Орнитария by Esti

Èðèíà Ìîðîçîâà Морозова Ирина Викторовна родилась 27.12.1983 г. в г. Щелково, где и живет в настоящее время. Образование высшее юридическое (Российский Государственный Гуманитарный Университет). Замужем, имеет двоих сыновей. Пишет книги в жанре фантастики. В печатных изданиях опубликованы два рассказа, крупные произведения на данный момент опубликованы только в сети Интернет.

Ирина Морозова - И последнее: что вы можете сказать о новом проекте Вашей компании, буквально в нескольких словах? - Что сказать? Это круто изменит жизнь человека. Навсегда! Ведь никогда ещё не был он так близок к тому, чтобы сравняться с самим Господом Богом!!! Из интервью с руководителем проекта «Сафари в сверх-реальных параллельных мирах». 2048 год. 1. Лия уже давно и совершенно безнадёжно была влюблена, но не так, как другие женщины её возраста. Объектом её обожания был не мужчина, а великое открытие знаменитого академика Баркасова – его сверх-реальные параллельные миры, вернее, те четырнадцать независимых друг от друга, совершенно самобытных Вселенных, которые успели создать люди до закрытия этого грандиозного проекта. Будучи сотрудником созданного два года назад научноисследовательского института по изучению СРП-миров, она просто грезила о том, чтобы побывать хотя бы в одном из них. И своего добилась! Это казалось ей удивительным, но кроме неё никто не горел желанием занимать вакансию исследователя в молодом, и, тем не менее, совершенно захиревшем уже через год после создания институте. Весь научный состав НИИ состоял теперь из самой Лии, да доктора Маркина, ученика академика Баркасова, вяло руководившего исследованиями в этом полуживом, всеми забытом учреждении. Трудно было выпросить у министерства науки денег на полноценное исследование, ведь выгоды для государства в этом было, прямо скажем, немного.

Ирина Морозова Лет пятнадцать назад, когда Станислав Семёнович Баркасов, пожалуй, величайший из учёных середины двадцать первого века, при изучении аномальных зон Земли открыл способ проникать в иные измерения, ему, без преувеличения, стоя аплодировал весь мир. Но следующий этап его колоссальной работы просто поставил этот самый мир «на уши». Открытые академиком измерения, не были населены шарами Праны, гномами или «зелёными человечками», как думало большинство обывателей (хотя, возможно, Баркасов до них простонапросто не добрался). Зато материя этих пространств оказалась на редкость податливой, и при некоторой степени умственных усилий появлялась возможность её свободной трансформации. Далеко не каждый способен был, подобно Богу, сотворить свой собственный мир, достаточно продуманный для того, чтобы его можно было считать полноценным и даже открыть для посещения. Лишь четырнадцать человек из всего многомиллиардного населения Земли справились с этой задачей. Но результаты были по истине ошеломляющими, невероятными и… прекрасными! Четырнадцать совершенно новых жизнеспособных миров, ярких и ни на что не похожих, родились из мыслей их создателей и стараний научной группы Баркасова. Но… Лия всегда с содроганием вспоминала о том, во что превратили не в меру предприимчивые коммерсанты эту великую мечту человечества. В общем-то, СРП-миры с самого начала попали под пристальное внимание богатых воротил, которые за восемь лет существования проекта сумели туго набить на этом свои необъятные кошельки. Сперва бизнесмены, которым Баркасов вынужден был продать все права на использование своего детища, торговали возможностью создавать миры, а когда их стало более чем достаточно, придумали более простой и рентабельный способ получения выгоды. Они додумались устраивать в СРП-мирах что-то вроде сафари. В том числе с охотой на их обитателей. В том числе на разумных! А таковые имелись примерно в половине из созданных Вселенных!!!

Ирина Морозова Сотни богатых бездельников, жестоких и беспринципных, проходили через врата на границах параллельных измерений, возвращаясь с богатыми трофеями, которые не ограничивались награбленным у аборигенов добром. А однажды случилось совсем уж из ряда вон выходящее событие: кто-то притащил с собой из параллельного мира полуразумного хищного зверя, чтобы пополнить свою коллекцию диковинных животных. Монстр вырвался на свободу, загрыз покусившегося на его свободу недоумка и удрал. Существо долго ловили, и за это время оно успело наделать немало бед. И в один прекрасный момент, несмотря на влиятельность толстосумов, которым принадлежал проект «сафари в СРП-мирах», эта «лавочка» была прикрыта. Пять лет в этой области было заморожено всё, даже простое исследование, и только год назад двери в параллельные вселенные вновь открылись, но исключительно для изучения. Впрочем, с финансированием научной работы было туго, и лишь перспективы вновь использовать миры в коммерческих целях (на этот раз мирных и серьёзно защищённых законодательно) позволило государственным деньгам тонкой струйкой политься в чашу новой науки. Первым решено было посетить мир, носящий звучное и таинственное имя Орнитария. Лия с таким нетерпением ждала этого момента, что не могла уже думать о чём-либо другом. А пришлось… 2. Трель видеосвязи, обычно приятная, теперь отчего-то заставила почувствовать раздражение, вызывая к себе глубокую неприязнь. Наверное, оттого что Лия догадывалась, кто звонит и о чём предстоит разговаривать. Она приняла звонок и вывела на окно-экран изображение молодой, но очень представительной и строгой женщины в светлозелёном костюме ЦПР – Центра психологической реабилитации. - Лия Михайловна, здравствуйте, - голос звонившей был приятен и хорошо поставлен, но звучал равнодушно даже для чужого человека.

Ирина Морозова «Да ей на всё чихать с крыши небоскрёба, в котором она работает. Конечно, сидеть на таких деньгах и ничего не делать – кто ж не заскучает!» - съязвила про себя Лия, но постаралась придать голосу интонацию, подобную той, с которой говорила сотрудница Центра. - Здравствуйте, Злата Вадимовна. Каков Ваш диагноз? Прямой вопрос без вежливых предисловий нисколько не смутил психотерапевта, и та ответила так же бесцветно, как и прежде. - Мы провели детальный анализ состояния Вашей сестры, изучили историю всех болезней с момента её рождения, много беседовали с девочкой и пришли к неутешительным выводам. Не стану вдаваться в медицинские подробности. Скажу только, что попытки суицида, скорее всего, будут повторяться. Её психика крайне нестабильна, наблюдается полная социальная и личностная дезориентация. Проще говоря, девочка не видит в жизни смысла, не может разобраться в себе… - И что вы порекомендуете? – Лия, устав слушать сотрудницу ЦПР, бесцеремонно перебила её. Злата Вадимовна недовольно поджала губы, вздёрнула острый нос, но на её голосе, звучавшем будто в записи, это никак не отразилось. - Лучше всего поручите девочку заботам нашего Центра. По крайней мере, на время летних каникул. - Ну, нет уж, помилуйте, мне таких денег за три года не заработать, - отрезала Лия. Тут Злата Вадимовна, и без того не особенно чуткая, вовсе потеряла к собеседнице какой-либо интерес. - Это Ваше дело, - сухо отрезала она, продолжив заученной скороговоркой, - Тогда займите её чем-нибудь. Спасибо, что воспользовались услугами нашего Центра. Всего доброго! И отключилась. Лия едва подавила в себе желание плюнуть в погасший экран, вновь превратившееся в окно с прекрасным видом на крупный подмосковный город. Она сдержалась в последний момент. В конце

Ирина Морозова концов, в чём был виноват кусок стекла в обрамлении пластиковой рамы? Её бесило не столько отвратительное отношение платного врача к несостоятельным пациентам, сколько мысль о том, что опять придётся возиться с Евой, до смерти надоевшей сестройподростком. Собственно, Ева не являлась ей настоящей роднёй – родители удочерили девочку, когда самой Лие было двенадцать лет. Женщина, родившая Еву, была крайне амбициозной и деятельной, а потому не имела желания отвлекаться от своей привычно яркой, насыщенной клубной жизни. Она препоручила ребёнка заботам государства, словно дорогой, но ненужный подарок, и тут же скрылась за границей с очередным богатым любовником. Мать Лии знала эту горе-мамашу, и несчастная судьба брошенного ребёнка сильно задела её за живое. Удочерить девочку удалось не сразу. Аж два года прошло, пока уладились все проблемы: от грабительской ипотеки для улучшения жилищных условий до полугодичного обучения всей семьи в школе приёмных родителей. Всё это время мать с отцом носились с малюткой-сиротой, словно с писаной торбой. Лию всё это не огорчало, ведь первое время она и сама принимала самое деятельное участие в родительской суете, а после долгожданного удочерения, наигравшись в заботливую старшую сестру, спокойно отстранилась от всех. Тем более что её мечтательная натура позволяла это сделать, и Лия была даже рада тому, что ей никто не мешает наедине с самой собой строить грандиозные планы на будущее. Но… Когда Лие едва стукнуло двадцать лет, родители погибли в авиакатастрофе, оставив на шее старшей дочери, совсем ещё молоденькой студентки биофака, десятилетнюю девочкуподростка, донельзя сложную, да ещё с серьёзными психическими проблемами. Мало того, что жизнь без родителей, которых очень не хватало, оказалась ужасно непростой, так ещё и ответственность за эту вредную девчонку, постоянно доставлявшую одни только проблемы, казалась Лие совершенно непосильной ношей. Ещё тогда, когда родители были живы, а Еве не исполнилось

Ирина Морозова и семи лет, кто-то из соседей по глупости обмолвился девочке, что она в семьё приёмыш. Ева, если ей было нужно, умела вытянуть из человека любую правду. И вытянула – на свою голову. В прямом и переносном смысле. То, что родная мать её бросила, а чужие люди взяли к себе, как ей думалось, из жалости, сильно задело Еву. Ей отчего-то всё время казалось, что приёмные родители и сестра (особенно сестра!) её не любят. Хотя – видит Бог! – мать с отцом в ней души не чаяли, да и Лия честно исполняла свой сестринский долг и никогда не обижала Еву. Но доказать ей это никак не удавалось. Постепенно девочка зациклилась на своих несуществующих, нарисованных взбудораженным детским воображением, бедах. А к тринадцати годам, вступив в трудный переходный возраст, совсем «слетела с катушек». За год с небольшим она успела два раза побывать в реанимации после неудачных попыток самоубийства. А теперь вот на тебе: «Займите её чем-нибудь!». Да чем её занять, если Еву ничто в этой жизни не интересовало. Ничто, кроме собственной «тяжёлой судьбы», кроме своих «единственно важных на свете» переживаний. Ей и голову не приходило хотя бы попытаться взглянуть вокруг себя, а не только вовнутрь. В этом была её проблема, но решать её, к несчастью, предстояло Лие. «Ну что с ней делать?» - не успела Лия подумать об этом, как дверь в квартиру открылась, и два человека в светло-зелёных униформах ЦПР ввели в прихожую тощую, сутуловатую девочкуподростка с неприятным, отсутствующим взглядом и блестящими льдинками плеера в ушах. Девчонка стукнула карточкой-ключом о пластиковый брелок и выжидающе уставилась на старшую сестру. - На этот раз умирать было интереснее? – без тени усмешки спросила Лия, когда сотрудники Центра ушли. - Да, - совершенно бесцветно отозвалась Ева, стараясь перекричать звучащую в ушах музыку, - Кстати, есть ещё много прикольных способов… - Молчи, зараза ты эдакая! – вспылила вдруг старшая сестра, Делать мне больше нечего, как только нянчиться с такой дурой, как ты. Все соседи видели, как тебя санитары ведут, словно ты буйная!

Ирина Морозова - Соседи сидят по своим квартирам, и им нет никакого дела до моей скромной персоны. А если не хочешь возиться со мной, оставила бы в дурке, - невозмутимо отозвалась Ева, беся сестру своим незаурядным спокойствием. - Жирно будет за такие деньги в дурке прохлаждаться! - Ты бы себе работу нашла нормальную, и проблем бы не было! И вообще, мне стрёмно перед бабами из класса, что моя сеструха в детстве застряла, как недоразвитая! - У меня нормальная работа. Ненормальная – у тебя голова! - Лия понимала, что может наговорить лишнего, но остановить поток откровений уже не могла, тем более что пронять девчонку было делом нелёгким. – Моя работа ничем не хуже других, и когда я её делаю, то не плююсь в сторону рабочего места, не проклинаю всё на свете. Мы сейчас не можем позволить себе многого, но на выпускной – я тебе обещаю! – ты пойдёшь в самом дорогом платье из самых натуральных тканей. Я докажу тебе, я всем докажу, что не зря делаю свою работу! - Я не доживу до выпускного, так что можешь не стараться. Летом я попробую полёт над спящим городом. Лия исчерпала всю способность злиться (это не приносило желаемых результатов), и теперь говорила глухо, невольно подражая стоящей перед ней вредной девчонке. - Этим летом ты будешь со мной совсем в другом месте, и там увидишь, как летают по-настоящему. Ева слегка вздёрнула тонкую бровь, и в её обычно пустых зеленовато-серых глазах на мгновение вспыхнула искра интереса. Лия сочла это добрым знаком. - Каникулы в Орнитарии тебя устраивают? 3. Эхткар недолюбливал Чёрную Степь. Да и что в ней могло вызывать любовь? То ли дело горы! Нет среди бесконечно причудливых каменных россыпей ни одного хребта, ни одной вершины или даже простого булыжника, который был бы похож на соседний. Медно-бурые, причудливые арки скал никогда не

Ирина Морозова повторяются и радуют глаз своей сказочной красотой. А тут… Палящее солнце висит в зеленоватом небе и негде укрыться от его совсем неласковых лучей. Ветра, гуляя без всяких преград, неистовствуют и нескончаемо носят средь чёрных колючих трав такую же чёрную, назойливую пыль. Всё здесь уныло, однообразно, и Эхткар, как истинный сын Арочных Гор имевший медно-бурое оперение, был среди этой чёрноты как на ладони. Трудно понять, как могли жить в этих неприветливых местах степняки. Но на то ведь они и дикари, чтобы обитать в дикости. Горцы появлялись в Степи лишь по особой надобности. Вопервых, из-за чёрной соли, выступавшей из здешней земли. Соль наполняла тела живой силой и бодростью, и была необходима всем орнитам, не зависимо от племенной принадлежности. Во-вторых, горцы не могли себе позволить жить в неведении, ничего не зная о своих строптивых, не гнушавшихся разбоем соседях. И время от времени приходилось ходить в разведку. Эхткар был одним из лучших знатоков степной жизни среди своих соплеменников, и вот, в очередной раз долг и собственное любопытство привели его на юго-восточную окраину этой дикой враждебной равнины. Мешочки с земляной солью и ею же пропитанные стебельки степной поросли были равномерно распределены на ремнях почти по всему телу орнита, и оттого не мешали, не казались излишне тяжёлыми. Этого добра он набрал уже достаточно. А вот с разведкой дело пока не ладилось, и это вынудило Эхткара проникнуть во враждебную территорию гораздо глубже обычного. Вдали, на юго-западе, в лучах склонявшегося к закату жаркого солнца, курились едва заметные дымки временного гнездовья степняков, и Эхткара охватило беспокойство. Слишком близко подобрался он к стоянке кочевников, и его могли заметить даже с расстояния в несколько тысяч взмахов крыла. Дикие нравы чёрных орнитов были известны всем, даже неоперённым младенцам. Их зоркие глаза и чуткое обоняние – тоже. Встречаться с ними, особенно

Ирина Морозова в одиночку, было крайне опасно. Эхткара никто не упрекнул бы в трусости, и всё же мысль о славе смельчака и всеобщем уважении, не давали ему свернуть с опасного пути. В общем-то, он понимал, что вряд ли найдёт здесь хоть чтото полезное. В такой близи от временной стоянки степняков можно было отыскать разве что собственную смерть от их длинных, с полпальца, когтей. Но Эхткар не желал пока сворачивать с избранного пути. Так. Судя по количеству дымов, поднимавшихся в небо, вослед уходящему на покой солнцу, гнездовье было большим. Очень большим! У Эхткара слегка пересохло во рту, и не только от жажды. В таком количестве чёрные орниты не собирались уже, верно, лет шесть. С тех пор, как ушли из этого мира Злые Боги. Не к добру! Мысль о дальнейшем приближении к стану диких степняков доставляла горцу всё больше неприятных ощущений, но любопытство пока что брало верх над страхом. Согнувшись в три погибели, он прошёл ещё несколько сотен шагов. Дымы на горизонте не стали от этого особенно ближе. Зато увеличилось их количество. Ещё прежде Эхткар заметил их не менее двух дюжин, но теперь отчётливо видел целых полсотни. Да здесь – ни дать ни взять! – собралась вся Чёрная Степь! Беспокойство всё больше замедляло скорость его хода, немного неуклюжего, как у всех орнитов. Да ещё и ветер переменился. Теперь он нёс чуждый Степи запах Эхткара прямо на стоянку чёрных кочевников, а это было и впрямь опасно. У степняков тонкий нюх, и они словно звери, чуют буквально всё, особенно чужаков. Эхткар, остерегаясь разоблачения, решил обойти невероятное по своим размерам гнездовье степняков с закатной стороны. К тому же, оттуда его сложнее будет заметить: заходящее солнце ослепит степнякам глаза. Горец шёл и поминутно оглядывался на лагерь чёрных орнитов: количество дымов продолжало расти, и к тому времени как он поравнялся с закатом, их насчитывалась уже целая сотня.

Ирина Морозова Степняки собрались воевать – в этом Эхткар не сомневался. Значит, нет смысла ждать других сюрпризов – нужно спешить к своим, чтобы предупредить их о надвигающейся опасности. Необходимо было как можно быстрее добраться до Гор или хотя бы до их Предгорий – там Эхткар чувствовал бы себя в безопасности, и его продвижение ускорилось бы в значительной мере. Здесь же приходилось бежать, согнувшись, неуклюже подскакивая на каждом шагу, вместо того, чтобы расправить крылья и пустить тело в полёт, для которого оно и создавалось из вольного ветра Великой Доброй Богиней. Но поддаться минутной слабости сейчас было равносильно самоубийству и даже больше того, убийству сотен соплеменников, для которых в этом случае внезапное нападение степняков обернётся не иначе как верной смертью в жуткой кровавой бойне. Горцы весьма искусны в полёте, ведь с детства им приходится лавировать среди причудливых арок родных скал. Но на равнине они сильно уступают степнякам в скорости. Стоит Эхткару хоть чем-то выдать себя, и его настигнут в мгновение ока. И потому приходилось разведчику, неловко переваливаясь с одной полусогнутой птичьей ноги на другую, вприпрыжку бежать через Степь на юг, в надежде скорее добраться до тех мест, где сами скалы, самый воздух пришли бы ему на помощь. Но от быстрого темпа и неудобного согнутого положения Эхткар быстро утомился, и уже примерно через пять сотен шагов ему пришлось сильно сбросить скорость. Хотелось пить – благо хоть солнце уже почти село, отдавая Степь во власть ночной прохлады. Эхткар спешил как мог, но вдруг со всего маху растянулся на чёрной колючей траве, споткнувшись обо что-то, чего в спешке не успел заметить. Он поднялся, сплюнул попавшую в рот степную пыль и не к месту помянул Злых Богов. Кто тут развалился на его пути?! В первое же мгновение после того, как споткнулся, Эхткар понял, что задел ногой обо что-то живое. Или когда-то бывшее живым. «Зверь, наверное», - подумал он, но вскоре осознал, что ошибся. Перед ним, менее чем в трёх размахах крыла, лежало тело

Ирина Морозова стенного орнита. Об этом говорили его размеры (более чем на голову выше самого рослого горца), длина хвоста, в два раза превышавшего длину тела, и, конечно же, когти, так же не идущие ни в какое сравнение с когтями жителя Гор. Эхткар невольно отпрянул, но степняк не подавал признаков жизни. Странный это был степняк – совсем не чёрный, а какой-то серый. Или это зрение обманывало горца в закатных сумерках? Эхткар чуть приблизился к неподвижному телу и вновь отстранился. От степняка жутко воняло. Впрочем, как ещё может пахнуть от дикого бродяги, да ещё мёртвого? Но тут Эхткар понял, в чём дело. Всё тело степного орнита, от головного хохолка до кончика хвоста, покрывала корка высохшего на солнце помёта. Горца замутило, и он едва подавил рвотный позыв. Но следующее мгновение принесло ему ещё более неприятные ощущения… Когда он понял, что на том месте, где у орнитов бывают крылья, у мертвеца ничего нет. Ни-че-го! Просто бурые кровавые раны от запястий до середины бедер. Крылья были обрезаны – грубо и подчистую! О, Великая Добрая Богиня! Неужели Злые Боги вернулись? Ведь только они могли сотворить такое зверство! «Так не против них ли степняки собирают ополчение?» - вдруг осенила Эхткара неожиданная догадка, но ещё более неожиданным оказалось внезапное движение у самой его ладони, которой он опирался о пыльную чёрную землю. Эхткар напрягся. Вот до чего доводит долгое пребывание в этой проклятой Степи: скоро он начнёт шарахаться от собственной тени и щебета малой пташки над ухом! И всё же… Эхткар пригляделся к обступившей его со всех сторон темноте. Да так и застыл от удивления и ужаса. Это же хвост. Хвост мертвеца! Но мертвецы не шевелят хвостом или какими-либо другими частями тела. А значит, степняк был ещё жив. Эхткар проглотил тошнотворный ком, подступивший к горлу то ли от скверного запаха степняка, то ли от всего того, что довелось

Ирина Морозова увидеть этим днём, и приблизился к лежащему орниту вплотную. Тёмные глаза кочевника были открыты, но абсолютно пусты и ко всему безразличны. Он почти уже не дышал, а изо рта на чёрную землю стекала тонкая струйка крови. Вся нижняя часть его лица была покрыта корками высохшей крови. Должно быть, ему вырезали язык… Эхткар глубоко вдохнул и шумно выдохнул: нет крыльев, нет языка – если жизнь всё ещё теплится в нём, то это ненадолго. Но просто взять и уйти, оставив несчастного дожидаться смерти посреди Степи, в одиночестве и в муках, горец всё же не мог. - Кем бы ты ни был, сейчас твои страдания прекратятся! – шепнул он в ухо степняку и поднёс к его горлу острые когти правой руки. Он никогда ещё не убивал себе подобных, и теперь медлил. Но нужно было решаться. В конце концов, степняк будет ему только благодарен за возможность покинуть этот мир быстрее и легче, нежели предрекли ему безжалостные палачи. Нечего бояться или стыдиться… Эхткар напряг, казалось, все мышцы, какие имелись в его теле, но так и не сумел исполнить обещанного. Густые сумерки Чёрной Степи разрезали два ярких светящихся шара, каких тут, да и во всей Орнитарии, не видели уже несколько лет. Их сопровождало тихое, но настойчивое, монотонное стрекотание, от которого всё существо охватывало неприятное беспокойство. Эхткар застыл и в который уже раз помянул недобрым словом ровную, словно ладонь, Чёрную Степь, в которой совершенно негде спрятаться. Боги! Злые Боги вернулись! Эхткар, напрочь позабыв обо всём, что до сей поры казалось ему архиважным, приготовился встретить смерть, как подобает гордому сыну Арочных Гор: стоя и глядя погибели прямо в слепящие светом «глаза». «Глаза», приблизившись к нему на расстояние нескольких шагов, сделались чуть менее яркими, а затем поднялись на несколько метров и зависли прямо над застывшим орнитом. Теперь, когда свет не слепил его, Эхткар видел, что «глаза» эти приделаны

Ирина Морозова к мощной тёмной громаде, внутри которой могли бы уместиться до двух десятков степняков. И в следующую секунду горец с ужасом осознал, что это тёмное нечто медленно опускается прямо на него. Сейчас оно его раздавит. О, Великая Добрая Богиня! Как нелепо! Ну, кто бы мог подумать! Но ждать смерти пришлось слишком уж долго. Видя, что машина Богов опускается ему прямо на голову, Эхткар не выдержал сдавивших его тисков страха и зажмурился. Теперь же пришлось вновь взять верх над чувствами и открыть глаза. Он осторожно распахнул веки, но тут же вновь быстро захлопнул их. Свет вокруг был столь ярок, что смотреть на него оказалось просто невозможно, зажмуренные глаза заслезились, и Эхткар ещё долго не мог разглядеть, где он и что с ним происходит. Наконец, глаза привыкли к свету, и он понял, что ужасная машина Богов подобно сказочному чудовищу просто втянула его внутрь себя или поглотила каким-то иным образом. Но, как бы то ни было, теперь он находился на территории Злых Богов, и судьба его могла оказаться самой незавидной. Даже ещё более жуткой, чем участь несчастного степняка… Вспомнив чёрного орнита, Эхткар неожиданно ощутил уже знакомый тошнотворный запах. Неужели тот вновь оказался в лапах своих палачей? Горец опустил всё ещё воспалённый, слезящийся взгляд, и действительно увидел рядом с собой степняка. В той же позе, на том же расстоянии от себя. Было ощущение, словно тёмное тело машины, спустившись, просто незаметно для орнитов забрала их вместе с окружающим пространством, поместив внутрь себя. Эхткар был растерян. Впервые за неполных двадцать лет своей жизни он не знал, что подумать, и уж тем более, как поступить. 4. - Итак, слушай: я ввожу тебя в курс дела, - занудным тоном учительницы, уверенной в том, что все её старания – лишь бессмысленное метание бисера перед свиньями, начала Лия, стараясь не встречаться со скучающим взглядом сестры; они сидели

Ирина Морозова в центральном отсеке передвижной лаборатории – ожидали команды на перемещение в СРП-мир. Пространство между их креслами быстро заполнялось управляемой голограммой в виде прозрачной сферы. Внутри сферы кружились схематически показанные вихри климатических явлений, под пеленой которых можно было различить плоскую проекцию мира, будто сошедшего с древней гравюры об устройстве Вселенной – только трёх китов, слонов или черепах не хватало. - Орнитария была создана по проекту Аллы Крутовой, лет девять назад погибшей от несчастного случая. Хотя не исключено, что её смерть – это дело рук тех, кому она отказала в передаче прав на свой СРП-мир. Как бы то ни было, сейчас об Орнитарии мало что известно. Вернее, мало известно о том, что происходит там сейчас. Мы знаем, что обитаемая часть плоскости, - Лия указала на рельефную окружность внутри сферы, - состоит из трёх частей: обширной равнины под названием Чёрная Степь – на севере; горной системы, именуемой Арочными Горами; и Кварцевой Долины на юге. Младшая сестра лениво перевела взгляд с одной области на две другие. Словно вся обсыпанная снегом, Кварцевая Долина, немного слепила глаза своей белизной и даже как-то угнетала, словно больничная палата из старого фильма. Лия и сама невольно ощутила это и совсем не удивилась, что Ева удостоила этот участок Орнитарии своим вниманием не более чем на пару секунд. Витиеватый рельеф Арочных Гор, наоборот, был очень даже интересен, словно ажурная вязь или причудливый морозный узор на окне, но и он не увлёк скучающую девчонку. И только Чёрная Степь, будто вся покрытая слоем угольной пыли, мрачная и унылая в своём тёмном однообразии, отчего-то приковала к себе её рассеянное внимание. Заметив это, Лия воодушевилась и продолжила свою лекцию с ещё большим энтузиазмом. - Все три области населены разными расами орнитов, голограмма сферы СРП-мира сменилась изображением трёх

Ирина Морозова небольших фигурок, причудливо сочетавших в себе человеческие и птичьи черты: чёрной, медно-бурой и снежно-белой. Лия поочерёдно увеличила первую из них, затем вторую и третью, чёрный степняки – самые крупные и дикие представители местной разумной жизни, кочуют по Степи, охотятся, имеют весьма крутой нрав. Далее горцы из Арочных Гор – чуть меньше и слабее степняков, зато цивилизованнее, искусные летуны, всегда охотно шли на контакт, легко обучаемы. И наконец, жители Кварцевой Долины – самые загадочные из орнитов. Более того, самые развитые. Трудно сказать, на каком уровне развития находятся они сейчас, но возможно, этот уровень довольно высок. Не исключено даже, что у них могут иметься и собственные научные разработки. Тем более что времени для этого у них было предостаточно. Дело в том, что в отсутствие людей время в Орнитарии движется значительно быстрее, нежели в их присутствии. Не менее чем в пять раз. Таким образом, шесть лет, прошедшие с момента закрытия мира, для орнитов должны были превратиться в целых три десятилетия. Теперь – физиологические особенности, - выдержав паузу, чтобы всё сказанное успело перевариться в голове девочки, старшая сестра вывела на голографическую сферу пару чёрных степняков обоего пола, сделала их достаточно крупными и заговорила вновь, - мужские особи степняков достигают почти двухметрового роста, женские обычно сантиметров на десять ниже. Те же параметры у горцев: сто восемьдесят и сто семьдесят соответственно. У жителей Кварцевой Долины – сто шестьдесят и сто пятьдесят. На голограмме выстроились в ряд все вышеназванные существа, наглядно демонстрируя градацию их роста от самого высокого чёрного степняка до миниатюрной белоснежной обитательницы Кварцевой Долины. - Все орниты имеют стройное телосложение и тонкие полые кости, как у земных птиц. При этом мускулатура развита настолько, что позволяет совершать перелёты на расстояние до пятнадцатидвадцати километров без приземления. По нашим сведениям, белые орниты не летают, их ноги больше приспособлены для ходьбы, а руки для сложных манипуляций, нежели у других представителей

Ирина Морозова этой расы. Теперь – крылья. Они представляют собой кожаные перепонки между руками и телом, покрытые, как и всё остальное, густым оперением. Собственно, то, что мы считаем перьями, у орнитов на самом деле таковым не является. Как известно, перо – это видоизменённая в процессе эволюции чешуйка, роговое образование на коже. Перья птиц растут из углублений кожи - птерилий, а у орнитов это скорее длинные плоские кожные выросты, покрытые множеством переплетённых меж собой волосков – бородок. Но, как и настоящие перья, эти выросты прекрасно защищают тела орнитов от холода и сырости, полностью заменяя одежду. Также имеется хвост, похожий на длинную плеть с ромбовидным кончикомбалансиром. - Учитывая то, что Алла Крутова, которую здесь почитают как Великую Добрую Богиню, наша соотечественница, орниты скорее всего наряду с собственными наречиями, говорят и по-русски. По крайней мере, должны понимать нашу речь. Освоить местные диалекты за время пребывания в этом мире мы вряд ли сумеем, тем более что их голосовой аппарат в значительной мере отличается от нашего. Так что будем надеяться на лингвистические способности аборигенов. Здесь мы пробудем ровно четырнадцать дней, по истечении которых необходимо будет вернуться обратно. За эти две недели нам надлежит узнать как можно больше о существующем в Орнитарии положении вещей. Так что скучать не придётся… Ева с досадой и сомнением обречённо повела взглядом и безразлично уставилась на голограмму перед собой. На ней, мерно взмахивая угольно-чёрными крыльями, парил над такой же чёрной равниной степной орнит. Трудно было понять, какие чувства вызывает в ней эта фантастическая картина, а заодно и всё сказанное до этого старшей сестрой. Да и есть ли они вообще – эти чувства? Сёстры не могли найти общего языка. Да что там, с противной малолетней самоубийцей никто не мог его найти. И Лия (не без оснований!) боялась, что и теперь этого не произойдёт. Они с сестрой никогда не понимали друг друга, у них не было в жизни ничего общего. Будто два СРП-мира, не способны были они даже на мгновенье соприкоснуться краешками душ, не то, что вступить

Ирина Морозова хоть в самый плохенький контакт. Оставалось надеяться лишь на волшебство этого сказочного мира. Лия вздохнула и принялась готовить аппаратуру лаборатории к скорому перемещению в СРП-мир. - Да, - вспомнила она, - в Орнитарии пониженная гравитация. Будь готова к этому. Ева не ответила, даже бровью не повела. Вредная девчонка! Даже понять никогда невозможно, услышала она тебя или нет? И уж тем более, поняла ли? 5. Лию сильно волновало предстоящее перемещение в непознанный, непредсказуемый СРП-мир, но хвастаться своими взбудораженными нервами перед сестрой она не желала. Ева и так не видела в ней никакого авторитета, а если сейчас дать хоть самую малую слабину, то последствия могут быть весьма плачевными. Заканчивая приготовления к важнейшему делу своей карьеры, а заодно и жизни, девушка исподволь глянула на скучающую в кресле младшую сестру. Они жили вместе уже много лет, но строптивая девчонка не переставала удивлять Лию своей способностью действовать на нервы. Нет, ну подумать только! Лия тут места себе не находит, предвкушая предстоящее чудо, а эта противная малолетка не утруждается и бровью повести. Всё смотрит на голографическую сферу, а взгляд при этом такой пустой, что от него даже не по себе становится. Словно неживая безмозглая кукла! Ощутив, что перегибает палку, Лия мысленно отругала себя за излишнюю жестокость и горячность. Распоясались мыслишки в последнее время, надо бы призвать их к порядку. И, чтобы затея удалась, Лия тоже, наконец, присела рядом с сестрой и произнесла, как бы между прочим: - Я задраила все иллюминаторы в лаборатории… А знаешь, почему? Ева как всегда молча пожала плечами, всем своим видом

Ирина Морозова демонстрируя то, что ей до иллюминаторов нет никакого дела. Да и до всего остального, откровенно говоря, тоже. «Ладно-ладно, не думай, что ты победила. И не мечтай! Я ещё с тобой повоюю!» - подумала Лия, сверля сестру упрямым, тяжёлым взглядом, а вслух произнесла, - Так полагается по технике безопасности. Буквально через пять минут установка академика Баркасова начнёт проделывать дыру в привычном нам пространстве, нарушая его структуру в точке перемещения. Один за другим в поле зрения станут появляться слои материи, параллельные нашему. Говорят, смотреть на это крайне опасно для человеческой психики, поэтому мы и не будем подвергать себя напрасному риску… - А я, пожалуй, гляну, - словно издеваясь и испытывая терпение старшей сестры, неожиданно бодро перебила её младшая, но выполнять свою глупую угрозу так и не стала. Да и не смогла бы при всём желании: код доступа к управлению лабораторией имела только Лия. А той, если честно, не меньше, чем Еве, хотелось выглянуть в иллюминатор во время перемещения. Ведь, по слухам, находясь внутри машины, люди не ощущали ровным счётом ничего. Даже не замечали какого-либо движения, слишком уж удачно скрываемого дорогостоящими современными компенсаторами, стабилизаторами и амортизаторами. От этого было немного обидно, и только нежелание сойти с ума или даже умереть от разрыва сердца охлаждало её научный пыл. А перемещение меж тем началось и окончилось для сестёр одинаково незаметно. Известие о благополучном завершении процесса принёс бесцветный голос бортовой интеллектуальной системы. - Ну, вот мы и в Орнитарии, - немного взволнованно возвестила старшая сестра, - первое время мы не будем нарушать герметичность лаборатории, пока не убедимся в безопасности этого мира, его атмосферы, флоры и фауны. Гравитацию на борту также сохраним. Сначала стоит осмотреться. Лия встала и принялась колдовать над приборами и всевозможными манипуляторами системы управления. Ева, посидев

Ирина Морозова ещё немного в привычно тупом оцепенении, в конце концов, тоже поднялась с кресла и неторопливо подошла к иллюминатору. Он уже стал прозрачным и через его круглое окошечко в уныло стерильную светло-серую лабораторию проникал яркий свет заката. На чистом зеленовато-бирюзовом небе играли самоцветные блики всех цветов радуги. Вокруг зависшей метрах в трёх над землёй машины расстилалась чёрная равнина, в сумерках казавшаяся мёртвой. Однако Ева долго не могла отвести от неё взгляда. - Да, есть что-то эдакое в Чёрной Степи! – раздался вдруг над самым ухом девочки голос старшей сестры, и если бы не микронаушник, то Еве впору было бы стать заикой, - Это тебе не Москва, не ангар для передвижных лабораторий. Это нечто совсемсовсем другое… Ева не ответила, продолжая вглядываться в закат. Обычно, когда кто-нибудь замечал её редкий интерес к жизни, девочка тут же теряла его, возвращаясь в свою невидимую душевную «раковину». А тут вдруг с чего-то отказалась от этой дурной привычки. А Лия растерялась, даже не зная, как поступить дальше: оставить сестру наедине с её маленьким «прогрессом», или же попытаться как-то закрепить неожиданно полученный результат. Поразмыслив немного, девушка решила не торопить события. Тем более что в данный момент у неё было много более насущных проблем. Лабораторию требовалось где-то посадить до утра, и место для этого следовало выбирать с особой осторожностью. Кто может с уверенностью сказать, как воспримут аборигены этого СРП-мира их внезапное появление здесь? Но не успела Лия всерьёз об этом задуматься, как все её дальнейшие планы нарушил громкий окрик младшей сестры. - Там орнит! – крикнула она, не оборачиваясь и продолжая, как приклеенная, смотреть в иллюминатор. У Лии сперва даже сердце зашлось от испуга, но уже спустя миг она напрочь забыла обо всём на свете. - Где? Ты уверена? – на словах Лия для приличия проявила некоторую долю скепсиса, но на самом деле никаких сомнений на этот счёт у неё не было. Ей просто не хотелось сомневаться! Девушка

Ирина Морозова отстранила сестру от иллюминатора, а уже через пару секунд взволнованно забегала по тесноватой лаборатории, путая кнопки на панелях управления и роняя на пол дорогущую аппаратуру. - Надень защитный костюм, - скомандовала она, обращаясь к Еве, - и шлем не забудь. Я не могу не вступить с ним в контакт. Не могу! Это же такая редкая удача – повстречать одинокого орнита посреди Степи. Девочка едва заметно усмехнулась, но, проявив необычайную для себя сознательность, без разговоров облачилась в защитный костюм младшего лаборанта. 6. Ожидание смерти затянулось, и Эхткар уже не знал, куда себя деть. Несколько раз оглядев чрево поглотившей его машины, он понял, что не находит в ней ничего, хоть сколько-то напоминающего слабое место и наводящего на мысль о возможном побеге. Вернее, внутренность машины ему вообще ничего не напоминала. Помещение было маленьким – шагов пять в длину и четыре в ширину. Стены и потолок – светло-серые, без видимых сочленений. На такого же цвета полу рассыпана чёрная степная пыль и обрывки растительности, словно пол этот волшебным образом материализовался под тонким слоем почвы и травы. Эхткар в недоумении склонился над неподвижным степняком и, чтобы хоть немного отвлечь себя от этой леденящей душу неуверенности, проверил у бескрылого орнита пульс. Редко и очень слабо, но кровь всё же билась о стенки его вен. - Перед лицом Злых Богов мы все равны, - произнёс он, стараясь не обращать внимания на бьющее в нос зловоние, - Так что я с тобой, брат. Степняк на его слова никак не отреагировал, даже пульс не стал чаще. В общем-то, Эхткар ни на что подобное и не рассчитывал, поэтому просто остался рядом с умирающим собратом, безнадёжно разглядывая стены и потолок их общей светло-серой тюрьмы в тщетных поисках выхода. От плавных, округлых очертаний этого

Ирина Морозова странного места у Эхткара быстро закружилась голова, в которую ни с того ни с сего вдруг пришла мысль об огромном яйце. О яйце, внутри которого было совсем не уютно. Яйцо… У него обычно бывает тонкая скорлупа. Эхткар понимал всю нелепость этого предположения, но на всякий случай постучал по стене, до которой смог дотянуться, не отходя от полумёртвого степняка. Удары его были довольно сильны, но звук от них и вся приложенная сила утонули в мягком, упругом, ни для чего не проницаемом материале. Рука Эхткара опустилась сама собой, безысходность надавила на него всей своей непомерной массой, а назойливый, клейкий, как смола, страх стиснул всё нутро в тисках своих ледяных объятий. И в тот момент, когда тяжкое отчаянье уже приготовилось охватить его целиком, стенки «яйца» вдруг раздвинулись, и Эхткар узрел-таки перед собой тех, кого и ожидал увидеть в конце концов. Но легче от этого не стало. Они стояли перед ним во всей своей божественной красе – две прекрасные Богини. Одна была, наверное, чуть ниже Эхткара, и формы её тела, облачённого во что-то облегающее и такое же, как и всё вокруг, светло-серое, ласкали взгляд округлостью и плавностью своих линий, каких невозможно было встретить в Орнитарии, даже у изящных жительниц Кварцевой Долины. На голове её было надето нечто вроде прозрачного пузыря, но тот совсем не искажал удивительно правильных черт лица, немного резковатых, но при этом невыразимо прекрасных. Вторая из Богинь ростом была примерно с женщину из Долины, и весь её облик казался Эхткару более привычным. Угловатая фигура и малый рост выдавали в ней ребёнка. Божественного ребёнка, не менее чудесного, чем все остальные небожители. О, как же грустно, как нелепо, что это Злые Богини! Эхткар встал, хоть ноги слушались его с неохотой. Все Злые Боги любят, чтобы орниты ползали у них в ногах и ели землю, по которой те ступали. Но Эхтакр, как бы плохо не стало ему потом, не собирался этого делать. Подобного поклонения достойна лишь Великая Добрая Богиня, да и та не любила унижать своих крылатых

Ирина Морозова детей. Как же добра была она, и сколько любви жило в её сердце! Сожаление и тоска больно кольнули Эхткара, и он на миг даже забыл об охватившем его трепете. Меж тем, взрослая Богиня, как следует изучив стоящего во весть рост горца, перевела взгляд на лежащего рядом степняка. И нахмурилась. Понятное дело, она привыкла ласкать свой чудный взор божественно-прекрасными вещами, а вид израненного и осквернённого тела не мог произвести на неё приятного впечатления. Да кому бы это вообще могло понравиться?! Хотя… Многие Злые Боги испытывали удовольствие от вида смерти и крови. Была ли эта Богиня такой же? Скорее всего, нет. Вот сейчас она брезгливо поморщится и уйдёт, оставив степняка в объятьях подступающей смерти, а Эхткара – в компании неизвестности и самых нелепых догадок. Но Богиня отчего-то повела себя совсем по-другому. Она, наоборот, стала медленно приближаться. Эхткар настороженно следил за её действиями, и с каждой секундой изумлялся всё больше и больше. Во-первых, она вплотную подошла к степняку, а заодно и к стоящему возле него Эхткару. Взгляд её был прикован к чёрному кочевнику, и выражение этого взгляда на миг показалось горцу очень странным. Что она задумала? Какое злодейство? Ведь ни на что другой Злые Боги не способны! Во-вторых, Богиня низко склонилась над умирающим орнитом и ещё раз внимательно его осмотрела. И, в-третьих, как и сам Эхткар некоторое время назад, коснулась шеи степняка в поисках пульса. Горец, как и любой орнит, никогда не смотрел на Богов сверху, и оттого ему стало немного не по себе. Он тоже присел возле бескрылого собрата, невольно встретившись взглядом с Богиней. Но та не обратила на это внимания. - Носилки в отсек для сбора образцов, - скомандовала она неизвестно кому, но приказанье это почему-то осталось без ответа. Младшая Богиня также на него никак не отреагировала.

Ирина Морозова На её прекрасном юном лице не отражалось ничего, кроме вялого любопытства. Но уже через несколько мгновений в «отсеке для сбора образцов» появилась целая стайка из маленьких, округлых и очень подвижных машинок. Они, забавно жужжа, шустро подкатились по присыпанному пылью и травой полу прямо к старшей Богине, умирающему степняку и совершенно обескураженному всем происходящим горцу. Затем, повинуясь то ли собственному разуму, то ли чьей-то неведомой воле, машинки выстроились в два ряда по обе стороны от неподвижно лежащего тела, а потом… взяли и просто исчезли, будто в воду, погрузившись внутрь литого, упругого пола. Ещё миг спустя они вновь появились, вылезли, словно грибы из-под земли. Между ними образовалось что-то вроде плотного прямоугольного полотна, на котором (а не на полу!) лежал теперь степняк. Носилки осторожно двинулись в сторону выхода из похожего на яйцо «отсека», но тут Эхткар не выдержал и обратился к Богине, стараясь казаться как можно спокойнее и увереннее. - Оставь его в покое, Богиня, дай умереть, не причиняя новых страданий! Старшая Богиня вновь нахмурилась, словно не поняла его. Может, он плохо говорил на языке Богов? Эхткар уже хотел повторить сказанное чуть более медленно, однако Богиня, смерив его удивлённым взглядом, всё же удостоила горца ответом. - При чём тут страдания? Он ничего не почувствует, а завтра уже будет здоров. Но это при условии, что ты не будешь меня задерживать. Во рту у Эхткара совсем пересохло, и потому он не сумел задать ни одного вопроса, хотя их тут же очень много родилось в его голове. Богини удалились, а он так и остался сидеть на месте, как «образец», для сбора которых и было предназначено это огромное, унылое яйцо. А спустя совсем недолгое время в «отсек» снова вошла старшая Богиня и обратилась к нему с весьма странным, как показалось

Ирина Морозова Эхткару, вопросом. - Как тебя зовут? - Эхткар, - отозвался горец, вставая. - Неудобно просить тебя об этом, Эхткар, но ты, кажется, волновался за степняка, и я подумала, что ты мог бы сейчас ему помочь. Он слаб и ему нужно перелить некоторое количество крови. Я дала бы свою, но наша кровь орниту не подойдёт. Я бы тебя не просила, но по-другому спасти его никак нельзя. Ты согласен? Богиня не была теперь похожа на Богиню. Она смотрела на него с тревогой и некоторой неловкостью, каких никто из орнитов ещё не видел в грозных взглядах Богов. Она не приказывала, она просила. Эхткар, решительно ничего не понимающий во всей этой нелепой ситуации, кивнул, даже не задумываясь. Богиня, расценив кивок как согласие, озарила своё прекрасное лицо лёгкой улыбкой и, будто птичка, упорхнула куда-то прочь из похожего на яйцо отсека, зовя орнита за собой. 7. В отличие от старшей сестры, Ева не возлагала особых надежд на контакт с одиноким орнитом. Вряд ли всё пройдёт удачно. Наиболее ожидаемым результатом этого смелого эксперимента был глубокий обморок перепуганного аборигена, застигнутого врасплох в жутковатых сумерках этой мрачной местности. Представив себя на месте несчастного орнита в тот момент, когда пугающая громада лаборатории опустилась ему прямо на голову, девочка лишь искренне ему посочувствовала. Более того, возникали и другие сомнения. В том числе и насчёт адекватности сестры. Она была так взбудоражена предстоящим событием, что, не ровен час, могла и задушить ничего не понимающего птицечеловека в жарких, взволнованных объятьях… Ева вяло усмехнулась, представив себе такую картину маслом. Она-то, всегда спокойная, давно уже была готова к контакту. А Лия, бестолково носившаяся по отсекам лаборатории, до сих пор не могла справиться с простейшими застёжками на

Ирина Морозова защитном костюме. В результате, Еве пришлось помогать ей, как маленькой. Девочка старалась как можно лучше сделать своё дело: крепче (даже слишком крепко) затянуть шнуровки и клапаны на липучках, плотнее подогнать размер Лииного костюма, но та даже недовольным окриком её не удостоила. Ну, собственно, чего ещё от неё ждать-то? Помешанная, она и есть помешанная. Если младшая сестра не интересовала её и раньше, то теперь уж точно было ни до чего. - Держись за мной, - скомандовала Лия, когда туалет её, наконец-то, общими титаническими усилиями был закончен, - и веди себя тихо! Ева подумала о том, что конец фразы был в данном случае совершенно излишним. Когда это она, Ева, вела себя «громко»? Ну, разве что, когда говорила, не отключив наушников с музыкой… Музыка… А ведь ради этой дурацкой экспедиции Ева пропустила редкий он-лайн-концерт любимой группы. Теперь его только в записи можно будет посмотреть, не ранее, чем через две недели. Тьфу! На душе стало как-то кисло. И, чтобы хоть немного подсластить это мерзкое скучное чувство, Ева решила поинтересоваться контактом с «внеземным разумом». Она неторопливо проследовала за Лией в отсек для сбора образцов – небольшую камеру в передней килевой части лаборатории, состоявшую из какого-то супер-пупер наноаморфного вещества. Материал этот, если верить лекциям сестры, не имел постоянной структуры, он просто переходил из одного состояния в другое при искусственном изменении условий. Конечно, Ева весьма расплывчато представляла себе этот высокотехнологичный процесс, и потому не видела смысла зацикливаться на нём. Тем более что «дверь» в означенный отсек уже открылась (проще говоря, стенка отсека просто растворилась в воздухе до незаметного газообразного состояния), и за ней сёстрам предстояло найти кое-что поинтересней наноаморфного вещества. Лишь переступив порог отсека, Ева остановилась по левую

Ирина Морозова руку от сестры и оглядела «собранные живые образцы». Да, вот уж, действительно, образцы. Именно в множественном числе. Так как в отсеке их было почему-то двое. Одного из них Ева с трудом определила как жителя Арочных Гор, или попросту горца. Девочка, конечно, могла и перепутать, ведь лекцию старшей сестры об Орнитарии она, больше увлечённая музыкой и собственной скукой, слушала, мягко говоря, в пол-уха. А то и в четверть… Меж тем орнит, с ног до головы покрытый тёмно-коричневыми с ярким медным отливом псевдооперением, пропорциями тела сильно напоминал человека. Он, вскочивший при появлении сестёр, ростом был чуть выше Лии. Это если не брать в расчёт густого высокого хохолка на голове. Тело его было одновременно стройным и мускулистым, особенно в области плеч и груди. Ева, в отличие от Лии, не сильно разбиралась в биологии, но даже ей не составило труда понять, что для полётов нужны сильные мышцы груди и рук. Стопы и ладони орнита, покрытые грубоватой морщинистой кожей, очень походили на птичьи лапы. Но на этом, не считая крыльев и хвоста, всё «нечеловеческое» в нём заканчивалось. Лицо, не покрытое перьями, смотрелось очень даже не плохо: черты острые, резкие, но при этом довольно правильные, вполне приятные глазу. Ну, нос длинноват, и с горбинкой, но в целом, очень даже ничего… Ева продолжила изучать «живой образец». И вот что было в нём особенно примечательным. Глаза! Такого необычного цвета радужных оболочек девочка ещё никогда ни у кого не видела. Она даже прищурилась, желая понять, не обманывает ли её зрение. Но нет, с этим у неё всегда было в порядке. А глаза орнита и впрямь оказались рыжими. Иногда, очень редко, но всё же попадаются люди с таким цветом волос. Но то волосы! Да, горец в этом смысле бил все рекорды. Надо сказать, что удивлял он не только своей экзотической внешностью, но и стойким нежеланием поддаваться панике. В его рыжих глазах слишком явно читалась гремучая смесь из страха, удивления, растерянности и благоговейного религиозного трепета,

Ирина Морозова но держался он в высшей степени достойно. По крайней мере, терять от страха сознание, как того ожидала Ева, он не собирался. Похоже, славный парень… Но Ева думала о нём недолго. Внимание обеих сестёр привлёк орнит, которого они раньше не заметили. Тот лежал на полу и явно находился не в лучшем состоянии. Возможно даже, успел умереть. Поэтому Лия решила это проверить, попытавшись нащупать у него пульс. Ева оглядела лежащего орнита. Он отличался от горца и ростом (был очень высок), и цветом псевдооперения (угольно-чёрного, хоть и перепачканного какой-то серой гадостью). Кисти рук и стопы нижних конечностей с длинными острыми когтями даже сейчас внушали девочке неподдельный страх. Из всего этого можно было сделать лишь один вывод – перед ней был дикий житель Чёрной Степи. Лия меж тем склонилась над ним, невольно увлекая за собой и медно-бурого орнита, коснулась шеи степняка под псевдоперьями. По тому, как спустя миг старшая сестра встрепенулась, младшая поняла, что чёрный орнит пока ещё жив. Лия велела бортовой интеллектуальной системе лаборатории доставить в отсек носилки. Очевидно, собиралась оказать раненому первую помощь. Маленькие робоносилки, похожие на шустрых мышей, появились в отсеке совсем скоро. Они окружили степняка, диффузировали в наноаморфный пол и снова из него появились вместе с образовавшимся меж ними полотном. Плотно натянутая материя приподняла орнита на пару сантиметров, и всё это, не спеша, двинулось вон из отсека. И вдруг здоровый орнит подал голос. Вернее, прокаркал нечто невразумительное, и лишь пару секунд спустя Ева смогла уловить в этом полуптичьем клёкоте некоторую схожесть с человеческой речью. «Так, что это там Лийка втирала мне насчёт их речи?» Ева с большим трудом припомнила недавние слова сестры. Вроде, орниты должны были говорить по-русски. Но что-то не похожи эти звуки на русскую речь.

Ирина Морозова Однако Лия, похоже, не испытывала подобных трудностей. Потому что, поразмыслив немного, дала орниту ответ в своей любимой командной манере. Смысл её короткой речи сводился к обещанию спасти степняку жизнь, но при условии, что горец не будет отвлекать её от этого. Возможно, он неправильно расценил действия Лии, подумав обо всём этом что-то не то. Но, как бы то ни было, теперь он, судя по застывшему оторопелому взгляду, разбирался в происходящем ещё меньше. Было ощущение, что орнит просто не мог поверить в доброту Лииных намерений. «Интересно, что он о нас подумал?» - мелькнуло у Евы в голове, но, как всегда, надолго там не задержалось. Меж тем стайка робоносилок споро и ловко увезла раненого орнита из отсека для сбора образцов, и Лия поспешила вслед за ними. Еве, хоть это и было для неё нетипично, тоже не хотелось оставаться в стороне, и она, не торопясь, последовала за сестрой. Рыжеглазый горец остался в отсеке один. Но, возможно, и не стоило сейчас перенапрягать его общением. Тем более что девочка просто не знала, как с ним общаться, а спасение степняка показалось ей сейчас занятием куда более интересным. Лия вновь начала суетиться, но бестолковости в её действиях поубавилось. Видно, чувствовала всю серьёзность взятых на себя обязательств. Она бегала из отсека в отсек и вполголоса комментировала каждое своё действие. - Так. Так-так-так… Ванна… вода – тридцать два градуса… Антибиотик, анестетик… так-так-так… Что ещё? Ультразвуковая очистка – режим семь… Гидроочистка… Сейчас вымоем, потом – всё остальное. Ева тихонько притулилась в уголке отсека для обработки образцов и рассеянно наблюдала за действиями сестры. Запачканное серой коркой тело степняка уже было помещено в ванну с водой. Аморфная ванна сама подстроилась под габариты помещённого в неё тела. Вода в ней слегка бурлила, выбивая грязь из густого оперения орнита. Сам же он всё это время был без сознания, либо просто слишком ослаб, чтобы чем-то выдавать ещё

Ирина Морозова теплившуюся в нём жизнь. Но обмануть высокоточные приборы он, разумеется, не мог. Сразу после санитарной обработки Лия вновь поместила его на носилки и отвезла в медицинский отсек. Крохотная комнатка три на три метра была так густо напичкана лечебной аппаратурой, что даже у Евы зарябило в глазах. Хорошо, что сам орнит не видит, куда попал! Тем временем мыши-носилки отрастили себе длинные ногистолбики и аккуратно водрузили больного на кушетку-трансформер, а сами, приняв свой обычный облик, выжидающе сгрудились в уголке. Над больничным ложем тут же скользнул едва заметный голубоватый луч биосканера, и на возникшей в воздухе голограмме высветились понятные только Лие значки и снимки. - Так, переломов нет, - прокомментировала она полученные данные, - зато множественные ушибы в области груди, многочисленные раны на месте крыло-перепонок, отсутствие языка, обезвоживание и сильная кровопотеря. Так! Интеллектуальная система медблока советует прежде всего сделать переливание крови, затем провести антибиотическое облучение. Потом уже всё остальное. Ага. Кровь. Кровь нужна! А где же её взять? Лия, вновь уже собравшаяся засуетиться, неожиданно воодушевилась какой-то мыслью и чуть ли не вприпрыжку побежала в отсек для сбора образцов. Совсем скоро она вернулась, но не одна. Рыжеглазый горец, по-прежнему ничего не понимая, шёл за ней, словно малолетний. Не хватало только за руки взяться. Лия заставила его сесть в кресло для забора проб и стала готовить инструменты. Кровь, что ли, хочет взять? Орнит был сильно напряжён, то и дело поглядывал через плечо на манипуляции Лии, и Еве не составило труда понять причину его беспокойства. Конечно же, сестрица решила взять у него кровь для переливания. Вооружившись специальным шприцом, Лия осторожно приподняла одно из псевдоперьев на локтевой впадине орнита. Тот

Ирина Морозова побледнел, но по-прежнему стойко держал себя в руках. - Так как, ты говоришь, тебя зовут? – спросила Лия, заметив его волнение; горец что-то коротко каркнул вроде: «Эхткар» - и Лия продолжила, - Не бойся, Эхткар. Игла столь тонкая, что боли ты не почувствуешь. И крови я возьму совсем немного. Нужно только дать твоему другу хоть немного сил. Эхткар кивнул и попытался успокоиться. Получалось это с переменным успехом. Но поводов для опасения у него, действительно не было. Под оперёнными кожными выростами обнаружилось большое количество хорошо заметных кровеносных сосудов, среди которых несложно было отыскать подходящую для прокола вену. Лия осторожно ввела иглу шприца под кожу и довольно быстро набрала в специальный резервуар около полулитра густокрасной жидкости. - Согни руку в локте и посиди так немного, - велела она орниту, быстро заклеив микроскопический прокол тонким незаметным пластырем-хамелеоном. А сама вплотную занялась степняком. Подсоединив съёмный резервуар с кровью горца к специальному штативу для капельниц, она подвела длинную гибкую трубку с иглой на конце к локтевой впадине чёрного орнита. Поставив капельницу, девушка принялась подбирать лекарственные средства. - А что будет, если твои антибиотики (или как их там?) ему не подойдут? – спросила Ева. - Не говори под руку! – грубо бросила Лия, но потом, глубоко вздохнув, смягчилась, - Я введу совсем чуть-чуть, немного и в малой концентрации. Очень надеюсь, что всё обойдётся… - Ну-ну, - пробурчала Ева. Но на самом деле на этот раз она была полностью солидарна со старшей сестрой. Очень хотелось, чтобы орнит выжил.

Ирина Морозова 8. - Теперь давай поговорим с тобой, Эхткар, - деловито произнесла Лия, занимая кресло в крохотной кают-компании. Все необходимые процедуры степняк с её помощью уже принял, и теперь оставалось только ждать результатов. А чтобы не терять драгоценное время попусту, девушка принялась расспрашивать горца о нём самом и о его мире. Тем более что всем своим существом желала этого. Рыжеглазый горец сидел в своём кресле напряжённо. То ли оно было для него неудобным, то ли он просто не привык на нём сидеть. А может, робел. Чего уж там! - Я внимаю тебе, Богиня, - смущённо пробормотал он, или скорее проклекотал. Еве стоило большого труда разбирать его речь, и она скорее уяснила общий смысл фразы по её строению и интонациям голоса, нежели поняла сами слова. И как это Лийке удаётся с ним говорить? Она, конечно, в своё время прослушала много записей с голосами орнитов, и всё же Еве эта лёгкость казалась какой-то сверхъестественной. - Для начала давай договоримся, - обратилась Лия к орниту, - что ты перестанешь называть меня Богиней. Потому как это неправда. Я не создавала Орнитарию. Я просто её изучаю. Моё имя – Лия. Это, - девушка взглядом показала на скучающую (как всегда!) младшую сестру, - Ева. Зови нас, пожалуйста, по именам. Орнит едва заметно кивнул, хотя в душе вряд ли согласился с таким «святотатством». Впрочем, обсуждать повеления Богини он тоже, по всей видимости, не собирался. Эхткар старался веси себя скромно и смиренно, только получалось это не всегда. Время от времени он бросал любопытные взгляды на обеих «Богинь». Еву это немного раздражало, и она усердно хмурилась, отучая орнита от этой дурной привычки. Зато Лия с удовольствием пользовалась своим положением прекрасной небожительницы. Уже ничего не опасаясь, она сняла защитный шлем и предоставила горцу редкую возможность вдоволь налюбоваться

Ирина Морозова своей естественной, не упрятанной в пластик красотой. В общемто, Лия красавицей не была, но «божественное происхождение» здесь, в Орнитарии, делало своё дело. - Ты живёшь в Арочных Горах к югу отсюда? – спросила Лия и после того, как орнит кивнул, продолжила, - А раненый степняк тебе хорошо знаком? - Нет, Боги… Богиня Лия, - отозвался Эхткар, так и не решаясь назвать девушку по имени, а потому выкручивался, как только мог, - Я его вообще не знаю. Наши народы не дружат. Я вступился за него лишь оттого, что считал вас Злыми Богами, перед жестокостью которых равны абсолютно все орниты. Тут даже злейшие враги становятся друзьями. Девушка кивнула, давая понять, что поняла и поверила. Потом продолжила расспросы. - А в чём причина ваших раздоров? Ведь, если я не ошибаюсь, Великая Добрая Богиня Алла учила орнитов жить в мире друг с другом. - Да, конечно, - отозвался орнит, смущённо отводя взгляд, только ведь степняки слишком дики, чтобы можно было договориться с ними по-хорошему. Мы пытались наладить с ними торговлю. Это чтобы они доставляли нам чёрную соль из Степи, а мы снабжали бы их сладкими плодами из своих садов, всевозможной утварью и ещё множеством разных полезных вещей. Но им проще получать всё это даром, путём грабежей, оставляя драгоценную соль себе. Хотя, если честно, в Чёрной Степи её хватило бы на всех… Кстати, Богиня Лия, Богиня Ева, - Эхткар отцепил от кожаных ремней, которые сестры заметили в его густом медно-буром псевдооперении только теперь, небольшой мешочек такого же тёмно-ржавого цвета и протянул его в сторону «Богинь». - Ты никак подношение нам делаешь? – удивилась Лия, но отказаться от подарка не посмела. Хорошая Богиня должна принимать то, что преподносят ей от чистого сердца. Эхткар торопливо кивнул, видимо, довольный своей удачей. - Ну, ладно, - Лия не стала заострять на этом внимание, - Так отчего же степняки такие несговорчивые?

