Book design and layout. Father - fathership - Fatherland by Yulia Nikitina

ББК 74.903 УДК 37.018.1 О-82

Отец — отчество — Отечество. — Красноярск: Центр национальной славы, 2014. — 288 с.: ил. ISBN 978-5-91502-091-6

Рассказы, стихи, школьные сочинения, фотоочерки, отобранные по итогам ежегодных творческих конкурсов общественной организации «Центр национальной славы» на тему отцовства и в ходе всероссийской акции-мотопробега «Отцы России за многодетную семью». Собирательный образ мужчины-отца как главы семьи, рода, защитника Отечества. Книга о воинах, хлеборобах, священниках, шахтёрах, писателях, художниках, журналистах, педагогах и при этом — ответственных отцах, о настоящих мужчинах — современниках и героях минувших лет. Статьи православных богословов о вечных проблемах мужского выбора между силой убеждения и силой принуждения, свободой следования греху или свободой от греха, между семьёй и работой. Иллюстрации: фото и рисунки из архива творческих конкурсов Центра национальной славы, семейных, музейных архивов, редакций печатных СМИ и интернет-изданий.

От издателей Какую роль в нашей жизни играет папа? Часто ли мы задаём себе такой вопрос или задумываемся об этом только когда наших отцов нет рядом? Отец поддерживает в трудную минуту и подаёт жизненный пример, вдохновляет и поправляет, если мы что-то делаем не так. Для счастливого детского сердца нет сомнений в том, что «папа может всё!». Развивая в рамках программы «Святость материнства» по всей стране систему психологического консультирования женщин, стоящих перед выбором, сохранить ли жизнь своего ребёнка или сделать аборт, наши специалисты всё чаще убеждались в том, что важную роль в принятии правильного решения играют именно мужчины. Как часто приходится слышать, что «мало осталось настоящих мужчин». А кто они — настоящие мужчины? Этот вопрос мы задали друзьям и соратникам, которые в течение многих лет принимают участие в наших творческих конкурсах. Свои размышления и наблюдения нам прислали сотни авторов из многих регионов России и стран ближнего и дальнего зарубежья. Многие из этих рассказов вошли в книгу, которую вы держите в своих руках. Одно из её достоинств заключается в том, что написана она самыми разными людьми. Они живут в городах, сёлах, деревнях нашей необъятной Родины, следуют разным профессиональным призваниям, порой весьма далёким от писательского труда. Важно, что авторами многих работ являются дети, которые с большой любовью, гордостью, а иногда и болью рассказывают о своих отцах. Так же как и сама жизнь, истории, представленные в книге, очень разные: в них есть радость и печаль, тревога и надежда. Некоторые из них имеют запутанный сюжет и неожиданный конец, но вместе с тем они не являются плодом вымысла и воображения, а взяты из той реальной жизни, которая всех нас окружает. Мы уверены, что книга «Отец — отчество — Отечество» никого не оставит равнодушным, а рассказы о настоящих мужчинах, наделённых решительностью, ответственностью и духовной зрелостью, будут вдохновлять на создание больших, крепких и счастливых семей. Н. В. Якунина, член Координационного совета при президенте РФ по реализации Нацио нальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы, вице-президент Центра национальной славы и Фонда Андрея Первозванного, председатель Попечитель ского совета Всероссийской программы «Святость материнства» Книга состоит из пяти частей: «Отец», «Отчество», «Отечество», «Безотцовщина», «Акция "Отцы России за многодетную семью"». В основных главах образным и эмоциональным языком литературы рассказывается о реальных папах и дедушках, российском отцовстве и сиротстве. Папы, мамы и бабушки делятся педагогическими успехами в разделе «Воспитание мальчиков», которым заканчивается каждая глава. Фотоотчёт о мотопробеге от Владивостока до Москвы православных мотоциклистов пронизывает основное повествование, как дороги — необъятную Россию, ярким пунктиром встреч с удивительными местами и невероятными людьми. О них — журналистские фотоочерки книги.

Всероссийская акция

«Отцы России по благословению Патриарха

О р га н и з ат

Летом 2014 года шестеро сибирских мотоцик листов отправились в мотопробег «Отцы России за многодетную семью». От Владивостока до Москвы. Зачем? Как это стало возможно? И что из это го вышло? Отчёт о путешествии — на ярких стра ницах книги, вкраплённых между глав, подоб ных самой дороге — калейдоскопу нечаянных встреч и впечатлений. Во время пути они повстречали немало дос тойных отцов, сильных мужчин и настоящих ге роев. Кто-то из них заботится о своих больших семьях, кто-то берёт под защиту целый род, а некоторые включают в зону своей ответствен ности трудовой коллектив, церковный приход, воинское подразделение, село, город, страну, че ловечество. Кто это — настоящий мужчина? Чем он отли чается от «просто мужчины»? Истина выковы валась в полемике, в разных аудиториях: сол датских и офицерских, детских и молодёжных,

за многодетную семью» Московского и Всея Руси Кирилла

оры

акции

Клуб сибирских мотоциклистов имени святого князя Дмитрия Донского

обсуждалась журналистами, педагогами, поли тиками. За что мы уважаем своих отцов и дедов? Ка кие яркие впечатления детства оставляют нам отцы и как они влияют на нашу жизнь? Что для мужчины род и Родина? Что главное в отноше нии мужчины к женщине, матери, жене, дочери? В чём смысл многодетности? Какими поступка ми детей может гордиться отец и что он сделал для этого? Какие из мужских побед важнее: про фессиональные, над врагом или над собой? Вот такие рождались вопросы. А какие находились ответы — читайте в книге. Как оказалось, у каждого настоящего мужчи ны есть жизненное кредо — он думающий и не равнодушный. Настоящий мужчина — профес сионал в своём деле, оно кормит его и семью, даёт уверенность и внушает уважение. Насто ящий мужчина отвечает за себя, своё слово и обязательно ещё за кого-то — чем больше зона ответственности, тем «круче мужик». Настоя щий мужчина — это… …впрочем, читайте сами. Поехали!

Памятник святому воину Александру Невскому в Пскове в память о победе русской дружины над тевтонскими рыцарями в Ледовом побоище развёрнут по направлению, откуда чаще всего «приходили с мечом на русскую землю» Памятник русскому свя тому воину Дмитрию Донскому в Москве в память о Куликовской битве установлен в год 700-летия Сергия Радонежского

Москва

санкт-петербург

партнЁры

акции

псков

Кузбасс 6

бурятия

Лишь 2,5 % российских семей имеют троих и более детей. Каждая третья семья бездетна. Каждый третий ребёнок живёт в неполной семье, в том числе 88 % без пап. Каждый четвёртый ребёнок — внебрачный. Каждый четвёртый мужчина в России злоупотребляет алкоголем. Каждый второй брак распадается, в том числе 38 % по инициативе мужчин.

Почти треть абортов делается по настоянию или одобрению отцов, не желающих нести ответственность за своего ребёнка. Из полутора миллионов а лиментщиков миллион скрывается и от этой о тветственности. Население России сокращается почти на миллион человек в год и составляет 2 % жителей планеты. При этом мы имеем самую протяжённую в мире границу, 13 % площади земли и 40 % запасов полезных ископаемых. Надолго ли?

29 городов 24 епархии РПЦ 50 дней в пути 15 000 километров 6 федеральных округов

Памятник первому стражу рубежей России Илье Муромцу во Владивостоке, небесному покровителю пограничников и духовному символу неприкос новенности границ Отечества*. *

О русских святых воинах на с. 204

забайкалье 7

Прощание

ак надвинулась беда на землю-матушку, Налетела чёрной тучей неминучею. С каждым годом люд российский убавляется, Пар всё менее живёт да во супружестве. У отцов у многих о своих кровинушках Ни кручинушки на сердце, ни заботушки. Как прознали про беду ту добры молодцы, Телом статны и лицом красны, и помыслом, Из того ли да из города сибирского, Что над яром енисейским пораскинулся, И воспомнили они деянья ратные, Что великий князь Димитрий-то Донской свершал, Порешили одолеть беду-несчастие И в поход далёкий вместе всем отправиться.

Елена Коченова, жена руководителя мотопробега, мама четверых детей, бабушка двоих внуков: — Сначала было немного грустно, хотелось и на рыбал ку вместе съездить, за грибами да ягодами в тайгу схо дить, просто отдохнуть вместе, ведь он целыми днями на работе, с нами бывает мало. Да и в дороге опасно. А по том я как-то подумала — как же жёны мужей на войну провожали и ждали… Сейчас тоже война, только люди не осознают, что страна вымирает, что без детей нет буду щего ни у кого — ни у нас, ни у страны. Мы не видим этой катастрофы, живём одним днём. А наши мужья понима ют и делают большое дело — пытаются разбудить обще ственное сознание. Матушка Елена Рыжова, супруга духовника мотопробега, мама одиннадцати детей: — Главное, не стонать и не думать, как я всё это смо гу да как со всем справлюсь. Как сам оцениваешь си туацию, так и будет. Надо верить, брать и делать, а Бог поможет.

славянки Собиралася дружинушка хоробрая, Приласкали на прощанье милых жёнушек, Целовали-обнимали малых детушек, Получили в дальний путь благословение. Вот посели на коней своих железныих, Дабы землю нашу русскую объехати Да нести с собой повсюду слово верное. Из конца в конец земли легла дороженька, Из краёв тех, где восходит солнце красное, От того ли океана да великого, По просторам по широким по сибирскиим, Через горы-то старинные Уральския, В земли древния российския исконныя, Да ко городу ко стольному московскому. Лариса Макшурова, супруга вице-президента мотоклуба имени Дмитрия Донского: — Когда наши мужья были в мотопробеге, им часто задавали ка верзный вопрос, как их супруги относятся к тому, что их мужья по стране разъезжают вместо того, чтобы дома сидеть и на хлеб за рабатывать. Если бы это спросили у меня, я бы ответила, что долг мужчины — заботиться не только о своей семье здесь и сейчас, но и думать о будущем — своей страны, своего народа, своих детей. Мужчину делает мужчиной именно тот объём ответственности, ко торый он на себя берёт. Я это прекрасно понимаю и, несмотря на сложности, с которыми сопряжены его поездки, уже два года под ряд отпускаю его с гордостью и благодарностью.

Мой дом на горе Помню чёрное мёрзлое утро. Я глубоко внутри себя — крошечный сонный комочек тепла посреди безбрежного холода. Долго, беспредельно длится за полярным кругом зима — нескончаемая ледяная ночь. Мама больно тянет за руку, дёргает раздражённо. Мы опаздываем в детский садик «Чипполино», где противные запахи ползут из туалета и кухни, где равнодушная воспиталка, и тошнотворные пенки в какао, и комки в каше. Папа ушёл осенью. Махнул мне рукой, усмехнулся: «Я на рыбалку!» И ушёл. Весной стало полегче. Постепенно осел и растаял грязный снег, ручьями утёк толстый лёд. Когда нас выводят на прогулку и светит солнышко — улыбку сдержать невозможно! Наша младшая группа вбегает на площадку, где гуляют дети постарше. Я замешкался, приотстал и налетел на пристальный взгляд мальчика из песочницы. Мальчик поманил лопаткой. — Смотри! — копнул он своей лопаткой ямку в песке. В ямке стояла грязная вода. — Я детский сад утоплю. И твой дом утоплю, — раздельно проговорил злой мальчик, глядя в мои глаза. Ужас отсёк глухой стеной солнечный мир. Будто обрушилась ледяная полярная ночь. Ноги подломились, и кончился воздух. Всю прогулку мальчик монотонно ковырял лопаткой в своей ямке, повторяя: «Детский сад утоплю и твой дом утоплю». Я ничего не видел от слёз. По дороге домой мама была особенно раздражена: я брёл молча, угрюмо глядя под ноги. Обычно-то я оживлённо щебетал — и это её тоже раздражало. Пережитый страх продолжал ледяной грязной водой заливать мой дом и немилый детский сад. Мама тянула за руку, и одновременно я продолжал сидеть возле той ямки в песке. Всю ночь я беззвучно проревел, оплакивая неминуемую смерть от потопа. Один против безжалостного мира. Маме нельзя ничего говорить о бедах и радостях, о победах и поражениях. О невыносимом

Лежнина Алёна, с. Кушнур (Нижегородская область)

ужасе. Маму надо беречь. А то она станет кричать, ругаться, побьёт. А потом, когда я засну на зарё ванной подушке, растормошит и будет больно тискать, плакать и просить прощения, и это вдвойне невыносимо. Назавтра тот мальчик в песочнице уже ждал. Ждал именно меня. Я подошёл и сел на своё вчерашнее место перед ямкой в песке. Воды ужаса сомкнулись надо мной, снова отсекли от света и жизни. Слёзы капали с подбородка. Вечером за мной в садик нежданно пришёл папа! Он вернулся с рыбалки. Мне не выговорить слово БМРТ — «большой морозильный траулер». Я не выговариваю букву «р». На траулере папа надолго-надолго уходит в Атлантику. Папа радостный и поддатый. Я не могу объяснить смысл слова «поддатый», но это видно — он такой весёлый, шумный и щедрый. А я задавлен ужасом и улыбаюсь через силу, будто лицо замёрзло в пурге. Папа неумело помогает мне одеться. Мы отходим совсем немного и останавливаемся. Папа опускается передо мной на корточки, пристально и озадаченно дышит в лицо крепкими надёжными запахами. Не может поймать взгляд: мои глаза видят только ужас, потоп и смерть. — Что случилось, сынок? Слезы прорываются неудержимым потоком. Солёная вода потопа отгораживает меня от суши, швыряет на самое дно. Папа легко и проворно выдёргивает меня на поверхность: — А ты скажи ему, что твой дом на горе! Я ошеломлённо глотаю воздух. По дороге домой я говорю-говорю-говорю, сочиняю весёлое, мы хохочем. В уме вертится неостановимый волчок. Не забыть, не забыть, не забыть: мой дом на горе! В кровати долго лежу с распахнутыми глазами. Из соседней комнаты звякают посудой и бубнят гости, и различается песня: «Не пройдёт и полгода, и я появлюсь, чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода». Я снова и снова обдумываю спасительные слова. «Всё так! Вот залив, от него нужно подняться на улицу Сивко. Она выше залива. Потом улица Сафонова — она ещё выше. А мой дом на Корабельной — на сопке. Это совсем высоко. Мой дом на горе!» Наутро жестокий мальчик снова ждал меня в песочнице. Я помчался к нему, торжествующе и нетерпеливо ловя зловещий взгляд. «Мой дом на горе! Мой дом на горе!» — кричу радостно и победоносно. Его лицо съёжилось, и он заревел злыми слезами. А я полетел освобождённо навстречу играм, счастью и солнцу. Вечером за мной придёт папа. Он умнее любого ужаса и зла. Мой дом на горе. Сергей Филенко, г. Петрозаводск, журнал «Батя»

Первая дорога Наталия Охотникова , с. Большое Устинское (Нижегородская область)

Она была бесконечной, как Китайская стена, о существовании которой я ещё не знал. Маленьким был. Дед с папой землянику приносили из леса, и мне очень хотелось в настоящем лесу побывать. Меня не брали, говорили — в парке гуляй, а я требовал, чтобы меня взяли в самую заросшую чащу. Мне хотелось посмотреть на настоящих волков и медведей. Я требовал. И меня взяли в лес. «Всё по-настоящему?» — спросил я папу. «Да. Только не ныть там!» — ответил он. Я к игрушкам. Фляжку детскую нашёл, из белой пластмассы на красном шнурке. Компас очень долго искал. Клянчил нож, но мне его не дали. Не настаивал, в первый раз и без ножа можно. Заснул сразу! Сейчас так не получается. Разбудили меня в шесть утра. Я специально умылся холодной водой. Так суровее, ведь мы в лес идём! На улице — непривычно прохладно, солнца не видно, облака. Зябко, зеваю. На мне свитер, трико и синие резиновые сапоги. И идти я стараюсь строевым шагом, как солдат. Фляжка через плечо. Мама хотела компота налить, но я отказался. Очень гордо отказался. Только воду. Солдаты не пьют компот! Он для девочек. Интересно! Дома ранним утром кажутся незнакомыми. Редкая машина удивляет. Потому что тихо-тихо вокруг. И вот он — лес. И дорога, широкая, грунтовая, только тогда я слова «грунтовая» не знал. Никакого асфальта. Идём, идём, идём… Я по сторонам смотрю. Если лужу вижу, то в неё сворачиваю, чтобы пошлёпать, потому что… Сапоги уже грязные, а штаны ещё — чистые. А они одинаковыми должны быть! И желательно порвать эти штаны, чтобы всё взаправду было, ведь мы в настоящий лес идём, а не в какой-то там зоопарк. Ссадины тоже обязательны, кстати! Говорил им: — Мы уже пришли! Почему мы в лес не заходим? — Здесь нет земляники! — Откуда вы знаете? — Знаем! — А волки здесь есть? — Нет. — А там будут? — Не знаем! Долго шли по большой дороге, потом свернули на маленькую, совсем лесную, на которой луж было больше, и лягушки появились, и какая-то серая птица промелькнула. Воздух насыщеннее стал. И бабочки взлетали, если я палкой по кустам бил. Скучно столько времени идти и ничего, о чём мечтал, не увидеть. Вот он лес — справа, слева… Ты словно в нём и одновременно — на дороге.

Наконец свернули. В лес! Облака к тому времени исчезли, а солнца стало до духоты много. Я увидел землянику и тут же, как первооткрыватель, закричал: «Вот она! Вот! Пришли!» Мне сказали, чтобы не кричал, а то придут волки, а земляники здесь мало, поэтому надо идти дальше, пробираясь через крапиву, кусты и поваленные, заросшие мхом деревья. — Ты не устал? — Нет! Какое там устал! Успевал попутно козявок-гусениц в специальную коробочку собирать. И комары не замечаются, когда пытаешься найти кого-чего-нибудь. Поляна. Земляничная! Присели. Попили. Они чай, я — воду. Они закурили, я нюхал дым. Да, вредно, но ведь и приятно почему-то? У папы в рюкзаке две большие банки, у деда — три маленькие. О своём личном рюкзаке я только вчера мечтать начал. Не успел выпросить. Папа взял маленькую банку, и дед тоже, а я закапризничал — мне надо большую! Но оказалось, в маленькую проще собирать, а потом пересыпать в большую. А если сразу в трёхлитровую, то время останавливается… Она всегда на дне, эта земляника. Признаться в этом стыдно, остаётся терпеть. Жарко в свитере, но не снять, ведь комары… хуже волков! Скоро и слепни прилетели… Дед научил — если поймать эту огромную кровососущую муху, плюнуть ей в глаза, а потом отпустить, она словно с ума сходит! Не знает, куда лететь! Я представлял, что внутри слепней сидят маленькие лётчики-фашисты, и плевал на стёкла их самолётов, и они взлетали свечкой вверх или врезались в деревья… Про ягоды я забыл. Я вёл бой! Потом всё стало неинтересным. Нет ни волков, ни медведей. Только жгучее солнце, комары и слепни. И некуда бежать. — Ты ведь обещал не ныть. Стараюсь. Молча мучаюсь. Но получается плохо. То и дело ною, говорю, что никогда больше не стану кушать эту дурную землянику. Они собрали полные банки. Стоят в траве, до краёв. Невесомая прозрачно-зелёная тля гуляет по ягодам. Как им это удалось? Дед свёрток из рюкзака достал, развернул, а там — сало и хлеб. А я сало и из колбасы выковыривал, невкусное оно. А это к тому же подтаяло. Батона бы, с компотом, но — нет! Компот для девочек. Жую чёрный хлеб. На обратном пути я очень плохо себя вёл. До большой дороги я терпел изо всех сил. Фляжка казалась тяжёлой, я вылил из неё воду. Мне дали чаю. Я допил его. Совсем. А пить хотелось. Ноги словно не мои стали. Неподъёмные. Я попросился на руки. А папа подумал-подумал и отказал. И дед отказался взять меня на руки. Я обругал их всеми ругательствами, которые знал к тому времени! Я был в отчаянии, я не мог идти. — Я не могу идти! Аааааааа! — ревел я по-настоящему. — Тогда тебе придётся остаться здесь, — сказал папа. Такое было страшно слышать от отца. Как остаться? До ночи? Навсегда? А как же волки? А они пошли вперёд. И я ощутил полное отчаяние. И побежал, когда они скрылись за поворотом. Посмотрел направо-налево, волков не увидел, но что-то подстегнуло меня так, что побежал! Несмотря на сапоги, облепленные грязью. Они! Обманщики! Они не хотели уйти. Они сидели на обочине, курили и о чём-то говорили. Они ждали меня. У меня от страха пересохло горло, я просил пить… — Ты всё выпил. Терпи, мы тоже хотим пить. Я не помню, как дошёл до города. Но помню, что я отстал от них, подошёл к заросшей тиной луже, лёг на землю и сделал пару глотков. Пару таких кайфовых глотков из лужи! Я бы и больше выпил, но увидел маленьких головастиков и испугался, что проглочу одного… Было мне тогда около пяти лет. Потом были разные дороги. Счастливые, по которым летишь, как на мотоцикле, печальные. Но эта была первая. Александр Майоров, г. Вологда, журнал «Батя»

Елизавета Руденко, г. Белгород

Обычный папа?

Мне часто снится один и тот же сон. Лето. Я бегу по заросшей тропинке через наш сад, всюду цветы, птицы, а навстречу мне — мама, улыбающаяся, счастливая, протягивает мне руки. Я парю в воздухе в предвкушении нежных объятий, но… мама исчезает, я зову её, зову… и ощущаю на своей голове тёплую поглаживающую руку. Это папа, значит, я опять плакала во сне и звала маму. А происходит это потому, что три года назад я потеряла свою маму. Она долго болела. Я, брат Арсен, папа, бабушка — все ухаживали за ней. И надеялись на чудо. Но чуда не произошло. Однажды ночью её не стало. Следующий день был первым сентября. Мимо моего окна шли одноклассники, нарядные, весёлые, с цветами, а я плакала. Обычно в этот день мама заплетала мои густые длинные волосы в модные сейчас косички, и я тоже отправлялась в школу на праздничную линейку. Когда закончились похороны, мне в голову пришла страшная мысль: а вдруг папа женится и приведёт в дом чужую женщину, ведь ему всего 46 лет. И будет всё как в сказке «Золушка». Я боялась поделиться своими мыслями с кем-нибудь, носила их в себе и мучилась. Но шло время, папа готовил еду, убирал в доме, гладил одежду. Мы с братом помогали ему. На время к нам переехала бабушка, мамина мама. На стену мы повесили большую фотографию мамы в рамке, а в каждую комнату на подоконники поставили любимые мамины фиалки. За последние три года я, брат и папа ни разу не поссорились, ни разу не крикнули друг на друга. Папа очень нежен со мной. Если у меня возникают какие-то неприятности, он всегда поможет, успокоит. Все родные нас поддерживают, но больше всех, конечно, заботится о нас папа. Когда он в мамином фартуке утром стоит у плиты, готовя вкусный завтрак, мне грустно и радостно одновременно: хоть и не мама на кухне, но папа, родной человек. Бывает в жизни так, что отцы уходят из семьи, бросают своих жён и детей. С моей подругой произошло подобное. Она очень переживает, я её успокаиваю, как могу, а сама мысленно благодарю папу: он бы так никогда не поступил, потому что он — НАСТОЯЩИЙ ОТЕЦ! И в этом-то мне очень повезло. Я благодарна отцу за любовь и ласку, за понимание и чуткость, за вкусный обед и чистый пол… Недавно я осмелилась и спросила у отца, не приведёт ли он в дом чужую женщину. Он обнял меня и сказал: «Этого не будет никогда, я очень люблю твою маму». Камень свалился с моей души! Это, наверно, эгоистично с моей стороны, но я очень обрадовалась такому ответу. И ещё у меня папа очень скромный: не захотел фотографироваться для конкурса, как я его ни уговаривала, и ещё удивляется: «Что я такого сделал, чтобы обо мне писали сочинение? Я обычный папа, таких тысячи». Но я знаю, что такой отец один на целом свете. Спасибо тебе, папочка, за всё! Я тебя очень-очень люблю! Диана Айрапетян, г. Таганрог (Ростовская область)

Самые нежные кусочки — для бабушки

Николай Федотов, г. Белгород

Рядом с отцом у мальчика созревают истинно мужские черты: потребность и способность защищать, принимать на себя ответственность. Рядом с отцом дети чувствуют себя более защищёнными и уверенными в себе. Мой папа уважительно относится к старшим и заботится о наших бабушках и дедушке. Мамины родители живут в Пскове, а папины — в Армении. Мы часто им звоним, интересуемся здоровьем, внимательно выслушиваем их, особенно прабабушку, которой 88 лет. Когда мы ездим к ним в гости, все вместе выезжаем на природу, жарим шашлык и кебаб. Самые нежные кусочки папа выбирает для бабушки и прабабушки и просит нас передать тарелочки. Своим примером он учит нас уважать старость. Папа приучает нас беречь природу, внимательно следит, чтобы после нас не осталось мусора. Недавно мы увидели, как маленькую яблоньку опутали сорняки, вместе с папой мы освободили деревце. Мой папа знает много интересного о растениях и животных, мы вместе смотрим познавательные передачи и читаем энциклопедии. Я очень люблю участвовать в различных конкурсах. Это объединяет нас. Когда у меня что-то не получается, папа вдохновляет меня и утверждает, что всё получится. Мой папа очень любит маму и очень отзывчив к маминым просьбам. Он помогает маме абсолютно во всём. Мне нравится, что папа часто дарит маме цветы и украшения, он всегда берёт нас в ювелирные магазины. Когда родился мой брат, папа позволил мне самому выбрать кольцо и подарить его маме от нас. Наш папа прекрасно готовит и обучает нас. Вместе с ним мы готовим долму, чтобы сделать сюрприз маме. Папе нравится, когда улыбается наша мама. Своим отношением он учит нас уважать материнство. Папа посвящает нам всё своё свободное время. Он играет с нами в настольные игры и в футбол. Он любит автомобили и передал эту любовь нам. Мы с братом коллекционируем модели, в нашей коллекции уже 94 машины. Я очень его люблю за понимание, за то, что он бережёт нас и предостерегает от неверных поступков, и самое главное — не равнодушен к нашим проблемам. Я горжусь своим отцом, потому что он честен и справедлив. С папой я могу пошутить и поговорить серьёзно. Когда я вырасту, буду таким же ответственным отцом, как и мой папа! Роберт Гаспарян, г. Гуково (Ростовская область)

Дедушкин ковчег

Отец для семьи — что крыша для дома Не проходит и дня, чтобы я не вспомнила своего любимого дедушку Александра Степановича Подкидышева. Он родился в 1958 году в казахском городе Кокчетаве. С двух лет жил в детском доме, и его девизом стали слова: «Что нас не убивает — делает сильнее». Он был творческим человеком: в армии играл в ансамбле, на барабанах и гитаре, аещё был строителем-архитектором. Остались зримые результаты его труда: доска почёта из красного гранита и развлекательный молодёжный центр «Ультрамарин» в киргизском городе Чолпон-Ата. У дедушки была гордость — старинный автомобиль «Победа», который он собрал своими руками. Для своей семьи дедушка возвёл большой и уютный дом, посадил фруктовый сад. А ещё он воплотил в жизнь давнюю мечту — построить дом на воде, «ковчег», где могли бы собираться все близкие и родные его сердцу люди. Мой любимый дедушка был весёлым, радовался жизни, всегда приходил на помощь родственникам в трудные минуты. Своим дочерям и внукам он старался дать то, чего был лишён в детстве: учил их кататься на коньках, водить автомобиль. Но в нашей семье произошла трагедия — в 2009 году моего любимого дедушки не стало. Наша семья лишилась родного человека, а наш дом будто лишился крыши… Анастасия Дорохова, п. Приполярный (Тюменская область)

Мой муж будет похож на папу Папа должен быть папой не на словах, а на деле — опорой и поддержкой в любой ситуации. Мой папуля — самый лучший. Сильный, уверенный в себе, он немалого добился в жизни. Папа родился левшой. И с ранних лет изумительно рисовал. Окончив художественную школу, решил связать свою жизнь с живописью. Как и многие, наделал много ошибок по молодости, поступив не на тот факультет. Через год бросил учёбу, но вскоре заново пошёл учиться, уже на любимое дело. Встреча мамы с папой романтическая, но очень странная. Пока папа был в армии, мама дружила с его братом-двойняшкой, пока однажды не увидела папу на фото, и тогда решила, что будет ждать его из армии. В их отношениях было много радости, цветов, но вместо стихов папа писал мамины портреты. Вначале папа рисовал портреты на Арбате, а вскоре стал работать на многие галереи Москвы. А потом мои будущие родители поженились, родился мой старший брат Никита, а через пару лет и я. Папа ждал меня. Ждал свою маленькую дочку. Мне кажется, что даже в утробе мамы я чувствовала его любовь. Мы с папой с самых ранних лет любили путешествовать. Он клал меня в детскую сумку и нёс на прогулку в лес. Через три года уже я стала старшей сестрой. У нас родился маленький Алёша. Я думаю, не каждый мужчина смог бы воспитать троих детей, а вот мой папа смог. Сейчас я нахожусь в таком возрасте, когда начинают задумываться о своей будущей жизни. На ум приходят мысли о замужестве, о детях. Я однозначно знаю, что мой муж будет похож на моего папу. Такой же сильный, мудрый, талантливый. Ведь папа в своей профессии добился очень многого. Вышел не только на всероссийский, но и на международный уровень. Наша семья очень счастливая. У нас всегда уютно — оттого, что дома царит взаимопонимание, уважение, забота друг о друге, творческая атмосфера и любовь. Пусть так будет в каждой семье. Полина Лукьянова, г. Домодедово (Московская область)

Мамин портрет

Ванечка

(почти святочная история, произошедшая в действительности) Николай подошёл к выкрашенной в белый цвет двери больничной палаты и негромко постучался: он пришёл навестить жену с дочкой перед завтрашней выпиской. Ася сидела на кровати и кормила младенца. — Дай-ка я гляну, как она ест, — Николаю не терпелось проверить приметы, о которых им с матерью все уши прожужжала тётка. Если жадно хватает, значит, практичная будет, хваткая. Ну а если нехотя сосёт грудь, то жди фифу. Николай работал на оборонном заводе, который чудом не закрыли. Николай гордился своей рабочей династией, потому что на этом заводе работал его отец с дядькой, а теперь они с братом. Поэтому фифу в трудовой семье иметь было не с руки. Ребёнок сосал с нетерпением, и довольный Николай стал предвкушать разговор с тёткой. — Тихо ты, а то дочку разбудишь. Только её усыпила, — Ася кивнула в сторону детской кроватки, и Николай с изумлением обнаружил там ещё одного младенца. — Ась, это как? Это кто? — Растерянный Николай выглядел так смешно, что Ася прыснула, но тут же строго взглянула на него. — Как это кто? Твоя дочь, копия твоей мамочки, так же поджимает губки, если чем недовольна. Николай не помнил, чтобы его мать так делала. Он взглянул в детскую кроватку. Девочка тихонько посапывала. Ничего в её чертах не напоминало матери, скорее она была похожа на него самого и чем-то на Асю, но Николай предусмотрительно промолчал об этом. Он спросил жену о другом:

— А тогда кого ты кормишь? — Это Ванечка. Правда, он хорошенький? — Асино лицо осветилось улыбкой. — Мы его тут подкармливаем. — Как подкармливаете? А мать его где? — Николай не понимал, почему на руках у жены был этот чужой мальчик, и не просто был, а как у себя… Николай недовольно глянул в сторону младенца. И жена тоже… тут своя дочь одиноко лежит в кроватке, а она невесть кого к своей груди подпускает. — Нет у него матери, она выкинула ребёнка в мусоропровод. Коль, представляешь, он родился точь-в-точь как и наша доченька, в ночь на Крещение, — Ася радостно тетёхала мальчугана, который почмокивал довольно, продолжая сосать грудь. — Как выбросила? — у Николая похолодело в груди. — Ты чего выдумываешь? Как это можно — ребёнка выбросить в… — Николай запнулся, потому что не мог выговорить даже, куда был выброшен этот малыш. — А вот так, родила в общежитии по-тихому, ну, это университетское, на Герцена которое, и выкинула. Мы, ну, разные мамашки, у кого молоко есть, третий день его подкармливаем, — Ася счастливо смотрела на малыша, и у Николая что-то ёкнуло в груди. — И что с ним будет? — зачем-то спросил он у жены. — Коль, а Коль, лучше бы его усыновили прямо сейчас. Ты же сына хотел… — Николай знал этот умоляющий взгляд жены: когда она так смотрела, он ни в чём не мог ей отказать. Но тут… это тебе не мягкая мебель, на которую по Асиным уговорам потратили в прошлом году все отпускные, это живой человек. — Ась, ты это брось… — Николай опасливо глянул на жену. — Второго — точно мальчугана сделаем. Ася опустила голову к малышу, словно его собирались отнимать у неё силой. Плечи её задрожали. — Ася, ну не надо, ну не плачь, его кто-нибудь точно усыновит, — стал уговаривать жену Николай, но та прижималась к младенцу, словно к какому сокровищу, которое отними у неё, и она умрёт. — Ты… — Ася всхлипнула, — ты не понимаешь… ты не знаешь… — и Ася опять уткнулась в малыша. — Ну да, вот такой я, чёрствый, — виновато забормотал Николай, потому что жена применяла к нему уже второй неотразимый приём. — Ты не знаешь… Врач сказал, — Ася замолчала и напряглась. Остальные слова она произносила в младенца, не поднимая головы: — Врач сказал, что у меня больше не будет детей, — и заревела. — Успокойся, Асенька, ну, не плачь, родная моя, — Николай совсем растерялся, не зная, как успокоить жену… И вспомнил вдруг: — Не реви, а то молоко пропадёт. Ася тут же замолчала. — Да положи ты его куда-нибудь, — не выдержал Николай, показывая на младенца, за которым пряталась от него жена. — Одна уже положила, — резко ответила Ася, и Николай испугался: агрессивная Ася была страшнее волчицы, и лучше её до такого состояния не доводить. Ася гневно глянула на мужа: — У всех есть право иметь свою семью, и у этого малыша есть такое право. — А вдруг он болеть будет, и потом — неизвестно, какое у него генетическое наследство, — Николаю хотелось найти какой-нибудь аргумент, чтобы объяснить своей Асеньке всю нелепость её предложения. — Коля, но он выжил, несмотря на мороз почти тридцать градусов. Он несколько часов голенький в мусоропроводе пробыл, значит, Бог хочет, чтобы малыш жил, и не оставит его. Колю передёрнуло от картины: мусоропроводная труба и голый беспомощный малыш в ней. — Мда, ну и история, — Николай не знал, что делать. Голова шла кругом: детей больше у них не будет. Кто их знает, этих врачей, но раз так сказали… — Не дочку ты ждал! Забыл? Всем хвастался, что сынулю заделал, пока тебе тётка глаза не открыла. Николай вспомнил, как тётка раньше УЗИ определила по форме живота пол будущего младенца, чем несколько огорчила будущего папашу.

— Ладно тебе, я ещё к одному ребёнку не привык, а ты мне второго предлагаешь, — Николай обрадовался найденному аргументу. — Будешь привыкать сразу к двум, — логика жены была, как всегда, невообразима и потому неотразима. — Родился он в тот же день, что и наша девочка, — двойнятами можно записать. — Ась, ну и как мы объясним родным? — не сдавался Николай. — А им-то чего? Двойная радость будет. Сразу и внучка, и внук. Всем угодим дедкам-бабкам, и твоим, и моим, — Ася вздёрнула носик, и Николай ободрился. Он любил, когда Ася так делала, потому что это означало её уверенность. — Его все Ванечкой тут зовут. И мы его так назовём, ладно? — Почему? — спросил Николай, чувствуя себя по-идиотски. — А мы как дочку назвать хотели? — Анечкой, — расплылся в улыбке счастливый отец, — как маму мою. — Вот, Аня и Ваня — от имени одного святого производные. — Как это — от одного? — Иван — это русское имя, а произошло от еврейского Иоанн. Анна и Иоанн, Коль, ну, как Евгения и Евгений. Понимаешь, что неспроста это? Это же благодать в квадрате. — В каком квадрате? — опешил Николай. — В переводе с еврейского Анна и Иоанн — это благодать Божия, — объяснила Ася. — Благодать… — пробормотал растерянно Николай. — Коля, да он же на тебя похож! У него твой разрез глаз, и они такие же небесно-голубые, как у тебя, когда ты счастлив! — Ася влюблённо смотрела на малыша. — Кроватка уже куплена, — Николай запоздало стал говорить о том, что ждёт Асю дома, и тут же замолчал, потому что… глянул на младенца, а тот, словно понимая, о чём говорят, распахнул свои глаза навстречу. Николай на минуту даже замер под этим внезапным взглядом. — Ваня и Аня… Ну, я тогда пошёл, — Николай потоптался возле кровати жены, посмотрел на детскую кроватку, в которой посапывала спящая дочка. — Куда ты? Тебе же сегодня не надо на работу, — Ася встревожилась: она хорошо выучила график мужа и знала, что у Николая по понедельникам профилактический день. — Как куда? Документы же нужно ещё оформлять на него, — он кивнул в сторону младенца, — так просто ведь его нам не отдадут. Кроватку вот тоже нужно. — Коля! Коленька! — Ася вскочила, положила аккуратно свёрток с малышом на свою кровать и бросилась к мужу. — Ты знаешь кто? — Николай знал, что будет дальше, и блаженная улыбка застыла на его лице. — Ты самый-самый-самый! Самый лучший муж и папка! — Ну ладно тебе, ладно, я пошёл, — Николай засмущался. — Ты это брось, а то вдруг кто зайдёт, медсестра какая-нибудь там. Но Асю было не остановить: она расцеловывала своего Колю, своего доброго Колю, своего ненаглядного Колю, на которого похожи два их малыша, а значит, они тоже вырастут добрыми. Светлана Захарченко, г. Петрозаводск (Республика Карелия)

Послевоенные папы До войны мои родители, сельские учителя, зарабатывали столько, что хватало кормить-поить пятерых детей, мамину младшую сестру Полю, ездить на курорты да ещё и содержать няню с прислугой. На фотографиях той поры мама одета, словно английская принцесса, папа тоже настоящий мэн. Потом была война. С войны наш папа вернулся весь в орденах, но контуженный, засыпал на ходу, а вот детей строгал изрядно. За два года пару братиков к нашей ораве прибавил, да ещё двух племянниц забрали из детдома. Всё бы ничего, но грянул неурожай сорок седьмого года. Треть станционного посёлка Сигнал, в котором мы жили, вымерла, треть еле влачила существование, треть уехала на заработки в Донбасс: «Як поихав я в Донбасс вугиля довбаты, зализ в шахту одын раз, а вылиз горбатый…» Наша семья относилась к тем, которые еле влачили существование. Учились тоже кое-как. Особенно старшие сёстры Лида и Инна. Известно, пустое брюхо к учёбе глухо. Мне сигнальская школа запомнилась тем, что нас то и дело проверяли на вшей. Даже в ту пору вши считались позором. С появлением в школе врачихи, которую мы кликали «Вша», мальчишки прятали рубашки в кустах сирени. Сами сидели на уроках в пальто на голое тело. Если мороз, вши замерзали и становились красными, словно варёные раки. До сих пор, если вижу на снегу россыпь еловых семян, мороженых вшей и вспоминаю. Когда похоронили умершую от дистрофии младшую сестрёнку Аллочку, всей семьёй постановили искать колхоз. Нашли под названием «Путь к коммунизму». Всё же веселее, чем наш Сигнал. А то кому мы сигналим через дырявые штаны? Да и слишком наш посёлок прижался к городу. Мама рассказывала такую притчу: «Идёт нищий в город, а навстречу муха. Разговорились. Нищий мечтает: «Буду жить в городе и собирать денежки, а то в деревне только куски хлеба и дают». Муха в свою очередь: «Зато в деревне, если упадёшь в горшок со сметаной, зачерпнут да так с ложкой сметаны и выбросят, а в городе перед тем, как выбросить, обсосут до последней капельки»… Мы были бы рады хоть маленькому кусочку хлеба, сложили пожитки в арбу и отправились в путь к коммунизму. Встретили нас неважно. Хата, в которой должны жить, нараспашку, везде куриные какашки и перья. Но мне с младшим братом Эдиком новое место понравилось. Здесь куда ближе к речке, и ни одного рыбака. Есть горчаки в полмизинца величиной. Такое у этих рыбок название — за то, что горчат. За какой-то час наловили полведра. Горчаков, которые не пошли в уху, мама сушила на солнце и хранила в сумочках из-под пороха, которые остались с войны. Мы употребляли этих рыбок вместо семечек, а потом во рту целый день горчило. Ещё мы с братом наткнулись на спрятанное в камышах гнездо лысухи с девятью яичками. Пока девчата чистили горчаков да варили уху, мы с Эдиком

Дарья Ануфриева, г. Усолье-Сибирское (Иркутская область)

метнулись на реку снова. Лысуха величиной с хорошую курицу, яички в гнезде тоже не меньше куриных, только серые и с крапинками. Мы эти яйца упёрли домой, а на их место положили два поклада — вылепленные из белой глины продолговатые шары, которые мама оставляла в курятнике, чтобы куры знали, где нестись. Мозги у лысухи тоже куриные, ни считать, ни запоминать, какого цвета была прежняя кладка, не умеет, вот и будет нестись, пока снова не заполнит всё гнездо. И чем поклад крупнее, тем с большим азартом забирается она в гнездо. Ей кажется, что из глиняного яйца выведется самый большой цыплёнок. Мне с Эдиком лысухиных яиц не удалось даже попробовать, всё досталось младшим братикам да ещё маме. Она-то кормила грудью самого маленького, а для этого ей нужно не только хорошо есть, но и не нервничать. А как не нервничать? Огород посадить не успели, базара здесь нет, в магазине даже беднее, чем в Сигнале. Хлеб только на карточки, мылом, солью и спичками сыт не будешь. Вот и переживает… Мы с Эдиком с утра до ночи пропадаем на речке, мама расхваливает нас на все лады и называет кормильцами. Не жалеет восторженных слов и для приёмных сестёр, а старших только поругивает. Но те унывать и не собираются. Натрескались ухи и, лишь завечерело, унеслись на улицу. В колхозе три угла: Пятихатки, Пески и наш — Зелёное Поле. В каждом своё гульбище, по вечерам девчата поют. Папа с мамой утверждали, что так, как после войны, на Украине никогда не пели. А здесь ещё и соревнование, в какой компании это получается голосистей. Инна с Лидой не только поют, но и играют на гитаре. Их встретили с радостью. Пели до самых петухов, кажется, не умолкали ни на минуту, а рассказывать хватило на полдня. Какие на девчатах наряды, как танцевали под гитару, как здорово пели! Главное, успели подружиться с дочерьми председателя колхоза и заведующего фермой. А ведь там целая толпа парней и девушек. Даже удивительно, как сёстры в полной темноте (электричества на селе тогда не было) выбрали дочек самых авторитетных начальников? И сегодня после обеда эти девушки придут к нам учиться играть на гитаре, а завтра Лида и Инна едут с ними тяпать колхозную кукурузу. Нам даже перехотелось бежать на рыбалку. Обычно дома мы ходим в одних трусах, а здесь умылись, причесались, надели рубашки, ждём. Явились две девушки. Маруся и Саша. Симпатичные, к тому же не с пустыми руками! Принесли кувшин молока и три банки американских консервов «Второй фронт». Понянчились с малышами, расспросили меня с Эдиком, в каких классах учимся, и сели за стол есть уху из горчаков. Мы были уверены, что после молока и консервов им о наших горчаках даже стыдно рассказывать, а девчата молотят, аж трещит за ушами… Что ни говори, а Лида умница. Вспомнила, что мама учила никогда не возвращать посуду из-под молока пустой, а обязательно с куском хлеба. Для коровы. Хлеба в хате не было, вот и подсказала бежать за горчаками. Пока девчата объедались ухой да играли на гитаре, мы наловили этих рыбок на два кувшина. Лида с Инной рассказали, как готовить из них уху, и девчата ушли от нас почти счастливыми. На прощанье Маруся обняла Эдика и поцеловала. Тот сразу влюбился и стал страдать. Ходит вокруг сестёр и ноет — придут ещё раз девчата или не придут? Мама оторвалась от шитья и успокоила: — Не переживай, сынок! Обязательно придут. Это же село, а не наш Сигнал. Здесь люди гостеприимней. Помнишь, в посёлке все ворота на запорах, а здесь заходи, кто хочешь. Хоть человек, хоть корова.

В Сигнале в прошлом году приблудной цыганке приспичило рожать, носится в поисках хаты, а никто не пускает. Хоть рожай среди улицы. Хорошо, Сначуки пустили. Нормально родила, ничего не украла. Если бы до нас добежала, мы бы тоже пустили. Сколько раз нищих ночевать оставляли. И в войну, и после. Здесь тоже — каждому хочется дружить с учителями. Инна с Лидой думают, что сами выбрали этих девчат, а на самом деле девчата их выбрали. Так что придёт твоя Маруся ещё не один раз. Но мама ошиблась. Пришёл, вернее, приехал на тачанке председатель колхоза, Марусин папа. Он сразу влюбился в нашу маму, наговорил красивых слов и пригласил поработать поварихой на полевом стане. Это не очень далеко от села, к тому же он поговорит с водовозом, чтобы подвозил. Ему всё равно гонять сюда за водой. Потом переключился на папу. Поинтересовался, как дела с ремонтом школы, и предложил возглавить работу на полевом стане. Почти все мужики сбежали в Донбасс, вся надежда на школьников, а они народ неуправляемый. Директора школы будут слушаться больше. Главное, маме с кухней будет легче. Всякой хозяйке важно, чтобы даже возле плиты был и хозяин… Какой-то час тому назад папа горевал, что не представляет, где взять банку краски, покрасить в учительской пол; мама жаловалась на гнилые нитки, которые рвутся в швейной машинке; старшие сёстры просили денег — купить басовую струну; мы с Эдиком подсчитывали, пришло ли время проверить, снесла ли лысуха яички. И вдруг всё переменилось. Какая краска? Какие нитки? Какие струны с яичками вместе? Полевой стан для нашей семьи — это всё равно что сметана для мухи. Справимся с работой — будем сыты-пьяны и нос в табаке, опозоримся — придётся искать другую школу. Справились! В первый день хлебоуборки папа надел военную форму со всеми орденами, мама — платье, в котором ездила петь в областном хоре, сёстры нарядись тоже. Конечно, колхоз выделил для приготовления обеда сколько там нужно продуктов, но наша компания постаралась тоже — поймали и обработали полное ведро горчаков. Никому не известно, какой у людей будет аппетит, зато известно, что даже помещик первый день кормил работников от пуза. Потом мы с братом гордились: ухи не осталось и капельки. Мама за папиной спиной на коне. Готовить еду, как всякая полтавчанка, мастерица. Было бы из чего. Но вот папе пришлось туго. Минувшей осенью, когда сеяли озимую пшеницу, было два небольших дождя. Одни зёрна дали всходы сразу, другие — через три недели. Поэтому часть колосьев уже созрела, а часть запаздывает, от комбайнов везут не понять что. Если с утра до вечера не перелопачивать, запреет весь урожай. Папа, посоветовавшись с председателем колхоза, пригласил в помощницы учителей, но у тех были свои планы, и прерывать отпуск не подумали. Мама уверена, во всём виновата учительница, которая до нашего приезда была директором. Ей понравилось, а здесь наш папа, вот остальных учительниц и подговорила. В этот раз на выручку папе вместе с Лидой с Инной пришли их новые подружки. Они уже научились играть на гитаре. А у нас папа играет на скрипке, мама на гитаре, вот вместе с девчатами на полевом стане концерты и устраивали. Известно, где девчата, музыка с песнями, там и парни. Папа обращался к ним за помощью. Как откажешь боевому офицеру поработать совком или деревянной лопатой? Тем более на глазах девчат. Пшеницу, которая подсохла, везли на элеватор, а девчата сопровождали. Один раз Маруся взяла с собою Эдика, и у того было радости выше неба…

Его зарыли в шар земной Ох, какую брехню я видел по телевизору! О том, как после боя хоронили наших бойцов, и все они словно только из парикмахерской. Выбритые, причёсанные и поглаженные. Лишь одеколоном не пахнут. Наш папа вернулся с войны в звании старшего лейтенанта, заведовал сельской школой, но брился только по субботам. Заросший же был ничуть не хуже остальных начальников. Это у французского писателя Золя: «Художник Клод так низко пал, что посещал парикмахерскую только один раз в день!». А наш папа, которого мы в парикмахерской вообще не видели, тем не менее никуда не падал, звенел орденами да смущал соседку тётку Ганну. Хотя у неё муж Петька моложе лет на десять и ни разу не раненый. В те времена о безопасных бритвах не имели представления, электрических — тем более. Мы носили штаны на помочах. И только у взрослых мужиков были ремни, которые, по нашему мнению, нужны им для того, чтобы точить бритву да воспитывать пацанов. Уж по нашим спинам они погуляли! Однажды, когда папа брился, тётка Нина, у которой муж погиб на войне, заглянула к нам за каким-то делом, посмотрела, расплакалась и прислала своих мальчишек Петьку с Гришкой. Пусть, мол, посмотрят, как до войны брился их отец. Те явились и устроили нам конкуренцию. Обычно, если папа порежется бритвой, мы с братом Эдиком заклеиваем ранки газетой. По очереди. Эти же влезли безо всякой очереди, сидят с газетой, не дождутся, когда будет их момент. А папа выбрил все опасные места, порезавшись пять раз, и больше никак не режется. Только Петьке заклеивать и повезло. Тогда папа, чтобы потрафить оставшемуся не у дел Гришке, порезался нарочно, да так неудачно, что пришлось искать пузырек с йодом. Здесь уж работы хватило всем… Мама, увидев, каким счастьем светились глаза Петьки с Гришкой, распорядилась в следующую субботу собрать на папино бритьё едва ли не всех пацанов с нашей улицы, чьи родители тоже не пришли с войны. Мы с Эдиком прикинули: если прибегут все, то папе придётся порезаться столько раз, что не хватит районной газеты «Коллективное поле», а нужно целую «Запорожскую правду»… Я весь в папу — все самые умные мысли приходят только ночью да ещё немного утром. Днём, особенно если хорошо пообедаю, — я стултус стултусом. По латыни — дурак дураком. Когда уже вырос, попал на Колыму и решил охотиться на соболей. До этого в компании с опытными охотниками добывал на Дальнем Востоке диких кабанов, благородных оленей и даже медведей. Попадались и соболи, но рыжие и неприглядные. Из них охотники шили себе носки… А вот баргузинский соболь шёл на шубу Ивана Грозного и, если верить журналу «Охота», приносил доход «как среднее крестьянское хозяйство за год». Попутным автобусом добрался до приглянувшегося таёжного распадка, прошёл километров пять на лыжах и насторожил под двумя лиственничными выворотнями по капкану. Обычно под корнями упавших деревьев поселяются мыши, прячут припасы бурундуки и белки, собирают камешки глухари. Почему не заглянуть и соболю? А здесь они дороже баргузинских… Настороженные капканы проверяют на вторую неделю. В первую — выветривается запах охотника, на вторую — попадается зверь. Дождался, поехал проверять. По следам на снегу вижу, после меня прогулялись соболь и глухарь. Под первым выворотнем куча обрушившейся с корней земли, ни капкана, ни цепочки, которой он крепился, не видно, зато под вторым лежит огромный глухарь. Вернулся в посёлок, лёг спать, и вдруг среди ночи, словно кулаком под бок: а куда подевался соболь? Выходного-то следа я не видел! Опасаясь разбудить домашних, одеваюсь, прихватываю фонарик, почти бегом пятнадцать километров по таёжной дороге да ещё пять по распадку к первому выворотню. Разрываю обрушенную из корней землю, отыскиваю цепочку, дёргаю, и тут же из-под выворотня раздаётся грозное шипение. Соболь! Настоящий! Баргузинский! Тот, что «приносил охотнику дохода, как среднее крестьянское хозяйство за год»… Но это было потом, лет через двадцать, а сейчас побрившийся папа до самого вечера думал, как ему выполнить наказ мамы. Но может, и не думал, а просто ждал своего кулака под бок? К утру

озарение к папе явилось. Ни свет ни заря сходил на станцию, поговорил там со своим другом диспетчером Уманским, после откомандировал меня с Эдиком на чердак. В прошлом году мы нашли в камышах крыло от боевого самолёта, папа распилил его на две части. Широкой накрыл погреб, а на узкой, где нарисована звезда, мы зимой катались с горки, а летом хранили на чердаке. Папа наказал старшим сёстрам написать на остатке крыла фамилии всех пап нашей школы, которые не вернулись с войны. Инна с Лидой у нас художницы, могли нарисовать даже Ленина со Сталиным. Школа, при которой наша квартира, как раз посередине села. Клуба нет. Не удивительно, что по воскресеньям вся детвора в нашем дворе. А здесь ещё Инна с Лидой расположились расписывать крыло. Скоро к ним потянулись и взрослые. Беспокоились, не упустят ли их погибшего мужа или сына и правильно ли всё запишут. Тётка Нина даже принесла похоронку. А у тётки Наташи муж пропал без вести. Она не знает, можно записывать или нет? Женщины советуют записать. На всякий случай. Все думали, что крыло с фамилиями погибших прикрепят на школу, но я же говорю, что к папе пришло озарение, а у него оно сравнимо по стоимости с баргузинским соболем. В субботу нашей школе предоставили целый вагон дачного поезда, и мы — дети и некоторые мамы во главе с увешанными орденами папой и диспетчером Уманским — покатили в Скифию. Туда, где половецкие степи. На границе с ними стоят скифские бабы — высоченные, из камней, статуи. С нашей стороны от баб — Казачье поле, с другой — Дикое. Статуй много, все разные. Некоторые с головами, у других — просто заострённые шапки. Одна изображает женщину с ребёнком. Стоит и сторожит скирду соломы. Издали кажется, что живой человек. Папа рассказывал, что раньше от этих статуй до самой Запорожской сечи стояли казачьи дозоры. Лишь появятся в степи какие нехристи, казак зажигал на дозорной вышке костёр, садился на коня и со всего духу гнал к казачьему войску, чтобы оно выходило на сражение с врагом. Случалось, степные разбойники подкрадывались совсем близко, а спичек в ту пору не было. Дозорному оставалось быстро убегать или добывать огонь кресалом, чтобы разжечь костёр. Всё это очень трудно и долго, а враг уже совсем близко. Всё равно казаки предпочитали погибнуть, но костёр на сторожевой вышке разжечь. Ещё папа сказал, что в дозорные выбирали только такого казака, который мог не спать две, а то и три ночи подряд. Если это так, то я казак из казаков. Когда учился в шестом классе, на нашу семью обрушилась большая беда. Заболела корова, её пришлось зарезать, а в хате восемь голодных ртов. Папа от горя почернел, мама сидит за швейной машинкой едва ли не круглые сутки, но даже чёрного хлеба нет вдоволь. Я отправился на станцию, пристал к беспризорным и шарахался с ними в поисках заработка по всему Союзу. Когда занесло на Дальний Восток, подружился с гольдом Кешей, и тот взял меня в засаду на благородных оленей — изюбрей. Летом рога этих оленей заполнены очень ценным лекарством — пантокрином, за который корейцы готовы платить любые деньги. Обычно изюбрей поджидают по ночам у рассыпанной среди хвощей соли, до которой эти олени большие лакомки. Кроме меня с Кешей было ещё два охотника. Первые ночи все вели себя очень бдительно, потом устали и перед рассветом крепко уснули. Если честно, я спал тоже, но что-то меня разбудило. Может, просто очень замёрз. Вдруг слышу, что-то шлёпает. Смотрю, два огромных изюбря! У меня же ружьишко — хлипкая одностволочка, которая стреляет на тридцать метров с подбегом. Подать голос напарнику Кеше, у которого в руках кавалерийский карабин, боюсь. Хорошо, сообразил поскрести его ладонь. Тот мгновенно открыл глаза, спрашивает ими — они? Киваю и показываю в сторону оленей. А те уже уходят в туман. Ещё миг — и скроются. Но один за другим ударили два выстрела, и всё закончилось. Оказывается, у северных народов — чукчей, эвенов, коряков и тех же гольдов — существует закон: добыча принадлежит не тому, кто удачно выстрелил, а кто первый заметил зверя и сообщил об этом охотнику. Кеше я обязан возвратить два использованных на этой охоте патрона, и всё. Конечно, я великодушно подарил обоих изюбрей Кеше, тот отрезал у них рога и продал корейцам. Мы честно поделили выручку между всеми охотниками, и мне досталось три с половиной тысячи рублей. Я отправил их маме. Самая лучшая корова на Украине стоила тогда немногим более двух тысяч!..

Умение спать очень чутко выручало меня всю жизнь. На казацкой вышке тоже не проспал бы. Сейчас нет никаких нехристей, везде одни советские люди, но сторожевая вышка стоит. На ней сидит колхозный сторож. Правда, без коня, но с привязанным к перекладине рельсом, чтобы поднять трезвон, если где запахнет дымом. Папа вместе с Уманским и женщинами отправились к нему в гости, а мальчишки со сторожевой вышки наблюдают, даст арбузов с бахчи или нет? Дал! Посыпались вниз и побежали встречать… Сторож оказался казак из казаков: дал не только арбузов, но и большой котёл, чтобы мы сварили кулеш на всю компанию. Пшеничная крупа с солью, а также полбутылки растительного масла нашлись тоже. Оказалось, этот сторож, как и Уманский, награждён медалью «За взятие Кёнигсберга», вот и подружились. Уманский лишь помог донести котёл, сразу вернулся к сторожу. Нас предупредил, чтобы ужинали без него. Женщины решили, что и в следующий раз вернётся тоже не с пустыми руками, и принялись варить кулеш. А потом была ночёвка на соломе. Ночь тёплая, звёздная, со сверчками и уханьем сычей. Папа учил нас отыскивать Большую и Малую медведицы, Полярную звезду, созвездия Кассиопеи и Дракона. Многие удивились, что Полярная звезда такая маленькая, а полосу звёзд на небе называют Млечный путь. Ещё папа рассказал, что очень может быть, где-то на планете, которая на этом Пути, у скирды соломы сидят такие же мальчики и девочки и разговаривают о звёздах. И там же, в дальних от них краях, захоронены убитые на войне их родные папы. Наши бойцы закопаны в планету Земля, а папы тех детей в какую-нибудь Ату или там Буту. И здесь же начал читать стихотворение: Его зарыли в шар земной, а был он лишь солдат, Всего, друзья, солдат простой, без званий и наград. Ему как мавзолей земля — на миллион веков, И Млечные пути пылят вокруг него с боков… Стихотворение длинное, и каждая строчка — в самое сердце. Когда папа умолк, все женщины и девочки плакали, а мальчишки шмыгали носом… Утром следующего дня пришёл Уманский, взял расписанное моими сёстрами крыло и повёл всех к казачьему кургану. Это большой холм, который насыпали на могилу казаков, погибших в бою с захватчиками нашей земли. Приходим, а там целая толпа мужчин и женщин во главе с одетым в рясу священником. Некоторые мужчины с лопатами и уже закопали столбики, чтобы прикрепить к ним наше крыло. Когда всё сделали, священник вместе с женщинами принялся петь панихиду, во время которой несколько раз повторяли имена пап, записанных на крыле, и называли их воинами. Пели очень красиво, и всем было от этого хорошо. Потом священник побрызгал на расписанное моими сёстрами крыло, заодно и на всех нас святой водой. Взрослые люди от брызг ничуть не прятались, а наоборот — подставлялись и счастливо смеялись. Мы тоже ничуть не пугались и тоже смеялись. Под конец священник раздал нам по просвирке, а женщины угостили пирожками и варёными яичками… Через неделю после этих событий ученик второго класса Серёжа Панькович встретил нашего папу у школы и спросил: «А мы скоро снова пойдём к моему папе?» Наш папа потрепал мальчишку за чуб и пообещал, что скоро. Сам же, возвратившись домой, командирским голосом наказал мне с Эдиком пригласить Серёжу к нам в гости, когда будет бриться в очередной раз.

Ведун Последняя электричка. Зима. Ни туристов, ни дачников. Летом здесь не продохнуть, а сейчас выбирай любую полку и в полудрёме ожидай свою остановку. В самой середине вагона тесной группой сидят милиционер, две женщины и трое подростков. Взрослые по краям, а эти у окон. Картина

знакомая до боли. Точно так этапировали меня в далёкие послевоенные годы, когда беспризорничал по поездам и вокзалам в поисках какой-нибудь поживы. Только тогда меня сопровождали в детскую комнату милиции, чтобы устроить маленький допрос, пропарить вшей, накормить и выдать билет до родной хаты. Случалось, давали по шее. Но не часто и не очень больно. Да, откровенно говоря, и было за что. А этих возвращают в коррекционную школу. Коррекция — значит, что-нибудь исправляют. Сегодня это в большой моде. Можно с помощью силикона сделать похожими на вареники губы, необъятными груди, менее кривыми ноги и даже более умными мозги. Тонкогубый, плоскогрудый и кривоногий народ готов платить за коррекцию любые деньги. А вот на совершенно бесплатный ремонт мозгов никаких очередей, и пациентов доставляют под конвоем. На полпути к моему городку дети и их сопровождающие оставляют электричку, их встречает машина и увозит в дальний посёлок, где ни папы, ни мамы, и каждый шаг на контроле. Если живущему в семье ребёнку захочется сладенького, попросит маму или папу, те и купят. А в интернате меню. Ешь, что дают! Но пацанам хочется лимонаду, мороженого, шоколадных конфет. Да не немножко, а чтобы гудел живот. Вот, улучив момент, сбегают, добираются до электрички, зайцами катят до Питера, а там прямиком в супермаркет. Затерялись среди покупателей, наполнили корзинки всякой вкуснятиной, спрятались за контейнеры и употребляют, не доходя до кассы. Их, конечно, ловят. Сегодня везде камеры. Отбирают, что не успели употребить, а самих сдают в милицию. Я тоже в детстве был не тем, кто терпит и голод, и контролёров. Для таких, как я, бродяг тогда держали ночлежки из списанных вагонов. Нас можно было поднять среди ночи — очистить перрон от снега, выкопать яму для умершего пассажира или выручить базу — разгрузить состав с картошкой или другой продукцией. Мы, конечно, старались и при случае подворовывали. У меня для этого была очень удобная сумка от лошадиного противогаза. Во время войны наши лётчики разбомбили поезд с немецкими кавалеристами. Мы с сёстрами добра и натащили. Сёдла и сбрую мама сдала в колхоз, а сумки от противогазов пригодились вместо портфелей. Я такой портфель картошкой и набивал. Получалось полное ведро. Ещё в лошадином портфеле привозил из Бердянска хамсу, из Архангельска треску, из Красноярска кедровые орешки. …По нынешним временам мне нужно было сделать коррекцию от бродяжничества. Недавно учёные «доказали», что муравей, который за три похода не принёс ни одной добычи, съедается своими сотоварищами. Поэтому, мол, и старается. Брехня! У нас в украинском селе было немало пробивных пацанов, но до Сибири добрался один я. Все, кто не умер от голода, жили дома возле мамы и папы. О поездке в уссурийскую тайгу, где я заработал денег на самую дорогую корову, не могло быть и речи. В то же время я мог сколько угодно раз вернуться из своих походов пустым, никто не попрекнул бы и словом. А эти — съедать! Конечно, многие пророчили мне неважное будущее. Как у Некрасова: «Ему судьба готовила путь славный, имя громкое: чахотку и Сибирь». Возвратившись из уссурийской тайги, я вместо того, чтобы ходить в школу да играть с пацанами в чижика, вдруг объявил себя писателем и принялся издавать рукописные книжки. Особо сердобольные сочувствовали родителям. К счастью, в селе уже был свой дурачок по имени Толик. А два дурачка на одно село многовато. Толик намного старше меня, длинный, пучеглазый, с вечно слюнявым ртом. Мама до сих пор удивляется, почему его не расстреляли во время войны. Немцы таких уничтожали. К тому же, как его ни закрывали, убегал на станцию и искал ушедшего на фронт отца. Спрашивал всех подряд: железнодорожников, полицаев, даже немцев. Если полицай или немец ему грубил, Толик внимательно всматривался в обидчика и сообщал, что его скоро убьют или ранят. Притом говорил так, словно с большим трудом считывает с классной доски или книжки. Это почему-то всех пугало. Полицаи ругались и даже дрались, а немцы, хотя не понимали, почему-то старались Толика задобрить галетами, шоколадкой, один даже подарил губную гармошку. Когда прогнали немцев, пришла похоронка на отца. К тому времени Толик научился играть на губной гармошке, но играл не для людей, а для собак. Собака садится рядом с Толиком и начинает

подвывать. Скоро к ней присоединялась вторая, затем третья и четвёртая. Когда подвывала одна, ещё ничего. Даже весело. Но если целая стая, хоть беги из села. Многие посмеивались над великовозрастным дурачком, советовали тётке Клаве сдать его в психушку, но здесь случилось такое, что заставило народ задуматься. Жил в соседнем селе парень Сергей Гужва. Говорили, раньше был в банде, грабил поезда, даже сидел в тюрьме, потом присмирел, устроился скотником на ферму. Однажды заходит Толик со своей гармошкой. Стал перед Гужвой, всмотрелся и говорит: — Ты скоро умрёшь. Очень кого-то обидел, и он поставил свечку за твой упокой. И снова голос какой-то деревянный. Потом уже вспомнили, что обычно коровы при появлении чужого человека начинают волноваться, шлёпать лепёхами и тревожно мычать. А здесь лежат, жуют жвачку, а те, которые рядом с проходом, даже тянутся лизнуть. Гужва без всякой паники. Мало ли что взбредёт дураку в голову? Неделю доработал на ферме, возвратился домой, присел на завалинке да и умер. Сразу пошли разговоры, мол, этот ведьмак накаркал Гужве погибель. Он и на станции тогда всем говорил: того убьют, того ранят. Откуда знал? Если бы всё по-честному, давно сидел бы в Кремле у Сталина и предупреждал, куда наступать, а куда не стоит. А на плохое и дурак накаркать может. Тем более война! Но через неделю ангел-хранитель пришёл Толику на выручку. В паре километров от нашего села небольшой пруд с высоченными грушами на берегу. С их веток мы прыгали в воду. За прудом заросли терновника, в котором водились волки. После войны их расплодилось видимо-невидимо. Даже нападали на людей. Зимой, конечно. Летом им хватало мышей и сусликов да ещё дрофичей. Перья у этих крупных птиц не смазываются жиром, как у утки, вот после дождя летать и не получается. Дядька Карпо, который охотился и на дрофичей, и на лисиц, и на волков, в шутку посоветовал Толику устроить концерт волкам. Эти звери любят петь хором куда больше собак. Сейчас у волков молодые щенки, если поймать и сдать в колхозную контору, матери запишут десять трудодней. Будет премия из района. Осталось подобрать волчью музыку, и дело в шляпе. Толику идея понравилась. Правда, идти одному не интересно. В то время у многих пацанов тоже завелись губные гармошки, у некоторых даже получалось подыгрывать собакам. Конечно, не так, как возле Толика, но поскуливали. Вот трёх пацанят с собою и прихватил. Играли, играли — ничего не получается. То ли не удавалось подобрать волчью мелодию, то ли звери вообще переселились в глубокую балку? Пацанята убежали купаться, а Толик всё пиликает. Вдруг гроза. Толик на это без внимания. Пиликает на все лады да высматривает волчат. А мальчишки накупались, развели под грушей костёр и принялись печь выдранных из нор раков. А тот вдруг перестаёт играть, со всех ног бросается к пацанам и кричит, чтобы убегали из-под груши. Те ничего не поймут. Он схватил двух под мышки, третьего подтолкнул коленями… В следующее мгновение сверкнула молния, и расколовшаяся надвое груша заполыхала, словно свеча. Только не нужно думать, что Толик за спасение мальчиков получил награду! За то, что втравил детей в охоту на волчат, мать одного из мальчишек расцарапала Толику лицо и выдрала волосы. Остальные требовали вернуть сгоревшие рубашки и штаны. Женщин можно понять. Недавно закончилась война, каждый лоскуток на вес золота. Но многие сельчане Толика зауважали. Хотя, может, и по другому поводу. Когда пришла похоронка на отца, мать и сёстры ревели белугами, а Толик ничего. Пиликает на гармошке. Дурачок, что возьмешь? И вдруг, когда уже давно закончилась война, однажды утром Толик ни с того ни с сего заявляет матери, что нужно идти на станцию встречать отца. Сёстры в караул. И так из-за этого дурака женихи обходят стороной. Собрались и ушли с матерью на ферму. Как часто ошибаются наши родные в оценке своих детей. То ли боятся спугнуть удачу, то ли и на самом деле «лицом к лицу лица не увидать». Мать Толика пришла на ферму и как о большой беде рассказала давней подружке тётке Марфе о новом чудачестве сына. Тётка Марфа даже не дослушала: — С ума сошла! Да ведь Толик у тебя ведун! И с Гужвой всё предсказал, да и с мальчишками.

Теперь такое же и с отцом. Кидай всё и беги встречать! И побежала, и встретила, а потом мы всем селом ходили слушать, как попал в окружение, затем в плен, работал во Франции на военном заводе. При первом же случае бежал и воевал вместе с «маки», так называли французских партизан. Они даже наградили его орденом, как у Суворова! Мы смотрели в книжке. Дядьке Серёге предлагали остаться во Франции. Говорили, что дома посадят в тюрьму. Всё равно рвался к семье. Полгода продержали под следствием, но обошлось. Даже орден вернули. К тому, что многие считают Толика дурачком, его отец относился скептически: — Какой же он дурак, если не бьётся о стенку головой? Его женить нужно, сразу вся дурь вылетит. И женил на тётке с двумя пацанами. Мама говорила, что перед этим Серёга имел с нею секретный разговор. Губную гармошку наказал подарить детям, а сыну купил настоящий аккордеон, чтобы играть на свадьбах. Глядишь, какую копейку заработает. Толику быть женатым понравилось. Хотя глаза оставались по-прежнему выпученными, но слюни пускать перестал. Да и так мужик мужиком. И корову держал, и огород, и на работе не хуже других. Быстро освоил аккордеон, играл на свадьбах и ходил вместе с сыновьями к терновнику вызывать волчат. Одного выманили, но ловить не стали. Толик чувствовал, что где-то рядом таятся взрослые волки и просто так волчонка в обиду не дадут… Когда-то я подарил Толику свою рукописную книжечку. Он хоть и с трудом, но прочитал и говорит: — Чего это родители на тебя нападают? Вот увидишь, они ещё будут тобой гордиться… Они и гордились, но признались в этом, лишь когда у меня вышла почти полумиллионным тиражом настоящая книга. Вот и говорю — если бы тех мальчишек из электрички да в многодетную семью с хорошим папой, да ещё в школу, где больше половины учителей мужики, никаких бы коррекционных интернатов для детей и не потребовалось. В Японии и Швейцарии на десять педагогов приходится девять мужчин, в России немногим больше одного.

Кулеш для папы Наш папа ужасный фантазёр. В другой раз даже не понять, шутит или говорит серьёзно. Недавно хлебаем в десять ложек кулеш. Миска посередине стола, а мы по кругу. Дело серьёзное. Не отстань от других и не лезь вперёд, не пролей из ложки и не прозевай, когда можно будет зачерпывать со дна. А мой брат Эдик попутно кормит комара. Комар пристроился на левую руку и сосёт кровь, а тому интересно, сколько же в него влезет. Наконец напился и улетел, а папа говорит Эдику: «Ну и дурак! Ты хоть представляешь, сколько мисок кулеша нужно теперь съесть, чтобы вернуть эту кровь?» Эдик испугался, даже орудовать ложкой перестал. Глядит то на папу, то на нас. А мы что? Мы ничего. Мы тоже не знаем. Наверное, много! А папа даже не улыбнётся. Попадаемся на его фантазии не только мы. Как-то над станцией пролетел самолёт. До того низко, что едва не зацеплял крыши домов. Папа возвратился домой и говорит, что самолёт над лугом зацепил за рога корову киномеханика Гугли и сбросил в реку. Рога обломились, теперь корова совсем не доится, а Гугля будет подавать на лётчика в суд. И пошло-поехало. И тот видел, и этот. А киномеханику хоть на улицу не показывайся. Нужно всем доказывать, что его корова от роду комолая. Не то что рогов, бугорков на голове никогда не было. А папа что? Папа ничего. Новую фантазию сочиняет. И вот такого папу мы обидели! Взяли да и съели его кулеш. Он часто задерживается на работе, и мы ужинаем с мамой. Она строже папы и за всякие фокусы может врезать по лбу ложкой. Мама же следит, чтобы хватило на ужин и папе, а тот, в свою очередь, каким бы голодным ни был, съедает всего половину. Остальное нам. Ещё и с заверениями, что съел всё до капельки, а этот кулеш от зайца. Заяц сам его сварил и принёс в нашу хату. Заячий кулеш куда вкуснее маминого, и мы можем пробовать сколько угодно. Все пробовали и соглашались, что это совсем не то, а настоящая вкуснятина!

И вот однажды все поужинали и убежали на улицу. Возвращаемся, а Геля черпает прямо из чугуна. Ей показалось, что папа давно дома, успел поужинать, а это уже «от зайца». Мы не заставили себя ждать и взялись за ложки. Когда папа наконец возвратился с работы, мы давно спали. Он заглянул в пустой чугун, горько сказал: «Да… Что-то мои зайцы совсем оголодали». Мама предлагала сварить новый кулеш, но папа отказался. Крупы почти не осталось, а до зарплаты ещё нужно дожить. Утром всё разъяснилось, Геля и девочки плакали со стыда, а мы с Эдиком начали готовиться к походу. Вчера уборка пшеницы закончилась, и теперь за собранные на поле колоски в тюрьму не посадят. Могут отхлестать кнутом, забрать сумку, оштрафовать, но не судить. Судят, если где-то есть неубранное поле, и доказать, что несёшь колоски не с этого поля, невозможно. Конечно, папе с мамой заниматься этим нельзя, но нам с Эдиком можно. Что не положено цезарям, то положено быкам. А уж мы быки те! Выменяли у Петьки Москаля табака. Его дед выращивает и продаёт табак, а Петька подворовывает. Мы ему рогатку из красной резины, он нам полный карман самосада. Смазали тележку, уложили вёдра, мешки, ножницы и с рассветом вперёд. Форма одежды походная — босиком и в трусах с карманами. Мама сшила их из материи под названием «чёртова кожа». Другая на нас просто горит. Тележка нужна на тот случай, если кто встретится — говорить, что едем к железной дороге за обломками шпал. Да и мало ли, что нам попадётся. По холодку идти легко. Гремим тележкой да поём походную песню «Мы шли под грохот канонады». Направляемся к одноногому Игнату, которому папа подарил мой мяч. Игнат потерял на войне половину ноги, а папа отдал мяч, подкладывать в протез. Без этого ходить больно. Всё лето Игнат дежурил на пожарной вышке, чтобы никто не подпалил пшеничное поле. Вот он сидит! Приподнялся, смотрит в нашу сторону. Давно услышал походную песню, теперь пытается угадать, кого это несёт в такую рань. Узнал нас, ловко так спустился на землю, подхватил костыли и запрыгал навстречу. Скоро мы с Эдиком сидим в его шалаше, наворачиваем пшеничную кашу, а Игнат дымит нашим самосадом. Каша вкусная, не то что чуть забелённый молоком кулеш. Густая, с конопляным маслом. Игнат рассказал о том, как приспособился толочь из пшеницы крупу. Ближнее поле косили неисправным комбайном, который выбрасывал вместе с соломой и пшеницу. Игнат отсеял пшеницу и истолок в гильзе от снаряда, теперь варит кашу. Жаль, что солому увезли на ферму. Не то попробовали бы натолочь и мы. — Я бы на вашем месте проверил поле за Казачьим курганом. Этот комбайн там тоже пшеницу косил, а вспахать не успели. Только осторожно. Чуть дальше бахча, сторож дурковатый, может из ружья подстрелить. Правда, патроны заряжены солью, всё равно — радости мало. — А объездчик? — интересуюсь я. — Ну, это уже ваша забота, — улыбнулся Игнат. — Оглядывайтесь чаще да загодя выройте в копнах хорошие норы. Колька ленивый, долго искать не станет. Солнце давно поднялось над степью. То и дело встречаются выбравшиеся из нор суслики, но нам не до них. Нам нужна пшеница, чтобы сварить кулеш и накормить папу. Мы-то с Эдиком взрослые и понимаем, что никакой заяц кулеш не приносит. Просто папа отдаёт свою порцию. Теперь мы отдадим свою. Игнат обещал подарить гильзу от снаряда, но вот толкушку придётся вырезать самим. Из дикой груши. Она крепче железа и перетолчёт в крупу любую пшеницу. А суслики совсем обнаглели, один выскочил прямо Эдику под ноги и с перепугу спрятался в жабью нору. Голова под землёй, а хвост у нас. Мы его за хвост и вытащили. Второй устроил нору рядом с окопом, полным воды. Мы залили нору водой и уже с добычей. Наконец и Казачий курган, а за ним поле с копнами. Игнат говорил, что в кургане живут лисицы. Нужно проверить. Нашли две большие норы. Эдик залазил, а я держал его за ноги. Сказал, что-то там воняет, но что именно — не разобраться. Темно. Обычно, чтобы узнать, живёт ли в норе суслик, мы засыпаем её землей, а здесь забили соломой. Спрятали тележку в кустах терновника и принялись копаться под копнами. Проверили от края до края целый ряд, но не набрали даже пшеничной горсточки. Не иначе как Игнат что-то перепутал. Зато

обнаружили целую поляну поваленной дождём пшеницы. По ней несколько раз прокатил комбайн, но колоски целёхоньки! Дома девочки переберут по зёрнышку. Взяли из тележки ножницы, стрижём колоски, складываем в мешки и постоянно оглядываемся. Вдруг Эдик шепчет: «Сюда кто-то бежит». К кургану во всю прыть несётся лисица и несёт что-то большое и белое. Кажется, курицу! Размахивая мешками, бросаемся наперерез. Лисица увидела свою нору, заткнутую соломой, бросила курицу и наутёк. Остановилась у зарослей терновника и начала сердито тявкать. Нет, это не курица, а какая-то дикая птица. Большая и толстоногая. Мы с Эдиком ещё такой не видели. Но в том, что её можно есть, никакого сомнения. Ноги-то куриные! У нас с Эдиком свой девиз бдительности: «Раз — проедешь, два — пройдёшь, а на третий — попадёшь!». Поэтому второй мешок набирали куда осторожнее. Теперь стриг колоски один я, а Эдик держал мешок, глядел по сторонам и бубнил: «Враг не пойдёт! Граница на замке! Бываешь в разведке, гляди и на ветки!» Глядел, глядел да и проглядел. Нет, не объездчика Колю, а грозу. Мы почти не испугались. Устроили из ножниц громоотвод и полезли в загодя вырытую в соломе нору. Но первые же струи пробили наше убежище насквозь, и мы понеслись к бахче, в шалаш дурковатого сторожа, ружьё которого заряжено солью. Дождь лил как из ведра, молнии слепили глаза, мы то и дело натыкались на арбузы, но добежали. В шалаше тепло и уютно. Горит костерок, дед, радушно улыбаясь, помог снять мокрую одежду и поинтересовался, нет ли закурить. У нас было! Дед дрожащими руками выбрал из моих карманов подмок шее крошево и принялся сушить на сковородке. Свернул пребольшую цигарку, выкурил и запьянел. Блаженно щурил глаза и молчал. Гроза закончилась так же внезапно, как и началась. Выглянуло солнце, и закричали перепела. Дед подарил нам по куску кукурузного хлеба, большому арбузу и выпроводил. Мы несли арбузы да ещё по одному катили ногами. Два арбуза отвезём домой, один съедим сейчас, один отдадим Игнату. Мы ещё сходили к лисьей норе. Там играло трое лисят. Полежали на земле, понаблюдали за лисятами и отправились обдирать сусликов. Кишочками угостили лисят взамен отобранной птицы. Потом варили в ведре суп из сусликов, достригали оставшиеся колоски, а у самих ушки на макушке. Носили добычу в терновники по одному ведёрку, пересыпали в мешок. Под копнами полно мышей. Мы наловили их и тоже отнесли лисятам. Эдик вовремя заметил объездчика Колю. Мы сразу залегли, а Коля проехал к баштану, сорвал, сколько надо, арбузов, пристроил мешок за седлом и назад. Даже не заглянул к деду. Когда солнце коснулось земли, мы были в дороге. На дне тележки спрятана сумочка с пшеницей. На три кулеша, не больше. Сверху большая птица и три арбуза. Игнат давно спал. Услышал нас, заворчал, затарахтел спичками. Но арбузу обрадовался и принялся рассказывать, что видел с вышки, как в Гуляйполе горели две хаты. А вот папа не спал. Сидел на крылечке и выглядывал нас. Увидел, бросился навстречу, обнял: — Живы? Всё нормально? А то здесь такое сверкало! У тётки Ганы коза на цепи привязана, молния как раз в эту цепь попала. Цепь словно в печке побывала, а козе ничего. Пасётся, как ни в чём не бывало. Мы не поймём, правда это или папины фантазии. Скорее правда. Ведь и у нас в оставленные на копне ножницы ударила молния. Теперь и эти ножницы словно из печки. Да и в отобранную у лисы птицу не каждый поверит. Хотя вот она — лежит в нашей тележке, и через какую-то минуту мы всей семьёй будем выяснять, как же всё-таки она называется.

