20 номер литературного Интернет-журнала "Гусиное перо"

Гусиное перо

2/2016

Северо-Кавказский литературный Интернет-журнал

Фотограф: Роберт Кудзаев

© Северо-Кавказский литературный Интернет-журнал «Гусиное перо» Все права защищены Все публикации, размещенные на страницах журнала, а также на сайте gusinoepero.ru сохраняют авторские права создателей, т.е. не принадлежат журналу. При копировании информации с сайта ш необходимо указывать источник. Стать автором: gusinoepero@gmail.com https://vk.com/gusinoe_pero Больше информации на сайте gusinoepero.ru vk: gusinoe.pero Fb: gusinoepero Instagram: gusinoepero #Гусиноеперо #СеверныйКавказ #Литература Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев

Гусиное перо

Описание города, словно человека. Каким представлется любимый город в воображении наших авторов Тбилиси

Ахсар Гаглоев

Цените мудрость старших поколений Жанна Габатова

Батуми

Инна Магиева

Владикавказ

Виктория Дудаева

Утро начинает с улыбки Марина Аркаева

Воронеж

Татьяна Гладких

Стокгольм

Ася Цаликова

Поэзия молодых Я больше не ищу тебя в других Илона Засеева

О чем ты думаешь, закрыв глаза под вечер? Чермен Ваниев

Огоньки зажигают наш город Хетаг Дарчиев

Солнца свет заблудись в мою душу Алтынбек Ислаев

Кæсын дæ фæcmæ æнкъардæй Диана Кодзаева

Приятные мелочи Георгий Фидаров

Как будто я попала на Бродвей Дзерасса Тамаева

Солдаты без званий Алан Фардзинов

Боль приходит и остается в сердце на долго Дарья Гаглоева

Маме

Магомед-Шафи Садыки

Взгляд Литература в моей жизни Инна Макиева

Тысяча решений Ольга Чернушкина

Проза Герман

Валерий Бохов

Профессия – учитель Татьяна Гладких

Когда город

предстает в обличие человека прошлых дней, свидетельствует о прожитой им яркой жизни. Удивительный предмет, может поведать все о подвигах своего владельца. Золотое обрамление каменного медальона украшено множеством интересных скульптур, вокруг которых при детальном рассмотрении проглядываются домики то выше, то ниже и дороги то шире, то уже, имеющие свойство светиться в темноте.

Наличие горба на спине пожилого мужчины говорит о его нелегкой жизни, о большом пройденном пути за спиной, нос его с той же горбинкой создает сильный профильный силуэт – выразительные черты, удостоенные не одной картины и даже песни.

Так он мне запомнился, увидев его однажды. Впавший мне в душу старик – Тбилиси.

Ахсар Гаглоев

Благородный старик разговаривает на иностранном языке, но это не мешает ему ярко и доходчиво рассказывать о себе – безусловно, полезное свойство иностранца.

Как-то раз мы сидели на открытой веранде и, вдруг, хлынул дождь. Я заметил, как в зазорах вековых морщин моего собеседника, на лбу, вокруг глаз и губ потекли струи воды, повторяющие старческий контур неизбежных образований. Струи эти показались мне реками, текущими вдоль старинного города.

И даже тогда старец не переставал улыбаться, чем вызывал искреннюю улыбку и у меня.

Ясное дело, что я был очень обрадован, увидев его впервые, ну а как же иначе, мудрый и интересный пожилой человек, пожалуй, самый старый на всем белом свете и, не смотря на столь почтенный возраст, обладает блестящим чувством стиля: одет по последнему писку моды, как говориться. Годами накопившаяся индивидуальность, которой он обладает, любого притянет магнитом.

Ценитель самых изящных украшений. Так, к примеру, на груди у него, близко к сердцу висит медальон, выполненный из драгоценного минерала, именуемый Нарикалой, из слов хозяина, эта вещь хранит память его

кавказ своему деду, которого, к слову, звали Орджоникидзе.

- Ер дема цы бакусон? Чем ты занят? Уæдта дын афтæ! – Улыбнулся дед и неодобрительно покачал головой.

- Я фильм смотрю. – Ответил юноша и показал на экран.

- Мæ цы кино у? – Заинтересовано спросил его Орджоникидзе.

- Это самый лучший новогодний фильм. – Блестя глазами заявил подросток.- «Один дома» называется.

- Никуы фехъуыстон ахæм кино. – Сказал дед, присев на диван и с интересом присоединился к просмотру фильма.

- Фæлæу, æз дзы цыдæр нæ бамбæрстон! – Через пару минут сказал дед и требовательно посмотрел на внука. Жанна Габатова

- Деда, что же ты не понял?- Немного скучающим тоном ответил Владикавказ.

Лёгкое дуновение теплого декабрьско- - Мад куыд хъуамæ ферох кодтаид йæ сывæлго ветра, едва касающегося верхушек елей и лоны?!- Искренне удивился Орджоникидзе.- Афтæ разносящего их запах, заполонило всё вокруг нæ вæййы!- Он с уверенностью подвёл итог и отверв этот тёплый и праздничный вечер. В одном нулся от экрана. из домов, уютно устроившись на диване, сидел - Ну, как же не бывает, деду, ещё как бывает!- мальчик. Молодой рыжий парнишка, с выра- Стал убеждать деда внук.- Сейчас и не такие матери зительными, смеющимися карими глазами, в встречаются! которых чувствовалась не только шаловли - Цытæ мын дзурыс ер?! Мад никуыд ферох вость, но и необыкновенная решительность и кæндзæн йæ сывæллоны! Куыд хъуамæ ферох кæна, внутренняя сила, спина его была прямая, он алкæйдæр кæй тынгдæр уарзы? Кæй тыххæй цæры?! был невысок, но его осанка, широкие плечи

– Не скрывая эмоций проговорил старик. – и подтянутость стройной фигуры, создавали Уый мад нау! такой эффект, будто он невообразимо высок.

