Бурылинский альманах

Бурылинский альманах

В ы пуск 1

2014

Научный журнал Учрежден в 2013 году к 100-летнему юбилею Музея промышленности и искусства; издается дважды в год Государственным бюджетным учреждением Ивановской области «Ивановский государственный историко-краеведческий музей имени Д. Г. Бурылина»

Ðåäàêöèîííàÿ êîëëåãèÿ: К. Е. Балдин, д. ист. н. Д. С. Докучаев, к. филос. н. О. В. Епишева, к. филол. н. О. И. Захарова А. В. Зобнин, к. ист. н., (главный редактор) А. Ю. Кабанов, к. ист. н. Ф. И. Каган, к. физ.-мат. н. Г. А. Карева В. Е. Кашаев, к. филос. н. Н. П. Копанева, к. филол. н. Е. Л. Костылёва, к. ист. н. А. В. Степанов , к. ист. н. Д. Л. Орлов (ответственный секретарь) Е. М. Раскатова, д. ист. н. А. М. Семененко, к. ист. н. Г. С. Смирнов, д. филос. н. М. Ю. Тимофеев, д. филос. н. А. М. Тихомиров, к. биол. н. В. Л. Чернопёров, д. ист. н.

Издание зарегистрировано Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Ивановской области (свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ37-00239 от 19 сентября 2013 г.). Адрес редакции: 153012, г. Иваново, ул. Батурина, д. 6/40 (Музей промышленности и искусства).

Мнения и оценки, содержащиеся в публикуемых материалах, могут не совпадать с официальной позицией редакционной коллегии и Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина. Никакая часть настоящего журнала не может быть воспроизведена в печатном, электронном или ином виде без письменного разрешения редакции.

© ГБУ ИО «Ивановский государственный историко-краеведческий музей имени Д. Г. Бурылина», 2014 © Оригинал-макет. Епишева О.В., 2014

ISSN 2309-8953

e-mail: burylinalmanac@yandex.ru http://музейбурылина.рф

12+

Ñîäåðæàíèå Обращение и. о. губернатора Ивановской области П. А. Конькова к читателям . . . . 3 Слово главного редактора. Алексей Зобнин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4 ИЗ ПЕРВЫХ УСТ Андрей Кабанов. Владения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Ивановской земле . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Кирилл Балдин. Женская профессиональная школа в Иваново-Вознесенске (конец XIX – начало XX в.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 Александр Семененко. Д. Г. Бурылин и И. И. Власов: из истории пересечений в Иваново-Вознесенске . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22 МУЗЕЙНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ Дмитрий Орлов. Археологическая коллекция Новленского могильника (Судогодский уезд Владимирской губернии, изыскания Н. Е. Макаренко, 1905 г.) в собрании Ивановского областного краеведческого музея . . . . . . . . . . . 28 Владимир Возилов. Рукописные журналы 1901—1924 гг. из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32 Надежда Тимошина. Редкие и экзотические виды денег в коллекции ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40 Примитивные деньги – соль и ракушки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40 Монеты-ножи и монеты-мотыги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41 ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ Галина Карева. Международное культурное сотрудничество Музея ивановского ситца в XXI веке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44 Михаил Тимофеев. Музеефикация советского периода (случай Музея социалистического быта в Казани) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48 ОТ ЭКСПОЗИЦИИ К УРОКУ Феликс Каган. «Таинственный мир Д. Г. Б.». К 15-летию музейного спектакля, посвященного Д. Г. Бурылину . . . . . . . . . . . . . . . 53 НОВАЯ КНИГА Неизвестный Ноздрин. Дневники. Стихотворения. Ольга Епишева . . . . . . . . . . . . . . . 63 КОРОТКО О ГЛАВНОМ План юбилейных мероприятий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69 НАШИ АВТОРЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70 ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ АВТОРОВ Требования к оформлению рукописей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71

Óâàæàåìûå ÷èòàòåëè! Междисциплинарный научный журнал «Бурылинский альманах» учрежден в год знаменательного события в культурной жизни Ивановской области – столетнего юбилея Музея промышленности и искусства. Журнал носит имя известного иваново-вознесенского фабриканта и мецената Дмитрия Геннадьевича Бурылина. Его благотворительная деятельность на рубеже XIX—XX столетий является ярким примером социальной ответственности за судьбы жителей города ИвановоВознесенска. Созданный Д. Г. Бурылиным музей – лишь одна из малых частей того наследия, которое осталось жителям нашего региона. Тщательно собираемые меценатом на протяжении нескольких десятилетий коллекции предметов культуры, искусства и промышленности многие современники признавали одними из лучших в России. В 1914 году музейные коллекции обрели свой дом, который и по сей день радует многочисленных посетителей. Ведь свое собрание «редкостей и древностей» Дмитрий Геннадьевич завещал Иваново-Вознесенску и его жителям. Наступающий 2014 год объявлен Президентом России Годом культуры. Национальная культура нуждается в серьезной поддержке: укреплении материальной базы культурных учреждений, сохранении культурно-духовных традиций и исторической памяти. Вопросы истории создания музея неоднократно исследовались на межрегиональных научнопрактических конференциях, в публикациях историков-краеведов. Создание научного издания – это одна из попыток популяризации наследия Д. Г. Бурылина, продолжающая традиции изучения истории социальной сферы нашего региона. К столетнему юбилею Музея промышленности и искусства научные сотрудники музея, историки-краеведы, представители политико-академического и культурного сообщества Ивановской области подготовили в первом номере издания свои научные труды, затрагивающие не только формирование коллекций музея, но и изучающие страницы истории нашего славного Ивановского края. Временно исполняющий обязанности губернатора Ивановской области

П. А. Коньков

СЛОВО ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Óâàæàåìûå ÷èòàòåëè! Перед вами первый номер научного журнала «Бурылинский альманах». Его выход приурочен к столетию со дня открытия Музея промышленности и искусства, основателем которого является известный иваново-вознесенский фабрикант и меценат Дмитрий Геннадьевич Бурылин. Пусть вас не смущает узкая музейная специализация издания. Настоящий журнал изначально задумывался как междисциплинарный: на его страницах вы сможете найти статьи по истории, политологии, философии, социологии, экономике и культурологии. Заданная гуманитарная направленность объединена одним замыслом – сохранения и популяризации культурно-исторического наследия Ивановского края, исследование которого не может иметь дисциплинарных ограничений. В последнее десятилетие стал заметно расти интерес ивановской общественности к истории Ивановской области, отдельных городов и известных фамилий. Вместе с растущим интересом активно формировалось и эволюционировало региональное политико-академическое сообщество, занимающееся изучением отдельных аспектов истории и культурного наследия нашего региона, среди них как действующие политики и чиновники, так и аналитики, представители науки, образования, культуры, средств массовой информации. По этой причине столь разнообразен и состав редакционной коллегии журнала, его члены составляют основу указанного регионального «сообщества любителей ивановской старины». Журнал будет насыщен постоянными тематическими рубриками. Из них хотелось бы отметить те, которые сформированы с учетом современных потребностей ивановского музейного сообщества: «Неизвестный Д. Г. Бурылин» (изучение жизни и деятельности Д. Г. Бурылина), «Музейная коллекция» (исследование процесса формирования музейных коллекций), «Из первых уст» (история Ивановского края в работах ведущих историков), «Музейные открытия» (инновации и находки в российском музейном деле), «От экспозиции к уроку» (исследования в области музейной педагогики), «Коротко о главном» (информация об открытии новых музейных выставок и экспозиций), «В двух словах» (рецензии и обзоры вышедшей музейной литературы) и др. Редакция журнала «Бурылинский альманах» приглашает к сотрудничеству всех, кто неравнодушен к истории Ивановского края и музейному делу, и готова принять ваш научный труд к публикации на страницах издания. Будем рады новым идеям и новым исследованиям.

Алексей Зобнин

Î

Из первых уст

© Андрей Кабанов

Âëàäåíèÿ êíÿçÿ Äìèòðèÿ Ìèõàéëîâè÷à Ïîæàðñêîãî íà Èâàíîâñêîé çåìëå

В

опрос о составе земельных владений великого полководца и государственного деятеля, князя Дмитрия Михайловича Пожарского в той или иной степени поднимался в большинстве исследований его биографии1. Особенно подробно он рассмотрен в работах Ю. М. Эскина 2 . Определенное внимание уделили исследователи и владениям Пожарского на территории современной Ивановской области 3 . Тем не менее, в этом вопросе еще много неясностей, неточностей. Среди российских историков XIX в. долгие годы не утихала дискуссия о том, в какой же вотчине в 1611 г. лечился от ран, полученных при Московском восстании, князь Д. М. Пожарский. Скупые строки Никоновской летописи лишь сообщали, что это место было в 120 поприщах от Нижнего Новгорода 4 . В качестве возможных мест рассматривались Мыт, Холуй, Верхний Лан дех. Историк С. К. Смирнов и известный владимирский краевед и собиратель древностей Г. Тихонравов отдавали предпочтение Нижнему Ландеху. Автор специального исследования на эту тему, владелец села Порздни (современный Лухский район) граф М. Д. Бутурлин указывал на с. Пурех (в современной Нижегородской области) 5 . Однако его выводы сопровождались оговоркой о том, что Д. М. Пожарский имел родовую вотчину «село Велосинино, Мугреево тож», и предположением: «настоящая его оседлость была в родовых его поместьях»6 . К настоящему времени уже не подлежит сомнению вывод выдающегося историка С. Ф. Платонова, поддержанный П. Г. Лю бомировым, И. Е. Забелиным, Р. Г. Скрын ни ковым, В. Н. Козляковым, о том, что это было село Мугреево 7. Однако в современном Южском муниципальном районе два села с таким названием: Мугреево-Никольское и Мугреево-Дмитриевское. В котором из них Д. М. Пожарским

было принято историческое решение встать во главе нижегородского ополчения? Этот вопрос давно волнует краеведов. Автор целого ряда популярных книг, протоиерей Александр Соколов и известный археолог и историк-краевед П. Н. Травкин придерживаются той версии, что это было Мугреево-Дмитриевское 8 . Ниже мы попытаемся разобраться, так ли это. Для начала попробуем установить, что представляло собой само понятие «Мугреево» в период XV—XVII вв. По мнению известного исследователя русского Средневековья, профессора В. А. Кучкина, Мугреево занимало территорию на правом берегу реки Лух, несколько выше впадения в нее реки Талицы 9 . Мугреево входило в состав Стародубского (или СтародубРяполовского) княжества, образовавшегося в начале XIII в. и в XV в. постепенно присоединенного к Московскому государству. Очевидно, эти земли в княжестве составляли отдельную административно-территориальную единицу типа волости или стана. В дальнейшем, когда бывшее княжество образовало уезд, а затем Стародуб-Ряполовский стан Владимирского, а потом Суздальского уезда, Мугреево превратилось в некий третий, довольно редко встречающийся уровень территориального деления10 . Действительно, Стародуб-Ряполовский стан еще и подразделялся на волости (Южская, Пожар, Ильинский стан и пр.), которые были своеобразным рудиментом, свидетельствующим о раздробленности, наступившей к концу XIV в. в некогда едином Стародубском княжестве. Волости Стародуб-Ряполовского стана – это бывшие родовые владения многочисленных княжеских фамилий стародубского дома – Палецких, Татевых, Ковровых, Хилковых, Гундоровых, Пестрых, Ряполовских, Ромодановских, Пожар ских и т. д. Трансформация названия местности в названия населенных пунктов – явление довольно распространенное. Ближайший пример – сред5

Из первых уст

1611 г. 17 августа. Ввозная грамота царя Владислава Жигмонтовича служилому человеку Григорию Никитину на с. Нижний Ландех с деревнями, принадлежавшее ранее кн. Д. М. Пожарскому 6

невековая волость Кохма, название которой закрепилось за ее бывшим административным центром – селом Рождественское, постепенно вытеснив прежнее. Поначалу Мугреево входило в довольно обширный удел князей Ряполовских, располагавшийся на севере Стародубского княжества и имевший центром село Ряполово. Основные владения князей Пожарских были сосредоточены в волости Пожар на юге. В. Д. Назаров опубликовал обнаруженную еще в XIX в., но забытую исследователями так называемую меновую грамоту между князьями Данилой Васильевичем Пожарским и Дмитрием Ивановичем Ряполовским11. Согласно этому документу, ориентировочно подписанному между декабрем 1437 г. и июлем 1445 г., князь Д. В. Пожарский обменивал свои родовые владения на мугреевскую вотчину Ряполовских. Кроме того, князь Д. И. Ряполовский вносил доплату – купленную вотчину Коченгир, 150 рублей деньгами, коня и кунью шубу. По документам XVI—XVII вв. можно приблизительно определить границы мугреевской вотчины, а также названия входивших в нее населенных пунктов. Мугреево включало в себя несколько десятков населенных пунктов, среди них не существующие ныне деревни Хуторов починок, Афонин починок, Три Дворища, Тишково, Тищенково, Матвейково, сельцо Могучее (Могучево), селища Базарово, Борзое, Раменье и многие другие. Некоторые – Исток (в документах – деревня на Истоке), Взвоз, Легково, Чеусово, Быково – существуют и поныне12 . Как мы отмечали выше, вместе с Мугреевом князья Пожарские получили усадище Коченгир на р. Лух. По-видимому, речь идет о современной деревне Кочергино, которая вместе с окрестными деревнями постепенно вошла в состав Муг реева – в документах все они назывались деревнями кичингирскими, или кочергинскими. В начале XVI в. в состав Мугреева была включена обширная местность Белоусово, подходившая с севера фактически к границе современного города Южи. В состав Белоусовских пустошей входили современные деревни Клестово и Нефедово13 . На севере и северо-западе граница мугреевской вотчины, по-видимому, проходила по Ламскому (в XVI—XVII вв. – Богоявленскому) озеру и реке Исток14 . Существовало в Мугрееве и село Дмитриевское. Первое известное нам упоминание о нем в документах относится к 1540/41 г. Согласно документу, владевший тогда данным селом и девятью окрестными деревнями князь Михаил Иванович Большой Пожарский продал

Андрей Кабанов. Владения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Ивановской земле

свою Дмитриевскую вотчину, доставшуюся ему от отца, за 150 рублей Александру Андреевичу Лодыгину. Из этого документа также становится известно, что в селе имелся храм святого Дмитрия Солунского, который оставался общим для вотчин князя Михаила и его братьев15 . В дальнейшем история села Дмитриевское в ХVI—XVII вв. довольно подробно прослежи вается по дошедшим до нас документам. Не многие населенные пункты Ивановской области располагают таким количеством сохранившихся актов. Итак, во владении Лодыгиных село пробыло недолго. В 1548/49 г. сыновья Александра Андреевича Лодыгина – Яков и Дмитрий – продали эту вотчину вновь князьям Пожарским. На этот раз покупателем был Борис Федорович Пожарский. Сумма выкупа была тоже 150 рублей16 . Через несколько лет, а именно в 1566/67 г., согласно разъезжей писцов Ф. И. Бутурли на и подьячего М. К. Тукмачева, сельцо Дмитриевское уже принадлежало снохе Б. Ф. Пожарского – Феодосье Семеновне Пожарской, урожденной княжне Мезецкой17. К этому времени ее муж – князь Петр Борисович Корова Пожарский – умер. Сельцо перешло к его сыну Ивану, находившемуся под опекой своей матери – княгини Феодосьи18 . В 1571/72 г. Иван Петрович Пожарский составил духовное завещание, в котором после своей смерти передавал сельцо Дмитриевское княгине Феодосье, до ее смерти. После этого вотчина должна была быть передана в вотчину СпасоЕвфимьеву монастырю на помин молодого князя и его родителей. Представители княжеского рода Пожарских могли выкупить у монастыря данную вотчину, уплатив 100 рублей19 . Своими душеприказчиками И. П. Пожарский назначил мать и дядю – князя Петра Тимофеевича Пожарского. В этом же году княгиня Ф. Пожарская и князь П. Т. Пожарский передали сельцо Дмитриевское с храмом Дмитрия Солунского, а также все принадлежащие деревни, починки и пустоши, кроме деревни Три Дворища, СпасоЕвфимьеву монастырю. Причем без предусмотренной духовной И. П. Пожарского возможности для представителей рода выкупить данную вотчину20 . А деревню Три Дворища, по поручению княгини Феодосьи, князь П. Т. Пожарский продал за 15 рублей и «шубу белью хребтову» князю Михаилу Федоровичу ТретьяковуПожарскому, отцу Дмитрия Михайловича Пожарского 21. В 1586/87 г. Д. М. Пожарский, выполняя волю отца, дал деревню Три Дворища в Спасо-Евфимьев монастырь22 .

1612 г. 30 ноября. Послушная грамота Совета всея земли кн. И. Н. Хованскому на вотчину с. Пестяково с деревнями

В своей духовной грамоте, составленной между июнем и августом 1572 г., царь Иоанн Грозный завещал село Дмитриевское, «что было княгини Феодосьи с детьми», своему сыну Ивану23 . Следовательно, в случае смерти царя село Дмитриевское подлежало изъятию или выкупу у Спасо-Евфимьева монастыря. Однако этого не произошло. Более того, в жалованной тарханной, несудимой грамоте, составленной 1 ноября 1576 г., царь Иоанн Грозный подтверждает Спасо-Евфимьеву монастырю вотчинное право на сельцо Дмитриевское с деревнями 24 . А что же село Мугреево-Никольское? Судя по всему, в XVI в. села с названием Никольское не существовало. Однако в упоминаемой выше разъезжей писцов Ф. И. Бутурлина и М. К. Тукмачева встречается принадлежащее братьям Федору и Ивану Ивановичам Пожарским село Волосьинино, земли которого на севере граничили с землями села Дмитриевское, на западе – с землями деревень Клестово и Зименки 25 . На востоке границей земель села Волосьинино служила река Лух. Судя по географическому описанию, село Волосьинино и стало впоследствии 7

Из первых уст

1619 г. 19 сентября. Жалованная грамота царя Михаила Федоровича боярину князю Д. М. Пожарскому на с. Ильинское с деревнями Ростовского уезда

Мугреево-Никольским, а название свое получило по шатровой деревянной церкви Николы Чудотворца, построенной как раз Дмитрием Михайловичем 26 . М. Д. Бутурлин в вышеозначенной работе, ссылаясь на выписки из суздальских писцовых книг 1628—1630 гг., обнаруженные в Ландеховском вотчинном архиве, утверждает, что у князя Дмитрия Михайловича Пожарского была родовая вотчина от отца и деда – село «Волосьинино, Мугреево тож»27. Это утверждение справедливо, так как в вышеуказанной разъезжей одним из владельцев села Волосьинино назван дед Д. М. Пожарского – Федор Иванович Пожарский. К концу XVI в. в Мугрееве оставалось два крупных вотчинных владельца. Это Спасо-Евфимьев монастырь и Д. М. Пожарский, в руках которого сосредоточились остатки родовых владений этого некогда многочисленного рода. Кроме Дмитрия Михайловича, в конце XVI – начале XVII в. был еще жив его дядя – Петр 8

Ти мофеевич Пожарский. Но он давно утратил мугреевские вотчины и в 1603 г. был выборным дворянином по Луху28 . К 1605 г. его уже не стало. А его дети – Дмитрий и Роман – имели лишь поместья, находившиеся вне границ Мугреева, в Луховском уезде (современный Палехский район) 29 . Разделение мугреевской вотчины на княжескую и монастырскую существовало и в годы Смуты. Этот факт зафиксирован в свозных и дозорных книгах, составленных в 1614 г., учитывающих крестьян, сбежавших из вотчин ТроицеСергиева монастыря и живших у различных помещиков и вотчинников. В этих книгах фигурируют крестьяне, сбежавшие в 1605—1606 гг. и жившие в двух селах с названием Мугреево. Одно из них принадлежало Спасо-Евфимьеву монастырю, другое – князю Д. М. Пожарскому30 . При князе Д. М. Пожарском мугреевская вотчина претерпела некоторые изменения. Выше мы уже писали о том, что Д. М. Пожарский дал деревню Три Дворища суздальскому СпасоЕвфимьеву монастырю. 4 июля 1608 г. он пожаловал той же обители деревню Елисеево и полдеревни Черепово 31. Были и приобретения. Так, Д. М. Пожарский взял «по свой живот на строение» и присоединил к своим мугреевским владениям бывшее родовое владение – село (в ряде документов – приселок) Могучее, принадлежавшее Спасо-Евфимьеву монастырю. Вместе с Могучим ему достались деревни Нестерово, Поткино, Фомина, Крапивное, Быково, Погорелка, Косино, Столбово, пустошь на месте бывшего Богоявленского монастыря и ряд других пустошей 32 . В своем завещании Д. М. Пожарский распорядился своим детям дать за эту вотчину в Спасо-Евфимьев монастырь сто рублей 33 . Интересно, что после смерти Дмитрия Михайловича монастырские власти пытались вернуть Могучее под свою юрисдикцию, но безуспешно 34 . Наконец, Пожарский купил у Ан дрея Семеновича Голчина пустоши Ивановская, Горяшинская, Вересева и Медведкова, которые также были присоединены к его мугреевским владениям 35 . Все эти приобретения были сделаны князем до 1627—1630 гг., так они были записаны, как принадлежащие Пожарскому, в писцовую книгу Суздальского уезда письма и меры Миха ила Трусова и подьячего Федора Витовтова. К моменту кончины Д. М. Пожарского его мугреевские владения составляли 609 четей с осьминою. Д. М. Пожарский завещал мугреевскую вотчину в совместное владение своим сыновьям – Петру и Ивану36 . После смерти князя Петра Дмитриевича Пожарского в 1647 г. и последую-

Андрей Кабанов. Владения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Ивановской земле

щего раздела вотчин между его вдовой Марфой и князем Иваном Дмитриевичем Пожарским, Мугреево переходит в качестве приданого дочери Петра – княжне Анне, вышедшей замуж за князя Афанасия Борисовича Репнина, а после его смерти – за окольничего Ивана Андреевича Милославского. После смерти второго мужа Анны, в 1669 г. мугреевская вотчина перешла ее сестре Евдокии. Евдокия Петровна Пожарская первым браком была замужем за Иваном Васильевичем Шереметевым. В 1669 г. она вышла замуж за князя Юрия Алексеевича Долгорукова, умерла в марте 1671 г. 37 После пресечения рода князей Пожарских, их выморочная мугреевская вотчина была пущена в поместную раздачу. В конце XVIII в. А. Федоров в «Историческом сказании о граде Суждале» писал: «Неподалеку от Верхнего Ландеха есть два села Мугреево зовомые, одно – вотчина Спасо-Евфимиева монастыря, что в Суздале, а другое – помещичье, в нем ныне имеется фабрика бумажная… Содержатель асессор Гончаров»38 . Наконец, подтверждением того факта, что селом Мугреево-Дмитриевское владел монастырь, служит сохранившаяся в нем церковь Евфимия Суздальского. А на месте храма Дмитрия Солунского, давшего название селу, в XVIII в. был построен храм Богоявления, посвящения которому издавна были популярны в вотчинах Спасо-Евфимьева монастыря. О св. Дмитрии Солунском в этом не сохранившемся до наших дней храме напоминал посвященный святому придел 39 . Все вышесказанное позволяет сделать однозначный вывод о том, что родовой вотчиной князя Дмитрия Михайловича Пожарского было современное село Мугреево-Никольское. Кроме родовых вотчин, на территории современной Ивановской области находился целый ряд выслуженных и купленных владений Д. М. Пожарского. В связи с увеличением поместного оклада, 11 июля 1609 г. стольнику князю Д. М. Пожарскому было дано поместье в Мытском стане Суздальского уезда в 316 четей земли. Поместье составляли приписанные ранее к дворцовому селу Мыт село Нижний Ландех, 19 деревень, 7 починков и 12 пустошей. В августе 1611 г. дворянин Г. Н. Орлов обратился к польскому королю Сигизмунду III и его сыну Владиславу, номинально занимавшему московский престол, с челобитной о передаче ему нижнеландеховского поместья в связи с тем, что князь Д. М. Пожарский принимал участие в мартовском московском восстании против поляков. От имени «царя» Владислава Жигмонтовича была состав-

1621 г. 5 июля. Жалованная подтвердительная грамота царя Михаила Федоровича боярину князю Д. М. Пожарскому на вотчину с. Нижний Ландех и посад Холуй с деревнями

лена грамота о передаче Орлову поместья Пожарского 40 . Правда, неизвестно, смог ли новый помещик воспользоваться результатом этого пожалования. Летом 1611 г. Суздальский уезд находился под контролем братьев Андрея и Ивана Просовецких, активных участников Первого земского ополчения. А сам Д. М. Пожарский лечился от ран в своей вотчине всего в нескольких километрах от Нижнего Ландеха. Кроме того, за участие в обороне Москвы от войска Лжедмитрия II, Пожарский получил вотчины в Мытском и Стародуб-Ряполовском станах Суздальского уезда 41. Советом всея земли за заслуги по созданию земского ополчения и очищение Москвы от поляков Пожарскому в Суздальском уезде были даны 1600 четей вотчин и 900 четей поместий42 . В их состав вошли крупные села Мыт и Верхний Ландех с окрестными деревнями, починками и пустошами. Жалованная грамота на вотчинное владение была выдана Пожарскому уже царем Михаилом 30 июля 1613 г.43 Причем вотчинное пожалова9

Из первых уст

1621 г. 5 июля. Жалованная подтвердительная грамота царя Михаила Федоровича кн. И. Н. Хованскому на вотчину его дяди князя Д. М. Пожарского погост Пестяково с деревнями

ние Совета всея земли было существенно урезано. Мыт и Верхний Ландех остались в поместном пользовании. Судя по всему, кроме нижнеландеховского поместья, в состав новой вотчины вошли посад (в документах – посадец) Холуй и приселок Пестяков (современный поселок Пестяки). Но приселок Пестяков с близлежащими деревнями и пустошами (130 четей земли) еще в царствование Василия Шуйского был отдан в поместье племяннику Пожарского – князю Ивану Никитичу Хованскому в связи с тем, что его вотчины в Вяземском и Ржевском уездах были захвачены поляками. А 31 ноября 1612 г. руководители земского правительства князья Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский за заслуги князя И. Н. Хованского в освобождении Москвы от поляков выдали ему грамоту на перевод этого поместья в вотчину44 . Поэтому Пожарский распорядился передать указанную вотчину вновь Хованскому, что и было утверждено жалованной грамотой царя Михаила от 5 июля 1621 г.45 В связи с этим, князю Д. М. Пожарскому была 10

выдана новая жалованная грамота на Нижний Ландех с деревнями, починками и пустошами и Холуй, всего на 375 четей земли. Причем по новой грамоте Пожарский мог свою вотчину продать, заложить, дать в приданое или пожертвовать в монастырь 46 . За отличия, проявленные при отражении войск польского королевича Владислава, пытавшегося в 1618 г. вновь утвердиться на русском престоле, Д. М. Пожарский получил в вотчину из своих же поместий село Верхний Ландех с деревнями, починками и пустошами, общей площадью 1057 четей, а также деревню Детково Мытского стана 47. А Мыт с окрестностями принадлежал Пожарскому частью на правах вотчины, частью в статусе поместья. Таким образом, на юго-востоке современной Ивановской области сложился внушительный массив вотчинных и поместных владений князя Д. М. Пожарского. Он включал значительную часть современных Южского и Пес тяковского районов и большую часть Верхнеландеховского. Более подробные сведения о мытско-ландеховских владениях кня зя, их составе, границах, населении содержатся в работах Л. М. Савелова и супругов Якушкиных 48 . Правда, многие вопросы еще нуждаются в дополнительном изучении. Эти владения Пожарского также не оставались неизменными. Еще до середины 1620-х гг. Дмитрий Михайлович купил у Андрея Галина в Мытском стане пустошь Ивановскую и ряд других, общей площадью в 50 четей49 . Несколько деревень он приобрел по родственному обмену, о котором речь пойдет ниже. Пожарский еще при жизни добился, чтобы село Мыт с большей частью других поместных деревень и починков было переведено в вотчину его сыну Петру – ему же после смерти отца отходили все прилежащие к Мыту вотчинные и поместные владения Дмитрия Михайловича. Нижний Ландех и Холуй отходили младшему сыну Д. М. Пожарского – князю Ивану. Соляная варница в Холуе была завещана в совместное владение князю Ивану и его мачехе, второй супруге Д. М. Пожарского. Кроме того, с нее должна была получать соль и сестра полководца – княгиня Дарья Михайловна Хованская. Верхнеландеховская вотчина, как и Мугреево, подлежала разделу между братьями Пожарскими. Причем – до раздела – с доходов от Верхнего Ландеха предстояло оплатить долги Д. М. Пожарского и выдать указанные в завещании средства на помин его души 50 . После смерти в 1668 г. младшего сына Дмит рия Михайловича – окольничего князя

Андрей Кабанов. Владения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Ивановской земле

Ивана Дмитриевича Пожарского – Нижний Ландех и Холуй перешли его сыну, князю Юрию (Георгию) Ивановичу, который и владел ими до своей кончины в 1682 г. Затем Нижний Ландех был дан в качестве поместья боярину князю Михаилу Алегу ковичу Черкасскому, женатому на сестре последнего владельца – Евдокии Ивановне. В том же году названные владения Черкасского приобрели статус вотчины 51. При этом некоторые мытские вотчины Ю. Пожарского были пущены в поместную раздачу и достались Лихачевым, Нелидовым и Кувязевым 52 . Половина села Верхний Ландех принадлежала затем внучке полководца, Анне Петровне, в замужестве Репниной, затем Милославской. А после перешла ее сестре Евдокии, а через нее – в род князей Долгоруковых 53 . Факт пожалования села Ильинское (современный поселок Ильинское-Хованское) князю Д. М. Пожарскому за заслуги в годы Смуты достаточно хорошо известен. Тем не менее, многие краеведы относят это пожалование к 1619 г. Именно эту дату можно встретить в краеведческих изданиях и на интернет-ресурсах 54 . Это неверно. Пожарский получил дворцовое село Ильинское с приселком Назорное и деревнями

Выползово, Оленино, Ширяево и Шишкино в качестве поместья в 1613/14 г. 55 Поместье административно относилось к Назорному стану Ростовского уезда. А 19 сентября 1619 г. Дмитрий Михайлович получил жалованную грамоту царя Михаила Федоровича о переводе ильинского поместья в вотчину за мужество и отличия, проявленные в боях с войсками польского королевича Владислава в 1618 г. 56 В апреле 1620 г. Пожарский совершил обмен со своей сестрой Дарьей Михайловной и племянником Иваном Никитичем Хованским. По условиям сделки, Пожарский получал присел ки села Мыт – деревни Левативово, Ларино – и несколько пустошей, а взамен уступал Хованским свою ильинскую вотчину57. Эта сделка была весьма выгодна Хованским, так как Иван Ники тич в октябре 1619 г. получил в непосредственной близости от вотчины Пожарского обширное поместье в междуречье Ухтомы и Суходы вплоть до современного села Нажерово 58 . Писцовая книга поместных и вотчинных земель Ростовского уезда, составленная князем А. Н. Звенигородским и дьяком М. Бухаровым, дает представление об этой вотчине. Согласно этому документу, в ней было 3 церкви, 8 дворов

Межевой план с. Волосинино (Мугреево) конца XVIII в.

