Titul Romanovi.qxd
13.12.2012
11:34
Page 3
МОСКВА МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ 2012
ПРЕДИСЛОВИЕ Совокупными трудами Венценосных Предшественников наших на престоле Российском и всех верных сынов России созидалось и крепло Русское государство. Высочайший манифест от 21 февраля 1913 года
В отстоящем от нас на целый век и почти сказочном для ны# нешнего поколения 1913 году Российская империя отмечала трёхсотлетие династии Романовых. В восемь часов утра 21 фев# раля 21 пушечный выстрел возвестил о начале торжеств. В пер# вом часу дня из Зимнего дворца выехала царская семья: в от# крытом экипаже следовали император с наследником, за ними в парадной карете императрицы Александра Фёдоровна и Ма# рия Фёдоровна, потом царские дочери. По всему пути гремело «ура!». Из Петропавловской крепости раздался салют, войска отдали честь, и во всех церквях полился колокольный звон. После литургии в Казанском соборе император в Зимнем дворце принимал поздравления от высших чинов империи. Весь следующий день продолжался приём депутаций от дво# рянских собраний, земств и городов, купеческих и мещанских обществ, научных и учебных учреждений и, наконец, от дип# ломатического корпуса. Вечером состоялся торжественный спектакль в Мариинском театре. Шла опера «Жизнь за царя» с блестящим составом исполнителей: пели Нежданова, Збруе# ва, Ершов, Касторский, Собинов, во втором акте танцевали Кшесинская, Преображенская и Павлова. В мае император с семьёй отправился в путешествие по па# мятным местам, связанным с событиями Смутного времени: Владимир, Суздаль, Нижний Новгород, Кострома, Ярославль, Ростов Великий, Переславль#Залесский и, наконец, Москва. Главные торжества прошли в Костроме, откуда в 1613 году прибыл на царство основатель династии Михаил Фёдорович Романов. Здесь гостей встретил крестный ход, участники ко# торого несли исторические реликвии московского посольства 1613 года к юному Михаилу. После молебна императорская се# мья посетила Ипатьевский монастырь и палаты бояр Романо# 5
вых; на следующий день состоялась закладка памятника трёх# сотлетия дома Романовых — часовни в виде постамента, на ус# тупах которого располагались фигуры представителей динас# тии и выдающихся людей России. Во время приёма депутаций в губернаторском доме Николай II вышел в сад, чтобы встре# тить потомков Ивана Сусанина. Завершились торжества 25 мая в Москве, где дворянство поднесло государю «верноподданническую грамоту», а крес# тьяне Московской губернии — хлеб#соль. После молебна в Успенском соборе Кремля государь и наследник поклонились мощам святителей Петра и Ионы и приложились к гробнице только что канонизированного патриарха Гермогена. В тот же день императорская семья посетила родовую усадьбу на Вар# варке, где хранилась колыбель царя Михаила, а на следую# щий — Новоспасский монастырь с усыпальницей Романовых в подклете Покровского собора; царь поклонился гробницам царицы инокини Марфы, боярина Захария Кошкина и других своих предков. Николай II не раз отмечал в дневнике, как встречали его подданные: «По дороге… выходил из сёл и деревень с икона# ми», «…из всех сёл народ приходил к берегу реки… многие провожали пароход бегом», «народ стоял сплошной стеной по берегу даже в воде по колено». Сопровождавший царя в поезд# ке премьер#министр В. Н. Коковцов вспоминал: «Вера в вели# кое будущее России никогда не оставляла государя и служила для него как бы путеводной звездой в оценке окружавших его событий дня. Он верил в то, что он ведёт Россию к светлому будущему, что все ниспосылаемые судьбой испытания и невз# годы мимолётны и, во всяком случае, преходящи и что даже если лично ему суждено перенести самые большие трудности, то тем ярче и безоблачнее будет царствование его нежно лю# бимого сына...» Внимательные наблюдатели обратили внимание на то, что в ходе юбилейных празднеств царь стремился подчеркнуть «связь с простым народом». Тот же Коковцов отмечал: «В бли# жайшее окружение государя, несомненно, всё больше и боль# ше внедрялось сознание, что государь может сделать всё один, потому что народ с ним, знает и понимает его и безгранично любит его, так как слепо верит ему». Конечно, для царя это бы# ло крайне важно. Ещё недавно в стране бушевала новая Смута — революция; сам он вынужден был изменить вековую форму правления и теперь мог убедиться, что наступило умиротворе# ние: верноподданный народ, как и 300 лет назад, приветствует законного государя, который может с чистой совестью предстать перед гробницами предков, сохранив завещанную ими власть. 6
Едва ли кто#то из царского окружения тогда думал, что очень скоро царский дом уйдёт в прошлое, а вместе с ним и долгий XIX век, который потом в Европе будут называть «ста# рым добрым временем» и «прекрасной эпохой» (Belle E $poque). Но это случилось, и четырёхсотлетие династии — это уже не праздник, а скорее повод для размышлений. Романовы всегда будут вызывать интерес — и потому, что их «проходят» в шко# ле; и потому, что яркие образы правителей так или иначе ис# пользуются в политических спорах, публицистике, прессе, ки# но и даже рекламе; и потому, наконец, что в России слишком большая доля власти была сконцентрирована во дворце и са# модержцы являлись не просто правителями, но инициатора# ми и руководителями преобразований. Помимо того, как го# ворил великий историк Василий Осипович Ключевский, «прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а пото# му, что, уходя, не умело убрать своих последствий». С одной стороны, последствия правления Романовых — это славные страницы военной истории, традиции служения Оте# честву, повышенная роль государства в развитии экономики и культуры страны, опыт проводимых властной рукой реформ. С другой — в России даже в начале XXI столетия, по словам другого историка, Сигурда Оттовича Шмидта, «реликты Сред# невековья (воспринимаемые — подчас бездумно — как искон# ные начала общественной психологии)… во многом определя# ют реальное значение неформальной структуры власти, порождают зыбкость и непредвиденную изменчивость право# вого статуса высших учреждений и распределения полномо# чий внутри реально правящей элиты»1. Предлагаемый вниманию читателей обзор трёхсотлетней истории династии через портреты хорошо известных её пред# ставителей — попытка показать не только фигуры и личные особенности российских государей, но и своеобразие време# ни, в котором они жили и которому более или менее удачно старались соответствовать. Изложить в одной книге историю фамилии в неразрывной связи с историей страны — задача трудная, учитывая количество книг, статей и бесчисленных публикаций, посвящённых жизни и деятельности царей и им# ператоров. Автор лишён возможности даже перечислить их и отсылает читателей к недавно выпущенной фундаментальной библиографии представителей дома Романовых2. Сам же он опирался на работы профессиональных исследователей, ука# занные в конце этой книги.
