Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015
ISSN 2225-5060
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#1/2014 #3/2015
Редакция Тимофеев М. Ю. (д-р филос. наук) - главный редактор Докучаев Д. С. (канд. филос. наук) Докучаева Н. А. (канд. ист. наук)
Редакционный совет
Редакционная коллегия
де Лазари А. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Крылов М. П. (д-р геогр. наук) Москва, Россия Лейбович О. Л. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Литовская М. А. (д-р филол. наук) Екатеринбург, Россия Радич Н. (д-р филос. наук) Белград, Сербия Рябов О. В. (д-р филос. наук) Иваново, Россия Рябова Т. Б. (д-р соц. наук) Иваново, Россия Савкина И. Л. (д-р философии) Тампере, Финляндия Щукин В. Г. (д-р филол. наук) Краков, Польша Ховард Д. (PhD) Сэнт Эндрюс, Великобритания
Балдин К. Е. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Замятин Д.Н. (канд. геогр. наук, д-р культурологии) Москва, Россия Зобнин А.В. (канд. ист. наук) Иваново, Россия Игнатьева О.В. (канд. ист. наук) Пермь, Россия Карпенко О. В. Санкт-Петербург, Россия Круглова Т. А. (д-р филос. наук) Екатеринбург, Россия Лысенко О. В. (канд. соц. наук) Пермь, Россия Лысикова О.В. (д-р соц. наук) Саратов, Россия Маслов Д.В. (канд. экон. наук) Иваново, Россия Манаков А. Г. (д-р геогр. наук) Псков, Россия Оляшек Б. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Подвинцев О.Б. (д-р полит. наук) Пермь, Россия Тюленев В. М. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Хархун В. П. (д-р филол. наук) Киев / Нежин, Украина Шабурова О.В. (канд. филос. наук) Москва, Россия Янковская Г. А. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Яцык А. В. (канд. соц. наук) Казань, Россия
ISSN 2225-5060 Издатель: Докучаева Наталья Александровна Адрес издательства: 153005, Россия, г. Иваново, улица Шошина 13-56 Адрес электронной почты редакции: editor@journal-labirint.com
Электронная копия сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» размещена на сайтах: www.elibrary.ru, www.ceeol.com, www.indexcopernicus.com, www.journal-labirint.com
2
2
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт Labyrinth
Журнал социально-гуманитарных Journal of Philosophy and исследований Social Sciences
Editorial Team Mikhail Timofeev (Ivanovo, Russia), Doctor of Philosophical Sciences, Editor-in-Chief Denis Dokuchaev (Ivanovo, Russia), PhD in Philosophical Sciences Natalya Dokuchaeva (Ivanovo, Russia), PhD in Historical Sciences
Editorial Board Editorial Council De Lazari Andrzej (Łódź, Poland), Doctor of Philological Sciences Mikhail Krylov (Moscow, Russia), Doctor of Geographical Sciences Oleg Leybovitch (Perm, Russia), Doctor of Historical Sciences Maria Litovskaya (Yekaterinburg, Russia), Doctor of Philological Sciences Nenad Radić (Belgrade, Serbia), Doctor of Philosophy Oleg Ryabov (Ivanovo, Russia), Doctor of Philosophical Sciences Tatyana Ryabova (Ivanovo, Russia), Doctor of Sociological Sciences Irina Savkina (Tampere, Finland), Doctor of Philosophy Vasiliy Shchukin (Krakow, Poland), Doctor of Philological Sciences Jeremy C. Howard (St Andrews, UK), PhD, Art History
ISSN 2225-5060 Publisher: Natalya Dokuchaeva Postal address: 153005, Russia, Ivanovo, ul. Shoshina, 13-56 Electronic address for editorial correspondence: editor@journal-labirint.com
Kirill Baldin (Ivanovo, Russia), Doctor of Historical Sciences Dmitrii Zamyatin (Moscow, Russia), Doctor of Culturology Aleksey Zobnin (Ivanovo, Russia), PhD in Historical Sciences Oksana Ignatyeva (Perm, Russia), PhD in Historical Sciences Oksana Karpenko (St. Petersburg, Russia), Master of Sociology Tatyana Kruglova (Yekaterinburg, Russia), Doctor of Philosophical Sciences Oleg Lysenko (Perm, Russia), PhD in Sociological Sciences Olga Lysikova (Saratov, Russia), Doctor of Sociological Sciences Andrey Manakov (Pskov, Russia), Doctor of Geographical Sciences Dmitriy Maslov (Kazan, Russia), PhD in Economical Sciences Barbara Olaszek (Łódź, Poland), Doctor of Philological Sciences Oleg Podvintsev (Perm, Russia), Doctor of Political Sciences Vladimir Tulenev (Ivanovo, Russia), Doctor of Historical Sciences Valentina Kharkhun (Kyiv, Ukraine), Doctor of Philological Sciences Olga Shaburova (Yekaterinburg, Russia), PhD in Philosophical Sciences Galina Yankovskaya (Perm, Russia), Doctor of Historical Sciences Aleksandra Yatsyk (Kazan, Russia), PhD in Sociological Sciences
The electronic version of Labyrinth. Journal of Philosophy and Social Sciences is stored on the websites: www.elibrary.ru, www.ceeol.com ,www.indexcopernicus.com, www.journal-labirint.com
Название раздела Автор Название статьи
3
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
Содержание "а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции...": осмысляя средства коммуникации В. Г. Щукин Вокзал как книга и здесь-пространство.............................................................................6 Д. К. Первых Русская и английская пресса 1850-х годов об организации железнодорожного сообщения в годы Крымской войны ...................................................................................22 К.Е. Балдин Новые коммуникации в российской провинции: распространение телефонной связи в индустриальном городе в начале хх века............................................................30 Л.И. Сизинцева Земские дороги костромской губернии...........................................................................39 А.А. Петренко-Лысак Homo mobilis в транзит(ив)ном потоке мобильных коммуникаций.....................44 А. Е. Левинтов Очень краткая история отечественной ретрансляционной сети...........................54 рефлексии Е.Г. Милюгина, М.В. Строганов, Т.И. Печерская, С.А. Мезин, А.В. Кулагин, М.Ю. Тимофеев «Куда ж нам плыть…»: размышления после международной научной конференции «водные пути: пути жизни, пути культуры» (Тверь, 15–19 сентября 2015 года)........................................................................................57 М.Ю. Тимофеев, Т.А. Круглова, J. Howard «Даёшь лёгкую индустрию!»: Размышления после международной научно-практической конференции «Проект «Манчестер»: музеефикация индустриального наследия» и фестиваля «Лёгкая индустриальная неделя» (Иваново, 6–11 октября 2015 года)...........................................................................................65 события, хроника С.С. Касаткина Второй всероссийский научно-практический форум «Музейное дело и туризм как факторы развития российской глубинки» (Тотьма, 10-13 сентября 2015 года)...........................................................................................78
4
4
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
Contents "a) telephone, b) telegraph, c) railway stations...": comprehending means of communication W. Szczukin A Railway Station as a Book and a Here-Space ����������������������������������������������������������������������6 D. Pervykh Russian and British Press of the 1850s about the Organization of Railway Communications During the Crimean War ��������������������������������������������������������������������������������22 K.E. Baldin New Communications in a Russian Province: Development of Telephone Communications in an Industrial City in the Early 20th Century �����������������������������������������30 L. I. Sizintseva Zemsky Roads of Kostroma Province �������������������������������������������������������������������������������������39 A. Petrenko-Lysak Homo Mobilis in Transit(Ive) Flow of Mobile Communications �������������������������������������44
Название раздела Автор Название статьи
5
5
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации В. Г. Щукин ВОКЗАЛ КАК КНИГА И ЗДЕСЬ-ПРОСТРАНСТВО Щукин Василий Георгиевич (Краков, Польша) — доктор гуманитарных наук, профессор кафедры русской литературы Cредневековья и Нового времени, Ягеллонский университет; Email: wszczukin@yandex.com В статье содержится культурно-семиотическая и мифопоэтическая характеристика вокзала как социокультурного локуса. Целью исследования являлось раскрытие знаковых и ментально-имагинативных механизмов порождения мифопоэтических образов, оформляющих вокзалы, и их закрепления в культурной памяти. Материалом послужили немецкие, австрийские и русские вокзалы, построенные на территории разделенной Польши в XIX – начале ХХ века. Автор статьи приходит к выводу, что вокзал, будучи важным и семантически валентным жанром социокультурного места (здесь-пространства) в эпоху господства историзма зачастую использовался как субститут и как метафора популярной книги, рассказывающей об основных доминантах «материнской» национальной культуры. Ключевые слова: вокзал, социокультурный локус, семиотика культуры, мифопоэтика, архитектура, Польша, Германия, Австро-Венгрия, Россия, XIX век, ХХ век.
W. Szczukin Wasilij Szczukin (Cracow, Poland) — PhD in Arts, Full Professor at the Department of Russian Literature of the Middle Ages and Modern Times, Jagiellonian University in Cracow; Email: wszczukin@yandex.com
A RAILWAY STATION AS A BOOK AND A HERE-SPACE The article contains cultural, semiotic and mythopoethic characteristics of a railway station as a socio-cultural space (locus). The aim of the study is to reveal the symbolic and imaginative mentalgenerating mechanisms of appearance of myphopoetic images accompanying railway stations and their anchoring in cultural memory. The author studies the cases of German, Austrian and Russian railway stations built on the territory of a divided Poland in the 19th – the early 20th century. The author concludes that in the age of historicism supremacy a railway station, being an important and a semantically valent genre of social and cultural space (here-space), had been often used as a substitute and a metaphor for a popular book telling about the main dominants of the national culture. Keywords: railway station, socio-cultural locus, semiotics of culture, mythopoetics, architecture, Poland, Germany, Austria-Hungary, Russia, nineteenth century, twentieth century. «Вокзал, несгораемый ящик», «увидал большой вокзал, потянулся и сказал», «вокзал для 6
6
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
двоих»... Как же всегда тянуло людей к этому месту! Даже тех, кто терпеть не мог железных дорог, считая их вымыслом дьявола или, как Лебедев из «Идиота», апокалипcической звездой Полынь, предвещавшей светопреставление. Лев Толстой думал подобным образом, но попробуйте-ка представить «Анну Каренину» без вокзалов. Поистине, от них едва ли не всё зло, но и вся жизнь тоже. Что такое вокзал? Это место или, выражаясь терминологически, социокультурный локус [См.: 6, с. 175–177], выполняющий функцию конкретного, отчетливо определенного и ограниченного микропространства, в котором начинаются и кончаются путешествия людей, принадлежащих им вещей и домашних животных. Для товаров или больших грузов существуют особые локусы — товарные станции. На вокзале человек становится или перестает быть пассажиром; транзитные же пассажиры продолжают ими быть вплоть до места назначения. Провожающие и встречающие — неотъемлемый атрибут вокзала, но они играют в неповторимом ритуале железнодорожного путешествия второстепенную роль. Речные вокзалы и пристани, автовокзалы и аэропорты представляют собой локусы, социальные функции которых ничем не отличаются от роли их железнодорожных братьев. Однако их культурное значение, по крайней мере в России, Индии и Китае, сильно уступает железнодорожным вокзалам по значимости и по степени выраженности. Конечно, поэт (Константин Ваншенкин) был прав, говоря, что «и провожают пароходы совсем не так, как поезда» [4, с. 554], так как степень священнодействия на воде выше, чем на рельсах, но богатейшая семиотика пристаней тает на глазах и забывается, потому что теплоходы как средство передвижения, а не «отдыха на воде» сохранились у нас только на больших северных и сибирских реках, и даже морские лайнеры всё больше уходят в прошлое. Аэропорты же во всем мире вообще мало отличаются друг на друга, а их создатели больше всего заботятся о их функциональности и «читабельности», а не о выражении местного колорита, увековечения памяти местных героев или о воплощении иного идеологического содержания: тут чем проще, банальнее и стандартнее, тем лучше. К тому же аэропорт — детище ХХ века с его гипертрофированной утилитарностью: романтические категории национальности/народности и историзма, наложившие свой неповторимый отпечаток на архитектуру вокзалов, практически ничего не значат в мире check-in и security control. Бывают вокзалы, которые можно читать, как книги. Облик их зданий в целом, отдельные детали их внешнего и внутреннего убранства: скульптуры, барельефы, фрески и мозаичные полотна — рассказывают о том, куда можно поехать с этого вокзала, о городе или регионе, в котором он расположен, об исторических событиях и замечательных людях, как связанных, так и несвязанных с локальным дискурсом. Так, например, если мы поставим статую И.В. Сталина на маленьком, но очень симпатичном вокзале станции Ясная Поляна Московской ж.д., то пассажиру будет предпослана только самая общая информация, связанная с известными кодами советской эпохи Anno Domini 1929–1953: дескать, всё ясно, мы у себя дома, всё равно на каком простом советском вокзале. Но если мы хотим, чтобы пассажиру было ясно, что он не всё равно на каком, а именно здесь, южнее Тулы, у Козловой засеки, куда 10 ноября 1910 года прибыло несколько тысяч человек — едва ли не вся мыслящая Россия, тогда мы поставим у входа бюст Льва Николаевича Толстого — тот самый, который там в самом деле стоит. Характерно, что в культурно значимых местах первый тип поведения — украшение вокзала облигаторным казенно-культовым портретом [Cм.: 5, с. 16–18] проявляется лишь спорадически, не считая особых случаев — к примеру, ныне бездействующего тупикового вокзала ст. Ульяновск I Куйбышевской ж.д. Зато второй тип поведения — помещение особо маркированного знака Название раздела Автор Название статьи
7
7
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации локального дискурса — встречается повсеместно, независимо от специфики данной эпохи или местных традиций. Вокзал может вызвать, подобно книге, отчетливые культурные ассоциации без каких бы то ни было материально выраженных знаков (стилизации, панно, украшений и т.п.), а лишь по той причине, что его имя и место, в котором он расположен, являются особо значимым для исторической памяти немалого числа людей. Таков берлинский вокзал Фридрихштрассе, расположенный в самом центре города и вплотную примыкавший с востока к границе западного и восточного сектора, которая в августе 1961 года превратилась в знаменитую Берлинскую стену. Как хорошо видно на фотографии, вокзал расположен на самом берегу реки Шпрее, по которой в этом месте проходила граница (Илл. 01). Здесь находился контрольно-пропускной пункт, предназначенный для граждан ГДР и ФРГ. Отсюда навсегда уезжали на Запад те, кому было это позволено. Для одних слово «Фридрихштрассе», само это место и сама улица Фридриха Великого, над которой навис старый полукруглый дебаркадер, весь черный от копоти, означала надежду на лучшую, как они считали, жизнь, для других же — разлуку навек. Здесь обнимались и плакали, хотя ехать-то подчас было совсем недалеко, всего несколько трамвайных остановок. И люди об этом помнят, потому что старый обшарпанный вокзал на берегу германо-германского Стикса прочно хранит эту память.
Илл. 01.Вокзал Фридрихштрассе в г. Берлине. Фотография 1890 г. Источник: http://en.wikipedia. org/wiki/Berlin_Friedrichstraße_station (27.03.2015).
Пример Фридрихштрассе свидетельствует о том, что при определенных обстоятельствах вокзал может восприниматься не только как текст (а в отдельных случаях даже как книга), но и как социокультурный локус, призванный особо подчеркнуть культурно-историческое значение места, в котором он расположен. Раз он стоит здесь, то это значит, что занимаемое им место и образуемое им микропространство являет собою особое здесь-пространство. Как правило, это пограничное пространство входа и выхода, подобное порогу, пропилеям, воротам, через которые можно войти или выйти, но можно и проехать мимо. «Путь окончен, и вы вступаете в...», — говорит оно. Или иначе: «Вы покинули обжитое гнездо, и перед вами дальняя дорога; счастливого пути». Или еще иначе: «Здравствуйте, вы проезжаете наш замечательный город, который такой-то и такой-то и в котором когда-то...». Вокзал как здесь-пространство становится своего рода брендом, который указывает на специфику проходящей через него же8
8
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
лезной дороги, населенного пункта или даже всей страны, в которой он расположен. Он раскрывает перед туземцем и путешественником пресловутый дух, то есть сущностно-характерный смысл данного географического места — как большого, так и малого. Чтобы выполнить эту роль, он и старается стать похожим на книгу, содержащую пусть маленький, но настоящий нарратив. В предлагаемой вниманию читателей статье, построенной на знакомом мне польском материале, приведены несколько примеров такого нарратива — локального, национального и исторического. * * * В Верхней Силезии, недалеко от города Мысловице, у железнодорожного моста через реку Пшемшу, там, где сливаются две маленькие Пшемши — Белая и Черная, стоит небольшой обелиск (Илл. 02). На нем надпись: «Obelisk pamięci podzielonej Europy i jej zjednoczenia» («Обелиск в память разделенной Европы и ее объединения»). Мысок между сливающимися протоками ровно сто лет, с 1814 по 1914 год, был местом стыка границ трех империй, разделивших между собой польские земли. Направо вплоть до Вогезов простиралась Германия, налево до Збруча и Южных Карпат — Австро-Венгрия, а сам мысок и всё, что было за ним до самой Чукотки (а до 18 октября 1867 года и до Аляски), принадлежало России. Железные дороги (русская колея, ширина которой составляла 1524 мм, была на 89 мм шире европейской), а самое главное, вокзалы, тоже были разными. К счастью, многие из них сохранились и ныне представляют собой замечательные образцы культурной семиотики.
Илл. 02. Обелиск на месте стыка бывших границ России, Германии и Австро-Венгрии у слияния рек Белой и Черной Пшемши в Верхней Силезии. Фото автора, 2008 г.
Старые немецкие вокзалы не только самые дорогостоящие, солидные и удобные, но и самые монументальные. Самые большие из них по своей «красоте» (имеется в виду обилие помпезных украшений) без труда могли бы заткнуть за пояс послевоенные советские вокзалы сталинской поры, перегруженные символикой Победы — к примеру, в Смоленске или Курске (Илл. 03 и 04). Так, например, Главный вокзал в Гданьске-Данциге (арх. Александр Рундель, Пауль Томер и Георг Кюни, 1900, Илл. 05), занимающий целый квартал, подобен сказочному замку, с вычурной часовой башней и с маленькими башенками, главным холлом, похожим на Название раздела Автор Название статьи
9
9
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации здание Братства Черноголовых, что стоит на Длинном Рынке, и многочисленными необарочными кокошниками. Этот вокзал заявляет о себе как о здании, построенном с купеческим размахом (денег не жалеть! Данциг — город богатый!) и демонстрирующем торжествующую бюргерскую безвкусицу. Немаловажно и то, что он построен из красного кирпича, как подавляющее большинство немецких вокзалов XIX – начала ХХ века. Из такого же кирпича в немецких (особенно прусских) городах строили все государственные учреждения — суды, тюрьмы (которые до сих пор красуются в самом центре городов), школы, университеты, присутственные места. Темно-красный кирпич маркировал непосредственную принадлежность здания ко Второму Рейху. Это государство, бывшее, согласно официальному пропагандистскому мифу, продолжателем Священной Римской Империи Немецкой Нации, рассчитывало существовать долгие века, а потому строило вокзалы прочные, основательные и, надо сказать, очень удобные. Но даже вокзалы поскромнее, чем данцигский, например, на станции Ополе Главное — Oppeln Hauptbahnhof (1899, Илл. 06) или Восточный вокзал в Торуни-Торне (1882, Илл. 07) порой поражают своей солидностью и записанной в их облике легендой о великой Германии — родине рыцарства, готики и мрачноватых романтических легенд. Во всяком случае, прусскую эклектику не спутаешь ни с чем другим.
Илл. 03. Вокзал в г. Смоленске. Арх. Б.С. Мезенцев и М.А. Шпотов, 1949–1952. Источник: http://www.train-photo.ru/ details.php?image_id=127108 (07.04.2015).
Илл. 05. Главный вокзал в г. Гданьске. Арх. А. Рундель, П. Томер и Г. Кюни, 1894–1900. Источник: http://pl.wikipedia.org/wiki/Gdańsk_Główny#/media/ File:Gdańsk _(DerHexer)_2010-07-12_016.jpg.
10 10
Название раздела Автор Название статьи
Илл. 04. Вокзал в г. Курске. Арх. И.Г. Явейн, 1952. Фото И. Гондаревой. Источник: http://www.outdoors.ru/foto/ view.php?id=20614 (27.03.2015).
Илл. 06.Главный вокзал в г. Ополе. Арх. неизвестен, 1899. Источник: http:// pl.wikipedia.org/wiki/Opole_Główne #/media/ File:Opole_Główne.jpg (28.03.2015).
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Илл. 07. Восточный вокзал в г. Торунь. Арх. неизвестен, 1881–1882. Источник: http://www.skyscrapercity.com/ showthread.php?t=168493&page=40 (28.03.2015).
Империя Габсбургов тоже считала себя наследницей Священной Римской Империи, вернее, ее восточной мархии; отсюда ее название — Österreich, Восточная Империя, а по-русски и по-польски Австрия. Чиновники из венского Министерства железных дорог были озабочены проблемой однообразия и функциональности вокзалов не меньше берлинских чиновников, но в отличие от Германии в Австро-Венгрии немцев было меньше, чем инородцев. Германский гений поневоле шел на компромисс со славянским, угорским или романским. Поэтому австрийские вокзалы выглядят гораздо праздничнее и веселее прусских, но их легкой празднично-игровой несерьезности неизбежно сопутствует столь же легкая необустроенность и столь же умеренный недостаток комфорта. И туннели под путями здесь замусоренные и занюханные, и туалеты не столь элегантные, как в Гданьске или Вроцлаве, и планировка не до конца продуманная. В архитектурном облике вокзальных зданий, как и в Пруссии, господствовала эклектика, но не «краснокирпичная» с башенками и черными орлами, а радостная и беззаботная, словно копировавшая бутафорские дворцы опереточных герцогов и баронов: недаром империю Габсбургов называли опереточной монархией. Украшения были тоже не совсем серьезные: маски Меркуриев, вагонные колеса с крылышками (см., напр., вокзал в г. Тарнове, арх. Эрих Баудиш, 1906–1910, Илл. 08 и 09). Характерный факт: идеологическая напряженность в австрийских вокзалах (за исключением обязательных портретов императора Франца-Иосифа II) очень слаба, за исключением столиц имперских провинций — Праги, Львова или Загреба. Сто лет назад и чуть ранее на этих вокзалах играли духовые оркестры, в буфетах сидели скучающие провинциалы, пили кофе и курили сигары. Зато тут были цветы и, по всей видимости, обязательные, по приказу высшего железнодорожного начальства. Я давно заметил, что как только поезд въезжал в Галицию со стороны Варшавы или из Силезии, то на всех вокзалах четвертого класса и выше (то есть во всех городах, городках и на линейных станциях с боковыми путями — но не на полустанках) над прилегающей к зданию вокзала платформе всегда имелся навес от дождя, а к нему неизменно были прикреплены висячие горшки с геранью или душистым табаком в ажурных металлических корзинах. Когда же я впервые попал в Чехословакию и в Венгрию, меня сразу поразило то, что точно такие же горшки висят и на тамошних вокзалах с такими же, как в юго-восточной Польше навесами. Видимо, еще до первой мировой войны какой-нибудь начальник приказал Название раздела Автор Название статьи
11 11
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации подвесить одинаковые горшки по всей империи. Не исключено, что они сохранились и на Западной Украине, где я никогда не был. К сожалению, во время очередных ремонтов эти милые горшки с цветами исчезают; в Польше их, наверное, уже нигде не осталось, но где-нибудь в Венгрии, в Мишкольце, не на центральном, а на переферийном вокзале Гёмёри, они еще висят (Илл. 10).
Илл. 08. Вокзал в г. Тарнове. Арх. Э. Баудиш, 1906–1910. Источник: http://pl.fortfun.pl/ Malopolskie/Tarnow/index.html (07.04.2015).
Илл. 09. Вокзал в г. Тарнове ночью. Источник: http://www.national-geographic.pl/foto/fotografia/ tarnow-dworzec-pkp-279091 (07.04.2015).
Илл. 10. Подвесные цветочные горшки украшают вокзал станции Мишкольц-Гёмёри в Венгрии. Источник: http:// hmsoft.fw.hu/20050604/20050604.html (28.03.2015).
Столицей австрийской провинции, носившей гордое имя Галиция и Лодомерия (от древнерусских городов Галича и Владимира Волынского — хотя последний, по иронии судьбы после разделов Польши отошел к России) был город Львов (нем. Lemberg, польск. Lwów, укр. Львiв). Поэтому тамошний — как-никак столичный вокзал (арх. Владислав Садловский, 1902–1904, Илл. 11 и 12) по красоте и благоустройству мало чем уступал двум венским вокзалам, Западному и Южному, а также пражскому Главному (Praha hlavné nadráži). Особо следует отметить, что элегантный двойной дебаркадер во Львове, единственный на территории современной Укра12 12
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
ины, и сейчас ничуть не хуже пражского, а там более вроцлавского или дрезденского (инж. Ежи Зеленевский, Илл. 13). Необарочные купола, напоминающие крыши львовских костелов, нарядный фасад, украшенный двумя скульптурами — женщины, символизирующей дорогу и торговлю, и мужчины, сидящего на льве, который воплощает сам город Львов и его промышленность (Илл. 14). А витраж, украшающий главный вестибюль напоминает о том, что этот город в момент своего основания относился к Галицко-Волынскому княжеству: изображенный на нем архангел Михаил — старинный герб галицких князей [7]. Эта ненавязчивая семиотика вокзального нарратива соответствовала официальной идеологической политике Вены: чтобы провинциям не вздумалось отделяться от метрополии, нужно было позволить им культивировать местный колорит — отсюда постоянные отсылки к локальной истории.
Илл. 11. Вокзал ст. Львов Главный. Открытка нач. ХХ в. Источник: http://dic.academic. ru/dic.nsf/ruwiki/382854 (28.03.2015).
Илл. 13. Главный вокзал в г. Львове. Дебаркадер. Источник: http://smotra.ru/ communities/618/blog/102004/ (28.03.2015).
Илл. 12. Главный вокзал в г. Львове. Современный вид. Источник: http://photoparovoz.com/lvovskiy-vokzal (28.03.2015).
Илл. 14. Главный вокзал в г. Львове. Фасад. Источник: http://www.nice-places.com/ gallery/ukraine/lviv/best/ (07.04.2015).
