Гусиное перо

Гусиное перо

4/2016

Северо-Кавказский литературный Интернет-журнал

Фотограф: Робер Кудзаев

© Северо-Кавказский литературный Интернет-журнал «Гусиное перо» Все права защищены Все публикации, размещенные на страницах журнала, а также на сайте gusinoepero.ru сохраняют авторские права создателей, т.е. не принадлежат журналу. При копировании информации с сайта ш необходимо указывать источник. Стать автором: gusinoepero@gmail.com https://vk.com/gusinoe_pero Больше информации на сайте gusinoepero.ru vk: gusinoe.pero Fb: gusinoepero Instagram: gusinoepero #Гусиноеперо #СеверныйКавказ #Литература Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Шамиль Амиров

Гусиное перо

Проза Ацамаз

Валерий Бохов

Мышь

Лев Григорян

Поэзия Поговори со мной о жизни Ахсарбек Гогичаев В навсегда установленных правилах Наталья Алексеева Я забыл, что такое любовь Магомед-Шафи Садыки Когда на зонт из сердца Магомед Расумов Сказка: Об умнице и красавице Василисе Незаменимой, О муже её Иване Игромане, И о страшно могучем злодее, сиречь, Безлимитном Кощее Микаэл Зотин

Взгляд Путешествие из Владикавказа в Москву

Алан Хадаев

Проза

Ацамаз

Мальчик родился и рос в горном селении. Селение это располагалось в огромной долине. А окружали долину высоченные горы. Такие горы, что облака и туманы плавали где – то ниже их вершин. На вершинах этих гор даже летом не стаивал снег. С утра снег алел в лучах щедрого солнца. К вечеру снежные высоты сначала голубели, а потом густели синими тенями.

Летом долина целый день была наполнена солнечным теплом, светом и бабочками, радостно порхающими над изобилием трав и цветов. Долина и называлась Солнечной.

По ночам долина заполнялась вязкой, почти осязаемой, темнотой и неумолчным стрёкотом цикад.

Зимой же всё вокруг покрывалось льдом и снегом настолько, что с внешним миром не было никакой связи. Дорог и охотничьих тропок не было: их заносило. А ещё зимой в округе хозяйничали волчьи стаи.

Жизнь в горах непростая. И выживали тут только те, кто не щадил себя и много трудился.

Летом жители аула пасли овец и стригли их. Запасались дровами. Косили богатейшие травы. Строились. Трудились на огородах и в садах. Зимой охотились, перевозили, точнее сталкивали с круч, заготовленные ранее сено и дрова.

Мальчик Ацамаз рос как все его сверстники. Становясь старше, осваивал всё больше и больше трудовых навыков и работ. После семи пошёл в школу. До этого он уже выполнял по дому некоторые дела: носил воду из реки, колол дрова… Помогал матери замешивать еду для овец. Участвовал в приёме ягнят от ярок. Ещё он сам придумал себе развлечение – плитами сланца, привезённого зимой на санках, он наращивал забор. Это было интересно: плиты надо было плотно укладывать одну на другую. Так плотно, чтобы даже сильный ветер не мог сдвинуть плитки сланца. Это требовало особого умения, и мальчик овладел им. Со временем эта его затея привела к тому, что забор, окружавший их дом, стал самым высоким в селении.

Мальчик восхищался окружавшей природой и с раннего возраста рисовал горы, если в руки его попадал карандаш. Рисовал он овец, коней и буйволов. Любил рисовать сверстников и взрослых людей. Часто получалось у него очень похоже. Удачнее всех получались портреты сто семилетнего Збо, часами неподвижно сидевшего на скамейке у ворот своего дома.

Родственники и соседи в один голос твердили, что Ацамаз вырастет и пойдёт по стопам своего дяди Иппа – художника, перебравшегося жить в большой северный город.

Когда дядя, звали которого Иппа, а там, где он проживал - Ипполит, приехал в очередной раз на отдых в село, Ацамаз заканчивал уже третий класс. Дядя приехал в день, когда у мальчика были последние уроки перед летними каникулами.

Дядя Ипполит стоял во дворе, а вокруг него прыгал лохматый волкодав Муха.

- Смотри – ка, брат, десять лет не был, а узнал тебя пёс.

- Это Муха, что ли? А куда он меня тащит? – волкодав, схватив приезжего за рукав пиджака, тянул его со двора.

- Он самый. Ты иди с ним. Он тебе селение хочет показать, а потом Ацамаза встретите.

Пёс действительно показал Ипполиту всё новое: он бодренько бежал, улыбаясь и периодически оглядываясь: и огромную клумбу, обежав вокруг неё, и здание клуба, к которому он привёл гостя и сел, любуясь, новые дома, мост, по которому Иппа въехал в селение… Потом они подошли к двухэтажному зданию новой школы, где прозвенел звонок и двор моментально наполнился учениками. Ацамаз, увидел Муху и рядом с ним мужчину. Он знал, что дядя Иппа должен приехать и потому бросился тому в объятия.

