Лики Психеи

Лики Психеи

h t t p : //c o - a . c o m /

Татьяна Капутина

Литературно-художественное издание

Капутина Татьяна Андреевна

Лики Психеи Стихотворения

http://co-a.com/ skype: co-a.com e-mail : co@co-a.com 2013г.

УДК ББК

Лики Психеи "Не знаю смысл, не верю в Лиру, но всё, чем мается душа свирель из стебля камыша доносит, жалуется миру, сама рыдает над собою, устав мириться и просить, от неспособности простить, от несогласия с судьбою. . . "

ISBN

© Капутина Татьяна Андреевна, 2013 г. © Оформление и макет - Милошева Д./ электронное издательство "Со-Автор", 2013 г.

Оглавление Иллюзия любви ____________________________________9 Блики ___________________________________________12 Ми-бемоль минор _________________________________14 Афродите ______________________________________16 Долго ли, коротко _________________________________18 Каждый раз ______________________________________20 Пока жива _______________________________________21 Хатшепсут _______________________________________23 Домой ___________________________________________24 Да… ____________________________________________25 Мистика_________________________________________ 27 То было _________________________________________28 Остров Св. Елены ______________________________ 30 Февраль ________________________________________ 32 Конец света ______________________________________ 35 Подруге_________________________________________ 40 Едва замолкнут голоса ___________________________ 42 Лыко в строку ________________________________ 44 Снова Луна на постель мою стелется _________________46 Рандеву _________________________________________ 48 Эхо вторит, ветер носит _________________________ 55 Её Немыслимость ________________________________ 57 Игры влюблённых ________________________________ 59 Галлюцинация ___________________________________ 60 Долг ____________________________________________ 63 Послесловие _____________________________________ 64 Дуэнде Фламенко _________________________________ 65 Per aspera … (поэту) __________________________ 68 Засахарю цукатами слова ________________________69 Лики Психеи _____________________________________ 71

Накануне _______________________________________74 Ожидание ______________________________________ 76 Колокола _______________________________________ 80 Всенощная ______________________________________ 85 Путь от пера до… ________________________________ 89 Свирель ________________________________________ 91 Гармония _______________________________________ 97 С карниза _______________________________________ 98 Помни о Сольвейг _______________________________ 99 Твоей руке _____________________________________ 101 Kyrie eleison ____________________________________ 103 Весна (Май) ____________________________________ 105 Март___________________________________________ 109 Высверк _______________________________________ 110 Летняя гроза ____________________________________ 112 Поклонение Цветаевой ___________________________ 117 Белая Ворона ___________________________________ 120 Воскрешение прощением ________________________ 121 Младшему брату ________________________________ 123 Абсурд-театр ___________________________________ 125 Пепел Феникса ______________________________ 127 Отдушина ______________________________________ 128 Предсказание ___________________________________ 131 …Carpe diem… _______________________________ 133 Фантом ______________________________________ 135 Рецидив _______________________________________ 137 Обол для Харона _____________________________ 139 Альтернативный ракурс _________________________ 140 Лето в Кисловодске _____________________________ 142 Настроение (с автопародией) ___________________ 145 Инкурабельное _________________________________ 147 Квадрат _______________________________________ 149

За гранью ______________________________________ 151 Осень _________________________________________ 153 Ноябрь _________________________________________ 155 Сказка об атавизме ______________________________ 157 Ситар* ________________________________________ 159 Единственному _________________________________ 161 О снах ________________________________________ 162 Прощальное ____________________________________ 163 Тризна по надежде ______________________________ 165 Не суждено _____________________________________ 166 Вам столько не выпить ___________________________ 167 Бессонница _____________________________________ 169 Измена ________________________________________ 170 Пред Образом ___________________________________ 176 Меломания _____________________________________ 182 Основной принцип ______________________________ 190 Натюрморт _____________________________________ 193 Страсть ________________________________________ 195 Сто лет… ______________________________________ 197 Базальт ________________________________________ 199 Юдифь ________________________________________ 200 Август _________________________________________ 202 В хумаре Ноября ________________________________ 204 Осенний этюд _________________________________ 205 Остался третий _________________________________ 206 Виньетка _______________________________________ 208 Воскресный вечер _______________________________ 209 На рассвете ____________________________________ 211 Рождественский рассвет _________________________ 213 Эхо хоомея _____________________________________ 215 Честность ______________________________________ 216 Остров Пасхи ___________________________________ 218

Развод _________________________________________ 220 Моя Родина _____________________________________ 222 Чувство Родины _________________________________ 223 Загнанных лошадей ______________________________ 224 Душа __________________________________________ 226 Ад пересекая ___________________________________ 228 День Рождения _________________________________ 230 Осенний пленэр _________________________________ 232 Фламинго ______________________________________ 233 Всё исполняется ________________________________ 234 Черная полоса __________________________________ 236 Опять домой ____________________________________ 238 Нам не дано предугадать _________________________ 239 Октябрь ________________________________________ 242 Слушая Реквием ________________________________ 244 Духом единым __________________________________ 245 Осенний вечер __________________________________ 246 Отлетело _______________________________________ 248 Я не об этом, о другом ____________________________ 249 Жасмин ________________________________________ 251

Иллюзия Любви Когда иллюзия Любви сокрыта под вуалью тайны, и вы заведомо "случайно" на "ты" вдруг перешли от "Вы"... И таинством пленённый взор, с трудом оторванный от жеста, не покоряется протесту морали, — /Боже, что за вздор/ ... Уже плетут для вас лассо, любви пространственные нити, напрасный труд — разъединить их смотри, — сбывается твой сон... Забудь весь мир, свой страх глуша, прислушайся — Любовь — за дверью, за необманутым доверьем стучится — Открывай, Душа! ... Открыла я… и день за днём люблю… за то плачУ и плАчу... О, если было б всё иначе — и мысли тотчас — "ход конём" -

9

туда, где тишина в дому, покой обыденной работы, где и тебе — Всё — неохота, и ты не нужен никому... Как пластырь, эту чушь леплю на раны, ссадины, разрывы но вижу — зря!.. Душа строптиво твердит сквозь слезы: — "Я — люблю! — Люблю — обидное забыть, и снизойти до милосердья, я знаю, что Любовь — бессмертье, где я живу… Любовь — мой быт!... Во всех прошедших жизнях, Я Любила, истинно любила во все века, что было силы, и в том обязанность моя..." И мнится мне: душа — мудра, ей ведомо сверх смысла что-то...

10

Сейчас мой "суженый" с работы вернётся… чтоб уйти... с утра... Но — про-ме-жу-ток!

— где одни души моей прикосновенья к его душе, — Любви мгновенья, вот — суть, что Вечности сродни...

11

Блики Вплетаю в кружево строки блик памяти... Когда-то твоих запястий волоски поймали луч заката... Блеск, преломляясь, так искрил, всем спектром плыл по коже... А ты острил, что было сил, и клялся: "...быть не может..." Неважно... Странный магнетизм мои глаза неволил. Гипнозом радуг в сотне призм, рождался призрак боли... Неважно... Свет ли колдовал... кто ревновал, кто верил... Закат все тормозил овал светила в полусфере... Ты уходил, не уходя, галантно, старомодно... Искроволосый негодяй, мой Каин искромётный... И уезжая на пять дней ты просто лгал в глаза мне... Так предавать - ещё больней исподтишка... внезапно...

12

О, память - Тихий океан, что выплеснешь наружу?... На этот раз был бриллиант, упавший камнем в душу...

13

Ми бемоль минор Опять ночная тишь пронзает свистом слух, под аккомпанемент отдельных пауз пульса, любовь, ты снова мстишь внезапностью разлук, настигшей в тот момент, когда он в дом вернулся?.. Всю злобу сатаны я возвожу в квадрат, не смея вычитать иудино наследство, когда из-за спины — три розы… типа — рад, что дома... — сам, как тать,* к соседке — пить и греться… Не ревность, просто боль — смиреньем растоптав — что — по сердцу — ножом, что — откровенным горем, минором ми-бемоль свист четырех октав…

— Пусть!.. выше этажом с моей любовью спорят… С хрущёвок, с теснотищ полуторок, от трехконфорочной плиты — мне ль роскошь пеньюара?..

14

Заштопаю "престиж" осанкой, — Бог сберёг — — действительно, прав — ты, да, мы с тобой — не пара… Все просто! — экс-жене — прогнать отца детей? — девчонки — не причем, они не виноваты… И шел ты не ко мне, да разве ты злодей? — раз койке предпочел двуспальный класс кровати… Впадаю в горький факт рассудком, не душой, терпеньем удила закусываю, зная — ты — счастлив, а инфаркт любви моей — прошел, она не умерла… и я ещё — живая… Три розы — это… мне?.. А… — для неё? — кагор!? Вопросы виснут в след…

— как на могилу… может?.. И ночь молчит в окне… свист — ми-бемоль минор — /там, выше, гасят свет/ — пронзая, душу гложет… *Тать — вор в Древней Руси.

15

Афродите Проснись, Афродита, пора насладиться! Съешь яблоко, в память о первой - о Еве... Одна лишь Лилит не была твоей жрицей, Лилит устояла пред волей твоею ... Но Ева, открывшая счёт нам - рабыням, испившая первой глоток вожделенья, тебе фимиам воскуряла, как ныне все мы в храме чувства стоим на коленях... Ещё ни одна не избегла иллюзий, тебе поклоняясь душою безвинной, прожить половиной в любовном союзе, пусть даже - внебрачном, но быть половиной...

16

Любить бесконечно и самозабвенно, до самосожженья, до... сердца на блюде... Дикарка Свобода завидует рвенью, с которым мы в рабство спешим, если любим... Смотри на алтарь Твой, дивись Афродита, Любовью пронзающая души женщин Здесь свежая дань в твоё Имя убита еще одна жертва, и жриц стало меньше. Еще одна горечь, отвергнутым сердцем, под жертвенный нож принесла свою сущность... Возрадуйся Дива! нам некуда деться от тяжести благ Твоих, гибель несущих...

17

Долго ли, коротко Долго ли, коротко – сроки неведомы... Я по мгновеньям бегу, балансируя снами-надеждами, стрессами-бедами, превозмогая обыденность сирую. Это ли жизнь на цепи гравитации, бег по канату в погоне за птицами. Лонжа - струною... не надо овации, мне - не паясничать не оступиться бы. Доля такая - бежать, отрабатывать карму - неволю, греховность бессмертную, мне б дотянуть до конца - до крылатого вылета-выдоха в синь милосердную...

18

Не заслоняюсь, душа - только зеркало, мойры шарахнутся от отражения - видите, глупые как исковеркали душу надеждой?

- до изнеможения Без толку, поздно Озирису, Будде ли, Яхве, Аллаху, Христу, Роду, РОКУ ли, каяться? - если причины принудили следствием - жить, да пожизненно прокляли.

19

Каждый раз… "Каждый раз, уходя из дома, ты становишься посторонним ..." Эту тайну душа скрывала от слепого сердца - забвеньем ведь оно, если любит — тает, истончается до микрона, очень хрупким оно бывает, бьётся даже прикосновеньем... И душа придумала сказку с хэппиэндом обыкновенным даже странно, так долго билась эта тонкость в твоих ладонях, веря сказке каждым осколком, каждой, тающей кровью - веной... а душа завывала волком каждый раз, как ты шёл из дома...

20

Пока Жива От летаргии, сорокадневной, в плену метелей — всё за-тек-ло. как будто в жабе — идеть царевной в анабиозе — не по-вез-ло. И что мне — снова стать белокурой набедокурить, как в прошлый раз? Колготки, шпильки, и по фигуре юбчонка-мини! а-ну, про-шлась! Жизнь сволочная — порви да выбрось одни проблемы жаль — ко-рот-ка... Штампует время морщин экслибрис под дерзкой челкой от со-ро-ка... Пока не вечер, абсент заката я выпью залпом хоть час — да мой,

21

а то вдруг стало, мне тесновато под оболочкой моей шальной. Жаль срок проката земной хламиды простой монады идет к кон-цу и вечно-юной копить обиды на модельера — ей не к ли-цу, Жила — играла, всё испытала любви допьяна — не до-пи-ла, троим хватило б, а ей все мало, ей — дайте волю — сго-рит до-тла... Стиль макияжа — полет колибри, бюст Анжелики — ля-мур ви-ват... Салют Закату из всех калибров последним залпом... по-ка жи-ва!

22

Хатшепсут Хатшепсут высекал камнетёс, и крамольно, бунтарски влюблялся в гордый, томно-миндальный раскос глаз царицы, с агатовым глянцем, в блажь надменно отпущенных губ, нервных крыльев ноздрей и надбровий он, шлифуя, касался лагун, мочек, раковин, /о, хладнокровье!/ дерзкий вызов подтянутых скул, в гармонически-сложном овале... он склонился, - старательно сдул пыль... но губы уже целовали негу век, абрис плеч и ... - так лгут представления об идеале. И набедренный предал лоскут к ночи мастера четвертовали... О, преступная власть красоты ты - источник бессмертных сюжетов, но кого осчастливила ты из - воспевших твой облик - эстетов? *Хатшепсут (то есть «Лучшая по благородству») – Мааткара Хатшепсут Хенеметамон — женщина-фараон Нового царства Древнего Египта из XVIII династии.

23

Домой ". . . не взгляд на Солнце убивает зрение, а кромешная тьма" . . .

Не ты душевно болен - Мир безумен. Не верь монарху, он умалишён заклятьями вяложивущих мумий. Доверься самой любящей из жён. Твоя дорога к дому - сизой тенью вчера сгоревшей заживо мечты, скрывает уйму ям... Страшись паденья в провалы их зыбучей пустоты засасывает... Это привиденья надежд усопших - жухлые кресты косятся с кочек там и вожделенно нас манят... Так не оступись же ты, сбегая с опостылевшего гетто, где Лик Поэзии – во весь иконостас, из резервации интеллигентовбезумцев, век ползущих на Парнас.

24

- Да… Да... золотые песчинки минут скоро иссякнут... Чем их помянуть? Блюзовым тембром осенних баллад, грустным смиреньем иконных лампад, строчкой, где тихо созналась душа Миру в любви?.. Прахом листьев шурша Мир не поверил - Душой не криви, время поминок не знает любви... Фальшь!.. Но когда я совсем одинок, Мир начинает со мной диалог, чаще конфликтный, как будто я - пленный очная ставка меж личной вселенной и равнодушным безумием внешней... Спор неудачников - кто же безгрешней. Алиби нет - два преступника правы, только решение - "в пользу Вараввы"... Мир эмигрантов, бежавших с Эдема Богом ли создан? Нет! - Каина племя здесь расплодилось и стонет планета вместе с ранимой душою поэта... Нет, не хрустальной печалью томим я в одиночестве - Миром самим выброшен, выхолощен, обвинен в инакомыслии... - Жалок мне он... Что он диктует? Что ценности - здесь сверху протухший и выгнивший весь... Вера? - сезонная стрижка овец... Пост, покаянье за Еву?...

- Отец,

25

Ты так задумал? Такая игра? грешники - толпами...??? Позавчера шел я во Храм, осень плача дождем рядом брела - мы грустили вдвоём... Девочка! - юность-весна - подошла, - Сто - за "услуги"... - Меня обожгла искра мольбы о спасенье - в глазах, то, в чём ей Мир и сам Бог отказал теплилось верой... И это был шок... Чем я помог? ... Ноет сердца ожог… Это - молитвенное - О спасенье!!! там - с понедельника по воскресенье... Жалких потуг - объяснить - не приемлю Бес или Бог, просто "любящий" землю мне всё равно, но от груза вины нечем дышать... все четыре стены валятся внутрь - коллапсирует мозг... Мир - суть гротеска, и царь его - Босх! Вот почему одиночеству рад пересекающий время...

- Мир - Ад! И параллельный похож - та же гнусь... Страшно подумать - я снова вернусь... Видимо так развлекается Бог, Он во Вселенной СОВСЕМ одинок...

26

Мистика Ресниц сомкнулись веера, пронзило судорогой плечи...

- иной раз пауза калечит мечту страшнее топора, похлеще слов прощальной встречи. Зачем на правду притязать, когда сменила ракурс память. Сюжет романа между нами по кадрам крутится назад, по дням, когда ты не был занят. Вся тайна мистики внутри, звезды, упавшей бесталанно, - не загадала я желанье, пока резвилась до зари любовь, ягнёнком для закланья. Когда же выгорев дотла, иллюзия следа исчезла, во тьме остался дым над бездной... В тот миг она во мне сожгла наив души моей болезной... Но данью ритуалу встреч, сомненья под золою тлели, то в "да", то в "нет" влекли качели, а без любви, как ни перечь, всё - мистика, на самом деле.

27

То было… "Слишком много есть в каждом из нас Неизвестных, играющих сил. . . "

А.Блок

Как макраме Судьба плетет из узелков и промежутков узор случайностей... Так вот мы влезли лишними в маршрутку... И взгляд в глаза, и встречный Зов, ресниц неосторожный выпорх... В крови проснулся мезозой и твой и мой - бесстыжий выбор. У всех - свой Мир, все - острова, у каждого - свои законы пеняла телу голова остынь, вы даже не знакомы... Расчет резервных средств и сил гасил пожар адреналина, но тщетно - всё инстинкт сразил влечением неодолимым... Так случай нас приговорил! Меж пауз, слов и междометий, твой взгляд - магический берилл околдовал и не заметил...

28

И проносились мимо нас пространства, времена, событья, а мы не опускали глаз, в гипнозе взглядов, в их соитье... То было сорок лет назад, нас нынче взросло судят дети, а я все вижу этот взгляд, когда он моему ответил... И до сих пор мне не понять код магнетизма, код Сезама, когда, нечаянно, опять глаза целуются с глазами...

29

Остров св. Елены Финал… Обветренные скалы – приют глухонемых камней, мне стали тронным пьедесталом победы пирровой - в войне... Знамён - охапки, трупов - море, надеюсь, вражеских - вдвойне, теперь уже никто не спорит со мной о разнице в цене. Над миром пустота и холод, здесь одиночеству ясней удел изгоя, здесь приколот тот мотылёк души. Над ней Творца ли смех, иль Рока – воля, месть Фатума иль кармы гнев? А время в призрачной гондоле скользит извне, насквозь - вовне... Нет сна... здесь ветры одичали, играя на одной струне этюд в тональности печали поминок о минувшем дне... Истлел в агонии заката туман на медленном огне, теперь - дрейфуют клочья ваты толпой к надкусанной Луне,

30

что снова нехотя повисла дробить дорожку на волне, и навевать щемящей мыслью грусть одиночества во мне...

Уныньем доли Водолея разбавлю яд вины в вине забыться, пьяный бред лелея – стереть былое в страшном сне, где я опять сползаю к яме там шестерни часов, на дне, смыкаясь острыми краями, скрежещут реквием по мне... Душа исхода не искала, и вряд ли будет смерть больней, чем жизнь... чем стынущие скалы – приют глухонемых камней...

31

Февраль Февраль - итог зимы постылой, отбыл и отбыл день пустой. В тумане, ставшем на постой, садится серебро светила, седой сугроб изъеден с тыла ультралиловостью густой. Свинец небес едва колышет сна оглушающую тишь. Амфитеатр снежных крыш навис над озером застывшим. Плат кладбища, крестами вышит, прилёг в ложбине горных ниш. Еще не вечер - предвечерье, час фиолетовых теней... В суть иероглифов ветвей душа, всей сущностью дочерней, вникает, эхом вторит в ней каверн саморазоблаченье, ведь там, в пустотах филиграни, таится времени секрет: всегда малиновой заре закат наследует багряный, и жизнь от молодости рьяной стремится к старческой поре.

32

Смысл тривиален и обыден, но это - приговор и срок, где даже самый первый вдох уже несёт последний выдох, и гены в изначальном виде, содержат гибельный итог. И потому тщета наряда душе претит - всё блеф и сны от нежной зелени весны до катастрофы листопада... Усталость - расцветать и падать несносней зимней белизны. В гипнозе долгого раздумья, в час одиночества ума душе всё явственней обман любви, надежды, веры юной, как будто в полночь, в полнолунье, спал перламутровый туман, и смутность призрачного плена осела, проясняя суть: я - одноразовый сосуд для сосланной на заземленье души, парившей во Вселенной, уставшей грезить на весу... Раскаяньем, повиновеньем она в досаде узнает грехопадение свое

33

былого заживорожденья, но - всё пред вечностью - мгновенье, и даже ссылка в бытиё. Лишь в феврале, под стать природе, вершащей годовой виток, душа предвидит свой итог, ждет отдыха или исхода, и смерть ей шепчет о свободе: восстань, и преступи порог...

34

Конец света Ещё абзац записан в книге, Где годы хроники храня, Со счета сбились, семеня Секундами, дробясь на миги, Погрязли в календарном сдвиге Всех стилей, разнобой браня... __И вновь, цветную гамму дня __Закат сменил на кровь с индиго... __Этюд с заезженной интригой __Сраженья мрака и огня __Всегда расстраивал меня __Садистской тактикой блицкрига. ____Лишь Гелиос увел квадригу ____За край небес, коней гоня, ____Теней ползучая возня ____На шабаш бесов всех религий ____Соединилась в жирной лиге ____На горизонте, твердь черня, _______Осела стаей воронья... _______Трёхмерность под двуцветным игом _______Расплющилась в неразберихе _______Проекций, и контраст граня, _______Исчезла, будто западня _______Захлопнула пространство мигом.

35

Лишь негатив рисунка выжил Компьютер-мозг сошел с дискет,Не инсталлируется бред Оптический,...все что я вижу Невероятно! - дальше-ближе Все плоско, перспективы - нет! __Не понимаю, - в чём секрет... __Фантастика!...И даже свыше __Эфир небесный огнедышет, __Колышет ультрафиолет __Два алых облака, их след __Мерцает перламутром рыжим... ____Медузки мелких туч бесстыже ____Расселись на туманный плед, ____Пока им виден солнца свет, ____И абрис каждой будто выжжен ____В слоистом бархате, и брызжет ____Сияньем золотых монет... _______Весь левый фланг рваньём одет, _______В прорехах пепла пекло пышет, _______Узор из дыр по-царски пышен, _______До плазмы снизу разогрет _______Блистает, словно силуэт _______Всех дырок молниями вышит...