В Кракове, старинной столице Польши, которая превратилась к концу XIX века в маленький пограничный городок Галиции, окруженный на случай русской «агрессии» тремя поясами фортификаций, железная дорога появилась гораздо раньше, чем во Львове. Однако немалый по величине, но безликий вокзал (Илл. 15 и 16), построенный в 1844–1847 годах немецким Название раздела Автор Название статьи
13 13
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации архитектором Петером Розенбаумом, прибывшим из Бреслау (нынешнего Вроцлава), долгие годы ничего примечательного в себе не заключал и здесь-пространством не был. И лишь в пятидесятые годы ХХ века, в период бурной индустриализации и «строительства социализма», в главном вестибюле появились два красноречивых панно. Когда приехавший пассажир входил в вестобюль со стороны платформы, то над видел выходом в город панораму средневекового Кракова с надписью (перевожу дословно): «Краков — город прогрессивной науки, культуры и искусства». Слово «прогрессивной» заключает в себе особую иронию (или особое лицемерие), если учесть, что в 1947 году, на всепольском референдуме, из всей Польши только Краков проголосовал решительно против «социалистических» преобразований. Если же пассажир входил в здание вокзала со стороны города, двигаясь с запада на восток, перед ним открывалась начертанная над выходом на платформу панорама города, организованного вокруг пяти лучисто расходящихся магистралей, с величественной сталинской высоткой посредине. Над этим панно красовалась надпись: «Нова Гута — город ударного социалистического труда». Дело в том, что в восьми километрах к востоку от вовсе не «прогрессивного», а куда как «реакционного» Кракова в начале 1950-х годов нарочно построили Металлургический комбинат им. В.И. Ленина и Новую Гуту — «рабочий город», спроектированный предельно рационально, с учетом утопических концепций итальянского Возрождения. Таким образом, старый австрийский вокзал «заговорил», как памятная книга, и говорил до тех пор, пока во время ремонта в середине 1980-х годов не ликвидировали оба панно.
Илл. 15. Главный вокзал в г. Кракове. Открытка нач. ХХ в. Источник: http://www.krakow.travel/ przewodnik/zwiedzamy-krakow/szlak-techniki/ action,get,id,427,t,Stacja-kolejowa.html (28.03.2015).
Илл. 16. Главный вокзал в г. Кракове. Современный вид. Источник: http://pl.wikipedia.org/wiki/ Kraków_Główny#/media/File:DworzecKrakówGłównyPOL,_Kraków.jpg (28.03.2015).
Самые бедные, необустроенные, неказистые и некомфортные вокзалы в Польше, конечно, русские. В сгоревшей Варшаве они не сохранились, но в центральных и северо-восточных районах страны их еще немало, и все они напоминают что-то родное и до боли знакомое, но не советское, а петербургское, как бы давно забытое. Вспомните, как выглядят вокзалы на линиях, расходящихся лучами на юг от Петербурга: представьте себе Дно, Новосокольники, Невель, Великие Луки; вспомните псковский вокзал, вокзалы на питерском ответвлении Транссибирки (между ст. Волховстрой I Октябрьской ж.д. и ст. Буй Северной ж.д.), или совсем в другом месте, например, на бывшей Урало-Рязанской, ныне Куйбышевской ж.д. — в Рузаевке, в Инзе. Москвичам хватит заглянуть на Малое кольцо Окружного отделения Московской ж.д. и посмотреть, что представляют из себя тамошние станции — Лихоборы, Канатчиково, Кутузово, Угрешская и т.п. Для нотальгически настроенного русского глаза все они выглядят мило 14 14
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
и привлекательно; все они могут вызвать умиление, как любой эстетически значимый предмет, созданный до революции, в старой еще России, хотя эта «старая» Россия существовала сравнительно недавно, около ста лет назад. Однако поляк, живущий на бывших немецких или австрийских территориях, попав куда-нибудь в Ломжу, Замостье или Сувалки, будет не просто разочарован — он начнет чертыхаться и капризничать. И есть отчего: лавки в крохотном зале ожидания, похожем на казарму, жесткие, деревянные; в буфете нет кофейного экспресса и молотый кофе просто разводят в кипятке, а туалет... туалет «типа сортир», с очками вместо ватерклозетов, находится в конце первой платформы. И касса: вместо просторной стеклянной витрины в покрашенной масляной краской стене проделано маленькое полукруглое окошко, куда можно только просунуть руку с деньгами и получить желаемый билет, едва-едва разглядев лицо кассирши. Однако местные жители любят свои старые вокзалы, с непритворным уважением называя их царскими и даже защищая их своеобразие от нападок пришельцев с юго-запада, избалованных европейскими удобствами. К тому же в последние годы вышеупомянутых удобств становится все больше и больше, в том числе и на бывших «царских» землях: даже туалеты стали теперь чистыми и пахнут фиалками из заграничных спреев. Глядя на такие вокзалы, как в небольшом городке Мышкове, что под Ченстоховой (Илл. 17), а также в бывших губернских городах — Августове (Илл. 18) или в Сувалках (Илл. 19), где старые русские казармы до сих пор занимают значительную часть центра и западных, выдвинутых в сторону немецкой границы городских окраин, нетрудно понять, какого рода стиль они собою представляют и какую идею воплощают. Российская империя, как верно заметил Николай I, была государством военным: ее железные дороги, особенно казенные, то есть государственные, в первую очередь призваны были обеспечивать быстрое передвижение войск во время маневров или военных действий, а товарным и пассажирским перевозкам придавалось важное, но все же второстепенное значение. На войне же, как известно, не до удобств: тут важна скорость, слаженность, простота эксплуатации — одним словом, порядок, который, согласно не лишенному некоторой доли истины культурному мифу, у немцев в крови, а у славян сильно хромает. Недаром в бывшей немецкой и бывшей австрийской части Польши старики всё еще вспоминают немецкое проклятье: «Zum Teufel, die verfluchte slawische Bande!» («Черт побери эту проклятую славянскую банду!»). Дисциплина и порядок нуждались в принудительном насаждении, предпочтительнее всего военными методами. Поэтому железные дороги в России — к тому же при хронической нехватке приемлемых шоссейных дорог — при самых разных правителях и режимах были в той или иной степени военизированы. Именно с этим, на мой взгляд, связан подчеркнуто казенный, а точнее, аскетически-казарменный стиль в архитектуре провинциальных вокзалов последней трети XIX – начала ХХ века. Они, как правило, скромны, однообразны и унылы, напоминают задворки северной столицы и прочую российскую рутину, сложившуюся в «мирное» царствование Александра III и имевшую свое продолжение при Николае II. Одним словом, «тоска вокзала» — не поэтическая вольность Иннокентия Анненского (см. одноименное стихотворение), а реалистически точная передача атмосферы казенности, которая царила на русских вокзалах, равно как и в полицейских участках, мировых судах, тюрьмах, учебных заведениях и прочих государственных учреждениях. «Мы небогатые, мы простые, мы скромные, но, по крайней мере, на железных дорогах у нас порядок», — вот та идея, заключенная в непритязательном нарративе царских вокзалов. Иной вариант той же идеи содержится в словах Михаила Светлова из известной песни «Каховка» (музыка И.О. Дунаевского, 1936): «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запáсном пути» [4, с. 123]. Название раздела Автор Название статьи
15 15
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации
Илл. 17. Вокзал в г. Мышкове. Арх. неизвестен. Фото автора, 2010 г.
Илл. 18. Вокзал в г. Августове, 1902. Арх. неизвестен. Фото автора, 2011 г.
Илл. 19. Вокзал в г. Сувалки, 1896. Арх. неизвестен. Фотография 2003 г. Источник: http://www.bbajko. friko.pl/Suwalki-030620.html (07.04.2015).
До 1914 года в Польше существовало два по-настоящему царских вокзала. Это были небольшие элегантные павильоны, предназначенные для царской семьи, ее свиты и гостей во время охоты в Беловежской пуще или в лесах вокруг царской резиденции Спала, неподалеку от Томашова Мазовецкого. Павильоны были деревянными, и оба сгорели во время первой мировой. Сохранились старые почтовые карточки с фотографиями вокзала на станции Беловежа-Дворец (Илл. 20). Стилизованный под русское северное деревянное зодчество и напоминавший по форме надвратную башню Николо-Карельского монастыря, что стоит в Коломенском, вокзал демонстративно подчеркивал свой неместный, непольский, завозной характер и как бы говорил: «Это место для русского царя, воспитанного в русской вере, а немцы и поляки тут только гости». Что ж, в царствование Александра III и Николая II и классическое благородство, и неоклассическая казенщина сменилась искусственно насаждаемым русским национализмом, который на окраинах империи зачастую приобретал особенно уродливые формы 16 16
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Илл. 20. Вокзал ст. Беловежа-Дворец. Открытка начала ХХ в. Источник: http://www.ciekawepodlasie.pl/info.htm#1418/ pl/i/dworzec_kolejowy_bialowieza_palac (05.04.2015).
[См. 1, с. 106–111]. Но всё же на фоне нелепых православных храмов в Ревеле или Варшаве беловежский вокзал выглядел неброско и симпатично. В больших городах Царства Польского строили вокзалы посолиднее, понаряднее и поблагоустроеннее. Благоустроенным и даже оборудованным «по последнему слову техники» [8] считался, к примеру, Калишский вокзал в Лодзи — неоклассический, с четырьмя деревянными платформами, островного типа (Илл. 21 и 22). Но самым замечательным из русских вокзалов по праву считается белостокский, построенный в 1860–1861 годах (Илл. 23 и 24); к великому сожалению, мне не удалось разыскать сведений об авторе проекта этого здания. Мало того: в 2008 году, согласно опросу респектабельной варшавской «Газеты выборчей», этот вокзал был признан самым красивым в Польше, обойдя тем самым роскошные немецкие и радушно-жизнерадостные австрийские вокзалы [9]. В его классицистическом архитектурном облике воплощена не идея казенности или, тем более казарменности, а благородный по своей сути строительный миф петровской империи, которая стремилась к самоутверждению, черпая стилистические доминанты из античных, преимущественно римских источников [См.: 3, с. 109–121], позиционируя себя как культура, стремящаяся к благородной простоте и скромности, разумной гармонии и гражданской доблести. Ведь что бы там ни писали Чаадаев, Гоголь и Герцен, подвергавшие жестокой критике фальшиво парадный «желтый» Петербург с его античными портиками [См. 2, с. 82–89], нельзя не заметить, что не только русским властям, но и просто русским людям классицизм пришелся по душе, так как выражал их подлинные мечты и чаяния о цивилизованной, справедливой и могущественной стране, входящей в элитарное сообщество средиземноморских держав. И в гениальных ансамблях Росси и Кваренги, и в московских или калужских особнячках со львами, горгонами и кариатидами на фронтонах, и в белостокском вокзале воплотились лучшие стороны послепетровской России — ее поистине классическое, пушкинское начало. Название раздела Автор Название статьи
17 17
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации
Илл. 21. Калишский вокзал в г. Лодзи. Открытка 1906 г. Источник: http://lodz. fotopolska.eu/100520,foto.html (05.04.2015).
Илл. 23. Вокзал в г. Белостоке. Открытка начала ХХ в. Источник: http://www.ciekawepodlasie.pl/opis/2 5,Zabytkowy+dworzec+kolejowy.htm (05.04.2015).
Илл. 22. Калишский вокзал в г. Лодзи. Открытка начала ХХ в. Источник: http://www. dzienniklodzki.pl/artykul/3738301,dworzec-lodzkaliska-decyzja-o-remoncie-dworca-zapadnie-wprzyszlym-roku,id,t.html?cookie=1 (05.04.2015).
Илл. 24. Вокзал в г. Белостоке. Современный вид. Фото автора, 2011 г.
* * * Мой краткий обзор был задуман, чтобы показать зависимость архитектуры вокзалов — построек, возводимых, казалось бы, в чисто практических целях — от вполне определенных стилистических тенденций, за которыми скрываются идеологические предпосылки и местные культурные пристрастия. По завершению его я вынужден, однако, признать, что представленный материал не выглядит столь красноречиво. Поэтому, чтобы убедительнее доказать, что вокзал можно рассматривать как культурное послание, а в идеале даже книгу, заключающую в себе воплощенную в стиле идею данного здесь-пространства, в заключение моих рассуждений я обращусь к более яркому и всем знакомому примеру. Это московский Ярославский вокзал. Эпоху модернизма обычно считают подчеркнуто безыдейной, объясняя ее антиидеологизм и аморализм реакцией на прямолинейный идеологический диктат эпохи позитивизма. Это верно в том, что касается литературных текстов, в том числе критики, главным образом начального периода модернизма (в России это 1893–1904 гг.). Но там, где идеология не облекалась в слово, режущее эстетически утонченное ухо — я имею в виду экспрессивные виды искусства, к числу которых относятся архитектура, музыка и танец, степень идеологизма, 18 18
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
приобретавшего форму декоративного красноречия, не понижалась, а наоборот, возрастала. Ярославский вокзал, построенный в 1903–1904 годах по проекту Ф.О. Шехтеля — яркий тому пример. Он представляет из себя такое здесь-пространство, которое приглашает войти внутрь себя, обещая потенциальному пассажиру сказочно-фантастические впечатления в его далеком пути: вокзал строился уже тогда, когда все в Москве знали, что именно отсюда начинается самая длинная в мире железнодорожная магистраль — через всю Сибирь, к Тихому океану. Впрочем, стилистика вокзала не сибирская, а скорее северорусская — ярославская, вологодская, архангельская. Ее открыл не Шехтель, а Абрамцевский художественный кружок еще в конце 1880-х годов. Архитектор, по-видимому, прекрасно понимал, что стиль оригинального русского модерна родился именно в мастерских Абрамцева — столярно-резчицкой и керамической, в которых работали Михаил Врубель и Виктор Васнецов, Василий Поленов и Валентин Серов, и что прототип этого «неорусского» стиля, в отличие от псевдорусского, связан с народным искусством не средней полосы и не южных губерний, а русского Севера. И в Абрамцево, и на русский Север можно было поехать на поезде с Ярославского вокзала. И мамонтовская усадьба, и «край непуганных птиц» (М.М. Пришвин) ассоциировалось со сказкой — немного загадочной, немного мрачной, как о сестрице Алёнушке и братце Иванушке, превратившемся в козленочка и утонувшем в болоте. Поэтому вокзал похож на сказочный терем, но не вычурный, а напряженно-тревожный и одушевленный, напоминающий не то огромную русскую печь, не то сказочное чудовище, вытаращившее слуховые окна-глаза и разинувшее пасть — центральный вход, то и дело глотающий и выплевывающий пассажиров (Илл. 25, 26 и 27). В этой одушевленности выразилась важнейшая черта стиля модерн — его органичность, «телесность», неотделенность элементов конструкции от художественно организованного объема [См. 2, с. 188–213]. К этому присовокуплялись великолепные декоративные детали, вносившие в нарратив вокзала особую красноречивость. В основании двух толстых полуколонн по обеим сторонам от входа, кружатся белые медведи и как бы трутся об эти колонны, как о земную ось в известной песне на слова Леонида Дербенева. А рядом, на керамическом панно, красуются оленьи мхи и огромные ягоды земляники (Илл. 28 и 29). Вот, оказывается, какие миры откроются нам, если мы войдем в вокзал через разинутую сказочную пасть, сядем на поезд и поедем далеко на Север. Кстати, позднейшее советское название этого вокзала — Северный, по одноименной железной дороге — как нельзя лучше подходило к его облику и к воплощенной в этом облике идее. И всё это было красивым и ненавязчивым, и лишь помпезные послевоенные вокзалы превратят вокзал-книгу в вокзал-агитку и вокзал-гимн.
Илл. 25. Ярославский вокзал в г. Москве. Арх. Ф.О. Шехтель, 1903–1904. Гравюра начала ХХ в. Источник: http://withoutdisguise. livejournal.com/429254.html (06.04.2015).
Название раздела Автор Название статьи
Илл. 26. Ярославский вокзал в г. Москве. Источник: https:// ru.wikipedia.org/wiki/Ярославский_вокзал (07.04.2015).
19 19
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации
Илл. 27. Ярославский вокзал в г. Москве. Фасад. Источник: http://liveinmsk.ru/places/a-788.html (03.03.2010).
Илл. 28. Ярославский вокзал в г. Москве. Деталь. Источник: http://liveinmsk. ru/places/a-788.html (03.03.2010).
Илл. 29. Ярославский вокзал в г. Москве. Декоративные мхи, ягоды и медведи. Источник: http://liveinmsk.ru/places/a-788.html (03.03.2010).
20 20
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации Библиография
1. Кантор В.К. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. К проблеме имперского сознания в России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — 542 с. 2. Кириченко Е.И. Русская архитектура 1830–1910-х годов. М.: Искусство, 1978. — 399 с. 3. Кнабе Г.С. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. – 240 с. 4. Русские советские песни (1917–1977) / Составители: Н. Крюков, Я. Шведов. М.: Художественная литература, 1977. — 751 с. 5. Щукин В.Г. Казенный и культовый портрет в строе русской культуры ХХ века //Двадцатый век – двадцать первому веку: Юрий Михайлович Лотман. Смоленск: Изд. Смоленского гос. ун-та, 2003. С. 16–30. 6. Щукин В. Г. Российский гений просвещения. Исследования в области мифопоэтики и истории идей. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. — 608 с. 7. https://ru.wikipedia.org/wiki/львовский_железнодорожный_вокзал (04.04.2015). 8. http://pl.wikipedia.org/wiki/Łódź _Kaliska_(stacja_kolejowa). 9. http://pl.wikipedia.org/wiki/Białystok_(stacja_kolejowa)#Najpiękniejszy_dworzec_w_Polsce.
References 1. Kantor V.K. Sankt-Peterburg: Rossiiskaia imperiia protiv rossiiskogo khaosa. K probleme imperskogo soznaniia v Rossii. M.: Rossiiskaia politicheskaia enciklopediia (ROSSPEN), 2008. — 542 s. 2. Kirichenko E.I. Russkaia arkhitektura 1830–1910-kh godov. M.: Iskusstvo, 1978. — 399 s. 3. Knabe G.S. Russkaia antichnost’. Soderzhanie, rol’ i sud’ba antichnogo naslediia v kul’ture Rossii. M.: Rossiisk. gos. gumanit. un-t, 2000. — 240 s. 4. Russkie sovetskie pesni (1917–1977) / Sostaviteli: N. Kriukov, Ia. Shvedov. M.: Khudozhestvennaia literatura, 1977. — 751 s. 5. Shchukin V.G. Kazionnyi i kul’tovyi portret v stroe russkoi kul’tury XX veka // Dvadtsatyi vek – dvadtsat’ pervomu veku: Iurii Mikhailovich Lotman. Smolensk: Izd-vo Smolenskogo gos. un-ta, 2003. — S. 16–30. 6. Shchukin V.G. Rossiiskii genii prosveshcheniia. Issledovaniia v oblasti mifopoetiki i istorii idei. M.: Rossiiskaia politicheskaia enciklopediia (ROSSPEN), 2007. — 608 s. 7. https://ru.wikipedia.org/wiki/львовский_железнодорожный_вокзал (04.04.2015). 8. http://pl.wikipedia.org/wiki/Łódź _Kaliska_(stacja_kolejowa). 9. http://pl.wikipedia.org/wiki/Białystok_(stacja_kolejowa)#Najpiękniejszy_dworzec_w_Polsce.
Название раздела Автор Название статьи
21 21
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации Д. К. Первых Первых Диана Константиновна (Симферополь, Россия) — кандидат культурологии, ассистент кафедры межъязыковых коммуникаций и журналистики Таврической академии ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского; Email: dianavasileva@yandex.ru
РУССКАЯ И АНГЛИЙСКАЯ ПРЕССА 1850-Х ГОДОВ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО СООБЩЕНИЯ В ГОДЫ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ1 В марте 1855 г., в разгар Крымской войны, англичане построили между Балаклавой и позициями британской армии под Севастополем железную дорогу. Имеет смысл уточнить факты и факторы, благодаря которым появилась эта дорога, очертить состояние путей сообщения в России в середине XIX в., сравнить положение русской и союзной армий, встретившихся на Крымском полуострове, и представить, какое значение имела железная дорога для коалиции, вышедшей победителем в Крымской войне. Основу публикации составили материалы журнала «Современник», газет «The Times», «Sunday Times», «Indian News», воспоминания очевидцев и участников Крымской войны. Ключевые слова: железная дорога, Крымская война, Балаклава, «Большая крымская центральная железная дорога».
D. Pervykh Diana Pervikh (Simferopol, Russia) – PhD in Culturology, Assistant at the Department of Interlingual Communications and Journalism of the Taurida Academy, the Crimean Federal University; Email: dianavasileva@yandex.ua
RUSSIAN AND BRITISH PRESS OF THE 1850S ABOUT THE ORGANIZATION OF RAILWAY COMMUNICATIONS DURING THE CRIMEAN WAR In March 1855, at the height of the Crimean War, the British built a railway between Balaklava and the positions of the British army at Sevastopol. In our opinion, it is necessary to clarify the facts and factors which influenced the construction of this road, to estimate the condition of Russia’ communication lines of the mid-19th century, to compare the condition of the Russian army and the armies of the allied states which clashed on the Crimean Peninsula, and to assess the role of the railroad for the winners’ coalition. The article is based on the analysis of the materials of the “Sovremennik” journal, the newspapers “The Times”, “The Sunday Times” and “The Indian News” and the memories of the Crimean War participants and witnesses. 1 Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ (проект № 15-34-10100).
22 22
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Keywords: railway, the Crimean War, Balaklava, The Grand Crimean Central Railway. «160 лет назад в Крыму была построена первая железная дорога» — подобными фразами весной 2015 года открывались публикации отдельных крымских СМИ о предпринятом англичанами в годы Крымской войны (1853–1856 гг.) строительстве железной дороги, соединившей Балаклаву с позициями британской армии под Севастополем [8, 10]. Есть необходимость уточнить факты и факторы, благодаря которым в Крыму появилась эта дорога, и представить, какое значение она имела для союзной армии, вышедшей победителем в Крымской войне. В разгар войны, в феврале — марте 1855 г., Англия в кратчайший срок — за семь недель — соорудила между Балаклавой, где расквартировалась британская армия, и позициями под Севастополем железную дорогу. Причиной такого форсированного темпа стало бедственное положение английских войск, оказавшихся практически без снабжения. Транспортные корабли, следовавшие из Англии, разгружали грузы в бухте Балаклавы. Расстояние от Балаклавы до передовых позиций английской армии под осажденным Севастополем составляло более 10 км, и дальнейшая доставка грузов по грунтовой дороге, которую с осени до весны то размывало, то снова замораживало, стала трудновыполнимой задачей: «В течение двух месяцев (январь — февраль 1855 г. — Д. П.) мы страдаем поочередно то от яростных северных ветров, обмораживающих и режущих наши лица; то от густой метели, проникающей повсюду; то от буйных шквалов, опрокидывающих деревья, палатки, госпитальные бараки, даже составленные в козлы винтовки; то от пронизывающего холода, достигающего от -9 до -18 градусов, тогда как накануне было +14; все раскисло от проливных дождей, оттепель превратила поверхность земли в огромное болото с глубокой и болезнетворной грязью. Прибавьте к этому, как следствие внезапных перемен, эпидемии, лихорадку, цингу, тиф и т. д.», — так вспоминал первую крымскую зимовку союзник англичан, генерал французской армии Ж. Б. А. Монтодон [7, с. 216]. Из-за сильных штормов корабли с трудом приставали к берегу: «В море наши корабли терпят страшные разрушения: многие выброшены на берег <…>. Следствием этого урагана стала потеря армией большого количества съестных припасов, фуража, лошадей <…>. На входе в Балаклавский порт терпят крушение восемь транспортных кораблей, нагруженных армейскими припасами» [7, с. 248]. Снабжение армий резко ухудшилось: сократились поставки оружия и боеприпасов, уменьшилась солдатская продовольственная норма, войска нуждались в теплых вещах и медикаментах. Все это отразилось на моральном и физическом состоянии армии: «Перемены погоды, которые происходят с небольшим интервалом, вызывают множество разнородных болезней: одни настигнуты цингой, дизентерией, холерой; некоторое число получило обморожение ног, требующее ампутаций, почти всегда сопровождаемых смертью. Часто гангрена поражает легкие раны, в то время как еще не представляется возможным приступать к эвакуации больных, число которых растет с каждым днем. В полевом госпитале скопление больных порождает брюшной тиф и, как следствие, ускоряет смертность» [7, с. 253]. Очевидно, что тяготы и лишения, о которых с болью в сердце пишет француз Ж. Б. А. Монтодон, коснулись не только французов, но и англичан, турок, сардинцев, и, в первую очередь, защитников Севастополя. Трудности русской армии состояли в длительной доставке грузов, в основном — гужевым транспортом. «Выхода следовало бы искать в замощении или шоссировании важнейших путей, или в прокладке участка железной дороги; но на такие капитальные меры не пошли. Мы, впрочем, проложили 4-ю грунтовую дорогу, насыпав огромную гать через Сиваш посередине между Перекопом и Чонгарским полуостровом», — пишет военный теоретик А. А. СвеНазвание раздела Автор Название статьи
23 23
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации чин, осмысляя ход и итоги Крымской войны. Боеприпасов не хватало, армия пребывала полуголодной, так как из-за «топливных затруднений и слабой распорядительности» хлебопечение в Крыму так и не было организовано. Вместо муки в Севастополь подвозили ржаные сухари, которые в дороге успевали заплесневеть: «“Тюря” из вскипяченных в котлах сухарей составляла основное довольствие защитников Севастополя. Удалось организовать выдачу большого количества хрена, который спасал солдат от цинги» [9, с. 63]. Путей сообщения не хватало, и доставка продовольствия обходилась дорого. Два года русская армия была сосредоточена на небольшом полуострове, «отделенном от внутренних хлебородных губерний трехсотверстным степным пространством, на котором существовала лишь одна, и то грунтовая, дорога» (имеется виду дорога между Симферополем и Перекопом. — Д. П.). Боеприпасы, амуницию, провизию, надо было везти издалека: «сперва за 300 верст, а потом, по мере истощения ближайших к театру войны местностей, — за 600 верст и, наконец, за 900 верст» [4, с. 276]. Напомним, что транспортировку сопровождала «страшная распутица»: «Обывательские подводы с провиантом проходили 130-верстное расстояние от Перекопа до Симферополя в месяц времени, даже более, т. е. делали около четырех верст (4,27 км — Д. П.) средним числом в день. На почтовых, по казенной надобности, приходилось употреблять на тот же переезд 10 дней, то есть по 13 верст (13,87 км — Д. П.) в сутки». Эти факты дают представление о том, по какой «невылазной грязи проходила наша единственная коммуникационная линия», — поясняет генерал, а впоследствии публицист М. А. Глазенкампф [4, с. 276]. Коммуникационную линию несколько улучшило новое шоссе между Симферополем и Севастополем, однако это была лишь малая часть пути в сравнении с тем, что вооружение и провизию приходилось везти из центральных областей России. Спрос на транспортировку грузов привел к росту стоимости перевозок: «Цена перевозки дошла до 1–2 коп. с пуда-версты; таким образом, транспорт, расходы на который представляли одну из важнейших слагаемых стоимости войны, обходился нам в 50 раз дороже, чем он стоил бы при наличии железной дороги» [9, с. 64]. Однако железнодорожное сообщение существовало в России только между Петербургом и Москвой, а грунтовые дороги были труднопроходимы. Выдающийся математик и литератор Д. М. Перевощиков, посетивший Крым за год до войны, в 1852 г., в путевом очерке «Поездка из Петербурга в Крым и обратно» особо отмечал транспортные трудности, так как только из Петербурга до Москвы добирался поездом, а далее — на перекладных (в то время как в Англии и Франции была широкая сеть железных дорог): «От Орла до Крыма в ненастное время дороги очень затруднительны, ни в городах, ни на почтовых станциях нет порядочных гостиниц <...>. За две станции до Перекопа началась непроезжаемая грязь» [11, т. 37, с. 6]. Для истории России Крымская война стала эпохой перелома. Страна оказалась неподготовленной к войне: широкие государственные пространства не были связаны ни железнодорожными путями, ни удобным дорогами, ни телеграфной связью. Это отражалось на ходе войны: невозможность вовремя доставить вооружение, продовольствие и войска к месту военных действий ставило русскую армию с заведомо проигрышное положение. Военный флот состоял из парусных судов. Военная техника отличалась отсталостью: полет пули русских ружей не превышал трехсот шагов. У французов и англичан флот был паровой, их ружья стреляли на тысячу двести шагов, союзная армия в начале войны в Крыму насчитывала шестьдесят две тысячи солдат — почти в два раза больше, чем русских войск. Высшее военное командование России, по общему мнению историков, отличалось бездарностью и не заботилось об усилении военной мощи страны. «Всеобщее мздоимство» и «лихоимство», казнокрадство на24 24
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
блюдались не только в гражданском, но и в военном ведомстве. Генерал И. С. Вдовиченко в «Записках о Крымской войне» через несколько лет после военных событий напишет: «Полковые и батарейные командиры в прошлую кампанию в княжествах придунайских так набили себе карманы и порядочные куши отправили в Московский Опекунский совет, о чем, когда узнал А. М. Горчаков, то хотел назначить следствие. Насилу его отговорили приближенные, что так водилось всегда» [5, с. 144]. Такое положение дел подтверждают многочисленные источники: «экономия» на фураже считалась совершенно невинной» [5, с. 144]. Очевидно, что морской путь сообщения с Англией, Францией и Константинополем, несмотря на зимние шторма, был практичнее и обходился союзникам значительно дешевле, позволяя, хоть и с перебоями, но доставлять припасы на позиции под Севастополем. Несмотря на это, англичане поднимают вопрос о строительстве в Крыму железной дороги, которая бы соединила Балаклаву с позициями английской армии под Севастополем и позволила беспрепятственно поставлять продовольствие и боеприпасы. Предложение вызвало дебаты в парламенте Великобритании, пишет исследователь В. Б. Иванов [6]. Противники идеи утверждали, что дело слишком рискованное: местность состоит из крутых уклонов, и поезда на паровой тяге могут «не взять» севастопольские высоты. Кроме того, англичане опасались, что русские не дадут завершить строительство, так как дорога облегчит и упрочнит положение английской армии. Тем временем английские газеты не переставали публиковать известия из Крыма, информирующие читателей о том, что британская армия под Севастополем — в тяжелом положении, потери растут с каждым днем. Так, в дневнике дочери писателя С. Т. Аксакова Веры Сергеевны находим: «Английские и французские газеты широко публиковали частные письма из Севастополя, но сторонники войны восставали против этого, взывая к «patriotism de discretion» («патриотической сдержанности» — Д. П.) [1, с. 88]. К примеру, «Times» рисовала войну с точки зрения бед чисто английских, так что даже русским было понятно, что английская армия под Севастополем «в крайнем положении», что «французы заняли все английские посты, англичан осталось всего тысяч 21, и те наполовину не в состоянии работать» [1, с. 51]. Журнал «Современник», широко цитируя английскую прессу, информировал, что парижское общество возмущено экономической обстановкой — в течение трех лет цены в Англии повысились в три раза [11, т. 51, с. 79]; «толки о мире и войне <…> представляют также один из современных важнейших интересов» [11, т. 51, с. 80]; «высокородная аристократия Англии уступила управление аристократии промышленной»; упал уровень образования, и «нигде народные школы <…> не находятся в таком пренебрежении и низшие классы общества не пребывают в таком невежестве» [11, т. 51, с. 95]; в английских колониях происходят государственные распри (отсылка «Современника» на «Indian News»); и наконец, военные неудачи англичане относят на счет «кары Провидения», и после поражения под Балаклавой (13 (25) октября 1854 г.) «объявлено о всенародном молебне», — пишет «Sunday Times», — молебен состоялся и был многолюдным [11, т. 51, с. 112]. Недовольства взбудораженного известиями из Крыма английского общества стремительно росли, и правительство Великобритании, видимо, желая успокоить англичан, решает начать строительство. Подрядчиком становится независимая компания инженера-строителя и железнодорожного разработчика Сэмюэля Мортона Пето и его партнеров: инженеров и производителей строительных материалов Эдварда Беттса и Томаса Брассея, имевших большой опыт сооружения железных дорог. Характерно, что предприниматели отказались от прибыли, попросив лишь компенсировать им затраты. В истории Англии крымская железная дорога Название раздела Автор Название статьи
25 25
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации под Балаклавой получила название «The Grand Crimean Central Railway» (Большая крымская центральная железная дорога. — Д. П.) [12, с. 16–18]. Итак, 8 февраля 1855 года строительство было начато. К работам привлекли солдат 14-го и 89-го полков, специалистов и чернорабочих из Англии. Грузовые корабли доставили в Балаклаву необходимые материалы и технику: 1800 тонн рельсов, 6000 шпал, 300 тонн досок, два локомотива, машину для вбивания свай и даже в разобранном виде пристань. Ежедневно пути укладывали приблизительно на четверть мили (около полукилометра) [6]. В первую очередь, в Балаклаве был сооружен причал, где и выгружались строительные материалы. Железную дорогу решили вести по главной улице города, затем — «через ущелье в северной части Балаклавы, прямо у кромки воды, и далее — по болотистым землям деревни Kadikoi» (деревня Кадыкой (Кады-Кой, Кадыковка) после 1861 г. присоединена к Балаклаве. — Д. П.). Далее около 500 футов (152 м. — Д. П.) следовал крутой подъем на плато, где «твердость грунта позволяла уложить рельсы без особых проблем» [12, с. 38–41].
