Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014
ISSN 2225-5060
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
Редакция
Редакция Тимофеев М. Ю. (д-р филос. наук) - главный редактор Докучаев Д. С. (канд. филос. наук) Докучаева Н. А. (канд. ист. наук)
Редакционный совет
Редакционная коллегия
де Лазари А. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Крылов М. П. (д-р геогр. наук) Москва, Россия Лейбович О. Л. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Литовская М. А. (д-р филол. наук) Екатеринбург, Россия Радич Н. (д-р филос. наук) Белград, Сербия Рябов О. В. (д-р филос. наук) Иваново, Россия Рябова Т. Б. (д-р соц. наук) Иваново, Россия Савкина И. Л. (д-р философии) Тампере, Финляндия Щукин В. Г. (д-р филол. наук) Краков, Польша
Балдин К. Е. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Замятин Д.Н. (канд. геогр. наук, д-р культурологии) Москва, Россия Зобнин А.В. (канд. ист. наук) Иваново, Россия Игнатьева О.В. (канд. ист. наук) Пермь, Россия Карпенко О. В. Санкт-Петербург, Россия Круглова Т. А. (д-р филос. наук) Екатеринбург, Россия Лысенко О. В. (канд. соц. наук) Пермь, Россия Маслов Д.В. (канд. экон. наук) Иваново, Россия Манаков А. Г. (д-р геогр. наук) Псков, Россия Оляшек Б. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Подвинцев О.Б. (д-р полит. наук) Пермь, Россия Тюленев В. М. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Хархун В. П. (д-р филол. наук) Киев / Нежин, Украина Шабурова О.В. (канд. филос. наук) Москва, Россия Янковская Г. А. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Яцык А. В. (канд. соц. наук) Казань, Россия
ISSN 2225-5060 Издатель: Докучаева Наталья Александровна Адрес издательства: 153005, Россия, г. Иваново, улица Шошина 13-56
Электронная копия сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» размещена на сайтах: www.elibrary.ru, www.ceeol.com www.indexcopernicus.com www.journal-labirint.com
2
2
Название раздела Автор Название статьи
Лабиринт
#1/2014 #5/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований
Содержание МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ Г.Б. Юдин, Ю.А. Колошенко
СТРАТЕГИИ ПРОИЗВОДСТВА ТУРИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА В МАЛОМ ГОРОДЕ: ЛОКАЛЬНОЕ СООБЩЕСТВО И СИМВОЛИЧЕСКОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ В ГОРОДЕ МЫШКИН.................................................... 5
А.С. Максимова
ФОРМЫ И СЛЕДСТВИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ МАЛОГО ГОРОДА:КЕЙС МЫШКИНА И КАРГОПОЛЯ. .............................................................................. 15
М.Ю. Тимофеев
МУЗЕЕФИКАЦИЯ СССР. .................................................................................. 25
М. П. Кузыбаева
ИЗ ИСТОРИИ ВЫСТАВОЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА ............................................ 34
О. Ч. Реут, Т. П. Тетеревлёва
НАСЛЕДИЕ ИЗНАЧАЛЬНО ЦИФРОВОЙ ГОРОДСКОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ. ............................................................................................. 43
П. С. Бакумов
ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
IMPERO SENZA CONFINI: ВЛИЯНИЕ УНИВЕРСАЛИЗМА НА ИТАЛЬЯНСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДИСКУРС. ............................................ 48
ЭССЕ
О. Э. Эрдман
КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ПРОВИНЦИИ В ПРАКТИКАХ ШКОЛЬНЫХ МУЗЕЕВ (НА ПРИМЕРЕ ЕРШИЧСКОГО РАЙОНА СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ). ............................................................................................................... 63
С. Т. Смирнова
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХI ВЕКОВ (НАБЛЮДЕНИЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКА)...................................................... 68
Т. А. Круглова
СОБЫТИЯ, ХРОНИКА
Междисциплинарный проект «Советский мир: конформизм и конформисты» ............................................................. 72
К. Е. Балдин
КРАЕВЕДЧЕСКИЕ КОНФЕРЕНЦИИ В ИВАНОВСКОЙ ОБЛАСТИ......... 75
Название раздела Автор Название статьи
3
3
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
Contents MUSEUMIFICATION OF THE PROVINCE G. Yudin, Y. Koloshenko
Strategies of tourist experience production in a small town: Local community and symbolic construction in Myshkin ����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������5
A. Maksimova
Forms and consequences of museumification of a small town: cases of Myshkin and Kargopol �������������������������������������������������15
M. Timofeev
MuSEUMIFICATION OF THE USSR ������������������������������������������������������������������25
M. Kuzybaeva
From the history of exhibition activity in Russian province of the late XIXth century ���������������������������������������������������������������������������34
O. Reut, T. Teterevlyova
The Heritage of the Born-Digital Urban Everyday Life ����������43
ENTERING THE «LABYRINTH»
P. Bakumov
IMPERO SENZA CONFINI: The influence of universalism on Italian public discourse �������������������������������������������������������������������������������48
O. Erdman
ESSAY
Cultural heritage of province in the practices of school museums (Ershichskiy district of Smolensk region case study) ������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������63
4
4
Название раздела Автор Название статьи
Лабиринт
#1/2014 #5/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
Г.Б. Юдин, Ю.А. Колошенко Юдин Григорий Борисович (Москва, Россия) — кандидат философских наук, старший научный сотрудник Лаборатории экономикосоциологических исследований Национального Исследовательского Университета – Высшая Школа Экономики; E-mail: gregloko@yandex.ru Колошенко Юлия Александровна (Москва, Россия) — бакалавр социологии, магистрант Московской Высшей Школы социальных и экономических наук; E-mail: ykoloshenko@gmail.com
СТРАТЕГИИ ПРОИЗВОДСТВА ТУРИСТИЧЕСКОГО ОПЫТА В МАЛОМ ГОРОДЕ: ЛОКАЛЬНОЕ СООБЩЕСТВО И СИМВОЛИЧЕСКОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ В ГОРОДЕ МЫШКИН1 В данной статье обсуждается роль локального сообщества в развитии туризма в малых городах. Может ли символическое конструирование городских брендов, создание музеев и других достопримечательностей для туристов, происходить без активного участия сообщества? Как преобразования такого рода воздействуют на социальную жизнь малого города? В данной статье на примере успешного развития туризма в г. Мышкин рассматриваются различные стратегии производства туристического опыта. Особое внимание уделяется роли локального сообщества в воплощении данных стратегий политическими лидерами, а также тактике презентации сообщества туристам. Продемонстрировано, каким образом сочетание разных стратегий создаёт пространственные, символические и экономические условия для развития туризма, но в то же время влечёт за собой неоднозначные последствия для местного сообщества. Ключевые слова: малый город, туризм, сообщество, аутентичность, традиция, конструктивизм, феноменологическая философия
G. Yudin, Y. Koloshenko Grigoriy Yudin (Moscow, Russia) – PhD in Philosophical Sciences, Senior Researcher at the Laboratory for Studies in Economic Sociology, the National Research University “Higher School of Economics”; E-mail: gregloko@yandex.ru Yuliya Koloshenko (Moscow, Russia) – Bachelor of Sociology, Undergraduate at the Moscow School of Social and Economic Sciences; E-mail: ykoloshenko@gmail.com
Strategies of tourist experience production in a small town: Local community and symbolic construction in Myshkin 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований («Локальное сообщество в малом городе: основания для объединения»), проект № 14-33-01339 при поддержке Научного фонда Национального Исследовательского Университета – Высшая Школа Экономики
Название раздела Автор Название статьи
5
5
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ This paper considers the role of local community in the development of tourist industry in small towns. What is the function of the local community in city brands construction and creation of museums and other tourist attractions? What is the influence of such innovations on the social life of a small city? The authors analyze the case of successful development of tourism in the city of Myshkin and discern several strategies of tourist experience production adopted by the local officials and activists. Special attention is paid to the role of the local community in implementation of these strategies by the political leaders and to the tactics of presentation of this community. The combination of different strategies creates spatial, symbolic and economic conditions favorable for the development of tourism, but at the same time entails ambiguous consequences for the local community. Keywords: town, tourism, community, authenticity, tradition, constructivism, phenomenological philosophy В разных частях света малые города сталкиваются с экономической глобализацией, постепенно подрывающей традиционные производства [5]. С социологической точки зрения здесь важно, что подобная ситуация подвергает локальные сообщества значительному давлению, т.к. в малых городах плотность и организация общественной жизни обычно тесно связаны с традиционными способами производства, а в быстро меняющейся экономической ситуации они становятся неконкурентоспособными. В результате воспроизводство структуры локального сообщества оказывается под угрозой. Сохранение локального сообщества, его сплоченности и солидарности, являются основополагающими для выживания малого города. В своем известном эссе социолог и философ Г. Зиммель характеризует жизнь в больших городах с помощью категории «пресыщенности», которая связана с безразличием индивида к окружающей среде и его освобождением от ограничений, накладываемых сообществом. В том же самом тексте мы находим противопоставление между большими городами и малыми: последние характеризуются властью над своими членами и социальным контролем, который сохраняет сплоченность, обеспечивая устойчивую общественную жизнь. Зиммель считал античный полис с характерными для него ограничениями индивидуальной свободы ярким примером малого города [2, c. 8]. В то время как крупные социальные единицы представляют собой множество одиноких индивидов, малые города являются, по сути, политическими объединени6
6
ями, способными на коллективное действие. В России угроза распада общественной жизни в малых городах особенно серьёзна; это в особенности верно для так называемых «моногородов». За резкой остановкой производства во время рецессии постсоветского периода последовала стремительная интеграция России в международную экономику, что сделало подавляющее большинство традиционных производств неконкурентоспособными. В этих условиях многие российские малые города видят для себя единственное возможное решение в развитии туризма. Авторы подобных проектов исходят из того, что живописные пейзажи и некоторое количество исторических памятников способны обеспечить подъем туристической индустрии. Тем не менее, попытки подавляющего большинства городов начать зарабатывать на туризме не приводят к успеху. Почему? Ответ подсказывает литература из области исследований туризма: одной из вероятных причин является то, что в рамках этих начинаний не удалось освоить технологии производства туристического опыта. Разные теоретики туризма сходятся в одном: место становится привлекательным для туриста, если оно даёт возможность осуществить разрыв с повседневностью и почувствовать аутентичность [10; 13]. Впрочем, хотя разные версии теории аутентичности способны объяснить успех и неудачи начинаний в области туризма, они оставляют за скобками сохранение локальных сообществ, принимающих туристов. В малом городе вполне воз-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
можно создать и развить туристическую отрасль, способную на производство необходимого аутентичного опыта, однако неизвестно, позволит ли такой шаг сохранить сообщество. Даже огромные туристические проекты вряд ли способны взять на себя функции завода или традиционного производства, что ранее скрепляли сообщество. Между устойчивым развитием сообщества и туристическими проектами нет однозначной связи: несмотря на то, что сообщества являются для туризма важным ресурсом, вполне может оказаться, что даже эффективное производство туристического опыта никак будет не способствовать выживанию сообщества или даже начнёт разрушать его жизнь [3, с. 21; 11]. Таким образом, развитие туризма может стать для малых городов как социальных единств рискованным предприятием. Отсюда вытекает ряд вопросов. Вступает ли развитие туризма в противоречие с сохранением локального сообщества? Какого рода конфликты могут возникать в этом случае? Каковы их возможные решения? Какую роль управление туризмом играет в политической жизни малого города? Чтобы ответить на эти вопросы, в данной работе мы обратимся к редкому примеру успешного развития туризма (буквально «с нуля») в городе Мышкине Ярославской области2. Данный текст основывается на материалах этнографической полевой работы, проведенной в 2013-2014 гг. и включающей в себя более 80 глубинных интервью с местными властями и предпринимателями, идеологами развития туризма, жителями города, а также включенное наблюдение3. Для анализа мы будем использовать литературу из области исследований туризма, а также привлечём некоторые концепты из феноменологической философии. Такой теоретический выбор обосновывается следующим образом: во-первых, теория аутентичности, которая является одним из ключевых подходов в области исследований
туризма, во многом основана на феноменологическом осмыслении повседневности; во-вторых, опыт сообщества, характерный для малых городов, может быть в полной мере описан именно с позиций феноменологии, поскольку он отсылает к совершенно особому опыту взаимоотношений индивида с превосходящим его политическим единством. Таким образом, феноменологический подход даёт возможность синтезировать исследования туризма и анализ сообществ в малых городах. Мы рассмотрим разные стратегии производства туристического опыта и предложим их феноменологические описания, сопровождая это эмпирическими примерами.
Естественная установка и туристический опыт Специалистам в области исследований туризма хорошо известно, что успех туристической индустрии зависит не от имеющегося в наличии количества достойных внимания объектов, но от способности производить особый туристический опыт. Впрочем, значение этого обстоятельства нередко недооценивается практиками. С тех пор, как во многих малых городах России стали закрываться градообразующие предприятия, были предприняты многочисленные попытки переключиться на прием туристов и даже сделаны значительные вложения в развитие туристической отрасли. Несмотря на то, что у многих из этих городов были основания полагать, что они обладают исторически значимыми объектами, которые могут представлять интерес для туристов, в результате лишь немногие преуспели в данном предприятии. С точки зрения исследований туризма, возможное объяснение этих неудач состоит в том, что большинство из них либо не справились с производством туристического опыта, либо просто не считали нужным уделять этому внимание. В данном случае под опытом понимается не просто взгляд или впечатление, но набор взаимосвязанных значений, которые возникают во 2 По данным на 2014 г., население города составляет около внутреннем духовном мире человека и встроены 6000 чел. в общую структурой значений, которыми он опе3 Мы благодарим участников Летней социологической рирует в своей жизни, и которые составляют его практики НИУ ВШЭ за участие в сборе информации. Название раздела Автор Название статьи 7 7
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ собственный мир. Вслед за В. Дильтеем и Э. Гуссерлем феноменологи называют данный вид опыта переживанием (Erlebnis), в противоположность внешнему опыту (Erfahrung), который определяется исключительно как эмпирические данные, полученные через органы чувств [1]. По словам Дильтея, «Переживание не предстает передо мной как нечто воспринимаемое или нечто предоставляемое. Оно нам не дано; напротив, переживаемое для нас реально благодаря тому, что мы в него проникаем, что я в некотором смысле непосредственно им обладаю» [6, с. 313]. Что такое туристический опыт и как он возникает? Обобщая исследования этого вопроса, Джон Урри указывает, что туристический опыт появляется только в условиях разрыва с повседневностью, приостановки обыденного опыта [13]. Люди не просто ищут новую информацию или даже «новый опыт», они ищут возможности оказаться в совершенно новом мире, зная при этом, что разрыв с повседневностью имеет временный характер. В действительности они ищут изменения «режима» существования в мире, способа его ощущения — то есть того, что феноменологи называют «установкой». Установка — это понятие, означающее модус сознания с присущими ему особенностями конституирования мира и действования в нем посредством утверждения существования определенных объектов и сомнения в существовании других (или их игнорирования). Чтобы рассчитывать на успех, туристическое предприятие должно на короткий период времени создавать ситуацию, которая меняет установку туриста. Частью этого трудоемкого процесса производства туристического опыта является работа с историей. Для малых городов история представляет собой неоценимое хранилище материала для продуктивной обработки. Прошлое — важный ресурс для создания условий, при которых можно осуществить указанное переключение установок. Однако опираться на историю вовсе не обязательно значит писать её по канонам Ранке, «как она происходила в действительности», вести скрупулезные раскопки прошлого с целью обнаружить в нем известных людей или события, которые сде8
8
лают город достойным посещения. Более того, работа с историей не обязательно сводится и к её творческой переработке, очищению и правке (хотя подобные практики существуют и в некоторых случаях могут быть довольно эффективны). Ниже будет продемонстрировано, что на самом деле существует множество способов работы с историей. Акцент на туристическом опыте делает феноменологию удобным инструментом для изучения туризма. Согласно Гуссерлю, наша повседневная жизнь протекает в естественной установке сознания. Естественная установка характеризуется непроблематизируемой верой в существование привычно окружающих нас объектов; смысл этих объектов для нас настолько определён, что мы способны легко производить с ними практические операции. Обычно мы не задаемся вопросом, существует ли наш письменный стол, не интересуемся, есть ли смысл в существовании научных журналов и не подвергаем сомнению тот факт, что люди, читающие наши тексты, в принципе способны понимать смысл наших слов. Но иногда (особенно часто это случается с учеными) нам случается проделывать эти странные операции. В подобных случаях наша установка до некоторой степени изменяется, и мы уже не пребываем в рамках естественной установки. Мы можем выйти за ее пределы более или менее резко и продвигаться в разных направлениях: существует несколько способов изменения установки. Для Гуссерля самая важная модификация установки связана с тем, что объекты начинают подвергаться сомнению — то есть, мы на время «приостанавливаем» нашу веру в безусловность их существования. Такая операция носит название «редукции». Она особенно важна с эпистемологической точки зрения, поскольку по-настоящему новое знание можно получить только в какой-то степени подвергнув сомнению знание уже существующее, которое кажется самоочевидным. Осуществление редукции открывает нас для нового знания, дает возможность взгляда с другой точки зрения и делает явными те взаимосвязи, которые ранее были неочевидны. В случае последовательного проведения редукции можно прийти к со-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
мнению в существовании мира как такового — это привилегия трансцедентальной феноменологии, главной науки, дающей ответы на наиболее общие вопросы о бытии [1, c. 183]. Что касается туристического опыта, то мы наблюдаем у туриста своеобразную эпистемологическую открытость новому в тех случаях, когда туристы стремятся узнать нечто, что позволило бы им расширить или пересмотреть их наличное обыденное знание. Так часто происходит, когда туристы стремятся узнать историю какого-либо города. Туристический опыт в этой ситуации связан с желанием получить новую информацию, которая противоречит имеющемуся знанию или хотя бы дополняет его. Фантазия Тем не менее, как уже говорилось, феноменология предполагает наличие и других способов изменения естественной установки. Здесь мы упомянем только те два из них, которые представляются особенно важными в данном контексте. Один из них — фантазия. В лекциях о фантазии Гуссерль говорит, что фантазия по своей сути отличается от восприятия, поскольку она открыто противостоит реальности. «В фантазии [в противоположность восприятию] отсутствует сознание реальности, связанное с объектом фантазии. И даже более того: обычно само это слово, а особенно синонимичное ему слово «воображение», выражает нереальность, видимость» [9, с. 6]. Когда мы воспринимаем объект, мы редко сомневаемся в его существовании, в то время как в фантазии мы намеренно создаем заведомо несуществующие объекты. Гуссерль также подчеркивает, что фантазия особенно важна для нашего эстетического опыта; поэтому этот тип изменения установки можно назвать «эстетической редукцией». В области производства туристического опыта данный тип модификации ведет к дополнению или вытеснению «настоящей» истории мифами и сказками, как например, в книге Джона Ханнигана “Фантастический город” [7]. Несмотря на то, что в некоторых случаях туристы могут приНазвание раздела Автор Название статьи
писывать мифам некоторую степень реальности, в целом сохраняется понимание, что появляющиеся в них объекты — лишь фантазии. Эффект происходит от соединения элементов реальной жизни (таких, как окружающая среда, постройки и пр.) с выдуманными персонажами или событиями. Когда турист идет по городу, он предпочитает слушать сказки, время от времени перемежающиеся с «настоящей» историей. Таким образом, производство туристического опыта в городе может опираться на производство захватывающих мифов, а не на раскопки «настоящего» прошлого этого города. Некоторые туристические места вовсе отвергают историю и становятся привлекательными исключительно благодаря помещению туриста в сказку — наиболее наглядным примером здесь выступает Диснейленд. Поясним это на нашем эмпирическом кейсе, который особенно удачно подходит для понимания данного типа туристического опыта. В Мышкине туризм был успешно развит менее чем за пятнадцать лет: в то время как в середине 1990-х город вообще не привлекал туристов, в 2012 году их количество составило 165 000 (согласно официальной статистике). В данном случае крайне важно отсутствие стандартной базы для развития туризма, т.к. в городе практически нет исторически и/или культурно значимых богатств, на демонстрации которых можно было бы выстроить программу — по крайней мере, нарратив о местных исторических событиях или личностях не играет особой роли в повествовании, предназначенном для туристов. Другой важной особенностью развития туризма в Мышкине является контроль, который осуществляет над турбизнесом администрации города, которая занимается, в том числе, построением стратегии дальнейшего развития. Местные власти хорошо знают о трудностях, с которыми столкнулся город в связи с фактическим отсутствием в Мышкине истории, способной вызвать интерес у туристов: «Мышкин правда сам сделал… сам себя. Если взять, например, город Углич и так далее, то на сегодняшний день он сегодня гремит там за счет истории... Значит, церкви, вот это 9
9
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ вот все, да, то у нас Мышкин — да, ну как бы церкви, но как таковой истории ее как бы это»4. Таким образом, требовалось создать альтернативную основу для производства туризма. В данном случае такой основой стала легенда о создании города и обретении им своего имени. Легенда гласит, что однажды уставший от охоты князь уснул на берегу реки Волги, но вскоре был разбужен пробежавшей по нему мышью. Разозлившись на виновницу пробуждения, он схватился за меч, но, увидев подбиравшуюся к нему змею, понял, что на самом деле мышь — не виновница, но спасительница. В благодарность за спасение своей жизни он приказал построить на этом месте часовню, вокруг которой и вырос город, названный в честь мыши — Мышкиным. Данная легенда, которая существует в различных версиях, но неизменно включает в себя сюжет о спасении мышкой князя, и послужила материалом для развития нового бренда города — мыши: “И вот эта мышка она стала потихоньку, значит, везде во всем”5. Это решение остаётся ключевым на протяжении всего периода развития мышкинского туризма: “Как было, так и остается: Мышкин — это мышь”6. В городе появились Музей Мыши и Мышиные Палаты, и сам город порой стали называть «мышиным царством». Вот выдержка из текста с сайта Мышкина, предназначенного для иностранных гостей: «Город полнится сказаниями и легендами. Даже сама атмосфера и архитектура города словно переносит нас в совершенно другой мир, на другую планету — планету, где правят Мыши. <…> Тысячи туристов со всего мира ежегодно приезжают в мышиный городок, чтобы преклонить колена перед великими Мышами»7. Данный тип производства туристического опыта не основан на «настоящей» истории и даже демонстративно антиисторичен; при этом он успел
доказать свою эффективность. Аутентичность и пределы конструктивизма
Описанная ситуация особенно интересна с точки зрения того, какую роль в развитии туризма играет локальная идентичность. Согласно радикально конструктивистской позиции, создать идентичность и историю города можно, не занимаясь поисками какой бы то ни было «исторической правды», что бы под этим ни подразумевалось: вместо этого можно использовать сфабрикованные факты или даже чистый вымысел. Но возможно ли полностью отбросить историю в городе, который нацелен на производство своего собственного туристического опыта? Здесь мы сталкиваемся с проблемой идентичности принимающего города. В самом деле, может ли подобный город не иметь собственного лица или иметь только «выдуманное» лицо? Можно ли создать устойчиво работающую идентичность города только посредством мифотворчества? Казалось бы, пример Диснейленда показывает, что это вполне осуществимо. Однако город не может быть просто местом посещения, поскольку город — это одновременно и то сообщество, которое принимает посетителей и таким образом участвует в производстве туристического опыта. Может ли оно быть полностью скрыто за мифами, и как оно принимает подобную фантастическую, антиисторическую идентичность? Согласно одной из ключевых для исследований туризма теорий, ответ на все поставленные вопросы должен быть отрицательным. Еще в 1973 году Д. МакКэннелл написал работу, согласно которой современные туристы активно вовлечены в так называемый поиск аутентичности. Данный взгляд расходится с высказанными ранее соображениями Д. Бурстина, который утверждал, что ту4 Фрагмент интервью с представителем местной админи- ристы довольствуются поверхностным взглядом страции и вовсе не испытывают желания заглянуть за ку5 Фрагмент интервью с представителем местной админи- лисы [4]. МакКэннелл же полагает, что современстрации ный турист находится в постоянном поиске аутен6 Фрагмент интервью с культурным активистом тичного опыта — то есть такого, который не был 7 URL: <http://eng.mouseland.ru/mushkin.html>. Дата обрасоздан специально для демонстрации туристам. щения – 16.07.2014
10 10
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
В терминологии И. Гоффмана, турист всегда ищет задний план, не довольствуясь передним планом, который спроектирован специально для него [10, с. 593]. При этом автор подчеркивает, что этот запрос на задний план осознается самими создателями туристического опыта. Поэтому они активно манипулируют задним планом для создания так называемой «постановочной аутентичности». Данная работа положила начало целой традиции исследований аутентичности в туризме. С тех пор дефиниция самого понятия аутентичности была пересмотрена несколько раз. В целом, сегодня меньше внимания уделяется аутентичности самих объектов, а основной интерес вызывает так называемая «экзистенциальная» аутентичность — особое переживание аутентичности, которого ищет турист [12]. Экзистенциальную аутентичность также можно рассматривать как изменение естественной установки. Обращаясь к философии М. Хайдеггера, Нин Ван показал, что за поиском экзистенциальной аутентичности стоит чувство неаутентичности, свойственное современному западному человеку. С поиском аутентичности тесно связана ностальгия и/или романтизм: индивидом остро ощущается потеря чего-то важного, некой «изначальной гармонии», в результате чего в наше время естественной установке сопутствует неустранимое переживание неаутентичности [14, с. 358 – 359]. Поиск аутентичности означает разрыв с естественной установкой, приостановку веры в самоочевидность элементов окружающего нас неаутентичного мира. Поиск утерянной гармонии часто направлен к природе и человеческим сообществам. Он вдохновляется представлением об исходном единстве человека, его социального окружения и природы. В этом ностальгическом образе человек нераздельно связан со своей биологической и социальной средой, с природой и сообществом — все эти элементы сливаются в изначальном единстве, которое сулит современному человеку освобождение от тревог его индивидуалистического существования. В Мышкине тщательная работа над производством аутентичности производится одновременно на нескольких уровнях. Название раздела Автор Название статьи
Формирование образа сообщества Первый уровень связан с формированием образа сообщества: несмотря на то, что история не играет заметной роли в нарративах, предназначенных для туристов, локальное сообщество всё же занимает в них своё место. «Обычные мышкинцы» часто включаются гидами в контекст туристического опыта посредством упоминания по ходу экскурсии. При этом рассказчики склонны наделять мышкинцев такими качествами, как дружелюбность, гостеприимность и сплоченность. Дружелюбность местных жителей рассматривается местными предпринимателями и властями как особая достопримечательность города. Более того, именно это качество населения представляется столь редким и ценным, что способно сглаживать недостатки в других областях. За счёт этой особенности местного сообщества поднимается его значимость для эффективного производства туристического опыта: «Красивого, вкусного, уютного и комфортабельного много, а гостеприимного, доброжелательного — не очень. Поэтому Мышкин держится на этом»8. Образ гостеприимного мышкинца может также противопоставляться технологической организации турбизнеса: «Вы знаете, наверное, [туристов привлекает] непосредственность, открытость и отсутствие напыщенности какой-то. Все ведь, по большому счету, у нас, если так взять по туризму, оно ведь… Ну, многое очень непрофессионально»9. Производство идентичности
Аутентичность невозможно сохранить без участия местного населения. Среди местной элиты существует понимание, что сообщество воздействует на общее впечатление от города, которое сложится у туриста, через чистоту улиц, ухоженность домов и т.д. И поскольку это считается важным, местные власти и активисты считают не8 Фрагмент интервью с местным предпринимателем 9 Фрагмент интервью с предпринимателем в области туризма
11 11
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ обходимым проведение специальной работы с населением для создания у туристов требуемого впечатления. «Как подошел теплоход, сразу создается у туристов хорошее настроение. И стремиться, чтобы везде, кругом, не дай Бог, у туриста неприятное о чем-то осталось впечатление. <…> Что может помешать впечатлению: ну, то, что пьяный встретится на улице, так мы с этим тоже давно уже приучили своих. Даже горожан мы приучали к культуре. И вот что хорошо, потому что у нас постоянная эта печать, и в своей газете обсуждается. Сами мышкинцы активны. Видите, на всяких мероприятиях где-то гордость, гордость за свой город и борьба за чистоту, за красоту. Неоднократно эти вопросы везде поднимаются, неоднократно отмечаются, на дни города даже, какими-то призами, поощрениями»10. Для создания положительного образа города задействуются способствующие этому механизмы, внешние (например, установление наград за красоту и чистоту для отличившихся горожан) и внутренние (моральные санкции, налагаемые одними членами сообщества на других — например, в случае, если что-то «портит вид»). Однако если учреждение наград — довольно несложное мероприятие, то создание условий, в которых члены сообщества сами добровольно следят друг за другом, требует значительных усилий и более изощренных методов. Местные власти надеются справиться с этой задачей посредством формирования сильного местного сообщества. В качестве наиболее эффективных инструментов в данном деле рассматриваются патриотизм и уроки истории, связанные в единую систему воспитания. Связанные с этим объекты и мероприятия, такие как Мемориал Победы (посвященный мышкинцам, принимавшим участие во Второй Мировой), исторические музеи, уроки краеведения, считаются необходимыми для взращивания достойного члена принимающего сообщества. Их роль постоянно подчеркивается информантами: «И по городу краеведение с детского садика. Там не то, что входит в расписание, но это и историки, и классные
руководители, и мероприятия проводят, и проводят какие-то конкурсы ежегодные школьников и так далее, краеведение. И создают свои музейчики при школах… Это очень важно, это воспитание идет с детства. Это как раз воспитание любви к родному краю<…>»11. Таким образом, в аутентичности и аутентичных объектах (таких, как Мемориал) заинтересованы местные власти и представители туристической индустрии, которым это необходимо, в первую очередь, для объединения и сплочения сообщества, которое способно обеспечить бесперебойное производство туристического опыта.