- Ой, деда, ты ничего не понимаешь! Сейчас Одетый в джемпер с непонятными символами времена совсем не те, что раньше. Люди стали дуи в просторных серых штанах, сидя в гостимать только о себе, жить ради денег. Мы забыли, что ной и попивая тёплый чай, он был полностью такое культура, мы забыли нашу гостеприимность, погружён в атмосферу новогоднего фильма, забыли что такое приличие, потеряли всякие мокак вдруг, в комнату вошёл его Дед. Он был ральные ценности. Матери бросают своих детей, необычайно статен и седовлас. Держал спину младшие теряют уважение к старшим, мы не помним прямо и ни разу не опустил голову вниз. Глаза наши традиции и обычаи, да что там далеко ходить,его искрились мудростью и добротой, а на стыдливо опустив голову тихо проговорил Владишироких руках, одной из которых он крепко кавказ- мы даже язык свой стали забывать! держал трость, виднелись многочисленные

Орджоникидзе помолчал с минуту, а затем мозоли и шрамы, свидетельствующие о неподнялся с дивана, выпрямился во весь свой молёгкой судьбе этого человека. Парень тут же гучий рост, посмотрел прямо в глаза своему внупривстал, чтобы пожать ему руку и поздраку и сказал: « Ныр мæм ды байхъус, мæ зынаргъ вить с наступающим праздником. Дзæуджыхъæу! Мæн уый хъусын дæр нæ фæнды!

-Дзауджыхъæу, мæ зынаргъ лæппу, цы Мæ цуры уыцы ныхас макуыуал скæн! Цы хъуысын? ми кæныс? – Сказал дед и его могучим басом Ды фесæфтай да ныфс, де’ууæнк! Адæмыл дæ зæрдæ наполнилась вся комната. нал дарыс! Дæумæ афтæ касы æмæ адæмы зæрдæтæ

- Ой, дедушка, давай на русском, ты же ныддур сты æмæ сыл дæ ныфс нал дарыс! Афтæ знаешь, что я уже давно не говорю на осетин- æнхъæлыс æмæ нæ фыдæлты намыс æнусон традиском. –своим менее решительным и громким цитæ æмæ национ хæзнатæ фесæфтысты æбæрæгæй? голосом напомнил подросток по имени Влади-

Уæд æрбайхъус ныр мæнмæ, цалынмæ мæ ном цæра, цалынмæ зæххыл фæстаг адаймаг уа, мæн чи хъуыды кæны æмæ дæуыл чи æууæнды, зæрдиагæй дæ чи уарзы, уæдмæ мæ уырны, дæуæн алцыдæр хорз кæй уыдзæн! Ды базмæлдзынæ, сраст кæндзынæ æппæт рæдыдтæ, сразæнгард кæндзынæ æппæты дæр. Мæн уырны, адæм кæй сыстдзысты æмæ дæ дæ кæхтыл кæй слæууын кæндзысты! Дæумæ кæсы рухс фидæн!»

- Мæн дæр уырны, баба, дзырд дын дæттын, кæй архайдзынæн не’взаг бахъхъхъæныныл! Бузныг, мæ зæрдæйы та мын ног ныфс кæй бауагътай!

И под бой курантов, в Новый год, зародилась новая надежда и уже не угасла никогда.

Инна Макиева

Взгляд его устремлен далеко -далеко. Одевается он по-разному: иногда это винтажная одежда, оставленная еще пращурами, а иногда смокинг с последнего модного показа. Если описывать его характер, то можно с уверенностью назвать его взбалмашным весельчаком, который ведет размеренную жизнь. Но стоит только емк услышать музыку, как его ноги сразу пускаются в пляс, несмотря на преклонный возраст.

Признаться честно, наш обожает вина. Для него продукт брожения винограда - не просто алкоголь. Это культурное времяприпровождение. Нужно отметить, что вина ему нравятся исключительно отечественного производства. На продукцию конкурентов он смотрит свысока.

Удивительно, но в этом человеке поразительным образом сошлись совершенно разные качества -кавказская гостеприимность и европейская культура; он соблюдает традиции своих предков, но при этом идет в ногу со временем.

А если честно, он такой шмотошник. Невзирая на огромное количество вещей, он не прочь приодеться в новый классический костюм, купить новую тросточку или котелок. А сколько у него друзей... Среди них и Марлон Брандо, и Сергей Параджанов, и даже Владимир Маяковский. В кругу друзей этот человек всегда душа компании. Живет он не то, чтобы шикарно, но в его доме всегда порядок и спокойствие, странно гармонирующие с шумным весельем и частым отсутствием финансов.

Виктория Дудаева

Марина Аркаева

Я знаю его давно, с самого рождения. И хотя он очень стар, язык не повернется назвать его таким. Он молод душой. Невероятно, но это целиком отражается на его внешнем облике: глубокие морщины и задорные, веселые глаза юнца. Одет всегда по погоде и всегда аккуратно-это может быть и классический костюм, и модные джинсы с футболкой. Характер у него еще тот.Чуть что не так-сразу затяжная депрессия и дождь слез каждый день. И тогда он начинает противно сутулиться, и одевается в старые вещи, с прошлого века. Так и хочется тогда самой укутаться в бурку. Он очень любит гостей, и показывает себя перед ними во всей красе. Расхаживая не торопясь, с горделивой осанкой, он щурится на солнце, спрятав в уголках губ свою улыбку. Но его настроение удивительно переменчиво, за сутки можно почувствовать на себе и холод его ледяных глаз, и теплоты улыбки. Да, он непростой, но искренний. И любит своих детей, внуков, правнуков. Готов разделить с ними и радость и горе. Жаль,это мало кто ценит.

Утро начинается с улыбки. У него редко бывает плохое настроение, в те дни он скорее бывает загадочный…ну или не выспавшийся.

Черты лица красивые от природы, взгляд ясный и глубокий. На такое лицо хочется смотреть долго, изучить его, чтобы потом воспроизводить в памяти.