Строительство железной дороги в Балаклаве. Фото Р. Фентона, 1855 г.
Через две недели, 23 февраля, по железной дороге лошади перевезли первый груз от Балаклавы до Кадыковки (Кадыкой), а к концу марта рельсы были проложены до главной квартиры англичан, расположенной в 4,5 милях от Балаклавы. Уже в апреле железнодорожная линия доходила до передовых позиций английской армии и доставляла к траншеям необходимые военные припасы. К этому времени линия от Балаклавы до Кадыковки стала двухколейной, были сооружены «различные подъездные пути возле пристани» [12, с. 41]. Итак, менее чем за семь недель были проложены 7 миль (11 км. — Д. П.) железнодорожных путей. Англичане смогли организовать непрерывное тыловое обеспечение войск, находящихся в передовой линии траншей и, прежде всего, на батареях. 2 апреля по железной дороге в Балаклаву впервые пошел санитарный поезд с ранеными [12, с. 75]. В сентябре из Англии пришли дополнительные паровозы, 130 вагонов, 40 машин, которые «использовались на участке новой линии от Кадыковки (Кадыкой) на восток до военного лагеря сардинцев на Воронцовском шоссе, в сторону горы Гасфорта. Постройка этой сардинской ветки была окончена в ноябре 1855 г.» [6]. Французы пытались соединить железной дорогой Камышовую бухту, где находилась их главная квартира, но проект так и не завершили, хотя работа была начата: «От Камыша до главных точек внутреннего пространства положены четыре железно-конные дороги <…>. Для укрепления камней употреблена известь из Константинополя» [11, т. 51, с. 134]. 26 26
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Железная дорога в Балаклаве. Литография У. Симпсона, 1855 г.
В конце 1855 г. на английской железной дороге в Балаклаве курсировало 4 паровоза, 3 стационарные паровозо-машины, 190 вагонов, ежедневно перевозивших 400 тонн грузов. Поезд в сторону Кадыковки ходил каждый час и достигал первой стационарной станции за 50 минут. Там вагоны переводились на конную тягу. После окончания военных действий, в мае 1856 г., железная дорога была разобрана и продана Турции. Вопрос организации железнодорожного сообщения в годы Крымской войны был стратегически важной, но невыполнимой для русских задачей. Через несколько дней после сдачи Севастополя граф П. А. Валуев, будущий министр внутренних дел, набросает в дневнике план первоочередных по степени важности государственных преобразований. Среди них: преобразование цензуры, обнародование бюджетов различных ведомств (здесь скажем, что обнародование бюджета произойдет еще нескоро — впервые в 1861 г., при новом министре финансов А. М. Княжевиче. — Д. П.), отмена «крепостного состояния наших промышленных сил, ныне закабаленных главным управлением путей сообщения» и «поощрение частных предприятий по части железных дорог и пароходных сообщений» [3, с. 340]. Здравый смысл подсказывал, что удобное сообщение может не только принести доходы в бюджет страны, но и содействовать промышленному и экономическому подъему государства. После поражения в Крымской войне в России вопросы политических, экономических, технических преобразований становятся ведущими в прессе. Поднимается и тема расширения сети железных дорог. В феврале 1856 г. журнал «Современник» опубликовал статью «Соображения касательно устройства железных дорог в России» (б. п., принадлежит Д. И. Журавскому [2, с. 290]), где просматривается мысль о значительной технической отсталости России, которая во многом явилась причиной поражения в Крымской войне. Россия сравнивается даже не с Англией и Францией, а с США, где к 1-му января 1854 г. (!) уже было построено до 28000 верст железных дорог и до 24000 верст состояло в построении. Российской статистики на этот счет нет, да и слишком разительна была бы эта статистика. Исходя из потребностей промышленных районов, автор предлагает планы самых перспективных железнодорожных линий, которые быстро продвинут Россию вперед в техническом и стратегическом отношениях [11, т. 55, с. 105–114]. В рубрике «Заграничные известия» «Современника» (март – апрель 1857 г.) приводится обзор социально-политической и экономической жизни всех европейских и наиболее значительных азиатских государств. Среди сведений о бюджете, научных, промышленных, кульНазвание раздела Автор Название статьи 27 27
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации турных достижениях — статистические данные, связанные с железнодорожным сообщением. Приведем их без сокращений: «Франция: в 1854 г. открыто 4337 км, доходы от них составили 198 млн. На 1 км приходилось 45 тыс. франков, а в 1855 г. средний доход с километра возрос более чем на 17 %. Бельгия: построено 2006 км. Швейцария: планируется железнодорожная сеть из Женевы в Базель, которая будет соединять дороги Лиона и Марселя с дорогами Страсбурга и Германии. Открыты линии на большие расстояния. Пьемонт (Италия): открыто 1023 км. Испания: несмотря на финансовые затруднения, сооружение железной дороги принимает обширные размеры, следовательно, в материальном отношении Испания идет вперед. Португалия: линии строятся по направлению к границе Испании, многие министерства взяли обязательство подготовить место для железных дорог. Швеция: строятся две главных линии из Стокгольма в Готенбург, Лунд, Христианию» [11, т. 62, с. 171]. В послевоенной обстановке эта информация приобретала особое значение, так как, по сути дела, характеризовала европейское и мировое политическое состояние в первый послевоенный период. При этом о России практически не упоминается, о состоянии России читающий должен сделать вывод самостоятельно, сравнивая приведенные факты. Остается добавить, что первая железная дорога в Крыму (не считая построенной в 1855 г. англичанами) была сдана в эксплуатацию только в 1874 г., соединив Симферополь с Мелитополем. Библиография 1. Аксакова В. С. Дневник Веры Сергеевны Аксаковой (1854–1855). — СПб.: Огни, 1913. — 174 с. 2. Боград В. Э. Журнал «Современник» 1847–1866: указатель содержания. — М.—Л.: Художественная литература, 1959. — 826 с. 3. Валуев П. А. Дневник графа Петра Александровича Валуева // Русская старина. — СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1891. Т. 70. Кн. 5. — С. 331–347. 4. Глазенкампф М. А. Продовольствие войск в мирное и военное время русской и иностранных армий // Военный сборник. — СПб, 1875 г. № 9. — С. 211–305. 5. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. — М.: Мысль, 1978. — 287 с. 6. Иванов В. Б. Британские военно-технические инновации на примере английской железной дороги и их роль для достижения победы в Крымской войне 1853–1856 гг. // http://www.muzey-sevastopol.com/ nauka/ 17-nauka/31-ivanov01. 7. Орехова Л. А., Орехов В. В., Первых Д. К., Орехов Д. В. Крымская Илиада. Крымская (Восточная) война 1853–1856 годов глазами современников: литература, архивы, пресса. — 2-е монографич. изд, перераб. и доп. — Симферополь: ОАО «Симферопольская городская типография», 2010. — 480 с. 8. Первая железная дорога в Крыму // livejournal // http://crimeahistor.livejournal.com/17600.html. 9. Свечин А. А., Эволюция военного искусства : в 2-х томах. — М. – Л., 1928. Т. 2. — 619 с. 10. Смирнов Д. Крымская дорога, ставшая великой в Британии // «Крымский ТелеграфЪ». — Симферополь: Полиграфический центр «Новая Эра», 2015. № 324. — С. 17. 11. Современник. Литературно-политический журнал, издаваемый с 1847 г. И. Панаевым и Н. Некрасовым. — СПб.: Тип. Главн. Штаба Его Императорского Величества по военно-учебным заведениям, 1853, 1855– 1857. Т. 37, 51, 55, 62. 12. Cooke Brian. The Grand Crimean Central Railway: The Story of the Railway Built by the British in the 28 28
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Crimea during the War of 1854–1856. — Knutsford: Cavalier House, 1997. — 176 p.
References 1. Aksakova V. S. Dnevnik Very Sergeevny Aksakovoi (1854–1855). – SPb. : Ogni, 1913. – 174 s. 2. Bograd V. E. Zhurnal «Sovremennik» 1847–1866 : ukazatel' soderzhaniia. – M.–L. : Khudozhestvennaia literatura, 1959. – 826 s. 3. Valuev P. A. Dnevnik grafa Petra Aleksandrovicha Valueva // Russkaia starina. – SPb. : Tip. V. S. Balasheva, 1891. – T. 70. – Kn. 5. – S. 331–347. 4. Glazenkampf M. A. Prodovol'stvie voisk v mirnoe i voennoe vremia russkoi i inostrannykh armii // Voennyi sbornik. – SPb, 1875 g. – № 9. – S. 211–305. 5. Zaionchkovskii P. A. Pravitel'stvennyi apparat samoderzhavnoi Rossii v XIX v. – M. : Mysl', 1978. – 287 s. 6. Ivanov V. B. Britanskie voenno-tekhnicheskie innovatsii na primere angliiskoi zheleznoi dorogi i ikh rol' dlia dostizheniia pobedy v Krymskoi voine 1853–1856 gg. // http://www.muzey-sevastopol.com/nauka/ 17-nauka/31-ivanov01. 7. Orekhova L. A., Orekhov V. V., Pervykh D. K., Orekhov D. V. Krymskaia Iliada. Krymskaia (Vostochnaia) voina 1853–1856 godov glazami sovremennikov: literatura, arkhivy, pressa. – 2-e monografich. izd, pererab. i dop. – Simferopol': OAO «Simferopol'skaia gorodskaia tipografiia», 2010. – 480 s. 8. Pervaia zheleznaia doroga v Krymu // livejournal // http://crimeahistor.livejournal.com/17600.html. 9. Svechin A. A., Evoliutsiia voennogo iskusstva : v 2-kh tomakh. – M.–L., 1928. – T. 2. – 619 s. 10. Smirnov D. Krymskaia doroga, stavshaia velikoi v Britanii // «Krymskii Telegraf ""». – Simferopol': Poligraficheskii tsentr «Novaia Era», 2015. – № 324. – S. 17. 11. Sovremennik. Literaturno-politicheskii zhurnal, izdavaemyi s 1847 g. I. Panaevym i N. Nekrasovym. – SPb. : Tip. Glavn. Shtaba Ego Imperatorskogo Velichestva po voenno-uchebnym zavedeniiam, 1853, 1855– 1857. – T. 37, 51, 55, 62. 12. Cooke Brian. The Grand Crimean Central Railway: The Story of the Railway Built by the British in the Crimea during the War of 1854–1856. – Knutsford : Cavalier House, 1997. – 176 pgs.
Название раздела Автор Название статьи
29 29
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации К.Е. Балдин Балдин Кирилл Евгеньевич (Иваново, Россия) — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета; Email: kebaldin@mail.ru
НОВЫЕ КОММУНИКАЦИИ В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ: РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕЛЕФОННОЙ СВЯЗИ В ИНДУСТРИАЛЬНОМ ГОРОДЕ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА В статье рассматривается продвижение в российской провинции одной из важнейших технических новинок индустриальной эпохи — телефонной связи. На примере крупного промышленного центра — города Иваново-Вознесенска начала ХХ века показано то, как телефон завоевывал свое прочное место в промышленной и торговой сфере большого города, а также в его повседневной жизни. Автор рассматривает степень доступности этой технической новинки для различных социальные слоев населения. Особое внимание уделяется устройству междугородной связи и участию в этом местных фабрикантов. В конце статьи сделан вывод о роли телефонной связи в дальнейшем развитии промышленности и в целом деловой сферы в Иваново-Вознесенском промышленном районе. Ключевые слова: телефонная связь, индустриальное развитие и коммуникации, провинциальный город, органы местного самоуправления, повседневная жизнь провинции
K.E. Baldin Kirill Baldin (Ivanovo, Russia) — Doctor of Historical Sciences, Professor, Head of the Department of History of Russia, Ivanovo State University; Email: kebaldin@mail.ru
NEW COMMUNICATIONS IN A RUSSIAN PROVINCE: DEVELOPMENT OF TELEPHONE COMMUNICATIONS IN AN INDUSTRIAL CITY IN THE EARLY 20th CENTURY The article considers the development of one of the most important technical innovations of the industrial age, telephone communication, in a Russian province. The author studies the example of a major industrial centre Ivanovo-Voznesensk of the early 20th century and demonstrates how telephone had won its place in the industrial and commercial spheres of the city, as well as in its everyday life. The author examines the degree of accessibility of the technical novelty for different social strata of the population. Special attention is paid to the arrangement of a long-distance telephony and the role of local manufacturers in this process. In the conclusion the author estimates the role of telephone communication in the further development of industry and business in the Ivanovo-Voznesensk industrial area.
30 30
Keywords: telephony, industrial development and communication, provincial town, bodies of Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
local government, daily life of the province В период индустриальной революции XIX столетия, наверное, ни одно из коммуникационных изобретений не было так быстро внедрено в повседневную практику, как это произошло с телефоном. История продвижения этого важного технического новшества хорошо известна, напомним лишь ее ключевые этапы. В 1876 г. практически одновременно были поданы заявки на изобретение телефона американцами А. Беллом и И. Греем. Первый сумел проделать это на два часа раньше соперника, поэтому и получил соответствующий патент. Перспективы внедрения в практику деловой жизни непосредственной голосовой связи очень заинтересовали заокеанское бизнес-сообщество, которое способствовало основанию «Телефонной компании Белла», впоследствии превратившейся в богатую и влиятельную монополию. Через два года, в 1878 г., Т.А. Эдисон сконструировал более совершенный тип телефонного аппарата, использовав в нем индуктивную катушку и угольный микрофон. Это обеспечило передачу звука на значительное расстояние и способствовало ускоренному распространению технического новшества. Первая телефонная станция была построена в США в 1877 г. по проекту инженера Т. Пушкаша. Через два года аналогичная станция появилась в Париже, а в 1881 г. — в Берлине, Петербурге, Москве, Одессе, Риге и Варшаве. Сначала телефонные переговоры были возможны только между лицами, находящимися сравнительно недалеко друг от друга. Но технический прогресс не стоял на месте, и на рубеже XIX и XX в. появились уже не только внутригородские, но и междугородние линии: Париж — Брюссель — 320 км, Париж — Лондон — 498 км, Москва — Петербург — 660 км. Последняя линия, сооруженная в 1898 г., была в то время самой протяженной воздушной проводной магистралью в мире. К 1913 г. была установлена телефонная связь Москвы с Харьковом, Рязанью, Нижним Новгородом, Костромой и другими крупными городами. На линии Москва — Петербург за сутки велось около 200 переговоров [2, с. 153–154]. Телефон распространялся в российских городах очень быстро в связи с тем, что акционерное общество А. Белла взяло несколько концессий на его устройство. Если в 1885 г. телефонной связью пользовались жители только шести крупных населенных мест империи (Петербург, Москва, Варшава, Одесса, Лодзь, Одесса), то в 1910 г. телефон работал уже в 310 городах. Телефонные предприятия в то время принадлежали разным владельцам — государству, земствам, органам городского самоуправления, частным лицам. Круг лиц, которые могли себе позволить установить на квартире или на работе это новшество, был не слишком широким. Даже в 1920 г., т.е. уже в советской России, на 1 тысячу жителей приходилось всего 1,5 телефона. Для сравнения укажем, что в США в это время данный показатель равнялся 131,1 аппарата, а в Германии — 33,3 [5, с. 134]. Проводная связь появилась в Иваново-Вознесенске в последнем десятилетии позапрошлого века. В 1893 г. открылась телефонная станция, которая долгое время размещалась в доме Н.Е. Бакулина на Напалковской (Воздвиженской) улице в самом центре города. В этом же доме находилась почтово-телеграфная контора Иваново-Вознесенска. Таким образом, основные средства связи индустриального города довольно удобно сосредоточивались под одной крышей [4, ф. 205, оп. 1, д. 271, л. 25; 12, с. 161–162]. Городской телефон в Иваново-Вознесенске был казенным и относился к так называемой «правительственной сети». Соответственно, работавшие здесь имели права государственной службы. Почти исчерпывающие сведения относительно правил установки, пользования телефоном и тарифов на его оплату можно получить из старых телефонных книг, которые отложиНазвание раздела Автор Название статьи
31 31
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации лись в местных библиотеках. В частности, один из таких справочников, датированный 1912м годом, сообщает, что лица, желавшие обзавестись новым средством связи, должны были подать заявление на имя заведующего местной телефонной сетью. В начале ХХ в. некоторое время эти обязанности исполнял чиновник Федосеев. Каждый абонент соединялся с телефонной станцией совершенно отдельным проводом, тогда еще не было технических возможностей для осуществления связи по одному волокну сразу нескольких абонентов. Клиент мог подключить в своей квартире или конторе не более двух аппаратов на один номер. Обязательным требованием к телефонной связи была установка громоотвода у каждого абонента для защиты от возможных ударов молнии [7, с. 29–31]. Первоначально телефонная проволока подвешивалась на деревянных столбах в несколько рядов. Силуэты этих столбов, буквально опутанных проводами, хорошо просматриваются на многих почтовых открытках с видами русских городов начала ХХ века. Местная пресса сообщала, что в Иваново-Вознесенске планировалось заменить подвесные провода подземным кабелем и установить новый, более совершенный коммутатор. Закончить эти работы предполагалось в 1912 г., но сделать это до революции так и не удалось [11, 1911, 3 марта]. Телефонная связь была очень дорогим удовольствием. За пользование аппаратом, установленным у абонента, нужно было платить 75 рублей в год. Для сравнения укажем, что месячная заработная плата рабочего средней квалификации на местных текстильных фабриках составляла в начале ХХ века 20 рублей. Телефон был роскошью, доступной для крупных и средних предпринимателей, чиновников высокого ранга и высокооплачиваемой интеллигенции. Уровень абонентской платы, вероятно, объяснялся не только дороговизной работы оборудования, но и престижностью нового средства связи. Квартирный телефон воспринимался на рубеже XIX и XX веков как некий эксклюзив. Он являлся маркером статусного положения человека в обществе и его материального благосостояния, находясь почти на той же линейке, что и автомобиль. Последний являлся тогда в провинции скорее роскошью, чем средством передвижения вследствие печального состояния как мостовых на улицах, так и межгородских путей сообщения. Если же телефон устанавливался в помещении, расположенном дальше двух верст от телефонной станции, то за каждые дополнительные 100 саженей проложенного провода взималась дополнительная плата. Частные лица вносили деньги на полгода вперед, а учреждения и торгово-промышленные заведения — на год. Задержка с уплатой каралась жестко; когда срок задолженности достигал всего 10 дней, связь отключалась и к недоимщику на дом являлись монтеры, которые снимали аппарат [7, с. 32 – 34]. Как видно, тариф в 75 р. в год был чрезмерно высок. Вероятно, жалобы на дороговизну связи не раз поступали в Иваново-Вознесенскую думу и управу. Поэтому в 1908 г. органы местного самоуправления обратились в столицу к начальнику Главного управления почт и телеграфов с просьбой снизить тариф. Чиновники из Петербурга отвечали, что ходатайство удовлетворят, когда будет принято решение об этом для всей страны. Иваново-Вознесенская дума повторила на всякий случай свое ходатайство в 1910 г. и получила более обнадеживающий ответ о том, что с 1 июля 1910 г. по всей стране тариф понижается с 75 до 60 рублей. Не удовлетворившись этим, отцы города в 1912 г. просили снизить абонентскую плату до 30 рублей и получили отказ [4, ф. 2, оп. 1, д. 4934, л. 1, 3 – 4, 6, 11, 25]. Несмотря на дороговизну связи, число абонентов в городе неуклонно увеличивалось. В дошедших до нас телефонных книжках специально перечислялись вновь присоединенные к сети частные и конторские телефоны. Если в 1908 г. в Иваново-Вознесенске насчитывалось 32 32
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
около 400 номеров, то к 1912 г. их число возросло до 500 [9; 4, ф. 2, оп. 1, д. 4934, л. 1, 11]. Однако телефонные книги, которые издавались примерно раз в два года, не всегда успевали за вышеупомянутыми изменениями среди абонентов. О них информировала местная пресса, в частности «Бесплатная иваново-вознесенская газета объявлений». Например, в 1911 г. она сообщала о том, что из состава владельцев аппаратов выбыл хозяин кузнечной мастерской Ухов, а также страховой агент фирмы «Саламандра» Собинов. Одновременно в список была включена «Панская аптека» Л.И. Киселева и И.Д. Лукьянов, державший контору по организации бальных, свадебных и поминальных обедов.[1, 1911, 5 янв.]. Правила пользования телефоном существенно отличались от современных, как, впрочем, и внешний вид аппарата. Например, на нем отсутствовал диск для набора номера или кнопки, предназначенные для того же. Общение по телефону начиналось с того, что вызывающий абонент 4-5 раз крутил ручку индуктора, которая находилась на корпусе телефона. Таким способом он пока вызывал не нужного ему абонента, а телефонистку со станции, т.к. автоматические коммутаторы еще не были внедрены в практику. Затем вызывающий снимал трубку и дожидался пока барышня со станции не произнесет слово: «центральная». Абонент после этого внятно называл нужный ему номер, телефонистка вручную соединяла его с вызываемым абонентом и произносила еще одно слово: «готово». После этого вызывающий клал трубку на рычаг и снова крутил ручку индуктора. Но теперь он звонил уже не на станцию, а нужному ему человеку. Последний, услышав вызов, брал трубку и начинал разговор. После окончания беседы инициатор ее клал трубку и снова прокручивал индуктор на пол-оборота. Этим он давал сигнал барышне на телефонной станции о том, чтобы она разъединила у себя на рабочем месте две соответствующие ячейки. Барышнями, работавшими на коммутаторах, были специально подобранные и обученные девушки с быстрой реакцией и широким размахом рук. Им категорически запрещалось вступать в посторонние разговоры с абонентами кроме произнесения тех слов, которые были приведены выше. Телефонная станция отключала связь во время грозы, по просьбе абонента она могла отключить связь с ним на определенное время дня или ночи, чтобы он мог отдохнуть от звонков. Существовало еще одно важное правило, которое было крупным шрифтом напечатано на обороте титульного листа местной телефонной книги: «Просят не допускать к телефону лиц в нетрезвом состоянии и детей».[7, с. 2 – 4]. О составе абонентов можно судить по трем телефонным книгам, сохранившимся в краеведческом фонде Ивановской областной научной библиотеки. Одна относится к 1912 году, другая — 1914 г. и третья — к 1916 г. Первые две охватывают только городскую сеть ИвановоВознесенска, принцип географического построения материала в третьей не совсем ясен, т.к. она касается Подмосковья, а также городских сетей Твери, Иваново-Вознесенска и Шуи. Номера экстренных служб в этих книгах по большей части не вынесены на первые страницы и даже не выделены особым образом. Только номера двух пожарных депо в ИвановоВознесенске, начиная с издания 1914 г., помещались на первых страницах. Однако при этом номера для экстренного вызова не были такими краткими и быстро запоминающимися, как сейчас (01, 02, 03 и т.п.). Для того чтобы позвонить в пожарную часть № 1, нужно было запросить номер 222, а во вторую часть — 223. Скорой помощи тогда в «Русском Манчестере» не существовало, эта служба появилась в городе только в 1924 г. Зато в телефонной книге можно найти номера телефонов всех иваново-вознесенских аптек: Киселева, Вильде, Хорецкого, Михаэлиса, Веркмана, а также больниц и частнопрактикующих врачей. Экстренного номера для вызова полиции тоже не было, можно было дозвониться только в местное полицейское управНазвание раздела Автор Название статьи
33 33
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации ление и в казарму, где проживали казаки, охранявшие порядок в городе наряду с полицией. Одни из первых телефонов в Иваново-Вознесенске появились на местных текстильных фабриках. На крупных предприятиях имелось не по одному аппарату для внутренней и внешней связи отдельных производств, цехов и контор. Телефоны были в крупных магазинах, гостиницах, ресторанах, трактирах, а также в технических конторах, которые снабжали местные фабрики и заводы оборудованием, запасными частями, красителями. Несколько сотен аппаратов было установлено в домах состоятельных людей. Причем фабриканты имели возможность пользоваться этим видом связи не только в городе, но и во время пребывания на даче. Например, телефоны имелись в загородном доме А.И. Гарелина в Княжеве, у Дербеневых в селе Егорий, у Новиковых в Ломах. Новые реалии в «номерном фонде» Иваново-Вознесенска появились с началом Первой мировой войны. В телефонной книге за 1916 г. обозначены соответствующие координаты многих госпиталей для раненых и больных воинов, а также казарм, где были размещены немецкие и австро-венгерские военнопленные [7, с. 6, 8, 9, 11 – 12, 20; 9, с. 105, 108; 10, с. 73 – 74, 83]. Те, у кого не было достаточно средств для установки телефона, могли в случае необходимости воспользоваться первыми в городе таксофонами. Один из них был установлен в зале ожидания железнодорожной станции «Иваново». Это событие местная печать анонсировала задолго до того, как оно произошло, и интерес к нему был довольно высоким [6, 1911, 22 июня, 7 июля]. Однако после того как таксофон начал работать в июле 1911 г., длинная очередь к нему не выстраивалась. Это объяснялось тем, что плата за короткий разговор была достаточно высокой. В аппарат нужно было опустить серебряную монету достоинством в 15 копеек. Поэтому уже в августе того же 1911 г. аппарат переоборудовали для приема 10-копеечных монет. [6, 1911, 26 июля, 19 авг.]. Если судить по публикациям местной прессы, в телефонно-телеграфном ведомстве, по крайне мере — в Иваново-Вознесенске, не все и не всегда обстояло благополучно. Хотя откровенно коррупционные схемы здесь не практиковались, но злоупотребления служебным положением имели место. Например, жена иваново-вознесенского почтмейстера Аксенова состояла в звании чиновника 5-го разряда в городской центральной сети с окладом в 450 р. Одновременно жена заведующего иваново-вознесенской телефонной сетью Федосеева числилась служащей в почтово-телеграфном ведомстве, но на работу ходила редко [8, 1906, 22 февр.]. История соединения Иваново-Вознесенска телефонной линией с другими городами была довольно длительной и неоднозначной. Первый раз иваново-вознесенцы, прежде всего — местные деловые люди, обратились с запросом в соответствующее ведомство в 1895 г. В ответ Главное управление почт и телеграфов информировало, что готово связать «Русский Манчестер» линией в два провода с Москвой, но средства на это должны были найти сами жители города. Эта первая попытка оказалась неудачной: для устройства линии, стоившей несколько десятков тысяч рублей, удалось собрать всего 6 тыс. р. Хлопоты были возобновлены примерно пять лет спустя. В связи с этим в марте 1901 г. в Иваново-Вознесенск приезжал электротехник из Московского почтово-телеграфного округа Иконников, который встречался с некоторыми местными фабрикантами, особенно заинтересованными в реализации этого проекта. Он сообщил предпринимателям, что сметная стоимость междугородней линии от Москвы до Иваново-Вознесенска составит 72 тыс. р. Тогда же, 26 марта 1901 г. состоялось под председательством городского головы собрание местных деловых людей, в котором участвовали: П.Н. Дербенев, А.И. Гарелин, К.И. Маракушев, Н.Г. и Д.Г. Бурылины, А.М. и Л.М. Гандурины, Я.Н. Фокин, А.Н. Витов, Н.Т. Щапов, Г.М. Ямановский. 34 34
