строили снежную крепость. Оборонять ее должны были бояре, Рангони 73
47/2012
Царь и Великий князь Василий Иоаннович Шуйский. Копия из «Титулярника» XVII века
«Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и пл аху и не попробовавший её только по милости самозванца, против которого он исподтишк а действова л, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов» / В.О. К лючевский
74
а ш турмовать – сам царь с иностранными наемниками. В пылу военной игры государя часто сбивали с ног, но это его нисколько не смущало. Молодой царь слыл заядлым распутником. Помолвка с Мариной Мнишек не мешала ему охотиться за боярскими женами и дочерьми. Живым трофеем Лжедмитрия стала и юная Ксения Годунова, дочь покойного царя Бориса. «Срамотне счиниша над нею и девство ее блудом оскверниша», – сокрушались современники. Ксения пробыла царской наложницей несколько месяцев, а когда по требованию будущего тестя Лжедмитрию пришлось удалить ее от двора, девушку насильно постригли в монахини… Решительно все в самозванце противоречило традиционному образу царя-батюшки, степенного и набожного. Священный ореол царской власти, и так поколебленный Смутой, полностью развеялся. Дошло до того, что бояре стали уличать Димитрия Иоанновича во лжи и бахвальстве, прямо заявляя: «Государь, ты солгал». Тот попытался пресечь подобные вольности – перед иностранцами неловко! Бояре осведомились, что им делать, если государь соврет опять. Пристыженный самодержец обещал больше не лгать. Царь Димитрий был по-прежнему популярен в народе. Его считали добрым и справедливым заступником. Он разрешил крестьянам уходить от помещика, если тот не кормил их во время голода, удвоил содержание служилым людям и повел решительную борьбу со взяточничеством. Но образ жизни, пропагандируемый царем, был неприемлем для русского люда. Европейские причуды государя все больше смущали московитов.
ПАДЕНИЕ
«Был милосерден, вспыльчив, но отходчив», – такую характеристику дал Лжедмитрию один из иноземных наемников. Как ни странно, это похвальное качество ускорило бесславный конец самозванца. Среди московской знати выделялся представитель древнего и могущественного рода князь Василий Шуйский, мечтавший о царской власти. Он полагал, что функция Лжедмитрия – свалить Годуновых, а затем самозванец должен сойти со сцены, уступив место самому Шуйскому. После вступления Лжедмитрия в Москву князь Василий попытался взбунтовать народ и распускал слухи о самозванстве нового царя. Мятеж провалился, Шуйский был приговорен к смертной казни, но в последний момент помилован и вместе с братьями сослан
ЛЖЕДМИТРИЙ I
в Вятку. А в конце 1605 года отходчивый государь простил мятежников, и Шуйские вернулись в столицу. Это была роковая ошибка, стоившая Лжедмитрию головы. Амбициозный князь Василий не отказался от своих планов, но теперь действовал осторожнее и осмотрительнее. Постепенно к заговору присоединились и другие бояре, недовольные царем. Москвичей исподволь настраивали против государя. Подчеркивалось, что «Димитрий есть царь поганый: не чтит святых икон, не любит набожности, питается гнусными яствами, ходит в церковь нечистый». С новой силой разгорелись слухи о том, что власть захватил самозванец, а Марфа своим сыном признала его под давлением. Зимой 1605-го был арестован монах Чудова монастыря, заявлявший, будто на престоле сидит Гришка Отрепьев, которого «он сам грамоте учил». Дерзкого утопили в Москве-реке. 8 января 1606 года заговорщики предприняли покушение на Лжедмитрия. Несколько подкупленных стрельцов проникли во дворец с намерением убить царя, но были схвачены. Обеспокоенный государь выступил перед народом с речью: «Зачем вы заводите смуты? Бедная наша земля и так страдает. Что же вы хотите ее довести до конечного разорения? За что вы ищете меня погубить? Я жизнь свою ставил в опасность не ради своего возвышения, а затем, чтобы избавить народ, упавший в крайнюю нищету и неволю под гнетом гнусных изменников. Говорите прямо, говорите свободно – за что вы меня не любите?» Растроганные москвичи плакали и клялись в верности царю, а несостоявшиеся убийцы были растерзаны толпой. После этой неудачи Шуйский и его сообщники заняли выжидательную позицию. Весной из Польши в Москву прибыла царская невеста Марина Мнишек вместе с отцом и многочисленной свитой. Долгожданную свадьбу сыграли 8 мая, тогда же Марина была торжественно коронована как царица – впервые в русской истории. Праздничные пиры и балы продолжались больше недели. Обрадованный Лжедмитрий позабыл о государственных делах и не скупился на подарки невесте, тестю и польским шляхтичам. Опустошая казну, он раздавал деньги, самоцветы, меха, золотую утварь. Только одна шкатулка с драгоценностями, подаренная Марине, стоила полмиллиона рублей. Царская свадьба вызвала в Москве крайне негативную реакцию. Надменную «Маринку-католичку» невзлюбили с первого взгляда. Набожных людей возмущало, что царь и царица появляются в церкви после любовных утех, предварительно не
К. Маковский. «Убийство сына Бориса Годунова». 1862
«Новый летописец, составленный в царствование царя Михаил а Феодоровича», повествует, к ак «князь Василий Голицын, да князь Василий Маса льский, вземше с собою Михаил а Молчанова да Андрея Шерефединова да стрельцов трех человек», задушили 16летнего Федора Годунова и вдову Бориса Марию, а затем объявили народу, «яко царь и мати его опишася от страха смертного зелья и помроша»
75
47/2012
Заочное обручение Марины Мнишек с Лжедмитрием I в Кракове 12 ноября 1605 года
очистившись в бане. Многих шокировала вилка, привезенная Мариной Мнишек, – как можно есть пищу дьявольской рогатиной?! Поляки, прибывшие вместе с царской невестой, бесчинствовали и унижали русских. Пьяные иноземцы носились по улицам, палили в воздух, размахивали саблями, избивали прохожих, приставали к женщинам. Бахвалясь, кричали, что царь им не указ, поскольку они сами посадили его на трон. «Крик, вопль, говор неподобный! О, как огонь не сойдет с небес и не попалит сих окаянных!» – восклицал московский летописец. Воспользовавшись моментом, Василий Шуйский сотоварищи старательно раздували пламя народного возмущения. Было решено поднять восстание под предлогом защиты царя от распоясавшихся поляков. На рассвете 17 мая 1606 года Москву разбудил тревожный набат. Выехав 76
на Красную площадь, заговорщики объявили народу, что иноземцы хотят убить государя и бояр. Москвичи тут же бросились резать ненавистных ляхов. Пока разгневанный люд избивал поляков, князь Шуйский с толпой приверженцев ворвался в Кремль. Держа в одной руке меч, а в другой крест, он приказал «идти на злого еретика». Так «защита» царя превратилась в охоту на него. Верный воевода Басманов, встретивший мятежников у царских дверей, был убит ударом кинжала. Застигнутый врасплох Лжедмитрий пытался бежать. Он выбрался в окно, но оступился и упал с десятиметровой высоты, серьезно повредив ногу. Стрельцы, подобравшие беглого государя, выдали его мятежной толпе. От пленника требовали признания в самозванстве, но он упорно называл себя сыном Ивана Грозного. «Да что толковать с еретиком! Вот
ЛЖЕДМИТРИЙ I
Неизвестный художник. «Прием польских послов Лжедмитрием I». 1606
я благословляю польского свистуна!» – крикнул один из заговорщиков и в упор выстрелил в царя. Затем Лжедмитрия добили мечами и бердышами. Убитого предъявили инокине Марфе, допытываясь, ее ли это сын. Женщина отвечала двусмысленно: «Об этом надобно было спрашивать, когда он был жив, а теперь он уже не мой». Правда, по другим источникам, ответ был короче и категоричнее: «Не мой». Народ оповестили, что Марфа изобличила самозванца. Обнаженное тело Лжедмитрия бросили в грязь и три дня глумились над трупом. Глядя на это, многие горожане плакали. Чтобы пресечь народные сожаления, покойного самозванца поспешили обвинить в колдовстве. Скоморошью маску, найденную в царских покоях, предъявили толпе: «Вот этой самой харе и поклонялся чародей и еретик Гришка Отрепьев, а не Богу истинному!»
Изувеченный труп Лжедмитрия похоронили на кладбище для нищих и безродных. Но затем по Москве поползли слухи, будто ночью мертвый колдун выходит из могилы. Тело выкопали, сожгли и, смешав прах с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши, откуда явился на Руси загадочный самозванец.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Лжедмитрий был убит и тело его обращено в пепел, но не закончилась Великая Смута: страну ждали еще шесть лет разорительной гражданской войны и польской интервенции. С гибелью царя не исчез феномен самозванства: вскоре появился новый самозванец, выдававший себя за доброго царя Димитрия, спасшегося от злых бояр. Не умерла и интригующая загадка: историки до сих пор не пришли к единому мнению
77
47/2012
относительно подлинной личности Лжедмитрия. Наиболее популярна версия, выдвинутая еще при Годунове, подхваченная Шуйским и отождествляющая самозванца с расстригой Григорием Отрепьевым. Дворянский сын Отрепьев происходил из обедневшего рода и появился на свет в городе Галиче Костромской волости. Рано потерял отца, воспитывался матерью, рос бойким и смышленым, легко выучился грамоте. Был послан в Москву и поступил на службу к боярину Михаилу Никитичу Романову. При Годунове Ро-
мановы попали в опалу, покровитель Отрепьева умер в ссылке, а самому юноше пришлось принять постриг. Григорий был монахом Чудова монастыря в московском Кремле, занимался перепиской книг, некоторое время выполнял секретарские обязанности при патриархе Иове. Около 1601 года инок бежал из обители. Что было потом? Согласно официальной версии, озвученной правительством Годунова, еще в монастыре Отрепьев помышлял о самозванстве и неосмотрительно хвалился, что когда-нибудь займет царский престол. Дерзкому грозила суровая кара, но он спасся бегством, подался на юг, в Киеве впервые попытался выдать себя за царевича Димитрия, но успеха не имел и перебрался в Польшу. Современные историки, считающие Лжедмитрия и Отрепьева одним лицом, постарались сделать эту версию более убедительной. Отмечается, что Годунов не назвал самозванца первым попавшимся именем – разоблачению действительно предшествовало тщательное расследование. Хронологически похождения Лжедмитрия хорошо согласуются с тем, что известно об Отрепьеве. Взойдя на престол, самозванец благоволил Романовым, бывшим покровителям Отрепьева. Но далеко не все отождествляют самозванца с беглым иноком. У противников этой теории есть веские контраргументы. Во-первых, говорят они, Лжедмитрий де-
Карл Вениг. «Последние минуты жизни Лжедмитрия I». 1879
78
ЛЖЕДМИТРИЙ I
монстрировал народу человека, названного Гришкой Отрепьевым. Во-вторых, настоящий Отрепьев был в Москве хорошо известен, состоял секретарем при патриархе, часто посещал Боярскую думу. Вряд ли такой заметный персонаж решился бы выдавать себя за другого, тем более что характерная внешность Лжедмитрия затрудняла обман. В-третьих, самозванец был слишком европеизирован и манерами скорее напоминал польского шляхтича, чем русского монаха-расстригу. Неоднократно высказывалось мнение о польском происхождении Лжедмитрия. Предполагали, что спасенного царевича изображал какой-то ополяченный украинец или белорус. Иногда приводится свидетельство немецкого наемника Конрада Буссова – тот утверждал, будто роль Димитрия досталась «благородному, храброму юноше, который, как мне поведали знатные поляки, был незаконным сыном бывшего польского короля Стефана Батория». Противники «польской» гипотезы заявляют, что Лжедмитрий писал по-польски с ошибками и не владел латынью, знакомой любому образованному поляку. Очевидно, его родным языком все-таки был русский. Известный историк Николай Костомаров полагал, что Лжедмитрий мог быть сыном какого-нибудь московского дворянина, бежавшего в польские владения, но документальных подтверждений эта версия не имеет. Наконец, некоторые допускали, что под именем царевича Димитрия скрывался настоящий царевич Димитрий, благополучно подмененный, спасенный и переправленный в Польшу. В XIX веке у этой романтической теории были видные приверженцы – профессор Петербургского университета Константин Бестужев-Рюмин, издатель и публицист Алексей Суворин, специалист по древней письменности Сергей Шереметев. Они отмечали, что молодой царь вел себя слишком уверенно для самозванца – пререкался с боярами, игнорировал московские обычаи. Казалось, он искренне верит в свое царское происхождение и нисколько не боится разоблачения. Да и вдова Грозного инокиня Марфа поначалу признала его своим сыном! Правда, царь не обнаруживал ни малейшего сходства с Иваном Грозным и ни малейших признаков эпилепсии, которой страдал истинный Димитрий, но это уже частности… «Происхождение Лжедмитрия I неясно», – резюмирует Большая советская энциклопедия. Видимо, таким он и останется в веках, несмотря на все старания исследователей. Самозванец царствовал меньше года и не успел прославиться великими делами, но таинственный ореол обеспечил Сыну Смуты историческое бессмертие.
