Гусиное перо
12/2014
Первый литературный Интернет-журнал в Осетии
Фотограф: Роберт Кудзаев
Рассказы
Самая темная ночь. Главы 4, 5, 6
Трудовые будни. Обычные «люди». Часть 4, 5, 6 Федор Титарчук Феликс Макиев
Лорель и Серена. Мария Тебиева
Исповедь
Степень Без одной минуты Игорь Локтев
году
Содержание
Книги, которые будут экранизированы в 2015
Наталья Воронина
Главное – душу спасти
Милый доктор Ася Шрамко
Любить – не значит быть любимым ХетагДзицоев
Зачем Александра Тис
Слышишь Лайла Абу Хассан
Иронау
Ирыстон Джиоева Замира
Взгляд
Значимое в неприметном. Влада Мамедова
Писать или не писать? Инна Макиева
Рассказы
Трудовые будни. Обычные «люди» Часть четвертая
- Ну что ты там копаешься? – шептал Валерик, подгоняя Алика. – Неужто сложнее, чем робота перенастроить. - Не торопи, – колдовал над консолью Алик. – Нам же её потом обратно, в кричащую дуру, преобразовать понадобится, нужно сохранить старые настройки. - А… - согласился Валерик. – Давай, работай, а я пока что за дверью покараулю. Не было ни щелчка, ни вспышки, да ничего не выло, но на самом «влете темперамента» Зинаида вдруг застыла, а потом и обмякла. Её фигуристые телеса так бы и рухнули по плиты пищеблока, да вовремя подоспевший Валерик подхватил и с немалым трудом оттащил Зинаиду в сторону, примостив ту на подвернувшийся стульчик. - Ну где же ты ходишь? – с упреком бросил он Алику, уже принявшемуся менять Зинкины настройки на всплывающей консоли. - Да Петрович делами интересовался… Лично прибежал… - А! Понял. – Махнул рукой. – Ну что, ты его спровадил? - Да… Не мешай. Перенастройка киборга дело отнюдь не простое, как то может показаться простому обывателю, привыкшему иметь дело с отлаженными и одобренными примитивными пакетами функций. Функции, как правило, уже были «вшиты» в пустые головы «вспомогательного персонала» и управление ими напоминало озорство обезьянки, распихивающей кубики да шарики в соответствующие отверстия. То же, чем сейчас занимался Алик, было сродни тонкой работы нейрохирургов, принимающих решение во время сложнейшей операции о том, какие цепи нейронов задействовать, какие блокировать, а какие и вовсе удалить или заменить искусственными. Перенастройка киборга для удовлетворения вполне определенных желаний, с настройкой темперамента и моторных функций – совсем немногое, что с проворством студента-заучки за какие-то десять-пятнадцать минут совершил Алик. И вновь не было ни щелчка, ни вспышки; ничего не было, но Зинаиду, как подменили. - О! Мальчики… - простонала она так, как казалось Алику должны говорить дамы подобного рода. - Зина! Дорогая! – вернулся Валерик. - Дорогие мои, – с неописуемой грацией перебросив ногу на ногу, обнажив бедро до самого верха, протянула свои руки к ним Зинаида. – Будем втроём? Или у вас там за дверью ещё друзья?! - Только же ты потом её назад перенастрой, – шепнул Валерик, приближаясь и предвкушая обладание этими пышными формами. - О чем вопрос! – подмигнул ему Алик. – Ты как закончишь, скажи… - И собрался уходить. - А ты куда? – удивился Валерик. - За ходом ремонта присматривать… Не хочу, чтобы силовая окончательно полетела…
- Ну смотри. Как знаешь, – хмыкнул ему в след Валерик и добавил, уже раскрасневшейся Зинаиде: – Только мы вдвоем. - Жаль, – ответила та так же томно. – А я хотела его попросить потом перенастроить пищевой автомат…
Часть пятая
Куратор космических проектов хоть и находился все время на Земле, но благодаря системам связи и контроля имел возможность поддерживать контакт и быть в курсе происходящего на всех семи своих объектах. Семь – ни больше, ни меньше. Согласно номам управляемости именно столькими объектами имеет возможность эффективно управлять один человек. Больше – эффективность падает из-за большого количества объектов, меньше – вновь падает эффективность, но теперь из-за недозагрузки управленца. Так что – семь – обоснованное количество, как, впрочем, и все в жизни Григория Петровича и его соплеменников. В настоящий момент он был загружен полностью, и если шесть проектов более-менее шли успешно, то седьмой, самый ответственный, пробуксовывал с самого старта. Григорий Петрович прекрасно понимал, что давить на персонал станции не имеет уже ни какого смысла – как ни крути, а в сроки они не уложатся, оборудование только выведут из строя, да сами костьми лягут, потому, просматривая выборку происшествий, автоматически формируемую из записей скрытых камер, размещенных чуть ли ни в каждом углу, он откровенно закрывал глаза на все мелкие и средней тяжести нарушения, лишь бы это только как-то помогло сдвинуть проект с мертвой точки. Выборка происшествий формировалась как ежедневно, на утро следующего дня, так и в оперативном режиме, стоило лишь произойти чему-то из ряда вон выходящему. Григорий Петрович с полным безразличием просмотрел баталии ремонтных роботов, учиненные двумя ремонтниками, закрыл глаза на распитие провезенных контрабандой спиртных напитков, с ухмылкой отметил дикую оргию в пищеблоке с телесной дамой и уж совсем пролистал заметки о краже инструмента с драгметаллами – все одно не удастся вывезти. Увы, как бы не хотел Григорий Петрович отмахнуться от всего увиденного, но инструкция предполагала бдительность и обязательное вмешательство, потому, долго не думая, он принял единственно верное решение, неспособное нарушить ход выполнения задания: Зинаиде, фигурировавшей в эпизоде морального разложения впаять строгий выговор с занесением в личное дело, провести с ней разъяснительную работу на общем собрании, а ремонтнику в приватной беседе пояснить всю неэтичность его поведения и не мешать работать… С остальным – ни кража, ни алкоголь не должны стать препятствием для свершения трудовых подвигов. Вот закончится все, тогда им и вспомнят… И только Григорий Петрович уже хотел было озвучить свое незримое присутствие, как так же нежданно, как и он «появлялся» на станции, вспыхнул всплывающий экран и перед ним. Вызывающий явно был особистом. Их всегда и везде выдавал лукавый взгляд, излишнее дружелюбие и умение ненавязчиво подавлять волю оппонента. - Добрый день, Григорий Петрович. – Это был некто из новеньких, кого