Ирина Морозова - Они слишком сильно ненавидят всё то, что связано с миром Богов, а нам не могут простить… как бы это сказать? Того, что мы сопротивлялись Злым Богам не так отчаянно, как они сами. Потом, степняки возможно считают нас, горцев, связанными с обитателями Кварцевой Долины. А это в их глазах смотрится едва ли не таким же смертельным грехом, как и служение Злым Богам. - Отчего же так? – удивилась Лия, а Ева, демонстративно зевнув, встала и направилась к своей койке в жилом отсеке. Разговор сестры и орнита о политической обстановке в этом мире ей порядком наскучил, и слушать его дальше девочка не собиралась. Однако по пути она, правда, заглянула в медицинский отсек, а до постели в тот вечер добралась не сразу. Потому что степняк, которому по всем правилам полагалось проваляться без сознания ещё, по крайней мере, до следующего полудня, не лежал на больничной кушетке, а сидел возле неё в дальнем уголке отсека. Ева, недолго думая, подошла к нему и присела прямо напротив. Степняк на это никак не отреагировал. Он неподвижно сидел в своём углу, прислонившись спиной к стене и согнув длинные ноги в коленях. Взгляд его ровным счётом ничего не выражал, а сам он казался мрачным чёрным изваянием. Вид его мощных стоп с тремя широко расставленными «птичьими» пальцами и одним, отведённым назад, почти таких же внушительных кистей рук с лезвиями когтей в пол человеческого пальца и самой мускулистой двухметровой фигуры пугал девочку. Но даже боязливые мурашки не заставили её ретироваться. Вместо этого Ева принялась всесторонне изучать орнита. Спустя минуту, когда ни одно псевдоперо на его теле не осталось без внимания, и процесс этот девочке наскучил, она попыталась войти с «внеземным существом» в более тесный контакт. Для этого она бесцеремонно взяла в руки клиновидный кончик его почти четырёхметрового хвоста, лежавший у самых её ног, и несколько раз провела пальцами по длинным и твёрдым, похожим на блестящие литые пластины, псевдоперьям. Ногтями соскоблила с них что-то вроде засохшей грязи, пригляделась к переливам тусклого света на

Ирина Морозова чёрной поверхности хвоста. Степняк оставался всё таким же неподвижным, только взгляд его стал чуть более живым. Вернее сказать, он просто на миг перестал созерцать пустоту и обратил свой непроглядно-тёмный взор к наглеющей «Богине». Ева не смогла как-либо распознать этот взгляд. Он попрежнему выражал лишь полное отсутствие интереса ко всему окружающему. Но кончик хвоста всё же медленно выскользнул из рук девочки и лёг на пол у ног орнита. Так, чтобы Ева не смогла его достать со своего места. - Чего такой мрачный? – спросила она, и лишь потом вспомнила, что орнит не может ей ответить. А что до мрачности, то, если честно, у него были на то причины. На том месте, где у рыжеглазого горца располагались крылоподобные перепонки, то есть между руками и телом, от запястий и почти до колен у степняка тянулись две сплошные полосы бактерицидных пластырейхамелеонов. Наружное покрытие пластырей самостоятельно меняло цвет в тон заклеенной ими поверхности. Только кожа у степняка была довольно светлой, а псевдоперья – угольно-чёрными. Поэтому пластыри, не в силах решить эту дилемму, просто стали серыми, и теперь чётко выделялся на чёрном фоне. Наверное, когда бедняге отрезали крылья, ему было очень больно. Ева вспомнила, как год назад впервые решила умереть и для этого бросилась под гравитационные пластины автомобиля. И её передёрнуло. Да, было больно. Но система слежения за дорогой тут же вызвала для неё «скорую помощь», и уже через каких-то пару минут девочке вкололи обезболивающее. Орнит же, судя по всему, страдал гораздо дольше. К тому же, у Евы всё давно зажило, а у него крылья уже никогда не отрастут. Да и язык тоже. Интересно, кто это его так? Ева ещё раз посмотрела в лицо орниту. Светлая кожа резко контрастировала с чёрной гривой из длинных, обрамлявших лицо, псевдоперьев, и такими же чёрными, густыми бровями. Тёмносерые глаза цветом напоминали минерал гематит, но в них, словно в

Ирина Морозова кусочках камня, ничто не отражалось. Девочка, наконец, не выдержала и опустила взгляд. Что и говорить: контакт удался! - Теперь ты понимаешь, как тяжело бывает иногда с тобой, резкий голос старшей сестры, раздавшийся из динамиков громкой связи, заставил Еву вздрогнуть. Девочка недовольно скривила лицо: не хватало ещё ощутить себя в чём-то виноватой и застигнутой врасплох, - Хоть бы раз подумала о чём-то, кроме своих надуманных проблем. Марш из отсека! Ева обиженно огрызнулась, но послушала сестру. - Бывай, - буркнула она степняку и быстро вышла вон. Автоматические двери отсека закрылись за ней, вновь оставляя орнита наедине с его болью. 9. Лия, увлёкшись беседой с орнитом, сперва даже не заметила ухода сестры. Ещё бы, ведь сейчас скромная выпускница биофака впервые в жизни общалась с представителем нечеловеческой разумной формы жизни. И это было в её глазах настоящим чудом. Орнит казался ей воплощением совершенства, ожившей сказкой, которой давно уже не было места в сердцах людей. И вот, он так же восхищённо взирает на неё своими чудными рыжими глазами, готовый поведать «Богине» все тайны этого загадочного мира. Девушку сильно заинтересовал поднятый горцем вопрос о нелюбви степняков к людям, и она с удовольствием развила эту тему. - Отчего же так? – спросила она и приготовилась слушать. - Они всегда были дикими, - пожав плечами, просто ответил Эхткар, - А потом, во времена Злых Богов они пострадали от их владычества более остальных. Нас Богам труднее было отыскать в Арочных Горах, а жители Кварцевой Долины и вовсе заглядывали Злым Богам в их проклятые рты. Белые думали завоевать с их помощью всю Орнитарию и ради этого готовы были поступиться

Ирина Морозова и свободой родного мира, и заветами Великой Богини. Именно поэтому степняки их так ненавидят, считая предателями. - До сих пор? – удивилась Лия, - Неужели они столь непримиримы? Ведь Злых Богов нет здесь уже около тридцати лет. - Прости, Богиня Лия, но ты ошибаешься, - Эхткар озадаченно взглянул на девушку, - Злые Боги ушли лишь шесть лет назад. Я молод, но прекрасно помню те времена. - Шесть лет? – не поверила Лия, - Но как же так? Ведь время в вашем мире идёт в пять раз быстрее, чем в нашем. Если, конечно… Лия осеклась и задумалась. Эхткар не решался потревожить её, хоть и видно было, что очень заинтересован в продолжение разговора. Но девушка, хмурясь, сама заговорила вновь. - Если, конечно, кто-то из людей не оставался здесь все эти годы. Орнит теперь и сам не в силах был сказать что-либо вразумительное. Неужели кто-то из Злых Богов шесть лет жил с ними, с орнитами бок о бок? А они и не знали! Даже подумать не могли. Возможно, степняки, собравшиеся вместе, знали об этом и готовились к войне со Злыми Богами. Только не с прибывшими вновь, а с живущими здесь уже давно и никуда не уходившими. Тогда где же они, эти затаившиеся враги? И тут, будто предугадывая ход его мыслей, Богиня спросила: - А где этот самый Злой Бог (или Боги!) может находиться? Подумай, Эхткар. - Ну, будь я Злым Богом, то обосновался бы в Кварцевой Долине среди белых лизоблюдов. То, что поведал Лие Эхткар, повергло молодую исследовательницу в шок. Конечно, удивлял сам факт того, что ктото из так называемых нелегалов мог остаться здесь после облавы, забытый правосудием и людьми. Впрочем, на то они и нелегалы, чтобы перемещаться куда угодно без регистрации. Ведь во времена активного «освоения» СРП-миров государство почти не следило за этим процессом. Естественно! Подумаешь – страдают их обитатели – эка невидаль. В колокола забили только тогда, когда эти самые

Ирина Морозова миры обзавелись не только входами, но и выходами. Но это всё дело прошлого. Сейчас же Лию волновало совсем другое. Похоже, пребывание сестёр в Орнитарии, едва успев начаться – да как удачно! – грозило совсем невесёлыми последствиями. С одной стороны, кто-то из преступников-нелегалов находится здесь, скорее всего, обосновавшись на территории Кварцевой Долины, среди заносчивых, интеллектуально развитых белых орнитов. И потому, по всей вероятности, имеет возможность жить припеваючи, имея определённые технические возможности для нападения. А это уже большая опасность для экспедиции. Во-вторых, сильно тревожит близость враждебных степняков. И всё это притом, что ранее, чем через две недели портал для обратного перемещения не откроется. И даже улететь по быстрому куда-нибудь подальше от опасности они не смогут. Лия помрачнела ещё сильнее, когда вспомнила, что лаборатория не сдвинется с места, пока имеет на борту хотя бы одно инородное, «нечеловеческое» существо. Это действовал механизм кибериммунитета, внедрённый в базовую комплектацию лаборатории нарочно для защиты от проникновения обитателей СРП-миров на Землю. И теперь этот механизм действовал, оставляя юных исследовательниц почти беззащитными перед внешними угрозами. Всё это означало, что от орнитов следовало избавиться как можно скорее. Как бы ни было жаль! - Эхткар, я бы говорила с тобой ещё хоть сколько угодно, сказала она орниту, исподволь подводя его к мысли об уходе, - но я, наверное, и так отвлекла тебя от каких-нибудь важных дел. Знай, я нисколько не стесняю твоей свободы. - Что ты, Богиня Лия! – отозвался горец, по-прежнему сильно волнуясь, - мне теперь и в голову не пришло бы такое. Теперь я знаю, что Боги бывают не только Злыми, но и такими, как ты! – он восхищённо взглянул на неё и тут же опустил глаза. Он казался таким искренним в своём восхищении, что Лия не стала настаивать на своём, - Я, конечно, должен буду уйти с рассветом, чтобы рассказать сородичам всё то, что узнал сам и то, что рассказала мне

Ирина Морозова ты. Но, если ты позволишь, Богиня Лия, я бы остался на ночь здесь, в твоём… в твоей… - Только не говори, что в летучем гнезде, - улыбнулась Лия, очень надеясь, что до утра ничего страшного не случится, - Это лаборатория. Ладно, Эхткар, отдыхай. Ты, наверное, устал, да и количество крови в твоём организме должно восстановиться. У нас тут мало спальных мест, но ты можешь лечь во-он на той кушетке. Я сейчас её разберу. Лия уже собралась разложить небольшую встроенную в стену полку, но в тот же момент заметила отрицательный жест орнита. Удивлённая, проследила она за тем, как Эхткар усаживается на корточки в единственном свободном углу кают-компании, нахохливает свои медно-бурые псевдоперья, сгибает ноги в коленях, а руки ставит между ними, таким образом, упираясь в пол всеми четырьмя конечностями. - Так мне будет удобнее, Богиня Лия, - проклекотал он, Доброй ночи тебе и твоей сестре. Удивлённая Лия вспомнила, наконец, о Еве. Куда именно девчонка ушла из кают-компании, она не заметила, но подумала, что та давно уже спит в жилом отсеке или слушает свою дурацкую музыку. Чтобы проверить это (ведь от взбалмошной сестры можно было ожидать чего угодно!) Лия велела бортовой интеллектуальной системе просканировать помещения лаборатории. И как же она была удивлена, когда нашла Еву в медотсеке, да ещё в компании досрочно выздоровевшего дикого чёрного орнита! Тот был мрачен, сидел в углу и не двигался. Но даже несмотря на недавнее тяжёлое состояние и отсутствующий вид, Лия ни на минуту не могла допустить его общения с маленькой глупой девочкой. Мало того, что в степняке было почти два метра роста, а когти помимо воли рождали в уме самые неприятные картины, так ещё нрав его, если верить рассказам Эхткара, должен быть весьма крут и непредсказуем. Особенно вкупе с тяжёлым стрессом из-за потери крыльев и языка. В общем, не желая терять ни секунды, Лия включила громкую связь и шуганула взбалмошную сестрицу из медотсека.

Ирина Морозова Та, судя по лицу, желала старшей сестре все «прелести» ада, но подчинилась. Хоть на том спасибо! Ладно, одна проблема – с Эхткаром – вроде как решена, теперь разберёмся с другой. Степняк быстро поправлялся, и это радовало Лию. Не только тем, что её старания увенчались успехом и орниту не грозит безвременная смерть, но и тем, что вскоре появится возможность избавиться и от него, успокоив тем самым «иммунитет» лаборатории. Заходить в медотсек она побоялась. В отличие от сестры она своей жизнью дорожила, поэтому наблюдение вела дистанционно, с помощью видеокамер. Незаметный для степняка биосканер показывал, что физическое состояние орнита в норме, даже несмотря на причинённый здоровью вред. Только лицо его Лии не нравилось. Можно ли сейчас выгонять его из лаборатории? Сможет ли он вообще жить в прежних условиях, не имея крыльев? Лия тяжело вздохнула, отдала всем системам распоряжение быть начеку и пошла спать. Утро вечера мудренее. 10. Ева спала плохо. И не только оттого что спальные места здесь были, мягко говоря, не на высоте, но и оттого что её не покидало странное, незнакомое тревожное чувство. Она даже не могла толком понять его природу, и потому, наверное, не могла от него избавиться. Даже музыка не отвлекала девочку, как случалось раньше. Скука и одиночество, всегда бывшие «хорошими, добрыми друзьями» Евы, теперь навевали дикую тоску, и от них хотелось поскорее избавиться. Как никогда! Поэтому после очередного тяжёлого провала в сон Ева встала ни свет, ни заря и отправилась бродить по лаборатории. Лия спала. Судя по той замысловатой позе, которую приняло тело сестры на тесной лежанке, ей тоже досталось от этого чуда современной научной мысли. Но сон её, похоже, был крепким. Ева тихонько прошла мимо неё и, покинув жилой отсек,

Ирина Морозова попала в кают-компанию. Там, сидя на корточках и прислонившись спиной к стене, так же мирно спал рыжеглазый горец. Ева, глядя на него, только и сумела, что удивлённо приподнять бровь. Неужто ему так удобно? Усмехнувшись, она прошла мимо, стараясь ступать ещё тише, ведь сон орнита мог быть куда как более чутким, чем у этой сони – её старшей сестры. Но и тот не проснулся. Похоже, не спалось только ей одной! Впрочем, был же ещё и степняк. Интересно, можно ли попасть к нему в медотсек? Девочка подошла к запертой двери и вызвала голограмму с камер видеонаблюдения. Орнит сидел на том же месте и в той же позе, в которых она оставила его несколько часов назад. Словно давно успел умереть, высохнуть и превратиться в чёрную мумию. А правда, жив ли он? Ева запросила у бортовой интеллектуальной системы информацию о состоянии его здоровья, и из всей массы малопонятных слов, символов и графиков с трудом уяснила лишь то, что степняк пока что жив. Она увеличила его изображение на голограмме и осмотрела внимательнее. Поза чёрного орнита немного напоминала позу спящего Эхткара. Но степняк не спал. Тёмные глаза его были открыты и по-прежнему смотрели в неведомую пустоту. У Евы от этого взгляда вновь что-то противно защемило в душе. И для избавления от этого чувства – Ева только теперь осознала это – ей во что бы то ни стало нужно было пообщаться с немым орнитом. Даже несмотря на то, что он не сможет ей ответить. Просто девочке вдруг показалось, что они со степняком чем-то похожи, а потому он мог – он должен был – понять её. Даже в том, что она и сама не очень хорошо в себе понимала. Вот знать бы, закрыта ли дверь? Ева осторожно коснулась ладонью той части дверной панели, которая отвечала за доступ в медотсек. Но разочарование, впрочем, вполне ожидаемое, не заставило себя ждать. Дверь была заперта, и открыть её могла только Лия. Ева задумалась. Отступать так просто она не привыкла, и

Ирина Морозова потому заставила свой обычно вялый мозг усиленно поработать. Идея пришла внезапно. Отстегнув от джинсовых брюк одну из множества приколотых к ним крупных булавок, она бесстрашно ткнула ею в собственную ладонь. Морщась от боли, девочка расковыряла в плоти довольно большую кровоточащую рану и дала видеокамере засечь нанесённую травму. Как того и следовало ожидать, дверь в медотсек тут же открылась. Ева улыбнулась своей изобретательности, вошла внутрь, позволила выехавшим из стен манипуляторам немного полечить себя, а после этого вновь присела напротив степняка, но так и не нашлась, что сказать ему. Слова не шли в голову, контакта пока что не было. Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем девочка подобрала нужные слова для начала своего монолога. Но не успела она и рта раскрыть, как сонную тишину лаборатории наполнил тревожный звук сирены, говорящий о том, что весь этот комплекс и находящиеся в нём люди подверглись какой-то неведомой, но серьёзной опасности. Ева встрепенулась, полностью растерявшись, так как никогда в жизни не попадала в подобную ситуацию. Звук тревожной сирены был для неё подобен грому средь ясного неба, тем более что она даже приблизительно не знала, как нужно действовать в этом случае. В школе их, конечно, учили основам безопасности, но много ли уяснишь из интерактивной лекции раз в неделю? Да ещё притом, что Ева их почти не слушала, предпочитая музыку. И вот тебе – плоды разгильдяйства! Пытаясь себя успокоить, девочка подумала о каком-нибудь досадном сбое в системе безопасности, но вскоре поняла всю беспочвенность своих надежд. Лаборатория, до сей поры казавшаяся настоящей крепостью, опасно завибрировала, словно её прошибал лихорадочный озноб, а в следующий миг начала рушиться, крошиться прямо на глазах! Медицинское оборудование в отсеке жалобно запищало на все лады, взывая о срочном ремонте. А Ева только и могла, что

Ирина Морозова бестолково вертеть головой, непроизвольно реагируя на эти звуки. Как это ни странно, чёрный орнит, которому вообще неведома была теория безопасной жизнедеятельности, оказался куда собраннее «Богини». Он по-прежнему был спокоен и будто чего-то ждал. Удивлённая этим, Ева перестала бояться. Хорошо, всё-таки, когда рядом есть взрослые! Но, как оказалось, успокаиваться было рано. Толстые, герметичные стены лаборатории неумолимо рассыпались слой за слоем. Будто в несколько секунд их разъело какой-то жуткой эрозией. Что-то треснуло у Евы в ушах, и любимая музыка стала ей недоступна даже в записи. Одна за другой разлетались все пластмассовые и металлические детали её одежды: пуговицы, заклёпки, булавки, стилизованные под разные крутые штучки. Ева испугалась, что может остаться совсем без одежды, но разрушение, похоже, коснулось только искусственных материалов. Как же хорошо, что Лийка всегда, не скупясь, покупала ей вещи из натуральных тканей! Крошился и пол, в котором ноги девочки теперь тонули, словно в песке на пляже; и потолок, с которого на её голову осыпалась уже целая гора металло-пластиковой трухи. Именно в тот момент Ева с ужасом и осознала, что совсем скоро окажется не внутри лаборатории, а снаружи, под открытым небом Орнитарии. Будто желая ускорить этот момент, под ударами неизвестного оружия пала трёхслойная рама иллюминатора, и в неё вместе с прохладным утренним воздухом ворвалось нечто большое и чёрное, попутно сметая остатки истончившейся стены. Орнит. Такой же высокий и мускулистый, как подобранный «Богинями» степняк, только с крыльями и дикой яростью в тёмных глазах. Ева почти не боялась боли, и даже смерть воспринимала не иначе как переход на финальный уровень грандиозной компьютерной игры, но теперь, когда и то, и другое, было реальней реального, девочку охватил ужас. Словно кадры из фильма, пронеслись перед её широко

Ирина Морозова раскрытыми глазами страшные фантастические картины. Вот ошмётки стены с шуршанием падают ей под ноги. Вот в образовавшейся бреши появляется высокая чёрная фигура незнакомого, враждебного степняка. Вот он, каркая что-то разъярённо и сбивчиво, направляется прямо к Еве, сверкая лезвиями страшных когтей и занося правую руку для удара. Ева хотела закричать, но из горла, которое так некстати сдавило судорогой страха, вырвался лишь короткий жалкий стон. Да и тот потонул в завываниях сирены. Девочка, уже два раза добровольно пытавшаяся расстаться с жизнью, вдруг поняла, что хочет прожить ещё как минимум лет сто, а то и больше. Но жизнь, с которой она привыкла так бесцеремонно играть, жестоко мстила ей теперь, уходя в самый неподходящий для того момент. Орнит с перекошенным злобой лицом в последний раз блеснул безумными чёрными глазами, выплюнул ещё какое-то особенно грубое слово и метнул когтистую руку к шее девочки. Ева уже не в первый раз смотрела в глаза собственной смерти, но только теперь осознала, сколь они темны и ужасны, как неотвратим их взгляд и как затягивает он в свою бездонную пропасть. Она уже почувствовала обжигающую боль на своей коже, но тут всё как-то странно и резко изменилось. Ева ощущала горячую струйку крови, стекавшую с шеи за воротник блузы, но прекрасно понимала, что это вовсе не глубокая рана от вонзившихся в горло когтей, а всего лишь небольшая царапина, вроде той, что она сама недавно сделала на своей ладони, чтобы попасть в медотсек. Девочка решилась открыть глаза, и вот она снова будто смотрит многомерный и очень правдоподобный фильм ужасов. Чёрное тело враждебного степняка больше не нависало над ней; когти, готовые разорвать на части, уже не грозили нелепым страшным финалом. Вместо этого орнит замер в боевой стойке и яростно заработал длинной плетью хвоста. Смотрел он уже не на Еву, а на другого такого же чёрного орнита, бескрылого и немого, но от этого, судя по всему, не ставшего менее опасным.

Ирина Морозова Бескрылый тоже бил хвостом, рассекая звенящий от шума воздух, и первым ловко нанёс удар по лицу противника. Тот увернулся, но всё же получил кровавый шрам на левой щеке. Тут же опомнившись, он сделал ответный выпад, но его противник был готов к этому. Сцепившись плетьми хвостов, они начали ближний бой, пуская в ход свои страшные когти-лезвия на обеих руках и ногах. Ева, всё ещё сама не своя от произошедшего, наконец, опомнилась. И первым порывом её было сильнейшее желание воспользоваться суматохой и убежать из отсека. Только отсек-то исчезал буквально у неё на глазах. Поняв это, Ева вновь закрыла глаза и стала ждать очередных поворотов судьбы. Пришла в себя она оттого, что кто-то резко дёрнул её за руку, причинив боль. Это заставило девочку открыть глаза. Перед ней был бескрылый степняк. Весь в крови – своей или чужой, было не разобрать – он грубо тянул её к тому месту, где раньше (всего несколько секунд назад!) была стена с иллюминатором. Теперь же вместо неё из гор осыпавшейся трухи торчали одни зазубренные, продолжавшие крошиться, остовы. Орнитария открылась ей, но совсем не так, как она того хотела. Дышалось, правда, чрезвычайно легко, от утренней свежести закружилась голова, и даже появилось что-то вроде эйфории. Движения, казалось, не требуют каких-либо, даже совсем незначительных усилий. Но творившийся вокруг кошмар тут же напомнил о себе, бесцеремонно прогнав все приятные ощущения. Напавший на неё недавно степняк валялся неподалёку мертвый. Лаборатория была разрушена почти до основания. А в небе, неподалёку от её останков носились десятки угольно-чёрных точек. Лии не было видно. При этой мысли Ева ощутила озноб. - Лия! Где Лия? – проверещала она, сама теперь напоминая маленькую, перепуганную насмерть птичку. Но молчаливый степняк, не обращая внимания на жалкий протест девочки, упорно тащил её куда-то. Наверное, знал, куда…

Ирина Морозова 11. Ева, торопливо перебирая ногами, спотыкаясь о неровности земли и пытаясь привыкнуть к внезапно возникшей лёгкости в теле, неслась куда-то вслед за бескрылым степняком, и в голове у неё царил сущий кавардак. Что-то большое и чёрное спикировало на неё, сбив с ног и сильно расцарапав плечо. Она успела отскочить, но нападавший снова нанёс удар. Метил в шею, но опять промахнулся. Еве теперь слишком хотелось жить, и она отбивалась, как только могла. Только долго ли она продержится против этого летучего чёрного демона с его шестнадцатью жуткими когтями? Но Еве повезло. Бескрылый степняк снова пришёл ей на помощь, и она этому уже не удивлялась. Только радовалась. Впрочем, времени не было ни для то, ни для другое. Два орнита сцепились, но на помощь крылатому уже неслись целых пятеро таких же злобных и стремительных летунов. Ева закричала, прекрасно понимая, что бежать от этой стаи бесполезно. Растерянность и страх совсем лишили её рассудка. Только этим и можно было объяснить её последующие действия. Видя, что крылатый орнит явно имеет преимущество в схватке, а смерть бескрылого степняка неминуемо приведёт к её собственной гибели, она подобрала с земли увесистый камень и изо всех сил швырнула его прямо во враждебно настроенного орнита. Это не причинило ему особого вреда, но на миг отвлекло от схватки, и её бескрылому другу хватило этой секунды. Он ударил крылатого ногой, вспоров плотный панцирь из перьев на его животе, а следующим взмахом когтистой руки разрезал сопернику горло. Откинув от себя тело убитого собрата, немой степняк жестом указал Еве в сторону холмов, что виднелись вдали. Ева побежала, не раздумывая. Она мчалась, глядя только вперёд, не зная, что именно больше боится увидеть, оглянувшись: растерзанное тело столь неожиданно появившегося друга или кучу поверженных им врагов? Врагов, которые были его соплеменниками, такими же чёрными орнитами, как и он сам.

Ирина Морозова Сама не своя от страха, девочка даже не заметила, как абсолютно плоская Чёрная Степь стала слегка бугриться, как мускулистая спина орнита. Так же неожиданно Ева почувствовала сильный жар и ощутимый толчок сзади, от которого, не удержав равновесия, навзничь повалилась на землю. Она бы тут же вскочила и побежала вновь, но нога её провалилась в какую-то яму, а в следующий миг она оказалась там целиком. Большое чёрное тело, заслонив от неё свет дня, накрыло Еву, придавив к земляной стене. А жар, который девочка почувствовала ещё до падения в яму, всё усиливался, становясь нестерпимым. Чтото больно сдавило ей лицо – нос, рот и глаза оказались зажатыми, скорее всего, рукой степняка – и мешало дышать. Не в силах сделать вдох, Ева запаниковала, и в голове её стали рождаться страшные догадки. Степняк хотел её задушить! А как иначе? Он за что-то мстит ей? Но за что? В чём же логика? Логики не было, и мысли Евы побежали по другой дорожке. Если б он хотел убить её, то мог бы сделать это давным-давно, ещё тогда, когда она в первый раз пришла к нему в медотсек. Если бы степняк хотел её смерти, то не стал бы ради неё убивать других степняков. Так какой же теперь смысл душить человека, которого так усердно спасал всё это время? Смысл его действий вновь ускользнул от Евы. А голова и грудь меж тем уже горели, словно в них плавился свинец. Был тому причиной странный жар, пришедший извне, или отсутствие воздуха, девочка понять не могла. Но в тот момент это было совсем не важно. Она чувствовала, что скоро умрёт, задохнувшись, и потому начала сопротивляться. Однако степняк, само собой, многократно превосходил её в мускульной силе, и все её жалкие трепыхания пропали впустую. Безжалостный орнит лишь сильнее придавил её к земле, которая, как и всё вокруг, стала невыносимо горячей. Он сумасшедший! Мысль эта родилась случайно, в тот момент, когда мозг уже практически коллапсировал от жара и недостатка

Ирина Морозова кислорода. Он безумец! Вот почему его действия не поддаются объяснению! Он убийца, и за это ему отрезали язык и крылья! Другого объяснения просто не было. Господи! Как же глупо всё получается! Ева зарыдала бы, если б могла, но сознание уже покидало её. Скорее всего, оно уйдёт вместе с жизнью. А так хочется пожить ещё, хоть чуть-чуть, хоть один денёк! Нужен только глоток воздуха, маленький глоточек – и всё! Боже, один глоток! И только она подумала об этом, как вездесущий и всемогущий Бог исполнил её желание. Степняк освободил её лицо от своей железной хватки, и в следующий миг раскалённый воздух ворвался в её сведённые судорогой лёгкие. Ева, теперь уже сама, попыталась задержать дыхание, но непослушные мышцы непроизвольно делали вдохи и выдохи, один за другим. Жар полыхал внутри её тела, он опалял кожу и плотно зажмуренные слезящиеся глаза. Но всё же он отступал. Тогда только Ева смекнула, что степняк, уже в третий раз за сегодняшний сумасшедший день, спас её от верной смерти, не дав убийственному жару опалить ей глаза и лёгкие. Причин такой заботы она пока что уразуметь не могла, и потому просто радовалась свалившейся на неё удаче. Девочка попыталась разлепить спёкшиеся веки, но получилось это лишь с третьей попытки. Сперва, кроме причудливой мешанины из тьмы и света, ничего разобрать не удавалось, и Ева несколько раз активно поморгала. Наконец, свет стал отделяться от тени, образуя контуры той самой ямы, в которую они со степняком провалились уже, казалось, целую вечность назад. На фоне слепящей светом неровной окружности виднелось мускулистое плечо орнита. И больше, пожалуй, ничего. Девочка, не зная, что делать дальше, выжидала. Чего? Наверное, очередных подвигов степняка… Так они просидели довольно продолжительное время. У Евы от долгой неподвижности в неудобной позе затекло всё, что только можно. Она захотела хоть немного переменить положение, но степняк не позволил ей сделать это. Вместо того чтобы сдвинуться

Ирина Морозова хоть чуть-чуть ближе к выходу, он прижал её к стенкам ямы ещё плотнее и тут же вновь зажал ей рот ладонью. «Опять???» Ева чуть не заревела от обречённости. Да что ж это такое? Но наплыв жара не повторился. Зато снаружи послышался громкий шелест крыльев и уже знакомые каркающие голоса. «Степняки!» - догадалась Ева, прекрасно понимая, что это не к добру. Они отчего-то не садились, а лишь кружили над ямой, перекидываясь короткими, малопонятными фразами. Вроде как спорили, в эту ли нору упали «предатель» и «маленькая Злая Богиня», и могли бы они выжить после «дыхания солнца»? Но не успела Ева как следует испугаться, как прямо у себя над ухом услышала целую серию резких, кашляющих звуков. Она чувствовала, как тело бескрылого степняка содрогается, исторгая эти странные звуки, но понять их значение не могла. Не напугать же он их хочет этим кашлем!? Но, тем не менее, в следующий миг карканье и клёкот над головой сменили интонации, пропитавшись злой досадой. Голоса стали удаляться и вскоре стихли совсем. Ева так и не взяла в толк, какой такой «эчкхет» сожрал «предателя» и «маленькую Злую Богиню», но именно странный кашель бескрылого степняка, судя по всему, заставил его крылатых собратьев так подумать. Вскоре возле норы загадочного эчкхета, которого, похоже, на их счастье не было в тот момент дома, воцарилась полная тишина. Но орнит долго ещё не двигался с места. Ева уже готова была растолкать его, лишь бы поскорее сменить позу и хоть немного размять одеревеневшее тело. И всё-таки сделала это. Толчок оказался для степняка слишком неожиданным, и он невольно сдвинулся примерно на полметра к выходу из норы. И тут же вскрикнул. Еву этот крик напугал едва ли не больше, чем всё, пережитое накануне. Так кричат только от сильной, резкой боли. Она сама однажды так же заголосила, когда лет в пять обожглась кипящим маслом. В воздухе ощутимо запахло палёным. Орнит повернул к ней искажённое болью лицо, но Еве уже не требовалось что-либо

Ирина Морозова объяснять. Она и так поняла, что почва вокруг них пышет жаром, словно раскалённая сковорода. - Извини, - пропищала девочка, виновато глядя на степняка. Орнит шумно выдохнул и отвернулся. Потом вдруг плюнул примерно в то место, куда пару секунд назад нечаянно ступил ногой, и от слюны в тот же миг не осталось ничего, кроме короткой струйки пара. Даже шипел плевок какую-то жалую долю секунды. Чёрная почва у выхода из норы оплавилась, превратившись в гладкую угольную поверхность, которая всё ещё была нестерпимо горяча. «Дыхание солнца» - так, кажется, говорили об этом жаре улетевшие ни с чём степняки. Что это такое? Ничего, кроме термического оружия, которое могло попасть сюда много лет назад с какой-нибудь группой охотников-нелегалов, на ум не приходило. Скорее всего, орниты нашли одну из таких установок, отыскали способ её запустить, и теперь использовали против людей. Только люди-то эти были ни в чём не виноваты! Но, как бы то ни было, а сидеть здесь в позе эмбриона, похоже, придётся ещё ох как долго. В общем-то, могло пройти как несколько минут, так и десяток-другой коротких секундочек. Но для Евы время теперь измерялось не в них, а в интенсивности неприятных ощущений, наполнявших затёкшее тело. - Может, плюнешь ещё разок? - осторожно попросила она степняка, - Может, мы выйдем уже? Орнит, едва заметно хмыкнул, но просьбу её исполнил не сразу. Ждал ли он, пока земля остынет, или же просто мстил Еве за ожог, судить было трудно. Разумнее всего было бы предположить первое, но и второе тоже имело определённый смысл. Только когда он плюнул во второй раз, слюна не испарилась, а просто высохла быстрее обычного. Степняк, осторожно попробовав оплавленную землю здоровой стопой, начал медленно выбираться наружу. Ева, несмотря на страх обжечься, поспешила за ним, так как сидеть тут, скрючившись, было хуже любой пытки. Лишь оказавшись снаружи, степняк тотчас скрылся из глаз Евы. И та, не обращая внимания на ожоги ладоней, пулей

Ирина Морозова вылетела за ним. Не хватало ещё, чтобы этот молчун бросил её в самый ответственный момент. Вдруг он захочет отомстить ей за опалённую ногу? Впрочем, верилось в это с трудом. Ведь не зря же он в последнее время только и делал, что спасал «маленькую Злую Богиню» от всех возможных видов насильственной смерти. Едва выглянув из норы, она тотчас в этом убедилась. Степняк, судя по всему, привык действовать убедительно. Потому что в тот же миг он грубо дёрнул её за плечо и жестом велел следовать за собой. Чёрная жёсткая поросль здесь была разве что по колено, и на скрытность надеяться не приходилось. Потому, наверное, степняк так быстро гнал её куда-то в сторону видневшихся вдали возвышенностей. Здесь Чёрная Степь, унылая и плоская, переходила в такие же чёрные, но при этом причудливые холмы. Формы их, пусть и сглаженные ветрами, были столь разнообразны и непредсказуемы, что в другой раз Ева обязательно бы ими полюбовалась. Но степняк, хоть и сильно хромал на обожженную ногу, не давал ей на это и секунды. Петляя между вздыбленными, застывшими волнами чёрной породы, он вёл девочку дальше, куда-то вглубь этой холмистой местности. Движения степняка, не смотря на то, что бежал он довольно быстро, поражали своей неуклюжестью. Он как-то машинально подпрыгивал, видимо, порываясь взлететь. Нелепо ковылял на ногах, которые явно предназначались совсем для других целей. Не для ходьбы и бега, как у людей, а лишь для того, чтобы подпрыгнуть разок-другой, после чего взмахнуть крыльями и полететь. Полететь… У Евы при этой мысли что-то мерзко заныло внутри. Ему и так тяжело, а она, дура безмозглая, ещё и ожог стопы добавила! Это ей хорошо! Бег при пониженной гравитации – одно сплошное удовольствие. Здесь даже марафонский забег не показался бы ей чем-то недостижимым. А степняк? Наверное, ему неудобно, возможно даже больно. Да наверняка больно. Мало того, ему, рождённому для полёта, скорее всего, претит сама мысль о том, чтобы ковылять по земле.

Ирина Морозова Но вот он, будто услышав её мысли, остановился. Ева, до этого сильно разогнавшись, по инерции преодолела ещё метра три-четыре и едва не наткнулась на степняка. Он, в отличие от девочки, тяжело дышал и долго потом приходил в себя, прислонившись спиной к чёрному телу пригорка. Ева тоже присела с ним за компанию, хоть и не устала вовсе. - Очень больно? – спросила она, кивая в сторону обожжённой ноги орнита. Впрочем, знала, что вопрос глупый. Степняк, отдышавшись, согнул левую ногу и вывернул её так, чтобы видно было подошву стопы. Девочка поморщилась, и тут же отвернулась. Вот чего она спрашивала, кретинка, раз даже взглянуть не может, а не то, что чем-то помочь? Алые кровавые волдыри на перепачканной землёй коже так и стояли у неё перед глазами, вызывая чувство тошноты и головокружение. Ева злилась на себя, но доводить свой организм до обморока тоже не собиралась. Тем более что помочь орниту она ни чем не могла. Чем вообще лечат ожоги? Память её на этот счёт упрямо молчала. Ну, нельзя извлечь из неё то, чего в ней никогда не было! Собственная глупость и никчёмность слишком больно били по её самолюбию, и чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, девочка огляделась вокруг. Наконец-то появилась такая возможность. В той стороне, откуда они со степняком пришли сюда, тянулась довольно внушительная по длине гряда невысоких холмов, плавно переходящих в недавно покинутую ими Чёрную Степь. Холмы эти были в основном пологими, хотя кое-где, особенно с противоположных Степи сторон, имели весьма необычные по формам вершины и склоны. Чаще всего их макушки выворачивались изогнутыми спиралями, нависали над холмами пониже, образуя небольшие арки. Словно кто-то вдоволь пофантазировал с тоннами чёрного пластилина. Ева поняла, что степняк привёл её в Арочные Предгорья, а впереди их, скорее всего, ждали уже самые настоящие Арочные Горы. Но их, если они действительно были в той стороне, где предполагала девочка, закрывала собой массивная «спина» соседнего холма. Чтобы подтвердить или опровергнуть догадки,

Ирина Морозова нужно было взобраться на него. - Я… осмотрюсь, - с умным видом сказала Ева, стараясь не встречаться взглядом со степняком. Тот ничего не ответил, и девочка смело полезла на вершину почти семиметровой возвышенности. То, что открылось Еве с его чёрной макушки, поразило её до глубины души. Вдали, за несколькими широкими и бесконечно длинными грядами холмов возвышались узорочные арки гор. Они уже не были угольно-чёрными, как примыкавшие к степи предгорья, а имели такой же тёмно-ржавый оттенок, что и оперение у горца Эхткара. И они, в самом деле, казались чудом из чудес. Такой красоты Ева не видела даже в фантастических фильмах. Вершины скал редко тянулись к небу, как это обычно бывает с их земными каменными сёстрами, а изгибались и закручивались лентами серпантина, переплетались арками, врастали одна в другую. Над всем этим причудливым великолепием проносились по зеленоватому небу такие же зеленоватые облака. Ещё низко стоящее над горизонтом солнце заливало мир Орнитарии всё тем же мягко-изумрудным светом. Ева долго не могла отвести взгляд, но когда обернулась, то взгляд её упёрся в неподвижную чёрную фигуру степняка. Тот стоял так близко, что девочка невольно отпрянула. Не то чтобы он был страшен или мало спасал ей жизнь, но глаза его, по-прежнему пустые и пугающие, отталкивали и смотрели, как казалось Еве, с укором. «Теперь ты понимаешь, как тяжело иногда бывает с тобой?» - вспомнились ей слова сестры, сказанные, казалось, очень давно, ещё в то время, когда их лаборатория была для сестёр настоящей крепостью. Лия! Степняк загораживал ей обзор той местности, где должны были виднеться остатки разрушенной лаборатории. Наверное, и за это стоило благодарить его. В своё время она вытянула горькую правду из уст не в меру болтливой соседки, и повторять эту ошибку теперь совсем не хотелось.

Ирина Морозова - Я… это… ну, типа… - Ева, как и прежде, не решалась заглянуть орниту в глаза и потому остановила взгляд где-то на уровне его широкого правого плеча, словно бронёй укрытого чёрными блестящими пластинами псевдоперьев, - за сестру волнуюсь. Короче… ну, в общем… надо вернуться к лаборатории. Может, ей нужна помощь… Ева и сама понимала, что операция по спасению сестры – сущая глупость. Но только теперь она вдруг очень ясно осознала, что не может без сестры и шагу ступить. Более того, как бы странно это не звучало, она как можно скорее хотела попасть под её занудную опеку. Степняк, всё такой же каменно-ледяной, покачал головой, давая понять, что идея девочки никуда не годится. «А какая годится?» - подумала Ева, сильно сожалея о том, что орнит не может ответить на её вопросы. Мерзкое чувство смятения и беспомощности охватило девочку. Нервы натянулись, как тугие струны, и болью отзывались на любое движение мысли. - Как ты считаешь, - проронила она, с трудом удерживая эмоции внутри себя, - могла она остаться в живых, а? Степняк слегка приподнял одну бровь, что могло означать и «скорее всего, да», и «не знаю» и «вряд ли». - Куда нам теперь идти? – спросила Ева, так как все другие вопросы отпали сами собой. Степняк долгое время никак не реагировал на слова и вопросительный взгляд «маленькой Злой Богини». А потом просто кивнул головой в сторону Арочных Гор. «Ну, если другие горцы такие же славные ребята, как Эхткар, то, может статься, нам будет там не так уж и плохо!» - подумала Ева, глядя на витые узоры медно-бурых вершин. Степняк спустился по склону к подножию холма, прошёл под его арочной верхушкой, и Ева, боясь потерять друга из виду, поспешила следом.

Ирина Морозова 12. Еве совсем не нравилось, что приходится уходить вглубь холмистой страны, прочь от остатков разрушенной лаборатории. Она, теряясь в сомнениях, как в дремучем лесу, всё порывалась сказать об этом степняку, но её неуверенные слова просто тонули в глубине повисшего между ними молчания. Степняк упрямо ковылял куда-то. Вот знать бы, куда? Ева посмотрела в ту сторону, куда лежал их непроторённый путь. Так, если сейчас утро, а солнце стоит слева, то… Ева, может, и смогла бы определить направление, если бы степняк дал ей хоть несколько секунд, не грозя исчезнуть из виду. Тогда бы она встала лицом к солнцу и вытянула руки в стороны. В таком случае левая рука смотрела бы… Куда бы она смотрела? Ева поникла. Ей стало ужасно стыдно за то, что она не знает, не умеет и не понимает буквально ни-че-го. Да уж, нечего сказать – «Богиня»! Спрашивать о сторонах света у степняка она не решилась, стесняясь своей вопиющей безграмотности. Чтобы отогнать подальше эти неприятные открытия в самой себе, Ева переключилась на другие мысли. Но и они оказались не веселее. А что если пропавших сестёр начнут искать спасатели с Земли, увидят рассыпавшуюся в труху лабораторию, и не найдя рядом тел, подумают об их безвременной кончине и прекратят поиски, даже толком их не начав? Сомнения терзали разум и душу девочки пока она, словно привязанная, спешила вслед за своим нечаянным спутником. «Чего это там Лийка втирала про Степь и Горы?» - вновь полезли в голову мысли о сторонах света. Ева принялась мучительно вспоминать слова сестры, но те совсем не отложились в её памяти. Что там было на севере, а что на юге? Степь, Горы, Кварцевая Долина? «Ну как же плохо быть тупой!» - она со всего маху саданула кулаком по большому камню, который некстати попался ей в тот момент под руку. Результатом этого стала лишь болезненная

Ирина Морозова ссадина, и проблемы она не решала, хоть убей. Где-то очень глубоко внутри сознания уже родилась вполне разумная мысль, дававшая ответ на все вопросы. Нет, Ева вовсе не была так уж глупа, просто никогда не умела и не хотела смотреть на мир вокруг себя. А теперь приходилось делать это на ходу. Учителей не было, а были только «шишки», которые она набивала себе на каждом шагу. И сколько ещё набьёт?! С тяжёлым чувством на душе продвигалась она вслед за молчаливым провожатым в неизвестном ей направлении. Холмы меж тем становились всё выше и причудливее, а пространство между ними – уже. Именно в тот момент Ева и почувствовала первые признаки усталости. Девочка понятия не имела, сколько удалось ей отмахать в то утро. Но уж наверняка намного больше, чем подсказывали ей ощущения. А что они подсказывали? Ева вообще никогда не ходила так много, просто не приходилось. Современный, привычный ей мир не утруждал своих обитателей ничем подобным. И потому внутренние анализаторы беспрестанно путались в собственных показаниях. Степняк вскоре остановился. Выглядел он гораздо хуже Евы, но каждое его движение, хоть и давалось с неимоверным трудом, всё же носило на себе отпечаток завидной для девочки уверенности. Полной уверенности в своих действиях. Ева подошла к орниту. Он явно очень устал: лицо покраснело, зрачки расширились, делая и без того тёмные глаза совсем непроглядными, грудь и плечи часто вздымались, воздух с шумом выходил из натруженных лёгких. Обожжённая ступня немного распухла. Во время ходьбы он всё время намеренно подворачивал её, ставя на ребро, чтобы не травмировать ожог. Что же поделать с этим? Что делать, если очень хочешь помочь, и не знаешь, как? И спросить не у кого: ни людей вокруг, ни компьютеров. Ничего! А решать проблему надо… - Дай… посмотрю… эту… ну, ногу, - собственная речь, косноязычная и жалко-писклявая, наводил на Еву тоску. А уж что думал о ней степняк, и представлять не хотелось.

Ирина Морозова Орнит присел и вновь вывернул ногу стопой вверх. Ева не была в этом деле неженкой, и всё же не смогла сдержать рвотный позыв. Правда, желудок со вчерашнего вечера был пуст, и всё обошлось лишь ноющим звуком в животе и продолжительной тошнотой. Стопа орнита с тремя широко расставленными когтистыми пальцами и одним коротким – на месте пятки – была покрыта грубой, довольно толстой морщинистой кожей. И, тем не менее, ей сильно досталось от глупости «маленькой Злой Богини». Все ожоговые пузыри лопнули, покрывшись при ходьбе чёрной пылью, а на месте трёх из них образовались кровавые гнойные раны. Внешнее ребро стопы, на которое степняку всё это время приходилось наступать, тоже стёрлось в кровь. Ева готова была сквозь землю провалиться от стыда, но Орнитария, словно издеваясь, так и стремилась, наоборот, оттолкнуть её от себя и поднять над собою. Вздохнув, Ева поняла, что даже очистить стопу от пыли ей нечем. Борясь с тошнотой и неловкостью, она вопросительно взглянула на орнита. Она очень боялась увидеть в его глазах презрение к себе, но из них по-прежнему сквозило только холодом. Лишь на миг крохотная искра чего-то, что Ева не смогла распознать, вспыхнула в них и тут же угасла. Но презрением она не была. Степняк рукой указал на склон одного из холмов, увитого тёмно-зелёным плющом. Впрочем, Ева ничего не знала о ботанике этого мира, но крупные мясистые листья растения вполне могли сойти за салфетку. Девочка встала, залезла на пригорок и нарвала целую охапку листьев-салфеток, некоторые из которых она спокойно могла бы использовать вместо капюшона. Вновь подойдя к степняку, она неуверенно протянула руку с листом к его больной стопе, но тот остановил её, взял импровизированную салфетку и растёр её в руках. Лист помялся и выпустил прозрачный густоватый сок. Только после этого орнит вновь протянул его Еве. Девочке, до той поры молчаливой и замкнутой, вдруг очень захотелось с кем-нибудь поговорить. Но, к сожалению, собеседников не было. И приходилось играть в язык жестов, мимики,

Ирина Морозова красноречивых взглядов. Кивнув, она осторожно провела влажным листом по раненой стопе орнита. Она, действительно, очень старалась, но руки были столь неуклюжи, что дали бы огромную фору ногам степняка. И всё же, если бы в тот момент она подняла голову и посмотрела на своего «пациента», то непременно заметила бы, как ожил его тёмный взгляд, и даже то, что он улыбнулся. Одними глазами. Стерев с кожи степняка грязь и липкую гнойно-кровавую массу, Ева растёрла в руках ещё один самый большой сочный лист и обернула им больную стопу орнита. Чтобы импровизированная портянка не спадала с ноги, пришлось обвязать её гибкими стеблями того же орнитарианского «плюща». Девочка, правда, не смогла справиться с прочностью его волокон, но для степняка это оказалось легче лёгкого. Получив первую медицинскую помощь, чёрный орнит встал и проковылял куда-то в сторону узкой арки, образованной сросшимися вершинами двух соседних возвышенностей. Солнце стояло уже довольно высоко, и от него хотелось укрыться. Арка оказалась как нельзя кстати, и Ева, в очередной раз поняв степняка без слов, последовала за ним в приятную прохладу тени. Ощутив себя вроде как в домике, девочка расслабилась. Оптимизма прибавилось. Поесть бы только и попить. Степняк не стал долго прохлаждаться, вместо этого он встал и направился кудато, велев ей оставаться на месте. Недоверчиво глянув ему вслед, Ева всё же послушалась. В конце концов, он тоже, наверное, голоден, а потому, скорее всего, пошёл за добычей. Придя к такому выводу, Ева села в тени арки и принялась ждать. В одиночестве голову её стали наполнять самые разные мысли, но в целом сводились они к тому, что степняк, о котором она ничегошеньки не знала, стал для неё едва ли не родным. А на кого ещё она могла здесь положиться? Не на себя же! Время тянулось и тянулось, словно скучный интерактивный урок. Да, попасть бы сейчас на урок. С каким удовольствием Ева послушала бы его сейчас! И обязательно выучила. И даже сверх школьной программы…

Ирина Морозова Да, вот тебе и сослагательное наклонение! К счастью, степняк вернулся довольно скоро, не дав Еве заскучать и впасть в уныние. В руках его была небольшая тушка какого-то пернатого существа и два зелёных фрукта величиной с апельсин. Убитое существо чем-то напоминало земного голубя, только на четырёх ногах. В остальном же оно сильно смахивало на кряжистого толстенького обитателя городских парков. Другого сравнения девочка подобрать не смогла – слишком плохо разбиралась в орнитологии. Но, как бы то ни было, через минуту степняк уже довольно ловко ощипывал «голубя» и грубо рвал когтями на части. «Попадись ты в моём мире за таким занятием, то получил бы срок за жестокое обращение с животным в присутствии несовершеннолетней», - брезгливо морщась, подумала Ева, а вслух заявила, - Я это сырым есть не буду. Степняк на мгновение прекратил свою кровавую работу, не изменяя своей привычке, приподнял бровь, кивнул на отложенные в сторону зелёные фрукты и вернулся к прежнему занятию. Вскоре четвероногий «голубь» уже лежал на камне возле ног орнита ощипанным, выпотрошенным и разделённым на семь небольших частей. Работа была выполнена чисто, на совесть, и степняк приступил к трапезе. Острые зубы его вонзались во всё ещё сочащуюся кровью плоть, но пережёвывал он, правда, с трудом, болезненно морщась и то и дело хватаясь за горло. Наверное, саднила рана на месте отрезанного языка. Ева, брезгливо морщась, переключила своё внимание на зелёные «мячики» местных апельсинов. Надеясь на чудо, а вернее на то, что ей от тех апельсинов не поплохеет, она обтёрла один из них об одежду и аккуратно надкусила тонкую гладкую кожуру. Во все стороны брызнули струйки желтоватого сока, и девочка от неожиданности едва не выронила плод. Он, между прочим, был сочным, а вкусом напоминал сладкий виноград. В нём было достаточно волокнистой мякоти, чтобы утолить голод. Да и жидкости тоже хватало для того, чтобы не мучиться от жажды. Ева быстро расправилась с обоими «мячиками», и после этого

Ирина Морозова в душе её наконец-то воцарился долгожданный мир. Теперь она даже как-то по-иному могла смотреть на степного дикаря, столь легко и просто поедавшего на её глазах сырое мясо. Наевшись, орнит закинул остатки «голубя» подальше за холм, где их тут же атаковала стайка местных стервятников, и устроился на отдых. Приняв ту же позу, в какой спал в углу лаборатории горец Эхткар, степняк закрыл глаза и погрузился если не в сон, то по крайней мере, в состояние полудрёмы. Поразмыслив, Ева тоже решила восстановить силы, пока есть такая возможность. Но спать здесь было не на чем, а делать это в позе орнита девочка не умела. Потому и пришлось ей просто сидеть с закрытыми глазами, привалившись спиной к прохладному, замшелому «телу» арочного холма. Ева и не заметила, как задремала. И потому всё, что произошло дальше, стало для неё полнейшей неожиданностью. Проснулась она от уже знакомого чувства давления на всё тело и, что самое неприятное и возмутительное, на лицо. Степняк! Он опять за своё!!! И что стряслось на этот раз? Девочка открыла глаза и прямо перед собой увидела настороженное лицо степняка. Орнит, наверное, поставил её на выступ, на который она присела перед тем, как уснуть. Иначе её лицо не могло бы оказаться на одном уровне с лицом степняка. И он так сильно вжимал её в покрытую мхом стену арки, что девочка почти не могла дышать. Ева обречённо поморщилась. Не имея возможности пошевелиться, она прислушалась к звукам окружающего мира. И уловила странные щебечущие голоса. Они звучали совсем близко, буквально над той самой аркой, которая дала орниту и девочке временный приют, а также за ней. Судя по всему, обладатели этих «канареечных» голосов, походивших на русскую речь гораздо больше, чем карканье и клёкот горцев и степняков, находились не более чем в паре-тройке метров от их со степняком убежища. Что-то с мягким шуршанием прошлось по своду арки, и белая тонкая фигура спланировала оттуда вниз. Белый орнит огляделся, но Еву и степняка не заметил. В тот момент чёрный степной орнит

Ирина Морозова так сильно вдавил «Богиню» в мшистое тело холма, что та не на шутку испугалась за свою жизнь. К счастью, белый к ним больше не оборачивался, и степняк ослабил своё опасное давление на девочку. Они находились в тени, и та, учитывая угольное псевдооперение степняка, служила им неплохим укрытием. Но почему они прятались от этих белых созданий? Невысоких тонких фигурок в пределах видимости было уже шесть, они что-то осторожно высматривали между холмов, напоминая разведчиков. Они вовсе не походили на жутких и опасных монстров, каким, например, являлись – что уж там говорить! – сородичи её бескрылого немого друга. Наоборот, белые орниты казались очень даже симпатичными и внушающими куда больше доверия, чем степняки. Совсем небольшого роста, стройные и ладные, они отчего-то предпочитали не летать, а ходить. И получалось это у них, надо сказать, очень даже неплохо. Движения их были почти человеческими. Какая может исходить от них угроза? Будто в ответ на её невысказанный вопрос, из-за склона холма медленно выползла тихо жужжащая летающая машина. Она неторопливо проплывала мимо затаившихся девочки и степняка в ту сторону, где только что скрылась группа из шести разведчиков. Внутри её неуклюжего, пузатого корпуса помещалось ещё около двадцати белых орнитов, вооружённых чем-то, отдалённо напоминавшим небольшие автоматы. Сама машина тоже несла на себе целых восемь пушек, направленных во все стороны, и возле каждой из них сидел наготове стрелок. Ева задумалась – «белые и пушистые» существа теперь не казались ей такими уж милыми. Они явно собирались воевать, и двигались в том направлении, откуда привёл её сюда степняк. За первой по воздуху меж холмов проплыли ещё три таких же машины. Когда последняя из них скрылась из виду, степняк, наконец, дал девочке свободу. Вся злость на него уже пропала, осталось только тревожное чувство. Она ничего не понимала в происходящем, но на душе было как-то нехорошо.

Ирина Морозова 13. Покинув уже не казавшееся безопасным место, где пришлось перевести дух, Ева и степняк шли без остановок до самого вечера, но теперь делали это куда осторожнее. Орнит то и дело оглядывался, прислушивался и даже порой принюхивался, пытаясь вовремя распознать чужое присутствие. Девочка, следуя за ним, недоумевала, куда он вообще идёт и какие преследует цели. Её так заинтересовали эти вопросы, что в раздумьях она и не заметила наступления сумерек. Внимательность вернулась к ней лишь тогда, когда тело начал пробивать озноб, а изо рта пошёл едва заметный парок. Ева огляделась. Солнце садилось, унося зной за пылающий горизонт. Вокруг темнело и стремительно холодало. Озябшая девочка обхватила себя за плечи, но это, конечно же, не помогло. - Степняк! Эй, степняк! – позвала она, ускорив шаг и быстро догнав своего молчаливого попутчика, - Может, всё-таки разведём костёр и погреемся, а? Холодно! Степняк недоумённо глянул на неё, оценил частоту дроби, которую выбивали зубы Евы, но с просьбой её не согласился. Вместо этого через пару минут он отыскал подходящую для ночлега пещерку, побродил вокруг неё, собирая какие-то гибкие лианоподобные стебельки, и, в конце концов, скрылся в густой тьме земляного убежища. Ева, так и не дождавшись приглашения, решила, что вариантов у неё всё равно нет, и вошла в пещерку вслед за орнитом. Она впервые собиралась ночевать в таких жутких полевых условиях, и потому сильно растерялась, не зная, куда себя деть и что делать дальше. Оставалось только утешаться мыслями о том, что всё это, по крайней мере, удивительное приключение, участием в котором вряд ли сможет похвастаться хоть кто-то из её сверстниц. Степняк, наоборот, как всегда являл собой образец спокойствия. Пользуясь остатками света от закатного зарева, он выбрал одну из нитей «лианы» длиной около метра, и взглядом предложил Еве подержать её за концы. Пожав плечами, девочка сделала, как он

Ирина Морозова велел. Сидеть с широко раскинутыми в стороны руками было не слишком-то удобно, да и понять, что задумал степняк, тоже никак не получалось. Поэтому приходилось просто молча наблюдать за действиями аборигена. Она вообще постепенно привыкала к этой вынужденной молчанке, хотя поговорить хотелось ужасно. Даже клёкот и карканье орнита порадовали бы её теперь, но, как назло, приходилось довольствоваться лишь языком жестов. А степняк меж тем, удивительно ловко орудуя своими длинными узловато-когтистыми пальцами, стал привязывать к «лиане» остальные растительные «верёвки». И лишь тогда, когда он привязал к основной «нити» штук пятьдесят вертикальных, а потом начал переплетать их новыми горизонтальными «нитями», Ева поняла, наконец, для чего он всё это затеял. Орнит плёл что-то вроде полотна, грубого, но вполне подходящего для того, чтобы постелить вместо матраса или укрыться, как одеялом. Ева несколько раз перевела удивлённый взгляд со степняка на полотно и обратно. - Это для меня? – спросила она, почему-то шёпотом. Степняк лишь на секунду отвлёкся от своего занятия, чтобы бросить на Еву какой-то непонятный, задумчивый взгляд, и тут же вернулся к плетению. Света вокруг почти уже не было, и он торопился. Ева чувствовала себя довольно глупо, руки устали держать широкое и уже достаточно длинное полотно, и в то же время ужасно приятно было ощущать чужую заботу. Интересно, почему это раньше она ничего подобного за собой не замечала? Вздохнув, Ева с сожалением заметила, что уже почти стемнело, а одеяло для неё, едва заметное в окружающей темноте и на фоне чёрного тела степняка, не закончено. Пока что оно представляло собой лишь прямоугольник примерно метр на метр двадцать, но и его девочка, по-прежнему дрожащая всем телом от холода, с удовольствием накинула бы сейчас на плечи. Будто прочитав её мысли, степняк, шевельнувшись еле заметной чёрной тенью, сам завернул свою непутёвую попутчицу в травяное покрывало, отчего

Ирина Морозова та долго не могла пошевелиться, наслаждаясь долгожданным теплом и проявленной заботой. Наконец, опомнившись, она вновь зашевелилась и принялась укладываться. Сперва Ева долго не могла решить, как использовать сплетённое орнитом полотно: в качестве подстилки или одеяла. Ложиться на голую землю совсем не хотелось, но пробиравшийся в пещеру вечерний холодок заставил её сделать выбор в пользу последнего. То есть, укрыться. Одеяло, хоть и было грубым и сделанным наспех, всё же немного спасало от холода. Еве, правда, казалось, что уснуть в таких условиях ей не удастся. Над горизонтом уже поднялась луна. Большую и удивительно яркую, луну эту, словно лучистая аура, окружал сияющий ореол, раза в полтора больше самого светила. Ева невольно загляделась. В лунном свете дремал в своей чудной позе чёрный степняк – лучший и, похоже, единственный друг Евы, по крайней мере, на ближайшие две недели. Что ему снится? Ева вздохнула. Лично ей очень хотелось бы увидеть сестру, хотя бы во сне. Пусть хоть там они найдут друг друга и, может быть, поговорят, наконец, по-человечески. Несмотря на то, что сплетённое степняком полотно всю ночь спасало Еву от знобящего дыхания сквозняков, к утру она всё же замёрзла: проснулась от стука собственных зубов и с глубочайшим сожалением вспомнила спальные полки в погибшей лаборатории. Как бы кстати пришлась сейчас одна такая! Еве и в голову не пришло бы жаловаться на её неудобство. Вновь это противное сослагательное наклонение сыпало ей соль на рану. И девочка, не в силах больше лежать на жёсткой, холодной голой земле, привстала. Да уж, поспала! Все мышцы ныли, голова болела, от холода зуб на зуб не попадал. В пещерку пробивались алые лучи восходящего солнца, и в их пока ещё тусклом свете ясно обозначился тёмный силуэт пробуждавшегося степняка. До той поры неподвижная, его фигура

Ирина Морозова ожила, он встряхнулся всем телом и встал. Словно зачарованная, наблюдала Ева за тем, как он, высокий, стройный и в то же время мускулистый, потягивается после сна, прогоняя из тела дремотную лень. Вот он, размявшись, делает шаг, второй к выходу, неожиданно резко отталкивается от земли, взмахивает руками и… Ева на миг даже перестала дрожать от холода. Орнит, разумеется, не взлетел. Видно, забылся со сна и попытался сделать то, что было привычным с самого детства. Руки его медленно опустились, плетьми повиснув вдоль туловища, плечи поникли, спина сгорбилась. Словно сила притяжения этого мира увеличилась для него сразу во много раз, чтобы сделать боль степняка ещё невыносимее. Постояв немного у самой границы света и тени, чёрный орнит, всё такой же понурый, подошёл к выступающему склону того самого холма, внутри которого они с Евой ночевали, и стал карабкаться вверх. Свод пещерки не позволял Еве увидеть вершину склона. При этом внутри её крепко засело какое-то необъяснимое беспокойство. Не взирая на бьющую тело дрожь и пронзавшую его ломоту, ей во что бы то ни стало захотелось подняться и влезть на холм вслед за степняком. Вряд ли он куда-то денется от неё: для этого у него было слишком много возможностей раньше. И всё-таки на душе у девочки было неспокойно. Ёжась и безнадёжно пытаясь согреться в объятьях отсыревшего одеяла, Ева вышла на свет нового дня. Вершина холма сильно изгибалась, падая куда-то в сторону и вниз, а потому увидеть отсюда степняка оказалось невозможным. Выбивая зубами частую и громкую дробь, девочка дотронулась до тёмно-бурого, кое-где поросшего мхом и пучками травы камня, которые составляли склон холма. На ощупь, он был таким же холодным, как и всё вокруг, да ещё и скользким от утренней влаги. Процесс взбирания по столь ненадёжной поверхности представлялся ей делом весьма неприятным, да и одеяло для

Ирина Морозова этого придётся оставить внизу. Но Ева от рождения имела одну несомненно положительную черту характера: упорство, которое не позволяло ей так просто сворачивать с однажды выбранного пути, каким бы трудным и опасным он не казался. И она, смело скинув с продрогших плеч грубое полотно, смело принялась покорять скользкий, серебристый от росы, склон. Пару раз ноги её соскальзывали с обманчиво надёжных уступов, и всё это едва не закончилось падением с высоты более чем пяти метров, но Ева упрямо продолжала подъём. Острая порода царапала ей руки, но девочка не привыкла обращать внимание на такие мелочи. Склон перешёл в причудливо изогнутую вершину примерно тогда, когда «маленькая Богиня» взобралась на высоту около двенадцати метров. Тогда же она увидела и своего печального чёрного друга. Степняк стоял на самом краю ниспадавшей арочной вершины, так близко к обрыву, что когти на пальцах ног висели над ним. Ева осторожно заглянула вниз и тут же в страхе отпрянула: склон холма там был совсем отвесным, а высоты набралось бы раза в полтора больше, чем в том, по которому она забралась сюда. И орнит стоял на краю этой самой пропасти, заворожено глядя на её каменное дно. - Возьмёшь меня с собой, степняк? – Ева почти не задумывалась над словами: они произносились как-то сами собой, наверное, по наитию, и звучали на удивление гладко, - Я, вообще-то, тоже всегда мечтала полететь с высоты. Тем более что такая смерть, наверное, будет лучше, чем от голода и отчаянья. Я же без тебя здесь пропаду. Степняк повернул к ней мрачное лицо. Глубокая складка пролегла меж его изогнутых бровей, говоря о мучительной борьбе с самим собой. - Знаешь, - продолжила она, усаживаясь на небольшой гладкий уступ, - мне всего четырнадцать лет, а я уже два раза пыталась вот так вот убить себя. Поэтому Лийка, сестра, и притащила меня в ваш мир: боялась оставлять одну, надеялась, что сможет заинтересовать меня хоть чем-то. А знаешь, из-за чего я всё это время портила жизнь

Ирина Морозова своей сестре, доставляла столько проблем, вот как тебе сейчас, а? Степняк вопросительно смотрел на неё, и Ева сочла это хорошим знаком. - Она ведь мне не родная, вернее, я ей. Мои мать и отец не хотели ничего знать обо мне, а её родители приняли в свою семью. Первое время я ничего не знала и была вполне счастлива. А потом мне раскрыли глаза… Даже не знаю теперь, почему так ополчилась на приёмную семью, да и вообще на весь белый свет. Сейчас вот мне кажется, что всё это было ужасной глупостью. Но тогда я почему-то думала, что все они, и Лийка и её родители, меня не любят: отдают дань моде, жалеют меня или тешат своё самолюбие. Но только не любят. Я доставила им столько проблем! И как-то поздно всё поняла. Попросить прощения у мамы с папой я уже не смогу – они давно умерли. Да и с Лийкой поговорить теперь уже вряд ли получится. Кто знает, жива ли она ещё?.. Ева ощутила, как слова, так удивительно легко лившиеся, казалось, из самого сердца, начинают застревать у неё в горле, а глаза так и норовят намокнуть от слёз. - Наверное, мне и впрямь лучше сейчас умереть вместе с тобой, степняк… Но вся беда в том… в том, что мне очень хочется жить… сейчас, как никогда. Но я ничего не умею, ничего не знаю… Я не Богиня… Я маленькая, глупая девчонка… Я запуталась, я боюсь, я не знаю, что мне делать… Не бросай меня здесь одну, пожалуйста. И Ева всё-таки расплакалась. Да что там, разрыдалась, словно малый ребёнок. Давно, ох как давно не ощущала она эти спазмы в горле, эту давящую тяжесть в голове и глазах. И то, как они постепенно уходят, пожирая сами себя, а заодно и всё то, что до сей поры лежало на душе тяжким грузом, не давало ей воспарить и вдоволь порадоваться жизни. Немного успокоившись, Ева почувствовала, что кто-то положил ей руку на плечо и легонько подталкивает, веля встать. Конечно же, это был степняк, и он звал её спуститься с холма.

Ирина Морозова 14. Лия почти не помнила, как спаслась в то страшное утро. Спросонья она долго не могла ничего понять и потому теряла драгоценное время. Пока она бестолково металась в рушащихся отсеках лаборатории, сперва, пытаясь выяснить причину разрушения и устранить её, потом, поняв, что это невозможно, ринувшись искать Еву, исследовательский комплекс рассыпался в прах Единственным, кого Лие удалось найти, был орнит Эхткар, тоже встревоженный, но, кажется, больше «Богини» понимавший в происходящем. Ничего толком не объясняя, Эхткар велел ей срочно покинуть лабораторию, по крайней мере, именно так Лия поняла его спутанный, взволнованный клёкот, который вырывался из его уст уже на бегу. Но ведь сестру-то она так и не нашла! Лия стала сопротивляться, пытаясь вернуться назад, но было поздно. Никакого «назад» к тому моменту уже не существовало. Только кучки металло-пластиковой трухи осыпались и развевались по ветру. Эхткар, ужасно спеша, тянул её куда-то, но Лия не желала уходить без сестры. Она оглянулась, заметив в прохладном утреннем воздухе несколько чёрных фигур, хищно пикировавших на остатки лаборатории, услышала пронзительные воинственные крики. - Ева! Лия стала вырываться ещё отчаяннее, но и Эхткар прибавил ходу, крепче вцепившись в руку «Богини». Их бегства, похоже, никто не заметил, и теперь они со всех ног мчались в ту сторону, где чёрная степная равнина дыбилась невысокими, такими же чёрными пригорками. Лия продолжала оглядываться, и когда сделала это в последний раз, то успела заметить вдалеке две фигурки: большую чёрную и маленькую джинсово-синюю. Они лишь на миг мелькнули перед взором девушки, а потом исчезли, будто в буквальном смысле слова провалились сквозь землю. Не успела Лия что-либо толком понять, как ощутила

Ирина Морозова нестерпимый жар вокруг, словно в одно мгновение оказалась в печи. Но к тому времени горец уже завёл её за первый из пригорков и, потянув за собой, ничком рухнул на чёрную землю. - Крепче зажмурь глаза и не дыши, - успел сказать он до того, как весь мир, казалось, поглотила чудовищная, убийственная волна жара, словно само солнце рухнуло вниз. Лия, лёжа в распадке между двумя пригорками, уткнулась лицом в густые пучки пряно пахнущей чёрной травы и обхватила голову руками. Всё тело будто жарилось на сковородке. Если б это было возможно, девушка с удовольствием зарылась бы в рыхлую солоноватую землю, как это делают пустынные ящерицы, но ей, беспомощной горе-исследовательнице, не оставалось ничего другого, кроме как гореть в этом адском пламени. Она уже успела подумать о неминуемой смерти, как вдруг почувствовала, что жар отступает. Долго ещё они с Эхткаром лежали под защитой пригорка, не решаясь встать и даже вздохнуть. Первым заговорил орнит. - Как ты, Богиня? – поинтересовался он. - Жива, - коротко отозвалась Лия, не вдаваясь в подробности, Как считаешь, можно уже встать? - Что ты, Богиня! – торопливо заклекотал горец, - Ты забыла о том, что такое «дыхание солнца»? - Прости, Эхткар, если дискредитирую Богов своим невежеством, - тяжело дыша, отшутилась Лия, - но лично я никогда не слыхала ни о каком «дыхании солнца». Я предполагаю, конечно, что это какое-то запрещённое в нашем мире термическое оружие, только, похоже, что ты знаешь о нём гораздо больше моего. - Все здесь знают об этом оружии, - будничный тон Эхткара вызвал у Лии очень неприятное чувство: что-то среднее между ужасом, изумлением и состраданием ко всему этому несчастному миру, которому так досталось от жестокости людей. - Так когда же можно будет встать? – девушке совсем не хотелось дальше развивать грустную тему, а от этого нет лучшего спасения, чем решение насущных проблем. - Придётся ещё подождать, Богиня Лия, - виновато ответил орнит, я только надеюсь, что степняки нас не заметили и не будут искать.

