Лабиринт 6 2014 by Museum_Ivanovo

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#6/2014

ISSN 2225-5060

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

Редакция

Редакция Тимофеев М. Ю. (д-р филос. наук) - главный редактор Докучаев Д. С. (канд. филос. наук) Докучаева Н. А. (канд. ист. наук)

Редакционный совет

Редакционная коллегия

де Лазари А. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Крылов М. П. (д-р геогр. наук) Москва, Россия Лейбович О. Л. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Литовская М. А. (д-р филол. наук) Екатеринбург, Россия Радич Н. (д-р филос. наук) Белград, Сербия Рябов О. В. (д-р филос. наук) Иваново, Россия Рябова Т. Б. (д-р соц. наук) Иваново, Россия Савкина И. Л. (д-р философии) Тампере, Финляндия Щукин В. Г. (д-р филол. наук) Краков, Польша

Балдин К. Е. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Замятин Д.Н. (канд. геогр. наук, д-р культурологии) Москва, Россия Зобнин А.В. (канд. ист. наук) Иваново, Россия Игнатьева О.В. (канд. ист. наук) Пермь, Россия Карпенко О. В. Санкт-Петербург, Россия Круглова Т. А. (д-р филос. наук) Екатеринбург, Россия Лысенко О. В. (канд. соц. наук) Пермь, Россия Маслов Д.В. (канд. экон. наук) Иваново, Россия Манаков А. Г. (д-р геогр. наук) Псков, Россия Оляшек Б. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Подвинцев О.Б. (д-р полит. наук) Пермь, Россия Тюленев В. М. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Хархун В. П. (д-р филол. наук) Киев / Нежин, Украина Шабурова О.В. (канд. филос. наук) Москва, Россия Янковская Г. А. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Яцык А. В. (канд. соц. наук) Казань, Россия

ISSN 2225-5060 Издатель: Докучаева Наталья Александровна Адрес издательства: 153005, Россия, г. Иваново, улица Шошина 13-56

Электронная копия сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» размещена на сайтах: www.elibrary.ru, www.ceeol.com www.indexcopernicus.com www.journal-labirint.com

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

СОДЕРЖАНИЕ PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ М. Ю. Тимофеев

СОЦЛАГЕРЬ: EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ (ПРОЛОГ) ��6

О. Л. Лейбович, М. Ю. Тимофеев, А. де Лазари, В. Г. Щукин, И. Л. Савкина ПОТЕРЯННЫЙ МИР [СОЦИАЛИЗМА] ��9 ИССЛЕДОВАНИЯ С. Е. Вершинин

ОБРАЗ ГДР В СОВЕТСКОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ 1950-1970-х ГОДОВ: ВЗГЛЯД СВЕРХУ И СНИЗУ ��17

И. Гевиннер

ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ: О ЧЕМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ ИМИДЖИ ЖЕНЩИН В ПОПУЛЯРНЫХ ЖЕНСКИХ ЖУРНАЛАХ СССР И ГДР? ��25

Т. А. Мищенко

ИГРУШКИ ИЗ ГДР В АССОРТИМЕНТЕ СОВЕТСКИХ ТОВАРОВ 1970-х ГОДОВ (ПО ВОСПОМИНАНИЯМ КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ И БЛОГЕРОВ) ��35

Я. С. Левченко

ДИСКИ-ПОСРЕДНИКИ: НЕАКАДЕМИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ О ФЕНОМЕНЕ ГРАМПЛАСТИНОК ПРОИЗВОДСТВА СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН В ПОЗДНЕМ СССР ��43

Д. Чавдарова

ПОЭТИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЗАЦИЯ БОЛГАРСКОГО ИМПОРТА В СССР: ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ��53

А. Ю. Дудчик

ВОСПОМИНАНИЯ С. А. Панарин

КУРИЦА НЕ ПТИЦА? ВОСПОМИНАНИЯ О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ МОНГОЛИИ ��66 Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

В. П. Седякин

ОПЫТ РЕФЛЕКСИИ: ОТ УЧАСТИЯ В СТУДЕНЧЕСКОМ СТРОЙОТРЯДЕ В ГДР ДО ВЫЛЕТА НА ПОСЛЕДНЕМ САМОЛЕТЕ ИЗ ШПИРЕНБЕРГА ��77

В. В. Высоцкая

ВОСПОМИНАНИЯ О РАБОТЕ В ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫХ СТРОЙОТРЯДАХ ��82

Ф. И. Каган

МАГАЗИН КНИГ СТРАН СОЦИАЛИЗМА «ДРУЖБА» (ОТРЫВОК ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ) ��85

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ А. де Лазари

СМЕРТЬ СТАЛИНА, СМЕРТЬ БЕРУТА И ПОЛЬСКОЕ «КУЛЬТУРНОЕ ЗАПРОГРАММИРОВАНИЕ» ��89

А. Е. Левинтов

СССР-КУБА: СТРАННЫЕ ИГРЫ ОБМЕНА ��92

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

S . Vershinin

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

CONTENTS

THE IMAGE OF THE GDR IN THE SOVIET PERIODICAL PRESS IN THE 1950s – THE 1970s: THE VIEW FROM ABOVE AND FROM BELOW ��17

I. Gewinner

GENDER STEREOTYPES: WOMEN STEREOTYPES IN POPULAR WOMEN’S MAGAZINES IN THE USSR AND THE GDR ��25

T.A. Mishchenko

TOYS FROM THE GDR IN THE RANGE OF THE SOVIET GOODS OF THE 1970S (ON THE BASE OF THE MEMOIRES OF COLLECTORS AND BLOGGERS) ��35

J. Levchenko

DISCS-MEDIATORS: NON-ACADEMIC OBSERVATIONS OF THE PHENOMENON OF THE SOCIALIST STATES’ GRAMOPHONE RECORDS PRODUCTION IN THE LATE USSR ��43

D. Chavdarova

POETICAL MYTHOLOGIZATION OF BULGARIAN IMPORT IN THE USSR: THREE POEMS ��53

A.Y. Dudchik

FOREIGN STUDENTS AS CULTURAL MEDIATORS? (ON THE MATERIAL OF JOINT STUDY AT PHILOSOPHICAL DEPARTMENT OF THE BELARUSIAN STATE UNIVERSITY IN THE 1970s – THE 1980s) ��57

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ М. Ю. Тимофеев Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, заместитель председателя Центра этнических и национальных исследований ИвГУ, главный редактор журнала «Лабиринт». E-mail: editor@journal-labirint.com

СОЦЛАГЕРЬ: EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ (ПРОЛОГ) Предлагаемый вашему вниманию номер посвящён отнюдь не Совету экономической взаимопомощи (СЭВ) как таковому1. Изрядно забытая аббревиатура была призвана лишь очертить пространственные и несколько в меньшей степени временные рамки социально-политического и социокультурного феномена истории второй половины ХХ века, носящего наименования «социалистического лагеря», «Восточного блока», «содружества стран социализма». По этой причине Китайская Народная Республика, о которой вполне уместно вести речь в рамках предложенного дискурса, не стала объектом рассмотрения авторов номера. Проект, призванный привлечь внимание к интегративным практикам, осуществлявшимся с разной степенью интенсивности в десяти странах мира в течение сорока лет, изначально был задуман как междисциплинарный и полистилистиче1 Межправительственная экономическая организация социалистических государств Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) была создана в начале января 1949 года по решению экономического совещания представителей Народной Республики Болгарии (НРБ), Венгерской Народной Республики (ВНР), Польской Народной Республики (ПНР), Социалистической Республики Румынии (СРР), СССР и Чехословацкой Социалистической Республики (ЧССР). Через месяц в СЭВ вступила Народная Социалистическая Республика Албания, которая с 1961 года односторонне перестала участвовать в работе Совета. В сентябре 1950 года членом СЭВ стала Германская Демократическая Республика (ГДР), в июне 1962 — Монгольская Народная Республика (МНР), в июле 1972 — Республика Куба и в 1978 году Социалистическая Республика Вьетнам (СРВ). Кроме этого с 1964 года Социалистическая Федеративная Республика Югославия (СФРЮ) была ассоциированным членом этой организации. В 1991 году СЭВ прекратил своё существование.

ский. Академическое письмо должно было быть дополнено эссеистикой и воспоминаниями, не претендующими на обобщения. Предполагалось, что оптика будет разнонаправленной, не ограничивающейся взглядом из СССР. Круг ассоциаций советских людей, связанный с проникновением в их жизнь разного рода продуктов соцблока, в 2003 году был в общих чертах обозначен в интересном интернет-проекте Дмитрия Козлова «Музей брэндов СЭВ» [3]2. К этой теме обращались журналисты, непременно констатируя при этом, что речь идёт о забытой и мало кому интересной ныне части истории [См.: 1; 2]. В предлагаемом номере журнала мы хотели бы произвести не только (и не столько) инвента2 ВНР (кубик Рубика, Икарус, мотоцикл «Панони», консервы Глобус, «Без паники, майор Кардош!», Неотон Фэмили, магазин «Балатон»); ГДР (Модели железных дорог, ДЕФА, ОРВО, Роботрон, Дин Рид, Катарина Витт, магазин «Лейпциг», сервиз «Мадонна», группа «Пудис», «Телефон полиции 110», Эрик Хонеккер, Зигмунд Йен, фотоаппарат PRAKTICA, индейцы ГДР); Куба (Фидель Кастро, сигареты «Партагас»); МНР (чай, монгольские дубленки, Монгол Шуудан); НРБ (Тодор Живков, Бисер Киров, Слънчев Бряг, джинсы РИЛА, Булгартабак, Булгарконсерв, магазин «София»); ПНР (Анна Герман, Войцех Ярузельский, Кабачок «13 стульев», Марыля Родович, замороженные фрукты и овощи Хортекс, журнал УРОДА, «4 танкиста и собака», магазин «Ванда», Болек и Лёлек, «Ставка больше чем жизнь», Беата Тышкевич, «Maly Modelarz»); СРВ (Хо Ши Мин, бальзам «Золотая Звездочка», ресторан «Ханой»); СРР (Надя Команечи, «Мария, Мирабелла», румынские мебельные «стенки», «Даки», Николаэ Чаушеску, «Комиссар полиции обвиняет»); СФРЮ (приправа «Вегета», магазин «Ядран»); ЧССР (Гурвинек, Кржемилек и Вахмурка, мотоцикл «Ява», «Три орешка для Золушки», «30 случаев майора Земана», студия «Баррандов», «Татра», мотоцикл «ЧеЗет», Карел Гот, Пльзеньский Праздрой, обувь «ЦЕБО», кроссовки «Ботас»).

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ

ризацию материальных и духовных ценностей, перемещавшихся в пределах стран соцлагеря, но и выяснить степень значимости этих процессов для тех, кто непосредственно участвовал в практиках потребления. Импортные товары из соцстран уступали в СССР по степени своей престижности продукции капиталистических стран, но из-за практического отсутствия качественных товаров ширпотреба советского производства в большинстве сегментов рынка, они ценились очень высоко, а дефицит придавал им дополнительную желанность потребителей. Советский снобизм проявлялся, в частности, в том, что болгарские или польские джинсы считались одеждой для бедных [4], но при этом мебель из Румынии и ГДР, чешский хрусталь и гедеэровский фарфор, югославская, чехословацкая и румынская обувь — были атрибутами успешности. Для продажи некоторых категорий товаров были открыты специализированные магазины, названия которых были на слуху у специфических категорий потребителей, имевших достаточно высокий доход3. Доступность достаточно многочисленных марок продуктов (консервы марки «Globus» из ВНР и «Булгарконсерв» из НРБ, замороженные фрукты и овощи «Hortex» из ПНР, сигареты от «Булгартабак», чешское пиво и венгерский вермут [6] и т.д., и т.п.) была более широкой. В большой степени для граждан СССР это был не «воображаемый», но недоступный Запад [См.: 7, с 311 – 403], а реально доступный, но «ненастоящий» «ближний Запад». Но, хотя применительно к некоторым странам соцблока использовалась пренебрежительная поговорка «Курица — не птица, Болгария (Монголия, Польша) — не заграница», преодоление границ СССР было столь же желанным, как и сложно осуществимым по личной инициативе, а не с санкции государственных институций. Посещение соцстран считалось практически обязательным условием для после-

дующего допуска для турпоездки в капстраны и приравненную к ним Югославию. ГДР и Венгрия считались «витринами социализма», Польша — самым весёлым бараком в соцлагере. Манящий образ заграницы порождал различные мифы, пока ещё практически не исследованные [5]. Для пересечения границ в рамках соцлагеря советским гражданам не обязательно было пользоваться услугами туристических агентств4. Этому способствовал обмен гражданскими и военными специалистами, работа на «стройках социализма», участие в интернациональных студенческих строительных отрядах и студенческих обменах, служба в Группе советских войск в Германии и других группах советских войск в странах Варшавского договора, а также во Вьетнаме и Монголии, в Группе советских военных специалистов на Кубе. Перемещениям способствовали «поезда дружбы» и феномен «побратимства» городов. Однако степень доступности зарубежных поездок для жителей СССР и стран «народной демократии» существенно отличались. Несмотря на неизбежное сходство, входившие в СЭВ страны демонстрировали множественные различия, которые нам сейчас наиболее интересны. В качестве предисловия к номеру мы публикуем заметки членов редакционного совета журнала, представляющих разные поколения, демонстрирующих разнообразные биографические коллизии включения в процессы обмена не только товаров и идей, но собственные перемещения в пределах соцлагеря. В будущем мы приглашаем авторов к работе над темами, анонсированными для данного номера, но либо невоплощенными к моменту его выпуска, либо предполагающими дальнейшее осмысление и изучение. Особое внимание мы хотели бы уделить формам сотрудничества в сфере культуры и искусства (работа над совместными проектами, распространение периодических изданий и произ-

3 В СССР это были филиалы ГУМа «Балатон», «Белград», «Будапешт», «Ванда», «Варна», «Власта», «Лейпциг», «Польская мода», «Прага», «София», «Ядран» в Москве, а также магазины «Дружба — книги стран социализма» в разных городах.

4 Индустрия туризма опиралась на деятельность государственных фирм «Балкантурист», «Родина» (НРБ), «Карпаць» (СРР), «Чедок» (ЧССР), «Орбис» (ПНР), «Ибус» (ВНР), «Центро-турист» (СФРЮ), «Интурист» и молодежной организации иностранного туризма «Спутник» (СССР).

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ ведений литературы, кинематографа, театрального искусства, музыки и т.д.). Таким образом, реализация данного проекта нашего журнала является началом обращения к интересной и малоизученной теме истории социалистических стран. Не в последнюю очередь по этой причине мы вводим постоянную рубрику «Красный лабиринт», где будут публиковаться научные статьи по данной тематике. Литература 1. Аронов А. Товары молодости нашей. URL: http:// izvestia.ru/news/327857 2. Бренды СЭВ. URL: http://back-in-ussr.com/2014/01/ brendy-sev.html 3. Брэнды СЭВ. URL: http://museum.defa.ru 4. Левченко Я. Штаны, задушившие империю // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. — М.: Новое литературное обозрение, 2007. Вып. 3. — С. 441 – 447. 5. Польский миф советских диссидентов. URL: http:// www.cogita.ru/polskii-peterburg/polskii-mif-sovetskihdissidentov 6. Тимофеев М. Ю. Выпить на брудершафт: алкоголь из стран СЭВ в Советском Союзе // Алкоголь в России: материалы четвертой междунар. науч.-практ. конф., Иваново, 25–26 октября 2013 г. — Иваново: Филиал РГГУ в г. Иваново, 2013. — С. 31 – 35. 7. Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение / предисл. А. Беляева; пер. с англ. — М.: Новое литературное обозрение, 2014. — 604 с.: ил.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ

О. Л. Лейбович, М. Ю. Тимофеев, А. де Лазари, В. Г. Щукин, И. Л. Савкина ПОТЕРЯННЫЙ МИР [СОЦИАЛИЗМА] Лейбович Олег Леонидович (Пермь, Россия) — доктор исторических наук, профессор Пермского государственного института искусства и культуры, ведущий научный сотрудник ЦФИ Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в Перми; E-mail: oleg.leibov@gmail.com Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, заместитель председателя Центра этнических и национальных исследований ИвГУ, главный редактор журнала «Лабиринт»; E-mail: editor@journal-labirint.com Лазари Анджей де / de Lazari Andrzej (Лодзь, Польша) — доктор наук, профессор Лодзинского университета; E-mail: alazari@uni.lodz.pl Щукин Василий Георгиевич (Краков, Польша) — доктор филологических наук, профессор Ягеллонского университета; E-mail: wszczukin@yandex.ru

О. Л. Лейбович

Савкина Ирина Леонардовна (Тампере, Финляндия) — доктор философии, лектор отделения русского языка и культуры университета г. Тампере; E-mail: irina.savkina@uta.fi

В Перми иностранных студентов в советское время не было. За границу СССР я не выезжал: претило заполнять анкеты, выслушивать напутствия, ходить на заседания каких-то комиссий. На приставке «Нота», присоединенной к «Рекорду», крутились песенки Высоцкого, в том числе и одна из последних со словами «... и опять пошла морока про коварный зарубеж», даже запись была вполне пристойная. Погружаться в эту мороку не хотелось. Социалистический лагерь был представлен отделом «Дружба» в книжном магазине, газетным киоском на Перми II (были и другие), а также отделами одежды и обуви в магазине, по столичному именуемом ЦУМ. Название раздела Автор Название статьи

Отделом «Дружба» заведовал Константин Васильевич — сухопарый, совсем не любезный старик с нездешней выправкой. Про него судачили, что он знает дюжину языков, включая китайский. Последнее было справедливо. Константин Васильевич был реэмигрантом из Мукдена, куда попал подростком или юношей году в 20-м. Ушел от красных. В литературе он разбирался великолепно. На полках магазина можно было всегда обнаружить книги издательства Philipp Reclam jun., издававшей мировую классику карманного формата, в т.ч. стихи Бориса Пастернака и Марины Цветаевой на двух языках — и все это копеек за 40-50. Были и польские научно-популярные исторические книжки, в том числе и переводные. Мно9

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ го там чего было. В газетном киоске рядом с непременным Neues Deutschland можно было нечаянно обнаружить Eulenspiegel с нескромными, хотя и пошловатыми рисунками; большой удачей было разглядеть на прилавке Szpilkу; в них интересно было все: и мастерски сделанные карикатуры, и анекдоты, и фельетоны. Конечно, далеко не все аллюзии были доступны, какие-то ассоциации не прочитывались, но за глаза хватало того, что понимал. Оказывается, юмор мог быть и остроумным, и глубоким. В отделах одежды и обуви первенство держала Югославия. Это вовсе не означало, что на стеллажах пылились мужские и женские сапоги из этой страны. Вовсе нет, сапоги «выбрасывались» и немедленно распродавались. Местные модницы щеголяли в югославских и финских сапожках. Когда я учил детишек немецкому языку в поселке Бисер, то приходилось выполнять контрольные работы и для студентов-заочников. В благодарность мне в магазине оставили югославские зимние ботинки за 43 рубля. Носил я их недолго, отпала подошва. Зато югославское демисезонное пальто с подстежкой из искусственного меха выдержало едва ли не дюжину зим. Я в нем и в Норильск в декабре летал. Сноса этому пальто не было. Все эти газеты, книжки, одежда исполняли роль своеобразных зеркал, в которых отражался, прежде всего, наш советский мир. По сравнению с Neues Deutschland газета «Правда» смотрелась настоящей газетой – критичной, проблемной, живой. По степени занудства равной ND, по-моему, не было во всем социалистическом мире. Складывался образ регламентированного скучного, идеологически выверенного общества. Но этот образ

тут же разрушался при пролистывании социологических исследований юношеской сексуальности, изданных в той же ГДР. В них не было ни грана морализаторства, лицемерия и казенной стыдливости. В книге, изданной в 1974 году в Лейпциге под названием «Юный партнер», обсуждались сюжеты добрачных сексуальных отношений во всех их формах и видах, публиковались результаты опросов, из которых следовало, что «... почти все молодые люди сегодня терпимо относятся к добрачным сексуальным контактам. 97% юношей и 96% девушек студентов считают допустимыми сексуальные контакты двух неженатых партнеров....». [Starke K. Siegel U. Förster P.: Junge Partner. Leipzig: Zentralinstitut für Jugendforschung, 1974. S. 147]. Польская пресса, вроде доступной Życie Warszawy, предъявляла иные стили жизни. Самым интересным разделом в ней были полосы объявлений о продажах, обменах, покупках. Иные предметы, другие потребности, чужая среда обитания. Вещи же говорили сами за себя. Где-то в середине 80-х по Перми разнесся слух, что вот-вот на улице Ленина откроют магазин, где торговать будут только импортом. Верить — не верили, но подходы искали. Эти мельчайшие фрагменты социалистического мира, доступных пермскому читателю чужих книг и газет, помогали, прежде всего, иначе взглянуть на советскую действительность. Не то чтобы они набрасывали на нее дополнительную тень, скорее преломляли свет каким-то особенным образом, может быть, острее почувствовать свою инаковость. Тогда не хотелось думать об одиночестве.

*************

М. Ю. Тимофеев Кто застал «длинные семидесятые годы» в восточного блока. Не было ни социалистической странах соцлагеря, тот вряд ли мог не потреблять кока-колы, продаваемой в продуктовых магатовары и интеллектуальные продукты, произво- зинах от Магадана до Варны, ни единого коммудимые в странах СЭВ. Далеко не всё было столь нистического «Макдональдса» с сетью в каждом же глобальным, как в наше время, после распада крупном городе от Хошимина до Гаваны. Однако Название раздела Автор Название статьи 10 10

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ

экспорт/импорт товаров и идей на ограниченном пространстве братских стран социализма производился весьма активно. Оставшиеся в таком недалёком прошлом вещи, плотно окружавшие нас, всплывают и качаются на волнах нашей памяти. На поверхности оказывается так много всего, что порой становится странно, что это была эпоха тотального дефицита. Вещи из стран СЭВ входили в жизнь разных поколений. Болгарскими зубными пастами «Поморин» и «Мери» не только чистили зубы, но и мазали лица спящих в пионерских лагерях. Киностудии братских стран приковывали внимание детей фильмами «Лимонадный Джо» и «Три орешка для Золушки». Знакомство с польским сериалом «Четыре танкиста и собака» и мультфильмами про крота, Болека и Лёлека сейчас является знаком принадлежности к тому не совсем уж потерянному поколению. Процесс взросления сопровождался у мальчиков сравнением не только потребительских качеств болгарской гитары «Орфей» и чехословацкой «Кремоны», но и длинной линейки болгарских сигарет («Феникс», «Вега», «Стюардесса», «Интер», «Опал», «Ту-134», «Родопи», «Солнце» и «Шипка») со своими — советскими. Старшие братья и друзья привозили после демобилизации из ГДР переводные картинки, будто созданные специально для украшения этих гитар. Вообще сравнение и сопоставление товаров — привычный процесс даже в стране, где туалетную бумагу местного производства можно было купить не каждый день ввиду её отсутствия в ассортименте. Так что кто-то сравнивал мотоциклы «Jawa» и «Čezet» («CZ»), а кто-то романы Андрея Гуляшки о приключениях Аввакума Захова с произведениями Богомила Райнова о суперразведчике Эмиле Боеве. Была и не поддающаяся сравнению продукция, как то, например, польский и югославский кинематограф. Для того, чтобы в твою жизнь вошли вещи из стран СЭВ нужно было быть потребителем. Впрочем, не только товаров, но и услуг. Если ктото не имел возможности перемещаться по городу на трамвае завода «Tatra» или троллейбусе «Škoda 9Tr», то для того, чтобы не проехать на венгерском Название раздела Автор Название статьи

автобусе «Ikarus» нужно было жить в совсем уж глухом месте и не покидать его никогда. С достаточным на то основанием я могу судить о видении процессов социалистической интеграции на примере ограниченного пространственного локуса в пределах собственного весьма ограниченного опыта. За его пределами возможна лишь реконструкция по документальным и художественным источникам разного рода, расширяющим информационное поле и кругозор, но не обладающих столь неистребимым качеством как непосредственность переживаний. Мир современного поколения сорокалетних не был маленьким герметичным мирком, замкнутым на Восточную Европу и прочие «страны социализма и народной демократии», но искусственно созданная геополитическая реальность превращала европейские страны соцблока в «ближний Запад», в специфических проводников западных ценностей. Особенности их трансляции удачно переданы в анекдоте про стриптиз по-французски, по-польски и по-русски/советски. Первый аутентичный стриптиз заключается в том, что девушка на сцене раздевается под музыку перед сидящими в зале за столиками с вином и коньяком мужчинами, стриптиз по-польски — это уже мужчины в пивной, которые смотрят по телевизору видеозапись, сделанную во французском заведении. А когда русские мужики собираются в курилке, и один из них рассказывает о том, что видел во время турпоездки в Польшу в одной из пивных — то это стриптиз по-русски… Казалось бы, вполне доступная, разрешённая для посещения заграница была совсем рядом, и в то же время явственно представлялись преграды даже для краткосрочной туристической поездки. Степень доступности соцстран для советских людей была существенно ниже, чем для граждан центрально-европейской части восточного блока. И хотя поговорку «курица не птица, Болгария не заграница» знали многие, процедура получения загранпаспорта была тягостной. Например, в характеристике с места работы обязательно должна была быть фраза о моральной устойчивости кандидата для поездки за рубеж. Кроме этого, ту11 11

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ ристический вояж предварялся инструктажем в райкоме партии или комсомола, и напутственные слова «чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас» из песни Высоцкого спустя годы уже не воспринимаются как гипербола. Я испытал на себе эти перипетии в 1987 году. Июльским вечером поезд «Москва – Прага» миновал Чоп. Трава в Словакии оказалась не менее и не более зелёной, чем на Украине. Утром мы были в Праге, где я впервые узнал полный вариант лозунга «С Советским Союзом на вечные времена и ни секундой дольше!». Через десять дней, заехав по пути в Брно и Готвальдов, мы оказались в Братиславе. Именно там, на скале с руинами крепости Девин, нам сказали, что в ясную погоду оттуда можно увидеть Вену. За широким мутным Дунаем, по которому едва передвигались вверх по течению грузовые суда, лежала Австрия. Потом я пил пиво в открытом кафе у подножия скалы в сотне метров от австрийской границы. На берегах неширокой Моравы скучали пограничники, и, едва не касаясь друг друга удочками, на противоположных берегах сидели два рыбака. Жара была одуряющая, и пахло сеном, а не пивом… И именно тогда я понял,

что попал на «край света», на грань, перейти которую я вряд ли смогу, на предел, дальше которого путь мне заказан, в место, с которого можно лишь посмотреть на землю, куда никогда не ступит моя нога. Как пишут в коротких рассказах, прошли годы. Страны восточного блока уже не вызывают у моих соотечественников прежний в чём-то принудительный интерес, они потеряли свою привлекательность как посредники в трансляции культурных кодов с Запада в СССР с помощью, создаваемых по западному образу и подобию духовных и материальных артефактов. За четверть века я смог побывать как в некогда недоступных странах «мира капитализма», так и во многих бывших государствах социалистического блока от Вьетнама до Кубы. И везде меня посещали мысли о том, что же эти страны значили для живших в разных регионах СССР в далёкие 1970-80-е годы. Очевидно, что значимость была различной, но они сохранили для меня и для какой-то части моего поколения своё обаяние. Собственно, это и стало причиной выбора данной темы журнала.

**************

А. де Лазари Как и большинство поляков, о потере со- Нам этого не понять. циалистического мира я не сожалею. Социализм Шутят, что Польша была самым веселым и пришел в Польшу на советских танках и поляки самым либеральным бараком в соцлагере. В 1968 восприняли его как новое закрепощение, о чем году за участие в студенческих забастовках я попал свидетельствовали очередные вспышки польского в тюрьму, а потом в штрафной батальон. Понятно, сопротивления существующему режиму — в 1956, что на работу в университет после этого не удалось 1968, 1970, 1976 и 1980 годах. мне сразу попасть, но в престижном лицее препоЯ воспитывался в антисоветском доме рус- давать русский язык мне разрешили, а когда я там ских эмигрантов и поэтому, будучи антисовет- создал единственный в Польше балалаечный орским русофилом, многие годы пробовал бороться кестр, я смог приходить на уроки с гитарой и учить с польским отождествлением русскости с совет- русскому языку на песнях Окуджавы, Высоцкого, скостью. Эту борьбу я окончательно проиграл в Матвеевой и даже Галича, выбросив в мусорный прошлом году, когда большинство россиян стало ящик учебник с текстами о Фросе трактористке. крымнашистами, и смотреть российскую «советВ школе я зарабатывал 12 долларов в месяц. скую» телевизионную пропаганду стало невыно- На эти деньги можно было лишь кое-как прожить, симо. Россияне, в отличие от поляков, решили не но на каникулы я ездил в Лондон к моему другу рассчитываться с коммунистическим прошлым. англичанину, который учился со мной на русской Название раздела Автор Название статьи 12 12

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ

филологии в Варшавском университете и заодно обучал меня игре на балалайке. В Лондоне мы вместе выступали в русском ресторане Borshtch'n'Tears и «польскую месячную зарплату» я получал там за несколько часов игры. Потом моя жена ездила работать в Америку и экономила в день долларов 20. Понятно, что капитализм нравился нам гораздо больше, чем социализм. У наших западных друзей паспорта были, конечно, дома или в кармане. Нас держали на поводке и каждый раз, собираясь на Запад, приходилось писать прошение, чтобы с поводка спустили и паспорта выдали. После возвращения следовало сразу паспорта вернуть в паспортное отделение милиции. Это злило и раздражало, тем более, что ездили мы на Запад нищими — официально можно было купить в банке на поездку 5 долларов. Другое дело — поездка в СССР. Туда мы не валюту везли, а всякое барахло — польские джинсы, рубашки, полотенца, ботинки, кофты, куртки, парики, зонтики, косметику… Горничные в гостиницах рады были полякам. А оттуда везли всякую технику и… золото. В СССР поляк не бедствовал и советским девушкам нравился — ручку поцеловал, пальто подал, дверь открыл и пропустил вперед. Быстро сообразил, что в СССР выгодно было быть джентльменом!

На работу в Лодзинский университет приняли меня спустя 4 года, когда власть взял Эдвард Герек и наступила у нас очередная «оттепель». Балалаечный оркестр я взял, конечно, с собой и он играет до сих пор (через 4 года будем праздновать 50-летие). Даже средний возраст участников не изменился — это по-прежнему школьники и студенты. Получается, что в Польше антисоветское и заодно антикоммунистическое русофильство все еще кое-где существует. В середине восьмидесятых, когда я работал над докторской диссертацией, «сослали» меня на стажировку в Калинин, а мне нужен был Пушкинский дом в Питере. Денег на гостиницу у меня не было, и я остановился у питерских однофамильцев, очень дальних родственников. В Польше тогда было военное положение, и кто-то донес, что я работаю в Пушкинском доме без официального разрешения (раньше я официально провел там полгода, работая над кандидатской, и меня хорошо там знали). Службы отослали меня в Калинин (так как «во время военного положения в Польше поляку жить на частной квартире в СССР не положено»), а у питерских Делазари были неприятности. Больше в СССР я не ездил и очень обрадовался, когда его не стало…

************

В. Г. Щукин «Да здравствует социализм!» — закричал я, выйдя из приземистых дверей московского ОВИРа в Колпачном переулке. Милиционер, охранявший вход в это замечательное учреждение, только что сказал мне, что за выдачу заграничного паспорта для поездки в социалистическую страну по приглашению родственников или знакомых с меня возьмут всего 30 рублей госпошлины, но если мне зачем-нибудь понадобиться поехать в гости к капиталистам, тогда уж с меня возьмут все 250, не говоря уже о стоимости визы. Тогда, в 1972 году, мне было ровно двадцать лет, но я уже побывал в Название раздела Автор Название статьи

Польше и знал, сколько времени и нервов нужно потратить, чтобы «оформиться» и очутиться по ту сторону Буга, в «дружественной» или, как говорили некоторые недобрые люди, «вассальной» стране. Я понимал, что каждого, кто захотел посетить — нет, не США и даже не Финляндию, а «братскую» Польшу или ГДР, да еще не в составе туристской группы, а по частному (!) приглашению, могли подозревать в том, что он поступает как-то не совсем как простой советский человек. Одним словом: «А я остаюся с тобою, / Родная навеки страна! / Не нужен мне берег турецкий / И Африка мне не нуж13 13

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ на». Поэтому 30 рублей за красный паспорт да еще пятерка госпошлины за подачу заявления показались мне подлинной заботой партии и правительства о незыблемых правах человека. Если же говорить серьезно, то ни о какой дружбе и речи быть не могло, особенно со стороны «братских» народов. Зато было другое — да, ничтожная, да, труднодоступная, но всё же реальная возможность увидеть своими глазами мир иной, далеко не советский. Конечно, глядя из Америки можно было воспринимать весь этот «второй мир» en bloc, как однородную серую массу, в которой что Монголия, что Югославия — всё равно. Но американцы и ныне путают Poland и Holland. Мы же все эти страны воспринимали как отдельно взятые и далеко не тождественные друг другу феномены, а самое главное — как социумы, принципиально отличающиеся от СССР: в минимальной степени Болгария, в максимальной Польша или Венгрия. Но даже если никуда не ездить, то нельзя не заметить, что и в своей обыденной жизни простой советский человек то и дело наталкивался на элементы несоветской части «второго мира», которые незаметно пробивали если не бреши, то маленькие, но важные отверстия в той тяжелой броне, которой периодически покрывала себя и дореволюционная, и послереволюционная Россия, стремясь изолироваться от внешнего окружения. Хочешь купить костюм покрасивее — поневоле выбираешь венгерский или ГДР-овский, потому что советских нет. Куриные яйца оказываются польскими, сигареты болгарскими или кубинскими, электротовары — из ГДР. Без всякого кокетства заявляю: я с удовольствием носил болгарские «техасы», а когда в Польше, в валютном магазине «Пекао» (позднее «Пэвекс»), померил настоящие джинсы марки «Вранглер», то носить их не захотел, потому что мое рыхлое славянское тело куда лучше чувствовало себя в болгарских. А сколько раз я часами простаивал в «дамских» очередях в поисках осколков красивой жизни в «Ядране», «Балатоне» или «Власте», где как раз «давали» шампунь или мыло, пахнущее не едким натром, а парфюмерным благоуханием Елисейских полей. Я уже не говорю о пользе книжного магазина «Дружба», о котором 14 14

мой коллега написал отдельную статью: благодаря ему можно было не только прочесть Кафку и Хемингуэя (по знакомству из-под полы), но и попутно выучить несколько иностранных языков. В самом деле, так называемые социалистические страны были для всех нас, простых советских людей, чем-то вроде «окна в Париж» из одноименного фильма. Окно это было едва приоткрытым, действительность по ту сторону окна в лучшем случае была пародией настоящего Запада. Однако оно обладало одним неоспоримым достоинством: оно было реальным. Конечно, чешское мыло «Люкс», производимое по западногерманской лицензии или даже весьма приличные фотоаппараты «Практика» производства ГДР не давали практически никакого представления не только о Западе, но и о самих «братских» странах. Их ценность заключалась в том, что они неизбежно втягивали советского человека в мир чуть высшей цивилизации, не слишком дурного вкуса, большего удобства и всей той эстетики быта, которая во все времена была в России дефицитным товаром. А если кому-нибудь и впрямь посчастливилось поехать за границу, но на восток от берлинской стены, то ему везло ненамного меньше, чем счастливчикам, попадавшим в Париж или Нью-Йорк — при условии, однако, общения не только с попутчиками, желавшими лишь выпить и накупить, а с жителями запредельных стран, которые и говорили, и думали иначе, чем простые советские люди. Это была настоящая школа диалога, терпимости, открытости и умения находить выход из самых аксиологически и идеологически трудных ситуаций не в «светлой и счастливой казарме» (Ю. К. Олеша), а в реальном человеческом мире, с которым у нас было всё же больше точек соприкосновения и взаимопонимания, чем с миром «первым», но который имел гораздо больше общего со всем, что лежало на запад от берлинской стены. Недаром перед «загранпоездками» в райкомах задавали вопрос: «А как вы будете себя вести, если вам придется участвовать в политических спорах?» Четверть века назад мы потеряли этот так нужный нам мир реального социализма. Мы потеряли его, потому что исторически сами были

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ

виноваты в том, что в «странах народной демократии» все только и мечтали, чтобы поскорее освободиться от нашей «дружбы». Однако инициатива разрыва не только псевдодружеских, но и вообще всех возможных связей, кроме меркантильно-коммерческих, принадлежит не нам, а политикам этих стран, которые стремились лишь к тому, чтобы «не знать и забыть» Россию и всё русское, как мечтал один латыш, что сидел в одном лагере с Андреем Синявским. Жаль — ведь от утраты «мира социализма» немало потеряли не только мы, но и жите-

ли стран по ту сторону Буга. Как заметил один из самых проницательных польских историков идей — Анджей Валицкий, сохранение политической и культурной общности бывших «социалистических» стран позволило бы Польше занять почетное место проводника подлинного европеизма в мире, которому незачем превращаться в задворки настоящего Запада, ибо десятилетия «братства» несли в себе не только фальшь и лицемерие, но и много хорошего. А о хорошем нужно знать, хорошего — не забывать.