Пемикан и капалька От идей моего двоюродного брата Виталика стонет всё село. Услышал где-то, что у ласточек полёт ловкий из-за того, что хвост вилочкой. Воробью так ни за что не полететь. Он пожалел воробьёв,

соорудил за конюшней ловушку. Прибегаю к Виталику. Он у этих воробьёв вырезает в хвосте клинышек и отпускает. Воробей из коридора пулей. И правда, я их с такой скоростью никогда не видел. Пока он хвосты перекраивал, в ловушку набились новые. Из этих мы решили сделать жаркое и развели костёр. А сухая солома заполыхала. В другой раз Виталик подговорил нас передавать сигналы прямо на луну. Мы собрали зеркала со всего села, половину раскололи. Все родители против дружбы детей с Виталиком, но мы его любим. Всё у Виталика тайно, всё с паролями. Какому мальчишке не понравится? Но больше всего из Виталькиных идей запомнилась подготовка к охоте на белых медведей. После войны на Украине начался голод. Многие умирали от истощения. Те, кто остался живой, всё время думали, как бы хоть немного поесть. Однажды Виталик позвал меня с братом Эдиком в яму из-под свёклы, зажёг коптилку и прочитал книжку Джека Лондона о мальчике Кише. Жил этот Киш на берегу Северного Ледовитого океана. Там тоже случился голод. Многие дети умирали, но у взрослых мужчин охотиться на белых медведей не получалось. Тогда маленький Киш пришёл на собрание мужчин и сказал: «Вы неважные охотники! Вокруг полно белых медведей, а ваши дети умирают от голода. Завтра я отправлюсь на охоту и добуду самого большого медведя». Все стали смеяться, а он сделал из жира маленький шарик, вложил в него свёрнутый китовый ус и в таком виде заморозил. После отыскал белого медведя и бросил шарик перед его мордой. Медведь проглотил шарик, жир растаял, и китовый ус проткнул живот. Киш шёл следом за раненым медведем до тех пор, пока тот не упал замертво. Киш вернулся в село, сказал всем, где лежит убитый им медведь. Мужчины отправилось по следу и принесли столько мяса, что хватило на всё село. Мы, как только Виталик прочитал эту книжку, сразу же решили устроить охоту на белых медведей. Нам было неважно, что эти медведи гуляют у самого Северного полюса, неважно, что раньше ничего крупнее суслика добывать не приходилось. Главное, если маленький пацан накормил одним медведем всё село, почему не попробовать и нам? Тогда мы тоже вернёмся на Украину в колхоз имени Папанина и скажем мужчинам: «Вы неважные охотники! Вокруг полно белых медведей, а ваши дети умирают от голода! Идите по нашему следу и принесите мясо для всех». Кроме меня с Эдиком Виталик пригласил на это дело Петю Гончара, Толю Паню, Раю Жучку, с которой сидел за одной партой, и Володю Мягкохода. Правда, Мягкоход не с нашей улицы, но у него есть Рябчик, а без собаки на Северный полюс ни один путешественник не отправляется. Вот такой компанией начали готовить в нашем сарае полярную экспедицию. Мастерили нарты, дрессировали Рябчика, ковали ножи, сушили пемикан. Пемикан — это мука, перемешанная с мясом сусликов. Им мы должны были питаться во время охоты. После уже съедим Рябчика. Конечно, собаку жалко, но почему-то во всех полярных путешествиях, когда заканчивался пемикан, съедали собак. Из-за пемикана наша экспедиция и провалилась. Заготовленный по рецептам Джека Лондона продукт протух и вонял так, что невозможно было зайти в сарай, а корова Зорька рыла землю и ревела на всё село. Мама отхлестала нас с Эдиком хворостиной и приказала выбросить полярное пропитание в балку. Когда ветер дул со стороны балки, люди затыкали носы. Через много-много лет я узнал знакомый запах, когда прилетел в стоящий на берегу Ледовитого океана чукотский посёлок. У чукчей этот продукт называется капалька. Полезней и питательней её нет ничего в мире. Готовят капальку очень просто. Копают яму, забрасывают кусками моржового мяса вместе с салом и шкурой. После чего закапывают. Через три-четыре месяца капалька готова. Можно отрывать и есть. Знай об этом мы, когда задумывали полярную экспедицию, прокладывали бы маршрут не через Гуляйполе, а через Чукотку. Там этой капальки полные ямы. Но, скорее всего, наша экспедиция не состоялась из-за Мягкохода, собаку которого мы должны были съесть. Ему было жаль Рябчика, вот и притащил книжку об охотнике Дерсу Узала, который промышлял диких кабанов в уссурийской тайге. Да ещё и принялся доказывать, что свинина вкуснее медвежатины. К тому же даже самый злой кабан удирает от охотника, а медведь может этого охотника и съесть. Ещё Паучок разведал, что до уссурийской тайги можно доехать поездом. А к белым медведям — через льды и торосы.

А попал я на Чукотку тоже из-за брата Виталика. Он катился из школы в школу и докатился до самого края земли. Тётка Катя пришла с Виталькиным письмом к нам в гости, посмотрела на карту и определила, что дальше некуда. Дальше Америка. От такого открытия наша родственница пришла в ужас. Виталик по-американски ни слова! Пропадёт! В первое же воскресенье отвезла на базар кабана и отправила меня за Виталиком. Без брата домой не возвращайся! К тому времени я уже окончил три курса пед института, поработал учителем, мастером, пионервожатым. Собрался в «Артек», и вдруг такая морока! Виталик встретил меня в аэропорту. Вместе с ним двое приятелей. Все на собачьих упряжках и в национальных одеждах. Настоящие чукчи, только морды хохляцкие. Обнялись, похохотали и в интернат. Оказывается, мой брат уже не просто Виталик, а Виталий Михайлович. Работает директором школы-интерната, а эти мужики — его команда. Учителя физкультуры и оленеводства. До утра пили вино, заедали привезённым мною салом и жаловались на жизнь. Тётка Катя оказалась права. За каких-то два года Виталик нажил себе врагов и здесь. Вся беда в чумах и всё той же капальке. Его ученики приехали в интернат из тундры, а жить в каменных стенах после чума неуютно. Виталик и поставил во дворе интерната два чума. Если пацану или девочке становится скучно, переселяются в привычное жильё. Там костёр, чай, в котле мясо нерпы. Часто гостит родня. Некоторые и не родня, но всё равно приходят пожить возле интерната. Одни несут рыбу, другие оленину, третьи сумочку с капалькой. Главное, разговаривают на родном языке, а то в интернате всё на русском. Детям от этого хорошо, но районному начальству не нравится. По его мнению, в чумах полная антисанитария. Ни умывальника, ни туалета, да ещё запашок от капальки. Как будто они видели другие чумы. Вот и сочиняют акты, чтобы эти чумы убрали. Каким-то образом это дошло до детей, и они подложили в сумки злых тёток по комочку капальки. Скандал! Но Виталику это до лампочки, у него идея — показать мне белого медведя. Запрягли собак и покатили по Северному Ледовитому океану. Нашли свежий след. То ли от бессонной ночи, то ли по другой причине, всё потеряло реальность. Идём на лыжах между торосов, смотрим по сторонам, в любую минуту может выскочить зверь, а мы ничего. Даже радость от нашей отваги… Наконец заметили медведя. Он давно услышал скрип снега и присел посмотреть, кто это идёт. Вид у медведя довольно мирный, но Виталька на всякий случай снял с плеча карабин. Подошли близко и стали смотреть. Мы на медведя, медведь на нас. Оказывается, он не белый, а желтоватый, словно цыплёнок. Только нос, как и на картинках, чёрный. У Джека Лондона написано, что медведь, когда подкрадывается к нерпе, прикрывает нос лапой. Иначе нерпу ни за что не поймать. Этот ничего не прикрывал, значит, охотиться на нас не собирался. Мы налюбовались медведем, бросили на лёд несколько кусочков привезённого с Украины сала, затем отошли в сторону. Было интересно, станет медведь жевать сало или проглотит целиком. Это вызывало у нас сомнение ещё в далёком детстве. Володин Рябчик тщательно разжёвывал даже пойманную муху, а здесь целый кусок! Куснёт медведь приманку, уколется китовым усом и выплюнет. Но нет. Всё нормально! Медведь проглотил кусочки, словно пылесос, ни разу не шевельнув челюс тями. Затем принялся с надеждой смотреть в нашу сторону. Не угостим ли ещё? Значит, в книжке о маленьком Кише всё было правильно. Идеи по-прежнему не дают Виталику покоя. Задумал открыть при интернате тир. Пацаны-то будут работать в тундре, а некоторые ружьё в руках не держали. Кроме того, нужно построить загон для оленей. Пусть учатся объезжать. Благо добровольных наставников половина посёлка. Но самое интересное, в интернате пятеро эскимосов. Вот он и решил свозить их на Аляску к тамошним эскимосам. Уже написал письма в управление образования, Юнеско и ООН, теперь ждёт ответ. Так что тётка Катя не права, её Виталик не пропадёт и в Америке. Я всего один раз переночевал в интернате, затем перебрался в чум. Комиссия права, запашок от капальки шибает, но ещё сильнее — оленьи шкуры, которые вместо одеял. Для мягкости их обильно смазали рыбьим жиром. Полежал так минутку, и вдруг все запахи исчезли. Стало до того уютно, что уснул и даже не услышал новых гостей. Утром открываю глаза, а их полный чум. Храпят под оленьими одеялами.

Поднялись, вскипятили чай, познакомились. Районное начальство. Ездило охотиться и решило проведать моего брата. Я сразу в бой. Вы, мол, почему обижаете родственника? А те в хохот: — Его обидишь! Виталий Михайлович с проверяющими только по-чукотски разговаривает. У нас многие всю жизнь, а по-их ни слова, этот же через год — как чукча. В прошлом году подал инспектору на ужин сырые почки, теперь вот капальку в сумки подбросил. Говорит, что приучает народ к чукотской жизни. А так он у нас в почёте. Таких директоров поискать. Слово за слово, уговорили меня тоже поработать. Учителем Красной яранги. Работа интересная. Катайся на собачьей упряжке от стойбища к стойбищу и обучай малышей грамоте. Совсем уж мелкоту от родителей отрывать вредно, а счёту да азбуке обучишь — уже польза. Выделим собачью упряжку, карабин! Вот два года и разъезжал. Было всякое. И в наледь проваливался, и медведи гоняли, но Бог миловал. Учил детей, писал заочникам контрольные, сам окончил институт. Охотился, рыбачил, помогал пастухам отбиваться от медведей и росомах. Нравилось. И вдруг трах-бах — нужно сопроводить детишек в местный санаторий. Могу на месяц-другой там задержаться. Поехал, отвёз пацанят да и остался. У Виталика вокруг одна тундра, а здесь тайга. И рыбалка, и охота интереснее. Да ещё — одна медсестричка очень понравилась. Тайга

Посвящение в охотники …Каждый заезд у нас в санатории устраивают «День именинников»: пирог, поздравления, подарки. Бывает, именинников всего четыре-пять, но случается и пятнадцать! Тогда беда. Денег мало, а подарки хочется разные, да ещё и по характеру. Вот старшая воспитательница и ломает голову. Кому куклу, кому машинку, кому альбом с цветными карандашами. Однажды, когда все уже оделись к празднику, оказалось — пропустили именинника. Да не кого-нибудь, а Артура! Такой башибузук: то раздетый выскочит на улицу, то катается на двери, то стреляется таблетками. Но вместе с тем и отзывчивый: убрать в игровой комнате, помочь одеть малышей — с радостью. Однажды нянечка попросила Артура помыть резиновые сапожки трёхлетнему пацану. Тот поставил ребёнка в унитаз и нажал спуск. Грязи как не бывало. Счастливый малыш бежит к нянечке и сообщает: «Артур уронил меня в унитаз и хотел смыть. А я не смылся!» Понятно, такому разбойнику альбом «Раскрась сам» не подаришь. Ему бы ружьё или пулемёт. Я возьми да и подари собственную рогатку. Охотнику в тайге это первая помощница. Подойдёшь к беличьему гнезду на лиственнице, а есть в нём белка или нет — неизвестно. Палить для проверки из ружья — патронов не напасёшься, а из рогатки по гнезду камушком щёлкнул — белка и выскочит. Бывает, вместо белки выскакивает соболь. Забрался в гнездо, съел хозяйку и спит. Если охота успешная, я вырезаю на рогатке зарубки. Вот такую боевую рогатку я Артуру и подарил. Радости было выше неба. Остальные мальчишки резинки из собственных трусов повытаскивали, чтобы соорудить такое же оружие. Однажды вернулись с прогулки, готовим домашнее задание, вдруг является нянечка и сообщает, что Артур подстрелил кедровку и спрятал под матрац. Она, мол, в ужасе и не знает, что делать. Съесть, конечно! Командую всем мальчикам одеваться и ожидать за гаражами, сам к учителю музыки Переверзеву. Пусть срочно обзванивает наших охотников, чтобы наряжались в охотничью одежду, брали ружья, остальную амуницию и шли посвящать в охотники моего пацана. Дело святое, такое бывает только один раз в жизни, пусть и не думают отказываться. В первую очередь позвонили моему другу Володе Молокову. Посвящение в охотники должен возглавлять бывалый, заваливший не одного медведя охотник. А уж у Молокова их не меньше десяти! За гаражами уложенные квадратиком брёвна, посередине кострище. Мальчики уже ждут. Выстраиваю шалашиком собранные возле мастерской щепки и развожу костёр. Пока разгорается, рассказываю, что раньше на кедровок охотились точно так, как сегодня на рябчиков и глухарей. Теперь кедровками пренебрегают. А зря. Кедровки питаются кедровыми орешками, поэтому мясо пахнет живицей. А полезней кедровой живицы нет ничего в мире. В Сибири и на Крайнем Севере даже взрослого парня в охотники принимали лишь после того, как добудет кедровку и съест в компании со своими товарищами. Убивать просто так — не для еды — считается преступлением.

О том, как мы общипывали и поджаривали кедровку, как угощались пахнущим живицей мясом, а Артур вырезал на рогатке новую зарубку, знает весь санаторий. Поселковые охотники прикладывали охотничьи ножи к плечам Артура и желали успеха на охотничьей тропе. А Молоков заставил поцеловать ружьё и повторить следом за ним главные охотничьи заповеди: не убивать ради развлечения, никогда не направлять оружие в сторону человека, всегда просить прощения у птицы или зверя, которых добыл на охоте. Не завидовать и не жадничать, честно делиться добычей с товарищами. После того как мальчишки убежали в санаторий, мы выпросили у медсестричек немного спирта, разбавили водой и подняли тост за новоиспечённого охотника. Потом долго сидели у костра и разговаривали. Все сошлись во мнении, что подобные события так же памятны пацанам, как первый футбольный мяч, первый велосипед, да и первая рогатка.

Кедровки и филин После охоты на кедровку я решил соорудить кедровкам кормушку. Купил в магазине куриных шеек, наказал мальчишкам перемолоть их в фарш. С Артуром пристроили под форточкой сиденье от стула, насыпали фарша. Сейчас будет пир на весь мир. Зимой шишки спрятаны под сугробами, поэтому кедровки прижимаются к посёлку, к мусорным контейнерам. Конечно, фарш из шеек — не то что кедровые орешки, но если кедровки съели у Молокова колбасу на балконе, не откажутся и от такого. Чтобы не пугать кедровок, мы держались подальше от окна, не включали свет и не хлопали партами. Кедровки не заставили долго ждать. Но вместо того, чтобы клевать фарш, набросились друг на дружку. Гоняются, дерутся, аж перья в стороны. Наконец та, которая победила всех, принялась клевать фарш. Остальные сидели на тополе и завидовали. Некоторые не выдерживали, пытались схватить хоть кусочек, тогда эта атаманша бросала еду и задавала им трёпку. Мы всем классом сразу невзлюбили атаманшу, некоторые даже говорили Артуру, чтобы подстрелил её из рогатки. Ему, конечно, хотелось, но хорошо помнил заповеди при посвящении в охотники, и приходилось терпеть. На следующее утро, ещё до рассвета за окном началась возня. Дети сразу в класс. Переверзев собирает на зарядку, нянечка торопит в столовую, а дети никак не выяснят, какая из кедровок сегодня главнее. Одни говорят, снова атаманша, другие доказывают, что совсем другая. Дежурная медсестра смотрела-смотрела и решила, что скоро атаманша лопнет от обжорства, а у остальных приключится язва желудка. Кто-то сравнил атаманшу с Костиком, которому передали кулёк шоколадных конфет, а он съел в одиночку. Моя смена после «тихого часа». Но какой он «тихий», если к кедровкам пристала стайка синичек. Тоже со своей главнючкой. Синички смелее кедровок: как главнючка крылья ни топорщит, как ни клюётся, всё равно лезут. Чтобы узнать, кто сегодня атаманша — вчерашняя или её победила другая, соорудили петлю, просунули через форточку и, когда атаманша села на кормушку, дёрнули. Ох! Как она кричала, как вырывалась! Форточка такая, что через неё пролезает даже Артур, а кедровка расставила крылья, скребётся когтями, никак не протащить. Наконец протащили и принялись… красить. Акварельной краской. Если другой, перья слипнутся, и кедровка погибнет. А так — чуть подсохло, и лети. Пока красили, атаманша клюнула меня, потом решившую погладить её девочку и, наконец, Артура. Это охотника-то! Артур дал ей понюхать рогатку и понёс отпускать. В тот день у санатория она не показывалась, но её место тут же заняла новая атаманша. Тоже гоняется за другими кедровками, клюётся и скрипит, словно несмазанная телега. Мы дали ей наесться, тоже отловили, покрасили и отпустили. Всё делали, конечно, мальчишки. Девочки только переживали. Когда ненакрашенными остались всего две кедровки, девочки принялись ныть: «Те, наверно, погибли?!» А одна из девочек даже наябедничала на Артура: «Он же перед тем, как отпустить, понёс атаманшу в малышовую группу, чтобы показать Серёжке. Которого макал в унитаз. А Серёжка схватил

кедровку за голову и чуть не оторвал! Вы бы, Станислав Михайлович, после этого назад прилетели? Лично я — ни за что!» Только она это сказала, как явилась атаманша. Голова на месте, яркая, словно попугай, и голодная, как волк. Шуганула кедровок с синичками и за фарш. Следом прилетели и две её заместительницы. Но напрасно. Атаманша и их не подпускает к кормушке. Более того, прямо на фарше устроилась спать. Мальчишки и стучали в окно, и кричали, хотя бы что. Спит! Дня через три интерес детей к кедровкам поугас. Даже фарш подкладывали в кормушку только после напоминания. И вот однажды, когда на дворе ещё стояли сумерки, за форточкой раздался грохот. Налетел огромный, во всё окно, филин, схватил атаманшу, опустился на сугроб метрах в двадцати от санатория и принялся есть. Из окон падает свет, и на белом снегу всё хорошо видно. Филин разрывает кедровку и глотает. Съел до последнего кусочка, не улетел. Я охотник, приходилось видеть, как терзают добычу росомахи, волки. Однажды на наших глазах поднявшийся из берлоги медведь съел трёх оленят. Оленят было жалко, а вот наглую и жадную кедровку — ни капельки. Сверкая глазами и размахивая руками, учительница и дети рассказывали, какой молодец этот филин, до чего ловко схватил кедровку, как глотал вместе с перьями и ничуть не боялся, хотя Артур высунул голову в окно и свистел, словно Соловей-разбойник!

Вырезание шахматного коня Летний вечер. Малышей увели готовиться ко сну, старшие пока на улице. Одни играют в «Картошку», другие возле меня. Я на широком деревянном крыльце вырезаю коня. У нас шахматные столы с фигурами в кулак величиной, и конь куда-то затерялся. Те, которые со мной, с любопытством смотрят, как деревяшка понемногу превращается в шахматную фигуру. Удивляются, просят попробовать. Всё как всегда, но что-то в их лицах не совсем обычное. Всматриваюсь в собравшихся вокруг меня детей, перевожу взгляд на остальных и мысленно охаю. Ни у одного из «моих» нет папы! Из тех же, которые играют в «Картошку», без папы только Серёжа Белкин. Но там есть дедушка. Получается, детям очень важно смотреть, как работает папа. Пусть даже не папа, но дедушка или старший брат. Это как желание глядеть на огонь, журчащую воду, высыпавшие на небе звёзды. У лишённых этой возможности не будет полноценного детства, и как это отразится на их будущем, сказать трудно. Я часто слышу от женщин: «Чепуха! Выращу ребёнка одна». И растит, и гордится этим, и уверена, что всё у неё нормально…

А вы меня левой! Если в санаторий везут дитя большого начальника, у нас паника. Меняют покрывала, меню, сёстрам выдают свежие халаты, любивших принять на грудь санитарочек отправляют в отгул. Главный врач, конечно, на месте. И бассейн организуют, и стол с коньяком.

Воспитателям от начальничьего отпрыска радости мало. При нём ухо держи востро. Ни сболтнуть лишнего, ни голос повысить. Чуть не так, донесут. Да и разбалованы. То и дело бегут к телефону и висят на нём по два часа. А телефон в дежурке, медсестра на нервах. Как-то высокопоставленная мама привезла сына. Уже второй раз. Парень ничего, но из тех, о которых сказано: «Он хотел созорничать, но не знал, с чего начать». То снимет пожарный шланг для качелей, то уведёт мальчишек через окно, чтобы напугать дежурную медсестру, то устроит катанье на нартах. Оленеводы приехали в магазин, оставили упряжки, он одну и увёл. Уж я с ним беды хватил. Хорошо, что в этот раз по возрасту он подходит в соседнюю группу. А он не хочет. Пришёл с мамой проситься ко мне. — С радостью бы взял, — говорю. — Но его же целую неделю лупить нужно, чтобы мозги на место поставить, а я на охоте правую руку вывихнул. Вот через месяц заживёт, тогда пожалуйста! — А вы меня левой, — предлагает парень. Гляжу, мама тоже согласна. Мол, можно и левой. Деваться некуда. Взял. Встретились лет через десять. Здоровый, красивый. Омоновец! Говорю: — Подставляй шею. Правая рука уже выздоровела. Он не против. Покорно наклоняется. Хохочет.

Огонь и дети Апостол Павел сказал: «Изучайте язычников, берите у них лучшее, но худшее отбрасывайте». Чукчи, эвены и коряки, с которыми я кочевал по тундре, настоящие язычники. Верят в духов, гадают на оленьей лопатке и с уважением относятся к огню. Разговаривают с ним, делятся едой, обращаются с разными просьбами. Главное, вверяют ему детей. Точно так, как в санатории вверяли мне. Мол, следите, пожалуйста, как за родными. Чтобы не покалечились, не утонули, не попали в зубы дикому зверю. После отпускают в тайгу или тундру на все четыре стороны, и ничего плохого с детьми не случается. Я взял это на вооружение и, лишь завезут новых детей, веду в тайгу, развожу костёр, наказываю каждому угостить огонь веткой, рассказать о себе, попросить защиты. И вот так несколько дней подряд. Дождь ли, ветер, холодно ли, жарко — одеваю детей и веду в простирающуюся за санаторием тайгу. Благо нянечка со мною в сговоре. Детям в новинку. Интересно! И вот так больше тридцати лет. Когда в санатории каждый заезд полторы сотни детей, неприятностей не избежать. То один ходит в гипсовом лубке, то другой. У моих же за всё время — ни единой царапины. Не знаю, может, мне просто везло…

Как дома Лишь только в санаторий заедут новые дети, главный врач проводит с ними беседу. Рассказывает, до чего у нас замечательно. И лечение, и бассейн, и спортивные соревнования. Обычно заканчивает так: «Мы сделаем всё, чтобы вы чувствовали себя, как дома». Я пережил в санатории пять главврачей. Каждый обещал это «как дома», но, по всему видно, ни один из пятерых дома не жил. Дома ребёнок ходит в туалет, когда захочет, а не когда позволят. Он может поиграть, позвонить другу, завалиться на диван с книжкой, открыть холодильник и съесть что-нибудь вкусненькое. Если по телевизору интересное кино или приехали гости, ни одному родителю не придёт в голову укладывать ребёнка в девять вечера. А воскресные прогулки! А походы! А здесь? У меня в игровой комнате целая связка удочек. Поймают пацаны десяток рыбок, тащат в спальню. А куда ещё тащить?! Санитарки в скандал. Там разлили, там разбили, там что-то пахнет. Разве дома папа с мамой станут белениться из-за засушенной под кроватью рыбки? Я добрую неделю после заезда показываю детям «края» — границы дозволенного и недозволенного,

после оставляю «жить как дома», а с самыми азартными отправляюсь на рыбалку. Через какое-то время меня приглашают в кабинет главврача. И начинается: как же, мол, так, когда все воспитатели на рабочих местах, вы ушли с мальчишками на рыбалку. Позорю весь коллектив и вообще «стал работать хуже». — Хуже кого? — спрашиваю. Главврач на мгновенье тушуется, затем произносит уже не так уверенно: — Хуже себя. — Это не страшно. Вот если бы хуже кладовщицы или старшей сестры, тогда другое дело. Кладовщица попалась на краже кур, а спирт, который старшая медсестра выдаёт дежурным сёстрам, чтобы ставили банки, разбавлен водой до такой степени, что уже не горит. Обе тётки «подкармливают» главного врача, члены месткома, а кладовщица вообще депутат. А я на святое! Кладовщица в слёзы, кто-то побежал за валерьянкой, кто-то требует призвать меня к порядку. Главный врач послушно бьёт копытом и мечет молнии. Ещё немного, и от меня останется кучка золы. Всё как дома.

Каратист Тех, кто обижает слабых, ненавижу до потемнения в глазах. Мы с Эдиком старшие из четырёх братьев, заступаться было некому, вот на нас все кому не лень и упражнялись. Придём домой с разбитыми носами, а папа вместо того, чтобы наказать обидчиков, советует не связываться. Не удивительно, обиды накопилось так много, что мы, лишь чуть-чуть окрепли, всыпали нашим обидчикам так, что их забрали в больницу, а нас в милицию. Хорошо, попался мудрый милиционер, выпытал настоящих виновников, а нас отпустил. Я честно рассказывал об этом своим воспитанникам и от себя добавлял: «Ваши родители доверили мне вас и просили следить, как за родными. Так вот, представьте, что в тот момент, когда обижаете слабее себя, рядом находится его папа. А я папа нормальный и за своего ребёнка сверну шею». Но и такое предупреждение помогало не всегда. Осенью к нам поступил тринадцатилетний паренёк Артур, который знал приёмы карате. Поступил в соседнюю группу, поэтому, как он отрабатывает свои приёмы на ровесниках, я не знал. Однажды готовлю с детьми домашнее задание, слышу в коридоре крики. На полу лежит девочка, а медсестра пытается привести её в чувство. Дети сообщают, что Артур провёл на ней приём карате. Несусь в соседний класс, вижу, что виновник сидит за партой и, словно ничего не случилось, листает книжку. Я не стал, как Макаренко, в отчаянии прикладывать к собственному виску пистолет, а схватил Артура за шиворот и так тряхнул, что у бедного каратиста голова чуть не отлетела. Девочку отнесли в палатку, уложили в постель и сделали укол, а Артур сидел в классе и плакал. Он впервые столкнулся с мужчиной, способным свернуть шею, если кого обидят, вот добрый час и размазывал сопли. Скоро я был призван под светлые очи Пеструшки, так мы за глаза называли старшего воспитателя, и она принялась объяснять мне, что хватать детей за шиворот непедагогично. Я и не оправдывался. Грешен. Но случись подобное ещё раз, одним встряхиванием Артуру не отделаться. На второй день, когда пришёл в санаторий, дежурная медсестра с гордостью сообщила: — А у нас был милиционер! Оказывается, Пеструшка вызвала в кабинет Артура, стала читать ему мораль, а он на ней приём и провёл. Грохнулась на пол так, что в игровых было слышно. Дали понюхать нашатыря, лежит среди кабинета и кричит: «Бандит! Такого повесить мало!» Потом вызвала участкового. Через три дня Артура сдали в интернат. А мне его жаль. Он ведь на меня никому не пожаловался. Это медсестра доложила на пятиминутке. Если б я знал, что так получится, забрал бы в свою группу. Пусть бы тренировал моих пацанов, а уж как нехорошо обижать слабых, я бы объяснил.

Флаг Если играем в футбол, я всегда в слабой команде. Ношусь за мячом, слежу, чтобы мальчишки не нарушали правил, не грубили, не толкались, не пользовались правом сильного. Вот рот и не закрывается. Мальчишки тоже не молчат. На стадионе со мною можно поспорить, доказать мою неправоту и даже заставить извиниться. На стадионе все равны. Детям это нравится. Но если отправляемся в поход, я тиран: «Шаг вправо, шаг влево, прыжок вверх — считается побегом!» Когда идём по дороге и вдруг слышим машину, все должны замереть на обочине, пока не пропустим. Я видел, как сбило девочку из дошкольной группы, когда она вдруг решила перебежать к подружке. Вот в сотый раз эту историю детям и повторяю. Ещё я запрещаю отходить от дороги дальше, чем на пятьдесят шагов. И конечно же, в походе никаких драк и швыряния камнями. Конечно, выслушивать и исполнять эти наставления скучно, но зато я почти никогда не водил детей строем. Пересчитаю, выведу на дорогу, объясню, где будет стоянка. После вручаю самым нетерпеливым флаг и вперёд. Те, которые с флагом, сколько есть сил, несутся к стоянке. Их задача поднять флаг на самом высоком дереве, чтобы его было видно со всех сторон. Затем можно рыбачить, кататься на плотах, разводить костёр. Остальные могут идти не спеша. Щипать бруснику или жимолость, искать грибы, гонять бурундуков. Для меня главное, чтобы за спиной не оставался ни один из подопечных. Девочки и кое-кто из мальчишек держатся возле меня. Поём, вспоминаем разные истории. Дети аборигенов — эвены и чукчи в тайге как рыба в воде. Это их дом, а ребёнка в доме сторожить не нужно. Они преподносят нам сюрпризы: поймают белку, зайчонка, а то и глухаря. Летом глухари меняют перья и почти месяц не могут летать. Вот таких мои воспитанники и выискивают. Пойманную дичь съедали. Дети аборигенов Севера привычные только к мясу и рыбе. Все наши каши им без пользы. А о молоке даже разговаривать нечего. На втором году жизни в их организмах исчезает фермент, переваривающий молоко. А мы поим! Сильнее всего запомнился случай, когда Нинбит Серёжа нашёл след попавшего в петлю дикого оленя. Позвал нас, а мы этого оленя в кустах и отыскали. Конечно, его лучше бы отпустить, но согласно эвенскому обычаю это была Серёжина добыча. Он сам забил оленя, освежевал и разделал. Мы с шофёром Борей перевезли мясо в гараж, тайком варили в большой кастрюле и подкармливали детей.

Дети сотрудников Как на грех, у всех моих начальников были сыновья школьного возраста. В будни их папы и мамы ругали меня за «неправильные методы воспитания», а по воскресеньям их пацаны держались моей группы. Я ничего не имел против, тем более что парни на уровне. Уважительные, старательные. Важно и то, что давно знали мои требования и следили, чтобы их выполняли другие. А уж отзывчивые на самую сумасбродную идею! Первое время мы укрепляли над конечными пунктами наших походов простые флаги, потом я предложил рисовать на них львов, медведей, волков, индейцев, ружья, копья и даже босые ноги. Кто лучший флаг нарисует, под тем флагом в поход и идём. Цвет не имеет значения. Важно, чтобы большой и красивый. Самые замечательные флаги получались у мальчишек главного врача. Если лев, так смотреть страшно. А ведь рисовали их дома, и материала изводили — не на одну простыню, а главный врач даже помогал. Хотя об этом ни он, ни мальчишки не говорили. Не распространялись дети и о наших приключениях. В паре километров от санатория река, рядом мелкая заводь. Хоть и Колыма, а в жаркие дни вода прогревалась так, что можно купаться. Конечно, тайком. Разведём на берегу костёр, и в воду. Нырнул, проплыл и бегом греться, пить горячий чай и соревноваться в произношении слова «бублик». А потом пришла идея сражаться на плотах. Притащили пилы, топоры, гвозди, настроили канонерок, крейсеров и дредноутов. Уж бои были! Куда цусимскому! Однажды мальчишки увлеклись, выгребли из заводи в реку, их и понесло. Едва догнали. Но ни флаг, ни оружие не бросили. В санатории все дети знали об этом приключении, но родители даже не догадывались. А может, просто делали вид?

Третий лишний Когда непогода, а дети свободны от процедур, мы играем в зале. За свою жизнь я обучался на доб ром десятке семинаров, начиная от «Артека», заканчивая магаданским Домом пионеров. Меня обу чали различным танцам и играм. Кроме какого-то «чардаша» под мотив «Ой, цветёт калина», плясать так и не научился. А играть с детьми любил в игры моего детства: «Третий лишний», «Ручеёк», «Платочек», «Садовник». «Садовник». Садимся в огромный круг, я «раздаю» каждому его имя. Детям послабее — Яблоко, Груша, а тем, которые покруче, — Можжевельник, Болиголов, Календула. Делаю коротенький экзамен, чтобы каждый запомнил своё имя, и пошло: «Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме Календулы!» Произнося это имя, внезапно показываю пальцем на Можжевельник, тот от неожиданности кричит «Ой!» и должен снять с себя фант. Туфель, курточку или рубашку. Смеха, конечно, хватает, но это ещё не всё. Когда набирается десять фантов, отворачиваюсь и на вопрос: «Что делать этому фанту?», даю задание. Задания самые сумасбродные: отправиться на кухню и сказать повару три раза: «Я тебя люблю»; сбегать в дежурку и заявить: «У меня болит голова, поставьте мне клизму»; сесть посередине зала, барабанить себя по животу и петь: «Нам не надо барабан, мы на пузе поиграм. Пузо лопнет — наплевать, под рубахой не видать!» Можно просто объясниться в любви к стулу, забраться на подоконник и прокукарекать и т. д. Лишь бы посмешнее. Главное, никому никаких скидок. Я специально каждую игру даю новые имена, иногда меняю в процессе игры. Короче, путаю, как могу. От этого игра ещё азартнее. К концу игры вокруг нас собираются медсёстры, повара, санитарочки. Иногда специально приводят дошкольников. Посмотреть. Хохот, комментарии, подсказки. Но «Садовник» по сравнению с «Третьим лишним» — детский лепет. Сама игра — проще не бывает. Игроки становятся по кругу парами. Часто эти пары создаются по взаимной симпатии. Один

беспарный бегает вокруг, а второй с ремнём его догоняет. Чувствуя приближение погони, удирающий может «спрятаться» впереди одной из пар. Теперь удирать от ремня нужно тому, кто оказался третьим. Обычно воспитательницы проводят эту игру в щадящем режиме. Бегают кое-как, ремнём хлещут символически. Лишь бы провести время. Но — только до моего прихода. Лишь появляюсь на пороге, некоторые игроки в ужасе бросаются к скамейкам, зато добрый десяток скептически наблюдавших торопятся занять их место. Они вчера испробовали моего ремешка и мечтают отомстить. Они тоже меня не жалеют. С какой стати? Третий лишний!

Мы не рабы Мама рассказывала, когда-то букварь начинали читать с предложений «Мы не рабы. Рабы не мы». Я не застал этого времени, но вот детей, в которых успели вколотить рабские задатки, — сколько угодно. В детском санатории большая перемена. Здесь она тянется час, а то и дольше. Одни отправились пить кислородный коктейль, другие за очередной горстью таблеток, третьи на осмотр к врачу или лечебный массаж. Сижу в пустом классе и разговариваю с заглянувшим в гости писателем Владимиром Данилушкиным. Скоро стали появляться дети. Обычно первыми освобождаются мальчики. Я встречаю каждого словами: «Ты где ходишь? А ну-ка становись в угол!» На лицах ни недоумения, ни возмущения. Безропотно занимают угол, стоят, смотрят. Кто в окно, кто в потолок, кто на классную доску. Даже не переглядываются. Когда набрался полный угол, подзываю одного из мальчишек и спрашиваю: — За что я тебя наказал? — Не знаю. — Так почему не спросил? Почему не возмутился? На лице мальчика растерянность. Я обнимаю его за плечи, касаюсь головы щекой: — Извините, пожалуйста! Это я виноват. Там кто-то окно разбил, а я на наших подумал. Не сердитесь, хорошо? Достаю из тумбочки мяч и отправляю всех в спортзал. — Поиграйте. Я сейчас приду. Когда остались вдвоём с писателем, спрашиваю: — Видел, какая муштровка? Хоть весь класс навытяжку поставь, ни один не поинтересуется, за что. Рабы! Это не моё открытие. Это нянечка, которая в колымских лагерях двадцать шесть лет отсидела, меня носом ткнула. Сидела и с троцкистами, и с эсерами, и с левыми уклонистами. Говорит, в лагерях надзиратели подобным образом заключённых ломали. Наказание без всякого повода и объяснения. Днём, ночью, чем чаще, тем эффективней. И то, там хоть как-то сопротивлялись. Ведь и в яслях, и в садике, и в школе — чуть воспитательнице или учительнице что не глянулось, — в угол. Некоторые даже в туалет не отпускают. А уж орут так, что в коридоре слышно. — А ты? — поинтересовался Данилушкин. — Ты тоже орёшь? — Не-е! Я этим не увлекаюсь. Хотя — грешен. Однажды проводили баню, а один мальчишка не захотел раздеваться при детях. Я возьми да и прикрикни. Он снял рубашку, а там живого места нет. Четыре операции перенёс, вот и стесняется. Получается, ему своих шрамов стыдно, а мне моего хамства — нет. Вот тогда-то мне нянечка и выдала!.. Ты же знаешь, что я работал учителем Красной яранги. Ездил на оленьей упряжке от стойбища к стойбищу и учил детей. Так вот, у аборигенов, если на ребёнка голос повысишь, тебя же и пожалеют. Мол, как же это человеку плохо, если на детей бросается! Дети у них — по-настоящему святое. — Ну и что ты думаешь с этим делать? — С чем? — не понял я. — Рабством этим. — Не знаю. Они-то у меня всего два месяца, а Чехов писал, что раба нужно выдавливать по капле

всю жизнь. Но кое-что успеть постараюсь. Как только врачи скажут, кому какие нагрузки можно, разделю на две футбольные команды. Одну посильнее, в другую девочек и остальных. Я тоже играть буду. За слабых. Футбол — игра азартная, мальчики на равных со мной быстро станут. И поспорим, и поругаемся. С мамой и папой-то спорят. Пусть и со мною спорят. Хоть чуть-чуть научатся отстаивать своё мнение. Такого уже запросто в угол не поставишь.

У них так принято Однажды к нам в детский санаторий пришли четыре ингуша. Стройные, красивые, усатые. Просят пригласить мальчика-ингуша. В школьных группах такого не оказалось, побежали к дошкольникам и привели. Мужчины его облепили, разговаривают по-своему, суют игрушки, пакеты со сладостями. Спрашиваю, чей он родственник. Те удивляются моему вопросу: — Зачем родственник? Совсем ничей не родственник. — Так почему принесли гостинцы? Мужчины удивились ещё больше: — Он же ингуш! У них так принято.

*** Недавно мы с сыном Ильёй гостили в стойбище эвенов-оленеводов. Прямо на снег они поставили яранги, пол устелили лиственничными веточками и укрыли оленьими шкурами. Днём, когда среди яранги горит костёр, в ней даже жарко. Но вот ночью спать на таком полу холодно. Кроватей-то у оленеводов нет. Мы с сыном от этого холода проснулись. Дрожим, а хозяин яранги пастух Хардани храпит, словно ни в чём не бывало. Нам бы разбудить его и сказать, что замерзаем, но неудобно. А до рассвета часа три. И вдруг в соседней яранге раздались голоса детей, заиграло радио, кто-то принялся колоть дрова. Я не выдержал, разбудил Хардани и спросил, что там случилось. — Это пастух Нинбит к оленям собирается, и вся семья его провожает. У нас так всегда. Хоть какой маленький ребёнок, а отца на работу провожает. Поест с ним оленины, попьёт чая, потом Нинбит будет пасти оленей и целый день думать, как хорошо его на дежурство провожали, — объяснил Хардани. — Если хотите, тоже можете проводить Нинбита. Он очень обрадуется. Мы с Ильёй, конечно, хотели и отправились в соседнюю ярангу. Там горят свечи, полыхает костёр. Нинбит сидит среди яранги, а вокруг куча детей. Один залез на руки, другой висит на шее, ещё двое приткнулись сбоку. Варёную оленину едят, чаем запивают. Хорошо им! У Нинбита на лице такое блаженство, словно большего счастья никогда не испытывал. Нам с Ильёй у маленького пастушьего стола сразу нашлось место. Хозяйка яранги Чури поставила перед нами миску с мясом, лепёшки, чай, и мы тоже принялись старательно провожать Нинбита. Когда он наконец отправился к своим оленям, дети угомонились и здесь же, возле костра, легли досматривать сны. Мы с Ильёй тоже уходить не стали. Сидели у огня, подкладывали лиственничные щепки и думали о том, как хорошо, что у оленеводов есть такой обычай. А то бы мы совсем замёрзли. Потом вдруг Илья прижался ко мне: — Хочешь, я тебя тоже буду каждое утро на работу провожать? Я рассмеялся: — Конечно, хочу. Только не получится. Это я тебя и в ясли, и в садик провожаю. Затем в школу провожать буду. Мне на работу позже тебя выходить. Но это не очень важно, кто кого провожает. Главное, чтобы провожали.

Дунай, Дунай, а ну узнай! Я работал в училище мастером. Однажды является комсомольский секретарь: «Из Киева пришло распоряжение усилить работу с трудновоспитуемыми детьми, которые на учёте в милиции. Для них выделили в пионерлагере целый корпус, поставили самых опытных воспитателей и прикрепили милиционера. Но ничего не вышло. В первую же ночь пятеро сбежали, оставшиеся обчистили спящих пионеров, а что не упёрли, выиграли в карты. Главное, такое соседство плохо влияет на нормальных детей. В обкоме решили создать из трудных подростков трудовой отряд и отправить в поход на Дунай — шестьсот километров. По пути будут работать в колхозах и совхозах. День-два поработали и дальше. Люди уже предупреждены. Палатки и всё остальное заготовлено. Ты — командиром». Я сразу упёрся. Ни милиционера, ни воспитательниц не возьму. Милиционер для этих детей — пугало, тётки в походе — обуза. Запорожские казаки не разрешали женщинам даже появляться на Запорожской Сечи. И ещё. Мне нужны четверо пацанов из моей группы: все бренчат на гитаре, в милиции побывали не раз. Вот общий язык с вашими поднадзорными и найдут. Одному мне этих босяков не обуздать. Два дня на сборы, и отправились. Когда приехал в милицию за документами, заметил в коридоре двух девчушек под охраной милиционера. Лет по четырнадцать, но на проходящих мужчин смотрят с любопытством. Оказывается, задержали пьяненькими в мужском общежитии и привезли оформлять протокол. Я и попросил отпустить со мной. — А как же запорожцы? Ты же говорил, женщин не брали, — удивился секретарь. — Ну вы и жох! Это же дети. Обыкновенные запущенные дети. На них в казацком уставе запрета не было. Зато тех, которые на детей как кот на сало глядят, живьём в смоле варили. …От пионерлагеря ехали в пригородном поезде, высадились на небольшой станции у Кривого Рога. Поставили палатки рядом с вишнёвым садом, пообедали и принялись собирать вишни-черешни в приготовленные колхозом ящики. Через полчаса моим это наскучило. Одни отправились попить воды да так и не вернулись, другие принялись стрелять друг в друга косточками, третьи поглядывают в сторону станции, как бы смыться. Всё лезет по швам. К счастью, ветер дует со стороны станции, голос у диспетчера звонкий, я и услышал что-то о Снегирёвке, как раз по нашему маршруту. Бегу в диспетчерскую, сочиняю об опоздании на собственную свадьбу, узнаю, что две теплушки идут порожняком. Свернули палатки и, стараясь не попадаться на глаза железнодорожникам, забрались в теплушку. И здесь началось: одному пить, другому писать… Наконец отправились. Отгородили девочек ширмой, открыли дверь и решили проблему с туалетом. Повезло и с водой. Поезд застрял у семафора, рядом колодец. Я два ведра и набрал. Машинист ничего. Даже погудел перед отправлением, чтобы не отстал. Едем. Хлеб жуём, песни поём. Герои! Навстречу другой товарняк, в нём тоже компания пацанов. Уж радовались! Уж хохотали! «Война — фигня, главное — манёвры!» В Снегирёвку прибыли поздно вечером. Спустились к протекающей неподалёку реке, разостлали палатки и уснули. На рассвете от воды пар, рыба гуляет. Тихонько разбудил своих парней — Бригидина с Юрченко, те подняли пару своих дружков, за невод и в реку. Как замёт, так полведра рыбы и раков. Гляжу, остальные тоже проснулись. Девочки рыбу чистят, мальчишки вёдра над костром цепляют. Картошка, соль и лавровый лист у нас с собой. Грядки лука и укропа в ближнем огороде. Кланяюсь тётке у грядок, она ещё и ведро молодых огурчиков подарила. Угости, мол, деток. Съели три ведра ухи, гору раков и снова спать. Только в этот раз поближе к вербам, в тенёк! Девочки ко мне льнут, мальчишки тоже тянутся. Думаю, пошло дело, и ослабил бдительность. Зря ослабил! Целый день купались, рыбачили и хряпали огурцы, но лишь стемнело, мои воспитанники подобрались к станции, уронили на бок один из киосков, набрали полные пазухи конфет и аккуратно вернули киоск на прежнее место. Другая компания подсмотрела пасеку и вытащила из ульев рамки с мёдом. В этот раз вместе с новичками были и мои музыканты. Узнать их можно было по опухшим физиономиям.

Простите мне, хозяева киоска и пасеки, я не стал вас искать, извиняться и возмещать урон, а в полной темноте построил всех по двое и повёл на станцию. В этот раз пустого вагона не обнаружили и ехали на тормозных площадках. А у детей никакой бдительности. Усаживаются на самом краю и засыпают. Мы с Бригидиным и девочками их ремнями к поручням привязывали, плескали в лица водой и даже хлестали по щекам — спят! Наконец Николаев. Горы песка, река Буг и запах свежеиспечённого хлеба. Целый день объедались хлебом, запивали купленным у тёток молоком, а утром следующего — взяли курс на Одессу. Там купание в Чёрном море и к Измаилу. Где попутными грузовиками (тогда ещё можно было ездить в кузове), где на теплоходе или товарняке, иногда и пешком. Вперёд, вперёд! Маленькие победы, маленькие поражения. Уже проклёвываются ростки коллектива, уже звенят гитары на остановках, уже не нужно напоминать, чтобы сходили за дровами для костра. Но сачков ещё хватает, и поглядывающих волчатами — сколько угодно. От Измаила вниз по Дунаю на теплоходе, и наконец — преогромный остров в устье реки. Садово- огородное хозяйство совхоза. Граница, за ней Румыния, а на нейтральной полосе цветы и… сорок моих гавриков, именуемых трудовым отрядом, который за полторы недели спички не переломил и, главное, не собирается. Но с острова — только паромом, а паромщик без моей команды никого не повезёт. Граница! Поставили палатки и за рыбалку. Отобрал шестерых рыбаков, изготовили с полсотни жерлиц, наживили пескарями и к полуночи поймали десяток сомов от килограмма до пяти. Ещё на жерлицы попались два гуся. Гусей ощипали, потом Наташа с Викой плыли по Дунаю, выпускали из рюкзаков перья и пели: «Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок». Украинцы варят борщ не только на свинине, но и на сомятине. А если всё, от картошки до помидор, растёт под рукой, если в борще плавает ещё и кусок гуся, более вкусной еды, чем борщ из сома, не может быть. А потом началась работа. Уборка персиков, яблок, груш, слив, кабачков, капусты, лука, картошки, огурцов и, конечно же, помидоров! Самых крупных в мире помидоров под названием «Бычье сердце». В двенадцатилитровое ведро вмещалось только одиннадцать. Двенадцатый, как его ни пристраивали, сваливался. С вечера совхоз завозил ящики, давал задание, на другой вечер подъезжали телеги за собранными фруктами и овощами. Но работать получалось у очень немногих. Скажем, норма для

пацана, который и матерится, и курит, и играет в карты не хуже одесского биндюжника, двадцать три ящика кабачков. Пока объясняю, что и как делать, между делом заполняю два ящика, а он за полчаса «ударной» работы — всего один. Понимает, что не прав, ужасно хочет выполнить норму, но ленивый до такой степени, что слёзы на этот кабачок капают. Началось брожение. Его организатором стал рослый и умный, отсидевший два года в детской колонии Серёжа Чирва. Хотя нет. Сначала к нам заглянули пограничники. Поели борща из сомятины, угостились раками и влюбились в наших девчонок. С тех пор подплывают на катере и привозят то консервы, то бильярдный стол, то теннисный. Помогают девчонкам готовить обед. Я эту дружбу поощрял, но Чирве не понравилось, и он подговорил пацанов отказаться от работы. Все не отказывались, но сачков прибавилось. Я объявил переворот. Сказал, что устал каждого упрашивать, пусть выбирают нового бригадира. За собою оставляю только переговоры с руководством и финансы. В список претендентов попало трое. Проголосовали, победил, конечно, Чирва. Принялись вырабатывать конституцию. Здесь девочки по моей подсказке предложили кормить в первую очередь тех, кто выполнил норму. Остальным — что останется. Передовикам же разрешалось играть в бильярд и теннис. В этот раз голосовали не так дружно, но необходимый процент набрали. Я поднимался пораньше, к обеду вырабатывал две нормы, садился за стол и требовал подавать гусей-лебедей. Скоро вместе со мной на работу поднималась добрая половина отряда. Это же здорово — выполнить задание, искупаться в Дунае и первыми за стол! Потом спи, рыбачь или добывай из нор раков. А если приедут пограничники, катайся с ними на катере. По вечерам собирались у костра, и я рассказывал истории: вычитанные из книг или придуманные. Некоторые даже плакали. После одной из таких историй побывавший в колонии для малолеток парнишка шмыгнул носом: «Душевно, Станислав Михайлович, историйки тискаете. Вам бы на зону. В камере вам цены не было бы!» С Чирвой я вёл себя, как с начальником. Но и подсказывал, как поступать в том или другом случае, помогал вести учёт работы и поддерживал, как мог. Через неделю отправили Бригидина в Измаил, в райком комсомола с письмом, которое составляли вместе с Чирвой. Бригидин возвратился с инструктором. Тот вручил пятнадцать грамот лучшим работникам. Получили их и Наташа с Викой,

и влюблённые в них пограничники. Ещё инструктор подарил нам отрядное знамя, три вымпела и гитару. А в воскресенье мы объявили «День письма». Каждый написал маме и папе, я дополнил эти творения самой хвалебной информацией об их дитяти, вложили в конверты и отправили. Потом долго обсуждали эти письма и планировали, о чём напишут в следующий раз. И заработало, и пошло. Грамоты вызвали у начальника пограничной заставы такой восторг, что он вместе с офицерами явился к нам в гости, долго беседовал с мальчишками, затем натянули волейбольную сетку и устроили соревнование. Волейбольный мяч и сетку подарили Чирве, которого я представил как командира отряда. За пограничниками явился директор совхоза, а затем секретарь райкома партии. Теперь каждое утро треть нашего отряда переправлялась через Дунай, там их ожидал трудовой отряд местной школы, и все отправлялись на соседнее огородное хозяйство. У нас гитары и парни, у них песни и красивые девчата, на всех — одна работа. Учительницы говорили, что их дети у моих работать учились, и в шутку предлагали обменяться. Подошло время убирать капусту, а у них нет корзин. Ивняка же на острове целые заросли, а меня родной дедушка научил плести корзины ещё в детстве. Нарезали ивняка, попросили пограничников привезти алюминиевой проволоки, начали плести. Первые творения получались кособокими, но опыт — дело наживное. Через три дня к нам совхозных парнишек на выучку прислали. Мои уже наставниками. Смеются, до чего бестолковые эти местные! Виноградом стали отъедаться. Совхозные мальчишки угощали. Потом мы уезжали. Нас провожали до самого Измаила. Директор совхоза подарил мальчишкам новые рубашки, девочкам платья. Ещё вручил билеты до Запорожья. Но туда мы не доехали. Выбрались в Одессе. Как же уркам — да не пожить в Одессе-маме! Я обещал им это ещё перед походом. Отыскали базу курортторга и устроились на работу. На полмесяца. Работали в две смены. Одна перебирает овощи и фрукты, ремонтирует тару, убирает территорию, другая едет в автобусе на море и купается там до одури. Затем обед, двухчасовый отдых, и смены меняются местами. А потом мы вернулись в Запорожье. Я выстроил у милиции отряд со знаменем, вымпелами, грамотами и гитарами. Милиционеры шли на работу и ребят не узнавали. Это вызывало у моих воспитанников восторг. Слишком уж они были несопоставимы с той шпаной, которую отправляли на Дунай в начале лета. Я сказал детям спасибо, передал по списку начальнику детской комнаты милиции, и мы расстались. Но вот взрослые нас обманули. Комсомольский секретарь, который обещал открыть в училище группу, где будут одни участники похода, уехал в Киев. Директор училища к этой идее охладел. Через три месяца после похода посадили Серёжу Чирву, потом ещё четверых пацанов. Я же и в обкоме, и в училище говорил, что нельзя оставлять этих детей без присмотра! Они только-только начали выравниваться и могут сломаться при первом случае. Не послушались. А мне перед ними и сейчас стыдно. Кто-то скажет, что я очень рисковал, отправившись с этими детьми в одиночку. Там и троих-четверых педагогов было бы мало. Ох, до чего же они правы! Но как подобрать столько педагогов, чтобы каждый был, как один? Дорога рискованная, Дунай — река бурная, дети — каждый словно заряд динамита. На учёт в милицию зря не ставят, о колонии и говорить не приходится. С ними работа только на измор. Когда вернулся домой — ни жены, ни дочки. Спрашиваю бабушку, где народ. Та сообщает: «Леночка в садике, а Валя в роддоме. Ещё одну дочку тебе родила». Слушаю, а сам до того измотан, что ничего не соображаю. Упал и проспал семь часов. И если бы не бабушка, спал ещё. А она будит, суёт букет и говорит, чтобы бежал в роддом. — Зачем? — Дочка у тебя родилась! Жена ждёт! Там ещё какие-то мальчики к тебе пришли. Я за порог, а там целая компания во главе с Чирвой. Уже соскучились. Сообщаю, что у меня родилась дочка и нужно бежать в роддом. И мы побежали… Станислав Олефир, г. Приозерск (Ленинградская область)

Владивосток и Владислав

В Покровском кафедральном соборе Владивостока освящена икона святых Дмитрия Донского и Ефросиньи Московской, прибывшая накануне из Москвы. В десятках кафедральных соборов и сельских церквушек перед этим образом будут молиться митрополиты и прихожане о том, чтобы семьи России обратились к Богу. Молитвенники знают, что это единственный путь спасения семьи, а значит и государства.

Крещённый в Тихом океане Владислав Степанов, участник мотопробега, фотограф, оператор, мотоциклист, отец двоих детей. Правда, в отборочной анкете он ещё писал, что — одного. Второго, сына Вовку, забрал из роддома в день отъезда. Утром привёз домой жену с ребёнком, а вечером — самолёт на Владивосток. Да зачем сейчас там мужик нужен, мешать только, решили Влад с супругой. Помощников и так хватает: мама, сёстры… Лучше заняться мужским делом. Второй

раз Владислав удивил попутчиков своим крещением в водах Японского моря. Обратился к духовнику акции отцу Сергию с такой просьбой, и вот, пожалуйста, — новокрещёный раб Божий Владислав о своём первом пути воина Христова.

Случалось ли с вами такое? Чувствовали ли, что Бог следит за вами и ведёт вас?Два года назад я, путешествуя с семьёй по России, увлёкся фотографированием православных храмов, дабы поделиться их великолепием в Интернете. Отпуск закончился, и я помню, как попросил тогда у Бога тихонько,

В день старта участников мотопробега напутствовал митрополит Владивостокский и Приморский Вениамин. Руководитель акции Андрей Юрьевич Коченов вручил владыке бюст Дмитрия Донского, покровителя акции. 50

Протоиерей Александр Талько освящает автомобили, которые будут сопровождать мотоколонну все долгие 15 000 км пути.

Встреча с моряками и офицерами базы дизельных подвод ных лодок и торпедных катеров

Партнёры мотопробега, дальневосточный мотоклуб «Русские самураи», помогли с разгрузкой техники и приняли участие во всех событиях акции в регионе

по-своему, так как молиться не умел, чтобы он дал мне возможность проехать ещё раз по России и запечатлеть её красоты. Я сидел на работе, в душном кабинете, в ожидании следующего отпуска, и думал о времени, чьё течение всё ускоряется. И всё меньше этого времени остаётся для дел, о которых будет не стыдно вспомнить в старости. Я думал об этом, испытывая непреодолимое желание сделать что-нибудь значительное и важное. Мои размышления прервал стук в дверь, в кабинет зашёл коллега с предложением поучаствовать в мотопробеге «Отцы России за многодетную семью» в качестве видеооператора. Я сразу понял, что это оно, провидение.

После встречи участникам акции провели экскурсию. Подводная лодка времён Второй мировой войны С-56 — ныне филиал Военно-исторического музея Тихоокеанского флота и одна из визитных карточек Владивостока.

После разговора с руководителем акции воодушевился ещё больше: впереди незабываемая поездка, впечатления, знакомства плюс конкретные задачи, выполнять которые почтёт за честь любой настоящий мужчина, муж и отец. Началось наше путешествие из города, с которого начинаются почти все транспортные магистрали России, и каждый новый день нашей страны.

Современный торпедный катер

Я не первый раз ехал по обширной территории моей великой родины, на протяжении всего пути не переставал восхищаться её красотой и нетронутостью. Но самое яркое впечатление оставила центральная часть, древние русские города. Тысячелетиями славят они в истории подвиг русского народа: Псков, Смоленск, Владимир и, конечно, Москва. Куликово поле — незабываемо физическое присутствие на месте битвы богатырей, что знаем из истории — славной дружины Дмитрия Донского. Велика Россия-матушка, и столько у неё героев и славных людей, что всё больше хочется восхи щаться ею, жить, созидать и творить добро во славу нашей Отчизны. Владислав Степанов

Мемориальный комплекс «Куликово поле»

Церковь Сергия Радонежского близ села Ивановка Тульской области 52

Храм Рождества Пресвятой Богородицы в селе М онастырщина, у слияния Дона и Непрядвы. Здесь русские полки форсировали Дон, здесь были похоронены павшие воины.

При поддержке администрации Хабаровска в городе создан Совет отцов. В нём пока 18 мужчин — руководители предприятий, общест венники, спортсмены и просто хорошие родители, неравнодушные не только к будущему собственных детей, но и в целом подрастающего поколения, к тому, как решаются вопросы семьи. Активисты помогают семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. «У нас глобальные планы, — делятся представители совета Антон Дертко и Виктор Лягущенко, — навести чистоту в любимом городе, развивать детский спорт, поддерживать молодые таланты, научить детей быть умными, ответственными, самостоятельными людьми».

Неравнодушные отцы Хабаровска Авторы фотоочерка Ольга Апполонова, газета «АиФ-Хабаровск», Ярослава Кебич

На площади Славы, в величест венном Спасо-Преображенском кафедральном соборе на холме, недалеко от слияния рек Уссури и Амура, прошёл молебен о благополучии российских семей.

В Хабаровске мы отправились в танковую часть. Нас ждали ребята, совсем недавно принявшие присягу. Руководитель мотопробега рассказал им о своём многодетном отце как примере силы воли, отношения к детям и семье. Завязался живой разговор. Солдат Равшан Юсупов из Татарстана ещё не женат, но представляет, какой должна быть его жена: «Красивой, чтобы глаз радовала. Чтобы подсказывала, как жить правильно. Мы будем жить душа в душу. Детей хочу двоих, как и у моих родителей».

Представители администрации города и Совета отцов, а также победитель конкурса «Семья Хабаровского края», лауреат почётного знака мэра Хабаровска «За заслуги в семейном воспитании» Владимир Алексеевич Плётин, отец семерых детей, торжественно вручили нам флаг, напутствуя словами поддержки.

Мировоззренческий диспут

Хабаровские мотоклубы «Железные тигры» и «Духи ночных дорог» сопровождали нас до выезда из города.

Небольшая семья — это как-то… невесело

Хабаровчанин Дмитрий Максимишин, прекрасный столяр и отец четверых детей, родился в небольшой семье и считает, что это неправильно. — Как-то невесело живётся, — размышляет Дмитрий. — Став взрослым, я понял, что мне хочется большую дружную семью. И не надо бояться трудностей, ведь на самом деле с детьми проблем нет, если правильно их воспитывать. Если во всём будет порядок — «кнут и пряник» никто не отменял, — то детям намного проще будет в дальнейшем жить. Они должны уяснить, что любой поступок не остаётся в этой жизни без последствий. Поэтому я с малых лет приучаю своих детей к дисциплине.

Руководитель общественной организации «Матери России» Хабаровского края Наталия Суслова привезла подарки для новорождённой, появившейся на свет в нелёгкое для семьи и края время после наводнения. Ливневые дожди обрушились на жителей Хабаровска летом 2013 года. К середине августа уровень воды в Амуре и его притоках превысил критическую отметку и хлынул на город. В Хабаровском крае в зону подтопления попало 77 населённых пунктов, более 3000 домов, около 35 000 человек. Вместе с хабаровчанами встали на защиту дамбы спасатели, военнослужащие, волонтёры из других городов России. А затем всем миром помогали в восстановлении города. Дом Дмитрия и Татьяны тоже пострадал от наводнения, а семья в то время ждала четвёртого ребёнка. Новое жильё для семьи предоставило государство. Но и на себя 38-летний Дмитрий Максимишин тоже рассчитывает. Жизнь подкидывает ему задачки не в первый раз, а он учится их решать. До армии получил профессию телерадиомеханика, а когда вернулся, ламповая техника уже не котировалась, на смену ей пришли «Шарпы» и «Панасоники». Пришлось срочно переучиваться. — Ближе всего мне были деревяшки, — вспоминает Дмитрий, — поэтому решил стать столяром. Заказов было выше крыши. Не только мебель в доме сделана умелыми руками отца, но и отопление, ванная, санузел — все удобства! Маме в помощь работают стиральная и посудомоечная машины. И это в обычном доме на земле.

В новой профессии Дмитрий тоже преуспел. Вот на что способен столяр Максимишин. Такую детскую площадку он скоро сделает и своим детям в новом доме.

Интервью с настоящим мужчиной — Зачем вам много детей? — Вместе мы сила. Выращу их достойными людьми. Один будет юристом, второй стоматологом, третий полицейским, а четвёртый преподавателем, — шутит Дмитрий. — А главное, нарожают нам внуков. И будет у нас на старости много детских голосов и радости. — Что в семье должен мужчина, а что — женщина? — Удобство и комфорт для своих детей и жены нормальный мужик должен и способен сделать сам. Тогда уважение к труду у детей воспитываться будет и отношение к окружающему миру станет добрым и бережным. И оба родителя должны своим примером показывать детям уважительное отношение друг к другу. 55

У памятника основателям Благовещенска: генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Муравьёву-Амурскому, начавшему возвращение Амура, уступленного китайцам, и святителю Иннокентию (Вениаминову), первому православному епископу Камчатки, Якутии, Приамурья и Северной Америки, просветителю коренных народов окраины империи. В 1858 году в Усть-Зейском казачьем посту был заложен храм в честь Благовещения Божией Матери — первое здание нового города. И город был назван Благовещенском — в память о первой победе над китайцами в праздник Благовещения в 1652 году.

Православные многодетные байкеры и разрыв шаблона Автор фотоочерка священник Святослав Шевченко, пресс-секретарь Благовещенской и Тындинской епархии, член Межсоборного присутствия

По России идёт мотопробег «Отцы России за многодетную семью». Ребята уже проехали Приморье, Хабаровский край и Еврейскую автономную область... Зачем едут? Не сгущу краски, если скажу, что это крик души о грядущей демографической катастрофе. Если крик не будет услышан теми же амурцами, то через 15 лет их станет уже на 10 % меньше. Это безжалостная статистика... вымираем. Амурская область встретила мотопробег проливным дождём. Небо плакало. К участникам мотопробега присоединились амурские байкеры из мотоклубов «Моторс сити», «Патриот», и колонна торжественно въехала в областной центр. Первая остановка — кафедральный собор Благовещения Пресвятой Богородицы. Молебен о благополучии семьи. Потом был брифинг, главным спикером которого стал Андрей Коченов, президент мотоклуба Дмитрия Донского и руководитель мотопробега — отец пятерых детей.

56 56

Вскоре подошёл кульминационный момент — епископ Благовещенский и Тындинский Лукиан приготовился отметить церковными наградами 17 многодетных семей области, представитель правительства — вручить благодарственные письма от губернатора, а байкеры встали на изготовку с букетами цветов... Зазвучали фанфары... И началась торжественная церемония. Многие пришли со всеми своими детьми, которые искренне радовались за родителей.

Представитель мэрии Благовещенска вручил руководителю мотопробега флаг «Амурская область за многодетную семью» со словами: «Наш город основан мужественными казаками. Казачьи традиции — это многодетная семья и почитание отца. У вас большая миссия — донести до людей важность рождения детей и создания крепкой семьи. Спасибо вам большое за то дело, которое вы делаете!»

Когда пригласили к микрофону руководителя мотопробега Андрея Коченова, выяснилось, что сибиряки приехали в Благовещенск не с пустыми руками. Они дарят многодетным семьям, в том числе многодетным отцам, в одиночку воспитывающим детей, мультиварки. А в довершение участники праздника выпустили в небо белых голубей.

После обеда амурцы прощались с участниками мотопробега концертом. Памятное фото сибирских отцов-мотоциклистов и мэра Александра Козлова. Звучит гимн отцов Амурской области в исполнении группы «Пункт назначения»: Из нас тут каждый патриот! В нас кровь горячая течёт, Готовы веру защищать, Ответ перед страной держать! Да, не ударит в грязь лицом Тот, кто является отцом! Мы — отцы!

И значит, мы должны Быть опорой Для своей страны Готов любой блюсти из нас Демографический баланс. За завтра светлое детей Радеем мы душою всей.

А потом начался такой дождь, что городские дороги превратились в реки, а машины — в амфибии... Сибирские мотоциклисты в сопровождении амурских байкеров отправились дальше — на Читу. Как говорят православные христиане, ангела в дорогу! 57 57

Главная святыня Приамурья Албазинская икона Божией Матери получила название от русской крепости Албазин, основанной в 1650 году землепроходцем атаманом Ерофеем Хабаровым. Много лет самый восточный русский острог героически противостоял китайским набегам, неоднократно был разорён до основания и снова восстанавливался. В 1665 году на Амур из Иркутской губернии, из Свято-Троицкого монастыря старец Ермоген принёс икону Божией Матери «Слово плоть бысть», именуемую с тех пор Албазинской. Божия Матерь взяла христиан под своё заступничество. Так, в 1685 году 15-тысячная китайская армия, сражавшаяся всего с 450 русскими воинами, вооружёнными тремя пушками, и уже поджегшая крепость, вдруг отступила. За годы войны около сотни казаков и крестьян из Албазина были угнаны в П екин. Но богдыхан (император) приказал отдать им один из буддийских храмов для устроения православного храма, и скоро появились первые крещёные китайцы. В 1900 году китайские войска неожиданно появились на берегу Амура перед мирным Благовещенском. Девятнадцать дней осыпали его артиллерийским огнём, угрожая вторжением. В Благовещенском храме непрестанно читались акафисты пред чудотворным образом, и неприятель ушёл. По рассказам самих китайцев, они видели, как по берегу Амура проходила Светлая Женщина, внушавшая им страх и лишавшая снаряды губительной силы. Православные чтят икону и как помощницу матерей. А само имя её «Слово плоть бысть» напоминает о том, что слово — это плоть, оно материально, и посему может иметь огромную как разрушительную, так и созидательную мощь. Вот и отцы России, помолясь усердно, получили ещё одно благословение нести верное слово. Впереди — большая часть огромной страны, встречи с тысячами людей, до чьих сердец нужно достучаться, чьи души — затронуть.

Молебен перед чудотворной дальневосточной святыней — Албазинской иконой Божией Матери и образом, который участники мотопробега возят с собой, — святых супругов: князя Дмитрия Донского и преподобной Ефросинии Московской. Настоящих покровителей многодетности — родителей 12 детей. 58

Слово отца Так получилось, что в семье я был единственным сыном. Помню, как в босоногом детстве ревел, упрашивая маму достать мне ещё хотя бы одного братика. Но Бог уготовил мне судьбу безотцовщины. Поэтому, оказавшись в Церкви, стал искать себе спутницу жизни для создания крепкой семьи и рождения детишек. Нашёл — Татьяну. Теперь у меня два сына, Семён и Максим, и очень хочу доченьку. Что касается воспитания, то мальчишек держу в чёрном теле, стараюсь не давать им спуску. Как только расслабишься, тут же мои хулиганы садятся на шею, особенно маме. Иногда даже наказываю. Ремнём нечасто. Больше запретом на компьютерные игры, мультфильмы и трудотерапией. С малых лет отдали в секцию вольной борьбы, чтобы получили уверенность в своих силах и умели постоять за себя. После двух лет сделали перерыв из-за небольших вывихов, но это не страшно. Жизнь преподнесёт им более серьёзные «вывихи», поэтому в ближайшее время снова планируем отдать мальчишек в спортивную секцию. Может, не такую травмоопасную, например на футбол.

Вечерами стараемся почитать вместе что-нибудь из классики. Старший сын так пристрастился к чтению, что проглотил в 9-летнем возрасте «Приключения капитана Врунгеля», «Незнайку», «Алису» и «Электроника», а приключенческих, типа «Таинственного острова» Жюля Верна — и вовсе не счесть. Духовному воспитанию — особое внимание. Кроме воскресных походов в церковь, ведём беседы о пагубности жадности, о настоящей дружбе, о милосердии... В общем, стараемся подходить к этому делу комплексно. Ну и, конечно, совместные вылазки на природу, в санатории и на турбазы. Потому что именно из таких жизненных картинок, как из мозаики, и состоит детство каждого из нас. А как известно, все мы родом из детства. Все наши достоинства и недостатки формируются именно там. Но самое главное — нужно любить своих детей. В противном случае всё вышеперечисленное не имеет большого смысла. Святослав Шевченко, иерей Благовещенской и Тындинской епархии

Интервью с настоящим мужчиной — За что вы уважаете своего отца? — За умение оставаться невозмутимым в самых экстремальных ситуациях и за готовность поддержать в трудную минуту. — Поступки ваших детей, которыми вы гордитесь? — Когда сыновья спешат сделать доброе дело для совершенно незнакомых людей. — Ваше жизненное кредо? — Сегодня перешёл улицу на красный свет — завтра убил человека. Кто верен в малом, верен и в большом. 59

Нетронутая красота людей и природы

Увидел отца другими глазами Игорь Коченов, участник мотопробега, будущий офицер полиции, младший сын руководителя мотопробега Андрея Коченова: — У меня была возможность проехать с отцом половину пути, от Владивостока до Красноярска. Жаль, конечно, что только половину, но и этого хватило, чтобы увидеть отца другими глазами. Я понял, как важно людям то, чем он занимается, какой отклик это находит в обществе. Даже солдатики в военных частях в Хабаровске, Чите, Иркутске заинтересованно включались в разговор об отцовстве. Я сам два года жил в казарме и знаю, как хочется спать под разговоры, было

Танковая часть в Чите. Т-72. Страна в опасности! Мы против демографической войны. 60

бы место, типа тёплого зала с креслом. Но здесь о сне не было и речи! Я обратил внимание, что в разных городах нас встречали по-разному: где-то формально, а гдето прямо народный праздник, как в Благовещенске. А на границе Бурятии ждали три часа с хлебом-солью. А потом ещё в каждой деревне звали в дома, каждый старался угостить и рассказать о своей семье. Такая красивая республика, удивительный, доброжелательный народ. У каждого в пробеге были свои обязанности. Я помогал всем по мере сил: грузил, сменял на мотоцикле оператора. Поначалу было трудновато, но важность цели, красота природы и людей, конечно, компенсировали всё это.

Более 500 человек вместил в себя актовый зал танковой части в Чите. Многие из парней из многодетных семей и считают это залогом взаимовыручки.

Привал у дороги. Оказывается, о нас пишут газеты. 61

Забайкальский край, село Торбагатай, музей староверов, включённый в список ЮНЕСКО. В Свято-Покровском храме с семьёй гостеприимного мэра. Икона святых покровителей многодетности в дар приходу.

Глава города Лесозаводска Приморского края, где мы останавливались на ночёвку, оказался многодетным отцом. В семье у Олега Николаевича Павкина есть и родные, и приёмные дети. Он рассказал нам о семье и о городе, основанном в конце XIX века переселенцами из Киевской, Черниговской и Полтавской губерний. Развитие ему дала Транссибирская железнодорожная магистраль и лесоперерабатывающие производства. Отец Рустик Трофимов, настоятель храма Святого Николая Чудотворца, и лама Баясхалан, настоятель дацана Амарлин, дружат и помогают друг другу. Когда батюшку только назначили в село Мурхошибирь, лама подарил ему трактор и скот, чтобы было чем кормить семью. «Вы соединяете Восток с Западом доброй идеей,» — 13 сказал лама на прощание. Заехали помолиться в храм святого апостола Андрея Первозванного в городе Сковородино и попали на день рождения прихожанки. От гостеприимных хозяев не так-то просто уехать, несмотря на график мотопробега. 62

Мотоциклисты клубов «Оппозит» и «Два колеса» сопровождали сибирских мотоциклистов по земле Бурятии

29-я Гвардейская ракетная Витебская ордена Ленина краснознамённая дивизия, г. Иркутск

Для торжественной встречи участников всероссийского мотопробега всё готово. Кадеты У лан-Удэ ждут необычных гостей. Им обещан «мужской разговор» с всадниками на железных конях.

В Амурской, Иркутской областях и Забайкальском крае сотрудники ГИБДД сопровождали колонну мотоциклистов, ведь в городах она растягивалась до 2–3 километров за счёт местных байк-клубов. Полицейские тоже отцы — им на память и в благодарность буклет клуба «Быть мужчиной и отцом». 63

Добрая жена Мой четырехлётний сын однажды начал разговор о будущем: — А какая у меня будет жена, когда я вырасту? — Выберешь, какая понравится, — ответила я. — Главное, чтобы добрая была. — А почему? — Ну а зачем тебе злая жена? Ты же не хочешь, чтобы она кричала на тебя? — Да, не надо, чтобы она на меня кричала, — согласился Петя. Разговор о будущем продолжался долго. Петя рассказывал, как он вырастет и купит себе машину — дорожный каток — и поедет на ней в магазин выбирать себе жену. Добрую. И ещё красивую. Потом он привезёт жену домой и научит играть в шахматы. А потом, когда он, как папа, будет выигрывать в шахматы у других дяденек, жена будет ждать дома и готовить еду. Детей будет двое. Девочки. И он опять, как папа, будет подкидывать их к потолку, а если не будут слушаться — наказывать… Если бы всё и вправду было так прекрасно, как в этом детском лепете, подумала я… Чтобы «добрые жёны» и «верные мужья» находились так просто и на всю жизнь. Ну а если мечтать ближе к реальности, то хорошо бы, чтобы мои дети удачно «пережили» первую любовь, не воспринимая её как последнюю, чтобы сразу подходили к выбору с умом, ища в избраннице/избраннике жену/мужа, не теряя голову, как Ромео и Джульетта, бедная Лиза, юный Вертер…

Хотелось бы, чтобы мой сын последовал примеру своего святого покровителя благоверного князя Петра Муромского и действительно выбрал бы себе добрую (и мудрую!) жену. Чтобы мои дочери, если вдруг влюбятся «неправильно», подобно героине Джейн Остин, послушали «доводы рассудка»… P. S. В недавно прочитанных воспоминаниях княгини И. Д. Голицыной меня поразил один эпизод. Юной семнадцатилетней девушкой Ирина, будучи на каникулах, влюбилась не в кого-нибудь, а в «очень высокого и очень красивого» великого князя Георгия Михайловича, троюродного брата царя Николая II, вдобавок ко всему женатого на принцессе греческой. По всем «правилам» первой любви, её чувство было особенным, «всепоглощающим и волшебным» и, конечно, не взаимным. После каникул она с грустью сказала матери, что никогда не выйдет замуж, потому что никогда не сможет снова полюбить так же сильно. А мама объяснила, что это «только детское чувство, не настоящая любовь, которая придёт позже». По-моему, лучшего ответа и не придумаешь. Но как же всегда сложно поверить простым и честным словам. И не только в «детском» случае первой любви, но и во многих эпизодах взрослой жизни.

Детский лепет: о поганках и смысле жизни Как-то Петя спросил у меня: — А зачем Бог создал грибы-поганки, ядовитые? Я растерянно начала отвечать, что и ядовитые грибы иногда пользу приносят — из них делают лекарства. Ответ Петю не удовлетворил, и он спросил то же самое у вернувшегося с работы папы. Вообще Петя всегда будет задавать один и тот же вопрос до тех пор, пока не получит на него «правильный» (понятный ему) ответ. Папа ответил Пете сразу и коротко: — Бог не создавал поганки. Просто после грехопадения человека пострадала и природа. Я посмотрела на мужа с усмешкой, мол, зачем же объяснять ребёнку так «заумно», а Петю спросила: «Понял?» «Понял», — сказал Петя и больше про поганки не спрашивал. На самом деле во многих книгах по педагогике написано, что не надо сюсюкать с детьми, подсмеиваться над их «сложными» вопросами, отмахиваться от них или отшучиваться. Нужно стараться отвечать правду. Иначе дети просто не будут верить родителям, а позже начнут искать другие, открытые и «достоверные» источники. Но на практике я не ожидала, что маленькие дети готовы к настолько серьёзным ответам и склонны к глубокомыслию. Расскажу ещё один случай. К мужу в воскресную школу (он директор) пришла его одноклассница, весьма далёкая от церкви женщина, и попросила принять её шестилетнего сына в школу. На любопытство ответила: — Да он стал смотреть православный телеканал, сам! Я ему говорю: «Переключи, чё фигню всякую смотришь?!» А он мне отвечает: «Мама, ты что, это же про Бога!» А потом вообще выдал! Я спрашиваю: «Ты кого хочешь, чтобы мы тебе с папой родили, братика или сестричку?» А он мне: «Кого Бог пошлёт!» Конечно, не все детские вопросы и сентенции глубокомысленны, большинство — это всё же детский лепет, процесс говорения, попытки применения новых знаний: «Мама, у тебя нет нимба, значит, ты не святая?», «А сейчас ведь в церкви не продают быков?», «Папа, а кто ещё умер, кроме твоих папы и мамы?», «У меня нет крыльев, значит, я не ангел и не птичка». Но вопросы, прошедшие через ум и сердце ребёнка, выдают себя сразу. Вот как Петин вопрос про грибы, смешной, но не лишённый смысла: ребёнок вдруг «обнаружил» несоответствие между всеблагим Богом и наличием в природе «нехороших» поганок. Может быть, именно так и зарождается та самая серьёзность, необходимая во взрослой жизни, то самое чувство, не дающее человеку жить «просто так»?..

Мужчина и женщина: проще не будет О разнице мужчины и женщины я любила читать всегда. Я была уверена, что, если знаешь теорию — легче на практике. Однако личный опыт доказал, что так «идеально» случается не всегда. В минуты столкновения с мужчиной знание того, что он создан из праха земного, а ты — всего лишь из его ребра, и — доказано уже наукой — даже строение мозга у вас разное, совершенно не спасает. Всё это, наоборот, кажется выдумкой и хочется, чтобы жить было проще. Только родив мальчика и девочку, я наконец-то поняла, что проще не будет. И что разница наша — абсолютная. Достаточно привести лишь один пример. Однажды я решила пересмотреть фильм «Белый Клык». Моя трёхлетняя Маша решила смотреть со мной. Петю фильм вообще не интересовал, и он занимался своими делами. Уже в начале фильма я пожалела, что Маша сидит рядом. Смотреть на неё было больно: она ВСЯ переживала за героев фильма. Совершенно очевидно было, что она не понимает сути происходящего, однако её сердце болит за уставших дяденек, бредущих по снегам Аляски. Когда они падали с горы и в напряжении замирали, прислушиваясь к вою волков, Маша закрывала глаза, дрожала, а в глазах её стояли слёзы. Налицо та самая эмпатия, «вчувствование» — способность войти в эмоциональное состояние другого человека — развитая в разы сильнее у женщин, чем у мужчин. И тут, слыша охи-вздохи, прибежал любопытный Петя. С ходу «вникнув» в происходящее, он тут же стал

задавать вопросы: «а почему дяденьки испугались?», «что они делают ночью в лесу?», «как называется вот это дерево слева?», «правда ли, что волк может съесть собаку?» Вот она, мужская неудовлетворённость «земным», попытка понять устройство мира. Каждый день я поражаюсь Петиному философскому складу ума, а его вопросы порой ставят меня в тупик. И каждый день, глядя на Машину потребность чувствовать себя любимой, на её «зависимость» от всего, что её окружает, я понимаю, что всё сложно. А ещё — что феминизм безнадёжен. Мужчина и женщина, несмотря на все различия, взаимодополняемы, их гармония сложна, но всё-таки возможна. Женщине нужен мужчина, просто необходим. Иначе она погибнет во всех своих женских штучках. Только мужчина может спасти. Спасти, заставив думать. Кстати, заставлять думать умеют даже очень маленькие мужчины. — Мама, а что ты делала все свои 27 лет? — от этого Петиного вопроса я на мгновение напряглась, но потом расслабилась: в своем стремлении разобраться с временным устройством мира Петя хотел услышать лишь «численный» отчёт. — Сначала, с двух до семи лет, я ходила в садик, потом десять лет — в школу, потом пять лет училась в институте, вышла замуж за папу, в 23 года родила тебя, в 25 — Машеньку, а еще через два года — Анечку. Простой и приятной оказывается жизнь в «изложении» для детей.