Ирина Морозова - А я надеюсь, Эхткар, что они не заметили мою сестру. - Ты думаешь, она ещё жива? – тихонько спросил горец, словно боясь собственных слов. - Сильно сомневаюсь в этом, - убитым голосом проговорила Лия, - но когда мы бежали сюда, я заметила… краем глаза. В общем, мне показалось, что я видела Еву и степняка. Понимаешь, того самого, «нашего» степняка. И они исчезли как-то очень внезапно, словно провалились куда-то. Ну. В яму, может быть, или нору. Не знаю. Не уверена ни в чём, но и надежды терять не хотелось бы. - Ты верно рассуждаешь, Богиня Лия, - резонно заметил Эхткар, продолжая неподвижно лежать лицом вниз, - только надежда и может привести к победе. Так говорила Великая Добрая Богиня, и истинность её слов подтверждает сама жизнь. Неоднократно подтверждала. И знаешь: если у «нашего» степняка есть хоть капля чести и совести, то он сделает всё для спасения маленькой Богини. - А ты считаешь, у него есть эта самая капля совести? – с тревогой и почти что мольбой спросила Лия. - У его народа есть совесть, будь уверена, - успокоил её орнит, - Это ведь не белые предатели, у которых нет других законов, кроме собственной выгоды. Степняки – они дикие, непримиримые в своей мести Богам, но они знают, что такое долг чести. Верь, Богиня, он её не оставит. - Дай-то Бог! – шепнула девушка, не став уточнять, кому именно возносит молитву. Приподнявшись некоторое время спустя на руках, Лия огляделась. Оплавленная чёрная почва, словно горячий битум, исходила жаром и дымилась. Воздух кое-где всё ещё колыхался от высоких температур. Создавалось впечатление, что структура материи вот-вот нарушится, и возникнет переход между мирами. Лия тряхнула головой. Нет, конечно же, это всего лишь горячий воздух, а перемещение в родной мир не грозит ей ещё как минимум тринадцать дней. И за эти дни необходимо найти Еву. В том, что ей всё ещё есть, кого искать, сомневаться не хотелось. Эхткар тем временем тоже пробовал встать. Плюнув несколько

Ирина Морозова раз на пышущую жаром почву вокруг себя, он убедился, что ступать на неё уже можно, и немного сдвинулся в сторону на четвереньках. Лия, стопы которой были под защитой обуви, смело последовала его примеру. Подниматься во весь рост они пока не стали: столь удачное спасение всё ещё могло обернуться новой опасностью. Не разгибаясь, девушка и орнит добрались до того места, откуда под прикрытием пригорка можно было увидеть то злополучное место, где всё случилось. Над остатками лаборатории висела столь плотная колышущаяся пелена, что даже смотреть на неё было трудно. На довольно большом от неё расстоянии и высоте несколько степняков зорко осматривали окрестности, видимо, ища выживших. Чтобы не попасться в поле их зрения, беглецы вновь спрятались за спасительный бугор. - Надо бы уйти подальше отсюда, Богиня Лия, - тихо сказал он, - Нас ищут с воздуха. Не ровен час, углядят. У степняков хорошее зрение. - А Ева? - Вернёмся, когда опасность минует, и обыщем там каждую ямку. Лия, скрепя сердце, согласилась. Вместе с орнитом они заторопились прочь от опасности на юг, вглубь бугристой местности. Отойдя примерно на километр и выждав некоторое время, они решились вернуться в Чёрную Степь. Степняков там уже не было, почва и воздух всё ещё хранили в себе частичку «дыхания солнца», но уже не жгли и допустили девушку и орнита к поискам. От лаборатории осталось лишь «яйцо» отсека для сбора образцов, материал которого не поддался разрушению в отличие от остальных частей комплекса. Лия с трудом, но всё же вспомнила, где предположительно заметила две исчезнувшие под землёй фигуры. Это сузило район поисков, но не намного. Они с Эхткаром, едва ли не ползая по горячей почве и превратившейся в пепел траве, провозились почти до полудня. И лишь тогда горец нашёл-таки первые свидетельства того, что Ева и степняк, возможно, не сгинули в «дыхании солнца». - Богиня Лия, посмотри сюда.

Ирина Морозова Лия отвлеклась от созерцания унылых останков своей некогда прекрасной лаборатории и подошла к Эхткару. Он что-то разглядывал на опалённой чёрной земле, и Лия тоже склонилась рядом с ним над двойной цепочкой следов. Вели они к довольно широкой норе под едва заметным бугорком, а вернее, от неё. - Ты оказалась права, Богиня, - начал разъяснять Эхткар, - хотя я в этом и не сомневался. Вот, - он указал на дыру в земле, когда они подошли ближе, - нора эчкхета – хищного степного зверя, но сейчас она пуста. Полагаю, хищник покинул её незадолго до атаки степняков: может, ушёл на охоту или вовсе сменил нору, испугавшись вашего присутствия. Но что бы там ни было, это спасло жизнь твоей сестре и степняку. Судя по следам, они вышли из норы, причём, не так давно, и направились на юг, к Предгорьям. Лия, оживившись, проследила взглядом за направлением следов. - Надо скорее идти за ними, - она воодушевлённо рванулась в указанном направлении, - пока следы «горячие». Эхткар улыбнулся, уловив двойственный смысл в слове «горячие». - Ты снова права, Богиня. И сдаётся мне, мы скоро их нагоним. - Есть основания полагать? – поинтересовалась Лия, уже шагая по следам сестры и бескрылого орнита. - Они не смогут двигаться слишком быстро, - ответил горец, - Во-первых, бегать – это очень неудобно, уж поверь мне. А вовторых, степняк, судя по всему, хромает. - Хромает? – переспросила девушка, но, вглядевшись в оставленные степняком следы, тут же всё поняла. Вмятины от левой ноги имели не совсем такие же очертания, как от правой. Создавалось впечатление, что при ходьбе он ставил левую ногу не на всю стопу, а на её внешнее ребро. - Обжёгся? – предположила Лия. - Возможно, - пожал плечами Эхткар; пока что он неуклюже шагал рядом с ней, всем своим видом невольно показывая, как нелегко даётся орниту ходьба, - Это, наверное, не должно удивлять, Богиня Лия, но всё же…ты очень умна. Прости, если говорю очевидное.

Ирина Морозова - Ну, я думаю, мы стоим друг друга, - улыбнулась Лия, не скрывая своего приподнятого настроения, - Конечно, ничего нового ты мне не открыл. Быть умной – моя работа. Вот если бы ты назвал меня красивой… - Это тоже очевидная вещь, Богиня, - горец взглянул ей в глаза, давая понять, что не льстит и не шутит, - но я всё же скажу: ты красивая. - Угу, как та обезьяна из анекдота? – пошутила девушка и отмахнулась, когда заметила недоумевающий взгляд Эхткара. Разумеется, он и слов-то таких не знал: «обезьяна», «анекдот». И тем более, не мог себе представить метания несчастной мартышки, которая не могла решить, к кому себя причислить: к умницам или красавицам? - А как у степняков оказалось оружие Злых Богов? – решила сменить она тему. - Трудно сказать. Скорее всего, Боги, когда уходили из нашего мира, забыли здесь оружие или не успели забрать. Они вообще тут много чего оставили. Степняки недолюбливают всё, что сделано руками Богов, но оружие они всегда подбирали. «Дыхание солнца» и «разрушитель» у них давно. Наши даже пытались разломать эти машины, опасаясь, что степняки начнут использовать их во время налётов. Но и то, и другое столь тщательно охраняется, что нам в конце концов пришлось отказаться от этой затеи. Потом, мы поняли, что оружие Злых Богов степняки берегут для самих Богов, для войны с ними, а использовать его против других орнитов – не в их правилах. Они до этого пока что не докатились. Ну, вот, собственно, машины и дождались своего часа. Степняки ведь не знали, кто вы есть на самом деле. - Даже не спросили! - посетовала Лия. - Я думаю, - возразил ей Эхткар, - не стоит винить их в этом, Богиня. Злые Боги натворили здесь столько бед, что степняки не станут больше ничего спрашивать. За излишнюю доверчивость и нерешительность в своё время орниты заплатили слишком большую цену. - Понимаю, - вздохнула девушка, - и никого не виню. Просто

Ирина Морозова не думала, что всё здесь окажется столь сложно. Эхткар не ответил. А меж тем они вновь подошли к гряде чёрных бугров, за которой прятались от «дыхания солнца», только километра на два западнее. Здесь следы терялись, и искать дальше можно было лишь наугад. Орнит невысоко взлетел, чтобы оглядеть окрестности, сделал несколько широких кругов, слетал вперёд и вернулся. Лия глядела на него с восхищением: в полёте движения орнита были стремительны и грациозны, ничем не напоминая неуклюжее ковыляние по земле. Взмахи крыльев сопровождал лёгкий хлопающий шум, хвост и ноги ловко задавали направление полёта. Эхткар наконец-то был в своей стихии. - Пока ничего не видно, - сообщил он, приземлившись, придётся просто двигаться в прежнем направлении, надеясь на удачу. Нам ещё повезёт, Богиня Лия, - добавил он, видя, как омрачается настроение девушки, - обязательно! Он снова взмыл над пригорками, а Лия теперь уже невесело поглядела ему вслед. Эхткар, чтобы поддержать свою приунывшую спутницу, взлетал только изредка, чтобы осмотреться, а остальное время ковылял рядом с ней. - Как думаешь, Эхткар, степняк знает, куда ведёт мою сестру? – спросила Лия, когда орнит в очередной раз спустился пройтись вместе с ней за компанию. - Трудно сказать, Богиня, - горец пожал плечами, - в здешних краях даже мы летаем нечасто. А уж степняки и вовсе не любят соваться в горы, особенно в дикие места. - Так куда же он её ведёт? – в голосе исследовательницы послышалась тревога и недоумение. - Ну, возможно, хочет отвести её к нашим, - предположил Эхткар, - Довольно далеко и чуть западнее есть одно горское селение, хотя не очень-то понимаю, откуда простой степняк мог узнать о нём. - А вдруг он всё же бывал здесь раньше? - Всё возможно, Богиня. У молодых степняков есть негласное правило: не сидеть на месте, а добывать себе славу. Вот и рыскают небольшими группами там, где их никто не ждёт. Скорее всего,

Ирина Морозова наш бескрылый – как раз из таких, и мог бывать здесь раньше, чтонибудь разнюхивая. Тогда я бы не стал ничему удивляться. - А белые орниты здесь не появляются? – поинтересовалась Лия. - Слухи ходят разные, порой противоречивые, - отозвался горец, - но говорят, во многих местах видели целые вооружённые отряды. Их пытались останавливать, но те открывали огонь из оружия Богов, и мало кому из горцев удавалось уйти из под обстрела живыми. А к тому моменту, когда подлетало подкрепление, сражаться было уже не с кем. Белые исчезали на своих машинах. Вот и всё. Но будь я на месте белых, то для передвижения через Горы выбрал бы именно такие почти пустынные места, как эти. - То есть, - завершила Лия мысль крылатого попутчика, - моя сестра вполне может наткнуться на один из таких кровожадных отрядов. А степняк даже просто по состоянию здоровья не сможет защитить её… - Ну, есть, конечно, такая опасность, - Эхткар, похоже, любил и умел размышлять, и этим очень нравился молодой исследовательнице, - но не думаю, что кто-либо из белых, увидев Богиню, решился бы на её убийство. В отличие от степняков, жители Кварцевой Долины открыто поклоняются Богам и, скорее всего, при встрече отвезут твою сестру к тем, кому служат… - Успокоил! – скептически буркнула Лия, - После всех твоих рассказов и после того, что эти изверги сделали со степняком, я меньше всего хотела бы такой же участи для Евы. - Знаешь, Богиня, - чуть подумав, возразил ей Эхткар, - Я нисколько не обольщаюсь насчёт Злых Богов и их зверства. Более того, когда я только нашёл степняка, моей первой мыслью было именно то, что это дело их рук, но… Подумав, поразмыслив более трезво, я пришёл к выводу, что степняка изувечили не они. - Не они? – изумилась Лия, - А кто же? - Сами степняки, - ошарашил её горец, - Во-первых, я обнаружил его вблизи их временного гнездовья, того самого, о котором я тебе говорил ещё в этой… лабо… - Я поняла, - нетерпеливо перебила Лия, давая орниту понять,

Ирина Морозова что не стоит зацикливаться на трудных словах, - Давай по делу. - А во-вторых, - продолжил Эхткар, - Не просто же так он вместе с маленькой Богиней убегал от своих соплеменников… - Не пугай меня, Эхткар! – Лия даже слегка побледнела от дурных предчувствий, - Получается, моя сестра сейчас находится в лапах опасного преступника, возможно убийцы! За что вообще могли ему обрезать крылья и лишить языка? Эхткар на миг остановился, перевёл дух и ответил. - Честно говоря, не помню, чтобы чьё-то преступление каралось так жестоко. Для орнита лучше смерть, чем потеря крыльев. У нас, горцев, никогда не сделали бы такого даже за самый страшный грех. А у степняков… Я, конечно, не могу похвастаться тем, что знаю о них всё. Но из того, что мне известно, я бы сделал вот какой вывод: он предатель. Только за это степняки могли обречь его на столь страшную участь. Понимаешь, Богиня Лия, продолжал он, с некоторой тревогой наблюдая за тем, как девушка бледнеет всё сильнее и сильнее, - если бы он был простым убийцей, то отвечал бы только перед родичами убитого. Дело решает поединок с большим преимуществом того, кто потерял сродника. И только за предательство можно держать ответ перед всем народом. Невозможно устроить поединок между народом и тем, кто его предал, да и чести много такому негодяю. Вот они его и наказали… - Допустим, ты прав, - Лия хмурилась и не скрывала терзавших её мучительных подозрений, - но в чём тогда заключается это самое предательство? Чем именно наш степняк мог так обидеть свой народ? Эхткар почему-то отвёл взгляд, а потом в очередной раз взлетел и долго не возвращался. Лия попыталась отвлечься от тревожных мыслей, наблюдая за его полётом, но это оказалось напрасным. Будто назло ей, горец долгое время не опускался на землю, а когда всё же присоединился к её пешим поискам, то, наверное, ещё с полчаса говорил ни о чём. Наконец, Лия не выдержала и потребовала ответа на последний заданный ею вопрос. - Так за что, Эхткар, степняка могли лишить крыльев? И не увиливай. Всё это очень серьёзно и касается судьбы единственного родного мне человека.

Ирина Морозова - Богиня Лия, - орнит был куда как серьёзен и напряжён, скорее всего, потому что не мог больше «увиливать» от неприятных объяснений, но и огорчать свою «Богиню» ему тоже не хотелось, - Я не собираюсь что-либо утаивать от тебя. Просто я совсем не уверен в истинности своих догадок. Но то, что первым приходит в голову, может оказаться для тебя очень неприятным. Это встревожит тебя… - Я и так уже встревожена благодаря твоим недомолвкам, Эхткар. Говори, я ко всему готова, - в расстроенном голосе девушки слышалось и желание узнать правду, какой бы та не была, и страх перед её неотвратимостью. - Так наказать могли только за связь с жителями Кварцевой Долины и Злыми Богами, - выдал, наконец, Эхткар и опустил голову, ожидая реакции «Богини». А «Богиня» долго шла молча, переваривая то, что узнала. Бугры вокруг с каждой сотней шагов становились всё выше и шире в подошве, а их вершины уже начинали выкручиваться, словно куски глины в руках ребёнка. Почва сменила свой мрачный чёрный оттенок на более светлый и теперь была скорее бурой, а сама местность – куда более пёстрой, чем прежде. Судя по положению зеленоватого солнца в высоком небе, приближался полдень. - Получается, - наконец выдавила из пересохшего горла Лия, - степняк ведёт Еву в кварцевую Долину, чтобы сдать там своим хозяевам. Хочет выслужиться, раз уж стал калекой. Боже, да лучше б я не подбирала его и не лечила. Но если б знать!.. - Не жалей ни о чём, Богиня Лия, - попытался успокоить её орнит, - Я ведь мог и ошибиться. Я очень надеюсь, что ошибся. В конце концов, связь с врагом могла быть и случайной, или сам степняк мог раскаяться в содеянном. Лично я не исключаю такой возможности. Лия как-то неуверенно покачала головой и больше ничего не говорила. Довольно долго она шла в мрачном, напряжённом молчании. В мыслях, что посещали её смущённый разум, больше не было порядка. Одно лишь тупое беспокойство, мучительное и не дававшее плодов, полностью заполняло всё её сознание. Поскорее бы найти сестру – вот и всё! Всё, что нужно для жизни…

Ирина Морозова Эхткар, видя состояние «Богини», не мешал, большую часть времени проводя в воздухе. А та шла и ничего не замечала ни вокруг, ни внутри себя. Солнце уже клонилось к закату, когда орнит подал ей знак остановиться. Лия вопросительно взглянула на него: впервые за несколько часов пути глаза её ожили. - Ты что-то нашёл? – с надеждой спросила она, когда горец опустился на землю. - Да, - деловито и быстро заклекотал орнит, так, что Лия с трудом поняла смысл его речи, - здесь невдалеке, между дикой плодовой рощей и гнездовьем мах-ке есть кое-что интересное. Следуй за мной, Богиня Лия, и всё увидишь сама. Взволнованную девушку будто пушечным выстрелом сорвало с места, и вскоре она уже внимательно осматривала обнаруженные Эхткаром следы. - Твоя сестра и степняк отдыхали здесь совсем недавно, возможно, около полудня, - осведомил её горец, указывая на укрытие в виде тенистой сомкнутой арки меж двумя холмами. - С чего ты взял? – не то чтобы Лия не доверяла его способностям следопыта, но вместе с надеждой найти Еву, в ней пробудилось и любопытство. - Скоро начнётся совсем уж каменистая местность, и следов будет не разыскать, но здесь они, хоть и плохо, но всё ж таки видны, - Эхткар активно дополнял слова красноречивыми жестами, и от взмахов пернатыми перепонками даже стало немного ветрено. Только теперь девушка заметила и жар нагретого за день воздуха, и особенности местной природы. Однако и теперь ей было не до научного интереса. Всё её внимание переключилось на оставленные сестрой и чёрным орнитом свидетельства их недавнего пребывания здесь. - Тут маленькая Богиня ела плоды оч-кат, - объяснил Эхткар, - видишь - кожура, и она ещё не успела высохнуть. А неподалёку я нашёл останки мах-ке. Их успели попробовать на клюв падальщики, но, судя по тому, что животное было ощипано, убил его орнит. Махке был его обедом.

Ирина Морозова - Значит, нужно быстрее идти за ними, пока их следы ещё видны! – Лия готова была полететь, хоть и не имела крыльев. Надежда – сильная магия, и она всегда окрыляет. - Да, Богиня. Поспешим, и по пути я кое-что расскажу тебе. Это успокоит твою душу. Лия почти бежала, Эхткар то ковылял рядом, то летел чуть впереди, указывая дорогу. - Давай, выкладывай всё начистоту, - бросила девушка на ходу, лицо её светилось воодушевлением. - Возле арки, - начал Эхткар, - я обнаружил ещё одни следы. Судя по размерам и строению стоп, их оставили жители Кварцевой Долины. Сперва это насторожило меня, но потом успокоило. Белые проходили мимо того места на север, а следы маленькой Богини и степняка указывают на то, что те прошли примерно в то же время, но в противоположную сторону. - Поняла, к чему ты клонишь, Эхткар, - живо отозвалась Лия, уже не скрывая счастливой улыбки, - Хочешь сказать, что степняк не выдал Еву белым орнитам, хотя мог бы сделать это. Стало быть, он ей не враг и, возможно, надеется отвести её в одно из горских селений. Полагает, что там к ней отнесутся лучше, нежели в Чёрной Степи или Кварцевой Долине. - Именно это я и хотел сказать, Богиня, - Эхткар тоже растянул в улыбке тонкие губы, - Сдаётся мне, что ты всё же не так проста, как желаешь казаться. По крайней мере, прочитать мысли тебе совсем не трудно. - Брось, Эхткар, - отмахнулась девушка; настроение у неё было превосходным, - здесь нет никакой божественной мистики. Я просто умею рассуждать. И потом, ты – превосходный учитель. Эхткар немного смутился и через миг взмыл в небо. Обмен любезностями пошёл на пользу обоим попутчикам, но вскоре весёлости у них поубавилось. Чем дальше двигались они вглубь горной страны, тем каменистее становилась твердь в распадках меж подросших и переплетавшихся вершинами холмов. Там же, где почвы оказывалось вдоволь, густо разрасталась непроходимая зелень. Лезть в эти овраги не пришло бы в голову никому, а на

Ирина Морозова твёрдой породе следов совсем не оставалось. Сочетание тёмного, коричневатого цвета арочных холмов с густой и сочной зеленью трав, кустарников и рощиц из невысоких корявых деревьев радовало глаз и успокаивало нервы. Хотя настроение у Лии было неплохим и без этой цветотерапии. Она немного устала и была голодна, но сознание того, что потерянная сестра где-то рядом, возможно, в паре часов ходьбы от неё, придавало ей сил и заставляло забыть обо всех неудобствах. Она бы, верно, так и шла по её невидимому следу: и остаток дня, и ночь, и весь следующий день. Шла бы до тех пор, пока не свалилась замертво от истощения или пока не нашла маленькую вредную девчонку в компании мрачного немого степняка. Очевидно, что с её теперешней (да и всегдашней!) фанатичностью всё произошло бы именно так, да Эхткар – как ни тяжело ему это далось – сумел-таки воззвать к благоразумию «Богини» и заставил её остановиться на ночлег. - Ты уверен, что нам стоит отдыхать? – спросила девушка, когда они с орнитом устроились для ночлега под сенью нескольких тонких деревьев с кудрявыми плакучими ветвями (Лия про себя сравнила их с земными ивами – определённое сходство было налицо, лишь ручейка вблизи не хватало). - Я понимаю твоё беспокойство, Богиня Лия, - отозвался Эхткар; неподалёку он разжился несколькими стручками какого-то съедобного растения и теперь щедро сдабривал их крахмалистое содержимое чёрной степной солью; Лия, следуя его примеру, внимательно слушала, - но считаю всё же, что нам стоит отдохнуть сейчас. Не исключено, что степняк уже летал раньше в этих местах, и если это так, то он может вести меленькую Богиню только к селению Лок-Кех. Других здесь просто нет. - То есть, если ты прав, то они от нас, что называется, не убегут. Лию его слова немного успокоили. В сгущавшихся сумерках рыжие глаза горца оптимистично поблескивали двумя маленькими огоньками. - Ладно, Эхткар, ты меня убедил, - улыбнулась девушка и с аппетитом принялась за вечернюю трапезу.

Ирина Морозова Проснулась Лия с первыми лучами солнца и тут же засобиралась в путь. Эхткар лишь подивился её прыти, тем более что прекрасно знал, как измяла продрогшая за ночь «Богиня» свои изнеженные бока. - Мне просто хочется быстрее найти Еву, вот и всё, - объяснила она уже на ходу, - не из чувства долга, как могло бы мне самой показаться ещё пару дней назад. Выходит, что Ева мне очень дорога, и поняла я это лишь здесь, в Орнитарии… Эхткар молчал, паря в прохладном утреннем воздухе над головой девушки. Да и не мог он что-либо ответить на её слова, ведь говорила она их, по большему счёту, самой себе, а не ему. - Раньше мне и в голову не пришло бы признаться ей в этом. А теперь – только бы успеть… Эхткар ободряюще подмигнул ей с высоты более чем четырёх метров, а в следующий момент унёсся на разведку. В общем-то, всё остальное время они просто двигались в сторону селения Лок-Кех, даже не пытаясь искать следы Евы и степняка. Чем дальше проникали они вглубь горной страны, тем более высокими, причудливыми и скалистыми становились холмы. Вдалеке виднелись уже самые настоящие Арочные Горы. - Лок-Кех находится прямо за той горной грядой, - Эхткар указал на юго-запад, где цепь изогнутых вершин венчала одна особенно высокая и удивительная по форме скала. Три длинных зуба, или скорее, языка, сперва поднимались к небу, потом, круто изгибаясь, падали к подножью соседней горы, а там выкручивались, немыслимо переплетаясь меж собой и другими арками. Концы «языков», расходясь в разные стороны, отыскались лишь у третьей из соседних гор. Трудно сказать, что подействовало на Лию больше: фантазия создательницы этого мира или радость от возможной скорой встречи с потерявшейся сестрой, но в тот миг она была сама не своя от восторга. Она счастливо улыбалась, восхищённо глядя на рыжеглазого орнита, когда вдруг заметила настороженность и тревогу на его лице. - Ты чего? – встрепенулась она; вся радость стекла с неё, словно дешёвый макияж под дождём.

Ирина Морозова - Слышишь гудение? Оттуда, с севера? – вопросом на вопрос отозвался Эхткар. Лия прислушалась. С той стороны, откуда девушка и орнит явились сюда, действительно доносился мерный звук, очень похожий на работу двигателя. 15. Ева была несказанно рада тому, что удалось отвадить от степняка беду. Практически, это было её первой победой, первым достойным за всю жизнь поступком. И, наверное, она вправе была им гордиться. Но кое-что сильно омрачало её радость. Ожоговые язвы на стопе орнита не прошли, а только стали ещё больше и болезненнее. И когда Ева в очередной раз протирала его больную стопу листом-салфеткой, тот уже не мог скрывать этого. Ева испугалась, что степняк больше не сможет идти, но он, стиснув зубы, всё же поднялся и заковылял прочь от пещерки. Здесь не было ни еды, ни воды, и проблема эта требовала скорейшего решения. «Маленькая Богиня» пошла следом. Арочные Предгорья в утренний час могли поразить даже самое изощрённое воображение. Медно-бурые тона различных оттенков пропитались росой, и от этого казались ярче и живее, нежели днём. Зеленели на все лады подножия холмов, на них же разрасталось прихотливое многоцветье, искрясь и сияя капельками прозрачных утренних слёз. Воздух благоухал терпко-сладкими ароматами, а всё это вместе казалось Еве ожившей сказкой. «Неужели человек мог сотворить такое? Человек, такой же, как я?» Ева виновато плелась вслед за вконец охромевшим по её вине орнитом. Нет, разумеется, такие, как она, не способны создавать ничего, кроме проблем. Ева от таких мыслей раскисла ещё больше. Меж тем, наверное, в полукилометре от места ночлега им попался меленький, но чистый ручеёк с прозрачной холодной водой, резво бегущей куда-то попутно с ними. Возле него орнит

Ирина Морозова и девочка сделали небольшой привал. Ева, конечно, могла бы ещё идти да идти, но степняк теперь не обладал подобной прытью. Лицо его было бледным, взгляд – хмурым, и отдохнуть у ручья всё же пришлось. Ева, правда, тоже обрадовалась воде: очень хотелось освежиться после сна. Не хватало, конечно, душевой кабинки с интеллектуальной системой регулирования температуры воды, ополаскивателя для зубов и других современных земных примочек, но и ручеёк ей теперь вполне сгодился. Девочка помыла руки и лицо, пропитанные чёрной степной пылью, прополоскала рот сводящей зубы холодной водой и даже сделала один маленький осторожный глоток. Вода показалась ей «живой», словно в старых русских сказках. Любая бутилированная жидкость, за которую люди на Земле платили немыслимые деньги, в один миг протухла бы от зависти к ней. В общем-то, Орнитария нравилась Еве всё больше и больше, даже несмотря на своё недружелюбие к непрошенной гостье и отсутствие элементарных удобств. Степняк тоже умылся и выпил две своих внушительных пригоршни воды. А после этого, и тогда, когда Ева отошла от ручейка, опустил в его леденящие струи больную ногу. Вероятно, сперва холод ручья обжёг его не хуже раскалённой почвы, потому что в течение нескольких секунд лицо орнита кривилось, словно от сильной боли. И лишь некоторое время спустя он расслабленно выдохнул и удовлетворённо прикрыл глаза. Еве вновь пришлось идти за перевязочным материалом. Благо, его в этих местах росло предостаточно. Когда она вернулась с большим листом-салфеткой и куском гибкого стебля, степняк с явным огорчением вынул ногу из воды, дал ей немного обсохнуть на ярком утреннем солнце и снова позволил Еве сделать перевязку. День разгорался, время неумолимо спешило куда-то мимо них. А ведь далеко они не уйдут сегодня. И это, к несчастью, было правдой. Еве очень хотелось есть, но даже просто известить об этом степняка она не решалась. Что он может сделать теперь? Эх, надо было оставить про запас один вчерашний «апельсин»! Сослагательное наклонение продолжало шутить с девочкой свои

Ирина Морозова злые шутки, и ничего не оставалось, как мучиться воспоминаниями о вчерашнем обеде под противное урчание собственного желудка. Ева на своей памяти ещё никогда не испытывала настоящего голода, и теперь (по началу, с интересом) прислушивалась к поведению своего организма. Сперва, то чувство, что поселилось у неё в желудке, просто исподволь навевало мысли о еде. Но по мере того, как девочка и орнит медленно продвигались меж арочных холмов, ощущение это становилось всё сильнее и постепенно вытеснило из головы все остальные думы. Противное урчание внутри требовало немедленно принять пищу, но Ева продолжала упорно бороться с собственным эгоизмом и изнеженностью тела. Гордость не позволяла ей превратиться в капризную мелюзгу, в птенца с требовательно разинутым ртом. Тем более что орнит вскоре совсем обессилел и упал, споткнувшись о какую-то злополучную кочку. Ева подбежала к нему, но тот уже сам сделал несколько ковыляющих, неимоверно тяжёлых шагов до ближайшего деревца. Расположившись под ним на отдых, степняк стал высматривать что-то в густой кроне. Ева проследила за его взглядом, но так и не поняла, что он там ищет. Наконец, орнит поднялся во весь свой немалый рост, схватился за какую-то ветку и с видимым усилием отломал её от дерева. Довольно длинная и толстая ветка на одном из своих концов раздваивалась наподобие корявой рогатки, и Ева по-прежнему смотрела на неё непонимающим взглядом. И только когда степняк отломил от неё лишние отростки и очистил от листвы, догадалась, что это будет костыль. Еве вдруг стало страшно. То, что они не пройдут в этот день и нескольких километров, было, конечно, очевидным, неприятным обстоятельством, но теперь это показалось ей сущим пустяком в сравнении с другой бедой. Гораздо больше её пугала незавидная перспектива остаться в этом неведомом, враждебном мире без попечительства степняка, если тот вздумает умереть от заражения крови. В том, что это возможно, девочка не сомневалась. И на этот раз уговорить орнита не умирать уже не удастся, потому что пожирающая организм инфекция неразумна и не внемлет никаким

Ирина Морозова её жалким увещеваниям. Орнит, тяжело, неумело опираясь на костыль, опять побрёл куда-то. Ева могла лишь подивиться его упорству и воле, а потому, забыв о голоде, грустно побрела следом. - Степняк! – позвала она спустя какое-то время, - Может, это… Тебе отлежаться денёк-другой, а? Потеря времени теперь уже не казалась Еве чем-то страшным и неприемлемым. Для того чтобы орнит и дальше заботился о ней, необходимо было позаботиться о нём самом. Тем более, что девочка всё равно не знала, куда они держат путь. Степняк остановил своё неуклюжее движение, покачнулся и освободил подмышку из объятий деревянной рогатины. Подошедшая в тот момент Ева заметила кровь. Костыль содрал пластыри, растревожил не до конца зажившие раны. Орнит бессильно опустился на землю в том месте, где и стоял. Импровизированный костыль он отбросил подальше, явно не собираясь подвергать себя дальнейшей пытке. Ева некоторое время дёргалась туда-сюда, не зная, к какому полезному делу приложить остатки сил. Так ничего и не придумав, она села неподалёку от степняка, подложив вместо подстилки сплетённое им полотно. Ощущая наряду с голодом сильную неловкость, Ева старалась не смотреть на орнита: успокаивала себя тем, что от её сострадательно-виноватых взглядов ему легче не станет. Вместо этого девочка огляделась. Арочные холмы здесь были высоки. Если их предшественники казались лишь семи-восьми метровыми пригорками, то здешние возвышенности Ева смело назвала бы почти-горами. Множество мелких и крупных крылатых созданий носились меж витых арок всех возможных оттенков рыжего и бурого цвета. Стайки неразумных летунов то взмывали в небо, то усаживались на какойнибудь изогнутой вершине и непрестанно оглашали горную страну громкими криками, пронзительным щебетанием и свистами на все лады.

Ирина Морозова Ева невольно заслушалась, и долгое время голоса местных птах полностью владели её вниманием, но даже они не могли заглушить мерный и более привычный девочке звук работающих моторов, который вдруг послышался откуда-то сзади и сбоку. Она быстро оглянулась в ту сторону, но не увидела ничего необычного. Скорее всего, машина двигалась медленно и холмы пока что скрывали её. Ева обернулась к орниту, но пока взгляд её перемещался к нему, она успела заметить вдалеке две еле различимых фигурки: человека и горного орнита, скрывшиеся за выступом холма. В том, что это была её сестра Лия с горцем Эхткаром, она не сомневалась, и потому, подскочив с места, хотела было закричать и замахать руками, но степняк отчего-то не дал ей этого сделать. Не вставая на ноги, он стремительно метнулся к девочке и привычным уже движением зажал ей рот своей грубой ладонью. Ева негодующе глянула на него: зачем он это делает, почему не желает её встречи с сестрой?! Однако звук мотора приближался, становясь всё явственнее, и теперь Еве стали понятны действия немого друга. На машине, скорее всего, разъезжали белые орниты, коварные слуги «Злых Богов». Возможно, это был именно тот отряд, который девочка и степняк видели вчера днём. Еве стало не по себе. У степняка явно были основания опасаться этих милитаристов. Становилось понятным то, зачем он остановил Еву, не дав окликнуть сестру, о которой она так волновалась. Ведь тогда в опасности оказались бы они обе. Нет, он молодец, всё-таки молодец! Ева дала себе слово никогда больше в нём не сомневаться. И тут степняк резко и грубо толкнул её, жестом направляя в сторону того самого холма, за которым несколько секунд назад скрылись Лия и Эхткар. Бежать? Ну, конечно же! Если Ева сейчас без лишнего шума добежит до того холма, то сразу же сможет и спастись от напасти, и встретиться, наконец, с сестрой. Отлично, чудесно, классно придумано!!! Ева думала об этом уже на бегу, по пути к возвышенности, так милостиво дававшей ей шанс на спасение, как вдруг внезапная мысль остановила её быстрый и лёгкий бег, остудила всю нечаянно возникшую радость.

Ирина Морозова А степняк? Вспомнив вооружение белых орнитов и полностью уверенная в том, что именно они изувечили её пернатого друга, Ева поняла, что так просто уйти отсюда ей не удастся. Степняк бескрыл и изранен, он даже просто идти уже не в состоянии. В своё время у него не было ровным счётом никаких оснований возиться с глупой маленькой «Богиней», заботиться о ней и даже рисковать жизнью, и всё же он пожалел её и был рядом как раз в тот момент, когда Ева остро в этом нуждалась. С новой силой взвывшая совесть заставила её сделать робкий шаг назад. Она не понимала, чем сможет помочь степняку в этот опасный для них обоих момент, но и бросить его была не в состоянии. Степняк злился, продолжая ожесточённо махать рукой для того, чтобы прогнать упрямую девчонку. И та, послушная этому жесту, вновь побежала прочь, но остановилась, не сделав и семи шагов. Злобно оскалившись, чёрный орнит подобрал свой злополучный костыль и из последних сил заковылял куда-то в сторону, противоположную той, где должна была скрыться Ева. Наверное, хотел показать, что не стоит за него бояться, и он выкрутится как-нибудь сам. Он сделал четыре неуклюжих шага, а на пятом упал. Попытался встать, но это не дало результатов. В тот момент Ева поняла, что никакие угрозы со стороны кого бы то ни было не заставят её бросить степняка одного в этом жестоком мире. Хотели они того или нет, но он сейчас сильно нуждался в помощи, да хотя бы просто в поддержке. В конце концов, что с того, что она не встретится с сестрой прямо сейчас? Главное, Лийка жива, и у неё есть толковый провожатый, с которым – даст Бог – она не попадётся в лапы белых орнитов. А у степняка никого нет. Только Ева. Она вновь сделала несколько шагов к нему, а потом, не оглядываясь, побежала. - Не боись, как-нибудь прорвёмся! – сказала она с наигранной бодростью в голосе, подойдя к степняку и поймав на себе его обречённый взгляд.

Ирина Морозова К тому моменту, когда передний край платформы показался из-за ломаного склона холма, Ева помогла степняку подняться, и оба они в напряжённом молчании ожидали, что будет. Еве пришло в голову, что ей, как «Богине», следует вести себя с достоинством, не показывая свою истинную суть слабой растерянной девочки, попавшей в незнакомый, чуждый мир. Машина, как того и следовало ожидать, была точь-в-точь такой, какую им уже приходилось видеть сутки назад. Очевидно, тот же отряд возвращался из рейда. За первой платформой появились ещё три. Караван остановился метрах в пятидесяти от девочки и степняка. Сидевший в первой из них орнит с золотыми погонами на плечах сошёл с платформы и решительно двинулся к ним. Оружия он не вскидывал и вёл себя вполне дружелюбно. Ева понимала, что внешность и поведение чужака могут оказаться обманчивыми и сыграть с ней злую шутку. Но обаяние «генерала», как тут же окрестила его про себя девочка, было просто колоссальным. Весь сияя золочёными знаками отличия на плечах, груди, поясе и запястьях, командир белых орнитов казался подлинным образцом военного изящества, если таковое можно себе представить. Чеканить шаг наподобие человеческих солдат у него не получалось, и всё равно походка, уверенная и ровная, вкупе с блестящей выправкой смотрелись весьма красиво. Небесного цвета глаза блеснули интересом и почтением. Он приложил руку к виску в воинском приветствии и на удивление понятно заговорил, обращаясь к Еве. - Здравия желаю, Богиня! – в словах его порой проскальзывали не вполне уместные щебечущие нотки, но в целом говорил он хорошо, приятно для слуха, - Разреши отрекомендовать себя, - он бросил на Еву вопросительный взгляд и после того, как та согласно кивнула, продолжил, - Икхел-Ки, командующий разведбатальоном северо-западного гарнизона объединённых войск Кварцевой Долины, - он замолчал, а потом добавил, склонившись перед Евой и произнося слова со всем почтением, на какое был способен, - Могу ли я узнать твоё имя, Богиня? Галантный военный сильно смущал девочку, но она, хоть и с

Ирина Морозова трудом, всё же взяла себя в руки. Нет, не на ту напал, красавчик, хоть и трудно заподозрить тебя в подвохе. Ангел он или злодей, но идти у него на поводу совсем не хотелось. - Ева, - девочка гордо приподняла голову и постаралась вложить в звуки собственного имени всё возможное благоговение и трепет перед именем «Богини». - Огромная честь для меня, Богиня Ева, познакомиться с тобой. Я не вправе вмешиваться в дела Богов, но вижу, что ты путешествуешь по этим диким, недостойным твоего внимания местам, совсем одна, без транспортных средств. Твой слуга ранен и является тебе обузой, замедляя ход. Так разреши же мне предложить тебе мой транспорт. Он не слишком подобает Богине, но, в данный момент, это всё, что я могу тебе предоставить. Предложение звучало весьма заманчиво, ничто в облике или словах «генерала» не вызывало подозрений, и всё же Ева попробовала не согласиться. Ведь после того, как белые орниты уйдут, она сможет, наверняка сможет ещё догнать Лию. - Боюсь, уважаемый Икхел-Ки, нам с вами не по пути. - Прошу простить меня, Богиня Ева, - Икхел-Ки заметно смутился, похоже, искренне, - я не тот, кто уполномочен общаться с Богами. Если тебе угодно, я сейчас же отвезу тебя к Ит-Ки, жрице. Среди нас лишь она имеет право говорить с тобой. - Вы не поняли меня, - с досадой покачала головой Ева, впрочем… вы сами сказали, что на многое не уполномочены. Складная речь давалась Еве с большим трудом, но пока что всё выходило вполне достойно. Вот ещё бы удачи чуть-чуть! - Пути Богов, даже таких… юных, как я, - добавила она в надежде отвязаться от назойливого орнита, - известны только самим Богам. Поэтому, не стоит вмешиваться, командующий. - Ещё раз прости меня, Богиня, - голос Икхела-Ки был достаточно твёрд, и всё же не мог скрыть ни к месту появившуюся неловкость, - но Великий Злой Бог жестоко покарает и меня, и моих солдат, если узнает, что мы оставили тебя здесь, совсем одну и без помощи. И никакие мольбы нам не помогут. Разумеется, Богиня, тебе нет дела до наших жалких жизней, но Великий Злой Бог всё

Ирина Морозова равно пожелает познакомиться с тобой и прикажет тебя найти… На душе у Евы становилось всё тревожнее: время шло, Лия, возможно, уже успела далеко уйти от того места, где Ева видела её мелькнувшую фигуру, а упрямый «генерал» и не думал отступать. - А вы… не говорите ничего своему Злому Богу, - речь девочки помимо её воли становилась всё более неуверенной, она не могла справиться с интонациями, так и норовившими приобрести жалобный оттенок. Она понимала, что проигрывает эту игру, но всё же пока не сдавалась. Белый орнит неловко отвёл глаза, но в следующий миг голос его окреп окончательно. - Я могу ручаться за свой язык, Богиня, но не за языки своих солдат. Кто-нибудь из них наверняка проговорится. Ева оглядела военный караван. Рядовых белых воинов было не меньше восьмидесяти. - И всё же… оставьте меня. Девочка сильно сомневалась, что это подействует и, конечно же, не ошиблась. - Я вынужден вновь просить у тебя прощения, Богиня, но долг службы требует от меня сейчас же доставить тебя в Храм Великого Злого Бога в Кварцевой Долине. С этими словами он жестом подозвал к себе дюжину солдат. Те встали по обе стороны от Евы и степняка, образовав нечто вроде конвоя. Ева некстати вспомнила санитаров из Центра психологической реабилитации, и с обречённым сожалением поняла, что и на этот раз не сможет сопротивляться. Вероломный «генерал» гостеприимно указал ей на самую первую из машин и добавил, как теперь казалось, лживым голосом. - Маленькой Злой Богине не пристало и шагу ступать без сопровождения и охраны. Прошу тебя, Богиня, сделай милость. Ева бросила на него полный презрения взгляд и гордо прошла под конвоем до указанной гравитационной платформы. - Желаешь ли ты, Богиня Ева, чтобы твой чёрный слуга попрежнему следовал за тобой или остался здесь? Говоря о «чёрном слуге», Икхел-Ки не скрывал своей

Ирина Морозова неприязни к нему и всему степному племени. По интонациям голоса становилось понятным, куда он клонит. Но Ева не собиралась плясать под его дудку. - Вы не жрец, Икхел-Ки, - резко подчеркнула она статус орнита, - и потому я прощаю вам…ваше невежество. Не желаю больше разговаривать ни с вами, ни с кем бы то ни было из орнитов. А мой слуга поедет с нами. Ева изо всех сил надеялась, что поступает правильно, беря степняка с собой в логово белых милитаристов и их загадочного Злого Бога. Но, во-первых, ей совсем не хотелось ехать в Кварцевую Долину в одиночку, а во-вторых, казалось, что в данной ситуации ей и степняку всё же лучше держаться вместе. Да что там говорить, компания степняка в последнее время стала нужна ей едва ли ни больше, чем потребность в воздухе. Девочка и на миг не желала оставаться без его попечительства. Ещё хотелось верить, что до самого места назначения к ней не станут больше приставать, принуждая произносить все эти дурацкие высокопарные фразы «маленькой Злой Богини». В этом, на своё счастье, Ева оказалась права. Больше ИкхелКи к ней не обращался. В сопровождении вооружённой «охраны» она взошла на платформу, уселась на почётную скамью рядом с «генералом», строго проследила за тем, чтобы степняк успел доковылять до машины, под брезгливо-неодобрительные взгляды командующего усадила друга рядом и лишь тогда позволила себе немного расслабиться. Самую малость. Похоже, её ожидали совсем не книжные приключения… 16. Лия и Эхткар не стали рисковать. Опасаясь быть обнаруженными, они не решились следить за непрошенными гостями из Кварцевой Долины, а просто двинулись в ранее избранном направлении к деревне Лок-Кех. Надеялись, что смогут найти там Еву или, по крайней мере, попросить о помощи в её поисках. Уже почти стемнело, когда в диких Горах стали появляться

Ирина Морозова первые признаки разумной жизни. То тут, то там на пути попадались не просто плодовые рощи, а самые настоящие сады, ухоженные и непреодолимо манящие своей тихой, уютной красотой. Коегде Эхткар находил силки, пустые или с попавшей в них дичью. Оставалось надеяться, что здесь «Богиню» и её проводника примут более дружелюбно, чем в Степи. По счастливому стечению обстоятельств первыми их заметили дети, заигравшиеся меж скалистых арок и улетевшие довольно далеко от своих домов. Появление незнакомого орнита в сопровождении невиданного бескрылого и беспёрого существа, о существовании которого маленькие горцы знали только понаслышке, сильно удивило их. Крылатые дети остановили свои шумные игры. Эхткар что-то проклекотал им на горском наречии, и те решились подлететь ближе. Их было шестеро, отличались они друг от друга как ростом, так и оттенками более светлого, чем у взрослых, оперения. Но у всех одинаково ярко горели любопытством рыжие огоньки глаз. Наверняка их учили, что доверчивость может стоить жизни, но крылатые мальчишки, по всей видимости, напрочь забыли об этом. Благо, пришельцы не собирались использовать их легкомыслие во зло. Один из мальчиков, самый высокий и, судя по всему, старший в стайке, опустившись на землю метрах в двадцати от Лии и Эхткара, недоверчиво косясь на них, осторожно подковылял ближе. Двое самых смелых его товарищей отважно последовали примеру вожака. - Ты вожак? – обратился Эхткар к старшему мальчику, когда тот приблизился к нему на расстояние четырёх вытянутых рук, Как твоё имя? - Аркхак, - отозвался юный горец, - теперь ты скажи, кто ты есть? И кто это… с тобой? - Я Эхткар из селения Ар-Хатк, что в трёх днях перелёта к северо-востоку отсюда, - невозмутимо откликнулся Эхткар, - Та, что со мной, сама о себе расскажет. Лия немного опешила, когда несколько пар огненно-рыжих глаз выжидающе вперили в неё свои любопытные взгляды. Резко

Ирина Морозова выдохнув и собравшись с мыслями, она произнесла тихо, но очень чётко. - Я Лия из мира людей, которых вы зовёте Богами. Ребятишки, конечно же, подозревали нечто подобное, и всё равно стояли теперь в немом изумлении и нерешительности. Никто из них доселе не встречался с Богами, а если кому и довелось видеть их шесть лет назад, то по своему малолетству они их не запомнили. Боги были для них не более чем сказкой. Правда, довольно страшной. Аркхак, долго изучавший пришелицу взглядом, наконец, проклекотал, стараясь держаться мужественно и достойно. - Ты – Злая Богиня? – фраза получилась довольно смущённой и даже немного испуганной. Лия про себя посочувствовала мальчишке, но виду не подала. - Я похожа на Злую Богиню? – спросила она, делая акцент на том нелестном эпитете, которым наделили орниты всех людей, не зная, конечно же, что в своё время имели дело далеко не с самыми лучшими из них. - Нет, - машинально покачал головой маленький вожак, вкладывая в одно это слово всю свою детскую непосредственность и неумение лгать. Судя по всему, Лия и в самом деле не производила впечатления злобного монстра, образ которого сложился в воображении детей, благодаря страшным рассказам взрослых. По глазам Аркхака было видно, что он, хоть и мал, но вовсе не глуп. А это значило, что в любой момент его могли одолеть сомнения насчёт истинной природы «Богини Лии». Наверное, поэтому Эхткар, перехватив инициативу, решил действовать, не тратя времени. - Это Добрая Богиня. Она не причинит зла ни вам, ни другим орнитам. Она лишь ищет помощи в вашей деревне. Отведите нас к вожаку селения. Аркхак, повинуясь уверенному тону взрослого, кивнул и в несколько прыжков и взмахов крыльями ловко поднялся в воздух. Его стайка последовала за своим предводителем. За ними полетел и Эхткар. Лии тоже очень захотелось взлететь, но пришлось, как и всегда, бежать по земле. И вскоре за распадком меж двух очередных возвышенностей показалась деревня Лок-Кех.

Ирина Морозова Дома, или как называли их орниты, гнёзда, были здесь двух видов. Одни, словно жилища земных ласточек, представляли собой дыры в скалах. Другие, округлые, словно осиные домики, лепились между скальных выступов и арок, состоя из скрепленных глиной толстых и тонких древесных ветвей. Все они находились не менее чем в пятидесяти метрах над землёй и вид имели довольно уютный. Лия даже сказала бы, что в их расположении относительно скальных рельефов и друг друга была какая-то ассиметричная гармония, стиль, которого земные архитекторы в своей работе порой добиваются с большим трудом. Сейчас, навскидку, можно было бы сказать, что в деревне обитает около двухсот орнитов. Это если учесть, что жилищ здесь было около пяти десятков, а средняя горская семья обычно состояла из трёх-четырёх особей. Пятеро – крайне редко. Горцы, если изученные Лией данные верны до сих пор, предпочитали жить маленькими семьями: мать, отец и один - два ребёнка. Крепость межсемейных отношений поддерживалась тесным соседством и общими работами на благо всего селения. Деревня была небольшой. Большие насчитывали до полутысячи жителей. Но и эти двести медно-бурых летунов представляли сейчас для Лии определённую опасность. Хорошо, если они поверят ей и Эхткару. А если окажутся несговорчивыми? Особой жестокости исследовательница от них не ждала, но мысли о возможном пленении так и крутились в её голове, пока она бежала вслед за Эхткаром и стайкой крылатых мальчишек. Наверное, она слишком усердно думала о неприятностях, потому что через несколько секунд они материализовались в виде стаи из десяти дозорных, спикировавших откуда-то со скал прямо на детей и тех, кого они привели с собой, нарушив запрет взрослых. Впрочем, появление дозора было вполне закономерным: любой народ, любое племя имело право на защиту своих границ. Особенно вдали от остальных дружественных поселений и через каких-то шесть лет после нашествия Злых Богов. - На землю! – раздался грозный голос из поднебесья. Лия, и без

Ирина Морозова того шагавшая по земле, остановилась, запрокинув голову и глядя, как медно-бурые фигуры, с каждым мгновением увеличиваясь, быстро опускаются на скалистую твердь. За ними приземлились Эхткар и крылатые дети. Предводитель патруля, уже немолодой горец с сединой в поредевшей гриве, заклекотал, обращаясь к Эхткару и провинившемуся Аркхаку. Мальчик смущённо молчал, опустив глаза и обернув хвост вокруг тела, что означало полное повиновение и покорность судьбе. Эхткар тоже заметно нервничал, но не дал заговорить себя. Орниты общались то на своём горском наречии, то по-русски, поэтому Лия с трудом поняла лишь общий смысл их разговора. Как того и следовало ожидать, Эхткар долго и упорно пытался объяснить вожаку дозора, по какой такой причине он прилетел в Лок-Кех, да ещё привёл с собой Богиню. Местные, разумеется, с тем же упорством не верили в доброту его намерений, и уж тем более в положительные качества пришедшей с ним девушки. Меж тем крылатые воины плотным кольцом окружили пришельцев, и Лия всем своим существом, даже не глядя в их сторону, ощущала на себе недоверие и враждебность, с которой они о ней думали. Эхткару, наверное, было ещё тяжелее, но через какое-то время ему удалось о чём-то договориться с селянами. Потому что, ничего не объясняя, в плотном медно-буром кольце, их порознь повели в сторону деревни. Над ними парили десятки крылатых фигур: многие, особенно женщины и дети, тут же разлетались по гнёздам; другие спускались на землю поодаль и с опаской провожали пленённую «Богиню» заинтересованными рыжеглазыми взглядами. Быстро темнело, глаза горцев загорались всё ярче, словно искры в раздуваемом костре. Подведя незваных гостей к почти отвесной стене той самой горы, что служила местом гнездовья, отряд остановился. Вожак бросил что-то своим подчинённым и стрелой взмыл вверх, скрывшись в самом высоком «доме», походившем на гнездо ласточки.

Ирина Морозова Лии так и не дали поговорить с Эхткаром, и ей оставалось надеяться лишь на свою догадливость. Очевидно, вожак патруля полетел с докладом к предводителю всей стаи. И подтверждения этому долго ждать не пришлось. Вскоре старый горец вернулся, но уже в компании ещё троих орнитов. Один из них выделялся чем-то вроде резной костяной короны на голове. Судя по всему, это и был вожак селения. Не старый и не молодой, он вообще не мог похвастаться ничем, кроме короны. Ростом особо не вышел, статью тоже. Но взгляд – Лия про себя отдала ему должное – был по истине царским: спокойным, умным и проницательным. Двое других орнитов, помоложе и покрепче, были то ли сыновьями, то ли телохранителями. Приблизившись к Лие и дождавшись, когда дозорные расступятся перед ним, вожак с короной на голове несколько секунд сверлил девушку пристальным, проникающим в душу взглядом. Лия не очень-то любила, чтобы на неё так смотрели, но взор орнита не показался ей враждебным. Не было в нём ни зла, ни агрессии, ни хитрости. Только мудрость, за которую он, очевидно, и был удостоен своей короны. - На своём веку, - начал он тихо и неторопливо, но так, что вся деревня в тот момент, казалось, обратилась в слух, - я не встречал ни одного доброго Бога, кроме той, что создала этот мир. Однако в тебе, Богиня, зла я не вижу. Лия уже хотела вздохнуть с облегчением, но коронованный горец тут же продолжил: - Правда, Боги успели доказать нам своё коварство, и потому ни я, ни кто-либо другой в Орнитарии не вправе так слепо доверять своим ощущениям, которые могут быть и обманчивыми. Посему и ты, Богиня, и твой спутник Эхткар, останетесь в Лок-Кех до той поры, пока вожаки всех селений в Арочных Горах не решат вашу участь. Не обессудьте. - Прости, вожак, - Лия понимала, что избежать плена ей всё равно не удастся, однако молчать о своей беде не могла, - но я не могу быть у тебя в заточении. Никак! Здесь, в этих горах, потерялась моя младшая сестра. Она тут ничего не знает и потому может

Ирина Морозова находиться в большой опасности. Я и мой друг Эхткар ищем её, и это единственная причина, по которой мы пришли в Лок-Кех. - Есть и ещё одна причина, вожак, - неожиданно подал голос Эхткар, - по пути сюда мы узнали кое-что важное и хотели бы поговорить с тобой об этом. Мы всё тебе расскажем. И если ты не можешь отпустить нас, то, по крайней мере, пошли разведчиков. Будь уверен: они подтвердят все мои слова, а заодно, быть может, найдут и маленькую Богиню. - Будь по-твоему, Эхткар, - согласился вожак, - сейчас ты полетишь со мной и расскажешь то, что обещал. Богиня не будет обижена. Более того, уже на рассвете патрули прочешут окрестные горы в поисках её сестры. За мной! Вожак и те двое, что прибыли с ним, взмыли в прохладный сумеречный воздух. Эхткар, обнадёживающе глянув на Лию, повторил их путь. Девушка ответила ему натянутой улыбкой, а затем огляделась. Темнело. Над Горами уже поднялась луна в ореоле своего радужного жемчужного сияния. Многие из тех, кто наблюдал их разговор с вожаком, давно разлетелись по своим высоким гнёздам. Да и те, кто ещё оставался внизу, явно вскоре собирались последовать примеру первых. Предводитель патруля велел своим подчинённым соорудить для «Богини» гнездо прямо здесь, на земле, так как та не умела летать, и путь в уже существующие гнёзда был для неё закрыт. Орниты возились довольно долго, и Лия в ожидании успела продрогнуть от ночной прохлады. Прошел уже, наверное, целый час, а Эхткар всё не возвращался. Девушка, заскучав окончательно, решила помочь крылатым строителям в их нелёгком деле. Правда, толку от неё оказалось мало, зато время полетело гораздо быстрее, да и ночной воздух, казалось, потеплел от её бестолковой, но бурной деятельности. Гнездо для «Богини» вышло совсем небольшим – в нём можно было разве что спать, как в одноместной палатке – но уставшая за день Лия порадовалась и этому. Она забралась в гнездо, сплетённое из гибких древесных веток и травяных стеблей, улеглась на

100

Ирина Морозова

подстилку из широких мясистых листьев и попыталась не заснуть. Ей очень хотелось дождаться Эхткара с вестями об их дальнейшей судьбе, но скромный уют гнезда так и норовил погрузить уставшие тело и разум в спасительный сон. И, в конце концов, пленница сдалась, крепко уснув под перешёптывание своих крылатых тюремщиков.

17. Парящие в воздухе платформы двигались медленно. То ли оттого что изначально были созданы тихоходными, то ли ИкхелКи осторожничал, ведя машины через опасные горные перевалы. Посему у Евы имелось довольно времени, чтобы налюбоваться красотой Арочных Гор. Титанические витые узоры продолжали расти, и вскоре, чтобы увидеть их вершины, пришлось то и дело запрокидывать голову. Некоторые пики уходили прямо за облака, надёжно пряча за ними своё гордое великолепие.

Ирина Морозова Подножья и склоны гор здесь часто зарастали густыми лесами, кудрявыми и тёмно-зелёными. Природа, со всей присущей фантазией, вдоволь наигралась тут и красками, и формами. Красота Арочных Гор была просто невероятной и так поражала воображение, что Ева на время пути даже забыла обо всех своих злоключениях. Память вернулась к ней лишь тогда, когда рельеф местности вновь пошёл на понижение. Что-то ждёт её там, за этими прекрасными горами? Ища поддержки, она невольно придвинулась ближе к степняку. Тот, заметив состояние девочки, так же аккуратно взял её за локоть. Это немного успокоило Еву, придало сил достойно держаться до конца. Каким именно будет для неё финал путешествия, она предпочла даже не думать. Ближе к вечеру небольшой военно-разведывательный караван прибыл в Кварцевую Долину. Горная страна закончилась так же постепенно, как и началась, по мере их продвижения просто сойдя на нет, вплоть до жалких, почти плоских бугорков, щедро, будто мукой или сахаром, обсыпанных крупным белым песком. Кварцевая Долина, бело-розоватая в лучах заходящего солнца, не была такой плоской, как Чёрная Степь. Бугры не исчезли, утопая в белизне песка, но продолжались всё дальше и дальше по ходу продвижения каравана. Меж ними вились тонкие ленточки ручьёв, но по их берегам почти ничего не росло, кроме низких кустарников с бледными листьями да чахлых пучков травы. Кое-где виднелись широкие провалы в почве с высокими насыпями вокруг них. Больше всего они напоминали Еве карьеры. Живность на пути почти не попадалась, а вскоре на темнеющем горизонте показались вышки ЛЭП. Еве они должны были бы показаться как никогда родными, но чувство у девочки возникло почему-то совсем иное. Эти признаки цивилизации были естественны и уместны в её родном мире. Здесь же, в этом прекрасном первобытном краю они смотрелись чужеродными, словно оленьи рога на голове у кошки. Нет, ничего, кроме уныния и тревоги, они в ней не вызывали. Ева теснее прижалась к степняку. Ей показалось, что от этого

101

102

Ирина Морозова

должно стать легче. А меж тем, набравший скорость караван уже поравнялся с опорами высоковольтных линий. За их мертвящим жужжанием не слышно было других звуков. Появлявшиеся то тут, то там низкие кубические строения, сделанные, похоже, всё из того же спрессованного белого песка, дополняли неприятную картину неживой, убогой больничной стерильности. Платформы проплыли мимо чего-то, напоминавшего большой завод и ещё трёх карьеров, а также довольно крупной, огороженной высоким бетонным забором, воинской части. Встречного движения почти не было, наверное, по причине позднего времени суток. Солнце уже коснулось своим румяным боком кипящего в зареве горизонта, когда его алые лучи осветили нечто, парящее высоко в небе. Это «нечто», подобное исполинской птице или, скорее, стрекозе, неподвижно зависло над засыпающим миром. Ева во все глаза глядела на него, и не сразу поняла, что огромная «стрекоза» состоит из десяти дирижаблей, между которыми повис в воздухе целый дворец, такой же белый. Как и всё вокруг. - Скоро мы прибудем в Храм Великого Злого Бога, - подал, наконец, голос Икхел-Ки, - Там тебе будет гораздо уютнее, Богиня Ева. Девочка поняла, что «генерал» заметил её смятённое состояние, и попыталась придать выражению своего лица хоть какую-то твёрдость и холодность. Она ведь, как-никак, Злая Богиня. Но от наблюдательного Икхела-Ки не укрылось и это. Взгляд его, обращённый к Еве, был каким-то странным. Орнит словно жалел её и этим пугал ещё больше. Плотность и высота застройки возрастала с каждым километром, приближавшим караван к Храму. Дома, правда, хоть и подросли в значительной мере, но изящества в их кубических формах не прибавилось. И этот скучный, незамысловатый фон лишь прибавлял красоты парящему в высоте Храму, превращая его в настоящее произведение искусства. Пятиугольный в плане, дворец в каждом углу имел по высокой тонкой башне с закруглёнными стеклянными куполами. Между башнями высился целый ансамбль из легких, полупрозрачных

Ирина Морозова строений. В самой центральной же части виднелась одна, особенно высокая башня. В ней-то, наверное, и жил тот самый пресловутый Бог, о котором столь часто упоминал в своих речах Икхел-Ки. Весь Храм ярко лучился разноцветными прожекторами, озаряя ночную Долину не хуже местной луны. Ева молча глянула на степняка, представляя, какое впечатление вся эта красота должна была произвести на диковатого сына Степи. Но вопреки её ожиданиям, лицо друга было совершенно спокойным, взгляд – холодным и непроницаемым. Парящее в воздухе чудо Кварцевой Долины его совсем не трогало. Можно даже было подумать, что он видит его не впервые. Не сумев найти вразумительного ответа на возникший вопрос, Ева вновь задумалась о предстоящем. Волнение, которое она всё это время пыталась подавить в себе, упрямо вырывалось наружу, заставляя мышцы ног и рук непроизвольно подрагивать, а взгляд – то и дело нервно перемещаться от одного предмета к другому. Ева боялась. Как и многие другие чувства, настоящий страх она ощутила только здесь, в Орнитарии. Наверное, раньше для них просто не находилось повода. Теперь же всё это навалилось на девочку, и выдержать натиск было сложновато. Караван замедлил ход и неторопливо поплыл в свете прожекторов прямо под громадину парящего Храма. Дворец, особенно вместе со своими дирижаблями, внушал трепет, поражая размерами. Остановив машины прямо под одной из угловых башен, Икхел-Ки сошёл на землю, велел своим солдатам оставаться на месте, а Еву и степняка позвал за собой, не забыв подать «маленькой Богине» руку. Еве это пришлось очень кстати, так как волнение с каждой секундой охватывало девочку всё сильнее и сильнее, а потому тело плохо слушалось её, порой совсем отказываясь повиноваться. Неуклюже соскочив с платформы прямо в руки «генерала», она вдруг очень явственно ощутила всю свою беспомощность перед жизнью, перед всеми, кто окружал её и особенно перед неясным и от этого страшным грядущим. Резко освободившись из объятий белого орнита, она коротким

103

104

Ирина Морозова

кивком поблагодарила его за оказанную заботу. Было ли это внимание проявлением добрых чувств или данью местным законам, оставалось для Евы загадкой, но более выказывать Икхелу-Ки свою позорную слабость она не собиралась. Поэтому, собрав в кулак последние силы, она попыталась успокоиться. Отчасти ей это удалось. Степняк тоже к тому времени успел слезть с гравитационной платформы и, еле ковыляя на костыле, приблизился к девочке. Еве от этого стало легче, она кисловато улыбнулась другу, и все втроём они молча двинулись в ту сторону, куда указал командир разведчиков. Поодаль, прямо под центральной частью нависшей над ними башни, располагалось нечто вроде крупной площадки с ограждением, доходившей Еве до груди. Икхел-Ки, подойдя к площадке, перекинулся несколькими словами со стоявшем возле неё орнитом, а затем жестом вежливо предложил «Богине» пройти за ограждение. Неторопливо (Еве очень хотелось верить, что походка у неё получилась достаточно уверенной, а не скованной от растерянности и страха) девочка ступила на гладкий пол круглой площадки. Здесь поместилось бы, наверное, не меньше двадцати человек её комплекции, но на сей раз большой компании не набралось. И Еве оставалось этому только порадоваться. Икхел-Ки с недовольной миной проводил взглядом проковылявшего внутрь степняка, а потом зашёл сам. Захлопнув дверцу огороженной площадки, он что-то нажал на тонкой неприметной стойке, и вся конструкция, слабо дрогнув, мягко подалась вверх. Площадка оказалась гравитационным лифтом, который, судя по всему, должен был доставить своих пассажиров прямо в Храм. На этой нехитрой мысли Ева и остановила свою мозговую деятельность. Оставалось только ждать, что будет дальше. А дальше в основании башни обнаружился чёрный зев открывшегося люка. Лифт идеально вошёл в него, но не остановился, а продолжил подъём уже внутри башни. Помещения, мимо которых

Ирина Морозова неторопливо проплывала гравитационная площадка, были почти пусты. Лишь в некоторых из них попадались военного вида орниты – судя по всему, обслуживающий персонал. Храм был огромен, но простым смертным здесь места не было. Ева принялась наблюдать дальше. Вскоре лифт достиг вершины башни, и пассажиры оказались под её широким прозрачным сводом. Выйдя из-за ограждения лифта, девочка долго не могла оторвать взгляда от ночного неба Орнитарии. Мощные прожекторы глушили свет звёзд и луны, но всё же не в состоянии были тягаться с ними в красоте и величии. Как не мог поспорить ни один Злой Бог с гением создательницы этого мира. Вернувшись, наконец, к реальности, Ева вновь заметила обращённый к себе, неясный взор «генерала». О чём он думал, глядя на неё? Очень хотелось верить, что ничего плохого! Икхел-Ки, отправив лифт обратно, передал что-то по внутренней связи и принялся ждать. Чего? Впрочем, Еве и степняку оставалось лишь последовать его примеру. Затевать разговор с белым орнитом ей совсем не хотелось. Вместо этого она принялась разглядывать помещение, в котором оказалась. В диаметре башня была не менее двадцати метров. В центре располагалось отверстие лифтовой шахты, а вокруг него – ряд стоек высотой примерно по пояс Еве. В нижней, непрозрачной части купола располагалось несколько десятков довольно примитивных с современной точки зрения панелей управления неизвестно чем. Вот, пожалуй, и всё: обстановка оказалась весьма аскетической. Больше всего это напоминало конференц-зал. Возможно, так оно и было. Осмотрев всё нехитрое обустройство зала, Ева уже собралась заскучать. Но тут вновь появилась платформа лифта, привезя с собой новое впечатление для уставшей от них «маленькой Богини». В зале появилась одинокая белая фигура, и это был первый орнит женского пола, которого Еве довелось увидеть за всё время своих злоключений в СРП-мире. Да, это была женщина, но какая! Ева с трудом удержалась от изумлённого возгласа.