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Они посчитали, что условия, предложенные казенным телефонным ведомством, неприемлемы для них. Большинство фабрикантов категорически заявили, что не будут финансировать прокладку телефонной линии даже совместно с властями [4, ф. 2, оп. 1, д. 3757, л. 18 – 20]. Еще одно предложение о прокладке междугородней линии поступило в 1904 г. в Иваново-Вознесенск от Кинешемского уездного земства. Будучи одним из самых передовых не только в Костромской губернии, но и в целом в стране, оно уже в это время проектировало проложить довольно разветвленную телефонную сеть между сельскими населенными пунктами уезда. От Кинешмы телефонные провода предполагалось протянуть вплоть до Вичуги. Кинешемские земцы запросили иваново-вознесенцев, не хотят ли они продлить эту линию от Вичуги до своего города. При этом предложение гласных из Кинешмы поддержал владимирский губернатор, приславший по этому поводу бумагу иваново-вознесенскому городскому голове П.Н. Дербеневу. По предварительным расчетам стоимость всей земской линии от Кинешмы до Иваново-Вознесенска (около 100 км) не превысила бы 7,5 тыс. р. Интерес к прокладке этой магистрали проявили действовавшие в Иваново-Вознесенске филиалы общества «Мазут», а также Российского транспортного и страхового общества. Внятной реакции фабрикантов на это предложение не последовало, и проект телефонной линии из столицы текстильного края в Кинешму был отложен, по крайней мере, на шесть-семь лет [4, ф. 2, оп. 1, д. 4030, л. 1, 3, 6]. В этой связи следует остановиться на странной позиции иваново-вознесенских фабрикантов. Их отказ от сотрудничества с казенным ведомством в 1895 и 1901 гг. можно было понять, т.к. стоимость прокладки проводов от Москвы была очень высокой. Например, в условиях экономического кризиса 1900 – 1903 гг. местная промышленная элита действительно могла не найти средств для реализации этого проекта. Что же касается предложения кинешемских земцев, то оно представлялось более чем заманчивым, учитывая невысокую стоимость его реализации. Важность прокладки линии в Вичугу объяснялась тем, что от нее провода могли протянуть в соседние промышленные села Бонячки, Тезино, Каменку, а также в сам уездный центр Кинешму. При этом нельзя не упомянуть о том, что в конце XIX– начале XX в. существовало своеобразное разделение труда между местными промышленными заведениями. С одной стороны, предприятия Кинешемского уезда вырабатывали, в основном, пряжу и суровые ткани, а с другой стороны, фабрики Иваново-Вознесенска и Шуи занимались преимущественно отделкой тканей. Постоянная и оперативная связь между этими двумя промышленными «кластерами» объективно была очень нужна деловым людям — как «прядильщикам» и «ткачам», так и «ситцевикам». Вызывает только недоумение, почему иваново-вознесенские фабриканты не воспользовались сделанным им предложением. В результате этот проект оказался замороженным, и его удалось реализовать только через несколько лет. В 1909 г. наконец начались работы по прокладке линии от Иваново-Вознесенска до Москвы. О том, что она будет пущена в эксплуатацию, местные газеты анонсировали еще с февраля 1910 г., однако пуск ее откладывался с недели на неделю и с месяца на месяц. Реально он состоялся только осенью того же года. Прокладку линии осуществляло не казенное ведомство, а частная фирма Н. Феттера и Е. Гинкеля, которая в 1912 г. была преобразована в АО «Телефон». Междугородная телефонная станция была оборудована в центре города на Покровской улице, этот дом сохранился в Иванове до сих пор [12, с. 102]. Говорить по междугородной линии можно было как из специальных «будок», т.е. кабинок, установленных в здании телефонной станции, так и с квартирных телефонов. Связь в 1910 г. была установлена не только с Москвой, но и с губернским центром — Владимиром, уездным центром Шуей, а также с Нижним Новгородом, Ковровом, Вязниками и узловой железнодоНазвание раздела Автор Название статьи
35 35
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации рожной станцией Новки. В дальнейшем линия была проведена и в крупное промышленное село Лежнево. В Москве станция для междугородних переговоров была оборудована на бирже, что еще раз свидетельствовало о том, что телефонная связь в первую очередь предназначалась для деловых людей. За трехминутный разговор с Москвой плата составляла 1 рубль, а с Лежневым — 15 к. [6, 1910, 18 марта; 11, 1910, 12 нояб., 1911, 29 окт.]. Летом 1913 г. была открыта также давно планировавшаяся связь с соседними Костромской и Ярославской губерниями — с Костромой, Кинешмой, Вичугой, Середой, Ярославлем, Ростовом Великим и др. На этих линиях стоимость трехминутного разговора также зависела от расстояния до соответствующего населенного пункта. С Ярославлем и Костромой плата за такой разговор составляла 45 к., Кинешмой и Вичугой — 30 к., с Середой — всего 15 к. [6, 1913, 13 июля]. Рассматривая распространение телефонной связи по территории текстильного края, стоит сказать, что наряду с общедоступным междугородним телефоном существовали еще и частные линии. Причем, появление их порой существенно опережало введение в эксплуатацию «публичной междугородки». Характерным примером этого была частная линия фабрикантов Дербеневых, у которых одна фабрика находилась в Иваново-Вознесенске, а другая в Камешкове Ковровского уезда. Для того чтобы наладить между ними оперативную связь, эти текстильные предприниматели еще в 1905 году обратились с соответствующей просьбой к начальнику Московского почтово-телеграфного округа и одновременно — в правление Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, которой принадлежали практически все рельсовые пути в текстильном крае. Возражение со стороны этих учреждений не последовало, поэтому Дербеневы на свои средства организовали подвеску своей телефонной линии на столбы железнодорожного телеграфа по линии Иваново-Вознесенск — Кохма — Шуя — Савино — Новки — Камешково. Таким образом, они потратились только на проволоку, т.к. необходимые столбы уже стояли вдоль линии железной дороги. [3, ф. 40, оп. 1, д. 20270, л. 1, 13]. Подводя итоги, отметим, что в России на исходе XIX века завершился промышленный переворот. Вместе с динамично развивавшейся урбанизацией, а также секуляризацией сознания и повседневной жизни индустриальная революция ускоряла модернизационные процессы не только в двух российских столицах, но и в провинции. Экономические процессы и общественная жизнь в этих условиях постепенно усложнялись. Все это требовало более быстрых путей сообщения, более динамичных способов вербальной и невербальной коммуникации. Сведения о конъюнктуре быстро меняющегося рынка, биржевые новости требовалось с максимальной быстротой передавать через значительные пространства Российской империи. Телеграф, а тем более — почта или пешая курьерская служба уже не могли удовлетворить деловой мир страны в условиях начинавшегося ХХ столетия. Этим нуждам успешно стал служить новый способ коммуникации — телефон. Он пришел в повседневную реальность вскоре после того, как был изобретен. Причем разрыв в его распространении в столицах и в провинции был минимальным по сравнению со многими другими техническими новшествами. Особенно быстро это средство коммуникации утвердилось в промышленных городах. Это объяснялось тем, что экономические процессы и новый способ сообщения как бы подстегивали друг друга. Ускорявшийся благодаря многочисленным инновациями производственный процесс, динамика потоков товаров и сырья, все это вместе взятое требовало принятия быстрых решений, которые могли быть транслированы по проводам. С другой стороны, связь субъектов деловой жизни, которая могла быть установлена почти мгновенно с помощью нового технического изобретения, позволяла ускорить процессы 36 36
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
в сфере производства и оборота. Телефонная связь в ее междугородном варианте способствовала формированию и укреплению горизонтальных деловых контактов в масштабах не только одного индустриального центра, но и целого региона, который в литературе обычно именуется Иваново-Вознесенским промышленным районом. По мнению исследователей, он сложился в конце XIX в. во многом благодаря однородной отраслевой специализации на текстильном производстве и одновременно вследствие очень вовремя построенной сети железных дорог. Последние соединили северную промышленную часть Владимирской губернии и южные индустриальные уезды Костромской губернии. Единство этих двух частей промышленного района было в определенной степени закреплено прокладкой телефонных линий, которые соединили, с одной стороны, Иваново-Вознесенск и Шую (Владимирская губерния) с Кинешмой, Вичугой и другими близлежащими фабричными поселениями Костромской губернии. Теперь они могли обмениваться сырьем, готовой продукцией и коммерческой информацией более эффективно и быстро. Также междугородние линии соединили вышеперечисленные индустриальные центры с Москвой, Нижним Новгородом, Ярославлем, Костромой и другими крупными городами Центрального промышленного района, частью которого в свою очередь являлся Иваново-Вознесенский район. Библиография 1. Бесплатная иваново-вознесенская газета объявлений. 2. Виргинский В.С., Хотеенков В.Ф. Очерки истории науки и техники. 1870 – 1917 гг. — М.: Просвещение, 1988. — 304 с. 3. Государственный архив Владимирской области. 4. Государственный архив Ивановской области. 5. Иванова Н.А. Города России // Россия в начале ХХ века. — М.: Новый хронограф, 2002. — С. 111 – 136. 6. Ивановский листок. 7. Иваново-вознесенская правительственная телефонная сеть. Списки абонентов и условия пользования телефонным сообщением в г. Иваново-Вознесенске. Составлен по 15.1.1912. — ИвановоВознесенск, 1912. — 48 с. 8. Клязьма. 9. Список абонентов Иваново-Вознесенской правительственной телефонной сети на 20.1.1914. — Иваново-Вознесенск, 1914. — 216 + 90 с. 10. Список абонентов телефонный сетей Московской загородной и городских Иваново-Вознесенской, Шуйской и Тверской. — М., 1916. — 134 с. 11. Старый владимирец. 12. Тихомиров А.М. Иваново. Иваново-Вознесенск. Путеводитель сквозь времена. — Иваново: ИД «Референт», 2011. — 328 с.
References 1. Besplatnaia ivanovo-voznesenskaia gazeta ob"iavlenii. 2. Virginskii V.S., Khoteenkov V.F. Ocherki istorii nauki i tekhniki. 1870 – 1917 gg. — M.: Prosveshchenie, 1988. — 304 s. 3. Gosudarstvennyi arkhiv Vladimirskoi oblasti. 4. Gosudarstvennyi arkhiv Ivanovskoi oblasti.
Название раздела Автор Название статьи
37 37
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации 5. Ivanova N.A. Goroda Rossii // Rossiia v nachale XX veka. — M.: Novyi khronograf, 2002. — S. 111 – 136. 6. Ivanovskii listok. 7. Ivanovo-voznesenskaia pravitel'stvennaia telefonnaia set'. Spiski abonentov i usloviia pol'zovaniia telefonnym soobshcheniem v g. Ivanovo-Voznesenske. Sostavlen po 15.1.1912. — Ivanovo-Voznesensk, 1912. — 48 s. 8. Kliaz'ma. 9. Spisok abonentov Ivanovo-Voznesenskoi pravitel'stvennoi telefonnoi seti na 20.1.1914. — IvanovoVoznesensk, 1914. — 216 + 90 s. 10. Spisok abonentov telefonnyi setei Moskovskoi zagorodnoi i gorodskikh Ivanovo-Voznesenskoi, Shuiskoi i Tverskoi. — M., 1916. — 134 s. 11. Staryi vladimirets. 12. Tikhomirov A.M. Ivanovo. Ivanovo-Voznesensk. Putevoditel' skvoz' vremena. — Ivanovo: ID "Referent', 2011. — 328 s.
38 38
Название раздела Автор Название статьи
Лабиринт
#1/2014 #3/2015
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Л.И. Сизинцева Сизинцева Лариса Ивановна (Кострома, Россия) — кандидат культурологии, доцент кафедры социальнокультурного сервиса и туризма Костромского государственного технологического университета; Email: sizpost@yandex.ru
ЗЕМСКИЕ ДОРОГИ КОСТРОМСКОЙ ГУБЕРНИИ Статья посвящена опыту земского самоуправления Костромской губернии в области строительства дорог. В системе ценностей конца XIX – нач. XX вв. прогресс занимал одну из высших ступеней, казалось, он решит все проблемы российского общества. Главным препятствием на пути прогресса виделась темнота и неразвитость народных масс. Эту проблему предполагали решить распространением образования, медицины, кооперации и т.д. Но без строительства и поддержания системы путей сообщения ни одно из этих направлений развивать было невозможно. Ключевые слова: дороги, земство, Костромская губерния, рубеж XIX –XX вв., прогресс, эволюция.
L. I. Sizintseva Larisa I. Sizintseva (Kostroma, Russia) — PhD in Culturology, Associate Professor at Kostroma State Technological University, Department of Social and Cultural Service and Tourism; Email: sizpost@yandex.ru
ZEMSKY ROADS OF KOSTROMA PROVINCE The article is devoted to the experience of Kostroma province’s zemsky government in road construction. Progress was one of the most important values in the late 19th – the early 20th century, it seemed to be able to solve all the problems of the Russian society. The ignorance and the backwardness of the masses were considered as the main obstacles to progress. This problem was supposed to be solved by the spread of education, medicine, cooperation, etc. But without the construction and maintenance of means of communication, none of these areas could be possible to develop. Keywords: roads, district council (zemstvo), Kostroma Province, the turn of the 19th – the 20th centuries, progress, evolution. Земства, вызванные к жизни Положением 1 января 1864 г., создавались «для заведывания делами, относящимися к местным хозяйственным пользам и нуждам […], которые, составляя потребность преимущественно местных жителей, имеют в то же время и государственное значение»[3, с. 236]. Суть реформы была проста: часть средств, собранных на местах, Название раздела Автор Название статьи
39 39
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации не отправлялась в столицы, а оставалась там же, в распоряжении местного (губернского или уездного) земского собрания, и жители, избранные в число гласных, решали, на что эти средства израсходовать. Управа, избранная гласными, эти деньги расходовала в соответствии с составленными сметами и постановлениями собрания. И все же земские собрания не были абсолютно свободными в своем выборе: все расходы были поделены на обязательные и необязательные. К первым относились содержание местных органов власти, полиции, жандармерии, а также этапная, квартирная и дорожная повинности, ко вторым — народное здравие и образование, некоторые другие. Между тем, вопреки всем положениям и инструкциям, любимыми детищами земских деятелей с самого начала стали именно образование и здравоохранение, их холили и лелеяли по мере сил и поступления средств. Там все было ясно: школы, учителя, больницы — для него, для народа, они приближают Россию к цивилизации, способствуют прогрессу. Дороги, расход на которые входил в число обязательных, наверное, никогда не были для земцев делом любимым. Да и что такое российская дорога? Разъезженные колеи, залитые осенним дождем? Валяющиеся рядом поломанные оси?.. Но куда от них денешься — без дороги к деревне не проедет врач, учительница останется отрезанной от всего мира, а ведь для человека светской культуры общение было не просто передачей информации, но и возможностью реализовать себя, соотнести себя с другими... Крестьянские промыслы — еще одно направление земской деятельности. Но и они требуют хороших дорог: без них не подвезти сырье, не сбыть изделия. В начале ХХ века земцы увидели решение многих экономических и социальных проблем в развитии кооперации, — и там без дорог никуда…. Так и получалось, что это нелюбимое дорожное дело становилось ключом к успеху в других областях. Костромская губерния, при всей ее обширности, дорог почти не имела, несмотря на все усилия предшественников земства. Незадолго до земской реформы, в конце 1850-х гг., автор статистического описания губернии Я. Крживоблоцкий, объяснял это так: «...здесь почти нет путей, вполне и всегда удобных для проезда обозов и перевоза тяжестей. Причина этого заключается отчасти в дурной и неудобной починке дорог натуральной повинностью; но главное зависит от самого характера местности и грунта земли в губернии; дороги проходят или по сыпучему песку, или по глинистому грунту, и в дождливое время становятся вязкими; кроме того, дороги почти по всем направлениям перерезываются множеством рек, речек и ручейков, широко разливающихся в весеннее время, и поэтому сносящих мосты и образующих на дорогах рытвины и обвалы. С началом таяния снегов езда по всей губернии недели на три почти совсем прекращается или по крайней мере становится опасною» [13, с. 79]. Результатом такого положения было полное отсутствие шоссейных до¬рог в губернии, положение было столь тяжелым, что казалось безнадежным. Костромское губернское земство было одним из немногих в России, где дорожные работы с самого начала реформ почти тридцать лет оставались натуральной повинностью жителей [7, с. 28]. Это значит, что жители окрестных сёл и деревень каждую весну, как только спадет весенняя вода на ручьях и реках, проклиная свою судьбу, выходили чинить мосты, ровнять рытвины и засыпать образовавшиеся промоины. Следующей весной все повторялось снова, и казалось, что этому не будет конца. Вот цитата из доклада управы одному из первых земских собраний Костромского уезда: «Везде образовались промоины, сделавшие проезд невозможным, как, например, на горах под селом Андрейковым и д. Иконниковым, а в топких местах земля весной растворяется до такой степени, что лошади вязнут, без преувеличения, по самую грудь и экипажи приходится выта40 40
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
скивать народом — это на гатях Дровинской, Володинской и Репьевской» [12, с. 28]. Тем не менее, и в этой области удалось сдвинуть дело с мертвой точки, правда, произошло это не по местной инициативе. 12 июля 1889 г. были пре-образованы некоторые учреждения, созданные для проведения крестьянской реформы, — и расходы эти были изъяты из числа обязательных в земском бюджете законом 1 июня 1895 г.[3, с. 241]. Средства, которые прежде шли на содержание мировых судебных учреждений, статистических комитетов и пр. теперь предписывалось положить в основу специального дорожного капитала и расходовать только на дороги, имеющие «важное значение для экономической жизни края»[4, с. 31]. Мелкие поправки дорожного полотна, как и прежде, необходимо было производить за счет местных бюджетов. Создание дорожного капитала позволило земству перейти от латания прорех к составлению стратегических программ строительства новых дорог и капитального ремонта и улучшения уже существовавших. Каждый уезд должен был составить план дорожных улучшений, разработать проекты и сметы [4, с. 71]. На основании этого предполагалось составление общегубернского плана, который, в свою очередь, должно было подвергнуть экономической и технической проверке. Только после этого выделялись средства на конкретные работы. Однако возможности дорожно-технического комитета, существовавшего при губернской управе, были еще слишком незначительны. Не хватало специалистов, не было и средств на их подго¬товку или приглашение из других мест. Да и сам дорожный капитал был еще невелик — он ведь по-прежнему формировался за счет местных поступлений, которые постоянно запаздывали. На одном из земских собраний было сказано: «Вообще девиз нашего губернского земства известное изречение: шаг за шагом, а все и всегда вперед (за некоторыми исключениями, конечно)» [12]. Пришло время, и дорожное дело перешло из разряда исключений в число правильно функционирующих направлений работы земства. И пусть поначалу результаты отнюдь не поражали воображение, но «шаг за шагом» дело пошло. Так, костромское уездное земство ходатайствовало о выделении средств из специального дорожного капитала на исправление Молвитинского тракта, доклад был принят земским собранием 1897 года, а уже осенью 1897 г. «Костромской листок» отметил: «В настоящее время уездная земская управа энергично принялась за исправление Молвитинского тракта. В участках, не законченных ремонтом, сделаны удобные временные объездные пути. Кроме того, устроены спуски воды от боковых канав в тех местах, где вода выступала на полотно, которое расчищается до надлежащей ширины. В параллель к этому идет успешная заготовка камня и песку для мощения» [8]. Большие надежды возлагались на железные дороги — казалось, они будут хорошей подмогой грунтовым. На деле оказалось, что подъездные пути к железнодорожным станциям выходили из строя гораздо быстрее, чем обычно — ведь грузооборот увеличивался в несколько раз, увеличивалась и нагрузка на дорожное полотно. Костромская пресса живописала досаду путешественников, не всегда имеющих возможность добраться до поезда: «Подъехать к станции не так просто, как кажется: легко сломать не только экипаж, но даже ребра и голову. Так хороши объездные пути, устроенные г.г. строителями, что всякий едущий невольно молится: Помоги, Господи, живым доехать. А доехав, благодарит Бога за спасение от смерти, или, самое меньшее, от увечья... Видишь станцию — огни, видишь идущий поезд, а сам сидишь в грязи, дожидаясь, когда вытащат увязших лошадей и экипаж» [10]. Прошло почти десять лет, пока решились поставить вопрос о дополни-тельном сборе Название раздела Автор Название статьи
41 41
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации средств с тех, кто перевозит грузы по железным дорогам — чтобы пустить эти деньги на ремонт подъездных путей [5, с. 4–16]. Сбор получил название «попудного». Тем не менее, несмотря на все положительные изменения в земском дорожном хозяйстве, «ни одна область земского хозяйства и ведения не подвергалась и не подвергается таким сильным критическим сетованиям, как пути сообщения и исправление грунтовых, почтовых и торговых трактов»[9]. Специальные комиссии создавались для проверки жалоб на вроде бы исправленные дороги, ставился традиционный русский вопрос — кто виноват? Глинистый грунт? техники? рабочие? Дело в том, что сам специальный дорожный капитал находился в руках гласных губернского земства, которое утверждало проекты работ и смет, специалистытехники ре¬шали, каким способом исправлять дорогу в конкретном месте — и они же контролировали качество исполнения, а само ведение дела, поиск подрядчиков и работа с ними находились в руках уездных земств. Неторопливо велись работы, а жители Костромской губернии мечтали о том, чтобы исправление дорог было фундаментальное, «...чтобы по нашим большим дорогам наконец можно было ездить во всякую пору года, и чтобы исправления хватило, по крайней мере, хотя бы до того времени, как накопится новый капитал для их исправления» [9]. Одним из вариантов решения этой проблемы казалось содержание техника, отвечающего за дороги в каждом уезде, — хотя бы по одному на уезд. То, о чем мечталось в 1898 году, обрело реальные очертания в 1911: при подготовке прошедшего в этом году второго съезда земских техников Костромской губернии было предложено в каждом уезде иметь одного, как минимум, техника (а лучше двух), при каждом из которых должен состоять чертежник и два десятника, (при двух техниках — пятеро десятников) [6, с. 27]. Срочно потребовалось большое количество специалистов, и земства (особенно уездные) стали направлять своих представителей на всевозможные курсы, в специальные учебные заведения, оплачивая учебу за счет уездов. Иногда на учебу направлялись рабочие, уже имевшие опыт дорожного строительства. Само по себе проведение съездов технических специалистов в губернии говорит не только о росте их числа, но и о стремлении привлечь специалистов к решению проблем содержания и строительства дорог. Одним из предложений второго съезда техников, внесенным, кстати, не техником, а заведующим оценочно-статическим отделением губернского земства Н. И. Воробьевым, было предложение о пересмотре всей системы исследования дорожного хозяйства. Если раньше выделяли дороги 1-й очереди, в число которых «вошли места, безусловно не годные для проезда, попросту говоря, непролазные», второй очереди — «плохие, но все-таки еще терпимые» и, наконец, третьей очереди — те, «улучшение которых желательно, но без большого ущерба для удобства и передвижения может быть и не сделано» [1, с. 153–154], — то, по предложению Н. И. Воробьева, следовало провести исследование не только технического состояния полотна, но и экономической целесообразности их ремонта. С присущей земцам методичностью началась долгая и кропотливая работа. Губерния была разбита на небольшие участки (их оказалось 445 на всю губернию), в каждой были собраны данные о населении, землевладении, скотоводстве, определен грузооборот — какие товары ввозятся, какие вывозятся на различные рынки сбыта, составлены таблицы, рассчитана грузонапряженность. Все это было опубликовано в трех выпусках под названием «Краткая характеристика грунтовых дорог Костромской губернии» (Кострома, 1912), которые были разосланы во все уездные управы для уточнения и проверки. Уже с учетом внесенных поправок Н. Е. Верховский написал фундаментальное исследование «Грунтовые дороги Костромской 42 42
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
губернии», вышедшее двумя выпусками в 1914–1915 г.г., несмотря на начавшуюся Первую мировую войну. Бесстрашно вглядываясь в реальное положение вещей, далекое от идеала, Н. Е. Верховский не просто проанализировал сложившуюся ситуацию, но и создал все условия для перспективного планирования в области дорожного ремонта и строительства. Но в 1918 году земства были разогнаны новой властью, рациональная сеть, столь привычная земским органам самоуправления, так и не была составлена... Библиография 1. Архангельский И. Сметы на улучшение трактов в Костромском уезде. — Кострома, 1902. 2. Верховский Н. Грунтовые дороги Костромской губернии: в 2-х вып. — Кострома, 1914-1915. 3. Веселовский Б. История земства за сорок лет. Т. 1. — СПб., 1909. 4. Доклады Костромской губернской земской управы к очередному Губернскому земскому собранию сессии 1897 года. Ч. 1. — Кострома, 1897. 5. Доклады Костромской губернской земской управы к очередному Губернскому земскому собранию сессии 1909 года. — Кострома, 1909. 6. Доклады Костромской губернской земской управы к очередному Губернскому земскому собранию сессии 1911 г. По дорожному отделу. — Кострома, 1911. 7. Доклады Костромской губернской земской управы к очередному Губернскому земскому собранию 1913 года. По дорожному отделению. Вып.1. — Кострома, 1913. 8. Костромской листок. 1898. №17. 27 нояб. 9. Костромской листок. 1898. №20. 4 дек. 10. Костромской листок. 1898. № 23. 11 дек. 11. Костромской листок. 1898. № 24. 13 дек. 12. Краткий очерк деятельности Костромского уездного земства к пятидесятилетию его существования. Кострома, б. г. 13. Крживоблоцкий Я. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Костромская губерния. — СПб., 1861.
