Boris Birshtein - Молдова, которая еще не открыта

Молдова, которая еще не открыта ОБ АВТОРЕ "Чтобы нечто создать, нужно кем-то быть". Эта знаменитая максима Гете в полной мере раскрывает психологическую природу интереса читателя к личности автора. Особенно в тех случаях, когда на суд общественности выносится книга, связанная с размышлениями о необычайно сложном переходе к новому менталитету, к новым формам и путям развития экономических отношений. Чтобы написать об этом книгу, кроме неравнодушия и решимости изменить мир к лучшему, необходимы, как минимум, два противоречивых условия: знание изучаемых феноменов изнутри, которое дается только непосредственным участием в их развитии; с другой стороны - умение посмотреть на проблему извне, опираясь на многообразный и поучительный опыт международного развития и сотрудничества. В личности и жизненном пути автора необычайно удачно совместились именно эти предпосылки. Борис Бирштейн — неординарная, остро и тонко мыслящая личность, человек широкой и разносторонней эрудиции, прекрасный собеседник и внимательный слушатель, блестящий рассказчик и прирожденный аналитик, а также состоявшийся ученый. Профессор, доктор философии, академик, автор ряда значительных исследований в области социально-экономических процессов, характеризующих переход от командно-административной системы к рыночным отношениям в странах СНГ. За оригинальные и глубокие исследования сущности, генезиса и эволюции феномена теневой экономики, за блестящий и логически бесстрашный анализ причин ее экспансии в странах с переходными формами экономики, а также за плодотворную научную и общественную деятельность Борис Бирштейн был отмечен дипломом и знаком "Серебряный стилус", присужденным в 1998 году Молдавским отделением Международной академии информатизации при ООН. Жизненный путь гражданина Канады, эмигранта из Прибалтики, заслуженно достигшего статуса весомой фигуры в многочисленных экономических проектах, программах международного масштаба, реализуется в условиях постоянной борьбы за достижение достойных и общественно значимых целей. Этот путь, как и путь любого бизнесмена в наших условиях, сопровождается порой не только поддержкой и признательностью широких кругов, но и подозрительностью тех, кто привык жить в рамках прежних стереотипов и комплексов. Борис Бирштейн был первым крупным инвестором, который пришел в Молдову после провозглашения ее независимости. За эти годы Борис Бирштейн и его компания реально инвестировали в экономику Молдовы порядка 20 млн. американских долларов. Все созданные на территории страны объекты успешно действуют, обеспечивая рабочими местами тысячи граждан страны, принося доходы государству и прибыли инвестору.

Борис Бирштейн известен в Молдове тем, что во время приднестровского конфликта сыграл важнейшую миротворческую роль в его урегулировании. Господин Бирштейн популярен в республике своей активной благотворительной деятельностью. Им отданы сотни тысяч долларов на лечение больных, особенно детей, возведение домов и помощь пострадавшим во время стихийных бедствий, на развитие науки и культуры. Будучи членом Молдавского отделения Международной академии информатизации при ООН, он играет серьезную роль в деле информатизации страны, участвует в международном научном движении, получившем название "За информационную безопасность государств", известен как популяризатор науки и информатизации. Накопленным опытом и своими взглядами в различных сферах деятельности Борис Бирштейн решил поделиться в этой книге. ВИКТОР БОРШЕВИЧ, Президент Молдавского отделения Международной академии информатизации при ООН, председатель Совета по информационным ресурсам и информатизации при Президенте Республики Молдова

К МОЕМУ ЧИТАТЕЛЮ Многие друзья говорят мне, ну зачем тебе, мол, тратить время на книгу, когда можешь его использовать на бизнес, научный труд, отдых, наконец. Наверное, они правы. Но есть зов души, боль сердца. В жестокости бизнеса это считается сентиментальностью. Пусть так, но я и не хочу приобретать пресловутую “необходимую жестокость”. Мне хочется сделать попытку соединить трезвость бизнеса с сохранением каких-то духовных ценностей, привязанностей, “святынь”, как любят говорить журналисты. Поэтому мне хочется рассказать стране, к которой у меня особое отношение, поведать Молдове, как непросто “делать свою реформу”, какие ждут её рифы и падения. Поделиться опытом, который тоже набил мне шишки. Зачем же повторять чужие ошибки? Причем ошибки десятков стран бывшего Союза и Восточной Европы. Нельзя, относясь потребительски к стране, сделать в ней удачный бизнес. История показала — это утопия. Еще Петр, привезя немцев в Российскую империю, все сделал для того, чтобы они почувствовали себя там как дома и работали так же, как в своей родной стране, привнеся во вновь обретенную родину знаменитые немецкие аккуратность, трудолюбие и умение творчески работать. И они пустили корни и остались жить на той земле. Это пример хрестоматийный, проверенный историей. Мое отношение к Молдове, как к стране, которая стала для меня близкой, вторым домом. Поэтому не только инвестициями, но и апробированным опытом западного бизнеса, хочу я поделиться с этим государством. Я не считаю то, что расскажу или чем поделюсь, истиной в последней инстанции. Мои размышления основаны на двадцатилетней работе в бизнесе разных стран. Если они пригодятся, буду очень рад. Я хотел написать труд, который бы теоретически, научно доказал правоту западных подходов к теме. Но, поразмыслив, решил: научных трудов, монографий, теоретических выкладок по рыночной экономике в мире так много, что их можно было бы использовать как

строительный материал для закладки целого города. Поэтому постарался популярно и доходчиво изложить свои мысли, опыт, проблемы страны, как они видятся мне совсем не из призрачного далека, а в очень плотной долгосрочной работе в экономике республики. Не буду утруждать читателя графиками, громадьем цифр, указов и положений. Они у меня есть, и без этого я не смог бы ни работать, ни написать то, что написал. Но все это и “академический” язык показались мне неуместными. Особенно сейчас, когда Молдове требуется дело, а не слово, и тем более умничание. Что у меня вышло — судить Вам, мой уважаемый читатель. Я писал с открытым сердцем и любовью к Вам. Начать эту книгу я хочу с моего интервью нью-йоркской газете “Новое русское слово”. Чтобы не повторяться, если бы ко мне возникли: вопросы читателей. Привожу полностью это интервью, как оно шло в названной газете. Даже с ознакомительными абзацами. Это для того, чтобы было понятно, мой опыт, который я предлагаю Молдове, как одной из наиболее интересных и демократичных из всех стран СНГ, мой опыт — не мое открытие. Он знаком на Западе. И, более того, эксплуатируется здесь десятилетиями. Просто и мне выпало очень трудное счастье пройти эти университеты. И хотелось бы, чтобы народ Молдовы по возможности уберёгся от тех ошибок, которые неизбежно появляются на новом пути, тем более таком неизведанном, как переход от социалистического хозяйствования к рыночной экономике. Если моя книга поможет хоть кому-нибудь или чему-нибудь, посчитаю, что работал с пользой. Борис Бирштейн

Борис Бирштейн: «Интуиция в бизнесе важнее анализа» Имя Бориса Бирштейна покажется знакомым многим нашим читателям. В начале 90-х годов с ним была связана череда сенсационных и даже скандальных сообщений, раздуваемых охранительной советской прессой с подачи властей, защищавших старые порядки и как огня боявшихся рыночных отношений. Любопытным мы предлагаем познакомиться с хрониками тех лет. Мы же обратились к Борису Бирштейну, крупному бизнесмену, проживающему ныне в Торонто, основателю и председателю Совета директоров компании, акции которой котируются на электронной бирже в Нью-Йорке, совсем с другой целью. Не с целью вспомнить день вчерашний, а чтобы поговорить о дне сегодняшнем. Обратились как к одному из редких специалистов, доктору философских наук, академику Международной академии информатизации, который не понаслышке и не в теории знает повадки зарождающегося рынка в странах СНГ и накопил огромный опыт работы в Европе и Америке. Борис Бирштейн был одним из первых предпринимателей-эмигрантов, добившихся успеха на Западе и вернувшихся делать бизнес с Советским Союзом. Его подход к работе с советскими властями отличался от методов, скомпрометировавших себя за последние годы. Бирштейн стремился строить отношения между Востоком и Западом как равные партнерские отношения. Несмотря на это, а может быть, вследствие этого, он, как любой первооткрыватель, столкнулся с полным непониманием большинством советских

чиновников и хозяйственников западной деловой культуры. Тогда в СССР признавали одно из двух – либо командный окрик, либо крупную взятку. Развал СССР привел к появлению на бескрайних просторах этой страны дикого капитализма, с игрой без правил, ведущейся с целью лихорадочного обогащения. В этих условиях Борис Бирштейн испытал невероятные трудности. Сегодня, повторяем, он выступает на наших страницах как эксперт, прекрасно знающий рынок стран СНГ и методы западного цивилизованного капитализма. Этой публикацией НРСлово продолжает серию статей, посвященных итогам ельцинского этапа построения капитализма в России и соседних с ней республиках. От «Нового Русского Слова» в беседе принимают участие издатель и главный редактор газеты Валерий Вайнберг и профессор НьюЙоркского и Фордэмского университетов, член Бреттон-Вудского комитета Владимир Квинт. НРС: Борис, как по-вашему, почему семь лет, начавшихся горбачевскими реформами и продолжавшихся ельцинскими в движении к рынку, закончились крахом, привели Россию к пропасти? Бирштейн: Для победы в любом деле необходимы труд, капитал и время. Если они не вкладываются, то нет и результатов. Все эти годы с начала перестройки ничего не вкладывалось и все изымалось. Возьмите любую отрасль экономики. По каким законам она существует? Я долгое время следил за мировым рынком химических удобрений и был одним из участников, которому отводилась отнюдь не последняя роль. Все рынки как-то координируются, и у них есть свои общие каноны. Если посмотреть, что происходит на рынках СНГ, то там явно недостаточно законов и правил. Каждый тащит что может, а когда вы только берете, ничего не давая взамен, ничего и не получается - развязка естественная. Страна не может жить за счет импорта, а тем временем все, что она производила для себя или на экспорт, уничтожено. Процент безработицы составляет 20-25 процентов, а если прибавить тех, кто работает неполную неделю, то получается все 40% явной и скрытой безработицы. Не работают индустрия черных металлов, машиностроение, нет программы создания рабочих мест! Горняки не получают зарплату. И только бюрократы плодятся… НРС: В конце 1995 года бюрократов было в России в два раза больше, чем во всем СССР в конце 1991 года. 50 процентов производства уничтожили. Какие реформы нужно провести, чтобы спасти экономику России? Бирштейн: Я не хочу говорить только о России. НРС: Хорошо, выскажите ваше мнение о СНГ в целом. Бирштейн: Ни одна из стран даже не пытается создать свои законы. Переписывают законы друг у друга. С одной стороны, все кричат про независимость и не хотят быть под властью Москвы, а с другой стороны – они так и остались под ее властью. А между тем, только за счет своих собственных ресурсов, которыми Бог её наградил, эта часть света могла бы стать процветающей. Сейчас же, хотя все и кричат: “демократия!”, ничего не изменилось. Те же цари правят и одновременно грабят, а народ бедствует. Сколько бы Запад ни давал, все идет в бездну, в никуда. Политической программы нет, а если и зачитывается такая программа с высокой трибуны, то не

исполняется. Но если вы задаете вопрос: можно ли резко изменить обстановку, то я отвечу: да, это абсолютно реально, но не за счет привлечения денег с Запада, а за счет собственных ресурсов. Здесь я исключаю Молдову, к которой у меня особое отношение. Вот только один такой план. Сегодня государство (Россия) должно своим людям не меньше, чем кредиторам за рубежом. Государственный долг – это по 70 млрд. долларов вовне и внутрь. И, решая проблему внутренней задолженности, России ничего не остается, как предложить своим гражданам с 1 октября, положим, начать жизнь с чистого листа, а через 10 лет отдать сегодняшние долги. Провести как бы государственный заем… Проблема так серьезна, что никакой новый премьер-министр не в состоянии решить ее в одночасье. Что касается иностранных инвесторов и международных организаций, то с ними надо встретиться и честно решить, как реструктурировать выплату долга, установить реальный график его погашения. Кредиторы на Западе прекрасно понимают, что лучше получить что-то, чем не получить ничего. Я говорю о России, приводя ее как пример. Но все это относится и ко всем республикам бывшего Союза. В области экономики стратегические отрасли должны оставаться под государственным контролем. Первый шаг уже сделан – установлена государственная монополия на спиртные напитки. Теперь главное – не выкачивать средства из страны, а вкладывать их в основные отрасли. А западные компании и правительства должны перестать кидать в Россию деньги. Ведь выходит, что Запад должен платить их долги, потому что они уже не способны оплатить не только основной долг, но и проценты по нему. Какая же логика выбрасывать деньги? Американцы говорят, что Россия, имея атомное оружие, представляет угрозу миру, но мое личное мнение – Россия никогда на этот шаг не пойдет. Однако, если можно получить от иностранных государств какую-то помощь сегодня, то в первую очередь на цели демилитаризации экономики и для обучения военнослужащих гражданским профессиям. Это относительно огромной России. Но безотносительно, например, к маленькой Молдове, которая не имеет и не хочет иметь вооруженные силы, доктрина которых выходит за рамки оборонительных интересов. И, кроме того, маленькой стране легче навести порядок у себя дома, и для Запада ее программы и их выполнение прозрачнее. НРС: Вы тесно работаете с Молдавией, ее правительством. Расскажите, когда и с чего эта совместная работа началась. Бирштейн: А началось все 10 лет назад. Во время беседы с одним из секретарей ЦК компартии Молдавии меня попросили, чтобы моя компания помогла перестроить гостиницу ЦК компартии Молдавии в Кишиневе. Я сначала отказывался: с какой, мол, стати, да и риск был большой. Но, несмотря на риск, меня уговорили, дали моей компании эту гостиницу в аренду, я сделал миллионные инвестиции и полностью отстроил ее по самым высоким стандартам. К тому времени, когда строительство гостиницы закончилось, закончилась и советская власть. И первое, что я получил в благодарность, это извещение от новой власти: поскольку советская власть упразднена, все, что принадлежит партии, переходит в собственность народа, а потому вы должны передать нам свою гостиницу. Я тихо и мирно сделал правительству следующее заявление: претензий не имею, но оставляю за собой право сообщить всему миру, как

молодое и независимое государство относится к инвесторам с Запада. Они сразу поняли мой намек, и гостиница стала первым в новейшей истории государства Молдова частным предприятием. Моей собственностью. В 1997 году правительство владело 35 процентами отеля, а я – 65%. Мы договорились полюбовно и уже много лет сосуществуем. НРС: Что нужно сделать для того, чтобы возродить у иностранных инвесторов доверие? Бирштейн: Создать законы, которых нет. Четкие законы, и чтобы они исполнялись. А еще – сократить миллионную армию бюрократов и клерков! НРС: Казна не пополняется, не могут собрать налоги… Как поступать с бизнесменами, которые укрывают свои доходы, переправляя деньги на Запад, не платят налоги? И этот вопрос касается не только, например, России, но и “возлюбленной” Вами Молдавии. Бирштейн: Если на Западе люди не платят налоги, их могут арестовать или просто-напросто конфисковать все, что они должны. Вот так и надо делать. Но прежде нужно наладить налоговую систему. Нужно сократить налоговые ставки, приблизив их к реальности, а во-вторых, добиться неукоснительного сбора налогов. Следует также запретить предприятиям, действующим в странах СНГ, открывать сроком, положим, на пять лет банковские счета за рубежом. Если этому не положить конец, все деньги будут уходить на счета оффшорных компаний, как это происходит сейчас. Кроме того, следует обязать коммерческие предприятия продавать часть валютной выручки государству, как это было в начале 90-х годов. И, наконец, если в предприятии участвует иностранный партнер, владеющий свыше 30 процентами капитала, то он должен иметь возможность перечислять свою часть прибыли за рубеж. НРС: Что Вы думаете о страховании интересов западного бизнесмена в СНГ? Бирштейн: Давайте с вами рассмотрим такой вопрос. Вот я лично знаю три промышленные группы, которые физически в России потеряли на последнем кризисе по 200-300 миллионов долларов. Какая из страховых компаний взяла бы на себя выплату страховки по такому риску? Это ведь значит, что выплатить нужно порядка одного миллиарда долларов. А потом, если б мы застраховали средства и дали знать нашим партнерам в СНГ об этом, то они расценили бы это как призыв к действию: воруй – не хочу, все застраховано! И когда мы живем на Западе, нам никто не дает страховок от делового риска. Мы идем на четко калькулированный риск и ввязываемся в бой, а там уже проиграем или выиграем, как повезет. Я, наверное, один из первых начал отношения с СССР, еще около 18 лет назад. И я никогда не пользовался ни чужими инвестициями, ни страховыми деньгами. Я полностью брал на себя риск, взвешивал за и против и, бывало, проигрывал и выигрывал, как в любом другом бизнесе. Точно так надо строить и взаимоотношения с любой страной СНГ. Так же и с Россией, если это вас в данном случае интересует. А тем, что рейтинговые агентства относят ее к зоне повышенного риска, они выдают россиянам индульгенцию на все их грехи и преступления. Пора перестать относиться к ним, как к малым и неразумным детям, надо строго спрашивать с них за все прегрешения.

Это тем более справедливо, что сегодня в той же России и в других республиках молодое поколение бизнесменов прошло хороший курс наук в западных учебных заведениях и иногда пограмотнее нас, так что в теории мы их мало чему можем научить. Другой вопрос – готовность самих западных компаний делать бизнес в России и других странах СНГ. Я считаю, что если иностранная компания собирается заниматься бизнесом в каком-то регионе мира, то она должна понимать менталитет, культуру этой страны. К сожалению, в ту же Россию, в Молдову иногда идут люди, которые понятия не имеют, куда они пришли и зачем. И вполне закономерно, что это кончается плачевно. НРС: После такого жесточайшего финансового кризиса, как Вы думаете, в какие сферы сейчас пойдет иностранный капитал? Неужели в природные ресурсы, как и всегда? Бирштейн: Несколько лет в центре России творилось то, что я не могу назвать иначе, как пиром во время чумы. Это было страшное изобилие в центре Москвы, когда вокруг скоробогачей их соотечественники умирали на улице с голоду, а на освещенном пятачке – все сыпалось как из рога изобилия. Ясно, что западные крупные производители, не понимавшие сути происходящего и судившие понаслышке да по расточительности новых русских, бросились туда, думая, что там рынок с сумасшедшим потенциалом. А мы-то знали, что все это недолго продлится! Что же получилось? Ответ простой. Глобальные процессы, тенденции движения мирового капитала отрезали регион России от главного, традиционного рынка, от Юго-Восточной Азии. Именно она была главным потребителем российского сырья и товаров. Сегодня Юго-Восточная Азия отрезана от России – не в результате происков западных воротил, как хотят представить в российской прессе, а из-за финансового кризиса, поразившего почти весь мир. Так Россия потеряла свои главные стратегические рынки. Еще прежде этого производство в стране было разрушено – в результате безответственного, хищнического хозяйствования. Разработка природных ресурсов – российский конек – сейчас тоже не в самом блестящем состоянии. Так что, если сегодня европейский или американский капитал и придет, хотя я в этом очень сомневаюсь, то придет он за рудой, за нефтью, за золотом, за бриллиантами! А по правде сказать, мало кого там может интересовать еще что-то другое. Но в то же время возьмите компании, которые производят и продают товары массового спроса, например, “Кока-колу”. Для них российский рынок всегда будет сохранять свою привлекательность. Многое из того, что я сказал, на мой взгляд, должны учесть и в Молдове. Плачевный опыт России должен ее предостеречь. Тем более, в Молдове нет драгметаллов и других природных ресурсов, кроме “золотой” земли, которую нужно беречь как “платиновое яичко” государства. НРС: Не считаете ли Вы, что криминальные структуры мешают проведению рыночных реформ? Ведь сейчас появилась статистика, утверждающая, что 40 процентов российских капиталов – под контролем криминальных структур. (Это данные 1998 года. Сейчас цифра подконтрольных криминалу финансовых потоков выросла почти вдвое). Бирштейн: Для меня криминальный капитал – обтекаемое понятие. Что считать криминальным?

НРС: Все, что было приобретено нелегально. Если завод продали за 70 миллионов, а его реальная стоимость была 4 миллиарда долларов, согласитесь ли Вы, что это было преступным деянием? Бирштейн: А что нам назвать преступным в этой ситуации? Приведу наглядный пример. Продавец знает, что чашка стоит 5 долларов, но решает продать ее за 5 центов. Покупатель, с другой стороны, тоже знает, что чашка стоит 5 долларов, но не отказывается купить ее за пять центов. Кто, по-вашему, совершает преступление? По-моему, если продавец, выступающий от имени государства, сознательно занижает стоимость продаваемого объекта, то преступник он, а не покупатель, приобретающий государственный объект задешево. Сорос приобрел российскую телефонную компанию “Связьинвест” за относительно дешевую цену. В России сразу закричали, что Сорос чуть ли не преступник. Но Сорос не виноват, виноват тот, кто продал ему такую долю в “Связьинвесте” по бросовой цене. Сорос смог купить дешево, он и купил дешево. К тому же нельзя забывать, что в России всякий западный бизнесмен идет на крупный риск. НРС: Но те, кто продавали предприятия по дешевке – временщики, они пришли на год-два, чтобы быстрее хапнуть… Бирштейн: Правильно! Но мы же с вами понимаем, что они не могли шагу ступить, если б у них не было установки с самого верху. А вообще, мое мнение такое: не надо никого судить. Мы с вами – не судьи. Мое мнение – для того, чтобы привлекать иностранного инвестора, некоторые страны даже должны продавать предприятия себе в убыток. А в СНГ чиновники никогда не знают, сколько что стоит и заламывают цены, чтобы не прогадать. В результате, вместо того чтобы продать за миллион, просят сто миллионов. А ведь есть примеры, когда иностранные предприятия продавали за символическую плату, за доллар буквально, чтобы привлечь серьезного инвестора, чтоб только взял на себя ответственность западный магнат, вложил деньги, создал рабочие места. Я знаю, что они в России на своих тендерах заламывали такие цены, которые никто никогда не уплатит. Поэтому самое лучшее, по-моему, вместо тендеров акционировать предприятия на Западе. Кстати, то же самое я говорил и в Молдове. Ей нужны западные инвестиции, а не коробки недостроенных зданий, мертвые заводы и фабрики, сельское хозяйство, которые могло бы прокормить страну и еще принести деньги с Запада, а вместо этого ждущие дотации государства из бюджета, который трещит по швам. В молдавские черноземы западные инвестиции… Но уйдем от моей любимой темы к вопросам, которые вас интересуют. НРС: Вернемся к Вашей мысли – вместо тендеров акционировать предприятия на Западе. Это разумное решение. Так поступает сейчас Бразилия, выставившая на биржу свою телефонную компанию “Телебарс”. Бирштейн: Но проблема, как мне кажется, куда глубже. Это психологическая проблема. Если взять сегодняшних руководителей стран СНГ, то все они вышли из старой партократии и бюрократии. Это профессиональные функционеры. Каждый занимал какое-то положение в старой системе, а теперь занимает какоето положение в новой системе. Это естественно, потому что эти люди прошли школу хозяйствования и имеют большой опыт, и еще не пришло время для

молодых кадров. Проблема в том, что эти люди, старая гвардия – чистые аппаратчики, которые руководили предприятиями или государствами в советской системе и не имеют понятия о ценностях, которыми они теперь владеют. У них нет опыта работы в капиталистической системе и, следовательно, нет уважения к частной собственности. И мне приходилось встречаться с руководителями государств, которые говорили мне: “Ну дай 5-10 миллионов долларов, подумаешь, у тебя же большие деньги!”. С одной стороны, я к этому привычен, потому что откуда может взяться у них уважение к правам и труду собственника. А с другой – все еще надеюсь, все еще верю: а вдруг! Говорил я с одним из руководителей государства, он сказал мне: “Дай то, дай другое, поставь на 25 миллионов долларов оборудования”. – “А как вы будете расплачиваться?” – “Да я тебе гарантирую, я глава государства”. Я отвечаю: “При всем моем уважении к вам этого недостаточно”. Вот такой примитивный подход к бизнесу. Еще один схожий случай. Пришел российский композитор в банк, попросил 10 миллионов кредита, говорит: “Дайте мне под честное слово, вы же меня знаете”. НРС: Вот приезжал бывший министр экономики Аргентины Доминго Ковалло в Россию. Он сказал, зачем вы берете пример с Запада, России нужен опыт чилийской или аргентинской экономики. Как вы смотрите на эту идею? Бирштейн: Я думаю по-другому. Да, безусловно, надо заимствовать опыт. Но если говорить: нужна ли России модель Аргентины, Чили или еще какой-то из развивающихся стран, то мой ответ будет отрицательным. Когда-то мы в составе канадско-польского совета бизнесменов встречались в Польше с Ярузельским и рассуждали о том, какую модель применить, я высказал свое личное мнение: каждое государство обязано создать свою собственную модель, а не заимствовать у других по шаблону. Это я постоянно говорю и в Молдове. Даже книжку об этом пишу. НРС: Известно, что Вы в еврейской общине Торонто играете заметную роль. Слышали, что собираетесь участвовать в строительстве еврейского центра. Бирштейн: Духовность, способность уважать моральные ценности – не последнее дело в системе капитализма. На фоне невероятного цинизма, который мы наблюдаем сегодня в странах СНГ, я считаю положительным фактором возрождение там религиозной свободы, уважение к любой религии. Ведь это приведет и к возрождению духовности общества, что сделает, в свою очередь, более цивилизованным и бизнес. Для иммигрантов, выходцев из бывшего СССР, эта проблема крайне важна и в Северной Америке. В Торонто отражением нашей заботы о возрождении духовности в жизни иммигрантской общины, с моей точки зрения, должно стать строительство еврейского центра. Этот вопрос давно назрел. Я думаю, соединив усилия всей общины, мы наверняка решим вопрос о строительстве в Торонто нашего еврейского центра.