36

А надо мной в пару багровом Косматых клубов виснет дно, Незрелое грозы зерно Уже таится под покровом, И ждет пришествия второго Для схватки насмерть...всё равно __Откуда явится оно __С ядром синюшно-нездоровым, __Но с первых сполохов и громов __Вторжение обречено. __От Зевса так заведено __Бой будет кратким и суровым... ____И близится тот час... неровен... ____Восток уже сомлел давно, ____Там вдоль лилового панно ____Прёт туча тучною коровой, ____Чьё вымя, чуть с землёй не вровень ____Влачится, благ парных полно... ______А Юг, грунтуя полотно, ______Белил свинцовых набуровил, ______Каскаду волн рельеф утроив, ______Зарделся - и не мудрено ______Закат пунцовое вино ______На волны льёт, белила кроя, 37

И словно веером лучится, Перебирая грани страз Янтарь, гранат, рубин, топаз За инфракрасную границу Зашкаливает вереница Нюансов, их не видит глаз, __Сетчатка перенапряглась, __От цвета прячась под ресницы... __Такое чувство, что Жар птица __На миг покинула свой сказ __Покрасоваться лишний раз, __Хвостом и крыльями раскрыться... ____Красиво!... Только Хронос злится! ____Его утроба каждый час ____Кого-то требует из нас ____К себе на трапезу явиться, ____Его безжалостной деснице ____Подвластен Космос и Парнас... _______Закат в экстазе! Но сейчас _______Пришел его черед смириться _______С диктатом Хроноса - "В темницу!", _______Где дремлют звёзды, чуть светясь, _______Грядёт иная ипостась _______Оттенков - сумерками длиться...

38

И..."гаснут канделябры бала"... Затих восторженный хорал... Лишь эхо... пламенный накал, Которым только что пылало Распахнутое опахало, Тускнеет... в контурах лекал __Каскада волн рельеф пропал, __Едва минута миновала,__Медуз плеяду в одеяло __Цвет серо-пепельный впитал... __Парча из радужных зеркал __Холщовой ветошью предстала... ____И нет печальнее финала, ____Чем мрак, который побеждал. ____Лишь в углях горько тосковал ____Последний млечный блик опала, ____В сплошном плену полуовала ____Из буро-синих покрывал... _______Ещё минутный интервал _______Заката, как и не бывало... _______Глубокий кобальт бездны вяло _______Всходил на высший пьедестал... _______И как прощальный мадригал, _______Во мгле Венера заблистала 39

Подруге Становимся спокойней и мудрей, когда из жизни в жизнь - одно и то же... когда мы взглядами общаться можем, иль мысленно - наитьем эмпирей... Когда и в новой жизни, как всегда, в душе произрастают лозы сплина... Особо - при цветении жасмина из прошлых жизней грусть бредёт сюда... Бывает, что Вселенская тоска заглянет зА полночь холодным оком, струной ситара плакать одиноко, под пульс, дробящий боем боль виска... И вопрошает мысль межзвёздный мрак зачем ссылая жить, стирают память Бессмертным? Время тихими стопами, ответ уносит, не замедлив шаг... Смиряемся... Проснулись и живем... Попробуй не дышать?... - Проснёшься снова! Ведь у бессмертных нет пути иного, как возвращаться каждый раз - живьём... Но мы-то знаем цену временам: пусть Вечность раскрошила их на миги, создав для каждого свои интриги, с любимым разрывая пополам...

40

Любовь... суть единенье половин жизнь скоротать...Здесь логика простая счастливые часов не наблюдают, и жизнь тогда мелькнёт, как день один. Бессмертным - пробужденье - поиск вновь, и встреча, и любовь - как наважденье... Ведь память стёрта...

- Лиз! - В твой День Рожденья я пью "штрафную" за твою любовь! Ты носишь Вечно этот свет души, по всем мирам, сквозь времена и судьбы, скажи, погаснуть мог когда-нибудь бы вселенский свет? - подумай, не спеши...

- Конечно нет! Сам Бог его зажёг, и в Мироздании, и в наших душах, чем был богат, делился самым лучшим, и дар - щедрее - выдумать не мог... Любовь - частица Вечного огня, энергия бессмертна, как и все мы, пусть иррациональна, но бесценна любовь, что светится средь бела дня. Позволь мне, средь иллюзий ЭТИХ дней порадоваться сердцем за подругу! И сколько б не водил нас Бог по кругу жизнь хороша, пока любовь есть в ней.

41

Едва замолкнут голоса Едва замолкнут голоса, уймется суета пустая период странный наступает вневременнáя полоса. Замрёт песчинок сыпь в часах, утратив вес... Миг рассекая, сознанье канет в чудеса из радуг, без числа и края, где магия, мечтой играя, являет навь... На парусах любви, их грёзой наполняя, уйдёт в круиз по рекам Рая, там, в целомудренных лесах, седую скорбь души стирая, заменит снег цветами мая, в которых копится роса, надежды хрупкие питая... Там гололед сердечный тает, горячим отданный слезам. Душа, свой берег покидая, летит к тебе и припадает к твоим плечам, рукам, глазам, к улыбке, в неге утопая, пьянящей страсти уступая, всё пьёт целительный бальзам, касаньем ласки совпадая, хоть ты о том не знаешь сам...

42

И долго остается там, блаженным трепетом витая по заповеднейшим местам, по шелковистым волосам груди, где венка голубая блуждает, по ее следам, всё к сердцу льнёт, стыда не зная... Душа всегда к тебе взывает из карусели бытия, но даже птицы в те края, как правило, не залетают, лишь эта нежность роковая, грусть одиночества тая, там срок заочный отбывает, - ей сладок миг небытия... И зачарованность моя, бывает, утром убивает, так иногда не знаю я жива я... или неживая? Душа воротится пустая вся - наизнанку, не своя, и бредит, сплином обрастая, не приходя из забытья, сомнамбулой ночь ожидая ... И все напрасно - я-то знаю, не знает лишь Любовь моя: умершие не воскресают...

1989 г.

43

Лыко в строку Смотрю… а взгляд из слёз одних, троится в горестной улыбке так беззащитно голы липки, когда кору сдирают с них. Когда промёрзшим деревцам полосками срывают кожу на ревность эта казнь похожа непротивлением щипцам… Так память, исподволь, сквозь боль, любовь колечками строгая, смеялась: у него - другая?)

- ну надо же, у них - любовь? И в углях выгорала грудь, там нервы лопались нагие, молилась я о летаргии, об амнезии - отдохнуть! Но миг сиял, остановясь, и каждый вечер был «сегодня», где трепетала полночь-сводня, суча магическую вязь строки... - из неги глаз и губ, струной зависшей на бемоле…

- Не всё вы знаете о боли, без кожи вымерзнув в снегу…

44

Весной обветрятся стволы и шрамами прикроет раны… Я тоже постарела рано, на память завязав узлы... Кольцо - за год, как слой бинтов... Кто выдумал, что время лечит? Не верьте - каждый серый вечер сорвать лоскут коры готов...

45

Снова луна на постель мою стелется Всё не заладилось... Утро не выдалось, солнце скупое, одна только видимость, лица - навстречу, и все посторонние, будто процессию зрят похоронную, чуя неладное - /всхлип одиночества?/ и, сторонясь - заразиться не хочется душу мою обтекают презрительно боли чужой равнодушные зрители... Непоправимая жизнь - несуразица, даже коту бедолаге - без разницы дали бы «вискас» … И некому высказать, выплакать горечь, сгоревшее высквозить вытравить память, где имя любимого татуировано, вплоть до глубин её, синим сиянием луностояния, до гипнотического состояния… Имя… любимого, имя…забывшего, бывшего… выбывшего… разлюбившего… Нет - не дано… вот и здесь – неурядица и никуда мне от боли не спрятаться… Снова Луна на постель мою стелется… Глупо надеяться – всё перемелется, перемолоть-то никто не осмелится да и нет мельницы этой безделице.

46

Слово не пишется - нет сути главного, просто не вытекло кратером лавовым грешное образом, злое метафорой чувство, знакомое каждому автору, словно душою не жато, не молото слово, что после искрилось бы золотом, может душа онемела... - Наверное не отзывается струнами-нервами... иль умирает, и раны залечивать словом не может... латать уже нечего...

47

Рандеву Опять скорбит о лебеде Сен-Санс, Мелодия струится в синий вечер, Окутанные ожиданьем плечи, Усталость клонит в низкий реверанс. Луна всплыла над пеной облаков, Впиваясь чем-то острым под лопатку, С Сен-Сансом плакать вместе даже сладко, Как после отпущения грехов... Остановилась суета сует, Затих эфир, а сердцу нет покоя, К твоей щеке прильнула б я щекою, Мой, тающий в дали туннеля, свет. Любимый мой, меж нами ночь и даль, И лишь Луна сияет нам обоим, Всмотрись в нее, пусть сердце пьет запоем Меж пятен растворенную печаль. Пусть Время, перелистывая дни, Раскрасит красным фазу полнолунья, Когда Луна, как сводница-колдунья, Лучами тянет между нами нить. Любимый мой, тебе посвящены Осенне-дозревающие звезды, И вороха сонетов, что увез ты, Щемящей памятью уже освящены.

48

А близнецы не выношенных строк, Терзают в схватках рвущуюся душу, Но рифма-повитуха молча душит Новорожденный непорочный слог. Слова оглохли, онемел их смысл В плену цитат, в цепях банальных штампов, И бьется чувство, как волна о дамбу, На гребень бунта вздыбливая мысль. Любимый мой, у зеркала Луны Спроси сейчас: кто самый одинокий? И ты услышишь трепет биотока Глаз, отраженных с этой стороны. Здесь на хрустальном алтаре любви, Среди бессмертников и померанцев, Лежат пиковой мастью, как в пасьянсе, Превратности коварной "се-ля-ви". Злой гений мой здесь проиграл Судьбе Рецепты приворотного напитка, И без него мне явь - сплошная пытка Слепая ностальгия по тебе. Без нежности твоей мне не найти Куда прильнуть душою бесшабашной, Без губ горячих холодно и страшно, Как сумасшедшей, сбившейся с пути.

49

Мой тайный смысл земного бытия, Всех мыслей вечный камень преткновенья, Мой каждый тост, мой ключ от вдохновенья, Апостол мой, религия моя, Жизнь без тебя - клиническая смерть, Лишь вера в то, что я тебя увижу, Остывшей кровью медленно, но движет, Даря терпенью каменную твердь. Но этот день, как горизонт в снегу Сливается с таким же снежным небом, И встречи фантастическую небыль Я ворожу на картах, как могу. Я жду тебя, как жаждут волшебства. Вот так Ассоль ждала свой Алый парус, Так Пенелопа распускала гарус, Джульетта исцелялась от вдовства. Я нежность рук не устаю искать, И все во мне, до кончика фаланги, Еще парит в свечах Паризе-танго, И вторит ритму редкий пульс в висках... Когда из почек вызреют стихи Гибрид левкоев и косматой хвои, Я ими замещу твои обои, Все лучше, чем раскосые штрихи.

50

С рулонами романсов и баллад Явлюсь в день Ангела, как снег в апреле, И будет петь дует виолончелей, Всегда настроенных в минорный лад. Я распахну стеснительность души Пророчествам, гаданьям и приметам, Плесну румянца в серые рассветы, На выцветший небесный крепдешин. Подам к десерту радугу из грез, Загаданных со времени Авесты, Составлю икебану из созвездий, Которой позавидовал бы Крез. Засахарю цукатами слова, Чуть окунув их в запах земляники, И подарю тебе, как дарят книги, Там будет - тысяча одна глава. Чтоб расточась флюидами вокруг, Стихи поили мистикой преданий, И берегли, когда меня не станет, От сплина твой безрадостный досуг. Любимый мой, ты дал мне столько прав, Сколь есть у трепетной любви - надежды, Но я живу ни здесь, ни там, а между Под дулом долга, в рот воды набрав.

51

Я - в вечном рабстве у шальной Судьбы, И в долгой ссоре с ветреной Фортуной, И жизнь моя, как дефицит иммунный, Не приспособлена природой для борьбы. Как победить мне полчища причин, Спаявшихся как кладка пирамиды, Когда и случай на меня в обиде, И в сотне шансов - "за" - всего один. Мой неоплатный долг, мой банный лист, Мой неотвязный, неподъемный якорь, Он сросся с сердцем сложностью двоякой, Воздвигнув ложью чести обелиск. Любовь и Долг - изжеванный сюжет, Но если долгу лишь повиноваться, То люди перестали бы рождаться, Зачем им свет, когда любви в нем нет? И если не Любовь первейший долг, Каким обманом оплатить другие, Как пряча ложь под помыслы благие На черный креп надеть венчальный щелк? Нет! Ближе мне мятежные сердца, Я ратую за откровенность речи, Пусть смысл убойнее, чем залп картечи, Но лучше так, чем титул подлеца.

52

Ведь мерзость лжи - убийственней свинца, Коварней яда душу искалечит, А правда, как предвиденье Предтечи, Дыханьем бабочки касается лица. Какой же принцип Рок употребит, Любовь иль Долг, униженный обманом? Но Космос душ - не у Судьбы в кармане, Она - лишь перекресток их орбит. Пространство-время, разделяя нас, Не властно над четвертым измереньем Любви моей - мятежной и смиренной, Над строчками рожденными сейчас. Любовь моя - Мир эфемерных сфер, Два одиночества - вся суть его дизайна, Два полюса у одичавшей тайны, С Луной, пленённой кружевом портьер. Я вижу здесь совсем не глянцем глаз, А странным суггестическим наитьем, Души твоей священное прибытье Я чувствую, уже счастливых - нас... Свиданье взглядов дрожью сквозняка, Щекочет все натянутые струны, Вступает Сказка светом Полнолунья, Как эхо музыки, издалека.

53

Мой ласковый, - нальем по чашкам чай И подождём, когда остынет трепет... Когда от слов останется лишь лепет... Перетекающий в безумное - "прощай". Не улетай... - Лети! - Звони, пиши... Пришли мне ландыши на день рожденья... Но зеркала так строги осужденьем, Бесстрастной констатацией морщин... Любимый мой, пришествиям твоим Предшествует почти тысячелетье, Вот и сегодня - истекает третье, Как мы с Сен-Сансом и Луной грустим! Ждем, что совьются души в рандеву, И призрачный наш замок станет тесен Для фейерверков, ландышей и песен, Совсем таких, как были наяву...

54

Эхо вторит, ветер носит… «… ты преследуешь добычу, все еще не понимая, ты терзаешь, как обычно, взгляд – улыбкой, слух – молчаньем, сердце – плетью по живому. . . »

Кот Басё

Горсть осколков лунных, зыбью... Взгляд мерцаньем утомило, я посплю, и сном засыплю бездну между нами, милый, - отпускаю, как синицу, залетевшую согреться, даже призраком присниться не хочу, устало сердце.

- Журавлей ловить? - я в этом далеко не мастерица, не охотница, не сетуй – мне самой бы исцелиться… Ты - добыча!? – Нет – приманка: лязг капкана, пляс - прыжками, sos трёх лап… и кровь - морзянкой в лаз, под красными флажками... До сих пор резьба по нерву – спазмом, горечью, ознобом, вторит памяти – кто первым пожалел… хотя мы – оба…

55

Не кори, мне просто трудно ересь сердца снова слушать, покаяньем обоюдным выкупать из плена души… Счастье – ампулой под кожу вшито... Погребальный звон там... И в осколках лунных, дрожью эхо - из-за горизонта.

56

Её Немыслимость Снимите нимбы с умных лбов, когда негаданно ненужной её Немыслимость - Любовь сойдёт к замужней… Суд опрометчивых шагов судьбы доверьте праздным сводням, оставьте перечень грехов весам Господним… Отриньте - кто из вас святой? и слухи - шёпотом - забудьте, когда вдруг в клетке золотой ослабнут прутья… Жива измученная страсть, сколь ни души – душе неймётся взмолиться верности – припасть к тому колодцу… Наговори мне горьких слов, чтоб суть щемяще душу сжала, и в даль блаженных островов любовь сбежала...

57

Но нет свинца в твоих словах, издалека - мы оба правы, на не открытых островах хмельные травы. А жизнь безумно коротка, и нам дана, отнюдь, не дважды, от предпоследнего глотка сильнее жажда... Не зарекайтесь от любой нелепицы, пока беснуясь, её Немыслимость - Любовь вас не коснулась.

58

Игры влюблённых Ты сегодня печальна, тиха и бледна словно ландыши — грустный наклон головы, — не печалься, любимая — скоро весна!.. расцветут деревца, ведь они не мертвы. Хочешь, я наиграю прелюдию встреч трепет взглядов, смятение дрожи ресниц, наших глаз — поцелуй, внеземную их речь о любви, обоюдно не знавшей границ...? Хочешь, вспомним ноктюрн истомившихся рук, разрушающих догмы несметных табу, и пожарища тел, не остывших к утру, с ненасытным огнём продолжавших борьбу...? А давай разыграем сонату разлук на полжизни, - в столетье — в четыре руки... Ты — Ассоль из Каберны — я, скажем, твой внук, даже страшно представить, как мы далеки... Нет? — давай поиграем в другую игру Ты — моя Магдалина, я — твой Иисус да, я знаю заранее, как я умру, но ведь — год до весны в Гефсиманском лесу... Ты не хочешь? — тогда хоть Джульеттой побудь, я покину Верону — уже через миг... Нам так трудно расстаться… опасен мой путь…

— нет? — не хочешь... Ну ладно… — побудем детьми...

59

Галлюцинация Чужая речь, ландшафт иной - лишь перемена декораций, и тот же беспощадный зной, и липкий аромат акаций, всё - просто фон, там - позади, всё - сквозь тебя - и так неважно, лишь каменное "- уходи!" - на каждый вдох и выдох каждый. И явь, как бред, и мир - мираж движений, жестов, силуэтов ползущий медленно пейзаж за профилем твоим, в просветах, везде - твой лик, полуовал, и в каждом кадре - наложеньем твой взгляд, разящий наповал в прищур ресниц - пренебреженьем... Ты так наотмашь, так - в упор, скоропостижно разлюбила, что минул миг обид с тех пор, и плена вечность наступила. Ожоги на сетчатке глаз всё держат точку катастрофы твой непрощающий анфас, скользящий в отчужденный профиль. Душа ушла в анабиоз - к себе не допускает разум, в ней зреет опухоль - вопрос: "за что?"... и сеет метастазы. И, видимо сходя с ума, ответа жажду каждый день я, решетка абриса - тюрьма - вокруг меня, как наважденье. Мне чудится, как снова ты идешь ко мне в толпе прохожих, но издали твои черты - вблизи - чужие... чуть похожи... То глаз разрез, разлет бровей - украсят смутный образ дамы, то вдруг улыбкою твоей ответит девушка с цветами.

60

Твои духи, нежнейший тон - о, сколько раз благоуханьем в душе рождали сладкий стон и краткий паралич дыханья. Твой облик - женской красоте - стал эталоном и мерилом... и столько лиц нежны лишь тем, что ты их сходством одарила. Но лишь единственной - тебе даны подарком к совершенству талант в любовной ворожбе, и тайна высшего блаженства. О, горькая моя вина! - Куда мне от нее уехать?

- ответь, хотя бы, в чем она... - В ущельях улиц глохнет эхо... Она!? - Она! ... и, как порыв вздымает заскорузлый парус вдыхаю, выдохнуть забыв, и возношусь... иль оступаюсь - не знаю - падаю, парю, иль восхожу в пределы рая, и всеми фибрами горю, навстречу душу простирая - Мой ангел! - неужели ты?...

- ... Пардон, мадам... вы так похожи... Цунами жаркой дурноты стекает по мурашкам кожи, и... падаю на дно себя, свершив паломничество в небыль, и снова - вдребезги судьба, и полупрофиль в сером небе. Ошиблось зренье и опять - щемящий плен галлюцинаций. ... От прошлого не убежать... За уходящим не угнаться... Что - скорбь утраты? - вся душа лежит в руинах и осколках не прекращая вопрошать, не в состоянии умолкнуть.

61

О, колдовское ремесло всех отворотных зелий, - где ж ты? вмешайся в медленное зло всепоглощающей надежды, умерь магическую власть зелёных глаз на горизонте, пока совсем не извелась душа отверженного - в зомби, уйми неправедный укор, застывший в сказочных ресницах, убей любовь, иль смерть ускорь, и пусть всё это... ей простится...

- она - святая! - Это я - весьма далёк от идеала... дай мне немного забытья, чтоб вспомнить гибели начало, восстановить сквозную нить времён, сплетения событий, "помиловать нельзя казнить" - забыв о счастье в миг соитья, любви, пронзительной, как стон, пыл обоюдоострой страсти но нем, как прежде, горизонт, лишь полупрофиль небо застит...

1990 г

62

Долг Как ни планируй - судьба всё настырнее Чертит упрямую линию - красную. С личным уставом идти в монастырь её Мера и в помыслах - небезопасная... Как обернулось... Любовью нечаянной Гром среди ясного... в тихом ли омуте... Алым ли Парусом к сердцу причалила, Мне, не дающей малейшего повода, Власть искушения. Мистика, магия Случай - врасплох? Провиденье небесное! Только бреду пристяжной в колымаге я... Упряжь супружества - смолоду тесная... Звезды - алмазами... Брошенным жребием, Выбором прошлого мне заповедано Видеть желанного... Долг того требует И конфликтует с душою, заведомо... Верность собачья... я будто прикована Цепи донашивать - это не пытка ли? И не уйти... этот долг - пустяковина... Штопаю сердце я черными нитками... Знать бы заранее - тратить неистово... Снова Любовь - по душе - бронебойными... Больно мне, только обязана выстоять, Клятвой в капкан этой верности поймана...

63

Послесловие ...разящая полночь, внезапный конец волшебства - бездарная тыква и три запыхавшихся мыши... да - сказка скончалась, и еле осталась жива моя героиня, что вам послесловие пишет. ... хрустальную туфельку прячет Пандоре в сундук, чтоб стадо невест - примеряючи - не растоптало, она и в бреду не наденет опять ерунду, в которой порхала в объятиях принца по залу. …добейте иллюзии, горы сочувствий - не в счет, пустое извне раскроило нутро наизнанку, вам странно, что мёртвое может быть так горячо так то излучение жесткое хлещет из ранки… ... не стойте так близко, ведь жизнь-то одна, а не две, и стоит ли сказка сюжета предсмертной записки?