- Слушай, Ацамаз, ты совсем взрослым стал. Я ведь тебя младенцем помню.

- Я тоже помню тебя. По фотографиям.

Вокруг них образовалась толпа из десятка школьников. Ребята всегда окружали незнакомцев.

Это ведь было так интересно…

- Ну, идём домой. Хочу посмотреть твои рисунки, мне ведь писали родители о твоих успехах. Я тебе и краски привёз.

- Настоящие?

- Конечно. Акварель ленинградскую, а ещё пастели…

Но посмотреть рисунки удалось лишь на следующий день. В первый же день был устроен кувд

– застолье с приглашением соседей в честь приезда родственника.

Дядя успел лишь подарить племяннику краски и мольберт.

- Знаешь, что это?

- В книжках для художников я видел. Это мольберт! – Глаза мальчика сияли.

- Точно! Мы с тобой вместе ещё походим на пленер…Порисуем на воздухе. Работы-работами, их будем делать, но рисование тоже требует время.

Подолгу Иппа рассматривал рисунки мальчика. Эти работы были выполнены на бумаге, на картонках и на листах оргалита.

- Это виды нашей высоченной Джимара – Хох. Похоже! И красиво! Очень! Я сказал бы, живописно.

- А это родовые башни в селении. Красота!

- Я вырасту. Построю свою башню, - мальчик сказал, выдав, похоже, свою давнюю мечту.

- А это, знаешь ли, сложное дело. Есть присказка. «Из развалин башни можно построить целый аул. А развалин аула вряд ли хватит на башню». На сегодняшние мерки если перевести, то много самосвалов камней надо запасти, чтобы построить башню. Знаю, что стоимость одного тёсанного камня – углового или для арочного входа – часто доходила до одной овцы. А цена башни могла стоить и отары.

- Я постепенно буду делать, не спеша.

- Ну, тогда твоя работа растянется на годы.

Все дни, что Иппа пробыл в селении Ацамаз не отходил от него. Им было вместе интересно.

И все те дни, что дядя и племянник не были заняты сельскими работами, они уходили из селения на холм, возвышавшийся над рекой и там рисовали.

Иногда они оставались дома, в какой – нибудь угол двора выносили стол, на него ставили пару кувшинов и вазу. В вазу обязательно помещали несколько яблок «белый налив». Натюрморт был устроен. Всё время, что они рисовали, неистребимый аромат яблок окружал их.

Яблоки, росшие в садах селения, отличались крупным размером, вкусом, ароматом, и тем, что если смотреть сквозь яблоко на солнце, то можно было рассмотреть три – четыре зёрнышка.

Иппа, уезжая, сказал Ацамазу и его родителям, что мальчик имеет все задатки художника. Он должен окончить школу и поступить в Суриковский институт и там довести своё умение до совершенства. Жить он сможет не в общежитии ВУЗа, а дома у Иппа.

Прошло несколько месяцев.

Однажды дядя Ацамаза, проживавший в большом северном городе, получил горестное письмо, в котором сообщалось, что его любимый племянник погиб, отправившись с отрядом школьников в горы. Валерий Бохов

Мышь

На четырёх ножках стояла табуретка. Сверху на ней сидела кошка и лизала лапу. Кошкин хвост легонько подрагивал от нетерпения – кошка ждала мышь.

А мышь тем временем лежала у себя в норе и из последних сил никуда не торопилась.

«Чтоб тебя разорвало, грымза мохнатая, – ругалась про себя мышь. – Вот, думаешь, я сейчас всё брошу и побегу за сыром? Ну уж нет, у меня дела поважней найдутся». – И мышь обвела голодным взглядом свою нору, в поисках чем бы заняться.

А нора у неё была шикарная. Там выстроились рядком три игрушечных кресла (украденных у куклы Машки, покуда та ездила в командировку на шкаф). На стенке висела табличка с надписью «Жизнь прекрасна!». Это был мышиный девиз, который она не уставала повторять и к месту, и не к месту.

В уголке стоял крохотный телевизор с погнутой антенной. На пластмассовом экране его был нарисован полуголый волосатый мужик с микрофоном. Посреди норы лежал человеческий тапок, в котором мышь хранила продовольственные запасы. Тапок был очень вместительным. Однажды в него удалось засунуть целых пять сосисок, которые мышь не поленилась притащить в нору. Случилось это в тот счастливый день, когда кошка временно утратила способность передвигаться, потому что на неё случайно сел дядя Вова.

Сейчас, однако, тапок был ужасающе пуст, настолько пуст, что пуще некуда.

— Эхх, – сказала мышь, села в кресло и уставилась на свой телевизор. – Ну, что у нас сегодня идёт? Опять Киркоров? А по второму каналу? – И мышь надавила хвостом на канцелярскую кнопку, воткнутую остриём в стену. – И тут Киркоров. Ладно, попробуем «НТВ». – Но сколько мышь ни нажимала на кнопку, изображение мужика на экране не пропадало.