105

106

Ирина Морозова

Девочка никогда особо не интересовалась красотой, и совершенно равнодушно относилась ко всему, что с ней связано. Можно даже сказать, презирала подобную чепуху. Лица и фигуры всевозможных «Мисс», которыми так навязчиво пестрело информационное пространство, не запоминались ей, не поражали воображения. Но теперь она смело могла бы сказать, что любая из земных красавиц подавилась бы собственной завистью, узрев великолепие вошедшей орнитарианки. Она была прекрасна даже по человеческим меркам. Про местные, наверное, и говорить не приходилось. Женщина была молода и свежа, словно только что распустившийся цветок. Ростом – не выше Евы, столь стройные и грациозные формы встречались девочке разве что в музеях, среди античных статуй. Белые перья на изящном теле, казалось, сияли жемчужным светом. Мягкий пушок на торсе цветом напоминал первый, только что выпавший снег. Лицо орнитарианки, на редкость милое и выразительное, тоже будто светилось изнутри. Особенно чудесен был взгляд больших, лазурного цвета глаз, внимательный и явно не глупый. Ева, никогда раньше не придававшая большого значения собственной неказистой внешности: худобе, нескладности и дурной привычке сутулиться – тут вдруг почувствовала себя настоящим «гадким утёнком», тем более в грязной, кое-где подранной одежде, да ещё со своей неразлучной плетёной подстилкой в руках. Иначе как Прекрасной Царевной незнакомку назвать было невозможно. Лучистый, манящий взгляд её скользнул по присутствующим, и, вопреки всякому этикету, дольше положенного задержался на степняке. Ева тоже обернулась к нему. Степняк был бледен. Нельзя сказать, чтобы он не страдал этим и раньше: всё-таки гнойные раны на ступне изрядно его помучили. Но теперь он казался бледнее призрака, а чёрные перья, столь неуместные в Кварцевой Долине, лишь усиливали этот неприятный эффект. Он, как и Ева пару секунд назад, неотрывно глядел на прекрасную обитательницу Храма. Среди всех местных чудес лишь она смогла привлечь его внимание. Наконец, пернатая женщина оставила его в покое и обратилась к Еве.

Ирина Морозова - Здравствуй, Богиня! – зазвучал её мелодичный, звонкий, словно колокольчик, голос, будто соловьиная трель, которую девочке довелось слышать лишь однажды, давно, точно в другой жизни, приветствую тебя в Храме Великого Злого Бога. Я – Ит-Ки, жрица. Надеюсь, ты найдёшь этот Храм достойной для себя обителью. Ева, не найдясь, что сказать, кивнула, словно загипнотизированная красотой жрицы и её чарующим голосом. - Вы можете быть свободны, Икхел-Ки, - добавила Ит-Ки уже более жёстко и холодно, обращаясь к «генералу», и тот, козырнув, развернулся и направился к лифту. - Думаю, Великий Злой Бог вскоре пожелает увидеть тебя, Богиня, - вновь зазвучала райская трель её голоска, - но я вижу, ты устала. Желаешь ли ты поужинать, Богиня? При мысли о еде в желудке у Евы что-то громко проурчало, и она едва не сгорела от стыда. Ит-Ки кивнула, словно это и был ответ на её вопрос, и продолжила: - Позволь проводить тебя в твои покои, юная Богиня. Тебе тот час принесут пищу, достойную тебя. «Царевна», блеснув золотыми украшениями на руках и груди, уступила Еве дорогу к лифту и добавила, когда та подошла к его огороженной площадке: - Желаешь ли ты, чтобы твоему слуге оказали медицинскую помощь? - Да, жрица, пусть это сделают немедленно! – оживилась Ева. - Всё будет исполнено. Следуй за мной, Богиня, - промолвила Ит-Ки и, дождавшись, пока степняк догонит их, привела лифт в движение. Все втроём спустились на несколько этажей, а затем через замысловатую сеть коридоров покинули башню, направляясь куда-то к центральным строениям Храма. Храм не имел столь богатого внутреннего убранства, как большинство известных Еве подобных строений. Всё здесь было лаконичным и донельзя функциональным – и Храм этот скорее можно было бы назвать военной базой или чем-то в этом роде, но

107

108

Ирина Морозова

никак не культовым сооружением. Местный Бог, судя по всему, ценил удобство больше, чем излишнюю роскошь. Впрочем, помещения хорошо освещались (пусть и примитивными лампочками), а все этажи соединялись меж собой сетью лифтов и эскалаторов, что заметно сокращало время перемещения по бесконечным коридорам, залам и переходам. Наконец, Ит-Ки остановилась перед одной из дверей, на вид совсем непримечательной в череде себе подобных. Ева подумала, что если бы ей пришлось искать эту дверь самой, то у неё это не вышло бы и через год. - Это твои покои, Богиня, - прощебетала прекрасная жрица, прошу простить за то, что пока они не роскошны, как полагается. В Храме не предусмотрены жилые комнаты для других Богов, кроме того, кому он предназначен. Однако завтра же, если будет на то воля Великого Злого Бога, эту комнату переоборудуют и сделают достойной столь высокой гостьи, как ты. Твой слуга, с твоего позволения, переночует в медицинской башне. Ева понимала, что последняя фраза «царевны» вполне разумна, но разлучаться со степняком и оставаться здесь одной даже на минуту, не входило в её планы, хоть убей. - Думаю, жрица, степняку лучше ночевать здесь же, при мне, возразила она, немного волнуясь, - Как и всегда, он должен охранять мой сон. Лучше пришли сюда медика. - Воля твоя, Богиня, - голос Ит-Ки был всё так же мягок и покорен, но в лазурных глазах мелькнула лёгкая, едва заметная, тень досады, - Хотя тебе здесь некого бояться. Из углубления в стене у дверного косяка она вынула ключ (самый простой, какие девочке доводилось видеть лишь в старинных фильмах и на ретро-картинках), провернула его в замочной скважине, легонько толкнула дверь и жестом предложила «гостям» войти. - Доброй ночи, Богиня, - всё тем же «медовым» голоском пропела она и, дождавшись, пока девочка и чёрный орнит пройдут в комнату, бесшумно прикрыла дверь. - Наконец-то! – облегчённо выдохнула Ева, - Не так-то просто

Ирина Морозова строить из себя непонятно кого. Должно быть, их Великий Злой Бог давно воет от отчаянья! Степняк, похоже, не оценил её шутки. Или ему просто было не до Евиной болтовни. Измотанный недугом орнит тяжело осел на пол. Ева оглядела свои «покои». Ит-Ки сказала чистую правду: комнатка и в самом деле была так себе, не под стать «Богине». Пол, стены и потолок из чего-то, напоминавшего светлую пробку, сливались друг с другом. Четыре незамысловатых лампы по углам, маленькое узкое окошко на высоте Евиных плеч, да кровать прямо под ним – вот тебе и всё «божественное» великолепие. Да, ещё дверь в стене, справа от входа. Возможно, там находился санузел. Впрочем, привередничать девочке не приходилось. Она с удовольствием села на кровать (та оказалась очень даже мягкой, особенно в сравнении с голой землёй!) и стала мечтать о том, как, поужинав, растянется на ней и будет отдыхать до утра. Судя по всему, этих маленьких радостей у неё отнимать пока что не собирались. Ужин и впрямь принесли очень скоро. Для Евы – на небольшом перекатном столике, для степняка – просто в контейнере. Ева быстро съела свою порцию, даже не разобрав, что это, и каково оно на вкус. Вряд ли здесь собирались её травить – если бы хотели её смерти, то сделали бы это уже давно. Но, по правде сказать, оголодавшая девочка, не колеблясь, съела бы сейчас и отраву. Степняк тоже быстро расправился со своим пайком, не выказав при этом никаких эмоций. Еве подумалось, что наличие аппетита – это хороший знак. Стало быть, его состояние не столь критично, как казалось раньше. Отодвинув от себя пустой контейнер, он прислонился к стене и задремал. Отдыхать ему, правда, пришлось недолго. Вскоре явился орнит с белым, помеченным красным крестом, чемоданчиком в руках. Он вежливо представился Еве доктором, отчего та едва сдержала смех. Мог бы и не представляться, Айболит! Затем, презрительно осмотрев раны степняка с довольно внушительного расстояния, он продолжил, по-прежнему обращаясь к «Богине»: - Я оставлю вот этот порошок, - пернатый доктор протянул

109

110

Ирина Морозова

Еве несколько пакетиков с какой-то белой пудрой, - и салфетки. Порошок – прекрасный абсорбент и антисептик. Им необходимо присыпать непосредственно поражённые места и подождать некоторое время, пока абсорбирующее вещество не впитает в себя гной. Тогда его следует аккуратно снять с помощью салфетки и при необходимости повторить процедуру. Желает ли Богиня, чтобы я сам провёл лечение? Последняя фраза, не смотря на простоту слов, далась доктору с большим трудом. Он явно не горел желанием делать то, на что вызвался. То ли боялся степняка, то ли слишком сильно брезговал. Еву так и подмывало заставить его заняться этим делом, но в последний момент она передумала. - Нет, доктор, благодарю... Вы можете быть свободны, - сказала она, забирая мешочки с порошком и салфетками. - Всё для твоего блага, Богиня, - облегчённо промолвил орнит и, ужасно гордый собой, откланялся. Ева лишь покачала головой ему вслед. А потом, с большим трудом подняв с кровати уставшее и отяжелевшее от еды тело, подошла к степняку и уселась рядом. Надорвав край одного из мешочков, она осторожно высыпала его содержимое на покрасневшую, распухшую стопу друга. Гнойные язвы увеличились и теперь занимали почти всю поверхность подошвы. Снежнобелая присыпка тут же превратилась в омерзительную кровавокоричневую кашицу. Еву слегка замутило, но она мужественно продолжила лечение. Теперь следовало стереть гнойную массу салфеткой. - Может быть больно, - предупредила она, мельком подняв глаза на орнита. Тот равнодушно кивнул, и Ева приступила к неприятной для них обоих процедуре. Она старалась быть очень аккуратной, но степняк всё равно застонал от боли. Девочку это сильно взволновало, до дрожи в руках, и она даже просыпала очередную порцию порошка на пол, не в силах справиться с нервами. Пожалев её, степняк отобрал у неё пакетики с тальком и салфетки, жестом отправил девочку спать, а сам принялся за дело.

Ирина Морозова Ева горько вздохнула: собственная неуклюжесть и бесполезность по-прежнему не давали ей покоя. Правда, усталость всё-таки брала своё, и она, не раздеваясь, легла в кровать. Вопреки всей своей измождённости и сравнительному удобству «покоев», девочка не смогла заснуть сразу. Степняк постоянно будил её своими тяжёлыми вздохами и скрежетом зубов, каждый раз, когда приходилось снимать со стопы смесь целебного талька, крови и гноя. Еву так и подмывало прогнать его хотя бы в санузел, но совесть как-то не позволяла сделать это. Поэтому, плюнув на всё, она просто дремала, наслаждаясь мягкостью кровати, и наблюдала полузакрытыми глазами за своим соседом по комнате. Три лампы из четырёх Ева отключила, оставив гореть лишь ту, что была ближе к степняку. Внезапно в её свете девочка заметила, как дверь в «покои» тихонько отворилась и в комнату неслышно проникла «прекрасная царевна» Ит-Ки. В полумраке она показалась Еве привидением. Степняк замер, отбросив подальше в угол очередную салфетку. Ит-Ки, отодвинув всё остальное, неслышно присела рядом. Точно так же, как некоторое время назад Ева, но, судя по всему, с иной целью. - Здравствуй, Орхот, - прошептала она, касаясь своей тонкой белой рукой его мускулистого чёрного плеча. «Орхот», - Ева повторила про себя это имя, и оно ей понравилось. Но откуда жрица Великого Злого Бога могла знать его? Не найдя ответа, девочка продолжила прислушиваться к шёпоту «царевны». - Не ожидала встретить тебя ещё раз, и уж тем более здесь, да ещё в компании Богини, - Ит-Ки несколько раз провела пальцами по черным перьям на плече и груди степняка, отряхивая с них бурую горную пыль, - Но, признаться, я рада вновь тебя увидеть. Ты произвёл на меня сильно впечатление, Орхот. Ещё тогда, когда пленил. Никогда не встречала столь сильных и храбрых бойцов, как ты. Вся твоя стая вместе взятая и когтя твоего не стоит. А уж когда ты отпустил меня, дал убежать от верной смерти, я поняла, что ты настоящий мужчина. Но неужели из-за этого тебе обрезали

111

112

Ирина Морозова

крылья?.. Ева слушала, порой забывая дышать. Так вот оно что! Она и подумать не могла, что история примет столь неожиданный поворот. - Почему ты молчишь, Орхот? Сердишься на меня? – ворковала жрица, уже ни капли не похожая на ту Ит-Ки, что встретила их в зале одной из башен, - Не держи зла. Прости. «Царевна» придвинулась к степняку ближе и вновь принялась перебирать своими изящными пальчиками перья на его могучем теле, очищая их от пыли и кусочков засохшей грязи. Еве вдруг вспомнилось, как ещё в медотсеке лаборатории она сама сковырнула прилипшую грязь с кончика его хвоста. И ощутила внутри себя жар стыда и неловкости. Но кто бы мог подумать, что у орнитов это элемент любовных игр! И что же степняк о ней тогда подумал?! Ева, ещё совсем недавно мечтавшая спокойно уснуть, теперь и думать об этом забыла. Провалиться бы сквозь землю – вот что было ей сейчас нужнее всего! А Ит-Ки, будто специально, продолжала усиливать неловкость атмосферы. Она так и льнула к Орхоту своим белоснежным телом, целовала в губы, непристойно громко дыша. Степняк долго не отвечал на её ласки, то и дело с тревогой поглядывая в сторону спящей, как ему казалось, Евы: а вдруг проснётся! Заметив это, Ит-Ки прошептала: - Не беспокойся. Маленькая Богиня слишком устала с дороги – я заметила это сразу. Теперь она будет крепко спать до утра. Дети вообще спят очень крепко. Ева нервно усмехнулась про себя: да, дети не всегда замечают, как родители по ночам делают им братьев и сестёр. Но она-то не такое уж и дитя! А меж тем возня в освещённом углу становилась всё громче, телодвижения орнитов – всё бесстыднее. И Ева, в конце концов, не выдержала. - Что тут такое?! – возмущение вышло вполне натуральным, так как девочку и впрямь взбесила подобная наглость.

Ирина Морозова Орниты встрепенулись, тут же испуганно отпрянув друг от друга. Ит-Ки была взволнована и раздосадована, но нашла в себе силы встать и удалиться со всем подобающим её особе достоинством. Орхот, низко опустив голову, забился подальше в угол. Некоторое время Ева ничего не говорила, успокаиваясь. Степняк сидел в своём углу неподвижно, так и не смея поднять на неё взгляда. Девочка немного злилась на него за столь вопиющее неуважение к своей персоне. Но и сама чувствовала себя виноватой, так как стала свидетельницей того, что её совершенно не касалось. Может, ему и впрямь стоило переночевать в Медицинской башне, как с самого начала предлагала Ит-Ки? С другой стороны, тогда прошлое Орхота так и осталось бы для неё тайной за семью печатями. Теперь же первая из этих самых печатей оказалась сорванной. Хорошо это или плохо? - Значит, тебя Орхотом зовут? – собралась она, наконец, с духом, - Приятно познакомиться. Степняк вздрогнул, видимо, поняв, что девочка видела и слышала слишком много. Он вправе был злиться, но пока что во всём его облике Ева видела лишь чувство глубокого стыда. - Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы ты и дальше при мне… миловался с женщинами. Ты же не животное, в конце концов! Орхот еле заметно кивнул. Выражение его лица, что было видно Еве с кровати, выглядело крайне жалким. И девочке пришлось смягчиться. - Ты это… тоже извини, Орхот, - продолжила она уже без всякого возмущения, даже наоборот, виновато, - но я видела и слышала всё… Орнит её словам, похоже, не удивился. Он и сам давно понял, что большая часть его тайн невольно раскрыта. - Я… не буду вмешиваться в твою жизнь, - Ева была уже совсем спокойной и на удивление кроткой, - Мне и самой неловко… Орхот, тоже придя в себя, заинтересованно глянул на неё. - Я… видела… это… - слова стыдливо прятались внутри, застревали в глотке и путались меж зубами и языком, - Как ИтКи… ну-у… в общем… чистила тебе перья, вот! А тогда, помнишь,

113

114

Ирина Морозова

в лаборатории… ну, где моя сестра тебя лечила… Ты имей ввиду, я ни о чём дурном не думала… когда тебе кончик хвоста… это… Словарный запас Евы иссяк, и она замолчала, как и орнит, смущённо опустив взгляд. Когда она решилась поднять его снова, то с удивлением заметила, что степняк улыбается. - Хочешь сказать: ничего страшного? – недоверчиво спросила она. Орхот утвердительно моргнул, и Ева выдохнула с облегчением, словно скинула с плеч тяжеленный рюкзак, лямки которого до крови натёрли кожу. - Тогда спокойной ночи, - пробормотала она, ложась. Нельзя сказать, что сон пришёл к ней моментально. Ещё великое множество мыслей продолжало крутиться в её голове. Но и этой круговерти вскоре пришёл конец. Заснула Ева уже, наверное, за полночь. 18. Вопреки собственным ожиданиям, проснулась Ева довольно рано. По крайней мере, так ей показалось, потому что в комнате было ещё темновато. Степняк спал в том же углу, где Ева видела его в последний раз. Больная нога, чуть выставленная вперёд, выглядела гораздо лучше, нежели накануне: опухоль стопы спала больше, чем на половину, а сами язвы были уже почти незаметны. Девочке было с чем сравнивать, и сегодняшнее положение вещей немного её успокоило. Правда, на душе всё равно было нехорошо. Откуда взялось это волнение и что стало его причиной, она не понимала. Покой, тишина и сравнительное удобство комнаты должны были бы убить в ней всякие подозрения, но этого не случилось. В прошлой и, кажется, уже такой далёкой и даже ненастоящей жизни ей не приходилось сталкиваться ни с тревогой, ни с шестым чувством, а здесь, в Орнитарии, она будто только и начала жить по-настоящему, испытывая всё, что только возможно испытать человеку.

Ирина Морозова Конечно, можно было бы ещё поспать, наслаждаясь настоящим и не думая о будущем, но Еве уже не лежалось, казалось, что всё это спокойствие – мнимое и продлится недолго. Девочка потихоньку встала с кровати и решила проверить, действительно ли за внутренней дверью находится санузел. Тем более что организм уже давно и настоятельно требовал облегчения. Да и помыться не мешало бы. Поэтому Ева, не обуваясь, неслышно прокралась к пока ещё таинственной двери. Орхот не проснулся от её осторожных шагов. И хорошо, пусть спит – ему нужен отдых. Лёгкая внутренняя дверка подалась без труда, и никаких сюрпризов за собой не обнаружила. Перед Евой, в самом деле, был санузел. Чуть вправо от входа располагалась кабинка туалета с вполне человеческим унитазом, которым либо почти не пользовались, либо очень часто и на совесть мыли – так он сверкал своей первозданной белокафельной чистотой. Дальше, за лёгкой перегородкой, обнаружилась душевая с раковиной для умывания. От всего этого Ева почувствовала себя на седьмом небе. Воспользовавшись туалетом и приняв душ, она пожалела лишь об отсутствии свежего белья. И на чистое тело пришлось одевать всё ту же грязную, пропитанную пылью и потом одежду. Но делать было нечего. Вернувшись в комнату, она обнаружила, что степняк уже проснулся. - Я всё-таки тебя разбудила? – виновато произнесла она, подходя ближе. Еве вновь ужасно захотелось, чтобы Орхот ответил ей, но тот, разумеется, смог лишь покачать головой: мол, ничего страшного. - Смотрю, ты идёшь на поправку. Орхот вновь согласился привычным уже кивком хохлатой головы. - Да, спасибо доктору, - девочка улыбнулась про себя, вспомнив пернатого эскулапа со смешным, почти сказочным чемоданчиком в руках, - Кстати, здесь есть, где помыться и… ну-у… - Ева замялась, ощущая сильную неловкость, и указала пальцем на приоткрытую

115

116

Ирина Морозова

дверь в санузел, - Пойдём, покажу, что да как. Вряд ли ты когданибудь пользовался душем и знаешь, для чего служит унитаз… Но степняк отказался от помощи, решив самостоятельно во всём разобраться. Ева лишь облегчённо вздохнула: меньше всего ей хотелось объяснять мужчине, хоть и пернатому, назначение унитаза. Оставалось надеяться на природную сообразительность орнита. Орхот отсутствовал недолго, но, к некоторому удивлению Евы, вернулся столь чистым и сияюще-чёрным, что девочка невольно ахнула. Однажды она уже видела его таким. В лаборатории. Таким, да не таким! Капли воды не успели высохнуть на его смоляного цвета оперении, и оттого самым чудесным образом переливались на свету радужными бликами. Так, наверное, был он красив, лишь тогда, когда носился в воздухе над Чёрной Степью, ловя могучими крыльями ветер и капли начинающегося дождя! Еве стало грустно, почти что больно. Никогда ей не увидеть этой потрясающей, фантастической картины. Только понурую, тяжело ковыляющую по земле фигуру… И всё из-за Ит-Ки! Теперь Ева уже не питала к «прекрасной царевне» даже малой толики добрых чувств и доверия. Вряд ли это было логичным, но девочка уже начинала привыкать к тому, чтобы думать и действовать вопреки рациональному, всё больше доверяясь ощущениям, порой туманным. Собственно говоря, в отличие от приёмной сестры, она никогда и не отличалась особой способностью размышлять. - Хорошо выглядишь! – натянуто улыбнулась Ева, но тут в дверь постучали. Открыв, девочка впустила в комнату уже знакомого пернатого доктора. На этот раз чемоданчика в его руках не было, имелся лишь небольшой тюбик с какими-то мелко проштампованными на нём надписями. - Доброе утро, Богиня! – щебечущие нотки в голосе, как всегда, немного резали слух, но в целом доктор казался доброжелательным или, скорее, нейтральным, - Полагаю, абсорбирующий порошок сделал своё дело? Пернатый врач по-прежнему усердно игнорировал степняка, разговаривая только с Евой. Но Орхот, не дожидаясь команды,

Ирина Морозова вывернул стопу, чтобы показать её доктору. - Превосходно! – прокомментировал увиденное белый орнит и добавил, - я всегда настаивал на том, что следует организовать в Чёрной Степи сеть санаториев. Тамошние условия способствуют укреплению организма… «Интересно, куда вы при этом денете степняков?» - мелькнуло в голове у девочки, но мечтательный врач продолжил, - Впрочем, приземлённые измышления скромного медика вряд ли интересуют тебя, Богиня. Собственно, я пришёл, чтобы передать тебе вот этот крем, - он передал Еве маркированный тюбик, - Это завершит лечение твоего слуги. Поблагодарив доктора, Ева захлопнула за ним дверь. - Ну, что, Орхот, будем лечить тебя дальше? Степняк послушно сел на пол. Ева пристроилась напротив. Вытерев мокрую ногу орнита последней чистой салфеткой, она открыла тюбик и выдавила немного его содержимого на ладонь. Больше всего это средство напоминало мягкий, жирный вазелин, запаха почти не имело. Взяв немного с ладони на палец правой руки, девочка провела им по всё ещё распухшей коже вокруг ран на стопе орнита. При этом степняк отчего-то вздрогнул. Ева подняла на него встревоженный взгляд: неужели больно? Однако Орхот едва сдержал смех. - Щекотно, что ли? – улыбнулась Ева, - Ну, это хороший знак! Раньше было только больно. Ладно, мажься сам. Ева передала степняку тюбик с целебным кремом, а также его остатки со своей руки. Она уже хотела было вновь прилечь на кровать, но тут в дверь постучали снова. На этот раз гостем их оказался какой-то незнакомый орнит. Он сообщил Еве, что Великий Злой Бог желает видеть её, а его желание в этом Храме, да и во всей Орнитарии – непреложный закон, которому «маленькой Богине» также надлежит повиноваться. Встревоженная Ева переглянулась с Орхотом, но не нашла слов для отказа. Сама не своя от волнения и нехороших предчувствий, Ева

117

118

Ирина Морозова

вышла из комнаты вслед за провожатым. Орхот, отбросив подальше тюбик с лекарством, хотел последовать за ними, но белый орнит запер дверь перед самым его носом. Таким образом, степняк оказался пленником, а Еву повели на аудиенцию с неизвестным. - Вы жрец? – спросила она идущего впереди орнита, чтобы хоть немного прояснить ситуацию. То, что Ит-Ки не снизошла до неё сегодня, немного уязвило «маленькую Богиню», хотя видеть жрицу после вчерашнего ей особенно и не хотелось. - Младший жрец, Богиня, - отозвался тот, обернувшись и отвесив лёгкий поклон. - Тогда вы должны знать, как зовут Великого Злого Бога. - Разумеется, но произносить его имя всуе нельзя. Только при прямом обращении или во время молитвы. - Младший жрец, я тоже Богиня… и вправе знать, к кому иду… с визитом. Еве вновь приходилось строить из себя высшее существо и выстраивать речь соответствующим образом. Ей очень хотелось вновь оказаться рядом с Орхотом и быть самой собой, но пока что об этом приходилось только мечтать. Младший жрец был сильно озабочен её настойчивостью, но спустя несколько мгновений всё же ответил. - Имя Великого Злого Бога – Сергей Романович. Полагаю, Богиня, он всё равно назовёт его тебе во время вашей встречи. - А давно ли Великий Злой Бог Сергей Романович живёт в этом мире? – перебила его Ева. Столь скудная информация в виде имени и отчества совсем её не удовлетворила. Становилось понятным только то, что Сергей Романович, скорее всего, один из нелегалов, непонятно как оставшийся здесь после закрытия проекта «Сафари в СРП-мирах», и от этой мысли девочка встревожилась ещё больше. Только задавая вопросы, Ева успокаивалась, хоть немного приоткрывая завесу тайны и неизвестности вокруг того, что ждёт её дальше. Кто осведомлён, тот вооружён – кажется, как-то так… - Шесть лет, Богиня, - подтвердил её догадку белый орнит, и за столь короткий срок успел многому нас научить…

Ирина Морозова - Заводы, гравитационные платформы, оружие… этот Храм, перечислила за него Ева. - Да, Богиня. Но мы и раньше много чего имели. А служа Великому Злому Богу, поднялись ещё выше. Мы уже являемся преобладающей расой в Орнитарии, а вскоре, если будет на то воля Великого Злого Бога, станем полноправными её хозяевами. Наш военный потенциал крайне велик… Младший жрец, должно быть, говорил бы и дальше, но путь их оказался короче его болтливого языка. Та часть Храма, куда привёл Еву орнит, походила на религиозное сооружение не больше, чем все остальные помещения парящего дворца. Стены обширного зала с высоким полупрозрачным куполом были оформлены в ало-золотом стиле, а на их поверхности аккуратными рядами размещались картины с кровавыми батальными сценами из истории Земли, военными планами наступления и чертежами самых различных видов оружия. Еве, пока она осматривала всю эту выставку, пришло в голову, что Храм этот выстроен в честь бога войны. Судя по всему, она была недалека от истины. В одной из стен зала находились высокие, окованные медью, врата, возле которых «маленькую Богиню» и младшего жреца встретила сама Ит-Ки. Лёгким, едва заметным движением тонкой брови она отослала своего подручного прочь, пару секунд недобро глядела в глаза Еве, но тут створы врат раскрылись, и перед ними возник взволнованный, ужасно бледный Икхел-Ки. Мельком глянув на девочку, он едва заметно поклонился ей и быстро ушёл кудато. А Ит-Ки, по-прежнему сверля Еву надменным, злым взглядом, торжественно заговорила. Но как же не вязались её льстивые, церемониальные речи с выражением холодных лазурных глаз! - Добро пожаловать в святая святых этого Храма и всей Орнитарии, Богиня Ева! Да будет милостив к тебе Великий Злой Бог! – Ит-Ки жестом предложила Еве войти туда, откуда только что вышел бледный, точно полотно, командир разведчиков. Как не пыталась девочка скрыть от белой жрицы свой страх, а та всё же видела его и, не утруждая себя приличиями, наслаждалась им.

119

120

Ирина Морозова

Что так изменило её? Вчерашнее разоблачение? Другого ответа не находилось. Во всём её облике читала Ева насмешливое торжество, и только ещё больше ужасалась грядущему. Что там, за медными створками врат, которые теперь казались девочке кровавыми в своих ало-золотых узорах-потёках? Страшный Злой Бог войны с орудиями для пыток? Еле сдерживая дрожь во всём теле, Ева сделала несколько шагов вперёд. Кто бы мог подумать, что одиночество и независимость когда-нибудь станут для неё столь страшными и угнетающими! «Святая святых» оказалась довольно большим помещением, из которого, судя по множеству дверей, можно было попасть в другие комнаты и коридоры. Наверное, всё это принадлежало лично и исключительно Великому Злому Богу, который молча встретил Еву почти у самых врат. Это был среднего роста человек лет сорока, ничем не примечательный, с коротко остриженными русыми волосами. В общем-то, таких, как он, на Земле миллионы, но… Ева поёжилась. Далеко не каждый индивид из этих миллионов мог бы произвести на неё столь сильное неприятное впечатление. Хозяин Храма и всей Кварцевой Долины, пристально сверлил её своим тяжёлым, о-о-очень непростым взглядом. Бледные, плотно сжатые губы казались ей створами аварийного люка, захлопнутыми прямо на ней, давящими с неимоверной силой, норовящими разрубить пополам. Ева, понимая всю нелепость своих ощущений, попыталась убедить себя в том, что сама невольно нагнала на себя столько беспричинных страхов. Чтобы лучше справиться с этой задачей, она решила первой пойти в наступление. - Здравствуйте, Сергей Романович, - начала она, стараясь произвести на человека должное впечатление, то бишь не казаться ему испуганной добычей, - Ваши слуги столь… словоохотливы, что познакомили нас с вами чуть раньше, чем вы ожидали. Я не орнит и, думаю, могу называть вас просто по имени-отчеству, без всех этих… регалий.

Ирина Морозова Ева надеялась, что сможет хоть немного сбить Великого Злого Бога с толку намёком на то, что окружающие его пернатые слуги не заслуживают доверия, но в лице мужчины при этом ровным счётом ничего не изменилось. Отреагировал он совсем неожиданно. - Присядь, - сказал он совершенно невозмутимо, указывая на белый стул, довольно простой, но на вид вполне удобный, возле небольшого круглого столика. Обескураженная девочка повиновалась. Она заняла предложенное ей место, а мужчина устроился напротив. - Я надеюсь, мои непутёвые слуги приняли тебя хорошо, продолжил он, чуть умерив силу своего сверлящего взгляда, - если честно, то я рад пообщаться с кем-то, кроме этих говорящих канареек. Они, конечно, вполне смышлёные пташки – вон что мне отгрохали за шесть-то лет! Они вообще способны на многое, если пообещать им мировое господство. И всё же, это один большой курятник, в котором человек не может чувствовать себя до конца счастливым. Самим собой, я бы сказал. Тебе, наверное, тоже пришлось с этим столкнуться? Ева кивнула. Слова Великого Злого Бога, кем бы он ни был, казались ей справедливыми, а потому успокаивали. - Тем ценнее для меня твоё общество. Общество равного, так сказать, - Сергей Романович даже улыбнулся одними уголками попрежнему крепко сжатых губ, - Но я был бы ещё более счастлив, если б смог повидать здесь и других людей. Тех, с кем ты прибыла в Орнитарию. Если ты потерялась, я с радостью помогу тебе в поисках. Ева удивлённо глянула на него. Злой Бог на поверку оказался не таким уж и злым. Всё-таки человек, такой же, как она. А помощь его была бы для Евы бесценна! Стоп! С языка девочки уже готовы были сорваться слова правды: и об их с сестрой неудачной экспедиции, и о самой сестре, затерявшейся где-то в Арочных Горах. Но она сумела вовремя остановить себя: слишком воодушевился Великий Злой Бог, ожидая от неё ответа. К Еве вернулась прежняя подозрительность. - Я бы тоже рада была найти их! – начала она, как могла

121

122

Ирина Морозова

печальнее, - но, боюсь, что все они… Девочка не договорила, очень надеясь, что этот маленький спектакль в её исполнении выглядит не слишком театрально. Впрочем, для достоверности достаточно было представить себе, что всё это – правда. Оно ведь, к несчастью, и впрямь могло оказаться реальностью. - Мертвы? – докончил за неё мужчина. - Да! – Ева изо всех сил пыталась выдавить из глаз слёзы, но сделать это было не так-то просто, - У нас была мирная исследовательская экспедиция! Но у степняков оказалось какоето мощное оружие… наверное, забытое здесь людьми… не знаю. Меня спас один степняк. Тот, что пришёл со мной. А остальные… Они не могли выжить! Девочка опустила глаза, чтобы спрятать отсутствие горя на лице. Великий Злой Бог несколько секунд молчал. Ева не решалась посмотреть на его реакцию – а вдруг заметит обман? Впрочем, удача ей всё равно не улыбнулась. Мужчина встал, прошёлся вокруг стола и остановился за спиной Евы. Девочке стало от этого не по себе. - В общем-то, применение степняками резонансной и термической установок подтвердили мои разведчики, - начал он, и голос его уже не был таким доброжелательным, как прежде, - но вот по поводу людей… Не обессудь, лапа моя, но мне придётся проверить твои слова. Чувствую, ты мне что-то не договариваешь. - Я? – Ева поняла, что не зря утаила от него правду. Но и оптимизма у неё при этой мысли не прибавилось. - Идём со мной, - скомандовал Злой Бог, устранив из тона своего голоса последние нотки дружелюбия. Ева замешкалась, и мужчина, желая поторопить девочку, схватил её за плечо и поднял с кресла. Любезность, в одночасье сменившаяся неприкрытой грубостью, испугала девочку. С ещё большей уверенностью осознала она, что влипла даже серьёзнее, чем опасалась. Хозяин Храма провёл её в одну из смежных комнат. Помещение было маленьким, чуть больше стандартного салона микроавтобуса.

Ирина Морозова И столь же узкое и низкое, неимоверно давившее со всех сторон. Посреди его стоял крошечный столик с каким-то на первый взгляд примитивным кнопочным аппаратом. Возле столика располагались два кресла, к одному из которых от загадочного аппарата тянулось не меньше десятка проводов. - Садись! – велел мужчина, указывая Еве на кресло с проводами. Бледная, с широко раскрытыми от страха глазами, Ева не сдвинулась с места. - Что это? - Садись!!! – рявкнул Злой Бог и силой усадил девочку в страшное кресло, - Врать ты не умеешь, - продолжил он, пристёгивая руки и ноги Евы широкими ремнями к подлокотникам и ножкам кресла, - но этот аппарат выводит на чистую воду и тех, кто лжёт, невозмутимо глядя прямо в глаза. Человека можно провести, но только не мой детектор лжи. Он совершенен! В довершении всего мужчина подсоединил к запястьям, лодыжкам и голове Евы мерзкие, словно щупальца с присосками, провода, а после уселся напротив. - Это – не приспособление для пыток, - успокоил он перепуганную насмерть девочку, - так что можешь не бледнеть. Но вот в чём фишка: соврать аппарат тебе всё же не даст. С этими словами хозяин Кварцевой Долины включил свой хвалёный детектор лжи, и тот тихонько загудел, помигивая индикаторами. - Итак, первый вопрос, - начал он на манер ведущего какойнибудь интеллектуальной телеигры, - сколько человек было в экспедиции? - Семеро, - храбро соврала Ева, в надежде, что всё-таки сумеет обмануть хитрый прибор. - Врёшь! - Сергей Романович указал на загоревшийся красный индикатор в самом центре панели управления, - Этот индикатор указывает на то, что допрашиваемый врёт, а зелёный, наоборот, на то, что говорит правду. Итак, вас было четверо? - Нет. Загорелся зелёный индикатор.

123

124

Ирина Морозова

- Трое? - Да. Вновь красный. Ева ощутила, как её лоб, утыканный чувствительными присосками, покрывается испариной. До неё наконец дошло, как именно собирался действовать её мучитель. Он сейчас просто подведёт её к единственно правильному ответу. И ей никак – никак! – не удастся соврать. - Двое? - Нет!!! Но красный индикатор был беспощаден. Разумеется, загорелся именно он. - Значит, двое, - констатировал Злой Бог и продолжил, размышляя - Ты – несовершеннолетняя, значит, прибыла сюда с кем-то из родственников, - рассудил мужчина и продолжил допрос, - Кто? Ева молчала. - Отец? - Ответа не последовало, но нелегал этим нисколько не огорчился, - можешь даже не стараться: эта игра в молчанку ни к чему не приведёт. Детектор так или иначе засечёт твою реакцию. И он продолжил угадывать. - Мать? Бабушка? Дедушка? Опекун? Дядя? Тётя? Брат? Сестра? Как ни старалась Ева мысленно отстраниться от темы допроса, а проклятый аппарат, хоть и казавшийся самодельным и примитивным, всё же уловил какие-то изменение в работе её организма и зажёг свой зелёный индикатор на слове «сестра». Ева не выдержала и заплакала. Она уже знала, что такое полное бессилие перед неотвратимой судьбой, но никогда ещё собственное положение не казалось ей столь обидным и безысходным. - Ну-у, лапа моя, - холодно протянул Злой Бог, - рано ты расслабилась. Наш разговор ещё не окончен. Где сейчас твоя сестра? - Не знаю… Язык и губы плохо слушались Евы, дыхание сбивалось, но, несмотря на всю бесполезность подобных трепыханий, всё же не

Ирина Морозова сдалась. На аппарате зажглись сразу оба индикатора, возвещая о том, что допрашиваемая не лжёт, но и не договаривает. - Хорошо! Ты что-то знаешь о сестре, но не вполне уверена в этом. Она в Степи? В Горах? Понятно. Идём дальше. На севере? На юге? Ага! Ты настолько необразованна, что перечисление сторон света ставит тебя в тупик, - рассуждал мужчина, сверяясь с показаниями детектора, - Что ж, далеко ли она от того места, где мои разведчики нашли тебя? Убитая отчаяньем Ева не стала тратить силы на слова. Зачем? Проклятый Злой Бог и так читает её мысли. Напоследок он задал ещё один вопрос: о сроках экспедиции, и снова девочке ничего не удалось утаить. Она почти уже не плакала, но на душе было так скверно и тяжело, что хотелось исчезнуть, провалиться куда-нибудь и больше не существовать, не чувствовать своей беспомощности и бестолковости. Странно: раньше она лелеяла в себе подобные мысли по глупости и даже представить не могла, насколько всё может быть серьёзнее. - Можешь идти, - сухо бросил ей Великий Злой Бог Сергей Романович, освободив от ремней и проводов с присосками. Ева встала с кресла. Её сильно шатало от пережитого стресса, но кое-как всё же удалось покинуть и допросную комнату и «гостиную» нелегала. Как могла она хоть на миг подумать о его доброте?! От осознания того, что кругом одни враги, даже дышать становилось всё тяжелее. На выходе её встретила всё так же (и даже больше прежнего!) торжествующая жрица, окончательно выбившая девочку из колеи своей злорадной усмешкой, которую охотно демонстрировала. Младший жрец, теперь уже совсем неразговорчивый, повёл Еву обратно, в её тюремные (теперь она в этом не сомневалась) «покои», однако на полпути их перехватил Икхел-Ки. Перекинувшись несколькими фразами со жрецом, он уговорил его передать дальнейшие заботы о «маленькой Богине» ему, командиру разведчиков. Основным аргументом «генерала» стал гнев степняка, в который тот непременно должен впасть при виде своей заплаканной госпожи. И жрец после некоторых раздумий

125

126

Ирина Морозова

согласился. Ева не знала, как относиться к Икхелу-Ки, но в его компании ей стало немного легче. Сам он, похоже, степняка не боялся, хотя и стоило. Потому что как только Ева и её провожатый вступили в комнату-тюрьму, Орхот набросился на разведчика. Но тот, даже прижатый к стенке железной когтистой хваткой степного великана, не растерялся. - Побереги силы для другой войны, степняк, - прохрипел он, схваченный за горло; слова свои Икхел-Ки подкрепил выхваченным из-за пояса и приставленным к виску разъярённого противника коротким стволом оружия, - Не вынуждай меня пойти на убийство. Не знаю, что заставило тебя служить «маленькой Богине», но если тебя не будет рядом с ней, она здесь совсем пропадёт, а я не смогу сделать для неё многого. Отрезвлённый этими словами, Орхот отпустил разведчика и грубо вытолкал его за дверь. Замок тихо щёлкнул, запирая пленников. Степняк обернулся к своей «маленькой Богине». Та сидела на кровати с совершенно замученным, отсутствующим видом, растерянная и невыносимо жалкая. Если Орхот и хотел сказать ей что-то в утешение, то, разумеется, не смог. Молчание было вечным его уделом. 19. Первым, кого увидела Лия, проснувшись поутру, был Эхткар, чему она сильно обрадовалась. Однако новости, которые он принёс, оказались не особенно утешительными. Вроде бы здешний вожак поверил их словам, но брать на себя ответственность и отпускать пленников не решился. Слишком серьёзной была ситуация: появление «Богинь», дружная и беспрецедентная активизация степняков и орнитов из Кварцевой Долины, да ещё это предположение о том, что кто-то из Злых Богов обосновался в Орнитарии и готовит своих белых слуг к войне. Проще говоря, вожак ждал совета от остальных правителей арочных Гор, а до той поры вынужден был оставаться непреклонным: никто

Ирина Морозова в Лок-Кех не собирался обижать «Богиню» Лию, но и о свободе ей пока мечтать не приходилось. Правда, своё обещание отрядить орнитов для поисков её сестры вожак выполнил, но те улетели совсем недавно, и ждать их раньше полудня не стоило. Позавтракав чем-то вроде тушёных овощей, Лия решила прогуляться по деревне. Вернее, под ней. Благо, свободы её в этом никто не стеснял, лишь дозорные порой поглядывали на неё сверху. Но у Лии пока что и не было намерений сбежать, и в своей прогулке она чувствовала себя вполне комфортно. Утро выдалось неплохим, хоть и слегка пасмурным, воздух потяжелел, грозя дождём, но девушка в своё «гнездо» не торопилась. Под горой, которая дала название деревне, располагалось множество садов и огородов. Десятки культурных растений, названия которых исследовательница не знала, благоухали и радовали глаз своей пёстротой и налитой спелостью. Должно быть, жилось тут неплохо. Да, рисковать всем этим хрупким благополучием она на месте вожака тоже, пожалуй, не стала бы. Но даже здесь, в этих чудных рощах из тянущихся ввысь плодовых деревьев, Лия ощущала сильную тревогу. За сестру, конечно же. И надвигавшаяся непогода лишь обостряла это неприятное чувство. Вскоре стал накрапывать дождь: капли были крупными и тяжёлыми. Лия не стала дожидаться, когда всё это превратится в ливень, и поспешила укрыться в своём маленьком, но вполне уютном «гнёздышке». К удивления девушки, там её уже поджидал Эхткар. И по лицу его было видно, что у него есть какие-то новости. Сильно потеснив орнита, Лия забралась в свой домик-палатку и под шум начинающегося дождя принялась за расспросы. Эхткар, впрочем, ничего и не собирался утаивать. - Разведчики вернулись быстро, ещё до первых капель дождя, - сообщил он, - и обнаружили следы маленькой Богини – ты не поверишь! – в какой-то полусотне взмахов крыла от тех мест, которыми мы сами проходили по пути сюда. Мы могли бы их заметить, если бы нас не спугнул военный караван из Кварцевой Долины.

127

128

Ирина Морозова

Лия уже догадывалась, что горец скажет дальше, и от догадок этих вновь мрачнела и хмурилась. Дождь усилился, почти превратившись в ливень. - Судя по всему, твою сестру вместе со степняком забрали в Долину. Это произошло вчера, до захода солнца. - Значит, - дрогнувшим голосом продолжила за него Лия, - Ева сейчас уже может быть в логове нелегалов?! - Скорее всего, Богиня Лия… - Эхткар! – взмолилась вдруг девушка, - Я не могу здесь оставаться и ждать этого глупого суда над собой. Помоги мне уйти отсюда в Кварцевую Долину. Уговори вожака или устрой побег. Придумай что-нибудь, прошу! Лия даже не заметила, как в приступе паники и отчаянья схватила орнита за плечи и принялась трясти его, слишком грубо и бесцеремонно для друга, для мудрой доброй «Богини». Когда опомнилась, попросила прощения и отвернулась, чтобы утереть нечаянную слезу. - Тебе не справиться с этим, Богиня Лия, - возразил ей горец; в его клекочущем голосе, в добрых рыжих глазах слишком явственно читалась невозможность глупых, непродуманных Лииных замыслов, - Ни одной, ни с моей помощью. Во-первых, сбежать от горцев там, где им известен каждый камень и каждая былинка под ним, практически невозможно. А во-вторых, сама понимаешь, разве одолеть нам Злых Богов и всю Кварцевую Долину? - Но что же тогда делать? – жалобно спросила девушка, глядя на друга так, словно тот был не простым орнитом, а самым настоящим всемогущим Богом. - Разумнее всего как раз дождаться совета вожаков, а там видно будет. - Эхткар, милый мой, как у тебя всё просто! – покачала головой Лия и в болезненном напряжении уставилась на потоки льющей с неба воды. 20.

Ирина Морозова Кажется, снаружи шёл дождь. По крайней мере, за окном что-то шуршало, но Еве не хотелось даже поднимать к нему взгляд. Четыре дня в Орнитарии полностью опустошили её. А ведь необходимо было как-то продержаться здесь ещё аж десять немыслимо долгих суток – и это в лучшем случае. Пленникам Храма принесли завтрак – довольно поздний, но Ева к нему так и не притронулась. Какая-то странная, неестественно белая масса на кусочках такого же белого хлеба и без того не вызывала особого аппетита, а уж в свете последних событий и вовсе не лезла в рот. Степняк, судя по производимым звукам, ничем подобным не страдал и преспокойно ел свою скромную порцию здешней кулинарной белиберды. У Евы даже не было сил поглядеть в его сторону. Вместо этого очень хотелось побольнее ущипнуть себя и, наконец, проснуться. Пусть даже в реабилитационном центре для психов, но на Земле, там, где всё понятно и у каждой четырнадцатилетней девочки есть хоть какие-то права. Но кошмарный сон никак не проходил, а значит, это был не сон, а реальность. Девочка услышала, как степной орнит встал с того места, где принимал пищу, и подошёл к ней, опустился на пол рядом с кроватью. Ева с трудом заставила себя взглянуть на него. Лицо Орхота ничего не выражало, но взгляд гематитовых глаз крепко зацепил Еву, будто рыболовный крючок – рыбку, и они долго просидели так, в тишине, монотонно шуршащей капельками дождя за окном. Сейчас Орхот казался ей как никогда настоящим, наверное, даже более реальным, нежели она сама. Должно быть, это потому, что именно он находился рядом, а ничего важнее теперь для одинокой, потерявшейся в чужом мире и собственных мыслях девочки и не было. Ева не знала, что ему сказать, о чём попросить. Он такой же пленник здесь, как и она, а потому ничем не может помочь её горю. Точно так же, как ещё вчера Ева не способна была вылечить его раны. Мысли и чувства девочки снова спутались, зашли в тупик. А Орхот тем временем взял один из неаппетитных бутербродов

129

130

Ирина Морозова

и поднёс его ко рту Евы. От неожиданности «маленькая Богиня» даже не сразу сообразила, чего он от неё хочет, а когда поняла, то не удержалась и прыснула со смеху в кулак. - Ты что? Я же не маленькая! Степняк, пожав плечами, передал ей бутерброд. Ева осторожно откусила чуть-чуть и с удивлением обнаружила, что это очень даже вкусно. Всё же, Богов в этом Храме кормили неплохо. Девочка быстро съела все три куска, запила их горьковатосладким напитком, напоминающим какао, и с удовольствием ощутила некоторый прилив бодрости. - Как бы нам сбежать отсюда, Орхот? – спросила она, отогнав от себя последних призраков уныния, - Может, обсудим? Орхот задумался, но по лицу его видно было, что ничего путного в голову ему пока не пришло. Еве, к сожалению, тоже. - Нужно найти здесь кого-нибудь, кто мог бы нам посочувствовать… - девочка произнесла это, но и сама прекрасно понимала, что сказать гораздо легче, чем сделать. Ещё некоторое время оба сидели в глубоких раздумьях. У Евы крутились в голове два имени, но назвать их вслух она не решалась до тех пор, пока тишина не стала совсем уж гнетущей. - Я вот думаю: Ит-Ки… благоволит к тебе, - продолжила она, наконец, - В конце концов, ты тоже помог ей бежать из плена. Но Орхот на это лишь покачал головой. Или не желал, чтобы его прекрасная «царевна» рисковала положением, а, может, и жизнью, или просто не верил в то, что она решится на такой отчаянно смелый поступок. - Тогда Икхел-Ки? – Ева уже не питала никаких надежд, но предложить (как вариант) кандидатуру разведчика всё же решилась, - Он, кажется, благоволит ко мне… Орхот пожал плечами. Видно было, что он не верит и в эту возможность. Впрочем, её он всё же не отверг. - Надо его увидеть, - пробормотала Ева, ещё более задумчивая, чем прежде, - Когда нам принесут обед, я попрошу позвать его. Орнит поглядел на девочку с нескрываемым скепсисом, но та решила не обращать на это внимание. Надежда, пусть и слабая,

Ирина Морозова всегда помогает устоять перед натиском судьбы. Орнит, принёсший обед, оказался несговорчив. Поставив перед «Богиней» перекатной столик с дымящимся кушаньем, он отвесил поклон и по-военному чётко отрапортовал. - Виноват, Богиня, но я обязан испросить на это разрешения у жрецов. В этом Храме – на всё воля Великого Злого Бога. - Не утруждайтесь, - процедила сквозь зубы раздосадованная Ева, - для меня это не столь уж и важно. Теперь, во что бы то ни стало, нужно было заткнуть белому слуге рот, убедить его в ничтожности своего прежнего пожелания. Для верности девочка махнула в его сторону рукой и велела идти по своим делам. По лицу орнита невозможно было судить о том, заподозрил он её в чём-нибудь или нет, но на сердце у Евы было неспокойно. - Что же делать, а? Орхот подошёл к ней и неожиданно для чего-то приставил к её горлу свой длинный острый коготь, способный в одно мгновение лишить жизни кого угодно, если пернатый хозяин того пожелает. Ева сперва оторопела, но через миг уже поняла, о чём молчаливо говорил ей друг. - Взять кого-нибудь в заложники? Степняк кивнул и убрал коготь от горла девочки. - Значит, когда принесут ужин… - предположила Ева. На этот раз она сразу поняла его правильно. И вновь задумалась. До утра степняк ждать не хотел. Возможно, что-то предчувствовал. Что-то нехорошее. Да и у самой Евы на душе будто камень лежал. Потом, ночью чёрному степняку, равно как и ей самой, легче было скрыться в уныло-белой Кварцевой Долине, чем днём, когда они будут на виду за много километров. Ева в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что та не оставила её без покровительства того, кто был сильнее и, несомненно, умнее, чем она сама. И только девочка собралась обсудить с Орхотом их безумный план, как в комнату, уже не стучась и не кланяясь, вошла гордая Ит-Ки в сопровождении шестерых вооружённых солдат.

131

132

Ирина Морозова

- Идём со мной, Богиня, - прощебетала она холодно и звонко, вновь пугая девочку своим нескрываемым торжеством, - Для тебя готовы другие, более подходящие покои. Ева это подозревала, и всё равно оказалась не готова к очередному удару судьбы. Обещанные Ит-Ки «более подходящие для неё покои» оказались обыкновенной тюрьмой. Ряд камер тянулся вдоль узкого закругляющегося куда-то вправо коридора. - Ты можешь выбрать себе любую, - притворно-ласково промолвила жрица, - к счастью, все подданные Великого Злого Бога сознательны, законопослушны и верны идеалам Кварцевой Долины, а посему постояльцев здесь нет и не было со дня постройки. Ит-Ки неприкрыто издевалась, но Еве не хотелось опускаться до обид. - Я бы выбрала эту, - нисколько не смутившись, девочка указала на первую от входа пустующую камеру. - Будь по-твоему, Богиня. Степняка – ты, конечно же, не будешь возражать – мы поселим в противоположном конце блока. Это была уже не просто насмешка, но угроза, и Ева, действительно, испугалась. Разлуки с Орхотом при сложившихся обстоятельствах она точно не вынесет. Девочка почти с мольбой глянула на пернатого друга. «Ну сделай же что-нибудь! Что стоишь? Что смотришь так растерянно? Ты же умный, сильный, смелый. Ты мужчина, в конце концов! Настоящий, как сказала бы эта пернатая змея Ит-Ки! Так что же с тобой теперь? Или жизнь уже успела сделать тебя трусом?!» Еве очень хотелось выкрикнуть всё это ему в лицо, но от отчаянья в горле совсем пересохло, а голова пошла кругом, так что пришлось схватиться за стальной прут решётки. Не дожидаясь, пока её унизят ещё больше, Ева сама вошла в гостеприимно отворённую для неё дверь камеры. Замок щёлкнул, отделяя девочку от всякой надежды на спасение. Степняка увели и заперли в одной из дальних камер, которой отсюда, за поворотом коридора, видно не было. Из горла Евы готов был вырваться вой потерявшейся собаки, однако вновь не прозвучало ни звука. Горе не

Ирина Морозова давало ей даже вздохнуть поглубже. Ит-Ки со своими подчинёнными ушла, оставив вместо себя глубокую, непроницаемую тишину запертого, изолированного от мира гулкого помещения. Ну, вот и всё!.. Теперь Еве не хотелось даже плакать. Её охватило тупое оцепенение, немного муторное, но более терпимое, чем все остальные возможные сейчас состояния. Просидела ли она так несколько минут или целые сутки, понять было невозможно, чувство времени потерялось в круговом коридоре тюрьмы или забилось в какой-нибудь тёмный, страшноватый уголок одиночной камеры. Но, в конце концов, тишина всё же была нарушена. Хорошо вооружённый орнит, судя по всему, охранник, открыл тяжёлую дверь в тюремный блок и пропустил вперёд себя ИкхелаКи. Солдат остался внутри блока, у двери, а командир разведчиков приблизился к камере, где томилась несчастная «маленькая Богиня». - Хотела видеть меня, Богиня Ева? – спросил «генерал», как по-прежнему величала его про себя девочка; он держал в горсти что-то вроде мелких семечек или орешков и время от времени брал по щепотке, неторопливо отправляя их в рот, - Так вот он я. Ева всё так же тупо глядела на него, решительно не понимая, как думать о «генерале»: хорошо или плохо? - Признаться, я с самого начала был неравнодушен к твоей судьбе, - продолжил он неспешно, так, что щебетания в голосе почти не слышалось, - Посочувствовал маленькой Богине, потерявшейся в нашем диком бренном мире. И, надо отдать тебе должное, ты ловко провела меня. Меня, офицера-разведчика! Но больше ты не обведёшь меня вокруг пальца. К чему ты там хотела подговорить меня: к бунту против жрецов и самого Великого Злого Бога? Ты, конечно, хитра не по годам, но не столь умна, чтобы тягаться с нашим повелителем. И знаешь… Мне должно передать тебе вот что: через десять дней Великий Злой Бог явит всему этому убогому миру свою истинную, непобедимую мощь, а мы, белые орниты, станем в нём единственными, полноправными хозяевами. Глупые горцы станут нам рабами, а дикари из Чёрной Степи пойдут на корм любителям падали. Все, до единого и сразу, если уж они столь опрометчиво

133

134

Ирина Морозова

собрались в одном месте. Что после этого будет с тобой – не знаю, но даже и не помышляй о том, чтобы хоть что-то изменить в этой жизни. Это по-ребячески глупо и совсем не красит тебя. Ева ничего не ответила на откровенную тираду Икхела-Ки. Чтобы сказать хоть что-то, нужно было сперва переварить всё услышанное, а сделать это оказалось не так-то просто. Впрочем, «генерал» не стал дожидаться её реакции. Он, судя по всему, уже собрался уходить, но задержался на миг, снова как-то очень странно взглянул на девочку и протянул ей горсть недоеденных семечекорешков. - Вот, возьми, вряд ли тебя здесь будут кормить столь же сытно, как прежде, когда к тебе имелось хоть немного доверия. Высыпав угощение в подставленные девочкой ладони, ИкхелКи ушёл вместе с охранником. Ева вновь осталась одна. «Яду бы он мне дал, что ли?!» - с досады подумала она, разглядывая маленькие сероватые зёрнышки в своих руках. Вздохнув, Ева принялась поедать их, одно за другим. На вкус зёрнышки были совсем неплохи, хотя юная узница и не смогла бы сказать, на что они похожи. Вдруг, меж этих орнитарианских семечек попалось что-то совсем твёрдое и явно несъедобное. Ева, едва не поломав о него зубы, сплюнула в пустую ладонь. Это был кусочек металла, совсем крошечный, но у девочки не возникло сомнений в том, что это ключ. 21. Первый из вожаков, призванный для участия в суде над нежданной гостьей из мира Богов, прилетел со своей свитой уже к вечеру. Лия не запомнила его имени, хотя Эхткар и называл его. Если бы она имела к этому простой научный интерес, то с удовольствием выучила все местные названия и имена, но в данной ситуации её волновало совсем другое. Беспокойство о Еве нарастало с каждым часом, время растягивалось, словно бесконечная нанорезина, и состояние исследовательницы всё больше напоминало психоз. Лишь огромными усилиями воли она не давала чувствам излиться

Ирина Морозова в окружающий мир: нужно было во что бы то ни стало сохранять спокойствие, орниты должны ей поверить, а нервы, если она с ними не справится, могут погубить все их с Эхткаром планы. Вновь прибывший вожак, вопреки всяким ожиданиям, оказался совсем молодым, наверное, немногим старше Эхткара. Хорошо это или плохо? Лия лишь покачала головой в ответ на собственные мысли. Если его выбрали вожаком, стало быть, мудр не по годам, и в чём-либо убедить его будет так же нелегко, как и всех остальных. Однако молодой вождь неожиданно пошёл на контакт первым. Это было уже почти что ночью. - Здравствуй, Богиня, - сказал он, приблизившись к Лии во главе отряда из десяти пернатых молодцов, будто специально подобранных по росту и более чем крепкому для горцев телосложению, особенно внушительному в наступившей темноте, Я Эктэх из От-Хора, вожак. И хоть мне не должно говорить с тобой до прибытия всех остальных вожаков, но я всё же хочу узнать о тебе чуть больше других. - Спрашивай о чём угодно, вожак. У меня здесь ни от кого нет тайн. Лия пыталась не напрягаться при разговоре, но волнение всё равно вырывалось наружу. Неспособность держать себя в руках раздражало ещё сильнее, и ситуация с каждой секундой всё больше напоминала замкнутый круг. - У Богов всегда есть тайны, - сверкнул глазами Эктэх, - Что так тревожит тебя? Не собственное ли лукавство? - Скажи мне, вожак, - Лия нервно усмехнулась и внимательно посмотрела в рыжие искры его глаз, - есть ли у тебя кто-то особенно дорогой, возможно, единственный, за чью судьбу ты в ответе целиком и полностью? Ребёнок, младший брат или сестра? - Зачем тебе это знать, Богиня? – голос молодого вождя стал недоверчивым, возможно, он подумал, что Лия пытается вызнать его слабые места и потом воспользоваться этим в своих гнусных целях. Чтобы не отпугнуть его совсем, девушка не решилась настаивать на его ответе, а просто продолжила: - Так вот скажи мне, если бы этот кто-то, маленький и слабый,

135

136

Ирина Морозова

потерялся бы, скажем, в мире Богов, средь тысячи опасностей, ничего не зная о местных законах и не ведая, кому доверять, а кого сторониться? Ты бы не волновался? - Ты имеешь ввиду свою сестру, Богиня? – горец, кажется, успокоился, недоверие постепенно покидало его, - О ней твои печали? - Ты умён, вожак, сам должен понимать. Вожак некоторое время молчал, о чём-то задумавшись или что-то вспоминая. Потом сказал. - Шесть лет назад я, как и большинство горцев, потерял почти всю родню и множество друзей. Так что мне вполне понятно, о чём ты говоришь, Богиня. Но и ты пойми нас: мы уже лишились слишком многого по вине Злых Богов и не хотим, чтобы это повторилось. - Один из тех, кто убивал и калечил вас шесть лет назад, всё это время жил и продолжает жить в вашем мире, - ответила Лия в тон орниту, - вероятнее всего, в Кварцевой Долине. Судя по тому, что мы с моим другом Эхткаром видели по дороге сюда, белые орниты готовятся к войне. Степняки чувствуют это и тоже собираются вместе, вероятно, чтобы дать им решительный отпор. И я боюсь, что всем вам вновь придётся воевать и терять всё самое дорогое, что успели сохранить или нажить заново. Вожак, поверь, все вы не там ищете врагов. Я – не Злая Богиня. - То, о чём ты говоришь, похоже на правду, - Эктэх опустил взгляд к земле, и Лия перестала видеть две уже почти дружеские, золотисто-огненные искорки, - И от правды этой мне становится не по себе… Лия прекрасно понимала степень той опасности, в которой вновь оказался этот несчастный мир, но всё же поспешила успокоить встревоженного ею вожака. - Эктэх… Я правильно произношу, да? – горец кивнул и снова поднял на неё рыжие глаза, - Вы предупреждены, а значит, не совсем беззащитны. Прошу, направьте все силы своих умов на то, чтобы разгадать планы Кварцевой Долины и придумать, как дать ей отпор. Я уже не прошу отпустить меня – знаю: вы этого всё равно не сделаете. Но… Я готова умолять хоть на коленях: помогите мне

Ирина Морозова найти сестру! Разве мало я принесла вам пользы, чтобы заслужить хоть такую незначительную милость?! - Я буду говорить об этом с вождями, Богиня… Эктэх попрощался и улетел в окружении своей свиты. Кажется, он поверил словам Лии, но будет ли его голос значить хоть что-то среди других? Эхткар, всё это время стоявший в стороне, подковылял к девушке. - Ты хорошо говорила, - заметил он, - И если ты найдёшь столь же мудрые, проникающие в душу слова для других вожаков, то сможешь убедить их в чём угодно. Лия устало вздохнула. - Главное, не наговорить слишком много умных слов, иначе они заподозрят меня во лжи. - Да, мера ни в чём не бывает лишней. - Это слова Великой Доброй Богини? – Лия больше не могла думать о проблемах и потому решила сменить тему. - Это мои слова. - Смотри не возгордись, - усмехнулась девушка, но потом добавила более серьёзно, - А если по правде, Эхткар, то тебя ждёт большое будущее. Уж поверь словам «Богини». Горец улыбнулся, но через миг стал задумчивым. Вряд ли он мечтал о грядущих удачах. Он был слишком умён, чтоб хотя бы в общих чертах не видеть тех страшных событий, которые ожидали народ Орнитарии, должно быть, совсем скоро. 22. От волнения девочка едва не выронила ключ. Из дрогнувшей руки посыпались на пол семечки-орешки, но Ева о них уже не думала. Икхел-Ки! Он всё-таки хочет помочь им с Орхотом, а все обидные слова сказаны были только для отвода глаз! Ева, припрятав в карман остатки угощения, взяла маленький ключик за крохотную головку и попыталась вставить его в скважину

137

138

Ирина Морозова

замка. Свет в камере был достаточно тусклым, но его вполне хватало для того, чтобы не промахнуться. Ева очень боялась, что металлический скрежет привлечёт внимание охраны, и потому осторожничала, стараясь делать всё, не торопясь. Сердце при этом стучало бешено, и чёткость движений давалась ей с большим трудом. Наконец, ключик попал в отверстие замочной скважины; совсем простой, давно забытый на Земле механизм пришёл в движение, и дверь, скрипнув, как показалось Еве, убийственно громко, сама собой приоткрылась на пару-тройку миллиметров. Не смея даже дышать, Ева тихонько толкнула её наружу. Звук был не столь уж и громок, но всё равно пугал. Девочка даже зажмурилась, словно это могло чем-то помочь. Снова открыв глаза, она обнаружила, что между дверью и косяком уже достаточно большой зазор, чтобы её худенькая фигурка могла в него протиснуться. Сделав это, беглянка, то и дело оглядываясь, поспешила к камере степняка. - Орхот! – зашептала она, найдя нужную камеру, - посмотри, что у меня есть. Это ключ! Икхел-Ки незаметно подсунул мне его! Орнит, казалось, уже давно был в курсе дела и стоял у двери в ожидании, когда же наконец Ева отопрёт и её. - Сейчас…- Ева вновь засуетилась. Мысль о том, что в любой момент в тюремный блок может кто-нибудь зайти и окончательно лишить их всякой надежды на освобождение, туманила взгляд, заставляла руки неметь, а тело – вздрагивать при любом шорохе, мнимом или реальном. У девочки уже стало темнеть в глазах, когда и этот замок всё же поддался, выпустив пернатого узника на свободу. На свободу ли? Что им теперь-то делать? Как покинуть этот громадный, висящий в воздухе муравейник? Или, скорее, осиное гнездо! - Что теперь, Орхот? – не в силах справиться с нервами, она на секунду прижалась к его плечу. Степняк, дружески потрепав её русые волосы, легонько

Ирина Морозова отстранил Еву и почти неслышно подкрался к общей двери тюремного блока. Долго к чему-то прислушивался, приложившись к ней ухом, затем для чего-то пару раз несильно постучал по дверному полотну. Металл двери гулко отозвался на его стук. Несколько секунд прошли в сжимающей сердце тишине, а потом снаружи послышались шаги, скрежет ключа в замке и негромкий лязг потревоженных петель. Орхот притаился. Еве захотелось стать приведением и пройти сквозь стену, спрятаться в её толще, но пришлось лишь прижаться к ней до боли в лопатках. Тяжёлая металлическая дверь приоткрылась, в образовавшемся проёме показался силуэт знакомого уже охранника. Но едва тот шагнул за порог тюрьмы, как огромная, когтистая рука схватила его за горло, не дав даже пикнуть. Вторая крепко зажала верхние конечности вместе с оружием, похожим на лёгкий тонкий автомат. Секунда – и из перерезанного горла охранника хлынула кровь. Сам он пару раз дёрнулся, но тут же обмяк. Орхот отволок тело в дальний угол тюрьмы, забрал у трупа «автомат» и ключи. Ева, сама не своя от страха, схватила степняка за предплечье. Ладони его были в чужой крови, и преодолеть брезгливость у девочки не получилось. Оба они тихонько скользнули за пределы узилища. Поблизости, к счастью, никого не было, но надеяться на столь невероятное везение и дальше не приходилось. Стараясь не шуметь, Ева заперла дверь тюрьмы, а связку с ключами повесила в специальную нишу возле косяка. Проходящие мимо слуги Великого Злого Бога как можно дольше не должны были догадываться о побеге пленников. Маленький «автомат» белого охранника довольно смешно смотрелся в больших чёрных ручищах степняка, и Ева сильно сомневалась в том, что тот сможет им при случае воспользоваться. Даже просто в силу несоответствия размеров пальца и курка. Еве это оружие по своим габаритам подходило больше, но она понимала, что всё равно не сможет им воспользоваться. В отличие от степняка, убивать она не умела, в крайнем случае, могла лишь пугнуть им врага. Это, хоть и мало, но всё же успокаивало её. Оставалось понять, куда податься.