Вопрос ребром: почему ты меня любишь? — Почему ты меня любишь? — Потому что ты моя жена. Такой диалог я услышала однажды и долго не могла его забыть. Своим возмущением я поделилась с мужем: — Как так можно было ответить?! Ведь это обидно! — Почему? Вполне логичный ответ. На что тут обижаться? — Да как на что! — воскликнула я. — Как будто любит только за то, что жена. А если не была бы женой — не любил бы? — Ну да, — спокойно ответил муж. — А как иначе?! Поэтому и любит. Да большинство мужчин ответят так же. — А большинство женщин хотели бы услышать в ответ искренние слова о своей красоте, доброте и прочих необыкновенных качествах, выделяющих из сотни других, обычных и нелюбимых женщин! — раскрыла я мужу женскую «тайну» и продолжила рассуждать о вечном психологическом столкновении и непонимании мужчины и женщины. Закончила я, как и всегда, выводом о том, что мужчины мыслят довольно примитивно и бесчувственно (в мужском варианте это называется «логично»). Но не прошло и пяти лет, как я изменила своё мнение по этому ответу в частности и по поводу мужчин в целом. Мои дети, Петя и Маша, доросли до возраста «серьёзных» вопросов об отношениях. Один из их любимых, который они готовы задавать каждый день по нескольку раз и сами же отвечать на него или слышать от нас привычный и исчерпывающий ответ, такой: «Мама, почему ты нас любишь и почему мы тебя любим?». Мой ответ неизменен: «Потому что вы мои детки, и потому что я ваша мама». И он будет таким всегда. Так и казавшийся когда-то обидным ответ мужчины вдруг стал единственно верным и самым желанным. И вместо того, чтобы перечислять мужу все его прекрасные качества, мне захотелось сказать ему непривычно просто: «Я люблю тебя, потому что ты мой муж».

Что за детский сад, или Поведение в обществе Все люди делятся на три группы: тех, кто любил ходить в детский сад, тех, кто не любил, и тех, кто не ходил туда вообще. Я любила ходить в детский сад, мой муж — не любил, а мои бабушка и дедушка не ходили в сад никогда. И все мы — нормальные люди, со своими, конечно, пунктиками. Но в общем и целом — у нас всё прекрасно, мы вполне адекватно ведём себя в обществе. Однако в современном мире, если твой ребёнок не ходит в садик или ходит, но неуспешно (например, держится там особняком), это сразу считается ненормальным. Петя пошёл в сад в 3,5 года. С самого начала я слышала вздохи воспитательницы, что мы пошли в сад очень поздно, что ребёнку будет сложно привыкнуть, и т. д. Но воспитательница у нас замечательная — она была к Пете внимательна, и он в целом к садику привык. Стал ходить почти без слёз и играть. Правда, сам по себе, не с детьми. Иногда он даже не играет, а сидит на стульчике и где-то «летает». «Сегодня он опять был не с нами», — грустно сообщает мне воспитательница. И я тоже начинаю сразу грустить. «Как же он будет у вас ходить в школу? Ему надо привыкать к деткам, адаптироваться в обществе…» — продолжает воспитательница, недовольная и мной, и Петей. Грустные, мы приходим с «летающим» Петей домой, а за ужином он вдруг спрашивает: — Мама, ну почему ты говорила, что есть число 410, ведь нет такого числа! — Почему нет, есть такое число. 410. — Ну как, мы ведь считаем 48, 49, а дальше — 50, мы ведь не говорим «сорок десять», почему тогда мы говорим «четыреста десять»? После 409 должно ведь быть 500! И в этот момент я поняла, где Петя «летал» весь день и почему ни с кем не играл в детском саду. Ему важнее было разобраться с последовательностью простых чисел, а не играть в подвижные шумные игры. В свои неполные пять лет Петя не на шутку увлёкся цифрами. Сам, рассматривая номера страниц в книгах, научился считать, потом понял, что есть десятки, сотни, тысячи. Научился сравнивать многозначные числа. Он без ошибки может ответить, что больше — 498 или 467, 1020 или 999 и поставить между числами правильный знак сравнения. В общем, Петя у нас большой оригинал. Но как нам быть с садиком и что мне отвечать воспитательнице, я не знала. Своими переживаниями я делилась с родными и знакомыми, советы все давали разные, но только один из них мне показался верным. Мудрая знакомая сказала: «Воспитательнице надо просто объяснить, что Петя нуждается в индивидуальном подходе. Он не виноват, что выше по развитию, чем другие дети. Конечно, хорошо, когда коллектив ровный и все цветочки подстрижены. Но тут другой цветочек. Он не хуже и не лучше. Он просто другой».

«Вписываться» в общество, безусловно, необходимо. Но гораздо важнее не погасить в ребёнке тягу к знаниям, интерес к жизни и воспитать его порядочным человеком. И если ребёнок ведёт себя в садике не так, как все, это абсолютно не означает, что он вырастет социально неадаптированным человеком. Возможно, у него, как и у многих из нас, просто будут свои маленькие «социальные» странности, и только. Например, мой дедушка не любил ездить на поезде — ему было не по себе от того, что нужно при всех есть и болтать с незнакомыми людьми. Так, он мог ехать на поезде двое суток, ничего не есть и на вопросы не отвечать. До недавнего времени он ничего не покупал в магазинах, так как не разбирался в деньгах и не знал, сколько что стоит и сколько должны дать сдачи. Возможно, всё это именно потому, что в детстве он не ходил не только в сад, но и в школу — в третьем классе из-за конфликта с учительницей ушёл из школы и больше туда не вернулся. Зато самообразовывался сам, читая и перечитывая русских классиков, и сегодня его фотография висит в сельской библиотеке на почётном стенде «Лучшие читатели». Любовь к труду сделала его одним из самых уважаемых людей в деревне — деда ценят как отличного столяра и плотника, а его кличка — Шеф — красноречиво доказывает его значимость. Но самое главное — он создал крепкую семью: с моей бабушкой они поженились в 18 лет и счастливы вместе вот уже 57 лет! Так, думая о своих родных, я лишний раз убедилась, что есть кое-что поважнее общества в целом — его ячейка. И возможность успешного её создания к адаптации ребёнка к детскому саду имеет лишь косвенное отношение. Мария Березовская, п. Шексна (Вологодская область), журнал «Леди@mail.ru»

Спецшкола в Уссурийске. Мотопробег «Отцы России за многодетную семью»

Безотцовщина, подобно огромному катку, может раздавить нацию Фотоочерк по публикациям в газетах «АиФ», «Православный мир», «Regions.ru», «Свет истины», журнале «Батя». Авторы: Ирина Ахундова, Светлана Благова, Иван Полынин, Галина Попкова. Фото из архива семьи Коченовых и мотопробегов.

Андрей Юрьевич Коченов, президент Клуба сибирских мотоциклистов имени Дмитрия Донского, вице-президент Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы, отец пятерых детей.

Неисповедимы пути Господни Как я, следователь по тяжким преступлениям, пришёл к необходимости заняться общественной работой? Господь привёл! Мне было 33 года, я баллотировался в депутаты Госдумы, и в рамках предвыборной кампании по настоянию моего штаба попал в одну из больниц. Меня завели в кабинет, где только что был сделан аборт на позднем сроке беременности. Врач, совершившая «операцию», показала мне расчленённого младенца: «К сожалению, мама слишком поздно приняла решение сделать аборт, но не волнуйтесь, с ней всё в порядке…» Вся моя жизнь перевернулась в тот миг. Какая мама могла такое совершить? Я смотрел на этого разорванного на части человечка, на его застывшее в мучениях лицо, на врача, который не испытывал особых эмоций, и ясно понял: мы все сошли с ума! Меня как будто бы окатили ледяной водой, и я проснулся. После этого я пересмотрел всю свою жизнь.

С Благодатным Огнём на Пасху. В Курагинской районной больнице, 2008 год

Ты не одна! С единомышленниками мы стали разрабатывать проекты в защиту семьи и нерождённой жизни. Проектов было столько же, сколько и проблем, их породивших. Поняв вскоре, что всё объять невозможно, остановились на помощи женщинам, приходящим на аборт. Ктото из них действительно попал в трудную жизненную ситуацию, а у кого-то проблемы были не в кошельке, а в голове. Так родился проект «Ты не одна». Постепенно он оброс другими, ведь очевидно, что менять надо общественное сознание в целом. Семь лет назад в Красноярске мы начали работу по доабортному консультированию в одной консультации с одним психологом. Сегодня своим опытом мы делимся не только с другими регионами, но даже со странами. Десять тысяч спасённых жизней — разве это не результат?!

Отцы России за многодетную семью! Сложно смотреть в глаза детям, брошенным собственными родителями. Стыдно за всех взрослых, так называемых горе-пап и горе-мам. Почему так происходит? Каким вырастет этот мальчишка-сирота и что ему сказать сейчас, как поддержать и не сделать ему больно — об этом я думал, когда держал на руках Василия, симпатичного и жизнерадостного мальчика — инвалида с рождения, с необыкновенно добрым и большим сердцем человека, давно перешагнувшего свой десятилетний возраст. Он впервые в своей жизни сел на мотоцикл — как оказалось, всегда об этом мечтал, но был уверен, что мечте не суждено сбыться. Радости его не было предела, и здесь не нужны были слова, мы просто нарезали один круг за другим вокруг детского дома и не хотели останавливаться, ни я, ни он. Чужих детей не бывает, об этом должен знать каждый взрослый человек, когда на его пути попадаются те

Волонтёрская акция «Цветы России мамам», 2009 год За миллионами абортов стоит всё наше общество — это индикатор его болезни. В здоровой семье при живом отце дети появляются на свет, а не сживаются со света.

места, где особо нуждаются в его любви и поддержке. Когда мы задумывали мотопробег, детские дома решили посетить в первую очередь.

Детский дом в городе Колпино 71

Всё начинается с семьи Я счастливый человек, потому что мои родители преподали мне пример настоящего героизма. Нет, они не воевали, не были удостоены высоких наград от государства, не занимали высокие посты, никогда не имели много денег, они просто трудились и всю свою жизнь, без остатка, отдали нам — их детям. Папа в тридцать лет, после производственной аварии, стал инвалидом, год был прикован к больничной койке, но встал и, превозмогая боль, будучи Родители Юрий Васильевич инвалидом 1-й группы, без глаза, почти тридцать и Любовь Фёдоровна Коченовы лет проработал на тяжёлой технике, грузовиках и грейдерах, пока всех нас не поставил на ноги. Мама с пятью детьми и мужем-инвалидом оставалась верной женой и трудилась, пока руки могли работать. Море они видели только по телевизору, знают только одно место на земле — Сибирь. Но если вы их спросите, счастливы они или нет, ведь никакого богатства не скопили и мир не повидали, — они этого вопроса даже и не поймут. Их счастьем и смыслом жизни всегда были и есть дети. Мой отец заложил во мне мужской характер своим примером. Теперь пришло моё время. Я всегда равняюсь на своего отца, спрашивая самого себя, всё ли я сделал для своих детей и семьи.

Братья, сестра и её подружка, п. Новоенисейск, 1970 год

О мотоклубе и мотоциклах Люблю мотоциклы, но нет времени просто так кататься, поэтому совмещаем приятное с полезным. Во многих мотоклубах России формируются традиции, которые должны помочь Родине. Мужчине нельзя стоять в стороне от процессов, происходящих в стране, ведь они будут влиять на жизнь наших детей уже в недалёком будущем. У меня их пятеро, поэтому мне это не безразлично. Наш мотоклуб носит название святого благоверного князя Дмитрия Донского не случайно. Мужественный воин, который не прятался на сечах за спинами ратников, справедливый правитель, снискавший любовь народа за честность и простоту, верный муж и отец 12 детей. Достойный пример для подражания в любые времена. Мотоциклисты — народ особый. Родись мы в Древней Руси, были бы хорошими воинами-всадниками. Это народ не банальный, смелый, внутренне свободный. И уж точно нормальной ориентации. Потому и выбрали мы такой формат акции, как мотопробег.

Казань. Спецшкола для детей и подростков. Встреча с пятью героями России и ветеранами Великой Отечественной войны

Отец — отчество — Отечество Когда отцы не авторитетны в своих семьях, это приводит к тяжёлым последствиям для личности ребёнка и для общества в целом. Любовь к Родине рождается в семье из любви и уважения к родителям, к отчему дому, к своему роду, к памяти о своих предках. Поэтому тема патриотизма красной нитью прошла через все встречи в воинских частях, кадетских корпусах. В них приняли участие Герои России и ого Союза, Герои труда. Эти встречи особенно важны для мальчишек. Сегодня редко кто из них мечтает быть подводником или шахтёром, космонавтом или строителем. В отличие от шоу-звёзд достойные мужчины, отцы, труженики перестали быть объектом внимания искусства и журналистики. И это необходимо менять в корне.

Семья — малая церковь В 25 кафедральных соборах России Брянский кадетский корпус полиции прошли молебны о благополучии российской семьи перед иконой, проехавшей крестным ходом по всей стране, образом святых Дмитрия Донского и Евфросинии Московской, родителей 12 детей, покровителей многодетной семьи. Во Владивостоке и Новосибирске мы возложили цветы к памятникам святых Петра и Февронии Муромских, покровителей супружества. Семья должна вернуться к Богом данной ей форме — патриархальной и многодетной. Многодетность возможна только в верующей семье. Я стоял на молитве в Успенском соборе Владимира, которому скоро 900 лет, и думал, что ни престарелая Европа, ни подростковая Америка, погрязшие в содомских грехах, не смеют учить мою великую духом родину. Нации, в которых не почитают отцов, обречены на вымирание, точно так же, как и семья, в которой отец не является защитником. Я уверен, успешные многодетные семьи могут быть только там, где глава семьи осознаёт свою ответственность не только перед домочадцами, но и перед Богом! Владивосток, памятник святым Петру и Февронии. Представители ФАП,

администрации и общест венных организаций Приморского края

Дедушка с внуками

Интервью с настоящим мужчиной — За что вы уважаете своего отца?

— Ваше первое воспоминание об отце? — Его сильные руки, пахнущие бензином. Мы с братьями видели, как отец отмывает от мазута руки бензином, и делали так же. Нам казалось, чем больше мазута и бензина, тем мы взрослее.

— Мой отец заложил во мне мужской характер своим примером. Когда он на работе своей попал в аварию, почти год был недвижим. Однажды младший брат, который делал первые шаги, начал падать, а парализованный отец… протянул руку, чтобы поддержать его. И с тех пор пошёл на поправку. Но подвижность полностью так и не восстановилась. Тем не менее, чтобы кормить семью, он вернулся на свой КамАЗ, хотя даже залезть в кабину у него теперь получалось не с первого раза, не говоря уже о замене колёс, каждое из которых по 50 килограммов весом, и других нелёгких операциях, неизбежно связанных с работой на тяжёлой технике. Мы, сыновья, иногда видели это и бежали наперегонки помогать. Теперь пришло моё время. Я всегда равняюсь на отца, спрашивая самого себя, всё ли я сделал для своей семьи, являюсь ли для своих детей примером.

— Какими поступками своих детей вы гордитесь? — Они все не безразличны к чужому страданию. Когда выходили с ними, маленькими, из церкви, они не успокоятся, пока всем нищим денежки не раздадут, всю мелочь у меня из кармана выгребали. Младший, Игорь, стипендию свою частенько на дедушку с бабушкой тратит, то крышу перекрыть, то ещё что-нибудь. Над ним многие подшучивают, ты, мол, никогда богатым не станешь. А я говорю наоборот: главное богатство, которое может дать Господь — это доброе сердце, оно привлекает хороших людей.

Со старшими детьми Олей и Костей и внучкой Машей Средняя дочка Настя Младшая дочка Катюша

— Что главное в отношении мужчины к женщине? — Терпимость и любовь. Святые отцы называли женщину «сосуд немощный». Да, женщина создана более тонкой, ранимой. В соответствии с этим и позиция мужчины должна быть как более сильного к более слабому, беззащитному, уязвимому. — Что в семье должен мужчина и что — женщина? — В семье мужчина должен быть за Христа. За всё, что происходит в твоей семье, ответственен лично ты — перед Богом. Если подходить разумно, не давать домочадцам «бремена неудобоносимые», то всё будет хорошо. А жена должна быть верной и послушной мужу, помощницей, а не «вечным точильным камнем». И любить друг друга, как апостол Павел советовал: «Любовь не ищет своего… всё покрывает и всё прощает».

Елена Андреевна Коченова с игуменьей монастыря матушкой Екатериной (Бальвой) и Машей, дочкой друзей.

— Зачем вам много детей? — Да у меня их совсем не много. Два условия, когда дети в радость или в тягость. Первое получается, если на личном примере передать детям христианские добродетели: прощать, любить, трудиться. Образование, профессия — это вторично. Научите их главному, вам будет жить и проще, и радостней, вас ждёт помощь и общение с близкими по духу людьми. И наоборот, если этого в них не вложить, то с кучей детей получите и кучу проблем. — Что важнее: личностное развитие, семья или работа? — Духовное развитие важнее. Семья и работа помогают решить эту задачу, если семья — сомолитвенники, а работа по душе. Младший внук Егорушка — Что главное в отношении мужчины к работе? — Старательность, терпимость, справедливость. Чтобы качественно, но без ущерба для тех, с кем работаешь, и не за счёт людей, и чтобы всем на пользу. И не на показ, а со смирением.

— Что для вас Родина? — Деревушка, где родился — Каптырево, село Синий камень, где жили мои бабушка и дедушка и где я очень любил гостить, тувинский посёлок Бай-Хаак, где жил и учился, мои учителя и одноклассники, люди, с которыми я рос, места, где люблю бывать с семьёй: горы Ергаки, озёра Хакасии, вся эта красота, которая меня окружает. Батюшки, с которыми дружу, храмы, где бываю, мои братья и сестры во Христе, одним словом, Россия.

С сыном Игорем в саянской тайге, река Оя

— Ваше жизненное кредо? — Не гордись и умей прощать.

В тайгу по грибы с семьёй и друзьями 75

Дал Бог Рыжовых много Авторы фотоочерка: Татьяна Алексеевич (газета «Красноярский рабочий»), Светлана Благова (журнал «Батя»), Вера Пирогова, Галина Попкова, фото из семейного архива семьи Рыжовых и двух мотопробегов «Отцы России за многодетную семью»

Протоиерей отец Сергий Рыжов — духовник мотопробега «Отцы России за многодетную семью», настоятель храма святителя Луки в посёлке Большая Мурта Красноярского края и ещё трёх приходов в соседних деревушках. В прошлом выпускник и преподаватель Тобольской духовной семинарии и Красноярского кадетского корпуса, отец одиннадцати детей.

Храм во имя святителя Луки. В эти места был сослан великий гуманист-богослов и знаменитый учёный-хирург Лука Войно- Ясенецкий, здесь лечил телесные и духовные недуги людей. Пример смирения и величия духа побуждает и батюшку к подвижническому несению православных истин. 76

Предыстория Семья отца Сергия была абсолютно нерелигиозной, и сам он до шестнадцати лет был некрещёным и неверующим. В Спасский собор в Минусинске, где он в то время жил и осваивал в училище поварское дело, зашёл случайно. Впрочем, оговаривается, все «неожиданности» случаются по воле Божьей. Тогда он попал на службу, и три часа пролетели как одно мгновение. Потом он понял, что это и была призывающая благодать Господа. В семье воцерковление сына восприняли как трагедию, мама пошла даже к батюшке разбираться и требовать, чтобы «не втягивали» мальчишку «в дурман». Отец Михаил встретил мать вопросами: а сын плохо к вам относится? курит? сквернословит? хулиганит? Ни в чём таком замечен не был, и «разбираться» было более не в чем. А вслед за сыном и мать взялась за чтение Евангелия и поддержала его, когда он поехал в семинарию в Тобольск.

С сыном Ильëй

Как педагог Как педагог и глава семейства отец Сергий считает, что знание Закона Божьего обязательно для каждого ребёнка. Это в правилах цивилизованного общества, недаром же все будущие дипломаты и в советское время изучали Библию и религиоведение. А православная культура — это величайший пласт всей мировой культуры, и образованному человеку освоение его необходимо. И потом, православие — свободная религия и творческий путь. Святитель Лука в своём труде «Наука и религия» замечает, что «христианская религия требует от человека постоянного восхождения». В кадетском корпусе были и некрещёные, из неверующих семей, мусульмане. В храм на исповедь и причащение они не ходили, их и не заставляли. Однако никто из них потом не посетовал, что зря сидел на уроках Закона Божьего. Педагогический опыт пригодился отцу Сергию и во время мотопробега. «Агитировать за

семью» молодёжь, предпочитающую ныне банальное сожительство, называемое ею «гражданским браком», куда убедительней на собственном положительном примере.

Господь всё устроит Познакомились мы с отцом Сергием задолго до мотопробега. В 2010 году в Москве проходил первый форум программы «Святость материнства», и мы были в числе его организаторов. В последний момент ко всей суматохе добавилось беспокойство о неком отце Сергии, священнослужителе из посёлка Большая Мурта в ста километрах от столицы края. Чтобы поселиться в гостинице и иметь пригласительный на мероприятия, надо было заявиться, пройти несколько этапов согласований. Отец Сергий, узнав о форуме, не раздумывая, просто взял билеты на поезд и отправился в Москву, да не один, а с шестилетним сыном. Испросил, конечно, благословение у митрополита. И всё, больше ни у кого. Беспечность? Наивность? Нет, отцом Сергием руководило совсем другое чувство… Пока он ехал в поезде, нам удалось уладить организационные нюансы, и отец Сергий официально попал в списки участников. В дни работы форума я иногда видела его сосредоточенное и открытое лицо и поняла: это не мы внесли его в списки участников, это Господь всё устроил. А ведь именно с этим чувством он сел в поезд.

Елена Премудрая Две Елены, супруги организатора и духовника мотопробега, обе многодетные мамы, проводив мужей в дальний путь, попили чайку и ответили на вопросы. Елена Рыжова до встречи представлялась мне строгой, замученной огромным семейством женщиной, оказалась стройной, разговорчивой, улыбчивой. — Как вы справляетесь с таким семейством, наверное, совсем не спите? — Да что вы! — смеётся она. — Я поспать люблю, встаю в половине восьмого… — А кто же со скотиной управляется? — В хозяйстве две коровы, козы, поросята и т. д. — А коров доим мы, — вступают в разговор сыновья Никита и Даниил. — Вся скотина на нас с папой. Сейчас без папы немного трудно, мы ведь на лето работать устроились, но ничего, успеваем. Но вообще-то мама раньше всех встаёт и позже всех ложится. — Ну вот этому больше поверю, ведь готовить, стирать, убирать, посуду мыть…

— А это забота дочерей. Главное, всем определить обязанности. А с домашней работой сейчас при такой технике — одна машина сама стирает, другая посуду моет — какие проблемы? Я только еду готовлю с утра и на работу, — отвечает матушка. — Работаете?! — Да, у меня хореографическая студия. В этом году записалось 30 ребятишек, — и снова лёгкий смех. Труднее всего, считает матушка, было поначалу, когда родились первый и второй сын, а потом старшие становятся помощниками. С коровами осенью решили расстаться — дети выросли, молоко уже не пьют, проблема, куда его деть, а для младших (самому маленькому 4 года) козьего хватит. И хлопот меньше, ведь старший Даниил (18 лет) поступил в этом году в Барнаульскую духовную семинарию и скоро уедет из дома. И тут становится понятно, откуда в этой хрупкой женщине столько сил и терпения — она из верующей семьи. Брат и мама преподают в семинарии, брат готовится защитить кандидатскую диссертацию. В рассказ матушки всё время вступают сыновья, рассказывая о своих поездках к морю и в другие города, об увлечениях. Вот вчера рыжиков натаскали, на всю зиму хватит.

Настоящий байкер Отец Сергий — духовник двух этапов акциимотопробега «Отцы России за многодетную семью» — сибирского и всероссийского. Все маршруты батюшка преодолевал, конечно, не на мотоцикле, но очень скоро мы поняли: он — самый настоящий байкер. Потому что количество баек, которые припасены у отца Сергия, затмевает воображение. Отец Сергий окормляет несколько деревенских приходов в своём и соседних районах. В дороге прихожане неустанно звонили своему батюшке — то поделиться радостью, то сообщить грустную новость. Известия о смерти сменяли звуки криков новорождённых и рассказы о любви и выздоровлении — и было в этом какое-то спокойное течение жизни, в котором каждый из нас чувствовал себя частью большой человеческой истории.

В поисках идеальной супруги Самая любимая история у нас, незамужних тогда попутчиц отца Сергия по мотопробегу, о том, как семинарист Сергей Рыжов озадачился поисками будущей супруги. Он увлекался фотографией и решил совместить приятное с полезным. Фотографировал девушек с регентского отделения, попутно знакомясь с ними и оценивая их в качестве возможной матушки. Девушки об испытании не подозревали, но это не мешало некоторым из них даже лидировать в списке претенденток на жену будущего священнослужителя. Скромность, доброта, отзывчивость, умение слушать — самые достойные черты характера и навыки испытуемых проставлялись в баллах. Всего в списке молодого «непритязательного» семинариста оказалось ни много ни мало — 60 пунктов! Вот он — совершенный подход, осталось только подвести суммарные итоги во всех колонках таблицы, и система сама выдаст идеальную супругу. Но тут неожиданно произошёл сбой — на девушке Елене, далеко не лидере хит-парада. Она по списку давно «выбыла из борьбы». Но почему-то её улыбка — самая обворожительная, её речи — самые интересные, её появление — самое радостное. Блокнот отброшен в сторону, хитрые системы признаны пораженческими. И сегодня на вопрос о том, какой же должна быть идеальная супруга, он отвечает: любимая. И кто тут поспорит.

Будьте как дети Но самое примечательное качество отца Сергия Рыжова описано фразой из Евангелия: «будьте как дети». Дети живут, а не играют роли, живут в настоящем, а не витают в разочарованиях прошлого или в тревогах будущего. Это качество двигает горы в судьбе отца Сергия, сталкивает его с невероятными людьми, и в итоге с ним происходят удивительные события. Он — положительный пример человека, который всегда говорит жизни: «да!», и речь, конечно, не идёт о каких-то непристойных поступках. Он — рыцарь без страха и упрёка. Родить и воспитать 9 детей — да; взять ещё двоих приёмных — да; поехать в мотопробег — да; часами общаться по рации с дальнобойщиками о ценности отцовства — да; погладить верблюда — да; организовать конкурс детского рисунка — да. И другие «да», мимо которых многие из нас проходят мимо, недоумённо пожимая плечами, и пропускают много чудес.

Попутчики

Видеть прекрасное Фотографирование и сегодня не последнее увлечение батюшки. Затвор его аппарата щёлкает достаточно часто, но как-то ненавязчиво. Едва заметишь, что и ты попал в его кадр. Цель его — не быстроускользающая сенсация, ради которой стоит поторопиться, а застывшая на несколько мгновений красота. Вот и на выходе у батюшки получаются порой удивительные кадры. Мотопробег в Кемероской области, 2013 год, 2 июня

Под покровительством князя Димитрия Отец Сергий не только духовник акции-мотопробега «Отцы России за многодетную семью», но и самое наглядное воплощение её идеи ответственного отцовства. Встречи с мальчишками, будущими отцами, всякий раз имели поворотный момент, когда участники акции не просто призывали к семейному будущему, но и рассказывали про личный опыт. Восхищённые возгласы раздавались в самых разных аудиториях от Владивостока до Москвы, и шёпот шёл по залу — ребята, не сдерживая эмоций, делились впечатлениями друг с другом: «Представляешь, 11 детей!» А герой продолжал скромно стоять, для него это не такая громкая цифра, это вообще не цифра — это любимые дети. Так скромно он и отодвигался со своим родительским статусом. За покровителем акции — великим князем Дмитрием Донским, отцом 12 детей. Но столько молитв святым благоверным супругам вознёс наш духовник о благополучии российских семей, о многодетном отцовстве в кафедральных соборах и

Серафим и Симеон Рыжовы. Проводы. маленьких церквушках России, что, может, и сам будет награждён ещё хотя бы одним чадом. Чтобы 12 — как колен израилевых, как апостолов Христа, по одному чаду на каждый месяц лета Господня.

С сыном Кириллом

Да хоть на самокатах! Из интервью протоиерея Сергия Рыжова журналу «Батя» по завершении мотопробега. — Самым, пожалуй, трудным было расставание с семьёй — почти на два месяца. За 19 лет совместной жизни мы с женой впервые разлучались так надолго. Дети тоже очень переживали… Скучал сильно по всем. Запомнились за время поездки сотни встреч. Были и негативные: встречали людей, которые в своём унынии совершенно опустили руки. Говорят: у нас всё плохо и лучше не будет, вот в Москве только хорошо, где-то ещё — хорошо, но только не у нас. Сами же они не желают делать ничего, чтобы украсить этот мир, не хотят творить, созидать, объединять. Не желают жертвовать собственным временем и поступиться эгоизмом. Да, корень почти всех зол, даже абортов и разводов — банальный эгоизм!

Но познакомился также со многими священниками, в основном сельскими. Увидел, как они трудятся в своих скромных приходах, как стремятся объединить молодёжь вокруг храмов: разные велопробеги устраивают, спуски на байдарках, какие-то конкурсы и фестивали, скрепляют любыми творческими инициативами. Они видят и развивают в других потенциал, сплачивают их. Такие люди дают всем нам импульс и пример, как следует жить. Красноярский клуб имени святого благоверного князя Димитрия Донского — это ведь тоже своеобразное объединение людей православных и инициативных. Мы не живём мотоциклами и прочей техникой, мы живём верой в Бога и ценностями, что Он даёт. Байкерство — это лишь форма подачи тех идей, которые мы хотим донести людям. На наших встречах не раз звучало: «Мы готовы ехать на велосипедах или даже на самокатах, если бы это было так же эффектно, так же впечатляло бы людей». 81

От великого

В детском доме. Не только дурной пример заразителен За фасадом

Объявление в придорожном кафе

до смешного

Орёл! В смысле — город.

За фасадом 83

Когда я стану отцом

Когда я был маленьким, мне очень хотелось, чтобы меня защищал отец. После ссор с мальчишками я представлял, как появляется мой отец и всем за меня мстит. Он дрался, как супергерой, бегал, как олимпиец, а иногда даже стрелял из арбалета. Все сразу начинали уважать меня за такого отца. Когда становилось понятно, что и на этот раз отец не появится, я мечтал, как у меня самого будет сын, и уж я-то не дам его в обиду. Мой сын никогда не будет плакать, ходить в синяках, у него никто ничего не отнимет. Теперь я вырос и понимаю, что в жизни нельзя избежать стычек. Человек должен учиться защищать себя сам, и, наверное, неправильно, если это делает кто-то другой. Я всё реже представляю себя непобедимым защитником собственного сына, но всё чаще задумываюсь над тем, каким должен быть отец. Точнее — каким я буду отцом. Часто говорят, что отец должен быть безупречным примером для своего ребёнка. Я думаю, такое бывает редко, и неправильно предъявлять ко всем очень высокие требования. Невозможно всегда совершать только правильные поступки, говорить только умные вещи, всё время делать добрые дела. Мне кажется, главное в отце немножко другое. Я думаю, что самое важное — быть ответственным. Ведь когда ты сделался отцом, то не можешь перестать им быть в зависимости от настроения. Отцом становятся навсегда. А вот хорошим отцом или плохим — это уже вопрос. Ответственный отец никогда не откажется от своего сына. Он будет помнить о нём, даже если живёт в другом городе. Есть так много способов общаться на расстоянии — телефон, Интернет, письма… Отец должен быть сильным, но не обижать своих детей. Потому что если тебя бьёт папа, то тебе даже не захочется мечтать о том, что он придёт и защитит тебя… Конечно, когда сын виноват, его можно наказывать, но не обижать несправедливо.

Ещё я думаю, что отец не должен пить водку. Когда человек пьяный, он перестаёт быть собой, не может контролировать свои поступки, становится глупым и злым. Алкоголь не только сильно вредит здоровью, он ещё портит отношения между людьми. Если человек выпил, он перестаёт понимать, что чувствуют другие, даже самые близкие. Ему становится всё равно, он думает только о себе. Наверное, очень трудно удержаться от этого соблазна, когда вокруг так много пьянства, но если ты настоящий отец, ты обязательно найдёшь в себе силы. Когда я стану отцом, постараюсь проводить со своим ребёнком как можно больше времени. Не знаю, должен ли отец быть своему сыну как друг. У меня самого есть друзья, и я понимаю, что одни отношения не могут заменить другие. Вряд ли я смог бы рассказывать отцу то, что легко обсуждаю с друзьями. Дружба — это на равных, когда можно поссориться, повыяснять отношения. А отец должен вызывать уважение, быть в отношениях главным. Отец может научить сына самым разным вещам — как играть в мяч и как прибивать гвозди. Но это не такие отношения, как у учителя и ученика. Отец должен быть и очень близким, и одновременно главным. Ещё очень важно не врать своему ребёнку. Никогда. Взрослым легче сказать ребёнку, что важное для него событие случится когда-нибудь потом, чем разумно объяснить, почему оно не может случиться. «Зачем расстраивать ребёнка? — думают они. — Подождёт-подождёт да и забудет». Кому они облегчают этим жизнь? Ребёнку? Или себе? Я очень хочу быть честным со своим будущим сыном. Всегда держать слово и никогда не лгать. Быть честным — значит видеть в ребёнке человека. Работая над этим сочинением, я задумался о том, сумею ли осуществить свои планы по ответственному отцовству. А что если я не сумею быть честным, или буду драться, или не смогу проводить со своим ребёнком много времени? Здесь, в сочинении наобещаю, а сделать потом не смогу? Да, будет грустно, если я окажусь не таким отцом, о котором тут написал. Но ещё печальнее будет, если, будучи взрослым, я забуду всё, о чём думал ребёнком. Ведь это станет предательством не только по отношению к моему будущему сыну, но и к самому себе. Виталий Павленко, г. Богучар (Воронежская область)

Сибирская широта души — как широта просторов

Пребывание на земле Кузбасса началось с молебна Дмитрию Донскому и Ефросинии Московской в Знаменском кафедральном соборе. Протоиерей Александр Гусаков зачитал обращение митрополита Кемеровского и Прокопьевского Аристарха к участникам мотопробега за возрождение семьи.

В детском лагере отдыха вначале серьёзный разговор о семье, а потом... ...а потом покатушки! Каж дому маленькому человеку хочется проехать на боль шом мотоцикле, почувство вать крепкие руки, которые подсаживают в седло.

Новосибирск. Один из символов географи ческого центра России — часовня святого Н иколаячудотворца, покровителя странствующих.

Молебен Дмитрию Донскому и Ефросинии Московс кой в Вознесенском кафедральном соборе с иконой, хранящей частицу мощей святого Николая.

Флаг Новосибирской области руководителю пробега передал Герой России Александр Кузнецов, участник антитеррористи ческой операции на Кавказе. Его биографии разведчика хва тило бы на десяток серий остросюжетного фильма. Человек удивительного мужества и такой же скромности.

Ещё один участник бое вых действий, Сергей Меньши ков, весь день сопровождал группу. Он — председатель новосибирско го отделения мотоклуба «Ночные вол ки», партнёра мотопробега.

Возложение цветов к памятнику героям-разведчикам

Солдаты срочной службы десантной штурмовой бригады. Евангелие в подарок.

Семья новосибирских байкеров. Узнали о мотопро беге, пришли познакомиться и поддержать идею. 89

Новосибирцы оставляют свои подписи за то, чтобы в стране появился государственный праздник День отца и изменилось отношение к самому отцовству.

Прощальный самовар на выезде из города со сладостями Медового Спаса, гостеприимство, широта и открытость души. Её в Сибири в избытке.

Автор фотоочерков Андрей Зимин, пресс-секретарь мотопробега, инженер, журналист, археолог, этнограф, путешественник

Преображение Господне Россия сильна не только своими большими городами. Не только армией, её ударной силой, громадными производствами и институтами. Россия сильна своей провинцией, где подрас тают, бегая на речку и помогая по хозяйству, иногда хулиганят, иногда капризничают буду щие учителя, солдаты, учёные. Будущие отцы и матери. Маленькая церковь святой мученицы Па раскевы Пятницы в Чернолуцкой слободе Ом ской области — одна из таких бесчисленных точек страны. Участники акции незапланиро ванно попали на литургию в большой христи анский праздник — Преображение Господне. И сразу включились в крестный ход и получи ли причастие. Отец Пётр — человек настоящей русской широты. И моментально организовавшийся детский концерт, и праздничная трапеза были настолько искренними, что человеку, попав шему сюда из большого города, трудно пове рить в случайность встречи. Но разве не го степриимство лучшая из черт народа? Настоятель церкви и руководитель вос кресной школы отец Пётр: — В народе этот день называют Яблочным Спасом. Посмотрите, как богата наша земля! Сколько плодов она нам приносит. И что нам плоды земли, если не будет плодов нашей се мьи — детей, которые станут заботиться о нас в старости? А дети у нас, слава Богу, — есть. От этих детских улыбок, от торжественно сти маленьких сельских храмов и напитывает ся земля надеждой на своё будущее.

Памятное фото с прихожанами, священниками храма, протоиереем Игорем Скобеевым и Героями России

Омск, кузница мужчин Писатель-фронтовик Иван Ермаков в рас сказе «Черёмушки» вспоминал, как набирали сибирские полки, когда началась Великая Оте чественная война. Как высокие спокойные пар ни тренировались в снегах на месте будущего московского района. Рыли окопы, стреляли, порой шутили и грустили. Готовились основа тельно, по-сибирски защищать Родину. Такие мысли возникают при виде ребят, собравших ся в зале Омского учебного центра ВДВ. Широ кие плечи, умные глаза, открытые лица. Элита армии. Элита России. Два мужественных человека весь день со провождали по Омску участников автопробега. Два Героя, два сибиряка, олицетворяющих не простую историю России последних тридцати лет, заслуживающих отдельной книги каждый.

Герой России Н. В. Кравченко

Первый — Герой Советского Союза, Николай Васильевич Кравченко — офицер, получивший награду за боевые операции в Афганистане, се годня начальник кадетского корпуса будущих

В учебном центре ВДВ. Крайний слева — его представитель Рафик Осипян 92

Молебен о возрождении российской семьи в омском кафедральном соборе Успения Пресвятой Богородицы.

А в это время на площади перед собором.

десантников. Когда ему задают вопрос, сколь ко у него детей, он отвечает: пятьсот шестьде сят. Сначала зал замирает, а потом начинает улыбаться. Второй — Герой России Дмитрий Сергеевич Перминов — спецназ МВД, рядовой. Место и время его подвига — Кавказ, 1999 год. Дмитрий выбрасывает из окопа гранату, спасая жизнь сослуживцев и жертвуя собой. Эта способ ность к подвигу на уровне рефлекса, когда нет времени на раздумье, — результат воспитания. И воспитание это идёт в том числе и отсюда, из зала училища, где десантники слушают, заме рев, человека, моментально идущего на жертву «за други своя». Насколько солдат готов к беспрекословно му служению, настолько и Родина должна быть готова к благодарности. Не случайно, видимо, у стен Успенского кафедрального собора флаг области передавал советник министерства труда и социального развития Омской области Виктор Антоневский, отец троих детей.

Тюмень. Врата Сибири Авторы фотоочерка Елена Кошкарова («Тюменская правда»), Андрей Зимин, Александра Лылина

Отсюда пошёл в XVI веке казак Ермак Тимофеевич воевать Сибирь для России, отсюда начинаются земли, на которых не существовало крепостного права, здесь начала формироваться широкая душа сибиряка. Молебен о семье — в Знаменском кафедральном соборе постройки 1786 года. На его реконструкцию жертво вал деньги сам Иоанн Кронштадтский. В духовном училище отцов-мотоциклистов центра Сибири ждут столь же неравнодушные отцы её границы и будущие отцы. Училище при Свято-Троицком монастыре единствен ное в своём роде: ему 253 года, и сюда принимают после 9-го класса. Ребята не только получают аттестат об общем обра зовании, духовно возрастают, но и постигают науку общежи тия, сплочения и мужской дружбы. «Если у вас есть желание прожить жизнь с пользой для души и послужить Церкви и Отечеству — поступайте в наше училище» — такой призыв читаем на его страничке в Интернете.

Болезненно-актуальная тема безотцовщины в России не долго вмещалась в формат кру глого стола и выплеснулась в неформальное продолжение разговора. 94

Его участники: Эдвард Гиносян, руководитель детско-юноше ского центра «Град», митрополит Тюменский и Тобольский Димитрий, руководитель мотопробега Андрей Коченов, Герой России В ладимир Шарпатов.

Мотопробег — это крестный ход Я рад приветствовать на тюменской земле участников этого крестного хода — мотопробега. Для этого необ ходимо физическое здоровье, но в первую очередь — вера в правильность своего поступка, вера в семью. Священное Писание говорит о том, что семья — это малая церковь. А мужчина — глава малой церкви. На стоятель храма — высшее звание мужчины. Горе тем, кому приходится жить в разрушенном храме. Всякое разделение — это путь к страданию последующих по колений. Ни мать, никакой другой человек не способны заменить отца. Храм должен быть полон, а стены его крепки. Ответственность отца как настоятеля малой церкви в том, чтоб держать крепко эти стены. Держать своей любовью. Любовь — созидательное чувство, направленное к Богу через людей. А эгоизм имеет обратный век тор — к себе, это чувство разрушающее. Без любви невозможно создание семьи. Все пороки — от отсут ствия любви. Не надо также забывать, что семья — это труд, ежедневный подвиг. Вспомните слова

Христа о том, что «где двое или трое соберутся во имя мое, там я среди вас». Представьте, на сколько большая семья, где много детей, ближе к Богу. Поэтому трудно переоценить то дело, которое совер шают участники пробега, жертвуя своим временем, здоровьем для этого. Надо всемерно помогать им мо литвой. Хочу пожелать, чтобы вас услышали на всём пути. Пускай пробег станет традицией. Наш народ любит традиции. А эта — добрая и необходимая сегод ня. Удачи вам! Из обращения митрополита Тюменского и Тобольского Димитрия к участникам акции

После пятидесяти лет — самый возраст выправлять демографию У меня трое детей и пока трое внучек. Наш род больше ста человек, растянулся на всю страну. Ездим друг к другу в гости, созваниваемся. Поэтому с тревогой приняли сложные отношения с Украиной. Там осталось много род ственников. Сам я не курю, не пью, поэтому пропагандирую здоровый образ жизни по школам, вместе с сотрудниками ГИБДД, с соклубниками. Недавно привезли в пулемётных па тронах землю из городов-героев России. Дети смотрят на всё это широко открытыми глазами. На такие правильные начина ния всегда можно найти отклик и в администрации, и у горо жан. Недавно установили на центральном бульваре бронзовый мотоцикл — участвовали несколько клубов, и ремесленники, и чиновники. С какой радостью ребятишки там фотографируют ся! Так потихоньку выправляем ситуацию с демографией. Да и вообще с настроением. Чтобы побольше улыбок было. Владимир (Граф) Шевченко, руководитель тюменского мотоклуба LIFEROAD

Всё лучшее — детям далеко не в каждой стране Наша русская семья сильна верой. Своим отношением к детям. Находясь в плену у талибов, я не раз видел, как взрослые отнимали еду у своих детей, которых мы угощали сухпайком. В нашем народе другие традиции. Меня, когда в молодости учился и жил тяжело, взяла на обеспече ние семья священника, где уже было трое детей. Наша вера встаёт с колен, хотя она никогда и не стояла на коленях, это просто расхожее выражение. Но одновременно усиливается давление на веру. Шоу в церквях, конечно, не случайность. Школа на некоторое время утратила свои воспитательные функции, а телевидение быстро заполнило эту нишу. Обяза тельно нужно менять информационную политику, проповеду ющую насилие, иначе разоримся на тюрьмах. И уж тем более нет на экранах многодетной, здоровой семьи. Я целиком поддерживаю эту акцию и готов подписаться под каждым пунктом вашей программы. Удачи вам в пути и понимания! Владимир Шарпатов, Герой России, прототип главного героя фильма «Кандагар», угнавший свой Ил-76 из афганского плена

Большая ответственность Эдварда Гиносяна Эдвард Наполеонович Гиносян — директор тюменско го детско-юношеского центра «Град», подполковник запаса, мастер спорта СССР по боксу, педагог высшей категории, президент областной федерации армейско го рукопашного боя, отец четверых детей. Мы говорим с ним об особой роли мужчины, о его от ветственности за государство, город, двор, собствен ную семью. — В борьбе за «равноправие» на женщин сначала примерили, а потом и взвалили несвойственную им от природы функцию — руководящую. И многие мужчины с лёгкостью открестились от своих обязанностей, переложив груз ответственности на хрупкие женские плечи. Это женщина должна выходить замуж, а получается ровно наоборот. У него тоже не сразу всё получилось. Да и откуда ему было набраться нужных знаний? От отца мальчику досталось лишь гордое отчество Наполеонович. Отец был… вором в законе. Интернат, хорошие педагоги, книги, спорт, армия, горячие точки компенсировали удары судьбы. Первая жена родила ему двух прекрасных детей.

С сыном Янисом на его присяге в Новосибирском военном командном училище Портрет старшего сына Яниса висит в кабинете отца. «У нас есть семейная черта: мы обязательно должны побеждать», — отмечает Гиносян-старший. Сын — кан дидат в мастера спорта по армейскому рукопашному бою, гордость отца. А вот с женой не сложилось — не каждая женщина может разделить неуспокоенность мужа по поводу беспризорников, наводнивших город в девяностые.

Эдвард Гиносян собирал подростков по окрестным теплотрассам, подъ ездам, старался увлечь спортом. Однажды ему прямо к квартиру под бросили маленькую девочку — Кри стину. При ней была записка, которую приёмный отец бережно хранит: из вините, мол, кормить ребёнка нечем. Эдвард Наполеонович, ни минуты не раздумывая, забрал малышку в семью. Но для официального удоче рения потребовалось разыскивать родную мать.

Военно-полевые сборы К тому времени прошло несколько лет. Мать нашли, и та вдруг решила встать на путь исправления. Ги носян устроил незадачливую мамашу к себе в центр уборщицей, снял для неё и Кристины квартиру, но однажды они просто исчезли. И это ещё одна боль подполковника…

Эдвард Наполеонович убеждён, что у мужчины должно быть главное в жизни дело. Для него это педагогика, патриотическое воспитание. Через его руки про шла не одна тысяча парней — несговорчивых, ершистых. Офицер запаса в ыучил их не только рукопашному бою. Подростки узнали, что такое дисциплина, терпение, уважение к старшим, верная дружба, а ещё поняли, что преданность Родине, готовность в любой момент отдать за неё жизнь — главное качество настоящего мужчины. — Мы не просто центр дополнительного образования, мы — семья. Я об этом говорю, как только ребёнка приводят на первые занятия, — объясняет директор «Града». Многие сейчас растут безотцовщиной, у педагогики женское лицо, и Гиносян, как может, выправляет дисбаланс воспитания. Его мальчишки становятся Героями России, орденоносцами, мастерами спорта и просто очень хорошими людьми.

Любимая работа подарила Эдварду Наполеоновичу ещё один шанс стать мужем и отцом. Открытый чемпионат по армейскому рукопаш ному бою «Патриоты России» накрепко связал его с хорошей девуш кой Эльвирой. А нашёл её Гиносян… по почерку. — Устроил среди волонтёров проверку — надо было много и грамотно писать. Эля справилась лучше всех. А после соревнований кормили всех сотрудников, накрывали на стол, и я заметил, что этой девушке привычно по-женски заботиться о людях. Ухаживал долго. Трудно оказалось заслужить доверие Элиных родителей. Тем не менее добился своего. Эльвира не только моя супруга, она мой единомышленник. Вот так однажды без устали хлопотала на очередном чемпионате «Патриоты России», а на следующий день родила мне дочку.

А ещё каждый год 9 Мая подполковник собирает своё семейство, иногда берёт с собой воспитан ников и объезжает все тюменские памятники воинам-победителям. Это не игра, это очень серьёзно для Гиносянов. Поэтому младший сын в специально сшитой военной форме старается точь-в-точь копировать каждое движение отца, строго и торжественно возлагая цветы.

Наш воспитанник Игорь Головин только вернулся из армии

В гостях у ветеранов Великой Отечественной войны накануне праздника. Со своей семьёй и семьёй воспитанника училища — традиция отмечать День Победы добрыми делами распространилась и на друзей Гиносянов.

Пока мы разговариваем в его кабинете, там всё время крутится любо пытный черноглазый малыш — Маркуша. Несмотря на небольшой воз раст, он уже занимается рукопашным боем. А позже неспешно появля ется серьёзная, очень похожая внутренней собранностью на отца дочка Жасмин. У неё в центре три раза в неделю сугубо девичьи занятия — хо реография. Эльвира приносит бумаги на подпись, чай. То и дело захо дят коллеги. Руководитель «Града» знакомит меня то с одним бывшим воспитанником, то с другим: Леван теперь здесь тренер, у него уже трое детей, Стас и жена Стаса в центре работают. — Ко мне постоянно приходят повзрослевшие ребята, приводят своих невест, советуются. Недавно говорю одному: почему не женишься, вы ведь уже восемь лет встречаетесь? А он: ещё на это не накопил, другое не приобрёл. Да это всё неважно, — возражаю, — девчонка не знает, можно ей на тебя надеяться или нет, а ведь ты отвечаешь за неё. Смотрю, пошли заявление подавать, — улыбается Эдвард Наполеонович.

Отслужив в армии, наши ребята в первую очередь идут к нам. Тульские десантники.

И вот так незаметно границы семейства Гиносянов действительно рас ширяются, впуская в себя друзей, педагогов, мальчишек, их родителей. Семья от этого становится только крепче, и Отечество, думается, тоже. 97

Интервью с настоящим мужчиной — За что вы уважаете своего деда, отца? — Своего отца я не уважаю. За горькое детство, голод и страх, за мертворождённого брата — из-за побоев, нанесённых матери, за то, что я был изгоем. Воспоминания детства доставляют мне боль. Какие эмоции могут быть у ребёнка, когда отец за волосы тащит его маму по квартире… Мне, наверное, было года три, я помню, как подполз на четвереньках к отцу и укусил его, чтоб он отпустил мать… Невозможно забыть, как по мокрому снегу я, сестра и мать кружили босиком возле дома, дожидаясь, пока отец уснёт… Напиваясь, весь свой гнев он обрушивал на семью… однажды он швырнул нож, и мама прикрыла меня и сестру своим телом… Зато ещё в детстве я понял, что никогда не позволю спиртному встать между мной и моей семьёй, друзьями и всем, что мне дорого. С детства я мечтал отомстить отцу, но, когда случайно встретился с ним, был уже молодым лейтенантом и смог даже посочувствовать ему, потому что он был лишён семейного счастья и радости отцовства. Постепенно я нашёл силы простить его и даже научился благодарить судьбу за столь жестокие испытания. Они сделали меня сильным, помогли понять, что такое боль, предательство и нищета, и научили быть одержимым во всём! И за это наследство я действительно благодарен ему. За смелость: он не боялся выступить один против всех, никогда не останавливался на полпути, проиграть или сдаться — это было не для него. А вот дедушками я горжусь. Мой дед со стороны отца плечом к плечу воевал с народным героем Армении Андраником, а бабушка лечила бойцов. Дед с маминой стороны был дворянской крови, владел землями, заводами и торговыми лавками в Тегеране. Но всё оставил и вернулся вместе со всей своей большой семьёй и земляками на историческую родину. В 1942 году, в тяжёлое для всех

Курганское военное авиационное училище, 1986 год время, он кормил сотни людей — своих и чужих. На личные средства построил пристанище для возвращающихся в Россию. О его силе, благородстве и добром сердце до сих пор вспоминают люди. Вместе с бабушкой, красота которой ослепляла, они воспитали 12 детей.

— Какими поступками своих детей вы гордитесь? — Я благодарен Богу за двоих сыновей и двух красавиц-дочерей! Я горжусь тем, что они уважительно относятся к старшим, они искренние, честные, никогда не тронут чужого, не допустят подлости к людям и жестокости к животным. — Каким должно быть отношение мужчины к женщине?

Старшие дети Янис и Марианна

— Тут я плохой советчик, я делал много ошибок, за которые мне стыдно. Понял, что не надо бояться просить прощения, нужно научиться слушать и терпеливо объяснять, не обижать ни словом, ни жестом, ни интонацией. Женщина покорна, когда чувствует преданность и любовь.

— Что в семье должен мужчина и что — женщина? — В семье женщину создаёт мужчина, всё зависит только от него, его поступков, отношения к жене и детям. А женщина создаёт уют и тепло семейного очага. В семье не нужны состязания и поиск недостатков друг в друге. Любовь, преданность, уважение и стремление окружить заботой, умение понять и простить — вот залог семейного счастья. У нас в стране, к сожалению, сейчас нет семейных идеалов, описанных современной литературой, взрослые перестали быть наставниками. И общее равнодушие привело к тому, что семья больше не локомотив в политическом, экономическом, нравственном развитии страны. — Зачем вам много детей? — Дети — это больше, чем любые деньги и власть. Дети делают нас моложе, добрее, счастливее. 98

С младшим сыном Марком

— Что важнее для вас — семья, работа или собственное развитие? — Я не могу это разделить. Своих собственных детей и всех детей, которых родители приводят к нам в центр, я твёрдо учу: все мы носим высокое звание человека и имеем поэтому ПРАВО быть ОБЯЗАННЫМИ: учиться, соблюдать семейные традиции, отвечать за всё, что окружает нас, развиваться, беречь свой район, город, область и в целом Родину. Мы обязаны понять своё предназначение в жизни и следовать ему, творчески относиться к работе, обязаны своей семье и своему государству. С детьми, воспитанниками и их родителями — Что главное в отношении мужчины к работе? — Язвы современной России, где не ценится труд, можно перечислять долго. Поэтому скажу лишь о главном: те, кто предан своему делу, не переставайте бороться против деградации общества, подрастающего поколения, не дайте внутренним врагам и бездарным тунеядцам рушить ваше трудолюбие и преданность профессии! Накануне Дня победы воспитанники «Града» устраивают для горожан концерт, выставку и автопробег на военной технике разных времён, дарят открытки, сделанные собственными руками — Что для вас Родина? — Я офицер и присягал защищать народ и государство СССР. Годы моей службы пришлись на развал Союза. В Закавказском военном округе мы сполна его ощутили: Карабах, голод и холод в брошенных на произвол судьбы военных частях, захваты заложников, похищения людей, ты не понимаешь, где свой, где чужой. По национальности я армянин, гражданин Российской Федерации, и никогда не мог разделить Армению и Россию, да и вообще все народы СССР. Они слились во мне общей культурой, историей, духовным богатством. Можно родиться и провести жизнь в одной стране и не иметь Родины. Когда ктото ворует, убивает, ломает, относится к людям как к быдлу, не видит ничего, кроме своих денег и выгоды, идёт по головам, разве у этого человека есть Родина? — Ваш девиз? — Слова философа Марка Аврелия стали девизом и моей жизни: «Прикажи себе как воину и как мужчине сделать то, что должен, с истинным достоинством и скромностью, с чувством свободы и привязанностью к справедливости, и освободи себя от всех прочих мыслей…» Присяга в Курганском военном авиационном училище, 1986 год

Командировка в Приднестровье, 90-е годы 99

Тепло родного дома Эдвард Гиносян — автор нескольких методик воен но-патриотического воспитания молодых. Тюменцы, заканчивающие службу в армии и только пришедшие служить, встречаются. Для первых — проводы, вруче ние наград, благодарности командования, для вто рых — пример. От служившим — почёт и уважение, персо нальный автобус до дома, торжествен ная встреча. Начи нающим — желание быть не хуже, не под вести малую родину. И уверенность: если что, земляки придут

на помощь. Поддержку в этом начинании инициатор нашёл и в Законодательном собрании. Депутат Олег Чемизов берёт на себя подарки солдатам, концерты в воинских частях, автобус: семь тысяч километров накатать по области — одного бензина сколько надо.

Письмо солдату Так называет ещё одно своё начинание талантливый педагог. Старшеклассники пишут письма пока ещё неизвестным сол датам, а подполковник раздаёт их в частях в День именинника вместе с подарками. Завязывается переписка. Будущие при зывники узнают правду об армии из первых уст, отношение к службе, как правило, меняется в лучшую сторону. И солдаты не так скучают по дому — письма детей, непосредственно опи сывающих события их недавнего мира, согревают души.

Друзья «Града» Это настоящие мужчины, с которых хочется брать пример. Говорят с мальчишками о жизни, дают мастер-классы. Евгений Макаренко, двукрат ный чемпион мира по боксу, депутат областной Думы, и Николай Валуев по прозви щу Русский Гигант, чемпион России и мира по боксу. Константин Дзю, трёхкрат ный чемпион СССР, двукрат ный чемпион Европы и аб солютный чемпион мира по боксу, заслуженный мастер спорта СССР. Юрий Гальцев, заслуженный артист России. Чувство юмо ра и меткое слово — неотрази мое оружие мужчины. Герой России Владимир Шарпатов и Сергей Барыкин, начальник воздушно-десант ной службы Тюменского выс шего командного училища, популяризатор армейского рукопашного боя. 100

Вадим Паньков, Герой России, прототип главного героя фильма «6-я рота». Единственный оставшийся в живых офицер, вытащивший из ада двоих солдат. Все воспитанники «Града» мечтают служить у него. Мечта многих уже сбылась. Приехал навестить кузницу кадров.

Гость центра генерал-полковник Мансур Масгутович Валиев, заместитель председателя координационного совета ветеранов пограничной службы.

Ветераны войны на 50-километровом марш-броске воспитанников «Града», посвящённом началу кон трнаступления советских войск под Москвой. Еже годно ребята прокладывают маршрут в ближайшие сёла, где есть памятники героям войны, прибыв на место, проводят уборку и возлагают цветы.

Чемпионат Тюменской области по армейскому руко пашному бою «Патриоты России».

Александр и Виталий Маргеловы, сыновья легенды русского десанта Василия Маргелова, ветерана войны и героя Советского Союза (фото на фоне его портрета). Отец разработал тактику десантирования бронетехники вместе с экипажем, чтобы не мешкая вступать в бой, а Виталий (справа) был первым, кто это осуществил.

Закончен очередной «зелёный десант» у памятника ветеранам трудового фронта. Всё убрано — мож но и станцевать! Офицерский вальс в исполнении Эдварда Гиносяна и сотрудницы центра Светланы Смоленской.

На открытии ежегодного международного боксёрского турнира, проходящего в Зауралье. 101

Открытие Первую неделю после прибытия детей в санаторий, где я работаю воспитателем, не разрешается никаких походов, футболов и казаков-разбойников. Среди детей могут оказаться те, которым даже ходить нужно с большой осторожностью. Прежде всего мы лечебное учреждение. Вот врачи изучают истории болезни, обследуют детей, делают анализы. Потом — мед-педсовет, на котором расскажут о каждом ребёнке, после чего можно работать на полную катушку. Собираемся в классе, садимся за парты, и пошло: «Кеулькут Серёжа — переболел ветрянкой и воспалением лёгких. Сейчас всё нормально. Направлен как соматически ослабленный. Походы, спорт не противопоказаны». «Котов Гриша — болезней целый букет. И сердце, и почки, и две операции, да и в развитии отстаёт. Здесь только щадящий режим» — и т. д. Перед каждым педагогом тетрадь со списком детей его группы. Когда называют знакомую фамилию, записываю, что там за проблема. Я уже беседовал с детьми и родителями. Против каждой фамилии в моей тетради домашний адрес, номер телефона, возраст, чем увлекается, что умеет, что любит. В конце строчки самая важная запись: имеется в семье папа или ребёнка растит одна мама. Эта запись обведена красным карандашом. Чтобы не травмировать таких детей, поселяю в отдельную палату, поближе к дежурной медсестре, и прошу заглядывать почаще. Да и сам стараюсь бывать там. Посижу, расскажу какую-нибудь историю. В моё время дети без папы назывались «полусироты». Таких полусирот я всегда жалел, заступался, поддерживал. Без отца жить плохо! За партой двум взрослым поместиться трудно, к тому же моя соседка водрузила на неё и сумку. Поэтому тетрадь пришлось сложить вдвое. Тех, которым рекомендован щадящий режим, обвожу красным кружочком. Что-то многовато их набирается! На три десятка воспитанников восемь, по сути, калек. Понятно, этим детям ни бегать, ни прыгать, из санатория ни на шаг. А костры? А футбол? А походы?

102

Совещание закончено. Разворачиваю тетрадь и удивляюсь. Полусирот, которых я отмечал красными кружочками, тоже ровно восемь. И ни одного расхождения. Кружочек слева, кружочек справа. Сообщаю об этом открытии присутствующим, главный врач советует написать диссертацию. А я бы всё это размножил и разослал по загсам. Пусть вручают вместе со свидетельством о браке. Тогда бы очень многие женщины подумали перед тем, как устраивать развод.

Коля-Коля Сам Всевышний внимательно следит, чтобы у всех детей был папа. Вывела, к примеру, трясогузка птенцов, а папу схватил коршун. На второй день возле малышей уже новый родитель. Такой же заботливый и неугомонный. У лисиц так вообще два гона. Первый за право обладать лисицей. Через полтора месяца второй гон. За право быть отцом будущих лисят. И снова побеждает сильнейший. Роет для новорождённых нору, таскает мышей и кур, с риском для жизни защищает от врагов. Но самый чемпион среди пап кулик плавунчик. Этому куличиха снесла четыре яичка и улетела резвиться. А родитель сам и яйца насиживает, и деток нянчит, и в тёплые края сопровождает. Один глухарь, после того как соблазнил глухарку, прячется в кусты. Менять перья. До середины лета линяет, а глухарка возится с его детьми одна-одинёшенька. Отсюда и выражение: «слинял!». Не знаю, как у глухарят, но у человечьих детей, чей папа слинял в кусты, здоровье совсем неважное. Не зря же в нашем детском санатории безотцовщины более чем достаточно. Врачи подбирают им всевозможные капли с таблетками, некоторым даже назначают массажи, а мы с музыкальным работником Переверзевым подбираем пап. Пусть не навсегда, а лишь на два-три часа, но ведь и массаж делают не круглосуточно. Приглашаем оказавшихся под рукой мужиков на «дни именинников», спортивные соревнования и всевозможные утренники. Те, которые с важным видом сидят в президиуме, нам неинтересны, но вот те, у которых загораются глаза принять участие в детских развлечениях, наши. Теперь без них не проходит ни одно мероприятие. Дети чувствуют таких мужиков и облепляют со всех сторон. Добро бы только облепляли, но ещё и вытирают об их парадно-выходные штаны свои сопли. Мы поддерживаем авторитет этих мужиков, как можем. Сочиняем самые героические биографии, оформляем на почте, будто бы от них, поздравительные телеграммы, заставляем вручать детям купленные за счёт санатория подарки. Мужики загораются, ждут не дождутся снова искупаться в детской любви, некоторые даже отпрашиваются с работы. Дети-то ждут! Не секрет, школьники дают своим учителям клички. Тех, кого любят, зовут уменьшительным именем: Галя, Евгешка, Леночка. Меня за глаза называли Стасиком, Переверзева — Шуриком. Мы этим гордимся, но до участкового милиционера Николая Николаевича нам далеко. Этого кликали Коля-Коля и так засопливливали его галифе, что оно блестело, как хромовые сапоги. Был Коля-Коля таким маленьким, что издали его можно принять за школьника. И голос имел тихий и немного грустный. Остановит нетрезвого шофёра и разговаривает с ним таким извиняющимся тоном, словно это сам нарушает все правила. Раньше я его объезжал стороной. Из-за мотоцикла. У нас Колыма: сто километров не расстояние. Ни за грибами, ни за ягодами пешком не потопаешь. Лучше всего на мотоцикле. А у меня никаких прав. Вот контрабандой и гонял. Потом мотоцикл украли. Жаль, конечно, но не я первый. Вдруг является участковый и спрашивает, почему не подаю заявление о пропаже мотоцикла. — Всё равно не найдётся, — объясняю ему. — Почему не найдётся? Даром, что ли, четыре года учили разыскивать ворованное? А в голосе такая обида. И что же? Нашёл! Через неделю приглашает в гараж: стоит мой бродяга! Можно садиться и ехать домой. Только нужно забрать и моё заявление. Украли мотоцикл совсем молодые парни. Не хочется портить им биографии. Я, конечно, забрал. Рядом с мотоциклом пылится целая гора медвежьих, волчьих и оленьих шкур.

103

Некоторые даже с головами! Дальше всякие чемоданы, люстры, ковры, магнитофоны, проигрыватели, даже телевизор. А от вида резиновых лодок и рыболовных сеток можно сойти с ума! Это вещдоки. По инструкции их нужно уничтожить или передать заинтересованной организации. Но здесь курортный посёлок, а не какой-то колхоз. Придётся уничтожать. — Не надо! — запротестовал я. — Мы и есть самые заинтересованные. У нас и сирот, и аборигенских детей хватает, а здесь столько добра! Вы к нам в воскресенье приходите. Когда ни лечения, ни процедур. Пришёл. Вернее, приехал. Да не с пустыми руками, а с коробкой конфет, фломастерами и тренажёром для юных автолюбителей. В парадной форме, при оружии и трёх медалях. Детям интересно. Спрашивают, за какие подвиги получил, просят подержать пистолет. Узнали, что тоже детдомовец, воевал в Афгане. В столовой всё накрыто, малышовая группа давно звенит ложками, а наши крутят руля. Тренажёр электрический, чуть не туда крутанул или слишком разогнался, на весь санаторий — вау! вау! И освобождай место следующему. Даже у меня с Переверзевым без аварии проехать не получается. А у Коли-Коли к нам никакой жалости. Включает самый сложный режим и выговаривает так, словно мы и на самом деле устроили аварию. Когда наконец дали команду идти в столовую, дети скопом к дежурному врачу: «Можно дяденька милиционер с нами кушать будет?» Та разрешила, только наказала надеть белый халат. Хотя Коле-Коле скоро тридцать, но холостяк. Почему? Знаю, был ранен, долго лежал в госпитале. Вот и всё. Он полюбил нас, а мы его. Скоро почти все шкуры с головами, проигрывателями и телевизорами переселились к нам. Детей из игровой комнаты не выгнать. Особенно если приходил Коля-Коля. Нянечке, которой не нравился такой шабаш, я по секрету сказал, что из-за побегов заключённых из расположенного по соседству лагеря этот милиционер присматривает и за нами. Та понимающе кивнула и присмирела. Я пригласил нашего милиционера порыбачить на дальних озёрах. Он отправился, с полчаса помахал удочкой, затем принялся обыскивать тайгу. По каким-то приметам находил рыбацкие утайки: то спрятанную кем-то удочку, то чайник, а то и целую печку. С трубой и задвижкой. Всё оставлял на прежних местах, а вот огромный медвежий капкан, откованный лет сто назад, притащил в санаторий. Пружина у капкана до того слабая, что не смогла бы удержать даже зайца. Хватает совсем не больно, и не было мальчишки, который не попробовал сунуть в этот капкан ногу. Настораживали и на меня с Переверзевым, а уж восторга было, когда попались в капкан оба сразу. Радовалась Коле-Коле и наша бухгалтерия. Раньше в санатории были проблемы с доставкой зарплаты. Банк в сотне километров, и за деньгами пошлёшь не всякого. Теперь у кассира Наташи и шофёр, и охранник. Кое-что участковому за работу, конечно, приплачивали, но немного. Дело-то неправое. Никакой подработки милиционерам иметь не разрешалось, а на их зарплату особо не разгуляешься. Из-за этого беда и случилась. В прежние времена заработки на Колыме были такими, что за получкой отправлялись с чемоданом или наволочкой. Иначе не унести. Более всего доходами славились старатели, и множество всяких историй, как их грабили. Беглых уголовников болталось так много, что охотникам за их отстрел платили премию. Мне председатель одного чукотского исполкома жаловался, что за каждого подстреленного зэка охотникам приходится платить больше, чем американскому ковбою за скальп индейца. Понятно, старатели со своими заработками в одиночку не ездят, некоторые для сопровождения нанимают милиционеров. Обращались и к Коле-Коле. Утром выехал, сопроводил удачливого добытчика до аэропорта или банка, и к ночи уже дома. Нынешние золотодобытчики сильно отличаются от старателей Клондайка. Там-то немытые, бородатые, малограмотные мужики, а у нас в работающей неподалёку старательской артели из двадцати двух человек четырнадцать с высшим образованием! Правда, половина сидела в лагерях, но ведь это тоже почти юридическое образование. Вот такой старатель в кабину Коли-Коли с набитым доверху портфелем и забрался. Представился Валерой, сел на переднее сиденье и вручил плату за проезд.

104

Люди видели, как они вместе обедали в придорожной столовой, затем дружненько заливали бензин на заправке. На чём прокололся Валера, угадать трудно. То ли Коля-Коля заметил, что портфель его пассажира заполнен не деньгами, а золотым песком, то ли просто поймал Валеру на враках. И вместо того чтобы ехать к аэропорту, повернул к милиции. Этот манёвр не устраивал Валеру, он выхватил пистолет и выстрелил. Пуля пробила шею Коли-Коли и застряла в спинке сиденья. Проходящая женщина видела, как на повороте машина вдруг ткнулась в бордюр. Из машины выскочил высокий мужчина, пересадил «пьяного» милиционера на заднее сиденье, сел за руль и погнал в сторону соседнего посёлка… Коля-Коля не умирал уже часов пять. Сидел, привязанный к спинке стула, и молчал. Валера, молитвенно сложив ладони, упрашивал: — Ну, умирай, мент, скорее! Умирай, прошу тебя… Валерины подельники держали совет. Этот кретин прикатил с подстреленным милиционером. Предлагает добить. А куда труп? Решили: нужно сработать под самострел. Пока ночь, гнать машину домой к милиционеру. Он живёт один. Занести в квартиру, положить в кровать и придушить подушкой. Рядом положить его же пистолет. Никаких экспертиз, которые показывают в кино, не будет. В прошлом году освободившийся из колонии ухарь устроил пьянку в бараке и сунулся с ножом на Генку-молоковоза. В зоне ему всё сошло бы, а здесь получилась промашка. Генка-то на совхозной ферме пьёт сливки вместо воды, а этот, может, и отчаянный, но на лагерном пайке поистощал. Генка порушил ухарю половину рёбер, проломил голову и сунул в туалет. Участковый даже не стал вызывать следователя. Составил протокол, что этот злодей в пьяном виде свалился с унитаза и, получив многочисленные переломы, скончался. Закопали без всяких экспертиз. Теперь такая же участь готовилась и нашему участковому. Погрузили Колю-Колю и погнали по трассе. Ночь, встречных машин почти нет. И вдруг прямо у развилки целая колонна: легковые, грузовики, милицейская мигает фонарём. То ли авария, то ли камнепад. Здесь сильный прижим, завал могут устроить даже снежные бараны. Развернулись, отъехали километров десять и решили больше не рисковать. Вывели Колю-Колю из машины, хотели добивать в спину, а тот вдруг повернулся и потребовал: «В лицо, гады, стреляйте!» Те выстрелили, оттащили от трассы и забросали ветками кедрового стланика. Машину спустили в ущелье. Убийц нашли быстро. Наверное, те, которые искали, тоже не зря по четыре года учились ловить преступников. Хоронили Колю-Колю без особого почёта. В газете даже появилась статья, что он был связан с этими бандитами. А убили, мол, Колю-Колю потому, что один из бандюков игрался с пистолетом и нечаянно нажал курок. Но мы-то знали, как было на самом деле. В нашей хозгруппе работали бывшие уголовники с той зоны, где убившие Колю отбывали наказание. Особенно возмущалась кассирша Наташа, у которой Коля-Коля несколько раз занимал деньги, чтобы купить детдомовцам игрушки. На поминках одна из воспитательниц вдруг рассказала, как самый маленький в её группе детдомовец Женя Шатков, которого участковый часто катал на своей машине и даже подарил милицейскую фуражку, не хотел отпускать Колю-Колю в ту поездку. Висел на его брюках и орал как резаный. Чувствовал его смерть, что ли? Дети-то до семи лет ангелы. А ангелам ведомо куда больше, чем нам с вами. Вот написал историю Коли-Коли и вспомнил петушка белой куропатки. Она-то линяет, лишь только начнёт откладывать яички. Когда вывела цыплят, уже серая-серёхонькая. Снег давно растаял, ни её, ни цыплят в траве не разглядеть. Но их папа так и остаётся белым. Сидит на самом виду, орёт на весь мир и приманивает хищников. Бежит, к примеру, лисица мимо куропачьего выводка, схватила куропача и наелась. Птичку, конечно, жалко, зато цыплята живы и здоровы. Растут, радуются жизни.

105

Папа на корточках Детский санаторий, как и весь посёлок, построен заключёнными. Да и чему удивляться? Колыма! Обнесут колючим забором кусок земли, поставят сторожевые вышки и застучали топорами. Чтобы заключённые не вступали в контакт с местным населением, забор вокруг очередной новостройки должен быть выше стоящего рядом дома. А он в пять этажей. Вот и строят забор на все шесть! До этого я похожего забора даже в кино не видел. На ночь заключённых уводят в лагерь. Построят, окружат собаками, предупредят: «Шаг вправо, шаг влево — считается побегом! Стреляем без предупреждения!» — и повели. До лагеря почти два километра. Сопровождать сотню уголовников — дело опасное, но самим зэкам это нравится. Для них прогулка! В посёлке рядом с лагерем живут семьи офицеров. У них свой магазин, столовая, вечерняя школа и два клуба. Одним из них заведует Тая — жена моего напарника по охоте Володи Молокова. Вот она и пускает мою детвору на детские сеансы. Бесплатно. У меня половина воспитанников детдомовцы и аборигены из интерната. Главврач постановил, если идём в платное кино, тех, которые без денег, оставлять в санатории. Но разве рука поднимется? Вот и выкручиваешься. Приходим и уходим строем. С красными флажками и повязками на рукавах, в клубе сидим как мышки. Офицерам такая дисциплина нравилась, и они ничего не имели против бесплатного посещения их клуба. И вот однажды… Нет, лучше сначала. Мои второклашки самый очаровательный народ в мире. Особенно девочки. Яркие, искренние, влюбчивые. А уж актрисы! И поют, и танцуют, словно на сцене Большого театра. Самая заметная среди них Ира Соколовская. Только приехала, потребовала устроить дискотеку. Да не простую, а в нарядах, с накрашенными лаком ногтями и обведёнными синим глазами. Потом вдруг влюбилась. Бежит по коридору и хохочет: — Станислав Михайлович, а Серёжка повалил меня на кровать и чуть не обезвредил! Я ей в лад: — Держись, Ира, от него подальше, с этими минёрами ещё наплачешься… Когда уехала, мы долго вспоминали её: «Соколовская гитара до сих пор в ушах звенит»… Но это было потом, а сейчас возвращаемся из кино. Слева сопка, справа обрыв, а навстречу колонна заключённых. С автоматчиками, собаками. Офицер, только нас увидел, дал команду заключённым сесть на корточки, а нам показал рукой следовать дальше. Мы, понятно, шаг замедлили, но идём. Детям и любопытно, и страшновато. Зэки сидят на корточках, смотрят на нас во все глаза и ни звука. Может, кто-то своих детей вспомнил или маму с папой, а может, братика или сестричку. Люди же! И вот, когда поравнялись, я улыбнулся детям, подмигнул и дал команду поздороваться с дяденьками. Детвора дружно крикнула: «Здравствуйте-е!», а по тем словно тёплым ветром дохнуло. Заулыбались, здороваются наперебой. А сидящий в конце колоны крикнул: «Молодец, мужик! Спасибо!» Детям это ещё больше понравилось, и они провозгласили своё «здравствуйте» солдату с овчаркой. Солдат стал во фрунт, а овчарка восторженно завиляла хвостом. Когда уже подходили к санаторию, Ира Соколовская вдруг взяла меня за руку и прошептала: — Там мой папа. — Где? — не понял я. — В тюрьме сидит. Когда сюда приехали, мама меня к нему водила, а свиданье не разрешили. Говорят, только через год можно. — А мама где? — На Чукотку уехала. Мы же в Анадыре живём. — Папу давно видела? Ира на какое-то время задумалась: — Давно. Ещё на суде. Потом мама ему целую сумку всего привезла, а они не разрешили. Сказали, только через год…

106

Как только пришли в санаторий, я позвонил Тае. Кроме заведования клубом, она в колонии главный почтальон. Получает адресованные зэкам письма и газеты. Вот и поинтересовался, знает ли заключённого Игоря Соколовского. Мол, у меня в группе его дочка. Через полчаса Тая узнала всё. И по какой статье он сидит, и кто у него отрядный, и даже почему жене с дочкой не разрешили свидание. Ещё она сказала, что сегодня на строительстве дома он не работал, а вот в следующий четверг — обязательно. У неё как раз детское кино. Могу приводить. Дождались четверга, отправились в клуб. Отсмеялись над приключениями зайца, погрустили вместе с ёжиком, который в тумане, и домой. В лагере дисциплина строгая, всё минута в минуту. Снова спускаемся по прижиму, и снова колонна зэков навстречу. Офицер скомандовал опуститься на корточки и показывает нам, чтобы проходили. Я впереди, держу Иру за руку. Сто раз уже предупредил, что к дядям подходить близко нельзя. Просто посмотреть, есть ли среди них папа, и всё. Она же вдруг закричала на весь мир: «Папа!», вырвалась, понеслась к колонне и повисла на шее сидящего во втором ряду мужчины. Я растерянно затоптался на месте, затем шагнул, чтобы забрать Иру, но офицер — такая умница! — протестующе поднял руку и крикнул: — Не торопись! Пусть обнимаются. Затем повернулся к заключённым: — Соколовский, разрешаю подняться! Подошёл ко мне, пожал руку: — Стыдно перед ребёнком, честное слово. Папа — и на корточках! Он же таким ей на всю жизнь запомнится. Я было решил, что этого свидания ей и достаточно, но народ думал иначе. Через пару дней позвонила учительница из вечерней школы Раиса Александровна. В прошлом году она подрабатывала в нашем санатории, так что друг дружку знаем хорошо. — Станислав, привет! — крикнула она. — Ну ты даёшь! Свиданье ребёнку среди дороги организовал. Мой Витька прямо обхохотался. — Какой Витька? — не понял я. — Муж мой. Лейтенант, который с тобой разговаривал, пока твоя девочка с Соколовским обнималась. Короче, так. Завтра вечером у тебя встреча в нашей школе. Ты же у нас писатель! Выпишем пропуск и пришлём машину, а ты хватай эту девочку и к нам. Пока будешь с моими учениками встречаться, я в учительской с ними посижу. — С кем посидишь? — Да с Соколовским и его дочкой. Только много не болтай. Я девочку у тебя на вахте заберу… Нянечка нарядила Иру в самое красивое платье, повязала банты да ещё вместе с нашей поварихой Людой приготовила передачку. Нянечка отсидела в лагерях не один год, что к чему, знает лучше многих. Подъехал на уазике уже знакомый лейтенант и спросил, с собою ли у меня паспорт. Паспорт остался дома. Но это по пути. На минуту остановились, бегом на второй этаж, документ в карман, и поехали. Возле вахты встретила Раиса Александровна. Вручила пропуск, забрала Иру, и мы расстались. Дальше просто. Зашёл в проходную, дождался, когда за мной защёлкнется дверь, подал в окошко паспорт с пропуском. Дежурный долго рассматривал мой документ, сравнивал фотографию, наконец кивнул, чтобы проходил, и открыл дверь в лагерь… Я говорил минут десять. А потом два часа говорили зэки. Мне оставалось только слушать, удивляться, сочувствовать, недоумевать. Иногда возникали дискуссии. По всему видно, эти дискуссии уже были и без меня, теперь зэкам нужен был свежий человек. Запомнилось, как один парнишка искренне признался, что первый раз получил свой срок по заслугам, а второй — только потому, что он зэк. Другой, зарезавший четырёх человек, заявил, что в его большом сроке виновата скорая помощь. «Она же приехала только через два часа. Двоих-то ещё можно было спасти!» Третий с гордостью заявил: если собрать все полученные им сроки, нужно сидеть больше ста лет.

107

Как-то мой друг Молоков сказал: «Я, когда общаюсь с зэками, больше жизни ненавижу лагерных вертухаев, судей и прокуроров. Потом сойдусь с начальником лагеря, охраной. Начинаю с той же силой ненавидеть зэков. Мало им дали!» Тогда я подивился Молокову, а сейчас за каких-то пару часов почувствовал то же самое, и, будь моя воля, открыл бы ворота и распустил всех по домам. Встреча подошла к концу. Снова щёлкают замки на проходной, уже другой дежурный долго вертит мой паспорт, наклоняется к окошку, чтобы лучше рассмотреть лицо. — Что это с вами, чекисты-физиономисты? — спрашиваю. — Своих не признаёте! Тот смутился, возвращает паспорт и выпускает на улицу. Уазик уже ждёт. На переднем сиденье с огромной куклой счастливая Ира. Устраиваюсь удобнее и перед тем, как сунуть паспорт в карман, смотрю, чем же он мог так удивить дежуривших на вахте солдатиков. Глянул и обомлел. Это был паспорт моей жены!

Почтальон Змей Горыныч Я настоящий Плюшкин. Бегу утром в детский санаторий мимо мусорных контейнеров и высматриваю, не выбросили ли чего нужного. Если, к примеру, там лежит ватное одеяло, пригодится не только конопатить таёжную избушку, но и выкроить для неё тёплую дверь. Конечно, сначала это одеяло на добрую неделю замачиваю в горном ручье, затем две недели сушу на ближней лиственнице, наконец тащу в гараж ждать своего часа. Точно так поступаю с матрацами, разными куртками и женскими шубами. Я охотник, почти каждую зиму приходится строить в тайге три-четыре новых избушки и каждую утеплять. Морозы-то за пятьдесят градусов, одеял да матрацев в магазине не накупишься. Однажды пришёл с охоты, а правая щека обморожена. Во сне нечаянно прислонился к стенке. А если бы там была женская шуба! Высматриваю вещи не только себе, но и санаторским детям. То сломанные саночки, то лыжи, то трёхногий конь на салазках. Это тащу в гараж к другу Молокову. У него на свинарнике полно зэков, отремонтируют да ещё и подрисуют. Художников на зоне хватает. Принесу в санаторий, дети в драку. Это вам не магазинное! Однажды нашёл одноразовую скатерть. То ли китайскую, то ли японскую — вся в иероглифах. Тонкая и прочная. Получится замечательный змей.