Петрович до того не знал, но тот самый новенький уже общался так, будто только вчера они вдвоем приговорили не одну бутылочку и теперь знали друг о друге столько, что оставалась быть друзьями на всю жизнь. - Добрый день, – подобрался Григорий Петрович. – Приятно… Чем обязан? - Да, собственно, ничем… - улыбнулся лукаво особист. – Так, плановый звоночек. Вот, хотел уточнить, как идут дела по Вашим проектам. - На вверенном мне участке… - официально начал Петрович, но его небрежно остановили. - Ну зачем же так официально?! Мы же не на приеме и не на ковре у шефа. – Особист улыбнулся, отчего Григорию Петровичу стало вообще не по себе. – Мне для галочки, просто отметить… Функция содействия… Вы же понимаете. Григорий Петрович понимал и функцию содействия, и функцию контроля, о которой никто не говорил вслух, а так же он понимал, что ещё не известно, что опасней – просто контроль, или же то самое содействие?! - В целом, все идёт своим чередом, насколько это возможно в сложных системах… Кое-где, конечно, случаются срывы. Виной тому технические факторы, иной раз и человеческий случается, но как бы то ни было, а героический и самоотверженный труд советских людей на благо отчизны и всего человечества способен решать и не такие проблемы. - Да уж, проблемы, факторы… - согласился с ним мягко особист. – Понимаю… Сами с людьми работаем. Порой приходится вмешиваться и принимать решения, когда ситуация выходит из-под… начинает выходить из-под контроля, – поправился особист. – Вот недавно слушок прошёл, поделюсь с Вами неофициально, что на одной из внеземных станций проект не то чтобы провален, но на верном пути к тому. Вот и задумались наверху о причинах – проект, вроде бы как, правильный, разработан ответственными людьми, согласован на самом верху, команда отобрана превосходная, программный код у всех исполнителей, как утверждается, идеальный, а проект буксует, сроки срываются, порча оборудования, перерасход средств, да и на самом объекте, поговариваю, алкоголизм, тунеядство и моральное разложение… Вот теперь поди и разберись, где причина неудачи?! Кто ошибся?! К чьей компетенции нужно пристальней присмотреться?! Григорий Петрович судорожно сглотнул. - А с иной стороны, - продолжал особист. – Люди устают, засиживаются, теряют связь с реальностью… Устают люди. Берут на себя слишком высокие обязательства… Ну что ж тут поделаешь, наверное стоит от таких избавляться. А вы как думаете, как лучше с такими людьми поступить – чтобы и по человечески, и «заслуги» не забыть? – Особистсделал нарочито натянутый акцент на слово заслуги и Григорию Петровичу стало сразу же не по себе. - Ну так как, Григорий Петрович? - не дождавшись ответа, улыбнулся особист. – Я уверен, что с Вами у нас таких проблем не будет. Невзирая даже на то, что Вы самоотверженно, не покидая исследовательский центр уже более года, не имея контактов с внешним миром, не потеряли бдительности, трудолюбия, активности и желания к самосовершенствованию. Именно на таких, как Вы, Григорий Петрович, и зиждется наше настоящее, строится светлое будущее для грядущих поколений. Григорий Петрович не знал, что и ответить…
- Ну что же, Григорий Петрович, рад, что у Вас все хорошо. Надеюсь, что и в будущем Вы будете всех нас радовать трудовыми успехами и надеюсь встретиться лично, пожать Вашу мужественную руку. Экран исчез. Григорий Петрович, трясущейся рукой достал носовой платок и вытер липкий пот со лба: «Они все знают! Глупо было скрывать неудачи с самого начала, когда казалось, что удастся наверстать, удастся перебросить силы с иных проектов и решить возникшие трудности… Глупо, глупо…». Но заяви он о неудачах с самого начала, и его рейтинг сразу бы покатился вниз, а там, гляди, и упал бы ниже отметки компетентности, и тогда бы уж не о переходе в следующую категорию думать пришлось бы, а о том, как бы вообще сохранить свой статус – «падучих» в «обойме управления» не особо жаловали.
Часть шестая
- Серёж, - уже забросив подальше всякую официальщину, уговаривал Григорий Петрович начальника станции сделать все возможное для спасения проекта. – Неужели ни как невозможно спасти ситуацию? - Стараемся, Гриша, стараемся. – В моменты трудностей и общей беды низы и верхи вдруг осознают зависимость и значимость каждой стороны. – Сам же видел, из рук все плохо. - Да уж… Разговор их длился уже минут с десять и речь все шла о мелочах, способных или не способных переломить ход событий. - Понимаешь, мне тут звонили, сам знаешь откуда. - Григорий прекрасно понимал, что за разглашение его по головке не погладят, но это было уже мелочью, по сравнению с провалом проекта, стоившему советскому народу и всем народампобратимам неимоверных средств. На этот проект возлагали огромные надежды, его вознесли едва ли не до небес, сравнивая его выполнение с состоятельностью и возможностями советского общества, потому в официальных СМИ дела шли не только гладко, но и с опережением планов: высокопарные речи, трудовые обязательства, выступления героев и ударников, - потому любая неудача способна была вызвать не только мировой резонанс, но и похоронить под обломками проекта всех его участников. - Прознали все же, – скривился Сергей. – И что теперь? - У нас последний шанс… Сергей Петрович выразился непристойно, что сразу же будет отмечено в его личном деле, но ситуация была критической. - Может ты ещё раз уточнишь у своих, сколько… - не мог успокоиться потерявший присутствие духа куратор. - Да что с них взять, с остолопов этих? – негодовал руководитель. – То битву на роботах учинят, то Зинку для утех перепрограммируют. Я бы тех самых программистов, что этих идиотам в головы позитронные связи закладывал да личности прописывал, сам лично, собственными руками… - он вновь выругался. – Ну как таким материалом руководить можно? - Эх, Серёжа, Серёжа, не застал ты те времена, когда эти самые киборги и шага ступить без вопроса, без четкой инструкции, без вмешательства извне не могли… Было время… Кажется, что так давно, а всего-то каких-то три-четыре года…