10 Фрагмент интервью с одним из основателей туристической индустрии
11 Фрагмент интервью с одним из основателей туристической индустрии
12 12
Контроль за границами
Важная проблема для местной туриндустрии связана с контролем границы, разделяющей передний и задний план, и здесь также оказывается невозможным обойтись без работы сообщества. Местные власти, занимающиеся туризмом, хорошо осознают наличие запроса на аутентичность и руководствуются этим в своих действиях. Помимо трудоемкой стратегии прямого воздействия на местное сообщество существует также возможность создавать и трансформировать передний план с помощью экскурсоводов. Существует набор правил, призванных скрыть нежелательный для демонстрации задний план. Первое правило касается происхождения кандидата в экскурсоводы: к работе с туристами допускаются только коренные жители, либо длительно проживающие в городе. Предполагается, что местные экскурсоводы будут более лояльны к городу и властям, в силу привязанности к территории лучше поддаются контролю, а также более заинтересованы в сокрытии той информации, которая считается нежелательной для туриста. На некоторые стандартные вопросы туристов существуют «правильные» ответы, которые должны давать экскурсоводы. Действие этой системы можно проиллюстрировать на примере освещения для туристов темы закрытия родильного
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
дома (событие, произошедшее 1 января 2013 года). Материалы глубинных интервью, проведенных с местным населением, показывают, что среди горожан имело место заметное недовольство по этому поводу, в особенности после того как умерла, не получив необходимой медицинской помощи, беременная женщина. Был организован сбор подписей против закрытия родильного дома, который поддержало, по разным оценкам, до 1000 жителей. Интересно, что для всех экскурсоводов характерно стремление оградить задний план от туристов: когда информированные туристы задавали вопрос о судьбе роддома, экскурсоводы старались скрыть конфликт. Одни утверждали, что оно было закрыто по инициативе самих жителей, другие отрицали сам факт закрытия учреждения, а третьи просто оставляли вопрос без ответа. Фабрикация традиции Ещё один тип опыта, который производится в Мышкине наряду с так называемым «сказочным» туристическим опытом, может быть обозначен как псевдо-аутентичный. Музей Льна, Дом Ремесел и Музей Валенка — яркие примеры производства подобного опыта. Здесь туристам дается возможность увидеть своими глазами традиционные технологии производства тех или иных предметов. Однако эти «традиционные» ремёсла в основном являются сравнительно недавними новшествами — многие информанты указывают на то, что у них вряд ли найдется сколько-нибудь продолжительная история в Мышкине, скорее, они были «изобретены» как традиция с целью привлечения туристов. Более того, в напоминание о символе Мышкина множество мышей появляется как сказочный элемент в наиболее «аутентичных» туристических достопримечательностях и музеях: игрушечные мышки изо льна, валенки с мышиными ушами и т.д. Таким образом происходит комбинирование двух видов опыта, которое позволяет им плавно перетекать друг в друга, создавая для туриста единую внеповседневную реальность. Такие генераторы псевдоаутентичного опыта, как Дом Ремесел, не только производят спецНазвание раздела Автор Название статьи
ифический тип туристического опыта и создают условия, необходимые для воспитания члена принимающего сообщества, но и играют значительную роль в продвижении самого города. Например, при помощи Дома Ремесел были установлены контакты в туристической индустрии и привлечены СМИ. Библиотека со своей конференцией «Опочининские чтения» также обеспечила доступ к связям, которые иначе вряд ли удалось бы установить — сотрудники библиотеки и активисты, стоявшие у истоков развития туристической индустрии, отмечают, что библиотека привлекла в город значительное количество краеведов со всей страны и помогла установить контакты с библиотеками Москвы и Санкт-Петербурга. Конференция «сделала город известным». Таким образом, производители не-сказочного опыта формировали социальную сеть, открывали доступ к новым контактам и тем самым способствовали продвижению города. Заключение В данной работе мы рассматриваем туристический опыт как ответ на запрос на аутентичность. Туризм позволяет выйти из естественной установки, открывает возможности наблюдения за некой аутентичной, подлинной жизнью и/или участия в ней, и поэтому туристический поиск аутентичности всегда включает в себя поиск природы и сообщества. Практически во все экскурсионные программы включаются мероприятия, которые позволяют любоваться природой, видами естественного ландшафта, или примерять на себя жизнь «простого сельского жителя», постоянно включённого во взаимодействие с «дикой» природой (в мышкинском туристическом комплексе эту нишу сельского туризма занимает близлежащая деревня Мартыново). В то же время, запрос на аутентичность всегда ориентирован на поиск подлинного сообщества с присущим ему особым образом жизни. Искатель аутентичности рассчитывает именно на встречу с сообществом, обладающим единством и традицией, которое могло бы напомнить об утерянной гармонии. Претензии на 13 13
Лабиринт
#5/2014 #1/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ аутентичность всегда должны быть исторически обоснованы, и именно поэтому для легитимации притязаний на примордиальное единство сообщества обязательно используются искусные тактики изобретения традиции [8]. Если данный тезис соответствует действительности, то можно заключить, что для производства опыта аутентичности необходимо наличие сообщества, обладающего своей собственной, особой традицией. Сколько бы ни было вымысла в мифах, производимых туристическим городом, необходимо сообщество, которое предстало бы ретранслятором этих мифов. Таким образом, самого мифа как такового для конструирования необходимого туристического опыта недостаточно, требуются отсылки к истории и к традиции, которые могли бы засвидетельствовать существование сообщества и продемонстрировать его. При этом такая история необязательно должна быть «настоящей» (так, например, в Мышкине попытки создать ориентированный на туристов нарратив, который был бы основан на «настоящей» истории города, до сих пор постоянно отвергались). Гораздо важнее создать ощущение «реального» исторически легитимного сообщества – более реального, чем реальность естественной установки. На примере Мышкина можно констатировать, что, несмотря на то, что туризм действительно может быть решением проблем, с которыми малые города сталкиваются в ситуации экономической неустойчивости, связанная с развитием туризма работа по производству аутентичности может представлять собой риск для сохранения сообщества. В описанном нами случае местные власти столкнулись с нелегкой задачей интеграции политики, направленной на укрепление сообщества, с практиками управления туризмом. Эффективность работы в данном направлении имеет решающее значение для выживания малых городов не только как экономических единиц, но и как политических единств.
14 14
Литература 1. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга первая. Общее введение в чистую феноменологию. — М.: Академический Проект, 2009. — 489 с. 2. Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь // Логос. 2002. № 3 (34). — С. 1 − 12. 3. Beeton S. Community Development Through Tourism. — Collingwood: Landlinks Press, 2006. — 256 р. 4. Boorstin D. The Image: A Guide to Pseudo-Events in America. — New York: Harper & Row, 1961. — 315 р. 5. Courtney P., Errington A. The Role of Small Towns in the Local Economy and Some Implications for Development Policy // Local Economy. 2000. №15 (4). — P. 280 − 301. 6. Dilthey W. Fragmente zur Poetik // Gesammelte Schriften. Bd. VI. — Leipzig: Teubner, 1924. 7. Hannigan J. Fantasy City: Pleasure and Profit in the Postmodern Metropolis. — L.: Routledge, 1998. — 232 р. 8. Hobsbawm E., Ranger T. (ed.) The Invention of Tradition. — Cambridge: Cambridge University Press, 1992. — 320 р. 9. Husserl E. Phantasie und Bildbewusstsein. — Hamburg: Meiner Verlag, 2006. 10. MacCannell G. Staged Authenticity: Arrangements of Social Space in Tourist Settings // American Journal of Sociology. 1973. 79 (3). — P. 589 − 603. 11. Richards G., Hall D. The Community: A Sustainable Concept in Tourism Development? // Tourism and Sustainable Community Development / Ed. by D. Hall, G. Richards. — L.: Routledge, 2000. — P. 1 − 14. 12. Steiner C., Reisinger Y. Understanding Existential Authenticity // Annals of Tourism Research. 2006. 33 (2). — P. 299 – 318. 13. Urry J. The Tourist Gaze: Leisure and Travel in Contemporary Societies. — L.; Newbury Park: Sage, 2002. — 183 р. 14. Wang N. Rethinking Authenticity in Tourism Experience // Annals of Tourism Research. 1999. 26 (2). — P. 349 − 370.
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
А.С. Максимова Максимова Алиса Сергеевна (Москва, Россия) — аспирант департамента социологии НИУ ВШЭ; E-mail: alice.mcximove@gmail.com
ФОРМЫ И СЛЕДСТВИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ МАЛОГО ГОРОДА: КЕЙС МЫШКИНА И КАРГОПОЛЯ1 Рост числа музеев и трансформация их деятельности в последние десятилетия стали предметом дискуссии в западных исследованиях, однако существует немного работ, направленных на осмысление процесса музеефикации в России. Представляется, что изучение феномена музеефикации актуально в связи с ориентацией провинции на развитие туризма, широким использованием музеев как инструмента территориального развития. В статье анализируется роль музеев для местного сообщества и привлечения туристов, описываются изменения в городском пространстве и темпоральном порядке социальной жизни, являющиеся эффектами музеефикации российских малых городов. Основываясь на эмпирических наблюдениях, автор выделяет наиболее значимые формы музеефикации и обозначает границы данного процесса: препятствием оказываются повседневные практики и сложное прошлое. Материалами для исследования послужили данные, собранные в ходе полевых экспедиций в г. Мышкин и Каргополь. Ключевые слова: музей, музеефикация, малый город, сообщество, туризм
A. Maksimova Alisa Maksimova (Moscow, Russia) – Postgraduate Student at the National Research University “Higher School of Economics”, Department of Sociology; E-mail: alice.mcximove@gmail.com
Forms and consequences of museumification of a small town: cases of Myshkin and Kargopol I. n recent decades the proliferation of museums and the transformation of their activities have become the subjects of debate in the western research. However, there are few studies aimed at understanding of museumification process in Russia. The study of the phenomenon of museumification is relevant due to orientation of the province at tourism development as the means of regional development. The author analyzes the role of museums in the local community and in the attraction of tourists and describes the changes in urbane space and temporal order of social life as the effects of museumification of Russian small towns. On the base of empirical observations the author emphasizes the most significant forms of museumification and defines the limits of this process: everyday practices and the difficult past seem to be its impediments. The research is based on the data collected during the field work in the towns Myshkin and Kargopol. 1 В данной научной работе использованы результаты проекта «Городские образы в системах коммуникации: от XV к XXI вв.», выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.
Название раздела Автор Название статьи
15 15
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ Keywords: museum, museumification, town, community, tourism Введение «Музейный бум», начавшийся несколько десятилетий назад, стал популярным объектом анализа для западных исследователей. Обсуждению подвергались изменения в способах существования музеев и новые вызовы, связанные с сокращением государственной поддержки, критикой колониализма, новым подходам к определению культуры, более внимательным отношением к посетителю. Ситуация в России несколько отличается. Только сейчас ставятся вопросы о более интерактивных форматах экспозиции или расширении посетительской аудитории. Если в советское время музеи действовали по правилам, предписанным им государством, и подчинялись единой политике, сейчас они диверсифицируются, кооперируются с другими организациями, выходят в городское пространство, экспериментируют с технологиями и противоречивыми темами. Одновременно появляется много частных музеев, не все из которых соответствуют стандартам, заданным сообществом профессионалов; инициируются дискуссии о коммерциализации музеев, первичности экспозиционной или исследовательской деятельности, месте развлекательных мероприятий и допустимой степени упрощения науки в целях ее популяризации. Музей начинает играть более важную роль за пределами крупных городов. Если раньше краеведческий музей был неизбежным и не слишком много значащим элементом провинции, сейчас для многих территорий такие культурные учреждения становятся инструментом развития, привлечения туристических потоков и конструирования локальной идентичности [1]. Все большее внимание уделяется сохранению и популяризации культурного наследия, существует стремление восстанавливать и возрождать объекты материальной культуры, но также и практики и традиции. Города, и в частности малые города России, часто предпринимают попытки стать «туристическими», делают акцент на культурной составляющей, истории, мероприятиях и достопримечательностях, что ока16 16
зывается особенно актуальным и перспективным в условиях упадка промышленной сферы и сельского хозяйства. Большие надежды связываются именно с туристическим будущим. Однако растущее число музеев оставляет множество вопросов о том, как именно происходит музеефикация российского культурного пространства. Данная статья — рассуждение о том, в каком смысле можно говорить о музеефикации российских малых городов, что значит музей для провинции и как он преобразует социальную жизнь; материалом для этого рассуждения послужило эмпирическое исследование Мышкина и Каргополя. Описание материалов и кейсов Исследование основывается на материалах полевой экспедиции в города Мышкин (2013 г.) и Каргополь (2014 г.). Двухнедельные поездки совершались в рамках ежегодного проекта «Летняя полевая социологическая практика», организуемого факультетом социологии и Лабораторией экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ2. Собранные данные включают несколько десятков интервью с местными жителями и экспертами (работниками сферы туризма и учреждений культуры, сотрудниками администрации и музеев, экскурсоводами), наблюдения в местных музеях и участие в экскурсиях, материалы местных печатных СМИ и интернет-сайтов, посвященных городам и их достопримечательностям. Город Мышкин считается успешным примером развития туризма. При численности населения, не превышающей 6 тысяч человек, численность туристов оценивается в 160 тысяч человек в год. На город в свое время обратил внимание 2 Автор выражает признательность всем участникам проекта. Получение такого обширного массива интервью было бы невозможно без совместной работы над сбором данных. Весьма полезными были критические обсуждения промежуточных результатов и совместные размышления над полевыми материалами.
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
В.Л. Глазычев, предложивший концепцию развития, которая не была воплощена, но, по некоторым версиям, вдохновила людей на создание туристической среды3. В середине 90-х Мышкин вернул статус города и начал активно развивать туризм. Основной поток приезжающих сегодня обеспечивается теплоходными турами по Волге: группу привозят утром и оставляют в городе на несколько часов. Это обстоятельство задает формат осмотра Мышкина – туристов принимает экскурсовод, сопровождающий группу по определенному набору музеев. Из-за непродолжительности визита программа оказывается чрезвычайно насыщенной. У города немного памятников истории и культуры, зато его жители преуспели в создании целого ряда небольших тематических музеев. В Мышкинский центр туризма входят, например, Туристско-образовательный комплекс «Мышкины палаты», музей льна, мельница и домик мельника, а в частями Мышкинского Народного музея являются музеи мыши, уникальной техники, деревянного зодчества, Петра Смирнова, краеведческий музей и другие. Каргополь, в отличие от Мышкина, обладает богатыми культурными ресурсами, но не привлекает много туристов. Сегодня сюда приезжает всего около 6 тысяч туристов в год. В советские годы ситуация была иной: многие приезжали по путевкам, участвовали в теплоходных круизах по Онеге с обязательным посещением достопримечательностей Каргополя и его окрестностей. Сейчас теплоход по реке не ходит. В небольшом количестве приезжих есть представители разных типов туристов: кто-то приезжает в поисках исторических ценностей, кто-то посещает крупные культурные мероприятия. Многих привлекает природа и возможность активного отдыха. Сери приезжающих небольшую долю составляют паломники. Отличается от Мышкина и музейная сфера. Каргопольский государственный историко-архитектурный и художественный музей получил статус областного в начале 2000-х годов. Это крупная организация,
в распоряжении которой несколько исторических зданий. Музей занимается реставрацией архитектурных памятников, исследовательской работой, экспозиционной деятельностью. Кроме него в городе есть частный Дом-музей семьи Шевелевых и музей глиняной игрушки, а также Центр ремесел «Берегиня», вошедший с недавних пор в состав Многофункционального культурного центра. Трансформация музея и экспансия музейности
В каком смысле мы можем говорить о музеефикации? Представляется, что есть несколько релевантных смыслов. Аналогично «электрификации страны», например, это означает распространение музеев, увеличение их числа. Однако традиционно музеефикация определяется как превращение в объекты показа или экспонаты того что раньше ими не являлось, в том числе превращение в музеи таких масштабных объектов, как города. Существует несколько канонических примеров музеев под открытым небом, музейные кварталы или кластеры. Несмотря на это, такой теме как связь музеев и городов уделялось немного внимания, музеи обсуждались прежде всего в контексте конструирования национальных идентичностей [8]. Шэрон Зукин утверждает, что отличительной особенностью городов является культурная экономика [10]. Музей — один из типов учреждений, способных функционировать в этом поле. Производство товаров в городах сменяет нематериальное производство; и музеефикация означает, что ресурсами становятся символы, идеи, образы. Этот феномен связан с демократизацией культурного потребления, а также с тем, что потребление во второй половине двадцатого века становится средством самовыражения [7, c. 8]. Музеи становятся новыми заводами в постиндустиальную эпоху. Они чрезвычайно важны в условиях, когда ставка сделана на культуру: наличие музея – ключевой элемент для развития туризма, для повышения культурного статуса го3 Глазычев В. Л. Комплекс культуры г. Мышкина (концеп- рода. Помимо того, что музеи служат в качестве ция). URL: <http://www.glazychev.ru/books/gorodskaya_sreda/ достопримечательностей, они могут являться осgs_pract_Myshkin.htm> Название раздела Автор Название статьи
17 17
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ новной репрезентацией страны или города для туристов, вроде путеводителя, подробно излагая историю места или иной аспект [5, c. 128]. В некоторых городах музей является «градообразующим»: наиболее известный пример представляет Бильбао. Однако, как замечают исследователи, это не безусловный успех и даже там, где музей привлекает тысячи людей, есть негативные последствия: джентрификация, неравенство, дискриминация и вытеснение других специализаций, занятий и жителей [8, c. 513]. При рассмотрении «музейного бума» изучения требуют такие социальные эффекты, а также новые нарративы, в которые вписываются появляющиеся музеи и которые конструируются ими, тематика экспозиций и их природа (это традиционные или интерактивные музеи? Или вовсе не музеи, а развлекательные центры?). Важна проблема столкновения мира повседневного и музеефицированного: какими средствами первый преобразуется во второй? Какой бы аспект музеефикации мы бы ни принимали во внимание, исследования заслуживают формы коммуникации и взаимодействия, получающие большее распространение в ходе данного процесса. Что на практике означает экспансия «музейности»? В исследованиях музеев еще предстоит рассмотреть трансформацию концепции музея от традиционного музея-архива к музею-высказыванию [2], предполагающему более открытую форму экспозиции, иной контакт с экспонатами, активное вовлечение посетителей. Изменения, произошедшие с музеями за последние десятилетия, заставляют пересмотреть определение музея, его функции. Происходит активное освоение новых моделей взаимодействия между людьми в публичном пространстве музея [3]. Современный тренд видится в том, что магазины, заводы, пабы и рестораны становятся похожими на музеи, а музеи, в свою очередь, де-музеефицируются [9, c. 117 – 121]. Музеи более доступны, правила поведения в них не такие строгие, формат экспозиций отходит от традиционных витрин, а образовательные мероприятия и экспозиция дополняется сувенирным магазином и кафе. Экспансия музеев означает раз18 18
мывание их границ: «Нельзя создать музей о чем угодно где угодно. Но музей почти на любую тему можно создать где-то, хотя можем ли мы все еще называть их “музеями”, сомнительно» [9, c. 123]. Урри рассматривает само это понятие как устаревшее, тесно зависимое от значения высокой культуры и «ауратического» отношения к артефактам. Сегодня музеи не сводятся к таким обычно выделяемым функциям, как хранение, исследование и популяризация. Эти функции могли бы просто наслаиваться на объекты, добавлять им новые измерения; но музеи означают также особый способ отношения к материальной культуре, особый тип взаимодействия. Следовательно, мы должны рассматривать более широкие эффекты превращения объектов в музейные экспонаты. Когда музеефицируется целый город, это ведет за собой изменение образа жизни и пространства. В своей книге о политике памяти в современной Европе Шэрон Макдональд рассматривает основные подходы к теоретизированию музеефикации. Музеи берут на себя задачу сохранения элементов прошлого в условиях ослабления традиции (Й. Риттер) и нарастающего темпа социальных и технологических изменений (Г. Люббе), служат как бы для замедления времени. Согласно альтернативному подходу, музеефикация как конструирование подлинных объектов вызвана нестабильностью отношений между реальным и симулякрами (Ж. Бодрийяр), или есть признак общества потребления, который отражает спрос на опыт взаимодействия с материальным в условиях преимущественно медийной среды (А. Хейсе) [6, c. 138 – 139]. Представляется, что сохранение вещей как попытка спасти их от времени и зафиксировать прошлое в устойчивом состоянии движет создателями провинциальных музеев; а популярность таких музеев действительно может быть определена поиском особого опыта (квази)аутентичной материальности. Как пишет Макдональд, всплеск интереса к прошлому наблюдался в 80-е годы. В свете социальной нестабильности и упадка промышленности города стали обращаться к туризму (она обсуждает в первую очередь британские), и при
Название раздела Автор Название статьи
Лабиринт
#1/2014 #5/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
этом активно использовали привлекательное прошлое. Противоречивые темы избегались как «неперспективные», а особый акцент в музеефикации был сделан на промышленное прошлое и сообщество. Таким образом, когда производилась работа с образом и смыслами индустриального города, задачей было не только заинтересовать туристов, но и дать ответ на местные социальные проблемы [6, c. 140 – 141]. Описанный феномен соответствует сегодняшней ситуации в Российской провинции; однако здесь музеефикация не всегда относится именно к политике памяти. С одной стороны, это работа с идентичностью, отбор, сохранение, и т.д.; с другой, музеи не принадлежат сообществам, а работают на них косвенно: привлекают туристов, которые в итоге приносят экономическую выгоду. В нарративах агентов, занимающихся туристическими проектами, то определение туризма синонимично культуре, и тогда аудитории культурных мероприятий, объектов и учреждений приравниваются к аудиториям туристическим, то эти сферы расходятся, и оказывается, что туризм — это экономическое предприятие, призванное привлечь финансовые потоки в район. Туризм
ся преимущественно не музеи, а «музееподобные учреждения» (термин одного из мышкинских экспертов): «Туризму же нужна исходная база. База наследия нужна туризму. Конечно, можно сделать новодел... Это можно сделать, если деньги большие имеешь, но там не будет ничего, что нужно туристу, который несколько выше среднего уровня». Мышкин не гонится за этой дорогостоящей аутентичностью; местные характеризуют тех, кто к ним приезжает, как массового туриста. В Каргополе образ «желаемого» туриста пока не до конца определен. Администрация различает виды туризма и планирует развивать сразу несколько направлений, но не идентифицирует запросы конкретных категорий туристов. В то же время, определенный обобщенный образ сегодняшнего каргопольского туриста сложился: «нормальные люди сюда не едут», «люди, едущие на Север — это люди чего-то ищущие», достаточно образованные, активные, любопытные, люди, которые имеют опыт путешествий. Включенность музеев в туристическую сферу означает их непосредственную связь с брендингом территорий. В некоторых случаях разные культурные учреждения города, в том числе государственные и частные музеи, работают на поддержание единого бренда. Мышкин скорее относится к этой категории. Здесь можно выделить три темы: историю про мышь, провинциальность и музейность. Музейность как таковая становится частью бренда города, даже понимается как синоним провинциальности. На сайте Ассоциации малых городов России, например, Мышкин характеризуется как «своеобразный город-музей русской провинции на Волге, сохранивший старинную застройку купеческого города и особый провинциальный уклад жизни»4. Что касается сюжета про мышь, можно сказать, что в музеях малых городов «малые» нарративы сменяют «большие», но не в привычном смысле: это не просто истории городского или сельского быта, локальных событий и персонажей, а объектоцентричные коллекции, которым смысл придается через полувымышленный нарратив.
Развитие туризма представляется экспертам как наиболее простой, быстрый и действенный способ развития города в случаях, когда в наличии есть какие-то ресурсы (памятники архитектуры, легенды, выдающиеся исторические личности, природа). Естественно, в Мышкине туристическая специализация — дело решенное, уже определивший себя профиль деятельности. В Каргополе туризм существует пока в режиме планирования, т.е. в будущем времени, а не в настоящем, хотя город получил государственную поддержку на создание туристического кластера и многофункционального культурного центра — инфраструктуры, которая позволит привлечь и принять гостей из других городов. Примечательно, что агенты, вовлеченные в развитие туризма, осознают значение опыта и аутентичности, даже в тех случаях, когда развивают- 4 URL http://www.amtg-rus.ru/about_us/ Название раздела Автор Название статьи
19 19
Лабиринт
#5/2014 #1/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ Каргополь представляет другой кейс: создание его консистентного образа затруднено избытком культурных ресурсов. Объектов, достойных стать символом Каргополья, так много, что из них сложно выбрать. Сотрудник администрации в интервью повторяет характеристику, данную Каргополью на сайте одного из туристических бюро: это «территория непридуманных брендов». Среди экспертов, занятых разработкой по развитию туризма, нет консенсуса по поводу количества и состава элементов бренда, нет и единого понимания привлекательной для туристов идеи: ассоциации варьируются от Русского Севера до конкретных архитектурных ансамблей, от Каргопольской игрушки, традиций и ремесел до самого понятия аутентичности. Брендинг может оказываться точкой столкновения интересов и мнений и порождать проблемы, в частности из-за того, что перспективы властей, туристов, других экспертов и местных жителей не совпадают [4]. В ситуации, когда есть множество претендентов на роль бренда, конфликты вероятны, а поиск компромисса — труден. Роль жителей в развитии туризма воспринимается как пассивная. Инициатива исходит от нескольких людей в городе, которые взаимодействуют вне организационных рамок (музей, администрация, туристическое бюро). В то же время, мнение горожан не учитывается на содержательном уровне, при определении того, что, кому и как стоит показывать. Более того, на уровне принятия решений считается, что люди сами должны стать скорее объектом, чем субъектом изменений. Для развития туризма горожан необходимо дисциплинировать: учить быть гостеприимными, беречь культурное наследие и поддерживать чистоту, ухаживая за своими домами и общественными территориями5. Таким образом, несмотря на то, что жители Каргополя не становятся сообществом, от них все же зависит успех туристического проекта. Есть представление о «переднем плане» города, в
поддержание которого включены все. В Мышкине участие в сфере обслуживания туристов является популярным источником дополнительного заработка. Даже те, кто устроен на постоянную работу, не упускают возможности подрабатывать экскурсоводом в туристический сезон, производить или продавать сувениры. Учитывая специфику мышкинского туризма, можно отметить, что подобная занятость касается не просто универсальных услуг (таких как работа в гостинице или в ресторане), но связана с материальными артефактами, находящимися в центре символической жизни Мышкина, и с транслированием центральных нарративов о городе в случае проведения экскурсий. Сувениры здесь зачастую мало отличаются от музейных экспонатов (можно купить фигурку мыши или пару валенок, немногим отличающихся от показанных в музеях), что повышает статус первых. В отличие от кейса Мышкина, участие каргопольцев в туристическом бизнесе в меньшей степени касается содержательного аспекта. Производство сувениров и экскурсии отданы в руки отдельных организаций; обычные жители занимаются только «приемом» туристов, предоставляя им жилье в периоды, когда поток приезжих не могут обслужить городские гостиницы и гостевые дома. Сообщество
Помимо того, что музеи действуют как культурные учреждения, организуя досуг горожан, предлагая мероприятия и экспозиции, они важны еще с нескольких точек зрения. • Коммеморативные практики. Музеи являются агентами создания коллективной памяти: они отбирают то, что сообщество помнит о своем прошлом, демонстрируют и рассказывают о наиболее важных вещах, местах, людях и событиях. Интересно то, что «дикие» музеи обычно отказываются от этой задачи. Музеи льна, мыши, валенок, водки или деревянных скульптур («Медве5 Музеефикация предполагает введение особого дисципли- жий край» в Каргополе) изначально отсылают к нарного режима. Так, при превращении здания в музейный местным символам, традициям или персоналиям, объект обязательно появление смотрителей, следящих за поно не конструируют локального нарратива. Тем рядком.
