Book design and layout. Russian History in Family Stories. Part 2 by Yulia Nikitina

II том От революции до наших дней

Центр национальной славы 2012

ББК 63.3(2) И 90

История России в семейных преданиях в 3 томах, том II. — Красноярск: Центр национальной славы, 2012. – 272 с.

Семейные истории и литературные произведения, основанные на реальных событиях, происходивших в стране с 1917 года по наши дни. Иллюстрации: фотографии из семейных архивов, уникальные исторические кадры и документы, рисунки и фотографии, присланные на творческие конкурсы Центра национальной славы «История семьи в истории России». Комментарии историков, православных священников, педагогов, философов. Методика по поиску корней рода и составлению родословной, в том числе с помощью Интернета, православная традиция поминовения предков. Том II: История родов с 1917 года до наших дней

От издателей На красной обложке семейное древо России — покорёженное за последнее столетие, местами засохшее, но — живое. Благодаря стволу, через который всё ещё идут питательные соки от корней. Корни — это уважение предков, семейная любовь, евангельские заповеди. «Чти отца твоего и мать твою и долголетен будешь на земле» — эта заповедь начертана в скрижалях Моисея пятой. Сразу за первыми четырьмя, определяющими взаимоотношения человека с Богом. И уже за ней все остальные: не убий, не укради... Родители в иерархии ценностей сразу за Богом. Да и все скелетные ветви родового древа, на которых держится государство, рождаются новые поколения, — это вечные истины, заповеданные Господом и святыми. Да, они порой переиначены новыми правителями страны, но — узнаваемы, даже и в Кодексе строителя коммунизма.1 Как похожи, не правда ли: советское «Человек человеку — друг, товарищ и брат» и Христово — «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»; социалистическое «Кто не работает, тот не ест» и — апостольское «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь»2; «Семья — ячейка общества» и — «Когда разрушатся семьи — падут города и низвергнутся государства»3? Вот если бы только следовать им — тогда и не было бы чёрных, бесплодных отростков на древе, вымирающих родов. Садовники знают: если не избавляться вовремя от засохших ветвей, они погубят всё дерево. Слава Богу, многие из этих уродливых выростов-заблуждений в прошлом. А прекрасная крона — любовь — «всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит…», а ещё «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла». Все судьбы, собранные под этой обложкой цвета крови, наполнены страданием, которое легло на плечи русского народа. Но видит Бог, мы отобрали для публикации несколько десятков сочинений из сотен, пришедших на конкурс, Белые ветви семейного древа — преемственность христианских истин и советских лозунгов

● Крылатая фраза советского периода «Дети — цветы жизни» созвучна словам Христа «Не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». ● Советский лозунг «Миру — мир» — слова из православной ектении «И мира мирови (миру — мир) у Господа просим». ● Слова святого благоверного князя Александра Невского «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет» вдохновляли воинов в Великую Отечественную войну. ● «Во всех делах твоих помни о смерти своей, и вовек не согрешишь» — говорит нам Библия и ещё напоминает об обязательном поминовении предков. Соглашается с этим и советская идеология: «Никто не забыт, ничто не забыто». 2

Слова апостола Павла.

Здесь и далее слова святителя Иоанна Златоуста.

совсем не по этому признаку. В каждой (!) российской семье помнят и горюют по погибшим в войнах, пропавшим без вести, невинно убиенным. Но мало кто перестал от того любить своё Отечество. В рассказах почти нет затаённой обиды и много любви, прощения и, конечно, гордости за свой род. Потому книга наша — не только цвета крови, но и цвета радости, торжества и воскресения! «Не судите, да не судимы будете», — предупреждал Христос. И даже история, про которую часто говорят, что она рассудит, — не высший судия. Вот и мы постарались, насколько возможно, избежать оценок совсем недавнего прошлого. На страницах соседствуют истории о «красных» и «белых» участниках войн: Первой мировой, Гражданской, а также — Афганской, чеченской, абхазской, приднестровской... Вершители и жертвы истории приходятся нашим авторам чтимыми предками, а иногда — любимыми братьями и сыновьями. И какой бы выбор герои рассказов ни сделали в то время и в тех обстоятельствах, их родные не перестали любить их, а вслед за ними и мы — читатели книги. Главный урок истории, который, пожалуй, всё же стоит извлечь нам всем, — любая вражда, разжигаемая в обществе, неизбежно пройдёт по семье. Но какие бы страшные испытания ни выпали на долю семьи — она всегда выстоит и спасёт, если чтишь отца и мать твою, помнишь о смерти и чести рода, не забываешь Бога и ближнего своего, трудишься и заботишься о детях. Условные обозначения Мы старались сделать нашу книгу не только душеполезной, но и познавательной. Найдя вот такое подчёркивание, обратите внимание на выделенный машинописным шрифтом текст на том же развороте — это события большой истории, участником которых стал герой рассказа. Красным отмечены даты, на основании которых мы отнесли рассказы к тому или иному историческому периоду, стараясь расположить повествования в хронологической последовательности. Отдельные страницы посвящены методикам генеалогических изысканий — они выделены красными закладками, а в оглавлении — жирным шрифтом. Фигурные рамочки, обрамляющие информацию об авторах сочинений, свидетельствуют о том, что это взрослые люди, победившие в литературном конкурсе или написавшие статьи по нашей просьбе. Сочинения школьников подписаны просто именами и фамилиями. Счастливого и полезного общения с книгой и российской историей, такой, какой её видит сам народ.

Семья Ульяновых, 1879 год

От Российской империи до СССР 1917–1922 Настанет год, России чёрный год, И зарево окрасит волны рек: Когда царей корона упадёт; В тот день явится мощный человек, Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И ты его узнаешь – и поймёшь, И пища многих будет смерть и кровь; Зачем в руке его булатный нож; Когда детей, когда невинных жён И горе для тебя! Низвергнутый не защитит закон; Твой плач, твой стон Когда чума от смрадных, мёртвых тел Ему тогда покажется смешон. Начнёт бродить среди печальных сел, И будет всё ужасно, мрачно в нём, Чтобы платком из хижин вызывать, Как плащ его с возвышенным челом. И станет глад сей бедный край терзать, Михаил Лермонтов, 1841 г.

Наверное, их хранил Господь?

Антонина Зонова, г. Нижневартовск (Ханты-Мансийский автономный округ — Югра)

Я хочу рассказать о своей прабабушке Вере. Мы с братом её очень любили, потому что она играла с нами, рассказывала нам смешные истории и стихи. Родилась она в 1912 году в Белоруссии в многодетной семье, но стала сиротой. В 1915 году город Гродно, где жила маленькая Вера, заняли немцы, ведь шла Первая мировая война. Её семье пришлось эвакуироваться, куда глаза глядят, взяв только самое необходимое. В пути мать умерла от тифа. Дети тоже заразились. С большим трудом, убитый горем, одноногий отец сумел довезти больных детей до Москвы. Там он привёл их в больницу, а сам пошёл искать работу и пропал без вести. К счастью, он успел назвать имена детей и сказал, что его зовут Наум. Детям дали фамилию Наумовы. И Верочка стала Верой Наумовной Наумовой. К сожалению, кроме Веры, никто из детей не выжил. Её отправили в детский дом в городе Переяславле-Залесском, недалеко от Москвы. Там, на берегу Плещеева озера прошли детство и юность Веры. Ей очень повезло, что она оказалась в детском доме в голодные годы революции и Гражданской войны. Советская власть заботилась о том, чтобы у сирот была еда, одежда, книжки и игрушки. Неудивительно, что большое число воспитанников детского дома первыми вступили в ряды пионеров и в комсомол. Вера записалась в театральный кружок и оказалась необыкновенно талантливой. На школьной сцене сыграла много ролей, а после без труда поступила

Первая мировая война (28 июля 1914 г. — 11 ноября 1918 г.) — один из самых широкомасштабных вооружённых конфликтов в истории человечества. Это название утвердилось после начала Второй мировой войны в 1939 году. До этого в России её называли Второй Отечественной, Германской; в СССР — империалистической. К 1917 г. центральные державы (Германия, Австро-Венгрия, Османская империя, Болгарское царство) истощили все резервы: воен ные, топ ливные, продуктовые, транспортные. Противник — страны Антанты (Франция, Англия, Россия) стали получать помощь от США, усиливая экономическую блокаду Германии. В феврале 1917 г. русская армия после крупной мобилизации превышала 8 миллионов человек. Временное правительство выступало за продолжение войны. Большевики во главе с Лениным были против. Из-за пораженческой агитации революционных партий на фронтах и непоследовательности Временного правительства русская армия разлагалась и теряла боеспособность. 19 июля 1917 г. Германия запросила мира без аннексий (присоединение территорий другого государства). Англия, Франция и США на эту просьбу не откликнулись. После вооружённого переворота и свержения Временного правительства в России II всероссийский съезд Советов 8 ноября 1917 г. принял Декрет о мире, предложив воюющим государствам немедленно заключить перемирие и начать мирные переговоры. 22 ноября председатель Совнаркома В. Ленин направил телеграмму на все фронты: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем». Антанта отказалась от такого варианта развития событий, и Совнарком начал сепаратные (без участия союзников) переговоры о мире с Германией. 3 марта 1918 г. Советское правительство подписало с Германией и её союзниками в городе Брест-Литовске мирный договор, ознаменовавший поражение России в войне. От Советской России отторгнулась территория с населением 56 млн человек (треть населения Российской империи), ко на которой находились до революции 27 % обрабатываемой сельс хозяйственной земли, 26 % железных дорог, 33 % текстильной промышленности, выплавлялось 73 % железа и стали, добывалось 89 % каменного угля и изготовлялось 90 % сахара; располагались 7442 фабрики и завода и проживало 40 % промышленных рабочих. Россия выводила с этих территорий войска, а Германия наоборот вводила. Германии в Советской России гарантировался особый экономический статус. Граждане и корпорации

центральных держав выводились из-под действия большевистских декретов о национализации, лица, уже утратившие имущество, восстанавливались в правах, им разрешалось заниматься в России частным Первая мировая война. Солдаты 11-го гренадёрского Фанагорийского полка предпринимательством. Русские владельцы предприятий и ценных бумаг, спасаясь от национализации, продавали свои активы немцам. Кроме того, при отказе большевиков от царских долгов Россия подтвердила долги центральным державам и возобновила по ним выплаты. Брестский мир вызвал резкое неприятие внутрипартийной большевистской оппозиции и почти всех политических сил, стал катализатором контрреволюции: эсеровские и меньшевистские правительства в Сибири и Поволжье, восстания левых эсеров в Москве, переход от локальных стычек к широкомасштабной гражданской войне. С осуждением мира выступает Патриарх Тихон: «...отторгаются от нас целые области, населённые православным народом, и отдаются на волю чужого по вере врага...» Недавние союзники по Антанте также враждебно восприняли сепаратный мир. 6 марта в Мурманске высадился британский десант. 15 марта Антанта заявила о непризнании Брестского мира. Из Декларации премьер-министров и министров иностранных дел стран Согласия: «Брестский мир — политическое преступление, которое было совершено против русского народа... перемирие не успело ещё истечь, как германское командование, хотя и обязанное не изменять расположения своих войск, перебросило их на Западный фронт, а Россия была так слаба, что даже не посмела поднять протест против этого вопиющего нарушения данного Германией слова... Таких мирных договоров мы не будем и не можем признавать...» 5 апреля во Владивостоке высадился японский десант, 2 августа — в Архангельске ска захватили Симферополь, британский. Нарушая договор, немецкие вой Таганрог, Ростов-на-Дону, вызвав падение на Дону советской власти,

ликвидировали советскую власть в Прибалтике, на Украине, оказывали помощь «белофиннам». Опасаясь германского наступления на Петроград, большевики переносят столицу в Москву. В условиях нарастающей гражданской войны и интервенции Антанты Германии удалось навязать большевикам ещё и дополнительные соглашения по компенсации ущерба и расходов на содержание российских военнопленных, контрибуции в 6 млрд марок и кредитных обязательств. В сентябре 1918 г. в Германию отправились два «золотых эшелона» с 93,5 тонны золота. Кроме того, Россия признавала независимость Украины, Грузии, отказывалась от Эстонии, Ливонии, выторговав доступ в балтийские порты, Крым и контроль над Баку, оккупированным британцами. Существует мнение, что Брестским миром большевики расплатились с Германией за поддержку в захвате ими власти в России. Но это не спасло Германию. 29 сентября 1918 г. она запросила перемирия у Антанты. По его условиям Германия должна была денонсировать (официально прекратить) Брест-Литовский договор, но держать свои войска в России до прибытия войск Антанты. Однако по договорённости с германским командованием (по другой версии — с солдатскими комитетами германских частей) территории, откуда выводились германские войска, начала занимать Красная армия, и только в Севастополе и Одессе германские войска были заменены войсками Ан тан ты. 13 ноября 1918 г. Брестский договор был аннулирован РСФСР. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Немецкая карикатура. Пехотинцы из Австрии и Германии ведут Ирод, пожираемая червями». укрощённого русского медведя. Между ног у медведя — Сербия. Надпись: «Для нашего зверинца».

Баба Вера со своим мужем, моим прадедушкой

Их дочь Валя, моя бабушка

в театральное училище им. Вахтангова. Стипендия была маленькая, а цены в Москве в конце 20-х годов — сумасшедшие. Вера всё время хотела есть, ей было не до учёбы. Она кое-как проучилась один семестр и пошла работать. Потом она, наверное, не раз пожалела о том, что бросила учёбу, но в тот момент она думала лишь о том, чтобы не умереть от голода. Она работала в магазине, в столовой, в библиотеке... Как-то её в составе агитбригады послали на Дальний Восток для распространения революционной литературы среди населения. На обратном пути в вагон вошло несколько красноармейцев, возвращавшихся с советско-китайской границы после вооружённого конфликта с Китаем на КВЖД. Один из парней влюбился в Веру, и в Москве они поженились. Вскоре у них родился сын, а потом и дочь. Когда сыну Володе было пять месяцев, он тяжело заболел и умер. А дочь Валя, моя бабушка, живёт вместе с нами, и я её очень люблю. Когда началась Великая Отечественная война, бабе Вале было всего четыре года. Она вместе с родителями жила под Смоленском в маленькой деревне. Как же они попали туда из Москвы? В 30-е годы многих людей сажали в тюрьмы и убивали ни за что. Так вот, мой прадедушка Лаврентий Захарович Сахаров заступился за своего товарища, которого хотели расстрелять за политический анекдот. Если бы не имя Лаврентий, и прадедушку наверняка расстреляли бы. Но такое же имя было у Лаврентия Павловича Берии, народного комиссара внутренних дел. Поэтому прадедушку не расстреляли, а вместе с семьёй сослали в глухую деревню. Оттуда он в июне 1941 года

Советско-Китайский вооружённый конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (магистраль, проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт-Артуром, построена в 1897 — 1903 гг. русскими как южная ветка Транссибирской магист рали). После революции Китайско-Восточная железная дорога стала объектом спора крупнейших мировых держав. Однако после установления СССР в 1922 г. дипломатических отношений с Великобританией, Францией, Японией, Италией, Китаем ими был признан дореволюционный статус КВЖД как совместного русско-китайского коммерческого предприятия. Несмотря на это, с декабря 1928 г. маньчжурские власти (северо-восточная область Китая) начинают попытки захвата КВЖД. Советская сторона считала, что к агрессии китайцев подтолкнули русские эмигранты-белогвардейцы. В ходе боевых действий Особая Дальневосточная армия (ОДВА), сформированная в 1929 г., применив упреждающую тактику, разгромила противника, в разы превосходящего её по численности, в том числе Амурская флотилия уничтожила 7 из 11 вражеских кораблей. 22 декабря был подписан Хабаровский протокол, по которому КВЖД вновь признавалась совместным советско-китайским предприятием. За успешное выполнение боевых заданий и мужество ОДВА была награждена орденом Красного Знамени. Все военнопленные и арестованные были отпущены на свободу, а советские войска выведены с территории Китая. Последний отряд вернулся в СССР 25 декабря 1929 г. Китайских военнопленных под Читой хорошо кормили и агитировали за советс кую власть. На бараках красовались лозунги на китайском языке «Мы и Красная армия — братья!». Выходила стенгазета «Красный китайский солдат». Уже через два дня 27 китайских военнопленных подали заявления о вступлении в комсомол, а 1240 — попросились остаться в СССР. Пилот самолёта Р-1 19-го авиационного отряда «Дальневосточный ультиматум», 1929 год

Софья Балилая, г. Хабаровск

ушёл на фронт, а Вера, которой было 28 лет, с маленькой дочкой оказалась в фашистской оккупации. В декабре 1941 года Лаврентий Сахаров погиб под Москвой. Тяжело приш лось молодой женщине с ребёнком! На их глазах фашисты расстреливали односельчан, жгли избы, вешали партизан. Их тоже могли десять раз расстрелять, повесить, угнать в концлагерь, но, наверное, их хранил Господь? Более того, когда маленькая Валя заболела корью и уже умирала, немецкий врач дал ей красный стрептоцид, и девочка пошла на поправку. Может быть, в тот момент врач вспомнил о своём ребёнке, оставленном в Германии? После войны этот случай припомнили в НКВД и хотели сослать бабушку Веру в лагерь, но и тут ей повезло! Не знаю как, но её оставили в покое. Они долго жили в разрушенном Смоленске, сначала в землянке, потом на чердаке какого-то дома. Позже им дали квартиру. Валя училась в школе, затем в педагогическом институте. После окончания решила поехать в Сибирь по комсомольской путёвке, чтобы работать учительницей в селе. Здесь, в Томской области, она встретила своего будущего мужа, моего дедушку, с которым прожила 40 лет. Они вырастили двух дочерей, одна из которых стала моей мамой. Дарья Фортес, г. Томск

Солдатская родословная Наверное, нет в России рода, в котором не было бы солдат из поколения в поколение. Вот и в нашей семье богатая солдатская родословная, уже пятое поколение... Смутно помню прадеда — Архипа Григорьевича. Ему было уже 90 лет, но он бодро, сняв какую-то «обувку», приходил в гости из деревни за 15 километров. Седой, весёлый, разговорчивый. Запомнилось о каком-то «турке», который слаб «супротив нашего». Может, и правда воевал в последней турецкой кампании? У деда Архипа было четверо сыновей. Один из них — Кондратий Архипович Прожерин, мой дорогой деда. У него было прозвище Солдат. Сохранилось его «Свидетельство о выполнении воинской повинности». «Служил рядовым в 69-м пехотном Рязанском генерал-фельдмаршала князя Александра Голицына полку. Находился в походах и сражениях в кампании против Австро-Венг рии и Германии. Ранен в бою 16 мая 1916 года». У него были изуродованы пальцы правой руки, от службы уволен в 1917-м. Вернулся в деревню, но крестьянствовать уже не мог. И у деда был сын — Николай Кондратьевич Прожерин. Только отслужил в армии, как началась Великая Отечественная. Отец рвался в бой, чтоб немедленно расправиться с немцами, через неделю, другую — уже и домой. А дед же твердил: «Немец вам,

69-й Рязанский пехотный полк сформирован в 1703 г., участвовал во всех боевых действиях России: в Швейцарском походе Суворова; в Бородинской битве, сражался под Реймсом, Лейпцигом, Шампенуа, занимал Париж, штурмовал Карс, воевал в Русско-турецкой войне 1877— 1878 гг., в Русско-японской войне 1903—1905 гг. В 1914 г. одним из первых вступил в последнюю войну Российской империи, понёс тяжелейшие потери, но покрыл себя неувядаемой славой. За первые 1,5 года сменился весь офицерский состав, потеря нижних чинов составила 3/5. Во второй Галицийской битве от полка остался неполный батальон, который, однако, сохранил знамя. В 1915 г. полк прикрывал отход русской армии из-под Варшавы. В 1917 г. после пресловутого «приказа № 1» и выборов солдатами полкового командира — бывшего поручика, приказы которого не исполнялись, большинство офицеров подали рапорты об отставке, солдаты с оружием поехали по домам «делить землю». В 1918 г. история полка окончилась. Знак полка

молокососам, покажет кузькину мать, он мужик серьёзный». А потом — вокзал, прощание... И навсегда... Учился в Свердловске, через три месяца — фронт. Воевал за Москву, и Белгород, и Ельню, и многие другие города. Несколько раз был ранен. И в плену был, выручили поляки. Нечасто получали письма, сохранилось только два. И как горько на душе до сих пор. Дошёл до Польши, ранен снова: горло и рука. Умер от заражения крови 23 марта 1945 года. Ещё успел поздравить нас, деда, бабушку, жену, дочь и сына с Победой. Он уже знал, что не вернётся. Был он командиром роты 318-го стрелкового Львовского полка, старший лейтенант. Похоронен в Кракове. Семье выслали личные вещи: часы, награды, записную книжку. Из наград сохранился только орден Отечественной войны. С трудом пережили это горе родные. Осталось двое детей: дочь Валентина и сын Сергей. И стал нам деда за отца.

Кондратий Архипович Прожерин с внуками Валентиной (автором рассказа) и Сергеем

Николай Прожерин. Погиб за два месяца до конца войны

Фёдор Ращупкин — пятое поколение защитников Родины

Сергей вырос и стал лётчиком. Почти 30 лет испытывал вертолёты. Служил на Дальнем Востоке, в Германии, Белоруссии, Польше. В Польше нельзя было посетить могилу отца по каким-то причинам. Обидно, конечно. Дочь вырастила сына. Сергей Фёдорович — капитан запаса. И он вырастил двух сыновей. Старший — Фёдор Ращупкин уже отслужил в морской пехоте. Младшему, Антону, скоро в армию! Так что продолжается военная династия. Валентина Ращупкина, п. Юшала (Свердловская область) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Валентина Николаевна Ращупкина — учитель словесности, мама одного сына, бабушка двоих внуков.

Строительство Сибирской железной дороги шло параллельно с заселением и освоением близлежащих районов. Станции проектировались близ существующих селений или новых участков, планируемых для водворения переселенцев. Получившие разрешение на переселение имели льготный тариф, могли отправить ходоков для выбора земель в Сибири. Самовольных переселенцев разрешалось устраивать лишь в том случае, если у Министерства внутренних дел имелись свободные участки, и они не пользовались льготами. Состояние дороги ухудшилось в годы Первой мировой войны. В гражданскую была уничтожена большая часть паровозов, вагонов, подорваны и сожжены мосты через Иртыш, Амур и другие реки. Но после войны начались восстановительные работы, и в марте 1925 г. возобновилось сквозное движение поездов.

Транссибирская железная дорога, Западная горловина станции Хилок, Читинская область, 1903 год

Человек — это книга, в которую записана история мира Мою прапрабабушку звали Мария Марковна Шиканова, она родилась в 1898 году в Тамбовской губернии, в большой крестьянской семье. Отец её Марк Фёдорович и его брат после выхода «Закона об освоении земель, прилегающих к сибирской железной дороге» от 15 апреля 1896 г. оказались в числе крестьян-переселенцев, решивших уйти от нищеты и голода из Расеи (так называла центральную часть России, место своего рождения, прапрабабушка) в край, где велось освоение земель, можно было работать на себя и свою семью. Так мои предки оказались в Томской губернии, куда раньше входил нынешний Алтайский край — в соседних сёлах Мироновке и Жуланихе. В Мироновке согласно Списку населённых мест Томской губернии за 1911 год: «…число дворов — 215, число наличных душ мужского пола — 727, женского пола — 713. В селе имеется церковь, церковно-приходская школа, казённая винная лавка, маслодельный завод, водой пользуются из колодцев и ключей». Родители Марии работали от зари до зари, поэтому вскоре у семьи появились конь, корова, плуг, хороший дом. В 1917 году Марии Марковне исполнилось 19 лет, к ней посватался молодой парень Иван Антонович Самсонов из семьи деревенских старожилов. Для Марии

Равиль Хусаинов, с. Плешаново (Оренбургская область)

должно было начаться лучшее время её жизни, но по всей стране заполыхала Гражданская война. В Жуланихе создали партизанский отряд под предводительством Григо рия Фёдоровича Рогова, воевавшего против Колчака. Половина мужчин вступила в отряд, остальные предпочли трудиться на своей земле. По рассказам Марии Марковны, никто из её родственников воевать не пошёл, лишь сочувствовали обеим сторонам, когда началось кровопролитие. В 1919 году часть отряда была поймана и расстреляна. Жители Мироновки захоронили убитых красноармейцев в братской могиле, вместо креста установили красную пятиконечную звезду — символ новой власти. Как вспоминают правнучки Марии, детьми они каждое лето ходили на эту могилу возлагать цветы. В 1919 году были жестоко замучены монахи-переселенцы, которые основали подземный храм на Святом Ключе в Жуланихе. Жители деревни видели, как проскакал конный отряд, ведя связанных между собой монахов. Их изуродованные тела нашли утром в овраге, заросшем сорочинской крапивой. Лишь одному раненому монаху удалось доползти до Мироновки, где его нашли в бане крестьяне. Им-то и рассказал умирающий, что бандиты, прежде чем зарубить, издевались над своими жертвами: кололи штыками, шашками. Тела замученных обитателей Святого Ключа предали земле на монастырском погосте. Сегодня на месте захоронения установлена оградка и крест. До сих пор не раскрыто это преступление. Много предположений выдвигается краеведами, много статей

написано в алтайской и кузнецкой печати. Так, в апреле 2012 года в библиотеке имени Гоголя в Новокузнецке состоялось открытое заседание учёных, краеведов, публицистов на тему «Григорий Рогов — герой или бандит?». Одни его считают бандитом, надругавшимся над монахами и истребившим половину жителей Причернья (нынешнего Новокузнецка), а другие — геШикановы Пётр, Мария, Устинья Гордеевна роем Гражданской войны, сибирским Чапаевым. Как бы там ни было, моя прапрабабушка была верующим человеком и Рогова не любила. Тем более что в 1918 году в семье родился сын Пётр, и, как, любая мать, она была против насилия с любой из сторон. Большим несчастьем стало сожжение церкви в Мироновке в 1920 году. Оставшуюся нетронутой церковь в Жуланихе новая власть отдала под склад, куда ссыпалось зерно, отобранное у крестьян. Созданная прибывшими из Центральной России комиссарами власть была не похожа на ту, что обещали в 1917 году. Народ вместо светлого будущего ждало жесточайшее преследование. Когда началась коллективизация, в колхоз, названный в честь воевавших крестьян «Красный партизан», мои родные не вступили, поэтому были причислены к единоличникам, или кулакам, как позднее их стали называть. Крестьяне, работая в колхозе за трудодни, ничего не получали, а с единоличников сдирали последнюю шкуру: держишь кур — отдавай яйца, корову — отдавай молоко. За частушку или горсть зерна с поля можно было получить срок. Прапрабабушка вспоминала, как в деревне началось воровство, чего раньше верующие люди себе не позволяли. Воровали сено, свиней, овец, кур. Тем не менее люди создавали семьи, рожали детей. Число хозяйств по переписи 1926 года выросло до 334, число жителей мужского пола — до 877, женского — до 969. В селе открыли сельский совет, школу, избу-читальню1, лавка продолжала свою работу. 1

Избы-читальни были созданы в первые годы Советской власти для политической пропаганды и культурно-просветительской работы в деревне, ликвидации неграмотности среди крестьян, приобщения их к сельскохозяйственным знаниям. В некоторых национальных республиках, округах, краях, областях были созданы передвижные избы-читальни (красные чайханы, красные чумы, красные юрты и др.).

Отряд. Иван Коновалов, современность

В декабре 1927 года родилась дочь Катерина. Но радостное событие было омрачено арестом Ивана Антоновича. Он усмирил разбушевавшегося пьяного уполномоченного, за что был отправлен в тюрьму. Прапрадеда обвинили в троцкистской деятельности1, сослали в Магадан и расстреляли в 1938 году, о чём наша семья узнала лишь в 1989-м. Все эти годы Мария ждала мужа, работала, растила детей. Она и предположить не могла, что никогда больше не увидятся Иван да Марья, как звали их в деревне. Несмотря на трудности, в колхоз она так и не вступила. По хозяйству помогал сын Пётр, 10-летний «мужичок с ноготок», с новорождённой дочерью помогала водиться мать, Устинья Гордеевна. Отца Марии Марка Фёдоровича тоже арестовали — в 1934-м. В голодные 30-е годы надо было кормить не только свою семью, но и помогать дочери, поэтому пошёл работать в колхоз сторожем. За то, что вывез со склада полмешка зерна, был отправлен в тюрьму, 1

Троцкизм — политическое течение, критикующее отсутствие внутрипартийной демократии после 1923 года. Начиналось с дискуссии внутри партии, затем в печати: троцкисты обвиняли ответст венных работников «господствующей группы» (Каменева, Зиновьева, Сталина) в подавлении инакомыслия. Советская экономика находилась в глубоком кризисе: резкое увеличение цен на промышленные товары и низкие цены на продовольственные, забастовки и крестьянские волнения. Лидер левой оппозиции Лев Троцкий выступал за плановое хозяйство и индустриализацию, обвинял Политбюро РКП(б) в узурпации права на решение хозяйственных вопросов, что, по его мнению, заложило основы экономического кризиса. Для оппозиционеров противостояние закончилось исключением из партии, арестами, ссылками, расстрелами.

Иван Антонович Самсонов (1900 —1938)

Екатерина Ивановна Самсонова (1927—2010)

но до суда не дожил: сердце не выдержало. Где похоронен Марк Фёдорович, никто не знает, семье сообщили лишь о причине смерти. В Барнауле в 2010 году на месте массовых захоронений был открыт памятник жертвам политических репрессий. Именно туда, под стены городской тюрьмы, ночами в крытых грузовиках возили трупы. Расстреливали, судя по всему, во внутренней тюрьме НКВД1 в Барнауле, а по ночам вывозили и в наспех вырытые ямы сбрасывали. Самсонов И. А. реабилитирован в 1989 году. На месте братского захоронения в Магадане воздвигнут монумент «Маска скорби» — памятник убитым в страшные годы сталинизма. «Человек — это книга, в которую записана история мира», — сказал поэт и художник Максимилиан Волошин. Те, кто хранит в себе память о печальных страницах истории своей страны, должны рассказать об этом своим потомкам, чтобы не допустить беды, выпавшей на их долю. Марк Федорченко, п. Малиновка (Кемеровская область)

НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934–1946 годах, впоследствии переименован в МВД СССР. Наркомом внутренних дел был назначен Генрих Ягода. НКВД выполнял следующие задачи: обеспечение общественного порядка и государственной безопасности, охрана социалистической собственности, запись актов гражданского состояния, пограничная охрана, исправительно-трудовые лагеря.

Судьба человека как летопись истории Прасковья Фёдоровна Трещинская — моя прапрабабушка. Её нелёгкая судьба неразрывно связана с многострадальной историей нашей Родины. Прасковья родилась в 1909 году в селе Солодники Астраханской губернии в семье зажиточного крестьянина-бочкаря Фёдора Антоновича Завьялова и его жены Веры Семёновны Беляевой. Эти места знамениты последним сражением армии Пугачёва с царскими войсками. Потерпев поражение 25 августа 1774 года, предводитель Крестьянской войны с небольшим отрядом переправился на левый берег Волги, где и был схвачен. Прасковья была единственным ребёнком. Отец обожал и баловал дочь: мастерил игрушки, покупал сладости, дарил обновки. Но наступил 1914 год. Первая мировая война. Павел Антонович попадает в плен — до 1920 года. Прасковье с матерью помогают выжить без кормильца её дедушка и бабушка — Екатерина Васильевна и Василий Иванович, хотя у них самих пятеро малолетних детей. Екатерина Васильевна была второй женой деда Прасковьи, поэтому их общие дети были на тот момент маленькими. Но, как говорится в пос ловице, «согласную семью горе не берёт». Вся семья много трудится. Прасковья окончила всего один класс церковно-приходской школы. На учёбу не было времени. Она помогала деду в поле, матери — на огороде, бабушке — на скотном дворе. Всё начало налаживаться, но грянул 1917 год. Октябрьская революция.

Прасковья Фёдоровна, Сталинград, 1929 год

Николай Трещинский, муж Прасковьи Фёдоровны, 1930 год

Крестьяне сначала все обрадовались. Но не тут-то было. Зажиточные крестьяне постепенно понимали, что эта власть не для них. Началась Гражданская война. В село пришли большевики, а богатые крестьяне ушли в леса. По рассказам прапрабабушки, в одной семье младший сын был за красных, а отец и старший сын — за белых. Так вот, большевики заставили сына расстрелять своего отца и брата. Солодники несколько раз переходили в руки то белых, то красных. По словам прапрабабушки Паши, хуже, когда село занимали красноармейцы. Они не только хозяйничали на дворах и в домах, но и громили церковь. В это время семья Завьяловых уходила в лес. В 1920 году возвратился из германского плена отец Прасковьи. Он не ожидал увидеть своё преуспевающее хозяйство в таком виде. Скотины практически не осталось. Дом занят красными. А на скотном дворе куча мёртвых лошадей. Была ранняя весна, животных кормить нечем — вот они и погибли. Фёдор Антонович начал наводить порядок, а дочь стала первой помощницей. После 1922 года в Солодниках окончательно устанавливается советская власть. За эти два года Фёдор Антонович сумел более-менее восстановить своё хозяйство, собрал богатый урожай пшеницы, накосил сена. Но пришла другая беда. Большевики решили поживиться за счёт других. Они начали каждый день приходить к Завьяловым и что-то забирать. Вначале опустошили амбары с зерном (мать Прасковьи успела только спрятать в горшки два мешка муки, засыпав сверху глиной), затем забрали большую часть сена, ну и напоследок — всю скотину (а это 20 голов овец, два быка, два телёнка), оставили только корову. При этом они описали всё имущество, вплоть до штанов и платьев. В это время Фёдор Антонович купил новые туфли для Прасковьи. Так она, когда пришли комсомольцы, спряталась на печку вместе с туфлями. Ведь до этого у неё конфисковали новый полушубок, шаль и валенки. Фёдора Антоновича заставляют вступить в колхоз. Он долго не соглашается. Большевики начинают угрожать. И Фёдору Антоновичу ничего не остаётся, как подчиниться. В 1929 году Прасковья с подругами отправляется в Сталинград на молодёжную стройку, на завод «Красный Октябрь», чтобы немного заработать. Завод начинает реконструироваться в производство высококачественной стали для автомобильной и тракторной промышленности, сельскохозяйственного машиностроения. Но в городе прапрабабушка прожила только год, и отец её опять забрал в село, ему нужна была помощница в хозяйстве. В 25 лет Прасковью выдали замуж. Они с мужем Николаем вступили в колхоз и начали работать за трудодни.

Гражданская вой на последовала за Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. Причинами её стали противоречия, назревавшие годами и углубившиеся в ходе Первой мировой войны; несогласованность и непоследовательность ведущих политических партий (кадетов, эсеров, меньшевиков), которые не смогли стабилизировать ситуацию после падения самодержавия; национализация большевиками средств производства, банков, недвижимости, продразвёрстка и стремление свергнутых и притесняемых классов восстановить свои права. Основная вооружённая борьба за власть велась между Рабочекрестьянской Красной армией (РККА) большевиков (красные) и вооружёнными силами Белого движения (социалисты, республиканцы, монархисты), объединёнными против большевиков идеей великой, единой и неделимой России (белые). Одним из символов Белого движения был бело-сине-красный флаг. Формирование Белого движения началось после ликвидации Учредительного собрания в октябре 1917 — январе 1918 г. и завершилось с приходом к власти 18 ноября 1918 г. адмирала Колчака. Обе стороны боролись за власть путём диктатуры, насилия. Дальнейшими целями провозглашалось: красными — построение бесклассового коммунистического общества в России и в Европе путём поддержки мировой революции; белыми — созыв Учредительного собрания, которое решит вопрос о политическом устройстве России. Гражданская война разворачивалась в условиях иностранной военной интервенции стран Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Османская империя, Болгарское царство) и Антанты (Англия, Франция). С ноября 1918 по март 1920 г. произошли главные сражения, принеся вначале успех белым, а затем красным, взявшим под свой контроль большую часть страны. С марта 1920-го по октябрь 1922 г. основная борьба происходила на окраинах и уже не представляла непосредственной розы власти больуг шевиков. До 1923 г. продержались только Сибирская добровольческая дружина генерала А. Н. Пе пе ля е ва в Якутском Бой за знамя. Атака. Николай Самокиш, 1922

крае и казачий отряд войскового старшины Г. К. Бологова под Ни кольск-Ус су рий ским. В том же году советская власть была установлена на Кам чатке и Чу кот ке. В Сред ней Азии басмачи действовали до 1938 г. Большевики признали независимость Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии, но создали на подконтрольной территории Украинскую, Белорусскую и Закавказскую советские республики, 30 декабря 1922 г. подписавшие договор об образовании Союза Советских Социалистических Республих (СССР). Около 2 млн человек предпочло покинуть страну, 12–13 млн человек погибло, из них около 2 млн — на фронтах, остальные от эпидемий, голода, репрессий. В стране воцарилась разруха: ущерб составил около 50 млрд рублей золотом, произ водство от уровня 1913 года сократилось до 20 % промышленное и до 50 % — сельскохозяйст венное. Но главная трагедия заключалась в привыкании общества к насилию и террору, в разрыве исторических и духовных традиций, в расколе общества на красных и белых, проходящем через основу государства — семью.

В годы Великой Отечественной войны Солодники находились в тылу. Жители как могли помогали фронту: выращивали сельскохозяйственную продукцию, скот, ездили на быках в Сталинград рыть окопы, противотанковые рвы и укрепления, отправляли посылки бойцам. В селе были расквартированы советские части, ожидавшие отправки на передовую. Вот что рассказывала бабушка о войне: «Осталась-то ведь я одна с тремя маленькими детишками, когда моего Коленьку на войну забрали. Прожили-то мы с ним всего ничего. Всё-то у нас было ладненько. Дом новый построили. Сад начали разводить. Детишек народили: трёх девчушек — Машеньку, Таечку и Нюсеньку. Да враг проклятый пожаловал. Как я слёзы лила, когда моего Колюшку забирали на войну. Предчувствовало моё сердечко, что не встретимся более. Помню, как бежала я за машиной, в которой увозили в Чёрный яр моего мужа, а за мной — старшенькая Маруся, ей всего пять лет было, любимица отца, плакала и просила папу, чтобы он их не бросал. Не могли мы ей объяснить, что отец едет Родину защищать. И вскоре пришло страшное письмо: «Ваш муж, Трещинский Николай, 1910 года рождения, пропал без вести недалеко от села Коховка». Как пропал? Значит, он, может быть, жив? Ведь бывает такое. Я не хотела верить в смерть своего Коленьки. Уже потом, в июне 1945 года, я получила

настоящую похоронку. Никому не пожелаю я того, что испытали мы в те страшные голодные годы, особенно осенью и зимой 1942— 1943‑го. Никогда не забуду вой немецкого бомбардировщика, грохот разрывающихся снарядов. В соседский дом попала бомба. Вся семья погибла. Осколки той бомбы наши сараи и часть дома разрушили, корова, единственная кормилица, Моя прабабушка Мария Николаевна, умерла от ран. Слава Богу, мы остапрадедушка Андрей Андреевич и бабушка Наталья, 1960 год лись живы. Несмотря на холод, я ночевала с детьми в вырытой яме, недалеко от дома. Это нас и спасло. А как тяжело было моим деткам! Ведь я ни свет ни заря уходила на работу. За старшую — шестилетняя Маруся: затопить печку, накормить четырёхлетнюю и двухлетнюю сестрёнок печёной картошкой или тыквой, занять их чем-то целый день, а вечером уложить спать. Но, спасибо Богу, мои деточки выжили, выросли хорошими дочерями, матерями, бабушками». Прапрабабушка больше замуж не вышла. Она вырастила детей одна. Прасковья Фёдоровна прожила долгую, трудную, но всё-таки счастливую жизнь. В колхозе прапрабабушка Паша была уважаеПрасковья Фёдоровна с дочками мым человеком. За ней постоянно и внучками, 1977 год ухаживали три её дочери, возвращая свой дочерний долг: всё село удивлялось. Благодаря их заботе и любви прапрабабушка жила до своего векового юбилея — она в Черноярском районе Астраханской области была единственным столетним человеком. Наталья Иващенко, г. Волгоград

Никто не помнит её праздной Моя прабабушка Мария Аркадьев на Гарань родилась в 1919 году в пригороде Бишкека (в советское время этот город назывался Фрунзе и был столицей Киргизии). Мама её умерла во время родов, и до полутора месяцев малышку нянчил десятилетний брат Иван. Их отец, мой прапрадед Аркадий — крестьянин, переселившийся в Среднюю Азию из Полтавы, принял революцию. Однажды со своим отрядом он отбил у басмачей караван, в котором была женщина, ставшая его женой и матерью трёх сирот. Прапрадед продолжал гоняться за басмачами, а прапрабабушка Мария Гарань с дочерью Ниной, Фёкла Алексеевна занялась детьми. 1957 год Прабабушка до смерти вспоминала о ней и считала её верным другом и родной матерью. В 1929 году семья переехала в Сибирь, на почти голое место, где начал организовываться Новоуральский совхоз (Омская область, Таврический район). Прапрадед работал начальником милиции. Прабабушка вспоминала это время с восторгом: в доме появилась новая этажерка, железная кровать, деревянная лавка, стол и два табурета. Прабабушка пошла в школу в новой и необычной одежде. Но это была разовая помощь: потом вместо тетрадей были газеты, одни валенки на двоих с братом Андреем, один учебник на весь класс. И всё же школу прабабушка окончила с успехом. Шестнадцатилетней девушкой вместе с подругами прабабушка едет учиться в Новосибирск на курсы комбайнёров-трактористов, а потом работает в колхозе по специальности. В 1939 году по зову государства с группой девушек-сибирячек прабабушка уезжает на Кубань. Тут её и застала война. Мария окончила курсы медсестёр и работала при Кавказском военном госпитале, руководил которым военврач по имени Арсений Емельянович (фамилию, к сожалению, не знаю). Этот человек помог прабабушке пережить горе и просто выжить: в 1942 году погиб средний брат, в 1945 — старший брат и отец. Прабабушку об этом известили одним письмом. И ещё 20 двоюродных братьев Марии полегло на фронтах войны.

Басмачество (от тюркского «басмак» — совершать налёт) — партизанское движение в Средней Азии после революции 1917 года. В ответ на создание в Ташкенте Совнаркома был созван IV Чрезвычайный общемусульманский съезд, объявивший Туркестан «территориально автономным в единении с федеративной демократической Российской республикой». Две трети мест в предполагаемом парламенте предназначались мусульманским депутатам, одна треть — немусульманам. В советском правительстве Туркестанской республики из 14 членов не было ни одного представителя коренных народов. Его председатель, недавний конторщик на ташкентской железной дороге, заявил: «Невозможно допус тить мусульман в верховные органы власти, поскольку позиция местного населения по отношению к нам не определена и они не имеют никакой пролетарской организации». В ответ мусульмане отказались признать советскую власть. Для ликвидации самопровозглашённой Туркестанской автономии из Москвы прибыли 11 эшелонов с войсками и артиллерией. В состав карательНаградные знаки советских ного отряда входили и красноармейцы таш- республик Средней Азии кентского гарнизона. С 6 по 9 февраля 1918 «За борьбу с басмачеством» года в уличных боях погибло более 10 тыс. мирных жителей. Ответом стало партизанское движение. Бойцы называли себя моджахедами, то есть участниками джихада — священной войны мусульман против немусульман, и ставили своей целью изгнание большевиков. Борьба с советской властью под лозунгами священной войны обеспечивала басмачам поддержку панисламских кругов других мусульманских стран. В основе панисламизма лежит идея о единстве мусульман всего мира вне зависимости от социальной, национальной или государственной принадлежности и необходимость их политического объединения под властью духовного главы — халифа. Поэтому целью панисламистов было отделение Туркестана от Советской России и создание Портрет полковника Агами Исмаилова, борца с басмачеством в Средней Азии. исламского государства Туркестан. Николай Струнников, 1936 год

Екатерина Ульянова, г. Катайск (Курганская область)

Практика в госпитале очень пригодилась в родной деревне: Мария Аркадь евна приняла на свет более двух десятков детей. В 1952 году и у неё родилась дочь — моя бабушка Нина. Её ровесники на отделении №1 Новоуральского ОПХ1 помнят, кому они обязаны жизнью, кто им пупок перевязал. Но основная работа прабабушки была на ферме свинаркой: уход на работу к четырём утра, возвращение к десяти ночи. За ударный труд прабабушка много раз поощрялась премиями, почётными грамотами, вымпелами, поездками. Моя прабабушка была активным членом КПСС2 и очень гордилась этим; участвовала в партийных собраниях, конференциях, была депутатом и народным заседателем. Собрания, выборы, конференции были в то время яркими, весёлыми, праздничными. В 1967 году прабабушке сделали серьёзную операцию. Она стала терять зрение, и её перевели на более лёгкую работу: принимать молоко от населения, заведовать клубом, мазать и белить фермы, помогать на зерновом току. Никто не помнит Марию Аркадьевну праздной: она то шила, то вязала, то вышивала. Общительная, жизнерадостная, готовая помочь — такой осталась Мария в памяти многих людей. Материалы о моей бабушке хранятся в историко-краеведческом музее. Благодаря таким женщинам-труженицам мы живём под мирным небом, не зная, что такое голод и нужда.

ОПХ — опытно-производственное хозяйство.

КПСС (Коммунистическая партия Советского Союза) — единственная официальная политическая партия в Советском Союзе. В Конституции 1936 года партия провозглашалась «руководящим ядром» государственных и общественных организаций. Низшим уровнем партийной организации являлась первичная партийная ячейка. Она создавалась в любой организации, где состояли коммунисты.

Елизавета Жданова, г. Красноярск

Мама Мама, посмотри, какое небо! Солнце, что весной нежнее стало. Солнышко полечит и погреет, Чтобы ты быстрее поправлялась. Зиму всю болела и болела. Как лечить? Что стар, что млад — упрямы. Ни минуты не могла без дела! Ну в кого ты у меня такая, мама? И наивно рада, как награде, Сотне к пенсии, добавленной в апреле. Старый, что и малый, вечно рады Шоколадке, горсти карамели. Но давай сегодня о хорошем. Мам, подставь-ка солнышку и спину. Ты да я — да мы с тобой всё сможем! Я твой сын, да у меня есть сын,

Неповторима и интересна судьба не только тех людей, которые участвовали в великих событиях прошлого и уже ушли, но и нынешних стариков и старушек. Стоит иногда отложить все свои занятия, сесть рядом и попросить рассказать о себе. Вы не пожалеете о потраченном времени. Минуты внимания с вашей стороны продлят жизнь этих людей, а вы услышите много интересного и поучительного, важного для вашего духовного развития. В наших предках — корень нашего существования, истоки нашей совести, достоинства и идеалов. Спасибо нашим прабабушкам и прадедушкам! Екатерина Дубинина, с. Карповка (Омская область)

Да у сына, может, будет скоро Тоже сын. Чему тут удивляться? А тебя прошу: без разговоров Поживи, чтоб правнуков дождаться. Солнышко, ты маму обогрей, Дай душе тепло и сердцу радость. Мама! Только больше не болей. Ты одна на всех у нас осталась. Игорь Круглов, г. Вязники (Владимирская область) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Круглов Игорь Вячеславович — инженер, музыкант, поэт-песенник, сценарист, член Союза писателей Москвы, международных творческих объединений русскоязычных писателей, неоднократный победитель российских и международных литературных конкурсов, отец одного сына.

Мы выросли не на пустом месте Фамилия моих предков Буяновых в Амурской области известная. Раньше Буяновы жили около Саратова. Основатель рода, расселившегося затем по всей Амурской области, Захар Буянов получил фамилию по своему буйному нраву. Убил человека в кулачном бою и был сослан в Томскую губернию. В ссылку шёл в кандалах, а семья ехала рядом на телегах. Но была ещё одна причина ссылки: переход в молоканскую1 веру — бывшие православные побросали в Волгу иконы, а ведь раньДома рода Буяновых: до и после ше церковь не была отделена от государства, и это был бунт против власти. На месте ссылки молокане старались селиться рядом, были бережливы и работящи. Их поселения выделялись домами на высоких фундаментах, высокими потолками, крышами из американского цинка,  Усадьба купцов Буяновых в Благовещенске как в начале века называли  Дом Буяновых в Виноградовке, оцинкованное железо. Когда советское время человек подъезжал утром к такому селению, крыши ярко горели на солнце — за несколько вёрст было видно, что люди живут богато. На дорогу ушёл целый год. Поезд ходил только до города Читы, а дальше на перекладных, на плотах по рекам Аргуни и Шилке добрались до селения Сергеевка. 1

Молокане — секта евангелических христиан, отнесённая к «особенно вредным ересям», преследовалась вплоть до указов Александра I (1803 г.), давших молоканам некоторую свободу. Молокане не признают икон, святых, не имеют церковной иерархии. Учение о христианском равенстве доведено молоканами до отрицания всяких властей, законов, судов, присяги, государственной службы, особенно военной. Это не просто ересь, а преступная организация. Название «молокане» связывают с рекой Молочной в Мелитопольском уезде, куда ссылали молокан, и с непризнанием православных постов (употреблением молока в пост). Сами молокане связывают его с текстом послания апостола Петра: «как новорожденные младенцы возлюбите чистое словесное молоко» (1 Пет. 2:2)

Наталья Петрова, г. Красноярск

Захар и его сыновья прибыли на Амур не бедными людьми. Приобрели и обживали заимку недалеко от села Ивановка, на реке Манчжурке. Следующее поколение ссыльного Захара — сыновья Фома, Мокей, Евтей стали богатыми купцами — людьми уважаемыми в столичном городе Благовещенске. Фома Захарович сеял зерновые, разводил скот, зимой водил обозы с продуктами в тайгу на прииски — бывало, отправлялось до 300 подвод, запряжённых верблюдами. В Благовещенске имел дома, паровую мельницу, пароходы. И девять детей. Однако и в этом поколении нрав буянов дал о себе знать — разбогатевший Фома пошёл против традиций: бросил жену ради другой женщины и даже хотел оставить семью без средств к существованию. Однако жена подала на него в суд, который оставил ей и детям часть имущества. После этих событий почти все дети отвернулись от отца. Следующее поколение становится промышленниками: объединяют 200 тысяч капитала и занимаются пароходным делом и мукомольным производством. Идут во власть: Михаил Евтеевич — гласным городской Думы; Семён Буянов, один из учредителей товарищества «Амурский флот», в 1917-м стал членом Амурского союза республиканцев, по его списку шёл на выборы в Благовещенскую городскую Думу. Ну а потом случилась революция, почти все Буяновы через Харбин (Китай) уехали в Америку и Австралию. В Благовещенске остался парализованный

Белая эмиграция на Дальнем Востоке. Из России вследствие революции и Гражданской вой ны (1917–1923 гг.) бежало, по разным оценкам, от 1,4 до 5 млн человек. Из них более 400 тысяч — в Маньч журию, Ки тай, Корею и Японию. В 1921 году советское правительство лишило эмигрантов российского гражданства, а значит, и защиты в чужой стране, при этом объявило амнистию рядовым участникам белогвардейских соединений. В результате около 100 тысяч человек вернулись обратно в РСФСР. Тех, кто остался на чужбине, духовно поддерживала вера, Русская православная церковь. Только в Харбине насчитывалось 25 православных храмов и приходов. Когда в Москве взорвали храм Христа Спасителя, в Харбине был построен самый большой храм — Благовещенский.

Михаил Евтеевич с семьёй. Как только он вспоминал о том, что было, — начинал плакать. Его сын Дмитрий Михайлович Буянов, ходивший капитаном на пароходе, купленном ему до революции отцом, после смерти отца уехал в Китай, работал на сахарной фабрике. В 1948 году среди эмигрантов прошёл слух, что можно вернуться в Россию. Семья села в поезд и поехала на Родину, но в Тайшете Дмитрия арестовали и осудили по 58-й статье1 на восемь лет лагерей.

Савелий Петрович Буянов справа, срочная военная служба, 1938-1939 годы 1

Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Харбин, Китай

58-я статья Уголовного кодекса РСФСР 1922 года о противодействии контрреволюционной деятельности, к которой относились и «контакты с иностранным государством в контрреволюционных целях» — п. 3. Заключённые, приговорённые по статье 58, назывались «политическими», по сравнению с обычными преступниками — «уголовниками».

Самой трагичной оказалась судьба младшего сына Фомы Евтеевича — Пет ра. Мальчишкой он учился в Благове щенске, в гимназии, но был отозван матерью, не справлявшейся с хозяйством, обратно на заимку — старшие-то сыновья выросли и обзавелись собственными семьями. С тех пор он сохранил любовь к книгам. В 28 лет женился на девушке из зажиточной крестьянской молоканской семьи. Когда приехали свататься, Петру дали газету, чтобы он прочёл — продемонстрировал грамотность. Но старшая дочь Евдокия отказала сватам: «Не пойду за него!» Тогда средняя, Наталья, заявила: «А я пойду!» Вот так Пётр привёл в дом 16-летнюю жену. В Первую мировую войну он служил санитаром в госпитале под Москвой. Часто писал домой. Вернувшись, построил большой дом в Виноградовке, однако пожить в нём не пришлось. В Амурской области началась гражданская война и иностранная интервенция. В феврале 1919 года произошёл знаменитый бой отряда партизан с японским батальоном у Виноградовской заимки. В то время Виноградовка насчитывала около 40 дворов, большинство — зажиточные. Очевидцы вспоминают, что партизаны успели предупредить некоторых, чтобы уходили в лес. Японской артиллерией Виноградовская заимка была сожжена, сгорел и только что построенный дом Петра Фомича. Люди жили в землянках, побирались по деревням.

Виноградовский бой и трагедия Ивановки Весной 1918 г. в Забайкалье против большевиков выступил атаман Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск Г. М. Семёнов, собиравший свои части с нояб ря 1917 г. 29 июня 1918 г. военнопленные-чехословаки совместно с японскими интервентами и местным населением, настроенным против большевиков, привели к власти во Владивостоке эсеровское Временное правительство автономной Сибири. В Приморье началась интервенция японских, английских, американских и итальянских войск. Возник Уссурийский фронт. Летом эсеры и меньшевики созвали II «съезд хлеборобов» — зажиточной части амурской деревни, и вали отозвать из Красной приз армии крестьян, казаков и объявить бойкот Советской власти. В ответ VI съезд трудящихся создал Военно-революционный комитет, обратившийся к населению с воззванием встать на защиту «власти самого народа в лице Советов». Рабочие Благовещенска были призваны в Красную гвардию, предприятия переведены на выпуск военной продукции. Но силы были неравными. В августе пали Улан-Удэ, Чита, в сентябре — Хабаровск.

Интервенты начали бесчинства — население организовывалось в партизанские дружины. В ноябре сформировалась подпольная организация коммунистов, левых эсеров, анархистов и максималистов, начавших подготовку вооружённого восстания. 7 января 1919 г. в селе Мазаново в ответ на насилие японского отряда население выступило с оружием в руках. Проходивший в соседнем селе съезд боевых групп 24 деревень поддержал мазановцев — большая часть японского гарнизона была уничтожена. Сформировалась повстанческая армия почти в две тысячи человек. Японцы учинили зверскую расправу над жителями трёх сёл. Сотни участников выступления ушли в тайгу, чтобы продолжить борьбу. 4 февраля 1919 г. повстанческая армия вступила в село Андреевка, а I7 февраля у Виноградовской заимки, недалеко от села Ивановка, разбила баталь он интервентов в 500 человек. К середине марта партизанская армия вышла к Благовещенску, готовясь поддержать намечавшееся восстание. Но в результате предательства провокатора восстание было сорвано, арестованы 66 его руководителей. По сёлам и деревням двинулись карательные отряды. Одним из главных центров партизанской борьбы была Ивановка. Здесь произошла трагедия, о которой помнят и сейчас. После артиллерийского обстрела началась расправа над беззащитным населением, среди которого почти не было мужчин. Японцы и белоказаки жгли избы, на улицах лежали зарубленные люди. На сельской площади каратели расстреляли из пулемёта около двухсот человек. Несколько десятков заживо сожгли в хлебном амбарать ся через ре. В тех, кто пытался выб крышу, стреляли. В 1995 г. японцы установили на этом месте стелу и ежегодно приезжают в Ивановку с миссией покаяния. Гражданская война и интервенция закончились на Дальнем Востоке в октябре 1922 г. победой Советской власти. пуб лика 16 ноября Дальневосточная рес На памятнике надпись: «С чувством покаяния была упразднена, и Дальний Восток вои глубокой скорби жителям Ивановки от народа Японии. Призидент всеяпонской шёл в состав РСФСР как Дальневосточная ассоциации бывших военнопленных Сайто область. Рокуро и его единомышленники».

Арина Петрова, г. Лениногорск (Республика Татарстан)

При советской власти Пётр Фомич крестьянствовал. Жил небогато, но имел добрый характер, помогал тем, кто был ещё бедней. Всем одалживал лошадей на вспашку. При этом сам часто не укладывался в лучшие сроки посева, за что жена Наталья Савельевна называла его «чужая рубаха». С середины 20-х годов в Амурской области стали внедряться разные формы кооперации среди крестьян. На заимку привезли молотилку и два дня молотили для бедных крестьян. В 1929 году началась массовая коллективизация. На базе сёл Петровка, Богословка и Виноградовской заимки образовали колхоз «Труд крестьянина», куда вступил и Пётр Фомич. Его две дочери учились в Благовещенске на трактористов, старший сын Савелий служил в Красной армии в строительном батальоне — трактористом, младший, Валентин, неплохо учился в школе и во втором классе получил премию — брюки. В 1933 году школа не работала, так как разразился страшный голод. В феврале 1938 года в дом к Буяновым пришёл милиционер с ордером на арест. Пётр Фомич был у брата, прибежали племянники и предложили ему спрятаться у сестры-учительницы в Ромненском районе. Но Пётр Фомич отказался: «Я ни в чём не виноват!» Его сын Савелий вспоминает: «Мать говорила, что милиционер предложил ей дать мужу с собой пару белья, а когда она открыла практически пустой сундук, удивился: «А говорят, вы кулаки!» Сколько ни пытались родные узнать о его судьбе, ответа не было или говорили, что в ссылке на Колыме. На самом же деле он был расстрелян 8 июня этого же года. Только в 90-е семья получила известие, что 30 января 1990 года на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года

Татьяна Базанова, г. Тольятти

«О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х годов и начала 50-х годов» решение Тройки УНКВД по ДВК в отношении Буянова Петра Фомича было отменено как незаконное, и он реабилитирован посмертно. На семью же Петра Фомича на 52 года легла позорная тень родственников «врага народа». Савелий вернулся из армии, работал трактористом. Зимой колхозников отправляли в тайгу на заготовку леса, где он познакомился с 16-летней поварихой Пелагеей, и 8 марта 1940 года сыграли свадьбу. Наступил 1941 год. В первых числах июля в дом Савелия Петровича пришёл председатель сельского совета и сказал: «Собирайся». С 1941-го по март 1942 года Савелий служил на советско-китайской границе в составе 147-го гау бично-артиллерийского полка. 27 февраля у Савелия и Пелагеи родился сын Пётр, а на следующее утро на несколько часов приехал и отец. Из платформ и теплушек был сформирован эшелон для отправки на фронт. На одной из платформ находился трактор Савелия Петровича С-65. В мае эшелон прибыл под Москву, на станцию Коломна, где сформировалась дивизия для отправки на линию фронта. В составе её была тяжёлая артиллерия, для перевозки которой использовали трактора. Из воспоминаний Савелия Петровича: «Солдаты выкопают окоп, я запячу в него орудие, затем спрячу трактор, а дальше… Орудие должны обслуживать

9 человек (командир, наводчик, заряжающий, досыльный, отвечающий за порох, тракторист, подносящий снаряды…), но людей не хватало — делали, что было под силу». В марте 1943 года для перевозки орудий поступили автомобили, и трактористов перевели в 53-ю гаубично-артиллерийскую бригаду. Савелий стал командиром отделения. Болела у Савелия Петровича душа о доме, оттуда приходили не очень радостные письма. Весь крестьянский труд лёг на женские плечи. Ещё нужно было сдать 240 литров молока в год государству, 35 кг мяса, половину свиной несмолёной шкуры и налог за огород. Зимой же тайга, а дома младенец. Вот тогда один фронтовой товарищ Савелия написал письмо в ивановскую прокуратуру (он сам до войны работал в прокуратуре), после этого письма Пелагею Никитовну перестали отправлять в тайгу. Этот же товарищ советовал Савелию не допускать никаких вольных высказываний, так как он находился под постоянным наблюдением — сын «врага народа». Савелий Петрович освобождал город Орёл, Тульскую, Смоленскую области, Прибалтику. Был контужен: «Ночью я вышел покурить и до сих пор не знаю, то ли снаряд был выпущен фашистом на мой огонёк, то ли Бог миловал от смерти, но все, кто спал в блиндаже, погибли». Победу встретил под Кёнигсбергом: «Пришёл к нам зам командира по политической части и говорит, что скоро войне конец, и мы стали ждать. После объявления победы нам дали по 300 грамм водки, и был хороший обед». Пелагея Никитовна узнала о Победе 9 мая: «Поднялся сильный крик, я тоже кричала и думала, живой или не живой мой Савелий. А уже в конце мая получила от него письмо». Домой Савелий ехал целый месяц. День возвращения мужа Пелагея Никитовна помнит до сих пор: «Накануне сын Петя сказал: «Наш папка едет домой на машине». Поздно вечером пришла подруга с какимто военным, я решила, что это её брат. Военный подошёл к столу и стал что-то вытаскивать из мешка, и только тут я узнала Савелия». Савелий Петрович дожил до 90-летнего юбилея, на который съехались пятеро детей, 18 внуков и 21 правнук. Мы, потомки рода Буяновых, собираем сведения по истории нашей семьи, потому что выросли не на пустом месте. Для нас кто-то связал все наши жизни в единое целое. Это наши корни. Задача каждого поколения — быть не хуже своих предков и помнить историю своей семьи. Марина Буянова, с. Правовосточное (Амурская область)

Первый поезд на Туркестано-Сибирской железной дороге идёт по мосту через реку Чуй. 1931 год

Туркестано-Сибирская магистраль — железная дорога, построенная в 1926—1931 гг., соединившая Среднюю Азию с Си бирью. Одна из главных строек первой пятилетки СССР. Идея постройки железной дороги для связи Туркестана и Сибири возникла в 1886 г.: из Туркестана возить хлопок, в Туркестан — зерно. Решение о строительстве Турксиба было принято на заседании Совета труда и обороны СССР 3 декабря 1926 г. 1442 километра рельсовой колеи предстояло проложить через горные реки, скалистые хребты, раскалённые пески. Укладка первых звеньев трассы произошла осенью 1927 г. от Семипалатинска, с другого конца от станции Луговая. 10 мая 1929 г. прошёл первый регулярный пассажирский поезд.

От Анны до Анны Начать свой рассказ я хочу со своей прабабушки Анны Антоновны Ткаченко, в честь которой меня и назвали Анной. Родилась она в 1908 г. на Украине под Днепропетровском, в бедной крестьянской семье — седьмым ребёнком. Когда она была маленькой, её семья переехала в Кустанай (может быть, потому, что там были дешёвые земли). Вскоре после переезда её отец заболел и умер. Старшие братья стали работать в поле, а девочек отдавали «в наём» в богатые семьи. Анну, как самую младшую, пожалели и дали окончить сельскую школу — 4 класса. Но и её не миновала участь сестёр. Днём она пасла скот, а ночью нянчила хозяйского ребёнка. Если что не так — хозяйка и за косу оттаскает. Вскоре началась революция и Гражданская война. Братья Анны пошли воевать за красных. Однажды в их село зашли колчаковцы, и местный батюшка сказал, что её братья ушли к красным. Семью решили повесить. Её маму и всех детей заперли в погребе, а старшая сноха, так получилось, готовила и прислуживала бандитам. Утром испуганных детей с матерью вывели, чтобы казнить. Но, к счастью, кто-то донёс до красных, и их спасли. Повзрослев, Анна вступила в комсомол, раскулачивала богатых. От комсомола её послали учиться на курсы продавцов, а потом на большую стройку — Турксиб. Днём Анна работала, а вечером занималась в кружке. Она

Дарья Высокова, г. Хабаровск

пела и играла на гитаре, чему её научил отец. Они ездили по стройкам и давали концерты. Их назвали «синеблузниками», так как они носили синие блузки. На одном из таких концертов моя прабабушка и познакомились с моим прадедушкой — Александром Ивановичем Прабабушка Анна Антоновна Ткаченко Кузовниковым. У них родилось семеро детей, в том числе моя бабушка — Тамара Александровна. Когда началась Великая Отечественная война, моей бабушке было 6 лет, и жили они в Южном Казахстане. Прадедушку на фронт не забрали, потому что у него была броня — он работал зоотехником всей Южно-Казахстанской области. Но уже в 1942 г. броню сняли, и прабабушка Аня осталась одна с пятью маленькими детьми. Самое ценное прабабушка продала, чтобы прокормить детей. Дети всё время хотели кушать. Они не понимали, что есть нечего. Тогда прабабушка Аня набрала камешков, похожих на картошку, положила их в кастрюлю и начала варить. Детки перестали плакать и стали ждать, когда сварится картошечка, а бабушка ждала, когда они уснут, чтобы им не было голодно. Бабушка Тамара также вспоминает, как они детьми ходили собирать черепашьи яйца, выслеживали сусликов. Люди во время голода ели лебеду, жёлуди и сильно травились. Отравилась однажды и Анна. Дети у соседки выпросили кружку кислого молока и отпаивали маму. Плакали и оченьочень переживали за неё. Письмо от прадедушки пришло только одно: что окончил школу сержантов и его отправили на фронт. В конце войны пришло известие, что прадедушка пропал без вести.

Моя бабушка выросла и стала работать пчеловодом в Сары-Агаче. Познакомилась со своим первым мужем. Но когда их сын был ещё маленьким, муж умер. Потом мой дедушка стал ухаживать за моей бабушкой. И наконец-то родилась моя мама — Светлана Николаевна Лаптева. Она получила профессию продавца, и в 1989 году её перевели на работу Моя бабушка Тамара и дедушка Николай Павлович Лаптев, 1961 год в Байконур, тогда ещё город Ленинск. Однажды она приехала в отпуск в свой родной городок, где и познакомилась с моим папой. Она знала его уже давно, но почему-то не обращала на него внимания. Мои мама и папа вместе уехали на Байконур, где и поженились. Нелегко было делать свадьбу в перестройку. Менялись деньги, сложно было что-то купить в магазине, поэтому половину продуктов на свадьбу мама готовила сама — фляги с лимонадом, банки майонеза и, конечно же, свадебный торт! Все удивлялись, как же они решились поехать в Байконур — ведь около города шла холера, и поезда там не останавливались. Папа в это время был далеко в рейсе (он у меня водитель). Нужно было ехать с гостями в Байконур, но выехать из СарыАгача было невозможно. Тогда папа приехал за мамой на своём грузовике и привёз её в свадебном платье в наш космический город. В 2000 году — на стыке тысячеМой папа, Андрей Панин и его летий родилась я — Анна Андреевна родители Валентина Ивановна Панина, заключительное на дани Иван Иванович ный момент звено всей этой истории. Я благодарна вашему конкурсу за то, что он побудил меня расспросить моих родственников об истории нашей семьи. И теперь я уверена, что знать историю своей семьи очень полезно, потому что потом я смогу рассказать её своим детям, как рассказала её прабабушка моей бабушке, бабушка — маме, а мама — мне. Анна Панина, г. Байконур (Казахстан)

Уроки истории Случайной или закономерной была большевистская революция 1917 года? Это случайное явление, принесённое извне инородцами, утверждают некоторые. Неграмотный и инертный русский народ встретил её равнодушно, а большевики победили только потому, что им никто не сопротивлялся. Солдаты Петроградского гарнизона поддержали большевиков, так как не хотели покидать тёплые, обжитые казармы и идти на фронт в сырые окопы. О том, что это не так, говорит история российского революционно-демократического движения. В начале века дворяне — декабристы, а позднее сыновья помещиков А. И. Герцен и М. А. Ба кунин, графиня С. Л. Перовская, князь П. А. Кропоткин, дворянин В. И. Ле нин и тысячи разночинных интеллигентов считали, что царская власть — исторически отжившее препятствие на пути страны к процветанию, народа к благоденствию. А революция — единственная возможность устранить это препятствие. Революционные демократы — от Чернышевского и Добролюбова до Лаврова и Плеханова — более пятидесяти лет готовили народ к революции. Лозунг Маркса и Энгельса «Революции — локомотивы истории» господствовал в умах. В их «научной» социа лдарвинистской теории1 об особой роли 1

рабочего класса атеизм играл решающую роль. Была создана человеконенавистническая теория классовой борьбы и диктатуры пролетариата, ведущая к господству одного класса, одной партии. Эта теория была восторженно принята борцами за переустройство общества, которые в те годы организовывались в радикальные движения: анархизм, расизм, марксизм. Общественно-политическая жизнь России начала ХХ столетия была очень нестабильной: террористы, эсеры, анархисты, большевики, выступления рабочих с требованиями улучшения экономического положения. На международной арене столкнулись интересы крупного капитала разных стран, готовившего военный передел мира. Русскояпонская война и революция 1905 года ускорили ход событий.