— Вот ведь дурацкое занятие, смотреть телевизор. И что только люди в нём находят?

Мышь осторожно высунула нос из норы. Кошка, недвижная словно изваяние, по-прежнему находилась на своём посту. В зелёных глазах её блестел голод. Мышь отступила назад. В животе у неё заурчало. На всякий случай она ещё раз обшарила тапок, но там было хоть шаром покати.

— Определённо, мне требуется гуманитарная помощь, – посетовала мышь. – О чём только думает Буш? Я ж подохну тут от истощения.

«Кто спит – тот обедает», – пришла ей на память старая пословица. Мышь вытянулась на полу, положила хвост под голову и невероятным усилием воли заснула.

Минуты через три ей приснилась кошка. Мышь проснулась в холодном поту и, отплёвываясь, повернулась на другой бок. Немедленно ей приснился круглый сыр.

— Нет, так дело не пойдёт, – рассвирепела мышь, окончательно просыпаясь. – Надо что-то придумать!

И она забегала по своей комнатке, бешено вращая хвостом.

— Вот что! Мы пойдём на военную хитрость! – торжественно провозгласила она наконец. (Когда-то ей довелось сгрызть толстую книгу про Наполеона, и с тех пор мышь считала себя великим стратегом.) Она извлекла из-за кресла картонный конус, служивший некогда вигвамом игрушечному индейцу по имени Ястребиный Хобот. На верху конуса имелась маленькая дырочка, сквозь которую индеец любил курить трубку мира. Но после того, как с индейца неудачно сняла скальп соседская Леночка, тому пришлось переквалифицироваться во Всадника-без-Головы. Мышь тогда рассудила, что за неимением головы, Всаднику нечем будет курить трубку. И затащила конус в свою нору, объяснив бывшему индейцу, что пора избавляться от вредных привычек. Потому в последние месяцы конус использовался мышью как ночной колпак.

Но теперь другое было у неё на уме. Зажав конус в зубах, она подобралась к выходу из норы. Кошка, не шелохнувшись, глядела на неё в упор, прищурив один глаз.

«Хе, милая, – усмехнулась про себя мышь, приставив конус дырочкой к носу. – Сейчас тебя отсюда как ветром сдует».

— Гав-гав, – сказала мышь внятно, угрожающим тоном. И конус, словно рупор, настолько усилил её голос, что сама она чуть не оглохла.

Кошка моргнула глазом от неожиданности. «Тушканчик, верно, совсем тронулся от страха», – подумала она, но ничего не сказала.

— Гав-гав-гав! – надрывалась мышь. – Ррррр!!!

«А может, он бешеный? – лениво размышляла кошка. – Эдак и заразиться недолго. Надо будет сполоснуть его перед употреблением».

— Ну и наглые кошки пошли, – выругалась мышь, перестав лаять. – Бульдога не боятся.

Она отнесла рупор на место, взобралась на кресло и приготовилась умереть с голоду. Тем временем кошка спрыгнула со своей табуретки и вплотную приблизилась к норе.

«Что утешает меня в сей скорбный час, так это сознание до конца исполненного долга, – думала мышь, надуваясь от гордости. – Последние силы покидают меня, но всё же не сдалась я на милость коварного хищника. Не суждено тому отведать ни грамма моего бренного тела. Пусть я погибну, но всё-таки жизнь моя была прекрасна...»

Тут кошка перешла в атаку. Лихо повалившись набок, она просунула переднюю лапу в мышиные апартаменты и принялась водить ею туда-сюда, стремясь нащупать в темноте норы дрожащий серый комочек. Острые когти царапнули по стенке, выдрав канцелярскую кнопку. Опрокинулся телевизор.

Мышь сама не заметила, как очутилась под креслом. От ужаса она даже забыла про голод.

— О Всемогущий Крыс! – взмолилась она. – Чем провинилась я перед Тобой? За что Ты так караешь меня?!

«Вот глупышка, – с сочувствием подумала кошка. – Полагаться на дурацкие суеверия, это в наш-то век прогресса? Ведь давно доказано наукой – крыс не бывает. Последнюю я съела в апреле, а других статистикой не зафиксировано».

— Что ж, Тушканчик, – сказала кошка вслух, медовым голосом, – вот и пришёл твой час. Славно мы поиграли, да пора и честь знать...

«Бежать!!! – сверкнула мысль в маленькой мышиной головке. – Сию же минуту! Скорей!!» – и несчастная стремглав вылетела из норы. Споткнулась обо что-то мягкое и мохнатое, и бросилась вперёд, подальше, даже не сообразив, что это было кошачье брюхо. («Набросали тут всякого барахла с волосами, - по инерции сварливо подумала мышь, – проходу не дают».)

— Стой! – взметнулась кошка, чувствуя, как добыча пронеслась мимо, оцарапав её собственное голодное брюхо.