20 20
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
не менее, выставки, посвященные тому, кто жил и что происходило в конкретных зданиях города (по свидетельству сотрудников Каргопольского музея, популярные среди местных жителей), выполняют именно эту функцию. • Активизм и формирование локальной идентичности. Существуют традиционные формы, в которых музеи привлекают людей к своим проектам и мероприятиям, просвещают их о местной истории, конструируют связь с локальной культурой. Однако некоторые примеры представляются особенно любопытными: так, Народный музей в Мышкине в 70-х годах объединил несколько десятков ребят, которые участвовали в археологических экспедициях, искали новые экспонаты, работали в музее. «Поскольку в то время в Мышкине особо другими делами, ну такими вот, пространственными [здесь, по всей видимости, имеется в виду привязка к локальности, краеведение], я бы так сказал, особо никто не занимался, кроме музея, поэтому я так прирос [к музею, в детстве]… то есть походы, поездки какие-то, какие-то вещи, связанные с погружением в прошлое» (интервью с сотрудником музея) Под руководством основателя музея и наиболее выдающейся публичной персоны В. А. Гречухина организовалась деятельность целого отряда; когда эта активность прекратилась и команда выросла, некоторые предпочли остаться в городе, часть людей считает нужным помогать развитию Мышкина. • Партисипаторность. Музеи имеют значение для местного сообщества в той мере, в какой они позволяют обычным горожанам участвовать в формировании экспозиций. Важной является возможность принести самостоятельно найденный или сделанный предмет и отдать его для демонстрации в музее. «[Музей Мыши] сейчас очень солидный, там много экспонатов. Вот у меня детки были, и у нас погас свет. Я зажгла свечку, и N собрал воск и вылепил мышку. Сходил на бульвар, принес камешек, написал «привет из Мышкина». И мы эту мышку понесли сдавать в музей Гречухину. А я слышала, Название раздела Автор Название статьи
кто сдает в музей экспонаты, тому выписывают удостоверение и записывают в книгу. Его записали, ему было приятно, вот, экспонат» (интервью с пенсионеркой) Участие в создании коллекции представляется доступной активностью в публичном пространстве: экспонат теперь могут видеть посетители, имя дарителя фиксируется, объекту приписана определенная ценность. В то время как другие механизмы общественной активности могут быть затруднены и жители не всегда могут стать «видимыми» в пространстве города, музей становится площадкой, куда попадают инициативы, идеи, личные вещи и продукты творчества. • Экспертиза. Каргопольский музей каждые два года организует научную конференцию, на которую приезжают искусствоведы, историки, фольклористы со всей России. Помимо научного значения, конференция играет роль в развитии города: например, в 2014 году ее тематика касалась градостроения, поэтому обсуждались актуальные вопросы сохранения культурного наследия в городской среде. Одна из возможных будущих траекторий музея в контексте развития туризма и интенсификации деятельности культурных учреждений Каргополя, по мнению руководства музея, — участие в культурных проектах в качестве консультационного органа. Время и пространство м узеефицированного города. Границы музеефикации Как уже подчеркивалось ранее, музеефикация малого города ведет к трансформации повседневности. Туризм и конструирование культурного наследия не только изменяют структуру занятости, ведут к инфраструктурным сдвигам, преобразуют облик города, но и устанавливают специфический темпоральный порядок. Очевидным образом особенности социального времени связаны с сезонностью туристического потока. Кроме того, кейс Каргополя показывает, что и музеи, и весь город склонны обращаться к событийному режиму деятельности. Музей проводит специальные мероприятия, которые проще планировать и 21 21
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ таргетировать. Для города же события являются инструментом выравнивания туристического потока в течение года: мероприятия распределены по календарю так, чтобы люди приезжали и зимой, и весной, и летом, а отсутствие повода посетить Каргополь осенью сейчас является сигналом необходимости «изобрести традицию». Если в Мышкине социальное время задано судоходным сезоном в годовом масштабе и прибытием теплохода в масштабе летнего дня, для Каргополя отметками социального времени служат фестивали и крупные праздники. Сюжет темпоральности возникает не только в связи с туризмом, но и при рассмотрении того, что становится предметом музеефикации в малых городах. Предметом этого процесса являются неоднородные, разноплановые сущности. Это, в том числе, затрудняет создание единого музейного пространства и консистентного локального нарратива. Можно условно выделить четыре типа музеефицируемых сущностей: история, архитектура, народное творчество/ремесла, сказка/миф. Они по-разному соотносятся с временными координатами и с реальным/воображаемым; по-разному связаны с такими измерениями, как аутентичность, материальность и партисипаторность. Архитектурные объекты историчны, но при этом материальны, в то время как у чисто исторических нарративов может не быть материальной привязки в настоящем. Народное искусство и ремесла предполагают, что мы можем увидеть не только старинные вещи или артефакты, выполненные в традиционном стиле и традиционном способом, но и пронаблюдать сам процесс изготовления таких вещей, а в некоторых случаях — принять непосредственное участие в их изготовлении. Город, несомненно, преображается в процессе музеефикации. Это отражается, например, на зонировании (в Мышкине осуществлялось расселение из центра и таким образом были сохранены исторические здания). Внимание к наследию или задаче развития туризма требуют создания не только общего нарратива, но и общего историзированного ландшафта. По тем или иным причинам это не всегда возможно. Несмотря на существова22 22
ние исторического центра, где, как правило, сосредоточены церкви, памятники, купеческие дома, туристические объекты обычно выстраиваются в единое пространство прежде всего посредством специальных маршрутов и карт. Путем связывания представляющих интерес точек создается воображаемый музеефицированный город, а город реальный, с его многослойной историчностью и разнообразной материальностью, сопротивляется попыткам сделать нечто пространственно и исторически единое. Соответственно, такие радикальные проекты под силу только действительно влиятельным агентам. В Каргополе задачей разработки единого пространства и нарратива занимается музей: в будущем это планируется и в стенах музея, и в масштабе всего города. Во-первых, существует проект постоянной исторической экспозиции, которая охватывала бы период от древности до современности. Она «необходима» Каргополю, востребована приезжими, желающими получить полную картину места, известного благодаря своему прошлому. Во-вторых, давно обсуждается идея присвоения статуса заповедника городскому центру для того, чтобы обеспечить сохранность городской среды, особой атмосферы провинциального исторического города. Здесь возникает проблема границ музеефикации. Что задает пределы этого процесса? Есть ли объекты или пространства, которые невозможно музеефицировать? На сегодняшней день существенным препятствием являются практики повседневной жизни. Так, объекты гражданской архитектуры, имеющие статус памятников культуры, перестраивать, восстанавливать или ремонтировать можно исключительно по тому же образцу, по которому они были созданы. Несмотря на это, нередко можно увидеть отделку сайдингом или современные стеклопакеты даже на домах, обозначенных специальной табличкой. Люди, в чьих силах сделать весь центр города памятником или музеем под открытым небом, останавливаются перед интересами обычных жителей, которые, хотя и отчасти придерживаются традиционных привычек (около половины домов в Каргополе отапливаются при помощи печи), не могут соблюдать все услови-
Название раздела Автор Название статьи
Лабиринт
#1/2014 #5/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
ях, нужные для обеспечения «старинности». Другая граница музеефикации, характерная именно для малых городов, ориентированных на развитие туризма — сложное прошлое. Такие темы, как репрессии, не становятся объектом показа, не вписываются в конвенциональные экскурсионные нарративы. В то время как в некоторых странах существует так называемый «темный» туризм — практики посещения мест, связанных с трагическими событиями, в России спроса на эти объекты нет, и символическая работа с ними не ведется. Несмотря на то, что на территории Каргополя в годы репрессий существовал трудовой лагерь, восстановление его истории в городе происходит по инициативе одного активиста и преимущественно ее усилиями. В музее проводилась временная выставка, посвященная Каргопольлагу, однако память о репрессиях не включена в музейное пространство на постоянной основе. Также недавно был установлен памятник жертвам репрессий, что служит свидетельством коммеморации, но едва ли может быть примером музеефикации: надпись на плите лаконична, не содержит информации о лагере и связанных с ним событиях. Заключение В статье были рассмотрены два примера малых городов, обратившихся к туризму. Мышкин и Каргополь обладают различными ресурсами для музеефикации и привлечения туристов. В первом создано множество «музееподобных учреждений», музейность стала частью бренда города наряду с полумифическим-полусказочным нарративом про мышь. Аутентичность признается ценным ресурсом, но не первична в стратегиях музеефикации. Что касается Каргополя, планы привлечения туристов в город связаны с местным культурным наследием: здесь есть «избыток» аутентичности, существует сразу целый ряд символов, достойных стать элементом бренда. Вследствие этого, консистентного образа, который бы отличал Каргополье пока создать не удалось. В статье было показано, как ориентация на туристов ведет к преобразованию городского проНазвание раздела Автор Название статьи
странства и установлению особого темпорального порядка. Жители музеефицированного города вовлекаются в конструирование его как объекта показа не в качестве активных субъектов, но в качестве объектов дисциплинирования. Проект туристизации предполагает, что горожане будут поддерживать общий передний план за счет гостеприимства, эстетизации пространства, чистоты и сохранения «историчности». Также на конкретных примерах было показано, какую роль музеи могут играть для местного сообщества, становясь площадкой для общественной активности, способом конструирования коллективной памяти и локальной идентичности, консультационным органом в контексте принятия решений на уровне города. Литература 1. Алексеева С. В. Краеведческие музеи как форма культуры российской провинции // Триумф музея? / Под ред. А.А. Никонова. — СПб.: Изд. «Осипов», 2005.— С. 380 – 403. 2. Дубин Б. Архив и высказывание. К социологии музея в современной России // Вестник общественного мнения. 2011. № 3 (109). — С. 106 – 109. 3. Самутина Н. В., Запорожец О. Н. Свой среди других: антропология нормы в пространстве царицынского парка // Царицыно. Аттракцион с историей / Под ред. Н. Самутиной и Б. Степанова. — М.: Новое литературное обозрение, 2014. — С. 143 – 187. 4. Тимофеев М. Ю. Города и регионы России как (пост)индустриальные бренды // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2013. № 5. — C. 29 – 41. 5. Graburn N. A Quest for Identity // Museums and Their Communities / Ed. by S. Watson. — Routledge, 2007. — P. 127 – 132. 6. Macdonald S. Memorylands. Heritage and Identity in Europe Today. — Oxford, New York: Routledge, 2013. — 193 p. 7. Prentice R. Experiential Cultural Tourism: Museums and the Marketing of the New Romanticism of Evoked Authenticity // Museum Management and Curatorship. 2001. Vol. 19. № 1. — P. 5 – 26. 8. Prior N. Postmodern Restructurings // A Companion to Museum Studies / Ed. by S. Macdonald. Blackwell 23 23
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ companions in Cultural Studies, 12. — Blackwell, 2006. — P. 509 – 524. 9. Urry J. The Tourist Gaze: Leisure and Travel in Contemporary Societies. — L.; Newbury Park: Sage, 2002. — 183 p. 10. Zukin S. The Cultures of Cities. — Oxford: Blackwell, 2000. — 311 p.
24 24
Название раздела Автор Название статьи
#5/2014 #1/2014
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
М.Ю. Тимофеев Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, главный редактор журнала «Лабиринт»; E-mail: editor@journal-labirint.com
МУЗЕЕФИКАЦИЯ СССР В данной статье проанализированы способы позиционирования реализованных проектов по музеефикации советского культурного наследия и предлагаются для обсуждения потенциально возможные способы музеефикации советского в российской провинции. Даётся сравнительный анализ музейных практик в странах Восточной Европы и России. Указываются локальные ресурсы, которые могут быть задействованы в настоящее время для актуализации советского дискурса и привлечения к ним внимания. Дан критический анализ подходов, объясняющих популярность «советских» музейных проектов проявлением ностальгии. Указаны возможности и способы расширения аудитории за счёт привлечения молодёжи. Уделяется внимание роли «аналоговых» и «цифровых» методов в формировании музейных экспозиций. Продемонстрированы варианты системной стратегии музеефикации советского наследия на локальном, региональном и общероссийском уровнях. Ключевые слова: музеефикация, семиозис, «аналоговые» и «цифровые» музейные практики, советскость, провинция, СССР
M. Timofeev Mikhail Timofeev (Ivanovo, Russia) – Doctor of Philosophical Sciences, Professor at Ivanovo State University, Department of Philosophy; Chief Editor of the Journal of Social Sciences “Labyrinth”; E-mail: editor@journal-labirint.com
MuSEUMIFICATION OF THE USSR The author analyzes the ways of presenting of the carried out projects aimed at museumification of the Soviet cultural heritage. The study offers the possible approaches to museumification of “the Soviet” in Russian provinces. Besides, the author conducts a comparative analysis of museum practices in Eastern Europe and Russia. The author points out the local resources which can be used nowadays in order to actualize the Soviet discourse and attract attention to them. The study analyzes the approaches ascribing the popularity of “Soviet” museum projects to nostalgia. The author enumerates the opportunities and ways which can be used to attract the youth. Attention is also paid to the role of the “analog” and the “digital” methods in the creation of museum exhibitions. The variants of a system strategy of museumification of the Soviet heritage at the local, regional, and federal levels are presented in the article. Key words: museumification, semiosis, “analog” and “digital” museum practice, sovietness, the provinces, the USSR Название раздела Автор Название статьи
25 25
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ Вывеску «Музей СССР» можно обнаружить на большом деревянном доме с мезонином в центре Новосибирска, так называется ещё один частный музей в Москве, готовится к открытию подобный музей в Петропавловске-Камчатском, создание крупного кластера с аналогичным наименованием запланировано на 2022 год в Ульяновске. Ко многому обязывающее название применяется к очень разнородным по характеру экспозиций и несопоставимым по масштабам музейным объектам. В настоящей статье я проанализирую способы позиционирования уже реализованных проектов и выскажу полемические предположения о потенциально возможных способах музеефикации советского в российской провинции. Вспомнить всё: мечта, действительность и кошмар Четвертьвековая рефлексия о советском прошлом в современной России не только не приближает консенсус, а всё более и более отчётливо маркирует непримиримые мировоззренческие позиции. Участники очных и заочных дискуссий попрежнему говорят на разных языках. В одной из своих статей С. Ушакин обозначил семантическую проблему постсоветского состояния как форму афазии, указывая, что «нехватка собственных дискурсивных способностей вытесняется тщательной проработкой символических форм, произведенных на предыдущих стадиях индивидуального и коллективного развития» [43]. Сравнивая практики преодоления разного рода политических травм в западной и восточной Европе, он, в частности, отметил, что «“возврат” социалистического лагеря к норме тоже включал в себя определенную версию “пакта о забвении”. Предложив четкую “дорожную карту” (и идеологическую схему) развития, “транзит” одновременно предлагал видеть в попытках удержать или воспроизвести в новой жизни элементы недавнего прошлого болезненную “зависимость” от своего исторического пути и своей биографии (“path dependency”)» [43]. Эволюция коммеморативных практик в бывших странах соцблока существенно отличается 26 26
от российских и несколько опережает в основных чертах всё же обнаруживаемую общую тенденцию. В девяностые посвященные коммунистическому прошлому музейные экспозиции были в основном ориентированы на резидентов и носили чаще всего обличительный антикоммунистический и антисоветский характер (В России Мемориальный музей истории политических репрессий «Пермь-36» был основан в 1994 году). В 2000-х ситуация несколько изменилась — обозначился тренд на коммерциализацию социалистического наследия [2], и наряду с музеями, призванными обличать прошлое, стали появляться частные и муниципальные музеи и экспозиции, авторы которых в худшем случае зло иронизируют над коммунизмом, а чаще тоскуют по исчезающим атрибутам прежней жизни [42, 50, 51]. В музеях такого типа актуализируется повседневная культура исчезнувших политических режимов. Так основой концепции созданного в 2001 году пражского Музея коммунизма стала предложенная живущим с 1968 года в Лондоне чешским кинодокументалистом Я. Капланом триада «Коммунизм — мечта, действительность и кошмар». Как указывается в рекламном проспекте, экспозиция акцентирует внимание «на утопическом идеале коммунизма, действительности жизни при полупустых прилавках продовольственных магазинов и кошмаре государственного контроля тайной полицией» [47]. Находящийся в Берлине музей ГДР посвящен в большей степени именно материальной культуре Германской Демократической Республики, хотя неотъемлемой частью экспозиции является и раздел, посвященный деятельности «Штази» и Берлинской стене. Часто отмечаемая массовая симпатия к прошлому в восточной части ФРГ заметно отличает её от других стран восточного блока, где всё же проблема ностальгии достаточно амбивалентна [46, с. 217 – 227]. Весьма примечательно, что появившиеся за последние десять лет в России музеи, так или иначе эксплуатирующие советский пласт материальной культуры, частные. Тридцать лет назад в СССР музеефикацию определяли как «направление культурной политики и отрасль музейного
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
дела, сущность которого заключается в превращении недвижимых памятников истории и культуры или природных объектов в объекты музейного показа», а целью музеефикации объявлялось их «сохранение и рациональное использование в системе культурной пропаганды» [25, с. 78]. Исходя из личного опыта, я могу утверждать, что подобное видение миссии музея сохраняется у некоторых региональных чиновников, видящих в обращении к советской проблематике стремление к навязыванию советского дискурса. Обращаясь к теме музеефикации идеологически заряженных объектов, С. Левинсон совершенно справедливо отмечает, что «при перемещении памятника в музей он получает иной семиотический статус. В некоторых музеях новый статус становится сугубо эстетическим, в результате чего форма субстанциально существует отдельно от содержания» [48, с. 68]. Семантика аутентичного, реликтового на структурно-субстратном уровне семиотической системы в определенной степени утрачивается. Концептуальное обыгрывание коммунистической символики не означает актуализацию идеологической семантики знаков. Е. Ковач подчеркивает, что «реликты социализма первоначально должны стать мусором в символическом смысле, так чтобы после их музеефикации они могли стать облагороженными как культовые объекты» [49, с. 162]. Прошедшее совершенное время Ностальгия по советскому «золотому веку» — «длинным семидесятым» (1968 – 1982) проявляется в разных сферах постсоветской массовой культуры [16]. В связи с этим я хочу остановиться на акцентировании тезиса о ностальгической природе музеефикации и коммерциализации советскости в выставочной деятельности. А. Мустайоки в статье «Ностальгия по советскому прошлому» отметил, что 1) объект ностальгии должен быть удалён во времени не слишком далеко и не слишком близко; 2) объект ностальгии входит в личное прошлое человека или в коллективную память общества; 3) отрицательные качества объекта ностальгии забыты, положительные выходят на перНазвание раздела Автор Название статьи
вый план и 4) к объекту ностальгии нет возврата [См.: 26, с. 209]. Именно такой подход исследует Р. Абрамов, прямо указывая, что «в контексте нашего анализа под музеефикацией мы понимаем стремление собрать, категоризовать, сохранить и продемонстрировать материальные и культурные артефакты поздней советской эпохи, а также желание выделить и охарактеризовать типичные черты той эпохи, воплощенные в устройстве повседневной жизни “простых советских людей”» [1]. С одной стороны, именно артефакты «длинных семидесятых» являются основой большинства (если не всех) частных музеев. Сувенирная продукция с символами Олимпиады-80, героями советских мультфильмов и прочими визуальными образами, легко узнаваемыми представителями поколений 1970-80-х, явно востребована. Государственные музеи с богатыми фондами, привлекая иногда владельцев частных коллекций, могут позволить себе создание экспозиций с использованием предметов материальной культуры практически всего советского периода. Некоторые вещи 1920-30-х годов (а иногда и более поздние) не могут быть самостоятельно интерпретированы посетителями, даже имеющими достаточно большой опыт жизни в СССР. Соответственно, если поколение сорока- и пятидесятилетних ещё может декодировать определённый смысловой уровень, то семантика и прагматика артефактов, выступающих в качестве знаков и символов в определённой степени герметичного прошлого, удалённого на пятьдесят и более лет, не доступна для представителей более молодого поколения. Утверждение С. Ушакина о том, что принципиальным в ре-популяции готовых форм недавнего прошлого является не ностальгическая тональность, а «формальная привычность этих символов, то есть их способность вызвать и у самого субъекта, и у его аудитории эффект социальной и символической узнаваемости. Иначе говоря, вторая жизнь символики, уже бывшей в употреблении, мотивировалась не столько историко-политическими (“биографическими”) соображениями, сколько структурными и коммуникативными потребностями периода» [43], представляется мне ограниченной. Для моло27 27
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ дёжи советский универсум, пользуясь предложенной Д. Докучаевым формулировкой, предстаёт как «мёртвая память», т.е. подсистема памяти, связанная с коллективным прошлым, о которой индивид не имеет представления [9, с. 64]. Позволю себе в этой связи использование метафоры «аналогового» и «цифрового» кодирования и декодирования знаковой информации для придания онтологического статуса реальности. Описанный Г. М. Маклюэном перелом в коммуникационных технологиях, с появлением интернета вступил в новую фазу [См., напр.: 20, 21]. Виртуальная реальность, будучи продуктом симуляционных технологий, для молодого поколения выступает в качестве наиболее достойного внимания источника информации [См., напр.: 10, 27, 28]. Отсутствие непосредственного советского жизненного опыта неизбежно компенсируется информацией, полученной из разного рода источников, достаточно значимый пласт которой имеет цифровую природу. Музей как симулятор СССР В компьютерной игре «Симулятор СССР» миссия игрока обозначена с помощью следующего императива: «Прокачай коммунизм и построй свое светлое будущее! Почувствуй себя в роли советского чиновника — развивай свою страну, собирай налоги, выполняй пятилетние планы и борись с врагами народа с помощью репрессий!» [32]. Для подростков эта игра, видимо, находится в одном ряду со стратегиями, не имеющими никакого отношения к СССР, хотя вполне возможно, что среди её поклонников преобладают те, кто предпочитает «World of Tanks» или «Red Alert». Степень сближения «цифровой» и «аналоговой» реальности в музейной экспозиции предполагает стирание границ между экспонатами и контекстом их бытования — автомат Калашникова, висящий на стене в начале экспозиции, в конце экскурсии должен дать символическую очередь по виртуальным врагам. «Музеи советских игровых автоматов» в Москве, Петербурге и Казани, где возможность использования экспонатов заложена в самой музейной концепции, не могут считаться собственно 28 28
музеями (даже при очень расширительном толковании этого слова), являясь по существу аттракционами, воспроизводящими советские реалии 1970-80 годов [36]. Для посетителей с советским опытом сконструированная музейная реальность советского становится умножением реальности в версии Дж. У. Данна [30, с. 212], проекцией нынешнего в минувшее, подобно тому, как персонажи второго тома «Дон-Кихота» являются читателями первого тома, о чём идёт речь в новелле Х. Л. Борхеса «Скрытая магия в “Дон Кихоте”» [3, с. 212]. Возможность прожить ещё одну жизнь с помощью глубокого погружения в знакомое прошлое — это вполне достижимый путь формирования музеефицированного пространства. В последние годы в сферу музейных интересов активно включаются городская среда и ландшафты [См.: 12], что делает желание музеефицировать всё советское по максимуму во всей его полноте очень соблазнительным. Если в уже упомянутой новелле Х. Л. Борхеса идёт речь о создании на территории Англии огромной карты Англии [3, с. 213], то слияние «аналоговой» и «цифровой» реальностей позволяет перемещаться от артефактов и нарративов к имитации включённого наблюдения за жизнью в СССР в разных её проявлениях. Места, где жизнь замерла во времена существования СССР, не ограничиваются городом Припять, так что гипотетический аттракцион « Вперёд в прошлое» может быть реализован вполне масштабно, в стиле «Шоу Трумана». Именно шоу способно стимулировать туристическую активность. Проблема не только в оторванности такого рода мест от «большой земли» и в отсутствии приемлемой инфраструктуры. Пока же путешественникам во времени предлагается разорванная в пространстве реальность постсоветского города [29]. Музеефикация СССР как работа со всем «советским» в полном объёме — миссия заведомо невыполнимая. Фрагментация объекта музеефикации предполагает построение системы координат, включающей пространственно-временные оси, а также выбор концепта. Оптимально, если кон-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
цепт будет локализован. Нынешние частные «музеи СССР» — это познавательно-развлекательные площадки с коммерческим уклоном. Их появление обусловлено дефицитом музейных площадок, работающих с советским наследием, с одной стороны, и обилием невостребованных предметов материальной культуры, с другой стороны. Я полагаю, что перспективной стратегией музеефикации советского могли бы стать межмузейные проекты с хорошо продуманной специализацией. Даже заявленный федеральный проект ульяновского Музея СССР при полной реализации его концепции не сможет заменить непосредственное знакомство с уникальными сохранившимися советскими локусами. Именно эта идея лежит в основе адресованного китайским туристам проекта «Красный маршрут», предполагающего объединить Ульяновск с Казанью, Москвой и Петербургом-Петроградом-Ленинградом, для демонстрации мест жизни и деятельности Ленина [13, 44]. Советские аналоги «Золотого кольца» России в туриндустрии уже буквально напрашиваются [См.: 37]. Это уже не ностальгический туризм, как сейчас называется посещение мест, где прошли детские и юные годы жизни [См.: 22]. Приходит время экзотического туризма, адресованного пытливым иностранцам, а также предполагающего привлечение к знакомству с большим пластом истории ХХ века российской молодёжи. В этой связи особенности «объектов туристического взгляда» [53, с. 11] необходимо подчёркивать, апеллируя к их аутентичности [52]. Как паломники пытаются посетить место, где «на самом деле» произошло какое-то событие, так и туристы прикасаются к «подлинной истории» в местах, имеющих историческое и культурное значение [50, с. 593]. Советское пространство: от МКАД до самых до окраин Еще в начале 1990-х культуролог Борис Гройс иронично заметил, что «с самого начала Мавзолей Ленина является нам в виде комбинации пирамиды и Британского музея. Мумия Ленина почитаема и бережно хранится в пирамиде под названиНазвание раздела Автор Название статьи
ем “Мавзолей”. Одновременно музей “Мавзолей” экспонирует тело Ленина. Речь, безусловно, идет об одной из наиболее удачных экспозиций современной музейной истории в целом» [7, с. 353]. В настоящее время не только музеи выступают в качестве проводников из сферы мемориальных практик в сферу коммерциализации культурного наследия. Заметную нишу в России и в других странах заняли предприятия общепита [См.: 40, 41]. Они поддерживают интерес к прошлому местных сообществ, но в большей степени привлекают туристов. Вероятно, музей без тематического кафе скоро будет просто немыслим. Идея размещения частей тела Ленина в значимых советских локусах не осенила в своё время его сподвижников, что, очевидно, не существенно повлияло бы на советские туристические потоки. Путешествие по ленинским местам — это не только посещение Лондона, Цюриха, Капри или Тампере. В этот маршрут входили Ульяновск, Казань, Шушенское, Сестрорецк (Разлив) и, наконец, Горки. Конечно, это ещё Петербург и Москва, но я акцентирую внимание на музеефикации провинции, и в ней, помимо ленинских мест, можно без особого труда обнаружить места насыщенные советскими смыслами, о чём я скажу чуть ниже. Локализация наиболее заметных событий советской истории указывает на географию потенциальных мест реализации крупных проектов по эксплуатации советскости. В некоторых местах продолжают работать музеи, созданные в советское время1. Достаточно часто музейные работники в течение двух постсоветских десятилетий были вынуждены создавать «непрофильные» экспозиции для при1 Это Ленинский мемориал и Музей-заповедник «Родина В. И. Ленина» в Ульяновске, историко-этнографический музейзаповедник «Шушенское», историко-культурный музейный комплекс в Разливе, историко-мемориальный музей «Смольный», государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Музей С. М. Кирова в Петербурге, Доммузей первого Совета в Иванове, филиал Пермского областного краеведческого музея — Музей-Диорама «Декабрьское вооруженное восстание 1905 г. в Мотовилихе», Музей-заповедник «Сталинградская битва», Мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда, Музей «Курская дуга», историко-художественный музей-диорама «Курская битва. Белгородское направление» и ряд других.
29 29
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ влечения посетителей. Некоторые предполагают провести ребрендинг [45]. Ренессанс советскости в последние 10-15 лет несколько скорректировал музейные практики. Своеобразным катализатором возвращения к советской теме выступили самодеятельные музеи. Согласно информации, опубликованной в тематическом номере журнала «Музей», первым опытом создания негосударственного музея был Музей быта советских ученых при ТСЖ «Курчатовское» в Москве (2005), затем уже за пределами столицы были организованы упомянутый в начале статьи музей в Новосибирске (2009) [11], Музей советской эпохи в Воронеже (2009) и Музей социалистического быта в Казани (2011). Кроме того, в этот ряд можно включить Музей-резиденцию «Арткоммуналка» в подмосковной Коломне (2011), Музей cоветского наива в Перми (2012), Музей советского автопрома (2015) в Иванове и Ммзей СССР на касчатке [24]. Особое место в музейной рефлексии о советском занимают постоянные музейные экспозиции и разнообразные выставки, прошедшие на столичных и провинциальных площадках2. В различных художественных музеях и картинных галереях не единожды проходили выставки, посвящённые советскому искусству3. 2 Среди них «Коммунальная квартира» и «Краснокамск — город первых пятилеток» в краеведческом музее этого города, «Комсомольск начинался с палаток» в музее города Комсомольск-на-Амуре, «Советская эпоха» в рыбинском Доме культуры посёлка ГЭС, «По волнам нашей памяти» (2006) в московском Историческом музее, «Советский дизайн 1950-1980-х» в ЦВЗ «Манеж» (2012 – 2013), «Комсомолка, спортсменка и просто красавица» (2013) в филиале Ульяновского музея-заповедника «Родина В. И. Ленина» «Симбирские типографии», «За детство счастливое наше…» (2009) в Музее С. М. Кирова в Петербурге, «Символы детского счастья» (2013) в Историко-культурном музейном комплексе в Разливе, «Советское детство» (2014 – 2015) в Музее Москвы, «Молотов. Был такой город» (2013 – 2014) в Пермском краеведческом музее, а также «Ударком» (2009), «100% Иваново. Агитационный текстиль 1920-30-х гг.» (2010), «Советский Палех» (2014) и «Время, вперед!» (2015) в филиалах Музея промышленности и искусства им. Д. Г. Бурылина — Музее ивановского ситца, Музее первого Совета и в Домемузее семьи Бубновых. 3 Ивановский художественный музей в разное время пред-
30 30
В конце 2013 года на научной конференции «Архитектурное наследие соцгородов — бремя прошлого или ресурс развития?» в городе Краснокамске Пермского края обсуждался выход «советских проектов» репрезентации территории на уровень региона. Города Березники, Красновишерск, Краснокамск, Соликамск — острова архипелага ГУЛаг, население которых до сих пор имеет проблемы социокультурной идентификации, пытаются занять с помощью стейкхолдеров свою специфическую нишу в насыщенном смыслами пространстве Пермского края. Как результат продуманной культурной и музейной политики, отказ от общесоветского в пользу особенности локального советского текста дал замечательный результат в виде экспозиции «Краснокамск — город первых пятилеток» [См.: 34]. Работа с локальной историей выполняет ряд социально значимых функций, что предполагает возможность для её широкого распространения [См.: 15]. Советское время: все оттенки красного Спектр значений понятия «советское время» распространяется от буквального следования хронологии до сугубо личных коннотаций. В настоящей статье нет необходимости подробно анализировать основания для периодизации истории СССР. Важно понять, что специфика советской хронологии имеет при условии творческого профессионального подхода кураторов огромный поставил несколько выставочных проектов: «Героини» (2000), «Девушка моей мечты» (2002), «Коммуна» (2008). В Музее пейзажа Плёсского музея-заповедника был реализован межмузейный выставочный проект «Красное. Ностальгия по светлому будущему» (2010), частично перекликающийся с выставкой «Красный цвет в русском искусстве» (1997) в Русском музее. Выставка «Октябрь всегда был красным. Советское наивное искусство» (2012 – 2013) прошла в художественной галерее «Музей cоветского наива» в Перми. В рамках первой Уральской индустриальной биеннале была организована выставка «Ударники мобильных образов» (2010). Третьяковская галерея на Крымском Валу экспонировала выставки «Радость труда и счастье жизни» (2012) и «Мир семьи и детства. Образы ушедшей эпохи» (2013), которые являлись двумя частями цикла «Идеалы ушедшей эпохи».