Свободы, полученные народом в результате революции, разожгли аппетит радикалов. Первая мировая война ещё больше обострила проблемы, в итоге приведшие страну к революции. Вот эти проблемы. Первая. Колос сальное социальное неравенство между

Учение Дарвина, исследования и публикации которого финансировались масонами, «доказывало», что все люди, в том числе и монархи, произошли от обезьяны, поэтому и монархии вовсе не установленный Богом порядок — в течение 50 лет буржуазные революции смели почти все монархии Eвропы. Второй постулат дарвинизма — эволюция происходит в результате борьбы видов в природе, и выживает сильнейший. Его взял на вооружение Маркс с его теорией борьбы классов в обществе людей и выживанием сильнейшего — пролетариата. Предшественником этих «учёных» был Томас Мальтус (теория высших и низших рас, оправдывающая колонизаторов), а последователями, кроме Маркса, Энгельса, Ленина — Ницше, Гитлер, Сталин, Муссолини, Мао Цзэдун. Сам Дарвин не пустил на порог Маркса, пришедшего благодарить его за эту теорию.

правящей элитой и народом, лишённым и демократических прав, и собственности, обеспечивающей ему если не достойное, то приемлемое существование. Ленин задолго до революции увидел, что десятки миллионов безземельных крестьян, оторвавшихся от сельской общины и не имевших никакой надежды на лучшее, станут средой, из которой большевики будут рекрутировать своих бойцов. Замечательный государственный деятель П. А. Столыпин тоже видел взрывоопасность ситуации и путём реформ пытался создать средний класс — основу стабильности в стране, но был убит в 1911 году. Вторая проблема. Слепота элиты, полагавшей, что русский народ будет всегда терпеливо молчать и сносить вековой гнёт. На фоне нищего народа их непомерная роскошь выглядела вызывающе, особенно в годы Первой мировой войны, пробуждая озлобление. Третья проблема. Позиция большой части русской интеллигенции, принявшей сторону революции. В предреволюционные годы считалось дурным тоном оказывать помощь полиции в борьбе с революционерами. Чего стоят факты, что промышленник Савва Морозов давал деньги большевикам на революцию, а кузен царя — великий князь Кирилл Владимирович перешёл на сторону революции. Борьба радикальных интеллигентов началась с «хождения в народ», а закончилась убийством в 1881 году царя-освободителя Александра II. В рядах террористов прошли подготовку Сталин, Свердлов, Савинков и многие другие участники драмы 1917 года. Либералы

в Государственной думе, поддерживающие революционные силы, сделали всё, чтобы дискредитировать царя и его окружение. В период мировой войны это было равносильно предательскому заговору. Четвёртая проблема. Активная пропаганда большевиков была настолько сильна, что церковь не смогла противостоять её разрушительному натиску. Пётр I, упразднив патриаршество, лишил церковь статуса независимого защитника народа, превратив в прислужницу власти, что и аукнулось через двести лет. Интеллигенция почти не воспринимала церковь как независимую от государства силу. Об этом говорят пламенные предреволюционные выступления Л. Н. Толстого. Пятая проблема. Трагический и злой гений Ленина, создавшего партию радикальных экстремистов, готовых идти через горы трупов и море крови. Его демагогические призывы: «Мир народам», «Власть советам», «Фабрики рабочим», «Земля крестьянам» были очень просты, упали на благодатную почву и привлекли на сторону большевиков миллионы бедняков. Народ беззастенчиво обманывали. Не случайно в период коллективизации в разряд кулаков попадут многие участники Гражданской войны, воевавшие на стороне красных. Ленин извратил христианские идеи о торжестве царства любви, обещая быстрое благоденствие путём насилия. «Отнять и поделить» — это было так понятно. Ленин развил теорию Маркса: человек из личности превращался в представителя класса, и отношение к нему определялось в зависимости от классовой принадлежности. Вместо добра 42

и зла — революционная целесообразность, массовые уничтожения «классово чуждых элементов». Так появилась система заложников, когда за антибольшевистские выступления расстреливали детей, стариков, женщин. Будущий сталинский маршал Тухачевский для подавления восставших крестьян использовал отравляющие газы. В годы Гражданской войны возникли концентрационные лагеря, в период коллективизации — уничтожение кулачества как класса. Под массовый геноцид против граждан собственной страны коммунисты подводили понятие «научности». С не меньшим ожесточением большевики повели борьбу с религией, которую Маркс считал «опиумом для народа», ведь она призывала к любви, милосердию и мешала убивать и грабить классово чуждых людей. Сострадание чуждо революционерам, они верят в дарвиновский закон эволюции «побеждает сильнейший». Пролетариат — сильнейший из классов, поэтому только безжалостное уничтожение классовых врагов — буржуев, помещиков, кулаков и т. д. приведёт к желанному будущему. Ленин любил повторять, что «революцию в белых перчатках не делают». Отсутствие у коммуниста или комсомольца классового чутья, бдительности и ненависти рассматривалось как 43

предательство дела рабочего класса. Судьба отдельного человека переставала иметь значение. Как сказал пролетарский поэт В. Маяковский: «Единица — вздор, единица — ноль. Голос единицы тоньше писка». О страданиях таких «единиц» повествуют авторы семейных хроник этой книги.

В Манифесте Коммунистической партии Маркса и Энгельса провозглашена неизбежность отмирания не только классов, но и буржуазной семьи, замена семейного воспитания детей общественным. Поэтому большевистские вожди, захватив власть, отменили церковные браки, ввели гражданскую регистрацию, предельно упростив эту процедуру, и разрешили аборты, до этого считавшиеся убийством. Известные деятельницы новой власти Арманд, Коллонтай и другие пропагандировали теорию «стакана воды», сводящую отношения между мужчиной и женщиной к простому физиологическому акту, такому же естественному, как утоление жажды. Сексуальные отношения между первыми комсомольцами были проявлением солидарности и товарищества, ревность объявлена частнособственническим пережитком.

Ярослава Бурашникова, г. Волгоград

Ленин, выступая перед молодёжью на III съезде комсомола и призывая учиться коммунизму, ни слова не сказал о любви и семье. Задачу воспитания детей он отдаёт комсомолу: «Надо, чтобы Коммунистический союз молодёжи воспитывал всех с двенадцати лет в сознательном и дисциплинированном труде». Однако с укреплением советского государства отношение к семье меняется. Уже к средине 30-х годов вожди большевиков начинают прозревать: залогом стабильного государства является прочная семья. Внебрачные связи становятся тягчайшим проступком коммуниста и наказываются исключением из партии, а это означало увольнение с работы, если речь шла о руководителях. Рядовых коммунистов «разбирали» на партийных собраниях. Отказ от утопических взглядов основателей марксизма на роль семьи был завершён в 1961 году. В «Моральном

кодексе строителя коммунизма» было записано в адрес родителей: «взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей», а также поставлена задача «воспитания нового человека — гармонично развитой личности, у которой духовное богатство сочетается с нравственной чистотой и физическим совершенством». Василий Мальцев, г. Красноярск Василий Алексеевич Мальцев — кандидат педагогических наук, доцент кафедры современных технологий обучения и религиоведения Красноярского государственного педагогического университета им. В. П. Астафьева, заслуженный педагог Красноярского края, лауреат региональных и всероссийских профессиональных конкурсов, автор семи книг, в том числе учебных пособий, соавтор нескольких коллективных сборников, отец троих сыновей и дедушка двоих внучек.

Беженцы от голода в Самарской губернии

От НЭПа до коллективизации 1923 –1933 На подсолнухах, на окурках, в сермягах, шинелях, бурках, То врозь, то кучей, то в ряд, на полу, на лестницах — спят: Одни — раскидавшись — будто подкошенные на корню, Другие — вывернув круто шею, бедро, ступню. Меж ними бродит зараза и отравляет их кровь: Тиф, холера, проказа, ненависть и любовь. Так спят они по вокзалам, вагонам, платформам, залам, По рынкам, по площадям, у стен, у отхожих ям: Беженцы из разорённых, оголодавших столиц, Из городов опалённых, деревень, аулов, станиц, Местечек, — тысячи лиц... и социальный Мессия, И баба с кучей ребят, офицер, налётчик, солдат, Спекулянт, мужики — вся Россия. Вот лежит она, распята сном, По вековечным излогам, расплёсканная по дорогам, искусанная огнём, И не может в бреду забыться, и не может очнуться от сна... Не всё ли и всем простится, кто выстрадал, как она? Максимилиан Волошин, 1919 г.

Староверы: из врагов в защитники Отечества 29 декабря 1929 года в деревню Белую Ридерского уезда Семипалатинской губернии пожаловали представители новой власти: судья, прокурор, следователь и уполномоченный ОГПУ в сопровождении двух солдат. Деревня Белая, как и соседние сёла, с дней Великого раскола была заселена старообрядцами, укрывшимися в этих заповедных местах от адептов никонианского вероучения. Староверы занимались разведением маралов, пчеловодством и посевом зерновых. Жители деревни давно соединились родственными узами, и потому всё было на виду. Привычно в нажитых веками прочных традициях, уверенности в правильности дарованного Богом пути. Деревня славилась богатыми дворами, потому что люди были трудолюбивы и богобоязненны. К моменту приезда оной четвёрки в деревне уже существовала пролетарская ячейка из местных бездельников, но от этого вековой быт её жителей не изменился ничуть. Дед мой — Руфет Евграфович Зайцев — был одним из самых зажиточных и уважаемых жителей. Бабушка — Харитина Епоксимовна, в девичестве Барсукова, управлялась по дому и растила детей. В семье свято охранялись старые традиции веры в единого Бога и сына Его — Иисуса Христа и почитания старших. Моему отцу — Петру Руфетовичу шёл двенадцатый год. Всё, что будет рассказано, записано с его слов. Судья и ранее бывал в Белой с различными поручениями или охотился и всегда останавливался в доме Руфета Евграфовича. В этот раз уже все четыре начальника зашли на постой в дом деда. Бабушка принялась хлопотать с ужином. Судья, как старый знакомый, сообщил о цели приезда. Завтрашним днём в клубе будет собрание. Речь пойдёт о постановлениях народной власти по улучшению быта и труда населения. Самому Руфету Евграфовичу судья почему-то категорически запретил приходить, ничего не пояснив. К тому времени в семье Зайцевых было шестеро детей. Замужняя дочь Марфа жила в соседнем селе Фыколка, а дома оставались Пётр, Семён, Ефросинья, Вениамин и грудной младенец Павел. Мужики пришли в клуб с любопытством. События в деревне были редкостью, да и в кои веки приехала ещё никому неведомая новая власть. Речь пошла о постройке школы и больницы. Мужики выдвигали планы, кто какую помощь окажет в этом нужном деле. Вскоре этот вопрос был решён. Хотели расходиться, но судья начал выкликать фамилии наиболее зажиточных и попросил их пересесть на переднюю скамью. А так как мало кто считался бедняком, получилось около сорока человек. Через несколько минут представитель власти зачитал непонятное решение: все, чьи фамилии оказались в протоколе,

Анастасия Норова, с. Ленинск (Пермский край)

объявлялись врагами народа и приговаривались к пяти годам лагерей и к пяти годам поражения в гражданских правах. Обескураженных мужиков заперли в пустой сарай под охрану вооружённых винтовками солдат. Собрание, начатое разговорами о новой жизни, закончилось для многих окончанием собственной. Четвёрка судей отправилась ужинать к Руфету Евграфовичу. Утром арестованных под конвоем отправили в Ридер. Главная подлость заключалась в том, что с этой группой был отправлен в лагеря и Руфет Евграфович. Так большевики, уничтожив и ограбив большую часть населения огромной страны, добрались и до её заповедных уголков. После ареста Руфета Евграфовича в хозяйстве оставалось больше 40 маралов и баранов, около 20 коров и лошадей, пасека, много земли и покосов. Корма, хлеб и прочее, что испокон веков заготавливалось в трудолюбивом крестьянском хозяйстве. Через две недели активисты выгребли все закрома, забрали скот и одежду. Приходили, когда им вздумается, пьяные, вели себя нагло, угрожали. В феврале, в лютые холода приказали освободить дом, пришли навеселе, с балалайкой, заявили хозяйке, что теперь здесь будет клуб. Харитина Епоксимовна ушла с детьми в баню, надеясь, что наутро изверги одумаются. Всю ночь в доме шла пьянка, а утром пролетарии не только не опомнились, но выгнали даже из бани. Харитина Епоксимовна с малыми детьми отправилась искать пристанища. Но даже родственники боялись пускать обездоленную

семью на постой, страшась за свои семьи. Некоторое время прожили у дальней родственницы в заброшенном домишке, она же помогала с едой. Но активисты достали и тут. Пришлось перейти в сарай, почистив его после животных, тоже ставших жертвами пролетарских разбойников. Тут пришла новая беда: требовалось уплатить налоги. Но чем, если всё отобрано? Харитину Епоксимовну с младенцем Павлом, которому не было и года, в жуткую стужу, в лёгкой одежде увезли в тюрьму Усть-Каменогорска. Четверо детей остались одни. На дворе стоял март 1930 года, и в будущем эту семью ждало ещё множество испытаний. Кто же были эти люди, не знающие жалости ни к женщинам, ни к детям? Были ли они людьми? Были. И даже выросшими в этой же деревне, состоящие со многими в родстве, но ставшие, не в пример своим трудолюбивым односельчанам, лентяями и пьяницами. Вот они-то и рванули в активисты, занялись разбоем, мстя за свою никчёмную жизнь. Раньше они кормились с миру, попросту — попрошайничали. Получив кожаную куртку, маузер и мандат, стали грабить. Остановлюсь подробно на их главаре. Жил в Катон-Карагайском районе богатый купец Коробейников. Однажды он ехал по дороге и вдруг на обочине услышал писк. Оказалось, младенец — азиат, завёрнутый в тряпьё, брошенный или потерянный кем-то, плакал в канаве. Человеческая доброта и Господняя любовь в то время составляли основные начала, и купец забрал мальчишку. Потом расспрашивали в соседних аулах

Брошенный дом староверов

о найдёныше, но родители не отыскались. Тогда купец крестил ребёнка, дал ему свою фамилию и имя — Мокей. По деревне его звали Макыш. Отец ничем не отличал его от своих детей. Выросший Макыш возглавил новую власть в деревне. Первым, кого он раскулачил, был его приёмный отец. Главным аргументом послужило то, что отец заставлял его работать и наказывал за нерадивость. Нельзя, как оказалось, учить детей созиданию благ на свою потребу, а то, чего доброго, вырастут трудолюбивыми и станут богатыми. И вот Макыш в кожаной куртке, с маузером, проклятый отцом, стал вершить судьбы. Его молодчики, с утра до ночи пьяные, тащили из домов всё, что попадётся под руку. В ознаменование воскресных дней Макыш придумал себе забаву: устраивал аукционы по продаже награбленного. Усаживался на крыльцо сельсовета, а перед ним кучей сваливали конфискованные (именем пролетариата) вещи. Жителей обязывали приходить на такие мероприятия. Макыш не выговаривал буквы «р» и «л». И вот он, как всегда хмельной, объявлял: «Юбка шейстяная — тьи юбья». Так как у ограбленных жителей денег не было, он считал: «Яз, два, тьи. Нет покупатеей, себе бею». И совал вещь себе под зад. До конца аукциона только и слышалось «себе бею». В конце концов Макыш напивался в стельку, и половину присвоенной им одежды растаскивали пацаны. Это не считалось воровством. По-другому вернуть своё имущество было невозможно. Имя Макыш стало нарицательным. Им пугали непослушных детей, называли тех, кого хотели оскорбить. Грабить женщин и детей (мужское население было сослано, посажено, расстреляно) — что может быть проще. Исход его жизни закономерен. Когда Макыш умер, правда, не так скоро, как всем хотелось, ни казахи, ни русские не разрешили хоронить его близ могил своих родственников. Так и стоял неухоженный памятник со скособоченной звездой меж двух кладбищ. После ареста Харитины Епоксимовны главой семьи стал двенадцатилетний Пётр. Руфет Евграфович по традиции заготовил лес для постройки дома старшему сыну. Отборные, сухие брёвна находились на усадьбе брата Харитины Епоксимовны, арестованного вместе со всеми. Этот лес стал спасением для детей. Пётр и Семён пилили лес на дрова и снабжали ими начальство, за что получали немного продуктов. Питались один раз в день, вечером. За хозяйку оставалась десятилетняя Фрося. Пётр вспоминает, как он принёс дрова в дом председателя сельсовета. Хозяйка дала ему несколько картошек и четверть буханки. И вдруг появился хозяин. — Ты куда, пацан? — спросил он, заметив свёрток. Добрая хозяйка не могла вымолвить слова от страха. Пётр весь дрожал. Председатель развернул свёрток и сказал:

— Там у него ещё трое, не жалей еды, пусть вдоволь покушают. Пришлое начальство было лояльней, чем Макышка и его бандиты. В этот вечер в семье был праздник. Фрося сварила травяной чай, и, поужинав, дети первый раз за много дней уснули сытыми. Так лес, приготовленный заботливым отцом для будущего семьи, спас жизнь его детям. Наступило лето. Стало полегче. Дети питались кореньями марьи-каревны (есть такой горный красивый цветок), побегами камыша и прочим подножным кормом. Поспевала лесная ягода, которую выменивали на хлеб, картофель и даже мясо. Деревня готовилась к зиме, недостатка в заказах на лесные плоды не было. Большинство просьб поступало от начальства. Оно распоряжалось колхозным добром по своему усмотрению, обращалось с людьми как с рабочим скотом, которому ничего не оставалось делать, как работать за скудную еду, а то и просто так, лишь бы не оказаться в лагерях. В декабре 1930 года возвратилась Харитина Епоксимовна. Одна, маленький Павел умер. Здоровье самой матери было подорвано. Тюремная жизнь, смерть сына, страх за судьбу оставшихся в деревне детей сделали своё дело. Плохо двигались правая рука и нога — следствие инсульта, перенесённого в неволе. В таком болезненном состоянии, без гроша в кармане она какими-то ведомыми только Господу путями добралась к терпящим лишения детям. Из здоровых, трудоспособных людей новая власть за короткий срок делала инвалидов. Но нужно было жить. Копали людям огороды, собирали ягоду, рубили дрова. В 1932 году — о радость! — вернулся Руфет Евграфович. Он работал на строительстве Беломорканала. Рубил камень, которым укладывали берега. Мостили камнем и человеческими костями, как говаривал он. Не привыкший гневить Бога жалобами, смиренно переносил невзгоды Руфет Евграфович и за это терпение и за хорошую работу был освобождён со снятием половины срока. До Усть-Каменогорска добрался на перекладных, а оттуда пешком. До полуночи шли расспросы о той и этой жизни. Возвращение отца вселяло надежду. Был даже гостинец — головка сахара, сохранённая для детей на протяжении нелёгкого пути через половину огромной страны, лежащей в разрухе. Но жизнь готовила новые испытания. Пришёл приказ о выселении раскулаченных семей из Казахстана. Добрые люди подсказали, что надо ехать на границу с Ойротией1. Руфет Евграфович со старшим сыном Петром поехали устраиваться на новом месте. Поехали, конечно, сказано по привычке. Никакой скотины не было, все хозяйства пребывали в запустении в результате целенаправленного уничтожения крестьянства как класса, и потому передвигались 1

Ойротия (Горный Алтай) — Ойротская автономная область РСФСР, существовавшая с 1922 по 1948 год.

Двор старовера. Андрей Михайлов, современность

только пешком. Скоро и вся семья перебралась в Ойротию, поселившись в Верхнем Уймоне Усть-Коксинского аймака. В совхоз на работу не приняли. Клеймо кулака не давало права даже на труд. Но так как Руфета Евграфовича знали как хорошего работника и порядочного человека, удалось устроиться на постройку домов для рабочих совхоза. И Петру нашлась посильная работа — возить на быке мякину на ферму. Трудно ладилась дружба со скотиной, не привыкшей ходить в ярме. Чтобы заставить быка идти, иногда приходилось подсовывать горящую ветошь ему под зад. Бык потом пробегал этот злополучный промежуток пути рысью. До 1937 года сменили четыре квартиры — «врагам народа» своего жилья не полагалось. Да и не хотелось селиться в чужом краю. Наконец закончился у главы семьи срок поражения в правах и появилась возможность возвратиться в родные места. Руфет Евграфович отправился в село, где проживала его старшая замужняя дочь Марфа, недалеко от родной деревни Белой. Руфет Евграфович нашёл жильё, устроился на работу в колхоз. Ему выделили землю для пчеловодческого хозяйства. Заниматься знакомым делом в родных местах — большего счастья после долгих мытарств и не желалось. Но и этому не суждено было сбыться. По приезде в Ойротию за семьёй Руфета Евграфовича арестовали. Согнали мужчин, кого ночью застали дома, и под конвоем отправили в неизвестном направлении. Больше главу семьи никто не видел, только знакомый казах, встретивший на пути колонну арестованных, передал, мол, Руфет говорил, чтобы домой ехали. Петру к тому времени исполнилось 19 лет.

На заработанные за эти годы деньги Пётр купил двух коней. Загрузив нехитрый семейный скарб и детей, стали кочевать в Фыколку к родственникам. Началась для Петра колхозная жизнь, работа от зари до зари за трудодни, которые при подсчёте обращались в долг. Этот долг рос от месяца к месяцу, и просвета в этом новоизобретённом обществе коллективного рабства не было. Пётр пытался вырваться из ада коммунистического труда, но без документов ни в районе, ни в городе на работу не брали, и приходилось возвращаться. Ловили и по дороге в город. Редко кому из беглецов удавалось раствориться в более сытной жизни районного или областного центра. За побеги из колхоза Пётр нередко был бит бригадиром, человеком подневольным и потому злобным. Спустя годы Пётр Руфетович встретится с этим человеком, старым и больным, получающим нищенскую пенсию — такие блага он заслужил верностью несбыточным идеям коммунизма. Через несколько месяцев забрали и Петра и по этапу отправили в Караганду на угольную шахту «Кировская». Хорошо, что Петру ещё не исполнилось двадцати лет, в ту пору считавшихся совершеннолетием, иначе его бы постигла участь отца. Руфета Евграфовича, как стало известно позже, расстреляли по решению тройки УНКВД Алтайского края. На своё несчастье, прибыли арестанты на шахту в пятницу. Начальник шахты приказал прибывших в клети спустить в штрек до начала распределения.

Ксения Лебедева, г. Дивногорск (Красноярский край)

Их оставили под землёй до понедельника без пищи и постели, в кромешной тьме. С этих страшных дней началось теперь уже пролетарское рабство бывших крестьян. После горного лесного края, одного из красивейших мест на земле, попасть в подземелье, почти в преисподнюю — что можно придумать ужасней? Поначалу деревенские парни работали на погрузке угля в вагонетки, подающие его наверх. Труд был очень тяжёлый, но за эту работу уже платили деньги, на которые можно было купить хотя бы вдоволь хлеба. Через полгода более сильных перевели в забой. Конечно же, в сырости под землёй, в скученности общежития шахтёров преследовали болезни. Силикоз, туберкулёз, простуда косили население посёлка, больше похожего на зону. Никаких развлечений, ни единой женщины в этом аду, конечно же, не водилось. Пётр вспоминает, что у них в бараке у одного парня была балалайка, вечерами под её аккомпанемент пели песни, и это заменяло его сверстникам всю радость их неудавшейся молодости. Все четыре года Пётр ничего не знал о родственниках. В начале 1941 года приехали вербовщики с новой шахты рудника Акчатау, и Петру с друзьями удалось туда уехать. На новом месте было вольготнее, они считались вольнонаёмными. Появилась возможность вызвать к себе семью, что Пётр сразу и сделал. Приехала Харитина Епоксимовна с детьми. Пётр получил комнату в общежитии, семья стала обживаться и ждать перемен к лучшему. Перемена наступила страшная — война. Уголь был нужен не меньше солдат. Поэтому Пётр продолжал работать на шахте до сентября 1941 года. Но враг рвался к Москве. И с шахты было призвано 75 человек. В Шетск, на станцию, добирались на верблюдах, по трое в повозках. В ауле Аксуйлу новобранцев застала метель. Остановились у местного жителя. Сын хозяина-казаха уже находился на фронте, а вестей от него давно не было, их

Никита Шпенёв, г. Дивногорск (Красноярский край)

приняли как родных. В дорогу хозяин дал им немного продуктов и, провожая, всё просил разыскать на фронте его сына и передать ему, что его ждут дома. Вот такое было представление о масштабах войны у простых людей. Добрались до станции Шетск. Городок был переполнен людьми, бегущими от войны, не погорельцами с оккупированных территорий, а вполне здоровыми мужчинами. Кто-то защищал в смертельных сражениях Родину, иные же спасались бегством в Сибирь и Среднюю Азию. Кем были эти дезертиры, Пётр не знал, но помнит, что у них было много денег в мешках, чемоданах, и они наперебой угощали новобранцев едой, водкой и говорили между собой на незнакомом языке. Воистину сказано — кому война, кому мать родна. Из Шетска отправились в теплушках. В Семипалатинске началось распределение. Ровно три дня Пётр и ещё четыре парня, не имеющие никакой воинской специальности, обучались истреблению танков. Так на скорую руку готовили ребят, никогда не видевших танков, орудий, окопов, к самой жестокой и кровавой в истории человечества войне. Здесь же выдали обмундирование, и снова поезд. В Свердловске на станции трое из пятерых истребителей танков попали под проходящий поезд. Из-за этого теплушки заперли до самой Москвы. Из теплушек, построив и посчитав, новобранцев повели в баню. Но только намылились, раздались крики: «Тревога, танки!»

Начались бои. Танки, танки со зловещими крестами на броне. Сколько их было — сотни, тысячи? Истребители танков действовали бесперебойно. Вязали связки гранат по пять штук. Четыре гранаты ручками вверх и одна посередине ручкой в обратную сторону. За неё и брался боец. Из окопа выходили по двое. Обползали танк с двух сторон и бросали гранаты по гусеницам. Кто возвращался, кого косили из подбитых машин пулемёты. В промежутках между танковыми атаками отражали атаки пехоты. У Петра был пулемёт Дегтярёва, навыки охотника. Ходили в контратаки. Такое случалось редко. Командиры орали: «Вперёд!» Но желающих бросаться с винтовкой на железную громадину находилось мало. Молодёжь с её желанием драться осаживали старики, понимавшие бесполезность таких вылазок. Хватали за шинель и удерживали в окопе. Это была хватка отцов, сознающих важность жизни своих сыновей для будущей победы и мирной жизни. Сзади щетинился пулемётами заградительный отряд, одно из самых страшных изобретений того жестокого времени. Прибывали новобранцы, теперь уже сибиряки. Хорошие, здоровые ребята, но едва обученные воинскому делу. И хотя у себя дома, в тайге, они слыли удачливыми охотниками, в битве против железных чудовищ эта подготовка их плохо выручала. Ночью немцы не воевали. «Ахтунг, ахтунг, — кричали в сумерках громкоговорители. — Рус Иван, не стрелять, отдыхать». Откуда было немцам знать, что русский Иван был не одинок в этой войне, все народы страны поднялись на защиту Отечества. Пётр вспоминает, что бойцы даже благодарили противника за этот ночной покой. Всё больше неподвижных танков дыбилось в тридцатикилометровой зоне, защищаемой дивизией генерала Панфилова. Всё это было как один день и как целая жизнь. Всё делалось автоматически: гранаты, танки, окоп, и снова окоп, гранаты, танки… Петру повезло, он закончил бои под Москвой живым, если, конечно, не считать израненной души, горевшей неодолимой болью за погибших друзей, ставших родными, оставшихся в памяти навсегда. В начале декабря появились бойцы разведбата с известием: немцы отступают. Сколько было радости и слёз! Началась передислокация. Через Клин пришли в Калинин. На центральной площади оккупантами было устроено кладбище для солдат и офицеров СС. Поступил приказ освободить площадь от чужих захоронений. Трупы эсэсовцев выкапывали, вывозили за город и сжигали. Дальше двинулись на машинах. Остановились в деревне недалеко от Ржева. И хотя дома остались в большинстве своём целы, а жителей не было, ночевать в избах запретили, боялись налётов вражеской авиации. Спали на соломе, укрываясь от холодного ветра под стенами. Однажды поблизости застрял автомобиль, и, когда солдаты выталкивали его, майор всё расспрашивал бойцов о житье-бытье. Он страшно

Ветераны Панфиловской дивизии — Талгарского полка рассердился, узнав, что люди ночуют на улице. Когда вернулись в расположение части, уже поступило разрешение жить в домах, но печей не топить. Проезжий майор позаботился. Под крышей жить веселее, даже в ожидании наступления. Впереди был Ржев, оккупированный фашистами. А когда разрешили затапливать печи, стало совсем уютно. Потрескивают дрова, тепло наполняет жилище, приходят мысли о том времени, в котором нет войны. О той жизни все помыслы и рассказы солдат. На следующее утро двинулись к горе, из-за которой доносилась канонада. Колонну начала обстреливать чужая артиллерия. С небольшими потерями перешли через возвышенность в лесок с развороченной техникой, убитыми людьми и лошадьми. Это были останки пушечных и миномётных расчётов, которые всё это время вели позиционные бои с противником. Похоронили людей, построили укрепления, приспособив для этого разбитую технику, и тут же приступили к отражению атак. Пётр был командиром пулемётного расчёта. Тонкие ножки пулемёта проваливались в снег, пропадала видимость объекта обстрела. Выход был найден — один боец из расчёта ложился на снег, ему на спину ставили пулемёт, так и воевали. Другие солдаты были вооружены винтовками, о своих автоматах ещё не помышляли, правда, у некоторых уже появились трофейные. Атаки немцев чередовались с дерзкими вылазками наших бойцов. Множество людей попадало под пули снайперов, особенно было жаль зелёных мальчишек-командиров,

которых направляли на фронт сразу после училища. Новенькой формой и знаками отличия они привлекали к себе внимание стрелков. Снайперами в Вермахте служили финские охотники. Они влезали высоко на дерево, привязывались к стволу и вели оттуда прицельный огонь. Обнаружив, их уничтожали. Их трупы так и оставались висеть на деревьях, прикованные к стволам цепями. В одну из атак Пётр со своим расчётом укрепился на пригорке и вёл огонь по отступающему врагу. Кончились патроны, оба его помощника погибли. Только дотянулся Пётр за новым патронным диском, чтобы заправить его в пулемёт, как боль пронзила левую руку, спину и голову. Он потерял сознание. Когда очнулся, страшно болела голова, вся рука была в крови. Бой закончился. С двумя ранеными, поддерживая друг друга, пошли в медсанбат. Там Петру перетянули руку жгутом и только спустя несколько часов перевязали. Раненых было очень много, медперсонал трудился на пределе человеческих сил. Пришла машина, и тех, кто мог шевелиться, стали готовить для отправки в госпиталь. Петру повезло, он попал в кабину автомобиля, туда его посадил врач. Путь держали в Торжок. Водитель был опытный и выделывал немыслимые зигзаги, уходя от налетающих вражеских самолётов. Но в конце концов влетел в кювет, и машина перевернулась. Дверь заклинило. Водитель разбил стекло, вылез сам и вытащил Петра. Винить водителя в аварии нельзя: не свались они в кювет, погибли бы от прямого попадания бомбы. Тех, кто мог ходить, оказалось всего семеро, остальные остались в придорожной канаве, и дальнейшая судьба их неизвестна, видимо, все замёрзли. Водитель указал направление, куда идти раненым, а сам взял винтовку и двинулся в сторону фронта. До Торжка было двенадцать километров. У мужика на подводе выменяли булку хлеба на пачку махорки. Пётр не курил. Табачный паёк раздавал друзьям, немного оставлял на всякий случай. Тут припрятанная махорка и пригодилась. Когда ели хлеб, подошли дети, поделились с ними. Жаль было голодных детей, но помочь им больше никак не могли. Как добрались до госпиталя, Пётр помнит смутно, болью в руке отдавался каждый шаг. В госпитале рану вскрыли, и гной хлынул струёй. Сразу стало легче, и он от слабости потерял сознание. Ещё пара часов, и Пётр навсегда бы остался в той земле. Видно, молитвы матери хранили его. У Петра оставались деньги из дома. Он отдал их медсестре и попросил её отправить его поездом на Москву. Санитарный поезд шёл под постоянный гул летящих самолётов. Это наши истребители сопровождали поезд с красными крестами на крышах. Фашисты не признавали никаких гуманитарных знаков и бомбили всё подряд. Были очень злы после поражения под Москвой.

На вокзале в Москве к Петру подошёл парень и попросил закурить. Пётр отдал ему последнюю махорку. Разговорились. Когда тот узнал, что Пётр из Казахстана, то взял его под руку и отвёл в санитарный поезд до Новосибирска, завёл в вагон и устроил раненого на полке. В те годы люди помогали друг другу, сплачивались в единый народ. Сейчас думается — неужели для того, чтобы любить ближнего, нужно всё потерять, подвергнувшись страшным испытаниям? Неужели только в горе рождается человеческое участие? Комиссия, которая осматривала раненых, едва не удалила Петра из вагона — его фамилии не было в списках. Но главный врач приказал оставить. Однако до Новосибирска Пётр не доехал. В городе Мелекес Куйбышевской области раненых сняли с поезда в госпиталь. Курс реабилитации продолжался около шести месяцев. Две комиссии определяли пригодность Петра для фронта. Раздробленная кисть левой руки срослась, но пальцы остались полусогнутыми. Пётр перенёс операцию по удалению осколка, который впился в гортань, но, к счастью, не пробил её стенку. Врач, делавший операцию, сказал: «Повезло тебе, парень, долго жить будешь». Петра демобилизовали и под присмотром медсестры отправили в Караганду. На вокзале встретились земляки, ехавшие до станции Агадырь и знавшие его по шахте. Отпросили у медсестры. Правда, пришлось писать расписку об ответственности за самого себя. Добрались до Агадыря. Транспорт до рудника ожидался в понедельник, а была только пятница. Выручил водитель, вёзший лес на шахту. В кузове, лёжа между досок, Пётр добрался домой. Так закончилась для Петра Великая Отечественная война. Начинался август 1942 года. Мать от радости только смогла вымолвить: «Слава Богу, живой». Сразу вспомнились проводы на фронт. Некоторые обозлённые жизнью ссыльные новобранцы говорили промеж собой, что при первой возможности нужно сдаваться в плен, что воевать за коммунистов они не намерены. Харитина Епоксимовна слышала эти разговоры и потому строго сказала сыну: «Петя, ты и думать не смей о том, про что они говорят. Ты идёшь воевать за свою землю, за своих братьев и сестёр. А то, что нас обижали, тому Бог судья, они не знали, что творят. А власть — она от Бога, после во всём разберутся и всем воздадут по их делам. Ты не должен позволить супостату погубить наш народ». Пётр как мог выполнил её наставления. В свои 24 года он успел побывать в шкуре врага народа, но теперь вырос в защитника того же народа. Неисповедимы пути Господа, которыми шагаем мы. Пётр долечивался дома. Позже пошёл устраиваться на работу. Определили ему место коменданта в общежитии ФЗУ. Служба была не тяжёлая, но хлопотная. Ученики недоедали и потому всю казённую мебель и бельё

Анастасия Корнева, г. Дивногорск (Красноярский край)

меняли на продукты. Остановить голодных студентов было невозможно. В этой суете прошёл год, и залечивший раны Пётр перешёл на работу в Кузбассэнерго, который монтировал высоковольтные линии. Он женился на выпускнице Семипалатинского фармацевтического техникума, приехавшей в Акчатау по распределению. Через год у них родилась дочь. К тому времени с фронта вернулся брат Семён Руфетович без правой руки и с большим шрамом на лице. Из Фыколки от сестры Марфы пришло письмо — её муж погиб при взятии Берлина, она просила помощи. Пётр и Семён поехали в родные места за сестрой. В сельсовете им выделили подводу, чтобы перевезти вещи на станцию. Они ожидали лошадей, как вдруг в приёмную председателя зашёл Макышка. Власти его уже лишили, и он подвизался в шестёрках у начальства, не на фронт же идти, там ведь не с бабами воюют. Увидев Петра и Семёна, он неожиданно выпалил: «Что явиись, куяцкое отьёдье!» Семён Руфетович был очень горячим человеком и в то же время добрейшим из всех, кого я знал. Он левой рукой (правая осталась на войне) нанёс такой удар Макышке, что тот закатился в угол. На шум вышел председатель и, всё поняв, сказал братьям, мол, подвода прибыла, скорее отправляйтесь. «Посмотьим», — рванул было на улицу Макышка, но тут уже Пётр подставил ему подножку, и он упал. В приёмной засмеялись, улыбнулся и председатель. Когда вышли, Пётр, по праву старшего брата, спросил: «Зачем с дерьмом связываешься?» Семён ответил: «За то ему дал, что сумку у меня отобрал, которую отец мне с Беломорканала прислал. Помнишь? Тогда я маленький был.

Теперь пришла моя пора». Да, теперь наступило их время. Прошла боязнь, появилось ощущение силы, и всё это дала война. После страшных испытаний под пулями и танками никакие «макышки» уже не могли испугать воинов армии победителей. Окончившаяся мировая война стала началом спасения народов великой страны от власти безбожного большевизма. В 1947 году Харитина Епоксимовна уезжает в станицу Талгар, к сыну Вениамину, туда же переезжает Пётр с семьёй. Станица Талгар находилась в живописном месте, в окружении гор и садов. После карагандинских степей и терриконов шахт этот уголок казался раем, напоминал родные места Восточного Казахстана. В маленьком доме о двух комнатах жила большая семья — Харитина Епоксимовна, Пётр Руфетович с женой Евдокией Георгиевной и детьми — Валентиной, Надеждой, Владимиром и братом Вениамином. Позже из Фыколки Семён Руфетович привёз племянницу Надежду Епифановну, дочь умершей старшей сестры Марфы. Все работали, под присмотром Харитины Епоксимовны росли дети, она была главой этой большой семьи. В 1953 году удалось выстроить половину нового дома. Каким торжественным был переход в новое жилище! Вначале пустили кошку, потом вошла Харитина Епоксимовна с иконой и зажжённой свечой, следом дети и взрослые.

Семья Зайцевых. В центре Харитина Епоксимовна. Слева сын Пётр Руфетович с женой Евдокией Георгиевной; справа внучка Надежда Епифановна и сын Вениамин Руфетович. На руках: внуки Владимир, Николай (автор рассказа), Н адежда, Валентина

Ульяна Павлова, г. Дивногорск (Красноярский край)

В новом доме пахло краской и было очень светло. Мне, тогда трёхлетнему ребёнку, эти две комнаты казались дворцом после низкого потолка, земляного пола, маленьких оконец глинобитной избушки. Позже пристроили вторую половину. Хорошо потрудился на постройке этого дома Вениамин Руфетович, ведь он получил в техникуме специальность строителя. В это время семья жила хоть и небогато, но уже безбедно. Держали скот, птицу. Все имели обязанности. Как говорил мой отец, Пётр Руфетович, женская работа в доме, мужская на дворе. Никогда в нашей семье женщины не занимались тяжёлым трудом, но и мужчины не мыли посуду и не стирали. Так и летело время в трудах и заботах, полное всем, чем жив человек. Женился Семён Руфетович и переехал в Алма-Ату. Работал областным ревизором. Был очень отзывчивым к тем, кому нужна была его помощь. В субботние дни он приезжал проведать свою маму. Большой, шумный, с самого порога начинал одаривать домочадцев. Если кому-нибудь покупок не хватало, он снимал с себя часы или доставал из кармана авторучку, защитные очки и отдавал их, не желая никого обидеть. Когда он оставался ночевать, мы, дети, с нетерпением ждали наступления ночи и пораньше укладывались в постель, чтобы слушать его нескончаемую сказку, где герой Ивасик совершал необыкновенные подвиги во имя справедливости и добра. И мы старались походить на него. Мы очень любили нашего дядю Семёна, для нас он был олицетворением мужества, человеком, потерявшим руку в боях за Отечество, но не сломленным этим, а неколебимо верившим в торжество Господней любви к людям. Была у него одна слабость. На фронте он научился курить, что было несовместимо с укладом староверов. И когда, покурив за домом и зажевав листьями запах, он входил в дом, его встречал огорчённый возглас бабушки: «Сёма,

Александра Соцкова, г. Нижневартовск (Ханты-Мансийский автономный округ — Югра)

ты опять накурился». Он оправдывался, дескать, разговаривал с мужиками на улице, те курили, вот оттуда и запах. И это была его самая страшная в жизни ложь. Его постигла странная смерть. Он запнулся о рельсы трамвайной линии и попал под вагон. Отсутствие правой руки не дало ему возможности быстро подняться. Харитина Епоксимовна трудно пережила смерть сына, долго болела, но выздоровела благодаря своей неугасимой вере в Бога. Иначе как объяснить, что после двух тяжёлых инсультов она прожила ещё долго, радуя окружающих светлым разумом. К ней приезжало, приходило много людей из староверов, да и те, которых она называла мирскими, спрашивали её советов, делились переживаниями. Многие жили у нас в доме неделями и даже месяцами, и никто из домочадцев не противился этому. Слово бабушки было в нашей семье законом. Она держалась строгой веры, исполняла все обряды, постилась и молилась, умела врачевать. Никому не отказывала. Денег за лечение не брала. Говорила так: «Денег не надо, а вот что от души подаришь, то не грех принять». Своей старостью она никому не доставляла беспокойства, помнила многое — все имена и фамилии односельчан из всегда милой её душе деревни Белой. Молилась за всех. Никогда не повышала голоса. Когда видела, что кто-то не прав, говорила: «Бог с тобой, это нечистый тебя смущает». Запомнились мне, тогда ещё ученику школы, её слова, возмутившие моё сознание советского пионера. Увидав портрет Ленина в книге, которую я читал, она высказалась совершенно противоположно всей бытующей литературно-поэтической идеологии: «Поди, о врагах народа пишут? Все мы здесь, сынок, в нашей стране враги одного народа, засевшего в Кремле после революции, обездолившего и ограбившего христолюбивый наш народ. Гонят и убивают вопиющих против лжи, а вот этот — ихний главарь», — и указала на Ильича. Откуда она могла знать про то, о чём узнают люди только сейчас? Видно, прозрение разуму свято

верующего человека посылается Господом. Именно после её поразительных слов в образе вождя мирового пролетариата мне перестал видеться милый дедушка с лучиками добрых морщинок у глаз. Теперь мне самому хотелось искать подтверждение этим её словам, и они находились в редких книгах и в высказываниях смелых людей того времени. Умерла она тихо, не дожив трёх месяцев до своего столетия. Какую надо иметь веру, чтобы, выйдя из ада, не озлобиться, продолжать творить добро и жить, благодаря Бога за дарованную жизнь. Как вернуть это постоянство веры и доброты в жизнь наших детей? Моя мама, Евдокия Георгиевна, до саЕвдокия Георгиевна мой пенсии трудилась провизором в аптеке. Всегда стремилась помочь больному человеку с лекарствами, ходила к заболевшим соседям, делала уколы и другие процедуры. Выйдя на пенсию, нянчила внуков. Много времени посвящала служению Господу. Только в позднее время её жизни я узнал, что её отец был настоятелем храма в селе под Самарой, репрессирован и выслан вместе с семьёй в село Батпак Карагандинской области с запретом на религиозную деятельность. Мама долго болела сердечной аритмией. Сказалась постоянная боязнь за своих детей, ведь она тоже была из семьи ссыльных, но никому об этом не говорила, как никогда не рассказывал об этом мой отец, боясь навредить. Мама умерла от инфаркта в возрасте 69 лет. Отец Пётр Руфетович прожил 82 года. У него шестеро внуков и столько же правнуков. О перипетиях его судьбы я узнал, будучи уже взрослым, когда отец окончательно уверился, что это не может повредить моей жизни. Я очень сожалею об этом. Николай Зайцев, г. Талгар (Казахстан) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Николай Петрович Зайцев — руководитель литературного творческого объединения, автор пяти персональных и множества коллективных литературных сборников, дипломант и лауреат шести литературных конкурсов, член Союза писателей России, отец двоих детей.

Голод

Воины Апокалипсиса. Виктор Васнецов, 1887

Огромная рыжая туча заволокла небо, и только косые лучи пробивались в просветы, как сквозь рваную тряпку. Окрестность стала мрачной, зловещей. Стрижи и ласточки суматошно замелькали у самой земли. — Неужели дождь? Молодая женщина, высокая, лёгкая в движениях, с открытым чистым лицом, с надеждой подняла глаза к тёмному небу. Ни летом, ни даже осенью не выпало ни одного дождя. Такой засухи и старики не помнили, пшеницы собрали почти столько же, сколько посеяли. Деревня задохнулась от горячего солнца, её будто придавило страшное предчувствие голода. Резкий порыв ветра ударил в лицо, сорвал платок, растрепал волосы, Марфа заметалась по двору, собирая вещи, выскочила на улицу закрыть калитку и замерла: к деревне двигался обоз. Впереди ехал паренёк с тонкими чертами лица. Из «бывших», решила Марфа по хорошо подогнанному белому костюму, хромовым сапогам, осанке. За поясом у него торчал наган. Конь под ним был белый. Марфа никогда раньше не видела таких великолепных скакунов: статный, с лёгкой головой, гибкой шеей, высокой холкой; он гарцевал, изящно перебирая тонкими ногами. За ним ехали ещё трое. Марфа со страхом рассматривала каждого всадника. Мужик средних лет в солдатской форме, полинявшей от солнца, крови, тяжёлых походов, но с офицерской саблей. Городской, из рабочих — определила она по тому, как неуверенно сидел он в седле. Лошадь под ним была огненно-рыжая, горячая, и он с трудом сдерживал её. Под другим всадником был вороной конь, да и сам он был худ, чёрен, с тёмными кругами под глазами, резкими морщинами у скорбно сжатых губ. Этот наш, деревенский, решила Марфа, из голытьбы — мужик был одет в кафтан и портки из грубой сермяги, и она знала этот злобный, завистливый взгляд деревенских пьяниц, обвинявших всех в своих бедах. Последним ехал комиссар на светлосером коне, да и сам он был какой-то серый, с жидкими жёлтыми волосами, небольшого роста, в полотняных штанах и рубахе. Но на широком кожаном поясе висела огромная

сабля, в кобуре пистолет, за плечами винтовка. Всадники были разные, но их объединяла одна идея, и воспринимались они как части одного целого. За ними тянулся обоз. Ветер, обгоняя всадников, с неистовой силой нёсся по дороге. Марфе казалось, что все четыре ветра сорвались с привязи и набросились на несчастную деревню, и если не ураган, то уж обоз точно погубит их, забрав последнее зерно. Жители деревни были уверены, что в этот неурожайный год Советская власть не будет собирать продналог1, раз эта власть выбрана, как говорили на митингах, народом. Но теперь все надежды пропали. Только когда обоз скрылся за поворотом, она кинулась в дом. — Семён, Семён, сборщики приехали, с обозом. Нам и так было зиму не протянуть, а теперь и последнее заберут, — испуганно оглядываясь на дверь, зашептала она. Семён, крупный мужик с курчавой русой бородой, рванулся к тайнику, где было спрятано ружье. Марфа мгновенно оказалась перед ним, загораживая дорогу. — Опомнись. Детей пожалей и меня. — Она вцепилась в рубаху, крепко прижалась к груди. Дети дружно заревели, поддерживая мать. — Мы же пропадём без тебя, смирись. — Она гладила Семёна по плечу, стараясь успокоить. Марфа понимала, что у них власть, сила, оружие, хлеб всё равно заберут. Она встала на колени пред иконой, начала молиться: — Пресвятая Богородица, Царица небесная, помилуй нас… Простые и привычные слова молитвы успокаивали. Семён сел за стол, обхватил голову руками. Дождь так и не начался. С неба упало несколько капель, мгновенно впитавшихся в сухую землю. Ураган, разметав стога, сорвав солому с крыш, поломав заборы и побив горшки на кольях, отошёл в сторону. Над деревней стояли плач, крик, даже слышались выстрелы. И весь день Марфа с ужасом ждала прихода сборщиков налога. Когда уже стало темнеть, в ворота громко застучали. Марфа решительно подошла к мужу, подала ему маленького Гришу, обхватившего отца за шею. Семён запротестовал, но Марфа уже побежала открывать калитку. У ворот стояли комиссар и их председатель комбеда2 Иван. Марфа целый день подбирала слова, доводы. Она хотела рассказать, как им тяжело, что у них только один работник — Семён, она помочь не может — трое маленьких детей, свёкор умер, её родные живут в другой деревне, муж из кожи лезет, чтобы прокормить семейство, а тут ещё засуха. Они обязательно отработают в следующем году, даже с процентами, только бы не отбирали зерно, иначе зиму не пережить. Но увидев холодные глаза комиссара, смотрящие мимо неё, застыла на месте, прижав руки к суматошно стучащему сердцу. Отодвинув Марфу, председатель открыл ворота, пропуская во двор красноармейцев, как хозяин, прошёл в амбар, стал вытаскивать с красноармейцами мешки Продналог — продовольственный натуральный обязательный налог, взимаемый с крестьян «в виде процентного или долевого отчисления от произведённых продуктов, исходя из урожая, числа едоков и наличия скота», с усилением тяжести обложения для кулацкой части деревни и освобождения беднейших крестьян; введён декретом ВЦИК 21 марта 1921 года взамен продразвёрстки.

Комбеды (комитеты бедноты) — органы Советской власти в сельской местности, созданные в 1918 году на период «военного коммунизма» с целью «изъятия хлебных излишков из рук кулаков и богатеев» и «распределения хлеба, предметов первой необходимости и сельскохозяйственных орудий» в пользу деревенской бедноты «по установленным нормам бесплатно» — Л. Троцкий. Воззвание Совета народных комиссаров.

Ксения Буянова, г. Отрадный (Самарская область)

с зерном, считая, заглядывая в свою тетрадь. Марфа стояла у амбара, не в силах произнести ни слова, и провожала полным ужаса взглядом каждый мешок с зерном. — Что же вы делаете, ироды? — истошно закричала неожиданно появившаяся соседка, баба Катя, вырывая из рук красноармейца мешок. Иван грубо оттолкнул щуплую бабку, зло процедил, косясь на комиссара: — Не мешай. Без тебя тошно. Иди к себе. Бабка протянула руки к небу, тоненько запричитала: — Господи-и, да куда же Ты смотри-и-шь? — Громче кричи, а то не услышит. Бабка растерянно повернулась на голос, всё еще продолжая держать руки поднятыми. Говорил комиссар, снисходительно глядя на бабку. Всё это время он безучастно стоял в стороне. — Ты много помощи видела от своего Бога? — ровным голосом обращался он к бабе Кате. — Кому он помог, кого выручил? Ты знаешь таких людей? — Я такая, — растерянно говорила баба Катя. — С Божьей помощью любая работа легче, любое горе проще пережить. — Пережить горе. Выполнить тяжёлую работу. — Он участливо смотрел на бабку. — А почему твоя жизнь такая тяжёлая? — Наверное, за грехи мои, — как-то неуверенно произнесла баба Катя. Она перестала хвататься за мешки и растерянно смотрела на комиссара, сбитая с толку его вопросами. — Да неужто ты больше других грешила? — приподняв брови, игриво спрашивал комиссар. — Все грешат. Поэтому и карает нас Господь тяжёлыми временами, неурожаем. Разве ты безгрешен? — сердито спросила начинавшая приходить в себя бабка. — Виноваты все мы, живущие во грехе. Комиссар усмехнулся. — Работайте, терпите унижения, обиды, голод, вам за это воздастся после смерти. А кто подтвердит, что на том свете вас ожидает счастье? А если там нет ничего? Ни рая, ни ада? — он показывал рукой на небо. — Ведь оттуда ещё никто не вернулся. — Вера у каждого в сердце, она не требует доказательств, — бабка строго посмотрела на комиссара. — Я верю, что воскреснут добрые и праведные люди и на земле будет Царствие Небесное.

— Но зачем же ждать? — опять воодушевился комиссар. Голос стал сладким, зовущим. — Советская власть дала вам свободу. Ты можешь сбросить оковы рабства, которые религия украшает фальшивыми цветами, и протянуть руку за живым цветком, — он почти ласково смотрел уже не на бабку, а на Марфу. Его губы слегка растянулись, обнажив жёлтые зубы. И эта улыбка на бесстрастном лице комиссара напугала Марфу, она инстинктивно попятилась. Пока комиссар говорил, вытащили и погрузили на телегу почти половину. Комиссар посмотрел на Марфу, усмехнулся, выписал какую-то бумагу и вложил ей в безвольно висевшую руку. Марфа на негнущихся ногах пошла закрывать распахнутые за обозом, увёзшим их зерно, ворота. За спиной в голос завыла баба Катя. Марфа опустилась на землю и горько заплакала. Зиму им не пережить. * * * С первыми ударами колокола Марфа вышла из дома. Сегодня Покров. Улица быстро оживала. Люди кланяются друг дружке, поздравляют с праздником. Негромкий говор, весёлые выкрики, смех детей. У церкви толпится народ, о чём-то горячо ругаются, взгляды устремлены туда, где на высоком пороге церкви, у закрытых дверей стоят красноармейцы. На дверях большой замок. Отца Андрея не видно. — Что случилось? — испуганно спросила баба Катя стоящую рядом женщину. — Церковь закрыта. — А солдаты зачем? — не поняла Марфа. — С кем воевать собрались? Она вопросительно обвела глазами стоящих рядом людей. Тех тоже волновал этот вопрос. Люди уже не тихо шептались, а громко спрашивали у солдат и их командира: — Почему церковь закрыта? Праздник ведь. — Назад! Назад! — кричат солдаты не очень уверенно, смыкая ряды и отталкивая людей. Вперёд вышел Сергей Иванович — церковный староста. Он поклонился прихожанам, подождал, пока смолкнет гул голосов, виновато произнёс: — Закрыли церковь. Не велят открывать, — он кивнул в сторону сельсовета. — Как не велят? — не поняли крестьяне. — Кто? Эти супостаты из города? Толпа заволновалась, стоящие сзади напирали, чтобы лучше услышать. Какой-то старичок отделился от толпы. — Сынок, — ласково обращается он к ближайшему солдату, трогая его за рукав, — пошто народ в церковь не пускаете? Солдат, совсем молодой деревенский паренёк с льняным чубом, растерянно смотрит на старика, смущается, краснеет и, чтобы скрыть неловкость, угрюмо буркает: — Не велено. — Кто не велел-то? Война, что ли? Враг пришёл? — изумляется старик. — Отойди, старик, — стесняясь, говорит солдат и уже совсем тихо: — от греха подальше. Марфа тяжело вздохнула, вспомнила, как во время войны в восемнадцатом году в их деревню пришли немцы, но никому из них и в голову не пришло закрывать церкви.

А теперь свои, русские, выращенные вот такими же бабками, закрывают веками стоящие церкви. Старик тихо запричитал, закрестился, глядя на купол, и стал просить у Богородицы, чтобы поскорее забрала его из этого ставшего непонятным ему мира. — Господи-и-и, — заплакала и рядом стоящая тётка, прижимая к себе головку испуганного ребёнка. — Что же это делается? Миру конец. Сказано в Писании, что люди перестанут молиться Богу и на землю придёт Антихрист. — Совсем Бога не боитесь?! — вдруг громко закричал здоровенный мужик. — Да разве можно церкви Божьи закрывать? Это наша церковь. Её наши прадеды строили, всем миром, по копеечке, а вы — закрывать! Да что вы стоите, — он повернулся к односельчанам, — долго мы будем терпеть это? — И он шагнул вперёд. Вся толпа дрогнула и, сомкнувшись, двинулась вперёд. — Назад! Осади! — закричал командир, а красноармейцы выставили ружья и стали спускаться с лестницы, оттесняя толпу. Толпа ахнула. — Неужто в старух и детей стрелять будете? — испуганно спросила тётка с ребёнком на руках. Марфа посмотрела в наполненные страхом глаза солдата и вдруг поняла. Будут. Наверх поднялся комиссар. Тот же самый, что хлеб отбирал — Серый. Поднял руку. Толпа замерла. — Религия защищает основы капиталистического общества. Она является духовным средством угнетения трудящихся масс. Церковники и сектанты пытаются отравить ядом религии наших детей. Дадим отпор вражеской работе церковников и сектантов! — призывал он оторопевших людей, которые ждали простого объяснения, почему закрыли церковь. От его слов по толпе пробегает судорога. Надежда, промелькнувшая в глазах тётки при появлении комиссара, потухла, лицо исказилось страхом. Страшно стало и Марфе. Она не поняла, кому он собирался давать отпор и причём их церковь. И почему солдаты продолжают направлять винтовки на людей. — Идите по домам, — будто добрый наставник, стал уговаривать Серый комиссар людей, — и потратьте освободившееся время на полезное занятие. Не теряйте зря драгоценное время жизни, подаренное вам Богом. Или вы думаете, что, купив свечку, пожертвовав деньги на храм, вы тем самым покупаете себе вечное блаженство? Пытаетесь купить за деньги царствие небесное? Нет? — Он вопросительным взглядом обвёл людей. — Тогда расходитесь. — Он с насмешкой смотрел на людей сверху вниз. Люди изумлённо молчали. Только одна древняя старуха, опираясь на клюку трясущимися руками, спросила слабым голосом, хорошо слышным в наступившей тишине: — А где ж меня, господин комиссар, отпевать-то будут? — И, не дождавшись ответа, добавила: — Наверное, без причастия, без покаяния, не отпев, как собаку зароют... После слов женщины толпа как очнулась: все закричали, двинулись вперёд защищать свою церковь. От громкого хлопка Марфа вздрогнула. Комиссар держал в руке наган, щёлкнуло несколько затворов. Толпа разом ахнула, попятилась. Марфа повернулась и, увлекая за собой бабу Катю, стала выбираться из толпы. Вроде вокруг все свои, деревенские, своя земля под ногами, но пропала уверенность в завтрашнем дне.

Светлана Ёлкина, г. Дивногорск (Красноярский край)

Да что там в завтрашнем — она уже не знала, сможет ли уйти живой с этой площади. Церковь больше не открыли. Зима шла на убыль, но ещё быстрее таяли и последние запасы. Марфа давно подмешивала в хлеб молотую солому. — Поеду в город, продам жеребца, а на вырученное куплю зерна, — сказал Семён. — Не надо коня продавать. Давай уж лучше съедим. Как я одна без тебя? — испугалась Марфа. Как только Семён засобирался в город, сердце заныло, она не находила себе места. В такие лихие времена, когда люди пухли от голода и вымирали семьями, случиться могло всякое. — Жалко коня есть, молодой. Я туда и обратно, самое большое три дня. Семён уехал. К вечеру третьего дня Марфа убрала избу, даже приготовила еду посытней, пожертвовав припасами, и стала ждать. Когда стемнело, она уложила детей, пообещав им, что отец приедет ночью, села у стола ждать… Она проснулась с первыми лучами солнца. Семён не приехал. Днём, погружённая в заботы, она крепилась, но ночью в голову лезли ужасные мысли: его ограбили, избили, и он лежит в больнице. Но что он умер, она даже подумать не могла. За неделю Марфа осунулась, черты лица заострились, под глазами легли тёмные круги, и сами глаза светились тревожным лихорадочным блеском, из них ушла детская открытость, радость. Что бы она ни делала: готовила ли обед, стирала, кормила скотину, — всё время ждала. Она даже старалась громко не говорить и приказывала детям не шуметь, боясь пропустить скрип двери, когда войдёт Семён. Марфа шла за водой, когда ей навстречу попался дед Макар, он был другом отца Семёна. Завёл разговор о погоде, детях, потом сказал, что ездил в город. Марфа сразу напряглась, даже дышать перестала. Макар крякнул и заговорил торопливо, будто стараясь побыстрее передать нерадостные новости. — Заходил в гостевой дом. Хозяйка сказала, что был такой, но ушёл утром и не вернулся, — дед виновато развёл руками. — Ты не переживай, я скоро ещё поеду, может, что новое узнаю. Если помощь нужна, я завсегда, только скажи, Семён мне как сын был.

Сельское кладбище в лунную ночь. Алексей Саврасов, 1887

— Был?! Марфа развернулась и побежала. Всё перестало существовать, всё уже не имело никакого смысла. Она проскользнула в сарай, достала верёвку, перекинула через крюк, вбитый в балку, завязала узел. Дверь отворилась, и на пороге застыла баба Катя. Она, не говоря ни слова, кинулась к Марфе, оттолкнула её, сняла верёвку, устало села рядом с ней на солому. — Ты что творишь? А о детях подумала? Кто их растить будет? Твоя старая мать? У братьев своих полны хаты. Или, может, решила на меня оставить? Я и вспашу, и скошу, и за детьми послежу. Мы и так чуть с голоду не дохнем, а без тебя что будет? Ты уж сначала их жизни пореши, а потом сама в петлю лезь. Марфа упала на сено и рыдала, не останавливаясь. — И порешу. Всё равно погибать. Нет у нас выхода. Умер Семён. Не придёт никогда. Мне одной троих не прокормить. Всё равно с голоду помрём, так чем скорее, тем лучше, — кричала Марфа сквозь рыдания. — И душу свою не боишься загубить? — с ужасом спрашивает бабка. — А может, и прав этот Серый комиссар, и нет ничего после смерти, и зачем зря мучиться? Бабка уже перестала её ругать, а только тихонько гладила по голове. — Ты глупости-то не говори, мало ли кто что наплёл. Удивительное дело, как быстро он смог посеять смуту. Выбор есть всегда. Только делает его каждый человек по-своему. Марфа смотрела на бабку и будто видела в первый раз. Ей стало стыдно. Она прильнула к старухе, хлюпала носом. Бабка плакала вместе с ней, обнимая

и успокаивая. Сквозь щели светило солнце. Душисто пахло сено. За перегородкой шумно дышала корова, жевала сено и фыркала. Всё родное, близкое. Привычные звуки и запахи успокаивали. Если бы не закрыли церковь, мы сходили бы к отцу Андрею, думала баба Катя. Уж он нашёл бы нужные слова, а теперь… Бабка тяжело вздохнула. Вот времена настали, в горе и обратиться не к кому. — А ты вот что, сходи к Васке, что она скажет? — вдруг предложила баба Катя. Предложила только потому, что больше ничего не могла придумать. Марфа на мгновение задумалась. — А что? Схожу. Васка жила на краю деревни, у кладбища. Сколько ей лет, никто не помнил. Она была очень старая, как-то необычно согнутая, опиралась на огромную клюку, но волосы с годами не поседели и торчали из-под платка рыжими лохмами. Её считали колдуньей и боялись, но женщины бегали к ней гадать, она лечила травами. Вечером Марфа пошла на окраину, где жила Васка. Она постучала, никто не ответил. Марфа вошла. В полутёмной комнате пахло затхлыми вещами, травами и, как показалось Марфе, плесенью. — Что пришла? — Васка внимательно смотрела на Марфу. Марфу как прорвало, она, закрыв лицо руками, зарыдала. — Сил нет, измаялась, хочу узнать: жив он или мёртв? — Зачем тебе это? — Неизвестность хуже всего. Я уже всё передумала: и что умер, и что болен, и что в тюрьму посадили, и что к другой ушёл. Но если он жив, я буду надеяться, что вернётся. — Погадать можно. А не сробеешь? — пристально глядя в глаза, спросила Васка. Марфа затрясла головой. Колдунья достала что-то из сундука и протянула Марфе. Та хотела взять, но, увидев пустые глазницы черепа, вздрогнула, отдёрнула руки, как обожглась. — А говорила, не испугаешься, — укоризненно произнесла бабка. Марфа взяла череп. — Ты должна подойти к кладбищу и посмотреть сквозь глазницы на луну. Если увидишь его на луне, значит, умер, нет — твоё счастье. Марфа вышла на улицу, от холода и страха её колотило так, что она боялась уронить из рук череп. Дойдя до ворот кладбища, остановилась, подняла голову. Огромная оранжево-красная луна поднималась над лесом и была такая яркая, что её можно было принять за восходящее солнце. Вот весь диск показался над лесом, завис и невероятно заиграл в морозном прозрачном воздухе. Трепеща от страха и нетерпения, Марфа подняла череп, повернула его так, как велела Васка, и сразу увидела Семёна. Она хотела спросить его, что он там делает, но вдруг вспомнила слова старухи: если на луне, значит — умер, закачалась и упала, роняя череп… …Марфа открыла глаза. Горел маленький огарок свечи в массивном серебряном подсвечнике. Она лежала на широкой лавке, а над ней склонился бородатый мужчина и брызгал ей в лицо водой. Она вскрикнула от страха. — Не бойся, Марфа. Это я, отец Андрей.

Евгения Синягина, г. Среднеуральск (Свердловская область)

Мягкий свет голубых глаз, тихий голос, ласковая улыбка — всё успокаивало, согревало душу. — Где я? — У меня в сторожке. Мне пока разрешили здесь жить, церковь-то закрыли. А ты что на кладбище ночью делала? Если бы я тебя случайно не заметил, замёрзла бы, — он смотрел строго, серьёзно. — И хорошо. Пускай умру. Марфа вспомнила про череп, Семёна — там, далеко, на луне, и горько заплакала. Последняя надежда не сбылась. — Да что ты? — встревоженно спрашивал отец Андрей. — Нет его. Нет. Он понял. Видимо, знал, что происходит в деревне. Ласково спросил: — С чего ты взяла, что муж умер? Сейчас столько народа по тюрьмам без суда и следствия. Может, и его забрали? — Нет. Он умер, — твердила Марфа, вытирая рукавом распухший нос. — Как ты можешь так говорить, ведь ты его мёртвым не видела. — Видела. — Васка гадала? — строго спросил он. — Разве не знаешь, это грех большой. Это тебе бес показал то, что ты увидела, — убедительно заговорил отец Андрей. — А не грех вот так мучиться и не знать, живой или мёртвый? Даже не знаю, как и поминать его? За здравие или за упокой? — Никто его мёртвым не видел, значит, полной уверенности нет, мало ли чего тебе чёрт показал, — убеждённо произнёс священник. — Верь, что он жив. Ты же замуж не собираешься? — Господь с вами, — перекрестилась Марфа. — Вот и верь, что он жив, что придёт и всё наладится. — Не придёт, — опять зарыдала Марфа, вспоминая его любовь, ласку, тепло его рук. — Ничего больше не будет. Ничего. — Это тебя бес искушает. Тебе надо молиться. Как жалко, что церковь закрыли, теперь таким, как ты, негде даже искать опоры, вот и побежали к гадалкам. — Я молюсь, но ничего не помогает. Сил нет жить.