139

140

Ирина Морозова

На их невероятную, даже неправдоподобную удачу, раздумывать пришлось недолго. Из-за угла слева появился ИкхелКи, и молча, кивком головы, позвал за собой. Ничего другого, кроме как довериться ему, Еве и Орхоту не оставалось. Стараясь не шуметь, двое беглецов и их пособник недлинной сетью коридоров прошли к лифту. Велев девочке и степняку ступить на круглую площадку, Икхел-Ки привёл в действие нехитрый механизм, и лишь тогда, когда тот пришёл в движение, решился сказать несколько слов. - Лифт спустит вас прямо под основание башни, там вы найдёте гравитационную машину. Надеюсь, Богиня, ты с ней управишься. - Я видела, как ты ею управлял… Но, разве ты не с нами? Ваш Злой Бог догадается, кто помог нам бежать! Платформа опустилась уже настолько, что Икхел-Ки почти скрылся из виду. - Удачи! – только и донеслось от него. - И тебе удачи… - прошептала Ева, прекрасно понимая, что кричать бесполезно, да и опасно, - Огромной-преогромной! На душе у девочки было тревожно: и за себя, и за командира разведчиков. Но уже через несколько минут огороженная площадка лифта покинула шахту в одной из башен Храма, от свежего ночного воздуха захватило дух, и Еве на некоторое время пришлось забыть о невесёлых думах, полностью сконцентрировавшись на бегстве. Гравитационная машина, о которой говорил Икхел-Ки, стояла совсем рядом с местом, куда спустилась платформа лифта. Более того, оказалась крытой. Их благодетель, похоже, предусмотрел всё. Где-то невдалеке Ева мельком увидела белые фигуры караульных, но беглецы так скоро переместились из лифта в закрытый салон машины, что не успели привлечь чьего-либо внимания. Очутившись внутри «автомобиля», Ева несколько секунд пребывала в растерянности, рассматривая незнакомые средства управления. Впрочем, всё это было устроено не так уж сложно, если, конечно, не считать того, что действовать придётся вручную, передвигая рычаги и нажимая давно устаревшие на Земле педали. Припомнив недавние манипуляции белого орнита, Ева нажала

Ирина Морозова на кнопку старта, сдвинула с места пару рычагов, и по недовольному урчанию механизма поняла, что смогла «разбудить» его, хоть, наверное, и не совсем правильно. С места машина пока не двигалась, и девочка вновь заработала рычагами. «Автомобиль» дёрнулся, подпрыгнул, совсем не напоминая то мягкое движение, что придавали ему умелые руки «генерала». Чувствуя, как покрывается потом, Ева попробовала ещё раз, изменив последовательность действий. И на этот раз всё удалось. Машина тронулась, не слишком мягко, но вполне правильно. Ева переместила дрожавшие руки на ходивший по кругу рычаг и вырулила в сторону от платформы лифта, чтобы не столкнуться с ней. Движение их было довольно неуклюжим, девочке то и дело казалось, что вот-вот она столкнёт «автомобиль» с другими припаркованными машинами или собьёт кого-то из караульных, но, как это ни странно, всё обошлось. Если её виляние и было кем-то замечено, то случайные его свидетели, судя по всему, не придали этому значения: по глупости, из-за недосыпа или в силу каких-то иных причин. Как бы то ни было, Ева, ужасно гордая собой, с ребячьим восторгом повела свой транспорт дальше, прочь от Храма. Проблема заключалась лишь в том, что она никак не могла сообразить, в какую сторону двигаться дальше. - Орхот, ты случайно не знаешь, где здесь Арочные Горы? – не оборачиваясь к своему первому в жизни пассажиру и не отрываясь от управления, спросила девочка. Степняк не реагировал довольно долго, наверное, и сам не знал дороги. Машина двигалась медленно, давая время оценить обстановку, и, в конце концов, орнит тронул Еву за плечо и жестом указал чуть влево от того направления, в котором они двигались теперь. Девочка задала машине новый курс, и дальнейший их путь проходил в полной тишине, если не считать мерного ворчания механизмов где-то под лёгким корпусом гравитационного «автомобиля».

141

142

Ирина Морозова

Ночь в Кварцевой Долине оказалась довольно светлой. Словно земной снег, белый кварцевый песок оживлял темноту, искрясь в огнях местной цивилизации. Дорога была прямой и пустынной, и Ева старалась не сходить с её широкой ровной ленты. Очень хотелось спасть, но останавливаться на ночлег посреди вражеской территории было бы крайне легкомысленно даже для столь глупой девчонки, как она. В любой момент их бегство могли обнаружить, и тогда поимка незадачливых беглецов была бы лишь делом пары часов, не более. Вдоль всего пути виднелись какие-то постройки, назначения которых Ева не знала, но между ними и Храмом наверняка была налажена какая-то связь. И стоит Великому Злому Богу объявить бежавших пленников во вседолинный розыск… Еву при этой мысли передёрнуло, и сонливость как рукой сняло. Нет, надо во что бы то ни стало затемно добраться до Арочных Гор. Даже в предгорьях проще будет скрыться. Да и Лия где-то там. Гдето там… Ночь тянулась долго. Так же долго, как и белая дорога. С одной стороны, Ева благодарила за это судьбу, с другой – с каждой минутой страх и беспокойство одолевали её всё сильнее. Сколь долго ИкхелКи сможет скрывать от своих господ побег пленников? Ох, скорее бы кончились эти проклятые ночь и дорога! Оставалось успокаивать себя лишь тем, что, скорее всего, потерявшаяся в чужом мире девочка и бескрылый степняк не представляют для Великого Злого Бога и его пернатой жрицы ни хоть сколько-то серьёзной опасности, ни особого интереса. Может, их и искать-то не станут. Как бы хотелось на это надеяться! Ещё хотелось поговорить. Снова, снова это отчаянное желание услышать чей-то голос, кроме неуёмных воплей собственных взбудораженных нервов! И вновь тишина в ответ, тяжёлое, вынужденное молчание. Наверное, и сам Орхот не прочь был бы перекинуться с попутчицей хоть парой слов. Да не судьба. В пору выть. Но разве вправе она давать себе такое послабление, находясь рядом со степняком? У него, несомненно, для тоски гораздо больше причин, но он держится поистине геройски.

Ирина Морозова Шумно выдохнув, Ева попыталась удалить из головы всякие мысли. Задача, конечно, непростая, но девочке всё же удалось с ней справиться. По крайней мере, если что-то и приходило ей на ум, то в отчётливые мысли не складывалось, так и оставаясь обрывками чувств и воспоминаний, порой совсем не относящихся к той ситуации, в которой она теперь пребывала. Однообразие пути так утомило девочку, что она и не заметила, как горизонт впереди справа из бархатно-чёрного превратился в густо-фиолетовый. Ночь кончалась. И лишь дороге, казалось, не было конца. Зачем она вообще нужна в мире, где не используют колёсный транспорт?! Ева с досадой хватила кулаком по приборной панели, но это, хвала небесам, никак не отразилось на движении машины. Вокруг них по-прежнему расстилались унылые почти плоские бугры вперемешку с уродливыми карьерами. Постройки здесь, правда, почти отсутствовали. Тут только Ева поняла, что движутся они совсем не по той дороге, по какой прибыли в Храм Великого Злого Бога. Видимо, потому и путешествие их длилось дольше. А вдруг они заблудились?! Чтобы хоть немного унять волнение, девочка спросила орнита, не перепутал ли он чего, когда указывал ей направление? Но тот лишь вновь указал в ту сторону, куда уходило бесконечное дорожное полотно. И Еве ничего не оставалось, как только в очередной раз положиться на его, без сомнения, гораздо более развитый ум и богатый опыт путешествий по Орнитарии. Впрочем, долго сомневаться в его правоте Еве не пришлось. Когда рассветные сумерки уже приобрели более светлый лиловый оттенок, дорога упёрлась-таки в низенькие холмы Предгорий. Еве показалось, что счастливее, чем сейчас, она ещё не была. Даже несмотря на то, что, в общем-то, ни одна из проблем её не решилась: сестра так и оставалась ненайденной и, возможно, пребывающей в опасности, а уж о возвращении в родной мир и говорить не приходилось. И всё же, как хорошо было покинуть Кварцевую Долину, этот оплот «всемогущего» нелегала и его лживых слуг!

143

144

Ирина Морозова

От чего работала гравитационная машина, Ева так и не выяснила, но ход её, помимо воли девочки, замедлился, и скорость продолжала падать с каждым километром пути. Было похоже на то, как заканчивается заряд аккумулятора в электромобиле. Возможно, так оно и было. Новый день уже вступил в свои права, а коричневато-зелёные холмы вокруг выросли не меньше, чем на высоту двухэтажного дома, когда «батарейка» у их машины села окончательно. - Приехали, - вздохнула Ева, не сумев более сдвинуть гравимобиль с места, - дальше придётся пешком. Прямо как у нас на Земле, в столице, в час пик. Не дожидаясь того, что Орхот сможет оценить её не слишкомто остроумный юмор про незнакомый ему мир людей, девочка покинула салон машины. Степняк последовал её примеру, и видно было, что делает он это с большим облегчением. Орнит почти уже не хромал, но Ева решила перестраховаться и перевязать его стопу «подножными материалами», как уже делала это не раз. Орхот, казавшийся ей совершенно независимым и самостоятельным, охотно принял очередную порцию заботы из её рук. Возможно, в действительности он больше нуждался в чужом внимании, чем она думала. Покончив с перевязкой, Ева огляделась. Она решительно не знала этих мест. Впрочем, даже если она и была здесь раньше, то вряд ли смогла бы это понять. Её географический кретинизм, как назвала бы это Лия, всегда зашкаливал. А уж здесь, в незнакомом экзотическом мире, подавно. - Куда теперь пойдём? – спросила она Орхота, вновь ощущая себя маленьким несмышлёным ребёнком, совсем беспомощным и полностью вручающим свою жизнь и судьбу воле взрослого. Не хватало только вцепиться мёртвой хваткой в руку орнита, или как в мультике про мамонтёнка – в хвост! Потупив смущённый взгляд и закутавшись в плетёное одеяло, которое лишь чудом не потеряла в свете всех предыдущих событий, Ева несколько удручённо поплелась в ту сторону, куда повёл её степняк. Знакомы ли ему эти места? Или вся его уверенность

Ирина Морозова зиждется лишь на том, что он не хочет пугать свою и без того напуганную и растерянную попутчицу? Впрочем, выбора у неё всё равно не было. Всё-таки, Арочные Горы были прекрасной страной, сердцем, жемчужиной всей Орнитарии. В ярких лучах утреннего солнца всё вокруг искрилось, умытое росой. Небо было почти безоблачным, лишь редкими обрывками туч напоминая о давешней непогоде. Правда, воздух ещё не успел нагреться, и Ева плотнее закуталась в неказистый подарок степняка. В кармане осталось несколько семечек-орешков. Девочка достала их и уже поднесла ко рту, чтобы уронить в урчащий желудок хотя бы эту скромную порцию еды, но вовремя вспомнила о товарище. Делиться здесь, конечно, было нечем, и Ева в глубине души надеялась на то, что Орхот откажется от угощения в её пользу. Однако предложить была обязана. Мысленно рассмешив себя воспоминанием о мультобезьянке, которой предлагали поделиться с другом бананами, а та возмущалась: «А вдруг он возьмёт?!» - Ева тронула орнита за руку и протянула ему горсть с несколькими сиротски смотревшимися в ней продолговатыми семечками. Но тот на них и не взглянул. Всё его внимание было обращено к неприметной, сильно заросшей кустами каменной арке. Что он мог там увидеть? Какую-нибудь очередную четвероногую курицу? Если так, то Ева, наверное, и от сырой дичи теперь не отказалась бы. Однако действия степняка совсем не походили на охоту. Он не старался ступать бесшумно, замирая каждый раз после очередного осторожного шага. Вместо этого Орхот просто свернул с тропы в сторону заросшей арки. Ева, недоумённо последовавшая за ним, пригляделась. Арка и буйная растительность вокруг неё образовывали нечто вроде небольшой пещерки, способной укрыть от опасности, зноя или непогоды, наверное, лишь трёх-четырёх человек. Лучи солнечного света, пытаясь проникнуть внутрь, выхватывали из прохладной тени кусочек чего-то ярко-синего и явно не принадлежащего этому миру. Ева могла поклясться чем угодно, что видит перед собой длинный кусок атласной ткани, совсем земной и хорошо знакомой.

145

146

Ирина Морозова

Но откуда могла она здесь взяться? Никто из орнитов не носит одежды, а среди нелегалов, орудовавших здесь шесть лет назад, вряд ли могли оказаться любители дорогих вечерних нарядов. Девочка и орнит уже стояли на пороге пещерки. По каменному полу и впрямь тянулась змейка синей шёлковой ткани, тянулась метра на полтора, заканчивая свой путь на большом камне, чемто напоминавшем алтарь. Ткань не соскальзывала с камня потому, что сверху её плотно прижимала деревянная рамка с аккуратно вставленным в неё портретом довольно красивой женщины средних лет. Темноволосой и при этом синеглазой. Ева могла бы сколь угодно гадать о том, кто эта женщина и зачем ей устроили здесь алтарь, но в следующий момент Орхот полностью развеял все её сомнения. Орнит рухнул на колени и низко склонил хохлатую голову, лицом коснувшись края синей шёлковой ткани. - Это Алла Крутова? – припомнила Ева имя создательницы Орнитарии, - Великая Добрая Богиня? Орхот не отреагировал на её вопрос, но и без того было совершенно ясно, что девочка не ошиблась. - Красивая она была, - продолжила Ева размышлять вслух, Жаль, что её убили… Она осеклась, поняв, наконец, что сказала лишнее. Нет, не просто лишнее. Это было очередной её глупой ошибкой, но на этот раз особенно страшной. Орхот поднял на неё поражённый взгляд. В гематитовых глазах отражались одновременно и неверие, и боль. Ева подумала, что сейчас бы самое время как следует шандарахнуться головой о каменную стену или откусить свой не в меру болтливый язык. Но, к несчастью, ни то, ни другое уже не поможет. Слово, как говорится, не воробей. И отчего эта мудрая поговорка всегда приходит в голову слишком поздно, когда всё уже сказано, когда ляпнул невпопад. Отрицать смерть Великой Доброй Богини было поздно, степняк не столь глуп, чтобы поверить в оправдания. Он же не дитя, которому отец проболтался об истинной природе Деда Мороза, а теперь изо всех сил пытается исправить свою оплошность.

Ирина Морозова Да Орхот, похоже, и не ждал от своей глупой подопечной слов оправдания. Внутри его что-то надорвалось, и Ева хорошо видела это по его глазам. Девочке показалось, что она убила его одной нечаянно обронённой фразой. На самом деле она слишком мало знала о нём, чтобы судить о его мыслях, но ведь можно было догадаться о вере во всемогущую Добрую Богиню. Много лет она не появлялась здесь. Но кто сказал, что её не ждут? Ждал, наверное, и Орхот. Возможно, надеялся, что когда-нибудь она вернётся и щедрой своей рукой одарит всем тем, что было потеряно. Может, об этом как раз и молился её портрету? А Ева только что отняла даже эту, пусть и наивную, но всё-таки надежду. Вероятно, последнюю… Девочке стало так гадко внутри, как не было даже тогда, когда она вернулась с допроса Великого Злого Нелегала. Ну за что? За что такое наказание: всегда и везде приносить только проблемы и боль?! Словом, делом, одним своим существованием!!! Ева не выдержала и заревела. Плакала она долго, дольше, чем когда-либо. Хотела остановиться, да не могла. Что она за идиотка! Глупая, никчёмная, жалкая… Сил плакать уже не осталось. Ева, во время своей истерики присевшая на землю возле входа в пещерку, так и осталась на месте. Оборачиваться к Орхоту было совестно, да и видеть его горе совсем не хотелось. Вместо этого, едва ворочая языком, она прошептала, даже не заботясь о том, чтобы быть услышанной: - Она умерла, но она всё видит… Подняв, наконец, глаза, она увидела перед собой Орхота. Степняк смотрел на неё, присев рядом. Он не осуждал её и даже, кажется, не страдал от разочарования. Взгляд его, глубокий, как ночь, словно говорил: «Кто же усомнится в том, что Она всё видит?» Взрослые всегда успокаивают детей, даже если им самим впору плакать и искать сочувствия. Еве вдруг подумалось, что ей совсем не хочется становиться взрослой. И если бы можно было остановить время, то она бы вот так и сидела всю жизнь напротив степняка, ища в его тёмных глазах успокоения. Тяжесть из души никуда не делась, но немного ослабла. Настолько, что позволила Еве встать и продолжить свой путь в никуда, прочь от забытого

147

148

Ирина Морозова

всеми святилища. 23. Эхткар не мог понять, в какой момент и почему жизнь его столь тесно переплелась с судьбой Богини. Может быть, это оттого, что она чем-то очень напоминала саму Великую Создательницу? Не то, чтобы они были схожи лицами или ещё какими-либо внешними чертами. Нет, скорее было нечто общее в их душах, нечто такое… Эхткар задумался, подбирая слова. Нечто такое, что роднило сильнее крови. Нельзя сказать, что в те времена, когда Великая Добрая Богиня пребывала среди своих пернатых созданий, тогда ещё совсем юный Эхткар был хоть сколькото приближен к ней. И, тем не менее, даже видя Создательницу издали, он мог созерцать свет её доброй души. И та была чиста, словно первая слезинка неоперившегося птенца. Великая Добрая Богиня способна была творить только добро, вызывать лишь светлые мысли и чувства, вдохновлять на одни благородные поступки. Эхткар прекрасно помнил то радостное и благоговейное чувство, что охватывало при одном лишь упоминании божественного имени. Как и все вокруг, он с любовью и трепетом внимал каждому её слову, каждому взгляду по-матерински заботливых и в то же время неизмеримо мудрых синих глаз, улавливал малейшие интонации низкого бархатного голоса, мимику, жесты… Много лет назад орниты утратили великое счастье видеть и слышать свою Богиню. Она учила уму-разуму, будучи доброй матерью для всех. Эхткар скучал, сильно скучал с тех пор, как она ушла. Однажды дети встают на крыло и уже не нуждаются в постоянной опеке. Великая Добрая Богиня сама говорила так, призывая орнитов, своих крылатых детей, становиться самостоятельными. И всё же, как не хватает её в блужданиях жизни! Орниты (по крайней мере, о горцах он мог сказать совершенно точно) изо дня в день ждали её возвращения, ощущая острую необходимость ещё хоть раз утонуть в синеве её грустноватого

Ирина Морозова взгляда, услышать голос, изрекающий непреложные истины. Среди жителей Кварцевой Долины, считавших себя умнее самих Богов, бытовало мнение, что подобная зависимость от Создательницы – суть признак недоразвитости ума. Что они могли понимать, несчастные? Эхткар и ненавидел их за это, и жалел. Тяжко, наверное, жить, имея в головах лишь «умные» мысли «высшей расы» и совсем не верить в чудо. И вот… Эхткару казалось, что Великая Создательница послала вместо себя свою прекрасную дочь, если и не родную, то духовную. Причём, дано такое счастье было именно ему, во всяком случае, в большей степени. Порой молодому горцу, вопреки всякой морали и собственной душевной доброте, до смерти хотелось, чтобы чудо это осталось с ним навсегда. И для этого нужна была самая малость – не дать Богине отыскать сестру и «позволить» ей навсегда опоздать к тем, кто рано или поздно придёт за ней из мира Богов. Тогда она, любимая и понимаемая лишь им одним, навсегда останется его личной Богиней. Маленьким, тёплым источником света в ожидании восхода солнца. Так думал горец и медлил помогать Богине в её поисках. Впрочем, он всё равно считал их тщетными. Ведь если маленькая Богиня попала в лапы Злых Богов, то возможно (и даже очень вероятно!) её уже нет в живых. А раз так, то зачем рисковать? По сути дела то, что он сказал Богине о трудностях побега из Лок-Кех и невозможности поисков в одиночку, было сущей правдой. Вожаки горцев никогда не отпустят их по-хорошему и не оставят без погони. Догонят, вернут, уже не имея к беглецам никакого доверия… Однако совесть мучила Эхткара, и при том сильно. Он сочувствовал Богине, столь искренне и безутешно горевавшей о своей сестре, он считал невозможным допускать печаль в её доброе сердце, позволять горю омрачать прекрасный взгляд. И всё чаще становилось ему не по себе от собственного эгоизма. Правда, если честно, Эхткар и впрямь не знал, каким образом он мог бы избавить свою Богиню от страданий. Бежать было

149

150

Ирина Морозова

бесполезной затеей, а уговаривать вожаков – тем более. Впрочем… Горец вспомнил об Эктехе, вожаке, с которым Лия имела накануне столь откровенный разговор. Кажется, тот ей верил. Только что из этого? Злые Боги навсегда отучили орнитов от привычки доверять. Эхткар даже сомневался, что вожаки станут рисковать жизнями воинов ради поисков маленькой Богини, рассудив о её судьбе примерно так же, как и он сам. Окончательно запутавшись в собственных мыслях и порывах души, он и решился на встречу с Эктехом. Вожак должен был понять его. Меньше всего Эхткару хотелось, чтобы Богиня Лия, это его маленькое солнце, зачахла и перестала греть сердце, отгоняя подступающую тьму. Ему казалось, что молодой вожак должен был испытывать сходные чувства. Вылетев из своего временного, гостевого гнезда, горец поднялся почти к самому верху обжитой скалы, к просторным гнёздам вожаков. Накануне он видел, куда поселили Эктеха, и устремился к одному из завешенных вьюном летков. Изнутри гнездо вожака оказалось убранным искусно плетёными коврами; панно из сухих цветов, подкрашенных яркими соками ягод, красовалось под сводом каменного жилища. Эктех ужинал в одиночестве, так как по обычаю свита селилась ниже своего господина. - Ты не боишься быть замеченным в разговоре со мной, Эхткар из Ар-Хатка? – спросил он, неторопливо повернувшись к вошедшему. - В моей голове нет ни одной недостойной, вредной для нашего народа мысли, и потому мне нечего бояться. Уверенность в голосе Эхткара подкупила вожака. Он слегка кивнул, принимая ответ, и жестом предложил гостю сесть напротив. Эктех, как и все вожаки, не зря занимал своё высокое положение. Ум, сдержанность и способность проникать в суть вещей были, казалось, его неотъемлемой частью от самого рождения. Молодость не делала его глупее старших вожаков, но как нельзя лучше

Ирина Морозова располагала к общению, давая надежду на то, что он-то точно всё поймёт и поможет найти верное решение. - Ты радеешь за Богиню, которую привёл сюда, проницательность Эктеха была выше всяких похвал, а речь попрежнему оставалась чинной, - Хочешь для неё свободы… Тогда зачем же вы пришли в Лок-Кех? Или ты не знал, чем всё это для неё обернётся? Эхткар не смог сдержать смущённого вздоха и опустил глаза. - Она очень похожа на Cоздательницу, - признался он, понимая, что от мудрого не по годам вожака бесполезно что-либо утаивать, - Она столь же добра и чиста помыслами. И мне хотелось дольше греться от её горячего сердца… Знаю, это низко, но теперь я хочу помочь ей. Только не знаю, как. - Ты прилетел ко мне, чтобы спросить совета? – вновь угадал вожак, - Но с чего ты решил, что я дам тебе его? Эктех, казалось, испытывал собеседника, и тот, понимая это, постарался не ударить в грязь лицом. - Ты тоже веришь ей, вожак. - Не могу поспорить с этим, - согласился Эктех, - но при этом, в силу своего положения, я вынужден размышлять, как вожак, а не как простой смертный. Долг перед собственной стаей для меня выше собственных интересов. - Вожак, - едва не взмолился Эхткар, понимая, что от исхода разговора, быть может, зависит судьба обожаемой Богини, перед которой он чувствовал себя виноватым, - Я ведь не прошу тебя о дурном. Я лишь хочу помочь Богине найти сестру, чтобы успокоить её сердце. Может, тебе ведом способ сделать это, не нарушив ничьих интересов. Прошу, вожак, если знаешь, скажи! Эктех несколько мгновений изучающее глядел на него, словно просвечивая насквозь. А потом изрёк всего лишь одно слово, которое показалось взволнованному Эхткару долгожданным раскатом грома в знойный день. - Знаю! 24

151

152

Ирина Морозова

Путешествие через Арочные Горы грозило растянуться на несколько дней. Причём, в этот раз у заплутавших путников не было даже чёткого направления, не то что какой-то определённой цели. Пройдя без отдыха довольно внушительное расстояние, девочка и орнит остановились на привал, чтобы пообедать и укрыться от знойного полуденного солнца. Расположились они под тенью большого дерева, недалеко от едва заметного в траве родника. Орхот, как всегда, взял на себя роль добытчика. Впрочем, он попрежнему занимался всем: от заботы о пропитании, до обустройства их временного пристанища. Еве же только и оставалось, что думать о грядущем. Расправившись с какой-то мелкой дичью и её яйцами, степняк накормил свою «маленькую Богиню» чем-то вроде кисло-сладких ягод, завёрнутых в подобие салатных листьев. Затем принял свою чудную позу для сна, но не уснул, а по примеру Евы о чём-то крепко задумался. Солнце пекло, и тени в полдень было совсем мало, поэтому сидеть путникам пришлось рядом друг с другом, практически бок о бок. Ева, по давней своей привычке, взяла в руки кончик Орхотова хвоста и принялась ногтём соскребать с него присохшую грязь. Перья, впрочем, не слишком запылились, а кое-где были немного мокрыми от родниковой воды, которой степняк недавно запивал пищу, и солнце красиво играло переливами спектра на их гладкой чёрной поверхности. Ева даже специально подставила его солнечным лучам, чтобы лучше насладиться игрой красок. - Красивое у тебя оперение, - Ева решила, что правда не покажется орниту лестью. Но степняк едва ли обратил внимание на её слова. Теперь девочке показалось, что он скорее не задумчив, а отрешён. Приблизительно тот же неподвижный, застывший чёрным матовым стеклом взгляд был у него при их знакомстве, в медблоке лаборатории. Он ни о чём не думал. Мысли возникают тогда, когда имеешь перед собой определённые цели, а если таковых нет, то и думать не о чем. Ева знала это по себе.

Ирина Морозова Должно быть, именно такой взгляд видела каждый день Лия, заглядывая в глаза младшей сестры – трудного подростка с пустотой в душе и в мыслях. Ева в очередной раз пожалела Лию, но не стала на этом зацикливаться. Если они с сестрой когда-нибудь ещё встретятся, то Ева обязательно повинится перед ней, а если такому счастью уже не суждено сбыться… Девочка отогнала от себя дурные мысли. Чтобы отвлечься от них, она зацепила отстраненный взгляд Орхота своим и сказала: - Я понимаю, Орхот, что ты, наверное, не сможешь мне ответить, но всё-таки…- она помолчала, подбирая слова, - В твоей жизни есть смысл? Степняк несколько секунд глядел на неё, то ли задумавшись над её вопросом, то ли по-прежнему блуждая в собственных душевных закоулках. А затем неожиданно принялся чертить что-то когтём на земле перед собою. Ева посмотрела на рисунок. Он был предельно прост: две наклонные линии, соединённые меж собой верхними концами. Больше всего это напоминало букву «Л», но ведь степняки не знают грамоты. Видя недоумение девочки, орнит изобразил под этой «буквой» смешную человеческую фигурку. А в довершении всего указал пальцем сперва на человечка, затем на Еву. Тогда только она поняла, что Орхот нарисовал её, а сомкнутые вверху линии были вовсе не буквой «Л», а крышей. Получалось вроде как Ева в домике. Или Ева дома! - Это я дома? – спросила она. Степняк кивнул. - Хочешь сказать, в этом и есть смысл твоей жизни? Ева была и тронута подобным признанием и удивлена ему. - Но ведь это несерьёзно! То есть, я хочу сказать, что… ну, короче… на смысл всей жизни это не тянет. Ну, допустим, ты поможешь мне вернуться домой, а дальше? Степняк отвернулся. Может, не знал, что ответить, а возможно, попросту не мог подобрать нужных жестов или символов.

153

154

Ирина Морозова

Ева испугалась. В какой-то момент ей даже расхотелось возвращаться в свой мир. Она слишком хорошо знала, к чему приводят подобные настроения. Захотелось даже сказать степняку: «Я не уйду, чтобы твоя жизнь не теряла смысл!». Но не решилась. Обещать невозможное – хуже, чем ничего не обещать. Да он и не поверит. Грустная Ева принялась бесцельно изучать кончик его хвоста, когда в голову пришла неожиданная мысль. - А если ты предупредишь свой народ о планах Кварцевой Долины, они простят тебя? Орхот лишь с сомнением покачал головой. Судя по всему, он в такой удачный поворот не верил. - Ну, ты же слышал, что говорил Икхел-Ки, когда передал мне ключ от камеры. Думаю, он не зря рассказал всё это и помог нам бежать. Он хотел чтобы мы предупредили степняков… помогли им избежать кровопролития. Орнит неопределённо пожал плечами. - Хочешь сказать, это опасно? – Ева скорей рассуждала вслух, чем угадывала мысли друга. Орхот кивнул и был, несомненно, прав. Вряд ли степняки примут их с распростёртыми объятьями. Их-то: «предателя» и «Злую Богиню»! Даже с предупреждением о планах Кварцевой Долины! Тем более, с таким предупреждением! Как там было в старину на Руси? Гонца за дурную весть не жаловали. Тем более что и сказать-то им толком нечего, ведь Икхелу-Ки пришлось обойтись без подробностей. - Тогда что же? Орнит незамысловатыми жестами дал понять, что им обоим лучше остаться в Арочных Горах. Собственно, это и было тем единственно правильным решением, которое могло прийти в голову. Даже если горцы сильно не обрадуются «Богине», то уж, по крайней мере, не убьют. Ведь судя по характеру того единственного жителя Арочных Гор, которого Еве довелось видеть – Эхткара, ребята эти не отличались повышенной агрессивностью. К тому же, Лия, наверное, тоже где-то здесь. - Ладно, - согласилась девочка, - поживём – увидим.

Ирина Морозова Хотя чего тут было видеть-то? Ева выпустила из рук хвост орнита, и тот, соскользнув с её колен, плавно лёг на мягкую изумрудную поросль. Пережидая знойные часы, Ева пыталась понять, за что Орхот ни с того ни с сего так к ней прикипел? Что это – плоды одиночества, потребность иметь хоть какую-то цель в жизни или просто случайная симпатия? А может быть, что-то ещё? Все три предположения имели одинаковые права на существование. Так же, как и те, до которых Ева не смогла додуматься. Впрочем, какая разница? Да ведь и он ей тоже далеко не безразличен… Что это – плоды одиночества, потребность иметь хоть какую-то цель в жизни или просто случайная симпатия? Ева мысленно усмехнулась, и больше уже толком ни о чём не думала. Ближе к вечеру, когда солнце перестало поджаривать Арочные Горы, словно огромный, замысловато слепленный торт в печи, девочка и степняк продолжили своё путешествие среди густо поросших зеленью пока ещё невысоких арок. Путь им предстоял неблизкий. 25

Как незадолго до этого пояснил Эхткар, обычно суды в горских деревнях проходили на высокой скале с плоской вершиной. Но ввиду того, что «подсудимая», то есть Лия, не могла летать, пришлось поступиться этим дотоле незыблемым правилом. Все двадцать девять вожаков собрались на четвёртый день после того, как Лия появилась в Лок-Кех. В общем-то, девушка не ожидала от этого суда ничего доброго для себя, но упрямая надежда не желала угасать; словно верный пёс, не хотела оставлять она свою хозяйку наедине с безжалостными, неумолимыми волками отчаянья. Эхткар, как всегда, был рядом и время от времени как-то странно на неё косился. Спросить о том, что он задумал, не получалось, и теперь обо всём этом оставалось только догадываться. Впрочем, времени на долгие размышления всё равно не было. Судьи-вожаки не стали затягивать процесс, предаваясь выполнению каких-либо формальностей. И как расценить сей факт,

155

156

Ирина Морозова

Лия не знала. К худу или к добру? А, впрочем, подобно всем учёным, гадать она никогда не любила. Если не удавалось применить к ситуации какую-нибудь формулу, то Лия предпочитала просто ждать… результатов эксперимента. Вожаки сидели полукругом в центре площадки прямо под горой Лок-Кех, на виду у всех жителей деревни. В середине этого полукруга находился самый старый из вожаков. Он-то и открыл «заседание». Встав во весь свой немалый для горца рост, он начал с изложения ситуации, хотя долго распинаться не стал, ограничившись самой сутью. А затем, обведя всех собравшихся пристальным, внушающим трепет взглядом, остановил его на Лие и Эхткаре, которые стояли напротив. Подытожил он свою речь одним единственным вопросом, обращённым уже к собратьям-вожакам. - Так что же делать нам с Богиней, в то время как на юге и на севере собираются тучи, грозя войной? Один из вожаков встал и произнёс то, чего так боялась Лия. - Богиню следует отвести в Йак-Тар – самое крупное из наших селений, где к ней можно будет приставить куда более многочисленную охрану. Эхткар из Ар-Хатка должен разделить её судьбу, так как больше не внушает доверия. А если в Кварцевой Долине засели Злые Боги, это неизбежно приведёт к войне, в которой Богиня может быть нам весьма полезна, так как обладает недоступными нам знаниями. Таково моё мнение. И, думается мне, что все собравшиеся здесь поддержат его. - Ты хорошо сказал, - похвалил его старый вожак, - но, может быть, у кого-то есть иное мнение? Очевидно было, что вопрос этот – чистая формальность. Так сказать, гарантия справедливости суда. Однако в вероятность того, что кто-то имеет другое мнение, поверить было трудно, если не сказать, что вообще невозможно. Не дожидаясь, что будет дальше, Лия в отчаянии опустила взгляд. И тем неожиданнее было для неё (да и для всех остальных) то, что произошло в следующий момент. А случилось вот что:

Ирина Морозова Эктех – тот самый молодой вожак из селения От-Хор, с которым Лие на днях удалось поговорить, встал и без тени какихлибо колебаний произнёс: - У меня есть иное мнение. Хоть слова Охет-Кера мудры и кажутся единственно правильными, я Эктех из От-Хора скажу вот что. Все, включая и Лию с Эхткаром, в изумлении воззрились на него. Не обращая внимания на удивлённые взгляды, молодой вожак продолжил: - Во всём, что сообщили нам Богиня и Эхткар их Ар-Хатка, а также наши разведчики, я вижу очень серьёзную опасность, недооценивать которую мы не имеем права. Война с Кварцевой Долиной неизбежна. И, скорее всего, кровь в этой войне будет литься, подобно проливному дождю. Сейчас мы в полной неизвестности, что приготовили нам Злые Боги с их белыми прихвостнями. Поэтому-то нам просто необходимо узнать об их планах как можно больше… - Что ты предлагаешь, Эктех? – несколько недовольно перебил его старый вожак, - Говори яснее. - Яснее некуда, - ни сколько не смутился его молодой собрат, Я предлагаю послать разведку в Кварцевую Долину. - Среди нас нет трусов, Эктех, - возразил ему старик, таким тоном, будто обращался к неразумному мальчишке, ляпнувшему что-то невпопад, - но и сорвиголов тоже. Кварцевая Долина слишком опасна, поэтому горный народ за эти шесть лет не посылал в глубь её разведчиков. Даже Чёрная Степь с её дикарями не столь страшна. Но Эктех не растерялся. - Я сам возглавлю этот поход. Мои воины полетят со мною. Поверьте, я не глупец, и не стану без нужды подвергать наши жизни риску, но и узнать, что творится в Долине – наш долг перед всем народом. Мы должны понимать, с чем придётся столкнуться в будущем. А Богиня пусть идёт с нами. Она лучше всех способна разгадать замыслы своих собратьев, но при этом будет находиться под моим надзором. Заодно и поймём, какова её истинная суть. Как это ни странно, Эктеху никто не возразил, и Лия была им за это благодарна. Ведь никакие опасности не могли устрашить

157

158

Ирина Морозова

её больше, чем перспектива прожить ещё хоть день, не имея возможности попытаться отыскать Еву. 26 Путешествие девочки и бескрылого степного орнита через Арочные Горы, длившееся уже почти четверо суток, более всего напоминало сказочное странствие «туда-не-знаю-куда». Горы, поднимавшие над ними свои горделивые вершины, по-прежнему были пустынны. Они наполнялись лишь звуками дикой природы. Порой Еве даже казалось, что Арочные Горы вымерли, и они со степняком – единственные искорки разумной жизни в этой стране, если не во всей Орнитраии. Может, и Лия давным-давно уже исчезла из этой реальности? Ева часто глядела на небо, солнце и горы: здесь всё было очень красиво, однако чего-то всё же не хватало для полной гармонии. Не хватало чего? Ева долго думала над этим, и теперь хоть и смутно, но всё же понимала, что во всём этом, в её настоящем и будущем, по-прежнему нет определённости и хотя бы совсем незначительной, даже слабенькой уверенности в том, что всё закончится хорошо. Для столь юного возраста подобные мысли не свойственны, наверное, поэтому они и пугали: стало быть, действительно, есть, о чём тревожиться… Ведь вот же рядом Орхот, её друг и опекун в этом мире. Возможно, с сестрой тоже ничего плохого не случилось. К тому же, за ними всё равно когда никогда прибудут спасатели. Так чего же она так боялась, что не могла найти себе места, смотрела на величие окружающей красоты, и не видела его? Что так застило ей глаза? К Орхоту она старалась не приставать. Несмотря на их недавний откровенный разговор, он по-прежнему оставался «запертым» на сто замков не только своим вынужденным молчанием, но и полнейшим нежеланием общаться. Еве даже казалось, что после того, как она попыталась заглянуть в его душу, он стал ещё более отстранённым. Что думать об этом, девочка не знала, но между тем прекрасно

Ирина Морозова понимала, что усугублять положение лишней болтовнёй не стоит. Было давно за полдень четвёртых суток их путешествия через Арочные Горы и восьмых - с момента появления Евы в Орнитарии, когда горная страна всё-таки открыла взорам путников очаг разумной жизни. Перед ними высилась огромная скала с раздвоенной вершиной, витые пики которой извивались подобно рогам винторогого козла, однажды виденного Евой в зоопарке. И само «тело» скалы, и её причудливые «рога» были сплошь облеплены плетёными из веток гнёздами. Не было ни одного уступа, который не занял бы большой, округлый, похожий на осиный, домик. По крайней мере, сотни две горных орнитов, ловившие тёмным золотом своего оперения солнечные лучи, кружили над ней в непрерывном танце своих повседневных дел и некоторое время даже не замечали появления степняка и «Богини». Впрочем, Еве так только показалось, потому что через несколько секунд после того, как она увидела скалу-селение, к ним с разных сторон слетелось около десятка горцев. Оказавшись в окружении, она вновь ощутила болезненный укол стыда за собственную наивность, в которой она, похоже, была здесь одинока. «Сколько же раз я дискрими… то есть дискредитировала свой «божественный» род за то время, что здесь нахожусь?!» - с досадой подумала Ева. Впрочем, на этот раз её глупости никто не заметил. Могло ли это утешить? Безусловно. Только как же сделать так, чтобы и дальше об этом никто не догадывался? С другой стороны, продолжать выделываться, строя из себя высшее существо, казалось ей теперь ещё глупее, чем откровенно признаться в том, что всё незаслуженно приписанное людям величие – обыкновенная фикция. Поэтому девочка решила расслабиться и в известных пределах быть самой собой. Маскарада ей хватило в Кварцевой Долине. Как она и предполагала, горцы оказались дружелюбнее остальных орнитарианских рас. По крайней мере, сразу набрасываться подобно степнякам они не стали, да и «брать на мушку», как белые орниты – тоже.

159

160

Ирина Морозова

Вскоре к ним слетелась едва ли не вся деревня, от мала до велика, но не один из медно-бурых летунов не проявил агрессии. Они были подозрительны, и только. Один из горцев, опустившись на землю, выступил вперёд. Ева приняла его за главного и, как оказалось, почти не ошиблась. - Я Хетлок – старший в отсутствии вожака, - начал он своим не слишком понятным для Евы клекотом, - Кто вы и зачем явились в Ар-Хатк? - Я Ева, - просто отозвалась девочка, решив пока особенно не вдаваться в подробности, - А это – она указала на степняка – мой друг Орхот… - Степняк – друг Богини? – Хетлок издал резкий отрывистый звук, похожий на смех, который подхватила вся его стая, - Впрочем, чего ещё ждать от тебя, кроме лжи? Еве стало невыносимо обидно, как бывает всегда, когда не верят правде. - Я не вру! - Спросим у степняка. Их брат лукавить не умеет. - Он немой, - сказала Ева прежде, чем горец успел обратиться к Орхоту. - Тогда откуда тебе известно его имя? «Что ж он докопался?» - с досадой подумала Ева, растерянно переводя взгляд от одной пары рыжих глаз к другой, будто кто-либо из горцев мог помочь ей с ответом. - Его так при мне называли. Хетлок на это лишь усмехнулся, обнажив ровные мелкие зубы. - Только не говори, маленькая Богиня, что побывала в стане степняков и ушла оттуда живой и невредимой. То тут, то там раздавались ироничные смешки, и девочка, загнанная в угол каверзными вопросами, сыпавшимися на неё один за другим, совершенно пала духом. - Я… - Довольно,- холодно оборвал её горец, - вижу, от вас обоих не добиться ничего, похожего на правду. Вы – пленники в Ар-Хатке.

Ирина Морозова Вам не причинят зла, если сами вы не решитесь на подлость, но о свободе забудьте. Вот моё слово! Хетлок улетел, а несколько его соплеменников окружили Еву и Орхота плотным кольцом и повели к подножию своей «жилой» скалы. Все остальные представители горного племени разлетелись кто куда. От мелькания их медно-бурых крыльев зарябило в глазах, а от поднявшегося шума и клёкота заложило уши. Ева вновь оказалась заложницей этого удивительного и в то же время жестокого мира. Одно утешало – первый и единственный в её жизни настоящий друг по-прежнему был рядом. 27 У самого подножия скалы горцы наскоро слепили для своих пленников нечто вроде шалашей из переплетённых гибких веток. Зайдя внутрь, девочка ощутила себя в огромной, перевёрнутой вверх дном корзине. Впрочем, «корзиночка» эта казалась большой лишь в сравнении со своим земным прототипом, в который предки Евы складывали когда-то грибы и ягоды. На самом же деле шалашик был тесным, в нём можно было разве что лежать или сидеть, да и то скрючившись. Ева некстати вспомнила свои «покои» в Храме Великого Злого Бога. Правда, возвращаться туда не хотелось. «Уж лучше побуду здесь», - подумала она, усаживаясь потурецки на свой порядком уже запылённый и кое-где протёршийся плетёный коврик (он же одеяло, он же плащ!), с которым была неразлучна вот уже несколько дней. Кстати, сколько она уже здесь, в Орнитарии? Ева принялась считать, как маленькая, загибая пальцы. «Когда мы с Лией прибыли в этот мир – это первый день. Когда на нас напали степняки – это второй день. Когда нас с Орхотом нашёл Икхел-Ки – это третий. Когда Злой Бог меня допрашивал – четвёртый. Когда мы с Орхотом нашли в горах святилище Доброй Богини – пятый. Потом два дня мы шли через Арочные Горы – шесть и семь.

161

162

Ирина Морозова

Сегодня, выходит, уже восьмой день». Ева устало вздохнула – пошла вторая неделя её пребывания в Орнитарии, а проблем меньше так и не стало. Наоборот, они всё прибавляются и прибавляются, как будто сговорились насолить ей покрепче… Вскоре Еве принесли целую кучу циновок и покрывал. Одними для тепла задрапировали стенки и свод шалаша, другими застелили земляной пол, третьи должны были служить постельными принадлежностями. Девочка оценила мастерство, с которым были изготовлены все эти разноцветные, узорчатые полотна, но спать легла, укрывшись всё тем же покрывалом, что сплёл для неё Орхот своими неуклюжими пальцами. Сделанный заботливыми руками друга и столько времени служивший Еве верой и правдой, он грел лучше любых других одеял. Прежде, чем уснуть, девочка вышла посмотреть на шалаш Орхота. О степняке позаботились куда как меньше, чем о ней. «Гнездо» его было намного скромней её собственного, и никакими подстилками и драпировками в нём даже не пахло. Удивляться тут было нечему, ведь степняки были существами непритязательными. Однако Ева всё же выделила ему пару циновок от горских щедрот. Орхот отказываться не стал. А когда принесли еду, Ева и думать забыла обо всём на свете. Еды было много, и она оказалась более чем вкусной. Как следует набив живот, уставшая и разморённая девочка заснула, уже ни на что не обращая внимания. Разбудил её смутно знакомый голос. Судя по неяркому свету, пробивавшемуся снаружи, было ещё совсем раннее утро. Ева так крепко спала этой ночью, что не сразу смогла вспомнить события минувшего дня. И лишь залитая рассветным сиянием крылатая фигура, стоявшая возле её «гнезда», вернула ей ясность мыслей. - С добрым утром, маленькая Богиня, - тихо произнёс Хетлок (а это был именно он), не желая, видимо, быть услышанным кем-то ещё, кроме Евы, - Разреши мне поговорить с тобой.

Ирина Морозова - Я думала, что у пленников разрешения не спрашивают, Ева, зябко кутаясь в своё любимое одеяло, отозвалась несколько язвительнее, чем стоило бы в её положении. Тем не менее, из шалаша она вышла и встала перед горцем, глядя на него с некоторым вызовом. - Я не враг тебе, Богиня, - начал он, всем своим видом располагая к себе и показывая, что не лукавит, - За всё, что было сказано вчера, прости. Но я не мог перед всем народом принять тебя, словно дорогого друга. Орниты напуганы, и неспроста. Может, ты и не знаешь, но воздух, как бы ни был он свеж, пахнет войной и несчастьями. Степняки слетелись со всей Степи, собравшись в одном гнездовье. А это дело неслыханное, ведь чаще всего их стаи враждуют меж собой за охотничьи угодья. Орниты из Кварцевой Долины то и дело прочёсывают наши горы, что-то вынюхивают, к чему-то готовятся. А тут ещё твоя сестра говорит о Злых Богах… - Моя сестра?! – от волнения в горле у Евы тут же пересохло, а голос осип и задрожал. Негоже было перебивать столь важную в здешних краях «птицу», но что же делать, если наиглавнейшая на сегодняшний день мечта девочки – узнать о сестре хоть что-нибудь – вот-вот могла сбыться, - Где она? Она жива, да? Вы поможете мне увидеться с ней? Ева, безуспешно пытаясь унять колотившееся в груди сердце, задавала бы вопросы и дальше, пока сама в них не запуталась, но Хетлок властным жестом остановил её. - Успокойся, Богиня, - сказал он строго, стараясь привести её в чувство, - Я расскажу тебе обо всём, но не торопи меня. - Простите, - не то чтобы Ева в самом деле чувствовала себя виноватой, скорее, ей хотелось умаслить горца. Никакого чванства, как в Кварцевой Долине, - Просто я волнуюсь. - Так слушай, юная Богиня, - привлекать внимание девочки было излишним, она и так вся обратилась в слух, а орнит продолжил, - Твоя сестра, Богиня Лия, пять дней назад пришла в одно из западных селений вместе с нашим соплеменником Эхткаром. Вожак того селения созвал Большой Совет, чтобы решить судьбу Богини. Вожаки не доверяют ей. По природе своей горцы – народ

163

164

Ирина Морозова

доверчивый и добродушный, только жизнь научила другому. Теперь мы не верим Богам, не позволяем себе такой роскоши. Вчера судьба твоей сестры должна была решиться, но вестовые пока не прибыли. Отсюда до того места, где сейчас она находится, двое суток непрерывного полёта. - И что же? – немного поникла Ева, хотя надежда на счастливый финал её не покинула. - Подожди ещё немного, Богиня, - спокойно и уверенно ответил Хетлок, - Завтра к полудню всё станет известно. Скорее всего, вожаки просто решат оставить твою сестру пленницей в какомнибудь из крупных селений. Может быть, и тебя отведут туда же. В любом случае, ни с тобой, ни с ней ничего дурного не случится. Никто из горцев не жаждет вашей крови. Ева молча кивнула, Хетлок тоже не стал ничего говорить, полагая, что сказал всё, да и заря уже во всю разгоралась, просыпались другие жители селения. Орнит улетел, а девочка осталась наедине с зароненной им надеждой. Неужели она скоро встретится с сестрой?! Не в силах держать подобные мысли в тайне от единственного друга, Ева заглянула в шалаш Орхота. И тут же отпрянула. Степняка там не было! Девочке показалось, что воздух вокруг неё неожиданно потерял свою лёгкость, свежесть и прозрачность, став тяжёлым и плотным, и потому с трудом проникал в лёгкие, а, наполнив их, забивал, словно вязкая болезненная мокрота. В панике она обежала вокруг шалашей, несколько раз оглянулась по сторонам, но нигде не нашла его. Для Евы это стало едва ли не большим ударом, чем всё, случившееся с ней в Орнитарии. Орхот бросил её! Разбираться в причинах не давало чувство боли, острой иглой засевшее где-то внутри, выбивающее из-под ног и без того зыбкую почву. Ева не могла с этим смириться. Ей теперь не просто нужен был опекун, умевший спасти от всего на свете. Она отчаянно нуждалась в его обществе, ничуть ни меньше, чем в обществе приёмной сестры. Это не было данностью, которую человек не выбирает. Это было вполне осознанно. Поэтому Ева твёрдо решила,

Ирина Морозова что пойдёт вслед за ним. Куда? Еву бросило в пот от поразившей её догадки. Он пошёл к своим! Других вариантов не было. И означало это только одно: её друг в большой – просто огромной! – опасности. О побеге степняка Хетлоку и его орнитам стало известно немногим позже, чем Еве. И даже не потому, что она сообщила им об этом. Бескрылый Орхот оставил отчётливые следы на сыроватой от росы почве, и горцы, облетая свои «сельхозугодия», заметили их. Сказать Хетлоку о своих планах Ева не решилась, иначе он приставил бы к ней охрану. Наоборот, девочка старалась вести себя как можно спокойнее, будто досадное происшествие со степняком её совсем не взволновало. Если бы она не казалась окружающим столь беспомощной, то горец мог бы подумать о предупреждении всяческих глупостей с её стороны. Но он, видимо, полагал, что Ева ни за что не решится уходить из селения одна, не зная дороги и не умея справляться с трудностями пути. Самым логичным с её стороны было бы остаться в безопасности, ожидая встречи с сестрой. Если бы он знал, как глубоко ошибается! Девочка, внутренне дрожа от нетерпения, ждала ночи. Бежать вслед за Орхотом и впрямь было чистым сумасшествием, но она ни на минуту не усомнилась в необходимости этого. С каждым часом, с каждой минутой промедления, степняк всё больше и больше удалялся от неё, оставляя своей глупой маленькой «Богине» всё меньше шансов нагнать его. А были ли они, эти шансы? Если бы Ева могла тогда рассуждать здраво, то поняла бы, что просто бредит. В глубине души она осознавала нечто подобное, но намеренно не желала прозревать. Ощущение, что она должна последовать за Орхотом, перебивало чувства страха и неуверенности, душило в зачатке все трезвые мысли. И вот, вконец измотав её долгими серыми сумерками, этот день подошёл к концу. Ещё утром Ева приметила, в какую сторону, по словам следопытов, направился бескрылый степняк. Его не стали догонять. Что ж, она сама его догонит.

165

166

Ирина Морозова

Дождавшись темноты и того момента, когда горцы улягутся спать, девочка завернулась в свое неразлучное покрывало и как можно тише заскользила в давно уже намеченном направлении. Ночь показалась ей ужасной. Одинокая четырнадцатилетняя девочка, в темноте, меж причудливых, а порой и чудовищных тёмных очертаний скал и жутких звериных криков – что ещё могла она почувствовать? Каждый шаг – это десятая доля секунды. Она не шла, она бежала. Ей всё казалось, что её вот-вот схватит кто-нибудь: за ногу, за плечо, за шею… И дай бы бог, чтобы это был кто-то из горцев, заметивших её побег. С каждым торопливым шагом на трясущихся, будто не своих ногах, она желала этого всё больше и больше. Пусть бы её догнали и вернули в селение! Она готова была выслушать любые обвинения, какие угодно бранные слова, лишь бы не думать о чудовищах, притаившихся во мраке. Только дура могла поступить так, как додумалась сделать она. Пойти в полнейшую неизвестность, в никуда, в бескрайние просторы ужаса и всюду подстерегающей смерти. Она понятия не имела, в каком направлении двигается, каким образом найти в этих диких краях ночлег, пищу и воду, кого из здешних обитателей опасаться, а кого – нет. Несколько раз Ева порывалась повернуть назад, но так и не решилась даже оглянуться. Ей всё казалось, что обернись она, и взгляд её встретится с горящими глазами ночных кошмаров. А если такое – не приведи Господь! – произойдёт, то вряд ли она выживет после этого. Ужасы мерещились ей и впереди, но оборачиваться было гораздо страшнее. Да и стоит ли теперь идти на попятную? Сейчас, когда она даже приблизительно не знает, в какой стороне у неё обратный путь. Может, она давно сбилась с пути, возможно, целую вечность уже идёт в том направлении, откуда ушла с наступлением темноты. Но, скорее всего, это не так. Ева с отчаянным трепетом в сердце понимала, что могла тысячу раз заблудиться в ночных горах,

Ирина Морозова и не было никакого смысла размышлять над тем, правильное она выбрала направление, или нет. Ночь будто играла с ней, как кошка с мышью, точно издевалась, не желая кончаться. Так, должно быть, действуют маньяки, сводя своих жертв с ума. Ева плакала, Ева почти что готова была громко, во всё горло взывать о помощи к тем, кто не мог её услышать. Она спотыкалась о невидимые в темноте камни и корни деревьев, попадала ногами в рытвины, скатывалась в овражки. Она давно вся перепачкалась, промокла и продрогла, но остановиться была не способна. Встать и прекратить движение – значит окончательно отдать себя во власть ночного коварства, собственным глупым – а может и не глупым! – страхам, полностью оказаться во власти их цепких когтистых лап. Тяжело, прерывисто дыша и не замечая ни жажды, ни усталости, Ева продолжала свой полубезумный бег. Бег от кого-то или к кому-то. Путь к спасению, о котором она ничего не знала. Первые признаки рассвета – зыбкое, несмелое просветление столь пугающей ночной мглы – застали её в том состоянии, когда человек и рад бы почувствовать на вкус долгожданное счастье, да не в состоянии сделать это из-за полнейшего физического и морального истощения. Впрочем, у девочки хватило сил на то, чтобы обрадоваться одной весьма неожиданной в её плачевном состоянии новости. Горы вокруг неё немного уменьшились, оскудели растительностью и потемнели от заносимой сюда степной пыли. А это значило, что она шла в направлении Чёрной Степи. 28 Трудно было понять, зачем орниты взяли Лию с собой в столь опасное предприятие. Она им только мешала, если не сказать больше. Неспособная летать, она сильно замедляла их передвижение к цели, для неё необходимо было тщательно выбирать безопасные и достаточно удобные маршруты, чтобы девушка могла спокойно преодолевать их без угрозы для здоровья. Хотя, перепрыгивая

167

168

Ирина Морозова

через очередное каменное препятствие, она всё равно умудрилась немного повредить правую ногу. После этого время их путешествия потянулось ещё медленнее. И всё же Лия была благодарна своим крылатым друзьям. Сложно даже сказать, кому больше: всегда верному Эхткару или неожиданно благосклонному к ней Эктеху. А впрочем, никакой разницы теперь между ними не было. Ещё четверо горцев из сопровождения Эктеха то и дело летали в четыре стороны света, чтобы вовремя узреть возможную опасность. В такой компании можно было ощущать себя вполне спокойно. Разум подсказывал «Богине» с десяток причин для волнения, но ещё в самом начале пути она приказала себе не раскисать, не осложнять и без того непростую ситуацию. Что ж, пока это получалось у неё неплохо. Шли они (вернее, шла Лия, а орниты летели) почти без отдыха целый день, но горная страна пока и не думала кончаться. Лишь высота гор явно пошла на убыль. Как объяснили девушке горцы, уже к вечеру следующего дня отряд должен был достигнуть южных предгорий, а там до границ Кварцевой Долины было рукой подать. Что они смогут отыскать там? Вернее, что она, Лия, сможет там отыскать? Эта мысль всё настойчивее стучалась в её разум по мере приближения солнца к закатному горизонту. Достаточно ли глубоко удастся проникнуть им вглубь Долины, чтобы можно было найти там Еву, или хотя бы что-то о ней узнать? Лия сильно в этом сомневалась. Орнитам достаточно было просто понаблюдать за возможным противником издалека, оценить его техническую мощь, численность живой военной силы, сделать предположения о намерениях. Они потащили её сюда лишь для того, чтобы отвлечь от тоски и переживаний, но изначально прекрасно знали, что поиски Евы обречены на провал. Славные, добрые ребята! Только легче ли от этого их «Богине»? Девушка старалась не подавать виду, что вновь ввергла себя в отчаяние, так как совсем не хотелось сетовать на судьбу, ведь жизнь не любит жалоб, тем более от сильных людей, к коим Лия

Ирина Морозова небезосновательно себя причисляла. Эхткар и Эктех, если и видели что-то в её встревоженном взгляде, то деликатно не реагировали на это. Понимали, наверное, что у неё есть причины грустить, и устранить их не во власти даже самых добрых и отважных орнитов. Лишь за поздним ужином на привале девушка не выдержала и, подсев ближе к Эхткару, спросила, верит ли он в то, что Еву можно найти. Тот понимающе посмотрел на «Богиню», но не помрачнел, как она того ожидала. - Я каждую минуту молю об этом Великую Добрую Богиню, - произнёс он без тени сомнения в голосе, - А если честно, то кому же знать, что может быть на свете, а что не может? Я вот никогда не подумал бы, что со мной произойдёт всё то, чему ты сама была свидетельницей. Лия благодарно ему улыбнулась. Переживаний у неё от этого не убавилось, и всё же на душе стало немножечко легче. Глядя на мир, созданный из любви и самых лучших душевных порывов таким же человеком, как и она сама, поверить можно было во что угодно. К концу следующего дня отряд достиг, наконец, уныло-белых просторов Кварцевой Долины. Маршрут изначально был рассчитан так, чтобы выйти к её границам вдали от тех мест, где белые орниты чаще всего прокладывали себе пути через Горы. Местность была пустынной, и всё же находиться в ней было очень неуютно. Как и в Чёрной Степи, здесь негде было укрыться от чужих взоров, а медно-бурое оперение горцев и серовато-зелёная одежда Лии делали непрошенных гостей заметными с больших расстояний. - Кто-нибудь из вас бывал тут? – обратилась Лия к орнитам, когда те, понимая, что скрыть своё присутствие в Долине если что всё равно не удастся, опустились на белый песок и плотно окружили свою «Богиню». - Нет, - честно ответил Эхткар. Эктех тоже отрицательно

169

170

Ирина Морозова

покачал головой. - Так куда же идти? Да ещё так, чтоб нас не видели? Эктех смотрелся спокойнее и увереннее всех. Он и дал ответ. - Далеко в глубь Долины нам нельзя – это неоправданный риск. Мы сейчас находимся на её северо-западе. Полагаю, следует двигаться на восток, не покидая ближних предгорий. Возражать на это никто не стал. Впрочем, Эхткар придумал не слишком приятный, но весьма хитрый способ немного обезопасить отряд. Найдя небольшой ручеёк с грязной илистой заводью, орниты и девушка искупались в ней, как следует перепачкавшись, а потом обвалялись в белом песке, и теперь почти не отличались от того, что видели вокруг. Лия, честно говоря, порадовалась, что у этого «купания» и «валяния» не было посторонних свидетелей, иначе она сгорела бы со стыда. Отяжелевшие от налипшей грязи и песка, горцы уже не могли подняться в воздух и потому ковыляли рядом с ней, являя собой страшноватые, гротескные пародии на жителей этих мест. На кого была похожа сама Лия, она даже боялась представлять. И хорошо, что при ней не было зеркала. Тем не менее, после такой маскировки разведчики стали менее заметными на фоне белых песков Долины. Уже перевалило за полночь, когда отряд их, держась границы между Арочными Горами и страной белых орнитов, достиг тех мест, где можно было обнаружить следы враждебной цивилизации. Взирая на унылый пейзаж, сотканный из неказистых построек унылой кубической формы, брошенных карьеров и погубленной природы, Лия ощутила внутри неприятный озноб. Здешний «цивилизованный» народ очень напоминал ей человечество в самых неприглядных проявлениях своей жизнедеятельности. Даже Чёрная Степь казалась более приветливой, чем эта опустошённая, осквернённая могила жизни. Друзья залегли возле грязного отвала у пограничной дороги, укрывшись от медленно проплывающих по ней редких гравитационных машин. Здесь можно было немного отдохнуть, не

Ирина Морозова слишком опасаясь быть обнаруженными. Наблюдали они не меньше часа, и за это время дорога пропустила через себя не менее сотни грузовиков, около семидесяти пассажирских платформ с вооружёнными солдатами на бортах и штук тридцать утыканных пушками бронированных машин. И это не считая всего того, что, без сомнения, двигалось в ту минуту по другим транспортным путям Долины или стояло в гаражах. - Плохи наши дела, - голос Эктеха не потерял своей обычной спокойности, но прозвучал как-то глуховато, - Мощь Кварцевой Долины поистине огромна! Судя по лицам остальных участников рейда, страх одолевал не одного вожака. Лие, признаться, тоже было неуютно. - Что теперь? – спросила она, обращаясь сразу ко всем орнитам, залегшим в укрытии с обеих сторон от девушки. Ответил, как всегда, Эктех, и слова его поразили «Богиню». - Разумнее всего будет вернуться в Горы и рассказать о том, что мы здесь увидели. И в то же время мы пришли сюда не только за этим. О судьбе твоей сестры, Богиня, по-прежнему ничего не известно. А посему я предлагаю отпустить моих подданных, чтобы они возвратились в Лок-Кех, а нам стоит поискать маленькую Богиню. Полагаю, Эхткар не откажется рискнуть вместе с нами. Эхткар кивнул, не раздумывая. Лия долгое время молчала. Ей было радостно оттого, что эти добрые и благородные существа сумели так проникнуться её проблемами и сами предлагают помощь. И в то же время, девушка прекрасно понимала, что орниты идут на неоправданный смертельный риск. Ведь Еву, скорее всего, им всё равно не найти, а, попытавшись проникнуть глубже внутрь этой враждебной страны, они непременно, (Лия, оценив ситуацию, была в этом уверена) когда-нибудь обнаружат себя и попадут в плен, если вообще не будут убиты на месте. И всё же, как их помощь была кстати! Лия упрекнула себя в эгоизме. Она принялась отговаривать горцев, но получилось это очень уж неестественно. Тон её голоса, которым она произносила «правильные» с точки зрения морали

171

172

Ирина Морозова

фразы, не соответствовал им, он как бы взывал о противоположном. Она сама слышала в нём это несоответствие, эту неестественность, но привести голос и слова в согласие не могла. «Это абсурд! Я не позволю!» - вырывалось из уст. «Помогите мне найти сестру!» неистовым штормом накатывало из самой глубины души. Должно быть, орниты это тоже почувствовали. Но, похоже, оба всё давно для себя решили. - Я не смогу спать спокойно, - возразил на все её жалкие увещевания Эктех, - если первая, после Создательницы, Добрая Богиня потеряет из-за моей трусости свою сестру – другую такую же Добрую Богиню. Слишком редко Добрые Боги посещают наш несчастный мир, и ты в нём – величайшая драгоценность. - Эхткар, ты-то хоть внемли разуму! – Лия сама толком не понимала, о чём умоляет крылатого друга; и как в таком случае должен был понять её он? – Я больше всего на свете хочу отыскать свою сестру, но поймите, я просто не верю в то, что мы сумеем её найти. - Богиня Лия, - отозвался Эхткар в своей привычной манере, признайся честно: даже несмотря на большой риск и неуверенность в том, что всё получится, ты ведь всё равно пошла бы искать маленькую Богиню? - Ну, да, Эхткар. К чему ты это? - А к тому, что я, точно так же, не прислушиваясь ни к каким увещеваниям разума, пошёл бы вместе с тобой. Ты – моя Богиня, и я пойду за тобой куда угодно. Не знаю, поймёшь ли ты нас, знакомо ли тебе то чувство, что посещает в момент, когда тебе является высшее существо, преисполненное добродетели. Той добродетели, которой все мы жаждем уже много лет, о которой мы тоскуем дни и ночи, ожидая, ожидая, ожидая… Богиня Лия, не отказывай нам в желании помочь тебе. Лия ощущала, как каждое слово, произнесённое Эхткаром в этой откровенной речи, словно острый нож, перерезает вены последним крикам её совести. И, в конце концов, крики эти заглохли совсем. Девушка опустила глаза. Орниты, полагая, видимо, что их уговоры подействовали,

Ирина Морозова больше к этой теме не возвращались. Лия тоже молчала. Вопреки всем своим убеждениям и отчаянной, но бесплодной борьбе с эгоизмом, оставаться одной против этой враждебной страны ей совсем не хотелось. Подождав немного, Эктех отослал своих подданных восвояси. Горцы были недовольны таким решением и даже попытались спорить, но вожак был непреклонен в своём решении. Дождавшись, пока крылатые воины скроются за пограничными холмами, Эктех без промедления повёл Эхткара и «Богиню» на юго-запад. Они почти не поднимали голов от земли, покрытой белым кварцевым песком, вблизи отвалов грязно-желтоватого, коричневого и серого. На их счастье, карьеры в этих местах тянулись вдаль, создавая иллюзию бесконечного и вполне надёжного прикрытия. Некоторые из них всё ещё понемногу осваивались, и друзьям приходилось двигаться здесь особенно осторожно. Однако все другие карьеры были полностью выработаны, и, похоже, давно. Лия с тревогой оценила размах здешней добывающей промышленности. И если производственная база от неё не отставала, то, пожалуй, ни остальным народам Орнитарии, ни им, троим безрассудным лазутчикам, определённо рассчитывать было не на что. «Вернитесь в горы, пока не поздно!» - едва не вырвалось у неё при взгляде на своих крылатых спутников. Но словам этим так и не суждено было сорваться с её губ. Лицо девушки будто заледенело, или вдруг обратилось в камень. В любом случае, говорить что-либо подобное она уже не могла. Почти стемнело, когда зоркие горцы различили среди обычного света фар, фонарей вдоль дороги и огней в белых кубических строениях нечто, чему они не смогли дать вразумительного объяснения. Вдали, медленно двигаясь в сторону границы с Арочными Горами, в небе плыло что-то громадное, ярко освещающее всё вокруг себя мощными прожекторами, но само при этом остававшееся достаточно тёмным и таинственным. Лия видела в этом не только огромный замок, подвешенный

173

174

Ирина Морозова

к нескольким дирижаблям, но также и страшную угрозу, которой подвергался весь этот несчастный, покинутый своей Доброй Богиней мир. 29 Четыре долгих дня шла Ева через Арочные Горы. Четыре дня ходьбы по острым камням и порой колючей поросли. Девяносто шесть часов голода, усталости, смятения и страхов. Мышцы, сперва так легко её носившие в этом СРП-мире, а теперь уже привыкшие к пониженной гравитации, не ощущали ничего, кроме постоянной ломоты и усталости. Более того, она сильно стёрла ноги, так как подошвы обуви успели превратиться практически в ничто. За все четверо суток своего одинокого пути по невидимым для неё следам Орхота, ей удалось съесть только несколько фруктов, да и то лишь тех побитых и наполовину уничтоженных червями плодов, которые валялись под деревьями. Растения здесь были слишком высоки, чтобы она, не имеющая крыльев, могла достать что-то повкуснее даже с самых нижних веток. Да и некогда ей было лазать по деревьям. Неразлучное покрывало Евы, хоть она и дорожила им без меры, всё же плохо согревало ночами. А уж как было страшно после захода солнца! Ночь не умолкала ни на миг, она жила своей мрачной и потусторонней жизнью, она охала и ухала жуткими голосами, стонала и плакала, словно обиженный демон, а порой хохотала, как безнадёжный душевнобольной человек. Над кем она смеялась? Ева принимала все издёвки ночи на свой счёт. «Куда ты суёшься, безмозглая дура? – говорила ей наполненная звуками тьма, - Ты ничего не знаешь и не умеешь! Ты глупа и не способна мыслить здраво! Ты труслива и беспомощна! Так куда же ты идёшь? Как осмелилась ты вступить в эту бессмысленную полемику с жизнью?!»