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
тенциал для осмысления истории гражданской войны, НЭПа, первых пятилеток, индустриализации и коллективизации, сталинских репрессий, Великой Отечественной войны, «Оттепели», «длинных семидесятых» и иных больших историй в контексте востребованной публикой и уже достаточно подробно рассмотренной в литературе [См.: 17 – 19] истории повседневности через призму индивидуальных историй. Издания, подобные альбому «Советский стиль» [См., напр.: 33] достаточно квалифицированно помогают ориентироваться в трансформации советского в потенциально привлекательных для экспозиционной деятельности сегментах материальной и духовной советской истории (мода, бельё, украшения, парфюмерия, еда, упаковка, деньги, праздники, игрушки, мебель, фарфор, дача). А временные экспозиции одного из самых успешных «советских проектов» — казанского Музея социалистического быта — демонстрируют, что это способ привлечь в стены музея не только туристов, но и местных жителей [См.: 23, 38]. Степень неизбежности конфликта идентификационных политик может быть связана как спецификой городской истории, вмещающей в себя советский и досоветский тексты [См., напр.: 5, 6], так и с неприятием советскости властями городов, основанных в советское время.
ях всё более жёсткой конкуренции» [14, с. 132]. Я считаю, что в актуализации дискурса советскости как ресурса для территориального развития в Российской Федерации можно выделить три уровня: локальный, региональный и всероссийский. На локальном уровне в основе привлечения внимания к месту может выступать как субстрат — вещественное наполнение городского или какого либо иного пространства. Однако более предпочтительным был бы выбор или создание концепта — идеи, формирующей системный подход к репрезентации советского наследия. Концептом может выступать уникальность города в советской истории (Петроград/Ленинград — «колыбель трёх революций», Ульяновск — родина В. И. Ульянова-Ленина, Краснокамск и Магнитогорск — города первой пятилетки, Иваново — родина первого Совета, или Комсомольск-на-Амуре — «столица утопии», как написал о нём известный эссеист Пётр Вайль [См.: 4, с. 177]. Всероссийский масштаб подразумевает интеграцию локальных и региональных ресурсов в масштабный проект, аналогичный советскому туристскому маршруту «Золотое кольцо», что предполагается осуществить, начиная с 2015 года, в рамках проекта «Красный маршрут» [31]. И, если создание подобного проекта не может быть осуществлено без координации из федерального центра, то выход «советских проектов» репрезенСамый советский город тации территории на уровень региона вполне по силам местным администрациям в рамках вну«Наименее советским городом России» на- тренней культурной политики. Роль музея в реазвал Ленинград Сергей Довлатов [8, с. 94]. Конечно, лизации подобного рода проектов вполне может с писателем можно поспорить [35], но, если можно стать ключевой. маркировать город по степени советскости, то какой же город можно назвать наиболее советским? Литература: В отличие от Гомера место рождения Владимира Ульянова (Ленина) не вызывает споров. Идея 1. Абрамов Р. Н. Музеефикация советского. же создания Музея СССР в Ульяновске наталкива- Историческая травма или ностальгия? // Человек. 2013. ет на мысль о причинах подобного рода избранно- № 5. — С. 99 – 111. URL: http://gefter.ru/archive/11132 сти и о том, почему нет Музея Австро-Венгерской 2. Абрамов Р. Н. Музеефикация советского: между барахолкой и винтажным салоном // Музей. 2013. № империи во Флоренции или Музея Османской 6. — С. 8 – 11. империи в Сёгюте — городах, где родились их 3. Борхес Х. Л. Скрытая магия в «Дон Кихоте» // основатели. Как отмечал С. Л. Кропотов, «терри- Проза разных лет. М.: Радуга, 1984. С. 211 – 213. тории пытаются позиционировать себя в услови- 4. Вайль П. Карта родины. — М.: Издательство Название раздела Автор Название статьи
31 31
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ КоЛибри, 2007. — 448 с. 5. Гогин С. В. Музей СССР в Ульяновске: опыт мифологического проектирования // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. 2013. № 4 (90). — С. 263 – 276. 6. Гогин С. В. Российский город в поисках идентичности: случай Ульяновска // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. 2010. № 4 (72). URL: http://www. nlobooks.ru/sites/default/files/old/nlobooks.ru/rus/nzonline/619/1929/1945/index.html 7. Гройс Б. Ленин и Линкольн — образы современной смерти // Гройс Б. Утопия и обмен. — М.: Знак, 1993. — С. 353 – 356. 8. Довлатов С. Ремесло // Собр. соч. в 3 т. — М.: Лимбус пресс, 1995. Т. 2. — С. 5 – 154. 9. Докучаев Д. С. Музеефикация региона, или Какие истории нужны локальным сообществам // Вестник Пермского научного центра УРО РАН. 2014. № 5. — С. 62 – 66. 10. Иванов Д. В. Виртуализация общества. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. — 96 с. 11. Иванова А. Музей СССР // 60 параллель. 2010. № 1. — С. 116 – 121. 12. Каулен М. Е. Музеефикация историко-культурного наследия России. — М.: Этерна, 2012. — 432 с. 13. Кишковски С. «Красный маршрут» по ленинским местам: мемориалы вождя ждут ударное количество китайцев. URL: http://www.theartnewspaper.ru/ posts/283/ 14. Кропотов С. Л. Локальный текст как интеллектуальная технология символической реструктуризации старопромышленной территории // Город Пермь. Смысловые структуры и культурные практики / отв. ред. В. В. Абашев; Мин-во культуры и массовых коммуникаций Пермского края; Перм. гос. ун-т; Лаб. политики культурного наследия Перм. гос. ун-та. — Пермь, 2009. — С. 131 – 172. 15. Кропотов С. Л. Репрезентация уральской идентичности: городской музей на стыке культурных пространств и исторических времен // Гуманитарные исследования на Урале и социальная практика: Всерос. науч. конф., Екатеринбург, 25-26 окт. 2010 г. / Рос. акад. наук, Урал. отд-ние, Ин-т истории и археологии, Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького; [редкол.: Е. Т. Артемов (отв. ред.) и др.]. — Екатеринбург: Изд-во АМБ, 2010. — С. 277 – 288. 16. Кустарёв А. Золотые 1970-е — ностальгия и реабилитация // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. 2007. № 2. — С. 6 – 12. 32 32
17. Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920–1930 годы. — СПб.: Журнал «Нева» — ИД «Летний Сад», 1999. — 320 с. 18. Лебина Н. Б. Повседневность эпохи космоса и кукурузы. Деструкция большого стиля. Ленинград, 1950-1960 гг. — СПб.: Крига, 2015. — 484 с. 19. Лебина Н. Б., Чистиков А. Н. Обыватель и реформы: картины повседневной жизни горожан в годы НЭПа и хрущевского десятилетия. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. — 342 с.: ил. 20. Луман Н. Медиа коммуникации. — М: Логос, 2005. — 280 с. 21. Луман Н. Реальность массмедиа. — М.: Праксис, 2005. — 256 с. 22. Лысикова О. В. Путешествие в СССР: ностальгия по советскому в культурных практиках туризма // Власть времени: социальные границы памяти / Под ред. В. Н. Ярской, Е. Р. Ярской-Смирновой. — М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2011. — С. 142 – 156. 23. Музей Социалистического Быта. URL: http:// muzeisb.ru/ 24. Музей СССР на Камчатке. URL: http://музейссср. com/ 25. Музейные термины // Терминологические проблемы музееведения: Сб. науч. тр. Центрального музея революции СССР / Пищулин Ю. П. и др. — М.: [б. и.], 1986. — С. 36 – 135. 26. Мустайоки А. Ностальгия по советскому прошлому // Советское прошлое и культура настоящего: монография: в 2-х т. Т. 2 / ред.: Н. А. Купина, О. А. Михайлова. — Екатеринбург, 2009. — С. 209 – 219. 27. Носов Н. А. Виртуальная реальность // Вопросы философии. 1999. №10. — С.152 – 164. 28. Носов Н. А. Реальные нереальности // Человек. 1993. № 1. — С. 33 – 42. 29. Ностальгия по СССР: Маршрут в советское прошлое. URL: http://www.molparlam.ru/media/articles/ back-in-ussr/ 30. Руднев В. П. Словарь культуры ХХ века. — М.: Аграф, 1997. — 384 с. 31. Сергей Морозов расскажет на выставке «Интурмаркет» о «Красном маршруте». URL: http:// media73.ru/2015/62876-sergej-morozov-rasskazhet-navystavke-inturmarket-o-krasnom-marshrute 32. Симулятор СССР. URL: http://droidoff.com/games/ simulyator-sssr-ussr-simulator 33. Советский стиль: Время и вещи / Ред. группа: В. Зусева, Т. Евсеева, Н. Иванова. — М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2011.
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
34. Тимофеев М. Ю. «Самый советский город»: архитектурный капитал до востребования // Краснокамск: интеграция в будущее. Материалы конференции «Архитектурное наследие соцгородов – бремя прошлого или ресурс развития?». 27-28 ноября 2013. Краснокамск. — Пермь: Литер-А, 2014. — С. 68 – 74. 35. Тимофеев М. Ю. «Советский город»: инструкция по эксплуатации // VIII Сытинские чтения. Материалы Международной научно-практической конференции «Региональная идентичность в историческом и культурном пространстве России». Ульяновск, 25-26 сентября 2014 года. Ульяновск, 2014. (в печати). 36. Тимофеев М. Ю. Коммунизм как аттракцион: семантические игры с прошлым // Известия высших учебных заведений. Серия «Гуманитарные науки». 2012. Т. 3. Вып. 2. С. 99 – 104. 37. Тимофеев М. Ю. Красное кольцо: символический капитал «красной губернии» // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2012. № 5. С. 94 – 100. 38. Тимофеев М. Ю. Музеефикация советского периода (случай музея социалистического быта в Казани) // Бурылинский альманах. 2014. № 1. — С. 48 – 52. 39. Тимофеев М. Ю. Музей первого Совета как фактор репрезентации города Иваново // Материалы научнопрактической конференции «Музей. История. Наука». Иваново, 18 декабря 2014 года. — Иваново, 2015. (в печати) 40. Тимофеев М. Ю. Псевдосоветский общепит как империя знаков: системно-семиотический анализ. Часть 1. Артефакты // Лабиринт. Журнал социальногуманитарных исследований. 2012. № 4. С. 39 — 51. 41. Тимофеев М. Ю. Псевдосоветский общепит как империя знаков: системно-семиотический анализ. Часть 2. Нарративы // Лабиринт. Журнал социальногуманитарных исследований. 2012. № 5. С. 60 — 77. 42. Тимофеев М. Ю. Феномен «поп-коммунизма» в странах Восточной Европы как туристический продукт // Культ-товары-XXI: ревизия ценностей (масcкультура и её потребители): Коллективная монография / под общ. ред. И. Л. Савкиной, М. А. Черняк, Л. А. Назаровой. — Екатеринбург: Издательский дом «Ажур», 2012. — С. 204 – 214. 43. Ушакин С. Бывшее в употреблении: Постсоветское состояние как форма афазии // Новое литературное обозрение. 2009. № 100. — С. 760 – 792. 44. Чернышева В. Ильич даст заработать. В Ульяновске обсудили перспективы «красного туризма». URL:
Название раздела Автор Название статьи
http://www.rg.ru/2013/11/26/reg-pfo/turizm.html 45. Яблоков А. «Горки Ленинские» накануне ребрендинга // Ведомости. Пятница. 26.04.2013 URL: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/news/11590261/gorki_ leninskie_nakanune_rebrendinga?full#cut 46. Górska K. Nostalgia za PRL-em i ostalgia // Popkomunizm: doświadczenie komunizmu a kultura popularna / Pod red. M. Bogusławska i Z. Grębecka. Kraków: LIBRON, 2010. S. 217-227. 47. Krosnar K. A Tribute to Barren Shops. URL: http:// www.muzeumkomunismu.cz/articles/newsweek.htm (дата обращения 27.10.2011). 48. Levinson S. Written in stone: Public monuments in changing societies. Durham: Duke University Press, 1998. 144 p. Kovacs E. The Cynical and the Ironical – Remembering Communism in Hungary // Regio – Minorities, Politics, Society. 2003. № 1. P. 155 – 169. 49. MacCannell D. Staged Authenticity: Arrangements of Social Space in Tourist Settings // American Journal of Sociology. 1973. № 79 (3). — P. 589 − 603. 50. Peperkamp E., Rajtar M., Becci I., Huber B. Eastern Germany 20 Years After: Past, Present, and Future // Eurostudia. Transatlantic Journal for European Studies. 2009. Vol. 5. № 2. URL: http://www.cceae.umontreal.ca/ IMG/pdf/Peperkamp_et_al.-Eastern_Germany_20_years_ after.pdf 51. Rethmann P. Post-communist Ironies in an East German hotel // Anthropology Today. 2009. № 25. P. 21 – 23. 52. Salazar N. B. To be or not to be a tourist: The role of concept-metaphors in tourism studies // Tourism Recreation Research. 2014. № 39 (2). — Р. 259 – 265. 53. Urry J. The Tourist Gaze: Leisure and Travel in Contemporary Societies. — L.; Newbury Park: Sage, 2002. — 183 p.
33 33
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ М. П. Кузыбаева Кузыбаева Мария Павловна (Москва, Россия) — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Лаборатория музееведения Федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный научно-исследовательский институт общественного здоровья» РАМН; E-mail: kuzibaeva@inbox.ru
ИЗ ИСТОРИИ ВЫСТАВОЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА Медицинские экспозиции и разделы в составе научно-промышленных выставок в России предшествовали возникновению отраслевых музеев в стране. Впервые на основании изучения опубликованных источников автор воссоздала картину развития медицинских выставок второй половины XIX века, проанализировала организацию, цели и задачи, развитие приемов и способов актуализации медицинских материалов, популяризацию медицины и научных открытий. Отмечена роль медицинской профессуры как инициатора в проведении различных выставок. Убедительно показана важность данного этапа выставочного движения для создания предпосылок к развитию коллекционирования и сохранению медицинских раритетов в собраниях государственных историкомедицинских музеев, музеефикации в регионах. Ключевые слова: научно-промышленная выставка, экспозиция, медико-санитарное дело, приемы экспонирования медицинских коллекций, музейные предметы, врачебная деятельность, муляжи, макеты, диаграммы, фотография, музеефикация природных объектов.
M. Kuzybaeva
Maria P. Kuzybaeva (Moscow, Russia) –PhD in Historical Sciences, Senior Researcher at the National Research Institute of Public Health, Laboratory of Museology; E-mail: kuzibaeva@inbox.ru
From the history of exhibition activity in Russian province of the late XIXth century General scientific and industrial exhibitions in Russia included sections on medicine and public health. They preceded creation of branch museums. The author for the first time reconstructs the development of medical expositions in the late XIXth century on the base of the published catalogues and sources; analyzes the organization of exhibitions, methods of materials presenting, and popularization of medical collection and scientific discoveries. The initiative to organize such exhibitions often came from medical professors. Generally, the medical exhibitions movement played an important role in the development of preventive medical care and the foundation of many collections of medical devices and materials in historical and medical museums. Keywords: a scientifically-industrial exhibition, an exposition, medico sanitary business, methods of medical collections exhibiting , museum items, medical work, replicas, models, diagrams, photo, museumification of natural objects. 34 34
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
Важную роль в жизни русского общества c 1860-х гг. начинают играть разнообразные выставки, как международные, так всероссийские и региональные. Инициаторами проведения российских выставок часто выступали научные общества при университетах, представители различных сословных групп (промышленники, купечество, ученые), видные деятели земств. Региональные выставки в рассматриваемый период, как правило, подводили итог научного, промышленного и культурного развития края. Они одновременно открывали возможность большему прогрессу в научно-технической, художественной, медицинской деятельности в каждом конкретном регионе, где организовывались и проводились. Музеолог А. А. Сундиева отмечает, что в это время в стране шел процесс развития национальных культурных форм, в который включается такой институт социальной памяти как музей [9]. Широкомасштабная выставочная деятельность в России способствовала углубленному изучению страны, ее прошлого и настоящего, быта и культуры, экономики и природных условий. Эта тенденция ярко проявилась на торгово-промышленных выставках местного уровня, таких, например, как Уральская научно-промышленная в Екатеринбурге в 1887 году, Казанская научно-промышленная выставка в 1890 году и в Нижнем Новгороде в 1896 году. Одним из главных итогов работы выставок регионального масштаба явилось создание общедоступных публичных местных музеев. Основное место в их собраниях занимали естественноисторические, археологические и этнографические коллекции. Они часто имели важное научное значение, а зачастую являлись просто уникальными собраниями. Медицинский музей как общественный институт по сохранению и документированию истории медицины формируется в России во второй половине XIX века. Особенностью этого периода является создание музеев по отраслевому принципу, т.е. хирургических, гигиенических, неврологических и т.д. Главными причинами столь узкого и специализированного представления медицины в музейном собрании стали по нашему мнению дальнейшая её дифференциация и «взлёт», интенсивное развитие отдельных Название раздела Автор Название статьи
отраслей и направлений медицины, а также активная общественная позиция медицинской профессуры страны, которая видела в выставке и музее реальную возможность просвещения населения и распространения медицинских знаний. История медицинских музеев пореформенной России (вторая пол. XIX– нач. XX века) насчитывает немало фактов создания отраслевых медицинских музеев. Вопрос о роли и значении научных сообществ в деле создания музеев различного профиля в России всегда являлся актуальным для музеологов и историков медицинской науки. Известные советские музееведы — Д. А. Равикович и А. М. Разгон — выявили ряд особенностей этого процесса. Первая из них в статье, посвященной истории музеев местного края отмечала, что значение деятельности научных обществ в культурной жизни в целом выражалось в том, что «они, организуя библиотеки и музеи, создавали научную базу для работ по изучению края и по мере возможности оказывали материальную поддержку местным ученым» [11]. В свою очередь музеи способствовали работе обществ. Д. А. Равикович обращала внимание на то, что «собрания музеев использовались как научные пособия для исследователей и как источники для научно-исследовательских работ» [11, с. 158]. По мнению А. М. Разгона, роль научных обществ в России в создании музеев была очень значительна. Он полагал, что им всецело обязаны своим возникновением, например, археологические музеи и археологические отделы в музеях страны [12]. Аналогичные тенденции этого процесса мы можем проследить в работе научных медицинских обществ, которые стали инициаторами учреждения многочисленных музеев медицины во второй половине XIX – начале XX века. Все отмеченные выше особенности во взаимодействии научных обществ и музеев при них проявились в функционировании большинства музеев этой профильной группы. Инициаторами учреждения научных медицинских обществ были, прежде всего, профессора медицины. Дальнейшее развитие обществ совпадало или шло параллельно с организацией музеев, проведением выставок, чтением публичных лекций и др. видами общественной деятель35 35
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ ности. Медицинские разделы на торгово-промышленных выставках в провинции также стали важным фактором, повлиявшим на процессы музеефикации в регионах имперской России. Анализ большой группы источников позволил установить, что на двадцати международных, всероссийских и региональных выставках были представлены медицинские разделы или они целиком являлись тематическими – гигиеническими. Все экспозиции имели большой общественный резонанс, что нашло отражение в многочисленных публикациях в научной и периодической печати тех лет. География российских экспозиций по медицине в составе торгово-промышленных региональных выставок обширна, охватывает всю центральную часть страны. Выявленные нами опубликованные источники позволяют впервые рассмотреть ряд выставок, их организацию, цели и задачи, развитие приемов и способов актуализации материалов более подробно. Публикации современников событий в периодической печати носят описательный характер и отражают восприятие обществом всего мероприятия в целом. «Отчеты», «Обозрения» и «Описания экспонатов» выставок содержат важные сведения для воссоздания общей картины выставочного движения, определяют особенности функционирования выставок, включают конкретные данные об экспонатах [1; 2; 7; 10]. Выставочная деятельность получила отражение в специальных печатных изданиях, которые выпускали Комитеты — организаторы, например, в «Вестнике Московской Политехнической выставки» (1872 г.), в «Известиях Всероссийской гигиенической выставки» (1913 г.). Эти газеты освещали различные аспекты работы выставок, давали информацию о почетных гостях и мероприятиях, проводимых в те или другие дни. Все они несут в себе ярко выраженный эмоциональный настрой и культурно-исторический колорит времени, что позволяет нам, сравнив информацию этих изданий с другими документами и свидетельствами, дать объективную оценку прошедших событий. Некоторые аспекты выставочной работы, связанной с показом медицинской науки и практики, достижений медицин36 36
ского образования, дополняющие наши представления об этих процессах, удалось обнаружить в мемуарах и переписке известных врачей и общественных деятелей того времени [8; 13]. Очерки А. И. Михайловской, где рассмотрены мануфактурные выставки России первой половины XIX века и 1870 года, содержат упоминания о демонстрации в их составе хирургического инструментария, и не затрагивают вопросы представления медицины в выставочном движении [5]. В монографии М. Ю. Лачаевой обобщен опыт проведения торгово-промышленных выставок в России, но о показе медицины и медицинских разделах в их составе не упоминается [4]. Недостаточная изученность и разработанность заявленной темы свидетельствуют об отсутствии внимания историков науки и музеологов к богатому опыту наших предшественников. Между тем как выставочная деятельность, особенно связанная с представлением достижений медицинской науки и практики в прошлом, имеет большое значение для успешного развития музейных экспозиций соответствующей тематики в настоящее время, её изучение становится своевременным в контексте планирования перспектив регионального развития страны в целом и Ивановской области в частности. Учитывая предлагаемый формат изложения, остановимся на итогах двух торгово-промышленных выставок, в составе которых имелись медицинские экспозиции: казанской 1890 года и нижегородской 1896 года. Ученые медицинского факультета Императорского Казанского университета (ИКУ) приняли активное участие в создании медицинского отдела научно-промышленной выставки 1890 года. Комитет выставки пригласил участвовать в медикосанитарном и ввозном отделах многочисленных российских экспонентов. Также он организовал в рамках отдела выставку химических препаратов профессора А. А. Зайцева. Краткое перечисление подразделений университета, участвовавших в работе отдела, свидетельствует о большом значении, которое уделяли члены Комитета медико-санитарному отделу, среди прочих составлявшего научную часть этой региональной выставки. В состав отдела, размещавшегося в главном корпусе, входи-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
ли отдельные экспонаты и коллекции: • Физиологической лаборатории; • Психиатрического кабинета; • Кабинета хирургической патологии и терапии; • Факультетской хирургической клиники; • Госпитальной хирургической клиники; • Фармакологического и фармакогностического кабинетов; • Ларингологического кабинета; • Гигиенического и судебно-медицинского кабинета; • Кабинета факультетской терапевтической клиники; • Патологоанатомический музей; • Нервная клиника; • Бактериологические, зубоврачебные, фармацевтические и прочee [10, с. 39 – 42]. Экспонентами данного раздела были также местное отделение Общества Красного Креста и Казанский ветеринарный институт. Председатель Комитета выставки С. В. Дьяченко дал высокую оценку медико-санитарному отделу, с которой нельзя не согласиться: «Эти богатые коллекции представляли собой большой научный интерес, вызвавший любопытство даже малообразованных посетителей выставки. Хотя экспонаты эти, в большей своей части, и не были вполне доступны простому пониманию массы, тем не менее, они представлялись поучительными в том отношении, что популяризировали медицинские сведения вообще и свидетельствовали о тех значительных успехах, которые сделаны наукой в последнее время» [10, с. 24]. В разделе земской медицины были выставлены образцы больниц, показана постановка медико-санитарного и оспопрививательного дела, обширное собрание русских и инородческих лечебных народных средств, удешевленная аптекарская посуда и перевязочные средства. «Все это было весьма интересно, как для публики вообще, так и для общественных деятелей в особенности, — отмечает С. В. Дьяченко, — в виду того, что экспонаты эти и красноречивые диаграммы, возбуждая соревнование, заставляли невольно Название раздела Автор Название статьи
двигать вперед святое дело охранения народного здравия» [10, с. 25]. Современники дали положительную оценку экспозиции отдела, отметив, что «ознакомление с материалами научного отдела», в составе которого находился медико-санитарный, «дает значительный умственный прирост и в этом заключается высокая нравственная польза, извлекаемая из научных выставок» [10, с. 25]. Успехи музейного строительства в центральных городах Европейской части России, огромная роль в этом деле университетской профессуры, научных обществ затронули и Казань. В 1895 году был утвержден проект устава Казанского научно-промышленного музея. Вопросы становления публичных музеев Казани достаточно полно рассмотрены Г. Р. Назиповой [6]. Нас интересует следующий факт — активное участие в музейной жизни региона принимали профессора – медики, которые были не только профессиональными коллекционерами и собирателями художественных, археологических, этнографических и антропологических коллекций, но являлись одновременно разработчиками проектов устройства, структуры и функционирования общедоступных музеев. Профессор медицины Василий Маркович Флоринский стал автором «Проекта публичного историко-этнографического музея при Казанском обществе археологии, истории и этнографии», опубликованного в 1878 году. В области музейного проектирования В. М. Флоринский выдвинул прогрессивные для своего времени и весьма актуальные, не потерявшие своего значения сегодня положения. Так он считал, что в музее нужно собирать не только предметы старины, но и современные вещи, так как предметы обихода быстро меняются, а задача музея состоит в том, чтобы «сохранить в человеческой памяти следы прежней жизни». Он предложил в своем проекте структуру отделов будущего музея. Главный акцент из всех сфер музейной деятельности он ставит на проблемах систематизации и научной обработки музейных предметов. Предлагает двухступенчатую систему учета экспонатов, подчеркивает важность каталогизации [6, с. 212 – 214]. Тесно связано с музейной деятельностью 37 37
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ имя Николая Федоровича Высоцкого, хирурга, профессора медицины. Он многое сделал для популяризации медицинских знаний, был общественным деятелем, не щадя себя безвозмездно занимался работой в Казанском отделении общества Красного Креста. Частью музейной деятельности профессора стал его собственный музей. Он комплектовался Н. Ф. Высоцким материалами из раскопок, которые проводил он сам. Многие материалы собирались во время экспедиционных и научных поездок. Современники отмечали, что общее медицинское и широкое естественноисторическое образование профессора, позволяли ему быть авторитетным экспертом в вопросах археологии, антропологии и этнографии. Немало усилий приложил профессор Н. Ф. Высоцкий к созданию и пополнению коллекций Казанского городского музея. На выставке 1896 года в Нижнем Новгороде медицина была представлена в шести отделах. В павильоне военного отдела выставки большую площадь заняли самостоятельные, не связанные единой концепцией показа материалы Императорской Военно-медицинской Академии (ИВМА) и Главного Военно-медицинского Управления. Организаторы отдела ИВМА сосредоточили внимание не только на подборе экспонатов, но постарались художественно оформить свою экспозицию, сочетавшую в себе как фотографический материал, так и весьма разнообразные и интересные в научном отношении коллекции. Вход в отдел ИВМА был оформлен скульптурными портретами выдающихся медиков — профессоров академии: Н. И. Пирогова, С. П. Боткина, Н. Н. Зинина, М. М. Руднева, Е. И. Богдановского и Я. В. Виллие, представленных на фоне задрапированного тканью простенка. Следует отметить, что мемориальная часть в медицинских отделах становится постоянным элементом экспозиций. Прекрасно исполненные фотографические снимки отражали всю многообразную внутреннюю жизнь академии. На них были представлены: аудитория во время лекции; палаты при обходе профессора; выполнение операций в клиниках и т.п. 38 38
Активное участие в создании этого отдела приняли не только клинические и теоретические медицинские кафедры, но естественнонаучные — ботаники, зоологии, минералогии, физики, химии. Отметим, что ботанический (проф. И. П. Бородин) и зоологический (проф. Н. А. Холодковский) кабинеты, выставили традиционные для больших экспозиций материалы, а именно: культуры болезнетворных и безвредных для человека бактерий на питательных средах, заключенные в специальные пробирки и полную коллекцию гельминтов и паразитов человека и домашних животных. Также были показаны бактерии в плоских сосудах по способу Краля, наглядно иллюстрировавших процесс роста бактериальных колоний. Все препараты зоологического кабинета (87 единиц) располагались в специальных витринах. К ним были выполнены подробные объяснения в каталоге выставки. Еще один шаг вперед в создании медицинских экспозиций на выставках и в выработке способов показа музейных предметов был сделан благодаря использованию выставочного оборудования для демонстрации коллекций, специально спроектированного для этой цели. Участником выставки стал и анатомический музей академии (проф. А. И. Таренецкий). Анатомы представили чрезвычайно тонко и искусно выполненные тонированные сухие препараты сосудов и нервов головы и мозга. Большую группу материалов показал патологоанатомический музей (проф. К. Н. Виноградов). Среди них находилось историческое собрание костей, которое формировалось профессорами Н. И. Пироговым, С. П. Коломниным и К. Ф. Гепнером. В отделе ИВМА было отведено место для судебно-медицинского кабинета (проф. Н. П. Ивановский), который демонстрировал черепа убитых людей и препарат раненого сердца человека. Из хирургического музея академии (проф. Г. И. Турнер) был показан упрощенный стерилизатор системы Турнер-Крупина, работавший текучим паром при температуре 100–101 градусов. Экспонентами выставки в Нижнем Новгороде также стали клиники академии. Хирургическая клиника (проф. М. С. Субботин) представила пе-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