Глава первая ОБРЕТЕНИЕ ГОСУДАРЯ Люди Московского государства вышли из Смуты с горячей жаждой порядка и покоя. С. В. Бахрушин
Верные слуги Торжеств 1913 года по случаю трёхсотлетия династии мог# ло и не быть: бурные события начала XVII века породили не# мало претендентов на царскую власть, Смута могла завер# шиться в иное время, и в историю вошли бы иные имена. Однако в этом жестоком «конкурсе» по прихоти судьбы побе# дил невзрачный юноша Миша Романов, не отличавшийся ни воинскими талантами, ни политическими дарованиями. Од# нако он происходил из совсем не случайной в нашей истории фамилии — младшей ветви одного из древнейших боярских родов Кошкиных#Захарьиных#Юрьевых. В родословных XVI—XVII столетий его прародителем называется Андрей (Иванович или Александрович) Кобыла, московский боярин времён Ивана Калиты и его сына Семёна Гордого. В летописях он упоминается лишь однажды — под 1347 годом, когда был послан в Тверь за невестой великого князя Марией. Неизвест# но и его происхождение; лишь много позднее появится леген# да о выезде к Александру Невскому «из немец» его отца («кня# зя» Гланды Камбилы, потомка прусского короля), который в православии стал Иваном, а его сын получил переделанное на русский лад и не слишком благозвучное прозвище. Исследо# ватели же полагают, что основатели рода были или природны# ми новгородцами, или костромичами. Но прославились они именно в Москве. Московские кня# зья XIV столетия осваивали новые земли, привлекали кресть# ян и воинов из окрестных земель; так на московской службе оказались выходцы из Литвы (князья Голицыны, Хованские), ордынские «царевичи» и бояре из других княжеств (Кобыли# ны, Годуновы), перешедшие на службу к удачливым и богатым московским Даниловичам. Здесь они получали новые владе# ния#вотчины и вместе с менее знатными слугами («детьми бо# 8
ярскими») стали сплочённой общностью воинов — москов# ской «кованой ратью». Через 200—300 лет они могли бы стать настоящими феода# лами на манер западных баронов и графов. Однако материаль# ные возможности Руси по содержанию тяжеловооружённых рыцарей были ограниченны в силу природных и почвенно# климатических условий, слабости городов и упадка многих ре# мёсел. К тому же с середины XV столетия в Северо#Восточной Руси на месте федерации княжеств складывалось единое Мос# ковское государство. Вассальные отношения сменялись под# данническими, немногочисленный слой знати не получил возможностей для развития: на Руси так и не выросли родовые замки; не к кому было и «отъезжать» со службы. Московское государство формировалось как огромный во# енный лагерь: слуги князя были всегда готовы к мобилизации. В XIV—XV веках они составили «государев двор» — военно#ад# министративную корпорацию, насчитывавшую две#три тыся# чи человек. Связанный с Москвой земельными пожалования# ми (на территории Московского и Великого Владимирского княжений) и наследственной службой, он стал опорой мос# ковских князей в их борьбе за первенство, его члены состави# ли ближайший круг советников, администраторов, послов и судей, а их потомки стремились сохранить и приумножить до# стигнутые отцами «честь» и «место». От старшего сына Андрея Кобылы, Семёна Жеребца, пош# ли фамилии Ладыгиных и Коновницыных; от Александра Ёл# ки — Колычёвы, Неплюевы и Боборыкины; от младшего, пя# того, Фёдора Кошки — будущие Романовы и Шереметевы. Кошка стал верным слугой Дмитрия Донского: в 1380 году князь, отправляясь на Куликовскую битву, оставил его «блюс# ти» Москву; боярин вёл переговоры с могущественным в ту пору Великим Новгородом, в 1389 году стал одним из десяти свидетелей завещания великого князя, а в конце жизни пост# ригся в монахи. Ему принадлежало сохранившееся до наших дней рукописное Евангелие с миниатюрами и кованым сереб# ряным окладом. Сын боярина, Иван Фёдорович Кошкин, и внук, Захарий Иванович, не потерялись среди знатных княже# ских фамилий, стекавшихся к московскому двору с середины XV века, — князей Шуйских, Воротынских, Мстиславских и многих других. Сподвижниками великого князя Ивана III (1462—1505) ста# ли братья#бояре Яков и Юрий Захарьины — они сватали дочь московского государя княжну Елену за литовского князя Алек# сандра. Юрий в 1485 году в составе русского войска ходил на Казань, в 1488#м наместничал в Великом Новгороде, в 1500#м 9
в походе против Литвы взял Дорогобуж и участвовал в битве на реке Ведрошь, закончившейся разгромом литовского войска. Его дети писались уже Захарьиными#Юрьевыми. Из них наибольшую известность получил окольничий и боярин вели# кого князя Василия III (1505—1533) Михаил Юрьевич. Как и отец, Михаил был воеводой в походах на Смоленск в 1512— 1514 годах и на Казань в 1524#м. Он исполнял дипломатические поручения: в 1511 году был послан в Литву, чтобы наладить тайную переписку великого князя с его сестрой, вдовствую# щей княгиней Еленой; в 1519—1520 годах сажал царём в Каза# ни московского ставленника Шаха#Али (в русских докумен# тах — Шиг#Алея); при его участии проходили переговоры с литовскими послами и посланником германского императора Сигизмундом Герберштейном. Поручались ему и более дели# катные миссии; тот же Герберштейн рассказывал, как «госуда# рев секретарь» Михаил Юрьевич отравил «правителя» Каши# ры, обвинённого в заговоре против великого князя. Во время своей последней болезни Василий III вызвал доверенного бо# ярина из Москвы, и тот всё время находился при нём, поддер# живал его при причащении и помогал ослабевшему государю перед смертью творить крестное знамение. Менее заметный его брат, окольничий Роман Юрьевич, во# шёл в историю, когда его дочь Анастасия стала в 1547 году же# ной молодого царя Ивана IV Васильевича и тем обеспечила фамилии приближение к трону, хотя сама ушла из жизни в 27 лет не от частых родов (она произвела на свет шестерых де# тей), как считали ранее, а от солей ртути, как показало совре# менное исследование её останков. При этом семейная драма царя обернулась неожиданным последствием — конфликтом с ближайшим окружением и старыми традициями «государева двора». Составитель Пискарёвского летописца приписывал инициативу создания опричнины старшему представителю клана Захарьиных#Юрьевых, двоюродному брату покойной царицы Василию Михайловичу: «Взъярися царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии на всё православное хрис# тиянство по злых людей совету: Василия Михайлова Юрьева да Олексея Басманова и иных таких же, учиниша опришнину». Стоит отметить, что до породнения с государем служба ро# да на протяжении длительного времени протекала ровно: не было ни неожиданных карьерных взлётов, ни опал с казнями, ни «захудания» в тени более удачливых соперников. Увы, мы слишком мало знаем о людях XV—XVI веков, чтобы можно было выделить какие#то фамильные черты, способствовавшие такой карьере. Даже разделение на опричнину и земщину и опричные репрессии не повредило Захарьиным. Брат царицы, 10
боярин и дворецкий Даниил Романович, храбро воевал: участ# вовал во взятии Казани, в походах против крымцев и литовцев в 1556—1557, 1559 и 1564 годах и в опалу не попал. В числе «ближних людей» Ивана Грозного на протяжении всего време# ни существования опричнины находился другой брат — Ни# кита Романович, дед первого царя из дома Романовых Миха# ила Фёдоровича. Никита Романович (1522—1585/86), начав карьеру рындой (стражем у царского трона) в 1547 году, за почти сорок лет служ# бы стал окольничим и боярином, отличился во многих походах долгой Ливонской войны. Взяв в 1575 году Пернов (нынешний эстонский Пярну), он великодушно предложил жителям вы# бор — присягнуть царю или покинуть город со всем имущест# вом. Ему довелось воевать против крымцев и ведать стороже# вой и станичной службой на юге, ставить крепость на западной границе, вести переговоры с литовскими послами. После смер# ти Ивана Грозного он как ближайший родственник — дядя — царя Фёдора Иоанновича до самой своей смерти возглавлял регентский совет. Его племянники, дети Даниила Романови# ча, погибли вместе с матерью в 1571 году, когда при набеге крымского хана Девлет#Гирея выгорела вся Москва. Другие его братья не имели наследников, и к концу XVI столетия из всех потомков Захария Кошки осталась лишь семья Никиты Романовича, в которой суждено было появиться на свет буду# щему основателю новой царской династии.
Конец династии Рюриковичей В июле 1596 года у боярина Фёдора Никитича Романова и его жены Ксении Ивановны родился наследник Михаил. Ро# дители были счастливы, но едва ли представляли себе, какая судьба уготована младенцу. По происхождению он принадле# жал к московской элите; его отец приходился правящему госу# дарю — своему тёзке, сыну царя Ивана — двоюродным братом. В 1588 или 1589 году молодой аристократ получил боярский чин. Особых воинских или административных дарований он не проявил и подвизался при дворе, но всё же к концу царст# вования Фёдора Ивановича его «братанич» стал главным дво# ровым воеводой и считался одним из трёх руководителей го# сударевой Думы. Со временем его отпрыску предстояло занять почётное место среди столичной знати и приумножить служ# бой честь рода. Но царю Фёдору выпало стать последним пред# ставителем династии Ивана Калиты — в январе 1598 года он умер, не оставив ни наследников, ни завещания. 11
Впервые в истории Московского государства пресеклась законная династия. Однако «свято место пусто не бывает». По данным литовской разведки, вскоре определились основные претенденты на трон: братья#бояре Фёдор и Александр Ники# тичи Романовы, боярин князь Фёдор Иванович Мстиславский и брат вдовой царицы Борис Годунов. Правитель по знатности уступал конкурентам, но ведь именно он, царский шурин, «слуга и конюший боярин и дво# ровый воевода и содержатель великих государств, царств Ка# занского и Астраханского», был при Фёдоре правителем госу# дарства. На его стороне были церковь в лице только что поставленного им патриарха Иова, приказная бюрократия, сослуживцы и выходцы из опричнины, в которой он начинал карьеру. Пока в Думе спорили, кто из наиболее знатных досто# ин власти, Годунов показал, что бороться за неё не хочет, и де# монстративно удалился в Новодевичий монастырь. По сведениям литовских лазутчиков, за него выступали стрельцы и почти вся «чернь». Священники объясняли прихо# жанам, кто является наилучшим претендентом на трон. Пат# риарх и сторонники Годунова приняли решение об избрании его на престол. Борис со слезами на глазах клялся, что не мыс# лил посягать на «превысочайший царский чин» — но через не# сколько дней после усиленных прошений толпы народа с ико# нами наконец согласился принять шапку Мономаха. Как говорит сочинённое в 1619 году «Известие о начале патриар# шества в России», Годунов якобы дал Фёдору «клятву страш# ну… яко братию и царствию помогателя имети». Наречённый государь щедрыми пожалованиями привлёк на свою сторону дворянское войско и в сентябре 1598 года венчался на царство в Успенском соборе Кремля. Завершила кампанию фальсифи# кация избирательных документов: грамота о царском избра# нии в феврале была составлена задним числом в июле, и под# писывали её аж до начала следующего года те представители духовенства и дворянства, которые уже были поставлены пе# ред фактом «выборов» и не присутствовали в Москве. Правдами и неправдами Годунов достиг высшей власти. Он оказался талантливым правителем и многое сделал для стра# ны, порой опережая своё время. Он снизил непомерно вырос# шие при Иване Грозном налоги, стремился ликвидировать бе# лые (не платившие налогов) частновладельческие слободы и дворы в городах, основал главный порт допетровской Рос# сии — Архангельск. Началось строительство городов#крепос# тей на южных и юго#восточных границах: Воронежа, Ливен, Ельца, Белгорода, Оскола, Самары, Уфы, Саратова, Царицы# на. Развернулось освоение Сибири: была основана её столица 12
Тобольск и к началу XVII века окончательно разгромлен хан Кучум. С иранским шахом Аббасом I заключили союз, в 1588 году в устье Терека появилась первая русская крепость на Се# верном Кавказе. Первым из русских Борис просватал дочь за датского принца и за сотню лет до Петра I стал приглашать в Россию иностранных специалистов: врачей, рудознатцев, военных. Он хотел основать в Москве университет и послал в Вену и Оксфорд дворянских «ребят» для изучения иностранных язы# ков и прочих наук. В Москве были построены каменный мост через реку Неглинку, Лобное место на Красной площади для провозглашения государевых указов; закончено длившееся целый век возведение колокольни Ивана Великого в Кремле; появились укрепления в столице (Белый город на месте ны# нешнего Бульварного кольца) и Смоленский кремль. Но как бы ни старался Борис, он не был «природным» государем, а потому о соперниках не забывал. В 1600 году Романовы и их родня попали в опалу по обвинению в хранении неких «коре# ньев» и умысле на «государское здоровье». Фёдор Никитич, наиболее вероятный претендент на трон, был пострижен в монахи, та же участь постигла его жену, а дети, братья и ос# тальные родственники отправились в ссылку. Четырёхлетний Миша был разлучён с родителями и жил на Белоозере с сест# рой Татьяной и другими родичами под надзором тётки Анас# тасии Никитичны. В отличие от Ивана Грозного, Годунов не устраивал крова# вых шоу с казнями «изменников». У него был свой стиль: ра# зосланные в отдалённые места оппоненты с помощью сопро# вождавших «приставов» тихо прощались с жизнью. Так произошло и с братьями Александром, Михаилом и Василием Романовыми. Больного Ивана Никитича царь помиловал, но Фёдор (теперь инок Филарет) сидел в заточении в Антониево# Сийском монастыре и переживал: «Милые де мои детки, ма# ленки де бедные осталися; кому де их кормить и поить? Тако# во ли де им будет ныне, каково им при мне было? А жена де моя бедная, наудачу уже жива ли?» На счастье отца, маленький Миша и его мать, инокиня Марфа, остались живы. В 1602 году царь Борис пожаловал «Фёдорову сестру Романова девку Настасью, да Александрову жену Романова, да Фёдоровых детей Романова, а велел им еха# ти с Белаозера жити в Юрьевской уезд, в Фёдоровскую вотчи# ну Романова» — село Клины. Главного же «государева измен# ника старца Филарета Романова» по#прежнему надлежало держать «в бережении» в монастыре, никого к нему не допус# кая. Казалось, звезда боярского рода навсегда закатилась. Ещё 13
десяток спокойных лет — и новая династия окрепла бы. Мо# лодые Романовы, лишённые почётного положения в москов# ской иерархии, жили «в великой скудости и в долгу»; юному Михаилу пришлось бы тянуть служебную лямку в качестве второстепенного слуги «государева двора».
Великая Смута Полоса успехов Годунова была прервана страшным голо# дом. Лето 1601 года выдалось холодным и сырым, уже в начале сентября выпал снег, и крестьяне смогли собрать лишь малую часть урожая — «зяблую» и недозревшую рожь. Правительст# во уже в ноябре издало указ о возобновлении крестьянского выхода, запрещённого в 1592/93 году. Мужикам разрешалось уходить от бесхлебных провинциальных дворян, но не позво# лялось покидать монастыри, дворцовые имения и владения богатых московских дворян. Борис понимал, что крестьяне мелких провинциальных помещиков не имеют запасов и им грозит голод. Голод 1601—1603 годов начался из#за проливных дождей и ранних морозов. На следующий год заморозки побили посе# вы. Люди погибали по всей стране. Голландский купец Исаак Масса свидетельствовал: «…матери ели своих детей… ели так# же мякину, кошек и собак… И на всех дорогах лежали люди, помершие от голода, и тела их пожирали волки и лисицы…» Годунов распорядился выдавать милостыню, и в столицу со всех сторон повалили люди. Запасы казны быстро иссякли, го# лодающие умирали на улицах. С осени 1602 года «разбоями» были охвачены многие районы страны. Виновных хватали на месте преступления и сжигали заживо либо топили в воде; в 1603 году было восстановлено — на этот раз окончательно — крепостное право. Последствия голода и колебаний прави# тельственного курса стали гибельными для Годунова. В глазах знати Борис всегда был худородным выскочкой; теперь же он оказался «плохим» царём и для служилых, и для крестьян. Природные бедствия воспринимались людьми как наказание стране, оказавшейся под властью грешного и «неистинного» правителя. В такой атмосфере должен был появиться царь «истин# ный», «природный». Григорий Отрепьев, бывший дворянин на службе бояр Романовых, объявил себя «чудесно спасённым» царевичем Дмитрием Ивановичем — последним сыном Ива# на Грозного (на самом деле маленький царевич трагически по# гиб в 1591 году). Осенью 1604 года самозванец перешёл литов# 14
ско#русскую границу. Его польско#казацкий отряд сразу же был разгромлен, но «царевич» получил поддержку крестьян, посадских людей и казаков с южных рубежей России, откры# вавших ему ворота крепостей. Армия оказалась бессильной… Что делал в это время Миша Романов, мы не знаем, но его опальный отец и невольный монах Филарет явно был рад при# ходящим вестям. «Живет де старец Филарет не по монастыр# скому чину, всегды смеётся неведомо чему и говорит про мир# ское житьё, про птицы ловчие и про собаки, как он в мире жил, и к старцом жесток; и старцы приходят к нему, Богдану, на то# го старца Филарета всегды с жалобою, лает их и бить хочет, а говорит де старцом Филарет старец: “Увидят они, каков он вперёд будет”», — докладывал в марте 1605 года стороживший пленника пристав. Сделать с ним Борис уже ничего не смог — 13 апреля 1605 года первый выборный царь умер от инсульта. Он не уви# дел триумфа самозванца и не узнал, что приверженцы послед# него удавили юного царя Фёдора Борисовича и его мать. Бой# кий дворянский сын Григорий Отрепьев чудесно превратился в «царя Дмитрия Ивановича». Большая часть войска после смерти Бориса присягнула Отрепьеву — и вот он уже в Крем# ле! Однако, заняв престол, Лжедмитрий I (1605—1606) оказал# ся в сложном положении. Суля всем «благоденственное жи# тие», мог ли он выполнить обещанное — передать будущему тестю польскому сенатору Юрию Мнишку Новгород и Псков или отменить крепостное право? В результате осложнились отношения с Речью Посполитой. Льготы получили лишь кре# стьяне Комарицкой волости и жители Путивля, которые пер# выми признали Лжедмитрия; прочие по#прежнему оставались в зависимости у владельцев. Московские бояре стали просить у польского короля Сигизмунда III его сына на московский престол — они#то прекрасно знали, что царь — самозванец. К тому же 22#летний молодец не вписывался в образ «при# родного» государя: окружал себя иноземцами, не спал после обеда, не ходил в баню. Бояре во главе с Василием Шуйским организовали заговор, в результате которого царь был свергнут и убит в мае 1606 года, так и не успев отпраздновать свадьбу с «царицей Мариной Юрьевной». Шуйского же толпа москви# чей «выкрикнула» царём на Соборной площади. Опытный боярин#царедворец, вступая на престол, поста# рался привлечь на свою сторону уцелевших Романовых. Фи# ларет (к тому времени уже превратившийся из узника в со# борного старца Троице#Сергиева монастыря) получил сан митрополита Ростовского и отправился в Углич, где «обрёл» чудотворные мощи царевича Дмитрия Ивановича и доставил 15
их в Москву. Может быть, царь Василий даже обещал Филаре# ту патриаршество, но, как это с ним часто бывало, не выпол# нил обещание. Хитрости и клятвы не помогли — десятки городов и уездов Шуйского не признали: для них «истинным» государем оста# вался «Дмитрий Иванович». С именем сына Грозного было связано столько надежд, да и мог ли истинный государь исчез# нуть? Началась гражданская война. Против Шуйского подня# лись не только крестьяне — провинциальные дворяне#поме# щики тоже не верили московской знати. Заодно с бывшим холопом, а теперь воеводой «царя Дмитрия» Иваном Болотни# ковым сражались его прежний господин князь Андрей Теля# тевский, воевода князь Григорий Шаховской, с лжесыном царя Фёдора атаманом Илейкой — дворянин Прокопий Ляпунов и стрелецкий сотник Истома Пашков. Шуйский делал всё, что мог: заменял воевод, рассылал гра# моты с разоблачениями «воров»; ему удалось собрать войска и найти деньги — церковные власти передали царю монастыр# ские средства. По совету патриарха Гермогена были устроены всеобщее покаяние и массовые молебны, которые должны бы# ли сплотить москвичей вокруг Церкви и государя. После тяжё# лой осады Тулы в октябре 1607 года царь заключил договор с бунтовщиками, но тут же его нарушил: отпустив большую часть восставших, жестоко расправился с их предводителями. Обманутый Василием Ивановичем Филарет не пошёл и под знамена «царя Дмитрия». В конце 1606 года он был на сво# ей кафедре в Ростове. О его родных в это время мы почти ни# чего не знаем — возможно, они пережидали опасные времена в Ипатьевском монастыре близ Костромы или находились в осаждённой столице гарантами верности главы семьи. В это тяжкое время имя юного Миши Романова впервые появилось в официальных документах: он был записан в число придвор# ных стольников; так обычно начиналась карьера детей выс# шей знати. Победа царя Василия оказалась мнимой; уже летом 1607 го# да объявился Лжедмитрий II — личность до сих пор загадоч# ная. В его лагере собралось разношёрстное воинство: изгнан# ные из Польши мятежники с гетманами Романом Ружинским и Яном Сапегой, признавшая «воскресшего» мужа Марина Мнишек, болотниковские атаманы Юрий Беззубцев и Иван Заруцкий, бояре Салтыковы, Черкасские, запорожские каза# ки и татары. В 1608 году войска Шуйского были разбиты и Москва ока# залась в осаде. На сторону повстанцев перешли Псков, Ростов, Ярославль, Кострома, Вологда, Галич, Владимир. Сторонники 16
Лжедмитрия II разбили ростовское ополчение, ворвались в го# род, «митрополита же взяли с [архиерейского] места, и святи# тельские ризы на нем ободрали, и одели в худую одежду, и от# дали его за караул. Раку же чудотворца Леонтия златую сняли и рассекли на доли, казну же церковную всю, и митрополи# чью, и городскую разграбили и церкви Божии разорили». Ми# трополит был перевезён к Тушинскому вору, и тот сделал плен# ника «своим» патриархом. В стране были две столицы (Москва и ставка Лжедмит# рия II подмосковное село Тушино), два правительства и два патриарха — избранный архиереями Гермоген и непонятно кем и как «наречённый» Филарет. Последний, однако, на пат# риаршем сане не настаивал, самозванцу, кажется, не присяг# нул и его противникам представлял себя «пленником»; во вся# ком случае, явным изменником его никто не считал. В провинции же наступило безвластие. Кроме двух извест# ных по учебникам Лжедмитриев, существовали еще полтора десятка самозванцев: «дети» и «внуки» Ивана Грозного — «ца# ревичи» Осиновик, Иван Август, Лаврентий; на власть претен# довала вдова Лжедмитрия I «царица Марина Юрьевна», родив# шая «царевича Ивана Дмитриевича». Обилие «родственников» порождало конкуренцию: Лжедмитрий II повесил семерых «племянников», якобы сыновей Фёдора Ивановича Клемен# тия, Савелия, Симеона, Василия, Ерошку, Гаврилку и Мартын# ку. Уезды и города по несколько раз переходили из рук в руки. Каждый из «царей» по городам сажал своих воевод, проводил поборы и реквизировал «изменничьи животы». В критической ситуации правительство Шуйского заклю# чило в 1609 году договор со Швецией о предоставлении пят# надцатитысячного вспомогательного войска. Но эта акция была использована польским королём Сигизмундом III как повод к войне — его войско в том же году осадило Смоленск. С помощью шведских войск воеводам царя Василия уда# лось изгнать мятежников из Тушина. Тушинский лагерь рас# пался; самозванец бежал в Калугу, а Филарета в марте 1610 го# да «отполонил» под Иосифо#Волоколамским монастырём отряд правительственных войск. Так бывший боярин и тушинский патриарх попал в Моск# ву — и сразу же оказался в центре важных событий. В июле 1610 года армия Шуйского была разбита поляками под Смо# ленском. Терпение москвичей кончилось — неудачливого ца# ря свергли с престола и постригли в монахи. Угроза развала го# сударства заставила бояр и из Москвы, и из лагеря самозванца искать выход из ситуации. В феврале и августе 1610 года ими были заключены договоры с Сигизмундом III, по которым на 17
русский престол приглашался королевич Владислав при усло# вии сохранять существующие порядки и менять законы толь# ко с санкции Земского собора. Тушинское посольство действо# вало по благословению Филарета Никитича. Вскоре московиты целовали крест новому царю. Сделал это и ростовский митро# полит, а вот его сын Михаил по «малолетству» Владиславу не присягал. Чтобы не допустить в Москву самозванца, бояре в сентябре впустили в столицу польский гарнизон. Официальный «Новый летописец» династии Романовых сообщал, что Филарет отправился под Смоленск приглашать Владислава на московский престол: «Так и выбрали собором, послать к королю столпа непоколебимого и мужа святой жиз# ни ростовского митрополита Филарета Никитича, и с ним по# слать из духовного чина, избрав мужей разумных и грамоту знающих от священнического чина и от дьяконского, которые бы умели говорить с латынянами о православной христиан# ской вере… Митрополит же Филарет дал обет умереть за пра# вославную христианскую веру. Так же и содеял: многую беду и скорбь девять лет за православную христианскую веру терпел». Посольство Филарета и боярина князя В. В. Голицына прибы# ло под Смоленск в октябре 1610 года. Но Сигизмунд и его со# ветники были уверены в том, что Россия повержена. Они не собирались прекращать осаду крепости, требуя её сдачи, и га# рантировать переход Владислава в православие — король сам решил занять московский престол. Послы держались твёрдо: «Никакими мерами нельзя учинить того, чтобы впустить в Смоленск войско Сигизмунда. Если же король возьмёт взять# ем город — пусть будет на то воля Божия, а нам собою и сво# ею слабостью не отдавать города!» Вскоре члены посольства оказались пленниками — весной 1611 года их отправили в за# мок Мальборк, бывшую крепость Тевтонского ордена. Заточе# ние растянулось на несколько лет… Договоры 1610 года не стали альтернативой Смуте. Напро# тив, в 1610—1611 годах произошёл распад всей системы управ# ления. Королевич так и не прибыл в Москву, но его отец взял Смоленск и от имени «царя Владислава Жигимонтовича» стал раздавать поместья и воеводства в России. Однако сидевшие в Москве «бояре царя Владислава» реально ничем не управляли. Под Москвой стояли казачьи «таборы» боярина Д. Трубецко# го и атамана И. Заруцкого с «царицей Мариной Юрьевной». На севере шведские войска захватили Новгород и тамошние власти заключили с королём Швеции договор о переходе под его покровительство. В Пскове объявился очередной Лжедми# трий — попович Матюшка Верёвкин; войдя в роль, он потре# бовал к себе «законную» жену с сыном, Марина и псковичи 18
ему присягнули — так легко было стать «царём» во времена Смуты! Однако в то же время провинциальные города обменива# лись грамотами с призывами к объединению, и именно отту# да началось движение за возрождение национальной государ# ственности. Первое ополчение, созванное в 1611 году, не достигло цели: казаки и дворяне не смогли договориться, и ли# дер ополченцев Прокопий Ляпунов был убит. Но осенью того же года в Нижнем Новгороде по инициативе мясника и уважа# емого земского старосты Кузьмы Минина был принят приго# вор о втором ополчении: «Стоять за истину всем безызменно... На жалованье ратным людям деньги давать, а денег не доста# нет — отбирать не только имущество, а и дворы. И жён, и де# тей закладывать, продавать, а ратным людям давать». Зимой 1611/12 года был создан «Совет всея земли» — подо# бие Земского собора: «из всех городов всяких чинов выборные люди». Новое правительство сумело обеспечить служилых лю# дей жалованьем и поместьями и создать боеспособную армию во главе с князем Д. М. Пожарским. К лету 1612 года ополче# ние утвердило свою власть в Поволжье и «замосковных» горо# дах и пошло к Москве. После успешных боёв с подошедшим на выручку гетманом Каролем Ходкевичем и недолгой осады 22 октября (1 ноября) был взят штурмом Китай#город; 26—27 октября (5—6 ноября) осаждённые в Кремле поляки сдались, и ополченцы вступили в разорённую крепость.
Исторический собор Сразу же по городам и весям были отправлены грамоты о созыве Земского собора, назначенного на 6 декабря 1612 го# да — на Николу зимнего. Но из#за опоздания и неявки выбор# ных земских представителей заседание пришлось отложить. Собор, открывшийся в праздник Крещения, 6 января 1613 го# да, включал более семисот участников. Он оказался самым представительным за всю историю Земских соборов: на нём заседали архиереи, приходские священники, иноки, выбор# ные от московского и городового дворянства, казаки, посад# ские люди и даже черносошные крестьяне. Общие собрания происходили в Успенском соборе Крем# ля, а предварительно в отдельных палатах собирались духовен# ство, бояре, служилые, посадские и уездные люди. Их главной задачей было утверждение легитимной власти, но в отноше# нии кандидата в цари единства не было. Источники говорят, что участники собора выдвинули больше десятка претенден# 19
тов на престол: уже избранного Владислава, шведского прин# ца Карла Филиппа, «ворёнка» Ивана Дмитриевича, бояр Фёдо# ра Ивановича Мстиславского, Ивана Михайловича Воротын# ского, Фёдора Ивановича Шереметева, Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, Дмитрия Мамстрюковича и Ивана Борисовича Черкасских, Ивана Васильевича Голицына, Ивана Никитича и Михаила Фёдоровича Романовых, Петра Ивановича Прон# ского и Дмитрия Михайловича Пожарского. Претенденты старались как могли: «Князь же Дмитрей Ти# мофиевич Трубецкой учрежаше столы честныя и пиры многая на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысящ, за# зывая к собе на двор по вся дни, чествуя, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царём и от них бы казаков похвален же был. Казаки же честь от него приимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его безумию такову. Князь же Дмитрей Трубецкой не ведаше лести их казачей». «Сниидошася изо всех градов власти и бояре, — записал летописец, — митрополиты и архиепископы, епископы и ар# химариты и всяких чинов людие и начаша избирати государя. Кийждо хотяще по своей мысли, той того, а ин иного. И мно# говолнение бысть...» Относительно легко удалось договорить# ся о том, чтобы «литовского и свейского короля и их детей, за их многие неправды, и иных некоторых земель людей на Мос# ковское государство не обирать, и Маринки с сыном не хо# теть». Но дальше противоречия между соперничавшими груп# пировками завели выборы в тупик. Служилые люди и казаки стали выступать против соборно# го руководства: «И приходили на подворье Троицкого монас# тыря х келарю старцу Авраамию Палицыну многие дворяне и дети боярские, и гости многие разных городов, и атаманы, и казаки, и открывают ему совет свой и благоизволение, прине# соша ж и писание о избрании царском». На этих совещаниях у влиятельного келаря и было решено провозгласить царем шестнадцатилетнего Михаила Романова, сына пленённого по# ляками Филарета. Представитель славного боярского рода, он по молодости ни в какой «измене» не был, а его родичи нахо# дились в обоих лагерях — и в Москве, и в Тушине. К романов# ской «партии» примкнули видные бояре и приказные дельцы: И. В. Голицын, Б. М. Лыков, И. Б. Черкасский, Б. Г. и М. Г. Салтыковы; поддержало её и высшее духовенство — Ос# вященный собор. Против выступали предводители ополчений Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский, бывший глава Семибояр# щины Ф. И. Мстиславский, воевода князь И. С. Куракин и другие представители аристократии. 20
Бояре решили было избрать царя жребием по списку из восьми персон, в котором не было имени Михаила Романова. По иронии судьбы династию, призванную восстановить поря# док в стране, избрали казаки. Как сообщали шведские лазут# чики, именно казаки и «чернь» «с большим шумом ворвались в Кремль к боярам и думцам», обвиняя тех, что «не выбирают в государи никого из здешних господ, чтобы самим править и одним пользоваться доходами страны...»: «…И приидоша атаманы казачьи и глаголеша к бояром: “Дайте нам на Росию царя государя, кому нам служити”. Бо# ляра же глаголеху: “Царския роды минушася, но на Бога жива упование возложим, и по вашей мысли, атаманы и всё войско казачье, кому быти подобает царём, но толико из вельмож боярских, каков князь Фёдор Иванович Мстислав# ской, каков князь Иван Михайлович Воротынской, каков князь Дмитрей Тимофиевич Трубецкой”. И всех по имени и восьмаго Пронскаго. Казаки же, слушая словес их, изочтоша же всех. Казаки же утвержая боляр: “Толико ли ис тех вельмож по вашему умышлению изобран будет?” Боляра же глаголеша: “Да ис тех изберем и жеребьем, да кому Бог подаст”. Атаман же ка# зачей глагола на соборе: “Князи и боляра и все московские вельможи, но не по Божии воли, но по самовластию и по сво# ей воли вы избираете самодержавнаго. Но по Божии воли и по благословению благовернаго и благочестиваго, и христо# любиваго царя государя и великого князя Феодора Иванови# ча всея Русии при блаженной его памяти, кому он, государь, благословил посох свой царской и державствовать на Росии князю Феодору Никитичю Романова. И тот ныне в Литве по# лонён, и от благодобраго корене и отрасль добрая и честь, сын его князь Михайло Фёдорович. Да подобает по Божии воли на царствующим граде Москве и всея Русии да будет царь государь и великий князь Михайло Фёдорович и всея Русии”. И многолетствовали ему, государю. Бояра же в то время все страхом одержими и трепетни трясущеся, и лица их кровию пременяющеся, и ни единаго никако же возможе что изрещи, но токмо един Иван Ники# тич Романов проглагола: “Тот князь Михайло Фёдорович ещё млад и не в полнем разуме, кому державствовати?” Ка# заки же глаголеша: “Но ты, Иван Никитич, стар, в полне ра# зуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прирожённый и ты ему крепкий потпор будеши”. И изобравше посланных от вельмож и посылая ко граду Костроме ко государю князю Михаилу Фёдоровичю. Боляра же разыдошася вси восвояси. Князь же Дмитрей Трубецкой, лицо у него ту с кручины почерне, и паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из двора своего. Боляра же умыслише: ка# заком за государя крест целовать и из Москвы бы им вон вы# 21
ехать, а самим бы им креста не целовати. Казаки же, ведяще их злое лукавство и принужающе прежде, при себе, их, боя# ров, крест целовати. Целовав же [боля]ра крест, та[к] же по# том и казаки крест целовав, на Лобное место вынесоша шесть крестов, поставиша казаком на целование»3.