Ирина Морозова Всё это снедало девочку, но у неё была цель. Цель довольно призрачная и почти недостижимая. Но кому как не Еве было знать, что нет на свете ничего прекраснее, чем стремление хотя бы к чему-то. Ева могла бы любоваться красотой тех мест, через которые лежала её дорога. Там было на что посмотреть: днём небо слепило своей зеленовато-бирюзовой прозрачностью, утром и вечером наполнялось самыми фантастическими красками, которые и представить себе непросто, не то что назвать, и даже ночь со всеми её страхами была бархатно-мрачной, словно шитый звёздным серебром наряд сказочной феи. Деревья были высоки и удивительно стройны, и даже резные тени от их причудливых крон можно было бы счесть произведением искусства. Здесь было прекрасно всё: от цветов под ногами до радужных пташек в вышине. О витых каменных арках и говорить не приходилось. От всего этого великолепия впечатлений у Евы хватило бы на всю жизнь, но она, погружённая в странное оцепенение, почти ничего не замечала вокруг. Девочка просто боялась, что оглядевшись как следует по сторонам, она ощутит себя по-настоящему одинокой и потерянной, что путь, которому она следует, это вовсе и не путь, а всего лишь бестолковое движение в неведомое. Скажи ей кто-нибудь всего две недели назад, ей, столь юной и столь закоренелой эгоистке, что настанет день, и она будет так рисковать ради кого-то, Ева ни за что не поверила бы. Она вообще раньше не подозревала, что способна на это. В привычном ей мире, среди людей, она жила, ни о чём не думая. Обитала в безопасности, которую не ценила, в заботе, на которую не обращала внимание. Приёмные родители делали для неё всё, что только было в их силах, порой даже обделяя вниманием родную дочь. Ева же при этом отстранялась от них, от всего, что могло составить её счастье, намеренно, наверное, из вредности, погружая себя во мрак необоснованных обид. В Орнитарии, сполна ощутив все чувства, какие только могут посетить душу человека, девочка, сравнивая «вчера» и «сегодня», переменилась до неузнаваемости. На похоронах приёмных родителей она даже не удосужилась стереть со своего надменного

175

176

Ирина Морозова

лица привычную маску торжествующего равнодушия. Даже привычкой без перерыва слушать музыку она не могла пожертвовать ради них. Теперь же Ева ощущала себя способной на всё. Внутри её поселилось нечто, заставляющее бояться не столько собственной беззащитности, особенно мучительной сейчас, когда самые дорогие для неё существа далеко и некому излить своё горе и попросить о помощи, сколько тревога об их судьбе. Это было ново, не совсем понятно и вызывало трепет. Трепет одуванчика, навсегда теряющего на ветру свои невесомые семена. В жизни Ева достаточно думала о себе, и это не давало ей той полноты ощущений, той душевной лёгкости, что приносили мысли о других. Даже если эти думы были тяжелы и печальны. Ева чувствовала себя кем-то другим, совсем не походившим на неё прежнюю, и это новое «Я» нравилось девочке куда больше. На рассвете пятых суток её одинокого путешествия через Горы Ева достигла наконец границ Чёрной Степи с её унылыми тёмными буграми, поросшими такой же мрачной жёсткой травой. Должно быть, ночи здесь были ещё страшнее, чем в горной стране. И где же искать Орхота? И был ли он тут вообще? Ева растерялась, но прибывать в таком состоянии ей пришлось недолго. В небе над её головой, где-то высоко, раздались гортанные каркающие голоса. В том, что это были именно слова, а не просто звуки, издаваемые неразумными тварями, сомневаться не приходилось. Ева поглядела вверх и, повинуясь инстинкту самосохранения, сделала несколько поспешных шагов назад. Впрочем, бежать ей было некуда. Да и не скроешься в Степи от степняков, даже обладая сверхъестественной ловкостью и скоростью. Огромные, страшные чёрные крылатые люди камнями пикировали на землю вокруг неё, не оставляя и малейшего шанса на спасение. Пятеро степняков окружили её, сверкая чёрными глазами и острыми клинками длинных когтей. Ева уже встречалась однажды с этими когтями, и жутко было вспоминать их обжигающее прикосновение к собственной шее. Но тогда рядом был Орхот, хоть девочка и не ждала от него помощи в тот

Ирина Морозова момент. Теперь же он был где-то далеко, если вообще существовал ещё на этом свете. Еву словно сковал паралич: ни говорить, ни двигаться, ни даже дышать полной грудью она была не в состоянии. Смерть, эта проклятая приставучая старуха, вновь скалилась на неё хищными ухмылками враждебно настроенных степняков. И теперь, когда в зеркале её души появился лик, составленный из самых лучших черт, Еве ещё больше стало жаль своей, пожалуй, лишь недавно и начавшейся, жизни. - Хороший подарочек для народа! – прокаркал один из окруживших её орнитов, - Предатель, который вернулся сам, и Богиня, которую так же не пришлось искать. - Орхот у вас?! – только и смогла выдавить из себя напуганная до смерти Ева. - Кажется, кто-то из дальней родни Орхота ещё сомневался в его измене? - вместо ответа, будто не слыша вопроса девочки, прохрипел всё тот же степняк, по всей вероятности, главный среди остальных четверых своих собратьев, - Но что ещё может лучше доказать его вину, как то, что Богине известно его имя? Все пятеро разразились громким, резким, торжествующим карканьем, что не добавило Еве душевных сил. Ничего более не говоря, чёрные орниты повели её куда-то, прочь от границы с Арочными Горами, то и дело для острастки (хотя этого и не требовалось – куда уж больше стращать!) пикируя на неё с высоты, едва не задевая голову девочки своими когтистыми лапами хищных птиц. Очень скоро – возможно, Еве так только показалось – в бескрайне пустых просторах Степи на горизонте вдруг появились многочисленные дымы от костров. Сосчитать их на бегу девочке не удалось, но чувство было такое, что дымов этих не меньше сотни, если не двух и не трёх. А вскоре они и вовсе растянулись едва ли не по всему видимому горизонту. Предполагаемое количество степняков, двухметровых птицелюдей с кинжалоподобными когтями на руках и ногах, злых на весь человеческий род, вызвало у Евы новый приступ паники,

177

178

Ирина Морозова

граничащий с предобморочным состоянием. Нет, в этот раз ей не миновать смерти! Еву затошнило: голодный желудок отреагировал на очередной стресс неотступно противными спазмами. Степняки продолжали гнать её к своему стойбищу, или скорее гнездовью. Всё это огромное поселение состояло из множества юрт, сделанных из каких-то пернатых шкур, столь же тёмных по цветовой гамме, как и сама Степь. Юрты располагались по кругу, в центре которого был разведён костёр. Каждый такой круг располагался на некотором расстоянии от соседних. Ева подумала, что разные племена (или, может быть, стаи) собрались тут вместе, но, в то же время не желали сливаться друг с другом полностью. Если бы у Евы имелся выбор, она ни за что на свете не ступила бы в пределы этого гнездовья. Ей казалось, что как только нога её окажется на этой запретной для людей территории, стая разгневанных степняков тут же налетит на неё и разорвёт в клочья. У Евы были все основания опасаться этого, но мгновенная смерть в этот раз обошла её стороной. Юрты, даже приблизительно сосчитать которые девочка не имела возможности, оказались пустыми. Даже между ними не было ни одной живой души. Где же все? Не дав пленнице додумать возникшую мысль до конца, конвоиры её опустились на землю и дальше ковыляли рядом с ней пешком. Пройдя меж чёрных юрт такое расстояние, что Еве показалось, будто гнездовье не кончится никогда, они вышли, наконец, на какоето подобие площади в центре этого громадного поселения. Пространство, которое девочке не удалось бы измерить на глаз, даже будь оно пустым, просто кишело чёрными пернатыми фигурами. Так вот они где! Но сколько же их тут? Сотни? Нет. Тысячи. А может, и десятки тысяч! Одни стояли, обернувшись лицами куда-то, в противоположную от девочки сторону, другие носились над толпой собратьев и что-то громко выкрикивали.

Ирина Морозова У Евы закружилась голова, и захолонуло в груди. Прохладный утренний воздух показался едва ли менее горячим, нежели в тот момент, когда степняки более недели назад пытались поджарить её с помощью термического оружия. Что они делают здесь? Зачем собрались все вместе? И тут кто-то из летавших над площадью орнитов выхватил своим зорким взглядом её пыльно-синий джинсовый костюм из общей черной массы, прокричал что-то очень громко. А затем… О Боже! Все собравшиеся в центре гнездовья степняки оборотились к ней. От этого Еву бросило в ещё более сильный жар, руки свело, а в глазах потемнело. Столько лютой злобы и ненависти, обращённых к ней, она ещё не встречала. Они и впрямь готовы были разорвать её на куски, словно монстры из самого жуткого триллера. И Ева была среди них одна! Маленькая девочка среди огромной стаи осатанелого воронья. Ещё чуть-чуть, и она лишилась бы сознания. Упасть в обморок на пороге страшной смерти ей помешал один орнит с густой сединой в поредевшей гриве и глубоким уродливым шрамом во всё лицо. Он вдруг опустился на землю метрах в двух от помертвевшей с испугу девочки, явно по её душу. Старший из её конвоиров что-то прокаркал ему, а тот, ухмыльнувшись, грубо схватил пленницу за плечо и повёл куда-то прямо сквозь ревущую от негодования толпу. - Ты должна это увидеть, Злая Богиня, - бросил старый степняк на ходу, - тебе понравится. Обливаясь потом от ужаса и боли в стиснутом плече, Ева, почти не дыша, пробежала сквозь расступившуюся живую чёрную массу. Сама себе она казалась провинившимся солдатом времён царя Николая (нумерацию она, недоучка, не помнила). Солдата, которого прогоняли сквозь строй таких же подневольных служивых людей, наносивших ему удары палками по спине. На её счастье, ничего, кроме плевков, ей не доставалось, но страха она натерпелась, наверное, на всю оставшуюся жизнь, и это было ничуть не лучше солдатских палок. Наконец, старый степняк остановился. Ева осмотрелась

179

180

Ирина Морозова

блуждающим, затуманенным от волнения взглядом. Спиной к ней стоял потрёпанный, лишённый крыльев степняк. Вдоль его лопаток, плотно обвивая широко раскинутые в стороны руки, проходила толстая верёвка, концы которой держали четверо крепких орнитов, по двое на каждый. Ещё один степняк, столь же пожилой, как и тот, который привёл Еву сюда, в одной руке держа хвост бескрылого, другой обрывал с него перья. С мясом! Разбрызгивая по сторонам алую кровь… Несчастный извивался, насколько позволяли путы, но не издавал ни звука. В какой-то момент он в исступлении закусил перья на левом плече, и Ева увидела знакомый профиль. Она, разумеется, сразу узнала Орхота, но лишь теперь, увидев лицо, до конца поняла, что это действительно он. К горлу Евы вновь подкатил тошнотворный ком, тело будто пробило током. В своей недолгой жизни она никогда ещё не встречалась с настоящей жестокостью. И никогда ещё на её глазах не страдал от пыток лучший и, пожалуй, единственный друг… Она должна была что-то сделать! Но… она боялась. Тысячи пар глаз – чёрных, враждебных, пугающих, буравили её своими дьявольскими взглядами. Вот, сейчас отмучается Орхот, и степняки примутся за неё. Если же попробовать заступиться за него, то разорвут немедля! - Сейчас предателю сдерут все перья, до единого, - кровожадно оскалился приведший её сюда старик, - это доставит тебе удовольствие, Богиня. Ева глянула на него, будто на монстра из кошмарного сна. Он самодовольно ухмыльнулся, видимо, растолковав её взгляд как признак страха. Девочка и впрямь умирала от охватившего её ужаса, но поражало её теперь совсем не это. Она вновь обернулась к Орхоту. Палач уже успел ободрать ему половину хвоста и с безжалостной методичностью продолжал своё дело. Орхот (Еве трудно было в это поверить) ещё держался, но она понимала, что смерть его придёт гораздо раньше, чем кончатся

Ирина Морозова псевдоперья на теле. Еве во всё это не верилось, да и как можно принять такое? Орнитария, этот прекрасный мир, созданный гением той, что звали здесь Великой Доброй Богиней; мир, который тянулся ввысь, к небесам и солнцу застывшим каменным пламенем Арочных Гор; край, сочетавший технический прогресс Кварцевой Долины и величавую дикость Чёрной Степи – всё это не могло – никак не могло! – породить столь жуткие, невыносимые для нормального человека картины. Здесь просто не могло быть СТОЛЬКО зла! Ева уже почти полюбила этот мир, он даже начинал казаться ей лучше, чище родного. И вот чем всё обернулось! Вот как обстоят дела в реальности: тысячи осатаневших дикарей глазеют на страшную казнь, какой не заслуживал ни один преступник, а уж тем более Орхот. Тысячи моральных уродов: мужчины и женщины, старики и дети – никто не испытывал ужаса при виде той сцены, которая привидится не всякому душевнобольному. Даже больше – они ликовали!!! А ведь это были такие же степняки, как и Орхот, её добрый и верный друг, её спаситель, её опекун среди опасностей незнакомого мира. Глубочайшее разочарование неожиданно для самой Евы вывело её из оцепенения. Смотреть на казнь Орхота она больше не могла. А так как её никто не держал, не видя, должно быть, в этом какой-либо необходимости, то девочка, на миг презрев все прежние страхи, бросилась к палачу и его жертве. С силой, которой не ожидал мучитель, и которой Ева сама подивилась бы в иной ситуации, худенькая девочка-подросток оттолкнула престарелого, но ещё крепкого степняка, вырвала из его рук изуродованный хвост Орхота и прижала его к себе так, что никто не усомнился бы: отделить окровавленный хвост бескрылого орнита от её тела возможно будет лишь вместе с дрожащими от волнения и гнева пальцами. - Вы! – неожиданно закричала она не своим голосом, отчего опешивший палач даже отступил на шаг, - Вы, дети Великой Доброй Богини! Как вы могли до такого додуматься?!

181

182

Ирина Морозова

Взгляды всех собравшихся вокруг степняков снова обратились к ней, но на этот раз на Еву это никак не подействовало. - Этому она вас учила? Нет? А кто, кто тогда вас этому научил? – ответа не последовало, но Ева и не ждала его, - А я знаю: Злые Боги, отбросы нашего общества! Те, кому нет места даже в звериных клетках! Ева не ведала, до чего может довести её вырвавшийся наружу гнев, но остановиться уже не могла. Впрочем, никто и не пытался помешать ей. - Кто вы такие? Знаете? Вы… Вы самые преданные последователи Злых Богов! Они гордились бы вами. Да! Да! Да!!! Есть на свете чудовища, которым нравится убивать, пытать, калечить. И вы – именно такие. У вас прекрасно получается. А если хотите продолжать и дальше… Ева осеклась, испытав ужас от пришедшей в голову мысли, но слова всё же успели сорваться с языка. - Если хотите, то меня тоже рвите на куски! Я маленькая, слабая… Я не буду терпеть, как Орхот. Я буду кричать и плакать! Вам это понравится! Понравится даже больше, чем драть из Орхота перья… Ну, что же вы? Ева и не заметила, как осела на землю возле ног Орхота, сжалась в комок и закрыла лицо руками. То, что слетело с её губ было столь страшным, что и представлять не хотелось. Сейчас палач приблизит к ней свои когти-ножи, и те вгрызутся в её тело, не щадя, пойдут рыхлить его, подобно тому, как вспарывают землю острые зубья плугов. Только вместо жизни эта пахота принесёт лишь невыносимые страданья и смерть. Боль заполнит тело, убьёт разум, заставит её метаться в бессмысленных судорогах и молить о быстрой смерти… Всё это так живо представилось Еве во всей своей неприглядной жути, что она ощутила себя на грани помешательства. Нет, не того, поддельного сумасшествия, которое она так любила разыгрывать перед сестрой и психиатрами. Сейчас ей грозило истинное безумие, которое либо избавляет от всякой способности думать и, соответственно, является в каком-то смысле спасением от

Ирина Морозова жизненных невзгод, либо кажется хуже самой смерти. Но время шло. Поняв, что его течение и не думает останавливаться, Ева осознала также и то, что с ней ровным счётом ничего не происходит. Приступ смертельной паники проходил, но леденящий всё внутри ужас оставался. Вот сейчас, сейчас её начнут рвать на части. Но… Ева не открывала глаз, хотя воображаемая картина палача с его когтями могла разорвать её сердце сразу, избавив от всяких страданий. Но… Кто-то аккуратно, бережно, словно величайшее сокровище, поднял её с земли и понёс куда-то. Девочка всё ещё сохраняла свою добровольную временную слепоту, хотя и понимала (самым краешком сознания), что ей уже вряд ли грозит опасность. Открыть глаза она решилась лишь тогда, когда ощутила, что снова сидит на земле. Вокруг было не то чтобы темно, как ночью, но дневного света не хватало для обзора места, в котором она оказалась. Подумав немного, она предположила, что находится под навесом, растянутым между юртами. Здесь было грязно и прохладно, зато, судя по всему, опасность миновала. Бескрылый немой степняк сидел, положив руки на её всё ещё дрожавшие плечи, и смотрел на Еву так, будто она и впрямь была его Богиней. Видимо, он принёс её сюда после того, как от страха она совсем перестала понимать происходящее. А теперь она чувствовала на себе его взгляд, восхищённый, благодарный и полный самой тёплой и душевной привязанности, какую только можно себе представить. И взгляд этот не хотел отпускать её ни на миг. Орхот качнул головой, будто спрашивая, хорошо ли она себя чувствует. Ева, с трудом взяв себя в руки, отозвалась не сразу. - Я испугалась, - пробормотала она. Нервное возбуждение до конца ещё не прошло, но Ева не стала поддаваться унынию, потому что сидевший с ней рядом Орхот улыбался. Улыбался почти незаметной, грустновато-нежной улыбкой,

183

184

Ирина Морозова

прекрасно понимая то, какого мужества, поистине геройского, стоило девочке всё то, что спасло его от страшной мучительной смерти. Он восхищался ею, он её боготворил. «Ты моя Добрая Богиня», - казалось, говорили его глаза. Он был несказанно благодарен и почти счастлив. А Ева, несмотря на это, ощущала себя как никогда маленькой и слабой. «Что ты на меня смотришь, как на героиню какую-то?» - с некоторой досадой думала она. Ева ужасно устала от своих злоключений, и больше всего на свете хотела совсем негеройского покоя. - Зачем ты ушёл, Орхот? Почему бросил меня? В общем-то, Ева знала ответ и прекрасно понимала, что без языка друг всё равно ничего не может ей объяснить. Конечно же, он хотел быть со своим народом в тот час, когда ему грозят великие испытания слезами и кровью. Разумеется, он не считал возможным взять Еву с собой в это безнадёжное и опасное предприятие. И всё же девочке было немного обидно. Степняк посмотрел на неё виновато. Казалось, теперь каждое слово Евы являлось для него непреложным законом. - А если б я опоздала? Хоть совсем на чуть-чуть? А? Или вообще заблудилась бы в горах? Что бы ты, дурья башка, тогда делал?.. И что бы я делала без тебя? Последняя фраза прозвучала уже без всякой обиды. Но Орхот всё равно был сильно смущён, и при этом по-прежнему не мог сдержать улыбки. - Всё улыбаешься, чудо ты пернатое? – пробурчала она, впрочем, сама уже заразившаяся от него некоторым оптимизмом, Ты хоть знаешь, что теперь с нами будет? Орхот совершенно искренне пожал плечами. - Конечно, откуда тебе знать? – Ева, уже практически полностью пришедшая в себя, продолжала ворчать для приличия, а может, для того, чтобы скрыть собственное волнение и накатившую вдруг душевную слабость, - Дай хвост посмотрю. Орхот бросил на неё такой взгляд, будто хотел сказать: «Тебе ли, Богиня, смотреть на это?» - но возражать не решился. Всё же она

Ирина Морозова теперь имела немалый вес в его глазах. 30 Хвост Орхота и впрямь представлял собой то, что «Богине», а тем более маленькой, лицезреть совсем не полагалось. Но Ева, хоть и дрожала при виде крови и рваного мяса, решила ещё немного побыть мужественной. Здесь, правда, нечем было ни обработать, ни перевязать раны. Однако они требовали лечения, и девочка, сколько не колебалась, всё же сделала решительный шаг: у степнячки, которая принесла пока что помилованным пленникам еду, она выпросила лекарства и что-то, чем можно было сделать перевязку. Пернатая женщина бросила на Орхота надменный, полный презрения взгляд и ушла, так ничем и не дав понять, исполнит она просьбу или нет. Озадаченная Ева, так как делать было больше нечего, принялась разглядывать принесённые харчи. С угощением здесь было не густо. Судя по количеству поджаренного мяса, слегка присыпанного пряной чёрной солью, завтрак этот полагался лишь одному из пленников. Недобрый взгляд степнячки, брошенный на бескрылого друга Евы, ясно показывал, кого тут обделили. Но Ева, разумеется, не собиралась набивать живот в одиночку. Позабыв обо всех правилах гигиены, прививаемых с детства каждому земному ребёнку, она разорвала грязными руками свой кусок мяса на две приблизительно равные половинки, и поделилась с Орхотом. Отчего к ней, Злой Богине, каковой она здесь считалась, степняки отнеслись лучше, нежели к своему провинившемуся собрату, девочка не догадывалась. Только вскоре, лишь успела она расправиться со своей скромной порцией мяса, отвлечённые мысли на время покинули её. Вернувшаяся степнячка всё же послушалась и принесла всё необходимое для перевязки. Теперь Еве было чем заняться вместо размышлений. Она уже сбилась со счёта, сколько раз ей приходилось быть для Орхота доктором. И Ева, прежде ничего не умевшая, весьма поднаторела в непростом деле врачевания ран.

185

186

Ирина Морозова

Орнитарианка оставила ей нечто вроде длинной полоски змеиной кожи, пропитанной изнутри пахучей липкой массой. Ева решила, что эту странную ленту следует использовать в качестве бинта с заживляющей пропиткой. Она кое-как перевязала хвост Орхота этим своеобразным бинтом, которого едва хватило, чтобы покрыть всю раненную поверхность. Но это было всё же лучше, чем ничего. Судя по лицу степняка, которое, теряя нездоровую бледность, потихоньку приобретало свой обычный оттенок, было понятно, что ему становится легче. Еве даже показалось, что он уже и не помнит того, что случилось с ним не более часа назад. Меж тем как сама девочка, хоть её и не подвергали пыткам, не верила, что сможет когда-нибудь это забыть. Покончив с перевязкой, Ева задумалась. Итак, она снова была в плену: это становилось невыносимым. Впрочем, Орхота ей спасти удалось, и это было большим плюсом среди всех обрушившихся на неё неудач. Отчасти они были квиты, хотя степняк спасал её не единожды. Но как бы то ни было, Орхот спасён, по крайней мере, пока что; сама она к району возможных поисков ближе, чем когдалибо за эти сумасшедшие дни. Это тоже хорошо. А вот как обстояли дела со всем остальным? Дальнейшая судьба Евы и Орхота была неопределённой, о Лии она толком ничего не знала. В Орнитарии, судя по всему, вотвот начнётся кровопролитная война с применением человеческого оружия. Это плохо! Но что же делать в таком случае? Так ничего и не придумав, Ева вдруг ощутила, как тяжелеют веки, как гудят до предела измотанные мышцы. Лучшим решением сейчас было уснуть, не дожидаясь того момента, когда ею начнут интересоваться. Если пока что оставили в покое, то стоит воспользоваться столь редкой удачей, не пренебрегая ни одной свободной минуткой. Девочка огляделась в поисках того, на чём можно было бы вздремнуть, но под тентом не было ровным счётом ничего, что могло бы хоть отчасти сойти за постель. Ничего, кроме неизменного,

Ирина Морозова сплетённого Орхотом полотна. Вот на него-то Ева и улеглась, спиной прижавшись к внешней мягкой стенке одной из юрт. Еве показалось, что спала она очень долго. Но, открыв глаза, поняла, что это отнюдь не так. Вокруг было шумно и жарко, словно в разгар дня. Собственно говоря, так и было. Ева сильно вспотела. Скорее всего, именно это, вкупе с непрекращающимся гомоном гнездовья, и разбудило её раньше времени. Не имея возможности сменить одежду, Ева с новой силой загрустила о доме, где к её услугам были если и не все, то, по крайней мере, большинство из возможных благ цивилизации. От тела её резко и неприятно пахло, насквозь просоленная одежда противно липла к коже, вызывая озноб и назойливый зуд. Удручённая этим, девочка оглянулась в ту сторону, где должен был находиться Орхот. Сегодня он не обманул её ожиданий, как в прошлый раз, заставив свою «Богиню» пережить то ужасное чувство, когда просыпаешься брошенной, растерянной и совершенно одинокой. Орхот спал, а, может быть, только делал вид. Хвост его кровил из-под кое-как наложенных бинтов, но Ева пока не видела во внешнем виде друга признаков серьёзного недомогания. Впрочем, он умел скрывать многое. Не успела она об этом подумать, как под тент зашёл внушительного вида степняк и холодно сообщил, что её ждут на совете вожаков. Не зная, худа или добра ждать от этого приглашения, девочка всё же не смогла от него отказаться. Во-первых, у неё, похоже, не было выбора, а во-вторых, это могло бы прояснить их с Орхотом дальнейшую судьбу. Проснувшийся Орхот бросил на неё слегка настороженный взгляд, но при этом даже не шелохнулся. Еву такая его реакция чуть-чуть успокоила. До того места, где Еву ждали вожаки, идти пришлось довольно долго, почти на каждом шагу петляя между тесно поставленных юрт. Попадавшиеся на пути степняки провожали «Богиню» недоверчивыми взглядами, но ни от одного из них она не услышала

187

188

Ирина Морозова

даже бранного слова, а уж тем более угрозы. Воля вожаков сдерживала их порывы или что-то ещё, Ева не догадывалась. Собственно говоря, её это не сильно интересовало. Важно было лишь то, что её больше не собираются разрывать на части. Наконец, сопровождавший Еву степняк остановился возле огромного шатра, куда могло разом вместиться, пожалуй, не мене сотни орнитов. Должно быть, именно здесь и «заседал» совет вожаков. - Входи, - бросил ей провожатый, но сам дал понять, что останется снаружи. Ева оглядела шатёр. По периметру его, в мягких стенках из пернатых шкур, были прорезаны небольшие оконца, ничем не затянутые и пропускавшие сквозь себя вольный воздух Степи. В них девочка увидела множество хохлатых голов, но ни один из собравшихся внутри вожаков не видел её, или попросту не удостаивал своим вниманием. Прямо перед ней зиял темноватый проход, небрежно прикрытый лёгким пологом. Он, казалось, кровожадно и коварно приглашал «маленькую Богиню» в свою беззубую пасть. Устало покачав головой, девочка вновь вошла в пугающую неизвестность, где кто-то снова должен был решить её судьбу. Внутри шатра, и в самом деле, находилось не меньше сотни степняков, разных, но в равной мере степенных, чтобы не галдеть, как остальные их собраться. Несмотря на большое количество собравшихся, здесь не было столь душно, как могла бы себе представить Ева. Окошки создавали множество сквозняков, свободно гулявших по этому замкнутому пространству. Ева, хоть сквозняки не совсем приятно холодили вспотевшее тело, всё же порадовалась прохладе. Она ощутила озноб, но попыталась унять его или хотя бы скрыть. «Не хватало ещё трястись перед этими важными «птицами», будто от страха!» Без страха тут, правда, тоже не обошлось, но Еве не хотелось признаваться себе в этом. Как бы то ни было, но орниты глядели на

Ирина Морозова неё по-всякому, но только не с презрением к её невольной слабости. Все они сидели в два незамкнутых, разорванных у входа в шатёр круга: во внешнем – большинство, во внутреннем – не более десятка. Один из тех, кто сидел в малом кругу, тот самый, что вчера привёл Еву к месту казни Орхота, оборотил к ней спокойное гордое лицо и заговорил. - Слушай, Богиня, и не бойся гнева Чёрной Степи. Если мы не убили тебя сразу, значит, не сделаем этого и впредь. Степняк не убьёт даже Злого Бога, если перед этим позвал его в своё гнездо. Ещё ни разу ни один из нас не нарушил закона чести, как на каждом взмахе крыла делают это белые предатели из Кварцевой Долины. Впрочем, они и крыльями-то не машут, стараясь во всём походить на Богов. Жалкие выродки! Ева, всё ещё продолжая вздрагивать от озноба, всё же немного успокоилась после слов степняка. Верить кому бы то ни было на слово казалось рискованным, но не зря ведь Орхот столь спокойно отпустил её на этот совет. Он-то получше глупой «Богини» знает повадки своего народа. А старый степняк меж тем продолжал. - Ты, Богиня, видишь здесь всех вожаков Степи: те, что сидят во внешнем кругу – вожаки малых стай; те же, кто во внутреннем кругу – владеют стаями большими. Я – вожак Кэрт-Эк, буду говорить с тобою от лица всего народа, ибо уже делал это сегодня утром. Внемли и говори сама, когда настанет твой черёд. Ева кивнула. Ситуация немного смущала её, но критической явно не была. - Я сказал своё имя, назови и ты своё, Богиня, - обратился Кэрт-Эк к Еве. - Ева, - голос девочки звучал на её взгляд даже слишком кротко, но степнякам, очевидно, это понравилось. - Ты мала годами, Богиня Ева, - продолжал Кэрт-Эк, - но умеешь слушать старших. Это похвально. Вожаки дружно закивали чёрными хохлатыми головами, соглашаясь со своим мудрым собратом.

189

190

Ирина Морозова

- Сегодня утром ты осмелилась устыдить весь народ, не имея в руках никакого оружия или поддержки других, более сильных Богов. Это также делает тебе честь: ты храбрая. И, наконец, с тех самых времён, когда Великая Создательница покинула этот мир, ещё ни один Бог не вступился за одного из нас. Они сеяли здесь лишь смерть и горе. Ты же, хоть наверняка и не знала, в чём повинен предатель Орхот, выступила в его защиту. Это говорит о твоей доброте, что для Богини является настоящим чудом. Именно поэтому – и только поэтому! – ты здесь, на совете вожаков, в Большом Гнезде, жива и даже удостоена похвал и почестей. Говори, зачем ты явилась в гнездовье? - Я пришла за Орхотом, - честно отозвалась Ева, но тут же добавила, - и за тем, чтобы предупредить вас… - О чём же? – приподнял густую чёрную бровь Кэрт-Эк, - О скором нападении Кварцевой Долины? Так нам известно об этом. Иначе мы не собрались бы здесь все, до последней малой стаи. Мы готовы дать отпор. Ева хотела покачать головой, но вовремя отдумала, это показалось ей не только лишним, но и опасным. - Что вы знаете о… возможностях Кварцевой Долины? – возразила она, как всегда с трудом подбирая слова, - Что можете им… противопоставить? - Ты, видно, бывала в Кварцевой Долине, Богиня Ева, и видела мощь белых предателей. Видела Большое Парящее Гнездо. - Да, я была там… Мы с Орхотом были. И мы бежали оттуда… От Злого Бога… засевшего там… от жрицы Ит-Ки. Командир, то есть вожак их разведчиков помог нам и предупредил… что уже очень скоро Кварцевая Долина нападёт на вас. Он дал мне понять, что вы зря собрались в одном месте. Так белым орнитам легче будет вас… уничтожить. Речь эта, хоть и не была особенно длинной, далась Еве с трудом и совершенно её вымотала. Она вздохнула и стала ждать реакции степняков. Вожаки хранили спокойствие, а Кэрт-Эк ответил за всех: - А не приходило ли тебе в голову, юная Богиня, что тот вожак солгал? Ложь – сама суть природы белых орнитов. Насколько

Ирина Морозова степной народ честен, настолько прихвостни Злых Богов лживы и бессовестны. Не думала ли ты о том, что тебе намеренно помогли бежать, вложив в твои уста неправду? Нет, Богиня, мы не станем прислушиваться к твоему совету: ты слишком мала и доверчива. Мы поступим как раз наоборот. Вместе мы сильнее, чем порознь, у нас есть оружие Злых Богов, от разрушительной силы которого тебе удалось спастись. На это, видимо, была воля Создательницы, но врагам нашим несдобровать. Даже Большое Парящее Гнездо не устоит перед силой Разрушителя, а войско Долины изжарится под Дыханием Солнца. Тех же, кто сумеет избежать смерти от оружия, добьют наши когти. У нас их много, очень много. Озадаченная Ева долго не находила подходящего ответа. О «разрушителе» и «дыхании солнца» она знала не понаслышке. Может, и впрямь у степняков есть какие-то шансы? Полностью успокоиться ей не давала одна мысль: в самом ли деле Икхел-Ки помог им с Орхотом, или просто использовал в своей грязной военно-политической игре? Постояв с минуту молча, Ева оглядела собравшихся вокруг неё орнитов, старого вожака, говорившего с ней от имени всего своего народа. В обращённых к ней лицах ясно читалось желание скорее покинуть тесный шатёр и вернуться к своим делам, а может, остаться и обсудить всё услышанное, без участия «Богини», к которой не смотря ни на что особого доверия не имели. Но Ева не могла просто так уйти, не сказав последнего слова, даже вопреки тому, что около сотни пар глаз давили на неё со всех сторон. - Что бы вы не решили, я всё же должна сказать вам… коечто ещё, - начала она, по-прежнему плохо владея речью, - Если я не сбилась со счёта, то жители Кварцевой Долины нападут на вас уже завтра. После завтра за мной и моей сестрой придут… из мира Богов, будут нас искать. Я хотела бы вернуться к тому месту, где вы… впервые обнаружили наше присутствие и напали на нас. Именно оттуда… Боги-спасатели начнут поиски. Но я сомневаюсь, что вы позволите мне уйти. Побоитесь, что я предам вас или сделаю какую-нибудь ещё пакость. Хотя, что я могу? Да и не нужно мне вредить вам. Я хочу всего лишь отыскать сестру и вернуться в свой

191

192

Ирина Морозова

мир… Не знаю, чем всё это кончится, но если уж вы не можете отпустить меня, если не верите мне, то… послушайтесь хотя бы в одном. Я хочу, чтоб вы знали: Орхот… он если и виноват перед вами, то давно уже за всё поплатился. Не стоит наказывать его и дальше. Он не хотел, я знаю, что не хотел… идти против своего народа. Ит-Ки коварна. Она его околдовала, вот и всё. Использовала, а потом бросила на произвол судьбы. Орхот давно раскаялся, он пришёл сюда, чтобы в момент опасности быть вместе с вами, со своим народом, хоть и догадывался, как вы его встретите. Он… он хороший, я это знаю. Ева выдохлась, да и говорить, по сути дела, было уже нечего. Теперь и сама она очень хотела поскорее покинуть этот шатёр и вернуться к Орхоту, с которым всё было так легко и просто. - Ты можешь возвращаться в своё гнездо, Богиня, - был ей ответ, из которого она не смогла сделать хоть сколько-то чётких выводов. Растерянно кивнув, Ева развернулась и вышла из шатра. Весь последующий день у Евы совершенно не было настроения говорить, даже с Орхотом. Почти всё это время она продремала, разморённая духотой и полутьмой своего «гнезда» под колыхавшимся на ветру тентом. На ужин принесли тёмного цвета похлёбку с плававшими в ней кусками мяса. По вкусу блюдо напоминало куриный бульон с крупными оковалками жёсткого белого мяса. И на этот раз порций оказалось две, а не одна. Из этого Ева сделала вывод о том, что Орхота если и не простили совсем, то уж точно окончательно помиловали. Обрадованная этим, после ужина девочка всё же завела беседу с молчаливым другом. - Вожаки мне не поверили насчёт того, что им стоит… разлететься по Степи. Они надеются на оружие Богов: «разрушитель» и «дыхание солнца». Я сказала им о предостережениях Икхела-Ки, но они считают что всё это… как там?.. козни и коварство, вот! А ты как думаешь: Икхел-Ки правда помог нам от чистого сердца, или обманул, специально всё это подстроил? Ева внимательно посмотрела на Орхота, будто он знал больше её самой. Но тот лишь пожал плечами. Разумеется, ему было

Ирина Морозова известно не больше, чем кому бы то ни было. Ева вздохнула. ИкхелКи был ей симпатичен, и в глубине души она очень надеялась, что он всё-таки окажется героем, а не подлецом. Орхот, конечно же, ничего подобного не испытывал и обольщаться ему было нечем. - Но по любому, - задумчиво подытожила Ева, - завтра здесь будет… жарко. Орхот с некоторым укором и сожалением поглядел на неё. Девочка расценила это как упрёк в том, что она не осталась в горах, где могла бы чувствовать себя в большей безопасности, а также иметь хоть какую-то надежду на встречу с сестрой. - Да ладно! – сказала она, тоном голоса и выражением лица ставя логику его рассуждений под большой вопрос, - Где б сейчас ты был, если б я осталась у горцев? Орхот усмехнулся, но веселья в этой гримасе было немного. - Хотя, если честно… я боюсь, - всё же призналась Ева. Степняк, должно быть, желая приободрить её, сделал удивлённое лицо: мол, ты, да боишься чего-то? Не верю! Но радости не прибавилось и от этой немой шутки. - А если мы завтра умрём? Орхот в ответ указал на неё, потом на себя, а в конце этой молчаливой фразы крепко сцепил свои страшноватые когтистые руки, будто говоря: «Но мы же вместе». - Спасибочки: утешил! – беззлобно съязвила Ева. Однако сама про себя подметила то обстоятельство, что Орхот продолжал «оживать», как оживает угрюмый нелюдим, когда в его одинокой жизни вдруг появляется игривое дитя. Еву это и радовало и огорчало. Огорчало потому, что «ожить» заново до конца он может просто не успеть. А она, Ева, не успеет даже начать жить по-настоящему. Но ведь она, совершенно обновившись в Орнитарии душой, так желала этого! 31 Задумавшись о своих уже недетских проблемах, Ева и не

193

194

Ирина Морозова

заметила, как рядом с ней и Орхотом неожиданно появился кто-то третий. Этот кто-то прятался за мягким краем одной из юрт, между которыми был натянут приютивший пленников тент. Существо, подглядывавшее за ними, имело маловато опыта в этом деле, так как слишком явно обнаруживало своё присутствие то шебуршанием перьев, то неосторожным сопением. Недолго думая, Орхот метнул ещё не заживший хвост в ту сторону, где прятался неудачливый соглядатай. Хвост, змеёй обернувшись вокруг его маленького тела, выволок незнакомца из-за его укрытия. Ева с удивлением обнаружила около себя маленького пернатого ребёнка – судя по некоторой застенчивости в худощавом, но вполне милом, личике, девочку лет шести. - Ты кто? – не удержалась Ева. - Каэх, - девчушка, надо отдать ей должное, несмотря на сковавшую её силу, полностью владела собой и даже казалась совершенно беззаботной, по-детски бесстрашной и непосредственной, - А ты – маленькая Богиня, - продолжила она, тебя все здесь так называют. - Вообще-то меня зовут Евой, - поправила «Богиня», - А что ты здесь делаешь? - Наблюдаю, - важно промолвила Каэх. Орхот покачал головой, словно хотел сказать: «Ай-яй-яй!» Ева подумала, что он таким образом отругал её за излишнее любопытство, но пернатая девочка, зардевшись и смущённо опустив свои большие тёмные глаза, пролепетала: - Вообще-то я умею сидеть в засаде. А когда вырасту, так вообще всё буду уметь. Ева, никогда не знавшая, что такое жизнь в дикой Степи, поняла, в чём ошиблась. Орхот, не будь он немым, отругал бы Каэх не за сам факт подглядывания, а за то, что она слишком неумело справлялась с этой задачей. Если твоя жизнь зависит от удачной охоты, то, прежде всего, нужно уметь таиться от предполагаемой добычи. Ребёнку это пока что не давалось.

Ирина Морозова - А где твоя мама? – спросила Ева, - Она, наверное, будет волноваться. - Нет, не будет, - покачала головкой Каэх, - Её убили Злые Боги. Очень давно. Слова эти были произнесены так, будто ребёнок успел заучить их наизусть, и они уже не причиняли ему боли. Однако глаза обмануть не могли. - А отец? – спросила Ева, надеясь, что девочка – не круглая сирота. - Он живёт на мужской половине гнездовья. Если бы я была мальчиком, то в этом году меня уже взяли бы туда. Ева ощутила болезненный укол совести за то, что когда-то считала себя обиженной жизнью сиротой. С младенческого возраста у неё были отец, мать, сестра, которые заботились о ней. Этому же ребёнку такого счастья не досталось. - Но кто-то же у тебя есть? – Ева не таила надежду в голосе. - Есть. Женщины из стаи. Они меня кормят, учат летать и выслеживать добычу. А ещё есть Тагек и Секхес – мы с ними играем, когда не заняты. Каэх немного помолчала, а потом, подняв на Еву свой чистый детский взгляд, сказала. - Ты такая же добрая, как Создательница. Может, ты её дочь? - Нет, что ты, - смутилась Ева, - я не её дочь. Но я не злая – это точно. - Ты не просто «не злая», ты добрая, - возразила ей маленькая степнячка. - Да нет же, Каэх, я обычная, - заспорила Ева, - Таких, как я, в моём мире… в мире Богов, очень много. Тьма тьмущая! Каэх пискляво закаркала, что означало у степняков смех. Очевидно, ей понравилась последняя Евина фраза. - А если ты думаешь, что для спасения друга, да и вообще, любого чело… то есть орнита, которому плохо, который попал в беду, нужна какая-то особенная доброта, то я с этим не согласна. Это нормально. Так и должно быть. Тебе что, приятно было смотреть на казнь?

195

196

Ирина Морозова

Юная степнячка замялась, но ответила, как и прежде, откровенно. - Степнякам не пристало бояться крови… - Да я не об этом, Каэх, - немного поразмыслив, как донести истинный смысл своих слов до собеседницы, Ева продолжила, - Я о том, что нормальному человеку, то есть Богу или орниту, не может быть приятно, если он видит чужие муки. Каэх робко глянула на Орхота, но быстро вновь переметнула внимание на Еву. - Но за предательство… - При чём тут предательство, Каэх? – Ева уже готова была рассердиться, ведь как, оказывается, тяжело говорить будто на разных языках; теперь она очень хорошо понимала и Лию, когда та не в состоянии была общаться с Евой из-за её вредности, и Орхота, которому вообще нужно было проявлять чудеса изобретательности, чтобы донести до кого бы то ни было даже самые простые свои мысли, - Скажи, тебе приятно было смотреть, как из Орхота дёргают перья, как он страдает, не в силах даже оправдаться. Ева могла бы и не продолжать этот разговор, не настаивать на ответе шестилетнего ребёнка в отношении столь сложных вещей, но ей это показалось очень важным. Ей думалось, что одно лишь слово Каэх могло полностью реабилитировать степняков в её глазах, или же наоборот подтвердить их крайнюю дикость. - Скажи, приятно? - Не-ет. Испугалась Каэх её напора или всё же говорила правду, оставалось только гадать. Впрочем, маленькая степнячка не производила впечатления трусихи, и это обнадёжило Еву, заставило вздохнуть спокойно, разуверившись в своих прежних опасениях. - Ты хорошая, Каэх, - сказала она, одобрительно потрепав степнячку по тёмно-серому (ещё не чёрному) хохолку, - Ты хотела бы со мной дружить? - Да! – расцвела Каэх, почти не веря своему счастью. - Тогда, будь другом, попроси у кого-нибудь из взрослых ещё перевязки для Орхота, и побольше.

Ирина Морозова Каэх, наверное, удивилась бы такой просьбе, но возможность услужить «очень доброй Богине», которая неожиданно стала ещё и подругой, развеяло в ней все сомнения и даже свойственное всем детям любопытство. Она тут же упорхнула и довольно скоро вернулась с тем, что просила Ева. Потом долго и с интересом Каэх наблюдала, как «Богиня» собственноручно ухаживает за израненным хвостом калеки-предателя, но когда взрослая степнячка принесла пленникам воды, снова исчезла. Ева, покончив с перевязкой, села рядом с Орхотом и принялась ждать завтра. А что, собственно, ей ещё оставалось? 32 Сгущавшиеся сумерки скрадывали очертания парящего высоко над белой Долиной замка. Именно замка – Лия не смогла бы подобрать более точного названия. Удивительное строение двигалось по воздуху достаточно тихо и медленно, и всё же создавало стойкое ощущение чего-то очень страшного, угрожающего. Лия переглянулась со своими спутниками. Те, судя по лицам, испытывали не меньшее изумление и трепет. - Что это? – вырвался у Эхткара общий для всех вопрос. - Не знаю точно, - шёпотом отозвалась Лия, - но вон те продолговатые шары вверху – дирижабли, накачанные горячим воздухом или каким-то другим лёгким газом. Именно они и держат всю конструкцию… всё это строение на определённой высоте в воздухе. Они же сообщают этой громадине движение. Ну, возможно, здесь ещё действуют естественные силы, исходящие из глубин вашей земли. Возможно, за счёт них работают и все остальные машины в Кварцевой Долине. Вопрос в другом: какой мощью обладает всё это… даже не знаю, как назвать. - Не думаю, что, знай мы ответ, он был бы для нас утешительным, - задумчиво изрёк мудрый Эктех, - Если твоя сестра, Богиня, в Кварцевой Долине, то, вероятнее всего, она внутри этого… Я тоже не могу подобрать слов. - И как нам туда попасть? – Лия не могла поверить в то, что это

197

198

Ирина Морозова

возможно. - Для начала нужно подобраться к этому вплотную, - отозвался Эктех; видно было, что в голове его созрела какая-то идея, - а уж потом будет видно. - Пожалуй, - подумав, сказала Лия, - но это не так-то просто. Оно движется. - К счастью, не от нас, - как всегда уверенно возразил молодой вожак. Заразившись его оптимизмом, Эхткар и его «Богиня» почти бегом пустились за Эктехом в свой безрассудно опасный путь. Было уже совсем темно, отвалы хорошо скрывали трёх незваных гостей от ничего не подозревавших хозяев Долины, и примерно через полчаса горцы и девушка достигли того, к чему стремились. Они всё это время двигались вдоль приграничных холмов, а Нечто на дирижаблях плыло по воздуху в направлении Арочных Гор. Если рядом с этим чудом (или чудовищем?!) местной научной мысли тьма то и дело рассеивалась от света прожекторов, так и норовя предать лазутчиков, то под ним она сгущалась, становясь совершенно непроглядной. Громада эта нависала над миром, готовая раздавить его, и порой казалось, что она вполне способна на такое. Скорость его движения была невысокой, но никто не поручился бы, что это временно. Тем не менее, пока что Лии с её пернатыми друзьями не трудно было прятаться в её тени. Вокруг то и дело сновали гравитационные машины белых орнитов, и некоторые из них периодически исчезали где-то в необъятным «теле» парящего колосса. Приглядевшись, горцы и девушка заметили в днище «воздушного замка» фосфоресцирующих окружностей: одно большое, не менее десяти метров в диаметре, и шесть помельче, по величине сравнимых с лифтовыми шахтами. - Вот и удача улыбнулась, - бросил на ходу Эктех, - через эти круги можно войти внутрь. Предлагаю один из малых кругов, так как в большом нас могут заметить. - Хорошо, Эктех, вы можете полететь. А я? – Лия не очень-

Ирина Морозова то понимала суть его плана, - Или вы хотите меня здесь бросить в самый ответственный момент? - Ни в коем случае, Богиня, - успокоил её вожак, - мы вцепимся когтями на пальцах ног в твои плечи и понесём тебя. Прости, будет немного больно. - Вы серьёзно? – растерялась Лия, - У вас хватит сил? - Эхткар, у нас хватит сил? – переадресовал вожак вопрос «Богини» Эхткару. Тот не заставил долго ждать ответа. - Я – один из самых сильных орнитов в своей стае, - в голосе его прозвучало не то хвастовство, не то натянутая самоуверенность. - Тогда не будем медлить. Лия даже не успела понять что-либо, как ощутила резкую, вышибающую дух боль в плечах. В какой-то момент краем сознания она поняла, что под ногами её больше нет земли – чувство для человека странное. Ночной воздух, пропитанный запахом горючесмазочных материалов, сменился не более приятным сквозняком, который мог свидетельствовать только об одном – она была уже не снаружи, а внутри чего-то, судя по всему, длинного и довольно узкого туннеля, тёмного и гулкого. Орниты не могли здесь лететь, не хватало места для размаха крыльев, и потому всем троим пришлось карабкаться вверх, цепляясь руками и ногами за что попало. Лие казалось, что всё это никогда не кончится. Плечи всё ещё разрывала острая боль, исцарапанные «чем попало» пальцы саднили, перенапряжённые мышцы начинали «гудеть». Она уже подумала, что вот-вот сорвётся с какого-нибудь особенно ненадёжного или скользкого уступчика, как вдруг кромешная тьма туннеля (или лифтовой шахты?) сменилась довольно ярким (а Лии показалось, что ослепительным) искусственным светом. Они проникли на первый этаж летучего замка, но… Их здесь ждал совсем не тёплый приём. Лия успела понять это даже прежде, чем к ней вернулась способность видеть. Раздался незнакомый взволнованно-щебечущий возглас, а следом за ним оглушительный звук выстрела. Кто-то

199

200

Ирина Морозова

захрипел и упал к ногам девушки. Сумев, наконец, оглядеться, она увидела белого пернатого мужчину со своеобразными военными знаками отличия и нацеленным на неё огнестрельным оружием непонятного происхождения. И совсем рядом, у самых своих ног… убитого Эктеха. С кровавым пулевым отверстием в голове в его гибели сомнений быть не могло. Эхткар до сих пор оставался в живых, должно быть, лишь потому, что в момент их появления внутри парящего замка находился ближе к Лие, и стрелок не решился убивать его, опасаясь задеть «Богиню». «Хоть в чём-то пригодилась», - невесело подумала девушка, прекрасно осознавая свою вину перед обоими горцами: пока ещё живым и уже почившим. Убийца, не переставая целиться в незваных гостей, сообщил о их появлении по рации, должно быть, начальству. И вскоре их компания пополнилась… в значительной степени. Послышался голос – он походил на трель райской птицы и одновременно пугал своей холодностью. Так мог бы вещать ангел с душой демона. И, как оказалось позже, это первое впечатление не обмануло девушку. Сквозь слёзы, выступившие на глазах от слишком яркого света, Лия увидела пернатую белую женщину в окружении двадцати вооружённых орнитов-мужчин. Умопомрачительная красота её лица и тела странно сочетались с жестокостью взгляда и непреклонноповелительным тоном самого настоящего тирана. Она назвалась Ит-Ки, жрицей Великого Злого Бога, но весь её вид при этом говорил о полнейшем, глубоком, убеждённом атеизме. Она презирала всё и всех и веровала лишь в одного бога - саму себя. Так заблуждались до неё, будут заблуждаться и после. Это было неприятно, ибо пустота, заполненная самообманом, пуста вдвойне. Жрица была немногословна – она лишь представилась и возвестила о том, что отведёт «Богиню» в обитель какого-то Злого Бога. Эхткар оказался в плотном кольце солдат Кварцевой Долины, и при всём желании не мог противостоять им. Собственно, он стоил всех этих двадцати низкорослых солдатиков, но лишь при условии честного боя, о котором тут не было и речи. План лазутчиков провалился, с другой стороны, глупо было ожидать от этой затеи чего-то иного. Смерть Эктеха, ещё несколько минут назад живого,

Ирина Морозова такого отважного, мудрого и доброго, а теперь покинувшего этот мир от пули перепугавшегося солдата, сильно потрясла девушку. За Эхткара тоже болела душа. Зачем, зачем она согласилась принять их помощь? Зачем позволила решать за неё проблемы? Отвечать на эти вопросы было уже поздно... А меж тем Ит-Ки позвала Лию за собой, и девушка не стала противиться этому. В конце концов, несмотря на всю опасность своего положения, она шла теперь туда, где сможет узнать хоть что-то о судьбе сестры, а именно за этим, в общем-то, она сюда и явилась. Изнутри «парящий замок» представлял собой великолепно оборудованную военную базу – невероятно мощную, всевидящую и весьма мобильную для своих внушительных размеров. Проводив «Богиню» до округлого зала, отделанного в агрессивно-алых тонах, орнитарианка удалилась, даже не сказав ничего на прощание. Собственно, Лие и не хотелось дальше слушать этот фальшивый звон испорченных колокольчиков. Помимо той двери, через которую девушка вошла в зал, в нём имелась ещё и другая: высокая и чуть более вычурная, нежели все остальные. Уходя, жрица легонько толкнула её, как бы повелевая пленнице войти. Лия смело прошла в образовавшийся проём. За ним она не увидела ровным счётом ничего примечательного. Даже встретивший её человек (судя по всему, тот самый пресловутый Злой Бог), не произвёл на неё хоть сколько-нибудь серьёзного впечатления. Вопреки всем правилам и предосторожностям, Лия сразу же, сходу задала единственный по-настоящему волновавший её вопрос. - Где моя сестра Ева? Великий Злой Нелегал никак не отреагировал на отсутствие у пленницы хороших манер и просто ответил, кажется, вполне откровенно. - Не знаю. Она сбежала ещё неделю назад со своим ощипанным приятелем из Чёрной Степи. Я даже не стал пускать за ней погоню. Поднимать из-за такого пустяка шумиху, только мутить сознание «верующих». Лие уже не хотелось продолжать этот разговор, так как он

201

202

Ирина Морозова

больше не имел смысла, но некоторая доля негодования всё же вырвалась наружу. - Я прекрасно понимаю, кто вы, и всё же удивляюсь, - сказала она, с вызовом глядя на мужчину, - Вам действительно наплевать на девочку, заблудившуюся в незнакомом мире? Она одна. Считай что одна. Много ли сможет сделать для неё бескрылый хромой калека? - Ничем не могу помочь, - хозяин Кварцевой Долины был всё так же равнодушен к их разговору, и, похоже, ко всему, что не касалось его персоны, - Мне, в самом деле, нет никакого дела до вашей сестры. Единственное моё желание – скорее покинуть этот огромный курятник, и у меня уже есть всё необходимое. А с вами, раз уж вы пожаловали ко мне, мы сейчас пройдём в одну из смежных комнат и уточним некоторые моменты. Бесцеремонность нелегала могла бы уязвить Лию, обеспокоить и даже напугать, но сердце её в тот момент точно превратилось в камень. Правда, у камня этого была горячая сердцевина. Там горел огонь, но лишь для одного существа на свете – для её несчастной маленькой сестры, о судьбе которой она по-прежнему ничего не знала. Через пару минут, сидя перед Злым Богом, подключённая к детектору лжи, она вяло размышляла и всё никак не могла понять, как собирается нелегал вырваться из Орнитарии. Даже если он сумеет захватить поисковую группу, которую непременно направят сюда для спасения пропавших сестёр, у него всё равно нет никаких шансов. Это здесь он царь и бог, а там, в мире людей – никто, и звать его никак. Он обыкновенный преступник, и даже вся его армия «дрессированных попугайчиков» не сможет противостоять земным властям. Однако он на что-то надеялся, а Еву, судя по всему, оставлял здесь вместо себя. Ведь нельзя же насовсем лишить Орнитарию «божественного» присутствия. Теперь уже Лия, вместо возвращения домой, хотела остаться здесь и продолжить поиски Евы, так как даже родные стены без неё не будут в радость.

Ирина Морозова 33 Роковой день наступил. Ева проснулась ещё затемно – неудобства степной жизни не давали ей как следует выспаться. Так же, как и накануне, девочка, мучимая вечером духотой, к утру продрогла, и от этого не спасали даже два плетёных одеяла. Так и не уснув больше, Ева встала и решила пройтись, чтобы хоть немного согреться. Можно ли было ей выходить из-под тента? «Маленькая Богиня» огляделась: вокруг было тихо; лишь иногда где-то в вышине слышались хлопки могучих крыльев – дозорные не дремали ни днём, ни ночью, но наблюдали они, похоже, не за ней. Если она не ошиблась в своих расчётах, то именно сегодня ожидалось нападение Кварцевой Долины на Чёрную Степь. Какоето жуткое, томящее чувство охватило её, заставило поёжиться и внутренне сжаться. Ева взглянула на звёзды. В древности люди тоже смотрели в ночное небо, пытаясь отыскать там ответ на то, что и по сей день зовётся загадками жизни. Звёзд было много, а где-то, у самого края горизонта, над островерхими крышами юрт – особенно. Они словно сгрудились в одну кучу и сияли ярче других. Ева долго смотрела на странное созвездие, любовалась им, даже позабыв о холоде. Она с интересом соединяла их то так, то эдак. Слева горизонт посветлел, возвещая скорое начало нового дня, звёзды гасли. И лишь яркая плеяда не следовала общему примеру, а наоборот, разгоралась. Или… Ева несколько раз моргнула, полагая, что это мираж. Но нет, непонятное созвездие и впрямь довольно быстро приближалось! Несколько секунд заворожено и озадаченно глядела она в сторону непонятного явления и вдруг различила в нём нечто знакомое: то, что меньше всего хотела бы видеть тут. - Орхот!

203

204

Ирина Морозова

Она опрометью кинулась в темноту их со степняком убогого крова, схватила друга за плечи и стала трясти изо всех сил. Это было похоже на припадок, но можно ли было удивляться? - Орхот! Просыпайся! Храм Злого Бога летит сюда!!! Орхот был во власти сонной оторопи лишь мгновение. Вскочив и выбежав из-под тента, он быстро глянул в ту сторону, куда указала Ева. Теперь Храм был виден совсем отчётливо, и его уже заметили дозорные степняков. Над головами Евы и Орхота носились десятки чёрных крылатых тел, в юртах засуетились их сонные обитатели: женщины громко и встревожено галдели, на все лады взволновано пищали дети. Кстати, о детях! Ева подумала о Каэх: где она и что с ней будет теперь. Но не успела девочка приуныть, как из утренних сумерек, взорвавшихся сотнями голосов, вдруг неожиданно близко и резко проявился один, тот самый, какой и желала она теперь услышать. - Что за Храм, Богиня? Что это такое и чем он страшен? Каэх стояла позади неё и с любопытством, к которому из-за отсутствия жизненного опыта совсем не примешивалось чувство тревоги, смотрела на свою бескрылую подругу. - Что ты здесь делаешь в такое время, Каэх? – Ева и сама не поняла в тот момент, какой смысл вложила она в словосочетание «такое время»: имела ли она ввиду ранний час или опасность наступившей минуты, но, по сути дела, в свете предстоящих событий этот вопрос полностью терял смысл. - Я соскучилась, - просто, с милой улыбкой на бодром личике отозвалась маленькая степнячка, - А всё-таки, что такое Храм? - Это огромное, парящее в небе гнездо Великого Злого Бога из Кварцевой Долины, - вздохнув, попыталась Ева как можно доходчивее объяснить Каэх суть ситуации, да так, чтобы при этом не слишком сильно напугать ребёнка, - И это гнездо очень опасно… - Чем? – продолжала без тени страха любопытствовать Каэх. - Не знаю… - честно ответила Ева. Она и впрямь терялась в догадках. Не дав завершиться их разговору, Орхот вдруг, не церемонясь, схватил обеих за руки и потащил куда-то, судя по всему к центральной

Ирина Морозова части гнездовья, где ещё вчера его едва не замучили насмерть. - Орхот, куда мы? Они всё чаще стали натыкаться на всполошившихся обитателей гнездовья, встревоженных и одновременно воинственных, один за другим высыпавших теперь из своих юрт. Никто не обращал внимания на спешащих куда-то мимо них «Богиню», маленькую крылатую девочку и их бескрылого молчаливого друга. Орхот не мог отвечать ей на бегу, а останавливаться не желал. Вокруг громко, перебивая друг друга, кричали: кто говорил о грозном парящем Гнезде, кто об оружии Злых Богов, которое можно было бы против него использовать. У Евы даже немного отлегло от сердца. Что если степнякам удастся разрушить Храм так же, как была разрушена их с Лией мобильная лаборатория? Меж тем Ева заметила, что они уже пересекли добрую половину гнездовья и теперь, как она и предполагала, приближались к площади в его центральной части. Пространство это было заполнено степняками-мужчинами, чьи грубые каркающие голоса явственно выделялись из общего женско-детского фона. Очевидно, тут спешно решался вопрос о том, как строить оборону. Орхот остановился. Он прислушивался к речам вожаков, и Ева последовала его примеру. Степняки, уже сверх меры разгорячённые мыслями о предстоящей схватке, по большему счёту говорили хором, и разобрать что-либо в их эмоциональных, отрывистых репликах было крайне сложно. Только не успела Ева и огорчиться по этому поводу, как рухнули все надежды, какие только можно было возлагать в столь опасном положении. Внезапно за их спинами, свежий ночной воздух, приправленный дыханием незатухающих костров, разорвался от жуткого грохота, осветился пламенем взрыва и наполнился множеством предсмертных криков. Затем грянул ещё один взрыв, ещё и ещё… Будто взбесившийся бог-громовержец неистовствовал в своём безумном желании попить крови смертных. Всё это происходило довольно далеко от Евы и её пернатых спутников. Кажется, именно в той части гнездовья, которую они

205

206

Ирина Морозова

только что столь благоразумно покинули. Благодарить за это следовало дальновидного Орхота, но теперь было не до сантиментов. Взрывы продолжали громыхать, освещая в предрассветном сумраке ужасные картины смерти и словно подменяя собой пока ещё не наступивший день. Вокруг Евы, Орхота и Каэх словно разверзлись врата преисподней. Над ними, освещаемые всполохами от далёких и уже не очень взрывов, носились целые тучи степных орнитов, разобрать их речь было невозможно. А то, что несло гнездовью смерть (Ева подумала о каких-то мощных взрывных устройствах) продолжало сеять ужас, при этом набирая силу и приближаясь. Страшными огненными цветками покрывалось всё большее пространство, густо заставленное юртами и заполненное обречёнными на ужасную смерть орнитами. Еве казалось, что бомбы эти (или что там было в арсенале убийц из Кварцевой Долины?) разрываются не единожды, а многократно. Грохот их оглушал, крики степняков, иногда прорывавшиеся сквозь него, становились всё отчаяннее. И единственным, что удалось понять Еве из тех криков, была убийственная весть об уничтожении «разрушителя» и «дыхания солнца». То, что могло бы уничтожить Храм и подпалить перья солдатам Кварцевой Долины, оказалось утраченным. Так неожиданно и так бесславно! Орхот, осознав это, опомнился и вновь повлёк Еву и Каэх кудато, в самую гущу бесновавшейся в отчаянье толпы. Только не успели они сделать и трёх десятков шагов, как ужас этого кошмарного утра достиг их. Еве показалось, что взрыв прогремел, казалось, в самой её голове. А потом второй, третий, четвёртый, пятый… Дальше девочка уже не считала. Взрывалось всё, взрывалось везде! Взрывалась её голова!!! Нечто, похожее на руку чудовищного исполина, грубо оторвало её от земли и, словно куклу, бросило обратно. Исполин этот, похоже, был безумен, иначе не стал бы причинять ей такую боль. Еве было больно. Болели руки, колени. Во рту была кровь,

Ирина Морозова наверное, при падении девочка повредила челюсть. А всё вокруг бурлило смертью, грохотом, воплями. И ещё она потеряла Орхота. Потеряла Орхота! Потеряла!!! Животный ужас охватил Еву. Она встала, забыв о боли, и бросилась бежать. - Орхот! – она кричала и не слышала себя, - Орхот! Но он и подавно её не слышал. В голове её громыхало. Она зажимала уши руками, но от этого не было проку. Ева то и дело натыкалась на таких же оглушённых, испуганных, ничего не соображающих степняков, спотыкалась о трупы, задевала раненых, причиняя им новую боль и пачкаясь их кровью. Лишь чудом разминувшись с ревущей вокруг смертью, Ева остановила свой сумасшедший бег возле одной из юрт. Ткань шатра порвалась, и девочка запуталась ногой в большой дыре. Внутри тлеющего шатра лежало с десяток мёртвых тел: женских и детских. Там же была и потерявшаяся в этом огненном аду Каэх. Маленькая степнячка, к счастью, ещё не последовала за своими сородичами в мир иной. Она просто спряталась тут, не имея никаких других вариантов. Не тратя драгоценного времени на слова, Ева подхватила пернатую девчушку на руки и понесла прочь от гнезда, которое вотвот могло стать могилой и для неё. Адская пляска смерти вокруг них продолжалась, неумолимая, нескончаемая, непредсказуемая. Ева, не решаясь бежать вслепую, в каждом сантиметре окружающего пространства видела лишь кровь и маски смертельного ужаса на сотнях лиц. Кто-то бежал, кто-то летел. Одним удавалось на время спасти свою жизнь, других разрывало на части. Живые, кто был ранен или обременён ношей, спасаясь, топтали тела убитых. Одна женщина бежала, неся в руках яйцо с ещё не вылупившимся ребёнком, но кто-то толкнул её, яйцо пушечным ядром вылетело из материнских рук, и его раздавило упавшим сверху телом мертвеца… Наконец, наступил тот момент, когда Ева уже не смогла воспринимать весь этот кошмар; мозг, щадя душу, отказал ей в этом. Теперь она просто бежала, уже ни на что не реагируя.