108

В детстве мы часто запускали в небо этого зверя. Правда, был он не больше половинки районной газеты, но светлее радости трудно придумать. Машет хвостом в самом небе, выписывает всякие фигуры — глаз не оторвать. Особенно нравилось отправлять письма — небольшие бумажечки, которые надевали на нитку, и те, подгоняемые ветром, убегали к змею. Иногда мы подписывали свои письма: «папе», «маме», «дедушке Дмитрию», «бабушке Марфе». В школе рассказывали, как пацан из соседнего колхоза отправил через змея послание папе, хотя тот погиб на войне. И что же? Через неделю нашёлся. Лежит раненый в госпитале. Мать поехала и привезла домой. Мы никогда не видели своих побывавших в небе писем. Нитки непрочные, ветер швырял хвостатое творение в очередной кульбит, обрывал и уносил вместе с письмами неизвестно куда. Но в то же время были уверены, что без следа письма не исчезают, иначе откуда бы почтальонша, горбатенькая Мотя, брала те, которые разносит по селу? …Вот и здесь. Два дня, вызывая головную боль у санитарочек, я с мальчишками строгал рейки, а те, изображая вооружённых копьями индейцев, с воем носились по санаторию. На третий день соорудили змея. Размером поболе стола и с таким хвостом, что позавидовал бы всамделишный Горыныч. Конечно, эту громадину не удержит в небе самая прочная нитка, но вот миллиметровая леска, которой я вываживал амурских сомов, запросто. Купили в «Культтоварах» пять стометровых катушек, испытали на самом полном мальчишке и постановили: выдержит! Главное, чтобы не подвели узлы. Для этого вызвонили из пожарной части бывшего корабельного старшину Сыротюка, тот вызвался принять участие и в запуске змея. Пожаров не предвидится, можно на какой-то час отлучиться. Молодец, он проверил нашего змея на балансировку, изменил угол атаки и распорядился добавить добрый метр хвоста. Главное, взялся связывать леску. Одели детвору и на стадион. Мы с нашим музыкальным работником Переверзевым несём змея, мальчишки хвост, Сыротюк слюнявит палец, чтобы определить, откуда дует ветер. А его почти нет. О каком запуске может идти речь? Но тучи-то над головами бегут! Значит, ветер к нам не пускают сопки. Карабкаемся с полчаса на самую высокую. Здесь ветра для запуска достаточно. Переверзев, как самый высокий, отвечает за змея, я за хвост, Сыротюк на леске. Мальчишки и девчонки кто где, но в основном возле пожарника. Мужик весёлый, командир. А такого они чувствуют кожей. Объявили готовность, дождались нужного ветра и вперёд! Завис-закачался над головами украшенный иероглифами змей, пополз из моих рук хвост, и вот наше цветастое и хвостатое чудище в небе. Никто не кричал ура и даже не хлопал в ладоши. У всех захватило дыхание. Когда Сыротюк стравливал леску, змей проваливался, и казалось, вот-вот коснётся растущих на сопке лиственниц, когда же притормаживал, змей, словно норовистый конь, взбрыкивал и махал хвостом. Наконец поймал настоящий ветер и стремительно полез в небо. Мы налюбовались змеем и «повели» домой. Сыротюк привязал леску к длинной палке и передал мальчишкам. Те вцепились в двадцать рук, кричали, дёргали и, когда удавалось заставить змея боднуться или махнуть хвостом, выражали восторг. Было время осеннего перелёта. Над сопками показалась стая гусей. Летят себе и на нашего Горыныча ноль внимания. Может, просто не замечают? Мальчишки принялись кричать гусям, мол, как не стыдно летать где попало, это наша с Горынычем территория, нужен пропуск! Когда гуси подлетели совсем близко, Сыротюк озорно свистнул и дёрнул леску. Змей сделал кульбит и махнул хвостом так сильно, что едва не перекувыркнулся. Гуси испуганно закричали, рассыпались, часто замахали крыльями и бросились наутёк. Что здесь началось! Свист, крики, улюлюканье. Даже девочки визжали и хлопали в ладоши. Наконец отправились дальше и вдруг натолкнулись на телефонную линию. Она поперёк дороги, и никак со змеем не пройти. Решили так: наш змей существо дикое, пусть остаётся в тайге. Привяжем к лиственнице и будем наблюдать через окна. Ужинали, не ужинали, снова на сопку. Кому-то послышалось гоготание гусей, нужно попугать. Детвора из малышовой группы вместе с медсёстрами и нянечками облепила окна. Перед сном собрал всех в зале и сказал, что завтра будем отправлять письма. Каждый напишет папе и маме на листке из тетради, и отправим змеиной почтой. Рассказал, как сам в детстве посылал

109

письма по протянутой к змею нитке, не забыл и историю с мальчишкой, который написал письмо папе, а тот скоро нашёлся. Главное змею продержаться в небе до завтра. Леска, конечно прочная, но мало ли что? Здесь Маринка Голубева и спрашивает: — А нам тоже писать? Маринка, ещё две девочки и мальчишка — из детского дома. — Обязательно пишите! Только, если мама уже умерла, не надо писать «Здравствуй!», а просто: «Мама, я тебя очень люблю. Ты у меня самая красивая. Я тебя часто вспоминаю. Ты мне снишься». Дальше о чём угодно. Можно даже о том, как запускали змея. — И письмо маме дойдёт? — не верит Маринка. — Конечно. Твоя мама на небе, змей тоже там. Получит, без всякого сомнения. Правда, ответ она не напишет. Там этого нельзя. Зато приснится обязательно. Так уже было много раз… Уложил детей спать, а самому тревожно. Звоню Переверзеву, тот тоже в беспокойстве. Говорит, что утром всегда штиль, змей упадёт и запутается в ветках. Лучше всего брать фонарик и возвращать змея на сопку. Там одни кусты да камни. А утром запустим снова. О том, как до полуночи шарахались на сопке, не признались даже жёнам. Сказали, что играли в шахматы. Зато спали со спокойной душой и утром на полонивший всё вокруг штиль смотрели победителями. После тихого часа, когда снова проснулся ветер, подкупили лески и вызвонили Сыротюка. Нужно было не только проверить змея, но и удостовериться, что на узелках не застрянет ни одно письмо. В этот раз в запуске принимали участие и поселковые мальчишки. Ох, как они завидовали, когда наши дети отправляли в небо свои послания! Сначала письмо еле ползло вверх и приходилось подгонять хворостиной, но скоро ветер всё же подхватывал его, и оно неслось к змею, пока не исчезало из глаз. Когда отправили все письма, мальчишки снова гурьбой «вели» змея к лиственничке и снова кричали в небо всякие слова. Только теперь уже полные уважения. Как-никак, а этот расцвеченный иероглифами змей должен передать письма мамам и папам. Три дня и три ночи наш змей, то появляясь среди туч, то исчезая, парил над сопками, на четвёртый исчез. Утром мальчишки побежали на сопку, а там одна леска. Мы уже привыкли к змею, и нам было его жалко. В конце концов, дети хорошо знают, что письма отправляют почтой. А так валяются где-то в тайге. Они-то мне поверили, когда пообещал, что отправляем их мамам и папам. Но человек полагает, а Всевышний располагает. Неожиданно приехала врачиха из соседнего профилактория и привезла почти целого змея вместе с письмами. В профилактории лечат от алкоголизма, никто алкоголикам не пишет, и вдруг прямо на лесосеку, где они заготавливают брёвна, опускается наш змей. Все к нему, а там детские письма. Стали читать, некоторые алкоголики даже плакали. Потом кто-то из них подсказал, что нужно ехать в детский санаторий и показать Станиславу Михайловичу, вместе с которым, как видно из писем, они запускали этого змея. Пусть даст домашние адреса детей, чтобы отправить письма родителям. Врачиха молодая и очень симпатичная. И говорит о своих алкоголиках куда добрее, чем некоторые наши врачи о детях. Переверзев притащил из санатория журнал регистрации, и мы принялись за работу. Просматривали побывавшие в небе письма, определяли хозяев и диктовали врачихе адреса. Себе оставили только письма детей из детдома. Сказали, что отправим сами, угостили врачиху чаем, на том и распрощались. Когда остались одни, Переверзев показал мне письмо Костика из третьего класса: «Я этого Костика сам принимал. Мама привозила. Говорила, что папы нет. А в этом письме: «Здравствуй папа!», о маме ни слова. Я пока письмо оставил. Разберёмся…» Большинство детей написали письмо на полную страницу, а вот детдомовские не более шести строчек. Как я продиктовал, так и написали. О том, что любят маму, что она самая красивая. Ни одного придуманного самими слова. А ведь старшие среди сирот, Маринка и Женя, уже в шестом классе. В их возрасте девчонки влюбляются и пишут целые послания. Высказал всё это Переверзеву, тот сразу: «Девчонки нормальные. Нужно взять на почте самые большие конверты, купить гостинцев и переслать, будто по почте. Всяких штемпелей, печатей наставить. У тебя же их начальница

110

Люба живёт по соседству». Так и сделали. Что-то выцыганили в бухгалтерии, на что-то потратились сами, подписали конверты и к Любе. Она всю почту вместе со сберкассой поставила на уши и такие бандероли соорудила! Под сургучовые печати, с лейблами «Правительственное»! Когда это доставили в санаторий, у всех глаза на лоб… И с папой Костика Переверзев разобрался. Вызвал в санаторий, заставил наладить нашего змея и запускать вместе с детьми. Если ты настоящий папа, то не откупайся газировкой да конфетами, а сделай так, чтобы сыну на отца завидовали все дети! Тот и отремонтировал, и запустил, но дал леске слишком большую слабину, а ветер неожиданно стих. Змей вошёл в штопор и врезался в лиственницы. Его кое-как сняли и спрятали в гараже. Думали, будет валяться до весны, но пришлось запускать через неделю. Виновата медсестричка Люся со своими даунами. В детском санатории несколько групп. Одни приезжают на учебную четверть и летние каникулы. Другие, кто сироты, задерживаются дольше. Но были и такие, которые не покидали нас три-четыре года. Дети, страдающие синдромом Дауна. Большеголовые, пучеглазые, с не помещающимися во рту языками, они лежали в похожих на клетки кроватках и глядели в потолок. Иногда о чём-то лепетали, но чаще просто молчали. Чтобы плакали или звали на помощь, не помню. Ухаживала за ними медсестричка Люся. Мы с Переверзевым симпатизировали ей и, конечно же, помогали. Переверзев играл на баяне, я рассказывал сказки. Не скажу за Переверзева, но когда в работу включался я, хохот в плате стоял невообразимый. Как будто не очень и скоморошничал? Люся утверждала, что дети всё понимают: «Это только с виду кажется, что глупенькие, а на самом деле многие умнее нас с вами! Вы там своего змея запускали, а они даже в окно посмотреть не могли. Знаете, как страдали, некоторые даже от ужина отказались». Невропатолог, который приезжал из Магадана, говорил, что у даунов просто лишняя хромосома. Как шестой палец или хвост. Рождаются же люди с такими наворотами. Только хвост можно отрезать, а хромосому нет. Врач говорил, таким детям не нужны никакие лекарства, их нужно всего лишь по-настоящему любить и жалеть, а умеют это немногие… В тот же день мы с Переверзевым вытащили сломанного змея, заменили реечки, подклеили и запустили со стороны палаты с Люсиными подопечными. Провели леску прямо в палату и привязали к швабре. Если шевелить шваброй, змей машет хвостом. Девочки-старшеклассницы поддерживают пристроившихся на подоконниках пацанят, те глядят во все глаза и хохочут. А поварихи вместе с санитарочками… плачут. Станислав Олефир, г. Приозерск (Ленинградская область)

111

Отцу, 2006 год Пойми, отец, покинув нас, Ты навсегда захлопнул двери, Внушив полнейшее безверье… Ответь, в какой суровой мере Мне оценить тот день и час?

И справедливейший финал! Хоть мы с тобой едины кровью, Но не повязаны любовью, И вся признательность сыновья – Тому, кто с детства воспитал!

Я не стыжусь правдивых слов И чувств нисколько не скрываю, Я до сих пор не понимаю, Когда детей своих бросают, Не подарив очаг, любовь…

Не смею, но опять сужу! Как только вспомню — плачет мама, И милосердья нет ни грамма, С укором на тебя упрямо Как на предателя гляжу!

Как за волной бежит волна, Находят мысли и сюжеты, Мне не хватает в мире света, Отец, ты платишь алименты. (А где ж любовь?) Им грош — цена…

Отцу, 2008 год Мф. 6:14. Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный… Отец, мне трудно говорить, не говорить — ещё труднее, невыносимее, больнее… И генетическая нить цела, жива. Незримо нас уберегает. Помогает идти вперёд, а боль мешает забыть поступок твой. И час, и два, и три, четыре… год… пятнадцать лет непониманья, переживанья, ожиданья. За поворотом поворот мелькает… Чувствую, конец безверью скоро. Слава Богу, что указуют мне дорогу любимый названый отец и мать. Я думал, не простить…

112

Но проливаются елеем года — становимся умнее. Ведёт серебряная нить наверх… …Открылось мне во сне, что на руках держу ребёнка, грудного, в голубых пелёнках. Сыночек тянется ко мне, к тебе и к деду… Вещий сон перед прощёным воскресеньем сбываться начал… Я прощенья прошу и слышу, что прощён. Клянусь перед твоим лицом, пред ликом прошлых поколений и будущих, перед Творцом не делать глупых повторений ошибок дедов и отцов… Михаил Бороздин, г. Оренбург

Отцы-предатели

Отец пятилетнего Вити пришёл в детский сад. Но ребёнок не побежал к нему навстречу, а просто перестал играть и затих. Дети внимательно наблюдали за ним и молчали. Как будто им передавалось Витино страдание. Они уже знали, что отец Вити пришёл совсем за другим мальчиком, и видели, как теперь радуется Олежек (надолго ли?) появлению этого дяди. Он недавно пришёл в их дом, и мама сообщила сыночку, что теперь у него есть папа, и в детсад будет приходить он. Олежек очень тяготился тем, что у него нет отца. С тех пор как тот ушёл из семьи, никогда не видел его, а хранил игрушку, которую отец подарил ему, когда мальчику исполнилось три года. Эту драматичную историю я наблюдал, когда забирал своего младшего брата из детсада. Две семьи, двое детей и отцы-предатели. Они устроили свою личную жизнь и забыли о детях, которых забирали из роддома, нянчились с ними, купали, пеленали, просыпались от их плача по ночам. Появились новые увлечения, новые женщины. И о детях неприятно напоминали только алименты. А дети воспитываются в неполных семьях, в их маленьких сердцах постоянно живёт тоска по отцу, которого мальчишки, а им особенно трудно, представляют себе военным, лётчиком и ждут из мифических командировок. Вот недавний случай из жизни соседнего села. Десятилетнего Никиту бросил отец, и мама вынуждена была уезжать на заработки. Бывало, он надолго оставался один — было страшно и очень хотелось есть. Но он не осмеливался пойти к своему отцу. А тот жил в хорошем доме с новой семьёй с двумя ребятишками. Никита был для него как бельмо в глазу. Он никогда не приглашал Никиту к себе домой. Алименты платил копеечные, заработки скрывал. Как-то встретил Никиту в магазине, купил ему леденцы. Как радостно вспыхнули глаза ребёнка, которому даже такие дешёвые сладости были недоступны. А для своих новых детей папа не скупился. Не стесняясь Никиты, накупил им зефир, киндер-сюрпризы, пряники, шоколадные конфеты. Каким же нужно быть мерзавцем, каким недочеловеком, чтобы так издеваться над своим ребёнком?! Видимо у таких людей вместо сердца просто кусок мяса, механически перекачивающий кровь. Поражает и окружение этого «папаши» — с ним же общаются соседи, сослуживцы, подают ему руку при встрече, а отвернувшись, осуждают, негодуют. Ведь в селе все знают друг друга. Не могут в глаза сказать предателю всё, что о нём думают. У них такой принцип: чужая семья — тёмный лес, кто знает, отчего он ушёл от первой жены. Но он ушёл не только от неё. Какими вырастут Никита и другие дети, преданные отцами? А ведь это наше будущее. Суды завалены исками об алиментах. Но взыскать их не так легко, отцы «перекати-поле» научились избегать материальных потерь под разными предлогами — «нет работы», «мало зарабатываю». В Крыму десять тысяч отцов не платят алименты даже по решению суда. Дети, брошенные на произвол судьбы, пополняют ряды алкоголиков, наркоманов, тюремные нары. Бекир Аблаев, п. Нижнегорский (Республика Крым)

113

Бедный Юрик Во всём я виноват сам. Лишь приехал учительствовать в село, ни с кем не знаком, ничего не знаю, а позарился на самую красивую девушку. Проводил домой, по пути прочитал наизусть едва ли не всего Блока, потом мы целовались у калитки до полуночи. Нужно же быть таким самонадеянным! Словно эта красавица до двадцати лет сидела у окна и выглядывала меня, единственного. Прихожу на второй день в клуб, приглашаю девушку танцевать, а здесь её лямур! Злой, как эриманфский вепрь. Предлагает выйти и поговорить. Следом намыливается «поговорить» и его компания. Хотя вида не показываю, но страшновато. У меня завтра уроки, и предстать перед учениками с битой физиономией в планы не входит. Требую у вепря, чтобы его подсвинки остались в клубе. Это же не их девушка, а наша — его и моя. Вот вдвоём и разберёмся. Вдруг откуда-то крик: — Алло! Костя, остынь! Ты лучше Серёге морду набей. Учитель твоей Наташке только стихи читал, а Серёга обнимал и лез целоваться. Через клуб, опираясь на палку, ковыляет молодой мужик. Ноги заплетаются, левая рука висит вдоль туловища, но с виду трезвый. Подошёл, ткнул палкой в стоящего рядом с вепрем парня: — Скажи, Серёга, может, неправда? Все видели. — Затем повернулся ко мне: — Пошли, учитель, проведу. Сейчас здесь разборки начнутся, ещё попадёшь под раздачу. Вышли, завернули за угол клуба, побрызгали в кустики. Здесь и случилось такое, от чего у меня глаза полезли на лоб. Мой спутник присмотрелся к двери, через которую можно было попасть из клуба прямо в эти кустики, и выругался: — Ну и придурки! Это же изнутри надо приколачивать! Разве может быть выход в дом? В дом же только вход бывает! Или они надеются, что при пожаре люди сначала выскочат на улицу прочитать, где здесь у нас запасной выход? После прихватил двумя пальцами железную табличку с надписью

114

«Запасной выход» и безо всякой натуги, словно это приклеенная бумажка, выдрал вместе с толстенными, да ещё загнутыми внутрь гвоздями. Вытряхнул из таблички изуродованные гвозди, сунул её под дверь и досадливо произнёс: — Третий раз отрываю, а они никак не сообразят. Только гвозди толще заколачивают. В следующий раз, наверно, болтами прикрутят. Я в восторге: — Слушай, ну у тебя и силища! Такие гвозди выдрал! — Нормально. У меня же ни ног, ни левой руки. Вот вся сила в одну руку и собралась. Ты случайно не знаешь, где соревнуются эти, которые друг другу руки на столе загибают? — Это армрестлинг называется. Нужно в спорткомитете спросить. — Молодец, учитель! А то наши — нет такого спорта! Ты мне потом запишешь, я там все клешни им поломаю. Меня Лёша зовут. — Чуть задумался и скомандовал: — Давай сразу к тебе да запишем, а то я уже забыл, как этот рислинг называют. Квартира мне досталась от прежнего учителя физкультуры. Как ни вечер, заглядывают девушки: «А где Эдик?» Одна передала баночку мёда, другая ведро солёных огурцов, третья мешок картошки. Я мысленно благодарю физкультурника, употребляю его гостинцы и жалею, что всё это не на Украине. Там в первую очередь принесли бы сала! Физкультурник оставил записку, чтобы я закрывал вьюшку не меньше чем на два пальца. Иначе угорю. Ещё он советовал не связываться с соседями. За стеной у меня многочисленная семья: Юрик, Катя и четверо детей. Катя и дети ничего, а вот Юрик алкоголик и, напившись, бьёт Катю. Однажды физкультурник заступился за женщину, потом супруги помирились, но с ним не здоровались полгода. Раньше здесь было общежитие, и моя кухня соединялась с соседями через дверь. Потом дверь заложили кирпичами, и, если Юрик требует у Кати денег на выпивку, всё как бы за твоей спиной. Даже тумаки слышно. Юрик, как и положено алкоголику, худой, суетливый, лицо — сплошные отёки. В первый же день явился занять денег. Я дал на бутылку и наказал, пока не вернёт долг, не показываться на пороге. Он и не показывается. Катя — другое дело. Родила четверых, а фигура — другая девушка позавидует. Иногда заглядывает в гости, занять хлеба, спичек или соли. Рассматривает фотографии, спрашивает о родителях, даже приглашает в гости. И, что удивительно, какая бы смертельная схватка с Юриком ни произошла, на второй день никаких следов. Синяки припудрены, губы подкрашены, даже кудряшки у лба. Мой спаситель Лёша таки съездил в спорткомитет, едва не переломал всем руки и получил в награду спортивный костюм. Мы с ним отмечали это событие на кухне, и вдруг за стенкой: бух! бух! — истошный крик Кати и пьяная матерщина Юрика. Лёша удивлённо посмотрел на стенку и, как в клубе, когда спасал меня от эриманфского вепря, крикнул: — Алло! Юрик, остынь! Совсем охренел, что ли? — Это кто там воняет? — взревел Юрик. — Да я тебя, падла, на куски порву! Давай выйдем! Ох эти сельские мужики! Каждому для драки Куликова поля мало. Это городские — спичку не поделили, и половина ресторана в щепки. А у нас в закусочной сражения почти каждый день — даже стакана не разбили. Правда, все штакетины из забора вокруг закусочной пущены в дело и даже фонарный столб внаклонку, но это уже на просторе. Пока Лёша выбирался из-за стола, пока ковылял по коридору, сосед уже петухом у крыльца. Ждёт, родимый! Лёша ещё с крыльца протянул Юрику руку, то ли поздороваться, то ли просто придержаться. Пьяненький Юрик протянул свою, тут же, задохнувшись от боли, сел на землю. А Лёша подтащил его к собачьей будке, отпустил Шарика на свободу, набросил моему соседу на шею цепь и завязал гвоздём, который, словно редиску из грядки, выдернул из бельевого столба. Попробовал, надёжно ли держится цепь, похлопал Юрика по плечу и вернулся на кухню. Какое-то время молчал, затем заговорил: — Ты, учитель, бери меня в школу — показывать пацанам, что получается, если алкоголик вздумает детей завести. — Ты к чему это?

115

— К тому, что мой батя женился на маме закодированный. Приехал из целинных земель и никому ни слова, что ему под кожу две спирали вшили. Орёл! Вроде и не пьёт, но внутри всё проспиртовано. Вот меня и сочинил. Сам через месяц замёрз в сугробе, а я на всю жизнь калека. Говорят, пьяным замерзать — самый кайф. Мама рассказывала, в гробу лежит и улыбается. Сволочь! Я бы всем алкоголикам на лбу так и выкалывал: «Алкаш!». Его бы все женщины десятой дорогой обходили, в магазине ни вина, ни водки не продали бы. А относительно Юрика ты, учитель, не суетись. Я сейчас домой уйду, а ты спокойно ложись спать. Жалельщики без тебя найдутся. Никак не пойму, за что этих алкоголиков так жалеют?.. И правда. Утром смотрю, будка на месте, на цепи Шарик, за стенкой тихо. Соседка заглянула в гости, покрасовалась коленками. Глаза смеются, по всему видно, довольнёшенькая. Но дня через три явилась в другом настроении. Юрик получил аванс и домой не кажет носа. Раньше, конечно, буянил, но, когда уснёт, кое-что из карманов можно было вытрясти. Теперь даже детям молока не купишь. Я передал всё Лёше, тот отправился на поиски Юрика. Узнал в магазине, с кем Юрик вчера покупал водку, отправился на пилораму и пригласил «поговорить» Калипуха. Здесь сплошь выпивохи. И чем горше, тем пальцев на руках меньше. У Калипуха всего шесть! Лёша поймал его за оставшиеся пальцы, покрепче сжал и повёл, как когда-то мама водила в детсадик. Правда, тогда у будущего пильщика были все пальцы и он почти не плакал, а здесь слёзы катились сами собой. У Юриного собутыльника защитника не нашлось, и он просидел на цепи всю ночь. Перед рассветом Шарик, набегавшись, возвратился к своей будке, а там занято. К тому же совсем незнакомым мужиком. Вот удивлённый пёс сидел и лаял. Утром Лёша заменил Калипуха Шариком и на прощанье попросил передать всем выпивохам, если кто выпьет с Юрой хоть каплю, будет сидеть вместе с ним теперь уже на старом кладбище. Там одному моряку могилу цепями и якорями украсили. Хватит на всех. Если о Юриковых злоключениях знала одна Катя, о Калипуховых — всё село. Вечером ко мне заглянул милиционер и устроил допрос. Я сказал лишь, что Юрик бил жену и матерился, а Лёша сказал ему, что при детях это непедагогично. После чего Юрик прибежал сюда «рвать на куски» Лёшу, а как оказался на цепи, не имею представления. Ещё смешнее случилось с Калипухом. Пусть, мол, лейтенант сам подумает, может ли калека, который еле держится на ногах, привести от пилорамы такого бугая? И дураку понятно: Калипух прибежал, чтобы отомстить за собутыльника. Но его ещё понять можно, а вот с какой стати милиция заступается за алкоголиков? Лично я завтра же нарисую на Шариковой будке две звёздочки. Как за сбитые самолёты. — Да я что? — начал оправдываться участковый. — Я ничего. Только нехорошо это — сажать людей на цепь. Как негров в Африке… И случилось чудо! Выдали зарплату, а Юрик явился домой трезвым и отдал все деньги Кате. Заслуга в этом Лёши или просто у Юрика проснулась совесть — сказать трудно. Правда, хватило его ненадолго. Вечером я уже слушал, как он требовал у Кати на бутылку, но та заверяла, что вернула людям долг и даже не представляет, где взять денег на пальто старшей дочери. Я сообщил об этом Лёше, тот приготовился было снова посадить Юрика на цепь, но в гости заглянули две учительницы, и гражданскую казнь пришлось отставить. Обе учительницы симпатичные, особенно Анна Исаевна. Вчера в учительской я признался ей в этом, она и приняла к сведению. Мы пили принесённое учительницами вино, ели Эдикову картошку, закусывали украинским салом, и всем было хорошо. Потом Лёша сгибал специально припасённую для такого случая подкову, завязывал в узел гвозди и крошил пальцами рафинад, который даже молотком колоть трудно. Анна Исаевна вдруг вспомнила, как в институте четыре студента поднимали её на одних пальцах, и предложила попробовать Лёше. Уложили учительницу химии на простыню, завязали уголки, и мой друг одним пальцем поднял её двадцать раз. Поднимал бы ещё, но я стал щекотать Анну Исаевну снизу, она взбрыкнула, простыня не выдержала, и учительница оказалась на полу. Я заявил, что это последняя простыня, и потребовал компенсации. — Ничего страшного, — со смехом сказала она. — Мы тебе за счёт всеобуча новый комплект купим. Директор жаловался, что скоро Новый год, а деньги на «всеобуч» не потрачены. Если не используем в этом году, в следующем недополучим столько же.

116

— А можно два комплекта? — попросил Лёша. — Я иногда здесь ночую, а на диване одно покрывало. — Да хоть десять! Только ты меня ещё раз так покачаешь. Знаешь, как здорово! Здесь меня осенило, и я попросил одеть детей моих соседей. Там, мол, отец алкоголик, мать получает копейки, а детей уйма. Сам видел, какую стирку вывешивает на верёвки. Всё латаное да штопаное. Это ведь тоже всеобуч. Ах, родные мои Ада Васильевна и Анна Исаевна! С каким напором вы взялись выполнять мою просьбу. Сами ездили в район, сами обмеряли у детей ручки-ножки, покупали одежду, ботинки и валенки. А уж постельных комплектов набрали целую гору. Потом отвели детей в баню, сложили прежнюю одежду в мешок и одели малышей во всё новенькое. От трусиков до пальтишек и шапок. Я видел, как они возвращались домой. Счастливые и до того нарядные, что даже Шарик не узнал. Сидит возле орденоносной будки и лает. Но, может, просто от восторга? Вечером Катя явилась благодарить. Как приято, принесла в подарок бутылку водки. Ещё она сообщила, что возвращается из бани и сейчас у неё всё тело пахнет донником. Мы втроём выпили по чуть-чуть, затем я, сославшись на то, что завтра дежурю по школе, закрылся в большой комнате и лёг спать. А потом случилась беда. Юрик выкрал детские валенки и пропил. Все четыре пары! Домой, понятно, не пришёл. Я отправился к участковому, чтобы с его помощью отыскать Юрика или хотя бы валенки. Возвращаюсь, а в кухне ремонт. Лёша разбирает стенку, которой заложена дверь к соседям, Катя ему помогает, и вид у нее довольнёшенький. Бывают же такие тётки. Ей бы плакаться, проклинать жизнь, а она вся в кудряшках. Я не стал им мешать, посоветовал приколотить на освободившуюся дверь табличку «Запасной выход», переоделся и ушёл к Анне Исаевне. Она тоже живёт одна и просила помочь наколоть дров… А табличка «Запасной выход» на клубе так снаружи и осталась. Только теперь её нарисовали рядом с дверью. Не станет же Лёша рушить и эту стену?

117

Шемякин суд1 В нашей состоящей из родителей и восьмерых детей семье я из братьев старший. Дважды через наш колхоз прокатила война, а потом голод. Случалось, не было и горсти крупы для кулеша — жидкого пшеничного или кукурузного супа, без картошки и приправ. Это о нём говорили: «крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой». Вечером, когда ложились спать, папа рассказывал всякие истории. Все о еде. Затаив дыхание слушали, как у бабушки Марфы прокис целый подойник непроцеженного молока, и его пришлось вылить. Когда доишь корову, в молоко попадают шерстинки, его нужно процедить через марлю и отнести в погреб. А здесь понадеялись друг на дружку, оставили в сенцах непроцеженным, оно и прокисло. Взяли и вылили целое ведро на землю… Мы несколько раз переспрашивали, собрали ли с этого молока сметану, полным ли был подойник, сильно ли прокисло… Ещё папа рассказывал, как немцы разбомбили вагон с подарками для наших бойцов, а люди ступали грязными сапогами прямо по конфетам и пряникам. Но больше всего помнится история с мукой. Перед голодным годом у нас всё лето не было дождей, но зима была снежной, и пшеница, хотя и неважная, уродилась. Колхоз выполнил хлебосдачу, и председатель распорядился выдать остатки на трудодни. Нам досталось два мешка. Один мешок папа отвёз на мельницу, смолол муку, и мама испекла три больших паляницы. Больше не успела, потому что пришло распоряжение отобрать у колхозников полученную пшеницу. В тот же день мешок пшеницы и почти полный мешок муки отвезли на элеватор, а оттуда на пограничную станцию Чоп. В Чопе всё перегрузили в другие вагоны и отправили в Румынию. Мы никак не могли взять в голову, зачем румынам пшеничная мука. Все знают, что они едят только кукурузную мамалыгу. Когда была война, стоявших в нашем селе румынских солдат дразнили: «Мамалыга-молоко, Румыния далеко!» Они ничуть не обижались, а согласно кивали головой. Поэтому нам казалось, во время погрузки румыны сразу же доглядели, что взяли не то, и выгрузили нашу муку. Лишь доедешь до станции Чоп, сразу увидишь наш мешок. Он приметный. Папа написал на нём чернилами нашу фамилию… Тогда же случилась и первая запомнившаяся мне судебная несправедливость. Сена запасли мало, коров кормили старым камышом. Не удивительно, что скоро одна сдохла. Ветеринар составил акт о том, что «корова пала от невозможности жить», её ободрали, а мясо отвезли в ледник, который рядом с домом учительницы Натальи Андреевны. В её классе от голода уже умерло трое детей. Учительница не удержалась и срезала немного мяса, чтобы подкормить своих третьеклашек. В те времена за горсть собранных на колхозном поле колосков давали пять лет, а за мясо, пусть даже дохлой коровы, тем более. Наталью Андреевну судили «за хищение социалистической собственности» и посадили в тюрьму. Её маленькую дочь Катюшу забрали родственники. Через год пришло сообщение, что учительница умерла… Второй случай был с нашим соседом, конюхом дядькой Кондратом. Однажды его ударил копытом жеребец Валет. Кондрат долго болел и «не выполнил минимума», то есть не заработал сколько положено трудодней. За это у него отрезали половину огорода. С картошкой, кукурузой и подсолнухами. Лишь посеял, ещё толком и не взошло, а они отрезали. Теперь это была территория колхоза «Путь к коммунизму». Отрезанный огород взялся бурьяном, всходы подсолнуха сразу погибли, но картошка выросла. Мелкая, как горох. Кондрат не удержался, накопал чугунок и съел. Комиссия не нашла картошки, но свежие ямки были налицо. Кондрата арестовали и дали пять лет. Там он тоже скоро умер. До меня Шемякин суд добрался, когда исполнилось четырнадцать. Была тогда мода отправлять мужиков в северные края, чтобы зарабатывали лес для колхоза. На лесоповале платили деньгами, в колхозе добавляли трудодни. Почему не поехать? Как там пели: «Дайте в руки мне пилу самую тупую. Я бревно вам распилю, больше ни в какую!» Мужиков не хватало, посылали ребят. Деревья до Шемякин суд — неправый, несправедливый; возникло из популярной старинной русской сатирической повести, обличавшей произвол и корыстность галицкого князя Дмитрия Шемяки. В борьбе за московский престол Шемяка одержал на некоторое время верх над своим соперником, московским князем Василием, и ослепил его.

118

совершеннолетия валить нельзя, зато сучкорубами и коногонами — сколько угодно. Набрали бригаду из подростков. Трое из нашего села, шестеро из посёлка. Поселковые строят из себя блатных, курят, цвиркают слюной. Мы с Колей Паучком и Вовой Мягкоходом держались в стороне. Приехали. Мы, лишь получили место в общежитии, бегом на конюшню, выбирать коней, а поселковые — на поиски приключений. Нашли. Украли у кого-то дорогую шапку, попались, сразу всех в контору. Прочистили мозги и распределили по другим лесоучасткам. Мы остались втроём. В конюшне на выбор четверо коней и кобыла Лыска с жеребёнком. Я выбрал Лыску. Она сейчас с молоком, я же умею доить корову, почему не подоить и кобылу? В Казахстане и Якутии кобыл доят на каждом шагу. Нужно лишь подвязать к корыту переднюю ногу. Иначе даст задним копытом — мало не покажется. Попробовали, надоили полную кружку, там же выпили и одобрили мой выбор. Здешние лошади послушнее, чем в нашем колхозе, да и мельче. Приволок бревно, забрался на Лыску и покатил за новым. Жеребёнок, которого я назвал, как в кино о пограничниках, Орликом, следом. За молоко не в обиде. Я добывал ему выглядывающую из-под снега траву. Ел с удовольствием. В общежитии четырнадцать комнат, мы на особом счету. Приносим уборщице тётке Марии гриб-чагу, усыпанные синими ягодами веточки можжевельника, угощаем Лыскиным молоком. Всё целебное. Она в благодарность дарит нам одежду от прежних жильцов, стирает, пришивает пуговицы. И вдруг, когда уже мы готовились к отъезду домой, случилась беда. Ночью кто-то привязал задние ноги Лыски к бревну да так и оставил. Она упала и сломала ногу. Кобылу зарезали на мясо, а меня сделали крайним. Мол, сам же говорил, нужно привязать ноги. Вот и доигрался! Того, что я говорил об одной ноге и передней, начальник лесоучастка не хотел вспоминать. Ведь говорил же! Да и так — за Лыску в ответе. Пришёл автобус и всех отвёз в райцентр. Кого-то заглянуть в магазин или контору, а меня на суд. Вместе со мной мои пацаны, начальник лесоучастка и тётка Мария. В дороге раза два застревали, поэтому приехали перед самым закрытием. Встретили с восторгом, показали, где кому сидеть,

119

и — «Встать! Суд идёт!». Судья зачитывает мои грехи, остальные вместе с начальником участка поддерживают. Мол, и такой я, и сякой. И работаю неважно, и лошадь доил, и связывал тысячу раз. Теперь совсем угробил. Я сник, поняв, что влип. Хлопцы тоже скисли. Но вдруг поднялась тётка Мария и, не дав дочитать обвинения, спросила: — Что же это ты, гадина в ботах, здесь творишь? И с какого перепугу ребёнку шьёшь «врага народа»? Да Лыска же его словно собственное дитё любила. Ты вот этих пацанов поспрошай, они расскажут, как он на пару с жеребёнком молоко сосал. Жеребёнок из одного соска, а этот — из другого. Даже не шелохнулась. А ты — связывать! Тебе докладную нового конюха подсунули, а он-то с конями всего две недели. У нас на лесозаготовках поселенцев, которые в лагерях сидели, навалом. Вот среди них виноватого и ищи, а ты за ребёнка взялась. Сегодня же напишу товарищу Сталину, пусть разберётся, кто здесь «враг народа»!.. Сталин — это серьёзно. Разберётся — мало не покажется. При упоминании о вожде народов начальник лесоучастка заёрзал, помощницы «гадины в ботах» испуганно втянули головы, но та даже не моргнула. Почесала переносицу, вежливо так поблагодарила тётку Марию за подсказку и вызвала Паучка. Тот ещё и добавил, что в тот вечер начальник участка вместе с поселенцами и новым конюхом пил водку, а потом искали верёвку, чтобы стреножить и подоить Лыску… Когда всю нашу компанию выставили в коридор, мы отправились в магазин, купили себе конфет, а жеребёнку булку хлеба. По дороге на лесоучасток хлеб общипали, зато оставили конфет. Орлик встретил нас с радостью. Он, конечно, соскучился по маме, но, к счастью, не так, как скучают люди, и даже пытался играть со мной в догонялки… Я три дня повозился с Орликом, дождался расчёта и вместе с Мягкоходом уехал домой. Паучок остался на лесоучастке за конюха. На Украине у него только бабушка, а здесь тётка Мария. Она остаться и упросила… Я же всё-таки оказался на Колыме, правда, учителем. У северных народов всё «грех». Вытаскивать утопающего из воды — грех, дать сдачу старшему — грех, ездить верхом на олене — грех, ревновать жену к чужому мужику — грех! Если какому дедушке надоело жить, он приказывает сыну его задушить. Отказаться затянуть на родителе удавку — самый тяжкий грех! И вот в этот каменный век завезли наших начальников, учителей, прокуроров и судей. Далеко не самых успешных. Успешные устроились дома, а эти, как поётся: «Если не попал в аспирантуру сдуру, собирай свой тощий чемодан. Поцелуй мамашу, обними папашу и бери билет на Магадан!» И попёрла самая настоящая дурь: лагерное начальство нанимало оленеводов для отстрела беглых заключённых, а самих аборигенов сажали за всё подряд. Тысячу лет эвены и коряки живут в ярангах, и тысячу лет посередине яранги горит костер. Приехавшие из Москвы учёные решили переселить аборигенов в вагончики, а то, мол, никакой цивилизации. Само собой, вагончик оленями не потащить, прицепили к трактору. Переселившиеся туда пастухи по привычке развели костёр прямо среди жилья. Сгорели вагончик и трактор, сами пастухи едва не погибли. Им дали по четыре года строгого режима. Я тридцать лет жил рядом с этим лагерем и видел тех, которые сожгли вагончик с трактором, не вытащили из воды утопающего, задушили родителя, вместо беглого зэка подстрелили геолога. Последний Шемякин суд наблюдал уже в Магадане. Этот город стоит у Охотского моря, зимой мы ловим там очень вкусную корюшку. Просверлишь лунку и таскаешь одну за другой. Однажды сунулись, а на удочки цепляется одна морская капуста — похожая на наш щавель водоросль. Некоторые листья до шести метров. Принесло течением, и никакой из-за этого рыбалки. Один предприниматель нанял водолаза, пока капуста не уплыла, заготовил её целый контейнер и продал китайцам. Нам она почти без интереса, а у китайцев и на завтрак, и на обед, и на ужин. Перемешают с рисом и наворачивают палочками. Вот предпринимателя на суд потащили и стали разбираться по всей строгости закона. Я возьми да и поинтересуйся у судьи, какие головки у этой капусты: большие или маленькие. — Всякие, — отвечает очередная «гадина в ботах», — бывают и очень большие! Вы что, капусты не видели?.. И наказала предпринимателя за хищение сельхозпродукции по той же статье, что нашего соседа дядьку Кондрата за то, что накопал с собственного огорода чугунок картошки…

120

Не дразните собак Это было в те давние годы, когда СССР считался самой читающей страной в мире, а Магаданская область вместе с армянским городом Ереваном — самыми читающими регионами. Книга на Колыме была и на самом деле лучшим подарком, а книголюбское движение достигло невероятного размаха. В европейском городке, где живу сегодня, мужики любят посидеть в гараже. Никто не мешает. Пей, закусывай, высказывайся, как душе угодно. Ни женщин, ни детей. Даже дни рождения там отмечают. На Колыме мы это дело организовывали в книжном магазине. Читали друг другу свои сочинения, играли в шахматы, немного выпивали и, конечно же, влюблялись и назначали свидания. Благо подсобных помещений сколько угодно и имелся пожарный выход. Половина активистов на холостом положении, почему не совместить приятное с полезным? Мужская часть книголюбов состояла из десяти мужиков, но, как пел Окуджава, «Все они красавцы, все они поэты». Я печатался в центральных газетах и уже выпустил две книги, Александр с Толиком тоже готовили свои книги, остальные лишь пробовали себя на этом поприще, но в основном критиковали и подсказывали новые темы. Особенно в этом деле усердствовал фотограф нашего ателье Паша. Высокий, губастый, носатый. Остальные показатели тоже на уровне. Многие женщины стали активными книголюбками как раз из-за Паши. Он умел видеть то, чего не видели мы. То подсказывал написать в газету, что в новом доме положили трубы несоответствующих дюймов, то требовал перенести автобусную остановку к школе, то настаивал, что надо выяснить, почему в расположенном рядом с посёлком лагере строгого режима мороз не бывает сильнее сорока девяти градусов. При пятидесяти градусах рабочие дни надо актировать. В нашем посёлке, до которого подать рукой, все пятьдесят шесть, а лагерное начальство с градусниками химичит. Если Паша загорался какой-нибудь идеей, потушить его не могла даже колонна пожарных машин. Однажды на целую неделю закрывался в подсобке с влюблённой в него красивой воспитательницей детского дома Ларисой. В благодарность получил адреса пап, чьи дети живут сиротами.

121

Сфотографировал этих детей да и покатил на жигулях по Колымской трассе. Отыскивал беглых пап и имел с ними мужской разговор. Настолько мужской, что даже забирали в милицию. Возвратился с синяком под глазом, но трое родителей, вернее их жён, пообещали забрать детей. Оказывается, многие мужики от новых спутниц жизни скрывают, что их ребёнок в детдоме. Вот он население и информировал. Да ещё оставил списки и фотографии детдомовских сирот тамошним милиционерам. А нам в подтверждение показал фотографии двух симпатичных милиционерш с подписями «Кого люблю, тому дарю». Вдруг — трах-бах! В книжный магазин является правозащитница из самой Москвы. В нашей колонии томятся два диссидента. Что-то там крамольное сочинили, по пять лет схлопотали. Получить свидание с ними у этой тётки не получилось, кто-то и подсказал обратиться к писателям. Книголюбки загорелись спасением диссидентов и сразу же решили послать туда Пашу, но на жигулёнке туда не проехать, да и соблазнять там некого. Другое дело я. Писатель. Нештатный корреспондент областной газеты. От нас до колонии поселения сто пятьдесят километров, и ловить попутный транспорт пришлось долго. До развилки добрался автобусом, потом часов пять жёг костер, кипятил чай и прислушивался, не идёт ли попутка. Наконец катит огромный трактор, который у нас кличут «кальмаром». В кабине зэк. Попутчику рад. А я готов поделиться передачкой для диссидентов и салом собственного изготовления. Обычно зэков стараются угостить чаем или сигаретами, но я-то хорошо знаю, что ничего вкуснее домашнего, пахнущего чесноком сала для мужика в тайге не может быть. Тот обрадовался и даже обнял за плечи. Можно и ехать, но мой новый друг просит повременить. С четверть часа. Вокруг снег, солнце полыхает вовсю, снежная болезнь и приключилась — глаза красные, словно у белого кролика, и слезятся. Спрашиваю, почему не надевает солнцезащитные очки. Водитель пожимает плечами: — Так мы же зэки! В поселковом магазине нет, а в Магадан за такой мелочью машину гнать не станут. Спускаюсь на землю, подшаманиваю костёр и принимаюсь кипятить чай. На заварку пустил целую пачку. Чай получился густой, словно дёготь, но мне он не очень нужен. Мне нужны ифеля, так на Колыме называют оставшуюся на дне заварку. Разложил её по двум тряпочкам и наказал приложить к глазам — снимает всякое воспаление. Посидел с чайными компрессами полчаса и покатили. В колонии вручил дежурному майору пару дефицитных книг — и друзья навеки. Рассказывает, что правозащитницу шуганул не просто так. Во-первых, эти диссиденты жаловались на него в самую Америку, во-вторых, недавно гости уже были. А колония — это не проходной двор. Но мне разрешил. Он читал мою книжку, да и на статьи в газете всегда обращает внимание. Даже не стал ворошить организованную книголюбками передачку. Сижу в комнате для свиданий, жду. Наконец привезли. Я лишь глянул на диссидентов — понял: если попаду в тюрьму, ни за что не буду писать жалобы в Америку. Худые, зашуганные, даже руки трясутся. Просят ничего для них не делать. Осталось потерпеть два года, потом получат в Штатах политическое убежище, пенсию в три тысячи долларов и будут жить, как белые люди. На том же «кальмаре» вернулся домой, сообщил правозащитнице и книголюбской братии, что диссиденты просят до конца срока не беспокоить. Иначе потеряют всякую надежду на американскую пенсию. Три тысячи долларов в месяц — это вам не хухры-мухры! Народ ничего. Съездил так съездил. Обидно, что диссиденты отказываются от нашей помощи. Позавидовали на три тысячи долларов. На том и стало. Взвинтился один Паша. Года три назад у него тоже приключилась снежная болезнь, так от рези в глазах карабкался на стенку. В магазине солнцезащитных очков нет, но дома-то валяются у каждого! Собрал влюблённых книголюбок и наказал собирать очки. Получилась целая посылка. Притащили даже те, которые от кварцевых ламп. Я отправил всё начальнику колонии с просьбой вручить «кальмаристу». …Моя мама говорила: «Делай добро и бросай в воду!» Мы бросили и больше о «кальмаристе» не беспокоились. Но, оказывается, добро может всходить даже в воде. Прошло лет десять, я попадаю в Магадан. Иду по городу, вдруг переполненный пассажирами автобус резко выезжает на тротуар и

122

пересекает мне путь. Из кабины выскакивает водитель и принимается меня обнимать. Ничего не пойму. Кого-то он мне напоминает, но вот кого? Выглядывающие из автобуса пассажиры что-то кричат, хохочут. А тот, наобнимавшись, вдруг говорит: — Я с твоими очками на зоне королём был. В очередь записывались, кому в каких очках ехать. Даже бригадиром поставили, а потом на два года раньше вышел. Представляешь, ты мне два года свободы очками подарил!.. Процесс с возвращением детдомовцев в семьи тоже пошёл. Двоих детей забрали, у других были гости. Мы решили, что у Паши амуры с воспитательницей Ларисой закончились, Паша свободой рис ковать не любил, но не тут-то было. Бегают по посёлку за руку, ходят в кино, садятся на задний ряд и целуются. Как на грех, по соседству с книжным магазином умер молодой мужик. Из-за собаки. Детей у них с женой не было, зато была собака. Возились с нею, называли сынком и даже отправляли в Магадан к собачьему парикмахеру. Ничем тот мужик не болел, работал на золотом прииске и вставил себе золотые зубы. В поликлинике говорили, что родные зубы могли бы ещё послужить, но он заменил на драгоценные. Для форсу, что ли? Откроет рот, сияет, словно цыганка на Курском вокзале. Так вот, нянчились они с собакой, нянчились, та постарела и сдохла. Похоронили возле человеческого кладбища, даже памятник с фотографией поставили. Ходили туда почти каждый день, носили цветы и мозговые косточки, которые этот «сынок» так любил. Потом мужик лёг спать и не проснулся. Так с золотыми зубами поближе к собачьему кладбищу и закопали. В посёлке даже пошли разговоры, что из-за зубов могут разрыть. Но Пашу волновало другое. Он читал статью, что умершая собака забирает хозяина. Жена не спасает. Нужны дети. А нет детей — паняй следом за собакой! Принялись вспоминать похожие случаи и навспоминали ещё несколько. Чахнут бездетные мужики после гибели любимой собаки, и всё тут. У нас самих после пропажи Лая было похоронное настроение, но трое детей долго забивать голову этим событием не позволили. Тот разбил окно, другой нужно готовить наряд к утреннику, третью укусила соседская собака. Разве соскучишься? В этот раз в Магадан Паша отправился вместе с Ларисой. Побывали в библиотеке, отыскали журнал с «собачьей» статьёй и даже фотографию собачьего кладбища. Потом приготовили публикацию во все районные газеты. Добавили и фотографии детдомовских детишек. Зачем, мол, вы, дорогие северяне, вместо детей заводите собак? Не получается произвести собственных мальчишек и девочек, усыновляйте детдомовских. Кое-кто думает, мол, детей нормально воспитают и в государственных учреждениях. Они там пьют-едят не хуже, чем у родителей. Поют песенки, смотрят мультики о Хрюшке и прочих поросятах. Только и того, что на детдомовских одинаковые шапки и курточки. А так — бывает, что в семье даже хуже. Ох, как мы ошибаемся! Спросите моего земляка Ваню Сначука, который устроил для своих поросят прогулочный дворик — аккуратную загородку из проволочной сетки, где поросята принимали солнечные ванны. На этих поросят бегали любоваться мои и соседские дети, приводили малышей из детского сада, заворачивали взрослые. Каждому хотелось угостить поросёнка кусочком хлеба и почесать за ухом. Но случилось, детдомовцы дошкольного возраста выломали доску в заборе, который вокруг детдома, и вырвались на свободу. Этим ни кормить, ни

123

чесать поросят не хотелось. Хотелось их прибить. Когда воспитатели прибежали на крики хозяина, за изгородью валялись огромные булыжники и трое забитых поросят. Остальных покрытых синяками Нифов и Нафов Ваня закрыл в сарае… После «собачьих» статей в газетах многие мужики вытолкали на улицу своих питомцев, зато из детского дома забрали ещё двух пацанят. Удивительно, но в детдоме это не понравилось. Мол, если такое будет продолжаться, народ в детском доме останется без работы. Вот Ларисе всяких гадостей о её Паше и наговорили. Между нашими лямурами произошла размолвка, и они разбежались по углам. Лариса в общежитие, а Паша в гараж. Что-то в его жигулёнке сломалось, вот и ремонтировал. Зима, мороз. Завёл мотор и, чтобы случайно не угореть, подпёр приоткрытую дверь палочкой — как всегда. Но в этот раз был на нервах, поставил палочку кое-как, и её свалила заглянувшая в гараж бездомная собака. Съела Пашино угощение и улеглась греться под машину. Там и угорела. Паша почувствовал беду, но поздно. Упал, разбил в кровь лицо, почти дополз до закрытой двери, но открыть сил не хватило. Вот и вся история. Лариса после похорон уехала на «материк», а книголюбская компания сама собой затихла. Без Паши стало не интересно. Осталось добавить, что угоревшая вместе с нашим другом собака стала бездомной после наших публикаций. Выходит, возвращается не только добро.

Как я стал писателем Нередко в детский санаторий направляли детей аборигенов севера — эвенов, коряков, чукчей, эскимосов. Приезжали они с сопровождающим и без опозданий, а вот уезжали как Бог на душу положит. В санатории ремонт: везде краски, кисти, вёдра, грязь и — дети крутятся под ногами. Из-за пяти человек нужно держать медсестру, врача, повара, воспитателя, санитарочку и ещё добрый десяток народу. Лучше отправить своими силами. Отыскивают крайнего и направляют сопровождать детей в столицу колымских аборигенов — Эвенск, а то и на Чукотку. Чаще всего крайним оказываюсь я. Мужику-то в дороге легче, чем женщине. Я ничего не имею против. В тех краях у меня полно друзей. Рыбаки, пастухи, охотники, знаком с обычаями аборигенов, немного понимаю их язык, умею не быть обузой. Как-то в стойбище оленеводов из-за непогоды застрял лектор из Москвы и так всех достал, что с тех пор бригадир, составляя заявку на чай, макароны, сахар и сигареты, обязательно делает приписку: «Лектора просим не присылать»! Детей в семьях аборигенов как-то по-особому не воспитывают, не дарят магазинных игрушек: ни пупсов, ни машинок, ни самолётиков. Лишь родится мальчик, ему дарят щенка, обшитые мехом лыжи, карабин, набор острейших ножей, аркан, чтобы ловить оленей, погонялку, чтобы управлять оленьей упряжкой. Девочке дарят скребок, мялку для выделки шкур, набор ножей — только уже женских, точила, иголки, бусы и другие вещи, необходимые будущей хозяйке яранги. При этом ребёнок живёт в самой гуще людей, все его любят, все ему радуются. Помню, среди яранги прямо на расстеленных по полу шкурах спит завёрнутый в мягчайшие пыжики трёхмесячный ребёнок. Рядом печка с кипящими на ней кастрюлями, люди, собаки. Все разговаривают громко, смеются, раскалывают тыльной стороной ножа мозговые косточки. Шум, грохот. Но никто ни на кого не шипит — мол, нельзя ли потише? Молодая мама, конечно, ближе всех. Шьёт меховые чулки, время от времени наклоняется над сыном и дует в лицо. Спрашиваю, зачем это делает, и не лучше ли перенести ребёнка под полог. Там уютней, да и не так шумно. — Мы так всегда дуем, чтобы плохие сны отгонять, — отвечает женщина. — Если положить под полог, мне дуть отсюда далеко будет. Плохие сны ему совсем голову заморочат. А что разговариваем громко — это нормально. Ему всю жизнь нужно будет огонь слушать, других людей слушать, собак слушать. Всё хорошо поймёт — самым удачливым охотником и пастухом будет. У нас всегда так делают. В год ребёнок начинает ходить, в полтора-два разговаривать, но вот когда пользоваться ножом — не имею представления. Мне кажется, раньше, чем ходить и разговаривать. В рационе аборигенов есть рыба, лепёшки, чай, но главное — слегка приваренное мясо оленя. Почки, костный мозг и глаза

124

Виктория Лоскутова, г. Нижневартовск

едят в сыром виде возле забитого животного — это деликатес. А мясо выкладывают на деревянное блюдо, каждый выбирает кусок поаппетитней, зажимает краешек зубами и отрезает ножом. В полутёмной яранге вместе со взрослыми сидит вот такой малыш, и только нож сверкает. Я бы давно отрезал себе и нос, и губы, а этот ничего. Чиркнул у самого рта и жуёт. У меня мороз по коже. В этом же возрасте мальчик учится пользоваться подаренным ему маутом. Так называют лассо для ловли оленей. Сначала дети набрасывают петлю друг на дружку, собак, разбросанные по стойбищу оленьи рога. Затем наступает время заготовки топлива. Мороз под пятьдесят, мама одевает сына в меховые одежды. Утопая в сугробах, тот добирается до ближнего дерева, с десятой попытки набрасывает петлю на сухую ветку, тянет изо всех сил, но сломать не получается. Возвращается к маме за помощью. Та, как бы ни была занята, отправляется по проложенной сыном тропе. Теперь уже вдвоём ломают ветку и тащат к яранге. Хотя рядом с ярангой целая гора заготовленных отцом смолистых поленьев, но эта ветка матери дороже всего. Она хвалит сына, называет помощником, садится возле рации и сообщает об этом событии всем стойбищам Колымы и Чукотки. Даже на сейнерах, которые ловят рыбу в Охотском море, знают, что её Хэччо сегодня притащил в ярангу замечательную ветку! Помните, как в стихотворении о муравьишке: «Тащил, собой рискуя, и вот, гляди ж ты, смог — хорошую такую хвоинку приволок!» Когда растает снег, из моря в бегущую мимо яранги речку приплывают косяки лососей. Теперь у маленького помощника работа ещё серьёзней. Зовёт собаку, которую ему тоже подарили сразу после рождения, и отправляется к мелководью. В глубокой яме перед мелководьем хорошо видны тёмные спины, шевелящиеся от течения широкие плавники лососей. Мальчик бросает в воду камень, раздаётся всплеск, и тотчас на перекат выскакивает испуганный лосось. Заелозил, разбрасывая гальку. Ещё миг — и скроется в спасительной глубине, но сверху прыгает собака и тащит на берег. Маленький добытчик пытается нести рыбу к яранге, но хватает его не надолго, и приходится бежать к маме за помощью. Снова восторги, снова мама готова объявить всему миру о замечательном сыне. Из головы она сварит уху, а распластанного надвое лосося повесит сушиться на жердях, чтобы получилась юкола. Мальчик угощается сырыми глазами лосося и вместе с собакой бежит за следующей рыбой. Теперь его добычу помогает нести дедушка Икавав, затем бабушка Мамми, папа или кто-то из пастухов. В этих краях очень долгая зима, и нужно, чтобы юколы хватило до следующего прихода лососей…

125

Но больше всего дети аборигенов любят кочевать. Папа запрягает самых смирных оленей, мама устраивает детей в специальные кибиточки на полозьях и перед тем, как отправиться в путь, угощает каждого ореховой кашицей, перемешанной с сырой оленьей кровью и костным мозгом. После такого угощения не замёрзнуть даже в самый сильный мороз. А кочевать приходится далеко. Случается, семья охотника проходит за зиму и две тысячи километров! В пути встречаются семьи таких же кочевников. Тогда устанавливается яранга. Неделю, а то и две живут вместе. Мужчины охотятся, женщины и дети занимаются хозяйством. На севере много разных национальностей, не удивительно, что к шести-семи годам ребёнок знает эвенский, корякский, чукотский, якутский языки. Никто специально не учит — встречаются, общаются, нередко устраивают свадьбы. Смешанные семьи на каждом шагу. Умеет сын поставить петлю на зайца или куропатку, собрать разбредшихся по долине оленей, развести огонь. Дочка постигает мамино умение. На севере не оберегают ребёнка от работы. Мол, ещё успеет наработаться. Да, собственно, и гулять некогда. То дров принеси, то воды, то набери морошки с брусникой. В тайге и тундре даже самый маленький не сидит без дела. Зато и хвалят, и любят, и гордятся им без всякой меры. …И вот, когда ребёнку исполняется семь лет, его забирают в школу-интернат. В большинстве случаев навсегда. Из просторной тундры — в глухие каменные стены, по сути, сиротского дома. Ведь интернаты для аборигенов севера работают по программам детских домов. В царской России учитель в национальном селе должен был знать язык местного населения. За это ему была немалая доплата. Сегодня доплату отменили. Но то, что ребёнок не знает ни одного слова по-русски, а учитель даже не представляет, как по-эвенски «мама» и «папа», никого не смущает. Детей аборигенов учат по учебникам, написанным для детей Рязани, кормят чужой едой, одевают в чужие одежды. Даже родной язык заставляют забыть. Девочки ещё как-то прорываются через этот кошмар, а вот мальчишки ломаются начисто. Почти никто не поднялся выше грузчика, кочегара, уборщика мусора. Конечно, большинство склонно к водке и, естественно, попадают в тюрьму. Вот история одного из воспитанников интерната. Молодому жителю одного из национальных сёл Колымы Алексею Зыбину очень хотелось похмелиться. Он разбил окно в магазине, выпил бутылку водки и там же уснул. Его судили, дали условный срок и отпустили. Через некоторое время он снова разбил это окно и снова, напившись, уснул на месте преступления. Он просто не соображал, что так нельзя, иначе хотя бы попытался выбраться. Его арестовали, судили и как матёрого рецидивиста посадили в лагерь строгого режима в километре от посёлка. Там поняли, что он не представляет никакой угрозы, расконвоировали и отправили убирать поселковые помойки. Всю зиму он долбил ломом замёрзшие помои, а когда потеплело и над головой закричали гусиные стаи, прислонил лом к мусорному баку и отправился в сторону моря. В это время его предки всегда отправлялись кочевать, вот его и позвало. Шёл Зыбин в зэковской одежде, где написана фамилия и отряд. Его встречали у нашего посёлка, видели на трассе — идёт человек, и пусть себе идёт. А в лагере всполошились. Объявили тревогу, перекрыли аэропорты, морские порты, Колымскую трассу. Отправили в тайгу вооружённые до зубов отряды, убили с десяток ни в чём не повинных медведей, но Зыбина не находили. Кто-то сказал, что видел его у соседнего посёлка. Набили грузовик солдатами и погнали в ту сторону. На одном из поворотов машина перевернулась, и половина солдат оказалась в больнице, и это прибавило азарта. Зачем же с таким рвением искали укравшего три бутылки водки аборигена? Чтобы убить! Я случайно заглянул в кабинет начальника колонии, когда там проходило совещание по поводу охоты на беглого зэка. Один из работников продемонстрировал снаряжённые волчьей картечью патроны и с гордостью заявил: — Это для Зыбина! …Но застрелил его не он. Застрелил милиционер из райотдела милиции. Зыбин сидел у дороги,

126

увидев милиционеров, кинулся убегать. Здесь ему в спину автоматную очередь и разрядили. Был абориген одет во всё ту же зэковскую одежду, даже нашивку со свой фамилией спороть не догадался… Попавшие в места лишения свободы аборигены — образцовые заключённые. Самую грязную работу выполняют с готовностью, едят любую пищу, носят любые обноски. «На зоне» три раза на день горячая еда, каждую неделю кино и баня. Если заболел, не нужно выглядывать вертолёт санитарной авиации. Больница с врачом рядом. Матёрые уголовники, а в лагере строгого режима как раз такие и сидят, аборигенов не обижают. Подкармливают домашними посылками, делятся сигаретами, иногда угощают водкой. Не удивительно, что, отсидев положенный срок, аборигены не очень-то стремятся покинуть тюрьму или лагерь. Под опекой воровского пахана и тюремного надзирателя жить спокойнее. Вот как подготовили их к жизни в нашем обществе нынешние макаренки и сухомлинские! У замечательного чукотского писателя Евгения Рожкова есть рассказ об оленеводе, который, отсидев несколько лет в лагере, принялся устанавливать лагерный режим в оленеводческой бригаде. Похожее наблюдается и в воспитании детей, проживающих в значительной части России. Две трети нашей страны расположено в районах вечной мерзлоты. Как пел Владимир Высоцкий: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной». Иной, кстати, в краю вечной мерзлоты не только климат, но животный и растительный мир, иные условия жизни, даже реки бегут не на юг, а в Северный Ледовитый океан. Особые традиции и обычаи, особая пища и жилища. Детям этих людей познавать бы свою малую родину, а им навязывают чужую. На «материке»: «Октябрь уж наступил, уж роща отряхает последние листы». У нас снег лежит с самого августа, и всё давным-давно отряхнуто. На «материке»: «Люблю грозу в начале мая», у нас в мае сугробы выше пояса. Поведёт учитель свой класс на экскурсию, а там ни скворца, ни иволги, ни сороки. Те птички, которые на виду, в школьных учебниках не описаны. Как говорил знакомый поэт: «Села птичка на сучок, я смотрю, как дурачок». Лично мне повезло: первая в жизни книжка, которую прочитала мне мама, была поэзия Тараса Шевченко: «Вишнёвый садик возле хаты, хрущи над вишнями снуют, с плугами пахари идут. Идут домой, поют девчата, а матери их дома ждут». Мама читала эти строки, а в это самое время возле нашей хаты шумел вишнёвый сад. Это была моя малая родина, и первая моя книжка была о ней. А чью родину видели мои северяне-третьеклашки, которым задали на дом выучить одного из самых любимых моих поэтов, Тютчева, — «И паутины тонкий волос блестит на праздной борозде»? Ведь они никогда не видели вспаханного поля. Более того, когда я попытался выведать у их учительницы, что такое «праздная борозда», она беспомощно развела руками. Я перерыл в библиотеке всю местную литературу, даже сгонял в Магадан — о нашей природе ни слова. Колыма с самого освоения была для писателей и журналистов запретной территорией. Если некоторые и попадали в наши края, то в качестве заключённых. Вот я и принялся сочинять рассказы о кукшах, кедровках, снежных баранах да белках-летягах. Читал свои рассказы детям в санатории, потом отправил в газету. Года через два собрал первую книжку, и областное радио подготовило по ней цикл передач «Листая страницы северной природы». Пригласили артистов, начитали рассказы, и каждый месяц целых сорок пять минут шла моя передача. Да не год или два, а целых пятнадцать лет! Конечно, мои книжки были далеки от совершенства, но их сметали с полок. А потом я узнал самое для меня дорогое: в тундре за такую книжку отдавали от двух до пяти оленей! Потом, когда я написал более десяти книг о Севере и северянах, их потихоньку-помаленьку стали включать в школьные программы, и… снова дорогой подарок. Захожу в областную детскую библиотеку, а мне заявляют: — Наконец-то пришёл самый читаемый автор нашей библиотеки! А ведь в этой библиотеке были сотни книг известных всему миру детских писателей, но пишущий о малой родине её юных читателей только один… Когда я писал этот рассказ, по телевизору шла передача об Антонине Макаровой, которая расстреливала людей в фашистских лагерях из станкового пулемёта. Её так и прозвали — «Тонька-пулемётчица». Потом Макарову поймали, судили и расстреляли. Так вот, известный психолог причину такого поведения объяснил так: «У неё не было родины!» Станислав Олефир, г. Приозерск (Ленинградская область)

127

Отец-герой Карповы, Витька с Юркой и их мать тётя Нина, жили без отца. Кого этим удивишь в начале пятидесятых. Война столько отцов повыбила, что безмужиковая семья была нормой. Старший, Юрка, носатый и долговязый парнишка, готовился в армию, а Витька был нашим ровесником. Безотцовские пацаны обычно не трогали в разговорах тему отца. Витька же при любом удобном случае начинал рассказывать, какой его отец был герой. Видно было, что он привирал, потому как отец в его рассказах воевал то разведчиком, то парашютистом, то лётчиком. То, что Витька вруша, известно давно. Однажды он сказал, что в ларьке забраковали ящик слипшихся карамелек и продавщица выставила его за дверь. Все желающие разбирают, кто сколько хочет. Пацаны ломанулись стадом… Витька потом неделю боялся выходить на улицу. Или вдруг давай всем рассказывать, что у Женьки Мякишева, немного дефективного пацана, в штанах два пикуська. Женька по душевной простоте, нисколько не смущаясь, каждый раз снимал штаны и демонстрировал всем любопытствующим, что у него всё как у всех. Зачем Витька врал, зная, что его ложь будет немедленно раскрыта, непонятно. Но врал он с огромным удовольствием. Однажды во время очередного рассказа о подвигах отца старший, Юрка, отвесил Витьке такую затрещину, что мы перестали сомневаться в Витькиной лжи. После того случая Витька надолго

128

прекратил свои героические рассказы, Юрку вскорости забрали в армию, и история с их отцом постепенно забылась. К концу мая, когда до каникул оставалось уже всего ничего и можно было уроки делать как попало, мы как-то раз допоздна сидели «на досках» с Витькой и Костей Панькиным. Доски эти, пачку увязанного толстой проволокой горбыля, привезли для ремонта забора пилорамы. Привезли… и забыли. Руки всё не доходили у начальников до того забора. А может, просто старые начальники поуходили, а новым на тот забор наплевать. Пачка к месту прилежалась и со временем превратилась в токовище для пацанов. Во-первых, высоко, а сверху оно всегда видней, во-вторых, сухо, даже если кругом лужи и грязь. На досках можно безбоязненно вырезать ножиком свои инициалы, выжигать увеличилкой какие хочешь слова или рожи. На досках решались вопросы, строились планы, говорилось что хочешь, без опаски, что взрослые услышат. Взрослые на доски не ходили. Бывало, пьяный мужик какой поспит немного, но это не в счёт. Витька вдруг вернулся к старой теме о геройских делах отца. Пододвинувшись ко мне вплотную, чтобы Костя не слышал, Витька жарко зашептал на ухо. — Я же рассказывал, что отец сделал на своём истребителе таран. Самолёт на пять метров ушёл в землю. Так вот… — Витька вытаращил глаза. — Его откопали! — Кого, отца?! — Самолёт! Он сейчас в музее. И самолёт, и ордена… Всё, что там было… Трудно сказать, почему для такой важной новости он выбрал меня, а не Костю. Может, я был легковерней и никогда не смеялся над его рассказами. Костя пытался подслушать, но Витька оттирал его в сторону. — Толька, чего он там тебе опять плетёт? Юрка ушел в армию, так ты снова начал брехать? Некому по шее надавать? Трепло… Витька, отпинываясь от него ногой, продолжал с таким жаром, что я невольно поверил: — Там и кожан его, и пистолет, а на самолёте даже пулемёт стоит… — Витька, поедем в музей, я тоже хочу посмотреть. — Он далеко отсюда, — Витька сделал загадочное лицо. — Это ого где. — Ну, поедем, ты же ездил. Где этот музей? — Это знаешь… там… на правом берегу… мамка меня возила, я не знаю, какая там улица… Для нас, пацанов с левобережья Енисея, «на правом берегу» в то время было так далеко и неизведанно, что он меня убедил этим аргументом. — Ну, ты узнай у мамки, на какой улице, и мы все поедем, посмотрим… настоящий самолёт… с пулемётом. — Ладно, я узнаю. Тока ты пока никому… чтобы тайна была. — Показал глазами на Костю. — Ему не трепи. — Ну а чего? Ему тоже интересно. Самолёт… — Нечего ему рассказывать. Гоготать будет, обзываться. Мы вот поедем, посмотрим, а ему фигу под нос. — А может, всё-таки скажем? — Ну вот, тебе тайны доверять… — Ладно, не скажу. Домой мы шли с Костей, и он, всячески улещивая меня, пытался узнать, чего мне нашептал Витька. Но я стоял как партизан. Я поверил Витьке! Не может пацан так убедительно врать. Я видел, как у него горели глаза, когда он рассказывал про самолёт… А если Косте протреплюсь, Витька так и не скажет, где этот музей. Далеко где-то, на правом. Туда одного и не пустят. Дома, за ужином, я под впечатлением Витькиного рассказа похвастался, что скоро в музее увижу настоящий боевой самолёт, на котором Витькин отец, как герой войны Талалихин, совершил таран… Мать с отцом переглянулись, и по их взглядам я понял, что меня надули. Но верить не хотелось. — Ну, на правом берегу… музей… Витькина мамка скажет, на какой улице… самолёт…

129

— Какой самолёт, какой музей? — Витькиного отца, на котором он таран… — Витькин отец по «брони» всю войну токарем проработал. А если он чего и таранил, так заборы своей пьяной головой. Оттого Нина и ушла от него, пьяни таракановской, — мать махнула полотенцем в сторону Таракановки, городской трущобы у железнодорожного моста. — А с послевойны и совсем где-то запропастился. Говорят, вроде завербовался куда. А это тебе Витька ихний наплёл? Ты его слушай больше. Вы давно, дурачки, за карамельками в ларёк бегали? На другой день мы с пацанами сидели на досках, и я с нетерпением ждал Витьку. Костя уже рассказал пацанам, что Витька вчера нашептал мне какую-то тайну. Пацаны требовали, чтобы я кололся. Я молчал. Во мне кипела злость на Витьку, которому я поверил, на его отца, который вместо того, чтобы, как положено героям, делать тараны, бодает пьяной головой заборы. Витьки не было. Но я знал, что он всё равно выйдет, не может он бесконечно сидеть дома. И вот он появился. Он шёл от дома походкой беззаботного человека, на совести которого нет ни единого греха. Я загородил ему дорогу и спросил тихо, чтобы пацаны не слышали: — Ну, так на чём твой герой-отец таранил фашистов? Витька, ни слова не говоря, дал мне в глаз. Мы дрались молча и без особого азарта. Больше для порядка. У меня под глазом уже горела добрая гуля, а Витьке я разбил нос и поцарапал ухо. Сигналом остановки послужил треск разрываемого пальто. Чьего, мы ещё не поняли, но это было уже серьёзно. Если гуля под глазом была делом быстро поправимым, то порванная одежда считалась уже материальным уроном, и достаточно серьёзным при зарплатах наших родителей. Трещал оторванный Витькин карман. Значит, отвечать мне. Я попытался прилепить оторванный карман к пальто, но он отвисал собачьим ухом. Витька заплакал и, прижимая карман к боку, пошёл на дальний край досок. Уткнувшись лицом в колени, он плакал, подёргивая плечами. Я сел с ближнего края, и, хоть не плакал, на душе было тошно. Я осторожно пощупал рукой скулу. Гуля росла быстро и качественно. Конечно же, Витька плакал не из-за оторванного кармана. Я знал, из-за чего он плакал. Я сел с ним рядом. Взглянув на меня зарёванными глазами, он отвернулся, горько, с всхлипыванием вздохнул. — Ну чё, доволен… да, доволен, что он не герой? — Витька, не надо ничего больше придумывать. Всё равно все узнают, что не герой. — Им протрепался уже? — Витька кивнул в сторону пацанов. — Не-а. — Правда? — Витька немного оживился. — Ты не говори… про самолёт, ладно? — Ладно. А если спросят, чего дрались? — Скажи что за «чику» долг тебе не отдавал. — А про тайну? — Про тайну?.. — Витька задумался ненадолго. — Скажи, что я хочу к Юрке на флот смотаться и от мамки тырюсь. Юрка служил на Тихоокеанском флоте, и Витька показывал его фотографию в тельнике и бескозырке. — А зачем тебе на флот? — Пойдем к пацанам, я и им расскажу. Пацаны оценили мой фингал, который к тому времени уже хорошо подпёр правый глаз, посочувствовали Витьке за пальто. — Чё дрались-то? — Да-а… разобрались уже. Это чё… Витька вон на флот собрался. — Да ты чё… — Пацаны клюнули влёт. — Куда? — На Тихоокеанский, — Витька солидно оттопырил губу и стал загибать пальцы. — Во-первых, там цунами чуть не каждый день и шторма по десять баллов. Юрка всё нам в письмах описывает. И крабы там размером как не с таз. Вот… Поеду, юнгой устроюсь. С Юркой на эсминце «Строгий» буду ходить.

130

— Здорово… — Да кто тебя возьмёт! Все бы так и пошли в юнги. — А вот и возьмут. Попрошусь у командира, чего ему, жалко, что ли? Да и Юрка, братан, не последний человек на коробке, тоже слово замолвит. На каждом корабле положено юнгу держать. — А может, у них уже есть? Ждут они там тебя. — Если бы был, Юрка обязательно написал бы. А так он ничего не писал. Значит, нет. Конечно, это здорово — быть юнгой на корабле. Плавай себе по морям, по волнам. В школу ходить не надо. Свистать всех наверх — хватай швабру, драй палубу, и вся геометрия с алгеброй. Вот ведь какой засранец этот Витька. На моих глазах для отмазки придумал эту телегу, и я уже почти поверил в неё. А вскоре Юрка приехал в отпуск. Это было событием. Худой, сутулый и неинтересный Юрка превратился в шикарного красавца матроса. Ослепительно-белая форменка, бескозырка в тонкий блин и клеша! Ё-моё… Размером чуть не с полметра, клеша мели дорогу так по-морски, что мальчишьи души сладко замирали. Витька первые дни просто висел на братане с горящими от счастья глазами. Юрка, надо признать, нисколько не задаваясь, на второй же день пришёл на доски. Чтобы не испачкать смолой свои шикарные клеша, разостлал носовой платок, сел и добрых три часа рассказывал о море. В отпуск его отправили за то, что он увидел какую-то хреновину в море за сколько-то там сильно много кабельтовых, отчего их капитан чуть с мостика не свалился от радости. Ему надо было обязательно эту хреновину увидеть, и чем раньше, тем лучше. Никто не видел, а Юрка узрел. Знай наших, глазастых! Пацанов прямо распирало от гордости за нашего Юрку. Он рассказал, что на флот берут только сильных, и первое, чему учат — так это драться и плясать «Яблочко». — Иначе ты не моряк, — Юрка сплюнул через щербину в зубе. — Форс держать надо. — Чего держать? — Марку, говорю. Во, смотрите, — Юра расстегнул ремень и показал залитую изнутри свинцом бляху. — В увольнении, в матросском клубе случится похлестаться, встаём в круг, спина к спине, и хрен нас возьмёшь. — Часто приходится драться? Юрке очень хотелось сказать «часто», но он сдержался. — Нет. Чего морякам между собой делить. Девчонок во Владике на всех хватит. Нет… Мне пришлось всего один раз. С городской шпаной рубились. — Юрка, а что такое «цунами»? — Это когда с океана идёт огромная волна. Выше, чем наш дом. — Чем наш дом?! — Ещё выше. Я сам не видел, но рассказывали. — Юрка, а океан красивый? — Красивый… Он такой… Он разный. Он всё время разный. То синий-синий… То бывает совсем чёрный… Или серый, как свинец. Он живой… Он дышит. — Как?! — Как большая корова, — Юрка захохотал. — Уф-ф-ф… Фу-фу-фу… Еще Юрка показал, какие застёжки на матросских штанах, чтобы их быстро сбросить в воде, почему три полоски на воротнике, зачем на бескозырке ленточки. — Юрка, а у вас на корабле юнги есть? — Я взглянул на Витьку. — Говорят, что на каждом корабле положено юнгу иметь. — Нет, ребята. На коробке мужики служат. Это тяжёлая и опасная работа, и её должны мужики делать. Мать писала, что Витька хотел рвануть ко мне на флот. Дурачок он ещё, Витька. Я ему уже объяснил, почём фунт морской соли. Хороший парень Юрка. Не задаётся, всё рассказывает, к пацанам уважительно относится. Одно только я не понял. Как ему дали отпуск на «десять суток без дороги». Почему без дороги? Как же он добрался до дома без дороги? Я не стал его спрашивать. Ещё подумает, что дурачок.

131

На первой же неделе отпуска случилась у Юрки роковая любовь. На соседней улице жила Сонька Керц. Она походила на красавиц из индийских фильмов. Только что на лбу точки не хватало. Не зря Юрка увидел в океане какую-то хреновину за столько кабельтовых. Соньку он засёк ещё быстрей. Капитан по праву мог гордиться своим матросом. Естественно, Сонька перед таким красавцем устоять не смогла. И любовь закрутилась, набирая обороты, как гребной вал Юркиного корабля на боевом курсе. Юрка с Сонькой ходили, как пришвартованные. Он галантно поддерживал её под руку, а она, горделиво поглядывая вокруг, шла с видом королевы. Самый шикарный парень на улице — и принадлежит ей, Соньке. Смотрите и завидуйте. Старухи нашёптывали Юркиной матери, что Сонька шалава, мать тревожно вздыхала и разводила руками в надежде, что через неделю сын уедет дослуживать, и Сонька отсохнет сама собой, как короста. И всё бы ничего, пофорсил бы парнишка и поехал дослуживать, но дело в том, что у Соньки уже был воздыхатель. Боря Матушов, коренастый парнишка, грузчик с мельницы. При таком раскладе Боре оставалось только утереть сопли, а он утирать, похоже, не собирался. Кто мельничного грузца обидит, долго вспоминать будет. Ребята все крепкие, мешками тренированные. Они носили широченные шаровары со шнурками на поясе и внизу на гачах. Говорили, что в таких шароварах можно было по полкуля муки выносить. Через дружков Боря передал Юрке, чтобы он отсох, но… Моряки тоже не зря тельник носят. И вот бой грянул. Кто-то из пацанов свистнул, что за домом Юрка с Борей дерутся. Когда мы прибежали, первую кровь уже пустили. Юрка был на голову выше, но Боря в плечах шире. Белая форменка и бескозырка висели на заборе, Юрка дрался в тельнике. У него уже был разбит нос, у Бори багряно поплыл глаз. Они обменивались ударами, пытаясь пройти под дых. В общем, драка как драка. Не первая и не последняя на нашей улице. Всегда так договаривались, когда слов не хватало. И вот тут всё испортил Валик, старший Борин брат. Худой, злой и нервный, он немного успел побывать на фронте, где его здорово контузило. Мужики даже в домино неохотно с ним играли. По любому поводу он психовал, матерился, бросал костяшки под стол, лез в драку. Валик молча пробежал мимо нас как раз в тот момент, когда Юрка стоял к нам спиной. Витька успел крикнуть брату: «Атас, Валик!», — но было поздно. За шаг до дерущихся Валик подпрыгнул и в прыжке обеими ногами ударил впереди себя. Юрке удар пришелся в поясницу. Его словно сломало. Он взмахнул руками и подрубленно рухнул на землю. Удар был настолько подлый, что оторопели все, даже Боря. Он растерянно смотрел на поверженного Юрку, на запыхавшегося Валика. — Ты чё наделал, гад! Ты чё… так нечестно. — А ну пошёл отсюда, сопляк. Учить ещё меня будет, — Валик ударил Борю по шее. — Пошёл домой. Мы подбежали к Юрке, стали его поднимать. Витька заплакал. Юрка медленно поднялся, держась за спину. — Мужик, ты всегда такой подлый, в спину бить? — Тебе ещё мало? — Валик подошел к Юрке, зло сощурил глаза. Витька, защищая брата, вклинился между ними. Валик толкнул Юрку в плечо: — Не отступишься от девки, хуже будет… моряк. — И Валик плюнул Юрке под ноги. Зря он это сделал. — Я спрашиваю, ты всегда такой подлый? — в ту же секунду резким движением Юрка за пряжку выдернул ремень из брюк. Пацаны стриганули в разные стороны. Дело принимало серьёзный оборот. Еще секунда, и ремень, захлёстнутый за кисть правой руки, превратился в грозное оружие. Валик с голыми руками был беспомощен, как лягушка на дороге. И он понял, что крепко попал. — Э… парень, ты не шути. Я же безоружный, это нечестно. — А бить в спину честно? А двое против одного честно? Раз вы по-сучьи, то и я. — И в ту же секунду ремень, опоясав плечо, вырубил Валику правую руку. Охнув, он схватился за повисшую плетью руку и присел от боли на колено. Юрка резко повернулся к замершему на месте Боре и шагнул в его сторону. Боря испуганно оглянулся, зачем-то присел, отполз на пару шагов в сторону и бросился бежать. Пацаны засмеялись и засвистели.

