Лабиринт №2 2015 by Museum_Ivanovo

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015

ISSN 2225-5060

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #2/2015

Редакция Тимофеев М. Ю. (д-р филос. наук) - главный редактор Докучаев Д. С. (канд. филос. наук) Докучаева Н. А. (канд. ист. наук)

Редакционный совет

Редакционная коллегия

де Лазари А. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Крылов М. П. (д-р геогр. наук) Москва, Россия Лейбович О. Л. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Литовская М. А. (д-р филол. наук) Екатеринбург, Россия Радич Н. (д-р филос. наук) Белград, Сербия Рябов О. В. (д-р филос. наук) Иваново, Россия Рябова Т. Б. (д-р соц. наук) Иваново, Россия Савкина И. Л. (д-р философии) Тампере, Финляндия Щукин В. Г. (д-р филол. наук) Краков, Польша

Балдин К. Е. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Замятин Д.Н. (канд. геогр. наук, д-р культурологии) Москва, Россия Зобнин А.В. (канд. ист. наук) Иваново, Россия Игнатьева О.В. (канд. ист. наук) Пермь, Россия Карпенко О. В. Санкт-Петербург, Россия Круглова Т. А. (д-р филос. наук) Екатеринбург, Россия Лысенко О. В. (канд. соц. наук) Пермь, Россия Лысикова О.В. (д-р соц. наук) Саратов, Россия Маслов Д.В. (канд. экон. наук) Иваново, Россия Манаков А. Г. (д-р геогр. наук) Псков, Россия Оляшек Б. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Подвинцев О.Б. (д-р полит. наук) Пермь, Россия Тюленев В. М. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Хархун В. П. (д-р филол. наук) Киев / Нежин, Украина Шабурова О.В. (канд. филос. наук) Москва, Россия Янковская Г. А. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Яцык А. В. (канд. соц. наук) Казань, Россия

ISSN 2225-5060 Издатель: Докучаева Наталья Александровна Адрес издательства: 153005, Россия, г. Иваново, улица Шошина 13-56 Адрес электронной почты редакции: editor@journal-labirint.com

Электронная копия сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» размещена на сайтах: www.elibrary.ru, www.ceeol.com, www.indexcopernicus.com, www.journal-labirint.com

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт Labyrinth

Журнал социально-гуманитарных Journal of Philosophy and исследований Social Sciences

Editorial Team Mikhail Timofeev (Ivanovo, Russia), Doctor of Philosophical Sciences, Editor-in-Chief Denis Dokuchaev (Ivanovo, Russia), PhD in Philosophical Sciences Natalya Dokuchaeva (Ivanovo, Russia), PhD in Historical Sciences

Editorial Board Editorial Council De Lazari Andrzej (Łódź, Poland), Doctor of Philological Sciences Mikhail Krylov (Moscow, Russia), Doctor of Geographical Sciences Oleg Leybovitch (Perm, Russia), Doctor of Historical Sciences Maria Litovskaya (Yekaterinburg, Russia), Doctor of Philological Sciences Nenad Radić (Belgrade, Serbia), Doctor of Philosophy Oleg Ryabov (Ivanovo, Russia), Doctor of Philosophical Sciences Tatyana Ryabova (Ivanovo, Russia), Doctor of Sociological Sciences Irina Savkina (Tampere, Finland), Doctor of Philosophy Vasiliy Shchukin (Krakow, Poland), Doctor of Philological Sciences

ISSN 2225-5060 Publisher: Natalya Dokuchaeva Postal address: 153005, Russia, Ivanovo, ul. Shoshina, 13-56 Electronic address for editorial correspondence: editor@journal-labirint.com

Kirill Baldin (Ivanovo, Russia), Doctor of Historical Sciences Dmitrii Zamyatin (Moscow, Russia), Doctor of Culturology Aleksey Zobnin (Ivanovo, Russia), PhD in Historical Sciences Oksana Ignatyeva (Perm, Russia), PhD in Historical Sciences Oksana Karpenko (St. Petersburg, Russia), Master of Sociology Tatyana Kruglova (Yekaterinburg, Russia), Doctor of Philosophical Sciences Oleg Lysenko (Perm, Russia), PhD in Sociological Sciences Olga Lysikova (Saratov, Russia), Doctor of Sociological Sciences Andrey Manakov (Pskov, Russia), Doctor of Geographical Sciences Dmitriy Maslov (Kazan, Russia), PhD in Economical Sciences Barbara Olaszek (Łódź, Poland), Doctor of Philological Sciences Oleg Podvintsev (Perm, Russia), Doctor of Political Sciences Vladimir Tulenev (Ivanovo, Russia), Doctor of Historical Sciences Valentina Kharkhun (Kyiv, Ukraine), Doctor of Philological Sciences Olga Shaburova (Yekaterinburg, Russia), PhD in Philosophical Sciences Galina Yankovskaya (Perm, Russia), Doctor of Historical Sciences Aleksandra Yatsyk (Kazan, Russia), PhD in Sociological Sciences

The electronic version of Labyrinth. Journal of Philosophy and Social Sciences is stored on the websites: www.elibrary.ru, www.ceeol.com ,www.indexcopernicus.com, www.journal-labirint.com

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

Содержание ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ Е. С. Кочухова, Е. И. Рабинович «КУЛЬТУРНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМБИНАТ» ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ: ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК 1930х vs КЛУБНЫЕ САДЫ 1920х.: СЛУЧАЙ СВЕРДЛОВСКА...... 6 М. В. Воробьёва КОММУНАЛЬНАЯ КВАРТИРА В СОВЕТСКИХ КИНОФИЛЬМАХ И АНЕКДОТАХ: ПОПЫТКА ОБЪЕМНОГО ПОРТРЕТА .............................................................................................. 19 А. А. Петренко-Лысак ЛИЧНОЕ В ОБЩИХ ПРОСТРАНСТВАХ: МОБИЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ В ПУБЛИЧНЫХ МЕСТАХ........................................................................................................................... 32 М. В. Соколовская ДОМ КАК ФУТЛЯР. ОБРАЗЫ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ В КОНСТРУКТИВИСТСКИХ ДОМАХ СВЕРДЛОВСКА................................................................... 41 А. В. Жидченко ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ СТУДЕНЧЕСКИХ ОБЩЕЖИТИЙ НОВЫХ РАЙОНОВ КРУПНЫХ ГОРОДОВ СИБИРИ В 1950 — 60-е гг. (ЛОКАЛЬНЫЙ АСПЕКТ)......................... 52 Д. К. Первых РУССКИЙ, ФРАНЦУЗ, АНГЛИЧАНИН: СОВМЕСТНАЯ ЖИЗНЬ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛОВ «СОВРЕМЕННИК» И «МОСКВИТЯНИН») ...................................................................................... 63 ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ И. И. Митин НОВАЯ МОСКВА: КОНСТРУИРОВАНИЕ НОВОГО ЛОКАЛЬНОГО ДИСКУРСА........ 71 К. А. Пунина, М. В.Ромашова УНИВЕРСИТЕТ И ГОРОД: ТЕХНОЛОГИИ ФОРМИРОВАНИЯ ИМИДЖА (СЛУЧАЙ ПЕРМИ).......................................................................................................................................................... 83 ВХОД В "ЛАБИРИНТ" Р. А. Шарипова, Л. С. Ахмедьянова ЭФФЕКТ «СОБЫТИЙНЫХ ШОКОВ» КАК ИНСТРУМЕНТ РЕГИОНАЛЬНОГО БРЕНДИНГА (НА ПРИМЕРЕ КЕЙСА РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН)....................................... 94 СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ Н. С. Журавлёва БОРЬБА ЧЕЛЯБИНСКИХ АВТОРОВ ЗА СТАТУС СОВЕТСКОГО ПИСАТЕЛЯ В 1930-Е ГОДЫ: МОТИВАЦИИ, СТРАТЕГИИ, РЕСУРСЫ........................................................................... 101 Т. М. Трошина ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ ГРАНИЦ КОНФОРМИЗМА И НОНКОНФОРМИЗМА ПОСЛЕ «ОТТЕПЕЛИ»: СТУДИЯ Н. Г. ЧЕСНОКОВА................................................................... 108 СОБЫТИЯ, ХРОНИКА Т. А. Круглова МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПРОЕКТ «СОВЕТСКИЙ МИР: КОНФОРМИЗМ И КОНФОРМИСТЫ»: ПЯТЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНЫЙ СЕМИНАР «СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ», 13 ФЕВРАЛЯ 2015 ГОДА, УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б. Н. ЕЛЬЦИНА, ЕКАТЕРИНБУРГ................................ 115 С. В. Мельникова, Т. Ю. Быстрова, Е. В. Головнева ОТКРЫТЫЙ ГОРОД И ЕГО СОЗДАТЕЛИ.................................................................................. 119 4

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

Contents COMMUNAL LIFE: THE PHENOMENON OF EXISTENCE IN COMMON PLACES E. Kochukhova, E. Rabinovich OPEN AIR "CULTURAL-POLITICAL COMPLEX": CENTRAL PARK OF THE 1930s vs CLUBS PARKS OF THE 1920s (THE CASE OF SVERDLOVSK) ��7 M.V. Vorobyova COMMUNAL APARTMENT IN THE SOVIET films AND ANECDOTES: DEVELOPING AN INTEGRATED IMAGE ��19 A. Petrenko-Lysak PRIVACY IN COMMON SPACES: MOBILE COMMUNICATION IN PUBLIC PLACES 32 M.V. Sokolovskaya A HOUSE AS A CASE: EVERYDAY LIFE IMAGES IN CONSTRUCTIVIST HOUSES OF SVERDLOVSK ��41 A.V. Zhidchenko DAILY LIFE OF STUDENT DORMITORIES IN NEW URBAN AREAS OF SIBERIAN CITIES IN THE 1950s – THE 1960s (LOCAL ASPECT) ��52 D.K. Pervykh A RUSSIAN, A FRENCHMAN, AN ENGLISHMAN: LIFE TOGETHER ON THE BATTLEFIELD OF THE CRIMEAN WAR (BASED ON THE MAGAZINES "SOVREMENNIK" AND "MOSKVITYANIN") ��63 LOCAL DISCOURSE AND TERRITORIAL IMAGE CONSTRUCTION I.I. Mitin NEW MOSCOW: CONSTRUCTING A NEW LOCAL DISCOURSE ��71 K. Punina, M. Romashova THE UNIVERSITY AND THE CITY: IMAGE FORMATION TECHNOLOGIeS ��83 ENTERING THE "LABYRINTH" R. Sharipova, L. Achmedianova «EVENT-DRIVEN SHOCKS» AS A TOOL FOR THE REGIONAL BRANDING (CASE STUDY OF THE REPUBLIC OF TATARSTAN) ��94 SOVIET ARTISTS: THE POWER OF INSTITUTIONS AND THE RESOURCES OF GROUP ADAPTATION N. S. Zhuravleva THE STRUGGLE OF CHELYABINSK AUTHORS FOR THE STATUS OF A SOVIET WRITER IN THE 1930S: MOTIVATION, STRATEGIES, RESOURCES ��101 T.M. Troshina REFORMATTING BORDERS BETWEEN CONFORMISM AND NON-CONFORMISM AFTER THE "THAW": STUDIO OF N. G. CHESNOKOV ��108

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Е. С. Кочухова, Е. И. Рабинович Кочухова Елена Сергеевна (Екатеринбург, Россия) — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Уральского государственного экономического университета, научный сотрудник Института философии и права УрО РАН; Email: elenascause@yandex.ru Рабинович Евгений Ильич (Екатеринбург, Россия) — кандидат культурологии, доцент кафедры культурологии и социальнокультурной деятельности, Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б. Н. Ельцина; Email: rabinovichevgeny@gmail.com

КУЛЬТУРНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМБИНАТ» ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ: ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК 1930х vs КЛУБНЫЕ САДЫ 1920х.: СЛУЧАЙ СВЕРДЛОВСКА В статье рассматривается преломление идеалов паркового строительства в СССР рубежа 1920х-30х гг. при создании ЦПКиО в Свердловске. По материалам советских газет и справочников выявляются типичные практики организации отдыха в общегородских и клубных парках, прослеживается и проблематизируется критика этих практик. Описываются цели и задачи новых Центральных городских парков, метафора парка как «высокоорганизованного культурно-политического комбината» раскрывается через представление об отдыхе как производительной силе, которая восполняет ресурсы горожан и развивает их способности. Рассматривается воплощение этой метафоры в проекте Свердловского ЦПКиО. Формулируется предположение о причинах, поставивших под вопрос реализацию этого проекта, а также реконструируется программа, предлагавшаяся посетителям парка в первые годы его работы. Ключевые слова: парк культуры и отдыха, центральный парк, советская повседневность, рабочий клуб, Свердловск, советская культура, городская культура 1930х, культура Урала

E. Kochukhova, E. Rabinovich Elena Kochukhova (Yekaterinburg, Russia) – PhD, Associate Professor at the Ural State University of Economics, Scientific Associate at the Institute of Philosophy and Law of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences; Email: elenascause@yandex.ru Evgeny Rabinovich (Yekaterinburg, Russia) – PhD in Culturology, Associate Professor at the Department of Culturology and Socio-Cultural Activities of the Ural Federal University; Email: rabinovichevgeny@gmail.com 6

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

OPEN AIR "CULTURAL-POLITICAL COMPLEX": CENTRAL PARK OF THE 1930s vs CLUBS PARKS OF THE 1920s (THE CASE OF SVERDLOVSK) This paper considers the breaking of ideals of parks building in the USSR (at the turn of the 1920s-30s) during the creation of the Central culture and leisure park in Sverdlovsk. On the base of the materials of Soviet newspapers the authors reveal the typical recreation practices in city parks and clubs. Criticism of these practices is investigated as an element of new cultural tendencies. The metaphor of "cultural-political complex" is revealed through the idea of recreation as a productive force that makes up and develops human resources. Goals and tasks of new Central parks correspond with the project of the Sverdlovsk's Central park. The reasons that raised the question of implementation of this project are shown. The authors reconstruct the program, offered to the Park visitors in the early years of its work. Keywords: Leisure Park, Soviet everyday life, working club, Sverdlovsk, city culture of the 1930s, Soviet culture, Ural culture Рубеж 1920х—1930х годов привлекает многих исследователей как поворотный период в советской культуре. В литературе, кино, живописи меняются изобразительные средства и появляются новые герои, формы организации культурного производства претерпевают трансформации, советскому человеку предлагаются новые ориентиры и способы аккультурации. Возникновение в этот период центральных парков в крупных городах СССР рассматривается нами как один из элементов выстраиваемой культурной политики. К. Кухер в своем исследовании московского ЦПКиО показывает, что новый парк транслировал идею формирования социалистического образа жизни и выступал работающим инструментом этого формирования — предлагая, таким образом, образец паркового устройства другим советским городам [10]. ЦПКиО Свердловска также задумывался как образцовый «культурно-политический комбинат», но какое сырьё он должен был переработать и справился ли с этой задачей? Какие практики организации паркового досуга существовали в Свердловске в период подготовки открытия ЦПКиО? Какое наследие новый парк обещал преодолеть и какой альтернативный сценарий предлагал? Были ли достигнуты цели паркового строительства в первые годы работы Свердловского ЦПКиО? История возникновения Свердловского ЦПКиО практически не изучена. Наше внимание будет сосредоточено на рубеже 1920—1930х годов — времени разработки проекта парка и подготовки его открытия. Анализируя советскую прессу, сохранившиеся методические рекомендации по организации паркового досуга и архивные документы, мы вписываем историю ЦПКиО в контекст развития других городских парков и связанных с ними рабочих клубов, а также в контекст создания крупных центральных парков в городах Союза. Города СССР в 1920-е—1930-е годы оказываются местом масштабного социального эксперимента по переработке крестьянских масс и созданию советского горожанина. Миграция крестьян в город, подстегнутая революциями 1917 года, первой мировой и гражданскими войнами, привела, как показывает К. Шлегель, к разложению рабочего класса — и «его исчезновение означало, что класс этот нужно было формировать заново. Это и произошло во время индустриализации 1920 —1930-х годов» [32, с. 298]. Новый горожанин — уже не крестьянин и не мещанин, что влечет за собой особые отношения с природой и городом. В официальном новом советском мире, образ которого конструировался и транслировался медиа, город перестает быть местом, где возможны приватность, уют, материальное потребление и праздность, Название раздела Автор Название статьи 7 7

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

это площадка для развертывания нового быта. Природа в городе должна быть окультурена специфически — это место не материального, но духовного производства и (или) необходимый элемент городской среды, существование которого обусловлено точными расчетами. Эта позиция укреплялась на страницах газет, плакатов, в резолюциях съездов. Однако горожане, помнившие дореволюционные нормы жизни, стремились соблюсти элементы старого быта, а новые горожане — вчерашние крестьяне — выборочно копировали его и привносили в свой новый быт элементы деревенского уюта. Все усилия радикально настроенных строителей нового быта по борьбе с «новым мещанством» (обобществление частной собственности, проекты коммун, расшатывание института семьи, изменение статуса женщин и пр.) не привели к значительным успехам — с середины 1930-х уют, комфорт, красивые вещи в доме, парадный облик зданий и площадей вернулись в города, вместе с официальным «правом» на досуг, праздность, нарядность («Жить стало лучше, жить стало веселее») [27]. Центральный городской парк становится одним из инструментов формирования нового городского порядка, в котором будет воспитан советский горожанин. Определяемое властью назначение центральных парков и образцовые проекты вместе кристаллизуют идею нового городского пространства, производящего — как комбинат — советского горожанина. Рекомендуемые программы работы парков содержат в себе детализацию способов и порядков этого производства. Региональные варианты наполнения парковой жизни, которые мы рассмотрим на примере свердловского ЦПКиО, дают примеры столкновения идеалов паркового строительства с традициями парковой культуры и организационными порядками. Парки и клубы 1920-х в поисках культурности. Случай Свердловска «Стать культурным» — императив советской жизни, который оформляется, согласно В. Волкову, в середине 1930-х годов, однако следует признать, что поиски ориентиров повседневной жизни начинаются раньше, и мы можем проследить трансформацию этого поиска. Действительно, «"культурность" никогда не была четко сформулированным понятием, ни один руководитель партии или правительства не давал установок, как стать культурным» [5, с. 199], и восстанавливать наполнение образа культурного горожанина приходится по разрозненным материалам (для данной статьи произведен анализ визуальной продукции 1920—30-х годов, в первую очередь карикатур). В 1920-е годы концепт «культурность» строится скорее на комплексе интуитивно понимаемых членами этого социума антикультурных признаков. Поскольку это культура модерна с чётко проявленным пафосом разрушения и отрицания, то концепт культурности можно реконструировать как сумму того, что не является культурным. Признаки «некультурного» составят описание антикультуры, отталкиваясь от которого можно составить представление о «культурности». Признаки некультурного гражданина таковы: вера в бога, посещение церкви, празднование церковных праздников; незнакомство (поверхностное знакомство) с трудами основоположников марксизма; злоупотребление алкоголем; склонность бить жену и/или детей; неопрятность в одежде и в быту; отсутствие (эпизодическое присутствие) навыков личной гигиены; несоблюдение принятых в городе норм приличия (склонность прочищать носовые пазухи на лестничной клетке, мочиться под забором, лузгать семечки в кинотеатре и т.п.). Это модель поведения человека, не адаптировавшегося к жизни в городе, это антикультурный образ — отсутствие же описанных привычек и склонностей указывает на модель поведения 8

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

культурного горожанина. В 1930-е пафос разрушения сменяется пафосом созидания. Культура 1 сменяется культурой 2[17]. Формируется новое понимание культурности, которую следует описывать уже не как сумму того, чем она не является, но как набор признаков культурного человека. Он дистанцирован от религии; знаком с этикетными нормами и следует им; опрятен, а порой и франтоват; не злоупотребляет алкоголем, но выпивает, когда это допустимо или предписано. Помимо этого, знаком с трудами основоположников марксизма-ленинизма; ежедневно читает газеты и знает о том, что происходит в стране и мире; следит за успехами в науке и технике; следит за новостями спорта и активно интересуется последним (в идеале — сам занимается спортом); интересуется советской литературой; знаком с классической русской литературой и музыкой; живо интересуется театром и кинематографом. Образ культурного горожанина вырисовывается более четко, представление о культурности расширяется и конкретизируется. Парки и клубы выступают важным инструментом производства городской культуры, предлагают посетителям культурный продукт и задают правила его коллективного потребления, взращивая тем самым нового советского горожанина. Трансформации в понимании «культурности», смена способов её определения порождает сложности в работе клубов и парков – руководству этих учреждений придется понимать перемены интуитивно, выявлять их между строк резолюций собраний, газетных передовиц и инструкций. Отсутствие четко прописанной категории «культурность» наряду с необходимостью руководствоваться её интуитивным пониманием в обеспечении культурной жизни горожан ставит парки и клубы в сложную ситуацию – они вынуждены делать явным неявленное. Они будут материализовывать в театральных постановках и всевозможных живых газетах невербализованное, улавливать «культурные веяния», на выходе трансформируя интенции и интуиции в готовый культурный продукт. В этих условиях клубы и парки (понимаемые как приклубное пространство) предстают не пассивным объектом политики в области культуры, претерпевающим смену властных указаний, но действующим инструментом производства культуры. Клуб и парк концептуализируют, производят и репрезентируют «культурность», работая на создание нового советского горожанина. Рассмотрим структуру советских учреждений культуры 1920 — 30-х гг., чтобы понять место в ней садов и парков. Классические клубные формы 1920-х (когда в одном клубе объединены коллеги по работе (службе) и сами члены клуба могут активно влиять на клубную политику), в 1930-е претерпевают значительную формализацию. Укрупнение клубных структур, объединение людей не по профессиональному, но по унифицирующему географическому признаку, приводит к фактическому исчезновению признаков клубности, превращению рабочих клубов в монументальные ДК. Структура учреждений культуры в 1920е гг. • Партийный клуб • Профсоюзный рабочий клуб

Парк как медиирующее пространство

• Рабочий клуб (при предприятии, заводе, фабрике, вузе и пр.) • Изба-читальня (и региональные варианты: красный чум, красная юрта, красная чайхана) • Красный уголок

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Структура учреждений культуры в 1930е гг. • Областной или окружной клуб, районный клуб (районный ДК)

Парк как медиирующее пространство

•Рабочий клуб (пре предприятии, заводе, фабрике, вузе и пр.) • Изба-читальня (и региональные варианты: красный чум, красная юрта, красная чайхана) • Красный уголок

Медиирующая функция парка сохраняется — масштабные проекты, объединяющие различные клубные структуры, проводятся в парковых пространствах. Но, как и в случае с клубами, горожане теряют возможность напрямую влиять на программу парков. Остаётся только косвенный рычаг воздействия — «голосование ногами» — не посещение горожанами определённых мероприятий приведёт парк к убыткам, а руководство получит выговор за плохую работу с массами. В 1924 году главными парками Екатеринбурга становятся сад Комклуба (бывший Клубный) и Городской сад (бывший Харитоновский). В садах проводились гуляния, играл симфонический оркестр, работали летний театр и ресторан [25]. Согласно справочнику по Свердловску 1929 года, парков в городе одиннадцать. Среди них доминируют профсоюзные парки и парки при предприятиях (связанные с профессиональными и заводскими рабочими клубами): им. «Уралпрофсовета» (пл. Народной Мести); им. «Вайнера», (ул. Первомайская, 9); Печатников (угол ул. Ленина и Кузничной); Союза Рабочих Связи (Сибирский пр. на берегу р. Исети у Горбани); при фабрике им. Ленина (фабрика им. Ленина, городской выгон); Союза Коммунальников (ул. 8-го Марта); Профсоюзов (городской выгон, бывшая Генеральская дача) [24]. Летом 1928 года редакция газеты «На смену!» провела «Смотр свердловских садов»: рабкоры и юнкоры отслеживали подготовку парков к летнему сезону и оценивали предлагаемый посетителям досуг. Эта серия публикаций является уникальным источником о жизни провинциальных парков конца 1920-х, особенно ценным в силу того, что зафиксировала их восприятие не профессиональной прессой, а вовлеченными в журналистскую работу горожанами. Наибольшее одобрение получает сад Уралпрофсовета: по плану работы там две недели выступает цирковая труппа с балетными номерами, акробатами, жонглерами, клоунами, а после организуются гастроли оперного баритона и выступления вокального квартета; в программу вечера молодежи включены футбольное состязание, соревнования по городкам, крокету, баскетболу, волейболу, стрельбе, политлотерея, шахматные сеансы, эстрадные номера и танцы. Однако в целом о культурном отдыхе в саду Уралпрофсовета «не может быть и речи. Ведь нельзя же назвать культурой беспрестанное шатание по достаточно грязным аллеям, шатание бесцельное, нудное, лишенное всякого интереса и, в конечном счете, приводящее к знаменитому «пивному павильону» [22]. В других садах и парках города журналисты обнаруживают в основном пьянство. В саду им. Томского: «Буфет победил. К нему, наиболее значимому и видному во всем саду, на призывный стук биллиарда тянутся человеческие души с билетом профсоюза коммунальников» [14]. В саду «Серп и Молот» на Верх-Исетском заводе управление и руководителей кружков сместили за злоупотребление алкоголем. В книге предложений рабочие пишут, что «В сад "Серп и Молот" ходят только из-за выпивки» [21]. В саду им. Подбельского плохо поставлена культурная работа, не работают кружки и не играет духовой оркестр [23]. Рестораны и кафе в парках города критиковались как места, сохранившие преданность Название раздела Автор Название статьи 10 10

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

буржуазным порядкам. Обнаружив в меню садовых ресторанов блюда с названиями «Лангет соус пикан», «Нуазет де мутон» и «Маришель из рыбы», журналисты уверенно заявляют — «среднему рабочему не по карману эти двухрублёвые соуса. Эти лангеты с соответствующими ценами вызывают и порождают пивные стремления <…> Вместе с массовым посетителем садов, к голосу которого надо прислушиваться, мы высказываемся против всевозможные лабарданов в рабочем саду. Мы …высказываемся за простые родные котлеты … за всё то, что обыкновенный, простой рабочий может купить без реального опасения за свой карман» [11]. Подводя итоги «смотра садов», свердловские журналисты особенно подчеркивают однообразность и скудость мероприятий, предлагаемых посетителям: «Главный недостаток работы садов, выявившийся в процессе смотра, — слабая постановка массовой работы. Отсутствие актива из посетителей сада, совершенная беспомощность по части экскурсий, лекций, бесед… Тенденция к сведению всей массовой работы к читальне и шахматам... Полнейшее отсутствие работы с молодежью и детьми во всех садах, кроме сада Уралпрофсовета…. В садах молодежь предоставлена самой себе... отсюда — хулиганство, "пивные стремления". В деле культурного обслуживания посетителя большинство садов ограничивается читальней или небольшой площадкой для крокета» [31]. «Смотр садов» критикует мещанские и буржуазные привычки горожан, и вместе с ними — парк как место развлечения, удовольствия, потребления. Бильярд и буфет не являются маркерами культуры. Администрации парков реагируют на спускаемые сверху требования о проведении множества агитационных и просветительских мероприятий не самими событиями, но отчетами о них. Составляемые с учетом всех требований планы заведомо невыполнимы — у состоящих почти на самоокупаемости парков нет средств для их реализации. Неожиданным следствием этой симуляции становится то, что вызвало негодование у свердловской прессы: публика получила возможность отдыхать так, как ей хочется. Маловероятно, что большинство свердловчан мыслили отдых как коллективное пение или прослушивание лекций о рационализации производства. «Плохо поставленная» культурно-массовая работа позволила горожанам спокойно прогуливаться по аллеям, выпивать с друзьями, обниматься с любимыми или просто общаться. «Отдых» начал доминировать над «культурой» при попустительстве администрации парков и саботаже горожанами политпросвет мероприятий. Другая причина упорного сопротивления «культуре» со стороны «отдыха» заключается в специфике экономики производства культуры в клубе и парке. Продажа алкоголя являлась одним из важнейших источников формирования бюджета парков. Содержание среднего парка обходилось в 1000 р. в месяц, а за аренду буфета администрация могла запросить до 6000 р. Это покрывало расходы, но не всегда прибыль доставалась парку — часто учредитель требовал передавать ему выручку. Как объяснил негодующим свердловским рабкорам извиняющийся за наличие буфета «зав. садом»: «Мне дают очень мало денег, но требуют, чтобы я работал с прибылью. Буфет и "помогает"» [26]. В отказавшемся от продажи алкоголя парке «Серп и молот» попробовали выжить за счет привлечения средств от выступлений приезжих артистов. После первой постановки выручили 57 рублей и заплатили артистам 300. 243 рубля пришлось компенсировать из «культфонда» райкома металлистов [26]. Сад им. Большакова, отказавшись от продажи алкоголя, отказался и от приглашения профессиональных артистов, обходясь исключительно силами собственных кружков. Рабкоры, пришедшие насладиться «культурным отдыхом трудящихся» в столь передовом парке, остались недовольны: «В саду бывает грязно и выглядит он очень непривлеНазвание раздела Автор Название статьи

11 11

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

кательно» [13]. Оказалось, наличие «трезвости» автоматически не рождает «культурность». Руководство парков делает очевидные выводы, а свердловские юнкоры продолжают негодовать: «В саду Уралпрофсовета 26/V касса торговала на 500 р., а буфет на — 700 руб. Во время выступления акробатов (за 7 дней) касса понесла убыток около 300 руб., а буфет заработал больше 300 рублей» [15]. От клубов и парков требуют активной агитационной деятельности, увеличения масштабности и количества проводимых культурных мероприятий, и при этом большая часть бюджета оставлена на самоокупаемость. Складывается противоречивая экономика культуры: продажа алкоголя в клубном или парковом буфете осуждается, но позволяет получить средства для реализации постановки пьес клубным театральным кружком, для покупки новых книг в библиотеку, приглашения литераторов на творческие встречи или смены обветшавших скамеек [подробнее см.: 20]. Центральный парк Свердловска: проект vs реализация Критика культурной жизни свердловских парков журналистами газеты «На смену!», совпадает по времени с подготовкой открытия Центрального парка культуры и отдыха им. М. Горького в Москве. Его проект вызвал полемику, сконцентрировавшуюся вокруг выбора: «парк отдыха и культуры» или «парк культуры и отдыха». В итоге победил второй подход, его поддерживал нарком просвещения А. В. Луначарский, который обращал внимание на воспитательные функции парка и задачу повышения уровня культуры горожан. Отдых — в противовес увлечению алкоголем и азартными играми — должен был быть «разумным» и «интересным» [См.: 10, с. 93 – 97]. В первую пятилетку в СССР было создано свыше 60-ти крупных парков культуры и отдыха [3, с. 30]. Парки становились необходимым элементом благоустройства города1 и представали как «крупные комбинаты оздоровительной работы, развлечений и политико-просветительной деятельности» [12, с. 20]. Проекты московского и ленинградского центральных парков закрепляют цели паркового строительства: отвлекая от городских условий жизни, они должны были «сочетать свою широчайшую массовую культурно-политическую деятельность с задачами физического оздоровления тысяч посетителей» [29, с. 24]. Среди задач парков: теоретическое и практическое освоение науки и техники средствами технической пропаганды; укрепление обороноспособности СССР (осоавиахимовская и физкультурная работа); проведение «хозяйственно-политических и культурно-общественных компаний, мобилизующих массы на выполнение директив партии и правительства»; агитационно-пропагандистская работа, проясняющая «вопросы социалистического строительства СССР, вопросы международной классовой борьбы пролетариата» [28, с. 7 – 8]. Активный характер отдыха — усвоение новых знаний и работа над собственным телом — требует от горожанина мобилизации своих ресурсов, концентрации внимания. Парк по своей концепции не оставляет места расслабленному, созерцающему, погруженному в себя горожанину. В целом, проектировщики определяли парки как «сложные, высокоорганизованные культурно-политические комбинаты» [28, с. 7]. Сочетая пространства, различные по способу организации и представления и по тематическому наполнению, парк выстраивал систему вовлечения посетителей в новые городские 1 XVII съезд ВКП(б) ставил одной из задач второй пятилетки «развёртывание работ по превращению сотен промышленных центров в благоустроенные города: строительство… парков культуры и отдыха, театров, клубов, кинотеатров» [29, с. 10].

12 12

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

формы жизни — захватывая их внимание и предлагая новый, культурно и политически выверенный ответ на привычные запросы к отдыху в парке. Проект ЦПКиО в Свердловске, разработанный В. Д. Соколовым и А. М. Дукельским, отвечал обозначенным выше целям и задачам центральных парков и как один из наиболее показательных был опубликован в журнале «Архитектура СССР». Предлагалось разместить на 1440 гектарах парка несколько тематических секторов: ближе к входу — зрелищное ядро парка с аттракционами, вдоль аллей — выставочное пространство, сами аллеи приводят на поле массовых действ и в сектор оборонной работы; в глубине парка — летний театр и эстрада, территория тихого отдыха; вдоль берега реки — физкультурные площадки и отдых на воде, в наибольшем удалении от входа — обширное пространство для детского отдыха и оздоровления [12, с. 27]. Все вместе они должны были обеспечить отдых для 150 тыс. человек в день. Продвигаясь от «площади прибытия» по «магистралям» парка в его глубину посетитель тренирует свое эстетическое чувство, созерцая ясность и лаконичность планировки, наращивает политическую грамотность, ознакомляясь с выставками на злобу дня, может тренировать свое тело на физкультурных площадках и стрельбище, осваивать нормы городской культурности в театре, кино, на танцплощадке или буфете. Проект предполагал пространства для всех задач, ставившихся перед центральными парками, и в целом поддерживал образ, задаваемый идеологами: вероятно, пройдя несколько циклов «обработки» на таком «комбинате», недавний крестьянин мог трансформироваться в нового горожанина. Создание ЦПКиО в Свердловске отвечает задаче унификации форм культурного производства в городах (по образцу Парка им. Горького), а также вписывается в намерение властей обновить облик городов. В 1933 году ЦИК и СНК СССР в постановлении «О составлении и утверждении проектов планировки и социалистической реконструкции городов и других населённых мест Союза ССР» предложили «предусматривать внутри населённого места, а также на его периферии, системы связанных между собой зелёных насаждений (парки культуры и отдыха, бульвары, скверы и т.п.) и охранных защитных зон» [6]. ЦПКиО установил в Свердловске жесткую иерархию паркового хозяйства – до начала тридцатых годов в городе существовало около десятка парков, ни один из них официально не являлся главным или общегородским (парки были связаны с заводами, клубами или районами города), между ними шла конкурентная борьба за лучшее обслуживание отдыхающих. В конце 1931 года было принято постановление «Об отчуждении от поселка Уктус территории лесов для расчистки под ПКиО». Весной 1932 года в газетах «Уральский рабочий» и «На смену!» появились публикации о строительстве «Парка 15-летия Уральского комсомола». Открытие парка 18 июня 1933 года2 было подробно описано в свердловской прессе [4]. По оценкам журналистов, в парке присутствовало 20 тысяч человек [1], с некоторых предприятий рабочие приходили организованными коллективам [19]. Для посетителей были организованы игры, гуляния, танцы под баян, пение большого импровизированного хора, катание на лодках к островам или к другому берегу пруда, можно было посетить читальни и столовую. Пресса подвергла критике столь традиционную (и не всегда гладкую) организацию отдыха горожан в новом парке: «трудящиеся Свердловска, отметив открытие парка культуры и отдыха как большее достижение Свердловска, в своих выступлениях дельно высекли бюрократов и безруких работников, виновных во всех этих неполадках», профсоюзные организации «не2 Существует версия, что парк был открыт в мае 1933 года и тогда же получил имя В. В. Маяковского, что было приурочено к 40-летию поэта и 5-летию посещения им города [9, с. 640]. Однако свердловские журналисты 19331934 гг. не называют парк именем В. В. Маяковского.

Название раздела Автор Название статьи

13 13

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

дооценили значения парка культуры и отдыха в жизни трудящихся Свердловска и ошиблись в своем гнилом расчете, что в парк никто не пойдет» [19]. Разработанный В. Д. Соколовым и А. М. Дукельским проект тематически организованного пространства, нагруженного задачами формирования новой городской культуры и советского субъекта, обернулся воспроизводством привычных для горожан форм отдыха в парке — только на новой территории. Свердловский ЦПКиО проектировался как эталонный парк Урала, его называли «центральным для всего большого Свердловска и одновременно показательным парком Уральской области» [12, с. 27]3. 17 января 1934 года Уральская область была ликвидирована, финансирование Свердловска сократилось, строительство многих «столичных» объектов было свернуто или удешевлено. Также 1934 год стал переломным для советской архитектуры: происходит поворот от авангардной конструктивистской архитектуры к неоклассике4. Эти обстоятельства вместе обрекают проект свердловского ЦПКиО на забвение — он разработан для несуществующей административной единицы (Уральская область) и выполнен в потерявшем актуальность архитектурном с тиле (конструктивизм). А. М. Дукельский сетует: «Обычная картина — проект, разработанный в достаточно сжатые сроки, долго ждет того момента когда он будет осуществляться. Этот разрыв крайне болезненно отражается на работе, так как создается впечатление, что многие проекты еще долго будут ждать своей очереди» [7, с. 13]. В этих условиях летом 1934 года парк мог предложить горожанам солнце, чистый воздух, сосны, пруд, танцевальную веранду и три аттракциона — то, что не требовало значительных финансовых затрат. Администрация ЦПКиО привлекала гостей привычной программой: посетители могли покататься на лодке, послушать артистов и самодеятельные коллективы, посетить «буфеты и ларьки с закуской и прохладительными напитками» [18]. Но также искала новые формы работы, например создала палаточный лагерь: «Каждый трудящийся, явившись в лагерь накануне выходного дня, может здесь переночевать, провести свободный день в парке и остаться на ночёвку до утра после выходного дня. Он получит койку с бельем, обед и ужин в столовой» [16, с. 7]. Однако по оценкам журналистов посетителей парка было так много, что предлагаемые формы досуга оказывались почти недоступными: на одного человека приходится одна тысячная часть лодки, на каждые 10.000 — один аттракцион [33, с. 7]. Материальное обеспечение парка не позволяло его администрации справлялся с задачами по обеспечению культурной, просветительской, мобилизационной, общественной работы. В 1935 году в парке впервые был проведён праздник «Сабантуй», и это мероприятие станет традиционным5. В 1936 году была построена деревянная арка центрального входа, открыты кинотеатр и летний цирк — от первоначального проекта остались лишь разрозненные элементы. Между тем, столичный ЦПКиО им. А. М. Горького задает все более высокую планку работы. Зимняя программа парка должна быть не менее насыщенной, чем летняя. Конькобежный и лыжный спорт, оборонная работа (на лекциях, практических занятиях по стрельбе или химобороне), массовые празднества и зрелища, приуроченные к знаменательным датам (день Сталинской конституции, день основания РККА), выставки, читальни, аттракционы и 3 Территории уральской области примерно соответствуют взятые вместе территории нынешних Свердловской, Тюменской, Челябинской, Курганской областей, Пермского края, ХМАО и ЯМАО. 4 Маркерами этого перехода становятся победа знакового для советской архитектуры проекта Дворца Советов Б. М. Иофана, В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейха, а также строительство классицисткого дома архитектора И. В. Жолтовского на Моховой, дом назван «гвоздём в гроб конструктивизма» [17, с. 29 – 36]. 5 «Сабантуй» как традиция отмечен в позднесовесткой публикации [2], и в постсоветской истории парка он организуется с регулярностью.

14 14

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

кино [30, с. 31 – 33] — всё это должно было обеспечивать бесперебойное, независимое от природных циклов парка производство новой городской культуры. Однако остается открытым вопрос, в случае если задача формирования советского субъекта через изменение порядков городской жизни оставалась значимым императивом на протяжении 1930-х, то какая помощь оказывалась региональным паркам в реализации этой задачи, как осмыслялся и компенсировался разрыв между результатами их усилий и образцовыми порядками ЦПКиО Москвы. *** Центральный парк как новый инструмент трансформации городской культуры задумывается как «культурно-политический комбинат», способный переработать негативные характеристики жителей новых советских городов и создать на выходе новую, позитивно сформулированную культурность. Согласно идеям и проектам паркового строительства советский горожанин предстает в первую очередь политически сознательным, т.е. знающим ключевые полит-исторические события и способы их описания/трактовки, а также перманентно мобилизированным, готовым к коллективному действию. Большие центральные парки устанавливали в городах иерархию паркового хозяйства, занимая его вершину. Пример Свердловска показывает, что клубы и связанные с ними парки 1920-х годов конкурировали между собой, ориентировались на запросы посетителей, члены клубов могли прямо влиять на политику администрации парков. То, что может быть названо камерностью и интимностью, вычеркивается из проектов больших центральных парков – они разрывают связи с клубными сообществами. Кроме того, ориентация на столичные стандарты, на массовость, праздничность и даже роскошь мероприятий, понижает степень самостоятельности руководства в определении парковой программы. Создается дистанция между парком и человеком, больше не имеющим возможности непосредственно влиять на жизнь парка, но одновременно посетитель становится потребителем новой культуры. Сложно сказать, многие ли посетители парка согласились бы поменять атмосферу торжественности и масштабности на возможность вернуть элементы самоуправления. Производство культурности (как комплекса этикетных норм, политической грамотности и осведомленности в вопросах техники, спорта и широко понимаемого культурного наследия) путем организации активного отдыха, требующего мобилизации человеческих ресурсов, осознанной и заинтересованной вовлеченности посетителей в тщательно разработанные культурные события — идеалы, которых не удалось достичь в первые годы работы свердловского ЦПКиО. Его создание рассматривалось как важный шаг на пути преодоления пережитков прошлого — мещанских развлечений в парках, потребления удовольствий, расслабленности, зрительских прихотей. Однако, согласно свидетельствам о его работе, город получил большой, официально главный, но ещё один в ряду других парк отдыха и развлечений. Альтернативный сценарий масштабного производства нового горожанина в сложноорганизованном пространстве культурного комбината остался в проекте. В первые годы после открытия свердловский ЦПКиО более эффективно справлялся с обеспечением отдыха на природе, чем с обеспечением разнообразной культурно-просветительской, политической, образовательной жизни горожан. Было ли это вызвано только срывом проекта строительства, потерей идеи тематической пространственной организации парка, недостатком квалифицированных сотрудников парка и методического обеспечения их труда или отсутствием налаженной системы трансфера технологий организации досуга в парке от Название раздела Автор Название статьи

15 15

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

столицы к регионам – тема, которую ещё надлежит подробно изучать. Библиография 1. 20 тысяч трудящихся Свердловска — на открытии парка культуры и отдыха // Уральский рабочий. 1933. 20 июня. 2. Александрова В. Зелёный цех отдыха // Вечерний Свердловск. 1983. 10 декабря. 3. Аранович Д. Планировка и архитектура парка культуры и отдыха // Архитектура СССР. 1934. № 5. — С. 30 – 37. 4. В 10 часов — открытие парка культуры и отдыха // Уральский рабочий. 1933. 18 июля. 5. Волков В. Концепция культурности, 1935-1938 годы: советская цивилизация и повседневность сталинского времени // Социологический журнал. 1996. № 1-2. — С. 194 – 213. 6. Гольдберг Ю. Б. Отдых в парке. Из опыта работы парков РСФСР. — М.: Советская Россия, 1958. — 79 с. 7. Дукельский А. М. Внимание качеству // Опыт стройки. 1934. № 12. — С. 13. 8. Екатеринбург. Наследие конструктивизма / науч. ред.: А. А. Стариков; отв. ред.: Е. В. Штубова. — Екатеринбург: Независимый ин-т истории материальной культуры, 2009. — 159 с. 9. Екатеринбург. Энциклопедия. — Екатеринбург: Академкнига, 2002. — 728 с. 10. Кухер К. Парк Горького. Культура досуга в сталинскую эпоху. 1928-1941. — М.: РОССПЭН, 2012. — 350 с. 11. Лангет соус пикан // На смену! 1928. 24 июня. 12. Лунц Л. Парки культуры и отдыха городов-новостроек // Архитектура СССР. 1934. № 5. — С. 20 – 29. 13. На прочных рельсах // На смену! 1928. 20 июля. 14. Обсуждаем работу сада коммунальников им. Томского // На смену! 1928. 1 июля. 15. Пиво или культработа? // На смену! 1928. 18 июля. 16. Палаточный город // Уральский рабочий. 1934. 12 июля. 17. Паперный В. Культура Два. — М.: Новое литературное обозрение, 1996. — 383 с. 18. Парк ждёт гостей // На смену. 1934. 6 июня. 19. Парк культуры и отдыха сделать образцовым // Уральский рабочий. 1933. 21 июня. 20. Рабинович Е. И. Градус экономики советской культуры: антиалкогольная кампания 1928/29 годов в парках Свердловска // Советский социокультурный проект: исторический шанс или глобальная антиутопия: материалы Международной научной конференции (X Колосницынские чтения), 24 апреля 2015 года. — Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2015. — С. 305 – 312. 21. Работу ВИЗ’овского сада — на обсуждение масс // На смену! 1928. 4 июля. 22. «Розы» и «лопухи» в саду Уралпрофсовета // На смену! 1928. 28 июня. 23. Сад им. Подбельского // На смену! 1928. 7 июля. 24. Свердловск. Справочник-путеводитель на 1929-1930 год. — Свердловск: издание Свердловского Горсовета, 1929. — 592 с. 25. Свердловск — столица Урала. Справочник-путеводитель на 1925 год. – Екатеринбург: Уралкнига, 1924. — 230 с. 26. «У двух нянек дитя без глазу» // На смену! 1928. 20 июля. 27. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. 2-е изд. — М.: РОССПЭН, 2008. — 336 с. 28. Центральный парк культуры и отдыха в Ленинграде. Материалы к составлению генерального плана. — Л.: Издание управления дворцами и парками Ленсовета, 1933. — 136 с. 29. Центральный парк культуры и отдыха им. С. М. Кирова. — Л.: Управление дворцами и парками Ленсовета, 1934. — 72 с. 30. Центральный Парк Культуры и Отдыха им. А. М. Горького. Справочник. Зима 1939 – 1940 г. — М., 16 16

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

1939. — 40 с. 31. Что выявил наш смотр? // На смену! 1928. 10 августа. 32. Шлегель К. Возвращение европейских городов // Отечественные записки. 2012. № 3 (48). — С. 288 – 304. 33. Это — парк? // Уральский рабочий. 1934. 8 июля.