- не надо так пристально, лучше аутодафе из ложи смотреть, за щекою гоняя ириску...

64

Дуэнде* Фламенко Приговор не жесток, сердце девы - к костру, розу к смоли волос, в шёлк гранатовый – стан. «…вход и выход… а между» – фламенко, шесть струн…

- ты сфальшивил, сеньор – шпор не знает мустанг. «…вход и выход… а меж…» за корсажем стилет, - покорил? – не смеши, быть рабыней – табу, степ дуэнде фламенко я бью на столе, андалузки горды, не фальшивь наобум…

65

«… вход и выход… а…» поступь и стать королев, ухожу каравеллой к далёким портам, не ищи отгоревшее чувство в золе, - и любимому гордости я не отдам. Вдох и... выдохну, демон всё выжег в груди, ангел молит – смирись… на душе след хлыста косо смотрит мустанг. Уходя – уходи. ... розу к смоли волос, в шёлк гранатовый – стан.

-----------------------------------------

* Понятие "дуэнде" издавна существовало в Испании. Дуэнде - это демон, который превращает песню в магию, а танец в шаманство. Дуэнде - это душа исполнения фламенко, без которой это искусство становится невозможным. Федерико

66

Гарсиа Лорка создает целую теорию дуэнде, олицетворяя его и наделяя демоническими чертами. Он говорит, что дуэнде возможен в любом искусстве, но "ему просторнее в музыке, танце и устной поэзии… испанским искусством изначально правит терпкий дуэнде, необузданный и одинокий".

67

Per aspera… (поэту) В тысячный раз в Кимберли за алмазом, днём - по голгофе, и в ночь – третьим глазом, мыслью - за грань, трепанируя сразу сердце, эмоции, душу и разум… тёрна не стоя, и лаврам не сбыться... с вены - густою, пятном с плащаницы строчка - наотмашь, и вслух - полстраницей в ступор дыханье...

- труд самоубийцы…

68

Засахарю цукатами слова Добавлю в кобальт умбру и сирень, рисуя взгляд твой в патине печали, так рдеют угли, погружаясь в тень, когда глядишь сквозь чашку с мятным чаем... Оставлю холст. Согрею-ка глинтвейн.

- Давай я разотру крутые плечи всей нежностью, она теперь нежней, настояна ещё на первой встрече?

- Небрит и хмур...

- Опять сжигал листву стихов опавших в мороси осенней? Сизифов труд - они по существу необходимы нам, как вознесенье. Давай раскроем радугу из грез влюблённых, со времён седой Авесты, составим гороскоп для наших звёзд от икебаны северных созвездий... Засахарим цукатами слова, чуть окунув их в запах земляники, и, на десерт - сонет, где б целовал Эрот всетрепетный межкрылье Ники...

69

Расслабься, пусть печаль покинет взгляд, любовь - она целительный источник, испив, иные чудеса творят так улыбнись! Улыбка - чудо! Точно!

70

Лики Психеи

Из поэмы "Монодиалог", часть 3 - "Трепанация души"

_____________

Ни спектра категория, ни гаммы, ни зодиака прихоть внеземная, но - нечто, смысл чего не постигаем живёт во мне, Психеи лик меняя. Из импульсов, примет, предубеждений, вибраций интуиции провидца, оно исходит смутным побужденьем, конкретностью желания ветвится Вскрывается оттенком настроенья то голубым мечтательным и хрупким, то белым, безоглядно откровенным, то тайным, в цвет ореховой скорлупки. Дождём всплакнёт и тихо разольется лиловое цветенье на болоте, и умброй мха у древнего колодца растравит боль в закатной позолоте. Иль вызреет весельем настроенье, и мир проснется в ярмарочной шали, но краток миг обманутого зренья, недолог век фантомной пасторали. А сердце, все захлебываясь смехом, заходится в инфарктном резонансе, под стон уключин быта, кратным эхом, пытаясь вторить реквиему - вальсом.

71

Бывает настроение усталым, с измученными за ночь лепестками, а то игривым, будто луч в кристалле, иль грустным, словно ландыши в стакане. Бывает всё равно и всё едино, я ухожу в пустыню безразличья, где правит золотая середина, и с золотом безмолвия граничит. Бывает - гнев, кровавее кармина, всплывает из глубин кустом кораллов, но через миг, невинностью жасмина раскаянье восходит запоздало. А то вдруг норовит сорваться в пропасть, так стелется чинара над обрывом, свободой роста презирая робость, на зло ветрам безудержно игривым, И, кажется, сорвись и полетела, всё падая, паря и сладко плача, душою расставаясь с весом тела, и всем, что для души так мало значит. Бывает настроение - качели: взлетаю, зависая в предпаденье, и... вниз - в надрывный плач виолончели, щемящий шорох желтизны осенней.

72

Бывает - мне везет, я как то слышу такую же мятущуюся душу, столь безнадёжно жаждущую свыше, хорала Баха в тишине гнетущей. И глохнет полночь в оловянном свете, грань тени усугубив до предела, и одиночество, накинув плащ эстета, идет бродить в гравюре черно-белой. А то вдруг - нараспашку все антенны, в стекающее праной мирозданье, и в полутьме проступят полутени, полутона и полуочертанья. Случается, собою не владея, я рею в эмпиреях вдохновенья, как в ауре дурманной орхидеи, с ума сводящей самоупоеньем. Мне никогда заранее неведом цвет зреющего в таинстве явленья, и я живу заложницею в этом очаровании, как зритель представленья. А тайна, бередя воображенье, иллюзии прозрений созерцая, накатывает новым наважденьем, смеясь над всем открытым мудрецами.

73

Накануне Заискрились паутинки – размечталось Бабье Лето… Разомлела от надежды прикорнувшая ветла, реет грусть баллады Стинга... От пронзительного света сердце жжёт и жжёт, хоть режьте, все равно сожгла дотла. В кровь созревшая калина, нам с тобой - шальная сводня, вся в оплётках волчьих ягод, уговаривает: – Жди! Месяц - долькой апельсина, до утра висел сегодня ждал, пока все звёзды лягут в облака, где спят дожди… День пятнадцатый - до свадьбы … Ни на что не притязаю, мне бы только - глаз влюблённых тихий омут, по ночам, от подружек не скрывать бы, что поверила не зря я этой неге исступлённой, гипнотическим речам…

74

Две недели – до приезда… Платье - пена кружевная … Бриллиантики в сережках чуть качнёшься - фейерверк… Надоело слыть невестой, делать вид, что не жена я … Скоро… Ждать совсем немножко - «после дождика - в четверг» Пережить бы Бабье Лето – век ждала – остался мизер... Ветер тронул лист осины наигрался и затих... Скоро сбудется примета, наземь дождь рассыплет бисер, поплывут по лужам синим яхты листьев золотых Облака - пуховиками обложили край восточный, на болоте, то ль смеётся, то ли хнычет пустельга, на душе печаль - стихами... Стинг* тоскует - как нарочно... Только верю - дождь прольётся на рассвете четверга. * Гордон Мэтью Томас Самнер, — британский рокмузыкант и актёр.

75

Ожидание Под пресс свинцовых туч прорвался жар заката и щедро обагрил бездарность бытия. Здесь будто на кресте любовь моя распята, и кается в мечте, надежды затая. Растянутая казнь, когда тебя нет рядом, нет взгляда карих глаз под ласточкой бровей, улыбки жарких губ с медово-мятным ядом, отзывчивости рук, таящих нежность фей. Не знаю как мне жить, когда мы расстаемся, я словно на мосту, который без перил вниз - бездна, рядом - жуть, а вверх - затменье солнца, с тех пор как ты ушел и тихо дверь прикрыл. А сердце изнутри ломает ребра клетки, торопится слеза волной догнать волну, и дым от сигарет сегодня слишком едкий, и кофе объявил ночь ненависти - сну. Как вынести поход, "по воле обстоятельств", во вражий стан друзей, крадущих вечера? Как молча пережить визиты "их сиятельств" для деловых бесед с застольем до утра? О, тысячи причин меж нашими сердцами, как изощренно зла их дикая орда, неумолим набег и смысл непроницаем, что это? - месть Судьбы, иль заговор вреда?

76

Кто строит из надежд Мечты хрустальный замок, рискует навсегда стать пленником мечты, но здесь - любовь зажгла свечу пред образами, и на семи ветрах прописан только ты. Здесь грезится душе, что вечность ожиданья расстает будто сон, иль истончённый лед, но время, как скупец, несущий подаянье мусолит каждый грош, да так и не даёт. Как сердце усмирить и стать плакучей ивой, когда внутри клубок убийственных стихий, и каждый ураган бумаге терпеливой приносит данью гроз трофейные стихи. Услышь, любимый мой, как стонут волны крови, вибрирует душа в ладу ситарных струн, взывает естество и умирает в зове, чтоб вновь перерасти в очередной тайфун. Поверь моим глазам - там смерч вчерашней боли, ожоги и рубцы несбывшейся мечты, разнузданная блажь метели в чистом поле, и счастье сознавать, что существуешь Ты. Прошу тебя - забудь уже прошедших женщин, и полетим со мной по лунному лучу, туда, где звездопад с моей душой обвенчан, где я свою любовь смирению учу.

77

Ночь скроет нас с тобой в незримой черной пыли, упрячет в лабиринт забывчивых теней, где миражи легенд питают навью были и в мифах тонет явь... - Утонем вместе с ней в сгущенных облаках из розовых акаций, в языческом огне тантрических кругов, чтоб параллельность душ смогла пересекаться, меняя полюса в реальности другой. Не оброни мой зов в нелепость опозданья, в изысканную казнь из половодья слов не выдержат кариатиды мирозданья моей души - Надежда , Вера и Любовь! Назло слепой Судьбе иди на свет лампады, тебе укажет путь античный аромат, в развалинах любви покой искать не надо руинами страстей ведет дорога в Ад. О, Бездны всех времен! - и прошлых и грядущих свидетели текущих тягостных минут, настигшей пустотой карающие ждущих ваш неизбежный суд молю я - оттянуть пока не догорел дотла пожар заката, и в закулисье ждут свой выход стайки звезд, пока любовь жива, и на кресте распята, но ей не вознестись - не вбит последний гвоздь...

78

Пока надежда лжет всей властью предвкушенья, и Вера в честь Любви - способна на дуэль, пока не рухнул мир мой, пусть несовершенный... Но - тихо!... Тс-с-с... - Шаги!... Звонок щебечет трель ...

79

К О Л О К О Л А (посвящение А. А. Ахматовой) ". . . Непогребенных всех- я хоронила их, Я всех оплакала, А кто меня оплачет?. . " Анна Ахматова.

По сочному кладбищенскому дерну бежит дорожка красного песка к надгробию, где под плитой наборной нашла покой, сошедшая в века послушница пера и музы скорбной, Владычица сокровищ языка и златострунной лиры духоборной, наследница тернового венка, что дарит Русь поэтам априорно, помазанница горем, свысока, на подвиг жития на живодерне, уставшая от вдовьего платка под диадемой лирики минорной, от скудного военного пайка и нимба Славы - первой и бесспорной любимицы любого уголка Руси простоволосой и просторной - Ахматова... Могила, крест, доска... Бледнеет немочь речи разговорной... Я возлагаю эти три листка венком из рифм - мой реквием просфорный. Примите скромный труд ученика, он из души немеющей исторгнут...

80

1 Портрет Ваш не в пыли запасника, хотя и патиной слегка подернут. Начало века - Вам, наверняка, лет двадцать пять... - мир грез, любви, восторга. В муаре рыжем тонкая рука, но грусть притихла на челе фарфорном предвиденьем взведенного курка Судьбы, Святой мадонны взгляд укорный, с высоких скул опавшая щека, испанский профиль, тонкий стан обернут послушным бархатом, батист воротника чуть светится на обреченно-черном, но безмятежном образе, пока...

2 Итог судьбы в стихах - объемный сборник... С наивностью безбедного ростка постичь ли горестную мудрость корня? Но чем-то эта сущность так близка, таким же терпким соком - мандрагорным. Вот так поток, бегущий с высей горных, не ведает какие в нем века безумно странствуют бедою беспризорной, и, восходя в седые облака, несут к вершинам гор мирские скорби. Из тех же сфер, как воды с ледника, грядут стихи ее - степные орды. То - пируэты танца мотылька вокруг свечи, над пламенем проворным

81

Любви, иль ревность, из-за пустяка, сминает в кольцах чешуи узорной отточенную грацию клинка, с иронией ликерно-мухоморной... Иль женская вселенская тоска взмывает ввысь стенаньем заговорным, стекая на капризные шелка соперниц - милостыней девы горней... Иль рвется в стоны вопль, издалека мольбой летевший к паперти соборной, и вздрагивает очередь - Угрюм-река, вслед ропотом - страх поднадзорный, прижав к груди две пачки табака, крестясь осатанело, рефлекторно безбожности стального кулака и неизвестности бесприговорной... Иль - боль, очнувшейся от столбняка о сыне, о единственном, затворном... Сколь доля материнская горька сыновней болью, кровью подтопорной. О, чаша горя! - как ты велика для женщин - мерой сорокаведерной в размер души. Так, с первого глотка, пьёшь, пьешь до дна, до бездны миротворной... Но если женщине приидет свысока дар душеобнаженья стихотворный из чаши горя, как из родника, вскипает слово, подступает горлом животрепещущая страстная строка. Опалы слёз и жемчуг рифм отборный сплавляет сердце до золотника четверостишия в душевном горне, 82

и - жжет бумага пристальность зрачка молитвой, стонами, набатом, горном и скрипом нар, и отблеском штыка, и гулким шагом разводных дозорных, и черной болью белого виска о радужной свободе, зазаборной... О, тайна слова! - легкость ветерка, дыханье звезд на зеркале озерном, где шепчутся метлицы тростника, свирельный плач со вздохами валторны, струна в благоговении смычка, наитье смысла, образ иллюзорный... Но слово - это шифр тайника души, где втуне прорастают зерна, хранящие генетику цветка, растущего на горьком соке корня наследников тернового венка... Здесь - сам поток, бегущий к лукоморью, питает дух наивного ростка, мужающего соком непокорным и горечью грудного молока российской музы, трепетной и скорбной ...

3 Два колокола бьют издалека. Им вторит эхо грустью непритворной. Один басит обрубком языка, Другой - всей мощью треснутого горла.

- Кого хоронят? - спрашиваю старика, пустой рукав его вовнутрь подвёрнут. Из шапки перед ним два пятака взывают к небу с верой чудотворной.

83

В ответ - угар вина и чеснока: - Усопла раба Божия, снотворным накушалась... - и здравая рука пошла креститься долго и упорно... Ахматовой...

84

Всенощная Уродливый жестокий день скончался траурным закатом, и вечер, как-то виновато прокрался, словно вдовья тень, скорбя, поставил в темноте прощальный крест на прошлой дате. Без звезд, без проблеска, без сна упала ночь - террор покоя, прогоркло-приторным настоем обволокла полутона, и пропасть мрачная без дна нависла плотной духотою, сдавила голову и грудь тисками тверди и пространства... Я гравитации упрямство напрасно силюсь разогнуть, лишь мысль, текучая как ртуть, струится таинством шаманства... Сгустилось марево в желе, в гортани - перегар железный, и привкус приступа болезни свил иероглиф на челе здесь родственность моя земле, на выдохе - роднится с бездной, 85

и кается земной порок всем естеством открытой раны прикосновению Нирваны, сквозь бред, за шоковый порог, где болью, на короткий срок стекает в сон обетованный... Зачем страданьем возвышать души поденное мытарство, и плоть подкармливать лекарством и дух нетленный искушать впадать в зависимость дышать, как в рабство, за земное царство? Ведь архаически стара моя земная принадлежность, и перед входом в неизбежность уже не снится мне пора, когда текла из-под пера в стихах засушенная нежность, Когда сверкали в декабре морозной россыпью созвездья, и в продуваемом подъезде с горячих губ срывался бред любви, летящей сквозь запрет, сквозь все грядущие возмездья...

86

Ведь так далек греховный сон, как час свободы в заточенье, а новый день - опять мученья под обязующим перстом, с уродством смеха через стон на плахе самоотреченья. Он вечен - бой добра и зла плыть гордо супротИв теченья, но плот мой - дар самосвеченья души - остывшая зола, что долгой проседью легла на дно реки без назначенья... Когда же очередь за мной? уже чрезмерна кладь мирская, я, как улитка, все таскаю свой дом, свой долг, свой крест земной, и путь мой долгой кривизной все длится, Ад пересекая... Обрыдла бренность бытия от каторжных всенощных бдений, от ежедневных прободений души, не терпящей битья, от суеты и забытья смурных предутренних видений...

87

Боюсь ли страшного суда? да нет... Весь ужас - преступленье инстинкта самосохраненья, чьи кандалы на мне всегда... Так, ниоткуда в никуда сквозь пульс трассируют мгновенья, в туннелях вен, как поезда, сцепляются в часы, в недели, и убегают в беспределье пустопорожние года, лишь память бредит иногда свечами новогодних елей. Уже души удельный вес превысил крепость стен сосуда, я жду единственного чуда из всей мозаики чудес грядущему - наперерез навечно вознестись отсюда... О, Время - твой сквозной поток вращает шар меридианный, не зажигай восход багряный, прерви очередной виток /... я здесь сойду.../ пусть зреет без меня восток, жестокий день и вечер странный...

88

Путь от пера до… ". . . и путь от самострела до пера, не кажется уже таким особым. . . "

ЛенКа Воробей

Нет! - Он особ!.. Особенно когда холсту до ужаса недостаёт ультрамарина, и грог остылый - "Изабеллой" за версту разит, как эликсир с экстрактом "озверина", когда, смирясь с непримиримостью своей, ты огрызаешься - то рифмой бесполезной на беспредел событий, то сглупа ждёшь Фей, спешащих от надежды, распростёртой в бездне... Когда от бунта твоего - поля руин, и сотни лунных призраков там мира жаждут, полки сомнамбул, не дошедших до Медин, к душе-Каабе вновь предпринимают хаджи.

89

И в Мекке тесно, тошно, там одна мольба, питье из акведука - сходство с "Мёртвым морем"из слез - и Крым и Рим и медная труба в них всё растворено, как в Лете - прах историй... Когда измены пошлой в окна прут стада, косячат зеркала, и безнадёжно жалко весталок, сталкера... и сакуру... когда в сединах Рима так благоухает свалка... и завтра снова из нарезок суеты камстролить бабочек стеклярусом к ажуру хламиды для монады, где - по сути - ты, но - лампочкой перегоревшей в абажуре... Когда прямая неизбежность - вязью строк, слить меланхолию - сиреневым на белом заполнить "зá полночь"... - судьба взведёт курок, с предохранителя снимая парабеллум...

90

Свирель Уж близок миг самораспада, осталось меньше, чем чуть-чуть я, Муза, Вас спросить хочу: зачем? - кому всё это надо? Кому в комфорт футурозоя, из горемычного "сейчас" Вы шлете эту горстку фраз, намытую моей слезою? Кому Вы, грустный слог мой правя, взимаете такую дань, опалам слёз рифмуя грань, тесня печали в сталь оправы? Мадам под траурной вуалью, - зачем Вам надо «как болит», иль этот скорби монолит тоска, застывшая в кристалле?

91

Зачем нужны Вам эти шрамы, всегда щемящие внутри под сплин ноябрьской зари, что шлифовали до утра мы? И как настойчив выбор цели, - ведь Ваш визит всегда спешит в час одиночества души, на стон валторны иль свирели. Лишь выльет вечер грусть-чернила в багрово-пепельный закат, Вам удается отыскать тот склеп, где боль я схоронила, и всласть вкусив души недужной бесстыдно-чувственный стриптиз, - без кружев и муара риз в ней анемию обнаружить.

92

Когда осяду легкой пылью на листья собственных стихов, кто различит во тьме веков тень силуэтов этих былей? Кто ужаснется древней болью, из стона высекшей строку, когда я мирно потеку в летейских волнах горькой солью? Не знаю смысл, не верю в Лиру, но всё, чем мается душа, свирель из стебля камыша доносит, жалуется миру, сама рыдает над собою, устав мириться и просить, от неспособности простить, от несогласия с судьбою...

93

Свирель - замедленное эхо обид вчерашнего числа, где все, что я перенесла – дар Музе плача, на утеху. Напрасно сон смыкает вежды, пока не кончен ритуал: гранить очередной опал, усопшей давеча надежды. Когда прервет последний выдох души хронический мятеж, каменья тлеющих надежд устелят путь ей в тень Аида. Но и в Аду, надменный Демон, моей свирелью ранив слух,отринет непокорный дух лелеять грезы в сад Эдема.

94

Но не Эдем, - страна иная, где величайшее из прав свободный рост безгрешных трав мой вечный дом, юдоль земная. Сюда вернется неизбежно, душа, с себя снимая плоть, траве дарить свое тепло, всю нерастраченную нежность. И снова будет слушать Муза, что ей нашепчет в дождь косой, дрожа опаловой росой травинка, сникшая от груза... И вся опаловая россыпь дефисом ляжет между дат, когда меня отвергнет Ад, и сад эдемский наземь бросит.

95

Пусть это называют кармой, иль исковерканной судьбой, но мы не властны над собой и жизнью, прожитой бездарно. Я лучшей участи не знаю, чем смерть москита в янтаре, когда его, вдруг на заре слеза настигла смоляная. Как вовремя она успела ... и с архаических времен из "саркофага" смотрит он, в агонии окаменелый.

96

Гармония Мои глаза - граница двух миров, весь мир во мне и антимир снаружи, хотя, возможно, и наоборот не суть, но внешний с внутренним не дружит. Снаружи - феерический закат, янтарная фантазия - в экстазе, а сердце тщетно силится сыскать намёк на прямоту прощальной фразы. Не знаю я - какой из них живей. В соседнем заливаются гитары а мой скулит ненужностью своей, унынием тоски собаки старой... Но лишь повалит мерзко-мокрый снег, клевать смакуя стылый студень лужи взрывается во мне бесстыжий смех, и поозоровать стремит наружу. Комфорт и наслаждение внутри, как будто бы у сердца именины, когда пустынных улиц фонари взирают на погасшие витрины. Едва настанет праздника черед, меня накроет волнами печали, душа улиткой в ракушку уйдёт, закупорив просвет, чтоб не мешали. Совпала бы реакция хоть раз… Полярность двух миров порой так странна, и вместе – так нагляден их контраст, вдвоём они – гармония инь-яна. Один исчезнет – станет пуст другой, так тень без света мы не обнаружим, и внешний по-фрактально* строит мой, себя негативируя наружу…

97

С карниза… "Кто чует меч над шеей преступною, Тому не в радость яства Сицилии".