207

208

Ирина Морозова

Однако везению не свойственно длиться вечно. Движение «маленькой Богини» вперёд, такое тяжёлое из-за живой ноши и ужасных окровавленных преград на пути, вдруг прервалось на полушаге. Злой огненный исполин вновь вспомнил о ней и решил продолжил свою жестокую игру в кошки-мышки. Снова резкий взлёт и болезненное, вышибающее дух падение. Рывок, и Каэх исчезла, будто растаяла в стонущем и ревущем, обезумевшем от мук пространстве. Ева заплакала, но тут её вновь что-то подхватило. Рывок был не менее грубым, чем предыдущий, но на землю на этот раз он её не поверг. Вместо этого неведомая сила повлекла её куда-то. Лишь спустя несколько мгновений она поняла, что это чьи-то руки. По-прежнему ничего не соображая, девочка послушно отдала себя во власть чужой воли. У неё в тот момент не имелось даже простейших желаний, она находилась практически в предобморочном состоянии. Но спустя какое-то время (Еве не под силу было определить, долгое или нет) движение прекратилось, вместо этого кто-то принялся настойчиво и грубо трясти её за плечи. Ева открыла глаза и сперва не поверила им. Перед ней стоял Орхот. Именно он столь бесцеремонно обращался с ней, приводя в чувство. Девочка и не подумала на него обижаться. Единственным её желанием сейчас было уткнуться в пернатое плечо и вволю поплакать от счастья. Тем более что там, куда её привёл степняк, было немного спокойнее, и не так громыхало. Только реальность скупа на милости. Не успела Ева толком прийти в себя, как поняла, что попала из огня да в полымя. Девочка огляделась. Уже почти просветлело, и не только от зарева бушевавшего вокруг огненного ада. Просто наступил новый день. Смерть продолжала бесноваться метрах в ста слева от них. Орхот сумел-таки отыскать свою «Богиню» в этом кошмаре и вывести её в Степь, за пределы уничтоженного гнездовья. Висевшая в стороне громадина летучего Храма продолжала «плеваться» бомбами. Они сметали всё на своём пути, оставляя за собой лишь

Ирина Морозова ревущее пламя и груды разорванных в клочья, обугленных тел. Степной народ стенал в агонии, а Степь вторила ему завываниями ветров, ещё больше раздувавших возникшие пожары и приближая тем самым и без того неотвратимый ужасный конец. Немного впереди виднелись ещё два дымка, поднимавшихся от остовов чего-то явно искусственного и не принадлежащего этому по большей части первобытному миру. Теперь это более всего напоминало груды металлолома. Наверное, это и были те злосчастные «разрушитель» и «дыхание солнца», столь хорошо сработавшие против двух беззащитных исследовательниц, и так вероломно предавшие своих хозяев тогда, когда понадобились понастоящему. Кварцевая Долина хорошо подготовилась к этой бойне. Бойня! Другого слова подобрать было нельзя. Нет, пожалуй, ещё одно слово вертелось на языке. Ева вспомнила: геноцид – уничтожение целого народа! Довершая страшную картину, к ним с Орхотом со всех сторон приближались солдаты Великого Злого Бога и его осатаневшей жрицы. Время от времени они стреляли из своих автоматов по тем из степняков, кому удавалось, подобно Орхоту, выбраться из этой дьявольской западни. Ева смотрела на всё это, и у неё не хватало сил ужасаться. Она невольно прижалась к другу в поисках защиты и утешения. Но мог ли он защитить её и утешить? На них было нацелено с десяток смертоносных стволов, хотя по-настоящему на прицел был взят лишь Орхот. Ева, вполне оправданно, не представлялась им опасной. Очевидным было так же и то, что они вряд ли станут открывать огонь по ней, хоть и опальной, но всё же «Богине». И потому, до тех пор, пока Ева держит Орхота в своих спасительных объятьях, стрелять по ним воины Кварцевой Долины не решатся, боясь ненароком задеть её. Но как же быть, если их заставят идти? Ева думала совсем недолго - мозг её, как это ни странно, решил заработать в полную силу. Поняв по жестам и долетавшим до её слуха словам белых орнитов, что те и в самом деле намереваются увести

209

210

Ирина Морозова

её куда-то, а Орхота пустить в расход, Ева, стараясь притворяться как можно натуральнее, схватилась за голову и пошатнулась, готовая упасть в обморок. Падать пришлось по-настоящему, но Орхот не дал ей коснуться земли. Подхватив её, он поднял девочку на руки, и, судя по тому, что вскоре он спокойно двинулся вместе со своей ношей куда-то вслед за конвоирами, её импровизированный спектакль вполне удался. - Орхот, я в порядке, - зашептала она в ухо степняку, - но пока ты несёшь «Богиню», они не станут убивать тебя. Он обернулся к ней. В тёмных глазах его плескалось нечто странное и страшное, чему Ева не могла подобрать названия. Она невольно отвела взгляд. Ей показалось, что внутри его души рождается безумие.

34 Многочисленные отряды белых орнитов планомерно зачищали всё пространство вокруг уничтоженного гнездовья ото всех, кому удалось уцелеть в этой грохочущей огненной мешанине. Движения солдат были уверенны и чётки, будто они долго тренировались устраивать бойни своим чёрным сородичам. Орхот, двигаясь им вослед, нёс Еву в ту сторону, где под «брюхом» чудовищного Храма толпилось особенно много слуг Великого Злого Бога, пеших и на своих бронированных гравитационных платформах. Храм уже никого не атаковал: целей для этого не осталось. Даже автоматные очереди раздавались всё реже. Забросанное бомбами гнездовье местами горело, но больше чадило дымами тысяч затухающих костров-пожаров, ставших для его обитателей погребальными. Ветер, пропитанный отвратительным запахом палёных перьев и горелой плоти, душил не хуже слёз, так и подступавших к горлу

Ирина Морозова при виде всего этого. Особенно Ева горевала о Каэх, которую девочке так и не удалось спасти. И сколько здесь в одночасье погибло таких же, как она, маленьких детей Чёрной Степи?! И неужели не будет больше в этих бескрайних просторах диковатого, но гордого и правдолюбивого степного народа, а будут лишь санатории для белых убийц? Вскоре (Ева даже не заметила, как) они очутились в самой гуще вооружённых орнитов и их бронетехники, в тени громады исполинского Храма. И среди всего этого Ева заметила какую-то на первый взгляд непонятную конструкцию в виде большого, метра два в диаметре, колеса, в уменьшенные копии которых обычно сажают для забавы белок или крыс. И на нём (именно «на», а не «в») что-то было. Нечто белокрасное. Девочка пригляделась, и поняла, что зря сделала это. Снаружи, между двух ободов этого странного колеса был распят белый пернатый мужчина. Орхот достаточно уже приблизился к тому месту, чтобы можно было рассмотреть лицо несчастного. Это был Икхел-Ки. Правда, в тот момент его трудно было узнать. Но Ева узнала. Она предпочла бы, что б единственный нормальный в Кварцевой Долине орнит остался в её памяти тем красавцемофицером, что явила ей их первая встреча. Но… Она много чего предпочла бы в этот день, но ничего не сбылось. Икхел-Ки сейчас был похож на бабочку, насаженную сразу на три иглы, роль которых играли торчащие из колеса штыри, пронзившие свою жертву насквозь: один в области груди, второй под солнечным сплетением, а третий в брюшной полости. Руки орнита при этом неестественно вывернулись, должно быть, вырванные из суставов, когда-то белые, а теперь сплошь окровавленные крылья висели рваными лоскутами. И самое страшное: Икхел-Ки был ещё жив! Бледные губы его едва заметно шевелились, покрасневшие глаза беззвучно молили о чём-то. Еве захотелось зажмуриться, но она не посмела. Голубые

211

212

Ирина Морозова

зрачки его глаз, окружённые густой сетью лопнувших капилляров, ухватились за её взгляд, словно утопающий за соломину и, казалось, умоляли не разрывать эту связь. Ева собрала в кулак всю свою волю, чтобы проявить невозможное для неё мужество и не отвернуться. Он, разумеется, сам выбрал свою судьбу, не пожелав, как все его собратья, служить отвратительным целям Ит-Ки. Но Ева всё равно ощущала за собой вину за его столь незавидную участь. Она обязана была это выдержать! Обязана! Иначе ей никогда не удастся простить себя за трусость и малодушие. Ещё один штырь с ужасающим звуком протыкаемой плоти вышел из его тела в области паха. Бывший командир разведчиков Кварцевой Долины дёрнулся и поник. Ева едва не вскрикнула, словно штырём пронзили её саму, но сумела сдержаться. Исчерпавшая за одно это кошмарное утро все душевные силы, она уже не способна была воспринимать что-либо. 35 Ева, всё ещё не в силах поднять отяжелевшие веки, почувствовала, что вновь поднимается куда-то на гравитационном лифте. Видимо, Храм опять захвати их своими вездесущими щупальцами. Оцепенение продолжалось. Если Ева и приоткрывала глаза, то её затуманенный слезами взгляд неизменно упирался в чёрное оперение Орхота. Это её немного успокаивало – видеть что-либо ещё ей было просто невмоготу. В какой-то момент степняк остановился, и Ева услыхала чейто взволнованный возглас. Кажется, называли её имя. Девочка, как ни была слаба физически и морально, как ни терзала её внутренняя опустошённость, всё же оглянулась на этот окрик. И правильно сделала. Хоть что-то хорошее было в этом дне. Перед ней была Лия - сестра, которая, казалось, несла с собой частичку всего того, что было Еве привычно и в чём не было места тем кошмарным испытаниям, которым подвергла девочку

Ирина Морозова негостеприимная Орнитария. Даже несмотря на то, что старшая сестра так же, как и младшая, была здесь пленницей, Ева радовалась ей, словно чудесному спасению. Лия светилась счастьем. Чему они обе так обрадовались? Разве что долгожданной встрече. А так… Ева уговаривала себя не падать духом, но сделать это было ох как нелегко. Ева, Орхот, Лия и скованный по рукам горный орнит, в котором девочка узнала Эхткара, находились в той самой «святой святых», где Еве впервые «посчастливилось» отведать извращённого гостеприимства Великого Злого Бога. Сам хозяин всего этого гнусного величия неторопливо прохаживался между пленниками, весь вид его при этом был довольно безразличным. - Ну вот, милочка, - обратился он к Лие, явно издеваясь, - Я отыскал вашу сестру, даже не смотря на то, что вы мне так грубили вчера. Улыбка, озарившая лицо Лии при виде Евы, тут же сползла с её лица, уступив место молчаливому негодованию. Видно было, что она многое хотела бы сказать этому «благодетелю», но сдерживалась, не желая вступать в пустую полемику. Орхот осторожно поставил свою «маленькую Богиню» на ноги. Степняк смотрел на Злого Бога. - А ты что вылупился, страус ощипанный? – нелегал не злился, он просто играл, - Думаешь, это я такой плохой? Я во всём виноват? У? Так что ли? Ева ощутила, как напряглись мышцы Орхота под её пальцами, сжимавшими его пернатое предплечье. При этом она подумала, что на месте нелегала не решилась бы так шутить с клокотавшим внутри орнита огнём. Но Великий Злой Бог продолжал, ни на что не обращая внимания. - Не-е, это всё твоя зазноба Ит-Ки. Ты в серьёз полагаешь, что мне нужен этот ваш треклятый птичник? Да меня уже тошнит от мелькания ваших перьев. Мне плевать на то, что будет с вами,

213

214

Ирина Морозова

когда я наконец-то уберусь отсюда. Но для этого мне требовалось пособить одной вашей расе возвеличиться над остальными. Ты мне, я тебе, как говорится. Я этим белым попугайчикам – боевой дух и военные технологии, они мне – вооружённое прикрытие в нужный момент. А все эти чудные идейки насчёт бомбочек и очистки Чёрной Степи от вашего в ней присутствия – так это всё она, моя дорогая жрица придумала. Она, Ит-Ки, Гитлер в перьях! Не знаешь, кто такой Гитлер? А тебе и не надо знать. Достаточно посмотреть на нашу Ит-Ки. Нелегал на мгновение умолк. Ева всё со страхом ждала развязки, но та никак не наступала. Лишь Злой Бог продолжал своё безжалостное глумление. - Что, худо тебе, птенчик, - улыбнулся он, будто уже празднуя свою великую победу, - А что делать – ты-то ведь тоже виноват. Не поведись ты тогда на неё, и крылышки были бы на месте, и народец не вымер бы так скоро. Ева подумала, что настал момент вмешаться. - Орхот, он врёт! – воскликнула она, - Он просто издевается. Ты ни в чём не виноват, потому что не одна Ит-ки здесь… средоточие зла. Они все, все такие. Помнишь, - девочка взглянула на степняка и поняла, что не сможет его убедить: Орхот был убит, сражён на повал, он верил словам своего мучителя, - помнишь, что говорил нам доктор… то есть лекарь… Или как его там назвать? Он говорил о том, что давно пора использовать Степь под лечебницу для белых орнитов. Была бы Ит-Ки, или её не было, всё равно нашёлся бы тот, кто охотно заменил бы её. Неужели не понято?! Эта зараза, она давно уже сидит в них, во всех орнитах из Кварцевой Долины… - Занятная версия, - с холодной усмешкой прокомментировал её пламенную речь Злой Бог и после этого, потеряв всякий интерес к разговору, куда-то вышел. Он даже не приказал сковать новых пленников наручниками: прекрасно знал, что Ева не опасна, а степняк уничтожен, добит, раздавлен… - Степняк, эээ… Орхот, - неожиданно подал голос до сих пор хранивший молчание Эхткар, - маленькая Богиня права – глупо

Ирина Морозова винить себя во всём. Но Орхот вряд ли слышал хоть что-то. Он медленно опустился на пол и закрыл лицо руками. 36 Четверо пленников, ничего не способные изменить в своём плачевном положении, целые сутки вынуждены были ждать развязки. Счастливой или нет, кто знает? Как бы то ни было, но несколько часов пришлось развлекаться невесёлыми рассказами о своих злоключениях. Всё это время сёстры не могли наговориться. Кто бы представил себе, что всего лишь две недели назад они не понимали друг друга, да что там – были почти чужими людьми. Теперь же, не было никого роднее, чем эти две «Богини». Лия в полной мере за эти дни ощутила себя по отношению к Еве не просто старшей сестрой, а скорее даже матерью. Ева тоже у неё в долгу не осталась. И если бы не то положение, непредсказуемое и в высшей мере неприятное, в котором обе они оказались, то, несомненно, были бы абсолютно счастливы. Но Лию тревожила неопределённость их дальнейшей судьбы, а Еве не давало покоя душевное состояние Орхота. Всё то время, пока они с сестрой почти не отходили друг от дружки, не в силах высказать всё, что бушевало внутри, степняк просидел, не меняя позы и не отрывая рук от лица. Ева долго не решалась подойти и заговорить с ним, опасаясь сделать ещё хуже. Но, в конце концов, не выдержала и присела рядом. Осторожно взяв его руки за предплечья, она раздвинула их и открыла лицо орнита. Глаза его были какими-то остекленевшими, но в них, словно огонёк в лампаде, всё ещё теплилось что-то, похоже на жизнь. И эта последняя капля света о чём-то умоляла Еву. Девочка словно наяву слышала отчаянный крик его души: «Скажи мне, моя Богиня, что всё это сон. Скажи одно только слово, и я поверю в то, что скоро проснусь. Проснусь, и у меня будут мои крылья, мой голос,

215

216

Ирина Морозова

мой народ, моя жизнь! Скажи мне это, моя Добрая Богиня, будь милосердна…» У Евы, внимавшей этой беззвучной мольбе, на миг захолонуло в груди. Ведь она не могла сказать ему, что он спит. Ведь он не спал… Наверно, её душа тоже вещала через глаза, и Ева попыталась их спрятать. Но было поздно. Последняя нить, за которую он цеплялся, вися над бездной отчаянья, оборвалась. И Ева, хоть и понимала, что ниточка эта была эфемерной, всё же ощутила ужасно болезненный укол в сердце. Укол вины. - Ты не виноват, Орхот. Понимаешь, не виноват. Еве казалось, что она говорит убедительно, только Орхот не слышал уже ничего. - Орхот… Ева хотела сказать что-то ещё, множество весомых аргументов теснилось в её голове, но ни один не доходил до языка, теряясь гдето в глубинах разума. Скорее всего, лучшим решением сейчас было бы оставить степняка в покое, но девочка всё не двигалась с места. Что делать: оставаясь участливым другом стучаться в закрытые двери его души или отступиться, предоставив ему возможность в одиночестве зализывать раны? Орхот всегда позволял Еве лечить его тело. Отчего же теперь он не допускал её в своё сердце? Впрочем, могла ли она его вылечить? Ведь и ожоги, и разодранный хвост прошли не сами собой, не от одной лишь её заботы. Вот и теперь нужно было лекарство. Только взять его было негде. Ева поняла, что сидеть и дальше, глядя в его опустевшие глаза, бессмысленно. И она вернулась к Лие, на этот раз молчаливая и сама не своя от замешательства. Через несколько часов покой их заточения нарушило появление тюремщиков. Нелегал в сопровождении десятерых своих вооружённых слуг, едва зайдя, с порога бросил пленникам: - Итак, слушай мою команду: «Богини» - за мной, попугаям

Ирина Морозова оставаться здесь. Чтобы подстегнуть растерявшихся сестёр, он приказал солдатам взять их под конвой. Эхткар, догадываясь, что странное слово «попугаи» относится к ним с Орхотом, было заволновался, но заставил себя пока что покориться судьбе. Что-то подсказывало ему: время действовать ещё не пришло. Сёстры-Богини бок о бок вышли из помещения, стараясь сохранять достоинство. Орхот, к удивлению горца, на это никак не отреагировал. «Неужели с тобой всё действительно так плохо, дружище?» обратил он к степняку немой вопрос, и когда все ушли, подсел к нему поближе. - Брат, ты хоть слышишь меня? – спросил Эхткар, стараясь заглянуть чёрному собрату в глаза. Пустой взор живого мертвеца был ему ответом. - Орхот, я не знаю как, но нам придётся помочь Богиням, упорствовал горец, - Их увели, и мне это не нравится. Степняк по-прежнему не двигался, тупо разглядывая невидимый воздух перед собой. «Да что ж это!?» - Орхот! Твоя Богиня в опасности! А если она погибнет? Эхткар изо всех сил толкнул степняка, и, как ни странно, это вывело того из оцепенения. Однако во взгляде его ясно читалось: «А я что могу поделать? Я, ничтожество, погубившее свой народ?!» - Орхот, - горец схватил его за поникшие плечи, - я ничего тебе сейчас не стану доказывать – нет времени. Ты просто пособи мне и всё. В чём и как, я пока не могу сказать, но нам надо хотя бы попытаться. Я для Богинь всё что угодно сделаю. И ты очнись, стань прежним! Хоть ненадолго… Эхткар говорил бы и говорил дальше, и, несомненно, увещевания его не прошли бы даром, но результат проявился гораздо раньше ожидаемого. Орхот кивнул, хотя по-прежнему казался неживым. В глазах его была смертельная усталость: душевные муки совсем лишили

217

218

Ирина Морозова

его сил, но собрать остатки воли в кулак для своей последней битвы он согласился. 37 Эхткару удалось пробудить собрата от душевной летаргии, но что им было делать дальше? Куда могли повести Богинь? Какая могла грозить им опасность? Горец нахмурил тёмно-рыжие брови. Злой Бог уверял, что его не интересуют дела орнитов, а единственной целью его является возвращение в мир Богов. Переместиться же туда он, скорее всего, намеревался при помощи тех, кто явится сегодня в Орнитарию спасать Богинь. Правда, в родном мире обыкновенного преступника вряд ли ждут с распахнутыми крыльями (или как у них там говорится?). А потому две Богини-пленницы очень ему пригодятся живыми, ведь девушками в случае опасности удобно будет прикрыть своё поганое тело. Боги-спасатели, скорее всего, прилетят на такой же, как и у Богинь, лабо… впрочем, какая разница. Они прилетят, но армия Кварцевой Долины застигнет их врасплох и при помощи своего оружия, несомненно, захватит. Потом Злой Бог заставит прибывших переместить его и заложниц в родной мир. А когда сёстры станут ему не нужны… Что он сделает? Просто бросит их или убьёт? Эхткар, столь чётко разложивший всё по полочкам, напряг ум ещё сильнее. Допустим, дальнейшие планы Злого Бога он почти разгадал. Теперь осталось самое сложное: понять, как действовать им с Орхотом. Их не заперли, значит, не опасаются. Зря! Но пленникам это на руку. С другой стороны, возможно, в такой кажущейся беспечности и есть зерно здравого смысла? Куда пойдут два «дикаря» по этим путанным лабиринтам коридоров, как управятся с диковинами, созданными при помощи Злого Бога? Ещё немного, и Эхткар сломал бы голову обо все эти неразрешимые задачи. Но размышления его прервались раньше, в

Ирина Морозова тот момент, когда им со степняком неожиданно явилась прекрасная белая женщина из Долины. Сама жрица Ит-Ки, убийца, взявшая на себя смелость уничтожить целый народ. Она вошла без охраны. Верх беспечности! Даже со скованными руками Эхткар был смертельно опасен для миниатюрной белой орнитарианки, уже не говоря о том, как мог быть страшен убитый горем степняк. Однако Ит-Ки была одна и без оружия. Впрочем, вскоре он понял, что это было не совсем так. Ибо главным оружием жрицы была её красота. Она, не обращая никакого внимания на Эхткара, встала перед Орхотом: лазоревый взор кроток и даже печален; поза одновременно скромна и пленительна; весь внешний вид взывает о любви и прощении. - Орхот, милый мой Орхот! – защебетала она словно невинный ребёнок, извиняющийся за пролитую похлёбку, - Видит Добрая Богиня – я не хотела всего этого. Злой Бог отдал приказ истребить всех… Эхткар смотрел на неё, слушал и никак не мог уразуметь: каким образом ей так легко даётся столь гнусная ложь? Она смеет упоминать имя Создательницы! Да что ей вообще здесь нужно? - Орхот, я вижу: тебе плохо, - меж тем продолжала Ит-Ки, как ни в чём ни бывало, - Но и мне не лучше. Зачем ты сбежал тогда? Я лишь играла свою роль перед Злым Богом, я не собиралась причинять вам с маленькой Богиней вред. Даже тогда, когда вас заперли в тюрьме. А вы бежали. Довели до греха одного из моих лучших командиров. Бедный Икхел-Ки не заслужил такой смерти… Эхткар, негодуя и ужасаясь, видел, как легко и непринуждённо негодяйка лжёт, глядя степняку прямо в глаза. У неё был талант, которым можно было бы восхищаться, не будь он столь отвратительным. Однако понимал ли это Орхот? Или всё ещё был ослеплён её бесстыжей красотой? - Но Злой Бог покидает наш мир, и войны у нас больше не будет. Будем только ты и я, мой Орхот. Я исцелю все твои раны… Ит-Ки протянула к сидящему на полу степняку свои прекрасные жемчужно-белые руки, призывая его в свои объятья.

219

220

Ирина Морозова

Эхткар глядел на всё это со смешанным чувством злости и смущения. При всей своей необыкновенной красе жрица казалась ему ужасно мерзкой. Она ничего и никого не стеснялась, не боялась столь неприкрыто предлагать себя тому, кого лишила всякой опоры в жизни, лишила самого будущего! Она растоптала его, а теперь звала в любовники. Но ведь Орхот не поверит ей. Он не может… Мысль Эхткара прервалась, так и не завершившись, потому что Орхот, не отрывая от неё заворожённого взгляда, встал, приблизился к жрице и обнял, склонившись при этом так, чтобы зарыться лицом в перья на её голове. «Он рехнулся!» - только и подумал Эхткар, уже готовый без всякой надежды на победу спасать Богинь в одиночку. В голове не укладывалось: кругом творятся жуткие вещи, каких Орнитария не знала до сей поры, а они милуются! Истребительница степняков без зазрения совести соблазняет едва ли не последнего из них! А тот словно позабыл всё то зло, что совершила эта наглая бестия. Неужели он верит ей? Неужто чары её столь сильны? - Идём со мной, Орхот, - пропела Ит-Ки, как поёт звонкий ручей по весне, и повлекла степняка за собой. Однако он не дал ей выйти из помещения. Эхткар ничему уже не удивлялся, и всё же дальнейшие действия Орхота оказались для него совершенно неожиданными. В тот момент, когда жрица повернулась к нему спиной и больше не гипнотизировала его своим маняще-лазурным взглядом, он протянул к ней руку, словно желая обнять, но вместо этого ловко обездвижил её и зажал рот. Ит-Ки, вся во власти его стальных мускулов, не могла ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. А Орхот меж тем обратил свой красноречивый взгляд к Эхткару. Тот несколько мгновений оставался на месте и в недоумении молчал, пытаясь разгадать планы степняка. Но потом решил просто положиться на собственную смекалку. - Веди нас туда, куда Злой Бог повёл Богинь, - сказал он, как мог властно и холодно, обращаясь к пленённой жрице.

Ирина Морозова Надо отдать Ит-Ки должное: страха в глазах её не было совсем. Только злоба, дикая и непобедимая, как и владевшее этой женщин неудержимое стремление к власти. Когда хотела, она могла быть и прекрасной соблазнительницей, и безжалостным, воинственным тираном. Орхот царапнул острым когтем тонкую белую кожу на её шее, и жрице пришлось умерить свой пыл. 38 Ночь. В окружающей тьме, освещённой звёздами, луной и прожекторами Парящего Храма, рассредоточились сотни с две до зубов вооружённых солдат – Злой Бог хорошо позаботился о своём эскорте. Десяток боевых машин и тёмная громадина Храма с его недюжинной огневой мощью держали на прицеле то место, где ожидалось появление спасательной группы с Земли. Информацию эту нелегал давно уже выведал у Лии при помощи своего проклятого детектора лжи. - Уже должно быть за полночь, - услышала Ева шёпот сестры у самого уха, - За нами вот-вот прибудут. Ева не отозвалась – сказать было нечего. Если во время прорыва их с Лией не убьют, то вскоре обе они будут в родном мире, среди тех, кто не только не причинит им вреда, но и сможет защитить ото всех возможных опасностей. Что касается Злого Бога, то ему вряд ли удастся довести свой план до счастливой развязки. Ему не дадут скрыться, и все его упования – лишь глупая надежда на простой случай, который выпадает не слишком-то часто. Одним словом, велика вероятность того, что всё закончится торжеством справедливости. Только что они, проклятые «Боги», оставят этому несчастному миру? Горы трупов, слёзы, опустошение? Орхот…

221

222

Ирина Морозова

Каждый раз, как произносила она про себя это имя, ей казалось, будто в груди у неё, нить за нитью, жилка за жилкой, обрывается что-то, ускользая от сознания, но давая понять: душе её уже никогда не стать прежней. Вскоре, если она доживёт до этого времени, ей придётся снова научиться жить обычной жизнью четырнадцатилетнего подростка. Нужно будет забыть всё. Ева и мечтала об этом и одновременно страшилась. Глупо не отпускать, удерживать за огненный хвост эту страшную сказку. И ещё глупее думать, что удастся её забыть. Орхот, Каэх, Икхел-Ки… Казалось, их имена, их образы, точно клейма на сердце, будут жечь её до скончания века. Орхот… Он был ещё жив. Жив своим покалеченным телом, но мёртв душой. Душой, прекрасней которой Ева ещё не знала. Орхот… Знала ли она его? Нет, не знала. Что могло быть ей известно о безъязыком сыне чуждого мира? Да ничего. Ничего, кроме того, что говорили ей его тёмные усталые глаза. Ничего, кроме того, что чувствовала она, когда степняк был рядом. Орхот… Ева пыталась понять, что он значит для неё. И не могла определиться. Друг? – больше! Душа, родственная собственной её душе? – должно быть. Герой, неоднократно спасавший её жизнь? – без сомнения. То, чего не доставало ей? – очевидно. Тот, кто научил её быть человеком? – да! И Ева его теряла. Она оставляла его, словно грешника в преисподней, гореть в огне острой, неизбывной боли, ступать по раскалённым углям заблуждений, биться о глухие стены одиночества! Ева заплакала. Ночь сохранила это в секрете.

Ирина Морозова Вокруг всё затихло, словно в ожидании чего-то неведомого. Никто не говорил ни слова, лишь солдаты Кварцевой Долины немного нервозно перехватывали в руках оружие, чтобы удобнее было им воспользоваться, когда придёт время стрелять в «Богов». Случай представился очень скоро, потому что в наступившей тишине вдруг послышался странный, жутковатый гул, тихий и монотонный, но при этом, казалось, заполнивший собою всю окружающую тьму. Прекратился он столь же внезапно, как и возник. И в тот же миг, будто в мгновение ока сотканная из воздуха, появилась машина, немного похожая на мобильную лабораторию, но значительно больших размеров. Это прибыли спасатели. Тёплый же приём ждал их здесь! Можно сказать, горячий… И в самый момент появления борт МЧС получил первый удар. Храм выпустил в него снаряд, потом второй, третий. В иных условиях столь примитивное оружие вряд ли сильно повредило бы современному, оснащённому всеми видами защиты комплексу, но эффект внезапности сработал безупречно. Лия упавшим голосом прошептала о том, что в момент перемещения системы всех устройств перенастраиваются, и на это нужно какое-то время. Вот защита и не сработала. Корпус машины был крепок, но повреждений избежать не удалось: в трёх местах зияли глубокие пробоины, из которых сыпались искры и валил дым. Храм прекратил обстрел, опасаясь, видимо, слишком сильно повредить комплекс и сделать его непригодным для обратного перемещения. А ведь именно этого и хотел Злой Бог: вернуться на Землю. Странное желание для преступника, который так хорошо устроился в СРП-мире. А впрочем, наверное, заметил в душах своих «канареечек» ростки атеизма и посчитал, что это будет посерьёзнее земных проблем с законом. Дальше штурмовать комплекс МЧС надлежало солдатам. Они, должно быть, долго к этому готовились. Потому что уже минут через двадцать один из командиров атакующих групп, весь в чаду и кровоподтёках, доложил о захвате машины. По приказу нелегала Еву и Лию повели к захваченному

223

224

Ирина Морозова

комплексу. Его корпус, вместо того, чтобы парить в паре метров над землёй, просто стоял на ней, подмигивая сёстрам остатками габаритных огней. - Как же так?! – сокрушалась Лия, но голос её потонул в шуме начавшейся было перестрелки. Видимо, кто-то из прибывших попытался пробиться боем, но силы были слишком неравны. Спасатели – не спецназ, и задача их – выручать из беды, а не воевать. Оружия – минимум, и оно скорее травматическое, нежели боевое. Навыков ведения боевых действий – ещё меньше. Да и как они могли предположить такое, когда, по мнению землян, в Орнитарии обитают одни пернатые дикари. Внутри комплекса тут и там лежало множество трупов, как орнитарианских, так и человеческих. Трое раненых спасателей стояли лицом к стене под прицелами белых солдат. Сестрам велели встать рядом с ними. Злой Бог начал допрос. - Кто здесь старший? - Вы его убили, - процедил сквозь выбитые зубы один из раненых спасателей. Он осторожно косился то на жалкие остатки своей команды, то на девушек, очевидно, пытаясь оценить обстановку и понять, как следует действовать дальше. - Кто старший после него? - Я, - отозвался всё тот же спасатель. - Возможно ли немедленное перемещение отсюда на Землю? - Нет. - А, может, да? Подумай хорошенько. Ты рискуешь жизнями своих людей и этих вот соплюх, - Злой Бог поочерёдно обвёл пленных стволом своего автомата, - Ну? Спасатель молчал. Не желая вести долгих бесед, нелегал сделал первый выстрел. Один из спасателей упал, как подкошенный. - Чёрт бы тебя!.. – старший спасатель, до конца не веря своим глазам, взгляд которых был прикован к трупу товарища, едва не бросился на убийцу. Но тот ему не дал и шагу сделать, тут же переведя прицел автомата на последнего из оставшихся в живых

Ирина Морозова эмчеэсовца. - Ещё раз для особо одарённых… - Хорошо, - с трудом выдавил спасатель. Он попросил подвести его к пульту управления и предоставить некоторую свободу действий. Произведя с десяток операций на многочисленных панелях управления, он, обливаясь потом от волнения и кровопотери, наконец, сообщил, что перемещение состоится через пять минут. - Отлично! – Злой Бог был доволен, - Тогда не поминайте лихом. С этими словами он собственноручно перестрелял оставшихся в живых спасателей. Лия вскрикнула. Ева оставалась мрачноспокойной: после всего того, что довелось ей пережить в этом СРПмире, её трудно было чем-либо пронять. Однако и это нелегалу удалось, когда он, направив на сестёр прицел своего оружия, сказал, будто выплюнул: - Вас тоже многовато, соплюхи. Мне хватит и одной. Дуло автомата, смотревшего теперь на них, походило на ослеплённого и потому вдвойне страшного циклопа, которому решительно всё равно, чью жизнь отнять, а кого вогнать в холодный пот смертельного ужаса. Несколько секунд нелегал медлил, раздумывал, будто он и вправду бог, кому оставить шанс на спасение, а кому нет. Но этих коротких мгновений хватило, чтобы лишить его сей божественной привилегии. Сшибая стоявших на его пути белых орнитов, словно молния цвета горячих углей, в отсек ворвался невесть откуда взявшийся Эхткар. Точно выпущенная для охоты стремительная хищная птица, накинулся он на убийцу. Человек и орнит упали. Но сколь ни было внезапным появление горца, всё же перевес недолго был на его стороне. Мускулатура у крылатых обитателей Орнитарии развита превосходно, а вот кости, как у птиц, хрупкие. Нелегалу, очевидно, было это известно, потому что, отбиваясь от смертельно опасных атак разъярённого орнита, он схватил его занесённую для удара правую руку в середине предплечья, а свободной рукой резко и

225

226

Ирина Морозова

сильно ударил по кулаку снизу вверх. Раздался хруст ломаемых костей и громкий вопль, после чего Злой Бог оттолкнул от себя покалеченного горца и два раза выстрелил в него: в плечо и в грудь. - Эхткар! – Лия плакала, и Ева прекрасно её понимала. Если бы на месте Эхткара был теперь Орхот, она тоже не смогла бы сохранить спокойствие. И, будто материализовавшись из её неосторожных опасений, в проёме открытой переборки отсека появился бескрылый степняк. Располосовав троих, едва опомнившихся солдат, отшвырнув подальше двоих, уже успевших взять его на прицел, он сбил Злого Бога с ног. Сёстры заворожено наблюдали, как степняк, ловко и молниеносно нанося удары когтями рук и ног, рассекая воздух длинным хвостом, расправляется с белыми солдатами. И, покончив с ними, берётся за нелегала. Всё произошло в считанные секунды. Нелегал, который после нападения Эхткара был уже на чеку, сразу же вскинул автомат, но выстрел ушёл в сторону. У степняка, в отличие от поверженного Эхткара, имелся чрезвычайно длинный, невероятно подвижный и хлёсткий хвост, которым он пользовался с удивительным проворством. Чёрная, покрытая не зажившими ещё рваными ранами живая плеть ударила человека по рукам, затем по плечу и по шее. Злой Бог в несколько мгновений растерял все свои преимущества. Он вынужден был зажаться, защищаясь от ударов, но всё равно был крайне опасен. Орхот приблизился к нему на расстояние рукопашной схватки и нанёс мощный удар ладонью в лицо. Однако нелегал сумел ответить на этот выпад серией сильнейших ударов, которые вполне могли бы стать для орнита смертельными, но не стали. Нечто страшное проснулось внутри степняка, нечто такое, что на миг сделало его почти неуязвимым. Если бы Лия и Ева хоть на миг узрели бы сейчас его лицо, перекошенной невыразимой ненавистью, посмотрели бы в налитые кровью, горящие безумием, глаза, то не узнали бы прежнего Орхота. И не удивились бы, что

Ирина Морозова схватка его со Злым Богом окончилась так стремительно и не в пользу последнего. Вид степняка ужасал и парализовал волю, но, к счастью, лицезреть это им было не дано. Вся его несокрушимая ненависть, вся убийственная боль и ядовитая сладость отмщения достались одному лишь нелегалу. И тот испил эту чашу до дна. Злой Бог вполне мог бы изловчиться и нанести орниту смертельный удар, но сочащийся гибельной отравой взгляд в самый ответственный момент будто пригвоздил его к месту, лишил воли и сил, которые до той поры казались неисчерпаемыми, почти сверхъестественными. Из-под чёрных густых бровей, грозно сведённых к переносице, с бледного страшного лица, словно превращённого в маску безумной злобы, смотрела на некогда всемогущего человека сама смерть, его смерть, чудовищная в своей безжалостной неотвратимости. - Проклятый страус! – вырвалось у Злого Бога, но грубость не помогла ему. Так часто решается исход ближнего боя. Порой побеждает не тот, кто лучше вооружён или тренирован, не самый сильный и ловкий, а тот, кто «одарит» противника более страшным взглядом. Нелегалу так и не удалось собраться с силами и дать степняку отпор. Чёрный орнит нанёс удар, молниеносный и, как всегда, смертельный. Его не подвели ни сила, ни ловкость, ни острота когтей. Злой Бог сам напоролся на расставленные им же самим колья совершённого зла. Орхот с несвойственной ему брезгливостью отстранился от убитого им человека, но оставались ещё пятеро белых орнитов из охраны нелегала. Те, правда, не спешили стрелять, руки их заметно подрагивали. Существо, так легко уничтожившее их «непобедимого» Бога, не могло не внушать ужаса. Вряд ли солдаты из Кварцевой Долины были так уж религиозны и суеверны, но вид свирепого степняка и поверженного им человека невольно нагоняли на них оторопь. А Орхот и впрямь был ужасен: высокий и внушительно крепкий, с пугающе острыми и длинными когтями, с которых капала кровь побеждённого врага, он сейчас являл собой безумную

227

228

Ирина Морозова

неотвратимость возмездия. Он заставлял трепетать, а немота, увечья и незажившие до сих пор раны лишь усиливали жуткое впечатление. - Он сейчас всех убьёт! – раздался в наступившей тишине испуганный женский голос, полный трепета и оттого заставивший сердца пернатых солдат предательски дрогнуть. По сути, он был последней каплей, переполнившей чаши их самообладания. Ева и сама не ожидала от своих нечаянных слов такого эффекта. А солдаты меж тем, не в силах справиться с охватившей их паникой, бросились вон из мобильного комплекса. Меж тем, интеллектуальная система оповестила всех находившихся в ней о начале перемещения. 39 Как и в прошлый раз, Ева не заметила перемещения из одной реальности в другую. О его окончании сообщил всё тот же неизменно приятный и ровный голос бортовой интеллектуальной системы. - Мы дома? – Ева никогда не видела Орхота столь страшным, как теперь, и потому предпочла заговорить о хорошем. - Похоже на то, - выдохнула Лия, почти не веря в то, что удалось выйти сухими из воды, - Только… трупы кругом. Боже мой! Еве за один только час этого проклятого утра довелось увидеть столько крови и смертей, что (к собственному её негодованию и недоумению!) вид мёртвых спасателей не вызвал в ней сколько-то сильных эмоций. В большей степени её волновала теперь судьба оставшихся в живых. - Иди сюда, Орхот, ты не должен стоять там один. Ты весь в чужой крови. Люди, которые придут сюда за нами, подумают, что это ты убил спасателей, и церемониться не станут. Орхот, словно вырванный этими словами из кошмарного сна в ещё более ужасающую реальность, сделал к Еве пару шагов. Между ними лежал Эхткар, и по взгляду, брошенному на него степняком, девочка поняла, что горец пока ещё с ними. - Он жив! – теперь Ева и сама это видела: пробитая грудь орнита слабо и конвульсивно вздымалась, а изо рта вместе с кровью

Ирина Морозова вырывалось хриплое дыхание. - Эхткар! – Лия не сразу пришла в себя. Она поспешила к другу, но помочь ему никак не могла. Ева знала, как это тяжело, и потому не удивилась, что сестра, такая взрослая, серьёзная и уверенная в себе, заплакала, словно ребёнок. - Не плачь, - Ева, по-прежнему, чудовищно спокойная, принялась увещевать сестру, прекрасно осознавая при этом всю тщетность таких попыток, - сейчас сюда придут люди, они вызовут врачей. Он выживет… Но вопреки ожиданиям Евы, Лия от этих слов разрыдалась ещё сильнее. Девочка бросила беспомощный взгляд на Орхота, но тот смотрел совсем в другую сторону, туда, где находился выход из командного отсека комплекса. Ева тоже поглядела туда и едва не отшатнулась. В проёме стояла Ит-Ки. Вид у неё был ещё более безумный, чем у Орхота. У неё была рассечена (явно чем-то острым, вроде когтя) правая скула, и серьёзно ранена правая же рука чуть выше запястья. Осклабившись, она смотрела степняку в глаза, продолжая без всякого стыда и совести гипнотизировать его, привораживать, лишать воли. В руках бывшая жрица держала автомат, и ствол его направлен был в сторону Орхота. - Ну, вот и всё… Ит-Ки, коварно улыбнувшись, сделала выстрел. Но промахнулась: раненая рука не послушалась больного мозга. Орхот по-прежнему не двигался, просто смотрел на неё с каким-то непонятным выражением на бледном лице. - Ладно, тебя, птенчик мой, на десерт оставлю. Ит-Ки, перехватив автомат так, чтобы нажать на спусковой курок пальцем здоровой левой руки, перевела прицел на Еву. - Я не могла остаться в Орнитарии, не попрощавшись с вами, всё так же ухмыляясь, произнесла она и приготовилась стрелять, но не успела выпустить и одного заряда. Орхот, вдруг опомнившись (чего никто уже от него не ждал), налетел на белую жрицу и одним ударом острых когтей под грудную клетку лишил злобную чаровницу всякой надежды на победу да и на

229

230

Ирина Морозова

саму жизнь. Всё то, что происходило в тот момент в его душе, отражали его обезумевшие, ещё больше потемневшие глаза. Ева, вновь счастливо избежавшая смерти, даже ощутила себя виноватой. Что испытывал он к этой белой пернатой бестии, коварной обольстительнице и безжалостной убийце? Сколь полно владела она его сердцем? И как тяжко было ему отважиться на этот страшный подвиг? Подвиг во имя своей «Богини». А, может, и месть за гибель своего народа. Самолюбивые люди считают, что всё на свете происходит ради них, скромники же предпочитают искать причины во вне. Ева колебалась меж двух этих догадок, но вскоре всё это утратило какое-либо значение. Потому что Ит-Ки, истекая кровью и уже готовая испустить дух, вдруг дёрнулась, извлекла из своей изящной золочёной амуниции небольшой предмет непонятного назначения и, нажав на нём какую-то кнопку, выплюнула вместе с алым сгустком крови: - Вы всё равно здесь все подохните! И в ту же секунду где-то за пределами мобильного комплекса прогремел взрыв. Ошарашенная Ева испуганно поглядела на Орхота, потом на сестру. Лия, в кои то веки, казалось, была растеряна ещё больше Евы, и не смогла даже слова вымолвить. Орхот же, рухнув на колени рядом с телом убитой им жрицы, вновь погрузился в ад своего безумия. А взрывы продолжали грохотать и от этого начал сотрясаться корпус спасательной машины. Ева не знала, что делать. Неужели всё же придётся распрощаться с жизнью? После стольких-то жертв, у самого порога спасения?! В это не верилось, но никаких перспектив девочка не видела. Там, снаружи, в ангаре для перемещений, сейчас творилось то же самое, что и в гнездовье степняков сутки назад. И мобильный комплекс спасателей вряд ли долго продержится в этой преисподней. Но давшая от взрыва трещину стена командного отсека вмиг разрешила все сомнения. По внутренней обшивке комплекса пошли трещины, во все стороны полетели снопы искр от вышедших из строя приборов. - Наружу! – опомнившаяся Лия схватила младшую сестру за руку и потащила к выходу из машины, который того и гляди грозил

Ирина Морозова обвалиться и заточить их внутри гибнущего комплекса. Ева, плохо соображая, пробежала вслед за сестрой несколько десятков шагов, и лишь тогда поняла, что Орхот с пока ещё живым Эхткаром остались внутри. Вокруг неё снова всё рвалось на части, гремело, убивая мозг. Сестёр отбрасывало в стороны, но они продолжали бежать куда-то. И кто-то уже спешил им на помощь, но… Но Орхот же остался внутри рушащейся машины! Ева, с силой рванувшись, высвободилась из рук старшей сестры и бросилась обратно, к гибнущему на глазах мобильному комплексу. Кажется, Лия что-то кричала ей вдогонку, но Ева ничего не слышала за грохотом разрывающихся вокруг бомб. Она их уже не боялась. Кажется, страх вообще перестал существовать для неё. Это было странное чувство, но момент думать об этом был не подходящий. Тем более что останки мобильного комплекса были уже совсем рядом. На пути к той части огромной машины, где находился командный отсек, Еве пришлось преодолеть чудовищные завалы, а в один из этих жутких моментов развалины так тряхнуло, что девочка упала на острые обломки и сильно разодрала правый бок. Боль затуманила ей взгляд, но даже так она смогла различить метрах в десяти от себя сгорбленную чёрную фигуру, всё так же коленопреклонённую и казавшуюся каменным изваянием. Корпус машины развалился на части, но над орнитом два крупных обломка упёрлись друг в друга поломанными рёбрами, образовав нечто вроде укрытия. Впрочем, ему, похоже, до этого не было никакого дела. Чёрный едкий дым, исходивший от плавившихся деталей комплекса, разъедал Еве глаза и заставлял кашлять. Закричать она, совсем охрипшая, не могла, а значит, нужно было сделать ещё несколько шагов. В лицо ей то и дело летели мелкие осколки стекла, металла и пластика. Один крупный, свистя, словно пуля, задел своим острым краем правый висок и ухо. Еве показалось, что её кто-то ошпарил кипятком, но всё же продолжала ползти и карабкаться, преодолевая

231

232

Ирина Морозова

дымящиеся завалы. Орхот не видел её. «Ну, оглянись же! Что же с тобой такое?» На самом деле Ева всё прекрасно понимала, а потому терпеливо и бесстрашно продолжала свой путь к нему. Взорвался какойто агрегат метрах в семи от неё, и девочку обдало нестерпимым жаром, будто из печи, совсем как тогда, в Орнитарии, в звериной норе. При этом её отбросило, как показалось, Еве, прямо на тот свет. Но когда она всё-таки очнулась, вокруг неё всё было по-прежнему. Только Орхот оказался совсем рядом. Должно быть, взрывом её отбросило прямо к нему. Ева было обрадовалось столь счастливому стечению обстоятельств, но потом поняла, что самое трудное впереди. Вырвать Орхота из той бездны, в которую падала теперь его несчастная душа, оказалось куда сложнее, чем бежать за ним в самое сердце ада. Ева приподнялась и огляделась: рука её упёрлась во что-то гладкое и мягкое, похожее на перья. Весь в копоти и запёкшийся крови, рядом с ней лежал Эхткар. Живой ли? Орхот, стоя на коленях, смотрел на убитую им Ит-Ки. В глазах его при этом была то ли пустота, то ли неверие. Снаружи их ненадёжного укрытия вновь оглушительно громыхнуло, сильно сотрясая пол ангара. Еву подбросило, и она упала прямо на раненого горца. Девочка ясно как никогда поняла, что обратный отсчёт её жизни пошёл на секунды. Внутри её всё горело болью, и в том, что она переживёт ещё хотя бы одну такую встряску, Ева сильно сомневалась. - Орхот! Еве казалось, что она кричит, из последних сил надрывая осипшее, сильно саднящее горло, но Орхот не услышал её даже с такого близкого расстояния. Тёмные, глубоко запавшие глаза его, словно милостыню, просили смерти у ревущего вокруг огня. - Орхот, она мертва! Мертва, и поделом ей! – силилась она докричаться до затуманенного разума степняка, но с каждым словом надежда на счастливый исход таяла в ней, словно кусочек льда на горячей сковородке, - Она мёртвая, а я ещё живая… Пока

Ирина Морозова ещё… Орхот! Я погибну здесь, с тобой, и моя смерть будет на твоей совести! Ты хочешь этого? Хочешь? Ещё один кинжал в его уставшее болеть сердце – но так будет лучше и для него самого. Должно быть, он всё-таки слышал её, потому что встал и, словно зомби или бездушный робот, поднял Еву с пола. Вернее, с бездыханного тела горного орнита. Бездыханного ли? - Орхот, я дойду сама, - прохрипела она и сама с трудом поняла свою речь, - его, Эхткара, нужно взять с собой. Повинуясь её воле, Орхот, хоть и с трудом, но всё же взвалил тело горца на свои поникшие плечи. Только куда было идти? Очевидно, они так и пропали бы в этой огненной кутерьме, но Лия уже позаботилась об их спасении. Очередная бригада спасателей активировала для них силовой коридор, защищавший от взрывов любой мощности. 40 Ева, наскоро переодетая в униформу научного работника, умытая, вся в засохших корочках лечебного геля, сидела в кабинете сестры, пила горячий сладкий чай, и не могла поверить в то, что всё наконец-то закончилось. Ей никак не верилось в то, что они с Лией живы, что обе они в родном мире, и все их злоключения позади. Так бывает, когда выходишь из зала кинотеатра в светлый, блестящий, гремящий музыкой и людскими голосами холл. После этого ты долго ещё пребываешь в каком-то странном, удивительном состоянии лёгкой оглушённости: вот только что ты находился в мире чьих-то фантазий, и вдруг – раз – и видишь всё то, к чему привык с малых лет. Ева в тот момент была и успокоена возвращением к привычному состоянию вещей, и встревожена тем, что же будет дальше с Орнитарией и орнитами. В особенности с теми, двумя, что находились сейчас на территории НИИ. Лия, даже не отдохнув и отказавшись от медицинской помощи,

233

234

Ирина Морозова

решала что-то со своим руководством и представителями властных структур, которые прибыли сюда для того, чтобы разобраться в инциденте. Ева вот уже два часа пребывала в полнейшем информационном вакууме, и от этого внутри что-то постоянно напрягалось, не давая в полной мере насладиться моментом своего триумфа над смертью. Но вот Лия вернулась. Шумно выдохнув, она села и позволила себе расслабиться. - Всё лучше, чем могло бы быть, - произнесла она, видя встревоженное состояние сестры, - как только жизнь Эхткара будет вне опасности, их с Орхотом отправят обратно в Орнитарию. Я убедила представителей власти направить туда спецназ. Нужно уничтожить этот проклятый летучий храм и весь арсенал Кварцевой Долины. Это всё не их технологии, их там просто не должно быть. А если уж белые умники столь способны к точным наукам, то пускай делают изобретения сами. Но не думаю, что им скоро удастся добиться таких успехов… Лия хотела продолжить, но Ева перебила её. - А где Орхот? – спросила она, давая понять, что это и только это по-настоящему интересует её в данный момент. - Там же где и Эхткар, в медблоке, - ответила Лия, стараясь быть к сестре как можно внимательнее и терпимее, она уже успела понять, что бескрылый орнит для Евы чрезвычайно важен, - У него нет серьёзных повреждений, но я уговорила врача уделить и ему немного внимания. - Я хочу с ним поговорить, - сказала Ева тоном, не терпящим возражений. - Пойдём, я тебя провожу, - Лия, как ни хотелось ей отдохнуть за чашечкой чая, всё же встала и поманила Еву за собой. Проводив Еву до медблока, Лия переговорила по коммуникатору с врачом и попросила впустить её младшую сестру внутрь. Доктор был всё ещё занят излечением Эхткара, но к Орхоту готов был допустить посетителя. - Иди, - Лия легонько подтолкнула Еву в проём раскрывшейся двери.

Ирина Морозова Ева сделала пару неверных шагов, дверь медблока бесшумно затворилась за ней: Лия прекрасно понимала, что в предстоящем «разговоре» свидетели излишни. Девочка огляделась. Медблок был стандартным: масса оборудования непонятного назначения, всюду парящие экраны с различными показаниями, символами и графиками, десятки манипуляторов, койки, кабинки и неизменная стерильная чистота. По современным меркам здесь было тесно и бедненько. Впрочем, для излечения пернатого горца, судя по всему, было достаточно и этого. Медик что-то делал за ширмой, не обращая на вошедшую девочку внимания. Эхткара тоже не было видно: судя по всему, он так же находился за ширмой. А Орхот был здесь, прямо перед ней. Еву охватило чувство дежа-вю. Степняк сидел на полу медблока, точно так же, как и две недели назад при их знакомстве, в медблоке мобильной лаборатории. Сидел, немного подлеченный физически, и совершенно убитый морально. Он смотрел в пустоту и даже не заметил появления Евы. Точно так же, как и в первый раз, Ева молча присела напротив и взяла в руки кончик его изувеченного хвоста. Орхот, наконец, заметил «свою Богиню». Уголки его губ едва заметно приподнялись, но на полноценную улыбку душевных сил, судя по всему, не хватило. Опустошённость, ещё более страшная, чем пару недель назад, овладела им полностью. - Скоро вы с Эхткаром будете дома, в своём мире… Еве трудно было говорить от подступившего к горлу кома, но молчать она просто не могла. - Наши… Боги-воины уничтожат Храм и всё оружие, которое изготовили белые орниты с помощью Злого Бога. Они не скоро ещё смогут изобрести что-либо подобное… Ева замолчала. Самое главное, что ей нужно было сказать сейчас Орхоту, будто застряло в горле. Она посмотрела степняку в глаза, ища поддержки, и, как всегда, получила её. Он очень, очень старался казаться живым, хотя бы тогда, когда Ева была рядом.

235

236

Ирина Морозова

И девочка понимала, что сейчас ему просто необходимо дать дальнейший стимул к существованию. - Орхот, я пока ещё не взрослая… - начала она издалека, - и меня больше не отпустят в Орнитарию. Даже сестре, наверное, не позволят вернуться, потому что сочтут ваш мир опасным. Но… мне через четыре года исполнится восемнадцать, и я многое смогу решать сама. Орхот, я попытаюсь… Я все силы приложу, чтобы вновь встретиться с тобой. Ты только меня дождись… Пожалуйста. Ева умолкла. Слёзы всё сильнее душили её, не давая говорить. Еве хотелось плакать, прежде всего, потому, что она-то прекрасно знала, как нелегко будет исполнить обещанное. Она почти не верила в такую возможность. Но Орхот должен быть уверен в этом, иначе, скорее всего, он просто умрёт. Чувствовал степняк её сомнения или нет, но виду не показывал. Привстав и приблизившись к ней почти вплотную, он «заговорил» с Евой на своём немом языке жестов, тончайших выражений лица и взгляда. Положив одну руку Еве на плечо, второй он коснулся своей груди, потом указал на девочку и подытожил всё это тем, что многозначительно ткнул указательным пальцем в пол. «Я – тебя – ждать», - вот и вся нехитрая фраза, но Ева, уяснив её значение, уже не в силах была держать эмоции внутри. Она заплакала, Орхот погладил её по голове в утешение. Он вновь утешал, сам терзаемый невыносимой болью. Но именно это наполняло его обессиленную душу желанием жить. Перемещение орнитов состоялось утром следующего дня. Сёстры при нём уже не присутствовали. 41 После ухода Евы Орхот уже мало на что обращал внимание. Здесь, в мире Богов было много необычного, от чего голова могла бы пойти кругом, но в испепелённой душе степняка уже не осталось места праздному любопытству. Чудовищные картины смерти неотступно преследовали его,

Ирина Морозова словно духи отмщения, и лишь светлый образ маленькой Богини вставал между ним и этим адом – сожалением и муками совести. Орхот прекрасно понимал, что Ева лгала ему о своём возвращении через четыре года. Всё-таки, она не умела лукавить. Как и он сам. Родись она в Орнитарии, это непременно случилось бы в Степи, ведь честность – главное достоинство её обитателей. Орхот много думал о Богине, отгоняя таким образом от себя демонов недавнего прошлого, которые, словно стая падальщиков, слетались теперь на его умирающую душу. Но ведь он ещё жив. Жив каким-то чудом… Он тоже не лгал ей, когда обещал ждать. Даже если она не вернётся, он всё равно будет ждать. Он обещал, а обещания должны выполняться! Год за годом, день за днём, событие за событием, вспоминал он своё прошлое. Молодой, красивый, сильный – самый сильный в своей стае! – бесшабашный даже для степняка, однажды он собрал вокруг себя стайку друзей и повёл их в Кварцевую Долину, искать славы. Молодёжь совершает подвиги играючи. Но кто же знал, что игра эта превратится в кошмарный сон наяву?! Как эта бессердечная и бессовестная тварь Ит-Ки, сумела так легко и незаметно одурманить его, сломать, словно сухую ветку, сделать безвольным и слабым, как дитя? И отчего он, собственными когтями разорвавший её прекрасное манящее тело, всё равно до сих пор страдает от этого? Почему его сердце, всё в крови, пролитой ею, леденеет, когда мысли его возвращаются к этой проклятой первой страсти? Орхот не знал ответа. Он лишь вновь, словно пологом, отгородился от тяжких мыслей спасительным образом Евы. Он вспомнил те наказания, которым подвергся в стане своих соплеменников. Странно, но физическая боль, испытанная так недавно, уже не вызывала дрожи, она почти стёрлась из памяти. Никакие, даже самые кошмарные пытки не могли сравниться с теми корчами, что терзали сейчас его душу. Он был повинен в смерти своего народа. Он. Он один!

237

238

Ирина Морозова

И каждый раз, как мысли его натыкались на шипы этого безумия, он, пытаясь укрыться от них, вспоминал Еву. Светлая, милая маленькая Богиня, она так самоотверженно отгоняла от своего непутёвого друга злых духов, пришедших попировать над его грешной душой! Как никто другой была она полна любви и сострадания. Как хотел бы он уткнуться лицом в её плечо в отчаянной надежде спастись, но вместо этого приходилось довольствоваться воспоминаниями. Прекрасными, чистыми, непобедимыми… Орхот вспомнил их первую встречу. Она чем-то была похожа на сегодняшнее прощание. Думала ли тогда Богиня о том, что выручает его из беды, вытаскивает из бездны отчаянья и одиночества? Вряд ли. Это было просто детское любопытство, легкомыслие, наивность. Но лишь для неё. Степняк, столь остро нуждавшийся тогда в возвращении к жизни, в руке, протянутой навстречу, воспринял нечаянный жест маленькой доброй Богини как крыло, вдруг возместившее все его потери. Орнитарианки часто в знак особого расположения и заботы чистят перья своим мужчинам: мужьям, сыновьям, братьям. Ева не могла знать этого, как не ведомо ей было и то, что вместе с пёрышком на хвосте она чистит и осквернённую, потерянную душу… Сколько времени провёл он в таких вот губительных и спасительных воспоминаниях, Орхот не имел ни малейшего понятия. Чувство времени притупилось вместе со всеми остальными ощущениями, тем более что здесь, где вместо неба над головой был ни о чём не говорящий белый свод, а светила заменяли созданные Богами крохотные огоньки. Он просто сидел и ждал, когда за ним придёт обещанные девочкой Боги-воины. И вот, в какой-то момент, они действительно появились. Их было пятеро. С ног до головы закутанные в непонятного цвета одежды, увешанные всевозможным оружием и другими вещицами, назначения которых Орхот не знал и не мог о нём даже догадаться, - они выглядели устрашающе и могли бы напугать кого угодно. Но

Ирина Морозова только не Орхота. Он и прежде не отличался малодушием, а теперь и вовсе ничто не могло вселить в него страх. Они переговорили о чём-то с тем Богом, что врачевал раненного горца. Орхот не понял и половины из их речей. Но вот, оговорив что-то с воинами, врачеватель зашёл за тонкую, полупрозрачную стенку и вынес оттуда на парящих носилках всё ещё находящегося без сознания Эхткара. Воины перехватили управление носилками, а Орхоту велели идти следом. Степняк, ко всему теперь безразличный, подчинился. Они прошли в то самое (Орхот вспомнил непонятное слово) помещение, в котором очутились он и Богини, когда покинули Орнитарию, и которое, кажется, называлось ангаром. От недавнего погрома здесь каким-то чудом не осталось и следа, а посреди ангара стояла одна единственная машина, столь же устрашающая, как и люди, вслед за которыми Орхот сюда пришёл. Боги-воины внесли Эхткара внутрь машины, а затем и Орхота отвели туда же. Степняк, сын иной реальности, почти не понимал, что окружает его в обители всесильных Богов, и потому просто не обращал ни на что внимания. Оставшись вместе со спящим горцем под присмотром одного из Богов, он сел рядом с собратом и снова погрузился в спасительные воспоминания о своём маленьком добром ангеле. Спустя какое-то время стороживший орнитов воин велел Орхоту встать и следовать за ним, как он сказал, на выход. Парящие носилки с раненным горцем, словно по волшебству, не спеша поплыли следом. И вскоре оба орнита были уже на воле, в мрачновато-прекрасных просторах Степи. К несчастью, непоправимо осквернённых… Был вечер. На юго-востоке, там, где должно было находиться пепелище гнездовья, уже не курились дымы пожарищ, хотя, по разумению Орхота, это место всё ещё должно было по крайней мере сильно тлеть.

239

240

Ирина Морозова

Однако всё выглядело так, словно с тех страшных мгновений минуло уже не менее четырёх-пяти дней. Орхот, ничего не понимая, просто решил пойти в том направлении. Боги дали ему некую вещицу, которая, по их словам, помогала управлять парящими носилками. Дальнейшая судьба двух орнитов их не интересовала, и они просто препоручили раненного заботам здорового. Вещица была маленькой, полупрозрачной и показалась Орхоту слишком хрупкой для того, чтобы он смог управляться с нею. Но Боги всё же наскоро обучили его. Сами же воины, судя по их коротким репликам, которыми они обменялись меж собой, намеревались посетить Кварцевую Долину и уничтожить Храм Злого Бога. Орхот подумал, что стоило бы порадоваться этому, но на душе его по-прежнему было пусто. Итак, Боги ушли на поиски Храма, а степняк остался один. Ещё никогда не ощущал он одиночества столь остро. Ещё никогда не вгрызалось оно так болезненно в его мысли. Он долго брёл к пепелищу гнездовья, к обгоревшим останкам собственной жизни. Горец на носилках продолжал спать, восстанавливая силы (они ему ещё пригодятся), но степняк был даже рад этому. Он не смог бы сейчас посмотреть в глаза даже ему. А Степь встречала его пряным запахом своей травы, жужжанием крохотных тварей, опылявших цветы, и вольным бесшабашным ветром, трепавшим перья на голове Орхота. Всё как всегда. Неужели Степь не оплакивает свой народ? Ответ напрашивался сам собой: эта дикая и вольная земля ничего не потеряла, духи погибших степняков так и будут жить в ней, в дыхании ветров и песнях птиц. Они будут витать вокруг Орхота, жаля его острыми иглами обвинений. К несчастью, справедливых… Орхот дошагал до мёртвого гнездовья лишь к утру. Там уже и впрямь не было огня и даже дыма: лишь горы обгорелых и расклёванных падальщиками трупов. Отсюда могло показаться, что ими усеяна вся Степь…

Ирина Морозова Невыносимый смрад не позволил Орхоту проникнуть вглубь пепелища, да и здесь ему хватало оживших кошмаров. Неподалёку на своём кошмарном колесе всё ещё висел труп Икхела-Ки. Правда, теперь признать в нём разведчика было почти невозможно. Тело его было обглодано зверьём почти до костей. Орхот и рад был бы снять его с колеса, но так и не решился на это. Как ни уважал он благородство покойника, но моральные силы его таяли с каждым мгновением, проведённом в этом месте смерти. Вокруг него, куда не глянь, были разбросаны мёртвые тела степняков, и целых трупов здесь почти что не было. У самых ног Орхота валялось что-то совсем маленькое и тонкое. Только бросив на него взгляд, он уже знал что это, но отчегото склонился, будто для того, чтобы убедиться. Или в надежде разувериться в своих догадках. В чём? В чём разубеждать себя? В том, что это нога пятилетнего ребёнка?! Орхот осторожно взял этот маленький кусочек обгорелой плоти в свои дрожащие руки: он рассыпался пеплом в его пальцах… Боль разрывала Орхота на части, словно хищник жертву. Она поймала его в свои силки. В тот миг весь его мир сосредоточился лишь на этой частичке погубленной юной жизни. Это был его ад, его кара. И он заслужил это! Теперь он особенно хорошо понимал – очень отчётливо! – что не вправе даже смотреть на останки своего народа, так как это он – именно он! – повинен в гибели степняков. И вот этого малыша, чья ножка теперь почти физически обжигает его ладони, тоже убил он. Может быть, это ножка то самой девочки, Каэх, жизнь которой маленькой Богине так и не удалось спасти. Боль бывает столь сильна, что её почти перестаешь чувствовать. Именно это и происходило в тот момент с Орхотом. Стоя на коленях, он неотрывно смотрел на кусочек мёртвой плоти в своих руках и ни о чём не думал. Не было сил, да и смысла тоже. Не было ничего ни вокруг, ни внутри Орхота, что могло бы вернуть его к жизни.