реносную печь для стерилизации перевязочных материалов текучим паром под давлением, предложенную М. С. Субботиным; стружковые корсеты для фиксации искривления позвоночника и такие же повязки для конечностей. Госпитальная терапевтическая клиника (проф. Ф. И. Пастернацкий) выставила аппарат для газирования молока и механоэстезиометр доктора Кульбина для исследования чувства прикосновения и чувства боли. В создании экспозиции ИВМА приняли участие своими материалами: кафедра фармацевтики (проф. С. А. Пржибытек); клиники: глазных болезней (проф. Л. Г. Беллярминов), акушерско-гинекологическая (проф. А. И. Лебедев), дерматовенерологическая (проф. В. М. Тарновский) и для душевнобольных (проф. В. М. Бехтерев). Экспозиция клиники Бехтерева отличалась большим разнообразием. В неё входили фотографические снимки клиники, палат, оборудования для различных категорий больных, самих психических и нервных больных. Публике были представлены также препараты центральной нервной системы, интересные по величине разрезов через все полушарие, а также восковые модели частей тела, измененных нервными болезнями. Публике были представлены также препараты центральной нервной системы, интересные по величине разрезов через все полушарие, а также восковые модели частей тела, измененных нервными болезнями. Специальную экспозицию в отделе ИВМА подготовили гигиеническая лаборатория (проф. С. В. Шидловский) и эпизоотологический кабинет (проф. В. Е. Воронцов). Были выставлены восковые модели различных сортов мяса, по которым можно было отличить один сорт от другого, а также нормальное мясо от патологического. Лаборатория также представила коллекцию съедобных и ядовитых грибов из папье-маше. Различные патологические процессы у домашних животных были показаны на примере восковых моделей. Все выставленные модели были исполнены в мастерской Е. И. Стржебицкой в Санкт-Петербурге на очень высоком профессиональном уровне. Работы данной мастерской отличались точностью пропорций, верной передачей естественных отНазвание раздела Автор Название статьи
тенков. Это были высокохудожественные произведения и пользовались большим спросом, но высокая стоимость препятствовала их широкому распространению. Некоторые разделы медицины весьма трудно проиллюстрировать, подобрать предметный ряд экспонатов, как бы мы определили эту проблему в настоящее время. Профессорско-преподавательский состав ИВМА, занимавшийся подготовкой экспонатов для всеобщего обозрения на нижегородской выставке, нашел, на наш взгляд, оригинальное решение этого вопроса. Вместо демонстрации недоброкачественного мяса и прочих скоропортящихся продуктов публике предложили рассматривать муляжи и модели из папье-маше и воска. Высокий художественный уровень этих экспонатов привлекал к ним посетителей. Применение в выставочной работе моделей и муляжей по медицинской тематике стало впоследствии характерным приемом, активно используемым и в настоящее время. Главное Военно-медицинское управление (ГВМУ) показывало военно-врачебное снабжение частей войск и военно-лечебных заведений. Экспозицию открывало оснащение отдельного батальона с санитарным обозом кавалерийского или казачьего полка, парк артиллерийской бригады, дивизионного обоза пехотной дивизии и вообще войсковой части, имеющей до 1000 человек личного состава. Все экспонаты здесь располагались последовательно. Публике предлагалось, как бы, пройти путь от перевязочного пункта на передовой до полевого госпиталя, в котором можно увидеть образцы его снабжения медикаментами, аптечными предметами, реактивами для медикохимических исследований, аппаратами и посудой, перевязочными средствами и хирургическими инструментами. Помимо обстановки полевого госпиталя, были показаны приспособления для гигиенических и врачебных целей, в частности: передвижная паровая дезинфекционная камера, которая работала текучим паром под давлением. В экспозиции воссоздали три лаборатории со всем необходимым обеспечением. Одну гигиеническую медицинскую 39 39
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ и две — ветеринарные. Гигиеническая лаборатория помещалась в двух ящиках-тюках около 80 кг веса каждый. Она была предназначена для выполнения всех гигиенических, химических и бактериологических исследований вдали от постоянных лабораторий. Такие подвижные лаборатории состояли при штабе каждого корпуса и при некоторых Окружных Военно-медицинских Управлениях. Стоимость лаборатории составляла 830 рублей. Еще одним участником выставки в этом разделе являлся Хирургический инструментальный завод военного министерства («Мастеровая изба»). Завод ко времени проведения выставки существовал сто лет. На нем работало 280 рабочих. Он выпускал в год инструментов на 200000 рублей. Образцы аккуратно и весьма искусно выполненных батальонного, дивизионного, госпитального и других наборов хирургических инструментов были выставлены в военном отделе. Из предприятий и производств, изготовлявших необходимые военным медикам материалы и предметы, участниками экспозиции были аптечный магазин с образцами своего производства (бинты, вата, пенька и пр.) и фармацевтическая фабрика (образцы медикаментов в виде таблеток) в Санкт-Петербурге. Впервые с разделом ГВМУ были представлены материалы Главного Медицинского Управления Флота (ГМУФ). Организаторы демонстрировали публике: разнообразные планы и чертежи морских госпиталей, образцы коек в некоторых из них, образцы судовых матросских обыкновенных и лазаретных коек, табели госпитальных порций, судовой набор хирургических инструментов, ящики для хранения медикаментов и перевязочных материалов на судах, различные носилки для раненых, несколько приборов для определения углекислоты в воздухе по объему и путем диффузии и мн. др. Продолжительные плавания в мировом океане, сопровождавшиеся резкими изменениями климатических и погодных условий, а соответственно и самочувствием всего экипажа, постоянно выдвигали перед военно-морскими врачами особые требования к гигиене, которые должны были строго соблюдаться. Особенную актуальность проблемы морской гигиены приобретали в связи с быстрым 40 40
ростом российского флота. Необходимость их широкого изучения прекрасно иллюстрировали материалы выставки — фотографические снимки, диаграммы и картограммы. Многие региональные выставки отличались большим количеством участников, богатством и разнообразием выставленных экспонатов. Важной частью общего мероприятия являлась развлекательная программа, включавшая выступление творческих коллективов и знаменитых артистов. В городской среде формировалась особое выставочное пространство, как территория для важных общественных событий и одновременно зона отдыха горожан. Активно шел процесс дальнейшей урбанизации городской жизни. Приведенные выше данные и другие изученные материалы позволяют сделать вывод, что к началу XX столетия в выставочной работе в России был накоплен значительный опыт по отбору, подготовке к экспонированию и демонстрации специального медицинского материала для разнообразной (часто совсем неподготовленной) публики. Проведение в России либерально-демократических реформ во второй половине XIX столетия стимулировало повышенный интерес общества к истории науки и культуры отечества. Широкий размах выставочной деятельности и организация музеев медицинского профиля в значительной мере были обусловлены этим фактором. Медицинская профессура и члены научно-медицинских обществ, представители разночинной интеллигенции выступали инициаторами учреждения новых общедоступных музеев во многих городах страны. Точкой отсчета в этой работе стали отраслевой и кафедральный музеи, учебные коллекции которых активно привлекали для экспонирования на выставках. Они же составляли ядро основного собрания по медицине, сохраняемого внутри образовательного учреждения. Взаимодействие с иностранными коллегами, изучение европейского и международного опыта выставочной работы обеспечивало высокий уровень отечественных медицинских экспозиций, которым сопутствовала специальная просветительная программа мероприятий. В её состав входили встречи с извест-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
ными учеными, чтение лекций на выставочном материале, обзорные и специальные тематические экскурсии, которые были рассчитаны на разные возрастные группы посетителей и учитывали их общую подготовку. В процессе создания выставок по медицинской части постепенно формировались приемы и способы отбора и показа материалов, складывались группы экспонатов, постоянно участвовавших в таких мероприятиях, были заложены основы для дальнейшего коллекционирования и сохранения медицинских раритетов в собраниях государственных историко-медицинских музеев. Большой исторический опыт показа медицины на выставках, накопленный нашими предшественниками, ещё недостаточно полно осмыслен и обобщен. Нами предприняты первые шаги в этом направлении. Изучение региональных архивов, вовлечение молодых исследователей в эту работу откроет забытые факты и события прошлого, анализ которых поможет выработать правильный вектор развития провинциального сообщества в современных условиях, сохранить ту самую русскую идентичность и самобытность, которую мы теряем год от года. Некоторые результаты исследования выставочной практики представления медицины в составе региональных торгово-промышленных выставок второй половины XIX века, которые представлены в данной работе, могут быть использованы в настоящее время для подготовки современных экспозиций по актуальным проблемам медицинской науки и практики. Они важны для совершенствования и дальнейшего развития программ культурного туризма, организации досуга населения, формированию инфраструктуры и старту медицинского, оздоровительного туризма в Ивановской области. Объединив усилия научного сообщества и политическую волю властных структур вполне реально разработать целевую программу развития региона, выделить особо охраняемую природную территорию (сделать заповедник), не выводя её из сферы хозяйственной деятельности, чтобы там сосредоточить объекты, привлекательные для различных категорий граждан России и иностранцев. Музейное сообщество Российской Федерации также накопило бесценный опыт музеНазвание раздела Автор Название статьи
ефикации в провинции. Блестящие примеры тому «Вятское» на Ярославщине и «Семёнково» на Вологодчине. Богатые природные ресурсы Ивановской области достаточно хорошо изучены. Возможно, что одним из брендов региона на пути музеефикации его уникальных достопримечательностей, в сохранении и популяризации природных ресурсов станет народная медицина и оздоровительный туризм, как достойные ответы вызовам современности. Медицинские выставки и разделы по медицине в краеведческих музеях прочно войдут в повседневную культурную практику и станут одним из главных центров притяжения для самих ивановцев и гостей региона, всех россиян. Литература: 1. Антропологическая выставка 1879 года. Описание предметов выставки. Выпуск пятый. Отдел медикоантропологический / Сост. Покровский Е. А. — М., 1879. 2. Всероссийская гигиеническая выставка 1913 г. Саратовское губернское земство. Пояснение к экспонатам с приложением перечня экспонатов. Издание Саратовского губ. земства. — Саратов, 1913. 3. Из истории промышленных музеев и выставок в капиталистической России // Очерки истории музейного дела в России. Вып VI. — М.,1968. — С. 312 – 379. 4. Лачаева М. Ю. Приглашается вся Россия. Всероссийские промышленные выставки (XIX – нач. XX вв.): Петербург, Москва, провинция. — М.: Сфера, 1997. — 168 с. 5. Михайловская А. И. Из истории промышленных выставок в России первой половины XIX в. (Первые Всероссийские промышленные выставки) // Очерки истории музейного дела в России. Вып. III. М.: Советская Россия, 1961. — С. 79 – 154. 6. Назипова Г. Р.Университет и музей: исторической опыт губернской Казани. — Казань: РИЦ «Школа», 2004. — 396 с. 7. Общее обозрение Московской политехнической выставки Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. М., 1872. 8. Оппель В. А. Моё жизнеописание. — СПб.: Изд во СПбМАПО, 2002. — 448 c. 41 41
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ 9. Основы музееведения: Учебное пособие / Отв. ред. Э. А. Шулепова. — М.: Эдиториал УРСС, 2005. — 504 с. 10. Отчет Комитета Казанской научно-промышленной выставки 1890 года, состоящей под покровительством Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича. — Казань, 1891. — С. 39 – 42. 11. Равикович Д. А. Музеи местного края во второй половине XIX - начале XX вв. (1861-1917 гг.) // Очерки истории музейного дела в России. Вып. 2. — М., 1960. 12. Разгон А. М. Археологические музеи в России (1861-1917 гг.) // Очерки истории музейного дела в России // Очерки истории музейного дела в России / НИИ музееведения. Вып. 3. — М., 1961. 13. Френкель З. Г. Записки о жизненном пути // Вопр. истории. 2006. №№ 2 – 12; 2007. №№ 1 – 8.
42 42
Название раздела Автор Название статьи
#5/2014 #1/2014
Лабиринт
#1/2014 #5/2014
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
О. Ч. Реут, Т. П. Тетеревлёва Реут Олег Чеславович (Петрозаводск, Россия) — кандидат технических наук, доцент кафедры истории стран Северной Европы Петрозаводского государственного университета; E-mail: olegreut@psu.karelia.ru Тетеревлёва Татьяна Павловна (Архангельск, Россия) — кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Северного (Арктического) Федерального университета имени М.В. Ломоносова; E-mail: tat_tet2010@gmail.com
НАСЛЕДИЕ ИЗНАЧАЛЬНО ЦИФРОВОЙ ГОРОДСКОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ . ассматривается условность сохранения изначально цифрового наследия повседневности в Р условиях современного медиаполиса. Принципиальная незавершённость, многократность копирования и, следовательно, ограничение «подлинности» исторических источников актуализируют проблемы их музеефикации. Ключевые слова: Медиаполис, новые медиа, изначально цифровые источники, музеефикация наследия повседневности
O. Reut, T. Teterevlyova Oleg Reut (Petrozavodsk, Russia) – PhD in Technical Sciences, Associate Professor at Petrozavodsk State University, Department of History of Countries of Northern Europe; E-mail: olegreut@psu.karelia.ru Tatyana Teterevlyova (Arkhangelsk, Russia) – PhD in Historical Sciences, Associate Professor at the Northern (Arctic) Federal University, Department of Russian History; E-mail: tat_tet2010@gmail.com
The Heritage of the Born-Digital Urban Everyday Life The paper discusses the conventional nature of preserving the digital-born heritage in the environment of the modern mediapolis. The principal incompleteness, multiplicity of replications and, hence, the limitation of “authenticity” of historical sources actualize the problems of their museumification. Keywords: mediapolis, new media, born-digital heritage of the everyday life Современные медиаполисы предъявляют требования к пересмотру социетальных представлений о формах сохранения наследия повседневности в медиатизированных городских проНазвание раздела Автор Название статьи
странствах. Историческое в городском контексте определяется не только сферой воспроизводства исторического сознания, но и усложняющимися взаимоотношениями практик повседневности и 43 43
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ новых медиа. Требуют обоснованной корректировки и исследовательские перспективы, ориентированные на изучение способов и методов культурно-познавательной репрезентации. Деление реальности на объективную и субъективную, «открываемую» и социально конструируемую, «сакрализованную» и повседневную, материальную и виртуальную не является более достаточным. Рассматривая сложноподчинённость выделяемых объектов, представляется обоснованной постановка вопроса о поиске критериев соответствия или несоответствия их дискурсивных описаний, а также возможным согласованиям различных типов реальностей. Изучение репрезентаций городской повседневности неразрывно связано с анализом медийной самоорганизации. Очевидно, что наряду с общими подходами к познанию наследия повседневности должны быть выявлены специфичные приёмы работы с born-digital, т.е. изначально цифровыми источниками. Следовательно, стоящая перед теорией музеефикации пространства проблема как раз и состоит в том, чтобы выяснить возможности медиатизированных форм познания, научиться и научить сочетать их в исследовательских и образовательных практиках, соблюсти баланс между конструированием объективистских универсалий и описанием, повествованием, субъективными интерпретациями. Традиционно освоение, репрезентация и актуализация наследия повседневности определяется ценностными доминантами общественного сознания и одновременно их же и определяет. В первую очередь это связано с тем, что историки и музееведы занимаются в первую очередь смыслами, которые вполне могут противопоставляться информации, и поскольку одним из свойств смыслов выступает открытость для интерпретаций, приоритетная задача заключается не в том, чтобы определить и последовательно исчерпать свои объекты изучения; напротив, сформировать обстоятельства, когда результаты будут выступать объектом реинтерпретации. Опора на подлинность культурных ценностей, доверие к практике сохранения и уверен44 44
ность в выверенной точности интерпретации при сохранении возможности множественной реинтерпретации создают своеобразные направляющие для процесса формирования мировоззрения горожанина. Его самореализация происходит через творение культурного феномена, которое вбирает в себя системоопределяющую культурную традицию и тем самым маркирует процесс индивидуальной переработки опыта. Освоение наследия городской повседневности, его материальных объектов и нематериальных феноменов требует от горожанина не только больших усилий по овладению приёмами анализа артефактов, но и достаточного объёма знаний, необходимых для понимания содержательной стороны наследия, его бесконечно усложняющегося языка смыслов. При этом происходит своеобразный разрыв в постижении феноменов реального наследия и тех, которые реализуются только в цифровом формате. Казалось бы, при формировании образной, визуальной системы познания, которая «запускает» творческие процессы в сознании горожанина, можно выделить и локализовать предпосылки для становления основ организации художественноэстетических ценностей, в которой реальность переосмысливается, изменяется и дополняется. Ведь образное освоение реального мира смыслов уже стало видовой характеристикой современного человека. Вместе с тем знаковая система, выстроенная как изначально цифровая, предполагает не просто наделение предметного мира дополнительными ценностями через разработку практики трансляции опыта повседневности. Сама предметность деформируется, поскольку не является работающей конструкция, в соответствии с которой выделяется мир первой естественной реальности, становящийся основой для возникновения виртуальной реальности, существующей только в сознании человека, но опирающейся на объективную реальность. Другим словами, изначально цифровая знаковая система не подразумевает виртуализацию реального многообразия. Чёткое различие знаков и смыслов оказывается невостребованным и даже невозможным. Исчезновение этапа дигита-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
лизации констатирует не её дефицит, а утрату различения реальности и знака. Считается, что основным, если не единственным способом поддержания соответствия между реальным познанием наследия повседневности и его виртуальным образом остаётся традиция. Чем консервативнее отношение к традиции, тем однозначнее и дольше сохраняются объекты наследия в своей подлинности. Однако изменение обстоятельств массовой коммуникации, при которых последняя представляется специфическим видом социальных отношений, регулирующим производство и распространение ценностных парадигм, в значительной мере влияет на актуализацию объектов наследия городской повседневности XXI века. Маркерами такого процесса выступают гипертекстуальность и кроссмедийность [4]. Обе характеристики, наряду с открытостью, доступностью, интерактивностью, мультимедийностью, оперативностью и измеримостью всех коммуникационных взаимодействий, являются особенностями новых медиа. Гипертекстовой природой, которая предусматривает возможность продвижения в пределах исторического нарратива множественными и зачастую непредсказуемыми маршрутами и порождает ощущение свободы и полной самостоятельности интерпретаций, фиксируется связанность предметно-смыслового поля. Кроссмедийность же устраняет привязку информационно-коммуникационного взаимодействия к конкретному медиасредству. Не менее важно и то, что на базе взаимоопределяющих отношений практик повседневности и новых медиа складываются новые поведенческие установки, предопределённые появлением особой среды обитания, которая изменяет сложившиеся в социумах ритмы функционирования, стандарты потребления, экономические модели, эстетические образы. Как город не может игнорировать новые функции, новые слои информации, так и практики повседневности выделяют из себя то, что может быть определено и репрезентировано в качестве наследия, а значит, и музеефицировано. Среди музейных работников появляется убеждение, что обобщить опыт сохранения цифНазвание раздела Автор Название статьи
рового наследия в информационном обществе практически невозможно в связи с тем, что инструментальные преимущества технологий оцифровывания нивелируются методологическими трудностями охранных практик. Фиксация и презентация объектов наследия, представляющие собой перевод в электронные копии, имеют мало общего с изначально цифровыми источниками. По существу, рассматриваемая разница была закреплена при переходе от рассмотрения Интернета как глобальной сети передачи данных и сети сетей к восприятию Интернета как коммуникационносоцализирующегося пространства. Историческое перестало было непосредственно связанным с копийным контентом Интернет-сайтов и порталов. Первоначально дискурс выстраивался с ориентацией на размывание границы между подлинным и тиражируемым. В центре внимания оказывались вопросы соотнесения Интернет-компиляции и массовой культуры. Но уже довольно быстро пришло понимание, что в обсуждаемых обстоятельствах музейная коммуникация, основанная на подлинных смыслах, больше не создаётся, а инсценируется. Примерами этому могут служить как сценарные решения исторических музейных экспозиций, так и современные архитектурные проекты, разворачивающиеся в городском ландшафте. Рост популярности виртуальных музеев и приложений для мобильных гаджетов оказался следствием существенных перемен во временной ориентации общественной жизни современных городов. Активизация обращения к прошлому была обусловлена, в числе прочего, признанием исторической памяти ключевым компонентом при формировании коллективной идентичности и проистекающими из этого попытками выстроить консолидирующий образ городской истории, выработать унифицированную или, по меньшей мере, консенсусную интерпретацию исторического прошлого. При этом Интернет-пространство стало не только чем-то отражающим опыт поиска консолидирующих интерпретаций истории, но и, наряду с традиционными городскими музеями, активно 45 45
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ их конструирующим. Новые цифровые технологии требуют адаптации всех материалов к специфическому языку Интернета и его сервисов, что, безусловно, влияет на способы репрезентации прошлого. Помимо этого, по справедливому замечанию В. Зверевой, «“Инет-общение” производит новые ритуалы поддержания солидарности в сообществах — совместного припоминания и оплакивания, высмеивания чужих версий истории» [1]. В данном контексте интерес представляют как тематические сообщения в новых медиа, так и их комментирование/обсуждение пользователями, где проявляется такая особенность интерактивной сетевой коммуникации, как многосубъектный характер производства и репродукции дискурса. Участие в подобном «соавторстве» не замкнуто пространственными границами, очерчивающими пределы городского поселения. В связи с этим уместно говорить не только о собственно урбанистическом сегменте Интернета, но и о рассредоточенных по миру пользователях, идентифицирующих себя с горожанами. Характер репрезентации городской повседневности во многом определяется необходимостью нового «освоения» истории, а вернее — способов её «присвоения» коллективной исторической памятью горожан. Концепт «присвоение истории» в последнее время нередко используется для осмысления сущности исторической памяти и исторического сознания, для понимания особенностей их эволюции, особенно в сложные, переходные периоды деформации социокультурной ткани. Смысл его не сводится к метафорическому обозначению очевидных попыток политического манипулирования историческим знанием; он включает в себя и многообразные социальные практики интериоризации культурно-исторического опыта. Потребность в «присвоении истории» определяет специфику форм репрезентации практик повседневности. Одной из основных форм оффлайновой репрезентации городской истории становятся считающиеся интерактивными выставки. Этот выбор оказывается неслучайным в контексте «присво46 46
ения прошлого». Выставочная экспозиция на историческую тему, выстроенная определённым образом, способна задавать «контуры «мы» как внеисторической этнокультурной общности» [2]. Выставки призваны не столько уточнять знание о прошлом, сколько формировать его эмоционально-позитивный образ на основе стереотипизированных представлений. В результате прошлое города становилось не предметом «исследующего и объясняющего» историописания, но наследием, которое «упрощает и проясняет» [3]. С одной стороны, оффлайн-мероприятия вызывают противоречивую реакцию, подтвердив раскол аудитории на «партию Интернета» и «партию телевизора». С другой — репрезентация прошлого, ориентированная на погружение в его материальный и символический аспекты и проявившаяся в Интернете задолго до подобных выставок, оказывает существенное влияние на репрезентацию повседневности, актуализировав своеобразные способы действий по «присвоению истории». В данном контексте, говоря о представлении городской истории в Интернет-пространстве, наряду с собственно историописанием как «медиатизируемой», «публичной» историей следует упомянуть ностальгические практики. Но вернёмся к обсуждению изначально цифровых источников. Их важнейшая особенность — принципиальная незавершённость, что затрудняет не только их восприятие, но и возможность музеефикации. В определённом смысле историческое не реконструируется, а деконструируется, поскольку потенциально имеющаяся для сохранения в «подлинном» историческом источнике информация априорно ограничивается. Вне сомнений, есть огромный соблазн предпринять радикальный шаг и заявить тезис о смерти подлинности. Возможности анимации и монтажа, наряду с многократным копированием изначально цифровых объектов, которые, собственно говоря, только так рождаются и существуют, заставляют предпринять попытку пересмотра столь важных категорий, как подлинность, аутентичность и уникальность. В какой мере подобная трансформация представлений «ослепляет» исследователя, ориентированного на
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ
изучение способов и методов культурно-познавательной репрезентации? В принципе, существуют два принципиальных ответа на данный вопрос. Первый предлагает согласиться с закреплением в сознании и исследователя, и массового зрителя «глянцевого» образа нового виртуального объекта наследия повседневности. В этом случае вся кропотливая работа с источниками, направленная на определение точности интерпретации при сохранении возможности реинтерпретаций, практически девальвируется. Можно даже заключить, что исследовательский сценарий взаимодействия с источниками замещается игровым. Это создаёт иллюзию, казалось бы, целостной реальности, способной заменить эмпирическую, но при этом предельно сужается проблемное поле. Подобное «скольжение» по поверхности (не удивительно, что образ сёрфинга последовательно вытеснил представление о так называемой «кликовой активности» Интернет-пользователей) лишь дополняет и без того перегруженную «необязательными» визуальными образами повседневную жизнь современного горожанина. Второй ответ исходит из безусловности требований сохранения подлинности культурных ценностей. Но тогда актуализируется следующая задача: как музеефицировать не только нематериальное, но и постоянно завершаемое? Если изначально цифровой образ городской повседневности всё активнее дополняет систему новых визуальных образов наследия повседневной жизни медиатизированного города, то как именно переформатировать практики актуализации прошлого при инкорпорировании их в музейную сферу? Где проходит символическая черта, разделяющая адекватную замену, допустимо возможную и единственно возможную? В заключение стоит отметить, что проблематика сохранения изначально цифрового наследия вывела в разряд актуальных проблемы визуализации и видоизменения в зависимости от постоянного приращения поступающего в режиме реального времени контента. Это служит иллюстрацией разнообразия исторического прошлого и, в тоже время, неуниверсальности практик музеефикации. Название раздела Автор Название статьи
При организации установленной последовательности из хаоса неограниченного информационного потока с помощью интерфейсов реализуется попытка упорядочивания. Но одновременно сообщения, становящиеся нарратологическими «единицами», перестают быть «единицами» репрезентации. Указанное изменение актуализирует парадигмальный сдвиг, при котором история города, начав с обоснования природы повседневного мира, самоограничивается тезисом феноменологов: повседневность есть единственно реальный мир. Другими словами, от выделения исторического в повседневном происходит эволюционный переход к пониманию отсутствия исторического за пределами повседневных взаимодействий и нерефлексивных практик, так как историческое окончательно «растворяется в плавильном котле повседневного». Литература: 1. Зверева В. Сражения за память, войны воспоминаний. Научный семинар «Война памяти: культурная динамика в России, Польше и Украине» // Новое литературное обозрение. 2011. № 107. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2011/107/zv51. html [10.07.2014] 2. Куприянов П. С. Боярский быт, русский дух и освоение прошлого в историческом музее // Этнографическое обозрение. 2010. № 4. — С. 43 – 51. 3. Лоуэнталь Д. Прошлое — чужая страна. — СПб.: «Владимир Даль», 2004. — 624 с. 4. Реут О. Ч., Тетеревлёва Т. П. Практики и принципы освоения социально-гуманитарного знания со стороны digital natives // Науки о культуре в перспективе «digital humanities»: Материалы междунар. конф. — СПб.: Астерион, 2013. — С. 78 – 87.