Гораций

Всё... Муза синекудрая - нема, и ночь сапфироокая оглохла моим подружкам не сойти б с ума от тени пресловутого Дамокла… Осколками - цветные витражи, и миражи - пофазно убывают… Вот, кто бы знал – как надоело жить, - достала оборона круговая ... Я, знаешь – зажилась, ведь старость – хлам, плюс вечный мой позор – боязнь карниза, но дрожь поджилок греет пластик рам, да щерясь, смерть подмигивает снизу. До судорог могла б качать права, так правда-то самой осточертела. Не висни над душой, она мертва. Забили… Что рубить пустое тело…

98

Помни о Сольвейг ... Увы, сегодня не было восхода, лишь тихий перламутровый рассвет из пепла туч, на грани небосвода, послал мне целомудренный привет... Так жаль: сегодня не было восхода. ....Мне надоело все, что происходит! Ну сколько рыбой биться вдрызг об лед? Судьба смеется или счёты сводит хронически, фатально не везёт... О, как достало то, что происходит! ....Как тесен мир и скоротечно время, У ветра перемен - застойный бред, и я свободы тягостное бремя несу, как знамя пирровых побед... Хоть тесен мир и скоротечно время. .... Уже надежда мне одеждой стала, с безрадостной изнанкой пустоты, по-прежнему ищу цветы на скалах, весь день экранизируя мечты, в надежде, что моей одеждой стала. ....Не станешь ты моим единоверцем... А компромисс - что "в штопор" - для меня, пугаясь смирным, выдохшимся сердцем, бунтарского, мятежного огня, как станешь ты моим единоверцем?

99

....Про мятежи неведомо пророкам, да предсказаний я и не ждала, я твёрдо знала: в сердце одиноком не сыщется секретного угла для чудных тайн, неведомых пророкам. ....Моя любовь - обледенелый замок, где эхо, в лабиринте анфилад рыдает в голос жгучими слезами, с надеждой возвращается назад, опять на вход в обледенелый замок. ...Когда бы ты вернулся с карнавала, где гарь и тьму оставил фейерверк, ты б удивился - вход замуровало... плач Сольвейг вмёрз узором снизу вверх Но ты ведь не вернешься с карнавала. ...А мне, бескрылой, верность - наказанье, давно пора любви моей лететь в минорный лад печального сказания... устала Сольвейг с ней дуэтом петь... И жить без крыльев - казнь, не наказанье.

100

Твоей руке Зачем ещё дана рука, Как не дарить мне наслажденье От мимолетного движенья Прикосновеньем мотылька? Зачем ещё дана рука, Когда бы не могла послушно Отправить поцелуй воздушный, Письмом от губ, издалека ? Зачем ещё дана рука, Где пульс, как шёпот колыбельной, Коль не была б она постелью Где нежилась моя щека? Зачем ещё дана рука, Когда б не трепетной усладой Скрывать за жестом пламя взгляда, И сполох дерзкого зрачка? Зачем ещё дана рука, Когда б не выплеск биотока Рожденный там, где грезил локон, Её коснувшийся слегка? Зачем ещё дана рука, Когда бы не скольженье пальцев В самозабвенно страстном танце От позвонка до позвонка...

101

Зачем ещё дана рука, Когда бы не вздымалась в жесте Отчаянном: - устали вместе В знак отпущения – пока… Зачем ещё дана рука Когда б не бередила память Любовь, и тихими стопами Плелась щемящая строка... Зачем ещё твоей руке существовать на этом свете когда не пела бы об этом душа в отчаянной строке

102

Kyrie eleison* - Когда б ты реагировал во сне неадекватно личному настрою**, тебе, мой хазбенд***, "слили" б обо мне, таких изысков в стиле паранойи, каких не открывали наяву гротески Пикассо, Дали и Босха, поэтому, во сне ты трын-траву жуёшь и всё - такое кредо мозга... Твой «белый бык» давно заупокой отпел всем снам, /эх, бойня на ремонте/, и взгляд спросонок полон той тоской, и завтрак свой жуёшь совсем, как он там. С утра устал под красную икру цедить арабику злым сибаритом, припоминая черную дыру пустых яслей и давку у корыта… И мне даётся явь не без труда с иллюзией расстаться неземною, где лебедем по зеркалу пруда плыву я с облаками подо мною, иль маленькой форелькой на стрекоз охочусь, и уже перекусила… Так, каждый раз - гипноз метаморфоз преодолеть реальностью не в силах, 103

весь день-деньской шныряет дежавю из параллельности по подсознанью сон куролесит* навью по живью, и правит явью вещим предсказаньем. Я и представить не могу порой то жабры душат, то щекочут перья отросших крыльев - что считать игрой, и тщетно вспоминаю - кто теперь я. *. kyrie eleison ( греч. ) - господи помилуй. Озорничать, скандалить. ** - есть такая китайская притча: один мудрец уснул под тенистым деревом и ему приснилось, что он мотылёк, порхающий над заснувшим под деревом философом, и когда он сел ему на руку и стал рассматривать - мудрец проснулся и, рассматривая на руке мотылька - стал размышлять: кто он? - философ, бывший во сне мотыльком, или мотылёк на руке проснувшегося философа. . . ** *хазбенд - русское произношение английского – hasbend – в переводе – муж.

104

Весна (май) Как удивительно легко дышать в предутреннем тумане, почти росой иль очень ранней материей для облаков, настоянной на волшебстве невинности цветенья вишен, на свежести, идущей свыше, от звезд к родившейся листве. Как славно выспаться к шести и ощутить, что в мире праздник! И до того он душу дразнит, что хочется самой цвести. Еще животным естеством вкушать от матери-природы её обильные щедроты, не сознавая чуда в том. А чудо - всё, что есть вокруг, и лакомый нарзанный воздух, акаций розовые гроздья и юный изумрудный луг. Не чудо ли - здесь двадцать три при вечном холоде Вселенной? А подо мной идет плавленье породы, стиснутой внутри?

105

Не чудо ли, что от звезды кипящей плазмы водорода родится жизнь, и всё в природе, при этом дивной красоты? Не чудо ли, что есть вода, дождей целительная влага? И пить её - такое благо вчера, сегодня и всегда. Сам человек - венец чудес, сколь совершенен и надежен труд органов под тонкой кожей, сколь сложно слажено всё здесь. Какая мудрость скрыта в нем в иммунитете, в коде генном! Все от воды обыкновенной, прогретой солнечным огнем. Земной по венам бродит сок, как в листьях, птицах, рыбах, травах, И хочется летать и плавать, иль вишней выстоять часок Все - чудеса, внутри и вне, миропорядок и законы всё на планете благосклонно к самосознанию во мне.

106

Мне кажется, я все могу: осилить даль любой дороги, животик облака потрогать, волну погладить на бегу, отмыть все пятна на Луне, да - просто вычистить от пыли, и смелых планов изобилье прибоем плещется во мне. Весна. И миром правит Май, в лиловой кипени сирени, в который раз - от сотворенья он зачинает урожай? Сады в неистовом цвету, всесилье жизни прет из почек, пчелиный рой с утра хлопочет, жужжа гружёно на лету. Поля парят и жадно пьют жизнерождающую влагу. Вся живность, каждый бедолага торопится создать семью. Кричат, отчаясь, воробьи идёт война из-за скворешен, букашки выползли из трещин разгар страстей, сезон любви.

107

Природа снова под венцом, опять невестится планета, расцеловала бы за это её прекрасное лицо! Ей так идёт голубизна, разлитая в озёр оконца, и в каждом - по ромашке Солнца, купает юная Весна. Не чудо ль в этой новизне, в круговороте обновлений? То - мудрой вечности Вселенной Дар вечной юности - Весне. И сытится душа моя хмельным настоем испарений, отринув сам процесс старенья совсем, как форму бытия.

108

Март Скончался злой февраль. Душа ждёт пасторали. За день антициклон расчистил небеса, И воздух - голубой, как будто постирали, И день отвоевал у ночи полчаса. С утра лежал туман, теперь роса мерцает На перьях петушков, пробивших мертвый дёрн... В котах шальная страсть заведует сердцами Орут, как будто их живьём кладут в костёр. Весна ещё скромна, но грешным соком бродит, И чернозем созрел для мудрости корней, Очнулись деревца - готовить почки к родам Побегов и листвы, из прели прошлых дней... Юн новобрачный Март - маг в чудесах зачатья, От тайн живой воды немного во хмелю, Он будоражит сон, он соблазняет счастьем, Чтоб каждая душа ответила - люблю... И хочется опять создать манящий имидж Игривых бесенят спустить с цепи во взгляд, И ждать, что ты - живой вернешься и обнимешь, И расцветёт весна... как век тому назад...

109

Высверк Без соли слезной на губах, в загаре темно-рыжей масти, пусть не юна, но хороша жила и знала - c'est la vie, окстись, нелепая Судьба, зачем свалилось это счастье? Боюсь - не выдержит душа опять такой напор любви... Пыль на сандалии Христа, зачем ты делаешь богиню из тихой женской доброты и заурядности моей? Моя земная красота не превосходство над другими, опомнись, не ошиблась ты? Над сердцем так шутить - не смей! Хозяйка случая - Тихе уж не твоя ль она подруга? Её нечаянный каприз для всех - неписаный устав? Поймать меня на пустяке, на этой мизерной услуге... За что же присудил Парис мне яблоко - в его устах?

110

Не гром с лазоревых небес, а высверк молнии в закате его нежнейшая любовь ко мне, уставшей от потерь, не полубог, не полубес сам Аполлон - красив и статен, наградой стал бы для любой, мне - глупой - молится теперь. А я боюсь забыться сном, где одиночество и память два ярых монстра - стерегут мой жалкий опыт, чтя мораль, гнусавя наизусть псалом, как роза обросла шипами, как в мае все надежды лгут, и мстит злопамятный февраль. А он сложил к моим ногам, уже решёнными, проблемы, и сказку в райском шалаше, и замок в сказочном раю. Скажи, Судьба, - каким богам воздать хвалу? Да, только, немы слова в испуганной душе... и на распутье я стою...

111

Летняя Гроза Юнец-июнь со звездным звоном спустился в полночь на порог, и сразу забродил озоном, сомлевший за день, ветерок. Ночь колыхалась, расставаясь на срок с волшебницей весной, пообещав лелеять завязь плодов прохладой в летний зной… Забрезжил свод зарёю алой, сирени пряный аромат парил… ничто не предвещало грозы, готовящей нам Ад… Она взошла из-за тумана на южном склоне Машука* и устремилась тучей рваной к такой же, что издалека несла набухшие перины и, зацепившись на Юце**, жирела, пухла… Рык звериный оповещал всех о конце печальных странствий испарений морской разнеженной волны, что - туче тяжко это бремя и роды ливня быть должны…

112

Но враг, вторгаясь, бросил вызов нервозный вихрь её потряс. Она к нему рванулась снизу, громадами свинцовых ряс… и, на-ча-лось… коловращенье смешенья исполинских масс, и тесно стало вихрю в щелях и он, в отместку, пал на нас… Шквал выметал из подворотен застойное амбре дворов, вздымал, как смерч, на повороте лежалый пылевой покров. Он налетал и рвал с разгона кафешных тентов паруса, срывая, нёс белье с балконов и, набесившись, в грязь бросал… Ломались ветки старых клёнов, искрили злобно провода... И вихрь метался воспалённо, хлестал и сёк… Лиха беда Начало… В небе сварка молний две тучи плющила в одну, и гром урчал, досады полный, из трещины, что шла по дну. Слои, вонзённые друг в друга, пластами рвались в свой черёд. Сцепились тяжесть тучи юга и вьюга северных широт.

113

Они дрались, как пара тигров за тушу лани, и трофей – наш город, в трепете всех фибров, внизу ждал участи своей… Гроза – вскипая, бесновалась… Зигзаги молний фронтом шли, казалось, чуть добавить – малость - и всё сожжет… с лица земли. И залпы грома потрясали раскатами, дробясь вдали, плясали молнии, свисая, и лозы косами плели… И… грянул ливень - как прорвало… не струями - сплошной стеной, как будто нас девятым валом хотели смыть с коры земной… Мы оказались дном пучины, её поверхность - шторм вверху, и город в страхе ждал кончины, дрожа, как грешник - на духу… И вдруг, сменился гнев на милость, как будто пробка "там" нашлась, напор иссяк - иль течь забилась, иль свыше пожалели нас… Дождь лил ещё, но - так - лениво, гром погрохатывал, сердясь... А здесь, с холмов, по тесным сливам, шла ливнем вспененная грязь…

114

По руслам уличным потоки, круша бордюры, вниз несли флоты обломков, битых стекол, каменьев с комьями земли. Подкумок*** стал на метры выше, мосты сметая, как врагов, он, клокоча, из ложа вышел, снося постройки с берегов… Неслась стремнина бурой гущи, кипя бурунами и злясь, в заторах мусоронесущих притоков, размывая грязь. Но только пик апофеоза нам оставляли на финал.

- Да, здесь и раньше были грозы, но - так!? – никто не ожидал… Когда из белой рваной тучи, что прорывалась все круша, на нас обрушился трескучий град, ну - почти с бильярдный шар. Он, будто залпами шрапнели, дырявя шифер на лету, бил беспощадно и прицельно, и... хоронил, что сбил - во льду… Ошмётки крон, останки скверов, "Цветник"- всё в прах перемесил, кто в АпокАлипсис не верил, теперь уверовал в мессий...

115

Машук стал белым - за минуту, в Подкумке нёсся ледоход… Хотелось плакать... почему-то... Запомнился мне этот год… Потом... всё стихло постепенно... Остатки туч на юг снесло, и солнце осветило сцену, что описать – не хватит слов… Я и не стану, натюрморты не мой конёк... скорбит душа, когда вокруг собаки мертвой – щенята… Город, не спеша, залечивал рубцы и раны, чинил мосты, сажал цветы. Он выстоял в бою неравном, и жил во имя красоты. Да, мощь стихий, в игре без правил ты властвовала, правя бал, но город – жизнь на кон поставил, и - выжил! - Даже краше стал! *Машук - гора, у подножия которой расположен Пятигорск **Юца - гора в окрестностях Пятигорска ***Подкумок - река, протекающая через Пятигорск.

116

Поклонение Марине "О, чёрная гора, затмившая - весь свет. . . "

М.И. Цветаева

Глаза Исайи зеленью ледовой не расточали Миру укоризн, над временем, поверх идей бредовых, над тленом бытия в Миру Христовом смотрели в Вечность и любили жизнь. Кто первый, подлый, сделал клетку птице? Кто кобылице вылил удила? О, Господи, ужели им простится исток рабовладельческих традиций власть хищника и первородство зла? Изнемогла еще до Черногорья, Памиром горя застило ей свет! Вся жизнь её - сплошное многоборье, душа - свобода волн у Лукоморья, когда вся сущность - жертвенный обет. Кариатида Мира! - тёрла пальцы, в конторе отмывая коридор испанским кружевом... О, Голод - сжалься! Нелепость - есть из рук неандертальцев Императрице от Парнасских гор.

117

О, рев толпы! - Свобода святотатства, Диктат зубов, Единство серых спин, Закон - отнять, Расстрел - коль препираться... Братоубийство за идею Братства, Прокрустовое Равенство судьбин. Как пропололи матушку-Россию, венцы каких цветов легли в стерню! Всю кровь омыть достанет ли росы ей? Ужели лучше - нищие, босые и...Бабьи Яры через всю страну?.. Не очереди - глоткам и желудкам подопытным "гуманнейших" идей, постичь стенанья Духа в душегубке, когда душа немеет сутью хрупкой на живодерне лирных лебедей. За связку Фениксов - что торговаться, престолу ли обьедки со стола? Бесценен каждый...

- Дюжину? - за двадцать!? Но вечно невозможно возрождаться, и пепла нет - стихами раздала... Но знала же наитием пророка, обидой дня не пачкая души, что временной заложницею Рока, для Вечности слагала эти строки, с Гармонией сверяя падежи.

118

В миг Истины призвала Волю - к бою!.. Боль рвущихся животных пуповин... Не согнута, не на коленях - стоя!

- "Бедламу мира - волком не завою, - Отказываюсь быть!" - ответ один! И преступила... вырвалась, прорвалась, сдала на сохранение петле и Ношу Мира, и свою усталость, и все Святое, что в душе осталось, и гордое сиротство на земле...

119

Белая ворона " Господи, много надо ли, чтоб опечатать прошлое!" (из Sterva)

"...Господи, много надо ли, чтоб опечатать прошлое?.."

- каждый карниз - не к Аду ли? что ж, пустоту - в порожнее... Стая ворон - на падали, экое счастье брошено. Белая, как слепа - вдали топчется, в пир не прошена. Мне по её стопам идти, мир - то кнутом, то обухом...

- Вырежи жизнь из памяти, Бог, ампутируй опухоль. Звезды к утру попадали пылью, седой порошею. Шаг один… Много надо ли, чтоб опечатать прошлое.

120

Воскрешение прощением Уходил он к другой, не маялся, Всё и вся предавал анафеме, Сердцем любящим, понимая все, Говорила в дверях она ему: "Отсекается боль прощением, Охлаждая ожог пощёчины... Я прощаю всё — отпущением Всех обидных слов, да и прочего. Я прощаю тебе двуличие, Я прощаю твоё предательство, И к мольбам моим — безразличие, Над моей душой — издевательство! Я прощаю, что жизнь — осколками, От надежд — черепков — немерено, Нашу разницу — то, на сколько мы Далеки — ты мне лгал, — я верила. Я прощаю тебе, единственный, Крохи ласки, слез — изобилие... Я прощаю тебя — Воистину! Так же искренне, как любила я. Отпускаю стезёй проторенной К одиночеству причащением Уходи! — все четыре стороны Распахнула я всепрощением."

121

Уходил он к другой, не каялся. Улетала душа за баловнем... Воскрешение достигается Тем, что всё в тот миг умирало в ней.

122

Младшему брату Песок в часах стекает понемногу, уже две трети просочились вниз... Комфорт халата с креслом колченогим диктуют: сядь, в былое окунись... и ты послушен. Это - зря, ей-Богу. Надейся, брат - не торопись к погосту, забрезжит скоро сонная заря, и с сердца безболезненно и просто спадут ночные цепи-якоря, замшелой грусти древние наросты. Наступит день из ландышей и песен. ведь справедлив же милосердный Бог, пробьётся свет на бархатную плесень из неуёмных сумрачных тревог хоралом Баха из воскресной мессы. Слепой Сатурн из дома Козерога, устав от зла, забудет про тебя, и на твою пустынную дорогу сойдет лавиной, все в тебе губя, единственная женщина - от Бога. Вся смелость грез до горизонта будней слетит сюда, к утесу майских снов сразиться насмерть с опытом приблудным, и сильно опоздавшая любовь омоет негой в праздник обоюдный 123

ржавеющие ожиданьем души. Взорвется мир сверхновой красотой и счастьем аб-со-лютным оглоушит, как выигрышем - сбывшейся мечтой, у ног твоих свернувшейся послушно. Случится это - верь! - все дело в вере, И ты на это чудо положись всем предвкушеньем сказочных феерий... А... если - нет?... тогда... - что стоит жизнь? Пока её обыденностью мерить...

124

Абсурд-театр "Меня уже не выпишут. Беги. " -

ЛенКа Воробей

Отсюда не выписывают, ЛенК, отсюда - иль сигают, иль выносят живая очередь в приемную Безносой... Бежать? - а на...? - (ненормативный сленг) как будто там Эдем, всё без проблем по Тарантино - "От запора до поноса"... Когда б не макароны и компот, не ставил бы никто ребром вопросы. А каша из разваренного проса? ну, ладно - не Биг-Мак - хоть - бутерброд, и может быть не так урчал живот, как в детстве от незрелых абрикосов... И если б не шкала морщин во лбу, и полуложь в прогнозе фтизиатра всё так бы и надеялась на завтра, на небо, что ответом на мольбу осыплет бабками и нас и всю толпу Сизифов нашего абсурд-театра… Бежать... По коридору, где темно? Чтоб тотчас вляпаться впросак, иль гуано, иль - в амплуа мишени в том кино смешно... Там все дублёры в черных рамках, прочесть не успеваешь, слишком мно...

- возносятся субтитры: вжик и - в "дамки", как обезьянки в клоунаде - сквозь окно...

125

Там - лабиринт, что "рыбой" в домино выкладывают мужики до пьянки, пока бабьё закатывает в банки варенье, маринады да демьянки, и помидоры - как заведено... Бежать... - Бессмысленно - везде одно. Перелицовываться наизнанку? Хоть хари-Кришна, хоть скинхед, хоть панки - так нас не ловят Ангелы давно. Нас - стаи, и устать не мудрено, и наблюдать... А убирать останки для психики из стали... - не дано. ... До дождика останется пятно...

- Накапай обезьянке валерьянки

126

Пепел Феникса Зачем ты спросил - всё ли помню я? Зачем ворошить пепел Феникса...

- Да... боли - пока не фантомные... И память... куда она денется...

- Я помню! - мой нежный, мой бешеный Все это - со мною! - мой ласковый, И то, что мне было обещано, Но, исподволь, вылилось сказками, Разлукой насытившись допьяна. Надеждой, солгавшей бессовестно, По жилочкам листьев протоптана Тропинка души моей горестной... В дождях прорастая, всё тянутся К тебе мои веточки - дланями, Мы вместе навечно останемся В пространстве, воде или пламени... Что было - уже не изменится, Лишь эхо - ещё неуёмнее... Пока не остыл пепел Феникса...

- Зачем ты спросил - всё ли помню я?