Марина Мнишек
Дочь сандомирского воеводы Ежи Мнишек а собл азнительно представить только жертвой чужих политических амбиций и корыстолюбия – в конце концов, ко времени знакомства с Лжедмитрием ей едва минуло 16 лет! – но оснований для этого нет. Марина был а достойной дочерью своего честолюбивого отца. Стремясь воцариться любой ценой, она пожертвовала и честью своей, и ма леньким сыном, и собственной жизнью
79
47/2012
Валерия Шелест
АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ: НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ… Он никогда не учился вокалу и не имел актерского образования, но вложенная в него Всевышним волшебная субстанция, именуемая «талант», сделала его уникальным явлением в истории русской культуры ХХ века, «первым русским шансонье» и предтечей бардов. Вертинскому рукоплескали восторженные залы от Америки до Китая, его слушателями и почитателями были «звезды» мировой величины и особы королевской крови, но он тосковал по Отчизне и все-таки добился разрешения вернуться – в самое нелегкое для его страны время
80
ВЕРТИНСКИЙ
А.Н. Вертинский в Париже. 1930
81
«КИЕВ – РОДИНА НЕЖНАЯ…»
«Году, наверное, в сорок пятом мне – студенту второго курса ВГИКа – удалось раздобыть билеты на концерт Вертинского. (…) Первое впечатление – на сцену вышла немолодая высокая хищная птица, во фраке. Скорее, неприятная. Но вот он запел, и мощное биополе артиста накрыло зал. Песни в его исполнении оказались чудом искусства. Меня тогда потрясла необыкновенная пластика его рук. (…) Каждый жест был продуман, отточен и выразителен. Напоминало изысканный балет, только исполняемый не ногами, а руками. В результате каждый номер становился маленьким чудесным спектаклем». Таким Александра Вертинского увидел и запомнил юный Эльдар Рязанов. На момент описываемого события великий артист уже около двух лет жил на родине, вернувшись после четвертьвековой эмиграции. Ему, «возвращенцу», удалось почти невозможное – заново завоевать популярность и зрительскую любовь в своей вновь обретенной Отчизне. Ведь 82
в тоталитарной стране его мировая слава, его – уехавшего, не пожелавшего строить ее «светлое будущее» – почти ничего не значила, и даже то, что «космополиту» Вертинскому в СССР вообще разрешили заниматься любимым делом и тем зарабатывать себе на жизнь, уже можно считать чудом. Впрочем, пути Александра Николаевича никогда не были прямыми и гладкими. Его появление на свет сопровождалось весьма драматичными (учитывая нравы конца XIX века) обстоятельствами: родители не состояли в законном браке, так как первая жена отца категорически отказалась дать ему развод. Николай Петрович Вертинский был довольно известным в Киеве поверенным в делах, мать, Евгения Степановна Сколацкая, принадлежала к дворянскому роду. Ее семья крайне враждебно относилась «к какомуто адвокатишке», считая, что он обесчестил приличную барышню и разрушил ее жизнь. В 1884 году плодом «преступной страсти» стала дочь Надя, 9(21) марта 1889-го родился сын Саша. ↑ Киев. Начало ХХ века
ВЕРТИНСКИЙ
И так трудное, счастье Николая Петровича с любимой женщиной было еще и недолгим: маленькому Саше не исполнилось и четырех лет, когда Евгения Степановна скончалась от неудачной операции. Мальчика забрала к себе одна из сестер матери, Надя осталась с отцом. Но скоротечная чахотка и тоска по возлюбленной (однажды его даже нашли лежащим без сознания в снегу на ее могиле) через полтора года сгубили и его. Надю отдали в семью другой тетки, причем каждому из детей, неизвестно, с какой целью, сказали, что второй умер, – долгие годы они ничего не знали друг о друге. Девяти лет Саша поступил в престижную Первую киевскую Александровскую гимназию (в ней же через несколько лет будет учиться Михаил Булгаков) – блестяще сдал экзамены и поначалу делал успехи, но уже через два года был исключен за… неуспеваемость и дурное поведение. Далее была Четвертая классическая гимназия, но и ее Вертинский не окончил. «Манкирование» учебой не улучшало отношений с родными, которые и так его не ↑ Саша с сестрой Надей
слишком любили: за «двойки» и прогулы нещадно пороли, спал Саша на сундуке в передней и, по его собственным воспоминаниям, частенько ходил голодным, а чтобы поесть, крал и продавал теткины вещи: «Я вырастал волчонком. Начал красть. (…) То ли мне мало давали есть, то ли аппетит у меня был большой при моем довольно высоком росте. За кражи меня били еще сильнее и упорнее». Отрадой и утешением одинокому «волчонку» был театр – его неудержимо тянуло туда с самых юных лет. Провинциальный в административном отношении, Киев, тем не менее, был одним из культурных центров Российской империи. Подросток Вертинский ходил без разбору на все спектакли и концерты, на которые удавалось достать билет, а зачастую и проникнуть без оного. Однако ему очень хотелось быть сопричастным этому волшебному миру, стать не только зрителем, но и участником: научившись играть на гитаре, 16-летний Александр дебютировал как эстрадный артист в «Клубе фармацевтов» на Подоле – исполнял цыганские романсы и комические зарисовки из еврейского быта собственного сочинения. Играл в любительских спектаклях, а непродолжительное время даже работал статистом в прославленном театре «Соловцов» – устроиться туда помог один из гимназический товарищей. Юноша постепенно втянулся в богемную жизнь, которая стала для него родной стихией, и еще больше отдалился от родственников – семейные узы, и так некрепкие, вскоре совсем ослабели. Саша возвращался домой поздно, и в конце концов тетка перестала пускать его ночевать, чтобы он не беспокоил домочадцев. Заботиться о пропитании тоже приходилось самостоятельно: Вертинский подрабатывал грузчиком, корректором, торговал открытками, писал и публиковал 83
47/2012
небольшие рассказы и рецензии на спектакли. Но по-хорошему злой молодой задор и природная стойкость помогали ему выживать, а возможность вращаться в среде киевской интеллигенции с лихвой компенсировала бытовые неурядицы и всемерно способствовала его духовному росту. Но, конечно, одного лишь внутреннего развития Александру было мало. Он жаждал славы – совершенно нормальное и даже где-то обыденное желание для людей его круга, тех десятков художников, литераторов и актеров, с которыми он общался и дружил. Все они свято верили, что мир принадлежит им, дело было за малым – убедить его в этом. Итак, никому еще не известный и даже толком не определившийся со своим поприщем Вертинский решил, что уже «перерос» Киев, скопил 25 рублей и летом 1912 года отправился в Москву.
МОСКВА
Там Александр почти сразу окунулся в знакомый мир нищих непризнанных гениев. Жил, где придется и непонятно, чем. Но подарок судьбы в Москве его все-таки ждал: однажды обратил внимание на фамилию актрисы на случайной афише – «Н.Н. Вертинская». Написал, ни на что не надеясь, и – о, чудо! – это оказалась она, сестра Надя, которую Вертинский считал умершей. Они очень сблизились и даже жили вместе, поддерживая и помогая друг другу. «Дел» в Москве было много: Вертинский посещал различные кружки и собрания, участвовал в литературных диспутах, увлекся поэзией Бальмонта, Ахматовой, Сологуба, но тогдашним его кумиром стал Блок; вошел в круг футуристов, близко общаясь с Маяковским и Давидом Бурлюком, но по-настоящему их эстетикой не проникся; посещал в качестве вольнослушателя лекции в университете; снялся в эпизодической роли Ангела в фильме «Чем люди живы?» – это был его кинодебют (впоследствии Вертинский сыграл еще несколько ролей в немых фильмах ателье Ханжонкова, познакомился и подружился со звездами экрана того времени – Иваном Мозжухиным и Верой Холодной. В Веру он был влюблен и посвятил ей несколько песен – знаменитую «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Маленький креольчик» и другие). Помимо непрекращающихся «поисков себя» две насущные проблемы в тот период занимали молодого человека: попытки найти хоть какую-нибудь работу и… наркотики. Кокаин был бичом богемы начала ХХ века, не устоял перед искушением и Вертинский. Быстро попав в зависимость от порошка, он спускал на него почти все, что удавалось заработать. К счастью, испугавшись сильных галлюцинаций и решив, что сходит с ума, Александр вовремя одумался и сумел избавиться от страшной 84
Сверху вниз: Вера Холодная; Вертинский – брат милосердия
Ваши пальцы пахнут ладаном, А в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль. И когда Весенней Вестницей Вы пойдете в синий край, Сам Господь по белой лестнице Поведет Вас в светлый рай. Тихо шепчет дьякон седенький, За поклоном бьет поклон И метет бородкой реденькой Вековую пыль с икон...
ВЕРТИНСКИЙ
привычки. Сестре Наде это не удалось: она умерла от передозировки, возможно, намеренной. Вертинский в то время уже был на фронте, о трагедии узнал почти случайно, а вернувшись, не нашел даже могилы. В 1913 году Александру посчастливилось получить более-менее стабильную работу: сначала у С.А. Максимова в «Театре смеха и веселья», затем в Мамоновском театре миниатюр (позднее переименованным в «Театр одноактных пьес»), которым руководила весьма колоритная особа – Мария Александровна Арцыбушева. Во время переговоров о «трудоустройстве» на робкий вопрос Вертинского о размере жалования она прогремела: «Вы что, в своем уме? Спросите лучше, сколько я с вас буду брать за то, что сделаю вас человеком!» Затем, сжалившись, предложила в качестве гонорара ежедневно бывать у нее к обеду («борщ и котлеты»), а настоящие деньги стала платить гораздо позже. Вертинский исполнял песенки-пародии, учиться приходилось в процессе, но в рецензиях его отмечали положительно. Театры миниатюр тогда во множестве появлялись в Москве и Петербурге, очень популярным был жанр небольших пантомим, «арлекинад». Навыки владения мимикой и жестом, совершенная пластика, приобретенные участием в них, впоследствии очень пригодились артисту в его уже сольных выступлениях. В 1914 году началась Первая мировая война. Вертинский под именем Брата Пьеро записывается добровольцем в 68-й санитарный поезд, организованный дочерью Саввы Морозова, Марией. Поезд курсировал между фронтом и Москвой (позже – по маршруту Рига-Петроград), привозя раненых. Вертинский делал множество перевязок (которые у него получались просто виртуозно), иногда ассистировал при операциях, писал для
Певец в годы Первой мировой войны
раненых письма домой, а в минуты отдыха пел коллегам цыганские романсы под гитару. В 1916-м поезд был расформирован, и Александр вернулся в Москву. Примерно к этому времени можно отнести «рождение» знаменитого образа Пьеро (по одним данным, Вертинский дебютировал с ним в театре Арцыбушевой, по другим – в кабаре «Жар-птица») – белые костюм и грим, «трагические» брови, специальный мертвенный свет. «Но как же родился Пьеро? Да очень просто, (…). Я был молод, был застенчив, (…) и я скрылся за маской и костюмом печального Пьеро». Позже артистом стал использоваться и образ «черного» Пьеро; «прячась» под гримом Вертинский исполнял свои песни. Репертуар тех лет составляли «Безноженька», «Кокаинетка», «Бал Господень», «Пес Дуглас», «Панихида хрустальная», «Jamais»* и песни на * «Никогда» (франц.).