*************

И. Л. Савкина Наверное, эти мои короткие заметки правильнее было бы поместить в раздел «Воспоминания», потому что они касаются вопроса о том, как личный опыт жизни в «межсоциалистическом» пространстве повлиял на конкретную судьбу и персональную идентичность и насколько последние можно рассматривать как результат проекта «экономической взаимопомощи». Мой отец, Леонард Николаевич Холмогорский, был горным инженером и с 1962 по 1968 год работал в ГДР, в СГАО «Висмут» начальником производственно-технического отдела рудоуправления. Советско-германское общество «Висмут» занималось разведкой, добычей и переработкой урановой руды для атомной промышленности СССР. В свое время деятельность его была строго засекречена. Сейчас Интернет дает 145 тысяч ответов на запрос про это предприятие, а сообщество «Висмутяне» выпустило в течении 2012-2014 годов три книги, посвященные истории СГАО1. Как сообщает Википедия, всего за время существования совместного предприятия с 1946 по 1990 год «было добыто 220 тысяч тонн руды. Предприятие в 1990 году занимало первое место в Европе и третье место в мире среди уранодобывающих предприятий»2, так что, судя по всему, оно было 1 См. СГАО Висмут. Отцы и дети. http://www.wismut.su/ 2 Советско-германское предприятие «Висмут». https://ru.wikipedia.org/wiki/С ов е тско-германское_

Название раздела Автор Название статьи

хорошим примером промышленной интеграции. Но я сама «участвовала» в этой интеграции только в качестве ребенка, школьницы, которая из Советского Союза приехала с родителями в город Гера и прожила там пять с лишним лет в одном из двух, специально выделенных для советских специалистов домов, которые в обиходе назывались «объектом». В отличие от военного городка, куда мы ходили в школу, наш объект не был огорожен заборами и не охранялся солдатами на проходных — это были просто два дома на окраине города. В одном из них даже находился овощной магазин, где покупали продукты немцы — жители окрестных домов. Но, несмотря на видимую открытость, жизнь на объекте была довольно замкнутая и самодостаточная. Детям не рекомендовалось ходить «в город», контакты с местным населением не поощрялись. Когда моя старшая сестра познакомилась на почве общих музыкальных предпочтений с каким-то немецким мальчиком, папу тут же вызвали к «начальнику режима», и дома состоялся серьезный разговор на повышенных тонах. Изучение немецкого языка не приветствовалось. Попытки моего отца определить нас с сестрой в немецкую школу чуть не закончились выдворением нашей семьи из ГДР, а группа немецкого языка в 59-й школе ГСВГ, где я училась, была раз в пять предприятие_«Висмут»

15 15

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

PROJECT «СЭВ» (1949 - 1991): EXPORT/IMPORT ТОВАРОВ & ИДЕЙ меньше английской. Контакты с местными сверстниками ограничивались тем, что на поляну рядом с домом приходили какие-то рыжие немецкие ребята и мы с ними переругивались, в основном с помощью хорошо разученного обеими сторонами слова Schwein/свинья. Правда время от времени организовывались официальные встречи с немецкими пионерами и комсомольцами с обязательным совместным распеванием шлягера «Пусть всегда будет солнце» на двух языках. Но мы в общем не страдали от замкнутости нашей объектной жизни, потому что была эта жизнь очень интенсивной и насыщенной. Действовало какое-то немыслимое количество кружков: театральный, танцевальный, балетный, куча спортивных секций. Во дворе была волейбольная площадка, теннисный корт, бассейн, площадка для игры в городки, зимой заливался каток. Мы беспрерывно участвовали (вместе со взрослыми) в каких-то спортивных соревнованиях, творческих конкурсах, праздниках. Например, апрель начинался «Днем пирога» — когда все, кто мог и хотел, пекли торты и пироги, жюри определяло лучшие изделия, а потом все это дружно и весело поедалось. Так как сообщество объекта было социально гомогенным и исключало присутствие маргиналов, мы не видели вокруг себя пьяных или ругающихся матом или плохо одетых и голодных людей. По воскресеньям устраивались поездки в музеи, театры или в лес, на рыбалку, на пикники. Благополучная, креативная и интересная жизнь объекта представлялась мне замечательным воплощением мира и социализма, а, может быть, даже коммунизма, и вернулась я в 1968 году в Советский Союз полной прекраснодушных идей, идеалов и мечтаний комсомолкой, что, конечно, привело ко многим и весьма травматическим разочарованиям при столкновениях с реальной советской действительностью. Однако, действительно счастливое детство, я думаю, создало какой-то «запас прочности» личности. Как я теперь прекрасно понимаю, для наших отцов и матерей жизнь и работа в ГДР выглядели не в такой парадизной перспективе. Отец в своих воспоминаниях довольно много пишет, с одной 16 16

стороны, о «легкой и приятной» жизни, с другой, — о постоянном чувстве подконтрольности и регламентации. Кроме скандалов из-за немецкого языка причиной его серьезного конфликта с «первым отделом» был, например, вопрос об утренних пробежках. Будучи довольно полным человеком, отец решил сгонять вес, добираясь до работы бегом. Прибежав, принимал душ, переодевался и приступал к своим обязанностям. Его вызвали к начальству, «проработали» за поведение, недостойное коммуниста и советского специалиста, и в приказном порядке велели прекратить несанкционированные физкультурные занятия. Несмотря на то, что каждому советскому специалисту полагался персональный переводчик, отец самостоятельно выучил немецкий язык, довольно активно общался со своими немецкими коллегами и приобрел среди них немало друзей, которые посылали ему посылки с продуктами в начале «лихих» 90-х. Именно эти хорошие персональные контакты с немецкими коллегами отец подчеркивает в своих воспоминаниях, вероятно, потому, что будучи участником войны, тяжело раненным на Зееловских высотах, он приехал в ГДР с немалой «предубежденностью» по отношению к немцам. Но я помню, что он много раз с удивлением отмечал, как быстро она исчезла. Возможно, это самый главный результат сотрудничества. Я сама, как ясно из вышенаписанного, не научилась, к сожалению, за пять лет свободно говорить по-немецки, не приобрела немецких друзей детства, но все же Германия не осталась для меня только чужой страной. В детстве человек впитывает, присваивает окружающий мир не только сознательно, но бессознательно, телесно. Германия — часть моей телесной памяти: ее запахи, краски, пейзажи, ритмы — это все «в меня запало», стало какой-то частью меня. Это я хорошо чувствую, когда приезжаю в Германию. Мне кажется, что этот опыт очень важен и влияет на восприятие мира: тебе легче понимать чужое не как враждебное, а как другое, которое может стать твоим. Этот бесценный в современном мире номадический опыт в моем случае подарен потерянным миром (социализма).

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

С. Е. Вершинин Вершинин Сергей Евгеньевич, доктор философских наук, профессор кафедры социологии Российского государственного профессионально-педагогического университета (Екатеринбург); E-mail: Blochowed@yandex.ru

ОБРАЗ ГДР В СОВЕТСКОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ 1950-1970-х ГОДОВ: ВЗГЛЯД СВЕРХУ И СНИЗУ В статье выделяются два этапа в освещении отношений СССР и ГДР в советской периодической печати, первый этап (1950-1960-е годы) — позиционирование превосходства СССР во всех сферах жизни ГДР, второй этап (с 1970-х до второй половины 1980-х годов) — подчеркивание партнерских отношений, дается характеристика разрыва между идеологическим образом ГДР в советской периодической печати и восприятием ГДР в историческом и повседневном сознании граждан СССР, наличие в публицистике противоречивого сочетания дистанцирования и стремления к дружбе с населением Восточной Германии. Ключевые слова: социально-историческая дистанция, превосходство СССР над ГДР, стереотипы восприятия, новые люди, исторические аналогии.

S . Vershinin Sergey Vershinin (Yekaterinburg) – Doctor of Philosophical Sciences, Professor at Russian State Professional Pedagogical University, Department of Sociology; E-mail: Blochowed@yandex.ru

THE IMAGE OF THE GDR IN THE SOVIET PERIODICAL PRESS IN THE 1950s – THE 1970s: THE VIEW FROM ABOVE AND FROM BELOW The author outlines two stages of analysis of relations between the USSR and the GDR in the Soviet periodical press; the first stage (the 1950s – the 1960s) was characterized by the positioning of the USSR’s supremacy in all spheres of life in the GDR; during the second stage (the 1970s – the late 1980s) the cooperation between the sides had been emphasized. The article characterizes the difference between the ideological image of the GDR in the Soviet press and the perception of the GDR in the historical and daily consciousness of the USSR’s citizens, the existence of an inconsistent combination of distancing and aspiration for friendship with the population of the GDR in political journalism. Key words: social-historical distance, the USSR’s supremacy over the GDR, stereotypes of perception, new people, historical analogies Историческое поражение «социализма в цветах ГДР» — особенно на фоне обострявшегося распада СССР — было воспринято россиянами достаточно спокойно. Внимание населения было Название раздела Автор Название статьи

приковано к нарастающим экономическому и политическому кризисам. Внутренние проблемы оказались важнее внешнеполитических и потому после «поворота» 1989-1990 годов образ ГДР стал 17 17

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ постепенно исчезать из массового советского сознания. Однако это событие снова стало актуальным в 2014 году в связи с двумя знаковыми юбилеями: 20-летием вывода советских войск из ФРГ и 25-летием падения Берлинской стены1, а события 2014-2015 годов на современной Украине воспринимаются как аналог исторических отношений ФРГ и ГДР. Эти юбилеи заставляют снова и снова ставить вопросы о специфике восприятия ГДР советскими средствами массовой информации, а также о том, насколько соответствовали установкам официальной пропаганды стереотипы массового сознания граждан СССР [7]. Мы попытаемся ответить на эти вопросы в одном аспекте — освещении жизни ГДР в массовой периодике СССР (на примере журнала «Огонёк» за 1950-1970 годы) и в популярных изданиях, специально посвященных ГДР. Состояние войны между СССР и Германией означало также и существование философских, идеологических, политических, культурных противоречий и как следствие — большой социальнокультурной дистанции между гражданами этих государств. Исходное противоречие между победителями и побежденными снималось в официальной политике тезисом И.В. Сталина от 1942 года о невиновности немецкого народа: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское — остается» [15, с. 43]. Положение о дружбе вошло в одну из статей Конституции ГДР: «Германская Демократическая республика навечно и необратимо связана узами дружбы с Союзом Советских Социалистических Республик. Тесный и братский союз с СССР гарантирует народу Германской Демократической Республики дальнейшее продвижение по пути социализма» [20, с. 12]. Параллельно доминировавшему холистскому концепту «народа ГДР» в репортажах и статьях заметно дифференцированное отражение стереотипов массового сознания и исторического опыта 1 Канцлер ФРГ А. Меркель 9 ноября 2014 года открыла мемориал «Берлинская стена» на Бернауэрштрассе, который является центральным элементом в освещении событий 1989 года [См. подробнее 44].

18 18

советских людей. Позитивные стереотипы советского массового восприятия Восточной Германии хорошо схвачены в предисловии к путеводителю «Небольшое путешествие по ГДР»: «Может быть, думая о ГДР, Вы вспоминаете о Лейпцигской ярмарке или о Дрезденской Картинной галерее, а может быть, об оптике, выпускаемой цейсовскими заводами, или о майсенском фарфоре, или о кружевах из Плауэна» [25, с. 5]. Идеологически грамотные граждане СССР могли бы вспомнить о первой типографии большевистской газеты «Искра» в Лейпциге, а прагматично настроенные — о сервизах «Мадонна», мебели из ГДР («Жилая комната»), и особо — о магазине «Лейпциг» в Москве2. И все же на уровне повседневности эмоциональная дистанция многих граждан СССР по отношению к гражданам ГДР — от негативности до настороженности — сохранялась на протяжении нескольких послевоенных десятилетий. Это было связано, прежде всего, с опытом военного времени. О том, какие негативные чувства испытывали советские солдаты и офицеры, напишет бывший политработник Г. Вайс спустя 29 лет после окончания войны: «Поездка по Берлину взволновала нас еще и по другой причине. Что скрывать, мы не забыли — не могли забыть — ту пору, когда каждый из нас ненавидел этот город»[5, с. 227]. Писатель Д. Гранин вспоминал: «В 1957 году, когда я впервые был приглашен издательством в ГДР, друзья осуждали меня: как ты можешь ехать в Германию? Официальная пропаганда настойчиво отделяла немцев от фашистов, в наро2 Магазин «Лейпциг», существующий и сегодня, был открыт в Москве в 1965 году. В нем продавались разнообразные товары из ГДР. И если сама ГДР была витриной социализма, обращенной к Западу, то «Лейпциг», по крайней мере, на взгляд покупателей из советской провинции, был витриной гдровского социализма, обращенной к советскому потребителю: «…Глаза разбегаются. Особенно много соблазнов для женщин… Красиво упакованные флаконы и тюбики таят в себе самые последние достижения волшебников сегодняшнего дня — химиков и фармакологов…Если же покупательница растерялась при виде всего этого изобилия или не умеет обращаться с новым средством, два немецких косметолога ждут ее в специальной комнате и совершенно бесплатно посвятят во все таинства великой науки быть красивой..» [2, с. 5]. См. также [9].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

де же еще пылала ненависть за причиненное горе, не разбирали – кто фашист, кто не фашист» [14]. При выступлении представителей Совета мира ГДР в Москве в 1965 году — казалось бы, самых проверенных и надежных людей — советские слушатели, особенно с фронтовым опытом, задавали вопрос: «Что вы делали, когда у власти в Германии был Гитлер?» [3, с. 26] При этом оказывалось, они не одиноки в своем вопрошании — латентный конфликт поколений в Восточной Германии также приводил к таким вопросам: «… сыновья спрашивают отца, почему же все-таки многие люди поняли сразу, что такое фашизм, а он не понял. И еще спрашивают, сколько бомб он сбросил, на какие города, на какие дома и были ли там дети, вот такие же, как они [3, с. 28]. Опыт военного послевоенного знакомства с примитивными представлениями немецкого населения о советских людях формировал снисходительное отношение к жителям Восточной Германии: «Какие дикие представления имели о нас немцы! И не простой человек с улицы, но и образованные, культурные люди, интеллигенты. Был случай, когда один такой интеллигент, осмелев, попросил меня показать, действительно ли у нас на пиджаках, там, где обычно нашивался знак фирмы, проставлен номер. — Мне говорили, — смущенно объяснял мне интеллигент, — что у вас костюмы не личные, а государственные и выдаются только тем, кто выезжает за границу… Правда ли это? Были вопросы и почище… » [5, с. 209]. Бывшие заключенные нацистских концлагерей — солдаты Красной Армии — рассказывали еще более фантастические истории: «Кажется, здесь гнали нас тогда — задумчиво говорит мне Анатолий Бондарчук, когда мы проходим по Тельманштрассе (в Дрездене — С.В.). — Помню, ко мне подбежала старая немка, сдернула с головы фуражку и дрожащей рукой стала щупать волосы повыше лба. Только потом я догадался: она искала рога…» [29, с. 12 – 13]. Даже в 1980-х годах, когда сотрудничество ГДР и СССР насчитывает уже несколько десятилетий, в печати встречаются возгласы отчаяния с советской стороны по поводу незнания гражданами Название раздела Автор Название статьи

ГДР русской культуры. Так, повествуя о фестивале Г. Генделя в Галле в 1988 году, автор статьи пишет: «Когда мы рассказали в галльской ратуше, что в Ленинграде уже трижды проходил фестиваль «Невские хоровые ассамблеи», что в программах его звучит русская хоровая музыка, начиная с XI века, просвещеннейший человек доктор Мейер сказал, что для него это — откровение» [13, с. 8]. Население ГДР воспринималось под разным углом зрения авторами из ГДР и СССР. Авторы из ГДР акцентировали свое внимание на проблемах преодоления тяжелого идеологического наследия и его влияния на сознание жителей Восточной Германии. Так, например, известный немецкий писатель Стефан Гейм дал в 1957 г. почти социологический набросок тех групп граждан ГДР, которые не готовы принять социализм. Он выделил 5 таких групп: 1) «агенты Запада», наносящие вред делу социализма, 2) обыватели, спекулирующие товарами между зонами Берлина, заодно распространяющие дикие слухи и сплетни, 3) саботажники, создающие путаницу в экспортно-импортных операциях, 4) выжидающие, кто сильнее — Москва или Вашингтон (они же перестраховщики), 5) формально поддерживающие партию и рабочий класс, но при этом рассчитывающие на место чиновника…» [11, с. 18]. С советской стороны делался акцент на позитивных изменениях в политической и социальной структуре ГДР. Во многих публикациях, особенно 1950-1960-х годах, в качестве первых друзей СССР рассматривались, прежде всего, антифашисты и узники концлагерей3. Далее шли передовики промышленного и сельскохозяйственного производства — ведь коренные изменения в условиях труда и жизни привели к появлению новых людей: 3 См. многочисленные рассказы про узников концлагерей и подпольщиков: [4; 24; 32;34]. Никто и предположить не мог, что после 1990 года в экспозициях 10 бывших нацистских концлагерей на территории Восточной Германии появятся специальные разделы, посвященные их превращению в специальные лагеря НКВД, существовавшие до 1950 года. Эта тема практически не освещается в современной российской печати и только левая печать ФРГ пытается протестовать против практики уравнивания фашистских лагерей смерти и лагерей НКВД.

19 19

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ «Рационализаторы, изобретатели, лауреаты национальных премий, ученые, депутаты Народной палаты — вот оно, новое поколение немцев. Среди них есть и соратники Эрнста Тельмана и совсем молодые коммунисты, пожилые люди, познавшие горечь послевоенного плена, и вчерашние школьники, для которых слова «Москва», «Советский Союз» с раннего детства были синонимами самого дружеского и прекрасного» [33, с. 2]. «Новые люди» — этот мотив красной линией проходит через все статьи и заметки. В 1966 г. по случаю 17-летия ГДР отмечается: «…Хотелось бы поздравить республику с самым главным ее успехом — с новыми людьми, с теми, кто ее строит и кто ее защищает»[16, с. 4]. В 1971 году в поздравительной заметке с оттенком метонимии говорится: «Сложным и нелегким был путь гражданина ГДР от активиста первых лет до сегодняшнего передовика производства, политически сознательного труженика, преданного своей социалистической родине. Но именно они, эти новые люди, преобразили свою страну» [30, с. 3]. Акцент на «новых людях» должен был создать впечатление, что в ГДР идут те же культурно-антропологические трансформации, что и в СССР. Словесный портрет «нового немца» почти ничем не отличался от образа советского человека. Подобной риторикой реально существующая разница сглаживалась или казалась несущественной на фоне принципиального идеологического сходства. Казалось бы, дистанция — в силу культурных обменов, сотрудничества между предприятиями и общественными организациями — особенно на уровне интеллектуалов обеих стран — постепенно сокращалась. Это ощущение емко выразил поэт Константин Ваншенкин, участвовавший в 1970 году во встречах с литераторами ГДР: «Многие из участников дискуссии и с нашей и с немецкой стороны — активные участники войны. Подходя к вопросу житейски, в узком, даже в личном плане, можно сказать: очень удачно получилось, что мы друг друга не убили, — а беря проблему шире, скажем: прекрасно, что мы сидим в одном зале, свободно беседуем и понимаем друг друга» [6, с. 148 – 149]. Тем не менее, социально-культурная дистан20 20

ция между гражданами СССР и ГДР существовала и, на наш взгляд, дополнялась в популярной литературе подчеркиванием социального, экономического, политического превосходства СССР сначала над Германией, а потом и ГДР. Во-первых, отвлекаясь от общеизвестных фактов военного превосходства (которое затем поддерживалось самим фактом существования Западной группы войск), авторы (особенно бывшие фронтовики) подчеркивали морально-идеологическое превосходство советских людей, которому противостояло «идейное и моральное разложение среди немцев, не нашедших в себе силы самим освободиться от фашистской диктатуры» [1, с. 11]. Во-вторых, часто указывалось на превосходство по природным ресурсам: «ГДР... опирается на поставки из СССР по природному газу на 100%, нефти — примерно на 90, железной руде — на 65, древесине — на 100 и хлопку — почти на 90 процентов» [1, с. 66]. Это постоянный ресурсный рефрен сопровождался иногда своеобразными демагогически-экономическими аргументами: «… предметы длительного пользования в ГДР в дватри раза дороже, чем в Советском Союзе» [1, с. 46]. В-третьих, обнаруживалось климатическипроизводственное превосходство советских людей. Проблемы с трудовой советской этикой легко гасились различными легендами и байками о немецкой «морозофобии». Вот один из характерных рассказов: «Лет десять назад мне довелось быть в ГДР зимой. В январе обильно выпал снег и ударили морозы. Остановились поезда, нарушилось отопление и водоснабжение целых районов. Ощущались острые перебои в работе ряда отраслей промышленности. И это всего при двадцати градусах ниже нуля!» [См: 1, с. 32]4. 4 Однако немцы не были бы немцами, если бы пассивно реагировали на проблему труда в зимних условиях: «Мы уже разработали проект костюма строительного рабочего для зимы: легкий, удобный, с электрическим обогревателем от небольшой батарейки. Думаю, что в таком костюме будет одинаков хорошо и на Одере и на Ангаре» [33, с. 3]. Здесь надо отметить следующий парадокс: военный миф о мерзнущих немцах развеивается мирным опытом общения с ними. Национальные традиции сна в холодной спальне в сочетании с занятиями спортом, закаливанием и терпеливостью

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Логическим следствием позиции превосходства (исторического первенства, большей социальной опытности) становится установление вертикальных отношений «учитель — ученик», нашедших воплощение в знаменитом лозунге «Учиться у Советского Союза — значит, учиться побеждать». Но это означает повторение советского опыта в восточногерманском варианте. Соответственно, авторы замечают и подчеркивают общие моменты. Конфискация земли у помещиков характеризуется следующим образом: «загудела провинция, заворошилась, — с довольной улыбкой сказал Василий Михайлович. — Как и у нас в свое время» [1, с. 14]. В репортажах сквозит чувство превосходства старшего брата — крестьяне открыли для себя преимущества коллективизации, а металлурги освоили скоростную выплавку стали — «метод советского сталевара Амосова» [10, с. 10]. Проведение аналогий становится излюбленным приемом журналистов. Строительство крупной электростанции оценивается по аналогии с опытом СССР: «Название «Боксберг» стало для немецкого народа таким же популярным, как и у нас Магнитка, Днепрогэс. Братск, Дивногорск» [1, с. 20]. Когда речь идет о выходе ГДР на мировые морские пути, используется образ «окна в Европу» [23, с. 255]. Всплывает даже мотив целины — автор из ГДР пишет: «Мои сверстники, узнав об успехах покорителей целины в Советском Союзе, отправились осваивать целинные земли и у себя, в ГДР»5. Сходство исторических переживаний применяется и для обоснования возможности партнерских отношений между городами СССР и ГДР: «Ленинград и Дрезден сблизили трагические события военных лет: Ленинград пережил жестокую многомесячную блокаду, Дрезден в одну ночь был превращен англо-американской авиацией в груду развалин. Однако больше всего сблизили

города на Неве и Эльбе мужество и жизнелюбие граждан, восстановивших и приумноживших их красоту» [35, с. 20]. Новые отношения в новую эпоху означают и переформатирование недавней истории: вермахт, обстреливавший Ленинград, и авиация англо-американских ВВС оказывались в одной компании. Советский антиамериканизм хорошо сочетался с чувствами жителей Дрездена и становился еще одной соединяющей скрепой. По принципу аналогии проводилась и культурная политика. Приведем лишь два из множества примеров. В 1950-х гг. был успешно повторен советский опыт 1920-1930-х гг. по созданию рабоче-крестьянских факультетов, позволивших рабочим и крестьянам получать за короткий срок аттестат зрелости и поступать в вузы. К 1970-м гг. в ГДР остался лишь один «АБФ» — рабоче-крестьянский факультет при университете Галле-Виттенберг, функции которого претерпели изменения — 90 % выпускников уезжали на учебу в СССР, остальные в Польшу, Болгарию, Венгрию6. Роль рабфаков оценивалась высоко: «Руководитель сектора в отделе науки ЦК СЕПГ Зигфрид Фёрстер… рассказывал о том, какое большое значение имели и имеют сегодня в развитии экономики, науки и культуры страны советские дипломы, полученные за эти годы воспитанниками рабоче-крестьянских факультетов, назвал среди них министра горнорудной промышленности и металлургии республики доктора Зингхубера, президента Академии педагогических наук профессора Нойнера, ректора Горной Академии профессора Роттера, декана математического факультета Берлинского университета имени Гумбольдта профессора Франка и многих других…» [41, с. 30]. Другой пример — организация проката кинофильмов. Киносеансы в 1960-х годах в ГДР строились по советскому примеру: сначала показывался так называемый „Kulturfilm“ (научно-популярный фильм до 30 минут), потом шел киножурнал «Der свидетельствуют об индивидуальной «морозостойкости», Augenzeuge» («Свидетель»), или демонстрировалкоторая расходится с социальной производственной «морозофобией». 5 Авторы имеют в виду район около Рин-Хафель-Рух (Потсдамский округ), куда приехало примерно 15 тысяч человек на три года. [1, с. 89].

Название раздела Автор Название статьи

6 Динамика развития сотрудничества в сфере образования впечатляла — если в 1951 году единственный студент из ГДР учился в Киеве, то в 1971 году 850 граждан ГДР начали учиться в 14 советских вузах [См.: 41, с. 30; 42].

21 21

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ ся аналог советского сатирического киножурнала «Фитиль» «Das Stacheltier» («Колючка»), а затем, наконец, сам художественный фильм [См: 19, с. 213; 43, с. 25]7. Однако позиционирование советской культурной политики как ведущей проявлялось не только во взаимодействии деятелей культуры и в виде фотографий с подписью: «Советская балерина Ольга Лепешинская дает уроки в Государственной балетной школе ГДР» [27] или ссылок деятелей культуры ГДР — даже в 1985 году (!) — на деятельность так называемых «культурофицеров»8. Колебания политической линии КПСС и как следствие — колебания художественной интеллигенции — происходили сначала в СССР, а потом уже в других социалистических странах. Это давало временное преимущество советским деятелям культуры и искусства при контактах с коллегами из других соцстран. И потому с полным правом литературовед И. Фрадкин в своей книге о литературе новой Германии в 1959 году защищает позиции советского Гослитиздата от критики со стороны коллег из ГДР: «…Как же так? — грозно и негодующе наступали на меня один пожилой литератор и один молодой доцент. — Как мог пойти ваш Гослитиздат на издание двухтомника избранных произведений Стефана Цвейга?... Куда может повести такой либерализм? А мы вот тоже совершили акт чрезмерного великодушия, издав у себя в ГДР роман западногерманского писателя Генриха Белля «Где ты был, Адам?» И далее автор оптимистично 7 Советские эксперты в своих оценках, например, кинематографа выражались очень политкорректно, понимая сложность антифашистского культурного строительства. Так. М. Туровская, анализируя сценарии послевоенного кино в ГДР (до 1958 г.) мягко отмечает: «История кино Германской Демократической Республики — это пока еще больше история поисков, чем свершений», но дальше все-таки прямо говорит о дурных штампах и чисто декларативном характере изображения антифашистской борьбы [39, с. 3 – 9]. Об административном характере антифашизма ГДР [См.: 8, с. 47 – 59]. 8 Так, Карл Кайзер, генеральный интендант театров Лейпцига, в своем обзоре театральной жизни этого города посчитал обязательным упомянуть следующее послевоенное обстоятельство: «Необычайно важным для меня было общение с советскими офицерами, которые занимались вопросами культуры, «культурофицерами» [38, с. 184].

22 22

заключает: «Радостно знать, что сейчас они уже не так сильны и не так опасны, эти люди, кричащие караул по поводу выхода в свет произведений всемирно известного писателя-гуманиста»[40, с. 390]. В 1970-е годы в публикациях становится заметен переход к партнерским отношениям, связанный с укреплением и развитием социалистического немецкого государства. Если на XI съезде СЕПГ в 1976 году ставился вопрос о строительстве развитого социалистического общества, то это — при всех возможных оговорках — означало новое самосознание политической и хозяйственной элиты ГДР: «Большие успехи, достигнутые республикой за годы социалистического строительства, выдвинули ее в число десяти наиболее развитых в промышленном отношении государств мира» [12, с. 40]. Наступает новый этап в отношениях СССР и ГДР, происходит выравнивание социально-исторического неравенства и переход к паритетному партнерству. Это отражается и в публикациях — «обмен опытом» становится постоянным рефреном: «Наши друзья — дотошные ученики. Впрочем, не то слово — «ученики». И нам надо у них учиться…» [1, с. 24], «…опыт по использованию бывших угольных разработок был не только изучен, но и с успехом применен в Советском Союзе, в частности, в Экибастузе»[1, с. 22]. Партнерство в сфере экономики означало, что «каждая новостройка молодой республики была новостройкой дружбы» [18, с. 3]. Постоянно воспроизводился параллелизм экономических и дружеских отношений: «Дружеские связи между предприятиями СССР и ГДР существуют уже не один десяток лет. На многих заводах в Берлине или Лейпциге, в Магдебурге или Дрездене вам с гордостью расскажут о сердечных отношениях с коллективом того или иного советского предприятия. Друг к другу ездят делегации, идет обмен опытом партийной, профсоюзной, молодежной работы. Стали обычными обмены и целыми рабочими бригадами» [28]. Социалистическая интеграция проявляется во всех сферах жизни: «Девушка из Куйбышева, отправляясь на танцы, оденет нарядное платье, которое сделано в ГДР на магдебургской фирме «Борман»…в

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

пластиковых ящиках аппаратов, в щитках приборов, в медикаментах — совместный труд башкирских нефтяников, химиков Шведта и Лойны II» [17, с. 25]. Однако во второй половине 1980-х годов ситуация тесного партнерского взаимодействия СССР и ГДР начала меняться. Очередная и последняя советская оттепель — после прихода М. С. Горбачева к власти — натолкнулась на сопротивление руководства ГДР. В 1988 году был запрещен ежемесячный журнал «Спутник»9, тираж которого на немецком языке доходил до 180 тысяч экземпляров, до подписчиков не доходили номера советского журнала «Новое время». Примечательно и то, что в журнале «Огонек», например, за 1988 год не было ни одной публикации про ГДР. Некоторые авторы пытались сохранить позицию превосходства советской стороны даже после присоединения ГДР к ФРГ. Так, например, известный российский историк Ю. Пивоваров считает, что падение Стены — это «… с одной стороны — поражение, с другой стороны — великая победа, величайшее событие, подъем русского национального духа» [27]. Подводя итог, можно отметить существование определенного разрыва между официальной идеологической картиной ГДР, рисовавшейся в средствах массовой информации СССР и восприятием ГДР советскими гражданами10. С одной стороны, позитивный образ ГДР был нужен советской политической системе, так как он оправдывал не только победу в Великой Отечественной войне, но и правильность стратегического исторического курса — даже бывшие противники вставали на путь социализма. Такой образ был нужен советскому массовому сознанию как составная часть идентичности советского человека — победителя и учителя освобожденных народов. Однако превосходство СССР по мере развития ГДР постепенно сходило на нет и превращалось в отноше9 Автору этих строк довелось заниматься переправкой в ГДР журнала «Спутник» разными неофициальными путями. 10См. неформальные отзывы советских деятелей искусства о ГДР в интересной статье В. В. Нефёдова: [26].

Название раздела Автор Название статьи

ния экономического, политического, культурного партнерства. При этом постоянно существовало противоречивое сочетание позитивных культурных стереотипов в отношении немцев ГДР с негативным историческим опытом взаимодействия немцев и русских. Литература 1. Абызов В., Брок Г. ГДР: будни и праздники. — М.: Изд-во политической литературы, 1984. — 126 с. 2. Арсентьева Н. «Лейпциг» в Москве // Огонёк. 1965. № 40. — С. 5. 3. Боровик Г. Час испытаний // Огонёк. 1965. № 23. — C. 26. 4. Боровик Г. Три дня ее жизни // Огонек. 1965. № 49. — С. 23 – 25. 5. Вайс Г. Утром, после войны. — М.: Советский писатель, 1984. — 271 с. 6. Ваншенкин К. Рожденные войной // Вопр. литературы. 1970. № 12. — С. 148 – 149. 7. Ватлин А. Формирование образа «новой Германии» в советской пропаганде начала 50-х гг. // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. — М.: Институт российской истории РАН, 2009. — С. 236 – 254. 8. Вершинин С. Е. Жизнь — это надежда. Введение в философию Эрнста Блоха. — Екатеринбург: Изд-во Гум. ун-та, 2001. — 304 с. 9. Воспоминания москвичей о ГДР: импортные бананы и экспортный социализм. 8.11.2009. http:// news.mail.ru/society/3027476 10. Гейм С. Сталь — это люди // Огонёк. 1956. № 13. — С. 10 – 12. 11. Гейм С. Победа великой идеи // Огонёк. 1957. № 41. — С.17 – 18. 12. Германская Демократическая Республика. Справочник. — М., 1979. — 177 с. 13. Горчакова Э. Фестиваль в Галле: взгляд со своего берега // Советская культура. 1988. 9 июля — С. 8. 14. Гранин Д. Зубр [Электронный ресурс] // http:// modernlib.ru/books/granin_daniil/zubr/read_17 15. Горяева Т. Убить немца. Образ противника в советской пропаганде // Родина. 2002. № 10. — С. 40 – 43. 16. Гурков Г. Главный успех // Огонек. 1966. № 41. — С. 4. 17. Гурков Г. Живая вода Шведта // Огонёк. 1971. №9. 23 23

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ — С. 25 – 26. 18. Иванов Н. Встречи в ГДР. — М.: Изд-во политической литературы, 1985. — 271 с. 19. Комлев Н. Deutsches Heute in Gespraech. —М.: Гос. учебно-педагогич. изд-во, 1961. — 248 с. 20. Конституция Германской Демократической Республики. — Дрезден, 1975. — 60 с. 21. Корольков Юр. В Германии после войны. — М.: Советский писатель, 1951. — 403 с. 22. Линде Г. Берлин говорит «Вилькоммен!» // Огонек. 1963. № 28. — С. 1. 23. Макаренко Я. Белые флаги над Берлином. — М.: Воениздат, 1976. — 271 с. 24. Нагибин Ю. Веймар и окрестности // Огонек. 1956. № 43. — С. 9 – 11. 25. Небольшое путешествие по ГДР. — Дрезден: Цайт им Бильд, 1967. — 83 с. 26. Нефёдов В. В. Культурная политика СЕПГ по пропаганде достижений СССР в ГДР и роль СМИ в культуре Восточной Германии в 70-е гг. // Известия Пензенского государственного педагогического университета им В.Г. Белинского. Серия Гуманитарные науки. 2011. № 23. — С. 537 – 540. 27. Пивоваров Ю. Стена и Россия. 12.11.2014 [Электронный ресурс] http:// russiancouncil.ru/ inner/?id_4=4762#top 28. Подключников М. «Фортшритт» — значит прогресс // Правда. 4.07.1988. — С. 5. 29. Почетный гость Дрездена // Огонёк. 1965. № 21. — С. 12 – 13. 30. С днем рождения, республика! // Огонек. 1971. № 40. — С. 3. 31. ССНМ — гвардия молодых. — М.: Молодая гвардия, 1973. — 78 с. 32. Старков А. Пусть звонит колокол // Огонёк. 1957. № 33. — С. 9 – 12; 33. Степанов Л. Будущее Германии — здесь! // Огонёк. 1964. № 41. — С. 2 – 3. 34. Степанов Л. Встречи в Бухенвальде // Огонек. – 1965. - №15. — С. 6 – 7. 35. Степанов Л. Новые легенды Гарца. — М.: Мысль, 1969. — 96 с. 36. Степанов Л. По весенним дорогам // Огонёк. 1966. № 15. — С. 11. 37. Стефан Гейм. Победа великой идеи // Огонёк. 1957. № 41. — С. 18. 38. Театр ГДР 1985 // Театр. 1985. № 10. — С.153 – 191. 39. Туровская М. Предисловие // Сценарии кино Германской Демократической республики. — М.: 24 24

Искусство, 1962. — С. 3 – 9. 40. Фрадкин И. Литература новой Германии. — М.: Советский писатель, 1959. — 401 с. 41. Цветкова Н. Послы ГДР // Огонёк. 1971. № 43. — С. 30. 42. Arbeiter- und Bauernfakultät Halle/Saale. http://www. abf-iva.de 43. Deutsch. Ein Lehrbuch für Auslаеnder. Teil I. — Leipzig:VEB Verlag Enzyklopedie, 1965. — 316 S. 44. Die Gedenkstätte Berliner Mauer. http://www.berlinermauer-gedenkstaette.de/de/index.html

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

И. Гевиннер Гевиннер Ирина (Ганновер, Германия) — научный сотрудник Института социологии Ганноверского университета имени Лейбница. E-mail: i.gewinner@ish.uni-hannover.de

ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ: О ЧЕМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ ИМИДЖИ ЖЕНЩИН В ПОПУЛЯРНЫХ ЖЕНСКИХ ЖУРНАЛАХ СССР И ГДР? В СССР СМИ в целом и печатные журналы, в частности, были призваны формировать взгляды, образцы поведения, культурные нормы и практики потребления. Так, в СССР пропагандистские стереотипы новой советской женщины на протяжении десятилетий поддерживали имидж «эмансипированной», т.е. работающей женщины, по сути наградив ее двойной нагрузкой — оплачиваемой занятостью в общественном производстве и неоплачиваемой работой по дому и воспитанием детей. В связи с этим, образы женщин СССР отличались амбивалентностью гендерной ориентации одежды и поведенческих ролей. Они воспроизводились из поколения в поколение, согласно теории гендерной схемы С. Бем (1981). Данная статья ставит своей целью выяснить, схожи ли имиджи женщин в печатных журналах СССР с изображениями женщин в других странах соцблока, в частности, в ГДР. Таким образом, цель заключается в обсуждении трансляции образцов поведения и потребления в печатных журналах в рамках «развитого социализма», что соответствует периоду 1970-х годов. В какой степени журналы унифицированно влияют на женщин? Отличаются ли кардинально изображения женщин в популярных журналах других (капиталистических) стран? Результаты свидетельствуют о расхождении имиджей женщин в Советском Союзе и в Восточной Германии. Ключевые слова: имидж, гендерные стереотипы, популярные женские журналы, СССР, ГДР.