132

Екатерина Жабинская, г. Красноярск

— Боря, штаны вытряхни… — Трус… держи его… Валик, понимая, что ему тоже надо как-то удаляться с проигранного поля боя, стал медленно пятиться. Сделав выпад, Юрка ударами справа и слева припечатал бляхой Валику спину, отчего он изогнулся в обратную дугу и, уже не пытаясь сохранить лицо, позорно побежал. Пацаны свистели так, что воробьи брызнули с кустов. Подлый враг был позорно разбит, и Юрка, морщась от боли в спине, присел на траву. Пацаны вытирали ему кровь, кто-то принёс в бутылке воды. — Болит? — Витька показал ему на спину. — Сильно он тебя рубанул ногами. — Ништяк, пройдёт, — Юрка помял поясницу руками. — Вот Валику одну почку я точно отстегнул. Запомнит, огрызок, как в спину бить. Вечером Юрка, демонстративно подвесив на руку, как болонку, свою распрекрасную Соньку, медленно прошёл по улице два раза. Прошёл героем, потому что уже все знали, как он отбубенил Валика с Борей. Юрка шёл с улыбкой, несмотря на то, что спина взялась сплошным синяком и ныла нестерпимо. Моряк должен держать форс, коли он настоящий моряк. Через пару дней Юрка уехал дослуживать свою флотскую службу, тётя Нина облегчённо вздохнула и перекрестилась, и жизнь пошла привычным порядком. Сонька, подумав, что вернётся Юрка ещё очень нескоро, а ей ходить со скорбным ликом девушки, ожидающей бойца с дальних позиций, не к лицу, быстренько помирилась с Борей. Боря, парень немудрящий, простив ей мимолётный грех, недолго думая, предложил Соньке руку и сердце. Быстро сыграв скромненькую свадьбу, молодожёны рванули на Север за длинным рублем. Тётя Нина перекрестилась ещё раз. А вот Витька… Витька совсем перестал врать. Иногда он, конечно, фантазировал, но уже не про отца-героя. Всё больше о Дальнем Востоке, об океане, кораблях и прочей морской романтике. Юрка в его словах всё больше превращался в сказочного героя, который всё знает и всё умеет. Юрка остался на флоте на сверхсрочную, ему присвоили звание мичмана, дали комнату во Владивостоке, и он, приехав домой на побывку, забрал с собой тётю Нину и Витьку. Когда грузили вещи, Юрка, здоровый и широкоплечий, легко таскал немудрящий скарб в железный контейнер. Провожать их собралась чуть не вся улица, и женщины говорили, как повезло Нине с сыном, и что в семье наконец-то появился настоящий мужик. Анатолий Янжула, г. Красноярск

133

По материалам интернет-изданий «Военное обозрение», автор Елена Гордеева, «СЕМЬ-Я», автор Галина Морозова, книги «Герои России Уральского федерального военного округа», фото из семейного архива семьи Родобольских, Свердловская область.

«Урал — опорный край державы… …Её добытчик и кузнец» — написал когда-то Александр Твардовский о гор норудном крае, ковавшем оружие для побед России во всех её войнах, начиная с Петра I. Одним из главных событий на этой земле была встреча с Героем России, лётчиком-асом Игорем Родобольским.

Музей Центрального военного округа. Памятное фото с героем.

Игорь Олегович Родобольский, Герой России, лётчик-снай пер, полковник в отставке. Награждён двумя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружён ных Силах СССР», тремя орденами Мужества, орденом «За военные заслуги», медалями за выполнение боевых заданий в Афганистане, на Северном Кавказе. При всём этом, отме чают друзья, очень скромный и добрый человек, тот тип русского офицера, кого война не превращает в бессердечно го вояку, лётчик от Бога. Только Божьим промыслом можно объяснить его возвращение из боевых вылетов, где выжить было нереально. Вертолётная авиация в горах неоценима. Манёвренные машины не раз спасали жизнь бойцов. Враги платили огром ные деньги за каждый уничтоженный российский вертолёт. Специалистов, умеющих филигранно маневрировать, да ещё при обстреле, немного. Отвечать же огнём противнику можно не всегда. На борту зачастую находятся раненые, метеоусловия в горах непредсказуемые, плюс постоянная кислородная недостаточность высокогорья. Один из таких немногих — герой нескольких документальных фильмов о современной войне Игорь Родобольский. 134

Афганистан Командиром экипажа Ми-8 Игорь с 1986 года — бо лее 200 боевых вылетов в Афганистане, и ни одной пробоины. Игорь утверждал, что в первом вылете надо себя перебороть, почувствовать свою защи щённость в бронированной машине, и потом это чувство не покидает. Помимо моджахедов, врагом русских лётчиков были афганские пустыни с деся тиметровым слоем пыли, не раз «заваливающей» борты при посадках.

Камбоджа После Афганистана была Камбоджа. В горах стреляли красные кхмеры, а «гражданский пилот» Родоболь ский возил на подвеске генераторы, тойоты, уазики. Миротворцы из двадцати стран сдерживали стра сти в двадцати регионах страны, но камбоджийцы предпочитали именно русских, а не французских или канадских лётчиков. Пакистанские коллеги частенько недоверчиво усмехались по поводу «гражданского» пилота Игоря: «Так летать ты мог научиться только в Афганистане!»

Чечня Это было намного сложнее Афганистана. Многие из чеченских боевиков служили в Советской Армии, в том числе командирами. Плюс хорошее вооружение, разведка, заблаговременно подготовленные базы в горах и лесах, фортификационные сооружения. Да и поведение в бою: афганский «дух» стрелял из укры тий, а чеченский боевик даже на открытом простран стве продолжал вести огонь. Игорь Родобольский — командир вертолётной эскад рильи. 4800 часов, или 200 суток в опасном для жизни небе. Бывало, что приходилось выполнять до десяти боевых вылетов в день. Вот лишь несколько из них. 31 января 2000 года. Посёлок Харсеной, Аргунское ущелье. Вертолёты отправляются на вызволение спецназа, окружённого боевиками. Группы, попавшие в засаду в горах, выживают редко. Прицельная стрельба артиллерии невозможна: слишком плотный контакт с противником, могут быть уничтожены и свои. Срочно подтянуть подкрепление тоже нельзя — труднопрохо димые горы. Бронетехники, за которой можно было бы укрыться, нет, ведь мобильные группы берут с собой только самое необходимое. Вертолёты — единствен ное средство эвакуации и поддержки. Они зависают в воздухе. Но боевики открывают ожесточённый огонь по машинам. Родобольский отвлекает внимание моджахедов на себя, маневрируя на низкой скорости и

обстреливая их с высоты всего 25 метров, пока на два других вертолёта грузятся на лебёдках спецназовцы. И вот уже обшивка вертолёта изрешечена, топливный бак прострелен, керосин хлещет изо всех баков, маши на готова взорваться или рухнуть в любой момент, за ней тянется шлейф густого дыма. Однако Игорь пытает ся сделать ещё один вираж над боевиками, ведь успели спасти не всех. «Подполковник Жуков, эвакуировавший людей, передал нам по рации: «Ребята, уходите. Вас собьют, и нас не спасёте!» До ставки в Урус-Мартане я кое-как «доковылял» по воздуху. 28 пробоин насчитали потом техники. Только посадил машину — в землю ушёл последний керосин», — вспоминает лётчик. При следу ющей эвакуации Александр Жуков поднимет на борт почти всех, но сам, раненый, попадёт в плен. Будет использован боевиками вместе с другими пленными в качестве живого щита при прорыве из села Комсо мольского, но выживет и в этом аду.

135

25 февраля 2000 года. Гора Еккыркорт. Из-за тумана 12 дней спецназу, занявшему оборону, не доставляли продукты и боеприпасы, и ещё неделя ожидалась не лучше. Родобольскому поставили задачу оценить воз можность посадки на отметку. Майор принял решение лететь. Он сел на ограниченную высокогорную пло щадку в сложнейших метеоусловиях при видимости менее 300 метров, доставил продукты и боеприпасы. Полковник Игорь Родобольский рассказывает: «Пока никакого тумана не было, мы с помощью GPS сняли координаты вершины. При тумане штурман нашёл по GPS координаты площадки и подсказывал мне удале ние. И получилось отлично! Я прикинул, что так можно и из-за облаков заходить на посадку, и ночью. Мы разработали систему глиссады, произвели расчёты, и лётчики начали опробовать эту методику».

11 января 2002 года. Шаро-Аргунское ущелье. Операция по ликвидации базы боевиков. По разведданным, в лагере есть переносной зенитный комплекс «Игла», способный уничтожить не только вертолёт, но и более крупный объект. Установить точное местонахожде ние неприятеля сложно из-за густого леса. Остаётся

онтакт с противником. Родобольский оставил десант к ные вертолёты барражировать, сам с вертолётами огневой поддержки направился в указанный район. Чтобы определить точные координаты лагеря, коман дир вызывает огонь на себя. По вертолёту подполков ника открыт плотный огонь из стрелкового оружия и гранатомёта. Опытный лётчик умело уходит из-под огня. Боевики обнаружили себя, и вертолёты Ми-24 получили точные целеуказания на поражение. После высадки десанта подполковник возглавил атаку верто лётов и залпами неуправляемых ракет накрыл скопле ние боевиков. Это дало возможность остальной группе скрытно десантироваться, не обнаружив себя. Тем не менее одна из групп десантников нарвалась на пулемёт. Родобольский пытается принять раненых на борт. Но площадки для посадки нет, и лётчик «при слоняет» машину на два колеса для погрузки постра давших. Ми-8 получает серьёзные повреждения, сам лётчик ранен в руку, но сохраняет контроль и выводит машину из-под огня. На почти неуправляемом верто лёте садится в ближайшем расположении своих войск. После осмотра вертолёта обнаружено 24 пробоины. В результате операции уничтожена скрытая база терро ристов, захвачено 4 ПЗРК «Игла».

Варианты вооружения различных модификаций Ми-24 «Крокодил» 136

Ингушетия, село Галашки. Операция по ликвидации большой группы террористов, укрывшихся в горах. Машина Родоболь ского получила около 20 пробоин, но герой продолжал бой и даже сумел увернуться от выпущенной по вертолёту ракеты из ПЗРК «Игла».

Чечня. Во время сильного наводне ния лётчик 98 раз вылетал в зону бедствия, доставляя гуманитар ные грузы, вывозя людей, в том числе больных и раненых. Некото рых приходилось снимать с крыш домов и с прибрежных скал. Из высокогорного села в Аргунском ущелье при плотном тумане спас тяжелобольного чеченского ребён ка с мамой, малышу требовалась срочная операция.

Признанный герой среди ар мейских товарищей, получил заслуженную награду лишь после третьего представле ния. Это недоразумение лишь подтверждает заслуги лётчи ка — раз командование Объе динённой группировки войск в Северо-Кавказском регионе так настойчиво ходатайствова ло о его награждении. Вручение Звезды Героя президентом России, Кремль, сентябрь 2003 года.

Свой первый самостоятельный по лёт в аэроклубе Игорь Родобольский выполнил на вертолёте с бортовым номером 13. И опроверг предрассудок. Лётная судьба лётчика сложилась на редкость счастливо. Уникальная так тика Родобольского по боевому приме нению вертолётов в горной местности внедрена в систему военного обучения. Так, Игорь Олегович отработал посадку на горную площадку не сверху вниз, где вертолёт виден и становится мишенью, а подкрадываясь снизу, с подскоком и быстрой посадкой. Это очень сложный манёвр, но, как доказал лётчик, воз можный.

137

Игорь Родобольский родился в белорусском городе Гродно. Он не стал доктором, как его родители. Но семейное призва ние спасать людей, как отец-хи рург, и дарить им жизнь, как мама-акушер, нашёл в другой области. Окончил Витебский аэроклуб, с отличием — высшее военное авиационное училище в Сызрани и сделался лётчи ком-асом, вытаскивающим гибнущих из лап смерти. Только с полей сражений Игорь Родо больский эвакуировал свыше 500 раненых. А сколько было Отец, Олег Каземирович, и мама, Галина Фёдоровна наводнений, туманов, войн, ког да его винтокрылая машина вопреки всяким законам чудо и последняя надежда на спасение мирных людей, аэродинамики и здравого смысла появлялась, как застигнутых бедой.

Жена боевого офицера Лариса, 32 года вместе

Молодая офицерская семья с первенцем

Отец и дедушка о детях и внуках — Заниматься воспитанием детей возможности не было: один Афган, второй Афган, третий... в основном детьми занималась жена. Я никогда не настаивал, чтобы сын шёл по моим стопам. Да он и сам видел, что меня практически нет. Но вот вырос Олег, юрист, получил два высших образования. У дочки Оксаны есть музыкальное образование. Прилетала к нам в Екатеринбург со своим женихом Павлом, он попросил её руки, была свадьба, у них родилась дочь Полина. Сейчас живут в Краснодарском крае. С этим регионом у нас многое связано, там остались боевые товарищи, дружим семьями. Я часто бываю у детей, стараюсь как можно больше внимания уделять внукам, поскольку не было такой возможности с детьми. Считаю, что малышам нельзя показывать мультики с убийствами, агрессией. Говорю внуку: «Давай не будем это смотреть?» А ему интересно, как в мультиках зверушки дерутся. «Ты же хочешь быть солдатом? Значит, должен слушаться». И это на него действует, так как сейчас он очень хочет стать солдатом. 138

Директор «Регионального центра патриотического воспитания» Игорь Олего вич Родобольский считает очень важной работу по исковых отрядов, которые помогают найти и перезахо ронить останки земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны. — Это кропотливая архивная работа, связь с родственниками, раскопки. Казалось бы, зачем это молодым, ведь есть столько «модных» занятий. Но эти молодые люди способны сочувствовать близким каждого неизвестного пока солдата. Ведь многие наши соотечественники не перестают ждать родственников с войны, которая закончилась 70 лет назад.

В кабинете начальника центра очень дорогие награ ды — письма с благодарностями от организаций и семей. Например, от семьи Степана Васильевича Рябинина, погибшего в 1942 году в Новгородской обла сти в боях с фашистами. Его останки были найдены, и родственники смогли перезахоронить воина.

Участники акции вместе с Игорем Родобольским возложили цветы к мемориалу «Чёрный тюльпан» — в память героев войны в Афганистане.

Сбор подписей за введение государственного празд ника Дня отца начался именно в Екатеринбурге по инициативе уральской общественной организации «Державный завет». Затем книга проехала с мо тоциклистами 12 городов востока России и вновь оказалась на центральной площади города. Впереди ещё пол-России. По завершении акции книга пере дана в комитет Государственной Думы по вопросам семьи.

139

, е о л ш о р п в я с й а Не возвращ д ё р е п в и д И . л ы б е т ы та м у ж го о в о н о г о н м ь ш и д и в иу

Автор фотоочерка Геннадий Горда, газета «Уральская магистраль», г. Екатеринбург

Это девиз Арсения Эркиновича Норкулова. 16 лет службы в армии, из них половина в го рячих точках: Нагорном Карабахе, Чеченской Республике, Таджикстане, Пакистане. Четыре ранения. Государственные награды: медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», меда ли Суворова, «За отвагу». Пятеро детей, три книги. Из Омского высшего танково-инженер ного училища Арсений выпустился инжене ром-механиком и военным переводчиком с тюркских языков. Пригодилось и то, и другое. «Первым был Карабах — вывозили беженцев и завозили продовольствие. Местное население пыталось грабить даже нас, вооружённых людей — настолько люди хотели есть», — вспоминает Арсений Норкулов свои первые боевые будни. В 2004 году подполковник Норкулов вышел в отставку, но сидеть дома не в его характере. Работал преподавателем ОБЖ, заместителем директора СПТУ. После закрытия училища пришёл в локомотив ное депо станции Егоршино Свердловской железной дороги. Арсению Эркиновичу нравится — похоже на армию в части ответственности и порядка. Вместе с коллегами — ближайшими помощниками, «афганцем» и «чеченцем», своими силами отреставрировали теплотрассу, ливне вую систему, «подняли» и забетонирова ли грунтовый пол и строят дальнейшие планы по устройству лучшей жизни.

Интервью с настоящим мужчиной — Зачем вам много детей? — Дети — смысл жизни, продолжение рода. Большая семья — это моя награда за всё то тяжёлое, что осталось позади. — Поступок вашего сына, дочери, которым вы гордитесь? — Детей у меня много, но у всех сильная воля и послушание родителям. Как бы они ни были обижены, какими бы правыми они себя ни считали, никогда нам не перечат.

— Что для вас род, Родина? — Шесть поколений моих предков служили Отечеству на поле брани. Мой прапрадед Ялонтош был знаменитым в Азии воином. Он участвовал в присоединении Бухары к России, и ему лично русский царь присваивал звание полковника. И отец был военным, постоянно на службе — девять раз родители меняли место жительства. Поэтому я жил с дедом, в Киргизии, в горах Тянь-Шаня. Он научил меня всему, что я умею. Дед — Герой Советского Союза, одним из первых на своём тепловозе завозил после блокады хлеб в Ленинград. Награждён орденами Ленина и Красной Звезды. Моя Родина начинается для меня с семьи. И вся Россия — это тоже моя семья. А мужчина в ответе за безопасность семьи. — Первое сильное впечатление из вашего детства об отце? — Мне было лет пять. Отец приехал в отпуск, и я впервые увидел его в форме: широкие красные лампасы, фуражка и полная грудь орденов. Когда он меня взял на руки, я готов был из себя вылезти от гордости. Отец был хорошим психологом. Он держал меня под контролем, но при этом я был убеждён, что сам принимаю решения. Я благодарен ему за то, что он научил меня слушать людей, быть искренним. Поэтому мне в жизни встречаются только хорошие люди. Я унаследовал от него умение общаться.

140

8 марта 1995 года. Первая Чеченская война. Командно- штабная машина.

Город Шали, только что закончился бой близ Чечено-Ингушского цементного завода

«С командирами рот Игорем Цеппом и Володей Дунаевым готовимся поздравлять девушек-связисток. Во время войны мы с солдатами жили в одинаковых палатках, кушали из одного котла. Старались подражать старшим командирам. Таким, как наш полковник Анатолий Иванович Сидоров. Он, бывало, отдавал бойцам свои валенки, рукавицы и строго спрашивал с офицеров, если их подчинённые недостаточно тепло одеты».

«Мы тогда попали в самое пекло. В роте у меня было 77 девятнадцатилетних парней, невредимыми вышло 24. Из семи единиц бронетехники осталось три».

В июне 1995 года Арсений Норкулов первый раз ранен: касательное огнестрельное, голень левой ноги. Этот знак победы — и над недугом. После госпита ля — в резервную часть. Впереди полтора года мирной жизни, любовь, женитьба, рождение дочери…

Батальон тактических групп. Таджикско-афганская граница. «В случае прорыва границы (а они случались во времена Таджикской войны то и дело) мы преследовали противника до полного его уничтожения. Задерживали караваны с наркотиками, переправляемые в Россию. Искали и ликвидировали на территориях сопредельных государств базы боевиков, где обучают террористов, которые потом взрывают дома, вокзалы, автобусы в нашей стране. И снова мне достался командир, у которого мы все учились. Кабардино-балкарец Хасан Баракбиевич Баксанов— профессионал, разведчик, каждую операцию возглавлял лично, не передоверял никому. Проверял снабжение, оборудование, чистоту питьевой воды — при 45 градусах в тени это имело важнейшее значение. Я со временем тоже всё больше стал понимать, что, если у меня боец голодный и холодный, успеха не жди. Поэтому к солдатам надо относиться, как к своим детям дома». 141

Арсений Эркинович купил небольшой, в 50 ква дратов, домик и начал реконструкцию. Теперь «домик» — 126 кв. м. «Конечно, такое строительство не по плечу одному, — делится наш герой. — Помогли друзья из «Боевого братства». А ещё помощь пришла в виде двух сыновей, Андрея и Александра. В дом вошла хозяйка с почти взрослыми ребятами, очень инициативными. Они сразу взяли на себя мужскую работу по хозяйству. А оно у нас немаленькое: 15 баранов, гуси, куры, пасека…» Для осушения болотистой почвы Арсений выкопал яму глубиной четыре метра. Запустил туда мальков карпа. Подкармливают крош ками со стола, комбикормом, зимой сверлят лунки, чтобы рыба не задохнулась, весной с восторгом наблюдают за кипящим от нерес та «озером». Летом в озере постоянно стоит мордушка, и, когда хочется свежей рыбы, вытаскивают, как из холодильника. В пруду купаются гуси, которые кладут яйца. И верхний слой почвы действительно просох — на буду щий год семья собирается разбивать грядки.

Иногда по вечерам, когда все улягутся, Арсе ний Норкулов «ловит тишину». Он пишет кни ги. О жизни офицеров и солдат. «Начал писать потому, что часто приглашают куда-нибудь рассказать о боевых действиях. Но сложно каждый раз облекать в слова боль потерь: ещё утром мы из одной кружки чай пили, а к обеду твой товарищ погиб мучительной смертью… о многом просто язык не поворачивается говорить. Вот и родилась идея изложить всё на бумаге. К тому же мне не нравилось, когда армию поливали грязью. Я хотел рассказать о реальной картине, да и просто для того, чтобы помнили. Книги изданы благодаря совсем незнакомым людям. Я просто выкладывал тексты в Интернет и предлагал заинтересовавшимся сделать взнос, указывая реквизиты типографии, с которой предварительно договорился».

142

Вот фабула одного из рассказов Арсения «Осиновый кол» — о рядовом Володе Поклонове. Замечательном стрелке, но слишком впечатлительном для войны парне. Из-за этой особен ности над ним подтрунивали сослуживцы, а командиру прихо дилось опекать особо. Однажды рота попадает под обстрел, а Вова, прикрывая отход товарищей, оказывается в плену. Голод, выбитые зубы, отстреленный палец, отрезанное боевиком ради двухсот долларов и загноившееся ухо… Но Бог дал Вове случай бежать и убить обидчика осиновым колом. Парень выжил, вер нулся инвалидом в село, в нищету. Он пытался как-то жить, чтото мастерил и продавал на рынке. Сын родился — его точная копия. Как-то вернулся домой без денег — отобрали бандиты — и… повесился. Мир оказался страшней. Первая дочь, Анжелика, родилась на погранзаставе, ког да молодой отец находился на боевом задании, а спустя 42 дня мама Анжелики умерла… «Конечно, было тяжело. Но хороших людей вокруг всегда хватало. Все сослуживцы помогали, чем могли». Два с половиной года девочка «слу жила» с отцом бок о бок, они не расставались ни днём, ни ночью. И даже четыре месяца в госпитале — во время одной из боевых операций командир батальона майор Норкулов получил четвёртое, самое тяжёлое, ранение в брюшную полость. Если бы снайпер был метров на сто дальше и пуля не прошла бы насквозь, то на этом можно было ставить точку. После выздоровления отца с трёхлетней дочерью для дальнейшего прохождения службы направили в Свердловскую область. «В военкомате нас встретили тепло, помогли с жильём, местом в детском садике», — делится воспоминаниями наш герой. Мария. Но вновь — расставание, и у одинокого отца Вскоре в его жизни появилась жена и ещё одна дочка, на руках уже два ребёнка. «Общение с детьми особых проблем не представляет, домашнее хозяйство распределено — каждый знает свою зону ответственности, все заняты. К моему ра зочарованию, дочери сочиняют и поют рэп, танцуют хип-хоп. Мне бы хотелось, чтобы они увлекались чемто более серьёзным, но они — рэперы. Ну что же, если не можешь чего-то переломить в поведении ребёнка, стань его единомышленником, возглавь направление, чтобы потом иметь возможность его корректиро вать».

Событие, от которого все были в восторге, — рождение младшего братика. К его встрече из роддома готовились с огромной радостью: мыли, чистили, каждый предлагал свою комнату для нового члена семьи. У всех в этом доме есть своя комната, свой компьютер, а у Тимура ещё и аквариум с рыбками. 143

Отношения между домочадцами очень уважительные. Тимур, безуслов но, всеобщий любимец. Особо нежные чувства испытывает к среднему брату — называет его не иначе как Сашенька.

Два букета — жене и маме по случаю пятилетия супружеской жизни. От Тимура — розы, сам выбирал.

«Мы любим всей семьёй выезжать в аквапарк, кинотеат ры, на природу — пожарить шашлыки. Играем, рыбачим, особо ничего не выдумываем, но всё получается друж-

ненько и весело. Мой принцип — когда всё идёт хорошо, не надо никому мешать, лезть с советами и мелкими придирками, тогда и дальше всё будет хорошо».

16-летняя Анжелика называет Анну, жену отца, мамой. Очень естественно, от души. Чаепитие с мёдом от собс твенных пчёлок. 144

Город вокруг монастыря Среднеуральский женский монастырь в трёх десятках километров от Екатеринбурга. Кротость, простота и необычайная мудрость схиигумена Сергия (Романова) привлекает множество палом ников со всего мира. В монастыре принимают православие и остаются служить России гражда не Германии и Японии. Чуть более десяти лет про шло, как был заложен первый камень монастыря в честь иконы Божьей Матери «Спорительница хлебов», а сегодня это уже небольшой город, вы росший среди мачтовых сосен, в густом лесу.

145

Кого вызывать в школу? В нашей школе было сколько угодно девочек-отличниц, но пацанов всего четверо. И все четверо жили на гористой улочке меньше километра в длину. А ведь в селе два колхоза, и, чтобы пройти из края в край, нужно топать полдня. Когда рассказываю об этом, многие сомневаются. Приходится подробнее. Здесь виноват голод, который у нас длился почти десять лет: всю войну и после. Вот мы и продавали всё подряд, чтобы добыть чего-нибудь съестного: сворованный на станции кокс, собранные в саду абрикосовые косточки, металлолом, всякие тряпки и даже окурки. Выгоднее всего продавать глину, которой на Украине белят хаты. Белую глину добывают только у нас да в Белгороде. Чумаки, отправляясь в Крым за солью, впредь затаривались белой глиной. Женщины везли глину в Донбасс, где шахтёры и можно выбрать жениха. Мужикам больше нравился Бердянск. Там Азовское море, пляжи и курортницы. Не удивительно, что некоторые возвращались без копейки, зато с битыми мордами. Нам с Владом курортницы без интереса. Я учусь в пятом, Влад в седьмом, и денег на билеты у нас нет. Поэтому ездим на крыше вагона. Влад пацан серьёзный, вбил себе в голову, что станет капитаном дальнего плавания, поэтому с учебниками не расстаётся. Ехать больше трёх часов. На крыше спокойно: ни проводников, ни милиции. Можно выучить что угодно. Влад и учил. А мне и учить нечего. У меня четыре старших сестры-зубрилки. Я всю их программу знаю наизусть. Сколько раз заставляли решать задачи и за седьмой, а то и восьмой класс. Одно плохо. Когда проходили Пушкина, пацаны декламировали письмо Онегина к Татьяне, а я — Татьяны к Онегину. Все смеялись, но учительница поставила пять. В Бердянске — на базар. Глина у нас хорошая. Можно даже рисовать, словно мелом. Распродали в полчаса и на причал. По дороге нарвали крапивы. На причале купили свежих бычков, переложили крапивой — свободные! До поезда больше шести часов. Можно искупаться в море и подремать в зале ожидания…

148

Однажды тащимся с полными сумками, а на перроне милиционеры. Интересуются, что несём, где родители. Забрали в отделение, принялись обыскивать, а у Влада с собой дневник. Там одни пятёрки! У милиционеров глаза на лоб. Первый раз поймали беспризорного отличника. Я сначала затаился, но, когда понял, что к чему, заявил, что тоже отличник. Можете спросить за любой класс — всё назубок. Те принялись спрашивать, я отвечать. Повезли в детский дом — показать детдомовцам, а то некоторые убегают, а учёба страдает. Детдомовцев — человек сто. У двоих по одной руке, у третьего всё лицо в шрамах. Начальник милиции рассказал о нас, попросил Влада показать дневник, потом мы разговаривали. Влад признался, что хочет стать капитаном дальнего плавания, и даже рассказал, что Колумб открыл Америку совершенно случайно. Плыл в Индию, а попал в Америку. Вот уж Влад так бы не перепутал. Знает все моря и океаны, умеет даже ориентироваться по звёздам. Я прочитал наизусть «Кентерберийские рассказы». Когда ночевал с бездомными на вокзалах, им эти рассказы нравились больше всего. Детдомовцам понравились тоже. Потом нам принесли большую сковороду жареной кефали. Детдомовские мальчишки ловят её удочками. Пока ели, девочки проверяли дневник и тетради Влада. Очень красивая девочка вдруг возмутилась: «Какой же он отличник, если пишет как курица лапой? Даже читать невозможно». Наверное, она понравилась Владу, потому что он даже растерялся. Хорошо, выручил я — рассказал, что домашние задания он выполнял на крыше вагона, а там очень раскачивает. Пацаны, которым приходилось ездить на крышах, тоже стали заступаться за Влада, а здесь и начальник милиции. Его, наверное, угостили самогонкой, потому что язык заплетался, а глаза блестели, как у папы, когда выпивал «боевые сто грамм». Он полистал тетради и вдруг заявил, что больше ездить на крыше не нужно. Нам выпишут проездные билеты. С ними мы можем ездить хоть за бычками, хоть в гости. Главное, чтобы учились отлично. Раньше такие билеты выдавались только железнодорожникам и милиционерам, теперь будут выдавать и отличникам… Мы думали, он шутит, но уже через два часа катили домой в вагоне, на каждого по верхней полке. Приехали отдохнувшие и отоспавшиеся. Сёстры потащили сумки с бычками на базар, а мы похлебали кулеша, умылись и в школу. Там о бердянских событиях ни слова. Другие бы принялись хвастать, но только не мы. Не исключено, что учительница, узнав об этом, разбрасываться пятёрками не станет. А не то и двойку влепит. За что угодно: опоздание на урок, подсказку, даже подмокшую тетрадь. Есть ли ей дело, что отец Влада погиб на войне, а он с матерью и младшей сестрой ютится в сырой землянке? Но Володе и Толику, которые жили на нашей улице и тоже учились нормально, мы рассказали всё до копеечки. Володя сразу пристал в нашу компанию, но у Толика не получилось. Его мать работает в магазине, не голодают, вот шарахаться по поездам и не разрешила. Вдруг прибегает Васька Щурик и спрашивает, сколько пятёрок нужно для получения проездного билета. В прошлом году ему пообещали купить коньки, он больше месяца учился на одни пятёрки. Потом лёд на речке растаял, стараться стало ни к чему, но мог бы и дольше. Влад сказал, что для начала хватит и двадцати. Две недели Щурик тянул руку и отвечал так, что учителя дивились. Мы не стали ожидать, когда он выполнит норму, прихватили сумки с глиной и уже вчетвером покатили в Бердянск. Начальник милиции нам обрадовался, похвалил и повёл к начальнику станции за проездными билетами. Ох! Как мы учились! А как торговали! Кроме глины везли на продажу чеснок, картошку-американку, молодую кукурузу, варёных раков, плетёные лукошки. Что самим продать не получалось, отдавали перекупщицам. Они нас полюбили и старались не обижать. Тоже требовали показать дневники. Мы уже планировали проложить дорожку и в Донбасс, но моих родителей перевели в дальнее село. Потом укатил на целину, затем Дальний Восток, Крайний Север. В родные края попал уже пенсионером. Первым делом отыскал Влада. Он встретил меня с великой радостью. Сообщил, что жена Наташа уехала к больной сестре, а он на хозяйстве. Расспросил о здоровье, о детях и внучатах. Не хуже бердянских перекупщиц принялся выяснять, чем занимаются и как учатся. О своих не рассказывал. Все они смотрели со стен, красивые и нарядные, словно ангелочки.

149

После небольшого застолья поведал о себе. В мореходку из-за зрения не попал. Выучился на агронома да так всю жизнь в колхозе и проработал. Команда льготных отличников просуществовала немного, зато после Горбачёва развернулась! Сначала возили товар из Москвы на Украину, затем принялись колесить по России. Чем только не торговали! Постельным бельём, спортивными костюмами, куртками, посудой и даже унитазами. Влад как-то поскучнел, всмотрелся в меня и сказал: — Мы пожили в той жизни да и вернулись в прежнюю. Копаемся на дачах, пьём пиво, смотрим сериалы, но наши дети там и остались. Ведь ничего, кроме как шарахаться по рынкам, не умеют. У Васьки Щурика два сына вообще в Москве затерялись. У Володи Мягкохода две дочери и сын. Сначала торговали, потом стали митинговать в Киеве. Тоже с заработком. — А у тебя самого-то как? — спрашиваю Влада. — Тоже неважно. У нас с Наташей двое. Выучились, поженились, мы им сразу по квартире. Денег-то хватало. Света в замужестве прожила немного. Поскандалили, он вернулся к родителям, а она пустила квартирантов и укатила на Кипр. Дима насочинял ребятишек, а устраиваться на работу и не думает. Сгоняет в Москву или Одессу, привезёт в магазин запчастей и на диван. Мальчишки, понятно, переживают. Оба уже школьники. То к маме, то к папе, то к нам. Теперь Дима уехал в Одессу, а его жена запретила внукам с нами общаться. Вчера тайком заглянули, переписали Димин одесский адрес… На второй день мы с Владом отправились в родное село, заглянули в школу, побывали на кладбище. Вдруг звонит Дима: только что привёз из милиции своих пацанов. Каким-то образом забрались в поезд и добрались до самой Одессы. Зайцами! Голодные, как волки, но живые и здоровые. Говорят, приехали за папой. У Влада со школы привычка видеть аналогии в исторических событиях. Сразу же вспомнил, как в древнем Риме нашли табличку с древней клинописью. Прочитали и глаза на лоб. Там написано: «Ох и молодёжь теперь пошла!». Я запротестовал: — При чём здесь клинопись? Это же твои внуки! А всему миру известно — внуки повторяются в дедах. Ты зайцем ездил в Бердянск, они в Одессу. Мои внуки тоже: и учатся, как я, и влюбляются с первого класса. Жена заметила, когда иду рядом с внуком, даже руками размахиваем одинаково. Так что, если ребёнок учится или ведёт себя неважно, вернее вызывать в школу дедушку с бабушкой, чем папу с мамой.

150

Огонëк

Фрагмент рисунка. Герман Свидов, г. Нижневартовск

Маленьким я любил бегать в гости к дальнему маминому родственнику деду Бабаку. Его низкая, крытая камышом хата стояла на самом краю села. Дальше простиралась степь с глухими балками, непролазными терновниками, заросшими чабрецом и полынью скифскими могилами. Всякий раз, когда разыгрывалась непогода, дед ставил на окно лампу. Вдруг какой-нибудь горемыка заблудится в степи, вот и выйдет на наше окошко. И не раз среди ночи раздавался стук в это окно, в сенцах кто-то бухал обмёрзшими сапогами, проклиная непогоду и радуясь тому, что неожиданно увидел свет… Хлопотали вокруг нечаянного гостя дед Бабак и бабушка Дуся, я, свесившись с тёплой лежанки, во все глаза смотрел на выби рающего сосульки из усов чёрного дядьку, а на окне светил огонёк неяркой керосиновой лампы. Сколько наше село помнит себя, всегда в крайней от балки хате жили гостеприимные хозяева. Это же нужно не только всю ночь держать на окне горящую лампу, но встречать заплутавших людей. Отогревать, кормить-поить, нередко и оставлять до конца непогоды. Конечно, в селе были и такие, что завидовали деду Бабаку из-за дармового керосина, который ему выдавали в сельсовете, но если у кого случалась беда, в первую очередь бежали к Бабакам: не могла растелиться корова, метался в жару ребёнок или что другое. Пятеро моих братьев и сестёр родились в больнице, а вот меня приняла на руки бабушка Дуся. Осень, дорогу к больнице развезло — ни пройти ни проехать. Вот на огонёк к Бабакам бричку и завернули. Поэтому и бегал к ним в гости, поэтому мне там было хорошо. Дед Бабак работал в колхозе пасечником. Летом копался в ульях, зимой, когда пчёл прятали в камышовую клуню, мастерил балалайки. Именовались они у деда «акацийки», «грушевки» или «липовки». Из какого дерева строгал, так и назывались. При этом выбирал не всякую акацию или липу,

151

а ту, над цветами которой роилось больше всего пчёл. По его мнению, дерево хорошо помнит весёлый звон прилетавших за мёдом пчёл и передаёт его струнам. Собрав и настроив очередную балалайку, дед Бабак заставлял меня играть «Светит месяц» или «Лукерью», сам садился лицом к окошку, смотрел на степь и слушал. Если звук нравился, цеплял готовый инструмент на колышек, если нет, брал балалайку за грифель и изо всех сил ударял об угол печи. После собирал щепки и склеивал. Клееная балалайка больше походила на мандолину, но звук приобретала такой, что её с удовольствием покупали для струнного ансамбля в город Сталино. Когда пришли немцы, бабушки Дуси уже не было в живых, старшие сыновья и дочери завели свои семьи, дед Бабак остался с младшей Надей. Теперь дармового керосина, чтобы светить по ночам, ему не давали. Более того, наказали на ночь занавешивать окна. Немцы боялись, как бы прилетавшим бомбить станцию советским самолётам кто-нибудь не мигнул огоньком. Дед добросовестно завешивал все окна, но того, которое со стороны балки, не трогал. Ночью немцы и полицаи ходили только по дороге, а оттуда ничего не видно. А на свет заправленной мазутом коптилки выходили попавшие в окружение и бежавшие из плена наши бойцы. Дед Бабак с Надей их кормили и подсказывали дорогу в днепровские плавни к партизанам. Но были и такие, что не заходили в хату. Под стрехой на специальной полочке можно было найти хлеб, лук, иногда и кусочек сала. Наши мамы тайком оставляли там немного еды. Они надеялись, что если у этого окошка подкормят чьего-то мужа или сына, то у другого, может, накормят их родных. Однажды в окошко постучали итальянские солдаты. Дед Бабак и Надя напугались ужасно. Только что их покинул связной из партизанского отряда. Надя набросила на голову старый платок, а дед схватил балалайку. Хотел сделать вид, что увлёкся музыкой и ничего не слышит, но даже «Светит месяц» сыграть не получилось. В сенцах хлопнуло, и в хату зашли три итальянских солдата. У одного подвязана рука, у другого забинтована голова, третий был таким тонким и высоким, что упирался головой в потолок. С высоты своего роста он увидел, какой переполох устроили своим визитом, и, чтобы хозяева не волновались: — Гитлер капут! Дед Бабак брякнул струнами, подхватился и не менее воинственно выдал: — Но пасаран! На Надю вдруг напал смех. Она сдёрнула с головы платок, захлопала в ладоши и спросила: — Это у нас теперь вместо «здравствуйте»? Скоро итальянцы сидели за столом, пили отвар из диких груш и на пальцах объясняли, как отправились из госпиталя на прогулку, спустились в балку за ягодами терновника, а наверх выбрались в совсем незнакомом месте. Вот и плутали, пока не увидели огонёк. Ещё они признались, что не любят войну, Гитлера и своего дуче Муссолини, который посадил их в вагоны и отправил в Россию. Их эшелон разбомбили, многих ранило, и теперь они здесь на излечении. Ещё сообщили, что немцев победили под Москвой и Сталинградом, теперь уже точно «Гитлер капут!» Итальянцы очень тревожились, что в госпитале их обыскались. Дед Бабак сбегал к полицаю, тот запряг бричку и повёз нечаянных гостей в госпиталь. А пока дед искал транспорт, длинный итальянец по имени Андреа влюбился в Надю, а Надя влюбилась в него. Этот Андреа на второй день явился с полным вещмешком гостинцев, а Надя встретила его аж за околицей. Снова он с дедом приветствовались словами «Гитлер капут!» и «Но пасаран!», потом дед пел под балалайку: «Теперь я не прачка, больше не стираю. Сестра милосердна, с доктором гуляю-у-у!» Андреа вторил ему приятным баритоном: «Гуляю-у-у!» Надя смеялась и хлопала в ладоши. На полочке под стрехой кроме лепёшек, испечённых нашими мамами, появились тонкие и твёрдые, словно кремень, итальянские сухари, похожие на солому макароны, баночки оливкового масла. Мои братики и сестрички тоже отведали этого лакомства. Всю осень топтал итальянский солдат Андреа стёжку к хате над балкой, потом его посадили в телячий вагон и отправили на фронт. Даже

152

не дали попрощаться. А в начале лета Надя родила мальчика. Чернявого, голубоглазого и тоненького, как стебелёк. Одни обзывали Надю итальянской шлёндрой, другие говорили, что этим она спаслась от немецкого рабства, куда уже отправили половину наших девчат, мама высказывалась совсем коротко — «Любовь!» и кроила малышу шапочки и распашонки из собравшихся в наволочке лоскутов. Мальчика нарекли в честь отца Андрейкой, отчество тоже записали Андреевич, а вот фамилию оставили Бабак. Он учился в мамином классе, на переменках бегал к нам в гости, а когда мы переехали в новую хату, даже оставался ночевать. Когда Андрейка перешёл в третий класс, деда Бабака арестовали. На его имя пришло письмо из Италии, вот его в шпионаже и обвинили. Мама отправилась к начальнику НКВД Алтухову, затем в военкомат, узнала адрес командира партизанского отряда, к которому дед Бабак переправлял окруженцев. Потом уже с этим командиром собрали нужные документы, и вскоре дед Бабак снова копался возле своих ульев и мастерил похожие на мандолины балалайки. Теперь у него был помощник — муж Нади, которого она успела привести в хату, пока дед сидел в НКВД. По этому поводу наша мама шутила: «За Надей нужен глаз да глаз. Не успел Бабак смотаться к полицаю за телегой, как завела от итальянца ребёнка, теперь сунули Бабака в кутузку — завела мужа!» Так и жили. Лет через десять после войны дед Бабак умер, его хоронили с музыкой и салютом. Андрейка окончил школу, потом железнодорожное училище, стал, как и отчим, паровозным машинистом. Когда из-за балок к нам доносилось протяжное «Ту-ту-ту-у-у-у!», в селе говорили: это Андрейка здоровается с мамой. Конечно же, все знали, кто у него отец, за глаза звали макаронником, и, когда пришло время служить в армии, были какие-то сложности. Но отслужил целых три года, возвратился домой, как и положено, в значках, нашивках и лычках. Красивый, вылитый итальянский солдат, постучавший когда-то в хату над балкой — в два метра ростом, тонкий и… влюбчивый. Уже через неделю познакомился с девушкой и заявил Наде, что хочет жениться. Надя к нашей маме: нужно что-то с Андрейкой делать. Но та поинтересовалась, сколько минут хватило Наде и Андреа, и посоветовала готовиться к свадьбе. Да мало того, мама же решила вытащить на свадьбу и солдата Андреа. Если жив, пусть посмотрит на сына, порадуется за Надю, хоть немного утешит ту боль и обиду, которую они носят с собою всю жизнь. Снова съездила к Алтухову, добыла адрес Андреа, пригласила учительницу немецкого языка Марью Павловну, приехавшую к нам в тридцать девятом году испанку Маргариту Раймундовну, и все вместе принялись сочинять приглашение на свадьбу. Конечно же, в этом деле приняли участие председатель колхоза, начальник станции, учитель физики, наш папа и ещё не знаю сколько мужиков. Все воевали, все встречались с итальянцами, хоть по одному итальянскому слову помнить обязаны. Сочиняли письмо целый вечер, несколько раз бегали за консультацией к Наде, которая как раз дежурила на ферме и оторваться не могла. Наконец подписали конверт и отвезли Алтухову, который когда-то арестовывал деда Бабака, а теперь взялся отправить письмо в итальянский город Неаполь. А потом встречали. Андреа приехал не один, а с тремя сыновьями. Десяти, двенадцати и пятнадцати лет. Все высокинькие, тоненькие, как гвоздочки, и до того похожи на нашего Андрейку, что учительницы ударились в слёзы. Вот со ступенек вагона спускается третьеклассник Андрейка, вот пятиклассник, а вот и восьмиклассник. Хоть на фотографию смотри, хоть так вспоминай — абсолютная копия. Словно и мама одна. А может, так оно и есть. У моего друга Кольки Рака было три жены, и все на бобрих похожи. Полненькие, впереди два зуба, глаза маленькие и какие-то насторожённые. Я даже не верил, что все новые. «Это он свою Альбину, которая его из армии не дождалась, ищет и никак не находит, — объяснила мама. — Первая любовь на всю жизнь глубоко в сердце западает». Наверное, и Андреа искал в своей Италии нашу Надю? Станислав Олефир, г. Приозерск (Ленинградская область)

153

Отец и мать

Спасибо тебе, отец! Художник Герман Паштов Герман Суфадинович Паштов — народный художник России, академик Российской академии художеств, профессор, основатель творческой мастерской «Искусство книги» в Красноярском худо жественном институте, бессменный руководитель творческой мастерской графики Российской академии художеств в Красноярске и первой в России студии ксилографии — редкого ныне искусства гравюры на дереве. Родился в 1941 году в Кабардино-Балкарии в селе Куба, окончил художественное училище имени М. Б. Грекова в Ростове-на-Дону и Украинский полиграфический институт имени Ивана Фёдорова во Львове. Лау реат государственной премии Кабардино-Балкарии, академик Адыгской международной академии наук, обладатель золотой Пушкинской медали творческих У штурвала печатного станка союзов России и других наград.

154

Улицы Матросова

На склонах Эльбруса

Когда академик Паштов идёт на работу по улице Матросова в Красноярске, он невольно вспоминает родительский дом, построенный отцовскими руками на улице Матросова в Нальчике. Улица Героя Советского Союза стала надёжной пристанью для большой семьи фронтовика Суфадина Паштова. Всякого входящего в его калитку поит вкуснейший артезианский источник, проведённый во двор, свисает гроздьями виноград. Герман помнит, как сажали они вдвоём маленькие его черенки. Отец оставил после себя не одно посаженное дерево, а благоухающий сад.

На ежегодной выставке ледяных скульптур в Красноярске с женой и дочерью

Табун коней в наследство Кабардинец не боится морозов. Когда Герман уезжал в Красноярск, московские знакомые, конечно же, пугали его сибирскими морозами. Зачем пугать? Он знает, что это такое. Зимы в предгорьях Центрального Кавказа, между Казбеком и Эльбрусом, в послевоенные годы почти ничем не уступали сибирским. …Лошади заиндевели, взрослые едут на санях, заложенных соломой и сеном, а ему позволяют иногда, чтобы разогрелся, бежать рядом. Эта картина из детства. Чем не сибирская? Сани обычные, деревенские. «Когда я впервые увидел русские сани, — вспоминает Герман Суфадинович, — то не нашёл никаких различий между ними». Первые рисунки, которые запомнил будущий художник, были не на листке бумаги, а на стене возле тёплой печи бабушки Дышахан. В морозные вечера печи топили соломой, и тени от огня поражали мальчишку своей красотой. Сейчас художник может сравнить это с графическими набросками. А тогда он и бумаги-то в глаза не видел. А ещё он помнит, как отец нарисовал ему коня, который казался ему невероятной красоты. Когда-то у Паштовых был целый табун резвых лошадей. Но началась коллективизация, дед Алимурза отдал в колхоз всё свое состояние: и косилку, и табун. Наверное, тосковал о них, а кони тосковали о своём хозяине… Отец ушёл на службу

Кони-90

155

Георгий

Иллюстрация к поэме М. Ю. Лермонтова «Измаил-бей»

в армию ещё до войны, в 1932 году. Был Суфадин Паштов лихим наездником, в 1935 году на каком-то большом торжестве гарцевал на лихом коне даже на Красной площади в Москве. Кого же ещё, кроме коня, мог нарисовать своему сыну-первенцу бывалый кавалерист, вернувшийся с войны? Многими радостями и открытиями одарил Германа дедушкин дом в кабардинском селе Куба. Среди кабардинцев нет нетанцующих людей, все знают свои национальные танцы. Помнит Герман, как красиво танцевали на семейных вечерах его папа с мамой. И вот, представьте, появляется в доме среди танцующих красавец-конь и тоже пританцовывает. За ним второй, третий… Это молодёжь верхом преодолела вход. Искусство джигитовки — всадник умудрялся залезть под живот коня. «Домов тогда больших не строили, — вспоминает Герман Суфадинович, — двухметровый уже считался дворцом». И достался художнику по наследству вместо табуна резвых скакунов отцовский трепет перед конём. Если собрать всех лошадей со всех паштовских графических листов, то его табун будет не меньше, чем у деда. Скачут кони по полям и горам, несут на спинах лихих наездников: королевичей, рыцарей, джигитов и простых крестьян, забредают на страницы пушкинских произведений крылатыми пегасами… Суфадин Паштов, 1935 год Отец рассказывал Герману, что родовые корни Паштовых уходят в древнее Абхазское царство к князьям Амаршанам. Отец даже создал нечто вроде книги о происхождении их фамилии. Когда Герман был уже взрослым, встретил в архивах тому подтверждение: старинное судебное дело по поводу того, что приехавшему из Абхазии князю Магомету Паштову не давали землю. Чтобы доказать права на неё, тот отправился в Тибельду, в штаб генерала Шатилова, который и подтвердил его княжество.

156

Среди кабардинцев танцуют все. В годы студенческой голодной юности художник подрабатывал и танцами, и в Доме моделей (крайний справа)

Чёрное солнце войны Иногда Герман гостил у родителей мамы в селе Камышиная Балка, недалеко от Ставрополья. Помнит он, как с мальчишками бегал смотреть на пленных немцев, которые строили мост через реку Малку. Тот, что соединяет Нальчик и Пятигорск. А тогда была разруха. Совсем недавно по Кабарде прокатилась страшная война, и жители помнили немецких солдат другими, бесчинствовавшими в этих краях. На строительство моста пленных привозили в открытых грузовиках, по углам которых стояли солдаты с винтовками и штыками наготове. Эта почти военная картина потом отозвалась в творчестве, где теме войны отведено особое место, как и в жизни. Отец ушёл на фронт добровольцем в ноябре 1941 года, когда сыну было девять дней от роду. Уходил Суфадин Паштов на призывной пункт вместе с земляком. И тот вдруг неожиданно спросил его: «Ты ещё не дал имя ребёнку? Назови его моим именем». Звали его Герман Архаг. И в первом же бою он погиб. «Наверное, предчувствовал. Передал мне своё имя, чтобы помнил его…» — говорит Герман Суфадинович. Имя необычное для этих мест. Мало того: Германия берёт Кавказ в кольцо оккупации, а на кабардинской земле появляется младенец Герман. Бабушка никак не могла этого имени принять, звала внука Хасанбием. Но он, даже маленьким, просил называть его тем именем, которое ему дано — Герман. Имя погибшего солдата всегда носил с гордостью. Война вошла в него с молоком матери, чудом спасшейся от расстрела. Перед войной вступила в партию, работала в загсе. Немцы заняли Кабардино-Балкарию осенью 1942 года. Вскоре приходит к ним домой сосед с тревожным предупреждением: «Фатимат, я видел нехороший список, тебе надо срочно уйти». Кто-то из односельчан выдал фашистам коммунистов и сочувствующих, участь которых была предрешена. Фатимат взяла сына и направилась в родное село, к родителям. Стояла поздняя осень. Дул сильный ветер, вокруг — тьма непроглядная. Двадцатилетней Фатимат надо было одолеть с годовалым ребёнком на руках 20 километров, поднимаясь в горы всё выше и выше. «Мама вспоминала, какой это был смертельный риск, — рассказывает Герман Суфадинович. — Во мраке между деревьями сверкали глаза волков, в любую минуту мы могли стать их добычей…» Фашистов выдворили из Нальчика 24 января 1943 года. Когда Фатимат вернулась обратно, узнала: в то утро, когда она добралась до своих родителей, всех, кто был в «нехорошем» списке, вывезли

157

в станицу Марьинскую и расстреляли. Имя предателя на селе не скрыть. Им оказался учётчик — комсомолец Ли Коля. Его потом судили за предательство. Долгие годы он провёл в лагерях на Камчатке, после освобождения вернулся домой, но односельчане его не приняли. Проклятым вернулся он обратно на Камчатку, где, говорят, умер какой-то очень страшной смертью… С детства Герман знал: война — это великие страдания людей. Это слёзы мамы, оплакивающей своих братьев, погибших на фронте. Это слёзы бабушки, оплакивающей своих сыновей. Это слёзы их жён и детей — его двоюродных братишек. Это раны отца, прошедшего через Новороссийск и Малахов курган и чудом оставшегося живым, ставшего в 30 с небольшим лет инвалидом. С послевоенных пор каждый год 8 марта отмечали в семье как второй день рождения отца. Именно 8 марта Суфадин Паштов чудом уцелел, получив в бою почти смертельное ранение в голову. Обложка книги балкарского Такой предстала война в первых линогравюрах Гермапоэта Кайсына Кулиева «Война» на Паштова, объединённых общим названием — «1941 год». Чёрная война окутала всех чёрным трауром. «В середине 60-х я сделал несколько линогравюр, посвящённых 20-летию Победы, — вспоминает Герман Сафудинович. — Но так и не смог сделать их красочными. В работу просились только два цвета: чёрный и красный. В 80-х появилось "Чёрное солнце войны"»… Всю жизнь отец носил в себе осколки с Малахова кургана. Иллюстрацию Паштова «Бегство» к стихотворению Алима Кешокова «Памяти павших 115-й кавдивизии» искусствоведы назовут самой драматической и выразительной во всём его творчестве. …Чёрное солнце, две лошади, словно в молитве, поднявшие головы, люди, воздевающие руки к небесам, а на переднем плане — мёртвое тело, прикрытое буркой. Эта работа, выполненная уже на холсте, пронзит сердце московского поэта Бориса Дубровина во время его посещения персональной выставки Германа Паштова в Нальчике настолько сильно, что он разыщет художника, побывает в его мастерской и напишет потрясающее стихотворение памяти кавалеристов. Как сгусток крови в душной дымной мгле, …И, полные отчаянной мольбы, Ты, солнце, запеклось, и всё похолодело… Уйдя от смерти, словно от погони, Распластанная бурка на земле Здесь к солнцу чёрному, вставая на дыбы, Ещё хранит тепло поверженного тела… Взывают обезумевшие кони… Вторая персональная выставка

158

Одна, но пламенная страсть... Отец после войны служил в налоговой инспекции, ездил в командировки в Нальчик. Однажды Суфадин Паштов взял Германа с собой и вечером повёл на теат ральное представление. Это был русский драмтеатр, где поочерёдно давали представления русская и кабардинская труппы. В тот вечер показывали сказку «Аленький цветочек». — Мне было лет 7–8, — вспоминает Герман Суфадинович, — никогда никаких театральных представлений не видел, не было тогда ни радио, ни телевидения. И вдруг открывается занавес, а за ним дубрава, птички поют! Я эти декорации воспринял как натуру. Ощущение было такое, будто меня в дикий лес бросили. Помню до сих пор, как чудище появилось, страдания этой девочки помню. В село я вернулся потрясённый, как будто побывал в другом мире… Кто бы знал тогда, что пройдут годы, и будет Герман Паштов работать в театре, создавать декорации. Всего Первая фотография Германа, с. Куба одного вечера было достаточно, чтобы в детском сердце при слове «театр» поселился восторг. Чуть позже приехала с выездным спектаклем в Кубу кабардинская труппа драмтеатра из Нальчика. Это было уже национальное представление на основе кабардинского эпоса. Особенно Герману понравилась одна из героинь по имени Асият. Вспоминая об этом с улыбкой, Герман Суфадинович говорит: «Она мне настолько понравилась, что после спектакля я заявил родителям: если у меня родится сестричка, то мы назовём её Асият». Сестричка Асият не замедлила вскоре появиться на белый свет. В 1949 году отец решил поехать в Нальчик в поисках работы. Не мог он больше работать опер уполномоченным в родном своём селе Куба, не мог ездить по району и обирать солдатских вдов и малых сирот, потерявших кормильцев стариков и взимать налоги со всего, даже с самой малой яблоньки, которая ещё не плодоносит. Не смог, потому что привык держать свою совесть в чистоте. Так поступками учил он великой науке: жить по совести. Покинув непыльную и постылую инспекторскую должность, устроился инвалид войны Суфадин Паштов в Нальчике простым рабочим на знаменитом Тырныаузском вольфрамо-молибденовом комбинате. Недосягаемый театр стал доступным. Много ещё богатств открыл большой столичный город Нальчик. В Кубе Герман окончил первый класс, но в школу Нальчика его не приняли, потому что он не знал ни одного слова по-русски. Кабардинский язык очень сложный, и из-за его сложности трудно переходить на не менее сложный русский язык. Поэтому детей отдают сначала в подготовительный класс, а потом уже в первый. Писали кабардинцы вначале латиницей, но после революции перешли на кириллицу. Влияние России было неизбежным. «И удивляться тому не приходится. Даже основоположник нашей отечественной литературы Шора Ногмов похоронен в Петербурге — 450 лет вместе», — говорит Герман Суфадинович. Так вот, читал он на родном языке прекрасно, математика шла тоже прекрасно. Только вот с русским языком были проблемы. И снова отец взял сына крепкою своею рукой и повёл по школам Нальчика. Так встретили они Антонину Ивановну Берестову. — Она даёт мне пример, я тут же решаю. Учительница нахваливает меня, а я в это время отца спрашиваю: «А что она сказала?» Она даёт мне русский текст, читаю, все буквы знаю, а смысла

159

Первая учительница

не понимаю, — улыбается Герман Суфадинович, вспоминая свои «хождения по мукам». — Решилась. Взяла меня, стала моей первой учительницей, научила меня русскому языку… Отец всегда учил сына иметь благодарное сердце. И как только приезжал взрослый Герман домой, спешил к первой своей учительнице в гости. Доживала Антонина Ивановна свой долгий век в одиночестве. Когда совсем ослабела, забрали её Герман и Жанна Паштовы к себе, и ушла она из жизни, окружённая их заботой и любовью. …Учёба в школе шла неплохо, но Антонина Ивановна примечала кое-какие странности за своим учеником. На уроке мог учителя не услышать, думать о своём. Увидит в газете «Пионерская правда» интересный рисуночек, тут же его повторит на бумаге. Увидит интересное деревце за окном — и его на бумагу. Любовь к рисованию жила в нём изначально, наверняка досталась в наследство от кого-то из предков, как и любовь к лошадям. Отцу дали участок под строительство дома. Строил своими руками. Денег не было, поэтому домик выстроили маленький, с двумя комнатками. После переезда в Нальчик мама уже не преподавала в школе, растила сестрёнку. Потом родились братья. Пятеро ребятишек, а годы тяжёлые, послевоенные. Отец, несмотря на осколки в голове и ноге, трудился ещё и сверхурочно на самых чёрных работах. — Помню, как папа приносил нам кусочки жмыха, отходы от производства растительного масла, какое это было счастье, — вспоминает Герман Суфадинович. — Он овладел профессией арматурщика и стал одним из лучших в республике. Я гордился, что папин портрет висит на заводской Доске почёта. Так он учил нас трудиться, не жалея себя, и делать всякое дело совершенно. Мне первые серьёзные уроки труда отец преподнёс, когда я учился в пятом классе. Мы вместе грузили вагоны. Как пригодились мне эти уроки в полуголодные студенческие годы!.. Как-то одноклассник затащил Германа в Дом пионеров в изостудию, там и состоялась ещё одна судьбоносная встреча — с Андреем Лукичом Ткаченко. По профессии учителем рисования, а по призванию, пожалуй, архитектором… человеческих душ. В каждом даровитом своём ученике Андрей

160

Изостудия Дома пионеров

Однокурсники

Лукич конструировал и выстраивал художника. Всякий раз, бывая в Нальчике, Герман Суфадинович непременно наведывается в гости и к нему. Именно Андрей Лукич твёрдо решил, что Германа надо отправить учиться «на художника». Выбрали вместе художественное училище имени М. Б. Грекова в Ростове-на-Дону. Родители переполошились: для них этот город был всё равно что на краю света, в такую даль ребёнка после седьмого класса отпускать?! Но парнишка с упорством взрослого стоял на своём. Он денно и нощно пропадал в изостудии, Андрей Лукич натаскивал его перед поступлением, как перед самым жестоким испытанием, зачастую приходилось оставаться с ночёвкой. Мать не выдерживала: «Да оставь ты это рисование!» Так потом говорила она в жизни не раз, жалея сына. Но отец всегда принимал сторону сына. Наверняка втайне он даже гордился столь необычным талантом сына, ставя его выше всего. Конкурс в 1957 году в художественное училище имени Митрофана Грекова был огромный: 15 человек на место. К концу экзаменов Герман Паштов остался в своём потоке единственным. На первом курсе стипендию вообще не платили. Родители, у которых на руках были ещё маленькие ребятишки, помогали из последних сил. И как только сын появлялся на каникулы домой, мать, завидев его, худого как щепка, просила: «Не учись ты на художника, посмотри, на кого похож!» Но разве можно бросить пить из животворного источника, который наконец-то отыскал? Ныне в художественном училище имени М. Б. Грекова рядом с именами знаменитого живописца Александра Лактионова, известного графика Николая Пономарёва, именитого художника Мартироса Сарьяна стоит имя академика Российской академии художеств народного художника России Германа Паштова. В армию Германа призвали сразу после окончания училища. Только приехал домой, сразу же вызвали в военкомат, мол, мы тебя тут уже три года ждём, художник нужен в воинской части. Дома все переполошились: почему так срочно, если призыва нет! Позже уже Герман узнал, что, когда он попрощался с родными и направился в воинскую часть, отец пошёл за ним втихаря, чтобы собственными глазами увидеть, что сын говорит правду. Рядовой Паштов стоял перед полковником и умолял отправить его куда-нибудь подальше от дома. Так хотелось мир посмотреть. Но долгожданного художника

161

оставили служить в Нальчике и даже с устройством танка знакомить не стали. Зато воинская наглядная агитация в части поднялась на очень высокий уровень.

Под отцовским крылом После армии Герман не оставил студенческой привычки идти на этюды с восходом солнца. Он даже в армии ухитрялся иногда начинать утро с этюдов. Дома мастерской был двор, а где ещё? Восемь человек в двух комнатах. Каждый день работал он во дворе, гонял меньших братишек, когда мешали. В перерывах учил их рисовать, и неплохо, надо сказать, у них получалось. Не было у начинающего художника не только своей мастерской, не было у него ни масла, ни холста, ни средств к существованию. Отец работал уже бригадиром арматурщиков, зарабатывал сравнительно неплохо, 150 рублей в месяц. Хотя — что это за деньги для семьи из восьми человек? Тем не менее Суфадин Алимурзович пытался поддержать сына. Раз дал денег Герману на масло и холсты, второй. А потом спрашивает: когда начнёшь работать? К художественному фонду и к Союзу художников молодого художника в Нальчике и близко не подпускали. Оставалось идти в оформители. Хоть и молод он был, но понимал: это путь к деградации. С какой взрослой осмотрительностью оберегал себя от порабощения бытом, который подминает под себя и в конце концов убивает в художнике художника. Спасибо отцу: он всегда понимал сына. И всё-таки так долго не могло длиться. И вдруг вызывают Германа в Союз художников и в кругу старейших художников начинают уговаривать ехать в сельскую школу преподавать рисование и черчение. От такого поворота дела Герман аж вскипел. И откуда смелость взялась? «Почему, — спрашивал он, — вы посылаете меня учить детей, если я хочу так же, как вы, рисовать?!» Ему стали говорить о том, что он должен отработать потраченные на него государственные деньги. В итоге строптивому выпускнику художественного училища запретили появляться в фонде и покупать здесь холст и краски. Не член Союза, значит, нечего тебе тут делать. Что-то надо было предпринимать. И вот в один счастливый день поиск работы привёл Германа в книжное издательство. Это и был указующий перст судьбы. За первый рисунок ему заплатили 5 рублей. Потом стали предлагать заняться оформлением обложек. Но и при этом заработок был не большим и случайным. Как быть дальше? Конец сомнениям положил отец — вот уж кто был истинным ангелом-хранителем художника: «На краску и холст, сколько смогу, я тебе дам. Буду помогать, чтобы ты писал, а в школу уходить не надо». Так подарил ему отец в пору юности и самоутверждения дни, заполненные творчеством. Герман купил у старейшего художника нормальный этюдник, жадно писал этюды, натюрморты, пейзажи. Время от времени поступали заказы из книжного издательства. И он охотно учился делать книжки, постигая азы книжной графики. Сейчас, анализируя свой творческий путь, Паштов понимает, почему графика взяла верх над живописью:

162

потому что требовала меньших денежных трат и места для работы. В 1966 году в Краснодаре под председательством президента Академии художеств СССР Владимира Александровича Серова прошёл первый выездной пленум Союза художников, после которого состоялся первый выставком с закупкой картин. Работы собирались со всего южного региона. Предусматривалось участие на выставкоме и художников Кабардино-Балкарии. Герману отказали в поездке по уважительной причине: ввиду отсутствия денежных средств, тем более что он не являлся членом Союза художников. На печальное сообщение сына Паштов-старший отреагировал быстро: взял у соседа в долг 50 рублей и сказал сыну: «Езжай вместе со всеми нашими художниками. Ты должен там быть!» И Герман отправился в Краснодар вместе с земляками, собралось человек 15. В гостинице его поселили вместе с театральным художником, который оказался отцом учителя Германа в Ростове. Разговор шёл уже заполночь, когда сосед попросил Германа показать свои работы. Отклика его Паштов ждал, как приговора суда. Вот посмотрел опытный коллега офорт «Аул» из вольного детства; задержался, оценивая абстрактную, казалось бы, но такую кабардинскую «Мелодию», и наконец произнёс одобрительно: «Хорошие работы, у тебя их возьмут». И как в воду глядел. Когда на следующий день сжавшийся от волнения молодой художник предстал перед членами выставкома, он и не подозревал, что не пройдёт и двадцати минут, как пять из семи его офортов будут закуплены выставкомом, а он будет удостоен похвалы самого президента Академии художеств СССР. И впервые в жизни в его адрес прозвучат… аплодисменты. Молодому графику из Кабарды аплодировали именитые художники страны! Заплатили Герману по сто рублей за каждый офорт уже дома, в бухгалтерии худфонда. Как он спешил домой, с каким восторгом нёс отцу свой первый фантастический заработок! Суфадин Алимурзович со спокойствием рабочего человека взял в руки невиданную сумму денег и с удивлением сказал: «Это ж какие дураки платят за бумажки такие бешеные деньги?» Но в душе он, конечно же, ликовал. Ведь это он первым признал в сыне художника, был ему опорой и никогда не терял веры в его счастливую звезду. И вот она зажглась. Эх, как порадовался бы за своего тёзку Герман Архаг, вернись он живым с фронта! Признание академиков произвело в Нальчике фурор. Коллеги поздравляли триумфатора в ресторане, пили за его здоровье, за его настоящее, за его будущее. И наивному виновнику торжества казалось тогда, что радостному братству не будет конца. Это сейчас Герман Суфадинович знает, что в плавании по реке, именуемой Жизнью, входящих через триумфальные ворота ждёт гораздо больше испытаний, чем кого-либо другого. Но отцовское напутствие, сказанное по поводу первого большого успеха: «Видишь — получается? Работай, не давай себе поблажки!» — осталось с ним навсегда. И он работал, теперь уже с утроенной силой. Выставлялся на престижных выставках по всей стране, был принят в Союз художников.

Дом, где согреваются сердца За экспрессивность, контрастность, порывистый ритм один из искусствоведов назовёт Паштова кабардинским Ван Гогом. Герман Суфадинович рассказал по этому поводу любопытную семейную историю. — В училище я был очень заражён Ван Гогом, старался купить все репродукции, которые продавались в магазине «Глобус». Однажды дал родителям домой телеграмму приблизительно такого содержания: срочно пришлите деньги, мне нужно купить Ван Гога. Отец, конечно, не знал, что это такое, но всё, что нужно было для учебы, для него было свято. Выслал денег, купил я эти репродукции, приезжаю домой, а отец говорит: «Ну-ка покажи, что ты купил на те деньги, что я выслал». Я с гордостью разложил репродукции. Чем дольше смотрел отец на них, тем больше менялся в лице. И в конце концов ушёл, не сказав мне ни слова. Его чувство разочарования было понятно: вот за эти несколько бумажек с какой-то мазнёй столько денег отдано, да разве это справедливо?!

163

Выставка художников Кабардино-Балкарии в Москве

Тогда репродукции стоили достаточно дорого, а на взгляд обывателя, это были вообще деньги немыслимые. Но даже тут отец постарался понять сына. Ни разу за эту покупку не упрекнул. Ну а бабушка по отцу Дышахан одна заменяла целую приёмную комиссию. Приём работ проходил вполне официально: Герман показывал свои картинки, а бабушка Дышахан, внимательно изучив их, оценивала по своей системе: это нравится, это не очень, а это вообще не нравится. Крестьянка, прожившая нелёгкую жизнь, словно законодательница какого-нибудь престижного художественного салона, делала очень дельные замечания: вон тот предмет изображён неудачно, здесь вот очень много чёрного, там чересчур много белого, а тут как-то подозрительно неестественна рука… И вот что любопытно, первые абстрактные работы Германа — «Мечта», «Мелодия», «Кубачи» — местными официальными ценителями искусства приняты не были. Как дурные образчики формализма они никуда не были допущены и ждали своего часа. Бабушка же отнеслась к ним куда более терпимо, и это обнадёживало. Правда, и в них она нашла кое-какие погрешности, которые внук послушно исправил. Придёт час, и о них заговорят, они отправятся на всероссийские и всесоюзные выставки. «Что поразительно, — говорит Герман Суфадинович, — всё, что одобряла бабушка Дышахан, проходило на выставки и с успехом экспонировалось». Герман тоже не раз экзаменовал бабушку, проверяя её художественный вкус. Брал репродукции больших мастеров, картинки неизвестных художников, добавлял каких-нибудь слащавых открыточек и вперемежку ставил перед ней, чтобы бабушка выбрала то, что ей нравится. Как всякая женщина, Дышахан в первую очередь выбирала цветы, натюрморты, но не какие попало. Слащавые отвергала сразу, потом после некоторых раздумий выбирала какой-нибудь букет Фернана Леже или же натюрморт Сикейроса, написанный вроде бы грубо, в духе народных картинок, но ведь прекрасно! Природным художественным чутьём она отличала настоящее искусство от поделки. Да,

164

художниками рождаются, но помогают им встать на крыло люди, что находятся вокруг. Герману Паштову повезло: эти люди оказались в собственном его доме на улице Матросова. На первую персональную выставку работ своего сына, которая состоялась в Нальчике в 1965 году, Суфадин Паштов отправился один, без Германа. «Покажи, что ты сделал», — просил он всегда сына, когда видел, как тот днями и ночами просиживает за работой. Но этому он не удивлялся, Паштовы — народ трудолюбивый. Посмотрит, посмотрит какой-нибудь рисунок… «Ну ничего», — одобрительно проронит иной раз, а иной раз промолчит. На выставку отец пошёл не для того, чтобы посмотреть труды сына, которые он уже видел. Знакомый искусствовед рассказывала потом Герману, что особенно волновало отца мнение специалистов, как на их взгляд — способный его сын художник или нет? Суфадину Паштову отвечали, что неспособные художники персональных выставок не делают, говорили о том, что появились уже первые очень хорошие отклики в газетах, где сына его называют первооткрывателем национальной графики. Все годы отец прилежно посещал все выставки Германа, что демонстрировались в Нальчике. Конечно же, испытывал чувство гордости за сына, утверждаясь в собственной правоте. Значит, не зря учил его, поддерживал уже взрослого, отказывая себе во многом. Когда, переехав в Красноярск, Герман Суфадинович стал работать над иллюстрациями к произведениям Александра Сергеевича Пушкина, как только приезжал на лето домой, родители с нетерпением спрашивали: «А ну-ка покажи, что сделал». И сын отчитывался о проделанной работе пушкинскими В станице Екатеринодарской, где бывал Пушкин. На праздновании 200-летия поэта. Пушкинский том в подарок президенту России. Владимир Путин попросил художника подписать книгу, поинтересовался, что такое ксилография, и с вниманием выслушал ответ.

Невольница Мария

Иллюстрации к поэме А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан»

165

На издание А. С. Пушкина с иллюстрациями Германа Паштова дал личные деньги губернатор Красноярского края Александр Лебедь

Групповой портрет семьи на фоне трёх пейзажей

Художник с женой Жанной и детьми Алимом и Лелей дома в Нальчике на фоне мозаики «Танцующие», выложенной всей семьёй

166

гравюрами. Десять лет длилась его пушкиниана, и десять лет родители болели за его будущую уникальную книгу. Очень ждали её выхода. В юбилейном пушкинском 1999 году Герман отправил родителям в числе первых свой пушкинский том. Впервые отцовский портрет Герман написал в училище. Приехав на каникулы, он сделал уже гравюру с отцовским изображением. А потом написал на память о родном многолюдном доме «Автопортрет с братьями и сестрой». Брат Хасан появился через три года после сестры Асият. Имя ему, как и сестричке, придумал тоже Герман. С дальним прицелом: чтобы бабушка называла его Германом и больше никогда не называла Хасанчиком. Потом появились в доме ещё двое братишек — Леон и Геннадий. Если учесть, что отец с матерью забрали к себе родителей, то можно представить, как многолюден был этот дом — по человеку на каждый квадратный метр. Но как радушен и гостеприимен! Братья и сестра с самого раннего детства привыкли, что старший брат постоянно рисует, поэтому ничуть не удивились, увидев себя на метровом семейном портрете в линогравюре. Всякий раз по приезде Германа на родину, собравшись в большой семейный круг, меньшие братья смеются, вспоминая, как не хотели позировать начинающему художнику. Что тут хорошего — стоишь, как вкопанный столб! Все они поработали при брате-художнике подмастерьями, мыли кисти, бегали за водой и сами пробовали рисовать. По сути, в родительском дворе была мастерская под открытым небом, для процветания которой каждому в семье пришлось потрудиться, начиная с бабушки Дышахан и заканчивая самым маленьким Геной, таскавшим стёклышки для мозаики. Через много лет московские искусствоведы будут говорить уже не о кабардинском Ван Гоге, а о кабардинце Германе Паштове, о том, что он имеет свой стиль, который ни с чьим не спутаешь. Специально художник никакого стиля не искал, стиль сам его нашёл. Неповторимый почерк художника — от неповторимой личности человека, которая складывается очень сильной, если рядом сильная, любящая отцовская рука.

В отцовском доме. Вся семья в сборе.

— Отцовской доброте и щедрости души можно было позавидовать. Если появлялся на пороге гость, он его встречал как родного, с непременным стаканом рубинового вина многолетней выдержки. Мама сразу шла готовить угощение, вкуснее её никто не готовил в округе, — вспоминает художник. Любил бывать в этом доме и кабардинский поэт Алим Кешоков. Более десяти книг этого знаменитого национального поэта изданы с иллюстрациями Германа Паштова в Москве и Нальчике. Не раз сиживал с отцом этот маститый поэт, не замечая времени за долгими разговорами и воспоминаниями. Были они людьми одного поколения, оба прошли войну. Почти одновременно они и ушли из жизни. Когда хоронили отца февральским днём 2001 года, когда везли на родовое кладбище в село Куба, старший сын

Поэт Алим Кешоков на персональной выставке Германа Паштова

167

Красноярская студия ксилографии, мастер с учениками

Персональная выставка в Красноярском отделении Российской академии художеств

С великими земляками: писатель Виктор Астафьев, художник Василий Суриков (портрет Г. Паштова) Сплав по сибирской реке Мане с друзьями и коллегами, 1994 год

168

оглянулся и увидел: громадная людская река текла вслед за отцом. Машины, похожие на табуны коней, уходили за горизонт. Ухода Германа Паштова в Сибирь до сих пор не понимают на родине. Всё было: признание, квартира, мастерская. От добра добра не ищут. Зачем было бросать всё это? Наверное, затем, чтобы дальше восходить. Сидеть у подножья горы и наслаждаться комфортом Герман не привык. Он всегда в пути. И разве была бы у него в Нальчике такая плеяда учеников — от Дальнего Востока до Урала? Кстати, один из них — сын Алим, художник со своим неповторимым почерком, который идёт своим путём, совсем непохожим на отцовский. — Знаете, — говорит художник, — у Кешокова в сборнике «Стихи-стрелы» есть четверостишие «Плод», к которому я сделал целый цикл цветных литографий. Оно даёт ответы на многие вопросы в жизни каждого человека.

Тогда лишь из плода мы семена достанем, Когда его разрежем пополам. Он сам себя обрёк на смерть С одним желаньем — Чтоб смерть не угрожала семенам.

Плод. Цветная литография

В такой жертвенной самоотдаче истинное отцовство и бессмертие. А в том, что есть на земле художник Герман Паштов, великая заслуга его отца — фронтовика Суфадина Паштова. Он был и остаётся главным его наставником и советчиком. Валентина Майстренко, Кабардино-Балкария — г. Красноярск

С детьми и внуками. Сын Алим тоже художник, живёт и работает в Европе, дочь Леля профессор, преподаёт в знаменитом экономическом университете имени Плеханова в Москве. Жизнь продолжается. Спасибо тебе, отец! Портрет отца

169

Дедушка с праправнучкой Ладой и соседскими детьми на крыльце своего дома

Дедушка Дедушка воспитал своих детей, внучек, правнучек и дождался праправнучек. В нашей большой — десять человек — семье он был единственным мужчиной. В городе, смеясь, называли его «настоятелем женского монастыря». Почему так получилось? Старшую дочь с двумя маленькими девочками бросил муж. Когда случилась беда, куда пойдёшь? Конечно, домой. А дом там, где родители. Дедушка воспитал внучек, они даже звали его папой. Мой отец погиб на фронте. Ещё одну внучку выдали замуж за контуженного офицера, который увёз её куда-то далеко-далеко. Она родила девочку. И вот дедушка получает письмо: муж бьёт её и малышку, морит голодом. Деда тут же поехал. Привёз домой похудевшую, подурневшую Мусеньку и совсем больную малышку — свою правнучку, которую долго выхаживали. Кто встречал нас из роддома? Кто носил на руках в больницу? Кто судил строго и справедливо, радовался успехам, ждал, когда мы приедем в отпуск или на каникулы? И на дальнем расстоянии он чувствовал наше душевное состояние и старался поддержать письмом. Мама провожала меня на работу в Енисейск. Ехали долго: пароходом по Волге и Каме, поездом от Перми до Красноярска, снова пароходом по Енисею. Приехав, получили телеграмму от дедушки: «Если не понравится, возвращайтесь обе». А мне как раз не понравилось, я плакала, что ошиблась, было стыдно. Ведь уехала вопреки уговорам, запретам, причитаниям бабушки, что в Сибирь раньше ссылали. Дедушка сердился. Но я уехала, и вот — что-то он почувствовал. Деда никогда не кричал и тем более не бил нас. Но умел так сказать, что я до сих пор помню. Не слова, а смысл: поступай так, чтобы нам за тебя не было стыдно. На лето приехала из Казани к дедушке с бабушкой ещё одна внучка, моя ровесница. Мы качались в саду на качелях и попутно срывали сливы с соседского дерева: большая ветка свесилась через забор. Косточки кидали тут же.