References 1. 20 tysiach trudiashchikhsia Sverdlovska — na otkrytii parka kul'tury i otdykha // Ural'skii rabochii. 1933. 20 iiunia. 2. Aleksandrova V. Zelenyi tsekh otdykha // Vechernii Sverdlovsk. 1983. 10 dekabria. 3. Aranovich D. Planirovka i arkhitektura parka kul'tury i otdykha // Arkhitektura SSSR. 1934. № 5. — S. 30 – 37. 4. V 10 chasov — otkrytie parka kul'tury i otdykha // Ural'skii rabochii. 1933. 18 iiulia. 5. Volkov V. Kontseptsiia kul'turnosti, 1935-1938 gody: sovetskaia tsivilizatsiia i povsednevnost' stalinskogo vremeni // Sotsiologicheskii zhurnal. 1996. № 1-2. — S. 194 – 213. 6. Gol'dberg Iu. B. Otdykh v parke. Iz opyta raboty parkov RSFSR. — M.: Sovetskaia Rossiia, 1958. — 79 s. 7. Dukel'skii A. M. Vnimanie kachestvu // Opyt stroiki. 1934. № 12. — S. 13. 8. Yekaterinburg. Nasledie konstruktivizma / nauch. red.: A. A. Starikov; otv. red.: E. V. Shtubova. — Yekaterinburg: Nezavisimyi in-t istorii material'noi kul'tury, 2009. — 159 s. 9. Yekaterinburg. Entsiklopediia. — Yekaterinburg: Akademkniga, 2002. — 728 s. 10. Kukher K. Park Gor'kogo. Kul'tura dosuga v stalinskuiu epokhu. 1928-1941. — M.: ROSSPEN, 2012. — 350 s. 11. Langet sous pikan // Na smenu! 1928. 24 iiunia. 12. Lunts L. Parki kul'tury i otdykha gorodov-novostroek // Arkhitektura SSSR. 1934. № 5. — S. 20 – 29. 13. Na prochnykh rel'sakh // Na smenu! 1928. 20 iiulia. 14. Obsuzhdaem rabotu sada kommunal'nikov im. Tomskogo // Na smenu! 1928. 1 iiulia. 15. Pivo ili kul'trabota? // Na smenu! 1928. 18 iiulia. 16. Palatochnyi gorod // Ural'skii rabochii. 1934. 12 iiulia. 17. Papernyi V. Kul'tura Dva. — M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 1996. — 383 s. 18. Park zhdet gostei // Na smenu. 1934. 6 iiunia. 19. Park kul'tury i otdykha sdelat' obraztsovym // Ural'skii rabochii. 1933. 21 iiunia. 20. Rabinovich E. I. Gradus ekonomiki sovetskoi kul'tury: antialkogol'naia kampaniia 1928/29 godov v parkakh Sverdlovska // Sovetskii sotsiokul'turnyi proekt: istoricheskii shans ili global'naia antiutopiia: materialy Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii (X Kolosnitsynskie chteniia), 24 aprelia 2015 goda. — Yekaterinburg: Gumanitarnyi universitet, 2015. — S. 305 – 312. 21. Rabotu VIZ’ovskogo sada — na obsuzhdenie mass // Na smenu! 1928. 4 iiulia. 22. "Rozy' i "lopukhi' v sadu Uralprofsoveta // Na smenu! 1928. 28 iiunia. 23. Sad im. Podbel'skogo // Na smenu! 1928. 7 iiulia. 24. Sverdlovsk. Spravochnik-putevoditel' na 1929-1930 god. — Sverdlovsk: izdanie Sverdlovskogo Gorsoveta, 1929. — 592 s. 25. Sverdlovsk — stolitsa Urala. Spravochnik-putevoditel' na 1925 god. – Yekaterinburg: Uralkniga, 1924. — 230 s. 26. "U dvukh nianek ditia bez glazu' // Na smenu! 1928. 20 iiulia. 27. Fitspatrik Sh. Povsednevnyi stalinizm. Sotsial'naia istoriia Sovetskoi Rossii v 30-e gody: gorod. 2-e izd. — M.: ROSSPEN, 2008. — 336 s. 28. Tsentral'nyi park kul'tury i otdykha v Leningrade. Materialy k sostavleniiu general'nogo plana. — L.: Izdanie upravleniia dvortsami i parkami Lensoveta, 1933. — 136 s. 29. Tsentral'nyi park kul'tury i otdykha im. S. M. Kirova. — L.: Upravlenie dvortsami i parkami Lensoveta,

Название раздела Автор Название статьи

17 17

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

1934. — 72 s. 30. Tsentral'nyi Park Kul'tury i Otdykha im. A. M. Gor'kogo. Spravochnik. Zima 1939 – 1940 g. — M., 1939. — 40 s. 31. Chto vyiavil nash smotr? // Na smenu! 1928. 10 avgusta. 32. Shlegel' K. Vozvrashchenie evropeiskikh gorodov // Otechestvennye zapiski. 2012. № 3 (48). — S. 288 – 304. 33. Eto — park? // Ural'skii rabochii. 1934. 8 iiulia.

18 18

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

М. В. Воробьёва Воробьева Мария Владимировна — кандидат культурологии, доцент кафедры философии Уральского государственного экономического университета; Email: vorobyova-mariya@yandex.ru

КОММУНАЛЬНАЯ КВАРТИРА В СОВЕТСКИХ КИНОФИЛЬМАХ И АНЕКДОТАХ: ПОПЫТКА ОБЪЕМНОГО ПОРТРЕТА В статье анализируются образы коммунальной квартиры в советском кинематографе и анекдотах, выделяются основные черты коммунального быта, отношений соседей, коммунальной психологии. Образы коммунальной квартиры, сложившиеся в кино и анекдотах, соотнесены между собой на предмет сходства и различия, делается попытка создать комплексный портрет коммунальной квартиры. Ключевые слова: советская коммунальная квартира; коммунальный быт; коммунальная психология; советская культура; советское кино; советские анекдоты

M.V. Vorobyova Mariya Vorobyova (Yekaterinburg, Russian Federation) — PhD in Culturology, Associate Professor at the Ural State University of Economics, Department of Philosophy; Email: vorobyova-mariya@yandex.ru

COMMUNAL APARTMENT IN THE SOVIET films AND ANECDOTES: DEVELOPING AN INTEGRATED IMAGE Correlation of communal apartment images in Soviet films and anecdotes is considered as a basis for categorization of communal everyday life, interpersonal relations of neighbours and communal psychology. An integrated image is developed on the basis of the analysis of similarities and differences of images from different sources. Keywords: communal apartment; communal everyday life; communal psychology; Soviet culture; Soviet cinema; Soviet anecdotes. Жилище человека, его дом — основное место сосредоточения частной жизни. Домой он возвращается с работы, там отдыхает, принимает гостей, обустраивает жилище согласно собственным вкусам. В государствах, где есть частная собственность на жилье, люди наделены правом самостоятельного выбора места жительства, приобретения жилья любой площади и какого угодно количества. Иное положение существовало в СССР, где в 1918 году был издан декрет ВЦИК, отменяющий частную собственность на недвижимость в городах [2]. Большая часть жилищного фонда находилась в собственности государства, в основном государство Название раздела Автор Название статьи

19 19

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

строило новое жилье и распоряжалось уже имеющимся, следовательно, советские люди не могли выбирать себе жилье и место его расположения. Не меньшей спецификой отличалась и организация внутреннего пространства жилья. Обычно частное жилье приватно и относительно обособлено от внешнего мира, однако в Советском Союзе имелась особая форма жилья, причудливо сочетавшая в себе публичное и приватное — коммунальная квартира. Первые коммунальные квартиры возникли в начале 1920-х годов, одновременно будучи ответом на жилищный кризис, недостаток жилья в городах, куда направились массы выходцев из деревни, и результатом политики социального реваншизма, которую проводило молодое советское государство. Политика реваншизма состояла в упразднении дореволюционной общественной иерархии, перераспределении ресурсов и наделении большими правами тех, кто находился внизу старой иерархии. Жилье тоже было ресурсом, который государство распределяло в соответствии с новыми представлениями о справедливости (в частности, равном наделении жильем всех трудящихся членов общества). Первые коммунальные квартиры стали итогом этого многостороннего процесса. Сначала коммунальные квартиры образовывались в результате «самоуплотнения», которое приказывалось совершить прежним владельцам жилья. При «самоуплотнении» бывшие хозяева квартир располагали возможностью самостоятельно подбирать себе соседей, поэтому первые коммунальные квартиры имели сравнительно однородный в социальном плане состав жильцов. Распространенный впоследствии принцип расселения исключал влияние жильцов на выбор соседей, поэтому коммунальная квартира, какой она стала в конце 1920-х — начале 1930-х годов и являлась до конца советской эпохи, обладала весьма пестрым социальным составом. Так как в коммунальных квартирах сошлись представители разных социальных групп с неодинаковыми представлениями о нормах и отклонениях, ведущих несхожий образ жизни, их сосуществование без внешнего регулятора оказывалось чревато неразрешимыми конфликтами. Функцию внешнего регулятора взяло на себя государство, управлявшее жизнью коммунальных квартир посредством регламентирующих актов («Правила внутреннего распорядка в домах и квартирах» 1927 года, «Правил пользования жилым помещением» 1965 года и т. п.) и агентов своего влияния (управдомов, ответственных квартиросъемщиков, представителей ЖАКТа, жилконторы, ЖЭКа), следящих за исполнением правил, изложенных в регламентирующих актах. «Классический» период существования коммунальной квартиры исследователи определяют по-разному — например, Е. Герасимова включает в него 1930-е годы, И. Утехин начинает отсчет «классического» периода со второй половины 1940-х годов и завершает второй половиной 1980-х годов, однако сходятся они в том, что 1930-е годы стали периодом формирования бытового уклада коммунальной квартиры и правил жизни, принятых там и действовавших на протяжении последующих десятилетий (обзор истории советской коммунальной квартиры [См.: 3; 4]). О топографии, населенности, правилах жизни коммунальных квартир достаточно много сказано в известном исследовании И. Утехина «Очерки коммунального быта» [11], поэтому лишь вкратце изложим наиболее общие особенности. Обычно коммунальная квартира состояла из приватных комнат жильцов и площадей общего пользования – коридора, куда выходили двери комнат, кухни, ванной, туалета и кладовки (при наличии таковой). В отдельной комнате мог помещаться и один жилец, и семья из нескольких человек, и несколько поколений семьи. Из-за тесноты жилые комнаты были вынуждено полифункциональными, совмещая гостиную, столовую, спальню, рабочий кабинет, детскую. И. Утехин выделяет малые (до 3 семей), средние (предположительно, от 3 до 5 семей) и большие (от 5 и выше семей) ком20 20

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

мунальные квартиры. В 1950-е годы, период наибольшей заселенности, обследуемая И. Утехиным ленинградская коммунальная квартира вмещала 56 человек, во второй половине 1980-х годов эта численность снизилась до 33 человек [11, с. 22]. В коммунальной квартире общее пространство делилось на приватные секторы, право пользования которыми закреплялось за конкретными жильцами (участки кухни, куда устанавливались столы жильцов, секторы коридора, где находилась мебель или вещи жильцов, части кладовой, где держалась разнообразная утварь жильцов, полки в ванной, на которые жильцы складывали предметы личной гигиены). Правила жизни в коммунальной квартире запрещали пользоваться без предварительного позволения личным имуществом соседей, хранящимся в местах общего пользования. Обитатели «коммуналок» много усилий прикладывали для исключения неразрешенного использования личных вещей, хотя полностью предотвратить это было невозможно. Средством регулирования доступа жильцов к общим ресурсам (ванная, туалет, телефон, пространство кухни, плита) выступала очередь. Траты за электроэнергию, газ, телефонную связь и другие коммунальные блага делились покомнатно и оплачивались в соответствии с расходом каждой комнаты. Обязанности по уходу за пространствами общего пользования ложились на всех взрослых жителей коммунальных квартир и осуществлялись по установленной очередности. Поскольку коммунальная квартира долгое время, до начала массового строительства домов поточным методом в первой половине 1960-х годов, являлась в СССР самым распространенным видом жилья и позже, пусть потеряв в массовости, сохраняла значимость как часть общего жилого фонда, она нашла переосмысление и отражение в официальном советском искусстве (литературе, живописи, кинематографе) и неофициальном искусстве (литературе, фольклоре, живописи). Мы видим свою задачу в том, чтобы проанализировать запечатленный в разных видах искусства образ коммунальной квартиры, коммунального быта, отношений жильцов и, по возможности, особенностей коммунальной психологии, возникшей в результате проживания в коммунальной квартире. Материалом послужат советские кинофильмы нескольких десятилетий, где так или иначе фигурировала коммунальная квартира, и анекдоты, посвященные коммунальным квартирам. Образы «коммуналки», сложившиеся в кинематографе и анекдотах, принадлежащих подцензурному и неподцензурному пластам советской культуры, будут соотнесены между собой на предмет сходства и различия. Нами были взяты для анализа 14 кинофильмов, где так или иначе фигурировала коммунальная квартира, коммунальный быт, отношения жильцов и т. п.: «Подкидыш» (Т. Лукашевич, «Мосфильм», 1939), «Дело №306» (А. Рыбаков, «Мосфильм», 1956), «Наши соседи» (С. Сплошнов, «Беларусьфильм», 1957), «Дом, в котором я живу» (Л. Кулиджанов, Я. Сегель, Московская студия художественных фильмов им. М. Горького, 1957), «Тишина» (В. Басов, «Мосфильм», 1963), «Гадюка» (В. Ивченко, киностудия им. А. Довженко, 1965), «Июльский дождь» (М. Хуциев, «Мосфильм», 1966), «Странные взрослые» (А. Шахмалиева, «Ленфильм», 1974), «Пять вечеров» (Н. Михалков, «Мосфильм», 1978), «Осенний марафон» (Г. Данелия, «Мосфильм», 1979), «Покровские ворота» (М. Козаков, «Мосфильм», 1982), «Будни и праздники Серафимы Глюкиной» (Р. Горяев, Свердловская киностудия, 1988), «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» (С. Соловьев, «Мосфильм», 1989), «Первый этаж» (И. Минаев, Одесская киностудия, 1990). Составленный нами перечень фильмов не претендует на полноту и неизбежно многое оставляет за своими пределами — в частности, не включен кинематограф 1920-х и 1940-х годов, к 1930-м годам относится один фильм. В область анализа, таким образом, вошло по большей части советское кино 1950 — 1980-х годов. Каждое десятилетие с 1950-х по 1980-е годы представлено тремя фильмами, среди которых находятся как Название раздела Автор Название статьи

21 21

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

общеизвестные, так и малоизвестные. Не видя смысла в пересказе сюжета каждого фильма, мы ставим себе иную задачу — основываясь на частоте упоминаний того или иного феномена коммунальной жизни, вывести характерные черты быта коммунальных квартир, отношений между жильцами, коммунальной психологии, нарисовать обобщенный портрет «коммуналки» в изученных кинофильмах. Типичная коммунальная квартира советского кинематографа — квартира малого или, самое большее, среднего размера. Количество жильцов в ней варьируется от 2 до 10. Наиболее густонаселенные квартиры видим в 3 фильмах — «Наши соседи» (10 жильцов), «Тишина» и «Странные взрослые» (по 8 жильцов в каждом фильме). В 11 других фильмах жильцов «коммуналок» насчитывается от 2 до 6. Большие коммунальные квартиры, где могло жить свыше 50 жильцов, остаются не освещенными. Социальный состав жильцов коммунальных квартир в рассмотренных нами фильмах достаточно однороден, являет собой контрасты лишь в редких случаях (фильмы «Наши соседи», «Гадюка», «Будни и праздники Серафимы Глюкиной», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», где есть персонажи с иной социальной принадлежностью, чем у соседей) и не представляет собой почвы для конфликтов. Несколько слов скажем про обстановку коммунальной квартиры. Во всех фильмах присутствует общий коридор, более или менее заставленный старой мебелью, редко используемыми вещами (чемоданы, сундуки, раскладушки, спинки от кроватей и пружинные матрацы, велосипеды, лыжи и лыжные палки, коробки). В коридоре обычно установлен телефон. Рядом с каждой комнатой расположены вешалки для одежды. Большая часть фильмов (10 из 14) демонстрирует коммунальную кухню с примусами/плитами, столами и кухонной утварью жильцов. Половина фильмов показывает ванную с разномастными тазами и корытами, лишь 2 фильма — туалет. Кладовка отсутствует во всех фильмах. Комнаты жильцов очевидно полифункциональны и чаще всего подчеркнуто ухожены, за исключением комнат героев фильмов «Гадюка» и «Первый этаж», в которых наличествует необходимый для жизни минимум мебели среди обшарпанных стен. Коллективные усилия по уходу за пространствами общего пользования практически в фильмах не присутствуют — лишь в «Подкидыше» мы видим, как второстепенный персонаж дежурит по квартире (подметает коридор) и в фильме «Первый этаж» показана обработка туалета и ванной средством от тараканов, осуществленная соседом героини. Отношения соседей по коммунальной квартире, если брать на веру проанализированные фильмы, противоречивы. С одной стороны, они ощутимо конфликтны: 9 фильмов из 14 рассказывают о трениях между соседями («Подкидыш», «Дело № 306», «Наши соседи», «Дом, в котором я живу», «Тишина», «Гадюка», «Эти странные взрослые», «Пять вечеров», «Покровские ворота»); 3 из них изображают крупные затяжные конфликты, чреватые серьезными последствиями (фильм «Дом, в котором я живу» описывает затянувшуюся на годы размолвку соседок, в фильмах «Тишина» и «Гадюка» конфликты привели к аресту по доносу соседа отца главного героя и убийству соседки героиней соответственно). С другой стороны, конфликтную составляющую в отношениях соседей перевешивает миролюбивая — готовность к различным формам взаимопомощи и взаимовыручки, выказанная героями 9 фильмов («Подкидыш», «Наши соседи», «Тишина», «Гадюка», «Эти странные взрослые», «Пять вечеров», «Покровские ворота», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», «Первый этаж»). Готовность ко взаимной помощи дополняется примерами квазиродственного отношения к соседям, при каком они считаются уже не чужими, а родными людьми («Дом, в котором я живу», 22 22

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

«Осенний марафон», «Будни и праздники Серафимы Глюкиной»). Под взаимопомощью подразумевается оказание добровольно и безвозмездно услуг соседям (покупка хлеба, возможность посмотреть телевизор в своей комнате, надзор за ребенком, помощь в приготовлении еды) и существенной помощи (розыск врача для лечения, участие в поисках пропавшего ребенка, подбор мебели для комнаты, участие в свадебной церемонии свидетелем). Квазиродственное отношение выражается поступками с высокой степенью участия в жизни другого человека, восприятие его как близкого — к примеру, сосед по коммунальной квартире героини фильма «Осенний марафон» готов оставить Ленинград и уехать в деревню, если соседка выйдет замуж и ей понадобится отдельная квартира, а героиня фильма «Будни и праздники Серафимы Глюкиной» считает необходимым дать пощечину сыну недавно умершего соседа, поскольку этот человек отказался от своего некогда репрессированного отца и никак ему не помогал в жизни. Примечательно, что любовь и интимные отношения фигурируют в малом количестве фильмов — 4 из 14 («Наши соседи», «Осенний марафон», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», «Первый этаж»). И все же обозначаемая проанализированными фильмами тенденция в отношениях соседей по коммунальным квартирам указывает на доминирование дружелюбия, а не враждебности. Весьма любопытно, что правила общежития в коммунальных квартирах фильмами затрагиваются мало. Только из 3 фильмов мы узнаем о запрете на пользование без спроса соседским личным имуществом, находящимся в пространствах общего пользования, а также о делении пространства общего пользования на приватные секторы. Информация эта довольно фрагментарна: в фильме «Наши соседи» есть эпизод, где соседи распределяют между собой полки общего холодильника на кухне; в фильме «Пять вечеров» герой указывает пришедшей в гости девушке, какое место на кухне можно занять и какие принадлежат соседям; наконец, персонаж фильма «Странные взрослые» — сосед по квартире — поправляет героиню-девочку, по незнанию коммунальных порядков самовольно воспользовавшуюся чужими вещами. Другие многочисленные правила и табу коммунальной жизни фильмами упускаются (распределение обязанностей по уходу за квартирой, подсчеты коммунальных платежей, то есть экономические отношения соседей, очередь как средство регулирования доступа к общим ресурсам, постоянный контроль за личными вещами и т. п.). «Общим местом» всех за вычетом одной кинолент выступает следующая характеристика — почти никак не проблематизируется, хотя демонстрируется, недостаток приватности, иллюзорность приватности в коммунальной квартире, невозможность уединения. Практически в каждом фильме соседи по коммунальной квартире имеют беспрепятственный доступ в комнаты героев, герои при открытых дверях комнат разговаривают, спорят, ссорятся, невольно раскрывая соседям подробности личной жизни, сознательно делятся заботами с соседями, дающими советы, принимающими посильное участие в разрешении насущных проблем. Пространство коммунальных квартир в советских фильмах проницаемо, жильцы находятся буквально на виду друг у друга, особенности личной жизни, распорядка, привычек известны всем в мелких подробностях. При этом усилия по ограждению приватности героями не предпринимаются — значит, в недостатке приватности не видится проблемы. Единственный фильм — и показательно, самый поздний по времени появления («Первый этаж») содержит сцену, где герой пытается поставить на место соседа по квартире, вмешивающегося в его отношения с героиней и навязывающего советы. В других фильмах схожие ситуации протеста героев не вызывают, принимаясь как должное («Наши соседи», «Осенний марафон», «Покровские ворота», Название раздела Автор Название статьи

23 23

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

«Будни и праздники Серафимы Глюкиной»). Итак, рассмотренные советские кинофильмы изображают коммунальные квартиры малых и средних размеров с населением от 2 до 10 человек и однородным социальным составом жильцов. Фильмы дают представление об обстановке коммунальных квартир, хотя не все ее части удостаиваются одинакового внимания кинематографистов. Отношения соседей изображаются скорее дружескими, предполагающими готовность идти на компромиссы, оказывать помощь, порой доходящими до восприятия соседей как родных людей, однако наряду с этим не исключаются трения в отношениях по причине несходства характеров и привычек. Крупные конфликты между соседями показываются, но подаются в качестве редкого, нетипичного явления (впрочем, как и отношения квазиродства). Советские фильмы мало сообщают о коллективных обязанностях жильцов коммунальных квартир по поддержанию пространств общего пользования в нормальном состоянии, скупо рассказывают о некоторых правилах общежития и ничего не говорят об экономике коммунального быта. Общей чертой психологического склада героев фильмов, обитающих в коммунальных квартирах, является отсутствие проблематизации недостатка приватности. Тексты анекдотов, в которых фигурирует быт коммунальной квартиры, были нами взяты главным образом из большого собрания М. Мельниченко («Советский анекдот (указатель сюжетов)») и сборника Ю. Телесина «1001 избранный советский политический анекдот» [См.: 7; 9]. Характерной особенностью анекдота является то, что циркулируют и сохраняются тексты, которые по мнению их рассказчиков находятся в соответствии с действительностью, отражают ее ключевые черты и кажутся поэтому достоверными. Сохранившиеся анекдоты, повествующие о взаимоотношениях между жильцами коммунальных квартир, раскрывающие своеобразие коммунального существования, можно считать своеобразными свидетельствами эпохи, хранящими сами факты, их переосмысление и отношение к ним. Стоит заметить, что по сравнению с кинофильмами анекдоты проигрывают количественно — их сравнительно немного, поэтому затруднительно понять, насколько упоминаемые феномены коммунального быта были типичными. Однако, проигрывая фильмам количественно, анекдот несколько выигрывает в зоркости и социальной остроте, воспроизводя детали, упущенные по разным причинам подцензурным советским кинематографом. Предположительно в период наибольшей заселенности коммунальных квартир (конец 1940-х – начало 1950-х годов) возник такой анекдот: На границе встретились блоха и корова. Корова говорит: «Хочу на Запад! Тут кормят редко, доят часто, а быка пипетками заменили. Может быть, там иначе!» Блоха отвечает: «А я хочу на Восток. На Западе пока одного жильца в квартире отыщешь, с голоду помереть можно. А на Востоке в одну комнату по две семьи вселено: то-то корму!» [7, с. 588]. В данном анекдоте отражен высокий уровень концентрации людей в коммунальных квартирах (две семьи в одной комнате) и присутствие блох как следствие перенаселенности. В изображении количества жильцов рассматриваемый анекдот и фильмы сходятся — кинокартины показывали коммунальные квартиры, где в одной комнате жили по две семьи (фильм «Дом, в котором я живу») или обитала одна большая семья (фильм «Наши соседи», семья из 5 человек). Но если взять во внимание, что сравнительно густонаселенная «коммуналка» фигурировала в 3 фильмах из 14 изученных, очевидно, что перенаселенность советский кинематограф подавал скорее как исключение из правил. Что касается насекомых, то в одном фильме («Первый этаж») есть упоминание о них (но тараканах, не блохах). Анекдоты, всматриваясь в бытовое устройство коммунальных квартир, подмечают вынужденную многофункциональность жилых комнат: Советский гражданин, посетив жилье 24 24

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

рабочего в западноевропейской стране: «Спальня, столовая, детская, гостиная, кухня... Да и у нас это все есть, только без перегородок» [7, с. 589]. В этом неподцензурный и контролируемый цензурой пласты советской культуры сближены — фильмы тоже раскрывают разнообразный функционал приватных пространств, показывая жильцов за едой в комнатах, оборудованные зоны для сна и отдыха, детские «уголки» и т. п. Про отсутствие уединения, естественное для перенаселенных коммунальных квартир говорит анекдот, затрагивая редкую для любого пласта советской культуры тему секса: «Как будут делать детей при коммунизме?» — «Так же, как сейчас, но в отдельной комнате» [7, с. 591]. В подобном разрезе тема секса, интимных отношений в коммунальном быту кинематографом не озвучивалась. Как мы уже отмечали выше, секс и любовные отношения были показаны в 4 фильмах из 14, но там не ставилась проблема реализации интимных отношений при отсутствии уединения в комнате, где обитают несколько человек. Фильмы скорее проблематизировали наложение присутствием соседей ограничений на интимную и любовную сферу — так, мальчик-сосед невольно делается участником лирической сцены с поцелуем главных героев в коридоре коммунальной квартиры («Наши соседи»), пожилой сосед на правах отца пытается вмешиваться в отношения героев «Осеннего марафона», в фильме «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» за интимной близостью героев подглядывает сосед, в фильме «Первый этаж» героиня предлагает расположиться своему гостю на полу вместо скрипучей кровати. Анекдоты раскрывают некоторые черты коммунального быта. Мы видим в них главное средство регуляции доступа жильцов к общим ресурсам — очередь, изображение которой отсутствует в рассмотренных фильмах про коммунальные квартиры: «Откуда пошла чечетка?» — «Из большой коммунальной квартиры, где на восемь семей — одна уборная» [7, с. 587]. Попутно анекдот отмечает перенаселенность коммунальных квартир и здесь она выше, чем в любом из рассмотренных фильмов. В анекдотах предстают такие детали быта коммунальных жилищ, как просушка личных одежды и белья на общих пространствах, плохое состояние сантехники в квартирах (сломанный душ) и, как следствие, отсутствие доступа к коммунальным ресурсам: На коммунальной кухне текут плохо отжатые кальсоны и трусы разных семей. Попадает за шиворот. Добродушная бабушка утешает сама себя: «Ну, ничего. Душ уже две недели не работает. Так хоть здесь…» [7, с. 587]. Кинематографом неисправная сантехника изображалась в 1 фильме из 14 («Подкидыш»), где душ работал плохо, хотя в принципе помыться было возможно, в остальных кинокартинах сантехника показывалась подчеркнуто исправной. Живописно сохнущее соседское белье (в ванной) можно лицезреть в фильме «Июльский дождь». Вмешательство государства в быт коммунальной квартиры и личную жизнь людей, разнообразные досмотры на предмет соответствия занимаемой площади нормам, вероятно, потрясавшие коммунальные квартиры в 1920-х и начале 1930-х годов, выражены следующим образом: Во время ревизии квартир чекист обнаружил, что гражданин С. и гражданка С. живут в разных комнатах. «Муж и жена? — грозно спросил он и, получив утвердительный ответ, крикнул: По закону должны жить в одной комнате: другую я беру на учет!» — «Я не могу жить с мужем в одной комнате». — «Почему? Закон приказывает». — «У меня есть любовник», — ответила она в присутствии ошеломленного мужа. Чекист растерялся. «В таком случае можете занимать особую комнату». Ничего подобного не было, но комната была спасена [7, с. 588]. Похожих ревизий и, тем более, откровенного вмешательства в личную жизнь советские фильмы о коммунальных квартирах увидеть нам не дают. Представители власти в изученных Название раздела Автор Название статьи

25 25

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

фильмах появлялись довольно редко — в 3 из 14. В фильме «Наши соседи» возникает фигура управдома, вселяющего главного героя в квартиру и напоминающего жильцам о необходимости своевременного внесения квартплаты; в фильме «Гадюка» управдом приходит по жалобе жильцов в комнату главной героини запретить ей держать там примус по соображениям противопожарной безопасности; в фильме «Дело № 306» управдом раскрывает следователю биографию героини. Управдом выступает посредником между жильцами и властью, но открыто репрессивных действий в фильмах не производит. Большинство анекдотов про «коммуналки» предсказуемо посвящено взаимоотношениям соседей. Весьма любопытный анекдот рассказывает о взаимовыручке, имевшей место в коммунальном быту, содержащей, правда, элемент принуждения — опасение отказом испортить отношения с соседями (о взаимопомощи и взаимовыручке в коммунальной квартире [См.: 1, с. 192; 11, с. 110]). В те годы, когда первые советские телевизоры появились в продаже, далеко не каждый позволял себе столь крупную покупку. Нередко на всю коммунальную квартиру приходился один телевизор, поэтому сложилась практика устраивать для (дружественных) соседей коллективный телепросмотр, допуская их себе в комнату: Звонок в дверь. Гость входит в коридор коммунальной квартиры. «Леночка, а где мама?» — «Спит в ванной». — «А где папа?» — «Читает в уборной газету». — «Так веди меня в комнату». — «Нельзя, там соседи смотрят телевизор» [7, с. 589]. Приведенный анекдот перекликается с фильмом «Пять вечеров», где соседи регулярно (ежевечерне) приходят в комнату героини смотреть телевизор. Интересно, что анекдот, а не фильм подмечает неудобство, какое хозяева комнаты могут испытывать от визитов соседей, фильм эту ситуацию не проблематизирует. Сопоставляя единичный текст анекдота с 10 из 14 фильмов, освещавших тему взаимной помощи и взаимовыручки жильцов «коммуналки», мы видим, что перед нами два радикально несовместимых взгляда на отношения людей в коммунальном жилье — анекдоты видят во взаимопомощи исключение, а кинематограф — правило. На полях отметим, что анекдот также рассказывает об использовании пространства мест общего пользования не по назначению, что перекликается с реальностью – в частности, чтение в уборной и ванной, стирка на кухне [См.: 11, с. 28]. В фильме «Июльский дождь» подобный случай — а именно, телефонный разговор героини в ванной комнате — схвачен. Оставшаяся часть анекдотов о взаимоотношениях жильцов повествует не о сотрудничестве и компромиссах, а конфликтах и вражде. Поскольку в коммунальных жилищах находились люди с разными характерами, воспитанием, взглядами, переходящие в конфликты разногласия были неизбежными: «Какая разница между орехами и соседями?» — «Орехи грызутся по праздникам, а соседи каждый день» [7, с. 589]. Описываемое анекдотом положение коррелирует с картиной, возникающей при анализе кинофильмов — в 9 из 14 изображены трения между соседями, причем в двух случаях трения перерастают в крупномасштабные конфликты с трагическими последствиями (фильмы «Тишина», «Гадюка»). Вместе с тем напомним, что крупные конфликты между соседями в советских фильмах выглядят нетипичными. Анекдоты обращают внимание на специфику совместного проживания людей, несходных между собой по воспитанию, происхождению, образу жизни. Яркий анекдот живописует сразу несколько проблем — войны между жильцами, трудности подсчета коммунальных платежей, разницу образов жизни соседей, вызывающую взаимное неудобство и провоцирующее ссоры: Живу я в коммунальной квартире, как на фронте: газовую плиту сломали, потому неизвестно, кто на сколько сожжет, ванную забили, потому что неизвестно, кто сколько воды выхлещет, а за каждого платить не хочется, в уборной повесили плакат: не потушащему свет в 26 26

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

трудовой уборной места нет, а так как свет не тушили, то ее тоже забили: один всем назло с утра заводит патефон, у другого 24 часа в сутки бубнит радио, а третий в отместку им собирает в спичечную коробку клопов и по ночам пускает в комнаты соседей через замочную скважину: ну прямо война в Китае между генералами [7, с. 657]. О сложности и скрупулезности подсчетов трат на коммунальные ресурсы, потенциальных конфликтах из-за несогласия с произведенными расчетами есть красочные пассажи в «Основах советской цивилизации» А. Синявского [8, с. 241] и «Очерках коммунального быта» И. Утехина [11, с. 70 – 78]. Напоминаем, что тема взаимных расчетов фильмами никак не затрагивалась, поэтому анекдот нам сообщает в сравнении с кинематографом новые сведения. Типичный персонаж анекдотов, преследуемый соседями — это интеллигент-профессор: Живут в одной коммунальной квартире профессор и студент-пьяница. Каждый раз, приходя ночью домой, студент с грохотом швыряет сапоги и будит несчастного профессора. И каждый раз профессор умоляет студента не шуметь по ночам. Как-то студент пришел заполночь домой и, сорвав один сапог, запустил им в стену, но, вспомнив про несчастного соседа, не снимая второй сапог, повалился на кровать и заснул. Через час раздается истошный крик: «Вы когданибудь снимете второй сапог?» [9]. Конфликты, как отмечает анекдот, могли возникать не только на социальной, но и на национальной почве: Еврею в ОВИРЕ: «Какие причины вас побуждают к выезду?» — «Первая: мой сосед по коммуналке говорит, что вот-вот кончится советская власть и он меня придушит». — «Ну, советская власть никогда не кончится». — «Это вторая причина» [10, с. 188]. Кинематограф, рассказывая о трениях жильцов, в качестве причин таковых выдвигает несходство характеров и разные бытовые привычки, в случае же с конфликтами речь идет о глобальном расхождении в мировоззрениях. Фильмы, в отличие от анекдотов, не дают нам информации о конфликтах из-за принадлежности к разным нациям и социальным слоям (интеллигенты и евреи не изображаются страдающими сторонами в коммунальных конфликтах). Следствием развития конфликтов в анекдотах выступает антисоциальное поведение соседей. Они, если верить приводимым ниже текстам, постоянно делают друг другу пакости вроде подсыпания мусора в еду, порчи личных вещей: 1) В коммунальной квартире жил тихий китаец. Соседи делали ему всяческие гадости: подметали мусор под дверь, обрывали пуговицы с пальто на вешалке в коридоре, бросали дохлых мышей в кастрюлю. Наконец, им надоело издеваться, они признались ему во всем и обещали впредь этого не делать. «Оцень холосо!– сказал китаец. – Я тозе болсе не буду пысать вам в цай!» [9]; 2) В коммунальной квартире. Муж вернулся с работы. Жена подает ему обед. «Чего у тебя суп керосином воняет?» — «Видать, Манька плеснула керосином в суп». — «Так плесни ей этого супа в керосин» [7, с. 588]. Анекдоты фиксируют, что соседи могли портить одежду и еду друг друга, загрязнять чужое личное пространство. Все это отвечало действительности — в циркуляре НКВД 1935 года «О борьбе с хулиганством в квартирах» среди прочих перечислены упомянутые действия, совершаемые жильцами «коммуналок»: «<…> учинение всяких пакостей (выбрасывание чужих вещей из кухни и других мест общего пользования, порча пищи, изготовленной жильцами, чужих вещей, продуктов и т. п.)» [цит. по 6, с. 197]. Изученные кинокартины дают единственный пример такого поведения, умеренный в сравнении с анекдотом и выглядящий исключением на фоне остальных 13 кинолент — в фильме «Гадюка» сосед проникает в комнату героини и подкладывает ей обувную щетку в постель. Помимо того, анекдоты указывают на легкость, с какой «жертвы» делались «палачами» и вели себя не более достойно, чем угнетатели. Анекдоты Название раздела Автор Название статьи

27 27

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

позволяют вывести принцип, руководствуясь которым выстаивали отношения враждующие жильцы «коммуналок» — ветхозаветное «око за око, зуб за зуб», принцип мести, конфликта, а не компромисса. Насколько известно, большую часть личных вещей жильцы коммунальных квартир хранили в комнатах. Были и такие вещи, которые оставались в местах общего пользования; жильцы пытались установить контроль за их использованием, чтобы предотвратить злонамеренное и недозволенное употребление соседями, что удостоверяется анекдотом: Молодая девушка принимает душ, сосед по коммунальной квартире подглядывает в дверную щель. «Как вам не стыдно, Петр Николаевич, вы же женатик, в летах». — «Нужна ты мне больно, дуреха! Смотрю, не нашим ли ты мылом моешься. Что-то слишком быстро оно смыливается» [7, с. 589]. Данный текст также подтверждает отсутствие, либо сильный недостаток приватности в коммунальной квартире: уединение даже в туалете и ванной являлось весьма зыбким, порой могло быть нарушенным; время пребывания там нормировалось и ограничивалось ожидающими в очереди другими жильцами [См.: 11, с. 61]. Кроме того, из анекдота явствует присутствие запрета на использование личных вещей соседями. Эксцессов, похожих на описанные анекдотами, рассмотренные нами фильмы не содержат, как в целом не содержат проблематизацию недостатка приватности и стремления ее оградить от внешних посягательств. Одно указание на запрет пользоваться личными вещами соседей и нарушение запрета имеется в фильме «Странные взрослые», причем запрет был нарушен героиней фильма не по злому умыслу, а по незнанию правил жизни в коммунальной квартире. Специфика проживания в коммунальной квартире, помимо конфликтов с соседями, стремления уберечь частное пространство от посторонних, состояла, к тому же, в почти полном отсутствии уединения. Пространства комнат не были надежной преградой для вмешательства извне, поэтому охочие до чужой частной жизни насельники коммунальных квартир широко пользовались выпадающими возможностями, что подтверждается очевидцами [11, с. 115]. В анекдотах осталось свидетельство о повышенном интересе к частной жизни соседей и, кроме того, недостатке приватности: «У нас прекрасная комната. Правда, в коммунальной квартире... Соседи все слышат, о чем мы говорим». — «А ты занавесь дверь плотной портьерой». — «Ну да! Тогда я не услышу, о чем говорят соседи» [9]. Характерно, что недостаток приватности, фиксируемый анекдотом, сбалансирован специфическим достоинством — доступностью чужой частной жизни, то есть как недостаток по большому счету не подается. В советском кинематографе слежка соседей друг за другом феномен не распространенный — в 3 фильмах из 14 есть эпизоды с подсматриванием и подслушиванием соседей (в «Деле № 306» соседка из любопытства следит в замочную скважину за визитерами героини, подбирает выброшенную ею на кухне записку; в «Гадюке» сосед подглядывает сквозь замочные скважины дверей в комнаты соседей; в фильме «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» сосед подсматривает за интимной близостью героев). Анекдот показывает, что соседи не только следили друг за другом, но и доносили, если замечали нечто подозрительное: Телефонные звонки: 20-е годы: «ГПУ? Наш сосед Рабинович черную икру ложками жрет! Присмотритесь к нему!» 40-е годы: «МГБ? Наш сосед Рабинович сгущенное молоко ложками жрет! Присмотритесь к нему!» 80-е годы: «КГБ? Наш сосед Рабинович три раза в день жрет! Присмотритесь к нему!» [5, с. 102]. Советские фильмы о коммунальных квартирах отражают возможность доносов соседей, однако судя по количеству упоминаний подобных случаев — 1 из 14 — доносы подаются в виде исключительного происшествия. 28 28

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

В анекдотах про коммунальные квартиры сохранилась в основном информация негативного характера, что связано с жанровой спецификой, направленностью на отрицательные стороны социальных явлений. Даже при склонности анекдотов к гиперболизации изображаемое ими довольно правдоподобно (поскольку есть подтверждающие свидетельства экспертов по коммунальному быту и очевидцев эпохи), отчетливо проглядываются черты реальной жизни, пропущенные сквозь восприятие людей. Анекдоты о коммунальных квартирах запечатлели реалии (тесноту, присутствие насекомых, многофункциональность комнат, недостаток уединения для реализации интимных отношений, конфликты и взаимовыручку жильцов, посягательства на личное имущество, порчу чужих вещей, еды, контроль за личными вещами, слежку, доносительство, очереди к общим ресурсам, споры о коммунальных платежах, вмешательство в быт представителей власти) и сформированную длительным проживанием в коммуналках особую психологию, предполагающую повышенную конфликтность, принцип возмездия в отношениях конфликтующих; зыбкость границ между приватных и публичным, отразившуюся в отсутствии уважения к чужому личному пространству, слежке и доносительстве. Подводя итог анализу образа коммунальной квартиры, коммунального быта, отношений соседей, коммунальной психологии, обозначим сходства и различия образов «коммуналки» в изученных советских фильмах и анекдотах. Кинофильмы и анекдоты близки в фиксации многофункциональности комнат коммунальных квартир, использования общих пространств квартир не по прямому назначению, плохого состояния сантехники, присутствия насекомых, наличия в отношениях между жильцами конфликтов и взаимопомощи, в части проявлений конфликтов говоря о доносах, слежке, бытовых неприятностях, которые соседи доставляли друг другу, рассказывают об ограничениях на интимные отношения, накладываемые коммунальным укладом, запрете на употребление личного имущества соседей без их разрешения и ограждении личных вещей от недозволенного использования. Расходятся анекдоты и фильмы в оценке населенности квартиры (анекдоты сообщают о большем скоплении людей), социального состава жильцов (согласно фильмам он более однороден), примата миролюбивого/ враждебного настроя в отношениях жильцов (анекдоты ставят акцент на конфликт, фильмы на взаимовыручке). По сравнению с анекдотами фильмы сообщают добавочную информацию о типичной обстановке коммунальных квартир, примерах квазиродства в отношениях соседей, некоторых правилах общежития (разделении общих пространств на приватные секторы, коллективных обязанностях по уходу за общими пространствами) и наличии посредника между властью и жильцами — управдома. Анекдоты в сопоставлении с фильмами дают несколько больше дополнительных сведений — говорят об отсутствии уединения для интимной жизни, очередях как средстве регуляции допуска жильцов к общим ресурсам, недоступности общих ресурсов из-за неисправности сантехники, вмешательствах представителей власти в быт жильцов, спорах о распределении трат на коммунальные ресурсы, конфликтах на национальной и социальной почве, принципе возмездия, а не компромисса в конфликтах соседей. Отметим то, о чем умалчивают равным образом и фильмы, и анекдоты — о такой существенной особенности жизни в коммунальных квартирах, как недостаток или полное отсутствие приватности. Пусть отдельные аспекты проблемы приватности подмечены (слежка соседей, потенциальное использование ими личных вещей, ограничения в интимной сфере; причем анекдотами острее), комплексно проблема не ставится, ее не пытаются разрешить посредством сознательного ограждения приватности. Скорее всего, отсутствие проблематизации недостатка приватности выступает свойством коммунальной психологии. Обратим внимание, что объем новой информации, преподнесенный анекдотами в сравНазвание раздела Автор Название статьи

29 29

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

нении с фильмами, не принципиально больше. Это обстоятельство обрисовывает интересную ситуацию: не так уж мало связанные цензурой советские кинофильмы рассказывают о коммунальных квартирах, отношениях соседей, быте и коммунальной психологии, и не так уж много — неподцензурные анекдоты. Изучение причин, обусловивших данную ситуацию, лежит за границами задач нашей статьи, но может стать темой самостоятельного исследования. В заключение скажем, что образы коммунальной квартиры в разных видах искусства и разных пластах советской культуры дополняют и корректируют друг друга, а их сопоставление помогает воссоздать объемный портрет изучаемого явления. Библиография 1. Бойм С. Общие места: Мифология повседневной жизни. — М.: Новое литературное обозрение, 2002. — 320 с. 2. Декрет ВЦИК от 20.08.1918 «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах». URL: http://www.bestpravo.ru/sssr/gn-dokumenty/n8r.htm (дата обращения 28.06.2015). 3. Герасимова Е. Ю. Советская коммунальная квартира // Социологический журнал. 1998. № 1/2. — С. 224 – 244. 4. Герасимова Е. Ю. Советская коммунальная квартира: историко-социологический анализ (на материалах Петрограда-Ленинграда, 1917-1991): автореф. дис. канд. соц. наук. — СПб., 2000. URL: http://www.el-history.ru/node/321 (дата обращения 28.06.2015). 5. История СССР в анекдотах. — М.: Эверест, Бизнес-Бенефис, 1991. — 320 с. 6. Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930-е годы. — СПб.: Журнал «Нева» — Издательско-торговый дом «Летний Сад», 1999. — 320 с. 7. Мельниченко М. Советский анекдот (указатель сюжетов). — М.: Новое литературное обозрение, 2014. — 1104 с. 8. Синявский А. Д. Основы советской цивилизации. — М.: Аграф, 2001. — 464 с. 9. Телесин Ю. 1001 избранный советский политический анекдот. — Нью-Йорк, 1986. URL: http://lib. ru/ANEKDOTY/anec1001.txt (дата обращения 28.06.2015) 10. Толковый словарь языка Совдепии: ок. 10 000 слов и выражений / 2-е изд., испр. и доп. — М.: АСТ: Астрель, 2005. — 505 с. 11. Утехин И. В. Очерки коммунального быта. — М.: ОГИ, 2004. — 277 с.