127

Отдушина Процессом стрессов и скандалов, по нервотрепкам бытия, единственная жизнь моя почти прошла и бытом стала. Я догадаться опоздала. зачем мне жизнь была дана, и за спиной - одна война победный беспредел вандала... На лавровых венках почиет во мне, когда-то лютый зверь, спокойней стала я теперь победы думать научили. Врагов униженные лица, трофеи, жертвы ли считать ? Прощай, "наука побеждать" вся жизнь в развалинах дымится. Сама себя казню за это, но не склоняя головы, учу опять азы любви, в руинах пирровой победы. Теперь - отплачу и отрину, уйду в себя, зациклю мозг, всем телом, как оплывший воск, стеку на пролежни перины, 128

за веки спрячусь, как за стены, здесь тишина, нет зла и бурь... В пространстве сна - всегда лазурь сияет в кружеве растений. Вдохну гармонию покоя, вступая босиком в траву, и невесомо поплыву слоняться бабочкой в левкоях. В невероятно-очевидном, как детство, сказочном лесу, я душу заново спасу от яда давешней обиды. Росу сопью, нектар впитаю, вникая в таинство цветка, спущу надежду с поводка, и сердце верой залатаю. Чтоб доброта росла и крепла в потоке завтрашних обид, мне птица-Феникс объяснит, как надо воскресать из пепла. Не омрачив вчерашней тенью новорожденный Божий день, суметь взойти хоть на ступень, к толстовской высоте прощенья.

129

И утром - я прощу все, разом, замкнув на сердце провода Любви, Гордыни и Суда чтоб заискрился Высший Разум... О, если б начинать сначала, венки побед былой войны я б отдала за полцены, чтоб хоть на йоту полегчало. Чтоб унизительная малость, на жизнь отпущенная мне, светилась, как лазурь во сне, и в злобу дня - не опускалась. Чтоб пропасть между мной и Богом душа преодолеть смогла прощаю, и не помню зла, и... возрождаюсь понемногу...

130

Предсказание Сроднились мы с трагизмом бытия смирительных рубах и заточенья. От одиночества, от самоотреченья на дне апатии - и Вы, и я не знаем своего предназначенья... Обломками минувших катастроф нас на волне соединит теченье, и словно развлекаясь мелким приключеньем, снесет на риф для будущих костров из любопытства, иль как исключенье. И бешеные ветры ноября раздуют углей тусклое свеченье, в огонь извечного безумного влеченья, и поспешит шафранная заря, благословить на новые мученья... Но в унисоне бьющихся сердец, не осквернившихся ожесточеньем, возникнет музыка, даруя всепрощенье, Терновый - станет лавровым венец, смиренный нимб - священным излученьем.

131

Но скоро волны снова разольют, по разным направленьям наши души. Глядишь, и счастья краткий фейерверк заглушит в честь высшей мудрости - парад-салют, из всех стволов ещё трофейных пушек... Чтоб падая с безоблачных вершин, мы возвратились по родным могилам, отмеренным слепой судьбой по нашим силам, и мы, безропотные, поспешим, к обыденности серой и унылой, Чтоб ленью сонных дождевых червей, платить за грех блаженства неземного, и в памяти, тайком, переживать все снова, не в состоянии покончить с ней привычной слабостью к своим оковам. И скоро, с опоздавших облаков, прольется дождь, несущий облегченье смурной душе и причащающим леченьем, под ураган веселых мотыльков она взлетит, для перевоплощенья.

132

…capre diem… Зависла тень за тюлем потных стёкол не силуэт ли Музы синекудрой? Нет. Катафалк для ночи. Та в жестокой агонии скончается под утро. По леденело-лаковой брусчатке чечёткой - цокот пары злых каурых, Они спешат, но кучер крепкой хваткой, осаживает их - Стоять! - гяуры. Чугунный бой часов с провалом пауз, куда стекает вечность миг за мигом, под игом зА полночи осыпаюсь словами эпилога давней книги. Разочарованное сердце немо. Душа скрывала фиговым листочком приобретённый стыд в саду Эдема теперь и он опал последней строчкой. Так долго жизнь водила пустырями по карте перекрёстков линий длани, пока и то, что было - растеряли мечту, любовь, надежды и желанья. Теперь остались пустота и полночь, да мой постылый суженый Иуда, он вожделеет, въедливый как щёлочь, уставшей плоти, тлеющей покуда.

133

А стоит "...кill mе softlу..."** этой мессы? Смотри и плачь, как трепетно, но смело алкают пальцы, млея от процесса не ласки - пытки лакомого тела. Так виртуоз-палач, поднаторевший в гуманном обращении с клиентом, всё ищет в нём ещё живые бреши, и медлит бить до нужного момента. Вот - движущая вечная загадка смесь мазохизма, бунта с эпатажем... Отмашкой маятника, после схватки, иду на дно корабликом бумажным... Что проще? - осень нынче импотентна одежды - на полу, душа - босая, и с неба мгла, как саван нависая, мне шепелявит - Mori, мол, Memento...*** Да, «…carpe diem…» - мудрость горше прочих. Готовы к выносу останки ночи, венок сплела им из опавших строчек…

- Не эпилог ли? - милосердный Отче... *"carpe diem, quam minimum credula postero" "лови момент, как можно меньше верь будущему. " Гораций. . ** кill mе softlу. . . - убей меня медленно *** Memento Mori - помни что умрёшь

134

Фантом Моя любовь - иллюзия души, зачем-то оглянувшейся назад, и столбенеющей, как этажи вниз, мимо лифта памяти, скользят... Ещё один мелькнул, добавил ей, как Гордий в узел, новую петлю... И ты, мой Македонский, стал смелей точить свой меч словами: я-люб-лю. Но я тебе - восточный край небес, вдоль Лунного проспекта на плаву... я - вещий сон, приснился и исчез, чтоб никогда не сбыться наяву. Я - для тебя - застывший Эверест, и до него - иссохший Рубикон, но перейти иному - тяжкий крест, с мольбою глаз к безмолвию икон... Ты - всё, на что способен этот Мир бессмыслицей простертый в миражи, и для тебя мой образ - лишь эфир, в бреду вялотекущей ностальжи... Ты - грань, где я себя не узнаю, безумством выходок, в ином ключе, ты - странность тайны - видеть тень мою с твоей в обнимку, на твоём плече...

135

Ты - мой несчастный случай - верить сну, волшебному, где обитаешь ты. Приход вторым пришествием в страну, где мумиям из крыльев шьют бинты. Здесь - горечь полночи ущербных Лун, когда в твоем краю ещё закат, и мой, уже воздушный - поцелуй мне время, бумерангом, шлет назад. Моя, но неизвестная мне суть любовь-рефлекс, задушенный в быту, любовь-подкидыш - знали, что спасу, пусть не на счастье, на свою беду... И вот, в несовпадении орбит, под знаком аномалии судеб твоя любовь о будущем скорбит, моя всё кается, как на Суде... Лишь мысль телепортирует пока в твоих флюидах нежиться, искрясь, и глупость сердца снова ждет звонка, забыв, где две беды, там третья - связь... Греха наворожила эта грусть, фантомной болью - давешний ожог... Одна надежда - время - злой Прокруст все ножницами стрелок сострижёт...

136

Рецидив - Привет, любимый, как дела? Как седина твоя бела, - нужда какая привела? Под хламом слов трепещет сердце, хоть тон спокоен, как скала, душа горит, как будто перца наевшись, спиртом запила... Воображаю, что могу сдержать прилив на берегу глаза напрасно стерегу, под фальшью пряча искру взгляда... Все мысли вязнут на бегу. зачем слова, коль слов не надо ресницы выдали, что лгу.

- я беззащитна - видишь сам прикосновеньем к волосам вели опущенным глазам опять во всем тебе признаться, иным не верит голосам, когда-то в кипени акаций тобой проторенный сезам... О, злая страсть - сестра костра кому болезнь, кому игра истома неги до утра тебе на верность присягает... Расстались, вроде бы, вчера,и снова заживо сжигает нас жар жарптичьего пера.

137

Не понимаю, как могли на этом шарике Земли, мы оказаться так вдали от бездны нежности друг друга... Уже столетья истекли, и стрелки всё бегут по кругу обратно - не изобрели... Останусь снова я пуста, как крест воскресшего Христа, напрасно будут лгать уста обворожительной улыбкой... Слезятся, видно, неспроста, глаза - пугливые улитки в дыму горящего моста...

138

Обол для Харона . . . . . . "Что ты расскажешь тогда? Кому? Позолотой не мазать бронзу. Ангел перо обмакнул во тьму Да под сердце вогнал занозу. "

Нора Никонорова

Рай ли, Валгалла ли - там в занебесье, замки эгрегоров, храм эмпирей не всё равно ли затерянным в бездне душам - куда не откроют дверей… Накипь иллюзий с извилин не вымыть харизматически-въедлив пейот, кайся хоть в чём-то слезами живыми, там разберут – что кому подойдёт… Раз родилась – ты уже виновата, плачешь – отрадно, смеёшься – грешна, жизнь рабы божьей грехами чревата, в сущности этим и предрешена. Дрожью утробной ли - хохот полынный, стоном щемящим ли - смех над судьбой петли на ноги и по половине поволокут каждый на берег свой... Ангел блюститель твой, золотокрылый, прыснет, роняя охапку заноз... Слёзы? Да, Бог с ними, ты заплатила строчкой Харону, чтоб душу увёз…

139

Альтернативный ракурс По мотивам стихотворения "Я в плену" Алены Вайсберг

Любовь? — бред, амок, сдвиг, болезнь, гипноз влеченья к идеалу. Любовь — одна из навьих бездн, куда так много нас упало. Виват, Величество — Любовь! Владычица — Императрица! в любой душе, в стране любой Богиня или Дьяволица, — рабовладелица сердец, — тюремщица души и мысли, весь Мир ей — Храм, и каждый — жрец, авгур, адепт, в рабы зачислен... Свобода от её клейма здесь никому не достижима, пока не выпустит Сама из зоны строгого режима...

140

В ней — власть энергий Высших сил, и даже Бог — её посланник он нас так сильно возлюбил, что стал способен на закланье и заповедь: Люби!

— с орбит в наследство Божьего ухода. Любовь, способная убить, стать жертвой — антипод свободы... И только Время — Высший Маг способен ей подрезать жилы. Любовь — у Времени в гостях, как все мы здесь... покуда живы...

141

Лето в Кисловодске Летом закаты нежней, но короче... Только смешались янтарь и берилл, как опустившийся занавес ночи бархатным кобальтом краски закрыл. Россыпи звезд в карнавал бриллиантов преобразили пустыню небес, принц-полумесяц сиятельным франтом вышел со свитой инфант и повес. Зеркало озера в миг посинело, полмирозданья на дне разместив, томно сомкнулись на грани раздела с потусторонними - пальчики ив. Антимиры восходящих созвездий из-под сквозного проёма земли, перемигнулись со встречною бездной, тихо покачиваясь на мели. Травами гор газированный воздух, с терпким озоном сгущенный в грозу, линзой хрустальной приблизил к нам звезды, словно развесил гирлянды внизу. Будто сама благосклонность Вселенной проистекает на горный покой, после июльского солнцеплавленья в столпотворение жизни людской. Спит Кисловодск... На террасах мерцая, нежатся свежестью парка дворцы, пьют из фонтанчиков клумбы Версаля, копят для утра алмазы росы.

142

Шепчутся листья с иголками хвои, словно боясь потревожить птенцов, месяц, любуясь Стеклянной Струёю, чинно всходит сквозь Гору-Кольцо. Грезит о Греции строй Колоннады, речка ворчит на бездарность камней, в город по склонам крадется прохлада прятаться в зарослях, где потемней. Спит мой натруженный город-целитель, всех излечить был бы счастлив и рад, город-солярий, лазурью залитый, город-гостиница, город-медбрат. Кажется, сам Эскулап в неолите Храм врачевания здесь основал, и до него, кто-то вырубил в плитах ложе целебное, в логове скал. Древнее месторожденье нарзана бьет и сегодня, как ключ молодой, чтоб раздарить по стаканам и ваннам крепость здоровья - живою водой. Манит Каскадная лестнице к Храму Флоры, влюбленной в Долину из Роз, прямо над ней, будто создан ветрами, синий Храм Воздуха в космос пророс. Горы - Атланты и Кариатиды, храмовый купол на плечи взвалив, дышат снегами со звездной орбиты, вниз на серебряные ковыли.

143

Дремлет Эльбрус белогрудою девой, сбросившей душные простыни туч, Марс раскраснелся в соблазне от гнева, близко Земля, да, жаль - короток луч. Да... средь сокровищ седого Кавказа вряд ли найдутся прекрасней места, здесь, будто выставлены для показа, щедрость природы и гор красота. Ярусы замковых скал над долиной смотрят на домики, как на ладонь, здесь, под эгидою крыльев орлиных, центром Вселенной - родительский дом. Здесь ностальгии комочек упругий спазмом таится в дворовой тени, здесь все родное, как мамины руки ласково-строгое, как и они. Где б ни была я, сюда возвращаться надобность с каждым отъездом острей, я теперь знаю, как выглядит счастье Мама, встречающая у дверей... Ночь пролетела и спать уже поздно, хочется видеть рожденье зари, как по одной растворяются звезды, и как внезапно умрут фонари. Как ультрасинь разбавляют на воске рыжем, оранжевом и золотом...

- Вы не смотрели восход в Кисловодске!? Жаль... Ну, об этом, пожалуй, потом.

144

Настроение

(с автопародией)

Бывают серые, как крысы, вечера, когда эфир хандрит под кантилену Верди, и Млечный Путь скрипит, но каруселью вертит я ощущаю, сколь Вселенная стара... Душа сомнамбулой вдоль завтра, во вчера уходит отбывать пожизненность бессмертья... Икают ходики... и, поперхнувшись, бьют, час отмеряя, отпевают факт утраты, теперь моя душа и во "вчера" - non-grata... Нигде во времени ей не дают приют, пока жива, и рядом, в ступоре минут, латая штопает и чинит реставратор осколки клавиш, остов арфы, струн спираль руины храма, где разбрасывала камни... И прошлое сверлит крысиными зрачками этап грядущего абсурдо-пастораль... Смирясь, бредёт душа в истоптанную даль, по тракту Вечности, разбитому ве-ка-ми...

145

Под настроение (автопародия)

Бывают серые, как крысы, вечера,... Бывает хуже, если стаи серых крыс не только вечером нагрянут, но и ночью, и мало, что домой, но в жижу сточной канавы, где мерцает Скисший вдрызг, до слёз самовлюблённый, как нарцисс, усталый Путь, - с собой на ставке очной. И жаждут крысы и отбросов и питья, и мерзко чертят отражение хвостами, ломая Лик Его, фрагментами, местами, и он, зверея этой дерзостью зверья, роняя перхоть, планы мести затая, трепещет осью пред их жадными устами... И тут часы, пять раз тактично кашлянув оповещают из созвездия Кулсана, что поздно препираться (ибо - слишком рано) когда и мы, и Путь, и крысы - все в плену теченья Времени, влекущего по дну иллюзий ил, смущая Вечность океана... Забыть иль помнить нам бессмертие своё? иль видеть сном тяготы суеты сомнамбул? загадку Гамлета, и тайны Сфинкса нам бы давно решить многострадальным бытиём, но Крысы портят вечер, Путь и водоём, гипнотизируя то дактилем то ямбом... и свой опробованный предлагают яд нам...

146

Инкурабельное* ". . . чувств последних - неизменный шухер, на меня опустит облака… … … … а из битых чаш - напьются мухи, на пиру не крови-медовухи… с рваных вен -… парного … молока… "

ЛенКа Воробей, "Белокровие"

"...с рваных вен парного молока...", где эритроцитов - и в помине, ___ бледного, /когда оно остынет/, - я возьму - подкрасить облака матовым, в неконченой картине, ___ оттеняя кружево гардины, осветляя серость потолка с трещинами - руслами в пустыне ___ древних рек, иссохших в паутине, до оазиса, скорее - городка, временем разбитого в руины ___ прежних капищ, с фресками на глине, в рунах неопознанных аркан… С вен, парного, изнутри рванины ___ и добавлю чуть ультрамарина, надо допридумать два цветка, что опали с веточки жасмина, ___ в вечность, на белесом дне графина... и, пронзительно скуля, тоска надо мной, поблекла бы до сплина, ___ спящего в оправе, турмалина, с философским видом знатока обо всём, о смерти, карантине, ___ о режиме, процедур рутине…

147

Нет, - не поднимается рука кисточку макнуть, хоть вполовину, ___ в капельку застывшую невинно… я свинцом белил - наверняка, загрунтую пыльную холстину – ___ и строку, чтоб даже и в поминe cancer * incurabilis... пока... *Инкурабельный [< лат. in. . . - не + curabilis излечимый] - мед. , эвфем. неизлечимый.

Cancer - (англ. ) - рак, злокачественная опухоль.

148

Квадрат Подруги меня не любили, не звали на "чашечку чая", общение в "аглицком стиле" без сплетен и снов, не прощая, и я убегала к бумаге подняться над бытом постылым, но стол мой от пропасти - в шаге, а крыльев я не отрастила... Так жаль - бесконечность безмолвна, гармония сфер безответна, напрасная жертвенность Овна бесстрастным богам незаметна. Сегодня особенно дико вершится восход полнолунья, так хочет душа-горемыка завыть, чтоб не выпасть в безумье. В своей гипнотической фазе, грозящей уму помраченьем, Луна обливает все сразу гуашью и бледным свеченьем. Весь мир безнадежно квадратен, Малевич в гостях у кубистов, и стол, выпав из-под тетради, завис над обрывом скалистым. От близкого лунного диска, из черного мрамора ночи бежит одиночество к близким на шабаш мирских одиночеств.

149

Да, страшно душой обнаженной касаться простейших эмоций, вступая, как тот прокаженный, рискнувший испить из колодца, с застенчивой просьбой прощенья, стеля добродушием фразы вторгаясь в чужое общенье банальностью разнообразной... В ответ - тишина... Соло в бездне. Компьютер завис на повторе, и эхо ушло в поднебесье изгои повсюду в игноре! Так глас, вопиющий в пустыне, так в камере - тишь- одиночной, в сети мировой паутины я снова одна, среди ночи. Лишь матово-мертвенный ватман скорбит под прильнувшим сиротством, ему в покаянье приватном строкой неприкаянность льется...

150

За гранью Я ухожу из яви внутрь себя, и свет вокруг сгущается в чернила, но здесь, внутри, стеная и скорбя, над тем, что заживо похоронила, болит душа, пронзён её обьем предательством под благовидной ложью, но ампутировать любовь, живьем, как крылья бабочке отрезать - сложно... Здесь в серой амнезии я живу, в свои утраты падая, как в бездну, и не хочу держаться на плаву смирением и выдержкой железной. Не протестую голубой мечтой, не выживаю ожиданьем чуда... И здесь, за гранью, мир такой простой не то, что наяву, где жив Иуда... Здесь ждут меня пустые зеркала, они высокомерно осуждают все то, что я сносила, как скала, и с чем мирилась простота святая... Здесь манит паранойя в антимир, и сущность не противится соблазну отдаться притяженью черных дыр, по кванту таять, падая, - согласна...

151

Так славно здесь остаться... - и не быть, порвать звено в цепи реинкарнаций, чтоб, никогда опять - не полюбить, и тем к предательству не прикасаться. Но жизнь со свистом режет темноту, и дурнота врывается со светом я возвращаюсь в быт, - я снова тут, в реальности обыденно-суетной...

152

Осень И снова - осень... Сплин и листопад... Щемит душа пред смертью неизбежной. Замкнулся круг, царит сезон утрат осенний крах смиренный, безмятежный. Когда б не сумасшедшая жара, всё лето выжигавшая откосы, была б, наверно, более щедра палитрой эта мертвенная осень... Но тускло догорают дерева, в агонии бредового стриптиза, и медленно по листику, по два роняют наземь кружевные ризы... Гладь заводи от пепельных небес мерцая, кажется пролитой ртутью, где сонно тонет голоногий лес, и краснотала выгнутые прутья. Нюансов нет, полутона слились в холодный тон старинной позолоты, и странно мне: средь выцветших мелисс ромашки дикие пробились на болоте.

153

Они, как россыпь солнышек горят средь ѝзжелта-беж цвета, что несносен душе... но чуду радуется взгляд, в последний путь сопровождая осень...

154

Ноябрь Меднолистые каштаны ветер донага раздел, моросящий беспрестанно дождь, добавил в беспредел именин - промозглой хляби, квася жирный перегной похоронных дел ноябрь отбывает в мир иной... Жаль себя, природу, планы, всю расхристанную суть этой жизни окаянной, пригвожденной к колесу всех времен, к его вращенью, к постоянству перемен, к постоянному смещенью в постоянный прах и тлен... Душу жаль, - она устала в каждом мае созерцать бесполезное начало неизбежного конца, Бога жаль, - его приказу не подвластен бег времен, безутешен Высший Разум гибнет всё, что создал он...

155

Даже первый миг Вселенной был не первым, - был концом череды былых мгновений, замыкающим кольцо, разрушающих старений, коллапсирующих дыр, смерти прошлых повторений, вот таких, как этот мир...

156

Сказка об атавизме Последний лист… - смотрите – он! Качаясь замертво на ветке, лист презирал галоп времён, промозглый дождь и ветер едкий. возможно, он узнал секрет бессмертия, и не случайно - завис немым адептом вед, не объясняя сути тайны... Опавшей братии ковер внизу давно укутал корни, а этот - в небе распростер багрянец мантии узорной, и реял вопреки ветрам, дыханию январской стужи, рядился в иней по утрам, смотрясь в стекло замерзшей лужи... Его возвышенный каприз жгла унизительность гниенья. Он всё смотрел печально вниз, и гнал последнее мгновенье от непорочных алых жил, от обнаженной нежной плоти, а снег вокруг него кружил и оседал на позолоте... Он что-то ждал, рассвет встречал с какой-то неизбывной верой, в закате краски источал, а ночью тосковал безмерно… Но право быть самим собой, с начала мира и поныне, - мятеж, по сути, бой с судьбой, и вызов догме и рутине... Так - во Вселенной властна Смерть, но Жизни, узнице в бедламе, - дано перечить и суметь здесь БЫТЬ, пусть агнцем на закланье, - таки успев излиться в гимн любви, бессмертной и капризной, чтоб завещать его другим, суть-эстафетой смысла жизни... И мы уйдём… На смену нам, под вечный тост на вечной тризне, любовь достанется сынам, благословенным атавизмом… Последний лист прекрасно знал, что смерть касается всех листьев - давно предсказанный финал, прокисшим ядом древних истин, но он поверил, что Любовь раздвинет бытия границы, и снова, в выси голубой 157

споёт отставшая синица… И умирая, лист укрыл собой гнездо замерзшей птицы, ведь он всю жизнь её любил, и в смерти с ней не смог проститься … Последним жестом он обвил её безжизненные крылья и Смерть, не знавшая Любви, их снежным саваном укрыла... Эй, Мир, реальный фаталист, - взгляни туда, в сплетенье веток, - вон то гнездо, а в нём - тот лист покоится, и будто светит…

1976 г.