- И что же? - Да то, - смена темы явно повлияла положительно на куратора, – что халтурили они, гибли по чем зря, оборудование ломали, так что их легче людьми было заменить, что сам понимаешь, в таких условиях трудовой кодекс запрещает – эра роботизации и гуманности, что бы их… Вот и нашли Соломоново решение, добавить им самостоятельность, способность решать вопросы в зависимости от ситуации и по своему усмотрению, ну, и по ходу, эмоциями наградили, очеловечили, так что теперь даже и не отличишь – где человек, а где саморазвивающийся кибернетический организм… вот так, Серёжа… Теперь и приходится работать у усложненным и несовершенным, но способным к самостоятельному выполнению заданий материалом… Ну ты все же поинтересовался, как там – я в графиках и цифрах не силен, - признался куратор. – Я же больше администратор, а не технарь. - Ну что у Вас там, ребята? – связался с буровой площадкой, спрятанной подогромных размеров куполом, Сергей Петрович. – Не сильно отвлекаю? - Никак нет! – отрапортовал Иванов, начальник бригады проходчиков. – Оборудование в рабочем состоянии, но окончательно не восстановлено, потому производительность на уровне 75% и постепенно растет… - Как не полностью восстановлено? – не поверил своим ушам руководитель. – Срочно мне на связь ремонтную бригаду! Экран мигнул и картинка сменилась. Оба ремонтника, подгоняя вспомогательных роботов уже носками ботинок, продолжали ремонтные работы на работающей установке, в обход всех правил и инструкций. - Александр Сергеевич, как обстоят дела? – вдруг всплыл экран перед самым носом Алика, изрядно того напугав. – Почему установка не в полной… - Петрович замялся, он тоже не был технарем и потому путался в терминологии. – Не в рабочем состоянии, но запущена? - Сроки, Сергей Петрович. Ваш приказ. Ремонтируем на ходу… - А что, если?.. – И тут неозвученные руководителем проекта, но явные опасения сбылись, буровая вдруг чихнула, казалось, подскочила на месте, и ринулась вниз, в пропасть, которую сама и бурила, увлекая за собой ремонтных роботов, километры кабелей и тонны вспомогательного оборудования. Стотысячетонная конструкция, занимавшая все пространство искусственного купола, казавшаяся такой неповоротливой и «вечной», в одно мгновение переломилась в нескольких местах: опоры покосились и, сминаемая под собственной тяжестью и мощью работающих механизмов, она в какое-то мгновение исчезла в провале, обваливая за собой стенки, превращая аккуратное отверстие в безобразный кратер. - О боже!! – взмолился куратор, нарушая тем самым неписанное правило – отрицание религии и приверженность материализму, потому и упоминание о боге является некорректным, мягко говоря. Федор Титарчук. Харьков. Украина
Самая темная ночь Глава 4
Крупные и очень холодные капельки дождя западают за шиворот, охлаждают, проясняют разум. - Что это черт подери было? – Ругается Артем. - Призрак! Настоящий призрак! – Ангелине, кажется, стало плохо. По щекам ее, смешиваюсь с дождем, текут слезы. Она и до того выглядела неважно, а сейчас и вовсе – ходячая смерть. Еще немного и превратится в очередную нежить. - Валим отсюда, прошу вас,.- Мадина, которая обычно ничего не боялась, или, точнее, делала вид, что не боялась, на этот раз дрожала. Я крепко ее обнимаю. - Не бойся, я не дам тебя в обиду. Она благодарно меня целует. Совсем легонько. Продолжаем путь вниз. Со всех сторон раздается тот самый странный, пронзительный вой. - Это не шакалы. Шакалий вой я уже слышал. И волчий. Причем не раз. Нет, источником воплей является кто-то другой. Или что-то другое? Гром. Вой. Гром. Вой. Мы продолжаем пробираться сквозь промозглый туман. Ничего не видно. Хоть глаз выколи. Ангелина поскользнулась и рухнула в грязь. Пока Мадина помогает ей подняться, Артем подходит поближе ко мне. - Топорик взял? - Да. Достань свой нож. Мало ли, че еще будет… Артем кивнул. Яркое сияние ослепляет меня в тот самый момент, как раздался очередной душераздирающий крик. На этот раз совсем близко. БУМ. Всего лишь гром… Сверкнуло… И во вспышке света совсем рядом со мной появилась огромная, мохнатая тварь, смахивающая на собаку, но размерами боле походящая на медведя. Взмах руки и я отправился в длинный полет. Больно ударился о дерево спиной, да так, что дыхание отшибло. Что-то закричал Артем. Снова вой. Гром. Вспышка. На этот раз вопит уже Мадина. Ее голос приводит меня в чувства. Я ищу их, ориентируясь на звуки. - Мади, Мади, где ты? - Ее больше нет… Рядом ухмыляющийся призрак той девушки. Только на этот раз лицо совершенно непохоже на человеческое. - Что? Мое сердце падает куда-то вниз. Даже не в желудок. В какую-то бездонную дыру. И растворяется. Исчезает. Остается только боль. - Ее пронзило, как ты пронзил меня. - ААА! Я вонзаю нож в самую глотку призрака. Из глаз мертвой девушки вырываются кровавые ручьи. Сверкнуло. Облачко исчезло.
- Сааняяя, - голос Мадины. Я бегу на него. Господи, вот она! А перед ней эта огромная тварь! Подбираю камень и швыряю. Чудовище оборачивается на меня. Потом снова глядит на Мадину, словно выбирая, какая из жертв предпочтительнее. А потом и вовсе исчезает в очередной вспышке молнии. Я помогаю Мадине, упавшей в грязь, подняться. Она меня крепко-крепко обнимает. - Что случилось? – спрашиваю. – Где Артем и Ангелина? - Я думала они с тобой… Саш… этот призрак… она… она сказала, что ты… - Мертв, я знаю. - Нет, ищешь меня. И спасешь… - Да? А мне с предсказанием не угадала. - Уверен? Снова тот самый женский голос. - Что тебе от нас нужно? - Мне? Ничего. Ей Богу ничего. А вон моя мать… жаждет вашей смерти, как и всех, кого заносит сюда глубокой ночью. Зря вы пришли в нашу обитель… - Бежим… - Что? А как же Артем и Ангелина? - Я вернусь за ними. Сначала ты. На принятие решение было всего лишь несколько секунд. Сначала нужно вывести Мадину, потом и остальных. - Может быть у вас и получится… я покажу дорогу. - С чего бы тебе нам помогать? И почему ты солгала мне о Мадине? - Хотела отомстить за удар ножом. Это больно, знаешь ли? А помогаю, потому что не хочу больше смертей… - А сейчас отомстить не хочешь? - Сейчас я тебя понимаю. Да и никогда не хотела никого убивать. И не убивала… это все мама… пойдемте. Странно это - следовать за призраком. Впрочем, она действительно вывела нас на дорогу. Туман быстро рассеялся и призрак исчез. Судя по всему, мертвые не могут уходить за пределы Горы. Двигаясь по дороге в сторону дендрария и Московской, я оборачиваюсь… и вижу мертвое тело своего лучшего друга. Из его глаз стекает кровь, зубы почернели, а лицо словно обожжено кислотой… - Это… - Да. Артем… он мертв.
