архитектура
Антонио Гауди
Сказка ценою в жизнь т е кс т:
Алексей Графф
Бог управляет рукой ребенка, строящего из сырого песка.
О
н мыслил и чувствовал в трех измерениях. Технические аспекты построенных им зданий с трудом рассчитываются даже при помощи современной компьютерной техники. Он исповедовал принципы «естественной архитектуры», считая, что для художника важно уметь наблюдать за матушкой-природой и следовать ее законам.
76
май 2011
Заложник смерти
С самого появления на свет Антонио Гауди смерть была его верной спутницей. По странному стечению обстоятельств даже темой его дипломной работы были кладбищенские ворота. Старуха с косой готова была забрать мальчика еще при рождении. Ни тяжелые роды, ни повышенный уровень смертности в семействе не говори-
ли в пользу новорожденного. Его спешно крестили, стремясь спасти если не тело, то хотя бы душу. Семейный крест был не из легких. Все братья и сестры Антонио умерли в молодости. Названный в честь матери, Антонии, он неизменно ощущал ее внимание и ласку, однако в возрасте 24 лет потерял и эту опору. Врачи предрекали ему самому гибель от хворей еще в младен-
Будучи человеком верующим, Гауди считал, что все законы природы созданы Богом и обходить их или же убегать от них бессмысленно. Лучше использовать их в полной мере и во благо человеку. Поэтому он изучал природные явления с детства: любил часами наблюдать, как плывут облака или течет река. В круг интересов юного отшельника не попадали столь привычные для подростков игры – прятки, классики или чехарда. Его интересовало, как устроен цветок, как вода точит камень, почему улитка оставляет след и почему деревья растут корнями в землю, а не наоборот. В число его излюбленных занятий входило рисование, а самым необычным увлечением стало исследование полуразрушенных монастырей. В студенчестве Гауди на время увлекся светской жизнью и даже приобщился к кругу любителей лайковых перчаток и черных шелковых цилиндров. При этом щегольство и дендизм довольно‑таки быстро потеряли свой вес во внутренней системе координат фееричного архитектора. В противовес своим сказочно ярким творениям он сначала перевел свою жизнь в русло простоты и умеренности, а позже и вовсе подался в аскеты. К концу своих дней, несмотря на вселенское признание и возможность сибаритствовать, Гауди довольствовался поношенным костюмом и одноразовым овощным питанием, изредка разбавляя свое скромное меню фруктами и молоком.
Дом Мила (вид сверху), 1910
Интерьер Дома Бальо, 1906
Свобода выбора
Дом Бальо, 1906
честве. Антонио и вправду с детства был наделен букетом заболеваний, главное из которых, ревматизм, мешало играм с другими детьми. Активные развлечения пришлось заменить одиночными прогулками. К ним он питал пристрастие всю свою жизнь. Прогулки и наблюдения открыли Гауди мир природы, ставшей точкой опоры, учителем и источником вдохновения.
Барселоне, где сосредоточено большинство шедевров архитектора, крупно повезло с Гауди. А Гауди, если можно так выразиться, крупно повезло и с Барселоной, и с моментом своего появления, и с покровителями. Творческий расцвет зодчего совпал с периодом, когда Каталония как раз обрела независимость и ее столица преображалась кардинально и стремительно. Люди – на всех уровнях – были готовы к переменам. Чего только стоит тот факт, что в 1860 году барселонцы разрушили городскую стену, потом сломали мрачную крепость Сьютаделью, а на ее месте устроили красивый парк с фонтанами и музеями. Что же касается покровительства и меценатства, то для архитектора этот вопрос был решен весьма благодатным образом. Ведь, как известно, для воплощения замыслов истинным
Интерьер Дома Бальо, 1906
май 2011
77
архитектура
Виадук в парке Гуэля, 1913
Мозаичный дракон в парке Гуэля, 1903
Постройки Гауди сродни сакральным головоломкам, скрытый смысл которых возможно понять лишь с точки зрения поэзии и уж никак не логики
Церковь Святого семейства, 1882
78
май 2011
художникам необходима свобода самовыражения без оглядки на смету. У Гауди такой шанс появился после встречи с текстильным магнатом Эусебио Гуэлем. Этот богатейший в Каталонии человек не был чужд эстетического восприятия и мог позволить себе любые, порою даже весьма рискованные эксперименты. Так встретились неограниченный творческий потенциал и практически неограниченные финансовые возможности. Антонио очень быстро вошел в круг доверия семейства Гуэль и в довольно короткие сроки реализовал ряд амбициозных проектов. Денег на строительство не жалели, о чем говорит хотя бы такой случай. Однажды бухгалтер заказчика имел наглость указать на безумные расходы: «Я наполняю карманы дона Эусебио, а Гауди их опустошает». Гуэль, просмотрев счета, парировал: «И это все, что потратил Гауди?». Кроме великолепных проектов часовни и крипты колонии Гуэля, усадьбы в Педральбесе и винных погребов в Гаррафе тандему Гуэль – Гауди удалось воплотить еще несколько удивительных замыслов. К примеру, граф Эусебио мечтал «о практичном здоровом доме с красивыми формами», и Гауди смог воплотить эти мечты в жизнь. Он втиснул в довольно небольшое городское пространство особняк, напоминающий одновременно мечеть и венецианское палаццо, с просторным цокольным этажом, каретным двором и конюшнями. За серым мраморным фасадом Дворца Гуэля кроются роскошные интерьеры с отделкой из черного дерева, палисандра,
Смотровая площадка в парке Гуэля, 1913
черепахового панциря и слоновой кости. Одна из комнат облицована эвкалиптом, другая – буком. Резные потолки украшены накладными листьями из золота и серебра. Позже финансово-творческий дуэт вплотную подошел к реализации проекта «Город-сад». И хотя города не получилось (под застройку на Лысой горе было продано только два земельных участка), зато парк получился отличный. Гауди соорудил эстакады для машин и пешеходные дорожки, спрятанные в причудливых галереях, парящую над парком площадь, витиеватые лестницы и пряничные домики у входа. Посередине парка Гуэля возвышается «Зал ста колонн». В парке только два дома, один из которых стал последним пристанищем Гауди. Архитектор жил в маленьком садовом павильоне, занимая одну из его комнат, скромную до минимализма. Дом служил для него только ночлегом, все остальное время он проводил на стройках. Теперь в садовом домике открыт музей Гауди.