158

Ситар* Перекресток двух аллей узел измерений, здесь печальное светлей, грустное - смиренней. Листопад заколдовал вход всему живому в этот времени провал, Нави** тихий омут. Дней опавшая листва защемит надрывней, будто снова - двадцать два, и не до игры мне. Зарыдают три струны страстного ситара видит Бог - оголены нервы раны старой. Память канет вглубь себя ворошить былое, где любовь чуть пригубя, расставались двое. Уходила из-под ног мокрая дорога... Отменить никто не мог расписанье рока.

159

Разводили в две тюрьмы, разрывая судьбы... С горя выпить сулемы, насовсем уснуть бы, и забыть... прощанье губ, безысходность взгляда дрожь ресниц... да не могу - нет такого яда... Омут ринулся в круги спазмом неизбывным, что свобода для других стало нам разрывом Объявили всем вчера всё - "Союз" распущен просто - росчерком пера, в Беловежской пуще. Сколько осеней прошло златолистой тризны, но с тех пор, как не везло, так и длится в жизни. Тешу душу красотой, заплетаю строки... Скоротать бы день пустой, вечер кареокий. Ситар * – (перс. seh-tar — “три струны”) — самый известный индийский струнный щипковый инструмент. Навь**- «Не-Явь», «Неявное», «Непроявленное» (Тонкий мир, «Тот Свет»), одна из трёх составных.

160

Единственному Приходи, как заходят на стапель суда, с искореженной мачтой, дырявым бортом, если дюйм до крушения - это сюда заходи и не думай - что скажут потом. Если масть не фартит и фиаско в любви, если друг отказал, и душа на весу – до меня доползи, долети, доплыви, я тебя исцелю, отогрею, спасу только будь... Я забуду, что вечность прошла, и прощу, что Ассоль превратилась в сестру... Я не стану пока убирать со стола, грог в камине парит… жду, пока не умру.

161

О снах "Я подожгу свой старый дом, Чтоб без фальстартов обещаний Решить – на выход, и с вещами, И без оглядки на Содом. Я назову тебя женой, Без узаконенных уздечек, Мой милый, славный человечек, Мой сон, подаренный весной. "

Ёкарныбабаев

Сколь сны весною фантазийны. Всему виной - тестостерон. Иной, впадая в амнезию, способен нанести урон жилищу... поджигает дом, и Лотом, позабыв Содом, спешит в иные палестины... Легка ему игра с огнём. Виват решимости мужчины, Когда любовь вскипает в нём! Но участь жён - стоять столпом над пепелищем соленея, близка любой из женщин, в ком любовь осталась сна длиннее...

162

Прощальное "...только ведьмы не спят в осиннике, сны там жуткие - исповедные , и не тронута сыпь росы никем, даже эхом, не то что ведьмами..." .......... Костром насквозь пропахла темнота, и немота до схваток досиделась: не спелось о любви, скончалась смелость надеяться… В песок ушла мечта… Мой чёрный ненавидимый квадрат, где вероятность встречи бесконечна, ты все приврал, привратник райских врат, не обласкали? - мастер дел заплечных, - зачем? - моей душе неведом страх, я знаю, чем унять любовный морок, таких, как я - сжигали на кострах, и милосердьем был на шее порох. Тебе я посвящу полёт метлы на новолуние, в нагой осинник, где сны исповедальные светлы, и колья вещие для ведьм - бессильны, там лживый дух твой испущу в астрал, освобожу тебя от наважденья, чтоб будущим нас Бог не покарал, за мимолётность мига наслажденья.

163

Не повторять же подвиг Маргарит, - на Воланда апатия напала, а наш роман прекрасно догорит, и мы умрём... до будущего бала…

164

Тризна по надежде Перелопатила слепую блажь счастливых шансов, надежд мираж в один коллаж с мечтой смешался... Вся суть изорвана, истончена - с её изнанки сочатся сукровицей письмена, как след подранка... Не исцелить нутра – перемартит и заапрелит зелёнкой юных трав – не всем фартит на акварели... Но в неприкаянности от тоски допитой чаши, во мне, раскромсанное на куски в душе тончайшей срастётся кромками и прорастут на шрамах нежных надежд подснежники, среди цикут былой надежды ...

165

Не суждено Не приходи как боль, не тронь улыбкой память, несбыточность надежд оставь наивным снам, желанье обмани холодными губами, дай страждущей душе забвения бальзам. Моя шальная блажь каприз голодной плоти, в терновнике обид уставшей Бога звать, освободи от грез на каждом повороте, я не хочу любить и не могу страдать. Исплакалась печаль, истосковалась нежность, переболела мысль разгадками примет, а загнанная ложь клянет свою безгрешность: напрасно догонять, что не дано иметь. Мне не дано ласкать отзывчивость ладоней, обжечься жаром губ в прохладе простыней, не утонуть в глазах, что омута бездонней, не трепетать от слов, что музыки нежней. Мне не дано пьянеть бредовым ароматом, и баловать щеку о шёлк твоих волос... Нам не дано согреть шафрановым закатом безудержную грусть, застывшую до слез. Мне не дано узнать ведь явь нам только снилась, что зябко одному в июльскую жару...

166

Я поднимаю тост - за царскую немилость опальную любовь, что Вам не ко двору.

Вам столько не выпить Коньяк! - и мир вошёл в 3D. - Дружище! ты слышал из дольмена зов ожившей лю-б-ви?

- нет...

- бармен, - сотку повтори.

- не Стоунхенджа, есть в руинах храма души свой мегалит - из рваных шрамов надежд, там радужные пузыри былой любви, как призраки витают я - про дольмен, что ею обитаем, как бездна - монстрами...

- что – упыри? не dejà vu на почве ностальгии?

- похлеще - херувимчики нагие то стайками, то соло, то по три... И деться некуда, когда хоралом любовь послышится, и парус «Алый» в туман поманит рострами Харит...

- да, жаль, что мы по жизни - однолюбы...

- не просыпаться - сдохнуть во хмелю бы, когда опустошается внутри...

- горят пустоты?

- да, печёт фантомно, когда, все помня, стонет эхо комнат и в зеркале двоится, - не смотри. ни вглубь - в упор, ни в бездну за спиною, когда смеркается, особенно весною, особенно вовнутрь, пока горит 167

и всё ещё барахтается сердце, да в силу сверхъестественных инерций всё феникса из сажи мастерит...

- браток, плесни-ка колдовства ещё нам, чай, Пасха нынче - праздник всем крещённым, Бог воскресает и любовь царит...

- моя, как умерла - уже лет восемь приснится и давай: "тебя где носит?, штаны замызгал и два дня не брит..." а я наутро хватану грамм двести, и - на неделю... сердце не на месте, как будто вместе мы...

- да...

- и не говори...

- а что тут скажешь, вон - моя все пилит, проела плешь, прогрызла слух навылет, и не уймётся, стерва - хоть умри...

- нет, ты - счастливчик, впрочем, я не спорю, здесь всем своё, - и горе и love story...

- идём, дружище, гасят фонари...

168

Бессонница Хожденье к истине - одна из тех традиций, в каких бессонница наносит свой визит, когда беседуя со скрипом половицы, поддакнет кран ей, или шорох возразит . Когда проводит одиночество анализ анналов памяти, затёртых суетой, листая хронику былого, где слежались крупицы истин серединой золотой. И квинтэссенцию бессмысленности века предъявит логика бессоннице, кривясь, чтоб с одиночеством в соседние парсеки уйти искать причинно-следственную связь... Звена хватило бы, найди они лекало, c вокзала рельсы вдоль Вселенной провести... Так ночь бессонницу, лелея, развлекала процессом поиска, скрыв истину в горсти... Лишь на заре, надев тумана покрывало, смывая звезды, горизонт перекрестив, она зевнула, проронив: как я устала и одиночеству моргнула - не грусти...

169

Измена . . . знать бы заранее - тратить неистово. . .

Дороги развезло, по лужам рябь да сыпь, весь Питер сер и нем со всем своим модерном, застыл как волнолом, и тихо рвет низы свинцовой пелене шпиль-флюгером фанерным. Погода – барахло. Неделю моросит, и тянет из сеней промозглостью пещерной. Вчерашним бы числом остановить часы… опять ты - не к жене, с любовницей, наверно… Что дорожить теплом, когда одной в нем стыть? одной на простыне – как в проруби, примерно…

170

Ни решкой, ни орлом, ни вкось, ни вкривь, ни вдыбьне выпадает мне дурехе легковерной.

Судьбу как прорвало, и впору волком выть, да глупой голове сплести венец из терний, и зачитав псалом с тринадцатой главы, разбавить яд в вине, пусть медленный, но верный… Сил нет! – В душе надлом, внутри стенает выпь, всё мутно, как на дне опавшей в омут черни… Один металлолом от мира и любви, да несколько монет оставил благоверный… Жалеть ли о былом? – испить плакун-травы, да подарить волне дыханье мелкой зернью, что выжить не смогло пусть похоронит зыбь, и боль по глубине поделит равномерно.

171

Постричься ль наголо, не проронив слезы, смирив остаток дней в мольбе неимоверной? Иль руша всё кругом, спустить за все разы воинствующий гнев – вцепиться в горло скверне, - всё к чёрту и на слом отбросить прочь бразды, - пусть корчатся в огне соперница с неверным. Да-да! - им поделом!... Но… сердцу б - от беды - босому по стерне, стремглав, пугливой серной сквозь топь и бурелом… Как, чем остановить, в чьей каяться вине? Иль логикой усердно возвыситься над злом, и боль благословить, до судорог в спине грести рабой галерной, 172

заведуя веслом как скипетром, ловить приметы в вещем сне надеждой суеверной, что - вот - взмахнет крылом и с горней синевы вдруг снизойдет ко мне архангел милосердный. Нет! Мне не повезло терпеньем нервы свить, с рабами наравне – гордыня же чрезмерна, их не связать узлом, чтоб жаждать головы Юдифью, при Луне целуя Олоферна… К эриниям - челом, в запекшейся крови, стонать, взывать к войне и мести планомерной, И - ярость под седло безумие гневить, не споря о цене, с усмешкою мегерной?

173

О, коль на ум взбрело боль местью заживить, казню себя вдвойне: по жизни и посмертно... Что - памяти назло обиду подавить, смотря на все извне, с небес высокомерных? Но душу занесло предательством любви, как илом по весне, по самое предсердье, боль треснувшим стеклом распарывает швы, трепещущего в ней, единственного нерва… Пока не рассвело все спорили «волхвы»… альтернативы нет в миру все эфемерно… На даче, за селом, где прячется во рвы, тон, об одной струне, когда звонят к вечерне, 174

с уродливым стволом, вся в ягодной крови – рябина – нет родней душе моей ущербной, чем тот ее излом, что к омуту кривит она спрядет кашне для тишины... - да, верно… Над письменным столом судьбы – замолкла выпь... лишь ветерок в окне блудит в шелку портьерном… Что было, то прошло по берегу Невы извне в страну теней – стезёй мечты химерной.

175

Пред Образом Спаситель мой, прости меня, мою обидчивость и смелость, прости, что мне убить хотелось уже два раза за три дня. Прости, смириться не могу, прощать и миловать устала я опускаюсь с пьедестала и становлюсь под стать врагу. Прости, что кончилось добро, мой белый парус, щит и знамя, что выжгло мне обиды пламя осатаневшее нутро. Прости, что бешенная злость, слепая ярость, месть, досада устроили душе засаду, при восхожденьи на погост. Прости, что нет на мне креста, что верить - просто не умею, что сердце, с горя каменея, сочится бранью, чрез уста. Что не раскаявшись ни в чем, дерзаю править наказанье, за грех и грязь перед глазами, и суд мой гневный обречен на скорострельный приговор возмездья ненавистным людям, что озверевшим правосудьем я сею злобу и разор... Ты, завещавший нам любовь, зачем же за нее карая, ввергаешь в Ад, а благо Рая сулишь под крышками гробов? Зачем блаженствовать в Раю расплатой за уродство жизни? чрезмерная дороговизна - путевка в ангельский приют. Зачем мне в этой жизни боль а в небесах земное счастье, чтоб к небу с болью обращаться, иль с неба плакать над собой? Жизнь тех, кто походя грешит - ты созерцаешь безучастно, но искушаешь ежечасно наивность праведной души. Зачем ввергаешь в новый грех смятеньем разума и духа, ужель покой мой резал ухо, сквозь покаянный пустобрех? Ужели скуден хор мольбы и просьб юродивых и нищих, но глух ты к тем, кто милость ищет, они и так твои рабы. Весь их достаток - труд и пот, и дань тебе - рабовладелец, а сборщики в парчу оделись, на эту дань, за этот счет.

176

Ты рабству господин и Бог, и все в твоём кругу - прислуга, недоглядишь - распнут друг друга, за место у пречистых ног. И каждый вынужденно прав, ждет, как возлюбленное чадо не отпущенья, а награды, тебя в своей душе поправ. И сходит божья благодать на каждого его же меркой, жиреет медью бедных церковь, приумножая нищих рать. Зачем ты учишь нас терпеть, обуздывать себя для рабства, врагов любить и покоряться кощунству, славящему плеть? Ведь ты, пославший этот день, в добре и правде так всесилен, так что же днем ты слеп, как филин, а ночью глух, как старый пень? Ты, попустивший зло в миру, за что ж винишь его творящих? Твоей же волей грех обрящут, тобой ведомые к костру. За что же их карать потом - в непротивленье Злу насильем, твоей же волей храм сносили, втихую осенясь крестом! А сколь больных, слепых, калек, они, что - жертвы преисподней? Воистину, стези Господней не разумеет человек... А тем, кто не минул борьбы, встал на дыбы за справедливость, не дал рогов ты за бодливость, чтоб расшибали всмятку лбы! Чтоб вера - пряный фимиам - смиряла волю, как оковы, - кому тут мыслить бестолково о справедливости - рабам? Чтоб, подчиняясь господам, все утешались тайной местью, ведь сказано же в провозвестье: "Приидет день, и Аз воздам!" И плавится страстями мир - воруют, лгут и убивают, да к милосердию взывают, от крови выстирав мундир. Все верят - Царствие грядет, где все поруганное вспрянет, и "в руце Божьей всем достанет" и всех возмездие найдет. Канонизируют, кто свят, хотя, кто нынче свят меж нами? Возможна ль святость меж рабами, все - грешники! Так всех...казнят?

177

Приидет Суд и будет Ад - сплошная казнь! но, Боже правый, ты сам был жертвою расправы, и сам был на кресте распят, и смерть витала над тобой, но ты, не видя мать скорбящей, молил отца простить казнящих, сквозь человеческую боль! Любил ли ты убийц своих, страданье вытеснив любовью? Но мать земную, плоть сыновью - не пожалел, молясь за них. Так неужели ты не мог избегнуть этой страшной жертвы? Выходит грех был предначертан, ведь ты же знал его итог? Ты ведал в таинстве своем, свой крест, предательство, удары, знал всем предписанную кару, и не избавил от нее... Ни Бог-отец, ни Дух Святой - не помешали злодеянью, ужель их власть не в состоянье была пресечь людской разбой? Какой же Высший смысл предрек вам - ипостасям триединым самопожертвованье сыном, чтоб исцелить земной порок? И только ли такой ценой возможно было исцеленье, иль Провидение Вселенной не знает ценности иной? Выходит - смерть от рук раба настигла Бога - господина, так повелела сверхпричина - Ее величество, Судьба? С непостижимой высоты она диктует миру роли, и все мы под ее контролем, от муравья и до звезды. Мы все обречены страдать, смирясь в безвольи и бессильи и ты, ниспосланный Мессия, и горестная Дева-Мать. И каждому из нас дано испить до дна по полной чаше, само существованье наше Судьбой предопределено. И ты, рожденный на земле, невольником своей задачи, был на закланье предназначен с венцом терновым на челе... Святую человечью кровь пролить с креста во искупленье людских грехов и преступлений за светозарную любовь, 178

Ты всех учил, что человек - богоподобен, хоть и грешен, что лишь любовью будет взвешен его земной недолгий век. Учил, как ближних возлюбя, прервать порочный круг насилья, учил бежать от изобилья, во всем мирском смирять себя. Но что ученье принесло, помимо христианских казней, дар веры в райские соблазны за торжествующее зло! Одних крестовых войн - не счесть, а фанатизм конкистадоров! Средь бедствий в сундуке Пандоры едва ль кровавей беды есть. А сколько душ еретиков с костров и пыток инквизиций к тебе летели, словно птицы, из средних сумрачных веков, За истинность твоих идей шли насмерть ордена и секты, боголюбовь - мрак интеллекта, тебе поверивших людей. Мир раскололся пополам и раздробился на теченья, и ссорятся вероученья, косясь на Будду и Ислам. Все гибнут в праведной борьбе, и варвары и иноверцы, границы вер идут по сердцу, где каждый молится тебе. Когда же Судный день придет, ужели сыщутся святые? Глас вопиющего в пустыне кого для райских кущ найдет? пускай хотя бы одного - кто более тебе угоден? кто убивал за гроб Господень, иль тот кто защищал его? Что вообще изменит суд? опять расправа по заслугам? Твоей же пастве, чадам, слугам смиренным - головы снесут?... Всё - кровь!.. - а заповедь твоя? - нарушишь собственным деяньем? Как совместить тогда в сознаньи, что ты - палач+любовь+судья? Воздать добром за зло - вот суть всего божественного смысла, и если верить божьей мысли, то должен всех простить твой суд? И тех, кто убивал и жег, и тех, кого и жгли и били, и тех, кто крест не возлюбили, и тех, кто за него полег, 179

И подлецов и сволочей, и согрешивших ненароком, убийц, сроднившихся с пороком, преступников и палачей. Тогда какой же это Суд? - Бал - именины милосердья! И грешники с душой бессмертной обречены на Рай? -Абсурд! О, Господи, прости меня, я каюсь, я прошу прощенья за стиль, за слог несовершенный, за то, что логику ценя, пишу крамольные стихи, - мне жребий выпал несчастливый, прости мой разум нечестивый, и все невольные грехи... О, Боже, скорбен образ твой, но зрит душа за светлым ликом стенанье о грехе великом, и промысел Любви святой. Глаза твои - любовь и боль, на части сердце режут взглядом, и тянется душа быть рядом, со-чувствовать во всем с тобой. Припасть к израненным ногам, унять иль разделить мученье, и со всезнающим прощеньем смотреть в лицо твоим врагам. Но я не знаю как любить людские подлости и дрязги, давно мы в мерзости погрязли, и лучше не стремимся быть. Как разорить своих детей - все раздарив больным и нищим, а дети пусть по свету ищут таких же праведных людей? Но даже церкви не спешат расстаться с золотым убранством, чтоб перестала побираться армада нищих прихожан. И Доброта, как абсолют, как сущность христианской веры, всего наглядней на примере - сколь Храм богат, столь беден люд... Сколь сложен мир, столь прост завет, но как же следовать заветам? Уйти от мира, стать аскетом? а миру для чего аскет? Так вразуми смущенный ум, от лживых истин ограждая, я не сужу, я рассуждаю, блуждая меж мятежных дум... В ответ - глаза в глаза глядят из рукописаной иконы, и эхом отдаются стоны с былого ада в этот ад...

180

О, если б ты хоть что-то мог, не говоря уж о Мадонне, то в милосердные ладони никто бы гвозди вбить не смог. Прости меня, ведь я права, - суди, я приговор приемлю, а что потом, как лягу в землю - всего лишь вырастет трава. Прости, что всуе повторю с креста оброненную фразу: Прости не ведающий разум - ибо не знаю, что творю...

181

Меломания Я думаю, что мир творил эстет. Он одарил нас лучшей из планет, не для того, чтоб размножались в безрассудстве, а чтобы, видя Солнца свет, мы ощущали, как дробясь на цвет, он колебаньем волн рождает наши чувства. Все волны мира – цвет, тепло и звук – имеют в наших душах верных слуг, поэтому душа – рабыня ощущенья. Но зов свободы - вдохновенья дух врожденно-генетический недуг Творец оставил ей, в расплату за мученья. Природа творчества – страданий след бездонна, так как им предела нет. Вот звуки музыки – прекрасны бесконечно, но красота созвучий – лишь скелет, несущий неконкретный силуэт Гармонии их волн, всесущей и предвечной. Двенадцать нот – загадка и ответ, но сердце будет плакать или петь, пока звучит орган, где Баха бессердечность тасует смех, мольбу, стенанья, бред со страстью гения... И вздохи сред, стесненных в чреве труб, да строя безупречность 182

сплетают полифонию в сюжет из смутных подсознательных примет... Пусть ритма решето – продольно-поперечность фильтруя сквозь пространственный запрет арпеджио* ажурный пируэт, гранит мелодии хрустальной подвенечность, стальным расчетом тактовых преград в квадраты, возводя опять в квадрат, выстраивая комплексы воздушных замков, но чувство, отыскав знакомый лад, в извивах из виньеток и рулад летит с мелодией над алгеброй изнанки. Едва она восходит в септаккорд,** бемолем*** самоупоённо горд, срывается форшлаг**** и мрёт на полутоне. Душа сзывает в памяти эскорт несбывшихся надежд, впадает в скорбь, трепещет жалостью, вибрирует и стонет. Лишь тема, вырываясь на простор рекой, боровшейся с упрямством гор, покоем выстраданным в луговине тонет в душе стихает сатанинский хор, и - пауза... – предпраздничный восторг – сулит салют, триумф, ждет в сладостной истоме

183

слияния в единство, в унисон, с ликующим согласьем голосов, тут царственной стопой снисходит доминанта,***** обрушив в душу разрешенья тон басами… и... рокочет камертон октав, в соитии с высочеством таланта. *** О, музыка, перед тобою - ниц простерлась в трепете одна из жриц, моля благословить потуги дилетанта. Лишь десять пальцев, ноты с двух страниц, а сколько одухотворенных лиц, и торжествующее сердце музыканта! О, музыка, твоею красотой нисходит в наши души дух святой. Ведь, если б человек ел только хлеб единый, наверно вымер мир, и мрак густой одел бы в траур небосвод пустой, да тишина ткала б из тлена паутину... Ты стала панацеей от всех бед, ты – культ прекрасного назло судьбе, в аду обыденности сирой и порочной дай сил для подвига твоей рабе, прошедшей мученический обет, почти присутствием звучанье этих строчек.