МУЧИТЕЛЬНОЕ СТАНОВЛЕНИЕ РЫНОЧНОГО ХОЗЯЙСТВА: ФЕНИКС ВОЗРОДИТСЯ ИЗ ПЕПЛА Человеческое общество с момента своего зарождения живет в мире ограниченных ресурсов, которые, подобно шагреневой коже, уменьшаются, и любая экономическая система сталкивается с мучительной проблемой: что, сколько и для кого производить. Проблема эта имеет разную степень остроты для страны-гиганта (США, Россия, Китай), у которой ресурсы хотя и не безграничны, но позволяют с оптимизмом смотреть в будущее, и для небольших стран. Маленьким странам, а к ним, несомненно, относится Молдова, в условиях нарастающего кризиса ресурсов, решение проблемы “что”, “сколько” и “для кого” неизмеримо сложнее. Страны же гиганты тоже имеют свои проблемы, рожденные самой историей ХХ века, — как производить, какую оптимальную экономическую систему выбрать. Собственно, выбор был не велик: либо административнокомандная экономика с управлением исключительно из центра и господством так называемой общественной собственности на средства производства, либо типично рыночная экономика, исповедующая частное предпринимательство, свободную конкуренцию и приоритет частной собственности в экономических отношениях. Конечно, между этими двумя экономическими системами в теории и на практике делались попытки найти какой-то общий знаменатель, сблизить их и даже скрестить (достаточно вспомнить теорию конвергенции). Но опыты экономической селекции результата, достаточного подражания, так и не дали. Таким образом, к концу ХХ века стало очевидно: конкуренцию двух диаметрально противоположных экономических систем безоговорочно выиграла рыночная экономика, которая сумела, по-моему, убедительно доказать, что, в отличие от своего оппонента, способна устойчиво развиваться и обеспечить свое население достойным образом жизни. Рыночная экономика — своеобразная триада свободы, возможностей и риска, — разумеется, часто несправедлива по отношению к человеку и даже целым слоям населения. Но пока человеческий гений не придумал более совершенную экономическую систему, рыночная экономика предложила и, главное, доказала на практике лучшую модель экономического роста и благосостояния для большинства людей. Конечно, тем сотням тысяч в мире, кому не повезло с характером, случаем, сословным происхождением или просто тем, что рыночная экономика не богадельня и выбирает умелых, жестких, профессиональных, так вот тем тысячам не легче, оттого что пока рыночная система — самая современная в мире модель экономики. Но это может вызвать сострадание к неимущим, но никак не сожаление, что эта модель победила конкурентов. И в рыночной, и в командно-административной экономических системах в процессе производства товаров первой необходимости используют технологии примерно одинаковые, и вовсе не обязательно, что производственнотехнологические параметры, реализуемые в рыночной экономике, всегда лучше, чем в командной. Деловые люди и туристы из Канады и США совершенно искренне хвалят, например, хлебобулочные изделия, выпекаемые в Молдове, Украине, России. А бизнесмены и эмигранты из стран СНГ никак не могут привыкнуть к “ватному и безвкусному”, по их словам, американскому хлебу или безвкусным овощам и колбасам Европы, хотя уровень развития техники в США и Европе известен всему миру и не нуждается в дополнительных панегириках.

Конечно, о вкусах не спорят, а они формируются годами и поколениями, заложены в исторических традициях. Совершенно другое дело, когда речь заходит не о традициях национальной кухни и привычках, а о вопросах принципиальных: каков должен быть, например, ассортимент выпекаемого хлеба, кто станет его покупателем и по какой цене продавать товар. В обеих системах, экономических, разумеется, к решению этих принципиальных вопросов подходили тоже принципиально по-разному. С тех пор, как 13 лет назад введена в лексикон и провозглашена “перестройка”, слово “реформа” приобрело особое значение. К слову “реформа” точно “приклеилось” определение “рыночная”. Теперь уже речь пошла о реформах конкретных: пенсионной, налоговой, аграрной, торговой. Даль в своем “Толковом словаре” еще в середине XIX века слово “реформа” перевел с латыни, как “…определенный шаг к лучшему…”. К лучшему, но никак не на оборот. Все то, что произошло за последние 7 лет с экономикой Молдовы, словом “реформа” полностью назвать непросто. Такого обвала в промышленности и сельском хозяйстве в мирные годы у Молдовы еще не было. Достаточно напомнить об одном только показателе, и он скажет больше любых слов: ВВП с 1990 по 1997 год снизился почти в 3 раза. Фактически – это не легкое плавное снижение, а именно обвал. Если вещи называть своими именами, то это кризис, причем тяжелый. Для маленькой страны, которая не имеет собственных минеральных ресурсов , кризис может превратиться в катастрофу, социальноэкономические последствия которой предвидеть не составляет особого труда. Многое из этого черного пророчества сбылось уже в крупнейших республиках бывшего Союза. Мировая история пестрит примерами тяжелых и жесточайших кризисов. О “великой депрессии” 1929-1933 годов, парализовавшей США и всю мировую экономику, написаны тысячи книг и миллионы статей, старики и по сегодняшний день с ужасом вспоминают эти годы. Но там вещи были названы своими именами. Народу было честно сказано: да, это кризис. В Молдове почему-то между словами кризис и реформа поставлен знак равенства. Чтобы избежать катастрофы, государство просто обязано взять в свои руки главные экономические процессы. Именно так поступали в критических ситуациях все страны, испытывающие на себе все “прелести” экономического коллапса. Для выхода из полукоматозного экономического состояния, понятно, нужны деньги. И деньги немалые — миллиарды долларов. Россия и другие “старшие сестры” бывшего Советского Союза, как финансовые доноры, сразу же отпадают, у них положение не лучше, а по ряду важнейших экономических показателей они позади Молдовы. Попытаться поискать деньги по своим сусекам — бесполезно, денег нет, а печатать новые, за которыми не стоят реальные материальные ценности, значит, по собственной инициативе идти на эшафот. Об этом уже сказано, и не только мною. Остается опять-таки лозунг “Запад нам поможет!”? Поможет, но какой ценой? Вопрос не риторический, решение его напрямую связано с пониманием того, быть Молдове независимым суверенным государством или постоянно клянчить кредиты или техническую помощь у Международного Валютного Фонда и

Мирового Банка, без которых в разумных пределах, конечно, не обойтись. Остап Бендер предупреждал Шуру Балаганова: “Учтите, Шура, за каждый скормленный вам витамин я потребую сотню мелких услуг”. Витамины (отнюдь не бесплатные!) Молдова получает, но и услуги вынуждена оказывать. “Хотите вступить во Всемирную торговую организацию, значит, будете торговать по принципам свободной торговли, со свободными ценами, акцизами, пошлинами”. Проще говоря: откроем настежь торговые границы. Можно было бы и открыть, только конечный итог предвидеть не трудно. Конкурентоспособные и привлекательные товары, произведенные в развитых странах, буквально в считанные недели заполнят торговые отделы и полки универмагов и супермаркетов. Молдова, аграрная страна, уже сейчас импортирует до 30% продовольствия из-за рубежа и свыше 40% промышленных товаров. Соревноваться с Западом в свободе “экономических связей” равносильно боксерскому поединку, когда тяжеловес боксирует против “мухача”. Государство, применяя необходимые меры протекционизма, не может губить свою промышленность. Оно обязано взять под свой контроль весь спектр внешнеэкономических связей. Оно, и только оно, организует экспорт-импорт товаров, услуг, устанавливает режим перемещения капиталов, прибыли. Контроль постоянный и жесткий нужно установить немедленно. Не допускать утечки капиталов за пределы национальных границ, тем более, что капиталы вывезены в подавляющем большинстве без уплаты налогов. За границу из Молдовы ушли и осели там на банковских счетах сотни миллионов долларов. Вернуть, репатриировать их в Молдову, по-моему, бесполезно. Призывы “вернись” останутся не услышанными. А вот установить барьер, и барьер практически непреодолимый на пути утечки капиталов в дальние и близкие страны, государству по силам. Мирового и европейского опыта в этом деле хоть отбавляй. Не надо путать. Я за иностранные инвестиции, за участие мирового бизнеса в экономике страны. Без этого — пропасть. Но все должно, как во всех странах, быть разделено пропорционально друг другу — государству контроль в рамках законов рынка, бизнесу — свобода работы опять-таки на этих условиях. Свое видение я подробно объясняю на страницах книги. Но может возникнуть вопрос, зачем мне, западному бизнесмену, давать такие советы? Или высказывать такие суждения. Ведь конкретно мне — это невыгодно. Да, невыгодно, если я приехал в Молдову схватить побольше и убежать. И выгодно, и нравственно, если я хочу работать в этой стране всегда, связать с ней свою жизнь и жизнь своих детей и внуков. Тут точно срабатывает формула американцев, сосуществующая с другими участниками взаимодействия. Позволю себе парафраз: “То, что выгодно Молдове, — выгодно корпорации, которую я возглавляю”. Но пойдем дальше. Другой “витамин и услуга”: ликвидируйте дефицит государственного бюджета, и страна может рассчитывать на дополнительные транши кредитов. Помилуйте, но как ликвидировать этот пресловутый дефицит, тем более что в мире нет ни одной страны, где бы доходные статьи госбюджета превышали расходные. Международный Валютный Фонд рекомендует бороться с инфляцией. Кто спорит, инфляция — зло, бьющее по и без того пустому потребительскому карману населения. Но с инфляцией борются по-разному. Кто-то из умников, международных экспертов, подсказал (приказал?) Молдове использовать оригинальный метод — не выплачивать, сколько возможно, долги населению — заработную плату, пенсии, пособия. К чему это привело, знает каждый. Я еще удивляюсь безмерной терпеливости молдавского народа, работающего на

протяжении целых кварталов и полугодий на общественных началах. Назовите мне, пожалуйста, страны (кроме СНГ, которым эта “рецептура” тоже навязана), где бы население за свой труд не получало зарплату, где бы пенсионеры месяцами простаивали в очередях в надежде получить положенное, на которое можно только разве купить хлеб и самую дешевую крупу. Нет, инфляцию можно победить только ростом производства, в Молдове – это рост аграрного сектора, промышленности. В результате можно с уверенностью рассчитывать на рост доходов, пополнение казны, выдавать регулярно зарплаты, пенсии, пособия. Население, обладая реальными деньгами, неминуемо повысит спрос на товары и услуги. Рост спроса — главный катализатор дальнейшего роста производства. Это альфа и омега антикризисной политики любой страны. И еще. Государство просто обязано установить паритетные цены по цепочке — от сырья до готовых товаров, транспорта, жилья. Государство обязано установить в сложившихся условиях цены на исходные, базовые хозяйственные ресурсы (сырье, энергоносители) и на конечные — готовая товарная продукция. Все остальные — промежуточные цены — придется аккуратно определять по взаимным соглашениям друг с другом в пределах верхней и нижней планки. Производитель не должен запредельно взвинчивать цены по принципу — как хочу, так и ворочу. Это тем более экономически неграмотно и даже преступно в любые времена, а тем более, когда экономика в тяжелейшем положении. И не надо это объяснять требованиями рынка или успокаиваться — рынок все сам отрегулирует. Стабилизацию цен в рыночной экономике давно уже испытали на практике и здесь применяют различные методы, не прибегая к сложнейшим математическим расчетам и не изобретая новых велосипедов. Французский промышленник, желая повысить цену на свои товары, которая заметно превышает рыночную, посылает соответствующие документы, в которых доказывает обоснованность своих намерений. Документы адресуются государственному управлению цен, а оно уже принимает окончательное решение. Американцы поступают еще проще. Периодически в том или ином штате встречаются представители продавцов, покупателей и местной администрации и договариваются об уровне цен, по которым будет идти торговля. Не буду утверждать, что обсуждение обходится без жарких эмоциональных перепалок, каждый старается “потянуть одеяло” на себя, но компромисс всегда побеждает. Молдова ввела национальную валюту — лей — в обращение 1 декабря 1993 года. Без всякой натяжки это событие наиважнейшее. Но мало ввести свою валюту, куда сложнее сделать её стабильно устойчивой. За неполные 5 прошедших с тех пор лет в целом это удалось. И это притом, что объемы производства постоянно снижались, предприятия работали на 30-40% своей мощности или совсем останавливались, взаимонеплатежи стали обвальными. Тем не менее, лей продолжал “держать удары”. Курс лея по отношению к доллару — основной резервной валюте мировой финансовой системы — остается относительно стабильным. Хотя не секрет, что если бы не долларовые инъекции из-за рубежа, вряд ли молдавский лей смог бы устоять. Конечно, Национальный банк сделал очень много, чтобы укрепить национальную валюту. С другой стороны, стремясь поддержать лей на уровне, Национальный банк значительно “перевыполнил план” валютных резервов. Но тут неожиданно вступает в силу золотое правило механики: выигрываешь в силе — проигрываешь в расстоянии. Аккумулируя доллары и создавая страховой резерв для национальной валюты,

Национальный банк отвлек средства для реанимации угасающей экономики. Но… здесь, вопреки правилам, оборотная сторона медали: отвлечение долларовых иностранных инвестиций в конкретные экономические единицы — заводы, фабрики, предприятия сельского хозяйства и т.д. — во-первых, вынужденное, потому что стабильность лея нужно удержать во что бы то ни стало (вспомним “черный вторник” и “горячий август” в России) , во-вторых, конкретные вливания — ох! — не всегда достигают своей цели. Примеры не только из Молдовы, но большей частью из всех стран СНГ. Национальный банк, создав валютные резервы, должен, на мой взгляд, ими разумно распорядиться. Разумеется, часть валютных резервов — табу для их распыления, ибо эта часть была и должна остаться для поддержки национальной валюты. Вторую часть (какую, сколько процентов — решать высшим государственным мужам) нужно было бы направить в производственную сферу, что, кстати, укрепило бы лей и без долларовой подпитки. Валютные резервы, вернее их часть нужно было бы вернуть в производство под привлекательные и выгодные инвестиционные проекты, но с нормальной процентной ставкой. Но тут, опять повторю, должен быть суровый контроль за использованием средств. Ведь их расхищение стало чумой во всех странах бывшего Союза. Куда направить средства, в какие конкретные отрасли — вопросы стратегически важные, но точные адреса не нужно долго искать. Молдова богата фруктами, овощами, прекрасными винами. Агросектор сегодня в бедственном положении. Так почему же не направить на его оздоровление валютные резервы, которые заморожены и которые по всем экономическим законам должны оживить производство? Здесь понятны опасения Национального банка, но делать это придется. Долларовое обеспечение лея не означает, к сожалению, что он крепок и не потопляем никогда. Национальная валюта Молдовы только тогда может стать действительно прочной, если будет обеспечена соответствующей товарной массой, но не ввезенной из заморских стран, а произведенной предприятиями национальной экономики. Оценка хода и, главное, выполнение экономических реформ в Молдове — дело трудное и малоблагодарное. Трудное, потому что критерии оценок и подходы к ним могут сильно отличаться друг от друга. Неблагодарное, потому что может быть проявлен откровенный субъективизм, в котором всегда упрекают “оценщика” — “а вы вот говорили...”, — в случае неудачи, а тем более провале экономической политики. Я написал “экономические реформы в Молдове”, но это относится к любой стране, независимо от географических широт. В любой экономической реформе существуют основные и периферийные болевые точки, на устранение которых должны быть направлены усилия государства, которое в одиночку, без поддержки и доверия населения, благополучно провалит любую, даже идеальную реформу. Я бы хотел остановиться только на основных составных частях экономических реформ в Молдове, каждая из которых имеет свое собственное значение, механизм, инструменты, рычаги. Все эти реформы имеют одну и ту же стратегическую цель: вывести страну из кризиса и приблизить её вплотную к рыночной системе хозяйствования. Я сказал “приблизить”, так как слово “построить” придется передвинуть, по крайней мере, на начало следующего XXI

века. Невозможно привести ни один пример из мировой практики, когда бы за десятилетие страна сумела полностью трансформировать свою командную систему в систему рыночных отношений, общественную собственность – в частную, казарменный менталитет – на четкое понимание основ предпринимательства, в котором человек экономически свободен. Было бы несправедливо, если бы все, что сделано за прошлое десятилетие, подвергнуть остракизму, поставить жирную “двойку”, со злорадством вспоминать руководителей, обвиняя их во всех смертных грехах и некомпетентности. Давайте лучше посмотрим, где кроются те резервы, которые помогут молодому и неопытному еще государству в переходный период, на что бы можно было обратить особое внимание. Если я скажу, что казна Молдовы пуста, а бюджет трещит по швам, я ничего нового не добавлю к тому, что известно, наверное, каждому школьнику. Вопрос в том: “Где взять деньги?” Автоматически напрашивается ответ: запустим станок, печатающий денежные купюры, на полный оборот. Разумеется, бумажных и металлических денег станет больше. Учителя, служащие государственных структур, врачи, пенсионеры — всех и не перечислишь, получат задержанную на многие месяцы зарплату, пенсии, пособия. Более того, наверняка правительство даст обещание и, видимо, выполнит его, выплачивая деньги регулярно, ежемесячно. Однако результат будет плачевным: денежная масса “накроет” товарную, мгновенно вспухнет инфляция, а заодно и цены на потребительские товары. Иллюзия временного благополучия очень быстро сменится трагедией роста нищеты, появлением очередей и забытых уже продовольственных карточек. Пополнить государственную казну, залатать дыры в бюджете должно модернизированное налоговое законодательство. Без этого ни один бюджет, тем более такой хрупкий, как у Молдовы, не станет реальным. Налоги в стране собираются из рук вон плохо, уровень поступлений их невелик. Прошу понять меня правильно: я не сторонник количественного роста “ассортимента” налогов, их уже так много, что бизнесмены вынуждены либо сворачивать дело — невыгодно! — либо не платить эти налоги всеми легальными и нелегальными способами. Я не задаю набивший оскомину вопрос: “Нужны ли инвестиции из-за рубежа в экономику страны?” За исключением самых стойких “оловянных солдатиков” все ответят: нужны! Так перестаньте душить иностранных инвесторов налогами, которые их отпугивают, а главное — не тасуйте колоду административно-законодательных актов и постановлений, уподобляясь игрокулюбителю, который пытается выиграть партию в преферанс у профессионала. Нужно всерьез заняться оздоровлением банковской системы. Слава Богу, у неё не летальный диагноз, но сделать максимально открытой (в пределах разумного, разумеется) деятельность банков, провести их санацию, по-моему, такие меры напрашиваются сами. Правильно поступает Национальный Банк Молдовы, лишая лицензии те банки, которые не подтвердили свою ликвидность, и объявляя их фактическими банкротами. Возможно, я ошибаюсь, но небольшой республике достаточно 10-12 крепких банков, которые бы вели активную и эффективную политику с предприятиями, физическими лицами — вкладчиками, срастались бы со страховым бизнесом. И, конечно, я вижу банки не только аккумуляторами средств и кредиторами, но и инвесторами отраслей национальной экономики.

Этот процесс уже начался, и будет непростительно, если он станет затухать. Для “Эксимбанка”, например, который входит в мою корпорацию, — это аксиома. Цены и зарплата. Оба важнейших показателя затрагивают интересы любого гражданина страны: от министра до сторожа, от медсестры в периферийной больнице до депутата Парламента. Хотя разница, конечно, очевидна: растущие цены и почти замороженные зарплаты неадекватно отражаются на заботах и настроениях государственных мужей и подавляющей массы населения. У первых доходы позволяют им покупать хорошие продукты питания, расплачиваться за квартирно-коммунальные услуги, вовремя отдыхать. Не следует думать, однако, что жизнь у них — сплошной курорт, и любой министр, не лукавя, с удовольствием расскажет о своих тяжелейших рабочих буднях, которые заполнены с утра до позднего вечера совещаниями, встречами, проблемами отрасли и их возможным разрешением, вызовами к большому начальству, что тоже часто требует огромной затраты нервов и эмоций. Но речь не об этом, речь о доходах. У вторых с деньгами так плохо, что приходится идти на смену профессии (попробуйте-ка сменить специальность инженера на специальность “челнока-торговца”) , ущемление до боли своего самолюбия, отчаянные поступки вплоть до попрошайничества, и в результате частенько семья все равно сидит голодной. Молдавское государство в основном саморегулирует цены и размеры заработной платы в государственном секторе национальной экономики. О минимальной заработной плате, её размере я просто не хочу говорить — об этом знают и без меня. Её просто невозможно сравнить с какими-либо известными показателями в других странах. Антикризисная программа правительства в 1998 году продолжает реализацию тех программ, которые были приняты в прошлые годы. Конечно, и новый кабинет не застрахован от ошибок. Часть из них станет продолжением форс-мажорных обстоятельств, от которых может пострадать национальная экономика. Часть ошибок, несомненно, станет результатом спешки, отчаянного, но мало продуманного желания исправить положение в нереально волшебные сроки. Я бы хотел только пожелать новому кабинету выдержки, последовательности в проведении своей экономической политики, твердости и жесткости, когда речь идет о применении неординарных мер. И, наконец, удачи. Главное, чтобы у него хватило характера выстоять перед нажимом толпы, не путая её с народом. Важно, чтобы оно удержалось под давлением политических интересов партий и движений, удержалось от уступок, которые смерти подобны. Времена популистских лозунгов прошли, сметенные реальностью и опытом народа, который понял им цену. Времена прошли, а желающие сыграть апробированную мелодию остались. Мой совет и тревога — не танцуйте под эту музыку. Она не ваша и не для вас. Лозунг “Кто платит, тот и заказывает мелодию” — всем известен. Но хочется, чтобы он был подальше от целей и задач экономической реформы. Трудно! Это нигде не удается легко. Но надо! Одной из аксиом перехода на рельсы рыночной экономики является становление и развитие предприятий малого бизнеса. Это естественный, более точно, жизненно необходимый процесс. В развитых странах с цивилизованной экономикой доля малых предприятий в общем числе зарегистрированных и действующих экономических агентов колеблется в диапазоне 65-80%. Малый бизнес был и традиционно остается основой экономического благополучия любого государства, где бал правит рынок. Другими словами, если реально существует и развивается малый бизнес, гибко реагирующий на все ожидаемые и

форс-мажорные изменения рынка, значит, страна вправе рассчитывать, ну, если не на светлое будущее, то на разумный прогресс в перспективе. А как, какими критериями определить малое предприятие? Таких критериев в разных странах много. В Молдове за основу определения взята численность реальных работников, а не мертвых душ на предприятии. Это число не должно быть больше 75. С момента перехода на рыночные отношения в республике быстро растет общее число малых предприятий. И это, по-моему, не может не радовать. В самом деле, еще в 1992 году фермерских хозяйств было зарегистрировано всего 481, а уже пять лет спустя их стало более 80 тысяч. За этот период число индивидуальных предприятий возросло в 10 раз и составляет 51526. Ежегодно увеличивается количество обществ с ограниченной ответственностью, акционерных компаний. Соответственно уменьшается в общем числе хозяйствующих субъектов доля государственных и арендных предприятий. Иной нетерпеливый читатель пробурчит: “Сухие, скучные цифры!” Как сказать! Статистика — вещь упрямая, а она утверждает: на малые фирмы приходится 83% общего числа экономических субъектов, в них работают 16% занятых в частном бизнесе. Справедливости ради нужно отметить, что объем оборота “малышей” на 80% сложился от перепродажи товаров и только на 20% — от реализации собственной произведенной продукции и предоставления услуг. Все эти радующие глаз и слух бизнесмена данные, говорящие о здоровом процессе в экономическом организме республики, как-то тускнеют и отодвигаются на второй план, когда речь заходит о проблемах малого бизнеса в Молдове. Что же в первую очередь беспокоит предпринимателей, которые решились на создание собственного бизнеса? Из моих многочисленных встреч с ними можно сделать следующие выводы: 1. Малые предприятия, особенно в производственных отраслях, видимо, не ощущают реальной государственной поддержки, более свободного доступа к финансовым, сырьевым и информационным ресурсам. Департамент предпринимательства и малого бизнеса в рамках Министерства экономики и реформ, откровенно говоря, не в состоянии в одиночку и практически при отсутствии финансовых ресурсов оказать реальную помощь в становлении и развитии малого бизнеса.