241

242

Ирина Морозова

Эхткар открыл глаза и долго лежал, не в состоянии припомнить события последних дней. Память ему вернула лёгкая, почти неощутимая боль в груди и правом запястье. Злой Бог сломал ему руку, а затем выстрелил из своего оружия. И всё… Что было после? Эхткар приподнял голову и осмотрел себя. Раны его были залеплены чем-то густым и полупрозрачным. Крови уже не было, раны зажили. Значит, их залечили Боги. Боги! Он был в их мире? А теперь? Горец огляделся. Кругом была Чёрная Степь. Стало быть, Боги вылечили его и вернули в родной мир. Это понятно. А Богини? А Злой Бог со своей армией? На эти вопросы ответов в его голове не нашлось. Эхткар приподнялся. Лежал он на странном, почти невидимом полотне, которое где-то уже видел однажды. Ах, да. Богиня Лия использовала такое, чтобы перемещать раненого степняка в день их появления здесь. Орхот. А он-то где? Горец обвёл взглядом пространство вокруг себя. Увиденное не обрадовало его. Он был у могилы целого народа, над которой, уже вовсю пировали стаи падальщиков. Страшное, невыносимое зрелище. Эхткар хотел уже отвести взгляд, но вместо этого остановил его на одинокой чёрной фигуре, коленопреклонённой и сгорбленной, будто под непомерно тяжёлой ношей. Эхткар встал. Он был ещё слабоват, и расстояние до понурого степняка пришлось преодолевать довольно долго. С каждым шагом открывавшаяся его взору картина становилась всё невыносимее. Ветер гонял по Степи обрывки палёного пуха, перьев и мелкий пепел. Всё это дурно, тошнотворно пахло. Разорванные на части тела степняков ужасали горца, хоть он и был не робкого десятка. Последние полдюжины шагов дались ему особенно тяжко: в мышцах проснулась боль, голова закружилась, а в пустом желудке замутило. - Брат, - позвал он, превозмогая рвотные спазмы, когда приблизился к степняку на расстояние вытянутой руки, - а брат.

Ирина Морозова Орхот! Но тот не отзывался. Более того, степняк будто бы и не слышал его. - Орхот, - повторил Эхткар чуть громче и коснулся пальцами сгорбленного чёрного плеча. Тело степняка трясло крупной, неровной дрожью, но спустя пару мгновений судороги эти слегка поутихли. Степняк повернул к нему свое лицо. Эхткар отпрянул – он не узнал Орхота. Было впечатление, что он обознался. На Эхткара смотрел, казалось, совсем другой орнит, даже близко не напоминавший того, кто был знаком горцу раньше. Он был почти седым – этот степняк, которого Эхткар со спины принял за Орхота! По серому лицу, будто по камню, бежали глубокие трещины морщин и широкие русла высохших слёз. Ввалившиеся глаза были темны и пусты, словно брошенные гнёзда в скалах. Степняк был стар – старше Орхота лет на тридцать. Он вообще казался неживым. Но Эхткар не мог обознаться. Отсутствие крыльев и знакомые черты лица слишком явственно говорили горцу, что перед ним именно Орхот, тот самый Орхот, с которым когда-то он побратался, отдав часть собственной крови. А посмотрев на то, что держал степняк в своих руках, горец понял, что столь сильно изменило его. Эхткар и сам был близок к тому, чтобы поседеть при виде столь страшных картин. Степняк продолжил глядеть на него своим пугающе пустым взором. Летавший в воздухе запах смерти царапал Эхткару пересохшее горло, и потому слова, на которые он решился после недолгих раздумий, вырывались из его горла с неприятным хрипом. - Я хотел бы задать тебе много вопросов, брат, но ты на них всё равно не ответишь. Так, может, лучше пойдём поищем выживших? Не могли ведь погибнуть все. Эхткару и самому очень хотелось верить в сказанное, потому-то, должно быть, слова его и не потонули в пустоте Орхотова взгляда. Степняк медленно, будто ветхий старик, встал и побрёл вдоль

243

244

Ирина Морозова

пожарища влево. Эхткар молча последовал за ним. Они шли довольно долго, и ничего вокруг них не менялось. Горец уже готов был поверить в самое страшное, но тут их внимание привлёк тоненький детский голосок, из последних сил взывавший о помощи. Орхота при этом словно подменили. Встрепенувшись, как ото сна, он бросился на этот звук. Эхткар тоже решил не отставать. Нагнав степняка, Эхткар, который не мог пока летать, увидел маленькую девочку лет шести. Она, очевидно раненая, не могла подняться в воздух и даже бежать, и потому стала лёгкой добычей для эчкхета – степного хищника, который брезговал трупами, и потому нападал теперь на живого ещё ребёнка. Орхот, желая предупредить смертоносный прыжок зверя на маленькую степнячку, издал что-то вроде клича, вызывавшего на бой. Эчкхет отвлёкся от своей жертвы и тут же понял, что может лишиться её. При виде двух взрослых орнитов, он разинул свой длинный зубастый клюв, но драться с ними зверю совсем не хотелось. И пришлось отступить. Когда раздосадованный эчкхет скрылся из виду, Орхот и Эхткар приблизились к спасённой девочке. Она была чумазая, ужасно истощённая и оттого, наверное, почти не могла двигаться. Орхот осторожно взял её на руки и отнёс подальше от мёртвого гнездовья. В руке девочка сжимала опалённый кусок какой-то грубой травяной плетёнки. Серьёзных повреждений на теле девочки, кажется, не было, хотя некоторые ссадины гноились и заставляли ребёнка страдать от боли. Сколько дней прошло с того момента, когда здесь случилась беда, Эхткар не знал, но, если судить по виду гнездовья и исходящего от него трупного запаха, не меньше пяти. Должно быть, девочка всё это время была голодной. При этом маленькая степнячка оставалась в сознании. - Орхот, - вдруг пропищала она своими слабеньким голоском, - а где Богиня? - Ты знаешь Богиню Еву, - вместо Орхота удивлённо отозвался Эхткар. - Она мой друг, - прошептала девочка, - она меня несла на

Ирина Морозова руках. Она жива? Эхткар и сам хотел бы это знать. - Орхот, Богини живы? – переадресовал он вопрос девочки степняку, который, возможно, знал побольше Эхткара. Тот кивнул. - Они в мире Богов? Снова молчаливое «да». - А Богиня вернётся? – вмешалась во взрослый разговор девочка, - Она потеряла своё покрывало, - и она протянула мужчинам тот самый обрывок полотна, что так крепко сжимала в своих слабеньких ручонках даже в момент смертельной опасности, - Я хочу отдать его Богине. Она им очень дорожила. Она вернётся? Орхот понурился и отвёл взгляд, но потом как-то слишком отчаянно и дерзко вновь обернулся к малышке. А затем указал на себя и на землю под собой. На языке жестов, которым пользовались орниты во время охоты и который был известен Эхткару, это значило: «Я буду ждать». Девочка едва заметно приподняла уголки своих бледненьких пересохших губ и прошептала: - Я тоже буду ждать её. Орхот рассеянно кивнул, а Эхткар, чтобы не думать о грустном, решил отправиться на поиски пропитания для истощённой девочки. К тому же её нужно было подлечить. - Нужно слетать на охоту, брат, - обратился он к Орхоту, - Я на крыльях, и мне будет проще сделать это. А ты тут пригляди за… Как, кстати, тебя зовут? – спросил он степнячку. - Каэх, - отозвалась та; она понемногу оживала, видя живых орнитов и веря в лучшее, но всё же была очень слаба. Эхткар улыбнулся ей, как бы обещая что-то очень хорошее, и, не задерживаясь, улетел. горе.

А Орхот и Каэх остались вдвоём, переживать своё великое

Орхот засуетился вокруг неё, но сделать что-либо без еды, воды и целебных трав не представлялось возможным. И он просто вновь

245

246

Ирина Морозова

присел рядом с Каэх – охранять её ото всего, что только можно себе представить. Но вокруг уже не было врагов. Зато они поселились внутри. Девочка, полежав немного в полнейшей тишине, вдруг заплакала, горько и в полную силу, как только и умеют плакать дети. Орхот, не зная, как ещё помочь несчастному осиротевшему ребёнку, взял Каэх на руки и крепко прижал к себе. Девчушка всё рыдала и рыдала, уткнувшись мокрым лицом в перья на его груди, и рыданья её жгли степняка сильнее «дыхания солнца». Ему хотелось кричать, так хотелось, что порой не получалось вдохнуть, внутри всё сжималось болезненным спазмом и не отпускало. Он понимал, что закричав, он даст выход накопившейся боли, та выйдет из него и душе станет легче. Но он не мог сделать себе такую поблажку. Каэх может испугаться, и ей станет ещё хуже. А куда уж хуже? Орхот был слишком много должен ей, так много, что не мог уже думать о себе. Что-то внутри его томилось и стонало, будто узник, проклинающий горькую судьбу. «Что я остался здесь, с ней? Нужно было самому лететь… идти за добычей, а горца оставить здесь! Что ему её слёзы? Он тут ни при чём…» Но совесть, беспощадная и жестокая до жути, тут же пресекла все эти стенания. «Ты должен был остаться! Ты должен теперь мучиться! Ты слишком много должен этому ребёнку, слишком много…». Вернувшись с охоты с добычей и пучками целебных трав, Эхткар застал степняков – девочку и Орхота – в каком-то странном состоянии. Малышка лежала у Орхота на руках и, кажется, спала, но при этом из закрытых глаз её катились слёзы. Степняк был ужасно напряжён, будто молча сносил жестокую, дикую пытку. Воспалённым, полубезумным взглядом смотрел он на девочку и, как показалось горцу, старался принять свои муки как должное. Лишь тогда, когда Эхткар забрал у него девочку, чтобы заняться её излечением, взгляд его вновь приобрёл прежнее равнодушно

Ирина Морозова убитое выражение. Что творилось теперь с ним? Эхткар понимал, что вряд ли сможет себе представить всю полноту его страданий, да, признаться, и не желал этого. Чтобы не думать о степняке и его беде, он полностью погрузился в заботы о девочке. Маленькую степнячку удалось выходить. А уже на следующий день в Степи появилось не менее пяти больших горских стай. Они прибыли хоронить степняков, ведь нельзя же было оставлять чёрный народ зверью. Так как трупов было непомерно много, то пришлось сжигать их, даже не складывая в курганы. Трупы просто облили большим количеством горючей смолы, что часто попадается в расщелинах Арочных Гор и подожгли. Ушло на это несколько дней, и пришлось даже призвать ещё несколько стай на подмогу. Но перед этим целые сутки летали горцы над уничтоженным гнездовьем и его окрестностями в поисках тех, кто мог выжить. Живыми удалось разыскать лишь около трёх десятков искалеченных, не способных добывать себе пропитание взрослых и чуть больше дюжины детей и подростков, кое-кому из которых удалось сохранить не только жизнь, но и здоровье. Десять дней полыхал потом в Степи гигантский погребальный костёр. Выживших переместили подальше от смрадного пожара, горские женщины ухаживали за ними всё это время. Тяжко было смотреть и на братскую могилу степного народа, и на его жалкие, беспомощные остатки. В эти десять дней Эхткар, Орхот и с полсотни горцев обустраивали для выживших детей и калек-взрослых новое гнездовье. Для этого пришлось истребить немало дичи, но у степняков должно было быть вдоволь мяса и звериных шкур. Орхот, охотясь и пребывая в других заботах, порой казался Эхткару почти ожившим, но это было лишь обманчивым впечатлением. На самом деле внутри его по-прежнему свирепствовала пустота.

247

248

Ирина Морозова

Боги давно покинули Орнитарию; горцы-разведчики уверяли, что парящий храм уничтожен, а белые орниты больше не показываются ни в Горах, ни в Степи. Громадное кострище на месте бывшего гнездовья степняков уже почти остыло, и лишь ветер разносил его пепел по осиротевшей стране. Маленькое селение в Степи было обеспечено всем необходимым на два-три месяца вперёд. Почти все горцы улетели в родные гнёзда. Эхткару тоже пора было возвращаться домой, но он немного задержался из-за Орхота. Поняв, что дела его здесь завершены, бескрылый немой степняк покинул новое гнездовье и направился к тому месту в Степи, где когда-то они с Эхткаром впервые увидели своих добрых Богинь. На месте разрушенной чудо-машины, названия которой Эхткару так и не удалось запомнить, была лишь трава да пара бьющих из-под земли ключей. Лишь белое «яйцо», непонятно из чего сделанное, то самое, что когда-то поглотило двоих орнитов, горца и степняка, и внутри которого произошла та судьбоносная встреча, всё ещё напоминало о Богинях. «Разрушитель» не смог его уничтожить, оставив тут как бы в напоминание о чём-то. О чём? О мимолётном счастье, ниспосланным Создательницей орнитам в страшные дни совсем ещё недавнего прошлого. Орхот пришёл сюда с охапкой звериных шкур и несколькими длинными костями и жилами. Он решил обосноваться здесь. - Почему ты не хочешь остаться со своим народом? – в недоумении спросил Эхткар, когда понял замысел степняка. «Я буду ждать», - был его немой ответ. - Ты думаешь, Богиня Ева вернётся? Эхткар не верил в возможность подобного чуда. Ведь какими бы добрыми ни были эти прекрасные небожительницы, всё же вряд ли они воспринимали этот мир столь уж серьёзно. У них была своя жизнь, сути которой орнитам понять было не дано. - Не глупи, брат, - начал увещевать степняка горец, пытаясь заглянуть ему в глаза, которые тот всё время отводил, - Ты больше сгодился бы в гнездовье. А здесь… Судьба тебе здесь ничего не

Ирина Морозова готовит. Ничего, кроме унынья и боли. Орхот постоял немного с опущенным взглядом, но потом всё же взглянул на своего верного друга. Он приложил правую руку к той части своей широкой груди, где билось сердце, затем нагнулся и той же рукой зачерпнул полную горсть чёрной степной пыли. Пыль сыпалась сквозь его пальцы, и частички её уносил ветер. «Сердце моё – прах, - прочитал горец его нехитрые жесты; закончил степняк свою фразу привычным уже знаком, - Я буду ждать». На самом деле Эхткар давно уже понял всё даже лучше, чем хотелось бы. Но в душе надеялся покинуть Орхота, будучи убеждённым в том, что тот всё же останется со своим народом вместо того, чтобы вечно ожидать невозможного. - Да, Орхот, ты прав, - произнёс горец тихо, словно в словах этих было нечто крамольное, - Жди. Степь Эхткар покинул с тяжёлым сердцем, но ничего не мог изменить. Все сами выбирают свою судьбу, а горцу предстояло жить дальше. Ведь он был ещё молод. Очень-очень молод. 42 Этот синевато-розовый утренний полумрак уже давно не видел искусственных огней, и потому с десяток световых пятен, вдруг возникших, точно из ниоткуда, могли бы показаться стороннему наблюдателю туманными призраками рассвета. Впрочем, люди, прибывшие в Орнитарию внутри хорошо оборудованного, защищённого и даже вооружённого мобильного комплекса, не догадывались об этом. Несколько секунд интеллектуальная система комплекса сканировала окружающее пространство множеством излучений, а затем, убедившись в том, что снаружи вполне безопасно, выпустила из своего высокотехнологичного чрева одного из пассажиров. Это была совсем ещё молодая девушка, юное лицо и стройная

249

250

Ирина Морозова

фигурка которой могли бы принадлежать подростку, но в серьёзном взгляде её глаз светилось нечто более мудрое, чем бывает у многих зрелых людей. На девушке был серый джинсовый костюм и удобные кожаные сапожки, чтобы удобнее шагать по мокрой от росы траве. За спиной висел такой же серый рюкзак с геометрическим орнаментов зелёного цвета и прикреплённой голографической бирочкой с надписью «Ева Млечина» Прежде, чем створки люка закрылись за ней, девушку окликнул человек в военной форме. - Может, всё-таки пойти с тобой? - Нет, Юрий Николаевич, не надо, - отозвалась она, мотнув головой и ощущая, как приятно раздувает волосы степной ветер, Со мной ничего не случится. А если что, я на связи, - сказала она, ткнув пальцем в наручный коммуникатор, который, как она знала, запеленгован автоматикой комплекса. - Ладно, давай, - неохотно согласился военный, - но не забывай, что я за тебя головой отвечаю. И даже трибунал не так страшен, как гнев твоей сестры. Инструкции все помнишь? - Так точно, Юрьколаич, - протараторила она и поспешила прочь от комплекса, пока слишком бдительный ухажёр её старшей сестры не передумал и не увязался к ней в охранники. Всё же она шла на свидание с прошлым, и лишние любопытные взгляды были тут ни к чему. Воздух светлел, но Степь так и оставалась чёрной, лишь отблески восходящего солнца на бесчисленных росинках придавали ей яркие радужные оттенки, словно блики света на мокрых перьях степняка… Ева вдохнула свежий воздух Степи, от которого успела отвыкнуть за четыре года, проведённых в мире людей. Степь пахла травами и пряной земляной солью. Запаха смерти, который неотступно преследовал девушку с момента возвращения на Землю, здесь уже не было. Ева порадовалась этому. Почти по-детски. Вдалеке виднелись юрты какого-то гнездовья. По данным

Ирина Морозова сканера, оно было совсем небольшим. Стало быть, не все степняки погибли в то кошмарное утро. С другой стороны, как же мало их осталось! Ведь если верить всё тем же сенсорным системам комплекса, то гнездовье, что видела Ева перед собой, было единственным во всей Чёрной Степи. Идти до гнездовья было довольно долго, но Ева, отвыкшая от местной силы тяготения, вновь ощутила ту лёгкость, с которой давались людям шаги в Орнитарии. Она могла бы десять раз преодолеть это неблизкое расстояние и ни капельки не устать. Вот если бы и на душе было так же легко! Еве было муторно от нахлынувших воспоминаний. А ещё ей было страшно. До смерти страшно не найти здесь того, ради кого бередила она теперь душевные раны. Вдруг от гнездовья, которое было всё ещё далеко, отделилась маленькая чёрная точка и стала стремительно приближаться, увеличиваясь и приобретая очертания летящего степного орнита. Ева остановилась. Она понятия не имела, какой приём ждёт её в Орнитарии. Летящая фигурка была уже совсем близко, когда Ева поняла, что это женщина. Прилетевшая из гнездовья степнячка была молодой и крепкой, выше Евы более чем на целую голову. Внешний вид её внушал страх, но глаза улыбались, как и губы, как и всё красивое лицо с гордыми чертами и открытыми мыслями. - Маленькая Богиня, ты вернулась! – радостно закричала она, едва коснувшись земли своими когтистыми стопами хищной птицы. Голос женщины был грубоват, как у всех степняков и степнячек, но от этого вовсе не казался неприятным. Она искренне радовалась встрече с Евой, и вела себя при этом так, словно была её давней подругой. Ева не нашлась, что ответить, и потому степнячка заговорила вновь. - Ты не узнаёшь меня, Богиня? – она уже успела подбежать к девушке и положить свои когтистые руки ей на плечи, - Не узнаёшь Каэх, которую спасла от смерти? А я тебя сразу узнала, ещё из

251

252

Ирина Морозова

гнездовья. Время и впрямь обходит Богов стороной. - Каэх! – выдохнула, наконец, Ева; она и не ждала такого счастья, - Каэх, ты живая! - Тебя благодарю каждый день, когда просыпаюсь и вижу солнце, - молодая степнячка посерьёзнела, - Ты ведь вынесла меня из самого пекла. - Я думала, что ты погибла. Ева улыбнулась, пряча навернувшиеся на глаза слёзы радости, и обняла Каэх. - Прошло двадцать лет, не так ли? – Ева отошла на шаг и ещё раз оглядела пернатую подругу, - Ты такая красавица! Должно быть, мужчины стаями вьются… Каэх после этих слов стала грустной. - Да некому особо виться, Богиня, - сказала она с печалью в голосе, - Нас чуть больше пяти десятков. В основном, старикикалеки. У троих здоровых молодых мужчин по четыре жены. И самое большее, что мне светит, это стать пятой для одного из них. Но я не хочу, Богиня. Никто из них мне не люб. - Какая ж я всё-таки дура, Каэх! – досадуя на себя, вымолвила помрачневшая Ева, - Могла бы и сама догадаться. Каэх промолчала, и Ева поняла, что продолжать эту тему не стоит. - Ладно, подружка, прости, - извинилась девушка и продолжила уже более живо, - в конце концов, я здесь не для того, чтобы бесцеремонно соваться в твою жизнь… - Разумеется, Богиня, - перебила её вновь повеселевшая степнячка, - ты вернулась для того, чтобы побывать на пиру в твою честь. Ох, и устроим мы с тобой веселье! - Каэх, Каэх, подожди, - Ева улыбнулась, но весь вид её говорил о том, что она о чём-то ужасно беспокоится, - я с радостью попирую с вами, но… чуть позже. Я ведь… - Я всё понимаю, Богиня, - Каэх, верная своей привычке, вновь не дала ей договорить и опять стала серьёзной, - Ты к нему вернулась, а не к нам. Ты вернулась, потому что он ждал… Все эти двадцать лет.

Ирина Морозова Вспомнив об Орхоте (и на этот раз попав в точку!), Каэх почему-то отвела взгляд. Еве показалось это странным. Однако то, что Орхот всё-таки жив, было, несомненно, важнее. Девочка очень боялась самого худшего. - Только он не в гнездовье, - продолжала Каэх, так и не поднимая на «Богиню» взгляда, - Он живёт отдельно, там, где ты и твоя сестра впервые нашли его. Сразу после бойни, которую устроили нам предатели из Кварцевой Долины, когда нам было совсем туго, он много нам помогал. Охотился днями и ночами, чтобы прокормить нас – детей и немощных взрослых. Но никогда не оставался даже ненадолго, никогда не поднимал глаз… - Каэх, он что, до сих пор винит себя? – теперь настал черёд Евы перебивать; она, разумеется, подозревала что-то подобное, но всё равно не могла воспринять это известие спокойно. Каэх кивнула. Глаза её «бегали», и она никак не могла заставить их остановиться на Еве или на чём-либо ещё. Ева не понимала причин этой внезапной странности, но теперь ей было не до того. - Но он ведь не виноват! Как же ещё объяснить ему это? - Да всем известно, что в гибели народа не было его вины, подтвердила Каэх, - Вина за это лежит только на вожаках, которые не захотели послушать тебя, Богиня, и рассеяться по Степи. Но он не желает признавать этого. За всё время их разговора Каэх ни разу не произнесла имени Орхота, говорила только «он», «его», «ему» и тому подобное. Ева вновь подумала, что это очень странно и решилась спросить: - Каэх, а почему ты не называешь его по имени? Степнячка от её слов даже вздрогнула, и Ева решила, что не стоит продолжать. Но что же так болело у неё внутри? - Ладно, Каэх, проводи меня к нему, - попросила девушка, намеренно не произнося имени Орхота, чтобы не ранить свою пернатую подругу. - Летим, Богиня, - немного успокоившись, сказала Каэх, но тут же вспомнив, что «Богиня» не умеет летать, поправилась, - то есть, пойдём. Я не стану подниматься в воздух. Хочется пройтись с тобой.

253

254

Ирина Морозова

Она улыбнулась. Кажется, напряжение вокруг них исчезло. Девушки, человек и орнит, неторопливо шагали по Чёрной Степи куда-то в сторону от гнездовья. Каэх говорила о том, как прошли для оставшихся в живых степняков эти долгие двадцать лет. Ева не прочь была бы ускорить шаг, но не делала этого, зная, как тяжело даётся орнитам ходьба. Она рассеянно слушала степнячку, иногда кивала отдельным её фразам, но сама думала о другом. Какой он теперь, её самый верный друг? Сколько лет ему должно быть сейчас? Вот вопрос так вопрос. А сколько было тогда, в момент их знакомства? Ева извлекла из памяти бережно хранимый там образ. На вид Орхоту в то время было примерно столько же, сколько сейчас Каэх, лет двадцать пять. Стало быть, теперь уж на двадцать лет больше. У Евы по-прежнему всё это не укладывалось в голове, ведь для неё-то прошло лишь четыре года. Сорок пять. Много это или не очень? Для восемнадцатилетней Евы этот вопрос оставался пока открытым. Но вот, наконец, и то место, куда она так стремилась. Посреди Степи, возле девственно-белого «яйца», предназначавшегося когдато для сбора образцов и состоящего из практически вечной аморфной наносубстанции (всё, что осталось от мобильной лаборатории) стояла одинокая юрта, маленькая и ничем не украшенная. А кругом Степь, тишина и печаль… - Ну, вот мы и пришли, Богиня, - проговорила Каэх, будто пытаясь скрыть какие-то свои чувства, - Уговори его вернуться в гнездовье. А я пока полечу, словлю тебе что-нибудь особенно вкусное к празднику. Каэх улетела. Торопливо и в то же время постоянно оглядываясь. Что с ней такое творится? Еве оставалось лишь пожать плечами и отправиться к одинокой юрте. Внутри девушки рождался странный трепет, от которого даже немного кружилась голова. Она так долго ждала этого момента, непрестанно готовилась к нему. А вот теперь, когда час икс настал, готова была бежать отсюда сломя голову. Чего она так боялась? Постаравшись взять себя в руки, Ева на подгибающихся ногах

Ирина Морозова приблизилась к Орхотову «гнезду». Дома ли он? Вокруг было так тихо! Может, спит ещё? Тогда самое время пожелать ему доброго утра. Ева подошла ко входу в юрту: там было темно. Она отодвинула край полога из пернатой шкурки какой-то местной твари и заглянула внутрь. Солнечный свет, проникший туда, немного опередил её взгляд и осветил скромное даже по меркам аскетичных, неприхотливых в обиходе степняков жилище. Кроме пары шкур на полу здесь ничего не было. Еве, с её понятиями об элементарных удобствах, трудно было представить, что это «гнездо» - жилое. Однако посреди него спал чёрный степной орнит. Ева долго всматривалась в него, не решаясь войти. В первое мгновение ей показалось, что перед ней не Орхот, а какой-то другой, совсем незнакомый степняк. Спавший в своей чудной сидячей позе орнит был стар – многочисленные и глубокие морщины превратили его худое лицо в некрасивую маску печали и усталости; грива перьев на голове была седой, а плечи – худыми и поникшими. И всё же Ева знала его. Знала бескрылую фигуру и покрытый старыми шрамами изодранный хвост; знала черты, которые не могла (да и не хотела) стереть из памяти. Она бесшумно прокралась внутрь низкого и тесного «гнезда», присела рядом со степняком и легонько дотронулась пальцами до его впалой щеки – кожа была сухой и шершавой, бледной, словно большую часть жизни он проводил здесь, в юрте, в её душной, давящей полутьме. Мышцы под её пальцами слегка дрогнули, и Орхот открыл глаза. Да, это и в самом деле был он. Две тёмных вселенных глядели на девушку точно так же, как и прежде: таинственно и нежно. Степняк зажмурился, и Ева поняла, что тот не верит своим глазам. - Это я, Орхот, - сказала она, улыбнувшись, хотя и очень хотелось плакать, - Я тебе не снюсь. Я действительно вернулась.

255

256

Ирина Морозова

Орхот, не двигаясь, неотрывно глядел на неё, и Еве вдруг показалось, что тот незнакомый старик, едва не сбивший её с толку несколько мгновений назад, куда-то исчезает, уступая место тому, кого она по-настоящему хорошо знала. Уголки его сухих, растрескавшихся губ как-то медленно и неуверенно поползли вверх. Он вернул ей улыбку. Много слов вертелось на языке у Евы, но ни одного из них она так и не решилась произнести: все слова, какие она знала, были сейчас ни к месту. Долго, очень долго, юная девушка и постаревший орнит просто играли в гляделки. Наконец, Орхот, немного изменив позу и рукой нащупав что-то позади себя, протянул своей «Богине» какой-то свёрток. Развернув его, Ева поняла, что теперь уж точно не сможет удержаться от слёз. В руках её лежало плетёное полотно, то самое, любимое, потерянное в кутерьме той расправы, что учинили когдато слуги Злого Бога над степным народом. Как он нашёл его? Ева вгляделась в нехитрое переплетение волокон и поняла, что это не новодел, а именно то, о чём горевала она все эти годы. Хрупкое от старости, оно было надвязано в пяти местах. И как он справился с этим со своими-то лапищами? Или кто-то помогал? Ева осторожно, чтобы не порвать ветхое полотно, накинула его на плечи. - Спасибо, Орхот, я по нему скучала, - тихо поблагодарила она и добавила, - а у меня тоже есть для тебя подарок. Всё больше и больше оживлявшийся Орхот заинтересованно глянул на неё. - Только нужно выйти, а то тесно тут у тебя и мрачно. Взяв Орхота за руку, Ева заставила его подняться и потянула прочь из юрты, больше напоминавшей могилу, чем жилище. Посмотрев на Орхота при свете дня, Ева поняла, как нелегко дались ему эти двадцать лет ожидания. Некогда очень высокий и мускулистый, теперь он был худым и сутулым, что заставляло его казаться ниже своего истинного роста. Впрочем, Ева тоже успела подрасти, и орнит в любом случае показался бы ей не столь большим,

Ирина Морозова как прежде. Но всё равно он выглядел очень, очень неважно. - Теперь закрой глаза и не вздумай открывать их, пока я не разрешу, - с шутливой строгостью велела орниту девушка и, дождавшись, когда он выполнит её приказание, сняла с плеч накидку, потом рюкзак и стала рыться в его содержимом. Наконец, она извлекла оттуда пакет из прозрачной плёнки и развернула его. В пакете, аккуратно свёрнутые, лежали два больших куска материи с нашитыми на ней чёрными перьями и такими же чёрными ремешками по краям. Это были крылья. Крылья для Орхота, которые Ева сделала сама. Она долго моделировала их на компьютере, потом долго искала материалы, сама крепко-накрепко пришивала перья: одно к одному. И всё это едва ли не ночами, так как днём приходилось учиться. Вытащив одно крыло, Ева подошла к Орхоту. - Разведи руки в стороны, - скомандовала она, с удивлением обнаружив, что орнит так и не поддался желанию подсмотреть, что же за сюрприз она для него приготовила. Орхот сделал, как было сказано, и Ева принялась с помощью ремней закреплять крылья на левой руке степняка. Она старалась закрепить ремни крепко, но при этом не слишком туго. Когда она застегнула последнее крепление над левым коленом Орхота, тот всё же не выдержал и открыл глаза. Он смотрел на своё новое крыло со смесью изумления и лёгкого недоверия. Ева тем временем достала второе крыло и принялась прилаживать его к правой стороне тела Орхота. Через пару минут, склонившись, чтобы застегнуть ремни на бедре орнита, она вдруг ощутила сильное дуновение ветра, невесть откуда взявшегося в утреней тиши, и характерный звук рассекаемого воздуха. Не нужно было поднимать взгляд, чтобы догадаться: Орхоту не терпелось попробовать новые крылья в действии. Глядя на них, словно на зыбкий фантом или продолжение сладкого сна, степняк разводил и сводил руки, будто делая зарядку или собираясь похлопать в ладоши. Казалось, он неуверенно и осторожно вспоминает, каково это – махать крыльями, а значит,

257

258

Ирина Морозова

жить полноценной жизнью. Он будто вновь был молод, полон сил и желаний. Еве совсем не хотелось портить ему настроение, это нежданное и великое счастье, но она всё же сказала, немного сбивчиво и как-то нехотя: - Орхот, эти крылья… Короче, я не уверена, что ты сможешь летать… Но Орхот, весь поглощённый давно забытыми ощущениями, в сладостном предвкушении того, что похороненные надежды могут ожить, похоже, не слышал её. Поупражнявшись ещё с минуту, с каждым новым взмахом крыльев наращивая силу и скорость движения, он вдруг сорвался с места, несколько раз подпрыгнул, отталкиваясь от земли… и взлетел! Полёт его был столь же недолгим, как и невысоким. И всё-таки это был именно полёт. Пробыв в воздухе лишь несколько секунд и преодолев таким образом не более пяти-шести метров, степняк кубарем повалился в объятья чёрной степной травы. Перепуганная Ева бросилась к месту его падения, но, уже подбегая, поняла, что волноваться не о чем. Орхот, стоя на коленях, громко и от души смеялся. Еве ещё не приходилось слышать его смех: хриплый и глуховатый, как у всех степняков, чем-то напоминавший карканье ворона. - Ты не ушибся? – спросила она, невольно улыбнувшись его непривычно радостному виду. Он, силясь унять рвущийся наружу смех, помотал седой головой. А потом вдруг вскочил и стиснул её в своих объятьях. - Эа… Эа… - Ева, чуть не задыхаясь в тисках его рук, поняла, что Орхот пытается произнести её имя. Голос его она тоже слышала впервые: он ни чем не отличался от голосов других степных орнитов, которые пришлось ей услышать четыре года назад. Но никто из них не называл её имя так, как Орхот сейчас. Ева не могла подобрать нужных сравнений, но не слишком огорчалась из-за этого. Она просто наслаждалась моментом.

Ирина Морозова Девушка понимала, что ещё раз, отдавая дань их необычной дружбе, она спасла ему жизнь, вернула её, почти уже ускользнувшую. У него вновь были крылья, была его «маленькая Богиня», и он был безумно счастлив. - Орхот, я понимаю, что ты мне очень рад, - Еве, прижатой к ходящей ходуном от волнения груди степняка, приходилось бубнить это в его перья, которые так и лезли в рот и в нос, - но, может, ты меня всё же отпустишь? Орхот тут же ослабил хватку, и Ева отстранилась от него на расстояние вытянутых рук. - Скажи, Орхот, вам всё ещё нужна такая горе-богиня, как я? Он смотрел на неё, всё такой же счастливый, должно быть, как никогда. «Ещё бы!» - говорил его залитый внутренним светом взгляд.

43 Каэх не возвращалась, значит, ждала, что Ева сама придёт в гнездовье. - Орхот, меня ждут в гнездовье… на пир в мою честь, - Ева улыбнулась немного лукаво, но при этом шутливо и добродушно, Тебя тоже очень просили быть там. Степняк, уже немного успокоившийся и пребывавший в состоянии умеренного восторга, вдруг помрачнел, замотал головой и опустил взгляд. - Почему нет? – Ева решила, не медля, пойти в наступление, - Неужели ты, в свои сорок с лишним лет, не понимаешь таких простых вещей?! Не ты виноват в гибели степняков. Вообще, что ты о себе думаешь? Ты, что ли, поразил гнилью мозги белых орнитов? Ты заставил степных вожаков сглупить и собрать все стаи в одном месте? Да не смеши меня… Меня, и остатки своего народа. Ева умолкла. Слова эти пришли ей в голову только что. А может быть, и давным-давно. Как бы то ни было, за четыре года упорных

259

260

Ирина Морозова

трудов ей удалось добиться того, чтобы речь её стала связной и более убедительной, чем тот прежний корявый лепет, которого она стыдилась теперь. Орхот смотрел на неё удивлённо и даже с какой-то едва заметной тенью страха: что ещё скажет «Богиня», чтобы безжалостно разбить скорлупу, в которой он прятался все эти годы, словно птенец, не желающий вылупляться? - Орхот, они ждут тебя, ждут нас обоих. Тебе что же, больше нравится сидеть здесь в одиночестве? Это же тюрьма, которую ты сам себе придумал. Ева интонацией голоса выделила последние четыре слова, ей хотелось доказать Орхоту всю безосновательность его страхов и сомнений. - Ты им нужен. Девушка, решив, что сказала всё, замолчала. А степняк задумался. Он стоял, то будто бы заглядывая внутрь себя, то бросая взор на не маленькую уже «Богиню», то мельком оглядывался в сторону невидимого отсюда гнездовья, которое столько лет упорно считал для себя запретным. Ева, опасаясь, что всё ею сказанное не возымеет нужного действия, добавила уже совсем просто: - Идём, - и, взяв орнита за руку, повлекла его за собой. Орхот подчинился нехотя, шёл он весь зажатый, скованный, судя по выражению лица, полный нехороших предчувствий. «Да что ж я тебя, как бычка на убой, тащу?!» - возмутилась про себя Ева, но ничего другого ей не оставалось – упрямство Орхота лишало её всякой альтернативы. Внезапно, уже на подходе к гнездовью, он вдруг высвободил свою руку из руки Евы, неуклюже разогнался и полетел. Девушка сперва подумала, что он всё-таки решил «дать задний ход», но ошиблась. Орхот низко, криво и с большим трудом летел по направлению к гнездовью. Может быть, в полёте ему было проще справиться с собой. Летел он, правда, как и в первый раз, совсем недолго. Пробыв в воздухе несколько секунд, он упал. Кто-то из гнездовья заметил

Ирина Морозова его и полетел навстречу, избавив его тем самым от новых падений. Ева узнала Каэх. Приблизившись к Орхоту, та не поверила своим глазам. Да и как в такое можно было поверить с первого раза? - У тебя крылья?! – Еве показалось, что лицо Каэх приобрело выражение, не менее счастливое, чем было у самого Орхота в тот момент, когда он впервые узрел подарок «Богини». - Богиня, - степнячка перевела изумлённый и радостный взгляд на Еву, - ты подарила ему крылья? - Ну, да, - смутилась девушка, невольно чувствуя некоторую гордость за себя, - а ещё я привела его к вам, как ты и просила. Так что прошу любить и жаловать. При словах Евы «как ты и просила» Каэх неожиданно резко вздрогнула, и девушке вновь показалось это непонятным. - Будем и любить, и жаловать! – казалось, Каэх умеет менять настроение каждую секунду, и теперь она вновь была так же весела и беззаботна, как и прежде, - Полетели! – прибавила она, обращаясь к Орхоту. Степняк последовал за ней не сразу, пришлось подгонять. - Давай, давай! Ну! Только после этого, взяв хороший разбег, бывший добровольный изгой, тяжко и неровно поднялся в воздух. Падал он ещё не единожды, но не это было главным. Важнее было то, что он летел, и летел к своему народу. Ева бежала следом, отмечая по себя, что Орхот сильно устал, но при этом не сдавался, пока не долетел до места назначения. «Хорошая черта! – подумала Ева, останавливаясь у первой попавшейся на её пути юрты, - Впрочем, плохих у него и нету». Орхот, тяжело дыша и пошатываясь, стоял возле соседнего жилища и придерживался за него, чтобы не упасть. Всё же долгие годы, прожитые в тоске и вынужденной праздности, отняли большую часть его сил. Он отвык летать, видно было, что тело его вспоминает, каково это, с дикой болью в каждом мускуле. Да и на качество искусственных крыльев тоже нужно было сделать скидку. - Ты сделала отличные крылья, Богиня! – будто прочитав её мысли и желая приободрить девушку, похвалила Каэх.

261

262

Ирина Морозова

- Я надеюсь, что не порвутся и нигде не натрут, - скромно отозвалась Ева. Она и в самом деле очень волновалась об этом. Орхот тем временем отдышался, но был хмур и напряжён, как и прежде. Иногда косился на юрты, словно опасаясь увидеть выходящих из них сородичей. - Каэх, ты обещала знатный пир в мою честь, - решила Ева разрядить обстановку, - Я жутко проголодалась. - Да-да, Богиня, - словно очнувшись, затараторила степнячка, - Идём. Идём… Орхот. Ева уже думала, что Каэх соблюдает какое-то табу на произнесение этого имени, но всё же услыхала его от неё. Ева пошла за степнячкой. Орхот немного помедлил, но потом последовал за ними вглубь гнездовья. Находиться среди степняков и в самом деле было неловко: все взгляды обращены к ним, и даже не смотря на то, что они больше не излучают ярости и агрессии, всё равно как-то не по себе. На их пути попадались калеки, которые не то что летать, ходить-то не могли. Были и те, кто доживал свой век уродами с опалёнными, иссечёнными лицами, а также те, кто уже не вставал вовсе. Молодые здоровые мужчины выносили их из юрт на руках – посмотреть на вернувшуюся «Богиню». Еве трудно было разобрать по суровым лицам степняков, что они думают о ней, но, кажется, её здесь уважали. - А кто у вас вожак? – спросила она Каэх, не видя вокруг коголибо, кто мог бы сойти за правителя этой потрёпанной стаи. - У нас пока нет вожака, - отозвалась степнячка и пояснила, молодые не могут править при живых стариках, а те сплошь калеки. А из калеки – какой вожак? Ева кивнула и дальше расспрашивать не решилась. Тем временем, Каэх привела гостей на площадку в самом сердце гнездовья, в центре которой тлел костёр, а вокруг стояли глиняные плошки с большими кусками жареного мяса, обсыпанными пряными степными приправами. Все, кто был способен на это, расселись вокруг догоравшего костра напротив мисок с едой. Ждали только Каэх, Еву и Орхота.

Ирина Морозова - Садитесь, - пригласила степнячка, указав гостям на два соседних места, и занимая своё, - отведайте нашего угощения. Скоро принесут ещё. Ева, глядя на лежащий перед ней огромный, с два её кулака, ароматный и жирный кусок дичины, только и смогла, что улыбнуться перспективе съесть ещё хоть что-нибудь, кроме него. - Большому куску и рот радуется, - отшутилась она. Степняки удивились, но потом приняли шутку, должно быть, в качестве похвалы своему угощению. Кто-то из мужчин даже рассмеялся. Похоже, Ева всё же пришлась здесь ко двору. Ели в основном молча, изредка обмениваясь незначительными фразами. Ева подумала, что таков порядок, и не стала его нарушать. Вопреки опасениям Евы, следующее блюдо на пиру в её честь оказалось столь вкусным, что уместилось в животе целиком, но больше девушка есть не стала, хоть ей и предлагали добавки. Потом, наконец, начались разговоры. Слушая степняков и порой задавая вопросы, Ева узнала о многом. С того дня, как «Боги» уничтожили Храм и всё то, что привнёс в их военную науку злосчастный нелегал, жители Кварцевой Долины не появлялись ни в Степи, ни в Арочных Горах. Кажется, даже в собственных землях они уже не чувствовали себя уверенно, селясь, по словам горских разведчиков, лишь в центральной части Долины. Видимо, земной спецназ был с ними суров не по-детски. Что ж, всё было по справедливости, ведь чем выше задран нос, тем больнее щелчок по нему. Горцы, славные ребята, забыли всё, чем насолили им степняки в прошлом, и оказали остаткам истреблённого народа всю помощь, на какую только были способны. Даже про Эхткара было сказано. Кажется, он женился, и у него уже взрослые дети, а ещё хорошее положение в своей стае. Ева подумала, что Лия обрадуется таким новостям. Казалось, степняки окончательно приняли Еву за свою после того, как она разделила с ними их бесхитростную трапезу. Кое-кто даже иногда улыбался ей, хоть и весьма сдержанно. Только Орхот, как и прежде, сидел понурый. Он вяло доедал

263

264

Ирина Морозова

свою порцию угощения и не смел поднять глаз. Ева уже хотела поговорить с ним, но неожиданно её опередила Каэх. Она подсела ближе к Орхоту и осторожно, на сколько позволяли грубо устроенные когтистые пальцы, прикоснулась к перьям на его правом предплечье, потрогала ремешок, державший крыло. А потом, будто невзначай, перебрала перья на его плече. Изучая информацию об Орнитарии и орнитах, Ева узнала, что чистка перьев – это своеобразный ритуал сближения. Делать это может мать, сестра или спутница жизни. И, судя по всему, если Ева была для Орхота кем-то вроде сестры, то Каэх, похоже, метила в невесты! Вот почему она так странно вела себя при любом упоминании о нём! Вот где собака-то зарыта! Удивлённая Ева ждала, как же дальше будут разворачиваться события. Но пошло всё совсем не гладко. Орхот вдруг вскочил и ушёл прочь, почти что убежал. Ева, успокоив расстроенную Каэх, поспешила за ним. Догнать беглеца удалось быстро – остановить оказалось сложнее. Он не желал что-либо слушать и продолжал шагать мимо юрт к окраине гнездовья. Тогда Ева решилась пойти на крайние меры: немного обогнав степняка, она встала в узком проходе между двух жилищ и просто перегородила ему дорогу. Орхот, наконец, остановился и недовольно посмотрел на неё. - Ты чего сорвался? Не умеешь себя вести в приличном обществе? Ева понимала, что степняку вряд ли что-нибудь известно о «приличном обществе», и, тем не менее, просто взять и уйти, не поблагодарив и не попрощавшись, даже в этой дикой степи не могло быть в порядке вещей. Орхот отвернулся. Он понимал её правоту, но и она догадывалась, что творится в его душе. Так много всего случилась сегодня! Всё сразу тяжело принять. - Я так понимаю, Каэх влюблена в тебя и оказывает знаки внимания. Тема, разумеется, была щекотливой, но пришлось затронуть

Ирина Морозова её. Орхот стоял всё так же, отвернувшись. - Почему ты её боишься? Не получив ответа, Ева всё же не сдалась. - Она не Ит-Ки, она не станет врать и использовать тебя. Это же ясно, как… как день. Орхот, наконец, повернул к ней лицо и «заговорил» жестами. Он поочерёдно указал на седину в когда-то чёрной гриве, на морщины, густо покрывавшие лицо, на ремни, охватившие руки, торс и бёдра, и на уродливо ободранный хвост. «Нужен я ей такой?» - подытожил он красноречивым взглядом. - Орхот, - Ева осознавала, что от её слов опять зависит непомерно много – судьба друга, и потому сказала то, на что никогда не решилась бы в иной ситуации, - Орхот, не дури! Ты – настоящий мужчина, о котором можно только мечтать. Будь ты человеком, я доказала бы тебе это на деле. Повисшая пауза смутила Еву даже больше, чем произнесённая только что ужасающе откровенная фраза. Орхот в тот момент имел такой вид, точно внутри его боролись одинаково сильные чувства изумления, смущения и присущей всем мужчинам (хоть людям, хоть орнитам) гордость за победу над женским сердцем. Ева, которой было ужасно неловко за то, что она высказала непозволительное, всё же ощутила сладость триумфа над бесконечными комплексами степняка. А он просто принял всё, как есть. - Это я всё к тому говорю, - продолжила Ева, совладав, наконец, с гулко бьющимся в груди сердцем, - чтобы ты не гнал от себя Каэх. Она же такая красивая, такая добрая! И любит тебя. Совершенно точно! Она же сама не своя становится, когда о тебе заходит речь. Уж не знаю, давно ли это с ней, но… Орхот, ты совершишь непоправимую ошибку, если и дальше будешь таким упрямым. Ты согласен со мной? Красноречие девушки, наконец, иссякло. Орхот кивнул. Ева, без сомнения, была права, и он не мог не признать этого. Потеряв всякое желание говорить дальше, Ева, на манер немого степняка,

265

266

Ирина Морозова

кивком головы указала ему в ту сторону, откуда он с таким позором сбежал несколько минут назад. Орхот, повинуясь какому-то нелепому року, словно Парус Одинокий, всю жизнь искал бед на свою голову, а от счастья почемуто бежал. Нужно было разрушить этот замкнутый круг, и Ева очень надеялась, что ей это удалось. Теперь ей хотелось лишь одного – чтобы Орхот быстрее покинул её и начал заново открывать для себя жизнь. Видимо, поняв это по её глазам, орнит подмигнул «Богине» и направился обратно к костру. А Еве нужно было немного побыть в одиночестве: успокоить разыгравшиеся чувства и разобраться в беспорядочном нагромождении совсем ненужных ей, лишних мыслей.

44 Ева не стала на ночь возвращаться в мобильный комплекс, так как боялась, что сопровождавший её военный, этот перестраховщик, отправит её раньше времени восвояси. А ведь у неё было здесь ещё одно дело, которое необходимо было сделать во что бы то ни стало. Собственно, это и являлось основной причиной, по которой Еве позволили вернуться в Орнитарию… Спала Ева в гнезде Каэх. Здесь ей было вполне удобно и даже почти уютно, особенно если сравнивать с убогим «холостяцким» жилищем Орхота. Если у этой парочки всё получится, то беспокоиться о судьбе Орхота будет уже ни к чему. Сама Каэх за всю ночь так и не появилась в своей юрте. Что ж, ей теперь было не до сна… Может, кто-то и сказал бы, что молодая степнячка сделала неправильный выбор, но Ева прекрасно знала, что Орхот достоин её любви более чем кто бы то ни было. Ева хорошо выспалась даже в этой непривычной обстановке.

Ирина Морозова Каэх с вечера позаботилась о её завтраке, оставив рядом с постелью пару запечённых в кожуре корнеплодов, названия которых Ева не запомнила, но которые очень понравились ей вчера. Пряные и тёмные от вездесущей чёрной соли, они чем-то напоминали земную репу, но были мягче и сочнее. Съев завтрак и запив его горьковатым травяным настоем, Ева вышла из юрты. Было ранее утро, и гнездовье не спеша просыпалось. - Богиня, как тебе спалось в моём гнезде? – тут же окликнула её невесть откуда взявшаяся Каэх. Глаза у степнячки были красными от недосыпа, но более чем счастливыми. Это говорило о том, что бессонная ночь не прошла даром. Дождавшись, пока степнячка подойдёт поближе, Ева ответила с многозначительной улыбкой на заспанном лице. - Отлично. Но надеюсь, кое-кому здесь будет спаться ещё лучше. Каэх смутилась, из чего Ева сделала вывод, что попала в точку: их с Орхотом отношения уже были близки к созданию новой ячейки степного общества. - Отлично! – повторила она и спросила, - А где Орхот? Мне нужно с вами обоими поговорить. Это очень важно для всех орнитов. Заинтригованная Каэх без лишних расспросов повела Еву в ту самую, центральную часть гнездовья, где все они вчера так славно пировали. У вновь разведённого костра уже сидели несколько молодых мужчин и женщин, пара искалеченных стариков, а рядом с ними – Орхот. Прошедшая ночь сильно изменила его: выглядел он, пожалуй, похуже Каэх с её красными, полузакрытыми глазами. И, тем не менее, смотрелся гораздо спокойнее, увереннее, и, самое главное, счастливее. Даже, как показалось Еве, много моложе, чем вчера, а уж тем более по сравнению с тем, каким нашла его девушка по возвращении в Орнитарию. Нельзя сказать, что Орхот вполне тут освоился, но было в его темноглазом взгляде нечто такое, от чего Еве сделалось спокойнее за его дальнейшую судьбу. Заняв своё место слева от него, Ева попросила тишины и заговорила так громко, как только могла.

267

268

Ирина Морозова

- Я хочу рассказать вам кое о чём. Вам всем. Это очень важно, так важно, что… Да вы сами потом поймёте. Это нужно всей Орнитарии, всем орнитам. Это… - Ева, хоть и подготовилась заранее к этой минуте, всё же сильно переволновалась, и участившийся ритм сердца то и дело сбивал её речь, - Это касается самой Великой Создательницы… Ева сделала паузу, чтобы совладать с собой и попутно оценить реакцию степняков на своё неожиданное заявление. - Ты видела её, Богиня? Ты с ней говорила? – высказала Каэх то, что, должно быть, вертелось в тот момент на языках у всех собравшихся степняков. - Да, - соврала Ева, надеясь, что никто из степняков не заметит этого. Один лишь Орхот знал горькую правду, но поведать о ней он не мог. - Она вернётся? – не утерпела одна из молодых женщин, сидевшая у костра прямо напротив Евы, и в тёмных глазах степняков ярко вспыхнули огоньки надежды. - Нет, - покачала головой Ева, решив для себя, что в подробности вдаваться не будет, - Я рада бы осчастливить вас, но не могу. Вспыхнувшие на миг искорки в глазах степняков угасли, взгляды из одухотворённых сделались хмурыми: зачем, мол, тогда души бередить? - Но это не всё, - стараясь не обращать ни на что внимание, продолжила девушка, - Создательница оставила здесь, в этом мире, кое-что… Что-то вроде напоминания о себе. Чтобы поддержать вас на вашем непростом жизненном пути. Орхот, - обратилась она к немому степняку, - ты помнишь пещерку в Арочных Горах, которую мы нашли, убежав из Кварцевой Долины? Орхот кивнул. Он глядел на неё заинтересованно и очень ждал продолжения рассказа. - Мы должны отправиться туда и заглянуть в пещерку поглубже. Ты ведь помнишь, как найти то место? Орхот кивнул ещё раз. Жизнь, расцветавшая внутри него, словно цветок на пепелище, была прекрасна и радовала сердце Евы.

Ирина Морозова 45 На следующий день, поговорив по устройству связи со своим сопровождающим-военным, Ева отпросилась у него приблизительно дней на семь и попросила прислать аэроцикл. Транспортное средство понадобилось ей, чтобы ускорить предстоящее путешествие в Арочные Горы. Да и Орхот, с его искусственными крыльями и ослабевшими мышцами, вряд ли сможет угнаться за остальными орнитами. Как только прибыл аэроцикл, Ева, Орхот, Каэх и ещё трое молодых степняков отправились в путь, на юг, к забытому всеми святилищу. Ева знала тайну пещерки, но хранила молчание, не желая портить степнякам, пожалуй, самый главный в их жизни сюрприз. Лететь старались так, чтобы не попадаться на глаза горцам. Потом они всё равно узнают великую тайну Создательницы, но пока что Еве хотелось бы избежать лишней огласки. Мало ли что? Аэроцикл и впрямь очень пригодился, и не только Еве. Орхоту пришлось всю дорогу передвигаться только на нём. Надо сказать, у него была превосходная память, и он указывал Еве направление, ни на миг не задумываясь. Путешествие их длилось чуть больше двух суток. Ева с ужасом вспомнила, как шла через Горы четыре года тому назад. Слава богу, теперь всё было куда проще, а тогда ей просто крупно, очень крупно повезло остаться живой и даже невредимой. Ева, хоть до сих пор и не дружила с ориентированием на местности, сразу узнала то место, на которое безошибочно указал Орхот, как на конечный пункт их пути. Из тёмного, ещё гуще заросшего зеленью входа в арочную пещерку, по-прежнему виднелся кусочек небесно синей атласной ткани. Места здесь были нехоженые, и потому неудивительно, что никто из горцев не набрёл на это странное крохотное святилище. Удивительнее было то, что никто из живущих в Горах зверей не устроил здесь себе берлогу. Ева понимала, что не она должна бы входить в пещерку первой, но на этот раз девушка была для орнитов проводником к их счастливому будущему. Раздвигая руками назойливые

269

270

Ирина Морозова

лианоподобные растения, свисавшие с купола каменной природной арки, она осторожно проникла в тесное пространство под ней. Внутри всё было точно так же, как и годы назад, словно времени для этого странного места не существовало вовсе. Ева решила не удивляться, ведь сам факт существования СРП-миров был чем-то на грани реальности и сказки. Ярко-синий цвет платья ничуть не поблек, портрет Аллы Крутовой не растрескался. Ева велела вошедшим следом за ней степнякам сдвинуть с места камень-алтарь, и те, провозившись в тесноте пещерки минут пять, всё же добились своего. За камнем обнаружился проход кудато вглубь земли, и Ева, дабы показать орнитам пример храбрости, вновь пробралась туда первой, подсвечивая себе ручным фонариком. За узким проходом – настоящим ужасом клаустрофоба – открылась неожиданно большая вторая пещера с довольно гладким сводом и дном. Посреди тёмного, жутковатого замкнутого пространства лежало нечто вроде криокапсулы с тонированной и почти непрозрачной поверхностью. Ева, хоть и не была подвержена религиозному трепету орнитов, всё же невольно замерла в нерешительности. Момент был более чем ответственный. Выдохнув, она взяла себя в руки и подошла к криогенной капсуле. Вошедшие вслед за ней орниты нетерпеливо и в то же время настороженно переглядывались. Интересно, что они себе представляют сейчас? Не желая тянуть время и попусту нервировать крылатых друзей, Ева дезактивировала устройство криосна, нажав на едва заметную кнопку в боковой части капсулы. Тонированная, словно выточенная из цельного куска обсидиана, капсула медленно растворилась в воздухе и обнаружила то, что хранила так много лет. Ева приблизительно знала, что увидит, и всё равно зрелище потрясло её. На огромном, почти трёхметровом ложементе, который, собственно, и составлял основу криокапсулы, лежала очень высокая (выше самого рослого степняка не менее чем на полметра!)

Ирина Морозова орнитарианка с ярко-синим, будто частичка неба, оперением и лицом самой Создательницы. Крылатая копия Великой Богини открыла глаза, пронзительно голубые и ясные, как драгоценные камни. Ева, не смея дышать, отошла на пару шагов. Она обернулась к орнитам, столпившимся за её спиной. Те стояли словно каменные. Пробудившаяся меж тем привстала, обвела всех спокойным, величественным и в то же время тёплым взглядом, а затем произнесла низко и мелодично: - Я – Синяя Птица. И раз я проснулась, значит пришло моё время быть с вами. Орниты, все как один, попадали на колени. Оставшаяся стоять Ева чувствовала себя несколько неловко, но следовать примеру степняков не стала. - Синяя Птица, - обратилась она к наместнице Великой Богини, - может, нам лучше выйти отсюда? Синяя Птица медленно и грациозно поднялась со своего ложа. Еве пришлось сильно задрать голову, чтобы продолжать смотреть ей в лицо. Трудно было представить себе что-либо более прекрасное, чем это крылатое полубожество. В темноте пещеры, разгоняемой лишь мягким светом Евиного фонарика, трудно было оценить всю степень её совершенства, но даже так Синяя Птица поражала до глубины души. Она двинулась к выходу, но тот был перекрыт остолбеневшими в коленопреклонённых позах степняками. И Еве стоило большого труда привести их в чувство и дать Синей Птице дорогу. Как и предполагала Ева, Синяя Птица, выйдя на свет дня, стала ещё изумительнее. Солнечные лучи ослепительно заиграли на её ярко-синих перьях, зажгли голубые глаза радостью свободы. Она постояла так некоторое время, оглядываясь вокруг и давая ошарашенным степнякам прийти в себя. А те не могли наглядеться, не способны были ни слова вымолвить, не пошевелиться. Но они были счастливы – это отчётливо читалось на их просветлевших лицах. Улыбнувшись им, Синяя Птица вдруг расправила свои

271

272

Ирина Морозова

огромные, все в радужных переливах крылья, и взвилась над землёй. Ева и степняки, следя за ней взглядом, услышали с вышины её низкий бархатный голос: - Отныне и впредь я всегда буду с вами. Со всеми вами! И синей точкой скрылась вдали. Покидая Орнитарию много лет назад, Алла Крутова словно предчувствовала, что уже туда не вернётся. И потому оставила вместо себя крылатого двойника, спящего до поры до времени в забытом всеми месте в Арочных Горах. Кто-то из прежних горских вожаков знал тайну святилища, но в тяжёлые времена, когда мир орнитов был отдан на растерзание Злым Богам, вожак погиб, унеся свои знания в могилу. Однако Создательница Орнитарии оставила что-то вроде завещания – неприметный файл в электронном архиве НИИ, на который наткнулась во время своих исследований Лия Млечина. Пробуждение Синей Птицы было необходимо для дальнейшего развития разумной жизни в СРП-мире, и Еве разрешили вернуться в Орнитарию именно с этой целью. Синяя Птица, наслаждаясь свободой, летала по всем орнитарианским землям, обходя своим вниманием лишь Кварцевую Долину, считая белых орнитов не готовыми к такому свиданию. Остальным же она каждый день дарила столь желанную и долгожданную надежду на счастливое будущее. А Ева, пробыв по возвращении из Арочных Гор в гнездовье степняков ещё сутки, засобиралась домой. Теперь она была спокойна за этот мир. О судьбе Орхота и Каэх переживать тоже не приходилось. Они потихоньку сближались друг с другом, и у Евы уже не было сомнений в их счастливой совместной будущности. Но расставаться было тяжело. Очень! Всю ночь перед этим Ева не могла сомкнуть глаз. Ведь терять кого-то близкого навсегда – ох как непросто! Девушка не рассчитывала когда-либо ещё посетить Орнитарию: ей и в этот-то раз с огромным трудом удалось получить такое разрешение. Помогла лишь необходимость пробудить Синюю Птицу. Другой случай, если и мог предста-

Ирина Морозова виться, то уже через много лет. А спустя это время, кто знает, найдёт ли она здесь Орхота и Каэх?.. Еву передёрнуло при мысли об этом. С тяжёлой головой и неприятным холодком внутри она встала и разбудила спавшую рядом Каэх. Орхот ночевал в другой юрте, на мужской половине гнездовья. Он уже почти освоился здесь, а после того, как привёл своих соплеменников к пещере Синей Птицы, в селении и вовсе стали относиться к нему с большим уважением. Каэх, судя по её довольному виду, тоже была абсолютно счастлива. Ева пожелала ей доброго утра. Каэх улыбнулась. - Я не перестаю благодарить Создательницу за то, что ты к нам вернулась, Богиня Ева. Ты возвратила счастье в этот мир. - Да ладно тебе! – отмахнулась Ева, - Мне вот совсем не весело. Не хочу расставаться с вами. А уже пора… - Уже?! – опечалилась Каэх; от прежней весёлости не осталось и следа. - Да, Каэх. Я за вас теперь спокойна. Я даже не буду завтракать – уйду прямо сейчас. Скажи своим, пусть не обижаются, что не смогли устроить мне прощальный пир. Я только с тобой и с Орхотом попрощаюсь. С ним – отдельно. Не сердись. Каэх кивнула и со вздохом сожаления обняла «свою Богиню». - Ты спасла мне жизнь и сделала её счастливой, - тихо, с грустью и нежностью, сказала она, - пусть и у тебя всё будет хорошо. Орнитария – уж за Чёрную Степь я ручаюсь! – всегда будет помнить тебя. И ты не забывай нас. - Ну что ты говоришь, Каэх? – грустно улыбнулась Ева, - Ну как это можно забыть? - Да хранит тебя Создательница! – сказала Каэх, выпуская девушку из своих объятий. Это благословение могло бы прозвучать нелепо, но только не в тот момент. Слова Каэх шли из самого сердца. Ева кивнула и поспешила уйти, пока непрошенные слёзы не навернулись на глаза. Тихонько пробираясь меж юрт со спящими в них степняками, Ева отыскала то жилище, в котором поселился теперь Орхот. Он спал, но проснулся с приходом Евы.

273

274

Ирина Морозова

Он был прежним, и в то же время казался девушке совсем другим. Он был спокоен, и этого выражения на его лице Ева не видела раньше. - Орхот, мне нужно возвращаться в свой мир, - шепнула она, сев рядом с ним, - Это навсегда, Орхот… Губы её задрожали, голос сделался неверным. Должно быть, Орхоту было не легче, но он, как всегда, держался при ней молодцом. Его изуродованный хвост лёг Еве на колени, недвусмысленно давая понять, что нужно ей сделать. Девушка засмеялась, хотя слёзы всё ещё стояли в глазах. Она взяла кончик Орхотова хвоста в руки и погладила чёрные перья. Точно так же, как и годы назад. Ничего не изменилось и не изменится, всё останется в памяти сердца. Ева довольно долго поглаживала перья на хвосте орнита, ни в силах выпустить его из рук. То чувство, что испытывала она теперь, исчезнет, как только настанет время уходить, и Еве никогда больше не доведётся ощутить это. Чувство, до конца не понятое, но заставлявшее душу летать. Ей хотелось многое сказать, но язык совсем не слушался её. Впрочем, им никогда и не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Осторожно отложив хвост Орхота в сторону, она в последний раз заглянула в тёмные глаза степного орнита. «Вы все говорите, что я многое сделала для вас. Но все мои поступки – мелочь в сравнении с тем, что сделали для меня вы. Что ТЫ для меня сделал! Ты научил меня быть человеком, Орхот…» Кажется, он всё понял. Так же, как и она понимала его беззвучный язык. Язык души, находящий выход в глазах. Чувствуя, что моральные силы её на исходе, Ева вскочила и выбежала из юрты. Бежала она, не оглядываясь, до самого мобильного комплекса. Плохое вышло прощание. Но иначе она просто не смогла бы уйти. Готовясь к перемещению в родной мир, закутавшись в чудом уцелевшее любимое покрывало, Ева заметила в иллюминатор, как просыпается гнездовье степняков, как взмывают над ним в утреннее небо, радуясь новому дню, чёрные крылатые существа, и как две тёмные фигурки, обнявшись, стоят и смотрят на чуждый их миру

Ирина Морозова мобильный комплекс. Вдруг одна из этих фигурок взлетела, но, пробыв в полёте совсем недолго, тяжело и неуклюже опустилась на чёрную степную траву. У Орхота не получилось на прощание порадовать Еву красивым полётом, однако девушка всё равно улыбнулась. Как прекрасен был несущийся над Чёрной Степью орнит! 17.12.2013