Хищница извернулась, дугой выгнула спину и совершила великолепнейший скачок, вытянув лапы вслед ускользающему обеду. И настигла мышь – у самого порога комнаты. Писк, хруст, конец! ***

— Ну, – не спеша размышляла сытая кошка позже вечером. – Кто ещё станет утверждать, что жизнь прекрасна? Лев Григорян

Поэзия

Поговори со мной о жизни, Без сомнений и обид. Поговори со мной о жизни, О тайнах древних пирамид. Поговори со мной о жизни, О том, как распускаются цветы. Поговори со мной о жизни, О времени, пороках и любви. Поговори со мной о жизни, Как сердцу следовать Пути. Поговори со мной о жизни, Как приходят и как уйти. Поговори со мной о жизни, Поведай все, что можно рассказать. Поговори со мной о жизни, Чтоб можно было помолчать. Поговори со мной о жизни...

Ахсарбек Гогичаев

В навсегда установленных правилах становиться душно, Словно все уже пахнет падалью, Но ты дышишь послушно. Если скорость реки несет тебя прямо к краю пропасти, Развернись, прям как есть... упрямо На все сто восемьдесят. Если есть дорога, но она не подходит, уже не нравится Прорубай другую, оно того стоит, Ты можешь и справишься. Если плакать хочется от неправды Всего искусственного, Вспоминаешь, что было важным, Когда не был бесчувственным.

Наталья Алексеева

Я забыл, что такое любовь. И твой взгляд меня больше не греет. И когда-то кипевшая кровь В моих жилах безмолвно хладеет. Я забыл нежный запах волос, Беспощадно меня опьянявший. Ты и реками пролитых слез Не пронзишь мою душу, как раньше. Я забыл соловьиный твой глас, Словно песня, мне в душу запавший, И брильянтовый блик твоих глаз, С ледяными слезами пропавший. Я забыл твой осиновый стан, Колышащийся в ветра порывах. Ты была, как осенний туман, Снизошедший с небес молчаливо. Я забыл... Вспоминать не хочу... Постучишь ты с надеждой мне в двери, Но тебя я уже не впущу, Ведь в любовь твою больше не верю. Магомед-Шафи Садыки

Когда на зонт из сердца Дожди из страсти льют, Когда дано согреться, Долгожданный найти приют. Душа на крыльях нег Пролетит в огнях стремления, И великое вдохновение Ускорит чувства бег. Зажжет сближения пламя, Во взоре - взор. Откровения рисуют знамя Пленения сказочный узор. Свои мотивы дыхания Дыханием робким уложу. Первое любовное признание В ложе снов твоих вложу. И, оберегая сон твой, Легкую мелодию спою; Окунуться в омут с головой: В любви - я только так в строю. « Ярких звезд мерцание В глазах ее вселенных » Оживят легкое страдание В думах о ней нетленных. С ветром, в своих мечтаниях, С листьями живыми танцуя, Забудет она муки ожидания, Образ кавалера рисуя. И мою примет любовь В яркий летний вечер, Когда Луна печалит бровь, Когда пора душевной встречи. Любовь ~ Высокую ~ такую Чту и воспеваю. Я счастлив! я ликую! Ждет меня она, знаю!

Магомед Расумов

Сказка: Об умнице и красавице Василисе Незаменимой, О муже её Иване Игромане, И о страшно могучем злодее, сиречь, Безлимитном Кощее. В тридевятом царстве, GOOGLE знает в каком государстве, Во граде стольном жила девица-красавица невообразимая. Представьте себе - Василиса Незаменимая. Пробудится утром, чуть свет, А не в чем ей уже замены нет. Постель быстро заправит, Волосы спутавшиеся расческой оправит, Себя уберет, везде блеск наведет. Сама как есть красавица, Сердцу, и душе, и глазу понравится. На работе - начальница-умница, Всем пример подает, Владельцу предприятия прибыль несет. Отделом с умом руководит, Чтоб работали и отдыхали вовремя, следит. Царят мир и покой на работе прекрасной той. Как бы сам там побывал, век бы другой не желал. А с работы в магазин, Потом на заправку: для машины бензин. Всего накупит, дома еды наготовит. Строго порядок блюдет, грязи и мусору спуску не дает. И был у ней муж, как водится, Иван. Человек неплохой, но по-жизни - Игроман. Кто знает, в чем ему не свезло, Что его так резко на игры повело. Весь день за компом, Без жены мусором зарос бы дом. Работать не хочет, цельный день клаву «топчет». Не сеет не пашет, во играх саблями машет. В жизни не хочет иной радости, Чем убийство в мире виртуальном гадости. Ради фана готов сон забыть и родимый кров... Читайте продолжение сказки Микаэла Зотина на сайте gusinoepero.ru