2. Бизнесмены малых фирм единодушно сетуют и откровенно возмущаются чрезмерной опекой (отнюдь не отеческой) со стороны государственных контролирующих органов. “Опека” — это еще мягко сказано, ибо речь идет фактически о массированном прессинге, будь-то многочисленные налоги и сборы, высокая плата за аренду, растущее количество обязательных лицензий. Все это практически пожирает с таким трудом полученную прибыль, в конечном счете, разоряет предпринимателя либо принуждает уйти в теневой бизнес.

3. Малый бизнес предоставлен сам себе, когда речь идет о консультационноинформационном обслуживании. Отсюда — работа вслепую, зачастую на неизвестный рынок и на покупателя “вообще”. Информация и консультации профессионалов сегодня — дорогое удовольствие, и далеко не каждой малой фирме по карману постоянно, подчеркиваю — постоянно, работать с профессиональными информационными и консалтинговыми фирмами,

которые могут заломить такие цены за свои услуги, что по сравнению с ними “черные дыры” государственных поборов кажутся детской забавой. Фактически малый бизнес Молдовы оказался в положении Золушки, которую замучили приказами, распоряжениями, обязательствами. Только прав и льгот отвесили негусто, поэтому и ждет Золушка своего принца, который должен примерить ей туфельку впору. А принц, то бишь государство, что-то не очень торопится одеть и обуть нелюбимое дитя. Это в сказках все складно, а в жизни, в отличие от мечты, пока все очень и очень трудно. Но всему есть начало и конец. Государственные мужи и экономисты, видимо, вспомнив опыт других стран и сообразив, что, бросая малый бизнес в воду, как щенка, действуя по принципу: “Выплывешь — хорошо, не сумеешь уцелеть — извини”, — таким образом рубили сук, на котором, образно говоря, сидят экономические реформы. А это чревато. Наверняка поэтому правительством страны разработана государственная программа поддержки малого бизнеса на 1998-2000 годы. Конечно, программа учла изменившиеся условия развития страны за последние годы и поставила серьезную задачу — создать режим наибольшего благоприятствования, а именно: правовые, экономические и организационные преференции для ускоренного развития малых предприятий. Что же предусматривает программа?

1. Внести серьезные коррективы в Закон Республики Молдова от 20.05.1994 года “О поддержке и защите малого бизнеса”. Цель: расширить государственную поддержку субъектов малого бизнеса юридическими формами и видами, которые способствуют развитию предпринимательской деятельности. Разумеется, кроме запрещенных Законом.

2. Освежить нормативно-правовую базу для “малышей” с тем, чтобы максимально облегчить регистрацию малых фирм и лицензирование их предпринимательской деятельности. Одновременно вносятся предложения по стимулированию экспорта молдавских товаров.

3. Оказать серьезную фискальную поддержку: не взимать НДС и пошлины на импортируемое оборудование, ввозимое молдавскими малыми фирмами для собственного производства; освободить от налогов на прибыль малые предприятия, если они таковую направляют на производство продовольственных товаров, лекарственных препаратов, медтехники, промышленных товаров для детей и школьников.

4. Обеспечить финансирование наиболее интересных и перспективных проектов малого бизнеса. Для этого планируется выделять средства из госбюджета в размере не менее 1% его доходной части, а также направлять туда часть средств, поступающих от приватизации; максимально использовать иностранную техническую и иную помощь.

5. Поддержать в первую очередь те малые предприятия, которые предусматривают в своей деятельности создание дополнительных рабочих мест.

6. Создать в небольших городах и районных центрах структуры, которые бы представляли консалтинговые, информационные, маркетинговые, аудиторские услуги малому бизнесу. Очень хочется верить, что программа не останется просто очередным циркуляром, а найдет конкретного адресата, вдохнет в малый бизнес не только

оптимизм и надежду, но и абсолютно реальные механизм и рычаги для поддержки такого предпринимательства. А главное, чтобы исполнители законодательной части такой программы не отложили в долгий ящик документ и не ограничились бы только формальной стороной дела. Государству в любом случае, а на стадии переходного периода в особенности, нужен хорошо налаженный аппарат, состоящий из профессионально обученных, дисциплинированных и преданных людей. Трудно что-либо возразить против этого тезиса. Но, как показывает практика, аппарат государственных учреждений часто действует без ожидаемой отдачи, порождает элементы бюрократического стиля, переходит на холостой ход. Начинают торжествовать рутина и канцелярщина. Собственно, слово “бюрократия” — симбиоз двух слов и происходит от французского bureau — бюро, канцелярия и греческого kratos — сила, власть, господство. Ничего удивительного нет, что в обществе власть сосредоточивается в руках бюрократов — достаточно узкой привилегированной чиновничье-административной касты. Основные черты бюрократии — формализм, произвол. Возникает “паралич от формализма”, от консерватизма, склеротического окостенения аппарата, утраты им пластичности, появляются громады сложностей и лабиринты внутренней иерархической структуры. Несмотря на декларации и бесконечные призывы экономить средства государства, не раздувать до гиперболы штат сотрудников департаментов и отделов, служб и подразделений, вопреки этому расходы на содержание бюрократии постоянно растут. В кабинетах восседает слишком много людей, чья специальность сводится к искусственному придумыванию новых бессмыслиц, чтобы, надувая щеки, казаться незаменимыми. В конце концов выясняется, что 3/4 всей работы выполняется 25% всех сотрудников, обладающих хорошими мозгами, способностью к творческой работе и работоспособных. Ответственность превращается в свою противоположность — “Я за это не отвечаю!” Бюрократ все сделает для того, чтобы уклониться всеми правдами и неправдами от принятия самостоятельных решений. Ради спокойной сытой и безмятежной жизни чиновники прячутся друг за друга, ссылаясь на высшие инстанции. Интересы бюрократов выступают на первый план. В большинстве случаев инертные в работе чиновники проявляют недюжинную ловкость, обделывая свои частные делишки и чувствуя себя при этом как рыба в воде. Обычное делопроизводство, и только, выдается за отлично поставленное дело, суета маскирует бездействие (у Ильфа и Петрова есть великолепная формулировка — “кипучий лентяй”), форма вытесняет содержание, происходит “бегство в процедуру и волокиту”. Возникла целая система сопротивления всему, что мешает сложившемуся порядку и личным расчетам канцелярских “нагревателей кресел”. Давно известно, что такая “работа по правилам” серьезно тормозит нормальное функционирование любой государственной структуры. Человечество уже не первое столетие ломает голову над тем, как бороться с бюрократией. Ученые придумывают средства против неё. Среди предлагаемых противоядий — “гуманизация” бюрократии, “нейтрализация” её с помощью политики человеческих отношений. Бюрократия существует во всех странах. И, вероятно, от неё так же трудно избавиться, как от теневой экономики и других “бессмертных” порождений человеческого общества. От бюрократии, как от болезненного явления, избавиться нельзя. Но лечить его можно.

Предложений, как загнать джина в бутылку, много: от советов “широко общаться с народом” до распространенного в первые годы пресловутой перестройки, — стать рупором толпы и исполнителем воли улицы. Но никакие советы пока никому не помогли. На то она и бюрократия, чтобы мимикрировать в каждый отдельный отрезок истории. Это, если хотите, её защитная реакция. И сдержать напор этой неуемной, негромкой интервенции в государственный организм можно только одним — большой материальной заинтересованностью в своем месте и боязни его потерять. Но такая “чиновничья мудрость” вырабатывается десятилетиями и то дает брешь. Молдове она вообще не грозит, как и другим странам бывшего Союза. В Молдове за годы господства в ней коммунистической идеологии и командноадминистративной системы управления экономикой, безусловно, сложилась своя, присущая этой системе бюрократическая субсистема. Со всеми присущими ей минусами и плюсами. Да, и “плюсами” тоже, ибо в каждом явлении есть свои позитивные стороны. Достаточно вспомнить, что коммунистическая партия пестовала свою бюрократию в тисках железной дисциплины и строжайшей иерархической подчиненности, что отнюдь невредно при решении многих малых и больших задач. К этому можно добавить отработанную до мельчайших деталей систему подготовки и расстановки кадров — партийных, советских или хозяйственных, когда хотя бы через одного попадались настоящие профессионалы, мастера своего дела. В Молдове сегодняшняя ситуация резко изменилась. Страна выбрала путь построения демократического независимого государства с рыночной экономикой. Этим все сказано: нужно заложить фундамент новой системы, и это сейчас делается, несмотря на ошибки и досадные просчеты. Важно, на мой взгляд, чтобы цена этих ошибок была не слишком высока. Затем последует возведение каркаса новой системы и отделочные работы. В этой созидательной работе строителя нового общества не последнее место нужно будет отвести и созданию новой бюрократии. Я не высказал никакой крамольной мысли: бюрократия нужна неизбежно, но в известных границах. Сейчас же бюрократия новой Молдовы страдает атавизмами прошлых десятилетий. А бюрократия будущего возьмет себе в дорогу умение системно вести дела, не пропускать мимо ушей и глаз то, что мешает ей по штату, и многое другое, относящееся к хорошо налаженному чиновничьему механизму. Это “многое” тоже составляет бюрократическую машину, но... не буксующую на холостых оборотах. Пока же армия чиновников растет, как на дрожжах. И уже превысила отметку советских времен. “Новые молдавские бюрократы”, как и прежние, душат инициативы, творчество и все сделают для того, чтобы торпедировать экономические и социальные реформы или в лучшем случае “пристегнуть” их к себе, к своим интересам, в том числе и откровенно корыстным. Молдавская бюрократия конца 90-х годов захватила с собой и использует на практике бюрократический набор инструментов, присущий прошедшей советской эпохе. Он, набор этот, у сегодняшнего бюрократа не страдает особой новизной и выдумкой. Ничего или почти ничего не изменилось в приемах и методах повседневной работы бюрократии: тот же “великий канцелярский шлях”, когда посетителя, словно футбольный мяч, гоняют по коридорам власти; та же мартовская синева и

пустота в глазах и появляющаяся внезапно глухота к действительно серьезным и интересным новациям и предложениям; те же отработанные и выверенные приемы разговорного “бюрократического” языка. Конечно, веяния времени не могли не коснуться бюрократических кресел и кабинетов. Взамен полного собрания сочинений В. Ленина или директив последнего партийного съезда на полках книжных шкафов стоят книги по менеджменту, маркетингу и корпоративному управлению. Ловишь себя на мысли: “А вдруг читают?” Ктонибудь наверняка не просто наводит новый трафарет и, как говорится, Слава Богу. На персональном письменном столе стоит персональный компьютер. Стали худо-бедно говорить на иностранных языках, при встречах протягивать посетителю визитную карточку. Но эти приятные новые атрибуты чиновничьей жизни мало что меняют в жизни тех, кто волей судьбы должен обращаться к “винтикам и роликам” государственного аппарата. Рецепты воспитания такой чиновничьей структуры неновы. Беда только в том, что у государства не находится времени и нужных средств, чтобы создать для себя такой аппарат.

СВОБОДА ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ, ИЛИ НЕПОПУЛЯРНЫЕ ИСТИНЫ Не буду говорить о значимости для экономики любой страны топливноэнергетического комплекса. Об этом уже знают даже дети, которые проворно и легко усваивают сегодня “взрослые игры”. И все-таки для эмоционального восприятия “скучных” цифр и экономических выкладок попробуйте представить себе экономику, её инфраструктуру, наконец, ваш домашний очаг без тепла и света, и сразу же услужливое воображение нарисует вам мрачные, почти трагические картины: экономический коллапс, остановившиеся заводы и комбинаты, недвижимые и уже бесполезные автомобили и железнодорожные составы, навсегда отмененные рейсы авиалайнеров, мрак, окутавший агонизирующие города и села. Любой триллер Альфреда Хичкока покажется пастушеской пасторалью по сравнению с этой жутью под названием “Гибель цивилизации”. Нарисованная картина отнюдь не плод больного воображения. В первую очередь тревогу должны бить те страны, природа которых бедна энергоносителями: нефтью, газом, углем. Молдова, как известно, в их числе и практически на все 100% зависит от их импорта. Провозглашение независимости и отказ от командно-административной системы экономики потребовали от республики определенных жертв. За свободу, в том числе и экономическую, нужно платить в прямом и переносном смысле слова. Резкое ослабление экономических связей с бывшими республиками Советского Союза, часть из которых десятки лет поставляла в Молдавскую ССР энергоносители по смехотворно символическим ценам, уже в начале 1992 года создало в ТЭК молодого и неокрепшего экономически в условиях перехода к рынку государства чрезвычайно сложную, критическую ситуацию. Спустя десять лет энергетический кризис не только не ликвидирован, но грозит перейти в постоянную угрозу. Долги Молдовы за поставленную извне энергию исчисляются сотнями миллионов долларов. Для бюджета маленькой страны — тяжелейшее бремя, тем более, что общая сумма задолженности постоянно растет. Обещаниям бывшего и нынешнего правительств погасить налоги верят все меньше и здесь нет вины власти. И премьеры кабинета министров вовсе не лукавят. Откровенно говоря, руководству исполнительной власти Молдовы не позавидуешь:

вынужденные вояжи в столицы стран-поставщиков топлива, тягостные переговоры и просьбы “не отключать рубильник”, не сажать на голодный энергетический паёк. Обещаниям Кишинева погасить долги верят все меньше, потому что знают не понаслышке, что больших денег у Молдовы нет и появление их в ближайшее время весьма призрачно и “сильно преувеличено”. Хрестоматийная фраза одного из персонажей знаменитого романа “Двенадцать стульев” — “Утром деньги, вечером стулья” — полностью укладывается в простую по форме, но сложную по содержанию и особенно исполнению формулу основ классической политэкономии “товар — деньги”. Если вторая составная часть формулы отсутствует или по стоимости не тождественна первой, то поневоле рука поставщика — продавца тепла и света — потянется к пресловутому рубильнику для “отключки”. И время от времени уже отключают. Ситуация постоянно грозит выйти из-под контроля и стать катастрофической. Проще всего эту ситуацию дополнить несколькими цифрами: 1. Энергетические затраты в себестоимости молдавской промышленной продукции превышают 45%, уровень недопустимо критический, который неминуемо снижает конкурентоспособность молдавских товаров и экспортный потенциал национальной экономики.

2. Удельный вес энергоресурсов уже достиг почти 50% в общем объеме импорта Молдовы. Цифры весьма угрожающие, ставящие под сомнение экономическую безопасность государства.

3. Более четверти внешних долгов республики составляют кредиты и гаранты правительства на приобретение энергоресурсов. Опять-таки критически опасный показатель, подрывающий стабильность и жизнедеятельность экономики. Мучительные поиски денег и неизбежное впрыскивание средств в энергетику в ущерб другим отраслям народного хозяйства — особый разговор. Известно, что вся годовая потребность народного хозяйства Молдовы в нефтепродуктах составляет 5 млн. тонн, в том числе: автобензин — 900 тысяч тонн, дизельное топливо — 1250 тысяч тонн, мазут — 2700 тысяч тонн, дизельное масло — 35 тысяч тонн, прочие нефтепродукты — 115 тысяч тонн. Но это идеальные цифры, позволяющие удовлетворить возросшие энергоаппетиты предприятий, не отменять авиарейсы и не сокращать автобусные маршруты, зимовать в нормально обогреваемых квартирах и регулярно принимать горячий душ. Реальность, увы, куда суровее: в 1997 году всего поставлено нефтепродуктов и угля не более чем на треть от годовой потребности. Недопоставки нефтепродуктов и угля объясняются очень просто: у Молдовы нет достаточных денежных средств на оплату энергоносителей поставщикам в России, Азербайджане, Туркмении, Украине, Казахстане, Румынии. Можно спорить и соглашаться с программами выхода страны из энергетического кризиса, но не будем забывать, что годовая потребность в энергоносителях всей республики будет удовлетворена и в этом году не более чем на одну треть. Значит, опять не будут ритмично работать предприятия, могут опять снимать авиарейсы и автобусные маршруты, опять гражданам Молдовы придется мыться под холодным душем, утешая себя мыслью о закалке организма.

Безденежье, а отсюда резкое сокращение поставки энергоносителей в Молдову, не может быть погашено только международными кредитами, ибо в таком случае практически все международные кредитные деньги, предоставляемые Молдове, пожирались бы, словно черной дырой, топливно-энергетическим комплексом. Решение проблемы обеспечения Молдовы энергоресурсами видится в утверждении новых экономических взаимоотношений со странами СНГ и Европы. Конечно, с разумом и точной калькуляцией нужно использовать международные кредиты, если они получены под энергетические программы. Правительство наметило проведение активной политики энергосбережения, поиск альтернативных вариантов импорта экономичных видов топлива, осуществление реструктуризации энергокомплекса, в том числе с участием иностранных фирм и привлечением иностранных инвестиций. Наверное, фактов и цифр, иллюстрирующих кризисную ситуацию в ТЭК Молдовы, предостаточно. Важно, по-моему, посмотреть и предложить, что же можно сделать, чтобы спасти положение. Я ни в коем случае не хочу выступать в роли этакого пророка-спасителя, прекрасно понимая, что советы — вещь порой неблагодарная и может по правилу бумеранга вернуться к их автору с болевыми последствиями и комментариями типа “не нужно было слушать его”, “ легко советовать” и т.д. Я просто высказываю свое видение, используя накопленный опыт в других странах, которые уже попадали в аналогичные ситуации. Что бы я сделал, “если бы директором был я” (помните такую рубрику в союзной “Литературной газете” в 70-е — 80-е годы?). Как видит читатель, я сознательно употребляю условно-сослагательное наклонение при определении своей позиции. И вовсе не из-за особой любви к нему, а потому, что не хочу брать на себя миссию пророка не в своем отечестве, даже несмотря на то, что Молдова мне близка и не безразлична. Сентябрь 1998 года войдет в историю развития экономики планеты как потрясение, которое испытал весь финансовый мир. Произошел экономический обвал во всех странах. Вес биржевых акций упал. Страны Юго-Восточной Азии находятся на грани банкротства, Япония, Малайзия, Гонконг, Тайвань потеряли огромные состояния. Акции на американских и европейских рынках упали в цене на 5-7 процентов. Это привело к тому, что страны всего мира впадают в очень глубокий экономический кризис. Учитывая плюс к своей и данную ситуацию, Молдова сегодня находится в критическом экономическом состоянии. Поэтому, по моему мнению, стране не следует быть очень разборчивой невестой и придирчиво разбирать, кто предложит ей руку и сердце — США, Россия, МВФ или другие страны и международные организации. Мне также кажется, что Молдова в сегодняшней ситуации не может надеяться только на помощь извне, но должна до конца использовать свои собственные внутренние резервы, которые у неё сейчас пока ещё есть. И поэтому вместо того, чтобы объявлять всевозможные тендеры, стоящие огромных средств и не приносящие серьезных результатов, следовало бы, как это делается в странах, попавших в особо тяжелые экономические ситуации, стратегические отрасли государства — энергетику, телекоммуникации и другие направления, составляющие жизненно важные артерии экономического организма страны,

выставить на мировые биржи для получения максимального эффекта. Таким образом, за счет привлечения профессиональных операторов и средств на развитие можно довести эти отрасли до максимальной отдачи, которая будет выражаться в первую очередь в техническом прогрессе, осуществление которого неимоверно дорого и не по карману и более богатым странам, чем Молдова. А без современных технологий никакой отдачи и не будет. То, как оснащены эти главнейшие отрасли республики, напоминает ветряные мельницы, сражающиеся с модернизированной техникой начала нового тысячелетия. Все это хорошо в гениальном романе. Но донкихотство в реальной жизни приводит к краху. Однако продолжим тему. Сумев выставить главнейшие узлы экономики на биржу, т.е. как бы переложив со своих плеч экономические заботы на плечи более богатых, государство смогло бы добиться ещё одного, важнейшего сегодня для Молдовы — обеспечения рабочими местами тысяч безработных и, в конечном итоге, получить максимальные прибыли, которые в существующем бюджете составят очень серьезные проценты. Тяжелейшей проблемой государства является невыплата населению долгов по пенсиям, зарплате, пособиям. Они висят дамокловым мечом над будущим страны, став серьезной политической и социальной проблемой. Никто сегодня не готов признаться в том, что государство практически абсолютно не в состоянии погасить этот долг. И поэтому правительство фактически сейчас занимается тушением очагов пожара, латанием тришкина кафтана, надеясь, что хоть подобным образом решит на время тяжелые проблемы. Серьезные ученые, бизнесмены не раз уже говорили о том, что все эти долги МВФ, Всемирному Банку, другим международным финансовым организациям плюс долги страны за газ и электричество ведут государство к самоубийству. Поэтому для реального выхода из создавшейся трагической ситуации нужно, на мой взгляд, набраться смелости и объяснить народу Молдовы истинное положение вещей. После этого государство должно выпустить облигации государственного займа на сумму внутреннего долга населению и выдать их гражданам Молдовы. При этом — непременное условие — эти облигации должны быть погашены с процентами через 10 лет. И уже, начиная с сегодняшнего дня, отложив на 10 лет бремя долгов, начинать регулярно выплачивать пенсии, пособия, зарплату. Надо не отбрасывать опыт десятков стран, которые тоже попадали в ситуацию Молдовы, но которые, в отличие от неё сегодня, принимали правильные решения, опираясь на опыт человечества, не повторяя при этом его ошибок. Таким образом, за счет ухода на время от этих долгов, за счет эмиссии на бирже акций всего энергокомплекса, телекоммуникационной отрасли страны, за счет реструктуризации долгов за электроэнергию и газ, передачи этих долгов биржевым компаниям, государство освободится от этого гнета и сможет, наконец, нормально функционировать, строить свой бюджет и создавать программу дальнейшего развития и проведения реформ, вместо того, чтобы тратить все время на “тушение пожаров”, успокоение разъяренного малоимущего населения, политические баталии, которые разгораются там, где есть возможность решить свои политические задачи за счет манипулирования недовольством людей сложившейся ситуацией. Таким образом решаются глобальные задачи и находится ответ на сакраментальную фразу принца Датского — “быть или не быть”. Опять-таки, когда эта трагедия бушует в рамках шекспировских страстей — это хлеб литературы и духа. Когда же это переносится в реальную жизнь десятков

тысяч людей — это уже не театр, а вопрос жизни и смерти народа... А тут уж ответы на вопросы надо сверять с жизнью, а не с игрой воображения. Прав был Авраам Линкольн: “Можно обманывать одного человека всю жизнь, можно обмануть свой народ один раз, нельзя всех обманывать постоянно”. Постоянный обман — это растущее недоверие и гроздья гнева, могущие в конце концов перерасти в социальный взрыв. Вот почему политика кнута и обмана по отношению к человеку, в особенности, если он на грани нищеты и доведен до отчаяния, может быть опасна для власть предержащих. Я сознательно не затрагиваю решения проблем технического порядка, вернее беспорядка. Они вторичны по сравнению с экономическими, хотя тоже лежат на поверхности и требуют безусловного решения. Но здесь слово нужно предоставить инженерам-профессионалам, которые наверняка сумеют найти верные решения. Занимая по площади всего 33,7 тысячи квадратных километров, маленькая территория на гигантском континенте Евразии, Республика Молдова географически расположена на удивление удачно: примерно одинаковое количество километров отделяют её от Атлантики на западе и от Уральских гор на востоке. Совсем рядом Балканский полуостров и Центральная Европа, хотя непосредственных соседей всего два — Румыния и Украина. На юге Молдовы рукой подать до Черного моря и стран, берега которых оно омывает, — России, Украины, Грузии, Турции, Болгарии. Вот какой подарок судьбы. И неудивительно, что уже в античные времена “отцы истории” Геродот и Птолемей в своих трудах не могли обойти вниманием эти дивные места, поражаясь тучности черноземов Молдовы, богатству её пастбищ и садов, мягкости климата, живописности природы. Уверен, что уже тогда кто-то из безымянных авторов восторженно воскликнул: “Молдова — цветущий сад!” Этой метафоре наверняка не менее 2-х тысяч лет, но хочется верить, что и в третьем она останется не просто памятником удачного афоризма, но и соответствием точной оценки, которую заслужила эта маленькая страна. Конечно, все это известно жителям республики. Но мне хочется рассказать об этом вероятным инвесторам и гостям страны, чтобы моя любовь и знание этого края передались им, чтобы они поняли: это горькая ошибка пройти мимо Молдовы, упустить её для себя. Бизнес — дело жесткое и рефлексы здесь не уместны. Поэтому не столько эмоциональное восприятие республики, сколько деловой подход заставляет писать меня эти слова, обращая внимание международного общества на благодатное невспаханное поле молдавского рынка. Исторически сложилось так, что население страны в основном “оседало” в сельской местности. XIX и особенно XX века поломали этот, складывающийся веками, уклад: сельчане потянулись в города, где больше рабочих мест, комфорта, бытовых удобств, развлечений. Городское население Молдовы фактически уже превысило 50% от общей численности жителей страны, и миграция из села в город нарастает. Не нужно пугаться этого в общем-то естественного процесса, наверняка не нужно принимать какие-то превентивные меры, подобно тем, которыми, увы!, так богата история отнюдь не только Молдовы. Достаточно вспомнить поголовно всех беспаспортных крестьян бывшего Советского Союза в эпоху культа личности и даже позже, когда кормилец-хлебороб автоматически превращался в рабочую человеческую единицу без документов и прописки, не имея права без особого соизволения