И столько боли было в словах этой совсем ещё молоденькой женщины, что у отца Андрея навернулись слёзы. Он вспоминал слова Священного писания, хотел доходчивее их передать, объяснить природу её заблуждений, но был бессилен помочь её горю. — Жизнь — драгоценный дар, данный нам Богом, забывать об этом нельзя. И у тебя же дети. Его дети. Ты их родила в любви. Родила для жизни, значит, должна постараться, чтобы им жилось лучше. А время — оно всё лечит. — Ну почему мне такое наказание, почему это произошло именно со мной? Чем я хуже других, или что я не так сделала? — Не надо бояться несчастий. Бог знает наши дела и скорби, но ценит терпеливую надежду и преданность Богу. Он посылает нам испытания по нашим силам и дарует райское блаженство тому, кто умеет нести свой крест, — отец Андрей налил чай, подал ей: — Попей, согреешься. Тихонько потрескивали дрова. Марфа пила горячий чай, согревая руки о кружку. — Я больше гадать не пойду, — с искренним раскаянием произнесла Марфа. Помолчав, добавила: — Я несколько раз приходила к церкви, даже стучалась в закрытые двери, думала, вдруг вы там, но никто не отвечал. Я не знала, что вы в сторожке живёте. — Так спросила бы у людей. О том, что я здесь живу, многие знают, приходят ко мне. И ты заходи. Вот, возьми, — он протянул ей книгу, — почитаешь. Тут и закладка в нужном месте лежит. — Спасибо, — поблагодарила Марфа, беря книгу. Марфа шла по спящей деревне. Было тихо и морозно, над головой смеялась большая, круглая луна. Утром баба Катя сказала, что дед Макар может взять её в город. Весь день Марфа находилась в приподнятом состоянии, новая надежда дала силы. Она даже впервые крепко уснула и проснулась только когда баба Катя тронула её за плечо. Марфа быстро собралась, осторожно поцеловала и перекрестила каждого спящего ребёнка, зашептала: — Христос да сохранит вас, детки мои! Ангел божий да не оставит вас! — Да полно, ненадолго расстаёшься, — испуганно зашептала бабка Катя. — Прощай, береги детей, — Марфа поцеловала бабку. До города добрались быстро, мужики поехали на базар, а Марфа отправилась искать дом, где останавливался Семён, договорившись с Макаром встретиться к вечеру. Хозяин ночлежки сказал, что не помнит, кто у него ночует. В больнице девушка, пересмотрев все записи, сообщила, что такой не поступал. И в милицию его не забирали. «Неужели это конец? — спрашивала она пустую улицу чужого города. — И я никогда не увижу его?» С неба падал снег. Маленькие снежинки несло ветром то в одну, то в другую сторону, они беспорядочно кружились и падали на землю. Марфа следила за их полётом и чувствовала себя, как слабая снежинка, такая же ничтожная и бессильная. — Господи! Не оставь! — молилась Марфа. — Помоги мне. Она не плакала, просто сидела на санях, понуро опустив голову, потом дёрнула поводья и поехала из этого города, которому не было никакого дела до её горя. Только за городом она сообразила, что уехала одна, не предупредив Макара. Но не возвращаться

Софья Иванова, г. Дивногорск (Красноярский край)

же? Сани тихонько поскрипывали, поднимаясь в гору. Основная дорога шла низом, огибала холм и затем кружила по деревням. Эта же дорога была короче, но круто поднималась на высокий холм, затем шла по краю обрыва и сворачивала в лес. — Стоять!— раздался грозный окрик. Марфа вздрогнула, втянула голову в плечи. Что это? Она потянула за вожжи, останавливаясь, прислушалась, огляделась. Скрип телег, крики, брань, ржание лошадей доносилось снизу, из обрыва. Узкая полоса леса отделяла её от происходящего, непонятного, нехорошего. Марфа спряталась за небольшую ёлочку, посмотрела вниз. То, что она увидела, показалось настолько страшным, что она чуть не закричала. Солдаты с винтовками гнали к яме мужчин и женщин в монашеской одежде, а чуть в стороне ещё двое прикладами подталкивали впереди себя женщину. Она еле переставляла ноги, охая и приседая, руками поддерживая огромный живот. Ноги у Марфы подкосились, и она упала на колени. Женщина была беременной. Живот уже опустился и тяжело колыхался при каждом вздохе. Бледная, с перекошенным от муки ртом, она беспомощно заглядывает в лица солдат, ища сострадания. Да у неё схватки, догадалась Марфа, отёрла лоб, покрывшийся испариной. Красноармейцы поставили женщину на небольшую возвышенность напротив монахов. По одежде Марфа догадалась, что она попадья, к тому же в чёрном. «Вдова, наверное? — подумала Марфа. — Как я». Сердце болезненно сжалось. Вперёд вышел командир, и Марфа узнала его. Это тот самый, что отнимал у них зерно, закрывал церковь. Он, как всегда, был в серой холщёвой одежде, только тулуп сверху. Стало тихо. Даже беременная женщина затаила дыхание. Так тихо, что было слышно, как гдето на припёке капает вода. Да ещё громко бухало сердце у Марфы. Опять он. Марфа неприязненно передёрнула плечами. Ну, точно вошь белая, вспомнила Марфа прозвище, данное ему крестьянами. Белобрысый, со светлыми волосами, он сливался со снегом и в то же время проступал контуром. Он встал перед попадьёй и, обращаясь к монахам и красноармейцам, вскинул вверх руку и пламенно, как всегда на митингах, начал выкрикивать: — Вы утверждаете, что Бог есть, а я говорю — нет!

Он выдержал паузу, внимательно обводя взглядом монахов и красноармейцев. Ему никто не возражал, видимо, боялись и те и другие. — Если кто-то из вас согласен, что Бога нет, сделайте шаг вперёд. Он обращался к монахам. Те даже не шелохнулись. — Хорошо. Вы все считаете, что Бог есть, и только я один считаю, что его нет. Он долго держал паузу, а потом тихо и зловеще произнёс: — И сейчас мы проверим, кто из нас прав. Кому он хочет доказать, что Бога нет, со страхом думала Марфа. Этим воякам, трясущимся от страха с ружьями в руках, или беззащитным монахам, ради своей веры идущим на смерть? Господи, крестилась Марфа. Да он не другим, а себе хочет доказать, что Бога нет. А значит, ещё сомневается и боится — вдруг есть?! Тогда как оправдать все его поступки? Только как он собрался это проверять, не понимала она. — Никто не может быть безгрешнее неродившегося ребёнка. И если Бог есть, он защитит его, не даст ему умереть. Если это произойдёт, я отпущу вас и сам стану монахом. Он поднял винтовку и направил дуло на женщину. Смысл слов был настолько чудовищным, что не укладывался в голове Марфы. — Нет! — истошно закричала Марфа. — Нет! — закричали монахи, рванулись вперёд, натыкаясь на пули и штыки. От выстрела вздрогнула земля. Женщина нагнулась вперёд, закрывая живот руками, и упала в снег лицом. Снег стал красный от крови. — Нет Бога! Нет вашего Бога!!! — кричал комиссар, подняв к небу руки с винтовкой. — Нет! Нет! — Он кричал и смеялся, как сумасшедший. Да он Богу хочет доказать, вдруг поняла Марфа. Так кто же это? Дьявол? Она с ужасом смотрела на мужчину. Он всегда ей что-то напоминал, но она не могла припомнить. А теперь вспомнила. Блеклый, невзрачный, он напомнил мёртвую лошадь, что она видела в детстве. Марфа ехала с отцом на телеге. Была ранняя весна, по обочине дороги, обращённой к солнцу, уже гремели ручьи. Ослепительно ярко светило солнце, дул тёплый ветерок, весело кричали галки на большом тополе, пахло талым снегом, влажной землёй. И вдруг в этот радостный аромат весны добавилась едва уловимая струйка запаха смерти. Мёртвая лошадь проступила из-под талого снега у обочины. Какой масти она была, определить было нельзя, за зиму смерть съела цвет, и она валялась бледно-серая, с жёлтыми зубами, источая зловонье и убивая ощущение радости. Увиденное так потрясло её, что она долго не могла успокоиться. Мёртвая серая лошадь на долгие годы олицетворяла в её детском понимании смерть. Теперь перед глазами стояла смерть во всём её безобразии, и Марфа отшатнулась. Сколько раз за последние дни она думала о ней, звала, а теперь, встретившись лицом к лицу, испугалась её отвратительного вида. «И я взглянул, и вот конь бледный, и на нём всадник, которому имя Смерть; и ад следом за ним…..»1 Изболевшееся сердце не выдержало, голова у Марфы закружилась, тёмная пелена накрыла и её, и поле внизу, и холм с попадьёй. С неба посыпались звёзды, полился огонь, а само небо свернулось, как свиток. Сотрясаемая безумным смехом фигура комиссара 1

Строки из Апокалипсиса Иоанна Богослова.

почему-то стала тёмной на ослепительно-белом снегу. Солдаты приняли странные очертания. Они сами и тени, что падали от них на снег, слились воедино, превратившись в страшных насекомых с зубастыми пастями, с множеством щупальцев, тянущихся к монахам. А те стали бледнеть, таять и исчезать. Ей казалось, она находилась на краю пропасти, отделяющей реальный мир от мира безумия. Колени у Марфы подогнулись, в голове шумело и гремело, будто она оказалась среди несущихся на колесницах воинов. Она ничком упала на снег. Когда Марфа очнулась, её рассудок не хотел восстановить события. Она силилась вспомнить и не могла. Затем взгляд её скользнул вниз, и она увидела множество следов на белом снегу, и больше ничего. Ни мёртвых тел, ни крови. Но она вспомнила. И слёзы полились у неё из глаз. Страшная тоска навалилась, прижала к земле. Она рыдала, оплакивая и незнакомую беременную женщину, и себя, и всех людей, живущих в этой стране вместе с ней. — Господи, за что? — спрашивала она, поднимая глаза к чистому небу. — За что такое наказанье на нашу землю? Сколько ещё должно пролиться невинной крови, чтобы твоему терпению пришёл конец? Казалось, тёмные, безжалостные силы напали на её семью, деревню, страну и уничтожили порядок, установленный Богом. И не только бороться против этой силы невозможно, но даже спрятаться, переждать не получается. Марфа с трудом встала, держась за берёзу, последний раз окинула взглядом поле и увидела попадью. Она лежала чёрной птицей на белом снегу. Её, видимо, забыли закопать вместе со всеми. — Даже похоронить не удосужились. Ироды проклятые, — ругалась Марфа. Оставить так женщину ей было совестно, но у неё не было лопаты, да и страшно спускаться, вернутся и убьют. Душу раздирали сомнения. И вдруг ей показалось, что подол попадьи шевельнулся, хотя ветра не было. Слёзы высохли. Она прислушалась, напрягла зрение. Подол шевелился, и доносился тихий писк. Ребёнок жив, пронеслось в голове. Страх сразу прошёл. В одно мгновение она оказалась у края обрыва, скатилась, расправив под собой тулуп. Между ног мёртвой женщины лежал живой ребёнок. Марфа перегрызла зубами пуповину, выдернула нитку из своего подола, перевязала. Сдёрнула с головы попадьи шерстяной платок, завернула ребёнка, засунула за полу тулупа и только тогда немного успокоилась. Не зная, зачем она это делает, перевернула убитую лицом вверх. Её ранили в грудь. Марфа закрыла глаза попадье, одёрнула юбку, повернула её так, как она лежала прежде. Чтобы не догадались, если вернутся, что попадья успела родить ребёнка. Живой ребёнок был доказательством, что Бог — есть! И жить на земле надо по Его законам, а не по тем, что пытается навязать этот страшный человек. Марфа прижала ребёнка к груди, и душевная боль стихла, уступая место любви. Она вернулась к саням. Через лес проехать, а там за полем и деревня. Вдруг лошадь напряглась, раздувая ноздри, как будто принюхиваясь, прибавила ход. Марфа ощутила чей-то пристальный взгляд. Волки? Внутри всё оборвалось. И тут она вспомнила попадью. Выжить. Любою ценою. Время замедлило движение: она видела свою руку, бьющую хлыстом по волчице, её взгляд, скорее удивлённый, чем злой. Волчица отлетела в сугроб, но даже не завизжала и сразу пропала, как растворилась. Пронесло.

Русская Православная Церковь подверглась жесточайшим гонени‑ ям Советской власти. Атеизм — составная часть коммунизма, ко‑ торый должен был, по замыслу большевиков, занять место веры. 23 января 1918 года вышел Декрет об отделении церкви от государ‑ ства и школы от церк‑ ви. Началось изъятие из храмов церковных ценностей, репрес‑ сии против священнос‑ лужителей и верующих. Воспротивившийся этому патриарх Тихон также подвергся арестам и допросам. С 1918 по 1922 год было расстреляно и замучено 8110 священнослужителей, монахов и мо‑ нахинь, прошли и показательные судебные процессы. В 1925 году для атеистической пропаганды создаётся «Союз воинствующих безбожников» и журнал «Безбожник». Церкви используются как клубы, спортзалы, кинотеатры, учебные заведения, магазины, склады, зернохранилища, жилые дома или разрушаются. Начались гонения и на мусульман, иуде‑ ев, буддистов. Причём государство представляет эти действия в виде протеста народа против религии. Стать священником или архиереем в ту пору было равносильно тюрьме, ссылке или смерти. Тем не менее в 1923 году архиерейский сан приняли 49 священников, в 1924‑м — 23. Такого не знала даже предреволюционная Россия. Наибольший раз‑ мах репрессий против церкви пришёлся на 1937–1938 годы: арестовано 165 200 человек, расстреляно 106 800. К началу 40-х годов в 25 об‑ ластях РСФСР не осталось ни одного действующего храма, и на всю страну было около 5000 официально зарегистрированных священников (для сравнения: в царствование Николая II в России открылось более 250 новых монастырей, более 10 000 церквей, в 370 000 церковно-при‑ ходских школах обучались 2 млн человек).

Вот время настало, волки днём на людей нападают. Марфа вспомнила отвислые соски волчицы и горько усмехнулась. Раз волчица, только ощенившись, охотится сама, значит, она — как я, одинокая и вынуждена сама кормить и себя, и своих детёнышей. Только теперь Марфа заметила, что лошадь несётся не по основной дороге, а свернула в сторону. «Скорее всего, это и к лучшему — мелькнула успокаивающая мысль. — По полю волки легко догонят меня, а уже темнеет, а так, Бог даст, к жилью вывезет». Мысли оборвались от протяжного воя. Волчица выросла как из-под земли и бежала, не таясь, по краю дороги. Марфа щёлкала кнутом. Волчица приостановилась, а потом с обречённой решимостью бросилась в погоню. «Поняла, что у меня ружья нет». Всё время оглядываясь и держа наготове кнут, Марфа ожидала нападения. Вот волчица уже готовится к прыжку. Зелёные глаза, не мигая, смотрят на Марфу. Во взгляде волчицы нет жестокости дикого зверя, только голод. Залаяли собаки. Это было так неожиданно, что Марфа, доведённая страхом до предела, рухнула на сани. Собаки выскочили навстречу, но за волчицей не кинулись, побежали рядом с санями. Спасена. Подъехали к воротам дома, обнесённого крепким сосновым забором. Лес обступал его со всех сторон, казалось, дом являлся частью леса, принадлежал ему. Не дом, а логово, мелькнуло у Марфы в голове. В калитке стояла женщина. Высокая, худая, с широкими плечами, Марфа приняла бы её за мужика, если бы не юбка и платок. — Здравствуйте, — поклонилась Марфа. — Можно у вас переночевать? — Да ночуй, чего уж там. Я одна живу, место не пролежишь, — пробурчала женщина, закрывая ворота. Марфа вошла. Чисто, просторно, тепло, пахнет свежеиспечённым хлебом. Хотелось подойти к печке, погреться, но Марфа скромно села на краешек лавки. Женщина села напротив, глядя на Марфу немигающим взглядом маленьких зелёных глаз. — Меня Варварой зовут, а тебя как? — Марфа. — Зачем же ты, Марфа, такого маленького ребёнка с собой потащила? Оставить не с кем, или нужда какая? — Муж у меня пропал. Ушёл в город коня продавать и не вернулся. Искать поехала, а ребёнок грудной, вот и взяла с собой. Варвара, не произнеся ни слова — видимо, ответ удовлетворил её, налила большую чашку щей, положила кусок хлеба: — Ешь. — Да мне и заплатить-то нечем, — Марфа отвела взгляд от еды, чтобы случайно не сглотнуть, с утра крошки во рту не было. — Ешь. У меня муж лесником был, помер, дети выросли, разлетелись. Много ли мне одной надо. Ещё раз просить Марфу не пришлось. Она взяла ложку и съела всё, что ей предложили. — Спасибо, — сердечно поблагодарила она Варвару, расстегнула кофту, привычным жестом достала грудь, дала ребёнку.

У русской печи. Андрей Михайлов, современность

Она хотела добавить, что очень благодарна ей за то, что накормила в голодное время, да что там накормила — жизнь спасла. — Младшему, поди, и двух лет нет? — будто невзначай спросила Варвара. — Гришке-то? Скоро два, — беспечно ответила Марфа и тут догадалась, густо покраснела. Женщину не проведёшь. Её отвислая грудь мало походила на грудь только родившей женщины. Она испуганно, как загнанный в угол зверь, глянула на Варвару, но та даже бровью не повела. — Полезай на печку, — сказала женщина, подавая ей тулуп. «Догадалась, что ребёнок не мой, — думала Марфа. — Ну, даст Бог, пронесёт. Да и какое ей дело до меня, утром уеду, и поминай как звали». Марфа подвинула ребёнка к стене, старательно подсовывая под него края тулупа, чтобы не поддувало, и уснула. Спала она плохо, как бывает после сильной усталости. Забываясь, она вместе с тем ясно слышала свист ветра, ударяющего в стену, как сыплет снег в окно, шумят сосны. Вдруг до неё долетел какой-то другой звук. Казалось, говорили люди, фыркали кони, скрипели ворота, потом опять всё стихло. Марфа с трудом приподняла голову с подушки — вроде тихо, и она опять провалилась в сонное забытьё. Ей снилась волчица с грустными глазами, Семён, но он уже не звал её, а стоял далеко и улыбался. Неожиданно Марфа проснулась. Ей точно слышались голоса. Она слезла с печи, подошла к двери, прижала ухо. В сенях действительно шептались, но о чём, не слышно. Осторожные шаги, стукнула дверь — вышли на улицу. Марфа метнулась к окну, оттаяла маленький кружочек дыханием. Хозяйка кормила большую собаку и разговаривала с ней, потом открыла ей калитку. Неожиданно собака обернулась, посмотрела на Марфу и кивнула, прощаясь. Да это же волчица! Марфа отскочила от окна. Сейчас они меня убьют, и никто не узнает. Может, и Семёна вот так убили. Бежать! Но куда? Она услышала скрип открывающейся двери, легла, натянула одеяло на голову. Проснулась Марфа от того, что кто-то тряс её за плечо. — Вставай, тебе пора, — говорила женщина. Марфа слезла с печи. Глянула в тёмное окно. Рано ещё, но раз гонит, надо ехать. — Ешь, — сказала Варвара и вышла из избы, надевая на ходу тулуп.

Валентина Зубова, д. Иванково (Пермский край)

На столе стояла каша, молоко. Марфа посомневалась, но всё же села есть. — Спасибо вам большое за хлеб-соль, за заботу. Век не забуду, — Марфа низко поклонилась. Ей даже стало стыдно за ночной сон, будто женщина знала о нём. — Погоди прощаться. Я тебя провожу по короткой дороге, да и волки могут напасть. Она подала Марфе высушенные на печке валенки. Звёздочка, уже запряжённая в сани, ждала у открытых ворот. Снег не переставал, того и гляди метель начнётся. Выехали, Варвара верхом, Марфа сзади в санях. Только немного отъехали, как раздался заунывный вой. Варвара притормозила. — Стрелять умеешь? Марфа кивнула. — На, бери, — Варвара кинула ей ружьё. — Их целая стая, сани с двух сторон обходят, зря патроны не трать. — Да знаю я, — почти обиделась Марфа. Вой приближался. Лошади испуганно неслись. Марфа привязала поводья к ободу, легла на сани, приготовилась. Между кустов мелькнула тень волчицы с отвислыми сосками. Марфа стала аккуратно целиться, но в этот момент пискнула девочка, и ей вдруг стало жаль волчицу. Так отчаянно бросаются волки на людей с ружьями от безысходности. Если я убью волчицу, пропадут и её волчата. Марфа смотрела на волчицу и вспоминала её глаза, в которых не было ни страха, ни вражды, а только печаль. Она зверь и нападает потому, что голодна. А те люди. Тогда почему они так жестоки? Волчице, чтобы наесться и волчат накормить, достаточно одной лошади, а тот Серый комиссар столько людей загубил. Кого он собирался накормить? Марфа старательно прицелилась, снег брызгами взлетел у самых ног волчицы. Тишину разорвал оглушительный выстрел, волчица замерла.

— Ты что, промахнулась?! — Да. — Так стреляй ещё, она вон на дороге стоит. Варвара скакала рядом. — Темно, видно плохо. Женщина хмыкнула. — Чего её жалеть, она же волков растит. — Но я же не зверь. Ты посмотри, все отстали. Через версту лес кончился. Небо светлело. Занимался новый день. — Стой! — скомандовала Варвара. Марфа натянула поводья. — Дальше сама поедешь, не надо, чтобы нас вместе видели. — Спасибо, — Марфа соскочила с саней, низко поклонилась женщине. — Мне возвращаться надо. Тебя ищут, ко мне ночью пьяные комиссары заезжали. Может, слышала? Марфа инстинктивно двинула плечами, закрывая девочку. — Да ты не бойся. Я им ничего не сказала. Марфа упала ей в ноги: — Спасибо тебе за всё. — Это тебе спасибо, — поклонилась ей в ответ Варвара. — Добрый ты человек, чужого ребёнка взяла, когда своих голодных полон дом. Не спрашиваю, что случилось. Знаю. Откуда — не скажу. Она повернула коня и поскакала назад. Марфа смотрела ей вслед, пока она не пропала в снежной кутерьме, потом тронула свои вожжи. Если в лесу ветер почти не был заметен, то в поле дул сильно, занося вбок хвост и гриву лошади. Через час позёмка расходилась, уже не стало видно дороги, усилился и снег. Шум ветра стал другой: в привычном завывании слышались то плач ребёнка, то вой волков. К метели, поняла Марфа. Она пристально вглядывалась в дорогу, которая какое-то время ещё была видна, но версты через две уже трудно было сказать, след ли это от полозьев саней или просто наметённый снег. Да и сами верстовые столбы больше не встречались, куда ни глянь — ровное белое поле. Пурга засасывала её сани, топила в белой пучине. Не должна заблудиться – билась мысль, дом недалеко. Марфа отчаянно искала дорогу, чтобы не замёрзнуть, бежала рядом с санями, увязая по колено в снегу. Наконец, совсем выбившись из сил, упала на сани. И если раньше она хотела умереть, а замёрзнуть сейчас было бы проще всего, то теперь в голове у Марфы билась совсем другая мысль: «Я выберусь. Я сильная. Меня дома дети ждут, да и со мной ребёнок». Она хотела тронуть вожжи, но вдруг увидела, что Зорька повернула морду и напряжённо смотрит вправо, нетерпеливо потряхивая гривой. «Что я волнуюсь, тут совсем близко, лошадь и без меня дорогу найдёт». Она забралась в сани, бросила вожжи, щёлкнула кнутом, и лошадь пошла. Не прошло и получаса, как впереди показались первые дома её деревни. Марфа отгребла снег от ворот, въехала во двор. Дети уже спали. Марфа положила ребёнка на стол, тяжело села на лавку. Баба Катя, спавшая рядом с печкой, сразу вскочила, радостно закрестилась, тихонько запричитала:

— Слава Богу. А я уже переживать стала. Ну, рассказывай, узнала что? Бабка села рядом, заглядывала ей в лицо. Она хотела понять, изменилась ли Марфа, изменилось ли её отношение к жизни. Про то, что Семён не вернется, она и до её поездки догадывалась. Конечно, она надеялась, но главное сейчас было заставить жить Марфу. — Нет. Как в воду канул. Никто о нём ничего не знает. Был человек, и нет человека. Всё. Больше искать не буду. Ребёнок, лежавший на столе, тихонько вздохнул. Бабка от неожиданности подскочила. — Что это там? — она испуганно потянула свёрток. — Ребёнок, — устало ответила Марфа. — Ребёнок?! — бабка откинула платок и вдруг жалобно завыла: — Совсем из ума выжила. Сами сироты, есть нечего, а она ещё чужого ребёнка притащила. Марфа схватила ребёнка со стола, стала совать бабке в руки: — На. Иди. Выкинь, положи на дорогу или утопи. — Совсем ополоумела? — бабка испуганно попятилась. — Я что, душегубец какой? — Ну, так нечего и говорить понапрасну. Бабка обиженно сопела. Молчала и Марфа. — Где ты его взяла-то? — заплакала бабка. — Это девочка. Бог дал, — сказала Марфа и усмехнулась, подумав — вот уж действительно, Бог дал. Бабка Катя перестала плакать, вытерла глаза кончиком платка и неожиданно улыбнулась. — Бог с ней, пусть живёт, может, ты и права, одним больше, одним меньше, уже не велика разница. Слушай, я сейчас к себе пойду, а завтра, пожалуй, совсем к тебе перееду. — Хорошо, — сразу согласилась Марфа. — Давай тебе кровать в маленькой комнате поставим, чтобы не очень дети мешали. — Она с нежностью посмотрела на старуху и произнесла дрогнувшим от волнения голосом: — Спасибо тебе за всё. — Да что уж там, — всхлипнула бабка, отворачиваясь и вытирая слёзы. — Велик Бог — милостью. Потом подошла к иконам, перекрестилась, стала благодарить Бога. Марфа слушала её молитвы и улыбалась. На том и согласились. Бабка Катя пошла домой собирать вещи. Марфа достала книгу, подаренную отцом Андреем, открыла и будто услышала его тихий голос: «Очисти сердце твое от злых и нечистых, от страстных помышлений, принеси истинное покаяние Отцу твоему небесному; Он услышит тебя, и примет с радостью, и устроит для тебя праздничный пир, и даст перСыновья Окулины Иван и Григорий. стень драгоценный на руку твою!» Брест, 1965 год

* * * В основе этого рассказа лежит история, рассказанная моим отцом о его матери, моей бабушке Окулине Григорьевне Сапроновой, уроженке деревни Масловки Воронежской области. Эта женщина, после того как пропал её муж, ушедший продавать лошадь, смогла одна вырастить четверых детей и дать всем образование. Описываемые события произошли в 1924 году. Старший сын Окулины — Иван, мой отец, в годы войны был эвакуирован вместе с Воронежским авиационным заводом в Куйбышев. Как рассказывал отец, поезд Дочь Марфы Окулина с племянником и внучкой, остановился в поволжских сте1956 год. Маленькие деревья – это саженцы пях, оборудование сгружали плодовых деревьев, посаженных на месте прямо в снег. Несколько месястарого сада, вырубленого во время войны. цев жили возле станков, бараки Немцы боялись партизан и не выпускали деревенских жителей в лес за дровами. Чтобы стали строить только после того, не замёрзнуть, пришлось вырубить все сады как возвели стены и крыши корпусов. Но уже через месяц, когда оборудование ещё стояло под открытым небом, выпустили первый самолёт. Второй сын Семён, военный летчик, погиб в 1943 году. Младший сын Григорий в шестнадцать лет сбежал на фронт. Войну окончил в Берлине. Всю жизнь прослужил в пограничных войсках. Сестра Марфа вышла замуж и жила в одной деревне со своей матерью. Бабушка была очень смелым человеком. Как рассказывала тётя, когда деревню оккупировали немцы, к ней на постой поселили двух солдат, и они повесили на стене портрет Гитлера. Бабушка глянула и говорит: «Что это за усы? Вот у моего мужа были усы так усы». И она показала на портрет деда, который висел на другой стене. И солдаты поняли, хотя по-русски не говорили, избили её, уже немолодую женщину, бросили в погреб. Тётка уже была замужем и жила отдельно, она прибежала, упрашивала их, отдала последнюю свинью, чтобы её отпустили. Умерла бабушка рано, сразу после войны. Я родилась значительно позже её смерти. Но мы с отцом ездили в деревню Масловку, ходили не её могилку. Ольга Роговая, г. Дзержинский (Московская область) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Ольга Ивановна Роговая — учитель, мама двух дочерей и бабушка двоих внуков.

Моя нэнэй1 В северо-западной части Республики Башкортостан расположен Чекмагушевский район. Привольные степи чередуются с лесными чащами, холмами, горными массивами. Особое очарование пейзажу придают реки Базы, Куваш, Чермасан. Здесь жила моя любимая бабушка Фагима Хатмулловна Ахметова. До сих пор слышу её задушевный голос, повествующий о нелёгкой судьбе. Только по прошествии времени я постигаю смысл того, о чём она рассказывала и чему учила. Знакомясь с историей нашего государства, я невольно стала проводить параллели с рассказами моей бабушки. Бабушка вела дневники, но они не только не ответили на мои вопросы, но и добавили новые. Под руководством моего учителя истории мы начали поиски ответов: в краеведческом музее, в статьях авторов, изучавших вопросы истории Республики Башкортостан 20—40-х годов, в воспоминаниях немногочисленных уже очевидцев. Бабушка моя родилась в 1930 году в трудолюбивой крестьянской семье Хатмуллы Ярмиевича Янгирова. Её отец славился на всю округу столярным мастерством, умением валять валенки, делать скрипки, то есть был мастером на все руки. Началось строительство социализма. После окончания Гражданской войны, получив землю и приняв сердцем новую политику, крестьяне нашего края, в том числе и мой прадедушка Хатмулла, стали настоящими хозяевами, как говорится, раскрыли свой человеческий потенциал, преодолели тяжёлые последствия голода 1921 года. Перед коллективизацией в Чекмагушевском районе почти не осталось безземельных крестьян. Многие, в том числе и мой прадед, обзавелись парой-тройкой лошадей, железным плугом. Но к середине 20-х годов в связи с ростом поголовья скота и улучшением его породистости резко сократился товарный хлеб2. Тогда улучшить положение решили Нэнэй — в переводе с башкирского «бабушка».

Товарный хлеб — идущий на рынок в качестве товара.

Прабабушка Хосна

с помощью коллективизации. Властям казалось, что можно одним махом разрушить веками складывавшуюся самостоятельную семью со всем её укладом и объединить всех в один коллектив. Как же оказалось на самом деле? Люди начали выходить из колхозов. Участились взломы амбаров и складов, многие крестьяне в 1929—1930 годах резали свой скот, лишь бы не отдавать колхозу. Так поступил и мой прадед. Его многодетная семья жила на тот момент уже в большом красивом доме, но по воле нового руководства района, созданного 20 августа 1930 года, этот дом был отдан канцелярии. Это вызвало протест Хатмуллы, за что он и поплатился свободой в 1932 году. Прабабушка Хосна осталась с пятью детьми, мал мала меньше. В эти же годы разразился страшный голод. Прабабушке стоило немалого труда сохранить малолетних детей — благодаря соседям, тайком помогавшим ей, так как по закону им не полагалась никакая материальная помощь. А через год Хатмуллу отпустили — 8 мая 1933 года была подписана И. В. Сталиным и В. М. Молотовым инструкция, в которой они подтвердили незаконность репрессий. Но мы знаем теперь, что это осуждение было неискренним, пройдёт совсем немного времени, и маховик этой страшной машины завертится с новой, ещё более чудовищной силой. Не менее ожесточённо велась антирелигиозная борьба. Служителей религии обвинили в антисоветской

Уничтожение крестьянства Накануне революции 87 % на‑ селения России жило в сельской местности. Крестьянство было хранителем веры, устоев и на‑ родной культуры. Из крестьян‑ ства государство черпало силы для решения общенациональных задач, в том числе и обороны. Одним из первых декретов Советской власти стал Декрет о земле, составленный на основе крестьянских наказов, обобщён‑ ных в 1905 г. эсерами. Декрет провозгласил конфискацию и безвозмездную передачу помещи‑ чьих земель крестьянам, при этом отмечалось: «земли рядо‑ вых крестьян и рядовых казаков не конфискуются». Не допускал‑ ся отныне и наёмный труд. Однако вопреки наказам ре‑ шение земельных вопросов боль‑ шевики отдали не общинам, а земельным комитетам и советам, установив уголовную ответствен‑ ность за порчу коллективного имущества. На практике ни одно из положений декрета (за исклю‑ чением конфискации земель) не реализовалось. Как только вста‑ вала продовольственная пробле‑ ма, власть решала её с помощью насилия (раскулачивание, про‑ дразвёрстка, вооружённое пода‑ вление крестьянских волнений, сожжение деревень, расстрел заложников, коллективизация).

В 20-е годы новая экономическая поли‑ тика (НЭП) привела к стабилизации сельско‑ го хозяйства. Основной частью крестьян ста‑ ли «середняки», про‑ изводившие 85 % зерна. Продразвёрстку заме‑ нили продналогом (при продразвёрстке изыма‑ ли до 70 % зерна, при продналоге — около 30 %). Появились раз‑ ные формы собствен‑ Полеводческая бригада колхоза «Красный партизан», с. Мироновка ности, привлекался иностранный капитал, провели денежную реформу, рубль стал конвер‑ тируемым. Из обращения ВЦИК и СНК «К крестьянству РСФСР» 23 марта 1921 г.: «Налог должен назначаться ещё до весеннего посева, чтобы каждый крестьянин мог заранее учесть, какую долю урожая он должен отдать государству и сколько останется в его полное распоряжение. Налог должен взиматься без круговой поруки, чтобы старательному и трудолюбивому хозяину не приходилось платить за неаккуратного одно‑ сельчанина. Оставшиеся у крестьянина излишки поступают в его распо‑ ряжение. Он имеет право обменять их на продукты и инвентарь. Однако зажиточные крестьяне облагались налогом по повышенным ставкам. Властям требовались деньги — на армию, восстановление промышлен‑ ности, мировое революционное движение. Но крестьянство (по-прежнему основная часть населения) было небогато, поэтому с середины 1920-х стали использоваться неналоговые способы пополнения казны: прину‑ дительные займы; заниженные цены на зерно и завышенные — на про‑ мышленные товары. Тогда крестьяне перестали продавать зерно свыше положенного. Следом, в 1923 г., возник кризис сбыта промышленных товаров: крестьяне нуждались в сельхозинвентаре, но не могли по‑ купать его по завышенным ценам. Следующий кризис наступил осенью 1924‑го — весной 1925-го — заготовки составили лишь 2/3 от плани‑ 1927–1928- м хозяйственном году не удалось собрать даже руемых, а в самого необходимого.

Таким образом, сельскохозяйственный вопрос зашёл в тупик. С одной стороны, большевики боялись «перерождения» власти; с другой — воз‑ врата к военному коммунизму, крестьянской войне и массовому голоду. В итоге НЭП был свёрнут, и в деревне началась сплошная насиль‑ ственная коллективизация. В январе 1928 г. обнародован указ «аресто‑ вывать спекулянтов, кулаков и других дезорганизаторов». Зажиточным крестьянам предлагалось сдать сельхозпродукцию по заниженным в 3–4 раза ценам, налоги с кулаков увеличили в 10 раз. В ноябре 1932 г. взяли курс на «ликвидацию кулачества как класса и полное обоб‑ ществление имущества крестьян». Определили три категории кулаков: уличённые в контрреволюционной деятельности (их ожидал расстрел, членов семей — лагеря и конфискация имущества); потенциально го‑ товые к такой деятельности, сверхэксплуататоры (ссылались вместе с семьями в отдалённые районы); лояльные (выселялись на худородные земли). Жертвы определялись на местах коммунистами и бедняками. Четверть конфискованного шла в фонд колхоза. Исполнителями были «тройки»: се‑ кретарь парткома, председатель исполкома местного Совета и управля‑ ющий ОГПУ. К началу 1930 г. в массовых выступлениях приняло участие свыше 2 млн крестьян, в правительство шли требования о возвращении имущества, роспуске колхозов и открытии церквей. Испуганная кре‑ стьянскими бунтами центральная власть публично обвинила местную в «головотяпстве» — в марте, а к осени начала новую кампанию: повы‑ сила налоги для едино‑ личников и прекратила их кредитование, для колхозников же пони‑ зила норму сдачи про‑ дуктов. Но и это не принесло ощутимого по‑ полнения казны. Тогда была проведена опера‑ ция против кулаков пер‑ вой категории: 60 тысяч человек расстреляно, отправлено на Соловки и в Сибирь. 2 млн 800 ты‑ Раскулаченная семья возле своего дома, с. Удачное, сяч раскулачено, семьи Донецкая область, 30-е годы

выселены в необжитые места Казахстана, Сибири, Урала, многие погибли. Кульминацией противостояния крестьян и властей стал массовый голод. К середине 30-х годов было разорено 5,7 млн дворов кре‑ стьян. За годы коллективиза‑ ции число работников в деревне снизилось примерно на треть: с 50–55 млн крестьян-единолич‑ ников до 30–35 млн колхозни‑ ков и рабочих совхозов, 15 млн переселились в города, около 5 млн умерли от голода или были уничтожены. Последующие десятилетия крестьяне жили в нищете, не имели паспор‑ тов, права покинуть деревню и сменить работу, получали ми‑ зерную плату за «трудодни» и кормились в основном за счёт личных участков, возделывание которых требовало огромных усилий.

Беженцы на пути из степей

деятельности, арестовали почти всё мусульманское духовенство, многие были расстреляны или умерли в местах заключения. Одной из жертв вновь явился мой прадед. Жива по сей день свидетельница той страшной ночи Шафига-инэй. Ей 96 лет, но она в здравом уме и светлой памяти, пишет стихи, делится воспоминаниями. В деревне Каразирик местный Совет решил снести мечеть, построенную на пожертвования селян. Многие, уже наученные горьким опытом, лишь молча наблюдали. Единственный, кто выступил в защиту мечети, — мой прадед. Отстоять в одиночку мечеть он не сумел. Прошло время, все уже стали забывать об инциденте, как вдруг его опять вызвали в сельсовет. Вызовы и раньше бывали, мало ли какое дело найдётся к тому, кто прекрасно владеет столярными инструментами и не раз помогал в различных делах. Правда, Хатмуллу немного удивило, что он вдруг понадобился в столь поздний час. Но переступив порог сельсовета и увидев милиционера, понял — что-то неладно. Милиционер протянул ему ордер на арест. В доме Хатмуллы, перевернув всё в поисках оружия, ничего не нашли, но приказали собираться. Мягко отстранив от себя плачущую жену, прадед подошёл к сыну, осторожно поцеловал его нежное личико и произнёс, силясь придать голосу бодрость: — Не беспокойтесь, я скоро вернусь. Вот увидите. Это просто недоразумение.

Бабушка Фагима и её сыновья Раис (слева) и Рафис (справа)

Бояна Дробняк, г. Альметьевск (Республика Татарстан)

Но это было последним прощанием. Только в 1943 году придёт известие с фронта Хосне-нэнэй о том, что её муж пропал без вести. Моя нэнэй, мудрая, добрая, трудолюбивая. Она со слезами вспоминает всё, что вынесла когда-то. Своё горькое, обездоленное военное детство. «Мне было 11 лет, когда началась война. В один день из деревни забрали на фронт 28 мужчин. Мама от горя и слёз почернела. Детство наше закончилось. Мы, одиннадцатилетние подростки, работали наравне со взрослыми. Пахали, сеяли, боронили, когда не хватало лошадей, сами впрягались вместо них и таскали плуги и бороны. И в холод, и в грязь ходили в лаптях, другой обуви не было. Но фронту помогали, чем могли. Знали, что наша помощь приближает победу. Много посылок отправили на передовую. Вязали тёплые варежки и носки, вышивали кисеты, собирали лекарственные травы и колоски на полях. Женщины шили шинели, катали валенки, выращивали табак-самосад.

Отправляли на фронт мясо, яйца, масло, мёд, сушёную морковь, ягоды. А сами жили впроголодь. Хлеб пекли теперь из коры илима и липы. Осенью 1943 года от непосильного труда заболела и умерла наша мама. Страх и чувство голода не покидали нас. Ели всё подряд, траву, коренья, от которых у нас болел и вздувался живот. С сестрой собирали милостыню по окрестным деревням. Никогда не забуду, как одна сердобольная женщина подала мне целый каравай хлеба из настоящей муки. Зимой 1944 года послали меня на торфяники. Было мне 14 лет, работали наравне с взрослыми. Спали на деревянных нарах в бараках, один раз в день давали похлёбку и 400 граммов чёрного хлеба. Надо было ещё выстоять большую очередь за этим пайком. Одежда на морозе застывала, стояла колом. Многие заболевали, умирали. Однажды решили с подружкой сходить до дома, соскучились по родным. Не успели дойти, верховые на лошадях нас арестовали и сопроводили в тюрьму. Присудили три года. Отправили в Бирск, в пересыльный лагерь. Там всех прибывших женщин в душевую повели мыться, и нас почемуто поливали из шлангов ледяной водой. Я плакала от стыда и горя: водой смыло одну серёжку, подаренную мамой. Начала искать, не успела, погнали. Отбывала наказание в Благовещенске, а затем направили в подсобное хозяйство возле деревни Ивановки. Откармливали свиней, бычков, летом заготавливали сено. Как все деревенские дети, привычные к труду, работы я никакой

Бригада передовиков на торфяных разработках, 1949 год

не чуралась, норму всегда перевыполняла, и пайку хлеба мне давали тоже больше. Не описать нашего счастья, которое пришло со словом «победа». Мы продолжали жить так же тяжело, но это было уже другое время — мирное. Но Бог приготовил мне ещё одно испытание. В 1947 году меня и ещё четырёх сирот отправили в Кемеровскую область на шахты. Началась промышленная разведка угольных запасов, а в 1948-м уже Бабушка Фагима и добыча угля участком в окружении своих внуков шахты им. Димитрова. Вскоре я вернулась в родную деревню и до выхода на заслуженный отдых проработала дояркой на ферме. Вышла замуж за весёлого юношу по имени Гайнель, работавшего трактористом. Прожили с ним душа в душу более 55 лет, вырастили пятерых детей, которые нашли своё место на земле и верно служат нашей Родине и народу». До последних дней бабушка вела дневник, где не только описывала свою жизнь, но и давала советы своим детям, учила их постигать мудрость бытия. Как и полагается женщине, воспитанной в традициях ислама, она исправно держала уразу (пост) и творила намаз пять раз в день. Она говорила, что рай под ногами у матерей, поэтому маму надо слушаться. Дожив до 73 лет, никогда не пропускала намаза. У неё никогда ничего не болело, она была энергичной и знала много народных прибауток. Нэнэй, так я её называла, учила меня молитвам, они казались мне волшебными — как ключи к двери, которая ведёт в неизведанный мир. И всегда учила только добру, ведь и её душа не огрубела, не озлобилась, несмотря на все горести и трудности. Элина Хазипова, г. Дюртюли (Республика Башкортостан)

Терпенье и труд

Святая Домна. Икона

Мама моя погибла от обвала в шахте, когда мне не было ещё и полутора лет. Воспитали меня и мою сестру дедушка и бабушка — Александр Петрович и Домна1 Михайловна Константиновы. Дедушка родился в деревушке Калино (ныне Большой Сютик), на берегу реки Чулым, в 1883 году. Когда ему было лет семь, отец Пётр Феофанович с женой Екатериной Васильевной и роднёй перебрались на другой берег: перевезли дом-глагол (буквой «Г»), который стал седьмым в деревне Копьёво (в 40-х годах две части буквы «Г» разделили семьи переселенцев из Украины). В Первую мировую войну Александра Петровича призвали в кавалерию. Дед получил огнестрельное ранение в левый бок, стал падать из седла, нога застряла в стремени. И хотя конь вынес его с поля боя, но волок по земле вниз головой. Череп был пробит так, что дыра на затылке, едва затянутая кожей, осталась на всю жизнь. С благодарностью вспоминал казак спасшего его хирурга: «Большо-ой доктор». Александр Петрович лежал в госпитале в Петрограде, когда свершилась революция. Там наслушался революционных речей, за что и поплатился в годы коллективизации. Но это будет позже. А на рубеже 1917–1918 годов хромой, с неработающей рукой, но вернулся-таки с германской войны защитник Отечества. Ждали его жена, пятеро детишек и пришедшее в упадок хозяйство. Про его худых лошадей в деревне шутили: «Ведёт коней поить на речку — вороны следом летят». Дед взялся за дело. Развести коров, овец, лошадей помогла хакасская родня жены. Домна Михайловна была метиской. Её богатый дядя, разъезжавший не иначе как на паре соловых2, подарил им могучего девятилетнего коня, никогда не знавшего упряжи. Объездить его было нелегко. Но силищи и горячности деду было не занимать — за зиму по пять возов березняка нарубал. Был неграмотный, но свой крест, что ставил вместо росписи, понимал. Если ставила за него крест бабушка, говорил: «Это не по-моему». 1

Имя Домна было дано девочке при крещении по Святцам в честь мученицы IV века Домны Никомедийской. Домна была языческой жрицей и жила во дворце императора, разрушавшего христианские храмы. Прочтя Деяния апостолов и Послания апостола Павла, она приняла крещение. Домна раздавала свои драгоценности и пищу с царской трапезы. Узнав об этом, начальник, ведающий царским столом, заточил её и морил голодом, но она получала подкрепление от ангелов. Чтобы не жить с язычниками, святая Домна притворилась безумной, её удалили из дворца, и она поселилась в женском монастыре. Император приказал разыскать бывшую жрицу Домну. Воины разорили монастырь, а сестёр замучили. Святая Домна, оставшаяся в живых потому, что отсутствовала в это время в монастыре, долго плакала на пожарище, сожалея, что не сподобилась умереть со своими сёстрами, потом похоронила тела мучеников и каждый день совершала каждение на их могилах. Когда императору стало известно об этом, тот приказал отрубить ей голову.

Соловые — порода лошадей, имеющая песочный цвет и белую гриву.

Домна Михайловна и Александр Петрович Константиновы с дочерьми Клавдией, Анастасией и внуками Александром (автором рассказа) и Галей, воспитанными дедушкой и бабушкой, 30-е годы Семья Домны Михайловны — Никитины — были пасечниками и рыбаками, единственными в деревне Тургужан (от хакасского слова «тургус» — поперечный ручей). Имели невод, погреб-ледник для хранения рыбы, икру нельмы солили кадушками. Бабушка вспоминала случай из своего детства, как однажды в покос отец попросил её: «Домка, переплыви на левый берег, посмотри, в ямке под скалой есть рыба?» Она сплавала, пересчитала рыбин. Вечером туда бросили невод, но поймали на одну меньше. «Куда же делась ещё одна?» — недоумённо сокрушался дед Михаил. Бабушка рассказывала: «Меня нет-нет в Тургужане да упрекали хакаской за то, что сукинские кони на конных бегах на Масленку всегда побеждали». Хакаской была мать Домны из улуса Сукино (от произносимого на русский лад хакасского слова «сух» — вода). Инородцев в царской России служить не призывали, они платили в казну ясак шкурами пушных зверей, поэтому, пока русские воевали, хакасы работали, вот и зажиточность. Например, тот самый дядя, что помог бедствующей семье племянницы, когда началось раскулачивание, угнал в Монголию весь скот, сосчитать который было и самим хозяевам не под силу, одних лошадей только около полутора сотен. Домна была в молодости большеглазой, с высокими бровями и в отличие от почти двухметрового русоволосого мужа — невысокой и тоненькой. Но тоже с характером. Единственный раз в жизни дед ударил её оборотью1 — попала 1

Обороть — конская узда без удил.

под горячую руку, когда обоз коней запрягал. Молодая жена от обиды — на коня и к семье в Тургужан. Здоровенные братья Лука да Егор тут же примчались и навсегда отучили поднимать руку на сестру. Дед любил бабушку. Они дожили до глубокой старости и умерли в один день с разницей в один год. Заболевшую Домну дед носил на руках. Кроме нас, двоих внуков-сирот, и пятерых своих детей, дед воспитал ещё и бабушкиного племянника Антошку. Его родители трагически погибли. Когда мальчик подрос, дед его женил, наделил хозяйством, выделил угодье на речке, которое так и стали называть — Антошкин лог. Когда раскулачивали, и это поставили в вину — племянник «работал на деда». К 1930 году благодаря помощи хакасской родни и собственному трудолюбию дед имел полсотни овец, 12 дойных коров, по 6 коней только для упряжи, 2 кобылицы в табуне на племя. Дед шутил: «Работаю так, что по горло в г…., но зато по уши в масле». Но докатилось и до Сибири колесо репрессий, моловшее крестьянские кос точки по всей стране. Стало не до шуток: все соседи и родня вырезали и продали скот и его уговаривали сделать то же самое. «Нет, — упорно твердил дед, — я сам в Петрограде слышал, Ленин говорил, что можно жить единолично, иметь свою землю». И был в итоге раскулачен и сослан с семьёй на Крайний Север. Комиссия хотела забрать даже инструменты, но попался среди них один хороший человек, настоял оставить их деду: «Он же мужик, как без них». Двое же в комиссии этой прямо криком кричали: «Берите топоры, пилы, колуны, поедете на Соловки, к чёрту на кулички, лес пилить!» Пересчитали и забрали всё: скот, паровую молотилку, топившуюся дровами, — ею пользовалось полдеревни, веялку, конные грабли, сенокосилку. Забрали даже упряжь, и овчины, и шерсть, и бродни с валенками, и новые шубы, бабушкину и дочерей, и козью доху (коз было тогда много, к концу ноября начинали охоту). С собой разрешили взять вязаные шабуры1, по шубе и валенки. Повезли на своих же лошадях в Ужур, потом в Ачинск в сопровождении вооружённой конной охраны. Дед говорил: «Пленных так не сопровождали, а кого охраняли-то — бабок с корзинами». В корзинах бабы хотели увезти хотя бы кур, так и их приказали выпустить. В Ачинске коней у ссыльных забрали. Кто-то попытался телегу свою продать, так его за это сурово наказали. Бабушка Домна вспоминала: «Кума в шершавые, колючие губы коня своего, прощаясь, поцеловала». Любили крестьяне 1

Шабур — вязанная иглой толстая безрукавка.

своих животных. В вагонах повезли ссыльных в Красноярск, а оттуда на баржах по Енисею в Туруханский район. Высадили на пустом берегу. Мужики срубили бараки. Комендатура с собаками охраняла, чтоб не убежали, а куда там бежать?! Бывшие крестьяне заготавливали болотную рыбу: окуня, ерша, щуку. В конце лета многочисленные Сёстры Анастасия и Ульяна обозы со ссыльными потянуКонстантиновы и дети Ульяны Валентина, лись на золотодобывающий Лев, Надя (во втором ряду), 1940 год Соврудник (ныне Северо-Ени сейск). Поселили в бараке. Вокруг бараков шурфы, отвалы породы, так что окна даже заваливало ею. Керосина давали на месяц всего полтора литра, поэтому помещения освещались коптилками с медвежьим жиром, нестерпимо смердящим, до сих пор помню этот запах. Отец был слесарем, обслуживал вагонетки с тяжёлой золотоносной породой. В шахте их тянули лошадьми. Мне довелось однажды видеть, как из огромного выхода шахты поднимали здоровенного коня с завязанными глазами, чтобы не ослеп на свету (в шахте, в темноте, кони видят). Видимо, меняли лошадей, давали им отдых. Отец мой на руднике женился, появился на свет я, а вскоре маму мою, Агафью Артёмовну, завалило породой, она поболела немного и умерла, а отец уехал. Бабушке предлагали сдать меня в детдом. Его открыли в соседнем посёлке Тея. Помню детдомовских детей, просящих у нас кусочки сахара. Дед меня оставлял караулить овёс у лошадей, которых привязывал по приезде в посёлок — ребятишки набирали его и щёлкали. Что поделаешь, ведь была война, много людей гибло, дети сиротели. Бабушка сказала: «Не отдам, у него отец есть, приедет — заберёт». Чтобы выкормить меня, она наняла на все деньги, что удалось скопить, двух таёжников-проводников с собаками и поехала за 300 км на пароконной телеге за коровой. Дорога была трудная, где ехали, где шли. Купила чёрную корову Муську, привела её за телегой. 14 телят она принесла нам. Деда, инвалида войны, было ему тогда под пятьдесят, определили на заготовку дров. Кони-битюги таскали вагонетки с лесом, всё вокруг было завалено дровами. Морозы доходили до минус 60, и две ТЭЦ в сутки сжигали их

Илимка на реке Большой Пит, примерно 1940 год

В ожидании каравана. р. Вельмо, п. Тея. 1956 год

по 300 кубометров. Потом деда перевели в коногоны. 10-метровые лодки-илимки грузоподъёмностью до 4 тонн через перекаты рек перетаскивали кони, лошадьми тянули их и против течения. Караваны — штук по 60 илимок проделывали путь по несудоходным северным рекам от порта в районе Подкаменной Тунгуски до районного центра Тея (140 км), а оттуда грузы развозили по шахтам. Везли на илимках всё, от продуктов до чугунных чушек, из которых лили шары для размола руды. В войну везли американские продукты: тушёнку, слоёное сало, консервы, муку в 30-килограммовых мешках (наши были по 70 кг), тонких, с синими буквами. Из них мы шили одежду, покрасив ткань в красно-коричневый тон отваром из тёмной коры берёзы. Мужикам — широкие шаровары, спасающие от гнуса, — шкеры. Пара лошадей тянула илимку четверо суток. Обратно кони плыли с нами на лодке. Реки быстрые, тяжело было. В самых сложных местах наготове ждали люди с третьей лошадью. В коногоны старались брать крепких мужиков. Рабочие лошади тоже нужны были сильные и главное — не боящиеся воды. Хомуты, потники, поводья были из конского волоса, верёвки из морской травы, просмолённые — чтобы не размокали. Шлеи широкие, прочные. Когда приехали из ссылки, то удивлялись, что у крестьян верёвки, сбруя — всё некачественное. Невольно вспоминали добрым словом Север, где шорник Шаранбай со своими помощниками-чувашами всё делал добротное, лёгкое. Спали илимщики в будке на корме, где стояли топчан и печка. Весной и осенью в ней было холодно. Илимки работали с 20 мая до 10 октября, делали по 12 рейсов за сезон. В войну молодые мужики ушли на фронт, стали в коногоны брать и подростков. В 1948 году я тоже пошёл в коногоны, чтобы заработать на штаны и рубаху. Было мне 11 лет — из-за лошадей не видать. Шурка-поплавок — называли меня илимщики. Красивые и богатые места на севере, но донимает гнус — приходилось постоянно прикрывать лицо сеткой из конского волоса.

Открытые места мазали дёгтем, смешанным с постным маслом, и у коней мазали грудь, вокруг глаз, между ног. Дёготь гнали сами. На илимках не дай Бог кто из коней сотрёт спину, за этим следил лоцман. Никогда не забуду свою первую заработанную и сшитую бабушкой рубаху голубого атласа с замком. Ребятишки гурьбой за мной ходили: «Шурка, дай подёргать за замок». У всех же были на пуговицах! Два года работал коногоном, а до 7-го класса доучивался после возвращения из ссылки. Под комендатурой жили мы до мая 1950 года. Как только объявили амнистию, народ стал выезжать с Севера. С прииска Суворовск — он был перевалочной базой и столицей илимочного флота — выехало сразу же больше половины. Уехали и мы — тянуло деда в родные места. Никакой бумаги об изъятом ему не дали, поэтому ничего и не вернули. Из имущества только топор да полутораметровая пила, до сих пор она жива у меня. Родня и соседи рассказали: «Александр, твоих коней на зиму не хватило, бичами их били, приговаривая — ах ты, кулацкое отродье! Да и кормов на зиму в колхозе не было…» Был ли обижен дед на Советскую власть за 20 лет ссылки? Пожалуй, и нет. Он считал, что во многом вина за это на тех, кто у власти на местах оказался: «Дадут Александр Петрович с семьёй им наган, вот они и бегают с ним, на покосе, незадолго до смерти. порядки наводят...» Доживал свой 50-е годы век он хоть и в маленьком домишке, построенном им зятем, но с любимой женой, в окружении заботливых дочерей и внучат. Этого отнять не смогли. После военных ранений и тяжёлого труда на севере почти и не болел. В последний год парализовало у него одну сторону, но и тут он нашёл выход: приделал к спинке кровати ремень и поднимался, цепляясь за него здоровой рукой. Накануне смерти, на Петров день, собирался на покос, даже литовку отбил… Александр Константинов, записала Лидия Михно, ст. Копьёво (Республика Хакасия) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Лидия Васильевна Михно — заслуженный учитель республики, директор районного музея, мама троих детей и бабушка пятерых внуков.

Генеалогия

У Бога все живы1 Для чего так важно знать и помнить имена предков? Когда человек умирает, его живая душа отправляется на свой частный суд к Богу, а потом ждёт всеобщего суда и воскресения. И от того, помнят ли живущие и поминают ли в молитвах усопшего, зависит и его жизнь — загробная, и их — земная. Православный монах Серафим Роуз, занимавшийся исследованием души после смерти, отмечал: «Было много явлений мёртвых и других событий, подтверждающих, как полезно поминовение усопших. Многие, умершие в покаянии, но не сумевшие явить его при жизни, получили упокоение. При усердной молитве за умерших они сами становятся ходатаями к Богу о живых». Церковь постоянно провозглашает усопшим вечную память, поимённо, всем до единого, кого помним мы. В православных семьях есть поминальники — небольшие книжечки, в которых содержатся два раздела: «За здравие» и «За упокой». В первый раздел занесены имена живых родственников, друзей, знакомых, во второй — усопших. По православной традиции заупокойная молитва читается дома каждое утро: «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих: родителей моих, сродников, благодетелей (имена их) и всех православных христиан, и прости им вся согрешения вольные и невольные, и даруй им Царствие небесное». В церкви поминовение совершается через подаваемые записки. 1

Правила их заполнения просты. Писать понятным почерком. Упоминать в одной записке не более 10 имён и только крещённых в православной церкви. Озаглавить записку — «Об упокоении». Писать полную форму православного имени в родительном падеже (не Серёжи, а Сергия, не Егора, а Георгия). Перед именем допускаются следующие уточнения: младенца — ребёнок до 7 лет, отрока (отроковицы) — ребёнок от 7 до 15 лет, воина, монаха, монахини, новопреставленного (в течение 40 дней от кончины), приснопамятных (имеющих в этот день памятные даты), убиенных. В Церкви есть специальные поминальные дни — индивидуальные и всеобщие. Индивидуальные: третий, девятый и сороковой дни после смерти, дни именин и кончины. В третий день Христос воскрес из мёртвых. Девятый день напоминает о девяти чинах ангельских, и верующие молятся, чтобы Бог поселил душу умершего с ангелами. В сороковой день Христос вознёсся на небо, поэтому этот день особенно важен в молитвах за усопшего — чтобы Господь вознёс его душу в свои небесные обители. А всеобщие поминальные дни — это вселенские родительские субботы (перед Масленицей и Троицей), вторая, третья и четвертая субботы Великого поста, день Усекновения головы Иоанна Крестителя, Дмитриевская суббота, Радоница, 9 Мая. Наряду с молитвами поминовения принято в воспоминание об усопших творить добрые дела.

Слова Иисуса Христа: «Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк. 20:38).

Фото из семейного архива Лопатиных, г. Пермь

Канун войны 1934 –1940 Большая ты, Россия, и вширь, и в глубину. Как руки ни раскину, тебя не обниму. Ты вместе с пистолетом, как рану, а не роль, твоим большим поэтам дала большую боль. Большие здесь морозы — от них не жди тепла. Большие были слёзы, большая кровь была. Большие перемены не обошлись без бед.

Большими были цены твоих больших побед. Ты вышептала ртами больших очередей: нет маленьких страданий, нет маленьких людей. Россия, ты большая и будь всегда большой, себе не разрешая мельчать ни в чём душой. Ты мёртвых нас разбудишь, нам силу дашь взаймы, и ты большая будешь, пока большие мы... Евгений Евтушенко, 1977 г.

Советско- финская война (ноябрь 1939-го — март 1940 г.) Для Финляндии конфликтным был «карельский вопрос». Карелия не знала крепостного права — в ответ на отъём хлеба начались восстания с надеждой на помощь Финляндии, с ней у карелов был общий язык и история (Восточная Карелия лишь после русско-шведской войны 1613— 1617 гг. стала принадлежать России). В гражданской войне в Финляндии победили «белые» и начали поддержку сепаратистов, 30 000 карелов ушли в Финляндию. Экс-президент Финляндии П. Свин «Любой враг хувуд: России должен всегда быть другом Финляндии». Озабоченность русских вызывала опасная близость Ленинграда к границе. Вслучае войны (Финляндия была готова стать плацдармом для врагов СССР) он был бы захвачен в первые часы. И. Сталин: «Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии? ...Война была необходима, так как мирные переговоры не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить... Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30—35 оборонной промышленности, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны».

Герой трёх войн Мой прадед, отец бабушки, был участником трёх войн. Игнатий Петрович Векшин родился в посёлке Пороги на реке Большая Сатка, изобилующей порогами и водопадами. Это было рабочее поселение при первом в России ферросплавном заводе. По воспоминаниям его дочерей, был очень сильным человеком: «Одной рукой поднимал маму на полати, но очень смущался, когда кто-нибудь узнавал о его силе». Добрый, работящий и грамотный, Игнатий Петрович и от детей требовал усердия в учёбе. Увлекался физикой, автоделом, которое изучал по переведённым американским книгам. На расспросы о войне прадед отвечал обычно коротко: «Не дай вам Бог это пережить!» Поэтому о его участии в Гражданской войне известно только, что некоторое время он служил в ОГПУ и был награждён именными часами фирмы «Буре» самим Калининым1. В 1937 году прадеда направили в Кунгурскую автошколу шофёров и механиков, а в 1939 году мобилизовали на финскую войну в должности красноармейца. По словам моего прадеда, в эту войну финнами впервые были применены бутылки с зажигательной смесью, которые использовались нашей армией против фашистских танков. Михаил Иванович Калинин — председатель ВЦИК с 1919 года. Л. Троцкий назвал его «всероссийским старостой», активный революционер. Во время Гражданской войны в районах боевых действий выступал как пропагандист. У граждан СССР было принято писать письма Калинину о несправедливости и с просьбами о помощи, которую он часто оказывал.

100

Игнатий Петрович Векшин стоит слева. 12 марта 1945 года А 7 сентября 1941 года для него началась война с фашизмом. Многие километры фронтовых дорог намотал на колёса своей «полуторки» Игнатий. Он вспоминал о рейсах через замёрзшие реки и озёра с открытыми дверцами кабины на случай, если машина уйдёт под лёд. Случалось и на танк пересаживаться, заменяя погибших товарищей. Танки 23-го танкового корпуса под командованием генерала Ахманова первыми врывались на улицы городов Венгрии, Австрии и Румынии. Об этом свидетельствуют медали прадеда «За взятие Будапешта», «За взятие Вены». Бабушки составляли таблицу родословной, и выяснилось, что воевавших родственников у нас 12 человек. Мы ощущали гордость, когда на занятии объединения «Юный гражданин России» показывали копии документов нашего прадеда, рассказывая о событиях тех лет. Мы почувствовали собственную причастность к истории нашей семьи, а значит, и к истории страны. Илья и Екатерина Сметанины, п. Роза (Челябинская область)

101

Бутылки с зажигательной смесью — спиртом, бензином или другой горючей жидкостью. Для задымления добавлялся дёготь. Запал (смоченная горючим тряпка, закреплённая на горлышке) поджигают и бросают бутылку в цель, стекло разбивается, горючая жидкость растекается и воспламеняется от запала. Применяются главным образом против автомобилей и бронетехники. Основная цель — моторное отделение. Нужно подобраться к цели на расстояние броска и находиться сбоку или сзади от танка, чтобы попасть в вентиляционные решётки за башней, или бросить бутылку из окопа, который пересекает танк. Во время Второй мировой войны вентиляционные решётки танков стали закрывать металлической сеткой, от которой бутылки пружинили и скатывались с танка.

В оборонительных боях за Минск советские воины впервые применили бутылки с горючей смесью против вражеских танков

Бои на Халхин-Голе (весна — осень 1939 г.) Вооружённый конфликт между СССР и Японией у реки Халхин-Гол в Монголии. Завершился разгромом 6-й отдельной армии Японии. Начался с требования Японии передвинуть границы на 20–25 км восточнее, к реке Халхин-Гол (Япония строила в этом районе железную дорогу). В 1935 году начались столкновения на монголо-маньчжурской границе и переговоры между Монголией и Маньчжоу-го, зашедшие в тупик. 12 марта 1936 г. СССР и МНР подписали «Протокол о взаимопомощи». С 1937 г. в Монголии развёрнуты части Красной армии. В 1938 г. между советскими и японскими войсками у озера Хасан произошёл двухнедельный конфликт, закончившийся победой СССР. В 1939 г. напряжённость на границе усилилась. В мае произошло несколько наземных сражений с переменным успехом и воздушные бои, показавшие превосходство японских авиаторов. За два дня советский полк потерял 15 истребителей, а японская сторона — один. Советское командование отправило в район боевых действий лётчиков-асов. 17 из них были героями Советского Союза, имели боевой опыт в небе Испании и Китая. Они обучили пилотов, реорганизовали систему воздушного наблюдения, и силы сторон в воздухе стали примерно равными. По официальным данным, потери советских войск составили 7632 человека, японских — 8632 человека. Красная армия в качестве трофеев захватила сотни Водружение знамени над рекой Халхин-Гол автомашин, орудий, тысячи снарядов, пулемётов и другого военного имущества. Территория род ной Республики Монгольской На была полностью очищена от японских войск. Победа СССР и МНР на Халхин-Голе сыграла главную роль в отказе Японии от планов нападения на СССР в пользу наДля обеспечения господства в воздухе в Монголию падения на США в 1941 г. были переброшены советские модернизированные истребители И-16

102

Максим Шибанов, г. Тольятти

Как три войны и три ранения окончились свадьбой

В 1938 году моему прадеду Ивану Трофимовичу Моисеенко исполнилось 20 лет, его призвали в Красную армию. Он принимал участие в боях с японцами у Халхин-Гола. А ещё через три месяца — штурмовал одну из самых укреплённых линий обороны финнов. Прадедушка вернулся целым и невредимым в своё родное село Семеняговка на Украине и учился на агронома, когда наступило 22 июня 1941 года. Для него началась уже третья в его жизни война. Дедушка рассказывал о своих войнах нечасто. Трудно давались ему

103

Линия Маннергейма — оборонительные сооружения на Карельском перешейке, между Ладожским озером и Финским заливом, среди труднопроходимых лесов и скал, глубиной около 90 км, созданные в 1920–1930е годы под руководством маршала Карла Маннергейма. Берег Финского залива прикрывали батареи крупного калибра, берег Ладожского озера — железобетонные форты, проволочные сети и мины. Противотанковые надолбы (бетонные или гранитные глыбы, врытые на два метра одна от другой) усиливались рвами, проволокой и эскарпами (2—3-метровыми земляными заграждениями, крутизной до 45°). Однако после первых попыток прорыва обороны выяснилось, что принципы, разработанные против находившихся на вооружении финской армии лёгких танков «Рено», несостоятельны перед мощью советской

Линия Маннергейма: колючая проволока и надолбы, очень опасные для танков — их не видно в снегу, танк налетает на них днищем и оказывается обездвижен

танковой массы. Надолбы сдвигались средними танками Т-28, подрывались взрывчаткой и артиллерией. Тем не менее лобовой таранный удар оказался невозможным, линия удерживала наступление превосходящих многократно сил Красной армии около двух месяцев. Тогда военные инженеры разработали инструкцию для прорыва: артиллерийская подготовка по конкретным целям; запрещалось наступление пехоты до разрушения передних дотов (долговременные огневые точки); для их уничтожения создавались штурмовые группы, в каждую входил стрелковый и пулемётный взвод, 2–3 танка, 45-мм орудие, от отделения до взвода сапёров, 2–3 химика; сапёры имели по 150–200 кг взрывчатки на каждый дот, миноискатели, ножницы для проволоки, фашины (связки прутьев, хвороста для заполнения противотанковых рвов). Тренировки велись днём и ночью. Пехота, артиллеристы и танкисты должны были облегчить сапёрам выполнение главной задачи: выйти в тыл дота и подорвать его, и только тогда в атаку поднимался весь батальон. На учения ушло около месяца. В итоге 11 февраля 1940 г. 123-я стрелковая дивизия прорвала линию Маннергейма. Финская война завершилась победой СССР и подписанием Московского мирного договора. В составе СССР оказалось 11 % территории Финляндии со вторым по величине городом Выборгом, СССР получил контроль Тяжёлые танки первой волны тащили за собой бронированные сани-волокуши, на них лежали бойцы до того над Ладожским озером и обезопамомента, когда танки ворвутся на позицию, преодолев надолбы и колючую проволоку. Там нужно было соскасил Мурманск, который находилкивать с саней и подрывать доты ся вблизи Финляндии (полуостров Рыбачий). Однако 430 тысяч финских жителей переселились вглубь Финляндии. Общие потери в финских войсках составили 67 тыс. человек, Красной армии — 126 875 человек, в т. ч. около 22 % — от обморожений. Потери СССР, значительно превышающие финские, укрепили в Германии позиции сторонников ны против СССР. вой Лыжный батальон

104

105

Анастасия Маколова, г. Дивногорск (Красноярский край)

воспоминания о тяжёлых отступлениях и потере боевых товарищей. Иван Трофимович был командиром боевого расчёта лёгкой 45-миллиметровой пушки, знаменитой «сорокапятки». Защищая в тяжелейших боях город Ржев, прадедушка получил ранение и был отправлен в госпиталь. Всего через пару месяцев он уже сражался на Ленинградском фронте. От разрыва вражеского снаряда получил контузию, ранение в голову и руку. Его вывезли в город Медногорск, в госпиталь. Там прадедушка встретил мою прабабушку Марию Антоновну, которая после работы дежурила медсестрой. Он влюбился в неё с первого взгляда. После ранения дедушка был комиссован из армии, так как потерял два пальца и не мог стрелять. Но он не хотел находиться в тылу, когда его товарищи на передовой, поэтому вызвался сопровождать команды с призывниками на фронт. С очередной командой девушек-снайперов он попал в Сталинград, и снова на передовую. Получив в бою ранение, дедушка опять оказался в госпитале. В том же самом — в Медногорске. Тогда уж он решился познакомиться с прабабушкой. Они поженились, и прадедушка остался жить с любимой женщиной далеко от своей родной Украины. За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны прабабушка заслужила две медали, а дедушка — две медали «За отвагу» и орден Красной Звезды! Я считаю, что именно такие люди — настоящие герои. Мария Короткова, г. Оренбург

Дело было в Белзе — украинско-польско-немецком

Калина Раджабова, г. Канск (Красноярский край)

Я расскажу о своей прабабушке Владимире Владимировне Купровской, уроженке города с интересным названием Белз. Город расположен на левом берегу реки Солокия — притоке Западного Буга и правом берегу ручья Речицы (Жечицы), в трёх километрах от украинско-польской границы. Когда в 1939 году немцы вторглись в Польшу, часть населения вместе с Красной армией покинула Белз по Договору о дружбе и границе между СССР и Германией1. Белз вошёл в состав генерал-губернаторства, и семья прабабушки стала жить в оккупации. Из своих воспоминаний прабабушка выделяет одну историю. Ей было 6 лет, а брату Оресту 2 года. В это время они жили у своей бабушки в деревне Мария. «Мама заплетала мне косы. Одну уже заплела, а другую — ещё нет, и тут гул самолётов, и мы побежали в поле с рожью… Я упала, отец накрыл брата собой. Самолёты пролетели низко. Оказывается, через два километра шёл русский обоз, и немцы его начали бомбить…»

Германо-советский договор о дружбе и границе — между нацистской Германией и Советским Союзом, подписанный 28 сентября 1939 года после вторжения в Польшу Германии и СССР. Секретные протоколы корректировали «сферы интересов» Германии и СССР, уже оговорённые в Пакте Молотова — Риббентропа: обмен советскими и германскими гражданами между частями Польши, разделённой между Германией и Россией; Литва, за исключением небольшого Сувалкского района, переходила в сферу влияния СССР, что привело к учреждению Литовской ССР 15 июня 1940 года.

