Когда изображение служит слову
ГОГОЛЬ. Т УРГЕНЕВ. ДОСТОЕВСКИЙ
Когда изображение служит слову
Когда изображение служит слову
МОС КВА
УДК 821.161.1-3 ББК 85.335.41(2)1-8 Г 58
Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018)»
Дизайн Бориса Трофимова
Г 58
Н.В. Гоголь. И.С. Тургенев. Ф.М. Достоевский. Когда изображение служит слову / Предисловие Е.Ю. Гениевой. Авторы статей – Е.Е. Дмитриева, Ю.П. Пищулин, Б.Н. Тихомиров / М.: БОСЛЕН, 2015. – 192 с.: илл. ISBN 978-5-91187-209-0 В альбоме представлена неожиданная грань творческого наследия великих русских писателей – Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского – их рисунки, эскизы, портреты, картины. Не секрет, что они, работая над своими произведениями, сначала создавали изобразительный образ будущего героя или места действия, а в письмах сопровождали свой рассказ зарисовкой... УДК 821.161.1-3 ББК 85.335.41(2)1-8
ISBN 978-5-91187-209-0 © Е.Ю. Гениева, автор предисловия, 2014 © Е.Е. Дмитриева, автор, 2014 © Ю.П. Пищулин, автор, 2014 © Б.Н. Тихомиров, автор, 2014 © Б.В. Трофимов, дизайн серии, 2014 © Издание на русском языке, оформление, ООО «Бослен», 2014
Материалы для издания предоставили: © Государственная библиотека-читальня им. И.С. Тургенева, 2014 © Государственный исторический музей, 2014 © Дом Н.В. Гоголя – мемориальный музей и научная библиотека, 2014 © Институт научной информации по общественным наукам РАН, 2014 © Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом), 2014 © Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского, 2014 © Литературный музей Пушкинского Дома, 2014 © Российская государственная библиотека, 2014 © Российская национальная библиотека, 2014 © Российский государственный архив литературы и искусства, 2014
С ОДЕ РЖ А Н И Е
6
Е.Ю. Гениева ПEFGHGJFKLG K MGLOKGPQMMRG
9
Е.Е. Дмитриева НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ 1809–1852
51
Ю.П. Пищулин ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ 1818–1883
95
Б.Н. Тихомиров ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ 1821–1881
186
СXLJRY LZZ[JF\Q]L^, X\GPJFQKZGMM_` K QZabRcG
190
СXLJRY LJXRZaORKQMMR^ ZLFG\QFE\_
Е.Ю. ГЕНИЕВА
Путешествие в неизведанное
Ч
итая Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева или Ф.М. Достоевского, трудно себе представить, что они были наделены талантом рисования. Эта сторона их творчества наименее известна не только широкому читателю, но и специалистам. Она может представиться человеку неискушенному вторичной в наследии великих мастеров Слова, хотя внимательный взгляд, рассматривающий их рисунки, поймет, почему они стали колыбелью будущего словесного образа. Собранные вместе рисунки трех классиков русской словесности превращаются в своеобразную энциклопедию нашей жизни. Впервые они так полно и органично представлены в этом альбоме. Рисунки совершенно разные по стилю, темпераменту, точности, по функциям, которые они исполняли в жизни и творчестве каждого из представленных здесь писателей. Порой нервные, быстрые, а порой выполненные с поразительной точностью зарисовки Николая Васильевича Гоголя; вдумчиво-спокойные, четкие, почти фотографические – Ивана Сергеевича Тургенева. И совсем неожиданные рисунки Федора Михайловича Достоевского. Ожидаешь поспешности, лихорадочной калейдоскопичности, а видишь глубокий анализ, достоверность, временами насмешливый, язвительный контур лица или фигуры будущего героя. Многие листы Сибирских тетрадей, черновики будущих романов и повестей Федора Михайловича буквально испещрены набросками и зарисовками. Кажется, что он будто пишет рисунком, а потом словом. «Наследие Достоевского-художника, – пишет в своей статье (которую, дорогой читатель, вам предстоит прочитать в этом альбоме) знаток наследия писателя Б.