Взгляд

Путешествие из Владикавказа в Москву

Когда мой однокурсник Роберт впервые сказал, что хочет пройти стажировку в Москве, я почувствовал какой-то необъяснимый трепет. То ли я радовался за него, то ли восхищался его мужеством: в одиночку отправиться в огромный мегаполис, то ли воображал себе, как он добивается успеха и остается жить в другом, полном жизни и энергии, городе. В любом случае, мне его идея казалась просто отличной, несмотря даже на то, что он собирался ее воплотить в разгар семестра. «Какая учеба, практике ведь важнее!», - думал я и всецело поддерживал друга. В один из солнечных дней марта, беспечно общаясь о чем-то во время перерыва между парами, Роберт внезапно предложил мне поехать с ним. Я сначала улыбнулся, не воспринимая это всерьез. Однако Роберт не сдавался, всячески уговаривая меня попробовать блеснуть своими

талантами в столице нашей Родины. Надо сказать, оратор из него получился великолепный, тем более что моя душа стремилась к большему. Я хотел попробовать свои силы в мегаполисе. Поначалу отец не давал разрешения на эту авантюру, но постоянные нытье и уговоры, умноженные на заверения об информированности декана, сделали свое дело. Он понял, что учебе это не повредит, а также осознал, что в 20 лет сын уже достаточно самостоятелен, чтобы отправляться в такое путешествие. Были куплены билеты, собраны чемоданы. Прощальные наставления матери и хмурый, нерешительный взгляд отца. Дорога до аэропорта, регистрация, минуты ожидания. И тут, наконец, я увидел его. Самолет. Такое чарующее, ласкающее воображение слово детства. Теперь же мне предстояло в нем лететь до Москвы!

Не переставая озираться по сторонам, я с величайшим удовольствием плюхнулся на свое сиденье. Роберт ко всему относился куда сдержаннее, ведь ему уже не раз доводилось летать на самолете. Поэтому он казался мне бесчувственным и неприлично равнодушным. Самолет рванул с места, набрал приличную скорость и, наконец, взлетел. «Теперь я точно увижу Москву! Ну, или разобьюсь», - подумал я. Восторг, который я испытывал в первые минуты, вскоре сошел на «нет». В основном этому способствовали облака, закрывающие собой землю. Снаружи ничего нельзя было разглядеть, внутри я уже всех рассмотрел. Роберт давно спал с наушниками в ушах. Ну а мне оставалось ждать того момента, когда самолет сядет в аэропорту, и начнется новая увлекательная жизнь. Москва встретила нас проливным дождем и пронизывающим

брались до нужной станции, которая называлась «Бунинская аллея». Еще будучи во Владикавказе, мы через знакомого Роберту человека договорились об аренде жилья в «новостройках». Нам говорили, что условия отличные, район спокойный, дом новый, от метро в 5 минутах пешего хода, а единственный минус: «На стенах нет обоев». «Обойдемся и без обоев», - весело думал я тогда. Но когда от метро к месту нашего проживания мы шли вместо 5 минут целых 50, я стал что-то подозревать. Однако усталость и природное жизнелюбие, вместе с безграничным любопытством, позволили мне забыть об этой мелочи. Помню, как подумал тогда, что это даже не минус, а плюс. Ведь ходить пешком полезно. Вскоре нас встретил Роберта знакомый, мы поднялись на нужный этаж. Дверь оказалась тонкая, спрессованная из опилок, а в щель между ней и стеной помещалась ладонь. Впрочем, это были еще пустяки. Мы зашли внутрь.

ветром. Но это не могло испортить мне настроение, и, пока мы ехали в автобусе к выходу из аэропорта, я был, кажется, единственным, кто время от времени беспричинно улыбался. Вскоре мы получили свой багаж. Хочется отдельно уточнить, что вещей у нас было немало. По два огромных чемодана. В общей сложности, все это добро весило свыше 30 килограмм. Ощущая себя лошадьми, мы тащили чемоданы до аэроэкспресса, который привез нас на Киевский вокзал. Оценить обстановку снаружи вокзала я не успел: Роберт торопливо прошагал в метро, мне же пришлось последовать за ним. Первое, что бросилось тут в глаза – это скорость, с которой перемещались люди. Да, я уже не раз слышал, что москвичи ходят куда быстрее провинциалов, но чтобы настолько! Или же мне так казалось потому, что на спине висел рюкзак, а в обеих руках было по тяжелому чемодану? Как бы то ни было, мы едва протиснулись в вагон метро. Я ожидал, что люди станут на нас коситься, но снова ошибся: они были абсолютно до всего равнодушны. Об этом я тоже уже слышал не раз от людей, вернувшихся из Москвы во Владикавказ, но увидеть воочию, что люди не смотрят по сторонам, а глядят лишь вперед или в свои гаджеты, было удивительно. Наконец, спустя десятки минут езды в вагоне метро и три пересадки на другую ветку, мы до-

- Тут и правда нет обоев, - пробормотал я Роберту. Сказать, что я был поражен – ничего не сказать. Абсолютно голые стены, потолок и пол. Они не были покрыты даже штукатуркой! Две раскладушки со старыми матрасами, один деревянный стол и небольшой пыльный старый ковер на полу. Единственным существенным плюсом я считал пластиковое окно, пока не понял, что щель между ним и стеной сродни щели между дверью и стеной.