властей жить там, где ему хочется, несмотря на права ЧЕЛОВЕКА, подтвержденные документами ООН. Но я не социолог и не хочу заниматься тем, что стало темой диссертаций ученых, увлеченных этими проблемами. Говорю об этом потому, что возможности села, а точнее сельского хозяйства республики, меня интересуют как мощный рычаг развития бизнеса страны. Именно это может привлечь сюда инвесторов, именно на этом может завязаться крепкий узел международных интересов к Молдове на взаимовыгодных условиях и для тех, кто финансирует проекты, и для тех, кто получает рабочие места, налоговые потоки, продукцию повышенного спроса и т.д. В сельской местности Молдовы еще надолго хватит трудовых ресурсов, которые истосковались по нормальной, с учетом достижений технического прогресса, работе. И потом, в агробизнесе растет число фермерских хозяйств, кооперативов, ассоциаций. Как говорил Эванджелиста Торричелли, “Природа не терпит пустоты”. Великий итальянец провозгласил свой знаменитый постулат, исследуя законы физики, наверняка не подозревая, что его слова целиком справедливы и для экономики. Поэтому как бы ни росла миграция “людей деревни” в города Молдовы, как бы ни запугивали паникеры, что “скоро некому будет выращивать овощи и фрукты”, экономическая природа не потерпит пустоты. И если уж продолжить аналогию с физикой, где в сообщающихся сосудах жидкость сбалансирована, то экономические законы наверняка установят оптимальный баланс в сосудах “село-город”. Города Молдовы все больше определяют лицо страны, но отнюдь еще не стали её визитной карточкой, так как почти 60% горожан проживают в четырех крупных городах — Кишиневе, Тирасполе, Бельцах, Бендерах. Да и то, пожалуй, только Кишинев — столицу Республики Молдова — можно отнести к разряду действительно крупных (по европейским меркам, конечно) городов, в котором живет практически каждый пятый гражданин страны. Кишинев — единственный молдавский мегаполис, который, играя одновременно роль главного администратора и производителя товаров и услуг, стал центром науки, культуры и образования республики. Малые города, а их большинство, стараются шагать в ногу со временем, но здесь еще целина, которая ждет своих пахарей. Но тут, на мой взгляд, нельзя увлекаться лозунгом “Сравняем деревню с городом”, которым так гордились в советские времена. Цель — стиранье резких граней между городом и деревней — во всем мире сводилась к тому, что сервис, удобства, дороги и другие приметы заботы о человеческих условиях жизни должны распространяться и на село. Я вовсе не имел в виду разрушать сельский уклад, традиции и род занятий во имя “урбанизации всей страны”. Но большевизм, как всегда, максималичен, и лозунг, не помогая устроить налаженный быт села, во многом покорежил исконно существующие законы сельского труда. Впрочем, в истории были уже такие факты. И неплохо бы учиться на ошибках других, так хорошо сохраненных для нас историей. В свое, теперь уже далекое время в Англии, по выражению классика, “овцы съели землю”. Ни в чем не повинные домашние животные и не собирались, естественно, питаться английскими песчаниками и суглинистыми почвами. Но вот промышленники, распоряжавшиеся мирными овечками, заинтересованные в их шерсти для производства знаменитого английского сукна, безжалостно согнали крестьян-землепашцев с их угодий и разорили крестьянские хозяйства дотла.

Слава Богу, разум все же восторжествовал и баланс “село-город” был восстановлен. Молдова, надеюсь, драматической ошибки англичан не повторит. Дело, разумеется, не в овцах, которые в любом случае ни при чем. Роль овец может сыграть все та же урбанизация, которая уже съела многие тысячи гектаров отнюдь не песчаников и суглинков, а первоклассного молдавского чернозема — главного богатства страны. А рачительные хозяева свое богатство не должны транжирить, если уже не могут приумножать. Это аксиома, которая, как известно, не требует доказательств. Только пусть не сочтут сказанное мною высокомерным советом человека со стороны, не услышат, хочу верить, в нем менторского тона. Нет, и еще раз нет. Любой здравомыслящий человек, не равнодушный к краю или месту, любезному его душе, с болью реагирует на возможные необратимые последствия грубого вторжения Homo sapiens — человека мыслящего, который будет следовать командному императиву И. Мичурина: “Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё наша задача”. В противном случае природа жестоко мстит, и человек расплачивается самым дорогим — своим здоровьем и даже жизнью. Для меня уникальность природы Молдовы не только эмоциональное чувство человека, привыкшего к этим удивительным местам, но и источник очень возможного богатства страны, которое может привлечь сюда международный бизнес, а это как раз и есть тема моих размышлений. Молдова не может позволить себе роскоши губить свою уникальную природу, как это делалось в прежние годы: территория мала, плотность населения (почти 130 человек на 1 квадратный километр) самая высокая в странах СНГ. Да и мировое сообщество теперь старается внимательно следить и контролировать экологические процессы на земном шаре, поняв наконец, что наша планета не так уж велика для шести миллиардов людей, живущих на ней, что человек и природа — естественный и гармоничный симбиоз, нарушив который человечество обрушится в бездну. Абсолютно правильно и дальновидно поступило правительство страны, приняв в 90-е годы ряд решений в защиту окружающей среды, которые органично вписались в долгосрочную экологическую программу охраны природы вплоть до 2010 года. А в Конституции Республики Молдова коротко и четко сказано: “Охрана окружающей среды, сохранение и охрана памятников истории и культуры являются обязанностью каждого гражданина”. Теперь важно, чтобы эта обязанность стала нормой жизни для каждого человека. Мы сегодня живем в таком тесно сколоченном мире, когда катаклизмы даже на маленьком клочке планеты приведут к трагедиям на огромных территориях. Чернобыль тому пример, а сколько можно сотворить таких чернобылей при нашей всеобщей расхлябанности и привычке не сопоставлять свои действия с интересами мирового сообщества. Распад Советского Союза в 1991 году и образование независимых государств в бывших союзных республиках двояко сказались на их экономике. Аверс такой медали выглядел заманчиво. Ушли в прошлое командные окрики из Москвы, парализующие принятие самостоятельных решений и право самим

распоряжаться своим хозяйством. Исчезли директивы и циркуляры, что, когда и кому производить. Почти пустые прежде полки магазинов стали заполняться забытыми и совсем неизвестными товарами. Быстро исчезли из лексикона такие привычные выражения, как “дефицит”, “дают”, “выбросили”, “где брали”, “кто последний в очереди”. Взамен, словно по мановению волшебной силы, вошли в обиход “что желаете”, “спасибо за покупку”, “приходите ещё”. Стали доступны зарубежные страны, куда в советские времена выезжали почти исключительно партийные бонзы и большие правительственные чиновники. Явственно подуло ветром экономической свободы. Но у любой медали, в том числе и под названием “экономическая свобода”, есть и оборотная сторона — реверс. Она оказалась совсем не простой. Пришлось вспомнить, что экономика в переводе с греческого буквально означает “умение вести хозяйство”. А чтобы уметь его вести, нужно профессионально изучить хотя бы основы менеджмента, маркетинга, финансового анализа, научиться разрабатывать не промфинпланы, в которых цифры брали от лукавого, а реальные бизнес-планы, заставляющие считать и беречь каждый бануц, а тем более лей. Анахронизмом стали добрые, старые, такие привычные арифметические счеты и предел мечтаний арифмометр “Феликс”. Суровая действительность заставила сесть за компьютеры и изучение иностранных языков. Но это внешние, хотя весьма и удобные атрибуты рыночных новаций. Нужно было взяться за азы настоящей, а не распределительной экономики. Нужно было научиться механизму, как произвести, чтобы реализовать, как реализовывать, чтобы получить прибыль. И это ничего общего не имело с натуральным хозяйством под названием “бартер”, к которому рванулись десятки тысяч растерянных граждан. Прогорая чаще, чем выигрывая, они обогащают другие страны типа Турции, не принося особой прочной пользы себе и еще меньше государству. Если раньше не существовало проблемы покупателя, ибо и это решал пресловутый центр, то теперь покупателей нужно находить самим, и весьма желательно, чтобы эти покупатели были аккуратными в бизнесе и платежеспособными. А для этого нужно исследовать и анализировать рынок, производить товары или предлагать услуги, которые на языке рыночной экономики именуются кратко, но убедительно — конкурентоспособные. Прилавки супермаркетов забиты заморскими товарами, вплоть до экзотических, но как-то напряженно стало с деньгами. Если раньше по малейшему поводу можно было плюнуть на родной завод или учреждение, демонстративно уйти, нимало не заботясь о трудоустройстве, ибо объявления “требуются” висели повсюду, то теперь за рабочее место у станка или в фирменном офисе держатся мертвой хваткой, понимая, что предложение рабочей силы, будь ты профессор или сантехник, явно превышает спрос. А быть безработным — это безденежье, это голодные глаза твоих детей, это тяжелый моральный стресс без надежной социальной защиты, которая есть в развитых странах Запада в виде конкретного пенсиона, как бы он ни назывался на разных языках благополучных стран. Республика Молдова как составной элемент народного хозяйства бывшего СССР, естественно, не в состоянии была избежать последствий развала огромной империи. Практически не обладая природными ресурсами, за исключением уникальных почв, экономика республики была полностью сориентирована на Восток. Однобокий флюс зависимости был очевиден: Молдова на 100% завозила энергоносители из России и других “старших сестер”, на 80% — товары

химической промышленности, на 70% — продукцию машиностроения. Даже при этом неблагоприятном для республики раскладе экономического пасьянса многим казалось, что переход от административно-командной системы к реальной экономике рынка займет от силы 5-8 лет. Эйфория получения экономической свободы и иллюзии независимой экономики быстро улетучились, как только страна столкнулась с жестокими реалиями переходного периода: падением объема производства, разрывом налаженных отношений с экономическими агентами стран бывшего Советского Союза, сокращением платежеспособного спроса населения, появлением и ростом массовой безработицы. Стало предельно ясно, что к цивилизованному рынку Молдове придется идти во временном измерении не менее двух поколений. Дай Бог, чтобы я ошибся, и отрезок времени будет меньше. Это тот самый случай, когда я был бы рад своей ошибке. За это время страна должна будет решить следующие задачи: 1. Приватизировать собственность государства в экономике, оставив последнему только жизненно важные в целом для страны объекты.

2. Развить частный бизнес, особенно малый и средний, являющийся фундаментом построения каркаса рыночной экономики во всех странах, а тем более в развивающихся.

3. Создать все экономические и правовые условия для развития конкуренции.

4. Сформировать, а не просто продекларировать, гибкую и реально действующую инфраструктуру рынка. В этом сложном механизме его важнейшими составными частями станут биржи, банки, финансовопромышленные группы, инвестиционные структуры, крупные страховые компании и т.д.

5. Адаптировать население к жестким, а порой и жестоким, условиям перехода к рынку. А для этого потребуются специальные программы поддержки большей части населения страны, в первую очередь, многодетных семей, стариков, подрастающего поколения, инвалидов.

6. Не допустить гиперинфляции, кажущейся неминуемой, когда государство не сможет контролировать выпущенные на свободу цены на подавляющее большинство потребительских товаров и услуги. Работа, как видим, предстоит титаническая. Но, как говорят англичане, “Little strokes fell great oaks” — “Маленькие удары валят большие дубы”. Дубы прежних представлений и опыта придется валить. И долго. Экспансия государства в экономику независимо от того, цивилизованы ли рыночные отношения или они находятся в эмбриональном состоянии, продиктована необходимостью ответа на вопрос, который мучает человечество с тех далеких времен, когда появилось государство: что делать с так называемой теневой экономикой? Конечно, можно сделать вид, что её как бы вообще не существует, тем более, что статистика, подобно страусу, пытается упорно доказать, во всяком случае в Молдове, что теневого сектора не существует. Спешу огорчить сторонников такого “оригинального” подхода к проблемам теневого бизнеса: он не существует, он процветает. Более того, он будет, смею уверить, существовать всегда. Невозможно построить абсолютно стерильную экономику так же, как невозможно достичь в природе абсолютно черного цвета, как наше Солнце не может сверкать, не имея на себе черных пятен. Даже в развитых странах, в которых столетиями накапливался огромный опыт в теории и

практике системы “государство — бизнес”, существует гигантский аппарат органов и структур, пытающихся обуздать подпольное предпринимательство. Поэтому уже и самые наивные перестали рассчитывать на победу с ветряными мельницами — теневиками. Дон Кихотов в таком серьезном деле нет, а есть профессионалы, безусловно, признающие de-facto существование (отнюдь не жалкое) нелегального бизнеса и пытающиеся — успешно или не очень — не дать ему процветать. Причины, почему в здоровом экономическом организме почти открыто существует теневая патология, давно уже секрет Полишинеля. Но не будем рассматривать эту проблему в рамках мировой экономики. Вернемся к Молдове. Первая причина, совершенно очевидно, проистекает от несовершенства законодательной базы. Минимально необходимая правовая основа для предпринимательства в Молдове фактически создана. Принят “основной закон” предпринимательства — Закон Республики Молдова “О предпринимательстве и предприятиях” от 3 января 1992 года, а также ряд ординарных законов, регулирующих сферу бизнеса, — “Об ограничении монополистической деятельности и развитии конкуренции” от 29 февраля 1992 года, “Об акционерных обществах” от 22 апреля 1997 года, “О коммерческой тайне” от 6 июля 1994 года, “О внутренней торговле” от 23 февраля 1996 года, “О банкротстве” от 26 марта 1996 года, “О франчайзинге” от 1 октября 1997 года и другие. Сферу бизнеса регулируют также множество других нормативных актов правительства, Национального Банка Молдовы, министерств и ведомств. За шесть неполных последних лет — это немало, и делает честь политикам , экономистам, представителям юриспруденции, парламенту, наконец, самим бизнесменам, настойчиво добивавшимся формирования законодательной базы для предпринимательской деятельности с присущей этой базе атрибутикой: справедливостью, прозрачностью для понимания, профессионализмом с учетом опыта других стран, гибкостью и адаптацией к меняющимся реалиям, первоочередной поддержкой тех, кто еще слаб в бизнесе и вправе рассчитывать на помощь властных структур. Все это похвально. Однако принятые нормативные акты досадно страдают юридико-техническими недостатками, что, впрочем, объяснимо, но не снимает долю вины авторов документов государственной важности: отсутствие опыта в разработке таких актов, торопливость при их составлении и одновременно явная заторможенность при их принятии и внедрении в жизнь. В результате законы, акты, постановления, прямо или косвенно затрагивающие интересы бизнеса, громоздятся в хаосе, противореча друг другу и “сталкиваясь лбами”. Досадно, что несмотря на Конституцию, в которой государство обязуется создавать благоприятные условия для использования всех производственных факторов (ст.

126, п. 2), предпринимательство, тем не менее, не выделено в приоритетно защищаемую законом сферу человеческой деятельности. Нормативные акты в Молдове часто пересматриваются и перекраиваются, словно тришкин кафтан. Поспешно, на ходу латаются юридические дыры и прорехи. В итоге наносится урон делу и имиджу молодой страны, особенно в глазах иностранных инвесторов. Прежде всего это заметно по отношению к малому бизнесу. Закон “О поддержке и защите малого и среднего бизнеса” от 20 мая 1994 года декларирует принцип государственной поддержки малого бизнеса и

включает в себя финансово-экономическую помощь (льготные кредиты, субсидии, ускоренная амортизация и т.п.), материально-техническую помощь, помощь в области сбыта продукции, организационную поддержку. Льготами, переводящими малый бизнес в разряд достаточно привлекательного дела, явились предусмотренные Законом налоговые и таможенные преференции. Однако в настоящее время эти льготы во многом отменены, поскольку не предусмотрены прямо (как это требуется по закону) ни в бюджете на 1998 год, ни в Налоговом кодексе, ни в Законе “О таможенном тарифе” от 20 ноября 1997 года. Иные формы поддержки малого бизнеса, установленные в Законе “О поддержке и защите малого бизнеса”, требующие дополнительной правовой регламентации, также практически не осуществляются. По-моему, вывод напрашивается сам: сегодня реальная законодательная поддержка бизнеса в Молдове отсутствует, а для государства предпринимательство, обремененное налогами и поборами, стало не более чем “дойной коровой”, которая не нуждается (с точки зрения властей, конечно) в специальном уходе и правовой защите. Тут существует еще фактор неисполнительности. Будем так мягко называть тенденцию исполнительной власти не замечать, а чаще игнорировать и ту законодательную базу, которую с грехом пополам можно считать юридическим обоснованием малого и среднего бизнеса. Имея “сырую” законодательную базу, к тому же находящуюся в состоянии перманентной перестройки, с бесконечными запретами и фискальным прессингом, молдавский бизнес, не весь, слава Богу, вынужденно уходит в тень. Важнейшими векторами теневого бизнеса стали финансовые махинации (вспомним знаменитые пирамиды Мавроди, сооруженные им в России, но свои мавроди есть и в маленькой Молдове); “крыши”, возведенные криминалом над экономическими агентами — от пивного ларька до винно-коньячного завода; иллегальная деятельность — порнография, производство и распространение наркотиков, проституция; производство и сбыт фальсифицированной продукции, особенно алкоголя; коррупция, разъедающая, словно ржавчина, все слои общества, но в первую очередь поразившая чиновничий аппарат. Вторая причина живучести теневого бизнеса порождена очевидным намерением предпринимателей, занимающихся абсолютно легальным бизнесом, уйти от налогового пресса, а значит, ещё больше обогатиться. Желание нарушить налоговое законодательство, или, как теперь элегантно говорят, “минимизировать налоги” на практике оказывается не такой уж и тайной за семью печатями. Знающие все налоговые ходы и выходы люди (юристы, бухгалтеры, бывшие налоговые и финансовые инспектора) без особого труда находят в лабиринтах законов, постановлений, циркуляров и решений извилистые пути, чтобы потягаться хитростью с законом и в результате уменьшить налоги своих клиентов. Небесплатно, разумеется. Способов уйти от налогов множество, их не меньше, как говорят американцы, чем способов заработать деньги. Бизнес уже давно практикует так называемую двойную бухгалтерию. Но вряд ли она у нас может достичь совершенства “классической” итальянской. В современной двойной бухгалтерии, цель которой сокрытие доходов, ведут просто две бухгалтерские книги: одну с реальными цифрами (для себя), другую — с заниженными (для налогового инспектора).

Двойную бухгалтерию ведут практически почти все. Нарушения налогового законодательства приняли настолько массовый характер, что реальный балансовый отчет фирмы не отражает истинного положения конкретного предприятия и подобен айсбергу, который, как известно, на одну шестую своей массы находится над водой. В одной из своих статей я писал: “...Сложилась поистине уникальная ситуация, когда легальное производство практически стало второстепенным, заработная плата утратила роль основного источника доходов, правительство в результате всего этого, а главное ухода огромной армии экономических агентов от налогов, оказалось банкротом, без всяких надежд на чудесное избавление от колоссальных долгов”. Это говорится о сегодняшней России, но кто сможет меня убедить в том, что по сути эти слова нельзя адресовать и Молдове, несмотря на то, что на первый взгляд невозможно сравнить Давида и Голиафа? Да, огромная Россия и маленькая Молдова имеют во многом свою специфику. Но их “роднит” очень многое: наследство традиций советской экономики, привычка к воровству, пренебрежение к законам, которые меняются в соответствии с чехардой на чиновничьей лестнице, зависимость от которой все клялись уничтожить ещё в начале перестройки. Так вот, зависимость закона и всей жизни общества от того, кто пришел наверх и чьи интересы он отражает, убивает экономику. А чиновники приходят и уходят так часто и непредсказуемо, что закон иногда даже не успевают перелистать, не то, что прочесть. В Англии ушла с поста премьера железная леди — Маргарет Тэтчер. Казалось, без этого монолита власти все рухнет. Ничего подобного. Многие граждане туманного Альбиона и не заметили смены её кабинета. Традиции и юридический базис остались в основе нетронутыми. А значит, бизнес, экономика могли жить спокойно. Но пример Англии — слишком далекая мечта. Помните анекдот, новый русский спрашивает у английского садовника: «Как Вам удается выращивать такие удивительные газоны?» «Очень просто, — отвечает садовник, — его подстригали и поливали мои прапрадеды и их прапрадеды. И так триста лет...» Все, действительно, просто. Но у нас нет этих веков в запасе. Вернее, все, что от них осталось на территории бывшего Союза, уже давно обращено в прах. А надо строить для себя, детей, внуков, правнуков. Но для этого следует сразу жить на чистовик. Переписывать историю, мы убедились, невозможно. Да и у нас на это не осталось никакого времени. Итак, я отвлекся от главной темы разговора — теневой экономики, плоды которой, если с ней обращаться грамотно, могут стать хорошим вливанием в государственную казну и, если с точностью до наоборот, способны развалить любое государство. У подпольной, или, как я называю её для себя, подковерной экономики, у неё, вечной, есть свои способы и методы зарабатывать деньги и жить припеваючи. Рассмотрим некоторые из них. Контрабанда — “добрый”, старый метод делать деньги нелегальным путем. Он в почете у теневиков. В 1994 году таможня Молдовы зафиксировала (а сколько не сумела или не захотела?!) 1657 попыток провоза контрабандных товаров и конфисковала их на сумму 20,7 млн. леев. Годом позже таких попыток было уже 2308, а сумма конфискации товаров поднялась до отметки 22,3 млн. леев.

Фальсифицированные товары приносят теневому бизнесу еще большие доходы. Разумеется, на первом месте стоит подделка алкогольных напитков. “Молдавстандарт” утверждает, что не менее 50% продаваемого в Республике Молдова алкоголя — фальсификация. И это в Молдове, с её богатейшими традициями и ассортиментом прекрасных вин! На Центральном рынке столицы более 80% продаваемых продовольственных товаров не соответствуют техниконормативным стандартам. Я уже не говорю о чудесах приватизации, которую кто-то метко назвал “прихватизацией”. Её отголоски еще долго будут аукаться государству и его гражданам недостатком того, что украдено за взятку, роздано, просто прохлопано по неопытности. Говорю это с уверенностью, потому что хорошо знаю и люблю Молдову и потому, что отлично знаком с тем, что творится на всем пространстве бывшего Союза. А Молдова, хотя во многом и в лучшем положении, чем бывшие сестры-республики, все же не может пройти свой тяжелейший путь в истории абсолютно по другой, не ими проторенной, дороге. Не имея возможности сразу освободиться от взаимосвязи с прошлым, Молдова уже нахватала много негативного, как и все страны СНГ, что было предложено джентльменским криминальным набором Запада. Например, возрастающая опасность наркобизнеса, мнимые безработные, которые занимаются своим коробейным делом, извозом или мелкой торговлей, но продолжают получать пособия. Величина их пособий мизерна. Выдаются через одного, с большими перебоями, но общая сумма внушительна для небогатого бюджета республики. А может быть, не все так уж и серьезно, когда речь заходит об опасностях и последствиях роста теневого дохода? Да и цифры, так сказать, “второй свежести”. Что касается опасности роста теневого сектора, то я уверен, она реально существует. Более того, она накрывает грозовой тучей здоровый механизм национальной экономики. Это болезнь и болезнь — опасная, с метастазами. Свинцовые облака, если уже следовать избранной метафоре, в 1994 году накрывали примерно 40% всей национальной экономики республики, в 1995 году эта цифра подскочила до 55%. Потом считать не стали. Поэтому сейчас, наверняка, гораздо больше. Официально о теневом бизнесе предпочитают не говорить или говорить в лучшем случае где-нибудь за кулисами. Статистика, опять же официальная, доход теневых королей не учитывает, а сами короли эти “левые” деньги, естественно, не афишируют. Экономические же программы как-то стесняются уделить этому “конфузу” хотя бы полпараграфа. Вот так и просеивается в решето вся деятельность теневиков, которая, при умелом её использовании, могла бы прочно лечь не последним камнем в фундамент экономики страны. “Кто виноват?” — выяснять не будем, смотрящий да увидит. Но тогда возникает сакраментальное “Что делать?” Что делать с теневым бизнесом, который ловит хорошую рыбу в мутной воде, не собираясь делиться ни с государством, ни тем более с обездоленными? Библейское “слаб человек” в контексте с теневым предпринимательством выглядит фарисейством. Теневики сильны, изворотливы, вхожи при необходимости в коридоры власти, умеют профессионально камуфлироваться, одним словом, противник не из слабых. Потому-то я так и ратую обратить его — противника этого, в соратника, поставить под ружье в армию экономических агентов, добросовестно кующую хозяйственный потенциал страны.