106

Папа прабабушки, Владимир Ивано вич, работал на мельнице и помогал мукой и хлебом местным партизанам. А ночью, как и все, копал под домами бомбоубежища, и они прятались в них, когда бомбили немцы. Спали всегда одетыми, потому что часто приходилось бежать. Немцы вылавливали молодёжь и уводили в Германию работать. А тех, которые сопротивлялись, скидывали в торфяную яму. В июле 1944 года Белз вошёл в состав Польши, и в 1947 году из города выселили всё украинское население, всего 137 833 человека. В 1951 году в соответствии с советско-польским межправительственным соглашением Белз вошёл в состав Украинской Советской Социалистической республики, и теперь из города вывезли всех поляков. Семья прабабушки вернулась домой. Прабабушка окончила вечерИван Егорович нюю школу, днём посещала курсы секретаи Владимира Владимировна Ханины с дочерьми рей-машинисток, кройки и шитья в Доме офицеров. Познакомилась с пограничником Иваном. После окончания его службы они поженились и уехали на родину прадедушки в село Толстовка Саратовской области. Жили с его мамой в землянке, потом построили дом. Прабабушка работала на овощной плантации. У них родились четыре дочери: Ольга, Любовь, Галина и Надежда — моя бабушка. Сейчас прабабушке Владимире 76 лет, и глаза радуются мирному небу, тёплому хлебу, а самое главное, семерым внукам Владимира Владимировна и двум правнучкам. Прабабушка, несмоХанина с внучкой Наташей тря на всё пережитое, осталась доброй и правнучкой Оксаной и ласковой. Оксана Шкуратова, п. Михайловский (Саратовская область)

107

Засыпали от усталости за рулём трактора

Анна Денисюкова, п. Парковый (Краснодарский край)

Моя прабабушка Надежда Яковлевна Сипатина родилась в 1922 году в многодетной крестьянской семье. Окончила 4 класса, затем учёбу пришлось оставить, с 14 лет она стала доить колхозных коров. В 16 лет за перевыполнение плана дали «стахановку»1. Жизнь в стране постепенно становилась лучше. В 1940 году Надя пошла учиться на трактористку. Девушкам рассказали о кардане и карбюраторе, показали, как завести и остановить трактор. В подробности не вдавались. Лишь бы новоиспечённые трактористки могли сдвинуть машину с места да пропахать борозду.

Села прабабушка за руль трактора ХТЗ2. Трактор был колёсный (колёса железные с шипами), без кабин, сиденье тоже железное, заводился металлической ручкой. Тяжело сначала было, но она освоилась. Началась Великая Отечественная война. Пришла она и в село Новологиново: молодые ребята и мужчины один за другим ушли на фронт. Подвиги советских воинов вдохновляли на самоотверженный труд в тылу. «Профессия механизатора очень пригодилась нам, женщинам, в годы Отечественной войны. Хлеб отдавали Стахановское движение — форма социалистического производственного соревнования, названо по имени забойщика донбасской шахты Алексея Григорьевича Стаханова, добывшего за смену 102 тонны, а затем 227 тонн угля при норме в 7 тонн. Стахановское движение материально поощрялось. Так, если среднюю месячную заработную плату карагандинских шахтеров в 1931 году принять за 100 %, то в 1934 году она составила 212 %, в 1935 году — 288 %, и в 1937 году — 374 %. В 1935 году состоялось Первое Всесоюзное совещание стахановцев в Кремле, что подчёркивало важную роль движения. На этом совещании прозвучала ставшая крылатой фраза Сталина: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее».

Трактор ХТЗ — Харьковского тракторного завода им. Серго Орджоникидзе.

108

фронту до последнего куска. О собственной сытости никто не думал», — из воспоминаний прабабушки. Нормы трактористкам установили жёсткие. Комиссии проверяли, нет ли утечки керосина. По законам военного времени можно было и в тюрьму угодить. Часто случались поломки, ремонтировали прямо в борозде. Работали и день и ночь, хотя трактора были даже без фар. Ночью путь трактора на поле освещали ручным фонарём колхозники, назначенные бригадиром. Работали, не уступая мужчинам. Около тракторов угорали и падали. Бывало, и за рулём засыпали. Вот что рассказывала она своей дочери, моей бабушке Валентине Васильевне. Норма вспашки за смену была 4,5 гектара, а выполняла она по две нормы. Пахать очень любила. Поля были длинные, ровные. По двадцать часов не слазили с тракторов, и никто их горячим обедом в поле не кормил. Домой сил не было доехать. Замертво падали где-нибудь под кустом. В суровое время были безжалостны к себе. Пахали в любую погоду. Дождь, ветер. Продрогнет, бывало, до костей, а ещё и перетяжку в двигателе надо сделать. И всё же работали не за страх, а за совесть. Лучших работников и во время войны награждали. Часами, бельём, тканью, сапогами — всем, что было необходимо для повседневной жизни. Вспоминая свою мать, то трудное военное время, моя баба Валя, дочь Надежды Яковлевны, не может сдержать слёз: «Однажды ночью мама уснула прямо за рулём трактора и проснулась, когда тряхнуло на какой-то канавке на самом краю берега реки Оша. Говорила, что очень испугалась, но не столько за жизнь, сколько за технику». «Даже не задумывалась, хорошо или плохо я работаю. Когда меня наградили орденом Ленина, поняла: делала своё дело хорошо. И за это признание от души благодарна Родине. Когда окончилась война, наши женские руки ещё долго нужны были на тракторе. Мало кто из механизаторов вернулся домой. Приходили к технике подростки, а их надо было учить», — вспоминала прабабушка. Надежда Яковлевна ставила рекорды, не уступала мужчинам, была в гвардии колосовских землепашцев, когда в районе поднималась целина. Награждена медалью «За освоение целинных Медаль земель». Она стеснялась наград, Надежда «За освоение Сипатина да и радоваться-то было некогда. целинных земель»

109

Благодарила, садилась на трактор — и опять работала. Не ради наград, а чтобы поскорей страна оправилась после войны, чтобы с хлебом счастье пришло к людям; ради памяти о погибших. Личная жизнь прабабушки не сложилась. Замуж она не смогла выйти. Её женихи-сверстники погибли на фронте. А когда война закончилась и подросло молодое поколение, в нём были свои невесты. Но она выполнила и свой материнский долг: в декабре 1946 года родилась моя бабушка Валентина. Вот что она вспоминает о своём детстве: «Дома Надежда редко была, я всё больше с бабушкой. Мы всегда её очень ждали. С работы придёт, сахар принесёт, а один раз куклу принесла, вернее одну голову. Тогда так продавали. У меня столько радости было! Потом я сшила туловище, набила опилками, надела платье и долго играла с этой куклой». В 1957 году за доблестный труд прабабушку премировали поездкой в Москву на ВДНХ СССР. Сохранилось свидетельство и медаль участника ВДНХ. Она имела звание «Ветеран Медаль «Участнику Всесоюзной сельскохозяйственной выставки» войны и труда». Была народным заседателем. Работа на тракторе в итоге сказалась на её здоровье — Надежда была переведена в разнорабочие. Историю делают люди. Одним из таких важных для страны людей была моя прабабушка — Надежда Яковлевна Сипатина. Её самоотверженный труд и труд таких же, как она, женщин позволил победить врага. Мария Осипова, с. Колосовка (Омская область)

110

Три преступления против семьи «Когда разрушится семья — падут города и низвергнутся государства», — сказал полторы тысячи лет назад святитель Иоанн Златоуст. «Семья — ячейка общества» — в общем, соглашаются современники. Но так было не всегда. Сразу после революции семья формировалась и распадалась очень быстро (иногда, как в рассказе Михаила Зощенко, муж мог не узнать свою жену без пальто и шапочки), дети появлялись не всегда как желанные члены этих семей, а скорее как «побочные продукты» сексуальных отношений. Революционными, а затем и советскими правителями были совершены три преступления перед своими гражданами.

будущее не построено, а самое значительное, что было, — победа в войне.

Второе преступление — отлучение женщины от семьи.

Хотели сделать хорошее дело — уравнять в правах женщин с мужчинами. Привело это к тому, что женщина ввиду своих психологических особенностей стала слишком активным помощником мужчины в строительстве коммунизма. Первое — это отлучение личности Отлучение от семьи — это прежде всего отлучение от ребёнка, тогда как ему, осоот церкви. У человека в душе есть бенно до пяти лет, пока формируется кора врождённый «потенциал веры», больших полушарий мозга, нужно общеи именно семья определяет, во что ние с матерью. В этот период очень важбудет верить ребёнок. но насытить эмоционально-чувственную сферу малыша, ибо как только в силу Если он не верит в Бога, он может ве- вступит интеллект, на эмоции не останетрить не обязательно в дьявола, а, напри- ся ни сил, ни времени. Биографический мер, в науку, в природу, в себя, в космос. анализ личностей убийц-рецидивистов, В советский период сделали величай- в том числе маниакального плана, пошую подмену понятий: раем объявили казывает, как правило, их «недолюблен«светлое будущее», в качестве божеств ность» матерями, и они мстят им тем, выступали правители, что провоциро- что убивают обычно именно женщин. Эмансипация женщин привела к паравало у них культ личности. Несколько поколений советских доксальному явлению — отказу от воспиграждан жили ради светлого будущего, тания детей. В пьесе Сергея Третьякова вспоминая героическое прошлое, и поч- «Хочу ребёнка» главная героиня решила ти не были в настоящем. В результате родить ребёнка от истинного пролетария старшее поколение осталось в большин- и отдать его на воспитание в детский дом, стве своём не у дел, поскольку светлое где с ним занимались бы пионерская, 111

активности было сухое, даже иногда без имени — «подай», «скажи» — обращение друг к другу. В прослушанных разговорах русских семей не пропрыгало ни одного «зайчика» и не промурлыкало ни одной «кошечки» — в отличие от семей американских. Хотя у них в основном Третье преступление — иницииро- решались гастрономические проблемы: вание непрерывной агрессивности, «Куда пойти на ланч?» «Что приготовить на уикенд?». Самым неприятным для сопровоцирующей выделение в кровь ветских учёных было то, что у нас часто человека веществ адреналинового и именно женщинами употреблялись ряда. непереводимые выражения, которые, к нашему счастью, американцы не проС начала XX века мы постоянно бо- сили переводить дословно. Конечно, у каждого из нас возниремся: за чистоту, за урожай, за культуру… Сначала с внешними врагами в Первой кает вопрос: зачем было России перемировой войне, потом с внутренними — живать такую историю, в чём смысл в гражданской, затем репрессии (ищем и Божественная предопределённость врагов среди своих в мирное время), да- происшедших событий? Возможно, лее — вторая мировая, репрессии соро- в том, что тоталитарная Германия могла ковых. Советские люди в большинстве быть побеждена только таким же тотасвоём находились в постоянной адре- литарным (и очень крупным) государналиновой подпитке, что отрицательно ством? Нужно не поносить и отвергать влияло на организм, на нервную систему. прошлое, а реализовывать положительПостоянный страх притупляет действие ные и учитывать отрицательные последкоры больших полушарий, и человек на- ствия развития государства. У истории чинает вести себя как зверь по отноше- нет сослагательного наклонения. Как говорят психологи: «Прошлого не вернуть. нию к себе и окружающим. В этом очень отличаются от нас Будущего может не быть. Надо жить наамериканцы. Именно они открыли ве- стоящим». Жить счастливо. Тамара Басалаева, щества эндорфинового ряда, которые Владимир Нургалеев, г. Москва выделяются при радости, физическом труде, спорте «до пота» и являются внуБасалаева Тамара Сергеевна — врачтренней аптекой организма. В конце психотерапевт высшей категории, 70-х годов было проведено социологиНургалеев Владимир Султанович — ческое советско-американское исследодоктор психологических наук, професвание, суть которого заключалась в подсор кафедры психологии Российского слушивании жизни семей. Американцы государственного университета фибыли удивлены тем, что в наших семьях зической культуры, спорта, молодёжи и туризма. при большом кругозоре и политической комсомольская и партийная организации. Или в фильме «Доживём до понедельника» мать говорит о том, что ей сына «кормить и одевать надо», а уже воспитанием пусть занимаются учителя, ведь им «за это деньги платят».

112

Алоиз, который мог стать музыкантом Российское общество многонационально. Я проживаю в Алтайском крае, где второй по численности нацией является немецкая. История человека, о котором я поведу рассказ, неотделима от истории целого народа, веками проживающего на российской территории и считающего эту землю своей Родиной. Ему уже 86 лет, но не каждый молодой человек может похвастать такой остротой ума, как Алоиз Петрович Пфаненштиль, российский немец и мой прадед. Предвоенный год. Шестнадцатилетний Алоиз учится в немецкой школе и играет на скрипке в школьном оркестре. 28 мая 1941 года он запомнит на всю жизнь, ведь тогда почти сбылась его мечта. На областном конкурсе их оркестр занял первое место. К Алоизу подошёл директор музыкального училища и при нём написал распоряжение о приёме талантливого молодого человека в училище без экзаменов. А ещё их оркестр допущен к следующему этапу конкурса — 28 июня в самой Москве! Но 22 июня война перечеркнула всё. Тяжёлая участь выпала на долю российских немцев. В один миг тысячи людей, даже не думая ни о чём плохом, стали врагами страны, в которой жили уже не одно столетие. В первые же дни войны сёла Саратовской области опустели. Немцев грузили в товарные вагоны и эшелонами отправляли в неизвестность. Многие умерли в дороге. Для выживших новым местом жительства стали Новосибирская область, на Алтае Родинский и Усть-Калманский районы. Семью Пфаненштиль поселят в селе Михайловка Усть-Калманского района. Отец, мать и девять ребятишек, мал мала меньше. Алоиз был старшим, но и ему в тот день хотелось по-детски закрыть глаза ладонями, чтобы этот дурной сон кончился и всё стало на свои места. Однако испытания для вынужденных переселенцев ещё только начинались. Примерно через месяц немцев из Усть-Калманского района забрали. Не арестовывали, не судили как врагов народа, а просто забрали как бесплатную рабочую силу — в Пермский край в концлагеря Чепец и Пыжму. Мой прадед попал в Чепец. В годы войны из Усть-Калманского района ушло на фронт 7342 человека, погибли и пропали без вести 3473, то есть каждый второй солдат. Честь, слава и вечная память им! Из трудовых лагерей вернулись к родным к 1946 году из 1019 человек не более 200: из пяти выжил один. Прадед думает, что выжил только потому, что не курил и полагавшуюся ему махорку выменивал на драгоценные кусочки хлеба. Зимой 1942 года ему исполнилось семнадцать. Уже несколько месяцев здесь, в Пермском крае, Алоиз и сотни таких, как он, в неимоверную стужу заготавливали лес для военных заводов. Валили деревья, подвозили их к речке. Алоиза определили на сплав. Река Кама была сплошь покрыта брёвнами, плывущими в Волгу. Плоты иной раз переворачивало, и люди оказывались в ледяной воде,

113

выбраться из которой удавалось не всем. Непосильная работа, голод, холод, болезни косили людей. За отказ от работы — расстрел. Опоздание — попытка побега — тоже расстрел. И так год за годом. В отведённое для отдыха время все засыпали мгновенно, настолько уставали. Алоизу часто снилось его детство... — Алоизи! Алоизи! — звала мать. Школьный учитель со скрипкой, братья и сёстры, родной дом в селе Мариенталь Саратовской области, фруктовые сады и поля спелой пшеницы... — Алексей! — негромкий окрик заставил его пробудиться от забытья. За четыре года он уже привык к своеЦех одного из молокозаводов, запущенный Алоизом Петровичем, му новому имени на русский лад. 1973 год — Говорят, война кончилась, скоро нас будут домой отпускать, — перейдя на шёпот, сообщил товарищ по лагерю. «Скоро» наступило через год. А дом — где он? Там, куда переселены родные, маленькая хибарка у речки в Михайловке. Из многочисленной семьи дождались его только брат и сестра. Да и такая «свобода» не располагала к радости: регулярно отмечаться, не выезжать за пределы села. И так до 1956 года — до отмены Хрущёвым их «комендантского» режима1. Нужно было начинать жизнь. Не новую, как обычно говорят, а просто начинать, ведь как таковой жизни у Алоиза ещё не было. Судьба улыбнулась ему: он повстречал большеглазую красавицу с чёрной косой, которая согласилась разделить с ним радости и тяготы семейного быта. Фрида Леовна Герман, моя прабабушка, прожила с моим прадедом Алоизом 62 года. Работать на маслосырзавод 1

В 1945–1955 гг. в отношении репрессированных в 1930–1940-е гг. народов был установлен особый режим спецпоселения с целью тотального контроля НКВД за всеми сторонами их жизни. Согласно постановлению Совета народных комиссаров СССР «О правовом положении спецпереселенцев» в местах их размещения образовались спецкомендатуры, имевшие в своём подчинении по несколько населённых пунктов. Спецкоменданты и их помощники вели учёт спецпоселенцев, контролировали их занятость, предотвращали побеги, принимали заявления и жалобы, налагали штрафы и взыскания. Контроль осуществляли НКВД и прокуратура. Комендантский режим был ещё больше ужесточён после выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР 26 ноября 1948 г. так как участились побеги — ведь после войны многие надеялись, что Сталин за участие в обеспечении Победы отпустит заключённых. Вместо этого перед спецкомендатурами была поставлена задача стопроцентного учёта спецпоселенцев: на всех, достигших 16-летнего возраста, были заведены личные дела.

114

его не взяли — немец, вдруг вредительством будет заниматься? Немного подумав, директор разрешил ему заготавливать лёд вместе с несколькими девчатами и подростками. Посмотрев, как они мёрзнут на холоде, как медленно бежит вода, Алоиз отремонтировал насос. На заводе почти всё делалось вручную. Оборудование вышло из строя, отремонтировать было некому. У моего прадеда оказалась потрясающая интуиция, позволяющая ему исправить любую поломку. Он отремонтировал маслобойку, сепаратор. Через некоторое время его взяли старшим машинистом. На заводе был просто праздник, когда начала работать паровая машина. Это освободило от нагревания молока вручную. В те годы в Усть-Калманском районе насчитывалось 11 молокоперерабатывающих отделений, и только на двух были специалисты по оборудованию. Ссыльным немцам не разрешалось покидать деревни, где они проживали, но на мастера-самоучку эти правила не распространялись. Алоиз Петрович по многу раз объездил весь район. За ним приезжали на подводах, если нужна была его помощь в починке сломавшейся техники. А ещё именно мой прадед придумал, как применить пастеризацию1 молока в промышленном производстве. Когда ручную дойку заменили механизированной, в молоко была занесена кишечная палочка, и оно стало непригодным для употребления. Конечно, молоко можно было кипятить, но тогда из него уже нельзя было варить сыр. В Барнауле собрали всех инженеров молочных предприятий, чтобы они разработали технологию уничтожения зловредной палочки. Главный санитарный врач края в докладе сообщил, что кишечную палочку можно истребить только нагревая молоко до 100 градусов. Из Барнаула инженеры и механики вернулись удручёнными. Мой прадед рассказал это своему другу хирургу. Тот скептически хмыкнул: «Неправда! Кишечная палочка погибает при 75 градусах. Вот только нагреть молоко до этой температуры нужно очень 9 Мая 1969 года. Агитбригада села Новобураново Алтайского края. В её составе дочь Алоиза быстро, а потом Эльвира — учитель начальных классов так же быстро 1

Пастеризация — технология обеззараживания прищевых продуктов, изобретена Луи Пастером в XIX веке.

115

остудить». Алоиз Петрович задумался, как же осуществить этот процесс, и в конце концов придумал. Он не мог получить никакого патента на изобретение, да ему это было и не нужно. Главное, что молокозаводы опять начали производить высококачественные сыры, которые неплохо уходили на экспорт. Вот какой у меня замечательный прадед! В 1956 году на краевом совещании молочной промышленности отмечали хорошие результаты заводов Усть-Калманского района, а механику Алоизу Петровичу Пфаненштилю вручили ковёр. И его нисколько не обидели слова генерального директора молпрома: «Учитесь! Малограмотный человек, а знает все свои четыре завода, без всяких чертежей исправляет любые неполадки. Это ас молочной промышленности!» А мастер всё время придумывал какие-нибудь приспособления. По своей инициативе съездил в командировку на Красноярский пенициллиновый завод, куда поставляли молочный сахар с заводов Усть-Калманского района, посмотрел его применение при «выращивании» лекарства и предложил более экономичный вариант. За это рационализаторское предложение получил премию. Моего прадеда приглашали на монтаж оборудования многих строящихся комбинатов страны. Особенно запомнился ему пуск сложного мясомолочного комбината в Камне-на-Оби. Участвовал он в переделке сахарного цеха в Заринске и крупного молочного завода в Поспелихе. Об этих временах напоминают дипломы за внедрение современного оборудования для переработки молочного сырья. Но с начала девяностых годов прошлого века в молочной промышленности воцарилась разруха. Моему прадеду больно было видеть, как отдают на растерзание «рынка» добытое с трудом и долго налаживаемое оборудование. Мама рассказала мне, что дед Алоиз однажды сказал: «В чём-то я несчастливый человек. Всё, что я делал, оказалось ненужным людям». Несмотря на достижения Алоиза Петровича, в его жизни случались моменты, когда ему по-прежнему ставили в вину его В кругу детей и внуков, 1979 год

116

нерусское происхождение. В 1978 году троих мастеров решили наградить орденами Дружбы народов и Трудового Красного Знамени. Но первый секретарь райкома поставил «крест» на представлениях: «Немцев награждать не будем!» В жизни моего прадеда была и радость — когда рождались дети, и удовлетворение от труда, и неприятности, и унижения. В 90-х годах XX века многие реабилитированные стали получать льготы1. А Алоиза Петровича обошли стороной: военкомат в трудовую армию его не призывал, суд не судил, значит, и документа нет, что он пострадал. Пришлось ему спустя полвека возвращаться в места своей загубленной юности. Кама была всё такой же полноводной. Всё так же леса подходили к кромке берега. От запаха воды и тайги защемило в груди, и ком подступил к горлу. Сколько раз прадед давал себе зарок не вспоминать о прошлом, но память неумолимо воспроизводила картины далёкой юности. И вот он, Чепец. До боли знакомые очертания бараков. Тот же лай собак, те же сторожевые вышки, а за колючей проволокой новое поколение заключённых. Переночевал у вахтёра, а наутро начальник лагеря повёл его на экскурсию. Нет, всё-таки кое-что изменилось. В бараках не по 100, как раньше, а по 50 человек. В столовой белый хлеб, о котором в годы войны даже мечтать не приходилось. Но лагерь остался лагерем. Самые тяжёлые воспоминания начали просыпаться и затягивать, как омут. Быстрей из этих мест! Даже через 50 лет находиться здесь страшно. В Соликамске получил нужную справку — и домой. Мой прадед получает льготы как реабилитированный. Но никакие льготы не заменят украденной юности. Возможно, мой прадед стал бы великим музыкантом. Но тогда это была бы совсем другая история, в которой не было бы места ни моей бабушке, ни маме, ни тем более мне. Ему суждено было приехать в УстьКалманский район и много лет заниматься делом, к которому он себя никогда не готовил. Обнаружив у себя тягу к механизмам, он стал незаменимым человеком. Прадед прожил очень насыщенную жизнь, воспитал троих детей, пятерых внуков, дождался шестерых правнуков. Он очень любит, когда мы приезжаем к нему в гости, ждёт нас и рассказывает много интересного из своей жизни. У меня замечательный прадед, и я обязательно буду рассказывать о нём своим детям. Вера Заикина, г. Барнаул (Алтайский край) 1

Льготы для реабилитированных и лиц, признанных пострадавшими от политических репрессий: бесплатный проезд в пассажирском и пригородном железнодорожном транспорте; ежегодная денежная выплата; первоочередная бесплатная установка телефона; получение путёвок для санаторно-курортного лечения и отдыха; бесплатное санаторно-курортное лечение при наличии медицинских показаний для малообеспеченных граждан; льготы по оплате жилья и коммунальных услуг; преимущество при вступлении в садоводческие, огороднические и дачные некоммерческие объединения; внеочередной приём в дома-интернаты для престарелых и инвалидов.

117

Генеалогия

Генеалогическое древо с помощью Интернета Электронные Книги памяти по личной санкции Сталина и его ближертв политических репрессий жайших соратников по Политбюро После самого главного этапа сбора ин- ЦК ВКП(б). Ресурс «Возвращённые имена» формации об истории своего рода — опро- (visz.nlr.ru) — Книги памяти жертв поса родственников, друзей семьи, старо- литических репрессий Новгородской, жилов села — и до обращения в архивы Вологодской, Мурманской, Калининской, информацию о предках можно поискать Псковской областей, Ленинграда и Рес в Интернете. Всё больше военных, послево- публики Коми. енных, советских архивов оцифровывается Если не удалось найти сведения о ваи выкладывается в Интернет — появляется ших воевавших или репрессированных возможность выяснить судьбу потерянных предках, попробуйте формы расширеннопредков, павших неизвестно когда и где го поиска, предлагаемые на сайтах, и ввена полях сражений, затерявшихся в плену дите разные варианты написания имён и и лагерях, репрессированных. фамилий («Инокентий» и «Иннокентий», База данных Международного обще- «Давидович» и «Давыдович»). В базах ства «Мемориал» (memo.ru) сохраняет данных много ошибок и неточностей по память о жертвах политических репрес- датам, фамилиям, местам рождения, присий в недавнем прошлом нашей страны. зыва — ведь документы заполняли люди. Раздел lists.memo.ru содержит списки лю- Регулярно повторяйте поиск — информадей, арестованных по политическим об- ция постоянно дополняется. винениям и приговорённых к смертной казни, заключению и ссылке; крестьян, высланных с места жительства в ходе кампании «уничтожения кулачества как класса»; представителей народов, целиком депортированных с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. В списки включены сведения как из почти всех вышедших на русском языке Книг памяти, так и не опубликованных. На stalin.memo.ru — сталинские «расстрельные списки» — осуждённые Фрагмент списка с сайта Международного общества «Мемориал»

118

Герой Советского Союза лётчик-истребитель, гвардии майор Николай Пимчук в родном белорусском колхозе, 1945 год

Великая Отечественная война 1941–1945 Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слёзы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! — И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем вёрстами, Шёл тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в Бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина — Не дом городской, где я празднично жил, А эти просёлки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил... «Мы вас подождём!» — говорили нам пажити. «Мы вас подождём!» — говорили леса. Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса... Нас пули с тобою пока ещё милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я всё-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился... Константин Симонов, 1941 г.

Русские железнодорожники против фашистских лётчиков Королевство Румыния вступило во Вторую мировую войну на стороне стран оси Берлин — Рим (Италия, Япония, Венгрия, Болгария, Югославия, Словакия, Хорватия) одновременно с нападением Третьего рейха на Советский Союз. И лишь в 1944 году, когмынию, Ион да война пришла в Ру Антонеску был арестован, и Румыния встала на сторону антигитлеровской коалиции. 23 июня 1941 г. железная дорога, предприятия, транспорт, связь Кишинёва перешли на воен ное положение. Жители города и пригорода строили оборонительные сооружения, ремонтировали дороги, мосты, заботились о раненых, сдавали кровь. После 29 июня началась эвакуация. Для работы в подполье в случае отхода Красной армии было подготовлено несколько групп, 10 партизанских отрядов.

Медсёстры помогают раненым солдатам после первой бомбардировки нацистов вблизи Кишинёва. 22 июня 1941 года

Предки моего отца жили в безводных степях Северного Причерноморья, а матери — в тенистых лесах Белоруссии. Мужчины нашего рода участвовали во всех войнах, современниками которых были, получая ранения и государственные награды за совершённые подвиги. Я хочу рассказать о моей бабушке Елене. Она работала на железной дороге Одесса — Кишинёв и узнала о начале войны 22 июня 1941 года под грохот первой фашистской бомбардировки Кишинёва. Всех железнодорожников в тот же день мобилизовали. Уже развернулось сражение за подмосковный Смоленск, а Кишинёв ещё оборонялся от наседавших немцев и румын. Но в середине июля на севере Молдавии немецкие танки прорвали нашу оборону. Командование приняло решение оставить город. Последним эшелоном горящий родной город покинула и наша бабушка. Эшелон состоял из десятка товарных вагонов и платформ с семьями советских служащих и железнодорожников. Из мужчин — только начальник эшелона и бригада машинистов, остальные — женщины и дети. Эшелон был вооружён несколькими старыми пулемётами и шёл на Одессу, которую героически обороняли наши краснофлотцы. Дорога была долгой и тяжёлой: жара, разбитые пути, нехватка воды, налёты фашистской авиации. Один самолёт упорно пытался подбить паровоз.

120

121

Денис Войнич, п. Абан (Красноярский край)

Опытный машинист на большой скорости загонял эшелон между холмами, не давая стервятнику прицелиться. Если холмов не было, машинист пускал пар и резко тормозил или разгонялся до тех пор, пока у самолёта не заканчивались боеприпасы. При этом по самолёту били из пулемётов девушки-железнодорожницы. В том числе и моя бабушка. Она помнит, как в прицеле мелькнули кресты на фюБабушка Елена Михайловна с мужем зеляже и как она до окаменения Трофимом Григорьевичем Писарем пальцев нажимала гашетку… Полоса чёрного дыма, взрыв и запах горящего железа. Эшелон остановился. В пшеничном поле горел самолёт, а в голубом небе плыли два белоснежных купола. Наша бабушка, подбежав к легко раненому лётчику, услышала, как он выкрикивал о немецком командовании, которое гарантирует жизнь всем, кто сдастся в плен. Девушки разоружили немца, а когда бабушка перевела, что говорил лётчик, их гневу не было предела. Они на языке, понятном даже иностранцу, объяснили, что это ему не «парадным маршем по Европам»! Вторым лётчиком оказалась его жена. Бабушка расспросила их, откуда у них кресты на форме. Оказалось, за кампанию в Голландии и Франции. Боевой путь этих лётчиков продолжился в Одесском НКВД. Бабушка ещё долго служила железнодорожницей на разных поездах, в том числе и санитарных. А после у неё была интересная жизнь, много детей и внуков. Уже много лет с нами нет бабушки Елены. Пусть её жизнь была тяжёлой, но всё равно счастливой, а самое главное — честной. Ксения Роман, г. Пермь

Эвакуация Тяжёлая обстановка на фронтах вынуждала проводить массовую эвакуацию. 29 июня 1941 г. было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о вывозе с Украины, из Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, Крыма, Северо-Западного, а позднее и Центрального промышленного района и Ленинграда крупных, главным образом военных предприятий без нарушения плана выпуска их продукции. В прифронтовой зоне эвакуационными работами было занято более 32 тысяч производственных молодёжных групп. Они круглые сутки производили демонтаж, погрузку и отправку оборудования. Так, за трое суток был демонтирован крупнейший завод Белоруссии «Гомсельмаш». На Урал с этого предприятия ушло свыше 1000 вагонов с людьми, оборудованием и материалами. Эшелоны двигались непрерывным потоком. Из Ленинграда было эвакуировано с 29 июня по 26 августа 773 590 человек, включая беженцев из Прибалтики и КарелоФинской ССР, а также десятки крупных предприятий. К концу ноября из Москвы и Московской области удалось вывезти в тыл большую часть оборудования 498 наиболее важных предприятий и 2 млн москвичей. Однако не удалось спасти значительную часть материальных ценностей из оккупированных в первые дни войны западных областей Белоруссии и Прибалтики. Из 1523 промышленных предприятий, эвакуированных в 1941 году из прифронтовой зоны, 226 разместились в Поволжье, 667 — на Урале, 224 — в Западной Сибири, 78 — в Восточной Сибири, 308 — в Казахстане и Средней Азии. Эвакуировано более 10 млн человек. Потребовалось около 1,5 млн железнодорожных вагонов. Речным флотом до конца навигации удалось вывезти в тыл более 870 тысяч тонн грузов. Индустриальная база страны была перемещена на тысячи километров и воссоздана на новых, необжитых местах. Эвакуация. Эшелон беженцев

122

Среди моих предков не было политиков, генералов, больших учёных, героев — людей, о которых пишут в энциклопедиях или которым ставят памятники. Но всё же моя семья внесла свой вклад в историю нашей страны: строя, крестьянствуя, воюя, продолжая себя на нашей общей земле. Одно из преданий, которое из поколения в поколение передаётся у нас в семье, — история из жизни моей прабабушки Натальи Изосимовны Кирилловой, удивительной женщины, совершившей подвиг во имя своих детей. Она прожила на свете 96 лет. Я помню бабушку Наташу. Маленькая, сухонькая, с лицом, иссечённым морщинами, всегда в беленьком платочке, вкусно пахнущая и особенно ыкающая-якающая — она сохранила белорусский говор, такой непривычный у нас в Чувашии — «сяло», «чытать», «высялуха». И кормила нас, гомонливый выводок правнучат, драниками да мачанкой1. Шестьдесят с лишним лет уроженка белорусского Полесья прожила в Чувашии, подняла детей, внуков, дождалась правнуков и сделала так, чтобы для нашего рода чувашская земля стала родиной. А привела её в Чувашию военная пора. В начале лета 1941 года из белорусского города Гомель эвакуировался большой завод «Гомсельмаш», на котором работала молодая ударница труда Наташа и её муж Степан Богданович Кириллов — сотрудник ВОХР (ведомственной охраны). Степан эвакуировался 1

Мачанка — белорусское и украинское блюдо, от слова «макать»: варёные овощи, блины, драники, оладьи. Готовится из различных мясных обрезов (сала, ветчины, колбасы, мяса с костей), соуса, муки, воды, лука, грибов, укропа, перца; или из смеси творога, молока и сливок.

123

Софья Кузьмина, г. Мценск (Орловская область)

Банка мёда, изменившая судьбу

с одним из первых эшелонов с техникой, а Наталья с детьми — «людским» поездом для персонала и семей. Детей у неё тогда было двое: 12-летниий Аркадий и 6-летняя Зоя. Дорога была трудной: вагоны, плохо приспособленные для людей, проблемы с едой и водой. Домашние запасы кончились, а паёк давали скудный и не каждый день. Воду набирали на станциях, и народа у каждой колонки собиралось множество. Все нервничали, не зная, когда тронется эшелон. За водой бегали женщины и дети, мужчин вообще не отпускали из эшелона. Многие отставали, терялись в пути. Беда пришла в нашу семью на станции Канаш в Чувашской Республике. Эшелон остановился будто бы на несколько часов, так как впереди у моста через Волгу скопилось много поездов. Принеся со станции воду, Аркаша рассказал, что у станции есть рынок, где можно на вещи выменять продукты. Прабабушка быстро собрала остатки вещей и отправила Аркадия на рынок. Прошло уже много времени, а Аркадий не появлялся. «Уж не случилось ли чего?» — забеспокоилась прабабушка. И тут раздалась команда: «По вагонам!» Наталья заметалась, запричитала: «Да как же это, Аркаша ещё не вернулся, да где же он, да подождите!» Но кто будет ждать в такой ситуации? «Кидайте мои вещи!» — закричала она и, схватив Зою, выпрыгнула из вагона. Поезд тронулся, а прабабушка бежала за ним, крича: «Кириллову из охраны передайте, что отстали мы, пусть найдёт нас. Станцию скажите ему, а мы догонять будем…» Люди махали ей рукой, женщины плакали, а эшелон

Город Канаш, Чувашская республика Привокзальная площадь. 1944 — 1946 годы

124

Степан и Наталья Кирилловы с друзьями, конец 30-х — начало 40-х

набирал скорость. Вот так Наталья осталась на чужой станции, без вещей, с шестилетней дочерью. Заливаясь слезами, она металась в поисках Аркадия, спрашивая каждого, не видели ли. Но у всех были свои проблемы. Только одна женщина сказала: «Ты в милицию сходи. Забрали тут недавно мальчонку. Может, твой?» Действительно, Аркадий был там — задержан по подозрению в краже банки мёда. Подвела его детская тяга к сладкому и желание побаловать мать и младшую сестру. В кабинете следователя находилась и главная улика — большая банка мёда. Оказалось, что он не просто пытался украсть банку мёда, а посягнул на колхозное имущество, которое грузилось в санитарный поезд. Это была статья Уголовного кодекса, ответственность по которой наступала с 12 лет и грозила двумя годами исправительных лагерей. Следователь всё это объяснил матери Аркадия, что, мол, против «ача» (по-чувашски «ребёнок») ничего не имеет, и если представитель колхоза сменит свои показания, то следователь изменит протокол. — Давай, беги, женщина, пока я бумагу пишу. Машина из колхоза ещё, наверное, не уехала. Успеешь — твоё счастье, а нет — не обессудь. Слава Богу, полуторка колхоза стояла на месте. Около неё женщина. Прабабушка сразу поняла, что она главная, и рванулась к ней с объяснениями. Та выслушала, сказала, что сочувствует, мол, сама мать, но голову свою из-за воришки подставлять не желает. У прабабушки была единственная ценность — тоненькая золотая цепочка. Она протянула её женщине, встав на колени.

125

Женщина, оглядевшись, взяла цепочку: «Ладно уж». Они вернулись в милицию, и женщина объяснила следователю, что всё перепутала, мальчишка хотел помочь при разгрузке и уронил банку. Ущерб, но не кража. Следователь посмотрел на банку и убрал её под стол. — Ну, разбилась — значит, разбилась. На нет и суда нет! — А как же мёд-то! — возмутилась женщина. — Так разбилась банка. Виновники есть — они тебе ущерб и возместят, — кивнул следователь на Наталью Изосимовну и Аркадия. — А что с меня взять-то теперь? — изумилась прабабушка — Я уж всё отдала. Услышав это, следователь нахмурился: — Что вы отдали, гражданка, и кому? Вы кого-то в чём-то обвиняете? Прабабушка сникла: — Никого не обвиняю. Сколько я должна за мёд? — Полторы тысячи, — ответила женщина из колхоза, а потом ещё, словно делая большое одолжение, пояснила: — Это по государственной цене, а на рынке один килограмм бы больше стоил. — Потом подумала и добавила: — Паспорт я у неё заберу, а то сбежит. — Разумно, — следователь протянул женщине паспорт моей прабабушки. Так прабабушка с детьми осталась в Канаше. Она не смогла догнать эшелон без паспорта. Устроившись на валяльную фабрику и скопив деньги, она отдала долг. Не могла она найти и мужа — сведения о заводе были секретными. Только осенью 1945 года Наталья смогла вернуться в Гомель, который был почти разрушен. Жизнь в послевоенной Белоруссии была бедная и голодная. Наталья Изосимовна стала собирать сведения и узнала, что завод

Коллектив валяльной фабрики. Наталья Изосимовна Кириллова

126

Аркадий, Наталья Изосимовна, Зоя, конец 60-х — начало 70-х годов «Гомсельмаш» был эвакуирован в Башкирию, в город Стерлитамак, а её муж умер зимой 1943 года от воспаления лёгких. Но мне кажется, что умер он от печали по своей потерянной семье. Ничто не держало Наталью Изосимовну в Белоруссии, и она вернулась в Канаш, на валяльную фабрику, откуда много лет спустя с почётом ушла на пенсию. Её сын Аркадий стал моим замечательным дедом, который до сих пор не ест мёда. Мои папа и мама выросли на чувашской земле и считают её родной, как и я. А семейное предание о том, как благодаря жестокому времени и банке мёда моя прабабушка обрела новую родину, передаётся из поколения в поколение. Его знают все, включая нас, шестерых правнуков Натальи Изосимовны. Придёт время, и я расскажу эту историю своим детям. Она живёт во мне, как и голос моей прабабушки, тихо напевающий: Купалiнка-купалiнка, цёмная ночка, а дзе ж твая дочка? Мая дочка у садочку ружу, ружу полiць, кветачкi рвець, Вяночкi звiвае, вяночкi звiвае, слёзкi пралiвае… Пока в нас звучат песни и голоса наших предков, мы можем быть уверены, что всё на этой земле правильно, и мы живем правильно, и детей своих вырастим правильно. Юлия Кириллова, г. Канаш (Чувашская республика)

127

Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…

Евдокия Васильевна Киселёва с мужем Петром Ивановичем, матерью Анисьей Васильевной и младшими сестрой и братом, 1924 год

Крутицкий переулок и Новоспасский монастырь, 1915 год

128

Война — великое испытание для взрослых, но ещё более страшное — для детей. Во время Великой Отечественной войны моя прабабушка находилась в Москве, она, её братья и сёстры были детьми. Мне захотелось узнать об этом времени: что было с моими родственниками, страной и моим родным городом. Наша семья Киселёвых поселилась в Москве недалеко от Таганской площади в 1919 году, в старинном, некогда купеческом доме, в 3-м Крутицком переулке, рядом с Новоспасским монастырём. Ребятишек было восемь. Одна из них — моя прабабушка Валентина Петровна. Пётр Иванович трудился на швейной фабрике, Евдокия Васильевна воспитывала ребят. В семье царили лад и любовь. В ту пору дети одного двора были самыми верными друзьями. В последнее предвоенное лето они снялись на фото всем двором, не ведая, что больше никогда не соберутся вместе. Война искалечит детские судьбы, заставит рано повзрослеть, а некоторых ребят со снимка не станет вовсе. Ах, война, что ж ты сделала, подлая, — Стали тихими наши дворы. Наши мальчики головы подняли, Повзрослели они до поры…

Это слова Булата Окуджавы, ученика 9-го класса московской школы № 69 на одной из улиц Арбата. В июне 1941 года старший сын Виктор окончил 10 классов, пятеро были школьниками, а Тамаре исполнилось 3 года. Враг подходил к Москве. Но в эвакуацию ехать такой большой семье было некуНа оборотной стороне фотографии: да. Родители боялись по«Снимались во дворе 16 июня 1940 года» терять детей, хотели быть вместе. Страшным известием стала гибель учащихся целой школы № 136 — эшелон с учениками попал под немецкие бомбы возле станции Голутвин под Рязанью. В конце июля начались бомбёжки. От авианалётов спасались в метро. После объявления воздушной тревоги движение составов прекращалось, а подземные залы и тоннели превращались в бомбоубежища. На платформах и в вагонах метро размещались дети и женщины с малышами до двух лет, остальные — в тоннелях. На рельсы укладывали деревянные настилы, на них сидели и лежали люди. Вскоре тревоги стали повторяться почти каждую ночь. После 7 вечера женщины и дети спускались в метро с подушками и тюфяками до утра. Очередь нужно было занимать с 5 часов вечера на улице. Когда объявляли воздушную тревогу, Киселёвы бежали в бомбоубежище рядом с домом, так как метро было далеко. В бомбоубежище, в подвале Нагие лампочки горят… Быть может, нас сейчас завалит, Кругом о бомбах говорят.1 В Москве в 1941–1942 годах было построено 391 глубокое убежище, перестроено под убежище 941 подвальное помещение. 1 В бомбоубежище Стихи Ольги Берггольц.

129

Прямое попадание. Улица Новоспасская. Москва, 1941 год

В строительстве Кунцевского оборонительного рубежа участвовало более 125 тысяч москвичей, в основном женщины, юноши, девушки

После того как дом на соседней Новоспасской улице разбомбили прямым попаданием и погибли все, кто находился в подвале, спасаясь от бомб, Киселёвы в убежище больше не ходили. Кроме взрывных бомб фашисты сбрасывали на Москву огромное количество зажигательных бомб. Из молодых москвичей были созданы комсомольско-молодёжные пожарные команды, во время налётов тушившие песком зажигалки на крышах. Двенадцать лет — совсем не детский возраст, Но разве нашим мамам объяснишь, Что наше место там, где крики «воздух» И ширь ничем не защищённых крыш. Мне не удалось узнать, кто автор этих слов, вероятнее всего, один из тех ребят, что спасали по ночам московские дома от пожаров. Новый учебный год 1941–1942 не начался. Раненые поступали в большом количестве с фронта, до которого можно было доехать на пригородной электричке и трамвае. Поэтому здания большинства московских школ заняли под госпитали. Пожарная дружина готовится В школах размещались и москвичи, чьи к дежурству

130

Московские школьницы на работе в госпитале

Москва зимой 1941-го

дома были разрушены. Школьники ухаживали за ранеными, писали за них письма домой. Единственной школой, которая продолжала учить старшеклассников, чтобы они получили аттестаты перед уходом на фронт, была школа № 425. Ребята со всех районов Москвы занимались по вечерам в холодных классах после работы. Всех старшеклассников отправили на строительство оборонительных сооружений, в том числе старших девочек Киселёвых Любу и Лиду. Все бетонные заводы Москвы переключились на изготовление железобетонных конструкций для дотов, пулемётных колпаков. Вале, моей прабабушке, в 1941 году исполнилось 13 лет. Это её фотография, сделанная 27 июня 1941 года в подарок старшему брату перед его уходом на фронт. Но фотография так и осталась дома, так как Виктор досрочно ушёл воевать, приписав себе два года. Он был ранен под Курском во время танкового сражения, долго лечился и закончил войну в Чехословакии. Лида и Валя Киселёвы Чтобы помочь родителям прокормить младших ребят (Раю, Колю и Тамару), Валя пошла работать в ателье, ведь по рабочей карточке давали 700 граммов хлеба, что гораздо больше детской нормы. Они чинили гимнастёрки, шинели и военные полушубки, привезённые с фронта. Отмывали кровь, зашивали дырки от пуль и осколков, снова отправляли одежду в армию. Часто оставались ночевать в цеху, так как очень уставали.

131

В ателье приходила и Рая, чтобы помочь и согреться, так как дома не топили. Через год, в 12 лет, Рая начала работать самостоятельно в том же ателье. Лида поступила на военный завод «Нефтекип». Изготавливали снаряды для пушек, патроны. Рабочий день длился до 12 часов, несмотря на то, что работникам было 14–16 лет. А в некоторых цехах работали даже учащиеся 6-х классов. С Лидой трудились и одноклассницы. Вспоминали об уроках, друзьях и учителях, мечтали вернуться в школу. Лида была отличницей, хотела стать учителем. Но страшное событие произошло в начале сентября 1942 года — пожар, диверсия. Все двери оказались запертыми, на окнах стальные решётки. Спастись удалось немногим. В Лидином цехе заполнялись порохом снаряды, поэтому все сгорели в считаные минуты. Их похоронили в одной могиле: четырёх подружек. Через две недели они должны были вернуться в 9-й класс. Учебный год 1942–1943 начался в московских школах 21 сентября. Из воспоминаний прабабушки: «Зима 1941 года была очень холодной. Вначале дома отапливались, горел свет, и жизнь немного походила на нормальную. С января отопление прекратилось. Дом был старинный, и в нём сохранилась печь, но дров взять было негде. Мы почти ничего не варили, было не из чего и не на чем. Продовольствие, топливо и всё другое, нужное для населения, приходило в Москву в небольшом количестве. Единственная возможность найти пропитание была в подмосковных колхозах — после уборки урожая оставались мороженые капустные листья под полуметровым снегом. Люди с ломами, топорами отправлялись на их поиски. После того как однажды налетел немецкий самолёт и расстрелял людей, среди которых было много наших соседей, больше не ездили. Садились на кровать один около другого, согревались. В комнатах было 5 градусов мороза. Электричество было выключено всю зиму, освещали маленькой коптилкой…» Наученные горьким опытом, москвичи приготовились к зиме 1942– 1943 года. Летом и осенью заготавливали дрова в подмосковных лесах. В комнатах теперь было до 10 градусов тепла. В эту зиму свет включали на 12 часов в сутки. Лучше стало и с продовольствием... В школу в 1942–1943 учебном году старшие дети Киселёвы не вернулись. Москвичи на заготовке Девочки работали — по рабочим карточдров в Одинцовском районе кам можно было получать продукты. Подмосковья

132

Норма на одного человека в месяц: мясо — 2000 г, сахар — 500 г, рыба — 1000 г, жиры — 800 г, крупа — 200 г. Часть карточек так и осталась неиспользованной. Я нашла их в старых бумагах. Продуктов в магазины завозили мало, да и денег не хватало. Война изменила судьбы всех моих родных. Мой прадедушка Николай Максимович Литвинов родился и провёл детство далеко от Москвы в украТакими были карточки инском шахтёрском посёлке рядом с гона продукты, керосин, соль, спички в 1942 году родом Луганском. 20 июня 1941 года в школе, где он учился, состоялся праздничный вечер по случаю окончания 10-го класса. Через месяц Коля вместе с близким другом должен был ехать поступать в Донецкий инженерный институт... И вот война. Мужчины посёлка ушли на фронт, а ребята заменили их в шахте. В начале лета 1942 года враг приблизился к Донбассу. Чтобы молодёжь

Выпускники 1941 года, Украина

133

 Таким мой прадедушка Николай Максимович участвовал в Параде Победы в июне 1945 года. И был ему всего 21 год

Похоронка 

не попала к фашистам, юношей 17–18 лет отправляли в армию. Так прадедушка попал в ноябре 1942 года на фронт, в страшные бои под Сталинградом. До войны он водил трактор, машину и на фронте стал водителем знаменитой катюши, прошёл войну до победного 1945 года. Его младший брат Анатолий, 11 лет, и сестра Надежда, 13 лет, жили на оккупированной территории. Когда они хоронили после боёв убитых солдат, Анатолий подорвался на неразорвавшейся мине и на всю жизнь остался инвалидом. В нашем семейном архиве хранятся две похоронки. Прабабушкина тётя Прасковья Гавриловна Чернова потеряла сначала мужа, погибшего в Белоруссии 1 июня 1944 года, а затем сына Алексея, погибшего в Восточной Пруссии за несколько недель до Великой Победы. Алексею было всего 22 года. Эта работа позволила мне увидеть моих родных совсем юными — моего возраста. Я ощутила весь ужас войны. Я поняла, как важно любить и уважать стариков (даже если они и не твои родственники), в жизни которых были такие тяжёлые испытания. Я начала свою работу словами из песни, ими же хочу и завершить. Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой. И глаза молодых ребят с фотографий увядших глядят. Этот взгляд — словно высший суд для ребят, что сейчас растут. И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть.1 Маргарита Фролова, г. Москва 1

Стихи Евгения Аграновича.

134

Жизнь Марфы Софоновой — староверки, фронтовички и пустынножительницы Героиня моего повествования староверка Марфа Софонова преставилась в 1987 году: пошла по воду на речку и, возвращаясь по взгорку в келью, поскользнулась и разбилась. Ей было уже 90 лет, но она полностью обихаживала себя. Старики-староверы — долгожители. Родилась Марфа в Туве, в моей родной Ильинке и доводилась мне родственницей по маме. Похоронили Марфу около скита, где подвизалась она в молитвах. Здесь постоянно молятся за усопших пустынников. Значит, поминают и Марфу. КРАСАВИЦА МАРФА Об этой женщине впервые я услышала, когда приехала в командировку в Туву (к себе на родину). В то время я училась в Москве в аспирантуре и писала диссертацию по русским старообрядческим говорам на Малом Енисее (по-тувински Каа-Хем). В деревне Даниловке хозяйка дома так внимательно смотрела на меня, и взгляд был такой мучительный, что я спросила: «У вас болит голова?» «Да нет! Вклепалась!» — ответила она. На местном наречии это означало, что приняла меня за кого-то другого. «Ить вы из Москвы, а я ниде, окромя наших местов, и не была». И я ответила хозяйке: «Не обознались вы. Я из староверов». — «А фамильто у тебя чё? По мужу?» — «Да! Учусь в Москве». — «А чья ты?» — «Сасина». — «Семёна Петровича? То-то, смотрю, вить ты на Анну, старшу сестру схожа: в отца вы обличьем с ней. Ить от кака судьба! Не вернулся с войны-то. А вас у матери осталась цела борона: изба да баня. Сильная баба, сколь операций только перенесла, на болесь не смотрела, всех подняла и образование дала. Вот ить тебя-то образование куда занесло!» Потом усмехнулась: «Была у нас така из староверов. Из кельи ушла на фронт, от Москвы до Берлина прошла и снова в матушки! Ни одной сарапины не получила. Чё только не домысливали о её службе, а она никому ни слова. Твой-то дядя Макар был ей хрёсным. Говорят, он ей и подмог бежать. Ить мыслимо ли дело накрытой из кельи уйти. Грех-то какой! Но, знать, ничё не нарушила, поэтому Господь и сберёг. А может, дал Староверы фотографий не признают, поэтому изображения Марфы не оставремя для покаяния. Кто знат?» лось. Но художник Юрий Абаев при Мама моя после называла и её имя: «Так это моём руководстве и по фотографиям Марфа Софонова! Она пришла к хрёсному, ну, к дяде родственников создал этот портрет удивительно красивой женщины, Макару. И попросила, чтоб помог ей уехать. А она староверки-монахини, прошедшей в горбаче и понитке. Разве там так ходют! Он ей с боями от Москвы до Берлина

135

Елена Батуева, г. Красноярск

парочку (кофту и юбку) достал, сапоги хромовы, куфайку али пулушубок. Поехал в Кызыл, договорился с плотогонами, заплатил им, ей акша (тувинские деньги) да советски, сколь денег было, отдал. Она до Абакану доплыла, а там, писала, села на поес. Всё в диковинку было. И всю войну прошла! Потом вернулась. У родителей жила: волосся были острижены, ну отросли, и снова — в верховье. Хрёсный тада ещё живой был. Она говорила ему, что большу эпитимью несла. А щас так и матушкой там живёт, под Мостами». Закончив аспирантуру, я вернулась в Кызыл. Готовя очередную работу по описанию языка, опять натолкнулась на материалы о Марфе. Пришла к своей старшей сестре Анне: «А ты знала Марфу Софонову?» — «Видеть я её видела. Я ишо маленка была, а она уже паровой (взрослой) девкой. Красависа-а-а! Сухопара! Волосы аж до колен! Черноброва. Глаза зелёны, как пробившаяся трава. Сколь парней сохло. Семья была большая. Она середня. Мать Наталья так любила её, что об этом даже судачили. Долго взамуж не отдавала. А потом жених уже вроде бы появился, а Марфа раз — и в келью уехала. Родители, старши братовья и сёстры уговаривали, чтоб постриг не принимала. А она всё равно покрылась. А началась война — мне уже четырнадцать доходило — мужуков ещё не брали, их в начале сорок второго года призвали: Тува же, сама знаешь, заграницей была, но русские — все подданные Советского Союза. А Марфа же сбежала ещё в начале осени. Ещё Наталья-то, её мать, на нашего дядю Макара осердилась, что он помог ей. Дядя Макар тоже на фронт ушёл». ВСТРЕЧА В КЕЛЬЕ Мне очень хотелось встретиться с Марфой. Этому поспособствовал сродный (двою родный) брат Григорий. Летом я приехала к маме, оставила на неё сына, мы с Гришей сели верхом на лошадей и поехали к матушке в скит. Я попросила её помочь в моей работе: «Меня интересует литургический язык: хочу проверить, правильно ли я читаю постарославянски. Ведь я его преподаю в институте, а в старославянских текстах силы

136

Святая первомученица равноапостольная Фёкла. 20—40-е гг. XVIII в.

(ударения) не проставлены, поэтому я бы хотела с вами вместе почитать тексты, которые привезла с собой, а вы бы рассудили, послушав, что не так». — «Какой я вам судья. Сколько синица в море воды изопьёт, столько знает самый большой грамотей. Ить как Никон порушил единую православную веру, и староверы оторвались. Вот Литургию не поём, поэтому и причастие уж не совсем такое, как было до Никона». Оставшись в скиту, я волновалась об одном: как узнать, что заставило набожную женщину, находящуюся «под постригом», пойти на фронт, где надо было убивать, а для староверов это большой грех. Я знала случай: когда в одной семье мужчин стали призывать на фронт, они попрыгали в полынью. Другой случай ещё страшнее: один мужик, которого насильно доставили на призывной пункт, ночью всунул голову в отверстие топившейся железки и — сгорел! Убил себя, чтобы не убивать других. Матушка Евфимия (в миру Марфа) осторожно взяла в руки икону Святой Троицы, поцеловала её, перекрестилась и произнесла заупокойный краткий тропарь за Макария. Потом объяснила, что эту икону ей благословил (подарил, произнося молитву) хрёсный, мой дядя Макар. Это воодушевило меня на расспросы: почему вот эти маленькие иконки окантованы тонкими деревянными реечками, и почему вверху их зазор с отверстием, и какие это шнурочки в них? И дошла до той тельной иконки матушки, на которой был незнакомый мне образ. «А это святая угодница Божья первомученица Фёкла», — пояснила мне матушка Евфимия. «Разве ваше мирское имя было Фёкла?» — «Нет, Марфа! Фёкла — защитница от пули. Эту иконку я получила в Московском староверческом соборе на Преображенке, когда собралась уезжать на фронт». Тут я изобразила недоумение: «Как — на фронт?» — «А так, я была на фронте!» Тут матушка рассмеялась: «Когда убёгом ушла на фронт, то здесь их германсами звали». Я опять удивилась: «Как убёгом? Ведь по православию грех людей убивать!» Она смущённо улыбнулась: «Давай, моя милая, щас отслужим вечерю, а потом я тебе всё расскажу. Никому ещё, кроме своей духовной матери, не раскрывала. Ты ить хрёсному племянницей доводисся. Он жалел вас, ить у Ермиловны вас было семеро, мал мала меньше. Сколь она перенесла с вами, да ещё умела управлять всеми машинами: сенокосилкой, жаткой, самосброской, молотилкой, сортовками. Разбиралась во всём не хуже мужика. Жили-то тогда ещё ведь единолично. Да чё тебе рассказывать — сама знашь. Досталось ей и сестре твоей Анне. Вот и вытянули войну такие женщины да дети. Что бы фронт делал, если бы не они. На всё воля Божья: помог во всём. Выстояли и на фронте, и в тылу». Она начала готовиться к молению, а я про себя рассуждала, что не моя заслуга в том, что я сейчас услышу, а работает на меня «факт моих родственных связей». Много раз слышала хвалебные

137

речи о моей матери. Мама умерла в 1998 году, немного не дожив до ста лет. Матушка Евфимия приготовила лестовку, подручник, раскрыла Часовенник и, встав под образа, начала читать приходные поклоны. Затем наизусть «исправила» всю навечерицу. Перекрестилась с Исусовой молитвой, сотворила земной поклон: «Прости и благослови мя, Боже, если я, окаянная, делаю что-то не так. Азъ есмь человекъ. И горее скота!» Затем повернулась ко мне. Я всю службу сидела и слушала, сверяя способы произношения по текстам, проставляла ударения, отмечала интонационные паузы… Но тут сразу же отложила книгу.

Ульяна Сергеева, г. Железногорск (Красноярский край)

РАССКАЗ МАТУШКИ ЕВФИМИИ — Мне, когда началась война, было уже 36 лет. Я, как и все молодые, до того, как принять постриг, любила ходить на лужок, играть и водить хороводы. Тятя и мама меня очень любили. Упокой, Господи, их души в селех своих святых! Тятя меня брал белковать, орешничать. Хотя это не девичье дело. Но я любила природу. Всё в ней меня занимало: почему день и ночь, почему то снег, то жара, откуда разные растения, как они размножаются: ить их никто не сеет? Как польски (дикие) птицы, животны, гады обходятся без человека? Мне с детства прививали любовь к Богу, но ненавязчиво. Когда на службе читался псалом «Благослови, душе моя, Господа», я слушала, а сердцем не воспринимала. Зато когда находилась в поле, лесу, то думала: «Это Господь всё создал, так мудро устроил жизнь, что всё друг друга держит в равновесии». Мама никак меня не отдавала взамуж, всё говорила — «успешь ещё нажиться в бабьей шкуре». Потом сама же мне и говорит: «Чё Степанто не засылат сватов, ить на лужке кружит вокруг тебя!» Я засмеялась: «Боится, что и ему откажут!» — «А ты-то как? Ндравится он тебе? Пушшай тады шлёт сватов!» Я была уже паровая девка, в возрасте, и Степан нравился. Сваты! Девишник! Мама с тятей не скупились на угошшение! А я смотрю на образа и вижу, что они как бы смурныя. Назавтра пошла в часовню

138

139

Святая Троица. Икона. Андрей Рублёв, XV в.

молиться! Чувствую, надо оставить всё как есть. Пошла на гумно: молотили семье Степана, отозвала его. Попросила у него прощения за канитель, что развела, и сказала, что уеду в пустыню, к матушкам. Он аж прослезился: «Сколь времени тебя жду! Ведь перестарки мы с тобой: нам уже по 28». — «Прости меня, Христа ради, Степанушка! Не подумамши сделала это. В келью уйду — жанись: молиться за тебя буду!» Пошла от него, а сама вся на двоих: не пойму, что избрать? Мирской или Божей путь? Что? Удел мой быть невестой Господу? Прихожу домой и как щас вижу: приехала матушка Фиёна. Она там в одной из келий жила. Я прошусь у мамы: «Поеду я с матушкой: перед свадьбой помолюсь, ить хлеб уже обмолотили, в тайгу с тятей не пойду!» Мама, конечно, не думала, что я совсем собралась, и разрешила. Собрали мне молельну одёжу. Попросила я её, чтобы она мне иконы благословила. Вечером я к Зыковым пошла: вызвала хрёснова, говорю ему: «Лёля, удумала я подстрикчись в матушки. Как ты на это смотришь?» Он всплеснул руками: «Да ить уж девишник отвели, скоро свадьба!» Сказала я ему, что еду пока помолиться с матушкой Фиёной. Он выняс икону Святой Троицы, вот эту, что здесь, перекрестил меня и говорит: «Благословляю тебе эту икону! Проси Святую Троицу, чтобы она указала тебе твой путь. Ить не сразу же постриг примешь: ишо время на раздумье будет!» — «Нет, хрёсный, я уже Степану сказала, что ухожу Господу служить. Думаю, там моё место!» Обнял меня хрёсный, посаловал по-хрисьянски и благословил. Уехала я, а мама Степана встретила и говорит: «Чё не проведашь-то нас? Не заходишь?» А он заплакал: «Она же совсем уехала. Мне сказала, чтоб я искал себе невесту». Мама пришла домой и повалилась к отцу: «Отец, она ить, Марфуша-то наша, уехала, чтоб постриг принять!» Отец всполошился: «Не может этого быть!» Побежал к хрёсному. Тот ему сказал, что правда, но ещё думать будет. У всех — Рожество и праздник, а мои — ко мне. Начали меня отговаривать, что свадьбу уже надо играть. Мама начала сожалеть, что долго держала меня в девках. Я ей сказала, чтобы она на себя не пеняла. Что, наверно, я бы раньше на это решилась. А вам грех Бога гневить: ить я не одна у вас, и маме — вот опять ждёшь кого-то, Бог не забывает нас. Поуговаривали, поуговаривали да и уехали. Степан несколько раз приезжал до поста. Сам себя изводит и мене душу рвёт. Один раз чуть не уехала с ним. Застал меня в притворе — это так называтся избушка, в которой живёшь до пострига, а потом — в келью переведут. Так вот, я тада волосы расчёсывала. А они и счас-то

у меня длинны да густы, а тогда-то — венцом косу укладывала вокруг головы, чтобы не тянула. Как он начал лицо волосьями обкладывать. По голове, по лису меня гладит, смотрит в глаза да наговариват: «Как эту красоту да спрятать за иноческий обряд. Господь готовил тебя в мирския жёны, поэтому и создал у тебя такую талию, грудь, чтоб детей нарожать, тонкие ручки, чтоб мужа ласкать». И говорит так складно, нежно и ласково. Баюкают эти слова и руки eгo меня. Повалилась я на него, и чуть грех мы не сотворили. Как вдруг показалось мне, что холодные и костлявые руки у его, что берёт, как в тиски, меня. Оттолкнула я его с такой силой, что ударился он о притолоку головой: не ожидал! Очнулась и стала гнать его, чтобы никогда больше не приезжал. Больше он меня не сомушшал. Два года я готовилась к постригу, всё раздумывала. Усердно училась. Меня ещё дома грамоте обучили, потому что любимицей была. А так обычно, если братовья есь, то парнишек грамоте учат. Делом матушек было моленье: сорокоусты, за упокой и другие. За это везли хлеб, рыбу, мясо. Ягоды, грибы сами наберём, кады и сети ставили. Ткать не ткали, вязать не вязали, только огород сажали. Поэтому у меня эти два года ушли на чтение духовных и учительных книг. Тут я впервые стала читать Ветхий Завет и поняла, что многие правила в православии сложились ещё до первого пришествия Исуса (у староверов с одним «и») Христа». Тут я прервала её: «Какие, например?» Она мне перечислила. И с сокрушением сказала: «Ить какой грех волосы стрикчи и чёлку носить. Или женщине — штаны! Я всю войну в мужеском одеянии прошла. Прости меня, Господи, за это. А волосы? Как их под шапку упрятать? Таки густы да длинны! Помыть негде!» Матушка замолчала, задумалась. Я видела, что находится она где-то далеко, не в келье. Длинные её чёрные ресницы были опущены, чувствовалось, что видит она сейчас что-то своё. Я притихла. Но вскоре она как будто проснулась. Смущённо проговорила: «Ой, чё это я? Рассказывала-то о чём?» Я решила перевести наш разговор на то, как же она решилась уйти на фронт: «Ведь Исус Христос оставил нам заповедь: не убий!» — «Да-а-а, — протянула матушка. — Но ведь не убий-то брата по духу, а германцы ить иноверцы, да ещё пошли на Русь войной. Надо было защищать свой край, нашу религию». — «Но ведь православие-то в основном никонианское!» — «Они сёравно в основном также служат Господу. Да и староверов за Уралом не меньше, чем здесь». — «Ну хорошо, согласна! — не унималась я. — А где в Ветхом Завете сказано, что надо убивать врагов?» — «Да везде! Примерно, когда Господь предлагает евреям занять Ханаан, то говорит: уничтожьте всех иноверцев, тогда-то идолопоклонники были». — «Вы что, это сразу же так всё осознали?» — «Нет, конечно! Я случайно услыхала, что война началася. Начала расспрашивать: что да как? Никто толком объяснить не может. Пошла в избу-читальню, спросила, где газеты про войну. Оказалось, ещё за июнь. Сначала трудно читать было: не по-славянски написано. Избач давай мне разъяснять, а сам смотрит, что я в монашеской одежде, и на лице такое написано... Я сделала вид, что ничего особенного, и расспрашиваю. Он объясняет: сколь уж городов больших сдали, какие изуверства творят германсы. Потом спрашиваю: «А здесь, в Урюнхае, в солдаты берут?» Отвечает: «Пока не знаю!»

140

Пошла к хрёсному и говорю ему: «Хочу биться за Русь!» Он посмотрел на меня, как на помешанную: «Нам-то, непокрытым, грех идти на войну, а тебе и вовсе, ты же матушка!» — «Ну и что, что матушка, надо с этими нехристями бороться!» — «Так грех же убивать!» — он мне говорит. А я ему давай приводить места из Писания. Тогда он сдался: «Конечно, ты грамотная». А я заплакала: «Конечно, может, я грешу, может, не так Писание понимаю. Пусть Господь меня рассудит! А ты мой крёснай отес и должен за меня небесные силы просить и помочь мне уехать!» Он стал что-то возражать, а я ему: «Как уеду — на покаяние сходишь, а сейчас — никому ни слова!» Договорились мы с ём. По-мирски одел меня, дал запас, увёз в Казыл, посадил на плот. Приехала в Абакан, села в теплушку и поехала в Москву. Перед Москвой стали документы проверять, а я из-за границы. Испугалась — сижу. Подходят ко мне — красные повязки: кто такая? А лёлька молодец: пашпорт мой взял у наших. Как исхитрился? Подаю пачпорт, а там же ещё и по-тувински. Привозят меня на легковушке: всё закрыто! Допрос снимают. Говорю, что из Соётии, хочу служить. Несколько дней продаржали в камере, а потом вызвали. «Хорошо, — говорит военный, — иди в прачешную солдатско бельё стирать». Гляжу: домина большой. Женщина в военном завела меня в большу комнату: «Вот тут спать будешь, это твоя тумбочка, а кормить — женщины покажут, куда идти». Потом повела меня опять. Слышу, как на досках стиральных бухают бельё. Открыла дверь, а на нас пар, едкое мыло, чад. Стираем мы с женщинами. Такой план, что словом некогда перекинуться: рубахи в крови, в гною, в земле. Через какое-то время познакомилась с соседкой по тумбочке, Катей. Она говорит: «Ты откуда: у тебя наречче не такое, как

141

Татьяна Прохорова, г. Балахна (Нижегородская область)

ХОЧУ БИТЬСЯ ЗА РУСЬ!