170

Вечером играли в комнате в куклы, когда вошёл дедушка, потемневший, сердитый, с горсточкой косточек. Сестрица была догадливее меня и тут же ящерицей юркнула под кровать. Я осталась стоять столбом среди комнаты. Много горького тогда выслушала, а потом ещё ходила к соседу просить прощения. И только один раз деда не заступился за меня. Я была совсем маленькая, но этот случай запомнила. Я назвала старшую сестру «Танькой» и кричала на неё. Меня выставили из зала, где все пили чай, и сказали, что обратно не пустят, пока не попрошу прощения. Я рыдала, толкала дверь, но прощения просить не хотела. И деда не заступился! Не помню уже, чем всё закончилось, но дедушка всегда говорил: «Не полуимничать»! Нас он звал Танечкой, Наточкой, а Элю — Ёлочкой. Эта самая Ёлочка, едва научившись говорить, с гордостью заявляла: «Мы с дедой — друзей» (друзья). Недавно мы с племянницей вспоминали детство. Я была старшая. И хотя игрушки нам всем покупали одинаковые, только у меня была кукла с закрывающимися глазами, редкая по тем временам. Малышки завидовали, тихо подбирались к ней, но я даже подержать не давала. И вот Милочка (так звали племянницу) заболела. Все сильно встревожились. Бабушка плакала и молилась, дедушка все вечера просиживал у больной. В один из вечеров он принёс и положил рядом с ней большую нарядную коробку. Открыли. Из коробки улыбалась кукла, настоящая, с закрывающимися глазами, «такая, как у Натальки». Спустя полвека племянница, сама уже бабушка, помнит её. Да, он был для нас и другом, и отцом, и дедушкой, и нянькой. Укладывал спать, рассказывал сказки, читал, играл, мыл в бане. Так быстро, ловко заворачивал в одеяло и кричал в открытую дверь: «Давай следующую!» Вечером не спишь, слоняешься по комнатам. «Ты что?» — спросит бабушка. «Деду с собрания жду, задачка не выходит». Объяснял он великолепно. Наша учительница говорила, если я что-нибудь не понимала на уроке: «Тебе дедушка объяснит», и отходила к другим, у кого не было дедушки. Его уважали в городе, потому что он всегда держал своё слово и был справедлив. Нам с ним было спокойно и надёжно. В детстве я много болела, меня возили в Казань или Горький к медицинским светилам. Я любила ездить с дедушкой. Вот мы едем на пароходе по Волге. Он заботливо спрашивает, не холодно ли мне — и подтыкает одеяло; не голодна ли — и идёт за кипятком, кормит пирожками, которые бабушка испекла в дорогу. В семье он был стержнем. Особенно мы почувствовали это после его смерти. Сад зарастал, дом ветшал, совет дать некому. Деда мечтал, что мы все будем жить в этом доме, заботливо устраивал родовое гнездо. А мы разъехались: кто вышел замуж, кому понадобилась романтика дальних дорог. И продали дом, такой уютный и тёплый, устроенный дедушкиными руками. Неблагодарные. На кладбище, где покоятся бабушка с дедушкой, в их оградке растут два молодых клёна. Они сами сеются повсюду, и два семечка проросло здесь, стволы их сплелись, как будто в объятии. Это очень символично, ведь старики наши прожили вместе 61 год и любили друг друга, называли «Лёлечка» и «Манечка». Дедушка считал, что бабушка всегда права, нам велел слушать её беспрекословно, поступал так, как она хотела. Но подозреваю, что их желания совпадали. Кто был главой семьи, сказать трудно, так же как трудно представить их друг без друга. Вопросы о заготовке дров, сена, о посадке картофеля решал дедушка. Зато мы никогда не видели его на кухне. К его приходу с работы был накрыт стол, готов горячий обед из двух блюд. Дедушка требовал, чтобы за обедом собиралась вся семья. За столом обсуждали финансовые вопросы: кто поедет в отпуск, что нужно купить. Все работающие отдавали зарплату дедушке. Он сам покупал продукты, одежду, даже бельё всем членам семьи; если были деньги — книги. Я ходила в старшую группу детского сада. Подошла воспитательница: «В магазин «Когиз» привезли хорошие дорогие книги, всего две. Иди к дедушке в горсовет, скажи. Мы знаем — тебе купят». Книга оказалась действительно хорошей. Всю зиму мы не могли дождаться вечера. Из-под оранжевого абажура льётся мягкий свет. Мы все сидим за большим обеденным столом, лепим из пластилина, взрослые штопают чулки, бабушка моет посуду. Перед дедушкой толстая книга. Он читает о старике и жадной старухе, глупом царе Дадоне и Золотом петушке, о нежной и красивой царевне. Он читает выразительно, на разные голоса. Стихи

171

очень певучие, западают в душу. За окном темно, идёт снег. Мы знаем, что скоро Новый год и Дед Мороз принесёт подарки. И он приходил: подпоясанный шарфом, с бородой из мочалки, с мешком, из которого доставал гостинцы! Тыквенные семечки, карамельки-«подушечки», о которые можно было сломать зубы, картофельные бабушкины пирожки. Сначала мы пугались и прятались за спины взрослых, а потом с восторгом смотрели на ноги Деда Мороза: валенки-то нашего дедушки! Какое счастье было сидеть под пушистой ёлкой до потолка и всматриваться в её таинственный сумрак, мысленно путешествовать по её ветвям, которые казались нам дорогами и тропинками в сказочном лесу. Однажды под ёлкой мы нашли большую красивую коробку. Это лото. На маленьких квадратиках — чудесные картинки, они чем-то знакомы нам, а на обратной стороне стихотворные строки: «И о гроб царевны милой он ударился всей силой», «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет». Э-э, да это то, что читал нам деда из толстой книжки! На коробке написано: «А. С. Пушкин. Сказки». В лото играли всей семьёй. Посреди стола горкой орехи — выигрыш. Сказки эти мы выучили наизусть, дедушка научил нас декламировать с выражением. А летними вечерами мы поливали грядки. При доме был сад: большой малинник, вишенник и яблони. Урожай яблок снимали осенью. Клали в зале на рогожу, и тогда по комнатам разливался нежный сладкий аромат. Плоды были жёлтые, как мёдом налитые, большие. Свободное от кустов пространство занимали грядки с овощами и цветы. В саду стояли две бочки с дождевой водой. Мы выносили в сад кукол «на дачу», купали их в одной из бочек. К другой — пузатой, высокой — нам не разрешали подходить: можно утонуть. Из этой бочки деда черпал воду большой лейкой и конскими вёдрами. А мы уже из них набирали в свои ведёрки и леечки. Дедушка распределял работу: кому из леечки морковку поливать, кому помидоры, по ковшу под каждый кустик. Мы пололи грядки, собирали малину на пирог, к обеду рвали лук и огурцы. Хорошенькие, маленькие, ещё колючие огурчики, у нас их называли пуплятки, оставляли дозревать, рвали те, что побольше. Принесёшь их в подоле, обязательно похвалят, поцелуют. Больше всего я любила, когда хвалил и целовал деда. Дедушка на всю жизнь научил нас двум правилам: если делаешь дело — делай его хорошо; никогда не останавливайся на полпути, что начала — доводи до конца. В саду ничего не пропадало. Падалицу подбирали — это было наше дело, резали и сушили на крыше сарая на зиму на компот. Антоновку мочили, калину томили в печке и ели вместо конфет или делали начинку для пирогов. Сливы, правда, съедали сразу, их было мало, а из остальных ягод варили варенье. Мы усердно подъедали всё, что можно. Ах, как хорошо было сидеть на крыше сарая, набив карманы падалицей, и следить за пароходами на Волге, слушать гудки, определять, толкач или буксир, самоходка или сухогруз. Спорили. Арбитром был дедушка. Поздно вечером вся семья собиралась на крылечке. Мы толкались и ссорились: кто сядет рядом с дедой, кто у него на коленях. Подходили соседи, неторопливо беседовали. Тишина. Покой. И чувство защищённости от того, что рядом любящие взрослые. После сенокоса привозили сено. Так интересно было прыгать с крыльца в эту мягкую кучу. Взрослые ругали: испачкаешься, изорвёшь, голову придётся мыть. Деда говорил: «Корова после вас сено есть не будет». Нас как ветром сдувало. В городе был Святой ключ. К нему вели многомаршевые лестницы с перилами, из деревянных желобов текла вода, а над желобами стояли избушки-часовенки. Сразу за ключом начинался лес Красный с ландышевыми полянами, зарослями орешника и земляникой на опушке. Он уступами спускался к Волге по склону горы. Бабушка ставила самовар на этой воде, дедушка, приходя с работы, пил её, ледяную, умывался ей. Вёдра стояли в сенях, там было прохладно даже в самую жару. Мы охотно ходили за водой, когда подросли, хотя ключ был не близко. Носили вёдра на коромысле. Мы любили эти походы, тем более что и бабушка признавала только воду со Святого ключа. Она говорила, что с Волги вода жёсткая, на ней нельзя ставить самовар. Что бы она сказала сейчас, наша милая бабушка? Вода в Волге стала ещё и грязная, а у берегов цветёт, как в болоте. Любили помогать, когда семья готовилась к праздникам. Генеральная уборка всегда устраивалась на Пасху. Нужно было везде успеть: и свою работу сделать, и остатки творога вылизать — его месил дедушка в большом тазу, и посмотреть, как подрос овёс в вазе, и постоять у сундука — его после зимы

172

Валерия Акимова, г. Железнодорожный (Московская область)

разбирал дедушка, чтобы проветрить вещи. Тут уж мы были на посылках: подай, принеси, позови. Когда мы были маленькими, активно участвовали в жизни семьи. Потом — школа, пионерская организация, комсомол. Но что бы ни случилось — плохое, хорошее, всегда первым делом шли к дедушке в горсовет. Он долго работал, даже домой брал бумаги, и ушёл на пенсию, когда стал слепнуть. Сейчас идёшь по Козьмодемьянску: вот это здание деда проектировал, и вот этот сад он разбил… Кроме Манечки и детей, дедушка любил Волгу. Он прошёл путь от матроса до капитана. И вдруг резко изменил свою жизнь. Окончил строительный техникум, увёз семью из Казани, крупного столичного города, в маленький тихий Козьмодемьянск, купил дом, насадил сад, а перед домом два куста сирени. Кусты вымахали выше крыши. Сирень наваливалась на заборчик, стучала ветками в окна. Мы открывали их, и сирень протягивала нам тяжёлые душистые гроздья. Во всех комнатах стояли букеты. Мы жадно искали в них пятилепестковое «счастье». Да, чего-чего, а счастья в нашем доме было много, несмотря на бедность, болезни, сиротство. Сирень разрешалось рвать всем, кто проходил мимо. Дедушка посылал нас, девчонок, разносить букеты соседям и родственникам. Детской рукой трудно было удержать тяжёлый букет, но мы гордились этими поручениями. Цветёт сирень на кладбищах, в садах. Мы давно уехали из нашего дома, из нашего города. Но когда я приезжаю поклониться родным могилкам, то знаю, что можно подойти к любому палисаднику, попросить цветущую ветку. Дадут, и не одну. А придя на кладбище, я вижу, что меня опередили: на могилках дедушки и бабушки уже стоят цветы. Дом стоял на большой горе. Когда открывали окна в зале, из сада доносился аромат ночного табака, а с Волги — гудки пароходов. Дедушка брался за полотняную фуражку: «Астраханский» идёт. Девчонки, кто со мной за арбузом?» За дедушкой увязывалась я. Мы спускались с горы по длинной деревянной лестнице и шли по мосткам на пристань. Пароход уже причалил, тяжело отдувался после долгой дороги, пуская пар из трубы. Железная палуба его дрожала, с огромных деревянных плиц колёс тяжело срывались капли воды. Дедушка здоровался за руку с капитаном и, поговорив о чём-то, шёл на корму. Там лежали огромной горой арбузы из Астрахани, которые матросы везли на продажу. А я бежала в машинное отделение. Меня завораживали все эти блестящие железяки: поршни, шестерёнки,

173

шатуны, огромный вал. Они двигались, гремели, шум стоял страшный, пол дрожал. А по крутым трапам летали вверх-вниз загорелые полуголые матросы. Спины их блестели от пота. Дома нас ждали. Стол был уже накрыт, дедушка начинал делить арбуз. О, это была сложная процедура! Верхушку — себе, самые сладкие, сахарные кусочки из середины — бабушке и нам, детям. Мы быстро уплетали свою порцию и с нетерпением ждали вопроса: «Кто хочет добавки?» Мы всегда хотели… Стемнело. Маленьких уложили спать. Я сижу на подоконнике и гляжу на Волгу. Огоньки, огонь ки… Подходит дедушка и рассказывает: вот красный огонь на мачте — это нефтеналивная баржа. А у пассажирского — зелёный и красные огоньки по бокам капитанского мостика. Когда нужно разойтись с другим судном, помигает зелёным огоньком, значит, расходимся левым бортом. Встречное судно ему в ответ мигает: сигнал принят, расходимся левым бортом. Я обнимаю дедушку, прижимаюсь к груди, шепчу: «Деда, я капитаном буду». Дедушка гладит меня по стриженой голове: «Дурочка, девочек не берут». Когда дедушка вышел на пенсию, он решил заняться коммерцией: «Буду выращивать лук и продавать». Бабушка посмеивалась, дочери выразили вслух недоверие, а мы ждали: вот продаст деда лук и купит нам на базаре кукольные саночки. В саду построили теплицу, привезли какую-то особенную землю. Лук вырос великолепный, мягкий, как шёлк, высокий. В одно воскресное утро деда набил большую корзину аккуратными пучками и понёс на базар. До сих пор стоит этот базар в нашем городе. С деревянными прилавками и навесами над ними, с двумя длинными павильонами для мяса и молока, с площадкой, где продавали лопаты, грабли, щепной товар, санки, корзины и корзиночки. Я любила ходить с дедой на базар. Мы держались за руки, я рассказывала все школьные новости, задавала бесконечные вопросы. Купить ничего не просила, хотя засматривалась то на корзиночки, то на лепёшки из солёного творога, марийское национальное кушанье, то на первую клубнику. Нас приучили не выпрашивать. Взрослые сами купят, если есть деньги. Деньги тогда были другие, на пять рублей дедушка приносил полную корзинку снеди. В то воскресенье он вернулся с базара подозрительно рано, смущённый. «Много наторговал, папа?», «Деда, а саночки принёс?» — мы все обступили его. Только бабушка так и осталась перетирать посуду за столом. «Да понимаете, идёт Иван Иванович, поговорили, я его угостил, потом Галя с девочками…» Так весь лук и раздал. А нам сказал: «Дарить и отдавать гораздо приятнее». Они с бабушкой так и жили. Мой деда… Всю жизнь я стараюсь брать с него пример. Всю жизнь я стараюсь жить так, как он учил. У меня над диваном висит дедушкин портрет, писанный маслом его другом, заслуженным художником Марийской республики Пландиным. Все, кто приходит в гости, спрашивают: кто это? И я рассказываю… Наталия Ерышева, г. Козьмодемьянск (Республика Марий Эл)

174

Я всë помню, папа… У меня было счастливое безоблачное детство. Конечно, я осознала это только спустя много лет. А тогда я и мой младший брат просто жили с папой и мамой в деревне, раскинувшейся на берегу большого красивого озера. Самым внушительным строением в ней было огромное, в два этажа, деревянное здание средней школы, построенное по типовому проекту сразу после войны. Папа преподавал в школе географию, а мама — русский язык и литературу. В той жизни всё текло размеренным чередом и было просто, понятно и надёжно. Осознаю я теперь и то, что наше с братом детство было счастливым и безоблачным потому, что у нас был такой отец. Демобилизовавшись из армии в 1945 году, он не застал в живых ни отца, ни матери, лишь несколько яблонь да почерневшую печную трубу в сожжённой немцами деревне. Из восьми братьев и сестёр в живых осталось пятеро… Папа поехал в Ленинград, где с довоенного времени обосновались старшие брат и сестра. Прожив в городе примерно год, уже имея ленинградскую прописку и предложение, как фронтовику, руководящей работы, отец всё же поехал учительствовать в родные края, где и до войны преподавал в школе географию. Здесь он встретил мою

175

Папа и мама. Папа с трофейным аккордеоном — это единственное, что он привёз с фронта. 1947 год

Папа и мама (в дверях) встречают ещё одного ленинградского

маму. После педучилища в 1944 году её направили учить детей в этот только что освобождённый от фашистов район. Папа заочно окончил пединститут им. Герцена в Ленинграде. По его настоянию мама тоже получила высшее педагогическое образование. Сначала мы жили на первом этаже школьного здания, в служебном помещении, состоявшем из двух комнат и кухни, а потом папа построил свой дом, и мы перебрались туда. Мне всегда казалось, что главное украшение нашего дома — это книги. Две стены в разных комнатах представляли собой сплошные ряды полок от пола до потолка, уставленные книгами и толстыми подписными журналами. Самое почётное место занимали тома Большой советской энциклопедии и полные собрания сочинений Ленина и Сталина. Сталина позже пришлось спрятать за рядами книг… Очень много было книг по педагогике, справочников и методичек по географии, русскому языку и литературе. Первым делом, которым папа занялся по приезде в деревню, была посадка большого яблоневого сада при школе. Второй сад, около двадцати яблонь, он разбил у нашего строящегося тогда ещё дома. Конечно, в послевоенной деревне нельзя было прожить без своего огорода, сажали картошку, держали кур и поросёнка. Папа завёл небольшую пасеку, четыре-пять ульев. В кладовке, где хранились дымарь, шляпа с сеткой от пчёл, рамки с вощиной, витал запах воска, мёда и дыма. Помню, что у нас на столе всегда стояло глубокое блюдо с громадой медовых сот, с которых стекали янтарные капли. Моё детство пришлось на послевоенное время. Романтика войны, если можно так сказать о войне, витала в воздухе. Детей моего возраста тогда в деревне было ещё много. Мы взахлёб читали книжки про войну; бегали смотреть кино про войну; играли в войну, горланя «хальт!» и «хенде хох!». На разбомблённом немцами железнодорожном полотне собирали металлолом: куски искорёженных рельсов, плиты и костыли. В лесу и на насыпи железной дороги мальчишки находили порох в пластинках. Он ярко вспыхивал, когда мы бросали его в костер. И меня очень удивляло, что папа, прошедший почти всю войну, участник Сталинградской битвы, никогда не ходил смотреть фильмы о войне и как-то неохотно рассказывал об этом времени. Теперь-то я это понимаю… Помню папину открытую доброжелательную улыбку, ровный характер, его неторопливую речь и несуетливость в движениях. Школьные технички уважительно говорили о нём: степенный человек. Я никогда не слышала, чтобы он кого-то ругал или даже повышал голос. Но если случались неприятности или папа был чем-то расстроен, он просто замолкал, а лицо его принимало такое суровое

176

племянника с друзьями в озле нашего дома, на заднем плане — школа. 1964 год

Папа, мама, мамина мама Ирина Ивановна Чичигина, один из папиных племянников из Ленинграда и я. 1947 год

выражение, что мы с братом становились тише воды, ниже травы. И даже мама, которая имела над ним определённую власть, в такие минуты помалкивала. Гостеприимство было присуще папе в высшей степени. Для гостя, даже случайного, на стол полагалось выставить всё, что было в доме, безо всякой заботы о завтрашнем дне. Дом был открыт для всех: к нам часто приезжали близкие и дальние родственники, заходили бывшие ученики, зачастую всем выпуском, а три папиных племянника иногда поочерёдно, иногда вместе приезжали к нам из города на все летние каникулы. А однажды папа привёл в дом незнакомую армянскую семью: мужа, жену и их сынишку лет семи, которые гостили у нас два дня. Вышло так, что по дороге в магазин он заметил незнакомых людей на автобусной остановке. Когда папа возвращался домой с покупками, они всё ещё потерянно стояли на прежнем месте, хотя было уже довольно поздно. Равнодушно пройти мимо было не в папином характере. Оказалось, что семья ехала почтить память отца жены, погибшего в 1944 году при освобождении нашего края от фашистов, но доехать до братской могилы, а это ещё 12 километров, не смогли: автобус дальше не шёл. Наутро папа договорился, чтобы их отвезли к месту захоронения на совхозной машине. На обратном пути они снова остановились у нас. Глава семьи темпераментно рассказывал за столом, в каком они были смятении, когда выяснилось, что автобус дальше не идёт; как жена предложила ехать назад тем же рейсом; как он ответил ей восточной пословицей: «Осла съели? Теперь надо и хвост доедать!» — и оказался прав! Потом мы долго получали от этих благодарных людей из далёкого армянского города Горис поздравления с праздниками и даже посылки с южными фруктами и вином. Видимо, на фронте отцу приходилось голодать, потому что он любил всех кормить. Приедет, бывало, из райцентра с какого-нибудь совещания и будит нас с братом в любое время ночи: «Есть хотите?» А мы, хоть и спросонья, всё равно: «Конечно, хотим!» И вот папа достаёт из сеточки, которую всегда возил с собой на случай возможных покупок, городскую Семья Саркисян у нас в гостях

177

Выпускники, учителя и воспитатели детского дома, 1948 год

еду: батон колбасы; копчёную треску в бечёвках-перевязочках; пряники в виде грибов, облитые шоколадной глазурью; сероватые, резиновые на укус баранки, таких сейчас днём с огнём не найдёшь! Мама ворчит на нас, на папу и сконфуженно оправдывается: ведь кормленые же дети… А мы уписываем за обе щёки всё подряд, заедая колбасу и рыбу пряниками! Папа и мама жили школой: все разговоры дома были у нас о школе, большую часть времени они пропадали в школе, где помимо уроков проходили бесчисленные педсоветы, родительские собрания, подтягивание двоечников, подготовка викторин и художественной самодеятельности… У папы как директора школы прибавлялись к этому списку хозяйственные заботы, поездки на совещания в РОНО и летний ремонт, который «съедал» даже отпуск. Папа радовался, что ему хотя бы не нужно проверять тетради, над которыми «чахла» моя мама по вечерам. Помню, как уютно было засыпать при свете настольной лампы под шорох перелистываемых мамой тетрадок. В школе я училась хорошо. Но как-то раз не выучила задание по географии, понадеявшись, что меня не спросят после полученной накануне пятёрки. Двойка, которую мне поставил папа, меня потрясла… Слёзы капали на парту, а в разгорячённой голове крутилась мысль: «Как же мой папа мог так жестоко поступить со мной, ведь я же его дочка! И как же после этого мы теперь будем дома жить вместе?» Но дома папа был как папа, а про двойку и разговора не было. Ещё один случай произошёл, когда мы всем классом поехали убирать совхозную картошку. Каждому выделили по борозде, и все ринулись копать наперегонки, тогда эта соревновательность была в порядке вещей. Как раз в тот момент, когда мне удалось вырваться вперёд, к полю подъехал газик, из него вышли директор совхоза и папа. Они направились в нашу сторону, чтобы проверить качество работы. И тут я с ужасом увидела, что мой папа идёт не по чьей-нибудь борозде, а именно по моей, и молча выковыривает из земли пропущенные мной картофелины! Такого позора на весь мир, да ещё учинённого собственным папой, я никак не могла ожидать! Он так и не сказал мне ни единого слова, просто высыпал всю картошку в моё ведро, но этот урок я запомнила на всю жизнь… Когда на нашу школу выделили путёвку в Артек, у меня не было сомнений, кто поедет в Крым: в учёбе я была одной из первых, и потом, мой папа — директор школы! В знаменитый пионерский лагерь уехал мой одноклассник, а мне досталась гораздо большая ценность: ещё один урок на всю жизнь…

178

У папы был хороший по тем временам фотоаппарат «Зоркий» и всё необходимое для фотодела: штатив, ванночки для проявления, глянцеватель, приспособление для фигурной обрезки фотокарточек. Как мы любили с братом это волшебное действо в папином кабинете при таинственном свете красного фонаря, когда на наших глазах из небытия проявлялись вдруг на белой бумаге знакомые лица! Очень дорог для меня рассказ выпускника нашей школы, который я услышала через много лет после того, как папы не стало… Дело было так: мальчишки сговорились подставить учительнице химии ломаный стул, чтобы сорвать трудный урок. К их ужасу, в класс вместо заболевшей «химички» вошёл директор школы! Кто-то кинулся было убрать стул, но… поздно. Директор уверенно сел на него, взмахнул руками и с грохотом исчез из поля зрения онемевших школьников. Когда папа встал с пола, в руке у него была зажата спинка от стула. Он крикнул классу: «Ложись!» Все пригнулись. А папа метнул кусок стула, как гранату на фронте, над головами учеников. Просвистев в воздухе, спинка ударилась о противоположную стену и брякнулась на пол. Папа обвёл глазами притихший класс и… спокойным ровным голосом начал урок географии. Бывший папин ученик закончил своё воспоминание восхищёнными словами: «Ох, как я зауважал нашего директора! Я и раньше его уважал, но после этого случая особенно». Из-за школьных забот у папы не хватало времени на благоустройство собственного дома. Он говорил маме: «Вот выйду на пенсию и наделаю тебе полочек в кладовке!» Но выйти на пенсию и сделать полочки в кладовке он так и не успел. Отец, не получивший на фронте даже пулевой царапины, погиб в автомобильной катастрофе, возвращаясь на совхозной машине из служебной поездки в соседнюю Латвию, где он закупал материалы для ремонта школы… По мирским меркам можно сказать, что папа прожил свою жизнь не зря: он построил дом, посадил сад, родил сына… Но мне важно было понять его отношение к вере. В детстве ни папа, ни мама никогда не говорили с нами о Боге, о чём я позже много размышляла и в общих чертах поняла: время было такое… Придя к православию спустя много лет после папиной смерти, я по крохам собирала хоть какие-то свидетельства, но… Папа был членом партии, можно сказать, идейным коммунистом, какая уж тут, казалось бы, вера. И всё же… всё же… Память подсказывает мне, как на Троицу мы всей семьёй на школьной лошадке, запряжённой в «линейку», обязательно ехали на кладбище, где были похоронены папины родители. Папиной двоюродной сестре врезались в память его слова: «Плох тот человек, у которого в душе нет Бога». И ещё: перебирая как-то семейный архив, я наткнулась на открытку, подаренную папе в 1945 году, когда их часть стояла в Венгрии. Она была знакома мне с детства, но только теперь мне открылось то, чему я раньше не придавала значения. Фронтовой друг писал папе: «…Ты был единственным человеком, который по-настоящему понимал меня и скрашивал дни мучительной Голгофы моей…» На лицевой стороне открытки было изображение распятия Христа… Говорят, что на войне не бывает атеистов, и, мне кажется, папа не был исключением. Как мне хочется думать, что папа не забыт у Бога. Господь подаёт мне на это надежду: вскоре после того, как я пришла к вере, выяснилось, что ближайший к моему дому храм освящён во имя святого Пророка Илии, папиного небесного покровителя. Уже много лет я являюсь прихожанкой этого храма, в котором молюсь всесильному Пророку о спасении души моего отца для вечности. Можно добавить, что в родную деревню мы любим приезжать всей семьёй, а я с внуками провожу там три летних месяца. Лариса Ковалёва, с. Бояриново — г. Санкт-Петербург

179

Первым делом, как всегда, молебен о благополучии семьи. В кафедральном соборе Уфы, одном из 712 храмов мира во имя Сергия Радонежского, святого, вдохновившего семь веков назад на освободительную войну против татаро-монгольского ига Дмитрия Донского. Ни в каком другом городе не было так многолюдно на богослужении.

Башкирия и её столица Уфа Официальные мероприятия в Башкирии оказались совсем не официальны. Руководители республики ждали гостей в детском лагере «Звёздочка». Вместе с детьми и артистами приветствовали их самодеятельным концертом. Крепкая семья не шутка, В ней залог России славы! Папы в путь на мотоциклах Выезжают величаво. Вот и «Звёздочка» — наш лагерь! Вот и пройдены преграды! На ветру трепещут флаги, Мы вам очень, очень рады!

Министр образования республики Альфис Суфиянович Гаязов передал в Кремль флаг, подтверждающий, что и отцы Башкортостана — за многодетную семью. 180

На правах хозяина Станислав Ашотович Саркисян, директор Центра отдыха, вручил гостям национальное башкирское блюдо чак-чак.

Курсанты военно-патриотического клуба «Александр Невский» и их духовник отец Виктор. Впереди у сибирских мотоциклистов Псков, на защите которого юный князь Александр Невский, небесный покровитель клуба, снискал боевую славу.

Проникнувшись идеей акции, уфимский байкер, предприниматель и писатель Анатолий Ефимов взял ещё один флаг «Отцы Башкирии за многодетную семью» и поехал с ним во Владивосток — в одиночку. А почему нет? Детей у него четверо, мотоцикл есть, желание тоже. Восьмой день пути застал его в Красноярске, городе, откуда родом мотоклуб Дмитрия Донского. К тому времени сибирские мотоциклисты только что вернулись из мотопробега, а оказалось, что мотопробег-то продолжается. — Наснимал ваши храмы, набережную, выложил в Интернет, сын учился в Красноярске, уже посмотрел, очень растроган. Анатолий Павлович профессиональный фотограф,

выпускник факультета журналистики Казанского университета, по итогу своей поездки планирует фотовыставку «Храмы России. Возрождение». Конечная цель маршрута — село Романовка Приморского края. — Там служил мой отец, участник войны с Японией, там он познакомился с мамой, родились мы с братом. Пятилетнего увезли меня в Башкирию. Хочу увидеть свою родину, привезти по горсти земли на могилы родителей. Когда-то Родина позвала и моего отца. Да так сильно, что он бросил «тёплое местечко» — всё материальное обеспечение части, от звёздочек на погоны до техники, было на нём — и уехал в глухую башкирскую деревню, чтобы стать… пастухом.

Анатолий подарил нам свою книгу, где есть стихи и рассказы о семье, детях и родителях. Вот одно из стихотворений.

Я к вам приду Я к вам приду и расскажу, как жил, Не так уж долго вам осталось ждать. Не вечными Господь нас сотворил —  Меня и вас, мои отец и мать. Мы в этот мир приходим, как в музей: На час, на два — не более того. Оставить запись в книге для гостей, Не вправе взять с собою ничего. Я вновь приду без денег, без одежд, Каким пришёл уже однажды к вам, И только прах несбывшихся надежд Смогу добавить к путаным словам. Но всё же светлым будет этот путь. Я к вам приду, дорогу не кляня, И буду верить, что когда-нибудь Вам скажут слово дети за меня. 181

Герои городов

Скалодром

С прихожанами, священниками Боровецкой церкви и парнёрамичленами городского отделения мотоклуба «Ночные волки»

Набережные Челны При храме Боровецкой церкви архиерейского подворья есть скалодром. Наверное, это единственный в России скалодром при церкви. Ребята, которые здесь занимаются, когда вырастают, идут работать спасателями. Спасение тела и души всегда находится рядом. И об этом, в том числе, разговаривали в актовом зале подворья, куда гости и хозяева перешли после молебна. Рафик Инсафович Заляев — Герой труда, бывший бригадир автомобильного завода КамАЗ. Человек удивительной мудрости, обаяния, он заставляет весь зал внимательно слушать историю жизни. — Я что хочу вам сказать: мужчина должен приложить все усилия, чтобы не остаться без дела. Надо овладеть несколькими специальностями. Научится работать и воевать, потому что необходимо кормить и защищать свою семью. Вот я и начал работать с пятнадцати лет. Сначала в геологической экспедиции, взрывником. Потом служил в армии, на границе. И уже после начал строить свой завод,

Р. И. Заляев 182

на котором и получил звание Героя Социалистического Труда, работая бригадиром. Среди выпускников нашего детского дома были директора заводов, инженеры, профессора. А ведь все сироты заканчивали ремесленные училища. Многие сегодня думают о том, что всё можно получить сразу, при этом забывают о том, что платят за опыт, который нарабатывается годами. И семья — это труд. Нет у мужчины такого, что пришёл с работы и отдыхаешь. Просто занимаешься другим делом, другой мужской специальностью. Сначала с детьми, теперь вот с внуками. Сегодня в стране очень много работы: и государственной, и в частном бизнесе, и ещё больше — в семье. Спасибо участникам и организаторам этого пробега за напоминание о семейных ценностях. Удачи вам в пути, на дорогах и хороших встреч! По окончании беседы девятилетний Володя попросил: — Вы, когда до Москвы доедете, скажите там президенту России Путину, пускай он все заводы, где делают алкоголь и сигареты, — закроет.

Нижний Новгород Мотопробег прибыл в Нижегородскую землю, освящённую почти тысячелетней благодатью православия, в один из главных христианских праздников — Успение Богородицы. После традиционного молебна о благополучии российской семьи настоятель Спасо-Преображенской церкви протоиерей Михаил Сторонкин произнёс: — Братья и сестры! Сегодня у нас радостная весть о том, что в нашем храме икона благоверного князя Дмитрия Донского и преподобной Ефросинье Московской. Низкий поклон людям, которые организовали крестный ход, которым пришла эта мысль, пройти от края и до края наше Отечество с проповедью о многодетной семье. Многодетная семья — это всегда подвиг, всегда подвижничество. Особенно в наше время, когда чужеземные проповедники учат нас брать от жизни всё, жить налегке. Но многодетная семья — это и большая радость. Пусть Господь через молитвы благоверному Дмитрию и преподобной Ефросинье поможет в благом деле! Правительство Нижегородской области, партнёр программы "Святость мтаринства, организовало встречу участников мотопробега с молодёжью. Когда заговорили о количестве детей в семьях участников пробега, Андрей Коченов спросил у зала: «Скажите, разве есть в зале человек, кто не завидует мне, отцу пятерых детей?» В ответ поднялась лишь одна рука в последнем ряду, ещё одного отца пятерых детей. Но и он оказался из числа нижегородских мотоциклистов, встречавших пробег.

2 183

П. К. Клетнёв

Казань На встречу с воспитанниками спец-интерната вместе с православными мотоциклистами пришло сразу пять геров. Павел Кузьмич Клетнёв, ветеран Великой Отечественной войны, десантник, совершивший в прошлом году на свой девяностый день рождения юбилейный прыжок с парашютом. Борис Кириллович Кузнецов, самый молодой Герой Советского Союза, получивший звание в семнадцать лет.

И. И. Мостюков

— Воспитание должно начинаться с формирования воли, со спорта. Я вам приведу пример. Мы, группа разведчиков, попали в окружение фашистов. Посреди промёрзших болот, в проваливающемся льду, при температуре в шесть-семь градусов провели трое суток. Из семнадцати разведчиков выжили только трое. Эти люди, и я в том числе, были спортсменами. Я занимался спортом с одиннадцати лет, хоть и был сиротой, как многие из вас. Стремление к труду и физическое воспитание поможет вам построить в будущем замечательные семьи. Ильдус Исламович Мостюков, Герой Социалистического труда, генеральный конструктор авиационной армейской системы опознавания.

Б. К. Кузнецов

А. Г. Юлашев 184

— Всего в жизни можно и нужно добиться только своим трудом. Кроме высоких зарплат, которые вы, конечно, увидите, труд приносит ещё и незабываемое счастье свершения, удовольствия от хороКазанский Богородицкий монастырь связан с обретением иконы Божией Матери Одигитрии, чудотворной иконы, особо почитаемой в Русской Церкви. В 1579 году после большого пожара в Казани, девочке Марфе трижды являлась во сне Пресвятая Богородица, повелевая найти на городском пепелище Её образ. Девочка рассказала матери, а та архиепископу, благословившему духовенство на поиски. Именно Марфа и обнаружила икону, названную с тех пор Казанской. В том же году Иоанн IV на месте явления чудотворной иконы основал Богородицкий женский монастырь. Перед этой иконой молились и ополченцы во главе с Мининым и Пожарским, вспоминали о ней и в грозном 1812 году, и в 1941–1945-х.

шо сделанного дела. Я из тех людей, кто в войну остался с большой семьёй без отца. Мне было тогда всего тринадцать лет. И те годы выковали качества, которые помогли мне пройти все ступени, от рядового сотрудника до генерального конструктора. Ахат Гайнуллович Юлашев — генерал-майор армии. — Я прослужил в армии сорок один год. Самое главное чувство, как мне кажется, это любовь к Родине. Знаете, мы, когда росли, были такие же мальчишки, как и вы. Делились на районы, школы и играли в войну. И дрались, и хулиганили. То, что вы сейчас здесь учитесь, это ещё совсем не конец жизни, а только её начало. Всякий из нас оступался. Как можно исправиться и быть настоящим мужчиной? Только с любовью к Родине! Вы призовётесь в армию, возьмёте оружие в руки, затем устроитесь на работу. Потом начнёте создавать семью с любовью к близким вам людям. Представьте себе государство, построенное с любовью и дружбой. Это и называется стать настоящим мужчиной. Газинур Гарифзянович Хайруллин, Герой России, прототип одного из героев фильма «Кандагар». — Людей моего поколения герои войны окружали ежедневно, в простой жизни. У нас были учителя, соседи ветераны Отечественной войны. Мы слышали их рассказы о войне, пример был всегда очень близко. Поэтому я и хотел стать с детства лётчиком-истребителем. Окончил простую деревенскую школу, читал книги, смотрел все фильмы о подвигах в небе, про Кожедуба, Покрышкина. Я и вам советую — вы очень активные молодые люди, идите в воинские училища, служите Родине.

Г. Г. Хайруллин

После молебна в Казанско-Богородицком мужском монастыре. 185

Владимир — святыня русской земли и старт в космос Свято-Успенский собор города Владимира, святыня русской земли. Основанный более тысячи лет назад, он не раз был разграблен, сожжён. Но белокаменные стены очищались от гари и копоти, а храм расстраивался. Здесь стал князем 10-летний Дмитрий Донской. Отсюда русская школа иконописи расходится с учениками иконописцев по стране. Андрей Рублёв и Даниил Чёрный работали над росписью собора. От его стен, напутствуемые молитвой, уходили на Куликовскую битву дружины

Дмитрия Донского, ополченцы — на борьбу с наполеоновским нашествием. Благословение чудотворной иконой Владимирской Божией Матери получали воины, отправляющиеся на Крымскую войну. В своей проповеди протоиерей Владимир Осфалов сказал: «Я призываю всех открыть сердца навстречу этой благородной идее возрождения многодетной семьи в России, к процветанию государства».

Центр подготовки специалистов военно-космических войск имени А. Ф. Можайского. Подполковник А. Г. Мамедов отозвался о встрече так: «Сегодня молодые люди, приходящие на службу, знания о жизни получают не от родителей — юношеский максимализм, отторжение родительского опыта, не от старших на производстве, как раньше. О жизни им рассказывают из окошка круглосуточного водочного киоска. Поэтому, когда крепкие многодетные мужики спокойно говорят о здоровом образе жизни, о своих увлечениях, о больших семьях, такая встреча очень полезна».

Многодетные семьи и участники пробега в воинском музее, где собрана почти вековая история защиты неба Родины. Первые подразделения наблюдения за воздушным пространством сопровождали ещё государя Николая II. Интерес вызвало и оружие , привезённое с мест сражений XX века.

186 186

Детей нельзя планировать Роман Эдуардович Шмидт — отец пятнадцати детей. Все родные, от единственной и любимой женщины, жены. Романа Шмидта сравнивают с рекордсменом Книги рекордов Гиннесса крестьянином Шуйского уезда Фёдором Васильевым, жившим в ХVIII веке и имевшим последовательно от двух жён 87 детей! Шмидты, как и упомянутый рекордсмен, тоже из Шуи. Случайно ли такое совпадение, поди знай. Может, шуйская земля генерирует в себе невидимую энергию? Роман и Людмила познакомились, когда молодая медсестра приехала работать по распределению в Подмосковье. Однажды оказалась в гостях у своей новой подруги, сестры Романа. — Прихожу домой с работы, грязный, потный, смотрю, сидит девушка, — вспоминает Роман Эдуардович. — Я с первого взгляда решил: моя жена. В следующий раз мы встретились через полтора года и сразу поженились. Для брака совершенно необязательно исследовать друг друга и предварительно жить вместе.

Авторы фотоочерка Михаил Жаров и Юрий Головин, газета «168 часов», г. Иваново

— Мне зачастую тыкают, что нашу семью содержит государство, — признаётся Роман Эдуардович. — Я отвечаю, что да — выплачивает 190 (!) рублей в месяц на ребёнка. Хорошо ещё, что в стране появился «материнский капитал». Хотя дети и деньги — это не совсем рядом. Детей Бог даёт, а значит, и хлеб на них даст. Нужно доверять Богу и не бояться, что не хватит денег. Тем более нельзя планировать детей. Этот стержень Россия потеряла. И не только она. В той же Германии для мужчины и женщины традиционный брак становится не нужен, им уже достаточно гражданского, зато секс-меньшинства требуют именно законных браков. Всё перевернулось. Это дьявол смеётся над людьми. Даже поколение стариков изменило свои взгляды. Заехал как-то по работе к одной деревенской бабке восьмидесяти с лишним лет, слово за слово, сказал, сколько у меня детей. Смотрю, бабка в шоке. Спрашиваю её: ты-то какая по счёту в семье была? Восьмая, отвечает. А сколько вообще вас было? Тринадцать, говорит. Вот сейчас мы имеем такое понимание, что ценность не в детях, а в предметах. Если есть машина, то надо стремиться к машине покруче, если есть дом, то надо дом побольше.

187

187 187

Семья живёт в доме дореволюционной постройки. Он достался ей от родителей. Строит рядом новый дом. Роман Эдуардович занимается установкой газового и водяного оборудования, за счёт чего и держится семейный бюджет.

Дети Шмидтов: старшая и младший, Маша и Марик.

— Когда родилась шестая, Ниночка, мы провели газовое отопление, когда родился девятый, Илюшка, провели воду, — восстанавливает хронологию того, как обустраивался дом, Людмила Аркадьевна Шмидт. — Когда родились пятый и шестой, помогать следить за малышами начали старшие дети. Стало легче. У нас девочки к семи годам уже и перепеленают, и накормят, как надо. В памяти за эти годы сохранилось только светлое. Вот, например, говорят «страшные девяностые», а у меня о девяностых хорошие воспоминания. Даже когда в доме совсем не оставалось еды, я пекла свой хлеб. Помню, у нас не было ни крупицы сахара, и мы все вместе вечером помолились о сладком. А утром к нам пришёл знакомый и вручил деньги: «На сахар».

— Первое, о чём спрашивали мою жену в женской консультации: аборт делать будем? Врачи даже кричали на неё за то, что она «позволяет своему организму истощаться». Давление консультации было настолько сильным, что Людмила перестала вставать на учёт, а сразу приходила в роддом. Там ей никто ничего плохого не говорил.

Сын Давид, пока предпоследний.

Сыночки

188

Шмидты празднуют дни рождения детей почти круглый год. В феврале у них два дня рождения, в июле — пять. Остаются незанятыми июнь, август и ноябрь.

Сынок Илюшка — на «ватрушке»

А с 2010 года пошли свадьбы… Выдали замуж Татьяну. Теперь она уже сама — мама двоих сыновей Женили старшего сына Петра, 2014 год.

На Асафовых островах близ города Юрьевец Ивановской области. Здесь Волга очень широкая, берега с отличным белым чистым песком — как на море. На несколько дней семья переправляется на острова: живут в палатках, купаются и загорают.

Витя на лыжах

Семейная лодка

Интервью с настоящим мужчиной — Что в семье должен делать мужчина и что — женщина? — Мужчина — обеспечение и защита, женщина — воспитание и забота. — Зачем вам много детей? — Не «зачем», а «почему» — потому, что дети — благословение от Бога. А благословение Божие обогащает и печали с собой не приносит (Притчи, 10:22). — Ваш девиз? — Быть настоящим. Быть, а не казаться. 189

Невыдуманная история Эту историю я знаю от моего деда Хасяна. Он прошёл всю Гражданскую, Финскую и часть Великой Отечественной войны. После ранения его списали в трудармию. До самого конца войны дед работал на строительстве оборонных объектов. Вместе с ним был там товарищ. Звали его Андреем. Тоже после ранения. У Андрея случилась беда. Ему сообщили, что во время бомбёжки его дом сгорел дотла, а вся семья погибла. И жена, и дети. В те годы такое было не редкостью. Вот и у путевой обходчицы Ольги схожее горе. На мужа пришла похоронка, а ребёнка у них не было, не успели… Иногда несчастье сближает людей. Особенно когда они остаются совершенно одни. Ольга и Андрей стали жить вместе. Однажды на железнодорожную станцию прибыл поезд с сиротами, собранными из разных мест. По каким-то причинам поезд застрял, а кормить детей стало нечем. Власти начали обращаться к местным жителям с предложением взять к себе хотя бы по ребёнку, кто может. Ольга, посоветовавшись с Андреем, решила забрать одного ребёнка. Она хотела девочку. Пересмотрела всех детей и почему-то запала ей в душу маленькая Настя. Но у Насти был младший братик, Ванечка. Девочка смотрела большими умоляющими глазами на тётю Олю и держала за ручку братика. Она сказала, что без него не пойдёт. Но женщина не посмела нарушить уговор с Андреем. Вечером Андрей ответил, что двоих ребятишек им вряд ли прокормить. Придётся искать другую девочку. Но ни к кому другому у Ольги душа не лежала так, как к Насте. И вот однажды она решилась: будь что будет, но она заберёт обоих, не станет их разлучать. Дома она велела детям залезть на печку и сидеть пока за занавеской. Наконец пришёл уставший, голодный Андрей. Ольга решила, что сначала накормит мужа, а уж потом обо всём расскажет. Однако он уже заметил странное шевеление на печке, только не успел сделать и шага, как оттуда с криком бросились ему навстречу худенькая большеглазая девочка и её громко плачущий братик: — Папа! Папочка! Родной! Миленький! Ты нашёл нас! Андрей, словно поражённый громом, стоял посреди избы, обняв детей до того крепко сцепившимися руками, что разжать их не удавалось ещё несколько минут. Это действительно были его родные дети… Эльдар Ахадов, г. Новый Уренгой (Тюменская область)

190

Рубанок

Дедовы советы

Батя-плотник много лет Приучал меня к рубанку. Инструмента лучше нет. Я строгаю спозаранку, Стружки весело летят, Источая запах леса. Доски — словно на парад. Ставлю строем вдоль навеса. Буду ладить гладкий пол, Снова стружкам в кудри виться, Настлан пол — играй в футбол, И не скрипнет половица. Дал в подарок мне отец И рубанки, и фуганки. Научился наконец Мастерить я даже санки. И сейчас, чуть что не так, Если жизнь снимает стружку, То встаю я за верстак — Заработать на краюшку!

Накосили, ставим за копной копну, Взмокший и усталый, дедушке шепну: «Ссадины, мозоли жгут огнём в горсти». «Жизнь прожить — не поле раз косой пройти: Наживёшься всяко — учит жизнь сама. Ты трудись, не якай, набирай ума. С головою руки для твоих-то лет Лучшие подруги, — наставляет дед. — Внук, по нашей стёжке жить уйдёшь в народ, Помни, не найдёшь ты жизни без забот!» Так среди обычных, вековечных дел Деда прозорливо вдаль времён глядел! Сколько пота, соли было на пути, Камушки-мозоли я трудил в горсти. Эти самоцветы сыну передал. Дедовы заветы — крепкий капитал! Александр Шубняков, г. Павлово (Нижегородская область)

191

Мои молодые родители, 1965 год

Спор с отцом Папаволшебник

Сколько себя помню, всегда спорила с отцом: не надену в детсад это платье — оно некрасивое; не имеешь права нами командовать — у нас в стране равноправие; всё равно выйду за него замуж, ибо — любовь… Отец умер. А мы живём, пользуясь тем, что он создал для нас, и всё больше понимая его правоту. Первое, что я помню о нём. Грустно-радостное. Мне почти три года. Мы вместе приходим навестить маму в роддоме, и они оба плачут по разные стороны окна: родился сынок. Я впервые вижу плачущих взрослых и тоже начинаю реветь. От папы я впервые узнаю, что и от радости, оказывается, тоже плачут. Чудесное. Папа достал из колодца полное ведро воды, быстро-быстро крутит его за дужку над головой, а вода-то — не выливается. Это уж в школе открылось про центробежную силу, а пока что папа — волшебник и силач. Хохочет белыми ровными зубами над нашим с братом изумлением. Ещё одно чудо: берёза-качели. Пригнул отец сильными руками деревце за макушку к земле, цепляешься покрепче, и — распрямившаяся дуга подбрасывает тебя к небу! Восторг! Воспитательное. В автобусе давка. Женщина посадила меня, трёхлетнюю, к себе на колени, чтобы не затолкали. Наша остановка. «Что надо сказать?» — настойчиво намекает мне отец. Но намёк пропущен мимо ушей, и дома я рыдаю в углу за не сказанное тётеньке «спасибо» — урок вежливости на всю жизнь.

Национальный вопрос В нашей семье, без сомнения, существовал «национальный вопрос». Папа был украинцем. Хохлом, как называли его сочувствующие нашей маме родня и соседи. А мама — потомком хакасских кочевников, сибирских казаков и политических ссыльных — вольница в кубе. Кацапкой, по определению папиной мамы, приехавшей к нам с Украины и недовольной представшим её взору равноправием полов. Хотя какое там равноправие! Отец садился обедать и требовал «подать соль», даже если она стояла на другом конце стола. Он мог бы легко дотянуться рукой до солонки. Ему это было гораздо легче, чем маме, которая металась в это время по кухне, подавая второе. Меня это подвигало к очередному бою за равноправие! Маму, как правило, нет: «Видимо, у них на Украине так принято», — тушила она тлеющий во мне конфликт.

192

Отец был начальником электрического цеха Красноярского металлургического завода, одного из градообразующих предприятий. За четыре года вырос от дежурного энергетика смены до руководителя коллектива в 200 человек. Однажды он взял нас с братом к себе на работу. Меня поразили размеры завода с цехами-махинами, а кабинет отца был больше нашей трёхкомнатной квартиры. Второй раз завод поразил меня, когда, уже в расцвет рыночных отношений, профком взял на себя расходы по похоронам отца и провёл поминки в гранитно-мраморном огромном Дворце Труда, который он тоже строил. Отец к тому времени уже давным-давно был на пенсии, но проститься с ним пришло так много людей, что несколько часов они сменяли друг друга у гроба. Почему-то в детстве меня не удивляло, что, когда мы с отцом шли по нашей Зелёной Роще, микрорайону металлургов, здоровался с ним каждый третий. Споры про некрасивые платья были не лишены основания. Большую часть моего детства мы жили бедно. Как, впрочем, и вся страна. Платье «из магазина» было роскошью, наша детская одежда доставалась нам от кого-нибудь уже подросшего. Но скорее всего, она не была в приоритете. Зато книг и путешествий у нас хватало. К тому же на заре супружества моих родителей случился мезальянс. Мама была уже инженером с квартирой в краевом центре, выделенной ей как молодому специалисту, а папа — шахтёром из Норильска, с шестью классами. И пока мама внушала ему веру в собственные силы и помогала ликвидировать пробелы образования, папа, ставший абитуриентом, а потом студентом, перебивался случайными заработками. А тут ещё родилась я, потом брат, приехали бабушки «водиться с детьми», племянники, братья, дяди и тёти из разных городов и деревень Советского Союза — учиться, лечиться, перекантоваться — в нашей хрущёвке был настоящий «дом колхозника». Но надо отдать папе должное — сделавшись бедным студентом из богатого шахтёра (на месячную зарплату заполярного шахтёра можно было купить «жигули»), он «крутился» как мог. Я помню огромных рыб с папиных рыбалок, мешки орехов с шишкований, кроликов, заведённых на дачном участке, сам участок, где мы, дети, жили с бабушкой всё лето и приучались к земледелию. Родители, оба крестьянские дети, трепетно относились к земле и вечно спорили, як краще садити картоплю и как лучше эту картошку копать. Только вот один жил на тёплом юге, а другая — в суровой Сибири. И тут настигал нас национальный вопрос.

С Украины в Сибирь Как хлопец с Украины оказался в заполярной шахте — отдельная история. Родился мой папа в маленьком, но очень древнем украинском селе Старый Солотвин. C XV века есть письменные упоминания о территории современной Житомирской области, где жили и противостояли бесчисленным нашествиям османов, поляков, литовцев предки его матери Александры. Бывало за эти века, что и ни одной хаты не оставалось в селе, всё разорено, все убиты или угнаны в полон. Отец его, Степан Захарович, появился в Старом Солотвине с маленькой дочкой. Приехал с Западной Украины, из города Станислава (нынешний Ивано-Франковск). То ли вдовцом, то ли командировочным, проводником советской власти и воинствующего атеизма. Отец помнит его с наганом, в кожаной куртке, закупающим и изымающим у селян зерно. Перед ним заискивали, его побаивались, и даже много лет спустя, когда он пропал без вести на войне, а его семья нищей вернулась в Солотвин, — не простили. Степан строго-настрого запретил жене водить дочь и сыновей в церковь. Однако их бабушка и мать, не согласные с запретом и в то же время боявшиеся ослушаться, втихомолку привязали на правые ручки малышей верёвочки, чтобы они не путали, какой рукой креститься, учили их молитвам и носили к причастию. Как же пригодились отцу бабушкины молитвы, когда, оставшись вдовцом, он каждый день плакал и молился о своей Наденьке, которую всю жизнь с боями и перемириями пытался приучать к беспрекословному, патриархальному повиновению «как у них было принято на Украине».

193

Бабушка Шура с падчерицей Томой и первенцем Ваней, моим отцом, 1936 год

Все дети стали уважаемыми людьми. Младшие сыновья Владимир и Леонид. У нас нет фото деда, но говорят, что его копия — младший, Леонид, с которым они так и не увиделись. Он родился, когда отец ушёл на войну, в 1941-м.

Старший сын Степана, мой отец, тогда 5–6-летний мальчонка, вот что запомнил из разговоров отца и его сотоварищей. Прикреплены ли острова ко дну моря или плавают сами по себе? — задались как-то вопросом неграмотные экспроприаторы. Чтобы разрешить спор, Степан Захарович позвал в эксперты свою дочь Тамару, уже школьницу, и радовался, что победила его версия. Другой раз они делили конфискованное, а по сути награбленное у населения добро. Сын слышал, как отец отказался от «своей доли». Видимо, не первый раз, так как вскоре кто-то из «коллег» написал на него ложный донос — зачем им такой ненадёжный подельник? Это был конец 30-х. Революция с удвоенным аппетитом снова начала пожирать своих детей. То ли опасаясь ареста, то ли в силу неугомонности натуры, воспользовавшись государственной программой переселения на Дальний Восток, Степан уезжает обустраивать малообжитые места окраины России. Старожилы села Богословка Амурской области спустя 70 лет помнят хорошего плотника Степана Бурбана, строившего дома для переселенцев и в числе первых ушедшего на фронт. Мало помогли Приамурью программы переселения. В умирающем селе Богословка осталось всего 18 домов. Следом за поселенцами-мужчинами потянулись их семьи. Отец помнит, как торжественно, с музыкой, речами и транспарантами провожали их на вокзале, как они, трое ребятишек и мать, бесконечно долго ехали в «телячьих» вагонах. Мама всё время плакала от тревоги и неизвестности. А когда прибыли в Благовещенск, она прямо у вагона увидела в земле огромную трещину. И спросила в ужасе — что это? Местные ей ответили: «Ничего особенного, от морозов земля трескается». Она с причитаниями полезла обратно в поезд. Бедная моя бабушка. Почему она выбрала пришлого богоборца, ослушавшись матери? От беспросветной бедности — крестьянка без надела, бесприданница, рано лишившаяся отца? Или по большой любви? Он был хорош собой, умел пошутить и уж точно отличался от сельских парней. На фотографии она юная и красивая: тонкие черты лица и такие уже изработанные, огрубевшие руки. Наверное, она ещё долго оставалась красивой? Когда пропал без вести муж, и она оказалась в чужом краю, неграмотная, без средств к существованию, с четырьмя детьми, то умудрилась фиктивно выйти замуж, чтобы вернуться на родину. Иначе никак: за переезд, кров и «подъёмные» переселенцы должны были не менее 10 лет отработать на Дальнем Востоке. Да и по возвращении на Украину её внимания добивался какой-то начальствующий чин, правда, безуспешно.

194

В разорённую войной, голодающую Украину прибыло осиротевшее семейство. Шура попыталась найти родню мужа, оказалась на границе Украины с Польшей, в Мостиске. Наверное, не нашла, или не приняли? Чтобы младшие дети не умерли с голоду, кто-то подсказал ей временно сдать их в детдом, со старшими жили в землянке, подёнными работами, иногда сыновья воровали подсолнухи с колхозных полей, а она продавала семечки на вокзале. Тогда, наверное, у неё появилась привычка к попрошайничеству, оставшаяся до старости — сколько раз взрослые, уже успешные сыновья чуть не силой забирали её с церковных папертей. Она несла с городских помоек и прятала в квартире разные «нужные вещи».

К новой жизни Между тем старший сын Иван, войдя в подростковый возраст, отправился по совету матери учиться. Ближайший город — Львов. Где зайцем на поездах, где пешком, босиком, с единственными ботинками в узелке (не портить же их по просёлочным дорогам), он одолел эти 80 километров, добрался до мощёных улиц европейского города. И стал спрашивать у прохожих, где ближайшее ремесленное училище. Люди что-то отвечали… …Последнее, что он помнил — огни, зажигающиеся в окнах больших каменных домов, и свою твёрдую уверенность — когда-нибудь и у него будет свой дом с приветливо светящимся окном… …Очнулся он оттого, что какой-то мужчина тряс его: «Парень, не лежи на земле, простынешь. Э-э, да у тебя желтуха, белки-то вон пожелтели! Иди на вокзал, там жёлтый латунный бак с кипятком. Пей кипяток и смотри во все глаза на этот жёлтый бак». То ли от кипятка, то ли от молодости, но Ваня очухался. Собрался с силами и нашёл-таки в совсем сгустившихся сумерках ремесленное училище. И хоть метрики были не в порядке, добрый дядька пустил голодного и холодного хлопчика, поставил на довольствие и отправил в общежитие. Когда Ваня растянулся на голой панцирной сетке (он пришёл слишком рано, приём ещё не начался, и матрацев не постелили), то был счастлив, как никогда раньше. Наконец-то судьба его решилась, у него есть крыша над головой, он станет учиться.

Ремесленное училище электромонтёров, г. Львов, 1948 год

Мечта Вани о доме с приветливо светящимся окном сбылась с лихвой. Став электриком, он зажёг свет для многих людей в десятках тысяч окон: квартир, школ, детских садов, больниц, дворцов спорта и культуры. Заводы тогда возводили не только цеха, но и целые города для своих рабочих. Мы, его семья, меняли квартиры каждые лет пять на всё лучшие. Два дома он построил своими руками. Начало строительства дачного дома. Однокурсники, с которыми он дружил всю жизнь, 70-е годы.

195

Город Жданов — водная станция на Азовском море, 1951 год. Когда мы бывали в отпусках на море, отец всегда с восторгом наблюдал за парусниками, скользящими по морской глади. И вместо русских сказок рассказывал мне в детстве о путешествиях под парусами древних греков Ясона и Одиссея. В Жданове 19-летний Иван пришёл в парусную секцию и… долго отстирывал паруса от такелажной смазки, терпеливо ждал, когда же ему позволят выйти в море. Однажды они с тренером попали в бурю. Отец говорил, что шторм налетает внезапно, и тогда реально прощаешься с жизнью, хочется скорее попасть на спасительный берег. Но тренер командует править как раз в бушующее море, так как о берег тебя разобьёт непременно, а в море, может, и спасёшься. Вот и в тот раз они долго бились с волнами, а потом постепенно утихшее море их вынесло далеко и от яхт-клуба, и от самого города, и они долго и трудно добирались обратно.

Выпуск военных санинструкторов, г. Киев, 1956 год. Сержант медицинской службы Иван Бурбан.

196

…Все два года учился Ваня старательно. Несмотря на голод, наотрез отказывался воровать с товарищами по несчастью и менять на еду простыни из общежития — так был благодарен училищу. Усваивал и жизненные уроки. Например, тот, что правила техники безопасности написаны кровью. Однажды на практике в трамвайном депо не отключил рубильник напряжения. Поскользнулся на крыше трамвая, начал падать и схватился машинально за провод под током. Очнулся на земле. Мастер был рад, что вообще очнулся — по силе напряжения не должен бы был. С тех пор отец заикался и — никогда не нарушал техники безопасности. Потом была первая самостоятельная работа электриком на пылающем сейчас Донбассе: брикетная угольная фабрика города Александрии, Мариуполь, коксохимический комбинат города Жданова. В трудовой книжке записано «мобилизован на работу». Сюда, поближе к теперь уже кормильцу семьи, переСпустя 14 лет ещё одна военная бралась и его мама с младшими братьями. специальность — артиллерист. В армии отец был санинструктором. Но вначале шахтёром. Сборы после окончания военной Новобранцев отправили в рудники. В первый же вечер у некокафедры в Красноярском торых началась истерика. Отец рассказывал, что «дышащяя» институте цветных металлов шахта — это такая же страшная стихия, как штормящее море и золота. Командир взвода или бушующий огонь. Парни кричали, что, мол, можете убидивизионной артиллерии, вать нас, но мы туда больше не полезем. Офицер-фронтовик лейтенант Бурбан. 1970 год. так и сделал… застрелил одного перед строем. Конечно, был скандал, родственники убитого писали в разные инстанции, но дело замяли. Командир — герой войны, к тому же раненый в голову. Скоро среди солдат объявили набор в школу военфельдшеров при Киевской медицинской академии. Отец прошёл отбор в академию и окончил школу с отличием. Он рассказывал, что в академии все обращались друг к другу на «вы», обеды накрывали на крахмальных скатертях и у курсантов был послеобеденный сончас, называемый «адмиральским». После шахты, где расстреливали на месте, это, видимо, здорово впечатляло.

Романтика А потом пришли 60-е, время комсомольских строек и романтики дальних дорог. Отец был тем ещё романтиком. Когда ему предложили на выбор — метрострой в Москве или шахта в Заполярье, он выбрал северное сияние как более романтичное. Он всегда говорил: «Если не знаешь, как поступить, поступай, как подсказывает сердце». В Норильске самой высокооплачиваемой категорией рабочих были шахтёры, и попасть на это «тёплое местечко» было непросто. Слетать за полторы тысячи километров на выходные в Красноярск постричься и попить пивка было для этих ребят хоть и гусарством, но вполне распространённым (отец, кстати, не курил, а спиртное попробовал только в Норильске, ближе к 30 годам). В общем, он постарался и снова оказался в шахте — горным электриком. И показал такие чудеса энтузиазма, что его фото повесили на доску почёта и поощрили путёвкой аж за границу! А в это время моя мама, молодой инженер-лесопатолог, спрыгнув с парашютом в тайгу, потом проехав много километров верхом, потом пробираясь пешком через непролазную чащу, нашла-таки кладку яиц непарного шелкопряда, который уже съел десятки гектаров лиственного леса и угрожал съесть сотни. Обычно яйца он откладывает на лиственных деревьях, но, сколько ни искали, их не было. А обнаружились жёлтые подушки кладок приклеенными на скалы на протяжении

197

Вот такой встретил и полюбил маму отец. Она никогда в жизни не пользовалась косметикой и не носила абсолютно никаких украшений, но покоряла всех искренностью, открытостью, добротой и весёлым нравом. Папа, конечно, ревновал, но совершенно напрасно. Любила она только его.

Студенты-лесопатологи (доктора леса) на практике. Мама идёт второй. 50-е годы.

целого километра. Она отыскала их, уничтожила и спасла лес. Начальству её дали орден Ленина, а её наградили путёвкой за границу. Там они и встретились, мои папа и мама. В романтичной, весенней Болгарии. Папа был, как обычно, душой компании, галантен, остроумен, женщины-туристки сходили по нему с ума. Но мама пошла дальше и очаровала даже известного болгарского художника. Его альбом с репродукциями и дарственной надписью хранится в нашем семейном архиве.

Он победил Вовсю шла перестройка. У меня родились дочка с сыном, погодки. Папа стал дедушкой, и наши споры нашли новое русло. Я, студентка журфака, считающая главным завоеванием человечества свободу слова и начитавшись к тому же «педагогики» доктора Спока, задвигала соответствующие идеи воспитания. Родители же придерживались традиционных. Благо мне было некогда воплощать мои либеральные теории в жизнь. Приходилось дописывать диплом, работать на трёх-четырёх работах, заполняя брешь в семейном бюджете от пьющего, а потом и вовсе самоустранившегося «кормильца». Благодаря дедушке дочка почти не заметила отсутствия в её жизни папы, а сын научился водить машину и полюбил Есенина и Джека Лондона. Дедушка окрестил обоих моих детей. Причём крёстный внучки, папин однокурсник, оказался пострадавшим за веру. Крестить детей коммунистам не рекомендовалось. За каждым храмом, а их в стране оставалось не так много, был закреплён партийный функционер, который проверял списки обращавшихся за требами. И горе тому коммунисту и начальнику, чья фамилия там была замечена. Поэтому люди выходили из положения так: крестились и венчались в других регионах. Вот и родители мои решили окрестить внучку в Сочи, в отпуске. Там жили их приятели по студенческой молодости

198

супруги Силкины. Сами сочинцы, прячась от партийных органов, ездили креститься в соседнюю Абхазию. Но не таков был папин друг Игорь. Он хоть и депутат, и начальник, и знал, что назавтра же его вызовут на пропесочку, без колебаний согласился стать крёстным отцом. И окрестили пятилетнюю рабу Божию Ксению в главном православном храме Сочи, соборе Святого Архистратига Архангела Михаила. И, да — вызвали и пропесочили. Так что ж? Царство Божие силой берётся (Мф. 11: 12). Качнувшись от либерализма, мои взгляды постепенно переместились в противоположную сторону. К 30 годам я стала православной христианкой и… снова принялась спорить с отцом… о христианском смирении. Папа мой был нрава крутого, жизнью сиротской закалённого. Умел постоять и за себя, и за семью, и за идею. Мама рассказывала, как однажды по молодости, защищая её от хулиганов, он раскидал тро- Отец со студенческим другом Игорем Михайловичем их за несколько секунд. В общем, обиженных Силкиным, крёстным отцом внучки, г. Сочи, конец 80-х было немало. Мои богословские аргументы по этому поводу были такие: «блаженны кроткие и миротворцы», «любите врагов ваших». «А чего же сам-то Христос гонял кнутом торговцев в храме?» — возражал папа, и как понимать «не зря начальник носит меч свой»? Но да разве я его слушала? Что путного может сказать выпускник Высшей партийной школы? Как же он снова оказался прав, когда после его смерти полезли со всех сторон в семью, лишившуюся мужской защиты, наглецы и проходимцы. Перед самой своей смертью, которую люди, судя по всему, чувствуют, отец с болью рас- Семья Ивана Бурбана (слева направо): мать Александра сказал, как слишком поздно привёз умираю- Ефимовна, дочь Саша (автор), племянница Лена, сын щей бабушке священника для исповеди. Она Володя, старшая сестра Тамара; второй ряд: средний ненадолго пришла в сознание и попросила его и младший братья Владимир и Леонид, племянница об этом. Но он не успел. Бабушка уже отошла Света, жена брата Люба, жена Надя, он сам. 1971 год. в мир иной, а священнику осталось утешать оставшихся. А от крёстного моей дочери я с изумлением узнала, что почти месяц у них в гостях отец мой по вечерам, закрывшись в выделенной ему комнатке, читал наизусть молитвы из вечернего правила. И ещё. Когда в своей «дохристианский период» я жаловалась отцу на какие-нибудь затянувшиеся служебные или семейные дрязги, он говорил непонятное: «Иногда, чтобы победить, надо умереть». Я сердилась на иносказания — ждала-то конкретного совета. А ведь он имел в виду Христа. И отец победил-таки меня в спорах. Как нестерпимо жаль, что для этого ему пришлось умереть. Чти отца и мать твою, и будет тебе благо. (Пятая заповедь Ветхого завета). Дай Бог молодым понять это вовремя. Александра Бурбан, Украина — г. Красноярск

199

Меч и мир: православный взгляд

Куликовская битва. Павел Рыженко

Перед каждым мужчиной довольно часто встаёт вопрос, применять ли силу или пытаться договариваться. И грань между войной и миром — это зачастую грань между личной честью и бесчестием. Каков критерий выбора православного мужчины?

Фатум войны На протяжении всей своей истории человечество ищет мира, но война так и остаётся одной из самых неискоренимых проблем. Феномен войны лежит в основании человеческой истории — грехопадении человека, исказившем его природу — вспомните убийство Авеля Каином. Поэтому одновременно с развитием общества развиваются и технические средства ведения войны, а войны становятся всё более кровопролитными. Возникает вопрос: преодолим ли для человечества фатум войны?

200

Нехристианская мысль отвечает на него, как правило, положительно. Она предлагает различные варианты достижения мира. Наиболее впечатляющий — всемирное государство. Уже некому и не с кем воевать, а любые конфликты могут быть устранены силами незначительных полицейских формирований. В действительности такое государство будет абсолютно рабовладельческим. В мире происходит концентрация власти в узком круге лиц. В чьих руках средства массовой информации, которыми обеспечивается нужная идеология, в чьих руках банки, на которых строится экономика, — у того и власть. И без того узкий круг

властителей становится всё уже, чтобы однажды увенчаться единственным лидером. Мы начинаем реально представлять то, о чём говорил апостол Павел две тысячи лет назад — о «человеке греха», под властью которого окажутся все народы, и наступит мир, хуже любой войны. С конца XVIII века идёт целенаправленная дискредитация патриотизма, размывание основ традиционной религии, осуждение любой войны, независимо от того, чем она вызвана. Осуждаются те, кто несёт воинскую службу. Готовится почва для создания единой веры, религии, культуры, всемирного государства с безликой массой рабов и властителей-богов.

Гневаясь, не согрешайте... (Пс. 4: 5) Существует ли христианский критерий, по которому можно судить, когда война является справедливой, а когда — нет? Убийство становится злом, лишь когда оно совершается по ненависти к человеку. Злобу нельзя смешивать с гневом, ибо бывает и гнев праведный. Вспомним, как Сам Христос, войдя в храм и увидев там торговлю, сделал кнут и начал им выгонять торговавших. И это не какой-то исключительный факт в земной жизни Господа. Сколько раз евангелисты пишут о Христе: «И с гневом посмотрел на них…», или говорил иудеям гневные слова: «Змеи, порождения ехиднины, гробы окрашенные, снаружи кажущиеся святыми, а внутри исполненные всякой мерзости…»

Или когда к святому Иоанну Крестителю пришли воины и спросили: «Что нам делать?», он ответил: «Не обижайте никого и довольствуйтесь своим жалованием». Он ведь не сказал воинам: «Бросьте оружие, перестаньте проливать кровь человеческую». Многие христиане в первые века оставались воинами и даже военачальниками. Они считали нравственно оправданной войну, когда нужно было силой противостоять нападавшему врагу. Поэтому среди святых всегда было большое количество воинов. Взять, например, наши русские святцы: среди мужчин одна половина — монахи, а другая — воины.

Убийство… по любви Приведу интересный рассказ генерала из «Трёх разговоров» философа Bладимира Соловьёва: «Когда шла война с турками, мы продвигались за противником, и однажды перед нами открылось огромное армянское село. Мы увидели там жуткую вещь: не только совершенно спалённую деревню, но телеги, к которым были привязаны армяне, не успевшие убежать, а под телегами разведённые костры — их садистски убивали. Но одна картина поразила всех до глубины души. К оси телеги была привязана женщина. Она была мертва, никаких ран, лишь лицо было искажено. Перед ней был вбит шест, на котором привязан младенец, видимо её сын, почерневший и с выкатившимися глазками, а рядом решётка с потухшими углями. Ясно, что сделали изверги. Нападают врасплох. Василий Верещагин

201

Вдругиз какого-то сухого колодца к нам выбрался армянин. Кричит, что турки пошли в соседнее село. «Сколько их?» — спрашиваю. — «Сорок тысяч». А у нас было пятьсот человек и шесть пушек. Тем не менее мы спросили короткий путь, — продолжал генерал, — и по этому пути, не рассуждая, двинулись. Получилось так, что наш отряд вышел как раз в то время, когда турки (их оказалось около четырёх тысяч) входили в селение. Тогда небольшой отряд казаков поскакал к ним, а основная наша часть осталась в засаде. Турки, заметив ка заков, погнались за ними. Мы же, подпустив их, открыли по басурманам огонь картечью в упор. Если бы турки оказались посмелее и продолжали наступление, то нам бы всем несдобровать. Но они испугались и стали отступать. Тут мы ещё произвели залп картечью и потом ринулись на них. Турки бросали оружие, просили пощады, но мы изрубили их всех. И вот теперь, господа, говорю вам: у меня нет никаких добрых дел, но до сих пор, когда я вспоминаю этот случай, у меня на душе светлое Христово Воскресение. Я считаю единственным в своей жизни святым, истинно добрым делом то, которое тогда совершил!» Совершенно очевидно, что это был настоящий подвиг, так как русские шли на верную смерть. Ведь они думали, что турок там сорок тысяч, а их самих было всего около пятисот человек. Но, с другой стороны, русские перебили всех турок, никого не пощадили. Зло совершили? Нет! Не из желания зла они действовали, но из глубокого чувства праведного гнева, которое является одним из существенных характеристик истинной любви. Таким образом, оказывается, что с христианской точки зрения война может быть делом священным и военная служба делом святым, когда она карает злодеев и насильников. Ещё один пример двух разных войн. Что было с территорией, по которой прошли во время Оте чественной войны 1812 года «просвещённые» солдаты французской армии? Пожары, смерть и разрушения. А как прошла русская православная армия от Москвы до Парижа? Как чистые невинные дети: никаких бесчинств и насилий. Война, таким образом, должна оцениваться не самим её фактом, но её причинами, целью и духом. Достаточно посмотреть, что армия делает с мирными жителями противника. Христианство призывает: «Всё нужно делать по любви к человеку. И если

202

нет другого способа остановить насилие, как только силою оружия, то не смей трогать тех, кто не является носителями зла».

Победи грех в себе Какую концепцию мира предлагает христианство? Оно утверждает беспрецедентную мысль, которая нехристианским сознанием отвергается. То состояние, в котором рождается, растёт, живёт и умирает человек, ненормально, болезненно. Внутри человека есть нечто такое, что называется первородным грехом. Это не личный грех, это — наследственная расстроенность человеческой природы, передающаяся из поколения в поко ление. Этим первородным грехом в значительной степени обусловлены наши личные грехи, которые, в свою очередь, порождают проблемы общественные, межгосударственные, в том числе и войны. Но что такое грех? Нарушение объективно су ществующих духовных законов. Церковь постоянно напоминает, что все духовные процессы, и положительные, и отрицательные, происходящие в душе, отражаются на всём человеке, на его настроении, его отношениях с окружающими, его здоровье. Влияют они и на здоровье общества в целом. И медицина давно доказала, что всё, называемое в христианстве грехом, пагубно действует на нашу психику и на тело. Поэтому христианство утверждает: до тех пор, пока люди не научатся бороться со своими страстями, пока зло не побеждено внутри человека, оно не может быть побеждено и вовне, ибо дух творит себе формы. Заповеди же Христовы — это объективные законы человеческого бытия, которым, как и законам мира физического, необходимо следовать, чтобы быть счастливым и здравым и чтобы жить в мире, а не в войне. Очень показателен в связи с этим пример с оптинским старцем Никоном (Беляевым). Будучи арестован, посажен в концлагерь со шпаной, где заболел туберкулёзом, он в одном из предсмертных писем пишет: «Счастью моему нет предела! Наконец я понял, что такое Царствие Божие внутрь вас есть». То есть даже в самых жутких условиях христианство даёт возможность человеку найти то, что так часто и бесплодно он ищет вне себя — счастье.

Христос изгоняет торговцев из храма. Эль Греко

«Ирини» и «шалом» Есть два понятия мира, которые принципиально отличаются друг от друга. В Евангелии Христос говорит: «Мир Мой даю вам». Этот мир на греческом языке выражается термином «ирини» и означает с-мир-ение, покой души, достигшей победы над своими страстями, эгоизмом, и как следствие этого — приобретение любви ко всем. Другое понимание мира выражается еврейским словом «шалом» и означает отсутствие войны, благополучную жизнь, материальное процветание. «Шалом» является одним из центральных понятий в Ветхом Завете, а «ирини» — в Новом. Человек, имеющий «ирини», становится неспособным к вражде с другими людьми. «Ирини» содержит в себе «шалом» и всегда рождает его. Приобретение «ирини» сразу, что называется, убивает двух зайцев. Во-первых, преображает самого человека, а во-вторых, созидает основу для прочного, справедливого мира между людьми, преображая окружающий мир. Для иллюстрации обратимся к известному всем примеру из Евангелия, который вызывает у многих недоумение и вопросы. Христос сказал:

«Ударили тебя по одной щеке — подставь другую». Но в Евангелии, конечно, речь идёт не о простом факте, а о принципе взаимоотношений между людьми. Сам Христос на суде ударившему Его не подставил другую щёку, а возразил: «За что бьёшь Меня?» Заповедью «о щеке» Христос призывает спорящих и враждующих сделать шаг навстречу друг другу. Кто первый это сделает? Естественно, тот, кто смиреннее, духовно выше и великодушнее, кто может снизойти к слабости другого. При шаломе же без ирини все человеческие страсти живут и требуют своего удовлетворения, получая которое, развиваются ещё сильнее и неизбежно провоцируют захватнические инстинкты. В этом кроется глубочайшая ошибка всех тех, кто алчет плодов, но небрежёт о корнях. Страсти ненасытны, и, развиваясь, они неизбежно провоцируют захватнические инстинкты. Поэтому Церковь направляет мысль человека к его душе, призывая: «Человек, займись наконец самим собой! Ты же смертен и не знаешь, в какой момент смерть отнимет у тебя ВСЁ! Подумай о смысле твоей жизни! И тогда ты не будешь творить ни зла, ни насилия». Из лекции Алексея Осипова, доктора богословия

203

Как назвать сына

204

В Православии есть традиция называть детей именами святых. Самая распространённая — в день памяти святого, который приходится на рождение или крещение младенца. Эти дни расписаны в Святцах — церковном календаре. Нарекают также именами святых — покровителей семьи. Тех, кто, когдато ответствуя на молитву, явил чудо и спас семью. Поэтому часто в семьях из поколения в поколение повторяются одни и те же имена. И ещё одна — называть малыша именем того святого, чья жизнь и подвиги служили бы ему примером. Так во княжеских семьях Древней Руси первенца называли Дмитрием, в честь греческого святого Димитрия Солунского, считающегося покровителем славянских воинов. Расскажем о самых известных русских воинах-святых.

Память празднуется 1 января

Преподобный Илия Муромский, киево-печерский чудотворец, самый почитаемый богатырь русских былин. Небесный покровитель пограничников и родоначальник казачества России Середина XII века Усилиями русских богатырей, атаманом которых был Илья Муромец, борьба с половцами перенесена вглубь степей и за «железные врата» Кавказа. Общее для Руси дело защиты Родины объединяло славянские племена в единый народ, делало христианство основой государственности. Многое о тогдашнем правителе Руси Владимире Мономахе говорит его известное «Поучение»: «Дети мои или иной кто, слушая сию грамотку, не посмейтесь над нею, но примите её в сердце своё и не ленитесь, но усердно трудитесь… Везде… напойте и накормите просящего… Всего же более убогих не забывайте, и подавайте сироте, и вдовицу рассудите сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его. Мы, люди, грешны, и если кто нам зло сотворит, то хотим его проглотить, кровь его пролить скорей. Если же вам придётся крест целовать, то, проверив сердце своё, целуйте только на том, что можете выполнить,

а целовав, соблюдайте своё слово, ибо, нарушив клятву, погубите душу свою… Больного навестите, покойника проводите… не пропустите человека, не приветив его, и доброе слово ему молвите». Конечно, и окружение такого князя было под стать ему. Илия Муромец называет Владимира Мономаха «ласковый князь». Былины, ценный исторический материал, донесли до нас живые образы богатырей. Добр, прямодушен, но скор на расправу Добрыня Никитич. Дерзок, смел, ловок, но чаще побеждает хитростью Алёша Попович. Горделив и буен Дунай Иванович, щёголь и волокита — Чурила Пленкович. Среди этих самых сильных и славных людей Древней Руси возвышается кроткий богатырь Илья Муромец,

Не в силе Бог, а в правде Девиз православных защитников Отечества, дошедший до нас из древнейшей южнорусской Ипатьевской летописи

205

Богатыри. Виктор Васнецов

всех объединяющий и примиряющий, пользующийся непререкаемым авторитетом предводитель. «Под славным городом под Киевом… стояла застава богатырская. На заставе атаман был Илия Муромец, податаманье был Добрыня Никитич, есаул — поповский сын Алёша». Эти слова запечатлел в своей известной картине Виктор Васнецов. Другие богатыри в основном знатного рода, но единственному крестьянину по происхождению дана самая большая сила — и духовная, и телесная. От рождения до тридцати лет он не мог ходить. И, видно, это воспитало в нём великое терпение. Сила даётся ему чудом, через святых странников, которые пришли к нему в дом и велели принести воды напиться. Пытаясь исполнить приказ старцев, он… встаёт. Это было испытание веры Ильи. «По вере вашей да будет вам». Современное исследование мощей Илии, хранящихся в Киево-Печерской лавре, подтвердило, что этот человек, обладавший большой физической силой и огромным для той эпохи ростом, в молодости был почти парализован.

206

После ухода калик Илья Муромец идёт на отцовское поле, прогоняет с него скот, огораживает, корчует лес, вытаскивает корни и камни, расчищает землю под пашню. Затем Илья направился на поиски подходящего ему коня, без которого богатырь не богатырь. Старинные пословицы напоминают о значении в жизни воина коня: «Конь не выдаст, и смерть не возьмёт», «Добрый конь из воды вытащит, из огня вынесет». По-христиански собирается Илья на богатырские подвиги, испрашивая родительского благословения: «Я поеду в славный стольный Киев-град помолиться чудотворцам киевским, заложиться за князя Володимира, послужить ему верой-правдою, постоять за веру христьянскую». Отец Илии так напутствует сына: «Я на добрые дела тебе благословенье дам, а на худые дела благословенья нет». По былинам Илья не имеет поражений, но нигде его не называют «удалым». Спокойная мощь Илии — над удалью и суетой. Вокруг бушуют страсти, а он сохраняет внутренний мир и любовь к ближнему. Даже копьё Илии — с крестом.

Дарованную от Бога силу он употребляет только на защиту Отечества и восстановление справедливости. На прямой дороге в Киев к великому князю Владимиру, настолько опасной, что никто по ней не решается ездить, Илья встретил разбойников. Но не стал с ними ссориться, а просто пустил стрелу в дуб, и тот изломался «в черенья ножевые» — показал свою силу. Разбойники с поклоном пропустили его. И перед битвой с идущим на Киев половецким Калином-царём Илия долго уговаривает его уйти добровольно, не проливая зря крови. В конце жизни Илия стал монахом. Несомненно, и его монашеские подвиги были велики, раз мощи его обнаружились нетленными, и Православная Церковь причислила его к лику святых. Считалось, что кончина преподобного Илии была мирной. Однако недавние исследования мощей показали, что причиной смерти стала рана в области сердца. Историки полагают, что монастырь подвергся нападению врагов, но Илия, дав зарок больше не убивать, встретил смерть так же смиренно, как и жил. Установлен также и сравнительно молодой возраст почившего: от 40 до 45 лет. В рукописи Киево-Печерской Илья Муромец и калики перехожие. Михаил Шемаров

Семья

Родился Илья около 1143 года в селе Карачарово под Муромом во Владимирской области в семье крестьянина Ивана Тимофеевича и его жены Евфросиньи Яковлевны. В некоторых былинах упоминаются его дети: сын Сокольник и дочь Поляница, а также жена Савишна, помощница Илии, тоже богатырского духа и телосложения.