С уродливым детищем, порожденным неправильной экономикой, бороться можно двумя способами: или загонять ненавистного мутанта в угол и стараться по мере возможности не давать ему вырываться на свободу (но этот путь мало кому удался), или привлечь, как я уже сказал, на свою сторону. Но убить “гидру” не удалось никому. В таком случае давайте подробнее рассмотрим все возможности “приручения” строптивого. Первый путь. Используя экономическую терминологию, я условно бы назвал его экстенсивным. Он предусматривает расширение инструментария различных мер в стремлении отрубить одну-две головы теневой “гидры”. Можно, например, расширить штаты налоговой полиции, финансовой гвардии, департамента по борьбе с коррупцией, счетной палаты и других контролирующих органов. Результат, уверен, будет с весьма низким КПД. Может быть, и удастся государству несколько напугать теневиков, но гора родит мышь. Причем гора будет стоить очень дорого, т.к. новым службам и тысячам новых сотрудников неминуемо нужно выделить соответствующие помещения, платить за технику, выдавать зарплату и таким образом резко увеличить расходные статьи бюджета. Дороже придется платить и теневикам: ведь нужно будет подкармливать многих из новой гвардии чиновников. Но “подпольщики” это выдержат. Но выдержит ли государство новые расходы? Во второй половине 60-х годов один из советников по экономическим вопросам президента Франции Шарля де Голля, побывав в Советском Союзе, с изумлением узнал, что воевать с теневой экономикой (а она, разумеется, существовала и в условиях командно-административной системы) в Москве собираются, вспомнив известный афоризм Александра Суворова, “не умением, а числом”. Услышав об этом, француз резонно заметил правительственным чиновникам в Совете Министров СССР: “Вы можете увеличить еще на два-три миллиона человек карательные органы, но я не хотел бы вас огорчать: результат будет минимальным. Я бы поступил по-иному: легализуйте теневой бизнес, кроме откровенно преступного, и вы получите значительно больший эффект”. Советник был прав, предлагая фактически второй путь борьбы, на мой взгляд, действенный и менее дорогостоящий. В противовес, или, если хотите, в дополнение к первому, экстенсивному, его можно назвать интенсивным. Действительно, легализуя теневой бизнес во многих его ипостасях (сюда не относятся, понятно, откровенно преступные разновидности черного предпринимательства), государство использует более гибкую систему: снижение налоговых ставок, сокращение чрезмерного количества контролирующих органов, часть из которых откровенно мешает честно зарабатывать деньги легальному бизнесу, администрирование проштрафившихся в прошлом так называемых цеховиков (кажется, это уже сделано), введение открытой публичной информации и статистики о деятельности теневого бизнеса. Список того, что необходимо сделать, можно и продолжить. Главное, не забыть, что первопричиной развития и жизнестойкости теневой экономики являются именно экономические мотивы — ущемление интересов значительных слоев населения и протест против чисто социалистического стремления содрать не по закону, а по принципу: — бери с того, кто жаловаться не пойдет, ибо закон не на его стороне. Если это делается от отсутствия опыта, то дело поправимо: есть позитивная практика других стран, найдутся исполнители с хорошими мозгами и профессиональной подготовкой и в своем отечестве. Если же человека бизнеса сознательно уничтожают, изощренно

заставляют его выворачивать карманы, в которых лежат честно заработанные деньги, то в этом случае у предпринимателя есть апробированные рецепты, о которых я уже говорил. Главное, не бояться выпустить джинна из бутылки, его ведь можно сделать послушным. Аладдин это убедительно доказал в сказке, где есть место не только лукавству, но и намек, мол, опыт есть — бери, не хочу. Хорошо бы в жизни, как в сказке. Но там, в судьбах наших, все гораздо сложнее. И учимся мы веками на своих ошибках, и ничто человеческое нам не чуждо, а значит, не всегда интерес государственный выше личного. За столетия становления частной собственности, рыночных отношений ничего нового не выдумано человечеством, кроме волшебной фразы: “Полезно то, что выгодно”. Поэтому , если государство хочет, чтобы было выгодно ему, оно обязано позаботиться о тех, кто эту выгоду для него создает. А значит, создать выгодные условия для своих граждан, чтобы они захотели работать на себя и на государство. И вот, если бы тот лозунг, помните, “Выгодно мне и государству”, который, к сожалению, как и многие другие, остался декларативным, если бы он стал действительно инструментом экономической структуры Молдовы, тогда и легальная, и подпольная экономика раскрутили бы маховик бизнеса, вектор которого был бы направлен на интересы страны.

АГРОБИЗНЕС: ХЛЕБ С ГОРЧИНКОЙ Невозможно говорить о сегодняшней экономике Молдовы, не затронув тему агробизнеса. Я сознательно употребляю термин, принятый в международной практике экономических отношений, а не привычный для глаза и уха “аграрнопромышленный комплекс”. Дело тут, разумеется, не в попытке угнаться за модным словечком (кстати говоря, термину “агробизнес” более сорока лет, в 1957 году его впервые ввели в научный оборот американцы Дэвис и Голдберг). Во всех советских энциклопедиях, больших и малых, Молдавская ССР горделиво именовалась не иначе как “индустриально-аграрная республика”, дававшая в бывшем СССР 10% от общего объема сбора фруктов, 8% общего объема овощей, 30% — всех вин и коньяков, 40% — всего табака. Почти 70% всего валового национального продукта дает сегодня молдавский агробизнес. Вот и в программах правительства РМ недвусмысленно сказано, что “АПК образует ядро национальной экономики”. Одним словом, совсем не зазорно быть аграрноиндустриальной страной. Данию, которая чуть превосходит Молдову по территории и населению и производит первоклассные промышленные товары, уважительно именуют “кормилицей Европы”. Датские сыры, бекон, сливочное масло и многие другие продовольственные товары уже давно и заслуженно котируются на мировом рынке. И нам было бы хорошо, если бы столь же уважительно Молдову величали ну, скажем, “кормилицей СНГ”. Но сегодня не до эпитетов и красочных ярлыков: молдавский агробизнес болен. Причины недуга молдавского агробизнеса определить нетрудно: нарушение хозяйственных связей , ухудшение снабжения, удорожание энергоносителей, комбикормов, материалов, услуг и тарифов, т.е. те самые глубинные деструктивные процессы, которые гибельно сказываются на любой хозяйственной инициативе.

Разумеется, в адрес бывших правительств идет поток обвинений, часто справедливых, поскольку они допустили просчеты в практике проведения аграрной реформы, ослабили контроль и регулирующие функции. Ругать правительство давно уже стало чуть ли не правилом хорошего тона. Я не припомню ни одной европейской или иной страны мира, где общественность едва ли не со злорадством искала “мальчиков для битья” на стороне, а не в министерствах и департаментах. Нет, именно в правительственных кабинетах находят все зло и в Европе, и в Америке, и в Азии. Не скажу, что это всегда наветы. Но объективности ради разберемся в истоках экономических бед не в условно взятой стране, а именно в Молдове. Больно “били по шапке” все кабинеты министров в Молдове, и все же аграрная реформа в молодой республике, тем не менее обозначена не только на бумаге парламентских и правительственных актов, законов и постановлений, но имеет уже реальные зримые результаты. Простой пример: если за 5 лет с 1992-1997 годы число фермерских хозяйств в стране возросло в 166 раз (!), то даже этот чисто арифметический показатель говорит о многом. А земля — основное богатство сельского хозяйства — уже роздана и закреплена сообразно законам за юридическими и физическими лицами. Аграрная реформа, больно спотыкаясь, все-таки движется. В процессах её реализации есть весьма важный момент — приватизация земли, итогом которой должно стать появление, не по волшебству, конечно, настоящего хозяина земли. Мне кажется вполне разумным, что приватизация земли в Молдове идет не аврально, а поэтапно. Приватизация государственной собственности вообще, а земли, в частности, — вопрос чрезвычайно деликатный, поскольку, помимо прочего, напрямую задевает личные интересы населения. Процесс приватизации в других странах никогда не сопровождается рождественскими хоралами и полным “всенародным единодушием”. Объяснять “почему” — пустая трата времени, ибо приватизация напрямую вторглась в “общественное” и “частное”, которые синонимами никак не назовешь. Конечно, кто-то остался не доволен и даже возмущен, но логика восторжествовала: крестьянин становился хозяином земли, решал сам, как ему распоряжаться полученным богатством, что и когда сеять и как поступить с полученным урожаем. Ломался не просто навязанный колхозно-совхозным строем привычный уклад, подчиненный пресловутой уравниловке с её трудоднями по принципу “всем сестрам по серьгам”, зарождался новый менталитет хозяина своей земли и своей судьбы. Почти одновременно приватизация “взялась” за участки, которые находятся в составе садовых товариществ. Как бы ни мала была территория страны, но, как ни странно, и на ней насчитали немало тысяч гектаров земли, неиспользуемых и заброшенных. Неужели снова эти гектары оставлять в графе “бесхозные”, тем более, что были и желающие приложить свои руки к земле? В Молдове, как я понимаю, искусство земледелия передается из поколения в поколение. И абсолютно грамотно руководство Молдовы приняло решение продать за символическую плату тысячи гектаров земель садоводческим товариществам, где многие горожане ведут хозяйство, растят овощи и фрукты. За переданные земли садовым товариществам государственная казна почти ничего не получила. Эффект в другом: люди, приобщившись к земле, пожинают плоды своего

непростого труда и увереннее чувствуют себя в преддверии неласковой зимы. Собранный со своих грядок картофель и другие овощи, заготовленные впрок фрукты, традиционные “закрутки”, во времена лихолетья всегда были и будут солидным подспорьем к домашнему бюджету и не раз еще заставят с благодарностью вспомнить о земле-кормилице. А если вспомнить, что почти все городское население имеет близких родственников в селе, которые полными корзинами продуктов спасали и спасают горожан-родственников в самые трудные годы экономической реформы, если вспомнить, что эти огороды на отданной земле стали источниками каких-никаких денег, полученных за проданную продукцию, собранную с собственного участка, если все это учесть, то станут понятны эти шаги и их необходимость. И тут же раскрывается “секрет”, почему небольшая Молдова легче и сытнее переживает переход к рынку, чем те же Россия, Украина, Белоруссия. Следующий шаг был сделан, когда началась приватизация государственных предприятий. Дело в том, что заводы, фабрики, комбинаты, магазины, складские помещения и др. — это не воздушные замки, а объекты, стоящие на земле. А земля — государственная собственность. Возник нонсенс: предприятия приватизируются, переходят в частную собственность, а земля, на которой они расположены, остается в руках другого собственника — государства. Более того, прилегающие к приватизированным предприятиям земли часто напоминают свалку и совершенно не используются для хозяйствования. Отсутствие права у предприятий на земельные участки, на которых они “прописаны”, породило дикость: де-факто они на земле, де-юре очень напоминают воздушные замки, о которых я упомянул выше. Какой же выход был найден? Да очень простой и разумно-естественный: земельные участки под приватизированное предприятие стали продавать. Предприятия покупают эти участки, отчисляя 50% от суммы сделки в республиканский бюджет, а 50% — в местный. Понимая, что с финансами у предприятий сегодня негусто, государство пошло на гибкую тактику: оплата выкупленного участка происходит не сразу, а в рассрочку. Как будто бы это знают все. Но не тут-то было. Это тот случай, когда смотрят и не видят. По частям все известно, а вся мозаика как бы выпадает из восприятия, размытая недовольством одних, непониманием других, завистью третьих. Наконец, самый тяжкий и спорный вопрос — приватизация знаменитых молдавских черноземов, богатства, которому нет цены. Конечно, существуют методы расчетов, специальные коэффициенты, земельные кадастры. С их помощью можно в долларах, а можно в леях оценить один квадратный метр или один гектар плодоносной земли Молдовы. Но эта цена во многом будет условна и очень мне напоминает вопрос “А сколько стоит Сикстинская Мадонна” Рафаэля и “Джоконда” Леонардо да Винчи? “Они не имеют цены!”, — ответят искусствоведы и будут правы. “Черноземы Молдовы бесценны”,— ответят специалисты и хлеборобы. И тоже будут правы. Долгие десятилетия земля сельскохозяйственного назначения не являлась товаром, не была предметом купли-продажи и не вовлечена в рыночный оборот. Конечно, это сдерживало процесс реформирования сектора агробизнеса. Если Молдова хочет, а в противном я не сомневаюсь, стать страной, обеспечивающей себя полностью основными продуктами питания, собирать урожаи, достойные европейских стандартов, выйти со своей продукцией на зарубежные рынки, потеснив конкурентов, то вопрос приватизации сельскохозяйственных земель нужно решать в первую очередь. Приватизация состоялась, но с очевидным

опозданием. Это мое мнение, и оно, разумеется, не бесспорно. Но торопит время, не ждут конкуренты, агрессивно вторгаясь на рынки, в том числе и молдавский (неужели элементарный кетчуп нужно завозить из Польши, Румынии или Турции, а чеснок – из Китая, неужели болгарские макароны лучше молдавских?). Перед молдавским крестьянином стоит мучительный вопрос: какую форму хозяйствования выбрать? Никто не навязывает ему принятие решения, государство сегодня дало ему такое право выбора. 1998 год объявлен в Молдове годом крестьянина-собственника. Это не случайно и не простая формальность. Какую форму хозяйствования выбрать крестьянину? Можно пойти двумя путями. Если он решил работать один, самостоятельно рассчитывая на свои силы, — это один путь. Он имеет полное право на существование и практикуется на Западе, в тех же США и Канаде. Но в этих странах размер земельных участков на фермах измеряется сотнями гектаров и даже больше. Я уже не говорю о том, что американский или канадский фермер “экипирован” с ног до головы: современная техника, удобрения в неограниченных (но в меру!) количествах, льготные кредиты в сельскохозяйственных банках, превосходно поставленная ветеринарная служба, доступ к последним достижениям в селекции и биотехнологии, консультационная помощь профессионалов из университетских и научных центров, поддержка со стороны государства. В европейских странах масштабы фермерских хозяйств, понятно, другие, поменьше, но все остальное, перечисленное выше, присуще и Европе. Вернемся в Молдову. Чем сегодня располагает крестьянин-собственник даже с сертификатом владельца на землю-кормилицу? Как правило, это сравнительно небольшой участок пахотной земли. И, честно говоря, все. Современной “малой фермерской” техники нет, для этого нужны деньги, которых у него тоже нет. Говорят, воткни палку в землю молдавскую и вырастет яблоня, груша, слива и черешня. Но это метафора, почти правдивая, но метафора. В трудовой жизни молдавского крестьянина ситуация не столь проста. Виноградники, сады, овощные грядки, поля, засеянные пшеницей и кукурузой, нуждаются в удобрениях, химических средствах борьбы с вредителями и болезнями. Купить нужную для хозяйства “химию” — не проблема, услужливый рынок предложит фосфаты и азотные удобрения, пестициды и гербициды из любого района земного шара. Но опять-таки нужны деньги. А топливо, горючесмазочные материалы? Опять деньги, и деньги огромные. Взять эти деньги на льготных условиях (долговременный кредит, низкая процентная ставка, щадящий режим выплаты заемных средств) можно было бы в банках. Так и поступают фермеры в Америке и Европе. В свою очередь, банки идут навстречу “пожеланиям трудящихся”, не забывая, разумеется, о своей выгоде. Но любой банк под кредит потребует залог — ферму, технику, землю, гарантию другого банка и т.д. и будет прав: он не может рисковать безоглядно, под честное фермерское слово своими деньгами. Может ли сегодня молдавский фермер для “раскрутки” своего бизнеса взять льготный кредит в банке? В подавляющем большинстве случаев — нет, ибо у него нет эквивалентного кредиту залога — ликвидного товара, техники. Заложить свой дом — громадный риск, да и банк сегодня крестьянскую хату не рассматривает в качестве серьезного залога. Остается одно — земля. Но пока это невозможно: нет соответствующих разрешительных нормативных актов. Вопрос о залоге весьма

деликатен и очень ответственен. Если поспешно и малограмотно сконструировать механизм залога, то это значит заранее оставить крестьянина без защиты: заложив землю под кредит банка, он неминуемо лишится своего основного богатства, не сумев погасить проценты и ссуды по банковскому кредиту. И здесь государство должно гибко среагировать на эту ситуацию, создав такие условия и законы, чтобы, как любили говаривать советские люди, “было выгодно мне и государству”. А это возможно: есть опыт других небольших развивающихся стран, который, помноженный на профессионализм работников сельскохозяйственной сферы, должен проецироваться на условия и ментальность Молдовы. Такая законодательная, социальная и общественная, я не оговорился, общественная база в республике есть. Нужно формировать общественное мнение с целенаправленностью на эти преобразования. Тогда меньше сопротивления, больше продуктивной энергии, спокойнее идут этапы реформы. Это тоже не новость — так поступали и поступают все страны при кардинальном переходе на новые формы собственности и хозяйствования. Есть и второй путь развития аграрного сектора –создание крестьянских ассоциаций. Схема его несложна: индивидуальные хозяйства кооперируются в ассоциации, в которые каждый собственник вносит свою лепту. Природа давно уже показала и доказала человеку примеры и преимущества кооперативного труда. Две всем знакомые иллюстрации: пчелиный улей и муравейник. В Канаде и США, европейских странах фермеры-индивидуалы давно поняли, что, оставаясь собственниками своей земли , куда выгоднее и надежнее объединить свои усилия и функции, чтобы выстоять в условиях беспощадной конкуренции на рынке. В Молдове же, где аграрный сектор пребывает в стадии реформирования и превратился в хронического должника, образование различных групповых, коллективных форм хозяйствования — объективная необходимость, притом, что крестьянин остается безусловным и полноправным собственником земли и своего хозяйства. Если принесет достойный результат индивидуальное фермерское хозяйство — пусть оно процветает и радует своего хозяина. Если же крестьянские ассоциации, кооперативы докажут свою жизнестойкость — никто, надеюсь, не станет возражать. А можно и сочетать оба вида организации труда. Если это принесет пользу, почему бы и нет? В любом случае нельзя медлить, теряя такое драгоценное время, невозможно сегодня бесконечно “обсуждать”, “согласовывать”, “утверждать”, “пересматривать”. История не простит эти потери, а нынешняя суровая действительность может уже завтра сурово наказать даже такую благодатную землю, как Молдова. Молдова способна уже сегодня не только прокормить себя, но и достойно быть представленной на продовольственных рынках СНГ и Европы. Я говорю “способна”, но это пока не означает готова. Нужно посмотреть правде в глаза: население Молдовы стало хуже питаться, меньше, чем раньше, потреблять необходимое количество жиров, белков и углеводов. Стали хуже питаться дети, и никакие “сникерсы”, “марсы” и иные новомодные эрзацы здоровой пищи никогда её не заменят. Пусть у читателя не возникнет мысль, что Молдова близка к голоду. Продовольственные магазины и супермаркеты забиты сегодня товарами на любой вкус. Настораживает другое: очень много калорий ввезено из-за рубежа, а не произведено молдавским агробизнесом. Вывод напрашивается и без особой подсказки: молдавские фрукты и овощи, маргарины и консервы становятся менее

привлекательными и конкурентоспособными. Но заморские товары далеко не каждому по карману, который бывает пуст по несколько месяцев. Да и молдавский потребитель привык к своим продовольственным товарам, особый вкус которых отмечают и гости республики. И производить у себя выгоднее: есть рабочие места, развивается производство, ослабевает зависимость от импорта, дешевле товары. Молдова не голодает, но уже недоедает. Феномен недоедания, на первый взгляд, парадоксален: чем лучше человек овладел искусством выращивать хлеб и использовать во благо себе домашних животных, тем больше зачастую недоедал. Разгадка парадокса проста: мало, как оказалось, произвести достаточное количество продуктов питания в расчете на все население, нужно продовольствие справедливо распределить среди людей. Увы, справедливость в распределении (не уравниловка, не раздача хлеба, а защита социальной сферы государства, защита стариков, детей, малоимущих), как горько замечено кем-то, напоминает поезд, который всегда запаздывает или вообще не приходит. Я убежден, агробизнес Молдовы в целом на верном пути, трудностей и ошибок не избежать, но они преодолимы. Вырастить и собрать достойный урожай со своей земли молдавскому крестьянину по силам. Но ему нужна помощь государства и города, которую он вправе не униженно просить, а требовать — кормилец он. Помощь эта не в том, чтобы посылать студентов и горожан на уборку урожая (неквалифицированная уборка часто вредит, да и свое убирают лучше, чем “чужое”, бережливее). Помощь — в законах, в режиме благоприятствования для тех, кто кормит и поит страну. Однако мало раздать землю и оповестить мир о состоявшейся аграрной реформе. Печальные примеры неудачных “аграрных революций” в Иране, Афганистане, некоторых африканских странах, надеюсь, известны. Крестьянину, получившему землю, потребуются, в особенности на первых порах, кредиты. Причем кредиты льготные. За годы общения с американскими и европейскими фермерами я не встречал ни одного, кто бы не прибегал к услугам сельскохозяйственных банков, собственно и призванных открывать кредитные линии для индивидуальных хозяйств, кооперативов, и тем более крупных корпораций агробизнеса. Однако западный банк печется о сельском хозяйстве не вообще, а дифференцированно, предоставляя особые преференции рачительным фермерам, ведущим активное производство. Вот и Молдове нужно сохранять и поддерживать те хозяйства, которые в нынешних сложных экономических условиях ведут дело наиболее рационально. И не бояться банкротств тех, кто привык к иждивенчеству. Ни в Европе, ни в США, ни в Канаде не будут упрямо кормить стада коров, дающих позорный удой в 2-2,5 тысяч литров, или засеивать тысячи гектаров пашни в ожидании урожая аж в 20 центнеров с одного гектара. Подсчитано, что из общего числа “занятых”, фактически трудятся 20-25% агрохозяйств. В США, по прогнозам экспертов, к 2000 году количество фермеров сократится до 1,8 миллиона человек, т.е. менее 1% населения страны, а продуктивность американского агробизнеса не только не падает, но и постоянно растет. Потому что ставка однозначно делается на лучших, работающих с наибольшей отдачей. Крестьянин, наделенный землей, нуждается в малой технике и удобрениях. Если с удобрениями куда ни шло, хотя и здесь тревожно, то малой техники практически

нет. Поэтому крестьянин вынужденно заменяет машинные операции малопроизводительным ручным трудом. А это не что иное, как возврат к патриархальному хозяйству. Поэтому, если не принять срочные меры для обеспечения села малой, но эффективной и производительной техникой, значит, заведомо погубить аграрную реформу. Крестьянин остро нуждается в профессиональных консультантах, способных дать мудрый совет, предостеречь от ошибок, наметить тактику и стратегию хозяйства. США, например, имеют более 80 тысяч консультантов, разбросанных по стране и готовых в любое время прийти на помощь американскому фермеру. Много ли в Молдове таких профессионалов? Наверное, всего и не перечислить, в чем нуждается сегодня молдавский крестьянин-труженик. Он вправе рассчитывать на поддержку города. Стоит ли повторять известную истину о том, что если хорошо пойдут дела в сельском хозяйстве — значит, и город будет сыт, и тем быстрее эта страна достигнет благополучия.