у нас!» Сказала я ей. Она даже присвистнула: «Эвон куда тебя занесло!» А я спрашиваю: «Какой это город?» — «Москва!» Так что бои шли уже недалеко от Москвы. Один раз поехали за грязными рубахами и встретили того военного, который меня привёз. Я говорю ему: «Вы меня помните?» «Конечно! — отвечает. — Не каждый день бегут в Москву из-за границы». — «Рубахи стирать я могла и у себя дома: я на фронт бежала». — «Делай, что приказано! Сейчас военное время — можешь и под трибунал схлопотать!» Начались холода, стираем в подвале, даже во время тревоги не выходим; пар, духота, сырость. Женщины одна за другой слегли. Новый набор прислали, девчушечек: худенькие — в чём душа держится, молоденьки — кожа нежная, румяная! Побухали они со мной неделю — куда чё подевалось: давай курить, матюгаться. Говорю им: «Грех курить и материться!» А одна: «Грех как орех — раскусить да бросить!» Смотрю — бесполезно: девчонки мои портются. Опять друг за другом валятся. Только одна, Маша, держится. Приняли мы с ней новый набор. А тех, что заболели, никого уж и не вернули. Наверно, эвакуировали или окопы рыть передали. Я уж потом сдогадалась, когда очередные начали болеть и их в госпиталях разместили, что надо тоже представиться больной. Бухаю надсадно, хриплю, а в один день как будто бы подняться не могу. Сильно-то и притворяться не надо. Потому что часто горела огнём, а тут градусник сунули — температура. На носилки — и в госпиталь! До этого я тоже болела, но не допускала мысли лежать. Вскорости комиссия — врачи признали годной. И на окопы. И тут смотрю: идут строем, одетые по-военному, в руках оружие. Я только нарезное и карабины знала, а здесь всяко разно. Женщины говорят: «Ополчение, добровольцы». Разглядываю: женщин мало, а мужчины всё больше пожилы. Я от своих отделилась: друг друга мы и не знали — не хватятся! Затесалась среди ополченцев. Никто и не обратил внимания. Их только сформировали в отряд. Рассадили нас по полуторкам, ехали недолго. Кругом ухает, свистят пули. Сразу в бой! А у меня нет оружия. Сидеть ждать, когда убьют кого-нибудь. У командира прошусь в санитары. Силы у меня, думала, хватит и на крепкого мужика. Выносила иногда таких здоровяков. Тянешь-тянешь на своей шинели, ну, думаешь, всё — упаду и не встану. В прачешной было чижало, но как здесь!.. Появится какой привал, спят все вповалку, а если не спят — пишут письма или гогочут: обязательно какой-нибудь балагур есть. Не подумаешь, что рядом смерть. А я отойду куда-нибудь, достану иконы, поставлю перед собой и варежку рядом: не дай Бог, кто увидит и донесёт — расстреляют как врага народа. Молюсь, молюсь, чтоб Господь помог нам победить этих супостатов. Бьёмся, бьёмся за какую-нибудь деревню, а пробьёмся — там в живых никого, всё сожжено, только трубы от печек. Горько станет. Опять тяну раненых и молюсь первомученице Фёкле, чтоб не погибали наши». Она замолчала. Уставилась на горящую свечу. Немного подождав, спрашиваю: «А как первый бой прошёл?» Она усмехнулась: «Как он может пройти? Было так страшно, что ничё не помню. Кругом пули. Поползла на передовую. Припала к земле и пролежала весь бой. Когда стихло, слышу не нашу речь. Вжалась в землю. А тут опять началась стрельба. Лежу и слышу: «Ты чо, Марфа? Ранили тебя?» Тут я

142

143

Татьяна Мазина, г. Красноярск

очнулась. Стыдно стало, но говорю: «Перетрусила, чуть к фрицам не попала!» — «Ничё, — говорит, — все трусим. Заставь только себя. Здря ты не пьёшь — лекши было бы!» Отвечаю: «Нельзя мне пить: не дай Бог, пьяной погибну!» Не помню, кто это из наших был: мужиков-то много, а нас, женщин-то, всего ничего. Давай я теперь отползать назад: раненые стонут, кричат. Подползаю — один весь в крови: в живот ранило. Как его доставить в медсанбат? Сняла с себя пулушубок, а рядом другой — его в ногу садануло. Прошу, чтоб подмог этого уложить. Тому помогаю перебраться к тяжёлому. Едва переложили. Всем говорю: «Кто может, потихоньку ползите, а я скоро вернусь!» Дотащила только до окопов, а он и скончался. На меня напала трясучка. Бьюсь в плаче — а командир: «Встань! Прекратить мокроту! Там её ждут, а она — кисейная барышня!» Вытянулась: «Есть прекратить!» — «Кругом арш!» Я себя не помню от страха, бегом бегу. Пуля просвистела рядом. Очнулась, припала к снегу и поползла. Ползу, а куда — не знаю. Потеряла направление, где оставила раненых. Но далеко и не надо было отползать: кругом стон. К одному подползаю — фриц, отпрянула, а он чё-то бормочет. Поняла, что без сознания. Подбираю нашего, он сам мне помогает, держится за меня. Привела, сдала раненого и доложила, что там фриц. Со мной двух разведчиков послали. Боюсь, что не найду, но близко было: точно привела. Разведчики ещё другого немца увидели — к нему, а он из пулемёта их. Одного наповал. Всё равно в плен его взяли... Ещё много раз занимали это место то наши, то немцы. Раненые все перемешались. У одного немца оторвало руку, но он с такой ненавистью смотрел на меня, что ноги подкашивались. Тогда часто такое бывало: один и тот же плацдарм перезахватывали по несколько раз в день, а иной раз и за час: то мы, то немцы — такая мясорубка была. У немцев техника, автоматы, пулемёты, а мы — с голыми руками. Один раз немцы бьют

Ксения Потылицына, г. Дивногорск (Красноярский край)

в одно и то же место, ну, думаю, — надо туда. Приползаю, а там немцы, и их свои же бьют. Уж когда выбили и это место наши заняли, то сколь оружия подобрали: автоматы, пулемёты, наганы. Вот тогда и мне дали для самообороны наган». Встреваю: «А как к вам мужчины относились? Вы же сейчас вон какая красивая, а тогда!..» — «А здесь никак: шли тяжёлые бои. Уже к Калинину подходили. Отвоюем метров сто-двести — опять назад откатываемся. То ли предательство было, то ли командир наш хотел выслужиться, а может, приказ такой был. Потом вскоре сам погиб. Наверно, всё-таки приказы такия были. Немцы сначала авиацию шлют: бомбят — головы не поднять. Нам бы укрыться, переждать, а по цепи идёт приказ: «Вперёд!» Все выпьют ещё из фляжки и с затуманенными мозгами вперёд. А я не пью. Кругом, как камни, летит на нас земля от разрывов. Не пьяная, так слежу хоть, куды сыплются бомбы. Сдогадываюсь, где оне рванут. Если кто слышит, когда я кричу, то уползают с места, где может упасти бомба. Потом начинается беспрерывная стрельба: вой, разрывы, пули свистят. Здесь же выползают танки и строевым маршем на нас: расстреливают, давят. А уж потом вступает пехота и мотоциклисты... Соберёмся после боя... какого боя, — матушка махнула рукой, как будто от кого-то отмахиваясь, — побоища... Из наших почти всех повыкосили, а собирать раненых — их нет: одне клочки кровавой одёжи или — там рука, там нога, там голова, там полтуловища... А бой опять начинается. Совсем вжимаюсь в грязный снег. Помню, что командир ругает нас, женщин, что не умеем «свой задок» прижимать. Даже в эти минуты успеваю подумать: ты бы был бабой, ты бы понял, почему мы поднимаем зад: холоднее всего в грудях и на лобке. А ползёшь-то в одной гимнастёрке и брюках, а шинель в руках — это волокуша для раненых. Уж потом

144

раздела одного мёртвого солдата не из нашего подразделения — мародерствовать с незнакомого легче. Уж в сорок третьем выдали нам стежёные штаны с пришитой куфайкой. Удобно: нигде не поддуват, легко и поворотливо. Так вот, припала к нему — сердце уже не бьётся, а ещё тёплый. Телогрейка тёплая была и крови ни капли. Меня всю трясло или от холода, или от того, что делаю непотребное. Прочитала краткую молитву за упокой его души. Просила у солдатика прощения за мародёрство. Знаю, что душа его находится рядом с телом, пока не погребут его. Я всегда просила тех, кто может, снести всех убитых с поля боя и похоронить, чтобы душа не мытарилась бы. Потом наступило затишье. Бои шли под Сталинградом. Ленинград был окружён, а мы держали фронт под Москвой. В подразделениях был некомплект, поэтому мы, медсёстры... да какая я сестра, — машет рукой, — ничё не кончала, училась уже в ходе боёв останавливать кровь, правильно перевязать и другое. Так вот, мы тоже вахту несли. Винтовку-то я умела держать: с тятей на охоту ходила. Деревенски считали, что метко стреляю. Белковали, так в глаз лучше бить, чтобы шкурку не испортить. Во время нашего дозора у фрицев какое-то веселье было. Губные гармошки, лопочут и гогочут. Всматриваюсь и вижу силуэты. Прицеливаюсь и стреляю. Вот вам, чтоб не убивали наших, да ещё ржут, как кони. Вижу, что один валится. У немцев паника, крик. После этого засвистели пули — забили автоматы. У нас разнеслось по цепи: «Кто стрелял?» Я ещё не ответила, а уж мои соседи по дозору передали, что я. Ну, думаю, теперь — штрафбатальон. Меня сменяют и доставляют в землянку. Первый раз увидела этого нового командира после смерти первого. Молодой лейтенант! Смотрит на меня приветливо: «Где, сестричка, научилась так метко бить?» Смущаюсь: «С тятей на охоту ходила, там и научилась из тозовки стрелять, но из винтовок, мне кажется, проще». Поблагодарил меня, хотел поощрить табаком, водкой, но я отказалась, что не пью и не курю, сказала. Удивился. Я промолчала, что вера в Господа даёт запрет на это. Я ведь и так изменилась: чашку-то свою где соблюдёшь, никаких постов: чё привезёт на передовую кухня, то и перехватим, а иногда и не доедут до нас, тогда вынужденный пост. Крест никому не показывала, иконы — их было три — носила в карманах кальсон: пришила самоделки. Все иконы носила с молитвой в тряпице, завязала узалком и с молитвой кажан раз их ложила в карман. Вела себя так, чтобы никто не узнал, что я храню. В бою, в дозоре лягу спать — молюся про себя». Матушка замолчала. Вздохнула. Как бы позволяя мне нарушить канву исповеди. «А как молиться без икон?» — спрашиваю недоумённо. «Очень просто. Как сказано о молитве в Писании: на всяком месте, во всяко время. Ведь знаешь, что только проснулся — сотвори молитву: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!» А уж потом встаёшь под образа, когда умоешься, с молитвой». – «И всегда так молились?» — «Да нет! Потом, уж когда Сталин разрешил носить погоны и в церковь ходить, тогда крест стала носить на шее, а так всё как ладонку: он был у меня в тряпичке завёрнут, и прикалывала к нательной рубахе. А потом уж спляла гайтан и надела, как полагатся. А пояс так и носила: телешок — на теле, на рубахе — крутешок».

145

Девушки-снайперы в годы Великой Отечественной войны Снайперскому мастерству женщин обу чали во многих частях действующей армии, на специально созданных при Всевобуче курсах и школах снайперов. Но потребности армии в этой воинской специальности росли. Учитывая большое желание советских патриоток, в мае 1942 г. была создана Центральная школа инструкторов снайперской подготовки. Всего 6 месяцев отводилось на подготовку дисциплинированных, выносливых воинов из 18–20-летних девушек, не имевших за плечами ни жизненного, ни трудового опыта. Инструкторам это удалось. Так, начальник политотдела 3-й ударной армии Калининского фронта сообщал в школу, что 42 выпускницы за четыре месяца 1943 г. имели на своём боевом счету уже 1334 уничтоженных гитлеровца. А снайперская ко- Девушки-снайперы 3-й ударной армии, манда гвардии сержанта Нины Соловей 1-й Белорусский фронт из 113-й стрелковой дивизии в течение 25 дней истребила роту гитлеровцев. Особенно активно действовали выпускницы школы в составе 3-го Белорусского фронта. Они уничтожили свыше 7650 оккупантов. 229 девушек-снайперов получили правительственные награды, именные снайперские винтовки и другие знаки отличия. А двум из них — Алие Молдагуловой (её именем названа одна из улиц в Москве) и Татьяне Барамзиной (её имя носит улица города Подольска) было присвоено звание Героя Советского Союза. Всего за годы войны было подготовлено 2484 снайпера-женщины.

146

После той ночи жизнь Марфы изменилась: дали ей снайперскую винтовку. Но одно дело — убить в темноте, издалека, а рядом — это совсем другое. «Первого я помню хорошо. Наши то наступали, то отступали. На четвёртый день опять отступили, и я осталась на дереве в тылу у немцев. Затаилась, думаю: ночи дождусь и доберусь к своим. Но опять наши пошли в атаку: немцев оттеснили. А фрицы, не ведая об этом, сбоку вылетают на машине. Раздаётся автоматная очередь, и машина сползает в яму. Фрицы, которые остались в живых, затаились, а я их вижу, ну как на ладони. Прицелилась: одному в голову — чак, кровь полилась. Чуть не свалилась с дуба. Меня начало выворачивать: первого-то убила в темноте, далеко. А здесь даже вижу, как его дёрнуло, глаза широко раскрылись — водянисто-голубые. Только испуг, что услышат и засекут, позволил сдержаться. Ничё не вижу и не слышу. Пришла в себя, а уж всех расстреляли Матвей с Николаем из нашего подразделения. Орут: «Вперёд! За Сталина! За Родину!» И небольшими перебежками стали удаляться от меня. Сползла я потихоньку: плохо мне, как начала блевать. Думала, брюхо вывернет. Лежу. Слышу: слева голоса — наши! Поднялась: вся в блювотине, но надо — вперёд! В этот день, да и в другие, ещё не могла стрелять. Потом давай в атаку со всемя ходить. Убивать, когда видишь, что в тебя целятся, проще. Пообвыкла, а потом осмелилась на снайпера». ВОЙНА ДУШУ РВЁТ «Так и прослужили всю войну снайпером?» — «В основном снайперила! А так приходилось снова и раненых с поля боя, когда вижу, что помочь им может не прийти. Несколько раз в разведку ходили». — «А друзья были?» — «Конечно, я ить живой человек! Война душу рвёт всем. В одиночку, хоть и с Богом, сильно трудно. Сначала я с одним мужуком обо всём говорила. Он, Осип Пантелемонович, уже старый был: ить ополчение. В Москве-то скрывался от раскулачки. Работал разнорабочим на заводе, а как подошли немцы к Москве — добровольсам записался. Вижу: он всё в сторонке ото всех. А я тоже така же; всё одна и одна. Молюсь раз, а он куда-то направился. Увидел меня, подошёл, постоял, ничё не сказал и ушёл. Боюсь: таперяча доложит взводному. Неделя уже прошла, а меня всё не вызывают. Поняла: не донёс. Потом гляжу: стал со мной разговаривать. Сначала ни о чём. А однажды разговорились да в порыве друг другу всё и поведали. На войне ведь время измеряется по-другому. От сидишь живой, вдруг откудова-то разряд — и всё: 10–12 человек лежат, а может, ещё нескольких как и не бывало, если в центре разрыва окажутся. Особенно на подступах к Москве так часто гибли. Ну вот, мы стали с ним друг о дружке заботиться. Привезут еду, если я в поле раненых ишшу — он мне возьмёт. Я приволоку, да ещё и другого раненого поддерживаю, в санитарный угол сдам. Узнаю, что кормили. Кухня уехала, но знаю, что в нашем укромном уголке оставил он свою «походну посуду», а там мне еда. Один раз не вернулся в окопы. Уже всех подобрали, и даже убитых, а его нигде нет. Ну, думаю, в плен попал. Я знала, что добровольно сам никогда не сдастся. Темнота, снег, а кругом чёрны-пречёрны воронки. Давай ползать по ним, плачу, Богородицу, Николу Угодника прошу, чтоб помог найти его. Если мёртвый — похоронить, а раненый — сдать на лечение. Ползала, ползала. Вдруг в одной воронке на

147

Анна Альтапова, г. Дивногорск (Красноярский край)

что-то тёплое натыкаюсь. Кто-то засыпан и дышит. Отрыла, чувствую — наш: в телогрейке-стежонке, а лица разобрать не могу. Даже не стонет. Подложила шинель, скатила на неё, пощупала — вниз лицом, опеть шинель едва выташшила, растянула рядом, взяла за бок и повернула. Проверила — лицом вверх. Ползу, мёрзлые комья, острые, как шилья, вопьются в тело, и одёжа не спасат. Уж ближе к своим окопам в рост стала, за верёвки тяну. Дотянула, скатилась в воронку. Прошу: «Помогите!» Они его осторожно стянули, посветили — радость-то кака: он! Контужен. К утру в себя пришёл. Говорит: «Ничё не слышу!» А всё равно не отправили с ранеными: вое вать некому. Уж немцев остановили, стал немного слышать». «Так у вас какие отношения были?» — «Нет, нет! Это не то, что ты подумала: я Богу слово давала на безбрачие. Да и он уже, наверно... да Бог знат. Вот у наших староверов дети есть таки поздни. У меня у самой брат появился, когда маме было уже 55, а тяте — 60». — «Как же вашего отца на фронт взяли?» —«А так и взяли. Когда пачпорта стали давать, перепутали и записали на 12 лет младше. Погиб где-то, сгинул, даже похоронку не прислали. Тоже где-то под Москвой. Ить староверов в 1942-м призвали Москву защищать. Я не знала тогда, что где-то рядом свои». — «Да, наш тятя тоже погиб на Калининском направлении. Похоронка есть». — «Упокой, Господи, души раб Своих, убиенных супостатами, в селех Своих!» — перекрестившись, произнесла она. Потом мы замолчали. Каждый думал о своём. Я вспоминала, как с мамы «справляла» отца: «У Вари и Зины отцы пришли, а где наш тятя?» Теперь я знаю, как рвала ей душу: похоронка уже давно была. Мама же всю жизнь ждала отца! На что надеялась? Когда начался обмен пленными и в газете печатались списки, она заставляла меня их вслух читать. Крупным шрифтом мама ещё читала, а мелкий не разбирала. Матушка Евфимия долго сидела молча. Потом подняла руки, раскрыла ладони и как бы «разгладила» своё лицо. Тяжело вздохнула и выпрямилась. Я спросила: «Так всю войну бок о бок с ним и прошли?» — «Нет! Его потом тяжело ранили. Отправили

148

за Урал. А ён безграмотный. Один раз, уж когда начал выздоравливать, прислал письмо. Кто-то из раненых ему написал. Больше уж никогда о нём не слышала». — «Так потом и не имели друзей?» — «Нет, потом Тоня Беликова была, санитарка, с Алтая. Окончила медучилище. Да кака она санитарка! Маленька, худенька, в чём только душа держится! Ох! Как ей трудно было! Я с ней сошлась из-за того, что жалела: почти дочь мне по возрасту. Старалась сама уползти ближе к разрывам, а ей давала задание выносить тех, кто ближе к нашим. Она всегда была в страхе: не всем ить дано даржать себя в руках. А так она была скромная, тихая, ну мышка мышкой. Да и по внешности — ну молоденька, а так невидненька. Так вот, начал за ней ухлястывать один парень — Василей Фролов. Красавец. Он ей сильно понравился. Война войной, а жизнь берёт своё. Она мне всё рассказыват, как у них. А однажды говорит: «Лягу я с ним, забереминю — домой отправят, кончатся мои страхи. Устала я бояться». Говорю: «Ить родишь сураза1, кому твой суразёнок нужен потом буит?» «Пусь, — говорит, — зато живая буду. А здесь я не привыкну: кака это жизнь в одном страхе». Но чё я могла ей ишо посоветовать. Рази только: чужу беду — руками разведу, а своей ума не приложу. Сама должна определить, как поступить. Потом уж ещё нам с ей тяжельше стало: пузо уж на лоб лезло, только тогда подчистую демобилизовали. На прощанье говорит мне: «Уж не знаю, чего больше на душе у меня: радости или печали. Теперь уж и не рада, что еду с фронта. Ить буду матерью-одиночкой. Василий-то потом меня и не вспомнит!» А я ей говорю: «Сам-то он чё говорит?» — «Жди!» — говорит. Адрес мой взял. Да не верю, что, если живой останется, ко мне придёт. Ведь не подумал же узаконить наши отношения. Про меня ведь теперь эта песня: на позицию — девушка, а с позиции — б...!» — «Чё ты на себя напраслину возводишь! Все тебя хорошо знали и видели, что полюбовные у вас отношения, а не просто так». — «Пойди докажи это нашим деревенским!» — «Неча им доказывать! — сержусь. — Побыли бы в твоей шкуре — многие бы запели репку-матушку. Ты только пиши ему, а то со своей гордостью потяряешь мужука!» Посадили её на машину — уехала. А я как потерянная хожу: не хватает мне её. Смотрю, наш Василий тоже сам не свой. Когда где-нибудь вместе с ним, подойдёт ко мне, сядет и молчим. Но хорошо понимаем друг друга. Потом встанет, улыбнётся: «Вот и поговорили — душу успокоили!» Но он ведь был прав: мы переговаривались душевно. После этого мне всегда было легче снова тащить раненых, переживать их смерть, крики, стоны. Но вскоре я лишилась и этого бессловесного друга: его чижало ранило. Сама выносила, шептала ему: не умирай, останься живой — Антонина с нерождённым младенчиком тебя ждёт. Уже было и ему, и мне письмо: благополучно добралась до дому. Тянула я его на шинели: много осколочных ранений было, кровишша — попробуй остановить! Потом уж я встала и, как могла, бежала. Притащила — бегом к врачу, чтоб первым взяли. Но был ещё один тяжелее. Надо идти, а я сижу — не могу встать, оцепенела от страха, что умрёт. Когда его взяли, поднялась — и на передовую. Ближайшего первого схватила, и в полевой госпиталь — узнать, как прошла операция. Он уже лежал на носилках, весь белый — крови много потерял, без сознания. Погладила его по лицу — слезы застили все глаза. Прочитала над ним тропари Николе и Богородице, а потом молитву великомученику Пантелеймону, чтоб помогли ему выздороветь. Тоне не пишу. Чего жду, не знаю. 1

Сураз – внебрачный ребёнок.

149

Ольга Гуленцова, с. Тасеево (Красноярский край)

Потом получил от него друг письмо из госпиталя, уж на фронт снова посылают. Мне низко кланялся: друг ему написал, что мне благодаря он остался жив. Может быть, но я тогда в самом деле только о нём и пеклась. Прости, Господи, меня, грешную, за это! Живой я человек, поэтому своя рубаха — ближе к телу». Матушка Евфимия опять замолчала, вздохнула: «От ить, до сих пор не стирается в памяти эта война. Сначала просыпалась от того, что то несу раненого — он умирает: страх, боль; то убиваю того молодого сосунка — его глаза выскакивают на меня: немею от страха; то в Берлине злобствующие мальцы — стрелять не могу: смерть пришла, сжимаюсь вся и просыпаюсь; то кого-то потеряла, ползаю, руками шшупаю — и вдруг понимаю: в кровь руками попала, кричу и просыпаюсь. Какие только страхи вновь не пережила, а во сне они ещё, кажется, страшнее. Вот так и воевала много лет ещё и в келье. Сейчас тоже нет-нет да увижу чё-нибудь, но уже сглажено всё». Она опять уставилась на огонь и сидела, как изваяние. Потом оторвалась взглядом от пламени, посмотрела на меня невидящим взглядом, а я спросила: «Вы что-нибудь о Тоне знаете?» — «Да! Она родила девочку, а потом перестала писать. А после вой ны встречаю её в Туве. Работает в больнице медсестрой. Как границу открыли — они в Туву: здесь легче жилось немного. Рассказывала, что с Василием связь потеряла. А после войны уж утром на работу пошла, смотрит, солдат дома оглядывает — Василий! Крикнула. Он увидел, подбежал, а она сознание и потеряла. Не чаяла, что придёт. А он, когда снова ранили, отлежался, написал на старый адрес, а они уже в Туву перебрались. После войны поехал в их деревню, а там знали, где они. Так и он в Туву приехал. Когда мы встретились, она родила ещё девочку и сына да ещё ждала. Живут дружно, хорошо. Да, война! Кому одне беды принесла. А кого счастьем одарила!» «А больше не было у вас друзей?» — «Когда уж снайперила, с мальчонкой подружилась, так и держались вместе. Он тоже добровольцем пошёл, а до войны на Дальнем Востоке тоже охотничал. Даже на тигра ходил. Ко всему легко относился, даже к страху своему. Когда никого нет, начнёт показывать, как вёл себя во время приступа страха, как артист. Приезжали к нам они, так один артист чё угодно изображал без слов.

150

Смех стоял, солдаты животы поджимали, вповалку лежали. До Белоруссии мы с ним вместе дошли. Когда в болотах лежали, лёгкие застудил, туберкулёзом заболел. Услали в тыл. Интендантом стал. Сначала писал: на фронт хотел. А потом писем не стало. Наверно, помер. Перед этим писал, что кровью харкать стал, в больницу положат. Я одно написала — ответа нет. Куды писать?.. Потом всё одна и одна. Давай ко мне один лезть с любовью. А сам злой, всех ругал, всем был недоволен. Есть такие люди: всё в чёрных красках видят. Однем словом, ухало да рюхало! Говорю: «Не лезь ко мне, у меня дома мужик есть!» А он: «Мужик-то не стенка — отодвинем!» А сам — лапать меня. Ну, я ему и врезала: с копылков долой! Вскочил — бросился на меня... А у нас был один тихой мужик. В моём возрасте, сильный. Встал между мной и Павлом: «Не трожь! Чё лезешь к бабе? Крикня паршивая!» Потом и стали с ним друг за дружку. Дошли почти до Берлина — там и погиб. Такое пекло было, что не опишешь. Канонада, с воздуха, танки, мотоциклы — все на нас. Но мы уже тоже теперь не голыми руками воевали. Одне катюши что стоили! Как запоёт свою смертну песню этот миномёт — не знашь, радоваться или плакать. Я в то время уже и пулемёт имела. Когда в засаде снайпером, а когда в бой со всеми шла. Да-а-а, смертушки-то насмотрелись. Не приведи Господь!» «А крикун этот жив?» — «Не-е-ет, погиб в Белоруссии. Нам с Василием — это мой тихоня-то заступник, повезло. Когда подкрепление пришло, танки прорвали кольцо нашего окружения, мы уже прощались с ём. Тут я ему покаялась, что из монахинь я... А вот ведь осталась жива! То ли праведное дело делала, поэтому Господь сохранил меня. А может, дал время для покаяния. Бог знат! Молюсь за себя, а в Димитриевскую субботу за всех убиенных на фронте. Кого знала — за того тропарь читаю поимённый. За сродственников своих молюсь и за державу: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы державе нашей на сопротивныя даруя и Твое сохраняя крестом Твоим жительство...» За окном уже светлело: летом ночи коротки. Матушка Евфимия спохватилась: «Ой, прости, Господи, ить полуношницу надо молиться! И ты прости меня, Христа ради! Много тебе наговорила. Вот тебе». Она подала мне записи. «В них всё рассказано, как воевали, что думали, как страдали, боялись, радовались, да всё. Я после войны-то сюда почти ничё не писала. Теперь если и пишу, то духовно. Мирско оставила за стенами кельи. И так нагрешила. Простит ли Господь?» Она подошла к иконостасу, взяла в руку лестовку, открыла Часовник: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную» — и, не крестясь, опустилась в земном поклоне на коврик-подручник. На другой день, после полуношницы матушка проводила меня на дорогу. Распрощались по староверскому обычаю. Я пошла по дороге, оглянулась — она стоит. Когда дорога поворачивала в сторону, я снова оглянулась. Матушка всё ещё стояла. Скрывшись за поворотом, оглянулась, но передо мной был теперь только густой лес. Евдокия Бойко, с. Иржей (Республика Тыва) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Евдокия Семёновна Бойко — кандидат филологических наук, доцент, автор 11 учебных пособий и коллективной монографии по лингвистике, мама одного сына, бабушка одного внука и одной правнучки.

151

О Самуиле и Соне История Великой Отечественной войны становится чем-то далёким, потому что мы подчас забываем, что каждый из нас причастен к ней лично. Через родственников, живших в то время, через историю семьи. И неважно, что кто-то не получил медалей. И солдат, воевавший на передовой, и прачка, стиравшая тонны белья и сумевшая выкормить детей, — каждый из них боролся. История о моих родственниках Самуиле и Соне хороша ещё и тем, что это история со счастливым концом, а это редкость для войны. Летом 1941 года муж Сони, защищая Одессу, был тяжело ранен. Соня с маленьким ребёнком не захотела эвакуироваться из города и бросить мужа. Но когда немецко-румынские войска вступили в Одессу, муж Сони вместе с другими больными и ранеными был расстрелян в госпитале. Соня какое-то время пряталась у русской подруги. Что творилось в городе в эти дни! Облавы на евреев, зверские казни. Не щадили ни больных, ни старых, ни беременных, ни младенцев. Смерть гуляла по городу, качалась на импровизированных виселицах, таилась в прахе заживо сожжённых. Какое-то время Соню выручал украинский паспорт, затем паспорт был украден «хорошей» знакомой. Соню поймали во время одной из облав и в толпе других таких же несчастных погнали в неизвестность. Маленькой дочке эта дорога запомнилась сильной вьюгой. Девочка была прехорошенькой, и это спасло ей жизнь. Когда их гнали мимо одного из хуторов, к Соне подбежал мужчина и сказал: «Отдай мне ребёнка. Ты всё равно погибнешь, а так хоть ребёнок жив останется». Соня отдала. Остальных детей под предлогом того, что их повезут на повозке, отобрали у родителей и закопали живыми в глубокой яме. Дочь Сони обрела новую семью. Глава её оказался деревенским старостой. Мужчина был уверен, что мать девочки убита, относился к ребёнку, как к своему. Малышку окрестили, дали ей украинское имя Галя, она выучила украинский язык. Правда, пришлось остричь Софья Шуфман её кудрявые волосы. Деревня была занята

152

немцами, не дай Бог бы прознали, что кто-то приютил еврейскую девочку. Немцы, завидя хорошенькую девчушку, угощали её конфетами. Вредный и сметливый сын хозяина хаты, увидев конфету, говорил: «Отдай, а то всем скажу, что ты жидовка». И Галя отдавала. Хоть и совсем маленькая была, но уже понимала, что «жидовка» — это что-то страшное и нехорошее. Мать Гали пригнали в концентрационный лагерь «Ахмечетка». Соня была молодой, и её отобрали для сельскохозяйственных работ. Вспоминая «Ахмечетку», Соня рассказывала, что в лагере даже трава была объедена, любая попытка передать в лагерь чтолибо съестное каралась смертью. В плену Соня познакомилась с пленным медиком, Самуилом. Она заболела, и он её выходил. Пока выхаживал, влюбился. Соня была красива, тонкие черты лица, огромные глаза, чёрные длинные косы. А потом влюбилась она. Виктор Франкл1 в своём труде «Психолог в концентрационном лагере» писал о том, что в лагерях совершали самоубийство те, кто не мог опереться на духовный смысл жизни. Трудно опираться на духовное, когда мучается тело. Но больше опереться не на что! Кто-то впадает в апатию, кто-то бросается на проволоку под напряжением, кто-то усилием духа пытается приподняться над невыносимыми обстоятельствами. А есть счастливцы, обладающие таким огнём 1

Виктор Франкл — австрийский психиатр, психолог и невролог, узник нацистского концентрационного лагеря.

153

Концентрационные лагеря Третьего рейха Первый концлагерь в г. Да хау, ставший прототипом всех лагерей, был открыт в 1933 г. как «исправительно-трудовой». В нём отрабатывалась система наказаний, физических и психологических издевательств над узниками, медицинские эксперименты над заключёнными под руководством врача Зигмунда Рашера. К началу Второй мировой войны на основе этих «методик» только на территории Третьего рейха была создана сеть из пяти тысяч лагерей. В них стали направляться заключённые из покорённых стран: французы, поляки, бельгийцы... Сеть лагерей увеличивалась, и вскоре число заключённых в построенных на территориях завоёванных государств лагерях превзошло число узников на территории Германии и Австрии.

Концентрационный лагерь «Бухенвальд»

В лагерях содержались евреи, коммунисты, поляки, военнопленные, гомосексуалисты, цыгане, «свидетели Иеговы»... Миллионы узников погибли от жестоких издевательств, болезней, истощения, тяжёлого труда и бесчеловечных медицинских опытов. Начиная с 1941 г. согласно расовой теории появляются «лагеря смерти», «фабрики смерти». Число нацистских конц лагерей к 1945 г. превышает 15 000. Эти лагеря были созданы на территории Восточной Европы, в основном в Польше, Балтии, Белоруссии для методичного уничтожения «неполноценных» с нацистской точки зрения народов. В нечеловеческих условиях в них ожидало смерти от 2,5 до 3 млн человек. Число загубленных на этом конвейере смерти до сих пор точно не установлено. Их десятки миллионов.

Концентрационный лагерь «Освенцим»

жизнелюбия, что сама смерть пасует перед ними. Самуил обладал потрясающим оптимизмом. В плену он выучил румынский и немецкий языки, доставал лекарства, выхаживал больных тифом, многим спас жизнь. После войны ему долго приходили благодарственные письма от спасённых людей. За войну он побывал в нескольких лагерях, сбегал, его расстреливали, он выживал. У нацистов было правило: если кто-то сбегал, расстреливали каждого десятого. Щуплого Самуила более здоровые парни неизменно выпихивали на десятое место в шеренге. Когда доходила очередь до Самуила, немцы оглядывали его худую фигуру и со словами: «Этот и сам сдохнет!» — выбирали более сильного. И так каждый раз. Но он не сдох. Даже наоборот. В лагере у Самуила и Сони родилась дочь Рита, крепенькая девочка. Война их разметала по разным лагерям. Самуил сбежал из очередного лагеря и вернулся в село Надежда Одесской области, где работал до вой ны. От нацистов его укрыла одна многодетная мать Александра Тимофеевна Минзул. Хоть и было у неё четверо детей, не побоялась расправы и спрятала Самуила на казачьем хуторе. Соню в числе других освободили советские войска. После освобождения она, толком не понимая, что делать, брела в толпе таких же бывших солагерников с еле живой Ритой на руках. Ребёнок был опухшим от голода,

154

Самуил Шуфман с коллегами огромная голова и непропорциональное тельце. К Соне с младенцем присматривался советский военный. Затем резко подошёл, приставил пистолет к уху Риты и стал выкрикивать вперемежку с бранью, что вот, мол, прижила от немца ребёнка и что он порешит сейчас обеих. Женщины, знавшие Соню и Самуила, стали наперебой кричать, что ребёнок не от немца, а от своего. Кое-как успокоили. Кто-то потом рассказывал, что всю семью этого военного убили. Соня отправилась разыскивать свою старшую дочь в деревню, возле которой отдала ребёнка. Пришла в местный орган самоуправления, стала описывать мужчину, спасшего Галю, — где его найти, кого ей благодарить? Когда в сельсовете поняли, о ком речь, пряча глаза, посоветовали быстро забирать ребёнка и уходить из деревни. Старосту судили и расстреляли как изменника. Не успела она ему сказать спасибо. Когда Галя увидела свою маму, убежала со слезами. Не потому, что забыла. Она не понимала, почему мама её оставила. Всё это время она думала, что мать её бросила, в душе зрела обида. Кое-как со слезами и истериками мать забрала её и добралась до Одессы. Их квартира оказалась занятой другими людьми, имущества нет, двое детей на руках. Единственное, что сохранилось от прежней жизни, — золотое обручальное кольцо, которое она запрятала в ножке кровати. Кольцо она отдала дочери на память о родном отце. В послевоенной Одессе выживали трудно, жили впроголодь. Пока их не нашёл Самуил. Он увёз всех троих в село Надежда, в просторный белый

155

Дом Шуфманов в селе Надежда Одесской о бласти дом. Этот дом стоит и поныне: белые крашеные немецкие ставни, закрывающиеся изнутри (как и всё село Надежда, дом был построен немцами, жившими в этих местах с давних времён), печь с изразцами, лепнина на высоких потолках. В одной половине дома Самуил принимал больных, в другой — жила его семья. Эту семейную пару односельчане вспоминают с огромной любовью: «Это легенда! Святейшие люди! Сама доброта! Они были единое целое!» Самуил был не просто прекрасным врачом, его жизненное призвание было — помогать людям. А призвание его жены — быть ему достойной помощницей. Один врач на несколько поселений. У кого-то зубы болели, у кого-то сердце, кто-то отравился — шли к нему с любой болезнью. Часто приходилось идти к больному ночью, по бездорожью, семь-восемь километров. Примечательно, что на крыше дома Шуфманов свили огромное гнездо аисты-черногузы. Говорят, это означает, что обитателей дома ожидает счастливая жизнь. Эти птицы обладают особым чутьем и выбирают дома, где живут сильные и жизнерадостные люди. Анна Горелик, г. Москва Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Анна Владимировна Горелик — юрист, автор нескольких журнальных и газетных публикаций.

156

Бабушка и девять внучат Семья Гали жила в Ленинградской области, в красивой деревне Пидьма у реки Свирь. В семье было пятеро детей. Старшей, Гале, шёл 14-й год, мама ждала ещё одного ребёнка. Отец работал капитаном на небольшом судне. Осенью 1941 года фронт приближался, и жителей решили эвакуировать. Погрузились на баржу, плыли несколько дней, но когда причалили, с ужасом увидели, что приплыли назад. Почему так получилось — никто не знал. А в деревне уже слышалась немецкая речь. Началась паника. Парни и девушки пытались переплыть реку, многие утонули. Ну а те, кто был с детьми, вынужденно высадились на берег. Всю ночь в деревне слышались выстрелы, люди в страхе ждали, что же будет с ними. Солдаты стали забирать скотину, а через некоторое время немецкий комендант приказал взять с собой продукты, одежду, и всех на машинах повезли на железнодорожную станцию Токари. Плотной стеной стояли солдаты. Овчарки рвались из рук и лаяли, наводя ужас. Матерей оттеснили от детей. Матери кричали. Дети плакали. Бабушка, беременная тётя с четырьмя детьми и Галя с братьями оказались в одном вагоне. В тесных теплушках люди умирали, их трупы просто выбрасывали. Умерла в родах и тётя Настя. Осталась бабушка одна с девятью внуками. Привезли их в лес за Петрозаводском в бараки. Братья натаскали хвороста, соорудили нары, растопили печь. Выдавали в день 200 граммов муки, немного соли и 7 граммов сахара. Бабушка ссыпала сахар в мешочек на «чёрный день». Есть хотелось постоянно, собирали травы, ягоды, бабушка варила их. Каждый день машины увозили трупы. Спустя некоторое время в их барак пришёл немецкий солдат и бросил бумажный пакет: «Это ваш брат». Там был новорождённый. Согрели воды, помыли его, запеленали в старую рубашку. Вместо соски бабушка завернула в мягкую тряпочку мешанку из муки и сахара. Так прожили зиму. Ребят постарше гоняли на заготовку дров. Невероятно, как новорождённый ребёнок без молока, тёплых вещей мог выжить. А весной ребята увидели, что к их бараку идёт измождённая женщина, в ней они с трудом узнали маму. Она болела тифом и даже не знала, кто у неё родился. Однажды началась перестрелка. Многие погибли, Галю ранило в ноги. В лагерном медпункте сделали перевязку, и братья забрали её в барак. Вскоре в лагерь пришли русские солдаты, среди них оказался отец. Радости не было конца. Военные принесли продукты. После того, как их деревню разминировали, отец привёз семью в родной дом. В концлагере Галина Васильевна Филиппова провела около двух лет. И благодаря доброй и мудрой бабушке Анне Фёдоровне, которая, к слову сказать, прожила 101 год, все остались живы. Наталья Утриванова, с. Елыкаево (Кемеровская область)

157

В фашистском рабстве На уроке обществознания нам дали задание составить свою родословную. Мама, бабуля и дедуля много интересного рассказали о своих родных и близких. Слушая, я испытывала чувство гордости. Ведь я — их продолжение. Нести по жизни фамилию, подаренную ими, очень ответственно. Я должна сохранить память о них и оставить свой след во времени. 16 июля 1925 года в селе Чумаки Днепропетровской области в крестьянской семье Николаенко родился мальчик Василий. В 1932 году пошёл в школу. Всё чаще заводились разговоры о возможной войне. Но люди были уверены, что, если враг нарушит границу, тут же будет отброшен и уничтожен на его территории. Об этом пели и школьники, когда маршировали на уроках физкультуры: Если завтра война, если завтра в поход, если чёрная сила нагрянет, Как один человек, весь советский народ за свободную Родину встанет. На земле, в небесах и на море наш напев и могуч, и суров. Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов! Мы войны не хотим, но себя защитим, оборону крепим мы недаром. И на вражьей земле мы врага разобьём малой кровью, могучим ударом. Полетит самолёт, затрещит пулемёт, загрохочут орудия, танки. И пехота пойдёт, и линкоры пойдут, и помчатся лихие тачанки. Но всё оказалось иначе. Много зверства пришлось пережить и жителям села Очередьково, куда переехала накануне войны семья Николаенко. На окраине села находился концлагерь, огороженный в три ряда колючей проволокой. Однажды полицай расстрелял трёхлетнего мальчика, у которого в руках была листовка, а его семью отправили в концлагерь. Во время войны на территории Украины было около 30 концлагерей. Подразделения СС1 уничтожали целые деревни. Моего прапрадеда Конона Филипповича Николаенко во время ночной облавы забрали в концлагерь, который 1

Семья Николаенко. Глава семьи — Конон Филиппович, в центре стоит Василий — узники фашистских концлагерей

СС — «охранные отряды» (Schutzstaffel) — фашистские военизированные формирования для личной охраны Гитлера, в их ведении также находились концентрационные лагеря и лагеря смерти, где погибли миллионы людей. СС были основным организатором террора и уничтожения людей по расовым признакам, политическим убеждениям и государственной принадлежности в Германии и на оккупированных территориях.

158

находился в Польше между городами Катовице и Сосковец. Вернулся он в июне 1945 года. Мою прапрабабушку, Арину Фе дотовну Николаенко, чуть не расстре ляли из-за того, что в их доме обнаружили чужого двадцатилетнего парнишку. Фашисты зверски пытали партизана на глазах людей, чтобы вселить страх. Об этом рассказала сестра моего прадеда Галина Николаенко Рисунок Галины Николаенко в своём стихотворении «Немой»: Ещё с утра весть по селу прошла, что нынче состоится казнь Орла. Откуда родом он и кто такой, не знали мы, но знали, что герой. Что поезда пускал он под откос, что людям о фашистах правду нёс, Об их делишках подлых и о том, как на фронтах их лупят поделом. Вселял надежду он в сердца людей, что недалёк тот долгожданный день, Когда умолкнут канонады битв и возликуют люди: «Враг разбит!». Слова его звучали, как набат. И вот сегодня казнь. Орла казнят. Прикладом и штыком фашистский сброд Смотреть на казнь всё гнал и гнал народ, И чтоб вселить в сердца народа страх, Орла пытали на его глазах. Пытали зверски и в конце концов велели всем плевать ему в лицо. Народ, не шевелясь, стоит стеной, и вдруг, мыча, к Орлу идёт немой. Дар речи потерял он малышом, но слышал даже очень хорошо. Он плюнул, тут же побледнев лицом (знать, нелегко стать явным подлецом), И жестами пытался втолковать фашистам то, о чём не мог сказать, Что он берётся лично до утра один могилу вырыть для Орла. Глухая ночь застыла над селом, на площади немой один с Орлом. Конвой, надыбав лакомый кусок, оставил их всего лишь на часок. Но, позабыв, как видно, обо всём, надравшись шнапсу, спит мертвецким сном. А утром снова весть селом ползла: «Казнить будут немого за Орла. За то, что он помог Орлу бежать, его живым велели закопать». Орла он спас, а сам не мог уйти, чтобы других сельчан не подвести. «Довольно будет смерти и одной» — решил он, видно, жертвуя собой. Он в жертву жизнь свою затем принёс, чтоб снова шли составы под откос, Чтоб снова правда о войне святой звала людей на правый смертный бой, Чтоб ненависть к врагу кипела, как волна,

159

Чтоб всё, что заслужил, враг получил сполна. Чтоб прекратили литься из очей святые слёзы жён и матерей. А дети оставались бы детьми, и люди оставались бы людьми, Свободными от вражеских оков и от клейма позорного рабов. Исполнив долг, он принял смерть свою, как подобает воину — в бою. Весной 1942 года Василия Николаенко тоже отправили в Германию. Молодёжь согнали в избу-читальню, погрузили в бортовые машины и повезли на железнодорожную станцию. Там загнали в грузовые вагоны с надписью «скот». Обещали райскую жизнь на чужбине. Состав тронулся. Дети запели песню: Вагон качается, ночь приближается, ко мне спускается тревожный сон. Страна любимая всё удаляется, летит в Германию наш эшелон. Прощайте, улицы родного города, прощайте, Родина, отец и мать. Еду в Германию на муки-голод я, еду на каторгу век коротать. Но будет враг разбит, придёт желанный миг, Наступит радостный свиданья час. И встретит Родина Нас, как детей своих, И снова мать с отцом обнимут нас! Ехали почти месяц. Раз в сутки давали хлеба и ставили ведро воды. Грязных, заморенных, привезли в город Ашаффенбург. Поселили в здании, опоясанном колючей проволокой. Помыли, одели в зелёную форму. На левом рукаве —белые буквы «ОСТ», что означало «восточный рабочий». Стали юнцов продавать. Покупателями были зажиточные крестьяне, фабриканты, заводчики — старались выторговать лишнюю марку. Василия продали за 36 марок — он был щупленький, и взгляд грустный. Фабрика Франца Гартиша, его хозяина, выпускала измерительные приборы. Василий работал токарем по мельчайшей резьбе. Продукцию проверяли под лупой. За испорченную деталь жестоко наказывали. Малолетних невольников кормили баландой из брюквы и кислой капусты да 180 граммов хлеба на день. Мой прадед был в неволе более трёх лет. В начале апреля 1945 года американцы освободили город Ашаффенбург. 9 мая 1945 года — Победа. Но Василий был ещё далеко от дома. Дождались его только в сентябре 1945 года. Какое было счастье! Мария Николаенко, п. Чёрновский (Самарская область)

160

Я — ваша кровь, вы — моя семья Весь под ногами шар земной. Живу. Дышу. Пою. Но в памяти всегда со мной погибшие в бою. Пусть всех имён не назову, нет кровнее родни. Не потому ли я живу, что умерли они? Степан Щипачёв Живым свидетелем военных лет осталась в нашей семье только прабабушка Анастасия. Я представляю её отца, своего прапрадеда Афанасия Андреевича Евсеева в кругу большой и счастливой семьи. У него пять дочерей и два сына, а жена Пелагея ждёт ещё одного ребёнка. Но в мирную жизнь ворвалась война. Старший сын Николай погиб совсем юным, защищая Родину. Афанасий Евсеев воевал в партизанском отряде в Брянской области. Немцы пуще огня боялись этих лесов, где за каждым деревом таилась их смерть; они чинили расправы над жителями, пытаясь сломить сопротивление партизан. Это было в деревне Любигощь. Её дотла сожгли немцы в ноябре 1941 года. Женщины и дети выкопали ямы, покрыли их еловыми ветками и так пережили первую военную зиму. На полу раскладывали костёр, а в еловой крыше — дыра для дыма. В этой землянке и родилась младшая дочь Евсеевых — Татьяна. Родилась в тот самый день, когда Пелагея узнала о смерти мужа, погибшего на подступах к Москве. Он был сильный и крепкий; в деревне говорили, что Афанасий работает за пятерых. Он и воевал так — за пятерых. Об этом рассказывал его друг, командир партизанского отряда. Я был на его могиле. Под высокими соснами стоит памятник. В Подмосковье такими усыпана земля. Там защищали каждую пядь. Там раньше вставала земля на дыбы, а нынче гранитные плиты. Там нет ни одной персональной судьбы — все судьбы в единую слиты.1 1

Слова из песни Владимира Высоцкого.

161

Пелагея осталась с семерыми детьми в фашистском тылу. И всех сохранила. Сына Михаила девочкой одевала, чтоб в Германию не угнали. Кажется, что именно о ней писал М. Исаковский: Да разве об этом расскажешь, В какие ты годы жила! Какая безмерная тяжесть На женские плечи легла!.. Прабабушка Анастасия говорит, что они, дети, никогда не видели, когда их мать ела и когда спала. Муж Афанасий перед приходом немцев выкопал яму, туда сложили вещи, закрыли досками и на штык засыпали землёй. Благодаря этому выжили первую зиму в оккупации. Доставали вещи Прапрабабушка Пелагея и на санках возили со старшей дочерью через замёрзшую речку на Украину. Там люди жили лучше, и можно было выменять вещи на продукты. Весной женщины в плуг запрягались и сажали картофельные очистки, сеяли, что было. Летом землянки новые построили. Вторую зиму Пелагея рубила в лесу деревья, срывала с них кору и делала решета и корзины, а потом меняла их на продукты. А немцы несли большой урон от партизан и мстили жителям деревни. Вот один случай. Согнали женщин с детьми на площадь и требовали выдать партизанские семьи, но люди молчали. Стали расстреливать наугад. И тогда не выдержала одна, созналась, а на руках ребёнок, второй за подол держится. Под гусеницы танка сначала детей положили, а потом и её… Муж пришёл в посёлок мстить, но схватили, связали, на животе костёр развели и всех смотреть заставили. До сих пор помнит бабушка (ей было тогда 12 лет), как живот раздулся и лопнул, помнит запах жареного мяса… Теперь я понимаю, почему так много лет не могла она рассказывать о войне. Но пришло время: ей — рассказывать, нам — слушать. Чтоб знать, что такое фашизм, и помнить, что бывает, когда враг топчет твою родную землю. Помнит Анастасия, как нашли весной в растаявшем лесу мешок проросшего овса. Он спас их от голодной смерти. Летом 1942-го женщины с детьми построили землянки получше, но фашисты сожгли и их. Помнит, как, отступая, согнали немцы всех в сарай и хотели поджечь, но не успели, наши отбили. На руках солдаты выносили еле живых детей. Среди них была и моя прабабушка Анастасия. Измученных людей накормили, одели. Прабабушка помнит ту солдатскую кашу…

162

Поклон земной всем женщинам русским, которые нашли в себе силы, чтоб выжить среди разрушения, горя и смерти ради будущей жизни, ради детей. Разве это не подвиг? Пелагея Евсеева потеряла на войне не только мужа и сына. Погибли её четыре брата. После освобождения семья Евсеевых переехала в рабочий посёлок Старь. Пелагея и старшая дочь Анна работали на лесоповале. Стране нужно было много леса. Они получали по карточкам хлеб, яичный порошок и 500 граммов растительного масла в месяц. Откармливали маленькую Таню, которая от голода заболела рахитом. Она, на радость всем, быстро окрепла и начала ходить. Из мужчин в 1945-м вернулся только один — брат Афанасия Степан, без руки. Его семья жила в соседней деревне. С благодарностью вспоминает бабушка дядю Степана. Он помог семье построить дом. Валил деревья, вместе с детьми очищали и тащили на усадьбу брёвна. Благо лес начинался прямо за огородом. Он и с одной рукой мог многое, всё умел. Дети строили под его руководством. В этом крепком доме до конца жизни жила Пелагея, а потом её дочь Мария. Все мои прадеды и прапрадеды защищаДед Александр Житарь ли свою землю. И мы, ныне живущие, знаем, что первый наш долг — Родину защищать. Дед мой, Александр Тихонович Житарь, срочную службу проходил в ГДР, в 1-й танковой армии, и выполнял интернациональный долг. Отцу моему, Демьяну Александровичу Житарю, пришлось отстаивать мир и порядок в Нагорном Карабахе и других горячих точках. Он служил в спецназе. И меня не случайно назвали Андреем. Мой прапрапрадед Андрей Евсеев погиб на пограничной заставе… …Я бережно открываю семейный альбом. И смотрят на меня родные глаза. Спасибо вам, деды. Вы видите, жизнь продолжается. У вас родились внуки и правнуки. Смотрите, это я — Андрей. Я похож на вас. Я горжусь вами. Я — ваша кровь. А вы — моя семья. Отец Демьян Житарь Андрей Житарь, г. Сызрань (Самарская область)

163

Анастасия Мальцева. г. Красноярск

Детство, так непохожее на моё… Дети войны. Они наравне со взрослыми стояли у станков, работали в поле, сражались на передовой. Они знали, что такое голод и холод, бомбёжки, пытки в концлагерях. Они, теряя близких, заменяли родителей своим младшим братьям и сёстрам. Целое поколение детей так и не познало детства. К этому поколению относится и моя бабушка — Носова Галина Алексеевна. Ей было всего восемь лет, когда началась Великая Отечественная война. Родилась Галя в городе Рыбинске Ярославской области в семье рабочих. Мама была швеёй. Папа работал на авиационном заводе бригадиром. В 1932 году был репрессирован и расстрелян. Чтобы прокормить детей, мама вышла замуж. — Когда началась война, я закончила первый класс, — начала свой рассказ бабушка. — Мы с братом не понимали, почему так встревожены взрослые. Даже радовались, что нам продлят каникулы, что не поедем на дачу. Осознали, что такое война, когда началась эвакуация. Отчим уже был на фронте. Мы с тревогой слушали сообщения Информбюро. Фашисты были совсем близко. Поздней осенью 1941 года нас отправили в город Куйбышев. Плыли мы по Волге на теплоходе «Михаил Лермонтов». Было голодно и холодно. Дети и женщины плакали. Вскоре ударил мороз, подул пронизывающий ветер, пошёл снег, поплыла шуга — мелкий рыхлый лёд. Волга стала. Мы оказались в ледяном плену. К теплоходу нельзя было подойти из-за тонкого льда. На берегу собрались люди, они с беспокойством смотрели в нашу сторону, но помочь ничем не могли. Лишь через несколько дней пришла поГаля Пилова (Носова) мощь. К нашему теплоходу протретья справа в заднем ряду. ложили волокуши — фанерные Рыбинск, 1-й класс, 1941 год

164

настилы. На них в ряды уложили детей, стариков и больных и стали медленно тянуть к берегу. Нас предупредили: «Не шевелитесь!» Мы лежали как мёртвые, боялись шелохнуться. Поселили нас в школе. Нам было страшно, потому что мама осталась на теплоходе. Она ждала, когда лёд окрепнет и можно будет перенести швейную машинку — единственное, что было у нас ценного. Через неделю мама нас нашла, нам всем объявили, что нас перевезут в другие города, потому что в Куйбышев переехало правительство из Москвы. Всех эвакуированных в теплушках отправили в Безенчук в 63 километрах от Самары, но добирались мы туда целый месяц, потому что непрерывно шли поезда на фронт с солдатами и техникой. В посёлке прожили трудный год, пока отчим не увёз их в Уфу. Война шла далеко, но было очень тяжело. И даже сейчас, через много лет, бабушка говорит об этом со слезами на глазах: «Всё время мечтали о еде. Хлеб по карточкам. Мама всё отдавала нам. Днём она работала в поле, а ночами из старья шила одежонку на продажу. Поздно вечером мы с братом собирали уголь у железнодорожных путей. Нам было страшно и холодно. Но нужно было помогать матери. И всё же мы оставались детьми: ходили в школу, участвовали в олимпиадах, катались на лыжах, озорничали. Неподалёку от нас пленные немцы строили дома. Я относила им папиросы (отчим не курил), а они давали опилки для разжигания печи. Когда пленных освободили, один из них подарил нам картину на память, звал в гости в Германию. Я до сих пор помню этого немца, с которым нас объединяли общие тяготы. И вот Победа! В школе нам сказали надеть спортивную форму и собраться на митинг. После полудня началась буря. Мы мёрзли, но шли со слезами радости, не замечая холода. Неурожайным оказался 1947 год. В тот год было тяжелее, чем во время войны. Но наступила мирная жизнь, люди начали восстанавливать хозяйство. Бабушка, окончив школу и техникум, работала на авиационном заводе, потом почтальоном». Нашей бабушке 80 лет. Несмотря на свой возраст, она никогда не жалуется, всегда бодрая и весёлая. Я считаю её героиней, потому что Дедушка Иван Иванович она, перенеся все тяготы, выстояла и никогда не Носов с дочерью. Служил сдавалась. в Чехословакии и АфганиЮлия Носова, с. Воскресенка стане. В 1981 году умер от полученных ран (Самарская область)

165

Вечная слава тебе, Ленинград! День Победы для нас — это наполненный грустью семейный праздник. Дети часто просят рассказать историю прадедушки и прабабушки — фронтовиков. Ледокольный пароход «Леваневский» в годы войны был боевым кораблём. Он огнём поддерживал сухопутные войска и высаживал на берег десант. Служило на нём много молодых матросов. Среди них была красавица Тамара из небольшого города Павловска, спортсменка, студентка института Лесгафта1, и юноша Михаил с Украины. Восемь месяцев они, не ступая на берег, несли опасную службу. Во время атаки немецких самолётов Миша получил ранение в спину, Тамара перевязала его, но и сама была ранена. Обоих отправили в госпиталь. Ранение Тамары оказалось более лёгким, и она выхаживала тяжелораненого Михаила четыре месяца. Они полюбили друг друга и поженились. В 1944-м у них родился сын Владимир, в 1949-м моя мама Лариса, а в 1952-м сын Андрей. После войны семья поселилась в Павловске Ленинградской области. Бывший дом семьи Тамары был разрушен. Из брёвен с развалин за лето они построили времянку. Тамара (в девичестве Перезимок-Кротович) и Михаил Литягин прожили долгую счастливую жизнь. Но в 1941-м до мира ещё было очень далеко. Грузовые машины медленно едут по льду Финского залива в блокадный Ленинград, там ждут продовольствие. За рулём одной из них Михаил. Он дал своей машине имя «Надежда». Мороз зимой 1942 года был очень сильным, лёд толстым, пробоины быстро замерзали. Машины ехали цепью, освещая фарами дорогу. Трещины во льду образовывались под тяжестью автомобилей, от сильной усталости водители засыпали за рулём, и та или иная полуторка вдруг останавливалась, задерживая движение каравана. Но самым опасным были налёты немецких самолётов. Позади «Надежды» взорвалась одна из авиабомб, и машина, ехавшая следом, начала тонуть вместе с водителем. Михаил выскочил из машины и прямо в одежде нырнул в ледяную воду спасать водителя. Ведь и «Надежда» могла утонуть вместе с продовольствием, и сам Михаил мог погибнуть в холодной воде, но он не задумывался, помочь ли незнакомому человеку, попавшему в беду. Это подвиг, которого так не хватает сегодня. Полуторка 1

Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья основан в 1896 году как высшие курсы воспитательниц и руководительниц физического образования Петром Францевичем Лесгафтом (1837—1909), выдающимся биологом, анатомом, антропологом, врачом, педагогом, создателем научной системы физического воспитания, общественным деятелем.

166

Она пролегла ледяными полями, дорогою жизни назвали её. И жизнь пробивалась сквозь холод и пламя, Бомбёжки, метели и взломанный лёд. Она — как легенда, как песня, как знамя. У этой дороги не будет конца. Она навсегда пролегла через память, навеки прошла через наши сердца.1 Вместе с ветеранами мы всей семьёй ездим на реконструкции событий Великой Отечественной войны, возлагаем цве к памятни ты кам. Плакал сын Елисей у памятника «Дневник Тани Савичевой» — ленинградской школьницы, которая с наПамятник «Дневник Тани Савичевой» чала блокады вела дневник, оставшийся от погибшей сестры Нины: всего 9 страниц, и на шести даты смерти её близких. Таня умерла уже в эвакуации, под Нижним Новгородом, в июле 1944 года. Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г. Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г. Лёка умер 17 марта в 5 час. утр. 1942 г. Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночь 1942 г. Дядя Лёша умер 10 мая в 4 ч. дня 1942. Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942. Савичевы умерли. Осталась одна Таня Самым трагическим периодом для города на Неве были 900 дней блокады. Самым тяжёлым — зимы. Мы с детьми ехали по Дороге жизни, и я пыталась представить себе и объяснить им, какими были те суровые дни. Ту холодную кабину полуторки, в которой дни и ночи вёз грузы мой дедушка Миша, как у него над ухом бренчал котелок с гайками, чтобы отогнать сон, как прошивали чёрное небо лучи прожекторов, ревели моторы немецких бомбардировщиков... Дай Бог, чтобы не повторилось это никогда! 1

Это и другие стихотворения пера поэта-блокадника Анатолия Молчанова.

167

Дорогой жизни шёл к нам хлеб, дорогой жизни многих к многим. Ещё не знают на земле страшней и радостней дороги.1 Вот и берег, здесь машины сходили на лёд. Вдоль ледяной трассы располагались ремонтные мастерские, на каждом километре стояли регулировщики. Зенитная артиллерия защищала небо над магистралью, дорожники перекрывали трещины во льду и воронки от вражеских бомб деревянными мостами. В 1943 году Дорогу жизни сменила Дорога Победы — свайно-ледовая железная дорога — 33 километра вдоль берега Ладоги, в отбитом у немцев узком коридоре от Ленинграда до Волхова. Строительство велось зимой, под артобСын Елисей с флагом Военноморских сил СССР и ветеранами стрелом и налётами вражеской авиации. войны, 9 мая 2012 года Многие военные железнодорожники гибли — эту дорогу называли «Коридор смерти». Здесь с 1943 года мой дед был сцепщиком вагонов, и эта профессия ему пригодилась в мирное время. В конце пути, у Ладоги, колёсами прирос В лучах победной радуги блокадный паровоз. Усталый и заслуженный, стоит меж двух берёз Дороги жизни труженик, блокадный паровоз. Блокада Ленинграда стала образцом беспримерного народного мужества. И я рада, что мои дети могут познакомиться с историей родного города не только по книгам и рассказам родителей, но и из живого общения с ветеранами Великой Отечественной войны. Нам наше прошлое свято и дорого — гордость победами, горечь утрат. Вечная память защитникам города! Вечная слава спасителям города! Вечная слава тебе, Ленинград! Юлия Ахтырская, г. Санкт-Петербург Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Юлия Викторовна Ахтырская — воспитатель детского сада, аспирант, неоднократный участник межрегиональных, всероссийских и международных научно-практических конференций по педагогике и психологии, дипломант и победитель конкурсов педагогического мастерства, мама троих детей. 1

Стихотворение Ольги Берггольц.

168

В посёлке Старый Карантин, как его называют керчане, мало что изменилось после войны. Такие же тихие улочки, утопающие в зелени. По старинке дома и каменные заборы белят известью, от чего и на душе становится светло и чисто. В синем небе тревожно кричат горлянки: «Чекушку, чекушку!» На маленькой кухне готовит обед моя бабушка — Евгения Ивановна Бок. — Бабушка, а генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок не наш ли родственник? Его в июле сорок второго года отстранили от командования группой армий «Юг» за осуждение Гитлера. Как не расстреляли?.. — Был бы родственник, не допустил бы такого горя нашей семье, — она глубоко вздохнула. — Немцы мы — немцы, да не те!.. Мой папа Иоганн Генрихович был обыкновенным плотником. — Расскажи, бабушка, — попросили внуки. — Летом сорок второго года, как и сейчас, был абрикосовый год. Деревья стояли зелёно-оранжевые, усеянные абрикосами, радуя голопузых ребятишек и молоденьких солдат, — начала вспоминать Евгения Ивановна. — Воздух раскалился до невозможности. Только лёгкий ветерок с моря давал возможность дышать и наслаждаться наступившей тишиной. Младшая сестра Аня, выпускница школы, раскрыла книгу, распрямила согнутый листочек и продолжила читать прерванный бомбёжкой роман. Бабушка Маша укачивала внучку, заплаканную после холодного бомбоубежища. А я попросила солдат начистить картошки к обеду. У нас квартировали семеро юных офицеров. Рядом находился штаб. Соседи возвращались домой из бомбоубежища в каменоломнях. А Рая, моя старшая сестра, снова начала собирать своих детей, направляясь в убежище. — Рая, ты что? Налёт же кончился, — вразумляла я сестру. Младшая сестрёнка Зоя загоняла во двор кур, напуганных гулом самолётов. Братишка сидел на каменном заборе с горстью сладкой шелковицы и смотрел в небо. — Всё, улетели черти! Нет, вон ещё один, да так низко идёт! — закричал он. Зоя наконец загнала живность во двор и стала о чём-то спорить с офицером. Тот бесцеремонно захлопнул дверь перед самым её носом. Сестрёнка осталась на крыльце.

169

Екатерина Сметанина, п. Роза (Челябинская область)

Абрикосовый год в Керчи

Самолёт медленно, как воздушный змей, подлетал к дому. Сердце замерло, потом бешено забилось. На крыльях отчётливо были видны красные звёзды. — Да это наш! — обрадовался Жора. Мы замахали руками. Самолёт махнул нам крыльями и пошёл на дом. Офицеры в доме приводили себя в порядок. Бабушка укачивала маленькую внучку: «А-а-а, спи, ласточка, спи, всё прошло!» И вдруг вспышка, хлопок, всё пропало. Очнулась. Ничего не помню. Передо мной Зоя, засыпанная до головы землёй и камнями. От дома — один фундамент и печка. — Мама, доченька, сестра, — простонала я и потеряла сознание. — Рая, Рая, ваш дом разбомбили! — дико кричали соседи. Рая бросила детей и стрелой побежала обратно к дому. Увиденное привело её в шок. Стоны и нарастающий шум осыпающихся абрикосов. Дома нет, всё засыпано оранжевым ковром фруктов, так похожим на кровь. Навстречу ей полз половиной туловища старлей. Кишки тащились по пыльной дороге. Из последних сил вцепившись пальцами в землю, он поднял взгляд на поседевшую женщину. Пыль медленно рассеивалась после взрыва, превращая всё яркое и живое в серую мёртвую грязь. «Добей меня!» Рая увидела голову Зои, подумала, что её оторвало. Но Зоя застонала, и сестра с остервенением стала откапывать девочку руками. Прибежали соседи, военные: «Жива, слава Богу!» Я, обезумев, кричала на дереве, оставшись в одной комбинации. Меня взрывной волной закинуло на самый верх акации. Слезть не получалось, я то и дело теряла сознание. Приехали пожарные, сняли. Из ушей лилась кровь. Тело в ссадинах и кровоподтёках. Слава Богу, жива. Начали разбирать завалы. Люди плакали, проклинали войну, немецкого лётчика, его самолёт, Гитлера и Сталина… Все кто был в доме, погибли. Тела были целы. Бабушке Марии осколок попал прямо в сердце через руку, которой обнимала внученьку. Так и осталась сидеть, склонившись над убитой внучкой. Погибла доченька Женя. Осколок попал в маленькую головку. Даже крови не было. Не успела бабушка её укачать. Смерть опередила её. Погибла сестра Аня, не дочитавшая свой роман. Осколок прошёл сквозь книгу, разорвав сердце десятиклассницы. Погибли все семь офицеров и тот старший лейтенант, что, переодеваясь, закрыл дверь и тем спас нас. — Вот такая судьба! Вот такое горе! Как жить? — закончила рассказ бабушка. — А что дальше? — тихо спросил внук. — В огороде женщины выкопали две неглубокие могилы. Одну — маме, доченьке и сест ре, другую — офицерам. Стремительно наступали фашисты. Бомбёжка за бомбёжкой, да ещё не понять, откуда по нам начали стрелять немцы. Мы спрятались в могилы. Завернули в ткань своих родных, а на офицеров не хватило. Штабные ушли, своих не похоронили — так спешили. Офицеры предполагали, что разбомбил нас самолёт-разведчик. А попали в наш дом по ошибке, перепутали со штабом, который стоял рядом. Осколочная бомба взорвалась, не долетев несколько метров до земли. Как мы остались живы, ума не приложу. Такая судьба! Фотографии из нашего семейного альбома находили за железной дорогой, в нескольких сотнях метров от нашего двора. Керчь несколько раз переходила из рук в руки. Я не хотела жить, хотела убить себя, но младшие брат с сестрёнкой не дали мне совершить этот грех. На кого бы я их оставила? У старшей сестры своих ребятишек трое. Так и воспитала их, как своих

170

детей. Вернулся с войны муж. Построил новый дом. Я родила трёх девочек. Назвала в честь погибших. Бабушка, девушка, девочка — невинные создания, так жестоко вырванные из жизни, продолжают жить в именах и душах моих трёх прекрасных дочерей. Прошло шестьдесят лет, могилы так и остались на месте. Пойдёт бабушка Женя на огород, поработает, сядет на лаСёстры и брат Боковы: вочку, вытрет рукавом Евгения, Зоя, Нина, Раиса, Георгий набежавшую слезинку… Всегда прибрано, живые цветы растут. — Ни к кому каждый день не ходят, а я хожу. Поговорю с ними, мне легче, — продолжила рассказывать, всплакнув от воспоминаний, бабушка. — Да и им, безвинно убиенным, легче на том свете, когда поминают. Пока жива я, и они, как живые, рядом. Как мы будем относиться к своим умершим родным, так и к нам потом будут относиться дети и внуки. А вот памятника нет, где денег взять? Пенсии на еду и лекарства не хватает. Да и без угля никак. Хоть и Крым, а зимой ветра, дождь со снегом, сыро и холодно. Говорят, у немцев такая пенсия, что потратить не могут. А у нас, у победителей, только чтобы не умереть с голода. Как погибших военных звать, не знаю. Похоронили вместе с документами. Фашисты пёрли со страшной силой. Бомбили каждый день, не до этого было. Мощи военных спустя годы власти всё же перезахоронили в братской могиле, а останки родных бабушки Жени на кладбище хоронить отказались. Сказали: за свой счёт. Тихо заплакав, бабушка встала и, с трудом передвигая ноги, пошла собирать абрикосовую паданку. Весь двор был застлан абрикосовым ковром. С деревьев, густо покрытых ярко-оранжевыми плодами, падали и падали фрукты, напоминая живым о павших. Опять абрикосовый год, он нечасто бывает. Андрей Тесленко, г. Сочи (Краснодарский край) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Андрей Иванович Тесленко — член Союза писателей России, дипломант, лауреат, победитель всероссийских и международных литературных конкурсов, автор пяти книг прозы и поэзии, отец двоих детей.