Кто светел, тот и свят
Гауди ненавидел замкнутые и геометрически правильные пространства, избегал прямых линий, считая, что прямая линия – это порождение человека, а круг – порождение Бога. Образцом совершенства, сколь дивно это ни звучало бы, он считал куриное яйцо и в знак уверенности в его природной прочности одно время даже носил сырые яйца, которые брал с собой на завтрак, прямо в кармане.
Безусловно, что за столь загадочной фигурой стоят не менее загадочные творения. А за ними в свою очередь тянутся сонмы легенд и мифов. Постройки Гауди сродни сакральным головоломкам, скрытый смысл которых возможно понять лишь с точки зрения поэзии и уж никак не логики. Если учесть тот факт, что детство будущего зодчего прошло у моря, становится очевидным, почему большинство его строений отдаленно напоминают замки из песка. Подобные аллегории прослеживаются и в самом главном детище Гауди, ради которого он в конце концов отказался от всех остальных проектов, – Искупительном храме Святого семейства. Несмотря на то что первый проект Саграда Фамилиа был разработан архитектором Франсиско дель Вильяром, именно Гауди, который был приглашен позже и значительно изменил первоначальную планировку, считается истинным автором этого архитектурного чуда. Собор, как и вся жизнь Антонио Гауди, полон скрытых и явных знаков. Двенадцать башен посвящены апостолам, центральная, с крестом, является символом искупительной жертвы Спасителя. Внутреннее пространство обустроено в виде великолепного сада. Здание в форме латинского креста проектировалось так, чтобы колокола в нем звучали, как единый орган, а ветер, проходя через отверстия башен, пел, как настоящий хор. Каждый из трех фасадов сооружения задуман как иллюстрация трех великих миссий Христа. Восточный фасад Гауди посвятил Рождеству Христову, западный – страстям Господним,
а южный фасад с главным входом – славе Божьей. Церковь Святого семейства, строившаяся на частные пожертвования, в последние годы жизни зодчего была его единственной целью, болью, страстью и заботой. Он практически переселился из парка Гуэля в Саграду, жил в крохотной каморке при стройке, выглядел как бездомный и ел только тогда, когда кто‑то из учеников совал ему хлеб прямо в руки. Архитектор был одержим идеей поскорее закончить начатое дело. Смерть, не раз дышавшая ему в затылок и давшая отсрочку на целых 74 года, настигла зодчего неподалеку от творения всей его жизни. Гауди погиб, попав под первый пущенный трамвай у подножья горы Тибидабо недалеко от храма Святого семейства. Извозчики отказывались везти в больницу неопрятного старика без денег и документов, опасаясь неуплаты за поездку. Он умер, не приходя в себя, в больничном приюте для нищих. Только через три дня Гауди начали искать, но успели спасти лишь от захоронения в общей могиле. Барселона оплакивала архитектора, вывесив траурные флаги. За гробом шел весь город. Гауди похоронили в крипте недостроенного собора. Храм продолжают возводить по сей день. Согласно последним данным, полностью закончить его сооружение удастся не ранее 2026 года. В ноябре прошлого года папа римский Бенедикт XVI освятил храм Саграда Фамилиа, тем самым признав его годным для совершения церковных служб. Примечательно, что сейчас Ватикан рассматривает вопрос о причислении Антонио Гауди к лику святых.
В противовес своим сказочным творениям ГАУДИ сначала перевел свою жизнь в русло простоты и умеренности, а позже и вовсе подался в аскеты
май 2011
79