184

Открой своей гармонии секрет, чтоб высшим наслаждением согреть могла душа мое мятежное безумство, чтоб в звуках растворившийся поэт, проник к тебе, в невидимый просвет меж двух реальностей, рождающий искусство.

Там, в Золотых сеченьях всех систем, парит страна Гармонии – Эдем, там Муз гарем, резвясь, ждет свадебного часа, там сонмы рифм жужжат в цветах фонем, там спит табун стреноженных поэм под нервным оком своевольного Пегаса. Там одиноко дремлющая страсть, прозрачной протоплазмой притворясь, хранит крещендо неродившейся стихии. Там звуки грезят, кто во что горазд, и зреет ясной резкостью контраст бравурной радости и лада ностальгии. О, Музыка – Поэзии сестра! Твои секреты знали мастера. Открой моим мечтам Храм Реющего Звука, пусть в ладе слов мелодии игра взмывает с окрыленного пера, стекая тремоло на утонченность слуха.

185

Наполни алфавит и звукоряд канонами абсцисс и ординат, пусть изощряясь в сути, но благоговея, дерзающей строкой заговорят и звоны звезд у эмпирейских врат, и ангелов хорал – как грани откровенья. О, музыка, твой волновой язык из бесконечной тишины возник. Сам Хаос хроматизмом лёг ему в основу, но, словно молния в пылу грозы рождает гром – Гармонии азы в тебя вдохнули жизнь лишь по веленью Слова. *** В начале было слово. Слово – Бог. И Высший Разум влил в единый слог всю красоту и совершенство Мирозданья. И в наших душах он возвел чертог на перекрестье волновых дорог, где ждут Поэзия и Музыка свиданья. Ведь искренняя правда языка столь волшебству мелодии близка фонетикой оттенков, тембром интонаций, что сможет виртуозная строка достичь орбит вибрации смычка, иль с придыханьем флейт эвфонией сравняться.

186

Глагол изменчив, как хамелеон, в питоновых объятиях времен, звучит на все лады – прекрасный имитатор. То он труба, то грозный геликон, зовущий к бою целый легион эпитетов, литот, сравнений и метафор. Палитра прилагательных вольна смещать нюансы и полутона от скорби реквиема до порханья скерцо. Речь виртуальной музыкой полна, но музыка в ней разъединена информативностью для мозга, а не сердца. А синтез строф и музыкальных фраз возвел бы все эмоции в экстаз гипнозом призрачных изысканных иллюзий, в аккордах слов мозаикой искрясь, восстановил бы прерванную связь в далеком прошлом неразрывного союза. *** Из гимнов первобытному костру восстала месса свету и добру. Так вязь поэзии, мелодикой владея, способна возбужденьем нервных струн, из подсознанья высекать искру всеочищающей божественной идеи.

187

Соавторство эпитетов и нот, как с фортепьяно пыль, с души смахнет налет убожества заблудшего сиротства, осточертевший ей животный гнет, и самосущность снова обретет – Творцу Небесному подобие и сходство… Из совершенства духа создана, структурой неземного волокна, душа – бессмертное произведенье Бога, вершина творчества. И ей нужна лишь радость взлета, хоть в пространстве сна, парение на крыльях Музыки и Слога. Голодная от хлеба и вина, лишь красотою сытится она, лишь вдохновенье ей – возвышенное счастье. Душа к Гармонии устремлена, и в этот Храм поющая волна наследницу ведет, как к первому причастью. *** О, музыка, спасибо за полет на родину, где Бог-отец живет, и Мать-Гармония настраивает души. Спасибо, что внутри меня поет строка, рожденная, как эхо нот Мелодии, к Поэтике зовущей.

188

Так пусть вдохнет сиятельный альянс в искусство звука неоренессанс акустикой стиха и образом созвучий, настроив нежность фибров в резонанс, вся чувственность моя обрящет транс-цендентный гедонизм, к соавторству зовущий. Покуда есть и будет этот свет, Душа – и композитор, и поэт как Бог… А - до него...? Что - в мире было пусто? Я искренне уверена, что нет, ведь для того, чтоб мир творил эстет, уже витали вдохновенье и искусство. Она была - этическая мысль и холст, и кисть, палитра волн и числ, исток стремления искусства к Идеалу по сути - творчеством - полётом ввысь тем Словом, что - откуда ни возьмись из тишины вселенской Богу прозвучало.

189

Основной принцип Нет сна, нет звезд – печальна мгла небес, ночная тишь пронзает свистом уши... Ну что за жизнь? – день выпотрошил душу, и канул в ночь, во времени исчез... Суббота нынче, вторник ли, среда - одно и то же – что вчера, что завтра, пусты былого выцветшие кадры, и завтра недоступно навсегда – одно "сегодня" - тесное "сейчас" на выдох-вдох, полусекундной долькой мелькнёт, - вот чем располагает только земная жизнь, по быту волочась. И мнится мне, что я живу внутри скользящих, в цепь запаянных, мгновений, и мысль течёт, кровотолчками в венах, сквозь вечность 190

без руля и без ветрил, анализом не принимая лжи о божьей сопричастности творенью, витийствует и, падая во время - энергией там продолжает жить... Поля энергий... вакуум кишит осколками былых мировоззрений, там вечность строит пятым измереньем этические принципы души... И явно озарится на момент разгадкой тайна, средь помех межзвездных, что разум наш, он хоть и диким создан, - воспитанник души, её студент, обязанный познать, вторгаясь в суть, осмыслить красоту перед глазами, и каждый день сдавать душе экзамен на нравственность – себя водить на суд, сверять с душой мыслительный процесс, шлифуя логику от нарушений чтоб завтра стать на чуточку душевней, сличая совесть с мудростью небес.

191

Осознавая судеб суету стальными связями причинно-следствий, принять исканье разума наследством труда Вселенной полнить пустоту. От "Слова" пробудившимся зерном, из первовзрыва сингулярной точки, она творила разума источник, и пестовала мыслеформы в нём, чтоб нынче, отражаясь в зеркалах, когда в неё нацелен каждый атом пытливых глаз, любуясь результатом, смогла одобрить то, что создала.

192

Натюрморт " - нас не догонят. . . "

Январь - азартный тролль, игрок и провокатор, магистр - исподтишка достать и довести, ткач савана снегов, холстами для закатов, где словно натюрморт, угрюм предсмертный стих. От сумерек - тоска. Закат из трупных пятен припорошил золой синюшный Юниверс... Январь, что приговор бездарно-сер и внятен: пора бежать! мороз дверь камеры разверз. Среди отставших "птиц" я замерла на старте, средь обожженных душ, кому кумир - Икар, кому, стеная, ждать до первой тайны марта ещё февраль-садист последняя из кар... Не найденный ответ назойливой загадки, о смысле бытия фаланги крыльев сжал...

193

Январь мерзавец-мразь вцепился мертвой хваткой нирваны в сердца рвань, как рой осиных жал. Здесь так близка "за грань" в одной минуте лёта... туннель иль лабиринт теперь нам всё равно, уборщица-метель баюкает дрожь плоти, прокручивая вспять отснятое кино... Во льду крутой карниз приют озябшей стаи, родства ослепших душ, остывших углей глаз, зондирующих тьму, она, как жизнь пустая, но там, на дне - покой... Там не достанут нас. Поземка пенит снег и бреет тротуары, взбивает пух перин, сугробную постель...

- к утру седой рассвет сдаст вымерзлую тару храм, ( где жила душа) из мяса и костей...

194

Страсть Мир заслонился шторой снега, для нас исчезли времена, к сердцебиению побега в висках свистела тишина… Уж так совпали наши души, сомкнулись шестерни причин. Тахта... нет — бездна, без подушек и танец тени от свечи… Прикосновений заумь — гибель, дрожала робкая ладонь, по совпадению изгибов волна озноба шла в огонь… Из подсознания, в истоме инстинкт не ведал, что творил: кто был ведущим, кто — ведомым, без гравитации, без крыл, парила тень телосплетенья и бесновался спазмом нерв, в дуге свободного паденья саднил, стеная нараспев, 195

и… захлебнулся яркой вспышкой… Прозрели грани колких звезд. О, это было даже слишком — второй и третий… и внахлест, и... полный выдох… Тихо входят в пространство шорохи минут... О, статуэтка на комоде... откуда ей вдруг взяться тут?.. Спал жаркий бред провал мгновений — растаял… Боже — пять утра… Миг страсти — необыкновенен , всегда иной, чем был вчера… Скажи, Любовь, а есть ли вето на страсть, она же — не порок? …но мнится — я украла это на перекрестке трех дорог…

196

«Сто лет…» Уже бессонница длиннее, чем еженощный Лунный путь, пока восток не побледнеет, мне не уснуть... Так и остались многоточьем, в недели сваленные дни, что в бездну лет канавой сточной унесены... Лишь их осадок - горький опыт высокой дюной нанесло, и память глупая всё копит, забыв число... Тяжка минувшего поклажа, печальна платина волос, а быть счастливой, часа даже не удалось... Уже сто осеней и вёсен слежались меж ста лет и зим, а плен иллюзий, хоть несносен, неистребим... Непотопляемый кораблик моя надежда - бес в ребро привычно наступив на грабли творю добро...

197

Напрасно истины Синая твердят, какой я быть должна, не кается душа седая, хоть и грешна... И так, заранее, задолго, я знаю - логике верны события - в оплату долга моей вины... К Нему, чуть преступив однажды, тупой, неписаный закон,преодолела бредом жажды свой Рубикон... Но сердце - чадо чести, в страхе, замуровало в тайну дверь, в плену смирительной рубахи Любовь теперь... И я, как узница у Догмы, где Долг мой - стражник и палач, с тех пор, как подвели итог мы люблю, хоть плачь... Душа завязла в парадоксе, не смея узел разрубить, и Бог судить меня зарёкся, веля любить...

198

Непримиримы побратимы Любовь и Долг, и кто - сильней? А жизнь ушла, необратимо, меж двух огней...

Базальт "… Читайте по слогам: Все-гда-одна-я. . . "

Нора Никанорова

"… А правда в том, что я устала быть..." тем камешком в асфальте тротуара — подошвами меня шлифует быт и слой за слоем - искры от ударов. Соседям легче — мрамор, известняк — осадочные — мягче, чем базальты… Срок годности… Несносный проходняк, но это тайна камешка в асфальте. Мерцает кварц, зеркально лжёт слюда, угрюма я, как сплав метеорита… "… И-ря-дом-ни-ко-го-и-ни-ког-да." немая — всем немым: Поговорите… Ведь эта твердокаменность моя, которой я всегда пренебрегаю,сосуд для одиночества, друзья, "… читайте по слогам: Все-гда-одна-я..."

199

Юдифь Зрачки - две бездны, два провала, два кратера в антимиры здесь Немезида пировала, диктуя правила игры... Недоумением, вопросом застыл, когда-то грозный взгляд. Не кровь свернувшаяся - россыпь камней, похожих на гранат. Теперь ты - голова на блюде. И млеет ярость, стынет злость... Эринии, путь к вам был труден, но мне достичь вас удалось, превозмогла и стыд и ужас хитросплетениями ласк, во имя сыновей и мужа, погибших за родной Дамаск...

- А ты хотел владеть отчизной? Мной овладеть так жаждал ты? плати же мерзостною жизнью за кровожадные мечты. Уже не здесь, со дна Аида, твой смрадный дух вопит - прости, Юдифь!... - но жрицей Немезиды сойду я в Ад, чтоб вечно мстить.

200

k Глядят две пропасти порока, страшась улыбки палача. Но знаю - отроки, до срока ушедшие, - из-за плеча два ангела, два серафима, взывают жалобно к отцу, и безответен мой любимый, лишь кровь струится по лицу. Когда-то я пугливой серной, входила в царственный чертог...

- чтоб головою Олоферна теперь украсить свой порог. Полки Навуходоносора смешались и побеждены, пусть Олоферн стеклянным взором их провожает со стены...

201

Август ... Плафон Луны повис над ивой, мерцает люрексом листва... Стареет Август рыжегривый, устал... сдает свои права ... печали Сентября хмельного, прохладной роскоши садов, где столько раз был коронован плодами праведных трудов... ... Уже не свиристят цикады, свой век отпела мошкара, Под фейерверки звездопада Уходит Август во Вчера... ... Уже прощаясь, лист каштана В багряный кант одел края, туман негадано-нежданно залег в засаде у ручья... ... Короче дни, длиннее ночи, и птиц не слышно на заре, душа щемящих красок хочет, дождей грустящих в сентябре.. ... Отдохновенья Флора просит, чтоб в Мае снова зацвести, и колыбель ей стелет Осень, шепча листве - "не ше-ле-сти"...

202

d ... все звезды спать ложатся в тучи, туман крадётся в камыши, "всё - к лучшему, всем будет лучше" пророчит Осень ... для души... ...Зима укроет белым пледом, перефевралит, замартит, и время понесётся в лето ритмичным цокотом копыт

203

В хумаре ноября Опять меня в хумаре ноября, скелеты клёнов скрипом беспокоят. Елозит воспалённая заря саднящий нерв смычком, и сплин строкою из сердца диссонирует... Но зря ли нами избрана стезя изгоев? Я поднимаю грусти якоря, и, солью брызг смывая всё мирское, веду мой "Наутилус" в те моря, где от "Стрельца" уже подать рукою до "Козерога" - гневом бунтаря разить адептов праведного Ноя, за брак генома... В слёзы янтаря эдемских мух, закатанных прибоем, низать насквозь, монисто мастеря для одиночества... Иль - стать постоем на траверз Зурбагана, не хитря с лукавым лоцманом - что сколько стоит... В таверне элем запивать угря, ища всему решение простое, когда хумарит морось ноября на тлене листьев мертвенным настоем, перетекая в траурный обряд поминок - осеняя немотою… *хумар – наркотическое опьянение.

204

Осенний этюд ...И слов, иной раз, не найдёшь как душу защемит от сплина Октябрь остыл... До сердцевины промозгло проникает дождь... ... Белил свинцовых наведёшь, грунтуя на холстине сажу, добавишь стылому пейзажу желтушный массовый падёж ржавелых листьев осокорей*... Светила блеклого от хвори, сквозь иероглифы ветвей холодный проблеск...

- Чуть налей сгущенной охры вдоль аллей, разбавив моросью...

- Говей, не надо яда с шоколадом Октябрь и так дохнул на ладан... Дрова в камине с Покрова слезятся и горят едва... Этюд наш в основном набросан...

- Названье?

- ну какое... - "Осень" * осокорь - дерево с тёмно-серой корой, представляющее собой разновидность тополя; чёрный тополь.

205

Остался третий ". . . перемножаясь вдруг на трижды останусь той, кто всё простит… . Которую ещё родишь ты… "

… не каялась, не поделюсь... на исповеди онемею...

— не отражайте — искривлюсь волшебным танцем Саломеи...

— не выпытать ( — я помню, ма...) Слова — густеющей венозной, и в зеркале под тюлем — тьма, а всем — до лампочки… Серьёзно. … когда бы через все миры телепортировать к началу, я поняла бы суть игры, и то, о чем ты умолчала, и не бралόсь бы на себя, на хрупко-юное межкрылье, — не истребили бы, любя, не выскребли бы, вен не вскрыли... … Три Мира. Жаль, что только — три. Ходила б вечностью — мирами, ночлег и паперть — всё внутри, без сожаления, без драмы. Простившей всё — парить светясь, в парсеке Божьего подножья, всю неизбежность — эту вязь 206

причиноследствия — помножив на сложно/запросто — легко, и в глубине души — фанфары. Три Мира — пара пустяков, вращая колесо Сансары. Пусть время капает. Песок ложится дюнами в столетья... Два мира целили в висок им удалось… остался третий. Трюмо троит вопрос-ответ безумный и всегда открытый бредущим здесь — из бреда в бред, вдоль боли, в неуёмной прыти найти по отраженью — свет лампады магии забытой: где логика таит секрет нас распинающих событий на перекрестках буйных лет... Но — никого ТАМ, чтоб спросить их про цель причин и следствий – нет. Лишь Хаос хаоса соитий и всяческая Суета сует…

207

Виньетка Едва заря раздвинет шторы золотозвездного шитья, лазурью растворив узоры созвездий, до небытия я забываю наважденье загадок ночи, миражи манящих тайн, и пробужденье природы заставляет жить земными радостями утра, бодрящим воздухом дыша, и понимаю я, сколь мудро устроена моя душа, что обретает в птичьем хоре сознанье счастья бытия... ..... пока закат не сдвинет шторы золотозвездного шитья

208

Воскресный Вечер Бесцветный день, беззвездный вечер, беззвучный дождь купает сад… Так бесполезно тают свечи и безотрадно дни летят. Как безвозвратно жизнь уходит сплошной бессмыслицей борьбы, под безразличье непогоды, вдоль безобразия судьбы. Из беспредельности небесной бесстрастно созерцает Бог мой крестный путь к отрадной бездне, да длит и так безбожный срок. Я не ропщу, я понимаю, за что карает он мой род. За что, давая, отнимает, и даже больше, чем дает. За то, что из меня рабыню никак не сотворить Ему, за нераскаянность в гордыне и своеволье — потому. За то, что выношу все боли, потоп обид, потерь и бед, за способ жить при произволе, и неспособность оробеть.

209

За беспрестанное стремленье — найти у жизни высший смысл, и злу — насильем — противленье, и еретическую мысль. За несмиренье плоти бренной, за знак протеста на челе, за чувство равенства Вселенной и верность матери-земле!

210

На рассвете Уж Млечный путь по капле высыхает... на ультрасини — бледные виденья... Я знаю — эта боль к утру стихает, отупевая до обыкновенной. Луны полупрозрачная медуза идет ко дну, желтея и жирея, а мне — опять для одинокой музы низать очередное ожерелье. Светает. Темень медленно стекает в откосы фиолетовых провалов... Саднит душа, пока еще мирская, и пульс мерцает… через интервалы. Оскалом скал отроги Приэльбрусья из кобальтовой глуби проступают... мне пережить бы, дальше разберусь я, за что плачу, что болью искупаю. Вчерашних туч рассеянная стая заранее зарделась перламутром...

— терпи любовь, надеждой прорастая, перетерпи, вот-вот наступит утро. И первый луч из веера восхода прижжёт обиды плазменным сияньем... я твердо знаю — все всегда проходит в непостоянном этом Мирозданье.

211

И сам рассвет у времени — заложник. Все смертно в мире, в прошлом и грядущем, лишь боль, с которой выжить невозможно бессмертна разлучённым нашим душам.

212

Рождественский рассвет Ух, на-ме-ло! Искрится снег всем спектром от лучей восхода … Зима – такое время года, когда я, будто в полусне, вникаю в таинство природы, когда я чувствую ясней – иль в унисон тоскую с ней, иль пафосно слагаю оды. Когда высь бездны надо мной так рядом, ближе чем до леса, и гроздья звезд, сияньем, весом, вдруг поражают новизной. Когда космическая месса, рожденьем этики земной вдруг накрывает, как волной, неотвратимостью процесса. Когда уходит сброд мирских осатанённостей и бредней, и даже бурный день последний уже забыт, и явно стих ор диких помыслов намедни, лишь Благовест, что Бог простит грехи - к заутрене, к обедне, душе велит себя блюсти…

213

Сегодня будет яркий день! Сугробы, с тыла – голубые, но как заря румянит лбы им легли барханом на плетень… А в небесах - такая звень! Блистая, реет колкий иней, переливаясь алым, синим... И месяц – рожки набекрень, облокотился на Эльбрус и медленно скользит по склону, как будто собираясь в лоно планеты кануть, сбросив груз созвездий полумиллиона, забот ночных от звёздных друз, готовых исповедать грусть в пруду любом зеркальным клонам... Вот-вот и полыхнёт челом ядрёно-рдяный лик Ярила... Природа чуть перемудрила, рисуя под иным углом размеры тени, их мерило контрастом синим пролегло по блеску, будто бы стекло сиянье неба повторило... И - ослепило! - Столь светло! Такая ясность наступила, такая Светлость... Сердцу мило! Да, - намело так на-ме-ло...

214

Эхо хоомея*

«Там, где волки поют псалмы, на мотив кареглазой птицы. . . »

А. Макаров

Тих шугоход** Колымы*** быль истекает на убыль. Зяблая заумь зимы прячет песцовые шубы. Лунная марь на холмы, льётся из бисерной глуби. Волки горланят псалмы, снова их май приголубил… Зов - хоомеем ладов заполонил поднебесье, реет октавная «до» в куполе эха, как месса, «ре» мибемолит на вдох долгой тоской по невесте… Помню, мы - до холодов часто их слушали… вместе… *Хоомей — общеупотребительное название горлового пения (тув. Хөөмей). Уникальность этого искусства заключается в том, что исполнитель извлекает сразу две, а иногда даже три ноты одновременно, образуя таким образом своеобразное многоголосное соло.

215

Честность Виски стянуло... Стиснуло гортань, и в обмершей душе – провал во мрак...

- Родной, ну где ты был всю ночь?

- Отстань!

- зачем ты грубо так - со мною?