Самая темная ночь. Часть 2. Глава 5
Виктор насмешливо ухмыльнулся. Порывистый ветер и раскаты грома за окном, как нельзя соответствовали рассказу двух мальцов, ворвавшихся в его дом с жуткой историй о восставших призраках с Лысой Горы. Сжалившийся Витя угостил промокших насквозь школьников горячим чаем и добавил газу в камине. Сейчас в доме было настолько жарко, что хоть окна раскрывай, да дождь впускай, охлаждайся… Призраки… Виктор большую часть своей жизни посвятил истреблению призраков, а
оставшуюся – вампиров, оборотней и прочей нечисти. Исходя из рассказа Сани Плиева, выходило, что на Лысой можно найти и здоровенного волка, смахивающего чем-то на медведя. Значит можно за день расправиться с целым букетом, да еще успеть записать свои приключения перед сном. Виктор скосил взгляд на школьников. Приунывший Саша крепко сжимал руку Мадины, погрузившейся в драматичное молчание. Они, наверное, чувствуют себя частью какой-то страшной, сверхъестественной истории и частично воспринимают все это, как некую игру, сериал, главными героями которого они стали. Не зря, в конце концов, Саня первым делом пошел к единственному охотнику на нечисть в этих краях. Виктор поставил перед парочкой свежеиспеченный белый хлеб, большой кусок ветчины и положил нож. - Угощайтесь. А сам подошел к своему рабочему столу – небольшому и трехногому, с облупившейся в нескольких местах поверхностью. Небрежным движением руки он стряхнул все содержимое – кучу книг и тетрадей, сваленных друг на друга, всякие отвертки и молотки, а потом извлек из кармана маленькую записную книжку в черном переплете и миниатюрную шариковую ручку. 17 апреля. Мои поиски наконец-то увенчались успехом, причем судьба сама преподнесла невиданный по щедрости подарок: два местных школьника случайно столкнулись с целой оравой нечисти и разгадали, по глупости, тайну зла Лысой Горы. Я не премину воспользоваться их информацией и тем, чему они меня научили. Во-первых, нечисть Лысой Горы проявляет себя только по заходу солнца. Вовторых, судя по всему, она дает шанс путникам бежать, но если те предпочли переждать грозу (еще один обязательный фактор) нападает. Таким образом, должны правильно лечь сразу три карты. А если хочу поймать оборотня, нужно дожидаться полнолуния. Или не ждать ничего вовсе и пойти уже сегодня. Ребята говорят, что там остались их друзья, однако, с другой стороны, слишком рискованно нападать как следует не подготовившись… - Ваш павший друг, - неожиданно произносит Виктор, оторвавшись от своей писанины. Саша и Мадина быстро переглянулись. – Опишите мне, как он выглядел… - Ну, низкий, как всегда… - Да не внешность опишите, - в голосе охотника послышалось раздражение. – То есть не обычную. Что изменилось. Как поняли, что он мертв… - Черные зубы, лицо обожжено кислотой, бледный, как сама смерть… Саше и Мадине показалось, что Виктор вроде как замер на мгновение, но новая секунда пришла на смену старой, а охотник уже направлялся к выходу из дома. - Вы куда? - Спасать вашу подругу. - Мы с вами. Виктор остановился у самой двери и обернулся. Его черные, как смоль, глаза, пронзили школьников насквозь. - Не отставайте.
И он вышел в ночь.
Глава 6
Густой светлый туман по-прежнему обволакивал всю территорию Лысой Горы, обрываясь у самой ее границы. Чертов дождь не прекращался, но Саша успел раздобыть для себя и Мадины куртки с капюшонами, пока Виктор раскапывал свое спрятанное несколько лет назад оружие. Один из двух арбалетов с набитым болтами колчаном достался Сане. Мадине охотник вручил фонарик и длинный посеребряный тесак в блестящих серебряных ножнах. Виктор вел неожиданных помощников по основной тропинке и не сходил с нее. - Держитесь меня, - велел он тоном, не допускающим возражения. – Или умрете. Душераздирающий вой никуда не исчез. Напротив, усилился. К одинокому прежде голосу присоединились другие. И много. По истечению первых двадцати минут, Виктор вдруг остановился, да так резко, что Саша и Мадина последовательно врезались в него. Охотник с трудом сдержал вертевшиеся на языке ругательства и прошептал: - Прочесывать Лысую Гору вслепую, надеясь найти вашу подругу слишком долго и глупо. Где вы, говорите, встретили дружественного призрака? Может она захочет помочь прекратить все эти убийства. - Самый первый раз в разрушенном доме, под Смотровой. Виктор кивнул и продолжил восхождение, но шел уже не по тропинке, а напрямик, в гору, периодически сверяясь с золотым компасом, который изначально мог показаться старомодными карманными часами. И Сане, и Мадине сложно было выдерживать его темп. Несмотря на то, что они помногу ходили пешком, идти на равных с опытным охотником за сверхъестественным было невозможно. Хворост то и дело трещал под ногами. Хлюпала грязь. Плевались лужи. Время от времени приходилось поднимать спотыкавшуюсяМадину, джинсы которой покрылись внушительным слоем грязи и сильно промокли. Туман сгустился еще больше, но Виктор упрямо продолжал шагать вперед. Наконец, дорога окончательно выровнялась, и вынырнуло кирпичное строение. - Призрак, - рявкнул охотник. – Покажись. Я знаю, что ты здесь. - Зло, так нахально призывают или дураки, или безумцы. Кто у нас ты? Призрак девушки, все такой же бесплотный, бледный и белоснежный возник, как всегда, из ниоткуда и приблизился к Виктору, но тот и глазом не моргнул. - Всего понемногу. Мои друзья сказали, что ты помогла им выбраться с горы. - Помогла, - кивнуло приведение, чуть улыбнувшись и обнажив ряд ровных белых зубов. Когда-то, должно быть, у нее была потрясающая улыбка. - Как тебя зовут? - Сабина. - Приятно познакомиться, Сабина. Я Виктор Покровский. - Покровский? - Тебе знакома эта фамилия? - Вампиры, периодически гуляющие здесь, часто ее упоминают.