References 1. Boim S. Obshchie mesta: Mifologiia povsednevnoi zhizni. — M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2002. — 320 s. 2. Dekret VTsIK ot 20.08.1918 "Ob otmene prava chastnoi sobstvennosti na nedvizhimosti v gorodakh'. URL: http://www.bestpravo.ru/sssr/gn-dokumenty/n8r.htm (data obrashcheniia 28.06.2015). 3. Gerasimova E. Iu. Sovetskaia kommunal'naia kvartira // Sotsiologicheskii zhurnal. 1998. № 1/2. — S. 224 – 244. 4. Gerasimova E. Iu. Sovetskaia kommunal'naia kvartira: istoriko-sotsiologicheskii analiz (na materialakh Petrograda-Leningrada, 1917-1991): avtoref. dis. kand. sots. nauk. — SPb., 2000. URL: http://www.el-history. ru/node/321 (data obrashcheniia 28.06.2015). 5. Istoriia SSSR v anekdotakh. — M.: Everest, Biznes-Benefis, 1991. — 320 s. 6. Lebina N. B. Povsednevnaia zhizn' sovetskogo goroda: normy i anomalii. 1920-1930-e gody. — SPb.: Zhurnal "Neva' — Izdatel'sko-torgovyi dom "Letnii Sad', 1999. — 320 s. 7. Mel'nichenko M. Sovetskii anekdot (ukazatel' siuzhetov). — M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2014. — 1104 s. 30 30

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

8. Siniavskii A. D. Osnovy sovetskoi tsivilizatsii. — M.: Agraf, 2001. — 464 s. 9. Telesin Iu. 1001 izbrannyi sovetskii politicheskii anekdot. — N'iu-Iork, 1986. URL: http://lib.ru/ ANEKDOTY/anec1001.txt (data obrashcheniia 28.06.2015) 10. Tolkovyi slovar' iazyka Sovdepii: ok. 10 000 slov i vyrazhenii / 2-e izd., ispr. i dop. — M.: AST: Astrel', 2005. — 505 s. 11. Utekhin I. V. Ocherki kommunal'nogo byta. — M.: OGI, 2004. — 277 s.

Название раздела Автор Название статьи

31 31

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

А. А. Петренко-Лысак Петренко-Лысак Алла Александровна (Киев, Украина) — кандидат социологических наук, доцент кафедры отраслевой социологии факультета социологии Киевского национального университета имени Тараса Шевченко; Email: alla_pl@ukr.net

ЛИЧНОЕ В ОБЩИХ ПРОСТРАНСТВАХ: МОБИЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ В ПУБЛИЧНЫХ МЕСТАХ В статье рассматривается феномен «принудительного подслушивания». Проанализированы коммуникативные процессы, имеющие место в практиках использования мобильного телефона, приводящие к трансформации или стиранию границ приватного и публичного. Определяется значение и сущность публичных/общих/общественных мест и особенностей поведения в них современного человека в ситуациях, когда возникает необходимость или желание провести разговор по мобильному телефону. Описываются такие понятия как этика равнодушия и мобильный этикет. Ключевые слова: мобильный телефон, общее/публичное/общественное место, разговор, принудительное подслушивание, мобильный этикет.

A. Petrenko-Lysak Alla Petrenko-Lysak (Kyiv, Ukraine) — PhD in Sociological Sciences, Associate Professor at Kyiv National University, Department of Sectoral Sociology; Email: alla_pl@ukr.net

PRIVACY IN COMMON SPACES: MOBILE COMMUNICATION IN PUBLIC PLACES The phenomenon of "forced overhearing" is considered in the article. The author analyzes the communicative processes of mobile phones use, leading to the transformation or blurring of boundaries of private and public dimensions. The value and nature of public/common/social spaces and features of modern people’s behaviour are studied in the situations when there is a need or a wish for a mobile phone talk. The author describes the concepts of ethics of indifference and mobile etiquette. Keywords: mobile phone, common/public/social place, talk, forced overhearing, mobile etiquette. Трели мелодий звонков мобильных телефонов ежеминутно раздаются повсюду: в магазинах и офисах, на улице и в общественном транспорте, исключением не стали киноконцертные залы, театры, больницы и церкви. Практически нет такого публичного места сегодня, где 32 32

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

не слышно было бы чужих телефонных разговоров. Эволюция практик мобильной телефонии породила такое явление как «принудительное подслушивание» — общественную слышимость частных бесед. Сосуществование людей в общих местах города сформировало феномен «мобильного урбанизма» — обстоятельств близости, которые создаются между незнакомцами в городских общественных пространствах. Минуя непосредственные беседы, жители города получают информацию друг о друге и о разнообразных событиях через односторонние разговоры по мобильному телефону на людях, чем устанавливается форма «невидимого (не)понимания» друг друга. Происходит своего рода манипулирование общественной физической средой с выделением частного места для личных бесед. «Беседы на людях» стали обыденностью, к которой, с одной стороны, все приспособились, с другой стороны, вызвали к обсуждению тему вопросов этики, результатом которого стало формирование правил мобильного этикета. Появление телефонной связи изменило отношение человека к двум процессам: коммуникации и восприятию пространства и времени. Исчезла необходимость в непосредственном физическом соприсутствии двух и более человек в одном месте для совершения разговора. Телефонный разговор соединяет собеседников независимо от времени суток для каждого из разговаривающих. С появлением мобильной связи абсолютно допустимым стал вопрос «Ты где?», требующий ответа о месте нахождения собеседника. М. Феррарис задумался о смысле этого вопроса, явно указывающего на пространственные изменения в процессах коммуникации [10]. Нас интересует ситуация, когда ответ на этот вопрос настолько не важен и человек готов вступить в разговор, независимо от того, находится он наедине или окружен людьми. Значит ли это, что то, о чем он собирается говорить, не является личным, или же он не ощущает себя в публичном окружении, и позволяет себе быть наедине с собой, не смотря на пребывание среди посторонних, незнакомых ему людей рядом. Свидетельствует ли подобная практика о размывании границ личного и публичного? Происходит ли эрозия приватного в общем, или наоборот общее исчезает, оформляясь множественной мозаичностью частного, в каждое из которых вовлечены все соприсутствующие в одном месте [5]? В данной статье мы обратим внимание на то, как коммуникативные процессы в ходе использования мобильной телефонии изменяют границы приватного и публичного, а именно на примере такого социально-пространственного явления как практики «принудительного подслушивания» и ведения частных разговоров в «публичных пространствах» или «общих/ общественных местах». Можно ли сравнить современный разговор по мобильному телефону в общественном месте с разговором по телефону, установленном в коммунальной квартире или общежитии? Частично. В пространстве коммунального жилья, как правило, нет незнакомцев или таких крайне мало. Так или иначе, разговаривающий окружен сожительствующими ему людьми, которых он знает, и соответственно ведет слышимый для других разговор с учетом того, что именно они могут услышать (сознательно позволяя им это). Разговор по мобильному телефону несколько иной. Тут человек зачастую окружен незнакомцами. Принимая звонок в общественном месте, для него срабатывает своего рода механизм ситуации случайных попутчиков, которых он никогда больше не встретит, а значит, отсутствует обеспокоенность тем, что услышанное от него может быть использовано ими во вред ему. Создается ситуация, когда «”мобильная громкость” в общественных местах подразумевает, что пользователь телефона и его/ее партнер по разговору не могут быть единственными “вовлеченными” в беседу. Окружающие их люди, желают того или нет, посвящаются в одностороннее содержание телефонного Название раздела Автор Название статьи

33 33

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

обмена» [9]. Имеет место этика равнодушия (ethics of indifference), дающая человеку право сохранять анонимность и автономность в публичном пространстве, когда люди идентифицируют друг друга, но при этом остаются посторонними, сохраняя близость на отдалении [12]. Этика равнодушия определяет правила соприсутствия людей друг с другом в пространстве публичности или общности нахождения рядом. Чем же являются общие места или же места именуемые публичными? Один из подходов отождествляет публичное со свободными гражданами и их свободной деятельностью; другой подход обозначает публичное, как то, что выходит за рамки частного. Так, согласно Ю. Хабермасу или Х. Арендт, публичность — это пространство встреч свободных граждан и выработки ими на основе свободной и определенным образом организованной коммуникации точки/ точек зрения на некоторые общие вопросы жизни общества, не касающиеся их приватных интересов. Тут пространство признается публичным по факту возможности быть использованным как всеобщей площадки/платформы для обмена мнениями по вопросам, волнующим некое сообщество граждан, желающих о себе заявить и других услышать. С точки зрения Р. Сеннета, ссылающегося на И. Гофмана, — публичность это некая «социабельность» (sociability) — способность к осуществлению социального взаимодействия, социальной жизни. Публичная сфера есть некое пространство, где имеют место «множественные незапланированные взаимодействия», где незнакомые люди могут встречаться и наслаждаться компанией друг друга. Пространство мыслится как место встреч равнозначимых незнакомцев. Эволюция общественных пространств свидетельствует о том, что общественным пространством, прежде всего, считается место, где сосредоточена общественная жизнь некой социальной группы. Первое общественное пространство, возникшее при первобытнообщинном строе — костер — место сбора племени, где впервые территориально было закреплено объединение людей для совместных действий по реализации естественных потребностей. При рабовладельческом строе земледельцы и ремесленники объединялись в города-полисы с целью совместной защиты своего суверенитета. В полисе стало формироваться общественное пространство в виде центральной площади «агоры» — площади, где граждане собирались для обсуждения общих интересов. Можно сказать, что кристаллизовался уникальный аспект общественного пространства — возможность осознания человеком себя частью сообщества отличающихся друг от друга людей. В общественной жизни превалировало чувство сообщества и коллективной судьбы. В Средневековье общественные пространства представляли собой места, где горожане собирали дождевую и набирали чистую воду для хозяйственных нужд, они были местом сбора церковных налогов, это были места, где проводились ярмарки и собирался рынок, это были места, где можно было узнать сплетни, обменяться информацией, послушать объявления или рассказать свои истории зевакам, это были площади, куда приезжали балаганы бродячих артистов и циркачей, это были места всех и для всех. В эпоху Возрождения общественные пространства превратились в места, где можно было себя показать и на других посмотреть, сравнить себя с другими, это были площади для карнавалов и шествий, там собирались шумные рынки и сформировались публичные уличные заведения для определенной публики, общественное пространство стало местом, где люди демонстрировали свой статус своим поведением, манерами и одеяниями. Пространство сегрегировалось, и в публичных места был запрещён доступ для представителей некоторых слоёв населения, это пространство стало пространством социального неравенства. 34 34

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Согласно утверждению Р. Сеннета, общественное пространство достигло своих высот в XVII в., а начиная с XVIII в. постепенно утратило свою ранее приобретенную значимость. Общественные площади, которые были пространствами, где люди переживали свою идентичность, принимая участие в политике, развлечениях и обсуждении социальных проблем, постепенно шли к закату. Сначала общественная жизнь переместилась во внутренний мир театров, кафе, магазинов или двинулась в изоляцию новых парков, потом люди начали обращаться внутрь себя и стали заняты более собой и собственной жизнью, нежели общественной, которая стала гораздо пассивнее, и, наконец, общественная жизнь пришла в упадок, люди потеряли для себя интерес, смысл общественных пространств, определяя их ничьими, чужими, мало востребованными [8]. Переход от доиндустриальной к индустриальной эпохе породил кризис общественного пространства. В средневековых городах городское пространство было средством стимулирования человеческих контактов. Оно собирало незнакомцев вместе и они идентифицировали друг друга, основываясь на взаимном визуальном выражении и восприятии (в одежде, прическах, аксессуарах, жестах, мимике). В индустриальную эпоху территория стала обусловливаться спецификой социума. Социальная принадлежность незнакомцев служила индикатором той зоны, где они могли находиться. Такой тип поведения сделал общественные пространства местами напряжения, где незнакомцам становилось все более сложно взаимодействовать друг с другом. Таким образом, публичная жизнь определяется некой социабельностью и возможностью взаимодействия для незнакомых людей, а также реализуемостью собраний (gathering) людей в каком-то пространстве или месте. Публичное или общественное место — это некое место, где люди собираются и находятся вместе какое-то время. Стоит добавить, что в такие места люди могут попасть двумя путями: (1) целенаправленно, стремясь на организованное собрание, и (2) невольно, оказавшись в окружении множественного количества людей, имеющих полное и равное право находиться в неком общем пространстве. Анализируя различные подходы в понимании публичного пространства, Ш. Зукин попыталась сформулировать его основные критерии. По ее мнению, оно характеризуется: общественным управлением, свободным доступом для всех, и тем, что в его рамках множество людей устремлено к общественным (не частным) целям [13]. Можно ли обозначить разницу между определяющими признаками места как публичного или как общего? Публичное, этимологически восходит в публике, некоему сообществу, имеющему внешние или внутренние признаки общности, схожести. Если же говорить об общем, то тут речь идет скорее о неком праве всех, любого и каждого в равной степени на пространство или место (пребывание в нем, использование его). Публичное — значит на публику, для граждан сообщества или общности (в ценностях, потребностях или целях). Общее — значит без ограничений права на место, равнозначность каждого претендующего. Что в целом не взаимоисключает, а взаимодополняет особенности места для всех. Принципиальность в разночтении и использовании категорий «публичный» и «общий» по нашему мнению допустима, лежит в понятийном поле и может быть использована исследователем в своих интерпретациях и описаниях. В рамках данной статьи мы объединяем оба термина в одно понятие публичного/ общего, как некоего пространства, используемого людьми со свободным и равным правом на него, достаточно открытое для пребывания на его территории и использования ее в определенных целях. Итак, во-первых, принципиальным является определение публичного именно через Название раздела Автор Название статьи

35 35

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

противопоставление его приватному на уровне представленности интересов, владения и управления пространством и, во-вторых, указывается на важность наличия в публичном пространстве возможности для коммуникаций между собравшимися и самой коммуникации как таковой. Когда личные разговоры в общественных местах стали повсеместными, в средствах массовой информации начали активно обсуждать эту тему, как наболевшую, описывая при этом немало трагикомичных случаев. Под воздействием масс-медиа развернулись кампании по ограничению пользования мобильной связью в публичных местах. К примеру, крупнейший североамериканский железнодорожный перевозчик (компания Amtrak) в 2000 году учредила первый «тихий вагон» (Quiet Car), где запрещалось пользоваться мобильными телефонами. Свои действия компания пояснила как желание учитывать интересы тех пассажиров, которые нуждаются в тишине и покое. По-своему оригинальное решение проблемы придумали и владельцы модного кафе Brooklyn в Атланте, установив в зале заведения пустую красную антикварную телефонную будку с лондонских улиц, куда каждый гость мог зайти и переговорить по мобильному, при этом, не мешая присутствующим. В результате эта будка стала главной особенностью заведения и пользуется особой популярностью по вечерам, когда играет оркестр. Т.е. функция ее несколько трансформировалась в пользу комфорта разговаривающего по мобильному телефону, а не ликвидации дискомфорта для окружающих. Один из североамериканских операторов мобильной связи (Cingular Wireless) совместно с Американской Ассоциацией Музеев провели кампанию под лозунгом «Будьте вежливы!», вывесив на входе в музеи и выставочные залы плакаты, призывающие включить виброзвонок или выключить мобильный телефон. Другой оператор (AT & T Wireless) создал 15-секундный юмористический ролик, показанный в 160 кинотеатрах одного из штатов, при этом перед началом каждого сеанса на экране вспыхивала надпись: «Если во время просмотра у кого-то из зрителей зазвонит мобильный, фильм будет остановлен. Виновника попросим подняться, а всех присутствующих в зале — забросать его попкорном и изюмом в шоколаде». Достаточно строго поступила администрация миланской «Ла Скала», — пришедших зрителей принуждают сдавать мобильные телефоны в гардероб, ни делая исключений даже для VIP-персон. Среди пользователей мобильной связи России в 2006 г. проводился опрос (исследовательским холдингом ROMIR Monitoring) для изучения правил общения и поведения с использованием мобильного телефона, которые абоненты применяют на работе и в бизнес-среде, в семье, в общественных местах, местах отдыха и развлечений. По результатам данного исследования, большинство респондентов придерживалось мнения, что мобильное общение не должно мешать окружающим, однако только 53% из опрошенных сами выключали свой мобильный телефон при посещении театров, выставок, кино и концертов. 75% респондентов посчитали некорректным использовать различные приложения или игры на мобильном телефоне, находясь в общественном месте, при включенном на большую громкость звуковом сопровождении, однако 19% уверены, что это вполне допустимо, потому что никому не может помешать. Среди «правил мобильного этикета», по мнению пользователей, должны фигурировать необходимость выключения телефона при необходимости (10%) и правило не говорить громко в общественных местах (9%). В 2004 г. в Украине был проведен опрос касательно использования мобильных телефонов в общественных местах, в том числе учебных заведениях и театрах (исследование «Украинского демократического круга»). На тот период в стране было только 28% пользователей мобильной телефонии, а результат исследования показал, что 38% опрошенных украинцев были 36 36

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

против, 33% опрошенных посчитали, что нет необходимости ограничивать использование мобильных телефонов, а 29% затруднились с ответом. Правда, к 2008 г. количество недовольных уменьшилось к 15%. Почему люди недовольны? Что вызывает дискомфорт или раздражение? Согласно результатам исследования, проведенного Л. Эмберсон из Корнеллского университета, установившей последствия невольного подслушивания посторонних разговоров по мобильному телефону в общественных местах, — это стресс. Люди, вынужденные невольно слушать чужие разговоры по мобильному, испытывают излишнее напряжение для мозга. Эмберсон объясняет это отсутствием «предсказуемости чужой беседы» — когда человек слышит реплики обоих участников разговора, мозг мгновенно определяет, что будет сказано далее и игнорирует ненужную ему информацию, но в случае прослушивания половины диалога предсказуемость отсутствует, и мозг вынужденно интересуется чужим разговором далее. Таким образом, выяснилось, что обрывочные фразы, услышанные краем уха, надоедают гораздо больше, чем, если бы вынужденный слушатель слышал полный диалог [11]. Как бы не утверждались правила мобильного этикета, они лишь условно определяют поведение человека с мобильным телефоном в общем/публичном месте. Правила общего места быть доступным каждому, кто претендует на пребывание в нем или же выполнил озвученные обязательства правил поведения (выключил звук, перешел на переписку вместо устного разговора) освобождают человека от испытания чувств дискомфорта или укоров совести. Итак, практики «принудительного подслушивания» происходят в местах, которые значатся как общие, т.е. такие, право на которые распространяется на всех претендующих использовать их пространство. Пространство общего места представляет собой некий локус кристаллизации социальных связей. Человек в пространстве места тоже размещается, определяя свой личный локус в общем месте. В результате различения размещений возникает определенная система коммуникации пространственных соотношений [6, c. 174 – 178]. Современные теоретики в рамках «мобильного поворота» (Дж. Урри, Дж. Ло, Г. Рейнгольд, Я. Засурский) и «пространственного поворота» (М. Кастельс, З. Бауман, П. Бурдье) предлагают мыслить пространство не столько в категориях «места», сколько в категориях «потоков», движения. Исследователи новейших мобильностей, осуществляемых на основе использования переносных коммуникативных устройств в описывая ситуации, которые презентуют современное общество, нередко используют примеры взаимоотвлеченного соприсутствия людей на широких общественных площадках. Это образы обособленных людей, увлеченно или сосредоточенно всматривающихся в свои мобильные телефоны (читая, набирая тексты смс, рассматривая фото- или видео-), разговаривающих по телефону на ходу, слушающих музыку через наушники. Все они находятся на одной площади, в одном салоне общественного транспорта, на одной стороне улицы в ожидании зеленого цвета светофора на пешеходном переходе, но при этом каждый вовлечен в свои индивидуальные практики. Причем все эти люди находятся в потоках движения. Такого рода мобильность означает некое «космополитичное бытие», где удовольствие от перемещений связано не столько с возможностью попасть в какое-то место, сколько с возможностью не находиться в каком-то месте, не быть к нему привязанным, не ассоциироваться с ним, всегда иметь возможность его покинуть, указать на свою связь с другим местом. Ценность этого «другого места» заключается не в его конкретности и важности для человека (воспоминания, дела, отношения и т.п.), но в том, что это место другое — не здесь, вовне. Публичная жизнь представлена растущей индивидуализацией, связанной с мобильностью. Общество атомизируется, социальные связи ослабевают, переставая удерживать людей, придавая образу жизни ощущение «легкости». Название раздела Автор Название статьи

37 37

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Главное преимущество (поздней) современности — это быть мобильным, свободным от связей, «легким», подвижным индивидом [1; 2]. Как следствие – исчезает потребность в «общественном инте¬ресе», который является основой происходящего в публичной сфере. Это не что иное, как явление «мобильного урбанизма». «Мы все чаще наблюдаем, как реализуются конкретные частные либо групповые интересы индивидов, на какое-то время совпадающие с интересами других индивидов и групп. Но это скорее “общие интересы”, которые по сути — не то же самое, что “общественные” (common concerns vs. public concerns). Закономерным образом “общественные” пространства постепенно заменяются в городах просто “общими”» [7]. Соответственно, отношение к общим местам, к публичным пространствам меняется. Не смотря на наличие у них названий и истории, идентичности и смыслов, все равно они тяготеют к некой транзит(ив)ности. Предложенный М. Оже термин «не-места» (non-places) применим к публичным/общим местам современности как никогда точно. Ими становятся не только вокзалы или аэропорты, но и улицы, площади, пу¬стыри, транзитные/проходные территории, торгово-развлекательные комплексы, салоны транспорта, очереди ожидания. Это пространства поощряющие действия, а не взаимодействия. Это территория изолированных индивидуумов, пространство добровольного ограничения общественного опыта в пользу приватного, это новые практики относительного одиночества и ложного ощущения общности, которое и вводит в заблуждение относительно восприятия «общественности» места. Значение места переживает своего рода переосмысление. Люди все реже собираются в тех или иных общественных местах и пространствах: вместо этого они движутся через них или находятся там короткое время. Часто именно статичное и продолжительное присутствие в каком-то месте связано с одиночеством или вынужденным временным характером происходя¬щего: люди находятся там в ожидании встречи с тем(и), с кем/чем они затем дви¬нутся дальше. Продолжительное нахождение людей в конкретной точке пространства оказывается не самоцелью, но вынужденной остановкой, средством, позволяющим продолжить путь. Движение становится нормой; статичность, длительное нахождение в пространстве или месте — исключением [7]. Естественно, что потребность в общественных местах как площадках для манифестаций или перфомансов никуда не ушла, они и далее будут использоваться в протестных или культурных целях. Но это в кризисные моменты или как некие проектно-художественные акты. Рутинное течение обыденности утверждает публичные/общие места как транзит(ив)ные пространства. Традиционные публичные пространства пустеют или выглядят сборищами атомизированных индивидов, которых не интересует физическое соприсутствие, а собственные цели при обязательном наличии доступа в Интернет и мобильной связи. Если происходит изменение публики, если переформатируется качественность общности, если меняются формы публичной жизни, то, возможно, нужны и другие публичные/ общие пространства? «В ситуации возросшей мобильности, когда нужно двигаться и трудно оставаться в одном месте продолжительное время, когда есть средства, облегчающие движение и общение в процессе движения, связь публичной жизни и физического пространства ослабевает. Однако это не означает автоматически, что исчезает любая публичная жизнь» [7]. Публичная жизнь не исчезла, скорее следует говорить о ее «реконфигурации — при помощи новых возможностей, в том числе технологических. Пропадают знакомые нам из XIX и ХХ веков паттерны публичной жизни, но возникают другие, чья природа может быть не-сколько иной» [7]. Появление и массовое распространение мобильных средств коммуникации трансфор38 38

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

мировало пространственную архитектонику восприятия социального и индивидуального миров. Авторы петербургского исследования, опираясь на утверждение Э. Гидденса о том, что «отношения с теми, кто физически отсутствует, предполагают социальные механизмы, отличные от тех, что работают в ситуации соприсутствия» [3, c. 84], утверждают, что представления о приватном и публичном пространствах видоизменяются под воздействием технологий мобильной связи, соответственно «отсутствующие другие», которые могут посредством мобильного телефона в любой момент вторгнуться в пространство и время пользователя мобильной телефонии, создают предпосылки для переопределения приватного, близкого и далекого» [4, c. 102]. Итак, понимание общественного и оценка общего трансформировались все время своего существования. Функционал общественных публичных/общих мест менялся в зависимости от историко-политических, экономических, культурных, технических и технологических перемен. Социальные трансформации «провоцировали» изменение отношения к приватному, личному в противовес общему, общественному. Появление сервиса мобильной телефонии стало причиной очередных перемен. В пространство общих/публичных общественных мест ворвалось частное, приватное пространство. Современный человек избавил себя от дискомфорта быть увиденным, услышанным в момент личных коммуникаций другими, чужими людьми, окружающими его в момент разговора. «Мобильный урбанизм», как ситуации вынужденной близости, в которые попадают люди в городских общественных пространствах, приучил современного человека к этике равнодушия — практикам сохранения анонимности и автономности в публичном пространстве. Разговор на людях частично объясним «эффектом случайного попутчика» — возможности непринужденных коммуникаций на личные темы с чужим, неизвестным человеком, временно пребывающим рядом, в одном общем пространстве, и со временем его обязательно покидающем. Таким пространством может стать салон пассажирского транспорта, места ожиданий или свободного времяпрепровождения (очереди, вокзалы, городские площади, лавочки в парках и т.п.). Современному человеку стали привычными практики «принудительного подслушивания» или ведения своих частных разговоров в публичных/общих пространствах общественных мест. Смутить или остановить его могут гласные или негласные правила этикета пользования мобильным телефоном в общественных местах или замечание окружающих, — как один вариант, и как другой — нежелание быть услышанным, в принципе, а также необходимость или желание провести разговор в истинно приватной атмосфере. В первом случае граница между общим и частным приобретает черты эрозии, во втором случае, наоборот, усиливается стремлением жестко разграничить личное и общественное. Библиография 1. Бауман З. Индивидуализированное общество / пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. — М.: Логос, 2005. — 390 с. 2. Бауман З. Текучая современность / пер. С.А. Комарова; под ред. Ю.В. Асочакова. — СПб.: Питер, 2008. — 240 с. 3. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации. — М.: Академический проект, 2003. — 528 с. 4. Гладарев Б.С. Мобильная телефония: петербургский случай // Социология. № 1. 2008. — С. 92 – 114. 5. Петренко-Лысак А. А. Мобильная телефония в приватном и публичном пространствах субъекта современного общества // Культура и взрыв: социальные смыслы в трансформирующемся обществе.

Название раздела Автор Название статьи

39 39

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

URL: http://fst.my1.ru/load/materialy_konferencij/mobilnaja_telefonija_v_privatnom_i_publichnom_ prostranstvakh_subekta_sovremennogo_obshhestva/1-1-0-21 6. Петренко-Лисак А. О. Соціальний простір у міждисциплінарному вимірі. — К.: Вадекс, 2013. 400 с. — С. 174 – 178. 7. Паченков О. Публичное пространство города перед лицом вызовов современности: мобильность и «злоупотребление публичностью» // Новое литературное обозрение. № 117 (5/2012). URL: http://www. nlobooks.ru/node/2638 8. Сеннет Р. Падение публичного человека / пер. с англ. О. Исаева, Е. Рудницкая, Вл. Софронов, К. Чухрукидзе. — М.: «Логос», 2002. — 424 с. 9. Сергеева О.В., Парамонова В.А. Социология новых медиа: опыт зарубежных исследователей // Вісник Одеського національного університету. Серія: Соціологія і політичні науки. Том 18. Випуск 2 (18). Частина 1. Одеса: Астропринт, 2013. — С. 47-60. 10. Феррарис М. Ты где? Онтология мобильного телефона / пер. с ит. К. Тименчик, М. Устюжановой. — М.: Новое литературное обозрение. 2010. — 352 с. 11. Hadhazy A. Why Overheard Cell Phone Conversations Annoy. URL: http://www.livescience.com/10102overheard-cell-phone-conversations-annoy.html 12. Tonkiss F. Ethics of Indifference: Community and Solitude in the City // International Journal of Cultural Studies. 2003. Vol. 6. № 3. — P. 298 – 303. 13. Zukin S. The cultures of cities. — Oxford: Blackwell, 1995. — Р. 32 – 38.

References 1. Bauman Z. Individualizirovannoe obshchestvo / per. s angl. pod red. V.L. Inozemtseva. — M.: Logos, 2005. — 390 s. 2. Bauman Z. Tekuchaia sovremennost' / per. S.A. Komarova; pod red. Iu.V. Asochakova. — SPb.: Piter, 2008. — 240 s. 3. Giddens E. Ustroenie obshchestva: ocherk teorii strukturatsii. — M.: Akademicheskii proekt, 2003. — 528 s. 4. Gladarev B.S. Mobil'naia telefoniia: peterburgskii sluchai // Sotsiologiia. № 1. 2008. — S. 92 – 114. 5. Petrenko-Lysak A. A. Mobil'naia telefoniia v privatnom i publichnom prostranstvakh sub"ekta sovremennogo obshchestva // Kul'tura i vzryv: sotsial'nye smysly v transformiruiushchemsia obshchestve. URL: http://fst.my1. ru/load/materialy_konferencij/mobilnaja_telefonija_v_privatnom_i_publichnom_prostranstvakh_subekta_ sovremennogo_obshhestva/1-1-0-21 6. Petrenko-Lisak A. O. Sotsіal'nii prostіr u mіzhdistsiplіnarnomu vimіrі. — K.: Vadeks, 2013. 400 s. — S. 174 – 178. 7. Pachenkov O. Publichnoe prostranstvo goroda pered litsom vyzovov sovremennosti: mobil'nost' i "zloupotreblenie publichnost'iu' // Novoe literaturnoe obozrenie. № 117 (5/2012). URL: http://www.nlobooks. ru/node/2638 8. Sennet R. Padenie publichnogo cheloveka / per. s angl. O. Isaeva, E. Rudnitskaia, Vl. Sofronov, K. Chukhrukidze. — M.: "Logos', 2002. — 424 s. 9. Sergeeva O.V., Paramonova V.A. Sotsiologiia novykh media: opyt zarubezhnykh issledovatelei // Vіsnik Odes'kogo natsіonal'nogo unіversitetu. Serіia: Sotsіologіia і polіtichnі nauki. Tom 18. Vipusk 2 (18). Chastina 1. Odesa: Astroprint, 2013. — S. 47-60. 10. Ferraris M. Ty gde? Ontologiia mobil'nogo telefona / per. s it. K. Timenchik, M. Ustiuzhanovoi. — M.: Novoe literaturnoe obozrenie. 2010. — 352 s. 11. Hadhazy A. Why Overheard Cell Phone Conversations Annoy. URL: http://www.livescience.com/10102overheard-cell-phone-conversations-annoy.html 12. Tonkiss F. Ethics of Indifference: Community and Solitude in the City // International Journal of Cultural Studies. 2003. Vol. 6. № 3. — P. 298 – 303. 13. Zukin S. The cultures of cities. — Oxford: Blackwell, 1995. — Р. 32 – 38. 40 40

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #2/2015

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

М. В. Соколовская Марина Валентиновна Соколовская (Екатеринбург, Россия) — главный библиотекарь Культурного центра Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В. Г. Белинского; Email: smvb@yandex.ru

ДОМ КАК ФУТЛЯР. ОБРАЗЫ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ В КОНСТРУКТИВИСТСКИХ ДОМАХ СВЕРДЛОВСКА В тексте рассматриваются репрезентации «нового быта» в построенных в Свердловске (Екатеринбурге) в 1930-х годах домах: в одном из выпусков киножурнала «На страже СССР» (1933), в романе «Весталка» Николая Никонова (1980-е) и обсуждении в 1929–1930 годах строительства спроектированного Моисеем Гинзбургом, Александром Пастернаком и Сергеем Прохоровым комплекса домов на Малышева, 21. Жестко очерченные социальные роли и социальное неравенство стали маркерами жизни в конструктивистских домах, а образы «нового быта» обернулись тоской по бытовой устроенности. Ключевые слова: архитектура конструктивизма, повседневная жизнь, социальные отношения, 1930-е – 1980-е

M.V. Sokolovskaya Marina Sokolovskaya (Yekaterinburg, Russia) – Senior Librarian at the Cultural Centre of Sverdlovsk Regional Scientific Library; Email: smvb@yandex.ru

A HOUSE AS A CASE: EVERYDAY LIFE IMAGES IN CONSTRUCTIVIST HOUSES OF SVERDLOVSK The text focuses on the representation of the "new life" idea in the houses built in the 1930s in Sverdlovsk. The author analyzes the newsreel "On Guard of USSR" (1933), the novel by Nikolay Nikonov "The Vestal" (1980s) and the debates of 1929-1930 devoted to the construction of the housing complex on Malysheva 21 designed by Moisey Ginzburg, Alexander Pasternak and Sergey Prokhorov. Rigorously defined social roles and social inequality had become the markers of life in constructivist buildings whereas the images of the "new life" had turned into a longing for household well-being. Keywords: the architecture of constructivism, everyday life, social relationships, 1930s – 1980s Несколько лет назад, рассматривая во время прогулки среди особняков в стиле модерн функционалистские жилые дома, построенные в Польше в 1930-е годы, я сравнивала их с жилыми комплексами Свердловска (ныне Екатеринбурга) того же времени. Основным переживаемым различием было социальное измерение свердловской конструктивистской архиНазвание раздела Автор Название статьи

41 41

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

тектуры. Одна архитектурная традиция предлагала пластические ценности и рационализм современной жизни, другая — убежденность в том, что в комфортных домах строгих форм люди не только будут жить счастливее, но будут вместе меняться к лучшему и образовывать новое общество. Однако какими бы жаркими и острыми не были споры об архитектуре, какой бы силой не обладало представление об архитектуре как инструменте новой антропологии и социальной революции, внимания заслуживают практики обживания. Об них разбиваются надежды на новый лучший порядок, которые все еще можно вычитывать из форм самой архитектуры. Как на разных уровнях советского общества мыслилась повседневная жизнь, протекавшая в построенных и заселенных конструктивистских домах? Рассмотрение разновременных примеров рассказа о жизни внутри домов новой архитектуры в одном городе, будь то кинохроника или роман, помогает даже не столько реконструировать быт и узнать о степени приближения протекавшей там жизни к идее нового быта или о нереализованности потенциала новой архитектуры, сколько задаться вопросом, транслировала ли культура какие-то ясные примеры нового быта как инструмента новой антропологии за пределами архитектурных форм. 1. Киножурнал «На страже СССР» №11/23 за 1933 год производства «Союзкинохроники»1 сохранил картины повседневной жизни в новом доме — жилкомбинате начальственного состава РККА, как сообщает хроника, «построенного рабочими Свердловска к XVI годовщине Октября». Кадры с общим видом дома и игрой в волейбол в просторном дворе сменяются сценами обеда в столовой и игры в шахматы в некоем общем помещении. В скупых архитектурных декорациях сослуживцы обедают вместе со своими семьями. Белая скатерть, горшок с цветком на столе, изобилие хлеба, улыбчивая официантка на страже, чугунная скульптура, большая картина в раме, тропическое растение в кадке — так выглядит вещный мир советского коллектива.

1 Российский государственный архив кинофотодокументов в Красногорске. Учетный номер 2592.

42 42

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Оператор заглядывает и в отдельное жилище, показывая нам быт и будничную жизнь «командира ударника т. Лаптева». Вот мы видим его крупным планом в военной форме на фоне цветастого коврика (или куска ткани), видим, как он чистит барабан своего револьвера. Камера отъезжает: справа отец семейства заботится о своем боевом оружии, слева мать семейства стягивает с радостного ребенка одежду, чтобы уложить его спать. Разобранный револьвер вращается в руках товарища Лаптева, ребенок вертится на кровати, мать выворачивает и складывает детскую одежду — разыгранная для зрителей киножурнала повседневная жизнь семьи в их частном пространстве предстает чередой мелких действий подготовки к жизни коллективной. Клеенка и газета на столе, ткани и коврики, прикрывающие участки стены у кроватей, тюлевая занавеска, наружная проводка, фестоны простыни, кукла, некая картина (портрет Ленина, икона?) на стене, женщина, ходящая по дому в сапогах, — цепляешься за эти и другие детали под впечатлением от того, насколько репрезентация счастливой жизни в новом доме связана и поставлена в зависимость от традиционных ролей в семье и профессиональных занятий. Ребёнок подтверждает свою непоседливость, мать — заботливость. Потенциальное насилие воспринимается как будничное, поскольку военный человек в хронике остается всегда при форме, выправке и оружии, и дом оказывается продолжением его работы. Коврик как задник превращает сцену в эмблематичный образ семейного уклада с заданными раз и навсегда социальными предназначениями.

Конструктивистские формы ведомственного дома и статус жилкомбината могут обещать «новый быт» как эффект новой архитектуры и новых социальных практик, но эта новизна оказывается веществом закрепощенности человека. Свердловск и во время первых пятилеток, и много позже был городом, застроенным одно- и двухэтажными домами. Рабочий из Надеждинска Борис Луканин, посетив летом 1927 года Свердловск, обратил внимание на общественные сооружения в формах современной архитектуры, но сохранил такие впечатления от района Верх-Исетского завода: «Все здесь поражает древностью. Кажется ходишь еще век тому назад»2. Борис Бычков, вспоминая город 1940–50-х годов, пишет: «Из окон нашей квартиры, а они выходили на три стороны света, кроме севера, открывался вид на весь город: на юге можно было рассмотреть, как взлетают самолёты с Уктусского аэродрома (теперь — Ботанический район), на западе в лучах заходящего солнца блестела гладь Верх-Исетского пруда. Город "низкорослый", одно-двухэтажный и можно было в театральный бинокль рассмотреть каждое здание»3. Застройка в 5–7 этажей, за2 Государственный архив Свердловской области. Р2771. Оп. 1. Д. 4. Сохранена пунктуация автора. 3 Текст воспоминаний храниться в личном архиве Б. М. Бычкова.

Название раздела Автор Название статьи

43 43

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

планированная для центральной части Свердловска в 1930-е, сегодня воспринимается как ряд каменных башен, в которых протекала показательная жизнь. Домашний уклад в старых домах без водопровода, канализации, центрального отопления и газа, но с садиками и хозяйством, с одной стороны, и большая степень комфорта в новых домах, с другой, поддерживали иллюзию нового быта как нового социального порядка в городе, обретавшем современную городскую застройку4. Город еще только становился городом, «новым городом», как говорили тогда. Командир Лаптев, получив «рабочий подарок» — место в доме современной архитектуры, в доме с элементами обобществленного быта, место в мире нового — в силу принадлежности к военным являлся идеальным носителем этого предполагаемого нового социального порядка: спаянность военного коллектива является важной частью подготовленности к боевым действиям. Одновременно это коллектив, пронизанный иерархическими отношениями: реальная практика взаимодействия в армии поддерживает неравенство внутри коллектива. «Совкиножурнал» № 76\255 за 1929 год5 представлял сцены «изъятия мощей святого Симеона Верхотурского в Екатерининском соборе в присутствии духовенства» и сообщал — в титрах, — что «комиссией при обходе собора было обнаружено, что площадь используется не по назначению». Нецелевое использование храмового пространства той поры — это развешанное на натянутых в церкви веревках белье настоятеля. Простыни и кальсоны на фоне икон обозначают яркий образ быта старого.

Порядку социальных ролей противопоставлено своеволие, и вершится оно как нарушение функции пространства и архитектурного порядка. Хотя ты как зритель ждешь, что кинохроника той поры сохранит образы равенства, она настойчиво предлагает образы порядка как идеальные образцы. В хронике с семьей Лаптева этот эффект подчинения человека роли усилен рамкой киножурнала. Посмотрев на быт семьи, зритель читает слова Сталина: «У нас 4 В начале в новых домах также стояли печи для приготовления пищи, например, в спроектированном М. Гинзбургом с коллегами комплексе, о котором речь пойдет дальше. По словам Е. Т. (интервью записано в 2013 году), «помимо печи люди пользовались самоваром, и для самовара была специальная в стену люк. Он и сейчас он на месте стоит, лючок такой, и такая дырочка вентиляционная, туда трубу самовара засовываешь». Е. С. вспоминала, как жила в районе старой частной застройки в центре Свердловска и ходила в 1940-е годы в гости к одноклассницам, жившим в домах Госпромурала: «У нас часть девочек была из на Ленина, 52-54. Это был другой район города, более благоустроенный, удобный для жизни. <…>Воспользуешься теплым туалетом и ручки помоешь теплой водой». 5 Российский государственный архив кинофотодокументов в Красногорске. Учетный номер 2095.

44 44

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

армию любят, ее уважают о ней заботятся»6, — а камера предлагает ему зрелище жилкомбината, площадь перед которым занимает сквер с клумбой в форме звезды и одинокой скамейкой.

Камера приближает к зрителю эту скамейку, и ты вспоминаешь другие скамейки: в Горках, оставленную Лениным, в Михайловском, напоминающую о Пушкине. Их образы воспроизводились в кино и на открытках. Как пустая трибуна перед знаком Красной армии и кустом в центре клумбы-звезды, она оставляет зрителя один на один в странных интимно-публичных отношениях с символической реальностью идеологии. Новое оказывается явленным как потенциальное, но неизбежное: ты можешь, если решишься, занять пустующую скамейку и наблюдать за его ростками. Но новое можно разглядеть только изнутри заданного и принятого наблюдателем порядка, подстановкой себя в зрители распланированного садовником. Кое-что объединяет храм из хроники 1929 года и комнату из хроники 1933 года. В более или менее общих планах глаз цепляется за «белые», пустые стены и промежутки. Роскошь окладов и узоры украшающего и утепляющего жилище текстиля видятся поверх некоего скудного пространства. Сегодня хроника не дает возможности почувствовать разницу пространств церкви и дома, дореволюционного и советского как разницу наполненного, освоенного и аскетичного, ограничивающего. И там, и там — как если бы все это было продуктом одной эпохи — видишь бедность среды. Кажется, никогда эти стены при этом порядке не заполнятся вещами, разнообразными и в то же время не случайными. Доступная хроника не знает искусства интерьера: внутренне пространство собирается из ряда типичных предметов, как мобильная декорация. Новый быт, как и старый быт, разворачиваются перед зрителем хроники в пространстве без искусства и архитектуры. Ленточные окна, плоская крыша и изящные балконы дома красноармейцев являются только лишь элементами фасада, усвоенной привычкой проектирования домов в то время, но проникают ли новая архитектура и производство новых вещей в быт, определяют ли его? 2. Ле Корбюзье предполагал, что можно прийти «через человеческое жилище … к новому социальному балансу» [2, с. 203]. Видя множество примеров того, как объемно-планировочные решения определяют практики поведения человека в пространстве и функционирование общественных институтов в целом, раздумывая о новой архитектуре Свердловска в годы пер6 Сохранена орфография титров.

Название раздела Автор Название статьи

45 45

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

вых пятилеток, ожидаешь, что новые планировки и бытовой комфорт будут инструментами и новых практик, и нового самоощущения. Но переживание пространства оказывается итогом не только архитектурных решений. Зритель хроники не может увидеть скрытых от посторонних отношений и поведенческих привычек в семье командира Лаптева, но в поисках того самого дома из хроники может оказаться в Екатеринбурге перед домом по адресу Куйбышева, 48, корпус 2. Вероятно, именно этот дом был снят для киножурнала. Теперь ленточного остекления лестничных клеток нет, а прутья балконов закрыты листами металла или фанеры. Строгость форм давно нарушена разнобойным остеклением балконов, разными оконными рамами, решетками, новыми козырьками над входами и сводчатым козырьком расположенных в нижнем полуподвальном этаже мастерских и магазинов. Более того, хотя декоративное решение некоторых фасадов ближайших домов послевоенной постройки (переплеты верхнего ряда окон лестничных пролетов в виде звезды) хранит память о том, что тут располагался «военный городок», квартал утратил ведомственный статус.

