ptichke_cover.qxd
24.07.2008
11:21
Page 1
Лев Портной ТРЕПЕТНЫЕ ПТИЧКИ
Лев Портной ТРЕПЕТНЫЕ ПТИЧКИ
повести и рассказы
УДК 882-32 ББК 84(2Рос=Рус)6 П 60
Художественное оформление Вивиан дель Рио
Портной Л. П 60 Трепетные птички / Лев Портной. — М. : Бослен, 2008. — 336 с. ISBN 978-5-91187-069-0 Человек познается в борьбе. И герои произведений Льва Портного принимают вызов. Кто-то преодолевает трусость, кто-то — последствия экономического кризиса, а для кого-то не менее драматичной становится борьба с излишним весом. А может быть, главный враг — тот черт, которого человек сам себе рисует в воображении. УДК 882-32 ББК 84(2Рос=Рус)6 Охраняется Законом РФ об авторском праве ISBN 978-5-91187-069-0
© Портной Л., 2008 © Оформление. ООО «Бослен», 2008
НОВОСЕЛЬЕ МАЙОРОВ
Часть 1 Заглянем в главу 5 Спросонок чувствуешь себя скованно, как будто кожа стянулась и того гляди порвется местами, если сделать резкое движение. Подушка мокрая от пота. Я сажусь на краю кровати и пытаюсь вспомнить, что же мне снилось такое страшное? Какой-то темный коридор... я бегу по нему... но это был не тот сон, не страшный. Страшный снился мне до этого сна, а по темному коридору... я... от него... Я уже не сплю, но мне страшно, хотя не помню ничегошеньки из того, что мне снилось. Закутавшись в одеяло, я отправляюсь в туалет. Добираюсь до него на ощупь по темному коридору и сажусь на унитаз. Я сижу, подобрав одеяло, упершись локтями в колени и опустив на руки голову. Мои длинные волосы ниспадают на лицо, и чешутся щеки. Я откидываю их и чувствую что-то неладное. Выхожу в ванну, где висит зеркало. Смотрю в него, на мгновение теряю дар речи и — начинаю визжать от ужаса. Я роняю одеяло, секунду любуюсь своими очаровательными полушариями третьего размера, а потом выбегаю в коридор и сталкиваюсь с соседкой, Еленой Владимировной. Она хватает меня за руки, встряхивает их и спрашивает:
5
— Светочка, что с тобой?! Что с тобой? — Я не Светочка?! — воплю я. — А Шурочка! — Боже мой, — бормочет соседка и растерянно глядит на меня. Впрочем, колеблется она не больше секунды. Ее взгляд становится осмысленным, а действия решительными. — Проходи сюда, я помогу тебе, ни о чем не беспокойся! — она вталкивает меня в ванную комнату и пытается запереть за мной дверь. В последний момент я бунтую против заточения и вырываюсь в коридор. Елена Владимировна бросается на меня, и мы начинаем бороться. — Ах ты, маленькая сучка! — шипит соседка, пытаясь сбить меня с ног. — Да что ж это такое?! — я стараюсь освободиться от вцепившейся в меня женщины. Она валит меня на пол. Сама падает на меня, заставляя испытывать некоторое удовольствие от вынужденной близости с нею. Но поскольку в ее действиях нет ни намека на дружбу или еще какоенибудь теплое чувство, я решаю, что разумнее одержать над ней верх. Сил справиться с женщиной у меня не хватает, и я озираюсь по сторонам в поисках подсобного средства. И оно найдено. На стене висит фагот. Я знаю, что, если не в рамках самозащиты, а на поводу у обуревающей меня похоти прихвачу эту женщину за какое-нибудь интимное место, фагот обязательно постарается ударить меня, и тогда нужно будет исхитриться и подставить под удар не свою, а ее голову. Откуда я знаю, что музыкальный инструмент, висящий на стене в качестве декоративного украшения, от ревности бросится на нас, сказать невозможно, но мне это ясно так же, как ясно то, что красный цвет это красный, хотя
6
невозможно вспомнить, когда мне это объяснили впервые. Я опускаю руки и изо всех сил сжимаю ягодицы Елены Владимировны. — Ах, ты мой персик! — Не лезь ко мне, лесбиянка окаян... Как ты смеешь?! — с отвращением верещит соседка. Фагот срывается со стены, но, как я ни уворачиваюсь, по голове он бьет все же именно меня. И я теряю сознание... Прихожу в себя от ударов молота, колотящего в голове, и, не успев открыть глаза, понимаю, что это не молот, а шаги тех, кто несет меня куда-то вниз, кажется, на носилках. — Классная телочка, — слышу чей-то голос. И тут я вспоминаю все, что произошло...