- Вампиры? Вампиров изгнали пять лет назад. - Не всех. Один род уцелел… - Что они говорят о Покровских? - Ходят слухи о том, что уцелевшие вампиры принадлежат к роду, обращенному самим Ладимиром Покровским, самым древним и могущественным из них. Я, правда, не знаю, что из этого правда, а что вымысел. Тебе должно быть виднее. Виктор бросил взгляд на товарищей. Те сгорают от нетерпения. Их наверняка не очень интересуют разговоры о вампирах, во всяком случае, сейчас. Да… сейчас для них важны только поиски подруги. - Сабина. Ты поможешь нам найти Ангелину? Если это вообще возможно – она побледнела еще сильнее. - Нет, уж простите. Она у мамы. - У той самой? Которая убивает путников? - Да. Она забрала Ангелину. - Забрала? В каком смысле? - Забрала. Утащила. Спрятала. Теперь душа Ангелины принадлежит маме. - Но ты сможешь рассказать, как найти твою мать? - Нет, ибо за этим стоит лишь смерть. Смерть. СМЕЕЕЕРТЬ! С последним воплем призрак начала таять. Виктор внезапно активизировался и арбалетный болт, покрытый странными рунами, вонзился ей в лоб. Сабина издала дикий, нечеловеческий вопль. - Так не пойдет, принцесса. Или ты скажешь мне, где твоя мать, или будешь заперта здесь, на горе, вечно, ограниченная перемещениями на той территории, которую Я тебе отведу. - Вам больше не нужно ее искать… - Что? - Она близко… Феликс Макиев
Лорель и Селена
- Мама, а почему в сказках все ведьмы злые, а ты добрая? -И у злых героев есть сердце, дорогая. Просто через ту черную пелену, должен попасть лучик солнышка. Ты и есть мой свет, Сели. Доченька, я тебя очень люблю и не позволю себе быть злой. (с)Лорель
Это случилось много лет тому назад, когда еще люди могли увидеть волшебных существ, могли общаться с ними и немного колдовать. Тогда с неба упала маленькая звездочка. Попав на землю, она преобразовалась в новорожденного ребенка. У девочки были бледно-голубые глаза, и волосы серебристого цвета. На детский плач пришла одна колдунья. Лорель нужна была наследница, ведь в колдуньих правилах было сказано, что каждая уважающая себя ведьма должна иметь ученицу. Лоре так понравилась кроха, что та сразу назвала малышку Селеной (что значит Луна) и взяла ее себе. Селена росла, и с каждым годом становилась все сильнее. Она имела редкий дар возрождения. Девочка возвращала умерших людей обратно на землю. За ее даром велась охота, и поэтому Лорель строго-настрого запретила девочке выходить из дому. По вечерам, когда небо освещала серебристая луна, а звезды, танцующие на темном полотне, сверкали ярче бриллиантов, Лорель читала малышке сказки. Однажды, Селена спросила у колдуньи: - Мама, а почему в сказках все ведьмы злые, а ты добрая?- Лорельмягко улыбнулась своей «дочке» и ответила: -И у злых героев есть сердце, дорогая. Просто через ту черную пелену, должен попасть лучик солнышка, ну или лунный свет. Ты и есть мой свет, Сели. Доченька, я тебя очень люблю и не позволю себе быть злой. Прошли годы, Селена выросла замечательной волшебницей. Лорель по прежнему не разрешала девушке выходить из дому, но Селену это не расстраивало. Даже наоборот, она понимала, что там, за границей дома, ее ждут опасности. Она была к ним не готова морально, и поэтому не рвалась наружу. Но в то же время ей так хотелось. Ей было любопытно, что она почувствует тогда, когда выберется из дому. Лорель, смотря на свою взрослую доченьку, не могла ею налюбоваться. Ведь именно Сели образумила ее. Именно малышка заставила ее (сама того не осознавая) быть добрее. Колдунья не сможет искупить тех грехов, которые совершила, но творя добро, она может научить Селену, и, может быть,Лорель подарит миру самую сильную волшебницу. Колдунья много думала о том, чтобы выпустить свою дочь из своих «оков», и решила, что когда та достигнет совершеннолетия, Лорель, отпустит ее. Когда женщина думала об этом, ее сердце словно разрывалось на маленькие кусочки, душа холодела, а тело покрывала дрожь. Наступило лето. Солнышко заботливо согревало все на своем пути. Трава была мягкая ярко-зеленного цвета. Птички заливисто и радостно щебетали высоко на небе. Облака на голубом небе были похожи на мягкие подушки. День был чудесный!
Селена смотрела через окно на большую, яркую полянку и впервые мечтала выйти из дома. Она хотела дотронуться до травы, вдохнуть чистый летний воздух, собрать букет для Лорель. -Мама, а можно выйти на полянку?- жалобно спросила девушка. -Девочка моя... -Нет, мама, я не уйду далеко, правда! Ну, пожалуйста... Лорель задумалась. Что, если ее похитят? Что, если выследят? Но, с другой стороны, она уже не ребенок, она сможет за себя постоять... - Ладно, Сели, я разрешаю выйти на полянку. Только под моим присмотром и рядом со мной! Селена так обрадовалась, что чуть не заплакала. -Спасибо, мама! - Она подбежала к колдунье и крепко обняла ее. Выйдя на полянку, девушка замерла. Шестнадцать долгих лет она безвылазно сидела дома, а сейчас стоит босая на траве, чувствуя мягкое покалывание, смотрит на золотое солнышко. Селена легла на траву, устремила свой взор на небо; она наблюдала за цветными бабочками. Лорель следила за своей дочкой со слезами на глазах. Она еще никогда не видела свою Сели такой счастливой. И подумала, что не зря позволила девушке выйти наружу. Сейчас Лорель не было страшно за дочку. Колдунья защитит свой лучик, чего бы ей это не стоило ото всего на свете! Главное, видеть эти глаза, эти смеющиеся, добрые и светлые глаза... 1. - Мама, спасибо тебе... - прошептала Селена крепко обнимая мать. - Ты не ведьма, ты фея, мама. - Я же обещала тебе быть доброй, Сели. - Ты много лет не выпускала меня из дому, мама. Я уже испугалась, что ты меня не любишь. -Ну ты же знаешь, почему я не выпускала тебя....- задумчиво произнесла Лорель. Селена промолчала, а через несколько минут спросила : - Я мечтала выйти из дому шестнадцать лет, и эта мечта сбылась. Я никогда не забуду этих чувств, возникших у меня в душе, этого восторга... Но, что мне делать дальше, о чем еще мечтать? -Когда одна мечта сбылась, ты отправляйся за новой. Мария Тебиева
Книги, которые экранизируют в 2015 году
Пятьдесят оттенков серого Э. Л. Джеймс
Название фильма: «50 оттенков серого»
Мировая премьера: 11 февраля 2015
Режиссер: Сэм Тейлор-Джонсон
Премьера в России: 12 февраля 2015
Анастейша Стил - скромная студентка, живущая вместе с близкой подругой-сокурсницей Кейт. За неделю до выпускного в университете, Анастейша, по просьбе заболевшей Кейт заменить её, берёт интервью у молодого красавца-миллиардера Кристиана Грея. Интервью складывается не очень удачно, и Анастейша не думает, что они когда-либо встретятся вновь. Неожиданно Грей появляется в хозяйственном магазине, где девушка работает продавцом. Их знакомство продолжается, и Анастейша постепенно узнаёт о тайных сексуальных увлечениях богача…
Мятежная Вероника Рот
Название фильма: «Инсургент»
Мировая премьера: 18 марта 2015
Режиссер: Роберт Швентке
Премьера в России: 19 марта 2015
Беатрис Приор должна противостоять ее внутренним демонам и продолжить борьбу с мощным альянсом, который угрожает разрушить существующие порядки в Чикаго.