11

Из первых уст

Поколенная роспись предков князя Д. М. Пожарского

церковных причетников, двор вотчинников, двор конюшенный, 9 дворов людских, 52 крестьянских и 36 бобыльских дворов. В них проживал 101 человек. В вотчине считалась 181 четверть «доброй» земли и 300 копен сена 59 . Кстати, не только село Ильинское, но и село Назорное, деревни Ширяево, Выползово и Оленино существуют и поныне. А деревня Шишкино прекратила свое существование в 90-е гг. ХХ века. Гораздо менее известен факт вотчинного владения Д. М. Пожарским селами Нельша, Яки мово и Пырьевка с близлежащими деревнями и пустошами в Тейковском и Сахтышском станах Суздальского уезда. Эта крупная вотчина в 1001 четверть пашни принадлежала родственнику Д. М. Пожарского – Ивану Щелкалову. Согласно его завещанию она отходила Троице-Сергиеву монастырю. Пожарский с разрешения царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета воспользовался так называемым правом родственного выкупа и приобрел ее за 500 рублей 16 алтын и 4 деньги. Это событие имело место 10 июня 1620 г.60 Села Нельша и Якимово (современное название – Якшино) и деревня Пырьевка существуют и поныне в 12

Тейковском муниципальном районе. Как следует из текста писцовых книг Суздальского уезда, тейковские владения Пожарского практически вплотную примыкали к селу Морозово, владельцем которого был Владимир Бутурлин. Если пустошь Грудина (современная деревня Гридино) и бывшая деревня Удуново принадлежали Бутурлину, то пустошь Коптева (ныне одноименный поселок) являлась собственностью Пожарского 61. В писцовых книгах Суздальского уезда 1627—1630 гг. и Земляном списке село Пырьевка (Пырьево) на речке Котоме и село Нельша были записаны за сыном полководца – стольником князем Петром Дмитриевичем Пожарским. Но в августе 1637 г. Д. М. Пожарский с сыновьями Петром и Иваном дали Пырьевку в качестве приданого своей дочери и сестре, княжне Алене Дмит риевне, вышедшей замуж за князя Ивана Федоровича Лыкова-Оболенского 62 . А село Нельша было дано другому зятю – князю Ивану Петровичу Пронскому, мужу дочери Анастасии 63 . Село же Якимово Дмит рий Михайлович отдал своей сестре Дарье Ми хайловне Хованской и племяннику Ивану Ни китичу Хованскому64 . Некоторое время Пожарский владел деревней Полутово Солдовской волости Усольской осады Галичского уезда (современный Заволжский район). Он получил ее в марте 1628 г. по просроченной закладной кабале вдовы Марии Андреевны Челищевой. Но уже в августе того же года эту вотчину выкупил сын бывшей владелицы – Иван Воинов сын Челищев 65 . В 1626/27-м и 1632/33 гг. по просроченным закладным кабалам своих дальних родственников – князей Ивана, Семена и Гаврилы Ивановичей, Григория, Никиты и Степана Федоровичей Гундоровых – он приобрел их вотчи ну село Зименки с деревнями в Стародубском стане Суздальского уезда, то есть в непосредственной близости от его мугреевской вотчины 66 . Как следует из завещания Дмитрия Михайловича, он без выкупа передал часть этих владений вдове князя Гаврилы Гундорова и его детям, а позднее выменял у их зятя Е. Г. Огаркова. Еще несколько деревень, расположенных в так называемом

Андрей Кабанов. Владения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Ивановской земле

Черном Углу и также ранее принадлежавших князьям Гундоровым, Пожарский выкупил у Владимирского Рождественского монастыря. Бывшие вотчины князей Гундоровых по завещанию Дмитрия Михайловича поступали в совместное владение его сыновьям 67. Эти владения, по-видимому, были разделены между братьями Пожарскими. Вскоре после смерти отца, князь Петр Дмитриевич Пожарский продал свою часть села Зименки вдове Анне Ивановне Чихачевой, урожденной княжне Гундоровой. В марте 1647 г. эта вотчина в результате мошеннических действий сына новой владелицы, Луки Ивановича Чихачева, по закладной кабале перешла к окольничему князю Василию Григорьевичу Ромодановскому. А. И. Чихачева вновь выкупила эту вотчину, а в 1653 г. продала ее жильцу Василию Григорьевичу Кайсарову68 . В 1626/27 г. по отдельной выписи Дмитрия Вахромеева князь Д. М. Пожарский получил бывшее поместье Ивана Синего в Клековской луке Луховского уезда. Это владение состав-

ляли пустоши Копытово, Иванкова, Юркино и Левушино Займище, пустошь, что была починок Лопушков, всего 69 четей земли. В 1649 г. луховское поместье принадлежало И. Д. Пожарскому69 . В 1682 г. вдова князя Ю. И. Пожарского – княгиня Анастасия Ан дреевна – продала эти владения, к тому времени уже переведенные в вотчину70 . Как видим, с именем князя Дмитрия Михайловича Пожарского связан целый ряд населенных пунктов Ивановской области. К сожалению, эти сведения в основном известны только краеведам. Лишь в селе Мугреево-Никольское установлен памятный знак, напоминающий о том, что село было родовой вотчиной великого полководца. Сегодня, когда так много говорится о патриотическом воспитании, просто необходимо продолжить работу по мемориализации мест, связанных с Д. М. Пожарским. В статье использованы иллюстрации из книги «Преодоление Смуты в России в начале ХVII века. Каталог выставки» (М., 2012).

Примечания 1

См: Бутурлин М.Д. О месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского и о том, где он лечился от ран осенью 1611 года. М., 1876; Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М., 1896; Скрынников Р.Г. Минин и Пожарский. М., 2011; Любомиров П.Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611—1613 гг. М., 1939; Козляков В.Н. Герои Смуты. М., 2012; Володихин Д.М. Пожарский. М., 2012; Савелов Л.М. Князья Пожарские // Летопись историко-родословного общества в Москве. Вып. 2—3. М., 1906; Соколов А., протоиерей. Князья Пожарские и Нижегородское ополчение. Н. Новгород – Саранск, 2006; Сироткин С.В. Заметка к биографии Д. М. Пожарского // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. № 1 и др.

2 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия По жарского // Отечественная история. 2000. № 1. С. 142—157; Он же. Опыт жизнеописания боярина князя Козьмы – Дмитрия Михайловича Пожарского // День народного единства: Биография праздника. М., 2009. С. 119—280; Он же. Дмитрий Михайлович Пожарский. М., 2013.

3 Печкин М.Б. Холуй и Мугреево в завещании Д. М. Пожарского // Пожарский юбилейный альманах. Вып. 4. Иваново – Южа, 2008. С. 15—21; Кабанов А.Ю., Семененко А.М. Ивановский край в Смутное время. Иваново, 2010; Кабанов А.Ю. Мугреево-Никольское или Мугреево-Дмитриевское? // Пожарский юбилейный альманах. Вып. 6. Иваново – Южа, 2011. С. 24—28; Якушкин Г.Р., Якушкина М. М. Страницы истории мугреевских владений князя Дмитрия Михайловича Пожарского // Там же. С. 29—31; Они же. Нижнеландеховская вотчина князей Пожарских в ХVII в. // Мининские чтения: Труды участников междунар. науч. конф. Н. Новгород, 2010. С. 168—197.

4

Полное собрание русских летописей. Т. XIV. Ч. I. СПб., 1910. C. 116.

5 Бутурлин М.Д. О месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского и о том, где он лечился от ран осенью 1611 года. М., 1876.

6 Там же. С. 46—47.

7 Платонов С.Ф. Очерки по истории Смутного времени. М., 2008. С. 513; Любомиров П.Г. Очерки истории Нижегородского ополчения. М., 1939. С. 61; Скрынников Р.Г. На страже московских рубежей. М., 1986. С. 222; Козляков В.Н. Смута в России. XVII век. М., 2007. С. 370, и др.

8 См., например: Соколов А. Князья Пожарские и Нижегородское ополчение. Н. Новгород – Саранск, 2005; Травкин П.Н. Вотчинный центр князя Д. М. Пожарского // Материалы III съезда краеведов Ивановской области. Иваново – Шуя, 2008. Т. 1. С. 141—143.

9 Кучкин В.А. Формирование территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М., 1984. С. 259.

10 Свидетельством того, что как минимум до 1558 г. Стародуб-Ряполовский был центром отдельного уезда, являются две грамоты царя Ивана Грозного, опубликованные В. Д. Назаровым. Текст грамот см.: Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов ХV – начала ХVII в. / Отв. ред. В. Д. Назаров. М., 1998. С. 148—151.

11 Акты XV века из архива суздальского СпасоЕвфимьева монастыря / Публикация В. Д. Назарова // Русский дипломатарий. Вып. 4. М., 1998. С. 15—16; Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Т. II. Владимир, 1878. С. 62.

12 Подробнее см.: Зимин А.А. Хронологический перечень актов архива Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря (1506—1612 гг.) // Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1962. С. 369—370, 13

Из первых уст

377—378, 384—386; Сборник Муханова. СПб., 1866. С. 569—570; Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Т. II. C. 51—62; Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря, 1506— 1608 гг. М., 1998. С. 27—28, 48, 56, 79—80, 149—150, 215, 218—220, 228—231, 292—293, 312—313, 333—334, 342—343.

13 Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря... С. 27—28.

14 Там же. С. 215—216.

15 Там же. С. 107—108.

16 Там же. С. 146.

17 Там же. С. 301—302.

18 Юрганов А.Л. «Стародубский» удел М. И. Воротынского // Архив русской истории. М., 1992. Вып. 2. С. 46.

19 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 40—42.

20 Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина. М., 1898. Ч. 4. С. 91—92.

21 Владимирские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1855. № 18.

22 Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией Российской академии наук. Т. 1. СПб., 1841. С. 416—417.

23 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVII вв. М. – Л., 1950. С. 435.

24 Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря... С. 359.

25 Там же. С. 296, 301.

26 Эскин Ю.М. Дмитрий Михайлович Пожарский. С. 203.

27 Бутурлин М.Д. Указ. соч. С. 46; выписку из писцовых книг с наименованием населенных пунктов и описанием мугреевской вотчины см.: Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М., 1999. С. 317—318.

28 Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII века. Сб. документов. М., 2003. С. 143.

29 Шумаков С.А. Обзор грамот коллегии экономии. Вып. IV // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1917. Кн. 2. № 118.

30 Памятники социально-экономической истории Московского государства XIV—XVII вв. Т. 1. М., 1929. С. 243.

31 Акты исторические. Т. 2. СПб., 1841. С. 119.

32 Якушкин Г.Р., Якушкина М.М. Страницы истории мугреевских владений князя Дмитрия Михайловича Пожарского. С. 30.

33 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 153.

34 Якушкин Г.Р., Якушкина М.М. Страницы истории мугреевских владений... С. 30.

35 Пожарский юбилейный альманах. Вып. 6. Иваново – Южа, 2011. С. 115.

36 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 153.

37 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 29—32.

38 Федоров А. Историческое сказание о граде Суждале // Временник Общества истории и древностей российских. Кн. 22. М., 1855. С. 107.

39 Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря... С. 246—247; Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Ивановская область. Ч. 3. М., 2000. С. 665.

14

40 Сухотин Л.М. Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе. М., 1911. С. 54—56.

41 Осадный список 1618 г. / Сост. Ю. В. Анхимюк, А. П. Павлов // Памятники истории Восточной Европы. Т. VIII. М. – Варшава, 2009. С. 467.

42 Барсуков А.П. Докладная выписка о вотчинах и поместьях 1613 года. М., 1895. С. 5; Якушкин Г. Р., Якушкина М.М. Нижнеландеховская вотчина князей Пожарских в ХVII веке. С. 176.

43 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 3. М., 1822. С. 224.

44 Белокуров С.А. Из собрания актов князей Хованских. М., 1913. С. 16—17.

45 Там же. С. 17—20.

46 Собрание государственных грамот и договоров… Ч. 3. С. 224—227.

47 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 156—157.

48 Савелов Л.М. Князья Пожарские // Летопись историко-родословного общества в Москве. М., 1906. Вып. 2—3; Якушкин Г.Р., Якушкина М.М. Нижнеландеховская вотчина князей Пожарских… С. 168—197.

49 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 157.

50 Там же. С. 152—153.

51 Якушкин Г.Р., Якушкина М.М. Нижнеландеховская вотчина князей Пожарских… С. 178—179.

52 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 32.

53 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 31.

54 См., например: По земле Ивановской. Историко-краеведческие очерки. Ярославль, 1983. С. 89; Ивановская область. Административно-территориальное деление. Иваново, 2001. С. 192 и др.

55 Собрание государственных грамот и договоров… Ч. 3. С. 212.

56 Там же. С. 211—213.

57 Эскин Ю.М. Дмитрий Михайлович Пожарский. С. 248—249.

58 Писцовые материалы Ростовского уезда ХVII века. 1629—1631 годы. М., 2012. С. 445—448.

59 Там же. С. 471—472.

60 Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 133—134.

61 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 75—76.

62 Записные вотчинные книги Поместного приказа 1626—1657 гг. М., 2010. С. 482.

63 Эскин Ю.М. Дмитрий Михайлович Пожарский. С. 287.

64 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 153.

65 Записные вотчинные книги… С. 82—83.

66 Там же. С. 559.

67 Эскин Ю.М. Завещание князя Дмитрия Пожарского. С. 151.

68 Записные вотчинные книги... С. 1064—1065, 1332.

69 Сироткин С.В. Материалы по истории Луха и Луховского уезда первой трети ХVII века // Смутное время: итоги и уроки. Материалы Второй Всероссийской научной конференции. Иваново, 2012. С. 303; Савелов Л.М. Указ. соч. С. 26.

70 Савелов Л.М. Указ. соч. С. 32.

© Кирилл Балдин

Æåíñêàÿ ïðîôåññèîíàëüíàÿ øêîëà â Èâàíîâî-Âîçíåñåíñêå (êîíåö XIX – íà÷àëî XX â.)

И

ваново-Вознесенск представлял собой крупный индустриальный центр с отчетливо выраженной специализацией на производстве хлопчатобумажных тканей. В конце XIX в. здесь функционировало около полусот ни предприятий, из которых десять представляли собой заведения, относившиеся по существовавшей тогда классификации к категории крупнейших. На каждом из них работало по несколько тысяч человек рабочих и служащих. Рядом с «Русским Манчестером» находились такие крупные текстильные центры, как Ки неш ма, Шуя, Тейково, Середа, Яковлевское, Род ни ки, Бонячки, Тезино, Вичуга, Южа, Наво локи, Леж нево и др., образовывавшие Иваново-Воз несенский промышленный район. Одной из серьезных проблем промышленности текстильного края была недостаточная квалификация рабочих и служащих, абсолютное большинство которых не имело специального образования. Как следствие этого – невысокое качество продукции местных фабрик. Не случайно в России в тот период существовало такое выражение, как «линючие ивановские ситцы»: они выгорали под солнцем, застирывались и быстро приобретали нетоварный вид. Нельзя сказать, что местные промышленники не задумывались об открытии профессиональных учебных заведений – эта идея занимала их давно, еще когда на карте страны не было города Иваново-Вознесенска. Так, в 1868 г. в Вознесенском посаде было основано училище для детей мастеровых и рабочих. Хотя предполагалось, что это учебное заведение станет выпускать приказчиков и конторщиков для местных текстильных фабрик, скорее оно было общеобразовательным, но с профессиональным уклоном. Процесс создания профессиона льных учебных заведений начался только в середине 1890-х гг., когда в Иваново-Вознесенске одно

за другим открылись низшее механико-техническое училище (1894 г.), школа колористов (1896 г.), рисовальная школа (1898 г.). Однако все они были предназначены для юношей; что касается женского профессионального образования, то оно в стране, и в особенности в российской провинции, в то время не получило широкого распространения. Единственным в Иваново-Вознесенске специальным учебным заведением для девушек стала женская профессиональная школа. Инициатива ее создания родилась в местном вспомогательном обществе купеческих приказчиков. Этот проект предложил один из рядовых членов общества – С. Н. Шевелкин. Он обратил внимание на то, что в Иваново-Вознесенске девушкам получить какую-либо квалификацию было просто негде. Например, для того чтобы овладеть профессией портнихи, девушки шли на учебу в частные швейные мастерские, где их положение часто напоминало жизнь героя рассказа А. П. Чехова «Ванька Жуков». Чтобы реализовать свой план – основать с помощью общества приказчиков школу крой ки и шитья, С. Н. Шевелкин начал читать специальную литературу, во время поездок по делам службы узнавал, как поставлено дело в аналогичных учебных заведениях в других городах. Когда в 1896 г. на общем собрании общества приказчиков обсуждался вопрос о том, чем ознаменовать коронацию молодого царя Николая II, он предложил создать женскую профессиональную школу. Некоторые руководители приказчичьего общества выразили сомнения в успехе дела, но С. Н. Шевелкин сумел убедить колебавшихся и стал председателем избранной в обществе комиссии для разработки устава школы. В дальнейшем он же вошел в ее попечительский совет, много сделал для поиска средств на нужды этого учебного заведения и для привлечения в него квалифицированного педагогического персонала1.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований «Образовательное пространство российской провинции и общественность в конце XIX – начале XX в.» (проект № 13-11-37001).

15

Из первых уст

Материальные возможности общества при казчиков не позволяли организовать первоначальное обзаведение и, тем более, финансовое содержание образовательного учреждения. Поэтому одновременно с выработкой устава начались поиски меценатов, готовых вложить свои средства в этот проект. Некоторые богатые текстильные фабриканты откликнулись на обращенные к ним просьбы. Особенно большую роль сыграл владелец крупной кохомской фабрики Николай Арсеньевич Ясюнинский – один из самых социально отзывчивых предпринимателей Ивановского края. Учитывая то, что предполагалось создать именно женское учебное заведение, свой вклад в финансирование и организационные хлопоты внесли жены фабрикантов, в частности супруга Ясюнинского – Мария Ни колаевна. Финансовыми донорами женской профессиональной школы стали также супружеские пары текстильных промышленников – А. И. и М. А. Гарелины, Н. Г. и Н. Х. Бурылины, С. Н. и М. В. Полушины, А. Н. и Е. А. Полушины, И. Н. и В. В. Полушины и др.2 Устав школы разрабатывала особая комиссия, избранная обществом приказчиков. В нее, кроме инициатора проекта С. Н. Шевелки на, вошел В. Г. Мыльников – член совета директоров Товарищества Куваевской мануфактуры, Ф. И. Ильинский – владелец писчебумажного ма газина, В. В. Попов – бухгалтер Покровской мануфактуры, а также В. И. Ерофеев и В. Н. Галкин3 . Столичные власти утвердили устав 23 декабря 1897 г. Цель «женской профессиональной школы вспомогательного общества купеческих приказчиков» (таким было ее официальное наименование) формулировалась в этом документе довольно туманно: дать поступившим в нее девицам общее образование и практические знания, «необходимые в домашнем быту». На самом деле в этом учебном заведении готовили не кухарок, не горничных и не прислугу, а швей и закройщиц, которые владели искусством и других специфических женских рукоделий. Предполагалось научить их ремеслу настолько, чтобы они могли сами обеспечивать свое существование как мастерицы и подмастерицы. Последние два термина не были придуманы составителями устава – они обозначали в дореволюционной России определенные официально присваиваемые степени женского мастерства. В уставе говорилось также об органах управления школой, ее учебном плане, об источниках получения средств 4 . Из-за недостатка финансов построить специальное помещение для женской про16

фессиональной школы не удалось. Поэтому пришлось арендовать здание, которое в дальнейшем было приспособлено для ее нужд. Это дом, принадлежавший Дмитрию Геннадьевичу Бурылину, в самом центре города – на перекрестке улиц Соковская и Покровская (ныне – Шереметевский проспект и ул. 10 Августа), здание до сих пор сохранилось в несколько перестроенном виде напротив бывшей гостиницы «Центральная». Для поступления в школу было достаточно представить свидетельство об элементарном трехклассном образовании в начальном народном училище, а также сдать вступительный экзамен по русскому языку и литературе. На протяжении двух десятков лет существования школы деятельность ее постепенно расширялась. Если в первые годы XX в. в нее ежегодно принимали около 20 человек, то в годы Первой мировой войны – в два раза больше. В конце 1906 г. в школе насчитывалось 84 ученицы, 1907 г. – 91, 1908 г. – 87, 1909 г. – 101, 1910 г. – 103, 1911 г. – 119, 1912 г. – 109, 1913 г. – 114, 1914 г. – 121, 1915 г. – 118 человек. Возраст учениц можно охарактеризовать современным термином «тинэйджерский»: на 1 января 1916 г. девочек 12 лет было две, 13 лет – 9, 14 лет – 28, 15 лет – 24, 16 лет – 18, 17 лет – 14, 18 лет – 15, 19 лет – 8 человек 5 . Учениц женской профессиональной школы в повседневном общении называли «профессионалками»6 (для сравнения: учащихся низшего механико-технического училища именовали «техниками»), и это название прочно вошло в местный «ивановский словарь». Учебный план школы был опубликован в приложении к уставу этого образовательного учреждения. Как большинство заведений данного профиля, оно давало, наряду с профессиональной, еще общеобразовательную подготовку, здесь преподавались: Закон Божий, русский язык, арифметика, география, естествознание, чистописание. Причем программы общеобразовательных дисциплин были приспособлены к основному профилю школы. На уроках арифметики давали решать задачи из области домоводства, условия которых начинались примерно так: «Купец приобрел столько-то аршин сукна…». Были, разумеется, уроки и по специальным дисциплинам – рисованию и черчению, ремесленному счетоводству, товароведению. В курсе товароведения девушки узнавали о свойствах тех товаров, которые употреблялись в швейном ремесле (ткани, нитки, пуговицы и т. п.). Продолжительность обучения по уставу 1897 г. составляла четыре года 7.

Кирилл Балдин. Женская профессиональная школа в Иваново-Вознесенске (конец XIX – начало XX в.)

Значительную часть учебного времени девушки проводили не за партами в классах, а в мастерских за швейными машинками, раскройными столами, пяльцами и тому подобным оборудованием. Если в первых трех классах количество учебных часов на аудиторные занятия и практические работы было равным, то в последнем, четвертом классе «рукоделия» было в четыре раза больше, чем теории. В течение первого года шли практические занятия по вязанию, вышиванию (как по канве, так и гладью), починке и штопке одежды. На втором году сложность работ возрастала, девушки шили белье простое и нарядное, начинали овладевать искусством кройки. Особое внимание уделялось шитью швов разных видов и украшений на платьях. В третьем классе постигались секреты изготовления одежды лю бой степени сложности вплоть до вечерних плать ев, неслучайно один из практических курсов назывался «модным мастерством». Еще одна премудрость – «цветоделие»: в старших клас сах девушек учили изготовлять искусственные цветы для украшения платьев и шляп. В четвер том классе происходила специализация на том или ином виде рукоделия из перечисленных выше 8 . На деньги членов попечительского совета и фабрикантов-меценатов были куплены несколько швейных машинок немецкой фирмы «Зингер» – тогда эта марка, наряду с «Кайзером», считалась классической. В мастерских стояли также столы для раскроя ткани, зеркала, примерочные манекены. Школа выписывала для учебных целей модные журналы, которых в дореволюционной России было немало. Проекты всех изготовленных девушками вещей заносились в их «рабочие книжки», которые, наравне с балльниками (дневниками), являлись главными документами, отражавшими успехи будущих мастериц 9 . Руководители школы с гордостью демонстрировали то, чему научились девушки. Ежегодно в помещении школы устраивались выставки, продолжавшиеся по нескольку дней. Периодическая печать, как иваново-вознесенская, так и губернская, широко информировала публику об этих выставках, причем отзывы были, по большей части, хвалебными. Газеты сообщали, что работы учениц выполнены «безупречно чисто» и наблюдается видимый невооруженным глазом прогресс в качестве этих изделий. Корреспондентам сразу бросалась в глаза многочисленная публика, которая устремлялась на выставки – большую часть посетителей, разумеется, составляли женщины10 .

«Владимирская газета» в 1903 г. посвятила этому событию довольно значительную статью; из нее можно в подробностях узнать, что обнаружили посетители в залах особняка на Покровской улице. В первом отделе выставки были продемонстрированы сшитые старшеклассницами платья дамские и детские. Шерсть и шелк для них школа покупала сама, а ситец жертвовали местные фабриканты. Среди экспонатов можно было увидеть вещи последних столичных фасонов. Во втором отделе выставили белье из полотна, коленкора, канифаса, ластика и других материалов. В третьем отделе – «Изящные рукоделия» – школа представила наиболее ин тересные вещи, как по разнообразию, так и по исполнению. Это были салфетки, коврики, детские одеяла, скатерти, кружева, вышивки, дорожки и разные другие затейливые мелочи. Все это можно было не только посмотреть, но и купить. За четыре дня в 1903 г. выставку посетило около тысячи человек, что для провинциального города было очень немало. Автор статьи посетовал только на то, что вещи были недешевы и рассчитаны на состоятельную публику11. Действительно, цены на выставках-продажах были высокими. В списке изделий, представленных в 1907 г., обычная салфетка стоила 1 руб. 25 коп., дамская юбка – 2,50—3,25 руб., кружевной воротник – 1 руб., вышитое покрывало – 15 руб.12 Несмотря на это, спрос на качественные и стильные изделия «от профессиональной школы» был высоким. Один из параграфов ее устава предусматривал, что для обучения девушек мастерству возможен прием платных заказов со стороны. Этим активно пользовались для пополнения небогатого бюджета школы. Только за 1915 г. было продано различной одежды и аксессуаров на солидную сумму в 1 356 руб. В начале 1917 г. местная газета сообщала, что начальница школы в погоне за доходами заваливает девушек срочными заказами, порой доводя их до слез. Правда, ученицы работали на заказ не бесплатно, им выплачивалось 15 % выручки13 . С 1915 г. учебное заведение существенно повысило свой статус – оно было преобразовано из школы в училище. Изменение заключалось в том, что курс обучения был продлен с четырех до пяти лет. Первые три года девушки изучали общеобразовательные и профессиональные дисциплины и параллельно работали за швейными машинками, раскройными столами и т. п. На четвертом и пятом годах они занимались только практическими работами в мастерской и оканчивали училище со званием мастерицы, а не подмастерицы, как это было до 1915 г.14 17

Из первых уст

В школе действовала своя система поощрений и наказаний. По итогам учебного года выдавались награды 1-й и 2-й степени. Например, в 1915 г. такой чести была удостоена некая Янина Поляк, – по ее фамилии и имени можно предположить, что в годы Первой мировой войны в школе учились не только местные девушки, но и дочери беженцев, попавших в ИвановоВознесенск. Должный уровень дисциплины в учебном заведении контролировала его начальница и попечительский совет. Начальница регулярно сообщала членам этого органа о количестве уроков, пропущенных каждой ученицей. Обычным наказанием за эти и другие нарушения было снижение оценок по изучаемым дисциплинам и по поведению, – последние для адекватных учениц должны были равняться пяти баллам, и никак не ниже. Например, в 1902 г. одной из девушек вывели по поведению пять с минусом за опоздание на общую утреннюю молитву, другой поставили четыре не только за опоздания на дежурство и молитву, но и за обман педагогов. О строгих порядках, бытовавших в школе, свидетельствуют данные об отсеве учениц. На второй год оставляли за неуспеваемость и нарушения дисциплины от одного до пяти человек в каждом классе, т. е. до четверти контингента учащихся. В 1915 г. из школы выбыло 28 человек15 . Как и в других профессиональных училищах города, обучение в школе было платным. В соответствии с уставом учебного заведения, дочери членов общества приказчиков обучались на льготных условиях: за них платили на 20 % меньше, чем за детей посторонних лиц. Например, в 1899 г. с дочерей «объединенных приказчиков» брали 20 руб., со всех прочих – по 25 руб.16 В уставе также говорилось, что по решению общества приказчиков дети его беднейших членов могли быть полностью освобождены от оплаты. Однако доля получавших образование бесплатно не должна была превышать 15 % от общего числа учившихся. Безвозмездно получить образование в школе можно было также, выхлопотав стипендию. Шуйское уездное земство учредило в школе шесть стипендий. Еще семь носили имя П. А. Акифьева – владельца Покровской мануфактуры в ИвановоВознесенске. Они были учреждены в 1915 г. по просьбе его вдовы, которая выделила в стипендиальный капитал 5 тысяч рублей17. Для более эффективной помощи учащимся было организовано вспомогательное общество. Его учредителями выступили фабриканты Ясюнинские, Гарелины, Бурылины и Полушины. Устав организации был утвержден 18

в Министерстве внутренних дел 15 июня 1904 г., ее целью было попечение о «недостаточных учащихся». Общество имело право вносить плату за обучение бедных, бесплатно снабжать девушек учебниками, одеждой; выдача пособий деньгами допускалась в исключительных случаях. Общество могло устраивать благотворительные спектакли и концерты, сбор с которых шел в пользу подопечных. Как будет показано ниже, этим последним правом общество пользовалось широко18 . Школа постоянно нуждалась в деньгах, т. к. на ее содержание явно не хватало платы, взимаемой за обучение. Хотя общество приказчиков выступило учредителем учебного заведения, но оно было очень небогатым и могло выдавать школе всего по 500 руб. в год. На помощь пришло городское общественное самоуправление: Иваново-Вознесенская дума по своему постановлению от 29 октября 1898 г. стала выделять школе еще 500 руб., в 1901 г. эта субсидия была увеличена до 1 тыс. руб., а в 1911 г. – до 2 тыс. Шуйское уездное земство, помимо того что оно учредило для школы шесть стипендий, выдавало ей 300 руб. ежегодно. В 1900 г. попечительский совет учебного заведения обратился в столицу с прошением о правительственной субсидии. Тогда в просьбе отказали, но в дальнейшем из казны на нужды учебного заведения все же стали выдавать 3 тыс. руб. в год19 . Большую роль в финансовом обеспечении школы играл ее попечительский совет. В годы Первой мировой войны в него входили: Ф. И. Ильинский (председатель), И. В. Шеберстов (секретарь), А. Г. Вопилин, Н. Е. Корыгин, С. А. Иконников, И. С. Романов, А. Е. Напалков и начальница школы О. И. Ясинская. Это были состоятельные, но не самые богатые люди в городе, их основной задачей было привлечение спонсорских средств на нужды школы. В определенной степени это удавалось. Например, Н. Г. Бурылин давал пособие в 300 руб. в год, правление Покровской мануфактуры – 100 руб., Д. Г. Бурылин отказался войти в попечительский совет, но стал ежегодно жертвовать на школу по 300 руб.20 В городе сложилась устойчивая традиция – устраивать благотворительные спектакли и концерты в пользу школы. Ни одному профессиональному учебному заведению ИвановоВознесенска самодеятельные актеры и меломаны не помогали так активно (вероятно, это объяснялось тем, что оно было самым малоимущим среди прочих). Начало этой традиции положил музыкальный кружок, который в 1901 г. устроил концерт своего оркестра, сбор за билеты

Кирилл Балдин. Женская профессиональная школа в Иваново-Вознесенске (конец XIX – начало XX в.)

Здание женской профессиональной школы на ул. Покровской (ныне – ул. 10 Августа). 1903.

составил 500 руб. – сумма довольно значительная для школы, в это время переживавшей период становления 21. В 1906 г. был дан благотворительный спектакль «На маневрах» по пьесе С. Ф. Рассохина при участии «любимца ивановской публики» В. Г. Барского 22 . В театральный сезон 1910/11 г. все сборы с двух спектаклей местного литературно-музыкально-драматического общества – «Гаудеамус» Л. Андреева и «Царь Федор Иоаннович» А. Толстого – были направлены на нужды школы. Аналогичные спектакли та же организация устраивала и в другие годы 23 . Д. Г. Бурылин организовал в 1903 г. в помещениях школы выставку своей уникальной коллекции редкостей и древностей, сборы с нее он отдал на нужды этого учебного заведения. Сумма, образовавшаяся от продажи билетов, составила 328 руб., а вместе с пожертвовани ями, собранными на выставке, – 428 руб.24 В 1905 г. возникла идея организовать в пользу профессиональной школы благотворительную лотерею с розыгрышем работ учениц. В своей просьбе, направленной во Владимир, начальница школы О. И. Ясинская писала, что в качестве призов приготовлены 300—400 вещей, а вырученные деньги пойдут на закупку материала для практических работ. Но этот проект так и не удалось осуществить: в ответе губернатора говорилось, что лотереи имеют право устраивать только благотворительные общества, а школа к ним не относится, кроме того, в уставе школы о праве проведения лотерей не упоминалось. Отрицательный ответ губернатора, вероятно, объяснялся, в том числе, боязнью любых антиправительственных выступлений, тем более что дело происходило в августе – сентябре 1905 г., когда в Иваново-Вознесенске только что

закончилась всеобща я стачка местных рабочих 25 . По окончании школы ученицам предстояло выдержать выпускные испытания по общеобразовательным предметам и рукоделию. Принимала экзамены авторитетная комиссия, состоявшая из начальницы, педагогов, представителей Московского учебного округа и Московской ремесленной управы. После этих испытаний девушкам выдавались свидетельства на звание «подмастерицы дамско-портновского дела». Желающие могли остаться в учебном заведении еще на один год для работы в мастерской, после этого они держали еще один экзамен уже на звание мастерицы. В 1915 г. образовательное учреждение окончили: 10 человек – с первым из этих званий, 8 – со вторым 26 .