ВСЕ ФЛАГИ В ГОСТИ БУДУТ К НАМ, НО... Для Молдовы, с её небольшой территорией и выгодным географическим положением, внешняя торговля товарами и услугами имеет первостепенное значение. Если к этому приплюсовать развитую транспортную инфраструктуру, соединяющую страну с Западом и Востоком, то было бы экономической безалаберностью не воспользоваться такой удачей. Я бы добавил к сказанному и быстрое развитие международных торгово-промышленных связей, интеграционные процессы в международной торговле. Трудно было бы понять, если б Молдова осталась в стороне от происходящего. И весьма отрадно, что республика считает себя полноправным членом мирового экономического сообщества и поддержана им. Внешняя торговля, как известно, состоит их двух важнейших составных частей — экспорта и импорта, а соотношение между ними и есть торговый баланс страны. Я повторяю эти азбучные истины, чтобы, подкрепив их некоторыми цифрами и примерами, попытаться понять, насколько полно Молдова использует одну из важнейших статей своего дохода, есть ли явные и скрытые потенциалы в торговле с другими странами. Я не рассматриваю весь спектр экономических связей между государствами, на которых хотел бы остановиться, это не моя задача, да и не моя компетенция. Я рассматриваю только то, что мне знакомо, что, на мой взгляд, могло бы быть полезно экономике Молдовы. Страны развивают экономические связи, непосредственно рожденные научнотехническим прогрессом, — обмен технологиями и лицензиями, экономической информацией, продажа know how. Можно и нужно напомнить хотя бы о центростремительных силах международной экономической кооперации, о создании торгово-экономических союзов, сообществ, ассоциаций (классический пример — Европейское экономическое сообщество, или Общий рынок, которому уже за 40, а он не только не развалился, как предрекали многие, но благополучно развивается и отнюдь не чувствует себя больным). Но Молдове вступление в Общий европейский рынок в ближайшее время пока “не светит”. Не потому, конечно, что Молдова маленькая страна (Люксембург еще

меньше, а в ЕЭС с самого начала) или она в чем-то провинилась. Безусловно, нет. “Вина” Молдовы состоит в том, что она просто не готова сейчас стать членом Общего рынка. Если добрая старая Англия 16 лет терпеливо дожидалась, когда ей выдадут членский билет участника, то что же говорить о стране, где современные рыночные отношения только-только закладываются. Естественно, эта молодая республика еще не в состоянии привести в соответствие с требованиями ЕЭС свою налоговую политику, законодательную базу, ликвидировать препятствия для свободного перемещения “лиц, товаров и услуг”, привязать свои экономические реформы к программам таких экономических левиафанов, как Франция, Германия, Англия. Кроме того, чтобы стать членом Общего рынка, нужно купить членский билет и за немалые деньги, а «по контрамарке» туда не пустят. Придется подождать, а, главное, поработать в поте лица, прежде чем Молдова услышит желанное: “Милости просим, госпожа”. Молдова построила свою внешнюю торговлю в результате сложившегося международного разделения труда между государствами с учетом специализации своей национальной экономики и понимания того, что любая другая страна имеет хозяйство, соответствующее её уникальности. Провозгласив независимость, Республика Молдова стала более активной на международных рынках. И это понятно. Если до 1991 года советская Молдавия получала непререкаемые указания из Москвы с кем, когда, чем и на какую сумму торговать, подписывать контракты, то теперь контрагентов нужно искать самим, самим заключать сделки, самим рисковать. А торговля — рискованный бизнес, сильно подверженный тяжелым заболеваниям экономического организма. Я сильно бы утомил читателя, если бы только попытался перечислять экономические и законодательные “вирусы”, которые приходится лечить экстренными встречами на самом высоком уровне, протекционистскими методами, письмами с угрозами и предупреждениями. Все эти бесконечные “дозволы” и “недозволы”, меняющиеся, словно в рапидной съемке, тарифы, экспортно-импортные пошлины, размеры которых обратно пропорциональны количеству полезной деятельности. Вы расспросите тех, кто столкнулся с этим, в том числе ваш покорный слуга, и вам расскажут такие саги и детективы, по сравнению с которыми “Хождение по мукам” героев известного романа покажется санаторным отдыхом. “Парад суверенитетов” и глупостей в торговле стран СНГ не может продолжаться бесконечно. Межправительственные экономические соглашения, закладка фундамента долговременно и обоснованно подкрепленной соответствующими унифицированными нормативными актами программы развития внешней торговли в рамках СНГ, надеюсь, во многом снимут искусственно возведенные барьеры. Но это завтра. Сегодня же Молдова, как и прежде, торгует, покупает и продает в уже сложившемся режиме. Не буду утомлять читателя обилием цифр и фактов, но некоторые привести, хотя бы за тот период времени, когда я активно работал в Молдове, просто необходимо. Объем внешней торговли постоянно растет: 1992 год — 1224,6 млн. $; 1996 год — 1880,8 млн. $; в первом полугодии 1998 года — 925,1 млн. $. Показатели — неплохие для маленького молодого государства с еще не устоявшейся рыночной

экономикой. Но бурные аплодисменты явно преждевременны, хотя бы по двум причинам: общие цифры могли бы быть и больше, и, кроме того, не может не настораживать отрицательное сальдо торгового баланса: экспорт в 1994 году составил 565,3 млн. $, в 1996 году — 801,6 млн. $, в первом полугодии 1998 года — 359 млн. $. Данные приведены без учета районов левого берега Днестра и города Бендер. Если из общего показателя внешней торговли вычесть цифры экспорта, то, естественно, увидим импорт, т.е. ту сумму, на которую были закуплены товары за соответствующий период. Вот тут-то у Молдовы картинка совсем без аплодисментов. Не нужно высшей математики, чтобы понять: Молдова больше закупает, чем продает, т.е. имеет устойчивое отрицательное сальдо внешнеторгового баланса. Для любой страны всегда лучше больше продавать, чем покупать. Если больше закупаешь, чем продаешь, то ни о каких резервах не может быть и речи, платежный баланс постоянно хандрит, растет зависимость страны от государств-экспортеров, национальная экономика и внутренняя торговля меньше защищены от заморских товаров и услуг. Оставаясь, в первую очередь, аграрной страной, Молдова поставляет на зарубежные рынки продукцию агробизнеса. Товары с маркой “Made in Moldova” сегодня можно увидеть в Европе и Азии, Северной Америке и далекой Австралии. Я не хочу лукавить и утверждать, что полки супермаркетов в западных странах буквально ломятся от молдавских фруктов, овощей, соков, вин и коньяков. К сожалению, это не так, и на то есть особые причины, о которых я скажу чуть ниже. Закупает страна в основном энергоносители, оборудование, некоторые виды сырья. География внешней торговли с тех пор, как Молдова стала независимой, не сильно изменилась: по-прежнему на первом месте идут страны СНГ. И это объяснимо: налаженные десятилетиями торгово-экономические связи хотя и ослабли, но не оборвались окончательно. Второй по значимости торговый партнер — соседка Румыния. Можно ли рассчитывать, что только исключительно внешняя торговля спасет молодое государство от экономических кризисов и социальной напряженности? Естественно, нет, ибо все в этом мире взаимосвязано и взаимозависимо. Внешняя торговля напрямую зависит от состояния здоровья всей национальной экономики, а она сегодня, по известным причинам, нуждается в серьезном лечении. А на это уйдут годы. Диагноз — жесточайший кризис — поставлен; курс лечения предложен. Нужен хороший медицинский персонал, современные лекарства и помощь самого больного своему выздоровлению. Если отойти от медицинских метафор, то коротко дело сводится к следующему. Первое: крайне необходима тщательно разработанная долгосрочная программа развития внешней торговли Молдовы на ближайшие 10 лет. Разумеется, она потребует по ходу её выполнения внесения поправок, вызванных меняющимися реалиями в мире. Но это должна быть четкая программа действий, органично сочетающихся с общими концепциями вывода страны из состояния экономической комы. Второе: нужны профессионалы для выполнения программы. Они есть и их становится все больше. По-моему, нужно сделать ставку на молодые кадры (об этом я уже писал), но, несомненно, они нуждаются в опытных менеджерах. Последних тоже можно найти в Молдове, а некоторых пригласить из-за рубежа. Предвижу скептические улыбки: “Зачем нам нужны иностранцы? Они не знают

Молдову, нашей действительности”. Я вовсе не сторонник заказывать пригласительные билеты целому десанту советников из-за границы, каждый из которых будет тянуть одеяло на себя и отстаивать свою точку зрения. Как говорят французы: “Семь поваров никогда не сварят хороший суп”. Нужны центры обучения, где бы квалифицированные люди раскрыли способным и талантливым, а их в республике масса, способы и методы “делать деньги”, но не себе в карман, а в первую очередь государству. За что оно оплатит труд по заслугам. Вижу скептическую улыбку у многих. Но не сомневаюсь: в стране намного больше граждан, которые хотят честно трудиться и за свой труд получать сполна, чем тех, кто любит и не боится криминала. Третье: выполнение программы обречено заведомо на провал, если она не будет подкреплена реальными и могущими принести желаемый эффект финансами, административно-управленческими, законодательными рычагами и инструментами. Здесь огромную, поистине неоценимую помощь бизнесу должно оказать государство. Все без исключения примеры истории подтверждают этот непреложный вывод. Четвертое: никакая программа не может рассчитывать на успех, если не будет поддержана снизу, особенно со стороны бизнеса. Симбиоз “государство — частный бизнес” должен стать обязательным требованием разработки и выполнения программы. Но этот симбиоз, как это и заложено матерью-природой, должен быть взаимовыгодным. Государство возьмет на себя разработку концепций, механизма, инструментария, организацию и укрепление внешнеторговых связей на межгосударственном уровне, а бизнес, в свою очередь, станет непосредственным проводником государственной политики. Взаимная выгода — очевидна. Это единственно возможно, если обе стороны играют честно, не подводя друг друга даже в самых экстремальных и опасных ситуациях. И еще. Нужно внимательно исследовать опыт других стран, в первую очередь небольших. Успехи во внешней торговле “малых государств” Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки вызывают искреннее уважение и подражание. Но уважение, а тем более зависть, даже если она “белая” — это все из области эмоций. А нужен серьезный анализ, выводы и на основе этого рекомендации, но исключительно применимые к условиям Молдовы. И не нужно, по-моему, шарахаться от опыта одной страны к другой. Сегодня, вдруг, мода на опыт “азиатских тигров” — страны Юго-Восточной Азии; завтра, и также “вдруг”, интерес перемещается в другой регион планеты — страны Карибского бассейна, послезавтра начинают молиться на опыт Израиля. Позвольте, но ведь каждая страна — неповторимость, со своей историей, сгустком проблем, испытавшая на себе все “прелести” вхождения в мировое торговое сообщество, занявшая там с превеликим трудом свою скромную нишу. Поэтому, разрабатывая свою программу, предпринимая попытки найти свою нишу, невозможно и заведомо ошибочно слепо подражать тайваньской или сингапурской модели. Я уже не говорю о таких гигантах, как Япония, Германия, США. Конечно, завораживают большие числа, перед глазами мелькают десятки миллиардов долларов внешнеторгового оборота этих стран. Но не будем забывать: эти миллиарды дались кропотливым трудом, гибкой и разумной

политикой, долгими годами терпения, неиссякающей надежды и уверенности в конечном успехе и, главное, умно выбранным путем, который учтет силы и возможности конкретного путника — страны, а не иллюзорные представления типа “хорошо бы было…”. Молдове, к счастью, или, к сожалению, предстоит то же самое. Я не вижу иного выхода. И все эти проекты, рассчитанные на два-три года, — либо откровенное дилетантство, маниловщина, либо, что еще хуже, попытка ввести сознательно свой народ в заблуждение. Теперь о наболевшем: может и готова ли Молдова принять иностранных инвесторов. Существуют разные “магниты” для притягивания. Я попробую рассмотреть только некоторые. Иностранные инвестиции, в которых так нуждается страна, можно привлечь в Молдову, создав сеть свободных экономических зон (СЭЗ). Эти экономические “резиденты” настолько популярны и распространены сегодня в мире, что одно только их перечисление заняло бы много страниц. Сошлюсь, пожалуй, только на хрестоматийные примеры, и то без желания “открыть Америку” или опять-таки “секреты” Полишинеля. Такие экономические образования, как зоны свободного предпринимательства, настолько распространены в мире, что, кажется, говорить об их пользе даже как-то неприлично. Уж слишком банально это и доподлинно ясно в западных и даже восточных странах. Но так как единственная такая крупная зона в Молдове (на территории бывшего ВДНХ) подвергается различного рода преобразованиям, которые не идут на пользу дела, ибо законодательная база такой структуры меняется с приходом каждого нового парламента и кабинета министров, хочется поделиться опытом с молдавским читателем, которого профессионально или с научной точки зрения интересует этот вопрос. Мудро поступил Китай, создав на юге страны несколько СЭЗ, среди которых мировую известность приобрел Шэньян. Вот уже 15 лет экспорт из Шэньяна возрастает на 75% в год, а рост внутреннего валового продукта зоны увеличивается в среднем на 50% ежегодно. Экономисты могут в это не поверить, цифры не просто велики, они оглушают, завораживают, заставляют, наконец, шляпу снять перед мудростью китайцев, которые не побоялись пойти на необычный для коммунистического режима эксперимент, принесший фантастический успех. Иностранные инвесторы считают за честь стать резидентом СЭЗ Шэньян, нескончаем поток зарубежных делегаций, желающих по учиться у китайцев уму-разуму. Насколько я знаю, в Шэньяне побывали “ходоки” большого ранга, но не много их из Кишинева. Время жмет, но молдавских “шэньянов” что-то не видно. Хотя, СЭЗ теперь уже и открыты в Молдове, но об их хождениях по мукам разговор особый. Информированные читатели мне возразят: китайские власти “вбухали” в подготовительную стадию будущей СЭЗ в Шэньяне почти 5 миллиардов долларов, т.е. в несколько раз больше, чем весь национальный доход Молдовы за год. Я и не призываю правительство страны, которая несопоставима по территориальным, природным, людским характеристикам с великой азиатской державой, всенепременно следовать теории больших чисел. Как говорится, “Богу — богово, кесарю — кесарево”. Если у кого-то, побывавшего в Шэньяне и вернувшегося в родную Молдову, возникла блаженная идея повторить до винтика китайский Шэньян на молдавской территории, то ему мучительно хочется

напомнить известный афоризм Отто Бисмарка: “Глупость — это дар божий, но не следует им злоупотреблять”. Я привел пример СЭЗ, созданной огромным Китаем. Кстати, большие по территориям страны, в которых рынок по оборотам различных товаров и услуг даже не сопоставим с рынком Молдовы, не прошли мимо китайского эксперимента. Соединенные Штаты, Мексика, Бразилия, Южная Африка, Малайзия давно поняли, что СЭЗ — прекрасный тоннель с двусторонним движением капиталов. СЭЗ получили наибольшее развитие в малых странах (речь идет о размерах территории). Некоторые страны со скромным количеством квадратных километров своей площади и, как правило, не имеющие природных ресурсов, достойных внимания зарубежного бизнеса, вынуждены искать и другие каналы поступления капиталов из-за рубежа. Кто-то ударился в создание оффшорных зон, создав райские условия для тех, кто в основном либо “отмывает” сомнительно заработанные капиталы, либо элегантно уходит от налоговых органов своих стран, или, несмотря на душещипательные призывы “Вернись — я все прощу”, вывозят свои миллионы и даже миллиарды в “оффшорки”. Создание СЭЗ в малых странах — иной путь инвестиционных инъекций в национальную экономику. Естественно, малые страны не обходят вниманием и создают преференциальные условия для отечественных инвесторов, не душат их ненормальными налогами, пошлинами, акцизами, создают благоприятную среду для экспортно-импортных операций, не отказывают в предоставлении льготных кредитов. И абсолютно правильно экономически и политически поступают. Жить постоянно только за счет иностранных инъекций капиталов может позволить себе только страна, которая сознательно, по собственной инициативе, превращается в экономического вассала. Рассчитывать для большинства развивающихся стран, а Молдова в их числе, только на отечественные капиталовложения недостаточно, нехватка “внутреннего” капитала, естественно, подкрепляется иностранным. СЭЗ здесь, как я уже говорил, может играть роль первоклассного тоннеля для притока иностранных инвестиций. Исключительно важно, чтобы постройка такого тоннеля отвечала необходимым международным стандартам и требованиям. Большинство зарубежных инвесторов видят в Молдове хороший плацдарм, куда можно прибыльно вложить свои капиталы, причем сделать это не в разовом порядке, а стать инвестором всерьез и надолго. Вот тут я подошел к вопросу, практически целиком адресованному тем, кто уполномочен решать эти проблемы. Иностранные инвестиции, используя каналы открываемых СЭЗ в Молдове, вольют свежую кровь в национальную экономику только в том случае, если страна и её руководство отвечают тем требованиям в работе СЭЗ, которые давно уже апробированы, прошли проверку временем в различных малых и больших странах и даже географических регионах. Итак, попробую эти требования к функционированию СЭЗ в Молдове очень коротко изложить, сравнивая реалии и возможности, деловой подход к возможностям использовать перспективный бизнес и откровенную маниловщину и

показуху на больших и малых переговорах. Это идет не от теоретизирования, а из опыта работы на Западе, Востоке и в Молдове.

1. Страна Молдова. Не вызывает никаких сомнений — регион с выгодным геополитическим положением для притока иностранных инвестиций с использованием коридора СЭЗ. Иностранные инвесторы никогда не забывают и часто используют СЭЗ в качестве трамплина для экспансии на рынки других, сопредельных стран. А Молдова тесно связана экономическими отношениями со странами СНГ, в первую очередь с Россией, Украиной, Беларусью. Другими словами, близость Молдовы к крупным рынкам — безусловный её плюс. Здесь все сошлось: часть Европы, рядом Румыния, Балканские страны, знание рынка бывшего Союза.

2. Доступ к рынку и движение товаров. Не хочу однозначно утверждать, что рынок Молдовы открыт нараспашку, “входи — не хочу”. Ряд административнозаконодательных барьеров, таможенных глупостей напоминают известный постулат советских пограничных войск: “Граница на замке!” Может быть, это необходимо и оправданно, когда речь идет о пресловутых шпионах и диверсантах, но вызывает удивление у тех, кто всерьез собирается экспортировать, используя СЭЗ, свои капиталы и товары в Молдову. Я бы постарался передать дубликат ключа от замка для серьезного и проверенного инвестора с тем, чтобы он смог свободно войти в квартиру, где, увы, деньги не лежат, и куда он, наоборот, собирается их положить. Обычно СЭЗ создаются вблизи аэропортов, морских зон, других транспортных узлов. Это, разумеется, имеет объяснение: ускорить ввоз импорта в зону — сборочных компонентов и сырья — и экспорта готовой продукции. Даже не экономисту понятно, что благодаря такой стратегии снижаются издержки на транспортировку товара и время его в пути. Для упрощения формальностей в СЭЗ обычно открывают специальные таможенные пункты. “Все это известно”, — скажет мне всезнающий проницательный читатель. Я это знаю, но хочу еще раз сконцентрировать эти идеи и показать незаменимость их как части всего механизма экономической реформы. Еще на ранних стадиях её было обещано разумно разобраться с этим важнейшим вопросом. Но верна несколько фривольная пословица: “Обещать — не значит жениться”. И вот в этом случае “свадьба” расстроилась еще до того, как “молодые” купили кольца.

3. Инфраструктура. Абсолютно невозможно рассчитывать на успешное функционирование СЭЗ, если инвесторы не обнаружат там надежно созданную инфраструктуру: телекоммуникации, четко обеспечивающие связь внутри страны и с заграницей, бесперебойную подачу электроэнергии, переработку отходов. В свое время, в бытность Советского Союза, инфраструктуре не придавали практически никакого значения. Сейчас бывшие республики, и Молдова в том числе, больно расплачиваются за эту стратегическую ошибку коммунистов. Конечно, создание производственной инфраструктуры неминуемо влечет за собой большие расходы, потерю такого дорогого времени. Но ничего не поделаешь. Можно с уверенностью сказать, не боясь ошибиться: без развитой инфраструктуры Молдове будет трудно заманить инвесторов со значительными капиталами, даже с помощью уникального своего положения, клятв и заверений из разряда “Все будет хорошо!”; “Мы непременно это сделаем!” (интересно когда и на какие деньги?). Потому так важны территории, на которых уже заложена эта инфраструктура и которые уже раскрутили это важнейшее дело. И тут постоянное

колебание юридической температуры от “0” до “очень жарко” убивает “организм” созданной уже структуры. Когда концепция СЭЗ была выдвинута впервые и получила практическое развитие, многие страны ошибочно решили, что с помощью этих зон они ускорят развитие регионов своей страны исключительно за счет иностранных инвесторов, которые, мол, сами будут строить транспортные и информационные коммуникации, обеспечат районы водой, электроэнергией и т.д. Была совершена принципиальная ошибка: СЭЗ создали в отдаленных районах, в которых слово “инфраструктура” могли с запинкой произнести от силы два десятка человек, для остальных это понятие укладывалось в ремарку героини чеховского водевиля: “Они хочут свою образованность показать, а потому говорят всегда непонятное”. Инфраструктура в СЭЗ органически впитывает услуги, без которых западному бизнесу будет трудно “делать деньги”. Такие услуги оказывают юридические, страховые, аудиторские фирмы, коммерческие и инвестиционные банки. В ряде зон, кроме основной инфраструктуры, предоставляются и другие услуги: оказывается помощь с набором и подготовкой рабочей силы, работают детские и медицинские учреждения, обеспечивается перевозка рабочих и служащих. Этими рассуждениями я хочу ещё раз подчеркнуть — это очень нужное, но сложное дело. Молдова, используя опыт других маленьких стран, не обошла вниманием и проблемы создания СЭЗ на своей территории. Цель очевидна. Вопрос в другом: что сегодня сделано, каковы проблемы, результаты и можно ли дать хотя бы предварительный прогноз на ближайшую перспективу. Надо честно признать, что идея создания СЭЗ в Молдове выдержала много испытаний, прежде чем были приняты соответствующие нормативные акты, разрезана ленточка перед входом в первую СЭЗ, произнесены приятные речи. Сопротивление со стороны оппонентов создания СЭЗ в Молдове можно объяснить разными причинами: непониманием самой идеи, слабой аргументацией и доказательностью в выступлениях инициаторов открытия СЭЗ, откровенной завистью конкурентов, абсолютным отсутствием опыта в организации этого весьма непростого бизнеса и просто лоббированием кого-то или чего-то. Наконец, после долгих баталий в кабинетах и коридорах власти первая СЭЗ “Экспо-бизнес Кишинэу” торжественно состоялась. Правда, не упустили удобного случая постараться испортить настроение и администрации СЭЗ, и её резидентам: соответствующие органы, не очень утруждая себя в объяснениях и серьезных аргументах, прошлись ножницами по разделу, где четко и в полном объеме должны были быть обозначены льготы резидентам. Резиденты восприняли это как досадное недоразумение, надеясь на торжество разума в ближайшей перспективе. Прошло два с лишним года, вместивших в себя не утихавшие дискуссии, проверки со стороны контролирующих государственных органов, выпады со стороны упорных оппонентов. За это время свободная экономическая зона доказала, что её корабль не напрасно отправился в путь, он привез в страну хороший товар. СЭЗ “Кишинэу” привлекла десятки миллионов долларов инвестиций и зарубежных инвесторов-