Н. Тихомиров, – это огромное количество зарисовок, выполненных преимущественно пером, реже карандашом на полях его творческих рукописей». Также, как свидетельствуют в своих воспоминаниях дватри мемуариста, Достоевский любил делать карандашные наброски (в основном портретные) во время бесед в дружеском кругу. Но подобных набросков сохранились считаные единицы. Кроме самых близких лиц из окружения писателя, современники не подозревали о таланте Достоевского-рисовальщика. Только когда в начале 1920-х годов рукописный архив писателя стал национальным достоянием и исследователи получили возможность познакомиться с автографами Достоевского, они с удивлением обнаружили, что страницы его рабочих тетрадей с подготовительными набросками к “Преступлению и наказанию”, “Идиоту”, “Бесам”, “Подростку” буквально испещрены многочисленными зарисовками». «Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала», – пишет Н.В. Гоголь о героях повести «Старосветские помещики». «Вся эта конная толпа неслась как-то вдохновенно, не изменяясь, не охлаждая, не увеличивая своего пыла. Это была картина, и нужно было живописцу схватить кисть и рисовать ее», – читаем мы в первой редакции повести «Тарас Бульба». Также и Чичикова, героя «Мертвых душ», Гоголь описывает, словно сам рисует картину: «Он попробовал, склоня
6
Когда изображение служит слову
голову несколько набок, принять позу, как бы адресовался к даме средних лет <...>: выходила просто картина. Художник, бери кисть и пиши». Это своеобразие гоголевского стиля, как отмечает Е.Е. Дмитриева, в свое время очень точно определил Ю.М. Лотман: «Гоголь часто, прежде чем описать ту или иную сцену, превратив ее в словесный текст, представляет ее себе как воплощенную театральными или живописными средствами». В каждой стране существует традиция издания произведений, дневников, писем, чего-то не известного дотоле читателю, и это, как правило, бывает приурочено к юбилейной дате писателя. В 2018 году весь мир будет отмечать 200 лет со дня рождения великого русского европейца Ивана Сергеевича Тургенева. Его произведения включены у нас в обязательную школьную программу, и, тем не менее, это писатель, который ждет своего открытия, особенно нами, живущими в двадцать первом веке. Рисунок в его творчестве играл роль навигатора процесса чтения. Ты невольно останавливаешься, рассматривая портрет будущего Базарова. А портреты и жанровые картины, иллюстрирующие его рассказы о русской деревенской жизни в «Охотничьих рассказах», вдруг обретают иной, дополнительный, отчасти и неожиданный смысл. Эти зарисовки, пусть даже в записных тетрадях, в черновиках, в письмах, или, как у Ивана Сергеевича Тургенева, в «Игре в портреты», которой он увлекался вместе с Полиной Виардо более двадцати лет, говорят об особой энергетике творчества писателя. Подобный дар встречается не у всех. Причины его – казалось бы, у таких разных творцов, как Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев и Ф.М. Достоевский, – носят мистический характер, как и творчество в целом. Но как же увлекательно отправляться в эти неизведанные путешествия, которые сулят нам неожиданные, волшебные открытия! Этим альбомом, который выходит в свет одновременно с альбомом, посвященным изобразительному творчеству английских писателей, – мы приоткрываем дверь в кладовую писателей-художников. Впереди – путешествия в творческую лабораторию писателей Испании, Италии, Франции, Соединенных Штатов Америки, Нидерландов, Чехии... Они помогут нам взглянуть на традиционную классическую литературу через новую призму – через изобразительное искусство.
НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ 1809 –1852 «Если бы я был живописец...» Н.В. Гоголь
9
Когда изображение служит слову
1 Виньетка в виде ангела на фронтоне, капитель, храм с куполом под черновым текстом монолога Кочкарева («Женитьба») из Записной книги Гоголя 1836–1842 гг.