References 1. Arkhangel'skii I. Smety na uluchshenie traktov v Kostromskom uezde. — Kostroma, 1902. 2. Verkhovskii N. Gruntovye dorogi Kostromskoi gubernii: v 2-kh vyp. — Kostroma, 1914-1915. 3. Veselovskii B. Istoriia zemstva za sorok let. T. 1. — SPb., 1909. 4. Doklady Kostromskoi gubernskoi zemskoi upravy k ocherednomu Gubernskomu zemskomu sobraniiu sessii 1897 goda. Ch. 1. — Kostroma, 1897. 5. Doklady Kostromskoi gubernskoi zemskoi upravy k ocherednomu Gubernskomu zemskomu sobraniiu sessii 1909 goda. — Kostroma, 1909. 6. Doklady Kostromskoi gubernskoi zemskoi upravy k ocherednomu Gubernskomu zemskomu sobraniiu sessii 1911 g. Po dorozhnomu otdelu. — Kostroma, 1911. 7. Doklady Kostromskoi gubernskoi zemskoi upravy k ocherednomu Gubernskomu zemskomu sobraniiu 1913 goda. Po dorozhnomu otdeleniiu. Vyp.1. — Kostroma, 1913. 8. Kostromskoi listok. 1898. №17. 27 noiab. 9. Kostromskoi listok. 1898. №20. 4 dek. 10. Kostromskoi listok. 1898. № 23. 11 dek. 11. Kostromskoi listok. 1898. № 24. 13 dek. 12. Kratkii ocherk deiatel'nosti Kostromskogo uezdnogo zemstva k piatidesiatiletiiu ego sushchestvovaniia. Kostroma, b. g. 13. Krzhivoblotskii Ia. Materialy dlia geografii i statistiki Rossii, sobrannye ofitserami General'nogo shtaba. Kostromskaia guberniia. — SPb., 1861.
Название раздела Автор Название статьи
43 43
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации А.А. Петренко-Лысак Петренко-Лысак Алла Александровна (Киев, Украина) — кандидат социологических наук, доцент кафедры отраслевой социологии факультета социологии Киевского национального университета имени Тараса Шевченко; Email: alla_pl@ukr.net
HOMO MOBILIS В ТРАНЗИТ(ИВ)НОМ ПОТОКЕ МОБИЛЬНЫХ КОММУНИКАЦИЙ В статье рассматриваются особенности коммуникативных практик Homo mobilis — человека мобильного, активного пользователя мобильного телефона или портативных мультифункциональных устройств. Мобильный телефон явился активирующим фактором социальных изменений в коммуникациях и информационных потоках. Комфортной социальной средой Homo mobilis являются «текучие» среды. Потоки, в течении которых он пребывает, формируют его информационно-коммуникативный капитал, трансформирующийся как в символический, так и в экономический. Привычные практики активных пользователей мобильной телефонии обусловлены, прежде всего, их мобильным образом и стилем жизни. Особенностью коммуникаций Homo mobilis являются их транзт(ив)ный характер — непостоянство, ситуативность, безболезненная переходность из одного состояния/места в другое. Ключевые слова: Homo mobilis, мобильность, мобильный телефон, коммуникации, поток, транзит, перемещения, общество.
A. Petrenko-Lysak Alla Petrenko-Lysak (Kyiv, Ukraine) — PhD in Sociological Sciences, Associate Professor at Kyiv National University, Department of Sectoral Sociology; Email: alla_pl@ukr.net
HOMO MOBILIS IN TRANSIT(IVE) FLOW OF MOBILE COMMUNICATIONS The article considers the features of communicative practices of Homo mobilis (“mobile man”) as an active user of a mobile phone or portable multifunction devices. Mobile phone was an activating factor of social changes in communications and information flows. "Fluid" spaces are the comfortable social spheres of Homo mobilis. The flows form his information and communication capital which transforms into symbolic and economic capitals. Habitual practices of active users of mobile telephony are primarily conditioned by their mobile lifestyle. The peculiarity of Homo mobilis’s communications is their transit(ive) character - impermanent, situational, smoothly transitive from one form/place to another. 44 44
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Keywords: Homo mobilis, mobility, mobile phone, communication, flow, transit, movement, society. «Информационное общество становится мобильным. Важнейшей особенностью развития информационного общества в ХХI веке стал очевидный поворот к мобильной сотовой телефонии, а также возрастание роли развивающихся стран в ее продвижении — на их долю приходится две трети сотовых телефонов в мире. Помимо числа пользователей мобильной телефонией увеличилось и количество пользователей мобильного Интернета, что имеет принципиальное значение для развития информационного общества» [5, с. 61]. Появление компьютерных телекоммуникационных сетей и систем мобильной связи позволило рассматривать мобильность не только с точки зрения перемещения в пространстве, но и в качестве способа преодоления географических ограничений на основе совершения социальных и межличностных коммуникаций. Определило себя обновленное понимание свободы, несколько отличное от существовавшего ранее в истории человечества, основанное не на праве быть, а на возможности «стирания» границ между статичным и динамичным, публичным и приватным, ведущее к трансформации культуры коммуникативного поведения. «Телефон, телеграф и радио были уже явно новыми информационными технологиями, с которых и началось развитие нового типа связи и в то же время нового типа общения между людьми», - замечает Я. Засурский [5, с. 84]. В истории развития информационного общества появление мобильного телефона (в особенности смс сервиса и мобильного Интернета) стало важным фактором изменений в коммуникациях и информационных потоках [8; 9]. Метафора потока является очень удачной в описании мобильного мира. В особенности — метафора текучести (используемая З. Бауманом, Дж. Ло, А.-М. Мол, Дж. Урри, Э. Гидденсом), описывающая снятие границ и доминирование немаркированных различений мест. «Текучие среды смешиваются и плавно изменяются, не имея четких границ. Возникающие объекты могут не быть четко определенными. Нормальность изменчива и не является чистым абсолютом. В текучем пространстве невозможно четко и однозначно, раз навсегда установить идентичности; также невозможно отличить внутреннее от внешнего. Многие текучие среды могут соединяться или не соединяться друг с другом. “Текучий мир — это мир смесей”», — указывают А.-М. Мол и Дж. Ло [цит. по 15, с. 51]. Потоки современного мира состоят из людей, образов, информации, вещей. Потоки участвуют в формообразовании материальных и социальных структур. Потоки обмена, хранения и обработки информации приобрели новые вариации и возможности, с одной стороны усложнившись конструктивно, с другой — упростившись функционально-потребительски. Это работа с транзит(ив)ной информацией — мобильной, перемещающейся, смешанной, гибридной, без четко определенных границ и идентичностей. Мобильная телефонная связь распространилась в мире независимо от культурных привычек и предпочтений, религиозных и политических установок и ценностей, норм и определений. И если распространение стационарной телефонной связи шло медленными темпами, то распространение мобильной телефонии обошло такие преграды как бедность, неразвитость и отсталость. Мобильный телефон получил своих пользователей как в обществах мировых лидерах, так и в развивающихся странах. Изначально мобильная телефония значилась как элитный сервис, но очень быстро этот статус был Название раздела Автор Название статьи
45 45
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации ликвидирован приобщением к нему широких слоев общества, вплоть до малоимущих и бездомных. Можно было быть бездомным, но отелефоненным. «Особенности мобильного телефона именно в том, что он снимает многие аспекты, связанные с цифровым расколом. Для пользования телефоном нужны минимальные знания и возможности, а отсутствие этих знаний не мешает пользоваться теми преимуществами, которые дает мобильный телефон» [5, с. 52]. В предисловии к своей книге «Культура мобильных телекоммуникаций» С. Бондаренко замечает, что в современном мире «основными действующими лицами культурных практик являются пользователи мобильных артефактов (телефонов, переносных компьютеров, мобильных игровых гаджетов и т.п.)», а «технологии мобильной коммуникации стали инструментом преобразования окружающего человека пространства. Мир стал несравненно быстрее меняться, чем это было до появления феномена мобильности. На этом фоне вполне обоснованным выглядит стремление переименовать Homo sapiens в Homo mobilis (человек мобильный)» [1, с. 5]. Мы, в рамках т.наз. «мобильного поворота» (mobility turn) в обществоведческих науках, осмысляя изменения в социальных отношениях, в данной статье обратим внимание к сущности практик Homo mobilis — человека мобильного — социального субъекта, отличающегося широкоплановым использованием портативных мобильных устройств и соответствующих им сервисов в системе индивидуальных и социальных практик, в особенности как субъекта, который вышел на общественную арену в потоке общественных трансформаций, опосредованных развитием портативной техники, а именно мобильного телефона, и соответствующими изменениями в коммуникациях и обмене информацией. Мобильное общество приобрело особую подвижность и особую значимость, оно источает новые импульсы, - подмечает Я. Засурский [5, с. 52-60]. Формируется общество с преобладанием в повседневности и коммуникациях мобильно-портативных технологий [12]. Мобильные коммуникации, и обеспечиваемая ими мобильность, изменяют работу, бизнес, личную жизнь, отношение человека к самому себе и к месту своего проживания, практически все аспекты жизни общества. Коммуникативный сервис способствовал появлению нового качества жизни и возникновения особой ветви коммуникативной культуры. Происходящие в обществе изменения весьма многоплановы — трансформируются, казалось бы, устоявшиеся нормы социального поведения, в окружающем человека урбанизированном пространстве появляются новые элементы. Но простота осуществления мобильной коммуникации отнюдь не свидетельствует о профанности новой культуры дистанционных взаимодействий. «В мобильном мире существуют обширные и запутанные связи между физическими путешествиями и средствами коммуникации, образующие новые текучие формы, которые сложно стабилизировать» [14, с. 71]. Homo mobilis, будучи порождением информационного общества, техногенной эволюции и увеличения роли портативных технологий в коммуникациях и информационных обменах, постепенно обретает модус определителя сущности человеческого облика. Особенностью Homo mobilis является активная посредническая функция мобильной телефонии и (мобильного) Интернета в совершении им обыденных практик обустройства своей жизнедеятельности: от поиска необходимой информации до посредничества в удовлетворении потребностей (от покупки товаров и заказа услуг до организации пространственных перемещений вещей, информации, финансов и т.д.). Мобильное, перемещающееся, номадическое сознание Homo mobilis ценит прежде всего алокальность, легкость выбора альтернатив, скорость изменений, инновационность эмоций, чувств и ощущений. «Текучая современность», о которой писал З. 46 46
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Бауман, это, собственно, ойкумена Homo mobilis, т.к. мгновенность, сиюминутность — одни из основных качеств, ценимых современностью. Это особенность мобильного общества; общества, которое высоко ценит умение быть мобильным, пользоваться мобильными технологиями и генерировать идеи-трансформеры, высокомобильные идеи, легко меняющие свою конструкцию, исходя из условий изменчивой среды. Лидерство определяется свободным правом и умением перемещаться. Быть мобильным, как утверждает Дж. Урри, - означает принимать активное участие в управлении ресурсами, и, обращаясь к идеям Г. Гирардета, замечает, что сегодня мир живет «не в цивилизации, а в “мобилизации” — мобилизации природных ресурсов, людей и продуктов» [4, с. 26]. Обращение к особому типу современных подвижностей можно видеть и у З. Баумана, указывающего на людей, которые «двигаются и действуют быстрее и в большей степени приближаются к мгновенности движения, теперь являются теми, кто управляет. Люди же, которыми управляют, не могут двигаться так же быстро; и еще более очевидно — это категория людей, которые вообще не могут по собственному желанию оставить свое место. Доминирование состоит в способности ускользать, отдаляться, “быть где-то в другом месте” и праве выбирать скорость собственного перемещения, одновременно лишая людей, над которыми доминируют, способности останавливать, ограничивать свои передвижения или замедлять их. <…> Неравенство в доступе к мгновенности является важнейшим среди современных версий этой вечной и нерушимой основы социального разделения во всех ее исторически изменяющихся формах; неравный доступ к непредсказуемости, и следовательно к свободе» [2, с. 130-131]. Это мир номад, ускользающий мир, детерриториализованный, определяемый не точками и узловыми пунктами, а линиями ускользания [15]. Для человека мобильного смартфон важнее, нежели телевизор, музыкальный плеер или фотоаппарат. Мобильное мультифункциональное устройство, в котором первоочередной функцией является телефон, является своего рода устройством для странствующих коммуникаций. Этот аппарат своего рода запрограммирован на мобильность, на людей в движении, на ходу. Статистика последнего времени показывает увеличение количества мобильных телефонов по сравнению с наличием у абонентов стационарных аппаратов. При чем, явное преобладание присуще таким слоям населения, которые указывают свой материальный статус как «не хватает денег на еду» и «денег на еду хватает, но покупать одежду уже тяжело», а также проживание в сельской местности (что очевидно, т.к. телефонизация там проходила слабо)1. Что подтверждает тезис о снятии напряженности т.наз «цифрового раскола». По крайней мере мобильный телефон его не усиливает (что сложнее сказать о смартфонах и коммуникаторах). Мобильная связь вывела персонализированную портативность на новые высоты, предоставив Homo mobilis такие возможности, как: почти постоянное нахождение на связи (доступность для коммуникации), коммуникации на ходу (возможность дополнительных действий во время перемещения человека), выдвижение на первый план межличностных коммуникаций (в ущерб социальным), заполнение «пустого» времени (в моменты ожиданий, транспортных переездов и т.п.), а также в формировании потребности всегда иметь при себе мобильное переносное устройство по управлению и наблюдению за отдаленными объектами. О том, что мобильная телефонная связь станет мощным катализатором социальных изменений одним из первых среди аналитиков, основательно изучавших мобильную связь, был Х. Гезер, утверждавший, что телефонные устройства просто подорвут социальные и социетальные структуры, ввиду широких возможностей обойти макроструктуры, установившись 1 Исследование Киевского Международного института социологии URL http://www.kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=r eports&id=224.
Название раздела Автор Название статьи
47 47
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации на микросоциальном уровне коммуникаций. Х. Гезер заявляет, о такой особенности мобильного телефона, как «антиэволюционного устройства», в том смысле, что он возвращает доиндустриальные практики коммуникаций, но в несколько ином формате постмодерного общества. Так, мобильный телефон увеличивает распространение приватных, частных связей, сокращает потребность в долгосрочном планировании и жесткой координации во времени, подрывает институциональный контроль границ, сменяющийся локальными коммуникативными системами и обеспечивает поддержку системы анахронических социальных ролей [17; 18]. Х. Гезер обоснованно утверждает необходимость разработки на теоретическом уровне аналитических концепций и типологий пользования мобильными коммуникациями, необходимость в определении основных различий в характере использования, а также в особенностях символических значений, приписываемых мобильным телефонам, сообщениям и самим пользователям; а на методическом уровне, определяет необходимость проведении исследований для оценки эмпирических переменных как количественного, так и качественного характера. К количественным параметрам Homo mobilis в оценке практик и смыслов пользования мобильной телефонией можно отнести факт наличия и срок опыта использования мобильных сервисов (телефонии, мобильного Интернета и т.п.), социально-демографические (пол, возраст, образование, семейное положение) и социально-экономические показатели (занятость и материальное положение); а качественными можно считать особенности и специфику потребностей и услуг, пользующихся спросом у пользователей, разновидности и степень сложности освоенных пользователями сервисов, а также ценности и особенности стиля и образа жизни Homo mobilis или простых пользователей (людей, которые пользуются мобильным телефоном исключительно для совершения телефонных звонков) [13]. Интересен факт стремительного распространения мобильной телефонии в числе первых в странах, где молчаливость и немногословие имеют высокую позитивную общественную оценку (Скандинавия, Средняя Азия, Ближневосточный регион). Мобильная телефония способствует переходу от системы доминирования массовой информации к системе индивидуализированных сообщений, к преобладанию индивидуальной, межличностной коммуникации, к обмену информацией на базе личностных сетей контактов. Ведь мобильная связь — это связь человека с человеком, лишенная обезличенности агентов социальных сетей в Интернет коммуникациях. Как пишет Я. Засурский, имеет место эрозия массовой информации, на фоне индивидуализации и персонификации коммуникаций при переходе к формату мобильного сетевого общества (согласно определению М. Кастельса, «сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение “сетевой” логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью. Да, сетевая форма социальной организации существовала и в иное время, и в иных местах, однако парадигма новой информационной технологии обеспечивает материальную основу для всестороннего проникновения такой формы в структуру общества. <…> подобная сетевая логика влечет за собой появление социальной детерминанты более высокого уровня, нежели конкретные интересы, находящие свое выражение путем формирования подобных сетей: власть структуры оказывается сильнее структуры власти. Принадлежность к той или иной сети или отсутствие таковой наряду с динамикой одних сетей по отношению к другим выступают в качестве важнейших источников власти и перемен в нашем обществе; таким образом, мы вправе охарактеризовать его как общество сетевых структур (network society), характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социальным действием» [6]. Но сетевое общество это не общество масс. В 48 48
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
теориях массового общества мобильная телефония вводится в перечень технологий, обеспечивающих становление массовой культуры, а следовательно, и массового общества. Спорный момент. С одной стороны, массовая культура охватывает и вовлекает широкую общественность в индустрию своих продуктов, обеспечивая удовлетворение широко/массово распространенных запросов и потребностей, выводя действия на передний план, с другой стороны, мобильная телефония, обеспечивая возможность связи между индивидами, преодолевая пространственные барьеры (отличие звонка с мобильного телефона и на мобильный от звонка со стационарного телефона на стационарный именно в том, что звонки могут совершаться с разнообразного числа мест и, соответственно, в такое же разнообразие мест, где звонок может быть принят2), удовлетворяющая прежде всего индивидуальные потребности в контактах с конкретными людьми (как правило человек не звонит по случайным номерам, чтобы лишь бы пообщаться с каким-нибудь человеком, или даже известной личностью) одновременно является частью и массовой, когда уже не телефон, а смартфон является связующим элементом между индивидом и широким спектром социальных сетевых структур, в которые он включен посредством мобильных приложений, через которые пользователи выводят на массовое обозрения себя и наблюдают за выложенной информацией от других пользователей, включенных в сетевую коммуникативную структуру. Таким образом, однозначно утверждать переход от массовости к индивидуализации в коммуникации не можно, т.к. персональные коммуникации активно сопряжены с сетевыми, составляющими которых являются такие массово популярные сервисы как Instagram, FaceBook, VKontakte, Twitter и т.п.др., где коммуникация выходит за пределы межличностного обмена информацией. Скорее это связано с переходом в телефонных коммуникациях с мобильных телефонов на смартфоны и коммуникаторы - портативные мультифункциональные устройства. Мобильная телефония породила т.наз. транзит(ив)ные коммуникации — промежуточные общения, роль и значение которых — во временности, непостоянстве, в процедуре договоренностей и соглашений на последующие взаимодействия. Кроме того, смартфоны предоставляют возможности транзита фото и видео образов, эмоций, спонтанных мыслей в профили социальных сетей Интернет контента с места происшествия в поле коммуникаций свидетелей или зрителей/слушателей/читателей. В результате сдвига режима коммуникаций с иерархических к сетевым, явным становится доминирование таких видов коммуникаций как «один-ко-многим» и «многие-ко-многим». Отдельного внимания заслуживают ситуации, нередко упоминаемые в анализах мобильной телефонии, когда разговор двух субъектов может быть прерван входящим звонком по мобильному телефону. Складываются своего рода транзитные отношения в общении, когда человек, отвлекаясь на разговор с ворвавшимся собеседником, не теряет связи с соприсутствующим рядом с ним его непосредственным собеседником, который зачастую в это время достает свой телефон, чтобы скоротать время, пока закончит разговор тот, кому позвонили. Конечно, нередки случаи, когда звонок «сбрасывается» или короткий ответ, «я занят, перезвоню позже», не разрывает основную беседу. На сегодняшний день сложились правила пользования мобильным телефон в присутствии других людей или в публичных местах, известный как «мобильный этикет». М. Феррарис высказал мысль о том, что мобильный телефон в гораздо большей степени служит для письма, чем для разговоров, становясь чем-то вроде компьютера, определяя тем «торжество не устных, а письменных форм» [16, с. 14]. Как известно, на клавиатуре мобиль2 Как указывает М. Феррарис в книге «Ты где? Онтология мобильного телефона»: «Вопрос “Ты где?” схватывает суть перемен, пришедших с появлением мобильного телефона» [16, с. 13].