Бумажные города Джон Грин
Название фильма: «Бумажные города»
Мировая премьера: 30 июля 2015
Режиссер: Джейк Шрейер
Премьера в России: 30 июля 2015
Описание: Выпускник школы Кью Джейкобсен с детских лет тайно влюблен в свою прекрасную и дерзкую соседку Марго Рот Шпигельманн. Поэтому, когда однажды ночью она приглашает его принять участие в «карательной операции» против ее обидчиков, он соглашается. Но, придя в школу после их ночного приключения, Кью узнает, что Марго исчезла… оставив для него лишь таинственные послания, которые он должен разгадать, чтобы найти девушку.
Исповедь
Степень
-Да что ты знаешь об отчаянии? - Дымка от сигарет затмевала ее лицо в полутемной комнате, освещаемой лишь слабым свечением электрической лампы, которая то и дело, откашливалась, жалуясь посетителям на старость. Лампа источала неровный свет, часто решая отдохнуть. Мы сидели напротив друг друга за сальным столом в баре, где-то на Коцоева. Странное место, учитывая город, в котором мы находились. Завешенные окна не пропускали солнечные лучи, драпированные шторы надежно поглощали любое освещение извне. Двое. Я и она. Меж нами два граненых стакана, наполненных едкой жидкостью и пепельница, забитая до отказа окурками. Мой взгляд был задумчив и одурманен. Мне не хотелось здесь находиться, не хотелось испытывать себя этим взглядом, но встать, развернуться и уйти я не мог. Это была привязанность, граничащая с отвращением. Она связала меня путами слов, заковала в цепи души. Тлеющий уголек на конце сигареты оставлял в моем взгляде слабый след, ловко двигаясь в её пальчиках. -Знаю лишь то, что оно - словно трясина, затягивает. - Мой аргумент был неубедителен, аналогия не считается достоверным доказательством, где-то я это читал, но на ум больше ничего не шло. Близится час зверя, готового выйти на охоту и размять кости в погоне за дичью. Красная шашка разорвалась на небосклоне, посылая прощальные лучи. Солнце медленно умирало за горизонтом. Из часа в час наш разговор не желал клеиться. Шел из пустого в порожнее и подогревался, в основном, за счет горячительного. Заплатив по счёту, не оставив чаевых, по причине хронического безденежья, мы вышли на воздух. Не держались за руки, не смотрели друг другу в глаза, как десяток лет назад, словно два омертвевших тела, вывалившихся в судный день из могильного склепа. Без искры в глазах, без цели в жизни, без пути под ногами, мы шли по улицам, освещаемыми сотнями фонарей. Город изменился, изменились и мы; не умерли, но уже сгнили. Разложились в этом безумном ритме больших городов за тысячи километров, отдельно друг от друга, но синхронно. День за днем губили свое будущее в литрах и сантиметрах. Порочные круги Эллера. Кажется, чем меньше камень бросишь - тем меньший и слабый круг образуется на водной глади нашей судьбы. В действительности выходит так, что камень, брошенный в пучину нашей жизни, не распространяет круги, затухающие со временем, но вызывает жуткий камнепад, тоннами ссыпающийся в русла наших рек, затрудняющих движение воды по ней. Вот что есть отчаяние, это тот переломный момент, когда ты желаешь, чтобы русло твоей реки пересохло, и сам делаешь все, чтобы это поскорее наступило. Неровными шагам мы измерили наш городок детства, запечатлённый в памяти рабским клеймом. Пересчитали углы, вспомнили былые моменты. Два мертвеца в лунном свете. Две искры, давно потухшие, но которые могли когда-то, давным-давно, в туманном прошлом, разжечь пламя, способное согреть две души. Могли, но не стали. Испугались. Потухли.