10
Когда изображение служит слову
Е.Е. ДМИТРИЕВА
«Н
аписанное и нарисованное по существу одно. Каждый писатель может сделаться рисовальщиком, а рисовальщик непременно писец, – писал наш замечательный прозаик, каллиграф и график А.М. Ремизов в книге «Огонь вещей». – Писатель по преимуществу писец: каллиграфический или исамчертногусломит, неважно, а стало быть, в каждом писателе таится зуд к рисованию». Но так ли уж применимы эти слова к Николаю Васильевичу Гоголю? Впрочем, читая его прозу, нельзя не заметить, как часто он повторяет, возможно, слегка лишь варьируя, одну и ту же фразу: «Если бы я был живописец», словно сожалея, что природа наградила его писательским, а не иным даром. «Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала», – пишет он о героях повести «Старосветские помещики». «Вся эта конная толпа неслась как-то вдохновенно, не изменяясь, не охлаждая, не увеличивая своего пыла. Это была картина, и нужно было живописцу схватить кисть и рисовать ее», – читаем мы в первой редакции повести «Тарас Бульба». Так же и Чичикова, героя «Мертвых душ», Гоголь описывает, словно сам рисует картину: «Он попробовал, склоня голову несколько набок, принять позу, как бы адресовался к даме средних лет <...>: выходила просто картина. Художник, бери кисть и пиши». Это своеобразие гоголевского стиля в свое время очень точно определил Ю.М. Лотман: «Гоголь часто, прежде чем описать ту или иную сцену, превратив ее в словесный текст, представляет ее себе как воплощенную театральными или живописными средствами»*. Но именно здесь возникает парадокс. Рисунков Гоголя дошло до нас не так уж много, во всяком случае значительно меньше, чем, например, рисунков Пушкина, Жуковского, Батюшкова, Тургенева или Достоевского. А при знакомстве с рукописями Гоголя, его записными книжками и рабочими тетрадями и вовсе возникает впечатление, что, в отличие от многих писателей своего времени, рисовать он не любил. Гоголь, например, редко рисовал на полях рукописей своих произведений. Если графика и встречается внутри того или иного * Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. М.: Просвещение, 1988. С. 259.
11
Н.В. Гоголь
16 Изображение мужской фигуры (погрудный рисунок) и женской (в рост)
И
все же данные рисункикопии обладают одним интересным свойством – они, безусловно, свидетельствуют об интересе Гоголя не столько к тем или иным предметам или объектам, но в первую очередь к достоинству вариации, разнообразию приемов, которые возможно применять к одному и тому же материалу (неслучайно он рисует не один музыкальный инструмент, но множество, так же как он рисует и множество видов оружия, деталей античных колонн и т.д.). И не напоминает ли нам это излюбленный литературный прием Гоголя – фигуру мысли, которую мы встречаем в целом ряде его произведений: всестороннее рассматривание одной вещи, одного мотива в применении к возможным обстоятельствам. Иными словами, фигуру дистрибуции, восходящую к эстетике барокко и вместе с тем свидетельствующую о воздействии этой эстетики на Гоголя. Эта же особенность Гоголя скажется и в оригинальных рисунках «Книги всякой всячины». Гоголь словно одержим вариацией множества: он рисует две фигуры, мужскую и женскую (рис. 16), два моста (рис. 17), а также многочисленные фасады зданий: до ма с колоннами в классическом стиле (рис. 21), двух готических зданий (рис. 18), двух ренессансных зданий (рис. 20), фасада дома и ротонды-беседки (рис. 19), за которыми следует еще одна разновидность – на этот раз словесного – каталога: наклеенный на тетрадный лист список: «Воспитанницы и пансионерки, назначенные к выпуску 1832 года». В следующей затем Записной книге 1831– 1834 годов, где находятся рукописи статей и произведений, предназначавшихся Гоголем для цикла «Арабески», более бедной на изобразительный материал по сравнению с «Книгой всякой всячины», достоинство вариации испытывается прежде всего на серии пяти мужских погрудных портретов – случай, поч24
Когда изображение служит слову
20
21
Два рисунка тушью с изображением фасадов ренессансных зданий
Карандашный рисунок фасада дома с колоннами в классическом стиле
ИЗ ПИСЬМА ГОГОЛЯ К СЕСТРАМ: «Я НЕ ЗНАЮ, ПИСАЛ ЛИ Я ВАМ ПРО ЦЕРКВИ В РИМЕ. ОНИ ОЧЕНЬ БОГАТЫ. ТАКИХ У НАС НЕТ СОВСЕМ ЦЕРКВЕЙ. ВНУТРИ ВСЁ МРАМОР РАЗНЫХ ЦВЕТОВ; ЦЕЛЫЕ КОЛОННЫ ИЗ ПОРФИРА, ИЗ <ГОЛУБО>ГО, ИЗ ЖЕЛТОГО КАМНЯ. ЖИВОПИСЬ, АРХИТЕКТУРА – ВСЕ ЭТО УДИВИТЕЛЬНО».
26
Когда изображение служит слову
и объяснение, почему итальянские виды, которыми он восхищается, он ей прислать не может – как присылал когда-то немецкие, – они, дескать, не поддаются изображению («Небо здесь ясно и светло-голубого цвета, но такого яркого, что нельзя найти краски, чтобы нарисовать его»). К живописным увлечениям своей юности Гоголь все же в Риме вернется, но лишь в 1839 году. К сожалению, об этом мы можем судить лишь по косвенным свидетельствам – его собственным письмам и воспоминаниям друзей. Вновь вспыхнувший практический интерес к живописи был связан с пребыванием в свите наследника в Риме В.А. Жуковского, которому Гоголь показывал Вечный город и с которым вместе зарисовывал его виды. А.С. Данилевскому он в это время пишет: «Я начинаю теперь вновь чтение Рима, и, Боже, сколько нового для меня, который уже в четвертый раз читает его. Это чтение теперь имеет двойное наслаждение оттого, что у меня теперь прекрасный товарищ. Мы ездим каждый день с Жуковским, который весь влюбился в него и который, увы, через два дни должен уже оставить его. [...] До сих пор я больше держал в руке кисть, чем перо. Мы с Жуковским рисовали на лету лучшие виды Рима. Он в одну минуту рисует их по десяткам и чрезвычайно верно и хорошо» (письмо 5 февраля [н. ст. 1839 г.]). Обратим здесь внимание на одну очень любопытную деталь: чтение города у Гоголя словно предполагает фиксацию составляющих его картин. В наши дни мы бы назвали этот процесс фотографированием. Однако и во времена Гоголя для подобного способа видения существовал прецедент: знаменитые стекла Клода – особые оптические стекла, позволявшие «структурировать» естественный пейзаж, будь то городской или сельский, превращая его в своеобразные живописные полотна, раскладывая его на кадры (вспомним у Державина: «Иль в стекла оптики картинные места / Смотрю моих усадьб; на свитках грады, царства, / Моря, леса, – лежит вся мира красота / В глазах искусств через коварства»). 32
Когда изображение служит слову
30 Два мужских профиля, погрудный портрет мужчины в фас в одежде эпохи Ренессанса, наброски (росчерком) церквей с куполами из Записной книги 1836–1842 гг. 31 Пейзаж с ротондой и каллиграфические упражнения Гоголя на русском и итальянском языках
33
Н.В. Гоголь
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ 1809–1852 «Изображение у него всегда помогало слову...» Андре Мазон
51
Когда изображение служит слову
2
3
1 И.С. Тургенев любил писать письма и сопровождать их небольшими рисунками, портретами, сценками, которые помогали ему передать адресату свои впечатления. Из Парижа в письме от 29 марта 1869 года к Клоди Виардо он пишет: «...я наблюдал нескончаемую вереницу человеческих лиц, уродливых, привлекательных, невыразительных, смешных, простых, неестественных... странных, вульгарных, и т.д. и т.п. Женщины – сплошь неестественны. Великосветский туалет может быть тебе представлен следующим образом»
1
2 «А это – светлейший князь МайнингенШвайнингенский, который находится здесь инкогнито и который, тем не менее, не может переварить того, что перед ним не снимают шапок» 3 Из Карлсбада 27 июня 1873 года он пишет Клоди и Марианне Виардо: «Мои любимейшие, прекраснейшие девочки, вот слабое изображение того малого отрезка огромного хвоста, состоящего из 2, 3 и 4 сотен людей, который образуется каждое утро... и в котором в числе других вы должны представить себе вашего старого друга! Сегодня утром я выпил воду в 25-й раз...»
52
Когда изображение служит слову
Ю.П. ПИЩУЛИН
В
еликий писатель-реалист, один из образованнейших людей своего времени, Иван Сергеевич Тургенев был выдающимся деятелем русской художественной культуры в самом широком смысле слова. Авторитетный знаток искусств и разносторонний художественный критик, глубоко и тонко понимающий природу творчества и психологию творца, И.С. Тургенев тесно общался с замечательными русскими художниками. В их числе – М.М. Антокольский, А.П. Боголюбов, В.В. Верещагин, Н.Н. Ге, А.А. Иванов, И.Н. Крамской, Ю.Я. Леман, К.Е. Маковский, В.В. Матэ, М.А. Опекушин, В.Д. Поленов, И.П. Похитонов, И.Е. Репин. Своеобразное явление художественной культуры – рисунки самого писателя. Примыкая к известной традиции писательского рисунка, начатой в нашей литературе Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и другими, рисунки Тургенева оригинальны по жанрам и приемам работы, по их функции в творческой лаборатории писателя, по характеру их соотнесенности с его самыми глубинными идейно-творческими устремлениями. Можно сказать, что многие образы произведений Тургенева сначала обретали плоть и кровь в рисунках, портретах, сценках. ...Свои первые стихотворные опыты в романтическом духе Тургенев показывает в 1836 году литератору пушкинского круга университетскому профессору П.А. Плетневу; тот приглашает студента на литературный вечер (в дверях Тургенев столкнулся с А.С. Пушкиным), а в 1838-м печатает в «Современнике» тургеневские стихотворения «Вечер» и «К Венере Медицийской» (к этому моменту Тургеневым написано около сотни стихотворений, в основном не сохранившихся, и драматическая поэма «Стено»). А первые зарисовки будущего писателя можно найти в его студенческих тетрадях и дневниках. В мае 1838 года Тургенев отправляется в Германию, слушает лекции в Берлинском университете, занимается классическими языками, пишет стихи, общается с Т.Н. Грановским, Н.В. Станкевичем, знакомится с М.А. Бакуниным. Знакомство с В.Г. Белинским, перешедшее в дружбу (в 1846 году Тургенев стал крестным его сына), сближение с его окружением (в частности, с Н.А. Некрасовым) изменяют его литературную ориентацию: от романтизма он обращается к реалистической прозе. Встреча в 1843 году с певицей Полиной Виардо во многом определила его жизнь. Ее полное имя – Мишель Фердинанда Полина Гарсиа, в замужестве Виардо. Родилась Полина Гарсиа в Париже, в знаменитой испанской артистической семье. Тургенев влюбился в Полину Виардо, влюбился с первого взгляда. Сама же Виардо никак не выделила Тургенева 53
И.С. Тургенев
В ОСНОВЕ ЗАРИСОВОК, БЕССПОРНО, КАКОЙ-ТО КОНКРЕТНЫЙ ИКОНОГРАФИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ, КОТОРЫМ ПОЛЬЗОВАЛСЯ ЮНЫЙ ТУРГЕНЕВ. ОДНАКО ОН ЯВНО НЕ КОПИРОВАЛ ЕГО БЕЗДУМНО. [...] ОН ИЗУЧАЛ ХАРАКТЕРЫ, РАЗМЫШЛЯЛ НАД ИХ ОСОБЕННОСТЯМИ.
17
18
19
62
Когда изображение служит слову
17–18 Рисунки Тургенева. (Из тетради «Молитвенник». 1834) 19 «Шарманщик, ведущий лису и собаку». (Из тетради «Молитвенник». 1834) 20 Рисунки Тургенева «Мужчины из рода Левенбергов». 1835–1840
63
И.С. Тургенев
41 Рисунок Тургенева «Касьян с Красивой Мечи» к «Запискам охотника». (Не позднее 1880 г.)
подарена Иваном Сергеевичем Тургеневым в 1880 году. Николай Щепкин. 10 февраля 1903 г.»*. Датировка и обстоятельства создания этих рисунков пока не поддаются уточнению. Ясно, однако, что по общему характеру и деталям исполнения иллюстрация к «Гамлету Щигровского уезда» (рис. 40) резко отличается от двух других рисунков. Несомненно, и создавались они в разное время. Есть все основания думать, что иллюстрация к «Гамлету» сделана вскоре после написания и опубликования рассказа (1849), тогда как иллюстрации к рассказам «Однодворец Овсянников» (рис. 42) (1847) и «Касьян с Красивой Мечи» (рис. 41) (1851) явно относятся к более позднему времени. В изображении однодворца и крестьянина явно чувствуется и опыт русского демократического искусства 1860–1870-х годов – В.Г. Перова, И.Н. Крамского и других художников, и более поздний опыт рисования пером и тушью у Тургенева. Рисунок к «Гамлету Щигровского уезда» по манере исполнения очень близок к портрету Панаева. Здесь та же острота и легкость карандашного штриха, почти такое же отсутствие внешних подробностей и деталей, полная сосредоточенность на психологической характеристике. В этом рисунке писатель предпринимает попытку воссоздать внешность героя, которая в рассказе не описана. «При тусклом свете ночника я едва мог разглядеть его черты», – объясняет рассказчик. Монолог героя позволяет представить себе его облик. Человек отчаявшийся, скорбящий о своей жизни, обиженный, – таким предстает «Гамлет» со страниц рассказа. Таким мы и видим его лицо под круглой каймой ночного * Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома. Т. IV: И.С. Тургенев. М.; Л., 1958. С. 232.
74
Когда изображение служит слову
42 Рисунок Тургенева «Однодворец Овсянников» к «Запискам охотника». (Не позднее 1880 г.)
бумажного колпака на рисунке Тургенева. В совершенно иной манере выполнены иллюстрации к «Однодворцу Овсянникову» и «Касьяну с Красивой Мечи». Они отличаются неожиданной для рисунков Тургенева завершенностью. Как в рисунке и живописи передвижников, социальный и нравственный облик персонажа создается прежде всего конкретными деталями обстановки (например, крестьянский двор у Касьяна, его костюм, приниженность и забитость, выраженные всей его фигурой, и т.д.). В рисунках последовательно изобразительными средствами воспроизводится словесная характеристика героя. Вот как описана в рассказе внешность Овсянникова: «Представьте себе, любезные читатели, человека полного, высокого, лет семидесяти, с лицом, напоминающим несколько лицо Крылова, с ясным и умным взором под нависшей бровью, с важной осанкой, мерной речью, медлительной походкой: вот вам Овсянников. Носил он просторный синий сюртук с длинными рукавами, застегнутый доверху, шелковый лиловый платок на шее, ярко вычищенные сапоги и вообще с виду походил на зажиточного купца». Точно такой Овсянников на рисунке. Так же скрупулезно точно воспроизведено в иллюстрации описание внешности Касьяна и обстановки, в которой он живет.
75
И.С. Тургенев
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ 1821–1881 «Виртуозно выполненные зарисовки писателя» Д.С. Лихачев
95
Когда изображение служит слову
36
37
Зарисовка мужской головы (¾ влево) в записной тетради 1866–1867 гг.
38
Зарисовка мужской головы (анфас) в записной тетради 1866–1867 гг.
Н
аряду с позднейшими набросками к «Преступлению и наказанию» в записной тетради 1866–1867 годов также содержатся самые ранние записи к роману «Идиот». И на этих страницах мы вновь встречаемся с графикой Достоевского. Любопытно, что по сравнению с рисунками, относящимися ко времени работы над первым романом из «великого пятикнижия», портретные зарисовки среди ранних рукописных материалов «Идиота» имеют резкие черты своеобразия. Три первые из них, крупно выполненные жирным карандашом, тщательно прорисованные, оттененные по контуру штриховкой, с намеренно размытыми чертами, вызывают впечатление каких-то «монстров» (рис. 36, 37, 38). Форма головы на каждом портрете деформирована, рот безобразно широк, тяжелый лоб нависает над глазами. Трудно сказать, кого из персонажей ранней редакции романа мог изображать на этих рисунках Достоевский. Известно, что первоначально герой, именуемый в набросках Идиот, являлся антиподом будущего князя Льва Николаевича Мышкина. Он задумывался как «хищный тип», обуреваемый демоническими страстями. В работе над этим персонажем писатель ставил перед собой задачу создать как можно художественнее «Идиотово лицо». Этот ли герой или кто-то другой запечатлен на рисунках Достоевского, но характеристика «Идиотово лицо» приложима к ним особенно точно. Четвертый рисунок в этом ряду требует особого внимания. Он так же серьезно утрирован, как и три предыдущих, но вызывает несколько иное впечатление (рис. 39). Это уже нисколько не «монстр»: в его чер-
36
37
38
136
Когда изображение служит слову
Зарисовка мужской головы (анфас) в записной тетради 1866–1867 гг.