Если присмотреться сразу замечаешь шрамы - безмолвное напоминание пережитых страданий, причинивших много боли. Но душа его от этого не очерствела, лишь стала более ранимой.

С первого взгляда он создает впечатление доброжелательного и дружелюбного человека. Таким он и является. Всегда находит общий язык с окружающими, иногда чересчур терпелив.

В одежде прост, не стремится угнаться за модой, имеет своеобразный стиль. Присутствует долька небрежности, например, не заправленная рубашка или скомканный в кармане носовой платок.

Во многом сдержан. Ведет спокойную и размеренную жизнь, провинциал с хорошим воспитанием. По праздникам любит выпивать. Его компания приятна.

Однако, многим он быстро начинает наскучивать, его простота приедается, его постоянство душит. Только не меня, я знаю его с самого рождения и с радостью проведу с ним оставшуюся жизнь.

ственным. Ему уже более 400 лет – такому всеобъемлющему, неповторимому и уникальному, мгновенно меняющемуся, но такому знакомому и родному, такому близкому… И имя Ему - Воронеж.

Татьяна Гладких

На освещаемой лишь слабым светом фонарей улице ветер легко поигрывал тусклыми осенними листьями, временами бросая в лицо редких прохожих горсти прохладного осеннего дождика. Каждая капля, каждый листок, каждый штрих этой картины был пропитан Его почерком. Почерк этот чувствовался в каждой мелочи: в тёмно-синем небе, покрытом легкими серыми тучками словно чешуёй, в мокром асфальте, на котором местами торчали остатки вчерашнего снега, ставшего теперь грязно-белой субстанцией (Зима, неловко потоптавшись на пороге, снова отступила под натиском старушки Осени), и даже в голых ветках деревьев, скелетами темнеющих на фоне вечернего неба.

Почерк Его уникален, ровно как и характер, другого такого не свете нет. И есть в этом характере особая черта… с Ним чувствуешь, что ты жив. Ощущаешь, что ты здесь, сейчас, и ни дождь, ни ветер – ничто не может помешать тебе жить этим моментом, чувствовать Его присутствие, чувствовать дождь, ветер – все, что тебя окружает.

Снег белым покрывалом лежал на дорогах, тротуарах, фигурных скамейках, прозрачных холмиках остановок и даже на ветках деревьев, темнеющих из-под сверкающей белизны. Наступило утро и все поменялось: облик окружающего тебя мира, лист в отрывном календаре, твоё настроение – ничто не осталось прежним. Кроме Него. Он спокоен, Он непоколебим, Он вечен. Он как Время – Он был, есть и будет, всегда разным, но един-

Ася Цаликова

Он будто бы из сказок Ганса Андерсена. В строгом винтажном костюме 19 века. на нем темно-коричневые брюки, начищенная до блеска лаковая черная обувь. Бежевая рубашка с накрахмаленным воротничком сидит на узких плечах. Жилет - изумрудно зеленый с узором, как на персидских коврах. Он достает часы на золотой цепочке из внутреннего кармана твидового коричневого пиджака. Рукой поправляет остроконечную черную шляпу с флигельком.

Он молод, несмотря на свой наряд. Его манеры как из прошлых веков. Он ступает важно, медленно, размеренно. Говорит тихо, его речь, словно шелест листьев.

Он красив. Голубые словно озера глаза, вострый нос, точенные скулы. Виден легкий румянец на оливковой коже.

Он высокий и статный. Гордый и возвышенный. Винтажный и современный.

Он - Стокгольм.

П

оэзия молодых...

Я больше не ищу тебя в других, Оставь меня, теперь живу иначе.. Не даст Аллах прозренья,для слепых, Которые,как мухи вязнут в фальши.. Я больше не ищу твоих следов, Пытаясь вспомнить, как все начиналось, Перебирая лабиринт из слов, В душе моей прощенья не осталось.. Я столько лет, не ведая, где ты, Чем дышишь, и кому твои улыбки, Бродил по тем местам,где были мы, Искал в себе изъяны и ошибки.. Прошло не мало времени с тех пор, но Каждый раз по берегу гуляя, Я вспоминаю,как тебя обрел, Не зная,что однажды потеряю.. Не ты ушла, А это я ушёл, Из жизни ,что была такой наивной, Но, знаешь, я скучаю до сих пор, Хоть камнем стало сердце, Больно,-сильно.. Когда земли касается туман, И небеса собою кроют тучи, Брожу, а люди думают, я пьян, Ведь у меня всегда одни маршруты.. Я помню нашу лавочку, твой двор, И камни,на которых мы сидели, И улыбаюсь, знаешь, до сих пор, Как глупо было в эту сказку верить.. Я больше не ищу твои уста , Я думал, что сама однажды вспомнишь, Мою улыбку и мои глаза , Влюбленные в тебя тогда , до боли.. Но, не нашла,минуло столько лет, И ты мне снова стала ночью сниться, И снова лег на белый лист,куплет, И сердце стало в прежнем ритме биться.. Илона Засеева

О чем ты думаешь,закрыв глаза под вечер? О чем жалеешь ты,открыв глаза с утра? О чем молчишь,когда другие травят речи, И что украдкой отмечаешь про себя? Кого глаза твои всегда готовы видеть? Кого душа сама зовет за свой порог? Кого ты хочешь полюбить,кого обидеть? За кем идти готова сотнями дорог? О чем ты хочешь знать,а что забыть бы надо? Увы не знаю я,но истина одна. Какой бы знающий и мудрый не был рядом, На всё ответы можешь дать лишь ты сама.