47 47
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» П. С. Бакумов Бакумов Петр Станиславович (Милан, Италия) — студент магистратуры Миланского государственного университета; Е-mail: petr.bakumov@studenti.unimi.it
IMPERO SENZA CONFINI: ВЛИЯНИЕ УНИВЕРСАЛИЗМА НА ИТАЛЬЯНСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДИСКУРС Статья посвящена изучению понятия “Impero senza confini” (Империя без границ), его истории и месту в итальянском общественном дискурсе. Выражение впервые появилось в трудах Вергилия и с тех пор претерпело значительные изменения, которые являются отражением национальных особенностей итальянцев. Однако, центральное значение, заложенное в выражение еще в Древнем Риме не изменилось на протяжении истории: речь идет о концепции универсализма как культурного доминирования над другими. Постепенно выражение стало понятием. Impero senza confini — последний, наиболее современный его вариант, не связанный только с политическими и историческими коннотациями. Ввиду социальнополитических особенностей современной эпохи, понятие употребляется в самом широком спектре случаев и является узнаваемым в итальянской разговорной культурной среде. Ключевые слова: империя, имперскость, культурный национализм, универсализм, Древний Рим, Италия, фашизм, блогосфера
P. Bakumov Petr Bakumov (Milan, Italy) – Undergraduate at the University of Milan; Е-mail: petr.bakumov@studenti.unimi.it
IMPERO SENZA CONFINI: The influence of universalism on Italian public discourse The article scrutinizes the notion “Impero senza confini”(Empire without borders), its history and place within Italian public discourse. The expression appeared at the first time in the writings of Virgil and ever since is subjected to changes representing national characteristics of Italian people. However, central meaning laid down in Ancient Rome has not changed during history: the concept of universalism as cultural dominance over others. Gradually an expression turned into a notion. Impero senza confini is the last and the most modern variant of it, not limited by political or historical connotations. Considering sociopolitical peculiarities of modern era, the notion is used in a wide range of cases and is commonly recognized in Italian colloquial cultural environment. Key words: empire, imperial attitudes, cultural nationalism, universalism, Ancient Rome, Italy, fascism, blogosphere Что связывает древних римлян и итальян- вопрос «культурное наследие», хотя в целом и этот цев? Было бы слишком просто ответить на этот подход верен. Но сколько понятий, которые по48 48
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
явились еще в Древнем Риме, впитали мировоззрение римского народа, трансформировались и на данный момент используются в италоязычной культурной среде, возможно, оказывая на общественный дискурс гораздо большее влияние, чем во время своего появления? Современные исследования часто обходят понятия, используемые только в разговорных практиках. Можно предположить, почему: таковые обладают меньшей артикуляционной силой. Некоторые из них, будучи широко узнаваемыми в обществе, имеют возможность выйти в свет в таких исследованиях, как наше. Так произошло и с понятием, которому мы бы хотели посвятить эту статью: с Impero senza confini (“империей без границ”). Империи народов, имеющих латинские корни, отличались преобладанием «культурного» национализма, и существует много литературы, в которой этот факт упоминается в контексте изучения явления: основные аспекты культурного национализма хорошо представлены в сборнике работ Рональда Бейнера «Теория национализма» [5]. Однако, в отличие от концепции, предлагаемой в ней, отделяющей культурный национализм и от этнического, и от гражданского, в практических исследованиях с использованием этого термина «культурный» объединяется с «гражданским» [7] и противопоставляется этническому: например, в исследовании отношения к нации во Франции [8], во время изучения национализма эпохи возрождения в Италии [6], при описании различий внутри Испанской Империи [37].Единственным действительно ключевым понятием в исследовании латинского национализма является концепция универсализма, также общепризнанная в научной литературе на эту тему (это понятие используется как при изучении национализма в целом [49], так и при изучении конкретных его примеров в самых разных эпохах: например, французской революции [15], фашизма в Италии [18]). Под «универсализмом» в нашем исследовании мы понимаем культурную экспансию идей и ценностей одного из государств, ставящая целью перестроить «менее развитые» культуры по образцу «более развитой», Название раздела Автор Название статьи
культуры государства-захватчика, и, таким образом, поглотить их. Универсализм, конечно, имеет множество значений, однако это его понимание достаточно устоялось в исторических исследованиях, и часто применяется вместе с понятиями «империя» или «монархия» как удобное выражение ассимиляционных амбиций [3]. Несмотря на то, что между империями латинских народов был ряд существенных различий (колониальные\ неколониальные; традиционалистские, абсолютно-монархические, фашистские), эти различия не играют роли именно в процессе их экспансии, и объясняются только возможностями, изучение которых лежит за пределами этой статьи. Наличие «универсальных» идей, неизбежно связанных с доминированием культурного фактора, процесс их распространения вне территориальных границ — все это объединяет их политику в концепции, предложенной еще Орезмом: универсализме [3]. Сегодня, когда социальный конструктивизм стал наиболее распространенным и общественно признанным научным подходом, изучение национализма стало принимать другую форму. Если изучение национализма «германского», основанного в первую очередь на этничности, претерпело за последнюю четверть 20-го века трансформацию в связи с изменениями восприятия от примордиалистскому к конструктивистскому, «латинский», культурный национализм имел основу в социальных действиях, в артикуляции тогда, когда современных терминов еще не существовало, отрицая примордиалистскую «изначальность» и вынося этничность на второй план. Однако «латинский» национализм интересен нам только как предполагаемый стержень изучаемого понятия, поэтому в его особенности, не касающиеся универсализма, мы углубляться не будем. Задача данного исследования — рассмотреть историю и дискурсивные взаимосвязи выражения Impero senza confini, которое, как мы увидим, занимая узнаваемое в италоязычном пространстве поле, содержит мощный универсалистский стержень. Цель статьи — показать особое итальянское мировосприятие в условиях использования понятия «империя без границ», которое при категори49 49
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» зации внешних явлений неизбежно связывается с универсалистскими практиками. Исследование будет проводиться с использованием трехмерной модели Фэркло, которая применяется в критическом дискурс-анализе. Она имеет три уровня анализа: непосредственно лингвистический, процесс производства и потребления дискурса, и изучаемый дискурс в условиях существующих макросоциальных практик [26]. Лингвистический анализ будет произведен в отношении выражения Impero senza fine («империя без конца»). Затем мы обратимся к эпохе фашизма для анализа практики универсализма, которая занимает значительное место в дискурсе изучаемых понятий «империя без конца» и «империя без границ». Анализируя их использование в периодических изданиях и блогосфере, мы посмотрим, какое место они занимает в поле производства и потребления дискурса. Мы увидим, почему понятия используются итальянцами именно в таком варианте, какой путь проделало выражение от своего первого появления до того, как стало понятием. Как мы полагаем, понятие Impero senza confini появилось из выражения Impero senza fine, которое, несмотря на лингвистическую близость, имеет ряд других значений. В данной работе мы сконцентрируем внимание на дискурсном поле этих двух понятий, и установим связь, незамеченную ранее. Для достижения поставленной цели, нам необходимо начать лингвистический анализ с первого появления выражения в трудах Вергилия, так как именно оно очень точно относится к первым проявлениям универсализма — к Римской Империи. Лингвистический анализ, однако, будет не полным, если не изучить некоторые версии переводов этого выражения, указав на типичные искажения, которые меняют изначальное значение. Именно недостатки переводов привели к тому, что вне современного италоязычного сообщества понятие Impero senza fine имеет ряд других значений. Для того, чтобы изучить все значения в других языках, формата статьи недостаточно. Поэтому мы сконцентрируем внимание на итальяноязычной культурной сфере, где ввиду максимальной культурной и языковой близости к Древнему 50 50
Риму, в котором первый раз появилось это выражение в виде Imperium sine fine, изменения значений минимальны. Затем логичнее всего вернуться к тем изначальным коннотациям, которые содержались в латинской версии понятия, и проследить то, как понятие “империя без конца” в своем латинском или итальянском вариантах используется в исторической и научно-популярной литературе. После этого, мы попробуем указать вероятные изменения в общественном дискурсе, которые привели к вероятному “расщеплению” изначального понятия, в результате чего появилось другое выражение, “империя без границ”. Для того, чтобы прояснить, какое место в понятии “империя без конца” занимает универсализм, а также, какова его связь с итальянским культурным полем, мы обратимся к эпохе фашистской Италии, которая официально провозглашалась преемницей Римской Империи, и где явление универсализма было очень популярным среди теоретиков фашизма. Установив связь между понятием и культурой, мы обратим внимание на примеры современного использования концепции “империи без границ” в текстах периодических изданий и блогосфере. Проанализировав стержень понятия, связанный с универсализмом, мы укажем на широкий спектр значений, необычный для выражения, имеющего, на первый взгляд, только политические коннотации. Подведя итог, мы покажем, какую роль играет понятие в жизни современного италоязычного общества, и как одно-единственное понятие, претерпев значительные трасформации сумело сохранить в себе мощный универсализирующий компонент, важный для общества, которое само по себе подверглось значительным изменениям. Империя, что не имеет конца Первое появление выражения “империя без конца” в литературе восходит к древнеримскому поэту Вергилию и его повести Энеида. Именно проведя лингвистический анализ латинского текста оригинала поэмы (на латинском языке), можно
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
проследить возможные значения, которые привели к дальнейшему развитию и использованию выражения, и, в конце концов, превратили его в понятие. Вергилий пишет от лица эпизодического героя Юпитера так: «His ego nec metas rerum nec tempora pono: imperium sine fine dedi» [27]. “Им нарекаю не знать ограничений ни в пространстве, ни во времени: империю без конца дарую”. В части поэмы, где присутствует фраза, идет перечисление событий, связанных с ранней историей Рима. Как указано выше, эта власть дарована римскому народу богом Юпитером, и он поддерживает его могущество своей волей на протяжении истории. Таким образом устанавливается прямая связь между божественной средой и римским народом. Самая содержательная часть выражения, интересная нам — Imperium sine fine, которая в итальянском переводе звучит как Impero senza fine. Мы будем оценивать выражения Impero senza fine и производное от него, Impero senza confini, в первую очередь, в рамках итальянской культурной среды, как наиболее приближенной к латинской и которая также единственная сохранила лингвистическую часть выражения неизменной. Однако, мы должны изучить переводы изначального выражения Impero sine fine по следующим причинам. Логично предположить, что при изменении выражения лингвистически меняются и вытекающие из него значения. Переводы, как литературные, так и не литературные, приводят к появлению новых значений. С нашей точки зрения, слишком амбициозно в одной статье исследовать те значения, которые исследуемое выражение Impero sine fine приняло в других языках, кроме итальянского, поскольку нас интересует его влияние именно в итальяноязычной культурной сфере. Следовательно, понять то, какие изменения были допущены при переводе необходимо для “очищения” дискурса от сторонних коннотаций. Причины, по которым выражение было изменено, не играют никакой роли, для нашего исследования важны только последствия. Итак, переводы существенно искажают эту часть поэмы. Связано это с тем, что “imperium” Название раздела Автор Название статьи
переводится с латинского (в данном случае мы берем перевод на итальянский) в первую очередь как “порядок”, затем как “власть, господство”, и только третье значение будет непосредственно формой государственного устройства [19], при том, что если обратиться к итальянско-латинскому словарю, то “imperium” будет первым из двух вариантов, предложенных для перевода слова “империя” (impero) второе — principatus — “господство” [11] неизбежно носит более абстрактный характер и употребляется гораздо реже. Понятно, что относительная абстрактность термина имеет современный характер, так как изначально понятия “господства”, “империи” и “Римского государства” имели почти идентичные значения и были вполне взаимозаменяемы. Можно понять, что переводчики пытались подобрать более подходящие на их взгляд слова, и можно предположить, что произошло это под влиянием рационалистического дискурса: где “власть” может не иметь конца, тогда как для империи в буквальном смысле слова пределы есть всегда. В итоге, в немецком варианте строчка приобретает вид: «Herrschaft hab ich ohn End' ihm verliehn», что означает “господство без границ даровал я ему” (народу римскому, Das Volk) [22]. Тут слово “империя” исчезает начисто. В русском варианте Ошерова представлена следующая версия: «Дам им вечную власть» [2], слово “империя” тут тоже исчезает. Перевод Брюсова имеет сходный вариант интерпретации: «Власть я им дал без конца» [1]. В английской версии перевода слово “империя” уже присутствует, но в двух версиях перевода, которые мы изучили, первая часть выражения (“им дарую не знать ограничений ни от пространства, ни от времени”), оставшаяся в немецком и русском вариантах практически без искажений (и поэтому опущенная нами), уже не связана со второй, что разрывает связь “империи без конца” и универсалистского компонента, дарованного ей в предыдущей части. В первом варианте английского текста этот отрывок звучит так: «These I set free from distance and from time, to them I grant an Empire with no end» [17] (“Их освободил я от пространства и от времени, им даровал я Империю без 51 51
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» конца”). Во втором: «To them no bounds of empire I assign, nor term of years to their immortal line» [33] (“Их наделяю империей без ограничений, вечному их роду — без предела срок”). Обе части предложения здесь разделяются запятыми, и подчеркивается, что обе эти характеристики даны римлянам, но более не связаны между собой. В итальянском же переводе, который очень близок к тексту, практически не допущено смысловых искажений: «Al loro dominio non pongo ne limiti di spazio ne di tempo: ho promesso un impero infinito» [51] (“Не налагаю на их господство ограничений ни в пространстве, ни во времени: обещаю им безграничную империю”). В итоге, только итальянский язык передал выражение достаточно корректно для того, чтобы оно было максимально близким к оригинальному тексту, а следовательно, к его значениям. Перевод, который употребляется в итальяноязычной культурной среде, не имеет общего с вышеназванным, литературным. Он не искажен в смысловой части, но искажен в лингвистической: поэтому, в тех примерах употребления выражения Imperium sine fine, которые мы изучим чуть позже, представлен буквальный перевод, появление которого проследить не представляется возможным. Речь идет о точном варианте перевода в итальянском языке: Impero senza fine. В данном исследовании мы сознательно опустим дискурсы, исследующие данное понятие в вариации “власть без ограничений”. Хотя, как мы заметили выше, такое понимание довольно распространено, и, в принципе, не всегда зависит от лингвистической принадлежности, оно связано с другими коннотациями, менее применимыми к универсализму как к движущей силе латинского национализма. Такой перевод был бы абсолютно корректен в изложении древнеримских текстов, однако сейчас определенную сумму значений необходимо отделить для лучшего понимания изучаемого явления. Выражение Impero sine fine постепенно трансформировалось в понятия Impero senza fine и Impero senza confini. Выражение “империя без конца” употребляется в связи с Вергилием и полным или частичным цитированием отрывка, в котором 52 52
оно располагается. Как понятие оно оформилось в современном дискурсном поле, когда начало употребляться, во-первых, вне связи с латинским оригиналом, во-вторых, в качестве нарицательного, опуская остальную часть предложения. Второе выражение, “империя без границ”, всегда употребляется как понятие, так как претерпело такие значительные изменения, что не имеет более связи с оригиналом Вергилия. Основное значение обоих выражений — доминирование и универсализм, остается неизменным, поэтому связь между ними, без сомнения, существует. Но, как мы увидим позднее, сферы их применения различны. Иногда при употреблении Impero senza fine на Вергилия ссылаются прямо, как на выражение, но неизбежно рвут его из контекста [10, 42]. Как понятие выражение Impero senza fine употребляется в ряде источников: в научно-популярной исторической литературе, изредка — в периодических изданиях. Чаще всего, однако, оно становится заголовками книг, названием семинаров или рецензий. Все случаи применения Impero senza fine объединяет тот факт, что оно оказывается исключенным из сфер, никак не связанных с историческим дискурсом. Более того, даже без упоминания Вергилия, оно связано с конкретным историческим периодом Древнего Рима, и в любом контексте так или иначе идет отсылка к нему. В целом, в литературе мы натыкаемся на употребление фразы там, где есть описание доминирующей политической власти. Лидия Маццолани, которая и назвала свою книгу Impero senza fine, считает, что «история всегда служит для того, чтобы оправдать гегемонию одного из классов, одной из наций, легитимировать правление династии или подтвердить культурное превосходство» [48]. Она обращается к культуре античности, считая ее основным фактором экспансии Рима. Джузеппе Микели, рассказывая о почитателе античности Кола ди Риенцо, указывает на связь между Древним Римом в образе Impero senza fine и религиозным контекстом: он считает, что в своем произведении о граде Божьем Августин перенимает идею у Вергилия, так как его империя, господствующая на небе и на земле — и есть прообраз
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
Рима в “Энеиде” [36]. Рассуждая о древнем христианстве, другой автор, также употребляя выражение Impero senza fine объясняет, что различий между христианством и язычеством на уровне государственной политики не было, ссылаясь на Аристида [34]. Попадаются и другие интересные случаи, но единичные, как, например, название рецензии на зарубежную историческую книгу о Риме [28] или семинара о ценностях римского гражданина [29]. В периодических изданиях также используется в контексте прямой ссылки на Вергилия, например, в контексте исторических статей-рассуждений на тему, почему же рухнула Римская Империя [44]. И хотя эпохой Древнего Рима дело не ограничивается [30], выражение привязано к буквальному, историческо-политическому понятию империи как государства. Несомненна связь этого выражения с универсальной властью. Так, в одном из произведений на историческую тему выражение приводится в контексте создания автором образа Древнего Рима как некоей машины, универсализировавшей племена, имеющие разное историческое прошлое, в единую общность посредством гражданственности [4]. Наконец, это выражение употребляют по отношению к итальянцам, к их поведению в повседневной жизни и в обществе. Один из авторов поясняет, почему Италия и сейчас в некотором смысле является “империей без конца”: «…на политическом и социологическом уровне итальянцев часто называют “людьми одной минуты”. Вот народ, который, кажется, не нуждается в репрезентативной исторической памяти, поскольку живет в ней каждый день» [16]. Выражение Impero senza fine имеет очень ограниченную область применения. Оно используется в исторической и научно-популярной литературе в строго определенном контексте. Тем не менее, та частота, с которой его используют, вырывая из контекста, показывает, что оно успешно превратилось из выражения в понятие, и имеет сильную историческую связь с Древним Римом и его культурным доминированием. Ограниченность значений этого понятия привела к тому, что Название раздела Автор Название статьи
оно трансформировалось и приняло вид Impero senza confini (империя без границ). Некоторые особенности и причины трасформации мы изучим в следующей части статьи. «Империя без конца» в контексте фашизма В своем первоначальном варианте понятия Impero senza fine не смогло бы занять видимое место в итальянском общественном дискурсе. На наш взгляд, оно слишком стереотипично и привязано к определенной эпохе, к определенному идеалу. Тот стержень, о котором мы говорим, универсализм в контексте Древнего Рима или других Универсальных Империй не может приобрести других значений как раз потому, что лингвистически привязан к трудам Вергилия. Тем не менее, лингвистически изменившись и приняв вид Impero senza confini, понятие стало широко узнаваемым, и, как мы увидим позднее, используется практически в любом смысловом контексте. Impero senza fine, исходя из примеров, приведенных ранее, имеет отношение только к историческому дискурсу и употребляется в его контексте. Impero senza confini не имеет подобных ограничений и относится к широкому спектру явлений в общественной жизни. Почему же в итоге возникло два понятия, а не одно заняло весь возможный диапазон значений? Причин, на наш взгляд, может быть две: вопервых, понятие Impero senza fine слишком захвачено историческим дискурсом, чтобы его можно было применять к такому широкому спектру явлений. Во-вторых, причина может быть и более глубокая — в неприемлемости формулировки в соответствии с современным социально-историческим контекстом. Формулировка “без конца”, охватывающая в том числе и область трансцендентного, слишком амбициозно всеобъемлюща для посткантианской эпохи. Этот образ требует полноты значений в одном понятии: он стал доминирующим и не допускает возникновения интердискурсивных взаимосвязей в Impero senza fine. Второе понятие, Impero senza confini, появилось для обозначения явления доминирования, которое не ограничива53 53
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» ется какими-либо историческими или политическими рамками. На данный момент проследить конкретную точку перехода из одного понятия в другое невозможно. Нельзя сказать, в какой именно исторический момент произошло лингвистическое изменение, которое превратило Impero senza fine в Impero senza confini. Такие переходы происходят спонтанно. Оба выражения, между тем, имеют четкую связь между собой. Она проявляется в двух вещах: во-первых, в лингвистической схожести фразы (несмотря на то что “конец” и “границы” имеют важное аналитическое отличие, с точки зрения лингвистики понятия довольно близки, хотя и не взаимозаменяемы), во-вторых, в стержневой идее обоих выражений — универсализме. Это приводит нас к следующему важному вопросу: что представляет собой итальянский универсализм по отношению к исследуемой проблематике? Чтобы ответить на данный вопрос, мы покажем, как связаны понятия “империя” (государство) и универсализм в эпоху фашизма в Италии, которая может быть очень ярким примером ввиду обилия материала на интересующую нас тему. То, как эти понятия воспринимались в ключевую для итальянской экспансии эру, поможет определить, какую же именно связь имеет универсализм с древнеримской эпохой, и какая именно практика может быть обозначена как универсализирующая даже сейчас. Универсализм, — стержень понятия Impero senza confini, но разобраться, что он собой представляет в данном контексте, необходимо для понимания изучаемого явления. В исследовании мы используем ряд периодических изданий эпохи фашизма, представляющие собой сборники публицистических и научных статей на итальянском, английском, немецком и французском языках, а именно: журнал “Универсализм Рима”; журнал “Европа пробудись” об интернациональных успехах в создании фашистских движений; журнал “Фашистская гражданственность”. Все источники датируются 1932-1934 годом и являются важной теоретической базой для эпохи фашизма. Также, мы изучим соответствующую 54 54
литературу основных идеологов фашизма этого периода. Итальянцы во времена фашистской империи уже активно пользовались терминами “Империя”, “пространство”, “конец”, “граница” при описании своей универсализирующей экспансии. Мы сосредоточимся на том, как именно эти понятия составляли часть дискурса “универсализма”, а затем, в свою очередь, на его вкладе в “империю без границ”. Официальная идеология фашизма, “жизненное пространство” (spazio vitale) разительно отличалась от немецкого Lebensraum. Здесь “жизненное пространство” делилось на “внутреннее пространство” (ит. piccolo spazio) и “внешнее пространство” (ит. grande spazio) [43]. “Внутреннее пространство” провозглашалось принадлежащим непосредственно итальянской нации и этносу, а “внешнее” — подлежало культурному и политическому доминированию со стороны Рима, как нуждающееся в повышении цивилизованности. Подобное бинарное деление лишало новую Империю унитарности, но только помогало построить систему унификации, усиливая диалектическое деление “высший-низший”. Первое, что стоит отметить при восприятии универсализма как стержня итальянской культуры — историческую преемственность с эпохой Древнего Рима. Профессор Пьетро Кольоло пишет в своей статье, что «римскость» — созидающая сила, которая вела латинские народы [14]. По его мнению, концепция «римскости» не может быть определена словами, но это «тот идеал, который объединяет все достижения души, ума и действий и координирует их вокруг могущества, силы и величия Государства». Что также важно, при этом он ссылается на Вергилия, хотя и не приводит выражения Imperium sine fine. Однако, его понимание следует неотступно: «римскость» была подавлена варварами на века, но не уничтожена, потому что «…восстала вновь с глоссаторами Болоньи, и вновь — с Данте, с искусством 16-го века; с теориями общественного права Вико и других великих писателей; она восстала в чувстве, что побудило
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
Италию объединиться; и она восстает сейчас в доминирования своих ценностей над другими, полноте, великолепии и целостности…» [14]. “внешними”. Более полно мы сможем понять высказывание выше из отрывка второй части «ДокФашизм объявляется продолжателем дела трины фашизма», написанной Бенито Муссолини. Рима, но не его идеалов — напрямую. Понятие Здесь же — ответ на вопрос «где границы этой «римскости», впрочем, заслуживает отдельного империи?» изучения, нам же оно интересно как мост между эпохой Impero sine fine и Impero senza confini. На «Фашистское государство — желание власти другом конце этого моста взаимозаменяемость и господства (ит. imperio). […] В доктрине фапонятий «фашизм» и «империя», как это было в шизма империя — понятие не только территориДревнем Риме с понятиями «империя» и «господ- альное, военное или экономическое, но духовное ство». В тексте Кольоло мы видим связь, необхо- и моральное. Подумайте об империи как о нации, димую для понимания универсализма в контексте которая прямо или косвенно ведет другие нации, Impero senza fine: здесь объединяются труд Верги- без необходимости завоевывать хоть один квалия, доминирование Древнего Рима, которое пре- дратный километр территории» [20]. одолевает историю и возрождает «римскость» в итальянской культуре и связь индивида и государУже здесь под целью империи подразумеваства. Именно изучая связь всех вышеназванных ется скорее культурное и политическое доминирокомпонентов возможно доказать, что универса- вание, чем простая территориальная экспансия. лизм является неотъемлемой частью итальянской Суммируя смысловое содержание высказыкультуры и может воспроизводиться в отдель- ваний Джентиле и Муссолини, мы начинаем лучше ных понятиях, таких как Impero senza fine и Impero понимать принцип существования фашистской senza confini. Особо же следует сконцентрировать- империи. Желание универсализировать предполася на внетерриториальном понимании империи в гается «безграничным», и исходит из примордиафашизме. листской природы человека. Но не только желание, Свой вклад в понимание универсализма, сво- но и возможности этой экспансии «не имеют ограбодного от территориальной природы, вносят за- ничений», так как непрестанно множатся в личноявления идеологов фашизма по поводу их видения стях, носителях культуры, как это принято считать своей империи. Один из основателей фашистской в социально конструктивизме на сегодняшний идеологии, Джованни Джентиле, в программном день. Великий Рим sine fine за пределами Рима, Ветексте «Доктрина фашизма» пишет следующее: ликая Италия senza fine за пределами spazio piccolo уже тогда, в эпоху подчеркнутого примордиализ«Государство — это не только та власть, ко- ма, не имела территориальной основы в своей эксторая правит и воплощает законы и ценности ду- пансии. Универсализм в фашизме реализуется в ховной жизни в индивидуальной воле, но также и рамках персональной воли, но воли каждого индивласть, что отстаивает свою волю вовне. […] И , видуума, а не только правителей; однако эта воля таким образом, может приспособиться к природе своей целенаправленностью вписана в концепцию человеческой воли, что в развитии своем не знает «объединяющего духа». Таким образом, сохраняограничений и реализует себя, подвергая испыта- ется баланс, установленный в древнем Риме, когда нию свою безграничность» [20]. господство без ограничений «в пространстве и во времени» было даровано всем его жителям. Как никогда атропоморфизированному здесь Обратимся также к широкому спектру пегосударству придается живая универсалистская риодических изданий и литературы соответствуволя. Но связь эта двусторонняя — так и человек, ющей эпохи. Журнал «Универсализм Рима» сокак часть государства, участвует в укреплении держит большое количество как практических Название раздела Автор Название статьи
55 55
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» статей об экономике и социуме, так и несколько философских, в которых обсуждаются базовые концепции фашистской идеологии. При работе с периодическими изданиями мы будем приводить только некоторые статьи, чтобы избежать ненужных повторений. В целом же, понятие “универсализм” встречается очень часто, а его значения не меняются, что позволяет нам с достаточной достоверностью установить их. Явление итальянского универсализма вне территориальных границ подтверждается текстом в журнале о фашистских движениях в Европе «Европа пробудись», который называется «Фашизм без границ» (Fascismo senza confini) [31]. Автор подчеркивает, что фашизм — совокупность политических, экономических, социальных и моральных воззрений, которые были созданы в Италии, но могут применяться и в других народах через «иностранных мыслителей». Автор, который идентифицирует себя как англичанина, причисляет себя к этим «иностранным мыслителям», отчуждая себя от собственной культуры, и становится проводником spazio grande. Установив связь между древнеримской и фашистской эпохами в интересующей нас сфере, можно обратиться к понятию государства — и к тому, что отличает его в италоязычной сфере. Государство для итальянцев неразрывно связано с гражданами. Автор статьи «Фашизм, нацизм и принцип национальности» проводит фундаментальное мировоззренческое различие между немцами и итальянцами: по его мнению, у каждого немца есть свое индивидуальное мировоззрение, в то время как итальянцы «имеют только одно: мировоззрение своей истории, своего человеческого, познающего и, таким образом, универсального сознания» [9]. Луиджи Кьярини в журнале «Фашистская гражданственность» опубликовал статью «Фашизм=фашизм», в которой несколько проясняет указанное прежде отличие: «государство, таким образом, отражает универсальное сознание индивидов: единство их духа» [13]. Его важный для нас вывод состоит в том, что это «универсальное сознание» противопоставляется либерализму и коммунизму, представляя, по его мнению, 56 56
отдельную идеологию (как систему ценностей). «Дух» включает характеристики, удивительные на первый взгляд: необходимость (necessità), вечность (eternità) и, конечно, универсальность. В итальянском универсализме субъект, гражданин итальянского государства является важной единицей экспансии, так как непрерывно участвует в ней. Фашистское государство было провозглашено империей 9 мая 1936 года, через 4 дня после победы в войне с Эфиопией. Империя стала возможной не прямым приобретением колонии, но началом экспансии. В статье, написанной сразу после этого события, Андреа Густарелли цитируется победная речь Муссолини — нас интересуют следующие строки: «… в традициях Рима после победы над народами, присоединить их к собственной судьбе» [21]. Речь не идет о полном территориальном присоединении (там было основано губернаторство), и даже не о культурной ассимиляции; в данном случае, задача империи — «предложить народам вне зависимости от их расы и традиций модель идеального управления» [21]. Присоединение колониальных территорий было действительно важным моментом политического перехода от государства к империи, но этот переход, кроме значения политического, имеет значение психологическое: он обозначил, что Италия, как и Древний Рим, готова к универсалистской экспансии. Поскольку дальнейшая экспансия Италии в любом виде была затруднена, мы не можем проследить, как она развивалась бы, поэтому нам приходится оперировать в контексте доступных фактов и теорий. Идеалы фашистской империи, описанные нами выше, можно выразить кратко словами другого идеолога, Луиджи Сильва. Задачей фашистской империи он провозглашает «…обучить покоренные народы улучшению общественной организации не только в территориальных границах, но и в границах религиозных, моральных, политических и социальных, как народы не покоренные и не завоеванные, но освобожденные» [46].