- Условия, конечно, не идеальные, но… - начал я оптимистично, но тут мне на глаза попался кусок целлофана. Как оказалось, он служил дверью в ванную. Я заглянул внутрь и потерял дар речи.

- Прям джакузи, - улыбнулся Роберт, входя следом за мной. Я кивнул. Вместо ванной тут стоял небольшой алюминиевый таз и шаткий пластиковый шланг. Забегая вперед, скажу, что купались мы весьма необычно: нужно было залезть в таз, присесть на корточки, помыть голову, затем, когда воды в тазе становилось слишком много, необходимо было вылезти, слить все в стоящий рядом туалет, дальше залезть обратно в таз и домыть все остальное. При необходимости это действие повторялось 3-4 раза. В общем и целом, первое впечатление о поездке у меня осталось двойственное: с одной стороны, осознание того, что нахожусь в столице страны,

Когда самолет сядет в аэропорту

а также наблюдение за огромным количеством людей, впервые в жизни поездка на метро и незнакомые пейзажи снаружи поднимали настроение до невиданных высот, но, с другой стороны, условия, в которых предстояло жить, оставляли желать лучшего – и это еще мягко сказано. Впрочем, вскоре я решил, что условия – это неважно. Мы молодые, полные сил и энергии люди, сможем и потерпеть. Сходив в магазин, находившийся в нашем многоквартирном доме, и закупившись продуктами, а – позже – наевшись, мы и вовсе решили, что жизнь прекрасна, и впереди нас ждут удивительные открытия. Утро выдалось солнечным и полным неописуемого умиротворения. Мы выпили по чашке чая (чайник привезли с собой) и отправились по своим делам. Роберт хотел предложить свои услуги какому-то рекламному агентству, я же держал путь в федеральное печатное Средство Массовой Информации «Аргументы и Факты». Хочется уточнить, что я шел туда не с пустыми ожиданиями. Предварительно руководитель программы на местном телевидении, у которого я работал, уже связался с редактором газеты и

попросил дать мне возможность пройти стажировку у них. Разрешение было получено, поэтому я ни секунды не сомневался, что увижу работу крупного издания изнутри. «Покажу себя старательным и трудолюбивым – могут и взять на работу», - мечтал я по дороге. Прежде, чем найти здание, в котором они находились, я три раза заблудился. Навигатора у меня с собой не было, карты – тоже, приходилось рассчитывать только на помощь окружающих. Когда четверо людей, у которых я спрашивал, где находится здание с таким-то названием, недоуменно пожали плечами и поспешили от меня удалиться, я стал понимать, что не все так просто. Но мне повезло, и пятый человек показал мне примерную дорогу, где я вскоре и нашел нужное здание. Я зашел внутрь, но дорогу мне перекрыла охрана. Полный уверенности, я набрал номер редактора и, когда он ответил, заявил, что я пришел и нахожусь около входной двери, ожидая рекомендаций, куда мне дальше идти.

- Вы почему пришли без звонка? – возмущенно спросил голос на том конце. – Может, у вас во Владикавказе так и принято, но это Москва. Вам нужно к этому привыкнуть. Сейчас у меня нет

времени не то, что с вами заниматься; даже спуститься к вам не могу. Придите через 3 дня, только предварительно позвоните мне. Я не успел и слова вставить, как связь оборвалась. Да, дела как-то сразу не заладились. Я на самом деле привык, что звонить нужно уже тогда, когда ты пришел на место, а записываться предварительно – брр, для меня это оказалось чем-то новым. Немного расстроенный и крайне озадаченный, я направился домой. Как оказалось, у Роберта дела шли не лучшим образом. Осознание того, что мы оба потерпели фиаско в первых попытках устроиться на стажировку, немного давило. Впрочем, посещение ресторана быстрого питания быстро развеяло тоску и подняло настроение. Решив, что несколько дней нам ловить нечего, мы начали знакомство с городом. Разумеется, первым в списке мест, где я хотел побывать, значилась Красная Площадь. Не откладывая в долгий ящик, мы на следующий же день отправились туда. Красная Площадь оказалось не такой огромной, как казалась, и далеко не такой привлекательной. Отчасти этому способствовала проходившая реставрация некоторых зданий. А в мавзолей попасть оказалось просто-напросто невозможно из-за огромной очереди. Да, главная площадь страны оказалась не такой интересной, как мне бы того хотелось, но, в принципе, это было уже и неважно. Я побывал на ней, и одной мечтой в моем списке стало меньше. Три дня ожидания пролетели довольно быстро. Я позвонил редактору, как он и велел, и мы договорились о встрече.

- Вы понимаете, Алан, что сейчас работой журналиста очень трудно прокормить семью?

– начал редактор, едва только мы присели на диванчик в одном из коридоров здания. – Тем более, как мне кажется, сейчас не самое лучшее время для стажировок. Нет, я-то вам помогу, буду давать задания, но хотите ли вы этого – вот в чем вопрос. Я согласно закивал, он отмахнулся от этого, словно от назойливой мухи.