85
стихи Ахматовой, Гумилева, Северянина, Блока и других поэтов той плеяды, которую впоследствии назовут «Серебряным веком русской поэзии». С осени 1916-го Вертинский начал исполнять «Ариэтки Пьеро» (как он называл свои песни) со сцены Петровского театра миниатюр. Успех был громкий, критики и рецензенты удивленно пытались найти его источники – ведь образ Пьеро отнюдь не был оригинальной находкой Вертинского. Оригинальной была манера исполнения: страдающий и ироничный, томный и печальный, артист не просто пел, а проигрывал и проживал каждую из композиций. Желающие увидеть это маленькое чудо раскупали билеты в театр на неделю вперед, в нотных магазинах появились в продаже листочки с песнями «Пьеро». Вскоре в составе труппы Петровского театра певец отправился в свои первые гастроли – Одесса, Тифлис, Петроград. На 27 октября 1917 года был назначен бенефис Вертинского (в своих мемуарах певец называет датой 25-е, очевидно, отдавая дань символичности). Концерт состоялся, а в Москве уже шли бои – в России произошла Октябрьская революция. Зимой 1917-18 годов артист продолжал гастролировать и выступать в программе Петровского театра, но 86
жизнь в революционной Москве становилась все более трудной и опасной. Все, у кого была возможность, уезжали (читай – «бежали») в пока еще спокойную и сытую Украину. В 1918 и 1919 годах Вертинский живет в основном в Киеве и Одессе, дает концерты в Харькове, Новороссийске, Екатеринодаре и других городах. «Беженцы» верили, что вскоре вернутся в свои Москву и Петроград, жили
Здесь и на странице справа – Вертинский в образе Пьеро
ВЕРТИНСКИЙ
Перевязка в санитарном поезде
в ожидании конца власти большевиков, который почему-то все никак не наступал. Белая армия, неся потери, откатывалась все дальше на юг, увлекая за собой тех, кто не желал жить «под коммунистами», с ее остатками Вертинский осенью 1920го и очутился в Крыму. В начале ноября, после боев под Перекопом, на пароходе «Великий князь Александр Михайлович» певец из Севастополя отбыл в Константинополь…
«ЧУЖИЕ ГОРОДА»
Скорее всего, Вертинский точно не знал, почему уехал: острого неприятия советской власти у него не было, он всегда
был аполитичен (если не считать песни о погибших юнкерах «То, что я должен сказать», ставшей едва ли не гимном белого офицерства – и, кстати сказать, этот «промах» артисту вполне могли припомнить новые хозяева жизни). Возможно, интуитивно чувствовал, что его «ариэтки» не нужны будут Стране Советов; возможно, поддался какому-то порыву, как сам говорил, мальчишеской жажде приключений (хотя на момент отъезда «мальчишке» было уже 30 лет). Как бы там ни было, Вертинский сделал этот шаг, и первыми в длинной веренице стран и городов, в которых ему доведется побывать, стали Османская империя и ее столица. В Константинополе певец прожил около двух лет, выступая в кабаре и ресторанах. В некоторых из них («Русском трактире», «Черной розе») он даже был совладельцем, но, не имея деловой жилки, больших успехов как бизнесмен не достиг. Да и интерес к «русской экзотике» вскоре стал ослабевать, настала пора двигаться дальше. Знакомый импресарио, грек Кирьяков, предложил ехать в Румынию и «организовал» Вертинскому греческий паспорт на имя Александра Вертидиса. Пожалуй, с прибытия в румынскую Констанцу и началась «настоящая» 87
47/2012
В Москве. 1949
э мигрантская биография Вертинского – наполненная нескончаемыми поездками и переездами жизнь «бродячего артиста». Из Констанцы почти сразу отправились в Кишинев, оттуда – на «гастроли» по Бессарабии: в маленьких провинциальных городках Вертинского восторженно встречало русскоязычное население. Но вскоре из-за некоего инцидента он был выслан румынскими властями в Бухарест – там артист провел несколько месяцев, пел то в грязных кафешантанах, то в фешенебельных ресторанах. И опять, почувствовав, что Румыния – пройденный этап, певец пустился в дорогу – на этот раз в Польшу. За время, прожитое в этой стране (согласно мемуарам Вертинского – примерно с 1923-го по 1927-й), он объездил ее всю с концертами, параллельно выезжая на гастроли во Францию, Латвию, Бельгию, Германию. В эти годы им созданы «Концерт Сарасате», «Палестинское танго», «Сумасшедший шарманщик», «Сероглазый король» на стихи Анны Ахматовой, «Испано-Сюиза», «Пани Ирена», «Танго «Магнолия»», «Ирине Строцци», «Желтый ангел» – столько он не писал со времени отъезда из России. Постепенно Вертинский становился популярен в Ев88
ропе: его неповторимая манера исполнения – отдельный небольшой спектакль каждой песни, «балет рук», утонченность и изысканность, «фирменное» грассирование и напевный речитатив завоевали ему любовь избалованных европейцев, которых давно уже было трудно чем-либо удивить. Ему – удалось… К этому же времени относятся две (с разницей в 2 года) попытки артиста получить разрешение вернуться на Родину – в обеих просьбах было отказано. Покинув Варшаву, конец 20-х годов Вертинский провел в Германии и Франции. В Берлине в 1930-31 годах он записал свои первые грампластинки, но с приходом к власти нацистов окончательно перебрался в Париж – этот неповторимый город был еще одной его большой любовью. Здесь Александр Николаевич оказался весьма востребован: он выступал в лучших кабаре – «Казбек», «Шехерезада», «Казанова», «Большой московский Эрмитаж». Список мировых знаменитостей, с которыми он познакомился (а с некоторыми и подружился) в «парижский» период, впечатляющ: Чарли Чаплин, Марлен Дитрих, Федор Шаляпин, Серж Лифарь, Анна Павлова, Грета Гарбо… Летом 1933 года Вертинский гастролировал в Палестине, Ливане, Египте и Иерусалиме, а вернувшись, получил приглашение дать серию концертов в США, куда и отправился в октябре 1934-го. Первое выступление состоялось 3 марта 1935 года в нью-йоркском зале «Таун-Холл» и было триумфальным. В тот вечер его слушали Шаляпин и Рахманинов, Джордж Баланчин и Михаил Фокин, Рубен Мамулян и Марлен Дитрих (Александр Николаевич искренне восхищался ею как гениальной актрисой и ярчайшей личностью). Вертинского радовал энтузиазм публики в Нью-Йорке и Сан-Франциско, но американский
ВЕРТИНСКИЙ
«Париж! Этот изумительный город покорял всех. Его нельзя было не любить, нельзя забыть или предпочесть ему другой. Объездив все города Европы, побывав в Америке и других частях света, я нигде не мог найти равного ему… И при этом он был ко мне радушен и гостеприимен, как ни один город в мире. Это был город, где человеческая личность и ее свобода чтилась и уважалась…» / А. Вертинский «Четверть века без родины» Сверху вниз и слева направо: кабаре «Мулен Руж» в Париже; Вертинский в Германии на студии «УФА»; обложка нот песен Вертинского. 1914-1919
89
47/2012
90
ВЕРТИНСКИЙ
образ жизни ему претил (артист сетовал, что за 200 дней в Нью-Йорке не написал ни одной новой песни). К тому же он не знал английского, без чего в Америке совершенно немыслим настоящий успех иностранца, пусть и самого талантливого. Изза нежелания учить язык артист даже отклонил предложение сниматься в Голливуде… Проведя в США около года, этот своенравный кочевник отправился в Китай. Большая русская община очень тепло приняла Вертинского: концерты в Шанхае, Харбине и других городах шли с аншлагами; в шанхайской русской оперетте он пел партию графа Данилы в «Веселой вдове». Серьезных доходов это все, впрочем, не приносило. В 1937-м, на паях с некоей Буби, дамой полусвета, артист открыл кафе «Гардения», которое довольно скоро прогорело. Компаньонка исчезла, а на артисте повисли немалые долги. Чтобы расплатиться с ними, пришлось работать, не покладая рук: бывало, за ночь Вертинский выступал в нескольких ресторанах. Из книги Натальи Ильиной «Дороги и судьбы»: «Вертинский – ночной человек. Встретить его в первую половину дня удавалось нечасто, а если удавалось, то лишь в пустом и темном зале “Ренессанса”. (…) Утренний Вертинский угрюм, хмур, на лице выражение брезгливости… Ночной Вертинский весел, бодр, шутлив. Прекрасный рассказчик, импровизатор, мистификатор. (…) Однажды заявил, что не мог под утро заснуть и явственно слышал разговор кошек на крыше: “Маррруся!” – говорил кот. “Я не Маррруся, а Варррвара!” – отвечала кошка... Рассказ был длинный, очень смешной, но запомнилось мне лишь начало...»
Сверху вниз: рекламы на Бродвее в Нью-Йорке. 1930-е; поет великий Шаляпин; знаменитый кадр из фильма «Голубой ангел» с Марлен Дитрих. 1930
91
47/2012
Прощальный ужин Сегодня томная луна, Как пленная царевна, Грустна, задумчива, бледна И безнадежно влюблена. Сегодня музыка больна, Едва звучит напевно. Она капризна и нежна, И холодна, и гневна. Сегодня наш последний день В приморском ресторане, Упала на террасу тень, Зажглись огни в тумане... Отлив лениво ткет по дну Узоры пенных кружев. Мы пригласили тишину На наш прощальный ужин. Благодарю Вас, милый друг, За тайные свиданья, За незабвенные слова И пылкие признанья. Они, как яркие огни, Горят в моем ненастье. За эти золотые дни Украденного счастья. Благодарю Вас за любовь, Похожую на муки, За то, что Вы мне дали вновь Изведать боль разлуки. За упоительную власть Пленительного тела, За ту божественную страсть, Что в нас обоих пела. Я подымаю свой бокал За неизбежность смены, За Ваши новые пути И новые измены. Я не завидую тому, Кто Вас там ждет, тоскуя... За возвращение к нему
92
Бокал свой молча пью я! Я знаю. Я совсем не тот, Кто Вам для счастья нужен. А он – иной... Но пусть он ждет, Пока мы кончим ужин! Я знаю, даже кораблям Необходима пристань. Но не таким, как мы! Не нам, Бродягам и артистам! 1939
Без женщин Как хорошо без женщины, без фраз, Без горьких слов и сладких поцелуев, Без этих милых слишком честных глаз, Которые вам лгут и вас еще ревнуют! Как хорошо без театральных сцен, Без длинных «благородных» объяснений, Без этих истерических измен, Без этих запоздалых сожалений. И как смешна нелепая игра, Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен, Когда партнеры ваши – шулера, А выход из игры уж невозможен! Как хорошо с приятелем вдвоем Сидеть и пить простой шотландский виски И, улыбаясь, вспоминать о том, Что с этой дамой вы когда-то были близки. Как хорошо проснуться одному В своем веселом холостяцком «флете» И знать, что вам не нужно никому «Давать отчеты» – никому на свете! А чтобы «проигрыш» немного отыграть, С ее подругою затеять флирт невинный И как-нибудь уж там «застраховать» Простое самолюбие мужчины. 1940, Шанхай
ВЕРТИНСКИЙ
Вертинский в Париже
93
47/2012
В том же 1937-м Вертинскому через консульство было передано приглашение ВЦИК вернуться в СССР. Когда этот факт получил широкую огласку, против певца в прессе развернулась настоящая травля – его называли «наемником большевиков» и «предателем». К счастью, что-то помешало Вертинскому уехать: то ли внешние причины, то ли интуиция. Неизвестно, удалось бы ему уцелеть на родине в те страшные времена. Вообще, в отличие от светлой парижской жизни, 8 «китайских» лет стали самыми непростыми годами в эмиграции Вертинского. Но было одно «но»…
ДОЧЕНЬКИ КАВКАЗСКОГО ПЛЕННИКА Я понял. За все мученья, За то, что искал и ждал, – Как белую птицу Спасенья Господь мне ее послал…
Они познакомились в шанхайском ресторане: Александр там выступал, Лидия с компанией приехала его послушать. У него за плечами – годы скитаний, множество романов в богемной среде, давно распавшийся брак (первый раз Вертинский женился в 1924 году на Рахиль Потоцкой, которую после «перекрестил» в Ирен Вертидис), бесприютность и жажда простого человеческого счастья. Лидия Циргвава, девушка из хорошей семьи, служащая пароходной компании Моллерса, возможно, в мечтах совсем не так представляла своего будущего мужа. Ему уже исполнилось 50, ей – всего 17. По отцу Лиля была грузинкой, и потому влюбленный артист с легкой руки своего друга-шутника стал называть себя «кавказским пленником». Только через два года после знакомства, в конце мая 1942 года, преодолев яростное сопротивление семьи невесты («когда она* узнала, что я хочу встречаться с Вертинским, то был дикий скандал») и пережив сложности с разводом жениха, пара обвенчалась в православном храме. По воспоминаниям очевидцев, на венчании присутствовал «весь русский Шанхай». А вот тут следует сделать небольшую оговорку. Дело в том, что брак был не только освящен церковью, но и зарегистрирован в советском консульстве (по другим сведениям – в советском посольстве в Японии), то есть певец к тому времени уже получил советское гражданство. Когда и при каких обстоятельствах это произошло, сказать трудно, что дало богатую пищу для предположений всякого рода – вплоть до агентурной деятельности артиста. В июле 1943-го у Вертинских родилась дочь Марианна, в декабре 1944-го, уже в Москве – Анастасия. Для Вер* Мама Лидии.