Без одной минуты
В руках монета: орёл или решка. Всё или ничего. Воля случая, на усмотрение удачи. Стою под промозглым дождём, мне десять, я не знаю, почему я ожидаю здесь неизвестность. Можно гулять допоздна, меня отпускают, считают взрослым. Люблю своих родителей. Дома кот. Ненавижу котов, люблю кошек, они ласковые и игривые. Коты ленивые. Куртка уже промокла. В ладонях холодный металл. Бросаю монету. Не поймал, упала на землю. Решка. Пойду всё-таки домой, друзья – после, никуда не денутся. Тёплый свет, бабуля смотрит телевизор, мигая уставшими глазами. «Голоден?», - женский голос из кухни. «Не-а», - отвечает моё тело, «я поел», - добавляет оно. Раскладываю учебники, сделаю вид, что учусь. Часы спешат, на курантах начинается отсчёт времени. Почему снова этой зимой нет снега? Нужно загадать желание. Шестьдесят… пятьдесят девять… Радуга ласкает моё лицо летним утром, школа ждёт меня, распахнув свои двери. Экзамены. Записка, оставленная мамой: «поешь, будь умницей, с любовью, мама». «Умница…», «С любовью…». Уход бабули и отца на неё сильно повлиял. Я не плакал. Знал: в жизни есть нечто хуже смерти. Взрослею, меняюсь. На меня смотрят девочки, а я на них. Любопытно это всё. Ухмыляюсь этой мысли и сам себе. На столе, прикрывая записку, стоит кружка остывшего кофе, вчерашний хлебный ломоть, измазанный маслом. Торопилась. Проглотил кофе. Без сахара, отлично. Собрался, пригладил волосы, ушёл. Скоро экзамены, нужно обязательно их сдать. Поступлю туда, куда хочу. Друзей нет, спешить после окончания экзаменов некуда. Ничего, успеется. Потом снова загадаю желание на новый год. Верю в чудеса, думаю, сбудется. Сорок пять… Сорок четыре… Гром ударил раскатами по небесной глади. Тучи заволокли небосклон. На балконе. В своей квартире. Двадцать семь. Могу позволить себе стоять тут в такую рань. Никому не мешаю. Она подходит сзади, слышу заспанный голос: «В такую рань и уже с сигаретой? Ты же не должен курить». Отвечаю: «А разве кто-то должен курить?», - и затягиваюсь поглубже. Мокрое утро, тучи рассеются, знаю. Единственный мой друг здесь, со мной. Спутник по жизни. Заоблачный спутник. У нас всё выйдет, верю. Пора собираться на работу. Пробегаю по квартире в центре Сургута. Замечаю на стене фотографию родителей в рамке. Остановился, грусть пронзила сердце. Все мы уходим. Собираю принадлежности, целую супругу. На выходе глажу кота, хоть и ненавижу его. Не стану расстраивать супругу, ей нельзя волноваться. Выхожу. Проклятье. Забыл зонт, ничего, до остановки добегу быстро. Не буду возвращаться. Быстрее. Тут должно быть лето, а холодно, как в моём родном городе зимой. И дождь идёт. Как когда-то… Полгода – и новый год. И новое желание. Девятнадцать… Восемнадцать… Раздалась сирена воздушной тревоги. Опять. Слышу крики капитана. Хватаем оружие, спим в снаряжении. Бежим в укрытие. Шрам уже не саднит. Почти могу улыбаться. Рубец у меня на половину лица. На другой половине – страх перед болью. И смертью. Грязью снова в лицо. Разрыв снаряда. От грохота не слышу ничего. Бегу вперед по памяти и ощущениям. Под ногами из ниоткуда - развороченное тело… Мишка? Сашка? Женька… Его звали Женька. Хороший парень. Война для всех и ни для кого. Пытаюсь спрятаться. После авиаудара начнёт наступать живая сила. Разгромим. В память о жене. О родителях. О не рождённых детях. Ради этих гробов
в сердце. Телевидение и радиовещание полностью посвящено нашей войне. Но она не наша. Она – их. Вроде стихло. В груди теплятся воспоминания. Ничего, я сильный, перетерплю. Холодно, наконец, настоящая зима. Люблю холод. И ненавижу котов, они ленивые и любят тепло. Бесполезные. Может быть, как когда-то, встретим новый год. Может быть. Загадаю желание, чтобы война закончилась. В тридцать пять ещё верю в чудеса. Десять… девять… Кто эта девица, что стоит ко мне спиной? Где я? Это совсем не похоже на дом. Белые стены, белые потолки, белые кровати. Поворачиваю голову на подушке влево – на меня глядит белое лицо стеклянными глазами. Ещё один. Сколько мне отведено? Я в больнице, смутно вспоминаю. Сколько я уже здесь? Долго ли мне ещё? Хочу встать, пройтись. Ах да. Люди без ног ходить не умеют. Ну, ничего. Всю жизнь мечтал об отдыхе. Наконец его получаю. Птицы летают за окном. Значит, лето. В палате прохладно. «Милочка», - прошу я девушку, что отвернута от меня, «можно мне ещё одеялко?». На секунду её учтивое лицо поворачивается. Красивые черты, ничего не скажешь. Хороша собой. Как моя спутница. Когда-то. Начинаю чувствовать боли в сердце. Давно это со мной? Не помню. Вновь болит голова вместе с сердцем. Жалуюсь. Это старость, это травмы. Вкалывают дозу обезболивающего. Вот так. Так намного лучше. Снова гляжу в окно. Солнце, такое далёкое, сидит бликами на моем одеяле и болтает своими ножками, игриво смеясь. До нового года совсем немного. Теперь новый год наступает летом. Загадаю желание. Желания, снова желания. Пять… четыре… Мне десять. Все собрались за столом. Томительное и радостное ожидание, по телевизору идёт отсчёт времени. У всех налито игристое. Кроме меня. Хоть и считают меня взрослым, а пить не дают. Правильно. Пить очень плохо. Вся семья улыбается. Кроме бабули. Она смотрит на меня немигающим взглядом. Сколько уже она сидела вот так, за столом, встречая новый год? Ей так много лет. Смотрит мне в глаза, как будто что-то знает. А я не знаю. Неверное, слишком маленький ещё, чтобы знать, о чем думают старики. Часы неуклонно приближают 2005 год. Мои глаза искрятся радостью. Очень люблю праздники! И родителей. И ненавижу котов, они бездельники. Интересно, завтра с Вовкой побежим кататься на санках? Вспоминаю, что нет снега. И что новый год. Отличный повод. Загадаю желание. Вдруг, сбудется? Три… два… один… Господи, помоги мне. Игорь Локтев
Главное - душу спасти
Милый доктор, вы сегодня рано, Я еще не счахла от тоски. Я еще не взбередила раны С легкой обессилевшей руки. Доктор, вы сегодня слишком рано, За окном с утра белым-бело... Мне тепла и раньше было мало, А теперь что было - все ушло. Доктор, вы сегодня очень рано, Дайте мне немного поскучать. В этой жизни, знаете ли, надо Каждому немного помолчать, Каждому немного на поруки в чьи-то теплые, родные руки Хочется когда-нибудь попасть, Чтоб однажды просто не пропасть... Доктор, нынче очень уж морозно, Приходите завтра - лучше поздно. Ася Шрамко
Любить-не значит быть любимым, Порой приходится быть сильным. Смотреть в глаза ее и понимать, Что остается только помечтать.... Мечтать, что можно все вернуть, Побыть мне с нею хоть чуть-чуть... Коснуться губ ее красивых, Услышать аромат духов любимых. Шептать на ушко нежные слова, С ней обещал летать на острова, Куда все это делось? Куда? Ведь у нас была одна мечта... Причина расставания какова? Ну зачем судьба со мною такова? А в ответ лишь тишина, тишина.. Я знаю, она моя мечта, она-мечта..
ХетагДзицоев
Зачем живу? Зачем страдаю? Зачем люблю И уважаю? Зачем учусь, Стремлюсь я к цели, Зачем? Зачем? Как бы годы не улетели! Хочу помочь, Кому? Зачем? Хоть бы кто сказал: «Погодь!» Стремлюсь постичь я человека, Зачем все это? Это… Хочу помочь я всем страдальцам, Отдать им все и без остатка, Хочу, чтоб люди стали лучше, Затяну я пояс воли потуже. Отдам им все и без остатка… Чтоб почувствовали вкус достатка. Не гнались за благополучием, Деньгами, Не знали зависти чтоб, Не страдали, Чтоб счастье только все познали, Успокоились и перестали, Завидовать, унижать И наслаждаться унижением. Это будет моим единственным стремлением! Александра Тис
Слышишь Не падай, слышишь Не падай ты в бездну всей лжи Эта жизнь лишь театр А мы в ней как куклы, пойми. Не верь ей, слышишь Не верь ей, она словно яд тебе в кровь, А ты, не поймешь эту боль. Не внемли, слышишь Не внемли, ее льстивым речам Она заведет лишь в забвенье Верь только в себя.