Глава 1 Когда грузчики затащили на третий этаж мой скудный скарб и, получив от меня обещанные пятьдесят штук, укатили на своем грузовике, ко мне подошел невысокий мужчина лет шестидесяти и спросил: — Новосел? — Так точно, — ответил я. — А я дворник, дядя Саша, — представился он, — если надо чего, все ко мне идут. — И меня Сашей зовут, — я протянул ему руку. — Тезка, значит, — он как будто обрадовался, но взгляд не изменился. — Значит, если что, заходи, — добавил он, немного помолчав, — замок врезать или кран починить. Я в третьем подъезде живу, первая дверь налево.
7
Он пристально посмотрел на меня; у него были глаза человека, имевшего большой жизненный опыт и повидавшего на своем веку очень многое, гораздо больше того, что видели простые, непьющие, люди. Он переминался с ноги на ногу, как будто хотел спросить еще о чем-то очень личном, но не знал, как начать, чтобы не показаться нескромным. «Наверно, на водку попросит; скажу ему, что на свои пить нужно!» — подумал я. — В пятьдесят четвертую въехал? — выдавил наконец-то дядя Саша с явным облегчением, словно это и был тот самый каверзный вопрос, требующий особенной деликатности. — Точно. — Скоро съедешь, — обреченно произнес дворник. — Это еще почему? — удивился я. — Хреновая квартира. Вернее, соседи твои хреновые. Будто нечистые какие-то. До тебя сколько народу в нее ни въезжало, всех после первой ночи словно подменяли. Люди делались чумными и больше уж в этой квартире не оставались. Ночевали у родни, у знакомых — кто где. И всеми правдами-неправдами с этой квартиры съезжали. А последний только вселился, так к утру и помер. А хороший был мужик! Хороший! Вот не про каждого так скажу, а про него скажу, хороший был мужик! Мы с ним целый вечер прогутарили, горилку мою пили, а на следующий день — нет человека. Так эти Воронковы одни в этой квартире с тех пор и живут. — Что ж они, волшебники что ли? — усмехнулся я. — Он физиком был, пока не свихнулся, а она — это, — дядя Саша выразительно постучал указательным пальцем по виску. — Тоже трекнулась?! — спросил я.
8
О том, что мой сосед слегка рассудком подвинулся, я уже знал, но еще не хватало, чтоб и жена его оказалась сумасшедшей. — Да не, — протянул дядя Саша. — Она врач, шизанутых лечит, а собственного-то мужика с ума свела. Живут как нелюди, чураются всех. И окромя их никто в этой квартире не уживается. И малой ихний странный какой-то, молчун. На трубе играет. И ежика держит. Покамест тебя в эту квартиру не прописали, чехарда была. Люди въезжают — выезжают, въезжают — выезжают. Вот мы столько лет ждали, когда ты появишься. А ты насовсем или временно, по службе? — Насовсем. Уволился я, надоело. Живешь как собака, угла своего не имеешь. — Хочешь, заходи ко мне, горилки попьем, — предложил дядя Саша. Я понял, что если откажусь, то наверняка упущу шанс войти в число тех немногих, про кого дворник скажет: «Хороший был мужик!» Но я подумал, что дядя Саша в чужом глазу соринку замечает, а в своем горилки не видит, и если б предыдущий новосел таким «хорошим мужиком» не был, то жил бы и здравствовал. А после того, как помер, попробуй разберись: соседи его за одну ночь со свету сжили или горилка дяди Саши не под силу оказалась? И пока я мешкал с ответом, размышляя о превратностях судьбы, дворник из числа «хороших мужиков» меня вычеркнул. — Не хочешь как хочешь, — сказал он и, покачав головой, добавил. — Тут не удержишься, не-е. — Ладно, поживем — увидим, — ответил я. — Давай, дядь Саш, бывай. Пойду шмотки свои разбирать. Я пожал дворнику руку, вошел в подъезд и, перешагивая через две ступеньки сразу, взлетел на третий этаж.
9
Я провел четыре года в казарме военного училища, три года в раздевалке дивизионного спортзала, еще четыре года в общежитии и наконец-то въехал в собственную комнату, пусть даже в коммуналке. И никакие соседи мне были нестрашны, будь они хоть физики, хоть химики, и «малой ихний», тем более — «молчун». После того, как я в должности замполита командовал полком — а это тысяча дюжих молодцев один дурней другого, — было б смешно не справиться с тремя гражданскими, двое из которых нормальные. Я открыл входную дверь и прошел в свою комнату. Она была небольшой — пятнадцать квадратов, благодаря двум окнам светлой и по этой же причине неудобной: итак мебель ставить некуда, а тут еще окнами заняты не одна, а две стены, квартира-то торцевая. Комната числилась за мною давно. Мне ее отец пробил к званию капитана. Однако все это время ее занимали Воронковы. Месяц назад моя матушка их согнала и к моему приезду побелила потолок, покрасила подоконники и рамы и поклеила обои. Комната выглядела чистой и уютной. А я стоял в центре среди неаккуратно расставленной мебели и как заправский борец пытался взглядом испепелить гардероб, чтобы раздавить его морально, прежде чем загнать в угол и прижать лопатками к стене. Когда же, собравшись с духом, я налег на него всем корпусом, раздался стук в дверь. — Да! — откликнулся я. — Входите. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась голова, принадлежащая мужчине лет сорока. — Ой, здрасьте, — дурашливым голосом произнесла она.
10
Вслед за головою в комнату протиснулся ее владелец, который, казалось, в свои сорок лет впервые в жизни напился и теперь спешил поделиться с окружающими новыми ощущениями. Вот только спиртным от него не пахло. Это был мой сосед, Воронков Игорь Анатольевич, которого я раньше не видел, потому что его запирали в комнате. Я испытывал замешательство, не зная, как себя вести в обществе с сумасшедшим. Воронков сам пришел мне на помощь, нарушив неловкую паузу. — Послушайте, — зашептал он, озираясь на дверь. — Я должен сказать вам очень важную вещь. Но вы должны обещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете? — Обещаю, — произнес я. — Дело в том, что я это совсем не я! — торжественным полушепотом объявил сосед. — А кто? — Я дух из Кандурова. — Откуда?! — удивленно переспросил я. Воронков возмущенно замахал руками. — Да не откуда, а чей. Искандурова. — Какого еще Искандурова? — уточнил я, наивно полагая, что в лепете соседа есть хоть капелька смысла. — Да того, что помер здесь до вас, — объяснил Воронков. — А-а, — протянул я. А про себя подумал о том, как мне повезло, что Игорь Анатольевич не сошел с ума до того, как отец сделал мне прописку. Ведь в нашей стране те, у кого мозги перенапряжены, имеют право на дополнительную жилплощадь. Сколько-то полагается кандидатам наук, сколько-то докторам, а если совсем чокнешься, то можешь претендовать на отдельную комнату.
11
Трекнись Воронков чуточку раньше, и не видать мне этой комнатушки как своих ушей. И пока я думал об этом, своевременно свихнувшийся сосед продолжал убеждать меня в том, что он это совсем не он, а тот предыдущий жилец, у которого новоселье совпало с собственными похоронами. — А Игорь Анатольевич, который здесь жил, сейчас где? — спросил я, испытывая небольшой стыд за это легкое издевательство над больным человеком. — Воронков-то? Да он здесь! — убежденно ответил сосед. — Где — здесь? — Послушайте, вы мне не верите. Вы думаете, что я сошел с ума. А я не сошел с ума. Я недоперепил. — Чего? — удивился я. — Ну, известно же чего! Выпил меньше, чем хочу, но больше, чем могу, — пояснил свою мысль Воронков и добавил, чтобы быть еще яснее. — Я немножечко пьян. Сумасшедшего я видел первый раз в жизни, да еще такого, у которого сумасшествие выражалось в том, что он считал себя пьяным. Повезло же Елене Владимировне, жене Воронкова. Такой муж — ценная находка для научной работы женщины-психиатра. — Вот это вот, — бубнил мнимый алкаш, тыча себя в грудь, — тело Воронкова, а в нем сижу я, дух Искандурова. А сам Воронков стал полтергейстом. Он живет здесь и ревнует меня к своей жене. Хотите посмотреть? — Давайте-ка в другой раз? — попросил я, решив, что этот концерт пора заканчивать, поскольку, если насладиться им сразу же в полной мере, скучно будет потом, а впереди таких представлений обещало быть много. Однако Воронков был иного мнения.
12
— Когда я пользуюсь тем, что Леночка думает, будто я ее муж, и начинаю к ней приставать, полтергейст Воронков сейчас же набрасывается на меня. Пойдемте-ка, я вам докажу. С этими словами Воронков потащил меня в коридор. Решив, что представился удобный случай сплавить несчастного шизика в руки его супруги, я последовал за ним. Он, покачиваясь и как натуральный пьяный натыкаясь на стены, прокрался на кухню. Я шел сзади. Возле кухонного стола спиной к нам стояла Елена Владимировна — женщина тридцати пяти лет с короткой стрижкой и крашеными волосами. Белая футболка и черные треники подчеркивали стройную фигуру. Воронков молча протянул руку и от души прихватил супругу за мягкое место. Он сделал это так сочно, что у меня даже мелькнула мысль: не прикинуться ли и мне сумасшедшим, если при этом будет позволительно щипать Елену Владимировну за ягодицы. Потом я подумал, что вряд ли психиатр Воронкова возьмет столько работы на дом, и если я сойду с ума от ее попки, то меня она, скорее всего, отправит куда-нибудь в «Кащенко». Елена Владимировна вскрикнула: — Боже мой! Гоша, как ты меня напугал! — она повернулась к нам. — Извините, пожалуйста, Саша. А ты, Гоша, иди в комнату, тебе здесь нечего делать. Ее взгляд выдавал деспотичный характер. «Не можешь — научим, не хочешь — вылечим!» — говорили ее мутно-карие глаза. — Дорогуша! — Игорь Анатольевич попытался обнять жену. Она увернулась и, развернув мужа на сто восемьдесят градусов, вытолкала его из кухни и повела в дальнюю комнату, где он и содержался. Я машинально
13
шел следом. И вот тут-то произошло нечто из ряда вон выходящее. В коридоре на стене висел фагот. Это был не тот фагот, на котором играл Витя, сын Воронковых, его инструмент хранился в футляре. Этот же использовался как часть интерьера. Так вот, когда под ним проходила Елена Владимировна, он сорвался со стены и, перелетев через голову соседки, грохнул по голове ее мужу. Я застыл с разинутым ртом, не понимая, как могла сорвавшаяся со стены труба выполнить такую траекторию полета? А сумасшедший Гоша, казалось, только этого и ждал. — Вы видели?! Видели?! — закричал он. — Вы думаете, это случайность?! А, Александр Есич? Это тот самый полтергейст, о котором я вам говорил! — А ну марш в комнату! — приказала ему Елена Владимировна, удаляясь вслед за подталкиваемым ею мужем. Я с вожделением проводил ее взглядом, затем поднял фагот. «Не стой под трубой, когда соберешься ущипнуть эту женщину», — подумал я, вешая инструмент на прежнее место. Я вернулся к себе в комнату и лишь собрался предпринять вторую попытку в борьбе с гардеробом, как в дверь опять постучали. На этот раз — Елена Владимировна. — Извините нас, пожалуйста. — Да что вы, ничего страшного... — На него так находит иногда, а вообще он спокойный человек. — Елена Владимировна, не беспокойтесь. Все в порядке. — Давайте, мы с сыном поможем вам, — предложила она. — Его зовут Витей. «Прекрасное имя для мужчины», — хотел сказать я, но не успел.
14
— Виктор! — крикнула Елена Владимировна так неожиданно, что я даже вздрогнул и подумал, что наверняка ее пациентам после того, как они вылечиваются от шизофрении, приходится лечиться от заикания. На зов пришел их сын, шестнадцатилетний подросток с многочисленными порезами на лице, как будто по утрам он не брился, а топором выкорчевывал волоски по одному вместе с корнями. — Здрасьте, — буркнул он. — Привет! — ответил я. Витя, действительно, производил впечатление нелюдимого подростка. Видно, пример отца ему подсказывал, что с психиатрами лучше общаться поменьше, и потому он стал замкнутым и молчаливым. Под руководством Елены Владимировны мы быстро и довольно-таки рационально расставили мебель. А напоследок они предложили мне поужинать с ними. И я был рад, потому что один долго б мучился со своим барахлом, да и перекусить хотелось, а готовить самому пока было не из чего и лень. Вот только слова дворника дяди Саши никак из головы не выходили. А Елена Владимировна с сыном были настолько любезны и предупредительны, что, когда они ушли, я даже в постель заглянул: не подложили ли мне ежа? Может быть, для такого случая соседский сын его и выращивал? Хотя, что было заглядывать под одеяло?! И так ясно, что дружелюбие Воронковой — это вам не еж в постели. Это — целый дикобраз! Знаете, когда в роту поступает молодой солдат, «деды» в первый день ему все позволяют, сигаретами угощают, в солдатскую чайную с собой зовут. Паренек радуется, думает, что в хороший коллектив попал, в тот же вечер письмо мамке пишет, мол, все хорошо, ребята отличные,
15
«деды» есть, а «дедовщины» нет, и не подозревает о том, что на следующий день ему разобьют морду, если он хоть на шаг отстанет во время утренней пробежки, и будут лупить нещадно за каждый нечищенный в роте сапог. Так и Елена Владимировна решила со мной поступить. «Сегодня диванчик поможет подвинуть, котлеткой угостит, — думал я, — а завтра скажет: курить только на лестничной клетке, чистить зубы после каждой сигареты, никаких женщин и туалет по утрам занимать с восьми до восьми пятнадцати. А мне в благодарность за радушие, проявленное накануне, будет неловко послать ее к черту!» И я решил с первого же дня заставить соседей смириться с теми правилами, по которым собирался жить. Я взял мобильник, порывшись в чемодане, отыскал записную книжку и набрал номер Пашкиного домашнего телефона. Прослушав штук десять длинных гудков, собрался было дать отбой, но неожиданно раздалось резкое, будто сорвавшееся с цепи «Алло!». — Паш, привет! Ты чего так орешь?! — ответил я. — Да я только вошел. Дверь открываю, слышу — телефон надрывается, бросился со всех ног, даже дверь не закрыл! Обожди — закрою! Пашка был моим армейским другом. Бывший вертолетчик, он уволился год назад, и тогда же во время моего отпуска мы с ним подцепили одну девчонку на Тверской. Она занималась древнейшей профессией и оставила нас в восторге от своего искусства. — Алло, Сашок! — Пашка вернулся к телефону. — Ты там как — справился с переездом-то? — Справился-справился. — Извини, но я никак тебе не мог помочь. Сегодня как раз съемки были. Скоро в кино меня увидишь с вертолетом. Боевик снимают.
16
— Ну, ты теперь знаменитость! Слушай, я чего тебе звоню: помнишь, год назад мы с тобой одну телку трахали? Наташей ее звали. — Ну, было дело. — Ты вроде тогда телефон ее записал? — Может, и записал? — Паш, посмотри. Я хочу выписать ее к себе домой. — Сейчас гляну, но я не уверен, что он у меня сохранился, — ответил Пашка. — Ты-то с нею больше не встречался? — спросил я. — Не-а. А на фига? Они сейчас на каждом углу толпами стоят. Вот, вроде нашел. Не знаю, та ли это Наташа, но если даже и не та, то тоже не откажет. Пиши. — Говори, я запомню. Пашка продиктовал мне номер телефона, и я повторил его несколько раз, чтобы не забыть. А затем спросил: — А ты-то не хочешь к нам присоединиться? — Не-е, — протянул он в ответ, — я сегодня Машку жду. — Ну, смотри, если не дождешься, приезжай, я думаю, Наташа обрадуется. Ну, пока! Давай, заезжай, если что. Я положил трубку и тут же набрал номер, который дал мне Пашка. Мне ответил ангельский голосочек, в обладательницу которого можно было б влюбиться заочно, если забыть по какому поводу ей звонишь. — Наташа? — спросил я. — Нет, Наташи здесь больше нет. — А как ей теперь позвонить? В ответ послышался смешок. — Не знаю. — Извините, — я хотел дать отбой.
17
— Алло, молодой человек! — послышалось из трубки. Я вновь приложил ее к уху. — Да. — Вам нужна именно Наташа? Другая девушка не подойдет? — Почему бы нет? — ответил я. — Вы помните, как к нам проехать? — Я у вас не был. Наташа к нам приезжала… — Вам нужен выезд? — Да, пусть девушка приедет ко мне. — Тогда назовите ваш адрес. — Улица Академика Комарова, дом одиннадцатьгэ, квартира пятьдесят четыре. — А на сколько времени? Вы знаете расценки? — спросила девушка. — Год назад это стоило сотню баксов. — Времена меняются, — проворковал ангелочек. — Девушка стоит пять тысяч, выезд не менее десяти тысяч. Вы должны будете заплатить двенадцать тысяч. Десять — за девушку и две — за такси и охранника. Идет? — Идет, — согласился я. — Ну, хорошо, — резюмировала ангелочек. — Девушка приедет в течение часа. Желаю вам хорошо провести время. — Спасибо. А вас как зовут? — Алла. Но это не имеет значения. И она положила трубку. А мне осталось надеяться, что не привезут крокодила. Квартира наполнилась запахом чего-то очень вкусного, сотворенного Еленой Владимировной на кухне. И я испугался, что рано заказал девочку, поскольку из-за нее рисковал остаться без ужина, предложенно-
18
го соседкой. Но тут заглянула Елена Владимировна и сообщила, что через пять минут она ждет меня к столу. Я обрадовался и подумал, что нехорошо идти ужинать с пустыми руками. Ругая себя за то, что не догадался сразу же сбегать в булочную, я отправился на улицу. По дороге мне пришло в голову, что неплохо купить и бутылочку какого-нибудь вина. В булочной не нашлось ничего, что могло бы сделать ужин праздничным, и я поспешил в гостиницу «Останкино». В кулинарии я отстоял в длинной очереди и купил шоколадный торт и бутылку шампанского. Назад я бежал сломя голову, потому что боялся, что девочку привезут в мое отсутствие. И действительно, еще б немного и произошел бы конфуз. Когда я подошел к подъезду, с другой стороны подъехало такси. В окно из машины выглянул здоровенный жлоб. — Эй, начальник! — окликнул он меня. — Это какой дом? — Одиннадцать-гэ, — ответил я. — А пятьдесят четвертая квартира в каком подъезде? — В этом. Это моя квартира, — я понял, что это приехали по моему заказу, и нагнулся, чтобы рассмотреть девушку, сидевшую сзади. Она показалась мне симпатичной. — Значит, мы к тебе, — парень вылез из машины. — Ну, пойдем. — Вообще-то я заказывал девушку. — Остряк, — ухмыльнулся парень. — Я должен осмотреть квартиру. — У меня там немного пыльно. — Остряк, — повторил сутенер, открывая дверь в подъезд. Мы поднялись в квартиру, где нас встретила Елена Владимировна.
19