Каталог выставки древностей и редкостей из собрания Д. Г. Бурылина, проходившей в здании женской профессиональной школы. 1903 19

Из первых уст

Кроме попечительского совета, учебным заведением управлял педсовет, состоявший изо всех педагогов под председательством начальницы школы. Этот пост на протяжении двух десятков лет занимала Олимпиада Ивановна Ясинская. Ее муж, статский советник Ясинский, некоторое время служил инспектором в Иваново-Вознесенском реальном училище. Она получала за свою службу в школе 600 руб. в год, сама уроков не вела, занималась только административно-хозяйственной деятельностью. Кроме того, она была обеспечена даровой удобной квартирой в пять комнат в здании профессиональной школы, бесплатно пользовалась отоплением и освещением 27. Вторым по значению человеком в школе являлась Анна Павловна Самородова, заведовавшая учебной мастерской. Она получала также 600 руб. в год, пользовалась бесплатной однокомнатной квартирой в здании училища. У Самородовой были две помощницы – А. Ф. Баранова и Е. И. Кожанова. Арифметику, историю и географию вела А. В. Арефьева, русский язык и естествознание – Ю. И. Волкова, черчение и рисование – М. С. Шевелкина, здесь же работали еще шесть педагогов, которые преподавали общеобразовательные предметы и рукоделие 28 . Профессиональная школа, ставшая объектом нашего небольшого исследования, представляла собой единственное в своем роде образовательное учреждение в «Русском Манчестере». В городе на рубеже XIX—XX вв. открылось семь профессиональных учебных заведений, но пять из них были предназначены исключительно для юношей, одно было смешанным (музыкальное училище), девушки могли получить специальную подготовку только в профессиональной школе. В отличие от большинства других аналогичных заведений в городе, выпускницы ее были ориентированы на службу не на крупных текстильных фабриках, а в мелких заведениях. Используя полученные знания, умения и навыки, они могли трудиться как по вольному найму, так и самостоятельно организовать небольшое собственное дело. Особенностью школы было то, что в ее учебном плане главный акцент делался на выработку практических умений и навыков, здесь также давалась общеобразовательная подготовка в сочетании с минимальным профессиональным теоретическим компонентом. Повышение статуса школы в 1915 г. и преобразование ее в училище не изменило практического уклона в обучении.

20

Привлеченные нами исторические источники показывают, что профессиональная подготовка девушек находилась на уровне требований времени. Об этом свидетельствовали положительные оценки изготовленной учащимися швейной и иной модной продукции, экспонировавшейся на ежегодных выставках. Созданию позитивного имиджа школы способствовали отзывы местной прессы, которая безо всякого социального заказа добросовестно рекламировала и само учебное заведение, и произведенную здесь продукцию. Большинство мужских профессиональных учебных заведений было создано по инициативе государственных структур или же при заметном участии властей. Такие местные учебные заведения, как механико-техническое училище или школа колористов, примерно на 80—90 % финансировались из государственного бюджета. Совершенно по-иному обстояло дело в женской профессиональной школе. Она была открыта исключительно по общественной инициативе и содержалась на негосударственные средства, если не считать небольшой казенной дотации, которую учебное заведение начало получать только после того, как прочно встало на ноги. С. Н. Шевелкин, инициатор создания школы, сумел заразить своим энтузиазмом общество взаимопомощи приказчиков, а оно, в свою очередь, пользуясь своими организационными возможностями, подключило к реализации плана как местное общественное самоуправление в лице городской думы и управы, так и состоятельных спонсоров – текстильных фабрикантов Иваново-Вознесенска и Кохмы. Главными «донорами» этого проекта выступи ли Н. А. Ясюнинский, братья Н. Г. и Д. Г. Бу рылины, которые не только ежегодно жертвовали на школу по несколько сотен рублей, но и оказывали ей посильную организационную помощь. К делу подключился также такой сегмент местной общественности, как неполитические и некоммерческие организации, которые на рубеже XIX—XX вв. десятками возникали в провинциальном социуме. Благотворительные концерты и спектакли в пользу женской профессиональной школы проводил местный музыкальный кружок и литературно-музыкальнодра матическое общество. Благодаря широкой поддержке местных деловых людей, городского самоуправления и общественных организаций школа стала популярным и даже по-своему престижным учебным заведением. Кроме того, в рамках ее реализовывалась широкая программа социальной поддержки

Кирилл Балдин. Женская профессиональная школа в Иваново-Вознесенске (конец XIX – начало XX в.)

учениц. Общество приказчиков приняло решение брать с дочерей своих членов пониженную плату, а малоимущих вообще освобождать от расходов на обучение. Супруга местного фабриканта – А. С. Акифьева учредила несколько стипендий, которые также давали возможность девушкам из бедных семей не тратиться на обучение. Общество вспомоществования, открытое при школе, имело право снабжать их одеждой, учебниками и выдавать денежные пособия. На примере иваново-вознесенской женской профессиональной школы можно проследить постепенное формирование разнохарак-

терного и достаточно насыщенного образовательного пространства в российской провинции. В создании его активно участвовала местная общественность в лице гласных городской думы, социально ответственных предпринимателей, общественных организаций, отдельных энтузиастов. В процессе их повседневной деятель ности по созданию и патронажу новых образовательных учреждений происходил процесс умножения и активизации элементов гражданского общества, нарождавшихся в последние два десятилетия существования имперской России.

Примечания 1

Северный край. Ярославль. 1900. 8 февраля. ГАВО. Ф. 14. Оп. 4. Д. 2538. Л. 1—2.

3 31-й годичный отчет вспомогательного общества купеческих приказчиков в г. Иваново-Вознесенске за 1895 г. Иваново-Вознесенск, 1896. С. V. 4 Устав женской профессиональной школы вспомогательного общества купеческих приказчиков в г. Иваново-Вознесенске. Иваново-Вознесенск, 1898. С. 3—5, 18—24. – Далее – Устав женской профессиональной школы…

5 XIX отчет о состоянии женского профессионального училища вспомогательного общества купеческих приказчиков в г. Иваново-Вознесенске за 1915 г. Иваново-Вознесенск, 1916. С. 5. – Далее – XIX отчет…

6 ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина. Ф. 48. Оп. 13. Д. 83542/6. Б. л.; Северный край. 1900. 30 декабря.

7 ГАИО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 16. Л. 11; Устав женской профессиональной школы... С. 4.

8 Устав женской профессиональной школы... С. 18—24.

9 ГАИО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 18. Л. 76; XIX отчет... С. 14.

10 Бюллетень Российского телеграфного агентства. Иваново-Вознесенск. 1903. 3 мая; Клязьма. Владимир. 1906. 15 апреля; Ивановский листок. Иваново-Вознесенск. 1910. 7 апреля.

11 Владимирска я газета. Владимир. 1903.

17 мая.

12 ГАИО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 38. Л. 2, 9.

13 XIX отчет... С. 20—21; Иваново-Вознесенск.

1917. 28 апреля.

14 XIX отчет... С. 3.

2

15

XIX отчет... С. 4, 6; ГАИО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 12.

Л. 3.

16

ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 3370. Л. 2.

XIX отчет... С. 11; ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5386. Л. 1, 12; Устав женской профессиональной школы… С. 8.

18 Устав общества вспомоществования нуждающимся учащимся женской профессиональной школы вспомогательного общества купеческих приказчиков в г. Иваново-Вознесенске. Иваново-Вознесенск, 1904. С. 3, 4, 6; ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 2538. Л. 1, 2, 23.

19 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 3641. Л. 4; Д. 4824. Л. 1, 5; XIX отчет... С. 11.

20 32-й годичный отчет вспомогательного общества купеческих приказчиков в г. Иваново-Вознесенске за 1896 г. Иваново-Вознесенск, 1897. С. V; XIX отчет... С. 11.

21 Северный край. 1901. 4 марта.

22 Клязьма. 1906. 24 января.

23 Отчет Литературно-музыкально-драматического общества в г. Иваново-Вознесенске за 1910— 11 г. Иваново-Вознесенск, 1911. С. 10; Отчет Литературно-музыкально-драматического общества в г. Иваново-Вознесенске за 1911—12 г. Иваново-Вознесенск, 1913. С. 11.

24 Владимирская газета. 1903. 7 мая.

25 ГАВО. Ф. 14. Оп. 4. Д. 2707. Л. 1, 3, 40.

26 ГАИО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 49. Л. 158; XIX отчет... С. 4—5.

27 ГАИО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 447. Л. 16, 17, 22, 35; Ф. 39. Оп. 1. Д. 18. Л. 66.

28 XIX отчет... С. 3, 10.

17

21

Из первых уст

© Александр Семененко

Ä. Ã. Áóðûëèí è È. È. Âëàñîâ: èç èñòîðèè ïåðåñå÷åíèé â Èâàíîâî-Âîçíåñåíñêå

И

ван Иванович Власов входит в число замечательных представителей иваново-вознесенской интеллигенции 1910—1940-х годов. Он был известен как юрист, историк-краевед, литературовед и общественный деятель. И. И. Власов родился в январе 1880 г. в Москве. Правда, в ответе на запрос от 15 октября 1917 г., который хранится в Государственном архиве Ивановской области (фонд 1150 – личный фонд И. И. Власова) 1, он указывает на дату рождения – 5 января (по ст. стилю). В автобиографической справке краеведа с перечнем его научных трудов, находящейся в деле И. И. Власова (инвентарный номер 20) в Шуйском музейнокультурном центре имени М. В. Фрунзе, составленной 3 июля 1936 г., названа дата рождения 18 (6) января 2 . Разница в один день не принципиальна, но чем она вызвана – понять трудно. Отец И. И. Власова – крестьянин деревни Большое Шемнино Никольской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии, работавший в Москве в качестве торгового служащего и поддерживавший одновременно сельское хозяйство на родине. По окончании Александровско-Басманного городского начального училища в Москве, по настоянию учителя А. К. Спижарного, И. И. Власов был отдан для продолжения образования во Вторую Московскую мужскую гимназию, которую окончил в 1899 г. Ввиду многочисленности семьи отца и его небольшого заработка, еще в последних классах гимназии начал давать уроки и писать корреспонденции для ярославской газеты «Северный край». В то время там работали князь Д. И. Шаховской 3 и Н. П. Дружинин4 . В 1899—1904 гг. И. И. Власов учится на юридическом факультете Московского университета. В феврале 1902 г. принимает участие в студенческих волнениях, за что временно исключается из вуза и отбывает трехмесячное тюремное заключение. 15 февраля 1903 г. был вновь арестован в связи с подготовкой на 19 февраля студенческой демонстрации с участием рабочих; привлечен к дознанию о принадлежности к студенческим кружкам. Освобожден 15 марта 1903 г. 5 В университете И. И. Власов занимал22

ся под руководством известнейшего правоведа П. И. Новгородцева 6 . После окончания университета И. И. Власов осенью 1904 г. примыкает в Москве к адвокатской социал-демократической группе, ста новится помощником присяжного поверенного и принимает участие в судебных процессах, одновременно занимаясь журналистикой. Публикуется в газетах «Курьер», «Вечерняя поч та», «Рабочая газета», «Голос юга» и др. 29 ноября 1905 г. в Москве под его редакцией вышел единственный номер общественно-сатирического журнала «Жало», в котором были помещены и два произведения А. М. Горького. За редактирование этой газеты Московская судебная палата 21 апреля 1906 г. приговорила И. И. Власова к одному году заключения в крепости. Обвинение по статье 128 Уголовного уложения заключалось в дерзостном неуважении к Верховной власти. Адвокатом И. И. Власова выступал П. Н. Ма лянтович (1869—1940; в сентябре – октябре 1917 г. – последний министр юстиции во Временном правительстве России). Он, кстати, обжаловал этот приговор, но решение суда осталось в силе. И тогда И. И. Власов уехал в Вену, где жил до декабря 1908 г., состоя там секретарем эмигрантской кассы взаимопомощи. Из-за границы под псевдонимом «Ив. Ович» посылал материалы в газету «Киевская мысль» и петербургскую газету «Товарищ». По возвращении в Россию И. И. Власова тут же арестовали для исполнения приговора судебной палаты. Так что с 29 января 1909 г. по 29 января 1910 г. он находился в заключении. В Иваново-Вознесенске И. И. Власов оказался в 1910 году. Правда, в автобиографии 1917 г. он пишет, что приехал в мае, а в автобиографии от 1936 г. – что в феврале. Он активно занимается адвокатской практикой, участвует в различных организациях культурно-просветительского характера, например, в обществе трезвости, впоследствии закрытом владимирским губернатором за политическую неблагонадежность, в обществе благоустройства местечка «Ямы» и др. В этот же период И. И. Власов примыкает к местной организации кадетской

Александр Семененко. Д. Г. Бурылин и И. И. Власов: из истории пересечений в Иваново-Вознесенске

партии. А в апреле 1915 г. его избирают гласным городской думы. Через два года, в конце апреля 1917 г. блок несоциалистических партий выдвинул И. И. Власова кандидатом на пост городского головы. По трем кандидатурам результаты голосования распределились следующим образом: М. П. Кондратьев («за» – 39, «против» – 30; он и стал головой), И. И. Власов («за» – 36, «против» – 33), А. М. Братенши («за» – 33, «против» – 36).

1917 год стал пиком в общественной деятельности и в политической карьере И. И. Власова. Он активно работает в качестве товарища председателя училищной комиссии, редактирует газету «Иваново-Вознесенск», вместе с супругой Марией Васильевной принимает участие в деятельности местной кадетской группы. После Февральской революции И. И. Власов входит в состав Иваново-Вознесенского революционного комитета общественной безопасности. С 1 июня он товарищ председателя Общества юристов Иваново-Вознесенского района; в состав бюро вошли также И. А. Георгиевский (председатель), В. А. Назаретский (секретарь), С. И. Карпов (казначей) и П. В. Чистяков (см.: «Русский Ман честер». 1917. № 1. С. 2—3). Осенью 1917 г. он включен под номером семь в список 15 кандидатов от партии кадетов в Учредительное собрание по Владимирскому избирательному округу7. Но, как известно, кадеты выборы проиграли, а в Учредительном собрании от Владимир ской губернии оказались шесть большевиков и три эсера 8 . Еще до поражения на этих выборах, И. И. Власов писал в своем дневнике 19 августа 1917 г. около 10 часов вечера, находясь в гостинице Лукьянова во Владимире: «Я – обладатель земли и дома, ценность которых, по сегодняш ним ценам, от 125 до 150 тысяч рублей. Это уже некоторый “плюс”... но в общественном смысле – особенно в условиях теперешнего революционного времени – это несомненный “минус”. Я – “буржуй”. Эта оценка моего социального положения уже принесла свои плоды. Я не попадаю в предстоящие 27 августа выборы – в городскую думу. Я был в первом десятке среди кандидатов в гласные, но против меня велась агитация. Сделать попытку пройти в Учредительное собрание. Дерзать? Да, пожалуй, но дерзостей в моей жизни было порядочно. На первом месте партии народной Свободы В. А. Маклаков 9 , наиболее симпатичный мне среди всех кадетов. Какая честь идти с ним в одном списке!»10 . А вскоре Власова ждет еще одно разочарование: основанную им осенью 1917 г. «внепартийно-демократическую» газету «Русский Манчестер» городской Совет за-

крывает 20 декабря того же года как «буржуазную» (см.: «Русский Манчестер». 1917. № 1—38. Решение о закрытии издания подписали председатель Совета В. Калашников и секретарь Совета Лаврентьев). В начале мая 1918 г. И. И. Власов оставляет работу адвоката и начинает сотрудничать в советских учреждениях. Перечень его должностей и мест работы нескончаем. Одно время он даже являлся заведующим губернским архивным бюро, возглавлял и комиссию по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Он полностью переключается на историкокраеведческую и литературную деятельность. Тем не менее, в 1922 г. И. И. Власову пришлось в последний раз выступать в качестве адвоката. От имени родственников (о беспорядках в Шуе при изъятии церковных ценностей), он написал в Москву прошение о помиловании. Однако этот шаг лишь на 10 дней продлил жизнь обреченных 11. Больше с политикой и юриспруденцией И. И. Власов не пересекался. Если в своем ответе на запрос от 15 октября 1917 г., написанном 22 октября 1917 г., он охотно рассказывает о своем кадетском прошлом, то в автобиографии от 3 июля 1936 г. об этом ни слова. Скончался И. И. Власов 17 января 1943 г. в 3-й городской больнице от истощения. 20 января в 16-м номере «Рабочего края» на второй странице вышел некролог, посвященный И. И. Власову, подписанный членами научно-краеведческого совета Ивановской области П. И. Галкиной, Ю. Ф. Глебовым, К. И. Селяниной, П. М. Экземплярским, И. И. Борисовым. С тех пор статьи И. И. Власова (особенно следует выделить публикацию «Село Иваново до 1700 г.», вышедшую в Иваново-Вознесенском ежегоднике на 1921 год (Иваново-Вознесенск, 1921)) не издавались. А между тем, ряд его работ имеет несомненную научную важность, в частности, неоконченный текст доклада «Образование ИВПИ (из личных воспоминаний)», хранящийся в Шуйском музейно-культурном центре им. М. В. Фрунзе в деле И. И. Власова (инвентарный номер 20). В полном объеме (рукописном и печатном) сохранились предисловие и четыре главы, которые и предлагаются к печати. В рукописи имеются также планы еще трех глав. Полностью объем материалов, относящихся к докладу, насчитывает 35 страниц. Этот текст подробно показывает процесс перевода Рижского политехнического института из Москвы в Иваново-Вознесенск. В имеющейся литературе представлена достаточно традиционная и неполная картина этого важнейшего события12 . Только совсем недавно появились 23

Из первых уст

небольшие сдвиги в его объективном освещении, в том числе связанные с упоминанием роли И. И. Власова13 . Из документов дела И. И. Власова также явствует, что свой доклад автор начал печатать 18 ноября 1928 г., и тот вариант, который публикуется ниже, был уже готов к 21 ноября. И. И. Власов Сохранилась записка от секретаря по поручению председателя губернского научного общества краеведения М. О. Соколова, в которой он просит И. И. Власова прибыть на чтение доклада 29 ноября к восьми часам вечера. Сохранилась также и повестка дня засе-

дания правления краеведов в тот день. Доклад И. И. Власова стоит четвертым после трех организационных пунктов повестки собрания, состоявшегося в губстатбюро. Итак, появление в Иваново-Вознесенске вуза такого уровня было поистине революционным событием. Самому городу в 1918 г. исполнилось только 47 лет, а Рижский политехнический институт был старше самого губернского центра на 9 лет, поэтому открытие вуза со сложившимися традициями благотворно отразилось на последующем развитии научно-педагогического и культурного потенциала города и губернии. Как известно, у И. И. Власова с Д. Г. Бурылиным были личные встречи на почве общественной деятельности14 . Так, будучи активным деятелем местного краеведческого движения, Власов, как уже было отмечено выше, выступил с докладом о создании политеха в Иваново-Вознесенске 15 . И вполне логично привести страницы, посвященные братьям Бурылиным.

«Глава 1. Насколько мне известно, впервые мысль об организации в Иваново-Вознесенске высшей технической школы возникла в 1913 году, хотя она и просачивалась в местное общественное сознание не сразу, а лишь постепенно и выражалась в очень неясной и туманной форме. 17 ноября 1913 года в иваново-вознесенском «Новом клубе» читал лекцию приехавший из Москвы редактор-издатель специального технического журнала «Вестник мануфактурной промышленности», обрусевший серб Чедомир Иоксимович на тему: «Итоги Балканской войны и промышленно-мануфактурный кризис». Одним из тезисов этой довольно путаной лекции было окрашенное своеобразным национализмом положение, что в тогдашней русской Польше, и в частности в Лодзи, и развивается немецкая текстильная промышленность, и этот «прогресс лодзинской мануфактуры» происходит «за счет ивановского района». Одним из средств борьбы с немецко-текстильной Лодзью славянин лектор считал поднятие специального технического образования в нашем районе и указывал, между прочим, что существовавшие в то время в ИвановоВознесенске школа колористов и рисовальная школа могут служить основанием для учреждения специального «Мануфактурного института» для подготовки высококвалифицированных русских текстильщиков, которые могли бы заменить «поляков-колористов» и «англичан-прядильщиков», paботавших тогда в заметном числе в русской текстильной промышленности. Несмотря на странную националистическую оболочку, в которую облечены были положения докладчика, брошенная им мысль о мануфактурном институте произвела известное впечатление и, может быть, явилась первоначальным ядром позднейших мечтаний о высшей технической школе в экономическом центре 24

мощного текстильного района, каким стал ИвановоВознесенск уже в 10-е годы. Эта экономическая конъюнктура изменилась в благоприятную сторону. Но в 1913 году местные фабричные круги не поставили вопрос о высшей технической школе на реальную почву, так как текстильная промышленность в то время переживала некоторую депрессию. Первые годы войны были чрезвычайно благоприятны в известном смысле для нашего текстильного района резким повышением прибылей тогдашних частнокапиталистических предприятий. В одной из своих тогдашних статей «Год войны в народнохозяйственном отношении» (статья в «Ежегоднике газеты “Речь” на 1915 год», Петроград, изд. редакции газеты, с. 960), известный экономист профессор М. И. Туган-Барановский констатировал, что «прекращение деятельности лодзинских, томашевских, белостокских и других фабрик Западного района создало крайне благоприятную конъюнктуру для мануфактурных фабрикантов московского (центрально-промышленного) района. Под влиянием этого цены на хлопчатобумажные товары испытали огромное повышение». Цена на миткаль в летние месяцы 1913 года была, например, 9 6/8 коп. [за аршин], а в те же месяцы 1915 г. – 14 6/8 коп., цена ситца № 1 в начале лета 1914 г. была 14 коп., а к июню 1915 г. она поднялась до 21 коп., то есть почти на целую треть. Легко представить себе, какие большие денежные суммы составляло это быстрое повышение при миллионах аршин разных тканей, вырабатывавшихся на тогдашних фабриках и при еще не наблюдавшемся резком падении денежного курса. В карманах местных фабрикантов Владимирской губернии, в которую входил и наш район, и город Иваново-Вознесенск, зашевелились большие суммы лишних денег, и естественно, что опять всплыла

Александр Семененко. Д. Г. Бурылин и И. И. Власов: из истории пересечений в Иваново-Вознесенске

мысль о развитии технического образования. В ноябре 1916 г. во Владимире, как административном центре губернии, возникло «организационное бюро съезда Владимирских фабрикантов и заказчиков по техническому образованию», которое разослало ко всем фабрикантам особое печатное обращение, призывая «милостивых государей» к согласованным действиям в области «усовершенствования технической стороны промышленности и в связи с этим развития технического образования». Откровенно отмечая, что война до сего времени благоприятно отражается на промышленности Владимирской губернии, «как в смысле обилия заказов, необходимых для обороны государства», так и в смысле «высокой их оплачиваемости», обращения эти указывали на серьезные «экономические потрясения, которые, несомненно, предстоит испытать русской промышленности в связи с окончанием войны» и могущим быть промышленным кризисом, и осторожно призывали владельцев «шестисот фабрик и заводов» «сделать денежные затраты» для учреждения в одном из пунктов Владимирской губернии технического учебного заведения, применительно к местной промышленности, в составе шести факультетов, с продолжительностью курса не более трех лет». Задачей этой технической школы организационное бюро считало подготовку «не инженеров с широким техническим образованием», а «узких специалистов прядения, ткачества, крашения и механиков – мастеров своего дела». В этой школе предполагалось открыть факультеты: прядения (бумажного, шерстяного и льняного), ткачества (бумажного, суконного и льняного), крашения, беления и аппретуры, под общим названием химический, механический, электротехнический и экономический для приготовления торговых служащих, товароведов, счетоводов и коммерческих агентов. Главным вдохновителем этого организационного бюро являлся льняной фабрикант Вязниковского уезда А. Ф. Малинин, а кроме него в состав бюро входило несколько фабрикантов губернии, 2 инженера-механика и редактор газеты «Старый владимировец» (правильно – «Старый владимирец», но сохраним авторский вариант. – А. С.) Павел Федорович Леонтьев, причем наши ивановские фабриканты представлены совершенно не были. Для выработки деталей и скорейшего проведения в жизнь своего проекта организационное бюро считало необходимым устройство съезда всех владимирских фабрикантов и заводчиков и назначило свое заседание в Москве 27 ноября 1916 г. в гостинице «Метрополь». Прочитав в «Русских ведомостях» объявление о том, что «господин московский градоначальник разрешил собраться фабрикантам и заводчикам на это число

Текст телеграммы И. И. Власова о необходимости учреждения в г. Иваново-Вознесенске высшего учебного заведения. Ноябрь 1916 г. для обсуждения вопроса о постройке техникума в пределах Владимирской губернии», и опасаясь, что на этом совещании не будут блистать своим отсутствием и наши ивановские фабриканты, не отличавшиеся энергией, медлительностью в культурных мероприятиях, я отправил в Москву на имя собрания фабрикантов и заводчиков телеграмму следующего содержания: «Мощное развитие мануфактурной промышленности создает необходимость организовать высший мануфактурный институт в центре района – Иваново-Вознесенске с механическим и химическим отделениями. Город имеет уже низшее механико-техническое училище, школу колористов, рисовальную школу, класс ткацкого рисования, эвакуированное Лодзинское среднее мануфактурно-промышленное училище и торговую школу. Необходимо правильное сочетание этих школ и увенчание их высшей специальной школой особого типа для всего района Владимирской, Костромской и Ярославской губерний, главные города коих в равном расстоянии от нашего русского Манчестера – центра района».

Глава 2. Собрание фабрикантов и заводчиков Владимирской губернии 27 ноября 1916 г. в Москве, судя по отчету о нем, напечатанном[у] в газете «Старый владимировец» (№ 264 от 1 декабря 1916 г.) было очень немногочисленным. На него явилось всего 22 человека, среди которых было пятеро ивановцев (Н. Г. и Д. Г. Бурылины, И. К. Маракушев, Н. Ф. Гарелин и А. К. Семенов), еще человек восемь фабрикантов из

разных уездов Владимирской губернии и несколько инженеров и юристов – владимирцев и москвичей. Председателем был избран А. Ф. Малинин, который предложил собранию высказаться по вопросу об организации общества фабрикантов Владимирской губернии для учреждения техникума. Были прочитаны 2 проекта устава этого общества, и началось длительное обсуждение их по пунктам. Покончив с 25

Из первых уст

этими, так сказать, организационными вопросами, собрание перешло, наконец, к обслуживанию вопроса о техникуме и застряло на обсуждении «типа» этой школы, ее учебного плана и плана финансового, причем А. Ф. Малинин высказался за необходимость устройства в г. Владимире среднего технического учебного заведения путем преобразования существовавшего там и недурно оборудованного мальцевского завода ремесленного училища. После этого была оглашена моя телеграмма, и начались коренные разногласия по вопросу о том, что учреждать, как учреждать и где учреждать. Как более крупный из ивановских фабрикантов, директор Куваевской мануфактуры Н. Г. Бурылин, присоединяясь к основным мыслям телеграммы, категорически заявил, что «иваново-вознесенские фабриканты против учреждения нового среднего учебного заведения в Иванове, но они будут принимать все меры к созданию в ИвановоВознесенске высшего технического учебного заведения», причем высказал мысль, что, «может быть, ивановским политехникумом будет одно из тех заведений, которые предположены к открытию Министерством народного просвещения». Д. Г. Бурылин указал еще «на весьма веское значение нахождения технической школы в промышленном центре, где учащиеся могут близко знакомиться с той атмосферой, в которой им предстоит работать по окончании школы, и сослался на полное отсутствие во Владимире промышленности». В конце концов, собрание раскололось на части и не разрешило вопросов ни о «типе» школы, ни о месте ее нахождения, отложив разрешение этих вопросов до половины декабря. Своеобразная и, так сказать, собственническая узость фабрикантского мышления выразилась на этом собрании в том, что Н. Г. Бурылин говорил о «необходимости принять в уставе пункт о предпочтительных правах на поступление в будущее учебное заведение детей служащих и рабочих промышленных предприятий Владимирской губернии». По финансовому вопросу он говорил еще о том, что «если общество соберет сумму в один миллион рублей, то правительство, вероятно, пойдет навстречу в такой же сумме». Уже эти коренные разногласия фабрикантов на первом общем собрании и малолюдность его участников доказали их бессилие реализовать мысль о высшей технической школе в районе. Несмотря на это, газета «Старый владимировец» пришла в восторг и открыла целую агитационную кампанию за открытие во Владимире новой технической школы, и стала всячески воспевать новую культурную заслугу фабрикантов. «Неутомимая деятельность инициатора этого дела Алексея Федоровича Малинина, – писала она (статья «Начало положено» в том же номере oт 1 декабря), – даст уже реальные результаты: вопрос о создании в гор. Владимире шестифакультетного техникума – вопрос ближайшего будущего. Это счастье для населения особенно понятно будет, когда общество усмотрит лиц, ставших во главе этого дела, с определенными именами, много поработавшими в области народного просвещения, – Бурылины, Гарелин, Дербеневы, Куваев, Полушин, Маракушев, Семенов, Смирнов, Никитин и др.». Эта ставка на фабрикантов, неискренняя и тогда, а те26

перь производящая прямо комическое впечатление, конечно, не оправдалась. Любопытно отметить, что культуртрегерским усилиям действительно неутомимого А. Ф. Малинина противодействовал не только раскол среди самих фабрикантов и полный индифферентизм большинства их, но и систематическая и явно враждебная позиция, которую заняли земцы-дворяне в вопросе о преобразовании земского мальцевского ремесленного училища. В № 31 «Старого владимирца» от 8 февраля 1917 г. помещен любопытный в этом смысле отчет с губернского земского собрания, на котором председатель Владимирской губернской земской управы дворянин С. А. Петров указал: «Едва ли удастся организовать такое широкое учебное заведение, как предполагает общество фабрикантов и заводчиков. Возможно, что общество создаст такое училище, но еще вопрос – на какие средства будет оно содержаться». В результате прений губернское земское собрание постановило – не предрешать вопроса о преобразовании мальцевского училища до разрешения общего вопроса в законодательном порядке (?) и не связывать пожелания общества фабрикантов и заводчиков об организации техникума с реорганизацией земского ремесленного училища. Февральская революция положила резкий конец фабрикантским мечтам о культуртрегерстве и их недружным попыткам развивать техническое образование. Уже с весны в обширном текстильно-промышленном районе запахло Октябрем. Песенка буржуазии была спета. Выдвигался резко и неудержимо новый руководящий общественный класс – пролетариат. 14 июня 1917 г. московская газета «Утро России» напечатала траурное объявление, в котором «товарищество на паях льняной мануфактуры А. Ф. Малинина с глубокой скорбью извещало о внезапной кончине своего дорогого и незабвенного учредителя и председателя правления Алексея Федоровича Малинина, последовавшей 10 сего июня в 12 часов дня». Как стало известно позднее, этот наиболее энергичный сторонник организации во Владимире техникума... удавился, не выдержав крушения своей заветной идеи и впав, очевидно, в крайнюю степень растерянности и отчаяния среди происходящей революционной ломки старого буржуазно-капиталистического строя. Трагедия общественного класса, к которому он принадлежал, стала и его личной трагедией. Подводя итог благим намерениям А. Ф. Малинина в области развития технического образования, приходится сказать, что он ошибался не только во времени, не учтя глуши вязниковских лесов, значения происходящих исторических событий. Он сделал и другую несомненную ошибку и в смысле выбора места для специальной технической школы. Старый административный центр губернии, город Владимир, не был и не мог быть подходящим местом для технического учебного заведения с текстильно-производственным уклоном, так как в нем совершенно не было в то время текстильных фабрик, где учащиеся могли бы проводить свою производственную практику. Недооценил льняной фабрикант А. Ф. Малинин и той громадной централизующей роли для всего мощного текстильно-промышленного района, которую приобрел город Иваново-Вознесенск

Александр Семененко. Д. Г. Бурылин и И. И. Власов: из истории пересечений в Иваново-Вознесенске

еще задолго до революции, перерабатывая в окончательный фабрикат на своих отделочных и ситценабивных фабриках почти всю хлопчатобумажную продукцию прядильно-ткацкой промышленности нескольких смежных губерний. Только в этом [месте] могла возникнуть и должна была быть организована специальная текстильная высшая техническая школа».

Впоследствии членом комитета по учреждению Иваново-Вознесенского политехнического института был Д. Г. Бурылин, его Товарищество перечислило 50 тыс. руб. на строительство обсерватории и метеостанции16 . Кроме того, он был вольнослушателем вуза, посещая занятия вместе с супругой М. В. Фрунзе17. И. И. Власов сыграл большую роль в попытке сохранить и преобразовать в краеведческий музей Щудровскую палатку18 . В целом же, Иван Иванович, будучи профессиональным исследователем, всегда рато-

вал за развитие просвещения, в том числе и за развитие музейного дела. Он восхищался музеем, который был создан Д. Г. Бурылиным, посвятил его описанию множество публикаций в местной прессе, в краеведческой литературе. В частности, заслуживает внимания его статья «Ива ново-Вознесенский губернский му зей» в «Ива ново-Вознесенском губернском ежегоднике» на 1920 год19 . В ней он пишет, что «Иваново-Вознесенский губернский му зей известен как один из лучших русских провинциальных музеев»20 . В этой публикации он высоко оценивает роль создателя музея – Дмит рия Геннадьевича Бурылина. Он считает, и с этим нельзя не согласиться: «Ива ново-Вознесенский музей – гордость не только ИвановоВознесенска, но и драгоценный па мятник русской культуры»21 .

Примечания 1

ГАИО. Ф. 1150. Оп. 1. Д. 90. Л. 64. ШМКЦ им. М. В. Фрунзе. Инв. № 20.

3 Д. И. Шаховской (1862—1939), выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета, земский деятель, кооператор, масон, член ЦК кадетской партии, депутат 1-й Государственной думы, соредактор «Северного края». Во Временном правительстве – министр государственного призрения.

4 Н. П. Дружинин, впоследствии редактор кадетской газеты «Голос» в Ярославле.

5 В ответе И. И. Власова, находящемся в ГАИО, указано, что его аресты происходили в 1901 и 1902 гг. (ГАИО. Ф. 1150. Оп. 1. Д. 90. Л. 64).

6 П. И. Новгородцев (1866—1924), доктор государственного права (с 1902 г.), в 1896—1903, 1907— 1911 гг. – приват-доцент, с 1903 г. – экстраорди нарный, а в 1904—1906 гг. – ординарный профессор Московского университета. Депутат 1-й Государ ственной думы, член ЦК партии кадетов. См. подробнее: Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991.

7 ГАИО. Ф. 1150. Оп. 1. Д. 1. Л. 4.

8 Экземплярский П.М. История города Иванова. Ч. 2. Иваново социалистическое. Иваново, 1962. С. 18—19.

9 В. А. Маклаков (1870—1957), адвокат, депутат 2-й Государственной думы, член ЦК партии кадетов; посол России во Франции в 1917 г., депутат Учредительного собрания от Москвы.

10 ГАИО. Ф. 1150. Оп. 1. Д. 1. Л. 15—16.

11 Переверзев О. Краевед Иван Власов // Рабочий край. 1993. 28 декабря. См. также о И. И. Власове: Ноздрин А.Е. Дневники. Двадцатые годы. Иваново, 1998. С. 86, 87, 97, 98, 204.

2

12

См.: Кузница текстильных кадров. Иваново, 1981; 50 лет Ивановского энергетического института имени В. И. Ленина. М., 1968; Кириллов И.Н., Паначин Ф.Г. Подвиг большевика. Иваново, 1957. С. 158— 159; В. И. Ленин и трудящиеся Иваново-Вознесенского края. Ярославль, 1969. С. 43—44 и др.

13 Биографический и библиографический справочник профессоров и преподавателей Ивановской государственной архитектурно-строительной академии за истекшие двадцать лет ее существования с 1981 по 2001 г. Иваново, 2001. С. 11; Семененко А.М. И. И. Власов и Иваново-Вознесенск: штрихи к портрету // Иваново-Вознесенский юридический вестник. 2002. № 1. С. 37—39; его же. Власов И.И. Образование Иваново-Вознесенского политехнического института (из личных воспоминаний) // Интеллигенция и мир. 2003. № 1—2. С. 105—114.

14 Почивалова Е.И., Койфман О.И. История становления высшей школы в Иваново-Вознесенске. Иваново, 2010. С. 28.

15 Там же. С. 15—41.

16 Почивалова Е.И., Койфман О.И. Указ. соч. С. 37.

17 Там же. С. I. 18 Орлов Д.Л. «Здание освободить от гробов!», или История одной мечты // Наша Родина – Иваново-Вознесенск. 2007. № 12. С. 28—32.

19 Власов И.И. Иваново-Вознесенский губернский музей // Иваново-Вознесенский губернский ежегодник (календарь-справочник) на 1920 год. Иваново-Вознесенск. 1920. С. 187—190.

20 Там же. С. 187.

21 Там же. С. 190.

Музейная коллекция © Дмитрий Орлов

Àðõåîëîãè÷åñêàÿ êîëëåêöèÿ Íîâëåíñêîãî ìîãèëüíèêà (Ñóäîãîäñêèé óåçä Âëàäèìèðñêîé ãóáåðíèè, èçûñêàíèÿ Í. Å. Ìàêàðåíêî, 1905 ã.) â ñîáðàíèè Èâàíîâñêîãî îáëàñòíîãî êðàåâåä÷åñêîãî ìóçåÿ

С

обрание «древностей и редкостей» иваново-вознесенского фабриканта, коллекционера и основателя Музея промышленности и искусства Д. Г. Бурылина выделялось среди других частных собраний России второй половины XIX – начала XX в., прежде всего, самым широким разнообразием тематической направленности представленных в нем коллекций. Несмотря на кажущуюся «разбросанность» тематики, как в самом собрании, так позднее и в экспозиции Музея промышленности и искусства отчетливо прослеживалось стремление Бурылина отразить все многообразие мировой истории в ее последовательном развитии: наиболее яркие и известные явления, события и личности. В показе истории развития человеческого общества, и в особенности ее начального периода, в собрании Д. Г. Бурылина немаловажное место занимали различные археологические коллекции. Тем не менее, Дмитрий Геннадьевич, тяготевший более всего к нумизматике и собиранию книг, к приобретению археологических коллекций относился избирательно. Здесь в большей степени коллекционера интересовали предметы, связанные с античным периодом истории, – Дмитрий Геннадьевич экспонировал их на некоторых своих выставках. Так, на «Выставке древностей и редкостей из собрания Д. Г. Бурылина», открывшейся в 1903 году в Иваново-Вознесенске в здании женской профессиональной школы, археологическая коллекция занимала целый зал и в каталоге была обозначена как «Римско-греческий отдел и раскопки». В отделе выставки были представлены гипсовые слепки с монет и медальонов, римские, греческие, византийские монеты, «раскопки из золота, бронзы и разных металлов», а также «раскопки из внутренних губерний»1. Под последними

28

подразумевались предметы, найденные при археологических раскопках в Крыму, приобретенные Бурылиным в Керчи 2 . Позднее, перед открытием Музея промышленности и искусства Бурылин планировал создание в нем античного отдела. Но эти замыслы меценату не удалось осуществить. Античная коллекция, в том числе и предметы археологии, в конце 1920-х – в 1930-х гг. 3 были представлены в экспозиции Ивановского областного краеведческого музея. С историей формирования археологической коллекции Музея промышленности и искусства сотрудникам музея пришлось еще раз соприкоснуться в ходе реализации грантового проекта музея «Я надеюсь, что это пригодится…» (Д. Г. Бурылин) конкурса «Меняющийся му зей в меняющемся мире» Благотворительного фонда В. Потанина, работа по гранту осущест влялась в 2010—2011 гг. Данный проект позволил выявить и обозначить коллекции Д. Г. Буры ли на и отдельные предметы из них в других музеях и библиотеках России и ближнего зарубежья, поступившие туда в советское время в процессе передачи данных коллекций, а также прояснить историю поступления и перемещения других музейных коллекций. В ходе научно-исследовательской работы выяснилось, что в 1949 г. из Ивановского областного краеведческого музея во Владимирский областной краеведческий музей была передана археологическая коллекция Новленского могильника, исследованного в 1905 г. археологом Н. Е. Макаренко. Акт передачи стал отправной точкой для дальнейшего изучения легенды перемещения этой коллекции. В 1905 г. Владимирская ученая архивная комиссия в интересах Владимирского област-

Дмитрий Орлов. Археологическая коллекция Новленского могильника

ного археологического съезда поручила археологу Н. Е. Макаренко провести исследования «менее известной в археологическом отношении области Владимиро-Суздальской земли». К сожалению, о личности самого Н. Е. Макаренко сохранилось немного сведений – ученый трагически погиб в 1938 г. Археологические исследования Н. Е. Макаренко проводил в течение лета 1905 г. В опубликованных записях он сетует на незначительную сумму, выделенную на разработки, не позволившую ему достичь уровня «громадных исследований гр. А. С. Уварова и Савельева». Маршрут «археологической поездки» должен был включить в себя Владимирский, Муромский, Меленковский и Судогодский уезды. Но часть задуманной программы по различным причинам не удалось реализовать. Так, еще одной из причин невыполнения планов стало… необнаружение в некоторых районах намеченных к исследованию курганов. Среди различных археологических объектов, запланированных Н. Е. Макаренко к обследованию, был и могильник у деревни Новое (Новленская) Судогодского уезда Владимирской губернии. По имеющейся у Макаренко информации, вблизи этого населенного пункта ранее уже случались находки «различных медных и железных вещей. Значительная часть этих находок была приобретена местным заводчиком Зворыкиным». К сожалению, констатировал ученый, «они не могут быть исследованы, благодаря нелюбезности их владельца. На просьбу Им ператорского археологического комитета выслать их хотя бы для осмотра в Комиссию не получено никакого ответа»4 . Новленский грунтовой могильник, расположенный на реке Ушне у д. Новое, исследованный Н. Е. Макаренко летом 1905 г., был интересен различными предметами, относящимися к погребальному обряду мерян VIII—X вв. На территории самой деревни и в ее окрестностях Макаренко произвел ряд раскопок, описание которых, с зарисовкой находок, занес в соответствующий дневник. Большинство раскопок представляли собой захоронения. Макаренко описал шесть погребений, указав размеры могильных ям и охарактеризовав найденные в захоронениях предметы: орудия труда (ножи, топоры), глиняную посуду, фрагменты одежды (пряжки, фрагменты ремня), украшения и их фрагменты (браслеты, серьги, привески, шейные гривны, отдельные бусины, височные кольца). «Из предложенного перечня и описания вещей» ученый от носил принадлежность данного могильника к восточ-

но-финской культуре. «…Доказательств в пользу финского происхождения едва ли потребуется: предметы по формам и стилю говорят сами за себя…»5 . Неожиданным препятствием к продолжению раскопок стали сельскохозяйственные работы: «…еще не были убраны огородные овощи, с которыми крестьяне не так охотно расстаются даже за весьма приличное вознаграждение». Макаренко предполагал, что границы могильника, возможно, охватывали большую, нежели обнаруженная, площадь, которая «была занята различными постройками, но главным образом – широкой улицей»6 . В опубликованных в 1908 г. во Владимире Трудах Владимирской ученой архивной комиссии (кн. X) Н. Е. Макаренко констатировал, что, к сожалению, не смог более подробно изучить найденные предметы, так как они «тотчас же после раскопок были сданы им в Му зей Владимирской ученой архивной комиссии, и видеть их вторично не удалось»7. Ученый не указал более определенной причины невозможности дальнейшего изучения предметов этой коллекции, и ее точное местонахождение на протяжении нескольких лет выяснить не удалось. К моменту публикации Н. Е. Макаренко итогов археологических исследований 1905 г., в 1908 г. Владимирская ученая архивная комиссия насчитывала десятый год своей деятельности. Во все время ее существования, как правило, ее возглавляли губернаторы Вла димирской губернии, которые одновременно являлись и попечителями комиссии. При ней существовали музей и библиотека. Первоначально коллекции музея размещались в одном из помещений Золотых ворот, позднее для музея Архивной комиссии было построено специальное здание. Его фасад был оформлен разнообразными декоративными элемен тами в стиле древнерусской архитектуры. Завершение строительства здания, его внутренняя отделка происходили при губер-

29

Музейная коллекция

Предметы из раскопок Новленского могильника

наторе Ива не Михайловиче Леонтьеве, всегда живо интересовавшемся делами комиссии, – на его пожертвования музей Архивной комиссии «внутри отделан так, как немногие здания и в столицах»8 . Музей постоянно пополнялся; кроме различных пожертвований отдельных предметов, в него поступали и целые коллекции, в их числе и археологическая коллекция, сданная в 1905 г. в музей Н. Е. Макаренко. С 1900 г. в состав Владимирской ученой архивной комиссии вошел иваново-вознесенский фабрикант Николай Геннадьевич Бурылин, а со 2 января 1904 г. действительным ее членом стал Дмитрий Геннадьевич Бурылин 9 , на протяжении всего периода сотрудничества с комиссией общавшийся с ее председателями – И. М. Леонтьевым, И. Н. Сазоновым, В. Н. Крей-

Предметы из раскопок Новленского могильника 30

тоном, другими ее членами. Д. Г. Бурылин был знаком с археологической коллекцией Нов ленского могильника, и не исключено, что он мог рассматривать вопрос о ее приобретении для своего собрания. События 1917 г. и последующие десятилетия советской власти кардинально изменили жизнь Музея промышленности и искусства и его создателя – Д. Г. Бурылина. После национализации уникальный коллекционный музей получил краеведческую направленность. В 1929 г. путем объединения районов Иваново-Вознесенской, Владимирской, Яро славской и Костромской губерний была образована Ивановская промышленная область. К 1 октября 1929 г. завершилась реорганизация музейной сети новообразованного территориального гиганта. Под стать ему оказалось и созданное музейное объединение – Музей ИПО, включивший в себя 23 районных и 8 сельских музеев. Одной из задач сотрудников Ивановского областного музея, как головного музея объединения области, стало руководство музеями бывших четырех губерний и курирование их работы. В период существования Ивановской промышленной области, директора и сотрудники музея постоянно находились в командировках по всей территории ИПО, посещая музеи Ростова, Борисоглебска, Рыбинска, Костромы, Суздаля, Владимира, Ярославля и других городов. Широк был и спектр решаемых вопросов: от обследования, инструктирования и ознакомления с «постановкой музейного дела» до заключения договоров на соцсоревнование. Во время одной из подобных поездок сотрудник музея А. Ф. Дубынин, занимавшийся, в том числе, и археологическими изысканиями, посетил Владимирский музей и отобрал ряд коллекций и отдельных предметов для экспозиции Ивановского областного музея. Вероятнее всего, в числе отобранных оказалась и археологическая коллекция Новленского могильника. По данным описи, из Владимирского музея она поступила в фонды Ивановского му зея на пяти планшетах. Коллекция была передана в Ивановский музей по акту от 21 ноября 1935 г.10 , ее приняла заведующая фондами Ивановского музея Е. И. Лямина11. В коллекцию вошли 57 пред метов, изготовленных преимущественно из меди: кольца, фрагменты украшений, пряжки, несколько железных ножей, «6 стеклянных бус цвета зеленоватой морской воды»12 . Сведений о представлении предметов из археологической коллекции Новленского могильника в экспозиции Ивановского областного краеведческого музея не сохранилось.

Дмитрий Орлов. Археологическая коллекция Новленского могильника

В середине 1930-х гг. целесообразность дальнейшего существования Ивановской промышленной области была поставлена под сомнение. Руководство из одного центра огромным по территории субъектом государства, включавшим в себя районы с разным экономическим потенциалом, оказалось серьезной проблемой. Свой отпечаток на принятие решения о реформировании ИПО наложило и наличие слабой инфраструктуры ИПО (неразвитость средств связи, дорожной сети). Вследствие этих и других причин, Президиум ВЦИК постановил разделить Ивановскую промышленную область на Ивановскую и Ярославскую области. Претерпело преобразование и музейное объединение ИПО, просуществовавшее 7 лет, но оставившее свой заметный, хоть и несколько забытый ныне след в истории культурной жизни края.

14 августа 1944 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР из состава Ивановской области была выделена Владимирская область. А после окончания Великой Отечественной войны, 25 марта 1949 г., Комитет по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров РСФСР выдал ордер на передачу представителю Владимирского музея коллекции Новленского могильника, которая в составе 57 предметов и 5 фотоснимков планшетов с предметами коллекции была передана за-

местителю директора Вла димирского музея А. С. Королевой13 . На описи 1935 г. сотрудник Ива новского музея Е. Н. Ерофеева сде ла ла приписку: «По данной описи коллекция пред метов передана обратно. 16 мая 1949 года. Полная опись коллекции смо т ри – Т р у д ы Вла ди мирской ученой архивной комиссии. Книга X. Вла димир, 1908»14 . Коллекция, о судьбе которой так бесПредметы из раскопок покоился Н. Е. МаНовленского каренко, вернулась могильника в свой род ной музей… Сегодня предметы из археологической коллекции Новленского могильника представлены в экспозиции Исторического музея Владимиро-Суздальского музея-заповедника во Влади мире.

Примечания 1 Каталог Выставки древностей и редкостей из собрания Д. Г. Бурылина. Иваново-Вознесенск, 1903. С. 30.

2 Подробнее об этой коллекции: Быковская Н.В. Античная коллекция Д. Г. Бурылина в фондах Керченского историко-культурного заповедника // «Я надеюсь, что это пригодится…» (Д. Г. Бурылин). Иваново, 2011. С. 115—124.

3 Подробнее об этом: Орлов Д.Л. Античная коллекция Д. Г. Бурылина // ISEUM: сборник статей, посвященный истории, религии и культуре Древнего мира. Москва, 2012.

4 Макаренко Н.Е. Новленский и Заколпский могильники Владимирской губернии и археологическая поездка по Владимирскому, Муромскому, Меленковскому и Судогодскому уездам // Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Кн. X. Владимир, 1908. С. 11.

5 Там же. С. 25.

6 Там же. С. 17.

7 Там же. С. 22.

8 Отчет о деятельности Владимирской ученой архивной комиссии за десятый год ее существования (1908 год) // Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Кн. X. Владимир, 1908. С. 4.

9 Тема сотрудничества Д. Г. Бурылина с Владимирской ученой архивной комиссией на сегодняшний момент мало изучена и в перспективе может стать самостоятельным исследованием.

10 Опись вещей Новленского могильника, переданных из Владимирского музея по акту от 21 ноября 1935 г. – в книге: Новые поступления (1935—1937 гг.) музейных предметов на постоянное хранение.

11 Приказом директора музея «товарищ Лямина с 3 января 1934 года была назначена единым хранителем музейных фондов».

12 См. прим. 10.

13 Документы (акты, расписки и проч.) на порчу, списание и передачу в пользование разным учреждениям и лицам. 1946—1960 гг.

14 Там же.

31

Музейная коллекция

© Владимир Возилов

Ðóêîïèñíûå æóðíàëû 1901—1924 ãã. èç ñîáðàíèÿ ÈÃÈÊÌ èìåíè Ä. Ã. Áóðûëèíà

Н

а протяжении XX в. рукописные альбомы, газеты и журналы являлись одним из видов общественной деятельности и формой образовательной и воспитательной работы отечественной интеллигенции. Эти издания содержат многоплановый исследовательский материал, представляющий огромный интерес для изучения истории отечественной интеллигенции1. Рукописные издания возникали в разное время там, где официальная цензура не могла пропустить в печать размещаемые в них материалы. Участие в таких изданиях становилось для мыслящих людей способом защиты свободы слова, механизмом собственного самовыражения, формой участия в общественном движении. Вокруг подобных рукописных изданий возникала своеобразная культурная среда, кружковые объединения интеллигенции, в которых вырабатывались и передавались традиции общественной фронды, где могли свободно обсуждаться злободневные общественные вопросы. В различных общественных условиях рукописные издания использовались интеллигенцией и как инструмент воспитательного и образовательного процесса. К созданию рукописных материалов привлекалась молодежь, которая таким образом активизировала свою интеллектуальную работу. Рукописные журналы порождались как внутренней необходимостью для самовыражения молодых интеллигентов, так и формой их культурного самообразования. К настоящему времени в государственных архивных фондах и музейных коллекциях нами выявлено более 20 наименований и более 55 экземпляров рукописных и машинописных газет и журналов отечественной интеллигенции XX в. Большинство этих рукописных изданий выпущено провинциальной интеллигенцией на территории современного Ивановского края. Часть данного рукописного наследия хранится в фондах Ивановского государственного историкокраеведческого музея имени Д. Г. Бурылина. Ряд рукописных изданий из фондов ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина имеет отношение к событиям студенческих волнений 1901 г. Их восприятие со стороны радикально настро32

енного студенчества отражено в рукописных студенческих журналах «Свободное слово» и «Отголоски волнений 1901 года»2 . Рукописные журналы «Свободное слово» и «Отголоски волнений 1901 года» были переданы в дар Ивановскому государственному объединенному историко-революционному музею в 1984 г. К. Н. Сперанским. Несомненно, оба журнала имеют один источник происхождения, бы ли созданы примерно в одно время (первый выпуск журнала «Отголоски волнений 1901 года» – не позже конца марта 1901 г., второй выпуск – в конце апреля 1901 г., «Свободное слово» – не ранее апреля 1901 г.) и посвящены одним и тем же вопросам. Местом создания журнала «Отголоски волнений 1901 года» предположительно можно назвать Петербург, поскольку большинство материалов касается разгона студенческой демонстрации у Казанского собора, они собраны по горячим следам. Место создания «Свободного слова» установить невозможно, но вероятнее всего этот журнал создавался параллельно с «От голосками волнений 1901 года». Журнал «Отголоски волнений 1901 года» написан на гербовой бумаге, состоит из двух выпусков. На одном из них на рукописной обложке наряду с рисунком есть обозначение «Выпуск I». Имеется отдельная обложка, дублирующая основную обложку, но в заголовке «Выпуск I» цифра «I» исправлена на «II». Также имеется отдельная страница с указанием перечня лиц, задержанных в ночь с 17 на 18 апреля 1901 г. в Петербурге в результате массовых обысков и арестов. Это позволяет предположить, что дополнительная обложка и страница с перечнем лиц может рассматриваться как отдельный выпуск либо как подготовительные материалы ко второму выпуску. Основное содержание журнала «Отголоски волнений 1901 года» составляют документы и материалы, рассказывающие о причинах студенческих волнений, событиях 4 марта 1901 г. в Петербурге и об откликах на них выдающихся представителей российской и зарубежной интеллигенции. Формально журнал составлен в виде бюллетеня, в который вошли самые разнообразные материалы: правительственные со-

Владимир Возилов. Рукописные журналы 1901—1924 гг. из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

общения, открытые письма, листовки, заметки непосредственных участников событий, стихотворения и басни. Способ подачи материала в рукописном журнале позволяет представить прежде всего неофициальную точку зрения на произошедшее. Во многих публикациях журнала активно критикуется позиция правительства, изложенная в «Правительственном вестнике», документально и скрупулезно описываются все обстоятельства разгона демонстрации 4 марта 1901 г., жестокость полиции и казаков, массовое побоище студентов и посторонних участников сходки. В части материалов создатели журнала стараются выявить причины студенческих беспорядков: разоблачают «временные правила», выступают за реформу системы образования, критикуют деятельность Академии наук и прочее. До русского общества авторы журнала стараются не просто донести правду о студенческих волнениях и беспорядках, а склонить интеллигенцию на сторону студенчества. В журнале прослеживается и политическая составляющая, подчеркивающая сочувствие создателей журнала радикальным партиям. Об этом свидетельствует листовка «Ко всем работницам и рабочим» Киевского комитета РСДРП, посвященная рабочей демонстрации в Киеве 11 марта 1901 г., а также эсеровская листовка «К учащейся молодежи», о применении положений «временных правил» по отношению к студентам Киевского университета, приговоренным к зачислению в армию. Дополнением к этому является стихотворение К. Д. Бальмонта «Маленький султан», направленное против Николая II. Журнал «Свободное слово» составлен на обычной тетради, в музейной коллекции датирован 1901 годом, хотя на обложке датировка отсутствует. Подтверждением используемой датировки могут служить указания внутри самого журнала – критика «временных правил» о студенческих организациях и ссылка на статью «К вопросу о реформе средней школы» (Мир Божий. 1901. № 4). Основное внимание в журнале уделяется разоблачению содержания правительственных реформ в области университетской жизни. По мнению автора статьи, «весь шум о реформе поднят был правительством вовсе не в целях улучшения дела, а только чтобы выйти из затруднительного положения и в то же время устранить те явления, которые поставили его в это затруднительное положение, – студенческие волнения». Далее неизвестный автор разоблачает первый шаг университетской реформы – вре-

Обложка журнала «Свободное слово». Публикуется впервые

менные правила о студенческих организациях. Он отмечает, что «при соблюдении этих правил правительство могло бы следить за каждым шагом студента, могло бы, чрез своих административных лиц, отличить тех, кто на сходках стал бы поднимать другие вопросы, кроме, например, вопроса о том, сколько балалаек должно быть в курсовом оркестре и т. п.». В заключение статьи следует призыв к студентам продолжать начатую борьбу, чтобы заставить правительство встать на путь настоящих реформ. Одним из способов развития литературных и исследовательских способностей учащихся в дореволюционных гимназиях было издание рукописных журналов. Из гимназических журналов, выпущенных накануне Первой российской революции, огромный интерес представляет «Мирок»3 . Он указан его издателями как еженедельный журнал. Единственный сохранившийся номер датирован 18 марта 1904 г., следовательно, сам журнал начал выпускаться в феврале 1904 г. К сожалению, у нас не имеется сведений о месте его создания и его авторах (материалы либо не имеют подписей, либо подписаны псевдонимами). Происхождение данного журнала из собрания А. Н. Овсянникова (краеведа и бывшего преподавателя гимназии) позволяет предположить, что рукописное издание относится к Шуйской мужской гимназии. Но окончательно подтвердить «шуйское» происхождение журнала не представляется воз33

Музейная коллекция

Обложка журнала «Мирок». Публикуется впервые

можности; не исключено, что этот журнал мог быть привезен в Шую кем-то из гимназических преподавателей (А. Н. Овсянниковым или В. А. Водарским). В редакционной статье журнала «Мирок» отмечается, что «направление журнала довольно резко изменилось». Если прежде он служил интересам одного кружка, то теперь в нем будет обращено наибольшее внимание на интересы всего класса. Этот поворот редакция объясняет тем, что к журналу «примкнули новые литературные силы, положение его несколько упрочилось, прибавилось опытности у его издателей, и теперь уже можно ставить на очередь вопрос о цели и смысле журнала». Целью журнала объявляется служение насущным потребностям класса, а именно: указание, разъяснение, предложение способов к дальнейшему развитию этих потребностей. В статье «Несколько слов к вопросу о значении журнала для класса» автор отмечает несколько неудачных попыток отдельных гимназистов в прошедшем учебном году сформировать кружки, чтобы сделать эти кружки центрами умственного развития класса. Провалы этих попыток автор объясняет тем, что «в образовании кружков главная руководящая роль принадлежит одной личности; эта личность влияет на свой кружок, и посредством этого последнего на класс». Иное дело журнал, который «не находится под одним чьим-либо авторитетным вли34

янием, а наоборот, тут все сообща влияют друг на друга». Анализ разделов «Мирка» представляет большой интерес с содержательной точки зрения. В разделе беллетристики был опубликован рассказ из гимназической жизни. Суть рассказа сводится к пропаганде идеи организации гимназических кружков с целью самообразования. Само название журнала «Мирок» предполагает нечто замкнутое, кружковое. При этом самообразование рассматривается участниками журнала шире, нежели обычное занятие науками. В фельетоне «Подделки» автор высмеивает «подделку жизни», когда занятие наукой, литературой, духовная жизнь в целом (на уровне гимназии) являются формальными; наука интересует гимназиста лишь настолько, насколько это необходимо для окончания гимназии. Выводы автора фельетона и вопросы к читателю должны навести на мысль о том, что наукой необходимо заниматься не для того, чтобы получить должность с хорошим окладом или уметь поддерживать светский разговор и т. п., а для чего-то более важного. Большинство материалов журнала «Мирок» созданы на высоком интеллектуальном уровне, что свидетельствует о глубокой подготовке учащихся гимназии. Некоторые размышления и сентенции авторов поражают зрелостью и глубиной взглядов на происходящее вокруг. Направление «Мирка» объясняется наличием большого количества радикальных гимназических кружков в Шуе в годы Первой российской революции и активным участием гимназистов в революционных событиях. Несомненно, кружковая работа молодой критической мысли, направленной на самообразование, должна была найти выход в условиях революции. Рукописные издания оппозиционного характера активно распространяются в интеллигентской среде накануне и во время революции 1905—1907 гг. В этот период рукописные общественно-политические журналы становятся инструментом революционной работы радикальной интеллигенции в провинции. В научном обороте практически отсутствуют рукописные журналы периода с 1907 по 1917 г., хотя, возможно, они еще будут выявлены исследователями. Вероятно, во время спада революционного движения, усиления полицейского контроля, отхода интеллигенции от активной общественной деятельности интерес к подобного рода изданиям снижается, а участие в их создании становится небезопасным. После Октябрьского переворота рукописная традиция восстанавливается как благодаря активизации обществен-

Владимир Возилов. Рукописные журналы 1901—1924 гг. из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

но-политической борьбы интеллигенции в провинции, так и вследствие реформы школы и методов преподавания в ней. В фондах ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина хранятся рукописные журналы «Юные звуки» и «Эхо», датируемые 1918 годом, непосредственное участие в редактировании которых принимал известный советский литератор Ефим Федорович Вихрев (1901—1935). Эти журналы интересны для изучения периода становления Е. Ф. Вихрева как писателя и общественного деятеля4 . Журнал «Юные звуки» представляет собой характерный образчик гимназического журнала. Выходить он начал, вероятно, не позднее декабря 1917 – января 1918 г. На это имеется указание в третьем номере: «На Святках ред[акционная] ком[иссия] получила от преподавателя Т. И. Омельянского благодарность следующего содержания: “Спасибо ученикам 5-го класса за доставленную мне возможность познакомиться с отрадным появлением «Юных звуков»”». Святки – время от Рождества до Крещения (7 января – 19 января по н. ст.), и первый номер мог выйти к новогодним или рождественским праздникам. Информация о том, что Е. Ф. Вихрев имел отношение к изданию этого журнала, встречается в автобиографии самого писателя, а также в биографической справке Е. Ф. Вихрева, составленной братом писателя – В. Ф. Вихревым. В третьем номере «Юных звуков» Е. Ф. Вихрев назван секретарем журнала, а также здесь опубликован его небольшой рассказ «Грезы». В литературе о творчестве Е. Ф. Вихрева упоминается о том, что было издано четыре машинописных выпуска «Юных звуков». Подтвердить эту информацию не представляется возможным. В настоящее время в нашем распоряжении имеется только третий номер, датируемый 1918 годом. Он состоит из скрепленных двумя металлическими скрепками пяти двойных листов бумаги серовато-песочного оттенка без маркировки. Вероятно, третий номер «Юных звуков» был издан в конце 1917/18 учебного года, поскольку это был «журнал, издаваемый учащимися 5-х классов всех гимназий». «Эхо» Ефим Вихрев редактировал как учащийся 2-го класса советской школы 2-й ступени, уже следующего 1918/19 учебного года. По нашим подсчетам, 2-й класс советской школы 2-й ступени должен был соответствовать 6-му классу классической гимназии. А поскольку в конце ноября 1918 г. уже вышел рукописный журнал «Эхо», следует признать, что вряд ли было издано больше четырех номеров «Юных звуков». Содержание третьего номера «Юных звуков» позволяет охарактеризовать их как типич-

Обложка журнала «Юные звуки». Публикуется впервые

ный литературный гимназический журнал начала XX в. Открывает его стихотворение с соответствующим названием «Юные звуки». Далее следует нравоучительный рассказ «Счастье не в богатстве» и «любовно-лирический» рассказ «Изменница», зарисовка Ефима Вихрева «Грезы», стихотворение о Первой мировой вой не «Часовой», а также юмореска, шарада и разделы о редакционной работе. Все материалы «Юных звуков» являются примером первой юноше ской пробы пера. В фондах ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина и Шуйского литературно-краеведческого музея Константина Бальмонта хранятся два экземпляра первого номера рукописного журнала «Эхо» (наличие двух экземпляров одного рукописного журнала является уникальным случаем – большинство рукописных журналов дошло до нас в единственном экземпляре), они незначительно отличаются друг от друга. Так, у экземпляра, хранящегося в ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина, есть обложка. На ней, помимо названия «Эхо», присутствует зачеркнутое название «Первый луч». Тексты двух экземпляров написаны разными почерками, можно отметить небольшие различия в элементах оформления. Экземпляр ЛКМКБ имеет автограф Е. Ф. Вихрева; вероятно, именно этот экземпляр являлся эталонным. В экземпляре ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина наблюдаются пропуски слов, перестановки слов в предложениях, а также отличия в пунктуации, орфографии. Сравнительный анализ содержания по35

Музейная коллекция

Обложка журнала «Эхо». Публикуется впервые

казал, что оба номера идентичны. Экземпляр, хранящийся в ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина, поступил в фонды в 1952 г. от шуйского краеведа Н. А. Звездина из архива А. Н. Овсянни кова. Первоначальная информация о журнале «Эхо» была введена в широкий научный оборот в статье шуйского краеведа М. И. Громаковского 5 , а затем в книге Л. А. Розановой «Шуйские родники»6 . В книге Л. А. Розановой журнал указывается под шифром «ШИХММ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 1». В фонде ЛКМКБ он хранится под номером «ШКМ. 2434/1»; состоит из 9 листов (Шуйский краеведческий музей; фонд 2434 – личный фонд Ефима Вихрева). Экземпляр журнала, хранящийся в ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина, имеет датировку: «ноябрь 1918 г.». Согласно подписи к одной из публикаций «Эха», журнал был составлен после 11 (24) ноября 1918 г. По словам Е. Ф. Вихрева, журнал был создан «в настоящее тяжелое время, когда с каждым днем может все измениться». И действительно, самого Ефима Вихрева ждали впереди большие перемены: в конце 1918 г. в Шуе из Союза учащихся выделяется «Союз 36

юных коммунистов» («Союз учащихся коммунистов»), который в апреле 1919 г. сливается с РКСМ, а в октябре 1919 г. Е. Вихрев покидает Шую и становится участником бурных событий Гражданской войны. Рукописный журнал «Эхо», будучи изданием ученическим, является продолжением «Юных звуков». Но «Эхо» представляет уже более взрослого Е. Вихрева, поэтому журнал позиционируется не просто как литературно-художественный, а как общественно-политический. Именно этим объясняется отказ его создателей от названия «Первый луч», т. к. требовалось, чтобы новое название было более звучным и солидным. Журнал создавался для решения объединительных задач Союза учащихся, хотя на провинциальном уровне все подобные организации являлись малочисленными, реальная работа ложилась на плечи их руководителей. Название журнала «Эхо» указывает также на некоторый отклик на иные рукописные издания. Следует предположить, что это относится к журналу «Свободная мысль», который выпускало в 1918 г. шуйское студенческое землячество 7. Для Е. Ф. Вихрева и других бывших гимназистов, а ныне учащихся советской школы, представители этого сообщества были старшими товарищами. Вероятно, уже в этот момент Вихрев расходился с ними и в политических взглядах, т. к. «Свободная мысль» объединила кадетов, эсеров и меньшевиков, а Вихрев в 1918—1919 гг. встанет у истоков шуйского комсомола. Задачами журнала Е. Вихрев считал «хоть что-нибудь дать в умственном отношении» учащейся молодежи: «И мы, подрастающее поколение, на которое возлагаются все надежды, мы должны раньше воспитать в себе великие идеалы…». В программу журнала Е. Вихрев включает несколько пунктов: обмен мнениями и взглядами на тот или иной вопрос, знакомство читателей с результатами работы Союза учащихся, предоставление места для первых творческих начинаний, создание центра, «вокруг которого соберутся все живые силы учащейся молодежи и посторонних лиц». К сожалению, журнал «Эхо» малоинтересен с общественно-политической точки зрения. Причин этому может быть несколько: редактор журнала либо не хотел портить отношения с властями, либо был не готов к публикации подобных статей, не имея достойных авторов. Не исключено также, что, согласно редакционной статье, он преследовал прежде всего культурные цели. Основное содержание журнала составляют первые, и как водится, достаточно слабые и

Владимир Возилов. Рукописные журналы 1901—1924 гг. из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

наивные литературные опыты друзей редактора рукописного сборника. В них еще чувствуется хорошая гимназическая подготовка авторов, стремление подражать известным русским литераторам начала XX в. Большой интерес вызывает личность главного редактора рукописного журнала – Ефима Вихрева. В журнале представлены несколько его работ: редакционная статья, стихотворение «Сказка ночи», посвященное Валентине Арефьевой – первой любви поэта, небольшой рассказ «Скорбь. Из прошлого». Не исключено также и то, что полемическая заметка «Странички из нашей жизни» также написана Е. Вихревым. Л. А. Розанова предположила, что и заметка «Вечер III-х кл. 2 ст.», автор которой скрывается под псевдонимом «Свой», написана Е. Вихревым, поскольку он был связан с шуйским театром. Но можно допустить и то, что автором этой заметки вероятнее всего был другой участник журнала – Михаил Пащенко, который также имел отношение к шуйской театральной жизни и некоторое время даже был «режиссером» Рабочего театра. В содержании журнала «Эхо» имеется пометка о том, что это первый номер. Остается неизвестным, был ли второй номер, – с конца 1918 г. Е. Вихрев активно включается в общественную работу. Если же принять во внимание, что в январе – ноябре 1918 г. под редакцией Е. Вихрева могло выйти пять номеров журналов (четыре выпуска машинописных «Юных звуков» и первый выпуск рукописного «Эха»), то следует отдать должное его работоспособности, поскольку подготовка таких изданий требовала больших умственных усилий и самоотдачи. После Октябрьской революции школьные журналы возникают не только в Шуе, но и в Иваново-Вознесенске. Большой интерес представляют экземпляры двухнедельной журналгазеты «Подросток» школы-клуба фабричнозаводских подростков Ямского района города Иваново-Вознесенска, выпущенной на листе, по размеру приблизительно равном современному формату А3, с машинописным текстом на обеих сторонах. Информации об источнике поступлений «Подростка» в архиве ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина нет; в 1971 г. он был принят в фонды с пометкой «из старых поступлений». В музее сохранились два номера: № 3 от 1 декабря 1920 г. и № 4 от 15 декабря 1920 г. 8 На первом листе четвертого номера «Подростка» перьевой ручкой сделана пометка: «А. В. Пре ображенский». А в разделе «Хроника» третьего номера опубликована информация об открытии литературного кружка: «На днях при-

ступит к своей работе литературный кружок под руководством А. В. Преображенского, организаторами коего является редакционная тройка, записалось свыше тридцати человек». Не исключено, что сохранившиеся номера «Подростка» попали в фонды ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина из архива А. В. Преображенского. Многие события и процессы, происходившие в стране: революция и гражданская война, реформа школы и победа определенной идеологической концепции, изменение социальной ориентации государственной политики – нашли отражение в содержательной части школьных рукописных изданий 1920-х гг. Примечательно, что все журналы открывались лозунгом: «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Меняется мировоззренческая составляющая школьных журналов, в них прослеживается четкая ориентация на новые идеологические концепции. Это становится важнейшей чертой послереволюционного периода: и идейно ориентированный «Подросток», и более «мягкий» «Наш журнал» публикуют материалы, призванные сформировать коммунистические ценностные ориентиры. В «Подростке» активно пропагандируется «строительство новой жизни на коммунистических началах» с сентенциями: «Да здравствует коммунистическая партия, разбившая цепи раба и давшая рабочему свет». В «Подростке» прослеживаются элементы советской пропаганды, например критика царского режима. Тема разоблачения темного прошлого соответствовала одной из установок советской идеологической машины. Строгая идейная направленность рукописных изданий объясняется тем, что школьные работники находились под бдительным контролем. Любое отступление от предписанных правил грозило провинившемуся учителю увольнением с последующими препятствиями в новом трудоустройстве. «Подросток» включает материалы, различные по своему характеру: статьи и поэтические произведения, наполненные идеологическим содержанием, материалы о школьной жизни, лирические произведения. Некоторые материалы носят актуальный характер, например, «Из разговора приятелей» – о разгроме Врангеля. Тема для иваново-вознесенской прессы очень близкая, поскольку командовал Южным фронтом М. В. Фрунзе (близкий друг главного редактора «Рабочего края» А. К. Воронского), и ивановцы были хорошо информированы о событиях в Крыму. В «Подростке» прослеживается изменение характера новой школы: на повестку дня встает 37

Музейная коллекция

вопрос о дисциплине: «Дисциплина у нас существует только в уставе, но среди нас ее как будто не замечается». Информация в третьем номере о том, что дня через два приступит к своей работе школьная библиотека, дополняется замечанием, что «книги будут читаться только в школе, на дом же выдаваться не будут». Это объясняется сообщением в следующем номере: «Открыта библиотека-читальня, с первого раза замечалась распущенность со стороны приходящих читать, впоследствии дело улучшилось». Большое влияние на работу новой школы оказывали условия гражданской войны и разрухи. Значительный интерес «Подросток» может представлять для филологов, поскольку хорошо демонстрирует изменение словарного запаса, влияние советской агитационной литературы, хотя присутствуют и выражения, встречающиеся в гимназических журналах («товарищи-дружки»). Несомненно, «Подросток» – переходное явление между журнал-газетой и стенгазетой и по форме, и по содержанию. В 1920-х гг. традиция школьных рукописных журналов возрождается в Шуйской первой школе (бывшей мужской гимназии). В ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина имеются, вероятно, два номера «Нашего журнала», а именно № 1 и № 3 за 1924 год 9 . Об этом свидетельствуют две обложки с соответствующими номерами (без указания года выпуска). Датировка журналов не представляет затруднений из-за наличия на одной из обложек указания: «СССР», темы одного из

номеров – смерть В. И. Ленина, указания дат на опубликованных материалах – «01.02.1924 г.», «22.02.1924 г.», «01.05.1924 г.». Большую сложность представляет распределение имеющихся материалов по номерам. Номера состоят из 20 разноформатных, не прошнурованных листов, объединенных двумя обложками (сначала № 3, а затем № 1). Кроме того, в составе фонда имеется объявление: «16-го ноября 1923 г. Беседа о Герцене (Его биография, его литературная деятельность)»; вероятно, оно не имеет отношения к самим рукописным журналам, и попало в фонд как дополнение к имеющимся материалам. Распределение рукописных материалов по двум журналам, на наш взгляд, должно быть проведено следующим образом: первый номер составляют материалы, связанные со смертью В. И. Ленина. Это определяется единством оформления, наличием одного автора (и, вероятно, редактора) и «тетрадным» (альбомным) принципом формирования номера. Третий номер составляют другие материалы фонда, хотя нельзя утверждать окончательно, что они принадлежат только к одному номеру или, аналогично объявлению о беседе, посвященной жизни и деятельности А. И. Герцена, попали в него дополнительно. Объяснением разрозненности материалов третьего номера может служить то, что он выходил под руководством В. А. Водарского – большого любителя альбомов, и именно альбомный принцип был поло-

Обложки журнала «Наш журнал». Публикуются впервые 38

Владимир Возилов. Рукописные журналы 1901—1924 гг. из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

жен в его основу. Объединяет два номера только оформление обложки, выполненное С. Роговым. Вероятно, именно он играл роль «редактора» имеющихся номеров «Нашего журнала». Отличительным моментом в двух номерах является то, что если первый номер (при верности предложенного разделения имеющихся материалов на два номера) представляется достаточно цельным с оформительской и содержательной сторон, то третий номер (который закономерно должен быть лучше первого, а в действительности – слабее его и по оформлению, и по содержанию) представляет собой совокупность очень слабых реферативных материалов. Кроме того, все материалы третьего номера выполнены на разрозненных листах, и не прослеживается, что эти листы каким-либо образом прошивались и нумеровались (имеющаяся на них нумерация носит более поздний характер и появилась при комплектовании фонда уже в музее). Данное противоречие можно сгладить указанием на то, что первый номер носит политический характер, будучи посвященным смерти В. И. Ленина, а потому так хорошо оформлен. Можно предположить, что В. А. Водарский использовал траурное событие как повод для того, чтобы восстановить в бывшей гимназии традицию издания рукописных журналов, а затем собирал эти журналы из тех детских материалов, которые были в его распоряжении. Школьно-ученические журналы 1920-х гг. в содержательном плане менее интересны, нежели гимназические журналы начала XX в., в которых отражались мировоззренческие споры

отечественной интеллигенции. Школьные журналы преследовали главным образом воспитательные задачи, поскольку реформа школы не отрицала некоторых дореволюционных методов и приемов обучения. И старыми педагогами стал использоваться прием создания рукописных газет и журналов. Возможно, в этом прослеживались и личные предпочтения бывших гимназических преподавателей, и стремление сохранить лучшие традиции гимназии. Не исключено, что желания опытных преподавателей совпадали с желанием молодежи как можно быстрее преодолеть свою культурную отсталость, а это являлось важной тенденцией 1920-х гг. Слабые в интеллектуальном плане школьные рукописные журналы выполняли свою главную функцию: выявляли способных учащихся, подготавливали их к умственной работе и опосредствованно формировали потенциальных интеллигентов. Общение со старыми гимназическими преподавателями, практическая интеллектуальная работа, получение определенных навыков становились важной составляющей того процесса, который в советской историографии получил название подготовки кадров. Возрождение традиций рукописных журналов в советской школе в первые годы советской власти стало вполне закономерным явлением. Несмотря на низкий интеллектуальный уровень этих изданий, они были призваны играть важную роль в формировании новой советской интеллигенции, отражали многие процессы, происходившие как в реформированной школе, так и в целом в стране.

Примечания 1

Возилов В.В. Рукописные журналы российской интеллигенции, 1901—1906 годы: Сб. ст. и документов. Иваново, 2013.

2 ИГОИРМ 80011/1. Журнал рукописный «Свободное слово». 1901. № 2; ИГОИРМ 80011/2. Журнал рукописный «Отголоски волнений 1901 года»; полностью опубликованы: Возилов В.В. Указ. соч. С. 26—144.

3 ИОКМ 549/1. Журнал рукописный еженедельный «Мирок». 1904. 18 марта. № 5; полностью опубликован: Возилов В.В. Указ. соч. С. 127—144.

4 ИОКМ 549/2. Журнал машинописный «Юные звуки», издаваемый учащимися 5-х классов всех гимназий при содействии всех учащихся. 1918. № 3; ИОКМ 549/3. Литературно-политический, художественный, общественно-научный журнал «Эхо», Союза уч. города Шуи. № 1. Ноябрь 1918 г.; журнал «Эхо» полностью опубликован: Возилов В.В. Интеллигентоведение и регионоведение: Сб. ст. и материалов. Иваново, 2012. С. 125—136.

5

Громаковский М. Ефим Вихрев и Шуя // За педагогические кадры [малотиражная газета ШГПИ].

1990. 14 дек.

6 Розанова Л.А. Шуйские родники. Шуя, 2007. С. 193—198.

7 Возилов В.В. «Свободная мысль» – журнал шуйской интеллигенции // Он же. Интеллигенция провинциального города в истории России. Иваново, 2003. С. 111—152.

8 ИГИКМ. НВФ 7866/1. «Подросток». Двухнедельная журнал-газета школы-клуба фабричнозаводских подростков Ямского района города Иваново-Вознесенска. 1 декабря 1920 г. № 3; ИГИКМ. НВФ 7866/2. «Подросток». Двухнедельная журналгазета школы-клуба фабрично-заводских подростков Ямского района города Иваново-Вознесенска.

15 декабря 1920 г. № 4.

9 ИОКМ 549/4. Журнал рукописный «Наш журнал», издаваемый учениками VII класса Ш.П.Ш. под руководством В. А. Водарского. 1924 г. № 1 (3).

39

Музейная коллекция

© Надежда Тимошина

Ðåäêèå è ýêçîòè÷åñêèå âèäû äåíåã â êîëëåêöèè ÈÃÈÊÌ èìåíè Ä. Ã. Áóðûëèíà

В

Примитивные деньги – соль и ракушки

далекие времена у людей появилась потребность в особом товаре – деньгах, которые служили бы всеобщим эквивалентом при обменах. В разных местах земного шара в различные эпохи в качестве такого товара использовали самые разнообразные предметы и материалы. В собрании Д. Г. Бурылина представлены редкие для коллекций провинциальных музеев «примитивные» виды денег. Соль была любимым средством уплаты в некоторых африканских странах. В восточном районе Тальтальской равнины (Эфиопия (Абиссиния)) соль выламывали прямоугольными плитками в 5 см толщиной и 30 см длиной, весом в 3/4 кг. Сорок восемь таких плиток назывались «амоле» и равнялись по стоимости одному талеру Марии Терезии. Самым крупным местом соляной торговли являлось Сокото, к западу от озера Ашанги. В Северном Судане, в местностях к западу от озера Виктория и в других бедных солью областях, спор за обладание немногими соляными залежами и соляной торговлей зачастую играл важную роль1. В музейном собрании хранится соляной брусок из Африки, к которому черными нитками привязаны картонки; на одной из картонок, с надписью типографским шрифтом «Из коллекции С. Э. Сасон», рукой Д. Г. Бурылина подписано: «Абиссинский денежный знак 1/4 талера», ниже неразборчиво: «подарено для музея», на другой картонке приклеена марка, на которой стоит дата: 1893—94, вверху – «протекторат Сомали», рядом подписано рукой Бурылина: «Абиссинская марка». Обе

картонки скреплены красной сургучной печатью «Товарищества мануфактур Д. Г. Бурылина в Иваново-Вознесенске». Сбоку еще на одной картонке, сложенной в два раза, надпись в две строки на амхарском (эфиопском) языке и марка с изображением Менелика II, императора Эфиопии c 1889 по 1913 год, погашенная штемпелем с датой: 22 3 19. По сторонам этой картонки имеются такие же сургучные красные печати, которые сохранились частично. Брусок размером 4,5 х 18,5 см (в боковом сечении – 4,5 х 4,5 см)2. Кроме соли, в качестве средства платежа использовали куски хлопчатобумажной ткани, шириной в четыре пальца и различной длины, – в некоторых районах они были в ходу до начала XX века, – а также бусы темно-красного, синего, белого цветов – для разных областей свой цвет; медная или железная проволока, жемчуг, пуговицы и морские раковины, последние и получили в конце концов наибольшее распространение. Со временем они приобрели новые функции: использовались при оплате за товары и услуги, служили выражением стоимости предмета, являлись средством накопления. В итоге отражали степень доверия, существующего в человеческом обществе. Чаще всего использовались каури – раковины морских моллюсков. Название каури происходит из Индии. Для удобства обращения в раковинах делали отверстия и нанизывали их на шнурки в большие связки по 12, 20, 40 или 100 штук, в зависимости от принятой системы счета.

Соляной брусок. Африка. ИОКМ 36491 40

Надежда Тимошина. Редкие и экзотические виды денег в коллекции ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

В коллекции нумизматики, собранной Д. Г. Бурылиным, имеются раковины каури – их двенадцать 3, они обточены и нанизаны на тонкий прутик, что говорит об их обращении в качестве денег. Подобные «денежные знаки», называемые «дибарра», до сих пор имеют хождение в некоторых районах Папуа Новой Гвинеи. Каури служили предметом торговли в местах добычи, и их часто загружали в качестве балласта в трюмы арабских и европейских кораблей, направлявшихся в порты Африканского континента, где их перепродавали. Их было легко считать, перемещать и сохранять. Главное, но не единственное место сбора каури – Мальдивские острова в Индийском океане. У некоторых народов в этой географической части мира архипелаг даже назывался «островами каури». Отсюда каури более чем две тысячи лет тому назад стали вывозить в Индию, Китай, в восточном и западном направлениях. Раковины были не просто вспомогательным средством меновой торговли. Они уже обладали всеми характеристиками денег – то есть выступали мерой стоимости того или иного товара, были средством обращения и финансовым резервом, символом богатства. Их использовали как деньги для закупок ножей, скота, рабов, ими оплачивали оказанные услуги. Служили раковины и счетной единицей для установления цен на различные товары, которые при этом не обязательно оплачивались ими. Например, в XIX веке французский исследователь Луи Гюстав Бенже засвидетельствовал в северной части Ганы такую сделку двух торговцев: «Колебас (фляга) с солью стоит две тысячи каури, а сотня орехов кола – тысячу каури, так что за твой колебас я даю две сотни орехов»4 . Раковинные деньги, таким образом, способствовали развитию торговли, отражая колебания в ценах на товары в разных районах. В середине XIX века в Судане талер Марии Терезии 1780 года можно было поменять на 2 500 каури. В некоторых районах Африки к югу от Сахары употребление раковин в качестве денег даже формировало государственную политику в сфере денежного обращения. Местные правители пытались контролировать ввоз раковин и

Раковины каури. Китай. ИОКМ 35948—35959

их обращение. С началом колонизации раковинные деньги начали выходить из употребления и постепенно утратили свою роль. Раковины нанизывали на шнуры, прикрепляли к лоскутам ткани или кожи. Обычай пришивать раковины каури к кускам материи и лентам существовал в разные времена на огромной территории, от Дальнего Востока до Западной Африки. В нашем музее в вещевом текстильном фонде хранится мордовское женское украшение конца XIX века в виде передника с прикрепленными раковинами каури5. В Китае как средство обращения раковины каури использовались очень длительное время. Сведения об этом можно найти в письменных свидетельствах и вещественных источниках, где есть подтверждение широкого распространения в Китае нескольких типов денег-раковин. Н. В. Ивочкина в своей работе «Медь в денежном обращении чжурчжэньского государства Цзинь (1115—1234 гг.)», ссылаясь на археологические данные, писала о том, что первые связки раковин каури появились в эпоху Инь (1766—1122 гг. до н. э.) 6. Каури знал античный мир, Северное Причерноморье. На Руси применение каури прослеживается ранее XII века7. Русское название раковин каури – ужовка, змеиная (гажья) головка. Купцы закупали раковины тысячами и снабжали ими Северо-Западную Русь, Среднее и Верхнее Поволжье. Каури до начала XIX века сохраняли свое товарное значение в сибирской торговле. В России «примитивные деньги» можно найти в этнографических коллекциях Музея антропологии Московского государственного университета, в нумизматическом собрании Государственного Эрмитажа, самое значительное их число – в Кунсткамере в С.-Петербурге 8.

Монеты-ножи и монеты-мотыги Экзотические виды древних китайских денег в виде миниатюрных ножа и мотыги представлены в коллекции Д. Г. Бурылина. В Китае во времена меновой торговли в качестве товаро-денег употреблялись, кроме рако-

вин каури, разные предметы, в их числе музыкальные инструменты, сельскохозяйственные орудия, – их значение было настолько велико, что монеты Древнего Китая, наряду с круглой формой, имели форму различных орудий труда.

41

Музейная коллекция

Монета-нож 5 000 шу. Китай. Династия Синь. Ван Ман (9—23 гг.).

9 г. ИОКМ 36317

Первыми китайскими медными монетами были монеты в форме лопат и ножей. Они появились в эпоху бронзы во времена династии Чжоу (1021— 256 гг. до н. э.) в период использования связок раковин каури, а впоследствии вытеснили их из обращения 9. Территория их распространения – приморские районы Китая, где исконным занятием была охота, рыболовство и скотоводство10. Нож в хозяйстве являлся главной ценностью, в отличие от земледельческих районов, где монетами тоже стали важнейшие орудия труда – лопаты и мотыги. В III веке до н. э. император Ши Хуан-ди (246—210 гг. до н. э.) издал указ об изъятии всех видов монет, имевших форму орудий, а также запрещалась меновая торговля, в которой роль денег выполняли раковины каури, черепашьи щиты, шелк и зерно. В музейной коллекции нумизматики представлены монета-нож и монета-мотыга периода правления Ван Мана династии Синь, что в переводе означает «Новая»11. Будучи высшим сановником, регентом и опекуном малолетнего ханьского императора, Ван Ман (45 г. до н. э. – 23 г. н. э.) в 9 году н. э. низвергнул двухлетнего Жу-цзы (7—9 гг. н. э.), захватил престол, провозгласил себя первым императором «Новой» династии и продержался таковым до 23 года. Стихийные бедствия, вызванные наводнением и изменением русла реки Хуанхэ, способствовали ухудшению экономической ситуации того времени. Повсеместно сокращалась торговля, 42

вспыхивали мятежи. В стране разразился голод, недовольство вылилось в восстание «краснобровых», продолжавшееся десять лет (17—27 гг. н. э.), в 23 году отряды под руководством представителя династии Хань – Лю Сюаня – захватили столицу и императорский дворец, Ван Ман был обезглавлен. В свое правление Ван Ман попытался провести экономические преобразования, ввел государственную монополию на соль, железо, виноделие; стремясь упорядочить денежную систему, утвердил государственную монополию и на выплавку монет. За четырнадцать лет своего правления провел несколько денежных реформ, оказавшихся не совсем удачными. Для крупных платежей им была вновь возрождена отмененная в III веке до н. э. форма монетыножа, внешне отличающаяся от древней, номиналами 500 и 5 000 шу. Монета-нож из музейной коллекции имеет номинал 5 000 шу, находилась в обращении в 9 году н. э. На бронзовых монетах помещались надписи, выполненные древним почерком чжуань: «и дао у цянь», в переводе – «1 нож (монета), равноценный 5 000 (мелких единиц)»12. В один из выпусков, для придания большей ценности таким монетам, предприняли попытку надпись «и дао» заполнить золотом, однако фальшивомонетчики извлекали золото, либо золото заменяли позолотой. Деятельность фальшивомонетчиков в Китае в I веке н. э. была широко распространена, несмотря на грозившую им смертную казнь либо отрубание рук. В 10 году н. э. Ван Ман вынужден был объявить об изъятии всех неполноценных монет и о новой реформе. Во втором выпуске, осуществленном Ван Маном, появились монеты-мотыги номиналами от 100 до 1 000 шу, не соответствующие их действительному весу, находившиеся в денеж-

Монета-мотыга 1 000 шу. Китай. Династия Синь. Ван Ман (9—23 гг.).

10—14 гг. ИОКМ 36318

Надежда Тимошина. Редкие и экзотические виды денег в коллекции ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина

ном обращении с 10 до 14 года н. э. В коллекции нашего музея представлена монета-мотыга 1 000 шу. Надписи на ней читаются так: «да бу хуань цянь», что означает: «большая бу в 1 000 единиц»13. Кроме того, как и при династии Чжоу, мерилами стоимости были объявлены раковины каури, черепашьи щиты. В 14 году вновь была проведена реформа. Новые монеты напоминали мотыги 1 000 шу прежнего выпуска, но номинал их был 25 шу. В том же году появились круглые монеты, несмотря на свою форму имевшие наименование «монета-мотыга», – одна такая редкая монета представлена в коллекции музея14. Последствия реформ Ван Мана были тяжелые. Никто не хотел пользоваться неполноценными монетами, к тому же появилось боль-

Бу цюань. Монета-мотыга. Китай. Династия Синь. Ван Ман (9—23 гг.). ИОКМ 70877/9868

шое количество фальшивых монет. После свержени я Ван Мана в 23 году монеты, повторяющие форму орудий труда, обращавшиеся в Китае в течение многих столетий, навсегда вышли из употребления. Однако порядок в монетном деле Китая восстановился только к 40 году н. э. Спустя девятнадцать веков, в память древней формы денег, в 1935 году в Китае выпускались монеты с изображением монеты-мотыги15.

Примечания 1

Ган Ф. Денежное обращение Африки // Всемирная география. Африка. СПб., 1903. С. 125.

2 ИОКМ 36491.

3 ИОКМ 35948—35959.

4 А. Феликс Ироко. Морская казна // Курьер ЮНЕСКО. Деньги. 1990. Март. С. 25.

5 ИОКМ 4332.

6 Ивочкина Н.В. Медь в денежном обращении чжурчжэньского государства Цзинь (1115— 1234 гг.) // Труды Гос. Эрмитажа. Т. XII. Л., 1971. С. 38.

7 Горнунг М.Б. Каури как «примитивные деньги» в мире и на Руси // IX Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. СПб.: Гос. Эрмитаж, 2001. С. 118.

8 Горнунг М.Б. Африканские «примитивные» деньги в музеях России // VII Всероссийская нумиз-

матическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. М.: ГИМ, 1999. С. 80.

9 Ивочкина Н.В. Китайские медные малые монеты-ножи // Нумизматический сборник. СПб.: Гос. Эрмитаж, 2003. С. 18.

10 Ивочкина Н.И. Китайские монеты-ножи в собрании Эрмитажа // IV Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. М.: ГИМ, 1996. С. 32.

11 ИОКМ 36317, 36318.

12 Алексеев В.М. Описание китайских монет и монетовидных амулетов, находящихся в нумизматическом отделении Императорского Эрмитажа. СПб., 1907. С. 13.

13 Там же. С. 17.

14 ИОКМ 70877/9868.

15 Быков А.А. Монеты Китая. Л., 1969. С. 14, 39.

По странам и континентам

Ý

© Галина Карева

Ìåæäóíàðîäíîå êóëüòóðíîå ñîòðóäíè÷åñòâî Ìóçåÿ èâàíîâñêîãî ñèòöà â XXI âåêå

И

ваново – один из наиболее крупных, старейших центров текстильной промышленности России, известный производством ситца. Холщовый промысел получил здесь развитие уже в XVII в. История рисунка ткани и история региона давно сплетены воедино, образуя исторический и современный имидж города. Ткань и ее производство сыграли решающую роль в становлении г. ИвановоВознесенска, определили его ландшафт, архитектуру и место в истории России. С середины XIX в. для характеристики города применялся термин «Русский Манчестер». Значительная концентрация текстильного производства и его уровень делали Иваново-Вознесенский промышленный регион соразмерным с ведущими текстильными регионами мирового уровня. Ивановская школа текстильного дизайна – явление яркое, многогранное, самобытное. Пропаганда имиджа города, его яркой самобытности, богатого культурного наследия – это тот спектр направлений, те проблемы, которые пытается решать ивановский музей в сфере международного культурного сотрудничества. Один из выставочных проектов – «Сит цевая Россия» – оказался успешным. Основная идея проекта – показать ткань и ее рисунок как произведение искусства, показать вне бытовых, региональных, экономических, политических реалий. Впрочем, все эти аспекты все равно присутствуют, только поданы они другим языком, качеством ткани, агитационными рисунками, изображением национальных героев. В состав выставки вошли произведения, хранящиеся в собраниях Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства (Москва), уникального Музея ивановского ситца, являющегося подразделением Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина (Иваново), и старейшего в Москве текстильного предприятия «Трех горная мануфактура» (Москва), сущест44

вующего и в настоящее время. Дизайн-проект выставки выполнил известный театральный художник Борис Мессерер, который охарактеризовал свою художественную концепцию как «пестрое по пестрому». В качестве декораций к выставке были созданы многометровые лоскутные панно и арки из современных ситцев. В это необычное пестрое пространство автор художественного проекта выставки помещает яркий, активный по цвету и насыщенный по рисунку исторический материал – набивные ткани и платки. На выставке создавалось полное впечатление, что потоки мощных цветных волн выносятся и отступают от раритетных музейных предметов в темных рамах, ставших достоянием вечности. Большая часть представленных экспонатов ранее никогда не демонстрировалась широкой публике, оставаясь в запасниках музеев, и была известна лишь небольшому кругу специалистов. В основе идеи самой выставки, помимо яркости, красоты и самодостаточности представленных музейных предметов, лежит принцип противопоставления двух основных разделов экспозиции: традиционных орнаментов и авангардных рисунков первых лет советской власти. Искусство украшения набивных тканей в ХVII – начале ХIХ в. развивалось в русле русского декоративно-прикладного искусства, воплотив в себе стремление народа к гармонии и красоте. При отборе материала для экспонирования кураторы сознательно исключают все ткани, где есть ярко выраженные модные направления, ставя акценты на национальные орнаменты и национальный колорит. Поэтому большая часть традиционного орнамента представлена ручными тканями, платками и набивными деревянными досками (манерами). Огромные темные рамы оборудования и очень пестрые декорации стен подтолкнули кураторов к показу платков, тем более что подобный показ был опробован в экспозиции Музея ситца.

Галина Карева. Международное культурное сотрудничество Музея ивановского ситца в XXI веке

Платки занимали особое место в национальном костюме и текстильной промышленности. В середине XIX в. выработка платков составляла почти половину всего ситценабивного производства России. Вытеснив сложные золотные головные уборы, платки вошли в состав костюма всех сословий, что обусловлено климатическими условиями среднерусской полосы, а также старинным обычаем, запрещавшим замужним женщинам появление на улице с непокрытой головой, которого строго придерживались купчихи и крестьянки. Сформировались определенные типы рисунков платков. Естественные красители привнесли в платки сдержанную цветовую гамму. Природные мотивы (изо бражения цветов, ягод, веток) легли в основу двух направлений рисунков платков: тонкого графического и яркого каймового живописного. Особенно декоративен в орнаментике платков «восточный огурец» («адрианопольский огурец», «турецкий боб», «восточный боб», «мин далина» и т. д.). Этот мотив стал одним из самых надежных признаков восточного стиля, а в оформлении ситцев – своеобразной «визитной карточкой» русских набивных тканей. Кураторы выставки акцентируют внимание на самых популярных в крестьянской среде «кубовых» (с темно-синим фоном) и «кумачовых» (с ярко-красным фоном) ситцевых платках. Самостоятельный раздел выставки носит условное название «красное и синее». Мода на кубовые ситцы пришла в Россию в 30-е годы ХIХ в. Для фабричных кубовых ситцев ХIХ в. характерен цветочный некрупный узор в про-

стых схемах построения. Традиционные мотивы – мелкие розочки с зелеными листочками на густо-синем, почти черном фоне – создают яркий колористический эффект. Русские кубовые ситцы представляют собой самобытное явление национального искусства текстиля. Кубовыми платками славилась фабрика Зубковых в Иваново-Вознесенске. Широкая популярность таких платков определялась не только их декоративными, но и практическими качествами, стойкостью при носке. Красный цвет издавна определял строй большинства праздничных крестьянских костюмов. Кумачовые платки в народе называли «французскими», «пунцовыми» или ализариновыми. Крашение в красный цвет было самым сложным и длительным, но и краски на тканях получались очень прочными, с красивым яркокрасным фоном и контрастирующими сочетаниями тонов желтого, красного, зеленого, голубого, черного в плоскостно решенных растительных узорах. В больших количествах такие ткани начали выпускать после изобретения искусственного ализарина в 1860-х гг. Пунцовые русские ситцы и платки производили сенсацию в конце XIX в. на всемирных выставках, они вошли в моду в Париже, лучшие магазины – Лувр, Прентан, Бон-Марше – оформляли на них заказы. В экспозиции представлены знаменитые пунцовые русские платки фабрик Барановых в селах Карабаново и Струнино Александровского уезда Владимирской губернии. Отдельный раздел выставки посвящен русским тематическим рисункам XIX – начала 45

По странам и континентам

Фрагменты экспозиции

46

XX в. Большая часть этих платков выпускалась к определенным юбилейным датам. Их рисунки повествовали о наиболее ярких и значимых исторических событиях Российского государства: о Русско-японской войне 1904—1905 гг., праздновании 100-летия победы в Отечественной войне 1812 года, 300-летия правления в России династии Романовых в 1913 г. Платки с тематическими рисунками выполнены в так называемом русском, или национальном, стиле, который получил широкое распространение в русской архитектуре и изобразительном искусстве конца XIX – начала XX в. Главной особенностью русского стиля было обращение к на циональным истокам, русскому средневековому искусству, поэтому текстильные узоры этого времени часто напоминали орнаменты старинных рукописных книг, а изображения – лубок. Сложные композиции графических рисунков платков демонстрируют высокий уровень профессиональной подготовки фабричных художников и превосходное качество фабричной печати, позволяющей без труда рассмотреть мельчайшие детали узора. Тематическими плат ками славились Да ни ловская и Прохоровская мануфактуры в Москве и мануфактура Дербеневых в ИвановоВознесенске, чьи изделия можно увидеть на выставке. Второй раздел выставочной экспозиции представляет особый и очень короткий период в

Галина Карева. Международное культурное сотрудничество Музея ивановского ситца в XXI веке

Открытие выставки «Русский текстиль. Набивные ткани: от традицион ного орнамента к агитацион ному рисунку» в Национальном музее Королевства Бахрейн и фрагменты экспозиции

российском текстильном производстве и посвящен показу набивных тканей 1920-х – начала 1930-х гг. с так называемыми агитационными рисунками. Агитационный текстиль – одна из ярких страниц советского периода, чрезвычайно интересно отразившая ключевые моменты истории эпохи. Первым опытом производства агитационных тканей можно считать серию головных платков, выпущенных Тейковской мануфактурой в 1922 г. к пятой годовщине Октябрьской революции под девизами: «Вся власть Советам!» и «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» – по рисункам Леонида Чернова-Плесского с портретами вождей революции. В экспозиции представлены все знаковые ткани периода. Среди них – декоративный сатин с советской эмблематикой художника московской Трехгорной мануфактуры О. П. Грюн, созданный в 1925 г. для Всемирной Парижской выставки. Основным мотивом текстильного рисунка выбран символ, ставший эмблемой, – серп и молот, утвержденный Комиссией по охране памятников искусства и старины. По рисунку агитационных тканей можно судить об основных изменениях в жизни страны (создание МТС и коллективизация, строительство и пуск фабрик, электрификация и Днепрогэс и пр.). Этому короткому периоду, ставшему уникальным явлением в художественной текстильной промышленности, посAN EXHIBITION OF RUSSIAN TEXTILE: PRINTED COTTON FROM TR ADITIONAL PATTERNS TO SOVIET PROPAGANDA DESIGN

2013

2013

EXHIBITION CATALOGUE

Каталог выставки 47

По странам и континентам

вящен заключительный раздел выставки, в котором представлены ткани, ставшие раритетными даже в музейных собраниях. В рамках выставочного проекта специально для дефиле на открытии выставки в Москве во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства в 2010 г. художником по костюмам Ольгой Поликарповой были изготовлены 16 реконструкций подлинных русских традиционных костюмов конца XVIII – начала XX в. различных губерний России. Все разнообразные по фактуре ткани и материалы (домотканая шерсть, парча, шелка с ткаными узорами, вышивка, кружево, бисер, бусины и т. д.) были воспроизведены способом цифровой печати на ткани, а детали одежды изготовлены в точном соответствии с подлинными костюмами. На зарубежных выставках реконструкции музейных костюмов дополнили историческую экспозицию выставки. Выставка «Ситцевая Россия» с успехом экспонировалась во Франции (Мюлуз) и Испании (Мадрид). В октябре 2013 г. выставка под названием «Русский текстиль. Набивные ткани: от традиционного орнамента к агитационному рисунку» в рамках Дней культуры Российской Федерации в Королевстве Бахрейн была открыта в Манаме в залах Национального музея. Выбор выставки для демонстрации в Бахрейне не случаен. Язык текстиля универсален, понятен и близок представителю любой культуры. Ткань не просто утилитарна, ее узоры – часть национальной традиции, а искусство ее украшения является той сферой, где взаимовлияние и взаимообогащение культур Запада и Востока проявляется чрезвычайно наглядно.

Это с успехом демонстрируют представленные на выставке экспонаты. Изменилось не только название выставки, изменился ее дизайн-проект. Пестрые яркие декорации Бориса Мессерера оказались неприемлемы для Арабского Востока. Выставка получила новое звучание, как диковинка из восточных сказок. Минимальное оборудование, локальное цветовое решение просто завораживали. Основным цветом выставки стал черный цвет. Черные стены, черное покрытие пола, черный этикетаж позволили стильно подчеркнуть колорит разноцветных текстильных предметов. Специально для выставки пространство залов было спроектировано в виде узких галерей. Ткани, платки смотрелись как настоящие произведения изобразительного искусства. Основным декоративным цветным решением стали вертикальные толстые ворсистые нити на фоне мелкой диодной подсветки, которая создавала иллюзии вибраций, ветерка, движения. Совершенно потрясающе был выстроен диалог посетителя с музейным предметом. Открывал выставку коридор, на стенах которого вырезан рисунок каймы традиционного русского кубового платка. Дизайнер сознательно увеличил орнамент, отбросил цвет, но сохранил все линии внутренней проработки рисунка. Посетитель входит в пластику рисунка, потом, продвигаясь по коридорам, он не раз будет ловить свое отражение в стекле рам со старинными платками и тканями. Единственное, что разрушает мистику музейного пространства, – это огромные тексты-экспликации к разделам выставки, рассказывающие о традициях национальной школы орнаментации тканей далекой России.

© Михаил Тимофеев

Ìóçååôèêàöèÿ ñîâåòñêîãî ïåðèîäà (ñëó÷àé Ìóçåÿ ñîöèàëèñòè÷åñêîãî áûòà â Êàçàíè)

А

мбивалентное отношение к советскому периоду истории накладывает отпечаток на стиль рефлексии обо всем советском, на практики обращения к коммунистическому наследию в самых разных сферах. Сергей Ушакин, рассуждая о трансформации аналитической оптики у нового поколения исследователей, указывает на отсутствие в современных исследованиях «внятных нарративных 48

и аналитических рамок, в которых могла бы осуществляться проработка советского времени»1. Аналогичное положение наблюдается и в музейных практиках. Очень точно ситуация с музеефикацией советского периода отечественной истории охарактеризована в тематическом номере журнала «Музей», посвященном этой теме: «пока музейщики предаются размышлениям над тем, какими должны быть новые экс-

Михаил Тимофеев. Музеефикация советского периода (случай Музея социалистического быта в Казани)

позиции, посвященные ХХ веку, энтузиасты, часто не обремененные музейным образованием, уловили существующую в обществе “ностальгию по советскому”. “Народная” инициатива по созданию музеев предвосхитила деятельность профессионалов»2. Перечень существующих в России музеев такого профиля достаточно мал: это Музей социалистического быта в Казани, Музей быта советских ученых при ТСЖ «Курчатовское» в Москве, Музей советской эпохи в Воронеже, музеи СССР в Москве и Новосибирске, Арткоммуналка в подмосковной Коломне и Музей cоветского наива в Перми. В какой-то степени к ним можно отнести московские музеи советских игровых автоматов и ретроавтомобилей. Особняком стоит Мемориальный музей истории политических репрессий «Пермь-36». Особое место в музейной рефлексии о советском занимают постоянные экспозиции и разнообразные выставки, прошедшие на столичных и провинциальных площадках. Следует назвать некоторые из них: «Коммунальная квартира» и «Краснокамск – город первых пятилеток» в краеведческом музее этого города, «Советская эпоха» в рыбинском Доме культуры поселка ГЭС, «По волнам нашей памяти» в московском Историческом музее, «Советский дизайн 1950—1980-х» в ЦВЗ «Манеж», «Комсомолка, спортсменка и просто красавица» в филиале Ульяновского музея-заповедника «Родина В. И. Ленина» «Симбирские типографии», «Символы детского счастья» в Историко-культурном музейном комплексе в Разливе и «За детство счастливое наше…» в Музее С. М. Кирова в Петербурге. Ивановские музеи в разное время представили несколько выставочных проектов: «Героини», «Девушка моей мечты», «Коммуна» в Ивановском областном художественном музее (кураторы С. Воловенская и М. Дмитриев), «Ударком» и «100 % Иваново. Агитационный текстиль 1920—1930-х гг.» в Музее промышленности и искусства им. Д. Г. Бурылина (кураторы Г. Карева и Л. Куприянова). Безусловно, Музей СССР в Ульяновске, открытие которого запланировано на 2022 год, сможет затмить всё ныне существующее, показать многочисленные миры цивилизации, просуществовавшей менее века. Как утверждают его организаторы, «музей станет ядром более масштабного проекта – кластера культурного туризма и креативных индустрий. Вокруг музея СССР хотелось бы развивать туристическую инфраструктуру с гостиницами, тематическими ресторанами, другими музеями и институ-

том по изучению СССР, а самому музею – придать общенациональный статус. Музей должен привлечь в Ульяновск как российских, так и иностранных туристов, а также принести городу существенные финансовые инвестиции. По оценкам экспертов, ежедневно музейный комплекс смогут посещать от 20 до 50 тыс. туристов. Для иностранцев музей СССР, страны, которая для многих до сих пор остается загадкой, должен стать в один ряд с Золотым кольцом России и Санкт-Петербургом»3. Однако открытие этого масштабного музейного комплекса весьма и весьма отдалено ото дня сегодняшнего. В статье «Музеефикация советского: между барахолкой и винтажным салоном» в уже упомянутом номере журнала «Музей» Роман Абрамов на вопрос: «Какие кирпичики составляют виртуальную стену памяти о советской повседневности?» – дает лапидарный ответ: «Это вещи и социальные практики»4. Эта, казалось бы, очевидная функциональная связь зачастую не осознаётся организаторами музейных проектов, но именно она особенно актуальна для репрезентации советского – тем, кто не был включен в советскую реальность, т. к. слова и вещи того времени постепенно уходят в небытие. Проникнуть в смыслы многих слов и значение вещей новые, несоветские поколения уже не смогут без помощи реконструкции социальных практик, задающих контекст их существования. Молодое поколение при знакомстве с советскими артефактами разных периодов реагирует подобно иностранцам, не понимающим того, каким образом та или иная вещь была включена в культуру. Ниже я остановлюсь на анализе одного из наиболее удачных непрофессиональных проектов мемориализации советского материального наследия – Музее социалистического быта в городе Казани5. Своим появлением этот музей обязан Рустаму Валиахметову, организаторская инициатива которого была поддержана музыкантом Андреем Макаревичем и мэром Казани Ильсуром Метшиным. Первое, на что обращаешь внимание, перешагнув порог, – это неточность номинации. Безусловно, это не совсем музей, или даже – совсем не музей. Скорее это клуб, изобилующий артефактами ушедшего времени. Причем размещаются они не только в пространстве бывшей коммунальной квартиры, в которой расположена основная часть предметов, но и на лестничных пролетах и площадках, ведущих на второй этаж старого дома, и даже в туалетной комнате, выполняющей и свою основную функцию. Кроме того, часть помещения отведена под Зал 49

По странам и континентам

рок-н-ролльной славы. Дело в том, что друзьямузыканты начиная с 1990-х годов оставляли на память Рустаму Валиахметову, который тогда работал в фото-дизайн-студии, свои инструменты – они и стали основой этого зала. Когда в 2011 году начал работу музей, его организатор и директор стал приглашать в него известных музыкантов, приезжающих на гастроли в Казань. Результатом появления в музейном пространстве поп-звезд является то, что СМИ регулярно дают информацию о них, привлекая тем самым внимание к существованию музея и расширяя его популярность. А поскольку он расположен в центре города, туристам не составляет труда, обнаружив броскую вывеску, подняться на второй этаж. Сотрудники музея не только пополняют фонды из даров гостей, но и организуют выставки, первой из которых была «Джинсы как культ». Она прошла в 2011 году (еще до того, как у Музея социалистического быта появилось помещение на Университетской улице) в городском Музее изобразительных искусств. Штаны, которые, по меткому замечанию Яна Левченко, «задушили империю»6, очень удачно выступили в качестве концептуальной отправной точки для последующих выставок. Сочетание просвещения и развлечения, акцент на популярной массовой культуре характерны для временных экспозиций музея. Первой в новом помещении в августе 50

Михаил Тимофеев. Музеефикация советского периода (случай Музея социалистического быта в Казани)

2011 года стала «Советская школа». Выставки проходят регулярно, благо повод для их организации найти не сложно. Названия проектов призваны привлечению самой широкой аудитории: «Ароматы из прошлого: парфюмерия и косметика 1970—80-х годов», «Романс о влюбленных: валентинки по-советски», «Игрушка: сделано в СССР», «Советский человек и его деньги», «Во всем виноваты Битлз», «Вредные привычки в СССР», «Джинсы как культ – 2. Возвращение легенды», «Женская красота в Советском Союзе», «Жил-был Ленин», «Как звучало детство», «Космос для каждого», «Люди и галоши: 210 лет вместе!», «Мир, Труд, Май!», «70 лет граненому стакану», «730 дней в сапогах», «Служба в Советской армии», «Советский Новый год», «Снова в школу», «Страны Советской пионер!», «Этот день Победы!». При анализе этого проекта, чтобы не впасть в соблазн инвентаризации богатого собрания артефактов советского времени, сконцентрированных на этой сравнительно маленькой выставочной площади, прежде всего, следует обратить внимание на активное вовлечение потенциальных посетителей в проводимые в музейном пространстве акции. Это относится не только к открытию и работе временных экспозиций, но и к посещению музея музыкантами и представителями шоу-бизнеса. Основной зал музея представляет собой пространство, в центре которого стоят стулья, создающие структуру зрительного зала, а стационарная ударная установка задает формат зала концертного. Однако без особого труда его можно трансформировать в пространство клубное. Модель отношения с посетителями задана любительским форматом оформления музея. Традиционные таблички с атрибуцией экспонатов отсутствуют, вместо них гости музея видят надписи, сделанные маркером на картонках. В ряде случаев это нетривиально поданная информация, но все же запоминаются главным образом оценочные суждения, адресованные представителям разных поколений. Выложенные в витрине коричневые хлопчатобумажные чулки сопровождает надпись: «Советская женщина и в таких чулках не оставалась без мужа!». С одной стороны, адресатом этого текста выступают девушки, для которых смутно представимо предназначение данного предмета, с другой стороны, это горькая констатация истории пласта повседневной жизни, описанной в книге Ольги Гуровой7, ко времени, когда капроновые чулки были таким же фетишем, как джинсы. Талоны первого постсоветского года отечественной истории тоже нашли место в экспозиции быта СССР. Экспрессивная

надпись – «Даже не пытайтесь объяснить детям, что это такое. Они все равно вас не поймут! (Ну кто сейчас поверит, что на спички были талоны в 1992 году!!!)» – отражает позицию поколения, социализировавшегося в последнее десятилетие. Эпоха интенсивного потребления формирует новый тип восприятия истории. Символом позднесоветского консьюмеризма выступает в музее красная кожаная куртка, сшитая из более чем ста двадцати обложек партийных билетов. Очевидно, что подобное отношение к идеологизированному предмету отражает кризис коммунистической идеологии, но время пошива не указано на объекте даже приблизи-

51

По странам и континентам

тельно. Следует принять во внимание то, что «музеи, как особые материальные пространства, не только “сгущают” время и делают его “зримым”, как говорит Бахтин, но также изолируют его, локализуя в определенном месте. Предметы, которые в них хранятся, как бы не подвержены времени; выступая такими хранилищами времени, музеи сами приобщаются к особой темпоральности, претендующей на то, чтобы быть вечной, “вынутой” из времени как такового. Музейное пространство может быть сложно организованным, с многочисленными этажами, чердаками, подвалами, где расположены его хранилища, но, несмотря на все это, оно остается “онтологически плоским”»8 . В определенной степени дифференцировать гомогенное время и пространство СССР, при осмотре выставленных предметов, могут лишь историки и люди с достаточно большим советским опытом. Просветительскую функцию вполне могли бы выполнить интерактивные мониторы, на которых желающие могли бы, например, посмотреть документальные фильмы о жизни в Советском Союзе. Вещи вне пространственно-временного контекста способны вызвать и удивление, и ностальгию, и оставаться непонятными, герметичными. Казанский музей ориентирован на бытовую тематику, однако и в нем имеются отсылки к отношениям советского человека со своим государством. Так, на выставке «Джинсы как культ» экспонировалась джинсовая куртка Иосифа Бродского, которую он когда-то прислал из США своему приятелю Юрию Кублановскому (тот переживал тяжелые времена, его вслед за нобелевским лауреатом выживали из страны). Перед

вынужденным отъездом, поэт подарил куртку коллеге по неподцензурному «Метрополю», писателю Евгению Попову. А тот, в свою очередь, передал ее в дар музею 9. Идея создания Музея СССР в Ульяновске, безусловно, заставляет мысленно инвентаризировать связанные с памятью о совет ском музейные ресурсы в других регионах страны. Реликты ушедшей эпохи продолжают существовать, но не всегда в полной мере реализуют свой потенциал и фонды. Виктор Тупи цын обозначил эту проблему, указав, как Борис Гройс доказывал, что «культурная память в России (парадоксальным образом) исчезла. <…> “Политика амнезии”, на которой настаивал Гройс, и ее реализация путем ощупывания предметов в темноте беспамятства перекликается с идеей “ласки и прикосновения” у Левинаса, прикосновения к небытию – к смерти, наводящей уют в доме бытия»10. К наиболее значимым музеям принадлежат историко-культурный музейный комплекс в Разливе, историко-этнографический музей-заповедник «Шушенское», Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Музей С. М. Кирова в Санкт-Петербурге и Музей первого Совета в Иванове. Занимая свою специфическую тематическую нишу и будучи локализованными в разных регионах страны, они вполне могли бы быть объединены в кластер, в рамках которого можно было бы координировать музейную и научную работу, формировать туристские потоки и создавать оригинальные музейные проекты, не только не уступающие имеющимся непрофессиональным музеям, но и успешно с ними конкурирующие.

Примечания Ушакин С. Отстраивая историю: советское прошлое сегодня // Неприкосновенный запас. 2011. № 6 (80). С. 10—16.

2 Недавнее прошлое в новых музеях // Музей.

2013. № 6. С. 2.

3 Проект «Музей СССР» в Ульяновске. Факты и мнения // Музей. 2013. № 6. С. 28.

4 Абрамов Р. Музеефикация советского: между барахолкой и винтажным салоном // Музей. 2013. № 6. С. 10.

5 Музей социалистического быта. URL: http:// muzeisb.ru/ (дата обращения: 01.11.2013 г.).

6 Левченко Я. Штаны, задушившие империю // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. М.: Новое 1

литературное обозрение, 2007. Вып. 3: Весна, 2007. С. 441—447.

7 Гурова О. Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью. М.: Новое литературное обозрение, 2008. 288 с.

8 Ссорин-Чайков Н., Соснина О. Постсоциализм как хронотоп: постсоветская публика на выставке «Дары вождям» // Неприкосновенный запас.

2009. № 2 (64).

9 Джинсы как культ Личности. URL: http:// bolshoy-brat.livejournal.com/55325.html (дата обращения: 01.11.2013 г.).

10 Тупицын В. Коммуна льный (пост)модернизм. Русское искусство второй половины XX века. М.: Ad Marginem, 1998. 206 с.

*

От экспозиции к уроку

© Феликс Каган

«ÒÀÈÍÑÒÂÅÍÍÛÉ ÒÀÈÍÑÒÂÅÍÍÛÉ ÌÈÐ Ä. Ã. Á.» Ê 15-ëåòèþ ìóçåéíîãî ñïåêòàêëÿ, ïîñâÿùåííîãî Ä. Ã. Áóðûëèíó Авторский комментарий Этот проект был реализован в 1998 году в музейно-выставочном центре города Иваново по ул. Советской совместно с Ивановским государственным объединением историко-революционных музеев (ИГОИРМ). Посвящен был спектакль знаменитому земляку, известному иваново-вознесенскому фабриканту, коллекционеру, просветителю и меценату Дмитрию Геннадьевичу Бурылину. Созданный на основе его коллекций в специально построенном здании и открытый в 1914 году музей промышленности и искусства положил начало музейному строительству в нашем городе и определил высокий статус ивановских музеев среди региональных музеев страны. Главным действующим на сцене лицом являлся некий преподаватель истории, с большой настойчивостью и энтузиазмом ищущий способы пробудить у своих студентов настоящий интерес к истории вообще и к незаурядной личности Д. Г. Бурылина, к его драматической судьбе. Сам Дмитрий Геннадьевич присутствует на сцене лишь в виде прижизненного портрета, расположенного на одном из порталов сцены и в нужные моменты выводящегося в центр внимания с помощью прожекторов. Студенты, ради которых так старается преподаватель, эпизодически появляются на сцене и как бы проигрывают в своем воображении разные эпизоды из жизни Д. Г. Бурылина. Таким образом, возникает зрелищный, динамичный и эмоционально насыщенный калейдоскоп, сама прихотливость и кажущаяся случайность картин которого рисуют сложную, исполненную трудов и драматизма жизнь подлинного героя спектакля. Очень важным выразительным средством спектакля являются диалоги учителя с хранителями разных фондов нынешнего музея имени Д. Г. Бурылина, в роли которых выступают на-

стоящие хранители фондов. Их рассказы опираются на смонтированные на сцене мини-выставки из подлинных музейных экспонатов. В спектакле щедро используется слайд-проекция, очень важную роль играет и музыкальное оформление спектакля. Описываемый спектакль явился первым нашим опытом, в котором сам главный герой не присутствовал на сцене, а повествование о нем исходило либо от его окружения, либо от людей, принадлежащих к более поздним поколениям. Следует особо отметить, что этим спектаклем мы поставили своеобразный и довольно рискованный эксперимент. На премьеру были приглашены учащиеся профессионально-технических училищ, школьники старших классов обычных школ, первокурсники технических вузов. И у музейных работников, и у преподавателей были немалые сомнения: воспримет ли спектакль эстетически маловзыскательная, далекая от музея молодежь, захочет ли она после спектакля посетить развернутую в залах музейно-культурного центра выставку «древностей и редкостей», собранных Д. Г. Бурылиным? Нам даже предлагали закрыть гардероб, чтобы молодежь досрочно не покидала мероприятие. К нашему удовлетворению, все опасения оказались напрасными, а положительный эффект от спектакля превзошел все наши ожидания. В роли преподавателя истории выступил заслуженный артист РФ, один из ведущих актеров Ивановского театра драмы В. А. Воронцов. Роли студентов исполнили молодые актеры театра драмы, выпускники актерского класса В. А. Воронцова в Ивановском областном училище культуры И. Балякина, Е. Иконникова, Д. Лапшов и Е. Семенов. В спектакле приняли участие сотрудники ИГОИРМа В. Дубов, З. Кусковская, А. Ломоносова, А. Юршевич.

53

От экспозиции к уроку

Музыкальное оформление спектакля составили фрагменты произведений П. И. Чайковского, В.-А. Моцарта, а также музыка знаменитого ивановского саксофониста А. Сокурова. Духовные песнопения прозвучали в

исполнении ансамбля народной духовной музыки «Светилен». Художники спектакля – А. А. Пешков, В. В. Серпков. Ассистент режиссера – Г. К. Белугина. Автор сценария и режиссер – Ф. И. Каган.

«Òàèíñòâåííûé ìèð Ä. Ã. Á.» Музейный спектакль об иваново-вознесенском фабриканте, коллекционере, меценате и просветителе Дмитрии Геннадьевиче Бурылине 1. Экскурсия Появляется э к с к у рс ово д со студентами-экскурсантами. Экскурсовод. Вот здесь, у живописного прижизненного портрета Дмитрия Геннадьевича Бурылина мы и завершим нашу экскурсию по музею его имени. Экскурсант. А правду говорят, что есть подземный ход из особняка Бурылина в музей? Экскурсовод. Да, это действительно так. Хотя, к сожалению, он пока закрыт для осмотра. Экскурсантка. А я где-то слышала, что вокруг имени Бурылина много таинственного и что в музее встречались с духом Бурылина. Экскурсовод. Даже и не знаю, что вам ответить. Впрочем, действительно, всякое говорят. Каждый человек – это загадка. А уж Дмитрий Геннадьевич – это совершенно особый случай. Видимо, не зря он называл свое собрание «таинственным миром редкостей и древностей». Вокруг судьбы его коллекции, вокруг его собственной судьбы всегда ощущается некий покров тайны. Дух Бурылина в его музее... А что, очень даже может быть...

2. «Прошлое – это колодец...» Гаснет свет. Таинственно звучит музыка А. Сокурова. По экрану проходит череда слайдов с изображениями предметов – свидетелей древних культур. Происходит эмоциональное погружение зрителей в глубины прошлого человечества. Софит высвечивает педагога, сидящего у портала сцены за столиком. В руках у него книга Т. Манна «Иосиф и его братья». Педагог (читает из книги). «Прошлое – это колодец глубины несказанной. Не вернее ли будет назвать его просто бездонным? <...> Ведь чем глубже тут копнешь, чем дальше проберешься, чем ниже спустишься в преисподнюю прошлого, тем больше убеждаешься, что первоосно54

вы рода человеческого, его истории, его цивилизации совершенно недостижимы, что они снова и снова уходят от нашего лота в бездонную даль, в какие бы головокружительные глубины времени мы ни погружали его...» Педагог задумчиво подходит к портрету Бурылина, говорит, обращаясь к портрету, на фоне звучащего фрагмента из 6-й симфонии П. И. Чайковского. Кто вы, Дмитрий Геннадьевич? Фабрикант? Ну, это очевидно. Причем крепкий фабрикант, предприимчивый, с идеями, с международным признанием, словом, как бы и преуспевающий, если бы не всепоглощающая страсть коллекционера, готового отдать любимому делу весь свой достаток. Опять же – коллекционер... Ведь не просто жажда обладать благоприобретенным, но жажда познать, разгадать тайну, выставить на всеобщее обозрение, просветить, принести общественную пользу. Какие такие идеи руководили вами? Какие идеалы согревали вашу душу? Что позволило вам снискать столь глубокое уважение в самых широких общественных кругах, от научной элиты до городских низов? И что двигало вами? Честолюбие? Или неутолимая жажда быть полезным людям, Отечеству своему? Кто вы, Дмит рий Геннадьевич?

3. Народная челобитная Появляется исполнительница в костюме работницы начала века с текстом челобитной в руках. Читает, обращаясь к залу как к собранию жителей местечка Ямы, перемежая чтение с репликами. Работница. «Народная челобитная Хорошему человеку Дмитрию Геннадьевичу. Уж десятки лет многие из нас и наших отцов с восторгом следили и следят, как Вы тихо, вещь за вещью, книга за книгой, собираете по всему

Феликс Каган. «Таинственный мир Д. Г. Б.». К 15-летию музейного спектакля, посвященного Д. Г. Бурылину

земному шару драгоценныя памятники былых и настоящих времен, и собираете умело, талантливо, и с редкой любовью... Пройдут года, и историки Ваше имя вырежут на скрижалях своих творений, как великого гражданина и борца за прекрасное, полезное и благородное…» (Реплика в зал.) Ты чего, Игнат, лыбишься? Чего тут тебе смешного такого? Или вспомнил чего такого незабываемого, может, кабак вчерашний али Матрену свою? Ты собери себя, давай, дело-то не шутейное. (Читает далее.) «Мы видим, что Вами сделано, хотя громада пользы, но мир неиссякаем, и Вы продолжите делать и творить. Вы заняты, вечно у Вас нет времени, и нам, людям простого труда – рабочим, служащим и мелким мастеровым, совестно беспокоить и обременять Вас своей просьбой, но, уважаемый, родной наш Дмитрий Геннадьевич, нам не к кому больше идти... Помогите нам, темным и бессильным, Вашим советом, влиянием и трудом. Мы: мужчины, женщины и дети наши – тонем все глубже и глубже в болоте грубости, безнравственности и порока». (Реплика в зал.) Да-да, это про вас, мужики наши ненаглядные, страдальцы хреновы! (Читает далее.) «Помогите нам, землякам Вашим, создать в нашей местности театр, чтобы мы вместе со своими семьями могли проводить свободное время и пробуждать в себе его идеями стремление к Божественному свету. Помогите, откликнитесь, походатайствуйте. Глубокоуважающие и благодарные Вам уполномоченные от народа местности Ям и члены Общества благоустройства Петр Михайлов, Леонтий Новиков, Григорий Шанин, Владимир Власов, Осип Марыганов…» (Реплика в зал.) Осип, ты где? Ага, вижу, садись, Осип. Ну и я, раба божья Пелагея Сироткина.

4. Диалог о благотворительности На сцене появляется экскурсовод. Педагог. Здравствуйте! Я педагог, преподаю историю нашего Отечества. И очень интересуюсь личностью Дмитрия Геннадьевича Бурылина. Мне хочется так рассказать о нем ребятам, чтобы они увидели не просто дела давно минувших дней, а порывы и страсти, надежды и страдания живого человека. Вот, например, я вычитал, что Дмитрий Геннадьевич занимал более пятидесяти должностей в городских и общественных учреждениях, причем чаще всего он выступал в роли попечителя различных учебных заведений. Как вы думаете, почему?

Экскурсовод. Думаю, что дело не только в общественном темпераменте Дмитрия Геннадьевича. Он ведь получил только домашнее образование и очень тянулся к знаниям всю жизнь. Видимо, поэтому он считал делом чести как можно шире открывать дорогу к образованию всем жаждущим знаний. Так, Дмитрий Геннадьевич был попечителем реального и механического училищ, женской гимназии, школы колористов, церковноприходских школ, женской профессиональной и торговой школ... Вообще, поле меценатской и просветительской деятельности Бурылина настолько обширно, что обозреть его весьма трудно. Педагог. Признаюсь, более всего мне хочется так расковать воображение моих слушателей, чтобы они могли живо домыслить и представить в ярких образах происходившее когда-то.

5. Сцена в городской управе За столом сидит городской голова. Лениво просматривает бумаги. Входит чиновник городской управы. Чиновник. Осмелюсь напомнить вам, господин голова, что сегодня вы изволите быть на приеме у нашего губернатора. Голова. Помню, помню. Ты лучше скажи – опять господин Бурылин со своими прожектами? Теперь ему трамвай подавай в Ива ново-Вознесенске! Мало ему бульвара на Александровской улице, да еще всенепременно с военным оркестром аж из Ярославля по воскресным дням. Ну, построил городскую больницу, ну, реальное училище отстроили. Ну и хватит пока, сам отдохни и другим спокой дай. Так нет – водопровод ведите, электроснабжение налаживайте. Тьфу, назола! Чиновник. Как же-с? Потомственный почетный гражданин города. Об общественной пользе пекутся. К тому же и в гласных городской думы состоят... Голова. Куда как! Кажется, все попечительские советы собой заполонил. Со своим музеем как с писаной торбой носится. Лучше бы в казну почаще деньги жаловал. Чиновник. Да-с… Голова. Ну, ладно. Экипаж готов? (Смотрит на карманные часы.) Пора трогать. Чиновник. Свят, свят! Чуть ваш знак городского головы забыть не изволили. (Достает знак городского головы, счищает со знака пыль рукавом, любовно читает надпись.) «ИвановоВознесенский городской голова…». Вот, извольте. (Помогает голове водрузить знак на шею.) Ну-с, как говаривали в старину, с богом, ни пуха вам, ни пера-с.

55

От экспозиции к уроку

промыслом. По вероисповеданию они были старообрядцами, но Диодор в 1825 году перешел в единоверие, получив при этом имя Диодор взамен Федора. Несомненно, именно дед Диодор пробудил во внуке страсть к собирательству предметов старины. Педагог. Вы не могли бы рассказать хотя бы о некоторых, особенно интересных экспонатах из бурылинского собрания предметов старого русского быта? Хранитель рассказывает о представленных на сцене экспонатах. Педагог. Такое широкое собирательство, конечно же, стоило немалых денег? Хранитель. Да, разумеется. Так что Дмитрий Геннадьевич и его близкие нередко оказывались в весьма стесненных обстоятельствах.

7. Молитва об искуплении грехов

Голова. К черту. Тьфу! С богом, с богом... (Оба покидают сцену.)

6. Диалог о «русской коллекции» Высвечивается мини-выставка предметов русской старины из коллекции Бурылина. Звучит протяжная русская народная песня. Появляется х ранитель русской кол лекции. Педагог. Извините, я тут все любопытствую, все прикидываю, как можно было бы пробудить у ребят интерес к старине. Ведь вокруг них в жизни и на экране мелькают мириады новых вещей, соблазняют своей новизной, блеском, престижностью. А тут какие-то ветхие ткани, треснутые сосуды, ржавые замки, истрепанные книги... Вот скажите, пожалуйста, откуда же у Дмитрия Геннадьевича такая страсть к собиранию предметов старины? Хранитель. Несомненно, от его деда Диодора Андреевича, купца третьей гильдии, одного из основателей Вознесенского посада. Диодор Бурылин был грамотным человеком, собирал старинные церковные книги и другие предметы старины. Педагог. Ведь Бурылины были старообрядцами. Может быть, именно отсюда интерес к русской старине? Хранитель. Род Бурылиных прослеживается с XVII века, и предки были крепостными крестьянами, видимо занимавшимися ткацким 56

За круглым столиком появляется раздосадованная дочь фабриканта. Дочь фабриканта. Опять эти кредиторы с долгами за какие-то братины, тюбетейки, шлемы, мумии и еще бог знает что! Опять эти рабочие, требующие заработную плату! Опять эта нужда и невозможность приобрести для себя хоть что-нибудь… (Всхлипывает, утирает слезы платочком.) Прости, отец... Обращается к иконе за спиной, творит молитву. Боже мой! На Тебя уповаю. Помилуй меня, исцели душу мою, ибо согрешила я пред Тобою. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего; избавь нас, и прости нам грехи наши ради имени Твоего. Садится за стол и беззвучно читает Евангелие. Появившийся за ее спиной ансамбль народной духовной музыки «Светилен» исполняет распев «Да исправится молитва моя».

8. Монолог о либерализме Педагог сидит за своим столиком, листает книгу о Д. Г. Бурылине. Педагог. Любопытно... Вот этого я и не знал. Значит, Дмитрий Геннадьевич откликнулся на царский манифест от 17 октября 1905 года «Письмом к жителям и рабочим ИвановоВознесенска». Ну и что он в нем писал? «...В манифесте сказано, что всем гражданам России теперь дана свобода совести, свобода собраний и союзов. Свобода слова означает теперь, что каждый сможет говорить все то, что он думает, говорить о непорядках, которые он видит в жизни, о том, как устроить Русское государство так, чтобы всем жителям его жилось про-

Феликс Каган. «Таинственный мир Д. Г. Б.». К 15-летию музейного спектакля, посвященного Д. Г. Бурылину

сторно и привольно в широкой русской земле». (Подчеркивает это место.) Так, и какова же судьба этого послания? (Листает страницы.) Конечно же, губернатор запретил публикацию письма, сославшись на «тревожное настроение населения». (Откидывается на спинку кресла.) Да, либералом был Дмитрий Геннадьевич... Кстати, где-то здесь встречались еще весьма любопытные вещи... Так-так... Вот. (Читает из книги.) «Владимир Александрович Носков, брат второй жены Дмитрия Геннадьевича – Анны Александровны, в период учебы в ИвановоВознесенском реальном училище жил в семье Бурылина, а затем учился в Петербургском технологическом институте, получая материальную поддержку от Дмитрия Геннадьевича. Этот Носков был одним из организаторов «Северного рабочего союза»… (Отрывается от книги.) Выходит, Дмитрий Геннадьевич мог получать представление о социал-демократических идеях чуть ли не из бесед за обеденным столом. Ну и, видимо, интуиция подсказала ему, что печатная продукция времен первой русской революции крайне важна для истории. Вот и получается, что знанием революционных событий в Иваново-Вознесенске, принесших нашему городу славу «родины первого Совета», мы обязаны фабриканту Бурылину. На этом, пожалуй, нужно будет сделать в лекции особый акцент.

9. Телефонный разговор в жандармерии За столом в довольно развязной позе сидит м ладший жандармский чин и разговаривает по телефону со своим коллегой из Москвы.

– Алло! Алло! Господин капитан? Здравия желаю, Сидоров, из Иваново-Вознесенска... Дада, так точно, прямо из управы. Тут мы с неделю тому назад шмон у одного нашего фабриканта, Бурылина, устроили, изъяли целый сундучок со всякими там книжонками да прокламациями недозволенными. Вроде бы к вам попал?.. Да ты что?! Вернули? Так-так... На самого генерал-губернатора вышел? Оч. жаль... Ах, все-таки взяли за вымячко! Эт. правильно. На то он и фабрикант. ...Нее-е... Повторить вряд ли. Тут пришла бумага от Сазонова, нашего владимирского губернатора. С дозволением собирать всякое такое по одному экземпляру. Ну что... Взяли с него подписочку «сохранять и не допускать пользоваться другим»... Да нет! Такой правдолюб обязательно где-нибудь да проколется. Всенепременно. Ну, ладно. С наступающим тебя 1909-м! Елене Петровне своей кланяйся. Да... Да ты что? Ну, ты, брат, хват! Ну, гусар! Ну ладно, новой своей половине кланяйся. Ну, все. Ну, будь здрав! (Кладет телефонную трубку.) Ну, гусар!

10. Монолог о «русской идее» Педагог за своим столиком говорит сам с собой. Педагог. А эти замечания только для себя, вроде дневника на кассете. (Включает диктофон.) Интересно, вот Бурылин собрал богатейшую библиотеку, не только книг-раритетов, но и современной литературы по разным отраслям знаний. Он, разумеется, не все сам прочел, но выбирал-то книги именно он, самолично! А вокруг кипели нешуточные философско-религиозные споры, продолжалось острое противостояние наследников славянофильства и западничества. А как он мог на это реагировать? Неужто никак? Бурылин, несомненно, патриот России, не мог не иметь своего отношения к «русской идее» или, скажем, к идее «евразийства». Или еще – какие стихи, например, он любил читать? Где-то, мне помнится, встречалось даже указание на то, что Дмитрий Геннадьевич и сам писал стихи. Вот бы почитать! Ну, уж Блока, я думаю, Бурылин чтил. Не мог не чтить Блока. (Читает по памяти.) Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас – века, для нас – единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! <...> О старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия – Сфинкс! Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя, И с ненавистью, и с любовью!.. Мы любим все – и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно все – и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений... «И острый галльский смысл, и сумрачный германский гений»… Разумеется, Дмитрий Геннадьевич не мог не испытывать интереса к культуре Западной Европы, откуда в Россию проникали идеи просвещения и свободомыслия.

11. Диалог о «западной коллекции» Высвечивается стенд с предметами из «западной коллекции» Бурылина. Появляется х ранитель этой коллекции. Педагог. Здравствуйте! Мне сказали, что вы прекрасно знаете бурылинские коллекции.

57

От экспозиции к уроку

Что бы вы могли выделить, как наиболее ценное, из представленных здесь предметов, относящихся к культуре Западной Европы? Поверьте, мне это очень интересно. Хранитель рассказывает о представленных экспонатах. Педагог. Мне приходилось слышать, что в музее Бурылина была едва ли не лучшая в России масонская коллекция и что за нее американские коммерсанты предлагали Бурылину крупную сумму, но Дмитрий Геннадьевич не расстался с коллекцией, хотя в то время, – кажется, это было в 1911 году, – он очень нуждался в деньгах. Что же это за коллекция? Хранитель рассказывает о масонской коллекции.

12. Реферат о масонстве Звучит музыка из «Волшебной флейты» Моцарта. Педагог (сидя за своим столиком). Божественный Моцарт... Оказывается, он тоже был посвящен в масоны, а его опера «Волшебная флейта» считается чуть ли не музыкальным символом масонства. Почему же масоны так интересовали Бурылина? Да, вспомнил, один из моих учеников взял тему реферата по истории масонства. И что же ты, Коленька, мне написал? (Читает реферат.) «Масонство – это довольно широкое религиозно-философскоэтическое течение, возникшее в Европе в XVII веке и воспринявшее символику средневековых “вольных каменщиков”, то есть организованных в ложи по профессиональной принадлежности строителей готических соборов. Масонство объединяет людей разных духовных ориентаций, спаянных узами морального и мировоззренческого единства. Из масонов можно назвать французских философов-просветителей Монтескье и Вольтера, американских лидеров XVIII века Франклина и Вашингтона, композиторов Бетховена, Сибелиуса, Паганини, писателей Гете, Стендаля, Уайльда, Твена, Киплинга, Тагора, американских президентов Рузвельта и Форда, ученых Лапласа и Ферми... В России тоже немало знаменитых масонов. В этой связи часто упоминают императора Александра I, многих декабристов, Пушкина, Достоевского... Вспомним, что Лев Толстой в “Войне и мире” духовные искания Пьера Безухова и Андрея Болконского тесно увязывает с масонством». (Отрывается от чтения реферата.) Очень даже недурно. Между прочим, где-то я читал, что Лев Толстой в молодости якобы был посвящен в масоны. Кстати, хорошо известно, как трепетно Дмитрий Геннадьевич относился к Льву 58

Николаевичу Толстому, о котором он собрал богатейшую коллекцию материалов и с которым он был лично знаком. Может быть, и отсюда тянутся нити к масонской коллекции Бурылина? (Смотрит дальше реферат.) Ну, дальше, конечно, сплошь о мистических ритуалах масонов. Представляю, как закипело Колино воображение!

13. Сцена посвящения в масоны Меняется свет. Звучит «Реквием» Моцарта. Появляется мастер. В его одежде присутствуют масонские атрибуты: фартук, белые перчатки. На столе раскрытое Евангелие, угольник, циркуль, молоток, меч, череп, канделябр с тремя свечами. Раздается три громких стука в «дверь». Появляется посвящаемый. На глазах черная повязка, рубашка на груди расстегнута, одна штанина завернута до колена, он бос на одну ногу. Мастер. Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку, объясняющую все мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить, верить в Великого Архитектора Вселенной, верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет божий, называемый совестью. Брат. Нет ли чего-нибудь, между вами и мною? Посвящаемый. Есть, достопочтенный. Мастер. Что же это такое, брат? Посвящаемый. Тайна, достопочтенный. Мастер. Какая это тайна, брат? Посвящаемый. Каменщичество. Мастер. Что такое тайны масонов и где сохраняют они их? Посвящаемый. Это знаки, приметы и особые слова. И хранятся они в сердцах масонов. Мастер. Чего вы желаете больше всего? Посвящаемый. Быть приведенным к свету. Мастер. Назовите три великих светильника масонства. Посвящаемый. Это Библия, треугольник и циркуль. Библия управляет нашей верой, треугольник делает прямыми наши действия, циркуль соединяет нас со всем человечеством. Мастер (трижды ударяет молотком, затем приставляет меч к груди Посвящаемого). Снимите, брат, повязку с ваших глаз. Вы посвящены. Вот он, Храм света!

Феликс Каган. «Таинственный мир Д. Г. Б.». К 15-летию музейного спектакля, посвященного Д. Г. Бурылину

14. Разговор о тайнах Древнего Востока Педагог (разговаривает с кем-то по телефону). Лев Васильич, вот я тут почитал реферат нашего Николая Скворцова по истории масонства. И загорелся: христианство и масонство, их очень непростые взаимоотношения... А, какова тема?! Книжку сейчас прелюбопытную читаю – «Тайные общества всех веков и всех стран». Издавалась в Санкт-Петербурге в 1876 году... Репринтное издание. Так там о древнеегипетских мистериях такое написано! Ну, вот, что-нибудь навскидку. Из обряда посвящения в жреческую касту. Сначала испытание огнем, нужно пройти сквозь стену огня, потом испытание водой и вот испытание третьей стихией – воздухом. (Читает по книге.) «Из воды он выходил на платформу, которая вела к двери из слоновой кости. Тщетно силился неофит отворить дверь, и наконец, увидав два больших железных кольца в двери, ухватывался за них; вдруг платформа уходила из-под его ног, холодный ветер задувал его факел, а неофит в это время висел, ухватившись за кольца, над бездонной пропастью». Ничего себе посвящение в жрецы? Но это, конечно, так, занятно. Есть там многое прелюбопытное о древних истоках христианской символики, о Троице, о первородном грехе и даже о распятии. Вообще, Древний Египет – это нечто непостижимое... Да, кстати еще, перечитал книжку Александра Михайловича Беневоленского об исследовании хранящейся в Ивановском художественном музее мумии. Ейбогу, стоит ее порекомендовать ребятам. Очень любопытно.

15. По следам древней тайны Появляется ученый, увлеченно рассказывающий молодежи о своих исследованиях. Ученый. Мое краткое сообщение здесь, в обществе молодых любителей древности, можно было бы назвать: «По следам древней тайны». Собственно, ситуация возникла после того, как в 1913 году Дмитрий Геннадьевич Бурылин во время своего путешествия по Египту присмотрел хорошо сохранившуюся мумию в саркофаге и со свойственной ему целеустремленностью организовал ее приобретение и доставку в Иваново-Вознесенск. Надо вам заметить, что студент Александр Левин, который по поручению Бурылина всем этим занимался, после отправки мумии из Египта тяжело заболел, что многие связали с так называемым «проклятием фараона». К сожалению, дальнейшая его судьба неизвестна. Но вернемся к нашей мумии. Полвека она благополучно пролежала в музее,

но вот в шестидесятых годах мы совместно с учеными Ивановского медицинского и химикотехнологического институтов подвергли мумию тщательному медико-биологическому исследованию. Радиоуглеродный метод позволил ус тановить возраст мумии – три с половиной тысячи лет. Невероятно, но факт: примененные древними египтянами бальзамы до сих пор обеспечивают отсутствие каких-либо бактерий и вирусов в тканях мумии. Вот это антисептика продолжительностью в три с половиной тысячи лет! Далее, рентгеновское исследование костного скелета мумии позволило установить не только пол и возраст (это была девушка двадцати лет), но и причину ее ранней смерти: водянка головного мозга. Вот здесь бы и поставить жирный восклицательный знак в честь достижений современной медицины. Ан нет! Самым большим нашим потрясением стало то, что древним египтянам был известен неведомый нам некристаллизующийся лак, который способен тысячелетиями сохранять от тления растительные и животные ткани. Ох, дорого бы дали современные текстильщики, биологи, медики, художники, чтобы узнать тайну этого лака! Но, как и три с половиной тысячи лет тому назад, загадочно улыбается маска на крышке саркофага, как бы бросая вызов современной науке и цивилизации. Между прочим, это и вам вызов, ребята. Благодарю за внимание.

16. Диалог о «восточной коллекции» Высвечивается стенд с предметами из «восточной коллекции» Бурылина. Появляется х ранитель этой коллекции. Педагог. Добрый день. Я хотел бы побеседовать с вами, если позволите, по поводу восточной коллекции Бурылина. Честно говоря, я нисколько не удивлен ее богатству, поскольку знаю, как сильны были на рубеже веков увлечения Востоком в литературе и искусстве. Ведь стиль модерн был очень небезразличен к Востоку. Пожалуйста, что-нибудь особо интересное об экспонатах восточной коллекции. Хранитель рассказывает о представленных на сцене предметах из восточной коллекции Бурылина. Педагог. После революции привычные пути пополнения коллекций музея для Дмитрия Геннадьевича были, конечно, закрыты. Я слышал, что очень сочувственно относился к Бурылину Михаил Васильевич Фрунзе в пору его работы в первые послереволюционные годы в Иваново-Вознесенске. И он даже как будто бы делал вклады в музей?

59

От экспозиции к уроку

Хранитель рассказывает о вкладах М. В. Фрунзе в музей Бурылина. Педагог. К большому сожалению, после отъезда Фрунзе из Иваново-Вознесенска для Бурылина начались трудные времена.

17. Эпизод в губисполкоме За столом барышн я за ундервудом (сидит) и секретарша с телефонной трубкой в руках (стоит). Обе – служащие губисполкома. Секретарша (по телефону). Товарищ Семенов? Ну что будем отвечать этому бывшему фабриканту Бурылину? Да, не унимается. Мы ответили отказом на его прошение от 3 октября 1923 года. А он опять пишет. Вот... Анюта, подайка вон ту бумагу... Та-ак... Вот. «Этот ответ привел меня, с одной стороны, в крайне угнетенное состояние, а с другой стороны, в некоторое недоумение, так как я вовсе не осмеливался просить губисполком о возврате дома, а только о временном до конца моей и жены моей жизни предоставлении в пожизненное пользование, причем дом этот все-таки считался бы принадлежащим городу ИвановоВознесенску». (Барышне, с упоением стучащей по клавишам ундервуда) Да погоди ты стучать, и так плохо слышно! (Снова в телефонную трубку.) Да-да, совсем, видать, спятил старик, забыл о своем классовом происхождении. Вот он дальше и пишет: «Дом пришел за годы революции в крайне запущенное состояние, требующее неотложного ремонта... А у меня большая семья из детей и внуков, которых я разместил бы в этом доме, обязав помочь мне в приведении дома в пригодный для жилья вид...»… Да-да, товарищ Семенов, все поняла, вам некогда заниматься пустяками. (Игриво.) Да-да, ну конечно. Намек понят! Все поняла, решение Президиума подготовлю. (Кладет телефонную трубку.) Ну, Анюта, давай решать за Президиум. Понимаешь, есть такая бумага из Москвы. Вон она, читай. Машинистка. «Учитывая, что т. Бурылин лично принял участие в создании научного музея значительными материальными средствами и долголетним упорным трудом, а также свое создание он передал государству добровольно и со времен установления советской власти он продолжает свой труд в качестве хранителя музея, Главнаука Наркомпроса просит Вашего мнения о возможности удовлетворения просьбы т. Бурылина». А кто сейчас живет в этом доме? Секретарша. Был Губнаробраз, сейчас его вывели, да еще профессора живут из Политехнического института. Ну и сам Буры лин с семьей где-то в полуподвале.

60

Машинистка. Так, может, и удовлетворить просьбу, все-таки из Москвы пишут?.. Секретарша. Эх, Анюта, плохо ты знаешь товарища Семенова и его ненависть к врагам пролетариата. Давай, строчи решение губисполкома. Диктует, машинистка печатает.

«20. Слушали: ходатайство хранителя музея Бурылина Д.Г. о предоставлении ему с семьей в пожизненное пользование дома, ныне освобожденного Губоно. Постановили: в ходатайстве гражданина Бурылина Д.Г. отказать. Выписка верна и препровождается в Губкомхоз, Главнаука и гражданину Бурылину.

14 декабря 1923 года».

18. «Так судьба стучится в дверь» Звучит «Лакримоза» из «Реквиема» Моцарта. Педагог будто бы ведет занятие, обращаясь к зрителям как к своим студентам. Педагог. А теперь, ребята, я расскажу вам о последних годах жизни Дмитрия Геннадьевича Бурылина. После революции 1917 года маятник судьбы Бурылина стал раскачиваться с угрожающей быстротой.

1919 год – национализированы фабрики и музей, музей переименован в Иваново-Вознесенский губернский музей. Муниципализирован родовой дом Бурылиных. Описано личное имущество. Умерла жена сына Бурылина – Ивана Дмитриевича, оставив на попечении деда троих малолетних детей. Большая семья Бурылина отныне ютится в полуподвальном помещении практически без средств к существованию.

1921 год – умирает старшая дочь – Александра Дмитриевна, оставляя деду троих детей. По семейным обстоятельствам здесь же живет и дочь Милица Дмитриевна с двумя детьми.

1923 год – семья Бурылиных выселена из родового дома.

1924 год – оклеветанный Дмитрий Геннадьевич отстранен от должности главного хранителя музея, ему запрещен доступ в музей.

19. Эпизод в редакции губернской газеты За редакторским столом редактор губернской газеты (сидит) и журна лист (стоит). Редактор. Ну, что вы там написали по делу Бурылина? Из ОГПУ торопят. (Читает.) «В кабинете хранителя, помимо книг и разного хлама, были также обнаружены два несгораемых шкафа, содержимого которых никто не знал до сих пор, так как оно ревниво оберегалось хранителем губмузея от постороннего

Феликс Каган. «Таинственный мир Д. Г. Б.». К 15-летию музейного спектакля, посвященного Д. Г. Бурылину

глаза. При вскрытии и учете содержимого этих шкафов там оказалось: золотых монет, медалей, крестов, орденов, генеральских звезд и т. п. – 36 штук...» Так, это все ясно... Маловато что-то оценок в адрес этого проворовавшегося классового врага. Журналист. Товарищ редактор, неловко как-то, знаете. Еще на памяти у всех статья в «Известьях» ВЦИК. (Читает по газете.) «Бурылина как фабриканта забыли скоро, но Бурылина как собирателя музея народ и весь край не забудет. И этому не помешает то, что он человек другого круга, враждебного пролетариату. Это не имеет значения». Редактор (почти на крике). Как это – не имеет значения! Бурылин проворовался, это ясно, он продолжает мечтать о свержении советской власти, он утаивает от нее свои богатства, прикидываясь радетелем за народное дело. Все, что сообщили в газету товарищи из ОГПУ, опубликовать безо всяких там оглядок. И формулировки должны быть по-пролетарски жесткими и четкими. Головой ответишь, если что не так. Пойдет в завтрашний номер. Гражданин Бурылин надолго запомнит этот день – 25 марта 1924 года.

20. Судьба наследия Экскурсовод. Дмитрий Геннадьевич помнил этот день недолго, ибо всего через полгода, 13 сентября, оборвалась его жизнь. Давайте постараемся живо представить человека, который всю жизнь поднимал свое фабричное дело и добился международного признания, вкладывал всю душу и средства в коллекционирование, чтобы потом создать общедоступный музей для Иваново-Вознесенска, радел, заботился о благоустройстве родного города, о просвещении его жителей. Педагог. Давайте живо представим себе человека, который, не имея никакого специального образования, стал почетным членом нескольких научных обществ, был удостоен дружбы со многими передовыми людьми своего времени. Вообразите себе также человека, добившегося широкого общественного признания, удостоенного множества почетных наград. Экскурсовод. Представим себе человека, создавшего большую и дружную семью, отца десятерых детей, деда для множества внуков. И вот за очень короткое время все рушится. 72-летний больной старик, обремененный заботами о многочисленном семействе, выгнан из собственного дома, оклеветан, лишен всего, а главное – своего любимого детища – музея. Способен ли выдержать такое человек?

Экскурсовод. После смерти Дмитрия Геннадьевича началось варварское разграбление его коллекций – распродажи, разворовывание, уничтожение, передачи в другие музеи.

21. Эпизод в хранилище музея В хранилище музея за круглым столом товарищ и з Москвы и х ранитель губернского музея. Товарищ из Москвы. Вот, извольте ознакомиться, копия телеграммы из Главнауки в ваш губернский музей от 7 марта 1930 года. Думаю, что телеграмму вы получили, но почему-то помалкиваете. Читайте, читайте: «Главнаука просит передать Музею восточных культур в Москве все имеющиеся в Вашем музее восточные коллекции, утратившие значение для Иваново-Вознесенского музея в связи с его реорганизацией». Хранитель. А вы извольте ознакомиться с духовным завещанием Дмитрия Геннадьевича Бурылина, создателя нашего музея. Вот, хотя бы эти строки: «Означенное собрание впоследствии (по Согласию Сыновей) Должно Быть Достоянием нашего Родного Города ИвановоВознесенска и никогда не должно быть Распродано или Расхищено (приобреталось оно с большой нуждой и трудами)». Товарищ из Москвы. Но, насколько мне известно, в вашем музее идет перестройка в направлении отображения природы, экономики и культуры вашего края, так что значительная часть коллекций свернута. В частности, лишь очень немногое из восточной коллекции используется в целях антирелигиозной пропаганды. Хранитель. А как же с последней волей создателя музея? Или, может быть, революция отменила и завещания? Товарищ из Москвы. Я очень бы вам советовал не поминать всуе Революцию. Есть же, в конце концов, высшие государственные соображения. В губернии должен быть краеведческий музей именно губернского уровня, а Москва – это Москва, здесь должно быть сосредоточено все лучшее из культурного достояния нашей республики. Хранитель. Мы уже 1300 предметов из уникальной масонской коллекции, которой просто цены нет, отправили в Москву для экспорта и реализации через «Антиквариат». А теперь еще этот акт передачи 440 лучших экспонатов из восточной коллекции в ваш музей. Товарищ из Москвы. Деньги для диктатуры пролетариата – это вопрос политический и не нашего с вами ума дело. А насчет восточной коллекции вы напрасно упорствуете: как Москва 61

От экспозиции к уроку

решила, так и будет. И еще мой вам совет. Не носитесь вы со своими масонами. Не та нынче погода на дворе. Хранитель. Ох, Дмитрий Геннадьевич, простите вы нас, грешных...

И веру дал добро творить, И жажду дал к любому знанью, И страсть – найти и сохранить, И одарил людей признаньем. И дал взрастить могучий ствол, Раскинуть щедрые побеги, И человека естество Продлить музеем, чтоб навеки...

Финал Экскурсовод. Когда-то в далеком 1917 году знаменитейший русский поэт Константин Бальмонт, кстати тоже уроженец нашего края, при посещении музея Дмитрия Геннадьевича Бурылина оставил в книге отзывов посетителей следующие строки: Какой блистательный музей! Блуждаю в нем часа уж два, И так он пышен, что, ей-ей, Здесь закружилась голова. Педагог. Я тоже сочинил стихи, посвященные Дмитрию Геннадьевичу, я их просто не мог не сочинить. Если позволите, я их прочту. Бывает в жизни – человек Душою к действию стремится. Бывает в жизни – человек Способен за других молиться. Бывает в жизни – человек К планете подступает с плугом. Бывает в жизни – человек Замкнул себя семейным кругом. Но здесь Творец не продремал. Он, уложения нарушив, Вложил весь творческий запал В одну пылающую душу.

Влёт человек, как птица, сбит. И вот он – немощный и нищий – Забит, как агнец, и забыт, Как под застройками кладбище. И тупо вперившись в красу, Народа именем, отчизны Вершат неправый, страшный суд Над делом долгой, трудной жизни. И с криками: «Мое! Мое!» – Обезумевшие от страсти, Кружат, кружат, как воронье, И рвут наследие на части. Грехами выстланы века. Болеть, болеть душевной ране... Ну где, когда, кому и как Свершится наше покаянье? На сцене появляются все участники спектакля, молча смотрят в сторону портрета Д. Г. Бурылина. В исполнении ансамбля «Светилен» звучит духовный покаянный стих. На экране высвечиваются слайды с изображением порушенных храмов. Медленно наплывает изображение горящей свечи.

Конец

Новая книга

Íåèçâåñòíûé Íîçäðèí. Äíåâíèêè. Ñòèõîòâîðåíèÿ

С

удьба дневников Авенира Ноздрина складывается в сложную и прерывистую линию, как и судьба их автора. Известно, что поэт вел записи на протяжении всей своей жизни. Беспартийный фабричный гравер, в мае мятежного 1905-го Ноздрин оказался тем человеком, который должен был объединить самые разные слои бастующих, встав во главе первого в России Совета рабочих депутатов: иваново-вознесенцы доверили ему право вести их за собой – к новой, лучшей жизни. Осенью того же года в огне черносотенного погрома превратились в пепел страницы жизни «до…», – их мы уже никогда не прочтем, – а сам автор вынужден был скрываться от преследований. Москва, Рыбинск, Ярославль... Годы Олонецкой ссылки, пока наконец снова не стала возможной жизнь в родном Иваново-Вознесенске, более или менее спокойная и обустроенная. И на протяжении еще десятков лет ежедневные впечатления складывались в тихое и никому не ведомое повествование о возвышенном (театр, литература) и приземленном (кабаки, лабазы), о тех, кто на вершине власти (министры царского правительства Кассо, Витте, Барк), и о тех, кто «на дне» (пьяницы, воры, обитательницы борделей), о лучших людях эпохи, уходящих навсегда – и навсегда остающихся в народной памяти (Толстой), и о мелких людишках, наживающихся на чужом горе. Социальные переломы, войны самых разных масштабов – и маленькие личные трагедии современников, живущих по соседству… Гласные городской думы, хозяева фабрик и магазинов, соперничающие друг с другом владельцы электротеатров и цирков, покуривающие гимназистки и поющие манифестантки, солдаты, едущие на побывку с фронта, страховые агенты, редакторы местных газет и журналов, актеры и рабочие – сотни лиц проходят перед глазами читающего дневниковые страницы, подкупающие искренностью переживаний, зоркостью и чуткостью взгляда поэта и журна-

листа. Пожалуй, больше журналиста, чем поэта. Недаром в 1910—1920-е годы в газетных статьях, подписанных разными псевдонимами, можно обнаружить ноздринское слово, выросшее из дневников. Отдельные события и ситуации, пережитые и осмысленные особым образом в личных тетрадях, складывались в яркую картину общественного бытия. Для А. Е. Ноздрина, на исходе его долгой жизни, ни звание Героя Труда, ни революционные заслуги не стали охранной грамотой: в 1938-м он был арестован по обвинению в организации эсеровского подполья в Иванове и в приписывании себе звания председателя первого в России Совета рабочих депутатов; в руки сотрудников НКВД попали его дневники1. Кто знает, не личные ли откровения, доверенные бумаге, стали одной из причин его трагической судьбы? Поэт умер в следственной тюрьме и был тайно похоронен в общей могиле. От тетрадей 1931—1938 годов не осталось следа. Уцелевшие дневники Авенира Ноздрина хранятся в фондах Литературного музея Ивановского государственного университета и Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина. В 1998 году издательство ИвГУ опубликовало тексты дневников 1920-х годов 2 . Книга «Неизвестный Ноздрин. Дневники. Стихотворения»3, подготовленная научными сотрудниками ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина, открывает перед читателем тетради 1910, 1914, 1915 и 1925 годов.

63

Новая книга

В записях 1910-х годов повседневные бытовые наблюдения, описания событий общественной и личной жизни довольно часто сопровождаются философскими обобщениями, звучащими чуть ли не афористично, 1920-е годы отображены более скупо и приземленно.

Многие мысли и наблюдения автора будут хорошо понятны читателю, тем более что нынешние реалии перекликаются с ушедшими, а человеческая природа узнаваемо-неизменна.

Авенир Ноздрин. Из дневников 1910-х годов О культуре речи: «Слово разговорной речи – одно из средств человеческого общения с глазу на глаз. Литературное слово – то же самое средство, только заочное. При разговоре мы каждый раз стараемся быть друг другу понятными, то и литературное слово должно быть просто, понятно, ясно, написанное языком того времени, в которое мы живем» (с. 49).

О домах и людях: «В провинции, в глухих переулках, есть странные, какие-то загадочные дома, которые чуть ли и днем не бывают закрыты ставнями, рано в них гасят вечерние огни, но где постоянно горят неугасимые. В этих домах живут люди-затворники, редко они сидят под окном, на имеющихся там скамейкахлавочках, но земля у этих лавочек всегда утоптана: на них по ночам сидят приходящие влюбленные, которые знают, что хозяева дома им не помешают. Влюбленные часто после себя оставляют следы, по которым можно определить культурность влюбленных, где можно найти и скорлупу от подсолнухов, и клочки исписанной разорванной надушенной цветной бумаги, строки которых начинаются с больших букв, что говорит о том, что это были стихи» (с. 36—37).

О Льве Толстом: «Были у меня именины, драки на именинах не было, разбили только одну лампу и несколько рюмок. Гости, когда наступали на осколки стекол, нервничали, но это им не мешало говорить о Толстом, о Ницше, а захмелевши, с ними и я, закончили тем, стыдно сказать, что лозунг последнего дня: “Не могу молчать!” – и это мы повторили несколько раз. Это иллюстрация нашего несовершенства. Когда гости ушли, мне захотелось крепко, крепко уснуть и, если было бы возможно, лет на сто, а потом проснуться, и подивиться, а подивиться, конечно, не тому, что социальный строй за сто лет страшно изменился, а тому, какого великого человека мы были современниками и как плохо мы его ценили. Я говорю о Толстом, который через сто лет еще будет выше, а последователи его – совершеннее» (с. 36—37).

О местной прессе: «Говорят, наш журнал “Дым” в пламя не превратится, и это, пожалуй, истина: дела его неважны, издатель экономит на керосине, раньше в редакции горели все две лампы, а теперь зажигается только одна лампа, из этого явствует, что о пламени пока и речи не может быть» (с. 45).

О городской власти: «У Думы работы нет, а есть заработок, который и охраняется депутатами» (с. 28).

О трудностях семейной жизни: «Оказывается, что я как будто бы все еще нахожусь в том возврасте4, в котором часто оставляют без обеда. <...> У жены нынешний каприз вылился в форму кары, лишения меня обеда. У людей достаточного класса мужья в этих случаях отправляются обедать куда-нибудь в ресторан, а наш брат труженик, конечно, отправляется туда, откуда и пришел, т. е. на работу. В жизни рабочего обед играет очень видную роль. Лишить рабочего обеда все равно что лишить человека глубоко верующего одного из святых таинств» (с. 53).

О мировой войне: «…что же это за сила, которая на арену человечества выдвинула такое зло, как теперешняя жестокая война?» (с. 60).

О шансах на победу: «…С нашими расчетами должны бороться также расчетом, а не одним энтузиазмом, который, надо полагать, и у немцев имеется» (с. 61).

64

Неизвестный Ноздрин. Дневники. Стихотворения

О причинах неудач: «Кайзер в одной из своих речей к солдатам сказал: “Солдаты, старый Бог за нас! И мы с Божьей помощью как-нибудь еще доберемся до шкуры врага!”. Кайзер до шкуры врага еще не добрался, но наши капиталисты до шкуры своего народа уже добрались. Они его по всей линии и разувают и раздевают, на все с неимоверной быстротой вздувают цены и в этом проявляют удивительное спокойствие, но сам народ не спокоен, тревожен, и в душе своей он бунтует» (с. 62).

О трагедии невежества: «Проводил поезд ратников ополчения. Отправились ратники в багажных вагонах, на затворах которых было написано: “Лютской”. Я проводил несколько десятков безграмотных вагонов, наполненных пушечным мясом, и, памятуя то, что невежество никогда не побеждает, расплакался» (с. 74).

О переменчивости военной судьбы: «Взят Перемышль. Была манифестация. Засветло, когда толпа была больше, “ура” раздавалось не гулко и не дружно. А впотьмах, когда толпа поредела, “ура” раздавалось и громче, и дружнее. И в этом сказалась наша дряблость, рыхлость, которую, обыкновенно, приписывают почему-то только одной нашей прогрессивной интеллигенции. Кучер оптимист, а дворник скептик по вопросам войны всегда между собой враждовали. Сегодня по случаю падения Перемышля они прибивали новый флаг и чуть не подрались из-за того, что оптимист флаг белым полотном хотел прибить к низу, а скептик его высмеял, взял флаг в свои руки и прибил его как следует. И с этого раза, они, кажется, стали еще непримиримее. Я долго любовался их прибитым флагом, который широким и длинным, трехцветным полотном хорошо развевался по ветру, действительно в этом было что-то победное. Но ветер скоро переменился, и флаг сам по себе свернулся, и радостное мое настроение, что с падением Перемышля мы стали ближе не к Кракову, к Будапешту, а к миру, быстро стало исчезать. Ведь успех на войне, как ветер, переменчив. И почем знать, какая судьба ждет наши войска, развернувшиеся после падения Перемышля в более прямую линию, но лишь бы эта линия сама по себе не свертывалась, как недавно свернулся красиво развевающийся флаг» (с. 65—66).

О том, как на время победили беспросветное русское пьянство: «Война, солнце и упраздненный кабак5 делают свое дело, народ наталкивают на объединение, на обмен злободневных переживаний» (с. 72).

О болезнях: «Сегодня привили оспу. Нашелся человек, который выразил свое удивление, что я еще жить хочу. И захотелось мне этому человеку, человеку, близкому к театру, крикнуть: – Не я хочу жить, а хочу, чтобы жили другие!.. Стыдно говорить такие вещи человеку, который когда-то удивлялся тому, что как это от оспы могла погибнуть такая великая актриса, как Комиссаржевская?..» (с. 72).

Из дневника 1925 года О новой жизни в старом теле и о быте: «Жизнь пока еще, ох, как шероховата. Из комнат, перестраивая быт, мы легко выносим “богов”, а вот клопов из этих комнат выжить мы никак не можем. Нужна еще какая-то длительная, беспрерывная самостоятельная революция, хотя бы восстание против клопов» (с. 81).

О старой беде нового общества: «Приходит новая женщина, она начинается с новой девушки. Одна из таких девушек сегодня мне сказала, что она любит вино, но только хорошее. И это, по-моему, не так страшно: ведь когда же когда-нибудь перестанут пить мужчины, тогда и женщине будет пить совсем не к лицу, а об этом зле, не меньше чем о войнах, надо хорошенько подумать, создать новый звездный поход против алкоголя, на линии боевого огня коммунизма создать новый фронт» (с. 84).

О новой смерти: «Старые поэты свои завещания всегда слагали из того, чтобы их обстановка смерти была непременно среди природы: берега бурных вод, солнечные дни среди цветов, шум лесов и многое другое, вот те аксессуары, которые должны были быть свидетелями их смерти. У современных поэтов почетной смертью должна считаться та обстановка, где самым желанным делом [является] труд, трудящиеся массы, творящие это дело во имя труднодостижимого лучшего будущего. Лучшая смерть в наши дни – смерть на трудовом посту» (с. 82).

65

Новая книга

Каждая строка дневника содержит в себе оценку, и стилистика записей в целом носит черты стилистики публицистических очерков. Очевидно, на языке дневников Ноздрина сказалась его журналистская и редакторская работа. Вместе с тем, публикуемые тексты дают и яркую речевую характеристику автора, сохраняют переданные в написании диалектные особенности его речи (эти черты обозначены в примечаниях или редакторскими пометами

в тексте; в частности, черты неполного оканья, свойственного говорам ВладимирскоПоволжской группы: написание «рукуделие» вместо «рукоделие», «Мурумцев» вместо «Муромцев») и элементы словотворчества (в образованном автором существительном «убилей» ситуативно отражается семантика словосочетания «убийственно отпразднованный юбилей»; встречавшееся выше существительное «возвраст»).

*** Тетрадь 1910 года являлась для Ноздри на и черновиком, в котором записывались поэтические впечатления и рассуждения. Очевидно, эти записи велись во встречном дневнику направ лении, от конца тетради к ее середине, о чем может свидетельствовать ряд стихотворений, содержащих варианты, в том числе, возможно, окончательные: за текстами с более проработанной формой и образно-художественной структурой стиха следуют наброски с большим количеством поправок. В дневнике 1925 года Ноздрин размышлял о своей поэтической судьбе: «Переписываю стихи для М. П. Сокольникова6. Это будет второй случай, когда я свои стихи буду посылать в Москву. Когда-то я их посыл[ал] В. Я. Брюсову, согласившемуся и их издать, а потом мы оба решили, что мне издаваться еще рано, и это “рано” так и осталось “раном”, одним моим неисполненным делом, за которое, к великому моему счастью, отвечать, кажется, не придется» (с. 88). В тетради за 1910 год эта мысль уже звучала – правда, несколько в ином ключе: Когда настанет Страшный суд, Пред ним я буду виноватый, Что я писательский свой зуд Не оправдал чернил затратой. И я умру с таким грехом, Но, может быть, и спас я душу, Ведь я ни прозой, ни стихом Не тешил Зайцева Павлушу7. (с. 116) Такое «сползание» от высокопарных интонаций первых строк к иронически-пренебрежительной форме имени издателя газеты «Ивановская копейка» в финале стихотворения свидетельствует об отсутствии у Ноздрина того мелочного тщеславия, которое побуждает многих стихотворцев выставлять напоказ публике все сотворенное, – поэт видит свое оправдание перед Богом в том, что ни разу не снизошел до публикации в газете, в адрес которой он саркастически высказывался на страницах дневника, 66

а если понимать в более широком смысле – он обладал достаточной взыскательностью и требовательностью к себе. В предисловии к книге «Авенир Ноздрин. Дневники. Двадцатые годы» Л. Н. Таганов и З. Я. Холодова писали: «С одной стороны, он до конца жизни был благодарен Брюсову за поэтическую науку, но, с другой стороны, Ноздрин чувствовал, что символистская поэзия, сам стиль творческого поведения символистов – это не его стезя» [1, с. 14—15], «Ноздрина вполне устраивала участь стихотворца, связанного с “трудовыми процессами”» [1, с. 12]. На страницах дневника 1925 года находим скептическое замечание: «Стихи мои якобы нужны и Кубикову8 для третьего издания его революционно-литературной хрестоматии, он там меня хочет представить еще шире, чтобы плотнее заткнуть какую-то в этой области чуть ли не историческую дыру» (с. 88). «Миша Сокольников <...> много заботится обо мне, мое имя всячески старается втиснуть в историю литературы, как поэта с чисто рабочими переживания[ми]» (с. 78). Ноздрин, которого ивановский читатель советской эпохи знал лишь в качестве рабочего поэта, в опубликованных ныне стихотворениях (несмотря на то что они являются черновой, а не подготовленной автором к печати версией) представлен как пейзажист, как создатель бытовых жанровых сцен и иронических стихотворений; есть и попытка любовной лирики, и философские высказывания 9. Эпиграммы, не имеющие указания на адресатов, в свое время, вероятно, были достаточно прозрачны и давали узнаваемый образ, например: «Он слывет Сатириконцем, / Любит этим щеголять, / Хорошо рифмует с солнцем, / Ну, а света не видать» (с. 116); «Муж известная дубина, / А жена его пила. / Не веселая картина: / Жизнь на горе их свела» (с. 118). Стихотворение «На бульваре липы почки…», открывающееся умилительной картиной уличной прогулки юных надзирательских дочек, на деле же является поводом для язвитель-

Неизвестный Ноздрин. Дневники. Стихотворения

ных замечаний этического свойства об их родителях: «Все у них: пальто, перчатки / В лучшем виде, и при том / Не слыхать, чтобы на взятки / Это куплено отцом…» (с. 116). Футуристические ноты, звучащие в стихотворении «Сады высоких небоскребов…», где автор сталкивает приметы прогресса («Аэропланы наши птицы…») с бытием тружеников, живущих неотрывно от природы, создаются нехарактерными для рабочего поэта выразительными средствами (гиперболизированно изображенный коллективный лирический псевдогерой противопоставляется простому трудовому люду, основным средством характеристики которого является мейозис): Пигмеев, жалких землеробов Мы новой жизнь[ю] удивим. <...> А людям жалкого села Пусть достаются лишь синицы, Сверчки их жалкого угла. <...> Мы царство новых вавилонян, Мы, неустанные, дерзим. Пусть свод небес хоть и бездонен, Но мы достать его хотим… (с. 123) Вероятно, это своеобразная «ролевая игра» в футуристов с их отрицанием традиционных культурных ценностей и воспеванием эстетики урбанизма. Большинство же публикуемых стихотворений характеризует их автора как художника далеко не авангардистского толка. Православная вера глубоко осознается председателем первого Совета как объединяющее весь народ начало; здесь особо значим для поэта образ праздничного звона церковных колоколов («Гул пасхальный дружен…»; «Лучистый день, народ веселый…»): Лучистый день, народ веселый, Везде улыбки светлых лиц. Соборный колокол тяжелый Гудит величием звонниц. Слился он, мощный, во единый Звон с звоном маленьких церквей, И в чистоте их голубиной Я слышу будущее дней. (с. 120) А симпатия Ноздрина к труженикам-землеробам и всему православному люду пронизывает едва ли не лучшие его поэтические строки этих лет, написанные в традициях некрасовского времени («И теплы и красны / Дни медвяные…», «Вся деревня в поле…», «Нынче праздник, день Николы…»):

Вся деревня в поле. Старики одни С внуками на воле Коротают дни. Разве к ним прохожий Пилигрим зайдет, Что дорогой Божьей Ко святым идет. Край странноприимный, Край духовных недр, Край гостеприимный Для прохожих щедр. Странники бездомны, Деды любят, чтут. [неразб.] в котомке Интересом тут, Что-то в ней хранится Из земель святых. И туда «молиться» Гонят мысли их. (с. 117—118) Нынче праздник, день Николы. В храм приходят мужики, Заворачивают полы, Вынимают пятаки. Они молятся Николе, Чудотворец весь в огнях. Ну, а думой каждый в поле, В зеленеющих лугах. <...> Землеробов скромны лица Говорят лишь об одном: В храме дума о землице Что молитва, что псалом. (с. 122) Тема смерти, приглушенно прозвучавшая в дневниковых записях конца сентября 1925 года, десятилетием ранее была осмыслена в нескольких стихотворениях. В гимнически-приподнятой строфе «Отправляют берега…» (с. 120) противопоставление мира войне приводит к констатации странности и непредсказуемости судьбы; незавершенное стихотворение «Останутся звезды, не станет меня…» (с. 120) проникнуто сожалением о хрупкости и конечности человеческой жизни, тогда как философски-просветленное «Не томит меня кручина…»10 показывает умение поэта радоваться малостям и внутреннюю готовность христианина принять свою судьбу, какой бы она ни была (образ комара-кровопийцы выступает яркой метафорой тернового венца): Не томит меня кручина, Скука зимняя избы. На седьмой версте малина, На восьмой версте грибы, 67

Новая книга

Нынче кузов из берёсты Полон с миской чрез края. С тем присел я у погоста, Отдохнуть задумал я. Растянулся так, как буду Я лежать потом в гробу. Вместо венчика покуда У меня комар на лбу. (с. 123) Поэтические тексты из дневниковых тетрадей далеко не равноценны. Поэтому в книге была опубликована их меньшая часть. Вчитываясь в эти стихи, мы пытаемся вскрыть и причину того, почему поэт не отважился пу-

бликовать многое из написанного. Как свидетельствуют дневники Ноздрина, эта причина была не только в скромности, но и – что важнее – в честности: поэт оставлял за собой моральное право высказаться скептически о «писательском зуде». Очевидно, что Ноздрин достаточно объективно оценивал свой литературный дар. Эта же личная честность не позволила ему, ради достижения благополучия, приспособиться к новой жизни, столь открыто и прямо отображенной им в дневниках 1910—1920-х годов (а насколько беспощадными могли быть его записи в 1930-е11!), и, возможно, привела его к трагическому финалу.

© Ольга Епишева Примечания 1

Таганов Л.Н., Холодова З.Я. Авенир Ноздрин и его дневники // Авенир Ноздрин. Дневники. Двадцатые годы / Сост., подготовка текстов и вступ. ст. Л. Н. Таганова и З. Я. Холодовой, коммент. О. К. Переверзева. Иваново: ИвГУ, 1998. С. 29.

2 Авенир Ноздрин. Дневники. Двадцатые годы / Сост., подготовка текстов и вступ. ст. Л. Н. Таганова и З. Я. Холодовой, коммент. О. К. Переверзева. Иваново: ИвГУ, 1998. 296 с. – Далее ссылки на указанное издание приводятся в квадратных скобках под цифрой 1.

3 Неизвестный Ноздрин. Дневники. Стихотворения / Под ред. Д. Л. Орлова; коммент. К. Е. Балдина, Д. Л. Орлова. – Иваново: Издатель Епишева О.В., 2013. С. 49. – Далее ссылки на указанное издание приводятся в круглых скобках с обозначением номера страницы.

4 Ноздрин довольно часто прибегает к игре слов. Неоднократно встречающееся в дневниках подобное написание слова – «возвраст» (очевидно, авторский окказионализм) – не является ошибочным, во всех случаях оно подчеркивает семантику возвращения в прошлое.

5 Пьянство и все, что с ним связано, упоминается в дневниках несколько десятков раз и воспринимается Ноздриным как национальное бедствие, которое, однако, в годы Первой мировой войны на время теряет свои масштабы: вследствие указа Николая II о прекращении торговли алкогольными изделиями, продажа крепких спиртных напитков осуществлялась только в ресторанах, что в целом очень положительно сказалось на состоянии общества.

6 Сокольников Михаил Порфирьевич (1888— 1979), русский, советский искусствовед, литератор, журналист, художественный редактор издательства «Academia». Автор комментариев к сборнику стихотворений А. Ноздрина «Старый парус» (М., 1927), предисловия и примечаний к автобиографическому очерку поэта «Как мы начинали» (См.: Литературное наследство. Т. 15. М., 1934. С. 163—200).

7 Зайцев Павел Иванович, в описываемый в дневнике Ноздрина период, являлся главным редактором

газеты «Ивановская копейка», ранее же, с 1906 г., редактировал черносотенную газету «Ивановский листок». В своих воспоминаниях Ноздрин высказывался о Зайцеве как о «бандите мысли, политическом сутенере»: «Культура фельдфебеля и табельщика уже начинает цвести махровым мракобесием, травлей рабочих и угодничеством перед полицией, фабрикантами, торговцами и обывателями. <...> “Ивановский листок” у нас называют органом “общественного потемнения”» (См.: Ноздрин А. Как мы начинали // Литературное наследство. Т. 15. М., 1934. С. 187).

8 Кубиков Иван Николаевич (настоящая фамилия – Дементьев, 1877—1944), русский литературовед. Автор критико-биографических очерков о писателях и поэтах. В предисловии к книге А. Ноздрина «Старый парус» И. Н. Кубиков, характеризуя творчество ивановского поэта, пишет: «Не следует думать, что А. Ноздрин, один из зачинателей пролетарской поэзии, дал что-нибудь новое в отношении формы стиха. Да и вообще, если подойти к пролетарской поэзии в целом, она дает много нового в смысле тем, образов и настроений, но, напр., в области метрики она зависит от старых поэтов – классиков – или от так наз. модернистов и символистов ближайших к нам десятилетий (Блока, Бальмонта и друг.), а затем и футуристов (Маяковского)». См.: Ноздрин А. Старый парус. Стихотворения. М.: Московское товарищество писателей, 1927. С. 13.

9 И. Н. Кубиковым отмечено, что в творчестве Ноздрина преобладает эпическое начало – «он всегда о чем-нибудь рассказывает в своих стихотворениях». См.: там же. С. 15.

10 Вариант этого стихотворения, под заглавием «Летом», публиковался в разделе «В годы ссылки» в книге «Старый парус» 1927 года издания, в одноименном издании 1962 года отсутствует.

11 Остается неопубликованным дневник 1930 года, хранящийся в фондах Литературного музея ИвГУ, – это работа на будущее; хочется надеяться на то, что объединенными усилиями ученых и издателей он будет подготовлен к печати.

Коротко о главном

Ìåðîïðèÿòèÿ â ðàìêàõ ïðàçäíîâàíèÿ 100-ëåòèÿ Ìóçåÿ ïðîìûøëåííîñòè è èñêóññòâà, ïëàíèðóåìûå ê ïðîâåäåíèþ ÈÃÈÊÌ èì. Ä. Ã. Áóðûëèíà â 2014 ã.

Наименование мероприятия

Дата проведения мероприятия

Презентация первого номера междисциплинарного научного рецензируемого журнала «Бурылинский альманах» Февраль Вручение памятных медалей «100 лет Музею промышленности и искусства» Областная краеведческая конференция Презентация монографии Н. Н. Тимошиной «Монеты, медали и боны в собрании Ивановского государственного историко-краеведческого музея им. Д. Г. Бурылина»

Март

Презентация иллюстрированного каталога «Народы Российской империи на открытках» (составители – Ю. Б. Разин, О. А. Чистякова) Презентация и показ фильма о жизни и деятельности Д. Г. Бурылина Открытие экспозиции «Китайский дракон, индийский слон, японский журавль» (выставка предметов стран Востока из собрания Д. Г. Бурылина) Открытие экспозиции «Мир моды XVIII—XIX вв.» в Музее ивановского ситца

Апрель

Май

Презентация Альбома плакатов времён Первой мировой войны из собрания Д. Г. Бурылина Июнь Открытие выставки плакатов и открыток времён Первой мировой войны из собрания Д. Г. Бурылина Презентация научно-популярных изданий Д. Л. Орлова «История масонской коллекции Д. Г. Бурылина», «Иваново-Вознесенский губернский музей. 1924 год»

Август

Проведение научно-практической конференции «Музеефикация провинции» Сентябрь Открытие выставки «По следам древних охотников» Открытие мемориального кабинета Д. Г. Бурылина в Музее промышленности и искусства

Ноябрь

Открытие второго зала Библиотеки Д. Г. Бурылина в Музее промышленности и искусства Декабрь Открытие юбилейной научно-практической конференции по музейному делу 69

Íàøè àâòîðû Балдин Кирилл Евгеньевич, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета, председатель Ивановского областного краеведческого общества. Исследования по социальной истории России II пол.

XIX – нач. XX в., истории Ивановского края. Автор 260 научных публикаций, 18 монографий и учебных пособий, в т. ч.: Яков Гаре лин: предприниматель, историк, меценат (М., 1993); Ива ново-Вознесенск: Из прошлого в будущее (Иваново, 2011; в соавт. с А. М. Семененко); Ива новский го сударственный университет. 1918—2003 гг. Очерки истории (Иваново, 2004); Развитие текстильной промышленности Ивановского края в 60-е гг. XIX – начале XX в. (Иваново, 2006; в соавт. с С. В. Мокеевым); Ивановский край в истории Отечества: Уч. пособие по ист. краеведению для 9-х классов (Иваново, 2007) и др. E-mail: kebaldin@mail.ru Возилов Владимир Владимирович, кандидат исторических наук, директор Шуйского историко-художественного и мемориального музея имени М. В. Фрунзе. Председатель президиума Шуйского краеведческого общества, член президиума Ива новского областного краеведческого общества. Депутат городской думы городского округа Шуя V созыва. Автор более 150 научных публикаций, в т. ч. монографий «Философия интеллигенции» (Ива ново, 2002; в соавт. с Ю. Н. Назаровым), «Омнизм и нигилизм» (Иваново, 2005) и «Интеллигенция, государство, революция» (Шуя, 2011), а также сборников статей «Интеллигенция провинциального города в истории России» (Иваново, 2003), «Региональная интеллигенция в истории России» (Иваново, 2008), «Интеллигентоведение и регионоведение» (Ива ново, 2011), «Рукописные журналы российской интеллигенции, 1901—1906 годы» (Иваново, 2013). E-mail: vozilov@list.ru Епишева Ольга Владимировна, кандидат филологических наук, бальмонтовед, издатель. Автор 35 научных публикаций, соавтор первого тома научного издания «Библиография К. Д. Бальмонта: Произведения поэта на русском языке, изданные в России, СССР и Российской Федерации (1885—2005 гг.)» (Иваново, 2006. – 490 с.), автор предисловия и составитель нотного сборника «Бальмонт и музыка» (Иваново, 2007). Член общественного совета Цен тральной универсальной научной библиотеки Ивановской области. E-mail: balmontoved@mail.ru Зобнин Алексей Владимирович, кандидат исторических наук, директор Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина, преподаватель Ивановского государственного университета, автор около 100 научных исследований, в том числе учебного пособия «Информационно-аналитическая работа в государственном и муниципальном управлении» (М.: Вузовский учебник, ИНФРА-М, 2011), монографии «Теория и методология анализа международных консультаций в международных межправительственных организациях» (Иваново: Иван. гос. ун-т, 2013). E-mail: alexzobnin1982@gmail.com Каган Феликс Иосифович, кандидат физико-математических наук, доцент, заслуженный работник культуры России, заведующий кафедрой социально-культурного сервиса и туризма Ивановского государственного политехнического университета. Автор монографии «Актуализация культурного наследия как процесс динамики культуры» (в соавт. с Г. К. Белугиной). Научные исследования в области теоретической и прикладной культурологии. Участвует в выполнении работ по европейскому гранту программы «Tempus». E-mail: fik35@mail.ru Кабанов Андрей Юрьевич, кандидат исторических наук. Заместитель председателя Правительства Ива нов ской области. Сфера научных интересов: история Рос сии ХVI— ХVII вв., просопографические исследования родов рос70

сийского дворянства, история Ивановской области. Автор более 100 научных трудов (в т. ч. монографии: Тихонова пустынь и Лухский край (в соавт.). Иваново, 1998; Лухский край – земля заповедная. Иваново, 2003; Ивановский край в Смутное время (в соавт. с А. М. Семененко). Иваново, 2010). E-mail: kabanov37@bk.ru Карева Галина Алевтиновна, заведующая отделом «Музей ивановского ситца» ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина. Автор научных и научно-популярных статей по истории Ивановского края, образовательных программ для студентов и школьников, концепций выставок и каталогов, соавтор книги «100 % Иваново. Агитационные ткани и эскизы текстильных рисунков 1920—1930-х годов из собрания Ивановского государственного историко-краеведческого музея им. Д. Г. Бурылина». Лауреат премии губернатора Ивановской области «За личный вклад в развитие культуры Ивановской области» (2012). Член Художественно-экспертного совета по народным художественным промыслам Ивановской области. E- mail: galina_kareva10@mail.ru Орлов Дмитрий Львович, заместитель директора по науке Ивановского государственного историко-краеведческого музея имени Д. Г. Бурылина. Автор 20 научных статей. Ответственный редактор и составитель изданий: «Ивановский областной краеведческий музей в годы Великой Отечественной войны», «“Я надеюсь, что это пригодится...” (Д. Г. Бурылин)», «Музейная экспедиция в Медвежий Угол (Южский, Заволжский, Пестяковский районы Ивановской области)», «Визитница Дмитрия Геннадьевича Бурылина. Каталог» и др. E-mail: dimausor@mail.ru Семененко Александр Михайлович, кандидат исторических наук. Начальник информационно-аналитического управления Администрации города Иванова. Член Союза журналистов России. Заместитель председателя Ивановского областного краеведческого общества, член редколлегии газеты «Рабочий край». Автор и ведущий телепрограммы «Прогулки по городу» на ТРК «БАРС». Доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Филиала РГГУ в г. Иваново, доцент кафедры журналистики, рекламы и общественных связей Ивановского государственного университета. Автор книг «Ивановский край в Смутное время» (2010, в соавт. с А. Ю. Кабановым), «Иваново-Вознесенск. Из прошлого в будущее» (2011, в соавт. с К. Е. Балдиным), «ИвановоВознесенск и иваново-вознесенцы» (2011), «Ивановский областной суд: история и современность» (2013, в соавт. с И. П. Антоновым, В. Л. Соловьёвым) и др. E-mail: smuta.cohma@yandex.ru Тимофеев Михаил Юрьевич, доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета. Главный редактор журнала социально-гуманитарных исследований «Лабиринт». Заместитель председателя Центра этнических и национальных исследований ИвГУ. Член Союза журналистов России. Автор книг «Нациосфера: Опыт анализа семиосферы наций» (Иваново, 2005), «Россия. Незавершенный проект: Ключевые понятия, образы, символы» (Иваново, 2000). E-mail: timofeev.01@gmail.com Тимошина Надежда Николаевна, старший научный сотрудник, хранитель фонда «Нумизматика» ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина. Участник международных и всероссийских нумизматических конференций. Автор книги «Нумизматика и бонистика в собрании ИГИКМ им. Д. Г. Бурылина» (Иваново, 2014). Член Геральдической комиссии Ивановской области. Лауреат городской премии «Триумф», награждена серебряным знаком «За личный вклад в развитие культуры и искусства г. Иваново».

E-mail: ntimoshina@mail.ru

Информация для авторов

Уважаемые авторы! Редакция научного рецензируемого журнала «Бурылинский альманах» принимает для публикации статьи объемом до 1 авторского листа (40 тыс. знаков с пробелами) и рецензии объемом до 0,25 а. л.

(10 тыс. знаков с пробелами) по следующим тематическим разделам: 1. История. Исторические науки (всеобщая история, история России, общие вопросы исторических наук, история отдельных стран, археология, этнография и историческая антропология, вспомогательные исторические дисциплины, история отдельных процессов, сторон и явлений человеческой деятельности).

2. Культура. Культурология (теория, методология и философия культуры, организация и управление в области культуры, международное сотрудничество в области культуры, музейное дело, библиотечное дело, охрана памятников истории и культуры, архивное дело, культура отдельных стран и народов).

3. Искусство. Искусствоведение (теория и методология искусства и проблемы искусствоведения, международное сотрудничество в области искусства, изобразительное искусство, народное искусство, искусство отдельных стран и народов, история и современное состояние искусства, искусствоведения и художественной критики).

4. Философия (философия и методология науки, эстетика, философия религии, социальная философия).

5. Народное образование. Педагогика (история образования и педагогики, специализированные отрасли педагогики, музейная педагогика); 6. Политика и политические науки (методология политических исследований, история политических учений, теория международных отношений, внешняя политика и дипломатия). Автор предоставляет издателю и учредителю журнала (Ивановскому государственному историкокраеведческому музею имени Д. Г. Бурылина) право на использование его статьи в составе публикаций журнала, а также на включение полнотекстовых вариантов статьи в систему «Российский индекс науч-

ного цитирования» (РИНЦ). Право использования журнала в целом в соответствии с п. 7 ст. 1260 ГК РФ принадлежит издателю журнала и действует бессрочно на территории Российской Федерации и за ее пределами. Объем прав издателя на использование журнала в целом соответствует объему принадлежащего автору исключительного права, предусмотренного ст. 1270 ГК РФ. Издатель вправе также разрешить использование Издания в целом другим лицам на определенных условиях по его усмотрению. Авторское вознаграждение за предоставление автором издателю указанных выше прав не выплачивается. Автор включенной в журнал статьи сохраняет исключительное право на нее независимо от права издателя на использование журнала в целом. Направление автором статьи в журнал означает его согласие на использование статьи издателем на указанных выше условиях и свидетельствует, что он осведомлен об условиях ее использования. В качестве такого согласия рассматривается также направляемая в редакцию справка об авторе, в том числе по электронной почте. Редакция размещает фамилию, инициалы, должность и место работы, электронный адрес автора, название, аннотацию, ключевые слова статьи на сайте издания. Редакция включает полнотекстовые варианты статей в Российский индекс научного цитирования (РИНЦ), а также размещает их на сайте издателя: http://музейбурылина.рф. Гонорар за публикации не выплачивается. Плата за публикацию рукописей не взимается. Авторский экземпляр высылается автору по указанному им адресу. Все статьи рецензируются. При отклонении статьи из-за несоответствия тематике, нарушения сроков или требований оформления и при наличии отрицательной рецензии рукописи не публикуются и не возвращаются. Желающие получить/приобрести экземпляр журнала или консультацию редакционной коллегии могут обращаться к ответственному секретарю журнала по адресу: г. Иваново, ул. Батурина, д. 6/40, раб. тел. (4932) 32-93-78. Рукописи направляются в электронном виде по адресу: burylinalmanac@yandex.ru

Обязательные требования к оформлению рукописей статей в журнал 1. Статьи представляются в электронном виде в формате MS WORD (2003 и выше). Установки: поля – 2 см; шрифт Times New Roman; размер шрифта – 14 пт; интервал – 1,5 пт; таблицы и рисунки приводятся в основном тексте статьи, шрифт таблиц и подписей к рисункам – 12 пт; все рисунки должны быть в черно-белом исполнении; табличные рамки не должны выделяться жирной чертой. Переносы в статье не ставятся. Разделы и подразделы внутри статьи не выделяются.

2. В начале статьи должен быть указан автор(ы), а также его (их) ученые степень и звание, место работы, должность, адрес и е-mail.

3. Каждая статья должна быть снабжена краткими аннотациями на русском и английском языках (не менее 10, но не более 30 строк каждая).

4. К каждой статье должны быть даны ключевые слова на русском и английском языках (не менее 10, но не более 20 словосочетаний).

5. Название статьи, фамилия и имя автора (-ов), сведения об ученой степени и звании, месте работы, должности автора (-ов) должны быть представлены как на русском, так и на английском языках.

6. В конце статьи помещается список литературы, который оформляется в соответствии с ГОСТ

Р 7.0.5-2008 и приводится в алфавитном порядке. При описании статей из журналов или сборников обязательно указываются страницы, на которых помещена статья (например: Бодров О.Г. Экономическая свобода в условиях неопределенности // Финансы и кредит.

2005. № 2. С. 37—43). При ссылке на литературный источник в тексте приводится фамилия автора и год издания источника в квадратных скобках (например, [Бодров 2005]). Если указывается страница (страницы), это оформляется следующим образом: [Бодров 2005: 37] или [Бод ров 2005: 37—43]. При описании электронных ресурсов удаленного доступа (из сети Интернет) после электронного адреса необходимо в круглых скобках указать дату обращения к документу (дата обращения: 01.03.2011).

7. К каждой статье должны быть приложены сведения об авторе. В данном документе должно быть отражено следующее: фамилия, имя, отчество; место работы (полное название вуза, кафедры); должность; ученая степень, ученое звание; адрес, по которому следует выслать авторский экземпляр; номер контактного телефона; адрес электронной почты; подтверждение согласия на безвозмездное размещение полнотекстового варианта статьи в системе «Российского индекса научного цитирования» (РИНЦ).

71

Редактор-корректор – Ольга Епишева Компьютерная верстка и дизайн – Ольга Епишева Подписано в печать 21.12.2013. Формат 60х84 1/8. Гарнитура Petersburg. Печать офсетная. Бумага мелованная. Печ. л. 9. Усл. печ. л. 8,41. Уч.-изд. л. 6. Тираж 200 экз. Заказ № 120485 ИП Епишева Ольга Владимировна 153027, г. Иваново, ул. 2-я Лагерная, 54–48. Тел.: (4932) 35-20-59, 8-920-671-83-34, e-mail: eshur@mail.ru Отпечатано: ООО “Информационно-издательское товарищество “А-Гриф” 153000, г. Иваново, ул. Красной Армии, 9