94
Сверху вниз: молодожены в день свадьбы. Шанхай, 26 мая 1942 года; супруги Вертинские с первенцем
«…Легким шагом, как сон, как мечта, в мою жизнь, спокойно и уверенно (тогда, в баре Ренессанса) вошла длинноногая, зеленоглазая девочка... И сразу все остальное стало ненужным и неинтересным. Правда ли это? Может быть, я проснусь, и все это окажется сном?»
ВЕРТИНСКИЙ
тинского семья и дети были не просто совершенно новыми опытом и ощущениями. Из-за разницы в возрасте с женой и того, что отцом он стал на шестом десятке, его любовь мужа и отца была особенно острой, болезненно-щемящей. Вскоре после рождения Насти Вертинский написал одну из самых известных и «личных» своих песен – «Доченьки». Они же его просто боготворили: «Я помню, что я его всегда ждала. Все мое детство. Ну, конечно, как и другие дети, так же прыгала в классики, скакалки, в куклы играла. Но это было фоном моей жизни. А сутью ее было детское ожидание папиного приезда
«Двадцать лет я живу без родины, – писал артист Наркому иностранных дел В.М. Молотову. – Эмиграция – большое и тяжелое наказание, но даже бессрочную каторгу иногда сокращают за скромное поведение и РАСКАЯНИЕ. Разрешите мне вернуться домой. Я – советский гражданин. Я работаю, кроме своей профессии, в советской газете Шанхая “Новая жизнь” и пишу мемуары о своих встречах в эмиграции. Книга почти готова, Телеграфное Агентство Советского Союза хочет ее издать…»
95
47/2012
с гастролей. (…) Мы с Машкой без конца дрались из-за него. (…) Мне кажется, я всегда знала, что рано с ним расстанусь. И мне он нужен был для того, чтобы его вбирать, мне одной. Сестра мне мешала. Бедная Маша, она просто хотела сидеть на одной его коленке, а я-то хотела на двух. Он был только мой папа!» Детское предчувствие не обмануло Настю: «доченькам» довелось рано осиротеть. Но они смогли в полной мере раскрыть и реализовать то, что успел в них вложить отец. Девочки унаследовали от родителей и талант, и красоту, обе стали успешными актрисами театра и кино. Лидия Владимировна также снялась в нескольких картинах (самой известной ролью стал ее дебют – Птица Феникс в фильме Александра Птушко «Садко»), а окончив Художественный институт 96
Сверху вниз и слева направо: со старшей дочерью. 1956; с дочерьми Марианной и Анастасией. 1951; с невестой Лидией. Шанхай, 1941; отцовское счастье.
ВЕРТИНСКИЙ
им. Сурикова, она профессионально занялась гравюрой. Забегая вперед, скажем, что, овдовев в 34 года, красавица Лидия Вертинская никогда больше не вышла замуж: просто не могла представить рядом с собой кого-то иного, кроме своего «короля, патриция» – единственного мужчины, любимого мужа и друга.
«ПРИМИ МОЙ БЕДНЫЙ ДАР, ОТЧИЗНА!»
Очередное письмо с просьбой разрешить ему вернуться в СССР Вертинский написал в начале марта 1943 года. Его страна напряглась в нечеловеческом усилии одолеть фашизм, и певец особенно мучительно ощущал свою оторванность от нее. В апреле 1942-го, в стихотворении «Наше горе» Вертинский писал: Что мы можем? Слать врагу проклятья? Из газет бессильно узнавать, Как идут святые наши братья За родную землю умирать? На этот раз свое обращение он адресовал Председателю СНК СССР В.М. Молотову. «Жить вдали от Родины теперь, когда она обливается кровью, и быть бессильным ей помочь – самое ужасное». Он и хотел, и мог помочь: конечно, уже не как солдат, но – своим талантом, своим искусством. Легенда гласит, что вердикт Сталина, который только один и мог принять решение, был таков: «Дадим артисту Вертинскому спокойно дожить на Родине». Итак, долгожданное и такое желанное разрешение было получено, но в силу разных причин (в основном бюрократических проволочек) отъезд состоялся только в сентябре. То было во всех смыслах непростое путешествие: морем, поездом, с младенцем на руках, для которого приходилось любыми немыслимыми способами Сверху вниз: супруги Вертинские на даче. 1956; день рождения Марианны
доставать молоко (Лиля не смогла кормить сама) – и все это в военных реалиях… Из Владивостока в Москву добирались поездом; уже в дороге состоялось первое выступление Вертинского на советской земле – в Чите. Там же артист познакомился с пианистом Михаилом Борисовичем Брохесом, ставшим его постоянным аккомпаниатором до конца жизни. В Москве Вертинские поселились в гостинице «Метрополь», где прожили вплоть до весны 1946 года, когда уже c двумя детьми въехали в предоставленную им квартиру на улице Горького. Через месяц с небольшим по возвращении Александр Николаевич уже официально состоял во Всесоюзном гастрольно-концертном объединении (ВГКО). График концертов был очень плотным: 20-25 выступлений в месяц, 97
да не в одном городе, а по всей огромной стране! А ведь он был далеко не молод, да и не совсем здоров. Однако осознание того, что теперь он дышит воздухом СВОЕЙ Родины, помогало Вертинскому выдерживать такой бешеный темп жизни.
98
Сверху вниз и слева направо: Кремль и набережная; В. Качалов, В. Марецкая, А. Вертинский; возле афиши своего концерта
ВЕРТИНСКИЙ
В город, где он появился на свет ему удалось попасть не скоро. 21 августа 1945 года Вертинский писал жене: «Дорогая моя жена Лиличка! Вот я и в Киеве. Не могу тебе описать то чувство, которое охватило меня при въезде в этот город моего детства и юности. Изменился он мало и, кроме неузнаваемого, разрушенного до ужаса Крещатика, во всем остальном он остался таким, как я его запомнил на всю жизнь. (…) Теперь я так сильно почувствовал свое возвращение на Родину. Если Москва была возвращением на Родину, то Киев – это возвращение в отчий дом». Одни из первых концертов по возвращении Вертинский дал для коллег – творческой интеллигенции Москвы
и Ленинграда. Интерес к его выступлениям был огромен и порой доходил до ажиотажа, – ведь очень многие собратья по цеху помнили его еще тем, прежним, «черно-белым Пьеро». Концерты прошли с большим успехом. Но с особенным волнением артист ожидал встречи с простыми, «обычными» зрителями: поймут ли, примут ли, нужны ли истерзанным войной людям его «сероглазочки», «желтые ангелы» и «маленькие балеринки»?.. Следует заметить, что советская культура была полностью подцензурна – в частности, на тексты песен в обязательном порядке следовало получить одобрение работников «идеологического фронта» (позднее этот нелепый
Слева направо и сверху вниз: в роли кардинала в фильме «Заговор обреченных»; Москва, 1950-е; с дочками Марианной и Анастасией на первомайском параде
99
47/2012
Кадр из фильма «Анна на шее»
п роцесс получит название «залитовать»). Из ста с лишним песен из «актива» Вертинского к исполнению были допущены только три десятка, а на каждом концерте присутствовал «соглядатай» – дабы артист не вздумал позволить себе вольности… Но даже с таким «усеченным» репертуаром Вертинский неизменно выступал перед полными залами. Для советской публики он был существом с другой планеты, маленьким окошком в иной мир, который они, скорее всего, никогда не увидят, – в экзотические «бананово-лимонный Сингапур» и «далекий заколдованный Дамаск», в мир, где нет продуктовых карточек, свежих могил и тяжелейшего труда по восстановлению разрушенной страны. И большой артист умел рассказать об этих мирах так, что вызывал у уставших людей не злобу и раздражение, а восхищение и благодарность. Кстати, о залах. Собственно концертными залами места выступления Вертинского были далеко не всегда. Провинциальные дома культуры и клубы, очень часто – госпитали, заводы, детские дома и школы. Неотапливаемые помещения, убогие инструменты, неустроенный гастрольный быт (из писем 100
к жене: «жрать совершенно нечего», «у. на у.», т. е. «уборная на улице»). Но зато – всеобщая зрительская любовь и огромная популярность. За 14 лет, с возвращения до смерти, Александр Николаевич несколько раз объехал весь Советский Союз – от Украины до Сахалина и Дальнего Востока, дав в общей сложности около трех тысяч концертов. На этом фоне тем более удивительным выглядит отношение к артисту власть имущих: ему милостиво позволили выступать – но и только. «Официально» Вертинского как бы и не было: его песни не транслировали по радио, стихи не публиковали, грампластинки не выпускали (единственный раз, в 1944 году, было записано полтора десятка песен), в прессе не было ни статей о нем, ни рецензий. Конечно, это больно задевало Александра Николаевича, один из его комментариев по поводу такого положения вещей был горько-афористичным: «Я существую на правах публичного дома: все ходят, но в обществе говорить об этом не принято». Гастролировать становилось все труднее, подводило здоровье, слабел голос. Возможно – как знать! – в особенно горькие минуты духовного кризиса (в последние годы он даже не писал новых песен) Вертинский втайне жалел, что вернулся… В 1949 году Михаил Калатозов пригласил певца на роль кардинала Бирнча в своем фильме «Заговор обреченных»: статный, аристократичный Вертинский как нельзя более органично подходил для нее. За эту работу он получил Сталинскую премию, чем очень гордился. Но это было единственное признание его таланта и заслуг на государственном уровне. В следующие несколько лет Вертинский снялся в ряде картин: сыграл венецианского дожа
ВЕРТИНСКИЙ
в исторической драме «Великий воин Албании Скандербег», князя в фильме «Анна на шее» (картина стала лидером проката, а в год смерти Вертинского завоевала «Золотую оливковую ветвь» на кинофестивале в Италии) и в паре других. Кое-кто упрекал певца его в том, что он трудится на износ, стремясь заработать как можно больше. Конечно, он не был стяжателен, не являлся рабом вещей – но хотел жить достойно и старался обеспечить достойную жизнь своей семье, как будто предчувствовал, что долго За письменным столом. 1950-е заботиться о любимых дочках и жене ему не «Прочтите – и вы почувствуете, как автор (…) изящсуждено. Кроме того, но и мило лукавит с единственным умыслом – Вертинский никогда не представить жизнь интереснее, ярче и, право, отказывался выступать лучше, чем она есть на самом деле… – пишет исс «шефскими» или, как следователь творчества Вертинского Олег Рубансказали бы сегодня, ский. – В прозе Вертинского это ощущается, как бла г о т вори т е л ьными концертами. Он и умер нечто естественное. Он и писатель – Артист» на работе: в ленинградской гостинице Нужен ли он был своей родине? «Астория», 21 мая 1957 года – на сле- Если «не путать Отечество с начальдующий день после выступления в Доме ством» и под Родиной понимать милветеранов сцены. Александру Николае- лионы ее граждан, причем разных повичу стало плохо, приехала «скорая», колений, – безусловно, нужен. Можно но врачи помочь уже были бессильны, быть поклонником творчества Вертинпевец скончался от острой сердечной ского или не принимать его, это дело недостаточности. вкуса, однако отрицать бессмысленно: 23 мая в Москве состоялась граждан- он – неотъемлемая часть культуры ская панихида, похоронили выдающегося и истории своей страны. артиста на Новодевичьем кладбище. Неоформлении статьи использованы фотографии крологов в прессе не было – только два При из книги: Александр Вертинский. Дорогой кратких сообщения о смерти… длинною… – М.: Правда, 1990 101
47/2012
О нас и о Родине Проплываем океаны, Бороздим материки И несем в чужие страны Чувство русское тоски. И никак понять не можем, Что в сочувствии чужом Только раны мы тревожим, А покоя не найдем. И пора уже сознаться, Что напрасен дальний путь, Что довольно улыбаться, Извиняться как-нибудь. Что пора остановиться, Как-то где-то отдохнуть И спокойно согласиться, Что былого не вернуть. И ещё понять беззлобно, Что свою, пусть злую, мать Всё же как-то неудобно Вечно в обществе ругать. А она цветёт и зреет, Возрождённая в Огне, И простит и пожалеет И о вас и обо мне!.. Май 1935, Калифорния
102
Киев – родина нежная Киев – родина нежная, Звучавшая мне во сне, Юность моя мятежная, Наконец ты вернулась мне! Я готов целовать твои улицы, Прижиматься к твоим площадям. Я уже постарел, ссутулился, Потерял уже счет годам. А твои каштаны дремучие, Паникадила Весны, Все цветут, как и прежде, могучие, Берегут мои детские сны. Я хожу по родному городу, Как по кладбищу юных дней. Каждый камень я помню смолоду, Каждый куст вырастал при мне. Здесь тогда торговали мороженым, А налево была каланча... Пожалей меня, Господи Боже мой... Догорает моя свеча!.. 1956
ВЕРТИНСКИЙ
Александр Вертинский. Москва, 1940-е
103
47/2012
104
де БОМОН
Теперь нам известна самая страшная тайна этого человека, ревностно хранимая им от современников. И, строго говоря, это единственное, что нам доподлинно о нем известно. Шевалье, или же мадемуазель д’Эон де Бомон – 48 лет в мужском и 34 года в женском платье, не считая ситуативных переодеваний, – сочинял свою жизнь вдохновенно, словно роман плаща и шпаги. Но недоверчивые и прагматичные потомки, отбросив романтический флер, увековечили это имя в медицине, назвав эонизмом одну из нетрадиционных форм сексуального поведения. Кстати, не прижилось; возможно, не было оснований?.. Один из самых загадочных авантюристов XVIII века вовсю использовал в своих интересах то, что спустя пару столетий назовут гендерными стереотипами. И делал это с блеском.