Практики освоения пространства жильцами не совпали с заданными архитектором и заказчиком, как и формы архитектуры не сохранили своего первоначального вида, хотя, казалось бы, куда уж больше упрощать фасад. Несовпадение интенции и истории в случае с конструктивистскими домами значит больше, чем изменение функции национализированных особняков. Превращение особняков в больницы, музеи, учреждения, коммунальные квартиры тоже формировало новый быт, в том числе перераспределением вещей и новым отношением к наследию, расширяя рамки коллективности до масштабов города. Но невозможность освоить пространство современных домов в соответствии с заданными архитектурой правилами, продолжить его новыми интерьерами задает иной вектор движения: во-первых, изнутри новой архитектуры к «старому быту», во-вторых, от ожидаемой коллективности настигнувшей жителей коммунальности. Этот «старый быт» не быт прежний, а именно хаос старого «купеческого», «грязного» города — таким описывался дореволюционный Екатеринбург, быт, новизна или убогость которого определяются внутри дискурсивной практики. Быт скученности, непорядка, переизбытка хлама. В таком пространстве вещи легко превращаются в ненужный скарб про запас на балконе. 46 46

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Ярким наблюдением за трансформацией домов современной архитектуры являются пассажи романа Николая Никонова «Весталка», написанного в 1980-е годы. Героиня романа Лидия Одинцова в 1953 году получает комнату в одном из домов Госпромурала на Ленина, 52 (Свердловск). Хотя переезд воспринимается как перемена к лучшему, «к счастью», «благоустроенная квартира» в «фешенебельном районе» не понравилась: «Не понравились ни двор, заваленный хламом, складскими ящиками, ни дом, в подъезд которого мы зашли, — тут пахло тем же плесневелым тленом, как в моем подвале, воняло кошками, в решетчатой башне-клетке стоял мертвый лифт. <…> Заветная комната! Все здесь было противно с первых дней – табачный дух, суета соседей сбоку, снизу, унылый двор с протаявшим мусором, горами ящиков, железная труба кочегарки на проволоках-растяжках, пачкающая небо жидким масляным чадом. Безгласная тоска крыш, где не чудилось даже ни добрых, ни злых духов, а перелетали громко орущие вороны и редкие грязные голуби. Единственная отрада в окне — вершина тополя» [3, с. 378 – 380]. Николай Никонов, описывая занимающий большой квартал жилой комплекс в восприятии своей героини, обращает внимание на его местоположение (на главной улице, в центре), эпоху строительства (первые годы пятилетки), градостроительное значение («зачатки нынешних микро- и макрорайонов»), культурно-социальное измерение архитектуры. Это измерение включает и память о проектировавшейся «новой жизни с «фабриками-кухнями», общими столовыми и взаимоотношениями брызжущей веселым добром коммуны, как она представлялась и виделась всем до войны» [3, с. 375] и память о социальном статусе первых жильцов. Благоустроенные дома первой пятилетки теперь ветшали, квартиры инженеров превратились в коммуналки. Навязчивое общее место в представлениях о «новом быте» — отсутствие кухонь — дополняется воспоминанием о высоком статусе первых жильцов. Этот мотив «потери лица», заселения конструктивистских домов людьми разного социального статуса очень важен в рассказах о послевоенной и нынешней жизни таких комплексов: он фиксирует не только уход тех, кто мог бы рассказать историю жизни домов нового быта в их начальную пору, но и то, насколько жизнь этих домов связана с сохраняющимся даже в бедности социальным неравенством, в описываемую в романе пору принявшем формы культурного неравенства и, более того, некоего биологического разлада7. Из этой архитектуры можно вырваться только в мир природы: тополь в окне можно прочитать как желание деурбанизации, символ провалившейся попытки построить новый город. Для Лидии Одинцовой важны определенные характеристики комплекса, Николай Никонов фиксирует общие места восприятия таких домов: это жилье благоустроенное (здесь есть отопление, горячая вода, канализация) и коммунальное. Коммунальность является как итогом практики заселения (нехватка жилья в стремительно растущем городе, увеличившаяся особенно во время войны), так и качеством, заданным строительной технологией. Стены в этих домах настолько проницаемы для звуков, что ты не можешь в своем частном пространстве остаться один, все время реагируешь на жизнь соседей. История домов, возвышавшихся когда-то над массовой застройкой, образцовых башен для избранных, пришла к тому, что эти дома стали жильем для всех. Одно неравенство сменилось иным: теперь в эти дома мог быть вселен кто угодно, произошло снижение статуса жильцов и статуса домов. Коммунальный характер заселения, формировавший реальный новый быт, отменил возможность нового быта, каким его видели строители комплекса. Посте7 Описывая корпус №1 и вообще весь комплекс домов на Малышева, 21, Е. Т. говорит: «… раньше это были общаги, а потом были жуткие квартирные сообщества…».

Название раздела Автор Название статьи

47 47

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

пенно коммунальность отменила благоустроенность, и дома Госпромурала стали образцово демонстрировать практики конфликта, напряженное существование людей друг с другом как следствие архитектурных и политических решений. Архитектура конструктивистских домов теперь воплощает установки коммунальности и снимает границы между людьми: звуковая проницаемость стен, отказ от иерархий оборачиваются отказом от вежливости, невозможностью добрососедства. Как пишет Илья Утехин в «Очерках коммунального быта»8, «всякий стремится извлечь из данного места максимум пользы, в пределах того сложного баланса потребностей, выгод и интересов, которые поддерживаются в квартире. Коннотации эстетического свойства гораздо менее актуальны» [4, с. 16]. Архитектура не диктует правил жизни, а сама трансформируется в пространство «коммунального ада», зону тревоги, переосмысляется. Коллективность трансформируется в коммунальность, и именно в формах коммунального быта оказывается возможным описать «новый быт». Одним из важнейших параметров и некоторой причиной «адской жизни» коммунальной квартиры в романе Николая Никонова рисуется неравенство людей: вместе вынуждены жить люди разные, с различными этическими ценностями, культурой жилья и соседства, и это различие мыслится как различие иерархическое и даже укорененное в природе некоторых людей. К идее общей коллективной жизни невозможно вернуться: одни в советском обществе достигают некоторых социальных высот, оставляют комфортные дома первых пятилеток и вселяются в новые современные дома; другие остаются на низовых ступенях социальной иерархии и вынуждены жить друг с другом. 3. Когда Технический Совет при Уральском Областном Строительном Контроле 21 июня 1929 года обсуждал проект строительства акционерным обществом «Домгоспромурал» жилого комплекса на участке по Малышева, 219, он отметил, что проект — «спешно составленный эскиз», без отопления, водоснабжения, канализации, а «повышение плотности усадебной застройки» с 20 кв. м до 6 кв. м на человека не приемлемо. Обсуждение архитектурного проекта включало требования более рациональной планировки и, как следствие, организации быта в будущем: необходимым признавалось наличие кладовок, антресолей, кухонных ящиков, примыкание к столовым кухонь, а не ванных комнат. Так, читая протокол, понимаешь, что организация повседневной жизни мыслилась сложно: никто не отменял ни столовых, ни кухонь, ни подсобных помещений. На совещании от 28 июня утверждают «необходимость обеспечения квартир нормальным количеством кухонь» и говорят об «архитектурных преимуществах» комплекса. Протокол более раннего совещания при Уралоблсовнархозе 14 апреля 1929 года, на котором выступил представитель кооперативной строительной артели «Техбетон» Сергей Прохоров, сохранил запал поисков новой архитектуры: «Имея в виду, что данная постройка носит показательный характер, признать желательным и целесообразным оставить часть первого этажа общежития на отдельных открытых опорах, как дающих правильное и новое разрешение генерального плана, открывающих вид с главной улицы на весь жилой комплекс и с другой стороны, как средство агитации за техническую революцию и за новые методы конструк8 Надо заметить, пишет о коммунальных квартирах прежде всего в Ленинграде, где в коммунальные превращались большие квартиры старых доходных домов. 9 Все документы: Государственный архив Свердловской области. Ф. Р-191. Оп. 1. Т. 2. №4076. Л. 1–17.

48 48

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

тивного разрешения». Проект общежития признан отвечающим «требованиям нового быта». Участники совещания, а это руководители Уралобсовнархоза, инженеры Стройбюро, представители трестов, промыслового кооперативного товарищества «Техбетон», архитекторы, т. е. представители властей, заказчика, исполнителя и «эксперты по проекту дома» (представители архитектурно-инженерных кругов Свердловска), считают необходимым установить уборные и умывальные в каждой комнате, все помещения снабдить мебелью. В 4-комнатных квартирах других корпусов предложено увеличить размер кухонь до 7 кв. м, установить в кухнях оборудование и мебель. На крыше планируются столовая и читальня, а также «сад-терраса». На другой крыше — детский сад и площадка, в подвале — прачечная и сушилка. Рационализируется система хранения дров: вместо индивидуальных кладовых планируется общий склад. Пока идут обсуждения спроектированного Моисеем Гинзбургом, Александром Пастернаком и инженером Сергеем Прохоровым комплекса, в город уже прибыли рабочие «Техбетона», начались работы. Рефреном совещаний, переговоров, рекомендаций звучит экономия стоимости строительства, и в 1930 году расходы решено сократить не только на сооружении более простой системы вентиляции в корпусах комплекса, но и отказом от уборных в F-ячейках первого корпуса общежития. Все уборные должны быть вынесены в торец здания (в концы коридоров). Так общее пространство коммунального быта вызывается не желанием построения нового общества и воспитанием нового человека, а экономическими причинами, стремлением удешевить в том числе и последующую эксплуатацию. На чертежах можно найти помещения столовой (включая кухню и гардероб), а на снимках построенного комплекса — забор со стороны улицы Малышева, уменьшивший проницаемость для взглядов образцовой новой архитектуры. На одном из снимков видно, как под опорами устроена сушилка. Как только туалетные кабинки передвигаются из индивидуальных жилых ячеек в концы коридора, дворовая территория перегораживается, функции пространств смещаются (одежду теперь сушат там, где человек должен был видеть образ новой архитектуры) «новый быт» трансформируется в бедный. Ни столовая, ни детский сад не исправят того, что, предлагая большую степень комфорта и новые социальные практики вроде детского садика, новые дома уже не предполагали, что мерой архитектуры будут повседневные потребности жильцов. «Мне казалось, мы попали во дворцовый зал», — описал один из проживавших в 1980-е годы в комплексе свои впечатления от посещения F-ячейки еще ребенком в конце 1960-х. Залитое светом пространство, необычные планировка и пропорции, как и история комплекса стали богатством его жителей. Расположение на улице Малышева — в центре города, история коммунальных квартир, уплотненного заселения, пафос планировавшихся социальных преобразований, бытовые условия, требующие сноровки, — те, кто описывал свою жизнь в комплексе в 1980–1990-е годы в отличие от Лиды Одинцовой акцентировали то удовольствие проживания в комплексе, которое можно было бы описать как жизнь в условиях адаптации. Те, кто застал расселение коммуналок и с кем в эти дома вернулся частный быт в отдельных квартирах, что-то переделывали и мастерили в своих квартирах, обнаруживали под слоями штукатурки и обоев следы прошлого. Это рассказанное в ряде интервью с бывшими и нынешними жильцами переживание фактуры комплекса, и как буквальной материальной его структуры, и как истории приспособлений к архитектуре, возвращает к переживанию бедности вещей в кадрах хроники 1933 года.

Название раздела Автор Название статьи

49 49

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

4. В книге «Жилище» Моисей Гинзбург писал: «Несколько особняком стоит Япония, которой удалось поднять культуру жилища на исключительную высоту. <…> Японское жилище прежде всего служит для жилья. <…> Японское жилище – для человека, для длительных удовлетворений его жилищных потребностей. В нем очень мало предметов и вещей. Оно просто и лаконично. Оно изолирует от внешнего пространства и одновременно реально связывает с ним человека, потому что границы этого жилища легки и подвижны» [1, c. 24]. И чуть дальше после описания «жилья-минимума»: «Еще более, нежели социальная структура европейского жилья, поучительны и заслуживают всяческого изучения и использования вопросы качества всех отдельных деталей жилья, которые являются отражением большой жилищной культуры, сумевшей вызвать появление соответствующих отраслей индустрии, обслуживающих новое жилье» [1, c. 40]. Выбор красок, обоев, мебели, тканей в СССР был настолько ограничен, что приметой нового быта стала нехватка и бедность вещей и материалов от этапа строительства до этапа обживания. Акцентирование внимания на достоинствах японского жилища позволяет уяснить характеристики этой бедности и сместить внимание с количества и доступности материалов и предметов быта на их эстетические и символические качества. Большой интерес к японскому быту в современной России можно рассмотреть как следствие тоски по быту, укорененному в традиции, по наполненной смыслами повседневной жизни. Их сконструированные традиции представляются уходящими вглубь веков практиками современной жизни. Кимоно и сарафан, оригами и писанки располагаются словно бы в двух разных пространствах: повседневности и стилизации. Мы и сегодня, как Моисей Гинзбург десятилетия назад, заворожены картинами японской повседневной жизни, игнорируя особенности социальной структуры японского общества и глубокие различия наших культур. Фраза «жилище для жилья» может быть прочитана не как тавтологичная, а как выражающая стремление найти такой тип культуры жилища, в котором будет соблюден баланс интересов повседневной жизни человека и социально-политической программы, интересы повседневной жизни будут важнее универсальных идеологических схем. Одновременно это желание такого типа жилья, в котором человек чувствовал бы себя свободным от вещей и границ между личным пространством и общественным. Но оказалось, что человек в форме в своем доме может только разбирать и чистить револьвер, а распахнутые в коммунальный быт F-ячейки становятся пространствами озабоченности вещами и границами. Дома нового быта отказали своим жителям в свободе от социальных ролей и статусов. Неважно, как много новых вещей могло бы заполнить квартиры и комнаты в конструктивистских домах: там где жилье служит не только для жилья, споры об архитектуре разбиваются о несовершенные строительные технологии, нехватку материалов и внимание к фасадам, а частная жизнь контролируется как публичная или развертывается в коммунальном пространстве, бедность вещей и интерьеров только мера нехватки личной свободы и так и не воплощенного социального равенства. Библиография 1. Гинзбург М. Я. Жилище. Опыт пятилетней работы над проблемой жилища. — М.:Госстройиздат, 1934. — 192 с. 2. Ле Корбюзье. Архитектура XX века / перевод с французского; сост. М. В. Толмачев. 2-ое изд. — М.: 50 50

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Прогресс, 1977. — 300 с. 3. Никонов Н. Весталка // Никонов Н. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 7. — Екатеринбург: Сред.-Урал. кн. изд-во, 2007. 4. Утехин И. Очерки коммунального быта. — М.: ОГИ, 2001.— 274 с., ил.

References 1. Ginzburg M. Ia. Zhilishche. Opyt piatiletnei raboty nad problemoi zhilishcha. — M.:Gosstroiizdat, 1934. — 192 s. 2. Le Korbiuz'e. Arkhitektura XX veka / perevod s frantsuzskogo; sost. M. V. Tolmachev. 2-oe izd. — M.: Progress, 1977. — 300 s. 3. Nikonov N. Vestalka // Nikonov N. Sobranie sochinenii: v 9 t. T. 7. — Ekaterinburg: Sred.-Ural. kn. izd-vo, 2007. 4. Utekhin I. Ocherki kommunal'nogo byta. — M.: OGI, 2001.— 274 s., il.

Название раздела Автор Название статьи

51 51

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

А. В. Жидченко Жидченко Александр Владимирович (Омск, Россия) — кандидат исторических наук, магистр права Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского; Email: Zhidchenko220689@yandex.ru

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ СТУДЕНЧЕСКИХ ОБЩЕЖИТИЙ НОВЫХ РАЙОНОВ КРУПНЫХ ГОРОДОВ СИБИРИ В 1950-60-е гг. (ЛОКАЛЬНЫЙ АСПЕКТ) Статья раскрывает особенности повседневной жизни студенческих общежитий, которые строились при вузах или средне-специальных учебных заведениях в новых городских районах середины ХХ века крупных городов Сибири. В качестве характерных районов массового жилищного строительства 1950-60-х гг. были выбраны районы, относящиеся к типу рабочих (омский Городок Нефтяников) и научных (новосибирский Академгородок). Исследование базируется главным образом на привлечении методов устной истории и имеет междисциплинарный характер. Основной вывод, к которому удалось прийти автору, заключается в большом влиянии, которое оказывала сама социокультурная среда того нового городского пространства, где существовали эти общежития. Она определяла не только бытовую сторону студенческой повседневности, но и некоторые ментальные установки студентов того или иного района. Именно в подобных, новых общежитиях, были заложены те элементы повседневности, которые сохранились среди студенчества и в последующий период. Ключевые слова: Общежитие, повседневность, городской район, социокультурное пространство, быт, культура, Сибирь, город.

A.V. Zhidchenko Aleksandr Zhidchenko (Omsk, Russia) – PhD in Historical Sciences, Master of Laws, Omsk State University; Email: Zhidchenko220689@yandex.ru

DAILY LIFE OF STUDENT DORMITORIES IN NEW URBAN AREAS OF SIBERIAN CITIES IN THE 1950s – THE 1960s (LOCAL ASPECT) The article reveals the features of everyday life in student dormitories of universities or postsecondary educational institutions in new urban areas in the middle of the 20th century in the cities of Siberia. As specific regions of mass housing of the 1950 – 1960s the author studies the areas related to the types of the workers’ (Omsk town of oilmen) and the scientific (Novosibirsk Akademgorodok). The study is based mainly on the methods of oral history and has an interdisciplinary character. The author concludes that the sociocultural milieu of those dormitories had a significant influence. It determined not only the home dimension of students’ everyday life, but also some mental guidelines of students of 52 52

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

a particular area. In those new dormitories had formed the elements of everyday life which later on characterized students’ life. Keywords: Dormitory, everyday life, urban area, socio-cultural space, life, culture, Siberia, city. В последнее время актуальность исследований, обращенных к истории отдельных общественных институтов, постоянно возрастает. Сложный процесс эволюции культурной памяти заставляет сегодня по-новому взглянуть на различные аспекты социальной истории, как новейшего времени, так и более отдаленных от современности исторических периодов. При этом в обширном множестве различных объектов, связанных с повседневной жизнью общества немалое значение имеет двойственная природа личного и общественного пространства. Ее особая роль заключается в том, что именно она определяет многие закономерности поведения человека, его реакции на определенные ситуации, ментальные установки и восприятие окружающей человека среды. Стоит отметить, что на протяжении последнего столетия истории нашей страны отношение человека к личному и общему пространству менялось в зависимости от текущего общественно-политического режима. Идеологические нормы коллективизма советского времени в условиях капиталистической экономики оказались неактуальными. Стоит отметить, что даже если брать более узкие рамки эволюции личного и общественного пространства человека, то отношение к ним было неодинаковым и в достаточно короткий по меркам ХХ века отрезок времени — середине 1950-х гг. Связано это с тем, что именно в это время в Советском Союзе были предприняты реальные практические шаги к реализации лозунга «Каждой семье отдельную квартиру!». В эволюции видов жилища в СССР в упомянутое десятилетие мы можем выделить несколько этапов. Во-первых, это общежитие как вид проживания, нацеленный на коллективизм и общность быта жильцов. Во-вторых, это коммунальная квартира, предполагающая несколько большую долю личного (в том числе семейного) пространства, нежели общежитие и, в-третьих, отдельная квартира, предполагающая посемейное расселение. Другие уровни классификации жилищ в СССР в этот период также можно выделить по форме — частные дома, бараки, временные палаточные лагеря и т.д. Несмотря на развернутое в середине 1950-х гг. массовое жилищное строительство и значительные успехи в обеспечении жильем советских граждан, общежития продолжали оставаться достаточно распространенной формой проживания. Будь то рабочие, временные или студенческие общежития, они выполняли важную функцию по обеспечению жильем большого количества людей при меньших затратах, чем затраты, необходимые на отдельные квартиры. Важно отметить, что различные виды общежитий, имевших место в СССР в середине ХХ века, отличаются как по своему функциональному предназначению, так и, закономерно, по тем особенностям повседневной жизни, которые были для них характерны. В предлагаемой работе приводится исследование повседневной жизни студенческих общежитий новых городских районов крупных городов Сибири в 1950 — 60-е гг., то есть в тот период, в который государством предпринимались шаги в области форсированного строительства жилья, изменившие не только облик советских городов, но и повседневную жизнь в них, которая касалась и студентов. География объектов исследования ограничена двумя новыми для 1950 — 60-х гг. городскими районами не случайно, поскольку для этого периода с его общим социально-экономичеНазвание раздела Автор Название статьи

53 53

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

ским и общественно-политическим контекстом характерны новые элементы повседневности, которые не могли не затронуть студенческую жизнь в общежитиях. Эти элементы в меньшей степени могли быть характерными для тех городских районов, которые создавались в предшествующие исторические периоды. Что касается новых городских районов, то в процессе их создания реализовывались новые практики градостроительства и новые идеи, навеянные общим «духом оттепели». Среди крупных городов Сибири середины ХХ века можно выделить два крупнейших города, население которых в 1950 — 60-е гг. превысило 700 000 человек. Это Новосибирск, где уже в 1956 году проживало 731 тыс. чел. [17, с. 24], и Омск, в котором в 1964 году проживало 702 тыс. чел. В составе этих городов в 1950 — 60-е гг. шло активное строительство нескольких районов. Из их числа наиболее репрезентативным будет выборка таких районов, как омский Городок Нефтяников и новосибирский Академгородок, как пример рабочего района и района, относящегося к типу наукоградов. Таким образом, целью работы мы можем обозначить реконструкцию элементов повседневной жизни студенческих общежитий на примере новых городских районов двух крупных городов Сибири, в 1950 — 60-е гг. Источниками для проведения исследования выступили: законодательные акты, статистические сведения, материалы периодической печати, воспоминания студентов середины ХХ века, которые проживали на территории изучаемых районов, картографические материалы, фотоисточники, отраслевая литература в области строительства. Данное исследование носит междисциплинарный характер и охватывает методы истории повседневности, новой локальной истории, устной истории и теории культурно-цивилизационного ландшафта [24, с. 10 — 29]. Как уже говорилось, общежития играли большую роль в системе расселения в СССР, особенно в период первых пятилеток, когда был острый недостаток жилой площади в городах. После войны этот вопрос решался постепенно, но общежития по-прежнему оставались «спасением» для тысяч студентов и рабочих. Главным образом, для молодежи. Это и обусловило повышенное внимание к общежитиям со стороны специалистов различного профиля в СССР, от строителей и санитарно-эпидемиологических служб, до агитационно-пропагандистских органов. Обращаясь к отраслевой литературе середины ХХ века, посвященной общежитиям, отметим большой объем изданий разных видов, выпускавшихся для архитекторов и строителей: каталоги типовых проектов общежитий [9], прейскуранты [23], типовые нормы [28] и т.д. В 1953 году была защищена диссертация К. Ф. Сорокина на соискание ученой степени кандидата архитектуры на тему «Архитектурно-планировочные решения зданий студенческих общежитий» [27]. Фабрично-заводские, местные комитеты и вузы следили за порядком общежитий [26], поскольку нормы «общей» жизни человека всегда регулировались в большей степени с большим вниманием, чем нормы повседневной жизни граждан в отдельных и даже коммунальных квартирах. Издавались специальные брошюры [См.: 1; 6; 22; 25]. В постсоветский период в связи с расширением предметно-объектной области исследования представителей гуманитарных наук, общежития, в том числе и студенческие, стали изучаться как социальный институт. Отметим, в частности, диссертацию на соискание ученой степени кандидата философии Г. Ю. Мягченко «Феномен культуры повседневности студенческого общежития» [15]. Появляются также работы историко-краеведческого плана об истории 54 54

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

отдельных вузов и студенческих общежитий при них [8]. Различные министерства и ведомства, в чьей компетенции находились общежития определенного профиля, также проявляли внимания к их содержанию в нужном виде, к нормам внутренней повседневной жизни, нормам самоуправления, дисциплины и т.д. История омского Городка Нефтяников связана со строительством нефтехимического комплекса. 30 июля 1949 г. Совет министров СССР распоряжением № 11734 обязал министерство нефтяной промышленности начать проектно-строительные работы по строительству в районе Омска нефтезавода мощностью 3 млн. тонн нефти в год. С этого момента над проектированием и строительством городка работали институты Мосгипрогор и Ленгипрогор [16, с. 9]. Со второй половины 1950-х гг. над проектом работали инженеры Омского филиала института «Гипрогор». Работы по сооружению производственных, жилых и социально-бытовых зданий, прокладке водопроводных и теплофикационных коммуникаций, монтажу промышленных агрегатов развернули около 20 строительных организаций [10, с. 180 — 181]. На территории северо-западной части города, где было выбрано место для строительства нового района, тогда размещалась деревня «Захламино», которая вела свою историю с XVIII века [11, с. 397]. С начала 1950-х гг. закономерно начался процесс оттеснения деревни развернутой на территории района стройкой. Первоначально, территория была разделена на зону размещения палаток, в которых жили строители и рабочие, временных бараков, в которых постепенно создавалась жилая и общественная инфраструктура создаваемого района, и сектор стройки нефтекомбината и первых благоустроенных капитальных домов. Б. И. Оглы только упоминает о разработке в 1950-х гг. проекта детальной планировки нового городского района, возникшего в северной части города на базе строительства нефтехимического комплекса [19, с. 108-109]. В.И. Кочедамов пишет о том, что данный проект был разработан архитектурно-проектной мастерской имени академика В. А. Веснина, министерства нефтяной промышленности. Архитекторами выступили М. А. Слотинцева, А. П. Слободняк и С. А. Маслих [12, с. 83]. Одно из первых студенческих общежитий, которое появилось на территории омского Городка Нефтяников – это общежитие ремесленного училища, которое разместилось в первой половине 1950-х гг. в новом трехэтажном здании. В этом же помещении находился и сам техникум, только он занимал два верхних этажа, а общежитие для его студентов – первый этаж. Одной из первых студенток училища в строящемся Городке Нефтяников стала приехавшая сюда из Башкирии молодая комсомолка Л.П. Одинцова. Родилась она в 1937 году в столице Башкирской АССР Уфе. Там же училась в школе. В 1954 году в 10 классе вынуждена была закончить последние три четверти как в вечерней школе, потому что поступила на работу контролером на Уфимском авиационном заводе в сентябре 1954 года. Судьба изменилась в 19 лет, когда в 1956 году вышло Постановление ЦК КПСС, Совета министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, чтобы молодежь поехала на строительство омского нефтезавода. Так случилось, что молодежь нефтяных районов СССР отправляли в новый район нефтепереработки в первую очередь. Поэтому многие молодые комсомольцы Башкирии получили путевки в Омск. Людмила Павловна уже была в это время активистом на комсомольской работе, и поехала по призыву. Дома ее отговаривали от поездки. Родители говорили: «Как ты там будешь? Готовить не умеешь, условий никаких. Голодная. Холодная!». Но решено было ехать. Таким образом, оказалась 14 июня 1956 года в Омске на строительстве завода. Путевка до сих пор хранится в ее личном архиве [3]. После двух суток в пути молодым активистам устроили теплый прием и торжественную Название раздела Автор Название статьи

55 55

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

встречу на вокзале станции Омск. Встречали с цветами. Первую ночь по приезду в Омск ей и другим комсомольцам пришлось провести в вагонах, но затем они оказались в северо-западной части города, где на большой территории раскинулась огромная стройплощадка. Впереди был обширный фронт работ, который только вселял энтузиазм и энергию. Всех комсомольцев, пассажиров всего состава прибывшего из Башкирии поезда, около 700 человек, привезли на территорию нынешней улицы Химиков в палаточный лагерь. Но уфимцев поселили в здании училища. И Людмила Павловна в комнате общежития ремесленного училища. Училище и общежитие размещались в здании современного корпуса Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского № 4. В просторной комнате с высокими потолками жили сначала 12 девушек. В разное время в этой комнате жили от 11 до 20 человек. В личном архиве сегодня сохранилось много фотографий, которые являются документальными свидетельствами повседневной жизни в молодежном общежитии в середине – второй половине 1950-х гг. Проживая в общежитии такого типа его постояльцы совмещали учебу и работу. Поэтому на сделанных в те годы фотографиях в вечернее время запечатлены девушки, сидящие за столом с тетрадями и учебниками. Режим дня складывался таким образом, что днем молодые люди работали на стройках — велось активное строительство новых корпусов и установок нефтеперерабатывающего завода и жилого микрорайона Городка Нефтяников, временных бараков для рабочих и строителей, дорог и инфраструктуры. В вечернее время проводились занятия в училище. А уже после этих занятий у студентов было свободное время. Многие тратили его на учебу, но для многих студентов более интересными были развлекательные мероприятия. Поэтому в целом постояльцам студенческих общежитий приходилась очень рано вставить и поздно ложиться. При этом стоит отметить, что далеко не все жильцы этого первого на территории омского Городка Нефтяников студенческого общежития учились в ремесленном училище. Многим молодым рабочим там просто давали здесь место для проживания. Жилищный вопрос в строящемся районе был очень острым, многие рабочие жили во временных деревянных бараках. И, несмотря на тесноту, которая была в комнатах общежития, условия проживания в большом кирпичном и благоустроенном здании были гораздо более комфортабельными. Поэтому сюда селили многих девушек из числа рабочих. Комнаты в этом общежитии были просторными, с высокими потолками и большими окнами. Как правило, по периметру комнаты стояли кровати, а около окна или в середине стол, который был как обеденным, так и письменным одновременно. В каждой комнате был свой дежурный и ответственный. Были специальные комиссии, которые следили за чистотой и порядком. Разумеется, не разрешалось употреблять спиртные напитки, оставлять на ночь посторонних людей, шуметь в вечернее время и т.д. Но, как вспоминали студенты тех лет, эти неписанные правила были не нужны, поскольку в комнатах всегда у всех было чисто, а «об алкоголе и пьяных дебошах не было даже мысли. Стремление к созиданию, энтузиазм не позволяли нам в эти годы жить по-другому» [2]. Свободного времени у студентов тех лет было мало. Днем многие обедали в столовой, а по вечерам зачастую готовили сами. Не хватало посуды, часто трудно было достать некоторые продукты, однако в целом здесь, в Городке Нефтяников, из-за строительства нефтезавода, снабжение было несколько более качественным, чем в остальных частях Омска. По выходным комнаты общежитий были пустыми. Многие выезжали в центр города, некоторые, кто приезжал из сельских районов Омской области, ехали туда, а ряд студентов просто шли на прогулку или танцы: общаться, знакомиться и т.д. Очень многие все еще во время учебы старались создать семью и родить детей, после чего они получали отдельные комнаты в бараках, а затем 56 56

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

отдельные благоустроенные квартиры. Воспоминания респондентов, которые жили в те годы в студенческих общежитиях, свидетельствуют о том, что в повседневной жизни преобладал коллективизм. Почти во всем студенты поддерживали друг друга. В условиях отсутствия каких-либо вещей охотно делились друг с другом. Так, в частности, обычной была практика, когда у двух девушек были одни туфли для танцев, и они ходили на танцы по очереди. Бывало, что было одно на двоих и платье для танцев. Поездки из строящегося рабочего поселка в центр города Омск, по воспоминаниям студентов тех лет были особенно сложными. Н. И. Соболева вспоминала: «Когда в городке еще не появилось нормальных дорог, и всюду была непроходимая грязь, молодые жители коммуналок давали друг другу на время выезда в центральную часть города туфли, чтобы переобуться в трамвае. Хорошая обувь и одежда была не у всех, да она была и не всем нужна, т.к. все ходили в рабочих сапогах или валенках, ездили на грузовых машинах, следовательно, друг с другом в момент выезда приходилось делиться» [4]. Уже в конце 1960-х гг. в Городке Нефтяников открылось много других средне-специальных учебных заведений, а также вузов. Поскольку основной контингент учащихся был приезжим из сельских районов Омской области или из других регионов СССР, то для студентов повсеместно строились общежития. Очень быстро новый район массового жилищного строительства в северо-западной части города Омска стал именоваться районом студенческим. В конце 1950-х гг. был построен корпус Омской медицинской Академии. В 1962 при въезде в район был открыт новый большой корпус Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии. Уже в 1970-е гг. были построены здания Омского политехнического института и Омского государственного университета. По концентрации учебных заведений и студенческих общежитий омский Городок Нефтяников обгонял остальные районы города и мог сравниться разве что только с центральным районом города. Это накладывало отпечаток и на повседневную жизнь студентов, многие из которых, обучаясь здесь, стремились в дальнейшем устроиться на предприятия нефтехимического комплекса или участвовать в осуществлении крупных промышленно-экономических проектов страны. Повседневная жизнь студентов рабочего района 1960-х гг. отличалась от жизни в 1950-е гг. Судя по воспоминаниям старожилов и фотоисточникам, жизнь в уже сформированном и благоустроенном районе была гораздо более разнообразной. С появлением развитой инфраструктуры нового района у студентов появилось больше возможностей для досуга и развлечений. Бытовые трудности уже не были столь значимыми как раньше, что позволило экономить время для разнообразного досуга. Гораздо больше возможностей в этот период у студентов появилось для творчества. В студенческих комнатах шли репетиции творческих номеров, между общежитиями проводились спортивные соревнования, устраивались кинопоказы. За пределами стен общежития его постояльцы могли сходить в кино и парк, во Дворец культуры и разные клубы по интересам. История Сибирского Академии наук СССР отделения, а также, неразрывно связанного с ним, Академгородка начинается 8 декабря 1956 года, а именно, в тот день, когда академики М. А. Лаврентьев и С. А. Христианович направили в ЦК КПСС записку с обоснованием целесообразности «создания в кратчайший срок крупной научно-исследовательской базы на востоке страны» [13, с. 31]. Уже 13 мая 1957 года вышло Постановление Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О создании Сибирского отделения Академии наук СССР». Одной из приоритетных задач в данном документе было обозначено строительство научных учреждений в районе города НоНазвание раздела Автор Название статьи

57 57

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

восибирска с благоустроенными жилыми зданиями для сотрудников [21]. Именно с этого документа начинается создание всемирно известного Академгородка. Отметим, что детальное исследование строительства Новосибирского Академгородка, а также комплекс проблем, который приходилось решать организаторам Сибирского отделения, можно найти на страницах монографий И.С. Кузнецова [13], однако тема студенческих общежитий им и другими историками почти не затрагивалась. 9 января 1958 года Совет Министров СССР принял постановление об организации Новосибирского государственного университета, который рассматривался как составная часть СО АН СССР, и о проектировании учебного корпуса университета, общежитий для студентов на 1200 мест и первой очереди жилых домов (96 квартир) для сотрудников научно-исследовательских институтов Академгородка [20]. К августу 1959 года была построена средняя школа, где одновременно разместился Новосибирский государственный Университет, начавший с осени 1959 года свой первый учебный год. В Академгородке в конце 1950-х гг. происходило налаживание социальной инфраструктуры, строительство и открытие первых поликлиник, магазинов, почт, школ и детских садов. В доме на углу Морского проспекта и улицы Терешковой располагались первая поли¬клиника и общежитие. Новое здание решено было отдать под студенческое общежитие временно из-за большого числа приехавших на учебу студентов. Соседство двух подобных организаций создавало прецеденты для ряда случаев непривычного для советской повседневности поведения. Например, вечерами в воскресные и праздничные дни в коридорах верхних этажей молодежь устраивала танцы, к большому неудовольствию коменданта общежития. С.М. Николаев впоследствии писал: «Все комендантши, по-видимому, одинаковы: Тогдашняя без конца жаловалась на жильцов. И мне постоянно приходилось утрясать эти споры, отстаивать интересы перед ней и управлением делами СО АН…» [18, с. 114 — 115]. Игры на деньги в преферанс, которые часто сопровождалось распитием спиртных напитков, вызывали скандалы и не могли быть не замеченными общественностью. В уже построенных капитальных зданиях общежития некоторым преподавателям, прибывавшим для работы в Новосибирском Государственном Университете приходилось по ночам слышать громкие разговоры и песнопения студентов. Но все подобные случаи ими резко пресекались как несоответствующие культуре поведения учащихся солидного вуза [18, с. 115 — 116]. Несколько позже в этом здании размещалась больница. Поступившая в НГУ в 1964 году Л.И. Злобинская вспоминала: «На первом курсе мы не жили в студенческом городке. Нашу «пятёрку» (общежитие НГУ, где живут студенты физического факультета) тогда ремонтировали... И нас поселили недалеко от остановки «Морской проспект». На пары мы шли к девяти утра, а возвращались в общежитие в десять вечера. Почему так поздно? В это время закрывалась библиотека!» [5]. Поскольку основная идея М.А. Лаврентьева в организации НГУ состояла в том, чтобы объединить как можно большее число талантливых выпускников школ, преуспевших в области математики и физики, создавалась ситуация, когда почти все обучавшиеся здесь студенты были приезжими из разных уголков страны. Это обусловило проблему нехватки мест в общежитиях и достаточно тесных условий проживания. Но судя по воспоминаниям, бытовые потребности отходили на второй план. Будущие специалисты до ежедневно позднего вечера проводили свое время на занятиях, затем в библиотеках, лабораториях и научно-исследовательских институтах. Специфика района создавала такие условия, что обучающиеся в НГУ могли сразу подтвердить теоретические и практические навыки в институтах того профиля, 58 58

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

по которому они обучались. Поэтому в общежитиях многие из них проводили минимум времени, зачастую, погружаясь в учебу, не замечая бытовых проблем. При этом творческий стиль проведения досуга студентов сохранился в Академгородке на протяжении всей истории его существования. В период отдыха многие учащиеся и их старшие коллеги стремились расширить диапазон своего творчества: сочиняли стихи, музицировали, увлекались песнями бардов, танцами, фотографией и т.д. Таким образом, работа, связанная с написанием курсовых работ и подготовкой к экзаменам сопровождалась у многих с работой в литературном клубе «Гренада», клубе авторской песни, киноклубе «Сигма», клуба любителей танца «Терпсихоре», джаз-ансамбле дома культуры «Академия» [7, с. 167]. Названия в данном случае могут рассказать об индивидуальном образе мышления жителей данной части Академгородка. В то время, когда по Советскому Союзу провожали время поколения «шестидесятников», здесь оно было в самом разгаре. Здесь отвергали сталинизм и предлагали вернуться к истокам Великого октября, на танцплощадке по вечерам танцевали твист, а из многих окон, как повествуют воспоминания старожилов, доносились песни Окуджавы [7, с. 170]. Многие воспоминания свидетельствуют о том, что проверяющие порядок в студенческих общежитиях НГУ комсомольские и профсоюзные органы зачастую также разделяли со студентами такие формы досуга. А те представители комсомола, которые все-таки были против, часто не могли ничего сделать, чтобы изменить ситуацию. В стенах студенческих общежитий Академгородка присутствовал творческий стиль оформления жилых комнат и коридоров. Вывешивались стен-газеты с юмором и фельетонами, в комнатах при отсутствии некоторой необходимой мебели или бытовых приспособлений студенты проявляли смекалку и изобретали что-либо из подручных средств. Нередкими были случаи переписывания запрещенных к изданию произведений, хранение самиздата, которое, возможно, имело место в общежитиях других вузов СССР в уже более поздний период. Таким образом, в новых городских районах 1950 — 60-х гг. разных типов по-разному складывались нормы повседневной жизни в студенческих общежитиях. С одной стороны, бытовые трудности, с которыми сталкивались проживавшие там студенты, были одинаковыми как для одного, так и для другого района. С другой стороны, городская социокультурная среда, в которой эти общежития находились, формировала и основы повседневной жизни в них. Если в рабочем районе приоритетными были коллективные формы труда и досуга, стремления к созданию семьи и преодолению бытовых трудностей, то в студенческих общежитиях наукограда студенты оказывались в условиях «научной повседневности», которая влияла на их быт, труд и досуг. Именно в середине ХХ века формировался такой тип студенческих общежитий, который характерен был и для более позднего времени, а также эволюционировал в современные общежития. Между тем, общежития для студентов, строившиеся в новых городских районах массового жилищного строительства, вписывались в общую инфраструктуру этих районов, которая не могла не затронуть самих студентов, их отношения к труду, отдыху и своей последующей жизни в целом. Библиография 1. Богатырев И. Д. Устройство и содержание общежитий учебных заведений трудовых резервов. М-во трудовых резервов СССР. — М., 1950. — 122 с. 2. Воспоминания В. В. Кручининой, 1939 г.р., записаны автором в Омске в 2009 г.

Название раздела Автор Название статьи

59 59

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

3. Воспоминания Л. П. Одинцовой, 1937 г.р., записаны автором в Омске в 2011 г. 4. Воспоминания Н. И.Соболевой, 1937 г.р., записаны автором в Омске в 2009 г. 5. Выпускники физфака 1970-х гг. готовят книгу воспоминаний // URL: http://55.nsu.ru/news/14 6. Здесь приятно жить! (Из опыта по содержанию и оборудованию общежитий НОД-1 Одес. ж. д., Одес. гос. ун-та им. Мечникова и Одес. суперфосфатного завода). ВЦСПС. Одес. обл. совет проф. союзов. — Одесса, 1958. — 92 с. 7. И забыть по-прежнему нельзя... / Сост. Верховская Е. Н., Притвиц Н. А. — Новосибирск, 2007. — 336 с. 8. Кампус «Кунцево»: первый кампус России. История в лицах: История создания и становления, страницы жизни 1995-2002 / Междунар. ун-т (в Москве). — М., 2002. — 268 с. 9. Каталог типовых проектов одно-, двух- и трехэтажных жилых домов и общежитий / Комитет по делам архитектуры при Совете министров СССР. Гл. упр. по проектированию жилых зданий. — М., 1948. — 26 с. 10. Комогорцев И.И. Промышленность и рабочий класс Сибири в период строительства коммунизма (1959 -1965 гг.). — Новосибирск, 1971. — 262 с. 11. Конышева А.В. Поселок Захламино и церкви в нем // Известия ОГИК музея. — Омск, 1998 г. № 6. — С. 397-401. 12. Кочедамов В. И. Омск: Как рос и строился город. — Омск. 1960. — 112 с. 13. Кузнецов И. С. Новосибирский Академгородок в 1968 году: "письмо сорока шести". Документальное издание. — Новосибирск: "Клио", 2007. — 332 с. 14. Кузнецов И. С. У истоков Академгородка: Строительство Города науки в Сибири (1957-1964): Моногр. / Новосиб. гос унив-т. — Новосибирск, 2007. — 168 с. 15. Мягченко Г. Ю. Феномен культуры повседневности студенческого общежития: диссертация ... кандидата философских наук. — Тамбов, 2006. — 285 с. 16. Найдин Б. А. Сибирские нефтяники. — Омск, 1962. — 140 с. 17. Народное хозяйство СССР. Статистический сборник. — М.: Государственное статистическое издательство, 1956. — 60 с. 18. Наука. Академгородок. Университет…: Воспоминания. Очерки. Интервью. Вып. 1. / Под ред. Диканского Н.С., Дулеповой Н.В., Радченко В.В. —Новосибирск: Издательство Новосибирского государственного университета, 1999 г. — 510 с. 19. Оглы Б. И. Строительство городов Сибири. - Л. – 282 с. 20. Постановление Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О создании Сибирского отделения Академии наук СССР» // Сибирское отделение Российской академии наук: создание (1957-1961гг.): сборник документов / Сост. Е.Г. Водичев, И.С. Кузнецов, Л.И. Пыстина, Ю.И. Узбекова. — Новосибирск, 2007. — 376 с. 21. Постановление Совета Министров СССР № 31 от 9 января 1958 года «Об организации Новосибирского государственного университета» // Сибирское отделение Российской академии наук: создание (1957-1961гг.): сборник документов / Сост. Е.Г. Водичев, И.С. Кузнецов, Л.И. Пыстина, Ю.И. Узбекова. — Новосибирск. 2007. — 376 с. 22. Поташников Ф. П. Работа жилищно-бытовых комиссий ФЗМК. — М., 1949. 23. Прейскурантные цены на строительство студенческих общежитий: Утв... 21 февр. 1963 г. ... для применения с 1 апр. 1963 г. / Гос. ком. Совета Министров Литов. ССР по делам строительства и архитектуры. — Вильнюс, 1963. — 32 с. 24. Рыженко В. Г. Образы и символы советского города в современных исследовательских опытах: региональный аспект: монография. — Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 2010. — 310 с. 25. Сборник методических материалов по вопросам работы общественных организаций в студенческих общежитиях / Под общ. ред. А. Берковича. ВЛКСМ. Моск. гор. ком. Профсоюз работников просвещения, высш. школы и науч. учреждений. Моск. гор. ком. Моск. гор. совет по делам студенческих общежитий. — М., 1971. — 112 с. 26. Сборник руководящих материалов по вопросам воспитания и бытового устройства студентов в 60 60

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

общежитиях ВУЗов г. Москвы. ВЛКСМ. Моск. гор. ком. Проф. союз работников просвещения высш. школы и науч. учреждений. Моск. гор. ком. Моск. гор. совет по делам студенческих общежитий. — М., 1969. — 175 с. 27. Сорокин К. Ф. Архитектурно-планировочные решения зданий студенческих общежитий : автореферат диссертации ... кандидата архитектуры. — М., 1953. — 26 с. 28. Типовые нормы оборудования общежитий коечного типа для рабочих и служащих мебелью, постельными принадлежностями и другим инвентарем и нормы износа мебели и инвентаря. Совет народного хозяйства центр.-черноземного эконом. Района. — Воронеж, 1964. — 16 с.

References 1. Bogatyrev I. D. Ustroistvo i soderzhanie obshchezhitii uchebnykh zavedenii trudovykh rezervov. M-vo trudovykh rezervov SSSR. — M., 1950. — 122 s. 2. Vospominaniia V. V. Kruchininoi, 1939 g.r., zapisany avtorom v Omske v 2009 g. 3. Vospominaniia L. P. Odintsovoi, 1937 g.r., zapisany avtorom v Omske v 2011 g. 4. Vospominaniia N. I.Sobolevoi, 1937 g.r., zapisany avtorom v Omske v 2009 g. 5. Vypuskniki fizfaka 1970-kh gg. gotoviat knigu vospominanii // URL: http://55.nsu.ru/news/14 6. Zdes' priiatno zhit'! (Iz opyta po soderzhaniiu i oborudovaniiu obshchezhitii NOD-1 Odes. zh. d., Odes. gos. un-ta im. Mechnikova i Odes. superfosfatnogo zavoda). VTsSPS. Odes. obl. sovet prof. soiuzov. — Odessa, 1958. — 92 s. 7. I zabyt' po-prezhnemu nel'zia... / Sost. Verkhovskaia E. N., Pritvits N. A. — Novosibirsk, 2007. — 336 s. 8. Kampus "Kuntsevo': pervyi kampus Rossii. Istoriia v litsakh: Istoriia sozdaniia i stanovleniia, stranitsy zhizni 1995-2002 / Mezhdunar. un-t (v Moskve). — M., 2002. — 268 s. 9. Katalog tipovykh proektov odno-, dvukh- i trekhetazhnykh zhilykh domov i obshchezhitii / Komitet po delam arkhitektury pri Sovete ministrov SSSR. Gl. upr. po proektirovaniiu zhilykh zdanii. — M., 1948. — 26 s. 10. Komogortsev I.I. Promyshlennost' i rabochii klass Sibiri v period stroitel'stva kommunizma (1959 -1965 gg.). — Novosibirsk, 1971. — 262 s. 11. Konysheva A.V. Poselok Zakhlamino i tserkvi v nem // Izvestiia OGIK muzeia. — Omsk, 1998 g. № 6. — S. 397-401. 12. Kochedamov V. I. Omsk: Kak ros i stroilsia gorod. — Omsk. 1960. — 112 s. 13. Kuznetsov I. S. Novosibirskii Akademgorodok v 1968 godu: "pis'mo soroka shesti". Dokumental'noe izdanie. — Novosibirsk: "Klio", 2007. — 332 s. 14. Kuznetsov I. S. U istokov Akademgorodka: Stroitel'stvo Goroda nauki v Sibiri (1957-1964): Monogr. / Novosib. gos univ-t. — Novosibirsk, 2007. — 168 s. 15. Miagchenko G. Iu. Fenomen kul'tury povsednevnosti studencheskogo obshchezhitiia: dissertatsiia ... kandidata filosofskikh nauk. — Tambov, 2006. — 285 s. 16. Naidin B. A. Sibirskie neftianiki. — Omsk, 1962. — 140 s. 17. Narodnoe khoziaistvo SSSR. Statisticheskii sbornik. — M.: Gosudarstvennoe statisticheskoe izdatel'stvo, 1956. — 60 s. 18. Nauka. Akademgorodok. Universitet…: Vospominaniia. Ocherki. Interv'iu. Vyp. 1. / Pod red. Dikanskogo N.S., Dulepovoi N.V., Radchenko V.V. —Novosibirsk: Izdatel'stvo Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta, 1999 g. — 510 s. 19. Ogly B. I. Stroitel'stvo gorodov Sibiri. - L. – 282 s. 20. Postanovlenie Biuro TsK KPSS po RSFSR "O sozdanii Sibirskogo otdeleniia Akademii nauk SSSR' // Sibirskoe otdelenie Rossiiskoi akademii nauk: sozdanie (1957-1961gg.): sbornik dokumentov / Sost. E.G. Vodichev, I.S. Kuznetsov, L.I. Pystina, Iu.I. Uzbekova. — Novosibirsk, 2007. — 376 s. 21. Postanovlenie Soveta Ministrov SSSR № 31 ot 9 ianvaria 1958 goda "Ob organizatsii Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta' // Sibirskoe otdelenie Rossiiskoi akademii nauk: sozdanie (1957-1961gg.): sbornik dokumentov / Sost. E.G. Vodichev, I.S. Kuznetsov, L.I. Pystina, Iu.I. Uzbekova. — Novosibirsk. 2007.