Лайла Абу Хассан
Иронау
Ирыстон Цыдиссагдё, мёрайгуырёнИрыстон, Дёхурыскаст, дёкъёвдайыёртах, Куырайгуырдтён, уёдёйфёстёмёуарзтон, Скодтон сын мёзёрдёйыбынат. Нёзонынёз ,нёцардыцалхкуыдзилдзён, Кёйфёкёндзёнуёлахиз, кёйёфхёрд, Фёлёёнустёмдардзынёнмёзёрдыл, Ёнёдёуёзкёйнёфедтаинцард!
ЗамираДжиоева
Взгляд
Значимое в неприметном
Современная журналистика далека от того идеала, который рисуют для себя выпускники школ или студенты, пришедшие на журналистские факультеты. Проблемы журналистики значительно масштабнее и сложнее, чем может показаться, а тем, кто готовится вступить на эту сложную дорожку, нужно быть готовым к опасностям, непониманию, безденежью. Сейчас, в век высоких технологий, в то время, когда существуют способы передачи высококачественного изображения, практически преступление тот уровень работы, который демонстрирует региональный филиал ВГТРК. Журналист может использовать красочные метафоры, речевые обороты; может поражать кричащими фактами и интересными деталями. Но вся скрупулезная и качественная работа репортера может быть сведена на «нет», если будет некачественная, нединамичная картинка. А такое случается сплошь и рядом. В большинстве своем контингент операторов разнородный: это технари, бывшие силовики, журналисты, молодые люди, которые еще не нашли себя в этой жизни. Профессионалов среди них нет. Нет и людей, которые могли бы на должном уровне обучать этому ремеслу. Журналистика далеко в рейтинге денежных профессий. Здесь работают действительно те, кто не представляет для себя иной работы. Здесь не идет счет времени, здесь отсутствует личная жизнь, здесь решаются судьбы простых граждан, которые ищут защиты или правды в прессе, здесь живут только сегодняшним днем, часом, эфиром. Огромную роль для журналиста-телевизионщика играет то, что сопровождает его текст – картинка, видеоряд, отснятый материал. Конечно за его богатство и насыщенность в ответе репортер, а за качество – оператор. Но разве могут технари и бывшие полицейские обеспечить Full HD даже с техническими возможностями аппарата? Особенно скудны информационные сюжеты, которые готовятся в эфир за считанные минуты. Да, повысить профессионализм, помочь и объяснить могут старожилы телекомпании, но многие операторы (в силу ментальности или своих причин, типа: «я сам разберусь, и мне не будет никто указывать») отказываются или даже не обращаются за помощью. Алан Хадаев – студент факультета журналистики. Как и многих молодых людей на факультете его больше интересует видеокамера. Поэтому с его помощью на журфаке проводятся факультативные занятия с профессиональным видеооператором. Алан – победитель молодежного форума «Машук 2014». Его проект четко и ясно описывает его цели. Вся лаконичность в названии: «Обучение журналистов дополнительным специальностям». И основная – операторское мастерство. Сейчас студенты активно интересуются техническими новинками, оснащением современных камер. Благодаря этому проекту факультет журналистики может выпустить – как минимум - четыре поколения универсальных журналистов! Те выпускники, которые останутся в профессии, будут эрудированны и подкованы настолько, что дадут фору нынешним операторам. Как выставить кадр, как правильно поставить интервьюируемого, как
стоять журналисту так, чтобы не закрывать собой происходящие за спиной, как снимать «с рук» так, чтобы не тряслась картинка, как настраивать баланс белого, как выставлять свет на камере и в студии, как записывать ведущих. Это только часть того, чему обучаются журналисты. Пройдет время, и мы узнаем насколько, эффективны эти курсы. И поверьте: это будет наглядно. Влада Мамедова
Писать или не писать?
Люди странные создания. Сначала годами ищут нелинованные тетради, ежедневники и блокноты, объясняя это тем, что линии сковывают их, ограничивая пространство для творчества. А когда человек все-таки находит нужный ежедневник, его ворчанью нет предела: он суетится, всхлипывает и выкрикивает какие-то междометия. Все потому, что в блокноте нет разметки и линия букв верно сворачивает под углом сорок градусов. Прежде чем достичь желаемого статуса писателя, вы еще много раз будите гневаться на блокноты, ручки и прочую канцелярскую ересь, которая непосредственного отношения к вдохновению и истинному качеству материалов не имеет. Сколько же все-таки нужно написать, чтобы достичь народного признания? Или же качество важнее количества? За последние 20 лет мир литературы увидел много разных экспериментов: от «Бойцовского клуба» ЧакаПаланика до «Голодных игр» Сьюзен Коллинз. Что ждет литературу в дальнейшем, стагнация или прогресс во всех смыслах? Проблема в том, что чаще всего по-настоящему одаренные пишут в стол, а некие бездарности публикуют свои талмуды везде, где только можно. К примеру, Сергей Довлатов. Сколько раз его рассказы отвергались? Сколько раз ему приходилось заниматься физическим трудом, нежели творчеством? Да, конечно, его журналистская практика несомненно сыграла не последнюю роль в становлении Довлатова, как писателя. Но смогли ли повлиять на его слог сухие, никому не нужные статейки? Качество современной литературы напрямую зависит от финансирования, ведь издать свою собственную рукопись - дело нелегкое. Но самое трудное- написание произведения - уже позади. Мысли, к сожалению или к счастью, стали конвертируемой валютой. Но прежде чем продать свою «мысль» в «обменнике» ее нужно «поместить» в красивый и качественный переплет из дорогой бумаги. Это как раз тот случай, когда книгу судят по обложке. Однако книгопечатание до сих пор остается дорогим удовольствием, и это несмотря на XXI век и прочие перечисления о развитии современных технологий. Но, по-настоящему стоящие мысли не сможет переплюнуть даже суперобложка и глянцевая бумага.Ведь вопреки всем запретам, всем «Нет» бессмертный роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» попал к своему читателю хоть и в сам.издате. Инна Макиева.
Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев