И не прервать связующую нить... by Издательство "ИВАНОВО"

«И не прервать связующую нить…» Памяти ушедших земляков – поэтов Тейковского края

иваново 2013

УДК 882-1 ББК 84(2Рос=Рус)6 И 11

Ответственная за выпуск – начальник отдела управления по молодежной, социальной, культурной и спортивной политике администрации Тейковского муниципального района

С.Ф. Гречина

Книга проиллюстрирована работами учащихся художественного отделения Новогоряновской детской школы искусств На обложке: Гараба Даниела, 16 лет. «Родные березки»

И 11

«И не прервать связующую нить…»: Памяти ушедших земляков – поэтов Тейковского края. Стихи и воспоминания. – Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2013. – 96 с. ББК 84(2Рос=Рус)6

ISBN 978-5-85229-461-6 © Администрация Тейковского муниципального района, 2013

Поэты приходят на землю, чтобы при помощи слова делать мир добрее и красивее, чтобы говорить о важных для человека вещах, не дать нам замкнуться в узком пространстве житейских забот и повседневных проблем. Именно поэтому в пору прагматизма, приоритета материальных ценностей над духовными так важно и так хочется, чтобы поэзия не утрачивала своего великого значения. Очередной сборник поэтов земли Тейковской посвящен тем из них, кого уже нет с нами, но их творчество по-прежнему продолжает волновать своей искренностью. Как бесценный поэтический родник, оно находит отклик в душах земляков, служит источником вдохновения для пишущих, питает тех, кто делает первые шаги в литературном творчестве. Глава администрации Тейковского муниципального района Е.К. Засорина

«Поэт уходит – строчка остается…»

Котина Яна, 15 лет. «Радуга»

Николай Сергеевич Тютяев (4.06.1946–7.01.1996) Николай Сергеевич Тютяев родился в деревне Путятино ГавриловоПосадского района Ивановской области. Жизнь сложилась трагично: семейная драма, тюрьма, нищета, безработица. В последние годы жил в поселке Нерль Тейковского района. Автор поэтической книги «Благая весть» (Иваново, 1995). Местный краевед Е.Платонычев так вспоминал о Николае Тютяеве: «Жил среди нерльчан скромный, незаметный человек, свое увлечение поэзией ни перед кем не афишировал. Работал на фабрике… С началом перестройки перешел на проходную. Больше всего любил ночные смены, потому что никто не мешал. Чаю на плиточке согреет, и с головой – в поэзию. Рубцова не уставал перечитывать, Ахматову и, конечно, любимого Есенина, с детских лет вошедшего в его судьбу. И писал, писал, писал…» 5

Судьба Дымовая труба – Коммунальная папироска. Дымовая труба – Остывающий ствол басмача. Дымовая труба, Ты — моя материнская соска. Дымовая труба, Ты – моя гробовая свеча. Верхотуру твою Не затмить горизонтами леса. На тебя в океане Молился бы каждый моряк. Дымовая труба, Ты – моя дымовая завеса. Дымовая труба, Ты – и мой путеводный маяк. И луга, и леса, Голубая осока и пашня Здесь напрасно весной Все готовят приют журавлям. Дымовая труба, Ты — моя Вавилонская башня. Дымовая труба, Ты – и Троя моя. И поэтому я Об одном лишь сегодня мечтаю, Чтоб из гибельной прорвы, Из серной утробы твоей Вместо мертвых теней Вылетали бы белые стаи Лебедей, лебедей, лебедей... 6

И всё – парами, парами, парами. Чтобы, убрана в пух тополей, Ты была – как невеста, А мы бы все — парни, парни... И ни дна, ни покрышки бы Нашей планете людей...

*** Я пытал свою судьбу Завалящую – Через горе и беду Настоящую. Глубока моя вина. Широка моя страна. Приняла и обняла, И поверила. Всё впитала, всё взяла, Всё измерила. Видно, втайне о душе Помолилася. В море слез моя слеза Растворилася. Я пытал свою судьбу, Зажигал свою звезду. Ты звезда моя, звезда Восходящая! – Ты и радость, ты и боль Настоящая!

*** Лебедь белая, Лебедь белая, Ты подставь мне крутое крыло. Унеси меня, Лебедь белая, В те края, что остались в былом, Где Земля На три бубна расколота… Окуни в первозданные сны, В те глубины Бездонного омута Нашей юности, нашей весны. Где друзья мои, Да товарищи, Да знамена весенних зарниц… Где огнями Закаты-пожарища У любимой касались ресниц… Что ни мыслю я, Что ни делаю – Не вернуть улетающих стай… Лебедь белая, Лебедь белая, Унеси меня в пламенный май.

*** Барак широкий. Забор высокий, И – козырек. Какое небо! Какие токи! Какой денек! 8

Какая сила, Какая слава, Какая жердь Тебя на этот Забор толкала, На эту смерть? Какую песню Тебе, мой милый, Споет сосна, Касаясь тенью Твоей могилы?.. Кругом – весна.

Русь-Россия Я дождусь твоего возвращения. Лишь однажды растают снега – Глянут в воды второго крещения Травяные твои берега. Знаю, сколько б тебе ни исполнилось В небесах и по книге земной, Но вторая – и вечная молодость – За тобой! За тобой! За тобой! Это только твоя привилегия: Мчаться, падать – и снова вставать, – Чтобы крепче держался в телеге я, Чтобы помнил родимую мать. Но не только для красного словушка Родилась ты однажды на свет. Разневестишься – грянет соловушка! – Жениха голосистее нет. 9

Не о той ли малиновой свадебке, Иссеченный вчерашним смерчом, В возрожденной из пепла усадебке Свиристит уцелевший сверчок?.. И душе перетруженной тужиться Не о тех ли, сиявших в ночах, — Не сегодняшних, ставших как лужицы, – О бездонных, как небо, очах... Как ни призрачен день отпущения Превеликих и малых грехов, – Я дождусь твоего возвращения К серенадам твоих женихов.

Свежие холмики Снова косая нашла кого-то. Вот и надейся на Божью милость. Екнет сердечко — вспомнится что-то. Ровно забьется – что-то забылось. Утро ты раннее! Золотое! Без холодка серебра и стали. Троица. Мамы лицо молодое. Черные дни еще не настали. Любо «козла забивать» в «застое». Дали зеленый! — Поддай, народец! Екнет сердечко... Ведро пустое 10

Цепью гремя, полетит в колодец. Неутолимее нет печали: Стать себе непосильным грузом. Екнет сердечко — с души, с плеча ли Скатится день золотым арбузом.

*** Полюбил я галок и ворон, Как любили Будда и Конфуций. Им не надо пышных похорон, Им не надо новых конституций. Неделимы небо и земля. Нерушима каждая помойка. В каждой — бухгалтерия своя И своя – у каждой – перестройка. Чем не убедителен немой, Машущий пустыми рукавами! Только подозрителен живой, Ласково пуляющий камнями. В плане этих самооборон, Собственное видя заблужденье, Полюбил я галок и ворон За терпимость и за снисхожденье.

«Как в саду при долине...» Рядом прошла. И на миг обернулась. И, обернувшись, запела... Будто мне юность моя улыбнулась И на меня посмотрела. Будто и не было неба с овчинку, Не было солнца в копейку... Будто сегодня мне слушать в новинку Быль про судьбу-индейку... Тонко звенела пчела золотая, Цвет закипал на рябине... Пела девчонка – откуда такая! – Песню, забытую ныне.

Кондакова Настя, 15 лет. «Осень»

Евгений Павлович Платонычев (25.10.1951–6.03.2000) Родился в поселке Нерль. Закончив школу, поступил в ПТУ г. Тейково по строительной специальности. Увлекался футболом, очень любил лошадей. С 1987 по 1992 год работал в клубе фабрики «Серп и Молот» инструктором по спорту. Вел секцию тенниса. В возрасте за 40 лет поступил в Ивановский университет на исторический факультет, но его не закончил. 14 лет проработал в Центре творчества учащихся в поселке Нерль руководителем краеведческого кружка, организовывал пешие и велосипедные экспедиции, собирая материал об истории русских селений. В Тейковском районе известен как неутомимый краевед. Увлекался топонимикой. Из его рукописей, материалов, которые он публиковал в газете «Наше время», можно узнать о происхождении названий многих населенных пунктов и рек нашего района. Был истинным патриотом 13

своего края. На собственные средства покупал у населения предметы быта, собрав таким способом великолепную музейную коллекцию. Еще в детстве пробовал писать стихи. В зрелом возрасте пытался раскрыть в стихах свою суть. Пробовал себя и в написании рассказов. Тяга к литературному творчеству побудила Евгения Павловича к созданию в 1992 году историко-краеведческого журнала «Нерль», в котором публиковались стихи и рассказы как признанных поэтов, так и начинающих. Всего увидели свет 7 номеров журнала, подшивка которых хранится в краеведческом музее школы. Традиционными стали встречи в литературной гостиной при Центре творчества учащихся, активным участником которых он был.

*** Памяти моих трагически погибших товарищей Когда уходит друг, Не спрашивай – куда? Друзья уходят невзначай, навеки. Уходит друг – и падает звезда, И только в памяти горит она и светит. Когда уходит друг – Срываемся с кругов, Космическую ощущая стужу. Уходит друг – и не хватает слов, Чтоб боль души нам выплеснуть наружу. Когда уходит друг, Не спрашивай – куда? Друзья уходят невзначай, навеки. Слетают с рельсов жизни поезда, И вспять текут земные наши реки.

Глубокая осень Словно красная лиса По лугам «стрельнула». Медь рассыпали леса, Речка быстрая уснула. Загрустил высокий бор, Песня вьюг всё ближе. Развязали ветры спор Над раздольем рыжим. Отгорел разлапа-клён Несказанным светом И, дождями напоен, Вспоминает лето.

Родное приволье Наши места не броские: Речка равнинная, березняк… Не считая душистых покосов, Что раскинулись, как моря. Золотое свечение леса, Первый снег с голубых лугов, Юный ландышевый подлесок, Полевая роза ветров – Всё здесь просто, по-русски раздольно. Пусть экзотики нет совсем, Сердцу мило родное приволье – От пруда до копнушки сена.

Мой край Мой край! С утра твой облик ясен, Омытый утренней росой. Вы знаете, какое счастье – В лугах автограф дать косой! Пройтись раздольно и могуче… Упруг, силен размах косы… Травы валки – волной кипучей В алмазах утренней росы.

Котина Яна, 15 лет. «Перед грозой»

Юрий Петрович Кукаев (28.05.1946–22.10.2006) Родился в селе Софьинское Хабаровского края. Отец – военный, тейковчанин. С 1962 года проживал в городе Тейково. Под его руководством в районе были созданы трио «Лучинушка», «Боровинка», хор русской песни сел Новое Горяново и Новое Леушино. Коллективы завоевывали призовые места на областных фестивалях и конкурсах. Юрий Петрович в совершенстве владел баяном, был отличным гармонистом. Это позволило ему стать дипломантом Всероссийского конкурса «Играй, гармонь!» Стихи писал с детства. Уже в зрелом возрасте начал писать песни на свои стихи. Успел написать их более ста. Лауреат областного песеннопоэтического фестиваля-конкурса, посвященного памяти поэта М.А. Дудина (г. Фурманов). Юрия Кукаева всегда было много, он, как-то даже не желая этого, мог заполнить собой всё пространство, своим поставленным голосом 17

обратить на себя внимание окружающих и подключить их к творческому восприятию действительности. «Настоящий русский мужик!» – так сказали бы все, кто знал этого неугомонного человека. Последние годы он часто посещал местный храм, пел в церковном хоре, его баритон-бас отмечал сам владыка.

На Нерли Чередуя тропы и поселки, Малые, большие города, Села и рабочие поселки, Ты бежишь откуда и куда? А на Нерли гармошечки пиликали, На берегу присев передохнуть. А журавли нам жалобно курлыкали – Вы не забудьте им рукой махнуть! И на свете нет тебя любимей, Ты всегда святынею была, Родины глазами голубыми Отражая храмов купола. А на Нерли закаты чудо-дивные, Как будто вся река огнем горит. И понимают ивы и любимые, Когда волна речная говорит. Я приду к тебе в лучах заката, А в руке – любимая рука. Ты же в этом счастье виновата, Я люблю тебя, моя река!

Куда б ни шли, какими бы дорогами, У жизни лишь в один конец билет. Пока живем на свете, слава Богу, мы, Ты в каждом сердце оставляешь свет!

Черный ангел В двух верстах от разъезда «Талызино», В сотне верст от столицы всего, Полегла в 41-м дивизия, Не осталось в живых никого. Гибли парни, мальчишки зеленые. Сколько здесь вас, ребята, лежит? Над солдатами непогребенными Ангел черный кружит и кружит. А потом поросло поле травами, Нет родным о погибших вестей, А потом поднималось дубравами, Прорастая из русских костей. А над бренными теми останками Тех, кто вечный покой заслужил, Над разбитыми ржавыми танками Ангел черные крылья сложил. До сих пор медальоны солдатские С земляникой находят в лесу И в могилы суровые братские Снова скорбную ношу несут. И над тем, кто уже успокоился, И над тем, кто еще не зарыт, Низко им поклонившись до пояса, Ангел черный заплакал навзрыд.

Сосед играет на гармони Гармонь, пробитая осколком, Над ней махорочный дымок. Ее, шагая по проселкам, Берег солдат как только мог. Не в мягком ехала вагоне, Звала не к теще на блины. …Сосед играет на гармони, Седой солдат, герой войны. Войны дорогою не близкой Прошла с хозяином своим И у фанерных обелисков Салютовала вместе с ним. К мехам седую гриву клонит, Чтоб слезы не были видны. …Сосед играет на гармони, Седой солдат, герой войны. Чеканя шаг, держа равненье, Ты с песней шла в последний бой. Тебе нашивки за раненья Вручил бы каждый и любой. Гармонь печаль из сердца гонит Давно потерян песням счет… Сосед играет на гармони, А я прошу: «Сыграй еще!»

Золотое горлышко То ли в поле чистое Золотое зернышко! Там девчонка пела мне – Золотое горлышко. И запела, радуясь, Русь моя былинная. Обвенчалась с радугой Песня соловьиная. В ярком солнечном луче Красота вселенская. Что же в песне девичьей Грусть такая женская? Иль тебе не рады где, Речка синеструйная, В семицветной радуге Песня семиструнная? Только горе не навек, А у жизни нрав другой. Песня искрится в траве, В росах звонкой радугой. Не пришла еще пора, Ты, моя лебедушка, Пой мне песни до утра, Золотое горлышко!

А любовь от счастья плачет От истока мирозданья Всех народов и племен Люди ходят на свиданья С незапамятных времен. 21

За рекой закат с наливом, Солнце село в облака, И гармошка с переливом На плече у паренька. На свиданья-ожиданья У ракиты, у пруда Парни все без опасенья, А девчонки – как когда. Нашу лодку укачала Полуночная река… Что ж гармошка замолчала На плече у паренька? Видно, он девчонку встретил, Перед нею робко сник, И гармошка «лишний третий» Оказалась в этот миг. Вышло так, а не иначе, Было так во все века. А любовь от счастья плачет На плече у паренька.

Звездный вальс Там, за поселком, радостно щелкал, Пел соловьиный хор. А по проселку – милая челка И озорной вихор. Ясное утро нам обещая, Тихо закат погас, И, незаметно Землю вращая, Звезды танцуют вальс. 22

Сдвинули кроны дружные клены, И получилось так – Эти два сердца, сердца влюбленных, Вдруг застучали в такт. С ними надежда в белых одеждах Рядом в полночный час. И, излучая тихую нежность, Звезды танцуют вальс. В лунной дорожке острые рожки Месяц купал в реке, А по тропинке, сказочной стежке, Двое – рука в руке. Им с поднебесья – звонкие песни, Плача, грустя, смеясь. И не расстаться любящим, если Звезды танцуют вальс.

Утренний вальс К Вязьме, росой напоенные, ивы склонились, Храм золотил куполами по глади речной. А соловьи пели так, что и курским не снилось, И возвращались девчонки со смены ночной. Утро России над Тейковом нашим вставало, Утро кричало: «Вставай и соседа буди!» Теплая мокрая туча, ворча, уплывала… Пахла земля молоком материнской груди. Солнышко встало и зори стряхнуло на крыши, Вспыхнуло в окнах, потом побежало к крыльцу. Стукнула дверь – это кто-то на улицу вышел, Чтобы с восходом лицом повстречаться к лицу. 23

Луч золотистый играл в облаках перламутром, Утренний город в ответ улыбался ему. Тейково! Я поздравляю тебя с добрым утром! Господи! Милость яви ныне граду сему!

Это всё Россией называется Пусть об этом не снимали хроники, Помним мы – и деды, и отцы – Разливались вечером гармоники, И светло звенели бубенцы. А по всей деревне, на завалинках, Улыбаясь из усов седых, Старики сидели летом в валенках – Поглядеть пришли на молодых. Не смущаясь нашими протестами, – Видно, в этом правда их была, – Приходили парни за невестами К нам всегда из дальнего села. И тогда учились понемножку мы Усмирять гордыни грозный клич – У парней в карманах за гармошками Аппетитно булькал магарыч. И всплывает что-то потаенное, Все печали в сердце одолев. Солнышко буренкой недоенною Покатилось в свой небесный хлев. А гармонь всё так же заливается, Разойдётся так, что не унять… Это все Россией называется, А умом Россию не понять. 24

Владимир Федорович Есин (9.12.1949–6.05.2007) Родился в деревне Иваньково Тейковского района в семье офицера-фронтовика. Обучение проходил в Алферьевской, Большеклочковской и Чернцкой школах. Первые стихи были напечатаны в газете «Ленинский путь», когда Владимиру исполнилось 15 лет. После окончания школы учился в профучилище № 19 в г. Тейково. Не расставался с поэтическим пером и во время службы в армии, где был авиационным механиком. В начале 70-х годов работал литературным сотрудником в районной газете. Затем трудился заведующим Алферьевским сельским клубом, трактористом в совхозе «Пелгусовский». Долгие годы работал лесником лесхоза «Тейковский». Поэзия Владимира Есина отличается тонким лиризмом, напевностью, любовью к родному краю, светлой грустью. В своей автобиографии поэт пишет: «Своей малой родине – скромной деревеньке Иваньково и родниковой речке детства Ухтохме верен до сих пор. Хожу стёжками25

дорожками дедов-прадедов и мечтаю написать такое стихотворение, которое стало бы любимо всеми». Поэтесса из п. Нерль Фаина Акишина вспоминала: «Владимир Есин – дорогой для меня человек. Светлый, жизнеутверждающий его облик! Притягивает доброжелательность и искренность его поэзии… Как поэт, он самозабвенно любил красивые уголки нашего родного Тейковского края. Всё замечал его добрый взгляд, и эти мотивы любования легли в основу его творчества: и речка Ухтохма, и луга, и даже голоса певчих птиц. Стихи его – это дань памяти родным, друзьям по общению, сопричастность с родниками поэтической души… Когда пришло печальное известие о кончине Владимира Есина, я написала стихотворение, посвященное его памяти: Иваньково осиротело – Скончался Владимир Есин. Эта весть облетела В отчем крае все веси. 57 – так мало, Для поэта – тем боле… Он любил всю Россию, Ее трудную долю. Он душою мятежной Обнимал всё окрест. С лирой доброй и нежной Нес по жизни свой крест. Ради доброго света, Ради звездной мечты Нес призванье Поэта В мир большой красоты!..»

Я горд и счастлив Мороз и солнце. Так или иначе, Зима, что ей положено, возьмет: Она не раз в снега деревни спрячет, На щеки жар-румянец нанесет… Мне по душе ее крутая сила, Порывистый, бунтующий настрой, – Горда недаром исстари Россия Ее бедовой, белой красотой. Не здесь ли пролегло зимы начало? Не здесь ли силу выносил простор? Лежат снега легко и величаво, Раскинув крылья синие холстов. Не отыскать нигде земли красивей – Встает рассвет в огне и серебре! Я горд и счастлив, что рожден в России, В седом, морозном, звонком декабре!

*** Вот и всё. Отсветило В рощах спелое лето, Отцвело, отлюбило И растаяло где-то… К нам уже не вернутся Журавли этой ранью, Разве что отзовутся, Да и то на прощанье.

Отгорит и потонет В зябкой дымке закат. Упадет к нам в ладони Листопад, листопад… Он от наших тропинок Не оставит следа. Серебро паутинок Унесет в никуда… Проплывут невесомо Облаков невода. И над Ухтохмой снова Зазвенят холода… Только ты не печалься, Только ты не грусти! – Это хрупкое счастье Надо дальше нести. В этом вихре летящем Нам порукой с тобой Вечной юности нашей Свет звезды золотой. В этом празднике света Всё у нас впереди – Земляничное лето, Молодые дожди…

*** Осень, осень, что же ты наделала? – Холодом промчалась по полям, Отдала любовь мою несмелую Грустным, беспокойным журавлям. 28

Вот они цепочкой невесомою Скрылись в опрокинутой дали. Песню мою – радость бирюзовую – На упругих крыльях унесли. Унесли куда-то и растаяли – Крик прощальный ветер мне принес. Только грусть щемящую оставили, Только боль оставили до слез. А вокруг огромными пригоршнями Сыплет листья хмурый листопад… Журавли, послушайте, хорошие, Поверните, милые, назад!

*** Я уйду по бездорожью, По снегам, по замети. Почему ты, отчего же Не идешь из памяти? И в сердечной глубине, Как в стихах Есенина, Ты во мне, как Шаганэ, Юная, весенняя… Нет, тебя не позабыть! Видно, век мне маяться, Видно, век тебя любить, Радоваться, каяться…

Последняя радость Веселая осень По рощам листву рассыпает. Любимая женщина Молча мне дверь открывает. И бьются о ветви Вивальди осенние звуки. И губы слились, И никак не расстанутся руки. Веселая осень – Любви припозднившийся вечер. Возьму сигарету, Затеплю поникшие свечи. И – тени по стенам, И – мгла за окно отступила. Смеются глаза Той, которая дверь мне открыла. Веселая осень, Не надо о будущей стуже! Пусть музыка света Нас в пламени робком закружит. Уносит в пространство, Опоры, дыханья лишая, Как было когда-то, В начале безумного мая… Веселая осень Тропинки в саду засыпает. Багряным и желтым Над Ухтохмой небо пылает. 30

И плавятся воды, Двоих на песке отражая. Веселая осень – Последняя радость земная.

Долгий праздник мой Долгий праздник мой света и грусти – Небо, солнце, родительский дом… Дорогое мое захолустье, Деревенька за старым прудом! Здесь смеялось веселое детство, Здесь звенела над полем пурга. Мне оставили деды в наследство Эти дали и эти луга… Всё мне дорого, трепетно-близко, И в заре, и в закатном огне, И хожу я, и кланяюсь низко Родниковой своей стороне. И румянится кромка рассвета… Жизнь моя, не спеши, подожди! Над Иваньковом томное лето, На Иваньково льются дожди. Над Иваньковом солнце в зените, Шаловливым играет лучом. Как хотите судите-рядите, Жить хочу и любить горячо!

Тропиночка От Иванькова к Рожству Тропиночка изгибом. И какому божеству Мне сказать спасибо?! Мне какому божеству Поклониться надо? Мне тропиночка к Рожству – Летняя отрада. Стала ты в моей судьбе Точно лучик света. Ухожу я по тебе В сторону рассвета. И румянятся поля В дымке невесомой. И вращается земля Под ногой веселой. Душу жаркую мою Ветерок ласкает… У деревни на краю Павловна встречает. Знаю, знаю почему Сердце звонче бьется: У нее всегда в дому Чарочка нальется. Мы присядем за столом, Вспомним то и это. И смеется за окном Золотое лето… 32

Повстречаю я Олега И Марину у ворот… А Марина у Олега Вместе с солнышком встает. Всё мне дорого и мило – Ты, тропиночка, лети! Только Рогову Людмилу Мне никак не обойти. Дверь зеленая открыта, Дремлет в грядках тишина… В огороде Маргарита – Жаль, без Мастера, одна. А тропиночка всё краше Льется в мареве цветов. Молча мне рукой помашет Подполковник Киселев. Бородатый из дверей Смотрит в небо радостно: – Как живешь? Привет, Андрей! – Деревенский староста. Низко кланяются травы, Я шагаю, не спешу… У Коровкина у Славы Сигаретку попрошу. На тропиночке сойдемся, Обо всем поговорим, Над веселым посмеемся, О печальном погрустим.

Всех приветит, обогреет На тропинке летний зной. Вот навстречу мне Сергеев, Снова праздничный такой. А тропинка дальше льется Плавно и уверенно. Мне из сада улыбнется Валя – Алексеевна… На крылечке посидим – Здесь царит Галина! О любви поговорим, Да как сладка малина… А потом тропинкой тонкой Я приду в закате дня, Где веселая девчонка Смело взглянет на меня. …Ты, тропиночка, петляй Росами глубокими, Никогда не зарастай Травами высокими! Ты меня не покидай В сладкий праздник лета, А беги, лети, шагай В сторону рассвета!

Юбилейное Маме Ложится ровно свет На чистый снег листа. И семь десятков лет Огнем горят с холста. С холста твоей судьбы И пройденных дорог, С холста святой мольбы, С холста твоих тревог. Там в небо врезан серп Над кромкой тишины. Там детства трудный хлеб И горький хлеб войны. Всё пройдено сполна, Дни прожиты не зря. У тихого окна Румянится заря… Ты только улыбнись – Она взмахнет крылом. И дети собрались, И внуки за столом… Всё будет хорошо, Ты, мама, не грусти И, если есть за что, Сегодня нас прости. И пусть ликует свет Над строками листа, И семь десятков лет Огнем горят с холста!

Владимир Александрович Лебедев (22.08.1944–9.01.2012) Родился в городе Тейково. Окончил среднюю школу № 1 и Иванов ский пединститут. Работал в городах Чайковский и Березники Перм ской области учителем физики, директором школы. После возвращения в Тейково преподавал физику в средней школе № 2, работал инспектором гороно, с 1988 года заведовал Тейковским районо. С 1991 по 2004 год возглавлял комитет по делам молодежи и спорту Тейковской районной администрации. Стихи начал писать рано. Печатался в газетах «Пионерская правда», «Ленинский путь», «Огни Прикамья», «Студенческая пресса». Владимир Александрович был образцом интеллигентности и порядочности, хорошо разбирался в русской и современной литературе, всегда интересовался последними новинками, восхищался творчеством Бориса Акунина, был очень интересным собеседником. В стихах поэта четко прослеживается его жизненное кредо – поиск справедливости в больших и малых поступках. 36

Писательская рота Они остались навсегда под Вязьмой, Зелёные юнцы и старики. Поднялся на борьбу с врагами каждый, Кто мог держать винтовку – шли в полки. Средь них была писательская рота, Одна из многих в ополченьи рот. Нашлась и для писателей работа: Встав в общий строй, ушли они на фронт. Им выпало принять удар под Вязьмой, Оборонять столицу от врага, И каждый из писателей отважно Решил, что будет биться до конца. С утра до ночи рядом пушки били, Урчали танки, брызгая огнём. С утра до ночи каждый метр бомбили, Пропитан воздух гарью и свинцом. И за атакой вновь была атака! Рвались фашисты яростно вперёд. Но ополченцы выдержали драку, Хоть от огня редел за взводом взвод. Они в Москву фашистов не пустили, Её собою как щитом прикрыв, А вместе все – Россию защитили, И Слава вечная за это им!

Сорок первый Сорок первый – тяжёлый был год для Союза. Сорок первый – делил на героев и трусов. Сорок первый – свинцовые выли метели. Сорок первый – и матери вмиг поседели. Сорок первый – на фронте мальчишки и деды. Сорок первый – ковалась в горниле Победа! Сорок первый – суровый, набатный, проклятый... Сорок первый… Который привел сорок пятый!

*** Не верю я в необходимость войн. Нам хватит Хиросимы, Нагасаки… И снятся старым воинам атаки... Не верю я в необходимость войн. Не верю я в необходимость войн. Ведь есть на свете детские улыбки, Цветы, стихи и глупые ошибки… Не верю я в необходимость войн. Не верю я в необходимость войн. И всё же, если вдруг война случится И к нам в окно внезапно постучится, Всем миром мы её погоним вон. Не верю я в необходимость войн, И вы, прошу, пожалуйста не верьте! Пускай любовь живёт на белом свете! Не верю я в необходимость войн!..

Цена Победы Победы цену трудно подсчитать – Её ещё считают и считают… И на полях останки собирают, И долго ещё будут собирать. Ведь до сих пор усталая земля Хранит следы невиданной Победы. Сражались за нее отцы и деды И умирали, страстно жизнь любя. И тот, кто выжил – генерал, солдат, – Все одного-единственного строя, Который очень дорогого стоил, – Победа им дороже всех наград! Чтоб фронт тогда не знал нужды ни в чём, Весь тыл ковал основу для Победы – Снарядами, и пушками, и хлебом, – Никто тогда не думал о своём. И фронт, и тыл слились в одном порыве, Чтоб дать врагам решительный отпор, Чтоб штык и пуля били их в упор – И тыл, и фронт тогда лишь этим жили.

*** Он солдат – ветеран той далёкой войны. Внуки старше уже, чем он в первой атаке. Снятся старые, очень тревожные сны, Оживают, казалось, давно позабытые страхи.

Кто сказал, что не страшно бывает в бою? Что не страшно под бомбами, при артобстреле? Это может сказать тот, кто не был в строю, Тот, кто не был у смерти на близком прицеле. Было страшно в войну, но страшнее ещё – Что фашист сапогом топчет землю родную. Чтоб её защитить, забывали про всё, Потому что любили её, как живую. Пядь земли – это дом, это дети, жена… Пядь земли – свой станок, своё место в бригаде… Нам чужая вовеки земля не нужна, Но своей для врага пожалеем и пяди. Потому шли в атаку, забывая про страх, До последнего вздоха врага ненавистного били. Сквозь суровые будни надежду несли на плечах, Ту надежду, с которой в войне победили.

Мое поколение В жизни много дорог нами пройдено, Что-то сделать сумели и мы. Мы не пасынки были для Родины, Мы ей верные были сыны. Мы не ждали ее благодарности, Мы любили ее, словно мать. И прощала она даже странности, Что порой ни простить, ни понять. В жизни горя и счастья изведали, Не всегда нам бывало легко, Трудовыми гордились победами, А победы уже далеко. 40

Пусть они позабыты и пройдены, Всё же это твое и моё. Всё, что делали мы, – всё для Родины, Потому что любили ее. В жизни много дорог нами пройдено, И дороги еще впереди. Это слово священное – Родина Стало компасом нам на пути.

Радуга Золотое кинув коромысло Через только что прошедший дождь, Надо мною радуга повисла. Красота – и слов не подберешь! Засияла разными цветами И цвела наперекор дождю… Любовались, помню, мы мальцами, Сказочную видя красоту. Радужное это коромысло Словно принесло с собой добро. Сразу детство в памяти повисло, Радугой-дугою расцвело. Сразу вспоминаются лихие, Озорные летние дожди, Как по лужам бегали босые, Разгоняя всюду пузыри. Летний дождик скор, непостоянен, Тучи вмиг растут из облаков, Никогда он долго не буянит – Налил лужи да и был таков. А потом на небе, словно чудо, Полыхала радуга-дуга... И сегодня радость не забуду, В детстве охватившую меня. 41

Щенок Щенок бежал за каждым из прохожих, И в каждом он хозяина искал. Наивный, он надеялся, быть может, Найти того, кто раньше с ним играл. Кто кость давал, кормил вчерашним супом, Заботился о нем, его любил... Он был щенком и по-собачьи глупым: Не понял, что хозяин изменил. Не понял, что хозяин, как игрушку, Которая успела надоесть, Его в лесу оставил, на опушке, Привязанным, не дав ни пить ни есть. Он перегрыз играючи веревку, Из леса в город прибежал, везде Со всей своей звериною сноровкой Разыскивал хозяина в толпе. Он был щенок, и он не знал, конечно, Что люди часто могут изменить... А он, смешной, и глупый, и беспечный, Всё продолжал хозяина любить.

Мама Память возвращается с годами В детство, что сегодня далеко, Где ещё была живая мама, Где спокойно было и легко. В тех послевоенных днях несладких (им, казалось, не было конца), Душу отдавая без остатка, Ты мне заменила и отца. Ты меня старательно хранила 42

От забот и от дурных людей, И казалось, в мире нету силы Материнского тепла сильней. В детстве мы по-своему упрямы И послушны тоже не всегда, Только ты, я вспоминаю, мама Очень терпеливая была. Всё всегда рассудишь справедливо, Разберешься, где я прав, где нет, И, обдумав всё неторопливо, Добрый и разумный дашь совет. В детстве мы всегда нетерпеливы, Думаем, что хватит нам ума. Я частенько был несправедливым И не слушал мамины слова. Годы пролетели незаметно, Многое пришлось мне испытать, Позади безоблачное детство, И советов мамы не слыхать. Время, отодвинув детства счастье, От него оставило лишь дым, И сейчас жалею я, что часто Я советам не внимал твоим. Ну а память, как всегда упряма, В детство возвращает вновь меня… О тебе я вспоминаю, мама, В сердце теплоту твою храня.

*** Не стареет твоя красота, Ты по жизни упрямо идёшь. Пусть на плечи ложатся года, Но ты спуску годам не даешь. Как и раньше, лицо без морщин, Лишь немного печалится взгляд, 43

И еще мужичок не один, Повстречав, обернется назад. Не стареет твоя красота, Так же тонок и гибок твой стан, Жизнь сама по себе не проста, Но твоей красоте не в изъян. Не стареет твоя красота, Хоть женились уже сыновья. Возраст – это совсем не беда, Это жизнь и твоя, и моя. Не стареет твоя красота, Или, может быть, кажется мне: До сих пор для меня ты всё та, Что увидел когда-то в окне. Я старею, походка не та, Годы гнут, и давно я седой, Но люблю я тебя, как тогда, И любуюсь твоей красотой.

Колесо Истории За ошибки политиков ветреных, Как ведётся из века в век, Платой горькой, никем не измеренной, Платит русский простой человек. Вот опять по России неистово Где в церквях поминают Христа, Где вещают банальные истины… Обещаниям нету числа… Появились гадалки и лекари, Звездочеты на все времена, И богатая стала калеками Та страна, что когда-то цвела. А по улицам, ставшим вдруг узкими, 44

Мчат машины нерусских мастей. Говорят, это «новые русские», Ну а старые, старые где? И как раньше, во тьме, словно вороги, Могут так – кистенем по виску… Колесо повернулось Истории, Повернуться я с ним не могу. Все считают, что старое – ереси, Ну а новое – не привилось, Потому-то, наверное, нехристей Очень много с крестом развелось.

*** Памяти Ю. Кукаева Кажется, что он ещё вернётся, Снова песню чистую споёт, И баян мелодией зальётся, – Зал, как зачарованный, замрёт. И польются радостные звуки Про любовь, про зори, про закат… И привычные к баяну руки С клавишами вновь заговорят. «Чёрный ангел» душу растревожит, «Утренний», а может, «Звёздный вальс»… Трио «Боровинка» словно тоже Будет снова выступать для нас. Есть такие люди, что даётся К многому талант, а с ним – успех, Хоть непросто это достаётся. Юра был как раз один из тех… Он ушёл из жизни слишком рано, Не допев и не досочинив. Жизнь он прожил ярко, без тумана, Словно песню, но на свой мотив. 45

Что-то не дописано, конечно, – Ничего сегодня не вернуть… Ну а песни… песни будут вечно, Без него продолжат в жизни путь.

Тейковский край В сердце великой России, В мире лесов и болот, Небом окутанный синим, Издавна край наш живёт. Зелени рощ, перелесков Вечно прохладу хранят, И величавою песней Речки неспешно журчат. Чем-то поистине русским Веет вблизи этих мест… Озеро, названо Рубским, Всё украшает окрест. Смотрятся в озеро сосны, В ясную гладь его вод. И безыскусно и просто Каждый в краю том живёт. Этот народ работящий Горе и радость хранит. Этот народ – настоящий, Твёрже, чем камень-гранит. С дней незабвенных хранили Эти места старину, Помнят они, как ходили Предки не раз на войну. Прячут леса и курганы Тайны святые свои, – То, что случалося ране, В древние годы, с людьми. 46

Многие жители знают: В этом краю есть места, Где каждый год отдыхают Взрослые и детвора, Где укрепляют здоровье, Где воздух чистый все дни, Щедро природа, с любовью Дарит красоты свои. Здесь я когда-то родился. Если уеду, вернусь… Здесь я живу, здесь трудился, Чем и поныне горжусь.

Пшеничникова Настя, 15 лет (копия с работы В. Цыганова)

Людмила Васильевна Рябченко (16.10.1946–6.07.2012) Родилась в поселке Петровский Ивановской области. Дар к сочинительству – от бабушки по материнской линии. Первая проба пера состоялась в школе. Высшее образование получила в ИвГУ, где занималась в литературно-творческом кружке у П.В. Куприяновского и Л.А. Розановой, печаталась в вузовской многотиражке. Более 30 лет с семьей прожила в Архангельской области. В 1995 году вернулась в Тейково. У Людмилы Васильевны два сына и четыре внука. Лауреат областного литературного конкурса, посвящённого 60-летию Победы, городской премии имени В.М. Смирнова. Стихи – часть ее жизни.

*** Я в жизни многого хочу, – В ней вижу искреннего друга. Хочу увидеть день грядущий, Вдохнуть медвяный запах луга; Услышать трели соловья, К волне хлебов припасть бегущей; Воды живой испить у «журавля», Дух от земли впитать идущий; Хочу войти в лесную тишину, В прохладу быстрой речки окунуться; Хочу смотреть на неба синеву, Хочу в пути с добром не разминуться. Хочу творить за чудом чудо! Придёт беда – переживу. Лишь безразличной я не буду И край родной не разлюблю!

*** Люблю негромкость русской речи, Деревню, наших стариков… Пред ними память зажигает свечи И отступает мгла веков. Они, сойдясь за самоваром Под светлым образом Христа, И промолчат всегда недаром, И слово молвят неспроста. Сокрыты слов земных истоки. И вдруг таинственно во мгле Блеснут во мне разрядом тока И разбегутся по земле.

Я неизбежность принимаю, В простор полей родных гляжу… Пусть гостья я в деревне мамы, – Земле отеческой и я принадлежу.

Весна разгулялась Весна разгулялась, весна разыгралась! Какие чудесные, тёплые дни! Природа проснулась, зиме улыбнулась, Сказала лукаво: «С дороги уйди!» Снега побурели, сугробы осели, Ручьи днём и ночью журчат. Грачи прилетели, хлопочут на ели И строят жильё для грачат. Набухшими почками вишня в окошко Ко мне, с ветром западным споря, стучит. Весна разгулялась, весна разыгралась… Природа за нею вдогонку спешит!

*** Покрыты позолотой листья, Кружатся в вальсе на ветру… Туман над лесом серебристый Меня встречает поутру. Осинник, словно на пожаре, Багрянцем светится давно, И осень гроздьями рябины Стучится вкрадчиво в окно. Клин журавлей плывёт над лесом, Птиц манит дальняя страна… Их песня, тающая в небе, Полынной горечи полна. 50

Рассвет на Нерли Застыла Нерль в туманной дымке… Камыш прибрежный стережёт покой. В кустах кричит коростель-невидимка, Делясь с рассветом грустью и тоской. Чуть тронул листву ветерок шаловливый, Прохладой и свежестью веет кругом. И шепчут о чём-то плакучие ивы, Склоняясь к воде под чугунным мостом. Яркое солнце на небе восходит – Природы прекрасной картины ваять, По-рыцарски гладит лучами и будит Красавицы Нерли зеркальную гладь. Шагами неслышными ночь отступает, Алой зарёй полыхает рассвет… На перекатах Нерль волной играет, Встречая день, несущий жизни свет!

Гараба Диана, 16 лет. «Лесное озеро»

Немеркнущий подвиг В этот майский день весенний Ветеранам, убеленным сединой, Отдаем дань памяти и уваженья За заслуги их перед страной. Вы пережили боль, беду и кровь, – Ваш век прошел нехоженой тропою. Для вас Отчизна, Вера и Любовь Дороже и достатка, и покоя. И каждый раз, отбросив все дела, Свои ряды смыкая (мало вас осталось), Встаете в строй девятого числа, Одолевая старость и усталость. Сияние наград на штатских пиджаках… Металл осколков в застарелых ранах… Бокалы памяти в натруженных руках… С годами подвиг ваш не меркнет, ветераны!

Цветы у обелиска Несем цветы мы к обелиску, Героям – слава и привет! Поклонимся солдатам низко, Что защитили нас от бед. Минуту в трепетном молчаньи Стоим у Вечного огня. Еще живет в воспоминаньях Моя погибшая родня. 52

Дядья – красивы и безусы, Волос пшеничная волна… По их судьбе огнем безумным Прошлась разлучница-война. …Цветы кладу я к обелиску, И внук мой рядышком со мной. Мы оба кланяемся низко – За мир, за счастье, за покой.

Живите в веках! Давно отгремели военные грозы, Разрывы снарядов не рвут тишину... Мы чтим эту память Минутой молчанья В честь тех, кто погиб, защищая страну. Пред нами проходят шеренги бойцов, С войны не вернувшихся близких… Их жизни оборваны вражьим свинцом, Но встали они – обелисками! Живите в сердцах, живите в веках! Ваш подвиг во имя народа Нам право на мирную жизнь подарил Весной сорок пятого года.

*** Поэтессе Фаине Акишиной Сквозь прожитые годы Вы любовь пронесли К милым русским березам, Дивной речки Нерли! 53

Не беда, что сединочки, – В сердце вечная новь! С ними всё вы осилите, Сберегая любовь. С ними в счастье вы верите, С ними радостней жить. Вашей жизнью проверено Постоянство любить! п. Нерль, 2004

*** Николаю Тютяеву – другу детства и юности в год 60-летия Не жалею ни о чем вчерашнем, Не грущу о прожитом, былом… Пусть сегодня бархатом на пашне Кроет озимь будто бы крылом. В стороне родимой, как и ране, Лес шумит, летит уставший лист… Тучи водят черными бровями, Да гремит небесный скандалист. Ежедневно опускают ночи Свой покров на россыпи лугов. И рассвет пока еще не звонче, То же солнце в стае облаков. Только нет тебя… Лишь отраженье, Прошлое, сокрытое в душе… Лишь «Благая весть», да крест могильный, Да живая память о тебе. п. Нерль, 06.06.2006

Фаина Кузьминична Акишина (16.01.1932–12.09.2012) Родилась в деревне Красино Устюжанского района Вологодской области. Вместе с матерью в двухлетнем возрасте переехала в Ивановскую область, а перед началом Великой Отечественной войны семья поселилась в Нерли. Здесь Фаина Кузьминична провела свои лучшие годы. Вышла замуж, работала медицинским фельдшером, заочно получила высшее юридическое образование. В издательстве «Иваново» увидели свет семь её книг: «Исповедь» (стихи), 2000; «Поздняя любовь» (стихи и проза), 2005; «Малиновый звон» (стихи и проза), 2007; «О Русь, тебе я не чужая...» (стихи и проза), 2008; «Дневники провинциальной поэтессы Фаины Акишиной» (стихи и проза), 2010; «За синей далью» (стихи и проза), 2011; «Из чистых родников родной земли» (стихи и проза), 2012. Творчество Фаины Акишиной никого не оставляет равнодушным. Павел Вячеславович Куприяновский – доктор филологических наук, 55

преподаватель Ивановского государственного университета, член Союза писателей России так писал Фаине Кузьминичне в одном из своих писем: «Душа у Вас особая, отзывчивая к любви и красоте мира. И очень непосредственная, что всегда чувствуется в Ваших стихах». На стихи Фаины Акишиной ивановским композитором Ларисой Вихаревой написано несколько музыкальных произведений. В 2011 году награждена почетной грамотой Ивановской писательской организации «За беззаветное служение на ниве просветительства и культуры, за достижение весомых результатов в литературном творчестве, следование высоким идеалам русской литературы».

*** Поживи, дочка, здесь, в деревеньке, Я, наверное, скоро уйду, Потерпи мою старость маленько И не делай из грусти беду. Как луга травостоем укрыло! Ах, какой будет скоро укос… Сколько сена душистого было, Сколько радости было в покос! Так деревня жила и трудилась, В каждом доме хозяйство велось, Веселилась она и молилась, А теперь – выживать ей пришлось. Не томи своё сердце печалью, А побудь на родном берегу, Где рассветы с туманною далью, Где я прошлое так берегу.

Тропинка У широкой реки есть разливы свои, Есть свои берега и причалы, А у дальних дорог, коль позвали они, – От тропы деревенской начало. Без поклона по ней не пройдешь стороной – Она каждой тревожит приметой: То раздольем полей, то лесной тишиной, То красой зоревою рассвета. И в душе отзовется любовью такой – Той, в которой однажды клянутся, – Затревожится сердце, теряя покой, И заставит обратно вернуться. Потому что из детства здесь взяты тобой Хлеб и соль от родного порога, И полей золотистых широкий прибой, И открытая к счастью дорога…

Березонька Синева морозная Окутала поля, Стоит бела от инея Березонька моя. Березонька-ровесница В судьбу мою вошла, Со мною и печалилась, Со мною и цвела.

С водою быстрой, талою Играла по весне, А в осень листьев золото Она дарила мне. Под тень ее зеленую Ходила я не раз, Встречал меня у ласковой Рассветный тихий час. На ветви ее тонкие Ложится синева, И струи ветра звонкие Ей вяжут кружева. Красою-дивом полнится Ее простая стать, А мне всем сердцем помнится: Она – Россия-мать!..

*** С ветвей березы капли дождевые В ладони тихо падают мои. Ушли далеко ливни грозовые, Так щедро напоив простор земли. Ласкает ветер листья молодые, Полна округа вешнего тепла, Открыты взгляду дали дорогие, Идут от сердца добрые слова. Родное поле поутру встречает, И, встав у края вспаханной земли, Его простор и силу открываешь, И красоту, что люди сберегли.

*** Сквозь туманы и грозы Я любовь пронесу К милой русской березе, Что дарит мне красу. …Ой, Россия, Россия, В сердце вечная новь, С нею всё я осилю, С ней узнаю любовь. С нею в счастье мне верить, С нею в радости жить… Своей жизнью измерю Это право любить.

Нерль Ты застыла в красе белоснежной, Светлоокая тихая грусть… Я люблю тебя верно и нежно И к тебе издалека вернусь. Тонкой веточкой ивы прибрежной И просвеченной солнцем волной Ты вошла в мир души безмятежной И навеки осталась со мной. Подари мне, моя дорогая, Синий ливень своей красоты – Пусть я снова и снова познаю, Как добра и отзывчива ты. Я коснусь твоих струй тихо-тихо, Там, где ива склонилась к тебе… Пожелай, чтобы не было лиха В моей гордой и светлой судьбе. 59

Мечтой душа жива Нет, не буду я в забвении В отеческом краю, Ниспошлет мне светлый ангел Радость тихую свою. И вернутся силы духа Под покровом тишины, И коснутся снова слуха Зовы милой стороны. И тогда не будет серой Повседневность бытия, И в душе воскреснет вера В то, что так любила я. Ни к чему сейчас стенанья Всё о прошлом, всё о нем… В сердце новые желанья С обновленным светлым днем! Сколько солнца, Сколько света, Сколько радости окрест! Сколько дивных красок лета! Всей природы благовест…

*** …Излечу я боль, Чтоб оставила, Чтобы сердце страдать Не заставила, Чтобы песня моя 60

Была прежняя, Чтобы с нею душа Была нежная. Мне пожить бы еще Да не стариться, Перед той, молодой, Да не каяться, Не рыдать, не грустить О потерянном, Не гадать о пути Неизмеренном. …Всё, что пройдено, Пусть останется – С ним моя судьба Не расстанется…

Рождение слова Никто не знает, даже сам поэт, Рожденья слова, что тревожит душу. А слово то – запомнится навек, И скажут люди: добрый человек, Ты словом мог заставить правду слушать.

*** Нет, люди не должны стяжать богатство, При нем душа становится иной, – Какое-то заносчивое братство, Где каждый сам себе уже герой.

Интриги, распри… И свои «понятья»… Убийственно случайное словцо… Порой бывает, и родные братья Уже не смотрят родственно в лицо. Всё может вдруг исчезнуть без возврата – Любовь и правда, детства колыбель… Что было раньше истинно и свято, Богатство вытеснит за тридевять земель. 2004

Завещание …Коль умру – схороните На родимой земле. Никого не зовите, Не предайте молве. А кругом будут дали У могилы моей, Где весной без печали Запоет соловей. …Травы, травы, цветите! Лес зеленый, шуми! А живые – живите С лаской доброй души. Не корите друг друга И не делайте зла: Будут ветер и вьюга – Кто же даст вам тепла?

Кто же вас обогреет, Приютит у огня? Кто же вас пожалеет Средь холодного дня? Пусть Господь – наш Спаситель – Ваше сердце смирит. Он, греха избавитель, Жить в согласье велит. …Пусть судьба ваша будет И светла, и чиста. С добрым Ангелом, люди! И судьба – не пуста… 1994

Берёзы Не умирайте, старые березы, Не засыхайте трудно на корню – В душе оставьте мне любовь и слезы, И молодость ушедшую мою. Смотрю на вас я с нежною печалью, И в поздний час ловлю заката луч, И провожаю я в неведомые дали Над рощею притихшей стаю туч. …Что было, то прошло и не вернется, Осталась грусть житейская невзгод. Быть может, счастье мне и улыбнется, Пусть только его сердце подождет… 1987

«Свет звезды золотой…»

Гараба Диана, 16 лет.«Закат»

Воспоминания. Посвящения

Поэт и человек Николай Тютяев Каждый человек, каждое событие и каждая творческая судьба имеет свою историю, свое начало. Как из малого семени вырастает могучее дерево, так и творчество человека, подобно ростку, развивается и крепнет, несмотря на жизненные испытания и превратности судьбы. Чем суровее и изменчивее окружающий мир, тем труднее формируется крона. Каждый листок, каждый цветок на нем – это стихи поэта, его душа и чаяния. Ветер бытия срывает эти листья-стихи, несет их по миру. Они попадают к нам в руки, мы их бережно храним. Некоторые из них созвучны с нашей судьбой. Нашего земляка – поэта Николая Тютяева, рано ушедшего из жизни, с полным на то правом можно отнести к таким творческим людям. Окружающий мир он ощущал и мыслил по-своему: никому не подражал, не стремился встать рядом со знаменитыми, всего себя отдал поэзии. Осенью 1995 года вышел в свет его сборник стихов «Благая весть». Это был первый поэтический сборник, изданный в Тейковском районе. А в начале 1996 года Николая Тютяева не стало. До своего пятидесятилетия он не дожил пять месяцев. Родился Николай Тютяев 4 июня 1946 года в деревне Путятино Гаврилово-Посадского района. Отец и старший брат уже вернулись с войны. Отец – с легким ранением, а брат с тяжелой контузией. В семье Тютяевых росло шесть братьев. Воспитанием сыновей в основном занималась мать – Клавдия Васильевна /в девичестве Верина/, родом из села Стебачево Нерльского сельсовета. Как потом говорил Николай: «умеющая всё на свете, глубоко верующая, набожная женщина». «Чудом народного фольклора» называл он ее сказки с неизменным зачином: «Скрипит елева нога, можжевелева нога…» Путятино – родина поэта, в послевоенные годы была колхозом одной деревни им. Буденного. Отец Николая был председателем. Поэтому в их доме размещалась контора. «Бесконечные собрания! 65

Собрания! Собрания! Дым коромыслом. «Молния» – лампа, подвешенная к потолку, гаснет от недостатка кислорода». Если требовалось, председательский дом становился своеобразным клубом, служил избой-читальней, поэтому в доме всегда водились книги. В биографическом дневнике «О себе» Николай написал так: «Они были везде: на кухне, на стульях, на подоконниках, в сенях, на чердаке и на всю жизнь утвердились для меня постоянным и неизменным атрибутом быта». Местом, где деревенский мальчик Коля Тютяев постигал азы письма и чтения, стала начальная школа, расположенная в полутора километрах от Путятино, вблизи от автодороги Иваново – Гаврилов-Посад, которая с давних времен называлась Суздальским трактом. С пятого до девятого класса Коля учился в Петровской средней школе. Тогда-то и пересеклись наши пути. Поселок Петровский – это моя родина, жила я на улице, соседней с улицей Победы, по которой вместе с ребятами из 5-Д (как все называли, «колхозного класса») мы ходили в школу, учились у одних и тех же учителей, в параллельных классах. В те годы существовала традиция – к красным датам календаря проводить конкурсы стенгазет. Неизменным председателем жюри был классный руководитель Николая – учитель рисования и черчения. В этих газетах и появились его первые поэтические пробы пера. Получалось слабо, но мечта стать поэтом зародилась именно тогда. Помню, как однажды по дороге в школу он спросил меня, умею ли я хранить тайны. Выдержав паузу, сказал глуховатым голосом: «У меня есть обалденная книга!» – и достал из своей кирзовой черной сумки в форме планшета томик стихов Сергея Есенина, который в те годы был запрещен. В нем он чувствовал родственную душу. Что это было именно так, говорят строки из его автобиографии: «Поэтом, ошарашившим меня родством души и плоти, окатившим с ног до головы волной поэзии, стал Сергей Есенин. Я учился в пятом классе. Кому-то из братьев удалось добыть сборник его стихов. Уклад жизни деревенской в ту пору /50-е годы/ мало чем отличался от «есенинского». Я читал и удивлялся, и плакал. Отчего – не знал. Осознание пришло потом, позднее. После знакомства с поэзией Есенина пробовал сочинять сам. Конечно, получалось вяло, скучно, плохо. Понял, что не умею. Но ужасно хотелось стать поэтом. И таким же, как Есенин. Решил, что еще слишком мал. Оттого и не получается».

Скромный, внешне угрюмый, неразговорчивый, трудолюбивый и обязательный – таким он запомнился одноклассникам, друзьям детства и юности. Судьба не баловала Николая. После смерти матери он жил вдвоем с отцом. В летние каникулы не гнушался никакой сельской работой: участвовал в заготовке сена, пас колхозное стадо, чтобы заработать на учебники и школьную форму. Трагедия произошла летом 1962 года. Он взял на себя вину за смерть отца. Для всех знавших Николая это был шок. Суд проходил в клубе Петровского спирткомбината. Запомнились его последние слова: «Не оправдываюсь. Время всё поставит на свои места…». Десять лет, проведенных в местах лишения свободы, на лесоповале в Вологодской области, не сломили в нем человека, наоборот – закалили. Об этом нелегком периоде жизни стихи из автобиографического цикла «Запретная зона»: Не хвалюсь, что был и я там, Что постиг земное дно. Просто клеток каждый атом И Вселенная – одно…

Лихие годины не уничтожили в Николае веру в людей, в добро и любовь. А еще он понял, что возраст в поэзии – условие относительное и второстепенное. Двадцатишестилетним, в сентябре 1972 года, вернулся на родину и поселился в селе Стебачево у своей тети Лидии Васильевны Вериной. Устроился на Крапивновскую ткацкую фабрику: возил основы, был поммастера. Затем вместе с тетей, работавшей бухгалтером на фабрике «Серп и Молот», перебрался в поселок Нерль. Поселились на улице Зеленой, за железной дорогой. И писал, писал, писал… Последние два года жизни были особенно плодотворными для Тютяева. В этот период он создает стихотворный цикл под названием «Суздальский тракт». Боль покинутых русских деревень и сел не дает спокойно спать многим тысячам людей, которые уехали в большие и малые города в поисках лучшей доли. Часто случается, что до самой гробовой доски человеку снится его малая родина, с неглубокой речушкой, грибным лесом, цветущим лугом… Им, друзьям детства и юности, поэт Тютяев 67

посвятил цикл стихов, строки которых оживляют облик деревень на пути Суздальского тракта. Деревни Морозово /Кресты/, Шатры, Ганшино, Крутицы одна за другой располагаются и ныне на крутом берегу красавицы Нерли, но жителей в них мало. Цикл «Суздальский тракт» впервые был напечатан в любительском журнале «Нерль», издаваемом в Доме пионеров поселка Нерль. Основными читателями его были местные школьники. Идея создания подобного журнала так захватила Николая, что он самые зрелые свои вещи не посчитал зазорным отдать для печати в любительский журнал. Первую свою книгу и, как оказалось, последнюю Николай Тютяев, по мнению жены двоюродного брата Николая Васильевича Верина – Фаины Александровны, пробивал, не зная покоя в последний год своей жизни. Именно Фаина Александровна помогла найти спонсоров и привела его к директору Петровского спиртзавода Юрию Ивановичу Шишканову (бывший депутат областного Законодательного собрания), который пообещал выделить деньги на издание книги при условии, что поэт включит в нее стихи о Петровском. Поэт считал, что рукопись готова. Но замечание Юрия Ивановича Шишканова подтолкнуло его на маленькое творческое чудо. В течение месяца он создает 27 /!/ стихотворений, вошедших в «Поэму о Петровском». Процесс издания «Благой вести» оказался не простым. Чуть ли не каждый день Николай ездил в Иваново, к поэту Анатолию Ильичеву, редактировавшему книгу. Здоровье таяло, но он не сдавался. Двоюродная сестра Николая, Тамара Александровна Верина, живущая ныне в Петровском, поделилась со мной воспоминаниями о том периоде жизни брата: «Он появился в нашем доме, куда ежемесячно приходил навестить нашего папу, своего дядю Сашу, который был родным братом его матери, держа в руках свой сборник стихов, пахнувший свежей типографской краской, и заявил: «Смотрите, вот она, мечта всей моей жизни!» Сделал дарственную надпись и вручил томик своих стихов нам. Мы видели радость брата от первой книги. Его не смущали досадные опечатки, дешевые корочки». Один из экземпляров «Благой вести» поэт с дарственной надписью вручил своему спонсору и признался ему, что без «Поэмы о Петровском» книга многое бы проиграла». Затем начались хлопоты, связанные с распространением книги. Тысяча экземпляров – таков был тираж сборника. Николай считал, что 68

не для того писалась книга, чтобы лежать мертвым грузом. Он раздает ее по торговым точкам, объезжает сельские библиотеки, выступает перед нерльскими и петровскими школьниками, продает часть тиража землякам, стоя на базаре в центре поселка Петровский. К тому времени Николай уже уволился с фабрики. Постоянных средств к существованию у него не было. Выручали случайные работы: то крышу в Думино покрасит, то дрова расколет и уложит, то картофель поможет вскопать и убрать, кому-то часы отремонтирует, – словом, не отказывался от любого случая хоть немного заработать на жизнь. Изо всех сил крепился, не показывал, что ему тяжело. В сентябре 1995 года он представлял свою книгу гостям и завсегдатаям литературной гостиной. Идею создания в Нерли литературной гостиной Николай воспринял с большой радостью. На всех встречах он был первым и желанным гостем. Как никто другой, умел выслушать собеседника и расположить его к себе доброй улыбкой. Помню, как волновался он перед первым своим выступлением в качестве автора сборника стихов в Нерльской школе… Присутствующие на сентябрьской встрече тейковские поэтессы Ольга Захарова и Любовь Колгина шутливо заметили поэту, что надо больше писать стихов о любви. Николай Тютяев пообещал исправиться и во второй своей книге разработать тему любви. Судьба распорядилась иначе. Вспоминая о смерти поэта, нерльский краевед Евгений Платонычев записал в своем дневнике: «Есть среди моих книг, быть может, самая дорогая для меня – это книга стихов Николая Тютяева с дарственной надписью, ко многому меня обязывающей: «Евгению Платонычеву, поэту и романтику, во имя Добра и Света – от автора». Я только спустя два года после его смерти понял, что Николай Сергеевич не просто сделал обычную в подобных случаях надпись на подаренной книге. Нет, как я теперь понимаю, он дал мне установку в моей жизни: «Живи во имя Добра и Света». Когда Евгений учился в университете на историческом факультете, Николай постоянно интересовался, как у него идут студенческие дела. И не уставал повторять: «Учись, ни в коем случае не бросай учебу!» Сам поэт в 70-е годы предпринял неудачную попытку поступления в Литературный институт. К знаниям он стремился жадно. Самообразование его носило стихийный характер, не хватало системы, которую ему мог бы обеспечить любой вуз. Жизнь вне творческой среды наложила отпечаток на его творческую судьбу. В Ивановской писательской орга69

низации он был редким гостем. Эпизодические встречи с Догадаевым и Сердюком… Но, «пройдя суровую школу жизни, – по словам его друга детства и юности Вячеслава Марова, – он удостоверился, что постигнуть поэзию можно и не родившись поэтом». С этим утверждением стоит согласиться. Стихи, как любое творчество, сами учат совершенству. Но процесс этот долог и не прост. Именно такой путь выпал на долю нашего земляка. Поэзия была для него всем. Если бы на одну чашу весов положить любовь к поэзии, а на другую – житейские заботы о себе, о своем существовании, то первая оказалась бы куда весомее. Он не уставал повторять: «Поэзия – чудо! Дар Божий! Музыка сфер! Свет неземной!» По словам родных, он мечтал выйти из затянувшегося пике, связанного с изданием «Благой вести». Надеялся пережить зиму, встретить весну, лето… Задумывался о второй книге. Чувствовал, что талант его окреп, растет мастерство. «У меня словно крылья за спиной вырастают, когда за стол сажусь», – говорил Николай своему дяде – Александру Васильевичу Верину. С 1989 года, после смерти тети, заменившей ему мать, он жил один. Ежемесячно навещал брата Юрия, дядю Сашу, двоюродных сестер и других родственников, живущих в Петровском. Но старался никого не обременять своими проблемами. И когда случилась беда, помочь ему оказалось некому. В один из первых дней 1996 года, выйдя из дома по своим делам, он почувствовал себя плохо. Кто-то из прохожих вызвал «скорую». Спустя пять дней, 7 января, Николай Тютяев умер в Нерльской поселковой больнице. Похоронили его на Стебачевском кладбище, в ясный морозный день. В последний путь поэта провожали жена двоюродного брата – Фаина Александровна Верина и соседи… Спустя годы знавшие Николая Тютяева – поэта и человека – осо знают, как же не хватает всем его неторопливого разговора. Он продумывал каждое слово, прежде чем его произнести. Казалось, со всех сторон рассматривал его, как бы проверял на ощупь, на звучание. А главное, чтобы, не дай бог, случайно не обидеть человека даже интонацией. За всей его несуетностью, внешним спокойствием в нем чувствовалась огромная сила воли. 70

При жизни стихи Николая Тютяева печатались в районной газете «Наше время», в областных «Ивановской газете» и «Рабочем крае», в журнале «Современник». Его поэтический дебют состоялся в коллективном сборнике – антологии одного стиха «Час России», подготовленном к публикации Виктором Астафьевым и вышедшем в издательстве «Современник» в 1988 году. В числе двенадцати поэтов-ивановцев, опубликовавшихся в нем, был и наш земляк, единственный не удостоенный звания члена Союза писателей. Стихи Николая Тютяева не для праздного чтения. О них можно спорить. Это связано с тем, что у каждого человека свое, особое чувство жизни, свой талант от Бога. «Без покаяния не прожить», – утверждает поэт в стихотворении «Церковь Покрова на Нерли», на поклон к которой отправился, начиная новый виток своей жизни: Я пришел к тебе с бедой В свой неровный час, Я стоял перед тобой С пеленой у глаз: Жить и верить научи, Помнить и прощать, Ровным пламенем свечи Землю освещать.

Стихи Николая Тютяева заставляют человека остановиться, прислушаться к биению своего сердца, шуму ветра в кроне березки под окном, поднять глаза в бездонную чашу голубого неба, вдохнуть полной грудью и произнести самые заветные слова в жизни: Мама, Родина, Россия, Покаяние, Надежда, Вера, Любовь! Л.В. РЯБЧЕНКО, ведущий специалист архивного отдела Тейковского муниципального района (г. Тейково, 2007) (Печатается в сокращении)

Владимир Есин – корреспондент сельхозотдела В редакции газеты «Ленинский путь» (сейчас «Наше время») всегда бережно относились к внештатным корреспондентам. Периодически печаталась «Литературная страница» с творчеством местных авторов. Сотрудники газеты постоянно поддерживали с ними связь, если нужно, консультировали. Один из них – Владимир Есин – после службы в армии был принят в штат редакции корреспондентом сельскохозяйственного отдела, которым я тогда заведовала. Много помогать Володе не приходилось. Сам родом из деревни Иваньково, он знал изнанку сельской глубинки, понимал специфику труда крестьян, их проблемы. Писать о механизаторах, специалистах, животноводах ему было, как говорится, с руки. Он ценил доброе в людях, и его зарисовки о тружениках села читать было интересно. А так как он был еще и поэт, то его корреспонденции запоминались особо. В них «солнечный лучик отражался в начищенной молочной посуде»… Атмосфера в редакции с приходом Володи Есина как-то даже оживилась. Он мог тут же сочинить стихотворный куплетик по любому поводу, у него легко рождались шуточные экспромты. Володя и наш тогдашний фотокор Рудольф Андреевич Горбушев как-то сразу подружились, тем более что и столы их стояли рядом, всегда немного подтрунивали друг над другом. Но однажды нашелся человек, который подшутил над нашим молодым сотрудником не по-доброму. Наверняка, он не знал, чем это обернется для корреспондента и в целом для газеты. А дело было так… Кроме основных, крупных материалов, которые мы готовили с выездом на места, мы были обязаны сдать в очередной номер однудве короткие информации. Обычно собирали их по телефону, номер набирали по справочнику, а данные, бывало, и устаревали. Однажды Володя связался с одной из молочно-товарных ферм района. Он не знал, что ферма эта с некоторых пор была перепрофилирована под откорм бычков, и сразу же начал с главного вопроса: «Какова у вас продуктивность дойных коров?» На другом конце провода не растерялись и ошеломили корреспондента очень высокими показателями по надою молока. Забыл Володя главное правило газетчика, о чем я ему твердила постоянно: обязательно проверять все полученные данные у специалистов совхоза, управления сельского хозяйства. Над «высоко72

удойными» бычками в районе посмеялись и забыли, ведь газета живет один день. А Володе пришлось уйти из редакции. Он длительное время не поддерживал связи с газетой, не присылал больше своих стихов. А потом обида прошла, и опять читатели «районки» встретились с его проникновенными, лирическими строками. Говорят, мужчина должен построить дом, посадить дерево, вырастить сына… После ухода из редакции Володя работал лесником, заботился о нашем «зеленом друге», вырастил сына Сергея, известного краеведа Тейковского района. А еще оставил для нас с вами удивительные по душевному проникновению в человеческий мир стихи. М.П. Иванова, заведующая отделом газеты «Наше время» с 1965 по 1996 год.

«Тихая охота» Мой муж работал лесником, хранителем лесного царства. Очень любил природу: зимой на лыжах ходил кормить птиц, кабанов, лосей, слушал стук дятла, и под его «лечебные процедуры» писал свои стихи. Возвращался с такой энергией, что трудно передать. Сколько было в душе радости! Однажды Володя решил сводить меня по грибы. Вечером смастерил из мешка рюкзак, насыпал в него ведро мелкой картошки, моркови, листьев капусты. В мою большую корзину уложил крупу, хлеб, кабачковые и тыквенные семечки, крупную соль. Набил два мешка сена. Встали в 4 утра, деревня еще спала. Наш верный Бим громко лаял, он понял, что хозяин отправляется на свою «заимку». Но так как у собаки болела лапа, пришлось ее оставить дома. В лесу было еще темно. Под ногами хрустел сухой валежник, мы запинались за сучки и корни деревьев. Отмахав три километра, я увидела шалаш и большую поляну. Там были сколочены из досок объемные кормушки. А на деревьях висели «домики» для птиц. Володя уже был на подходе: покричал мне, чтоб я остановилась. Уставшая от такой поклажи, я поставила всё на землю. Стало легко и светло, пели птицы. Подошел Володя, снял с себя груз, сказал: «Ну вот, 73

ты в моем царстве, только пока не подходи близко, а то спугнешь моих красавцев». Взял мешки с сеном, стал раскладывать по кормушкам, посыпая солью. У одной кормушки лежала большая красавица-лосиха и кормила своего малыша. Ее охранял папа-лось с большими золотистыми рогами, шерсть на нем блестела желтыми, бурыми пятнами. Он насторожился, почуяв, что хозяин пришел не один, стал фыркать, бросать копытом землю. Я тоже забеспокоилась. Володя крикнул: «Огонек, ко мне!» Лось поднял голову, тряхнул ею, узнав голос хозяина, перестал фыркать, но от лосихи не отходил. Я стояла в стороне и любовалась его красотой, его гордостью, как он защищает свою семью. «Хозяин тайги» быстро разложил по кормушкам морковь, картофель, а остальные запасы, забравшись по лестнице на дерево, положил в дупло. Птицам насыпал в «домики» крупы, семечек – они стаей летали над его головой, щебетали, садились ему на плечо, благодаря своего кормильца. Лосенок, насосавшись материнского молока, резвился, бегая от одной кормушки к другой. «Рыжуха» подошла к хозяину, лизнула его в щеку, положила голову на плечо и стала с рук Володи есть хлеб. Накормив свою дружную лесную семью, Володя сказал: «Ну, Валюхагорюха, теперь пойдем за грибами!» Он шагал быстро, что-то насвистывая, а я за ним собирала белые, накидала уже штук 20. Увлеченная этим занятием, потеряла своего спутника. Забеспокоилась, принялась свистеть. Володя откликнулся тем же свистом. Когда дошла до него, он с аппетитом ел лесную малину. Увидев в моей корзинке столько грибов, ахнул: «Вон сколько настригла, а у меня всего 7 штук». Грибов было много, поэтому мы брали только белые и маленькие боровички. Прошли еще 5 километров, стало смеркаться. «Никак, находит дождь, – заметил муж, – птицы умолкли…» Огромная туча застелила всё небо. Корзины были уже неподъемными. Упавшая от грозы старая береза вместе с вывернутым корневищем напоминала медвежью берлогу. Как ни кружили, всё время возвращались к ней. Плутали долго, наконец набрели на стог сена. Поставили рядом корзины, укрыв их сеном. Забравшись в стог, Володя быстро смастерил лежанки для ночлега. За руки втащил меня в духмяную постель. Было тепло, уютно, а главное – романтично. Пахло клевером, разнотравьем… Дождь всё сильнее расходился, сверкали молнии. Вдали были слышны раскаты грома. Муж быстро заснул у меня на плече. Я устала, но не могла заснуть. Кричал филин, ему вторила ночная сова. В стогу шур74

шали мыши. Меня одолевал страх, казалось, что внизу ползают змеи. Володя спал сном младенца под шум дождя. Поскольку он был рядом, страх отступал, я храбрилась. Дождь кончился. Высунув голову из стога, я увидела красивый розовый восход. Пели птицы, на сухой березе стучал дятел, добывая себе завтрак. Я перепрятала корзины подальше за стог. Проснувшись, Володя не понял, где он, зевнул и быстро выбрался из «сенного рая». Говорит: «Почти, как в песне: с ненаглядной Валюшкой в стогу ночевал». Увидев, что корзин рядом со стогом нет, забеспокоился, а потом сказал: «Не беда, зато домой налегке пойдем». Улыбаюсь: «Ну и чудаки, спали в стогу на самой дороге к дому, а корзинки вот стоят, нас с тобой дожидаются». Посмеялись, обнялись и, взявшись за руки, как пионеры, пошагали дружно к своей милой деревеньке. Топились печки, пахло дымом, сушеной малиной – наши бабки сушили ягоды на зиму, чтоб выгонять хвори. Разливался манящий запах пирогов, и так захотелось самой напечь пирожков с грибами! Придя домой, Володя затопил печку и стал разбирать грибы. Я подоила своих буренок – Зорьку и Зорянку, напоила кошечек парным молоком, а Бим получил свою порцию мясного деликатеса на косточке. Завтракали рассыпчатой картошкой, пили чай с клюквой… Сейчас я часто вспоминаю ту далекую осень и свою ушедшую молодость. Валентина Потанина (д. Иваньково)

Волшебное перо Людмилы Рябченко Так уж устроена жизнь, что встречают нас на её крутых дорогах разные люди, и у каждого из них своя неповторимая судьба, свой характер, свои дарования. Иной человек промелькнёт на жизненном небосклоне, словно внезапно сорвавшаяся звезда, оставив в памяти смутные воспоминания, другой же, напротив, поселится в сердце на все последующие годы. Как правило, запоминается личность многогранная, не обделённая талантами. Среди таковых назову имя, хорошо известное 75

читателям, – Людмила Рябченко. Практически в каждом номере районки публикуются её материалы о жизни нашего Тейковского края. Пришло время рассказать и о самом авторе. *** Людмила Рябченко (в девичестве Никонорова) появилась на свет 16 октября 1945 года. Родители работали на спиртзаводе посёлка Петровский, и семья ютилась в холодном заводском бараке. Несмотря на бытовые трудности, жили дружно. Позади была страшная война, страна возрождалась к новой жизни, и малыши в те годы появлялись, словно грибы после дождя. Помимо Людочки, у Никоноровых было ещё трое «карапузов». Мама была замечательным воспитателем, уроженка деревни Шухра, она сумела сохранить и передать детям благочестивые устои деревенской общины. Семейство Никоноровых славилось по округе певческим даром. Отец мастерил «гармоники», вырезал из дерева пастушьи рожки. Когда инструменты оживали, хозяйка запевала старинные песни, услышанные ею ещё от своей бабки. Вспоминая эти моменты, Людмила Васильевна всё чаще убеждается, что любовь к поэтическому слову пришла к ней вместе с материнскими напевами во времена босоногого детства. Не прошли мимо и уроки отца. Изредка он рассказывал о войне, о потерянных боевых товарищах, кровь которых навсегда впитала земля под Ельней, да ещё однажды обмолвился о страшной участи пленника в немецком лагере... Училась Людмила в Петровской средней школе. Классный руководитель Екатерина Павловна Кузьмичёва и учитель русского языка и литературы Ольга Ермовна Степанкова обнаружили у девочки склонность к творчеству. Её пригласили в редакцию школьной стенгазеты, где и появились её первые стихи. В параллельном классе обучался будущий местный поэт Николай Тютяев. Он тоже делал первые шаги в поэзии, и вскоре Людмила с ним подружилась. Друг другу они рассказывали о самых сокровенных переживаниях. Уже спустя годы, вернувшись на родину, Людмила отыскала на Стебачевском погосте его заброшенную могилу и привела её в надлежащий вид. После окончания школы встал вопрос о выборе будущей профессии. Людмила мечтала, как и многие в те годы, стать археологом. Интерес к прошлому возник не просто так. Река Нерль использовалась тогда для сплава леса, изредка дно очищали от топляка и вместе с утонувшей 76

древесиной и илом извлекали на свет диковинные вещицы –наконечники боевых копий, клинки, кинжалы… Местные старожилы рассказывали древнюю легенду, что старинные храмы Стебачева, Кибергина и Петрова-Городища соединяет меж собой подземный ход, проходящий аж под речным дном. Ватага ребятни, возглавляемая Людмилой, пыталась отыскать лаз в подземелье, но все усилия «археологической команды» оказались тщетными. Родители уговорили дочь попытать себя на педагогическом поприще, и она поступила на историко-филологический факультет Ивановского пединститута. Став студенткой, Люда начала активно приобщаться к прекрасному миру искусства. Посещение музеев, театров, художественных выставок стало неотъемлемой частью её новой жизни. И до сего дня вспоминает она занятия в институтском литературнохудожественном кружке. На 4-м курсе Людмила познакомилась со своим будущим супругом. Сергей Рябченко учился в Ивановском энерготехникуме. Многие не верят в любовь с первого взгляда, но в данном случае всё произошло именно так. Затем была скромная свадьба, переезд в поселок Ерцево Коношевского района Архангельской области, поддержка любимого человека во время его учёбы в высшей школе МВД в г. Рязани. Преподавать русский язык и литературу Людмиле Васильевне пришлось в школе при исправительно-трудовом учреждении строгого режима. Первые уроки в колонии запомнились надолго. С опаской входила молодая учительница в класс к осужденным, и лишь курсировавший по коридору конвоир придавал уверенности. У многих обитателей зоны не было даже начального образования, приходилось немало потрудиться, чтобы ликвидировать пробелы в знаниях. Со временем учительница поняла, что для многих оступившихся в жизни людей её занятия – единственная возможность услышать живое слово, излить на бумаге свои чувства и переживания. Многие из её учеников именно здесь, за колючей проволкой, впервые услышали стихи Цветаевой, Есенина, Рубцова… Иные и сами пробовали себя в стихосложении. Людмила Васильевна, как могла, поощряла стремление к творчеству своих подопечных. Некоторые из них принимали участие в художественной самодеятельности. А сколько было радости, когда бывший заключённый – Валерий Кочетков прислал в колонию свой первый сборник стихов. Когда в общеобразовательной средней школе посёлка Ерцево освободилось место учителя-словесника, Людмила Васильевна перебра77

лась на новое место работы. Долгие годы она, будучи опытным педагогом, влюбляла в русский язык и литературу поселковую ребятню. А ещё успевала заниматься общественной работой, была членом женсовета, депутатом, внештатным сотрудником районной газеты. Кстати, учителем высшей категории она стала одной из первых в Архангельской области. В конце 90-х чета Рябченко решила перебраться в родные края. С Тейковом было связано множество воспоминаний юности: девчонкой Люда приезжала в этот текстильный город к своей тёте – Анфисе Николаевне. Поэтому практически без раздумий супруги решили обосноваться на Тейковской земле. В 2001 году Людмила Васильевна впервые пришла в редакцию газеты «Наше время», принесла на конкурс частушки собственного сочинения. С тех пор и завязалась её дружба с тейковской «районкой». На страницах газеты она ведёт рассказ о жителях города и района. Её героями становятся обычные на первый взгляд люди, но дар журналиста позволяет ей открыть в каждом человеке неповторимую уникальность. За цикл рассказов о ветеранах в год 60-летия Великой Победы Людмила Васильевна стала дипломантом областного конкурса. А в 2005 году была удостоена литературной премии имени Владимира Смирнова. О поэтическом таланте Людмилы Рябченко следует сказать отдельно. Она создаёт удивительно светлый мир лирики, строит его из образов родной природы, наполняет философскими размышлениями. Людмила Васильевна принимает самое активное участие в жизни поэтического клуба «Вдохновение». Являясь членом «Фонда Каретниковъ», ведёт большую краеведческую работу. Людмила Васильевна убеждена, что без сохранения исторического наследия невозможно строить как будущее страны, так и будущее любимой Тейковской земли. С. Потанин («Наше время», 15 октября 2005 г.)

Кондакова Настя, 17 лет. «Осенняя прогулка»

Ан ас тас ия Са рато в ская

«Поэт уходит – строчка остается…» Посвящается Л.В. Рябченко Поэт уходит как-то невзначай, Поэт уходит в прошлое и в память, И что поэт успел для нас оставить – Случайно вспоминаем по ночам. Мы повторяем строки, как в бреду, Стихи звучат – красивы и упруги, Сквозь время автор подаёт нам руки И обещает: «Вспомните – приду». Стихи врастают в неба синеву… И мы по-прежнему поэту верим, Для каждой строчки открываем двери, Но боль утраты помним наяву. И не прервать связующую нить, И мысль поэта смерти не сдается. Поэт уходит – строчка остается… Уйдут поэты… кем их заменить?

ГА Л ИНА СОЛОГУБ

Поэтам Поэты все немножко небожители, Хоть не всегда они об этом знают, Когда опять в небесные обители За вдохновеньем ночью улетают. 80

И над землей парят они. И рифмами Спешат разбавить скучный быт и серость. И наполняют жизнь иными смыслами, Чтоб легче в ней дышалось и летелось...

Осознание Мы пройдем все уроки, Что нужно пройти на Земле, Разыграем все пьесы, Напишем романы и драмы. Босиком прошагаем По сжатой колючей стерне И отправимся к звёздам Дорогой короткою самой. Мы оставим потомкам Свой кров и домашний уют, – Может, вспомнят когда-то они Опыт, нажитый нами. А отвергнут – пусть сами Своею дорогой идут, Хоть для них мы писали, Казалось, простыми словами. Впрочем, что это я сомневаюсь? Всё, конечно, не так, – Опыт наш пригодится Для создания новых Вселенных. Даже здесь, на Земле, каждый миг, Каждый вздох, каждый шаг Предназначен, чтоб душу свою Сделать светом нетленным.

Иван Бе с п алько

Воспоминанья прошлых лет Горит вечерний в окнах свет, Спокойный свет, как образ лика. Воспоминанья прошлых лет – Что вновь прочитанная книга; Но только этой книги нет, Ее страниц нам не коснуться. Воспоминанья прошлых лет Во снах непрошеных вернутся; Вернутся к нам и наяву, Где всё так близко и знакомо. Они и нас переживут На фотографиях в альбомах.

Соратникам и братьям по перу Об этих людях надо вспоминать, Читать и перечитывать сначала, Чтоб память благодарную воздать Не только потому, что их не стало. Кто песни нам оставил, кто – стихи, Рассказы, очерки, частушки и припевки… Заслуги безусловно велики – По городским и по районным меркам. Людмила Рябченко – тот самый человек, Кто полностью поэзии отдался. Она ввела меня в среду коллег, С которыми общаюсь и общался. А Лебедев! Всегда имел успех. Я часто его чувствовал поддержку.

Пожалуй, он единственный из всех Наставником мог быть чудесным. Кукаев – композитор и поэт, Певец, кумир и музыкант отменный, Талантливый и редкий человек, Для Тейкова он – бриллиант бесценный. Акишина! Особою строкой Заслуженно хотелось бы отметить. С такой неутомимою душой В поэзии всегда была в расцвете. Таких людей никем не заменить, Да и зачем, когда их строки живы? Стихи, как их создатели-творцы, В звучанье и судьбе неповторимы.

Прекрасному только служить Посвящается Ф.К. Акишиной Правдиво, как женщина, мать, С широкой душевной натурой, Спешила писать и писать… Да годы, как миг, промелькнули. Мне раз только с ней довелось В семейном кругу пообщаться. Нам словно Господь преподнес Прилив настоящего счастья. Мы знаем заслуги ее, Гордились, гордимся и помним. А муза Фаины поет Бессмертьем ее неуемным.

Ле в Пе тух о в *** Поэтессе Ф.Акишиной Уходят поэты один за другим, Откуда возврата им нету, А нам оставляют творенья свои – Бессмертную память поэту. Прощай, наш товарищ и друг дорогой, Земля пусть тебе будет пухом! Прославила имя волшебной строкой На поприще славном и трудном.

*** Памяти поэта, музыканта Ю.П.Кукаева Лишился город наш певца-поэта, Ушел от нас он навсегда. Где справедливость в этом свете? Угасла светлая звезда. Оставил он в стихах и песнях Большую память о себе. А сколько в них любви и чести, И теплых слов о Тейковской земле.

*** Памяти Владимира Есина Володя был поэт от Бога, И жизнь, и край березовый любил. Таких поэтов на земле немного… Мне жаль, что он так мало жил.

Он будет жить в своих твореньях, В сердцах родных, в сердцах друзей. Оставил нам свои стихотворенья Как память самых лучших дней. Пусть вечный сон его оберегают Березы, ели, тополя… И Ухтохма, и Санеба родная, И сеятеля ждущие поля.

А л е к с андр Пе тр ушин *** Посвящается Ф.К. Акишиной Закатилось солнце на Нерли, Алым саваном легла на мир заря, Смолкли птицы, словно у-мер-ли, Спета песнь, но жизнь прошла не зря. Где-то за рекой, за синей далью Эхо повторяет голос твой. Образ твой с любимой белой шалью В Нерли отражается порой. Умирают старые берёзы, Засыхают на корню они. По тебе, родная, стынут слёзы И рыдают в небе журавли… 12.09.12г.

Нина Данило в а *** Фаине Акишиной: Нет, Вы не будете в забвении В отеческом краю… Ты умела сплетать узором Будни прозы и нежность стиха. Пред тобой отступали горы, Даже буря, и та уж тиха! Мне бы душу такую простую Да высокие эти мечты, Чтобы дни коротать не впустую, Из поэзии ткать холсты. Сожалею: тебя не встречала, Разговоров с тобой не вела. Но березку одну потеряла, Что когда-то себе обрела.

С ве тлана Пр о к о фьев а *** Посвящение Ф.К. Акишиной Есть женщины в русских селеньях, И в нашем такая живет: Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет. И я не боюсь плагиата – Слова эти точно о ней. Судьба у нее не простая, Хватало «огней» и «коней». 86

В крестьянской семье народилась, Фаиной назвали ее. Болезни, и холод, и голод… Такое вот было житье. На долю ее испытаний Господь ей с лихвой отпустил. Но, словно прося извиненья, Талантом ее наградил. Стихи из души ее льются, В жару как прохладный ручей. Жажду стихи утоляют – Лишь книгу открой и испей.

Ир ина Бир юк о в а

«Их приняла земля родная…» Тревожит душу память о хороших людях – Ушли без времени, оставив яркий след. И мы их долго-долго помнить будем, Мы так жалеем, что их с нами нет. По жизни шли они нелегкими дорогами, Дарили родине златые дни, Слова их были теплыми и строгими, Как мать любили родину они. Помянем поименно всех ушедших… Володя Есин – настоящий был поэт. Акишина Фаина – русская до боли женщина. Кукаев Юра – равных на эстраде нет.

Тютяев Коля шлет нам «Весть благую». Владимир Лебедев – поэт-интеллигент. Людмила Рябченко, так верящая в чудо… Вы столько сделали для края, для людей. Вас приняла земля родная… Березы шелестят своей листвой, И соловьи вам песни распевают, И ветер шепчет: «Вечный вам покой…»

Вла димир Л о гинов *** В.А. Лебедеву Уходят поэты, Становится грустно… Теряем не только друзей, А мир вдохновенья, Частицу искусства, Что служит во благо людей.

«Я просто Фаина…» Первое воспоминание о Ф.К. Акишиной С прелестных головок венков не снимая, Две девушки пели в сиреневом мае; Смотрели колхозники в полдень лучистый Концерт самодеятельных артистов. Я был семилетним ребёнком, но помню, Как люди хвалили их песни про поле, Про рожь колосистую и про рябину… 88

А сценой была – под берёзкой ляшина. «Как звать вас, девчата? – Старушки спросили. – И где вы наряды такие купили, Красивые платья из крепдешина?» Одна отозвалась: «Я просто Фаина…» Струилась мелодия от баяниста, И песня была удивительно чистой, В сердцах у людей она тонко звучала, На светлые думы воодушевляла. И было всё это, было когда-то… Возможно, и не в пятидесятых… Тот творческий путь, нам знакомый до боли… Шептала берёзка стихами про долю.

А НАТОЛ ИЙ КОРЕШКОВ

Долг Светлой памяти Фаины Акишиной У жизни суровы законы, А логики в них не найти: Мы с Вами совсем незнакомы, Но встретились наши пути. Так вышло – мне плюнули в душу, Подвергнув сомнению «Долг». Хоть автор покой мой нарушил, Ответить ему я не мог. И клоун зовётся артистом, Но верить ему не спеши, 89

И Вы, дав отпор пародисту, Убрали мне камень с души. Признателен Вам я за это – Иному не взять даже в толк: Нет цели важней для поэта, Чем совести выполнить долг.

ГА Л ИНА ТЮЛЕНЕВА *** В.А. Лебедеву посвящается Казалось, тихо и спокойно Ты жизнь до донышка прожил. Но это было так достойно, Что многих ею ты затмил. Учил детей науке строгой, Любовь школяра ощутил. С коллегами одной дорогой По жизни шел и всех любил. Ступенькой выше в районо Примером был для подражанья, И здесь – объектом обожанья За ум, за такт, за мастерство. Стихи твои лились рекою: Природа, лирика, напев… Расстался с жизнью ты земною, Оставшись в памяти навек!

Л юдмила Ильич ев а

Поэтам Душа поэта, как струна, Поэт и плачет, словно скрипка. Пусть рядом горе иль беда, Но для людей – всегда улыбка. Уж за окном шумит весна, А вы ушли, расстались с нами. Не вы, как прежде, где-то здесь Своими делитесь стихами. Летит мелодия любви, Она звучит не умолкая, И кто из нас в душе поэт – Тот для людей стихи слагает. Поэты, милые друзья! Спасибо вам! Мы не забудем Всех добрым словом вспоминать, Благодарить всегда вас будем. Вы с нами, знайте, и сейчас, – Не будем каяться и клясться. Жаль, теплотою наших рук Не сможем с вами обменяться. …Идет весна, березки вновь Наденут нежные наряды. Мы ваши почитать стихи Или послушать будем рады.

Родные, близкие, друзья – Никто вас, знайте, не забудет, А память, словно солнца луч, О каждом только светлой будет.

*** Владимиру Есину Есин и Есенин – так созвучно, Даже судьбы схожие у вас. Свой талант ты получил от Бога, Но как рано ты ушел от нас. Ухтохма – родимая река… Есин о тебе писал с любовью. Ты течешь, задумчива, мудра, Будто в глубине с людскою болью. Незабудки клонятся к воде, И ромашки в травах зацветают. Вот и лето в гости к нам идет, Ну а в сердце боль не утихает. Сожалеем, но вернуть нельзя, – Выбирает, видно, смерть любимых. С нами рядом будешь ты всегда Над рекою в песнях соловьиных.

Содержание Вступительное слово главы администрации Тейковского муниципального района Е.К. Засориной . . . . . . . . . . . . . . . . . 3

«Поэт уходит – строчка остается…» Николай Сергеевич ТЮТЯЕВ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Судьба. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6 «Я пытал свою судьбу…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7 «Лебедь белая, лебедь белая…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8 «Барак широкий…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8 Русь-Россия. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9 Свежие холмики. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 10 «Полюбил я галок и ворон…» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 «Как в саду при долине...». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12 Евгений Павлович ПЛАТОНЫЧЕВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13 «Когда уходит друг…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14 Глубокая осень. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 Родное приволье. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 Мой край. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16 Юрий Петрович Кукаев. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17 На Нерли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 18 Черный ангел. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19 Сосед играет на гармони . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20 Золотое горлышко. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21 А любовь от счастья плачет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21 Звездный вальс. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22 Утренний вальс. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23 Это всё Россией называется . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24 Владимир Федорович Есин. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25 Я горд и счастлив . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27 «Вот и всё. Отсветило…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27 «Осень, осень, что же ты наделала?..». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 28 «Я уйду по бездорожью…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29 Последняя радость. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30 Долгий праздник мой . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31 Тропиночка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32 Юбилейное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35 93

Владимир Александрович ЛЕБЕДЕВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36 Писательская рота. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37 Сорок первый . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38 «Не верю я в необходимость войн…» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38 Цена Победы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 39 «Он солдат – ветеран той далекой войны…». . . . . . . . . . . . . . . . 39 Мое поколение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40 Радуга. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41 Щенок. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42 Мама. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42 «Не стареет твоя красота…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43 Колесо Истории. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44 «Кажется, что он ещё вернётся…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45 Тейковский край. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 46 Людмила Васильевна РЯБЧЕНКО . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48 «Я в жизни многого хочу…» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49 «Люблю негромкость русской речи…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49 Весна разгулялась. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 50 «Покрыты позолотой листья…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 50 Рассвет на Нерли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51 Немеркнущий подвиг . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52 Цветы у обелиска . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52 Живите в веках! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 53 «Сквозь прожитые годы…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 53 «Не жалею ни о чем вчерашнем…» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54 Фаина Кузьминична Акишина. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 55 «Поживи, дочка, здесь, в деревеньке…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56 Тропинка. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57 Березонька. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57 «С ветвей березы капли дождевые…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58 «Сквозь туманы и грозы…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 59 Нерль. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 59 Мечтой душа жива . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60 «…Излечу я боль…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60 Рождение слова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 61 «Нет, люди не должны стяжать богатство…» . . . . . . . . . . . . . . . . 61 Завещание. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62 Берёзы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63

«Свет звезды золотой…» Поэт и человек Николай Тютяев. Л.В. Рябченко . . . . . . . . . . . . . . . . 65 Владимир Есин – корреспондент сельхозотдела. М.П. Иванова . . 72 «Тихая охота». В. Потанина. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73 Волшебное перо Людмилы Рябченко. С. Потанин. . . . . . . . . . . . . . 75 Анастасия Саратовская «Поэт уходит – строчка остается…». . 80 Галина Сологуб

Поэтам.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 80

Иван Беспалько

Осознание. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81 Воспоминанья прошлых лет. . . . . . . . . . 82

Лев Петухов

Соратникам и братьям по перу . . . . . . . 82 Прекрасному только служить. . . . . . . . 83 «Уходят поэты один за другим…». . . . 84

Александр Петрушин

«Лишился город наш певца-поэта…». 84 «Володя был поэт от Бога…» . . . . . . . . 84 «Закатилось солнце на Нерли…» . . . . . 85

Нина Данилова

«Ты умела сплетать узором…» . . . . . . . 86

Светлана Прокофьева «Есть женщины в русских селеньях…».86 Ирина Бирюкова

«Их приняла земля родная…» . . . . . . . . 87

Владимир Логинов

«Уходят поэты…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . 88

Анатолий Корешков

«Я просто Фаина…» . . . . . . . . . . . . . . . . 88 Долг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 89

Галина Тюленева

«Казалось, тихо и спокойно…» . . . . . . 90

Людмила Ильичева

Поэтам. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 91

«Есин и Есенин – так созвучно…». . . . . 92

Литературно-художественное издание

«И не прервать связующую нить…» Памяти ушедших земляков – поэтов Тейковского края Стихи и воспоминания

Редактор Т.Н. Бавыкина Технический редактор Е.Н. Лебедева Компьютерная вёрстка: Н.А Лабунская

Подписано в печать 21.05.2013. Формат 60х84 1/16. Печать плоская. Печ. л. 6. Усл. печ. л. 5,58. Уч.-изд. л. 2,6. Тираж 200 экз. Заказ № 110т. Изд. лиц. ЛР № 010221 от 03.04.1997 ОАО «Издательство «Иваново» 153012, г. Иваново, ул. Советская, 49 Тел.: 32-47-43, 32-67-91 E-mail: riaivan37@mail.ru