Чермен Ваниев

Огоньки зажигают наш город Люстры в окнах, уличный свет. Словно дом, состоящий из комнат, А туман его тонкий вельвет. Здесь уютно, зимой непрохладно. Здесь не пусто, хоть веет ветрами. малолюдно? Да и ладно. хватит места всем вечерами. А с утра всех встречаешь-пораньше Всем желаешь ты доброго дня. С кем-то, здравствуйте да и прощайте, А вот с кем-то идёшь до конца. С кем-то за руку, после в обнимку. С кем-то-рядом - тебе не в новинку. С кем-то просто идёшь - за улыбку. Или с кем-то за его ошибку. Что ж, сорвался последний аккордик. Это радио бросило нас. Тухнут звёзды, вскрывается зонтик: Спи спокойно, Владикавказ.

Хетаг Дарчиев

Солнца свет, заблудись в мою душу, Озари темный сад ее, И вдохни жизнь в вязкую лужу, Что застыла в сердце моем. Вейте ветра, задувайте унынье, Пригоните свежесть в тот сад, Чтоб яблони, бывшие в полузабытьи, Проснувшись, надели безгрешный наряд. И пусть забурлят, закипят чувств стремнины, Чтоб вновь я поверил, в то что живой. ...Улетайте вороны, тут нет мертвечины. Я тут, я дышу, разминувшись с косой.

Алтынбек Ислаев

Кæсын дæ фæcmæ æнкъардæй,Ды ацыдтæ eyæд мæнæй, Мæ зæрдæ мын раст цыма кардæй Фæзуынкъ кодтай уыцы изæp. Дзырдтай-иу мын уарзон ныхacmæ, Мæ цæcmыmæм кастæ æдзух... Фæлæ cæ axacma дымгæ Æмæ нырризыдта уд Бонтæ ивдтой кæрæдзи, Нал кодта хуры хъарм, Нал зынд мæ мастæн йæ кæрон Афтæ нытталынг и бон...

Диана Кодзаева

Приятные мелочи Ты любишь приятные мелочи? И я их тоже люблю... На вид это просто безделица, Но с ней часть души отдаю. Неважно, какой она ценности, И где я её достал. Главное чтоб даже в вечности, Твой образ не пропадал. Ведь люди приходят – меняются, И время назад не вернёшь. Но всё оставляется в памяти. И всё это правда, не ложь Ты любишь приятные мелочи? Скажи, я тебе подарю! Из-за этой приятной безделицы Я душу кромсаю свою…

Георгий Фидаров

*** Как будто я попала на Бродвей За шею тонкую за линию бровей Как будто бы напившись тишиной Я перестала быть собой Как будто бы в карманах серебра Не сосчитать до следующего дня Садиться чемоданы поковать Монмартр в марте Буду танцевать И буду гладить белые рубашки Из тонкого батиста и весны И буду падать и писать о важном Короткие и длинные стихи.

Дзерасса Тамаева

Солдаты без званий. Не вспомнить историй ушедшего времени. Не скажет никто, кем обязан и горд. И каждый из нас, преклоняя колено, Без тени признаний свою жизнь проживет. И в книгах запятнаны кровью страницы. И в красном огне догорел переплет. А в черном дыму поднимается птицей, Последняя память, о тех, кто уйдет. В тот миг, что не слышно раскатов орудий. Когда лишь буран тишину нарушал, Уставшей походкой, сквозь снег и сугробы, Солдатов в шинели отряд прошагал. Они бы могли,доживать век спокойно, Без всех автоматов, что гремят за плечом. Без этих раскатов орудии громких. Когда лишь метель засыпает кругом. Тяжелых следов оставит здесь каждый... От обуви черной... Как от себя... Быть может и нам это кто-то расскажет, Как медленно воины шли в никуда. В степи не стихающей, кончится грохот. И станешь гадать, а что же больней? Тяжелые гулы машины огромной, Или же звуки сапог от теней? Ты всмотришься вдаль, где ходят солдаты, В шинели помятой воротник свой подняв. Сгинаясь,под тяжестью воли проклятой Судьбы, что посмела их жизнь отнимать. Их вьюга не видит. Не сжалиться вовсе, И в мертвое станет сжиматься кольцо. Но разве посмеет сразиться природа С глазами, чьи слезы скрывают лицо. Прожито...И отдано мало им весен. Предсказано смертью не мало им зим... Войной одолевших жаждет старуха, Косой ее каждый будет судим...

Сейчас же другое для них течет время. Их долг своей Родине не завершен. И пламенно сердце жаждает встречи, Чья жизнь солдатам обязана сном... Идут лишь отряды походкою гордой, Но неуклюж уставший их шаг. Глаза потрепаны жизнью сурово, В душе отгорел нескончаемый мрак. Сверкнет от огня папироса небрежно, И горький, тяжелый и тянущий дым, Обманом внутри промелькает надеждой, В которой уверен седой командир. Проходят устало, мгновением минуты, И верой в победу сгорают глаза... И вот командир исчезает последним И вот по степи лишь пурга и туман... Не вспомнить историй ушедшего времени. Не скажет никто, кем обязан и горд. И каждый из нас, преклоняя колено, Без тени признаний свою жизнь проживет...

Алан Фардзинов

Боль приходит , и остается в сердце надолго... Мы вроде бы забыли, но помним все: Как предавали нас, как не хвалили Как забывали и вспоминали вновь... Но почему же так бывает больно, Что сердце сжимается от того, Что кто - то не ценил когда то , Что кто-то лишь использовал нас вновь. Прощаем мы , того кто предал И начинаем верить снова в эту ложь.. И ты оставшись наедине собой все понимаешь И слезы твои льются как осенний дождь. Но не вини, ты подожди немного, Кто предал , тот не скоро поймет твою боль. Мы улыбнемся вам , и скажем до свидания! И вновь простим мы эту вашу ложь...