лавры XVII века говорилось, что преподобный Илия обладал слёзным даром, и когда его спрашивала братия: «Что ты, отче, плачешь?» — отвечал, что, будучи воином, много пролил крови, а теперь сожалеет об этом. В летописи сказано, что преподобный Илия при жизни творил чудеса. И мощи его, открытые для поклонения, чудотворны. Именем этого былинного богатыря названы самолёты, пароходы, ледоколы. В городе Муроме на постаменте стоит бронепоезд «Илья Муромец», построенный на деньги горожан во время Великой Отечественной войны. А на высоком берегу Оки муромцы поставили величественный памятник знаменитому земляку. Болезнь и исцеление Ильи Муромца. Георгий Юдин

207

Память празднуется 12 сентября, 27 ноября, 6 декабря, 5 июля

Святой благоверный князь Александр Невский, князь Новгородский, великий князь Киевский и Владимирский Начало XIII века На Русь нападают одновременно с востока и запада. Из-за междоусобицы и нежелания князей объединиться перед лицом опасности монгольские рати хана Батыя выжгли несколько княжеств поодиночке, а остальных принудили платить дань. С запада надвигаются немецкие крестоносцы и шведы. Они уже завоевали Эстонию, Латвию, Финляндию и теперь устремились к Новгороду. Гонец от неприятеля принёс весть: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою». Первое, что сделал 20-летний князь, отправился в Софийский собор молиться. А затем с небольшой дружиной, не дожидаясь подхода основного войска, внезапно напал на превосходящих его шведов, разгромил их у реки Невы и стал с тех пор Александром Невским, главным защитником русской земли на два ближайших десятилетия. Самые известные из его побед — это освобождение Пскова от шведов и разгром немецких крестоносцев на льду Чудского озера. Всю жизнь он провёл в боях и

строительстве оборонительных сооружений, имя его как непобедимого и грозного воина было известно далеко за пределами Руси, но при этом, как сообщает летопись, сокрушив очередную крепость немцев, многих её обитателей отпустил, «ибо был милостив сверх меры». В те годы мужали рано. В пятилетнем возрасте Александр принял в Спасо-Преображенском соборе родного города Переяславля-Залесского «княжеский постриг» — обряд посвящения в воины, а в 14 принял свой первый бой. 17-летним отправился за ярлыком на княжение в Орду, откуда не все возвращались живыми. Ему удалось подружиться с Батыем, его сыном и наладить с татаро-монголами относительно мирные отношения. Орде был выгоден союз с полководцем, успешно противостоящим западу. Александр же в этом союзе следовал совету Церкви. В летописи сказано, что князь с любовью относился к священникам и монахам, а митрополита и епископов чтил, как самого Христа, что он был «Богом

Александр Невский. Триптих «Солнце земли русской». Павел Рыженко

208

рожен», ибо, побеждая везде, никем не был побеждён. Даже в столице Золотой Орды стараниями Александра была учреждена православная русская епископия. Дважды папа римский предлагал Александру Невскому перейти в католическую веру в обмен на помощь в борьбе с татарами. Но Александр ответил отказом. И князь, и Церковь понимали, что под татарской властью страна страдала, но Православие сохранялось, а под немецкой, шведской или венгерской и страна страдала, и Православие искоренялось. По одной из версий, Александр, как и его отец, был отравлен в Орде и погиб по пути домой. Было ему 43 года. Летопись сообщает: когда тело Александра понесли к городу Владимиру, «митрополит же, князья и бояре и весь народ, малые и большие, встречали его со свечами и кадилами. Люди же толпились, стремясь прикоснуться к святому телу. Стояли вопль, и стон, и плач, каких никогда не было, даже земля содрогнулась». Из летописи же известно, что ростом князь был выше других людей, что голос его звучал, «как труба в народе», лицо было прекрасно. По результатам опроса россиян в 2008 году Александр Невский был выбран «именем России». Невский был погребён в монастыре Рождества Богородицы во Владимире, до XVI века главном монастыре Руси. В 1380 году во время пожара мощи Александра были

Памятник дружине Александра Невского в Пскове

чудесным образом сохранены от огня, а в 1724 году по приказу Петра I торжественно перенесены в Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге.

Семья

Александр был одним из четверых сыновей Переяславского, а позже великого князя Киевского и Владимирского Ярослава Всеволодовича, первого получившего ярлык на великое княжение у татар. В 19 лет А лександр женился на дочери полоцкого князя. У Александра и Александры родилось четверо сыновей и дочь. Все сыновья, как и их отец, сражались за Русь. От младшего, Даниила, пошёл род московских князей.

Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет Слова из Библии, сказанные А лександром Невским после Ледового побоища

209

Память празднуется 1 июня

Святой благоверный князь Дмитрий Донской, великий князь Московский Середина XIV века Более полутора столетий томится Русь под татарским игом. И вот народ восстаёт. Произошло это при Дмитрии Донском, вдохновлённом на битву Церковью. Детство Дмитрия прошло под влиянием святого митрополита Алексия, друга и советника его отца, великого князя Владимирско-Московского. После смерти князя митрополит заменил детям отца и до совершеннолетия Дмитрия был главой русских княжеств. Под таким влиянием в юном князе возросли подвижничество, терпение, мужество, любовь к Богу. Ещё мальчиком Дмитрий вынужден был отправиться в Орду за ярлыком на великое княжение. Как ни опасны посещения Орды, будущий глава государства должен увидеть врага, научиться с ним говорить и, проплыв по трём русским рекам, обозреть свои владения.

Дмитрий Донской. Владимир Рогачев

210

Кроме противостояния Орде и Литве великий князь должен помнить и о внутренних врагах, сильнейшие из которых — Нижегородское, Рязанское и Тверское княжества. Первый военный спор Дмитрий выиграл в 13 лет — с князем Суздальским, также не согласным с великокняжеским титулом юнца. Победив соперника, миролюбивый Дмитрий оставил его княжить в родном уделе. Однако суздалец предпринимает новый поход. И снова после победы Дмитрий оставляет тёзку на удельном княжении, взяв с него присягу на верность. В 16 лет Дмитрий женился на дочери своего недавнего недруга, суздальской княжне Евдокии. Евдокия Дмитриевна не уступала своему супругу в благочестии и силе духа. Воспитывая 12 детей, она успевает обихаживать чумных, помогать погорельцам, строить монастыри, храмы, дома для сирот и вдов, отдавая на социальное служение

Утро на Куликовом поле. Михаил Авилов

Семья

Дмитрий родился в великокняжеской семье Иоанна и Александры. Отец Дмитрия имел прозвище Красный — за миролюбие и душевную красоту, умер в возрасте 33 лет. У Дмитрия были две сестры и два брата, в том числе двоюродный, принятый в семью как родной и ставший для него на всю жизнь другом и соратником. Димитрий Иоаннович, по словам летописи, был «крепок зело, и телом велик, и плечист; брадою и власы чёрн; взором же дивен». В супружестве с княжной Суздальско-Нижегородской Е вдокией у него родилось 12 детей, двое из них были крещены Сергием Радонежским.

собственные средства. Это она пригласила в Москву известного иконописца Феофана Грека, собирала ополчение против Тамерлана, правила Москвой после смерти мужа, нося под княжеским одеянием вериги. Это она — святая Ефросиния Московская, принявшая в конце жизни монашеский постриг. Утвердившись в великокняжеском достоинстве, Дмитрий начинает объединение Московской

Дочери вышли замуж за бывших соперников — рязанского и литовского князей, тем самым завершив примирение земель. Старший сын Василий, следуя нелёгкому княжескому пути, оказался на два года заложником Орды, а потом продолжил династию великих мос ковских князей. Перед смертью — дали знать о себе раны, полученные в многочисленных сражениях, — князь Дмитрий оставляет своей семье такой завет: «Вы, дети мои, живите заодно, а матери своей слушайтесь во всём… Который сын не станет слушаться мати своей, на том не будет моего благословения… Бойтесь Бога; будьте приветливы ко всем…»

земли. Помогает ему преподобный Сергий Радонежский, основатель Троицкой лавры и величайший духовный авторитет своего времени. Князь Дмитрий перестаёт платить дань Орде, берёт её Волжскую Болгарию, несмотря на наличие у города пушек — невиданного по тому времени оружия. Разбивает большое войско, вторгшееся на рязанские земли. В ответ Мамай собирает огромную армию против становящейся непокорной Руси. Готовясь выступить против Орды, великий князь Димитрий Иоаннович с князьями, воеводами и дружиной отправляется за благословением к игумену Сергию в Троицкую обитель. «Иди небоязненно… победиши враги твоя, — вдохновил князя святой старец. — Бог тебе помощник… но без числа многим сотрудникам твоим плетутся венцы мученические с вечной памятью». В то время в обители жили два монаха-боярина: Александр Пересвет и Андрей Ослябя. До принятия монашества они славились как храбрые богатыри. Вот их-то и просил в подмогу князь у преподобного Сергия, надеясь, что люди, посвятившие себя Богу, станут примером для его воинства. И Сергий исполнил его просьбу, повелев Пересвету и Ослябе взамен лат и шлемов возложить на себя схимы с крестом Христовым: «Вот вам, дети мои, оружие нетленное». Перед выступлением произошло Божественное знамение: во Владимире открылись мощи благоверного князя Александра Невского, прадеда Димитрия Иоанновича. Пономарь, спавший на паперти, увидел, что свечи перед иконами загорелись сами собой и к гробу

211

Слова из Библии, сказанные Александром Невским после Ледового побоища

в роще неподалёку. Известие о победе вернуло ему силы. Из 150 тысяч воинов вернулось не более 40 тысяч. За эту победу на поле между реками Непрядвой и Доном князь Дмитрий был прозван Донским. После победы великий князь восстанавливал разрушенную следующим нашествием татар Москву, мирил и объединял вокруг Москвы удельных князей тем же способом: разил врагов и ослушников, а потом прощал. Мало-помалу князья свыкались с мыслью о необходимости подчиниться московскому князю, сплотиться для окончательной победы над татарским игом. Перед кончиной великий князь, 26 из 40 своих земных лет проведший в сражениях, заПересвет. Павел Рыженко вещал Руси: «Бог мира да будет с вами!» Князь Александра из алтаря подошли два старца. Они успел построить пять монастырей, в том числе велели ему выйти на помощь Димитрию. Князь на Куликовом поле монастырь Рождества Боговстал и вместе со старцами сделался невидим. родицы в честь победы, произошедшей именно в Наутро гроб выкопали и обнаружили нетленные этот праздник. Именем Дмитрия Донского была мощи. названа танковая колонна, созданная во вреИ вот наступил грозный час Куликовской мя Великой Отечественной войны на средства битвы. Князь Димитрий объезжал полки, вооду- верующих. шевляя их: «Отцы и братья! Господа ради сражайтесь и веры христианской, ибо эта смерть нам не смерть, но жизнь вечная». Посреди войска развевалось алое великокняжеское знамя с изображением Нерукотворного Спаса. С татарской стороны выехал вперёд огромный богатырь Челубей, но никто не решался на поединок с ним. Прошло несколько минут томительного ожидания, и вот один из Сергиевых монахов Александр Пересвет, в одном схимническом одеянии, без лат и шлема, вооружённый тяжёлым копьём, устремился на своём коне против страшного татарина — оба богатыря пали мёртвыми. И «закипела битва кровавая, заблестели мечи острые, как молнии, затрещали копья, полилась кровь», — повествует летопись. Люди гибли не только от мечей, копий и под Благословение преподобного копытами коней, но и задыхались от тесноты и Сергия. Павел Рыженко духоты: Куликово поле не вмещало борющейся рати, земля прогибалась под её тяжестью. И Дмитрий, сняв своё великокняжеское одеяние, ринулся в битву наравне с простыми ратниками. Свидетели видели его, переносящегося на коне от полка к полку, выдерживающего атаки неСлова из Библии, сказанные Дмитрием скольких воинов. Когда Мамай бежал, побросав Донским перед Куликовской битвой обозы, князя нашли израненным, без сознания

Если с нами Бог, то кто против нас?

212

Память празднуется 5 августа, 15 октября

Святой праведный воин Феодор Ушаков, небесный покровитель военных моряков Середина XVIII века Чёрным и Азовским морями владеет Турция и её вассал крымский хан, совершающий набеги на Украину и южнорусские губернии. Тысячи угоняются в рабство. По результатам предыдущей войны Россия обязана срыть укрепления на Азове, тысячи судов распилены на дрова. Императрица Екатерина II ставит задачу создания нового черноморского военного флота и возвращения Чёрного моря. Для этого в устье Днепра основан город-порт Херсон. Туда направлен капитан второго ранга Фёдор Ушаков с командой в 700 человек. Принципиальный, не признающий придворного подобострастия, но уже показавший себя отличным боевым командиром, он переведён с ненавистной ему должности командующего придворными яхтами на Неве. При подходе к городу выясняется, что там свирепствует чума. Ушаков строит в степи

Адмирал Ушаков. Николай Николаев

камышовые бараки, землянки, усиливает питание, устанавливает строжайший карантин. Он никого не посылал в городской госпиталь, переполненный больными, и тем спас от смерти многих. Пример распорядительности Ушакова восприняли другие, и чума отступила. Турция развязывает новую войну и терпит поражение: Россия получила выход к Чёрному и Азовскому морям, Северный Кавказ до Кубани. Трактатом между Россией и Турцией в 1783 году был присоединён к России и Крым, издан указ о новых укреплениях, в том числе «крепости большой Севастополь, где должны быть адмиралтейство, верфь, порт и военное селение». Возвращая России Чёрное море, Фёдор Фёдорович Ушаков выигрывал все морские сражения, не потеряв ни одного своего корабля, хотя по соотношению сил неприятель, как правило, имел огромное преимущество: в первом же бою на каждые два русских

Севастополь строится. Анатолий Шорохов

213

Семья

Будущий адмирал родился в сельце Бурнаково Ярославской губернии четвёртым сыном в семье мелкопоместных дворян. Родители его, Фёдор Игнатьевич и Параскева Никитична, отличались правдивостью и набожностью и привили эти качества детям. Фёдор к тому же имел врождённое бесстрашие: ещё в детстве со старостой деревни ходил на

корабля приходилось 17 турецких, на 500 русских орудий — 1500 неприятельских. Контр-адмирал, испугавшись большого турецкого флота, само устранился, передав командование своему подчинённому — командиру передовой части эскадры Фёдору Ушакову. Вскоре контр-адмиралом назначается Ушаков. А также — главой Севастопольской эскадры и командующим Черноморским флотом. Турки называют непобедимого флотоводца «Ушак-паша». Русская императрица награждает орденом святого Александра Невского.

медведя. В 16 лет юноша поступил в Морской шляхетский кадетский корпус. Из 59 выпускников по успеваемости значился четвёртым. В роду Ушаковых был ещё один святой — дядя Фёдора, преподобный Феодор Санаксарский, в молодости офицер лейб-гвардии Преображенского полка, а затем монах Александро-Невского монастыря и настоятель Санаксарской обители.

В начале войны Фёдор Ушаков принял начальство над Севастополем, а после — приступил к починке кораблей, постройке новых судов и пристаней. Он переселяет в здоровые места матросов, живших в низменностях и болевших от гнилого воздуха, строит дороги, рынки, колодцы, госпиталь, заботится о снабжении города пресной водой и продовольствием. Увеличивает небольшую церковь Святителя Николая, покровителя мореплавателей. Когда казённые деньги поставлялись несвоевременно, Ушаков тратил свои,

Сражение у острова Тендра 28–29 августа 1790 года. Александр Блинков

214

Эсминец «Адмирал Ушаков»

чтобы не останавливать работ. Он утверждал, что в собственных деньгах должно быть щедрым, а в казённых скупым. За заслуги перед престолом и Отечеством Екатерина II поднесла ему в дар необыкновенной красоты золотой складень — крест с мощами святых угодников и пожаловала чин вице-адмирала. По мере освобождения Черноморским флотом от турок Ионических островов их жителям предоставлялось самоуправление. Справедливостью и человеколюбием Фёдор Ушаков укреплял в греках и южнославянских народах чувство преданности России. В память о своём освободителе жители острова Корфу возвели памятник. Адмирал Ушаков был строг, но справедлив. Играть в карты и пить, за исключением положенной порции, Ушаков матросам запрещал. При этом он то ходатайствует перед императором о восстановлении в должности виновного офицера «ради его малолетних детей», то великодушно прощает пишущих на него доносы, оценивая их прежде всего по профессиональным качествам. Когда среди дворян был организован сбор средств для армии, Ушаков передал две тысячи рублей, при средней сумме пожертвований в несколько десятков, пять медных пушек и алмазный челенг (перо на шляпу), пожалованные ему султаном Селимом III. Челенг был возвращён Ушакову по приказу Александра I. Уйдя в отставку, Фёдор Фёдорович поселился в деревне. Почти всё своё состояние он

пожертвовал в помощь пострадавшим в Отечественной войне 1812 года и Санаксарскому монастырю. Вот что писал его настоятель архиепископу Тамбовскому: «Адмирал Ушаков … знаменитый благотворитель Санаксарской обители, по прибытии своём из С.-Петербурга около восьми лет вёл жизнь уединённую, в своей деревне Алексеевке, расстояние от монастыря через лес версты три… по воскресеньям и праздничным дням приезжал для богомоления … а в Великий пост живал в келье… всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неукоснительно… Препровождал остатки своих дней крайне воздержанно и окончил жизнь, как следует истинному христианину и верному сыну Святой Церкви». В годы Великой Отечественной войны был учреждён флотоводческий орден и медаль Ушакова. Его именем названы бухта Баренцева моря, мыс в Охотском море, боевые корабли, морская академия, улицы, станция метро и даже астероид. В Саранске построен кафедральный собор святого праведного воина Феодора Ушакова, множество памятников и музеев в разных городах России, Греции, Болгарии. В канонизации святого читаем: «Сила его христианского духа проявилась не только славными победами в боях за Отечество, но и в великом милосердии, которому изумлялся даже побеждённый им неприятель».

215

Города-герои

Рязань. Школьники и подростки из военно-патриотических клубов интересуются техникой, впечатлениями от дороги, встречами в пути. Будущий десантник Родион лучше всех ориентируется в географии мест, где проходил пробег. Он пообещал, что станет отцом многочисленного семейства. Кадету двенадцать лет, и он считает, что его слово очень крепкое, дети — будут.

Куликово поле

Высшая школа подготовки кадрового состава Управления федеральной службы исполнения наказаний. Сергей Алексеевич Степсенков, заместитель начальника курса, считает, что будущим юристам очень полезны такие встречи, ведь порой за потоком неблаговидных поступков им бывают не видны просторы России, красота добрых семейных отношений и многодетных браков, то есть традиционных ценностей народа.

Русская поговорка обязывает мужчину вырастить сына и посадить дерево. Высадке первых черёмуховых стволов будущей аллеи посвятили второю половину дня участники пробега. Парк молодых отцов будет шуметь листвой возле Николо-Ямского храма Рязани. С этим храмом связана удивительная история. В советское время в храме решили устроить пивной завод. Из чудотворного источника при церкви неожиданно хлынула вода и затопила первый этаж. Так продолжалось, пока церковь не была возвращена прихожанам. В осквернённом, но вернувшемся к жизни храме совершён ещё один молебен. Вместе с сибирскими мотоциклистами на молитве стояли их мотобратья из рязанского клуба «35 часов».

216

Орёл. Улица 5 Августа. В этот день город был

Митрополит Тульский и Ефремовский, архиепископ 10Алексий так напутствовал участников акции: «Восхищаемся дерзновением, христианским подвигом, который вы на себя приняли, стараясь пробудить в мужчинах ответственность за звание главы семьи. Молодёжь тонет в средствах массовой информации, как в вязкой трясине ложных ценностей. Им необходимо найти какую-то опору, соломинку, чтоб уцепиться и выбраться из этого обмана. То, что вы делаете, хорошо примером. Молодые люди вас увидят и скажут: «А что же — я так не могу?» Поэтому мы очень приветствуем ваше начинание». В храме руководителем департамента молодёжной политики Орловской области Владимиром Загибаловым после молебна передан флаг, красивейший среди флагов всех областей, с вышитыми вручную гербом и надписью «Орловщина — за многодетную семью!»

Памятник в честь победы на Куликовом поле, архитектор Александр Брюллов, 1848 год освобождён от фашистских оккупантов и прозвучал первый в Великую Отечественную войну салют. Про это напомнил Владимир Пышкин, один из воспитанников военно-патриотического клуба.

Встреча с офицерами в академии Федеральной службы охраны России. Внимательный, вдумчивый разговор о будущем России, о демографии, освоении пространств Сибири и Дальнего Востока. Четырнадца тилетний серь ёзный человек спросил: «А сколько необ ходимо детей, чтобы ездить по стране, как вы?» Взрослые, смеясь, объяснили, что чем больше помощников в доме остаётся — тем лучше.

217

Огромный привет с фронта Два раза в год Валентина Васильевна поминала своего брата Александра: на День Победы и на день его рождения. Один из таких дней хорошо запомнил её внук Денис. Бабушка рассказывала о войне, как будто это было вчера. — Шура учился на одни пятёрки. Переживал, что одну четвёрку получил на выпускных экзаменах в Сумском артиллерийском училище. Приехал в отпуск: красавец, офицерская форма, кожаная портупея ладно обтягивает осиную талию, хромовые сапоги. Мальчик внимательно посмотрел в глаза офицеру на фотографии и, осторожно перевернув фото, прочитал: «На память Валечке от любящего брата Шуры. Вспоминай меня, хотя мы и далеко друг от друга. 1939 г.» — Эту фотографию он мне с Дальнего Востока прислал. Нас пять родных сестёр было у него. Я младшая. Мы его все любили, а он больше всех — меня. Однажды папа увидел, что Александр Борисов Шура курит папиросы «Казбек» и подарил ему трофейный серебряный портсигар, который привёз с Первой мировой войны. На портсигаре начальные буквы мастера — «АВ». Александр Васильевич тогда удивился, что мастер его полный тёзка. Засунул внутрь портсигара мою фотографию. Я так гордилась, что он выбрал мою. — Бабушка, дедушка Шура погиб? — с трепетом в голосе спросил мальчик. — Пропал без вести в начале войны, под Смоленском. Мы всё надеялись, что живой. Во время войны всякое бывало… На День Победы представляли, что откроется дверь и войдёт Шурка. Но чуда не произошло. — Я обязательно найду деда! — уверенно сказал Денис. — Не веришь? — Верю, мой хороший! Как не верить? — тихо сказала бабушка Валя и заплакала. Достала старую шкатулку, вынула из неё ветхий лист бумаги. — Это последнее письмо Шуры. Любил он приветы передавать из Красной армии. Она стала читать: «Действующая армия. Огромный привет с фронта! Здравствуйте, дорогие родители, папа и мама, Валечка, Граня, Cаша, Лиза, Фая. Как же я вас всех люблю! Вот уже пятнадцать дней, как мы громим фашистских гадов. Я командую гаубичной батареей. Сегодня за стрельбу весь личный состав батареи получил благодарность от командования. Пишите мне, как живёте? Мне сейчас много писать некогда. Получил приказ наступать. Стоит последний домик в деревне, а под ним вражеский окоп. Будет время, напишу подробнее. Пусть чаще пишет Валечка. Мой адрес: 673-я полевая станция, 769-й артполк, 6-я батарея. Старшему лейтенанту Борисову. Целую вас всех. Любящий вас Шура. 1.8.1941» …У села Ерхово Ярцевского района дивизия, где служил старший лейтенант Борисов, вела затяжные бои с 198-й пехотной гренадёрской дивизией вермахта, которая беспрерывно контратаковала.

220

Четыре танка T-III и взвод фашистских автоматчиков прорвались с левого фланга, где 6-я батарея отбивала атаку противника. Когда последняя гаубица была раздавлена гусеницами, раненый командир кинул бутылку с зажигательной смесью и поджёг вражеский танк. Разъярённые фашисты в упор расстреляли командира. Толстый фашистский ефрейтор вытащил из нагрудного кармана старшего лейтенанта серебряный портсигар, а безжизненное тело столкнул в воронку. Вражеский танк, визжа гусеницами, сровнял воронку с землёй… Пошёл «солнечный» дождь. На месте гибели старшего лейтенанта появилась красная лужа. Рыжий ефрейтор Луи, чудом уцелев после контратаки русских, отдыхал в блиндаже. Достав порт сигар русского офицера, он угостил солдат папиросами «Казбек». Со дна опустевшего портсигара на убийцу с фотографии с осуждением смотрела юная Валечка. Ефрейтор вспомнил свою семью. Стало душно. Он вышел на свежий воздух и стал молиться… … Минуло сто лет со дня рождения Александра Борисова. Его внук Денис помнил данное бабушке слово. Он серьёзно занялся военной археологией. Выезжал с поисковиками под Туапсе, в места боёв на Северокавказском фронте и «к деду», под Смоленск. …Более семидесяти лет назад 198-я пехотная дивизия, в которой служил рыжий Луи, рвалась на Кавказ, вела ожесточённые бои недалеко от Туапсе в районе Кочкановых высот — «русских головок», как называли их немцы. Луи считал себя везунчиком: от Смоленска до Кавказа ни одной царапины. Несмотря на плохое снабжение немецких войск в горах, Луи не похудел. Он был старшим по хозяйственной части и себя не оставлял. Солдаты же страдали от истощения, бельё гнило на их простуженных, покрытых язвами телах. В это декабрьское утро моросил дождь, превращая ночной иней в лёд. Тяжёлая артиллерия русских начала артподготовку. Перед боем рыжий Луи на нервной почве начинал быстро есть. Сидя в углу блиндажа, у печки, он украдкой поглощал припрятанный от солдат шнапс, закусывая шпиком. Между ног валялся автомат и восемь гранат-колотух. — У-ууууу! — зазвучал страшной ненавистью гул морской пехоты русских. Луи перестав жевать, схватил автомат и направил его в сторону входа. На пороге показалась тень. — Хенде хок! — закричал русский офицер. Луи открыл огонь. Смертельно раненный офицер бросил в блиндаж противотанковую гранату и упал вниз лицом. От взрыва перекрытие рухнуло, похоронив двух заклятых врагов вместе… …В мае 2012 года во время очередной экспедиции Денис с отцом и друзьями нашли блиндаж. Разгребая землю сапёрной лопаткой, поисковики обнаружили бутылки от немецкого шнапса, куски одежды с пуговицами и осколки гранат. Нашли и останки двух бойцов. Один, судя по германскому газбаку от противогаза, был немец. Денис сбил сплющенную взрывом железную крышку. Внутри оказался серебряный портсигар с буквами «АВ», а в нём пожелтевшая фотография. Родные глаза бабушки Вали смотрели с любовью на внука. Пульс барабанной дробью вырвался из сердца. Мурашки пробежали по мокрой от пота спине. — Что с тобой? — спросил отец Дениса. — Тебе плохо? — Я нашёл деда! Александра Борисова! — Ты нашёл портсигар в немецком противогазе! Как он туда попал? Похоронили останки второго бойца, советского офицера. Решили установить мраморный памятник. Когда Денис пришёл к мастеру с заказом для надписи: «Здесь похоронен неизвестный солдат», тот сказал: — И мой дед пропал без вести. Деньги возьму только за мрамор, с поставщиком рассчитаться, моя работа в подарок, вклад в доброе дело… …В это время в Ярцевском районе другой отряд поисковиков вёл работу. Деревни как таковой уже не было. Заросшие крапивой ямы от погребов и еле заметные остатки фундаментов печей едва напоминали о деревне. Смородина, крыжовник и малина на давно заросших огородах были крупные и сладкие. Ветви черёмухи низко склонялись к земле, угощая гостей, которых так долго ждали. «Минак» (металлодетектор) пронзительно подал сигнал. Лица ребят оживились. Лезвия лопаты с хрустом вонзались в землю, пока не раздался скрежет железа о железо. Показался ржавый фрагмент

221

ствола пушки. Перед тем как копать дальше, решили перекурить. Но заместитель командира отряда Алексей продолжал быстро копать перемешанную с осколками землю. — Лёша, хорош горячку пороть! Перекури! — приказал командир Илья. — Я ж некурящий! Чувствует моя душа, что красноармейцы именно здесь лежат. Сколько же им мучиться? Показались останки и офицерский планшет.… Алексей встал на колени и… молча заплакал. Это были слёзы сострадания и в то же время радости, что он нашёл ещё одного неизвестного солдата Великой Отечественной войны. — Это, наверное, планшет командира батареи! — тихо сказал он и протянул находку Илье. — Осторожно, не урони! Планшет дороже золота… Карту, документы и отчёты боевых действий отдадим специалистам в лабораторию. С трудом удалось прочитать больше половины сохранившегося текста. У имени не хватало двух начальных букв: «ександр Васильевич». Фамилия содержала только первый и последний слог: «командир батареи Бо…сов». Зато хорошо сохранилось название училища, должность, все даты и фамилия написавшего характеристику: «июнь 1940, Казарцев», — по-видимому, политрук. …Чтобы выяснить, что это без вести пропавший Александр Васильевич Борисов, ушло шесть лет… Через месяц маме Дениса пришло письмо от заместителя Московского поискового отряда Алексея: «Здравствуйте, Татьяна Венедиктовна! Мы нашли Вашего родственника: старшего лейтенанта Борисова Александра Васильевича. Приглашаем Вас в город Ярцево в сентябре на торжественное захоронение останков бойцов. Высылаю копию характеристики, а также несколько фотографий с вахты…» Через 71 год после героической гибели Александра Васильевича Борисова так же ярко светило солнце, лёгкий ветер шумел зелёной листвой. Счёт кукушки оборвал залп из оружия почётного караула. В небо дружно взвилась стая голубей. Внук Александра Борисова стоял на «Поле памяти» около города Ярцево возле захоронения своего деда, не в силах сдержать слёз. Гордость и благодарность переполняли сердце Дениса. Начался «солнечный» дождь. На мемориале засверкало золотом имя героя войны. «Огромный привет с фронта! — звучали в голове слова деда из письма. — Как же я вас всех люблю!» Андрей Тесленко, г. Сочи — г. Туапсе (Краснодарский край) — г. Ярцево (Смоленская область) Безымянные могилы воинов, павших 70 лет назад. Смоленская область, 2012 год

222

Брянск. Встреча участников мотопробега у памятника воинам-водителям. Возложение цветов.

Площадь Партизан. Возложение цветов вместе с представителями администрации и байкерами.

Города-герои Брянск. Молебен в кафедральном соборе во имя Святой Троицы

Памятник Александру Пересвету, соратнику Дмитрия Донского, святому воину и монаху, начавшему Куликовскую битву и героически погибшему в поединке с Челубеем. Кадетская школа-интернат «Брянский кадетский корпус милиции им. капитана милиции В. И. Шкурного».

223

Кафедральный Успенский собор Смоленского кремля. Первое за время акции освящённое полотнище передаёт заместитель губернатора области Ольга Владимировна Окунёва

Смолянки Смоленск, упоминаемый в летописях с IX века, принял на себя все удары враждебных армий, государственных переворотов, бунтов, но — выстоял. Круглый стол в Торжественном зале Успенского кафедрального собора не смог вместить всех желающих принять участие в разговоре о проблемах семей. Разговор шёл о необходимости династического воспитания в семьях, когда на примере отцов, дедов люди одной профессии относятся и к своему делу, и к земле с любовью. Алексей Петрович Синицын, отец семерых детей, напомнил слова Бисмарка о том, что «войны выигрывают не армии — войны выигрывают приходские священники и учителя». — Хотелось бы дополнить: и отцы. Пример отцов едва ли не более важен, чем учительский. Ведь чего, кажется, проще: хочешь, чтобы твой сын не курил, — не кури; хочешь, чтоб не пил, — не пей; хочешь, чтоб занимался спортом, — сам займись. В Смоленской медицинской академии предполагалась встреча в формате «мужской разговор», но в зале было много девушек. Речь зашла о прерывании беременности. После встречи к Андрею Коченову подходили будущие медики и говорили, что эта беседа стала для них настоящим откровением, поводом задуматься. В аудитории было немало священников, отцов многодетных семей. В конце встречи все семьи. Игорь Викторович Отвагин, ректор медицинской акаденаперебой рассказывали мии, и её студенты отметили, что столь открытого и откровенноо весёлой жизни большой го разговора очень не хватает сегодня студенческой молодёжи. 224

Главная достопримечательность города: Псковский кремль и древняя крепость, выдержав шая с XIII века 26 осад. Передача флага Псковской области

Древняя крепость Воспитанники Псковского детского дома, духовой оркестр «Геликон». Такого звучания не услышать даже на выступлениях взрослых коллективов! Недавно вернулись с гастролей по Германии — 15 выступлений за 12 дней. Как выразился в шутку руководитель оркестра Александр Роор, «у наших детей фейс-контроль, проходят в жизнь только самые красивые». Детские лица, одухотворённые музыкой, талантом, открытостью, — светятся изнутри. «Как же не хватает вот такого простого внимания, как сегодня! — сказала директор детского дома Наталья Дмитриевна Орлова. — Ну что здесь особенного — провести день с детьми? А помнить они это будут очень, очень долго». Вице-губернатор Вера Емельянова сказала о своей родине так: «Псковская область всегда была духовной опорой, началом возрождения России в любых войнах. Псков первым принимал удары, но он первым и начинал сопротивление». Когда автопробег достиг Пскова, его уже узнавали на улицах: мотоциклисты, десятки прохожих. Позвонил владелец автомойки: «Что я могу сделать для вас? Давайте помоем бесплатно весь транспорт!»

Катание на велосипедах, подаренных мотоциклистами, и, конечно, на мотоциклах. С флагами, музыкой, смехом! 225

Наследство

Валерия Письменская, г. Каменск-Шахтинский (Ростовская область)

Мы с отцом сидим на диване у окна, и в руках у меня старый танкистский шлем. — Я расскажу тебе, сынок, как на фронте во время Великой Отечественной войны погиб твой прадед. Слушай внимательно, чтобы потом смог рассказать об этом своим детям, так как эта история стала одной из главных наших семейных реликвий. Летом 1943 года, когда фашисты рвались к городу Курску, недалеко от деревни Прохоровки состоялось танковое сражение. На огромном поле перемешались наши и вражеские танки. Стоял такой грохот, что перепонки давило, и у солдат кровь текла из ушей. Рёв моторов, лязг металла, взрывы. Танки шли на таран, сшибаясь в лобовых атаках. Впереди лежала главная высота, и танковая рота, где воевал наш дед, знала: её надо взять любой ценой. «Тигры» плотной стальной стеной прикрывали высотку и вели огонь. Танк деда на предельной скорости врезался в их боевой порядок. Механик танка Алексей резко развернул «тридцатьчетвёрку». Наш дед послал снаряд в корму немецкого «тигра». Вражеский танк вспыхнул, но выстрелить снова не удалось. От оглушительного удара качнулся Т-34, внутри него завихрилось пламя. Командира машины тяжело ранило. Задыхаясь от дыма, Алексей и наш дед Василий вытащили командира из танка и укрылись в ближайшей воронке от снаряда. Воспалёнными глазами танкисты смотрели на горевшую, пробитую снарядом свою «тридцатьчетвёрку». Ствол орудия был искалечен, на башне виднелись крупные вмятины. Неожиданно из полосы дыма показался «тигр». Стальной хищник надвигался прямо на них, желая раздавить свои безоружные жертвы. Василий выскочил из воронки и на подкашивающихся ногах, едва не падая, с трудом влез в дымящийся люк своего горящего танка. Задыхаясь, выкрикнул последние слова: «Прощайте! Иду на таран. Умираю за Родину!» Заработал мотор. Набирая скорость, «тридцатьчетвёрка» ринулась на «тигра». Тот попятился, но уйти не успел. Удар потряс землю. Два танка вздыбились, и над ними поднялся столб огня… Вот так, Никита, геройски погиб твой прадед, спасая товарищей и защищая Родину.

226

Отец замолчал, а у меня навернулись Танковый полк, в котором воевал мой прадед слёзы. — Почему ты плачешь? — спросил он. — Мне деда жалко, — ответил я. Папа немного помолчал и очень серьёзно сказал: — Если мы будем помнить их подвиги, значит, они погибли не зря. Там, под Прохоровкой, полегло много наших солдат, но не напрасны были безмерные труды и потери. Вражеские танки отступили! Больше на нашей земле фашист не наступал. Там был сломлен его бронированный хребет. Каждый из русских воинов сделал на прохоровском поле всё, что было в его силах, во имя своей Родины. Береги и ты, сыночек, Родину, люби её. Так завещал наш дед. На этой земле ничего не бойся. Это наша земля. Я разглядывал танкистский шлем, думал о прадеде. Он настоящий герой! Погиб в 23 года. Мне было трудно представить его молодым, с папироской в усмешливых губах: всё он представлялся в образе старого строгого воина, серьёзно глядящего из-под шлема. А похож ли я на него? Смогу ли быть таким же смелым? Надев выцветший, обожжённый шлем и взяв свой игрушечный автомат, я побежал во двор играть в войну, представляя себя бесстрашным танкистом. Все мужчины в нашем роду, так же как и прадед Василий, защитники родной земли. Мой дед Иван Васильевич охранял уже в мирное время рубежи нашей Родины на границе с Ираном в самой южной точке СССР Кушке. Мой отец Евгений Иванович служил Отчизне на Урале командиром ракетно-технического взвода. А брат отца Владимир Иванович, Папа и я будучи моряком Балтийского флота, оборонял морские рубежи России в Кронштадте. И каждый раз, когда им бывало трудно, они вспоминали о героическом поступке их предка, и это всегда помогало справиться с тяжёлой задачей. Я никогда не видел моего прадеда, гвардии старшину танковой роты, кавалера ордена Славы и ордена Красной Звезды Ганникова Василия Владимировича, но живёт во мне его образ храброго воина-защитника. А ещё я владею богатым наследством: историей о героическом поступке, танкистским шлемом и огромной любовью к Родине, которую мне завещал прадед. Никита Ганников, г. Брянск

227

Бесстрашный Очир — сын Эрдни Мы с бабушкой смотрели телевизор. И вдруг бабушка начала плакать и приговаривать: «Опять радиация, снова Чернобыль… Так ничему и не научились…» А потом достала коробку из шкафа, где лежали какие-то фотографии, письма, долго их перебирала и всё плакала. По телевизору показывали сюжет о крупнейшей радиационной аварии в Японии «Фукусима-1». Землетрясение расплавило активную зону ядерных реакторов. Трагедия произошла, несмотря на то, что в момент землетрясения энергоблоки были остановлены системой аварийной защиты. Однако цунами следом за землетрясением нарушило электроснабжение, и ядерная реакция приняла неуправляемый характер. Это случилось 11 марта 2011 года, ровно через четверть века после Чернобыльской катастрофы. Мне кажется, что это символично — ещё одно напоминание миру, не извлекшему уроков из предыдущих ядерных катастроф. Мой дедушка Очир Эрднеевич Арашаев был ликвидатором последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Поэтому моя бабушка плакала и перебирала фотографии в своей комнате. Чернобыльская авария не в прошлом, она — в будущем. Чем страшен атом? Взрыв произойдёт в одной стране, а пострадает весь мир. Радиация невидима, а последствия её чудовищны. Чернобыль… Чёрная трава… Чёрная беда… Когда ещё мир услышит страшные слова: «Взрыв на атомной электростанции»? В какой стране это произойдёт? В 1978 году бабушка с дедушкой поженились. Сначала родился старший сын, потом младший — мой папа. Дедушка работал чабаном, потом водителем. 26 апреля 1986 года мир был потрясён серьёзнейшей аварией на Чернобыльской АЭС. В 30-километровую зону вокруг ЧАЭС стали прибывать специалисты для работ на аварийном блоке, воинские части. Их всех позднее стали называть «ликвидаторами». Те, кто набрал максимально допустимую дозу радиации, уезжали, на их место приезжали другие. Мой дедушка работал ликвидатором с 16 июня по 15 августа 1988 года. Был награждён медалью «Участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС». Бабушка говорит, что он не любил рассказывать

228

Припять до аварии

о той своей работе. Лишь раз позволил себе высказаться о страшных причинах трагедии: профессиональная неграмотность некоторых работников АЭС, устроенных родственниками из-за хорошей зарплаты и продовольственных наборов без должного образования, семейственность, недобросовестное отношение к своим обязанностям. Например, медпункты в момент аварии были закрыты, в них не оказалось необходимых лекарственных средств. И это в зоне повышенной опасности! Когда он вернулся, старался больше времени проводить со своими сыновьями. Младший сын целыми днями ездил с отцом то на его водовозе — развозил воду по чабанским стоянкам, то на его стареньком оранжевом «Москвиче». Мой папа очень любил своего отца и, когда я родился, назвал меня в его честь — Очир Эрдниевич. А мой папа, Эрдни Очирович, носит имя своего деда, то есть моего прадеда. Вот такая у нас, Арашаевых, традиция: называть своих сыновей в честь отцов. И я тоже назову своего сына в честь моего папы. Все, кто знал дедушку, отзывались о нём как о честном, порядочном человеке. У него было много друзей, и он был бесстрашным и смелым. И ушёл он из жизни в самом расцвете сил, в 36 лет, защищая женщину от побоев пьяного мужа. Он не мог спокойно смотреть, как муж-тиран избивает свою супругу, заступился за «чужую» женщину и поплатился жизнью. Я думаю, что по-другому он и не смог бы поступить, пусть даже и такой ценой. Я горжусь, что ношу его имя! Очир Арашаев, г. Элиста (Республика Калмыкия)

Участники ликвидации последствий аварии

Колесо обозрения в Припяти является одним из символов Зоны отчуждения. Оно никогда не использовалось, так как должно было открыться 1 мая 1986 года, то есть через 5 дней после аварии.

229

Глыба золота не перевесит крошку хлеба На карте России нет моего села. Оно очень маленькое, с красивым названием Любицкое, у небольшой речушки Малая Чалыкла. Здесь выросли мои бабушки и дедушки, мама и папа. Мой папа из крестьянской семьи: его отец работал механизатором, мама — телятницей. По рассказам папы, умелые мозолистые руки его отца, пропитанные соляркой, могли творить чудеса. Глядя на него, папа никогда не задавался вопросом — кем стать. Его любимыми игрушками были автомобили, грузовики и прочие механизмы. Когда ему было восемь лет, отец взял его с собой в поле. Там одна машина с помощью различных агрегатов выполняла множество работ. Причудливых очертаний чудище, рыча, ползло по земле и волновало воображение. Так у папы появилась мечта стать механизатором. Армия, училище, и вот мой папа, молодой специалист, один на один в чистом поле с «железным конём». Женитьба, рождение детей, и уже мне, его сыну, исполнилось 8 лет, и я в поле с отцом. Папа с ловкостью управлял трактором, и сердце моё сжималось от счастья. Мне казалось, что во всём мире остались только голубое небо с ярким солнцем и два сердца, что стучат на земле, — человека и трактора, и они едины. Я мысленно повторял действия отца, воображая, что тоже механизатор. А когда в конце рабочего дня мне дали осколок зеркальца, я увидел, что моё лицо, как и у всех взрослых, было пыльным и грязным. Я смеялся вместе со всеми так, как смеётся самый счастливый человек. Не понаслышке знаю, что уборка урожая — самый напряжённый и ответственный период в работе механизатора. Все сосредоточены: скупые жесты, мало слов, каждый выполняет свою работу не по приказу, а по зову сердца. В одной из песен есть замечательные строчки: «Ты запомни, сынок, золотые слова: хлеб всему голова! Хлеб всему голова!..» Нелегко даётся хлеб. Но как же прекрасно это время! Вокруг тишина. Колышет ветер колосья. И вдруг обрушивается на нивы гул комбайнов. Все важные звуки улавливает комбайнер, следя за работой механизмов. У него чуткий слух — этого качества требует современная техника. Моему папе доверяют пахать, культивировать землю, сеять на «Кировце». Да, время не стоит на месте. Сейчас на полях работают современные комбайны, но их очень мало. Это настоящие чудо-машины! Они похожи на космические корабли. И когда ты останешься в кабине один на один

230

Анисия Кустова, г. Красноярск

Мой папа Алексей Александрович Коршунов

Екатерина Цуканова, г. Мценск (Орловская область)

с кораблём, наступит время проверки твоего мастерства, личных качеств. И ответственность эта высока, потому что за ней стоит труд многих людей, который доверено оправдать тебе, и ты не имеешь права никого подвести. И мой папа с достоинством прошёл эту проверку. Он награждён почётной грамотой главы администрации Пугачёвского района за добросовестное отношение к работе. Я горжусь своим папой, стараюсь во всём быть похожим на него. Профессия механизатора очень сложная, ответственная и, что очень обидно, низкооплачиваемая. Самые счастливые моменты — это проведённые с папой: рыбалка, чтение книг, помощь по хозяйству. В это время я делюсь своими секретами, рассказываю о своих делах. Папино мнение и советы для меня очень важны. В эти минуты между нами не существует возраста. Папа вспоминает о своём детстве. Жаль, что его работа не позволяет нам быть вместе много времени. Но я к этому отношусь с пониманием. Когда мы с родителями приезжаем в районный город Пугачёв, заходим в хлебный магазин и видим на прилавках различные хлебные изделия, я с гордостью думаю, что в них частица папиного труда. Данила Коршунов, с. Любицкое (Саратовская область)

231

Чемпионат на звание лучшего отца Я считаю своего отца самым лучшим отцом на свете, самым трудолюбивым, самым добрым. Я его очень люблю и горжусь им, во всём для меня он является примером. Моего папу зовут Сергей Семёнович. Он родился на хуторе Софиевском, основанном переселенцами с Украины, которые спасались от голода в России. Многие потом вернулись на Украину, но многие остались на обжитых местах новой родины. В их числе были предки моего отца. Вырос папа в многодетной семье и с малых лет знал, что такое труд. Родители трудились с утра до ночи в совхозе, а всё домашнее хозяйство легло на плечи детей. Приходилось кормить скот и присматривать за младшими. Но когда выпадало свободное время, Серёжа, как и все мальчишки, купался, загорал, ловил рыбу. Окончив школу, папа поступил учиться в профессиональное училище на тракториста, а получив диплом, вернулся в родной совхоз. Служил папа в Закавказском пограничном округе. Его родителям не раз приходили благодарственные письма от командования. Вернувшись из армии, обзавёлся семьёй. Папа много раз признавался лучшим механизатором района, награждался почётными грамотами, путёвкой на курорт в Египет и орденом «За заслуги перед Отечеством». Сейчас папа работает главным инженером, его уважают товарищи, руководство предприятия, все жители нашей деревни. Говорят, что настоящий мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Мой папа состоялся как мужчина полностью: у нас просторный уютный дом с садом, папа воспитывает троих детей. Старший сын пошёл по стопам отца, дочь учится на бухгалтера. Они уже взрослые, состоявшиеся люди. И дорогу в жизнь им дал отец. А я ещё учусь в школе, но во всём стараюсь быть похожим на отца, во всём ему помогаю. Папа научил меня ездить на тракторе, когда мне было девять, теперь учусь ездить на машине, а папа сидит рядом и подсказывает. Мне нравится с папой ремонтировать совхозную технику. Я вообще люблю всё, что связано с техникой, — можно сказать, что отец меня «профориентировал». Я хочу получить техническое образование, работать на новой технике, чтобы мой папа гордился мной, как я горжусь им. Я люблю своего папу за любовь к нам, за смелость, за то, что он всегда готов помочь людям. Помню, нашей школе потребовалась помощь в уборке территории от кустарников, завалов старых деревьев. Директор школы попросила моего отца помочь с транспортом. Как я был горд, что он не только приехал с трактором, но и вместе со всеми целый день трудился, выбирая самую тяжёлую часть работы! И так всегда. Я мечтаю, чтобы отец жил долго-долго, дождался моих детей, своих внуков, и успел принять участие в их воспитании. Если бы проводились какие-то чемпионаты на звание самого хорошего отца, я уверен, что мой отец занял бы первое место. Михаил Ершов, д. Крисаново-Пятница (Калужская область)

232

Дважды отец Мой папа — дважды отец. Одна его одна семья — это моя мама, мой брат и я сам. А вторая — это весь приход храма в честь архистратига Божьего Михаила. Мой папа — священник. Дома он воспитывает нас так же, как и все отцы воспитывают своих детей: и похвалит, и накажет. Папу мы очень любим: он многому нас учит, вместе с ним я хожу на занятия по рукопашному бою. Мой отец — пример для меня и брата. А какая радость была для всех нас в прошлом году, когда моего отца рукоположили. Папа 20 лет работал в пожарной охране, а потом вышел на пенсию. Папа с мамой всегда ходили в храм трудиться, потом его благословили петь и читать на клиросе. Теперь папа учится в духовной семинарии. Каждое воскресенье он совершает Божественную Литургию и выходит на амвон с проповедью. Папа учит людей жить в чистоте, вере, любви, милосердии. Много молитв совершает он за паству. Беседует, венчает, отпевает. Мы дети священника и должны подражать во всём папе: молиться за народ, любить всех, кто встретится на жизненном пути. А это-то, наверное, самое тяжёлое. Но без этого христианин ни от кого отличаться не будет. Вместе с отцом мы теперь каждый православный праздник служим в храме. Нам с братом сшили стихари — это такое облачение. Мы алтарники, это очень ответственно, но папа терпеливо нас всему учит. Вместе с ним мы участвуем и в крестных ходах. Когда я вырасту, то, как мой отец, сначала послужу Родине. Отец учит нас быть самоотверженными и не сдаваться перед трудностями. Я хочу стать настоящим офицером на границе, потому что нужно защищать землю наших отцов и дедов, которые сберегли её нам. «Сильный физически и крепкий духовно — вот настоящий русский человек», — говорит папа, а мы с братом и всеми его духовными чадами соглашаемся. Мудрость моему отцу даёт сам Господь, значит, нам нужно во всём папу слушать. Моё имя — Пётр, что переводится как «камень», мой брат — Серафим, это значит «пламенный». Наш папа учит нас жить, чтобы сохранить сакральный смысл своего имени: быть крепким в вере и пламенным в любви к Богу и людям. Папа ещё только начал служить священником, и поэтому количество его духовных чад будет расти, а значит, будет расти наша православная семья. Спасибо тебе, Господи, за такого отца! Пётр Рябков, г. Городец (Нижегородская область)

233

Сасовское летное училище

Мечта о небе

Любое историческое событие вершится отдельными людьми, но не всегда упоминание о них можно найти на страницах истории. Одним из таких был мой дедушка. Никто, кроме нашей семьи, не знает, что он внёс вклад в развитие космоса. Моего деда, Валентина Филипповича Алимушкина, призвали в армию в 1956 году. В военную часть, где он служил, прибыла медицинская комиссия. Сразу же распространился слух, что врачи отбирают лётчиков для специальных полётов. Дедушка рассказывал, что медики очень серьёзно изучали медицинские книжки всех предложенных командованием кандидатов. Затем беседовали с теми, кто прошёл по медицинским показателям. Дедушке предложили перейти служить в Научно-исследовательский институт по изучению поведения человека в космосе. Это было «предложение, от которого практически невозможно отказаться». Дедушка не очень любил вспоминать, но всё же рассказывал жене (моей бабушке) и сыну (моему отцу), как на нём испытывали действие гипоксии, повышенного давления, разнонаправленных ускорений, катапультирования и многое другое. В нашем семейном архиве бережно хранятся фотографии дедушки во время научных испытаний. На фотографиях запечатлён дедушка до испытания на аппарате «катапульта» и после. Видно, что после испытания он выглядит усталым и напряжённым. Он рассказывал сыну, что самыми трудными для него были вращение на центрифуге, вестибулярные тренировки, баро- и сурдокамеры (камера абсолютной тишины). А больше всего нравилась парашютная подготовка. «Перегрузки — это больно и трудно, но всё это можно пережить, — вспоминал дедушка, — но ведь надо не просто вытерпеть, но при этом ещё и соображать!» Наступил ноябрь 1959 года. До первого полёта человека оставалось чуть больше года. Дедушка в звании ефрейтора вернулся домой, в Сасово. Он не летал в космос, но, по-видимому, годы службы

234

До испытания

После испытания

Мой дедушка

оставили в его душе неизгладимый след, отчего дедушке захотелось быть поближе к небу. Именно поэтому он пошёл работать в Сасовское лётное училище авиатехником и за годы работы получил много благодарностей и почётных грамот. К сожалению, в Советском Союзе был период «секретомании». У деда нет официальных документов о его службе в НИИ, нет специальной пенсии, хотя здоровье после трёх лет испытаний было подорвано. Мне кажется обидным и несправедливым, что везде рассказывается про исследования на животных при полётах, про подготовку космонавтов. А вот о добровольцах подобных НИИ не говорится ни слова. Но, несмотря на всю тяжесть испытаний, мой дедушка Валентин прожил долгую и счастливую жизнь. Он воспитал двоих сыновей, которые в той или иной степени смогли воплотить в жизнь дедушкину мечту о небе. Старший сын, Юрий Валентинович, стал лётчиком. Младшему — Игорю Валентиновичу, моему отцу, тоже высота по душе. Он часто бывает высоко над землёй — обслуживает высотные телевышки. Он радиоинженер. Дедушки вот уже восемь лет нет с нами, но мы его помним, любим и чтим. Алёна Алимушкина, г. Сасово (Рязанская область) Надпись на обороте: «На память любимому авиатехнику Алимушкину В. Ф. от выпускников 1980 г.»

235

Папина спина Как я всё успеваю? А кто сказал, что я всё успеваю? Ничего я не успеваю! У меня те же самые проблемы. Работа, карьера, личностный рост, спасение души, отечества, а также человечества. Трудоголизм, перфекционизм и даже немножко гедонизм. Времени на семью и ребёнка — катастрофически не хватает. Вот и сейчас я сижу пишу вместо того, чтобы оторвать Тимоху от мультиков и пойти с ним гулять. Мои отцовские чувства деградировали уже до того, что даже когда время на ребёнка вроде как есть, его почему-то всё равно как бы нет. Я изо всех сил стараюсь с этим бороться, но не всегда получается. Привычка всё время работать порабощает и доводит до крайней степени интровертности. Ты уже не можешь делать ничего, кроме как работать или думать о работе. Даже когда идёшь с ребёнком за руку, играешь в настольный хоккей или делаешь зарядку — девяносто процентов головы вовлечены в бесконечный круг проклятых творческих вопросов и задач, от решения которых, по большому счёту, ничего не меняется. — Папа, мы ведь с тобой уже делали это упражнение! — А, да, точно… Давай тогда вот это… — Папа, мы и это упражнение уже делали! Разумеется, такое положение вещей требует морального оправдания. И вот прямо сейчас я буду самым безответственным образом морально оправдываться. Ну, во-первых, своими трудовыми подвигами я покупаю для моей супруги возможность не работать вовсе и быть счастливой матерью. Моя жена — она гораздо умней меня и способна целиком и полностью принимать в ощущении тот факт, что отечество и человечество спасается вовсе не офисным трудом и даже не командировками. Отечество и человечество спасается воспитанием детей и всяческими инженерными работами по укреплению семьи. Я это, конечно, тоже понимаю, но моё знание очень слабо преобразуется в конкретные действия и поступки. Это как автомобиль с механической коробкой передач: можно сколько угодно давить педалью газа в пол, мотор жужжит, как бешеный, но машина не тронется с места, пока ты не включишь первую скорость.

236

Впрочем, это так — совсем гнилая отмазка. Сейчас будет посерьёзней. Если честно, я вообще не сильно переживаю от того, что не провожу со своим сыном дни и ночи. Для ребёнка, особенно мальчика, отцовское воспитание — как витамин. Если его не хватает — начинаются отклонения в развитии и всяческая недоразвитость. Но передозировка витамина тоже приводит к болезненным реакциям — прыщи, выпадение волос, нервные расстройства. И витамин под названием «папа рядом» не исключение. Отца в семье не должно быть слишком много. В хорошей семье отца должно даже чуть-чуть не хватать. Совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы ребёнок думал о нём, гордился им, примерял на себя его достойные поступки и даже немного скучал. Мать воспитывает своим присутствием, а отец — примером. Через мать ребёнок адаптируется в этом мире, а через отца решает самый главный вопрос детства, отрочества и юности — вопрос самоидентификации. Я — это кто? Тот, на ком держится семья, или тот, кого самого надо поддерживать? Тот, кого уважают окружающие, или тот, кто сам только и делает, что завидует другим людям, другим государствам, другому, недостижимому мироустройству? Даже от геройски погибшего на войне отца пользы гораздо больше, чем от никчёмного домоседа, который, по выражению Сергея Довлатова, «медленно ходит и всё время жрёт». В этом, кстати, принципиальное отличие послевоенной безотцовщины от нынешнего «социального сиротства». Тогда мать говорила сыну: «Ты должен гордиться своим отцом! Он погиб на фронте, защищая нас от фашистов. Вот его фотографии, вот мундир, вот кортик». А что сейчас говорит мать дуреющему без мужского воспитания подростку? В лучшем случае что-нибудь вроде: «Ты о нём не подумай плохого. Подрастёшь — сам поймёшь всё с годами. Твой отец тебя любит и помнит. Хоть давно не живет вместе с нами». Лично я первое незримое прикосновение отца к моей жизни почувствовал, когда он поехал ликвидатором в Чернобыль. Его не было дома два месяца. Потом ещё два месяца. А затем ещё три. Но именно в это время он повлиял на меня, как никогда. Именно тогда мама мне сказала: «Ты должен гордиться своим отцом». Да, до этого мы играли в шахматы, ходили на хоккей болеть за электростальский «Кристалл» и даже катались на лыжах в лесу. Это было здорово, это было очень важно, но этого было недостаточно. Мы просто вместе проводили время. Я с Тимохой тоже провожу время. Мы всей семьёй почти каждые выходные выбираемся в наши любимые Сокольники и Ленинские Горки, ходим прыгать на гимнастическом батуте, а недавно съездили на машине в Крым. Но ещё больше времени я трачу на то, чтобы мой сын мог мною гордиться. И надеюсь, что это получается. Он уже берёт в руки мои книги и пытается понимать, что в них написано. И не очень сильно обижается, когда наша мама просит его не ломиться в мой кабинет: «Сынок, ты же видишь — папа работает, это очень важно». Потому что где-то в глубине своей маленькой, но бессмертной души понимает: это действительно важно. Дмитрий Соколов-Митрич, г. Москва, журнал «Фома»

237

Бабушка, а почему? Педагогические заметки о православном воспитании мальчиков Бабки-ёжки и кощеи бессмертные Дорога от дома до детского садика занимает у меня примерно двадцать минут. Обратный путь мы с внуком едва преодолеваем за вдвое большее время, потому что теперь перед нами вырастают не замеченные мной ранее совершенно удивительные вещи! Например, как это я могла равнодушно пройти мимо большого снежного сугроба, с которого можно кубарем скатиться, с наслаждением распластавшись у его подножия! А ледяная дорожка, раскатанная множеством ног, стремительно уносящая моего внука то в одну, то в другую сторону. Откуда она только взялась? А вот отличная дыра в заборе! Сквозь неё прекрасно виден огромный строительный кран с грузом на стреле. Остановки эти в конце концов мне надоедают, и я уже с трудом удерживаюсь от замечаний типа: «куда тебя понесло», «не упади», «слезь», «дай руку». Убеждаю себя, что, во-первых, незачем человека дёргать по пустякам, хотя, понятно, бывают случаи, когда надо сказать твёрдое «нельзя»; во-вторых, надо войти в его положение, ведь не кисейная барышня растёт, а любознательный живой парнишка; в-третьих, он должен учиться быть самостоятельным; в-четвёртых… Я не успеваю додумать, что в-четвёртых, так как Коля с радостным воплем поднимает с земли сучковатую палку. У меня на кончике языка уже вертятся слова: «Брось эту грязную палку, ты что, хочешь кому-нибудь глаза выколоть?» Страшным усилием воли я заменяю их на другие:

238

— Какая отличная палочка! Ты только опусти кончик вниз, чтобы никого не поранить. Мы вместе подыскиваем для неё достойное применение. Например, ею можно что-нибудь нарисовать на снегу. Коля тут же рисует человечка с торчащими волосами, пишет рядом печатными буквами: «Я ТИБЯ ЛУБЛУ» — и многозначительно смотрит на меня. Я удивляюсь так быстро пришедшей награде за мои усилия примириться с палочкой, но не успеваю этим вполне насладиться, потому что откуда-то сверху на меня падают комья снега и противно тают за шиворотом. Это Коля придумал ещё одно применение своей дурацкой палке: ею можно сбивать снег с деревьев. Но сегодня внук молчаливо идёт рядом со мной и, кажется, о чём-то думает. Наконец он прерывает молчание: — Бабушка, Андрей из нашего садика очень боится Бабы Яги и Кощея Бессмертного, даже плачет. Я ему сказал, что надо делать. — А что надо делать? — рассеянно спрашиваю я Колю, озираясь по сторонам: мы переходим дорогу. — Как что? — удивляется Коля. — Молиться! Ты, бабушка, напиши на бумажке молитву, а я ему отдам. Я обещал, что ты напишешь. — А читать-то Андрей умеет? — сомневаюсь я, начиная понимать всю важность обсуждаемого дела. — Он умеет читать. Ты, бабушка, напиши, — настойчиво просит Коля. — Андрей сказал, что будет читать. — Знаешь, Коля, — рассуждаю я вслух, — бумажка может легко потеряться. Может быть, нам лучше сделать по-другому? Есть одна очень коротенькая молитва, в ней всего два слова. — «Господи, помоги!» — да, бабушка? — Правильно. Андрей её быстро запомнит. Когда ему станет страшно, пусть он скажет тихонечко, про себя: «Господи, помоги!» — и все бабки-ёжки и кощеи бессмертные тут же разбегутся. Это очень сильная молитва. Так и скажи Андрею. — Хорошо, так и скажу, — серьёзно отвечает Коля. Его тёплая ладошка доверчиво покоится в моей руке.

Мирись, мирись… До моих ушей доносится громкий приближающийся рёв. Дверь из детской комнаты распахивается, мне навстречу медленно движется Ваня с квадратным от горького плача ртом: — Меня Коля уда-а-а-рил! Я с негодованием кричу Коле: — Коля, ты почему обижаешь Ваню? Но тут же осекаюсь, потому что у Коли точно такой же квадратный рот, а из глаз катятся слёзы: — Этот Ванька ткнул меня кулаком прямо в нос! — Ваня, разве можно кулаком в нос тыкать? — с возмущением поворачиваюсь я к Ване. — А он у меня отобрал машинку!.. — Нет, это ты первый!.. — А ты!.. Моя голова вращается в разные стороны, я стараюсь понять, кто же из них двоих прав, кто виноват. Наконец мне становится ясно, что дело это совершенно безнадёжное, никаких концов тут не найти. Надо действовать как-то иначе. — Так. Если вы не умеете жить вместе, то с этого момента будете жить отдельно! Ты, Коля, останешься в этой комнате, а Ваня со своими игрушками пойдёт жить в другую! Я крепко беру Ваню за руку и хочу увести с собой. Но не тут-то было: Ваня изо всех сил упирается и, снова обливаясь слезами, кричит: — Нет! Я не пойду в другую комнату! Я хочу с Колей! Коля, давай мириться!

239

Он вырывается у меня из рук, бежит к Коле и пытается взять его за руку. Коля отбивается, но не очень активно, он явно польщён тем, что Ваня дорожит его обществом, да ему и самому не хочется оставаться в одиночестве. Вскоре Ване удаётся зацепить свой мизинец за Колин, это абсолютно необходимое условие для дальнейших действий. Теперь они оба, покачивая в такт руками, заводят примирительную песенку: — Мирись, мирись, больше не дерись… Ваня тревожно поглядывает на меня: переменится ли гнев на милость. Я подхватываю: — Если будешь драться… Дальше в рифму должно следовать «я буду кусаться!». Но мы давно уже по общему согласию заменили слова на другие, хоть и не такие складные: «…Я всё равно не буду кусаться!». Присказка эта проверенная, она частенько выводит нас из очень трудных положений. Обычно мне самой приходится, уловив подходящий момент, предлагать: «Ну всё, давайте мириться: мирись, мирись…» Но заканчиваем мы неизменно хором, губы у всех сами собой разъезжаются в улыбке, а слёзы высыхают. Недавно я услышала ещё один вариант этой чудодейственной песенки. После слов «я буду кусаться!» поётся: «А кусаться нам нельзя, потому что мы друзья!». Ну что ж, можно и так.

Капризка — Ваня, собирайся, мы пойдём гулять. — Я не хочу гулять, — твёрдо заявляет Ваня, даже не поднимая головы. — Ты только посмотри, Ваня, — я стараюсь придать своему голосу как можно больше радостных ноток, — какое солнышко на улице! Коля уже одевается. — Не пойду, я буду рисовать. — Мы же договаривались, что будем рисовать все вместе после прогулки. — Нет, я хочу сейчас. — Пойдём, Ваня. Давай я помогу тебе надеть свитер… — А-а-а-а! Я отступаю вместе со свитером. Ох уж этот Ваня! Ну что ж, у нас с Ваниной мамой есть действенная выручалочка для такой патовой ситуации. Я начинаю издалека: — Коля, посмотри, наш Ваня был такой хороший, послушный, а теперь вдруг стал плохой. По-моему, он опять проглотил капризку. Наверное, стоял где-то с открытым ртом, она и залетела. Ваня настораживается. Я продолжаю: — Придётся нам её выгонять. Ваня, выбирай, чем мы будем выгонять капризку: ремешком, прутиком или крапивой? Но и Ваня не лыком шит, у него заготовлен свой ответ на наши хитрости: — Я сам её буду выгонять. — Хорошо, Ваня, выгоняй сам, я только форточку открою, чтобы капризка улетела от нас подальше. Я иду к форточке, а Ваня предусмотрительно открывает рот и шлёпает себя ладошкой по тому месту, по которому надо бы хорошенько пройтись ремешком. Но я ещё не догадываюсь, какая опасность подстерегает меня с другой стороны. Коля заинтересованно прослеживает глазами путь от Ваниного рта до форточки. Ничего не заметив, он скептически спрашивает: — А как ты, бабушка, узнаешь, что капризка вылетела? — А это мы сейчас проверим. Если Ваня пойдёт одеваться, значит, вылетела, а если нет, то придётся идти за ремешком, — находчиво говорю я. — Уже вылетела, — сообщает Ваня и начинает надевать свитер. — А почему же я ничего не видел? — Колю не покидают подозрения, что тут что-то не так.

240

До сих пор он таких вопросов не задавал, и я понимаю, что отмахнуться от них нельзя, дело серьёзное. — Как же ты, Коля, мог увидеть капризку, если она невидимая? И потом, ты уже большой и должен догадываться, что такое капризка на самом деле. Или, вернее, кто, — я понижаю голос до шёпота. — Бес, что ли? — у Коли округляются глаза. — Ну конечно, это бес. Это он нашёптывает нам всякие плохие советы, толкает на дурные поступки и капризы, а иногда и сам может войти в человека. Сейчас я найду книжку, в которой показано, как Иисус Христос выгоняет бесов из такого человека. Я открываю книгу, где на репродукции храмовой росписи XI–XII вв. изображена притча об исцелении бесноватого. Древний иконописец по-детски просто, как будто специально для нашего случая, изобразил момент исцеления: изо рта бесноватого выпрыгивают маленькие дымчато-сизые фигурки с рожками и хвостиками. — Вот, смотрите сами, — торжествующе говорю я, — бесы по слову Иисуса Христа вышли из человека и вошли в стадо свиней. Свиньи сразу взбесились, побежали к обрыву и упали в море. Коля с Ваней оторопело смотрят на изображение. — Рты-то закройте, а то, не ровён час… Рты закрываются, как по команде. Про бесов мне в тот день было задано великое множество вопросов, а книга с изображением их изгнания переходила из рук в руки. Софийский собор, Вологда. Исцеление бесноватого

241

Лужа Замечаю в руках у Коли незнакомую мне маленькую игрушечку. — Коля, откуда у тебя взялся этот пароходик? — Мне Артёмка подарил. Артёмка — это лучший детсадовский Колин друг. Я удовлетворяюсь ответом и только говорю мимоходом, не озаботившись последствиями: — Ты ему тоже что-нибудь подари. На следующий день вижу, что Коля играет уже с двумя маленькими игрушками: — Коля, откуда у тебя взялся ещё и автомобильчик? — Мне Артёмка подарил. — А ты что-нибудь Артёмке подарил? — опять довольно-таки легкомысленно спрашиваю я. — Я ему подарил свой вертолёт. Вертолёт — довольно дорогая игрушка, недавно купленная Коле мамой. Я осознаю свой промах. — А ты у мамы спросил, можно ли его дарить? Ведь это она его тебе купила. И потом, — спохватываюсь я, — Артёмкина мама знает, что он подарил тебе пароходик и автомобиль? Ведь об этом надо спрашивать. — Хорошо, я спрошу, — как-то уж слишком покладисто отвечает Коля. Но меня подхватывают большие дела, и я забываю об этих микроскопических игрушках. В ближайшее воскресенье мы с Колей и Ваней собираемся к причастию. Несмотря на хлопоты с одеванием Вани, я всё же замечаю, что Коля разложил перед собой на столе большое количество игрушек маленького размера. И тут в моей голове что-то проясняется. У меня опускаются руки, я растерянно смотрю на Колю. Он ловит мой взгляд. Мы оба всё понимаем. — А ведь эти игрушки тебе Артёмка не дарил, — озвучиваю я наконец свою страшную догадку. — Откуда они у тебя? — Я взял их из детского садика, — признаётся Коля. — Ты у кого-нибудь спрашивал, можно ли? — Нет… — Но ведь взять что-нибудь чужое без спроса — значит украсть. Получается, что ты вор. В сборах, на ходу — мы уже опаздываем в церковь — я говорю ещё какие-то правильные слова, негодую, сержусь, но чувствую, что всё это не достигает цели. Я отмечаю про себя, что Колин грех раскрылся как раз перед причастием. Может быть, это означает, что ему уже пора на исповедь? На пути к храму посреди дороги раскинулась большая лужа. — Коля, — предостерегаю я, — иди по краешку, там, где сухо, не торопись. Коля делает два осторожных шага и, поскользнувшись, падает во весь рост в чёрную зловонную лужу. Когда он с моей помощью поднимается, я даже не понимаю, что нам теперь делать — идти в храм или поворачивать домой. Коля, растопырив руки, с которых стекает грязь, с недоумением оглядывает сначала себя, потом смотрит на меня. Грязь, впрочем, стекает у него не только с рук, но и с куртки, и со штанов, и отовсюду… — Коля, знаешь, почему ты упал в грязь? — я говорю медленно, сама удивляясь своему спокойствию. — Ведь это Бог показывает тебе, что ты изнутри такой же чёрненький, как теперь эта курточка. У тебя душа запачкалась от вранья. Ты понимаешь? — Понимаю, — прочувствованно говорит Коля. — В таком виде к причастию идти нельзя, — раздумываю я вслух. — Что же нам теперь делать? Взглянув на жалкую Колину фигурку с растерянным лицом, я принимаю решение идти вперёд: там, в здании воскресной школы, есть кран с водой. С помощью двух носовых платков я сердито отчищаю куртку, штаны, руки Коли, смиренно поворачивающегося в разные стороны. Удивительно, что довольно строптивый Ваня в этой ситуации задумчив и терпелив, как никогда.

242

Результаты чистки оказываются удовлетворительными. Мы бежим в храм и успеваем как раз к причастию. На следующий день утром, краснея, заплетающимся языком, я объясняю воспитательнице суть дела. Коля, опустив голову, протягивает игрушечки. Воспитательница понимающе смотрит на меня и говорит: — Хорошо, что ты принёс эти игрушки, Коля, теперь все смогут ими играть, а не только ты один. Положи игрушки на место и иди завтракать. Коля облегчённо вздыхает, машет мне рукой и вприпрыжку бежит в группу. С тех пор прошло уже почти два года, Коля учится теперь в младшей группе воскресной школы, но почти всякий раз, когда мы идём мимо знакомой лужи, у нас происходит примерно такой разговор: — Помнишь, бабушка, как я упал в эту лужу, а ты меня отчищала в нашей воскресной школе? — говорит Коля. Ваня подхватывает: — Это Колю Бог наказал, плавда, бабуска? — Истинная правда, — отвечаю я.

Последний день Помпеи Однажды летом по какому-то случаю я рассказала Коле с Ваней про вулканы, не поленившись найти в Большой советской энциклопедии серию фотографий для наглядности. С тех пор редкий день проходил без того, чтобы кто-нибудь из них не попросил: — Бабушка, расскажи нам про вулканы. Последний день Помпеи. Карл Брюллов

243

В доме сохранилось большое количество географических книг, карт и многотомных справочников, собранных ещё моим отцом, учителем географии, и мы вдохновенно отыскивали в них изображения и описания всевозможных вулканов, устанавливали их местоположение на карте, рассматривали разрезы кратеров, смаковали красивые звучные названия: Килиманджаро, Кракатау, Ключевская Сопка, Фудзияма. Любовью к вулканам был заражён также троюродный брат мальчиков Андрюшка, средний из них по возрасту. Появление Андрюшки вызвало новый виток разговоров на эту тему. После очередной вспышки интереса к вулканам я почувствовала себя опустошённой, как потухший Везувий. И тут мне в голову пришла интересная мысль. Как же это я забыла о такой замечательной картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи», где изображено извержение вулкана Везувия? Я нашла прекрасную цветную иллюстрацию картины и прикинула, что можно сказать с её помощью. Пожалуй, наши разговоры о вулканах могли выйти на другой, возможно, даже духовный уровень. Оставалось дождаться дежурного возобновления этой темы. Случай не заставил себя долго ждать: — Бабушка, расскажи нам про вулканы! Я кладу картину на середину стола и произношу магические слова: — Это извержение вулкана Везувия, при котором погиб древний город Помпеи! Немая сцена. Три головы склонились над картиной, пожирая её глазами. — Видите, на город течёт огненная лава, сыплется пепел, рушатся дома, — подбрасываю я дров в и без того раскалённую, как огнедышащая печь, атмосферу. — А что может означать на этой картине сверкающая молния, как вы думаете? — Боженька сердится, — догадывается самый маленький из всех — Ваня. — Да, Он сокрушает статуи ложных богов, которым поклонялись жители Помпеев. Они сами их выдумали, а истинного Бога забыли. Грехи их множились, и Господь покарал этих людей. — И все-все умерли? — трагическим голосом спрашивает Коля. — Однажды вопрос, похожий на Колин, решился задать Самому Господу Богу один праведный человек по имени Авраам, и было это очень давно, — начинаю я сказочным голосом, — тогда Господь решил уничтожить город под названием Содом, населённый нечестивыми людьми. Авраам сказал Богу: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников?» Господь ответил: «Если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу всё место сие». Авраам опять спрашивает: «Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти?» Бог сказал: «Не истреблю, если найду там сорок пять». Авраам продолжал: «Может быть, найдётся там сорок?» — Как вы думаете, — обращаюсь я к своим слушателям, — что ответил Бог Аврааму? Коля не очень уверенно отвечает: — Не истреблю… — Правильно, — киваю я Коле. — И сказал Авраам снова: «Может быть, найдётся там тридцать праведников?» Что ответил Господь? Радостные голоса вразнобой: — Не истреблю! — Авраам сказал: «Может быть, найдётся там двадцать?» Что сказал Бог Аврааму? Дружный хор из трёх детских голосов: — Не истреблю! — Авраам сказал: «Может быть, там найдётся десять?» Что сказал Господь? Ликующее: — Не истреблю! — Но в городе Содоме не нашлось даже десяти праведников, — развожу я руками, — их осталось всего четыре. Это была семья праведного Лота. Бог вывел их из опасного места и истребил города Содом и Гоморру.

244

Вот и в Помпеях, видно, не осталось ни одного праведника, если Бог уничтожил этот город. А теперь — спать! Уже поздно. — Ну, ба-буш-ка-а-а!

Казни египетские Летом в деревне я почти ежедневно читала мальчикам рассказы из Библии для детей. В тот день мы дошли до египетских казней. Однако выяснилось, что в детской Библии о них только вскользь упоминается. — А где же казни египетские? — удивляюсь я. — Да ведь это самое интересное, а про них ничего не написано! — Какие казни? — на меня смотрят четыре заинтересованных глаза. — А ты, бабушка, сама про них расскажи! — Да их много, я могу запутаться. И я беру с полки настоящую Библию в красивом розовом переплёте. Рассказывать я начинаю своими словами, следя по Библии, чтобы не перепутать, что за чем идёт, но потом в повествование как-то незаметно вкрапляются кусочки библейского текста, и неожиданно я понимаю, что слова Библии очень понятны детям, как будто и написаны для них. И звучат по-особенному: красиво, значительно. И я уже без сомнений читаю прямо по Библии: — И сказал Господь Моисею… — И сделали Моисей и Аарон, как повелел Господь… — И вся вода в реке превратилась в кровь… и рыба в реке вымерла, и река воссмердела… В несколько приёмов, с краткими моими пояснениями, уж как Бог на душу положил, мы успешно одолеваем все до одной казни египетские. Когда в следующий раз я прихожу к детям с детской Библией в руках, маленький Ваня бурно протестует: — Нет, бабушка, ты не то принесла! Ты неси большую розовую книгу! Коля горячо поддерживает брата: — Конечно, бабушка, читай нам настоящую Библию!

Вечерняя беседа Перед сном, когда Коля с Ваней вытягиваются во весь свой коротенький рост под одеялом, у нас начинается маленькая беседа о том, что случилось за день важного и интересного, плохого и хорошего, грустного и смешного. Всё пошло с минувшего лета, обильного на свободное время и всяческие происшествия, и происходило примерно так: — Знаешь, бабушка, сегодня у нас приключилась беда: мы целый день строили шалаш, а вечером он рухнул, — озабоченно говорит Коля, — Ваню даже немножко ветками завалило. — Да, меня даже немножко жавалило, — печально вторит Ваня, высунув нос из-под одеяла. — Может быть, вы допустили ошибку в конструкции? Давайте мы завтра вместе посмотрим, как вы крепили каркас, — нарочито профессиональным языком предлагаю я, как-никак конструктор с двадцатипятилетним стажем. Мальчикам это явно нравится, они тут же включают в свой лексикон слова: конструкция, каркас. Разговор некоторое время крутится вокруг шалаша. Но тут мимо Колиного носа пролетает муха и садится на потолочную балку. Коля с интересом смотрит на расхаживающую вверх ногами муху и задаёт «вечный» вопрос: — А почему мухи ходят по потолку и не падают?

245

Ваня выдвигает свои соображения: — Потому сто их так сотворил Бог! Чуть помолчав, он тихонько просит: — Бабуска, расскажи мне про Боженьку. Такой вопрос дорогого стоит. Я предельно сосредотачиваюсь, рассказывать надо просто, чтобы было понятно маленькому Ване, но и с некоторой новизной, чтобы не наскучить старшему Коле, и торжественно начинаю: — Бог всемогущ. Это значит, Он всё может. Он сотворил солнце и луну. Небо и землю. И всё, что на земле. — И медведя? — это существо, которое Ваня считает самым могущественным на земле. — И медведя, и всех животных. — И человека, — подаёт голос Коля. — Да, человек — это самое любимое творение Божие. Бог-Отец послал Своего возлюбленного Сына на землю, чтобы Он спас людей от греха. Поэтому Его называют Спаситель. Это — Иисус Христос. — Его гвоздиками прибили, а Он всё равно воскрес! — радостно добавляет Ваня, который тоже уже кое-что знает. Я одобрительно киваю ему и продолжаю: — Бог — Он везде. Он всё видит: и хорошие дела, и плохие. Он очень добрый, поэтому не сразу наказывает за злые поступки, а долго-долго ждёт, что мы покаемся. Но если мы не исправляемся, то Он нас вразумляет. Сначала через людей. Вот, например, вас бабушка ругает, ставит в угол, вчера даже за крапивой пришлось идти, — я плавно спускаюсь с небес на землю, — надо понимать, что это действует Господь Бог через бабушку. А если вы всё равно не слушаетесь, то тогда Бог Сам наказывает таких упрямцев. Кто знает, как Бог может наказать? — Землетрясением или вулканом, — для Коли, видно, не прошли впустую наши прошлые разговоры. — Ну, в общем, да, только, по счастью, вулканов у нас тут поблизости не наблюдается, и землетрясений не бывает, а вот заболеть строптивый грешник вполне может или упасть в лужу. Уж лучше потерпеть наказание через бабушку. Правда? — Плавда, — со вздохом соглашается Ваня. Обо всём сразу сказать невозможно, да и не нужно, и я, нашаривая рукой выключатель, предлагаю: — Ну, а теперь давайте спать! Коля вскакивает на постели: — Бабушка, а помолиться? Ты забыла? Я спохватываюсь, хвалю Колю за то, что он вспомнил о Боге. Коля даже с некоторым удивлением отвечает: «Я каждую минуту о Нём помню!» «Ах вы мои маленькие смешные мальчишки, — думаю я. — С чем вам придётся столкнуться в жизни? Как сохранить вас от соблазнов мира? Да и что я могу, если мне самой недостаёт мудрости, терпения, так что частенько и «солнце заходит во гневе моём…» Все спят, я остаюсь наедине со своими сомнениями, вопросами, привычно беру с полки книгу писем преподобного Макария Оптинского, и — случайно ли? — на глаза попадаются удивительные строки о воспитании детей, написанные немного старомодным стилем: «Нынче время тяжко и дни лукавы… много насыплется плевел на доброе семя, так что иногда при всходе и подавят хороший плод… Наши дела без помощи Божией ничего не стоят; а потому мы должны просить оную от Бога и смиряться в своей нищете, ибо Он на смиренные призирает, и недоумения наши и ошибки в чем-либо Своим тайным вразумлением и помощью исправит. Говоришь о непослушании их, и не знаешь, чем исправить? — Вразумлением, терпением и помощью Божией… Сей доброе семя, а Господь ниспослет благорастворенный дождь и принесет плод. А ежели что и неудачно кажется, то оставить непостижимому для нас промыслу Божию».