Шведский полководец Якоб Делагарди, следивший из Новгорода за избирательной кампанией в Москве, писал, что приверженцы Романовых «князя Трубецкого и князя Пожар# ского в их домах осадили и принудили их согласиться на своё избрание великого князя». Под давлением казаков и под вли# янием пущенной в ход легенды о завещании царём Фёдором престола Романовым Михаил был избран 21 февраля 1613 го# да. В города и уезды страны полетели грамоты с известием об избрании царя и присяге на верность новой династии. Но самого государя в Москве не было, и его согласие всту# пить на трон ещё надо было получить. Выехавшее из Москвы посольство добралось до Костромы, где в Ипатьевском мона# стыре находились Миша Романов и его мать Марфа Иванов# на. 21 марта послы с чудотворными иконами предстали перед боярской семьёй и стали просить юношу, чтобы он «по избра# нию всех чинов людей Московского государства и всех горо# дов был на Владимирском и на Московском государьстве». Уговаривать пришлось долго — Марфа Ивановна с сыном «во весь день на всех молениях и прошениях отказывали... с великим гневом и со слезами». Они опасались за судьбу нахо# дившегося в польском плену мужа и отца и не без основания боялись того, что «Московского государства всяких чинов лю# ди по грехом измалодушествовались»: они ведь сперва выбра# ли Бориса Годунова, потом изменили ему ради «Гришки Роз# стриги», затем убили «вора», избрали царя Василия — и его же «с царства скинули». Но всё же посланцам удалось убедить их, использовав тот аргумент, что «Московского государства всякие люди в бедах поискусились и в чувство и в правду пришли...» и выбрали се# бе государя «по изволению всемилостивого и в Троице слави# мого Бога и пречистые его Богоматери и всех святых, не ево го# сударевым хотением; положил Бог единомышлено в сердце всех православных кристьян от мала и до велика на Москве и во всех городех всего Росииского государства...». Мать с сыном поверили в воздействие на их судьбу Божественного промысла. Они долго ехали в Москву. Царские житницы были пусты, Кремль разорён, а дворцовые палаты стояли без «окончин и дверей». И всё же 2 мая 1613 года все москвичи с чудотворны# ми иконами встречали своего избранника. 11 июля состоялось венчание на царство «великого государя царя Михаила Фёдо# 22
ровича». В Успенском соборе он принял шапку Мономаха, скипетр и «яблоко» (державу) и выслушал поучение казанско# го митрополита Ефрема о необходимости «блюсти» и «жало# вать» подданных. Долгожданного царя приветствовало «все# народное многое множество православных крестьян, им же несть числа»; для них он стал последней надеждой на восста# новление Московского государства.
Трудные годы Начало царствования оказалось безрадостным. С возведени# ем на трон Михаила Смута не закончилась. На юге собирали силы мятежники атамана Ивана Заруцкого, действовавшего от имени «царицы» Марины Мнишек и её сына — «царевича» Ивана. В 1615 году шведский король Густав Адольф пытался овладеть Псковом, а на западной границе шла война с отряда# ми Сигизмунда III и Владислава, предпринимавшего походы на Москву вместе с отечественными «ворами» и запорожски# ми казаками гетмана Петра Сагайдачного. Польский король с королевичем третировал нового царя как изменника — «Фи# ларетова сына, холопа нашего». По стране бродили отряды ка# заков, порой бравшие штурмом такие крупные города, как Во# логда. Казна хронически пустовала. «Великий государь» должен был просить взаймы у подданных, в том числе у бога# тых солепромышленников Строгановых, ведь «в нашей казне денег и в житницах хлеба на Москве нет ни сколько». Купцы пожаловали три тысячи рублей — и стали «именитыми людь# ми», то есть получили право называться по имени#отчеству. Хорошо ещё, что восточный сосед шах Аббас I не только сра# зу признал новую династию Романовых, но выделил заём в семь тысяч рублей и в 1625 году прислал в Москву подарки: ценную реликвию — ризу Богородицы — и роскошный трон. С огромным трудом правительству царя Михаила удалось справиться с опасностью. В 1614 году на Яике (Урале) были своими же казаками схвачены Заруцкий и его «царица»; мя# тежный атаман посажен на кол, а трёхлетний «ворёнок» пуб# лично повешен в Москве. Столбовский мир со Швецией (1617) и Деулинское перемирие с Польшей (1618) завершили иностранное вторжение — дорогой ценой: Россия была на столетие отрезана от Балтики и надолго потеряла Смоленск и ряд других юго#западных земель. К 1619 году удалось спра# виться с казачьей вольницей: часть казаков получила жалова# нье и даже поместья, других отправили по разным городам и границам. Великая Смута завершилась. 23