- Вы меня не понимаете. Стажировка отнимет у вас время, силы и – главное – деньги. Проживание в Москве – удовольствие не из дешевых, если нет своей квартиры. Стоят ли потраченные ресурсы цели? – пытался меня вразумить

редактор. Я задумался, но, спустя короткое время, дал утвердительный ответ.

- Что ж, - вздохнул редактор, - я дам вам задание и посмотрю, на что вы способны. Напишите мне в течение ближайших дней… мм… о жизни гастарбайтеров в Москве. Думаю, 500 символов будет достаточно. Практически больше ни о чем не поговорив, мы разошлись. Едва я пришел домой, как сразу же набросился на задание. Я хотел проявить себя. Хотел показать, что умею быстро и качественно работать. Но, желая произвести впечатление, я пошел дальше: написал не один вариант, а целых 5. Все они получились разные, насыщенные, несмотря на жесткое ограничение в 500 символов. Четырьмя текстами из пяти я мог бы гордиться, пятый отправлял в качестве «массовки». Роберт в этот момент рассылал свое резюме рекламным агентствам, но, увидев, как я победно вскинул наверх руки, улыбнулся и сразу обо всем догадался: - Отправил, да? У тебя такое лицо, словно тебя уже приняли.

- Это лишь дело времени. Еще даже девяти нет. Он увидит и даст ответ. Я проверял электронную почту, наверное, каждые 10 минут. В половину 12-го я понял, что сегодня ответа едва ли дождусь и выключил ноутбук. Мне было очевидно, что ответ придет завтра, и я даже отчасти жалел себя за то, что стремился быстро справиться, а редактор этого и не заметит. Впрочем, не пришел ответ и на следующий день. Я уже не так часто проверял почту, но раз или два в час все равно туда заглядывал. Мы с Робертом решили прогуляться, тем более что погода стояла прекрасная. Когда мы смотрели с окна – светило солнце, но едва мы вышли – пошел дождь. Пришлось вернуться домой и переодеться. Как оказалось, погода в Москве преподносила частые сюрпризы. Она вообще действовала по понятной только ей системе. Весенние морозы могли сменяться жарой так быстро, что человек не успевал проследить за процессом изменения. А в один день мы попали одновременно и под обжигающие лучи солнца, и под хмурые тучи, и под дождь, и – я готов поклясться – под удивительной силы снегопад. Самое смешное: снегопад очень скоро прекратился, и снова выглянуло солнце. Возвращаясь к своему письму, скажу: я был практически убежден, что после нашей прогулки ответ

уже придет на почту, но ошибся.

- Сегодня тоже ничего? – сочувственно спросил Роберт с соседней кровати, когда я рано утром следующего дня открыл почту.

- Неа, пусто.

- Позвони ему, - посоветовал он.

- Мне как-то неудобно. Пожав плечами, Роберт снова уснул. В тот день мы прогулялись по новому и старому Арбату. Я увидел, как на улице играют музыканты, распевают незнакомые мне ранее песни певцы, рисуют клиентов художники, молодые люди в респираторах создают шедевры на полотнах баллончиками с краской. Я сфотографировался на фоне стены Виктора Робертовича Цоя, налюбовался в ларьках всевозможными сувенирами (даже приобрел парочку для родителей), пообщался с несколькими музыкантами во время их перерыва. Даже зашел в тату-салон, поддавшись мимолетному желанию набить какой-нибудь символ на руке. Впрочем, цена в 6 тысяч рублей за крохотный рисунок на пальце привела меня в чувство, и я отказался от этой идеи. Ответа на мое сообщение все еще не было и на следующий день, поэтому я набрался смелости и позвонил. В ходе телефонного разговора редактор заверил меня, что обязательно все

сколько дней. Все это время я только укреплялся в мысли, что подобная стажировка мне совершенно ни к чему. Я понял, что нужно искать другое место. Создав резюме, я отослал его нескольким рекламным агентствам и Средствам Массовой Информации. Теперь из человека, который был уверен в прохождении стажировки в крупном издании, я превратился в человека, который надеется, что его примут хоть куда-нибудь. Между тем, мы с Робертом отмечали у себя ухудшение здоровья. Оба начинали протяжно кашлять, часто стала болеть голова, кости ломило. Каждое утро Роберт жаловался, что замерз минувшей ночью. Тем временем, мы продолжали почти каждый день посещать все новые достопримечательности. Поклонная гора, Останкинская башня, ВДНХ, Чистые пруды и многие другие места смогли разнообразить наш досуг. Я с не меньшим любопытством, чем раньше, интересовался всем, что меня окружало. Параллельно с осмотром достопримечательностей, я пытался понять, какие они – коренные москвичи и гости столицы. Наблюдения мои многого мне не дали. Я лишь понял, что москвичи практически не смотрят по сторонам: они увлечены гаджетами или спешно шагают до пункта назначения; гости же неторопливо (гораздо медленнее, чем коренные жители) идут и поворачивают голову очень часто, пытаясь разглядеть какое-то здание или что-то необычное, что зацепило их взгляд. Нередко можно было отличить их по одежде: приезжие в основном пытались выглядеть опрятно: волосы причесанные, вещи идеально выглаженные; в то же время коренные жители, казалось, вообще не обращали на свой внешний вид никакого внимания, порой даже создавая впечатление, что они как только проснулись – сразу отправились по своим делам. Но больше всего их отличала одна деталь – обувь: у приезжих она была идеально чистая, часто – совершенно новая, в то время как коренные жители могли идти в пыльных старых кедах и совершенно не испытывать никаких комплексов по этому поводу. Через неделю «тишины» от работодателей и редактора «Аргументов и Фактов», мы получили приглашение на встречу в рекламное агентство. Это был успех! Мы надели свои лучшие рубашки, попытавшись их даже разгладить привезенным нами утюгом, и отправились на встречу.