Дарья Гаглоева

Маме Глухая ночь. Все спят, но мне не спится. И сердце ноет, на душе тоска. Перед тобой хочу я извиниться За все, что, мама, делал я не так. Прости мне, мама, боль своих обид. Ночей бессонных муки мне прости. И пусть Аллах всегда тебя хранит! Такой, как ты, на свете не найти! Ко всем задачам ты - мое решенье. С тобою мне преграды не видать. От всех болезней ты - мое леченье, Ведь ты несешь святое имя-Мать! И даже под прицелом пулемета Тебя не обману и не предам. И если защищать тебя придется, Ты знай – я за тебя и жизнь отдам! И никогда не поздно извиняться. Пред мамой на колени встать не грех. Пусть сыновьями матери гордятся! Вы берегите ваших матерей! Немая ночь. Все спят, но мне не спится. И сердце ноет, чувствуя вину. Пусть сердце матери извечно будет битьсяВсевышний, об одном тебя молю. Магомед-Шафи Садыки

Взгляд

С измальства мы знакомимся с загадочным миром литературы, погружающим нас во вселенную Пушкина, Чуковского, Барто, Маршака, Линдгрен, Экзюпери и Милна. Детские стишки, книжки с рисунками, сказки. «Мама, почитай еще» - фраза, которая не сходила с моих уст. Тогда лучшими спутниками во взрослый мир нам стали Маленький принц с коробочкой, внутри которой сидел барашек, поучающий Мойдодыр, наводящий ужас Тараканище, неопрятная хозяйка Федора, Винни- Пух со своей командой и Карлсон, который живет на крыше.

Школьная жизнь помогла мне только прикоснуться к литературе, а также научила меня самому важному – любить и относиться к творению «певцов» поэзии и прозы с трепетом и уважением. В школьной литературе для меня самым большим открытием стала поэзия серебряного века. А старшие классы окунули меня в мир серьезного чтива. Постепенно становилось ясно, что литература- это не просто школьный предмет или дисциплина в высшем учебном заведении. И главное здесь – не оценка в дневнике, а то как ты понял и прочувствовал произведение, будь то проза или поэзия.

Литература- это наука на грани фантастики. Ведь читая книги, мы проникаем в мысли героев, появляемся в тех местах, в которых, по всем известным законам физики никогда бы не оказались. Литература- это своеобразная машина времени и вечный двигатель в одном флаконе. С незапамятных времен и до наших дней люди читали, читают и будут читать несмотря на прогнозы скептиков. Мне кажется, что литература – это не просто способ отвлечения от реальности или приятное времяпровождение, а нечто большее, что дает нам эстетическое наслаждения, учит нас доброте и сопереживанию. Читая стихи, перелистывая страницы одну за другой и рассматривая тонкий шрифт на старой типографской бумаге, ты понимаешь, что за набором слов стоит целая жизнь писателя или поэта. Его мысли, сложенные в текст, когда-то перечеркивались, переписывались, чтобы ты, читатель, мог насладиться и восторгаться творением сквозь века.

Литература- это эмпатия, двустороннее понимание автора и читателя. И только тогда книга становится «полезной», когда ты осознаешь, что это написано про тебя. Автор, будто описывает твою жизнь, твои взгляды и чувства. Так и появляется литературный вкус. Именно это создает невидимую связь между читателем и автором, что в последствии закрепляется в сознании под «ячейкой» - «Любимый писатель/ поэт» или «Любимое произведение».

В музыке существует понятие- «фриссон»- озноб от прослушивания композиции, которая вам нравится. Подобный термин

Литература в моей жизни

нужно срочно придумать и для литературы. К сожалению, в нашей республике «читать» – явление не совсем модное. А если разбирать массовое чтение более скрупулезно, то в «большом полотне» литературных предпочтений жителей Осетии очень много дырок. Так уж получилось или уже даже сложилось исторически, что после школьной скамья никто не притрагивается к осетинской литературе и книги местных писателей откладываются на самые высокие антресоли. Мы уже забыли, кто такие Арсен Коцоев, Инал Кануков, Георгий Черчесов, Герман Гудиев и Игорь Дзахов.

Для меня литература –это трагизм в стихах Анны Ахматовой, описание традиций осетин в «Заповеди» Георгия Черчесова, интеллектуальный юмор Сергея Довлатова, философия жизни в творчестве Иосифа Бродского А Гаппо Баев и Гайто Газданов воспринимаются нами лишь, как известные осетины.

Мне повезло, на моем жизненном пути попадались люди, которые привили любовь к осетинской литературе. Для меня творения осетинских писателей неразрывно связаны с русской и зарубежной литературой. Я не смогу сказать, кто для меня важнее Пушкин или Хетагуров, Лермонтов или Гадиев, Тютчев или Кочисов. Ведь осетинская литература развивалась по всем канонам мировой классики, и не стоит на ступень ниже русской. Для меня литература –это трагизм в стихах Анны Ахматовой, описание традиций осетин в «Заповеди» Георгия Черчесова, интеллектуальный юмор Сергея Довлатова, философия жизни в творчестве Иосифа Бродского, стремление к прогрессу в публицистике Инала Канукова, отношение человека к войне в произведениях Эрнеста Хэмингуэя и любовь к Родине Игоря Дзахова. Инна МАКИЕВА

Тысяча решений

Необходимость что-то решать всегда ставит в тупик, приводит к бессонницам, стрессам и даже расстройствам желудка. Но, к сожалению, в мы постоянно оказываемся на перепутье. Большой проблемой современной молодежи является вера в сказки. Все больше молодых людей верят, что их время просто не пришло, дескать «я создан для чего-то великого, вот как придет время, я еще всем покажу». Действительно, в экстремальных ситуациях люди как способны преобразиться, так и скатиться ниже плинтуса, однако это вовсе не показатель истинной человеческой натуры. Давайте представим, что в жизни отдельно взятого Вани никогда не произойдет ничего необычного, экстремального. Он всю жизнь пролежит на диване, все расходы по удовлетворению потребностей взвалят на себя сначала родители, а потом жена. У него сколько угодно может быть шикарный потенциал к чему бы то ни было: к расследованию убийств, хакерству, анализу финансового состояния организаций, но в ожидании «толчка» так и не реализуется наш талантливый и недооцененный Ваня. Ну что ж, любит наш народ сказки про Ивана-дурака и Емелю на печи. Потому и не иссякает интерес у современной молодежи и даже не очень-то и молодежи к жанру фэнтези, где самой популярной темой является сказание о подвигах переселенцев. Был обычный студент, а стал драконоборцем и, как по традиции, ползамка в придачу получил. И свершения его сплошь интересные и необычные, не то, что в офисе за бумажками штаны протирать под окрики босса, непонятно по какой протекции назначенного и за какие такие заслуги. Разучился народ работать, забыл, как «в поле» в 4 утра вставать надо было и работать до заката. Старшее поколение еще держит дачи, тоскуя «по земле», молодым да амбициозным это не нужно. Потому, как это для холопов и крестьян, а не для хозяев жизни, чьи руки привыкли только айфон держать.