Название раздела Автор Название статьи

61 61

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

— 376 s. 22. Potashnikov F. P. Rabota zhilishchno-bytovykh komissii FZMK. — M., 1949. 23. Preiskurantnye tseny na stroitel'stvo studencheskikh obshchezhitii: Utv... 21 fevr. 1963 g. ... dlia primeneniia s 1 apr. 1963 g. / Gos. kom. Soveta Ministrov Litov. SSR po delam stroitel'stva i arkhitektury. — Vil'nius, 1963. — 32 s. 24. Ryzhenko V. G. Obrazy i simvoly sovetskogo goroda v sovremennykh issledovatel'skikh opytakh: regional'nyi aspekt: monografiia. — Omsk: Izd-vo Om. gos. un-ta, 2010. — 310 s. 25. Sbornik metodicheskikh materialov po voprosam raboty obshchestvennykh organizatsii v studencheskikh obshchezhitiiakh / Pod obshch. red. A. Berkovicha. VLKSM. Mosk. gor. kom. Profsoiuz rabotnikov prosveshcheniia, vyssh. shkoly i nauch. uchrezhdenii. Mosk. gor. kom. Mosk. gor. sovet po delam studencheskikh obshchezhitii. — M., 1971. — 112 s. 26. Sbornik rukovodiashchikh materialov po voprosam vospitaniia i bytovogo ustroistva studentov v obshchezhitiiakh VUZov g. Moskvy. VLKSM. Mosk. gor. kom. Prof. soiuz rabotnikov prosveshcheniia vyssh. shkoly i nauch. uchrezhdenii. Mosk. gor. kom. Mosk. gor. sovet po delam studencheskikh obshchezhitii. — M., 1969. — 175 s. 27. Sorokin K. F. Arkhitekturno-planirovochnye resheniia zdanii studencheskikh obshchezhitii : avtoreferat dissertatsii ... kandidata arkhitektury. — M., 1953. — 26 s. 28. Tipovye normy oborudovaniia obshchezhitii koechnogo tipa dlia rabochikh i sluzhashchikh mebel'iu, postel'nymi prinadlezhnostiami i drugim inventarem i normy iznosa mebeli i inventaria. Sovet narodnogo khoziaistva tsentr.-chernozemnogo ekonom. Raiona. — Voronezh, 1964. — 16 s.

62 62

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Д. К. Первых Первых Диана Константиновна (Симферополь, Россия) — кандидат культурологии, ассистент кафедры межъязыковых коммуникаций и журналистики Таврической академии Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского; Email: dianavasileva@yandex.ua

РУССКИЙ, ФРАНЦУЗ, АНГЛИЧАНИН: СОВМЕСТНАЯ ЖИЗНЬ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛОВ «СОВРЕМЕННИК» И «МОСКВИТЯНИН»)1 Статья посвящена исследованию диалектики отношений сошедшихся в период Крымской (Восточной) войны (1853–1856 гг.) на маленьком Крымском полуострове противников: русских, французов, англичан. В основу публикации легли воспоминания и письма участников-очевидцев войны: русского офицера Н. В. Берга, французского штабного офицера Ш. Боше, сестер милосердия Крестовоздвиженской общины, рядовых солдат. Собранные материалы позволяют понять, что чувствовал человек на войне, как воспринимал противника, как понимал сложившиеся обстоятельства и свою роль в этих обстоятельствах. Ключевые слова: диалектика отношений, Крымская война, русский, француз, англичанин, журнал «Современник», журнал «Москвитянин».

D.K. Pervykh Diana Pervikh (Simferopol, Russia) – PhD in Culturology, Assistant at the Department of Interlingual Communications and Journalism of the Taurida Academy, the Crimean Federal University; Email: dianavasileva@yandex.ua

A RUSSIAN, A FRENCHMAN, AN ENGLISHMAN: LIFE TOGETHER ON THE BATTLEFIELD OF THE CRIMEAN WAR (BASED ON THE MAGAZINES "SOVREMENNIK" AND "MOSKVITYANIN") The article investigates the dialectic relationship between the opponents – Russian, French, and English— during the Crimean (Eastern) War (1853–1856) in a small Crimean peninsula. The basis of the publication formed the memoirs and letters of veterans, eyewitnesses of the war: a Russian officer N. Berg, a French staff officer S. Bose, Sisters of Charity of the Holy Cross community, ordinary soldiers. The materials collected in the article allow us to understand the feelings of people at war, how they perceived the enemy and how they understood the circumstances and their role in those circumstances. Keywords: dialectic relationship, the Crimean War, Russian, Frenchman, Englishman, the 1 Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ (проект № 15-34-10100)

Название раздела Автор Название статьи

63 63

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

magazine "Sovremennik", the magazine "Moskvityanin." Историки рассматривают войну с точки зрения успешности — неуспешности, выигранных — проигранных сражений, потерь, тактики командного состава. Проследить судьбу человека, прошедшего войну, — периферийная для историка задача. А между тем, задача эта не менее важная, прежде всего, для более глубокого понимания того, что чувствовал человек на войне, как понимал он сложившиеся обстоятельства и свою роль в этих обстоятельствах. Несомненно, интерес нашего современника вызывает вопрос: как относились друг к другу сошедшиеся в период Крымской войны на маленьком полуострове союзные армии и какова диалектика отношений противоборствующих сторон? Вопрос исторически закономерный и, как оказывается, очень болезненный даже сегодня, когда стоит проблема одинаково бережного отношения к захоронениям защитников Севастополя и агрессоров. Но, наверное, правильно прежде прислушаться к точке зрения самих участников войны, офицеров и простых солдат. Свидетельств очень много: рассказы о братаниях неприятелей, о зарождающихся приятельских отношениях и даже привязанностях, взаимной помощи разноязычных раненых и одинаковой заботливости врачей по отношению к ним. Об обоюдной врачебной помощи сохранилось множество свидетельств, как русских, так и французских. Так, в письмах штабного офицера Н. В. Берга издателю журнала «Москвитянин» М. П. Погодину от 7 июня 1855 г. в деталях передана обстановка на перевязочном пункте русской армии в районе Павловского мыса2: «Огромная комната была наполненная ранеными французами и русскими. Кому достало тюфяков, а кто лежал на голом полу, улитом кровью. Три священника в разных местах напутствовали отходящих в жизнь вечную. У больших открытых настежь дверей стояла кровать, на которой ампутировали, и которая никогда не была порожней. Чтобы обойти всю комнату, заглянуть во все углы, надо иметь крепкия нервы» [3, т. 85, с. 57]. Берг с болью рассказывает о «кучах французских раненых», которые «при¬ползли сами во время дня к нашей цепи»: «Беспрестанно появлялись носилки одни за другими, слышались стоны и крики. «De l’eau! de l’eau!» («Воды! Воды!» — Д. П.). Им давали сию минуту». Поразил Берга французский артиллерист, «весьма красивой наружности»: «Он плакал, утирая слезы платком, но так, как будто отирал лицо. Кажется, ему не хотелось, чтобы видели его слезы. Между ранеными было несколько арабов и турок» [3, т. 85, с. 58]. Еще один документ, свидетельствующий о жестоких подробностях войны и одновременно о гуманном отношении к противнику, — письмо сестры милосердия Крестовоздвиженской общины3 . Приведем лишь отрывок: «Я не могу описать этой ужасной картины, этого раздирающего сердце стона и крика. Вся операционная комната была уложена этими страдальцами: весь пол был залит кровью, и мы стояли в крови». И ниже: в числе раненых есть 22 француза и 3 англичанина. «Один получил четырнадцать ран штыком; лицо его поколото таким образом, 2 Павловский мыс огибает с севера Корабельную бухту Севастополя. Здесь построили для матросов казарму (Павловскую), а в 1853 г. на оконечности мыса был возведен Павловский равелин, вооруженный 34 орудиями для обороны Корабельной и Южной бухт Севастополя. В конце первой обороны Севастополя (август 1855 г.) при отступлении русских войск на Северную сторону Павловская батарея была взорвана. Сегодня на оконечности мыса находятся гидрометеостанция Севастополя и «Адмиралтейский» корпус Военно-морского клинического госпиталя имени академика Н. И. Пирогова. 3 Первая в мире община сестер милосердия для помощи воинам на полях сражения — Крестовоздвиженская – была учреждена 25 октября 1854 г. Ее возглавил Н. И. Пирогов. Председателем был назначен управляющий Таврической казенной палатой В. М. Княжевич. Во время Крымской войны в Крыму находилось 98 сестер милосердия, многие погибли [4, с. 431 – 461].

64 64

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

что язык отрезан, и этот страдалец еще жив», — с глубоким состраданием пишет сестра [5, т. 52, с. 144]. О сочувственном отношении к противнику напишет в «Крымских письмах» (перевод с фр. Д. В. Орехова. — Д. П.) французский штабной офицер, участник Крымской экспедиции, Шарль-Филипп Боше, служивший при штабах генералов Конробера и Боске [4, с. 259 – 308]. После кровопролитного сражения на Черной речке 4 (16) августа 1855 г., в котором русские войска потерпели поражение и потеряли более 8 тысяч человек, Боше с сожалением сообщал, что госпитали набиты французскими и русскими больными и ранеными. В палатках не хватало места, и русских положили на земле под открытым солнцем, «стонущих, корчившихся в ужасных страданиях, с видом страшнейших ран»: «Наши солдаты приносили им воды, утешали их и обращались наилучшим образом» [4, с. 293]. Более того, один из французов, побывавших в плену у русских, считал своим долгом помогать противнику. «Со мной так хорошо обошлись, что я хочу им дать все, что могу», — твердил француз. Он то и дело предлагал русским табак, водку, разведенную водой, и все это, как отмечает Боше, «с трогательной простотой, которая давала возможность несчастным раненым понять, что теперь они имеют дело не с врагами» [4, с. 293]. Трудно не заметить, что в письме от 25 августа 1855 г. Ш. Боше акцентирует внимание на взаимоотношениях противников, рассказывая, как во время визита в госпиталь с одним из артиллерийских капитанов он встретил русского артиллерийского капитана, «великолепного офицера, исполненного достоинства»: «У обоих грудь была пробита пулей насквозь в деле у Трактира4 во время их сражения друг против друга». Сейчас, — не без удовлетворения отмечает Боше, — они очень хорошие друзья. За русскими пленными ухаживают также, как за французскими; если и делаются различия, то скорее в пользу русских» [4, с. 294 – 295]. И далее, в качестве дополнения: «Наши, возвращающиеся из России, находили повсюду наибольшие знаки уважения. Нет никакой неприязни между двумя вражескими армиями, и, чтобы об этом ни говорили, там (у русских. — Д. П.) тоже желают мира» [4, с. 295]. Однако далеко не все воспоминания однозначны. Например, из рассказа «Восемь месяцев в плену у французов» корреспондента газеты «Одесский вестник» Н. П. Сокальского5, записанного со слов рядового Московского полка Павла Таторского, взятого в плен при Альминском сражении 5 сентября 1854 г., читатель получает подробное представление о пребывании русских во французском плену. Следует отметить, что традиционные представления общества о цивилизованности и культуре французов многократно подвергаются сомнению. Ибо, свидетельствует Таторский, на поле боя среди французов встречаются мародеры (хотя среди турок больше), и в плену русских рядовых содержали впроголодь (суп варили из ослятины, несколько раз заливая одно и то же мясо водой, хлеба давали мало); пленные спали в тюрьме на каменном полу, согреваясь одной шинелью; пленных заставляли работать, а тех, кто не мог, «сажали в призон, в холодный погреб в одной рубашке, и не давали ему супу <…>, и хлеб один раз в сутки — фунт с четвертью» [5, т. 53, с. 189]. Чем обусловлена черствость и неприязнь по отношению к противнику далеко за пределами военных действий? Наверное, тем, что не на поле боя, так сказать, в мирных условиях, издалека, война воспринимается по-иному. Похоже, на поле боя, на одинаково близком расстоянии от смерти люди скорее способны ощущать и разделять горе и страдания другого. 4 Речь идет об эпизоде сражения у Трактирного моста на Черной речке под Севастополем 16 августа 1855 г. 5 История сотрудничества Н. П. Сокальского с журналом «Современник» подробно описана нами в статье «Военный корреспондент Н. П. Сокальский и его севастопольские герои» [1].

Название раздела Автор Название статьи

65 65

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

Хотя и в «далеком плену» не все жестоко относятся к пленным. Так, совершенно в ином настроении воспринимается следующий рассказ из записей Н. П. Сокальского «Госпиталь в Константинополе» — о пребывании во французском плену русского рядового тяжелораненого Павла Поветкина; об уходе за ним французской сестры милосердия Магдалины; об их романтической любви, ничем не закончившейся, так как Павла отправили в Тулон. Жизнь ставила между ними непреодолимые преграды: солдат, как истинный патриот, не захотел нарушить присягу и остаться служить во Франции. Стоит напомнить, что терпимое отношение к противнику сформировалось не сразу, а после почти двухлетнего пребывания союзников в Крыму и провалившегося плана взять Севастополь за одну неделю. За это время англо-французская коалиция успела оценить обороноспособность российских войск, бесстрашие и самоотверженность защитников Севастополя, талант и мастерство русского командования. «Позапрошлой ночью, — пишет 24 марта 1854 г. Шарль Боше, — против наших оборонительных сооружений справа, со стороны Зеленого Холма, была высадка русских, очень смелая и прекрасно скомбинированная. <…> Их было от семи до восьми тысяч под командованием Хрулева». Генерал С. А. Хрулев пользовался большим уважением у противника. В одном из писем Н. В. Берг в подробностях опишет свое знакомство с «почтенным человеком» с «выразительными чертами лица», и подметит отношение французов к русскому генералу: «Ходил всегда в шинели и в черкесском папахе. Особенно оригинален был на коне. Французы знали его фигуру и на перемирии оказывали ему всевозможные знаки уважения». Если Хрулев проезжал во время перемирия «по цепи», всегда являлся кто-то из французских генералов посмотреть «на нашего Хрулева», — с гордостью подытожит Н. В. Берг [3, с. 143 – 144]. Французский офицер Ш. Боше восторгается «незаурядным» русским офицером Тотлебеном, «душой и вдохновением обороны»: «Он работает против нас, а в нашем лагере говорят только о нем» [4, с. 266]. И защитники Севастополя вызывают у француза искреннее уважение: «Русские значительно превосходят нас. Мы слишком пренебрегали их силами. Мы, наверное, надеялись увидеть, как стены Севастополя падут подобно стенам Жерико <…>. Город, снабженный восемьюстами стволами орудий, громоздящимися друг на друге, с пятьюдесятью тысячами неустрашимыми защитниками под храбрым командованием, невозможно взять так легко» [4 с. 266]. Нехватка воды, продовольствия, амуниции и «скука от продолжительного пребывания на бесплодной местности между Севастополем и Балаклавою» — т. е. общие тяготы невольно сближали противников. Вот случай из частной жизни защитников: во время затишья на поле боя русские бойцы подстрелили зайца. Добыча лежала между нашими и неприятельскими ложементами. Меткий стрелок, выскочив из траншеи, мгновенно доставил зайца к своим. Наши и англичане, забыв на время перестрелку, с восторгом смотрели на удальца, кричали «ура» и даже хлопали, — пишет автор рубрики «Внутренние известия» журнала «Современник», ссылаясь на письмо одного из очевидцев Севастопольской обороны [5, т. 52, с. 155]. Братания неприятелей происходили и в короткие часы перемирий, пишет «Москвитянин»: «Зуавы дарили нашим солдатам трубки, которыя прислал им Наполеон в подарок, в день своих именин (3-го августа). Носили убитых вместе с нашими — один у носилок наш, другой зуав» [3, т. 86, с. 25]. Часто бывало и такое, что противники заговаривали друг с другом (безусловно, как умели) и даже угощали провиантом. В рассказе «Жизнь на севастопольской батарее» из цикла Н. П. Сокальского («Современник») бывалый матрос Галищенко, защищавший Севастополь от начала обороны, спокойно рассказывает о перемирии, братаниях с неприяте66 66

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

лем. Солдаты «хватаются за руки»: «Ты ему, известно, сивухи тычешь, а он тебе рому, бишквилей; пойдут разговоры. Ну, только он по-нашему и знает, что «рус, рус, матрос, матрос», а ты ему: «англичан, англичан!» [5, т. 55, с. 232]. Но заканчивается перемирие, и опять эти солдаты идут друг на друга в штыки. Характерно, что и у русских противник не всегда вызывал только чувство ненависти. Хрестоматийным на этот счет выглядит рассказ в «Современнике» о подвиге рядового Шевченко, описанный в статье Ег. Ковалевского6 «Бомбардирование Севастополя» (Из 2-ой части «Истории воин 1853, 1854 и 1855 годов»), где безыскусно воспроизведены характер русского солдата и его отношение к происходящему: «Нет добродушнее русского солдата. <…> Когда молодой солдат бранит неприятеля, старый солдат всегда заметит ему: «Он не виноват: как ему приказали, так он и делает; а француз хорошо дерется», – заметит он в заключение, и охотно дерется с французом, особенно на вылазках, потому что любит брать грудью, штык предпочитает всему…» [5, т. 57, с. 150 – 152]. Но совершенно в ином ключе, в ином настроении воспринимается история «Занятие Евпатории союзными войсками», записанная со слов приказчика Степана Цуровича, служившего в одном коммерческом доме в Евпатории. Приказчик и несколько его сослуживцев, имея оружие, не только не оказывали никакого сопротивления грабившим их в Евпатории туркам, не только не помогали нуждавшимся в помощи (чего стоит сцена под окнами этих чиновников: турки и татары поймали на улице мужчину и женщину, избивали мужчину, толпой погнались за женщиной, а увидевшие это, вздохнув, закрыли ставни), но заботились, прежде всего, о личной безопасности и своем имуществе, которого, кстати говоря, все же лишились. Имел ли ввиду Н. П. Сокальский и редакция «Современника» противопоставить поведение персонажей этого рассказа героизму севастопольских бойцов — однозначно сказать трудно, но, кажется, любому читающему это сравнение приходит на ум. Как видим, немногочисленные свидетельства участников и очевидцев Крымской войны демонстрируют, по большей части, сходную картину отношения противоборствующих сторон к пленным и раненым. Все они создают панорамную картину пребывания противников на маленьком полуострове в разгар Крымской кампании. Об истинном великодушии, смелости — бесконечно трогательный рассказ из цикла Н. П. Сокальского «Русский солдат и зуав». В бою под Севастополем русский солдат напоил изнемогавшего от ран зуава. Позднее случайные знакомцы встретились в госпитале, три дня они не расставались, а когда зуава отправляли из госпиталя, русский не сдержался: «Гей, брат, прощай!» — закричал он ему вслед. Зуав воротился беглым шагом, обнял его, поцеловал и снова примкнул к отъезжавшей своей партии». И так продолжалось несколько раз, пока «широкая степь не разделила друзей» [5, т. 54, с. 24]. Это пример благородства отношений между противниками, между простыми солдатами, тем более что и тому, и другому нельзя отказать в храбрости. Между тем, в лагере союзников назревает напряжение; они спорят, чей вклад в осаду Севастополя больше: англичан или французов. «Современник» цитирует английскую газету 6 Ковалевский Егор Петрович (1811–1868) — генерал, писатель. Это один из трех братьев Ковалевских – известных в России людей. Петр Петрович (1808–1855) — ген.-лейтенант, командовал 20-ой артиллерийской бригадой, отличившейся боевыми операциями на Кавказском фронте войны 1853–1855 гг. В 1852 г. служил в Крыму. Евграф Петрович (1790 –1867) — министр просвещения 1858–1861 гг., отличался прогрессивными взглядами; добился, в частности, что Н. И. Пирогова, вместо увольнения с попечителей Одесского учебного округа, как того хотел Александр II, перевели попечителем Киевского округа.

Название раздела Автор Название статьи

67 67

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

«Times», которая в конце 1855 г. «меланхолично» рассуждала: «Англичане предчувствовали и были в этом случае совершенно правы, что нападение на Редан (4-ый бастион. — Д. П.) из-за тех же самых траншей, которые были свидетельницами неудавшегося штурма 18 июня, — в то время, как французам предоставлено было нападение на Малахов курган, отстоявший от их траншей лишь на 15 сажень, — лишит английскую армию всякой славы в деле, в потерях которого она приняла, однако, самое чувствительное участие. Справедливость требовала бы непременно шансы выгод и невыгод разделить беспристрастно между обеими армиями, вместо того, чтобы одной из них приготовить верную победу, а другой — неизбежные потери и поражение» [5, т. 55, с. 239]. «Внутреннее» соперничество союзников подметил и Н. В. Берг. В письме издателю «Москвитянина» М. П. Погодину 27 мая 1855 г. из лагеря на Инкермане7 находим ремарку: «Англичане, кажется, недовольны успехами французов; почти не слышно об их участии. В бою и вылазках не бывают никогда. Все французы и французы. Англичан только мы видим в лагере, в трубу. Французы ругали их крепко 26 мая: говорят, если бы нам помогали англичане, мы взяли бы Малахов курган» [3, т. 85, с. 55]. Или: «Англичане (не бывшие в бою) явились в небольшом числе на перемирие, но вели себя дурно и переступили черту, назначенную обоюдным условием армий. Французы тотчас заметили им это — и они удалились. Вообще англичане народ нестерпимый. Дерутся также плохо. — Одеты были без вкуса, в пренелепых картузах. Один солдат наш, смотря на такой картуз, сказал: «Верно, англичанин!» — и не ошибся» [3, т. 86, с. 25]. Подытожить размышления поможет очерк «Из Крымских заметок» Н. В. Берга, посвященный не воспоминаниям, а послевоенным событиям и впечатлениям [5, т. 58, с. 131 – 202]. Содержание сводится к следующему. После заключения мира, когда союзные войска еще стояли в Крыму, сложилась достаточно уникальная обстановка: бывшие противники, уже вовсе не чувствуя себя противниками, несколько месяцев «сосуществуют» в Крыму вместе, встречаются, приветливо разговаривают (в основном по-французски), путешествуют. Так, французский полковник Бодуен, воевавший под Севастополем, теперь в сопровождении штабного офицера русской армии Н. В. Берга совершает поездку из Бахчисарая в Симферополь, Карасубазар8, Феодосию, через горы — к Мангуп-Кале, в Байдары, в Балаклаву и возвращается в Севастополь и Камыш. Берг, в свою очередь, побывал с Бодуеном в неприятельских лагерях в Балаклаве, Камышовой бухте, Георгиевском монастыре, в занятом и разгромленном неприятелем Севастополе. Берга и француза Бодуена всюду в Крыму приветливо встречали. В Симферополе путешественники остановились в гостинице Таврида (хозяин — бывший севастопольский маркитант Александр Иванович Серебряников), располагавшейся в доме султана Крым-Гирея, мать которого, к сведению, была англичанка, и потому он хорошо говорил по-английски9. В Карасубазаре Берг и Бодуэн гостеприимно встречены в доме городничего Звенигородского; гости остались в восторге от дочери хозяина, образованной и хорошо игравшей на пианино. Их хорошо принимали в своих домах и сытно кормили татары. Когда Берг оказался 7 Инкерман — город районного подчинения на юго-западе Крымского полуострова в Балаклавском районе Севастополя. С севера и востока окружен Балаклавскими высотами. 8 Город Карасубазар в 1944 г. переименован в Белогорск. 9 Ситуация проясняется по запискам Ф. Ф. Вигеля [2]. Упомянутый Бергом султан Крым-Гирей, по-видимому, сын поручика Александра Ивановича Керим-Гиреева, имевшего уникальную судьбу. Уроженец Кавказа, он еще мальчиком был обращен английским миссионером (который смог перекрестить только одного кавказского жителя) в христианскую веру, и вывезен в Англию. Его женили на хорошенькой англичанке и отправили в Петербург. Оттуда их послали в Крым, выделили большой участок земли, вспомогательную сумму и ежегодный пенсион.

68 68

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

во французском лагере под Севастополем, то быстро познакомился со штабными офицерами, которые также оказали достойную встречу бывшему противнику, угощали разными редкостями и, что характерно, деликатно молчали, когда речь заходила о русском поражении. Еще более показательна на этот счет зарисовка Берга о занятой французами Камышовой бухте, где улицы «пестрят разнообразным населением, звучат всевозможные языки»: «Вдруг турецкий разговор влетел вам в уши: по деревянному тротуару валит прямо на вас толпа турок, топая и крича… Пробежали какие-то жидки, выдающие себя сию минуту своей жидовской физиономией. Вот скачет франт-англичанин на чудесном коне. <…> Прошли пять, шесть французов в синих шинелях и красных брюках. А это что? Две русские шинели! <…> Но ваше внимание обращено уже на даму, которая едет верхом рядом с офицером» [5, т. 58, с. 141]. Многонациональная обстановка становилась еще недавним противникам привычной: они собирались за общими обедами, обсуждали итоги войны и даже проводили вместе досуг во французском театре Камышовой бухты Севастополя. Театр мог вместить до тысячи двухсот человек и всегда был полон, рассказывает антрепренер мсье Шово. «Третьего дня были здесь все нации: французы, англичане, русские, сардинцы — voila quatre nations! (Перевод с фр.: «Итого, четыре нации!» — Д. П.) Мне очень приятно вспомнить этот день!» — беззаботно восклицал Шово [5, т. 58, с. 138]. Однако ничто не могло сгладить тяжелого впечатления Н. В. Берга от зрелища разрушенного Севастополя, где все было сожжено или разграблено. Но идея исторического оптимизма теплится в его записках: когда он ходит по бывшим бастионам (4-ому, 5-ому, 6-ому) и вспоминает их защитников, когда смотрит на Северную сторону города и убеждается, что там ничего не изменилось. Приводится один разговор, определяющий фундаментальный подтекст этим эпизодам: это разговор с французами о мосте на Северную сторону, который был заранее тайно построен, а потом разобран с неслыханной быстротой после взятия противником Малахова кургана и ночной переправы русских войск на Северную сторону Севастополя. «Вероятно, этот разговор был затеян с умыслом; но мне весьма было приятно, — пишет Берг. — Построение и уборка моста, действительно, были славным делом. Я сейчас увидел перед собою человека, способного на такие вещи, которые не знакомы другим народам, хоть они на взгляд и подвижнее его и ведут вечно хлопотливую жизнь. Разница в том, что у них есть предел, есть мерка, а русский человек лежит-лежит, да вдруг махнет версту пятисотную…» [5, т. 58, с. 180]. Крымскую войну называют «последней рыцарской войной» за гуманное отношение к раненым и пленным. Заметим, что в письмах и мемуарах — русских, французских, английских — противоборствующую сторону не называют «врагом», только – противником или неприятелем. Да и редакторы журналов «Современник» и «Москвитянин» без страха, что упрекнут в отсутствии патриотизма, публиковали представленные в нашей статье материалы. Гуманное отношение к человеку, даже к неприятелю, если он ранен, было нормой христианской морали и никого не удивляло. Уродливым воспринималось, если было наоборот. Библиография 1. Васильева Д. К. (Первых Д. К.) Военный корреспондент Н. П. Сокальский и его севастопольские герои // Историческое наследие Крыма. — Симферополь: Полиграфический центр «Новая Эра», 2004. № 6–7. — С. 98 – 108. 2. Вигель Ф. Ф. Записки // Русский архив. — М., 1893. Кн. 3. — С.176 – 177. 3. Москвитянин. Учено-литературный журнал. — М. : Университетская типография, 1855. Т. 85–87.

Название раздела Автор Название статьи

69 69

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ОБЩЕ-ЖИТИЕ: ФЕНОМЕН СУЩЕСТВОВАНИЯ В ОБЩИХ МЕСТАХ

4. Орехова Л. А., Орехов В. В., Первых Д. К., Орехов Д. В. Крымская Илиада. Крымская (Восточная) война 1853–1856 годов глазами современников: литература, архивы, пресса. 2-е монографич. изд, перераб. и доп. — Симферополь: ОАО «Симферопольская городская типография», 2010. — 480 с. 5. Современник. Литературно-политический журнал, издаваемый с 1847 г. И. Панаевым и Н. Некрасовым. — СПб.: Тип. Главн. Штаба Его Императорского Величества по военно-учебным заведениям, 1855–1856. Т. 52 – 8.

References 1. Vasil'eva D. K. (Pervykh D. K.) Voennyi korrespondent N. P. Sokal'skii i ego sevastopol'skie geroi // Istoricheskoe nasledie Kryma. — Simferopol': Poligraficheskii tsentr "Novaia Era', 2004. № 6–7. — S. 98 – 108. 2. Vigel' F. F. Zapiski // Russkii arkhiv. — M., 1893. Kn. 3. — S.176 – 177. 3. Moskvitianin. Ucheno-literaturnyi zhurnal. — M. : Universitetskaia tipografiia, 1855. T. 85–87. 4. Orekhova L. A., Orekhov V. V., Pervykh D. K., Orekhov D. V. Krymskaia Iliada. Krymskaia (Vostochnaia) voina 1853–1856 godov glazami sovremennikov: literatura, arkhivy, pressa. 2-e monografich. izd, pererab. i dop. — Simferopol': OAO "Simferopol'skaia gorodskaia tipografiia', 2010. — 480 s. 5. Sovremennik. Literaturno-politicheskii zhurnal, izdavaemyi s 1847 g. I. Panaevym i N. Nekrasovym. — SPb.: Tip. Glavn. Shtaba Ego Imperatorskogo Velichestva po voenno-uchebnym zavedeniiam, 1855–1856. T. 52 – 8.

70 70

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

И. И. Митин Иван Игоревич Митин (Москва, Россия) — кандидат географических наук, заместитель начальника по работе с удаленными территориями ГБУК г. Москвы «Московское агентство по развитию территорий средствами культуры» («МосАРТ»)»; Еmail: gumgeo@gmail.com

НОВАЯ МОСКВА: КОНСТРУИРОВАНИЕ НОВОГО ЛОКАЛЬНОГО ДИСКУРСА Рассмотрены возможности трансформации разработанной автором научной концепции мифогеографии и методики комплексных географических характеристик для их использования в практической деятельности. Показаны ограничения и особенности применения теоретикометодического аппарата на примере создания путеводителя по Новой Москве — территории, присоединённой к столице в 2012 г. и представляющей собой идеальный полигон для исследований того, как формируется и конструируется новый локальный дискурс. Ключевые слова: мифогеография, комплексная географическая характеристика, путеводитель, текст, дискурс, образ, Новая Москва.

I.I. Mitin Ivan Mitin (Moscow, Russia) - PhD in Geography, Deputy Head of the Department of Distant Areas Development at Moscow City Agency for the Development of Territories by Means of Culture (“MosART”); Email: gumgeo@gmail.com

NEW MOSCOW: CONSTRUCTING A NEW LOCAL DISCOURSE The paper presents the possibilities to transform the author’s academic concept of mythogeography & the methods of producing complex geographical descriptions for practical use. The limits & peculiarities of this practical implementation are described on the example of a guidebook of New Moscow, an area that became a part of Moscow city in 2012 & is regarded as an appropriate case to study how a new local discourse is constructed. Keywords: mythogeography, complex geographical description, guidebook, text, discourse, image, New Moscow. Новая Москва как вызов В 2012 году была осуществлена инспирированная федеральными властями операция по расширению территории города Москвы почти в 2,5 раза. К столице присоединили радиальНазвание раздела Автор Название статьи

71 71

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

ный сектор Московской области от границы с Москвой до границы с Калужской областью — так называемую Новую Москву. В настоящей статье под Новой Москвой мы будем понимать именно территорию вновь образованных Троицкого и Новомосковского округов (ТиНАО) столицы, образующую единый территориальный выдел; присоединённые эксклавы к западу от основной части города, включённые в Западный округ, мы учитывать не будем. На наш взгляд, Новая Москва — идеальный полигон для изучения конструирования мест — в частности, формирования нового локального дискурса. Присоединённые территории входили в Ленинский, Наро-Фоминский и Подольский районы Подмосковья и были в транспортном, миграционном, властно-иерархическом и символическом отношении разъединены между собой и ориентированы на свои районные центры. Новая Москва в контексте изменившихся границ города в целом представляется как огромная, сравнительно неосвоенная, хаотично застраиваемая, сохранившая многие природные черты территория, связи которой с историческим ядром столицы носят заметный иерархический центро-периферийный характер. В то же время актуализируется представление о Новой Москве как вместилище потаенных смыслов, неизвестных объектов и потенциальных точек роста, а также поле для нового конструирования внутренних связей и выстраивания внутренней иерархии между разрозненными поселениями Новой Москвы. В общероссийском масштабе темпы прироста численности населения в Новой Москве сопоставимы разве что с северокавказскими: за последние 7 лет жителей стало больше на 35%, и это только по официальным данным. Если учитывать не зарегистрированных в многочисленных новостройках и несчётное количество летнего населения — дачников — цифры изменятся на порядок. При этом формально сельская территория практически полностью — за исключением разве что 4 самых удалённых поселений — утратила руральный статус и образ жизни, превратившись в бесконечную череду стройплощадок, коттеджных посёлков и новых микрорайонов многоэтажек. Именно это активное заселение — если не сказать колонизация — территории становится одним из ведущих факторов, определяющих конструирование нового локального дискурса. Здесь едва ли приходится говорить о культуре укоренённости. Новосёлы зачастую не знаю о достопримечательностях, исторических местах, уникальных объектах, находящихся рядом с их новым местом жительства — и это, к сожалению, не пустая фигура речи. Изучение процессов стихийной «кристаллизации» новых территориальных идентичностей Новой Москвы, конструирование привлекательных географических образов — да и просто систематизация и репрезентация накопленной, но разрозненной историко-краеведческой информации о случайно выделенной в единое административно-территориальное образование территории — вот важная и интересная задача, которой посвящена настоящая статья. Она будет опираться на практический опыт автора в рамках нескольких проектов созданного в системе департамента культуры города Москвы для развития территории ТиНАО средствами культуры Центра культурных инициатив Новой Москвы. Так, Центром завершён первый этап проекта по подготовке путеводителя по Новой Москве. Путеводитель [6] выпущен и распространён бесплатно по учреждениям культуры и образования ТиНАО.

72 72

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Мифогеография в действии С академической точки зрения в основу создаваемого путеводителя была положена обозначенная выше идея конструирования мест. Теоретической основой стала авторская концепция мифогеографии [3; 4] и модель места как палимпсеста [5; 7], позволяющие создавать комплексные культурно-географические характеристики территории [2], в т.ч. для целей прикладного характера. В рамках упомянутой концепции палимпсест представляется как концептуальная модель места как многослойной структуры, подчёркивающей сосуществование множественных образов и отпечатков различных культур на одно и то же место/ландшафт. При этом, с одной стороны, созданный — в широком смысле — текст рассматривается как одно из пространственных представлений о месте (образ, миф, информационный слой культурного ландшафта и т.п.), а, с другой стороны, — как научно обоснованная комплексная географическая характеристика. Уже десять лет назад нам случилось постулировать основные принципы создания подобных географических характеристик: – рамочная позиция, представляющая всю информацию о месте как совокупность разнородных признаков (элементов), выявление и/или конструирование которых составляет важную семиологическую задачу; – стремление к отбору только важнейших (доминантных) признаков каждого места для характеристики в ущерб стремлению к полноте предоставляемой потребителю информации о месте; – тщательное выявление и репрезентация иерархических связей доминант с второстепенными признаками, «раскрытие» выявленных ключевых признаков места в отдельных индивидуально сконструированных разделах описания; – стремление к целостности самого текста, созданию яркого запоминающегося образа территории; – целевая установка на выявление и репрезентацию уникальности места; – трансформируемость созданных однажды систем взаимосвязанных признаков места, например, для применения в прикладных целях. Представленные выше методические принципы создания комплексных географических характеристик в 2014 г., пожалуй, впервые подверглись серьёзному испытанию «в боевых условиях»: целью создания путеводителя по Новой Москве, очевидно, была не апробация научной методики, а именно выпуск конкретного издательского продукта для обозначенной аудитории и в рамках концепции деятельности государственного учреждения. При этом, разумеется, жанровая специфика, туристская направленность и ориентация конструируемых образов отдельных сёл, деревень, усадеб и архитектурных комплексов на широкую читательскую аудиторию наложили существенные ограничения на применение указанной выше научной концепции. Далее в настоящей статье мы обратимся к своеобразной интроспекции: завершив проект печатного путеводителя, попытаемся понять, насколько созданные тексты отвечают разработанной методике и идеологическим установкам — и что они дают делу конструирования нового локального дискурса Новой Москвы.

Название раздела Автор Название статьи

73 73

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Место для доминанты Структура и формат путеводителя ориентированы на массового читателя. Вошедшие в издание достопримечательности прошли определённый отбор: исторически значимые, но не представленные сегодня сколь-нибудь ценными артефактами на местности объекты (главным образом, разрушенные усадьбы, найти которые сегодня можно только по заросшему пруду, нескольким старым деревьям) были отброшены. Важной задачей было включить в путеводитель не только культурно-исторические, но и развлекательные объекты и всё то, за чем фактически люди едут в Новую Москву. Так в путеводителе, помимо усадеб и церквей, музеев и парков, появились уникальные железнодорожные станции и гидротехнические сооружения, заброшенный военный бункер и затерянная в лесу биостанция. Повествование о каждом объекте, в основном, строится по хронологическому принципу: от исторических вех до современного состояния. При этом принцип отбора только важнейших черт в этом историческом экскурсе применяется непременно: одни периоды истории освещены подробно, другие не упоминаются вовсе. Среди этого исторического повествования два структурных элемента, выделенных в особые «зоны» путеводителя, позволили попытаться представить собственно доминанту всех описаний. Во-первых, каждое описание начинается выделенной курсивом и полужирным шрифтом преамбулой. Во-вторых, на поля вынесен раздел, озаглавленный «Интересные факты». Мы стремились, насколько это возможно, представить доминантный признак каждого места в преамбуле; а все существенные для ориентации на массовую аудиторию и выполняющие функцию привлечения внимания яркие, но, по большому счёту, вспомогательные признаки — вынести на поля. Покажем, как этот структурный принцип действует, на примерах. Усадьба Клёново В разное время принадлежала выдающимся российским военачальникам и полководцам: Барятинским, Черкасским и Нейдгардтам. На рубеже XVI–XVII вв. селом Клёновым владели братья Барятинские: сначала Михаил Петрович, воевода в период Смутного времени, заслуживший дворянский титул; затем Федор Петрович, воевода, успевший послужить и царю Федору Иоанновичу, и Борису Годунову, и обоим Лжедмитриям, и, наконец, Михаилу Федоровичу. Оба они были бездетными, и Клёново досталось воеводе Никите Барятинскому. При братьях в селе была деревянная Никольская церковь, которая, вероятно, обветшала, и Юрий Никитич Барятинский перестроил ее в 1670 г. Этот воевода, заслуживший боярский титул, герой русско-польской войны 1654–1677 гг. оставил свой след в истории, когда после капитуляции В. Б. Шереметева отказался выполнять его приказ сдать Киев полякам, заметив: «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!» В 1675 г. Ю. Н. Барятинский продал Клёново князю Степану Васильевичу Ромодановскому. После того как его дочь Марфа вышла замуж за князя Бориса Михайловича Черкасского, Клёново на столетие стало имением Черкасских. Наиболее известен среди них Петр Борисович, участник русско-турецкой войны и московский генерал-губернатор (вступил в должность в 1762 г.). В 1793 г. Мария Авраамовна, вдова его сына Петра, построила в Клёново каменную церковь Святителя Николая с приделом Петра и Павла. 74 74

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Внучатая племянница П.П. Черкасского Анна Борисовна вышла замуж за Александра Ивановича Нейдгардта, участника войны 1812 г. и других кампаний в Европе и на Кавказе. Позднее усадьбу унаследовала внучка А. И. Нейдгардта — Анна Борисовна, супруга министра иностранных дел Сергея Сазонова (ее сестра Ольга была замужем за председателем Совета министров П.А. Столыпиным). В конце XIX – начале ХХ в. имение часто переходило из рук в руки. Московские купцы Шамшины построили здесь новый усадебный дом и богадельню. В 1933 г. Никольская церковь была закрыта, усадебные здания приспособлены под хозяйственные нужды. Храм вновь открыт в 2004 г., сгоревший в 1996 г. главный дом стоит в руинах. Сохранились занятый частным домовладением флигель рубежа XIX–XX вв. и отдельные деревья липового усадебного парка. Интересные факты: • Во время русско-польской войны 1654−1677 гг. воевода Юрий Никитич Барятинский, один из владельцев усадьбы, после капитуляции В.Б. Шереметева отказался выполнять его приказ и сдать Киев полякам, заметив: «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!» [6, с. 60 – 61]. Второй пример в ещё большей степени иллюстрирует, насколько принцип исторического повествования и отбора в нём доминантных сюжетов определял содержание описаний путеводителя: Усадьба Старо-Никольское Основана приближенным царя Алексея Михайловича боярином Ф. М. Ртищевым, денежные реформы которого привели к «медным бунтам». В самом начале XIX в. инженер Я.С. Есипов построил на землях имения один из первых в Европе свеклосахарных заводов. Усадьба Старо-Никольское основана во второй половине XVII в. в бывшей монастырской вотчине окольничим Ф. М. Ртищевым — крупным государственным деятелем, приближенным царя Алексея Михайловича. В 1656 г. он первым предложил ввести на Руси медные деньги, однако опыт оказался неудачным. Избыточный выпуск ничем не обеспеченных медных монет привел, вероятно, к первой в русской истории инфляции: стоимость медных денег, изначально приравненных к серебряным, упала за 5 лет в 12–13 раз; по Москве прокатились «медные бунты», поэтому вскоре медь изъяли из обращения. Ф. М. Ртищев был также одним из идеологов церковных реформ Никона, приведших к знаменитому расколу. Историк В. О. Ключевский причислял Ртищева к людям, которые «из своей исторической дали не перестанут светить, подобно маякам среди ночной мглы, освещая нам путь». Сохранившиеся в усадьбе главный дом 1770-х годов и Духовская церковь 1709 г. возведены наследниками Ф. М. Ртищева. В XVIII–XIX вв. имение принадлежало: Мусиным-Пушкиным (они значительно перестроили усадьбу), Бахметевым и Гудовичам; П. Б. Огарёву (отцу известного поэта, революционера и западника Н. П. Огарёва); инженеру Я. С. Есипову. Последний построил здесь в 1803 г. свеклосахарный завод — второй в России. Первый, возведенный по технологиям, разработанным Я. С. Есиповым, был открыт им же в соседней Тульской губернии в 1802 г. — всего на 8 месяцев позже первого свеклосахарного завода в Европе. В ХХ в. часть земель имения купил, превратив в отдельную усадьбу (№12), фабрикант В.П. Берг. После революции в бывшем имении располагалась резиденция революционера Н.И. БухаНазвание раздела Автор Название статьи

75 75

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

рина, а позже — административно-хозяйственные службы племзавода «Первомайское». В 1928 г. во время гражданской войны в Китае по инициативе Коминтерна в Старо-Никольском провели VI съезд Коммунистической партии Китая — единственный за пределами Поднебесной. Сейчас от усадьбы сохранились полуразрушенный главный дом (не восстановлен после пожара 2011 г.), остатки въездных ворот, флигелей и парк, основательно застроенный и вырубленный. Отреставрирована и действует только церковь. Интересные факты: • Здесь была резиденция революционера Н.И. Бухарина. • В усадьбе состоялся единственный проведенный за пределами Китая съезд китайской Компартии [6, с. 46 – 47]. В сжатом виде, особенно в тех описаниях, в которых историческим событиям уделялось весьма скромное место, это выделение специализированных — в соответствии с методикой — текстовых зон, на наш взгляд, выглядит особенно эффективно: Церковь Иконы Богоматери «Неувядаемый Цвет» в Ульяновском совхозе Редкий храм в честь иконы, символически связанной со специализацией местного совхоза — выращиванием цветов В 1979 г. в окрестностях Москвы был создан Ульяновский совхоз декоративного садоводства. Он специализируется на выращивании свежих цветов — прежде всего роз — в собственных теплицах. В 2009 г. на территории совхоза был построен храм в честь редкой иконы «Неувядаемый цвет», на которой Богоматерь изображена с цветком лилии — символом чистоты и непорочности. Цветы лилии преподносит Богоматери Архангел Гавриил в день Благовещения. Розы, выращиваемые Ульяновским совхозом, также считаются символическим цветком Богородицы. Предприятие — постоянный поставщик цветов в расположенное неподалеку Патриаршее подворье в Переделкино (№ 23). Интересные факты • Ульяновский совхоз декоративного садоводства, на территории которого была построена церковь, – поставщик цветов в патриаршее подворье в Переделкино [6, с. 80 – 81]. Однако, в тех случаях, когда доминантный признак объекта оказывался непривлекательным — например, для полуразрушенных, значительно перестроенных усадеб и храмов — обозначенный принцип нарушался, и оба «специальных» поля оказывались отданы под немногие яркие, бросающиеся в глаза подробности для массового восприятия: Усадьба Фитарёво Разрушенная усадьба, в которой по легенде оставил свою шпагу наполеоновский маршал Ней. Село Фитарёво впервые упоминается в XVII в. Тогда оно принадлежало князю Савелию Ивановичу Козловскому, сыну Ивана Андреевича Козловского — одного из воевод Народного ополчения 1611 г. Внук С. И. Козловского — стольник Семен Григорьевич — продал Фитарёво. Село неоднократно меняло владельцев: среди них были князь Федор Семенович Хованский, статский советник Иван Васильевич Яворский и др. По преданию, при отступлении из Москвы в Фитарёво ночевал один из ключевых мар76 76