171

Анастасия Куликова, с. Тасеево (Красноярский край)

Вдова Писем не было. Уже и осень сорок второго прошла, и январь сорок третьего. Уже Левитан поздравил с большой победой под Сталинградом. Где-то в тех краях воевал и Геннадий. Она не спала по ночам, с трудом заставляла себя идти на занятия в институт, машинально играла с дочкой. Малышка старательно топала по комнатам большого дома, бросалась к каждому мужчине: «Папа!» Прабабушка плакала: «Генюшка ты мой», — девочка была похожа на отца, её старшего внука. Отец не видел дочку, он уже воевал, когда она родилась. Слал заботливые письма, а однажды дочка получила от него крохотные туфельки. И вот теперь писем не было. В доме поселилась тревога. Однажды в институт прибежала сестра: «Иди скорее: письмо!» Строчки прыгали в глазах: «...Ваш муж... от ран в госпитале...». Она не слышала, как на полу у ног что-то лепетала дочка, как закричала мать. Ей почему-то вспомнилось: они готовились к экзаменам в десятом классе. Она читала вслух, а Геннадий спал. Она сердилась и заставляла его повторять. Будущая свекровь тогда говорила: «Не окончил бы школу, если бы не Люсенька». Они прожили вместе два месяца. В двадцать лет она стала вдовой. В День Победы, нарядив дочку, шла в институтской колонне на митинг. Дочка радостно болтала, потом вдруг заплакала: «Почему у Жени папа пришёл, а у меня нет? Как мы его узнаем? Когда папа придёт?» Никогда. Природа устроила так, что у ребёнка должны быть и папа, и мама. Теперь у тебя будет только одна половинка этого союза. Женщина должна любить, рожать детей. Ну вот, родила. Теперь будет расти без отца. А любить? Сердцу ведь не прикажешь. Кого ещё любить, если Геннадий снится каждую ночь, сажает на раму велосипеда и мчит к озёрам. Собирает букеты незабудок и просит: «Не забывай меня, Люсенька». Она помнила. Она не верила похоронке. Она ждала. А годы шли. Он погиб, не дожив и до двадцати двух. Сначала дочь смотрелась младшей сестрёнкой рядом с его портретом. Потом они стали одногодками. Теперь дочери за пятьдесят. О вдове забыли. В праздники, когда обычно вспоминают стариков, ей не приносят цветов, не присылают открыток. Да и что она сделала для Победы? Всего лишь отдала своё счастье.

172

19-летняя мама Людмила Алексеевна с дочкой Наташей (автором), 1941 год

Отцу

***

Я не знала отцовской ласки. Мне дедуся рассказывал сказки, Заплетала косички мама, Я не знала отцовской ласки. В сорок пятом отцы возвратились, Дому, семьям своим поклонились. «А когда же придёт мой папа?..» Мой отец не вернулся с войны. Я не знаю твоей могилы, Ты прости меня, папа, милый, На Курган приношу цветы. На Кургане колючая ёлка Прикоснулась к щеке иголками, Будто папа щекой небритой Прикоснулся к моей щеке. Лёгкий ветер лицо ласкает, Будто папа меня утешает. Голос папин я слышу в музыке, В тихом шелесте белых берёз. У детишек пусть будут папы. И не будет ни горя, ни слёз.

В небо уходит стела. Как много разных имён! Цветут хризантемы белые, Склонились древки знамён. Среди этих строк печали Я имя твоё нашла В пятом ряду, в начале, И, слёз не сдержав, подошла. Пред камнем склонилась низко, Промолвила: «Здравствуй, отец! Не думала, что так близко Найду я тебя наконец. К могиле твоей нет дороги — Так имя на камне есть. Руками можно потрогать, Погладить, сто раз прочесть. И дом наш старенький рядом, И мама ещё жива». Ласкаю я строчку взглядом, В душе повторяя слова. На камень тёплый присяду, Побуду ещё с тобой. Потом повторю, как присягу: «Приеду теперь весной». На память веточку клёна У дерева попрошу. И рядом в траву зелёную Для птичек яйцо покрошу.

*** Отец Ерышев Геннадий Иванович, 1940 год. На обороте: «На добрую память горячо любимому другу и жене Людочке. Милый, нежный, ласковый друг, вспоминай всё, что было между нами».

Был он молод и смел, Волгу переплывал, Песни русские пел Да жену целовал. Дом построить не смог, Дерево не посадил, Рассудил вот так Бог — Очень мало он жил. Но оставил на память Жене молодой дочку...

Наталья Ерышева, г. Козьмодемьянск (Республика Марий Эл) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Наталья Геннадьевна Ерышева — музыкант, педагог, автор трёх книг стихов и прозы, соавтор нескольких литературных сборников, неоднократный дипломант всероссийских литературных конкурсов.

173

Представлен к званию Героя В южной части Красноярского края, в верховьях двух притоков Енисея приютилось село Лутаг. Щедрая целинная почва давала урожаи пшеницы, озимой ржи и овса, а прибрежные луга — в достатке корма для скота. Большим подспорьем были охота и рыбная ловля. В этом привольном краю в многодетной семье родился в 1910 году мой отец — Василий Васильевич Гаранин. С детства был приучен к сельскому труду, пришло время — женился на красавице Анне. В 1934 году Василий и Анна перебрались в город Минусинск — мои неграмотные родители очень хотели дать детям достойное образование. Отец зарабатывал на жизнь плотницким, кожевенным ремеслом, достраивал купленный дом. Наступил июнь 1941-го. Никто тогда не ожидал, что война будет такой долгой и кровопролитной. На первых порах от службы освобождались кадровые рабочие многих специальностей, студенты вузов, некоторые политработники, учитывались и семейные обстоятельства. В нашей семье уже подрастало четверо детей, и мой отец остался в тылу. Прошло два года, а конца войне всё не было. Стихали духовые оркестры с мелодиями патриотических песен, сопровождавших проводы на фронт. Прощания с призывниками обильно поливались слезами. К 1943 году мобилизационные ресурсы истощились. На фронт призвали семнадцатилетних парней и льготников, необходимых в народном хозяйстве. Их заменяли женщины и старики. Получил повестку и мой отец. О войне отец рассказывать не любил. Документы из архива сообщают, что служил он сапёром 325-й стрелковой дивизии и был представлен к званию Героя Советского Союза. Готовилось наступление, а мост, единственная переправа через реку, был заминирован. Причем мины были управляемые, а мост хорошо просматривался и простреливался немцами. При попытке разминирования уже погибли пятеро. Наладить переправу удалось только сапёру Василию Гаранину. Увы, звание Героя мой отец так и не получил — то ли не сработала военная бюрократическая машина, то ли биография подкачала — Василий был простым крестьянским парнем, не имевшим ни одного класса образования. Но на Парад

174

Победы в Москве 24 июня 1945 года отец ехал в числе представленных к высшей советской награде. На фотографии Василий Гаранин снят с боевым товарищем у кремлёвской стены в день Парада Победы. В семейном архиве хранится документ, подтверждающий участие отца в победном праздничном шествии — удостоверение к медали «За Победу над Германией», вручённое 16 июня 1945 года. Я вспоминаю День Победы в Минусинске. Тёплый солнечный день, в школах отменили занятия, и все вокруг ликовали со слезами на глазах. К счастью, мой отец вернулся с войны. Он продолжал плотничать, мастерски выделывал кожу для обуви на заказ, правда, подпольно — в советское время индивидуальное предпринимательство, мягко говоря, не поощрялось. Но ведь многоСлева — Василий Гаранин детную семью надо было содержать. После войны в нашей семье родились ещё трое детей. Родители купили большой участок, и отец построил просторный дом. Тяготы не сломали нравственный крестьянский стержень моих папы и мамы. Когда одна из наших родственниц оказалась после гибели мужа одна с детьми на руках, — отец совершенно безвозмездно поделил наш земельный участок и построил им отдельный дом. Так и жили рядом, поддерживая друг друга. Мой неграмотный отец много работал и всем детям обеспечил образование. А внуки и правнуки окончили вузы с красными дипломами. Все мы, потомки красноармейца Василия Гаранина, гордимся своим отцом и дедом и помним о его воинском подвиге. Леонид Гаранин, г. Красноярск Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Леонид Васильевич Гаранин — инженер, педагог, отец одного сына и дедушка одного внука.

175

Из рода Героев Есть в глубине необъятной России неприметная деревушка с марийским названием Большие Олыкъялы — Луговая. Деревня известна тем, что здесь родились и выросли два героя: Герой Советского Союза Зинон Филиппович Прохоров и Герой России Валерий Вячеславович Иванов. Оба приходятся мне родственниками. Я рад тому, что могу испить воды из того же родника, из которого пили они, что хожу по той же земле, по которой они бегали босоногими мальчишками, могу дышать ароматом мягкой муравы бескрайних лугов, где когда-то косили траву эти добры молодцы! И не думали, что оставят на земле неизгладимый след. 11 сентября 1909 года в большой семье Прохоровых родился одиннадцатый по счёту ребёнок. Крепыша нарекли необычным для этих мест именем Зинон1. Родители — Филипп Петрович и Ксения Тихоновна — детей воспитывали трудом и в строгости. Зинон в 9 лет пошёл учиться в соседнее русское село Никольское, а затем в Сотнурскую школу в 15 километрах от деревни. Учиться ему нравилось. Особенно любил литературу, рисование. Рос любопытным, справедливым и трудолюбивым парнем. В 12 лет у Зинона не стало отца. Хлопоты по хозяйству легли на плечи подростка. В 1929 году Прохоровы не вступили в колхоз «Памаш тур» («Родник»). За это комитет бедноты выслал их в Нижний Тагил. Здесь Зинон ударно работал на заводе, по вечерам играл в оркестре. Через год им разрешили вернуться. Но хозяйство было сильно разрушено. Зинон стал трудиться в колхозе. В 1936-м по рекомендации комсомольской ячейки был направлен на курсы Семья Зинона Прохорова трактористов. За ударную работу 1

Преподобный Зинон, по имени которого нарекли малыша, был святым отшельником в начале 400-х годов до нашей эры. После смерти императора, при дворе которого служил Зинон, он отверг богатство и почётное звание и поселился в пещере, близ Антиохии (современная Турция). Сорок лет провёл он в постничестве, приходя по воскресеньям в храм, где слушал Божественное Слово и причащался. Всё имущество раздал бедным.

176

молодого механизатора награждали похвальными грамотами. Профессия тракториста ему очень пригодилась на военной службе. Осенью 1937 года Зинона призвали в Красную армию: в стрелковую часть, а затем в школу младших командиров. Младшему сержанту Прохорову довелось воевать с белофиннами на Карельском перешейке в составе мотомеханизированной дивизии. Вскоре его направили учиться на командира пулемётного взвода, а потом дали краткосрочный отпуск. Но даже во время этого непродолжительного отпуска Зинон времени даром не терял. С жителями деревни Карай, членами Осоавиахима1, он проводил занятия по военной подготовке. Затем были офицерские курсы на Украине и звание младшего лейтенанта. Его дальнейшая военная служба проходила в Киевском военном округе. Герой Советского Союза 22 июня 1941 года командир взвода Зинон Зинон Прохоров Прохоров поднял своих солдат по боевой тревоге, а на второй день они вступили в бой с немцами. Три месяца шёл непрерывный бой! 15 сентября Зинон получил тяжёлое ранение. После госпиталя уже опытного боевого командира направили в стрелковую дивизию сибиряков. Лейтенант Прохоров командовал взводом 235-го гвардейского стрелового полка в составе 81-й гвардейской армии. И никогда, ни при каких ситуациях Зинон не терял мужества. Даже ранеными не оставлял своих бойцов, мог не спать по несколько суток. А однажды, захватив немецкий танк, стал уничтожать на нём немецкие окопы и этим поднял дух солдат! Одной из тёмных осенних ночей два неразлучных друга Степан Прокопчук и Зинон Прохоров с двумя небольшими группами разведчиков пошли в русское село, занятое немцами, за «языком». Поймали немецкого сержанта, заткнули ему рот, связали и потащили. Но вдруг перед группой появилось около 40 немецких автоматчиков. Начать бой — погибнуть… Тогда Зинон подошёл к немецкому офицеру и стал ему говорить на своём родном марийском языке: «Кто вас позвал сюда, идите своей дорогой, гады!» Немец, услышав чужую речь и не поняв, конечно же, ни слова, осветил злое лицо говорящего 1

Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству — ОСОАВИАХИМ (1927—1948) — общественно-политическая оборонная организация, предшественник ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) России.

177

Бои в Румынии В 1944 г. в ходе ЯсскоКишинёвской операции театр военных действий переместился в Румынию, 23 августа произошёл государственный переворот, новая власть встала на сторону антигитлеровской коалиции. Советское командование направило на помощь румынским войскам и восставшим 50 дивизий. 31 августа советские вой ска заняли Бухарест. Но на остальной территории страны ещё находились германские и венгерские войска. Советские и румынские войска в ходе Румынской операции (30 августа — 3 октября 1944 г.) освободили почти всю Румынию. Это создало благоприятные условия для последующего наступления советских войск на юго-западном стратегическом направлении. В 1947 году была провозглашена Народная республика Румыния.

фонариком, что-то пробормотал, щёлкнул сапогами и дал дорогу русским разведчикам. Он принял их за своих союзников — венгров, ведь марийский язык очень похож на венгерский! 19 сентября 1944 года возле румынского села Ходош шёл ожесточённый бой с мадьярами и немцами. Фашисты с сопки вели пулемётный огонь. Гвардии лейтенант Прохоров взял связку гранат и пополз на огневую точку противника. Оставалось 15 метров… Он метнул гранаты, и тут же его правую руку пробила пуля. Но это не остановило Зинона. Он подполз ближе и бросил левой рукой. Взрыв... Тишина… Он встал во весь рост и дал команду: «Вперёд! За Родину!» Но пулемёт застрекотал снова! Командира ранило. Собрав последние силы, Зинон бросился к пулемёту и закрыл его своей грудью! Вот так за малое время сын марийского народа совершил большой подвиг и прославил не только себя, но весь край великого Онара1. Указом Президиума Верховного Совета СССР 24 марта 1945 года гвардии лейтенанту Зинону Филипповичу Прохорову было присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно. С тех пор в народе стали называть Зинона сыном великого Онара. Рота Прохорова всё-таки заняла безымянную высоту. В ходе боя отразила три контратаки, уничтожила 1

Александр Матросов. Владимир Памфилов, 1954

Онар — богатырь-великан, живший на берегах Волги, герой марийской мифологии, в честь которого Марийский край часто называют Земля Онара.

178

13 танков, захватила много военного снаряжения. Герой похоронен в братской могиле в румынском городе Тыргу Муреш. Его именем назван колхоз, в котором он работал, улицы городов Йошкар-Олы, Волжска, пионерские дружины. В его родной деревне Большие Олыкъялы открыт мемориальный дом-музей, воздвигнут обелиск, разбит сад с бюстами двух Героев — Зинона Прохорова и Валерия Иванова. Им не довелось встретиться в этой жизни: один родился в начале века, другой в конце. Но по воле судьбы через годы они оказались рядом, в уютном садике своей родины. Теперь им неизменно будет 35 и 19 лет, и они навсегда останутся солдатами, защитниками великой страны. По пророчеству эта деревня прославится Героем ещё раз! Это предначертание местных жителей особо-то не радует, а наоборот, очень тревожит. Особенно переживают матери. Все боятся войны, катастроф и других бед. Провожая парней в армию, ждут их с нетерпением, радуются возвращению. И хотя здесь никто из парней не скрывается от службы в армии — иначе было бы позорно, когда рядом с тобой такие имена, но если деревне суждено прославиться ещё раз, говорят жители, то пусть этот подвиг будет мирным! И пусть человек, которому предназначено совершить подвиг, проживёт долгую, славную жизнь всем на радость! Максим Тимофеев, г. Волжск (Республика Марий Эл)

179

Иванов Валерий Вячеславович — гвардии рядовой Российской Армии, участник боевых действий на Северном Кавказе. Герой России (звания удостоен посмертно). 18—19 мая 1995 г. артиллерийский дивизион поддерживал огнём подразделения ВДВ, штурмующие сильно укреплённые позиции боевиков в населённом пункте Чири-Юрб. В результате прямого миномётного попадания самоходная установка загорелась. Валерий Иванов заменил контуженного водителя и вместе с командиром расчёта вступил в схватку с огнём. Получив сильные ожоги, командир покинул самоходку, Валерий же остался в горящей машине. Солдат попытался отогнать самоходку с огневой позиции, чтобы не пострадали товарищи. Но сам спастись не успел. Самоходка взорвалась.

Мама Валерия Иванова на фоне бюста сына

Герой России Валерий Иванов на присяге

Ах, гармонь — русская душа наша Ах, гармонь — русская душа наша. Верная подруга и вечная спутница — от серебряного свадебного смеха до горького прощального вздоха вослед уходящим за горизонт войны. Геннадий Заволокин1 Ох, как она звучала на рассвете в деревне Ивановке, приводя в замешательство ещё не проснувшихся петухов! На опушке леса, где начинались картофельные поля, утренние птахи, разбуженные душевными переливами старенькой гармошки, начинали подпевать весёлой музыке. Будто сердце гармониста перескочило в сердце гармошки. Это пастух Егорка просыпался, выливал на себя ведро родниковой воды, растирал мускулистое тело полотенцем и, сев на завалинку, начинал наигрывать мелодии любимых песен. В зелёных глазах отражалось показавшееся из-за гор солнышко. Белокурые волнистые волосы обрамляли смуглое лицо парня. Сшитая из мешковины одежда не портила стати. Такие люди в любой одежде хороши. Деревня просыпалась. — Ку-ка-ре-ку! — начинали петухи, заскочив на плетень. — М-муу! — требовали воды коровы. — Когда ж он спит?! — ворчали старики, закручивая крепкий самосад в «козью ножку» из газеты «Правда», вспоминая лихую молодость. Начиналась возня в сараях. Скрипели ворота и калитки. Коты, последний раз подав голос, залезали на печки и чердаки после неспокойной ночи. Стадо, как горный поток, сливалось в единое целое, приветствуя музыку и пастуха радостным разноголосьем. Рядом с конём Егорки бежали две лохматые дворняги: маленький Шарик и большой Бобик. Возле речки, на ромашковой поляне Егорка дожидался, когда стадо напьётся, мыл коня и купался сам, плывя вразмашку против быстрого течения. И поднявшись на пригорок, под берёзкой с аппетитом съедал картошку «в мундире», зелёный лук с петрушкой, ржаной хлеб и огурцы. — Шарик-Шарик, на сухарик, — шутил Егорка, — а тебе Бобик, щелбан в лобик! Бегите охотиться. Зайцев и сусликов полно. После этого парень дремал, доверив охрану стада собакам. Снилась ему дочь плотника, Аксинья. Как она рассмеялась в лицо после его предложения проводить до дома и тут же убежала с подружками с вечерних посиделок. Вдруг он почувствовал чейто пристальный взгляд. Напротив сидела Аксинья и с серьёзным видом гадала на ромашке. Цветок, распахнув белоснежные реснички, жёлтым солнышком раскрыл свою душу, пытаясь угодить девушке. — Научи играть на гармошке. Каждый день прибегала Аксинья к Егорке учиться играть на гармошке. Помучив для виду инструмент, угощала горячим хлебом, смородиновым вареньем и парным молоком. Осенью, после уборочной, обучение закончилось весёлой свадьбой. 1

Геннадий Дмитриевич Заволокин — народный артист России, композитор, баянист, гармонист, поэт, основатель и ведущий телепередачи о русской народной музыкальной и песенной культуре «Играй, гармонь любимая!», руководитель ансамбля «Частушка».

180

181

Екатерина Абузарова, г. Нижневартовск (Ханты-Мансийский автономный округ — Югра)

У настоящего гармониста не только пальцы играют, но и душа, и тело. Наигрыши звучат так самозабвенно, что любой невольно увлекается его игрой. Порой гармонист на ногах не держится, но играет исправно. Так играл Егорка на своей свадьбе. Зажили молодые, радуясь каждому дню. Весной у Аксиньи родился сын Ванечка. Егор, отпустивши усы и бороду, в душе оставался всё тем же ребёнком. Перед сном он тихо играл сыночку колыбельные, а жена подпевала ему, положив голову на широкое плечо мужа. Когда Ванюша начал ползать, его уже не интересовали погремушки. Самой любимой игрушкой стала гармонь: беленькие кнопочки и красные ситцевые меха. — Разорвёшь гармошку, — шутила бабушка Маша. — Батька ругаться будет. — Дайте в руки мне баян, я порву его к чертям! Дайте в руки мне гармонь, я заржу, как сивый конь! — шутил дед Степан. — Гармонист будет, как пить дать. Плесни сто грамм за внука. — Кто о чём, а вшивый о бане, — строжилась бабушка. — Выпей лучше молочка козьего, а то не увидишь, как внук первый шаг сделает. Не успел Егор научить сына премудростям игры на гармони. Началась война с фашистами. Заплакали и запричитали бабы, когда Егору пришла повестка. Запили мужики на нервной почве. Через пару дней возле сельсовета после короткого митинга начали прощаться с новобранцами. — Лучше б меня призвали, — шмыгал носом дед Степан. — Я своё отжил. Оставь гармонь сыну. Поди, не на гулянку идёшь. — Ты меня, батька, не хорони прежде времени, — ответил Егор. — Я без музыки быстрей от тоски сгину, чем от пули. А сыну я из Германии аккордеон привезу. — Стройся! — прозвучала команда командира. — Налево! Шагом марш!

Снова заголосили женщины. Егор взял в руки гармонь и, уверенно глядя вперёд, заиграл «Прощание славянки». Берегли Егорку однополчане и любили за его музыку. Бывало, затихнет война ближе к немецкому обеду. Заиграет сытый Ганс на губной гармошке свою родную мелодию, а Егорка, перекусив ржаным сухариком, подыграет ему для хохмы и сомнёт громогласным наигрышем своей гармошки все потуги вражеского музыканта. Тут же соберутся возле гармониста солдатики и санитарки. Запоют песню, а то и в пляс пойдут, устав бояться войны. Через некоторое время в бой с Егоркиной гармошкой вступил вражеский аккордеон. Досоревновались до того, что заиграли дуэтом, вышли из окопов и на броне подбитого танка наяривали около часа русские и немецкие мелодии. Концерт прервал замполит. — Это что за перемирие? — орал он на командира взвода. — Я этого артиста под трибунал отдам! — Товарищ майор, этот солдат делает за неделю больше, чем сто замполитов за год. Музыка на войне иногда сильней оружия, — вступился за Егора комбат. После концерта не стреляли. Будто война закончилась. Солдаты отдыхали. Писали письма на родину. Егорка мечтал об аккордеоне. — Вот бы захватить вместе с инструментом этого музыканта, — говорил он старшине. — Мы б с этим пленным такую самодеятельность организовали, что вся война бы закончилась. Разрешите хотя бы аккордеон в плен взять? Я сыну обещал привезти… — Хорош трепаться! — одёрнул его старшина. — Доиграешься до штрафбата. Егора вызвали к командиру полка. В штабной землянке его с улыбкой встретили офицеры. У двери вытянулся по стойке смирно молоденький рыжеволосый парень с синими глазами. Новая шинель мешковато сидела на худощавом теле. Возле начищенных сапог отдыхала гармонь. — Как по заказу, после твоего концерта с немцем к нам прибыло пополнение с ещё одним гармонистом, — сказал командир полка. — У меня идея. Пока гитлеровцы под впечатлением от вашей музыки, мы немедленно начнём русскую психическую атаку. — Помирать, так с музыкой! — шутил старшина, выдавая перед атакой сто грамм боевых и боеприпасы. — С родной музыкой, — добавил он, протягивая гармонистам гранаты, которые солдаты называли карманной артиллерией. На рассвете полк поднялся во весь рост. С одного фланга шёл Егор, играя сибирские переборы «Под драку». С другого фланга — новобранец Володька с уральской «Мамочкой». По центру, пританцовывая и махая платочками, двигались на врага красивые санитарки и бойцы. Весь полк при этом, как единое целое, издавал традиционное мычание и хаканье, которое в деревнях издают плясуны, когда дело движется к драке «стенка на стенку», для устрашения противника. В фашистских окопах началась паника. Не успев закусить перед боем для храбрости шоколадом с кокаином, гитлеровцы, бросив оружие, сдавались без единого выстрела. Когда Егор оказался в блиндаже немецкого музыканта, то замер от удивления. На коленях возле аккордеона стоял его вчерашний знакомый и молился: «Майн Год, майн Год!» Гитлер, узнав о новой тактике русских, назвал гармонистов личными

182

Екатерина Воронко, г. Лангепас (Тюменская область)

врагами фюрера. Каждое утро, когда Егор по привычке начинал играть на гармошке, начинался обстрел его подразделения. — Всё, хватит фрицам жилы тянуть! — ругался старшина. — Иди лучше на аккордеоне поиграй! — Так я его для сына берегу. Во время очередной бескровной атаки, когда Егор растянул во всю ширь меха, соединив красоту звуков с бесстрашием души, начал играть казачью «Бузу», рядом раздался взрыв. Корявый раскалённый осколок порвал гармонь, исковеркав внутренности инструмента. Егор упал, пытаясь соединить две части своей души в единое целое. Потом поцеловал гриф с кнопками и заплакал. Слёзы, смешавшись с копотью, капали на погибшую гармонь. — Сволочи! — закричал он, встав во весь рост, схватился за сердце и лёг на землю. — Гармониста убили! Гармониста убили!.. — кричали солдаты, ринувшись на врага. — Куда тебя ранили? — шептала санитарка, не видя крови. — Душу растерзали! — прохрипел Егор и умер. Но девушка ничего не расслышала от нарастающего гула симфонии боя… Вечером писарь заполнял похоронки. — Про гармониста что писать? Он же сам умер… — спросил солдат у главврача. — Так и пиши: погиб смертью храбрых, от разрыва сердца. Впрочем, от разрыва сердца не надо. Погиб за безымянную высоту, защищая Родину. Я б эту гору Егоркиной Гармошкой назвал… Почтальон Улита, сортируя почту, прочитала о гибели Егора. Дрожащими руками прижав к себе похоронку, побежала в поле.

183

Слева направо: Валентина Васильевна Тесленко (жена), герои рассказа Иван Егорович Тесленко и его мама Аксинья Тесленко, сын Александр — Егора убили! Не добежав до Аксиньи, споткнулась о грабли и упала, задыхаясь от рыданий. Аксинья выхватила похоронку. — Господи, за что? Ваня бросил вожжи. Сел на парящую землю. Старый мерин протащил борону несколько метров и остановился. — П-папку твоего убили, сиротинушка!.. — Папу нельзя убить! — возразил малец и вытер нос рукавом. На следующий день Аксинью вызвали в военкомат и сообщили, что за мужа ей положено двести тридцать рублей сорок пять копеек. — Вот, за Егоркину смерть заплатили! — сказала она на поминках, положив смятые бумажки с мелочью рядом с поминальным стаканом водки. — Что с ними делать? — Мама, купи мне гармошку, — нарушил гробовую тишину Ванечка. — Вот это по-нашему. Правильно, внучок! — с трудом встал с табуретки дед Степан и по-стариковски заплакал. — Я, пока живой, тебя играть научу, как Егорушку. Русский человек не может без песни— ни в радости, ни в горе, ни в любви… На сороковой день, когда душа Егора прощалась с землёй, его сын на рассвете вышел на крыльцо с новенькой гармошкой «Хромкой» и заиграл мелодии любимых отцовских песен. Односельчане со слезами прислушивались к знакомым наигрышам. Деревня без гармошки не деревня… И снова поплыли над домами и сараями, над бесконечными лесами, полями и дорогами светлые русские песни — живые и трепетные, с чувством, с толком, с расстановкой, с перебором, с огоньком и грустинкой. — Егорушка вернулся! Слава Богу — живой! Андрей Тесленко, д. Ивановка (Красноярский край) — г. Сочи (Краснодарский край)

184

Марусино детство

Ольга Кузнецова, п. Усть-Инский (Тамбовская область)

Дети войны… Многим из них по сей день восемь, десять, четырнадцать лет. Моей бабушке Марии Фёдоровне Никоновой было чуть больше девяти, когда война докатилась до Алексеевки. Но о войне Маруся уже знала. Завидев почтальона, бежала навстречу, надеясь на весточку от отца, который с начала войны воевал где-то на Украине. Но почтальон проходил мимо. Особенно любила Маруся, когда на завалинке собирались солдатки и читали письма с фронта. Учащённо билось её сердечко, когда она читала письма отца. Когда матери дома не было, открывала деревянный ящичек, в котором хранились солдатские треугольники, и осторожно перебирала их. Потом распечатывала один из них и перечитывала десятки раз уже знакомый текст. Чаще других брала в руки голубоватый треугольник: «Здравствуйте, жена моя Мария и детки: Михаил, Иван, Анна, Николай, Фёдор, Антонина, Нина, Мария. Как ваше житьё? Всё ли дома в порядке? Ты, Мария, детей-то береги! Что крыша прохудилась, конечно, плохо, но ты не переживай: разобьём немца, крышу первым делом подлатаю, обнову детишкам справлю. Вы только ждите». И они ждали, не жалуясь на нужду и голод. Однажды Маруся отправилась с другими детьми в поле нарвать колосков для голодающей семьи. Не удержавшись, она положила тяжёлый, с колючей остью колосок в рот и, зажмурясь от удовольствия, стала жевать. Увлечённые

185

сбором, дети не сразу заметили объездчика (управляющего). Мальчики постарше завернули колоски в рубашки и бросились к лесопосадке. Объездчик отхлестал кнутом тех, кому не удалось вывернуться, и приказал высыпать колоски на землю. Соседская девочка Дуся горько заплакала: дома её ждали голодные братишки. Маруся тоже грязной рукой размазывала слёзы по щекам. А управляющий, отобрав сумки, рубашки, платки и фартуки с колосками, уехал. Таков был суровый закон времени. Когда удавалось принести колоски домой, аккуратно обрывали солому, мололи на камнях, добавляли лебеду и пекли. Сидят: Фёдор Исаевич и Мария Ничего не было вкуснее, чем этот Фёдоровна Дубковы, родители Маруси, сыромятный (так называла его стоят: сама Маруся, сестра Марии Фёдоровны Анна с мужем Николаем бабушка) хлеб. Утром женщины Ивановым, осень 1945 года собирались у колодца-журавля: пересказывали новости с фронта, читали письма. Маруся любила с матерью ходить к колодцу. Всё чаще слышала она страшное и непонятное слово «эвакуация». Однажды проснулась девочка от неясного гула, выглянула в окно. Мать не спала. — Маруся! Не высовывайся! Тихо. Ложись. Немцы… Маруся до боли в глазах вглядывалась в чёрные движущиеся точки. Это они убили отца её подруги Нины Трикозовой и старшего брата Раи Кудлаёвой. Немцы двигались со стороны Куликовых Копаней: на мотоциклах, машинах, лошадях. Утром хозяйничали в селе. Отобрали оставшийся скот, птицу. В начальной школе сделали конюшню. Село словно вымерло. Даже соседский петух Тихон, оставшийся один на всей улице и кукарекавший на всю округу, присмирел и забился в старый сеновал. Повсюду была слышна громкая чужая речь. А однажды пригнали пленных. Это были евреи. Мужчины, женщины, старики, дети. Их расстреляли за селом, у холма. А в доме стариков Нечаевых,

186

обнаружив фотокарточку бойца Красной армии, их сына, устроили погром. Три месяца немцы были в селе. Постепенно фронт возвращался назад. Со стороны Серафимовки слышалась артиллерийская канонада. А где-то под Мирным разгорелся воздушный бой. Советский «ястребок» сражался с несколькими немецкими самолётами. В неравном бою он был подбит. Шлейф густого чёрного дыма тянулся за машиной. Самолёт, словно раненая огромная птица, быстро теряя высоту, шёл в сторону Алексеевки… Двух обгоревших лётчиков привезли в село и захоронили в братской могиле героев гражданской войны. Немцев прогнали. Это была радость со слезами на глазах. Чем дольше шла война, тем тише становилось в селе, тем больше женщин во вдовьих платках приходило к колодцу, тем грустнее становились песни. Вскоре после второго, тяжёлого ранения в живот отец вернулся с войны. Маруся в подробностях помнит этот день. Все работали в поле. Страда. Урожай впервые за всё военное время выдался богатым. Женщины, закутанные по самые глаза от палящих лучей солнца, идут к кульстану . Напившись воды, Маруся, прикрыв ладошкой глаза, смотрит вдаль, туда, где переливается золотая пшеница. Со стороны райцентра, закинув вещмешок на спину, шёл солдат. Марусю охватило неясное волнение. Солдат шёл с войны… И тут она узнала его — это был отец. Он шёл, тяжело припадая на израненную ногу. Маруся машинально сорвала с головы косынку и, размахивая ею, с криком: «Папочка, родненький» бросилась вперёд. Тяжёлые, налившиеся спелостью колосья больно хлестали девочку по лицу, босым ногам, но она не замечала этого: отец вернулся! Он прижал её к себе, и скупая мужская слеза упала ей на руку. По полю медленно, словно ноги не слушались её, шла мать. Она не плакала и не кричала. «Митя, кормилец! Вернулся… Живой…» Отец долго смотрел на неё, осунувшуюся, похудевшую, с тонкими серебряными ниточками в густых, некогда смольно-чёрных волосах. — Ну, будет, мать, живой, и слава Богу… Уже потом, обретя свою семью, Маруся рассказывала детям, а затем и внукам об этом самом ярком событии в её жизни. Яна Никонова, с. Алексеевское (Ставропольский край)

187

Генеалогия

Ищем героев войны в Интернете Начать стоит с Обобщённого банка нужно поделиться на сайте «Солдат.ru» данных «Мемориал» (obd-memorial.ru) — (soldat.ru). На его форуме ищут единокрупнейшего в России. Он содержит ин- мышленников, получают помощь в изыформацию о защитниках Отечества, по- сканиях, адреса поисковых формировагибших и пропавших без вести в период ний регионов и много сопутствующей Великой Отечественной войны и после исторической информации. военный период. На сайте выложено mil.ru — Министерство обороны около 10 млн отсканированных архив- Российской Федерации ных документов из Центрального архива memorialrk.ru — картотеки потерь ряМинобороны РФ и Военно-мемориального дового и сержантского состава; 3 210 000 центра ВС РФ (донесения о безвозвратных карточек военнопленных. потерях, похоронки, документы госпиfire-of-war.ru — методики генеалогиталей, медсанбатов, карточки советских ческих изысканий о воинах. военнопленных, свыше 30 тысяч паспортов воинских захоронений, сведения о погибших или пропавших без вести, иногда — о тяжело раненых и т. д.) Сайт «Подвиг народа» (podvignaroda.ru) — документы о ходе и итогах основных боевых операций, подвигах и наградах всех воинов Великой Отечественной. Здесь есть та информация, о которой так не любили рассказывать герои войны — о войне. И по наградам можно проследить боевой путь героев. Помощь в поиске информации могут оказать энтузиасты поисковых движений. У каждого из нас есть предки, а значит, и есть чем гордиться. Награды и наградные листы, личные фотографии, рассказы, очерки, копии дневников, благодарности командования и многое другое — это тот информативный пласт, которым можно и Один из наградных листов с сайта банка документов «Подвиг народа»

188

Фото из семейного архива Гисс — Сазоновых, г. Белокуриха (Алтайский край), 1976 год

После Победы 1945—1978 Вот говорят: Россия... Реченьки да берёзки... А я твои руки вижу, узловатые руки, жёсткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на победу благословлявшие. Вижу пальцы твои сведённые, — все заботы твои счастливые, все труды твои обыденные, все потери неисчислимые...

Отдохнуть бы, да нет привычки на коленях лежать им праздно... Я куплю тебе рукавички, хочешь — синие, хочешь — красные? Не говори «не надо», — мол, на что красота старухе? Я на сердце согреть бы рада натруженные твои руки. Как спасенье своё, держу их, волнения не осиля. Добрые твои руки, прекрасные твои руки, матерь моя, Россия! Вероника Тушнова, 1962 г.

Отец Мне было три с небольшим года, когда в июле 1945-го мама оформила отпуск, и мы поехали из Барнаула, где она работала на ремонтно-эксплуатационной базе, в село Аллак, недалеко от города Камень-на-Оби, к бабушке — папиной маме. Отец писал, что вот-вот должен вернуться с фронта, и мы каждый день ходили встречать его за околицу. Однажды видим — идёт по дороге солдат в выгоревшей гимнастёрке. За плечами скатка и вещмешок. На груди в два ряда блестят медали и ордена. Это шёл мой отец, усталый, пропылённый. Мама с плачем бросилась ему навстречу и повисла на его плечах. Я босиком топал за ней по пыльФёдор Сотников (справа) ной дороге. Они обнялись, расцеловались. Потом отец поднял меня над собой и, глядя снизу, смеялся. Он знал о моём существовании и вот теперь увидел, и от этого и от того, что кончились эти тяжкие, долгие четыре года и он снова дома, радость переполняла его. Так на руках и донёс меня до самого дома. Помывшись в бане и побрившись, отец развязал вещмешок и стал раздавать подарки. Мне подарил губную гармошку. Я тут же залез на печь и стал с интересом исследовать, кто же издаёт эти звуки. Снял с обеих сторон блестящие крышки и увидел много тоненьких, разного размера железных пластинок. Подул в дырки — играет. «Ага, — думаю, — значит, кто-то внутри сидит». И стал по очереди отгибать эти пластинки. Но внутри опять никого, а гармошка оказалась безнадёжно испорченной. От огорчения я разревелся. Мама стала меня ругать, что я испортил папин подарок. Я ещё больше в рёв. Тогда отец посадил меня на колени и, обращаясь к маме, сказал: «Ну что ты, мать, ругаешь его? Всё правильно он сделал. Гармошка-то фашистская, а всем фашистам каюк». И ко мне: «Не реви, сынок, не стоит она твоих слёз. Мы тебе новую гармошку купим». И хоть мне было всего три года, я запомнил встречу отца и его подарок на всю жизнь. Вечером собрали на стол, что могли. А что в то время могли? Картошка, солёная капуста, огурцы, лук, каравай хлеба. Пришли земляки-фронтовики, и потекли воспоминания: о боях, товарищах, оставшихся на полях сражений, о командирах, о ранениях.

190

Лихтер — плоскодонная грузовая баржа для хождения по местам, неудобным для глубоко сидящих судов, используется для беспричальных перегрузочных работ и перевозки груза на рейде, как правило, имеет собственные погрузочно-разгрузочные средства и двигается не своим ходом, а на буксире.

191

Никита Фомин, г. Сызрань (Самарская область)

Мой отец прошёл, считай, всю войну в составе Южного, Степного, Воронеж ского, Второго Украинского фронтов. Начал рядовым, закончил гвардии старшим сержантом. Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», нагрудным знаком «Гвардия» и благодарностями от Верховного Главнокомандующего. В зрелом возрасте я не раз пересматривал эти награды и сожалел о том, что не расспрашивал в своё время о его военных годах. Да и то подумать, мне было десять лет, когда он утонул, интересы были другие. А он сам о войне не любил рассказывать, о своих подвигах тем более. На расспросы мужиков отделывался шуткой или общими фразами. Вернулся с фронта дважды раненый. И только совсем недавно, в Интернете, нашёл я в военных архивах наградные листы, в которых командир описывал его подвиги. В октябре 1944 года в районе венгерского города Кечкемет немцы перешли в контратаку, открыли ураганный огонь, чтобы поддержать наступление своих танков. Вызывает отца командир и ставит задачу: заминировать дорогу танкам в самый короткий срок. Группа сапёров, командо вал которой мой отец, заминировала поле быстрее, чем требовал командир, и немцы попытались поле разминировать. Тогда отец принял решение остаться и отбивать немцев до подхода русской пехоты. За проявленную отвагу и мужество наградили его орденом Красной Звезды. И таких операций на его счету было немало. После войны отец снова работал грузчиком, матросом на буксире. Затем окончил курсы вождения судов и был назначен шкипером на лихтер1. Был он невысокого роста, коренастый. Природа одарила его недюжинной силой — печную кочергу в палец толщиной он запросто завязывал в узел, а потом так же развязывал. По натуре был крут и на руку скор. Нетерпимо относился к несправедливости и оскорблениям. И при этом был добр и отзывчив, если с кем-либо

случалась беда. Слабых старался защитить. Помню, как у одного товарища заболела дочь, надо было срочно везти её в больницу в Томск. Дело было зимой. Жили мы в Моряковском затоне. Единственную дорогу в город перемело, никакие машины не могли пробиться. Машину-то ему выделили, а что толку? Тогда отец пошёл в поссовет и добился, чтобы выделили трактор для сопровождения. Девочку спасли. В нашу квартиру по вечерам и в выходные постоянно приходили люди. Женщины судачили, а мужики играли в лото. Дым коромыслом от самокруток с махоркой. Шутки, смех. Мама беззлобно, скорее для порядка ворчит, а папа посмеивается: «Это хорошо, мать, что к нам люди ходят. Значит, им у нас нравится». В послевоенные годы принято было праздники отмечать сообща, всей улицей. И 7 ноября или в Новый год у нас собирались человек по тридцать, а то и больше. Приносили кто что мог: квашеную капусту, огурцы солёные, грибы маринованные, картошку, стряпню. Называлось это — «вскладчину». Мама к тому моменту изготавливала бражку в бочонке. И начиналось веселье. Непременно с гармошкой, песнями и плясками. Жили тогда очень дружно, нараспашку, не то что сейчас. Народ был добрее и проще. В воспитании детей принимали участие все соседи. И не дай Бог, если кто-нибудь пожалуется, что ты там что-то натворил или не поздоровался, — получишь взбучку. С окончания навигации и до начала следующей отец ремонтировал свой лихтер. Работал плотником на строительстве двухэтажных домов для плавсостава. Некоторые из них до сих пор стоят, почерневшие от времени, тем не менее жилые. Для дома смастерил всю мебель. Он любил работать с деревом. Сколько я помню, постоянно что-то пилил, строгал, резал. А я очень любил валяться в ворохе стружки, вдыхать её смолистый запах. Как умел, старался помогать ему. А уж когда он доверял мне строгать рубанком, был на седьмом небе от счастья и очень гордился. Любовь к дереву, видимо, передалась и мне. Любо-дорого было смотреть на него во время работы, раздетого до пояса. Бугры мышц волнами перекатывались по спине, груди, животу. Я любил своего отца, восхищался его силой и безмерно гордился им, хотя и старался не показывать этого. «Сынок, — говаривал он мне иногда, как бы в назидание, — самое главное в человеке — порядочность. Неси нашу фамилию с честью». И этот его наказ я старался выполнять всю жизнь. Геннадий Сотников, г. Миасс (Челябинская область) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Геннадий Фёдорович Сотников — геолог, инженер-конструктор, ныне пенсионер, отец троих детей, дедушка одной внучки.

192

Крутен-лишенец Людмила Лукинова, г. Нижневартовск (Ханты-Мансийский автономный округ — Югра)

Это неправда, что при Советской власти люди забыли Бога. Помню, сажаем картошку, рядом дорога. Люди идут. Кто на базар, кто на работу, и каждый: «Бог в помощь!» Особенно блюли веру бабушки. Подскажут, когда какой праздник, как правильно креститься, приветствовать друг дружку на Святую Пасху. Однажды моя младшая сестра Неля на «Христос воскресе!» вместо «Воистину воскресе» ответила: «Министерство воскресе!» Бабушки ей всё объяснили да ещё угостили пасхальным яичком. Наша соседка тётка Ганна, член правления колхоза, следила, чтобы к Пасхе хаты у всех были выбелены, дорожки посыпаны песком. Иначе наведёт позора на всё село. Одевались на праздники и вели себя тоже пристойно. В такие дни все люди как бы немножко родня. Сестёр наставляли бабушки, а нас с братом Эдиком — прибывший из военного гос питаля дядька Крутен. До войны наш папа работал директором школы. Когда ушёл на фронт, школой руководила мама. Даже при немцах. Поехала к немецкому бургомистру и устроила скандал. Как же, мол, учебный год начался, а школа на замке? Дети не виноваты, что вы устроили войну. Тот не только разрешил открыть школу, но и приехал на открытие. Правда, потребовал заклеить в учебниках страницы, где про Сталина и Красную Армию. Заклеить-то заклеили, а вот плакат на школе «С Хрущёвым к победе!»1 прозевали. Так до самой Победы и висел. Хорошо, бургомистр понимал только по-немецки, а могли и расстрелять. В школе почти одни учительницы, к тому же у многих ребят отцы погибли на фронте. Разве можно их воспитать нормально? Вот мама сразу после войны и наказала отправиться по госпиталям за инвалидами. Что они там тоскуют без дела? Поехали и привезли не только школе, но и колхозу. Одни учительствуют, другие в колхозе шорниками, конюхами, плотниками. Вместе с инвалидами приехал и Крутен. Огромного роста, с седой бородой и такой густой головой, что не нужна шапка. После ранения одна рука сгибается неважно, зато другой мог скрутить в узел толстый 1

В 1941 году Хрущёв Н. С. являлся комиссаром высшего ранга в составе военсовета Юго-Западного направления, в зоне его ответственности были сражения под Киевом, Харьковом, Воронежем, он принимал участие в Сталинградской битве, руководил партизанским движением на Украине. На Курской дуге под артобстрелом на передовой вручал награды бойцам, хотя для этого мог послать подчинённого. Закончил войну в звании генерал-лейтенанта.

193

Виктория Гладких, г. Новосибирск

прут-занозу, который вставляют быкам в ярмо. Поэтому Крутеном и прозвали. Мама сразу поняла, что дядька грамотный, и предложила работать в школе, но он отказался и попросился в кузницу. Крутен и Федя-молотобоец встретили нас с Эдиком нормально. Меня поставили качать меха, Эдику — метёлку, подмести пол. Я качаю, Эдик метёт, а эти работают. Сунули железку в горн, нагрели добела и на наковальню. Крутен клещами железку поворачивает, то в одном месте маленьким молоточком стукнет, то в другом — показывает, где Феде бить молотом. Федя на протезе, зато руки целёхонькие, вот и лупит изо всей силы, а железка, словно живая, ползёт, извивается и превращается в подкову. Удивительно. Три подковы сделали и перекур. Правда, ни кузнецы, ни мы не курим, просто слово такое для отдыха. Когда наработаемся и уходим домой, обязательно угостят кусочком лепёшки, а то и подарят формочку — печь пряники или драники. Конечно, мы съели бы всё это и просто лепёшками, но с формочкой вкуснее. Вечером Фёдор уходит домой, а Крутен остаётся мастерить ручную мельничку. Народ живёт небогато, килограмм кукурузы добыл — уже радость. В большую мельницу такую малость не понесёшь, весь расчёт на самодельные. У нас же одна на полсела. Крутен уже смастерил добрый десяток граблей и тяпок, щеколд и навесов, теперь взялся за ручные мельнички. Денег не берёт. Что-нибудь из продуктов принесут, и ладно. Вечером горн поддувать не нужно, он чуть дышит теплом. В кузнице целая компания пацанов, тётки Ганна, Зина и баба Палашка. При свете коптилки Крутен возится с мельничкой и рассказывает истории. Чаще всего о Боге, Его сыне Иисусе, всяких чудесах. Как люди строили Вавилонскую башню, погибли города Содом

194

и Гоморра, маленького Моисея пустили по реке в корзине, а когда тот вырос, к нему явился сам Господь. Конечно же, рассказывал и о церковных праздниках. Далеко не всё нам понятно, но по тому, как внимательно слушают женщины, мы притихаем тоже. Правда, не надолго. По дороге домой мальчишки уже дразнят Эдика: «Эдя-медя, съел медведя, а на Пасху съел колбаску, на Покрову съел корову, а на Пост — щучий хвост!» Иногда Крутен пел молитвы. Особенно нравилось, когда Крутен пел «Отче наш», а женщины ему подпевали. Потом в кузницу стали приходить женщины из соседних сёл. Некоторые по совету Крутена везли детей в церковь крестить. Но недолго музыка играла. Кто-то написал «сигнал» в НКВД, что мельнички Крутен мастерит из ворованного материала. О молитвах сообщил тоже. В кузнице, а затем и в хате молотобойца Феди сделали обыск, ничего не нашли, но Крутена арестовали и повезли в район. Папа, хоть и директор, а напугался и ни чирик. У него родной брат «враг народа», а теперь и эта болячка. Председатель колхоза тоже прижал уши. Но вот мама — ни в коем случае! Она фашистскому бургомистру устроила скандал, а здесь свои. Вдвоём с тёткой Ганной отправились к начальнику НКВД Алтухову и привезли Крутена домой. Оказывается, наш Крутен — «лишенец»1. Так называли людей вне закона. Их лишали хлебных карточек, лечения, учёбы. Ко всему, они ещё не имели права голосовать. Раньше Крутен был священником в Ростове, его церковь закрыли, а самого отправили на Соловки. Там в лагере работал кузнецом. Когда начали строить ДнепроГЭС, потребовалось много кузнецов, вот самых опытных и направили. Как и у нас в кузнице, Крутен сразу собрал вокруг себя народ и принялся наставлять. Начальство быстро проведало о его проповедях, но не стало трогать. Работали люди старательно, даже лучше других. Но может, просто сами верили в Бога, как наша мама, тётка Ганна и тётки из соседних сёл. Да что там тётки! Сам Всесоюзный староста Калинин, приехавший на открытие ДнепроГЭС в 1932 году, перед тем как повернуть рубильник, перекрестился и сказал: «Ну, с Богом!» Сразу загорелась тысяча лампочек. Об этом маме и тётке Ганне рассказал по секрету сам Алтухов, который хоть и чекист, но вышел из крестьянской семьи. А там Бога почитали. Конечно же, какое-то уважение осталось у Алтухова и к Крутену. Тем более что у начальника НКВД к нашей маме была и просьба. Чекистам стало известно, что кузнецы отковали, освятили и поставили на плотину три креста. Два нашли и сняли, а вот третий найти не смогли. Наверное, из-за него у фашистов, как ни старались, запустить днепрогэсовскую электростанцию не получилось. Не получилось и взорвать, когда удирали от Красной армии. У наших же всё заработало, как часы. Вот Алтухов и попросил выведать у Крутена, где этот крест. Не для того, чтобы принять меры. Просто интересно. Крест-то не маленький, абы как не спрячешь. Крутена отпустили, но предупредили больше не заниматься пропагандой религии. Как бы там ни было, он «лишенец» и может запросто вернуться на Соловки. Хорошо, что этот «Острый глаз» написал письмо только в район, а если бы в Киев? Тогда не поздоровится ни Крутену, ни самому Алтухову. Он даже показал маме письмо от «Острого глаза», который сообщил о Крутене. Ему казалось, что под диктовку 1

Лишенец — человек, лишённый гражданских прав по социальным признакам. Лишенцев выселяли из коммунальных квартир, они не имели права учиться в вузах и старших классах и т. д.

195

Юлия Цаплина, г. Кировск (Мурманская область)

кого-то из взрослых писал ребёнок. Мама сразу узнала почерк своего ученика Вани Шинкарука, отца которого мы дразнили Святой. Крутен выковал Святому крест на могилу матери, но вот с мельничкой сказал подождать. Мол, нет нужного материала. Не сегодня-завтра обещали со станции подвезти, а пока, мол, не из чего. Святой не поверил и обиделся. Мама спросила о третьем кресте, а Крутен улыбается и говорит: «Он и сейчас там. Хорошие люди его сразу видят. На Святую Пасху над ним солнце всегда играет. Бывает и просто по воскресеньям. Потому что каждое воскресенье — это тоже праздник». Всё как будто обошлось, но председатель колхоза после этого прижал уши. Он из города, людей знает плохо. Крутена определил на конюшню. Там, мол, будет и коней подковывать, да и вооб ще работы больше. Не до проповедей. Ничего этот городской не понимал. Коней-то только на кузнице подковывают. Ведь каждую подкову подгоняют к лошадиному копыту, как туфельку Золушке. Специальным рашпилем зачистят копыто, обследуют со всех сторон. Бывает, несколько раз нагреют подкову в горне, обстучат и большим и маленьким молотками, пока станет в самый раз. Иначе подковочный гвоздь-ухналь попадёт в живое мясо, и лошадь захромает. Как в известной песенке: «Не было гвоздя — подкова пропала, не было подковы — лошадь захромала. Лошадь захромала — командир убит. Конница разбита, армия бежит!» А Крутен даже быков подковывал! Быку-то на каждую ногу нужна не одна, а две подковы, зато спокойно ходили по любому гололёду. В конюшне Крутен как-то сник. Да и раненая рука стала донимать. В кузнице почти не показывался, с нами не возился. Мастерил в хате свои мельнички. Мама шила

196

ему рубашки, тётка Ганна носила молоко, тётки с соседнего села делились хлебом. Может, с ними какие беседы и вёл, но нас не привечал. Просто берёг людей. Говорят, из района приезжала какая-то комиссия и спрашивала, нет ли в нашем колхозе бывших лишенцев, а в Чапаевке уволили учительницу только за то, что носила в церковь святить пасху. Самое удивительное, Крутен сделал мельничку и Шинкаруку, хотя прекрасно знал, что тот написал на него донос. Мол, Иисус жалел даже тех солдат, которые распинали его на кресте. Колька Манжос, которого поставили вместо Крутена на кузницу, как и мы с Эди ком, сразу полюбил Крутена, потому что тот всегда подсказывал, как правильно делать подковы, закаливать лемеха и даже мастерить мельнички, но некоторые новой должности Крутена завидовали. Можно приносить домой сколько угодно лошадиных катышков и выкормить большого кабана. Сено-то, которым кормили лошадей, переваривается в их желудках только наполовину. Для свиней самая еда. Курам тоже лакомство. Но Крутен даже пары вёдер удобрить огород не прихватил. Потом случилось несчастье. Крутен поскользнулся, не удержался раненой рукой и упал прямо под ноги жеребца Валета. Тот испугался и ударил копытом так сильно, что сломал Крутену три ребра. Крутен разболелся и «не выполнил минимума». Так говорили о тех, кто не выработал сколько положено трудодней. За это у него отрезали пол-огорода. С картошкой, кукурузой и подсолнухами. Лишь посеял, ещё толком и не взошло, а они отрезали. Теперь даже ступить там было нельзя. Иначе тюрьма. Отрезанный огород густо взялся бурьяном, всходы подсолнуха и кукурузы сразу погибли, а вот картошка выросла. Мелкая, как горох, но случился неурожайный год, люди были рады и такой. Крутен не удержался и накопал ведро. Святой снова написал «куда следует». Крутена арестовали и присудили два года тюрьмы. Там он скоро умер. Зимой бурьян с Крутенова огорода собрали на топливо, а лишь оттаяло, мы принялись выковыривать из земли перемороженную картошку. Теперь было можно. Из такой картошки, если перемолоть, получались вкусные драники. Мы пекли их в Крутеновых формочках и, конечно же, вспоминали его хорошими словами. Как здорово пел церковные молитвы, рассказывал об Иисусе, Магдалине и Ноевом ковчеге. Правда, когда наелись драников, Неля вдруг заявила: «Слава Богу, что Крутена так быстро отправили в тюрьму, а то бы всю картошку выкопал». Она всегда путала грешное с праведным. То «Министерство воскресе!», то на пожелание «Бог в помощь» — отвечала: «Говорили боги, чтоб и вы помогли». Теперь вот такое о Крутене. Но он бы на неё не обиделся. Неле ещё нет семи. Крутен говорил, что дети до семи лет — ангелы. Станислав Олефир, г. Приозёрск (Ленинградская область) Победитель литературного конкурса «История России в семейных преданиях» Станислав Михайлович Олефир — педагог, журналист, общественный деятель, автор 20 книг, многократный победитель всероссийских и международных литературных конкурсов и лауреат национальной премии педагогического признания, член Союза писателей России, отец троих детей, дедушка четырёх внуков.

197

Улица Демьяна Бедного Вновь шагнуть в детство так же приятно, как войти в тихую реку. И чем мы старше, тем чаще сознание возвращает нас туда, где всё хорошо: хлеб вкусный, сны ласковые, а дожди тёплые. Я приглашаю вас в страну моего детства. На мою тихую и короткую улицу в шесть домов. Нашей улице было дано имя Демьяна Бедного. Мой дед, здорово ушибленный Советской властью за привычку хорошо работать и пользоваться плодами своего труда, часто издевался, называя нас бедняками с бедной улицы, хотя сам к тому времени был нищ и бос, как странник в пустыне. Когда же я вошёл в мало-мальское сознание, то один из вопросов был: кто такой Демьян Бедный? Оказалось — поэт. С поэтами к тому времени я уже немного сталкивался. Читать начал рано, и первое, что я прочёл, были тоненькие, затёртые Александр Пушкин и Сергей Михалков из серии «Мои первые книжки». Имена приличные, на портретах красивые мужчины. И ещё Агния Барто… Имя завораживало. Есть улица имени Пушкина, может, есть где и Михалкова? Всем нормальным улицам имена как имена, а нам достался Демьян. Да ещё Бедный. Наверное, он щупленький, замордованный проклятыми буржуями? Каково же было моё изумление, когда я увидел его фотографию. Здоровый мужик с хитрыми глазами, со значками на широкой груди. Не скажешь, что бедный. И я его невзлюбил. Мало что нашу улицу таким обидным именем назвали, так он, оказывается, ещё не настоящий бедный. Вот Максим Горький — это настоящий бедный. Усы отвисли, лицо худое, детство трудное. Усугублялась моя нелюбовь тем, что в нашем доме пребывал очень похожий на Бедного поэта дядька по прозвищу «пришлый зять». Так его звала любимая тёща. Такая же мордень, горлом оруч, глазами нагл и напорист. На пиджаке непонятный значок «ВОИР». Когда я спросил у отца, что это обозначает, он расшифровал таинственный ВОИР как что-то среднее между «свистюком» и «клизмюком». Позже, читая стихи Демьяна Бедного, в миру Ефима Придворова, я смеялся над своей детской наивностью. Поэт как поэт, не хуже других. Когда наши родители-новосёлы разгребли строительный мусор вокруг дома, то первое, что сделал равноправный народ, — поделил территорию под огороды. Воировец при большом стечении обитателей дома заявил, неразумный, что огороды — это мещанство и он будет бороться с ними, как с чуждым для коммунистического общества явлением, через партком и завком. Не учёл он, что почти все мужики прошли фронт и таких гусей в упор не видели. Нашёл чем пугать. Воировцу на могучем русском сказали всё, что думали. «Пришлый зять» свою партийную принципиальность временно засунул тёще под кровать. Зазеленела редиска, лук, а где и помидоры. Отец привёз из леса черёмуху, рябинку и берёзу. Всё это касалось территории с тыльной стороны. На лицевую, в улицу, смелости ни у кого не хватило. Был, правда, один. С солдатской сноровистостью выкопал землянку и завёл там поросёночка. По его фронтовым понятиям, землянка являлась самым надёжным убежищем. Злыдни даже не дождались, пока порося достигнет съедобных размеров, умыкнули — тот и хрюкнуть не успел. Пацаны играли в землянке в войнушку, но без присмотра первой же весной землянка завалилась.

198

Лыва Улицу вдоль домов заасфальтировали, но по давнему российскому обычаю на второй же год поперёк прокопали канаву. Срочно проложить трубу. То ли нужной трубы не оказалось, то ли срочность пропала, но канава надолго вошла в историю улицы, образовав здоровенную лужу после первого же дождя. В самом её глубоком месте можно было бродить по колено. Сначала малышня пускала по ней пустые банки, изображая их корабликами, а через некоторое время и постарше пацаны поняли, что рядом с домом образовалось своё море, и грех этим не воспользоваться. Первые корабли, ушедшие в плавание по луже, были изготовлены наспех, из штакетин, оторванных от ближайших заборов, и больше напоминали пироги индейцев. Со временем кораблестроение

199

Александра Старостина, г. Красноярск

«Пришлый зять» достал с-под тёщиной кровати свои принципы и провозгласил клич на создание зоны культурного отдыха. И в этот раз у него получилось. Все как один вышли на воскресник, по субботам тогда ещё работали. Мой отец, а он шоферил на ЗИС-5, привёз из строящегося пионерского лагеря пару машин чёрной земли и пучок саженцев тополей. Женщины сгоношили клумбы, насеяли ноготков и анютиных глазок. К лету тополя и цветочки зазеленели, мужики установили стол, скамейки, и ожила точка культурного отдыха. От костяшек сделанного из текстолита домино столешница прогибалась. Особенно если доминошники соображали на бутылку. «Пришлому зятю» опять не понравилось. Он предполагал, что в зоне культурного отдыха мужчины будут с умными лицами играть в шахматы, а дети в панамах накидывать кольца на палочки. Такой культурный досуг он видел в доме отдыха, о чём и поведал публике, когда его внутренний протест созрел и попросился наружу. Его ещё раз послали, и он, окончательно поняв, что против масс не попрёшь, стал поигрывать с мужиками. Давно уж нет тех огородов, вокруг дома всё завалено старыми покрышками. Нет и рябины с черёмухой. На месте скверика выстроена несуразная девятиэтажка с разномастными ржавыми балконами. А берёзка стоит! Стоит, беленькая... Изрублена, изгрызена бортами машин, ободрана дурными руками. Но стоит... Правда, и не растёт больше. Или мне так кажется, потому что я вырос.

на улице приняло обвальный характер, а лужа — такую популярность, что приходили пацаны из дальних домов. Место это получило ёмкое название «лыва». В Сибири лывами зовут любую лужу, от мелкой, в три ладошки, до такой серьёзной, как наша. Свой первый корабль я тоже делал из штакетины. Строгалась она туго, гвозди не лезли. Корабль получился как утюг. Притопив корпус по самые леера1, он норовил опрокинуться. Отец, увидев дома мой «крейсер», покачал его на руке и предложил выкинуть. — Где ты нашёл такую палку? — Оторвал от штакетника детсадовского. — Зря испортил забор. Эта палка только для него и годится. Надо из сосны делать. На следующий день он принёс с работы несколько ровных и сухих дощечек, разрешил пользоваться рубанком и выдал пригоршню мелких гвоздиков. На этот раз корабль получился почти как настоящий. Палубные надстройки прочно стояли, где им и положено, орудийные башни со стволами из гвоздиков вращались, а на леера вдоль бортов была даже натянута нитка. Корабль гордо пошёл вдоль лужи, покачиваясь с борта на борт. И тут же получил снаряд в борт. Человек так устроен, что, если появляется возможность повоевать, он её не упускает. Так и у нас, сопливых флотоводцев, как только первые корабли были спущены на воду, сразу появилось желание потопить их. Сначала просто кидали комья глины, но потом договорились делать из неё «снаряды», небольшие комочки. В пылу боя дело доходило и до того, что «снаряды» начинали лететь в голову противника. Дальше начиналась рукопашная. Самым задиристым пацаном считался Серёга Кузьмин. Он был и самым грамотным. Много читал, в основном приключения, а когда началась морская эпопея, перешёл на морские книги. Его злили наши неграмотные аргументы, основанные на эмоциях, и он бросался в драку. Вот и на этот раз они сцепились с Витькой Михальченком. — А ты знаешь, как наши под Гангутом победили? — Иди ты со своим Гангутом. Наши везде побеждают. — Ага, шустрый… А на Цусиме? — Чего на Цусиме? — А на Цусиме наших же потопили. — Каво потопили? — Витька, пацан тоже не из хилых, грудью напирает на Серёгу. — Таво. «Варяг» потопили… и «Кореец». — Сам ты кореец. Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг». — Но потопили же. — Каво потопили… — Витька с размаху долбанул Серёгу по уху. — Я те дам «потопили». — Дурак! — Серёга, ухватив Витьку за шею, загнул ему салазки и прижал к земле. — Наши сами открыли кингстоны и затопили «Варяг». — Ну дак сами… — Ну дак потопили… — Ша мне! Замри, салаги. — Пацаны разлетелись в разные стороны. К тому времени у лывы уже появился и свой адмирал. Дядя Юра Недельный, в войну служивший на торпедных катерах Балтфлота, был, как говорят, моряк от клотика до киля. Наши 1

Леера – туго натянутые тросы на судах для подъёма косых парусов, ограждения открытых палуб и других целей.

200

Юлия Гулян, г. Красноярск

кораблестроительные дела, конечно же, не могли оставить его равнодушным, и он, особенно если был в подпитии, часами просиживал у лывы, консультируя нас по стратегии морских сражений и классифицируя наши корабли. Вот и на этот раз он поспел вовремя. — Правильно сделали морячки. Ни у кого в мире не хватит жилы утопнуть вместе с кораблём, чтоб врагу не сдаваться, а наши утопли. Герои потому как! Это чья калоша на акватории? — Моя, — я палкой пытался подгрести свой корабль ближе к берегу. — Какого класса коробка? — Крейсер. — Не смеши погоду. Ему до крейсера, как лягушке до жабы. Сколько орудийных башен на корме? — Одна. — А ты говоришь, крейсер. Он и на миноносец не тянет. Леера зачем натянул? — Чтоб красивше. — Портянки на таких леерах тока сушить. Убери, не позорь коробку. — Уберу. А чтобы миноносец был, чего ещё приделать надо? — Обводы подрежь, миноносец скоростной корабль, да по бортам пару зенитных пулемётов поставь. — А как это — «обводы подрезать»? — Морду острей сделай, как у гончей собаки. Миноносцы, они как стая борзых. Учуют подводную лодку и давай её травить. Серёга, а твой дредноут где? Мачт добавил? — Добавил, — Серёга выгреб из глины затоптанный в пылу рукопашного боя корабль. — Остойчивость хуже стала.