Рос и рос такой хозяин жизни (ХЗ). Его пестовали родители, оплачивая репетиторов, экзамены, высшее образование, в худшем варианте – не только само обучение, но еще и «зачетку». Пришел на работу и как был он хз, так маковку и почесывает. Метил то как минимум в кресло правой руки главного, а все в работу сотрудника младшего звена «въехать» не может.

Само собой, никакого «книжного» удовлетворения не испытывает. Во время обучения сначала учителя молодому организму жить мешали, потом преподаватели требовали то, что сами не знают, а теперь босс давит авторитетом, явно выросшем на почве незнания русского языка, что подтверждают все составленные «преказы» и «роспоряжения». Эдакий Ваня переросток, развивший талант подлизовательности, потдакивательности и вовремянаместеоказывательности.

Ну как вам системка? Нравится?

- «А что поделать» - скажут многие. – «Таков мир, надо подстраиваться».

- «Да ладно!» - скажу я вам. Есть среди нас те удивительные светочи – редкие экземпляры, настоящие сосредоточения человеколюбия, оптимизма и антиуныния, которые не подстраиваются под коллектив, а «делают» его. О, да! Это труд и искусство, но находясь рядом с этими удивительными людьми, привыкнувшими работать (да-да!), все преображаются. Приходит понимание, что нет плохих людей, есть только хорошие, к которым прилипло чужое негативное отношение. А стоит начать относиться к них по-другому, и вдруг, они оказываются приятными собеседниками, эрудированными и готовыми прийти на помощь. Вот она, повседневная магия без всяких «пассов» руками и «зубодробильных» заклинаний. Всего-то надо любить и уважать как себя, так и других людей со всей совокупностью потенциала, талантов и причуд, уникальным мировоззрением и опытом. И это тоже труд, требующий усилий. Привыкли мы к тому, что надо бороться с окружающими для достижения своих интересов, а так хочется, чтоб поняли, оценили! Как в той сказке, где красавица в сердце грубого чудовища принца увидала.

Но она его не только разглядеть сумела, но и перевоспитать! Работа над собой поможет сделать как из себя особу королевских кровей, так и из окружающих. Таки да, труд и сейчас может сделать из любой образины настоящего человека!

Ну что? Откладываем айфон, и «на старт, внимание, марш»….. Мир спасать! Ольга Чернушкина

П роза

Герман

После того, как проводили ста четырехлетнего Алихана в мир иной, старшим в роду стал Герман. Он стал старшим и в фамилии и в нашем горном селении.

Переход в эту категорию для восьмидесяти шестилетнего Германа прошёл не заметно: он уже давно на праздниках садился за стол старших; его уже давно никто не звал «Тыквой» по деревенской кличке, прицепившейся к нашей фамилии лет двести назад; наоборот – относились к нему с подобающим почтением; часто стали приглашать его в соседние селения тамадой, заезжая за ним и отвозя после застолий; он давно уже после праздничных возлияний не танцевал лезгинку… Одним словом, Герман давно вёл себя солидно, как и подобает авторитетному человеку.

Только вот впервые, пожалуй, Герман стал задумываться о том, как же коротка жизнь, как быстро она проскакивает. Можно сказать, что годы летят как облака в ветренный день в горах. Если раньше он, ориентируясь на окружавших его долгожителей, говорил «всего лишь семьдесят» или «всего лишь восемьдесят», то теперь стал проявлять склонность к формулировкам «уже семьдесят», «уже восемьдесят»…

Герман часто вспоминал себя мальчишкой во время войны. Это ведь, представлялось ему, было совсем недавно. Он ясно помнит то время. Все мужчины селения ушли на фронт. Рабочие руки тогда были нарасхват. Герману и его младшему брату Ибрагиму поручили пасти овец. Над пастбищем и селением часто пролетали самолёты. Долгое время небо перечёркивали лишь зловещие знаки - чёрные кресты с белой обводкой. Поэтому уныло - подавленное настроение царило среди жителей селения. Но пришло время, когда над головами вместо мрачных машин люфтваффе стали появляться юркие ястребки с красными звёздами. И один такой ястребок осой наскочил и ужалил мессера и тот скрылся за горами в дыму и пламени. Дождались! В тот день Герман не находил себе места от распиравшей его радости. Ребятишки помладше гоняли по улочкам, широко раскинув руки и издавая звуки, похожие на натужный рёв авиационных моторов. А взрослые снова стали улыбаться. С той поры всё чаще можно было услышать радостные крики «наши летят». После войны стоило услышать только гул летательного аппарата как возглас «наши летят» напоминал то недавнее время, а произнесший его со снисходительной улыбкой демонстрировал, что он не лишён чувства юмора.

После того воздушного боя Герман твёрдо решил, что будет летчиком.

Вскоре после войны настало время идти в армию, о чём Герману сообщалось в повестке. Он отправился в Орджоникидзе, где военкому доказывал, что жители селения воспрянули духом и выстояли в войну во – многом потому, что их поддерживала, кроме солдатских треугольников, наша авиация. А точнее, благодаря тому юркому ястребку. Поэтому он, Герман, пойдёт только в лётчики. Военком сам был из их селения и, может быть, поэтому сопротивлялся не долго.