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

шалов наполеоновской армии Мишель Ней, получивший за Бородинскую битву титул князя Москворецкого. Якобы он даже оставил здесь свою шпагу. Усадебный дом, судя по всему, построил в середине XIX в. генерал-майор Федор Васильевич Павлов. Последним владельцем Фитарёво был присяжный поверенный Л.В. Крушинский. В 1920-х годах на землях Фитарёво и соседних деревень было организовано подсобное хозяйство ОГПУ – НКВД «Коммунарка», названное так по инициативе главы этого ведомства Ф.Э. Дзержинского, вероятно, из-за располагавшейся здесь детской коммуны. Совхоз, специализировавшийся на мясомолочном животноводстве, преуспевал, работая на нужды соседней Москвы. Со временем он превратился в племзавод, вокруг хозяйства вырос поселок. В 2000-х годах на бывших совхозных полях развернулось массовое жилищное строительство. Сегодня о прежней усадьбе Фитарёво напоминает здание конного двора, которое до сих пор используется как конюшня. Большая часть усадебной территории занята жилым комплексом «Эдальго». В окрестностях еще можно отыскать отдельные фрагменты булыжной дороги, вязовых, дубовых и лиственничных аллей парка, однако территория интенсивно застраивается. Интересные факты: • Единственное сохранившееся здание усадьбы — конный двор — и сегодня сохраняет свою первоначальную специализацию: здесь находится конюшня [6, с. 62 – 63]. Производство достопримечательностей По-другому строились характеристики объектов, не обладающих историческим потенциалом, — вместо исторического построения повествования, здесь стало возможным гораздо в большей степени «привязать» структуру текста к доминантному принципу, заложенному в теории комплексных географических характеристик. Однако именно для этих объектов принцип отбор только самых ярких и значимых элементов для описания (а также принцип строгого отбора самих этих объектов) определил сложности создания именно комплексных характеристик. Большое место было всюду уделено специализированной информации о современных свойствах — прежде всего, определяющих его привлекательность — объектов (attractions). Несмотря на это, именно в этих текстах в наибольшей степени оказалось выраженным авторское стремление наполнить всё повествование отсылками к выделенным — пусть и порой довольно условно — доминантным чертам. Тематический парк Angry Birds Единственный в России и один из немногих в мире тематический парк по мотивам популярной компьютерной игры «Angry Birds» Единственный в России тематический парк по мотивам популярной компьютерной игры «Angry Birds» (в переводе с английского — «злые птицы») расположен на территории торгового центра «Vnukovo Outlet Village» в деревне Лапшинка. «Angry Birds» — это компьютерная игра, разработанная компанией Rovio (Финляндия) в 2009 г. По сюжету главные герои — злые птицы — рассержены тем, что их яйца были украдены антигероями — зелеными свиньями. Игрок при помощи рогатки запускает птицей в зеленых свиней, стремясь уничтожить их и вернуть яйца владельцам. Популярность игры настолько велика, что вокруг нее была создана целая индустрия развлечений — сувениры, мультфильмы, кино и даже официальный талисман чемпионата мира Название раздела Автор Название статьи

77 77

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

по хоккею 2012 г. Частью этого процесса стало создание тематических парков развлечений, посвященных игре и ее персонажам. Первые такие парки – как в виде небольших общедоступных детских площадок, так и как крытые многоэтажные развлекательные комплексы — открылись в Финляндии. Сегодня они также есть в Великобритании, США, Испании и Китае. Первый — и пока единственный — в России парк «Angry Birds» был открыт летом 2013 г. Он представляет собой довольно большую общедоступную детскую площадку, созданную с применением лицензионных изображений персонажей игры, современных игровых элементов европейского типа с качественным резиновым покрытием. Площадка доступна для всех желающих бесплатно в часы работы торгового центра. В зимний сезон может быть закрыта в связи с погодными условиями. Интересные факты: • Кроме России, подобные парки открыты на Родине игры — в Финляндии, а также в Великобритании, США, Испании и Китае [6, с. 240 – 241]. Фестивально-прогулочный парк «Сосны» Современный спортивный и развлекательный парк. Вдоль его границ стеной стоит живописный сосновый лес, который и дал название парку. Фестивально-прогулочный парк — один из вновь созданных современных парков Новой Москвы. Его общая проектируемая площадь составляет 15,1 га, в настоящее время первая очередь уже сдана в эксплуатацию. Парк предлагает множество возможностей для занятий различными видами спорта людям всех возрастов и уровней физической подготовки. Гордость «Сосен» — скейтпул (площадка для катания на скейтборде). Также здесь есть площадка для воркаута, столы для пинг-понга, футбольное поле, несколько спортивных площадок, хоккейная и волейбольная площадки и, конечно, разветвленная сеть велодорожек. В проекте парка предусмотрены три тематические детские зоны: «Небо», «Земля» с веревочным оборудованием и «Вода» — с водным. Каскад прудов и причудливая конфигурация парка, зажатого между жилой застройкой деревни Яковлевское и лесом, вместе с извилистой сетью пешеходных и велодорожек создают особую атмосферу этого места. Изюминка фестивально-прогулочного парка «Сосны» зашифрована в его названии: с одной стороны парк окаймляет очень живописный сосняк. Стоящие вдоль противоположной границы парка школа и дом культуры и спорта «Яковлевское» расширяют гамму возможностей для спорта и отдыха, которые может предложить парк «Сосны». Интересные факты: • В парке есть специальная площадка для катания на скейтборде — скейтпул [6, с. 186-187]. Особое положение занимают в путеводителе те современные объекты, которым в описании поставлен в соответствии значительный исторический экскурс. В этом случае можно говорить, что – возможно, формальное — стремление выдержать единообразие в стилистике путеводителя, два крупнейших раздела которого («Усадьбы и музеи-усадьбы» и «Храмы и монастыри») строятся как исторические повествования, помогло нам намеренно сконструировать новые исторические достопримечательности. Название раздела Автор Название статьи 78 78

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Так, в описании прогулочного парка «Ручеёк» в Марушкино 2/3 повествования уделено истории усадьбы Собакино, находившейся как раз на месте парка; а Валуевский лесопарк охарактеризован через самые яркие природно-исторические урочища, большая часть которых связана с парком бывшей усадьбы Мешково, связанной с именами Ф.И. Шаляпина и К.А. Коровина. Однако наиболее ярким примером подобного конструирования мы считаем случай конефермы «Костин двор». Описание этого современного объекта агротуризма, предоставляющего возможности знакомства с оригинальной породой мини-лошадей, заняло бы менее половины книжной страницы. В то же время ферма расположена в деревне Сенькино-Секерино, с которой связана история усадьбы Сенькино. От исторически значимого объекта остались лиственницы бывшего усадебного парка, за которые — к тому же — можно ошибочно принять соседние посадки хвойных культур, произведённые в прошлом веке Шереметевыми, чья усадьба также располагалась неподалёку. Расположение фермы — в отличие от двух описанных выше случаев — не соответствует месту бывшей усадьбы, однако в этом случае мы решились сконструировать новую достопримечательность, наложив историческое повествование на соседний современный объект. Конеферма «Костин Двор» в Сенькино-Секерино Туристская ферма, где можно познакомиться с уникальной породой мини-лошадей. В старину в ее окрестностях была усадьба знаменитой красавицы А. В. Алябьевой, воспетой в стихах А. С. Пушкиным, М .Ю. Лермонтовым и Н. М. Языковым, а позже — имение члена императорской семьи, великого князя и поэта Константина Константиновича Романова. Конеферма «Костин Двор» основана в 2004 г. Первоначально здесь располагалось крестьянское хозяйство, затем хозяева фермы стали разводить лошадей, а в 2012 г. началось обслуживание туристов. Сегодня на территории 4 га здесь можно понаблюдать за лошадьми уникальной породы Фалабелла. Это миниатюрные лошади родом из Аргентины, их рост составляет от 38 до 86 см в холке. Есть на ферме и шетландские пони. Желающие могут покататься на лошадях. Индивидуальное посещение возможно ежедневно, по выходным проводятся экскурсии по ферме, кроме того здесь принимают групповые автобусные группы. Кроме лошадей, в «Костином дворе» есть пруд, на котором возможна рыбалка, беседки и пикниковая зона, деревянные домики для проживания. Строится гостевой дом и кафе, планируется к открытию зоопарк домашних животных. На конеферме проводятся занятия верховой ездой, реализуется программа адаптации и реабилитации для детей-инвалидов. Регулярно проводятся мероприятия к народным и календарным праздникам, в том числе с детскими анимационными программами, конкурсами причесок для лошадей и шляпок для дам. Особо отмечается день Флора и Лавра — небесных покровителей лошадей. Живописная конеферма расположена в деревне Сенькино-Секерино. Исторически в селе Сенькино была усадьба, которой в 1852 г. владела Александра Васильевна Алябьева (в замужестве Киреева). Она слыла светской красавицей, красоту которой П. А. Вяземский в письме А. С. Пушкину назвал классической. Сам А. С. Пушкин сравнивал ее со своей будущей супругой Натальей Гончаровой: Исполнен юности. Влиянье красоты Название раздела Автор Название статьи

79 79

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой. М. Ю. Лермонтов писал о ней же: Вам красота, чтобы блеснуть, Дана; В глазах душа, чтоб обмануть, Видна! А через 10 лет об уже вышедшей замуж за гусара Алексея Киреева А.В. Киреевой влюбленный в нее поэт Николай Языков сложил такие строки: ...Нет, вы прекрасны, Вы просто чудо красоты! Нет! вы всего меня смутили В тот вечно памятный мне час, Как на меня вы обратили Лучи огнистых ваших глаз: Мои глаза остановились, К земле склонилась голова, Смешались, замерли и сбились Во мне все чувства и слова. Как и почему распорядилась своей усадьбой А.В. Киреева — неизвестно. В 1890 г. владельцем Сенькино значится уже великий князь Константин Константинович Романов. Он был сыном великого князя Константина Николаевича Романова и его троюродной сестры Александры Иосифовны Саксен-Альтенбургской, внуком Николая I. Он служил на флоте, совершил несколько дальних плаваний, а в 1882 г. по болезни перешел на сухопутную службу: командовал Преображенским полком, возглавлял военно-учебные заведения. В 1889 г. К. К. Романов был назначен президентом Императорской Академии наук, инициировал там создание Разряда изящной словесности для выдающихся писателей. Сам Константин Константинович был поэтом и переводчиком Ф. Шиллера, И. В. Гете и У. Шекспира. Его пьесу «Иудейский царь» использовал при написании «Мастера и Маргариты» М. А. Булгаков. Великий князь умер в 1915 г. и стал последним из Романовых, скончавшимся до революции 1917 г. и похороненным в великокняжеской усыпальнице в Петропавловской крепости Петербурга. Усадебные постройки Сенькино в советской время были утрачены. Сохранился только пейзажный парк. В постсоветское время новой достопримечательностью Сенькино-Секерино стала конеферма «Костин Двор». Интересные факты: • Мини-лошади породы Фалабелла достигают в холке роста 86 см, однако встречаются и лошадки высотой всего 38 см. В «Костином дворе» разводят редкую чубарую масть этих мини-лошадей — Аппалуза. 80 80

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

• Великий князь Константин Романов (внук Николая I), владевший усадьбой Сенькино неподалеку, был последним из рода Романовых, скончавшимся до революции 1917 г. и похороненным в великокняжеской усыпальнице в Петропавловской крепости Петербурга [6, с. 270 – 273]. Насколько обозначенная выше новая — в том числе и для действующей несколько лет как туристский объект фермы — версия «легенды» этого места приживётся, покажет время. Однако, таким же способом нам в путеводителе удалось сконструировать не менее двух десятков новых достопримечательностей, ранее известных лишь в узких и/или специализированных аудиториях — среди любителей геокешинга, ищущих место для купания местных жителей, дачников или посетителей торговых центров. Новая (мифо)география Насколько представленные в статье описания достопримечательностей Новой Москвы из путеводителя соответствуют теории комплексных географических характеристик? Строго говоря, разумеется, ни одно из описаний не может считаться подлинно комплексным в полном смысле этого слова. Однако говорить о несоответствии их концепции мифогеографии и, значит, об отрицательном результате нашего (само)исследования — также неверно. Дело в том, что в рассматриваемом путеводителе мы столкнулись с реальным примером трансформации комплексных географических характеристик для их использования в практической деятельности. И эти — специальные, ориентированные на свою аудиторию — описания содержат в себе, несмотря на эти жанровые ограничения, некоторые элементы мифогеографической концепции. Просто ведущую роль часто играют те принципы создания мест, которые мы обозначили как пришедшие из теории современных мифов: ориентация на определённую целевую аудиторию потребителей, деформация реальности при сохранении её подлинности, трансформируемость текстов характеристик. При этом стремление к структурированию описаний по принципам доминантного мышления позволило в некоторых описаниях создать – пусть и незаметно для рядового читателя — оригинальный географический образ места. Вместе с тем, туристская ориентация готового продукта сыграла с нами и злую шутку: там, где не нашлось посещаемых достопримечательностей, в путеводителе есть территориальные пробелы. Конструирование новых идентичностей таких мест не может опираться на историко-культурные пласты, явно «выходящие на поверхность» в виде достопримечательностей. Создание новых имиджей поселений и населённых пунктов ТиНАО не началось с выходом путеводителя не только для таких — «пропущенных» — мест, но и для Новой Москвы в целом. Вместе с тем, мы пребываем в убеждении, что именно из множественных накладывающихся друг на друга образов и мифов отдельных культурных ландшафтов, местностей, урочищ, усадеб, зданий и сооружений и рождается сложно выявляемый и не всегда осознаваемый и рефлексируемый новый локальный дискурс Новой Москвы. В настоящее время Центром культурных инициатив Новой Москвы в составе Московского агентства по развитию территорий средствами культуры («МосАРТ») начата вторая фаза описываемого проекта — создание в Интернете справочно-сервисной платформы, основанной на развитии и дополнении данных путеводителя — портала «Достопримечательности Новой Москвы» [1]. Название раздела Автор Название статьи

81 81

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Библиография 1. Достопримечательности Новой Москвы. URL: www.novmosdata.ru. 2. Митин И.И. Комплексные географические характеристики. Множественные реальности мест и семиозис пространственных мифов. — Смоленск: Ойкумена, 2004. 3. Митин И.И. Место как палимпсест: мифогеографический подход в культурной географии // Феномен культуры в российской общественной географии: экспертные мнения, аналитика, концепты / Под ред. А.Г. Дружинина и В.Н. Стрелецкого. — Ростов-н/Д: Изд-во Южного фед. ун-та, 2014. — С. 147-156. 4. Митин И.И. Мифогеография как подход к изучению множественных реальностей места // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 3 / Отв. ред. и сост. Д. Н. Замятин. — М.: Институт Наследия, 2006. — С. 64 – 82. 5. Митин И.И. Мифогеография как теоретическая рамка брендинга города // Брендинг малых и средних городов России / Отв. ред. А. М. Бритвин. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун та, 2012. — С. 135 – 142. 6. Новая Москва: Путеводитель по Троицкому и Новомосковскому округам / Науч. ред. И.И. Митин; сост.: И.И. Митин, Я.А. Негреева; авт.: Е.А. Лебедева, С.В. Лифанова, И.И. Митин. — М.: Центр культурных инициатив Новой Москвы, 2014. URL: http://tinaocenter.ru/data/attachments/6a016393d989222f0.pdf 7. Mitin I. Palimpsest // Encyclopedia of Geography / Ed. by B. Warf. — Thousand Oaks, CA: SAGE Publications, 2010.

References 1. Dostoprimechatel'nosti Novoi Moskvy. URL: www.novmosdata.ru. 2. Mitin I.I. Kompleksnye geograficheskie kharakteristiki. Mnozhestvennye real'nosti mest i semiozis prostranstvennykh mifov. — Smolensk: Oikumena, 2004. 3. Mitin I.I. Mesto kak palimpsest: mifogeograficheskii podkhod v kul'turnoi geografii // Fenomen kul'tury v rossiiskoi obshchestvennoi geografii: ekspertnye mneniia, analitika, kontsepty / Pod red. A.G. Druzhinina i V.N. Streletskogo. — Rostov-n/D: Izd-vo Iuzhnogo fed. un-ta, 2014. — S. 147-156. 4. Mitin I.I. Mifogeografiia kak podkhod k izucheniiu mnozhestvennykh real'nostei mesta // Gumanitarnaia geografiia: Nauchnyi i kul'turno-prosvetitel'skii al'manakh. Vyp. 3 / Otv. red. i sost. D. N. Zamiatin. — M.: Institut Naslediia, 2006. — S. 64 – 82. 5. Mitin I.I. Mifogeografiia kak teoreticheskaia ramka brendinga goroda // Brending malykh i srednikh gorodov Rossii / Otv. red. A. M. Britvin. — Ekaterinburg: Izd-vo Ural. un ta, 2012. — S. 135 – 142. 6. Novaia Moskva: Putevoditel' po Troitskomu i Novomoskovskomu okrugam / Nauch. red. I.I. Mitin; sost.: I.I. Mitin, Ia.A. Negreeva; avt.: E.A. Lebedeva, S.V. Lifanova, I.I. Mitin. — M.: Tsentr kul'turnykh initsiativ Novoi Moskvy, 2014. URL: http://tinaocenter.ru/data/attachments/6a016393d989222f0.pdf 7. Mitin I. Palimpsest // Encyclopedia of Geography / Ed. by B. Warf. — Thousand Oaks, CA: SAGE Publications, 2010.

82 82

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

К. А. Пунина, М. В.Ромашова Пунина Ксения Александровна (Пермь, Россия) — кандидат политических наук, доцент кафедры политических наук ФБГОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»; Email: puninaka@psu.ru Ромашова Мария Владимировна (Пермь, Россия) — кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории ФБГОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»; Email: romashovka@mail.ru

УНИВЕРСИТЕТ И ГОРОД: ТЕХНОЛОГИИ ФОРМИРОВАНИЯ ИМИДЖА (СЛУЧАЙ ПЕРМИ)1 Статья посвящена исследованию возможностей, заложенных в формировании имиджа территории как «университетского города». На примере Пермского университета рассматриваются инструменты моделирования образа вуза в городе. В качестве основных инструментов формирования имиджа места рассмотрены слоганы и позиционирование, визуальные символы, события и действия, связи с общественностью Авторы выясняют, может ли университет влиять на формирование и продвижение имиджа города в качестве привлекательного географического и символического места, отличного от других территорий. Ключевые слова: имидж территории, город, университет, стратегии, третья роль

K. Punina, M. Romashova Kseniia Punina (Perm, Russia) – PhD in Political Sciences, Associate Professor at Perm State National Research University, Political Sciences Department; Email: puninaka@psu.ru Mariia Romashova (Perm, Russia) – PhD in Historical Sciences, Associate Professor at Perm State National Research University, Department of New and Modern History; Email: romashovka@mail.ru

THE UNIVERSITY AND THE cITY: IMAGE FORMATION TECHNOLOGIES The article is devoted to the study of the possibilities of an urban area’s image formation as a "University city". The authors consider the image modeling tools of the university in the city with the example of Perm State University. As the main instruments for the place’s image formation, the authors 1 Статья подготовлена в рамках исследовательского гранта РГНФ №13-03-00060 «Университет и сообщества: европейский опыт и российские практики».

Название раздела Автор Название статьи

83 83

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

consider slogans and positioning, visual symbols, events and activities, public relations. The authors find out whether the university can influence on the city image formation and promotion as an attractive geographic and symbolic space, different from other areas. Keywords: image, university, city, strategies, third mission Университеты, находясь в постоянной конкуренции за абитуриентов, работодателей, внимание СМИ и городских властей, лояльность успешных выпускников, заинтересованы в развитии благоприятной для себя городской среды. Так, исследователи Брандт и Пахуд де Мортангес, изучая пример бельгийского университета Льеже, пришли к выводу, что к числу критериев, которыми руководствуются студенты при выборе города, где расположен университет, относятся комфорт проживания в нем, безопасность, городская история и культура, инфраструктура развлечений [27]. Поэтому университеты, стремясь создать собственные обособленные территориальные образования в городской среде, отдельное внимание уделяют развитию «публичных зон» для поддержания связи с городом [12; 13]. Вместе с тем, город, имея на своей территории университет, получает серьезные преимущества, прежде всего — экономические. Университет — это подготовка кадров, исследования и инновации, приток молодежи и возможность оставлять на своей территории выпускников школ, активная эксплуатация городской инфраструктуры: от транспортной до развлекательной. Вузы, предоставляя высокий уровень образования, влияют на качество жизни горожан, что является одной из стратегических задач развития в современном мире. Может ли университет стать брендом для имиджа города в том его смысле, в каком понимает его Ф. Котлер как сумму убеждений, идей и впечатлений людей о территории, и представления эти есть не что иное, как упрощение большого количества ассоциаций, обрывков информации, связанных с местом [6]? Ведь потребители имиджа города и имиджа университета во многом схожи: местные жители и гости города (туристы), работодатели и инвесторы, иностранные ученые и студенты, органы региональной и федеральной власти. Включение таких университетских брендов как Гарвардский университет в Кембридже (США), Оксфордский и Кембриджский университеты в Великобритании, Католический университет Лёвена (Бельгия) в имидж территорий позволяет с уверенностью утверждать, что вузы могут выступать как объектами, так и акторами конструирования имиджа города. Как сегодня российские университеты моделируют собственный образ в городском контексте? Участвуют ли они в конструировании имиджа города? Являются ли они акторами или только инструментами этого процесса? Как университеты могут влиять на формирование и продвижение имиджа города в качестве привлекательного географического и символического места, отличного от других территорий? Отдельные российские города, имея ограниченные ресурсы для повышения узнаваемости, уже не одно десятилетие используют идею «университетского города» в брендинге территории: Белгород — университетский город России [24], Архангельск — университетский город Арктики [2]. Формированию имиджу Томска как города, в уставе которого зафиксирована градообразующая роль научно-образовательного комплекса, посвящено немало научных исследований [3; 4; 22]. Однако более подробно мы остановимся на примере города Перми, где поиск устойчивого положительного имиджа города (края) с участием общественности, бизнеса, властей по-прежнему продолжается. В ход идут самые разные инструменты, позволяющие создать 84 84

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

территориальный имидж, — история, выдающиеся личности, природные особенности, архитектура, культурный ландшафт, инфраструктура. К последней «громкой» попытке формирования уникального образа территории относится «пермская культурная революция», воплощенная в проекте «Пермь — культурная столица Европы» и др. (2008 — 2013) [11]. Именно в рамках ее реализации возник в наиболее оформленном виде образ «университетского города». Олега Чиркунова можно считать главным инициатором обсуждения идеи создания в Перми академического городка [25]. Неоднократно СМИ тиражировали его слова: «Университеты должны стать сердцем города» [26]. Но со сменой губернатора Пермского края в 2012 году и началом «культурной реакции» все планы по превращению Перми в университетский кампус, развитию университетского взаимодействия внутри городского пространства и интеграции «университетской» части города в существующую застройку центрального района остались на бумаге [10], как впрочем, и другие проекты бывшего губернатора. Тем не менее, сами пермские вузы используют разнообразные инструменты формирования собственного имиджа через связь с городом. Подробнее остановимся на тех из них, которые используют в своей практике Пермский государственный национальный исследовательский университет (ПГНИУ) и его представители. Университетская история Перми насчитывает уже 100 лет. ПГНИУ — основа высшего образования в Перми. Его открытию предшествовала долгая подготовительная работа. Проект создания университета в Перми энергично отстаивала городская общественность: видные промышленники, городская дума, земства. Наиболее заметную роль в создании университета сыграл пароходчик Н. В. Мешков, который передал для нужд университета здания, земельные участки и денежные средства. В создании финансовой основы университета принимали участие и простые горожане. Он был открыт 14 октября 1916 года как Пермское отделение Петроградского университета — одного из крупнейших университетов Европы, получив статус самостоятельного университета только несколько месяцев спустя. Позднее, в советское время от него отделился ряд факультетов, образовав медицинскую, фармацевтическую и сельскохозяйственную академии, педагогический и политехнический институты. Сегодня в городе присутствует порядка 40 высших учебных заведений и их филиалов [17]. Для конструирования имиджа территории используется целый набор маркетинговых и коммуникативных технологий. Основываясь на подходе Ф. Котлера [6], рассмотрим такие инструменты формирования имиджа места как слоганы и позиционирование, визуальные символы, события и действия, связи с общественностью. Именно они чаще всего используются Пермским университетом и его представителями в своей практике. Слоганы — короткие фразы, отражающие видение своего места в городе. Наиболее часто используемый слоган — «Первый на Урале» направлен в прошлое к моменту основания университета, а также отражает претензию на безусловное лидерство во всем макрорегионе. В этом имиджевом слогане нет упоминания города, но мы понимаем, что это серьезное преимущество для города Перми, постоянно конкурирующего с другим уральским столичным городом Екатеринбургом. Новый, пока еще не прижившийся слоган — «Классика будущего» делает попытку связать прошлое с будущим, минуя настоящее. Одним из основных инструментов формирования собственного образа является позиционирование ПГНИУ на городском и региональном уровне. Для анализа были взяты «университетские» тексты, как для «внутреннего пользования», так и для внешнего мира, сочетающие официальные и альтернативные университетские дискурсы. К ним мы отнесли ежеНазвание раздела Автор Название статьи

85 85

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

годный журнал «Пермский государственный университет» (2003-2014 гг.), нормативный документ «Стратегия развития ПГНИУ на 2012-2016 гг. и на период до 2020 г.». Кроме того, анализу подверглись презентационные материалы университета, официальный сайт. Важно отметить, что в таком ракурсе университет предстает не только как жестко выстроенный иерархичный институт со строгой вертикалью власти, а «поле», в котором активными игроками выступают отдельные университетские структуры и подразделения, преподаватели и студенты, сотрудники, чьи горизонтальные связи, «многоголосие» отражают наличие в университете разных групп интересов и видение разной роли и места университета в городе и крае. Наиболее яркие, проработанные образы «университета в городе» можно встретить в текстах представителей университетского сообщества, публичных интеллектуалов. Профессор В. В. Абашев рассматривает университет как культурную прививку Перми, которая облагородила город. Этот образ напрямую связан со всей историей Перми, которая «жила и бодрилась инъекциями извне» [1]. Это и вклад поляков в архитектурное преображение Перми (А. Турчевич), развитие книжности (Ю. Пиотровский), появление в университете знаменитой школы англоведения после изгнания Л. Е. Кертмана из Киевского университета, появление пермской хореографической школы после эвакуации в годы Великой Отечественной войны Ленинградского театра оперы и балета им. С. М. Кирова, Ленинградского хореографического училища и т.д. Идею «чужеродности» университета и его противостояния озвучивал еще пермский губернатор 1914-1917 гг. М. А. Лозина-Лозинский, который был ярым противником организации в Перми университета [7]. Неслучайно, Пермский университет рассматривался некоторыми из университетских гуманитариев как потенциальная рабочая площадка проекта «Пермь — культурная столиц Европы» («культурная революция»), вызвавшего резкое отторжение у части местной элиты своей «столичностью» и «варяжским» составом участников. Несмотря на большое количество его противников внутри университета, ПГНИУ, тем не менее, поставлял проекту больше постоянных участников и временных волонтеров: «Потому что в классическом университете по-прежнему собраны лучшие гуманитарии Перми, часть из которых с пониманием, а то и с сочувствием относится к идеям проекта. По своей исторической природе университет, если это настоящий университет, мобилен, открыт и олицетворяет движение в будущее. Вероятно, именно поэтому в последнее время в университетских стенах появляются люди, так или иначе, связанные с проектом и сопровождающими его переменами. В перспективе университет может стать одной из рабочих площадок проекта» [15]. Развивая идею о том, что университет выступает элитарным для города пространством, где производится Человек, а не просто специалист [14], авторы акцентируют внимание на культурном поведении, нормах и ценностях, актуализирующихся в университетской среде. ПГНИУ позиционируется в качестве.единственного в городе настоящего университета, несмотря на существование в Перми других высших учебных заведений. Наконец университет как культурный анклав противопоставляется промышленному городу. Так, появляется образ университетского городка, находящегося в индустриальной осаде. В этой промышленной системе координат города-завода университет составляет важную часть культурной оси Перми театр – университет — художественный музей. Историк В. М. Раков замечает: «Страшная промзона, в которой впору ходить со сталкером, подступает со стороны Камы. С юга и востока универ окольцован непрерывно идущими железнодорожными составами. Напротив — завод. Когда кончается смена, через городок проходят тысячи уработавшихся людей, и возникает щемящее чувство пересечения двух миров, по сути параллельных, пересе86 86

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

каться не могущих. И даже вверху неспокойно: звук истребителей, поднявшихся с аэродрома «Сокола», заглушает голос лекторов, и они вынуждены держать паузу, пережидая очередной «налет». Наконец, недалеко — привокзальная площадь. Выходишь на нее — и только что прочитанная тобой лекция кажется тебе сном. Ну, прямо по Гессе: культурный анклав во глубине индустриального шума, зеленая опушка в густых металлургических лесах» [14]. Следует отметить, что официальная позиция администрации ПГНИУ о роли и месте университета в сообществе была сформулирована не так давно. В 2012 году Ученым советом ПГНИУ была принята «Стратегия развития ПГНИУ на 2012-2016 гг. и на период до 2020 г.» [19]. Пермский университет первым из российских вузов включил в нее развитие общественной публичной составляющей своей деятельности («третьей роли», после научной и образовательной). Университет видит себя центром больших идей, центром общественной жизни, важным субъектом общественной и культурной жизни территории, так называемой третьей силой в городе и крае. Группа по разработке стратегии, куда помимо администрации вуза входили наиболее яркие представители университетской общественности, предложила сделать доступной для городского сообщества инфраструктуру университета, что позволит ему стать центром общественных коммуникаций и публичных мероприятий. В сфере общественной публичной деятельности университет стремится закрепить за собой позиции интеллектуального лидера в общественно-политической, культурно-просветительской, медийной, проектной, экспертной и административно-управленческой средах Пермского края. Позиционирование университета во внешней среде предполагается через создание условий для формирования его положительного образа как образовательного, научно-исследовательского, экспертного и культурного центра; развитие традиционных форм обеспечения связей с общественностью для поддержания постоянного его присутствия в информационном поле и привлечения внимания широких целевых аудиторий к вузу, его достижениям и возможностям; открытость социальной университетской инфраструктуры для местного сообщества. Однако такая формулировка значимости публичной деятельности университета все-таки спущена «сверху», поэтому степень ее присвоения и способы интерпретации университетским сообществом могут значительно варьироваться [5; 23]. Таким образом, можно говорить о существующем противоречии между образом университета как особом «надгородском» месте, сформулированном университетскими интеллектуалами, и официальным видением университета как открытой для города площадки. Довольно распространенным инструментом конструирования имиджа является ассоциация места с другим более известным местом. В случае ПГНИУ — это Кембридж. В подтверждение официальный сайт вуза приводит слова английского путешественника Я. Гринвальда, написавшего о Перми: «Центром всей культурной жизни явился университет ... его студенты придают Перми характер научно-академического городка, где стержнем всей жизни является университет. Это обстоятельство накладывает отпечаток на лицо города, ставшего одним из республиканских центров науки, своеобразным «Уральским Кембриджем» [21]. Руководители университетского инновационного центра «Мозгово» при выборе своего названия также ориентировались на всероссийский бренд «Сколково». Но ассоциации с широко известными брендами создают образ места, похожего на Кэмбридж или Сколково, — старина и инновации, единое пространство, европейский, или даже мировой уровень образования и науки. Но такие стратегии должны носить лишь временный характер, пока университет не сформирует собственную уникальность — уникальность своего предложения для целевых аудиторий. Название раздела Автор Название статьи

87 87

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Из визуальных имиджевых стратегий Пермский университет чаще всего использует диверсифицированный визуальный ряд, когда потребителю предлагается довольно широкий диапазон визуальных образов, связанных с местом. ПГНИУ обладает таким конкурентным для брендирования преимуществом, как университетский кампус — обособленную, защищенную территорию, являющуюся при этом частью городского пространства. Он активно продвигает свой университетский городок как кампус, локализованный в одном месте и создающий особую университетскую атмосферу: «На пересечении двух улиц разместились центральный сквер с фонтаном, башня с часами, площадь, ботанический сад, музеи, учебные аудитории, библиотеки и дворец культуры» [18]. Этот вид территория университета приобрела после 2006 года, когда благодаря усилиям влиятельных выпускников был достроен семиэтажный корпус и разбит центральный сквер. Но разностилевые здания городка не объединены четкой визуальной концепцией. Вероятно, поэтому существуют разные уровни визуальных образов университета. Прежде всего, эксплуатируются изображения двух самых старых корпусов университета — столетнего исторического корпуса, подаренного университету Н. В. Мешковым, и «корпуса с колоннами» (бывшее здание кожевенного завода Алафузова, купленного Мешковым для университета). Они дополняются целым набором «малых» образов, включающих научные лаборатории и их сотрудников, новое оборудование — все то, что в первую очередь делало наглядным результаты больших финансовых вливаний после получения университетом в 2010 г. статуса национального исследовательского.

Сувенирный магнит ПГНИУ с изображением корпуса №2 (исторического)

Однако отсутствие открытой концепции развития университетского кампуса не дает в полной мере использовать этот ресурс для создания комфортной коммуникативной атмосферы — залога успешной идентификации с местом, доступных для горожан университетских пространств. Разрабатываемый университетом мастер-план развития университетского городка, возможно, позволит сделать кампус комфортным не только для получения образования, но и развитым публичным пространством. Диверсифицированный визуальный ряд дополняется и университетской символикой, которая влияет на привлекательность имиджа университета. В рамках подготовки к празднованию столетия был разработан новый фирменный стиль ПГНИУ. Из всех предложенных вариантов Ученым советом принят логотип, отсылающий к гербам университета, Перми и Пермского края, которые объединяют идущий медведь и книга. Представляя новый логотип общественности, ректор университета заявил, что медведь символизирует место нахождения университета — Пермь, 1916 — год основания университета и книга — символ знания [16]. 88 88

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

Герб города Перми

Герб ПГНИУ

Логотип ПГНИУ

Герб Пермского края

Появление новой символики не было однозначно воспринято в университетской среде. Один из аргументов ее критиков заключался именно в этой слишком очевидной символической связи университета и города, сведенной к простому дублированию территориальных образов. Это привело не к расширению визуального ряда Перми, а к потере возможности создания визуальной уникальности университета, которая отражала бы стиль, атмосферу и претензию его на лидерство.. Маркетинг знаковых фигур — еще одна весьма распространенная имиджевая стратегия. Университетская тематика обычно включается в бренд территории через имена его ученых или связанных с университетом общественных деятелей, выпускников. Например, Д. И. Менделеев в Томске, М. В. Ломоносов в Архангельске. Весной 2009 г. ГТРК «Пермь» реализовала проект ток-шоу «Имя Перми Великой» [20], где в числе семи самых известных в истории города Перми было названо имя Николая Мешкова, как уже было сказано, пермского общественного деятеля, промышленника, мецената, благодаря инициативе и деятельному участию которого в Перми был открыт университет..В год открытия университета Пермской городской Думой было принято решение назвать в честь Н.В. Мешкова одну из городских улиц, однако оно не было претворено в жизнь. Инициатива Ученого совета Пермского университета (ПГНИУ), озвученная в 2013 году, по возврату улице имени основателя университета встретила серьезное сопротивление со стороны активистов пермского отделения движения «Суть времени». Власти города не поддержали данный проект публично, согласовав его лишь в приватной беседе с представителями администрации вуза. Сегодня в топонимике Перми есть лишь трамвайная остановка «Университет» и две улицы, на которых расположился кампус ПГНИУ. Они названы в честь его первых профессоров А. Г. Генкеля и А. И. Букирева. В самом университете пока не существует единого подхода к увековечиванию имен выдающихся ученых либо общественных деятелей, связанных с ним. Так, на фасадах корпусов и в их коридорах, на дверях аудиторий висит несколько десятков разного рода памятных досок и табличек. Единственной скульптурной композицией, расположенной на территории городка, остается памятник «Ленин и Горький» (авт. Ю. Ф. Екубенко, 1961 г.), внесенный в реестр объектов культурного наследия Пермского края2. Кроме того, разделы «Наши успешные выпуск2 Несколько лет назад на одном из интернет-форумов г.Ухта возникла дискуссия о судьбе пропавших городских

Название раздела Автор Название статьи

89 89

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

ники» и «Выдающиеся ученые» официального сайта вуза не дают представление о том, какие знаковые фигуры для себя и для истории города выделяет университет, и кто бы из них мог стать частью имиджа.

Памятник «Ленин и Горький» на территории ПГНИУ

Университетская жизнь наполнена событиями, часть из которых вполне успешно выходит за ее пределы. Основными мероприятиями, ориентированными на «открытие» университета для местного сообщества, на развитие устойчивой коммуникации между ними, являются праздники, фестивали, разнообразные акции. Помимо включения в такие общегородские культурные акции, как «Ночь музеев», фестивали «Живая Пермь» и «ВУЗ-флаэртиана», университет инициирует собственные — «Ночь в университете», Рок-инкубатор, Летние чтения, Живая библиотека, театральный марафон, дискуссионные клубы «Мусаелян против», «Тёрки» и множество других. По инициативе сотрудников ПГНИУ созданы такие городские площадки как Клуб инноваторов (Мозгово: инкубатор креативного бизнеса) [8], «Научные бои им. Шелдона Купера» [9]. Формируется содружество выпускников Пермского университета, представляющее важный инструмент включения университета в образ территории. Университет имеет уникальную возможность громко завить о себе в городском, региональном и даже национальном масштабе, используя для этого столетний юбилей. Однако почти за год до этого события (2016 г.) о нем практически ничего не слышно не только в городе, но даже в самом вузе. Специально созданный под столетие раздел официального сайта вуза имеет всего лишь несколько заполненных подразделов. Одной из самых активных имиджевых стратегий, используемых университетом, являются связи с общественностью. Хотя в случае ПГНИУ — это скорее связи со СМИ. За период с 2012 по 2014 год стал одним из самых активных и влиятельных ньюсмейкеров Перми. ПГНИУ еженедельно попадает в топ-10 регионального рейтинга информационной активности. За весь 2011 год количество публикаций об университете не превысило и двести, в 2014 году ежемесячный показатель количества публикаций не снижался ниже четырехсот (Таблица 1). скульптур. Одной из таких «пропаж» оказалась скульптура «Ленин и Горький», очень схожая с композицией, расположенной в ПГНИУ. «В те года многие памятники делали под копирку в больших количествах, поэтому неудивительно, что и в Перми есть такой монумент, — замечает Елена Булдакова, главный хранитель историкокраеведческого музея Ухты// http://tvoya-nedelya.ru/top-stories/797/

90 90

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #2/2015

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

год

количество пресс-релизов

количество подготовленных комментариев для СМИ

количество упоминаний в СМИ

2012

1636

2013

208

4224

240

5511

2014

Таблица 1. Динамика информационной активности ПГНИУ за 2012 – 2014 гг3.