I. Gewinner Irina Gewinner (Hannover, Germany) – Research Assistant at the University of Hannover; E-mail: i.gewinner@ish.uni-hannover.de

GENDER STEREOTYPES: WOMEN STEREOTYPES IN POPULAR WOMEN’S MAGAZINES IN THE USSR AND THE GDR In the USSR, media in general and print magazines, in particular, have been designed to create views, patterns of behavior, cultural norms and practices of consumption. Thus, in Soviet Russia, propaganda stereotypes of the new Soviet women throughout decades maintained the image of an “emancipated” woman, i.e. an employed woman with other duties like unpaid housework and child-rearing. In this regard, the images of women of Soviet Russia featured ambivalence of gender orientation of clothes and behavioral roles. They were being reproduced from generation to generation, according to the gender schema theory by S. Bem (1981). This article aims at revealing whether images of women in print magazines are consistent with pictures of Название раздела Автор Название статьи

25 25

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ Soviet women in other socialist countries, in particular, in the GDR. Thus, I wish to discuss the transfer of patterns of behavior and consumption in print magazines in the "developed socialism", which corresponds to the period of the 1970s. To what extent do magazines affect women in a unified way? Are the images of women dramatically different in popular magazines in other (capitalist) countries? The findings indicate a discrepancy between women’s images in Soviet Russia and East Germany. Key words: images, gender stereotypes, popular women magazines, USSR, GDR. Введение Помимо прочих немаловажных функций, СМИ представляют собой инструмент социальной коммуникации: они передают образы, ценности, нормы, дифференцируют новости по их важности и, таким образом, конструируют реальность. В тоталитарных, «закрытых» обществах с дефицитом демократических прав и свобод индивидов СМИ приобретают еще большую значимость: они являются, наверное, самым мощным средством пропаганды, несут в себе элементы идеологии, формируют желаемые государству образы поведения индивидов. В первую очередь подобные практики соответствуют такому обширному социально-историческому эксперименту как СССР. Именно в ключевых странах соцблока СМИ в целом и печатные журналы, в частности, были призваны формировать взгляды, образцы поведения, культурные нормы и практики потребления. Как отмечают М. Гудова и И. Ракипова (2010), «... идеологически ориентированным женским журналам удавалось со своих страниц убедить женщин и в том, что их условия жизни и работы... являются оптимальными...» [3, с. 16]. Претворялось это в жизнь путем не только текста, но и графических изображений, которые в долгосрочной перспективе транслировали читателю латентные послания о том, «как надо» и «как правильно». Помимо этого, печатные СМИ репродуцируют культурные стереотипы из поколения в поколение, таким образом, оказывая существенное влияние на общественное восприятие меньшинств, гендерной проблематики и т.п. Проявляется это в изображениях женщин и мужчин в печатной прессе, через которые считываются их социальное и общественное положение. 26 26

Исследования подчеркивают особую роль СМИ в социалистических странах — они представляют собой эффективное средство «изменения психологии, поведения женских масс, их объединения в производственные коллективы, координации труда и бытовой деятельности, замены личных интересов общегосударственными» [4, с. 55]. Таким образом, акцент лежит в сфере формирования сознания, желаемых властью образцов поведения и ценностей. Однако насколько СМИ в самом деле способны руководствоваться только указанной политикой и объективно претворить эту идею в жизнь? В какой степени им присущи исключительно социалистические особенности влияния на женщин — усреднение, маскулинизация, — кардинально отличающиеся от методов изображения женщин в популярных журналах других (капиталистических) стран? Данная статья ставит своей целью сравнить имиджи женщин и, таким образом, обсудить трансляцию образцов поведения и потребления в печатных журналах в СССР и в ГДР в рамках «развитого социализма», что соответствует периоду 1970-х годов. С одной стороны, Советский Союз представлял собой идеологическое «сердце» социализма, мотор построения социалистического будущего. С другой стороны, закрытость государственных границ и запрет на иностранные блага и культурные нормы ассоциировались у большого количества советских граждан с романтическими образами «Запада» и всего заграничного. Это не в последнюю очередь давало в СССР благодатную почву для распространения и буквального поглощения популярных женских журналов из воспринимавшейся как «заграница» ГДР и документируемых в них имиджей женщин.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Теоретические рассуждения Теоретической основой моей работы служит теория гендерной схемы С. Бем (1981, 1983), соединяющая в себе особенности психологической и социальной теорий обработки гендерной информации. Согласно данной теории, дети с раннего возраста учатся т.н. гендерной поляризации — делению мира по гендерным критериям. Так, например, эмоциональность или стремление к обретению стройности воспринимаются как нечто женское, а молчаливая сдержанность или высокий рост — как типично мужское. Согласно подобным критериям, дети учатся типизированию на основе пола – и адаптируются к рамкам поведения согласно данным структурам. При этом затрагиваются два важных процесса — когнитивное развитие ребенка, проявляющееся в дифференциация жизненного мира по гендерным критериям (1), а также социальная природа данного учебного процесса (2) [10]. То есть с одной стороны, типизирование на основе пола опосредуется у ребенка собственной когнитивной обработкой происходящего, в то время как обработка информации по гендерной схеме является производной практик по половому дифференцированию в соответствующем социальном сообществе. Таким образом, теория гендерной схемы предполагает, что гендерное типизирование представляет собой феномен, которому можно обучиться, что подразумевает, что оно может изменяться и модифицироваться [11]. По сути, гендерные схемы — это умственные сценарии, как и сценарии ежедневной рутины и каждодневных практик. По мере развития гендерных схем, дети начинают применять их в собственных практиках и ситуациях повседневной жизни [12]. Таким образом, гендерные схемы являются важной составляющей развития детской гендерной идентичности; с другой стороны, они представляют собой источник гендерной стереотипизации и поведения, основанного на гендерных стереотипах [18]. Исследования показывают, что девочки более склонны к гендерному стереотипизированию, чем мальчики [23]. Исходя из вышесказанного, несложно предНазвание раздела Автор Название статьи

положить, что СМИ существенно влияют на усвоение гендерных стереотипов их потребителями. Многочисленные исследования, проведенные на примере просмотра телевидения показали, что не только дети, но и взрослые подвержены влиянию гендерных образов, транслируемых этим средством коммуникации, если потребители ассоциируют себя с представленными имиджами [См., напр.: 13]. Более того, авторы теории социального обучения аргументируют, что потребители источников массовой информации черпают и перенимают предложенные гендерные стереотипы, что впоследствии может влиять на установки и образцы поведения индивидов [8]. Даже при условии, если стереотипы в какойто степени подвержены изменениям в зависимости от исторического и политического контекстов (что, однако, не подтверждается некоторыми исследованиями), они в значительной степени способны формировать и отражать культурные ценности, нормы и идеологии. В частности, они транслируют гендерные и профессиональные стереотипы, ценности, язык жестов, моду, отношения [7]. Таким образом, СМИ в целом и печатные журналы, в частности, репродуцируют то, что в том или ином обществе считается типично женским и типично мужским, какие гендерные роли ожидаются от полов, какое поведение считается конформным, а какое — неприемлемым [15]. В любом случае, многие гендерные стереотипы основаны на дихотомии женское–мужское [16], поляризируя и противопоставляя качества, биологические особенности, типичные черты и признаки характера между мужчинами и женщинами. Так, типично женские роли подразумевают нечто гедонистическое (физическая привлекательность, стройность), в то время как агонистические имиджи чаще присущи мужчинам (сила, агрессия, независимость) [8]. Данное исследование базируется на классификации, развитой С. Кайзер [16] и использует качестве дополнения особенности идеалов советской маскулинности и фемининности, рассмотренные в работах отечественных исследователей [3; 5; 6]. Исследования образов женщин и мужчин в 27 27

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ различных источниках СМИ в США показали, что дихотомия имиджей присутствует на протяжении длительного периода времени и подчеркивает, как правило, пассивность женщин и их неспособность самостоятельно принимать решения [9]. Помимо этого, имиджи женщин часто имеют семейную, рекреативную или же декоративную природу, таким образом, дистанцируясь от общественной сферы (политика, труд) [24; 9]. Более того, лонгитюдные исследования образов женщин в популярных журналах приходят к выводу, что женщины чаще всего изображаются в фемининном ключе [21]. Следуют ли имиджи советских женщин той же традиции? Имиджи советских женщин в 1970-е годы в популярных журналах (СССР) В ряде советских популярных женских журналов (например, «Работница», «Крестьянка») образы женщин часто использовались как инструмент влияния на читателя/читательниц. Поскольку правящая власть контролировала практически всю прессу, она имела возможность транслировать желательные ей образы и качества советских женщин с целью создания «нового советского человека». Помимо функции создания реальности за счет печатных образов, журналы делали акцент на становлении и поддержании образа настоящей советской женщины. Цель заключалась в формировании советского стереотипа «труженицы и матери» [2], который базировался вовсе не на потребности внезапной эгалитарной гендерной политики со стороны советской власти, а на необходимости срочного подъема экономики страны [2]. Показательно, что КПСС предполагала обширное включение женщин в общественную сферу путем занятости последних, однако предусматривала лишь малоквалифицированные рабочие места для советских женщин. Впрочем, особенно подчеркнуто это обстоятельство проявлялось лишь в послевоенные годы, когда женщины были вынуждены участвовать в восстановлении страны. К моменту формирования «развитого социализма» (1970-е годы) типично женские сферы занятости были воссозданы, что позволило женщинам по28 28

высить свои уровень образования и социальный статус. Особенности образов женщин в женских советских печатных изданиях 1970-х годов заключались не только в трансляции подобающего образа гражданки советского образца, но и в формировании правильной идеологии и гендерной культуры. Так, отличительные черты имиджей женщин заключались, как правило, в активной жизненной позиции, равноправии с мужчиной. Примечательно, что равноправие подразумевало равенство мужчин с женщинами, которое можно было достигнуть лишь включенностью последних в процесс производства. Западное и буржуазное представление о мужчине как кормильце семьи вытесняется из советской гендерной культуры, давая женщине возможность стать финансово независимой от мужчины. Тем не менее, равноправие существовало только теоретически-формально на бумаге (законодательство). На практике правящая власть лишь укрепила гендерную сегрегацию профессий на мужские и женские, таким образом, существенно ограничив доступ женщин к реальному устранению дискриминации и достижению равноправия. Традиционными женскими сферами остались дом и семья, а также типично женские профессии (социальная сфера, пищевая, текстильная промышленность, швейное дело). Данное несоответствие четко прослеживается в имиджах женщин в советских печатных популярных журналах. Советская пресса старалась всячески затушевать расхождения между официальными юридическими постановлениями и существующей реальностью. Проявлялось это в изображении общественно и политически активных женщин, чаще всего на рабочем месте или в публичных местах. Большое количество популярных журналов («Крестьянка», «Работница») тематизировало профессиональную самореализацию женщин, осознанно вытесняя гендерные стереотипы из своих изданий. Советские женщины редко изображаются усталыми, поникшими под грудой проблем и сложностью совмещения социальных ролей «труженицы» и «матери», единичны образы женщин в частной сфере (дома). Наоборот,

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

имиджи отражают если не откровенную включенность в общественную сферу (работа, публичное пространство), то хотя бы размытость или неопределенность фона (природа, студия). Тем не менее, другие категории оценки имиджей женщин в популярных журналах свидетельствуют о расхождении с заданными и желаемыми нормами, имплицируя все же бытовой, семейный и традиционно патриархальный удел женщин. Так, одежда женщин в журнальных изображениях отличается скромностью и функциональностью, подчеркивается не только ее женственность (головной платок, брошь и т.п.), но и практичность в быту, когда необходимо соединять несколько социальных ролей в одном индивиде. Элегантность ограничивается неброскими платьями и экономичными костюмами, которые призваны усреднять, смешивать с общей серой массой, скрывать социальное происхождение и латентно указывать на укрепление коллективистких установок. Особый акцент делается на скромности – типичном советском идеале женственности, отрицающим любые намеки на сексуальность [5]. Возраст изображаемых женщин усреднен до неузнаваемости, не стремится подчеркнуть особую молодость или старость. Как правило, это женщины 40-50 лет, находящиеся в расцвете сил и пригодные для социалистического производства. Журналы редко изображают молоденьких девушек, а делают, скорее, акцент на социалистической зрелости женщин-«тружениц». Их позы амбивалентны: с одной стороны, паттерны поведения изображенных женщин свидетельствуют о силе духа, самостоятельности в работе (управление машинами, работа на станке), компетентности — четких агонистических характеристиках. С другой стороны, женщины крайне редко изображаются во главе или в центре мужчин. Напротив, образы подразумевают сдержанность, граничащую с пассивностью социальных ролей: женщины показаны в коллективе, среди других женщин, при выполнении коллективной работы. На фотографиях с мужчинами женщины выполняют роль пассивного слушателя, который именно слушает объяснения или наставления. В Название раздела Автор Название статьи

компаниях женщины склоняют голову и внимательно, уважительно слушают мужчин, смотрят на них снизу вверх. В имиджах пар женщины характеризуются как скромные создания, потупившие взгляд перед мужчиной и порой кокетливо склонившие голову набок. Описанные особенности поведенческих образцов подразумевают скорее гедонистическую функцию женщин: зависимость, гетеросексуальная ориентация, отчасти физическая привлекательность. Имиджи женщин в советских популярных журналах 1970-х годов амбивалентны и соединяют в себе как гедонистические, так и агонистические установки. Советские женщины элегантны, они носят платья и юбки, что призвано подчеркнуть их женственность и отличие от мужчин. Печатные журналы изображают привлекательных дам с натуральным цветом кожи и отсутствием макияжа, делая, таким образом, намек на здоровый образ жизни посредством регулярного труда и отрицание макияжа как буржуазной необходимости. Советские молодые «эмансипированные», т.е. работающие, женщины стройны и ухожены, что хотя бы косвенно указывает на их гедонистическую функцию. Одновременно с этим, женщины в Советском Союзе изображаются компетентными, уверенными в себе, проактивными и воплощающими в себе бодрость и силу духа. В целом, гипотеза о господстве в советских печатных изданиях традиционных стереотипов образов женщин не подтверждается. Как отмечает Н. Ажгихина, классический советский стереотип «труженицы и матери», воспроизводимый официальной прессой, сохранялся все годы СССР. Отметим, что обозначенная амбивалентность имиджей была присуща и изображениям женщин в журналах Восточной Германии, однако датировалась скорее 1950-1960-ми годами [19]. Методологические основы исследования Для сравнения имиджей женщин в популярных печатных изданиях СССР и Восточной Германии (ГДР) были проанализированы образы 29 29

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ женщин в таких известных восточнонемецких журналах как «Für Dich» («Для тебя»), «Pramo», а также «Der deutsche Straßenverkehr» («Немецкое дорожное движение») и «Freie Welt» («Свободный мир»). Первые два издания — популярные журналы, нацеленные исключительно на женскую аудиторию, в то время как последние два — гендерно нейтральные журналы общей тематики, не ставящие женщин в свой фокус. Все указанные журналы издавались в ГДР и прекратили свое существование после воссоединения Германии. «Für Dich» — иллюстрированный женский журнал, выходящий еженедельно и включающий в себя разнообразные рубрики из различных сфер — политика, экономика, культура, мода и косметика, письма читателей и практические советы для женщин. «Pramo» — богато иллюстрированный журнал женской моды, издававшийся единственным в ГДР издательством «Verlag für die Frau» («Издательство для женщины»), содержащий в своем названии сокращение словосочетания «практичная мода». Как известно, сокращения были и в СССР очень модны, и само название журнала отражало дух времени. Восточнонемецкий «Pramo» по сути являлся долголетним аналогом западнонемецкого «Бурда-моден» — в журнале тиражировалась не только актуальная мода, но и транслировалась ее доступность путем возможности сделать ее своими руками: каждый выпуск содержал в себе подшитые выкройки и лекала. «Der deutsche Straßenverkehr» издавался ежемесячно и сообщал о формирующемся в ГДР автопроме и стремлении к индивидуальной мобильности. В дополнение к отчетам об автомобилях из Восточной Германии и других стран, журнал давал рекомендации на тему путешествий, ремонта, а также делал отчеты о безопасности дорожного движения и правилах дорожного движения. «Freie Welt» — иллюстрированный журнал с редакцией в Берлине и постоянным зарубежным представительством в Москве. В дополнение к докладам о культуре и повседневной жизни в ГДР, СССР и других, симпатизирующих социализму странах (Эфиопия, Чили), издание выпускало в 30 30

основном политические, идеологические и агитационные статьи. Для анализа имиджей женщин были отобраны несколько экземпляров указанных журналов, изданных в 1970-е годы, путем случайной выборки. В исследование были включены в обязательном порядке как летние, так и зимние издания с целью нейтрализации любых сезонных различий, характерных, прежде всего, для журналов мод. Для компаративного изучения были учтены 328 изображений женщин, присутствовавшие в указанных журналах. Они подверглись тщательной категоризации и сканированию для последующего контент-анализа. Были проанализированы крупные изображения, включающие в себя хотя бы одну женщину, чье тело показывалось по крайней мере на ¾. В анализ вошли как цветные, так и черно-белые имиджи женщин. Изучение изображений женщин проходило по трем важным направлениям: 1) ординальные категории оценки общей гендерной ориентации одежды изображаемых женщин; 2) бинарные категории оценки гендерной ориентации поведенческих ролей; 3) общая направленность и целевая аудитория образов. Анализ гендерной ориентации одежды базировался на ординальных шкалах атрибутов одежды, соответствующих общепринятым идеалам маскулинности и фемининности советского времени (См. рис. 1) [3; 5; 6]. Рис. 1. Идеалы маскулинности и фемининности в одежде

(1=маскулинный, 2=фемининный) линии угловатые---12345---округлые 2 аскетизм броскость---12345---скромность расточительность---12345---практичность простота---12345---элегантность 3 маскулинность похожесть на мужчину---12345--традиционная женственность 4 длина волос короткие---12345---длинные 1

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

размер висящий---12345---облегающий 6 цвет темный---12345---светлый яркий---12345---серый 5

Категории, относящиеся к гендерным ориентациям поведения и ролей основаны на дихотомии гедонизм/агонизм [14; 20] (См. рис. 2). Рис. 2. Гендерные ориентации ролей Агонистические (мужчина) 1) достижение цели 2) действие, активность 3) независимость от других 4) соревновательность 5) агрессия 6) сила 7) компетентность

Гедонистические (женщина) 1) интерес к внешнему виду 2) физическая привлекательность 3) зависимость, пассивность 4) гетеросексуальная привлекательность 5) декоративное назначение

Происходила оценка наличия или отсутствия качеств, типичных для той или иной гендерной ориентации. Имиджи советских женщин в 1970-е годы в популярных журналах (ГДР) Итак, для сравнительного контект-анализа имиджей женщин в популярных журналах ГДР 1970-х годов были изучены 328 изображений женщин: 24 из «Freie Welt», 88 из «Der deutsche Straßenverkehr» (из них 34 карикатуры), 106 изображений из журнала «Für dich» и 110 из «Pramo». По сути, было исследовано большее количество женщин, чем изображений, т.к. последние документировали порой не одну, а несколько женщин сразу. Результаты распределения гедонистических и агонистических гендерных ориентаций ролей представлены в Табл. 1. Название раздела Автор Название статьи

Табл. 1. Общее количество и %-ное соотношение имиджей женщин, проявляющих агонистические и гедонистические гендерные ориентации ролей количество женщин

% от общей суммы*

Черты, ассоциирующиеся с гедонизмом 1) интерес к внешнему виду

8,6

2) физическая привлекательность

286

72,7

3) зависимость, пассивность

24,6

4) гетеросексуальная привлекательность

169

43,0

5) декоративное назначение

0,2

Черты, ассоциирующиеся с агонизмом 1) достижение цели

12,4

2) действие, проактивность

18,0

3) независимость от других

4,8

4) соревновательность

5) агрессия

6) сила

0,7

7) компетентность

114

29,0

N=393 *Сумма % не составляет 100%, т.к. одна и та же женщина могла сочетать в себе как агонистические, так и гедонистические черты. Необходимо отметить, что целевая аудитория печатных журналов в значительной степени определяла смысловую направленность изображений. Так, например, «Freie Welt» богат на изображения мужчин, обзоры и сообщения со всего мира, а потому изображения женщин в нем малочисленны. В целом, спектр представленных изображений женщин достаточно широк — от усредненных работниц БАМа до полуобнаженных актрис, без конкретного акцента на одежду или поведенческие/социальные роли женщин. Для изучения гендерной направленности имиджей женщин, их одежда была оценена по шкале от 1 до 5, где 1 подразумевает маскулинность, а 5 — феминность. 31 31

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ Нейтральная ориентация оценивалась числом 3, с которым производилось сравнение средних значений 24 изображений женщин. Среднее значение ориентаций одежды женщин в журнале «Freie Welt» равно 3,3. Другими словами, гендерная ориентация одежды в изученных имиджах женщин была относительно нейтральна и не склонялась ни к маскулинности, ни к подчеркнутой феминности. Дальнейший анализ гендерных ориентаций ролей женщин показал, что в 42% (n=10) случаев женщины были изображены пассивными, привлекательными и как бы в дополнение к мужчине. Это проявлялось, например, в имиджах женщин, внимательно слушающих мужчин, прислуживающим им, выступающим в качестве сопровождения. Имиджи женщин в журнале для автомобилистов «Der deutsche Straßenverkehr» показали себя как достаточно однобокие с точки зрения позиционирования женщин. Особенно это коснулось 34 карикатуры явно сексистского содержания, которые по методологическим соображениям были исключены из исследования. В оставшихся 54 единицах анализа нередки традиционные изображения, транслирующие бытовой и семейный удел женщин: воспитательницы, переводящие детей через дорогу, врачи в белых халатах, изучающие карту на обочине дороги студентки, контролирующие дорожное движение дамы, представительницы народных полицейских. Женщины часто изображаются в качестве пассажирок (автомобиль или мотоцикл), как заинтересованные в караванах на колесах лица, как матери, перевозящие детей. Бросаются в глаза стереотипно-классические имиджи технически неодаренных женщин, которые не умеют сменить колесо или надеть цепь для снега, за которыми наблюдают мужчины. Тем не менее, контент-анализ гендерных ролей женщин показал, что лишь в 48% (n=26) случаев женщины изображаются в гедонистическом ключе. Гендерная ориентация одежды в изученных имиджах женщин оказалась нейтральна (m=3,4), хотя и показала незначительную тенденцию к фемининности. Особый интерес представляют популярные печатные журналы Восточной Германии с женской целевой аудиторией — «Für dich» и «Pramo». Так, 32 32

первый из них пестрит изображениями женщин разных возрастных групп (девочки, молоденькие студентки, молодые мамы, женщины среднего возраста, пожилые дамы). Спектр профессий, которые латентно считываются с изображений, также широк: это и сотрудницы лабораторий, и работницы на фабриках и фермах, и музыканты, и врачи разной направленности, и спортсменки, и партийные работницы, и сотрудницы образовательной сферы (воспитатели, учительницы). Журнал сигнализирует, что к наступлению 1970-х годов в ГДР женщины не только активно включились в общественную сферу/производство, но и успешно освоили всевозможные профессии. Тем не менее, имиджи редко подразумевают, что женщины занимают руководящие должности: как правило, транслируются представительницы нижнего и среднего звена. Нередка и латентно имплицированная гендерная сегрегация профессий. Образы, транслируемые журналом «Für dich», представляют ухоженных женщин, следящих за своим внешним видом, носящих макияж. Часто изображаются женщины с длинными волосами, пошитыми по фигуре нарядами, короткими юбками и обувью на каблуках. Имиджи женщин Восточной Германии отличаются вкусом и элегантностью, их одежда разнообразна по фасону, тканям и силуэтам. Предметы одежды не висят мешком, а зачастую подчеркивают фигуру владелицы, разве что варьируя по длине. Женщины с удовольствием используют подходящие аксессуары (сумки, броши, платки, ремни, цепочки), позируют на фоне природы. В зависимости от сезона и тенденций моды используется и спортивная одежда, подчеркивающая самостоятельность женщин (например, ремонт). Вязаные предметы одежды отличаются качеством, разнообразием узоров и элегантностью. В целом, имиджи женщин в ГДР подразумевают скорее фемининную направленность их одежды (m=4). Таким образом, проанализированные имиджи указывают на гедонистическую гендерную ориентацию женщин, что подтверждается и 85% (n=91) соответствующих поведенческих ролей.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Схожие выводы напрашиваются и при контент-анализе 110 имиджей из журнала мод «Pramo». Имиджи женщин подразумевают скромность и вкус, элегантность и изобретательность, находчивость и аккуратность одновременно. Женщины изображаются привлекательными, порой даже кокетливыми (заигрывающая улыбка, загадочный взгляд, поворот головы, легкая задумчивость и т.п.). На некоторых документах отчетливо проявляется интерес женщин к своему внешнему виду — это определяется нанесением макияжа, поправкой предмета одежды. Цвет дамских нарядов не усреднен до серого, а представляет приятные тона — бежевый, бледно-розовый, желтый, нежно-голубой, красный и т.п. Контент-анализ показывает, что среднее значение ориентаций одежды женщин в журнале «Pramo» даже выше, чем в женском издании «Für dich», и равно 4,02. По шкале между полюсами маскулинности и феминности это значение явно склоняется в сторону второго и говорит тем самым о чертах, ассоциирующихся с феминной гендерной ориентацией одежды. Тем самым гипотеза о проникновении традиционных культурных гендерных стереотипов в имиджи женщин печатных изданий ГДР подтверждается в случае популярных женских журналов.

журналах ГДР идут вразрез с изображениями женщин в журналах Советском Союзе, передавая временную трансформацию образа первых и некую закостенелость транслирования образа последних. Итоги контент-анализа указывают на то, что женщины ГДР изображаются в более феминном ключе — особенность восточно-немецкой моды и фотографии подчеркнуть не индивидуальность и динамическое изменение, а «массовость и текстильную целесообразность» [22]. Результаты проведенного исследования совместимы с анализами изображений женщин, проведенными в других странах [9; 21]. В некоторой степени они противоречат заданной политике эмансипированного равноправия и позволяют провести явные параллели с имиджами женщин в журналах других — необязательно социалистических — стран. Представляется, что имиджи женщин в популярных женских журналах ГДР оказывали определенное влияние на читательниц в СССР посредством каналов распространения первых. Как было отмечено, амбивалентность образов, подчеркнутая у советских женщин в 1970-е годы, совместима с изображениями женщин ГДР в 1950-60-е годы. Как отмечает Н. Ажгихина, в 1980-е годы в СССР возникли новые, альтернативные официальному, стереотипы, разделившись на два вида — «креДискуссия стьянку, возделывающую землю и воспитывающую детей, и сексапильную Золушку, ждущую Имиджи женщин в популярных изданиях принца» [1]. Восточной Германии — как и в СССР — использовались для становления и поддержании образа советской женщины, такой же «труженицы и Литература матери», как и в советской России. Точно так же, как и в сердце социализма, правящая партия ГДР 1. Ажгихина Н. Гендерные стереотипы в современных включила женщин в общественную сферу путем масс-медиа // Женщины: свобода слова и творчества: занятости последних. Как и в СССР, 1970-е годы сборник статей. — М.: Эслан, 2001. — С. 5 – 22. в Восточной Германии характеризуются массовым 2. Айвазова С. Гендерное равенство в контексте прав возвращением женщин в типично женские сферы человека. — М.: Эслан, 2001. — 79 с. 3. Гудова М., Ракипова И. Женские глянцевые занятости. журналы: хронотоп воображаемой повседневности. — Однако примечательны очевидные различия Екатеринбург: Издательство Уральского университета, между гендерными ориентациями одежды и по- 2010. — веденческих ролей женщин СССР и ГДР. Так, ре- 4. Смеюха В. Женские журналы СССР в 1945-1991 гг.: зультаты данного исследования свидетельствуют о типология, проблематика, образная трансформация // том, что имиджи женщин в популярных женских Женщина в российском обществе. 2012. № 1. С. 55 – 67. Название раздела Автор Название статьи

33 33

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ 5. Суковатая В. От «маскулинности травмы» к «маскулинности невроза»: гендерные политики в советской и постсоветской массовой культуре // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2012. № 5. — С. 37 – 59. 6. Тулузакова М. Социокультурные образцы феминного и маскулинного и проблема гендерного равенства // Известия Дальневосточного федерального университета. Экономика и управление. 2009. № 4. — С. 105 – 118. 7. Armbruster B. Das Frauenbild in den Medien // Bauer, D., Volk, B. (Hrsg.): Weibs-Bilder. Hohenheimer Protokolle. 1990. № 33. — Stuttgart: Rottenburger Druckerei GmbH. — S. 9 – 52. 8. Bandura A. Social foundations of thought and action: A social cognitive theory. — Englewood Cliffs, NJ: PrenticeHall, Inc. 1986. 9. Belkaoui A., Belkaoui J. A comparative analysis of the roles portrayed by women in print advertisements: 1958, 1970, 1972 // Journal of marketing research. 1976. №13. — P. 168 – 172. 10. Bem S. L. Gender schema theory: A cognitive account of sex typing source // Psychological Review. 1981. № 88. — Р. 354 – 364. 11. Bem S. L. Gender schema theory and its implications for child development: Raising gender-aschematic children in a gender-schematic society // Signs: Journal of Women in Culture and Society. 1983. № 8. P. 598 – 616. 12. Bem, S. L. The lenses of gender: Transforming the debate on sexual inequality. New Haven, CT: Yale University Press, 1993. 13. Comstock, G., Scharrer, E. The use of television and other film-related media // Handbook of children and the media. — Thousand Oaks, CA: Sage Publications, Inc. 2001. — P. 47 – 72. 14. Freedman, R. Beauty bound. — Lexington, MA: Lexington Books, 1986. — 279 p. 15. Holtz-Bacha, C. Köcheln auf kleiner Flamme. Frauen und Männer in der Werbung – ein thematischer Dauerbrenner // Holtz-Bacha, C. Stereotype? Frauen und Männer in der Werbung. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenshaften, 2008. 16. Kaiser S.B. Gender relations, clothing, and appearance: Discovering a common thread ground with feminist thought // Kaiser S., Damhorst M. (eds.). Critical Linkages in Textiles and Clothing Subject Matter: Theory, Method, and Practice. Special Publication № 4/1991. Monument, CO: International Textile and Apparel Association. 17. Kaiser S. Damsels in distress versus superheroines: 34 34

Changing appearances and roles of women in animated cartoons // Dress. 1991. №18. — P. 67 – 75. 18. Levy G., Carter B. Gender schema, gender constancy, and gender-role knowledge: The roles of cognitive factors in preschoolers' gender-role stereotype attributions // Developmental Psychology. 1989. № 25 (3). — P. 444 – 449. 19. Merkel I. Modernisierte Gesellschafts-«Bilder» in DDR Printmedien der fünfziger Jahre // W. Fischer-Rosenthal et al. (eds.), Biographien in Deutschland. — Springer Fachmedien Wiesbaden, 1995. 20. Morgan E. The descent of woman. — New York: Stein & Day, 1972. — 258 p. 21. Paff J., Lakner H. Dress and the female gender role in magazine advertisements of 1950-1994: a content analysis // Family and consumer science research journal. 1997. № 1 (26). — P. 29 – 58. 22. Schmid S. Sibylle. Zur Modefotografie in der DDR // kunsttexte.de, KunstDesign-Themenheft 2: Kunst und Mode, G. Jain (Hg.). 2011. № 1. 23. Signorella M., Bigler R., Liben L. Developmental differences in children’s gender schemata about others: A meta-analytic review. Developmental Review. 1993. № 13. — P. 147 – 183. 24. Wagner L., Banos J. A woman’s place: A follow-up analysis of the roles portrayed by women in magazine advertisements // Journal of marketing research. 1973. № 10. — P. 213 – 214.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Т. А. Мищенко Мищенко Татьяна Александровна (Новозыбков, Россия) — кандидат исторических наук, доцент Брянского государственного университета им. ак. И.Г. Петровского, филиал в г. Новозыбкове. E-mail: mtapost@yandex.ru

ИГРУШКИ ИЗ ГДР В АССОРТИМЕНТЕ СОВЕТСКИХ ТОВАРОВ 1970-Х ГОДОВ (ПО ВОСПОМИНАНИЯМ КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ И БЛОГЕРОВ) Аннотация: В 1965-1975 гг. в СССР изменился подход к планированию, дизайну и производству игрушек. Анализ статей в журнале «Дошкольное воспитание» указывает на возникновение новых эстетических, дидактических, развивающих требований к игрушке. Возрастает в 2,5 раза ассортимент игрушек, выпускаемых отечественной промышленностью. Однако игрушка ГДР оставалась мечтой советского ребенка 1970-х гг. В блогах и отзывах коллекционеров, посетителей выставок (импровизированных и музейных) звучат воспоминания об игрушке из ГДР, обладавшей «эффектом волшебства»: технически сложной, управляемой, разборной или миловидной, приятной, эстетичной. Ключевые слова: куклы, технически-сложные игрушки, производство игрушек, дизайн, ГДР, СССР

T.A. Mishchenko Tatyana Mishchenko (Novozybkov, Russia) – PhD in Historical Sciences, Associate Professor at Bryansk State University (Novozybkov branch); E-mail: mtapost@yandex.ru

TOYS FROM THE GDR IN THE RANGE OF THE SOVIET GOODS OF THE 1970s (ON THE BASE OF THE MEMOIRES OF COLLECTORS AND BLOGGERS) In 1965-1975, the USSR changed the approach to planning, design and production of toys. The analysis of articles in the journal "Preschool education" points to the emergence of new aesthetic, didactic, educational requirements for the toy. The range of the toys, manufactured by the domestic industry, increases in 2.5 times. However, the toy of the GDR remained the dream of a Soviet child of 1970's. Blogs and reviews from the collectors and the visitors of exhibitions (improvised and museum) have back memories of the toy from the GDR, who had “the effect of magic”: technically sophisticated, driven, demountable, or comely, pleasant, aesthetic. Key words: dolls, technically-sophisticated toys, toy industry, design, GDR, USSR Почему наша память бережно хранит образы игрушек из далекого детства? Мы с удовольствием вспоминаем кукол, мишек, чебурашек, кукольную мебель и посуду, мяч и конструктор. Взрослые люди, детство которых пришлось на советские Название раздела Автор Название статьи

1970-е годы, ведут блоги о советских игрушках, где помещают снимки и описания свойств игрушки, характеристики производителей. Собираются коллекции советских игрушек, ГДРовских, чехословацких, появлявшихся в продаже в СССР. Эти 35 35

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ коллекции выставляются на частных импровизированных и музейных выставках, получают отзывы посетителей, непременно вспоминающих собственные игрушки из советского детства. Детские воспоминания, возможно, приукрашивают и идеализируют ассортимент игрушек, предлагавшихся ребенку советской торговлей и производством, но и отражают объективный процесс — изменение государственной политики производства товаров для детей (прежде всего игрушек) с середины 1960-х гг. Начало создания отрасли по производству игрушек (в отличие от артелей и непрофильных предприятий, производивших игрушки из отходов производства) было положено преобразованием в 1965 году Научно-экспериментального института игрушки (НЭИИ) в городе Загорске во Всесоюзный. Институт был передан в ведение Министерства легкой промышленности СССР, где были сосредоточены ведущие предприятия по выпуску игрушек. За десятилетие (1965-1975) объем производства игрушек возрос более чем в 2,5 раза, производительность труда — в 2,6 раза. Ассортимент игрушек в 1975 году увеличился до 11 тысяч наименований [10, c. 91]. До середины 1960-х гг. для производства игрушек использовали местное сырье: глину, гипс, древесину, бумажную макулатуру, промышленные отходы. В 1950-е гг. начинается производство пластмассовых игрушек, а затем технический прогресс приносит в отрасль новые материалы: ПВХ, пластизоль. В анонсе выставки «С кем дружила кукла Лена из полиэтилена?» петербургского Музея игрушки (21.03.2014-11.05.2014) отмечалось: «Начало космической эры совпало в СССР с началом эры полиэтилена. Первые полиэтиленовые игрушки дарили космическим экипажам как еще один знак технологического прорыва к коммунизму. В это «оттепельное» время на игрушечные фабрики и химкомбинаты пришло молодое поколение талантливых художников, которые определили новый образ игрушки — лаконичной, декоративной, забавной, наделенной ярким характером» [6]. 36 36

Рис.1. Кукла «Лена из полиэтилена»

В 1972 г. появилась надувная кукла из пленки «Пеленашка». Художественно-технический совет при Министерстве просвещения РСФСР отмечал достоинства игрушки: простая, удобная, легкая, гигиеничная. При этом указывалось, что изготовление кукол из полиэтилена устарело: «К сожалению, бывают случаи, когда производство искажает авторские модели. Полиэтилен, видимо, уже не тот материал, который смог бы полностью воспроизвести авторский замысел» [5, c. 88]. В 1974 году по заказу Московской фабрики кукол им. 8 Марта художница Н. П. Захарова разработала куклу-голыша. У нее было мягконабивное туловище, а голова и конечности из поливинилхлорида. «По образу — это трогательный и беспомощный малыш, который вызывает у детей чувства нежности, симпатии и заботы. Таких кукол дети обычно наделяют ласковыми эпитетами, аккуратно и бережно с ними обращаются» [4, c. 90]. «Голышей» разных размеров разрабатывают и другие художницы: Л. А. Катониченко, О. Б. Ямолтдинова, И. В. Шибаршина. Педагогические требования к советской игрушке были разработаны еще в 1930-е годы педагогом Е. А. Флеровской. Игрушка рассматривалась в качестве средства всестороннего развития и воспитания детей. Отмечалось, что игрушка должна быть художественной и соответствовать требованиям гигиены, быть безопасной. Самым актуальным требованием явилось требование отражения в игрушке современной советской действительно-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

сти. Однако в 1930-е годы игрушка создавалась методами декоративно-прикладного искусства, тогда как в 1970-е методом художественного конструирования был назван дизайн: «Игрушка создается коллективом разных специалистов (педагоги, психологи, художники, конструкторы, технологи, экономисты)» [10, c. 96]. В начале 1960-х художественные приемы создания игрушек прошлых лет подвергались критике: «…В первые послевоенные годы и в начале 50-х годов появилось большое количество натуралистических игрушек, часто дорогостоящих пышнопарадных, но далеко не всегда художественных…В эти же годы появились куклы, выполненные по точно высчитанным пропорциям детского тела. Все эти «девочки с корзинкой», «девочки с лопаткой», «девочки с цветком», «девочки с погремушкой», «девочки ручки по швам» и еще сотни всяких девочек, кричащих «уа» или безмолвствующих, разодетых, как купчихи, или просто голышек. А для игрушки главное, видимо, не в точно просчитанных пропорциях. Ей необходимы обаяние, теплота, эмоциональность, особая (игрушечная) художественная выразительность» [3, c. 38]. Новые требования к советской кукле можно выяснить из анализа новинок, предлагавшихся в 1972-1974 годах художниками Художественно-техническому совету по игрушке: сочетание материалов, мягкость, эластичность, подвижные конечности игрушки, возможность игрушки служить манекеном, чтобы шить на нее одежду и переодевать куклу. Первостепенными становятся психолого-педагогические требования: игрушка должна развивать творческую активность, самостоятельность, инициативу, учитывать возрастные особенности ребенка. «Талантливая художница Н. И. Молостнова создала еще одну куклу, которую условно назвала «Бабочкой». Эта кукла, как и все ее предыдущие, остро характерна и весьма привлекательна. По образу — это нежная, поэтичная девочка, в которой ярко выражены детская чистота, непосредственность, удивление. Эту куклу будет выпускать Владивостокская фабрика игрушек» [4, c. 90]. В то же время дизайнеров предостерегали от создания игрушек, изображавших господ и Название раздела Автор Название статьи

слуг, молящихся детей, женщин в чадре, ангелов. «В наши дни функцию идеологического контроля над содержанием игрушек осуществляют Художественно-технические советы по игрушке при Министерствах просвещения союзных республик. Благодаря их работе в нашей стране не могут появиться игрушки, подобные тем, что бытуют в буржуазном мире — на темы милитаризма, гангстеризма, расизма, религиозного фанатизма, секса, ужасов» [10, c. 95]. Игрушки на военную тематику производились, причем некоторые современники из числа блогеров считают этот факт частью государственной идеологии: «Советский ребенок рос в постоянной атмосфере политического давления: в новостях по телевизору и радио бесконечно твердили о том, как империалисты всех стран готовят оружие против СССР и поэтому тема войны в игрушках была развита достаточно широко. К услугам маленьких воинов страны Советов были игрушечные пистолеты и автоматы, пластиковые совсем «взаправдышные» чапаевские шашки немыслимого красного цвета, предлагался большой ассортимент военной техники в различном исполнении и для любых возрастов: от безобразных полиэтиленовых танков для таскания на веревке до сборных моделей и электрических управляемых игрушек. Игра «в войнушку» была любима и мной. Ватагой мы носились по дворам, разбиваясь на две армии — «наших» и «немцев» и до хрипоты отстреливали противника, носясь по палисадникам и вызывая законное недовольство старух, сидевших возле подъездов на лавочках и ревностно охранявших зеленые насаждения от таких оголтелых сорванцов, как мы» [1]. Тем не менее, вопрос о милитаристских игрушках обсуждался производителями, педагогами и партийными идеологами в контексте нежелательного отражения этой стороны жизни общества в игрушке. Л. Лейтнер в статье «“Совсем как настоящие…” — игры и игрушки в СССР в 1950–1960-е годы» описала дискуссию, разгоревшуюся с подачи членов Художественнотехнического совета по игрушке в 1960 году, «…в ходе которой звучали призывы запретить или резко ограничить их производство. Многие педагоги 37 37

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ связывали проявления детской агрессивности напрямую с влиянием таких игрушек, вызывавших не менее сильную реакцию послевоенного общества. Методист в области детских игр А. В. Былеева высказывала свои опасения следующим образом: “Дети играют в драку, бьют и начинают допрос делать, обязательно связанный с избиением”. Члены ЦК ВЛКСМ, напротив, отстаивали необходимость выпуска военных игрушек как одного из главных средств патриотического воспитания. В конечном счете, Художественно-технический совет по игрушке Министерства просвещения РСФСР все же отклонил образцы оловянных солдатиков, указав, что «по содержанию игра не отвечает задачам воспитания детей в духе мирной политики нашего государства, так как основной состав персонажей игры дан в плане военных действий». Сохранившиеся документы не позволяют сделать однозначных выводов о том, в какой мере это постановление распространялось на все военные игрушки, производимые в СССР. Во всяком случае, нет конкретных свидетельств о случаях изъятия их из ассортимента продукции какого-либо предприятия» [9]. Не меньшую проблему для Художественнотехнических советов представлял выпуск куколмальчиков. В блогах коллекционеров нам удалось отыскать образцы таких кукол: кукла в народном стиле (1950-е гг.), полиэтиленовый голыш (1960-е гг.), кукла-полярник (1960-е гг.).