Сначала он говорил:

- Сейчас мы работаем под девизом, который выдвинул ещё Лермонтов. Помнишь в «Герое нашего времени» - «Осетин-извозчик неутомимо погонял лошадей»? Так вот сейчас нужны лишь извозчики - водители автомашин и водители танков. В общем так, если медкомиссия признает тебя годным к лётному делу, то чёрт с тобой – учись на летуна. Если нет – пойдёшь в танкисты.

Вскоре Герман вернулся домой в очках – комиссия забраковала его по зрению и посчитала, что армии он не нужен. Так стал он единственным очкариком в округе. Односельчане первые дни интересовались у Германа:

- А форму тебе почему не дали?

Очки, они понимали, ему выдали как непременный атрибут лётчика.

Герман тяжело перенёс выбраковку его из лётчиков, но вида, как настоящий горец, не подавал. После учёбы на краткосрочных курсах он стал работать киномехаником. В клубе, после демонстрации фильмов о лётчиках, а эти ленты он чаще всего брал в прокате, в груди его всегда появлялось какое – то непонятное чувство. Что – то томило его и мешало. Потом чувство это проявлялось и нарастало сожаление, что не стал он пилотом. Хотя удар по своей мечте о полётах Герман перенёс стойко, его стремление в ввысь не ушло, не исчезло. Его мысли о лётчиках переросли в любовь к небу, к высоте. И стала проявляться эта тихая любовь в самых, порой неожиданных, вещах и поступках.

Всегда с восхищением смотрел Герман на пролетающие самолёты. Вообще он часто смотрел на небо, на облака, на звёзды. Его всегда привлекало смотреть над собой. И его взгляд неудержимо тянуло вверх, как мало кого другого.

Бывая в городе, куда Герман ездил за кинолентами, он покупал и раздавал ребятишкам в селении надувные шарики.

Однажды он набрёл в магазине на конструктор воздушного змея. Склеил и запустил его. Делал он это, сидя на косогоре, где ветер рвал из рук склеенное им чудо, и надо было только успевать отматывать нить. Высоко – высоко в небе, куда поднялось его изделие, змей выписывал сложные узоры. Ребятишки, да и взрослые, с восхищением смотрели на фигуры, которые выполнял воздушный змей.

Жить в горах тяжело. Облегчают эту участь лишь совместные работы. Это касается всего – строительства, косьбы, сева, уборки урожая…Для постройки кому – либо из сельчан нового дома сначала заготавливали саманные кирпичи из глины, соломенной сечки и камней. У Германа была самая крупная форма для заготовки саманных блоков. Когда саманные кирпичи высыхали из них складывали дом.

Возведение стен всегда отмечалось за накрытым столом. Герман заметил, что выпивали только за выполненные работы, за сделанное: за глухую стену; за южную стенку; за порог дома…Он же считал, что главное – это будущая крыша, возведение которой венчает всё. И со временем тост за неё, за крышу, стал его и только его обязательным тостом. Все это знали, да и трудно было не знать очевидное, и никто не перехватывал это его заслуженное многими застольями право. В конце пятидесятых годов было поветрие - покорить Казбек самым неожиданным способом. Это делалось пешком в одиночку и массовыми колоннами. На мотоцикле. Или на воздушном шаре. Вот подъём на Казбек на воздушном шаре привлёк внимание Германа. Он как человек, подмечавший, многое на высоте, в горах, говорил пилотам шара, что роза ветров в это время года такова, что на Казбек они никак не попадут – ветер отнесёт шар в другую сторону. Попасть отсюда можно лишь через месяц. Так и случилось. Не попали тогда воздухоплаватели на Казбек, а через месяц – очень легко..

В 1961 семнадцать оборотов вокруг Земли на Востоке-2 совершил Герман Титов. Тоже Герман. Тоже горец - алтаец. Гордость распирала нашего Германа. Он чувствовал себя причастным к этому великому событию. Как – никак тёзка!

Как - то в руки Германа попал спичечный коробок. Не такой как выпускают сейчас картонный, а изготовленный из шпона коробок. Вот на таком коробке был изображён Герман Титов с надписью «Космонавт – 2 Герман Титов». Рисунок был сделан так плохо, так не качественно, что любой мог отметить, что изображённый с космонавтом не имел ничего общего, но зато на нашего Тыкву он был похож один в один.

Не мог Герман показывать рисунок каждому – нет. Но и не заметить того события, что в космосе оказался Герман, он не мог. Надо было что – то сделать, что – то предпринять. Хотя бы тайно! Он и сделал маленький кувд, маленький пир. Он устроил его для себя и своего великого тёзки, но об этом не знал никто. Как раз в том августе у Германа был день рождения. Он давно не отмечал эти дни, они не радовали его, но этот день в тот год решил отметить.

После возлияний началась бурная лезгинка. И Герман придумал такую фигуру танца. Он ладонью касался земли, а потом с поднятой рукой взмывал так высоко, как только мог. Этот нехитрый трюк Герман показывал после этого дня в танцах всегда, когда танцевал. И его выхода всегда ждали. И любовались им. И даже дали ему название «танцевать по германовски». И молодёжь подражала Герману, показывала этот танцевальный финт.

Вскоре Герман женился. Когда жена Германа была беременна, он очень ждал сына и говорил соседям и родне, что, наконец – то, в селе будет лётчик, а может и космонавт.

Но родились две дочери – близняшки, которых Герман назвал созвучно времени Планетой и Ракетой.

С тех пор прошли годы. Сейчас Германа уже нет, он умер. Но имя его живёт не только среди родни. Молодые ребята до сих пор танцуют лезгинку «по германовски». А в лётчики из жителей селения так никто и не вышел. Валерий Бохов

Профессия - учитель

Есть мнение, что люди делятся на две категории. Одни находятся на своём месте, учатся на своём месте, работают с удовольствием. Другие есть полная им противоположность. Но можно выделить отдельную категорию людей. Людей-педагогов. Среди них также есть две вышеупомянутые категории, но не все здесь так просто. Педагогика есть Путь, и этот Путь доступен не каждому.