Марина Ливанова
ШАРЛЬ-ЖЕНЕВЬЕВА Д’ЭОН де БОМОН: МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
105
47/2012
Париж, набережная Сены
БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
Младенец по имени Шарль-Женевьева-Луи-Огюст-АндреТимоте д’Эон де Бомон появился на свет 5 октября 1728 года в семье адвоката из городка Тоннерре в Бургундии. Его легенда сразу же после рождения устремляется по разным руслам: биографы пишут о мальчике, обряжаемом дома в девичье платье (а впрочем, тогда лет до трех всех детей одевали в платьица), и о девочке, выдаваемой за мальчика, – вплоть до подделки записи в церковной книге. Мотивации родителей тоже даны «в ассортименте»: для психоаналитиков – странное и неодолимое желание отца или матери иметь ребенка другого пола, для прагматиков – интрига с наследством, для получения которого требовалось наличие именно дочери либо именно сына. При этом Шарля-Женевьеву (женское имя досталось младенцу от крестной матери, что было в традиции) крестили в присутствии многочисленных свидетелей, вскармливала его известная в городе кормилица, учился ребенок в городском католическом колледже для мальчиков. То есть никаких видимых действий, чтобы скрыть его пол, родители не предпринимали. Скорее всего, легенда родилась позже, и запустил ее в обиход сам авантюрист, варьируя в зависимости от обстоятельств. Совсем юным д’Эон отправился в Париж, где поступил в коллеж Мазарини на юридический факультет. Карьеру по специальности он сделал неплохую: от клерка в налоговом ведомстве до парламентского адвоката, параллельно получив – 106
Шевалье д'Эон в мужском костюме
де БОМОН
Париж, Гревская площадь
в двадцать один год! – ученую степень доктора гражданского и канонического права. Однако судебными делами интересы молодого де Бомона не ограничивались. Шевалье был прекрасным фехтовальщиком и знаменитым дуэлянтом, пробовал себя и как литератор. («Пером и шпагой» – так называется роман о д’Эоне Валентина Пикуля, кстати, достойный доверия не более, чем мемуары самого героя). Вскоре молодой человек завел полезные знакомства, вошел в круги вельмож и поэтов и был принят при дворе. О чем можно говорить с относительной уверенностью, так это о внешности шевалье: белокурый, голубоглазый, субтильный, с тонкой талией, маленькими руками и ногами, нежной кожей и неопределенным пушком вместо бороды и усов. Сюда стоит добавить и высокий тембр голоса. Сложнее с его сексуальной ориентацией, по понятным причинам всегда интересовавшей биографов. В мемуарах де Бомон рассказывает о своих многочисленных победах над женщинами, в письме к своему командиру маршалу де Брольи – о том, что всегда был холоден, а любовниц ему заменяли книги. В обоих случаях мотивы приврать у него были. Спорно и расхожее утверждение, будто шевалье был самым известным трансвеститом, дав название редко употребляемому сегодня медицинскому термину, обозначающему то же самое отклонение от нормы. Маскарад д’Эона, родившегося в карнавальную эпоху великих авантюристов СенЖермена, Калиостро, Казановы и ничуть не отстававшего от них по части тяги к приключениям, как правило,
«Двойственная роль, играемая этим лицом, без сомнения, обратил а на него общее внимание (…); но эта же двойственность породил а такое множество нелепых и преувеличенных расск азов о к ава лере д’Эоне, что в них не всегда легко отличить правду от вымысл а» / В. Зотов «Ск азания иноземцев о России XVIII столетия. К авалер д’Эон и его пребывание в Петербурге»
107
Репин, Суриков, Васнецов, Перов, Шишкин, Левитан, Серов, Крамской,
Гиацинт Риго. Портрет короля Людовика XV. 1730
имел вполне конкретную цель. Или хотя бы вескую, зависящую не только от него причину.
БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ
В двадцать семь лет шевалье д’Эон был завербован в разведку. Согласно Пикулю, сделал это лично Людовик XV – после того как поддался чарам юной прелестницы, осознал ошибку достаточно поздно и «сохранил лицо», пригласив «даму» на службу. Впрочем, историки сам факт личной встречи шевалье с королем, даже при 108
менее пикантных обстоятельствах, ставят под сомнение. Достаточно и того, что среди парижских знакомых де Бомона был принц Конти, тогдашний шеф самой запутанной и авантюрной спецслужбы своего времени, так называемого «Секрета короля». «Секрет короля» подчинялся лично Людовику, минуя правительство, и политика, проводимая посредством этой структуры, часто в корне противоречила официальному внешнеполитическому курсу Франции. Официальных послов в разных державах король
де БОМОН
дублировал послами тайными – с противоположными инструкциями. В хитросплетениях агентурной сети, заговорах и интригах с переодеваниями, фальшивыми документами и прочими элементами затеянной им игры король порой не мог разобраться и сам. Но оплачивал работу своих людей более чем щедро. Самым неопределенным и трудно прогнозируемым участком работы на тот момент была Россия, где царствовала Елизавета Петровна, а внешнюю политику во многом определял антифранцузски настроенный канцлер А.П. Бестужев-Рюмин. Дипломатических отношений между Россией и Францией не существовало, а последний «тайный посол» шевалье Вилькруассан угодил в Шлиссельбургскую крепость как шпион. Официальный курс Франции оставался антироссийским, однако Людовик был заинтересован в сближении с сильной державой: в Европе назревал союз между Австрией, Пруссией и Англией, враждебный французским интересам. «Тайным послом» (а по совместительству все-таки шпионом) в Россию летом 1755 года был направлен шотландский дворянин Александр Дуглас-Маккензи, политэмигрант и ненавистник англичан. По легенде – геолог-любитель, интересующийся рудной промышленностью, а кроме того, как любой порядочный иностранец в России, – ценами на меха. Был разработан «меховой шифр», с помощью которого Дугласу надлежало передавать донесения о расстановке сил в актуальной российской политике: «рысь в цене» означало усиление проавстрийской партии, «соболь падает» – ослабление влияния Бестужева, «черно-бурой лисой» именовался английский посол и т.д. Дугласа сопровождала юная племянница, некая мадемуазель Лия де Бомон. Д’Эон ехал в Петербург не только для разведки: он должен был войти в доверие к императрице, вручить ей личное письмо от французского короля, спрятанное в кожаном переплете книги Монтескье «Дух законов», и провести дипломатические переговоры. Документы, подтверждающие его полномочия, были зашиты в корсете. Кроме того, д’Эон в подошве своего дамского башмачка носил ключ от агентурного шифра: в отличие от осторожного Дугласа, он переписывался напрямую с Людовиком, принцем Конти и маркизой де Помпадур. Если разведывательно-дипломатическая поездка Дугласа, который не сумел даже добиться аудиенции у Елизаветы
Императрица Елизавета Петровна
Принц де Конти
Маркиза де Помпадур
109
47/2012
(«меховую муфту не нашел», – сообщал он во Францию о неудаче) и вскоре был выслан из страны, является историческим фактом, то о миссии «мадемуазель» известно со слов самого авантюриста. Справился он, конечно же, блестяще: по протекции вицеканцлера Михаила Воронцова стал личной чтицей и чуть ли не наперсницей Елизаветы и переориентировал ее на установление контактов с Версалем (изменению вектора внешней политики России способствовала и расстановка сил на международной арене, но это уже детали). Маскарада никто не заподозрил. Имела ли эта авантюра место в реальности или только в легенде, она весьма показательна с точки зрения представлений того (и не только) времени о воз110
можностях мужчины и женщины. Последней легче расположить к себе другую женщину, не вызывая подозрений, но для успеха дипломатической миссии необходим острый мужской ум! – и как тут обойтись без переодевания, презрев очевидный риск? Через год шевалье вновь появился в Петербурге уже в мужской одежде и в должности секретаря посольства при поверенном в делах Дугласе-Маккензи (официальный посол Франции ПольФрансуа л’Опиталь прибыл в Россию годом позже). Заново представляясь императрице и петербургским знакомым, д’Эон непременно упоминал свою недавно побывавшую в России родную сестру. Возможно, из этой второй – и точно имевшей место – поездки шевалье де Портреты шевалье в мужском и женском обличьях
де БОМОН
Бомон привез документ, на протяжении столетий не раз игравший важную роль в европейской политике.
ПРОПАГАНДА
«Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха: оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время». «При всяком случае вмешиваться в дела и распри Европы, особенно Германии, которая, как ближайшая, представляет более непосредственный интерес». «Неустанно расширять свои пределы к северу и к югу, вдоль Черного моря». «Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша похоронена, Турция завоевана, армии соединены, Черное и Балтийское моря охраняемы нашими кораблями, тогда надлежит под великою тайною предложить сперва Версальскому договору, а потом Венскому, разделить власть над Вселенною». Сверху вниз: вид Аничкова дворца и Невского проспекта. Середина XVIII века; В. Серов. «Петр I» (фрагмент). 1907
Подлинного завещания Петра I не существует, зато есть несколько подложных. Якобы скопированное д’Эоном – третье по счету
111
Это выдержки из «Завещания Петра Великого» – документа, который российские историки в один возмущенный голос называют откровенной пропагандистской фальшивкой. Впервые о существовании политического завещания Петра, аккумулировавшего в себе «русскую угрозу», написал французский историк Мишель Лезюр, служащий министерства иностранных дел правительства Наполеона Бонапарта. Памфлет Лезюра «О возрастании русской державы с самого начала ее до XIX столетия» был издан огромным тиражом в 1812 году по личному распоряжению Наполеона и распространялся в армии «для укрепления мотивации», как сказали бы теперь, французских солдат и офицеров. Что характерно, текста завещания 500-страничный памфлет не содержал – только пересказ. А текст впервые всплыл в печати в 1836 году, в книге Теодора-Фредерика Гайярде, беллетристической биографии Бомона, стилизованной под мемуары. Полное ее название звучало так: «Записки шевалье д’Эона, обнародованные в первый раз на основании бумаг, доставленных его семейством, и официальных документов, хранящихся в министерстве иностранных дел». Одним из «официальных документов» якобы и было завещание Петра Великого.
В изложении Гайярде, в 1757 году шевалье д’Эон, торопясь привезти королю подписанный императрицей (разумеется, его стараниями) выгодный для Франции договор, так стремительно мчался в Париж, что вылетел на повороте из экипажа и серьезно повредил ногу. За усердие он был вознагражден деньгами, повышением в звании и золотой табакеркой; король даже прислал шевалье своего хирурга – но прохладно отнесся к сенсационному документу, копию с которого д’Эон будто бы снял в Петербурге. «Бомба взорвалась» уже в следующем столетии. После выхода книги Гайярде «завещание» начали цитировать в газетах и публицистических сочинениях, особенно популярным оно стало в Европе перед Крымской войной. В ХХ веке цитатами из него убедительно подкреплял свои сочинения Геббельс. Если версию о том, что завещание настоящее, российские историки даже и не рассматривают, то о происхождении подделки единого мнения нет. Возможно, «документ» был сфабрикован уже в ХІХ веке, а материалом послужили политические сочинения д’Эона, найденные в архивах. Но не исключено, что шевалье написал «Завещание Петра Великого» сам. И если так, значит, этот человек еще тогда, в эпоху тайной дипломатии, дворцовых заговоров и авантюристоводиночек, понимал, каким мощным орудием может служить пропаганда и информационная война.