резидентов. Бюджет Молдовы получил дополнительный источник поступления. Бывшая выставка достижений народного хозяйства, на месте которой стала функционировать СЭЗ, оживала на глазах. Серьезные и не очень противники СЭЗ “Кишинэу” наверняка хором ответят: деятельность зоны противоречит закону и подрывает саму идею свободных экономических зон. Что касается “подрыва идеи”, то никакого терроризма я здесь не вижу. Опыт Тайваня, Шри-Ланки, Гонконга, Сингапура, стран Карибского бассейна в развитии СЭЗ начинался с торговых операций, а параллельно шла подготовка к созданию предприятий сборочного типа, конкурентоспособных и экологически чистых. Но на это ушли годы и потрачено немало миллиардов долларов. СЭЗ в “Кишинэу” всего два года (она была открыта в 1995 году) и, пользуясь для сравнения этапами жизни человека, она, зона, только-только учится ходить. И ни о каких миллиардах пока на обустройство зоны не может идти и речи. Теперь по поводу слов из арсенала тяжелой артиллерии: “Деятельность зоны противоречит закону”. Действительно, закон заложил в основу идеи создание и развитие в зоне экологически чистого производства, а не торговлю как таковую, и складские услуги. Но, во-первых, есть очевидное стремление, возможности и время, чтобы СЭЗ полностью отвечала букве закона, принятого Парламентом Республики Молдова. Во-вторых, уже приняты законы о создании нескольких субзон на юге и севере страны, в районе аэропорта города Кишинева. В создаваемых субзонах предполагается организовать производство стройматериалов, переработку сельскохозяйственного сырья, развитие транспортных услуг. Производство создается на базе современной техники и технологий, высокопроизводительное и экологически чистое. Производственные субзоны, несомненно, оживят дышащий на ладан бизнес, привлекут заинтересованных инвесторов, создадут новые рабочие места. Что может помешать задуманному и даже запланированному? Очень коротко об основных возможных барьерах. Начну с инфраструктуры. Не уверен, что инвесторов может привлечь субзона, даже отвечающая другим высоким критериям, но не располагающая развитой инфраструктурой. Можно принять еще с десяток хороших постановлений, но если в субзоне при всей её географической привлекательности нет коммуникаций транспортных и связи, нет иных элементарных составляющих инфраструктуры, боюсь визит сюда любого инвестора с приличным капиталом станет его последним посещением субзоны. И никакие решения и иные циркуляры, клятвенные заверения и обещания не спасут положение. Восточная мудрость гласит: “Сколько не кричи “халва”, во рту слаще не станет”. В субзоне нужна хорошо подобранная и сплоченная команда единомышленников. Не нужно особо разжевывать, что это должны быть профессионалы со знанием основ современного бизнеса, умением принимать оптимальные решения и отвечать за них. “А где их взять?!” — воскликнут скептики. Ну, если команду подбирать по родственно-клановым связям, телефонным звонкам, политическим пристрастиям и соседским отношениям, то на такой команде и самой идее СЭЗ можно поставить крест. С непрофессионалами западный серьезный инвестор работать не будет, это уж точно. Где же, в самом деле, взять профессионалов? Трудный, но решаемый вопрос. В Кишиневе и других крупных городах страны

такие люди есть, причем многие из них не востребованы, а значит, свободны. Много молодых людей прошли хорошую школу в проектах USAID и TASIC, работали за рубежом, знают языки и персональные компьютеры, участвовали в проектах реструктуризации крупных предприятий в Молдове, умеют разрабатывать бизнес-планы и профессионально разбираются в маркетинге. Объявите конкурс, проведите тщательную проверку, отберите достойных — и вы получите желаемый результат. Конечно, такие профессионалы не поедут в глубинку, на периферию на общественных началах или за символическую заработную плату. Оплата их труда, а это труд подвижников, созидателей, должна быть достойной. В противном же, если “случайно” забыть общеизвестное “скупой платит дважды”, придется в конце концов действительно заплатить двойную цену за все и, тем не менее, остаться у разбитого корыта. И, наконец, еще об одном барьере. Речь пойдет о бесконечных поправках, изменениях, дополнениях, запрещениях к законодательным документам о СЭЗ и субзонах. Большинство из них имеют не позитивно-созидательный, а разрушительный подтекст. Помните знаменитое из времен древнего Рима: один из его консулов в Сенате, о чем бы там ни говорили, утверждал: “Карфаген должен быть разрушен”. Так и в Молдове некоторые парламентарии и правительственные чиновники, ярые противники создания СЭЗ, разительно напоминают римлянина Катона с его сакраментальными призывами уничтожить Карфаген. Только сейчас вместо Карфагена фигурирует СЭЗ. Уже в 1998 году последовали изменения и поправки, которые отменяли ряд льгот для резидентов СЭЗ и субзон. Я не хотел бы рассматривать эти постановления, поправки и решения в деталях, т.к. они достаточно подробно обсуждаются в печати, кстати, не только местной, на пресс-конференциях, телевидении, радио. Скажу о другом. Такие “шараханья” законодательной и исполнительной ветвей власти наносят материальный и моральный урон стране, подрывают её имидж. Резиденты СЭЗ “Кишинэу” перечисляют в бюджет государства миллионы лей (речь идет, опятьтаки о 1995 годе). Только в самой СЭЗ “Кишинэу” создано около 1300 новых рабочих мест. Зачем же резать курицу, которая в недалеком будущем может действительно нести золотые яйца? Если мои читатели подумают, что у меня есть особый личный интерес к свободной экономической зоне, они ошибутся. Я говорю об этом опять-таки с позиции человека, который не только уже долгие годы работает в стране и любит её, но и как профессионал, знающий экономику Запада, её рычаги и источники экономического расцвета. Я не даю советы ни ветвям власти, ни бизнесменам Молдовы. Я высказываю свое мнение и буду счастлив, если оно пригодится в государстве, которое еще не открыто не только иностранными инвесторами, но и непосредственно гражданами страны. Потому что золотые земли республики, её рабочая сила, профессиональная, трудолюбивая, не развращенная ещё гримасами рынка, а они, поверьте, очень иногда непривлекательны, так вот, имея все это, плюс геополитическое положение, привлекательное для Запада, соседство в то же время со странами СНГ, где рынок открыт для Молдовы и традиционен для неё, обладая уже определенной сложившейся инфраструктурой, когда не надо многое начинать с нуля, — нельзя все это недооценивать. Не использовать такую историческую данность, значит, сделать большую ошибку. Вообще, а сейчас тем более, скорее дело в изменении ментальности, чем в объективных трудностях. Буквально в последние 10-15 лет в мировом сообществе разработаны некоторые новые экономические подходы, принципиально отличные от прежних моделей и рецептов. Если раньше защита интересов внутренних рынков считалась

“священной коровой”, а робкие возражения тонули в хоре упреков за “антипатриотизм”, то к 90-м годам ситуация сильно изменилась. Протекционизм, т.е. защита отечественной экономики от иностранной конкуренции, если и не сдан навсегда в архив истории, то заметно потеснил свои позиции перед теорией либерализации экономики и внедрения её в мировое сообщество. Страны, которые еще недавно встречали иностранных инвесторов в штыки, теперь ждут их как желанных гостей. В чем дело? Неужели это только дань моде, а мода, как известно, скоротечна. Уверен, нет. Привлечение иностранных инвесторов – объективный и долговременный процесс. Объективный потому, что в мире явно превалируют центростремительные силы, и в первую очередь, в экономике. Экономисты поняли и доказали, а государственные мужи согласились с этим, что невозможно в сегодняшних реалиях оставаться этаким Робинзоном в экономике и не попытаться для решения своих проблем пригласить мировой капитал. Даже самые закрытые страны, небольшой список которых возглавляет Северная Корея, приподняли свои приграничные шлагбаумы для инвесторов из-за рубежа. В том, что это явление надолго, у меня лично нет сомнений. Забегая вперед, отвечу одним словом: выгодно. А раз выгодно, значит, прочно, скорее всего навсегда. Конечно, в тот или иной исторический момент, но на очень короткий отрезок времени, может снова возобладать протекционизм, порою доведенный, мягко говоря, до непродуманных призывов и решений. Призывы и демонстративная инициатива бывшего вице-премьера России Б. Немцова покупать только российское, поменять комфортабельные иномарки на допотопные “Волги” и “Москвичи” ничего, кроме ироничных улыбок, у понимающих людей не вызывали и имеют отношение не к экономике, а к политике. Так в чем же выгода иностранных инвестиций (кстати, от латинского investio — одеваю), почему за ними сегодня выстроились очереди — не частое явление в условиях рынка? Объяснений этого феномена последних лет много. Попробую назвать главное. Частные инвестиции рассматриваются сегодня как мощный источник получения прибыли, а значит, роста внутренних сбережений и пополнения государственного бюджета, его доходных статей. Приток иностранных инвестиций, особенно из стран с высокоразвитой технологией — США, Западной Европы, Канады, Японии, Израиля, — неминуемо принесет на территорию принимающей стороны новинки научно-технического прогресса. Молодые государства — еще ученики в современном менеджменте, использовании инструментов управления, которые уже давно применяют передовые страны. Иностранные инвестиции помогают выйти на внешние рынки, занять там подобающее место. А если иностранные инвесторы согласны вложить свои капиталы в отрасли, где высок процент безработных, и, значит, создают новые рабочие места, то таким гостям рады вдвойне. Молдова с её выгодным геополитическим положением, безусловно, не может остаться в стороне от происходящих процессов. И, я знаю, она готова сделать не только все возможное, чтобы быть не просто замеченной сильными мира сего, но и стать привлекательной для иностранных интервенций (не будем пугаться: здесь это слово имеет совсем другой, положительный смысл) капиталов. Важно, чтобы в Молдове не забывали, что ни один цент или пфенниг не попадут на молдавскую

территорию, если инвестор-иностранец не получит исчерпывающие объективные ответы на ряд принципиальных вопросов. Каков объем местного рынка и доступен ли он? Насколько достаточно на этом рынке рабочей силы и способна ли она быть вовлечена в инвестиционные проекты? Каков валютный риск и не будут ли местные законы и чиновники чинить препятствия для получения прибыли и репатриации капитала? Каковы правительственные программы регулирования, в первую очередь в торговой политике? Существуют ли в стране стимулы для иностранных инвесторов, надежна ли политическая стабильность и каков риск, развита ли в стране инфраструктура и вспомогательные службы? Если на большинство этих вопросов инвестор получит исчерпывающие и привлекательные ответы, то можно с большой долей вероятности сказать, что помолвка состоялась. До самой свадьбы, увы, дело может не дойти, если по какой-то причине стороны передумали, возникли форс-мажорные обстоятельства, бюрократические проволочки отбили всю охоту у западного предпринимателя, появился более интересный регион с точки зрения выгодного помещения туда капитала. Да мало ли какие могут возникнуть барьеры, объективные, а чаще субъективные. А отсюда вывод: не теряйте времени, попытайтесь не упустить потенциального инвестора. Иначе он уйдет, и останутся у вас на память о нем только визитные карточки и протоколы о намерениях. Но в Кишиневе, по-моему, должны принимать далеко не всех, кто выдает себя чуть ли не за султана Брунея и готов якобы вложить в экономику Молдовы несметные финансовые сокровища. В Молдове довольно быстро разобрались “Who is who”. Правда, и сейчас нет-нет да и случаются проколы, а это уже слегка подмоченный имидж, пустая трата времени, а оно, как известно, – деньги. Многие страны разрабатывают и, что особенно похвально, применяют на практике специальные программы стимулирования для привлечения иностранных инвестиций, создавая у себя своеобразные режимы наибольшего благоприятствования (РНБ), особые условия для американского доллара, немецкой марки, японской иены, более привлекательные, чем в других странах. Программы эти включают целый комплекс мер: освобождение — полное или частичное — от налогов и пошлин, различные скидки и другие средства снижения затрат или же особые меры, которые направлены на повышение эффективности бизнеса иностранных фирм. Программы очень разнообразны, реализуются в различных формах, “одеждах” (вспомним, что investio —означает “одеваю”), очень чутко реагируют на экономическую “погоду” в мире и всегда, без исключений, учитывают особенности национальной экономики. Страны, разрабатывающие программы инвестиционных стимулов и режимов, давно поняли, что каждая страна и её экономика — неповторимы. И ошибочно было бы с фотографической точностью тиражировать такие программы, скажем, для стран Южной Америки и Африканского континента, Юго-Восточной Азии и Карибского бассейна. Для Республики Молдова с учетом её уникального геополитического положения, относительно развитой инфраструктуры, избытка дешевой и обученной рабочей силы, наверное, подошли бы две основные разновидности таких программ, которые уже прошли обкатку в развивающихся странах. Не утверждаю это априори, а просто из собственного опыта попытаюсь предложить некоторые варианты, которые, возможно, найдут сторонников и поддержку в стране. Часть предложений, которые я излагаю на этих страницах, с переменным успехом уже “отрабатываются” в молдавской экономике без оглядки на советы издалека. И это

не может не радовать: значит, есть в противовес скептикам на земле молдавской светлые головы, способные мыслить неординарно, прагматически. Одна из таких программ для Молдовы предполагает освобождение иностранных инвесторов от уплаты пошлины под возвращаемый залог. Что означает это на практике? Иностранные инвесторы могут создавать (и уже, как известно, это делают) местные сборочные предприятия, используя импортируемые комплектующие. На этих предприятиях осуществляется сборка, ну, скажем, телевизоров, холодильников, компьютеров, утюгов, в конце концов, да мало ли чего? Затем готовая продукция реэкспортируется на мировые рынки. Местные предприятия, на которых осуществляется сборка, получают от государства солидные преференции: освобождаются от уплаты налогов и пошлин на производственные затраты и реэкспортируемую готовую продукцию. Чтобы защитить местные фирмы, производящие товары для Молдовы, используется один из инструментов политики протекционизма (жив курилка, не так ли?): иностранные фирмы-инвесторы в обязательном порядке должны оставить на молдавской таможне залог, который возвращается им, как только собранная готовая продукция пересекла национальные границы и ушла покупателям за рубеж. В дополнение предприятия с участием иностранных инвесторов могут осуществлять беспошлинный импорт оборудования и приобретение сырья, запасных частей и упаковочных материалов. Можно было бы разрешить на определенных условиях продавать небольшую часть таких товаров на местном рынке. В Молдове подобные предприятия с участием иностранного инвестора могли бы активнее работать в электронике, точном приборостроении, текстильном и швейном производстве, в перерабатывающей, табачной промышленности. Помимо, как я уже говорил, дешевизны рабочей силы в Молдове и одновременно её хорошей квалификации, страна не может не привлечь иностранные инвестиции своей близостью к европейским рынкам. “Европа — наш общий дом” — прекрасный девиз, и Молдова в этом доме должна быть желанным гостем и одновременно радушной хозяйкой. Конечно, инвесторы из-за рубежа, несмотря на предварительный маркетинговый анализ, изучение законодательной базы Молдовы, тем не менее все же похуже знакомы с местными реалиями. В этом случае западный инвестор мог бы при содействии соответствующих молдавских государственных структур взять профессиональную местную фирму в качестве субконтрактора для регистрации, открытия и оперативного управления предприятием. Такие субконтракторы предоставляют для зарубежного инвестора целый ряд необходимых услуг: выбирают место дислокации предприятия, строительство, подбор и подготовку кадров, поставку необходимого сырья, осуществляют контроль за качеством. Фирма-инвестор может выкупить эти новые предприятия, конечно, если иностранный бизнесмен убедится, что предприятие работает и, главное, приносит прибыль. Местные фирмы-субконтракторы очень полезны, т.к. их услуги во многом облегчают вхождение иностранных инвестиций в молдавский рынок. Особенно это важно для иностранных мелких и средних фирм, у которых, конечно же, отсутствует достаточный опыт и знания страны, куда они собираются вкладывать свои капиталы. Не сомневаюсь, знающие специалисты, законодатели, представители исполнительной власти, некоторые бизнесмены в Молдове уверенно произнесут:

“У нас такие примеры уже есть”. Тогда, простите, вопрос: почему же инвесторы изза рубежа не очень-то торопятся в Молдову, не толпятся в очереди у кассовых окошек авиакомпаний с тем, чтобы, обгоняя конкурентов, первым же рейсом отправиться в Кишинев, не снимают, грубо говоря, денежки с банковских счетов в своих странах и не перевозят “чемоданы” зеленых в надежде их выгодно разместить в экономику Молдовы? И это притом, что, повторяться не хочется, Молдова имеет очевидные потенциальные возможности и преимущества, лежащие на поверхности. В стране, переживающей сейчас очень тяжелые времена, не могут не понимать, что экономика Молдовы серьезно нуждается в поступлениях инвестиций из-за рубежа. Причем именно инвестиций, иностранных капиталов, а не только и не столько в виде кредитов, за которые с трудом расплачивается Молдова сейчас и с еще большим напряжением будут расплачиваться будущие поколения. Тогдашний премьер-министр Молдовы не скрывал своей озабоченности: “Мы оказались в довольно серьезном положении”, — сказал он на пресс-конференции в июне 1998 года. По его словам, в 1997 году правительство вернуло внешних долгов и кредитов на общую сумму 160 миллионов долларов, в 1998 году предстоит выплатить уже 215 миллионов долларов, а в 1999 году — цифра достигнет 235 миллионов долларов. И это без учета получения новых кредитов в 1997 году на общую сумму 160 миллионов долларов. По оценке экспертов Мирового Банка, Молдова — страна с огромным внешним долгом. Согласно теоретическим расчетам и мировой практике, 50% внешнего долга от внутреннего валового продукта считаются критически опасными для любой страны, а Молдова уже перешагнула эту красную черту. Западные кредиторы, в основном международные финансовые учреждения, с интересом и тревогой ждут ответа на сакраментальный вопрос: когда и вовремя ли собирается Молдова платить по кредитам? Не будем наивны: Мировой Банк, Европейский Банк Реконструкции и Развития, другие международные финансовые доноры — отнюдь не Санта-Клаусы, раздающие направо и налево рождественские подарки. Нет, это далеко не подарки. Да, кредиты, безусловно добротный глоток кислорода, в котором так нуждается экономика страны. Но за этот кислород нужно платить, и платить с обязательными процентами, которые хотя и льготны, но исчисляются миллионами долларов. Да и из каких источников платить? Смущает другое: неужели бюджет, который пуст, еще способен выкроить миллионы долларов на погашение кредитов? Неужели приватизация, которая проводится уже наконец-то не за БНД, а за реальные деньги на аукционах, способна стать палочкой-выручалочкой, тем более, что денежные аукционы идут как-то вяло, часто отменяются из-за отсутствия реальных покупателей? Изъятие средств из валютных подвалов Национального Банка тоже, на мой взгляд, не панацея для погашения долговых обязательств: деньги, взятые у НБМ, нужно непременно вернуть, причем в сроки, сжатые до предела. В противном случае главный банк страны начнет тонуть, как “Титаник”. Молдавское правительство создало специальную структуру в конце 1997 года под названием Национальное агентство по привлечению инвестиций, в рамках Правительства действует специальная Комиссия по привлечению иностранных инвестиций. Все это правильные и своевременные шаги, хотя они могли быть

сделаны и раньше. Комиссия и Агентство провели анализ поступления иностранных инвестиций с 1991 по 1997 годы. Что же он показал? Первый вывод: иностранные инвестиции идут преимущественно в отрасли, в которых отдача от вложенных капиталов происходит быстрее всего: в пищевую промышленность “вошли” 35% зарубежных инвестиций, в виноделие — 24%, производство пива и безалкогольных напитков — 19%. Сложим эти цифры, в итоге — 78%. Меня, правду сказать, это не удивляет: иностранный капитал заинтересован в “коротких” деньгах. А энергетика, транспорт, машиностроение — это “длинные” деньги, т.к. эти отрасли имеют иной производственный цикл. Второй вывод: западный бизнес привык к стабильной законодательной базе и не понимает, и не принимает иных правил игры. Он, западный бизнес, органически привык и ценит профессионализм в делах, умение держать слово. Он вполне может адекватно понять возможные изменения и поправки форс-мажорного, но отнюдь не перманентного характера. Бесконечные поправки, порой абсолютно без серьезной аргументации, вносимые в законодательную базу молдавского бизнеса, естественно, отпугивают потенциальных инвесторов. Третий вывод: финансовые инвестиции — а они важная составная часть всего инвестиционного потока — никак не могут найти себя на рынке ценных бумаг Молдовы. Причина проста: рынок ценных бумаг в стране пребывает в стадии зародышевого состояния, фактически он только обозначается очень туманным абрисом и никак не может служить магнитом, к которому бы пришли зарубежные инвестиции. Добавьте к сказанному, что западных инвесторов никак не могут воодушевить полукоматозное состояние молдавской промышленности и агросектора, низкая покупательная способность населения, слабое участие государства в разработке, а главное — в участии в инвестиционных программах.

СВИНЦОВЫЙ КУЛАК В ЗАМШЕВОЙ ПЕРЧАТКЕ Отец “немецкого экономического чуда” Людвиг Эрхард писал более 40 лет назад: “... современное и сознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить еще раз вернуться к роли ночного сторожа”. Известный экономист, теоретик и практик Л. Эрхард был абсолютно прав. Государство в условиях перехода к рыночным отношениям, а тем более, когда этот переход состоялся и рынок заработал, как хорошо смазанный мотор, не может остаться сторонним наблюдателем происходящего в экономике, а должно стать гибким регулятором бизнеса на макроуровне. Говоря о “ночном стороже” и государстве, Л. Эрхард ничего нового не изобретал. До него активное вмешательство государства в рыночные отношения блестяще защитил классик английской экономической мысли Д. Кейнс. Да и до Кейнса страны рыночной экономики накопили солидный опыт регулирования экономических и социальных процессов из центра. Конечно, это не то директивно-командное регулирование, которое в конечном итоге так “блестяще” провалилось в странах, где господствовала коммунистическая идеология. В XX веке институты государства в условиях цивилизованного рынка демонстрируют отточенную и проверенную годами политику свинцового кулака в замшевой перчатке. На практике это означает работу целой системы мер законодательного, фискального, контролирующего и бюрократически-исполнительного характера.

Цель: гибко и быстро адаптироваться к меняющимся реалиям как внутри страны, так и за её пределами. Особенно остро вопрос вмешательства государства стоит в период обострения социально-экономической ситуации, наступления опасности кризиса, тем более, если эта опасность возрастает не только в пределах национальных границ, но и за их пределами. Тут уж в самом деле нет времени спрашивать, по ком звонит колокол, ибо все, и даже не экономисты, понимают: он может зазвонить и по тебе. Государственные институты (не путать с высшими учебными заведениями) и организации, как исполнители, обязаны делать все возможное, чтобы не вызвать запредельного роста инфляции и принять превентивные меры для недопущения массовой безработицы — этой мины замедленного действия, могущей сдетонировать социальный взрыв. Исполнители обязаны сделать мощные финансовые инъекции в некоторые важнейшие отрасли, временно национализировав часть их предприятий, чтобы спасти от банкротства. Они должны это сделать, естественно, не с помощью рыцарей плаща и кинжала, а умной правовой и экономической политикой. Тем самым, спасая эти отрасли от гибели. Вернее, давая выжить одним и развиваться другим. Премьеры и их кабинеты от консервативной партии в Англии великолепно продемонстрировали этот путь в послевоенные годы, доказав на практике спасительную силу такого мощного экономического лекарства. В постсоветское время, эпоху “развала и шатания”, резко возрастает роль государства — стабилизатора деструктивных процессов в бывших странах соцлагеря, в которых идет болезненный переход от административно-командной системы управления экономикой на базе государственной собственности к рыночному хозяйству. Здесь нет парадокса. Да, здесь должны проходить непростые процессы ухода от государственной административности к государству, регулирующему по законам рынка болезненный переход от общественной, фактически ничьей собственности, к частной, где государственное и частное сосуществует благодаря разумным пропорциям. В Республике Молдова в начале процесса перехода к рынку поспешили сломать практически весь механизм государственного регулирования, действовавший на протяжении десятилетий. Что ж, ломать — не строить. Ошибка была понята и исправлена: в Конституции страны прямо записано, что государство должно обеспечивать регулирование экономической деятельностью, а экономика должна быть основана на частной собственности и свободной конкуренции. Как известно, приватизация — процесс, в результате которого государство передает или продает свои предприятия, свою собственность полностью или по частям частному бизнесу, местному и иностранному. Сам механизм приватизации, его инструменты и рычаги в разных государствах могут отличаться, ибо нет унифицированного рецепта в этом непростом деле для всех стран. Но особенно важен и труден процесс приватизации там, где долгие годы господствовал командно-административный стиль, где фактически отсутствовал частный сектор. Кому-нибудь покажется, что я говорю прописные истины. Да, об этом знают все теоретически, но практически, когда хочется поскорее увидеть результаты реформы или хотя бы часть её успехов, об этом сразу забывают. Критиковать всегда легче, чем делать. А когда болит, и очень ощутимо, объективное восприятие процессов стирается, заменяясь субъективными, сиюминутными интересами.