Весной 2013 года пресс-служба университета заняла второе место во Всероссийском конкурсе «Пресс-служба года», уступив пресс-службе НИУ «Высшая школа экономики» с проектом «Наукоград на Каме». Главной целью проекта стала популяризация темы науки в городских и региональных СМИ и также продвижение молодых ученых ПГНИУ. Ежегодный рост числа обращений к ученым университета за комментариями свидетельствует о росте их востребованности как экспертов для сообщества. В городских СМИ уже устоялся термин «пермские ученые» (запрос Яндекса — 2 млн. ответов). Однако собственные печатные издания ПГНИУ — газета «Пермский университет» и ежегодный журнал «Пермский государственный университет», ориентированы, прежде всего, на университетскую публику, хотя позиционируют себя как издания для широкой общественности. Таким образом, Пермский университет идет по пути взаимодействия с местным сообществом, создания новых пространств и форм коммуникации с городом. Попытки сформулировать свое место в городском пространстве заключаются в разработке концепции «третьей роли» университета и выработке основных инструментов закрепления университета в имидже города. В этот процесс включены как отдельные сотрудники, преподаватели и студенты, инициативные группы, так и официальные структуры и подразделения университета. В формировании имиджа города университет может выступать как самостоятельный актор, но лишь в том случае, если необходимость такой активности осознается на всех уровнях университетской иерархии и городскими властями, местным сообществом. Пермский университет использует при формировании собственного имиджа достаточно широкий набор маркетинговых и коммуникативных технологий, но не всегда равномерно и спланировано. Обладая привлекательными географическими и символическими характеристиками, университет включает их в свой имидж достаточно фрагментарно. Предстоящие подготовка и празднование столетнего юбилея Пермского университета могут интенсифицировать данные процессы и способствовать разработке программы совместного развития города и университета, поддерживающей возможности друг друга. Библиография 1. Абашев В. Город: история и семиотика. Открытый семинар Центра сравнительных исторических и политических исследований ПГНИУ от 16.06.2014. URL: http://narfu.ru/university/structure/centres/ arctic_partnership/arkhangelsk_university_city.php 2. Архангельск — город университетский, столица виртуального «АФО». URL: http://narfu.ru/ university/structure/centres/arctic_partnership/arkhangelsk_university_city.php 3. Архетипы и образы в политике позиционирования университетского города. URL:.http://tamttomsk. ru/Теория/Статьи/tabid/363/ctl/ViewFullNews/newsIndex/31/mid/807/selectmid/807/Default.aspx 3 По данным отдела по связям с общественностью ПГНИУ

Название раздела Автор Название статьи

91 91

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

4. Булатова Т. А., Глухов А. П. Инновационный образ Томска: позиционирование в традиционных медиа и сети Интернет // Вестник ТГПУ. 2014. №3. 5. Кадочников К. Невольный просветитель// Пермский государственный университет. 2013. — С. 8 – 10. 6. Котлер Ф., Асплунд К., Рейн И., Хайдер Д. Маркетинг мест. Привлечение инвестиций, предприятий, жителей и туристов в города, коммуны, регионы и страны Европы. — СПб., 2005. 7. Обухов Л. А. Губернатор против университета // Пермский государственный университет. 2003. — С. 24. 8. Официальная группа «Мозгово» в социальной сети «Вконтакте». URL:.http://vk.com/mozgovo 9. Официальная группа Научных боев в социальной сети «Вконтакте». URL:.http://vk.com/ sciencebatlleperm 10. Пунина К.А. Ромашова М.В. Город в городе: пермский университетский кампус как бренд / Статьи и материалы всероссийской научно-практической конференции «ГОРОД КАК СТИЛЬ: формирование современной городской идентичности в России» (Пермь 13-15 июня 2013 г.). — Пермь: ПГГПУ, 2013. 11. Пунина К.А., Ромашова М.В. Локальная идентичность: город как среда, объект и институт формирования идентичности / Борьба за идентичность и новые институты коммуникаций / под ред. П. В. Панова, К. А. Сулимова, Л. А. Фадеевой. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. 12. Пучков М. В. Архитектурная идентичность организации: пространственные схемы кампусов// Архитектон: известия вузов. 2012. № 38. URL: http://archvuz.ru/sites/archvuz.ru/files/pdf/ ArchPHE%2338%28Art3%29pp28-37Puchkov.pdf 13. Пучков М. В. Университетский кампус. Принципы создания пространства современных университетских комплексов// Вестник ТГСАУ. 2011. № 3. 14. Раков В. Universitas. URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete/universitas-1 15. Раков В. Страсти по Матфею // Пермский государственный университет. 2009-2010. — С. 24 16. Ректор провел встречу со студентами и презентовал новый фирменный знак. Стенограмма встречи. URL: http://www.psu.ru/files/docs/news/2014_12-24_7/stenogramma.pdf 17. Сайт Министерства образования и науки Пермского края URL:.http://minobr.permkrai.ru/activity/ vyshnauka/ 18. Сайт ПГНИУ. Об университете URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete 19. Сайт ПГНИУ. Стратегия развития URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete/strategiya 20. Сайт телекомпании «Россия «Пермь» URL: http://www.t7.ru/nameofperm/ 21. Слово президента университета В.В. Маланина: Пермский классический университет. URL:. http:// www.psu.ru/universitet/ob-universitete/slovo-prezidenta-universiteta-v-v-malanina 22. Табакаев С. Т. Внешний имидж университетского города (к вопросу методологии и определения целевой аудитории) // Философия. Социология. Политология. 2012. № 3. 23. Фахразеева С. Впервые на авансцену // Пермский государственный университет. 2013. — С. 62 – 63. 24. Чесноков А. Университетский город России // Строительные вести №10-11 (38-39) URL:. http:// sv.intbel.ru/N38/pg06-01/ 25. Чиркунов О. А. Университетский город / У города должна быть мечта. — Пермь, 2011. — С. 7 – 12. 26. Чируков Олег. Дневник свободного человека. URL: http://chirkunov.me/ categor y/%D0%B C%D0%BE%D0%B8-%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8%D0%B8-%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D0%B8/%D0%BC%D0%BE%D1%8F%D0%BC%D0%B5%D1%87%D1%82%D0%B0/ 27. Brandt C. & Pahud de Mortanges C. City branding: A brand concept map analysis of a university town // Place Branding and Public Diplomacy. 2011. Vol. 7 (1) — P. 50. URL: www.palgrave-journals.com/pb/

92 92

References Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЛОКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗА ТЕРРИТОРИИ

1. Abashev V. Gorod: istoriia i semiotika. Otkrytyi seminar Tsentra sravnitel'nykh istoricheskikh i politicheskikh issledovanii PGNIU ot 16.06.2014. URL: http://narfu.ru/university/structure/centres/arctic_ partnership/arkhangelsk_university_city.php 2. Arkhangel'sk — gorod universitetskii, stolitsa virtual'nogo "AFO'. URL: http://narfu.ru/university/ structure/centres/arctic_partnership/arkhangelsk_university_city.php 3. Arkhetipy i obrazy v politike pozitsionirovaniia universitetskogo goroda. URL:.http://tamttomsk.ru/ Teoriia/Stat'i/tabid/363/ctl/ViewFullNews/newsIndex/31/mid/807/selectmid/807/Default.aspx 4. Bulatova T. A., Glukhov A. P. Innovatsionnyi obraz Tomska: pozitsionirovanie v traditsionnykh media i seti Internet // Vestnik TGPU. 2014. №3. 5. Kadochnikov K. Nevol'nyi prosvetitel'// Permskii gosudarstvennyi universitet. 2013. — S. 8 – 10. 6. Kotler F., Asplund K., Rein I., Khaider D. Marketing mest. Privlechenie investitsii, predpriiatii, zhitelei i turistov v goroda, kommuny, regiony i strany Evropy. — SPb., 2005. 7. Obukhov L. A. Gubernator protiv universiteta // Permskii gosudarstvennyi universitet. 2003. — S. 24. 8. Ofitsial'naia gruppa "Mozgovo' v sotsial'noi seti "Vkontakte'. URL:.http://vk.com/mozgovo 9. Ofitsial'naia gruppa Nauchnykh boev v sotsial'noi seti "Vkontakte'. URL:.http://vk.com/sciencebatlleperm 10. Punina K.A. Romashova M.V. Gorod v gorode: permskii universitetskii kampus kak brend / Stat'i i materialy vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii "GOROD KAK STIL': formirovanie sovremennoi gorodskoi identichnosti v Rossii' (Perm' 13-15 iiunia 2013 g.). — Perm': PGGPU, 2013. 11. Punina K.A., Romashova M.V. Lokal'naia identichnost': gorod kak sreda, ob"ekt i institut formirovaniia identichnosti / Bor'ba za identichnost' i novye instituty kommunikatsii / pod red. P. V. Panova, K. A. Sulimova, L. A. Fadeevoi. — M.: Rossiiskaia politicheskaia entsiklopediia (ROSSPEN), 2012. 12. Puchkov M. V. Arkhitekturnaia identichnost' organizatsii: prostranstvennye skhemy kampusov// Arkhitekton: izvestiia vuzov. 2012. № 38. URL: http://archvuz.ru/sites/archvuz.ru/files/pdf/ArchPHE#38(Art3) pp28-37Puchkov.pdf 13. Puchkov M. V. Universitetskii kampus. Printsipy sozdaniia prostranstva sovremennykh universitetskikh kompleksov// Vestnik TGSAU. 2011. № 3. 14. Rakov V. Universitas. URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete/universitas-1 15. Rakov V. Strasti po Matfeiu // Permskii gosudarstvennyi universitet. 2009-2010. — S. 24 16. Rektor provel vstrechu so studentami i prezentoval novyi firmennyi znak. Stenogramma vstrechi. URL: http://www.psu.ru/files/docs/news/2014_12-24_7/stenogramma.pdf 17. Sait Ministerstva obrazovaniia i nauki Permskogo kraia URL:.http://minobr.permkrai.ru/activity/ vyshnauka/ 18. Sait PGNIU. Ob universitete URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete 19. Sait PGNIU. Strategiia razvitiia URL: http://www.psu.ru/universitet/ob-universitete/strategiya 20. Sait telekompanii "Rossiia "Perm'' URL: http://www.t7.ru/nameofperm/ 21. Slovo prezidenta universiteta V.V. Malanina: Permskii klassicheskii universitet. URL:. http://www.psu.ru/ universitet/ob-universitete/slovo-prezidenta-universiteta-v-v-malanina 22. Tabakaev S. T. Vneshnii imidzh universitetskogo goroda (k voprosu metodologii i opredeleniia tselevoi auditorii) // Filosofiia. Sotsiologiia. Politologiia. 2012. № 3. 23. Fakhrazeeva S. Vpervye na avanstsenu // Permskii gosudarstvennyi universitet. 2013. — S. 62 – 63. 24. Chesnokov A. Universitetskii gorod Rossii // Stroitel'nye vesti №10-11 (38-39) URL:. http://sv.intbel.ru/ N38/pg06-01/ 25. Chirkunov O. A. Universitetskii gorod / U goroda dolzhna byt' mechta. — Perm', 2011. — S. 7 – 12. 26. Chirukov Oleg. Dnevnik svobodnogo cheloveka. URL: http://chirkunov.me/category/moi-knigi-i-stat'i/ moia-mechta/ 27. Brandt C. & Pahud de Mortanges C. City branding: A brand concept map analysis of a university town // Place Branding and Public Diplomacy. 2011. Vol. 7 (1) — P. 50. URL: www.palgrave-journals.com/pb/

Название раздела Автор Название статьи

93 93

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

Р. А. Шарипова, Л. С. Ахмедьянова Шарипова Рената Азатовна (Казань, Россия) - магистр 1 курса обучения, Казанский федеральный университет, магистерская программа «Общий и стратегический менеджмент» совместно с Университетом Гиссена; Email: resharipova@rambler.ru Ахмедьянова Лиана Салаватовна (Казань, Россия) студентка 4 курса, Казанский федеральный университет, направление «Менеджмент»; Email: Akhmedianova_lk@gmail.com

ЭФФЕКТ «СОБЫТИЙНЫХ ШОКОВ» КАК ИНСТРУМЕНТ РЕГИОНАЛЬНОГО БРЕНДИНГА (НА ПРИМЕРЕ КЕЙСА РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН) В статье рассматривается новый для России подход к усилению конкурентоспособности и развитию региона — брендинг территории. Обобщаются некоторые научные трактования этой категории. Обращено внимание на анализ результатов влияния мегасобытий на имидж региона. Ключевые слова: брендинг территорий, территориальный маркетинг, бренд и имидж места, спортивные мегасобытия, городская экономика УДК 332.142(470.12)

R. Sharipova, L. Achmedianova Renata Sharipova (Kazan, Russia) – Magistracy Student at Kazan Federal University, Masters’s Program “General and Strategic Management” (together with the University of Giessen); Email: resharipova@rambler.ru Liana Akhmed’ianova (Kazan, Russia) – Student at Kazan Federal University, Management Department; Email: Akhmedianova_lk@gmail.com

«EVENT-DRIVEN SHOCKS» AS A TOOL FOR THE REGIONAL BRANDING (CASE STUDY OF THE REPUBLIC OF TATARSTAN) The article focuses on the role and the importance of branding in enhancing the competitiveness and development of the region. The authors systematize certain scientific interpretations of this category. The paper studies the analysis of the impact of a mega-event on the city image. 94 94

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

Keywords: territorial branding, image, event-driven shock, competitiveness of the region За последние 20 лет положения в области маркетинга стали активно внедряться не только в сферу продвижения товаров и услуг, но и развития территорий. Так возник необходимый стратегический инструмент в жесткой конкурентной борьбе между городами, регионами или странами, как брендинг территорий. Несмотря на то, что в ХХI веке такие понятия как "территориальный маркетинг" и "маркетинг территорий", "бренд территории", "брендинг территорий", "имидж территорий" стали часто использоваться как в профессиональной литературе, так и на практике, их трактовка требует уточнения. Понятийный аппарат теории брендинга в целом находится в стадии активного обсуждения [См.: 15; 16]. Большой вклад в изучение создания бренда региона и развития территории внёс Филипп Котлер, известный американский специалист по маркетингу. Совместно со своими коллегами (Кристер Асплунд, Ирвингом Рейном и Дональдом Хайлером, которые являются признанными экспертами в области аналитики, коммуникации и связей с общественностью) он представил свою концепцию, согласно которой в современном мире граждане становятся потребителями, а территории (города, регионы и страны) — товарами [9]. Большое значение имеют работы Саймона Анхольта [1; 2], предлагающего систему оценки национального бренда по таким направлениям развития как: туризм, экспорт, люди, культура, инвестиции, иммиграция. Сложность в изучении брендинга мест отчасти заключается в том, что нет консенсуса в подходе к дефиниции терминов. Приоритет впечатлений внешнего потребителя находит свое отражение в ряде работ зарубежных специалистов. Например, С. Ценкер и Э. Браун определяют бренд города как «систему ассоциаций в сознании "потребителей" города, базирующихся на визуальных, вербальных и ментальных впечатлениях о месте. Бренд города формируется посредством целей, коммуникаций и ценностей, общей культурой территориальных стейкхолдеров и дизайном места» [18]. Процесс формирования идентичности территории прослеживается в определении, которое предложил С. Анхольт: «Брендинг — процесс создания, планирования и коммуникационного распространения названия и идентичности с целью создания или управления репутацией» [1]. В России процессы брендинга территорий так же появились и начали развиваться в новом столетии, многие города и регионы стали искать свои сильные стороны, формировать единую внутреннюю и внешнюю концепцию города, которая бы отвечала современным запросам различных целевых групп. Бренд города, по мнению Д. Визгалова, выдающегося специалиста по брендингу городов в России, — «это городская идентичность, системно выраженная в ярких и привлекательных идеях, символах, ценностях, образах и нашедшая максимально полное и адекватное отражение в имидже города» [5]. Д. Визгалов говорил о «позитивной узнаваемости» и о том, что бренд находится между видением города изнутри и восприятием его извне. Он также определил брендинг территорий как элемент стратегического планирования, когда все управленческие решения в городе проверяются на соответствие общего направления становления бренда региона. По мнению исследователя, существует 5 направлений «выращивания» бренда: большое количество проектов в пространстве, развитие инфраструктуры в рамках обозначенного направления, создание институтов брендинга, культурная программа (в т.ч. проведение спортивных мегасобытий, открытие крупных научных и культурных центров), и, наконец, проекция деятельности в информационном пространстве (освещение в СМИ, создание литературных, скаНазвание раздела Автор Название статьи

95 95

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

зочных, музыкальных и киноперсонажей и пр.) [10]. Таким образом, на сегодняшний день, в России разработка региональных брендов находится на стадии формирования, является одной из ключевых тем в обсуждении развития страны и отдельных территорий. Одним из таких регионов является Республика Татарстан. Основной задачей регионального бренда РТ является привлечение туристов и инвесторов. На данный момент в первую пятерку самых популярных городов по путешествиям внутри страны, по подсчетам российского сервиса онлайн-бронирования отелей, входят Санкт-Петербург, Казань, Ярославль, Нижний Новгород и Вологда [7]. В настоящее время Республика Татарстан уже имеет разработанную концепцию бренда региона под названием «Наследие Татарстана», но дискуссии по этому поводу продолжаются. Разработанная совместно с ведущими специалистами в области управления информационным полем, брендинга и дизайна концепция определяетособенности татарстанского архетипа, формулирует идеологию и визуальный стиль бренда, а также программу его международного развития. Новый бренд, символически описывающий то, как национальная общность понимает идентичность своего региона, устремлен в будущее и призван способствовать реализации потенциала развития Татарстана. Успешно проведя Универсиаду в 2013 году, Республика готовится к тому, чтобы на самом высшем уровне организовать Чемпионата мира по водным видам спорта 2015 и игры Чемпионата мира по футболу в 2018 году. Российским центром по подготовке высококвалифицированных кадров, созданию и реализации прорывных ИТтехнологий должен стать новый город на карте России — Иннополис[14]. Анализ влияния проведения вышеуказанных мегасобытий на становление бренда Республики Татарстан — цель нашего исследования. Актуальность проблемы связана с современным отечественным опытом проведения спортивных событий мирового масштаба — Универсиады 2013 в городе Казани и Зимних Олимпийских игр в городе Сочи. Значимость данных мероприятий можно оценить, проанализировав государственную политику финансирования и содействия проведения игр, а также общественное мнение. Так по данным ВЦИОМ, 69% россиян считают, что Универсиада «позволила России продемонстрировать все лучшее и повысить интерес населения к спорту»[17], а данные Левады-Центра показывают, что 62% соотечественников гордятся проведением Зимней Олимпиады 2014 в Сочи [13]. В 2008 году Казань получила право на проведение международного спортивного мегасобытия — XXVII Всемирную летнюю универсиаду 2013 года. За время подготовки к мероприятию была проделана огромная работа по социально-экономическому развитию города Казань и Республики Татарстан. По данным исследования партнерской аудиторской компании «Pricewaterhouse Coopers», общий поток инвестиций в Республику Татарстан за время подготовки Универсиады составил около 290 млрд. рублей, включая внебюджетные инвестиции, а экономический эффект от проведения мегасобытия можно оценить в 10,8 млрд. рублей (прямой и косвенный эффекты) [8]. Большая часть инвестиций была вложена на развитие транспортной и туристской сети, что повлекло за собой развитие данных отраслей. Масштабное строительство в столице Республики Татарстан привело к тому, что была реконструирована городская инфраструктура, повысилась туристическая привлекательность Казани, а город стал узнаваем на международной арене. С каждым годом численность размещенных в гостиницах увеличивается, город активно использует бренд территории как ключевой фактор развития [4]. Таким образом, можно сделать вывод, что с экономической точки зрения наследие Универсиады в полной мере оправдает ожидания только в долгосрочной перспективе, тогда как 96 96

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

влияние проведения мегасобытия на имидж региона можно оценить в настоящий момент. Повышение статуса и престижа страны и города на международном уровне, новая концепция брендинга, разработка новой брендовой символики и работа над повышением ее узнаваемости, активное освещение Универсиады в СМИ — неполный перечень факторов, которые также воздействуют на социально-экономическую ситуацию региона. 9 июня 2015 года в Республике Татарстан прошло не менее грандиозное по своему замыслу событие — торжественное открытие Иннополиса, города большого будущего. В будущем именно этот день будут вспоминать, говоря о зарождении основы бренда IT-столицы РФ. Университет Иннополис был создан 10 декабря 2012 года в форме автономной некоммерческой организации. Это федеральный проект по созданию центра образовательных программ и исследований мирового значения для поддержки ускоренного развития отрасли информационных технологий в соответствии с «дорожной картой», утвержденной распоряжением правительства РФ от 30 декабря 2013 г. № 2602-р. «Проект создания города-спутника «Иннополис» и Университета является одним из определяющих факторов восприятия Республики Татарстан, формируемый на основе проработанного имиджа территории и представляющий собой проявление потребительских предпочтений, направленный на выстраивание рейтинга региона посредством создания дополнительных конкурентных преимуществ и являющийся инструментом развития региональной экономики. Иннополис станет главным центром развития IT-отрасли в стране, привлекая талантливых специалистов со всей России, а университет, в свою очередь, станет одним из ведущих технических вузов нашей страны, эта площадка будет востребована в масштабах всей России». Университет планирует сотрудничать с ведущими образовательными и научно-исследовательскими учреждениями и IT-компаниями по всему миру. Лекции будут проходить исключительно на английском языке. Это позволит привлечь лучших преподавателей и исследователей к научной работе Университета, предложить высококачественные учебные методики и использовать самые современные программы, способствующие качественному росту уровня IT-образования в России, с направлением на повышение научно-исследовательского потенциала региона и страны в целом. Так в 2013 году было привлечено 462,6 млн. руб. частных инвестиций. В 2014 году были запущены совместные исследовательские проекты с Университетом Эдинбурга, Швейцарской высшей технической школой Цюриха, технологическим университетом Карлсруэ, национальным университетом Сингапура, который является 8-м в рейтинге QS World University Rankings в области Computer Science & Information Systems. Иннополис вошел в число 19 победителей конкурса на создание центров прорывных исследований в области IT-технологий. Конкурс был организован Минкомсвязью РФ совместно с Минобрнауки РФ, а в группу экспертов вошли как представители науки, так и специалисты из лидирующих IT-компаний. Университет Иннополис получил от Минобрнауки РФ статус федеральной инновационной площадки (ФИП). Бизнес и государство получили возможность быстро открывать и апробировать новые образовательные программы, вести передовые научные исследования и разработки в Иннополисе, что обеспечивает приток молодых талантов в строящийся город и Республику Татарстан. В заключении, хотелось бы привести результаты анкетирования жителей Казани относительно их мнения об имиджевых характеристиках Татарстана и его столицы. Опрос проводился Центром перспективных экономичексих исследований АН РТ в рамках исследовательского проекта, направленного на выявление представлений населения об имидже РТ [11]. Название раздела Автор Название статьи

97 97

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

Распределение респондентов на вопрос: «По вашему мнению, какой слоган наиболее актуален для современной Республики Татарстан?»

Таким образом, результаты исследования показали, что в сознании населения города не сформировался один цельный образ столицы. Бренд территории находится в процессе становления, сформировываясь в реальном времени под сильным влиянием мегасобытий: Казань и город для молодежи, и спортивная столица, и культурный и научный центр России. Библиография 1. Анхольт С., Хильдрет Д. Бренд Америка: мать всех брендов. —М.: ООО «Издательство «Добрая книга», 2010. — 232 с. 2. Анхольт С. Брендинг: дорога к мировому рынку / С. Анхолт. — М.: Кудиц-Образ, 2004. — 272 с. 3. Барабанов А.С. Развитие территориального маркетинга в регионе // Проблемы развития территории. 2009. № 45. — С. 15 – 25. Режим доступа:http://pdt.vscc.ac.ru/index.php?module=Articles&a ction=view&aid=341(дата обращения: 01.06.15). 4. Булина А. О. Бренд территории как ключевой фактор её развития // Лабиринт. Журнал социальногуманитарных исследований. 2013. № 5. — С. 23 – 29. 5. Визгалов Д. Брендинг города. — М.: Институт экономики города, 2011. — 160 с. 6. Годовой отчет Университета Иннополис за 2013 г.[Электронный ресурс].URL:http://university. innopolis.ru/files/innopolis_university_annual_report_2013.pdf (дата обращения 01.06.15). 7. Информация министерства по делам молодежи и спорту Республики Татарстан [Электронный ресурс]. — Режим доступа:http://mdms.tatarstan.ru/rus/turnews.htm (дата обращения: 01.06.15). 8. Исследования PWC. Выделяя Казань на карте мира. Экономический эффект от проведения Универсиады-2013 в Казани. [Электронный ресурс]. URL:http://issuu.com/pwc_russia/docs/economic_ impact_of_kazan_2013_rus_0(дата обращения: 01.06.15). 9. Котлер Ф., Асплунд К., Рейн И., Хайдер Д. Маркетинг мест. Привлечение инвестиций, предприятий, жителей и туристов в города, коммуны, регионы и страны Европы. — СПб.: Стокгольмская школа экономики, 2005. — 376 с. 10. Материалы Всероссийского форума живых городов URBANFEST (Ижевск, 21-23 мая 2014). Д. Визгалов. О брендинге городов. [Электронный ресурс]. URL:http://2015.urbanfest18.ru(дата обращения: 01.06.15). 98 98

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

11. Носкова Е. П. Международные события как инструмент территоиального брендинга // Современные тенденции в управлении организационным и региональным развитием: тезисы докл. Межд. конф. (Казань, 28 окт. 2014). — Казань, 2014. — С. 195 – 199. 12. Общественное мнение об издержках Олимпиады [Электронный ресурс]. 27.06.2013.URL:http:// www.levada.ru/27-06-2013/obshchestvennoe-mnenie-ob-izderzhkakh-olimpiady (дата обращения: 01.06.15). 13. Селюков М.В. Формирование конкурентоспособного бренда региона [Электронный ресурс]. URL:http://www.rae.ru/fs/?section=content&op=show_article&article_id=7981181(дата обращения 01.06.15). 14. Татарстан представил свой бренд [Электронный ресурс]. — Режим доступа:http://www.advertology. ru/article127668.htm (дата обращения: 01.06.15). 15. Тимофеев М. Ю. Города и регионы России как (пост)индустриальные бренды // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2013. № 5. — С. 29 – 41. Режим доступа: http:/journal-labirint. com/wp-content/uploads/2013/12/timofeev02.pdf (дата обращения: 01.06.15). 16. Тимофеев М. Ю. Стимулирование территориальной идентичности и симулирование брендинга места // Вестник Пермского научного центра. — 2014. № 5. — С. 41 – 47. Режим доступа: http://www. permsc.ru/images/stories/vestnik_psc/2014_5/Timofeev.pdf (дата обращения: 01.06.15). 17. Универсиада в Казани: подводим итоги [Электронный ресурс]. 31.07.2013. URL: http://wciom.ru/ index.php?id=459&uid=114321 (дата обращения: 01.06.15). 18. Zenker S., Braun E. Branding a city — a conceptual approach for place branding and place brand // 39th European Marketing Academy Conference (Copenhagen, Denmark, 1-4 June, 2010). http://www.placebrand. eu/mediapool/85/857874/data/Zenker_Braun_EMAC2010.pdf

References 1. Anholt S., Hildreth J. Brend Amerika: mat' vsekh brendov. —M.: OOO «Izdatel'stvo «Dobraia kniga», 2010. — 232 s. 2. Anholt S. Brending: doroga k mirovomu rynku / S. Ankholt. — M.: Kudits-Obraz, 2004. — 272 s. 3. Barabanov A.S. Razvitie territorial'nogo marketinga v regione // Problemy razvitiia territorii. 2009. № 45. — S. 15 – 25. Rezhim dostupa:http://pdt.vscc.ac.ru/index.php?module=Articles&action=view&aid=341(data obrashcheniia: 01.06.15). 4. Bulina A. O. Brend territorii kak kliuchevoi faktor ee razvitiia // Labirint. Zhurnal sotsial'no-gumanitarnykh issledovaniĭ. 2013. № 5. — S. 23 – 29. 5. Vizgalov D. Brending goroda. — M.: Institut ekonomiki goroda, 2011. — 160 s. 6. Godovoi otchet Universiteta Innopolis za 2013 g.[Elektronnyi resurs].URL:http://university.innopolis.ru/ files/innopolis_university_annual_report_2013.pdf (data obrashcheniia 01.06.15). 7. Informatsiia ministerstva po delam molodezhi i sportu Respubliki Tatarstan [Elektronnyi resurs]. — Rezhim dostupa:http://mdms.tatarstan.ru/rus/turnews.htm (data obrashcheniia: 01.06.15). 8. Issledovaniia PWC. Vydeliaia Kazan' na karte mira. Ekonomicheskii effekt ot provedeniia Universiady-2013 v Kazani. [Elektronnyi resurs]. URL:http://issuu.com/pwc_russia/docs/economic_impact_of_kazan_2013_ rus_0(data obrashcheniia: 01.06.15). 9. Kotler F., Asplund K., Reĭn I., Khaĭder D. Marketing mest. Privlechenie investitsiĭ, predpriiatiĭ, zhiteleĭ i turistov v goroda, kommuny, regiony i strany Evropy. — SPb.: Stokgol'mskaia shkola ekonomiki, 2005. — 376 s. 10. Materialy Vserossiiskogo foruma zhivykh gorodov URBANFEST (Izhevsk, 21-23 maia 2014). D. Vizgalov. O brendinge gorodov. [Elektronnyi resurs]. URL:http://2015.urbanfest18.ru(data obrashcheniia: 01.06.15). 11. Noskova E. P. Mezhdunarodnye sobytiia kak instrument territoial'nogo brendinga // Sovremennye tendentsii v upravlenii organizatsionnym i regional'nym razvitiem: tezisy dokl. Mezhd. konf. (Kazan', 28 okt. 2014). — Kazan', 2014. — S. 195 – 199. 12. Obshchestvennoe mnenie ob izderzhkakh Olimpiady [Elektronnyi resurs]. 27.06.2013.URL:http://www.

Название раздела Автор Название статьи

99 99

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

ВХОД В "ЛАБИРИНТ"

levada.ru/27-06-2013/obshchestvennoe-mnenie-ob-izderzhkakh-olimpiady (data obrashcheniia: 01.06.15). 13. Seliukov M.V. Formirovanie konkurentosposobnogo brenda regiona [Elektronnyi resurs].URL:http:// www.rae.ru/fs/?section=content&op=show_article&article_id=7981181(data obrashcheniia 01.06.15). 14. Tatarstan predstavil svoi brend [Elektronnyi resurs]. — Rezhim dostupa:http://www.advertology.ru/ article127668.htm (data obrashcheniia: 01.06.15). 15. Timofeev M. Iu. Goroda i regiony Rossii kak (post)industrial'nye brendy // Labirint. Zhurnal sotsial'nogumanitarnykh issledovaniĭ. 2013. № 5. — S. 29 – 41. Rezhim dostupa: http:/journal-labirint.com/wp-content/ uploads/2013/12/timofeev02.pdf (data obrashcheniia: 01.06.15). 16. Timofeev M. Iu. Stimulirovanie territorial'noi identichnosti i simulirovanie brendinga mesta // Vestnik Permskogo nauchnogo tsentra. — 2014. № 5. — S. 41 – 47. Rezhim dostupa: http://www.permsc.ru/images/ stories/vestnik_psc/2014_5/Timofeev.pdf (data obrashcheniia: 01.06.15). 17. Universiada v Kazani: podvodim itogi [Elektronnyi resurs]. 31.07.2013. URL: http://wciom.ru/index. php?id=459&uid=114321 (data obrashcheniia: 01.06.15). 18. Zenker S., Braun E. Branding a city — a conceptual approach for place branding and place brand // 39th European Marketing Academy Conference (Copenhagen, Denmark, 1-4 June, 2010). http://www.placebrand. eu/mediapool/85/857874/data/Zenker_Braun_EMAC2010.pdf

100 100

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

Н. С. Журавлёва Журавлёва Нелли Сергеевна (Екатеринбург, Россия) — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Национального исследовательского ЮжноУральского государственного университета. E-mail: zhurnell@mail.ru

БОРЬБА ЧЕЛЯБИНСКИХ АВТОРОВ ЗА СТАТУС СОВЕТСКОГО ПИСАТЕЛЯ В 1930-Е ГОДЫ: МОТИВАЦИИ, СТРАТЕГИИ, РЕСУРСЫ Статья посвящена малоизученной в историографии проблеме – деятельности провинциальной творческой интеллигенции в период формирования административной системы управления и, в частности, практике социальной адаптации. При огосударствлении всех сторон советского общества реальной возможностью достичь материального благополучия для деятелей литературы и искусства становился способ превращения в государственных служащих, а именно: вхождение в состав творческих союзов СССР. На примере челябинских авторов показаны стратегии вхождения в Союз советских писателей и трудности, с которыми они столкнулись в процессе борьбы за статус профессионального литератора в 1930-е гг. Ключевые слова: Союз советских писателей, огосударствление культурной сферы, начинающие литераторы, практика социальной адаптации

N. S. Zhuravleva Nelly Zhuravleva (Yekaterinburg, Russia) — PhD in History, Associate Professor at the South-Ural State University, Department of History of Russia; E-mail: zhurnell@mail.ru

THE STRUGGLE OF CHELYABINSK AUTHORS FOR THE STATUS OF A SOVIET WRITER IN THE 1930S: MOTIVATION, STRATEGIES, RESOURCES This article is dedicated to a little-studied problem in historiography: the activities of provincial creative intelligentsia during the period when the government administration system had been formed and, in particular, the practice of social adaptation. Given the nationalization of all aspects of the Soviet society, becoming government employees, namely the incorporation into the Art Unions of the USSR, was a real opportunity for litterateurs to achieve material prosperity. On the example of Chelyabinsk the authors demonstrate the strategies of incorporation into the Union of Soviet Writers and the difficulties they faced in their struggle for the status of a professional writer in the 1930s. Keywords: Union of Soviet Writers, nationalization of society's cultural aspects, novice writers, practice of social adaptation. Название раздела Автор Название статьи

101 101

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

Период 1930-х годов — один из самых противоречивых в отечественной истории: именно тогда закладывались основные векторы дальнейшего развития страны. В частности, происходило оформление командно-административной системы управления, что отражало потребность строительства социализма в отдельной стране с опорой исключительно на внутренние ресурсы. Важнейшим среди таких ресурсов являлся духовный фактор, имманентно присущий каждой личности и обществу в целом. В этой связи «культурная революция», нацеленная на формирование нового — советского — человека стала «краеугольным камнем» индустриализации. Поэтому государство в качестве своей социальной опоры порождает такое уникальное явление как советская интеллигенция. После победы большевиков в Гражданской войне началась разработка стратегии управления литературно-художественными кадрами, которая к середине 1930-х годов обрела форму творческих союзов, фактически воспроизводивших структуру аппарата ЦК ВКП(б). Пионером среди них оказался Союз советских писателей, ибо именно литература, по мнению И. В. Сталина, была способна более эффективно передать социальный смысл, нежели другие виды искусства, в частности, живопись [4, с. 8]. Первый Всесоюзный съезд советских писателей, проходивший в августе 1934 года, инициировал создание региональных филиалов Союза. По разным данным в это время насчитывалось от 1500 до 2500 членов и кандидатов. Через несколько лет эта цифра вырастет за счет выдвижения периферийных авторов. Среди мотивов вступления в Союз советских писателей следует назвать улучшение материально-бытовых условий, повышение социального статуса, соучастие в жизни своей страны, желание избежать тяжелого физического труда, повышение уровня образования, романтические представления о профессии писателя. С конца 1920-х годов население СССР оказалось втянуто в социалистический эксперимент – первый в мировой истории, который прежде казался утопией. Желание быть сопричастным такому грандиозному прорыву было вполне закономерным явлением. Между тем потребность в слиянии с целым не исключала заботу о собственных интересах. Начинающие писатели были вынуждены сочетать литературный труд с работой на заводе. Например, прославившие Южный Урал авторы приехали в годы первых пятилеток по «комсомольскому почину» на строительство Челябинского тракторного и Магнитогорского металлургического заводов. Покинув сельскую местность, они столкнулись с проблемами городов: поиск работы и жилья, социальная незащищенность, невозможность перевезти семью и пр. В этом смысле труд писателя казался им гораздо привлекательнее: нет черной работы, более высокий социальный статус по сравнению с рабочими, возможность командировок, творческих отпусков и прочие гарантии. Стать писателем казалось гораздо проще, чем художником или музыкантом, ведь для этого не требовалось специальное образование. Кроме того, ушли в прошлое представления об элитарности искусства, что отражало массовизацию культуры в ХХ столетии. В Советском государстве — утилитарном по своей сути, бытовало представление о том, что литературная работа — такая же работа, как и любая другая. Труд провозглашался основной обязанностью советского человека, а значит, он мог освоить любую профессию. Как следствие — происходила ранняя профессионализация начинающих писателей, которые отрывались от трудовой среды, стремясь зарабатывать на жизнь лишь творчеством. Многие из них превращались в «литературоделов», которые ничего не печатали, зато становились чрезвычайно активными, когда обсуждались вопросы личного благополучия. По мнению В. Антипиной, основная масса литераторов стремилась в Союз советских писателей для получения материальных выгод. Такой вывод она сделала, опираясь на анализ писем и протоколов 102 102

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

заседаний [1, с. 49]. В этой связи набор стратегий их поведения определялся стремлением войти в состав этой организации. В числе прочих важнейшим критерием членства в Союзе являлось публикация произведений, соответствующих соцреалистическому канону. На первый взгляд, у челябинцев, живущих в крупнейшем индустриальном центре, не могли возникнуть сложности в освещении промышленных успехов. Однако львиная доля челябинской печатной продукции издавалась в Свердловске из-за отсутствия собственной производственной базы и кадров, что приводило к удорожанию и задержке издания. Неразвитость издательской базы отражала скудость дореволюционной культурной традиции, объясняемой историческими факторами. Южный Урал в силу пограничного расположения выполнял в Российской империи преимущественно защитные и торговые функции. Творческая интеллигенция была малочисленна и не имела социальной базы. По мнению А. Шмакова, в дореволюционном Челябинске жили лишь два писателя (А. Г. Туркин и М. Г. Чучелов), и были изданы четыре книги [11, с. 1]. Вследствие этого литература здесь зародилась на платформе советской власти и по ее инициативе: «Союз советских журналистов, поэтов, писателей, художников» (СоСоЖурПоПиХу) стал первым объединением города. Он появился в 1920 году после приезда уполномоченного Пролеткульта поэта И. В. Шувалова. Только в период сталинских пятилеток началась модернизация Южного Урала, потянувшая за собой трансформацию социально-экономической и культурной сфер. Весной 1936 года возникло Челябинское государственное издательство (ЧелябГИЗ) — первое в регионе. Но судя по документам, вплоть до Великой Отечественной войны оно так и не сумело наладить полноценную работу, что объяснялось частой сменой редакторского состава из-за репрессий, а также неоднократными реорганизациями местного филиала Союза советских писателей. Его региональные отделения в большинстве случаев институционально были мало различимы, однако создание челябинского Оргкомитета имело свою специфику. Во-первых, он был создан позднее многих других и не имел серьезной материальной базы. В частности, областные Оргкомитеты Союза заменили собой филиалы Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) после постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных объединений» от 23 апреля 1932 года. В наследство от предшественников они получили творческий коллектив, помещение, издательские мощности и пр. В Челябинске подобного преобразования не произошло. После «чистки» в январе 1930 года Челябинская ассоциация пролетписателей (ЧАПП) была распущена. Многие литераторы покинули город. Литературное ядро, сформированное в 1920-е годы, распалось. Во-вторых, до 1934 года Челябинская область входила в состав Свердловской, а значит, челябинские писатели являлись членами Свердловского Оргкомитета, возникшего еще в 1932 году. Реорганизация области потребовала создания собственной структуры: в декабре 1935 года возник челябинский Оргкомитет, официально утвержденный Правлением 19 января 1936 года [10, л. 30]. Его одновременное создание с ЧелябГИЗом объяснялось стремлением государства использовать писателей для идеологической поддержки режима, что предполагало массовое книгоиздательство. Из Москвы командировали поэта Э. А. Шиллера, ставшего и первым председателем Оргкомитета, и первым директором издательства. Между тем уже вскоре стало ясно, что он не справился с поставленными задачами. Причины неэффективности его работы объяснялись запоздалым созданием организации: нет ответственного секретаря, работа ограничена случайными встречами писателей с издательством, нет систематической работы, нет помещения, нет денег и даже сметы. Название раздела Автор Название статьи

103 103

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

Еще одной стратегией получения заветного статуса советского писателя для челябинцев стало подчинение областному сектору Союза писателей, возникшему в декабре 1934 года. Его работники консультировали и рецензировали сочинения начинающих авторов. Сектор также гарантировал публикацию их лучших произведений в центральных издательствах [7, л. 18]. В частности, в 1935 году вышел роман южно-уральца И. Т. Коробейникова «Застоинцы». Между тем без личных контактов с писателями деятельность областного сектора была малопродуктивна. Для этого к каждому областному отделению прикреплялись московские писатели. Уже в апреле 1936 года Челябинск и Магнитогорск посетили критики И. Л. Френкель и Б. Я. Гроссман. Они пришли к выводу, что никто не руководит литкружками, не ведет консультаций в издательстве и газетах. Эти недостатки они связали с материальными трудностями. Например, они признали, что Э. А. Шиллер почти не пишет в последнее время, т. к. перегружен издательской работой и живет в чрезвычайно тяжелых условиях (не имеет сносной квартиры, дочь заболела острым туберкулезом), поэтому и оргработе Союза советских писателей уделяет мало внимания. Челябинский горком не следит за работой литактива, а «<…> у ряда работников неправильная точка зрения — они думают, что нужно “импортировать” писателей из Москвы для постоянной работы» [5, л. 1]. Такой высокий авторитет столичных писателей объяснялся молодостью авторов, для которых слово опытных литераторов было очень весомым. Однако приезжавшие в этот период З. И. Факторович (Фазин), А. Л. Хмара (Банквицер), С. И. Пакентрейгер, И. А. Рахтанов обещали помочь, но ограничились только рецензированием. Специалисты не желали переезжать сюда из-за нерешенности квартирного вопроса. Потому эпизодические визиты в провинцию нередко воспринимались ими как дополнительный заработок. Так, Б. С. Ицын вспоминал, что в сентябре 1936 года приехали писатели Я. З. Шведов и Н. В. Богданов. Они начали с того, что потребовали с завода 1000 рублей за свой вечер. В числе литераторов, посетивших Челябинск, оказался и некий «литературный проходимец». М. Альтшуллер, называясь писателем, «втирался» в доверие к директорам предприятий и, обещая написать книгу, получал гонорар. Правда вскрылась, когда «скороспелые рукописи» попали в издательство. Таким способом он заработал огромную сумму: 7000 рублей получил от Станкостроя, 5000 рублей — от завода «Миассзолото», еще 4500 рублей — от ЧелябГИЗа [2]. Подобная авантюра стала возможна в Челябинске из-за отсутствия взаимодействия между писателями, администрацией города и издательством, а также бездействия Оргбюро. Его состав обновился уже через девять месяцев: на смену Э. А. Шиллеру пришел В. А. Светозаров. В числе прочих причиной смены руководства стала нехватка финансирования. К примеру, в 1936 году было получено всего 1500, а израсходовано 14800 рублей. В это время местные силы пытались реализовать стратегию воспитания собственных литературно-художественных кадров. В частности, при ЧелябГИЗе возникла литературная консультация. Ее критик В. Вадимов неудачи начинающих авторов объяснял стремлением к оригинальности, а требовалась простота, но не упрощение. Сами литераторы оправдывали свое творческое бессилие невниманием местного обкома и профсоюзов, представители которых признавались, что не видят разницы между писателем и газетчиком. Свои надежды они связывали с изданием в апреле 1937 года литературно-художественного альманаха «Стихи и проза», первого на Южном Урале. Между тем писательская организация осталась в стороне от этого события. Ее потряс очередной конфликт. В. А. Светозаров был обвинен в злоупотреблении служебным положением: «<…> выписал незаконно себе командировочные, оплачивал квартиру в Магнитогорске. Тесть Светозарова, работая бухгалтером оргбюро, способствовал 104 104

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

неправильным проделкам своего начальства» [6, л. 7]. Судя по многочисленным документам, подобные явления были типичными для отделений Союза писателей по всей стране. В итоге летом 1937 года коллегиальное руководство (правление) заменялось институтом уполномоченных. В качестве причины указывалось следующее: «Вместо того, чтобы быть творческими объединениями, правления превратились в учреждения с раздутым аппаратом, пожирающим большие суммы денег, с бюрократическими методами работы» [6, л. 31]. В Челябинске эта реорганизация лишь усугубила противоречия: избранные уполномоченные так и не успели вступить в должность. В. Ф. Губарев и В. А. Макаров один за другим были репрессированы, что еще больше дезорганизовало местных литераторов. Кроме того, из-за ареста Б. А. Ручьева, В. Ф. Губарева и М. М. Люгарина не осталось ни одного члена Союза писателей. Вследствие этого сложилась парадоксальная ситуация: формально не было организации, зато существовали авторы, которые продолжали публиковаться в печати и отчислять в Литфонд проценты от гонораров. Этот литературный актив избрал временное бюро, но оно не приступило к работе из-за отсутствия юридического статуса, а значит, и финансирования. Можно предположить, что аналогичные затруднения испытывали многие региональные отделения Союза советских писателей в этот период. Они объяснялись не только репрессиями, особенностями социалистической модернизации, но и отсутствием разработанной системы управления периферией. Институт уполномоченных вскоре заменили коллективным руководством. При региональных альманахах создавались художественно-редакционные советы, в состав которых входили директор издательства, редакторский состав и местные писатели [7, л. 75]. Между тем в Челябинске такое положение дел существовало де-факто уже несколько лет. Из-за отсутствия отделения Союза местные писатели группировались вокруг ЧелябГИЗа. Благодаря издательству авторы имели возможность печататься, получать гонорар и консультацию редактора. Основные события культурной жизни области также инициировались издательством: областные совещания начинающих писателей 1-3 марта 1937 года и 30 декабря 1938 года, а также выпуск шести номеров альманаха «Стихи и проза». Несмотря на то, что региональные отделения ОГИЗа сразу оказались под жестким контролем, полностью финансировались из центра и подвергались цензуре со стороны Главлита, редактор все-таки имел возможность издавать произведения местных авторов. Однако с 1939 года запрещаются публикации без предварительного просмотра рукописи в Москве, что повышало уровень зависимости областных писателей от центра. Это обстоятельство больно ударило по их материальному положению и самолюбию. К примеру, так называемое «Челябинское дело» вызвало серьезный резонанс и потребовало вмешательства Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б). После рецензии Е. В. Златовой ОГИЗ запретил четвертый выпуск альманаха «Стихи и проза». У нее сложилось впечатление, что составители набирали материал на двести страниц текста, «<…>довольствуясь отрывками, глядя сквозь пальцы на низкое качество и надеясь выгадать на тематической остроте произведений» [8, л. 44]. Возмущение челябинцев отразило их письмо заведующей издательским управлением ОГИЗа Е. Смородинской. Вскоре последовало обращение к Правлению Союза советских писателей, в котором просили «<…>помочь доказать товарищам из ОГИЗа, что их распоряжение и рецензия имеют мало общего с линией партии в руководстве начинающими писателями» [8, л. 42]. Апелляция к партии как высшему арбитру давно уже превратилась в примету времени. На заседании бюро областных комиссий 23 июня 1939 года большинство участников согласились с позицией Е. В Златовой, признав, что доля вины лежит на редакторе альманаха. Ей напомнили, что рецензия отражает только личное мнение, и рецензент лишен права делать админиНазвание раздела Автор Название статьи

105 105

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

стративные выводы. Письмо челябинцев признали хулиганским, а их метод – недостойным звания советского писателя. Очевидно, что этот конфликт между челябинскими писателями и Правлением назревал уже давно. Резкий тон письма определялся неопределенностью положения организации. В 1939 году возникло отделение Союза и филиал Литфонда. В Литфонд приняли шесть человек, а в организацию не успели. Потому случались казусы, когда представители Литфонда требовали отчеты несуществующего отделения Литфонда. Сами писатели признавались, что бюро не может выехать в область и оплатить консультирование произведений. «У нас нет ни клуба, ни угла, где мы могли бы собраться» [8, л. 27], — обращались они в очередном письме на имя Правления. Член бюро областных комиссий Л. Я. Шапиро, командированный для разбирательств в Челябинск, пришел к выводу: «Когда были уполномоченные, в Челябинск тоже был выделен. На него была доверенность и пр. С того времени, очевидно, и осталась там печать и все прочие формальные признаки» [8, л. 39]. Судя по документам, накануне Великой Отечественной войны так и не удалось восстановить утраченный статус Челябинского отделения Союза советских писателей. Таким образом, на примере челябинцев, пришедших в своей массе в литературу «от станка», показаны преграды на пути достижения статуса советского писателя в провинции. Эта борьба осложнялась тем, что государство еще только вырабатывало стратегию управления периферией, пытаясь реализовать опыт, беспрецедентный в мировой практике. Из-за ограниченности ресурсов существенно затруднялась социальная адаптация челябинских литераторов в условиях административной системы управления. Основные среди них — наличие единственной типографии, печатающей преимущественно газеты; малочисленность специалистов, из-за чего страдала литературная учеба; ограниченность финансовой базы по причине формального роспуска отделения Союза и невнимания местных властей; издание всего лишь одного альманаха «Стихи и проза» и др. Как результат – в Челябинске до Великой Отечественной войны так и не сложился круг профессиональных писателей, посвятивших себя исключительно литературному труду, и это несмотря на моральное и материальное стимулирование государства. Между тем вне формализованной причастности к Союзу советских писателей творческая деятельность была бесперспективна, а ее носитель фактически становился «социальным трупом». В этой связи приоритетной стратегией приспособления становилось приобщение к этой структуре. Подобный прагматизм отражал потребность выживания, присущий эпохам резких перемен. В условиях огосударствления всех сторон советского общества реальной возможностью достичь благополучия становился способ превращения в государственных служащих. Для деятелей литературы и искусства подразумевалось вхождение в состав творческих союзов СССР. Неудивительно, что вскоре Союз советских писателей превратился в бюрократическую организацию с материально-бытовым уклоном, в центре внимания которого находились преимущественно лишь различные хозяйственные дела и окололитературные споры. Безусловно, эта тенденция вызывала беспокойство у руководства страны, о чем свидетельствуют протоколы заседаний Правления, а также статьи в «Правде» и «Литературной газете». Между тем, возможно, подобное утилитарное отношение к творческому союзу было во многом спровоцировано самими руководителями Политбюро ЦК ВКП(б). Так, по мнению Т. М. Горяевой, после постановления «О перестройке литературно-художественных организаций» массовая ликвидация литературных организаций и ограничение их издательской деятельности обусловили тяжелую социальную обстановку и даже бедность в среде мастеров 106 106

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

слова [3, с. 241]. Вследствие этого идеологическая атмосфера в СССР 1930-х годов, непростые материальные условия и социальная незащищенность литераторов стали искусственно созданными факторами их вступления в Союз писателей. Также можно предположить, что руководители государства были готовы смириться с подобным положением вещей: альтернативной Союзу структуры не было, да и вряд ли она могла появиться накануне грядущей мировой войны, а в этот период государство особенно нуждалось в помощи писателей для выработки патриотизма и идеологических стимулов к труду. Библиография

1. Антипина В. А. Повседневная жизнь советских писателей в 1930 – 1950-е гг. — М.: Молодая гвардия, 2005. — 408 с. 2. Борисов Н. Литературный проходимец // Челябинский рабочий. 1936. 15 августа. 3. Горяева Т. М. Политическая цензура в СССР, 1917-1991 гг. — М.: РОССПЭН, 2009. — 408 с. 4. Громов Е. И. Сталин: искусство и власть. — М.: Эксмо, 2003. — 544 с. 5. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. 288. Оп. 1. Д. 676. 6. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. 288. Оп. 2. Д. 220. 7. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. 288. Оп. 3. Д. 268. 8. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 631. Оп. 5. Ед. хр. 153. 9. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 631. Оп. 5. Ед. хр. 193. 10. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 631. Оп. 5. Ед. хр. 35. 11. Шмаков А. Творчество, отданное народу // Уральская новь. Ноябрь 1967.