Оленька, сняв очки и отложив их на возвышающуюся Эверестом стопку тетрадей посреди стола, устало потёрла покрасневшие глаза и замерла, подперев голову руками. Домой она сегодня не спешила: муж в командировке за много километров от их маленького городка, 4-х летний Сеня у бабушки.

- Вы домой-то сегодня собираетесь, Ольга Юрьевна? – скрипнув дверью, в класс заглянула уборщица.

- Да-да, иду, как раз с контрольными на сегодня покончено… - наскоро закинув ежедневник с пеналом в сумку, Оленька, попрощавшись с уборщицей, вылетела из кабинета.

На небе уже зажглись первые звёзды: дни становились короче. Повеяло тёплым осенним ветерком, принесшим на своих крыльях запах падающей листвы. Оленька, расслабленно вздохнув, не спеша пошла по направлению к дому.

Ольгой Юрьевной Оленька стала 3 года назад: окончив педагогический, она пошла в школу учителем русского. Нравилась ли ей работа?.. На этот вопрос не знала ответа даже сама Оленька. Наверное, нравилась. Но она не задумывалась над этим, она просто проводила уроки, передавая знания своим подопечным пятиклашкам. С классом ей повезло: школьники, старательно выводя каждую чёрточку, упорно постигали правила синтаксического разбора. Был, правда, у неё один ученик…

Размышления Оленьки прервали прерывистые всхлипывания слева от неё. Почти слившаяся с окружающими лавочку тёмными кустами, на скамейке сжалась в комок маленькая фигурка. Подойдя ближе, изумленная Оленька узнала в ней того самого двоечника Женьку, доставлявшего ей всегда столько проблем и срывавшего все уроки.

С семьёй Женьки Оленька была знакома заочно; знала лишь о сомнительном её благополучии (да взять хоть отца Женьки, при виде которого пятиклассник пытался втянуть голову в плечи словно черепаха!). Мальчика наверняка часто ругали, не оставляя без внимания ни одной плохой отметки, коих у него был уже приличный набор.

- Женя?! – подойдя ближе, окликнула Оленька школьника. – Что ты здесь делаешь так поздно один? Что случилось?

- Отец… Он сказал… - прерывающимся от всхлипов голосом начал Женька. – Он сказал, что в детский дом меня отдаст, если увидит ещё хоть одну двойку в дневнике!! – выпалил на одном дыхании мальчик и, спрятав лицо в колени, зарыдал ещё сильнее.

Оленька замерла рядом как вкопанная, не зная, как реагировать. Затем, кое-как взяв себя в руки, она села рядом с Женькой и положила руку ему на плечо. Тот сначала вздрогнул от неожиданности, а затем мало-помалу начал успокаиваться.

- Жень, ты пойми, отец любит тебя… - начала Оленька, вместе с заплаканным мальчиком направляясь к его дому. – Ты пойми, он тебе только добра желает… Он тебя никому никогда не отдаст! Женька издал странный звук, похожий то ли на смешок, то ли на всхлип:

- Не отдаст… да зачем я ему нужен?.. да я вообще никому не нужен! – вырвалось у мальчика.

Выпалив это, он резко поднял затравленный взгляд на Оленьку, рассчитывая, видимо, услышать подтверждение своих слов.

Последняя фраза вогнала Оленьку в ступор.

- Ты… да что ты такое говоришь, Женя?! Человек не может быть никому не нужным! Ты здесь, а, значит, так нужно! Ты нужен своим родителям, своим друзьям, и мне ты нужен!

Беспомощная безнадёжность в глазах мальчика с каждым словом учителя сменялась недоверием с отблеском надежды.

- Вы… вы и вправду так думаете? Вы… вы мне не врёте?

Наткнувшись на полный уверенности взгляд учителя, Женька, вскрикнув от радости, крепко обнял её и бросился со всех ног к своему дому.

- Спасибо, Ольга Юрьевна, спасибо! До свидания!

И, уже влетев в подъезд, добавил:

- Я завтра не опоздаю, я никогда больше не опоздаю!

Ольга Юрьевна молча стояла и, пытаясь оправиться от произошедшего, смотрела на захлопнувшуюся за мальчиком дверь подъезда.

На небе зажигались все новые и новые звёзды, тёплый осенний ветерок лениво сталкивал с деревьев жёлтые листья. Они падали на спешащую домой Ольгу Юрьевну, периодически попадавшую под свет уличных фонарей. Этим вечером она поняла, что завтра тоже не опоздает. Никогда больше не опоздает.

Ты можешь никогда не стать Учителем с большой буквы, но это не значит, что ты этого не можешь. Просто понять это не всегда можно в начале своего педагогического Пути: есть события, которые могут послужить толчком, отправной точкой новому, великому, настоящему Учителю, события, заставляющие пересмотреть отношение к профессии, к людям. И если ты оказался на этом Пути – значит, ты нужен здесь, ты должен ждать сигнала, искать свою «отправную точку», ты не должен её пропустить, проглядеть, оставить без внимания. А этой точкой может послужить сущий пустяк, любая песчинка в необъятном океане Педагогики. Татьяна Гладких

Редактор

Влада Мамедова Корректор

Алан Хадаев Фотограф

Роберт Кудзаев Номер подготовили Ахсар Гаглоев Жанна Габатова Инна Магиева Виктория Дудаева Марина Аркаева Татьяна Гладких Ася Цаликова Илона Засеева Чермен Ваниев Хетаг Дарчиев Алтынбек Ислаев Диана Кодзаева Георгий Фидаров Дзерасса Тамаева Алан Фардзинов Дарья Гаглоева Магомед-Шафи Садыки Инна Макиева Ольга Чернушкина Валерий Бохов