Название раздела Автор Название статьи
49 49
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации ного телефона есть не только цифры, но и буквы. Несмотря на предназначение телефона как посредника для устных коммуникаций, широкую популярность приобрел сервис коротких текстовых сообщений (sms — short messaging service) и обмена графическими и звуковыми сообщениями (mms — multimedia messaging service), посредством которых люди коммуницируют, избавляя себя от необходимости непосредственного разговора. Ряд исследователей высказывает тревожные мысли об утрате роли и значения межличностных устных коммуникаций в пользу коротких письменных сообщений, и как пишет Феррарис: «сколько бы ни удлинялись смс, short messaging service все равно не превратятся в лмс, long message service!» [16, с. 15]. Он утверждает, что развивая письменную культуру мобильный телефон становится не чем иным, как «строителем социальной реальности», в которой «социальная онтология основывается на системе письма, которая может прекрасно существовать без мобильного телефона (она существовала еще во времена шумеров и фараонов), но ее совершенным символом является именно мобильный, поскольку он позволяет или обещает позволить связаться друг с другом посредством всех форм устной и письменной коммуникации, принимать записи всех параметров (тексты, рисунки, музыку), проверять собственную выписку со счета, оплачивать билет в метро или в учреждение и, если кто пожелает, скачать ту или иную книжку и читать ее в поезде» [16, с. 22], а тем временем на мобильный будут приходить новости со всех частей света. Коротание времени в транзитных местах — в местах ожиданий, в пассажирском транспорте — это особый разговор о роли мобильных коммуникативных устройств. Общественный или пассажирский транспорт начинает приобретать популярность в виду наличия возможности у пассажира не быть вовлеченным в процесс ведения автомобиля, а получая возможность совместить пространственное перемещение с увлеченным общением с собеседником (тем более закон становится все более строгим к практике совмещения управлением автомобилем и параллельном разговоре по мобильному телефону). Это особый опыт проживанияв-движении (dwelling-in-motion), к примеру, практики отвлечения на мобильные гаджеты во время простаивания в автомобильных заторах. Что касается транзитных мест, таких как залы ожидания, очереди и т.п., то широко распространенной практикой является вовлечение людей в свои мобильные устройства, которые в эти промежуточные периоды заполняют время человека коммуникацией (с людьми, текстами, видео, аудио, графикой). Номадическое сознание Homo mobilis тяготеет к транзитным местам, связанным с перемещениями (особенно путешествиями), в эти «промежуточные зоны, где все связи подвешиваются, а время растягивается, превращаясь в некое непрерывное настоящее» [15, с. 47]. Мобильные устройства, порождая Homo mobilis, сформировали навыки проживания на ходу — разговор по мобильному телефону во время прогулки, стояния в очереди, в салоне транспорта во время переезда, не теряя контакта с окружающими событиями, предметами и людьми. Мобильные телефоны формируют практику проживания, заполнения «промежутного», «транзитного» времени. Таким образом, время в пути и время дела не отделены друг от друга и не есть взаимоисключающими. «Новые виды социальной рутины порождают “промежутки” между домом, работой и социальной жизнью, образующие “межпространства” <…> Межпространство — это пространство и время между двумя и более “мероприятиями”, возникающее в результате размывания границ между временем пути и временем дела. Время пути в рамках “межпространства” превращается во время дела» [14, с. 440-441]. Это своего рода предшествующие места, являющие собой пространственно-временной лаг перехода от одних практик к другим, от одной формы контакта к другой. Хотя, к примеру, М. Оже, анализируя транзитные территории, определил их через образ 50 50
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
«не-места», неким «ничейным пространством», определил их как места анонимного пребывания, где человек теряет привычную идентичность [7]. В «не-местах», по мнению М. Оже, невозможно возникновение полноценной социальности. Думаем, это не совсем так, потому что именно наличие в руках портативного мобильного устройства позволяет субъекту продолжать активно воспроизводить не только социальность, но и индивидуальность (все зависит от задач, которые он выполняет или целей, которые преследует). Homo mobilis не позволяет себе впустую провести время в транзитном месте, не заполнив его информацией или коммуникативными практиками. А смена статусной идентичности, о которой упоминается М. Оже, просто уходит на второй план и воспринимается как промежуточная практика фонового характера. Утверждение о том, что самой отличительной чертой транзитного человека является «человеческое, личностное не-присутствие», потеря групповой идентичности (племя номад), а «завсегдатаям транзитных залов» несвойственна принадлежность тому или иному сообществу, т.к. для любых сообществ очень важна та или иная форма солидарности, которая собственно и конституирует это сообщество [3], является спорным ввиду как раз распространенности мобильных устройств, позволяющих человеку продолжать самореализовываться в транзитных местах, не утрачивая привычных социальных контактов, продолжая получать и обрабатывать информацию, которая приходит на его мобильное устройство. Соответственно, никуда не пропадает его групповая идентичность, принадлежность сообществу и т.п. Атмосфера транзитного места нивелируется доступом в социальные сети коммуникаций посредством смартфона. Сегодня, в указанном выше контексте потери принадлежности можно говорить про моменты или зоны, когда и где запрещена или ограничена мобильная связь и выход в Интернет, к примеру, салоны самолетов во время взлета и посадки, спецмероприятия, или же, где нет мобильного или Интернет покрытия, например, подвальные помещения или отдаленные территории. Вот тут современному человеку придется задуматься, чем ему заняться и кем он есть в виду отсутствия привычного для него мультифункционального устройства, обеспечивающего ему информационно-коммуникационный комфорт. То же самое касается и ощущения времени. Утверждение о том, что хронотоп транзитных территорий формируется из представления о пространстве, в котором «не-живут», личностно не присутствуют, и о времени, которое потеряно, остановилось, и в сознании возникает образ «остановившегося жизненного потока», свойственно скорее человеку модерна, в то время, как Homo mobilis времени постмодерна уже не так трагично обречен на муки потерянного времени. Кроме вышекуазанного изменения ощущения времени, изменения коснулись и практик «пунктуальности» и «памяти/забывчивости», например, когда благодаря наличию мобильного телефона, заранее оговоренная встреча может быть неожиданно перенесена в связи с новыми сложившимися обстоятельствами или нередки случаи, когда не помнятся заранее внесенные в телефонную книгу номера телефонов других абонентов, в связи с тем, что во время звонка высвечивается имя, а не номер звонящего. Время становится договорным, а не обязывающим. Координация действий мгновенная, ситуативная, а не заблаговременная и запланированная. Homo mobilis воплощен и в мобильных работниках, и в мобильном бизнесе [10; 11]. Основной формой ведения переговоров является разговор по мобильному, а контакты лицом-клицу проходят, как правило, в транзитных местах или «межпространствах» (кафе, ресторанах, открытых площадках (open spaces) и т.п.). Мобильный телефон является у такого работника одним из основных инструментов в формировании его капитала, как экономического, так и символического. Чтобы понять, как устроено общество, следует обратить внимание на то, каким споНазвание раздела Автор Название статьи
51 51
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации собом люди добираются друг к другу и каким образом перемещаются информация и идеи. Итак, человек, определенно, существо мобильное. Если он не перемещается сам, то перемещает идеи, вещи и создает процессы перемещений. Мобильный телефон для современного человека, в особенности типа Homo mobilis, стремящегося как можно эффективнее встроиться в систему современного общества, не просто устройство для коммуникационной связи с другими людьми, но портативный переносной мультифукциональный аппарат, позволяющий выстраивать систему собственных коммуникаций, исходя из новых требований современного мира — быть на связи, иметь доступ к оперативной ценной информации, уметь работать с потоками информации. Библиография 1. Бондаренко С.В. Культура мобильных телекоммуникаций. Ростов н/Д.: ЗАО “Книга”, 2007. 352 с. 2. Бауман З. Текучая модерность / пер. с англ. под ред. Ю.В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. 240 с. 3. Гороховская Л.Г. «Посидим на дорожку»: транзитные практики ожидания // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Выпуск № 4. 2011. URL: http://cyberleninka. ru/article/n/posidim-na-dorozhku-tranzitnye-praktiki-ozhidaniya 4. Денніс К., Аррі Дж. Після автомобілізму. К.: Темпора, 2010. 254 с. 5. Засурский Я. Коммуникация в обществе знаний. Российская журналистика: 2008-2013. М.: МедиаМир, 2013. 296 с. 6. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С. 494-505. URL: http://www.archipelag.ru/ geoeconomics/soobshestva/power-identity/formation/ 7. Оже М. От города воображаемому к городу-фикции // Художественный журнал. № 24. URL: http:// www.guelman.ru/xz/362/xx24/x2402.htm 8. Петренко-Лисак А. Мобільна телефонія як фактор соціальних трансформацій в глокальному просторово-часовому вимірі // Вісник ОНУ. Серія «Соціологія і політичні науки». Том 18. Випуск 2(18). Частина 1. Одеса: «Астропринт», 2013. С. 391-397. 9. Петренко-Лысак А. Мобильный телефон: маленькая деталь больших перемен // Креативная экономика и социальные инновации. Международный информационно-аналитический журнал. Электронное научное периодическое издание. Выпуск 2. 2012. №2(3). С. 110-116. URL: http://cesijournal.com/node/51 10. Петренко-Лисак А. О. Соціопросторові переміщення як цінність і спосіб сучасного життя // Проблеми розвитку соціологічної теорії: матеріали ІХ Всеукр. наук.-практ. конф. «Проблеми розвитку соціологічної теорії: концептуалізація ціннісних змін у сучасному суспільстві», 2 лист. 2012 р. (м. Київ) / Київ. нац. ун-т ім. Т. Шевченка [та ін.; під заг. ред. Судакова В. І., Куценко О. Д.]. К.: Логос, 2013. С.181184. 11. Петренко-Лысак А. Социопространственная мобильность как ценность и образ жизни // Восьмые Ковалевские чтения / Материалы научно-практической конференции 15-16 ноября 2013 года / Отв. редактор: Ю.В. Асочаков. СПб., 2013. С. 400-402. URL: http://www.soc.pu.ru/nauka/publications/ 12. Петренко-Лисак А. Суспільство мобільно-портативних технологій // Соціальні технології: Актуальні проблеми теорії та практики. Збірник наукових праць. Вип. 57. Запоріжжя, 2013. С. 126-133. 13. Петренко-Лисак А.О. Homo mobilis: соціальний суб’єкт сучасності // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства: Збірник наукових праць. Випуск 17. Х.: ХНУ імені В. Н. Каразіна, 2011. С. 359-362. 14. Урри Д. Мобильности / пер. с англ. А.В. Лазарева, вступ. статья Н.А. Харламова. М.: Праксис, 2012. 576 с. 15. Урри Дж. Социология за пределами обществ: Виды мобильности для XXI столетия / пер. Д. 52 52
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
Кралечкин. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. 336 с. 16. Феррарис.М. Ты где? Онтология мобильного телефона / пер. с ит. К. Тименчик, М. Устюжановой. М.: Новое литературное обозрение. 2010. 352 с. 17. Geser H. Is the Cell Phone undermining the Social Order? Understanding Mobile technology in a Sociological Perspective (2006). URL: http://socio.ch/mobile/index_mobile.htm 18. Geser H. Towards a Sociological Theory of the Mobile Phone (2004). URL: http://socio.ch/mobile/t_geser1.pdf
References 1. Bondarenko S.V. Kul'tura mobil'nykh telekommunikatsii. – Rostov n/D: ZAO “Kniga”, 2007. – 352 s. 2. Bauman Z. Tekuchaia modernost' / per. s angl. pod red. Iu.V. Asochakova. – S.-Pb.: Piter, 2008. – 240 s. 3. Gorokhovskaia L.G. «Posidim na dorozhku»: tranzitnye praktiki ozhidaniia // Gumanitarnye issledovaniia v Vostochnoi Sibiri i na Dal'nem Vostoke. Vypusk № 4. 2011. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/posidimna-dorozhku-tranzitnye-praktiki-ozhidaniya 4. Dennis К., Urri D. Pisliia avtomobilizmu. – К.: Теmpora, 2010. – 254 s. 5. Zasurskii Ia. Kommunikatsiia v obshchestve znanii. Rossiiskaia zhurnalistika: 2008-2013. – M.: MediaMir, 2013. – 296 s. 6. Kastel's M. Stanovlenie obshchestva setevykh struktur // Novaia postindustrial'naia volna na Zapade. Antologiia / pod red. V.L. Inozemtseva. – M.: Academia, 1999. – S. 494-505. URL: http://www.archipelag.ru/ geoeconomics/soobshestva/power-identity/formation/ 7. Ozhe M. Ot goroda voobrazhaemogo k gorodu-fiktsii // Khudozhestvennyi zhurnal. № 24. URL: http:// www.guelman.ru/xz/362/xx24/x2402.htm 8. Petrenko-Lysak А. Моbil'na telefoniia iak factor sotsial'nykh transformatsii v glokal'nomu prostorovochasovomu vymiri // Visnyk ONU. Seriia «Sotsiologiia і politychni nauky». Тоm 18. Vypusk 2(18). Chastyna 1. – Оdesa: «Аstroprynt», 2013. – S. 391-397. 9. Petrenko-Lysak A. Mobil'nyi telefon: malen'kaia detal' bol'shikh peremen // Kreativnaia ekonomika i sotsial'nye innovatsii. Mezhdunarodnyi informatsionno-analiticheskii zhurnal. Elektronnoe nauchnoe periodicheskoe izdanie. Vypusk 2. 2012. №2(3). – S. 110-116. URL: http://cesi-journal.com/node/51 10. Petrenko-Lysak А.О. Sotsioprostorovi peremischen`ia iak tsinnist` i sposib suchasnogo zhittiia // Problemy rozvytku sotsiligichnoi teorii: materialy ІХ Vseukr. nauk.-prakt. konf. «Problemy rozvytku sotsiligichnoi teorii: konceptualizatsiia cinnisnykh zmin u suchasnomu suspil`stvi», 2 lyst. 2012 r. (m. Кyiv) / Кyiv. nats. un-t іm. Т. Shevchenka [tа іn.; pіd zag. red. Sudakova V.І., Кutsenko О.D.]. – К.: Logos, 2013. – S.181-184. 11. Petrenko-Lysak A. Sotsioprostranstvennaia mobil'nost' kak tsennost' i obraz zhizni // Vos'mye Kovalevskie chteniia / Materialy nauchno-prakticheskoi konferentsii 15-16 noiabria 2013 goda / Otv. redaktor: Iu.V. Asochakov. – SPb., 2013. – S. 400-402. URL: http://www.soc.pu.ru/nauka/publications/ 12. Petrenko-Lysak А. Suspil`stvo mobil`no-portatyvnykh tekhnologii // Sotsial`ni tekhnologii: Аktual`ni problemy teorii ta praktyky. Zbirnyk naukovykh prats`. Vyp. 57. – Zaporizhzhia, 2013. – S. 126-133. 13. Petrenko-Lysak А.О. Homo mobilis: sotsial`nyi sub`ekt suchasnosti // Меtodologiia, teoriia ta praktyka sotsiologichnogo analizu suchasnogo suspil`stva: Zbirnyk naukovykh prats`. Vypusk 17. – Kh.: KhNU іmeni V.N. Каrаzіnа, 2011. – S. 359-362. 14. Urri D. Mobil'nosti / per. s angl. A.V. Lazareva, vstup. stat'ia N.A. Kharlamova. – M.: Praksis, 2012. – 576 s. 15. Urri Dzh. Sotsiologiia za predelami obshchestv: Vidy mobil'nosti dlia XXI stoletiia / per. D. Kralechkin. – M.: Izdatel'skii dom Vysshei shkoly ekonomiki, 2012. – 336 s. 16. Ferraris M. Ty gde? Ontologiia mobil'nogo telefona / per. s it. K. Timenchik, M. Ustiuzhanovoi. – M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2010. – 352 s. 17. Geser H. Is the Cell Phone undermining the Social Order? Understanding Mobile technology in a Sociological Perspective (2006). URL: http://socio.ch/mobile/index_mobile.htm 18. Geser H. Towards a Sociological Theory of the Mobile Phone (2004). URL: http://socio.ch/mobile/t_geser1. pdf
Название раздела Автор Название статьи
53 53
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации А. Е. Левинтов Левинтов Александр Евгеньевич (Москва, Россия) — кандидат географических наук, ведущий научный сотрудник Академии Народного Хозяйства и Государственной Службы при Президенте РФ; Email: alevintov@redshift.com
ОЧЕНЬ КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ РЕТРАНСЛЯЦИОННОЙ СЕТИ Дневной гон почтовой тройки составлял в 18-19 веках (раньше дорог (путей сообщений) как таковых, не было — были направления, если, конечно, не считать рек) составлял пятьдесят вёрст. Лошадей надо разнуздывать, кормить-поить, ставить на покой в стойло, для ямщиков и седоков — съезжая изба или избы, трактир (или трактиры), ну, на всякий случай, девки, кузни и шорни, где можно починить или поменять что-то в сбруе или экипаже (санках). Ямы или ямские слободы постепенно обрастали хозяйством и людьми: покосы, скотина, огороды, поля — хозяйство изначально формировалось не как натуральное, а как товарное, привязанное к тракту. Эта коммерциализация была весьма привлекательна и как канал коммуникации, и как канал поступления звонкой. Строго по Гиршу: TRADE=COMMERCE + INDUSTRIA (торговля есть коммерция и трудолюбие). Ямские слободы стали пополнять свои функции регулярной торговлей (рядами), неким подобием финансовых институтов, почтой, фискальными службами, церквями и монастырями. Когда Екатерина II на свой немецкий лад стала кроить и крошить страну, ямские слободы в большинстве своем превратились в уездные города, с регулярностью каждые пятьдесят вёрст, разумеется, но только к западу от Волги. Дальше шли необозримые, малохоженные и малоезженные просторы Заволжья, Урала, а ещё дальше — пустынная Сибирь, по сути всего с одним «путём сообщения», Московским трактом (эта политранспортная магистраль и по сей день — единственный шампур на огромной территории, в Америке имеется 10 федеральных дорог «от океана до океана»). Именно по пустынности, безлюдности и бесхозности сибирских мест здесь не сложилась российская система расселения. Здесь, чем дальше на восток, тем уезды становились территориально всё больше, нередко превозмогая по площади губернии европейской части. Здешние уезды теряли смысл уезда (территория, которую за день урядник, по-нашему начальник РОВД, может объехать на своей бричке) — какой там по периметру? По радиусу не доберешься за день! Соответственно и губернии (дословно, с немецкого, «управляемые территории»), теряли здесь свой практический смысл, поэтому изначально на всю Сибирь было только две губернии, Тобольская и Иркутская, да и по сей день Якутия, как бык овцу, покрывает Францию — четыре с половиной раза, Германию — восемь с половиной раз, Англию — двенадцать с половиной раз, Голландию и Швейцарию — семьдесят пять раз каждую. Вот подлинный исторический анекдот о сибирской пустынности. Немецких военнопленных везли после Сталинграда в Сибирь, в Кузбасс («восстанавливать народное хозяйство страны»), везли долго, больше месяца, зимой. Где-то на середине пути немцы взбунтовались. Тут же нагрянуло начальство, стало выяснять: вас бьют? — нет. — вас не кормят? — нет. ??? — над нами издеваются, нас возят по кругу. Название раздела Автор Название статьи 54 54
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований осмысляя средства коммуникации
В европейской голове не укладывалось, что можно так долго ехать по пустому месту в одном направлении. Я часто ездил, во все сезоны года, между Омском и Новосибирском. Особенно это впечатляет зимой: ровная белая пустыня, раз в двадцать километров — голый берёзовый колок, раз в тридцать — одинокий хутор, точно такой же, как и предыдущий. И так — почти сутки. Фернан Бродель утверждал: демократия возможна только при плотности населения выше 10 человек на квадратный километр — ниже этого порога наступает коммуникационный вакуум. Сравните: плотность населения в Голландии 405 чел.\км², в Англии — 246 чел.\ км², в Германии — 229 чел.\км², в Швейцарии (горная страна!) — 188 чел.\км², во Франции — 116 чел.\км², в Якутии — 0.31 чел.\км² — какие коммуникации?! какая демократия?! В середине 19 века Россия приступила к массовому строительству железных дорог. Крупные станции, обязательные и для пассажирских, и для курьерских поездов, создавались, естественно, в губернских и уездных городах, примерно каждые пятьдесят вёрст. С этой же периодичностью был организован в дальнейшем и телеграф, накрепко привязанный к железным дорогам, к МПС. Но телеграф — вовсе не транспортное средство, а средство связи. В советское время телеграф, объединившись с почтой и телефоном, вошел в состав другого ведомства — наркомата (министерства) связи. Этому разделению способствовало ещё и то обстоятельство, что связь в советское время приобрела идеологический характер: государство наложило тяжёлую длань цензуры на все личные и общественные коммуникации. Министерству связи принадлежало также радиовещание и, позже, телевещание. Не радио, а радиовещание — американское изобретение. Молодой Давид Сарнов, обеспечивавший во время первой мировой радиосвязь ВМФ США, очень хотел приучить американцев к театру и классической музыке, что ему и удалось сделать с помощью радиовещания. Этот вид связи сыграл в Америке выдающуюся социокультурную роль. Тот же Давид Сарнов, уже после второй мировой, придумал и реализовал телевещание, прежде всего, как мощнейшее средство рекламы и коммерческой деятельности. Тем не менее, это не помешало Сарнову заявить президенту Эйзенхауэру в середине 50-х: ну, вот мы и нашли средство, как победить Советский Союз безо всякой атомной бомбы (и ведь именно так и победили — по телевизору, демонстрацией американского, точнее, западного образа жизни). Так что и в США связь имела идеологический характер, хотя и бесцензурный. В 60-е в СССР встал вопрос о создании в стране единой телевизионной сети. Решено было строить ретрансляторы с частотой… телеграфных станций, то есть дневного гона почтовых троек, то есть каждые 50 километров. Никаких экономических соображений, конечно, здесь не было: сделай ретрансляторы повыше и расставь их пореже — эффект будет тот же. Сработал многовековой шаблон расстояний. На запад от Москвы строительство ретрансляторов шло ускоренным, опережающим темпом. И дело вовсе не в том, что здесь плотность населения была выше, а исходя из сугубо идеологических соображений: телевизор стал самым мощным средством коммуникации, а именно на западе находились идеологически самые неустойчивые территории: Прибалтика, Западная и Восточная Украина, вошедшие в состав СССР де-факто только после второй мировой (де-юре — в самом начале). К тому же надо было коммуникационно привязывать к себе «страны народной демократии» Восточной Европы. На восток, до Урала всё шло более или менее гладко: дистанция между райцентрами в 50 километров более или менее соблюдалась, но дальше? Название раздела Автор Название статьи
55 55
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
осмысляя средства коммуникации На рубеже 60-70 годов в стране параллельно стали реализовываться два проекта: сеть ретрансляторов, становившаяся за Уралом достаточно бессмысленной, не Останкинские же башни там строить до самого Тихого океана, и спутниковая связь. В Тюменской области два эти проекта встретились: в самой Тюмени появился последний ретранслятор, в нефтяном Сургуте — первая «Орбита». Строго говоря, надобность в телевизионной ретрансляционной сети отпала, а с ней и рухнул пятидесятивёрстный порядок в стране.
56 56
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
Е.Г. Милюгина, М.В. Строганов, Т.И. Печерская, С.А. Мезин, А.В. Кулагин, М.Ю. Тимофеев «КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ…»: РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «ВОДНЫЕ ПУТИ: ПУТИ ЖИЗНИ, ПУТИ КУЛЬТУРЫ» (ТВЕРЬ, 15–19 СЕНТЯБРЯ 2015 ГОДА) Милюгина Елена Георгиевна (Тверь, Россия) — доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка с методикой начального обучения Тверского государственного университета; Email: elena.milyugina@rambler.ru Строганов Михаил Викторович (Москва, Россия) — доктор филологических наук, профессор, директор научно-исследовательского Центра краеведения и этнографии Государственной академии славянской культуры, заведующий сектором координации научных программ Государственного республиканского центра русского фольклора; Email: mistro@rambler.ru Все четыре стихии: земли и воздуха, огня и воды — играют в жизни человека важнейшую роль, и ни одной из них не отдашь предпочтение. На то они и стихии жизни. Но очень важно, что по природе своей земля, суша — это среда обитания, а вода — это первая среда, которая была освоена человеком для передвижения, прежде, чем он освоил с этой целью сушу и воздух. По воде движется сам человек, по воде распространяется его культура, вода — не только источник жизни, но и носитель жизни. Именно поэтому мы решили назвать нашу международную научную конференцию «Водные пути: пути жизни, пути культуры» (Тверь, 15–19 сентября 2015 г.). А цель ее, по нашему замыслу, состояла в том, чтобы понять, каким образом сила воды формирует наше сознание и наше осознание самих себя. Эта идея родилась на пересечении двух тем, которые на протяжении нескольких лет разрабатывал наш коллектив. С одной стороны, это изучение путешествий как способа познания человеком окружающего мира и анализ травелога (то есть описания поездки) как формы репрезентации динамического пространства. С другой стороны, это исследование различных водных ресурсов и их использования человеком: болото, курорт. Опыт показывает, что из всех курортов наибольшей популярностью пользуется именно водный. В отличие от предыдущего опыта работы над болотом, когда мы тесно сотрудничали с учеными-естественниками и хозяйственниками, в данном случае мы сознательно ограничили себя коллегами-гуманитариями. Причина такого ограничения в том, что вода является путем жизни, путем культуры не только для человека, но и для инфузории-туфельки, однако гуманитаристика пока еще не готова осваивать темы подобного рода, хотя теоретически они должны быть доступны гуманитарному сознанию. С другой стороны, мы не хотели отказываться от актуальной экологической и природопользовательской проблематики, но решение Название раздела Автор Название статьи
57 57
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии этой проблематики было предоставлено гуманитариям, и в данной ситуации мы полагаем это единственно возможным научным выходом.
Специализированное заседание на теплоходе «Владимир Ершов». Тверь, Волга
Поездка в Конаково. На заднем плане Конаковская ГРЭС
Участники конференции в усадьбе Карачарово
Минеральные воды в санатории «Карачарово»
Водные затеи в усадьбе Гагариных Карачарово
Вместе с тем, дабы не впасть в излишнюю филологизацию водной темы, мы задали в проблемном поле конференции три генеральных исследовательских направления: геокультурное, социокультурное и искусствоведческое. Первое мы связали с обсуждением и осмыслением вопросов состояния водных ресурсов как основы устойчивого развития человечества. Второе направление было сориентировано на роли водных путей в хозяйственной жизни человече58 58
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
ства и на практике водопользования в разных культурных локусах: в городском и усадебном тексте, в статическом локальном тексте и динамическом тексте путешествий. Третье направление было сосредоточено на систематизации научных изысканий, посвященных акватическим практикам в традиционной культуре и акватической тематике в искусстве от древности до современности.
У дома-музея С. Д. Дрожжина в Завидове
На набережной Тьмаки в Твери
Мы заинтересованные лица, и не нам судить, что удалось, что нет. Мы благодарны всем участникам нашего проекта и имеем моральное право дать только краткий обзор тематики. Участники конференции представили исторические (Н. В. Середа, В. В. Цыков), экологические (О. Л. Францев) и экономико-управленческие (М. В. Тулузакова) работы, исследования культурно-исторической географии водоразделов (В. М. Воробьев, В. А. Верушкина), традиционной культуры, промыслов и профессий речных жителей (Л. В. Зорина, А. А. Охременко, В. А. Доманский). Исследовалось освоение человеком естественных и искусственных водных путей в разных сферах: народное хозяйство (Л. А. Орехова, В. И. Юхнович), военная стратегия (С. А. Герасимова, Д. К. Первых), социальная идеология (А. А. Смирнова, С. И. Михайлова). Особое внимание привлекли досуг (Л. А. Тимофеева, Т. И. Печерская, А. Е. Козлов, О. А. Фарафонова, А. Н. Неминущий, Э. Шорэ, С. А. Мезин, П. В. Волошун) и бытовые практики (А. Г. Гродецкая, Е. Н. Строганова). Принципиально новым стал вопрос о водных ресурсах национальной и региональной идентичности (М. Ю. Тимофеев, Д. К. Равинский, Д. С. Докучаев). Ряд сообщений был посвящен мифологизации водных образов в разных видах народного и профессионального искусства (О. Б. Кафанова, А. Б. Перзеке, М. Ю. Перзеке, К. А. Нагина, Ю. В. Прокопчук, С. М. Шаврыгин, Ю. В. Розанов, В. В. Калмыкова, Е. А. Иваньшина, А. И. Станкевич, А. В. Кулагин, А. И. Федута, Л. С. Колганов, Е. М. Стрелков, И. А. Дворецкая, Ю. Н. Юдкин-Рипун, А. К. Коненкова, Н. Д. Няголова, А. В. Белова); в этих докладах были реализованы новые направления поиска и инновационные методологии. Публикация результатов конференции осуществлена в издании «Водные пути: пути жизни, пути культуры»1. Мы как его составители надеемся, что опубликованные статьи станут импульсом для новых исследований роли природных стихий в становлении и развитии культуры человечества. 1 Водные пути: пути жизни, пути культуры: материалы международной научной конференции (Тверь, 15–19 сентября 2015 г. / ред.-сост. Е. Г. Милюгина, М. В. Строганов. Тверь: СФК-офис, 2015. 446 с.