References 1. Antipina V. A. Povsednevnaia zhizn' sovetskikh pisatelei v 1930 – 1950-e gg. — M.: Molodaia gvardiia, 2005. — 408 s. 2. Borisov N. Literaturnyi prokhodimets // Cheliabinskii rabochii. 1936. 15 avgusta. 3. Goriaeva T. M. Politicheskaia tsenzura v SSSR, 1917-1991 gg. — M.: ROSSPEN, 2009. — 408 s. 4. Gromov E. I. Stalin: iskusstvo i vlast'. — M.: Eksmo, 2003. — 544 s. 5. Ob"edinennyi gosudarstvennyi arkhiv Cheliabinskoi oblasti (OGAChO). F. 288. Op. 1. D. 676. 6. Ob"edinennyi gosudarstvennyi arkhiv Cheliabinskoi oblasti (OGAChO). F. 288. Op. 2. D. 220. 7. Ob"edinennyi gosudarstvennyi arkhiv Cheliabinskoi oblasti (OGAChO). F. 288. Op. 3. D. 268. 8. Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv literatury i iskusstva (RGALI). F. 631. Op. 5. Ed. khr. 153. 9. Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv literatury i iskusstva (RGALI). F. 631. Op. 5. Ed. khr. 193. 10. Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv literatury i iskusstva (RGALI). F. 631. Op. 5. Ed. khr. 35. 11. Shmakov A. Tvorchestvo, otdannoe narodu // Ural'skaia nov'. Noiabr' 1967.

Название раздела Автор Название статьи

107 107

Лабиринт

#2/2015 #1/2014

Т. М. Трошина Трошина Татьяна Михайловна (Екатеринбург, Россия) — кандидат искусствоведения, доцент кафедры музееведения и прикладной культурологии, Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б. Н. Ельцина; Email: t.m.troshina@urfu.ru

ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ ГРАНИЦ КОНФОРМИЗМА И НОНКОНФОРМИЗМА ПОСЛЕ «ОТТЕПЕЛИ»: СТУДИЯ Н. Г. ЧЕСНОКОВА В статье предлагается осмысление опыта творческой деятельности студии Н. Г. Чеснокова в Свердловске на фоне переформатирований границ конформизма и становления нонконформизма. Статья содержит проекцию в прошлое и настоящее творческих организаций изобразительного искусства. Ключевые слова: творческие союзы, цикличность нонконформизм, оттепель, бидермайер, суровый стиль.

истории,

конформизм

T.M. Troshina Tatiana Troshina (Yekaterinburg, Russia) – PhD in Study of Art, Associate Professor at the Ural Federal University; Email: t.m.troshina@urfu.ru

REFORMATTING BORDERS BETWEEN CONFORMISM AND NONCONFORMISM AFTER THE "THAW": STUDIO OF N. G. CHESNOKOV The article offers interpretation of creative activity of the studio of N. G. Chesnokov in Sverdlovsk within the context of reformatting borders of conformism and development of non-conformism. The article reflects on the past and present of creative organizations in the field of fine art. Keywords: creative unions, historical cycles, conformism and non-conformism, the Thaw, biedermeier, Severe style «Творческие союзы как голос сообщества» — дискуссия на эту тему прошла в Государственном центре современного искусства (ГЦСИ) в прошлом году в рамках программы «Искусство, память, история». Дискуссия в ГЦСИ показала кризис АИС (Международной ассоциации искусствоведов), обнаружила сложности диалога разных поколений искусствоведов. Конец прошлого века и начало нового тысячелетия для Академии художеств и Союза художников как правопреемников институций СССР были периодом значительных преобразований. ГЦСИ, основанный в 1992 году, показал возможности слаженной и целенаправленной работы молодой творческой организации приобретающей все более развернутый сетевой характер. Так, например, Уральский филиал ГЦСИ — активно работающая площадка, где про108 108

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

ходят значимые мероприятия в области современного искусства: выставки, лекции, семинары, арт-лаборатории. Организованная им Уральская индустриальная биеннале современного искусства существенно сблизила традиционные музеи, университетскую науку и актуальное искусство. Полемика вокруг актуального и традиционного искусства, новая политика финансирования культуры, ситуация нового разворота в деятельности творческих организаций делает актуальным тезис о цикличности русской истории, повторяемости ситуаций в истории и культуре России: «…повторяемость культурных форм — показатель дискретности культурноисторического процесса, распадающегося на замкнутые циклы с волнообразной динамикой» [6]. Переформатирование границ конформизма и нонконформизма происходили в истории русского искусства многократно на фоне кризисов и подъемов страны и культуры. Появление первых творческих союзов в России произошло, когда после блистательного расцвета романтизма в середине XIX столетия наступило затишье, а затем кризис академического искусства. «Сознательный эклектизм» (Даниэль) [3] академической системы преподавания и творчества оказался несозвучным пореформенному времени «Заученные формы и остаются заученными формами в продолжение всей жизни художника — столетняя история нашего искусства это доказывает. Дай бог поскорее отделаться от этих заученных форм, забыть их» писал В. Стасов в 1861 году [13]. «Бунт четырнадцати», произошедший в Академии художеств в 1863 году, продемонстрировал невозможность для наиболее талантливых и перспективных студентов дальнейшего конформизма и следования академическому методу. Эти первые в России «нонконформисты» образовали Артель свободных художников по образцу коммун из романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?», ставшую первым опытом независимого творческого объединения. Опыт Артели показал сложность «коммунистического» сосуществования творческих людей. Преобразование артели в Товарищество передвижных выставок (1870 — 1925) стало не только более целесообразным творческим союзом, но и прорывом в арт-маркетинге. Эти события стали катализатором процесса размежевания академического и салонного искусства с новыми демократическими устремлениями культуры. Наступает время когда «оппозиция гения и вкуса столь абсолютна, что всякие попытки совместить «приятное» с «подлинным» обречены на провал» [17]. На фоне продукции салонного вкуса особое значение приобретают работы передвижников контрастирующие с мастеровитой, внешне привлекательной академической живописью. И. Н. Крамской иронически замечает о Г. И. Семирадском: «Талант этот не из тех, которые незаметно входят в интимную жизнь человека, сопровождают ее всегда, и чем дальше, тем делаются все необходимее; нет, этот налетит, схватит, заставит рассудок молчать, и потом вы только удивляетесь, как это все могло случиться» [7, с. 175]. Процесс, ухода от академических норм, стимулировавший проявление творческой индивидуальности, привел к полной свободе художественных исканий, плюрализму формы и в дальнейшем к нарастающему разнообразию художественных объединений начала ХХ века. В этом процессе складывался авангард, радикально изменивший как искусство, так и статус художника. Новый заморозок периода «сталинского ампира» сделал главной фигуру художника-конформиста. Соцреализм стал своего рода ширмой или маской, когда «…граница между жизнью и искусством нарушается принципиально, и именно беспрестанное колебание между ними оказывается востребованным» [12]. Способом выживания экс-авангардистов становится художественная тематика и стилистика, вписывающаяся в доктрину соцреализма, одобренного в 1932 году партийными органами в литературе и искусстве. Параллельно созданию Союза советских художников и других творческих союзов в советский период формируется феномен Название раздела Автор Название статьи

109 109

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

художественной самодеятельности. Изорам (ИЗО рабочей молодежи) разрабатывал экспериментальные формы декоративно-прикладного искусства во второй половине 1920-х — начале 1930-х годов [10]. Вместе с тем в Изораме как одном из направлений клубной самодеятельности проходила реализация сценария новой культуры в области изобразительного искусства. К концу 1930-х гг. часть институций, занимавшихся обучением самоучек, была закрыта, а другая часть подчинена централизованной системе творческих союзов, руководствовавшихся единой для всех идеологией. После 1932 года до начала 1950-х годов самодеятельное искусство рассматривается как подготовка к дальнейшему профессиональному обучению. В конце 1950-х гг. основная часть произведений самоучек из Третьяковской галереи была передана в Московский областной Дом народного творчества и в Загорский музейный фонд [8]. На этот период приходится формирование в Свердловске изостудии Николая Гавриловича Чеснокова. В своих мемуарах он вспоминает, как в течение пятнадцати лет руководил изостудией при Свердловском Доме Культуры железнодорожников (в народе более известной как «студия Чеснокова»). В 1959 году художники Геннадий Калинин и Евдокия Евдокимова пригласили Чеснокова в этот ДК [16]. Постепенно рядовая изостудия стала превращаться в детище «оттепели» — клуб неангажированного самодеятельного народного творчества, центр дополнительного образования студентов творческих специальностей и место подготовки к вступительным экзаменам в художественные учебные заведения. В Москве в Центральном ДК железнодорожников ежегодно проводились выставки подведомственных студий. После успеха в Москве выставки учеников Н. Г. Чеснокова экспонировались в Будапеште, Париже, Вене, Хельсинки. В разные годы в них принимали участие В. Чурсин, Г. Калинин, С. Васькина, С. Тарасова, Н. Коротовских, А. Карагяур и др. профессиональные и самодеятельные художники. В обсуждении выставок принимали участие Г. Мосин, В. Волович, М. Брусиловский, Е. Гудин, С. Киприн и другие ведущие художники Свердловска. Как пишет Н. Г. Чесноков, «я не неволил учеников, поэтому наряду с поклонниками соцреализма свободно экспериментировали и любители авангарда: А. Таршис, Е. Арбенев, В. Гаврилов, В. Дьяченко [15]. Это были будущие основатели «Уктусской школы». Студия Чеснокова была отчасти аналогом Экспериментальной студии живописи и графики Элия Белютина, которая в 1962 году стала жертвой посещения Н. С. Хрущёвым выставки неоавангардистов. Через 100 лет после Бунта Четырнадцати возникла ситуация публичного конфликта власти и художников. Экспозицию, организованную Белютиным и художниками его студии, запретили и убрали из Манежа. Вместе с ней критике подверглись художники Эрнст Неизвестный и другие художники, чьи произведения расходились с официальным вкусом. Эти события стали катализатором формирования советского андеграунда. Более устойчивое развитие студии Чеснокова можно объяснить не только нестоличностью ее положения, но прежде всего тем, что она была частью дворца культуры. Клубная культура — особый феномен советского периода. Советские дворцы культуры были продолжателями традиций российских народных домов, появившихся в 1880-х годах. Клубы народной культуры осуществили идею, рожденную Пролеткультом, «Культуру — в массы!». В роскошных зданиях, богатом антураже дворцов культуры, театральных, музыкальных, технических студиях зримо воплотилась идея прекрасного будущего. Финал романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова навеян заметкой в газете «Гудок» о том, как руководство клуба вместо того, чтобы приобрести радиоприемник с громкоговорителем, закупило дорогие стулья. В Свердловском ДК железнодорожников, одном из самых красивых зданий города, Чесноков получил просторное помещение для самодеятельных художников. Здесь происходило 110 110

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

художественное развитие людей разных возрастов и уровней подготовки, сторонников традиций и неформалов, будущих представителей нонконформизма. Специфика изостудии того времени была в том, что туда также как в самодеятельный театр или другой кружок мог прийти любой рисующий человек и воспользоваться возможностью общения с опытными педагогами, вместе со всеми работать в мастерской, обсуждать классическое или современное искусство, поехать на этюды. Несколько выходцев из студии Чеснокова оказались среди участников «Уктусской школы» (1964 — 74 гг.) инициировавшей «второе пришествие концептуализма на российскую землю» [15]. Так, Анна Таршис (она же Ры Никонова) занималась визуальной поэзией, мэйл-артом. В. Дьяченко определил себя как гиперреалиста с уклоном в концептуализм. По словам Таршис, Дьяченко был первым советским концептуалистом. Нонконформизм выходцев из студии Чеснокова по мнению исследователей, отмечающих «бум альтернативной культуры в Свердловске», явление своеобразное, независимое от столичных влияний [4]. Н. Г. Чесноков называет атмосферу своей студии — «…наше свободное вероисповедание» и вспоминает как оно обратило на себя внимание отдела агитации и пропаганды обкома КПСС [17], после чего в Екатеринбурге начал формироваться апт-арт. Квартирные выставки в 1970-е годы, как своего рода пародия на Товарищество передвижников, «хождение в народ» в ХХ веке, происходили параллельно передвижным выставкам из столичных музеев периода «музейного бума» 1960 — 80-х годов. Эти яркие проявления «оттепели», также как театральное студийное движение, обусловили вклад студийной культуры 1960 — 70-х годов в подготовку профессионалов в разных сферах искусства. Поэтому в преобладающем большинстве из студии ДКЖ вышли неординарные художники. Наталья Утгоф (Заикина), стала архитектором и основателем первого в Екатеринбурге частного архитектурного бюро «Утгоф и К», Любовь Петрова — художником Томского театра кукол, создавшим вместе с Романом Виндерманом яркий театр, объездивший мир, Ирина Мотыль — художником по костюмам кино и матерью известного представителя младшей линии концептуализма Аркадия Насонова, внука Владимира Мотыля. А. Вохменцев, С. Тарасова, В. Чурсин, Б. Шапко, В. Липец и многие другие известные художники не нуждаются в комментариях. Живопись «оттепели» в творчестве Г. Н. Калинина, А. Н. Коровкина и наивных неопримитивистов — это еще один аспект, который просматривается в истории студии Чеснокова. Он вписывается в эволюцию стилистики и тематики советского искусства 1950–1970-х годов от оттепельного искусства, точно определенного А. Бобриковым как мир «бидермайера» [1], к суровому стилю, который, в свою очередь, формируется параллельно с нео-авангардом. Творческий метод самого Чеснокова в этот период эволюционирует от картин в духе бидермайера («Девушка на камушке», «Заочница») к суровой романтике северных пейзажей в духе Рокуэла Кента. Инфантильность мироощущения, характерная для времени оттепели, точно вписалась в мир наивной самодеятельной живописи и осталась доминирующей в творчестве С. Тарасовой, Н. Коротовских и особенно А. Н. Коровкина, имя которого вошло во «Всемирную энциклопедию наивного искусства» [18]. В творчестве студийца Г. Н. Калинина проявилась традиция учителя Н. Г. Чеснокова бубновалетовца А. Осьмеркина. Суровый стиль в творчестве студийцев оказывается созвучным Уралу, его природе и индустриальным традициям. Уникальность опыта студии Чеснокова в гармоничном сосуществовании чудаков и прагматиков, основанном на уважении к художнику как творческой личности, на идее необходимости искусства как самовыражения человека в релевантном мире. Плюрализм формы, возможный в самодеятельности может проявить себя как в следовании традиционному академическому или традиционному народному, фольклорному, так и в выражении своей субъектНазвание раздела Автор Название статьи

111 111

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ

ности, индивидуальности. Не прижилось в студии, пожалуй, только салонное и красивенькое. Самовыражение не предполагает в качестве основной цели понравиться публике. В условиях социализма «продаться» не главная задача художника. Отсюда отсутствие в творческих результатах студийцев полюсов официального и оппозиционного, крайностей красивенького или брутального нонконформизма и конформизма. Естественная неформальность студийного искусства воплощала утраченную в середине ХХ века советскую идею свободы. Проявленный в студийном искусстве позитивный имидж власти, определяемый, кроме прочего, заботой о развитии культуры в массах, идеей освобождения труда, нашел свое продолжение в культурной политике конца 1980-х — начала 1990-х. В какой-то мере идеи освобожденного творческого труда воплотились в деятельности общества «Картинник», созданного в 1987 году поэтом и «панк-скоморохом» Б.У.Кашкиным, согласно мнению которого искусство — не материальное произведение, которое должно и можно продать, но акт коммуникации, безвозмездного обновления восприятия мира в голове конкретного индивида. Изобилие салонных художников, всплывших на волне коммерциализации, уравновешивалось в 1990-е годы искусством аккумулируемым Государственным центром современного искусства, который стал играть заметную роль культурной жизни России. Сегодня, ГЦСИ продолжает деятельность, направленную на развитие и популяризацию отечественного современного искусства, его продвижение к зрителю. Уральская индустриальная биеннале современного искусства, направившая свое внимание на развитие новых стратегий и способов репрезентации, стремится сегодня вовлечь в художественный процесс работников предприятий, ставших площадками проектов. И в этом, пожалуй, есть отзвук опыта, рожденного наиболее гуманистическими идеями социализма, ярко проявившегося в сложный переходный период отечественной культуры. Проблема творческих союзов и объединений становится в наши дни особенно актуальной. Феномен изостудии как студиоло — места для гуманистических занятий, родившийся в культурной парадигме эпохи Возрождения, открывшей мир человека-творца, перевоплощался в разных социально-культурных ситуациях в творческих объединениях и группах. В этой эволюции сохранились феноменологические черты студии: осмысление наследия и творческий эксперимент, расширение кругозора и общность интересов, сосуществование консервативного и либерального, коллективные действия профессионалов и любителей... Библиография 1. Бобриков А. Суровый стиль: мобилизация и культурная революция // Художественный журнал. 2003. № 51/52. URL: http://xz.gif.ru/numbers/51-52/surovo (дата обращения: 12.02.2015). 2. Вентеннале «Сурикова 31» в Екатеринбургском музее изобразительных искусств // Музеи России. URL: http://www.museum.ru/N30056 (дата обращения: 11.02.2015). 3. Даниэль С. М. Картина классической эпохи. Проблема композиции в западноевропейской живописи XVII века. — М.: Искусство, 1986. — 220 с. 4. Жумати Т. П. Художественный андеграунд 1960–1980-х гг. столицы и провинция // Известия Уральского университета. 2005. № 35. — С. 170 – 182. 5. Квартирные выставки 1956–1979 гг. Мемориальная выставка в музее «Другое искусство». URL: http://other-art.rsuh.ru/kv-art/kvartiry.html (дата обращения: 14.02.2015). 6. Кондаков И. В. О механизмах повторяемости в истории русской культуры // Искусство в ситуации смены циклов: Междисциплинарные аспекты исследования художественной культуры в переходных процессах / отв. ред. Н. А. Хренов. — М., 2002. — 270 с. 112 112

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

7. Крамской И. Н. Письма. Статьи. В 2-х т., т. 1. / подгот. к печати и примеч. С. Н. Гольштейн. — М.: Искусство, 1965. — 627 с. 8. Мусянкова Н. А. Художники и институции: самодеятельное творчество в СССР 1920-1930-х гг. 2008. URL: http://www.dissercat.com/content/khudozhniki-i-institutsii-samodeyatelnoe-tvorchestvo-v-sssr1920-1930-kh-gg#ixzz3TKtvz55Y 9. Олюнин В. Записки «культуртрегера» восьмидесятых годов прошлого столетия // Урал. 2007. № 4. URL: http://magazines.russ.ru/ural/2007/4/ol4.html (дата обращения: 15.02.2015). 10. Савицкий С. Было ли пролетарским ИЗО рабочей молодежи? URL: http://www.nlobooks.ru/ node/4624 (дата обращения: 18.02.2015). 11. Соколова М.В. Русская культура в период хрущевской оттепели. URL: http://gallerix.ru/lib/russkayakultura-v-period-xrushevskoy-ottepeli/ (дата обращения: 16.02.2015). 12. Софронова Л. А. Маска как культурный концепт // Маски: от мифа к карнавалу. Випперовские чтения-2007. Выпуск XXXVIII. — М., 2008. — С. 13 – 21. 13. Стасов В. В. Г-ну адвокату Академии художеств // Стасов В. В. Избранные сочинения в 3 томах. Живопись, скульптура, музыка. Том первый. — М.: Искусство, 1952. URL: http://az.lib.ru/s/stasow_w_w/ text_1871_peredvizhnaya_vystavka.shtml (дата обращения 08.06.2015) 14. Стасов В. О значении Брюллова. URL: http://az.lib.ru/s/stasow_w_w/text_1861_o_znachenii_ brullova_i_ivanova.shtml (дата обращения: 18.02.2015). 15. «Уктусская школа». URL: http://www.gif.ru/people/uktus/view_print/city_266/fah_268/ (дата обращения: 18.02.2015). 16. Чесноков Н. Г. Претворенная в жизнь мечта. — Екатеринбург: Издательство Уральского государственного университета, 2000. — 316 с. 17. Ямпольский М. Вкус и Гений // Стенгазета. 18 Мая 2006 года. URL: http://stengazeta.net/?p=10001467 (дата обращения: 17.02.2015). 18. World Encyclopedia of Naive Art. A Hundred Years of Naive Art / O. Bihalji-Merin; N.-B. Tomasevic (editors). — L.: Frederick Muller, 1984. — 736 р.

References 1. Bobrikov A. Surovyi stil': mobilizatsiia i kul'turnaia revoliutsiia // Khudozhestvennyi zhurnal. 2003. № 51/52. URL: http://xz.gif.ru/numbers/51-52/surovo (data obrashcheniia: 12.02.2015). 2. Ventennale «Surikova 31» v Ekaterinburgskom muzee izobrazitel'nykh iskusstv // Muzei Rossii. URL: http://www.museum.ru/N30056 (data obrashcheniia: 11.02.2015). 3. Daniel' S. M. Kartina klassicheskoi epokhi. Problema kompozitsii v zapadnoevropeiskoi zhivopisi XVII veka. — M.: Iskusstvo, 1986. — 220 s. 4. Zhumati T. P. Khudozhestvennyi andegraund 1960–1980-kh gg. stolitsy i provintsiia // Izvestiia Ural'skogo universiteta. 2005. № 35. — S. 170 – 182. 5. Kvartirnye vystavki 1956–1979 gg. Memorial'naia vystavka v muzee «Drugoe iskusstvo». URL: http:// other-art.rsuh.ru/kv-art/kvartiry.html (data obrashcheniia: 14.02.2015). 6. Kondakov I. V. O mekhanizmakh povtoriaemosti v istorii russkoi kul'tury // Iskusstvo v situatsii smeny tsiklov: Mezhdistsiplinarnye aspekty issledovaniia khudozhestvennoi kul'tury v perekhodnykh protsessakh / otv. red. N. A. Khrenov. — M., 2002. — 270 s. 7. Kramskoi I. N. Pis'ma. Stat'i. V 2-kh t., t. 1. / podgot. k pechati i primech. S. N. Gol'shtein. — M.: Iskusstvo, 1965. — 627 s. 8. 8Musiankova N. A. Khudozhniki i institutsii: samodeiatel'noe tvorchestvo v SSSR 1920-1930-kh gg. 2008. URL: http://www.dissercat.com/content/khudozhniki-i-institutsii-samodeyatelnoe-tvorchestvo-v-sssr-19201930-kh-gg#ixzz3TKtvz55Y 9. Oliunin V. Zapiski «kul'turtregera» vos'midesiatykh godov proshlogo stoletiia // Ural. 2007. № 4. URL: http://magazines.russ.ru/ural/2007/4/ol4.html (data obrashcheniia: 15.02.2015).

Название раздела Автор Название статьи

113 113

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ 10. Savitskii S. Bylo li proletarskim IZO rabochei molodezhi? URL: http://www.nlobooks.ru/node/4624 (data obrashcheniia: 18.02.2015). 11. Sokolova M.V. Russkaia kul'tura v period khrushchevskoi ottepeli. URL: http://gallerix.ru/lib/russkayakultura-v-period-xrushevskoy-ottepeli/ (data obrashcheniia: 16.02.2015). 12. Sofronova L. A. Maska kak kul'turnyi kontsept // Maski: ot mifa k karnavalu. Vipperovskie chteniia-2007. Vypusk XXXVIII. — M., 2008. — S. 13 – 21. 13. Stasov V. V. G-nu advokatu Akademii khudozhestv // Stasov V. V. Izbrannye sochineniia v 3 tomakh. Zhivopis', skul'ptura, muzyka. Tom pervyi. — M.: Iskusstvo, 1952. URL: http://az.lib.ru/s/stasow_w_w/ text_1871_peredvizhnaya_vystavka.shtml (data obrashcheniia 08.06.2015) 14. Stasov V. O znachenii Briullova. URL: http://az.lib.ru/s/stasow_w_w/text_1861_o_znachenii_brullova_i_ ivanova.shtml (data obrashcheniia: 18.02.2015). 15. «Uktusskaia shkola». URL: http://www.gif.ru/people/uktus/view_print/city_266/fah_268/ (data obrashcheniia: 18.02.2015). 16. Chesnokov N. G. Pretvorennaia v zhizn' mechta. — Ekaterinburg: Izdatel'stvo Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta, 2000. — 316 s. 17. Iampol'skii M. Vkus i Genii // Stengazeta. 18 Maia 2006 goda. URL: http://stengazeta.net/?p=10001467 (data obrashcheniia: 17.02.2015). 18. World Encyclopedia of Naive Art. A Hundred Years of Naive Art / O. Bihalji-Merin; N.-B. Tomasevic (editors). — L.: Frederick Muller, 1984. — 736 р.

114 114

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

Т. А. Круглова Круглова Татьяна Анатольевна (Екатеринбург, Россия) — доктор философских наук, доцент, профессор кафедры этики, эстетики, теории и истории культуры Уральского Федерального университета университете; Еmail: tkruglowa@mail.ru

МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПРОЕКТ «СОВЕТСКИЙ МИР: КОНФОРМИЗМ И КОНФОРМИСТЫ»: ПЯТЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНЫЙ СЕМИНАР «СОВЕТСКИЕ ХУДОЖНИКИ: ВЛАСТЬ ИНСТИТУТОВ И РЕСУРСЫ ГРУППОВОЙ АДАПТАЦИИ», 13 ФЕВРАЛЯ 2015 ГОДА, УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б. Н. ЕЛЬЦИНА, ЕКАТЕРИНБУРГ Пятый семинар проекта «Советский мир: конформизм и конформисты» (организаторы и координаторы проекта — профессор Института гуманитарных наук и искусств, доктор филологических наук Литовская Мария Аркадьевна и профессор Института социально-политических наук, доктор философских наук Круглова Татьяна Анатольевна) сосредоточил усилия исследователей на изучении конформизма в контексте социальной прагматики. В самом общем виде прагматика творчества включает в себя ответы на вопросы «зачем» и «для чего», и вследствие этого — необходимость обретения социального статуса в обществе, обеспечивающего влияние,.профессиональные компетенции, дающие право на получение ресурсов. Особое место в достижении успеха занимает ресурс государственных институтов и профессиональных сообществ. Янковская Галина Александровна (Пермский государственный национальный исследовательский университет, профессор кафедры новейшей истории России, Музей современного искусства PERMM, отдел научных исследований и работы с музейной аудиторией) в докладе «Первый съезд советских художников: индивидуальные и групповые стратегии» рассмотрела феномен конформизма в контексте спектра «неполярных» стратегий (термин А. Успенского), огромной середине между полюсами художественной жизни. Предмет изучения докладчицы — специфика советских профессиональных организаций. Галина Янковская квалифицировала структурно-функциональное своеобразие творческих союзов как гибридное, так как они соединяли в себе функции профсоюзов и карьерную площадку, формально были общественными организациями, но под руководством ЦК. Все творческие союзы были созданы по одной модели, но имели в своем генезисе существенные отличия. Особенность Союза художников заключалась в том, что история его формирования растянулась на долгий период: 1932 г. — учредительные съезды в провинции, а 1957 — окончательное оформление. Этот процесс проходил в ситуации разногласий и конфликтов между разными группами: старым новым поколениями, элитой (успешными и статусными художниками-академиками) и теми, кто еще не сделал карьеры, Московским и Ленинградским отделениями. Анализ стенограмм показывает высокую степень жесткости языка дискуссий и критики в адрес «сталинских» скульпторов: Манизера, Вучетича и др. Доминатные и ведущие фигуры сталинского периода не были избраны делегатами на съезд от своих организаций, поэтому попадали в союз «в обход», через Название раздела Автор Название статьи

115 115

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

провинциальные или региональные отделения. Основными требованиями были ликвидация монополизации арт-рынка, перераспределение крупных государственных заказов, особенно в области монументального искусства. Янковская обращает внимание на язык дискредитации элиты: чаще всего используются обвинения в «торгашестве». Докладчик делает вывод о том, что это была борьба за ротацию элит под видом нон-конформизма, представители которого не покушались на переделку самой системы. Оппозицию устраивает в целом сама модель, они хотят социальной справедливости, говорят о «правильном социалистическом устройстве художественной системы». Обсуждаются основания включенности в корпорацию и условия пребывания в ней. Дискуссии о творческом методе (как понимать «народность», «доступность») в этой связи необходимо интерпретировать в контексте борьбы за продвижение внутри системы. Линия размежевания проходит через дилемму формализм/натурализм. Борьба с натурализмом — стержень для консолидации оппозиции. Во время обсуждения доклада Г. Янковской отмечалось, что в центр конфликтов выходит тема ресурсов, их распределения. Возникают аналогии между особенностями устройства поля искусства и поля социалистической экономики, которая также была акцентирована на распределении. Участники дискуссии обратили внимание на то, что обсуждение творческих вопросов выглядит вторичным на фоне накала.«борьбы за власть» в творческих союзах. Возможно, творческие разногласия принимают форму «прикрытия» борьбы за ресурсы, особенно если учесть значительность размера ресурсов именно в творческом союзе художников по сравнению с писательским союзом. Журавлева Нелли Сергеевна (Челябинск, Южно-Уральский государственный университет, доцент кафедры истории России) в докладе «Борьба челябинских авторов за статус советского писателя в 1930-е годы: мотивации, ресурсы, стратегии» осветила проблемы генезиса советского писателя в провинции, поставила вопрос о влиянии на оформление статуса профессионала административного ресурса. Журавлева Нелли описала специфику челябинской ситуации: привлекательность писательской профессии («легкий труд», социальная защищенность, наличие сводного времени, оплаченные командировки, доступность профессии без специальной подготовки) обеспечивала массовый спрос на нее. Практически все участники этого процесса сочетали работу на производстве и освоение литературного труда. Основная масса неофитов столкнулась с дефицитом условий для профессиональной деятельности: отсутствие издательской базы и системы литературной учебы. Организационная и учебная работа шли плохо, было много неразберихи. Столичные писатели поездки в Челябинск воспринимали как источник получения прибыли. Местные писатели оправдывали творческое бессилие тем, что им мало уделяют внимания наверху. Начиная с 1937 г., когда был учрежден институт уполномоченных, окончательно утвердились бюрократические методы работы, повысился уровень зависимости от Москвы, уменьшился поток финансовой помощи. Докладчица делает вывод о том, что так и не удалось восстановить самостоятельный статус челябинской писательской организации, не сложился круг успешных и известных профессиональных писателей. Источник искусственного замораживания развития — государственная власть. Доклад Н. С. Журавлевой вызвал дискуссию о роли первичной базы в становлении слоя профессионалов. Неразвитость издательской базы, дефицит ресурсов и самих писателей в дореволюционное время и в 1920-х годах, высокий уровень централизации системы управления творческими организациями — набор факторов, тормозящих процесс быстрого и продуктивного заполнения поля новыми агентами. В обсуждении также прозвучали вопросы: возможно ли формирование творческих сообществ вокруг харизматических личностей (учителя, 116 116

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

редакторы) в условиях дефицита сильных организационных форм? Были ли попытки создавать свою литературную мифологию вокруг фигур знаковых, которые так или иначе временно были связаны с городом (были в эвакуации, ссылке, длительной командировке)? В связи с вопросом о генезисе конформизма также были высказаны интересные предположения: изначально слабая во всех смыслах база для формирования профессионалов-литераторов может становиться питательной почвой для разного рода конформистских актов. Трошина Татьяна Михайловна (Уральский Федеральный университет, заведующая кафедрой музееведения и прикладной культурологии) начала доклад «Переформатирование границ конформизма и нон-конформизма после "оттепели": студия Н. Г. Чеснокова» с констатации кризиса творческих организаций в современной России. В Союзе художников и Академии художестве нет общего понимания задач творческих сообществ, нет ответа на вопрос, должны ли союзы развиваться в сторону профсоюзов? Т. М. Трошина выдвинула гипотезу о цикличности развития в художественной истории России, в основе которой переформатирование границ конформизма и нон-конформизма. Конформизм трактуется докладчицей как определенная стадия в развитии — застой, а нон-конформизм — выход из него. Это подтверждается примером из истории ХIХ века: конфликт между Академией художеств и Товариществом передвижников. Ситуация начала 1960-х годов — прямая аналогия с серединой ХIХ века, так как 1960-е — ровно 100 лет со времени «Бунта 14-ти». В качестве доказательной базы используются мемуары Н. Чеснокова, который в течение 15 лет руководил народной студией в Доме культуры железнодорожников города Свердловска, создав центр самодеятельного творчества. В работе центра принимали участие крупные профессиональные художники, в ее деятельности сочетались разные направления и свободное экспериментирование, вплоть до авангардистского. Из студии вышли и сделали успешную карьеру многие известные художники. Представляется уместным квалифицировать этот период как «оттепельный бидермайер» (термин Алексея Бубликова) — мотивы идиллии, сентиментальные сюжеты. Вывод докладчицы: студия Чеснокова — вариант модели советской толерантности и плюрализма, и эта модель была недоиграна. В центре обсуждения материалов доклада Т. М. Трошиной оказался вопрос о роли и значении студийности в советской художественной системе. Описание художественного и институционального своеобразия студии Чеснокова наводит на мысль о том, что студийная форма являлась, с одной стороны, источником свободы и независимости, благодаря дистанцированности от требований официального дискурса или профессионального сообщества, а с другой — не могла занять устойчивую альтернативную позицию в силу своих учебно-педагогических задач и неизбежного в связи с этим контроля со стороны государства. Возникали и другие вопросы: Всякое ли сообщество, позиционирующее себя как новое, непременно несет в себе бунт, отрицание доминирующей точки зрения? Исторические факты свидетельствуют в пользу той точки зрения, что студийное движение в СССР актуализируется в определенные периоды, связанные с динамикой общественного развития во всех сферах, включая и культуру. В дискуссии были высказаны две точки зрения: студия — институция нонконформизма и студия — пример мирного параллельного сосуществования и конформистов, и нонконформистов. Круглова Татьяна Анатольевна (Уральский Федеральный университет, профессор кафедры этики, эстетики, теории и истории культуры) посвятила доклад «Конформизм в художественной среде сквозь призму прагматического поворота» размышлениям о новых методологических подходах и инструментарии, с помощью которых проблема конформизма может Название раздела Автор Название статьи

117 117

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

быть развернута в плоскость понимания работы ценностных режимов оправдания советской художественной системы. Новизна подхода, считает Т. А. Круглова, состоит в том, чтобы рассмотреть проблему конформизма сквозь призму социальной вовлеченности художника, которая несет в себе источник и конфликта, и развития. Амбивалентность существования искусства состоит в том, что оно несет в себе источник критики, а значит, и деструкции общественного согласия, и в то же время искусство — важнейший инструмент социального баланса и регуляции. Именно прагматическая социология, в отличие от критической концепции (структурализма П. Бурдье), фокусируется на том, как акторы сами конструируют различные порядки ценного и легитимного. Концепция прагматистов вырастает, опираясь на определенные события и тенденции в художественной жизни второй половины ХХ века. В период между мировыми войнами наиболее влиятельной становится репрезентация социально ответственного (ангажированного) интеллектуала. По отношению к сфере искусства это означает, что художники всячески пытались акцентировать социальную значимость своего искусства. Прагматики предлагают исследовать не «репрессивное давление» государства или экономики на искусство, а адаптивную логику, то есть готовность и желание агентов согласовывать, подстраивать свою стратегию к внешним требованиям и принимать принципы иерархизации других полей (помимо «мира искусства»). Прагматистов в первую очередь интересует аргументация оправдания, и этот подход реабилитирует в своих правах способности, не связанные и не ограниченные режимом критики, но которые, тем не менее, ориентированы на успешное выполнение совместных действий. Намеченные контуры прагматистского подхода были применены Т. А. Кругловой к анализу кейса — «случая Б. Слуцкого». На примере Б. Слуцкого было показано столкновение разных ценностных режимов, принимающее форму контаминации противоположных практик публичного обсуждения и осуждения.

118 118

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

С. В. Мельникова, Т. Ю. Быстрова, Е. В. Головнева Быстрова Татьяна Юрьевна (Екатеринбург, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и дизайна Уральского федерального университета, руководитель научной группы «Открытый город»; Email: taby27@yandex.ru Головнёва Елена Валентиновна (Екатеринбург, Россия) — кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и дизайна Уральского федерального университета; Email:.govovneva.elena@gmail.com Мельникова Светлана Витальевна (Екатеринбург, Россия) — кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и дизайна Уральского федерального университета; Email: meln-svetlana@mail.ru

ОТКРЫТЫЙ ГОРОД И ЕГО СОЗДАТЕЛИ В Екатеринбурге 18 марта 2015 года в рамках Международного научно-методического семинара «Совершенствование гуманитарных технологий в образовательном пространстве вуза: факторы, проблемы, перспективы» прошло секционное заседание Научной группы УрФУ «Открытый город: от теоретического изучения к инновационному проектированию». Участники обсудили возможности преобразования городов посредством социокультурных и дизайнерских проектов, опирающихся на теоретические разработки ученых-гуманитариев и экономистов. Т. Ю. Быстрова (доктор филос. наук, профессор), председатель секции и руководитель Научной группы, открыла заседание докладом «Идея открытого города Р. Флориды как повод к развитию научного направления». Очертив основные задачи Научной группы, докладчик остановилась на необходимости изучения темпов, факторов и форм урбанизации, эволюции социокультурного пространства города. По ее мнению, разработки зарубежных исследователей, таких как Р. Флорида, Р. Вентури, Ч. Дженкс, С. Анхольт, В. Рыбчинский, Ч. Лэндри, К. Динни и др., необходимо адаптировать к условиям России, выделяя принципы и методологии подхода и наполняя их конкретным социокультурным содержанием. Т. Ю. Быстрова подчеркнула, что словосочетание «открытый город», которое все чаще встречается в текстах специалистов и названиях проектов, исследующих перспективы развития городов в XXI веке, еще не концептуализировано в полной мере. Его содержательное наполнение широко и многогранно. Прежде чем прорабатывать его, участникам Научной группы необходимо обратиться к выявлению и систематизации коррелятивных понятий, это облегчит введение термина в научный оборот, хотя, возможно, лишит теперешней метафоричности. Изучение опыта внедрения культурных инноваций, исследование городской повседневности, анализ деятельности по реабилитации городских территорий и управлению территориями могут включаться в проектную деятельности и тем самым оказать влияние на формирование среды, в которой каждый Название раздела Автор Название статьи 119 119

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

человек становится участником процессов совершенствования городов. Поэтому в качестве рабочего определения Т. Ю. Быстрова с опорой на подход Р. Флориды, использующего в своих работах словосочетание «открытый город», предложила следующее: признать, что идея открытого города включает в себя несколько смысловых уровней, комплексно исследовать которые могут специалисты разных профилей. Это реализация идеи города, предназначенного для самых разных категорий горожан, прежде всего, в пространственном плане — пешеходная и визуальная доступность, легкость достижения различных частей и т.п.; открытость внешних и внутренних городских коммуникаций в практиках туризма, культурного брендинга, музейных и социокультурных проектах; «открывание» в прошлом отчужденных или загрязненных территорий посредством усилий девелоперов, градостроителей, дизайнеров; прозрачность городской политики, вовлечение в городские процессы возможно большего числа жителей и приезжих. В процессе концептуализации понятия не исключено появление ряда других аспектов — экологического, образовательного и т.д. О. С. Поршнева (доктор исторических наук, проф.) сделала доклад на тему «На пути к “столичности”: трансформация статуса и идентичности Екатеринбурга в XVIII – начале XX вв.», в котором рассмотрена эволюция административного статуса Екатеринбурга и идентичности горожан в историческом аспекте. Из всех уральских городов в наибольшей степени динамику в сторону открытости изначально демонстрирует именно Екатеринбург, — считает докладчик. Предпосылками такой «открытости» были: инновационный характер горнозаводского производства, подвижническая деятельность основателей города — В. Н. Татищева и В. де Геннина, поликультурный состав жителей города. О. С. Поршнева называет Екатеринбург инновационной площадкой модернизационных процессов, что на протяжении десятилетий формирует представление о нем как о «столице Урала». Наиболее перспективной темой для ближайшей работы внутри Научной группы она считает изучение репрезентаций «закрытости — открытости»: опыт повседневной и общественной жизни горожан, приобретенный ими в моменты существования Екатеринбурга как «закрытого города», влияющий на становление его открытости на новом этапе развития. Этот доклад перекликается с сообщениями зарубежных исследователей, выявляющих черты открытости в их городах — Пекине и Сеуле. Так, профессор Джи Тонг (Пекинский университет, Пекин, КНР) предлагает в качестве одного из путей модернизации городов с высокой концентрацией населения концепцию распределительного образа жизни Appropriated Scattered, диалектически снимающую противоречие между «человеком экономическим» и «человеком природным». Ее позиция базируется на классическом марксистском подходе, но учитывает современные реалии и особенности образа жизни в конкретном регионе, поэтому может рассматриваться как теоретико-методологическая альтернатива маркетинговому подходу к развитию территорий. Профессор Квон Йонг Йоо (университет Чунь Ан, Сеул, Корея) проанализировал предпосылки формирования Сеула как открытого города. Приводя исторические факты и первые карты города, он показал, что наличие транспортных водных путей, контакты с представителями других культур, наличие нескольких конфессий способствовали пространственной, социокультурной, ментальной открытости Сеула. Важным этапом развития этого качества явились мегасобытия конца 1990-х– начала 2000-х гг., такие как Олимпийские игры, Чемпионат мира по футболу и др., а также создание в городе современных общественных пространств средствами архитектуры и дизайна — например, восстановление притока реки Чхонгечхон в центре Сеула на месте бывшего транспортного коридора. Эти действия требуют значительных 120 120

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

инвестиций, но оправдывают себя, когда речь идет о создании гуманной среды обитания, обладающей к тому же высоким имиджевым потенциалом. В состав группы входят ученые-экономисты, изучающие методы современного девелопмента. Они трактуют девелопмент как проектную деятельность, позволяющую открыть и реализовать потенциал различных городских территорий. В своем докладе «Реализация инфраструктурных проектов восстановления опасных предприятий после природно-техногенных аварий и катастроф» В. А. Ларионова (канд. эконом. наук, доцент) и А. М. Платонов (доктор эконом. н., профессор) говорили о том, что обратной стороной интенсивного развития и увеличения комфортности городов ведёт к росту техногенных аварий и катастроф, которые превратились в действующий фактор хозяйственно-экономической жизни. Размышляя о превентивных мерах в плане экстремальных ситуаций, докладчики предложили не столько фиксироваться на умении управлять процессами, сколько формировать проектное мышление их участников. В ходе дискуссии докладчикам было предложено использовать в качестве иллюстраций для их научного материала анимационные ролики, моделирующие различные сценарии поведения объектов и людей в случае катастрофы, что могло бы помочь заказчикам проектов, помимо основной, предусматривать т.н. «экстремальную» версию, на которую пока, как правило, не выделяются деньги. В свою очередь, докладчики указали на возможность использования методов моделирования для изучения и создания социокультурных городских объектов.. Преломляя тему моделирования в культурологическом ракурсе, Е. В. Головнёва (канд. филос. наук, доцент, УрФУ) в докладе «Перформативность городской идентичности.в контексте идеи открытого города»), основываясь на оригинальных переводах Дж. Бутлера, М. Кууса, К. Зиммербауэра, Д. Мэсси, А. Пааси, Ч. Тилли, рассматривает модели социального конструирования городской идентичности. Она указывает, что городская идентичность становится инструментом для «производства города» в ходе актуальных практик людей и предлагает трактовать открытость города как «гибридность разнообразных дискурсов». С. В. Мельникова (канд. филос. наук, доцент, УрФУ) в докладе «Анализ категорий идентичность, образ, имидж, бренд применительно к городу» провела тщательный категориальный анализ понятий «городская идентичность», «образ» и «имидж» города, а также «городской бренд», показав их развитие в процессе коммодификации. По ее мнению, эти понятия, обычно используемые представителями разных специальностей, для культуролога выстраиваются в логическую цепочку, ведущую от этапа самоопределения горожан к выделению существенных с точки зрения привлечения внимания и ресурсов черт конкретного города. Тема открытого города требует появления специалистов нового уровня, хорошо владеющих различными творческими и аналитическими технологиями. Поэтому А. В. Булатова (канд. филос. наук, доцент, УрФУ) в докладе «Практикум по изучению современного городского пространства» предложила варианты практических занятий со студентами для изучения опыта мировых городов. Практики направлены не только на исследовательские цели, они способствуют причастности студентов к городским процессам, ответственности за события в городе, а также дают навык творческого проектирования объектов и мероприятий. Доклад аспирантки УрФУ С. В. Обедниной «Активизация отношения матери и ребенка средствами дизайна» позволил участникам секции обратить внимание на роль пространственный аспект открытости города для разных групп населения. Аспирантка УрФУ О. Е. Салмина и магистрантка Д. Еланова выявили в своих выступлениях особенности дизайн-проектирования современных городских пространств и процессов. Магистрантка УрФУ А. В. ШуНазвание раздела Автор Название статьи

121 121

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#2/2015 #1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

това рассказала о формах партисипационной активности горожан, предложенных Ф. Валзом («представление», «анкетный опрос», «диалог», «альтернатива» и т.д.), которые ориентируют на повышение интереса людей к городской истории и среде. Эти темы обладают высокой степенью новизны и актуальны не только для студентов, но и преподавателей, обучающих творческим и проектным специальностям. В завершающей части заседания группы «Открытый город: от теоретических концепций к инновационному проектированию» были обсуждены перспективы участия в научных мероприятиях и социокультурных проектах, в частности, по разработке в апреле-мае 2015 года дизайн-концепции выставки «Уралмаш. Фабрика идей» (куратор С. Ю. Каменский), которая ставит задачей изменение отношения горожан к району Уралмаш и формирование творческих сообществ на площадке центра культуры «Орджоникидзевский» в Екатеринбурге.

122 122

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #2/2015

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

Название раздела Автор Название статьи

123 123