Рис.3. Полиэтиленовый голыш

Рис.4. Кукла-полярник

Рис.2. Кукла в народном стиле 38 38

Таким образом, маскулинные признаки куклы выражались либо ее традиционным для народного героя обликом и костюмом, либо профессией. В 1974 году художником С. Д. Грищенко была создана кукла-мальчик «Митя» — «…явление довольно редкое, так как в существующем ассортименте преобладают куклы-девочки. Появление кукол-мальчиков будет способствовать возникновению новых интересных и содержательных игр» [4, c. 90]. О кукле-юноше даже помыслить

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

было невозможно, но изобретательность девочек, которые, получив в 1970-е гг. сувенирную куклу «Золушка» (Ивановская фабрика игрушек), стремились подобрать ей «принца», была на высоте: «В пару к Золушке шла кукла «Василий Теркин». Военная форма, сапоги, пилотка — я мечтала, что мне ее купят, чтобы играть в Золушку и Принца». Однако для игры с куклой требовались еще и предметы домашнего обихода, кукольная посуда, мебель. Этих игрушек производилось очень мало, часто — плохого качества. Так, Л. Лейтнер упоминает детские пианино и рояли, произведенные Звенигородской фабрикой игрушек и забракованные на складе по результатам проверки: «Зависимость от сырья, ограниченные возможности его обработки, отсутствие четких технологических предписаний, а также необходимого измерительного и слесарного инструмента затрудняли производство сложных игрушек. К примеру, ситуация на Звенигородской фабрике игрушек была сродни старому анекдоту, когда сложные детали детских пианино поступали в сборочный цех с большими припусками и их подгоняли “с помощью пилы и рубанка”, а отверстия для струн сверлили на глаз» [9]. В обзоре новых игрушек, принятых к производству в 1972 году, сообщается: «В продаже появилась кукольная керамическая посуда, освоенная Гжельской фабрикой и фарфоровая посуда Турыгинского завода. В настоящее время такие изделия пользуются повышенным спросом, и появление их можно только приветствовать. Дети охотно играют такой посудой: она хорошо моется и больше похожа на настоящую, а опасение разбить ее приучает детей к бережному и аккуратному отношению к ней. Научно-исследовательский институт «Агат» приступил к массовому выпуску кукольных столовых сервизов из полистирола с изящным художественным оформлением в красивой упаковочной коробке» [5, c. 91]. Как свидетельствует проведенный нами опрос, в некоторых семьях в 1960-70 годы хранились предметы «кукольного обихода», произведенные в начале века или в годы НЭПа, когда было принято для детской игры изготовление точных, иногда даже работающих копий швейных Название раздела Автор Название статьи

машинок, кухонных плит, топившихся тонкими щепочками, утюжков на углях, наборов посуды. Респондентка вспоминает: «Относительно посуды. Купили в Петрограде к 10-летию девочки, она берегла этот набор всю жизнь, возила его с собой в эвакуацию и из эвакуации, потом, поскольку вся родня у неё в блокаду умерла, она переехала в Новозыбков. Помню, когда я в гостях у них в детстве бывала, то на этот набор только посмотреть разрешали, даже взять в руки позволяли не очень. Я о нём помнила и недавно попросила разрешения его сфотографировать» [2].

Рис.5. Набор игрушечной фарфоровой посуды. Россия, 1920-е гг.

Таким образом, отсутствие некоторых необходимых для игры предметов, советские девочки компенсировали, проявляя фантазию, наборами собственного изготовления из «подручных средств» и природных материалов. Изготовителями и Художественно-техническими советами также признавался недостаток сложной технической игрушки: «Мало у нас игрушек, знакомящих детей с разными принципами движения, дающих представление об устройстве механизмов» [5, c. 91]. В основном, выпускались игрушечные автомобили, именуемые «каталками». Об их качестве вспоминают блогеры-коллекционеры: «Неким особняком в разношерстном стаде военных машинок я бы с удовольствием выделил серию металлических машинок, которые были 39 39

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ сделаны на удивление похожими на оригинал и обладавшими непревзойденной живучестью. Тяжелые и пропорциональные, покрашенные в приятный зеленый цвет, они были чрезвычайно популярны в мальчишеской среде. Интересно и то, что подобные автомобили выпускали и игрушечные заводы ГДР, причем они это делали идеально, вот только крепость их автомобилей оставляла желать лучшего». Как образец технической новинки в игрушках для мальчиков в 1972 году предлагалась сборно-разборная игрушка «Автовоз» из дерева, разработанная художником ВНИИИ Н. Никулиным: «Игрушка представляет собой автомобиль со специальным прицепом, который может раскладываться. На прицепе закреплены пять съемных машин, в кабине имеются три фигурки. Конструктивные особенности «Автовоза» позволяют его использовать многогранно. Игрушка побуждает ребенка к активным игровым действиям» [5, c. 90]. Привлекающими внимание ребенка считаются конструкции автоигрушек с открывающимися дверями, подвижными частями, шасси, электротехническим управлением. Так, творческим коллективом Центрального конструкторско-технологического бюро игрушек МЛП в 1975 году были созданы тягач с фургоном, катер «Экситон», управляемый по радио; электротехнические игрушки с пультом управления: катер «Прометей», буксир «Спасатель»: «Ребенок стремится разобраться в устройстве механизма, регулировать его работу, знакомится с деталями, Игры и занятия с такими игрушками формируют у детей качества, необходимые для будущей трудовой деятельности: любознательность, наблюдательность, логическое мышление» [4, c. 92]. Однако и к середине 1970-х годов технически сложные игрушки, игрушечные автомобили советского производства уступали по своим характеристикам аналогичным товарам из ГДР, о чем постоянно вспоминают блогеры и коллекционеры: «Если сравнивать игрушечный самосвал фабрики «Огонёк» и его собрата из «солнечного» Лейпцига, то второй стоил в два раза больше, хотя на полке залеживался всего пару часов, в то время как его 40 40

советский дешевый собрат собрал вековую пыль на крыльях, кузове и капоте, за ним не выстраивались молниеносно образующиеся хамоватые очереди». «Вспомнила, как в 1962 году моему брату купили гдровскую ракету, которая работала на смеси воды и воздуха, роскошная была игрушка! Высоко взлетала и вся округа собиралась, чтоб посмотреть, когда её запускали». Собранные нами материалы свидетельствуют о том, что игрушки из ГДР были престижным, достаточно дорогим приобретением для ребенка, дефицитным, но в то же время, более доступным товаром, чем игрушки из капиталистических стран: «Безусловно, самые лучшие игрушки нашего детства это игрушки из ГДР. Конечно, я имею в виду те игрушки, которые продавались в советских магазинах и прежде всего в московском "Детском мире" и "Доме игрушек" на Кутузовском проспекте. В СССР изредка появлялись и игрушки из капиталистических стран, например модели автомобилей Matchbox и Corgi из Великобритании или NOREV из Франции, но это скорее случайные поставки, а вот ГДРовские поставлялись на регулярной основе с 1960 года. Помню, как завораживали названия самолетов "Комета", "Меркурий" и первое знакомство с Боингами и MD произошло именно тогда. И конечно любимые игрушки детства инерционные модели Шкода и Феррари, тогда увидеть Феррари на улицах Москвы было нереально». В блогах коллекционеров встречается упоминание фирмы PLASTICART, которая делала модели самолетов и автомобилей: «Модели самолетов — комплекты для склейки, с деталями, клеем и краской внутри коробки. А автомобили разных масштабов предназначенных как для железнодорожного моделизма, так и просто для игры и коллекционирования. В связи с экономическими трудностями, в 1991 году компания на два года прекратила производство. В 1993 году агентство Treuhand, занимавшееся приватизацией находившихся в общественной собственности предприятий бывшей ГДР, продало фирму предпринимателю Манфреду Вадеру. Изначально она имела 37 работников. Позднее, в Эльтерлайне был открыт новый цех, где на настоящее время заняты 70 рабочих. Масштабные модели

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

авиатехники после 1991 года не производятся (После 1991 года право на производство нескольких наборов было куплено компанией Revell), и сегодня фирма специализируется только на игрушках для детей дошкольного возраста. Одной из самых популярных игрушек производства ГДР была игрушечная железная дорога: «На дворе 1970 год. Все мальчишки Советского Союза мечтают получить в подарок одну и ту же вещь — игрушечную железную дорогу. Не простую игрушечную железную дорогу, а ГДРовскую. ГДРовская железная дорога представляет собой не просто вагоны и рельсы. Советские дети мечтают собрать целые комплекты, в которые входят: модели реальных локомотивов, вагоны, рельсы, стрелки,

Рис.6. Упаковка игрушки «Железная дорога». ГДР. 1970-е гг.

железнодорожные переезды, семафоры, вокзалы, дома и мосты. Счастьем считается заполучить коврик с нанесенной местностью и тоннели. Самым важным для детей считается то, что всем этим разнообразием можно управлять с помощью электрического пульта управления. С помощью пульта дети могут управлять шлагбаумами, стрелками и семафорами. Чем больше была коллекция, тем сильнее ГДРовская железная дорога создавала эффект волшебства. Сверху она походила на маленький игрушечный город. Надо отметить, что в Советском Союзе не все родители могли позволить себе купить игрушечную железную дорогу. Весь вопрос упирался в цену — 40 рублей за небольшой комплект. Для семидесятых готов деньги большие. Купить ГДРовскую железную дорогу могли позволить себе хорошо обеспеченные гражНазвание раздела Автор Название статьи

дане или любящие родители, которые готовы были подарить радость ребенку, но затем целый месяц экономить и недоедать». В ГДР производилось много интересных и хороших, в том числе развивающих игрушек. Среди них были также конструкторы. Так, в ГДР производился компанией Plaspi конструктор Grossblock, Рис.7. Конструктор Grossblock

который представлял собой наборы из пластмассовых деталей для сборки миниатюрных панельных домов определенных цветов: 1. Панели стен (стены с окнами, стены с балконными дверьми, стены с дверьми, сплошные стены, простенки) белого и кремового цветов. 2. Соединительные элементы, соединяющие панели стен по горизонтали, синего и красного цветов. 3. Перекрытия красного, белого и кремового цветов. 4. Прозрачные стеклянные стены. 5. Балконы и ограждения балконов красного цвета. 6. Ящики для цветов под окна зеленого цвета. В СССР производился аналог конструктора Grossblock под названием «Архитектор», детали которого были полностью совместимы с деталями конструктора Grossblock. Об изменении интересов ребенка и родите41 41

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ лей к предлагаемым советской промышленностью и торговлей в 1960-1970-х гг. игрушкам в своем блоге размышляет Дарья Горобцова: «Сначала мечтали о современном: самолетах, вертолетах, грузовиках, танках, — но радовались и старым советским игрушкам — волчкам, мячам, скакалкам и барабанам. Потом мечтали о больших игрушках: лошадках, машинах, радиоуправляемых моделях яхт. Десятилетие спустя начали мечтать о заграничном: немецких куклах с набором платьев и о пистолетах с пульками. Престижными считались наборы индейцев и «ковбойцев», немецкая железная дорога, коллекционные машинки, автомат, «За рулем», наборы кукольной мебели» [11]. С расширением импорта игрушек (в 1963 году Советский Союз закупил за границей игрушек на сумму в 8 миллионов инвалютных рублей, а экспортировал лишь на 460 тысяч) [9], покупка ГДРовских игрушек превратилась в более доступную не только в столице, но и в провинции. Так, луганская кукольница Людмила Теплинская особенно ценным экспонатом своей коллекции считает «…немецкую куклу из папье-маше 50-х годов. Ее глаза не закрываются, как у советских игрушек, а “ходят” из стороны в сторону» [8]. Собирательница кукол из Новороссийска пишет: «Я полагаю, многие из нас помнят, как желала каждая девочка заиметь “НЕМОЧКУ”, как мечтала поиграть с ней. Наши куклы СССРовские казались нам страшненькими, по крайней мере, мне, но и купить такую мне мама была не в состоянии» [7]. Респодентка из Брянской области вспоминает о ГДРовских куклах подружки: «Они были особенными: резиновые части тела, мягкие волосы, ресницы из искусственных волос, у одной была сеточка на волосах. Одежка — трикотаж, ползунки, кофточки, трусики, носочки. Выражения лиц умилительные, ангельские, курносенькие, щекастенькие, глазки небесные. Мы с ними не играли, можно было достать и посмотреть. Подружка их собирала, небольших, до 30 см. Имена у них были. Помню, одну звали Сабина. Я тогда узнала, что есть такое имя» [2]. Итак, расширение ассортимента игрушек советской промышленностью и торговлей в 196042 42

1970-х гг. связано с новыми требованиями к потреблению. Новые требования к игрушке связаны с возникновением особой отрасли промышленности, психолого-педагогическим требованиям (возрастным, моральным, гендерным) к игрушкам, применению новых материалов и технологий в производстве. Дефицита отечественных игрушек маленький потребитель не испытывал, но их зачастую низкое качество, некоторая примитивность исполнения вызывали желание иметь игрушки производства ГДР: технически сложные, эстетично выполненные, затейливые, фантазийные. Они превращались в предмет коллекционирования и подчеркивали статус маленького владельца, что, несомненно. Было залогом современного интереса взрослых коллекционеров и любителей вспомнить с помощью игрушек свое советское детство. Литература и источники 1. Дворы нашего детства. URL: http://fishki.net/1292010dvory-nashego-detstva.html 2. Записано от Дешковой И.Л., 1970 г.р., г. Новозыбков, Брянская обл. 3. Ильина Т. В. Игрушка — не игрушка.— Л. – М.: Искусство, 1964. — 71 с. 4. Казанович Е. 700 моделей новых игрушек // Дошкольное воспитание. 1975. № 11. — С. 90 – 93. 5. Казанович Е. Новые игрушки // Дошкольное воспитание. №7. 1973. — С. 97 – 100. 6. Куклы ГДР, СССР, игрушки. Продажи. URL: http:// vk.com/public53415377 7. КУКЛЫ СССР любимые куклы детства 20 века. История, уже история... URL: http://babiki.ru/blog/ collection/35532.html 8. Кукольная история советской страны. Луганчанка Людмила Теплинская собрала уникальную коллекцию старинных кукол. URL: http://nedelya.net.ua/gazeta/sluhi/ kukolnaya-istoriya-sovetskoy-strany-luganchanka-lyudmilateplinskaya-sobrala-unikalnuyu-kollekciyu-starinnyhkukol/?mode=print 9. Лёйтнер Л. Совсем как настоящие… — игры и игрушки в СССР в 1950–1960-е годы // Неприкосновенный запас. 2011. №3 (77). — С. 201 – 215. 10. Пряхин В., Локуциевская Г. Институту игрушки — 50 лет // Дошкольное воспитание. № 6. 1982. — С. 93 – 95. 11. Советские игрушки времён СССР. URL: http://22-91. ru/tags/Игрушки?page2=2

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Я. С. Левченко Левченко Ян Сергеевич (Москва, Россия) — профессор Отделения культурологии Факультета философии НИУ ВШЭ; E-mail: janlevchenko@hse.ru

ДИСКИ-ПОСРЕДНИКИ: НЕАКАДЕМИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ О ФЕНОМЕНЕ ГРАМПЛАСТИНОК ПРОИЗВОДСТВА СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН В ПОЗДНЕМ СССР В эссе рассматривается культурная рецепция грампластинок, произведенных в странах Варшавского блока, в советской молодежной среде. В отличие от редких и дефицитных товаров производства капиталистических стран, не имевших массового импорта в СССР, грампластинки и сопутствующая полиграфия Венгрии, Югославии, Польши и т. д., играли значительную роль в деле просвещения и распространения интернациональных вкусов за ржавеющим «железным занавесом» и не в последнюю очередь способствовали его эрозии. Жанр эссе легитимирует гибридизацию подхода, поэтому исследовательские материалы по истории повседневной культуры монтируются с мемуарными свидетельствами автора. Ключевые слова: Граммофонная культура, дизайн обложек, цензура в СССР, история молодежного протеста, антропология повседневности

J. Levchenko Jan Levchenko (Moscow, Russia) – Professor at School of Cultural Studies, Department of Humanities, National Research University “Higher School of Economics”; E-mail: janlevchenko@hse.ru

DISCS-MEDIATORS: NON-ACADEMIC OBSERVATIONS OF THE PHENOMENON OF THE SOCIALIST STATES’ GRAMOPHONE RECORDS PRODUCTION IN THE LATE USSR The present essay considers a cultural reception of gramophone records produced in the Warsaw Pact members by the Soviet youth. Unlike rare and deficient goods from the capitalist world, mainly restricted for distribution, gramophone LPs and the supporting printed materials played a significant role in informing and spreading of international trends behind the rusting Iron Curtain and, last but not least, contributed to its erosion. The free genre selected for the text allows hybridizing the approaches of description, thus the research materials are being combined here with the author’s personal views and memoirs. Key words: gramophone culture, cover design, censorship in the USSR, the history of youth riots, anthropology of everyday life Однажды, читая мемуарную книгу Рудольфа ные цитаты из статьи «Взломщики душ», которая Фукса «Песни на «ребрах», я наткнулся на обшир- была напечатана в июне 1960 года в ленинградНазвание раздела Автор Название статьи

43 43

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ ской газете «Смена». Помимо знакомой риторики, анализ которой представляет отдельный интерес1, было любопытно отметить, какими терминами гневный очеркист описывал ассортимент производителей, который спекулянты предлагали покупателям: «Интерконтиненталь», «Виктория», «Лондон»… Сразу же подумалось, что в этих выдуманных лейблах ключевым было любое заграничное слово, а соответствие реальным фирмам ни к чему, читатель их все равно не знает. К этому же вынужденному невежеству советского человека позднее апеллировала макароническая песня бандитов-латиносов из культового мультфильма Давида Черкасского «Приключения капитана Врунгеля»: «Кастето-пистолето», «стрелянто-убиванто», «ограблянто то и это»… Однако условные имена далеких лейблов, которые также пытался высмеять очеркист Бальдыш, были навеяны более близкими ассоциациями. Во всяком случае, статья была написана в связи с очередным делом о производителях и распространителях подпольных грампластинок — о преступной деятельности студии «Золотая Собака», с 1946 года работавшей в Ленинграде под началом Руслана Богословского (1928-2003), неоднократно «привлекавшегося», но всякий раз злостно возвращавшегося в бизнес. Именно он, как утверждает его соратник поэт Борис Тайгин, придумал «резать» на использованных рентгеновских снимках бутлеги запрещенных в СССР эмигрантских певцов (Петр Лещенко, Юрий Морфесси и др.), получивших срокá советских артистов (Эдди Рознер, Вадим 1 В частности, рок-н-ролл там идет в одном ряду с хула-хупом, что привязывает материал к эпохе Хрущева, когда этот простейший снаряд, появившийся в 1958 году, через год был привезен на Американскую Национальную Выставку в Сокольниках. Распространены анекдоты и о самом Хрущеве, который без особого успеха пытался крутить хула-хуп. В тексте заметки преобладают приемы шельмования, типичные для недавней сталинской эпохи: рок-н-ролл — это «стук костей, вой и дикие выкрики», «разгул вандализма, массовой истерии и животных инстинктов». У Элвиса Пресли «лицо взломщика … с выпученными бычьими глазами», а Поль Анка — «набриолиненный слюнтяй с пошлой кошачьей мордочкой», и т. д. (Бальдыш 1960).

44 44

Козин) и, наконец, целиком заграничный джаз2. Кроме гибких записей на «костях», нелегальная компания научилась производить и настоящие пластмассовые «плиты», качество которых нередко превышало релизы Апрелевского и Ленинградского заводов (в послевоенные годы лишь Рижский завод, работавший на базе реквизированной советской оккупацией фирмы «Беллакорд», производил пластинки конкурентного качества). На этикетках в середине контрафактного диска (это поле часто называют «яблоко», иногда «пятак») фигурировали заманчивые «заграничные» названия. Производители вряд ли так заботились об авторских правах, что искажали или просто выдумывали названия лейблов. Скорее всего, это тоже было следствием невнимательности и характерной для советских людей слабой компетентности. Если даже в наши дни посерфить сайты, руководимые меломанами советской выучки, то выяснится, что немногие из них воспроизводят иностранные слова без ошибок. Позволю себе напомнить ряд общих мест. Имитация иностранных названий в 1950-е годы, как чуть позже имитация английского языка в перепеваемых на слух песнях заграничных команд и написанной по памяти англоподобной абракадабре на гаражах и заборах, ярко иллюстрирует хронический культурный дефицит, который советская повседневность обнаруживала тем сильнее, чем настойчивее ее организаторы пытались настоять на полноценности и самодостаточности советского образа жизни. Стоило в стране появиться послевоенным трофеям, как началась повседневная эрозия советского проекта. Оставаясь глубоко советскими по языку и заученным убеждениям, люди простодушно, «по факту» признавали превосходство идеологического врага, жадно усваивая рецепты блюд, покрой одежды, фильмы, музыку, дизайн интерьеров и вещей, которые и в промышленных масштабах почти без исключения копировались с превосходящих заграничных аналогов3. Власть не сумела ответить на этот вызов, так 2 Подробнее см.: Тайгин 1999. 3 Архитектурно-художественное бюро, созданное в 1945

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

ничего и не предложив народу взамен тотальной мобилизации. Мирное время оказалось ей не по зубам. Все силы громадного государства, взявшего в заложники очищенные от нацистов территории Восточной Европы, были брошены на оборонную мощь для сохранения так наз. биполярного мира, «системы сдержек и противовесов». Что же касается внутренних рынков (товарного, культурного и др.), то относительная лояльность населения к их состоянию была связана с отсутствием информации, а также защитным обывательским цинизмом и умением выживать в любых условиях. При этом культурный голод был порой острее материального, если не подразумевать под культурой так наз. «высокие» или просто санкционированные образцы. Официальная культура СССР не удовлетворяла массовому запросу, да и не была на это ориентирована. В свою очередь, у потребителя вырабатывался стойкий иммунитет ко многим продуктам, которые ему предлагало государство, исходя из монопольного права распределения материальных и символических ресурсов. Острейшим образом стояла проблема изучения иностранных языков — их качественное преподавание велось лишь для избранных, которых ожидала карьера в рядах армии, спецслужб, немногочисленных дипломатических ведомств. Прочие компенсировали изоляцию от мира преклонением или высокомерием, являющимися равно вероятными проявлениями хронической униженности. Если бы в послевоенном мире чудом сохранился престиж немецкого языка, возможно, советские граждане выглядели бы чуть достойнее — язык актуального врага вошел в привычку как раз к году Юрием Соловьевым (1920-2013), — первым советским дизайнером после поколения 1920-х годов, — разрабатывало проекты троллейбусов и вагонов железной дороги, однако Институт, который в системе плановой экономики целенаправленно занимался дизайном, или «технической эстетикой» (ВНИИТЭ) был создан только в 1962 году, ориентировался именно на презентацию техники (типа правительственных яхт, судов на подводных крыльях, локомотивов и пр.) и с потребностями более мелких, «незначительных» отраслей промышленности уже не справлялся (подробнее: Соловьев 2004).

Название раздела Автор Название статьи

моменту победы над ним. Но громоздкая машина советского образования не сразу перестроилась под нового партнера по борьбе. За это время в неофициальной культуре закрепились и джаз, и рок-н-ролл, которые делались еще более привлекательными ввиду непонятности языка — он звучал по-другому, интриговал своей непонятностью и был свободен от обид военного времени. Примерно до начала 1970-х годов, когда английский язык был повсеместно внедрен в средней школе, информация о западной музыке носила преимущественно мифологический характер. Но когда опасность массового овладения азами небезопасных субкультур стала реальной, идеологические работники были вынуждены пойти навстречу4. Впрочем, у советской молодежи с конца 1950-х годов имелся канал, требовавший несоизмеримо меньших мук для получения доступа к зарубежной массовой культуре. Социалистические страны, даже такие несгибаемые, как предварительно зачищенные и отформатированные ГДР и НРБ, играли роль посредников, поскольку их медиа и граммофонная индустрия были организованы все же иначе, нежели советские аналоги. Если бы не так называемые «демократы», или «страны народной демократии», соединенные условиями Варшавского договора и составлявшие буферную зону вокруг СССР, возможно, этот последний просуществовал бы и дольше, продолжая беспрепятственно издеваться 4 Определенный позитивный сдвиг можно констатировать с появлением передачи Всесоюзного Радио «Запишите на ваши магнитофоны» (ведущий — Виктор Татарский, первый эфир – 17 декабря 1970 г.), а также рубрики «Что говорят… Что пишут» в журнале «Ровесник», выходившего с 1962 года и позволявшего себе печатать материалы о «прогрессивных» (имевших левые убеждения) зарубежных музыкантах вроде Пита Сигера, и Боба Дилана. В указанной рубрике, а также в ответах на письма читателей могли появляться сведения о группах, чья прогрессивность могла быть и под вопросом, вроде The Rolling Stones или даже The Who. Большую символическую роль сыграла статья Алексея Дидурова (1974), начинавшаяся как сентиментальный панегирик бит-музыке, но к середине все сильнее выражавшая озабоченность недостаточной искренностью отдельных музыкантов, «осмелившихся» тронуть «святое» и переложить в молодежные ритмы военную песню «Катюша». Так или иначе, все материалы о рок-музыке выполняли важную просветительскую функцию в условиях тотального дефицита информации.

45 45

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ над своими гражданами в спасительной для власти фирмах грамзаписи). Они поступали в СССР исизоляции. ключительно в составе посылок от зарубежных родственников, а также личных приобретений тех О роли социалистических стран, точнее, их немногих категорий граждан, которые могли подоступных медиа (радиопередач, журналов, газет) сещать капиталистические страны или, по крайне и граммофонной продукции в становлении пас- мере, Югославию, где товары производства США и сивного протеста в СССР существует неуклонно Западной Европы продавались свободно и беспрерастущая литература — от эклектичных воспо- пятственно. Основным каналом поставки «родминаний5 до академических исследований6. Инте- ных» пластинок были моряки торгового флота рес к теме объясним. Давно стало общепризнан- и дипломатический корпус — ангелы-хранители ным представление о том, что джинсы, «Битлз», контрабанды, нередко рисковавшие ради священжевательная резинка и ручки с раздевающимися ной наживы не только абстрактной родиной, но женщинами способствовали развалу варшавско- и конкретной семьей, карьерой, и т. д. За «родныго блока даже в большей степени, чем технологи- ми» дисками шла прочая «фирма» (описательное ческое отставание, внешнеполитические неуда- арго могло разниться), либо выпущенная другичи и рост напряженности на окраинах империи, ми капиталистическими странами по лицензии, в отношении которых у СССР не было гибкой и либо (как в случае, например, западногермансковнятной политики7. Грампластинки были важней- го концерна Electrola или нидерландского Philips) шими носителями подрывных идей, оказывавших произведенная там изначально ввиду активной непрямое, комплексное (звуки музыки и чужого конкуренции на рынке звукозаписи, обилия качеязыка, оформление, полиграфическое качество) и ственных студий и «перекупки» англо-американпоэтому чрезвычайно сильное воздействие. ских артистов. Уже к концу XX века сам принцип деления звукозаписи по странам глубоко устарел: Высшую позицию в иерархии советского как сам контент, так и его производство имеют черного рынка занимали так наз. «родные» ди- интернациональный характер, место их локации ски, чьи тиражи выпускались непосредственно и покупки услуг звукозаписи не имеет значения. по заказу производителя контента (главным об- «Фирма» также имела свою иерархию. Диски проразом, речь идет об американских и английских изводства ФРГ могли стоить на рынке те же 80-100 рублей (на период распада СССР с 1985 по 1990 г.), что и американские. Интересно, что появле5 См., напр.: Семин 2010. 6 В работах доцента Запорожского университета Олега Си- ние американской копии тут же перераспределянеокого собраны исчерпывающие сведения по работе звуко- ло символический капитал в ее пользу, и «немец» записывающих и дистрибуционных компаний в странах соц- послушно меркнул в сиянии «оригинала», котолагеря. Преимущественно автор, по специальности юрист, рый, при близком рассмотрении, мог оказаться предлагает информационные обзоры, в которых проблема культурологического анализа материала не ставится изна- лицензией того же немецкого диска (так, я лично чально (Синеокий 2013-1; Синеокий 2013-2). Вместе с тем, был свидетелем несостоявшейся сделки, когда пов одной работе автор дает правдоподобные трактовки про- купатель усомнился в добросовестности продавца, исхождения тех или иных «анонимных» записей, нелегально предлагавшего слишком дорогое американское изиздававшихся фирмой «Мелодия» на миньонах (принятое дание немецкой (!) группы Grave Digger только на в СССР французское название формата EP) в 1974-1975 гг. (Синеокий 2014) А книга, вышедшая в Москве незадолго до основании метки Made in USA). Если же рядом с указанных публикаций и суммирующая многолетние изы- немецким или французским диском предлагались скания автора представляет собой насыщенное яркими све- аналоги производства Бразилии или Филиппин, то дениями повествование о популярной культуре стран Вар- выбранный последними капиталистический путь шавского блока (Синеокий 2012). развития не спасал их пластинки от поражения в 7 Подробнее я останавливаюсь на феномене «потребительрейтинге. Особый статус был у японских изданий, ской революции» в статье: Левченко 2007.

46 46

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

как, впрочем, у всего японского. В технологическом отношении Япония была большим Западом, чем Запад8, и отношение к ней было противоречивым. Коллекционеры специальных японских тиражей с эксклюзивными «потрохами» (постерами, вкладышами и пр.) отдавали за них большие деньги; у людей малознающих пластинки с иероглифами порой можно было перехватить по цене, значительно меньшей, чем американские и европейские «нули».

расторопной закупочной политики, стоили от 10 за «пиленый» до 25 рублей за «нулёвый» диск. В своих ценовых ориентирах я нисколько не претендую на пресловутую объективность, поскольку никаких документов, отражающих колебания цен на черном рынке, не существует (расписок обычно никто не давал, скорее всего, крупные по меркам черного рынка дельцы вели бухгалтерию, но шифрованную и сохранившуюся разве что в архивах МВД — если, конечно, к ним относятся материалы бывших Отделов по Борьбе с Хищениями СоциаНаконец, предпоследнюю перед собственно листической Собственности). советскими изделиями позицию занимали диски производства социалистических стран. ИнтерВ Таллинне, где я провел детство и юность, нет-форумы и справочные ресурсы вроде Beatles. местом встречи филофонистов, «неформалов» и ru и пр. содержат информацию о различных спо- беспринципных личностей неопределенных занясобах иерархизации дисков стран «народной де- тий была так называемая Горка. Такая точка была мократии». Обобщая эти суждения, производите- в каждом крупном городе: в Ленинграде важнейлей можно разделить на три класса. Первый был шим местом считалась Галера (второй ярус опопредставлен вполне качественными с точки зре- ясывающей галереи «Гостиного Двора»), в Харьния звука и оформления пластинками Югославии, кове и сейчас действуют остатки так называемой Венгрии и Польши, второй состоял из дисков ГДР «Балки коллекционеров», на Урале (в Свердловске и Чехословакии, третий — Болгарии и Румынии. и Челябинске) «блошиный рынок» дисков назыНесмотря на повсеместно замеченное мной пре- вался Туча, иногда Менка и Сходняк, в Краснодаре зрение к Чехословакии, чья собственная музы- — Поляна, и т. д. Можно заключить, что основной кальная сцена была, по мнению большинства ме- топонима служила либо функция места, либо его муаристов, намного беднее польской, хотелось бы внешние признаки, как было в Ленинграде и Талотметить чрезвычайно высокое техническое ка- линне, где рынок располагался на плоской вершичество пластинок пражского лейбла «Supraphon», не одного из бастионов так наз. Нижнего города. к которому во второй половине 1980-х вплотную Во времена, когда крепости начали терять свое приблизился и братиславский «Opus», обзавед- прежнее оборонное значение, в таких местах в разшийся чуть ли не лучшей звукозаписывающей ных городах Европы начали разбиваться парки; студией в Центральной Европе, куда часто ездили Таллинн не стал исключением. «Горка» была хорописаться балканские и даже австрийские артисты. ша тем, что на ней еще в конце XIX века появился Не все пластинки-лицензии соцстран продавались летний павильон для оркестра, позднее неоднов советских магазинах. Если они появлялись, то кратно перестраивавшийся. Крыша павильона стоили 4 рубля, что резко снижало их стоимость спасала от дождя, внутри всегда собирались стана черном рынке. Диски, не попадавшие в сво- рейшие и/или наиболее авторитетные коллекцибодную розницу в СССР по причинам корруп- онеры и продавцы. Именно они держали в руках ции (льготное распределение и торговля «из-под знаковые для подпольной культуры небольшие полы»), по цензурным соображениям и ввиду не- картонки или перфокарты, исписанные бисерным, но неизменно понятным почерком, — списки име8 Напомню хрестоматийный фрагмент: «Разве ГДР — это ющегося ассортимента. В самих пластинках можЗапад? Вот Япония — это Запад! — Что? — испуганно вскри- но было «покопаться» только в том случае, если чал Туронок. — В идейном смысле, — добавил я» (Довлатов не было опасности милицейского рейда. Но они 1996: 193).

Название раздела Автор Название статьи

47 47

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ были редки. В отличие от Москвы и Ленинграда, где опасность конфискации и даже ареста была повседневным атрибутом «черного рынка», Таллинн славился стражами порядка, чье благополучие было напрямую связано с возможностями портового города — импортными вещами, дорогим алкоголем и доступными проститутками. Милиция являлась, когда горел план и светили выговоры. В позднесоветские годы гораздо большую опасность представляли хулиганы из дальних микрорайонов (где по сию пору сохраняются признаки деклассированного гетто). Они приходили на Горку большими хмурыми компаниями, пили, курили, длинно плевали, задирали взрослых завсегдатаев, а у малолеток, вроде меня, просто отнимали пластинки — не для себя и не для продажи, а ради самого процесса, часто тут же их ломали, так как было им скучно и муторно. Вокруг павильона с «ядром», или «основой» стихийного клуба стояли скамейки, которые в хорошую погоду выполняли роль прилавков. В случае дождя, который в Таллинне не редкость, товар накрывался полиэтиленовым пакетом — разумеется, отечественного производства, а не тем, что изображал ковбойское лицо с сигаретой Marlboro, или же ковбойский зад с надписью Wrangler.

скоро будут стоить дорого, потому что весь этот Варшавский договор долго не протянет, и они превратятся в раритет, хотя «болгары» никогда не превратятся, даже если Болгария вообще исчезнет (смех). В этих высказываниях, обнаруживающих широту локальных возможностей, привычный имперский шовинизм и жесткую иерархичность картины мира, было много материала для иллюстрации позднесоветского сознания, бытовавшего на окраине некогда устрашающей империи. Думаю, что в Таллинне было больше фирменных дисков на душу населения, чем в любом другом уголке СССР — хотя бы потому, что это была самая маленькая столица самой маленькой республики из числа самых западных. Но еще более частая и востребованная не столь обеспеченными любителями продукция соцстран сохранила свою актуальность вплоть до начала 1990-х. Ее значение было в том, что именно она служила посредником в деле массового музыкального и эстетического просвещения. Не поражая и подавляя, как «оригинальные» издания, польская, венгерская и даже болгарская грамзапись показывала советскому покупателю, что дело не в дихотомии «социалистическое/буржуазное», а в чем-то другом. Здесь важен именно синтез музыки, дизайна и эстетики материала (вряд ли нужно доказывать, что только невежде безразличны фактура пластмассы и тип бумаги). С собственно музыкальным всеобучем вполне могла справиться и магнитофонная культура. Последнее советское десятилетие было ознаменовано распространением даже не самых безнадежных по качеству магнитных лент, изготовлявшихся П/О «Славич» в городе ПереславльЗалесский, а также появлением первых кассетных магнитофонов, делавших заразу еще и портативной. Эстетически же пластинка представляет собой более сложное явление, чем надписанная коробка с пленкой, поскольку помещается в конверт со специальным оформлением.

Как и таллиннская милиция, Горка была развращена близостью порта, наличием в каждом доме финского телевидения и неистребимой ориентацией автохтонного населения на буржуазный индивидуализм. Здесь можно было услышать весьма странные диалоги, суть которых сводилась, например, к тому, что никому не нужный, хоть и «родной» сборник Pink Floyd, да еще и в таком состоянии, можно продать рублей за 20 на питерской Галере, да и то маловероятно (могу себе вообразить такую небрежность в любом миллионнике глубокого Союза, не говоря уже о небольших городах!). Что есть в наличии месяц назад вышедший и еще не распечатанный альбом западноберлинской индастриал-группы Einsturzende Neubauten, о которой и в Москве-то слышали в 1980-е годы Советские пластинки чаще всего упаковытолько самые продвинутые люди. Что «юговские» вались в конверты с «минус-дизайном»9, будучи (так называлось все, что производилось в СФРЮ) 9 Вынужден для краткости сослаться еще на одну свою за48 48

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

намеренно лишены насыщенного визуального контента. Причина была и в экономии, и в цензурных запретах. По-своему образцовой является история покупки «Мелодией» пластинки Uriah Heep в 1981 году. О том, чтобы выпускать альбом 1979 года Innocent Victim (на ласковом жаргоне советских фанатов — «Иннокентий») с обложкой, где была en face изображена зеленая змея с высунутым языком, не могло быть и речи. В итоге не удалось допечатать до конца даже вполне беззубый (точнее, безъязыкий) вариант обложки с фотографией группы. Эти экземпляры разошлись по спецзаказам, до прилавка не добрались и стали филофоническим раритетом. Массовый потребитель, отстоявший с вечера свою очередь, мог довольствоваться абстрактным конвертом с радугой мутных цветов, напоминающих советские фломастеры, поверх которых шла строгая надпись «Ансамбль Урия Хип». Кому-то что-то не понравилось, какой-нибудь знатный фронтовик или передовик производства, входящий в комиссию по разнарядке, довозмущался до сердечного приступа, и готово. И это при том, что практика воспроизводства на обложке советского диска запретных волосатых людей была ранее опробована на изданиях лучших песен группы Smokie и альбома малоизвестного испанского бит-квартета Los Angeles. Лицензионные диски западных исполнителей, произведенные в соцстранах, имели значительно более адекватное оформление. Они не всегда аккуратно воспроизводили оригинал, выпускались со значительно более скромной полиграфией, но было ясно, что проблема аутентичности, да и простого уважения к авторской воле, результатам труда большой команды и, наконец, к своему же потребителю стояла для руководителей этих производств не на последнем месте. Наиболее щепетильными в вопросах воспроизводства оригинального оформления были югославские и венгерские лицензии, Польша чуть отставала, хотя продукция фирмы Pronit (сублейбла национального концерна Muza) была уже с сереметку, посвященную обоснованию и предметной базе данного термина: Levtsenko J. 2010.

Название раздела Автор Название статьи

дины 1970-х годов на уровне достаточном, чтобы малоискушенный потребитель не сразу заметил отличия от оригинала — ни слова по-польски, реквизиты производителя даны настолько мелко, насколько это возможно. Кроме предсказуемо хороших югославов, живших без пяти минут в рыночной экономике, отличный дизайн обеспечивала венгерская фирма Pepita, выпускавшая, кроме аккуратных лицензий и оригинальные альбомы венгерских артистов, еще до развала всей социалистической системы нашедших верных поклонников в англоязычных странах. Речь идет, конечно, о великом венгерском прог-роке — Locomotiv GT, Omega, General, Edda Muvek, Skorpio, Bergendy и др. Практически все альбомы этих команд были востребованы и в Венгрии, и далеко за ее пределами. Существовала и весьма представительная ниша венгерского хард-рока, органично связанного с упомянутой «прогрессивной» традицией. Оформление дисков тоже было под стать западному, разве что отличалось приверженностью частотным мотивам, что в целом свойственно «тяжелому» формату (так, обложки «металлической» группы Pokolgep 1985 и 1989 годов ощутимо отсылали к оформлению таких известных альбомов, как Argus от Wishbone Ash (1972) и Powerslave от Iron Maiden (1984). Тем не менее, сам факт грамотного встраивания в стиль и традицию значил многое: с венгерским конвенциональным «тяжелым» дизайном не шли ни в какое сравнение даже конверты игравших похожую музыку Citron (ЧССР) и Щурците (НРБ). Тем более удручающе смотрелись на венгерском фоне появившиеся во второй половине 1980-х альбомы таких советских команд, как «Черный Кофе», «Круиз», «Ария», «Мастер» и «Тяжелый День». Дело было не в слабеющих цензурных запретах и абсурдных требованиях. К сожалению, за время их невнятного, всегда противоречивого и очень опасного доминирования у художников выработались свои приемы заведомой нейтрализации стиля, когда даже санкционированная продукция должна была на всякий случай походить на эрзац — оформление, лишенное всяких признаков творческого присутствия, чтобы не вызвать подозрений в наличии способностей. 49 49

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ Мое личное знакомство с пластинками соцстран началось зимой 1986-87 годов, когда каникулы, проведенные в Москве, ознаменовались приобретением болгарских лицензий голландского бойз-бэнда The Shorts (одно время на дискотеках звучала их англоязычная песенка с французским рефреном Comment ça va?) и альбома певицы Мадонны «Като Дева» (Like a Virgin). Его я рассматривал исключительно как ресурс для обмена, но лишь через год сменял с небольшой доплатой на польский релиз финской глэм-группы Hanoi Rocks. Также среди пластинок, доставшихся мне вскоре после праздничного завоза в ныне почивший филиал магазина «Мелодия» в начале улицы Профсоюзная, фигурировали переиздание дебютного альбома польской блюзовой группы Breakout (1969), с которым я, напротив, расстался скоро и бездарно, а также крайне примечательный сборник групп из Восточной Германии — ежегодник Rock Bilanz 1985 года. Он давал крайне полезный ликбез о направлениях, в котором действовала самобытная немецкая сцена. Случайных имен там не было, среди них попадались те, что не раз и не два всплыли впоследствии — Karat, Silly, Stern Combo Meissen, Berluc, Datzu, Perl… Я был не то что поражен, однако на фоне беспросветно магнитофонного характера моей музыкальной подборки забрезжило что-то важное. В первую очередь, это именно оформление пусть неполноценных, но все же импортных пластинок — оттуда, куда ездили немногие, после каких-то изнурительных инсинуаций и с неизменной перспективой привезти пугающе хорошие подарки. За границу я впервые попал уже в студенческие годы. Но в 1988 году отец купил себе и мне путевки в Армению. Мать привычно отказалась ехать. Она и сейчас недолюбливает самолеты и не приветствует идею напрасных, с ее точки зрения, метаний вдоль земной поверхности. Года за три до того мы ездили с отцом в Западную Украину — закладывали основы дружбы с такими же ренегатствующими окраинами. Но тогда я переходил из пятого класса в шестой, увлечение музыкой только начиналось, просвещенческий бэкграунд в основ50 50

ном составляли отцовские записи — бобины тип-6, изредка тип-9, часто с прозрачной на свет пленкой, что рвалась в лентопротяжке магнитолы «Миния», когда-то достаточной, но к моим школьным годам катастрофически устаревшей. Вернувшись из карпатской поездки, где я на танцплощадке турбазы «Кобылецкая Поляна» храбро отплясывал с накрашенной и пахучей тетей из города Тикси под всенародный хит You’re My Heart, You’re My Soul, отец купил магнитофонную приставку «Нота» и радиолу «Элегия», чью грубую, как бронетранспортер, вертушку соседский умелец заменил начинкой польской «Унитры». Этот комплект, куда я в десятом классе вместо невзрачной «Ноты» вставил космический «Олимп-003», прослужил мне с 1990 до 1996 года, когда я по случаю купил недорогую, но надежную линейку Akai, причем еще родной японской сборки. Именно электрофон «Унитра» продемонстрировал, как хотя бы приблизительно должны звучать записи, которые на старых бобинах ухали, ревели, только что не блевали, местами и вправду напоминая мутанта мира животного и хтонического (вспоминается примитивная уловка совковой пропаганды: «И вы таки вот это вот хотели слушать?»). Сначала на «Унитре» крутились такие пластинки, как «Ступени» Давида Тухманова, где Александр Барыкин пел на стихи Игоря Кохановского, а на гитаре играл скоростной молдаванин Валериу Гаинэ, в будущем фронтмэн «Круиза» второй марки — той, что в перестройку вместо хард-рока заиграла пауэр-метал. Потом начали появляться и новые переиздания старых лицензионных дисков — любимые отцом Smokie, Boney M, ABBA и Элтон Джон, чей альбом A Single Man (1978) фирма «Мелодия» выпустила с характерным заглавием «Поет такой-то…» Но главный ассортимент, по которому скучала генетическая память польского проигрывателя, был впереди. Разогрев случился упомянутой зимой 1986 года. А подлинная встреча с прекрасным произошла как раз в армянской поездке. Это был июль 1988 года, за несколько месяцев до страшного землетрясения, поглотившего Спитак и более чем наполовину опустошившего Гюмри, тогдашний Ленинакан. Тогда я толком не понял суть феномена рав-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

ного распределения по союзным республикам и неравного спроса. В Ашхабаде и Душанбе отец, строивший в Средней Азии заводы по производству ячеистого бетона, покупал, например, невообразимые книги, за которые в центральной и западной части СССР могли пойти на преступление. Я этой особенностью просто воспользовался, как мешочник в первые годы после большевистской революции, который ждал с тупой покорностью поезда, но уж когда тот подходил, превращался в берсерка и зубами вырывал себе место если не на блатной полке, то хотя бы на крыше вагона. Хорошо, что все основное случилось в самом конце маршрута, в Ереване, так как отец вряд ли пошел бы на такие траты, найди я что-то подобное в провинциальных армянских городах — а вскоре я понял, что шансы там были даже выше. Короче говоря, зайдя в очередной филиал «Мелодия» на улице Хачатура Абовяна, я впал в ступор. Обнаружилось там буквально вот что: индийские издания первого альбома Ten Years After и «London Town» группы Wings; польская лицензия «тяжелой» немецкой группы Faithful Breath, чья скромная репутация компенсировалась обложкой, изображавшей со спины женщину в меховых трусах, лезущую на корабль викингов; польский же релиз еще менее известной группы Steelover из Бельгии, где крупно была изображена женщина-вампир (!) в коже и сетчатых чулках (!); словацкая перепечатка ценного в коммерческом отношении альбома Bon Jovi 1986 года, а также, как мне тогда показалось, главное — югославские лицензии «красного» (19621966) и «синего» (1967-1970) сборников битлов, входивших в их официальную дискографию. Собственно, это были первые компиляции «Битлз», к составлению которых в 1973 году были причастны сами авторы. Помню, что я ликовал и предвкушал. К этому моменту у меня на пленках были все битловские альбомы в очень приличном качестве, поскольку именно этот славный ВИА был доступен через как бы официальную таллиннскую студию бытовой звукозаписи, ходившую под крышей горкома комсомола. «Оригиналы» и даже «фирма» были достоянием взрослых дядек с Горки. РазумеНазвание раздела Автор Название статьи

ется, все купили взорвавшие мозг весной 1986 года релизы «Мелодия» — кастрированный альбом A Hard Day’s Night и сборник ранних вещей A Taste of Honey, по непонятным причинам воспроизводивший фото с последнего альбома Let It Be. Виниловый минимум «Битлз» в любой уважающей себя домашней фонотеке также включал болгарский двухплитник Love Songs, который в СССР продавался в белом конверте, тогда как для своих «Балкантон» сымитировал оригинальную обложку под красно-коричневую кожу. Разумеется, речь шла только о цвете, фактура же была такая же мшистокартонажная, что и прочие релизы непрестижного болгарского лейбла с потешавшей надменных жителей метрополии надписью «Всички права запазени. Перезаписът забранен» («Мелодия»-то и не собиралась писать о каких-то правах). Юговские перепечатки двух номерных компиляций битлов были уже серьезной заявкой на место в рядах. Так оно и произошло, я удачно вложил приобретения и пару лет входил в нижний слой «менял», зарабатывая репутацию юного меломана. Потом все стало стремительно кончаться, диски упали в цене, литовцы принялись выпускать на виниле Pixies и Dead Can Dance, а петербургский звукорежиссер и ловкий человек Андрей Тропилло — дикие версии британской классики. На них все было написано по-русски, а на обложке альбома Led Zeppelin IV и вовсе был изображен художник Дмитрий Шагин у ларька с кружкой пива. Сейчас их охотно перепечатывают на CD японцы, а «плиты» в комичном дизайне покупают коллекционеры по всему миру. Параллельно заявляла о себе новая жизнь. Все были убеждены, что СD — это потолок прогресса, а из винила можно сделать, в лучшем случае, стильные часы для кухни. Мой одноклассник, ходивший после училища в море под европейскими флагами, возил кучи CD с распродаж и корчился от смеха при виде моего задержавшегося на полках винила. Некоторое время мы занимались тем, что раскручивали пластинки с записями болгарских и чешских музыкантов быстрее нужной скорости и с хохотом слушали писклявую скороговорку на славянских языках. Это был несусветный 51 51

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ идиотизм, но он в чем-то соответствовал своей эпохе, и в нем, наверное, стоит сейчас признаться хотя бы из чувства вины. Теперь многое из тех крутых пластинок более несуществующего мира хотелось бы заполучить обратно. Частично это

даже удается делать, но любая ностальгия чревата миражами, иллюзиями и разочарованиями. Не стоит обольщаться и пытаться дважды вступить в пластмассовую реку. Она жива, но превратилась в изящный декоративный пруд.

Литература 1. Бальдыш Г. Взломщики душ // Смена. 24 июня 1960 г. (http://www.blat.dp.ua/rf/vzlom.htm, Доступ проверен 05.03.2015); 2. Дидуров А. Ритм, его величество // Юность. 1974. № 2. — С. 72-76; 3. Довлатов С. Д. Компромисс // Довлатов С. Д. Соч. В 3-х т. СПб.: Лимбус-Пресс, 1996. Т. 1. — С. 173 – 324. 4. Левченко Я. Штаны, задушившие империю // Теория Моды. 2007. № 3. — С. 441 – 447. 5. Levtsenko J. Miinus-Disain ja kotiteollisuus // Idantutkimus, 2010, No 1, 52-60 <Левченко Я. Минусдизайн и кустарное производство // Восточные исследования. 2010. № 1. С. 52 – 60. <На финском яз.> 6. Семин В. Back in USSR, или По волнам нашей памяти, 2010 (www.rocksimona.ru/book-simon.htm, Доступ проверен 05.03.2015); 7. Синеокий О.В. Бит двух цивилизаций: Cага о правовой грамзаписи поп-музыки до и после гибели мировой системы социализма. М.: ИП Галин А.В., 2012. (= Вып. 3 Cерия «Рок Восточной Европы»). — 520 с. 8. Синеокий О. В. Рекорд-лейблы стран Центральной и Юго-Восточной Европы в системе социальных коммуникаций второй половины ХХ столетия: документально-информационный обзор // Человек и культура. 2013. № 3 (http://e-notabene.ru/ca/article_384. html Доступ проверен 05.03.2015). 9. Синеокий О. В. Грамзапись как институт социальной коммуникации. Организационно-правовой анализ опыта Германской Демократической Республики, Венгерской Народной Республики и Польской Народной Республики // Евразийский Юридический Журнал. № 2 (57). 2013. (http://www.eurasialaw.ru/index. php?option=com_content&view=article&id=4037:201303-21-07-44-33&catid=184:2010-12-13-11-50-40 Доступ проверен 05.03.2015). 10. Синеокий О. В. Из истории лицензионных грампластинок: От уникальных контрафактных образцов поп-музыки к новым ориентирам в звукозаписи // Интернет-журнал Евразийская адвокатура. 2014. http://www.eurasian-advocacy.ru/ 52 52

aktualnye-problemy-yuridicheskoj-nauki-i-praktiki/89iz-istorii-litsenzionnykh-gramplastinok-ot-unikalnykhkontrafaktnykh-obraztsov-pop-muzyki-k-novympravovym-orientiram-zvukozapisi (Доступ проверен 05.03.2015). 11. Соловьев Ю. Б. Моя жизнь в дизайне. — М.: Союз Дизайнеров России, 2004. — 256 с. 12. Тайгин Б. Расцвет и крах «Золотой собаки» // Пчела. № 20 (Май-Июнь). 1999. http://www.pchela. ru/podshiv/20/goldendog.htm, (Доступ проверен 05.03.2015) 13. Фукс Р. Песни на «ребрах. Нижний Новгород: Деком, 2010. — 200 с.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

Д. Чавдарова Чавдарова Дечка (Шумен, Болгария) — доктор филологических наук, профессор Шуменского университета „Епископ Константин Преславски”; E-mail: d.tchavdarova@gmail.com

ПОЭТИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЗАЦИЯ БОЛГАРСКОГО ИМПОРТА В СССР: ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ В тексте рассматривается мифологизация болгарского импорта в СССР как символа болгарорусской дружбы в поэзии советской эпохи и начала ХХ века: в стихотворении В. Савельева открывается связь мифологизации болгарских помидоров с идеологемами официального политического дискурса, в стихотворении И. Кравченко — семантическая связь болгарского коняка с другими знаками Болгарии (городами, реками, людьми) и осмысление импортного товара кака средства сближения с далекой страной. Наряду с этим наше внимание привлекает иная семантика болгарского импортного товара в стихотворении И. Бродского, в котором названия сигарет „Солнце“ и „Шипка“, вызывающие представление о советском быте, превращаются в знаки двух разных миров и теряют значение „болгарское“. Ключевые слова: Болгария, СССР, импорт, поэтическая мифологизация

D. Chavdarova Dechka Chavdarova (Shumen, Bulgaria) – Doctor of Philological Sciences, Professor at the Konstantin Preslavsky University of Shumen; E-mail: d.tchavdarova@gmail.com

POETICAL MYTHOLOGIZATION OF BULGARIAN IMPORT IN THE USSR: THREE POEMS The text considers the mythologization of Bulgarian import in the USSR in the poetry from the Soviet era and the beginning of the 20th century, as a symbol of Bulgarian-Russian camaraderie: in a poem by V. Savelev a connection is discovered between the mythologization of Bulgarian tomatoes and some ideologemes of the official political discourse, while a poem by I. Kravtchenko seems to situate Bulgarian cognac in the same order with other signs of Bulgaria (towns, rivers, people), reflecting on imported goods as a means of narrowing the distance with the foreign country. Alongside, attention is paid to another semantics of Bulgarian imported goods in a poem by Y.Brodsky, where the names of “Slantze” and “Shipka” cigarettes, recalling the idea of the Soviet lifestyle, become signs of two different worlds, and lose their meaning of “Bulgarian”. Key words: Bulgaria, the Soviet Union, import, poetical mythologization В социалистический период осмысление туры повседневности. В текстах официозной СЭВ воплощено в двух непересекающихся между культуры — прессы, литературы, публицистики собой рассказах: официозной культуры и куль- — торговля между социалистическими странами Название раздела Автор Название статьи

53 53

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ интерпретируется в ключе идеологемы „братской дружбы“ (эта идеологема закодирована в самом слове „взаимопомощь“ из названия объединения, как и в названиях инфраструктурных проектов СЭВ: газопровод „Дружба“, нефтепроводы „Союз“ и „Братство“, „мост Дружбы“). В бытовом общении, как и в городском фольклоре времени социализма,подчеркивается расхождение между идеологией и экономическими интересами — идеологеме дружбы противопоставляется мнение о неравнопоставленности торговых взаимоотношений, превратившееся в миф массового сознания „мы кормим других“. В настоящем тексте обратимся к концептуализации болгарского импорта в СССР в поэзии советского периода, в которой интерпретируется болгарская тема. Устойчивым мотивом в этой поэзии является мотив болгаро-русской (болгаросоветской) дружбы. В стихотворениях русских поэтов актуализируются историческая и культурная память, которые вызывают образы русско-турецкой войны 1878 года (чьим ярким знаком является вершина Шипка), древних болгарских столиц Плиски, Преслава и Велико Тырново, Рыльского монастыря, создателей славянского алфавита — святых Кирилла и Мефодия. Упомянутые образы воплощают идею братской помощи, культурной и конфессиональной близости русского и болгарского народов. В этом дискурсе значим прежде всего обмен идей и книг — сфера быта обычно вытеснена за его границы. Но в некоторых случаях поэзия создает образы товаров болгарского импорта в СССР, превращая их в символы болгаро-русской дружбы. В стихотворении В. Савельева* таким символом являются болгарские помидоры: Хороша страна Болгария, А Россия — лучше всех! М. Исаковский На июньские богатства мы смотрим не без торжества. Помидорами болгарскими переполнена Москва. 54 54

Да не теми, брат, зелеными что и в руки не возьмешь, А отборными, ядреными, ярко-огненными сплошь. Солнцеликими, немятыми и сладчайшими на вкус. Так восходами-закатами вызревала наша Русь. Так о девице-красавице в ней судили: мол, красна. Овощным обильем славится придунайская страна. И в Москве перед киосками старики и молодежь Замедляют шаг с авоськами да с пакетиками сплошь. Продавцы — любой на дело зол, а с того и в деле крут: Налетай — подешевело, мол, расхватали — не берут! И на ящичной на таре я разбираю между строк: Хороша страна Болгария, а особо — дружбой впрок. Хороша любою кровлею — что софийской, что иной. Хороша своей торговлею с нашей мирной стороной. Хороша и разговорами, в коих ясны нам слова Привозными помидорами переполнена Москва. Круглобокими. Мясистыми. Насылающими грех. Хороши края российские. А для мира — лучше всех [3]. В стихотворении мифологизация импортного продукта создается поэтической метафоризацией помидоров, которые получают значения ‘солнечностъ’, ‘девичья красота’, ‘огненность’, ‘райское яблоко’ („насылающие грех“). Помидоры как знак Болгарии поставлены в тексте в один ряд с болгарскими домами, с болгарским языком, которому приписана близость русскому языку („хороша и разговорами, в коих ясны нам слова“). Но с

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

точки зрения нашей темы в тексте Савельева важнее подчинение поэзии идеологемам официозного дискурса социалистической культуры: экономические отношения оцениваются как проявление дружбы, тема торговли без логической связи сочетается с идеологемой „СССР — мирная сторона“. Стихотворение содержит и мифологизацию/ идеологизацию восприятия чужого, закодированную в эпиграфе из Исаковского: „Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех!“: болгарские помидоры вызывают у лирического „я“ образы русских восходов и закатов, русской женской красоты, а поанта представляет собой парафраз эпиграфа: „Хороши края российские, а для мира — лучше всех!“. Семантический „прыжок“ от восхваления помидоров к апологии Родины показывает как семантическая связность текста может быть пожертвована идеологии. Такая идеологизация отсутствует в стихотворении Игоря Кравченко „Вторая болгарская рапсодия“ 2008 года. В нем также создается мифологизированный образ Болгарии с ее горами (Пирин, Родопы, Рила), реками (Янтра, Дунай, Марица, Струма, Места), городами (Пловдив, Бургас, София, Руссе, Стара Загора) и людьми („люди такие, что, раз побывать там, забудешь нескоро“). И в этом стихотворении болгарский товар, продающийся в СССР, является дополнительным знаком Болгарии: вино „Гамза“, бренди „Поморье“, коньяк „Плиска“. Поэт строит свой текст на игре значениями „далекое — близкое“ — импортный товар семиотизирован как средство превращения дальнего, чужого в свое, близкое: Зато мне знакомы „Гамза“ и „Поморье“ И славный коньяк под названием „Плиска“. Я пил их на Дальнем Востоке, в Приморье, хотя от Болгарии это не близко [2]. Подобная интерпретация сближения при помощи товарообмена освобождена от прежних идеологем „болгаро-советской дружбы“.

Название раздела Автор Название статьи

Иную семантизацию болгарского импортного товара открываем в русской поэзии советского периода, оппозиционной канонам соцреализма (которой чужда идеологема братской экономической взаимопомощи). Симптоматичен пример стихотворения И. Бродского „Не выходи из комнаты, не совершай ошибку“(1970): Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья. Только в уборную — и сразу же возвращайся. О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора. Потому что пространство сделано из коридора и кончается счетчиком. А если войдет живая милка, пасть разевая, выгони не раздевая. Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более — изувеченным? О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной. Ты написал много букв; еще одна будет лишней. Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь. И вообще инко¬гнито 55 55

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция. Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция. Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса [1]. Поскольку целостный анализ стихотворения не входит в нашу задачу, обратим внимание только на семантику названий сигарет „Солнце“ и „Шипка“. В высказывании „Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку“ осуществляется игра двузначностью этих названий: значение ‘болгарские сигареты’ снимается означением двух разных миров. В рамках оппозиции домашнее пространство – внешний мир, на которой строится текст, названия сигарет входят в противоположные семантические поля: „Шипка“ попадает в ряд лексем, означающих „быт“, „одиночество лирического я“, а „Солнце“ — в один ряд с лексемами „Хронос“, „Космос“, „эрос“.

В такой интерпретации болгарскость названий сигарет невостребована. Что касается современного прочтения стихотворения, нужно уточнить, что название „Шипка“ в высказывании „куришь Шипку“ распознаваемо как название сигарет, в то время как название „Солнце“ нуждается в комментарии для читателя, лишенного воспоминаний или знаний о советском быте. После 90-ых лет ХХ века нарратив о СЭВ (который был распущен 28-ого июня 1991 года) осуществляется, прежде всего, в научном и медийном дискурсах, а также в бытовом общении. В России (как и в Болгарии) актуальность темы СЭВ поддерживается концептом болгаро-русской дружбы, который активизируется во все кризисные моменты в истории взаимоотношений двух стран. В этом устойчивом концепте болгарской и русской культур нашла благодатную почву социалистическая идеологема братской экономической взаимопомощи. В новой экономической и политической ситуации рассказ о СЭВ воскрешает старые идеологемы и обрастает новой мифологией в полемике с демифологизирующим антисоциалистическим дискурсом. *В издании, из которого цитируется текст, год публикации не указан.

Литература 1. Бродский И. Не выходи из комнаты, не совершай ошибку... // И. Бродский. Не выходи из комнаты, не совершай ошибку... // Бродский И. Сочинения в 7 томах. СПб.: Издательство «Пушкинского фонда», 1992. Т. 2. — С. 410. 2. Кравченко И. Вторая болгарская рапсодия // Болгария в русской поэзии. — М.: Русский миръ, 2008. — С. 398. 3. Савельев В. На июньские богатства мы смотрим не без торжества // Болгария в русской поэзии. — М.: Русский миръ, 2008. — С. 379 – 380.

56 56

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

А. Ю. Дудчик Дудчик Андрей Юрьевич (Минск, Беларусь) — кандидат философских наук, доцент кафедры философии культуры Факультета философии и социальных наук Белорусского государственного университета. E-mail: a_dudchik@tut.by

ИНОСТРАННЫЕ СТУДЕНТЫ КАК КУЛЬТУРНЫЕ ПОСРЕДНИКИ? (НА МАТЕРИАЛЕ СОВМЕСТНОГО ОБУЧЕНИЯ НА ФИЛОСОФСКОМ ОТДЕЛЕНИИ БЕЛОРУССКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА В 1970-1980-е гг.) В статье на основе анкетирования и интервьюирования ряда студентов и преподавателей философского отделения Белорусского государственного университета 1970-80-х гг. анализируется образ иностранного студента из стран членов СЭВ. Процесс взаимодействия иностранных и советских студентов рассматривается в рамках подхода, получившего названия «изучение культурного трансфера», а фигура иностранного студента как своеобразного культурного посредника, находящегося в зоне взаимодействия нескольких культур и активно участвующего в процессе этого взаимодействия. Раскрываются особенности поведения и общения иностранных студентов в учебной сфере и повседневной жизни, даются краткие сведения о дальнейшем взаимодействии выпускников философского отделения. Ключевые слова: иностранные студенты, студенты из стран СЭВ, культурный трансфер, культурный посредник, марксистско-ленинская философия.

A.Y. Dudchik Andrey Dudchik (Minsk, Belarus) – PhD in Philosophical Sciences, Associate Professor at the Belarusian State University, Department of Philosophy of Culture, Faculty of Philosophy and Social Sciences; E-mail: a_dudchik@tut.by

FOREIGN STUDENTS AS CULTURAL MEDIATORS? (ON THE MATERIAL OF JOINT STUDY AT PHILOSOPHICAL DEPARTMENT OF THE BELARUSIAN STATE UNIVERSITY IN THE 1970s – the 1980s) The article presents the analysis of an image of a foreign student from the CMEA countries in the Soviet Union, based on the questionnaires and interviews of a number of students and lecturers of the philosophical department of the Belarusian State University in the 1970s - the 1980s. The process of communication between the Soviet and the foreign students is represented in the context of cultural transfer research; the figure of a foreign student is represented as a cultural mediator, placed in the area of communications between cultures and participating actively in this process. The peculiarities of behavior and communication of foreign students during the study at the university and everyday life are explicated; some information about the further communications between the graduates of the philosophical department is presented. Название раздела Автор Название статьи

57 57

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ Key words: foreign students, students from countries of the CMEA, cultural transfer, cultural mediator, Marxist-Leninist philosophy. Активное сотрудничество между странами, являвшимися членами СЭВ, включало в себя не только импорт и экспорт товаров и идей, но также и импорт и экспорт академического знания, образования (того, что сегодня часто называют «образовательными услугами») а также… людей. Под последним имеется в виду обмен студентами, которые проходили свое обучение в зарубежных странах, прежде всего, в СССР. Речь идёт о достаточно больших количествах людей: как отмечает В.В. Петрик, в 1980-е гг. СССР входил в тройку лидирующих государств в мире по количеству обучающихся студентов [2, c. 132]. Эти процессы затрагивали не только студентов инженерных, медицинских, естественнонаучных специальностей, но и студентов, изучавших идеологически важные дисциплины, в первую очередь — марксистско-ленинскую философию. Эта работа основывается на материале 12 анкетирований и 4 интервью, взятых у коллег, в 1980е гг. являвшихся студентами или преподавателями на философском отделении исторического факультета Белорусского государственного университета. Большинство из них живут в Беларуси, но есть и жители других стран бывшего СССР (Армения, Украина). Особенно отметим анкетирование одного из студентов из ГДР, учившегося в свое время в Минске, а сейчас живущего в Германии. При этом нас интересовали не столько какие-то фактические данные о событиях этого периода, но, скорее, тот образ иностранных студентов, который сохранился в памяти их однокурсников (со всеми понятными изменениями с течением времени) и который был реконструирован (во многом — совместно с самими рассказчиками) в процессе анализа их рассказов (нарративов) об этом общении. Конечно, данная работа не претендует на высокую степень обобщённости и репрезентативности. Тем не менее, полученные результаты оказались вполне любопытными и позволяют более адекватно понять как особенности философского образования в исследуемый период, так и особенности вза58 58

имодействия представителей различных стран и культур в рамках программ СЭВ. В целом, на наш взгляд, процессы взаимодействия студентов из стран СЭВ и советских студентов и преподавателей имеет смысл рассматривать в рамках подхода, получившего названия «изучение культурного трансфера» (в частности, представленного в работах французских исследователей М. Вернера и М. Эспаня [более подробно см. 4]) Конечно, подобного рода культурный трансфер может осуществляться на самых разных уровнях и в самых разных формах (например, на философском отделении БГУ использовались переводные книги болгарских и польских авторов по этике и истории философии, некоторые аспиранты занимались историей польской философии и т.д.). Тем не менее, именно случай совместного обучения представляется нам наиболее интересным, поскольку предполагал не только взаимодействия в рамках образовательного процесса, но и повседневное общение, и опыт совместного проживания (например, в студенческих общежитиях) и т.д. По крайней мере, большинство респондентов характеризуют этот опыт, прежде всего, как опыт человеческого и культурного взаимодействия, а уже потом — как процесс совместного изучения философии. Как отмечает М. Эспань, большая роль в процессах культурного трансфера принадлежит фигуре посредника, который выполняет связующие функции между различными культурами [5]. На наш взгляд, студентов из стран СЭВ можно представить именно в виде подобного рода посредников, на основании опыта общения с которыми советские люди (в данном случае — студенты и преподаватели) формировали свой образ иностранца. При этом сам статус студентов из стран СЭВ можно представить как, по меньшей мере, двойственный. С одной стороны, они были иностранцами и прибыли непосредственно из-за границы (во многих смыслах), а отношение к заграничному как таковому в советской культуре было

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

вполне амбивалентным, однако заграница в любом случае выступала во многом как terra incognita, область мифов и фантазий. С другой стороны — они являлись всё-таки представителями своей, «социалистической» заграницы, более близкой и понятной1. По мнению М. Вернера, для многих моделей ситуаций культурного трансфера обычно характерна определённая асимметричность в отношениях между сторонами [7], присутствовала она и в данном случае, её можно обозначить как двойную. С одной стороны, СССР выступал в качестве идейной и идеологической метрополии, в которую за «правильным» знанием «из первых рук» ехали представители других стран социалистического лагеря. С другой стороны, некоторые страны участницы СЭВ (прежде всего — европейские) характеризовались более высоким уровнем жизни и материального благосостояния по сравнению с самим СССР, и в этом отношении уже скорее они находились в более привилегированном положении. Вероятно, подобная двойственность в значительной степени определяла положение иностранных студентов в СССР и их отношения с местным населением. В наиболее полной степени в исследовании представлены воспоминания студентов двух курсов (1978-1983 и 1983-882 гг. обучения). При этом стоит учитывать, что общение с иностранными студентами не ограничивалось только однокурсниками, но включало и других студентов, учившихся на факультете и живших в студенческом общежитии. Среди иностранцев были студенты из 1 Достаточно эвристично это отношение обозначил один из студентов – полный чернокожий кубинец. В первое время своего пребывания в Минске он сталкивался с удивлением со стороны местного населения, не привыкшего видеть вживую чернокожих людей. Когда в очередной раз он услышал в свой адрес фразу «Ой, смотрите, негр», он сказал примерно следующее: «Да, я негр. Но я негр не капитлистический, а социалистический!» (По рассказу одной из респондентов, И.Л.). Вероятно наименование «негр» в данном случае едва ли воспринималось обеими сторонами этого межкультурного диалога как что-то оскорбительное. 2 Для одного из респондентов, Д., учёба продолжалась с 1983 по 1991 гг. в связи со службой в армии в середине этого периода.

Название раздела Автор Название статьи

ГДР, Чехословакии3, Польши, Болгарии, Вьетнама, Кубы, стран Африки и т.д. Оба указанных выше курса насчитывали большое количество иностранных студентов (первоначально — до половины студентов, учившихся на потоке). Интересно отметить, что со временем менялись принципы разделения студентов на группы: если в первом случае поток студентов был поделён на группы, состоящие как из советских, так и иностранных студентов, то во втором случае иностранные студенты уже составляли отдельную группу. Кроме того, на отделении учились не только белорусские студенты, но и студенты из других советских республик: Армении, Литвы, Таджикистана, Украины, Эстонии и др. Так, для курса 198388 гг. обучения было названо следующее первоначальное число студентов: 15 иностранцев, 15 студентов из союзных республик, 10 белорусов. Иностранные студенты перед поступлением обычно проходили подготовительные годовые курсы (где, прежде всего, обучались русскому языку). Кроме того, многие из них учились в странах с более продолжительным, по сравнению с советским, школьным образованием. Поэтому в среднем они были на 1-2 года старше основной массы своих советских однокурсников, поступавших в университет сразу после школы. При этом и среди советских студентов встречались люди старшего возраста, поступавшие в университет после службы в армии или имевшие трудовой стаж, и некоторые из иностранных студентов также были более взрослыми. Понятно, что студенты из стран СЭВ были направлены для учёбы в СССР в соответствии с 3 Как отмечает одна из респондентов, И.К., «как правило, никто чехословаков не называл «чехословаками». Их называли дружно «чехами», что указывает на определенную индифферентность по отношению к этнической идентификации. В равной степени, наших студентов называли «советскими» и большой экзотикой — во всяком случае, для меня было обнаружение 1) хоть какой-нибудь попытки этнической идентификации (единичные случаи говорения на белорусском языке) 2) рассказа о собственных не-слаявянских корнях среди советских студентов. И обнаружение среди немецких студентов серба (лужичанина) было вообще большим открытием, поскольку почти никто не знал о наличии такой народности на территории ГДР»

59 59

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ политической линией своих правительств. Отметим, геополитические и политические предпочтения являются достаточно важным фактором при выборе места учёбы (причём не только для социалистических стран, смотри, например, исследование В. Карады [6, с. 392 – 398]). При этом, однако, важной была и мотивация самих студентов, которая, впрочем, была не одинаковой. Например, некоторые из студентов были ориентированы на дальнейшую революционную борьбу и рассматривали получаемые знания и образование в целом, скорее, как инструмент или орудие для этой борьбы (это было характерно для некоторых кубинцев, а также студента из Ирака, курда по национальности4). Тем не менее, мотивацию большинства студентов можно назвать прагматической: они стремились получить образование, что могло помочь в профессиональной карьере у себя на родине (по словам одной из респондентов, И.К., «поступление на философское отделение для большинства [иностранных студентов — А.Д.] было сознательно-социалистическим выбором»). В частности, большинство респондентов отмечают, что иностранные студенты более ровно относились к изучаемым предметам, не разделяя их, например, на «интересные» и «неинтересные», что было в определенной степени характерно для советских студентов. Вероятно, можно говорить о том, что занятия философией рассматривались ими, скорее, в качестве профессионального, а уже потом – личного (экзистенциального) выбора, связанного с уникальным личным жизненным проектом. При этом, видимо, не стоит понимать профессиональный выбор как выбор сугубо карьерный: вероятно, здесь возможно, и, например, веберовское понимание науки как профессии-призвания. Конечно, далеко не все студенты проявляли особое рвение в учёбе, но те из них, которые старались учиться (прежде всего, немцы и чехословаки), стремились успевать по всем предметам (как

указал один из респондентов, Д.: «было видно, что они приехали учиться»). При этом некоторые студенты продолжали учёбу в аспирантуре в Минске и даже защищали кандидатские диссертации5. С другой стороны, не все студенты демонстрировали стремление к учебе. Например, респонденты отмечают, что студенты из Польши нередко пропускали занятия. Ещё одна важная характеристика, которую отмечает большинство респондентов, касается более высокой степени приятии социалистической идеологии, которая воспринималась ими как нечто вполне самоочевидное и не подлежащее сомнению (речь идёт не об открытом высказывании сомнений, например, на семинарских занятиях, но о повседневной жизни, например, шутках по поводу каких-либо политических тем). Как отмечает один из респондентов, Д., большинство иностранных студентов «не ставили под сомнение ни содержание образования, ни саму образовательную систему». Напротив, студенты из стран СЭВ были гораздо более критичны по отношению к альтернативным точкам зрения, например, к немарксистским направлениям современной философии (традиционно в СССР обозначавшейся как «буржуазная»). Одна из респондентов, Т., ведшая в 1980-е гг. занятия с немецкими студентами и аспирантами, указала, что её удивило очень сильное неприятие ими идей Ницше, которые квалифицировались как определённое предвосхищение национал-социалистической идеологии («они тогда казались мне более ортодоксальными, даже чем наши аспиранты. В общем, идеологическая машина в ГДР работала хорошо»). Впрочем, в подобном отношении мог проявляться и своеобразный комплекс «немецкой вины» по поводу событий Второй мировой войны, достаточно сильно развитый у нескольких поколений немцев. В частности, немецкий респондент, Ш., следующим образом характеризует своё пребывание в Минске и отношение к немецким студентам со стороны местных 4 Важно отметить, что большинство из этих подробностей жителей: «Я все же удивился и тому, что, несмотря респонденты узнавали достаточно случайным образом, во на ужасные преступления со стороны немцев вомногих случаях — уже постфактум, по окончанию учёбы. Естественно, открыто будущие «революционные» планы студентами не выражались.

60 60

5 Например, кандидатская диссертация болгарина Г. Донева, защищённая в Минске в 1986 г. [1].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

время Второй мировой войны, я, будучи немцем, в Белоруссии буквально никогда не испытывал никакой враждебности». В целом же студенты из стран СЭВ характеризуются как «догматичные», «правильные», «открытые», «без “двойного дна”» (по словам респондентки И.К.: «прямые, как логарифмическая линейка»). При этом большинство респондентов не сомневаются в их вполне искреннем отношении, не предполагающего какойто ситуации «двоемыслия» (которое, в свою очередь, скорее, могло присутствовать у некоторых советских студентов, например, из прибалтийских республик6). В частности, респонденты отмечали, что некоторые студенты крайне переживали по поводу политических проблем и волнений в своих странах (например, поляки достаточно болезненно воспринимали события, связанные с деятельностью «Солидарности»). Впрочем, в воспоминаниях немецкого респондента Ш. ситуация выглядит несколько иначе. Так, с одной стороны, в качестве одной из особенностей советских студентов, как и советских людей вообще, он отмечает определенную аполитичность, т.е. «равнодушие к политике», восприятие политических и идеологических проблем как чегото изначально чуждого и неподлинного. С другой стороны, само образование в СССР показалось ему более идеологизированным (в отрицательном смысле). В частности, он пишет: «отрицательным воспоминанием (чтобы не сказать шоком) стала на первом курсе кампания по чтению книг Л. И. Брежнева «Малая земля», «Возрождение», «Целина» и включения их в экзаменационные билеты». Интересно отметить, что, по отзывам большинства респондентов, зарубежные студенты не демонстрировали какой-то принципиально более высокой осведомленности в философской проблематике, при, казалось бы, дополнительных возмож6 Интересно отметить, что в данном случае респонденты упоминают особенности прибалтийского акцента при разговоре на русском языке, который придавал произносимому некоторую двусмысленность: его можно было воспринимать и как собственно акцент, и как выражение ироничного отношения к произносимому (в случае рассуждения об идеологически окрашенных вопросах, например, на занятиях по истории партии).

Название раздела Автор Название статьи

ностях по сравнению с советскими студентами: возможность чтения на языке оригинала (например, для немецких студентов), гипотетический доступ к отсутствующей в СССР литературе7 и т.д. Например, респондент А., учившийся в период 1984-91-х гг.8, пишет, что «книг по западной философии почти не было, но зато был полный доступ к классическим текстам по философии и мы в основном удовлетворяли свой интерес к философии. Да и с середины 80-х начали переводить кое-какую литературу, повеяло свободой и было весело. Студенты из зарубежных стран не имели никаких особых информационных преимуществ по сравнению с студентами из республик СССР». При этом иностранные студенты и не демонстрировали особого стремления учитывать свою национальную и культурную принадлежность в философском образовании (например, не проявляли особого интереса к национальной философии). Одна из респондентов, Е., пишет: «У меня тогда было ощущение, что мы скорее включаем их в свою культуру и философию, чем пытаемся проникнуть в их… Не было чувства, что эти очень молодые люди чтото знают о западной философии». С другой стороны, как отмечают некоторые респонденты, не было заметно со стороны иностранных студентов стать или казаться в большей степени «советскими», нежели сами советские студенты (относительно распространённая стратегия поведения, характерная для неофитов в какой-либо среде). Для них, скорее, были свойственны определённые осознание различий между собой и советскими студентами и некоторая самодостаточность, которые не культивировались целенаправленно, но рассматривались как некоторая данность. Кроме того, студенты из Германии вполне соответствовали популярным стереотипам, сложившимся по поводу немецкого национального характера. Так, их характеризуют как «педантичных», 7 Как отмечает один из респондентов, Д., уже в позднеперестроечные годы, когда достаточно широкое распространение получили самиздатовские переводы ранее недоступных авторов (например, М. Хайдеггера), иностранные студенты не проявляли к ним особенного интереса 8 С перерывом на службу в армии.

61 61

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ «аккуратных», «работоспособных» и т.д. В частности, сразу несколько респондентов упомянули их умение конспектировать (как прочитанные тексты, так и прослушанные лекции) – структурировано, понятно, с вниманием к деталям (как выяснилось, большое внимание конспектированию уделялось во время учёбы в школе). Основным языком общения, выступал, естественно русский, хотя уровень знания и владения им был достаточно разным. Наиболее высокий уровень владения языком демонстрировали немцы9, чехословаки и поляки. Как отметили несколько респондентов, хорошее знание русского языка, вероятно, рассматривалось ими как некоторое дополнительное преимущество образования в СССР и многие из студентов стремились всячески практиковаться во владении русским языком. В частности, один из респондентов отметил, что кубинские студенты достаточно быстро осваивали русский язык в силу своей коммуникабельности. Некоторым студентам (например, вьетнамцам) русский язык давался хуже, несмотря на усилия по его изучению. Отдельные же студенты (в основном — из стран Африки) знали язык не очень хорошо, и, кроме того, не демонстрировали особой стремления к его изучению. Так, как отмечает Д., некоторые африканские студенты ссылались на плохое знание языка, объясняя невысокое качество своих ответов на практических занятиях и экзаменах. Далее, респонденты отмечают достаточно высокую степень внимания к иностранным студентам как со стороны университетской администрации, так и со стороны посольств и организаций землячества. В частности, им помогали материально: например, при поддержке посольств им выплачивали стипендии, более высокие по сравнению со стипендиями, получаемыми советскими студентами, или централизовано помогали приобретать необходимые вещи10. Кроме того, 9 Как отмечают респонденты, немцы не только вполне бегло говорили на русском, но вполне успешно усваивали и идиоматические выражения, например: «прикидываться шлангом». 10 Одна из респондентов, И.К., вспоминает по этому поводу случай, когда студентам централизовано приобрели зимнюю

62 62

землячества достаточно строго следили и за поведением иностранных студентов, устраивая критические «разборы» в случаях каких-либо происшествий. Поэтому, вероятно, можно вести речь о двойственном статусе (в смысле скорее социальном, а не в правовом) иностранных студентов: подчиняющихся одновременно и университетской администрации, и своим официальным представителям (в лице посольства и землячества) в СССР. Это, с одной стороны, как бы ослабляло степень влияния на них со стороны университетской администрации (которое, естественно, воспринимало их не только как индивидов-студентов, но, прежде всего, как представителей своей страны). В случае каких-либо сложностей (например, с успеваемостью или с «моральным обликом» студентов) университетская администрация предпочитала взаимодействовать с землячеством, которое, в свою очередь, уже воздействовало непосредственно на студентов. Как отмечают респонденты, обычно «проработка» провинившихся студентов действовала вполне эффективно. Взаимодействие между иностранными и советскими студентами происходило не только в университетских аудиториях, но и в студенческих общежитиях. При этом, как уже отмечалось ранее, общение в повседневной жизни рассматривалось как, по крайней мере, не менее значимый фактор по сравнению с взаимодействием в рамках учебного процесса. И здесь (в отличие, например, от распределения студентов по учебным группам, когда в начале 1980-х иностранные студенты учились вместе с советскими, а в конце — уже отдельно) административная логика распределения людей была достаточно последовательна — иностранцев обычно селили вместе с советскими студентами, при этом старались селить вместе студентов из разных стран. Вполне вероятно, что это делалось с целью как усилить взаимодействие между студентами из разных стран, так и избежать создания, одежду в «советском» стиле: тёплые пальто, шапки-ушанки и т.п. Подобная одинаковая форма одежды достаточно комично смотрелась на чернокожих кубинцах, которые предпочитали перемещаться по городу компаниями и приковывали к себе внимание прохожих.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

говоря современным политическим языком, «этнических гетто», объединяющих людей на основе общей национальной принадлежности. Стоит отметить, что обычно соседи по комнате в общежитии регулярно (в норме — каждый год) менялись. При этом среди советских студентов поселение с иностранным студентом обычно считалось если не удачей, то явлением вполне позитивным (за исключением отдельных проблемных случаев). На то было несколько причин. Во-первых, это была возможность регулярного контакта с представителем другой страны, возможность получения нового, экзотического опыта, что ценилось. Во-вторых, обычно иностранцев старались селить в хороших условиях. Например, действовало негласное правило, что в комнаты, в которых жили иностранцы, заселяли меньше людей, по сравнению с тем числом, на которое они были рассчитаны (например, в комнату для четверых селили троих и т.д.). И, наконец, не последнее по значимости, проживание с иностранцами (по крайней мере, с некоторыми из них) позволяло получить доступ к дефицитным или недоступным вещам (например, дефицитным продуктам питания, бытовой технике и т.д.). В среднем считалось, что иностранцы являются более обеспеченными материально по сравнению с советскими студентами, хотя здесь тоже были определённые нюансы. Например, среди студентов из Вьетнама, Кубы и особенно стран Африки было достаточно существенное расслоение по уровню благосостояния. Так, среди них встречались как очень обеспеченные студенты, так и весьма бедные. Для студентов из европейских стран (ГДР, Польша, Чехословакия) подобный разрыв не был характерен и они в целом более обеспеченными по сравнению с советскими студентами. Для студенческих общежитий обычно характерна определенная общность быта, например, совместные трапезы, когда соседи по комнате делятся друг с другом продуктами питания. В случае иностранных студентов речь могла идти о дефицитных либо экзотических продуктах. При этом, однако, и наличие каких-либо необычных продуктов и сама процедура приема пищи позволяла проявлять определённую степень индивидуальности, Название раздела Автор Название статьи

в некотором смысле выделяя себя из коллектива. Например, кто-то из студентов (не обязательно иностранных) мог обедать не вместе со всеми, а в столовой, демонстрируя таким образом определённую дистанцию по отношению к другим. Таким образом, процедура приема пищи может рассматриваться как нечто двойственное. С одной стороны, процесс совместного питания объединял и уравнивал как самих студентов (поскольку все ели одинаковые продукты), так и саму пищу (поскольку существовало негласное правило делиться своими запасами с соседями по комнате). С другой стороны, процесс потребление продуктов питания позволял проявить и некоторые отличия (например, употребление продуктов со специфическим вкусом, которые могли есть не все), как национально-этнического, так и индивидуального характера. Студенты из Вьетнама, Кубы, африканских стран, напротив, обычно стремились находиться в коллективе, но не столько со своими соседями по комнате, а со своими соотечественниками, совместно трапезничая, исполняя национальные песни, либо просто общаясь друг с другом (обычно на родном языке). С другой стороны, для студентов из европейских стран была характерна меньшая сплоченность, они не стремились ни вписаться слишком тесно в советское студенческое сообщество, ни образуя собственные группы по национальному признаку и сохраняя по отношению к этим коллективам определенную дистанцию. Это, конечно, не означает какой-то особенной замкнутости: напротив, многие из респондентов подчеркивают их открытость, готовность к общению и интерес к советским студентам. Впрочем, подобные впечатления, вероятно, были во многом взаимными. Так, немецкий респондент, Ш., отмечает, что «советские студенты оказались весьма открытыми и компанейскими, мы с удовольствием очень много времени провели вместе. Они всячески помогали нам, иностранцам, сориентироваться в учебном процессе и в повседневной жизни, часто выручали». Ещё одной отличительной чертой иностранных студентов было владение дефицитные или просто недоступные в СССР бытовые приборы. 63 63

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ИССЛЕДОВАНИЯ При этом, как отмечает респондент Д., к зарубежным бытовым прибором было особое отношение. С одной стороны, упомянутая выше общность в определённой мере распространялась и на имевшуюся у иностранцев технику (например, зарубежный кассетный магнитофон), которыми могли пользоваться и их товарищи по комнате. Т.е. зарубежная техника рассматривалась как один из престижных предметов потребления, способный удовлетворять определённые потребности. С другой стороны, эта техника воспринималась как некоторый предмет, принадлежащий другому миру и в условиях советского мира не воспроизводимый, что придавало ему особую уникальность. Так, например, в случае поломки какого-то предмета техники было понятно, что его нельзя будет ни починить (в силу отсутствия необходимых технических деталей), ни возместить. Подобные различия в уровне благосостояния осознавались советскими студентами, но обычно не высказывались в каких-либо эксплицитных формах. Равно как и иностранные студенты не стремились подчеркивать более высокий уровень собственного потребления или обсуждать какието темы, связанные, например, с дефицитом определённых товаров. Поскольку далеко не все иностранцы уезжали на время каникул домой, то многие из них вместе с советскими товарищами работали в летних студенческих стройотрядах. При этом респонденты вспоминают об этом вполне положительно, характеризуя иностранных студентов как вполне трудолюбивых и ответственных. Понятно, что совместная трудовая деятельность также способствовала сближению советских и иностранных студентов и более тесному взаимодействию между ними. Конечно, между студентами возникали и романтические отношения, при этом достаточно распространенными оказывались «смешанные» пары, состоящие из советских и иностранных студентов. Некоторые из этих отношений оказались достаточно серьёзными и перерастали в официальные браки (например, пары немец-белоруска или украинец-словачка). У некоторых из иностранных сту64 64

дентов рождались в Минске дети11. Судьба иностранных выпускников философского отделения сложилась по-разному. Конечно, далеко не все из них сделали профессиональную карьеру в области философии. Так, среди профессиональных занятий некоторых из них можно, например, назвать работу на таможне, в переводческом бюро, что в определённой мере также относится к области культурного трансфера. Другие, напротив, реализовали себя именно в академической сфере, защитив диссертация, занимаясь преподаванием и даже возглавляя кафедры и работая в администрации научных фондов. Возможно предположить, что сохранение контактов с коллегами (формирование определённых интеллектуальных социальных сетей – подробно на важность этого феномена см., например, исследования Р. Коллинза [2]). К сожалению, далеко не у всех выпускников получается поддерживать контакты со своими однокурсниками, поэтому о дальнейшей судьбы многих из них информации нет. Тем не менее, некоторым всё же удается поддерживать связь со старыми товарищами и даже относительно регулярно встречаться с ними. Наиболее показателен в этом отношении курс 1978-83 гг. обучения, выпускники которого поддерживают контакты друг с другом. В период работы над статьёй (осень 2014 г.) как раз состоялась очередная встреча выпускников, на которой присутствовали, в том числе, и учившиеся с ними иностранные студенты, живущие сейчас за границей. Подведём краткие итоги. В статье было рассмотрено обучение иностранных студентов как одно из проявлений более общего процесса культурного трансфера. При этом образы иностранных студентов (как они оказались представлены в воспоминаниях их однокурсников) возможно интерпретировать как своеобразных культурных посредников, находящихся в зоне взаимодействия 11 Так, для сына одной из кубинских студенток, родившегося в Минске, но потом в младенческом возрасте уехавшего на Кубу, мечтой было посмотреть город, где он родился (По рассказу одной из респондентов, И.Л.). Отметим, что недавно его мечта осуществилась.

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ИССЛЕДОВАНИЯ

нескольких культур и активно участвующих в процессе этого взаимодействия. При этом речь идёт не столько о трансфере знания, но скорее о трансфере определённых представлений об иностранцах

и иностранной культуре, которые складывались у советских студентов и преподавателей на основе взаимодействия с ними, как в академической сфере, так и в повседневной жизни.

Литература 1. Донев Г. П. Становление деятельностного подхода к анализу логических форм мышления: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. БГУ им. В.И.Ленина. — Мн., 1986. 2. Петрик В.В. Высшее образование СССР как фактор укрепления международного сотрудничества в области подготовки специалистов (конец 50-х - начало 90-х гг. XX в.) // Вестник Томского государственного педагогического университета. Серия: педагогика. 2007. № 7. — С. 132 – 137. 3. Collins R. The Sociology of Philosophies. A Global Theory of Intellectual Change. — Cambridge, Massachusetts, and London, 2000. — 1120 p. 4. Espagne M. Der theoretische Stand der Kulturtransferforschung // Kulturtransfer. Kulturelle Praxis im 16. Jahrhundert. Wien, 2003. — Р. 63 – 75. 5. Espagne M. Die Rolle der Mittler im Kulturtransfer // Kulturtransfer im Epochenumbruch FrankreichDeutschland 1770 bis 1815. Leipzig, 1997. — Р.. 309 – 329. 6. Karady V. Student Mobility and Western Universities. Patterns of Unequal exchange in the European Academic Market (1880-1939) // Transnational Intellectual Networks. Forms of Academic Knowledge and the Search for Cultural Identities. — Frankfurt, New York, 2004. — Р. 361 – 399. 7. Werner M. Dissymmetrien und symmetrische Modellbildungen in der Forschung zum Kulturtransfer // Kulturtransfer im Epochenumbruch – DeutschlandFrankreich 1775-1815. Leipzig, 1997. — Р. 139 – 155.

Название раздела Автор Название статьи

65 65

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ С. А. Панарин Панарин Сергей Алексеевич (Москва, Россия) — кандидат исторических наук, заведующий отделом стран СНГ Института Востоковедения РАН, главный редактор ежеквартального научного журнала «Вестник Евразии/Acta Eurasica». E-mail: sergpanar@mail. ru

КУРИЦА НЕ ПТИЦА? ВОСПОМИНАНИЯ О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ МОНГОЛИИ Монголия вошла в мою жизнь в июле 1974 года, когда я, лаборант Института археологии АН СССР, впервые принял участие в работе СМИКЭ — Советско-Монгольской историко-культурной экспедиции. После этого я ездил в неё практически ежегодно до 1990 года, проведя в Монголии 15 полевых сезонов продолжительностью от месяца до двух, т. е. всего около полутора лет. Собственного научного интереса у меня в Монголии не было, поскольку с 1976 года я поменял свою научную специализацию и место работы: стал аспирантом, затем сотрудником Института востоковедения. Но каждый отпуск я работал лаборантом в археологическом отряде СМИКЭ, соединяя функции раскопщика (когда не хватало рабочих рук), художника (когда надо было копировать вещи из редких неграбленых погребений1, или оленные камни2 и петроглифы3) и повара-любителя (постоянно), по1 Когда погребальный комплекс хотя бы минимально возвышается над земной поверхностью, он виден всем, и потому еще в древности становился приманкой для грабителей. Археологам в разграбленных могилах в лучшем случае достаются то немногое, что грабители не заметили или проигнорировали. Когда же памятник не выражен в рельефе, не видят его и археологи. Богатейший по инвентарю Улангомский могильник, раскопанный при участии автора, был таким скрытым памятником, случайно обнаруженным при заборе грунта для ремонта дороги. О нём см.: [25]. 2 Оленные камни (монг. цаа бугын чулуун) — тёсаные удлинённые плиты с выгравированными на них изображениями оленей с ветвистыми рогами и клювообразной мордой, датируемые концом бронзового – началом железного века. Их скопление в урочище Шатар-Чулуу – один из самых известных и эффектных археологических памятников Монголии (хотя встречаются и одиночные камни). О них см.: [2; 21]. 3 Петроглифы или наскальные рисунки (монг. хадны или

66 66

тому что, с первого приезда зачарованный Монголией сразу и навсегда, я каждое лето стремился снова попасть под её өндөр хөх тэнгэр — «высокое синее небо», подобного которому нигде нет. СМИКЭ завершила работу в 1992 году. В 2000 г. ушёл из жизни Виталий Волков, возглавлявший отряд по изучению неолита и бронзы, в котором я проработал все 15 сезонов, — человек, знавший Монголию, как мало кто ещё, и во многом открывший её для меня4; после 11-летнего перерыва я снова стал ездить в Монголию, где многое изменилось, – но новые впечатления не вытеснили старые и до сих пор жива память о форпосте социализма в Азии, о котором обыватели в СССР пренебрежительно отзывались: «Курица не птица, Монголия не заграница». Многое можно было рассказать о той, ушедшей в историю, Монголии. Однако здесь я ограничусь воспоминаниями, более или менее отвечающими общей направленности данного номера журнала. I СМИКЭ, начавшая работать в 1969 году, была, кажется, последней из числа организованных совместно АН СССР и АН МНР. В её состав входили три археологических отряда, а также эпичулуулгийн сийлбэр) – очень распространённый в Монголии вид изображений, высеченных на твердых породах (гранит, базальт) и датируемых временем от эпохи бронзы до средневековья. Археологическим отрядом под руководством В. В. Волкова были исследованы и описаны уникальные петроглифы в долине реки Чулут с древнейшими изображениями боевых колесниц. О них см.: [16; 17]. 4 О нём см.: [6, с. 7–8; 18, с. 108–113].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

графический, специализировавшийся на исследовании древнетюркских рунических надписей и погребальных комплексов, и этнографический. За время работы СМИКЭ был накоплен такой богатый материал по каждому из перечисленных направлений, что основывающиеся на нём тексты появляются и спустя четверть века после её окончания5. И это при том, что она была самой скромной по масштабам. Все её имущество умещалось в одном вагончике и, если не считать машин новосибирского археологического отряда, ежегодно прибывавших и убывавших своим ходом, располагала она всего тремя единицами автотехники, зимовавшими в Монголии: одной «легкой» (сначала ГАЗ-69, затем УАЗ-469) и двумя «тяжёлыми» (ГАЗ-66). Другие экспедиции — геологическая, палеонтологическая, биологическая — были куда многочисленнее и несравненно богаче по материально-техническому оснащению. В Улан-Баторе у них были целые автопарки. А когда мне однажды довелось занимать у завхоза палеонтологической экспедиции два литра спирта, он черпал их огромным половником из такого же по размеру бака, в каких в армии готовят первое на сотню с лишним душ. Тем не менее, даже вместе взятые, академические экспедиции смотрелись сущей «мелкотой» на фоне СОТов – советских общестроительных трестов, в которых на рубеже 1970-х – 1980-х гг. трудились, по устным оценкам того времени, делавшимся в разговорах самими строителями, до 40 тыс. советских граждан. И на фоне частей советской 39-й армии общей численностью в 95 тыс. человек (с советниками) [22], размещённых преимущественно ближе к границе с КНР, но своими штабными и логистическими структурами мощно проросшими и в пространство монгольской столицы. С большинством специалистов и офицеров жили их семьи и дети, соответственно, для них были созданы школы и поликлиники, детсады и магазины, клуб и Дом советской науки и техники. Пространство Улан-Батора было испещрено дома5 Только в Списке трудов СМИКЭ, опубликованных до 1983 г., содержатся 203 названия (см.: [5, с. 224–232]. Об итогах работы СМИКЭ см.: [7, с. 30–35; 23, с. 128–136].

Название раздела Автор Название статьи

ми, выведенными из-под монгольской юрисдикции: одних только принадлежавших 39-й армии зданий и сооружений, в начале 1990-х переданных монгольской стороне, набралось 354!6 Во всех обслуживающих строителей и армию учреждениях тоже работали советские люди. Неудивительно, что целые микрорайоны столицы — 13-й, 14-й и 15-й — были целиком заселены советскими строителями и военными7. Масштабы присутствия русских / советских в Улан-Баторе впечатляли сразу: когда я в первый раз шёл по его главной улице Энх тайвны гудамж (Проспект Мира), мне порой казалось, что соотечественников на ней больше, чем монголов. Представители прочих социалистических стран, если и попадались, то, наоборот, столь нечасто, что сразу бросались в глаза. А ведь помимо Улан-Батора, концентрировавшего основную массу иностранцев, были ещё и военные городки, по числу обитателей подчас превосходившие сомонные, а то и аймачные центры8; и были ещё два города на севере страны, построенных при активном участии стран СЭВ: Дархан и Эрдэнэт. В особенности во втором в изобилии мелькали европейские лица, в массе своей опять-таки русские. Сам я до 1991 года ни в одной европейской стране не был, но, по словам других участников СМИКЭ, побывавших в соцстранах, там такого количества советских граждан не наблюдалось. В одном УланБаторе их счет шёл на десятки тысяч. Всего же за годы существования мировой социалистической системы в Монголии, согласно промелькнувшей в одном из научно-популярных журналов оценке, в командировках разной длительности побывали от полутора до двух миллионов советских специалистов9. Это больше всего населения Монголии в 1962 году — году её вступления в СЭВ10. 6 Подсчитано по: [19]. 7 Есть специальное исследование о них: [11]. 8 В административном делении Монголии аймак соответствует российской области, сомон – району. 9 Кажется, это был журнал «Наука и жизнь» конца 1980-х – начала 1990-х годов, но я не уверен, поэтому не могу дать ссылку. 10 Тогда численность её населения составляла 1 млн 011 тыс. человек. См.: [15].

67 67

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ Вообще в то время, когда я работал в СМИКЭ, в самом облике страны явственно отразились три особенности её положения в в мире. Особенность первая: Монголия служила своего рода витриной достижений СЭВ — зримым воплощением эффективности планирования и сотрудничества, направленных на подтягивание отстающего «собрата» до общего уровня. Этой цели служила специальная Комплексная программа социалистической экономической интеграции стран – членов СЭВ. В её рамках в Монголии была действительно сделано немало, хотя реально впечатляли скорее отстранённые пространственные, чем реально доступные вещные доказательства этого. Более всего впечатляли упоминавшиеся Дархан и Эрдэнет. Первый был построен в 1960-х годах при участии Советского Союза, Польши, Чехословакии, Венгрии, ГДР и Болгарии как крупный многопрофильный промышленный центр со своей ТЭЦ, второй, заложенный в 1973 году, вырос при крупнейшем в мире медно-молибденовом комбинате [8, с. 16, 538 – 540, 547 – 548; 13; 20; 24]. Особенность вторая: монгольская «витрина» была развёрнута в сторону развивающихся стран Азии и Африки — им должна была доказывать возможность успешного построения социализма, минуя капитализм. Монголия на деле могла многим гордиться, например, статистикой образования и здравоохранения, или ухоженным каменным Улан-Батором, окруженным, увы, широким кольцом дощато-войлочных трущоб гэр хороолол (букв. юрточный квартал)11. Лично меня впечатляли отряды пионеров, бодро вышагивавших по улицам и своим задорным видом, смехом и звонками песнями свидетельствовавших о счастливом детстве и полноте социального оптимизма в обществе в целом. «Витринность» страны демонстрировали средства наглядной агитации. Так, внимание гостей Улан-Батора обязательно привлекало красочное панно на стенах домов в центре города с изображением всадника в национальной одежде и 11 Внешне это лабиринт заборов, разгораживающих небольшие участки голой земли с отапливаемой углём юртой и хозяйственными постройками, часто со скотом, но без водопровода и канализации.

68 68

с национальным флагом в руке. На своём мастерски нарисованном коне он перескакивал с сомнительной желтой полосы через однозначно нехорошую чёрную на бесспорную красную. Чтобы всё было понятно, по чёрной полосе была пущена надпись-лозунг Капитализмыг алсгач… («Минуя капитализм!»)12. Наконец, не сразу, постепенно, но и в повседневности становилось заметным особое геополитическое положение Монголии, зажатой между двумя гигантскими и крупно поссорившимися столпами соцсистемы — СССР и КНР. Повсюду в Улан-Баторе были разбросаны следы относительно недавнего присутствия Китая: красивый каменный мост через реку Толу, ряд жилых домов на Энх тайвны, крупнейший в столице универмаг Их дэлгуур и гостиница Баянгол, в которой мы не раз останавливались, возвращаясь «с поля». При виде их рано или поздно начинал осознаваться контраст между построенным китайцами и их практически полным физическим отсутствием. Даже окруженное садом и каменным забором широко раскинувшееся китайское посольство, мимо которого я не раз проходил, направляясь «на охоту» в книжный магазин «Военторга», казалось необитаемым… Под давлением СССР жившие в Монголии во множестве китайцы почти все, — включая и тех, кто обосновался здесь задолго до победы в Китае социалистической революции, — вынуждены были её покинуть. Между тем, по воспоминаниям Виталия Волкова, попавшего в Монголию в семилетнем возрасте, в 1940-е годы в столице было полно китайских торговцев, содержателей бань, подпольных борделей и т. п., а в 1950-е к ним в ещё большем числе добавились китайские рабочие. Некоторые злоязычные русские даже язвили: мол, то было золотое время для монголов: рабочий — китаец, инженер — русский, а монголу только и оставалось, что служить даргой (начальником). Когда же китайцев не осталось, пришлось монголам осваивать физическую работу в промышленности и строительстве. Вряд ли это утверждение 12 Панно воспроизводило рисунок на марке, выпущенной в апреле 1964 года к 40-й годовщине Конституции МНР. См. по: [9].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

полностью соответствует действительности, но некоторые её черты оно передаёт точно. Традиционные скотоводы рано и блестяще освоили «железного коня» — автомобильный транспорт, быстро нарастили управленческие и научные кадры13 и лишь затем более или менее массово пошли в промышленность и растениеводство. Последней же сферой занятости, в которую они устремились, стало строительство; но после Демократической революции и последовавшего за ней широкого открытия страны для въезда и выезда, многие строители прибыли из-за рубежа — те же китайцы и даже, как я убедился лично, мигранты с Украины. II Когда по окончании полевого сезона вечером, а то и ночью мы возвращались в Улан-Батор, огни его казались призывным морем света, а люди на улицах — сплошь красивыми, чисто одетыми, всем довольными и вполне современными горожанами. Улыбка и смех и тогда, и теперь куда чаще гостили и гостят на лицах жителей монгольской столицы, чем на лицах москвичей, да и жителей любого крупного советского / российского города. Помимо иной культуры общения, огромную роль тут играла и играет возрастная структура населения. В его составе до сих пор преобладают люди в возрасте до 30 лет, сохраняющие жизнерадостность молодости14. Они задают тон улице, формируют её микроклимат — и, если сам не стал с возрастом брюзгой, в этом микроклимате, да ещё под ярким солнцем и синим небом, почти всегда чувствуешь, что «жизнь хороша и жить хорошо». В действительности, конечно, это настрой скорее туриста, командировочного, ненадолго избавлен13 Было высказано мнение, что быстрому появлению в Монголии слоя людей, выполняющих чиновничьи функции, благоприятствовало особое сочетание устной скотоводческой и письменной буддистской традиции [10, с. 29–30]. На мой взгляд, здесь, как и в Британской Индии, где брахманская среда быстро обеспечила колониальную администрацию управленческими кадрами нижнего и отчасти среднего звена, главную роль сыграли полученные в монастырских школах навыки спекулятивного мышления. 14 В 1975 г. на долю лиц обоего пола в возрастной группе 0–24 года приходилось 62,4% всего населения Монголии, в 2010 г. — 48,7%. Подсчитано по: [12; 15].

Название раздела Автор Название статьи

ного от сонма собственных забот, поджидающих его дома, чем постоянного жителя, от забот даже временно не освобождённого. Хватало ежедневных жизненных проблем и монголам-горожанам На сторонний взгляд главной представлялась проблема тотального товарного дефицита. По сравнению с полками уланбаторских магазинов полки московских могли сойти за оазисы изобилия. Очень бедно выглядели магазины продовольственные: Гоймон (марка фабричной лапши), мясо и молоко (не всегда и не везде и никогда без очередей), борцаги (сваренные в кипящем жиру кусочки теста), соль, сахар, мука, спички, дешёвые конфеты, кое-какие неаппетитные консервы — вот, пожалуй, и весь их повседневный товарный ассортимент в середине 1970-х. Позже стало только хуже. Мясо всё чаще привозилось от родственников из худона (т. е. из сельской местности), как и немалое количество молочных продуктов домашнего изготовления типа арула — кислого, до железной твёрдости высушенного на солнце творога. По сути, заработала неформальная сеть страхующих связей «деревня — город», хорошо известная по развивающимся странам [4, с. 275 – 351]. Сельская сторона поставляла продукты животноводства, городская — оказывала разного рода помощь аратам и их детям при устройстве на работу, в поисках жилья, при поступлении в вуз и т. д. Только благодаря этой сети и обеспечивалось нормальное воспроизводство охватываемых ею семей; если кто-то по каким-либо экстраординарным причинам из неё выпадал, шансы такого несчастливца на достойное выживание — а то и просто на выживание — резко падали. Что касается СЭВ, то его присутствие в сфере продовольственного обеспечения вообще не ощущалось. За одним исключением: пивовары из Чехословакии наладили в Улан-Баторе производство бутылочного пива, по своим вкусовым качествам намного превосходившего напиток, выдававшийся за пиво в СССР. И в отличие от некоторых других плодов сотрудничества, со временем пришедших в упадок — такая судьба постигла, например, артезианские колодцы, оборудованные теми же чехами на летних пастбищах во многих сомонах — этот плод так 69 69

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ и не завял до конца социализма. Ещё одним реальным результатом можно считать производство дублёнок на кожевенномеховой фабрике в Дархане. Дублёнки эти были тёплые и вполне приличные по внешнему виду. Единственным их недостатком были часто встречавшиеся на овчине темные пятнышки — следы прокусов, оставленных убойной силы жвалами местных оводов. Но в отличие от пива, которым, если не зевать, можно было запастись почти каждый день, дублёнка являлась квинтэссенцией дефицита. За все годы работы в СМИКЭ мне так и не удалось её купить, а когда Виталию понадобилась новая дублёнка для дочери, разрешение на покупку он получал от министра финансов. Мне трудно судить, как обстояло дело с непродовольственными товарами, поскольку большую часть времени в Монголии я проводил вдали от любых магазинов. В тех монгольских квартирах, в которых я побывал, можно было увидеть и румынскую мебель, и советские телевизоры, и чешский хрусталь. Что продавалось более или менее повседневно в Их дэлгууре, сейчас уже и не вспомню, но с уверенностью могу утверждать, что по ассортименту и качеству ширпотреб в нём уступал аналогичным изделиям, которые можно было относительно свободно купить в Москве. Из того, что делалось в самой Монголии, внимания советских потребителей удостаивались, помимо дублёнок, пожалуй, только толстые и прочные ковры с национальным орнаментом да красочные почтовые марки (впрочем, печатались они за границей – в Чехословакии, Венгрии, СССР). Много чего — от шапок из меха степной лисицы корсака до настоящего антиквариата можно было купить на окраине города, на колоссальной толкучке в Амгалане; но, возвращаясь в епархию социалистической торговли, придётся признать, что по уровню товарной скудости Монголия заметно опережала европейские страны СЭВ и даже СССР. Если же говорить об импорте из этих стран в Монголию, то он, либо сразу уходил в зону нерыночного распределения, либо настолько уступал по объёму советскому экспорту, что просто был незаметен в тени последнего. Скорее же всего, имело место то и другое. 70 70

III Моё собственное потребление в Монголии определялось, с одной стороны, личными предпочтениями, с другой — номенклатурой и инфраструктурой торговой сети. Мне удалось купить радиоприёмник ВЭФ-10, который был практическим недоступным в Союзе из-за того, что хорошо ловил вражеские голоса. Ковёр везти было хлопотно, надежду приобрести дублёнку я оставил быстро, модная одежда не интересовала, благо я, как и другие советские специалисты, мог обратить сэкономленные тугрики в чеки «Союзпосылторга» и с ними отовариться в Москве, в магазинах «Берёзка». Главная отрада была в другом: нигде в социалистические времена нельзя было так отвести душу, истосковавшуюся по хорошему, как в книжных магазинах Монголии. Сейчас Интернет и планшеты стремительно вытесняют печатную книгу, и в то же время переводится, издаётся и продаётся практически всё из заслуживающего того классического наследия и из современной литературы. Поэтому человеку, не заставшему времена книжного дефицита, трудно себе представить чувство восторга, охватившее меня, когда я впервые вошёл в Улан-Баторе в книжный магазин с большим отделом советской книги. В моей библиотеке доля книг, привезённых из Монголии, до сих пор высока – примерно пятая часть всей имеющейся в ней художественной литературы. Именно в Улан-Баторе я свободно купил некоторые книги, которые днём с огнём было не достать в Москве, например, впервые тогда у нас изданного «Человека без свойств»15. Но сразу надо сказать, что «Человек» или, скажем, первое издание первой части «Властелина колец» достались мне тогда легко потому, что никто из продавцов и большинство покупателей просто не знали, что это такое. Когда же книга пользовалась спросом, рассчитывать можно было на удачу (зашёл — только выложили), на умение подольститься в продавщице (чтобы достала из-под прилавка отложенное для «своих»), либо на блат. По первой модели было куплено немало, второй удалось воспользоваться лишь раз, когда суровая монголка уступила мое15 Имеется в виду издание: [14].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

му нытью и вынула двухтомник Шукшина, единственная же моя попытка реализовать третий вариант заслуживает отдельного разговора. Не помню, когда точно, но, по-моему, в самом конце 1970-х годов в гостинице «Баянгол» открылся бар. Сейчас такое событие будет замечено разве что случайно увидевшим новую вывеску прохожим; но тогда, в «витрине», да ещё в самый разгар застоя, то было просто эпохальное событие. В баре, как и положено, была стойка, за которой двое сменявших друг друга молодых монголов-барменов готовили коктейли с напитками «оттуда». Освещение было тоже, как положено — то мелькающим, то интимно приглушённым; звучала популярная западная музыка. Присутствовали и красивые местные девушки, готовые осчастливить изголодавшихся по сексу иностранцев за плату, при сильном желании приемлемую даже для вечно экономившего советского специалиста. Расценками, да и отношением они выгодно отличались от товарок по профессии, подвизавшихся в другом баре УланБатора в одноименной гостинице. (Пользуясь жаргоном сайта Dosug.com, можно сказать, что красавицы из «Улан-Батора» были сплошь валютными «цифрами», то бишь профессионалками высокой пробы, тогда как среди трудившихся в «Баянголе» имелись и бюджетные «аналоги» — девушки не столь квалифицированные, но более «душевные».) Нечего и говорить, что попасть в бары с улицы было далеко не просто, причём не только монголам, но и советским гражданам. Вдобавок на бар в «Баянголе» периодически совершали набеги советские военные патрули, выискивавшие там офицеров: тем путь в вертеп по определению был запрещён. Но постояльцы гостиницы могли свободно входить в бар через внутренний вход, благодаря чему я побывал в нём несколько раз. Однажды я сидел там вместе с А., своим хорошим знакомым из монгольско-русской семьи, прекрасно владевшим обоими языками, и тот вдруг разглядел в полумраке свою родственницу с подругой. Познакомились, потом родственница пригласила нас к себе в гости. Я хотел уклониться, но А. шепнул мне, что я упущу колоссальный шанс, так как подруга, холёная монголка лет 35 с Название раздела Автор Название статьи

царственным выражением лица, учившаяся в ГДР и потому почти не знавшая русского, не простая птица. Оказывается, она заведует всей монгольской книготорговлей и, если я ей понравлюсь, возможно, расщедрится на «Мифы народов мира», которые пользовались в Союзе огромным спросом и спекулянтами продавались по бешеной цене. Я дрогнул и поехал вместе со всеми в пустую квартиру, где нечем было закусывать взятый в баре итальянский вермут, а из музыкального сопровождения имелась одна-единственная пластинка «Бони М». Потоптавшись под неё в течение часа с каждой дамой по очереди, я почувствовал, что никакие мифы не стоят муки в сотый раз слушать Rios de Babilonia. Поэтому, когда Царица Книг, быстро, видимо, понявшая, с чего бы это случайный знакомый проявляет такое фанатическое пристрастие к Лиз Митчелл, спросила, с трудом подбирая слова, чего бы мне хотелось из её закромов, я гордо ответил: «Спасибо, ничего». И ретировался, сославшись на головную боль. IV Советские издания продавались в Монголии преимущественно в системе местной книготорговли; но был в Улан-Баторе и книжный магазин «Военторга», пользовавшийся, так сказать, правом полной экстерриториальности. И не только он обладал этим правом: я бывал в ещё одном военторговском магазине, продовольственном, который внёс огромный (не побоюсь этого слова) вклад в дело подрыва монгольско-советской дружбы. В других советских продовольственных магазинах мы отоваривались перед выездом в поле необходимым — закупали тушёнку, соль, сахар, чай, макароны, крупы, муку, картошку, лук, чеснок и т. д. В «Военторг» же заезжали за деликатесами — свежими апельсинами или вкуснейшими плодоимпортовскими16 соками и компотами из абрикосов и вишни. Вход в этот магазин должен был осуществляться по пропускам, т. е. в теории предполагался типичный советский ведомствен16 Высококачественная продукция объединения «Союзплодоимпорт», практически полностью уходившая за пределы ССР на экспорт, а также в магазины для советских специалистов, работающих за рубежом.

71 71

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ ный распределитель дефицитных благ. На практике же действовал выраженный расовый принцип отбора: европеоидов пускали практически всех, монголоидов — только обладавших пропусками. Возникало ощущение, что ты попал в какой-то империалистический сеттльмент где-нибудь в Шанхае 1930-х годов. Особенно сильным оно стало к концу 1980-х, когда в монгольских продмагах вообще уже ничего не осталось, кроме «Гоймона» да спичек, и матери стали посылать к «Бункеру» детей с бидончиками, зачастую совсем маленьких, чтобы те просили советских дяденек и тётенек купить для них молока. И не раз приходилось видеть, как входящие в «Бункер» русские не просто игнорировали эти просьбы, а ещё и возмущались, что монголы хотят «внаглую туда прорваться»17. А женщин вдобавок раздражало, что им приходится идти сквозь строй не очень чистых попрошаек. О, этот маркер чистоты, столь удобный для деления на «нас» и «их» и для обоснования, пусть даже неявного и не рефлексируемого, превосходства «нас» над «ними»! До каких же символических высот он порой возносился русскими в Монголии! Подобно вечно страшащему его адептов микробу, он проникал даже в неприхотливую экспедиционную среду, причём поражал в ней не столько «науку», сколько водителей. Работая постоянно в автопарке АН СССР, они в массе своей имели большой экспедиционный опыт, который, казалось бы, должен был развить в них адаптивность к природной и социокультурной среде, отличной от той, к которой они социализировались. Действительно, встречались водители, в том числе и среди работавших в СМИКЭ, прекрасно в эту среду вписавшиеся. Возраст и образование в данном случае решающей роли не играли. Не рискну выводить какое-то общее правило, но уже задним 17 Цитата из интервью, данного в 2007 г. А. Михалёву информантом, в 1980-х служившим в Монголии. Как видим, прошедшие годы не изменили у него восприятия Другого, свойственного жителю сеттльмента. Более того, опыт пережитого в России в годы тотального дефицита 1985 – 1991 гг. только утвердил его в правильности своей оценки («Потом, когда нас оттуда вывели, я понял, как хорошо было там: никаких проблем с тем, как достать продукты. Правильно их не пускали – всем не могло хватить»). См.: [11, с. 21].

72 72

числом у меня сложилось впечатление, что главным было общее отношение к миру. Если оно было позитивным, человек и немолодой, и с неполным средним образованием не просто пользовался монгольским гостеприимством, но, во-первых, старался научиться сопутствующему этикету, вовторых, отвечал тем же. Он принимал как должное и монгольское любопытство, по российским меркам, что уж скрывать, докучное, и некоторые для нас экзотические особенности монгольской гигиены в худоне (например, маленьким детям никто не вытирал сопли, и они так и ходили с загустевшим украшением под носом), и предельную рациональность бытового поведения монголов. То есть он не возмущался, когда работавшие с нами монгольские мальчики пускали по утрам звонкую струю метрах в трех от своих палаток, лапшу и чай варили в одном казане и мыли этот казан отнюдь не тщательно. Зачем, если его до блеска вылижет собака из ближайшего гэра (юрты) да прокалит жгучее монгольское солнце, в сухом разрежённом воздухе высокогорья убивающее всех микробов? А самое, может быть, главное, он принимал монгольскую кухню, во многих отношениях отличную от кухни советской / русской. Он мог — пусть даже без удовольствия, но и не корёжась от плохо скрываемого отвращения, — съесть и выпить всё, что ему предлагалось в юрте гостеприимными хозяевами — будь то подсолённый, отлично утоляющий жажду и подкрепляющий суты цай (сваренный с молоком чай), шибающая в нос запахом сыворотки молочная самогонка, урюм (восхитительные, на мой вкус, пенки из ячьего молока), или мясо, сваренное всего за 10–12 минут и потому сохраняющее все витамины и микроэлементы, попавшие в него из трав, которыми кормился баран, но, мягко говоря, нередко жестковатое, так что и сами монголы с их восхитительными зубами подчас едят его с помощью острейшего ножичка, подрезая им кусочки у самых губ. Типаж, противоположный только что описанному, сам себя осложнял жизнь. Если он был пуристом чистоты и при этом, работая с монголами, не любил или стеснялся готовить для себя отдельно, он переходил на сухомятку, успешно

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

зарабатывая гастрит. С одним таким водителем в возрасте около 50 лет я провёл недели две в чисто монгольском по составу археологическом отряде. Лапша и чай из одного казана меня устраивали и не повлекли за собой трагических последствий, М. же целыми днями сидел в кабине, жевал, когда проголодается, сухари (привёз из Москвы мешок) да периодически, когда я оказывался рядом, сетовал на бушующую вокруг антисанитарию. Но то был всё-таки относительно нетипичный случай: обычно отвержение «монгольского» под флагом чистоты не было тотальным, большинство водителей, включая, увы, даже некоторых «позитивистов», зацикливалось на каком-то одном пункте, «его же не перейдеши». Так, пользовавшийся большой симпатией у монголов и сам к ним хорошо относившийся К., ну, никак не мог есть урюм, утверждая, что тот «псиной пахнет». А И., бывший любимцем женщин и сам большой их любитель, в целом адаптировавшийся в Монголии, совершенно исключал для себя возможность романа с какой-либо из работавших с нами симпатичных монгольских студенток. Основание: «они каждый день не подмываются». Оставалось только удивляться, как он просчитал, каждый день, или не каждый. Повторюсь: субъектами большего или меньшего неприятия монгольского здесь выступали люди, которых сама их работа подталкивала к тому, чтобы принять это монгольское или хотя бы частично к нему приспособиться. Они ездили по поднятой на двухкилометровую высоту, пронизанной солнцем степи, всегда окаймленной то близкими, то далёкими хребтами; пересекали на своих машинах кристально чистые (но после дождей бурые от взвеси) горные речки; спали под небом, так густо усеянном звёздами, что казалось, будто они кем-то специально насыпаны. Почти всем им мир монгольской природы нравился, и это помогало сосуществовать с его хозяевами — с людьми, вместе с идеальной моделью адаптации к природе выработавшими тонкую и человечную культуру общения и именно поэтому всегда замечавшими — обычно не показывая этого — любые внешние проявления культурного превосходства. Но большинство-то советских и СЭВовских спеНазвание раздела Автор Название статьи

циалистов находились в иных условиях! Они почти безвылазно сидели при своих производствах, выбираясь в выходные за город, на рыбалку или на пикник, в лучшем случае пару раз в месяц. Да и то только летом и преимущественно в своей компании — без монголов или с монголами — коллегами по работе, приучившимся и по служебной необходимости, и просто по привычке к тому, что русские везде навязывают, пусть непроизвольно, свой стандарт чистоты, еды, питья, поведения. С другой стороны, что оставалось делать людям, отчуждённым от «амортизирующей» природной среды, как правило, не получавшим минимально необходимой информации о монгольской культуре до встречи с ней и во многом лишённым даже того суррогатного релакса, который был им доступен в Союзе? Ведь в массе своей они приезжали ради заработка и, приехав, быстро осознавали — или знали заранее, — что возможности потребления в Монголии таковы, что по месту его обретения заработок этот фактически утрачивает смысл. Только и остаётся переводить его в чеки и накопления, реализуемые по возвращении (машина, квартира, та же дубленка). Но тем самым и мощный потребительский стимул «работал против» Монголии, не подталкивал к вживанию и пониманию. Фактически люди были поставлены в условия — и первоисточник этих условий лежал в Союзе, в системе реального социализма — в значительной мере блокировавшие то и другое. Из красивой и своеобычной страны Монголия превращалась для многих из них в элементарное пространство временного пребывания, в этакую протянувшуюся на много километров сберкнижку, волнующую только суммой вклада. Или — в ту самую курицу, которая не заграница, но золотое яичко снести может. V На самом-то деле Монголия была заграницей. Для въезда в неё надо было получать визу. Советского человека, совершившего в ней преступление, судили по монгольским законам, и отбывал он наказание в Монголии, если только не был человеком с влиянием и связями — тогда его «вытаскивали» в Союз. Монгольская таможня на выезде свирепствовала почище советской — без 73 73

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ разрешения можно было вывозить столь немногое, что в конце концов многие решили, что нельзя ничего, и стали провозить скрытно всё. Русская речь из уст монголов звучала повсеместно в УланБаторе и часто — в аймачных центрах, городская интеллигенция старалась устроить своих детей в русскую школу — но носители этой речи, подчас более чистой, чем у коренных русаков, как и дети, окончившие эти школы, отнюдь не утрачивали ни монгольского языка, ни монгольской идентичности. Через русский они открывали себе окно в мир — но входили в него не русифицированными не пойми кем, а монголами, патриотами своей страны, иногда — и со временем всё чаще — антирусски настроенными. Монголы высоко ценят и всегда так ценили свою государственность — вплоть до того, что безопасность в первую очередь и прежде всего они отождествляют с независимостью своей страны [1, с. 33 – 51; 3, с. 191 – 200]. Но в социалистические времена они постоянно ощущали некоторую ущербность этой государственности. В самом деле, как считать своё государство действительно независимым, в полной мере суверенным, если его внешняя политика ни на шаг не отклоняется от курса, предлагаемого великим северным соседом? Если сосед, все еще растравляющий исторические раны многовековой давности, «внаглую» не даёт отметить восьмисотлетие со дня рождения создателя этой государственности? Если десятки тысяч людей иной культуры, присланных этим соседом, пребывают на территории Монголии в условиях, по набору обеспечиваемых ими благ недоступных громадному большинству «хозяев», к тому же культурой «хозяев» не интересуясь, а то и откровенно пренебрегая? Если эти «гости» пользуются определёнными экстерриториальныими правами в самой низовой, базовой, первичной сфере жизни — в продовольственном потреблении и вдобавок немалая часть из них не умеет или даже не хочет скрывать своего чувства превосходства над «хозяевами»? И если, наконец, в громадном материке, высылающем таких «гостей», бытует вполне добродушное представление возомнившего себя всемо74 74

гущим великана, что соседнее государство –— это что-то такое… ну, не настоящее, вроде как шестнадцатая республика СССР? Чем больше я ездил в Монголию, тем сильнее ее любил. И тем сильнее хотелось чуть ли не воспевать её красоты и говорить о её людях доброжелательно, несмотря на то, что далеко не с одними ангелами во монгольской плоти приходилось встречаться и что сложности межкультурного контакта и меня не обошли стороной. Но если что-то и напрягало порой в монгольских обычаях, монгольском общении, всё это рано или поздно отступало на второй план — и, рассказывая в Москве о Монголии и монголах, я куда больше хвалил, чем хулил. Однако рассказы эти сами по себе становились источником моего внутреннего недоумения, даже раздражения, поскольку провоцировали ответную реакцию, показывавшую, насколько непробиваема броня пошлых предрассудков, которой задолго до моих восторгов обросли скудные представления моих собеседников о Монголии. Как правило, в ответ на мои охи-ахи по поводу красоты горной, зелёной и под солнцем прямо-таки по-гриновски весёлой страны, я слышал в ответ что-нибудь в таком роде: «Да ну, там же всё желтое и унылое». Когда же речь заходила о монголах, я узнавал, что они: а) до сих кочуют = до сих пор дикие; б) редко моются = до сих пор дикие; в) ленивые = мы за них работаем, значит, сами они до сих пор опять-таки дикие. Эти и подобные им перлы мне доводилось слышать и от людей, закончивших университеты. И постепенно в сознании моём стала укрепляться крамольная мысль, что советские / русские люди отнюдь не такие просвещённые интернационалисты, как твердила на каждом шагу пропаганда. Объединяя впечатления от слушателей здесь, в Союзе, с впечатлениями от соотечественников там, в Монголии, я приходил к выводу, что и знаменитый советский интернационализм, и не менее знаменитое русское добросердечие если и были, то сильно поизносились. Что стали они чем-то сугубо теоретическим и не выдерживают испытания жизненным опытом. Что лишь немногие искренние радетели обижаемых высокомерными wasp’ами (или,

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

говоря современным языком, пиндосами и либерастами) жителей Азии и Африки рискнули бы в описанной мной ситуации у «Бункера» вызвать неудовольствие «своих» — взять из грязной ладошки смятые тугрики и бидон, чтобы налить в него молока для «них». Что мы, русские и советские, вполне себе люди обычные, от жителей других стран принципиально не отличающиеся. И может быть даже, доспехи стереотипов — негативных в отношении других, позитивных — по отношению к себе у нас потолще и расставаться с ними мы не хотим упорней, чем многие другие. Ведь они наперёд нам скажут о мире то, что потешит сознанием пре-

восходства — так что же любопытствовать насчёт чужих обычаев и норм, раз они заведомо хуже? А монголы-то как раз очень любопытны ко всему неизвестному и новому, очень мобильны и адаптивны. Может быть, в этом заключается одна из главных причин того, что страна их, на мой взгляд, обогнала в своём развитии — в темпе и содержании перемен — застрявшего на нефтяной игле и упорно заморачивающегося ностальгией по державности северного соседа. Но современная Монголия — это уже другой разговор, другая тема.

Литература 1. Батбаяр Т. Безопасность в языке, политической мысли и религиозной традиции монголов // Безопасность как ценность и норма: опыт разных эпох и культур (Материалы Международного семинара, г. Суздаль, 15–17 ноября 2011 г.) / Отв. ред. С. Панарин. — СПб.: Интерсоцис, 2012. — С. 33 – 51. 2. Волков В. В. Оленные камни Монголии. — М.: Научный мир, 2002. — 248 с 3. Галиймаа Н. Представления о безопасности монгольских студентов (по материалам опроса студентов Монгольского государственного университета и технологии) // Безопасность как ценность и норма: опыт разных эпох и культур (Материалы Международного семинара, г. Суздаль, 15–17 ноября 2011 г.) / Отв. ред. С. Панарин. — СПб.: Интерсоцис, 2012. — С. 191 – 200. 4. Город в формационном развитии стран Востока / Отв. ред. Н. А. Симония. — М.: Наука, Глав. Ред. восточ. лит-ры, 1990. Ч. III. Взаимодействие и взаимовлияние города и деревни. — С. 275 – 351. 5. Древние культуры Монголии. Сб. ст. / Отв. ред. Р. С. Васильевский. — Новосибирск: Наука, 1985. — С. 224–232. 6. Дэвлет М. А., Черных Е. Н. Памяти Виталия Васильевича Волкова // Волков В. В. Оленные камни Монголии. — М.: Научный мир, 2002. — С. 7 – 8. 7. Жуковская Н. Л. Основные направления советских этнографических исследований в Монголии // Известия Сибирского отделения Академии наук СССР. Серия История. Филология. Философия. 1988. № 16. Вып. 3. — С. 30 – 35. 8. История Монгольской Народной республики. Изд.

Название раздела Автор Название статьи

3-е / Глав. ред. А. П. Окладников, Ш. Бира и др. — М.: Наука, Глав. ред. восточ. лит-ры, 1983. — 665 с. 9. Каталог «Михель», код МN 375. – URL: http:// colnect.com/ru/stamps/stamp/242979-Horseman_with_ flag-40_jaar_Constitution_of_the_Peoples_Republic...8%D1%8F (дата обращения: 15.08.2014). 10. Кучинский М. Тропик динозавра. Пер. с польск. Л. С. Малаховской. Послесл. С. А. Арутюнова. — М.: Наука, Глав. ред. восточ. лит-ры, 1982. — С. 29 – 30. 11. Михалёв А. «Русский квартал» Улан-Батора: коллективная память и классификационные практики // Вестник Евразии. 2008. № 2 (40). — С. 7–28. 12. Монголия — Возраст — Общее население, оба пола, по широким возрастным группам. 0-14, 15-24 // Knoema. Мировой Атлас Данных. URL: http://knoema. ru/atlas/%d0%9c... d0%b5-0-14; http://knoema.ru/ atlas/%d0... d0%b5-15-24 (дата обращения: 23.08.2014). 13. Монголия (Монгольская Народная Республика) // Geography.SU (географо-этнографический справочник). URL: http://geography.su/books/item/f00/ s00/z0000049/st002.shtml (дата обращения: 23.08.2014). 14. Музиль Р. Человек без свойств. Кн. 1–2. Пер. с немец. С. Апта. — М.: Худож. лит-ра, 1984. 15. Население Монголии // Countrymeters/ – URL: http://countrymeters.info/ru/Mongolia/ (дата обращения 23.08.2014). 16. Новгородова, Э. А. Мир петроглифов Монголии. — М.: Наука, 1984. 17. Окладников А. П. Петроглифы Чулутын-гола. — Новосибирск: Наука, 1981. 18. Панарин С. Виталий Волков // Вестник Евразии. 2001. № 3 (10). — С. 108–113. 75 75

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ 19. Перечень военных объектов высвобождаемых в 1991–1993 годах // Монголия (Монгольская викиЭнциклопедия). URL: http://mongol.su/wiki/index. php?title=%D0%9F%...1991-1993_%D0%B3%D0%BE%D 0%B4%D0%B0%D1%85 (дата обращения: 23.08.2014). 20. Регионы Монголии. Дархан-уульский аймак // Legend tour. URL: http://www/legendtour.ru/rus/ mongolia/regions/darkhan-uul-aimag.shtm (дата обращения: 22.08.2014). 21. Савинов Д. Г. Оленные камни в культуре кочевников Евразии. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербург. ун-та, 1994. 22. Советские войска на территории Монголии // Монголия (Монгольская вики-Энциклодедия). URL: http://mongol.su/wiki/index.php?title=%D0%A1%... D0%B8 (дата обращения: 23.08.2014). 23. Хакимова Э. О. Вклад Советско-Монгольской историко-культурной экспедиции в изучение бронзового и железного веков Монголии // Россия и АТР. 2013. № 4. — С. 128 – 136. 24. Эрдэнэт // Legend tour. URL: http://www/legendtour. ru/rus/mongolia/regions/erdenet.shtm (дата обращения: 22.08.2014). 25. Novgorodova Е. А., Volkov V. V., Korenevskij S. N., Mamonova N. N. Ulangom. Ein skythenzeitliches Graberfeld in der Mongolei / Asiatische Forschungen. Monographienreihe zur Geschichte, Kultur und Sprache der Völker Ost- und Zentralasiens, 76. — Wiesbaden: Harrassowitz, 1982.

76 76

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

В. П. Седякин Седякин Владимир Павлович — кандидат технических наук, профессор Московского государственного университета геодезии и картографии (МИИГАиК); E-mail: svp134@mail.ru.

ОПЫТ РЕФЛЕКСИИ: ОТ УЧАСТИЯ В СТУДЕНЧЕСКОМ СТРОЙОТРЯДЕ В ГДР ДО ВЫЛЕТА НА ПОСЛЕДНЕМ САМОЛЕТЕ ИЗ ШПИРЕНБЕРГА В мои студенческие годы в МЭИ было довольно много студентов-иностранцев. В основном, из стран социалистического лагеря. Я жил в общежитии и у нас был много болгар, немцев из ГДР, венгров и поляков. Уже в начале 1970-х появилось очень много вьетнамцев, но они держались очень замкнуто, очень плохо осваивали русский язык и практически с ними из русских мало кто общался. А вот с болгарами общение было очень плотное. Человеческая дистанция преодолевалась довольно быстро. Почти также было и с поляками. Несколько хуже было с немцами и венграми. Но зато общение с ними, если уж оно начиналось, было более глубокое и содержательное. Многие студенты из соц. лагеря, как тогда говорили, были не из «простых». Так один из болгар был сыном генерального прокурора Болгарии Вачкова. Но он выделялся не своим сановным происхождением, а удивительной для его возраста мудростью и интеллектом. Еще более интересным персонажем оказался студент из ГДР со сказочной внешностью тролля — Винфрид Майер. Он очень серьезно ухаживал за подругой моей невесты Любой Маневич и был очень галантен. Так вот галантный «тролль» был секретарем московской парторганизации СЕПГ (правящей в ГДР компартии)! Надо отдать должное тогдашним руководителям социалистических стран — они были настоящими интернационалистами и поощряли интернациональные браки. И действительно, в МЭИ были обыкновенными браки между русскими и болгарами, венграми и гэдэровцами. Интересно, что случались браки и, так сказать, «внутри соцлагеря» — у нас на курсе поженились болгарин Любомир и венгерка АннаМария. Вокруг студентов-иностранцев на первых Название раздела Автор Название статьи

курсах, конечно, существовала некая зона отчуждения. Русские относились к ним несколько настороженно. Но к старшим курсам эта зона почти полностью исчезала и устанавливалось довольно комфортное «свойское» общение практически со всеми студентами из стран соцлагеря. За исключением вьетнамцев, но это особая тема и не хотелось бы ее здесь затрагивать. На старших курсах студенты-иностранцы начинали понимать и свое особое значение, которое проявлялось в деятельности «Интерклуба», попасть на балы которого могли лишь немногие. Безусловно, велась «работа» в отношении иностранных студентов со стороны ректората, парторганизации и, по-видимому, компетентных органов. Работа последних была совершенно незаметна. По крайней мере, для меня как студента-общественника (был два года председателем студсовета общежития). А вот интерес парторганизации был очень заметен, как и внимание ректората, который, например, настаивал, чтобы студентыиностранцы жили в одной комнате с русскими. И это принималось студентами-иностранцами как полезная мера для овладения русским языком и культурой. Был период в конце 1960-х, когда в МЭИ стали готовить своих студентов для учебы «по обмену» в университетах соцстран. Отобранных кандидатов приглашали сначала на собеседования с проректором по работе с иностранцами, а потом на отдельные занятия с показом кинофильмов из соцстран. В этот период начиналась «Пражская весна», показ кинофильмов предварялся выступлениями «особых» лекторов с очень специфическими речами. Например, один из лекторов рассказывая о нежелательных контактах с 77 77

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ иностранцами, использовал глагол «профилактировать». Один из студентов, страшно волнуясь, спросил у лектора — «а что имеется в виду — какое наказание?». Ласково улыбаясь, особист-лектор пояснил — речь идет о профилактической беседе… Вздох облегчения пронесся по актовому залу. Но, вероятно, после «Пражской весны» интерес к обмену студентами угас и моя возможная учеба в зарубежном университете не случилась. Хотя случаи учебы по обмену мне известны. В последней поездке в уже ликвидированную в 1990 году ГДР мне несколько дней довелось прожить в бывшем ДСНК (Дом советской культуры и науки) в Берлине. Замдиректора ДСНК был советский выпускник дрезденского университета с великолепным немецким языком, который учился там по обмену в 1970-е годы. В 1969 году после нескольких необременительных оргмероприятий (собрания и беседы в ректорате и парткоме МЭИ) я был зачислен в интернациональный студенческий стройотряд, который направлялся в ГДР. Это была большая радость, поскольку бывалые студенты рассказывали об интересных возможностях немного поработать и много приобрести, как в материальном, так и в не материальном отношении. Действительность превзошла все ожидания. Вся моя дальнейшая молодая жизнь проходила под влиянием этой замечательной поездки. Знакомство с удивительной, прямо-таки сказочной социалистической республикой потрясло. Оказывается, совсем рядом с СССР находится почти коммунистическая республика. Контраст в уровне жизни, в бытовом комфорте был поразительным. Да еще и по сравнению с Польшей, через которую мы проезжали на поезде. Польша тогда производила весьма печальное впечатление даже по сравнению с Украиной. Закопченные паровозы на польских железных дорогах, убогие сельские поселки и лошадки в полях и на дорогах. В СССР и ГДР были электрифицированные железные дороги, просторные поля с тракторами и пр. Но в ГДР было значительно лучше: относительное товарное изобилие, чистота и порядок на улицах. Особенно удивляло практическое отсутствие очередей в магазинах. Отноше78 78

ние населения к русским казалось великолепным: владение русским языком было массовым, учтивость обывателей на улицах была для москвичей удивительной. Даже пожилые мужчины, побывавшие как военнопленные в советских концлагерях, пытались шутливо общаться, извлекая из памяти что-нибудь из русско-концлагерного фольклора (не всегда печатное). Много было людей российско-советского происхождения. Так первой переводчицей при нашем стройотряде была пожилая русская немка, переехавшая на жительство в ГДР с мужем и семьей в 1960-е годы. Интересно, что этот переезд для этой семьи был не первым. Первая попытка была сразу после войны, но тогда им очень не понравилось. А вот спустя десятилетие уже «понравилось». Удивительными были наблюдения этой немолодой русской немки по поводу изменений в произношении восточных немцев. Она говорила, что многие слова с фонемами не шипящими стали произноситься как с шипящими, и связывала эти изменения с англоязычным влиянием. Например, «их» (немецкое Я) стали произносить как «ищ». Вторым переводчиком — уже после переезда из Берлина в Тюрингию — был истинный немец, ранее он был профессиональным переводчиком с английского. Это был очень интеллигентный, тонкого и проницательного ума человек. Он очень интересовался особенностями русского языка — идиомами, фольклором и пр. Говорить с ним было очень интересно, он много рассказывал о германской истории и культуре. В Тюрингии, где и должен был работать стройотряд, мы сначала приехали в город Ильменау, где и сейчас размещается Высшая техническая школа. С этим вузом у МЭИ были партнерские отношения, сохраняющиеся, как это не удивительно, и до сих пор. Потом по живописнейшей горной железной дороге мы переехали в окружной центр Верхней Тюрингии — небольшой и очень уютный город Зуль. Там и происходила практическая работа стройотряда — на стройке спортивного центра. Работа была несложная и не обременительная. Нас как гостей развлекали местные «товарищи». Были экскурсии в Эрфурт и Дрезден и даже пикник. Запомнилось очень многое. Особенно прораб на

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

стройке по фамилии Бисмейн. Это был очень энергичный, спортивный мужчина с привлекательной внешностью. Он не только увлекал нас спортивными мероприятиями вроде футбола — волейбола, однажды он увлек стройотряд на откровенную халтуру. Под этим понималась «левая» работа на стройке у частного хозяина небольшой фабрики бытовых электросветильников, которая была расположена довольно далеко от города. Мелкий бизнес в ГДР был не только в сфере обслуживания, но даже в промышленности. И бизнес этот, если судить по этой фабричке, процветал. За работу по выравниванию двора фабрики, занявшую половину одного выходного, хозяин не только щедро расплатился наличными, но и устроил «сабантуй» с выпивкой и обильной закуской, который продолжился уже вне фабричного двора — по дороге назад, в Зуль. Во главе с Бисмейном все высадились в уединенном горном ресторане. Как-то само собой получилось, что русские студенты стали вместе с немцами петь какие-то песни, раскачиваясь за столами с бокалами пива в чисто немецком, баварско-тирольском стиле. Запомнились буковые леса в окрестностях Зуля, запомнились многие достопримечательности вроде убежища Мартина Лютера на горе около Зуля, в котором он прятался не один год. С этой горы был виден вдали исторический город Виттенберг, в соборе которого провозглашались антикатолические проповеди Мартина Лютера, послужившие началом Реформации. Находился Виттенберг в зоне прямой видимости, но по другую сторону германо-германской границы. Разделённость Германии около границы проявлялась иначе, чем в Берлине. В Берлине из-за стены она казалась нереально-карикатурной. Особенно из-за смотровых площадок с той стороны перегороженных улиц в самом центре города. А в Тюрингии германо-германская граница воспринималась более обыденно и основательно. Казалось, что устроена она очень надолго. В Зуле было много советских рабочих и специалистов, командированных на ту же самую стройку. Чувствовали они себя весьма свободно, у них были даже свои любимые небольшие пивные, где местных зачастую было меньше чем русских. Название раздела Автор Название статьи

Характерно, что их отношение к немцам тогда было какое-то снисходительное. Вроде бы не было в нем никакого пренебрежения, но какое-то отношение «старшего товарища» чувствовалось. Отношений между нашей русской группой в стройотряде и соответствующей немецкой группой (отряд-то считался интернациональным) из Ильменау никаких не образовалось. Все остались «при своих интересах». Сблизиться не было времени, да и особого взаимного тяготения не чувствовалось. Второе знакомство с ГДР пришлось уже на 1988 году. Близился конец сказочной республики. Горбачевская перестройка явно вела к этому. Я был сотрудником советской организации, которая привезла в Берлин выставку учебного оборудования для вузов и школ. Выставка проходила в ДСНК на Фридрихштрассе, рядом с советским посольством. Выставку практически никто не посещал, восточным берлинцам было не до выставок. Они массово двинулись в только, что открывшейся для них, Западный Берлин. Пытались туда ходить и наши сотрудники, хотя это и было запрещено. Обстановка была революционная, вечерами в центре Восточного Берлина бузила молодежь. Энтузиазм по поводу приближавшегося объединения Германии захлестывал основные массы восточно-берлинского населения. Хотя случались курьезные инциденты по поводу объединительного энтузиазма. Западные берлинцы, уставшие от нахлынувших через только что открытые контрольные пункты в Берлинской стене толп восточных берлинцев, стали забрасывать их из окон домов бананами. Для восточных берлинцев бананы были вожделенным продуктом, они буквально расхватывали их. Ведь бананов в ГДР никогда не продавали. Были и драматические инциденты. Далеко не все были охвачены энтузиазмом воссоединения, были и стойкие противники. Они вывешивали из своих окон флаги ГДР. Молодежь забрасывала камнями ночью эти окна, но днем флаги вышивались вновь. Так было на улицах рядом с ДСНК, мы это видели собственными глазами. В СМИ эти инциденты замалчивались. Психологический настрой советских товарищей в Берлине уже был далек от синдрома «старшего товарища». Советские 79 79

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ товарищи «попроще» бегали по многочисленным распродажам дешевого импорта «из-за стены», а товарищи посолиднее и подальновиднее присматривались к рыночной коньюнктуре и пытались вести переговоры с западными бизнесменами. Готовились к послеперестроечной экономической самостоятельности и лихорадочно заготавливали «стартовый капитал». Надвигающийся с перестройкой развал экономики диктовал именно такое поведение уже в роли «младшего брата». В ГДР еще стояла советская группа войск и у немцев по отношению к перестроечному СССР и советским людям было неоднозначное отношение — «уважительно-разочарованное». Если бы не присутствие группы войск, то эмоции «разочарования» вполне очевидно были бы усилены раздражением по поводу надоевшего бывшего «старшего брата». Третье знакомство с бывшей ГДР было через два года. Уже было не выставок, было коммерческое предложение закупить дешевые б/у компьютеры и на этом заработать. Западногерманские бизнесмены тянули время, сделка откладывалась и пришлось из гостиницы ДСНК съехать и переселиться на дешевую квартиру в самый советский район Восточного Берлина — Карлхорст, который русские называли “Карловкой”. Квартира располагалась в трехэтажном здании, ранее принадлежавшем берлинской бригаде советской группы войск. Ранее в Карловке размещалась не только берлинская бригада, но и многочисленные советские представительства и службы. Размещались там и некоторые таинственные организации, не исключая и относящиеся к знаменитой гэдеровской спецслужбе «Штази» (аналог КГБ). На квартиру заходили русские из числа аборигенов Карловки, которые жили там с давних пор. Самым колоритным был пенсионер (уже федерального общегерманского значения), которого иронически называли «Николяй». Он жил с семьей в своем собственном коттедже и совсем не бедствовал, но был очень критически настроен и по отношению к новым капиталистическим порядкам, и к поведению окружавших его немцев. Рассказы его были захватывающе интересными, что и не удивительно, если принять во внимание факт его родства с 80 80

бывшим многолетним заместителем всесильного Эриха Мильке. Второго по государственному значению после Эриха Хонеккера человека в ГДР — бывшего шефа Штази. Николяй был зятем этого самого заместителя Э. Мильке, у которого была русская жена в СССР еще до войны. Жена жила с дочерью в Подмосковье и вовремя войны умерла. Девочка отца не помнила. Она вышла после войны замуж за простого столяра, которым и был Николяй. Ставший большим начальником в ГДР отец жены Николяя отыскал свою дочь уже в конце 1950-х годов и перевез молодую семью в Восточный Берлин. Николяй устроился столяром в хозуправление Штази. Из всех его захватывающих рассказов воспроизведу лишь два. Первый — о том, как почти все взрослое население ГДР оказалось в числе «агентов» Штази. Оказывается затеянный за несколько месяцев до ликвидации ГДР обмен восточногерманских марок на западногерманские был поручен Штази. Эта знаменитая спецслужба и с этой сложной операцией справилась блестяще: большинство граждан ГДР оставило свои подписи в ведомостях Штази за получение обменных денег и, таким образом, оказалось, по крайней мере, в числе лиц, связанных со спецслужбой. Что и послужило основой мифу о том, что все взрослое население ГДР было агентурой Штази. А второй — о том, как трудно признаться в соучастии в массовом энтузиазме. После объединения для большинства восточных берлинцев наступили трудные времена безработицы и невозможности оплачивать счета за коммунальные услуги. Жить в трехкомнатных квартирах им уже оказалось не под силу, многие переехали в однокомнатные. Николяй с пристрастием спрашивал своих многочисленных знакомых, которые ему жаловались на жизнь, — «а кто кричал — Гельмут, Гельмут!» (Гельмут — это канцлер объединенной Германии Г. Коль). Все ему отвечали — «Нет, нет, я не кричал!». Никто не признался в соучастии. Русских пенсионеров, особенно из числа бывших советских военных, в Карловке было множество. Возвращаться на Родину они не помышляли, но вели себя вовсе не как невозвращенцы. Чувствовалась какая-то двойственность в их пове-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

дении. С одной стороны — приниженность и виноватость, а с другой — самодовольство ловкача, провернувшего выгодное дельце по обмену гражданства на обеспеченную старость. Никакого синдрома «старшего брата»! Всякими ловкачами Карловка тогда изобиловала. С их помощью удалось, так и не заключив контракта, вернуться в Москву даже без авиабилета. За время бесполезного ожидания авиабилет уже был просрочен, но хуже того — виза закончилась. Удалось вылететь из знаменитого Шпиренберга — главного и гигантских размеров аэродрома советской группы войск, вывод которой еще был не завершен. Шпиренберг производил впечатление еще более удивительное, чем Карловка. К самым его воротам подкатывались автомобили советских марок в отличном состоянии без номеров, но со всеми документами. Их там оставляли немцы, пытавшиеся по разным причинам избавиться от уже ненужных им советских авто. Их надежды вполне оправдывали наши военные летчики, переправлявшие автомобили в Россию. Были и другие чудеса с огромной коммерческой отдачей. В этом Клондайке первичного накопления капитала царствовали неприкрытая алчность с российской стороны и покровительственная снисходительность — с немецкой.