ЛЮБОВЬ И КРОВЬ
В Россию шевалье еще вернулся и пробыл там в составе посольства до 1761
Сверху вниз: шевалье д’Эон в 40 лет; д’Эон де Бомон в юности
де БОМОН
«Русские (…) почитают себя годными к любому делу и не уступающими в ловкости ни одному народу европейскому; русский купец или фабрик ант, ревнуя к чужеземцам, употребит все возможные средства, дабы помешать им устроить здесь полезные заведения и воспрепятствовать их бесперебойному труду; он пойдет на все, измучит чужестранцев ложными надеждами, отсрочк ами и посул ами и доведет до того, что, обремененный долгами и лишенный возможности выехать из России, иностранец примет поневоле условия невыгодные и разорительные»
года, активно участвуя в политических интригах (в частности, поспособствовав падению Бестужева) и любознательно изучая русскую жизнь. В официальных письмах в Версаль он делал остроумные зарисовки российского государственного устройства, менталитета и быта, отмечая положительные стороны и детали, однако резюмируя беспощадно: «По описанию моему можно подумать, будто в управлении всеми делами этой Империи царит величайший порядок; я же, напротив, полагаю, что царит в нем немалый беспорядок, причина же сего положения вещей очень проста: в здешних краях никто не получает должность в награду за заслуги, как сие в других странах водится, а по той лишь причине, что сие государю угодно, и нет здесь ни законов, ни права, и во всех сословиях вдобавок невежество господствует». Д’Эону предлагали остаться в России, сулили выгодную службу, и версальское начальство советовало соглашаться, однако авантюрная натура шевалье взяла свое – ему надоело, и он уехал. По другой версии, вернулся он во Францию по состоянию здоровья: прогрессирующая болезнь глаз требовала медицины европейского уровня. В мемуарах же шевалье излагается романтическая версия, впрочем, не вполне достоверная. Согласно ей, покидая Петербург, де Бомон оставил там большую любовь – фрейлину императрицы Надежду Штейн. Он намеревался сразу вызвать возлюбленную из России через посредничество ее подруги, герцогини СофииШарлотты Мекленбург-Стрелицкой (будущей королевы Англии). Однако международная и придворная обстановка не способствовала встрече влюбленных: Надежда Штейн отбыла из Петербурга в другом направлении – в Сибирь, где ее следы затерялись. В этой истории, убедительно доказывающей мужскую природу шевалье (упоминается даже их с Надеждой умерший ребенок), тем не менее, хватает перипетий с переодеванием в женское платье – в лучших традициях жанра. Вернувшись на родину, де Бомон занялся самым мужественным из возможных занятий – пошел на войну. В чине капитана драгунского полка и в должности адъютанта маршала де Брольи он отправился в верхнерейнскую армию Сверху вниз: Лия де Бомон; София-Шарлотта Мекленбург-Стрелицкая
113
47/2012
Каналетто. «Лондон. Нортумберленд-хаус». 1752
и участвовал в последних битвах Семилетней войны: при Ультропе, Эймбеке, Остервике. Был ранен, вернулся в строй, отличился при штурме резиденции герцога Брауншвейгского, переплывал под обстрелом реку Везер в Нижней Саксонии… Но война подходила к концу, и с не лучшим для Франции раскладом. «Тайная дипломатия» снова приобрела особую актуальность, теперь уже на другом проблемном участке – в Англии.
ШПИОНСКИЙ РОМАН
В начале 1763 года д’Эон отправился в Британию в качестве секретаря дипломатической делегации, посланной для ведения мирных переговоров. 10 февраля был заключен договор, согласно которому Франция теряла индийские колонии, но сохраняла за собой Мартинику и Гваделупу. Король остался доволен и пожаловал шевалье орден Святого Людовика.
114
Однако «английская миссия» де Бомона заключалась не только в этом. Он руководил и шпионской группой, под видом мирных путешественников производившей разведку прибрежных территорий на предмет удобной высадки десанта: Версаль не исключал возможности новой войны. Один из планов вторжения в Англию с одновременным поднятием восстания в Ирландии и реставрацией Стюартов разработал сам д’Эон. Это не мешало ему вращаться при дворе в статусе секретаря посольства, а затем и посланника, и сохранять хорошие (а по одной из версий – даже более чем) отношения с молодой королевой Софией-Шарлоттой. Находясь вдали от Версаля, шевалье не подозревал, что влиятельная маркиза де Помпадур теперь превратилась в его врага. По некоторым данным, обнаружив в бумагах Людовика несогласованную с ней переписку с агентурой «Секрета
де БОМОН
Жан Луи Эрнест Мейсонье. Игра в шахматы
короля», фаворитка устроила скандал и потребовала заменить королевских агентов подконтрольными ей людьми. В Англию поехал новый посол – де Герши, д’Эона отозвали. Но параллельно с приказом об отставке он получил личное письмо от короля с противоположными инструкциями: не возвращаться ни в коем случае. Весьма осведомленные современники, цитируя это письмо, делают акцент на строчках, где король советует д’Эону безопасности ради снова облачиться в женское платье. С этого момента в жизни шевалье начался очень зыбкий и труднообъяснимый период. На него охотились ставленники Помпадур, он оборонялся и путал следы. Бывший военный превратил свой дом в крепость, готовую к осаде, вооружил своих людей и сам жил в постоянной готовности к покушению, чередуя в разных эпизодах фехтовальное мастерство и женский маскарад.
Вершиной изобретательности врага, по легенде, стало «привидение» в доме де Бомона: заслышав крики и стоны в трубе, шевалье ткнул туда шпагой, и в камин свалился перепуганный трубочист, признавшийся, что его наняли... Замысел состоял в том, чтобы выставить де Бомона сумасшедшим, а таковых в Англии пожизненно лишали свободы. Параллельно шла война в прессе: де Герши заказывал оскорбительные для д’Эона памфлеты (от обвинения в краже государственных средств и до утверждения, что шевалье – гермафродит), тот отвечал, не всегда сохраняя самообладание. Де Герши подал на де Бомона иск за клевету; тот в суд не явился, зато возбудил контрпроцесс, обвиняя посла в организации отравления: д’Эона пытались опоить опиумом, чтобы в бессознательном состоянии вывезти во Францию. Дело приобрело нежелательную для посла огласку, и в результате де Бомон
115
47/2012
одержал убедительную победу. Де Герши был отозван во Францию, а новый посланник привез шевалье секретное распоряжение короля о назначении ему пенсии в 12 000 ливров – по тем временам сумма огромная. Д’Эон остался в Англии на положении высокооплачиваемого агента «Секрета короля», но на самом деле все было еще сложнее и запутаннее. В руках шевалье оставался архив секретных документов (в том числе касавшихся подготовки французского вторжения), владея которыми, он мог диктовать Людовику свои условия. Авантюрист-одиночка, он был, по сути, независим, неуправляем и опасен.
Париж. Мост Менял
Георг III
КАВАЛЕР ИЛИ ДАМА?
В начале семидесятых годов XVIII столетия весь Лондон наперебой заключал пари: к какому полу принадлежит д’Эон де Бомон? Последние несколько лет шевалье появлялся на публике то в мужском, то в женском платье и тщательно охранял свой секрет. Княгиня Екатерина Дашкова, побывавшая в Лондоне, со всей ответственностью заявляла, что д’Эон – женщина. А специальная комиссия, осмотру которой шевалье подвергся, вступая с разведывательной целью в Братство Рыцарей Святого Фрэнсиса Уайкомбского* (эта эксцентрично-оккультная организация давно привлекала внимание спецслужб), вынесла по данному вопросу весьма туманное суждение. * Другое название – «Клуб адского пламени».
116
Мадам Дюбарри
де БОМОН
Каналетто. «Темза возле Лондона». 1747
Ходили слухи, будто шевалье через подставных лиц выигрывал на пари огромные суммы. Что сомнительно: ради выигрыша ему пришлось бы открыть кому-то сокровенную информацию, а этого так и не случилось. Тайна обеспечивала постоянное внимание публики, и де Бомон явно увлекся процессом, не собираясь ставить точку в игре. Но сделать это и официально «выбрать пол» ему все же пришлось. Цитата из мемуаров шевалье: «Вот уже несколько часов, как мы вместе [с королевой Софией-Шарлоттой] были в комнате, соседствующей с той, где спал ребенок. Во дворе все спали, когда вдруг вбежал испуганный Кокрель, оставшийся в галерее на страже, и крикнул нам, что дверь апартаментов короля только что открылась, вышел Георг III и направляется сейчас к этой комнате. Описать охватившее нас после этих слов волнение было невозможно. Кокрель соображал медленно, а королева и того медленнее. Лишь я не потерял хладнокровия». Будучи застигнут королем в спальне его супруги, де Бомон пояснил свое
присутствие благовидным предлогом и «признался», что на самом деле является женщиной. Георг ІІІ усомнился и направил запрос Людовику XV; втайне французскому королю написала и английская королева, умоляя подтвердить слова его «подданной». Из галантности, а возможно, и под влиянием новой фаворитки – графини Дюбарри, Людовик согласился поддержать легенду. Осталось уговорить д’Эона. Возмутившись поначалу перспективой навсегда облачиться в женское платье, шевалье в конце концов, конечно же, согласился – ради спасения чести возлюбленной… У этой романтической истории (она пересказана во многих биографиях де Бомона) только один недостаток: приведя ее в первом издании «Записок шевалье д’Эона…», Гайярде в переиздании книги через несколько лет сознался, что сюжет с королевой он выдумал сам. Действительность, насколько ее можно реконструировать, была печальнее. Дела шевалье шли неважно. Вернуться во Францию, где у де Бомона имелось родовое поместье, он не мог, выехать в Польшу или Швейцарию не получилось
117
47/2012
тоже. Финансирование его агентурной работы король прекратил, и единственным капиталом шевалье – а одновременно гарантией безопасности – оставались секретные бумаги. Людовик XV, отношения с которым усложнялись и запутывались, все больше напоминая взаимный шантаж, умер в 1774 году, и договариваться пришлось с его преемником. Людовик XVI, мало понимая в происходящем (по одной из версий, в расчете на его галантность д’Эон в письме новому королю представился как женщина, по важным причинам вынужденная на протяжении многих лет носить мужской костюм), отправил в Лондон для выяснения обстоятельств секретного агента по имени Пьер Огюстен Карон де Бомарше.
ЖЕНИТЬБА БОМАРШЕ
«Когда задумываешься о том, что это гонимое создание принадлежит к полу, которому все простительно, – сердце наполняется состраданием, – писал Бомарше Людовику. – Смею заверить Вас, сир, что если обращаться с этим нежным, хотя и несколько озлобленным двенадцатилетними несчастьями, существом с умением и ловкостью, можно без особого труда подчинить его и заставить вернуть все бумаги покойного короля на разумных условиях». Молодой Бомарше, активный сторонник независимости Североамериканских колоний, был заинтересован в нейтрализации бумаг д’Эона: это позволило бы Франции открыто занять проамериканскую позицию на международной арене. А по несколько фривольной легенде, будущий автор «Женитьбы Фигаро» задумал и собственную авантюру: намереваясь выиграть пари на предмет пола шевалье, он предложил сорокасемилетней «мадемуазель де Бомон» руку и сердце; та кокетливо обещала подумать. За взаимной игрой двух авантюристов с восторгом
118
«Пусть я буду несчастлив, но не смешон, – писа л д’Эон королю Франции. – Если окружающие хоть раз увидят во мне переодетого мужчину, я стану для них ходячим к лоуном, полишинелем, кривлякой… Первое мое условие: во время предстоящих контактов между мной и Вашими агентами они будут считать меня женщиной». Таким агентом короля ста л Бомарше
де БОМОН
наблюдали современники – и особенно современницы, близко знакомые с шевалье. «Признайтесь, что мне, которая видела и в своих руках так часто держала истину, есть от чего сойти с ума», – писала д’Эону одна из них. В конце концов стороны договорились. Умело играя на пресловутых «слабостях своего пола», шевалье выторговал себе возвращение на родину, погашение всех долгов, пожизненную пенсию в те же 12 000 ливров и признание заслуг перед Отечеством с правом носить орден Святого Людовика на корсаже платья; на обзаведение женским гардеробом была оговорена отдельная сумма. Взамен он возвращал архив и ставил свою подпись под следующим текстом: «Мадемуазель де Бомон признает, что по воле своих родителей она до сих пор жила под чуждым ей мужским обличьем, и отныне, дабы положить конец этому двусмысленному положению, вновь станет носить женское платье и больше никогда от этого не откажется». Зачем это было нужно Версалю? Ответ очевиден – это был лучший способ полностью обезвредить д’Эона на будущее, независимо от линии его поведения: мужчина в женском платье смешон, женщину же по определению нельзя принимать всерьез. Сложнее понять, как, почему и зачем мог пойти на такое сам шевалье. «После того, как я всю жизнь был мужчиной, военным, ученым, дипломатом, я испытываю восторг оттого, что я женщина!» – сторонникам трансвестизма или даже транссексуализма д’Эона вполне достаточно этой фразы из его мемуаров: нетрадиционно ориентированный человек наконец-то обрел гармонию с самим собой. Против этой версии свидетельствует эпизод, произошедший сразу после возвращения шевалье во Францию, – в Версаль он явился в драгунском мундире, не собираясь буквально исполнять анекдотическое условие договора.