40
тах обнаруживается нечто «инфернальное». Изображенный в профиль, портрет построен на контрасте: с одной стороны – высокий, открытый лоб, рождающий мысль о незаурядных интеллектуальных способностях, с другой – мясистый курносый нос, толстые, сложенные в насмешливую улыбку губы. Завершает впечатление от портрета небольшая «мефистофелевская» бородка. Последняя деталь, главным образом, и порождает «инфернальные» ассоциации. Повторим: заглавный герой ранних редакций «Идиота» был прямой противоположностью «положительно прекрасного человека», стоящего в центре канонического текста романа. Поэтому надо счесть провокацией, когда на обложку сборника «Роман Ф.М. Достоевского “Идиот”: современное состояние изучения» (2001), в котором большая часть статей посвящена анализу образа князя Мышкина, составители в качестве концептуальной иллюстрации вынесли этот портрет героя с «инфернальными» чертами. Причем это был отнюдь не недосмотр, не ошибка: ведущей тенденцией сборника как раз и явился критический пересмотр традиционного образа Мышкина как «положительно прекрасного» героя Достоевского. Особенностью подготовительных материалов к ранним редакциям «Идиота» является то обстоятельство, что ряд главных персонажей на протяжении многомесячной разработки Достоевским сменяющих друг друга планов романа фигурируют в записях не под личными именами, а под закрепленными за ними условными «амплуа»: сам Идиот, Сын, Дядя, Племянник, Жених, Красавец, Генерал и т.п. В частности, последний – Генерал, – появившись еще в ранних октябрьских (1867 года) набросках к одному из первых планов романа, просуществовал под этой «личиной» в подготовительных материалах на протяжении всего периода работы Достоевского над ранней редакцией. Отдельными чертами он напоминает отставного генерала Иволгина в каноническом тексте «Идиота». Можно предположить, что именно
Страница с набросками к ранней редакции романа «Идиот». 1867. (Портрет Генерала)
138
Когда изображение служит слову
44 Страница с набросками к ранней редакции романа «Идиот». 1867. (Портрет «Старца»)
142
Когда изображение служит слову
От издательства
М
ы начинаем знакомить читателя с творчеством писателей, чей дар мастера слова счастливо сочетался с даром изобразительным. Мы очень надеемся, что наш проект «Писатели рисуют» «обречен на успех» – выйдут альбомы, посвященные многим отечественным и зарубежным писателям-художникам... М.Ю. Лермонтов и Леонардо да Винчи, Л.Н. Толстой и Федерико Гарсиа Лорка, Ф.М. Достоевский и У.М. Теккерей... Список можно продолжить. В первое издание серии включены рисунки и портреты трех великих русских писателей – Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского – и рассказы ведущих специалистов об этой стороне их Таланта. Читая Н.В. Гоголя, нельзя не заметить, как часто он повторяет одну и ту же фразу: «Если бы я был живописец». «Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала», – пишет он о героях повести «Старосветские помещики». Автор статьи о Н.В. Гоголе – Е.Е. Дмитриева рассказывает нам об этом даровании автора «Мертвых душ». Один из образованнейших людей своего времени, И.С. Тургенев был выдающимся деятелем русской художественной культуры в самом широком смысле слова. Он тесно общался с замечательными русскими художниками. Вслед за Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и другими писателями Тургенев искал и находил образы своих произведений в рисунках, портретах, сценках. Так, в первом (1852) отдельном издании знаменитых «Записок охотника» были обнаружены рисунки самого Тургенева, вклеенные в книгу, – они помогли автору воссоздать сцены из русской жизни. «Кроме самых близких лиц из окружения писателя, современники не подозревали о таланте Достоевского-рисовальщика, – пишет исследователь творчества Ф.М. Достоевского Б.Н. Тихомиров. – Наследие Достоевского-художника – это огромное количество зарисовок, выполненных преимущественно пером, реже карандашом на полях его творческих рукописей». «Написанное и нарисованное по существу одно. Каждый писатель может сделаться рисовальщиком, а рисовальщик непременно писец... В каждом писателе таится зуд к рисованию», – сказал однажды А.М. Ремизов. Итак – в добрый путь!