201

Артём Вагин, г. Дивногорск (Красноярский край)

— Остойчивость… — Дядя Юра покрутил в руках корабль. — Надстройки высокие, а килеватости нет. — Чего нет? — Килеватости, говорю. Пузцо ему нужно, а на донышко балласт. Вот и будет остойчивость. Вот у торпедного катера остойчивость, вот это да! — Дядя Юра уверенно садился на своего конька. — На борт волной кладёт, кишку к горлу подтягивает, а ему хоть бы что. На «самом полном» как встанет на редан, и пошёл с гребня на гребень, только корма хлопает. — А что такое «редан»? — А это когда катер только на самой заднице идёт, всё остальное в воздухе. Скорость бешеная, говорить невозможно, воздухом рот раздирает. — Дядь Юр, а как с торпеды стреляют? — Торпеда не ружье, с неё не стреляют. — Недельный устраивается поудобней на земляном валу, достаёт папиросы. — Торпеда, сынок, это снаряд, длинный такой, с винтами. Её из торпедного аппарата воздухом выстреливают, и она дальше по воде на своих винтах прёт. Огромную скорость развивает. А потом кэ-к долбанёт кораблю в бок! И всё. Пошёл фашист на дно морское. — И вы топили фашистов? — А как же. Моряк, поди. Однажды спрятались в заливчике, ждём караван. Сутки ждём, двое, нет каравана. Мелочь всякая шастает, а мы ни-ни, главную цель ждём. Неделю в схоронке кантовались. Жратва кончилась, одну камбалу ели. И вот выруливает! Три сухогруза с осадкой под ватерлинию, хорошо гружённые значит, под прикрытием эсминцев. А дело под вечер, сумерки уже наваливаются, время самое боевое. — Дядя

202

Юра разволновался и, нервно затянувшись, замолчал. Докурив папиросу, бросил её в лужу. — Подождали мы, значит, пока они прочапают, эсминцы ушли вперёд рыскать, а мы тут и выехали на вороных. По две торпеды в борт, как с куста. Всех трёх и положили. Эсминцы пока обратные циркуляции выписывали, мы по фиордам, как по заулкам, и ушли. Во как стратегия, пацаны. Торпедные катера — это сила! Наш адмирал, однажды сильно накушавшись, пришёл к луже в самых распрекрасных чувствах. Не снимая ботинок, вошёл в лужу, аккуратно разгрёб наш флот... и уселся прямо посерёдке. Как Гулливер, дядя Юра расставлял корабли в море, пускал их разными курсами и громко подавал команды, куда сосредоточить огонь. Пацаны ревели от восторга! После точного попадания адмирал валил корабль, как шахматную фигуру, набок, вновь расставлял корабли, определяя диспозицию каждого. На наши восторги стали собираться взрослые. Кто смеялся, кто плевался, кто подзадоривал адмирала. Пришла жена дяди Юры и ругала его с берега. — Юра, ну вылезай, не позорь меня, старуху. Дядя Юра, засмеявшись, последний раз побуровил вкруг себя мутную воду, отчего корабли закачались на волнах, словно в шторм, поднялся, обжал на себе брюки и вышел на берег. Его хмеля как раз хватило, чтобы почувствовать себя хоть ненадолго ребёнком. Наши мужики, поглядев в войну на Европу, остро понимали, как бедно, а порой и просто убого мы живём. Вот дядя Юра, человек широкой натуры, и решил устроить праздник пацанам, главным развлечением которых была мутная лужа. А как это сделать — его добрая душа подсказала. Кто первый слепил из глины танк, сейчас уже не и вспомнишь. Но через некоторое время лыва пережила и глиняный бум. Оказалось, что из этого материала можно сделать всё что хочешь: катюшу, танк, самолёт, пушку. И глина-то попалась удачная. Любое изделие, полежав на солнце полдня, почти не трескалось и делалось крепким, как из железа. Пацаны становились командирами танковых корпусов, артиллерийских дивизионов, а то и целых армий. К концу лета у меня уже некуда было ставить налепленную технику. Холм у лывы был, как Мамаев курган, весь в шрамах окопов и танковых капониров. Но всё когда-то кончается. К концу лета пришли мужики с трубами, поцвиркали сваркой, а на следующий день трактор в один миг смахнул и наше море, и холм. Огромная лыва жалобно хлюпнула под гусеницами навалившегося на неё бульдозера и испуганно бросилась по сторонам, пытаясь спастись. Всё! Нет больше моря. Остатние ручейки, успев разбежаться по сторонам, тоже прожили недолго. За пару часов солнце высушило их, и на асфальте остались только серые извилистые полоски, словно и не было никогда на этом месте жарких боёв и морских сражений. Анатолий Янжула, г. Красноярск Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Анатолий Андреевич Янжула — член Союза писателей России, автор двух книг прозы, публиковался в литературных журналах, газетах, отец двух детей, дедушка трёх внуков.

203

Человек на своём месте… В игре её конный не словит, в беде — не сробеет, спасёт: Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт! Николай Некрасов Но ей бы хотелось другого — носить драгоценный наряд... Но кони — всё скачут и скачут, а избы — горят и горят. Наум Коржавин Семьдесят лет назад Александра Кузьмина вызвалась стать первой в Шуйском районе трактористкой, последовательницей Паши Ангелиной1 — основательницы движения женщин-механизаторов, ставшей дважды Героем Социалистического Труда, откликнувшись на её знаменитый призыв «Сто тысяч подруг — на трактор!». Напрасно пытались её отговорить, пугая тем, что не за бабье дело берётся. Она ни минуты не сомневалась в правильности своего решения оседлать «железного коня»! В октябре 1941-го, когда фашистские полчища были на подступах к столице, моя бабушка, Александра Ивановна Кузьмина, впервые села за штурвал. Трактор заводили по три человека. Один крутил за ручку, а двое за 1

В 1938 году Паша Ангелина обратилась с призывом: «Сто тысяч подруг — на трактор!» В короткое время в Советском Союзе было подготовлено двести тысяч женщин-трактористов. Призыв Паши Ангелиной к женщинам совпал с началом не разглашаемой мобилизации Красной армии, которой в тот момент были нужны мужчины-трактористы на танки, артиллерийские тягачи, тяжёлые инженерные машины для военных кампаний 1939–1940 годов. У Паши Ангелиной нашлись подражатели: первая женская паровозная бригада, женская бригада строителей железных дорог. «К началу 1940 года женщины составляли 41 % всех рабочих и служащих в промышленности. Они быстро осваивали производство на самых ответственных и сложных участках, а на многих операциях действовали даже более ловко, чем мужчины» — из журнала «Вопросы истории», 1969, № 1, с. 128). Прасковья Никитична Ангелина, член ЦК Коммунистической партии Украины, лауреат Сталинской премии, обладательница нескольких орденов Ленина, депутат Верховного Совета, умерла в возрасте 46 лет от цирроза печени из-за постоянного присутствия в организме горюче-смазочных материалов.

204

верёвки. Радиаторы были худые, вода из них вытекала. То и дело подвозили керосин и воду на лошадях в бочки, расставленные по полю. Уставали так, что спали не раздеваясь. И ведь вся земля обрабатывалась, до единой сотки. А что получали они за свой труд? Трудодни, за которые давали немного ржи и муки на болтушку. Но никто не роптал. Все понимали, что идёт война, и хлеб — это тоже оружие. В 1945-м Александра оканчивает Суздальскую школу механизации сельского хозяйства с присвоением квалификации бригадира тракторного отряда. Теперь она должна была не только работать на тракторе, но и руководить трактористами. Пройдя курсы переподготовки, А. И. Кузьмина пересела с морально устаревшего ХТЗ на современный для того времени трактор ДТ-54. В мае 1953 года у моей бабушки родилась дочь Ната лья. В сентябре этого же года пленум ЦК КПСС освободил личные подсобные хозяйства от мясопоставок, списал с них задолженности, создал условия для их развития. У бабушки Шуры к работе в поле прибавилась работа на своём участке. А в октябре 1954-го родилась вторая дочь — Тать Александра Кузьмина с сыновьями яна. Александра Ивановна попрежнему является одной из лучших по показателям работы в МТС. После прихода к руководству страной Никиты Сер геевича Хрущёва сельское хозяйство повсеместно начинает возделывать «новую культуру» — кукурузу. Бабушка рассказывала моему папе, как осваивали эту «королеву полей». Сеять надо квадратно-гнездовым способом, 70 см на 70. Кукурузное поле

205

Где взять такие сеялки? Палкой проделывали дырку и туда сажали семечко. Большая заслуга Хрущёва в том, что начали уделять внимание сельскому хозяйству. Пошли мощным потоком техника, пестициды, гербициды. Когда Никита Сергеевич начал свою деятельность, средняя урожайность в области была 9–10 центнеров с гектара. К середине 60-х годов она увеличилась в разы. В 1956 году у моей бабушки родился сын Николай. Дети подрастают, а школа в двух километрах, в соседнем селе Зимёнки. И Александра Ивановна принимает решение о строительстве нового дома в Зимёнках. Без мужа, имея на руках троих детей, решается на такой шаг. Стройка шла полным ходом, когда в семье Кузьминых появляются ещё два сына: Евгений в 1960 году и Сергей — мой папа — в 1962-м. В 1963 году семья переезжает в Зимёнки, в новый дом. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 31 мая 1963 года Александра Ивановна Кузьмина награждена медалью Материнства за рождение и воспитание пятерых детей. С 1968 года стали проводиться конкурсы механизаторов-пахарей, в которых Александра Ивановна принимала участие. Участникам нужно было вспахать участок 100 на 30 метров. При оценке работы учитывались правильная регулировка плуга, прямолинейность вождения, мастерство заделки борозд, выровненность поля. В 1969 году Александра Ивановна стала чемпионом области и защищала её честь на зональных соревнованиях на полях Калининской, Рязанской и Брянской областей. Бабушка Шура любила свою работу. Пахала она или сеяла, убирала хлеб или косила травы, молотила зерно или подвозила корма — всё у неё ладилось. В районной газете «Знамя коммунизма» приведены слова главного инженера совхоза: «Весной, летом, осенью — чей трактор услышишь в поле ранним утром или поздним вечером? Александры Ивановны! Вот это работница! Душу вкладывает в дело!» За долголетний самоотверженный труд в 1971 году А. И. Кузьмина награждена орденом Трудового Красного Знамени, в 1985 году — медалью «Ветеран труда». Под звуки тракторных двигателей пролетели тридцать Потомки А. И. Кузьминой в родном селе

206

Почётное звание «Мать-героиня», орден «Материн ская слава» и медаль Материнства были учреждены в 1944 г. указом Президиума Верховного Совета СССР «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства». Советское государство стояло перед задачей создания индустриальных рабочих из крестьян. Для этого их надо было убедить в приоритетности интересов государства перед интересами семьи. Внутрисемейные отношения менялись от авторитарно-патриархатных к равноправным — как между супругами, так и между родителями и детьми, семья становилась детоцентристской. Медаль Материнства Однако нужна была и рождаемость, особенно II степени за рождение и воспитание пятерых детей в военные и послевоенные годы. И тут семейная политика государства эволюционировала в сторону стабилизации семьи. Указ предписывал всем, фактические вступившим в брак, зарегистрировать отношения, иначе брак объявлялся недействительным; ужесточалась процедура развода — только в случае признания судом его необходимости; к делам о разводе привлекались свидетели, объявления о разводе публиковались в местной прессе; запрещалось установление отцовства детей вне брака, они не могли получить фамилию отца, даже если последний давал на это согласие; ребёнку присваивалась фамилия матери, а в свидетельстве о рождении (метрике) в графе «отец» ставился прочерк. Ответственность за внебрачного ребёнка государство перекладывало с отцов на матерей и частично на себя, выплачивая пособия на внебрачного ребёнка. В условиях войны, массовых миграций, эвакуации, плена, оккупации происходил распад семей, и государство путём ограничения разводов стремилось ограничить индивидуальную свободу и мобильность граждан. В 1955 г. отпуск по уходу за ребёнком был увеличен до 56 дней до и 56 дней после родов, введён оплаченный больничный лист по уходу за заболевшим ребёнком и т. д. В таком виде законодательство о семье просуществовало до 1968 г. Новое законодательство упростило процедуру развода, снова узаконило аборты, признало право установления отцовства, подтвердило режим общей собственности для супругов, регулировало алиментные отношения.

207

Дом Кузьминых, построенный матерью с лишним лет. Бабушка, несмотря на постоянную занятость на работе и в семье, принимала активное участие в общественной жизни. Избиралась членом партийного комитета совхоза, Шуйского районного комитета КПСС. Прошло уже более 20 лет, как бабушка умерла, но и сейчас односельчане тепло отзываются о ней: «Александра Ивановна была настоящим человеком. Смелая, решительная и в работе, и в жизни. Она готова была прийти на помощь каждому». Праздники в деревнях раньше отмечали всем селом. Песни под гармошку, танцы на улице. И здесь бабушка была лидером, организатором. «Отзывчивая, никогда не унывающая, всегда с огоньком в глазах», «душа любого коллектива», «Александра Ивановна любила по-настоящему и работать, и жить» — так вспоминают о бабушке жители нашего села. Помним о ней и мы, её дети, внуки и правнуки. Ежегодно в конце июля в селе Зимёнки, у бабушкиного дома собирается много народа. С каждым годом всё больше: вспомнить дорогого нам человека, заслужившего своим трудом уважение, нашу бабушку — Александру Ивановну Кузьмину. Я горжусь, что в нашей великой стране были и есть такие люди, как моя бабушка, о которых с уверенностью можно сказать: это человек на своём месте! Анна Кузьмина, с. Зимёнки (Ивановская область)

208

Успейте сказать спасибо Как часто сегодня в погоне за временем мы не успеваем сказать нашим мамам главное: мы вас любим, дорогие наши! Как бы не опоздать. Живёт в одном уральском посёлке простая русская женщина, неприметная, многим и незнакомая, но именно про таких писал Н. Некрасов: «...коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт...» Это моя мама Нина Павловна Петковская. Топчется себе потихоньку, ворчит, не может сидеть без дела. Сколько пережила она за свои семьдесят с лишним лет! А жизнь-то у её поколения была… Одно красной нитью прошло через годы жизни — РАБОТА! Трудовую книжку открыла в 1954 году в 16 лет, а закрыла Нина П авловна Петковская, 1993 год в 1993-м — «в связи с уходом на пенсию». Штампы — только отдела кадров Юшалинского ДОКа. Слово ДОК1 с детства нам с сёстрами стало ненавистным! А всё потому, что он забирал наших родителей из семей, лишал их времени, отнимал здоровье. Мама то во вторую смену, то в третью, то план надо перевыполнять (приходила, себя не помня, после такой погони за планом). А когда «недотянули до плана» — катастрофа! Мало что мы тогда понимали про социалистическое соревнование, но постоянную усталость мамину понимали и видели ежедневно... Прибежит на обед (деньги экономила «для девок», то есть для нас), кусок хлеба молоком запьёт, проверит, всё ли в порядке, корову подоит да опять на работу. Полчаса на дорогу да полчаса на перекус. А как мужа схоронила в 30 лет, с тремя детьми на руках оставшись! Хоть самой помирай. Но выжила, выкрутилась. Отпуск за трудовой год — целая история... Сейчас в отпуск отправляемся снять, так сказать, накопившуюся усталость. Мамин же отпуск в нашей семье был страшным временем, временем заготовки сена коровушке на зиму, проще говоря, покос! За шестьсемь километров топали «бабским батальоном» (а младшая — дошкольница), впереди — мама. Зной, жара, комары, пауты да ещё косы да грабли (на мази от комаров и то экономили). Три сестры Петковские: 1 ДОК — деревообрабатывающий комбинат. Ира, Р имма, Галя

209

София Мещерякова, г. Самара

Оденемся поплотнее, платки повяжем — и вперёд! Жарко (стогование ясной погоды требовало), но ничего, терпим! Мама со старшими сёстрами косили, а я — костровая. За водой сбегаю на речкугнилушку: вода мутная, вонючая, букашки ползают, а мы через платок процедим, и, казалось, вкуснее не пивали! А то песни ору, чтобы не страшно было. Старшие из виду скроются, а я одна. Только и ждали, когда мама скажет: «Ну, всё, девки, и хвост корове закрыли». Это означало, что покос закончен — корове хватит на зиму, без молока не останемся... А после отпуска опять гнать планы, тяни-толкай доски. И так почти 30 лет! По ночам во сне, уже на пенсии, мама эти доски ещё долго тянула... В маминой трудовой книжке места не хватило для записей о благодарностях и поощрениях — добавили вкладыш. В 1976 году Нина Павловна Петковская была занесена в Книгу почёта ДОКа, и её фотография висела на Доске почёта. Помню, как мы гордились тем, что в числе лучших работников тогда самого важного предприятия в посёлке наша мама! Я частенько бегала и смотрела на мамину фотографию — радовалась! Мама с 1993 года находится на заслуженном отдыхе. И это тот случай, когда слово имеет такое прямое значение, что прямее некуда. Она действительно заслужила право на отдых. Некогда ей было заниматься воспитательными беседами с девками, но своей жизнью научила она нас трудиться и ненавязчиво так привила физическую прямо-таки ненависть к лени и лодырям. Милая наша мамочка, дорогая труженица, благодарим тебя за то, что ты у нас есть! Здоровья тебе и тепла! Римма Сарычева, п. Юшала (Свердловская область) Победитель литературного конкурса «История России в семейных преданиях» Римма Геннадьевна Сарычева — учитель словесности, дипломант Союза писателей РФ, Екатеринбургской епархии, государственных органов и общественных организаций по педагогической деятельности, направленной на воспитание семейных ценностей и патриотизма, автор методик школьного образования и воспитания, мама одной дочери.

210

Музыка Волги Звонит будильник. Я так резко прихлопываю его, что он падает на пол. Будильник — мой враг. Каждое утро в пять он велит мне вставать, нельзя и десяти минут понежиться. В сенях умываюсь ледяной водой. Теперь надо быстро заправить постель. Закуток мой за печкой в кухне: узкая кровать, крошечный столик и табуретка. Хозяйки — две сестры-старухи — сердитые. Увидят беспорядок, живо попаду в «неряхи». Я бегу по ночным улицам. Автобусы ещё не ходят, прохожих нет. Но мне не страшно, в 18 лет вообще не бывает страшно... По главной, Советской улице под горку бежать легко. На берегу Волги стоит Чебоксарское музыкальное училище. Меня приняли кандидатом из-за плохой подготовки. Но педагоги были терпеливы, а я любила учиться, поэтому сделала полугодовую программу за два месяца и стала студенткой. У училища нет общежития, мы живём на квартирах. Нет у нас и инструментов для домашних занятий. Нужно успевать к открытию училища, к шести часам, чтобы занять класс. Теоретики и дирижёры могут заниматься на любом пианино, а нам, пианистам, нужен рояль, поэтому я и бегу по пустынным улицам каждое утро. Как часто снится мне этот кошмар: все классы заняты; я открываю двери — а там уже баянист, в другом нет пианино, в третьем есть, но почему-то без клавиш. Но вот и училище. Кто-то лезет через забор, не дожидаясь, пока откроют калитку. А я-то чем хуже? В детстве все заборы и крыши сараев были мои, несмотря на то, что носила я две пары очков сразу и взрослые очень оберегали меня. Не зря же я любила носиться по горкам родного Козьмодемьянска на велосипеде и лыжах. Пригнёшься и летишь с горки на горку аж до самой Волги, снег хрустит, падать не страшно — сугробы большие да мягкие. Лыжи надёжные — деда мастерил. Вот и этот забор покорён, и платье мамино цело. Его надо беречь, другого нет. Чёрное концертное мне обещали сшить, когда начнутся экзамены, а это будет не скоро. Во дворе уже человек десять. Кричат: мой класс десятый, мой второй! Ну, что осталось, то моё. Только просишь: пусти хоть на часок в десятый, у меня специальность сегодня. Десятый — это класс пианистов. Мы жили дружно. Старшие девочки помогали нам решать задачи по гармонии, я занималась с чувашскими ребятишками историей КПСС. Талантливые были ребята. Сколько их стало знаменитыми. Не имея начальной музыкальной подготовки, они шли на дирижёрский, духовой факультеты и скоро догоняли нас в сольфеджио и гармонии. Они были из деревень, из бедных семей. Тарелка пустых щей и хлеба сколько хочешь (тогда в столовых лежал на столах бесплатный хлеб) были для них и завтраком, и обедом. Впрочем, остальные жили немногим лучше, и даже папка с нотами была тяжела для нас. А мне приходилось носить ещё сконструированный дедушкой

211

пюпитр, чтобы нотный лист стоял близко перед глазами. Но вот сторож открывает двери, и мы разбегаемся по классам. Рояль открыт, пюпитр установлен, лупа под рукой. Поехали! Занимались мы с упоением, а иногда с ожесточением. Долбишь, долбишь какой-нибудь пассаж, а он не получается. Бац кулаком по клавишам!.. За раСтудентки Чебоксарского музыкального ботой пропадало чувство гоучилища, старейшего профессионального образовательного учреждения Чувашской лода, забывалось время года. республики, 60-е годы Вот распахивается дверь, кто-то вопит: «Волга тронулась!» Значит, скоро можно домой пароходом ездить. Домой, в Козьмодемьянск, мы с подругой-виолончелисткой ездили раз в месяц. Второй раз к нам приезжали мамы. Зимой — попутными грузовиками. И хорошо, если шофёр посадит в кабину. С апреля до ноября по Волге ходили пароходы. Первый рейс всегда шёл из Горького в день рождения Ленина. Я помню: встаёт солнце, и прямо на него идёт трёхпалубный белоснежный красавец. На борту золотыми буквами: «Ленин». Могучий торжественный гудок слышно и в маленьком городке, и в лесу на склоне горы, и в заволжских лугах, да, кажется, и по всей Волге. Мы с мамой стоим на берегу. Сейчас я её поцелую и на четыре часа стану палубной пассажиркой (столько идёт пароход от Козьмодемьянска до Чебоксар). Почему палубной? Денег-то мало, ездили четвёртым классом, на палубе. А вон и Светка бежит с горы со своей виолончелью. Обычно мы с ней уходили на корму и там тихонько пели на два голоса. Иногда устраивали концерты в музыкальном салоне. Ведь ноты всегда были с нами, даже если ехали домой на два дня. Однажды в ноябре нас чуть не затёрло во льду. Это был последний рейс, а в училище отпустили на осенние праздники. Пристань уже убрали. С какойто баржи по доске мы пробрались на пароход и забились в трюм. Было холодно, по Волге шло «сало». Денег у нас не было: на оставшиеся копейки купили конфет «подушечек» нашим старикам. Так уж заведено было — домой приезжать с гостинцем. В трюме слышно, как трётся о борт «сало». Боязно. Потом стало ударять крепче, и мы, волжанки, поняли, что это уже льдины. Ехали в тот раз двенадцать часов. Молодой матросик догадался, что мы голодны, и принёс

212

из кают-компании остатки ужина — миску каши. Да ещё «успокоил»: ну встанем, ну ледокол пришлют, чего бояться-то? Сейчас вода в Волге поднялась из-за Чебоксарской ГЭС, и противоположный берег еле виден. А тогда он был красивый, на песчаных холмах рос сосновый лес и белые гвоздики. Я любила уезжать туда на речном трамвайчике, захватив с собой учебники. Никто не мешает, только сосны шумят, и вместо четырёх задач можно решить десять. Скоро такие занятия дали положительные плоды. Но против этих поездок была мой педагог Екатерина Евгеньевна Герасимова. Она боялась, что кто-нибудь меня обидит, или упаду, разобью очки, сломаю руку и Бог знает, что ещё. Когда я приносила ей букетик гвоздик, она всплёскивала руками: «Опять ездила?» Она относилась к нам по-матерински, и мы любили её. После окончания училища я уехала в Сибирь, но каждое лето ездила домой в Козьмодемьянск, конечно, заезжала в Чебоксары к своей дорогой Екатерине Евгеньевне. На пристани меня встречала подруга, и мы бежали в маленький домик нашей учительницы. Она ждала нас, вела в сад, угощала ягодами, дарила цветы, расспрашивала, рассказывала. Война помешала Екатерине Евгеньевне окончить консерваторию. С концертными бригадами она ездила на фронт. Муж, композитор, погиб. Только в 1946-м она получила диплом Московской консерватории как пианист-исполнитель и долгое время работала концертмейстером. Мы были её первыми ученицами. Когда я видела её в последний раз, незадолго до смерти, она забыла буквы, ноты и, смеясь, удивлялась этому. Но романс — признание в любви, подарок мужа, помнила. И спела его под собственный аккомпанемент. Рассказ о педагогах особый. Они бесстрашно приняли меня, почти слепую девочку, и выучили. И они, и мои подруги много помогали мне. Многих уже нет в этом мире. Мои дорогие, вы ведь слышите меня. Спасибо вам! Я вас помню и молюсь за вас. Музыкальное училище располагалось в разрушенном монастыре. Храм перегородили на два этажа, сделали каморки-классы, убрали купол, кресты. Сейчас монастырь восстановили. Дворик по-прежнему зелёный, кустик сирени вымахал под облака. И Чебоксары изменились. Раньше была одна главная улица, а ступишь в сторону — деревянные домики, грязь. Сейчас — многоэтажные дома на семи холмах чередуются с садами в низинках. Много церквей. Наше училище теперь далеко от Волги, в большом современном здании. И как раньше, меня встречает подруга. Только теперь бежать не к кому. Мы посидели на палубе теплохода, попили чайку, вспомнили учителей и друзей, посмеялись над своими немощами. И поехала я дальше, в свой Козьмодемьянск, любимый городок на Волге. Наталья Ерышева, Красноярск — Чебоксары

213

Их труд был необходим Моя прабабушка Татьяна Артемьевна была хирургом. Во время войны она оперировала раненых на фронте. Иногда в палатке, приспособленной под операционную, приходилось проводить по 20 часов в сутки. После короткого сна под грохот снарядов и артиллерийских орудий она снова вставала к операционному столу спасать жизни солдат. В полевых госпиталях не всегда было даже самое необходимое. Оперировать приходилось самыми простыми инструментами, без наркоза. И врачи как будто на себе ощущали боль каждого раненого, она заглушала чувство усталости. Вернувшись с фронта, прабабушка стала детским врачом. Мой дед рассказывал, что не было дня, чтобы кто-то из округи не позвал бы его маму к заболевшему ребёнку. Она никому не отказывала. Шла к больным малышам, отработав смену в больнице, оставляя под присмотр соседей своих собственных детей. Шла в любое время суток и в любую погоду. Моя вторая прабабушка Александра Владимировна во время войны была поваром. Её бригада готовила обеды для эвакуированных сотрудников военных заводов. Газовых и электрических плит не было, печи топили дровами, за которыми приходилось женщинам после смены ходить в лес через Томь и вывозить на санках. Мешки с углём возили на салазках с железнодорожной станции с другого конца города. Мой дед Аркадий Трофимович, отслужив три года в ракетных войсках, работал инженером на заводе «Полюс». Но его жизнь резко изменилась,

Прабабушка-хирург Татьяна Артемьевна Федорченко, 1958 год

Прабабушка-повар Александра Владимировна Смагина, 1968 год

214

когда в конце 60-х годов обострились отношения между Советским Союзом и Китаем. На границе участились попытки захвата нашей территории. И тогда правительство приняло решение укрепить пограничные войска. Были организованы полугодичные курсы офицеров, на которые призвали самых достойных людей со всей страны. Из Томской области было призвано всего пять человек, мой дед был в их числе. От будущих пограничников не скрывали, что им предстоит при необходимости первыми встречать китайских захватчиков. Дед оставил престижную работу, привычную жизнь в городе и уехал с семьёй на далёкую заставу, где поначалу не было электричества, а воду приходилось носить из речки. 25 лет дед защищал нашу Родину на советско-китайской границе. Он лично задерживал диверсантов и шпионов, разгадывал их уловки, проектировал заградительные сооружения. Дед обучал молодых солдат всем премудростям пограничной службы. Моя бабушка создавала уют в тех условиях, в которых, казалось бы, жить

215

Китайская Народная Рес пуб ли ка (КНР) была образована 1 октября 1949 г. и сразу же признана СССР. Благодаря Договору о дружбе с СССР древняя «спящая империя» смогла в кратчайшие сроки создать современные отрасли экономики и укрепить военную мощь. Над Евразией летела песня «Москва — Пекин», и все были уверены: «русский с китайцем — братья навек». Крупнейшие евроазиатские державы с самой протяжённой сухопутной границей за десятилетие прошли путь ва до неприот полного единст миримой вражды. После смерти Сталина Мао Цзэдун стал претендовать на лидерство в международном коммунистическом движении и выдвигал идею революционной войны. СССР не устраивало ни первое, ни второе. Взаимная критика становилась всё более резкой, а с середины 1960-х гг. СССР был объявлен врагом. На всей 7520-километровой советс ко-китайской границе начались провокации (только в 1962 г. — более 5 тысяч). В октябре 1964 г. КНР произвела испытание атомной бомбы «во имя защиты суверенитета, против угроз США и великодержавности СССР». К 1967 г. численность китайских войск в приграничных районах возросла почти в два раза и достигла

400 тысяч человек. Особую остроту приобрёл вопрос о границе по рекам Амур и Уссури, имевшим статус пограничных артерий: «спорными» оказывались около 600 речных островов. Кульминацией стал вооружённый конфликт на небольшом (1700 на 500 м) необитаемом острове Даманский (Чжэньбаодао). До китайского берега было 47 м, а до советс кого — 120 м. Китайцы до конфликта свободно допускались на остров советскими пограничниками: пасли скот, заготавливали сено, хотя по Пекинскому договору 1860 г. пограничная линия проходила по китайскому берегу Уссури и остров был частью советской территории. 2 марта 1969 г. правительство СССР направило ноту правительству КНР с осуждением китайской провокации, в ходе которой погиб 31 пограничник, ранены 14. 12 марта в район острова Даманский прибыли части Дальневосточного военного округа. К боям готовилась авиация. Для укрепления советско-китайской границы мобилизовали офицеров запаса, коммунистов, специалистов отраслей, требующихся для пограничных территорий. 14—15 марта крупные силы китайцев при поддержке артиллерии и миномётов с китайского берега предпринимали новые попытки овладения островом, в том числе тактику «людских волн»: одна за одной цепи китайских пехотинцев шли под пулемётный и автоматный огонь пограничников. К концу дня остров лось оставить. 16 марта ситуацию спасла артиллерия мотострелкоприш вой дивизии, за несколько часов совместно с пограничниками очистившая остров. В боях погибло 58 советских воен нослужащих, 94 ранено, потери китайской стороны составили около 600 человек. Пятеро советских вои нов удостоены звания Героя Советского Союза. Трое – посмертно: полковник Демократ Леонов, старший лейтенант Иван Стрельников, младший сержант Владимир Орехов.

Пограничники с охотничьими рогатинами для бесконтактного вытеснения китайцев с советской территории

Китайские военнослужащие провоцируют драку. Автоматы и карабины пока используются в качестве дубин

216

Дед Аркадий Трофимович Федорченко с подчинёнными, 1974 год вообще невозможно. В память о муже бабушка хранит газетные заметки о нём, фотографии и медали деда за героизм и отвагу. Бабушка и дед воспитали двоих детей. Их сын и дочь росли в приграничных военных городках, им с детства были знакомы дисциплина, товарищество и порядочность. Наверное, поэтому мой дядя стал офицером войск специального назначения и участвовал в сложнейших боевых операциях. Моя мама выбрала работу в уголовном розыске. В газетах часто пишут о раскрытых преступлениях, среди них есть те, над которыми работала мама. Никто из моих родных не считал себя героем, а просто делал своё дело. Их труд был необхо дим. Мне повезло стать потомком таких сильных и значительных людей, я с малолетства знаю, на кого могу равняться. И верю, что, если каждый человек станет просто хорошо выполнять свою работу, Россия станет самой сильной, богатой и процветающей Дядя Михаил Мама Евгения страной в мире. Аркадьевич, Аркадьевна, Матвей Федорченко, 1994 год 2011 год г. Томск

217

Генеалогия

Оформление результатов генеалогических изысканий Если вы решили заняться своей генеалогией, вам необходимы специализированные программы. Среди них есть бесплатные и платные. Одни предназначены для локальной установки на компьютер, другие предлагают ещё и хранение вашего древа на сайте программы с возможностью настроить уровень доступа, например, разрешить родственникам просматривать данные и запретить всем остальным. В этом случае при поломке вашего компьютера информация не потеряется. С помощью одного нажатия клавиши можно, например, найти всех погибших на войне предков или — родившихся в определённой местности, или — работать с фотографиями, скажем, к каждой персоне добавить много изображений или групповые фотографии — к нескольким людям. Возможен обмен информацией с другими; автоматическое построение различных отчётов: поколенной росписи, восходящих и нисходящих деревьев, круговых диаграмм, таймлайнов — диаграмм, отображающих на одной шкале времени произошедшие события или периоды жизни разных людей. Все программы принципиально устроены одинаково, в каждой из них предусмотрен импорт в общепринятый формат генеалогических данных Gedcom. Можно выбрать любую программу, а потом в формате Gedcom импортировать ваше древо в другую программу или сайт. Однако перенос большой базы данных может быть затруднительным из-за нестандартных полей, например «служба в

армии» или «второе имя», или кодировки кириллицы. Есть смысл опробовать несколько вариантов и выбрать подходящий — даже платные ресурсы предлагают в ознакомительных целях воспользоваться демоверсиями с ограниченным функционалом. Наилучшей из бесплатных является FamilyTreeBuilder, программа сайта MyHeritage (myheritage.com) — строит несколько видов графиков и деревьев, подходит для семейных фото, позволяет делать привязку к географическим картам, сравнить своё древо с другими и искать общих предков и родственников. «Древо жизни» (genery.com) — русская программа, знающая, что такое «отчество». Автоматически строит генеалогическое древо с фотографиями, позволяет создавать сложные жизнеописания, хранить мультимедийные данные (текст, фотографии, звук, видео), искать, сортировать и фильтровать данные, получать статистику. Программа платная, но незарегистрированная версия позволяет работать с базой данных до 40 персон, а также просматривать и распечатывать данные из баз данных. На сайте разработчика доступна бесплатная программа «Древо. Даты» для напоминания о памятных днях вашей семьи, годовщинах рождений, смертей, свадеб. Мировые лидеры среди генеалогических программ: RootsMagic (rootsmagic. com) и Legacy (legacy.com) имеют более широкие возможности и мощную службу поддержки, но не русифицированы.

218

Из архива семьи Заикиных. Проводы в армию. Алтайский край, 1982 год

От Афганистана до Чечни 1979—2009 Что означает Родину любить? Во-первых, отовсюду к ней тянуться, Чтобы в конечном счёте к ней вернуться — Не перервать связующую нить.

И в-третьих, вот что: говорить о ней Как можно меньше слов, звучащих громко, Чтоб не смутить риторикой потомка И современность выразить верней.

А во-вторых, стараться, чтобы всем На ней живущим было жить привольно — Не холодно, не голодно, не больно, — Ну, словом, чтобы жизнь, а не ярем.

Ну, а в-последних — чтоб в последний бой Шагнуть, если потребуется это, Как в то незабываемое лето, Без разговора жертвуя собой. Александр Межиров, 1982 г.

Война — печальней нету слова, война — святее нету слова…1 Две войны — Великая Отечественная и Афганская — стали испытанием для нашего рода. Эшелон, в котором мой прадедушка Яков Кириллович Чириков направлялся на фронт, был разгромлен, Яков погиб. Молодая вдова осталась с тремя детьми. Среди них была двенадцатилетняя Клава — моя будущая бабушка. В первую же военную зиму не в чем стало ходить в школу — не было обуви. На её руках оказались пятилетняя сестра и двухлетний братик. Было холодно и голодно. В послевоенные годы ходили на лесозаготовки пешком за 12 километров. Клавдия Яковлевна выросла, вышла замуж, родила троих детей и, рано похоронив мужа, сама поставила их на ноги. В 1983 году её старший сын, мой дядя, Владимир Михайлович Войтикунов был призван на срочную службу в Афганистан. Добрый и сердечный, чтобы не волновать мать, на вопросы, где и как служит, уклончиво отвечал: «Военная тайна»2. За год и четыре месяца службы сын написал матери 104 письма! Они были короткие: «Всё хорошо! Жив-здоров!» Ни одно письмо не вызвало у родных подозрения. Но правда стала известна. От нашего земляка Александра Никифорова. Они встретились, будучи призывниками, и уже не разлучались до того боя, когда Володя погиб.

Владимир Войтикунов впереди — он был высокого роста Строчка из стихотворения Александра Твардовского.

Солдатам запрещалось писать в письмах правду о войне, а на могилах павших солдат не указывали «погиб в Афганистане». Афганская война была долгое время засекречена.

220

Служба молодых воинов началась в учебном подразделении в Фергане. Два с половиной месяца напряжённых занятий, и 22 июня 1983 года воинов десантного подразделения встретила незнакомая и многострадальная земля Афганистана. Знойная синева неба, снежные хребты гор, перевалы, незнакомые люди и обычаи. В недолгие часы сна виделись белые берёзы, хлебные поля и грустные глаза матерей. Как тяжело было расставаться со сном, но жестокая действительность диктовала свои условия. Сразу пришло взросление: друзья с улыбкой вспоминали свои «гражданские», совсем детские развлечения. Прошёл год службы в ДРА, Александр и Владимир сами уже встречали новичков и помогали им освоиться на чужой земле. Душманы1 использовали все возможности для переброски оружия и боеприпасов, отправляя караваны по горным тропам и караванным путям. Их задерживали воины из Ограниченного контингента советских войск. Вот выдержка из армейского документа, переданного нашей семье командиром части: «Рядовой, сапёр 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады Войтикунов Владимир Михайлович. В ДРА с июня 1983 года. Принимал участие в 60 боевых операциях. Проявлял разумную инициативу, смекалку, мужество и хладнокровие. Обезвредил более 20 противотанковых мин и фугасов мятежников. Так, 15 апреля 1984 года гвардии рядовой Войтикунов В. М. в районе населённого пункта Дехи-Нау обнаружил и обезвредил 4 противотанковые мины и управляемый фугас. В завязавшейся перестрелке уничтожил противника. За проявленную смекалку, смелость и решительность достоин медали «За боевые заслуги». Бандиты стали использовать маленькие караванчики из шести-семи вьючных животных, а проводниками ставили пацанов. Такую партию обнаружила группа, куда входили Владимир и Александр. Душманы, прикрывавшие караван, заметили засаду русских и затаились, заминировав дорогу. По завершении операции наша бронегруппа возвращалась в часть. Машина, шедшая во главе колонны, взорвалась. Одновременно бандиты открыли огонь. Под огнём Александр Никифоров обезвредил шесть мин. Бэтээры рванулись вперёд. Но их ждала ещё одна ловушка… Обратимся ещё раз к документу: «28 июля 1984 года при выполнении бое вой задачи в районе населённого пункта Падхаби-Шана гвардии рядовой Войтикунов В. М. действовал в отряде обеспечения движения. Проведя инженерную разведку маршрута, он обнаружил управляемый по проводам фугас. Душманы — афганские моджахеды (в переводе с арабского «борцы за веру»), члены нерегулярных вооружённых формирований, мотивированные радикальной исламской идеологией, организованные в единую повстанческую силу в период гражданской войны в Афганистане. Формировались из местного населения для вооружённой борьбы против военного присутствия СССР и афганских правительств Бабрака Кармаля (1979–1986) и Наджибуллы (1987–1992).

221

Афганская война (1979–1989) Борьба за контроль над Афганистаном началась ещё с начала XIX века: между Российской и Британской империями. К концу века сложились его современные границы, определённые договорами России и Бри та нии. В 1919 г. Афганистан провозгласил свою независимость от Ве ли ко бри та нии. Первым государством, признавшим её, стала Советская Россия, оказывавшая Афганистану экономическую и военную помощь. Афганистан был нищей аграрной страной, больше половины афганцев было неграмотно. В апреле 1978 г. в стране произошла Саурская революция. Президент и его семья были казнены. К власти пришла Народнодемократическая партия Афганистана (НДПА), провозгласившая страну Демократической Республикой Афганистан (ДРА). Безуспешные попытки руководства провес ти реформы привели к гражданской войне. Афганское руководство более 20 раз обращалось к СССР с просьбой о военной поддержке. В сентябре 1979 г. лидер НДПА Тараки был арестован и убит по приказу отстранившего его от власти Амина. В стране развернулся террор. Поступала информация о связях Амина с ЦРУ, американцы выдвикие наблюдательные посты к нашим южным границам гали свои техничес и вели переговоры с Китаем по Афганистану. Советское руководство, опасаясь, что дальнейшее обост рение ситуации в Афганистане приведёт к падению НДПА и приходу к власти враждебных СССР сил, приняло решение о вводе советс ких войск в Афганистан. Решение Политбюро ЦК КПСС о вводе войск 12 декабря 1979 г. было оформлено секретным постановлением. Ограниченный контингент советских войск в Афганистане (ОКСВА) оказался втянут в гражданскую войну. В конфликте принимали участие вооружённые силы правительства ДРА с одной стороны и моджахеды — с другой. Душманам оказывали поддержку военные специалисты

Высадка десанта с вертолёта

Установки «Ураган» запускают противопехотные ракеты. Усеянные ими горные хребты станут непроходимыми

222

США, ряда европейских стран — членов НАТО, пакистанс кие спецслужбы. 25 декабря 1979 г. советский десант начал высаживаться на аэродромах Кабула, Баграма, Кандагара. В сос тав советского контингента входили: управление 40-й армии, 4 дивизии, 5 отдельных бригад, 4 отдельных полка, 4 полка боевой авиации, 3 вертолётных полка, трубопроводная бригада и некоторые другие части. Боевая деятельность советских войск в Афганистане условно разделяется на четыре этапа. Первый (до февраля 1980 г.): размещение по гарнизонам, организация охраны гарнизонов и объек тов. Второй (март 1980 г. — апрель 1985 г.): боевые действия совместно с афганскими частями; реорганизация и укреп ление вооружённых сил ДРА. Третий (май 1985 г. — декабрь 1986 г.): переход от активных боевых дейст вий к поддержке афганских войск советской авиацией, артиллерией и сапёрами, пресекавшими доставку оружия и боеприпасов из-за рубежа; вывод шести советских полков. Четвёртый (январь 1987 г. — февраль 1989 г.): участие в мероприятиях ДРА по национальному примирению; поддержка боевой деятельности афганс ких войск; подготовка к выводу и вывод советских войск. В соответствии с Женевскими сог лашениями о политическом урегулировании вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 г. В апреле 1992 г. правительство Наджибуллы было свергнуто, в том числе из-за прек ращения советской поддержки, в Афганистане начался новый этап гражданской войны — теперь уже между группировками победивших моджахедов. Афганистан стал прибежищем международного терроризма, крупнейшим в мире поставщиком героина, часть которого направляется в Россию. Теперь НАТО воюет с талибами и просит помощи России. Нестабильность, исходящая из Афганистана, угрожает южным границам России. При этом многие афганцы до сих ностью вспоминают «шурави» (советс ких), которые пор с благодар ла дывали доне только бомбили, но и строили заводы, школы, прок роги, учили афганских рабочих и специалистов. После этой войны в обществе появилось понятие «афганский синд ром»: война прошла и по русским семьям. По данным на ноябрь 1989 года, 3700 ветеранов Афганской войны находились в заключении, количество разводов и острых семейных ссор составляло в семь ях «афганцев» 75 %; 60 % страдали от алкоголизма и наркомании, 40 % остро нуждались в помощи психологов. Джохар Дудаев, в будущем развязавший войну в Чечне, воевал в Афганистане.

223

Предупредив товарищей об опасности, пытался обезвредить фугас, но в это время раздался взрыв. Гвардии рядовой Войтикунов В. М. был смертельно ранен и умер от полученных ран. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга, достоин награждения орденом Красной Звезды (посмертно)». Похоронили дядю Володю на родине — в селе Киреевск Томской области. Его сослуживцы прислали письмо, которое бережно хранится в нашей семье: «Мы с Володей служили с первого дня. Тётя Клава, огромное Вам спасибо за воспитание такого сына, Вы вправе им гордиться. Он был отличным другом и солдатом, никогда не прятался за чужие спины, в него можно было верить, как в самого себя…» Потеря сына стала для бабушки ударом. Подорванное войной здоровье ослабело совсем: после инсульта она оказалась прикованной к постели. Над её кроватью все эти девять лет висела фотография сына в форме десантника, и под фотографией — малиновый кусочек ткани с наградами. Бабушка любила рассказывать о сыне. Гордилась, что её Володя выучился перед армией на строи теля, работал, что, старший из детей, он был за хозяина в доме. Когда провожала его, думала: вот отслужит, обзаведётся семьёй, а она уж рядышком будет, внучат понянчит. Володю взяли в армию весной, а осенью сама она на пенсию

«Афганцы» на могиле героев

224

вышла. Помнила, как долго тянулось время. Минул год, пошёл другой. Скоро должен прийти. «Но не пришёл — привезли. В гробу... Иссечённого осколками мины», — с болью в душе очередной раз повторяла бабушка. Сегодня неодноВоенная операция по обезвреживанию дороги значное отношение к Афганской войне. Для нашей же семьи Афганистан остался незаживающей раной. И когда я читаю такую информацию, подводящую итог этой войне: «За годы войны за совершённые подвиги награждено орденами и медалями более 200 тысяч человек, в том числе 10 955 человек посмертно», я знаю, что в их числе имя моего дяди — Владимира Михайловича Войтикунова. Он остался навеки 20-летним. Моя мама, Попова Валентина Михайловна, очень дорожит памятью о маме, о брате. Она общается со многими его сослуживцами. Каждый год в годовщину гибели на его могилу съезжаются пять «афганцев» из Томской, Новосибирской областей и Красноярска. Военную форму, боевые награды и книги, которые любил дядя Володя, мама передала в музей села Киреевск. Мы храним фотоальбом, который готовил для родных наш десантник. В нём много стихов, крылатых выражений, которые, возможно, являются отражением душевного состояния молодых ребят Афганской войны. Прощайте, горы, вам видней, кем были мы в краю далёком. Пускай не судит однобоко нас кабинетный грамотей. Прощайте, горы, вам видней, какую цену здесь платили, Врага какого не добили, каких оставили друзей. А ещё в нашем семейном архиве есть видеосъёмка с открытия мемориаль ной доски в Киреевске, в день рождения героя Владимира Войтикунова — 27 июня 2008 года. Я горжусь, что представители моего рода тоже стали творцами истории и при этом сохранили в себе человечность, любовь ко всему живому. Я осознаю, какая ответственность лежит на мне. Ведь мои предки своими поступками выставили высокую планку. На таких людях держится мир. Ольга Попова, с. Кожевниково (Томская область)

225

Истинная цена жизни Истинную цену жизни знает лишь тот, кому приходилось умирать и удалось не умереть. Василий Ключевский1 В школе нам часто говорили о служении народу, о патриотах, но всё это было от меня как-то далеко. До одного классного часа, куда был приглашён в качестве гостя мой папа. Когда он стал говорить, я на некоторое время забыл, что передо мной мой папа, с которым мы жарим шашлыки, копаем дачу, играем в футбол, окунаемся в крещенскую прорубь, участвуем в соревнованиях по ориентированию. Передо мной стоял солдат, верный своему долгу. Олег Николаевич Мальнев — воинВсе его внимательно слушали и открывали для интернационалист себя новую страницу истории, а мой отец был её свидетелем, и участником, и жертвой, и героем. В 9-летней Афганской войне наша страна потеряла более 15 тысяч солдат и офицеров, 53 тысячи было ранено, сотни пропали без вести, тысячи награждены орденами и медалями, многие удос тоены звания Героя Советского Союза. Моему отцу повезло: он жив, и у него есть настоящее и будущее. Но у него есть и прошлое, о котором не забыть. Папа учился в той же школе, что и я, даже сидел за моей партой. Он, как и сейчас, любил спорт, с друзьями организовал волейбольную команду, которая обыгрывала все школьные команды города. После 10-го класса пошёл работать на завод, потом армия. 12 мая 1983 года отец попал в военно-воздушные силы Краснознамённого Туркестанского военного округа. Для выполнения интернационального долга в Республике Афганистан отбирались сообразительные, спортивные, готовые к тяжёлым условиям службы ребята. 16 июня 1983 года отряд из 10 человек вошёл в число ОКСВА – Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. В первую же ночь в Афганистане пошёл страшный ливень, ветром сорвало большую армейскую палатку, где ночевали ребята, потом начался двухчасовой обстрел из миномётов. По словам папы, в эти часы произошла переоценка многих понятий: мама, папа, семья, Родина, жизнь. Солдатам пришлось испытать немилость природы: днём 55-градусная жара, ночью +10, изматывающий ветер «афганец» с крупным песком, секущим лицо. Но самое тяжёлое – гибель товарищей. На 14-й день убило друга-земляка. 1

Василий Осипович Ключевский — выдающийся русский историк, убеждённый в том, что «человечес кая личность, людское общество и природа страны... основные исторические силы». Глубокое знание исторических источников и фольклора, владение мастерством исторического портрета, афористичный стиль сделали Ключевского одним из наиболее читаемых историков конца XIX — начала XX в.

226

Алексей Курянин подорвался на мине, все внутренности из разорванного живота вывалились наружу. Скончался он через 3 минуты на глазах у товарищей, которые не в силах были помочь. Его тело в цинковом гробу отправили на Родину. 1 год 3 месяца 9 дней находился отец на афганской земле. Из 58 человек разведвзвода в живых остались только шестеро… Вечная память героям! Отец был радиотелефонистом артдивизиона мотострелкового полка, охранявшего аэродром в городе Баграм1. Однажды разведотряд, избегая столкновения с душманами, петлял по горной местности две недели. В один из дней, спасаясь от погони, восемь разведчиков скрывались в горах. Внезапно сапёр обнаружил, что бойцы попали в ловушку, кругом минное поле. Все так и присели на корточки друг за другом, как шли. Стремительно спустилась ночь. Застыв в одной позе и боясь шевельнуться, просидели до рассвета. И лишь с первыми лучами солнца тронулись дальше. Однажды взвод попал под миномётный обстрел. Двух близнецов-москвичей убило сразу, а папа получил ранение в голову (осколок торчал на 7 сантиметров). Врачи в Кабуле отказались делать операцию (не было условий), отправили раненого в Ташкентский окружной военный госпиталь, но боялись, что он не выдержит перелёта. Так на самолёте в Ташкент были доставлены груз 300 (раненые) и груз 200 (убитые). Ленинградские морские врачи, тут же прилетев в Ташкент, вынули осколок из головы. После 11 дней реанимации папа был переведён в нейрохирургию, но остались серьёзные нарушения зрения (чёрно-белое восприятие), речи, координации движения. Помогли материнская любовь, вера в свои силы и врачи. По состоянию здоровья отец мог быть освобождён от воинской обязанности после школы. И после ранения мог уволиться из армии, но желание отслужить положенные два года и стать настоящим мужчиной помогло остаться в рядах вооружённых сил. Отец закончил рассказ и показал медали «За боевые заслуги», «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа» (конечно, я их уже видел). Мои одноклассники бережно рассматривали награды, дембельский альбом, а я сидел в стороне, хотя хотелось кричать: «Вот он какой, мой отец, настоящий герой!» Слов не было, я проМедаль «Воинуинтернационалисту сто подошёл к папе и взял его за руку. Я думал, что мы от благодарного счастливые люди и надо ценить друг друга. афганского народа» Игорь Мальнев, г. Курск 1

Баграм — крупный аэропорт в 60 километрах от столицы Афганистана Кабула, старинный город (Александрия Кавказская). В годы Афганской войны (1979—1989) военно-воздушная база ВВС СССР. С 2002 г. используется ВВС США. Вместимость базы 110 летательных аппаратов.

227

Семья — это любовь и труд Перед рассветом приснился ей тревожный сон: что бежит она в горы по зыбкой тропинке, а земля колышется, падают в пропасть люди. И сил нет оторваться от чудовищного зрелища. Она не успела рассказать мужу о страшном видении, в утренних хлопотах он лишь махнул рукой — потом. А днём, узнав о землетрясении в Молдавии, подумал: «Бедная, бедная моя родина» — и поспешил домой, чтобы поделиться с нею услышанным, но, переступив порог, по её глазам понял, что она знала. Сувейка — в переводе с молдавского «челнок». Иногда диву даёшься, нас колько точны фамилии некоторых их обладателей. В Диксоне никому не надо объяснять, что это за семья с редкой в здешних местах фамилией. Уважаемые люди. Глава семьи Михаил Васильевич — деликатный и безотказный человек. Но если он принимает какое-то решение, действует решительно, как и подобает хирургу. Михаил Васильевич пользует не только людей, но и животных, поскольку с ветеринарными бедами в Диксоне обратиться не к кому. Алла Николаевна — медсестра и ангел-хранитель домашнего очага. Благодаря этому Михаил Васильевич имеет возможность отдаваться любимой профессии со всей страстью души. А ещё супруги вырастили шестерых детей. Сувейкам пришлось поколесить по белу свету, прежде чем ветры 90-х с запахом порохового дыма прибили их к Диксону. Отец и мать Михаила крестьянствовали. Накопив денег, отец выкупил кусок пахотной земли. Советская власть землю у отца отобрала, а его сослала из Молдавии в Курганскую область. Всю жизнь он таил обиду, и когда коммунистов отстранили от власти, для отца это стало праздником. Раскулаченные родители Аллы тоже маялись в Курганской области. Так случилось, что отцов свела большая беда, а детей — большая любовь. Алла мечтала стать врачом, но по конкурсу не прошла. Льготы при поступлении имели бывшие армейцы или обладатели двухлетнего трудового стажа в качестве санитаров и лаборантов. Чтобы наработать стаж, Алла устроилась лаборанткой на кафедру института. Михаил к тому времени уже учился на втором курсе после двух лет армии. — Девчонок в мединституте было море, — с хитринкой в глазах говорит Михаил, — а увидел Аллу, потерял покой. — Мне восемнадцать было, — вступила в разговор Алла Николаевна. — В тот день я готовила практикумы по биохимии для студентов и на всякие глупости внимания не обращала. У Аллы была копна тёмных курчавых волос, глаза — словно глубокий студёный ключ с разноцветными камушками, полные губы и тонкая фигура.

228

Наталья Васильева, г. Дивногорск (Красноярский край)

Когда она с озабоченным видом расставляла колбы в аудитории, Михаил ощутил укол в сердце. После занятий он пригласил её в кино. Михаила не смущало, что они едва знакомы — на ноябрьские праздники он отправился к её родителям. Алла пришла в ужас. Но он упрямо твердил: твои родители должны знать, что мы встречаемся, и я в ответе за тебя. Родители успокоили Аллу: пусть едет, посмотрим. На «смотринах» Михаил бухнул, что хочет жениться. Алла не поднимала глаз, а отец заявил: ей учиться надо. — Я не растерялся, — с улыбкой вспоминает Михаил Васильевич, — согласился на дружбу и дал понять, что не отступлюсь. Вскоре Михаил удалил любимую с кафедры, уверяя, что работа с микробами до добра не доведёт. На самом деле Михаилу не давали покоя весёлые взгляды однокурсников в сторону хорошенькой лаборантки и подарки коллег к 8 Марта. Вскоре они поженились. Спустя два года Алла всё же вернулась к своей мечте — отнесла документы в Кишинёвское медицинское училище. К тому времени Михаил окончил интернатуру и в составе ургентной бригады (что-то типа медицинского МЧС) выезжал в отдалённые сёла. Отдых был мечтой вечно занятого хирурга. Но когда Алла поступила в медучилище, он переложил заботу о пятилетнем сыне и трёхлетней дочери на свои плечи и частенько брал их с собой в поликлинику. Они покинули Молдавию в августе 1986 года — пока ещё мирного для единого союзного государства. В Приднестровье у них не было своего жилья — семья

229

Супруги Сувейка с тремя детьми занимала комнатку в родительском доме. На подходе был четвёртый. В абхазском городе Гудаута требовался хирург. Михаилу дали квартиру на берегу моря — живи да радуйся. Они и радовались. Шесть лет, пока в Абхазии не началась война. В 1992 году из горных районов, разделявших Абхазию и Грузию, стали поступать раненые. Больница в любой момент могла стать госпиталем, а врачи как офицеры запаса — перейти на военное положение. Михаил принял решение об отъезде. Билеты купили чудом: после введения национальной валюты и начала боевых действий цены менялись ежечасно. Продали половину вещей, чтобы оплатить контейнер с оставшимися и билеты в Молдавию. В июне Абхазия заполыхала по-настоящему. Бомбили больницу, в которой работал Сувейка, дом, где они жили. Позже судьба свела Михаила с коллегой. Хирург, застрявший в Абхазии на восемь долгих лет, поведал Михаилу о том, как лечились в их больнице чеченские боевики, как застрелили главного врача, посмевшего выступить против. Тем не менее семья благодарна этому государству — счастливее периода не было в их жизни. — В Абхазии, — говорит Алла Николаевна, — я никогда не слышала упрёков: куда вы столько детей нарожали? Об этом шептались в Молдавии, говорили в Диксоне. Мы всегда любили детей, хотели их, и у нас получались дети — разве можно отказываться от этого счастья? Все шестеро детей выросли. Старшие работают, имеют семьи, младшие учатся в вузах, ездят в Европу на практику.

230

Абхазская война (1992 — 1993) С распадом СССР политические конфликты в Грузии перешли в воору жённые противостояния как между Грузией и автономиями (Абхазия, Южная Осетия), так и внутри Грузии. 9 апреля 1991 г. Грузия под руководством президента Звиада Гамсахурдиа провозгласила свою независимость — за восемь месяцев до Беловежской пущи. В январе 1992 г. Звиад Гамсахурдиа был свергнут вооружённым путём, и победители объявили о восстановлении Конституции Грузинской республики 1921 г., по которой Абхазия — просто регион Грузии. 23 июля руководство Грузии заявило, что Абхазия попала во власть сепаратистов и коммунистов, планирующих отделение её от Грузии, и этого нельзя допустить. План оккупации Абхазии под кодовым названием «Меч» был осуществлён через две недели после принятия Грузии в ООН. В ночь на 14 августа грузинс кие войска вошли в Абхазию. В этот день грузинской стороной должен был рассматриваться договор о построении федеративных отношений между двумя государствами, предложенный Абхазией. Несколько десятков абхазских ополченцев с охотничьими ружьями более пяти часов противостояли многократно превосходящим их грузинским десантникам, но грука вышли на российскую границу — реку Псоу. 16 августа зинские войс они захватили телевизионную вышку, а 18 августа начали штурм Сухума и заняли Гагру. Начались обыски и грабежи. Танки в упор обстреляли здание Абхазского государственного драматического театра, был сожжён НИИ литературы, языка и истории, Государственный архив, разгромлены помещения Союзов писателей, композиторов, общества охраны памятников, редакции газет. Больше года грузинские мародёры хозяйничали в Сухуме и восточной части Абхазии. Было несколько попыток выбить грузинские войска, но удалось это абхазам только осенью 1993 г. С июня 1994 г. на территории Абхазии находятся миротворческие силы СНГ: подразделения ВДВ, танки, боевые бронированные машины, артиллерийские орудия, вертолёты. Кондорское ущелье ро вая «зона бези 12-километ опасности» вдоль реки Ингури стали местом размежевания. Итог войны: 17 тысяч убитых и около 270 тысяч беженцев. Война в Абхазии

231

У супругов Сувейка имеются все основания гордиться детьми не только потому, что они оправдали их надежды, но и потому, что родителям удалось вложить в них уважение к старшим, заботливое отношение к родителям и друг к другу, настойчивость в достижении цели. И хотя прошлые обиды ушли, Алла Николаевна иногда вспоминает советы «доброжелателей». — Когда поженились, жили с родителями. Это только говорится: в тесноте, да не в обиде. А когда я забеременела вторым ребёнком, родственники стали жужжать со всех сторон, чтобы сделала аборт: муж, мол, студент, жить негде, оба не работаете, тебе надо учиться, как жить собираетесь? Михаил тоже сом невался: может, и вправду повременим? Накануне операции мне приснился сон, будто лежу я в кровати, а рядом со мной черноволосый малыш с голубыми глазами. Утром заявила: на аборт не пойду. И правда, Радуслав родился таким, каким я его увидела, голубоглазым и темноволосым. Когда я забеременела четвёртым ребёнком (мы жили в Молдавии, и с жильём не было никакого просвета), то порывалась сделать аборт, но меня остановила пожилая женщина-гинеколог: «У вас такие красивые дети, заботливый муж, не делайте этого». Я послушалась эту мудрую женщину и благодарна ей. Наши доченьки, Аурелия и Лучия, и младший Штефан родились в Гудауте. — Здорово, что сейчас укрепляется престиж многодетной семьи. Ведь семья — основа жизни, мы это давно поняли, — стараясь сгладить обиду жены, смеётся Михаил Васильевич. Покинув Абхазию, Сувейки попали из огня да в полымя — в Приднестровье назревала гражданская война. За Михаилом пришли, чтобы мобилизовать как военного хирурга. Он смирился, но на защиту семьи поднялась Алла, заявив военкомовским начальникам, что не поз волит оставить шестерых детей без отца. Военкомат отступился. Но супруги сознавали, что это ненадолго. Конфликт разгорался, перестали платить зарплату, начались перебои с продуктами и лекарствами. Куда бежать в этот раз? Некоторые сокурсники подались на Запад. — В Европе, — рассказывает Михаил Васильевич, — рынок медицинских услуг насыщен. Чтобы работать по профессии, нужно родиться там. Можно было, конечно, пойти куда-нибудь на стройку. Многие так и поступили. Они привыкли к обеспеченной западной жизни и уже не могут отказаться от достатка, но как специалисты не состоялись. Я не хотел для себя такой участи — слишком много вложено в профессию. По прошествии лет я понял, как важен каждый шаг, который ты делаешь. Было заманчиво уехать на Запад, но мы чувствовали: наше будущее в России. Михаил через «Медицинскую газету» выяснил, что есть вакансии хирурга на Камчатке, в Тюмени и в Диксоне. Тюменскую вакансию с плавучей

232

Война в Приднестровье 2 сентября 1990 г., ещё до распада Союза, была образована При днест ровская Молдавская ССР в составе Советского Союза во избежание присоединения в составе Молдавии к Румынии. Идея интеграции Молдавии в Румынию неоднократно возникала на протяжении истории этих государств. В 1991 г. после роспуска СССР Молдавия стала независимой. Президент Молдавии Снегур объявил о национализации имущества советской армии на своей территории. Молдавию принимают в ООН. На саммите СНГ в Киеве договариваются о передаче Молдавии частей бывшей советской армии, находящихся на её территории. Офицеры, отказавшиеся присягать на верность Молдавии, увольняются. Приднестровские власти заявляют, что берут под контроль 20-тысячную советскую 14-ю армию в Бендерах (значительная часть её офицеров была жителями региона). В ответ на это Молдавия объявила всеобщую воинскую повинность. Жители Приднестровья отказались служить в молдавской армии. Для силового восстановления конституционного порядка и отлова уклонистов полиция г. Дубоссары начинает рейды на сопредельный берег Днестра и аресты, что приводит к разгрому 2 марта 1992 г. этого полицейского участка. Это событие явилось началом гражданской войны. Дабы избежать дальнейшей эскалации конфликта, Россия объявила о взятии 14-й армии под свой контроль. 19 июня 1992 г. в Бен деры были направлены регулярные час ти молдавской армии и МВД. Начались кровопролитные бои. Мол дав ские силы МВД попытались штурмовать расположение 14-й армии в Бен дерах. В ходе боя погибло 26 военнослужащих Российской армии. Добровольцы из 14-й армии вместе с казаками, гвардейцами и ополченцами выбили молдавские войска из большей части Бендер. Левые силы вынудили уйти

Бендерские дети прячутся в подвале от внезапно настигшей город войны

Бронетехника на улицах Бендер

233

Из фотоархива сайта президента непризнанной Приднестровской республики

в отставку правительство и парламент, допустившие гражданс кую войну. 21 июля Б. Ельцин гур подписали соглаи М. Сне шение «О принципах урегулирования воо ру жённого конфликта в При днест ровском регионе Рес пуб лики Молдовы». С обеих сторон погибло 950 человек, около 4,5 тысячи было ранено, 50 пропали без вести. В настоящее время безопасность в зоне конфликта обеспечивают Совместные миротворческие силы России, Молдавии, Приднестровской Мол давской республики и военные наблюдатели от Украины. В ходе многочисленных переговоров при посредничестве России, Украины и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе достигнуть соглашения по поводу статуса Приднестровья не удалось. Отношения между сторонами конфликта остаются напряжёнными.

поликлиникой на реке отвергли сразу, к Камчатке с дремлющими вулканами не лежала душа Аллы. Выбрали Дик сон — он хоть и на краю света, но видимой опасности не излучал. Весной 1994 года Михаил выехал на Диксон. К этому времени национальная валюта в Молдавии почти ничего не стоила, семья голодала. Алла кормила детей два раза в сутки и спать укладывала засветло, чтобы не просили кушать. В Диксон она приехала с четырьмя младшими. Старшие остались в Молдавии, они уже учились в медицинском институте. Незадолго до их приезда в Диксо не произошла авария, и посёлок был почти заморожен. Первая мысль, пришедшая Михаилу в Арктике, оригинальностью не отличалась — вернуться обратно. В Молдавии хотя бы тепло. Но Алла опередила супруга, сказав, что выезжает к нему. Женским умом она понимала: нельзя постоянно жить с мыслью о том, чем накормить детей. После всего пережитого Михаил Васильевич убеждённо заявляет: семья — это любовь плюс ежедневный труд, который, увы, по силам не всякому. Ирина Аплеснева, п. Диксон Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Ирина Прокофььевна Аплеснева — журналист, неоднократный победитель краевых и всероссийских журналистских и литературных конкурсов, автор одной книги, мама двоих детей, бабушка одной внучки.

234

Здравствуй, дорогой отец!

Елисей Савельев, г. Красноярск

Нынче немодно писать письма, но я всё же решил написать. Объяснить свой выбор и извиниться перед мамой. Я получил повестку в военкомат и узнал, что набирают команду в Чечню. Не беспокойтесь, теперь там мир. Помните, как родственники мечтали побывать на месте гибели дяди Виталика? А тут такой случай. Я ещё не родился, а он уже погиб. В 27 лет. Я помню, отец, как ты восхищался, что брат окончил школу с отличием, что часто ходил в библиотеку, умел делать сальто назад и вперёд, на соревнованиях занимал только первые места. О последних днях жизни Виталия мы знаем лишь со слов его боевых товарищей. И эти слова я не забуду никогда. Трудно поверить, что он почти сутки находился в осаде боевиков, чудом вырвался из окружения, ему было приказано отдохнуть, но он вместе с товарищами пошёл на штурм Совмина1. После этого боя получил медаль «За отвагу». Его лучший друг попал под пулемётный огонь и был ранен. Виталик вынес раненого с поля боя, но сам был ранен в висок. Отстреливался, пока не потерял сознание. Их, раненых, вывезли

Совмин — «дудаевский дворец» (здание Совета министров Чечено-Ингушской АССР), за который зимой 1994— 1995 года шли жестокие бои между Российской армией и сторонниками «Чеченской республики Ичкерия».

235

Виталий Григорьевич Соколов (слева), воин Российской армии. Награждён медалью «За отвагу» и орденом Мужества посмертно на БТР1, разместили в подвале одного из домов — во временной санчасти. Врача не было, а санитары были бессильны чем-нибудь помочь. Крепкий молодой организм продержался ещё несколько дней. От ужасной боли Виталик искусал в кровь губы, а кулаки были сжаты с такой силой, что ногти впились в ладони. Помнишь, на похороны, на наше Белогорское кладбище, приехал тот самый друг Андрей. Во время траурной церемонии он заплакал, из-за этого у него разошлись швы, и медсестре, по счастью находившейся неподалёку, пришлось перевязывать ему раны. Когда хоронили дядю Виталика, были прощальные три выстрела и оркестр, игравший траурные марши… Я всё это слышу до сих пор… Отец, я не видел Виталика, но ведь благодаря таким, как он, мы живём без войны. Я очень хочу, чтобы солдаты всегда возвращались домой. И я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы Виталия и других солдат, неважно какой вой ны, знали и помнили. С армейским приветом, ваш непослушный сын. Я верю, что вы поймёте меня правильно. Иван Соколов, п. Белогорский (Архангельская область) 1

БТР — бронетранспортёр, боевая машина пехоты, создан в 70-х годах, с 90-х годов основной бронетранспортёр Вооружённых Сил России и ряда других бывших советских республик. Использовался почти во всех крупных вооружённых конфликтах на постсоветском пространстве. Активно поставляется на экспорт, состоит на вооружении 26 государств.