246

Жития святых — А кто такой Гарри Поттер? — задаёт Коля вопрос, от которого у меня внутри всё холодеет. «Ну вот, уже и до детского садика докатилась эта заморская чума», — скорбно думаю я, начитавшись броских заголовков с брошюр против Гарри Поттера. На Колин вопрос я стараюсь ответить как можно более скучным голосом: — Кажется, так называется книжка про одного мальчика. По-моему, она совсем неинтересная… Моя немудрёная уловка не приносит желаемых результатов. — Нет, бабушка, — с жаром говорит Коля, — Артёмка сказал, что это очень интересная книжка, а Андрей с мамой даже смотрели спектакль про Гарри Поттера! Я неприятно удивляюсь: «Ничего себе, уже и со спектаклем подсуетились!» Поразмыслив, решаю: «врага надо знать в лицо», и в ближайший свободный день отправляюсь в библиотеку за знаменитым детским бестселлером. — Ну что вы, — удивляется моей наивности библиотекарша, — весь «Гарри Поттер» на руках. Я могу вас только в очередь записать. Я записываюсь в очередь на «Гарри Поттера», наконец приношу домой долгожданную книгу и придирчиво вгрызаюсь в текст. Да, действительно, читается легко, написано увлекательно, много волшебства, приключений — как раз то, что нравится детям… Однако я злорадно отмечаю и другое: примитивный язык, дешёвые шуточки, нагромождение сюжетных поворотов. Очень низкий художественный уровень. Пытаюсь понять, хочу ли я, чтобы мои внуки читали Гарри Поттера. Нет, это чтиво привьёт им как минимум дурной вкус, запутает их представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Что же противопоставить Гарри Поттеру? Может, просто воспитывать в детях хороший вкус? Читать русские народные сказки, Пушкина, Ершова, Андерсена, Паустовского, Носова… До всех этих книг мои благодарные слушатели очень охочи. Не всё гладко было у нас с житийной литературой, хотя мне очень хотелось, чтобы дети её полюбили. Многие из этих переложений страдают тяжеловесностью слога, написаны скучно, как будто не для детей. Дело пошло лучше, когда я стала просто пересказывать жития святых своими словами или читать их выборочно, с большой осторожностью упоминая о мучениях, стараясь избегать жестоких подробностей. Чтобы отыскать интересные для детей моменты из жизни святых, я прочла множество патериков, отечников, лавсаиков, миней, настольных книг для священнослужителей. И, надо сказать, с огромной пользой для себя. Как много встречается в них ярких, поучительных, без скучного назидания сказаний о послушании, честности, трудолюбии, терпении, как много в них смешного и парадоксального, особенно если сравнивать с нашими современными привычками и представлениями… Вот далеко не полный перечень самых любимых у обоих мальчиков житий. Житие святого Илии Пророка (о том, как ворон приносил ему хлеб и мясо, как Бог не принял жертву волхвов, а жертву святого Илии попалил вместе с водой и камнями). Как святой великомученик Георгий победил змия. Как святая Екатерина жениха выбирала. Как святую Варвару отец воспитывал в неприступной башне, а она всё равно поняла, что Бог есть, и приняла христианство. О сорока мучениках, в Севастийском озере пострадавших (про баню; про воина, сторожившего мучеников, и про венцы, с неба сошедшие). О дружбе святого Никифора с Саприкием и о том, почему Саприкий не стал святым. Как святой князь Владимир веру выбирал; как он ослеп, а потом прозрел; как он преобразился после крещения. Как святитель Алексий Московский исцелил ослепшую жену хана Тайдулу. Житие святого блаженного Николая Кочанова (как он побежал по реке Волхов, как посуху,

247

Видение отроку Варфоломею. Михаил Нестеров

за мнимым противником блаженным Феодором и бросил в него кочан капусты). Как святой блаженный Прокопий Устюжский спас город Устюг от каменной тучи. Из житий святого преподобного Сергия Радонежского и святого праведного Иоанна Кронштадтского о том, как им не давалось учение, а потом они стали первыми учениками. Житие святой праведной Иулиании Лазаревской (как во время голода она кормила людей хлебом с корой и лебедой, а он был вкуснее, чем хлеб из чистой муки). Из «Достопамятных сказаний о подвижничестве святых и блаженных отцов»: об Авве Евпрепии и ворах, об Авве Агафоне и прокажённом, о послушании Марка, любимого ученика Аввы Силуана, о честности Аввы Агафона, о плоде послушания Аввы Иоанна Колова, молитва о дожде Аввы Ксоя. Смешные случаи со святыми отцами, их шутки представляют для нас особую ценность, мы даже собираем такие вырезки и выписки в отдельную папку и достаём её, когда нам бывает грустно. Дети с большим интересом слушают жития, в которых упоминаются животные. Уже не я предлагала, а мои внуки просили почитать им про льва преподобного Герасима, про медведя преподобного Серафима, про кота старца Нектария. И я неутомимо отыскивала во всех православных магазинах и на всех выставках книги, в которых бы рассказывалось о дружбе святых людей и зверей. Особенной любовью у Коли и Вани пользуется довольно толстая книга с прекрасными цветными иллюстрациями о жизни и чудесах святителя Николая Чудотворца. Когда они принесли мне её для прочтения в пятый раз подряд, мне показалось, что мы всё же одержали маленькую победу в невидимой битве с Гарри Поттером и иже с ним.

248

Гвоздяная дорога Как-то раз я читала Коле с Ваней отрывок из воспоминаний православного москвича о своём детстве. На всю жизнь остался в его памяти яркий, имеющий глубокий смысл рассказ няни Пелагеи о том, как в жизни найти правильную дорогу, ведущую в рай: «Перед тобой будут две дороги. Одна дорога — красивый мягкий ковёр, на ковре много цветочков и конфет. Другая дорога вся утыкана остриями ржавых гвоздей. Тебя подведут к красивой дороге и скажут: «Иди, это дорога хорошая. Собирай и нюхай цветочки, ешь конфеты». Ты их не слушай. Иди по гвоздяной дороге. Будет страшно — не бойся, молись Богу. Эта дорога ведёт в рай. А мягкая, конфетная дорога идёт прямо в ад». Закончив чтение, я спрашиваю мальчиков: — Ну а вы какую бы себе выбрали дорогу: конфетную или гвоздяную? — Конфетную, — легкомысленно отвечает маленький Ваня, видимо, не вникнув в суть дела. Но тут у меня появляется неожиданная поддержка со стороны Коли: — Нет, Ваня, если есть много конфет, потом доктор будет зубы сверлить, — он недавно испытал на себе неприятные последствия сладкой жизни. — Бабушка, а почему с этими дорогами всё наоборот: красивая дорога ведёт в ад, а гвоздяная — в рай? — Это значит, что кто-то хочет нас запутать, чтобы мы не нашли правильную дорогу. И этот ктото — дьявол со своими помощниками-бесами. На дороге, которая ведёт в ад, они постелили ковры, насыпали конфет, цветов… — А на дороге в рай натыкали ржавых гвоздей! — подхватывает Коля. — Да, поэтому правильная дорога всегда трудная. Трудно маму слушаться? А надо. Не хочется утром постель заправлять? А ты пересиль себя. Хочется конфету взять, когда мама не разрешает? А ты скажи себе: «не буду!». Это и есть трудная гвоздяная дорога. Вот она-то и ведёт в рай, где все всегда радуются. Так и в Евангелии написано: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и не многие находят их». Я встаю, чтобы поставить книгу на место. За моей спиной слышатся голоса: — А ты, Ванька, хотел по конфетной… — Нет! Я по гвоздяной… Эхом откликаются в моей душе горькие евангельские слова: «тесны врата и узок путь… и не многие находят их…»

Трудный разговор — Я не люблю своего папу, — угрюмо глядя в одну точку, сообщает Коля. Мне известно, откуда дует ветер. Накануне папа наказал его за серьёзную провинность. Конечно, папа погорячился… Вполне можно было бы обойтись без ремешка, но когда отцы берутся за воспитание своих чад, мамы и бабушки не должны соваться в этот процесс. Папа всегда прав, даже если он не прав… Нам в этом случае остаётся только молитва. Но сейчас надо что-то делать, нельзя, чтобы Коля оставался озлобленным. — Ну, во-первых, ты вчера сам был виноват. Во-вторых, то, что папа тебя наказал, доказывает, что он тебя любит. — Как это «любит»? Когда любят, то не бьют, — убеждённо говорит Коля. — Если бы папа тебя не любил, ему было бы всё равно, какой ты вырастешь. А папе не всё равно. Он хочет, чтобы его сын вырос хорошим человеком. В-третьих, даже в Библии написано, что отец не должен жалеть розог для воспитания сыновей. — В Библии написано? — изумляется Коля. — Да, в Библии, — подтверждаю я, — сейчас найду… Вот, смотри: «Наказывай сына своего, доколе

249

есть надежда, и не возмущайся криком его». И дальше: «…кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына, а кто любит, тот с детства наказывает его». По Колиному лицу видно, что это для него открытие, которое перевернуло весь ход его мыслей. Я понимаю, что больше ничего говорить не надо, и только сочувственно спрашиваю: — Больно было? — Нет, — расплывается Коля в улыбке до ушей, — совсем не больно, я как раз надел очень толстые джинсы! Мы оба весело смеёмся.

А вы будете с нами играть? В деревне у Коли с Ваней много друзей. Это и деревенские мальчишки, и дачники: из Питера, из граничащей с нашей волостью Белоруссии, из других городов и весей. Чаще всего они собираются рядом с нашим домом. Всех привлекают высокие качели, которые смастерил Коли-Ванин дедушка, и большая лужайка, где можно порезвиться и проходит асфальтированная дорожка для езды на велосипеде. Как-то раз, привлечённая особенно громкими воплями с лужайки, я подошла поближе и увидела с десяток мальчишек, гоняющихся друг за другом со зверскими перекошенными лицами. Поймав за рукав толстого неповоротливого Андрюшку, спрашиваю: — Что это вы тут делаете? — Мы играем! — Во что? — В бандитов! Игра оказалась без особых правил, просто все бегали друг за другом, кто кого «застрелит».

250

— А какие игры вы ещё знаете? — спрашиваю у собравшихся вокруг меня новоиспечённых «бандитов». В ответ — молчание, пожимание плечами. — В «Штандер» умеете? — Не-е-т… — А в вышибалочку? — Не-е-т… — А мяч у вас есть? Кто-то побежал за мячом и я, махнув рукой на замоченное в бане бельё и недополотые огурцы, возглавила шествие на школьную спортивную площадку, располагавшуюся через дорогу. По пути к нам присоединилось ещё несколько праздношатающихся ребят. Начали с простой вышибалочки. Я расчертила куском штукатурки асфальт, объяснила правила игры, потом мы выбрали двух «вышибал», и все сорвались с места. Толстый Андрюха из Белоруссии оказался вовсе не таким вредным, каким я считала. Он так открыто хохотал, если ему удавалось поймать мяч и «засалить» игрока, что мы все умирали от смеха вместе с ним. С питерского Андрея в пылу игры слетела его чопорность, а когда в него несколько раз попали мячом и его футболка перестала быть белоснежной, он стал совсем своим. Деревенский Сашка, который на прошлой неделе обманом завладел новеньким Колиным велосипедом и катался на нём целый день, оставив у нашего дома свою развалюху, неожиданно вызвался показать мне место в лесу, где можно набрать хоть десять корзин лисичек. А ведь для Сашиной семьи это было большим подспорьем, так как лисички он сдавал в магазин по сорок рублей за килограмм. Маленький Костик, который ни за что не согласился включиться в игру, как мы его ни упрашивали, тем не менее без устали бегал в любую даль за улетевшим мячом, что было очень кстати, учитывая мою разнывшуюся мозоль… Потом мы играли в «третий лишний» и во все игры моего детства, которые я только смогла вспомнить и для которых не требовался дополнительный спортинвентарь. Было очень жаль, что нет возможности сыграть в городки или лапту. Закончили мы велосипедными гонками на время. На следующий день, когда я домывала пол в коридоре, послышался робкий стук в дверь. Старший из стайки вчерашних мальчишек вышел вперёд и спросил: — А вы сегодня будете с нами играть?

Случай в храме Оповещение о том, что мы идём в храм причащаться, всегда воспринимается Колей и Ваней безо всяких возражений, как нечто само собой разумеющееся. Но когда доходит до дела… Понимая, что два часа службы даже для взрослого человека нелёгкий труд, я стараюсь облегчить детям задачу. Накануне мы беседуем об исповеди, о причастии, о предстоящем празднике, припоминаем самые важные места службы, чтобы пребывание в храме было как можно более осмысленным. Иногда читаем небольшие отрывки из Шмелёва, Никифорова-Волгина или других авторов. Во время литургии я шёпотом напоминаю о том, что происходит в данный момент: зачем вышел диакон с кадилом, почему так торжественно запел хор, почему батюшка встал ко всем спиной и машет чем-то в воздухе… Наше стояние значительно облегчает общенародное пение «Символа веры» и «Отче наш…», Коля и Ваня с воодушевлением подхватывают знакомые слова, мы радостно переглядываемся между собой. «Молитва Господня» ожидается мальчиками с особым нетерпением, так как они хорошо знают, что почти сразу следует причастие, а там уж совсем близко и конец службы… Однако мои объяснения, подбадривания, подхваливания и всяческие послабления: «Ну хорошо, посиди на скамеечке», «Поставь свечу к иконе Николая Чудотворца», «Опусти эту монету в кружку» и т. д., — имеют непродолжительное действие. На середине службы меня начинают осаждать вопросами. «Можно пойти погулять?» — спрашивает Ваня, переминаясь с ноги на ногу. «Когда будет

251

«Отче наш…» — это Коля разводит дипломатию, «А скоро конец?» — бухает Ваня уже безо всякой дипломатии… Умилительная стайка детей разного возраста возле солеи перед алтарём — предмет моего повышенного беспокойства, особенно после происшествия с Ваней, который как-то раз именно там додумался показать приятелю свой новый фонарик в действии, и был за это «арестован» вместе с фонариком оказавшимся поблизости батюшкой и поставлен в воспитательных целях поблизости от аналоя, где проходила исповедь… А с Колей случилась и вовсе необычная история… В тот день на литургии на него накатило смешливое настроение, которое не пропало даже после того, как я несколько раз делала ему страшные глаза с последующей выволочкой грозным шёпотом. Я с беспокойством посматриваю на легкомысленное выражение Колиного лица с чёртиками в глазах. Наконец — причастие. Ваня подходит первым, и я вижу, что его причащают без частицы, только Кровью Христовой. И хотя Ване нет ещё семи лет, я огорчаюсь, потому что чаще всего его причащают уже как взрослого, полным причастием. Следующим подходит Коля. Я иду вслед за ним, и мне видно, что его тоже причащают как младенца, без частицы! Первая моя мысль — сказать батюшке, что он ошибся, что Коле уже девять лет, да и выглядит он на все двенадцать! Но может быть, я просто не разглядела, что было в лжице? После причастия и запивки я сразу подхожу к Коле, игривого настроения у него как не бывало, он растерянно подтверждает, что частицы в лжице не было! И тут я отчётливо осознаю, что это не случайность! — Коля, ты понимаешь, что это не ошибка, случайностей в таком важном деле не бывает! Ты вёл себя в храме как маленький, вот Бог тебя и причастил как младенца! По вытянутому Колиному лицу угадываю, что он думает так же. Притихший Ваня подытоживает: — С Колей случилось плохое чудо. Я возражаю: — Почему плохое? Очень даже хорошее, правильное чудо. Теперь кое-кому, — я выразительно смотрю на своего старшего внука, — будет страшновато вести себя в храме так, как будто ему три годика. — Да уж… — поёживается Коля.

Два подвига Папа купил новую машину, и летом вся семья приехала на ней в деревню отдыхать. Машина сверкала на солнышке, радуя папин глаз, и на её блестящей поверхности не было ни единой царапинки.

252

Коля ехал к дому на велосипеде с большой скоростью, чтобы срочно взять мяч для игры в футбол: на школьной площадке его ждали ребята. Когда он поравнялся с папиной машиной, переднее колесо велосипеда соскользнуло в небольшую канавку, заросшую травой. Коля перелетел через велосипед, развернулся в воздухе вверх ногами, ударившись пяткой о что-то твёрдое, и лягушкой шлёпнулся на землю. Не чувствуя боли, он тут же вскочил на ноги и похолодел: по правому зеркалу машины во все стороны разбегались паутинки-трещинки… «Что теперь будет?» — промелькнуло у него в голове. Несколько секунд он оторопело смотрел на своё кривое изображение в треснувшем зеркале и, не разбирая дороги, побежал к дому. Папа полулежал в мягком кресле с газетой в руках. — Папа, я упал с велосипеда и разбил зеркало в твоей машине, — скороговоркой выпалил Коля, не давая себе времени на малодушные раздумья. Папа мгновенно вскочил с кресла и, отбросив газету, побежал к машине. Коля — за ним. С огорода им навстречу шла бабушка с морковкой в руках. Увидев мрачное папино лицо и вытаращенные Колины глаза, она изменила свой маршрут и побежала вслед за ними. Всё с тем же мрачным выражением лица папа осмотрел треснувшее зеркало и спросил громким голосом, он просто не умел говорить тихо: — Как это произошло? — Я… ехал на велосипеде… колесо в канаву… пяткой в зеркало… и я упал, — сбивчиво начал Коля. — Где канава? — грозно спросил папа. — В-в-вот она, — Коля ткнул пальцем в заросшую травой канаву. Папа осмотрел канаву, бросил взгляд на перевёрнутый вверх колёсами велосипед и молча пошёл в дом. Коля поплёлся сзади, за ним — бабушка с морковкой. Спустя полчаса, когда вся семья мирно сидела за послеобеденным чаем, бабушка сказала: — Сегодня прямо на моих глазах было совершено два подвига. Все заинтересованно подняли на неё глаза. Бабушка продолжала: — Первый подвиг совершил Коля. Он честно признался, что разбил зеркало папиной машины. А второй подвиг совершил Колин папа. Он мужественно взял себя в руки и не стал наказывать сына за разбитое зеркало. Папа с Колей опустили глаза и скупо улыбнулись.

Папа нас кормит — А вчера вечером папа кричал на нас с Колей, — горько жалуется Ваня. — Да вы, наверное, баловались. — Нет! Мы с Колей ничего плохого не делали, тихонько сидели вдвоём на кровати, а папа на нас очень громко кричал и топал ногами! Зная, что папа не всегда может сдержать плохое настроение, я всё же встаю на его защиту: — Ты знаешь, Ваня, хотя у меня нервы гораздо крепче, чем у папы, иногда мне очень хочется потопать на вас с Колей ногами и как следует покричать. — А папа ещё и на маму вчера кричал! Да, это удар… Ну что тут скажешь? Мои мысли скачут. Ваня ждёт ответа. И тут в памяти всплывает похожий случай, о котором рассказывала моя хорошая знакомая, мы с ней часто делимся своими педагогическими находками. Оказывается, чужой опыт очень даже может пригодиться. Я говорю: — Зато, Ваня, папа потом страшно жалеет об этом, раскаивается и просит у мамы прощения. Это действительно так: папа умеет каяться в грехах, его потом все охотно прощают. Дальше я добавляю уже от себя: — А когда папа бывает в плохом настроении, за него надо просто помолиться.

253

— Мы с Колей молились. И я заметил, что настроение у папы выросло. — Вы с Колей всё сделали правильно. Папа просто устал на работе, забегался, ты же знаешь, сколько у него забот! Ваня смягчается и рассудительно говорит: — Да, ведь папа нас кормит!

Плохие слова Ваня одевается в прихожей детского садика. В это время из группы выходит девочка Даша и строго говорит мне: — А ваш Ваня ругается материнскими словами. Я растерянно спрашиваю: — Это какими же? — Ну, например, он говорит слово «блин»! Ваня по-быстрому вставляет ноги в сапоги, кое-как напяливает шапку и бочком-бочком двигается к выходу… На следующий день, проводив Ваню в школу на занятия группы «Малышок», я сталкиваюсь в дверях с Дашиной мамой. Ещё строже, чем Даша, она говорит мне: — А вы знаете, что ваш Ваня говорит плохие слова? — Да-да, знаю… Мне Даша сказала, что Ваня говорит «материнское» слово «блин», — в этом месте я пытаюсь улыбнуться. — Да нет, он говорит не только это слово, но и то, которое оно заменяет. И потом, у него ведь есть старший брат? — Есть… — Так вот, он тоже ругается матом. Улыбка примерзает на моём лице. Дашина мама уничтожающе смотрит на меня и, не прощаясь, уходит. С минуту я стою как громом поражённая. Потом срываюсь с места: мне надо срочно забрать Колю из школы. У меня внутри всё дрожит и клокочет. На бегу по дороге я привожу свои мысли и чувства в относительный порядок. Главное — не выходить из себя. Это хорошо, что у меня есть возможность поговорить с каждым из сквернословов по отдельности, чтобы не позорить старшего при младшем. Коля сразу признаётся в содеянном: — Да у нас в классе все мальчишки ругаются матерными словами. — Как — все?! И Никитка? Никитка — Колин друг, воспитанный мальчик из интеллигентной семьи. — И Никитка. — И Дима?! Диму родители водят в воскресную школу. — И Дима. — А ваша учительница знает об этом? — Знает. Позже учительница мне скажет: «А что я могу с этим поделать?!» Слегка переварив эти удивительные новости — ничего себе, лучший в школе четвёртый класс! — я начинаю обстоятельный разговор, продуманный мною по дороге в школу: даже если все говорят, ты не должен… интеллигентный мальчик в четвёртом поколении… разве от папы, мамы, дедушки, бабушки, дяди Коли, тёти Вали ты слышал… Рассказываю ему про постыдную смерть грешника, у которого перед кончиной изо рта вывалился фиолетовый язык до пояса и его никак не могли затолкать обратно, потому что этим самым языком произносились плохие слова…

254

Но наибольшее впечатление на Колю производит другое. Я спрашиваю: — А ты знаешь, от какого слова произошло слово «мат»? — Нет, не знаю. — От слова «мать». Потому что ругательства направлены чаще всего против неё. Получается, что ты оскорбляешь свою маму. И ещё — Матерь Божию. Коля потрясённо говорит: — Я не знал… Оставляю его дома учить уроки, а сама бегу в «Малышок» за Ваней и на обратном пути начинаю с ним разговор. Но Ваня крепкий орешек. — А кто тебе сказал, что я ругаюсь?.. — запальчиво говорит он. — Нет, ты скажи, скажи! Однако и он ошеломлён тем, что обидел свою маму и Матерь Божию, и так же, как Коля, говорит: — Я не знал… И горячо продолжает: — Я больше никогда так не буду говорить. Вообще-то я уже привык… Но я буду терпеть. Через несколько дней он сам вспоминает: — А я ещё ни разу не сказал ни одного плохого слова. Это очень трудно, но я терплю.

«Рассвет-чародей» Коли-Ванин папа любит современную музыку. У себя в машине он всегда включает динамики на полную мощность. Когда в машине находятся дети, меня начинают обуревать тяжёлые мысли о том, что если они с детства в таком количестве будут слушать эти нечеловеческие шумы, то у них разовьётся дурной вкус и повысится нервная возбудимость… Коли-Ванина мама проблему понимает и частенько под шумок меняет папины любимые диски на детский репертуар. И папа с тем же удовольствием слушает детский симфонический хор, весёлые песенки в исполнении Евгения Леонова из «Робин Гуда», хохочет над репликами Паганеля в «Детях капитана Гранта». Некоторые надежды по воспитанию вкуса у мальчиков я возлагаю на хор детской воскресной школы, в котором поют Коля и Ваня, и на богатую подборку кассет для домашнего магнитофона, сделанную моей дочерью. В одну из поездок, когда за рёвом папиной музыки не было слышно даже гула мотора, во время паузы при смене дисков раздался робкий Колин голос: — Папа, а поставь мою любимую песню. — Это какую? — папа удивлённо покосился на Колю. — Я не знаю, как она называется… У Коли на лице появилось мечтательное выражение, и он тихонько напел тоненьким голоском: «Играй, рассвет-чародей, на флейтах ветров, на струнах дождей…» Через несколько секунд из динамиков полились поэтические строки, положенные на прекрасную музыку: Где-то мокрым асфальтом блестят города, Но по-прежнему трогает нас Тишина, где кукушка считает года В самый раз и ещё про запас. Играй, рассвет-чародей, На флейтах ветров, на струнах дождей. Переливами трав, перезвонами рек Околдовано сердце навек…1 Лариса Калюжная, г. Санкт-Петербург 1

Песня «Рассвет-чародей», музыка В. Шаинского, слова М. Пляцковского.

255

Громкая вера, или Мальчишес кое богословие Заметки бабушки Коле 3 года. Стоим с Колей перед иконой, я объясняю: — Это маленький Иисус Христос, он на руках у мамы, её называют Матерь Божия. — А где папа Боженькин? Первые дни в детском садике. Помогаю Коле переодеться. Он делает несколько шагов, глотая слёзы, потом поворачивается, крестит меня и мужественно идёт в группу. Колиному братику, полугодовалому Ване, делают прививку, а мы с Колей ждём, когда они с мамой выйдут из кабинета. Коля беспокоится: — Бабушка, когда же нашего уколотого мальчика принесут? И почему нет его звука? Коле 4 года, Ване 1 год. — Ваня, я твой верный брат! — Коля, а почему, как ты думаешь, Пасха такой радостный праздник? — Так ведь яйца красят! Мама читает Коле книжку о русском доме. Там написано, что крестьяне зимой вырезали ложки, плели лапти, вязали, пряли. — Как ты думаешь, Коля, а что крестьяне делали летом? — Отдыхали, купались. Пришли мы с Колей в церковь. Причастились. Нам дали запивку и кусочек святого хлебца. Потом малыш съел просфору, которую я ему припасла. Основательно запил её святой водой, еле оттащила от крана. Получили антидор. Вышли на улицу, он и говорит: — Бабушка, мне в храме дали столько всего святого, что я, того и гляди, ангелом стану.

256

Коле 4,5 года, Ване 1,5 года. Ваня плачет. Дедушка не знает, что с ним делать. Коля протягивает свою конфету: — Возьми, дедушка, может быть, это его утешит. Коле 5 лет. Коля будит маму рано-рано: — Мама! Ведь сегодня праздник твой? — Нет, ещё не сегодня. — А когда будет «сегодня праздник твой»? — Через неделю, а что? — Я тогда тебе скажу: «Ведь сегодня праздник твой, Ты со мною песню пой!» — Это откуда? — Мы в садике песню учили: «Маму утром разбужу, здравствуй, мамочка, — скажу, – Ведь сегодня праздник твой, ты со мною песню пой!» Коля ослушался старших, сделал по-своему. Я сурово говорю ему: — Знаешь, что бывает, если старших не слушаться? — Знаю, благи не будет, — потупя голову, изрекает Коля, ознакомленный ранее с пятой заповедью: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет…» Папа привёл Колю на прививку. Малыш ни за что не хочет идти к врачу, изо всех сил упирается. Папа и доктор уговаривают его, стыдят на все лады. Неожиданно, к полному онемению папы и доктора, Коля громко запевает «Отче наш, иже еси на небесех…» и начинает медленное движение по направлению к шприцу! Ване 2,5 года. На крестном ходе Ваню покропили святой водой. Он с восторгом говорит: — Меня покрестили прямо в глаз! Ване 3 года. — У меня есть вопросы в животе. — Я должен отгонять от себя чертей добрыми делами. Коле 6 лет, Ване 3 года. Я ругаю провинившегося Ваню, и вдруг Коля с разбегу изо всей силы «бодает» меня лбом в бок. — Коля, ты что это? Больно ведь! — Я защищаю Ваню! — Ваня, я тобой недовольна, ты залез в лужу и промочил ноги! — Нет, это я тобой недоволен! — Это ещё почему? — Ты должна посматривать, что мы там с Колей делаем! — Ваня, ты опять запачкал штаны, вот будешь их сам стирать! — Нет, стирают только девушки.

257

Ване 6 лет, Коле 3 года. С улицы входит Ваня и сразу начинает горячо жаловаться: — А Коля хотел меня ударить! — О, в таком случае мы на озеро не идём! — охлаждаю я пыл жалобщика. Ваня соображает очень быстро: — Да, но он же меня не ударил! Тут входит Коля и возмущённо говорит: — А Ваня ткнул меня в бок вот этой корявой палкой! — О, значит, поход на озеро под большим вопросом! — иду я накатанным путём. Коля, скороговоркой: — Да, но мне было совсем не больно! — Коля, если ты будешь дуться, то мы не пойдем в гости к Андрюшке! Ваня умоляюще смотрит на Колю: — Коля, ну сделай же получше лицо! Просыпаемся утром в поезде, я спрашиваю Ваню: — Ваня, ты сегодня хорошо спал? — Нет, я почти не спал, — грустно говорит Ваня. — Почему? — Носки караулил, чтобы их не украли. — А я знаю, почему папа в доме хозяин, — говорит Ваня. — Почему? — Потому что так Бог прорек! Папа, мама, Коля и Ваня отдыхали летом в Крыму. Когда ехали в маршрутном такси по страшной горной дороге, Ваня принялся успокаивать маму: — Ты, мама, не бойся, всё будет хорошо. У нас шофёр — святой. — Почему святой? — Да ты только посмотри, сколько тут у него иконок висит! Я, Коля и Ваня едем в Ильинский храм на крестины. Разговор естественным образом заходит именно на эту тему: — Тебя, Коля, крестили в Спасо-Парголовском храме. Там крестят полным погружением. А тебя, Ваня, крестили у нас в Ильинке. Здесь крестят только обливанием. Ваня вскрикивает: — Так вот почему у меня такая тяжёлая жизнь! В храме было очень много людей, и когда началось причастие, я ещё стояла на исповеди. Ване пришлось причащаться без меня. По счастью, над ним взяла шефство девочка Катя, года на четыре постарше. По дороге домой Ваня, гордый своей относительной самостоятельностью, богословствует: — Катя не знала, что мальчиков надо пропускать вперёд на причастие. Я ей сказал. Ведь сначала Бог сотворил человека, а потом Еву. Бог сотворил первым мужчину, потому что Он и Сам был мужчина. Ведь Бог — Отец, Бог — Сын. И Иисус Христос говорил про Себя, что Он — это он, а не она. Вот потому хозяин в доме — муж.

258

— А тех, кто убил Иисуса Христа, поймали? — спрашивает Ваня. — Ведь, наверное, они оставили свои следы там, на горе? Казалось бы, ни с того ни с сего Ваня вдруг с горечью говорит: — Я никому не нужный. Я неполезный. Потому что я ничего не умею! Ваня заболел скарлатиной, поднялась температура, он лежит в постели и жалобным голосом говорит: — А Иисус Христос, когда был такой же маленький, как я, ничем не болел… Коле 10 лет. Пришли в храм на литургию. Через какое-то время Коля поворачивается ко мне и говорит шёпотом: — Я знаю, почему мне так тяжело стоять в храме. — Почему? — Я стою и за папу, и за дедушку. Потом поправляется: — Я стою за папу, а Ваня за дедушку. Но папа самый тяжёлый. (И папа, и дедушка ходят в храм крайне редко.) — Адам и Ева мыли руки перед едой? — с пристрастием задаёт Ваня жизненно важный для него вопрос. — Конечно, мыли! — это я говорю из воспитательных соображений. Коля парирует: — Ба-буш-ка! В раю грязи нет! — Коля, почему у тебя такие грязные руки? — Я держался ими, чтобы не упасть. — За что ты держался? — Я за землю держался.

259

Послушание у мальчиков не на высоте, и я, выведенная из терпения, сердито говорю: — Как вы думаете, почему папа, когда с вами общается, часто вспоминает про ремень? Ваня тут же отвечает: — Он боится. — Папа? Боится?! Чего он боится? — я очень удивлена. — Он боится, что мы его не будем слушаться. Спрашиваю у Коли с Ваней: — Почему люди, не являющиеся христианами, зачастую живут дольше и богаче христиан? Коля: — Дольше, потому что Бог даёт им шанс. Ваня: — Богаче, потому что Бог их испытывает. — Ваня, почему у тебя такое грязное лицо? Мама, пытаясь получше разглядеть Ваню, берёт его за подбородок. Ваня отворачивается: — Не дотрагивайтесь до предмета моей личной гигиены! Коля, Ваня и я пропалываем грядки на огороде у бабушки Оли. Я не упускаю прекрасной возможности для общения и, применительно к обстоятельствам, рассказываю, что после адамова грехопадения жена спасается рождением детей в болезни, а муж — трудами, и что земля, как сказал Господь, произрастит ему волчцы и тернии. Объясняю, что такое волчцы и тернии. Ваня, выдёргивая пук сорняков из грядки с луком, уныло говорит: — Эх, Адам, Адам, что же ты наделал! — Думай не думай, а всё-таки первой согрешила Ева, а не Адам, — укоризненно глядя на меня и покачивая головой, говорит Ваня. В деревне, где живёт бабушка Оля, началось строительство церкви. Мы всей семьёй решили безвозмездно поработать на стройке. Коли-Ванин папа собрался идти на стройку в шортах, он только что

260

пришёл в них с озера. Коли-Ванина мама принесла ему длинные штаны, чтобы переодеться, всё-таки мы шли строить не что-нибудь, а храм. Папа удивился, сказал, что для такой жары он одет вполне естественно и что он не видит тут никакой проблемы. Ваня, задумчиво поглядывая на идущего впереди папу в шортах, спрашивает меня: — А в чём Иисус Христос явится на Второе Пришествие? В штанах? Или в чём? Ваня философствует: — Если бы не было машин, то не было бы и аварий, если бы не было самолётов, то они бы и не разбивались, если бы не было милиционеров, то не было бы и тюрьмы. — Наверное, это неправославные люди делают шампунь против выпадения волос, ведь волосы выпадают только по воле Божией. Ваня, мечтательно: — Эх, если бы я был ангелом с крылышками, вспорхнул бы сейчас в небо и очутился бы в кабине во-о-н того подъёмного крана! Коле 11 лет, Ване 8 лет. Ранняя весна, слякоть. Идём из школы домой и мечтаем о лете, о том, куда поедем отдыхать. Я говорю: — Эх, попасть бы сразу на отдых в рай! Да не возьмут меня, грехов очень много… Ваня даже останавливается и горячо говорит: — Тебя, бабушка, возьмут! Ты ведь добрые дела делаешь, нас вот с Колей воспитываешь… Коля поддерживает брата: — Возьмут, возьмут, бабушка, не сомневайся! Сколько ты с нами возишься… — Очень хочется, чтобы взяли, да только сказано в Писании: «По плодам их узнаете их…». А плоды так себе, не очень… — сокрушаюсь я, поглядывая на внуков. Ваня удивляется: — Что, из-за нас с Колей ты можешь в рай не попасть? При ударе о металлическую часть качелей у Коли отломился кусок переднего зуба. Ваня очень расстроился, даже плакал. Когда Коля с мамой пришли от стоматолога, Ваня после некоторого раздумья спросил: — Как же теперь Коля предстанет в своём лучшем обличье на Небесах? С пломбой или ему всегда будет одиннадцать лет? — Что вы скажете гостю, если подарок, который он принёс, вам не очень нравится? — Надо сказать: «Идите отсюда с вашим дурацким подарком!» — в шутку отвечает Коля. — Нет, — серьёзно говорит Ваня, — надо сказать: «И за это спасибо». Коля с Ваней не поделили лучшее место за столом. Напоминаю им притчу об избрании первых мест, а в заключение говорю: — Многие же будут первые последними, а последние первыми (Мф. 19:30). Ваня понимающе восклицает: — А, это как в лифте: кто первым зашёл, тот последним выйдет! — Бог сделал с Себя ксерокопию: человека. — Бог сотворил людей, потому что Ему было без нас скучно.

261

— Это сколько же нужно ума, чтобы сотворить Адама и Еву?! Рассказываю мальчикам о таинстве соборования, с которого только что пришла. Говорю, что в храме было много людей, все пришли с разными грехами, может быть, даже со смертными… Ваня заинтересованно спрашивает: — А сколько их было? — Кого? — Ну, этих, смертников. Перед сном читаем из Библии о переходе евреев через Чермное море: «Воды же были им стеною по правую и по левую сторону» (Исх. 14:22). Коля восклицает: — Как интересно! Представляешь, бабушка, сколько там на дне лежало ракушек всяких! И вообще, израильтяне были как между двумя аквариумами. Наверное, они там много чего увидели. А могла рыба высунуться из воды? Ваня держит в руках выпавший у него изо рта молочный зуб. — Бабушка, а что надо сказать мышке, когда забрасываешь старый зуб на печку? Я подыгрываю: — Мышка-мышка… Ваня подхватывает: — Дай мне золотой зуб… Я недоумеваю: — Почему — золотой? Надо просить природный, костяной. Зачем тебе во рту золотой зуб? Ваня: — Выпадет — продам! — Бабушка, а у тебя есть вредные привычки? — Есть, конечно… — Какие? — Ну, я, например, люблю утром поспать подольше. — Нет, это не вредная привычка! — горячо уверяет Ваня. — Просто сон — это маленькая смерть. Душа вечером отлетает к Богу, а утром возвращается. А иногда она немножко запаздывает… Пришли на крещение новорождённой дочери наших знакомых. В середине службы Ваня трогает меня за рукав и шёпотом спрашивает: — А для чего нужны запасные родители? Во дворе нас медленно обгоняет машина с номером 666. Ваня останавливается, как громом поражённый, и с выражением ужаса на лице говорит: — Смотри, бабушка! Несчастный человек!!! Во время обеда между взрослыми зашёл разговор о том, какое тяжёлое служение у батюшек, сколько у них искушений всяких. Потом вспомнили отца диакона, который попал под грузовик, и его увезли в больницу… Коля задумчиво говорит: — Сколько же раз надо попасть под грузовик, чтобы стать батюшкой? Наступила красивая снежная зима. Мы с Колей и Ваней идём на занятия в воскресную школу.

262

Но не просто идём. Я с трудом пробираюсь по узким дорожкам среди сугробов, меся ногами снежную кашу, а Коля с Ваней с радостными криками неутомимо штурмуют все снежные горы на пути, кубарем скатываясь с них прямо мне под ноги. Я ворчу: — Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт… Ваня мгновенно реагирует: — А Суворов? Ване 10 лет. По дороге из школы Ваня говорит мне: — У нас сегодня весь класс нападал на Витю и дразнил его, потому что его не любят. — А почему его не любят? — Он плохо учится, некрасивый и у него бородавка на губе. — Да разве оттого, что Витя некрасивый и плохо учится, на него можно нападать и дразнить? И что, ты тоже из-за этого Витю не любишь? — Нет! Я ему сегодня математику дал списать! Коле надо написать домашнее сочинение на тему: «Какие события детства сохранились в твоей памяти?» Он в задумчивости говорит: — Что-то я ничего такого не помню… Ваня, энергично: — Ты что, не помнишь, как я тебя по башке ведром стукнул? Мама зовёт: — Ваня, иди пить чай! — А что ты мне дашь к чаю, мама? — Могу конфету дать. — А ещё что? — интересуется Ваня.

263

— А ещё — булку с мёдом. — А от чего можно потолстеть? — озабоченно спрашивает далеко не худенький Ваня, которому тренер велел сбросить вес. — От булки — точно толстеют, — отвечает мама. — Ну, тогда намажь мне конфету мёдом! Ваня: — А в тюрьмах много народа сидит? — Много. — Миллион? — Может, и миллион. — Представляю, как они все набьются в ад! Как в метро в час пик! Интересно, а хватит на всех на них бесов? Коле 13 лет. Прабабушке Оле уже 90 лет. Она серьёзно болеет, а в последнее время даже не всегда узнаёт домашних… И вот однажды, не признав Колю, вообще-то детей она очень любит, сказала ему какие-то неприятные слова. Я пытаюсь смягчить ситуацию, шепчу тихонько, чтобы бабушка не слышала: — Коля, надо же понимать, что это говорит не бабушка Оля, а бес, который вокруг вьётся и навязывает свои мысли. Из-за болезни бабушка просто не может ему сопротивляться. Так что не надо злобно смотреть на неё. Коля возмущённо возражает: — Я не на бабушку Олю злобно смотрю, а на беса! Ваня: — Вчера у нас проводили урок девочки из старшего класса. Они сказали, что теперь у детей есть права, поэтому можно не слушаться родителей, а родители должны выполнять любое желание ребёнка. Немного подумал (я в это время пребывала в состоянии остолбенения) и спрашивает: — Бабушка, а учителей теперь тоже можно не слушаться? Ване 11 лет. — А ты, бабушка, за кого будешь голосовать на выборах? — спрашивает Ваня. — Ну, не знаю… Вот за царя я бы проголосовала двумя руками. — А почему за царя? — Потому что он Помазанник Божий. — А если Путина помазать? Коля с Ваней провинились, за что были лишены доступа к компьютеру. Через некоторое время Ваня приходит ко мне на кухню и просит прощения. Я его, естественно, прощаю. Он заинтересованно спрашивает: — А Коля попросил у тебя прощения? — Нет, не попросил. — Он попросит у тебя прощения, бабушка, — твёрдо говорит Ваня, — Обязательно попросит! Ради компьютера! Коле 14 лет, Ване 11 лет. Звонит телефон, я подхожу к трубке и слышу: — Здравствуй, мамочка! Сейчас ты получишь щелбан в лоб! Это я не тебе, мам. Не достану? Ничего, я подпрыгну! Как за что? Зачем ты обозвал Ваню ослом? Он сказал, что ты тупой? Ваня, ты почему

264

сказал Коле… А что это у тебя со щекой, Ваня? Флюс? И куда это, интересно, исчезла котлета с тарелки, мы же ещё не молились перед едой! Мамочка, у нас всё нормально, я тебе потом ещё позвоню. Пока! Ваня пришёл из школы и с порога объявляет: — Бабушка! У меня сегодня такая радость, такое счастье, я получил за диктант по русскому 3/3! Я очень удивляюсь: — Чему же тут радоваться, Ваня? Надо печалиться, что ты не получил 5/5! — Бабушка, — укоризненно говорит Ваня, — ты же сама всегда говоришь, что надо в любой ситуации находить, чему бы порадоваться. Вот я и радуюсь, что не получил 2/2, а ведь мог бы! Увидев беспорядок в комнате у Коли и Вани, я сержусь: — Какие вы оба неаккуратные, всё разбрасываете, надо вас отдать дедушке на воспитание! Ваня: — Не надо, дедушке ещё пожить хочется! Ване 12 лет. Не без Ваниной вины котёнок по кличке Ластик упал со складной лестницы и некоторое время ходил, прихрамывая на одну лапу. На следующий день, увидев, что котик трётся о Ванину ногу, я говорю: — Смотри, Ваня, Ластик совсем не помнит зла. Он тебя простил за вчерашнее! — Да уж я перед ним извинялся-извинялся! Ваня, в разговоре: — Адам и Ева ничего не понимали в технике. У них там в раю не было ни самолётов, ни машин, ни троллейбусов… Лариса Калюжная, г. Санкт-Петербург

265

Академик Дмитрий Лихачёв проанализировал воровскую речь и пришёл к выводу: сквернословие не является человеческим языком. Эти «слова» подобны сигналам, которыми пользуются животные.

Слово не обух, а от него люди гибнут Так утверждает пословица. Материться — плохо. Это мы знаем с детства. А почему, собственно? Вот и некоторые нынешние деятели искусств выступают за использование мата в литературе, кино, театре и Интернете.

Мат — программа самоликвидации Помните научно-популярный фильм «Вода», показанный по федеральному каналу? На воду в одной колбочке всё время ругались, а рядом с другой произносили разные добрые слова: любовь, счастье, радость, мама. А когда воду в ней заморозили, она стала прекрасными снежинками. Та же, что «слушала» ругательства — покорёженными кристаллами. А ведь человек на 80–90 % состоит из воды. Во что же превращаются люди,

266

вынужденные слышать мат, не говоря уж о самих матерщинниках?! Кто не верит, может проверить исследование учёного Геннадия Чеурина. В его лаборатории целый год произносили маты и молитвы над водой, которой поливали посаженные зёрна. Политые водой, которую ругали «трёхэтажными» матами, проросли на 49 %. Вода, заряженная «вялым» матом, дала 53 % всхожести пшеницы.

Зёрна, поливаемые водой, над которой читали молитвы, проросли на 96 %. Более сложные опыты по волновой генетике проводятся Российской академией наук. Человеческие слова — это ещё и электромагнитные колебания, влияющие на ДНК. Когда человек ругается, его хромосомы гнутся, гены меняются местами, и постепенно потомству передаётся программа самоликвидации — как при радиоактивном облучении. Эксперимент с «облучением» словами много лет проводился на семенах растения арабидопсис. Почти все они погибли, а те, что выжили, стали генетическими уродцами. Эти монстры, перенеся множество болезней, передали их по наследству, и через несколько поколений выродились. Причём мутагенный эффект не зависел от громкости слов, достаточно было и шёпота. Проводился и обратный эксперимент: ученые молились над семенами, убитыми радиоактивным облучением в десять тысяч рентген, и тогда перепутавшиеся гены, разорванные хромосомы и спирали ДНК встали на свои места и срослись, убитые семена ожили. Оказывается, программа человека зашифрована не только в химических веществах, но и в физических полях вокруг хромосом, имеющих голографическое строение. Может, как раз об этом говорит Евангелие: «Вначале было Слово. И Слово было у Бога, Слово было Бог»? Если даже простое человеческое слово может нести такую разрушительную или созидательную мощь, то и Существо Высшего порядка могло создать материальный мир Своим Словом.

Мат — заклинания ада То, что учёные обнаружили недавно, священники знали давно. Во всех языках мат — это небольшая («грязная дюжина», как говорят англичане) группа слов: наименования гениталий, физиологических отправлений, полового акта и производные от них. Люди дохристианской эпохи, чтобы оградить себя от демонического мира, либо ублажали демона, принося ему в жертву людей, в том числе и детей, либо пугали, произнося заклинания. Ругаясь, человек, пусть даже невольно, призывает бесовские силы. Подобное можно наблюдать в начале драки, когда

Церковь о слове ● Удар бича делает рубцы, а удар языка сокрушает кости. ● За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Страшного суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься. ● Ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. ● Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать всё тело. Мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. И корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулём направляются; так и язык — небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь; всякое естество зверей и птиц укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога, и им проклинаем людей, сотворённых по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно так быть. Один источник не может изливать солёную и сладкую воду. ● Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст. противники, делая свирепые гримасы, кричат друг другу о своей жестокости, невменяемости, пытаясь придать себе в глазах противника как можно больше скверности. Для страха или от страха. Мат и называется-то на языке учёных инфернальной лексикой («инферна» переводится как ад). В народах, язык которых не имеет ругательств, связанных с детородными органами, почти нет синдрома Дауна и детских церебральных параличей. Мат — это, по сути, заклинания,

267

вымыть уши и рот с мылом, объясняя, что мерзкие слова пачкают и сознание, и душу, и слух, и произносящий их рот. Апостол Пётр воскрешает сына На Руси после её Крещения за сквернослоТеофила. Фреска. Мазаччо вие строго наказывали. Считалось, что матерным словом оскорбляется Матерь Божия, родная мать и мать-земля; что матерная брань наказывается стихийными бедствиями, несчастьями и болезнями. Ещё во времена царя Михаила Фёдоровича у некоторых чиновников была такая обязанность: они переодевались, брали пару стрельцов и шли на рынки, ярмарки — туда, где скопление людей. Ходили между рядами, приценивались, а сами слушали. И если кто-то кого-то хлестнул поганым словцом, стрельцы хватали богохульника (а именно так назывались тогда все матерящиеся) и тут же прилюдно пороли розгами! В Запорожской Сечи под угрозой наказания плетью у позорного столба было запрещено употребление матерной брани, особенно во время военных походов. При государе Алексее Михайловиче матерщинникам вырывали язык, при императорах Петре I и Николае I били розгами и палками, а самый большой штраф на одном из крупнейших в то время которыми человек вызывает болезни на себя и заводов юга России был за матерную брань и своих близких. лишь потом — за пьянство и воровство. И хотя в Медицина знает такое психическое заболева- современной России по статистике употребляют ние, когда даже воспитанный человек, иногда и мат более 70 % (!) населения, административный ребёнок, страдает необъяснимыми припадками: кодекс (ст. 20, ч. 1) предусматривает за нецензурпомимо своей воли начинает изрыгать потоки ную брань в общественных местах штраф от пяти изощрённой брани, зачастую направленной про- до пятнадцати минимальных размеров оплаты тив Бога. Или парализованные люди, у которых труда или арест до 15 суток. полностью отсутствует речь, совершенно свободно произносят целые выражения, состоящие Сильному ругаться из непечатной брани. Получается, что мат пронезачем ходит по совершенно иным нервным цепочкам, чем остальная речь. В духовной практике это на«Человеку слово дано, скоту — немота» — зывается одержимостью, беснованием. Всемирно утверждает Библия. Поясняя, что слово — это известный академик Дмитрий Лихачёв, отбывая дар Бога человеку, возвышающий его над животв молодости срок на Соловках по политической ными, отпечаток божественности, сущности не статье, проанализировал воровскую речь и при- только земной, но и небесной. Слово соединило шёл к выводу: сквернословие не является челове- людей в общества, создало города и страны. В ческим языком. Эти «слова» подобны сигналам, слове живёт и движется знание, закон, добродекоторыми пользуются животные. тель. Словом можно обратиться и к Богу. Слово В любой верующей семье, какую бы религию праведного человека в союзе с Духом Божиим моона ни исповедовала, брань неприемлема. В неко- жет усмирять природные катаклизмы, исцелять торых семьях, когда дети приносят с улицы бран- больных и даже воскрешать умерших. ные слова и спрашивают об их значении, родиЧем совершеннее язык, тем выше уровень разтели разъясняют. Но потом заставляют ребёнка вития народа. Лингвистам всего мира известно,

268

что русский язык — один из самых богатых, сложных и выразительных языков. Речь — это наше оружие, средство общения, убеждения, языком надо учиться владеть. И оружие это не должно быть грязным и ржавым. Подросток, изощрённо бранясь, надевая на себя броню грубости, хочет скрыть свою

внутреннюю слабость, доказать, что он уже взрослый. У многих мужчин мат так и остаётся на всю жизнь с их подросткового возраста. Тому, кто и правда силён, не нужно доказывать это всему миру. По-настоящему независимый человек не позволяет вредной привычке господствовать над ним.

«Заниматься любовью»? Такие качества, как застенчивость и целомудрие, могут относиться не только к человеку, но и к языку, каковым и является язык русский. В нём попросту нет слов, обозначающих близость мужчины и женщины. Досадно слышать, когда молодые люди сводят всю головокружительную гамму чувств друг к другу к донельзя опостылевшему заокеанскому понятию сексуальности, похоже, напрочь позабыв такие хорошие русские слова, как желанный, желанная. Что касается выражения «заниматься любовью», то оно граничит с некоей неполноценностью. Объясню почему. Любовь, как известно, чувство. А «заниматься» чувствами — ну никак нельзя. Ими можно быть возвышаемыми,

охваченными, обуреваемыми, подавленными… Но «заниматься»?! Это равносильно тому, чтобы, к примеру, «заниматься ненавистью». Представьте себе такой монолог: «Хочу до обеда позаниматься ненавистью, а после него планирую заняться жалостью. Ну, и перед сном позанимаюсь с полчасика недоумением — и на бочок!» К слову, Священное Писание далеко от ханжества. Но как же воистину достойно человека, а значит божественно, названа здесь физическая близость. Только вслушайтесь: познал жену! Искусство, а не «занятие». Из книги «Тайны русского слова» доктора педагогических и кандидата филологических наук Василия Ирзабекова

269

Форпост России

Огромная мотоколонна продвигалась по Санкт-Петербургу. Каких только флагов не несли на себе мотоциклисты: «Офицеры России», ДОСААФ и даже «Мотоледи». Молебен о многодетных семьях России прошёл в Казанском соборе Божией Матери.

Давая оценку пути, пройденному от восточных морей до Балтики, председатель попечительского совета всероссийской программы «Святость материнства» Наталья Викторовна Якунина призналась СМИ: «Честно сказать, мы в первый год слегка побаивались, достигнет ли акция своих целей, и для начала провели мотопробег по территории Сибири и Урала. Однако сегодня, на второй год, можно с уверенностью говорить о том, что цели достигнуты, очень большой общественный резонанс. Это получилась и светская, и духовная акция, такой необычной формой удалось затронуть буквально все слои общества». 270

Санкт-Петербургский военно-морской институт. Памятное фото с героями дня: коллектив Санкт- Петербургского филиала Центра национальной славы во главе с его руководителем Залиной Григорьевной Медоевой, курсанты и офицеры, артисты — участники торжественной встречи мотопробега.

В большом зале учебного центра, созданного по инициативе Петра I, а теперь носящего его имя, проходил концерт, посвящённый прибытию в Санкт-Петербург акции «Отцы России — за многодетную семью». «Настоящий морской офицер — романтик, это нас объединяет с мотоцик листами», — считает контр-адмирал Владимир Николаевич Соколов.

С протоиереем Александром Румянцевым. Курсанты Нахимовского училища — в кают-компании и на палубе легендарного крейсера Аврора. Будущие военные уверенно отвечали на вопросы по географии, где проходил маршрут мотопробега, но не всегда уверенно

Детский дом города Колпино. Участники акции привезли в подарок велосипеды. Самый долгожданный момент встречи — катание на мотоциклах. Затем во двор вынесли музыкальную аппаратуру и устроили танцевальное соревнование между учащимися и мотоциклистами.

говорили о том, сколько детей они ожидают в своих семьях. Заинтересованной стороной диалога стали и командиры крейсера. Капитан-лейтенант Владислав Анатольевич Полянцев оказался членом санкт-петербургского мотоклуба «Бедуины». Передавая участникам мотопробега вымпел крейсера, он отметил, что подобных встреч сегодня очень не хватает в воспитательном процессе на флоте. 271

Площадка «Нулевой километр» 1

За спиной — почти треть земного экватора, пятнадцать тысяч километров. В храме Ефросинии Московской мотоциклистов встречало уже столько лиц, ставших близкими — партнёры, съехавшиеся в столицу на международный форум «Семья и будущее человечества», президент ФАП и ЦНС Михаил Юрьевич Байдаков. Председатель попечительского совета всероссийской программы «Святость материнства» Наталья Викторовна Якунина поздравляла с успешным окончанием пробега: «Подобную форму общения, понятную молодёжи, необходимо расширять, может быть, разнести по регионам, чтобы такие события, как сегодня, случались чаще…» Среди встречавших — художник и мотоциклист Алексей Маслов, написавший икону Дмитрия Донского и Ефросинии Московской, теперь намоленную тысячами прихожан и сберегавшую участников в пути. Она вернулась в Москву и осталась в Белом зале Фонда Андрея Первозванного, там, где хранятся иконы, сопровождавшие все акции фонда и Русской Православной Церкви: принесение мощей святых угодников Божиих, Пояса пресвятой Богородицы… У стен молодого храма один из мотоциклов BMW, прошедший маршрут Владивосток — Москва, был передан газете «Аргументы и факты» для аукциона, средства от которого пойдут на оплату неотложных операций для детей.

272

Презентация акции «Отцы России за многодетную семью» стала одной из самых ярких страниц международного форума. Сотни людей подходили к участникам мотопробега сказать, с каким волнением они следили в новостях за движением по России. Переживали не только сограждане, но и украинцы, белорусы, итальянцы, сербы, болгары... И вот теперь все хотели поздравить, обняться, рассказать о том, как хотели бы увидеть крестный мотоход в тех городах и странах, куда не получалось заехать. Расписаться в книге поддержки многодетных семей выстраивалась многоязыкая и многонациональная очередь. А когда в зал вынесли флаги всех регионов, через которые пролегал маршрут мотопробега, зал стоя аплодировал выбору нашей страны — выбору традиционной, многодетной семьи. Андрей Юрьевич Коченов во второй день форума в храме Христа Спасителя рассказал собравшимся о сути акции: «Мы не пытаемся громогласно осуждать кого-то, не стараемся навязчивыми нравоучениями преподавать необходимость многодетности. Просто делимся своим отцовским счастьем, рассказываем и показываем на конкретных примерах, как это может быть замечательно — стать отцом большой семьи. Насколько многодетные семьи могут быть богаче во всех смыслах — и духовно, материально, и в перспективах своего развития». С участниками форума: многодетными семьями и партнёрами акции, мотоклубом «Ночные волки»

273

Настоящий мужчина — это отец

После официального и торжественного завершения мотопробега в Кремле он… продолжился. Мотоциклисты направились туда, где живёт душа народа. А живёт она в малых городах и сёлах. Одно из таких — село Молоково, где настоятелем Казанского храма служит священник Дмитрий Березин, руководитель журнала для пап «Батя».

274

Приход у него тоже во многом ориентирован на семью, особенно на детей: и семейное авторалли, и велопробеги, и секции дзюдо, и тир.

И в друзьях у него байкеры: «Ночные волки», «Братья во Христе», сибирские мотоциклисты, все православные, все многодетные. Алексей Маслов по прозвищу Магистр, Алексей Вайц, руководитель Культурно-просветительского русского фонда. Они вместе с участниками мотопробега катали школьников, пришедших на встречу мотоциклистов.… Приход отца Дмитрия в старинном храме древнего села. Впервые упомянуто оно в духовной грамоте великого князя Московского Ивана Калиты в 1336 году — село Орининское. В 1810 году по заказу дочери графа Алексея Орлова-Чесменского Анны начали строить каменный храм, рядом с деревянной церковью Иоанна Богослова. Освятили храм в 1813 году в честь Казанской иконы Божией Матери. Молоковым село стало в 1934-м, в честь лётчика, Героя Советского Союза Василия Молокова, тогда же храм закрыли, разрушили колокольню, иконостасы. В здании разместили сельский клуб, а после пожара склад. В 1991 году храм был возвращён верующим. Судьба двух священномучеников связана с Молоково. Василий (Озерецковский) служил здесь 12 лет, Алексий (Шаров) здесь родился, его дед был чтецом в храме. Оба были расстреляны: один в 1937-м, второй в 1938 году и погребены в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

275

Слово редактора Кинофильмы, песни, книги, статьи в журналах, новостные заметки, реклама — это то, что влияет на нашу личность, формируя ценности, создавая стандарты поведения. У хороших героев мы учимся, как надо жить, у плохих — как не надо. Точка зрения симпатичного мне персонажа легко может стать моей точкой зрения. Создавая в 2006 году журнал для пап «Батя», мы думали о том, что влияет на столь бедственное положение семьи в нашей стране. И пришли к выводу, что куда-то пропали отцы. Как в песне Владимира Высоцкого: «Так случилось — мужчины ушли». Но только в песне они ушли на войну, а в жизни — от ответственности и проблем, в свои слабости и зависимости, побросав жён и детей. Статистика разводов, абортов, неполных семей вполне сопоставима с любой военной, а пожалуй, и превосходит её. Сложившийся образ «настоящего мужчины», на который равняются не только парни и девушки, но и вполне взрослые люди, это образ разрушительный. Это крутой парень, способный подраться и убить, если нужно, чаще всего за деньги или из мести. Со спутницами, которых он меняет в зависимости от настроения и географического положения, а если называть вещи своими именами, живущий в блуде. Без детей и обязательств, внезапно богатеющий или уже разбогатевший при невыясненных обстоятельствах. Есть ещё образ мужчины гламурного, занятого своим телом, тусовкой — этакого нарцисса, отличного потребителя белковых коктейлей, машин, часов и маникюрных салонов, но только не отца. А вот мужчины, у которых есть семья, дети, любимое дело; мужчины, ответственные за свои слова и поступки; мужчины, которые знают, что такое жертвенность ради семьи и страны… куда-то делись. Их стало очень мало, и о них забыли. Так было в конце нулевых. Мы, создатели журнала «Батя», ощущали себя чуть ли не единственными, кто вспомнил об отцах. Все семейные СМИ были посвящены мамам, все муж-

Дмитрий Березин, священник, настоятель храма в ближнем Подмосковье, редактор журнала «Батя», кандидат экономических наук. ские журналы — спорту, машинам и половым отношениям. Даже в законодательных актах словосочетание «материнство и детство» не допускало мысли об отцах. За последние несколько лет ситуация стала меняться, появились отцовские клубы и сообщества, есть надежда на появление в России официального праздника «День отца». Всё чаще под словом «отец» понимают того, кто является надёжной защитой, на кого приятно равняться сыновьям, кем могут гордиться жена и дочери. Мужчины стали возвращаться. Семья — это уже не только то место, куда нужно приносить деньги и, лёжа на диване, отдыхать от их зарабатывания. Семья — это дружный коллектив, где у каждого свои обязанности, своя роль. Роль отца — руководить своей семьёй, нести жертвенное служение. Церковь не зря называет семью малой Церковью, уподобляя мужа в семье Христу в Церкви. Как народ, забывающий Бога, начинает разлагаться и исчезать, так и семья, в которой мужчина не является главой и образцом, постепенно теряет жизненную силу. Интернет-журнал для пап «Батя» и его руководитель священник Дмитрий Березин награждены специальным призом Всероссийского конкурса «Семья и будущее России» за системный подход к освещению темы «ответственное отцовство». Конкурс проводился Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям, Союзом журналистов России, Фондом Андрея Первозванного и Центром национальной славы в рамках Всероссийской программы «Святость материнства». В нём участвовало 402 заявителя из 71 региона Российской Федерации, более 5000 творческих работ. Государственный Кремлёвский дворец. Международный форум «Семья и будущее человечества», сентябрь 2014 года.

276

О своей семье рассказывают отец Дмитрий и матушка Марина: — Познакомились мы в университете управления. С тех пор живём вместе, в Москве. Весело и быстро: четверых детей развезти по садам, школам, бассейнам, кружкам, бабушкам, дедушкам, а потом собрать. В нашей семье главное — любовь и простота.

Дети: София, Вера, Фёдор, Анастасия. Старшей — девять, младшей скоро год. Строгость и доброта — вот как мы воспитываем детей. А также взаимоуважение и взаимопонимание: учим слушать друг друга, ведь у каждого есть своё мнение.

277

В то же время — свобода…

Очень любим читать. От мала до велика. И каждое утро начинаем с улыбки, чтобы день прошёл хорошо. Даже неприятные вещи говорим друг другу спокойно. Благодаря папе Диме в семье царит любовь и оптимизм.

Мы друг другу даёмся для радости и совершенствования На вопросы блиц-интервью, адресованные в нашей книге мужчинам, отец Дмитрий не захотел отвечать один. Сказал матушке: «Давай вместе». — Главное в отношении мужчины и женщины? Марина: — Терпение, внимание и понимание. Это двусторонняя необходимость в отношении мужчин и женщин и всех людей вообще. Быть внимательным к состоянию человека, его проблеме. — Что для вас род, Родина? Священник Дмитрий: — Это нечто, что всегда с тобой, где бы ты ни был. Благодаря своим предкам я есть, от них мне досталось очень многое в характере, в здоровье. Я знаю, что по их молитвам наша большая семья будет жить и расти. Мы молимся за них, они — за нас. Родина — это то, что любишь как мать — не за что-то, а потому что. Родина — это наши замечательные люди, которые живут вокруг. Марина: — Это наши корни, это место, где ты на месте. Где твой дом и уют. Где ты не временно. То место, куда всегда возвращаешься.

278 278

— Зачем вам много детей? Священник Дмитрий: — Зачем — неправильный вопрос. Дети — это подарок от Бога, но подарок, за который всю жизнь несёшь ответственность. Я думаю, что мы друг другу даёмся. С одной стороны, для радости, а с другой — для того, чтобы была возможность совершенствоваться. Бывает, замечаешь в детях свои слабости и плохие черты характера, которые на тебя же и выливаются, и начинаешь меняться к лучшему.

— Поступок вашего сына, дочери, которым вы гордитесь?

— Ваше жизненное кредо?

Священник Дмитрий: —  Дети пока маленькие для серьёзных поступков. Но бывает, когда в них просыпается ответственность друг за друга, за родителей, за дом, — тогда это приносит большую радость.

Марина: — Мы предполагаем, а Господь располагает. Наше дело — идти и верить. И не забывать в суете об этом. Священник Дмитрий: — Жизнь — это вечная борьба с энтропией. Целый день провели у гостеприимных хозяев мотоциклисты, пора и в обратный путь, несмотря на четыре тысячи километров, не в такую уж и далёкую теперь Сибирь. Сельский священник Сергий Ефимов, отец девяти детей, желает ангела в дорогу.

279 279

Зашёл одним человеком — вышел другим Поездка сравнима по силе воздействия с впечатлением от общения с гениальным произведением искусства, например фильмом. Зашёл в кинотеатр одним человеком, вышел другим. Хотя ничего внешне не изменилось, те же дела и житейские заботы, но взгляд на них другой. Через новую призму своей души. Огромная наша страна, необычные люди, живущие в ней, дают уверенность в том, что мир ещё не сошёл с ума от навязываемых идей о «нормальности» извращений и потребительского отношения к жизни. Если потребуется, я готов принести себя в жертву своей Семье (думаю, что это слово нужно писать с заглавной буквы, так же, как и Родина). Так делал мой дед и отец, и в этом вижу смысл своей жизни. Вячеслав Макшуров, вице-президент клуба сибирских мотоциклистов имени Дмитрия Донского, отец двоих детей

280

Ещё не многодетный, но начинающий Из интервью журналу «Батя» в последний день мотопробега

Поскольку Андрея не отпускали с работы на 50 дней (он был незаменимым специалистом российско-американского предприятия), предприятию не повезло. «Ради путешествия, которое, я чувствую, изменит всю мою жизнь, не жалко и уволиться», — решил Андрей и оказался прав. Идеи многодетности, ответственного отцовства близки мне, хотя у меня пока лишь один ребёнок — дочка Александра (я единственный такой здесь). Но я молод и на достигнутом останавливаться не собираюсь. В поездке было по-разному. Иногда жарко, иногда холодно, иногда мокро. Всё было. И дождь стеной, и солнце палящее, и дороги такие гладкие, что можно заснуть, и такие, что вовсе не до сна. И всё же техника нас не подвела, не считая мелких поломок, и к непогоде мы были готовы. Мотоциклисты нашего клуба сплотились как команда. Понятно, что не могло обходиться без трений —

мы все люди разные, но любые разногласия всегда завершали примирением. Когда выезжали из Владивостока, нам передали — впереди ливень, ураган, но никому и в голову не пришло отступить. Нужно было по плану в день проехать пятьсот километров — мы и проезжали пятьсот. За время путешествия мы останавливались в почти пятидесяти гостиницах. Съездил, конечно, не зря. Много ярких необычных людей, каждый день насыщен событиями — полгода нужно, чтобы всё осмыслить и осознать. Иногда в деревнях нам не давали проехать мимо. Перекрывали дорогу: «Как вы можете не заглянуть к нам? Думаете, проблемы только в городах? Мы уже людей собрали — идите на встречу». Это удивительно. Людям необходимо живое общение, важна тема разговора. И ещё: как же приятно возвращаться домой! Жду не дождусь, когда наконец обниму свою жену и дочку. Андрей Трифанов, ответственный за техническую часть мотопробега

281

Я влюбился Я влюбился очень сильно, как будто бы в первый раз. В Россию. Какие места, какую красоту даровал нам Господь! Дальний Восток, Байкал, Сибирь, Урал… это потрясающие места. Я повидал много стран, но красивее этих мест нет ничего на свете. Когда мы миновали Уральские горы, выехали на равнину, деревни, посёлки и города стали сжимать кольцом, у меня началось что-то вроде фобии: не хватало простора. И тогда я понял, кто такие сибиряки — это вольные люди, которые жить не могут без просторов. Зато за Уральскими горами — начало нашей великой истории. Вот ты стоишь в храме, а 650 лет назад на этом же месте венчался Дмитрий Донской. Я очень воодушевился после поездки, а одно время был пессимистом. Эта поездка дала мне силы невероятные, потому что я увидел, в том числе среди молодёжи, адекватных, здоровых, светлых людей. Нормальное будущее России. Причём мы общались не только на площадках, куда привозили подготовленных слушателей. Нет. Мы заезжали в деревни, было много незапланированных встреч. И я убедился: есть ещё здоровые силы, с помощью которых можно воссоздать институт отцовства, поднять авторитет мужчины и отца. Да, произошла трансформация ценностей — духовных и нравственных. Например, для одной из форм сожительства молодёжь придумала себе абсурдную формулировку «гражданский брак». Но ведь «гражданский» — значит зарегистрированный в загсе, а не вообще нигде! Понятно, что таким

282

образом молодые люди снимают с себя ответственность. Но когда мы с ребятами начинали говорить, что такое настоящая семья, как её построить, приводили в пример исторических персонажей, таких как Дмитрий Донской, Александр Невский, рассказывали о собственных семьях и семьях священников — где никаких разводов, много детей, возможно, эти семьи не самые богатые, но самые счастливые, — ребята начинали задумываться. Я не прорицатель, чтобы точно подсчитать, сколько из наших собеседников мы привлекли в будущем в стан многодетных отцов. Но мы всегда видели перед собой живые глаза, люди внимательно слушали. А когда к нам подходили студенты, солдаты, взрослые мужики, жали руки: «Ребят, вы просто дали глоток живой воды, открыли глаза!» — это незабываемо. Конечно, сыграла роль и форма подачи. Им же говорили не раз эти вещи: учителя, священники, чиновники. А вот когда приезжает априори свободный человек — байкер… Это неформальный разговор — прямой, откровенный. Кстати, нас часто спрашивают: как это — байк и семья? Разве это может сочетаться?! Байкер — это же пиво, гулянки и всё такое прочее. Но в России любое попавшее извне зерно иначе прорастает. У нас формируются свои традиции: служения и милосердия, православные. Они далеки от изначальных байкерских, где больше присутствует свобода греха. Мы же выбираем свободу от греха. Об этих традициях мы и рассказываем молодёжи. И молодёжь начинает это слышать. Андрей Коченов, руководитель и организатор мотопробега

283

Содержание От издателей................................................................ 3 Всероссийская акция «Отцы России за многодетную семью». Зачем, как, кто?.............. 5 Прощание славянки — жены участников мотопробега о мужьях и разлуке............................. 8 Глава 1. Отец ........................................................... 10 Мой дом на горе. С. Филенко................................... 12 Первая дорога. А. Майоров........................................14 Обычный папа? Д. Айрапетян................................. 16 Самые нежные кусочки — для бабушки. Р. Гаспарян..................................................................17 Отец для семьи — что крыша для дома. А. Дорохова................................................................ 18 Мой муж будет похож на папу. П. Лукьянова........ 19 Ванечка. С. Захарченко............................................. 20 Послевоенные папы. С. Олефир............................. 23 Владивосток и Владислав. Владивосток – Уссурийск. В. Степанов................ 50 Неравнодушные отцы Хабаровска. Я. Кебич.... 53 Небольшая семья — это как-то… невесело. О. Апполонова........................................................... 54 Православные многодетные байкеры и разрыв шаблона. Благовещенск. С. Шевченко.............................................................. 56

Большая ответственность Эдварда Гиносяна. Е. Кошкарова............................................................ 96 Открытие. С. Олефир.............................................. 102 Отцу. М. Бороздин....................................................112 Отцы-предатели. Б. Аблаев.....................................113 Бедный Юрик. С. Олефир.......................................114 Отец-герой. А. Янжула........................................... 128 «Урал — опорный край державы». Екатеринбург. Е. Гордеева, Г. Морозова.............. 134 Не возвращайся в прошлое, ты там уже был. Иди вперёд и увидишь много нового. Г. Горда................................................................... 140 Город вокруг монастяря. Среднеуральск...........145 Глава 3. Отчество................................................. 146 Кого вызывать в школу? С. Олефир.......................148 Спасибо тебе, отец! В. Майстренко...................... 154 Дедушка. Н. Ерышева..............................................170 Я всë помню, папа. Л. Ковалёва..............................175 Башкирия и её столица Уфа..............................180 Герои городов. Набережные Челны – Казань – Нижний Новгород...................................................182 Владимир — святыня русской земли и старт в космос.....................................................186

Нетронутая красота людей и природы. Чита – Улан-Удэ – Иркутск. И. Коченов................. 60

Детей нельзя планировать. Ю. Головин, М. Жаров............................................187

Добрая жена. М. Березовская................................... 64

Невыдуманная история. Э. Ахадов........................ 190 Рубанок, Дедовы советы. А. Шубняков..................191 Спор с отцом. А. Бурбан......................................... 192 Меч и мир: православный взгляд. В. Осипов....... 200 Как назвать сына.................................................... 204

Безотцовщина, подобно огромному катку, может раздавить нацию. Красноярск. И. Ахундова, С. Благова, И. Полынин, Г. Попкова ................................................................ 70 Дал Бог Рыжовых много. Т. Алексеевич, С. Благова, В. Пирогова, Г. Попкова....................... 76

Города-герои. Рязань – Тула – Орёл....................216

От великого до смешного..................................... 82

Глава 4. Отечество................................................218

Глава 2. Безотцовщина......................................... 84

Огромный привет с фронта. А. Тесленко.............. 220

Когда я стану отцом. В. Павленко............................ 86

Города-герои. Брянск – Смоленск – Псков......... 223

Сибирская широта души — как широта просторов. Новосибирск – Кемерово – Омск – Чернолучье............................................................... 88

Наследство. Н. Ганников......................................... 226 Бесстрашный Очир — сын Эрдни. О. Арашаев.. 228 Глыба золота не перевесит крошку хлеба. Д. Коршунов............................................................. 230

Тюмень. Врата Сибири........................................... 94

Чемпионат на звание лучшего отца. М. Ершов.................................................................. 232 Дважды отец. П. Рябков......................................... 233 Мечта о небе. А. Алимушкина................................ 234 Папина спина. Д. Соколов-Митрич....................... 236 Бабушка, а почему? Громкая вера, или Мальчишеское богословие. Л. Калюжная........................................................... 238 Слово не обух, а от него люди гибнут.................. 266 «Заниматься любовью?» В. Ирзабеков.................. 269

Форпост России. Санкт-Петербург – Колпино.. 270 Площадка «Нулевой километр». Москва......... 272 Настоящий мужчина — это отец. Д. Березин.................................................................274 Зашёл одним человеком, вышел — другим. В. Макшуров.......................... 280 Ещё не многодетный, но начинающий. А. Трифанов.............................................................281 Я влюбился. А. Коченов....................................... 282

В издательском проекте «Отец — отчество — Отечество» приняли участие авторы из 83 насе лённых пунктов России и Украины. Это Барнаул, Белгород, Благовещенск, Богучар, Большое Устинское, Бояриново, Брянск, Вадинск, Видное, Вологда, Владивосток, Владимир, Городец, Губкин, Гуково, Домодедово, Егоршино, Екатеринбург, Железнодорожный, Ивановка, Иваново, Иркутск, Казань, КаменскШахтинский, Козьмодемьянск, Лесозаводск, Любицкое, Людиново, Красноярск, Кемерово, Колпино, Кушнур, Малоярославец, Медынь, Молоково, Монастырщина, Москва, Моховое, Мурманск, Мухоршибирь, Мценск, Набережные Челны, Нальчик, Нижневартовск, Нижнегорский, Нижний Новгород, Новобурейский, Новосибирск, Новый Уренгой, Омск, Орёл, Оренбург, Павлово, Петрозаводск, Приполярный, Приозерск, Псков, Рязань, Санкт-Петербург, Сковородино, Смоленск, Сочи, Среднеуральск, Стерлитамак, Таганрог, Тамбов, Тамбовка, Тарбагатай, Туапсе, Тула, Тума, Тюмень, Улан-Удэ, Усолье-Сибирское, Уссурийск, Уфа, Хабаровск, Чита, Чернолучье, Шексна, Шуя, Юрга, Ярцево. Выражаем благодарность учителям наших конкурсантов, без педагогического таланта которых был бы невозможен этот проект. Вот их имена: Байрта Петровна Арашаева, Светлана Петровна Бордзань, Марина Анатольевна Буданова, Елена Анатольевна Демешко, Ольга Владимировна Ерофеева, Татьяна Александровна Зверева, Любовь Михайловна Зейналова, Татьяна Васильевна Иноземцева, Тамара Ивановна Колычева, Людмила Сергеевна Коршунова, Нина Андреевна Костюк, Елена Викторовна Левашова, Елена Алексеевна Малышева, Нина Вениаминовна Мокерова, Татьяна Ивановна Несенюк, Юлия Надировна Никитина, Светлана Фёдоровна Оболонская, Елена Павловна Овсянникова, Валерий Александрович Павлов, Виктория Валериевна Павлова, Елена Александровна Рыжкова, Тамара Викторовна Тихонова, Людмила Васильевна Яненко. Благодарим также Александра Константиновича Грабора, Николая Михайловича Трифонова, Наталью Григорьевну Адаменко, Веру Семёновну Якименко, семью Бурбан: Владимира Ивановича, Любовь Ивановну, Елену Юрьевну, Эмму Антоновну. Фотографы: Тамара Андреева (с. 12, 218–219), Анатолий Белоногов (с. 39, 102, 117, 125, 146–147, 148, 191, 238), Валерий Бодряшкин (с. 113, 123, 230, 252, 258), Татьяна Васильева (с. 66), Светлана Гоппаева (с. 236), Арина Кадасова (с. 87), Ольга Королёва (с. 117, 151, 237, 259, 263, 265), Игорь Костин (с. 229), Александр Кустов (с. 84–85, 86, 232, 250), Сергей Лысенков (с. 275), Геннадий Миронов (с. 256), Ольга Падалка (с. 68, 117, 119, 204, 269), Ольга Петрук (с. 47), Виталий Подгурченко (с. 111), Виктор Сабинин (с. 36), Анатолий Самошкин (с. 20, 25, 42, 48, 114, 121, 128, 150), Анна Середина (с. 10–11, 64, 69), Андрей Чернецов (с. 37), Наталья Шпырко (с. 22, 190, 252, 260), Юлия Шуралева (с. 108). Акцию-мотопробег снимали: Анастасия Елинская, Андрей Зимин, Ярослава Кебич, Максим Клевцов, Андрей Коченов, Вера Пирогова, Галина Попкова, о. Сергий Рыжов, Владислав Степанов. Фотокопирование иллюстраций — Анастасия Коченова.

«Матушкины цветочки». 2006 Герои семи новелл — семеро детей из семьи священника. С юмором, подкупающей искренностью их мама описывает воспитание своих детей в христианских традициях и череде обыденных забот. Говорят, что в многодетных семьях дети недополучают любви и внимания... Так нет же! Любви и заботы у деток матушки Ольги больше, чем в семье с одним балуемым ребёнком — ведь здесь все заботятся обо всех. И дети так любят и чтут своих родителей, что по-хорошему завидуешь батюшке с матушкой.

«Семья — ковчег спасения». 2006 Альбом трогательных фотографий, сочинений и рисунков детей о своих семьях. Книгу нельзя читать без улыбки и слёз умиления. Это настоящий гимн семье, написанный благодарными детьми.

«Семья — ковчег спасения». 2007 Полноцветный подарочный альбом, собравший под яркой обложкой три сотни авторов. Семейные фотографии, детские рисунки и сочинения более чем из пятидесяти городов и сёл России и Германии. Дети рассказывают о том, как они любят своих мам — разумеется, самых лучших на свете; как ходят с папами на рыбалку и строят дом; как помогают бабушкам и дедушкам, заботятся о младших братьях и сёстрах, а также щенках, свинках и попугайчиках; о том, как они счастливы, убирая сено, работая в огороде — лишь бы вместе с родными. Никого не оставят равнодушным детские откровения, звенящие от нежности строки, порой такие горькие от боли одинокого детства — одна из глав составлена из сочинений и рисунков детдомовских ребятишек. Внутри альбома предусмотрены места для семейных фотографий.

«Анютины глазки». 2008 Сказки, повести, рассказы, стихи современных авторов. Для чтения в семейном кругу, для всех возрастов, иллюстрации профессиональных художников.

«Иродов грех». 2009 Остросюжетная историческая повесть об убийстве в Вифлееме нескольких тысяч младенцев по приказу царя Ирода. Проповеди известных священнослужителей и комментарии врачей по теме абортов, получивших название «иродова греха», а также православные молитвы о детях. Книга напечатана по благословению архиепископа Красноярского и Енисейского Антония.

«Семейный атлас России». 2009–2010 Двухтомник-путеводитель по сем ейн ым и национальным обрядам, охв ат ывающим весь жизненный круг, от рождения до смерти. Свадьба, новоселье, вынашивание, рождение, первые годы жизни человека; переходы в отрочество, юность, зрелость. Советы педагогов, священников, специалистов по народным традициям. Обряды и таинства — описания и разъяснения смыслов.

«История России в семейных преданиях». 2011–2013 Литературно-публицистический трёхт омник: судьбы семей России и Ближнего зарубежья с уникальными историческими фотографиями, детскими рисунками, репродукциями художников. Комментарии историков, православных священников, педагогов, психологов, философов на темы семьи и общества, преемственности понятий род и родина. Методики поисков корней рода и составления генеалогического древа. Том I: От Рюриков до Романовых. Том II: От революции 1917 года до наших дней. Том III: Россия многонациональная.

Готовится к изданию книга «Граница». О территориальных рубежах — страны и духовных — человека. Все авторы книг — литераторы, журналисты, художники, фотографы, мастера прикладного творчества, взрослые и дети — участники и победители творческих конкурсов Центра национальной славы. Участвуйте в конкурсах и становитесь авторами наших с вами книг.

kfcnsr.ru

Издательской серии «Святость материнства» — 8 лет К н и г и ,

к о т о р ы е

у ч а т

с е м е й н о м у

с ч а с т ь ю

ББК 74.903 УДК 37.018.1 О-82

О-82 Отец — отчество — Отечество. — Красноярск: Центр национальной славы, 2014. — 288 с.: ил. ISBN 978-5-91502-091-6

Отец — отчество — Отечество Книга для семейного чтения Издательский проект программы «Святость материнства» Центра национальной славы (Красноярский филиал)

Руководитель проекта: Автор-составитель, редактор: Дизайн: Бильд-редактор: Редакторы:

Андрей Коченов Александра Лылина Юлия Никитина Анастасия Сабинина Александр Гатилин, Анастасия Елинская, Вера Пирогова, Галина Попкова Корректор: Ольга Абашина Вёрстка: Юлия Никитина Автор былины о сибирских мотоциклистах: Нина Ковалёва Автор текстов о мотопробеге «Отцы России за многодетную семью»: Андрей Зимин

Подписано в печать 11.11.2014. Формат 60 х 90 1/8. Гарнитуры Times New Roman, Roboto. Бумага мелованная глянцевая. Усл. печ. л. 46,7. Печать офсетная. Тираж 1000 экз. Типография ООО «Поликор»: 660049, г. Красноярск, ул. Дубровинского, 58, т. 8 (391) 227-77-53.

Центр национальной славы Красноярский филиал 660017, Красноярск, ул. Карла Маркса, 48, офис 10-01, т. 8 (391) 252-99-56 e-mail: cnsr_kf@mail.ru kfcnsr.ru