- КАК?! Волной горячей обожгло белки... Замлело и сорвалось сердце в спазм. Контрольный в лоб - немой мольбой - солги... в ответ - топорно-праведно - сарказм. Да, этом мире постоянства нет землетрясенье крошит монолит пластов, лежавших миллионы лет, нутро земли, наверно, так болит... На преданность – предательством - в висок!? Когда ты веришь другу, как себе не потрясенье, не разлом в судьбе земля совсем уходит из-под ног... Будь он хитрей, и не рубя с плеча, возможно стал бы первым средь Иуд, но он был глуп, и где другие лгут – был честен, как секира палача…

216

l Так в стройный Храм, с названьем глупым "Брак" с наива честностью взималась дань. И рухнул купол... Стиснуло гортань, и в обмершей душе - провал во мрак.

217

Остров Пасхи Унес во мрак жрец Стоунхенджа Космогенезис древних бриттов, И мы сегодня знаем меньше, О назначеньи мегалитов.. Молчат и Сфинкс и пирамиды... этруски, айны и пеласги исчезли... как и Атлантида с лица земли... Лишь остров Пасхи, затерянный в дали бескрайней еще хранит свои секреты, там все ещё лелеет тайны величье прошлого планеты... Ещё седое эхо носит во тьме пещерной «Аку-Аку» и Птичий мыс разноголосый скрывает в скалах клады знаков эпохи птицечеловека, владевшего всеобщей Ману... На связь с сиятельнейшей Вегой пришли к прибою истуканы ловить предвестье новой встречи с забывшими о них Богами... Форпост их свят, и долг их вечен, в бездонном Космосе над нами... Лишь Океан, ровесник Мира, ревёт на крошку Рапа-Нуи - опять рабы творят кумира!но длинноухих рёв минует...

218

f Они стоят и твердо знают, что, даже вросшими по плечи,их Вера высекла земная, как суть Надежды человечьей!

219

Развод Сгоняет ветер-хулиган листву опавшую - к ногам. Меня знобит, бросает в дрожь, Я слышу - ты мне снова лжешь. Наш брак - иллюзию цепей давно разрушил Гименей, "зов страсти" охладевших рук похож на глупую игру. Зачем тянуть, ведь я права, наш диалог – игра в слова, мы вяжем кружева из слов - силками - удержать Любовь. Зачем… Вода и зерна есть, да клеть пуста - остыл насест, Любовь не выдержала плен моих обид, твоих измен, - она в неволе умерла и... я завешу зеркала... Не лги себе и мне - молчи глухонемым, мы - палачи. Зажгу покойнице свечу, к утрате память приучу, не дам вскипающим слезам прорваться лавой - жечь глаза.

220

Когда-то до эпохи лжи меня пьянили миражи, теперь от ясности – темно. Зияет полночью окно. Молись моя виолончель простить судьбу за стынь ночей, за сумрак одиноких дней, - да скроет Лета их на дне, среди сгоревших кораблей, к золе - золу души моей, - да упокоимся на срок, который нам отмерил Бог. Тебе, по пустырю судьбы осталось шага три - ходьбы, дурным бурьяном заросло там похороненное зло и темнота… а ночь давно осела в черное вино, в нём - горечь терпкая, оно других милей - его одно едва пригубишь - вновь кино где всё про нас... опять и сно... ведь сердце памятью полно, хоть ты твердишь - мне все равно, да вот забыть нам не дано... и помнить, помнить суждено...

221

Моя Родина Что Родина - для нас, покинувших "пенаты"? Не будем вспоминать весь перечень обид, Но всё же есть в душе то, что навечно свято, Что с каждым днем сильней под ложечкой свербит? Ведь Родина моя - не дом, и не квартира, Не город и не край, и даже - не страна, Есть лично у меня такой кусочек мира, Где я росла, жила и... умереть должна... Там, около двора - сень очень старой ивы, При бабушке ещё она была стара, Там каждый божий день был светлым и счастливым, Лиловы и свежи там были вечера... И где б я ни была, мне радость - возвращаться На Родину мою, - там мать меня ждала, Пока была жива... Да, это было счастье... А ива все живет отростками ствола. Сейчас там - брат с женой, и все, как прежде, просто, Построил новый дом, под ивою - скамью... Я езжу к ним теперь - на Родину и в гости, И долго - просто так - под ивою стою...

222

Чувство Родины Щемит душа над каждым уголком: Кавказ, Валдай, Урал, Сибирь, Камчатка, Москва... шаги печатать по брусчатке и пафосно о Родине!?... тайком я отведу глаза, вздохну украдкой, - Нет! Родина лежит в ином порядке понятий, даже и не целиком страна вся Русь - когда прильнешь к оградке могилы матери - и в горле ком... И - мам, прости, сил нет и всё в упадке... Дом валится, крадут, бардак кругом... Народ, как встарь,возделывает грядки чтоб выжить... благородства мало в ком найдёшь, все - водка, доллары, и б**дки... Щемит душа над каждым уголком... А дочь выводит - "Родина "в тетрадке с заглавной буквы русским языком...

223

Загнанных лошадей Бегу по лезвию ножа, скользну - адреналином брызнет. Я знаю - некуда бежать, но все равно бегу - по жизни... По острой кромке хрупких прав, вдоль правды, что "понятьям" ближе, и бег от будущих расправ уже похож на способ выжить... Нет страха - цели не достичь, есть ужас - не успеть, замедлить процент по долгу...

- Страшный бич, удар захлестывает в петлю... А где-то - море и песок, в подлунной неге дремлет хвоя... И мне всего один бросок, ну - два... Нет... Долго до покоя.

224

Удача, риск, а вдруг - Джек-Пот и всё!... не вскакивать с постели и не бежать... Но... Не везет!... А может, попросту, пристрелят?

f Но долгом загнанных людей вдогонку - пуля не достанет... Что - пули жаль? А лошадей их избавляют от страданий...

225

Душа Душа... Она – кристалл. __Брильянтовой огранкой ___вбирая звездный свет, ____мерцает всем в ночи, и если быт достал __словами - кровь подранка ___роняет по листве ____и строчкой боль кричит. Когда в неё плюют, __(так гадят на лампады) ___в ней всё равно светло ____как будто весь ихор сливается в струю, __смывая грязь и яды, ___ и тот, кто сделал зло, ____невидим ей в упор. Но день бывает густ __стеченьем обстоятельств, ___замесом горя - крут ____ и хворью сердца - стыл, душа обронит с уст __не страстный залп ругательств ___укор: И ты, мой Брут, ____сегодня отомстил? Но краток этот гнев __болезненного сердца, ___и всепрощенье дню ____воздаст другой восход, 226

достаточно в окне __Венере разгореться, ___к усталому огню ____прибудет кислород. Душа - живой кристалл, __ в наследство богоданный. ___Структура - Отчий Дух, ____дух Света во плоти, и плоть ей - пьедестал, __а жизнь – одно свиданье... ___Одно – не будет двух ____для Млечного Пути.

227

Ад пересекая Изнутри наблюдает душа, ____или сверху горюет - не знаю... Как живую меня потрошат, ____всё родное моё - отнимают... Ампутируют все, что рвалось, ____что корежилось, пело, болело... Как давно родилась эта злость? ____Нынче? - нет... да и в этом ли дело. И душа, где-то там, изнутри, ____ или сверху - пылает Жар-птицей, Ореолом размытым искрит, ____не решается в быт опуститься. Только жизнью приказано быть, ____ глазки детские требуют - надо! Стисну зубы. Две детских судьбы ____надо вырвать из этого Ада. Вроде легче. Вернулась бы мысль... ____Боже, лучше бы не возвращалась: - Нет, вставай! Нет - ты сможешь! Держись! ____ Нам - Мюнхаузен - детская шалость... Не с колен, не согбенно, - Стоять! ____ только выстоять! Стой - смотрят дети... Не пугайтесь - стоит ваша мать! ____Нет сильнее меня в целом свете!

228

Эй, душа, ты воспрянь - не страшись, ____ не гори изнутри, иль снаружи. Нужно выжить! Такая вот жизнь... ____ ... что же детям придумать на ужин...

229

День Рождения Затеряна судьбой в кромешной глухомани, хранившая меня невзрачная звезда, теперь, осиротев, бреду куда поманит ничтожный гонорар - шанс бедность обуздать. Но чуду не бывать, лишь горестный осадок, бездарности хлопот в напрасной суете, осталось выть с тоски - волчонком в зоосаде в бессилье одолеть барьер высоких стен. Весь день - сизифов труд - зыбучая рутина, и мужества уйти достаточно в стволе, но только у детей нет курток и ботинок, и холод на дворе, и скудно на столе... Как детям объяснить, о чём волчонок воет, что жизнь - твой бой с судьбой, пока ты можешь встать, что даже умирать необходимо стоя смотрите, как стоит и умирает мать ... Им надо показать на собственном примере нельзя, скуля мольбы, ждать чуда от икон, надеяться, что вдруг разрушатся вольеры, как надо грызть свой лаз, едва попал в загон, трудом протестовать, выносливостью сверить железный дух отца, сталь материнских жил... А - в сущности, мы все посажены в вольеры проблем... от них лишь тот свободен, кто не жил, 230

t не пил "на брудершафт" с копеечной нуждою, не бегал, обгоняя белку в колесе, и не терял за час годами нажитое, чтоб заново начать, и снова стать, как все... Да... Тщетно смотрит в ночь кошачий глаз мансарды, выведывая смысл у Млечного пути зачем он приходил - день на излёте марта спеть реквием в мой День рожденья и уйти? Ах, да - вот и презент! - надежда на удачу возможность в лотерею выиграть Джек-Пот... Согрелась мысль мечтой - куда я все потрачу, да... жаль - пора вставать - забрезжило... восход...

231

Осенний пленэр Размечтался поутру над палитрой дождик, в краски мелким бисером яркости долил, к именинам осени обновлял художник грусть золотоокую бликами белил. Барбариса красные листики-пироги понагнал эскадрами в гавани пруда, да из мути зеркала рощей босоногой выудил пол-облака, павшего туда. Осень сон доверила рдеющим осинам... Он раздул им охряный жар под пеплом сфер, хвою - хаки выписал, клёны - апельсинней, терракото-розовым разукрасил сквер, тротуары - глянцами, лаком - черепицу, позолотой - ясени, к изумруду трав, лужи - мелким кружевом... Что ли торопиться на пленэре дождику, льющему с утра.

232

Фламинго Выстрел мир разрезал и растаял, Растворяясь эхом в камышах Встрепенулась и сорвалась стая, Но одна... замешкалась душа. Отразилась радуга в росинке, Словно брызнул пламенем опал... Опоздавший, раненый Фламинго Сам с собой Фанданго танцевал. С маковое зернышко - дробинка, И весь мир померк в его очах... И куда лететь не знал Фламинго, Небо отраженное топча... Два, счастливых от удачи, гринго Сыто засыпали у костра, - Знатный ужин!

- Жестковат, фламинго...

- Вот, возьми на шляпу два пера... На заре художник и философ, Покидая дикие места, Разошлись в сужденьях по вопросу: Мир спасёт еда?...иль красота?...

233

Всё исполняется Вселенная, мечта ведь не напрасна? И сбудется всё так, как я хочу – Просторный дом, на острове прекрасном, Где небеса закатом ткут парчу, Где нежатся на мраморных ступенях Зигзаги кипарисовых теней, И гасят валуны волны шипенье, Чтоб шёпот ветра в листьях стал слышней… Где ночью - Зурбаган над горизонтом, Созвездьем продлевает небосвод, И если бы не колокольный звон там, Никто бы не нашёл границу вод… А на рассвете, в дымке – гавань Лисса Увидеть можно, выйдя на балкон, Туда мой бот, по имени Калипсо, За почтой ходит, и за молоком… Мой остров это - копия Эдема, Плодов запретных сборы – круглый год. Здесь порт приписки капитана Немо, Он жемчуг дарит в каждый свой приход… Частенько, мы сидим с ним у камина И говорим до самого утра, Иль просто, перечитываем Грина, В извечном предвкушении добра…

234

l А нынче, здесь в гостях - семья Драконов, Мы пьём вино запретного плода, Вот сколько жизней мы уже знакомы, А вкус вина, как эврика всегда. Свежеет бриз под звездные хоралы, И Немо нам всё хвалит Океан Какие там на дне растут кораллы, Он - балагур, когда немного пьян... Шашлык и День Рожденья - это завтра, Я, наконец, им мой сонет прочту, Потом, как на десерт, мы под Синатра* Запустим в Космос новую мечту. *Фрэнсис Альберт Синатра (12. 12. 1915 — 14. 05. 1998) — американский актёр, певец (крунер) и шоумэн.

235

Чёрная полоса . . . Зализал раны вкось да опять живёт тот приблудный пёс - раненный в живот. . . "

... не прожить по добру либо по сердцу - серо-чёрную чересполосицу обомлела душа, с горя стали мы недоступными за ледоставами... Слабый импульс поплелся фибрами, проверяя аксоны избранным: по проторенным, эхом вторенным но так странно мне – вдруг стал спорить с ним резонанс изо льда да полымя катакомбами ныне полыми, вывел виолончель щемящую в черный круг утрат предстоящего…

236

И душа - с уголка истаяла, руша правила не из стали я, хина опыта бреда сна ясней, жаль подснежник наивный высох в ней... на карниз встаю, - от окна, истцы... в платье новом - в Ад - там и сносится.

237

Опять – домой… «…Протиснусь в сумрачную щёлку...» и, наконец, вернусь домой, где души отдыхают долго, до новой каторги земной... Так манит пряный запах дома вдоль тракта Млечного Пути, до «Гончих Псов» - тропа знакома, а дальше, горстью конфетти, лежит мой Город, где я вырос, где кот шёл "пО цепи" и пел, и сказки рёк, а напузырясь, вещал о пользе добрых дел... Там не зализывают раны меняют нервы, плоть и масть, чтоб снова, поздно или рано, закончив отпуск свой в Нирвану на Землю грешную упасть…

238

«Нам не дано предугадать…» ". . . Кто не был битым за полёт, тот эти строчки не поймёт!"

Илга Лукина

Уж исстари так повелось и будет до седых волос... Когда поэт кусочек сердца, спечённый высверком извне, подаст изысканным десертом из рифм, в искрящемся вине: - Вкушайте, наслаждайтесь, люди, полакомитесь, господа, и строки, на хрустальном блюде, пойдут по кругу... - то всегда, средь осчастливленных, найдется гурман - провинциальный лев, кому в амбициях неймется блеснуть, он - басом, нараспев /фанатки млеют, томно тая -речёт! - рот золотом блистает/ - Да... - То, что я сейчас отведал, не дурно... если потушить в микроволновке, и - к обеду, как суп-пюре, рагу души пойдет... - не сытно, но пикантно... А нынче - ЭТО - сыровато...

239

- Поэт бледнеет виновато... Чем оправдать полет таланта? Воистину - не угадать, как наше слово... отрыгнется... Но сердце стонет, строчка льётся, бумаги кипельная гладь, как плащаница - плавит оттиск души, кровоточащей рифмой... Так в тучах, молний бледный отблеск мысль отразит гранённой призмой строки - взрывая спектром бликов и озарит сердца и лики... Иной раз запах земляники способен стать началом книги... Едва ты слов рассыплешь бисер, Тут - критика (пусть... это - мизер))) Но вновь наложницей Прокруста трепещет суть твоей строки, вконец оглохшая от хруста, немеет рифма... - нет тоски пронзительней...Так вой волчицы Луне доносит смерть щенят. Так пятна сводят с плащаницы, так палачи вас не щадят... И вот, обугленные крылья прижжёт "вердикт"... как рану - йод! И - всё! Пегаса покорили, он дальше стойла не пойдёт, понуро станет есть - от пуза, забыв о синекудрых Музах...

240

Теперь он - просто водовоз, и не хватает с неба звёзд... Мой мудрый критик, экономней будь с напряженьем в залпах молний. Блажен тот лекарь, кто в груди хранит завет - "не навреди!"

241

Октябрь Душа осталась в октябре, застряла памятью дырявой в багряных бликах на ковре из листьев, тлеющих на травах. Забылась в золоте берез, в плену зардевшейся осины, в холодном солнце, под откос летящем со студёной сини. Душа осыпалась, как куст, в самообмане бабьелетнем, причастием приемля грусть поминок над листом последним... Опала в пыльную полынь, когда затих скрипучий гравий, под плющ, ползущий со скалы наплывом кипени кровавой. Там зернь шафранных облепих внимала исповеди долгой о заблуждениях твоих, о добродетелях и долге... О, если бы внезапный шквал меж Сциллой и Харибдой сбросил мой алый парус, и срывал весь такелаж, все мачты, тросы, мне было б легче, чем в тот миг внимать гипнозу монолога с цитатами из мудрых книг, пропитанных моралью строгой... Мне было б проще умереть, чем видеть самобичеванье любви, недопустимой впредь без ЗАГСа, без окольцеванья... Не предложение... О нет! - и принцы женятся на прачках ты делал пошлым наш секрет, и сказку нашу бытом пачкал... Но жертвенность - вторая суть, изнанка свадебного платья, и стал твой честный самосуд моей виной, моим распятьем. Я жертвовала - видел Бог - и к алтарю шла, улыбаясь,и стал напрасным каждый слог, и эхо значимости пауз... Конечно, прав ты, это - грех, прозрачна суть за смыслом здравым в психологической игре безумств, униженных до правил.

242

1 Так безупречны и точны расчеты логики железной, что факт присутствия вины стал восхождением из бездны. Но я дарила всё, что есть, что быть могло тебе в угоду... В приданом у иных невест - одно сокровище - свобода. Дарю и этот мой секрет в твой мавзолей священных писем. Душа осталась в октябре, рассыпав пульс как мелкий бисер...

243

Слушая Реквием Посвящение Лучано Паваротти

Стенает Миру ангельский дискант, вслед - эхо, наполняя зев рояля, трепещет... Мир покинул музыкант... и пьёт душа пронзительной печали из реквиема, где скорбел талант, цикуту, растворенную в бокале слезами чистыми, как диамант... Молчаньем Музы в траурной вуали из тишины, строжайшей из констант, крошится мир на пасмурные дали, там гибнут диссонансы доминант...

- Нечаянный стон струн, их изорвали, терзая всхлипами осипших гланд органа скорбного... Об идеале искусства я пытаю фолиант Евангелия: - Бог ли был в начале терзаний Мира - или дилетант создал из исковерканных реалий всю жизнь... где смерть - единственный гарант Покоя и Гармонии - в финале...

244

Духом единым Когда желанье жить скромней надежды выжить, Когда желанье выжить честнее жажды быть, Чем плоти выживать, когда всю душу выжег кромешной нищетой осатаневший быт? Когда беда с бедой звереющим дуэтом всё пьют на брудершафт мой слезный самогон, и реквием по мне стеная до рассвета, пеняют доброте, поставленной на кон... Раскаиваться - в чём? молиться бесполезно, спасенья в аутизм инстинкты не дают, Я собираю в горсть характер свой железный, закладывая Дух под нищенский уют. Мой вынужденный бунт - бой не для слабонервных. Наука выживать не многим по плечу. Моим профессорам меня не сделать стервой, я вынесу свой крест и дочку научу Стоять, когда вокруг - законы беспредела. Стоять пока жива, пусть даже чуть дыша, стоять и выживать, когда осточертело ведь мой не сломлен Дух и теплится душа.

245

Осенний вечер Пируют в клёнах сентябрины, им так идет шафранный цвет... Листы кружат, как балерины то фуэте, то пируэт... И зернь дождинок, словно манна, хоть ненавязчиво легка, но вдруг в адажио жеманном сцепляет их по два листка Так штопор пары, по спирали паря, нисходит в па-де-де на ворох, что не убирали, а то спланирует к воде.. Ревю до сумерек продлится, финала не покажут нам, и ляжет тенью грусть на лица людей, спешащих по домам... Но томностью благоговейной останется осенний сплин: Ведь славно - разогрев глинтвейна, зарывшись в плед, глядеть в камин, как саламандры вьются в танце среди рубиновых углей... включить виолончель Сен-Санса, и улететь в простор полей, 246

1 по волнам августейшей нивы струиться бризом на закат, парить лебяжьи горделиво… забыв про дождь и листопад.

247

Отлетело Полдня до сентября — печально, и это лето в Лету истекло… июнь – дождило, изначально, и всё же, под конец уже пекло, но отиюлило - по полной жара, пожары, гарь со всех сторон, так даже старики не помнят, чтоб эдак был Ярило разъярен…

— ржавела, матерея, хвоя, кукожась, иссыхали дерева расплавился асфальт от зноя, погибла смогом сытая трава... И августело неказисто сквер заплешивел… Вон — газон небрит, весь в изжелта-бурелых листьях… А в полночь — всё! — Hasta la vista! заосенил сентябрь – сибарит…

248

Я не об этом, о другом Я не об этом - о другом: о кайфе - выпить кружку пива в тени, когда жара кругом пить по глотку, неторопливо, прочувствовать: вот солод, хмель, ячмень июльского налива, бокал пригубить, как свирель и... щедро нёбо осчастливить... О!... К запотевшему венцу припасть опять - постой, мгновенье, зависни!...Это - наслажденье! Распробовать всю хитрецу пропорций, за рецепт броженья по бисеру, по снежной пене воздать хвалебную творцу, и утвердиться - да, он - гений! Эх, жаль - нет воблы - это крах... Вся гамма вкуса пива меркнет, и резкость вянет в пузырьках... А, если я... на чипсик, сверху пяток икринок, красных? - Ах!... И хруст и шелест на зубах, икринки лопаются, черти...глоток "Короны", два...

249

- Бессмертья, не хватит насладиться, страх крадётся: ведь в иных мирах, на всех божественных пирах подобного не будет... верьте... Я - повторю, пожалуй...

250

Жасмин

По мотивам стихотворения Джона МаГвайера "Красная Горка"

Бледны на погосте жасминные грозди вечерней звезды ипостась. Я нынче - не в гости, намаялся вдосталь от мира бегу, не простясь. Флёр грусти набросьте на саван из простынь, примите в покойную сень, без траурных тостов, спокойно и просто, как будто бы я - насовсем. Побег мой осознан и Дух мой отозван из плоти, что брал напрокат, я - быстро, лишь звездам жасминовый воздух верну, наконец, и – назад… Не стоит так слёзно прощаться. - Серьёзно! скорбеть, омрачая закат, напрасно и поздно: в сосуде бесхозном естественный полураспад…

251

Последняя просьба чтоб меньше пришлось бы грустить обо мне, на помин – в оградке неброской, хоть пару отростков, ко мне - посадите жасмин...

252

253

254