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
Все идеи относительно исторической преемственности империи снова объединяет в своей статье “Возрождение Европы” Джузеппе Спердути [47]. Он осуждает территориальную экспансию, оправдывая экспансию “духовную”. В то же время, он проводит необходимую для нас параллель с Древним Римом, указывая на то, что римская идея была унифицирующей и объединяющей. Скрепив воедино свою современность и древность, он объявляет “фашистский универсализм” важнейшим идеалом возрождения Европы. Прилагательное “фашистский” тут можно заменить любым другим в соответствии с идеалами эпохи; для нашего исследования не интересны конкретные идеалы, пропагандируемые очередной империей. «Речь идет не об утопии, речь идет о революции. Речь идет о том, чтобы понять новую римскую преемственность в контексте универсальных принципов фашистской доктрины, нести народам духовное единство, которого уже достигли мы» [47]. Очевидно, что под «духовным единством» понимается тот самый принцип универсализма, взятый на вооружение фашистским государством в качестве идеала внешней политики, а также неразрывная связь индивида и государства ему соответствующая (он ссылается на уже упомянутую нами «Доктрину фашизма» Джентиле и Муссолини). Позже этот же автор подтверждает, что фашизм — полностью итальянский конструкт, таким образом логическая цепочка «идеалы итальянской нации — универсализм — экспансия» оказывается в его тексте завершенной. Итальянский универсализм имеет глубоко историчную природу, и его изменения в истории нельзя полностью в рамках данного исследования рассмотреть. И в Древнем Риме, и в фашистской Италии, и в современной Италии идеалы, которые отправляются на культурный экспорт, очень разные. В ходе экспансии фашистской Италии теоретиками активно использовались понятия «империя», «пространство», «граница». Ими же Название раздела Автор Название статьи
признавалась историческая преемственность фашистской империи от империи римской. Экспансия, освобожденная от территориальности, стала ключевым пунктом дискурса универсализма в эту эпоху. Понятие Impero senza fine, как мы выяснили, имело только исторические коннотации, будучи связанным с универсализмом Древнего Рима. Оно использовалось, хоть и редко, в трудах идеологов фашизма в контексте изучения универсализма. Именно из этих работ становится ясно, что универсализм занимает важное место в италоязычном дискурсе. Но с изменением социально-политической обстановки происходит и изменение понятий, через которые практики проявляются в обществе. Так, понятие Impero senza fine трансформировалось в другое, Impero senza confini. Оно не имеет прямой лингвистической связи с трудами Вергилия, употребляется в широком спектре общественных сфер. Но главное, что универсализм составляет важную часть и дискурса «империи без границ», хотя — и в несколько другой форме. Империя в пределах безграничности Для изучения понятия Impero senza confini нам придется обратиться к современному итальянскому дискурсному полю, и проследить интердискурсные взаимосвязи. Дискурс Impero senza confini может принимать практически любые формы. Его применение в итальянское культурной среде само по себе стало универсальным. Логичнее, однако, сначала обратиться к стержню, и только потом — к комплексу примеров из широкого спектра сфер общественной жизни. Стержень дискурса Impero senza confini — однозначная самоидентификация с латинским цивилизационным путем, с латинской версией национализма, с универсализмом, который мы изучили в предыдущей части. Именно поэтому можно выделить относительно большую группу использующих его в среде, идентифицирующей себя как «националисты». Хотя, как было упомянуто выше, сторон у дискурса очень много, только эту группу можно выделить достаточно явно. В ней очень ярко можно увидеть связь универсализма, прису57 57
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» щего итальянской культуре и применения выражения: современные итальянские националисты не скрывают своей преемственности с фашистской эпохой и эпохой Древнего Рима, и только они используют это понятие в сфере, щекотливой для остальной публики — дискуссиях об экспансии. В качестве примера можно проанализировать комментарии к националистической композиции «Империя» (Impero) на сайте Youtube [24]. Песня группы Intolleranza (Нетолерантность), которая откровенно позиционирует себя как праворадикальная, сама по себе является гимном универсализирующему компоненту латинского национализма. В ней исполнитель обращается прямо к Империи, однако, порой в необычных формулировках, сложных для понимания неподготовленному читателю: «Ты — единственная родина и у тебя нет границ. Население других земель следует за тобой, как за флагом, и нет таких границ, где не было б врагов» [25]. Автор подчеркивает здесь добровольность универсализации, совершенно справедливо считая, что враги у нее все же найдутся всегда. Однако, вернемся к комментариям. Для композиции была подобрана иллюстрация в виде черно-бело-красного флага, который является символом, в первую очередь, немецкой империи и национализма немецкого, что вызвало ожесточенную дискуссию. Как в обычном националистическом обществе, в сообщениях легко заметна смесь конспирологии, традиционализма (отчасти с тем самым латинским национализмом) и антиглобализма. Пользователь под ником BOSSRONNY97 пишет в ответ на замечание, что данный флаг является отражением индоевропейской традиции следующее: «В то время, как ты рассказываешь об Индоевропейцах, остаются части Италии, которые находятся под иностранной оккупацией, и вот эти иностранцы, кроме того, что хотят оккупировать другие ее части, занимаются тем, что культурно порочат и истязают твоих настоящих братьев, ИТАЛЬЯЦЫ — ЛАТИНЯНЕ. Не дай себя обмануть Гиммлеру, твоя история — в Риме, в Генуе, в Венеции, в Спарте, а не в Берлине или Осло» [25]. 58 58
Отход от культуроцентристской концепции в угоду немецкой версии национализма тут расценивается как предательство. Другие комментаторы поддерживают пользователя в том, что Италия оккупирована иностранцами. Однако, он натыкается на ряд возражений от другого пользователя под никнеймом tigerxit, который шире отстаивает концепцию универсальной империи, утверждая, что: «Наша родина — империя, у нее нет границ, и ни Альпы, ни моря на севере не могут отделить нас от врагов». В то же время, он лишает родины и своих врагов, утверждая, что «у иностранцев, что над нами господствуют, нет родины» [25]. Таким образом, родина остается одна — та самая империя, которая включит и итальянцев, и их врагов, под общим знаменем культурного доминирования. Голоса сторонников «национал-социалистического», немецко-ориентированного порядка, оказываются совершенно не слышимыми на фоне различных пониманий идеи «империи без границ», что демонстрируют комментирующие. Наиболее радикальный пользователь patres818 считает, что империя может иметь центр только в Риме, так как с древних времен существуют только «римляне и варвары», а остальное придумано этноцентричными немцами. В данной дискуссии постоянно употреблялся термин «граница», хоть однозначного согласия по тому вопросу, где они пролегают, не было. Однако, несмотря на различие в понимании универсалистской концепции, большинство комментаторов разделяют латинский и немецкий национализм по культурно-этнической линии и высказывают явное предпочтение первому. Однако даже в данном случае этот очень «условный» стержень, хотя и постоянно заметен на фоне общей картины, отодвигает на второй план исторические коннотации выражения. Они, а также универсализм, пусть и слабо, связывают его с «империей без конца». В периодических изданиях и блогосфере можно заметить самое широкое, хоть и нечастое, применение выражения. Главный факт здесь состоит в том, что его значения отходят от исторических. В отличие от случая «империи без конца», в употреблении понятия «империи без границ»
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
невозможно выделить определенные сферы, которыми было бы ограничено его применение. «Империя» уже применяется ко всему, что обладает огромной властью, что «господствует». Чаще всего понятие применяется в экономическом контексте: «империями без границ» в отдельных случаях именуют могущественных бизнесменов или предприятия [35; 45; 50]. В качестве исключения стоит отметить употребление понятия в качестве заголовка к посту о Сильвио Берлускони. Хотя в нем он не рассматривается как политик, а только как владелец медиаимперии, данный факт является важным прецедентом [23]. Нет какого-то определенного уровня могущества, на котором начинает применяться это понятие; его применение случайно и ситуативно и зависит только от воли автора. Оно употребляется в политической блогосфере, но уже больше в качестве критической концепции, применяемое по отношению к политическим или культурным образованиям: например, США обвиняются в культурном насаждении глобализации, или — Арабский мир в целом, — в ведении культурной экспансии [12, 38, 40]. Нельзя сказать, что выражение несет негативный оттенок, но чаще всего оно применяется для критики. Власть бесстрастна, под вопрос же право на распространение и доминирование культуры. Итальянцы, имеющие исторически богатое имперское наследие, сегодня чрезвычайно чутко реагируют на попытки унифицировать уже их собственную культуру, и воспринимают их однозначно — через понятия, которые, как мы выяснили, берут начало в Древнем Риме. Что гораздо более необычно, за пределами критики понятие уверенно входит в итальянскую развлекательную сферу в совершенно неожиданных воплощениях: порой так называют компьютерную игру (оригинальное название: Ryse: Son of Rome, то есть маркетологи использовали выражение специально для лучшей продаваемости на итальянском рынке) [41], порой — статью из блога путешественников (восхищение древнеримскими постройками там, где их не ожидали обнаружить) [32], а иногда — им описывают фанатское сообщеНазвание раздела Автор Название статьи
ство поклонников рок-группы (популярность, которая поглощает все) [39]. Эти случаи интересны поскольку, как мы вспомним, понятие «империя без границ» не имеет прямой лингвистической связи с Вергилием. И все же оно употребляется нарицательно, именно в таком варианте. Сейчас понятие Impero senza confini высоко интердискурсивно. Оно переплетается с важными культурными особенностями итальянских социальных практик. Оно является хорошо понятным и известным в местной культурной среде, имея большое число коннотаций, которые, однако, становятся понятными в индивидуальных случаях. К сожалению, его использование в периодических изданиях и блогосфере является эпизодичным. В ходе воспроизведения понятия усиливается взаимосвязь между древним латинским дискурсом и современным итальянским, что подчеркивает культурную преемственность, миф о которой является базовым. Таким же образом усиливается и положение понятия в дискурсном поле. В дискурс-анализе признается, что некоторые дискурсы имеют большее влияние, чем другие. Их сила зависит от популярности и уважения в обществе тех, кто их артикулирует. Impero senza fine имеет дискурсивно слабое влияние, так как употребляется только в исторической литературе и существенно не участвует в процессе повседневного общения. Impero senza confini уже не относится к политике или государству — а только к итальянской исторической преемственности и понимаю «доминирования» в ее контексте. Таким образом, сфера применения выражения в теории — и на практике не имеет границ, хотя и ограничена, как и все остальное, теми рамками, в которых конструируется социальная реальность. Имея конец, но не имея границ, использование выражения замыкает собственный цикл. Ближе к границе Выражение Impero sine fine впервые появилось в поэме Вергилия «Энеида». Первые его значения были неразрывно связаны с историческим путем Древнего Рима. Переводы латинского ори59 59
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» гинала поэмы позволили этому выражению стать понятием и в других культурах, однако лингвистические искажения, допущенные при переводе, привели к тому, что эти значения отличаются от тех, что существуют в итальяноязычном культурном поле, поэтому они требуют дополнительного изучения. Выражение Impero senza fine имеет сильную связь с латиноязычным оригиналом и его контекстом. Все же, в наши дни оно общеизвестно в современной итальянской культуре и употребляется нарицательно, в «укороченной» от полного выражения Вергилия форме. Эта форма употребления привела к тому, что выражение стало понятием. При анализе примеров его использования мы выяснили, что стержнем понятия является концепция универсализма (в значении «господства», «доминирования»). Однако исследование также показало, что употребление понятия происходит только в историческом контексте, при изучении или описании конкретной эпохи Древнего Рима. Иная ситуация сложилась с использованием другого понятия, Impero senza confini. Конечно, проследить конкретную точку лингвистического изменения невозможно, но мы предложили возможные причины для трансформации понятия: лингвистическая несостоятельность формулировки выражения Impero senza fine и его ограниченность для артикуляции концепции универсализма в современном мире. Для того чтобы четко показать связь универсализма и двух изучаемых понятий, мы обратились к эпохе фашистской Италии. Ее теоретическая база основана на концепции внетерриториальной универсальной Империи, «империи без границ». Универсализм занимал важное место в италоязычном дискурсе этой эпохи, но с изменением социально-политической обстановки появилось необходимость в новых понятиях, отражающих эту практику. Таким образом, трансформация Impero senza fine в Impero senza confini стало логичным продолжением изменения общества. Понятие Impero senza confini, в свою очередь, набирает свою максимальную силу в условиях современности как нечто, прямо относящееся к 60 60
социокультурному восприятию итальянской нации и широко используется во всем спектре современных социальных практик. В свою очередь, это порождает интерес к более ранним версиям данного понятия и событиям, связанным с ним, и приводит нас обратно, к возникновению выражения «империя без конца». Новое понятие занимает узнаваемое положение в дискурсном поле, границы которого определяются ситуативно. Хотя оно не используется ни на уровне официальных политических заявлений, ни в научной литературе, его понимают в италоязычном сообществе на уровне разговорных практик, и используют (сравнительно редко) при написании текстов. Выражение «Империя без границ» может быть использовано в любой сфере общественной жизни и глубоко передает историческую и культурную связь итальянцев с Древним Римом, которая, несомненно, меняется, но сильно влияет на их восприятие. Употребляясь вновь и вновь, оно только усиливает эту связь. Итальянцы, являясь частью своей страны и ее культуры, реконструируют свою «империю» ежедневно, используя в повседневной речи универсализирующие понятия. В контексте данного исследования хотелось бы обратиться к проблематике использования изученных нами понятий в исследованиях империи и имперскости. Оба проанализированных понятия не имеют достаточного отражения в научной литературе, так как они бросаются в глаза только при изучении современных интердискурсивных практик. Исследователи же часто проводят анализ, не учитывая специфические дискурсы, связанные с той или иной социальной практикой, а предпочитают анализировать изменения внутри уже известных всем понятий (гражданства, нации, родины). Тем не менее, без учета понятий, крепко связанных с культурной сферой изучаемого объекта, исследованию будет не доставать известной степени глубины. Можно только надеяться, что некоторые их особенности, рассмотренные в таких кратких исследованиях, как это, будут учтены в более значимых проектах для более высокого уровня аналитической точности.
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ВХОД В «ЛАБИРИНТ»
Источники и литература: 1. Брюсов В. Энеида. — М.-Л.: Academia. — 384 с. URL: http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/2163c5bc5be7-0472-dc17-8934114928c2/Vergiliy_Eneida.pdf 2. Вергилий. Собрание сочинений // Вступ. ст. В. С. Дурова; коммент. Н. Старостиной, Е. Рабиновича. — СПб.: Студиа Биографика, 1994. — 480 с. URL: http:// ancientrome.ru/antlitr/vergily/eneida/kn01f.htm 3. Babbitt S. M. Oresmes Livre de Politiques and the France of Charles V // American Philosophical Society. Vol.75, part.1. Philadelphie, 1985. — 158 p. 4. Barbieri R. Uomini e tempo medievale. — Milano: Jaca Book, 1987. — 343 р. 5. Beiner R. Theorizing nationalism. — N. Y.: State University of New York press, 1999. — 338 p. 6. Bouchard N. Risorgimento in Modern Italian Culture: Revisiting the Nineteenth-Century Past in History, Narrative and Cinema. — Rutherford: Fairleigh Dickinson Univ Press, 2005. — 288 p. 7. Breuilly J. The Oxford Handbook of the History of Nationalism. — Oxford: Oxford University Press, 2013. — 775 p. 8. Brubaker R. Citizenship and Nationhood in France and Germany. — Cambridge: Harvard University Press, 2009. — 288 p. 9. Burkhardt K.C. Fascismo, Nazismo e principio di nazionalità // Universalità di Roma. Novembre-Gennaio 1933-34. — P. 20. 10. Cacciari M., Cardini F., Cavarero A., Dionigi I., Givone S., Magreli V., Rodotà S. Barbarie: la nostra civiltà è al tramonto? — Milano: Bureau Biblioteca Rizzoli, 2013. — 188 p. 11. Campani-Carboni. Il dizionario della lingua e della civiltà latina. — Torino: Paravia, 2007. — 2256 p. 12. Cardini F. L’Impero e Gli Imperi // Diritto e Storia. URL: http://www.dirittoestoria.it/8/Memorie/Roma_ Terza_Roma/Cardini-Impero-Imperi.htm. 13. Chiarini L. Fascismo = Fascismo // Civiltà fascista. — Firenze: Le Monniere, aprile 1934. — P. 351. 14. Cogliolo P. The Revival of Romanity // Universalità Romana, maggio-giugno 1932. — P. 13. 15. Feher F. The French Revolution and the Birth of Modernity. — Berkeley: University of California Press, 1990. — 289 p. 16. Ferrarotti F. L’Italia tra storia e memoria. Appartenenza e Identità. — Roma: Donzelli editore, 1998. — 147 р. 17. 17. Foreman A.Z. The promise of Jupiter: Aeneid 275-296 // Poems Found in Translation. URL: http://
Название раздела Автор Название статьи
poemsintranslation.blogspot.it/2011/04/virgil-promise-ofjupiter-from-latin.html 18. Gentile E. La Grande Italia: The Myth of the Nation in the Twentieth Century. — Madison: University of Wisconsin Press, 2009. — 406 p. 19. Georges K.E., Calonghi F. Dizionario Enciclopedico Latino-Italiano. — Torino: Rosenberg & Sellier, 2002. — 1602 p. 20. Giovanni G., Mussolini B. La Dottrina del Fascismo // Polyarchy. URL: http://www.polyarchy.org/index.html 21. Gustarelli A. Quaderni di analisi storiche: dall'Impero napoleonico all'Impero italiano fascista. Milano: Vallardi, 1940. — 34 р. 22. Hertzberg W. Die Gedichte des P. Virgilius Maro, III: Aeneis. — Metzler, 1859. — 473 p. URL: http://www. gottwein.de/Lat/verg/aen01de.php 23. Impero senza confini // Blog: Vergilio. URL: http:// italieni.alice.it/article.php?id=3030 24. Intolleranza – Impero // Видео на видеохостинге Youtube. URL: https://www.youtube.com/all_ comments?v=SlRMEozqLw4 25. Intolleranza – Impero // Текст песни. URL: http:// www.angolotesti.it/I/testi_canzoni_intolleranza_140073/ testo_canzone_impero_1812452.html 26. Janks H. Critical Discourse Analysis as a Research Tool // Discourse: Studies in the Cultural Politics of Education. Vol. 18, 1997. URL: http://www.uv.es/gimenez/Recursos/ criticaldiscourse.pdf 27. L’Eneide di Vergilio // Traduzione collettiva con testo latino. 2006. — 30 p. URL: http://anticamadre.net/testipdf/ Elissade.pdf 28. L’Impero senza fine. “Philip Parker. The Empire Stops Here” // By Galloway. Blog: SuperEva. URL: http://guide. supereva.it/bibliofilia/interventi/2009/08/limpero-senzafine 29. L’Uomo Romano e l’Impero senza fine // Trascrizione dell’evento. Blog: Rimini Meeting. URL: http:// meetingrimini.org/default.asp?id=673&item=2103 30. Lilli L. Ma Dio salvò la Regina // La Repubblica, 10.08.2008. URL: http://ricerca.repubblica.it/repubblica/ archivio/repubblica/1988/08/10/ma-dio-salvo-la-regina. html?ref=search 31. McDonald N.P. Fascismo senza confine // Europa svegliati! Dicembre 1933. 32. Malfiori G. Un Impero senza Confini // Blog: Emotion Recollected in Tranquility. URL: http://emotionrit. blogspot.it/2012/03/un-impero-senza-confini.html 33. Manis J. The Aeneid of Virgil // 1998. — 343 p. URL: http://www2.hn.psu.edu/faculty/jmanis/virgil/aeneid.pdf 61 61
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ВХОД В «ЛАБИРИНТ» 34. Markschies C. In cammino tra due mondi: strutture del christianesimo antico. — Vita e pensiero, 2003. — 232 p. 35. Marrese E. Da Mosca a Crevalcore l’Internazionale Parma // La Repubblica, 12.06.1994. URL: http://ricerca. repubblica.it/repubblica/archivio/repubblica/1994/06/12/ da-mosca-crevalcore-internazionale-parma. html?ref=search 36. Micheli G. I Fatti di Cola di Rienzo. — Sovera Edizioni, 2001. — P. 554 – 555. 37. Miller A., Rieber A. Imperial Rule. — Central European University Press, 2004. — 212 p. 38. Moro R. La Guerra, La Pace e I Nuovi Orizzonti della Politica // Blog: Leonardo.it. URL: http://cronologia. leonardo.it/stor03.htm 39. Orlando A. Il lato allegro del punk // Corriere della Sera, 25 febbraio 2004. URL: http://archiviostorico. corriere.it/2004/febbraio/25/lato_allegro_del_punk_ vm_0_040225012.shtml 40. Padre Samir: «Non saranno un califfo e la sharia dei beduini a fermare la decadenza del mondo arabo. Salviamo l’islam dal fanatismo» // Tempi, 10 luglio 2014. URL: http://www.tempi.it/padre-samir-califfo-shariabeduini-decadenza-mondo-arabo-islam-fanatismo#. VD6MmvmsXD8 41. Persiani D. Un Impero senza Confini // Blog: Videogame.it. URL: http://www.videogame.it/ryse-son-ofrome-pc/113656/un-impero-senza-confini.html 42. Pieri B. In extremis. Virgilio, Agostino e la Fine dei tempi // Blog: griseldaonline. URL: http://www.griseldaonline.it/ temi/estremi/virgilio-agostino-fine-dei-tempi-pieri.html 43. Rodogno D. Fascism European Empire: Italian Occupation During the Second World War. — Cambridge, UK: Cambrige University press, 2006. — 106 р. 44. Ruffolo G. Il reddito ai tempi di Augusto // La Repubblica, 24.02.2004. URL: http://ricerca.repubblica.it/ repubblica/archivio/repubblica/2004/02/24/il-reddito-aitempi-di-augusto.139il.html?ref=search 45. Scelsi R. Francois Pinault apre il suo palazzo di Venezia all'arte // Blog: Blogo Donna. URL: http://www.deluxeblog. it/post/17977/francois-pinault-apre-il-suo-palazzo-divenezia-allarte 46. Silva L. I Compiti della Colonizzazione Fascista nella Realtà dell’ Impero. Colonialismo Europeo ed Impero Fascista. — A. Lucini & C. Milano. 1936. — P. 156. 47. Sperduti G. Rinascimento di Europa // Civiltà fascista. — Firenze: Le Monniere, dicembre 1932. — P. 1113-1122. 48. Storoni M. L. L’impero Senza Fine. — Editoriale Viscontea, Pavia. 1987. — 222 p. 49. Talmon J. L. The Unique and The Universal: Some 62 62
Historical Reflections. – Secker and Warburg, 1965. — 320 p. 50. Turani G. L’Enel di Tatò diventa un Impero senza Confini // La Repubblica, 12.10. 2000. URL: http://ricerca. repubblica.it/repubblica/archivio/repubblica/2000/10/12/ enel-di-tato-diventa-un-impero.html?ref=search 51. Virgilio P. Eneide // Traduzione, 2010. URL: http:// www.aiutamici.com/ftp/eB ook/ebook/Publio%20 Virgilio%20Marone%20-%20Eneide.pdf
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ЭССЕ
О. Э. Эрдман Эрдман Ольга Эдуардовна (Смоленск, Россия) — кандидат педагогических наук, доцент кафедры дизайна и декоративно прикладного искусства ФГБОУ ВПО «Смоленский государственный университет»; E-mail: erdmanolga@yandex.ru
КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ПРОВИНЦИИ В ПРАКТИКАХ ШКОЛЬНЫХ МУЗЕЕВ (НА ПРИМЕРЕ ЕРШИЧСКОГО РАЙОНА СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ) В статье рассматривается проблема сохранения культурного своеобразия и наследия региона посредством школьных музеев. На основе анализа деятельности местных краеведческих музеев делаются выводы о нахождении их создателями традиционных символьных составляющих деревенской социальнокультурной среды, которые позволяют односельчанам познавать себя, утверждать свою идентичность. Показывается переход национально-репрезентативных символов из сферы материальной культуры этноса в духовную. Дается оценка эффективности предполагаемых мер, направленных на дальнейшую музеефикацию, на документирование с помощью видеофиксации и научной обработки данных, на популяризацию передового опыта. Определяются пути решения задач этнопедагогики, обозначенных в принципе «сопричастности к своим истокам». Ключевые слова: культурное наследие, этнопедагогика, школьный краеведческий музей, самобытность деревни, национально-репрезентативные символы
O. Erdman Olga Erdman (Smolensk, Russia) – PhD in Pedagogical Sciences, Associate Professor at Smolensk State University, Department of Design and Decorative and Applied Arts; E-mail: erdmanolga@yandex.ru
Cultural heritage of province in the practices of school museums (Ershichskiy district of Smolensk region case study) The article considers the problem of the cultural identity and heritage of the region preservation with the help of school museums. On the basis of local museums activity analysis the author comes to the conclusions about the discovery of the traditional symbolical components of village socio-cultural environment by their founders; they give the villagers the opportunity to know themselves and to assert their identity. The article shows the transition of nationally representative symbols from the scope of material of the ethnic group to the spiritual culture. The author assesses the effectiveness of the measures aimed at further 'museumification', video documentation and scientific data processing, promotion of the progressive experience. The author defines the ways of solution of ethnopedagogical problems identified in the principle of "belonging to the roots". Key words: cultural heritage, ethnical pedagogy, school museum of local history, village identity, nationally representative symbols. Название раздела Автор Название статьи
63 63
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ЭССЕ Ничто созданное народом не исчезнет, а перейдет в новое качество, если соблюдать принцип педагогики, связующий поколения, которым является «сопричастность к своим истокам». На практике данный принцип объектуализируется в две социальные среды (два мира). Одна из сред представляет уходящее, другая — будущее. Разрыв между предметным миром прошлого и настоящего можно представить парами «лапти — кроссовки», «керосиновая лампа — компьютер» и т.д. Если не предпринимается специальных мер, то востребованность подрастающим поколением в изучении предметов, ремесел, памятников уходящей эпохи не может возрастать сама по себе. Так как в быту не используются предметы крестьянских промыслов (некогда составляющие «живой» фонд национального искусства) этнохудожественные познания молодежи в основном находятся в пропорциональной зависимости, идентичной названным выше парам. И, соответственно, есть опасность, что рождающие будущую среду могут отказаться от «рухляди» своего исторического прошлого. Сегодня лидирующее место в социализации населения России через ознакомление с культурой и бытом русской провинции занимает этнотуризм. В свою очередь, идеи появления у молодежи потребностей к путешествиям из крупных городов в глубинку, в русскую деревню будут оставаться утопичными без повышения уровня знаний с помощью этнохудожественного образования. Поэтому, с одной стороны перед этнопедагогикой встают задачи создания условий для достижения того, чтобы молодое поколение привлекала возможность быть не просто сторонним наблюдателем, осматривающим достопримечательности из окна автобуса, а у него проявился интерес понастоящему погрузиться в жизнь населения «русской глубинки». С другой стороны этнопедагогика должна решить проблему сохранения деревни в своей первозданной патриархальности, не затронутой постиндустриальными изменениями. В решении названных задач могут помочь практики школьных музеев, под которыми мы понимаем музеефикацию и «оживление старины» 64 64
конкретного региона (малой Родины). В урбанистической среде ХХI века, ассимилировавшей как города, так и сельские населенные пункты, предметный мир прошлого разрушился. Сохранение драгоценного фонда исчезающих памятников, а также объектов традиционной культуры в отдаленных от центральных городов населенных пунктах стало во многих случаях заслугой местных энтузиастов, сформировавших музейные коллекции, организовавших фольклорные коллективы и краеведческие клубы. В нынешней ситуации практически полной утраты передачи технологических навыков народных промыслов в деревнях, сельская школа и краеведческий музей в ней стали играть роль основных трансляторов этнокультурного наследия региона. Несмотря на общие тенденции глобализации постиндустриального общества, до сих пор во многих областях России все-таки остаются существовать деревни, живущие «по старинке». В них очевиден устоявшийся уклад. Остались, к сожалению, их очень мало, помнящие технологии художественных крестьянских ремесел старожилы. На Смоленщине, например, есть три деревни, которые можно отнести к территориям, не утратившим собственную самодостаточность и самобытность. Деревни Лужная, Рухань, Литвиновка Ершичского района Смоленской области представляют интересную в этнографическом и фольклорном плане зону по следующим характеристикам: 1) длительное бытование народного костюма вплоть до 50-х годов прошлого века; 2) в связи с удаленностью от городов и нахождению в пограничье с Беларусью сохранение архаических черт деревенской среды наблюдается в более чистом виде, чем в промышленно развитых районах Смоленщины; 3) наличие достаточного количества хранителей и носителей объектов нематериального наследия (обрядов, технологий ремесел, песенного и танцевального фольклора и т.д.); 4) организация и эффективная работа местных краеведческих музеев. Последние (краеведческие музеи) в современной ситуации умирания деревень остаются единственными хранителями артефактов, изделий
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ЭССЕ
местных промыслов, вещей-типов, характеризующих эволюционное развитие края, предметов, хранящих память о героях и знаменитых земляках. Кроме того, они становятся аккумуляторами источниковой информации о подлинниках. В них накапливается фонд этнографических описаний, фотографий. Важным моментом является то, что в деревенские музеи работают не для внешних посетителей (приезжих), а в основном для внутренних: для односельчан и жителей близлежащих населенных пунктов. В названных выше трех деревнях учителями-энтузиастами (Т. П. Сивохиной, А. Д. Байковым, Л. Н. Стефаненковой) еще в восьмидесятых годах прошлого века были созданы школьные краеведческие музеи. Знакомство автора статьи с экспозициями и работой этих музеев позволяет выделить ряд общих черт. Во-первых, куст деревень совпадает с месторасположением курганов и городищ, оставленных племенами, густо населяющими территории, находившихся «на пути из варяг в греки». Так как при расширении в советское время посевных площадей многие из курганов были распаханы, то на руках у местного населения оказались и части каменных орудий, и остатки изделий железного века. В последствии отдельные экземпляры были сданы в школьные музеи, начало деятельности которых, в целом, приходится на восьмидесятые годы прошлого века. В силу профессиональных качеств и особой миссии учителя в деревенской школе в сравнении с городской Т. П. Сивохиной, А. Д. Байкову, Л. Н. Стефаненковой удалось создать не просто музейные экспозиции, а «открывающийся мир» истории своей деревни, берущей начало «от Руси изначальной», «от кривичей и радимичей», «от Смоленского княжества». Наличие в школе древнейших предметов дали основание для исследований, составления соответствующих исторических рассказов, дополненных изготовленным с помощью школьников иллюстративным материалом. Во-вторых, экспозиции музеев выполнены в виде «уголков крестьянского быта». В деревнях до сих пор на чердаках хранятся предметы крестьянского быта. Даже у молодых семей не поднимается Название раздела Автор Название статьи
рука их выбросить, хотя многие не знают предназначение оных. А в музеях эти вещи расположены так, как раньше они стояли в избах. Все они в рабочем состоянии. И чем хорош деревенский музей, что изделия предков разрешается взять в руки. Когда дети садятся за прялку, ткацкий стан, пробуют вес сеялки, пытаются приподнять соху или борону, происходит реальное ощущение исторического предмета, которое нельзя получить ни через репродукции, ни через иллюстрации в Интернете. С помощью наводящих вопросов и «опробования» предметов старины восстанавливается в детском сознании цепь старинных женских и мужских ремесел. Обязательными атрибутами школьных музеев являются предметы, связанные с возделыванием на Смоленщине льна и изготовлением из него одежды. И конечно, доминантой в данной теме является народный костюм. Опять же требуется подчеркнуть, что деревенские школьные музеи обладают довольно редкими экспонатами в отношении народного костюма. Еще важной составляющей музейной педагогики является общение со старожилами, которые с удовольствием приходят на встречи с детьми и показывают, как делались одежды, украсы на них, текстильное убранство избы. В-третьих, в деревнях Лужная и Рухань работа музеев связана с «оживлением старины» через фольклор. В Рухани ансамбль бытового танца «Руханочка» выступает в подлинных костюмах. Этот ансамбль разновозрастный. Его участниками являются наряду со взрослыми и школьники, чему опять же способствовал школьный музей. В Лужной из-за закрытия школы музей был переведен в Ершичи. Но в деревне сами дома и жители, можно сказать, представляют «музей под открытым небом». Известно, ни одна самая лучшая музейная экспозиция не заменит живого контакта с представителями традиционной культуры. Музейный закон «руками не трогать» оказывает психологическое давление. Также следует учитывать и другой психологический аспект. Чтобы воспринять традиционную культуру и сделать ее своей нужно 65 65
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ЭССЕ время для знакомства, иначе отношение к ней будет в лучшем случае нейтральное или как к «чужой». Только попробовав себя в различных видах ремесел, научившись преодолевать сопротивление материала, можно оценить мастерство человека создающего живые, помнящие тепло рук вещи. Но самое большое влияние оказывает присутствие на каком-либо общедеревенском празднике, где местные жители выходят на улицы деревни в подлинных костюмах. Такой праздник, включающий в себя древнейший обряд «Свеча», проводится в Лужной. Еще тридцать лет назад обряд Свечи свершался во многих деревнях Ершичского района. Но уцелел он только в Лужной, благодаря фольклорно-этнографическому ансамблю «Молодушки» и его руководителю Т. П. Сивохиной. В-четвертых, все названные музеи продолжают музеефикацию и работу по выявлению мастеров, помнящих секреты технологий переработки льна, пеньки, изготовления изделий художественных промыслов. Из сказанного выше можно вывести следующие основополагающие методы музейной педагогики, используемые в перечисленных школах: — метод погружения в далекую эпоху через «проигрывание» исторических ролей; — метод реконструкции, осуществляемый с помощью специальных исследований и выполнения по их результатам предметов-новоделов, технологических описаний, рисунков; — метод «оживления старины», предполагающий участие детей в свершаемых обрядах, во встречах со старожилами, в мероприятиях сценического характера, когда разыгрываются театрализованные представления по сюжетам из прошлого деревни. В связи ухудшением демографического состояния в Ершичском районе и реальной возможностью закрытия в ближайшее время многих школ (в том числе Литвиновской, в которой сейчас учатся 11 учеников) очень остро встает проблема дальнейшей работы названных музеев. Попытаемся обрисовать пути сохранения имеющихся практик. Одна из таких возможностей находится в педагогической плоскости решения проблемы. Это 66 66
разработка методических материалов переводящих национально-репрезентативные символы из сферы материальной культуры этноса в духовную. Сейчас в общеобразовательной школе происходит становление учебных программ по этнохудожественному образованию. Поэтому крестьянские художественные промыслы, давшие основу народному искусству в его смысловых сущностях, должны послужить коренными структурными единицами создаваемых программ. Как показывает опыт, центральным национально-репрезентативным символом в построении школьных программ следует использовать народный костюм, так как востребованность этого этносимвола наблюдается во многих сферах жизни современного урбанистического общества, несмотря его принадлежность к давно минувшему крестьянскому быту. Последовательность перевода народного костюма как национально-репрезентативного символа из материального аутентичного состояния в духовную сферу такова: — этап «очищения от наслоений», когда предполагается изучение крестьянского костюма конкретной местности в рамках определенных временных периодов его формирования, происходившего в тесной взаимосвязи с историей региона, с целью определения наиболее типичных и архаичных образцов, обусловивших получение своеобразных этнокодов, неизменно сохраняющихся с развитием новых технологий производства тканей, совершенствованием кроя, с изменениями социально-хозяйственных отношений, при внешних (иностранных) влияниях; — этап «постижения подлинника» отличается от предыдущего принципа «очищения от наслоений» тем, что подразумевает художественнотворческую переработку полученных впечатлений в процессе общения с историческими предметами в экспозициях музеев и в аутентичной среде; — этап «самостоятельного переживания — примеривания на себя» приобретших эсноспецифический характер символов дает наибольший эффект в повышении национального самосознания. Последний принцип связан с включением каждого человека в сохранение межпоколенной
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ЭССЕ
памяти через поиск своих семейных (родовых) истоков. Педагогическими приемами здесь являются «документальная фотофиксация», составление летописей, ретровыставки, дефиле «русских красавиц» (современных участниц театров мод) в подлинных или реконструированных костюмах и т.п. Другая возможность заключается в координации деятельности различных участников процесса сохранения и распространения традиционных культурных ценностей, объединяя научное сообщество и федеральные органы исполнительной власти, органы власти субъектов Российской Федерации. До сих пор проблема сохранения культурного наследия в провинции не являлась предметом программы, реализуемой на федеральном уровне. В настоящее время наблюдается фрагментарное финансирование разрозненных художественных акций по заявкам субъектов Российской Федерации. Более того, субъекты Федерации самостоятельно разрабатывают целевые программы, законы, направленные на поддержку, сохранение и развитие культурного наследия, народного творчества. Общая система нравственных ориентиров, выраженная в уважении к родному языку, к самобытной культуре, может родиться только из соединения воедино региональных целевых программ по сохранению культурного наследия. Для предотвращения деградации, исчезновения и разрушения культурного наследия России, обусловленных отчасти нехваткой средств на реализацию мероприятий по его охране, нужны пилотные проекты по обследованию, экспертизе и документированию образцов культурного наследия на территориях Российской Федерации. Съемка видеофильма и размещение его в Интернете — это уже существенный шаг по документированию и популяризации жизненных устоев русской деревни и ценностей национальной культуры. Выбор объектов для срочной документации связан с возможностью их утраты. Например, практически все этноисполнители в коллективе ансамбля «Молодушки» преклонного возраста. Поэтому для дальнейшего сохранения обряда Свечи, описанного выше, требуется его Название раздела Автор Название статьи
фиксация в видеоматериалах и монтаж фильма. Также нужны организованные просмотры обряда приезжими зрителями в рамках «турпоездок одного дня», с обязательным предварительным заочным ознакомлением их со «Свечой», точнее со сберегающими качествами, которые приобретают не только члены родовой крестьянской общины, но и все присутствующие. Возвращение необходимой для существования традиций установки на их сохранение зависит не только от современных средств массовой информации, но и от осуществления концертно-лекторской, выставочной, научно-просветительской, пропагандистской, издательской, образовательной деятельности. И последнее, чтобы не угас в русской душе инстинкт национального самосохранения и не померкла в сознании идея самобытности, важно поддержать их движителей, составляющих культурное ядро общества, – представителей интеллигенции, способных передать через вверенные им структурные подразделения (краеведческие музеи, сельские дома культуры) этнокультурные ценности и смыслы. Поддержать не столько материально, сколько с помощью ознакомления широкой педагогической общественности с их передовым опытом.