Каждая страна, вступающая на путь приватизации, стоит перед неизбежным выбором: какие государственные предприятия приватизировать, как разделить имущество предприятия и как выбрать будущего покупателя-собственника этого имущества. Выбор подходящей схемы приватизации — трудная задача, т.к. государства находятся в разных условиях исторического развития. В бывших странах социалистического лагеря особые экономические и политические обстоятельства породили и особые схемы приватизации: массовая приватизация посредством выпуска ваучеров (например, в России) или передачи государственной собственности за боны народного достояния, как это было сделано в Молдове, создание приватизационно-инвестиционных фондов, приватизация через аукционы и др. В Молдове выбрана схема, близкая к чешской программе. И это потому, что Молдова и Чехия были более “социалистические”, чем, например, Венгрия, которая даже в соцлагере всегда имела чуть больше экономических свобод, чем другие страны Варшавского Договора. В Молдове разгосударствление и приватизация — реальность. Завершилась массовая приватизация за боны народного достояния (БНД). К моменту начала приватизационных программ в стране практически отсутствовали соответствующие экономические и политические институты, которые должны быть созданы заранее и которые должны были продуманно, грамотно и доходчиво разъяснять населению, в чем суть приватизации, каковы её позитивы и возможные минусы и как попытаться избежать неминуемых форсмажорных обстоятельств. Цель подобных институтов — поддерживать процесс приватизации, создав заранее солидную законодательную базу, включая в первую очередь право на частную собственность. Мне могут возразить: приватизация в Молдове проводилась на основе принятых нормативных актов, разработанных программ, создания сети соответствующих структур, например, приватизационно-инвестиционных фондов. Но это не спасло от грубых ошибок, так как все законодательные и исполнительные институты по приватизации создавались наспех, без учета специфики экономики Молдовы, ее опыта и традиций. Чаще всего это был чужой опыт, искусственно перенесенный на республиканскую почву. Так происходило не только в Молдове, а во всех странах СНГ. Что уж говорить об этой маленькой республике, когда в России весь процесс разгосударствления получил в народе название «прихватизация». Понимаю, что поджимали сроки, в обществе еще не испарилась эйфория провозглашения Молдавской ССР независимой Республикой Молдова, и Кишинев получал поздравления и приглашения политическим лидерам молодой страны посетить международные организации и столицы западных государств. Объяснимо и другое: приватизацию в Молдове было тяжко проводить, фактически не имея частного сектора, в отличие от восточноевропейских стран, например, Польши, где частный бизнес мирно уживался с государственным сектором экономики, и где программы приватизации органически легли на подготовленную почву и прежний опыт частного предпринимательства. В Молдове вынуждены были начинать с нуля — опыта и частного бизнеса, как я уже сказал, не было. Проведение приватизации в таких условиях требует

практического умения, подобно путешествию без компаса и карты. Кто скажет, что это интересно, романтично, пусть испытает эту романтику на себе. Конечно, были допущены просчеты и даже тяжеловесные ошибки. Но неужели от них кто-нибудь абсолютно избавлен, и какая страховая компания, понимая огромную степень риска, взялась бы застраховать этот уникальный в масштабах целого государства эксперимент? Замечу сразу: конечный успех в приватизации придет далеко не сразу. Здесь не сработает “дипломатия выключателя”: нажал кнопку и готово — зажегся свет. Все довольны, счастливы, проблемы исчезли. Если бы так... Ближайшая перспектива постприватизационного периода чревата появлением новых проблем, усугублением экономических и социальных трудностей, которые уже сейчас видны невооруженным глазом. Для закрепления позитивных итогов приватизации в Молдове, а их отрицать невозможно, я бы не советовал ни в коем случае останавливаться на полпути, начисто забыв поговорку “Кончил дело — гуляй смело”. Дело не только не завершено, а находится в самом разгаре. Безусловно, нужна массовая поддержка населения. Понимаю, это нелегко: много разуверившихся, обманутых, наконец, просто озлобленных. Поэтому, задача у властей сложная: доказать на деле, что перспектива результатов приватизации очевидна, дать возможность гражданам стать реальными, а не бумажными собственниками, вернуть им надежду. Не секрет, что пока в результате приватизации часть населения осталась лишь с бумажками, которые назывались бонами, потеряли свою ценность и фактически девальвированы.

ПЕРСПЕКТИВЫ: НАДЕЖДЫ И ТРЕВОГИ МОЛДОВЫ Определение социально-экономического положения Республики Молдова в эти годы короткое — тяжелейший кризис. Спад производства идет на фоне кризиса взаимных неплатежей предприятий, безработицы, которая напрямую коснулась десятков тысяч работников, сокращения инвестиций в материальную сферу, невыполнения социальных программ. В программе правительства В. Муравского на 1992-1995 гг. были верно обозначены причины сложного положения в стране того времени — непоследовательное и неуверенное проведение экономической реформы, ошибки в процессе приватизации, удушение свободного предпринимательства налогами, коррупция, недооценка значимости экономических связей со странами СНГ, постоянные непродуманные реорганизации аппарата управления. За последние 2,5 года в целом ситуация не стала лучше. За прошедшие годы предыдущие правительства, расписавшись в своей неспособности осуществлять реформы не на словах, а на деле, громко хлопали дверьми. Уходя в отставку, они оставляли в назидание будущему правительству оправдательную индульгенцию, смысл которой как нельзя лучше укладывается в латинскую поговорку: “Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше”. При этом, чтобы будущее правительство не чувствовало себя бесприданницей, ему оставалась гора постановлений, решений, нормативных актов, которые совершенно “не работали”. По этому поводу итальянцы говорят: “Se non e vero, e ben trovato” (Если это неверно, то все же хорошо придумано).

В 1996 году правительство Молдовы приняло программу перехода к приватизации госимущества за денежные средства, в том числе и за СКВ, рассчитывая тем самым пополнить бюджет и увеличить долю частного сектора в национальной экономике. Последнее можно только приветствовать, ибо, создав двухслойный “пирог” из государственного и частного секторов, Молдова вправе рассчитывать на привлечение западных инвесторов. Правда, для этого им, инвесторам, нужно создать режим наибольшего благоприятствования. Понятно и стремление властей пополнить хронически пустующую государственную казну. Ну, а что же БНД, знаменитые боны народного достояния? Получив их и пройдя при этом девять кругов ада, граждане Молдовы были бы, наверное, благодарны за разъяснение дальнейшей судьбы этих ценных бумаг. Что с ними делать и действительно ли они ценные бумаги? Это отнюдь непраздный вопрос. И на него нужно спокойно, убедительно и профессионально отвечать. Но, часто заслуженно упрекая, надо помнить о том, что нельзя создать рай в отдельно взятой стране, которая еще совсем недавно была небольшой частью огромного государства. А все остальные составляющие этой империи, еще недавно тесно экономически связанные, переживают тяжелейшие времена. Для значительного отторжения экономического организма Молдовы от всех стран СНГ нужно время, и немалое. В бывшем СССР долгие десятилетия шли товарные и денежные потоки, тесно взаимосвязанные. Но главная трудность еще в том, что это отторжение частей одного тела должно быть неполным, а оставлять кровеносные артерии экономических связей, т.к. без восточного рынка крупных потребителей, топливно-энергетического комплекса этих стран, и России, в первую очередь, Молдове не обойтись. После распада СССР, пытаясь привести Молдову к цивилизованному рынку, правительство, на мой взгляд, никогда не забывало о таком мощном источнике финансирования экономических и социальных сфер, как кредиты солидных международных организаций, и, прежде всего, Международного валютного фонда (МВФ), Мирового Банка, Европейского Банка Реконструкции и Развития. Что ж, расчеты оказались в целом оправданными: вытащить за волосы, подобно барону Мюнхгаузену, экономику страны самостоятельно — такой подвиг никому не под силу, даже развитым государствам. Уповать на страны СНГ? Но на вещи нужно смотреть трезво, особенно на перспективу: Восток — не тот географический регион, который готов в единственном числе долго “подпитывать” экономику Молдовы в ущерб себе. Значит, остается мировое сообщество, куда Молдова вошла как молодое независимое развивающееся государство 10 лет тому назад. Оно, это мировое сообщество, хотело бы видеть Молдову в качестве полноправного участника нового экономического порядка, который уже давно принят подавляющим большинством стран. Получив членские билеты МВФ, Мирового Банка и других организаций, Молдова вправе рассчитывать на их финансовую поддержку, ибо за эти членские билеты заплачено сполна соответствующими взносами в конвертируемой валюте. Но и отдача уже налицо: только МВФ и Мировой Банк вложили в экономику Молдовы сотни миллионов долларов. Нужно признать, что мрачные прогнозы скептиков об “обвальном” падении лея по отношению к доллару, слава Богу, не оправдались. Следуя рекомендациям экспертов из МВФ и своей удачно выбранной программе стабилизации, Национальный банк Молдовы бесстрастно фиксирует относительную стабильность молодой национальной

валюты. Так что слова президента НБМ Леонида Талмача: “Лей будет оставаться на своем месте” не выглядят пустым обещанием. Вопрос “брать или не брать кредиты у МВФ и Мирового Банка?” расколол молдавских экономистов на два полярно противоположных лагеря. Противники с отчаянными криками: “Финансовая кабала для Молдовы!” призывают стоять насмерть, не беря ни цента у западных банкиров. Их горячие оппоненты, наоборот, раздают бесконечные реверансы Вашингтону, Лондону и Парижу, особенно не утруждая себя мыслями, что бездумно взятые и бездарно использованные кредиты неминуемо лягут тяжким грузом на плечи будущих поколений. Видимо, истина лежит посередине, однозначно — кредиты брать, но использовать их предельно целенаправленно и аккуратно. В пользу заимствования “международных денег” в первую очередь говорят те условия, на которых Молдове предоставляются кредиты: 1. МВФ, Мировой Банк, а также Европейский Банк Реконструкции и Развития, как правило, предоставляют льготные долговременные кредиты.

2. После получения кредита Молдова продолжительное время должна выплачивать только проценты.

3. Не располагая природными ресурсами и не имея банковских хранилищ, забитых благородными металлами и ценными бумагами, Молдова получает тем не менее займы на основе доверия к ней. Фактически, против международных кредитных средств Республика Молдова выставляет свое слово и порядочность. Пока особых претензий к Кишиневу нет. Как известно, МВФ предоставляет Молдове кредиты на стабилизацию экономики, координируя бюджетную, денежную и валютную политику. В свою очередь, Мировой Банк направляет кредиты на перестройку экономики, приватизацию. Нетрудно заметить, что обе программы кредитования Молдовы дополняют друг друга, охватывая все сегменты экономики страны. Иностранные инвесторы сегодня и в обозримом будущем должны быть желанными гостями в Молдове. После принятия закона об иностранных инвестициях и многолетних поправок к нему Молдова заняла первое место в рейтинге действующих законодательств об иностранных инвестициях в России и странах ближнего зарубежья. Отцы-законодатели посчитали, что теперь-то уж “все флаги в гости будут к нам и запируем на свободе”. С флагами и гостями, похоже, все в порядке, и пиры-застолья, маленькие и большие, тоже не забыты. Вот с инвестициями по-прежнему негусто. Казалось бы, Молдова по своему геополитическому положению, относительно развитой инфраструктуре, наличию квалифицированных рабочих рук — рай для иностранных инвесторов. Однако, в большинстве случаев, оставив визитные карточки и протоколы о намерениях, западный бизнес не очень-то спешит инвестировать свои миллионы в народное хозяйство страны. Если честно, то удивляться здесь нечему. Во-первых, западный бизнес в широком смысле слова Молдову просто не знает. Не раз приходилось самому в Европе и США тыкать пальчиком в географические атласы, показывая деловым людям местоположение небольшой республики на карте мира, и популярно рассказывать собеседникам о радостях и горестях маленькой страны, об её многострадальной экономике и возможностях её восстановления и развития с помощью

иностранного капитала на взаимовыгодных условиях. Но все это эпизоды, а нужна грамотно составленная и постоянно осуществляемая государственная рекламная кампания Республики Молдова, своеобразная её презентация в мировом сообществе. Есть в английском языке часто используемое в бизнесе слово “promotion”, что переводится достаточно скучно — “рекламно-пропагандистская деятельность”. Вот эту деятельность должно в первую очередь осуществлять государство, его посольства и представительства за рубежом, Торговопромышленная палата, ключевые в экономике министерства. И не нужно беспрерывно ссылаться на отсутствие средств и скромные размеры территории Молдовы. Такие “гиганты” (речь идет о размерах территории), как Люксембург, Мальта, Гонконг, Сингапур, Лихтенштейн, вместе взятые, по совокупности квадратных километров, уступают Молдове, однако любой западный бизнесмен сочтет за честь иметь свой офис и счет в банке в этих странах. Что, собственно, и делает. Вот почему средства на promotion нужно изыскать во что бы то ни стало, ибо, как справедливо утверждают американцы, без паблисити (рекламы) нет просперити (успеха, процветания). Во-вторых, необходимо создание режима наибольшего благоприятствования для западных инвесторов в Молдове. Первое место Молдовы в рейтинге на конкурентоспособность действующего законодательства об иностранных инвестициях среди бывших республик СССР — всего лишь статистика, хотя и приятная. Реальная жизнь оказывается куда суровее: даже десятки миллионов долларов, вложенные западными партнерами в экономику страны, в основном в совместные предприятия, безусловно, не спасают положения. Есть области народного хозяйства, где долларовые вливания непременно оправдают себя: агробизнес, точное приборостроение, индустрия туризма. Однако, как я уже писал, в Молдову не торопятся доллар и дойчмарка. Одна из причин очевидна: нет дополнительных стимулов, особо привлекательных условий для них. Свободно конвертируемая валюта, как богатая невеста на выданье, вправе рассчитывать в Молдове не только на галантное ухаживание, но и создание ей комфортных бытовых условий. А она, эта валюта, постоянно сталкивается в Кишиневе с бюрократизмом, с многочисленными “не положено”, с необязательностью государственных и коммерческих структур. В конечном итоге серьезные инвестиционные предложения западного бизнеса повисают в воздухе, теряется драгоценное время. А это вещь совершенно недопустимая, ибо знаменитый девиз “Время — деньги!” отнюдь не потерял своей актуальности. Помимо стимулирующего законодательства для иностранных инвесторов, давно пора, по-моему, использовать мировой опыт. В этом случае страна практически ничего не теряет, приобретает же многое, и главное — иностранные инвестиции. В-третьих, если государство и частный бизнес хотят всерьез привлечь иностранных инвесторов, нужно непременно отказаться от “совковой” убежденности в том, что иностранные инвестиции, независимо от сферы их приложения, размеров и условий контракта, в любом случае преследуют исключительно коварную цель, закабалить маленькую беззащитную Молдову. Призывы “Не продадим Родину!” приводят иностранцев в недоумение, ибо на Западе давно уже поняли, что инвестиции — это отнюдь не только деньги, но и опыт, знание менеджмента, дополнительные рабочие места, выход на европейские и мировые рынки, драгоценные связи в бизнесе.

Я не совсем уверен, что после этих слов остатки советского менталитета многих молдавских законодателей и бизнесменов немедленно рухнут, отцы экономики немедленно откажутся от ура-патриотизма и готовы будут сразу же к подписанию крупномасштабных инвестиционных проектов. Психология — вещь консервативная, тем более, что психологию бизнеса нужно серьезно изучать. Поэтому, боюсь, закостенелые убеждения эпохи “развитого социализма” придется устранять годами. Если иностранные инвесторы пока раздумывают и просчитывают свои возможности и потенциальные прибыли, то это никак не отнесешь к иностранным купцам-негоциантам. Здесь активность очевидная, что, в общем-то, объясняется довольно просто: относительная, по сравнению с бывшим СССР, либеральность во внешней торговле и появление на карте мира нового юридически самостоятельного рынка потребителей товаров численностью более четырех миллионов человек. А если добавить к этому, что Молдова — хороший транзитный торговый мост между Россией и Украиной, с одной стороны, и Центральной Европой и Балканами — с другой, то нетрудно понять, почему на Западе и Востоке фактически началась конкурентная борьба за рынок сбыта в Молдове. Правительство намерено “...провести дальнейшую либерализацию экспорта, упрощение таможенных процедур, создать систему налогового стимулирования и субсидирования экспорта, формирование специального фонда на основе отчислений, поступающих от уплаты импортных таможенных пошлин, оптимизировать структуру импорта посредством таможенного тарифа”. Очень знакомые инфинитивы — “провести”, “создать”, “оптимизировать”... А, может быть, куда надежнее создать максимально выгодные условия для экспортеровпроизводителей, не душить их налоговой петлей, как удавкой? Меня уже хорошо знают в Молдове и, к огромному моему удовольствию, часто приходят ко мне за советом и помощью. Маленький пример: молодые и работящие бизнесмены уже не первый год делают “столярку” — двери, окна, плинтусы, рамы. Хорошо делают, спрос, несмотря на рост цен, устойчивый. Могли бы по заказу фирм делать несложные заготовки и приносить СКВ в республику. Да вот беда: задушили налоги, акцизы, тарифы и пошлины. Добавьте к этому кавалерийские наскоки налоговой инспекции, финансовой гвардии, экономической полиции и Бог знает еще кого. “Иногда хочется плюнуть на все”, — признался один из них. И я его отлично понимаю. Многие производственники уже “плюнули” и, не выдержав прессинга по всему полю, подались в “челноки”, окунулись в мутные воды коммерции. Вот и подошли мы к печальному вопросу: что и какой товар получит внутренний рынок Молдовы, если своих производителей-предпринимателей грубо задавить налогами и одновременно фактически закрыть границы для ввоза? Я специально оставил эти горькие страницы на заключительные части книги, вспомнив хрестоматийную классическую фразу блестящего киногероя из “Семнадцати мгновений весны”: “Запоминаются последние слова”. Так о чем же пойдет речь? Бесстрастная сухая статистика обозначает это все тремя словами: уровень жизни населения. Но за ними, поверьте, стоят часто горе и отчаяние, просьбы о помощи. Однажды министр одной из ключевых отраслей экономики республики с ноткой раздражения сказал мне: “Напрасно вы драматизируете ситуацию. Тот, кто хочет, работает и живет неплохо. Жалуются только ленивые. Вы видели хотя бы одного

голодающего?” Да, к счастью, благословенный край, его земля спасают от голода. Село, как бы ни было ему трудно, кормит, как может, город. Но тысячи и тысячи пенсионеров и малоимущих ждут повышения уровня жизни. Как показывает практика, в странах, где принципы, механизм и инструментарий социальной защиты населения действуют не на бумаге, а в реальной жизни (Голландия, Канада, Германия, США и др.), бедные вовсе не исчезают, но их число, как правило, не превышает 3-5% населения. В их число попадают прежде всего алкоголики, наркоманы, психически больные лица, одинокие инвалиды, опустившиеся пауперы. В Молдове в 1997 году ниже черты прожиточного минимума существовало, иначе и не скажешь, несколько сотен тысяч человек населения, причем, кроме “традиционных бедняков”, в это число уже входит растущее число так называемых “новых бедных”, т.е. вполне трудоспособных и полноценных людей, формально имеющих работу, но на протяжении длительного времени получающих весьма низкую заработную плату либо не получающих её из-за отсутствия денег на предприятиях. В результате доля расходов населения на приобретение продуктов питания в общей структуре денежных расходов поднялась до 80-90% (в развитых странах этот показатель “плавает” в пределах 15-25%), остальные, с трудом добытые леи, пожирают расходы на коммунальные услуги. Это в тех случаях, когда коммунальные услуги оплачиваются исправно, но ведь не секрет, что месяцами и даже годами малоимущие не в состоянии оплатить потребляемые киловатты электроэнергии, газ и воду, когда задолженности по квартплате переходят 1000-леевые отметки. Не потому, что население перестало быть законопослушным и окончательно потеряло совесть, а потому, что просто нечем платить, и, боюсь, общая сумма долгов населения будет расти. Совсем не последнее значение имеет и уровень расслоения общества по размеру получаемых доходов. На Западе разница 10% наиболее обеспеченных и наименее обеспеченных в полученных доходах обычно не превышает 5-6 раз. Сейчас этот показатель в Молдове достиг двузначной отметки, и пропасть между бедными и богатыми все больше и больше углубляется. Непопулярный нынче Маркс, тем не менее, оказался провидцем, подметив еще в прошлом столетии, что бедные становятся беднее, а богатые богаче. Как ни пытались почти 75 лет советские власти раздавать всем сестрам по серьгам, исходя из постулатов уравнительной системы распределения и прикрываясь лицемерным “от каждого по способностям, каждому — по труду”, ничего хорошего, как известно, из этого не получилось. В результате обществу привили вирус неуемной зависти, подозрительности и даже ненависти к богатым, и посадили за решетку сотни тысяч “цеховиков” только за то, что они умели “делать деньги”. Время — лучший всему судья — расставило все на свои места: в силу объективных экономических законов невозможно избежать деления на богатых и бедных. Так было исстари, так будет и далее. Богатые, а, значит, экономически независимые — это хорошо. Важно, чтобы масштабы расслоения не возрастали до бесконечности, ибо в противном случае общество неминуемо плодит яростных врагов реформ и получает опасный источник социальной напряженности, который не стоило бы недооценивать. Можно ли быстро исправить ситуацию, когда уже существует критически опасный уровень социальной напряженности? Конечно, можно еще не раз директивным указом или распоряжением поднять минимальную заработную плату. Можно попытаться снизить число официально зарегистрированных безработных путем

хитроумных статистических манипуляций. Можно еще раз увеличить средний размер пенсий для почти пятой части населения Молдовы ( к концу 1997 года в стране проживало, а правильнее сказать существовало, почти 800 тысяч пенсионеров). Наконец, можно попытаться хотя бы на время заморозить потребительские цены и отсечь одну из голов инфляционной гидры. Но на все это нужны огромные деньги, которых просто нет, а печатать не обеспеченные товарами и услугами новые банкноты, — значит, сознательно вести страну к экономическому коллапсу. А, может быть, свернуть реформы, вернуться к добрым старым временам, к двухрублевой колбасе и пятикопеечному автобусному билету, и вместе с тем к рабской приниженности печально известного гоголевского героя Акакия Акакиевича Башмачкина, мечтающего лишь о новой шинели, вернуться к простой, как хозяйственное мыло, мысли, что ты винтик в большой государственной машине, и к тому, что если партия приказала, ты бездумно, с автоматизмом робота обязан ответить: “Есть!”? Думаю, что какая-то часть населения, потерявшая всякую надежду на нормальную жизнь, согласилась бы вернуться назад, забыв, что те же самые дешевые продукты и недорогие промышленные товары надо было еще “достать”, “пробить”, “выстоять”. А это тоже было не всем дано. Нет, путь назад история уже отсекла. И, слава Богу. Нужно идти вперед, но не обольщая себя иллюзией, что цивилизованный рынок можно построить одним махом. Придется этот рынок и будущее благополучие выстрадать, не забывая, что развитые страны шли к рынку и демократическим ценностям в течение нескольких столетий, набивая себе синяки и проваливаясь в глубочайшие кризисные ямы. Зато теперь народы этих стран пожинают заслуженное: рыночный механизм работает сообразно объективным экономическим законам, а социальная защищенность такова, что вызывает откровенную зависть “униженных и оскорбленных” в любой на выбор стране СНГ. На этой “дороге к храму” нужна четкая и даже жесткая последовательность проводимых экономических и социальных реформ на основе долгосрочной и понятной народу стратегической программы. Известный молдавский писатель Ион Друцэ обратил на это внимание одним из первых: “Большая проблема, перед которой поставлена ныне Молдова, — это отсутствие долгосрочной государственной программы”. Программа должна быть ясна и понятна любому человеку, даже не имеющему ученых регалий, а главное — реальна и достижима. Могут возразить: а как же насчет программ деятельности правительства РМ в 90-х годах? Ну что ж, эти программы лучше, чем ничего. Однако в них понимание стратегии робко обрывается ближайшим будущим. Авторы пытаются не заглядывать в более отдаленные времена. Между тем, первая и самая главная задача нынешней власти — обеспечить выживание простого человека, честного труженика, который стремится и умеет жить лишь за счет своего труда. Через него, и только через него сможет выжить и страна. Но пока эта задача стоит слишком декларативно. Время покажет, кто сможет решать ее в рамках практического действия. Поэтому политологи и аналитики-экономисты, как опытные шахматисты, должны считать не на два-три года вперед, а как минимум на 10 -12. Да, трудно делать долговременный анализ и строить программу, не имея исходных данных стратегии экономических реформ, возможной, а не желаемой. Но, если думать только о сегодняшнем, максимум о завтрашнем дне, как требуют ура-патриоты, обосновывая это тем, что, мол, потом разберемся, так вот, если думать

перспективно, а не сиюминутно, то перспектива всегда есть, и решения найдутся, решения, поддержанные мировым опытом и оправданные результатом.

ПОСЛЕСЛОВИЕ Книга написана, но труд мой в Молдове, я считаю, только начат, несмотря на долгие годы работы в республике. Я скажу, он будет успешно, если не завершен, то сделан, только тогда, когда Молдова станет, если не процветающей, то добротной, надежной, сытой страной, куда потекут западные инвестиции, где они принесут пользу государству и прибыль бизнесу. Иначе бизнес не приживется в стране. Я в это верю. Я верю в страну, в её народ, его мудрость, трудолюбие и открытость ко всему доброму и созидательному. Я обещаю, что напишу новую книгу о Молдове. И это будет не “по заявкам трудящихся”, а потому опять-таки, что я признаю бизнес только “с человеческим лицом”, с душой. А она, душа моя, открыта Вам и для Вас, граждане Молдовы.