Название раздела Автор Название статьи

81 81

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ В. В. Высоцкая Высоцкая Валентина Васильевна — кандидат физикоматематических наук, переводчица; E-mail: valentinavv@yandex.ru

ВОСПОМИНАНИЯ О РАБОТЕ В ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫХ СТРОЙОТРЯДАХ Одним из видов сотрудничества со страна- болгар такое невозможно, ни один росток на засеми, входящими в СЭВ, было участие студентов янном поле не должен погибнуть. в международных строительных отрядах. Наши Конечно, случались и романы между стустуденты выезжали за рубеж, а к нам приезжа- дентками и студентами разных национальностей, ли студенты из стран содружества. В 1966 году в но ни один роман не закончился браком, потому стройотряде физфака МГУ с нами работали сту- что возникало слишком много препятствий — и денты из Польши. Мы строили коровник в одном объективных, и субъективных. Браки с иностраниз колхозов Смоленской области, и за два месяца цами уже не запрещались, но и не поощрялись. нужно было закончить работу. Но поскольку строВ 1968 году в МГУ был сформирован стройоительные материалы подвозились нерегулярно, в тряд для поездки в Югославию. Большую его часть августе пришлось форсировать стройку, поэтому составляли комсомольские руководители разных решили отменить выходной в воскресенье. По- факультетов, но были и простые стройотрядовцы, ляки большинством голосов решили, что оставят которых отобрали из тех, кто отработал 3 раза в для себя выходной, а несогласные с этим решением стройотрядах на территории СССР, и я попала в оказались в меньшинстве. Один польский студент, их число. Для выезда за рубеж тогда нужно было видимо, наиболее совестливый, сказал своим то- пройти собеседование, сначала на уровне комварищам: «Но ведь русские работают по воскресе- сомольских и партийных органов МГУ, потом на ньям», на что другой студент ему ответил: «А если уровне района. Требования были более мягкими они тут захотят умереть за коммунизм?». Эти сло- для тех, кто выезжал в социалистические страны, ва оказались сильным аргументом в пользу того, и жесткими для тех, кто выезжал в капиталистичечтобы не выходить на работу в воскресенье. Еще ские страны, а Югославия шла по разряду капитаодно воспоминание, связанное с поляками. Среди листических стран. Собеседование мы прошли, и них не было ни одной девушки, и когда наши ребя- отправились в Югославию строить дорогу между та спросили, почему не приехали студентки, ответ Белградом и Новым Белградом. На этой стройке был такой: «Наши девушки не занимаются тяже- было много студентов, и всех поселили в больлым трудом. Они у нас порхают, как бабочки, кра- шом лагере. Кормили нас в большой столовой, и сивые и нежные». Коровник мы построили в срок, во время обеда югославские студенты азартно выполяки уехали, и расставание было грустным. крикивали хором разные молодежные речевки, В 1969 году в составе стройотряда мехмата а мы к ним присоединялись, хотя не всегда поМГУ и тоже в Смоленской области работали болга- нимали смысл этих речевок, но было весело. Еду ры. Они оказались более лояльными по сравнению готовили повара, что было приятно, потому что в с поляками, и их неудовольствие касалось, глав- наших небольших стройотрядах мы сами себе по ным образом, питания. А питание в Смоленской очереди готовили пищу, если поблизости не было области в те времена действительно было доволь- столовой. но скудным и не очень качественным. Еще запомРазговаривали мы с югославами сначала на нилось возмущение одного болгарского студента, английском или немецком, кто какой знал, а потом когда он увидел, что грузовик на повороте немного один из наших студентов сказал: «Ребята, не стыдзаехал на поле и помял пшеницу. Он сказал, что у но ли нам говорить друг с другом по-английски, мы Название раздела Автор Название статьи 82 82

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

же славяне, неужели мы друг друга не поймем?». Тогда мы начали осваивать сербско-хорватский язык и нашли большое сходство с русским, что нас сильно радовало. Шло взаимное узнавание, и отношения становились дружескими, теплыми, даже горячими. Один югославский студент с удивлением сказал: «А вы, оказывается, веселые люди, танцуете, поете. Я думал, что вы строгие, серьезные и всегда говорите лозунгами». Работа, надо сказать, была тяжелая, мы копали землю и насыпали ее в тачки, а ребята их отвозили. Тачка по-сербски называется «колыца», поэтому в последний день работы мы спели для наших югославских друзей песню: «Прощайте, други, я уезжаю, свою колыцу вам оставляю». Работали мы на сорокоградусной жаре, а земля при такой температуре становилась, как камень. Кроме того, после работы нас призывали, хотя и добровольно, поучаствовать в строительстве площадки для гольфа. Выходить из лагеря без письменного разрешения не разрешалось, но, конечно, запреты на-

рушались, особенно ночью, и свидания в лесу за пределами лагеря имели у югославов название «ходить в партизаны». Между интернациональными стройотрядами шло соревнование по многим пунктам — работа, участие в спортивных играх и в самодеятельности. Наш отряд имени Гагарина занял первое место, и за это нас наградили путешествием по Югославии. Путешествие было сказочным, но всё изменилось, когда стало известно о том, что в Чехословакию ввели наши танки. Европа бушевала от возмущения, а мы ничего не могли понять. В один из вечеров в том месте, где мы отдыхали, был устроен карнавал, и местный участник карнавала пришел в ушанке и с автоматом в руках, но его попросили уйти. Когда мы вернулись в Белград, нас встретили холодно, но прощальный банкет устроили, и на банкете один из югославов сказал, что политика политикой, а нашей личной дружбе ничто не может помешать. Эти слова сейчас звучат актуально и вообще справедливы для любого времени.

Фото 1. Фотография сделана в 1966 году в С моленской области, справа студент из Польши Анджей Кущак.

Фото 2. Фотография сделана в 1969 году в Смоленске на память о работе в стройотряде с болгарскими студентами. Крайняя справа – автор воспоминаний.

Название раздела Автор Название статьи

83 83

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ

Фото 3. На строительстве дороги между Белградом и Новым Белградом, 1968 год. Фото 5. Студенты Белградского и Московского университетов в составе международного стройотряда имени Гагарина. Новый Белград, 1968 г.

Фото 4. На строительстве дороги между Белградом и Новым Белградом, 1968 год.

84 84

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

Ф. И. Каган Каган Феликс Иосифович (Иваново, Россия) — кандидат физико-математических наук, заведующий кафедрой социальнокультурного сервиса и туризма Ивановской государственной текстильной академии, начальник учебно-научного центра «Наследие», заслуженный работник культуры России. — E-mail: fik35@mail.ru

МАГАЗИН КНИГ СТРАН СОЦИАЛИЗМА «ДРУЖБА» (ОТРЫВОК ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ) Довольно скоро после поступления в университет я обнаружил в Саратове книжный магазин «Дружба — книги стран социализма». В магазине этом, а в СССР была создана целая сеть таких магазинов, я стал покупать художественные альбомы, с помощью которых мои представления о мировом изобразительном искусстве резко расширились. В издательстве «Welt der Kunst», работавшем в ГДР, вышла обширная серия альбомов, которая позволяла познакомиться с европейской живописью от средневековья до импрессионизма, постимпрессионизма и модернизма. И то, что тексты в альбомах были на немецком языке, а качество полиграфии оставляло желать лучшего, искупалось доступностью по цене и невероятно богатым по советским идеологическим понятиям того времени спектром имен и художественных явлений.

Примеры альбомов репродукций издательства «Welt der Kunst» (ГДР).

Название раздела Автор Название статьи

Еще одним важным источником было пражское издательство «ARTIA». Здесь тексты были тоже на немецком языке, но качество полиграфии лучше, да и выходили альбомы в твердых переплетах. Надо сказать, что процесс проникновения в СССР сведений об искусстве ХХ века, не укладывавшемся в рамки социалистического реализма, не был однонаправленным, только из стран Восточной Европы в СССР. К концу 1950-х годов и в СССР стали происходить заметные сдвиги, сказывались последствия «хрущевской оттепели». В 1959 году была издана на русском языке переведенная с английского «История импрессионизма» Джона Ревалда, а спустя три года его же «Постимпрессионизм».

Переводы на русский язык книг Джона Ревалда об импрессионизме и постимпрессионизме.

85 85

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ВОСПОМИНАНИЯ Однажды в том же магазине «Дружба» я уви- тайской классической поэзии, благо, что издание дел альбом, поразивший меня невиданным до того соответствующих сборников стихов к описываеполиграфическим решением. Это были вышедшие мому нами времени в СССР уже состоялось. в Праге, в издательстве «ARTIA» репродукции с гравюр японского художника Хокусая.

Альбом репродукции с гравюр Х окусая. Издательство «ARTIA»

Сочетая достаточно дешевую бумагу с удивительно качественной односторонней цветной печатью на ней, альбом этот «открыл» для меня японскую культуру. Через японские «танки» и «хокку», через новеллы Акутагавы Рюноскэ и повести Кобо Абэ «Женщина в песках» и «Чужое лицо», через эстетику японской традиционной гравюры, неожиданно ожившей в кадрах фильма Акиро Куросавы «Расëмон», японская культура стала для меня непреходящей ценностью. Регулярными были встречи в магазине «Дружба» и с изданиями, знакомящими с традиционной китайской культурой. Именно здесь я покупал репродукции в виде бумажных свитков, воспроизводящих работы в традиционной китайской стилистике «гохуа». Вслед за «цветами-птицами» и «травами-насекомыми» Ци Бай-ши внимание оказалось прикованным к творчеству Сюй Бэйхуна, которое поражало сочетанием традиционной китайской утонченности и недосказанности с экспрессией художников французского романтизма. Отсюда оставался один шаг до интереса к ки86 86

Еще одна случайность связана с просмотром чешского фильма «Старики на уборке хмеля». Помню, что этот музыкальный фильм произвел на меня ошеломляющее впечатление из-за молодежных танцев, где я увидел удивительное сочетание синхронности в движениях исполнителей и нечто индивидуальное в пластике каждого, этакий «танцевальный фристайл» начала 1960-х годов. Здесь следует напомнить, что в послевоенное время в СССР был осуществлен невероятный по масштабам «массового внедрения» проект создания новой бытовой танцевальной культуры, основанной на сочетании, казалось бы, несочетаемого с советской идеологией синтеза — дореволюционной бальной танцевальной культуры и элементов традиционных народных танцев, причем заимствованных у разных народов Восточной Европы. На фоне проведенных в конце 40-х – начале 50-х годов свирепых идеологических чисток под лозунгами беспощадной борьбы с «низкопоклонством перед Западом» и «безродными космополитами» проект этот казался неосуществимым, особенно в масштабах такой большой страны. Впрочем, уже существовал лагерь социалистических стран. Более того, после окончания второй мировой войны на всемирной конференции молодежи за мир в Лондоне было принято решение создать Всемирную федерацию демократической молодежи. Под

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ

ее эгидой началось проведение всемирных фестивалей молодежи и студентов, каковые и были проведены в Праге, Будапеште, Берлине, Бухаресте, Варшаве, а в 1957 году – и в Москве. Советская молодежь как-то должна была соответствовать своим европейским сверстникам, так что проект создания бытовой танцевальной культуры в послевоенном СССР был с успехом реализован. В качестве живого свидетельства этого привожу список танцев, которые я освоил в старших классах школы, танцевал на школьных вечерах и которые умею танцевать до сих пор, хотя сейчас найти партнершу кавалеру, вплотную приблизившемуся к своему 80-летию, вряд ли реально. Итак, это: паде-грас, па-де-патинер, па-де-катр, па-д'эспань, ту-степ, полька, мазурка, полонез, краковяк, чардаш, вальс, фигурный вальс, вальс-бостон, танго, медленный фокстрот, быстрый фокстрот. Стоит напомнить, что в СССР с 1943 по 1954 год имело место раздельное школьное обучение, так что свои танцевальные навыки мы реализовывали на вечерах в собственной мужской школе № 2 или в находившейся неподалеку школе для девочек, причем приглашения на такие вечера классная руководительница вручала персонально «за отличные успехи» и/или «примерное поведение», и она же отслеживала наше поведение на танцевальных вечерах. В 50-е годы, совпавшие с моими студенческими годами, бальные танцы как явление бытовой культуры незаметно ушло из жизни. Студентами мы танцевали танго и фокстроты на лестничных клетках университетских учебных корпусов или в «красных уголках» студенческих общежитий. И лишь по особо важным случаям устраивались вечера в находящемся неподалеку от нашего университетского городка шикарном по тем временам клубе Саратовского пограничного училища, где была возможность показать свое искусство вальсировать. Ну, а далее, в 60 – 70-е годы, как известно, пришла эпоха рок-н-ролла, твиста, шейка и «битломании», эпоха, которая не оказала на меня очень глубокого воздействия. Очень важным источником информации в описываемое время были издания Польской Народной Республики, которые распространялись Название раздела Автор Название статьи

через магазины «Дружба» и отчасти через киоски «Союзпечати». В 1950 – 60-е годы Польша считалась как бы доступной для советских людей Францией, благодаря вольностям, которые там позволялись. Я знал несколько человек, которые изучали в те годы польский язык, чтобы через польскую печать расширить свои возможности получения информации. Самым ярким открытием явились для меня и, как думается, для очень многих, философская сатира Ежи Леца, которая поражала глубиной, непривычной смелостью суждений, филигранной точностью формулировок и непохожестью на все, что приходилось слышать и читать до этого. Через польскую печать мы получали отрывочные сведения о его книге «Непричесанные мысли», которая впервые увидела свет в 1957 году и до сих пор является бестселлером.

Станислав Ежи Лец и его «Непричесанные мысли».

Вот некоторые перлы Ежи Леца, особенно запомнившиеся с той далекой поры. • Чтобы добраться до истоков, надо плыть против течения. • Когда мы заселим пустыни, исчезнут оазисы. • В начале было Слово. Только потом появилось Молчание. • Принять лавровый венок — значит выдать размер своей головы. • Некоторые национальные трагедии не имеют 87 87

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ВОСПОМИНАНИЯ антрактов. • Несгибаемая позиция иногда — результат паралича. • Хлеб открывает любой рот. • Дон Кихоты! Ветряные мельницы следует атаковать лишь при благоприятном ветре. • Страшно подумать, что вечность состоит из отчетных периодов. • Даже когда все рты закрыты, вопрос остается открытым. Хотелось бы отметить особую роль, которую играла в те годы художественная литература. С 1955 года в СССР стал издаваться журнал «Иностранная литература», благодаря которому советские читатели могли знакомиться с лучшими произведениями зарубежных писателей, причем не только из стран социализма, но и стран Западной Европы, США, Азии, Африки и Латинской Америки. Где-то в середине 70-х годов я познакомился в Ленинграде с весьма развитым во многих отношениях юношей, который рассказал, что в кругу его общения функционирует сообщество студенческой молодежи под названием СЭВ — Совет эстетической взаимопомощи. Не претендуя на анализ роли настоящего СЭВа в жизни СССР и стран социалистического содружества, считаю, что есть достаточные основания утверждать: СЭВ сыграл очень важную роль для значительной части поколения, к которому я имею честь принадлежать, способствуя ее эстетическому развитию, приобщению к мировой культуре, да и к культуре собственного народа тоже.

88 88

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

А. де Лазари Лазари Анджей де / de Lazari Andrzej (Лодзь, Польша) — доктор наук, профессор Лодзинского университета. E-mail: alazari@uni. lodz.pl

СМЕРТЬ СТАЛИНА, СМЕРТЬ БЕРУТА И ПОЛЬСКОЕ «КУЛЬТУРНОЕ ЗАПРОГРАММИРОВАНИЕ»* — Na co umarł Stalin? пторов. Лучшей объявили работу Ксаверы Дуни— Na szczęście! ковского, но возможно ли было воздвигнуть тогда эту плюющую на весь мир глыбу?2 Дуниковски, Каждое «Я» «программируется» генетикой, кажется, решил поиздеваться... но также культурой — сначала семейной, потом школьной, среды, в которой вращается, книг, которые читает (или не читает), телевидения, которое смотрит (или же не смотрит) и т. д. Поляки и русские иначе «культурно запрограммированы» — другие книги читали, другие бабушкины рассказы слушали. Это «запрограммирование» отразилось, конечно, на восприятии поляками смерти Сталина и Берута, несмотря на «объединяющую» их тогда идеологию. Говорю здесь, конечно, о восприятии их смерти «народом», а не об официозных выступлениях. По радио и в прессе, что понятно, горе было большое: «Земля наша огромна, но как далеко ни простирается она в длину и вширь, нет на ней такого квадратного километра пространства, на котором люди не оплакивали бы смерть возлюбленного своего брата, защитника, учителя, законодателя совести Иосифа Сталина»1 — говорил 8 марта 1953 года по радио поэт Юлиан Тувим. Правительство ПНР 7 марта решило построить Сталину в Варшаве памятник на площади Сталина, назвать его именем строившийся ДвоНе менее дурацки получилось в Лодзи, моем рец культуры и науки (советский подарок ПНР) родном городе, где по приказу партии переимеи переименовать город Катовице на Сталиногрод. новали Главную улицу на улицу Сталина. Приказ Наименование и переименование совершились, был переименовать главную улицу и переименовапамятника не поставили, хотя на конкурс посту- ли Главную, хотя она совсем не главная. В Лодзи пили работы самых выдающихся польских скуль- главная улица Пиотрковска. «Культурное запрограммирование» поль1 Перевод профессора Якуба Садовского, в свое время работника Польского радио, от которого я речь Тувима получил.

Название раздела Автор Название статьи

2 См. http://odkrywca.pl/forum_pics/picsforum16/historia.jpg

89 89

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ского общества того времени хорошо видно в анекдотах: Идут выборы в 50-е годы. На стене висит портрет Сталина. На него обращает внимание близорукая старушка. — А! Пилсудски! — Нет, гражданка, это не Пилсудски, это Иосиф Виссарионович Сталин! — А чем он знаменит, этот Сталин? — Он прогнал немцев из Польши. — Дал бы Бог прогнать ему и русских. … Сталину позвонил Мао Цзе-Дун. — Товарищ Сталин, у нас дефицит, нам нужен миллиард долларов. — Мы понимаем, товарищ Мао, деньги получите, — заверил генералиссимус. Через некоторое время Мао опять звонит Сталину и просит 100 миллионов тон угля. — Не беспокойтесь, товарищ Мао, уголь будет, — заверил Сталин. Прошел месяц и Мао опять звонит. На этот раз просит полмиллиона тон риса. Сталин растерялся: — Я понимаю — доллары, понимаю — уголь, но откуда этот Берут рис возьмет? … После смерти Сталина улица шутит: На весть о смерти генералиссимуса два мужика выпрыгнули в окно. — Насмерть? — Нет. Один за водкой, второй за закуской. — Na co umarł Stalin? — Na szczęście. (В переводе шутка не получается: — От чего умер Сталин? — К счастью). Для польской улицы Сталин был такой же rusek (moskal), как всякий другой русский властелин. Улица все еще хорошо помнила разделы Польши, войну 1920, 17 сентября 1939 и Варшавское восстание, и к тому же отождествляла понятия русский и советский. Поэтому смерть Сталина большинство поляков обрадовала. Появилась надежда на изменения действительности. Другое дело Берут — он, благодаря тому, что 90 90

умер в Москве, несколько дней после XX съезда КПСС, вдруг стал «свой»3. Улица решила — москали его отравили. Это, конечно, еще не свидетельство, что Берут пользовался у улицы уважением и почтением. «Свой» он стал лишь на короткое время после смерти. До этого улица шутила: — Почему все встают, когда начинается скандирование: «Берут!, Берут!, Берут!...»? — Чтобы не сидеть. Популярной была непереводимая поговорка о дорогах карьеры польских вождей: генерал Жимерски –— od gazowej maski do marszałkowskiej laski; Берут — od konfidenta do prezydenta; премьер Цыранкевич — od frajera do premiera. В то время польское общество было «запрограммировано» по прежнему больше антирусски = антисоветски, чем антикоммунистически. И поэтому слухи о том, что Берута убили заклятые враги Польши, москали, быстро разошлись и вызвали у улицы сочувствие. Участвовать в траурном шествии и траурных собраниях после смерти Сталина многих заставили, другие пришли из страха перед репрессиями. Во время похорон Берута этого не было. Толпа искренне сочувствовала. Гражина Помян пишет, ссылаясь на воспоминания Целины Будзыньской, что многие пришли проверить собственными глазами, остались ли следы «преступления». Будзыньска говорит, что во время похорон она восприняла траурное шествие у гроба Берута как «первую антисоветскую демонстрацию в Польской народной республике»4. Растерялся также писатель Анджей Киёвски. 20 марта он отметил в своей записной книжке: «Я совсем пал духом. Человеческий разум стал жертвой самого большого обмана в истории. Варшавская улица почтила память Берута как национального героя. Именовали им Берута потому, что тот умер в Москве...»5. Растеряны были и польские священники. 3 См. Grażyna Pomian, Śmierć Bolesława Bieruta, „Zeszyty Historyczne” 2000, z. 134, с. 204-208. 4 Там же, с. 206-207; C. Budzyńska, Strzępy rodzinnej sagi, Żydowski Instytut Historyczny, Warszawa 1997. 5 Цит. по: там же, с. 208 (перевод мой).

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

Бить или не бить в колокола во время похорон?6 Костел Берута не любил и не уважал. Это он ведь заключил в тюрьму кардинала Стефана Вышинского, примаса Польши, отказавшегося от сотрудничества с коммунистами. Вышински, узнав о смерти Берута, отметил в Тюремных записках: «Бог кончил жизнь человека и головы Государства, который первый из польских повелителей осмелился организовать политическую и государственную борьбу с Костелом. Это страшное мужество! Решился на это Болеслав Берут. Теперь с его именем будут связаны в истории Народа и Костела эти страшные преследования, которым подвергся Костел. [...] Во время правления Болеслава Берута, несмотря на подписанное Соглашение, была уничтожена церковная пресса, почти все журналы, книжные магазины и издательства, [...] благотворительность, воспитательные заведения, католические школы и больницы, множество монастырей и семинарий. Ужасное насилие, которому подверглись узники-священники и монахи во время следствий, тяжелые судебные приговоры, от которых тюрьмы переполнились сутанами и монашескими рясами, как никогда со времен Муравьева — это большая и больная часть этого правления7. И, несмотря на такое отношение костела к Беруту, колокола во время его похорон били. Правда, не все. Были редкие случаи отказа, но большинство священников подчинилось указу епископов, чтобы «символически почтить» ушедшего правителя. Слухи о том, что «русские его отравили» дошли и до них. Многие считали, что он не повиновался русским во время XX съезда и поэтому погиб. О результатах съезда тогда почти никто в Польше еще не знал. В конце этих коротких замечаний вернусь к идее «культурного запрограмирования». В отличие от России, где почтение к Сталину все трепещется

еще среди немалой части населения8, в Польше поклонников ни Сталина, ни Берута не найти. Причина простая — сталинские времена и коммунизм воспринимаются как очередная оккупация Польши русскими. Единственный коммунист, воспринимаемый поляками иногда положительно — это Эдвард Герек. Появляются даже люди, которые ставят ему памятники и называют улицы его именем. Герек ведь приехал в Польшу не на советских (=русских) танках. Он вернулся на родину после войны из любимой поляками Франции. * Это новая редакция текста Смерть Берута, смерть Сталина и польское «культурное запрограмирование», // Polacy i Rosjanie - Przezwyciężanie uprzedzeń, „Ibidem», Łódź 2006, s. 221-226. 8 См. Все больше россиян положительно относятся к Сталину, http://www.levada.ru/31-03-2015/vse-bolshe-rossiyanpolozhitelno-otnosyatsya-k-stalinu

6 Janusz Stefaniak, Pogrzeb Bieruta. Dylematy księży: dzwonić czy nie dzwonić?, „Przegląd Powszechny” 2003, nr 3. 7 Stefan Kardynał Wyszyński - Zapiski więzienne, 13.III.1956, http://www.nonpossumus.pl/nauczanie/ksiazki/zapiski_ wiezienne/komancza/560313.php ; Кардинал Вышинский, примас Польши, был освобожден из тюрьмы 28 октября 1956.

Название раздела Автор Название статьи

91 91

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ А. Е. Левинтов

Левинтов Александр Евгеньевич (Москва, Россия) — кандидат географических наук, ведущий научный сотрудник Академии Народного Хозяйства и Государственной Службы при Президенте РФ; E-mail: alevintov@redshift.com

СССР-КУБА: СТРАННЫЕ ИГРЫ ОБМЕНА В течении почти семнадцати лет, с 1972 по 1989 год, я занимался экспортно-импортными перевозками морским транспортом СССР и потому хорошо помню до сих пор все странности этой торговли. Кроме того, в 1980-84 годах я входил в состав разработчиков «Долгосрочной программы развития морского транспорта Республики Куба до 2000 года», трижды ездил на Кубу и провел там в общей сложности более полугода. Всё это дает мне, кажется, право на написание данного текста.

Сахарные страдания

Первое, что пошло в обмен на обучение Фиделя марксизму, стал сахар-сырец. СССР и Чехословакия резко сократили посевные площади под сахарную свёклу и производство свекловичного сахара, как вскоре выяснилось, совершенно напрасно: вместо обещанных для старта 5 млн. т тростникового сахара-сырца (с ростом в перспективе до 10 млн. т) кубинцы поставили неполных два — неурожайный год. Потом этих неурожайВыбор пути ных лет оказалось столько, что урожайных просто не стало. Максимум поставок в СССР — 3,5 млн. Перед немногочисленной «партией» (кли- т. Это привело к устойчивому дефициту сахара в кой, бандой, шайкой, бандформированием), за- стране, особенно летом (домашняя и промышленхватившей власть на Кубе, возник выбор: искать ная заготовка ягод и фруктов на зиму). Дефицит примирения с Америкой, пойти по пути безрод- резко усилился после антиалкогольных кампаний ного и космополитического троцкизма, выбрать Андропова и Горбачевой: производство самогона маоистский путь, пойти навстречу кремлевским по ряду областей превысил государственное проэмиссарам. изводство водки. Выбрано было последнее — уж очень заманМировые цены на сахар колебались от 7 до чивыми были посулы, которые, кстати, безуко- 15 центов за фунт — мы покупали по 90-110 инризненно выполнялись впоследствии. И Фидель валютных копеек (1-1,5 доллара), гораздо дороже [Кастро] во всеуслышание заявил о выборе совет- внутренних розничных цен (в 2,5-3 раза), то есть ского социалистического направления. Его ничуть явно и откровенно себе в убыток. Тут надо и радоне смущало, что из 10 миллионов кубинцев один ваться и плакать одновременно: неурожаи сахара миллион — миллионеры, один миллион — такси- на Кубе сокращали наши убытки на импорте, но сты и один миллион — проститутки. нагнетали социальное недовольство дефицитом Бегство с острова Свободы шло по двум сахара на прилавках. основным каналам — в Мексику и во Флориду, Кубинцам эта «битва за урожай» сахара тоже быстро превратившуюся в кубинский штат (от была не патокой: страна неудержимо скатывалась Мариэля до Ки-Уэста всего 90 миль, легко преодо- к монокультурному сельскому хозяйству, своралеваемые катерами и яхтами). чивая производство цитрусовых, кофе и тропических плодо-овощей. На битву рекрутировалось всё городское население, как у нас «на картошку». Погоня за сахаром привела к тому, что на Название раздела Автор Название статьи 92 92

Лабиринт

#1/2014 #6/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

Кубе практически не утилизировались: патока, фурфурол, багасо и другие. При урожае сахарного тростника в 10 млн. т Куба ежегодно сжигала в кострах 9 млн. т багасо (волокнистый остаток после отжима сока). Бразильцы выращивают более 100 млн. т сахарного тростника и уже более полувека производят из багасо биотопливо для автомобилей, половину всего автомобильного топлива в стране.

(СЭВ-1), но так и не достроили. Нам этот никель, при наличии Норильского комбината и уральских месторождений, как пятое колесо в телеге. Поэтому мы довольно цинично и не спешили на этой стройке кубинского коммунизма. Кубинцы же очень хотели расширить экспорт этого товара в Канаду и европейские страны, так как это был самый мощный источник валюты в стране.

Нефть и энергетика

Конструктивные материалы

На Кубе был всего один нефтеперерабатывающий завод (в Гаване), мощность которого около 9 млн. т, второй завод (4 млн. т) мы построили в городе Сьенфуэгос на Карибском побережье. Экспорт советской нефти доходил до 18 млн. т: танкера, приходившие не в Гавану, а в порт Мариэль, сливали нефть не на берег, а на подконтрольные Кубе танкера, развозившие эту нефть по странам Карибского бассейна, прежде всего, в Никарагуа. При мировых ценах на нефть в 20-30 долларов за баррель, мы продавали кубинцам нефть за 7-11 инв. рубля за тонну, примерно в 8-10 раз дешевле. При этом на доставку этой нефти сжигалось танкерами топлива в объеме, эквивалентном 25 % экспорта нефти. Надо сказать, что вся морская торговля между Кубой и СССР осуществлялась экспорт-сиф импорт-фоб, то есть советскими судами. Почти исключительно из-за цен на нефть и сахар СССР был единственной страной, имевшей с Кубой отрицательное сальдо внешнеторгового баланса. Кроме того, мы строили-строили, но не достроили атомную электростанцию в Сьенфуэгосе — и хорошо сделали, что недостроили, кубинцы точно довели бы её до Чернобыль-эффектов.

Мы везли на Кубу в огромных количествах цемент, асбест, арматуру, металлоконструкции, строительный лес и лесоматериалы, а в обратном направлении — очень жиденький поток кубинского мрамора с острова Хувентуд. Мы много строили — объектов промышленного, энергетического и транспортного назначения, мы очень помогали в жилищном строительстве, но немногое доходило до эксплуатации. Морской контейнерный терминал в Гаванском порту, например, просто ушёл под воду. Наша расхристанность, умноженная на кубинскую расхлябанность давали порой ошеломляющие результаты.

Никеле-кобальтовые концентраты Куба – один из крупнейших мировых производителей никеля и кобальта. Месторождение в Моа разработали еще американцы. Мы очень долго строили здесь ещё один комбинат CAME UNO Название раздела Автор Название статьи

Автомобили В основном на Кубе использовались аргентинские форды — раздолбанные и небезопасные в эксплуатации. Наши «жигули» продавались в розницу за 2-3 тысячи песо (1.8-2.7 тыс. рублей), но только за номенклатурные или военные заслуги. Алкоголь и табак «Habana club» — трехлетний «серебряный» ром доминировал в кубинском экспорте, но мало, кто знал тогда, что этот ром — исключительно для коктейлей, которые у нас пили весьма немногочисленные снобы. Наш экспорт водки был гораздо скромнее, а вина и вовсе почти не поставлялись. Зато кубинские сигареты «Лихерос» («Лёгкие»), «Популярес» («Популярные») и что-то ещё, 93 93

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014 #6/2014

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ запредельно дешёвые, заполняли собой табачные респектабельная, даже роскошная женщина, котокиоски, правда, почти только московские. Кубин- рая предлагала вместо денег свою дочку лет 12-13. ские сигареты очень напоминали наши «махорочные». Сигары («Ромео и Джульетта», «H. Upmann», Военная коммуникация «Монтекристо» и другие) — не наше курево. Точно также и кубинцы не поняли смысла и смака нашеСтрого говоря, это и было главным товаром го «Беломора» и папирос вообще. в обмен на коммунистическую идеологию. Мы поставляли на Кубу ракеты, нацеленные на США. Их Картошка и прочее продовольствие перевозили подлодками, шедшими под грузовыми судами и потому неуловимыми американскими Сильное недоумение вызывала наша гнилая радарами. картошка, поставляемая на Кубу в обмен на их Американцы были крайне недовольны этим, «молодой» картофель. Но это была экзотика, как и и в 1962 году вспыхнул карибский кризис, чуть не кубинские грейпфруты. Надо сказать, что предме- закончившийся третьей мировой. Только трезты ежедневного потребления, включая продоволь- вость Джона Кеннеди и трусость наших генералов ствие, не входили в товарооборот по понятным со- спасли мир от ракетно-ядерной катастрофы. циально-политическим причинам. Кроме ракет, мы поставляли на Кубу практиТак как СССР был крупнейшим в мире им- чески все виды вооружений. В Эфиопии-Эритрее, портером зерна, то и на Кубу шел не экспорт, а в Анголе и Латинской Америке афро-кубинские реэкспорт канадского, американского и аргентин- солдаты, вооруженные нашими калашами и проского зерна в объеме до 1 млн. тонн. чим полевым оружием, изображали из себя революционных повстанцев и патриотов. Товарообмен на индивидуальном уровне Интеллектуальный обмен На Кубе одномоментно находилось от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч соА вот этот обмен отличался необыкновенной ветских людей: военные, преподаватели, тренеры широтой и разнообразием. и спортсмены, учителя, геологи, строители, артиНаш интеллектуальный экспорт был сты, инженеры, моряки, рыбаки, экономисты, пар- представлен: тийные функционеры и т.д. И большинство из них — марксизмом участвовало в товарообмене на индивидуальном — профессиональным образованием (на уровне. Самыми ходовыми товарами были кубин- Кубе работали наши преподаватели, в советских ские сигареты и парфюмерия, любая. В гаванской вузах учились кубинские студенты) «Диплотьенде» (магазин для иностранцев) блок — русизмами в кубинском языке (rabotar – сигарет стоил одно песо (90 копеек), при товаро- работать по-русски, неистово, esmetana — сметаобмене — десять песо, а в свободной торговле — 18 на, gulienda — гулящая, проститутка и т. д.) песо. В импорт можно положить: По квартирам и кварталам, населенным со— лингвистические приобретения типа «паветскими, постоянно ходили кубинцы с предло- трио о муэрто» и «но пасаран!» жением продать им сигареты, парфюм или что — пляжная культура секса угодно. Иногда вместо денег предлагался спец— шикарные рестораны и кабаре, прежде всеифический кубинский товар — девушка. Она сто- го, знаменитая «Тропикана», культура коктейлей ила 10 песо или товарный эквивалент этой суммы. — пивная культура (однажды я, после вчеНо всегда надо было следить, чтобы она не спёрла рашнего, решил попить пива, в ближайшей сервечто-нибудь по ходу дела. Мне запомнилась весьма серии бутылочное пиво лежало горой в огромной 94 94

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

ванне, но на все мои мольбы и просьбы продавец неумолимо отвечал: «пива нет», в конце концов, он, взбешённый, объяснил мне: «ты, что, слепой? Нет льда — нет пива!») — проститутки и дома свиданий — американские фильмы и американская эстрада (в 1980 году я посмотрел «Крестного отца» и многие другие американские фильмы, запрещенные у нас, а также впервые услышал Майкла Джексона в телевизионном еженедельном шоу «Колорама»). В памяти советских и постсоветских людей Куба запомнилась своей революционной романтикой, «островом свободы» и сахаром сомнительной сладости, для кубинцев же СССР навсегда останется ностальгической мелодией бесконечной халявы и угрюмого трудолюбия.

Название раздела Автор Название статьи

95 95

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

96 96

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014 #6/2014