67 67
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ЭССЕ С. Т. Смирнова Смирнова Светлана Тимофеевна (Иваново, Россия) – кандидат исторических наук, независимый исследователь. E-mail: philosivgu@ya.ru
МУЗЕЕФИКАЦИЯ ПРОВИНЦИИ НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХI ВЕКОВ (НАБЛЮДЕНИЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКА) Обыватель, размышляя над смыслом популярного слова «музеефикация», обратится к простой аналогии со словом «электрификация». Советскому человеку оно хорошо знакомо. В «Советском энциклопедическом словаре» читаем: «электрификация — широкое внедрение в производство и быт электрической энергии… Полная электрификация — основа материально-технической базы коммунизма»1. Не трудно дать, таким образом, определение понятию «музеефикация»: «музеефикация — есть широкое внедрение музейных экспонатов в повседневную жизнь человека» и далее, что особенно важно, «музеефикация — есть основа формирования культурного человека». Любознательный путешественник, оказавшись в незнакомом городе или поселке, прежде всего, интересуется жильем, пропитанием и … музеями, другими достопримечательностями места пребывания, причем вопросы жилья и пропитания важны как условия для достижения главной цели – познать новое, прикоснуться к истории незнакомого города. Мы живем в третьем тысячелетии уже 14 лет. Вольно или невольно начинаем осмысливать первое десятилетие нового столетия и, прежде всего, организацию культурного пространства этого временного отрезка. На наш взгляд, важным системообразующим звеном культурного пространства выступает музей — хранилище места как рода и его духовного содержания. «Иван, не помнящий родства» — говорят о человеке, потерявшем связь с предками, со своими корнями. Город, поселок, село, деревня также имеют корни, сохраняемые поколениями людей в материальных,
письменных и устных свидетельствах. Эти свидетельства, воплощенные в материальных формах, будь то письмо или книга или ваза, через определенное время становятся музейными экспонатами во многом благодаря любителям старины, истории. Предметы поступают в музеи из личных коллекций, с блошиных рынков, из случайно обнаруженных тайников, с археологических раскопок и развалов. Такого рода предметы, как правило, передаются в частные музеи или выставляются в муниципальных музеях в качестве фондов из частных коллекций. Россия богата музеями. К началу советской эры в стране насчитывалось около 150 музеев, а к ее концу — уже более 1800. Новый виток роста численности музеев приходится на 1990-е и начало 2000-х годов. В значительной мере это связано с горбачевской перестройкой в области культуры, на волне которой усилился интерес к локальной истории. Так, активизировался процесс создания государственных мемориальных музеев. Инициатива возникновения в провинциальных городах России новых мемориальных музеев исходила от краеведов. Для того, чтобы повысить авторитет, статус области, города необходимо было связать его историю в выдающимся событием общероссийского масштаба или с выдающейся личностью такого же масштаба. Например, в рассматриваемое время в Ивановской области были открыты два замечательных музея — музей А. М. Морозова (г. Иваново) и музей семьи Цветаевых (с. Ново-Талицы Ивановской области). В настоящее время общепринятые классификации типов (научно-просветительские, исследовательские, учебные и т. п.) и профилей (исторические, технические, искусствоведческие, 1 Советский энциклопедический словарь. М., 1988. С. 1547 Название раздела Автор Название статьи 68 68
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ЭССЕ
литературные, мемориальные и т. д.) музеев, разработанные в музееведении ХХ века, не отражают реальную ситуацию в музейном деле, требуется их существенная доработка. Начало третьего тысячелетия было ознаменовано в провинции небывалым всплеском социального творчества, выразившимся, в том числе, и в создании так называемых народных музеев. В 2000-е годы практически во многих уголках России начинают появляться самодеятельные музеи, которые превращаются в центры, формирующие культурное пространство деревни, села или поселка. Самодеятельные музейные витрины и уголки стали появляться в магазинах — сельских универсамах (например, село Чернопенье, Костромская область), сельских избах-читальнях (например, деревня Малые Дорки, Палехский район, Ивановская область, 2007 г.), при поселковых турцентрах и художественных мастерских (например, посёлок Палех, Ивановская область). Народные самодеятельные музеи создаются отдельными энтузиастами или группами односельчан исключительно на добровольных началах и за просмотр деньги не берутся. Правда, всегда находятся посетители-пожертвователи, которые пополняют такие музеи новыми экспонатами или финансово помогают поддержанию и развитию таких культурных объектов. Рассмотрим конкретные примеры самодеятельного музейного творчества. Первый пример — село Чернопенье в Костромской области. Там, в сельском универсаме, расположенном в двух тесных помещениях, набитых продуктами и предметами первой необходимости, стоит застекленная витрина с экспонатами, рассказывающими стоящим в очереди за товаром селянам историю училища речников, некогда функционировавшего в селе. Оказавшись в таком месте, невольно хочется прильнуть к стеклу витрины и долго-долго, внимательно рассматривать диковинные, давно забытые предметы: старые фотографии, рында, компасы, фонари и другие специальные предметы, о существовании которых посетитель не имел ни малейшего представления до посещения такого оригинального магазина. Название раздела Автор Название статьи
Другой пример: музей в избе-читальне деревни Малые Дорки. Изба, устланные домоткаными дорожками деревянные ступени и полы, в сенях на вековых бревенчатых стенах на обычных белых листах ватмана аккуратно приклеены фотографии односельчан, живших в разные времена (и до революции, и после революции, и до войны Великой Отечественной, и в войну, и после войны, и сейчас). А как войдешь в комнату сразу почувствуешь деревенский быт — прекрасный своей простотой; удобный и уютный, добротный, устроенный на века (белоснежные занавески на окнах, вязанные кружевные накидки на подушки, покрывала в виде лоскутных одеял на кроватях, детский уголок с самодельными и фабричными игрушками, патефон, под который можно даже потанцевать, и обязательно красный угол с иконками, лампадкой и рушником, фотографиями сродников, и общий стол). На стенах полки с разноцветной некогда яркой посудой. Вот так бы и нам жить, в такой теплой среде. Городской житель воспринимает такой уклад жизни как экзотику, а во многих сельских домах он сохранился и по сей день. Еще один пример. В знаменитом Палехе, селе-академии (Ивановская область) в начале 2000-х годов возник при Товариществе палехских художников самодеятельный музей «Палех — земля иконописцев». Он быстро стал популярным, так как содержал элементы так называемого «живого музея», турист мог облачиться в традиционный русский сарафан, сплясать и спеть, подержать в руках предметы утвари, самодельные народные игрушки (игрушки, сделанные в Южском доме ремесел, можно было купить как сувенир, принять участие в мастер-классе по изготовлению книжной закладки с наклеенной ажурной бумажной вырезкой с изображением жанровой сценки из жизни обывателя, например: « семья за самоваром», и т. д. Основная же тема музейной экспозиции — знакомство с бытом художника-иконописца и его основной работой — написанием икон. Эта тема представлена фрагментами внутреннего убранства дома, фотоматериалами, рабочим местом художника. Любопытно, что, несмотря на интерес посетителей (о чем свидетельствует журнал отзывов, отзывов 69 69
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
ЭССЕ исключительно восторженных), государственные структуры не поддержали такое позитивное начинание. Перекочевав сначала в здание бывшей школы и вновь воссоздав музейную рамках муниципального турцентра, через некоторое время ее создатели (после продажи муниципалитетом уникального, построенного пленными немцами, здания школы частным лицам) вынуждены были организовать домашний музей. Некоторое время здание школы, где ранее располагались турцентр, швейная мастерская, мастерские художников, ателье, сапожная мастерская и другие виды службы быта, не использовалось, лишь транспарант с надписью «Земляничка» «украшал» его. В настоящее время в этом здании находится магазин «Высшая лига»; у входа посетителей встречают два барельефа, о которых местные жители говорят: «Пушкин смотрит на мясо, а Горький — на молоко». Дыдыкинские образы великих поэтов России — это осколки от школьного периода жизни здания. Интенсивный процесс музеефикации, разворачивающийся на наших глазах, изменяет традиционные представления о музейном пространстве как храме муз. Создаются современные музеи, абсолютно новые по источникам формирования музейных фондов, собственно музейным экспонатам, организации экспозиций и экскурсионной работы, похожие на трасформеры, где, как правило, организуются временные экспозиции. Определенные изменения претерпевают классические музеи, вынужденные приспосабливаться к веяниям времени, потребительским запросам общества. Свадебное фото молодоженов на память на фоне мраморной лестницы, некогда принадлежавшего богатому вельможе дворца, экспроприированного и превращенного в художественный или краеведческий музей – картина типичная для сегодняшнего дня. Этот ставший хрестоматийным пример является свидетельством очарования стариной, тягой к красоте необычной, не встречаемой повсеместно, тоской человека по гармоничной среде обитания. Современная офисная безликая «казенщина» уже успела надоесть. Такого рода обстановка, еще недавно вызывавшая восторг, восхищение, начинает вызывать у людей чувство 70 70
усталости, желание сменить обстановку. И вот уже конференции разного рода проводятся не в ультра современных в стиле «хайтек» залах отелей, а в музейных залах среди живописных полотен, старинной мебели, статуй. Гостиничные комплексы создаются на базе старинных усадеб, некогда заброшенных или использованных для административных нужд, детских центров и других потребностей тоталитарного государства, а теперь выкупленных частными лицами. В зависимости от культурного уровня владельца такой собственности осуществляется реконструкция комплекса, оформляются интерьеры и экстерьеры с вкраплениями небольших островков экспозиций музейного подобия — картины, старинные предметы быта (например, Ростов Великий, Ярославская область). Частный музей в ряду музейных новообразований занимает ключевое место, так как именно в нем появляется возможность «оживить» экспонаты, сжиться с ними через прикосновения, нарушить так называемые музейные порядки (экспонаты не трогать, на витрины не облокачиваться и т. п.). Так, в Ярославле возник один из первых российских современных частных музеев — музей, в котором представлены различные коллекции — часов, колокольчиков, музыкальных инструментов. Этот музей напоминает одновременно жилое помещение и лавку старьевщика, антикварную магазинчик, где экспонаты «теснятся», «мешают друг другу», такое нагромождение предметов исключает пространство, окаймляющее экспонат, подчеркивающее его уникальность. Однако, в музее экспонируется не только и не столько предмет, сколько историческое время, непрерывное, узнаваемое, чувствуемое, и что-то остается в памяти, в душе хранится воспоминание об увиденном. Посетителей в таких музеях бывает много: группы туристов одна за другой сменяют друг друга как на конвейере, а экскурсовод как заводная игрушка или шарманка ведет рассказ, прерывает его, а потом снова готов продолжить с любого места, и как будто бы сам является экспонатом музея. Интерес к частным музеям, как правило, напоминающим по организации помещений и ком-
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований ЭССЕ
позиционным решениям, домашнюю обстановку, — значимое явление, феномен современной жизни, демонстрирующий стремление человека быть частью прошлого, воспитывающего в человеке чувство истории своего рода, родного места, родины, мира.
Название раздела Автор Название статьи
71 71
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
СОБЫТИЯ, ХРОНИКА Т. А. Круглова Круглова Татьяна Анатольевна (Екатеринбург, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры этики, эстетики, истории и теории культуры Уральского Федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина. E-mail: tkruglowa@mail.ru
Междисциплинарный проект «Советский мир: конформизм и конформисты»:
Четвертый Всероссийский научный семинар «Советский художник в ситуации смены идеологии». 15 февраля 2014 года, Уральский Федеральный университет имени первого президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург Участники четвертого семинара проекта го строительства. Людмила Кривцова показала «Советский мир: конформизм и конформисты» проблемы, с которыми столкнулись художники в (организаторы и координаторы проекта — про- своих стратегиях вписывания в поле культурного фессор Института гуманитарных наук и искусств, производства после Октябрьской революции, продоктор филологических наук Мария Аркадьевна тиворечия между дореволюционным габитусом и Литовская и профессор Института социально-по- программными установками власти на создание литических наук, доктор философских наук Та- «народного» искусства. «Непролетарское» социтьяна Анатольевна Круглова) продолжают иссле- альное происхождение основного состава худождовать художественные стратегии и рефлексию ников, высокий уровень общего гуманитарного участников культурных процессов, идеологиче- образования, ориентация на сочетание древнерусские проекты власти и интеллектуальных элит в ской традиции и современного русского и евроСССР. Проблемное поле, заданное на первом семи- пейского искусства модерна, установка на професнаре (2012 год), расширяется: на этот раз основное сиональное качество, — все эти характеристики не внимание уделено проблеме генезиса феномена обеспечивали успешной художественной и комконформизма в период сталинской и хрущевской мерческой деятельности в течение первого послемодернизаций. Обсуждались доклады, посвящен- октябрьского десятилетия. В начале 1930-х годов ные творчеству советских писателей, театральных произошел перелом в институциональном, статусдеятелей и художников, которые трансформиро- ном, экономическом положении артели, приведвали свои художественные стратегии, исходя из ший к полному мировому признанию. Кривцова кардинальной смены эстетико-идеологических па- Людмила подробно раскрыла роль теоретиков, радигм в 1930-е и второй половины 1950-х годов. способствующих поиску нового языка (А. Глазу Доклад Л. А. Кривцовой (Ивановский го- нова, А. Бакушинского), в создании своего рода суниверситет) «Феномен искусства палехской ла- идеологии и эстетической программы творчества, ковой миниатюры 1920-30-х гг.: от "непокорной обеспечившей творческий успех и экономическую Артели" до "чуда, рожденного революцией"» был стабильность артели. посвящен истории палехской артели в советское Материал доклада Л. А. Кривцовой вызвал время. Были рассмотрены экономические, полити- продуктивную дискуссию о роли экономического ческие, идеологические факторы, обусловившие фактора в процессе трансформации художественвыбор участниками артели нового эстетического ной программы, о влиянии мировых экспертных поворота: перехода от иконописной деятельно- сообществ и институций на успех внутри советсти к сюжетам и героям эпохи социалистическо- ского поля искусства. Название раздела Автор Название статьи 72 72
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА
А. А. Медведев (Тюменский госуниверситет) в докладе «Французские писатели (А. Франс, Р. Роллан, А. Жид) и советская власть в тайной рефлексии М. Пришвина 1920-1930-х гг. (к проблеме конформизма)» исследовал феномен двойного сознания на примере дневников советского писателя. Александр Медведев выбрал из дневниковых записей одну тему — отношение к французским писателям, написавшим тексты с положительной оценкой происходящих процессов после посещения СССР. Их поведение вызывает у Пришвина возмущение, квалифицируется как несвободное (конформистское). Сам он обосновывает свою позицию как сознательно балансирующую в двух пространствах: интимное пространство дневника – полная свобода самовыражения, необходимая для осуществления миссии «летописца эпохи». Второе пространство — официальное, в отношении которого выбираются позиции либо молчания, либо пассивного участия. Доклад Ю. В. Клочковой (Екатеринбургский театральный институт) «Деятельность Главрепеткома глазами рядовой сотрудницы Софьи Семеновны Чекиной (по материалам неопубликованных мемуаров) 1948 года» был посвящен выявлению связей между ступенями официальной карьеры советского деятеля культуры и процедурами самоописания. В докладе показаны типичные признаки советского нарратива: писать не о себе (не пишет о своей семье, личной жизни), представляя свою жизнь как отсвет Большой истории, полностью разделяя все установки власти на протяжении долгого периода служебной деятельности. Главная задача мемуаров — показать деятельность Главреперткома, его государственное культурное значение. Дискурсный анализ, проведенный Клочковой Юлией, выявил бессознательно проявляющиеся установки на необходимость руководства художественным творчеством со стороны специальных органов: отношение власти к художнику как неразумному ребенку («художники теряют чувство самокритики»…), удивление и возмущение их самостоятельностью («актеры научились выступать», «имели право обжаловать решения реперткома»). Софья Чекина, искренне ощущая свою необходиНазвание раздела Автор Название статьи
мость на этом посту, лишена саморефлексии. Выводы двух докладов, сделанных на материале «человеческих документов» - дневников, мемуаров, — дали толчок для обсуждения проблем соотношения искренности/лицемерия, приватного/публичного, независимого/подцензурного в составе приспособительных практик в период 1930-х – 1940-х годов. М. А. Литовская (Уральский федеральный университет) посвятила свой доклад «"Неправоверный" историк П. П. Бажов и советский конформизм»1 выношенной и тщательно разработанной стратегии писателя, направленной на реализацию оригинальной исторической концепции в своем творчестве в предлагаемых властью и другими культурными институтами обстоятельствах. Литовская Мария проанализировала габитус писателя, как он сформировался в результате его социального происхождения, образования, профессиональной и общественной деятельности. Этапы его пути и устойчивая позиция в карьере свидетельствуют о действии рано сложившихся этических и творческих установок («типичный путь образования для мальчика из низов»; «носитель того знания, который имеет народ»; «демократ, значит должен участвовать в общественной деятельности»). С 1924 до 1936 года Бажов писал только очерки по заказу обкома и записывал рассказы. Предпочитал жанры, воссоздающие события, а не их единственные оценки. Установка на рассказ очевидцев или участников событий («документ») позволяла включать элементы недостоверности, давала возможность скрыть свою точку зрения, дистанцироваться от выражения официальной государственной позиции. В итоге П. П. Бажов предложил свой вариант истории региона: рассказ, опирающийся не на «исторический материализм», а на коллективную память. Т. А. Круглова (Уральский федеральный университет) в докладе «Конформизм "шестидесятников" на эстетической дистанции (сериал 1 Литовская М. А. «Фабульные крючочки и петельки»: поэтика компромисса в творчестве П. П. Бажова // Известия УрФУ. Серия 2 «Гуманитарные науки». 2014, № 2 (127). С. 8 – 17.
73 73
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
#5/2014 #1/2014
СОБЫТИЯ, ХРОНИКА "Оттепель")»2 анализировала рецепции сериала в средствах массовой информации, пытаясь найти ответ на вопрос о возможности сближения, переклички и отталкивания разных типов конформизма: советского и постсоветского. На взгляд Татьяны Кругловой, фокус, в котором сходятся все нити дискуссии — проблема конформизма, а содержание сериала можно трактовать как энциклопедию советского конформизма, описание плотной сеть практик выживания, разнообразия сделок, уступок, торгов, обменов, компромиссов и предательств. Татьяна Круглова обнаруживает в дискуссии два противоположных полюса: обвинения режиссера в апологии конформизма как единственно возможной стратегии в условиях советской (и постсоветской) действительности, и поддержку его позиции как обличающей конформизм. Вывод, к которому приходит докладчик, заключается в том, что В. Тодоровский создал такую эстетическую оптику, в которой конформизм предстает в своей двусмысленности (амбивалентности) и как концепт, и как социальное явление. Режиссер строит систему зеркал, вглядываясь в которые, мы видим не мир 60-х как он есть «на самом деле», а свое «другое». Режиссер убежден, что у каждого времени, как и в каждой человеческой жизни, есть место своему конформизму, своей сделке. Эта оптика позволяет режиссеру разглядеть амбивалентность шестидесятничества, понять суть его обмена и сделки. Обсуждение доклада Т. А. Кругловой выявило, что «конформизм» отказался термином, семантический фокус которого все время смещается в зависимости от выбранной системы координат. Размытость ориентиров, отсутствие устойчивого ценностного консенсуса в обществе, с одной стороны, является питательной почвой для лавирования, компромисса, поиска ниш для реализации творческих планов, а с другой стороны, это понижает градус самого творчества. Выступающими в дискуссии было отмечено принципиальное отличие системы координат разных исторических си2 Круглова Т. А. The conformism of the 60’s generation at an aesthetic distance // Kinokultura. Issue 44 (2014). http://www. kinokultura.com/2014/44r-ottepel-TK.shtml
74 74
туаций. Эпоха «оттепели», при всей либеральной терпимости к разности точек зрения и поведенческих стратегий, не отказалась от одного четкого критерия и прочного основания для разделения людей: участие в Великой Отечественной войне. В современной российской культурной ситуации основание, которое служило бы четким критерием для размежевания, в том числе на конформистов и нон-конформистов, не существует.
Название раздела Автор Название статьи
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА
К. Е. Балдин Балдин Кирилл Евгеньевич (Иваново, Россия) — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета; E-mail: kebaldin@mail.ru
КРАЕВЕДЧЕСКИЕ КОНФЕРЕНЦИИ В ИВАНОВСКОЙ ОБЛАСТИ По традиции осенью каждого года в Шуе, Юже и Писцове проходят краеведческие конференции, на которые собираются не только местные знатоки родного края, но и исследователи из других российских городов. С интервалом около месяца две краеведческие конференции традиционно проводятся в богатом славной историей и архитектурными памятниками городе Шуе. 24 октября 2014 года в местном литературно-краеведческом музее К. Д. Бальмонта прошли XVI чтения по региональной казуальной истории «Уездная старина». Среди краеведческой общественности эта конференция носит также неофициальное название «Провинциальный анекдот», потому что такое название носят сборники сообщений, выходящие по итогам чтений. Конференции проходят под руководством директора музея Н. С. Шептуховской и доктора исторических наук, профессора Ю. А. Иванова. Традиционно в рамках «Уездной старины» работали три секции: «Шуйская старина», «В уездном городе N», «Записки провинциалов: век ХХ». В чтениях участвовали вузовские ученые, музейщики, архивисты из Иванова, Шуи, Коврова и других городов. В частности, участники чтений услышали сообщения о земских грунтовых дорогах в Шуйском уезде (К. Е. Балдин), об особенностях местного женского гимназического образования (О. С. Буслаева), о некоторых аспектах всеобщей стачки 1905 г. в Иваново-Вознесенске (А. И. Мотовилов). С большим интересом было воспринято выступление директора Ковровского городского музея О. А. Моняковой, которая много лет исследует сотрудничество земства и православной церкви в культурно-историческом пространстве провинции. Название раздела Автор Название статьи
28 ноября 2014 года в Шуйском историкохудожественном и мемориальном музее имени М. В. Фрунзе прошли VI Борисовские чтения, которые получили свое название от имени замечательного историка В. А. Борисова, которого с полным правом можно считать первым краеведом Шуйского уезда. Традиционно эти чтения выглядят весьма представительно и постепенно приобретают всероссийский характер, на этот раз на них приехали исследователи из Иванова, Владимира, Москвы, Петербурга, Ярославля и районных городов Ивановской области. Литературным и окололитературным сюжетам были посвящены сообщения В. В. Возилова «Обстоятельства приезда К. Д. Бальмонта в Шую в марте 1917 года» и С. О. Быковой «Роль Ефима Вихрева и Дмитрия Семеновского в истории и искусстве Палеха». До сих пор не вводившиеся в оборот картографические источники использовал в своем сообщении А. Н. Муравьев, который рассказал о разведывательных полетах самолетов Люфтваффе над Шуей в годы Великой Отечественной войны. В 2014 году в Ивановской области широко отмечается 100-летие открытия музея Д. Г. Бурылина в Иваново-Вознесенске. Это событие не могло не получить своего отклика в Шуе, где на Борисовских чтениях с сообщением: «Д. Г. Бурылин: от купечества к буржуазии» выступила О. А. Несмиян. Известный специалист по топоминике края Н. Н. Тяпков остановился на этимологии некоторых географических названий в окрестностях Шуи. Большой интерес представило сообщение О. Р. Васильевой о первых спортивных организациях, появившихся в текстильном крае еще до революции. Наряду с историческими секциями на Борисовских чтениях работали также секции биологи75 75
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА ческого и эколого-туристического краеведения, а также литературоведческого и педагогического краеведения. Кроме двух вышеупомянутых конференций 31 октября 2014 года в старинном селе Писцово Комсомольского района состоялись «Рыскинские чтения», которые названы в честь замечательного поэта, автора слов романса «Живет моя отрада…», а 5 – 6 ноября в городе Юже проходили «Пожарские чтения», которые традиционно собирают на родине князя Д. М. Пожарского исследователей из Москвы, Иванова, Шуи, Коврова и других городов.
76 76
Название раздела Автор Название статьи
#5/2014 #1/2014
#1/2014 #5/2014
Лабиринт
Журнал социально-гуманитарных исследований
Название раздела Автор Название статьи
77 77