119
47/2012
Поединок д’Эона де Бомона с шевалье де Сен-Жоржем. 1787
Но ему убедительно пояснили, что бунтовать бессмысленно, в качестве «пряника» предложив услуги личной портнихи Марии-Антуанетты. Гардероб де Бомон заказал траурный, желая придать своей фигуре хоть немного драматизма. «Д’Эон стал собственной вдовой», – зубоскалили недруги. Ключом к пониманию мотиваций авантюриста может служить одно из писем, посланных из Версаля, чтобы его уговорить (опять-таки, неважно, настоящее ли оно или плод фантазии биографа, – главное, что замечательно иллюстрирует тогдашние половые стереотипы): «Услуги, оказанные Вами королю и Вашей родине в политике и на поле битвы, какими бы выдающимися они ни были, нередки. Если бы эти заслуги принадлежали женщине, а не мужчине, они сразу возросли бы и стали исключительно значимыми. (…) Не лучше ли быть знаменитой женщиной, чем неизвестным мужчиной?»
ПЕРОМ И ШПАГОЙ
«Мадемуазель де Бомон» действительно стала сенсацией. Еще при жизни шевалье начали выходить его беллетризованные биографии, получили распространение парные гравюры, изобра120
Знаменитый поединок между шева лье д’Эоном и шева лье де Сен-Жоржем состоялся в Лондоне 9 апреля 1787 года в присутствии принца Уэльского. «Победительница» прошл а под триумфа льной аркой из скрещенных шпаг восхищенных зрителей
де БОМОН
жавшие его в мужском и женском обличьях. Его приглашали в лучшие дома, однажды д’Эон был представлен Вольтеру, признавшемуся потом, что ничего не понимает в этой истории. Несколько лет де Бомон прожил в своем имении в Тоннерре, где занимался писательством: в частности, создал трактаты о бумажных деньгах, о торговых тарифах, об Индии, где никогда не был, и даже о первой жене Петра І. По законам жанра (и согласно мемуарам шевалье) в его жизни снова появилась давняя возлюбленная Надежда Штейн, но увы, мадемуазель де Бомон ничего не могла ей предложить... Вскоре авантюрист затосковал. Он просился на войну, в Северную Америку – но, разумеется, получил отказ. Тогда он снова отправился в Лондон, где его застало известие о Французской революции. Договор с королем потерял актуальность, но прекратились и пенсионные выплаты. Д’Эон был вынужден и дальше спекулировать женским обликом, в юбке и при шпаге участвуя в публичных поединках (существуют многочисленные изображения его дуэли с блестящим фехтовальщиком шевалье де Сен-Жоржем). После ранения в руку фехтовать он уже не мог и совершил последнюю громкую авантюру: попытался продать свою библиотеку лично Екатерине ІІ. Дело не выгорело, богатейшая библиотека пошла с молотка в розницу. 21 мая 1810 года Шарль-Женевьева д’Эон де Бомон скончался. Специальная врачебная комиссия произвела вскрытие и установила, что покойный является мужчиной – «без какой-либо примеси иного пола». Вольтер В его комнате остались недораспроданные книги: «Апология дам», «Жизнь знаменитых женщин Франции» в двух томах, «Защита прекрасного пола», «Исследования о женском платье», эротические брошюры и пособия по акушерству и гинекологии, что дало исследователям основания заподозрить: «примесь иного пола» если не в физиологии, то в психике шевалье все-таки была. Но есть и другое пояснение. Возможно, в эпоху, когда социальные роли мужчины и женщины были четко регламентированы, а стереотипы незыблемы, этот человек пристально изучал представительниц противоположного пола – потому что хотел их понять.
Томас Стюарт. Портрет д’Эона де Бомона в женском платье. 1792
121
47/2012 29/2011
122
АСЕЕВ Николай Николаевич (наст. фам. – Штальбаум) (1889-1963) – русский советский поэт, сценарист, переводчик, деятель русского футуризма. С 1923 участвовал в литературной группе «ЛЕФ». За свою жизнь опубликовал более 70-ти стихотворных сборников
БОМАРШЕ Пьер Огюстен де (1732-1799) – французский драматург и публицист. Наиболее известные комедии – «Севильский цирюльник» и «Женитьба Фигаро». На их сюжеты написаны оперы (соответственно) Дж. Россини и В.А. Моцарта. Отличался предприимчивостью и ловкостью
БАЛАНЧИН Джордж (Баланчивадзе Георгий Мелитонович – наст. имя) (1904-1983) – американский балетмейстер. Работал с труппой «Русский балет С.П. Дягилева». В США организовал «Школу американского балета», из которой выросла труппа «Американский балет»
БРЕХТ Бертольд (1898-1956) – немецкий писатель, поэт, драматург, режиссер, реформатор театра. Автор пьес: «Трехгрошовая опера», «Мамаша Кураж и ее дети», «Добрый человек из Сезуана», «Кавказский меловой круг» и др. В 1949 основал театр «Берлинер ансамбль»
БАРАТАШВИЛИ Николай (Николоз) Мелитонович (1817-1845) – грузинский поэт-романтик, классик грузинской литературы. При жизни не издавался и был мало известен. После издания в 1876 сборника стихов на грузинском языке стал одним из самых популярных поэтов Грузии
БРОЛЬИ Виктор Франсуа де (1718-1804) – французский, английский и российский военный деятель. Маршал Франции, российский генералфельдмаршал (1797). Командовал отрядом французских эмигрантов и в 1794 сформировал отряд, с которым поступил на службу к англичанам
БЕРНАР Сара (Розина – наст. имя) (1844-1923) – французская актриса драматического амплуа. Пользовалась огромной популярностью, играя в пьесах Шекспира, Гюго, Дюма-сына и др. В начале XX века была названа «самой знаменитой актрисой за всю историю»
ВАГНЕР Рихард (1813-1883) – немецкий композитор, дирижер, музыкальный писатель. Реформатор оперного искусства. Создатель опер: «Летучий голландец» (1841), «Тангейзер» (1845), «Лоэнгрин» (1848), «Тристан и Изольда» (1859), «Парсифаль» (1882) и др.
БЕСТУЖЕВ-РЮМИН Алексей Петрович (16931768) – российский государственный деятель и дипломат; великий канцлер, граф (1742). В 1741-1757 участвовал во всех дипломатических делах, заключении договоров и конвенций России с европейскими державами
ВАХТАНГОВ Евгений Багратионович (1883-1922) – советский актер, театральный режиссер, основатель (1913) и руководитель Студенческой драматической (в дальнейшем «Мансуровской») студии, которая в 1921 стала 3-й Студией МХТ, а с 1926 – театром его имени
БЕСТУЖЕВ-РЮМИН Константин Николаевич (1829-1897) – русский историк, один из основателей отечественной школы источниковедения. Главный труд – «Русская история», в которой планировалось дать сжатую историю от древнейших времен до начала XIX в.
ВОЛОШИН Максимилиан Александрович (1877-1932) – русский поэт, критик и художникакварелист. Автор сборников «Иверни» (1918), «Демоны глухонемые» (1919), книги стихов «Неопалимая Купина», цикла философических поэм «Путями Каина» (1921-1923) и мн. др.
БОБРОВ Сергей Павлович (1889-1971) – русский поэт и писатель, критик, переводчик, математик и стиховед, один из основателей русского футуризма, популяризатор науки. Автор многочисленных стихотворных произведений, нескольких романов и научно-популярных книг
ВОРОНЦОВ Михаил Илларионович (1714-1767) – российский государственный деятель, дипломат. Участник дворцового переворота и ареста правительницы Анны Леопольдовны. С 1744 вицеканцлер, в 1758-1762 канцлер (занял эту должность после падения А.П. Бестужева-Рюмина)
биографические справки
www.persons-info.com ГЕ Николай Николаевич (1831-1894) – русский художник. Выдающийся мастер портрета и сюжетной картины. Бурный общественный резонанс вызвала его «Тайная вечеря» (1863, Русский музей). Другим важным успехом художника явился портрет А.И. Герцена
КАЧАЛОВ Василий Иванович (Шверубович – наст. фам.) (1875-1948) – русский театральный актер широкого амплуа. Один из ведущих актеров Московского Художественного театра К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко (1900). Создал в МХТ/МХАТе 55 ролей
ДЮБАРРИ (ДЮ БАРРИ) Мари Жанна (Бекю – фам. при рожд.) (1746-1793) – французская авантюристка, официальная фаворитка короля Людовика XV, незаконная дочь девицы Бекю и сборщика податей Гомара де Вобернье, вышедшая замуж за обедневшего дворянина дю Барри
КООНЕН Алиса Георгиевна (1889-1974) – русская актриса. С 1906 участвовала в спектаклях МХТ на выходных ролях (первая – Гостья в «Горе от ума»). В 1940 сыграла главную роль в ставшем легендарным спектакле Таирова по роману «Мадам Бовари» Г. Флобера
ЗАВАДСКИЙ Юрий Александрович (1894-1977) – советский режиссер, актер и педагог. С 1940 – главный режиссер Театра им. Моссовета. Постановки: «Отелло», «Маскарад», «Петербургские сновидения» (по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») и мн. др.
КОСТОМАРОВ Николай Иванович (1817-1885) – русский историк, писатель. Один из руководителей Кирилло-Мефодиевского общества. Сторонник украинской культурно-национальной автономии. Труды по социально-политической и экономической истории России и Украины
ИВАНОВ Вячеслав Иванович (1866-1949) – русский поэт, философ, драматург, переводчик. Литературная известность пришла с выходом сборников «Кормчие звезды», «Прозрачность», «Эрос» и др. Его квартира на Таврической улице в Петербурге была литературным салоном
ЛЕВИТАН Исаак Ильич (1860-1900) – русский живописец-передвижник, пейзажист. Важную роль в его творчестве играли музыкальные, поэтические, философские ассоциации. Известные полотна: «Осенний день. Сокольники», «Березовая роща», «Вечер на Волге» и др.
КАЗАНОВА Джакомо Джироламо (1725-1798) – итальянский авантюрист, путешественник и писатель, получивший известность благодаря своим многочисленным приключениям и любовным похождениям. Использовал также имя и дворянский титул «шевалье де Сенгальт» (присвоенные)
МАМУЛЯН Рубен (1897-1987) – американский режиссер. В 1929 дебютировал в кино звуковым фильмом «Аплодисменты». Экранизация теккереевской «Ярмарки тщеславия» под названием «Бекки Шарп» (1935) была первым американским цветным фильмом
КАЛАТОЗОВ (КАЛАТОЗИШВИЛИ) Михаил Константинович (1903-1973) – советский кинорежиссер, сценарист. Фильмы: «Валерий Чкалов», «Верные друзья», «Красная палатка» и др.; картина «Летят журавли» (1957) получила мировое признание и ряд международных премий
МАНДЕЛЬШТАМ Осип (Иосиф) Эмильевич (1892-1938) – русский поэт, эссеист, переводчик и литературный критик. В 1913 издан первый его сборник «Камень». В 1920-е – сборники «Tristia», «Вторая книга», «Стихотворения». Репрессирован, умер в тюремной больнице
КАЛИОСТРО Алессандро (Бальзамо Джузеппе – наст. имя) (1743-1795) – итальянский мистик и авантюрист, широко известный во второй половине XVIII века в Западной и Центральной Европе, а также в России. Скончался в тюрьме при не до конца выясненных обстоятельствах
МАРЕЦКАЯ Вера Петровна (1906-1978) – советская актриса театра и кино. Успех завоевала после фильма С. Протарзанова «Закройщик из Торжка», затем снялась еще более чем в 20ти фильмах. Играла также в Театре-студии Ю. Завадского и в Театре им. Моссовета
123
47/2012 29/2011
124
МЕЙЕРХОЛЬД Всеволод Эмильевич (1874-1940) – русский режиссер. В 1906-1907 главный режиссер театра Комиссаржевской. После 1917 выдвинул программу переоценки эстетических ценностей. В 1920-1938 руководил театром в Москве (Театр им. Мейерхольда)
ПАТРИК Джон (1905-1995) – американский драматург и сценарист. Был удостоен нескольких почетных наград за свои драматические произведения. В фильмах, снятых по его сценариям, играли знаменитые американские актеры Грегори Пек и Рональд Рейган
МИХОЭЛС Соломон Михайлович (Вовси – наст. фам) (1890-1948) – советский еврейский театральный актёр и режиссёр, педагог, общественный и политический деятель. Главный режиссёр Московского ГОСЕТа, председатель Еврейского антифашистского комитета
ПИКУЛЬ Валентин Саввич (1928-1990) – русский советский писатель, автор многочисленных художественных произведений на историческую и военно-морскую тематику, подвергнутых справедливой критике за вольное обращение автора с историческими фактами и документами
МНИШЕК Ежи (Юрий) (ок. 1548-1613) – польский вельможа, каштелян радомский (1582), воевода сандомирский (с 1590 года), староста самборский, сокальский, санокский, рогатинский. Активный сторонник Лжедмитрия I, выдал за него замуж свою дочь Марину Мнишек
ПОЛЕНОВ Василий Дмитриевич (1844-1927) – русский живописец-передвижник. Пейзажи («Московский дворик»), бытовые («Больная») и исторические картины. В полотнах на евангельские сюжеты стремился к заострению их нравственной проблематики («Христос и грешница»)
МОЗЖУХИН Иван Ильич (1889-1939) – русский актер театра и кино. Вершина актерского мастерства – роль князя Касатского в фильме С. Протазанова «Отец Сергий» (1918). В 1920 эмигрировал, работал во Франции и в США, в Голливуде, но без особого успеха
РЕКК Марика (1913-2004) – немецкая киноактриса и певица венгерского происхождения. Завоевала громкий успех, снявшись в главной роли в фильме «Женщина моих грез» (в советском прокате – «Девушка моей мечты»). После 1958 выступала в оперетте в Австрии и Германии
МОФФАТ Роберт (1795-1883) – шотландский миссионер в Южной Африке, создатель письменности на языке сетсвана. Важнейшей своей задачей считал перевод Библии. В миссии учредил школу, где обучал африканцев английскому и голландскому языкам и основам христианства
РОЛЛАН Ромен (1866-1944) – французский писатель. Автор романа-эпопеи «Жан Кристоф», повести «Кола Брюньон», сборника «Над схваткой», романа «Очарованная душа», художественно-мемуарных книг о Б. Микеланджело, Л.Н. Толстом, М. Ганди и др.
НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО Владимир Иванович (1858-1943) – российский режиссер, народный артист СССР. Вместе с К.С. Станиславским основал Московский Художественный театр. В 1919 основал музыкальную студию (Музыкальный театр им. Немировича-Данченко)
РОММ Михаил Ильич (1901–1971) – советский кинорежиссер, сценарист, педагог. Фильмы: «Пышка» (1934), «Ленин в Октябре» (1937), «Ленин в 1918 году» (1939), «Обыкновенный фашизм» (1965) и мн. др. С 1948 – руководитель актерско-режиссерской мастерской ВГИКа
НЕСТЕРОВ Михаил Васильевич (1862-1942) – русский живописец. Представитель русского символизма и модерна, ведущий мастер религиозной живописи Серебряного века. Создал поэтичные религиозные образы: «Видение отроку Варфоломею», «На Руси»
СЕН-ЖЕРМЕН, граф (ок. 1696-1784) – авантюрист эпохи Просвещения, путешественник, алхимик и оккультист. Одна из самых загадочных исторических фигур. Владел многими европейскими языками, а также некоторыми древними. Иногда выполнял дипломатические миссии
биографические справки
www.persons-info.com СИГИЗМУНД III Ваза (1566-1632) – король Речи Посполитой в 1587-1632, король Швеции в 1592-1599. Способствовал утверждению в Речи Посполитой Контрреформации, содействовал заключению Брестской унии, что привело к обострению религиозного противостояния
ТУХАЧЕВСКИЙ Михаил Николаевич (1893-1937) – советский военачальник. В Гражданскую войну командовал армиями в Поволжье, на Юге, Урале, в Сибири; в советско-польской войне – войсками Кавказского и Западного фронтов. Первый заместитель наркома обороны СССР
СКРЯБИН Александр Николаевич (1872-1915) – русский композитор и пианист. Его музыке присущи напряженность тонуса, диапазон образов от одухотворенно-идеальных до экспрессивногероических («Поэма экстаза», «Прометей» и др.). Развивал идею светомузыки
ХАНЖОНКОВ Александр Алексеевич (1877-1945) – российский предприниматель, организатор кинопромышленности, продюсер, режиссер, сценарист, один из пионеров русского кинематографа. Наряду с развлекательными кинолентами создавал общеобразовательные фильмы
СОЛОГУБ Федор Кузьмич (Тетерников – наст. фам.) (1863-1927) – русский писатель. Романы «Мелкий бес» (1907), «Творимая легенда» (1914). Переводы Вольтера, Ги де Мопассана, Т. Готье, Ш. Бодлера, П. Верлена, А. Рембо, Г. Гейне и др. Также ряд пьес и статей
ШАРЛОТТА (СОФИЯ-ШАРЛОТТА) МЕКЛЕНБУРГСТРЕЛИЦКАЯ (1744-1818) – принцесса Мекленбургского дома, супруга короля Великобритании Георга III. Мать королей Георга IV и Вильгельма IV, а также короля Ганновера Эрнста-Августа; бабушка королевы Виктории
СТЕНЛИ Генри Мортон (Роулендс Джон – наст. имя) (1841-1904) – американский журналист английского происхождения, знаменитый путешественник, исследователь Африки. В настоящее время наиболее известен широким кругам тем, что разыскал Давида Ливингстона
ШЕРЕМЕТЕВ Сергей Дмитриевич (1844-1918) – российский государственный деятель, историк, меценат, коллекционер, библиофил. По отзыву современников, «один из последних носителей русской барской культуры». Соучредитель Общества любителей древней письменности (1877)
СТЕФАН БАТОРИЙ (1533-1586) – король польский (с 1575) и великий князь литовский (с 1576). Стремился к укреплению королевской власти, оказывал поддержку католическому духовенству и иезуитам. Один из самых решительных военных противников Русского Царства
ШОПЕН Фредерик Францишек (1810-1849) – польский композитор и пианист, крупнейший представитель польского музыкального искусства. Автор 2 концертов, 3 сонат, фантазии, 4 баллад, 4 скерцо, экспромтов, ноктюрнов, этюдов, песен и др. произведений для фортепиано
СУВОРИН Алексей Сергеевич (1834-1912) – российский журналист, издатель, публицист, театральный критик. Издавал газету «Новое время» (с 1876), журнал «Исторический вестник» (с 1880), научную и художественную литературу, а также адресные книги и др.
ЭЙДЕМАН Роберт Петрович (1895-1937) – советский военачальник, комкор (1935). Участник Первой мировой войны. С 1918 в Красной армии. В 1925-1932 начальник и комиссар Военной академии им. Фрунзе. С 1932 председатель Центрального совета Осоавиахима. Репрессирован
ТАИРОВ Александр Яковлевич (Корнблит – наст. фамилия) (1885-1950) – российский и советский актер и режиссер-реформатор, создатель и художественный руководитель Камерного театра (1914-1950). Стремился к созданию так называемого «синтетического» театра
ЯКИР Иона Эммануилович (1896-1937) – советский военачальник. В Гражданскую войну – член РВС армии, командовал дивизией, группой войск на Южном и Юго-Западном фронтах. В 1925 – 1937 – командующий войсками ряда военных округов. Репрессирован
125
ГДЕ КУПИТЬ ЖУРНАЛ «ЛИЧНОСТИ» Подписные агентства: Матрикс-Пресс – г. Киев, ул. Владимирская, 7, оф. 1; тел. (044) 587-52-79 Весь Наш бизнес – г. Одесса, ул. Багрицкого, 5/7; тел. (048) 235-74-57 ГППРПИ «Пресса» – г. Киев, ул. Петрозаводская, 2-а; тел. (044) 248-78-02; http://www.ukrpressa.kiev.ua Статус – г. Киев, ул. Палладина, 44, корп. 8; тел./факс: (044) 391-74-53; (044) 391-74-63; (050) 382-95-71; e-mail: n.rogozina@mediainvest.com.ua Идея – г. Донецк, ул. Артема, 84; тел. (062) 304-20-22 КСС – г. Киев, ул. Н.Коцюбинского, 9, оф. 21; тел. (044) 585-80-80 Саммит – г. Киев – тел. (044) 521-40-50; (044) 521-23-75; г. Симферополь – тел. (065) 251-63-55; (065) 251-63-56; г. Ялта – тел. (065) 432-41-35; г. Харьков – тел. (057) 714-22-60; (057) 714-22-61; г. Полтава – тел. (053) 269-10-69; г. Днепропетровск – тел. (056) 370-44-23; (056) 370-45-12 Пугачева и К – г. Одесса; тел. (048) 760-17-21 Фактор-Пресса – г. Киев, ул. Киквидзе, 1/2; тел. (053) 269-10-69 КИЕВ Все линии киевского метро Агенство «Союзпечать» – сеть киосков прессы г. Киева Киевоблпресса – сеть киосков г. Киева и области Магазины: Академкнига №7 – ул. Стретенская, 17; тел. (044) 272-35-82 Дом журналов – ул. Григоренка, 32 Клуб «Коллекционер» – ул. Андреевский спуск, 2/б; тел. (044) 570-51-92 Книгарня Є – Киев, ул. Лысенка,3, тел. (044) 235-88-50; ул. Спаская, 5; тел. (044) 351-13-38; пр. Воздухофлотский 33/2; тел. (044) 275-67-42; ул. Саксаганского 107/47; тел. (044) 383-61-49 Книжный рынок Петровка – ряд 35, место 5, павильон «Журнальчики» Магазин «Читайка» (рынок Петровка) – тел. (044) 351-15-99 Саммит-книга – Верховный Совет Украины, магазин ул. М. Берлинского, 9; тел. (044) 501-93-94 ФМ «Академкнига» – ул. Б. Хмельницкого, 42; тел. (044) 234-51-42 БЕРДИЧЕВ Магазин «Книги» – ул. Ленина 4/1
Книжный интернет-магазин «Личности» www.persons-books.com.ua ВИННИЦА Книгарня Є – ул. Соборна, 89; тел. (0432) 52-93-41 ВЛАДИМИР-ВОЛЫНСКИЙ Книгарня Є – ул. Ковельская, 6; тел. (03342) 2-19-57 ДНЕПРОПЕТРОВСК Магазин «Элефант» – ул. Комсомольская, 25 ИВАНО-ФРАНКОВСК Книгарня Є – ул. Независимости, 31; тел. (034) 272 25 02 КЕРЧЬ ТЦ «МЕГА» (преставитель – Шияновская Е.Н) – пер. Кооперативный, 26, (вход с улицы Ленинская), «АРТ ВІКНА ГАЛЕРЕЯ», 3-этаж (307); тел. (050) 238-04-13 ЛУГАНСК Магазин «Хорошие книги» – ул. Челюскинцев, 6 ЛЬВОВ Книгарня Є – просп. Свободы, 7; тел. (032) 235 73 68 ОДЕССА Представитель – Ильина Т.Б. – ул. Базарная, 74; тел. (096) 637-00-25 ТЕРНОПОЛЬ Книгарня Є – ул. Валовая, 7-9; тел. (0352) 25-44-59 ХАРЬКОВ ООО «BOOKS» – ул. Сумская, 51; тел. (057) 714-26-72 «TARGET» – cеть супермаркетов Теленеделя-Харьков – пр-т Ленина, 9; тел. (057) 714-18-02; 714-18-05 Супермаркет «Книжный парк» – ул. Р.Люксембург, 10; тел. (057) 759-02-99 Книгарня Є – ул Сумская 3; тел. (057) 731-59-49 Россия Москва – Издательство «Зебра Е» – ул. Большая Никитская, 22/2, оф. 26; тел. (499) 995-09-42 Санкт-Петербург – Библиотечный коллектор в книжном салоне «Около Ахматовой» – Литейный пр., 53 (возле дома-музея Ахматовой) Республика Беларусь Минск – ООО «Из-Пресс» – тел. +375-17-328-60-36 Сеть киосков «Белсоюзпечать» ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ ЖУРНАЛА ЛИЧНОСТИ МОЖНО КУПИТЬ В СЛЕДУЮЩИХ МАГАЗИНАХ: http://presspoint.ua http://store.kassiopeya.com http://bookland.net.ua http://journals.ua
28/2010
Подписываясь на журнал, вы гарантированно экономите время и деньги
Но главная экономия состоит не в сбережении, а в правильном выборе...
Подписка на журнал «Личности» в любом почтовом отделении Украины!
Любить чтение — это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения. Шарль-Луи де Монтескье
приз
тел. +3 8044 272 00 30, +3 8050 410 40 96
persons-journal.com; persons-books.com.ua