Название раздела Автор Название статьи
59 59
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии Татьяна Ивановна Печерская (Новосибирск, Россия) — доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы и теории литературы Новосибирского государственного педагогического университета; Email: ptatiana9@gmail.com Проблематика тверской международной научной конференции «Водные пути: пути жизни, пути культуры» интересна уже самой включенностью в современные «тренды» гуманитариев — изучение всякого рода феноменов с различных точек зрения — культурологической, исторической, социальной, филологической, психологической. Словом, изнутри тех сфер жизни, науки, культуры, где тот или иной феномен существует. И не по отдельности, а в одном научном пространстве конференции/сборника/монографии. «Водные пути как пути жизни и культуры» и есть тот объект, осмысление которого перспективно именно в полинаучном преломлении. Тема конференции возникла у научного коллектива не спонтанно, и это важно учесть, оценивая концепцию, ее исполнение и дальнейшую перспективу исследований. Начиналось все с освоения собственного, тверского, пространства: изучение путешествий XVI– XIX веков (своих и чужих) по Тверскому краю, что и определило теперешнее направление — пространство как текст. Только на этой основе стало возможно выделение в тексте культуры отдельных объектов, к каковым относятся водные пути. Проект, первоначально по названию имевший вид регионального, с самого начала вышел на универсальные для русской культуры смыслы, и во многом не столько благодаря общему направлению — пространство как текст, сколько за счет того, что собственно тверской материал, собранный, опубликованный, прокомментированный исследователями, оказался одновременно уникальным и универсальным, повторяющим «рельеф» общероссийского ареала травелогов, текстов, свидетельствующих об очень многом — о многовековой богатой истории и культуре России и ее жителей, о восприятии ее «другими», и наконец, собранные в своего рода кластер, тексты позволили исследователям поставить задачу изучения травелога на существенно более серьезный теоретический/ практический/типологический уровень. Вполне понятно, что конференция «Родная земля глазами стороннего наблюдателя», организованная тем же научным коллективом в 2012 г., привлекла большое внимание, и ее участники привезли уже свой материал. То же можно сказать и о теперешней конференции «Водные пути: пути жизни, пути культуры»: филологи, историки, культурологи оказались в одном научном пространстве, где не то чтобы нет перегородок (иначе было бы «про все» и «нечто»), но где интерес к другой области изучения одного феномена потому и возникает, что область каждого специальна, обладает своим взглядом на предмет, своими инструментами его изучения. В результате аспекты исследования, заданные устроителями конференции и определившие структуру сборника материалов конференции, позволили эксплицировать феномен водного пространства в «3D», где объемное изображение строилось на основе исторических, социальных, культурных проекций: водные пути освоения земли/ территории, водные пути как константа места, водные пути как жизненный ресурс места, осмысление водных путей в культуре и литературе, метафизика водного пространства, художественного и философского. Кроме того, большой интерес представляли не только проекции, но и сами источники исследований, включавшие ценные исторические документы, в том числе и архивные, документальные травелоги, художественные тексты. Как и всегда бывает в таких случаях, наибольший интерес вызывают краеведческие материалы, казалось бы содержащие сведения локального порядка, но по сути составляющие реальную и бесценную базу 60 60
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
при изучении тем большого масштаба. Материалы, не позволяющие теме раствориться в общих рассуждениях и интерпретациях. В этом смысле тверские филологи, историки, краеведы/ музейщики были на высоте, занять которую невозможно без многолетних фундаментальных исследований, посвященных своему краю. Нельзя не отметить и «практическую» часть конференции — «путешествие» по Волге, поездку в Конаковский краеведческий музей, в Завидово — уникальный дом-музей С.Д. Дрожжина, где была представлена драматическая картина края через историю Иваньковского водохранилища, при строительстве которого в 1930-годы были затоплены десятки поселков и городов с богатейшей историей и просто жизнью людей бессчетных поколений. И тут водные пути наглядно представали не только путями жизни, но и путями смерти. Думается, что выбранное направление исследования нельзя ограничить одной научной акцией: слишком перспективной и далекой от завершения оказалась заданная тема. Разумеется, изучение феномена воды в культуре (в самом широком смысле) началось не сегодня, однако конференции тем и важны, что, собирая рассеянные силы, дают возможность увидеть объект, интересующий самых разных специалистов, в ином ракурсе, в живом общении помогают обнаружить дополнительные резервы возможностей, в нашем случае заложенных в полидисциплинарности. Кроме прочего, такой подход выводит филологов из сферы текстов в сферу жизни, где слова Астрова звучат все драматичнее и актуальнее для каждого последующего поколения: «Лесов всё меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится всё беднее и безобразнее». Вода в этом смысле тот объект, что лучше прочих свидетельствует о состоянии мира, культуры, общества и человека. Если говорить о новых темах конференций при сохранении общего подхода, уже успешно апробированного тверским филологами, то изначально интегративная тема — пространство как текст — далеко не исчерпала свой ресурс. Как показывает опыт, в том числе конференциальный, объекты, сочетающие уникальность и универсальность, а таковыми были и водные пути, и русское болото, и тверские травелоги, способны особым образом репрезентировать пространственный текст, формируя своего рода код его прочтения. По сути, спектр таких тем задан в словаре «Текст пространства» (Тверь, 2014), составленном М.В. Строгановым и Е.Г. Милюгиной, представляющим собой первый опыт описания пространства как носителя культуры с помощью его локальных констант. Сергей Алексеевич Мезин (Саратов, Россия) — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского; Email: mezinsa@mail.ru 1. Размышления о пользе конференции для исследователя «водной темы» в гуманитарных исследованиях Строго говоря, я не считаю себя специалистом по «водной теме». Однако прослушанные доклады и, особенно, знакомство со сборником материалов конференции убедили меня в том, что избранная тема открывает новые грани и возможности в осмыслении широкого спектра проблем в гуманитарных науках. Для меня как для историка более ясной стала связь исторической жизни народа с водной стихией, в первую очередь с реками России. На эту связь указывал ещё В.О. Ключевский, утверждавший, что из всех природных стихий древнему слаНазвание раздела Автор Название статьи 61 61
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии вянину и русскому крестьянину ближе всех была река. «На реке он оживал, и жил с ней душа в душу. Он любил свою реку, никакой другой стихии своей страны не говорил в песне таких ласковых слов — и было за что». Великий историк указывал на то, что река была не только географическим ориентиром и дорогой, но и фактором экономической и культурной жизни. Река воспитывала и сближала русских людей, приучала их чувствовать себя единым народом. Можно вспомнить и связь с водной стихией самого этнонима «славяне», который по одной из наиболее убедительных версий трактуется как «люди, живущие у воды». Сегодняшний «цивилизованный» человек меньше чувствует свою кровную зависимость от воды и реки. Реки перестали быть главными путями сообщения. Даже в засушливый год мы не опасаемся голода. Однако и сегодня не только сельские жители, но и горожане Нижнего Поволжья, наверное, в силу генетической крестьянской памяти чувствуют опасность суховеев и засухи и готовы, словно язычники, молиться о благодатном майском или июньском дожде. Материалы конференции содержат богатый материал по культурно-исторической географии, встреча ученых актуализировала такой важный для многих гуманитариев жанр литературы, как травелог, продвинула изучение культурного пространства России. Важно, что в докладах, даже посвященных сугубо литературным и лингвистическим проблемам, звучала экологическая озабоченность авторов. Примечательны слова Л.С. Колганова: «Очевидно, главной темой поэзии и прозы нашего XXI века в скором времени станет экология». Остаётся надеяться, что над этой темой задумаются не только поэты, писатели, филологи, историки и культурологи, но и действующие политики. Едва ли не главным героем тверской конференции была Волга. Роль Волги в истории, экономике, культуре России, волжские образы в литературе и искусстве — это неисчерпаемая тема. Для себя я открыл Тверское Поволжье, где прежде не приходилось бывать. Впечатление от докладов удачно наложилось на впечатления от города и его окрестностей. Тверской Отрочь монастырь, Путевой дворец, памятники Михаилу Тверскому и Афанасию Никитину — напоминания о том, что здесь творилась российская история, которая всегда глубже и ярче воспринимается в зримых образах. 2. Размышления о перспективах развития проекта „Водные пути” Междисциплинарный характер проекта позволяет надеяться на его развитие. Мне представляется, что одно из возможных направлений — это Волжский путь как главный водный путь России. Со своими многочисленными остановками-городами он оброс огромным количеством текстов, смыслов и проблем. 3. Общее впечатление о конференции Первое впечатление — мозаичность тематики докладов. Общая картина сложилась только после внимательно знакомства со сборником материалов, где доклады более логично распределены по тематическим блокам. Узнал много полезного и интересного для себя: ментальная картина водных путей Росси во всех их ипостасях стала богаче. Почувствовал, что мой доклад, хотя и благосклонно принят слушателями, но оказался в определенном смысле маргинальным, ибо речь шла о зарубежных водных путешествиях русского царя. Тем не менее, вся историко-культурная тематика конференции мне близка и интересна. Специальные литературоведческие штудии напомнили о прочитанных произведениях, позволили уловить в них новые смыслы, а также стали побудительным мотивом для знакомства с новыми произведениями литературы. Название раздела Автор Название статьи 62 62
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
Нельзя не отметить продуманную и насыщенную программу экскурсионного дня. Сначала было сомнение: а что может дать знакомство с «неисторическим» городом Конаково? Однако интересная экскурсия, любопытная музейная экспозиция, напомнившие об еще одной маленькой волжской «атлантиде» — городе Корчева, не разочаровали, как и знакомство с бывшей усадьбой князя Г.Г. Гагарина Карачарово. Удачным завершающим аккордом было посещение дома-музея поэта С. Дрожжина в Завидово. Кулагин Анатолий Валентинович (Коломна, Россия) — доктор филологических наук, профессор Московского государственного областного социально-гуманитарного института; Email: kula-mariya@yandex.ru 1. Сама идея соединить гуманитарный (филологический) подход к «водной» теме с подходом географическим, экономическим, культурологическим (и проч.) привлекает своим комплексным характером, возможностью взглянуть на привычный (и не обязательно привычный) литературный материал с неожиданной точки зрения. Если говорить о русской литературе — а литературоведческий вектор конференции был направлен главным образом именно на неё, то в ней «водные пути» играют необычайно значительную роль. Разнообразная тематика докладов подтвердила это, обнаружив широкие возможности темы. 2. Перспективы развития проекта мне видятся в обращении к литературоведческой и общекультурной проблематике, связанной с образом Волги. Мне представляется, например, научная конференция, проводимая на борту теплохода, идущего от Твери до Астрахани, с остановками в разных волжских городах. Понимая, что это мало реально, хочу предложить «облегчённый» вариант: научное путешествие от Твери до Нижнего Новгорода, затем возвращение в Москву вверх по Оке и Москве-реке. Изучение «водных путей», что называется, на месте могло бы иметь очень большой исследовательский эффект. А следующий «раунд» можно было бы посвятить Неве и Балтике. Конечно, ни один грант не осилит такое мероприятие, поэтому участники должны будут внести оргвзнос. 3. Впечатление от конференции превзошло все ожидания. Всё было организовано безупречно; особенно впечатлил экскурсионный день — выезд в Конаково и Завидово. Поездка была необычайно информативной и чётко выстроенной. От организаторов конференции знаю, что день был продуман не то что по часам — по минутам, и график был выдержан полностью. Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, заместитель председателя Центра этнических и национальных исследований ИвГУ, главный редактор журнала «Лабиринт»; Email: editor@journal-labirint.com Конференцию «Водные пути: пути жизни, пути культуры» можно рассматривать как самодостаточный проект, но, на мой взгляд, уместнее это сделать в контексте научных мероприятий, проведённых под руководством М.В. Строганова и Е.Г. Милюгиной в Твери, Торжке и Ржеве в последние годы, поскольку проект 2015 года — это часть многогранной работы с одной стороны по продвижению интереса к тверской земле («Тверской край глазами путешеНазвание раздела Автор Название статьи 63 63
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии ственников»), а с другой, ряд привлекающих внимание проектов, которые на первый взгляд могли бы показаться едва ли не маргинальными («Курорт в русской культуре. К 200-летию Андреапольских минеральных вод»; «Русское болото: между природой и культурой»). Как не трудно заметить, водная субстанция присутствует во всех предложенных для обсуждения темах. Что касается развития проекта, то продолжение реализации замечательного замысла возможно в виде своего рода интеллектуальной франшизы — на иных интеллектуальных площадках, на берегах иных рек или морей, а с другой — весьма хлопотное для организаторов дело по созданию постоянно действующего семинара. Тверь — один из наиболее символически значимых городов в России для проведения мероприятия, посвящённого водным путям, поскольку он находится в верховье «самой русской» реки Волги, и именно из него началось путешествие Афанасия Никитина за три моря. Накопленный организаторами конференции опыт позволяет соединять воедино многочисленные рефлексии и создавать в краткие сроки печатный продукт в виде сборника статей участников. Поскольку собрать где-либо учёных из разных уголков страны весьма проблематично, то именно издательский продукт, предполагающий в идеале максимальный охват возможных подходов к теме, и делает такого рода проекты очень важными для развития комплексного знания. Оптимально, впрочем, делать сборники не только в печатном, но и в электронном виде. Междисциплинарность, как почти непременная сторона рассмотрения тем, вызывающих интерес у представителей разных, порой очень далёких друг от друга сфер знания, была реализована в тверских конференциях с разной степенью вовлечённости гуманитариев и естественников. На сей раз литературоведы доминировали, что при иных условиях можно было бы отнести к издержкам, связанным со специализацией организаторов, но, поскольку предыдущие конференции были полидисциплинарными, этот упрёк к ним не применим. К пожеланиям я отнёс бы изменение состава участников за счёт привлечения к рассмотрению этой многоаспектной темы большего числа историков, искусствоведов, географов, культурологов и даже краеведов из разных регионов страны и мира. Структура конференций, организованных М.В. Строгановым и Е.Г. Милюгиной, планируется исходя из стремления задействовать по максимуму не только возможности обмена мнениями во время заседаний, но и познакомить кабинетных учёных с объектом их рефлексий в «полевых условиях». Рассказ о погрузившейся под воды Иваньковского водохранилища «верхневолжской Атлантиде», начатый в конаковском сосновом бору, был завершён в большом крестьянском доме поэта С.Д. Дрожжина, перенесённом в Завидово из затопленной впоследствии деревни Низовки. Речная экскурсия по Твери, посещение «водного курорта» в бывшей усадьбе князя Г.Г. Гагарина в Карачарове и замечательного краеведческого музея в Конакове дополнили и представление о российской глубинке, и позволили неожиданным образом осознать многомерность затронутой в теме конференции водной темы.
64 64
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
М.Ю. Тимофеев, Т.А. Круглова, J. Howard «ДАЁШЬ ЛЁГКУЮ ИНДУСТРИЮ!»: РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР»: МУЗЕЕФИКАЦИЯ ИНДУСТРИАЛЬНОГО НАСЛЕДИЯ» И ФЕСТИВАЛЯ «ЛЁГКАЯ ИНДУСТРИАЛЬНАЯ НЕДЕЛЯ» (ИВАНОВО, 6–11 ОКТЯБРЯ 2015 ГОДА) Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, главный редактор сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований»; Email: editor@journal-labirint.com Проект «Манчестер» Возникшая шесть лет назад идея обсуждения учёными разных специальностей проблем индустриального города, была в Иванове впервые реализована в мае 2011 года: тогда совместными усилиями кафедры философии Ивановского государственного университета и гуманитарного факультета Ивановского государственного химико-технологического университета удалось провести международный научный семинар «Проект «Манчестер»: прошлое, настоящее и будущее индустриального города». Былая текстильная специализация Манчестеров разных стран (польская Лодзь, финский Тампере, немецкий Хемниц, французские Лилль и Руан, бельгийский Гент и российский Иваново-Вознесенск) могла бы стать самодостаточной для размышлений о судьбе моноиндустриальных городов. Однако во время подготовки семинара, отталкиваясь от близкого организаторам образа Манчестера, была заявлена широкая тематика, включающая проблемы трансформации индустриального ландшафта, потенциала урбанистических брендов и исследования индустриальных пространств как объекта искусства. Даже то, что некоторые учёные, приславшие свои заявки для участия в семинаре, не смогли приехать в Иваново, не сделало его камерным. В 2012 году статьи четырнадцати участников были опубликованы в электронном сборнике, изданном Ивановским государственным университетом1. Через год в адрес организаторов поступили заявки от пятидесяти учёных из России, Украины и Казахстана, и в мае 2013 года на базе Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина прошла II Международная научная конференция, совпавшая по времени проведения с «Ночью музеев»2. Мне как организатору хотелось расширить круг участников, выйти за пределы, ограниченные сугубо академическим сообществом. Партнёрство университета и музея стало первым шагом на этом пути. Во время подведения итогов работы на Круглом столе, состоявшемся в Доме-музее первого Совета, её участники выразили надежду на то, что это научное мероприятие будет проводиться регулярно, и в 1 Проект «Манчестер»: прошлое, настоящее и будущее индустриального города: сборник научных статей / под ред. М. Ю. Тимофеева. — Иваново: Иван. гос. ун-т, 2012. — 180 с. http://journal-labirint.com/?page_id=1247. 2 По итогам конференции вышел тематический номер сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» (2014, № 1). См.: http://journal-labirint.com/?page_id=913
Название раздела Автор Название статьи
65 65
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии 2015 году Иваново снова сможет принять исследователей разных аспектов индустриальности. Однако только получение гранта Благотворительного фонда Владимира Потанина по программе «Музейный десант» сделало возможным организацию осенью 2015 года третьей конференции с уточнённым названием «Проект "Манчестер": музеефикация индустриального наследия». Под сенью фабричных труб Для того чтобы почувствовать то, что украинский географ Юлиан Тютюнник называет «индустриальным духом места», жителям Ивановской области нет необходимости отправляться в дальний путь в некие «места силы», где сконцентрирована своего рода квинтэссенция индустриальности. Промышленные объекты есть в каждом городе. Часть из них функционирует, другая же находится в запустении. Существование последних, безусловно, провоцирует на размышления о том, что можно сделать с оказавшимися невостребованными объектами фабрично-заводской цивилизации. У очень немногих памятников промышленной культуры, как считает Е. Г. Трубина, «есть шанс стать привлекательными компонентами культурного наследия, очищенными от следов запустения и новейших вмешательств, спасенными реставрацией от дальнейшего разложения»3. По словам харьковского писателя Сергея Жадана, «большие промышленные объекты умирают словно динозавры, оставляя за собой красоту руин и терпкий запах безработицы. Индастриал, — проходит семь кругов производственного ада и превращается в мёртвый индастриал, когда старые цеха, словно католические соборы в туристических центрах, перестают выполнять свою непосредственную функцию, отходя в область истории и шоу-бизнеса»4. Промышленный потенциал Иванова после распада СССР сократился многократно. Но это совершенно не мешает рефлексировать по этому поводу. Обозначенная Жаданом «область истории и шоу-бизнеса» тоже может приносить дивиденды. Воспринимать индустриальное отдельно от его функционального назначения непросто. В фильме Петра Зеленки «Карамазовы» чешская театральная труппа проводила на полуразрушенном польском сталелитейном заводе репетиции «Братьев Карамазовых» в инсценировке знаменитого чешского драматурга и режиссера Эвальда Шорма. Фильм был снят на заводе в Новой Гуте, где происходило действие ставшего классикой фильма Анджея Вайды «Человек из мрамора». Приход искусства в промышленные цеха повышает интерес и к самим артакциям и к осознанию места промышленности в жизни локального сообщества. Именно этим руководствовались в Уральском филиале Государственного Центра современного искусства (ГЦСИ) при организации фестивалей «Арт-завод» в Екатеринбурге — прообразе Уральской индустриальной биеннале, которая этой осенью прошла в третий раз. Невыносимо! (Лёгкая индустрия) В пресс-релизе Первой Уральской индустриальной биеннале современного искусства, прошедшей в Екатеринбурге осенью 2010 года, говорилось, что биеннале — «это не только уникальное по своему концепту и масштабу, а потому беспрецедентное для России событие, но и важный ресурс развития территории. Практика биеннале — это способ нанесения локуса 3 Трубина Е. Примиряясь с упадком: руины 2.0 // Неприкосновенный запас. 2013. № 3. http://www.nlobooks.ru/ node/3728 4 Жадан С. Атлас автомобильных дорог Украины // Жадан С. Красный Элвис. СПб.: Амфора, 2009. — С. 398–399.
66 66
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
на культурную карту страны и мира, возможность заявить об эксклюзивных ресурсах и возможностях конкретной местности на мировом уровне. Биеннале, как крупное событие в мире искусства и культуры, становится точкой притяжения для большого количества зрителей, поводом посетить конкретный город. Как формат, биеннале создает вокруг себя определенную инфраструктуру, способную стать основой для развития арт-туризма»5. Во время своего последнего посещения Екатеринбурга я смог познакомиться с бессменным комиссаром биеннале, директором филиала ГЦСИ Алисой Прудниковой. Около двух часов она рассказывала мне и коллеге из Берлина о самых удачных проектах второй биеннале, прошедшей в 2012 году. Пожелание «дружить индустриями» — нашей лёгкой и уральской тяжёлой — пока не реализовано, но нам есть к чему стремиться и чему поучиться у устроителей этого масштабного действа. Наша равниннофабричная цивилизация мало известна на горнозаводском Урале. Бывший текстильный цех страны привлекателен нынче преимущественно как центр оптово-розничной торговли для жителей окрестных областей, а не как центр индустриального туризма или место проведения индустриальных фестивалей. А ведь ещё в 1987 году был открыт музей ивановского ситца. В нём представлена и история текстильного промысла на нашей земле, можно увидеть станки и, пожалуй, самое главное — образцы тканей. Специфика текстильной продукции в её самодостаточной эстетической ценности. Рисунки на тканях могут порой вызывать полный восторг, а иногда и изумление. В 2011 году в Москве прошла выставка «100% Иваново. Агитационные ткани и эскизы текстильных рисунков 1920–1930-х годов из собраний музеев Москвы и Иваново» (куратор Г. А. Карева), отмеченная восторженными рецензиями. В рамках гранта «Первая публикация» был издан шикарный альбом с репродукциями и исследовательскими текстами, который можно скачать из интернета. В 1998 году при поддержке Фонда Сороса в Ивановском художественном музее был реализован проект «Русский Манчестер: текстиль в контекстах», в котором было предложено современное прочтение уникальных страниц истории Иваново-Вознесенска. В течение нескольких последующих лет в музее с большим успехом прошли выставки «Героини», «Девушка моей мечты», «Коммуна» (их кураторами были С. Воловенская и М. Дмитриев). Часть последнего проекта проходила в цехах Большой ивановской мануфактуры. Фестиваль «Лёгкая индустриальная неделя» Предложенная мной идея дополнения научно-образовательной программы третьей конференции проекта «Манчестер» художественными выставками и иной творческой активностью нашла поддержку у руководства историко-краеведческого музея и Департамента культуры и туризма Ивановской области. Результатом этого сотрудничества стал фестиваль, названный мной «Лёгкой индустриальной неделей». В пресс-релизе сообщалось, что «главная задача фестиваля — актуализировать ценность промышленного наследия, дать понять жителям города и области, что Ивановская область — это уходящая в историю двухвековая уникальная "равниннофабричная цивилизация", равной которой нет в нашей стране. Фестиваль следует рассматривать как начало большой работы по культурному развитию территории, включению малых городов и фабричных поселков в музейные и художественные практики. Регулярность фестиваля и в дальнейшем его возможное партнёрство с Уральской индустри5 Круглый стол «Арт-туризм: перспективы развития на Урале». http://www.ncca.ru/events.text?filial=5&id=761
Название раздела Автор Название статьи
67 67
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии альной биеннале современного искусства будет способствовать туристической привлекательности города и области»6. 6 октября в Музейно-выставочном центре на улице Советской начальник Департамента культуры и туризма Ивановской области Н. В. Трофимова, директор Ивановского государственного историко-краеведческого музея С. В. Конорев, куратор проекта «Холст и масло» Т. А. Бердникова и я, как инициатор проекта, открыли фестиваль и выставку «Человек в труде», которая прошла под девизом «Что имеем — не храним…». Единую концепцию выставки разработал ивановский художник Вячеслав Поюров. В экспозицию вошли работы заслуженного работника культуры РФ Константина Васильева, заслуженных художников РФ Андрея Жевакина и Руфэля Михайлова, а также Светланы Кузьмичевой, Полины Кукулиевой, Владимира Маяковского, Бориса Мутовкина и Вячеслава Поюрова, а также фотографии Татьяны Майоровой.
7 октября в рамках фестиваля «Лёгкая индустриальная неделя» в Мастерской современного искусства «6 этаж» на гуманитарном факультете ИГХТУ открылась фотовыставка «Рабочий край». Её основу составили работы фотографов одноимённой ивановской газеты Александра Дворжеца, Владимира Егорова и Владимира Кораблева. Символическим центром выставки её кураторы Даяна Воронина и Мария Миловзорова сделали фотоколлаж из газет 6 Лёгкая индустриальная неделя. http://www.igikm.ru/sobytiya/afisha/1272/
68 68
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
1920-30-х годов, кроме этого, в галерее можно было посмотреть документальные фильмы о текстильном производстве, а также снятый в 1979 году фильм Николая Обуховича «Наша мама — герой» об ивановской ткачихе, Герое соцтруда В. Н. Голубевой. 8 октября стало самым насыщенным днём фестиваля. Утром в белом зале Музея промышленности и искусства начала работу Третья научно-практическая конференция «Проект "Манчестер": музеефикация индустриального наследия». В адрес участников конференции и фестиваля «Лёгкая индустриальная неделя» был получен приветственный адрес от директора Музея автомобилей в Турине (Италия). С докладами выступили Д. Н. Замятин (Москва), Г. С. Смирнов, Д. Г. Смирнов, К. Е. Балдин, Л. А. Кривцова, Д. С. Докучаев (Иваново), Джереми Ховард (Университет Сент Эндрюс, Великобритания), О. В. Игнатьева (Пермь), В. Березина (Санкт-Петербург). В Музейно-выставочном центре на Советской прошёл Круглый стол художников и искусствоведов «Фабрика как источник вдохновения». В качестве модератора выступила профессор Уральского федерального университета Т. А. Круглова. Вечером того же дня в Белом зале кураторы Татьяна Бердникова, Денис Докучаев и Михаил Тимофеев представили выставку работ известных художников из собрания Ивановского областного художественного музея и частных коллекций. Центром экспозиции стал триптих В. В. и Н. П. Родионовых «Ивановские ситцы». Посетители выставки увидели индустриальные пейзажи старого текстильного города М. С. Агеева, С. Н. Троицкого, А. Е. Шушунина и работу прядильных, отбельных и отделочных цехов, в которых создавались тысячи километров тканей, на картинах Б. М. Романычева, С. Д. Кожаева, В. М. Котина, Р. Ф. Михайлова, Б. А. Мутовкина, Б. И. Павлова. Название этой выставки «Невыносимо! Лёгкая индустрия» было выбрано не только для того, чтобы перекликаться с названием фестиваля и показать прямое отношение сюжетов картин к лёгкой промышленности, но и продемонстрировать, как иллюзорность лёгкости работы на фабрике, и то, как тяжёлый труд текстильщиков приобретает искомую лёгкость в работах демонстрирующих результат длинного, сложного и трудоёмкого производственного процесса — ярких хлопчато-бумажных тканях. Кроме этого, зрители могли взять на память о фестивале и вынести с выставки кухонные полотенца.