236

Жизнь свою за други своя Мой брат отдал жизнь за Россию. Пожертвовал собою, чтобы спасти других и не попасть в плен. И это было в мирное время. Я горжусь своим старшим братом! Но всегда к этой гордости примешивается сожаление: мы есть, а его — нет. Листаю страницы семейного альбома. Вот брат в милицейской форме, и я рядом, улыбаюсь, довольная! Я твёрдо верила, что обидеть меня никто не посмеет — при таком-то брате! Вот фотография, где он ведёт меня из детского сада. А это мы дома. В руках у Андрея книга. Я часто видела его с раскрытой книгой, которую он откладывал, если я просила со мной поиграть. Андрей и меня старался приучить к чтению. Бывало, начнёт читать, да так войдёт в роль, и это уже не он, а какой-то сказочный герой. Так, а это наша дача. Как она изменилась за 11 лет! Но турник, у которого стоим мы на фото, есть до сих пор… Работы на грядках закончены, и Андрей занимается спортом. Ой, а здесь Андрей обливаАндрей после армии ет меня из шланга, сейчас всё бы отдала за такое закаливание… А вот вся семья на море. Вечер. Солнце садится, мы плещемся в воде, я — на руках у брата. Он учит меня плавать, я барахтаюсь, мама смеётся — всем хорошо! А вот Андрей в туристическом походе с друзьями — хохочут! Брат занимался в секции туризма. Перевёрнуты несколько страниц. Уже нет улыбки на лице брата. Он в форме, на службе. Эту фотографию теперь знают многие в нашем городе. Когда проходит фестиваль солдатской песни памяти Андрея Хмелевского, эта фотография висит на здании Дворца пионеров, где когда-то занимался брат. Ещё один снимок. Северный Кавказ. Горы, незнакомая, величественная природа. Он трижды выезжал туда, был милиционером ОМОНа при УВД Курской области. А вот фотография в траурной рамке… Я не могу на неё смотреть… В моём воображении проходят страшные события, о которых я знаю из воспоминаний сослуживцев брата. Омоновцы задерживают чеченца с наркотиками. Его отец отзывает брата в сторону, предлагает откуп, а когда понимает, что всё зря, угрожает. Но моего брата не испугаешь: пуганый уже! Арестованного отправляют в РОВД, в село Ачхой-Мартан, а сопровождать его вызвался Андрей, для которого тридцать километров на «Волге» — ерундовое дело. Вот Андрей сдал наркоторговца в райотдел и отправился обратно… Уже показались дома станицы

237

Асиновская, когда из кустов ударила автоматная очередь. Сзади ещё одна. Машину повело. Андрей и его друг Сергей Гроздецкий вываливаются из машины, чтобы прикрыть отход майора Манаева с понятыми. Несколько автоматов с разных сторон ударили по ним одновременно. Андрей ощутил горячий удар в плечо… Это будто не его ранили, а меня. Боль пронзает тело, ноет Последняя командировка Андрея Хмелевского плечо. Боевики рассчитывали на неожиданность и не были готовы к бою. Понятым удалось отползти на безопасное расстояние. Становилось темно, снова начался обстрел. Андрей отвечал, но патроны кончались. Друга не было слышно: ранен или убит. Боевики, поняв, что Андрею отстреливаться нечем, попытались взять его живым. В темноте приблизились к нему вплотную. А он… отстёгивает от ремня гранату, ждёт (это какая выдержка и сила духа нужны!) и… выдёргивает чеку... На рассвете еле живого Гроздецкого и тело брата подобрала группа ОМОН на бронетранспортёре… Так началась для нас жизнь без сына, без брата… Долгое время не могу листать страницы. Тяжело. Но вот перевернула одну, другую. Здесь мы уже без него, но он жив в нашей памяти. Вот фотография с фестиваля военно-патриотической песни. Мама в жюри. У неё грустные глаза. Я знаю, как ей больно, но это наш долг перед Андреем, его друзьями, перед Курском и Россией. Андрей похоронен на Мемориале павших. На нашем доме, где жил Андрей, установлена мемориальная доска. Его имя носит школа № 20, где он учился. Андрею посмертно присвоено звание Героя России и Почётного гражданина Курска. И ради памяти о любимом человеке наша семья принимает участие во всех мероприятиях, проводимых в память Андрея. Вот последний снимок в альбоме. Об Андрее сделали спектакль. Играют ребята здорово — Андрей словно оживает, он снова с нами. Юлия Халина, г. Курск

238

Первая чеченская война (1994 — 1996) Распад СССР вызвал сепаратистские настроения у многих региональных элит, которым Москва мешала использовать в личных целях богатст ва, путь к которым открыла приватизация. Президент Борис Ельцин пообещал регионам «столько суверенитета, сколько они смогут проглотить». Но главной причиной сепаратизма было то, что в результате приватизации произошло обвальное падение производства, как следст вие — отсутствие денег на пенсии, заработную плату бюджетникам, армию, люди массово теряли работу. Сепаратизм в Чечне проявился в виде созданного в 1990 году Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН). Его возглавил бывший генерал советских Военно-воздушных сил, принимавший участие в Афганской войне, Джохар Дудаев. 8 июня 1991 г. Дудаев провозгласил независимость Чеченской республики. В сентябре объявил о роспуске республиканских государственных структур, штурмом захватил здание Верховного Совета, телецентр, Дом радио, председателя грозненского горсовета выбросили из окна, он погиб. Осенью в Грозном начались массовые убийства. Морги были забиты трупами, по местному телевидению звучали просьбы опознать и забрать убитых. После распада СССР Дудаев объявил о выходе Чечни из состава Российской Федерации. 27 октября 1991 г. провёл выборы, став президентом. В РСФСР эти выборы были признаны незаконными. 7 ноября 1991 г. президент России подписал Указ «О введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской республике». Однако он не был выполнен. К лету 1992 г. из республики были выведены все российские военные и милицейские подразделения. Сепаратисты начали разграбление военных складов, им досталось много оружия и боеприпасов, включая самолёты, вертолёты, БТР, установки оперативно-тактического ракетного комп лекса и многое другое. Министр обороны РФ Павел Грачёв распорядился передать дудаевцам половину всего имевшегося в республике оружия и боеприпасов. По его словам, это был вынужденный шаг, так как значительная часть «передаваемого» оружия уже была захвачена, а оставшуюся вывезти не было возможности. Первый вице-премьер Правительства Олег Лобов доложил Государственной Думе: «Количество этого оружия исчисляется десятками тысяч единиц, и оно рассредоточено по всей Чеченской республике, схоронено по жилым домам, лесам и пещерам». Победа сепаратистов в Грозном привела к распаду Чечено-Ингушской АССР. 10 декабря 1992 г. три бывших района ЧИ АССР образовали Республику

239

Ингушетию в составе Российской Федерации. Вооружённая дуда ев ская верхушка пыталась дестабилизировать об ста новку на всём Се вер ном Кав ка зе. В Че чне началось массовое изготовление фальшивых авизо (поддельные платёжные документы), с помощью Грозный, август 1996 года которых в республику направлялись триллионы рублей. Туда угонялись украденные по всей стране автомобили; похищение и торговля людьми стали обыденными, русское население покидало дома, спасая жизнь. Из арабских стран потекли миллионы долларов и боевики-ваххабиШтурм цементного завода. Чири-Юрт, 20—21 мая 1995 года ты. Призывы создать кий халифат, включающий Северный Кавказ, Татарстан, Башкирию, исламс в котором будут править законы шариата; предоставление молодым людям возможности учёбы в арабских исламских университетах - всё это подкреплялось западной пропагандой о нарушении «прав человека» — когда федеральный центр начал наводить конституционный порядок. Коллапс экономики, быстрое обнищание населения и криминализация республики спровоцировали внутричеченский вооружённый конфликт. Оппозиция потребовала от Дудаева назначить парламентские выборы, сложить полномочия, создать шариатский суд. 27 июня 1994 г. созданный оппозицией Временный совет просит президента РФ признать его единственным законным органом власти на территории Чечни и «оказать необходимую помощь в наведении правопорядка».

240

Ельцин в декабре 1994 г. издаёт указ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», и подразделения Объединённой группировки войск (ОГВ) Министерства обороны и Внутренних войск МВД вступают на территорию Чечни с трёх разных сторон. 19 января 1995 г. федеральные войска захватили президентский дворец Дудаева, 6 марта город окончательно перешёл под контроль российских войск. С декабря 1994 г. по апрель 1995 г. погибло 1426, ранено 4630 российских военнослужащих, 96 солдат и офицеров оказались в заложниках. В середине марта дудаевское руководство приостановило широко масштабные военные действия. В Чечню был направлен секретарь Совета безо пасности России Александр Лебедь. Он подписал с Асланом Масхадовым, вторым президентом непризнанной республики (Дудаев к тому времени был убит) в Хасавюрте соглашение «О неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в Грозном и на территории Чеченской респуб лики». В декабре 1996 г. последние части федеральной группировки вышли из республики. Однако мир не наступил. Продолжались захваты заложников, работорговля и торговля наркотиками, террористические акты. Наиболее циничные из них: захват 2000 заложников в больнице города Будённовска Ставропольского края в 1995 году; 3000 человек в дагестанском Кизляре, в городской больнице и родильном доме в 1996 году. Рейд боевиков Шамиля Басаева 7 августа 1999 г. в Дагестан окончательно сорвал условия мирного договора. Вторая чеченская война (1999 — 2009) 7 августа 1999 г. 1,5 тысячи боевиков под командованием Шамиля Басаева вошли на территорию Дагестана, захватив ряд сёл. Они пытались соединиться с ваххабитами, так называемой независимой исламской республикой, находившейся в Кадарском ущелье. Российское командование быстро направило в район прорыва подразделения мото стрелковой бригады, внут рен ние войска, штурмовики

241

Русские солдаты на БМП-2 во время Второй чеченской войны

и бомбардировщики. 24 августа остатки бандитов бежали в Чечню. Но 5 сентября около 2000 чеченских боевиков вновь вошли в Дагестан и попытались захватить районный центр Новолакский. Российская авиация совершила более 40 вылетов для их уничтожения. 12 сентября «независимая исламская республика» прекратила Беслан. Освобождение заложников своё существование, её пос лед ние приверженцы небольшими группами просачивались в Чечню под видом местных жителей. Федеральные войска вошли на равнинную территорию Чечни и почти без сопротивления продвинулись до реки Терек. Командование применило новую тактику: сначала переговоры со старейшинами сёл, которые сами договаривались с боевиками об их уходе из населённого пункта (у многих местных жителей в бандах состояли родственники), и тогда российские войска обходили селение, но в случае открывавшегося из посёлка огня вступали в действие солдаты, артиллерия, авиация. До 2000 г. было уничтожено около 2000 боевиков, 250 опорных пунк тов террористов, 150 баз, 80 единиц бронетехники и автомобилей, 20 зенитных установок, 30 складов с оружием, 20 — с ГСМ, 30 мостов, 30 точек с пулемётными расчётами. 4 ретранслятора, 6 узлов сотовой связи, расчищено 15 минных полей. После взятия Грозного боевые действия придвинулись к горным районам Чечни. Бандиты разместились в Аргунском и Веденском ущельях, на базах, расположенных в пещерах. Для борьбы с боевиками в горных условиях были применены объёмно-детонирующие бомбы весом в 500 и 1500 кг. К лету 2000 г. крупномасштабные боевые действия в Чечне прекратились, федеральная группировка перешла к постепенному уничтожению разрозненных банд. Однако террористические акты боевиков продолжаются и по сей день. Наиболее крупные из них — захват 800 заложников в Москве, в Театральном центре на Дубровке в октябре 2002 года и захват в заложники 1128 детей и взрослых в школе Беслана в 2004 году.

242

Икона Царственных Мучеников

Преображение Ликуй, душа! Провозгласили Святым Царя и вместе с ним Его Семью почли в России, Где людям застил очи дым.

Мечты, что были невозможны Ещё вчера, сейчас сбылись. Поплачь, душа, о грешном прошлом, Очистись и возвеселись!

Дым революций, перестроек, Реформ и гибельных свобод. Но к вере обратясь Христовой, Преображается народ.

Сбылся завет, что нам оставил Саровский старец Серафим. Царь, что святым его прославил, Прославлен Господом Самим.

О, как он долго, слепо верил Обману, лжи и клевете! Мы Божьей милостью узрели Царя в небесной чистоте.

Ликуй, Россия, в это лето, Пасхальных звонов не тая! Где, клевета, твоя победа? Свет правды ныне воссиял! Сергей Бехтерев, 2002 г.

20 августа 2000 года в ходе Архиерейского Собора Русской Православной Церкви были ка нонизированы 1154 подвижника, из них 1090 — новомученики, погибшие с 1917 года по наши дни. В 2012 году исполнилось 144 года со дня рождения Го су даря Николая. Это — двенадцать раз по двенадцать. Библейское число полноты (12 пат риархов от Сифа до Ноя и 12 — от Сима до Иакова, 12 колен Израиля, 12 апостолов, 12 легионов Анге лов символизируют совершенную ангельскую силу — Мф. 26:53). Государь Николай и его семья, расстрелянные в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, также причислены к лику мучеников. Царю Николаю было 50 лет, царице Александре Фёдоровне — 46, царевнам: Ольге — 22 года, Татьяне — 21, Марии — 19, Анастасии — 17, царевичу Алексею — 13 лет. Вместе с ними были расстреляны лейб-медик Евгений Боткин, по вар Иван Харитонов, камердинер Алексей Трупп, горничная Анна Демидова. За последние пятнадцать лет у Русской Православной Церкви появилось около 800 новых мо настырей и их подворий; вос становлено и построено более 50 тысяч церквей и часовен, дей ствует около девяти десятков духовных семинарий и училищ.

Равняться на бабушку Семья — семь «я»… В нашей семье Фурсовых — Тесля — Беляевых двадцать семь «я», четыре поколения. На праздники усадить всех сложно. Но в центре, среди 9 внуков и 4 правнуков всегда бабушка. Именно в её доме мы чаще всего собираемся, её юбилеи отмечаем, а бабушка готовит нам, внукам, новогодние подарки, даже тем, у кого уже свои дети. Бабушка основала нашу большую семью, она пример для нас в работе, в отношении к людям, в желании быть нужной, а не обузой. Бабушке 82 года, а она не только опора семьи, но и очень полезный человек в Успенском храме, где её можно застать чаще, чем дома. Я в храм захожу, чтобы не просто поставить свечку, увидеть бабушку, но и помочь ей. У бабушки вроде и не героическая жизнь, но ей есть чем гордиться: дети, внуки и много добрых дел для близких и совсем незнакомых людей — прихожан Успенского храма. Биография Натальи Ивановны самая обычная. Родилась в селе

Наталья Ивановна Фурсова с внуками и правнуками, 2009 год

244

Семилукские Выселки Хохольского района в семье колхозников в 1929 году. В семье было 6 детей, бабушка — старшая, ей больше всех доставалось. В войну умерли от голода два братика и отец, а она и сестра Маша копали противотанковые рвы, убирали урожай в колхозе. Бабушка помнит немцев, голод, для неё и сейчас лучшая еда — хлеб, а соль и спички покупаются с запасом. Учиться было некогда, помогала маме поднимать сестёр. Окончила ФЗО1 и пошла на завод. Воронежский орденов Ленина и Трудового Красного Знамени авиационный завод — один из первенцев отечественного самолётостроения. За свои 80 лет предприятие освоило и серийно выпускало более 20 типов самолётов: от легендарного Ил-2 до уникальных сверхзвуковых пассажирских Т-144 и Ил-86. Рабочий стаж нашей бабушки 47 лет. Она основала династию — за ней в цеха пришли сыновья, дочери, внучки. Бабушка не любит хвастаться, но у неё немало наград за доблестный труд. Но главные её награды — медали Материнства, ведь у бабушки шестеро детей, которых она поднимала практически одна. Уход на пенсию стал трагедией, бабушка плакала, сидела грустная у окна. Но вот рядом с домом стали восстанавливать Успенскую церковь XIX века, стоящую в запустении. В 40-е годы 1

Школа фабрично-заводского обучения (ФЗО) — низший тип профессионально-технической школы. Существовала с 1940 по 1963 год. Учащиеся находились на полном государственном обеспечении.

245

Медалью Материнства I сте пени награждались женщины за рождение и воспитание 6 детей. Матери 7, 8 и 9 детей удоста ивались ордена «Материнская слава» III, II и I степеней соответственно. Вершиной ма теринского подвига объявлялось рождение и воспитание десяти и более детей. В этих случаях женщина награждалась орденом «Мать-героиня» с присвоением ей одноимённого почётного зва ния — высшей степени отличия Советского Союза. Последние присвоения звания состоялись в 1991 году. Орденом «Матьгероиня» награждена прибли зи тельно 431 тысяча женщин Совет ского Союза, медалями Ма те рин ства I и II степени — около 13,15 млн — с 1944 по 1995 год. С 2006 года в России су ществует Патриарший «Знак

Орден «Материнская слава»

Орден «Мать-героиня»

материнства». Учреждён Пат ри архом Московским и Всея Руси в целях укрепления традицион ных семейных ценностей, про поведи в обществе уважения к подвигу материнства и содей ствия защите материнства и детства. Орденом награждаются лица, воспитавшие в традици ях православной веры пять и более детей, являющиеся об разцом духовно-нравственного воспитания детей, в том числе детей-сирот. С 1996 по 2008 год в России не существовало наград много детным матерям. В 2008 году был учреждён орден «Родительская слава». Государственную награ ду получают родители (усыно вители), состоящие в браке (в случае неполной семьи — один из родителей), воспитывающие семерых и более детей, при ус ловии, что семья является со циально ответственной, ведёт здоровый образ жизни, забо тится о гармоничном развитии детей.

Патриарший «Знак материнства»

Орден «Родительская слава»

XIX века жители слободы построили храм, накопив с помощью «сборной книги» средства за счёт добровольных пожертвований. Тогда же было заложено приходское кладбище. После революции Успенская церковь оставалась одной из немногих действующих. Однако в 1939 году закрыли и её — «изза отсутствия верующих и средств содержать здание». Во время Великой Отечественной войны в здании разместили сухарный завод. В боях за Воронеж в 1942 году колокольня Успенского храма стала наблюдательным пунктом, откуда координировался артобстрел немецких позиций, и очень пострадала. Колокольню и купола разобрали, а в здании устроили склад. Успенский храм был первым храмом в Воронеже, переданным властями Церкви. Это случилось летом 1989 года. Бабушка была среди тех, кто выносил мешки с солью, за долгие годы превратившейся в каменные глыбы. А уже 26 сентября 1989 года была первая служба. В церкви стала протекать жизнь моей бабушки. Здесь крестили меня, а потом и всех бабушкиных правнуков. В нашей семье все знают, что бабушка мечтала стать врачом, но не хватило знаний. Даже на новогодние семейные праздники бабушка всегда бывает в костюме «доктора». Ей не удалось лечить людей, но теперь она врачует души тех, кто приходит за помощью в храм. К бабушке часто обращаются с вопросами, где поставить свечку, где какая икона, когда и что нужно делать

246

во время службы. Бабушка, которая истинно верит, но не всегда знает ответы, обязательно отправит к тому, кто знает, или просто подоброму выслушает. Ведь в церковь идут чаще всего, когда горе или радость. Особенно внимательно она относится к молодёжи, возможно, нас — своих внуков Успенский храм до восстановления, видит в каждой девушке или лето 1989 года юноше, пришедшем к Богу. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Ки рилл ставит перед Церко вью задачу: «…воспитать полноценную личность, живущую осмысленно и оду хотворённо, имеющую нравственное измерение своих слов и дел, приносящих пользу не только себе, но и ближним, и своему Оте честву». Мне кажется, что бабушка — одна из тех, кто реально это делает. Она нас, Успенский Семинарский храм, своих детей и внуков, привенастоящее время ла в храм, помогает другим молодым найти эту дорогу. Как бы ни чувствовала себя бабушка, она встаёт и идёт открывать двери Успенской церкви. Когда у меня что-нибудь заболит или просто обуяет лень, я вспоминаю бабушку, которая с 6 утра до 8 вечера на ногах, и мне становится стыдно. Всем нам приходится равняться на бабушку. И мы все согласны с Патриархом Кириллом: «Единственный прямой путь к возрождению нашего народа — это созидание крепкой семьи, духовно-нравственное воспитание и образование, возвращение к историческим корням, к подлинной культуре». Маргарита Беляева, г. Воронеж

247

Иконописцы и пчеловоды В нашей семье хранится икона XVIII века, потемневшая от времени, в чеканном окладе. Все важные события — проводы в армию, свадьбы, начало медосбора — начинались с благословения этой иконой. Икона всегда передавалась старшему сыну. Мне осталась от отца, Анатолия Ефимовича Чернецова, ему от деда Ефима, деду от прадеда Василия. Прадед привёз её с собой в Сибирь в конце XIX века. Никто никогда её не снимал, не прятал. Перед этой иконой молилась наша бабушка Мария Сидоровна — добрый, набожный человек. Мария Сидоровна родилась в большой и дружной семье Демко — известнейших пчеловодов. Бабушка говорила, что икону написал наш родственник — иконописец, и было это задолго до революции. Передавая икону мне, отец рассказал, что автор иконы — наш предок, мастер-иконописец Евграф Чернецов. Отец Евграфа Василий был священником и духовником боярина Артамона Матвеева1. От него и пошла наша фамилия — Чернецовы. На Руси монахов и священников называли «чернецами». А детей священников — «чернецовыми». Где-то в конце XVII — начале Дед Чернец, 1913 год XVIII века поселилась 1

Артамон Сергеевич Матвеев (1625—1682) — государственный деятель, руководитель русского правительства в конце царствования Алексея Михайловича, воспитатель детей государя; занимался внешней политикой и сохранил дружеские отношения со всеми христианскими державами, был очень образованным человеком, пропагандировал искусство и светскую литературу. В царствование Фёдора Алексеевича А. С. Матвеев, преследуемый завистниками, был заточён в Пустоозерский острог Архангельской губернии.

248

семья Чернецовых в городе Лухе1. Все сыновья этого священника — Евграф, Григорий, Никанор и Поликарп — отличались большими способностями к изобразительным искусствам. Старший брат посвятил себя иконописи и, отрывая от своей семьи последнее, учил младших братьев Григория и Никанора в Петербурге. Они стали знаменитыми мастерами, объездили полмира: были в Италии, Египте, Палестине, на Кавказе. Художники оставили наследие в тысячу рисунков, более двухсот портретов. Работами братьев Чернецовых восхищались А. С. Пушкин и В. А. Жуковский. Но, несмотря на мировую известность, жизнь братьев была полна материальных лишений. Евграф всю жизнь продолжал помогать младшим братьям-художникам. Сам же зарабатывал на жизнь тем, что писал иконы для местного духовенства и бояр. Он пережил своих знаменитых родственников, видел их каторжный труд, угасание и смерть в нищете и поэтому запретил своим сыновьям заниматься какими бы то ни было «художествами». Но почти в каждом поколении Чернецовых рождался ребёнок с большими способностями к крисованию. В XIX веке наша семья переехала в Белоруссию, во времена Столыпинской реформы — в Сибирь. Анатолий Ефимович помнит, как его дед любил рассказывать односельчанам о том, что были у них в роду знаменитые художники, жили они в Санкт-Петербурге, рисовали царей и парады, ездили на Святую Землю. Но мало кто в сибирской деревне в это верил. Тогда дед Чернец брал уголь, кусок какой-нибудь доски и легко рисовал портрет наиболее недоверчивого слушателя. Портрет дарился скептику. Решение перевезти семью в Сибирь принял Василий Чернецов. Крестьянам выделялись «подъёмные деньги». «Крестьянский банк» предоставлял переселенцам беспроцентный заём на срок от 10 до 50 лет — на приобретение земельного надела и сельхозинвентаря. Ехали целыми улицами, деревнями. «Столыпинские» вагоны делились дощатыми перегородками на две части: в одной половине люди и пожитки, во второй — скот. Место, куда приехали мои предки, было абсолютно дикое: тайга, лес, звери. Но радовало обилие грибов и ягод, рыбы в реках, возможность таёжного промысла. Первые несколько лет большая семья Чернецовых, как и многие переселенцы, ютилась в землянках. По метру приходилось отвоёвывать у тайги землю под пашню, покос, огород. Чернецовы одновременно занимались и пасекой. Сибирское разнотравье обещало хорошие медосборы, несмотря на короткое сибирское лето. Чтобы поставить первые ульи, мой дед Чернец выкорчёвывал вековые деревья. Так за несколько лет на карте Сибири появилась новая деревня с красивым названием Ивлевка. Перед революцией пасека Чернецовых уже 1

Лух — город в Костромской губернии, ныне — Ивановской области.

249

насчитывала 100 ульев. Мёд возили на ярмарки, в Красноярск — в магазин купца Кузнецова. Занимались промыслом и бортевого мёда. В Сибири не растут дубы и другие деревья с большими дуплами, где селятся дикие пчёлы, поэтому Чернецовы изготавливали борти из сосны и устанавливали их в тайге. К осени борти были полны целебнейшим мёдом. Бортевой мёд продавался в аптеках как лекарство. Традиции бортевого пчеловодства сохранились в нашей семье до сегодняшних дней. Революция и коллективизация изменили многое. Но наша семья жила своим укладом: верили в Бога, крестили детей, венчали сыновей, дочерей. Раскулачивания и ссылки избежали по причине многодетности: на пасеке работали все, от мала до велика, не нанимая работников. Мой дед Ефим Чернецов вступил в колхоз, отдав всё нажитое имущество, и по-прежнему работал на пасеке. Из пасеки Чернецовых организовали три колхозных пасечных хозяйства. В годы Великой Отечественной войны потребность в мёде увеличилась. Его отправляли на фронт, в госпитали. В то время медосборы были небывалыми. Отец вспоминает, что не хватало ёмкостей для мёда, в земле выкапывали полутораметровые ямы, выстилали лопухами и в них сливали откачанный мёд. Мёд был и лекарством, и «конфетой» — единственной доступной сладостью для сельских детей в голодные военные годы. Закончилась война. Казалось бы, станет легче. Но, как вспоминал отец, годы хрущёвского правления оказались для крестьян очень тяжёлыми. Продовольственным налогом облагался каждый поросёнок и курица в подсобном хозяйстве. Ввёл Хрущёв такой налог и на ульи. «Хорошо, что не с каждой пчелы», — горько шутили пчеловоды. Приходилось прятать личные ульи в тайге или ставить борти. Борти налогом не облагались, так как считались промыслом. В тайге же держали личную скотину. За 3—5 киЕфим Чернецов с женой Марией лометров в тайгу ходили бабы доить и детьми, 1937 год

250

коров и шли домой, пряча под юбкой молоко для детей. Когда Хрущёв приезжал в Красноярский край, интересовался не только кукурузой. В программе поездки Первого секретаря было посещение лучшего пчеловодческого хозяйства. Повезли Никиту Сергеевича, разумеется, на пасеку колхоза имени Кирова. Принимать высокого гостя должны были пчеловоды-передовики Чернецовы и Демко (жена деда Ефима бабушка Мария Сидоровна приходилась братьям Демко сестрой). Дед рассказывал, Автор с семейной иконой как его вызывали в органы и брали расписку от «имени пчёл», что те не покусают Первого секретаря партии. Дед шутил, что хотел он и от имени комаров обязательство написать, но не потребовалось. Ещё дед рассказывал — в те годы на нашем очень красивом озере неподалёку от деревни Ивлевки селилось огромное количество диких уток и другой водоплавающей птицы, и Никита Сергеевич, страстный охотник, сразу же потребовал ружьё и даже подстрелил пару птиц. Вскоре первым Героем Социалистического Труда по пчеловодству в СССР стал наш родственник Алексей Демко. Пчеловодов в нашей деревне называли «кормильцами». Ещё бы, в медовые годы до 80% дохода колхоза давала пасека. Так что были у нас в роду крестьяне, священники, художники, пчеловоды… Пчеловодство остаётся делом и моей жизни. Мой старший сын Иван — пономарь в церкви Святых Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. Значит, семейные устои, традиции и преемственность сохраняются. Андрей Чернецов, заказник Арга (Красноярский край) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Андрей Анатольевич Чернецов — пасечник, отец троих детей.

251

«Неистребимая вещь — жизнь…» Это строки из последнего фронтового письма моего деда, Леонида Викторовича Десимона: «На фронте у нас обычная обстановка. Впереди нас гремит артиллерия, обрабатывая фрица. Ведут пленных немцев… Слово «капут» стало также их общеупотребительным и модным словом. Немецкие стервятники реют над головами… Кухня варит рядом нам обед, некоторые бреются (а я по-прежнему к сему не охотник), иные варят себе картошку, те стирают, а тут трое молотят овёс для наших лошадей… Как видите, человек ко всякой обстановке привыкает, неистребимая вещь — жизнь…» (октябрь 1943 г.) Дед мой был одним из потомков древнего рода Де-Симонов, верных сынов России1. Основатель его Франциско Де-Симон из Триеста поступил на военную службу в царствование Екатерины II, за свои военные подвиги получил не только многочисленные награды, но и дворянский титул. Сыновья его приумножили славу рода. От младшего из них, Андрея, идёт наша ветвь. Андрей Францович по окончании военной службы стал чиновником особых поручений на Кавказе, а потом и вице-губернатором Грузии и Имеретии (его имя носила до революции одна из улиц Тбилиси). За безупречную службу получил от правительства земли на Сочинском побережье в районе реки Мацесты. В середине XIX века на Черноморское побережье, до этого не освоенное из-за отсутствия дорог, началось переселение безземельных крестьян, освобождённых от крепостничества: русских, украинцев, белорусов, эстонцев, молдаван. По соседству строили свои селения грузины, армяне, греки. Сыновья Андрея Францовича, дворяне Де-Симоны много трудились, разводили сады, строили дома, растили детей. Их семьи были дружными и большими. Это были семьи русской интеллигенции, в которых было недопустимым думать лишь о личном благополучии, семьи, где идеи служения обществу, его преобразованию через просвещение были основой. 1

Род Десимонов. Франциско Де-Симон в 16-летнем возрасте прибыл на российскую службу. Из послужного списка юного поручика: «Грамоте российской, французской и итальянской читать и писать умеет; истории и географии и часть математики знает». Воевал, был в турецком плену, преподавал в Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге. Его сын Андрей Де-Симон был выпущен императорским Пажеским корпусом в лейб-гвардии Преображенский полк. Принимал участие в Русско-турецкой вой не, участвовал в подавлении Польского восстания. В Южном Дагестане на левом фланге Кавказской линии проявлял «храбрость и распорядительность, достойную военачальника». Награждён орденами Святой Анны и Святого Владимира. Благодаря его инициативе в Закавказье проведён ряд реформ. Его сын Константин Де-Симон — георгиевский кавалер Первой мировой войны. На гербе начертано «Только для славы»

252

 Супруга вице-губернатора Грузии и Имеретии Нина Ивановна Де-Симон, мать восьми детей, двое из которых стали морскими офицерами. Андрей — капитаном II ранга, Михаил — полковником, погиб в 1900 году во время Средиземноморского похода (фото второй половины XIX века)

Супруги Де-Симон — Александр  Андреевич, горный инженер, и Алла Константиновна — родители 15 детей. Будучи вдовой, Алла Константиновна добровольно ушла на Первую мировую войну вслед за двумя сыновьями, служила сестрой милосердия в санитарных поездах, продолжала работать медицинской сестрой в гражданскую войну

После погромов в Турции Де-Симоны приютили беглых армян: сдавали в аренду землю, давали деньги на приобретение скота и имущества, построили школу для армянских детей. Их потомки и сейчас живут в тех местах. Имя нашего рода у ручья Де-Симон, впадающего в реку Мацесту, у сочинской улицы, посёлок Прогресс ранее называли хутором Де-Симон. Как сильно любил родные края мой дед: «Не хочется мне расставаться с Тереком и видом на гряду Кавказских гор, с видом на Казбек и Эльбрус. Под шелковицами пишу, а перед глазами мною построенный мост…» (из фронтовых писем, апрель 1943-го). Дед не мечтал о военной карьере, но началась Первая мировая война, и 19-летний Леонид вместе с братьями отправляется на фронт. Вернулся с вой ны в звании штабс-капитана, с крестами на груди. Но заниматься любимым делом — выращивать сады и возделывать виноград — помешала гражданская война. В 1919 году его мобилизовали в РККА и, как опытному офицеру, дали под командование полк татар в 1-й Кавказской дикой кавалерийской дивизии. Всего несколько лет «мирной жизни» в двадцатые годы были тоже полны бед и лишений. Земли и скот отняли, огромный дружный род Де-Симонов поредел: кто погиб, кто уехал за границу, даже фамилию стали писать по-другому:

253

Десимон. Но «неистребимая вещь — жизнь». Дед работал на земле, в семье родились трое детей. Новая беда обрушилась на семью в феврале 1930-го. Сочинским ОГПУ были арестованы сразу четверо из рода Де-Симонов: ссылка на Дальний Восток, на золотой прииск Белая гора. Вслед за ними уехала и бабушка, Ольга Сильвестровна с детьми. «Вместе и в горе, и в радости» не было для них пустой фразой, родственники в шутку называли её «женой декабриста». Моя мама, Муза Леонидовна, рассказывала, как тепло их встретили на новом месте ссыльные, как помогали обустроиться. После окончания срока ссылки дедушке предложили следить за английскими инженерами, работающими на руднике. Но он категорически отказался и вернулся с семьёй на Северный Кавказ в г. Орджоникидзе, где работал чернорабочим на стройках. На фронте Великой Отечественной войны дед оказался, когда ему было далеко за сорок. Шёл 1942 год. Леониду Викторовичу приходилось ходить в разведку, быть и сапёром, и — после окончания санитарных курсов — санитаром. Родные с нетерпением ждали писем. «Давненько, ох, давненько не имел от вас писем. Правда, говорят, что письма с фронта идут лучше, а сюда хуже. Как видно, в этот ад кромешный и письмам неохота залетать. Ибо что такое фронт? Это организация, организация, организация! Затем смертельный, ураганный огонь. Наша русская артиллерия — я так считаю — первая в мире + бомбёжка с воздуха — это самая неприятная вещь, не столько по наносимому вреду, сколько по своему психологическому влиянию. Между прочим, вчера

Отец и сын Десимоны — Виктор Андреевич и Леонид Викторович, осуждённые по статье УК 58-10 РСФСР, Виктор Андреевич умер в дороге, ему было 64 года, Леонид — автор писем с фронта, 30-е годы

254

немецкой авиации совсем не было, а что бомбить — было более чем достаточно. Из этого вывод — у фрицев уже не хватает самолётов, чтобы успевать бомбить на всех фронтах, где мы наступаем… Наша авиация действует преисправно… Ну что ещё добавить о фронте. Ну трупы — трупный запах — немец особенно упорно обороняется, но как он ни старается, а сдаёт одну позицию за другой. Выигрыш войны — вопрос времени только… Из этого опять-таки вывод — ну и упорная же скотина немец. Видно, сумел Гитлер каким-то образом объегорить свой народ, что он так упорно держится…» (август 1943-го). Но не только об обстановке на фронте писал мой дед. Все его письма пронизаны заботой о семье. Он интересовался и здоровьем, и бытом, спрашивал, о чём думают и спорят. Сам он даже на фронте занимался самообразованием: «Продолжаю почитывать, переводить, учиться — здесь иногда выпадает времени больше, чем в тылу…» (август 1943-го). «Не столько меня тревожат наша работа и наши операции, сколько эти переходы, они для меня мучительны, ибо у меня порядочный груз книг, которых я раздобыл в Ельне. Читать, правда, в такой обстановке трудновато, но нет-нет и заглянешь в книгу. Добыл себе учебник английского языка на немецком! Таким образом я изучаю одновременно два языка» (октябрь 1943-го). «Толя! Что почитываешь? А ты, Оля? А Музе есть ли время читать? Толя, проходишь ли новые специальные дисциплины?» (октябрь 1943-го). Во время войны Анатолий учился в артиллерийской спецшколе. Видимо, в письмах к отцу он сетовал на трудности учёбы, что очень не понравилось деду: «Передай нашему Тольке — пусть крепится и как истинный мужчина переносит все тяготы... Мы все — и настоящие, и будущие бойцы-воины должны быть приучены ко всему… Не всегда же сладко жить…» (сентябрь 1943-го).

255

В конце 1943 года семья получила от командира 1-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады извещение: «23 октября 1943 года Десимон Леонид Викторович в бою пропал без вести. За проявленное мужество и отвагу награждён орденом Отечественной войны II степени, который будет передан семье на хранение». Моя мама и её брат оправдали надежды отца: «Никак, Муза, не думал, что тебе уже двадцать четыре года. Поздравляю тебя с возрастом, Бабушка Ольга Сильвестровна сказал бы, возмужалости, Десимон с сыном Толей, курсантом т. к. сие слово — поскольку артиллерийской школы, 40-е годы ты «прекрасного полу» представительница — к тебе не подходит. Ну, одним словом, по-северогермански, по-скандинавски ты в самом расцвете своих сил, и тебе самая пора… замуж. Чёрт бы побрал эту войну. Уверен, что если бы не война, то ты бы уже давно была «маленькой мамой». Будем надеяться, что войне ещё жить месяцы, не годы, и ты сможешь подумать и решить вопрос о личном счастье…» Дядя Толя очень любил свою жену, при малейшей возможности возился со всеми детьми, попадавшими в радиус его общения. И все отвечали ему взаимностью. Они жили с Клавдией Дмитриевной в разных военных гарнизонах Советского Союза, пока не осели в Белоруссии. Мы приезжали к ним в гости. Тётя Клава, пережившая голод, поразила нас своими картофельными очистками — они были абсолютно прозрачны. А дядя Толя — настоящими плащ-палатками. Мы с сестрой, 12-летние девчонки, с удовольствием играли в солдат под предводительством дяди. Он показал нам воронки и траншеи, оставшиеся с войны. Уже наших детей дядя водил в военный музей — рассказывал о «своих» пушках, то и дело устраивал для внуков походы и спортивные состязания. После инфаркта врачи посоветовали ему рисовать. С женой он приезжал к нам в Сибирь, когда их дочь Лена после института распределилась на Саяно-Шушенскую ГЭС, ходил в горы и запечатлел в своих чудесных акварелях красоту Саян. Он никогда не пил и не курил, был подтянут, неугомонен, жизнерадостен.

256

Его сын Сергей тоже пошёл по стопам отца — стал военным, — окончил военномедицинскую академию в Ленинграде. Он — собиратель и хранитель семейного архива Де-Симонов. Собирая сведения по архивам, Сергей столкнулся с тем, что большинство фотографий обрезаны по плечи, чтобы скрыть происхождение — многие родные были офицерами — «золотопогонниками». Мама после войны успешно окончила Московский институт цветных металлов и золота, вышла замуж и родила троих детей. Она много рассказывала мне о дедушке и бабушке, и поэтому, никогда не видя их, я их очень люблю до сих пор. В живых уже нет и моих родителей, но я мысленно разговариваю с ними, и когда мне очень трудно, и когда хорошо… И мой младший сын Игорь выбрал трудную и опасную профессию своих предков — охранять порядок в стране. Надеюсь, что в трудные жизненные моменты мои дети и внуки так же, как и мои предки, будут находить силы и поддержку в семье, в любви и заботе о близких, и у них будет такая же любовь к России и непоколебимая вера в победу добра и справедливости, воистину: «неистребимая вещь — жизнь».

Муза Леонидовна Десимон, моя мама, 1943 —1944 годы

Елена Коченова, п. Горный (Красноярский край) Победитель литературного конкурса «История семьи в истории России» Елена Андреевна Коченова — многодетная мать.

257

Игорь Коченов — потомок рода Де-Симонов

Не только герои, но и простые люди Надёжен дом, коль сохраняют в нём сквозь годы, времена лихие Альбом семейный — самый первый том в познании истории России. Николай Рубцов Во время войны моим прабабушкам, Александре Михайловне Гараниной и Марии Сергеевне Мельниковой, было по 19 лет. Осенью 1941 года их вместе с другими девушками отправили копать окопы под Горький. Работали с утра до темна, спали в землянках. Но знали, что своим трудом приближают Победу. Они рыли окопы, а немцы летали над их головами и скидывали листовки, в которых говорилось о скорой победе фашистов. В самом пекле войны побывали мои оба прадедушки. Иван Михайлович Мельников был Мои прабабушки Александра и Мария разведчиком, награждён двумя медалями «За отвагу», орденом Красной Звезды за «языка». Раненый, он притащил на себе по минному полю немецкого майора СС из танковой дивизии «Мёртвая голова», который дал очень важные сведения. Это было на Курской дуге 5 августа 1943 года, в этот день Ивану исполнилось 22 года. После этого прадедушке ампутировали ногу. Прадедушку Сергея Ивано вича Гаранина призвали в арПрадедушка Иван Михайлович с женой мию ровно за год до начала войи детьми, 1950 год ны, 22 июня 1940 года. Великую Отечественную он встретил в Финляндии. 55 лет прадедушка прожил в счастливом браке со своей женой, моей прабабушкой, Александрой Михайловной. Прадедушка Сергей служил

258

Эта фотография сапёром. Победу встретил под была сделана 20.01.1945 на Берлином, но в родное село вергранице Поль нулся только в мае 1946-го. Наше ши с Германи поколение последнее, которому ей. Прадедушка Сергей Ивано выпала честь услышать о войне из вич Гаранин первых уст — от наших прабабушек специально и прадедушек, защищавших мир сфотографиро вался, чтобы от фашизма. И своим детям я буду выслать фото рассказывать о родословной сесвоей любимой, мьи. Ради этой памяти стоит жить которая его ждала с вой ны, и написал для неё достойно. Но историю творят не только стихотворение: герои, но и простые люди. В про- Я на войне не один, а вдвоём, Невеста лежит в кармане моём. цветание моего родного города Она мне шепчет: «Воюй, не робей, внесли свою лепту и члены моей Я буду навеки невестой твоей. семьи. Мой дедушка, Алексей И если ты вместе со мной до конца Пройдёшь всю войну и вернёшься, Иванович Мельников, всю жизнь Тогда фронтовая невеста твоя проработал на старейшем пред- Женою твоей назовётся». приятии города — судоремонтном заводе. В 21 год, после окончания Горьковского института инженеров водного транспорта коммунист Мельников был направлен на работу в город Балаково, а через три года стал капитаном теплохода «Магадан», самым молодым на Волге. Затем дедушка работал заместителем директора судоремонтного завода, был депутатом городского Совета. Во время вой ны в Чечне несколько раз бывал в горячих точках с гуманитарным Алексей Мельников, самый молодой грузом, и ему удалось вызволить капитан на Волге, 1972 год из чеченского плена нескольких российских солдат. Для современной России значимым стал саммит «Большой восьмёрки» в Петербурге — свидетельство переформатирования отношений с западным миром. В рамках культурной программы для лидеров восьми стран выступал мой

259

Волжский народный хор дядя, Иван Мельников, дирижёр Государственного Волжского русского народного хора им. П. М. Милославова1. Выступление Волжского хора украсило также и международный саммит «Россия — ЕС» в Сочи. С хором дядя вдоль и поперёк исколесил родную страну, а по его зарубежным гастролям можно изучать мировую географию. Я знаю, что мой дом, моя семья, мой родной город всегда будут мне надёжной опорой. И ни за что на свете я не поменяю свою малую Родину, судьба которой тесно переплелась с жизнью близких мне людей. Мы живём в свободной стране, в мирное время. Но я всё время думаю, какой ценой завоёвано это счастье. Я обязательно постараюсь жить так, чтобы моя семья гордилась мной. Успешным человеком может стать только тот, кто стремится принести пользу Родине. А тогда успешной будет и судьба моей России. Александр Ротко, г. Балаково (Саратовская область)

Государственный Волжский русский народный хор имени Петра Михайловича Милославова основан в 1952 году в городе Куйбышеве (Самаре). На основе конкурса в коллектив приняли больше ста человек (хор, балет, инструментальный ансамбль). Творческая группа записывала и обрабатывала народные песни и танцы, подбирала репертуар, среди которого и литературно-музыкальные композиции, и духовная хоровая музыка. Заслуженный деятель искусств РСФСР П. Милославов предостерегал артистов от самолюбования, учил быть скромными и ответственными. Считал, что главная цель искусства — служить нравственному воспитанию людей, формированию художественного вкуса, плодотворно влияющего на поступки человека.

260

Действует! К сожалению, уже не восстановить Свято-Троицкий монастырь в Козьмодемь янске. От него ничего не осталось, и потеря эта невосполнима. На крутой горе города Козьмодемьянска стоял женский Свято-Троицкий монастырь. Его пятикупольный храм и стройная колокольня были видны с любой точки города. С Волги, с пароходов он казался парящим над городом. Он был визитной карточкой города, его маяком, излучающим духовный свет на много вёрст вокруг. Начинался монастырь с девичьей общины церковно-приходской школы, а в 1887 году был учреждён официально. Свято-Троицкий собор построили и освятили в 1891 году. Игуменья монастыря мать Смарагда вместе с сёстрами много сил положила на это строительство и даже была высочайше награждена кабинетным наперсным золотым крестом. Монахини славились как лучшие золотошвейки в Казанской губернии. Образцовой считалась и школа обители. В ней преподавали лучшие в епархии учителя, а ученицы стройно пели, читали стихотворения и учились рукоделью. После революции монастырь разрушили. Я помню развалины его. Церковь со снесёнными куполами превратили в гараж. В двухэтажном деревянном здании, где были кельи, устроили школу для глухонемых. Четырёхъярусную колокольню из красного кирпича превратили в пожарную каланчу. Но и в таком виде она не давала покоя властям. В конце концов её взорвали и поставили на этом месте куцую деревянную. Без пожарной вышки городу нельзя: он же был сплошь деревянный. Сохранились фрагменты фигурного каменного забора, которым был обнесён монастырь. Я любила на его приступочках дожидаться дедушку (идя по своим делам, он часто брал меня с собой). С любопытством и страхом смотрела я на эту порушенную красоту. Двор грязный, разъезженный машинами и лошадьми. А ведь раньше тут были цветники, дорожки! Насельницы монастыря, помоложе и покрепче, разбрелись кто куда. А несколько пожилых монахинь жили общиной в домике недалеко от своей разрушенной обители. В городе звали их ласково: Наденька, Поленька. Жили они рукодельем,

261

заказами от горожан. И в нашем доме были их работы: подзоры для кроватей, накидки на подушки, вязаные скатерти, вышитые дорожки на подзеркальнике и комоде. Единственные в городе мастерицы, они стегали одеяла. Добросовестные, работящие, честные монахини пользовались уважением и доверием. Их часто просили подомовничать. Мама рассказывала, что, когда родители уезжали в Казань, дом и детей оставляли на Наденьку. Дети её любили. Она была ласкова, заботлива, благословляла их на ночь, как мать, расспрашивала о школе, о друзьях. Приглашали монахинь и читать по покойнику, но делалось это тайно. Церкви были разрушены, молиться запрещали. Но ведь молились же! И ездили за Волгу в любую погоду в единственную на всю округу действующую церковь в селе Коротни. Я вот думаю: кто же они были? Мученицы? Святые? Нет, наверное. Просто они хранили тот слабенький огонёк веры, что оставался ещё в народе. Детское сердце всё примечает. Сначала вопрос: «Почему ты крестишь меня на ночь?» А потом просьба: «Перекрести меня, пожалуйста». И в том, что вера возрождается, есть капелька труда этих подвижниц. Сколько их было по городам и весям! Думаю, души их тихо радуются, глядя с небес на возведённые из руин храмы, на возрождённые монастыри. Ученики воскресной школы Козьмодемьянска со своей учительницей-краеведом провели исследование: сколько было построено церквей и монастырей в Горно-Марийском районе до революции, сколько разрушено. В графе «Наше время» торжествующими крупными буквами написано о многих: «Действует, действует, действует».

262

На заре христианства люди не верили, что Иисус Христос — Бог. Даже ученики Его сомневались, не понимали. Да, творит чудеса. Но если Он — Сын Божий, то почему же себя-то спасти не может? И тогда произошло событие, которое называют Преображением Господним. На горе Фавор Господь явил свою славу и силу. В народе этот праздник зовут ещё и яблочным Спасом. Выйдешь утром в сад — ах, хорошо! Самая большая, раскидистая яблоня ломится от плодов. Дедушка уж подпорки поставил под ветки. В зале, в углу, на мешковину складывают яблоки горкой. И тогда по всему дому идёт дух — сладкий, свежий, топкий. Наш Козьмодемьянск славился яблоками, их возили на Макарьевскую ярмарку, купцы закупали урожай прямо на корню, туристы с пароходов брали вёдрами на базарчике у пристани. Яблоками пахло всюду. И каких только сортов не было! Анис, медовые, скороспелка, белый налив, апорт, грушовка, боровинка... Сочные, душистые яблоки моего детства. Тёплые от солнца, овеянные волжским ветром, выращенные без нитратов, взлелеянные добрыми руками. А когда я уехала в Сибирь, мне отправляли посылки с яблоками. Каждое любовно обёрнуто мягкой бумагой и пересыпано дольками сушёных. За городом благоухали колхозные сады. Белая кипень цветения — весной. В авгус те среди листвы, как мячики, прятались красные и полосатые, жёлтые и с розовым бочком плоды. Мы подбирали в траве падалицу. Конечно, мальчишки лазали в сад, конечно, сторожа их гоняли. У всех были свои сады, да ведь в чужом вкуснее! Но не безобразничали: не ломали сучья, не рубили деревья, не обрывали зеленцы, чтобы потом бросить. Сады росли на склоне горы. Когда построили Чебоксарскую ГЭС, их частично затопило. А потом... Ни садов, ни ярмарки, даже пароходы по Волге почти не ходили. Но по-прежнему утопает городок в зелени, по-прежнему славится он своими яблоками. В день Преображения я иду в церковь с плетёной корзиночкой, привезённой ещё из Козьмодемьянска. В ней яблоки. В церкви столы ломятся от фруктов и овощей. Здесь яблоки, виноград, даже арбуз, кабачки, огурцы, зелень. Дары Господни! С удовольствием смотрю на это разнообразие, с радостью слушаю молитву «про плоды и винограды», она такая поэтичная. Вот батюшка кропит святой водой всё. Сейчас пойду угощать соседок освящённым яблочком. Как написано у Шмелёва: «И будут есть уже совсем другие, не покупные, а церковные яблоки, святые». Это и есть Преображение. Наталья Ерышева, Козьмодемьянск — Красноярск

263

Икона «Преображение Господне», XVII век

Преображение

Причины и следствия революции XX век в истории России стал временем тяжелейших испытаний, когдалибо выпадавших на долю русского народа. Учёные видят тому массу разных причин. Однако христианин в этом нагромождении политических, экономических, социальных и иных причин видит действие лишь одной силы — Промысла Божия: «Ибо без меня вы не можете делать ничего» — говорит нам Господь (Ин. 15:5). Русь как государство возникла вследствие объединения разрозненных княжеских земель вокруг Москвы. Святой равноапостольный великий князь Владимир был первым её собирателем. Духовным же основанием была вера православная, перенятая из Византии. Наше молодое государство, как живая личность, было крещено в 988 году. С тех пор Русь вошла в орбиту мировых стран. Мы укреплялись и росли, поддерживаемые Силой Божией. Богатство нашей земли вызывало недовольство соседей — у России было много врагов. Русский народ почти всегда был вынужден бороться, проявляя величайший героизм, с агрессивным и сильным врагом. Но Господь нас хранил. В этом проявлялась Его Отцовская забота о Своих детях. А русский человек, в свою очередь, по любви сыновней, из рода в род свято хранил православную веру. Вся жизнь его проходила в неразрывной связи с Церковью и Заповедями Божиими. С молитвой мы шли в бой, начинали свои дела и предавали свой дух в руки Божии. До наших дней сохранились величественные храмы, стоящие в какой-нибудь маленькой деревушке.

Благоденствие народа Божьего, расширение государства до огромных пределов, победы в войнах — всё это результат исполнения слов Священного Писания: «Если ты будешь слушать глас Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли; и придут на тебя все благословения сии, и поразит пред тобою Господь врагов твоих, восстающих на тебя» (Втор. 28:1, 2, 7). Так когда же наступил переломный момент в благоденствии и стал возможен расстрел помазанника Божьего и разрушение векового уклада? Обратимся к Священному Писанию за ответом: «Если же не будешь слушать Гласа Господа Бога твоего, то придут на тебя… несчастья во всяком деле рук твоих …и будут теснить и обижать тебя, и никто не защитит тебя» (Втор. 28:15, 20, 26, 29).

264

265 Алина Федина, г. Мценск (Орловская область)

законы, власть царя, не платили налоги, не подчинялись судам, не шли в армию.

Слово Божие указывает нам на причину бед русского народа в ХХ веке — это апостасия1! Вот ответ на все вопросы о бедах нашего народа да и о страданиях каждого из нас.

Русский народ склонен жить более чувствами, нежели разумом. Таков наш менталитет, основанный на православной культуре. Постепенно росло недовольст во двойной властью — государственноцерковной.

Но если раньше лишь какая-то часть людей могла впасть в раскол, сектантство, богоборчество, то в начале ХХ века это уже глобально-повсеместное охлаждение людей к вере. Дарвинизм, социализм и атеизм вошли в умы «прогрессивного» Запада ещё в ХVIII веке. В России же коренной перелом можно отнести ко времени правления царя Алексея Михайловича и Патриарха Никона. Вследствие церковной реформы 1650–1660 гг. отношения Церкви и государства стали неоправданно близкими2.

Реформы произвели раскол не только в Церкви. Огромная пропасть разделила до того духовно единый русский народ на два лагеря — старообрядцев и никоновцев. Теперь государство железным кнутом карало инакомыслящих, что, по сути, противоречит основам христианского вероучения. В защите царём никоновских реформ у него были свои интересы, не связанные с заботой о чистоте догматов Православия. Хотя в том, что царь предавал казням вероотступников, раскольников, сектантов, как государственных преступников, была и доля смысла: они отрицали

Пётр I упразднил патриаршество и сам стал главой Церкви. Церковь была превращена в составную часть государственного аппарата, в институт оправдания его внутренней и внешней политики. Теперь недостатки политики государства в полной мере проецировались на Церковь. В XIX веке священник — это чиновник, Церковь — институт политической власти, выполняющий ряд функций: социальная деятельность, руководство начальным образованием, запись актов гражданского состояния, идеологическая поддержка самодержавия. Однако нужно помнить, что Церковь — «не от мира сего», и её главной задачей является проповедь о Христе и духовное попечительство о своих членах. Поэтому такое положение не могло долго продолжаться. Священник не может быть чиновником, а вера не может быть всеобще обязательной, для галочки. Так духовенство стало обмирщаться, а люди терять последние искры веры. Система рушилась... А ведь Священное Писание нас предостерегает: «Что вы зовете Меня: Господи!

Апостасия — отступничество от христианства. В отличие от ереси, характеризующейся частичным отрицанием церковного учения, апостасия представляет собой полное его отрицание.

Показательно, что в правление царя Алексея Михайловича, во время его отсутствия по причине военных походов, фактическим главой государства был Патриарх Никон.

266

Господи! — и не делаете того, что Я говорю? Всякий, приходящий ко Мне, и слушающий слова Мои, и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода наперла на этот дом, то не могла поколебать его? Потому что он основан был на камне. А слушающий и не исполняющий подобен человеку, построившему дом на земле без основания, который, когда наперла на него вода, тотчас обрушился; и разрушение дома сего было великое» (Лк. 6:46–49). Первая мировая война обескровила силы государства. Недовольство властью в обществе было запредельным. Всё, связанное в сознании людей с самодержавием, вызывало раздражение. А кто был на первых рубежах сохранения самодержавия? Русская Православная Церковь. К 1917 году революция в России стала не только возможной, но и неизбежной. Фактическим актом отречения русской государственности и народа от Бога стал расстрел императора с семейством. Годы советской власти — это время испытаний, горнило, через которое должен был пройти народ, чтобы очиститься и покаяться. В страшных испытаниях

вера и безверие доходили до своих пределов в судьбах людей. Так Господь отделял «Своих овец» от «чуждых козлищ»: «И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже 40 лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет… И знай, что Господь Бог твой учит тебя, как человек учит сына своего. Храни заповеди Господа, Бога твоего, ходя путями Его...» (Втор. 28:1, 2, 15). Наш путь затянулся на 70 лет… Размышляя над будущим — не повторим ли мы свои ошибки, ожидает нас благоденствие или опустошение, — можно с уверенностью сказать, беря во свидетели Священное Писание: всё зависит от нашего послушания Богу. При этом послушание предполагает свободу того, кто повинуется. Такое послушание, как в отношениях отца и сына, но не господина и раба, потому что слуга послушен из страха наказания, а не по своей доброй воле. Сын же подчиняется отцу из любви: «Я и Отец — одно». Когда мы послушны Богу, Он ставит на нас печать Своего покоя, свидетельство глубокого умиротворения. ХХ век — это столетие роковых заблуждений и расплаты за них. Слава Богу, что сейчас многие люди осознали их, принесли посильное покаяние. И Господь прощает нас, как любящий Отец, принимает своих блудных сыновей и дочерей. Но долгим ли будет наше послушание, а значит, и время относительного благоденствия и мира? Зависит от нас. о. Максим Воронцов — иерей Трёхсвятительского храма, аспирант, отец двоих детей, г. Красноярск

267

В издательском проекте «История России в семейных преданиях» приняли участие авторы из 69 населённых пунктов России и Казахстана: это Абан, Алексеевское, Альметьевск, Арга, Байконур, Балаково, Балахна, Барнаул, Белогорский, Белокуриха, Бор, Волгоград, Волжск, Воронеж, Воскресенка, Вязники, Горный, Дзержинский, Дивногорск, Диксон, Дюртюли, Елыкаево, Железногорск, Зимёнки, Иванково, Иржей, Канаш, Канск, Карповка, Катайск, Кировск, Кожевниково, Козьмодемьянск, Колосовка, Копьёво, Красноярск, Курск, Лангепас, Лениногорск, Ленинск, Малиновка, Миасс, Михайловский, Москва, Мценск, Нижневартовск, Новосибирск, Оренбург, Отрадный, Парковый, Пермь, Плешаново, Правовосточное, Приозерск, Роза, Самара, Санкт-Петербург, Сочи, Среднеуральск, Сызрань, Талгар, Тасеево, Тольятти, Томск, Устьинский, Хабаровск, Чебоксары, Чёрновский, Юшала. Выражаем благодарность районным музеям: Ивановскому, Копьёвскому, Северо-Енисейскому, кафедре Отечественной истории Красноярского педагогического университета им. В. П. Астафьева, Управлению культуры, молодёжной политики, физкультуры и спорта, администрации г. Байконура, а также учителям наших конкурсантов, без педагогического таланта которых был бы невозможен этот проект. Вот их имена: Алексенцева Оксана Петровна, Амелькович Людмила Павловна, Андрианова Лидия Васильевна, Балакина Т. И., Баскова Светлана Сергеевна, Бобровская Лидия Викторовна, Богушевский Олег Витальевич, Бондарский Виктор Станиславович, Быркова Татьяна Владимировна, Величко Екатерина Александровна, Волкова Эльвира Фоатовна, Головко Людмила Александровна, Горбачева Наталья Вениаминовна, Гребенченко Нина Петровна, Денисова Наталия Ивановна, Дубинина Алена Анатольевна, Евдокимова Н. В., Забавина Лариса Михайловна, Зевако Юлия Валерьевна, Зоркина Маргарита Владимировна, Иващенко Татьяна Николаевна, Ильина Наталья Витальевна, Касимова Светлана Александровна, Краснер Виталий Давыдович, Кузьменко Николай Алексеевич, Кузьмина Елена Александровна, Курьянова Ирина Анатольевна, Ларин Глеб Владимирович, Лысова Татьяна Сергеевна, Ляшенко Светлана Анатольевна, Маковеева Майя Александровна, Масенина И. С., Миляева Светлана Владимировна, Михальченко О. Я., Михашенко Лина Михайловна, Нестеренко Валентина Ивановна, Никифорова Наталья Анатольевна, Осипова Валентина Александровна, Павлов Валерий Александрович, Петрова Татьяна Ивановна, Подтынкина Людмила Александровна, Понамарева Галина Николаевна, Попечец Сергей Владимирович, Пухальская Лариса Владимировна, Рашитова Рушания Наубатовна, Репина Елена Владимировна, Рожкова Лиля Ананиевна, Ролёва Елена Владимировна, Секлецова Людмила Сергеевна, Синякова Марина Владимировна, Сметанина Ольга Игнатьевна, Субботина Татьяна Николаевна, Сударушкина Ирина Александровна, Тимофеева Людмила Александровна, Тимофеева Надежда Константиновна, Тюпина Валентина Дмитриевна, Тянирядно В. Ф., Улаева Елена Николаевна, Усольцева Маргарита Владимировна, Фролова Галина Николаевна, Фурсова Наталия Ивановна, Хисамиева Алсу Рашитовна, Цыбина Наталья Станиславовна, Чепкасова Лариса Сергеевна, Шавкунова Антонина Павловна, Швамбарене Наталья Владимировна, Шведко Елена Владимировна, Щербакова Наталья Александровна, Якуба Валентина Яковлевна. Используемая литература Акты Кавказской археографической комиссии», т. Х, стр. XIX. Воспоминание о генерале Н. Н. Муравьёве. Бывшем Наместнике Кавказском. Гаммер Моше Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. Дальний Восток и вопросы истории, культуры и экономики. Вып. 2. — Владивосток, 1997. — с. 25–35. Данилов А. А., Косулина Л. Г., Пыжиков А. В. История России. XX — начало XXI века: Учебник для 9 кл. 10-е изд. — М.: Просвещение, 2003. Житие святых с канонами. Сентябрь: Преподобный Сергий Радонежский. — М.:, 2009. — 63 с. Ивановский край в истории Отечества: Учебное пособие по историческому краеведению для учащихся 9-го класса / К. Е. Балдин, В. Г. Барвенко, Г. В. Иванов; под ред. К. Е. Балдина; метод. обеспечение — Е. Д. Ерискина. — Иваново: ИД «Референт», 2007. Иоффе Г. Почему Февраль? Почему Октябрь? Кара-Мурза С. Г. История советского государства и права. Кочубей О. И., Печерица В.Ф. Из истории русской церковной эмиграции в Китае.

Логинов В. В шаге от пропасти. Мартышин В. С. Твоя родословная: Учебное пособие. Нефёдов С. А. Первая мировая война и февральская революция 1917 года. Механизм брейкдауна в условиях войны. Платонов О. А. История русского народа в XX веке. Том 1. — М.: Алгоритм, 2009. — с. 34–35. Рабинович А. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде. Россия с древнейших времен до наших дней / под ред. Орлова А. С. —М.: Проспект, 1999. Рубцов Ю. Уроки «Афгана». Русский биографический словарь Половцова (1896—1918). Савельев Н. А. Цена «гуманизма» в чеченской войне. Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. — М., 1960. — с.122–123. Сычевский Е. П. Амурская область прежде и теперь. Уткин А. И. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне. — Смоленск: Русич, 2000. Фрейман О. Р. Пажи за 185 лет: Биографии и портреты бывших пажей с 1711 по 1896 г. / Собр. и изд. О. фон Фрейман. — 255 с. Шацилло В. К. Международная политика, 1926: Хрестоматия по истории.

Ямщиков С. В. Социально-психологические детерминанты «солдатской революции» 1917 года в России. Газета «Знамя коммунизма», 1968–1971. «Новая Ивановская газета» Антонов И. П. За Шуйской околицей «Сочинский листок» № 601 от 28 февраля (13 марта) 1915 г. Используемые интернет-ресурсы: agiooros.net amurobl.ru artofwar.ru azbyka.ru bratishka.ru cyxymu.livejournal.com hrono.ru knyazev.org news.mail.ru obozrevatel.com ria.ru soldatirussian.ru warchechnya.ru zarubezhje.narod.ru

Содержание От издателей............................................................. 3

От Российской империи до СССР........................................5 Наверное, их хранил Господь? Д. Фортес............ 6 Солдатская родословная. В. Ращупкина..............13 Человек — это книга, в которую записана история мира. М. Федорченко................................16 Судьба человека как летопись истории. Н. Иващенко.............................................................21 Никто не помнит её праздной. Е. Дубинина....... 26 Мама. И. Круглов.................................................... 29 Мы выросли не на пустом месте. М. Буянова.....30 От Анны до Анны. А. Панина...............................38 Уроки истории. В. Мальцев....................................41

От НЭПа

до коллективизации.................... 45

Староверы: из врагов в защитники Отечества. Н. Зайцев.............................................. 46 Голод. О. Роговая....................................................64 Моя нэнэй. Э. Хазипова.........................................84 Терпенье и труд. Л. Михно.................................... 92 Генеалогия. У Бога все живы.............................98

Канун войны.............................. 99 Герой трёх войн. И. и Е. Сметанины................. 100 Как три войны и три ранения окончились свадьбой. М. Короткова...................................... 103 Дело было в Белзе — украинско-польсконемецком. О. Шкуратова................................... 106 Засыпали от усталости за рулём трактора. М. Осипова............................................................. 108 Три преступления против семьи. Т. Басалаева, В. Нургалеев................................... 111 Алоиз, который мог стать музыкантом. В. Заикина..............................................................113 Генеалогия. Генеалогическое древо с помощью Интернета..........................................118

Великая Отечественная война........................................ 119 Русские железнодорожники против фашистских лётчиков. К. Роман........... 120 Банка мёда, изменившая судьбу. Ю. Кириллова........................................................ 123 Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой. М. Фролова…............................. 128

Жизнь Марфы Софоновой — староверки, фронтовички и пустынножительницы. Е. Бойко..........135 О Самуиле и Соне. А. Горелик . ...........................152 Бабушка и девять внучат. Н. Утриванова.........157 В фашистском рабстве. М. Николаенко............. 158 Я — ваша кровь, вы — моя семья. А. Житарь.... 161 Детство, так непохожее на моё… Ю. Носова..... 164 Вечная слава тебе, Ленинград! Ю. Ахтырская...................................................... 166 Абрикосовый год в Керчи. А. Тесленко.............. 169 Вдова. Отцу. Н. Ерышева......................................172 Представлен к званию Героя. Л. Гаранин.......... 174 Из рода Героев. М. Тимофеев...............................176 Ах, гармонь — русская душа наша. А. Тесленко............................................................ 180 Марусино детство. Я. Никонова...........................185 Генеалогия. Ищем героев войны в Интернете........................................................... 188

После Победы.......................... 189 Отец. Г. Сотников................................................. 190 Крутен-лишенец. С. Олефир.................................193 Улица Демьяна Бедного. Лыва. А. Янжула...... 198 Человек на своём месте… А. Кузьмина..............204 Успейте сказать спасибо. Р. Сарычева...............209 Музыка Волги. Н. Ерышева................................. 211 Их труд был необходим. М. Федорченко........... 214 Генеалогия. Оформление результатов генеалогических изысканий.............................. 218

От Афганистана до Чечни .........219 Война — печальней нету слова, война — святее нету слова… О. Попова.............................220 Истинная цена жизни. И. Мальнев.................... 226 Семья — это любовь и труд. И. Аплеснева........228 Здравствуй, дорогой отец! И. Соколов............... 235 Жизнь свою за други своя. Ю. Халина.............. 237

Преображение.......................... 243 Равняться на бабушку. М. Беляева....................244 Иконописцы и пчеловоды. А. Чернецов............248 «Неистребимая вещь — жизнь…» Е. Коченова............................................................ 252 Не только герои, но и простые люди. А. Ротко ................................................................258 Действует! Преображение. Н. Ерышева.............261 Причины и следствия революции. о. М. Воронцов.......................................................264

Книги, которые учат семейному счастью

Издательская серия «Святость материнства»

«Матушкины цветочки». 2006

«Анютины глазки». 2008

Герои семи новелл — семеро детей из семьи священника. С юмором, подкупающей искренностью их мама описывает воспитание своих детей в христианских традициях и череде обыденных забот. Говорят, что в многодетных семьях дети недополучают любви и внимания... Так нет же! Любви и заботы у деток матушки Ольги больше, чем в семье с одним балуемым ребёнком — ведь здесь все заботятся обо всех. И дети так любят и чтут своих родителей, что по-хорошему завидуешь батюшке с матушкой.

Богато иллюстрированный сборник сказок, повестей, рассказов, стихов современных русскоязычных авторов и детских афоризмов о семье из серии «от двух до пяти». Сборник рассчитан на чтение в семейном кругу — для всех возрастов. В сборнике переизданы и ставшие очень популярными «Матушкины цветочки».

«Семья — ковчег спасения». 2006

«Иродов грех». 2009 Остросюжетная повесть о реальных событиях двухтысячелетней давности — убийстве в городе Вифлееме нескольких тысяч младенцев по приказу царя Ирода. Повесть дополняют проповеди известных священнослужителей и комментарии врачей по теме абортов, получивших название «иродова греха», а также православные молитвы о детях. Книга напечатана по благословению Красноярского и Енисейского архиепископа Антония.

Альбом трогательных фотографий, сочинений и рисунков детей от 5 до 17 лет о своих семьях. Из коробки-суперобложки выплывает-вынимается сама книга — яркий кораблик спасения, осенённый радугой, в спектре которой «семь-я». Книгу нельзя читать без улыбки и слёз — светлых и печальных. Это настоящий гимн семье, написанный благодарными детьми.

«Семейный атлас России». 2009–2010

«Семья — ковчег спасения». 2007 Полноцветный подарочный альбом, собравший под яркой обложкой три сотни авторов. Семейные фотографии, детские рисунки и сочинения более чем из пятидесяти городов и сёл России и Германии. Дети рассказывают о том, как они любят своих мам — разумеется, самых лучших на свете; как ходят с папами на рыбалку и строят дом; как помогают бабушкам и дедушкам, заботятся о младших братьях и сёстрах, а также щенках, свинках и попугайчиках; о том, как они счастливы, убирая сено, работая в огороде — лишь бы вместе с родными. Никого не оставят равнодушным детские откровения, звенящие от нежности строки, порой такие горькие от боли одинокого детства — одна из глав составлена из сочинений и рисунков детдомовских ребятишек. Внутри альбома предусмотрены места для семейных фотографий.

«История России в семейных преданиях». 2011 Семейные истории жителей разных городов и сёл России, Казахстана, Беларуси, Грузии с фотографиями и детскими рисунками, комментарии историков, православных священников, генеалогов, педагогов, философов. Методика по составлению родословной семьи. Том 1: Истории родов от Рюриков до Романовых

Двухтомник-путеводитель по семейным обрядам, охватывающим весь жизненный круг, от рождения до смерти. Свадьба; домостроительство, новоселье; зачатие, вынашивание, рождение, первые годы жизни младенца, переход в детство и в юность; советы зрелости: как «не упустить» подростка, каким досугом объединить всю семью, что готовить на Пасху или Троицу, как организовать именины, проводы в армию, похороны и поминки. Обрядовые блюда, народные приметы, обычаи, педагогика, церковные обряды и таинства обручения, венчания, освящения дома, имянаречения, крещения, исповеди, причастия — разъяснение смысла учёными-фольклористами и священнослужителями. Обрядовый фольклор, игры, песни. Отдельные главы — о традициях народов, населяющих Россию. Готовится к изданию 3-й том «Истории России в семейных преданиях» — о заселении регионов страны и консолидации их в единое многонациональное и поликонфессиональное государство, скреплённое общей культурой, историей и Православием.

Все авторы книг — литераторы, журналисты, художники, фотографы, мастера прикладного творчества, взрослые и дети — участники и победители творческих конкурсов Центра национальной славы. Участвуйте в конкурсах и становитесь авторами наших с вами книг.

kfcnsr.ru