9 октября в Белом зале Музея промышленности и искусства прошли мастер-классы и лекции приглашённых экспертов: «Геокультурный брендинг индустриальных территорий» Д. Н. Замятина, «"Кто пойдет в индустриальный музей?": социологические исследования» О. Название раздела Автор Название статьи
69 69
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии В. Лысенко, «"Подвиг по плану": соцреализм и современное искусство в проектах Уральских индустриальных биеннале» Т. А. Кругловой и «Что может быть лучше и интересней индустриального?: практики привлечения горожан в индустриальные музеи и промзоны» автора данного текста. После обеда в Музее ивановского ситца Г. А. Карева представила новую выставку «Советский текстиль», на которой были представлены агитационные ткани 1920 - 1930-х годов и ткани 1960-70-х годов. В аннотации выставки можно узнать, что «в 1925 году на Всемирной выставке декоративного искусства и промышленности в Париже ситец «Серп и молот» фабрики Большая Иваново-Вознесенская мануфактура был награжден Золотой медалью. В композиции орнамента автор использовал символы советской России — пятиконечную звезду, серп, молот и пшеничные колосья. В 1924- 1925 годах Сергей Петрович Бурылин создал серию тканей, выполненных под девизом "Серп и молот", положив основу нового направления в тематическом рисунке. Художник С. П. Бурылин был избран флагманом иваново-вознесенского агитационного текстиля. Его рисунки тиражировались на ситцах, сатинах, крепах многих фабрик России. В 1928–1929 годах на иваново-вознесенских тканях утверждается производственная тематика. В текстильный рисунок приходят в значительной степени обобщённые, либо очень условные индустриальные и сельскохозяйственные мотивы (силуэты фабрик, шестерёнки, детали механизмов, паровозы, лампочки, подъёмные краны, станки, трактора, снопы, фигуры рабочих, жниц и другие). Гармония вращающихся механизмов предстает на рисунках ивановских тканей в динамике во многих комбинациях. На их фоне более статичными воспринимаются ткани "Стройка"», "Фабрики" и пр. На шерстянке "Фабричный гудок" перед нами мастерски развернутая панорама утреннего города, скомпонованная в целостный текстильный орнамент. Художник использует предельно обобщенные и лаконичные силуэты, а динамику происходящего подчеркивает сама структура крученой ткани»7.
7 В Музее ивановского ситца открылась выставка "Советский текстиль" (агитационные ткани 1920-х - 1930-х годов). http://www.igikm.ru/sobytiya/novosti/1318/
70 70
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
В дни работы фестиваля жители города и участники конференции смогли принять участие в проекте областного Департамента культуры и туризма «Прогулки по городу». Были организованы экскурсии на ОАО «Самтекс» (бывший Текстильный комбинат имени Ф. Н. Самойлова), на отделочную фабрику «Красная Талка». 10 октября участники конференции смогли познакомиться с городом Вичуга, являющимся вотчиной фабрикантов Коноваловых и родиной виноградовского движения в текстильной промышленности. Работающие фабричные цеха и в Иванове, и в Вичуге произвели поистине неизгладимое впечатление на участников конференции. Завершила программу фестиваля воскресная экскурсия «Балашовка» — фабрика муз (Молодежный поэтический театр-студия под руководством Регины Гринберг на фабрике им. Балашова. 1958-1996)».
Название раздела Автор Название статьи
71 71
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии Круглова Татьяна Анатольевна (Екатеринбург, Россия) — доктор философских наук, доцент, профессор кафедры этики, эстетики, теории и истории культуры Уральского Федерального Университета, сотрудник Межвузовского центра по преподаванию культурологии в технических вузах при Уральском Федеральном Университете; Email: tkruglowa@mail.ru Индустриальности бывают разные Мне, как постоянной участнице Уральских индустриальных биеннале, интересно сравнить Екатеринбургский проект и Ивановский проект «Манчестер». Первое различие остроумно схвачено в названии авторов концепции из Иваново: «Легкая индустриальная неделя». Действительно, тяжелая и легкая промышленность задают очень разные семантические векторы и для интеллектуальной рамки, и для художественных репрезентаций индустриальности. Они разнятся друг с другом, подобно мужскому и женскому миру. Индустриальная живопись Урала, в большом объеме представленная на всех Уральских биеннале, предстает в колорите, отсылающем к недрам гор и земли, серо-буро-коричневым тонам, несколько корявой и брутальной фактуре. Человеческий фактор предстает в ней в широком спектре героических будней: от демонстрации тяжелого физического труда, сращения человека с большими механизмами, во много раз превышающими его размерность, до грязновато-небрежной повседневности. На выставках в Иваново, посвященных трудовой и производственной теме: «Фабрика как источник вдохновения» и «Невыносимо! Легкая индустрия» нам открывается яркий, с цветовыми контрастами, праздничный мир текстильного производства. Этот мир по преимуществу женский, и на многочисленных изображениях тружениц ситцевые полотна, создающие фон для портретов, задают моделям такой же, «ситцевый», колорит: небогатая яркость, простодушная скромность, непритязательная радость. Сам производственный цикл лишен здесь скучной рутины и тяжести, он оставляет впечатление легкое, почти игровое. Разница обнаруживается и в индустриальных пейзажах. Уральский ландшафт на картинах художников чаще всего предстает в синтезе мощных энергий природы и техники, масштабе гигантских цехов и механизмов. Ивановские индустриальные мотивы более камерные, в них почти всегда угадывается отсылка некоему фольклорно-этнографическому пласту культурной памяти. И снова — яркие краски, высветленный колорит, интимность интонации. В целом пребывание в Иваново в течение Легкой индустриальной недели породило у меня множество размышлений о культурной памяти, касающейся недавнего прошлого — советского. На Уральских биеннале, да и в целом в культурных трендах Екатеринбурга, акцент делается, на мой взгляд, на современности и воображаемом будущем. Главная идея всех Уральских биеннале заключается в том, что они осваивают ресурсы актуальных художественных практик, являясь площадкой социокультурных экспериментов. Все это происходит как бы в декорациях прошлого, некогда величественных, но и сегодня сохраняющих ауру грандиозных проектов, далеко не всегда — утопических. Чем больше проходит времени от Первой биеннале, тем меньше остается пространства для ностальгической тональности. Можно констатировать, что на сегодняшний момент она изжита. Этому способствовало, конечно, и участие значительного количества иностранных участников, задававших вненаходимую позицию и свежий взгляд на привычное нам индустриальное окружение. 72 72
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
В проект «Манчестер» его авторы заложили совсем другую концепцию. Думаю, неслучайно она была построена вокруг концепта «музеефикации». В концепте «музея», широко понимаемом, всегда присутствует доминанта прошлого и его ценности. Но артефакты прошлого, в данном случае — фабричная архитектура, предметы труда, продукция, наконец, люди — участники производственных процессов, в фотографиях и документах, наконец, произведения искусства, репрезентирующие эту заводскую вселенную, — должны быть не просто сохранены сами по себе, а заново интерпретированы. Их смыслы оказались запакованы, так как строй и уклад жизни, их породивший, уже непонятен, а художественный язык социалистического искусства — герметичен. Поэтому возникают резонные вопросы: если сохранять фабричную архитектуру не просто как здания для иного функционального назначения, а так, чтобы они будили воображение, были символически нагружены, актуализировали культурную память, что и как надо делать? И, главное, для кого? Кому и зачем приходить на выставки, посвященные фабрикам и людям, которые на них либо трудились в прошлом, либо продолжают это делать и ныне? Каким образом индустриальные феномены могут служить источником вдохновения? Многие из этих вопросов прозвучали на круглом столе, посвященном осмыслению выставки «Фабрика как источник вдохновения». Дискуссия выявила интересные вещи, касающиеся, прежде всего, поисков художественного языка, а также роли визуальной памяти. Работы на выставке были выполнены профессиональными и активно действующими художниками разных поколений. Видение некоторыми из них привычных ивановских ландшафтов практически не подверглось трансформации в течение времени, способ трактовки живописной фактуры индустриальных объектов не изменился существенно. Даты под картинами разделяли десятилетия, но впечатление было такое, что написаны они примерно в одно время. Более того, очевидно обнаруживалось, что обращение к этой фактуре спустя десятилетия связано у авторов с радостью, оно является добровольным желанием, а не следствием спущенного сверху социального заказа или конъюнктуры. Самым интересным для меня стало признание молодой участницы выставки в том, что она приступила к непривычному для нее производственному жанру, не видя ни одной советской картины на эту тему. Тем не менее, удивительным образом, ее вариация на индустриальную тему не отличалась принципиально от версий советских художников позднего социализма. Молодая художница говорила о том, что впоследствии посмотрела аналогичные картины, и они (а это наверняка был соцреализм) привели ее в восторг, то есть произвели вдохновляющий эффект. Тем не менее, вывод о том, что язык индустриальности, который сложился как соцреалистический и теперь неизбежно будет транслироваться как бы помимо воли и желания художников, представляется мне поспешным. Ход дискуссии это доказал. Выступления художников — Владимира Маяковского, Светланы Кузьмичевой показали, что проект был не спонтанным, а глубоко продуманным и имел обоснование. Это была попытка заново «войти в реку времени», как я переформулировала для себя их внутреннее задание. Речь идет о «проведении пленэра на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях Иванова и Ивановской области в целях “восстановления” связей искусства с реальной жизнью»8. Действительно, как сказала молодая участница, «надоело рисовать березки и цветочки», и предложение новой предметности в качестве натуры может служить сильным творческим стимулом. Кроме того, эта предметность на фоне коммерческих арт-продуктов с их неизбежной приблизительной 8 Бердникова Т. «Человек в труде» // Бурылинский альманах. №1 (3) 2015. С. 77
Название раздела Автор Название статьи
73 73
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии «реалистичесностью», а на самом деле вторично переработанной экранной и глянцевой визуальностью, обретает серьезный ресурс вследствие своей экзотичности. Задача оказалась совсем непростой, как могло бы показаться на первый взгляд. Свежий взгляд на известные вещи, да еще окружающие человека повседневно, — вообще вещь в искусстве сложная, а для художника опытного, который непроизвольно смотрит на мир как бы сквозь призму истории мировой живописи, часто почти невозможная. Несмотря на эти обстоятельства, я воспринимаю проект с надеждой и вижу в нем перспективу. Несомненно, он несет в себе признаки определенного консерватизма, такого ретро, то есть находится внутри парадигмы «возвращения». Но мне видится в нем отсылка к тому вектору развития современной художественной культуры, где нащупываются пути «обхода» магистрального доминирования новых медиа, активно формирующих культурно-антропологический облик современного человека. Прийти и «просто» нарисовать, красками на бумаге или холсте, то, что видишь, а не сфотографировать на планшет, — это смелый и многообещающий художественный жест, и нам пока даже сложно прогнозировать, что он может за собой повлечь. И не просто нарисовать пейзаж, то есть то, что люди готовы увидеть и жаждут любоваться, а натуру, связанную с трудом, а это озадачивает. Искусство и должно озадачивать, а также делать невидимое — видимым. Труд стал невидимым, он исчез из нашей визуальной картины мира, никогда не уходя из жизни. В истории культуры бывает, что арьергард занимает место авангарда. И то, что поначалу выглядит как музей, как возвращение прошлого, на самом деле может привести нас в новое будущее. Джереми Ховард (Сэнт-Эндрюс, Великобритания) — старший лектор университета Сэнт-Эндрюс; Еmail: jch2@st-andrews.ac.uk Jeremy Charles Howard (St Andrews, UK) - PhD, Senior Lecturer at the School of Art History, University of St Andrews; Еmail: jch2@st-andrews.ac.uk A Conference Yarn with the Apple of Learning: “Manchester” 8-10 October I arrived at the Burylin Museum’s ‘Project Manchester: Museumification of Industrial Heritage’ determined to set the record straight: that the 19th century myth of Ivanovo as the Russian Manchester should be replaced with, or at least complemented by, the notion of Ivanovo as the Russian Dundee (as well as Dundee as the Scottish Ivanovo). I did my little bit for mythification of museumification, after all Dundee has more in common with Ivanovo than Manchester does, but what was far more significant, was the programme of the conference as a whole, together with its concomitant ‘Light Industrial Week’ events. Held in the Burylin’s White Hall, the numerous attendees of the conference included my new acquaintances, the inimitable Elena Alekseyeva, Yevgeniy Borzov and Svetlana Konovalova, all of whom afforded me their highly perceptive views on Ivanovo heritage and experience. The lecturepresentations were a stimulating medley of ‘roughly’ fifteen-minute insights into various aspects of, and approaches to, museumification. Given the setting, subject and fact that it began to heavily snow outside, it seemed appropriate that it felt like those present were being wrapped in a richly 74 74
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
embroidered patchwork quilt, each patch of which was crafted by an individual weaver-scholar. So what was seen as museumification? Well, we were treated to erudite views on its reflexive character that were principally philosophical (Dmitry Zamyatin and Dmitriy Smirnov), kraevedchiskiy (K.E. Baldin), and culturological (Oksana Ignatieva, Mikhail Timofeev). Particularly witty and strikingly illustrated by his own excellent photographs was the postmodern lens that Grigoriy Smirnov offered on Ivanovo’s particular processes of cultural sedimentation. This set the standard for illuminating presentations that focused on individual case studies: Vera Berezina on tourist excursions to industrial sites in 1920s Petrograd-Leningrad; Lyudmila Krivtsova’s revealing survey of Palekh monumental art; A.G. Lyubimova’s virtual tour of Ivanovo’s remarkable Dvorets pionerov/tvorchestva. The issues raised and problems discussed are of considerable consequence for our understanding of the forms of contemporary society many of us live in today. And more than that they directly affect the way we live. As the historical cycles of industry, visual and material culture, political systems and intellectual enquiry evolve, so we are being faced with ever-increasing estrangement, rapid anachronism and questions of how to handle the fabric of those cycles. Turning old mills, big or small, into museums and preserving not just the buildings but also some of the outmoded machines, fittings, furnishings, designs, products and paperwork isan obvious option, but only for a limited few. Other options include: new industrial spaces, creative arts studios, community places, housing, shopping centres, parking lots and ruins (letting nature take its course). Recording and interpreting the mills’ changing state, use and semiological points of reference has to be useful. For this reason, it made great sense to interlace the conference presentations with exhibitions of visual art that explored the industrial past and present. The most immediate of these, ‘Nevynosimo! Legkaya Industriya’, was curated by Tatyana Berdnikova, Denis Dokuchaev and Mikhail Timofeev. Its dozen or so paintings hung around the four walls of the White Hall largely derived from the collection of the Ivanovo Art Museum. Dating from between the late 1950s and mid-1980s, essentially the exhibits comprised a painterly study of the late Soviet textile industry. Dominated by the work of Nina and Valery Rodionov these charted not just the processes and professions but also paid tribute to the styles of the times in terms of fabric designs and some shifts in socialist realist painting, i.e. from the Rodionovs’stolid Raklist (1959) inspecting his rolls of cloth with modern polychromatic printed motifs to their more schematic women immersed in somewhat abstract webs of yarn and cloth in the Drying Shop and Winding Shop (both 1972). Also woven into the conference were visits to the exhibitions ‘Chelovek v trude: chto imeem — ne khranim’ and ‘Sovietsky Tekstil’. Agitatsionnye tkani i eskizy risunkov 1920-x – 1930-x godov’ at the Museum-Exhibition Centre on Sovetskaya and the Museum of Ivanovo Sitets respectively. The latter was a gem, with its little looking-hole roundels of assertive and nuanced designs complemented by an interactive display of a remarkable hand-produced illustrated pattern book: ‘Vykleyka tekstilnykh risunkov Tsentralnoy risoval’noy masterskoy. 1928-1930’ from the fabrika of the Bol’shaya Ivanovskaya Manufaktura. Offering glimpses of early Soviet cotton aesthetics viewers were introduced to a brave new world of socialist ideology concerning, for example, industrialisation, defence and the countryside. Stylised repetitive cogs and looms, modern geometricised factories with smoking chimneys, electrified sunbursts, tractors, hammers and sickles, were to be seen alongside abstracted strident pioneers, rural komsomol workers, ‘Central Asia’, blossoming flowers and symbolic crops. Prominent artists were Sergey Burylin, Sergey Loginov, Aleksandr Medvedev, Kira Shchuko, Mikhail Khvostenko and Darya Preobrazhenskaya, the exhibition of their striking work begging the question ‘what became of them?’ One left ‘Sovetsky Tekstil’ inspired by the combination of aestheticised vigour and restraint Название раздела Автор Название статьи
75 75
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
рефлексии shown in the designs and wondering, given the unabashed optimism they signified, whether they were realised, and if so in what form. ‘Chelovek v trude’ represented another side to the story, one that was late- and post-Soviet. Largely confined to visual artists reflecting on industry through the prism of painting, the exhibition also included photographs, a map pinned with images of Ivanovo’s giant mills and Vyacheslav Poyurov’s ironic installations on past-future creative industry. Regrettably I did not have time to take in all the images or artists’ names but I recall being particularly touched by four large scale sketches of women working in the mill (I believe from around the 1970s and by Rufel Mikhaylov) and Boris Mutovkin’s painting Novoe Vremya (1984), with the construction worker’s helmet taking centre stage next to a copy of the popular magazine on the marked cover of which was an image of a fighter jet. Of the contemporary work it was Svetlana Kuz’micheva, with her flattened, polychromatic industrial urbanscapes, and Polina Kukulieva, with her delicate grasp of welding and trolley bus wheel making, that caught my eye. Surrounded by such artworks it was here that the conference held its ‘round table: fabrika kak istochnik vdokhnoveniya’, most ably chaired by Tatyana Kruglova, in which she, artists and speakers gave their distinctly varied views on the meanings and interpretation of visualised labour. Could this be viewed as exotica? she asked of me. I’d like to say no and that its strength comes from its nuanced surveying of mundanity, especially given the ‘industrial’ exhibitions of jutework and Allan Bevridge’s urban scenes currently being displayed at Dundee’s old flax and jute mill turned superb museum, the Verdant Works. But my nervous sense of western mainstreams suggests otherwise. The conference was completed by two excursions to vast working mills, the existence of which has been marked by their founding in late Tsarist times, Soviet realignment and post-Soviet survival. The four-storey finishing department of Krasnaya Talka, on the banks of the River Talka in a northern suburb of Ivanovo, revealed how much has changed and how much has remained unaltered since the creation of the works shown in Nevynosimo and Sovetsky Tekstil. Currently producing designs and fabrics for TDL Textile Company, the mill management and workers revealed the process from computerised design to packaged product. A strong belief in the value of heritage was conveyed by the preservation of the invaluable pattern book ‘Opisanie raboty fabriki za 1913-1922 gg.’. Conference delegates buzzed around it like bees at a hive as its pages were turned for their wide open eyes. A vitrine and a displayboard in an upper corridor celebrated the historical and contemporary achievements and achievers of the mill. Photographs of the mill’s artists from the 1960s-1980s, including B. N. Golubev, I. P. Khokhlachev and V. V. Skryl’, caught my eye. As with the ‘Sovetsky Tekstil’artists I felt sure their lives, stories and artwork could tell us a great deal. Beyond, in the mill workshops, seemingly endless rolls of carefully billowing cloth, many covered in bright children’s cartoon motifs, were being produced, piled on trolleys and sent on their way. Some, quite possibly, to the newish huge Tekstil Profi shopping centre neighbouring the mill where the conference attendees also made their way… Finally, the conference moved out of Ivanovo, 65 kilometres northeast, to Vichuga. Here, the former model industrial garden village of Bonyachki established by the Konovalov textile manufacturing dynasty, provided an astonishing insight into the visions and vagaries of history. The pioneering socioeconomic community created by Aleksandr Ivanovich Konovalov in the early twentieth century was experienced by delegates through our being treated to a tour that included a survey of the impressive palace of culture (former Peoples’ House), nursery (from outside), town museum, art gallery, parks and ultimately the great flax and cotton mill, which since 2000 has been operated by ROSKO. The justifiable pride with which our local hosts opened up the newly renovated culture palace and art gallery, as well as the busily productive old and new sections of the mill, was palpable. We relished it. How much we all have to learn from the endeavours shown here, and from the history tucked away 76 76
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований рефлексии
in the highly informative mill museum. And not least from the mysterious 90-year old black apple said to have arrived from England with a set of rather inefficient mechanical looms. In the museum it is displayedon a stand in front of Sergey Tumakhov’s painting of the Stakhanovite Vinogradova sisters being congratulated for their world record mechanical loom operation. As apples are known to symbolise the key to knowledge, renewal and resolution, let this curious Vichuga exhibit also represent the manifold fruits of the ‘Manchester’ conference.
Название раздела Автор Название статьи
77 77
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
события, хроника С.С. Касаткина Касаткина Светлана Сергеевна (Череповец, Россия) — кандидат философских наук, доцент кафедры истории и философии Череповецкого государственного университета; Email: svetlanach5@rambler.ru
ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ ФОРУМ «МУЗЕЙНОЕ ДЕЛО И ТУРИЗМ КАК ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ГЛУБИНКИ» (ТОТЬМА, 10-13 СЕНТЯБРЯ 2015 ГОДА) С 10 по 13 сентября 2015 года в Тотьме проходил Второй Всероссийский научно-практический форум «Музейное дело и туризм как факторы развития российской глубинки». Организаторами конференции являлись администрация Тотемского мунициального района, МБУК «Тотемское музейное объединение» и МУП «Туризм и народные промыслы». Форум был приурочен к столетнему юбилею Тотемского музейного объединения. Согласно идее оргкомитета, ключевыми целями форума должны были стать дискуссии о роли туризма в малых городах и сёлах как точке роста для развития территории, о разнообразных аспектах эволюции музейного дела в провинции. В мероприятии приняло участие более 75 человек из 20 регионов России, прозвучало свыше 50 докладов на заседаниях секций, проведено не менее 10 мастер-классов и творческих встреч. Среди участников форума были представители разных областей социально-гуманитарного знания: музееведы, историки, культурологи, социологи, а также представители туристических фирм, специалисты маркетинга, экономисты и др. На пленарном заседании прозвучали приветственные слова губернатора Вологодской области О. А. Кувшинникова, доклады В. А. Осиповского «Межрегиональный историко-культурный и туристский проект «Серебряное ожерелье России». Формирование и продвижение туристских маршрутов», Н. В. Трофимовой «Туристские ресурсы Тотемского района», Веселовой А. М. «Столетие музейного дела в Тотьме: новые грани и перспективы развития», И. И. Актугановой «Программа Благотворительного Фонда В. Потанина «Музейный гид»: грантовые возможности для музеев малых городов», А. А. Никоновой и А. В. Кондратьевой «Опыт создания музейно-туристического проекта», И. Е. Ивановой «Историко-культурный и образный потенциал сельской территории как основа для разработки туристских программ» и Е. В. Иванчук «Маркетинг территории на примере города Тотьмы». Все сообщения имели серьезное практическое значение, были основаны на уникальном опыте разных регионов страны в вопросах развития музейного дела, брендинга и туристической привлекательности территорий. Работа секций форума подразделялась на приоритетные направления - туризм, музейное дело, фондовое и архивное дело в музеях глубинк), деятельность музеев в контексте развития туризма. Секции, в свою очередь, дифференцировались на блоки по основным тематическим сюжетам. В рамках секции «Особенности формирования туристского потенциала территории» обсуждались вопросы региональных туристических брендов, особенности самопрезентации Русского Севера в путеводителях XIX – нач. XX вв., перспективы развития сельского туризма, образ города как фактор привлекательности территории, взаимосвязь туризма и рекреации в 78 78
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований события, хроника
национальном парке «Русский Север», проблемы и перспективы экскурсионных маршрутов Вельского краеведческого музея, практики организации событийного туризма в провинции. Вторая секция направления «Туризм» о возможностях туризма российской провинции в условиях запросов современного потребителя содержала доклады, посвященные инструментам туриндустрии: авторской экскурсии, турпродуктам для индивидуального и коллективного потребителя, активному туризму, событийным мероприятиям в контексте жизни городского округа, русским усадьбам в туристических маршрутах Тульской области, презентации православного туризма в российской глубинке. Участники третьей секции по туризму («Туризм в малых населенных пунктах Локальные выгоды и капиталы») обсуждали его развитие в России в целом, а так же в Западной Арктике, в Ярославской области, в малых городах Вологодской области в частности. Блок секций, посвященных музейному делу, был сориентирован на темы взаимодействия как фактора развития современных музеев, нестандартным решениям в современной музейной практике, опыту работы провинциального музея. Оживленный интерес вызвали все доклады, так как среди специалистов обсуждались профессиональные вопросы партнерства и взаимодействия музеев разных территорий, уровней и категорий на примере конкретных практик: Усть-Вымский музей и церковь, сельский музей и агрофирма (с. Среднеивкино Кировская область), музей Поленова и галерея Уоттса, музей и учреждения образования, международная деятельность в работе Музея истории и культуры ГП Малаховка (Московская обл.). Большое внимание привлекли доклады о музее в проблемах современности, об опыте внедрения проектной и грантовой технологии в музейном деле, о частной музейной практике, о креативном пространстве современного провинциального музея, об изучении музейной аудитории и возрождении народных традиций. Опыт работы музеев в малых городах был презентован в серии докладов, посвященных малоизвестным страницам жизни интеллектуаловподвижников сохранения культурного наследия края. Секционные заседания по вопросам развития фондового, архивного дела и музейного учета в российской провинции прошли в дискуссиях о музейном законодательстве, системе контроля температурно-влажностного режима в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике, по проблемам научного описания, реставрации и сохранения музейных экспонатов, формирования справочников и каталогов в системе научного описания музейных предметов, в том числе с цифровыми технологиями. Отдельный день форума был посвящен мастер-классам, тренингам и творческим встречам. В структуре параллелей мастер-классов выступили И. И. Актуганова «Подготовка проектных заявок на участие в грантовых конкурсах», Н. А. Левочкина «Разработка проектов и проектная деятельность в социально-культурной сфере», М. Б. Правдина «Применение норм авторского права в деятельности музея», А. В. Кондратьева «Малые музеи в большой сети: СМИ и туристические сервисы как основной генератор туристического потока региональных музеев», Н. В. Калганова «Проектная технология в интернет-квестах музея», Н. И. Решетников «Музей в условиях глобальных вызовов современности», И. Е. Иванова «Историко-культурный и образный потенциал сельской территории как основа для разработки туристских программ (на примере проектов, реализованных в Ярославской области)», А. Ю. Андреева «Архитектурный анализ достопримечательностей». Все мастер-классы были интересными, информативными и востребованными представителями всех учреждений, заявленных на данном научно-практическом мероприятии. В параллели творческих встреч состоялось общение аудитории с вологодским прозаиНазвание раздела Автор Название статьи
79 79
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#3/2015 #1/2014
события, хроника ком, историком и краеведом А. В. Быковым, а так же с народным мастером по ткачеству из Архангельской области Н. А. Демидовой. Творческие тенденции форума постоянно сопровождали его работу в серии экскурсий по городу и музеям Тотьмы, в презентации проекта «Кольцо исторической памяти» в рамках музеефикации городского пространства (результат конкурса Фонда Тимченко «Культурная мозаика малых городов и сел»), в знакомстве с сельским музеем Н. М. Рубцова в с. Никольское, водная экскурсия с элементами театрализации по р. Сухона до ландшафтного памятника – камня Лось и др. В целом, оценить работу данного форума «Музейное дело и туризм как фактор развития российской глубинки» можно с позиций интенсификации и популяризации музейной работы и туристической деятельности в российской провинции, которые способны стать двигателями духовного, социокультурного, экономического и других направлений развития средних, малых городов, деревень и сёл.
80 80
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #3/2015
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
Название раздела Автор Название статьи
81 81