Ответа не было и на следующий день

прочитает, сославшись на большую занятость на работе. Ответ на самом деле пришел довольно быстро: через два дня. Там не было ни похвалы, ни критики. Он всего лишь написал, что я неправильно понял задание. Требовалось вместо 500 символов написать 5000.

- Это я его неправильно понял?! Да он сам сказал 500! – кипел я, меря комнату шагами. Как бы то ни было, очень скоро я написал большую статью, в которой описал жизнь реального гастарбайтера. Он жил этажом выше и оказался прекрасным человеком. Уже ближе к ночи следующего дня статья была готова и отправлена. Не надеясь на быстрый ответ, умудренный опытом, стал понимать, что так продолжаться дальше не может. Хорошо, что мои тексты мог вычитывать редактор крупного издания, но ведь подобной работой я мог бы заниматься и удаленно: для чего же тогда я жил в отвратительных условиях за приличные деньги? Для чего мы тратили внушительную сумму за жилье и питание в фаст-фудах? Как и следовало ожидать, ответа не было не-

Однако найти агентство оказалось не так просто. На его поиски у нас ушло полтора часа – и это с помощью навигатора. Выяснилось, что агентство находилось в одной из серых жилых пятиэтажек. На двери висел домофон, дверь самой квартиры – как ее было бы правильнее называть – оказалась, наверное, ровесницей моей бабушки. Первое впечатление уже говорило о том, что агентство не является одним из передовых в Москве. В нем работали две девушки. Кто из них за что отвечает я так и не понял, но в целом стало ясно, что это не полноценное рекламное агентство, как было указано в приглашении, а брошюра, в которую кампании, занимающиеся грузоперевозками, размещали свою рекламу.

- Какие услуги вам требуются от нас? – вежливо поинтересовался тогда я, и Роберт согласно закивал. Внятного ответа мы так и не получили. Только что-то про то, что мы должны будем придумывать дизайн для объявлений. Подобная перспектива – бесплатно выполнять за кого-то их работу, не получая ни копейки и без соответствующего сертификата по окончании стажировки - нас не прельщала. Тем не менее, прошло уже три недели с момента нашего прибытия в Москву, когда редактор

мне, наконец, ответил. В письме он указывал, что чувствуется стиль, что есть потенциал, но советовал больше апеллировать цифрами и давать точную информацию. Новое задание он не дал, написав, что сейчас слишком много дел на работе, но разрешил писать на свободную тему и отправлять ему. Окончательно утвердившись в том, что увидеть изнутри работу крупного Средства Массовой Информации мне не удастся, я сильно расстроился. Роберт предложил мне развеяться, сходить в грузинский ресторан и поесть хинкали. К слову сказать, с питанием дела у нас складывались не лучшим образом. Поначалу мы питались один-два раза в день в фаст-фудах, так как часто гуляли, а добираться домой, чтобы поесть, было слишком долго. Но вскоре мы поняли, что так деньги улетают очень быстро и решили начать готовить самостоятельно, чтобы наедаться утром, перед выходом из дома, и вечером, когда мы возвращались в нашу квартиру. Роберт умел готовить, но, стоит это признать, очень часто ленился из-за отсутствия условий. Мы несколько дней питались исключительно гречкой и хлебом, запивая все минеральной водой. Очевидно, злости на ответ редактора «Аргументов и Фактов» добавлял фактор голода, поэтому я с великим удовольствием согласился на это пред-

ложение. Тем более, прежде чем выйти из дома, мы нашли о них информацию в интернете, где они написали, что могут сытно накормить гостя всего за 150 рублей. Добирались мы туда удивительно долго даже для Москвы: часа два с половиной. На входе нас встретили два грузина и миловидная официантка. Умирая от голода, мы сразу набросились на меню и, даже не обратив внимания на цены, заказали суп, хинкали, мясо по-французски и хлеб. Надо сказать, все было восхитительно вкусно, пока нам не принесли счет.

- Во Владикавказе бы мы за эти деньги свой ресторан открыли, - пошутил я мрачно. Решив, что больше никогда сюда не вернемся, мы немного прогулялись и поехали домой. Между тем, на следующее утро стало ясно, что жить дальше в этой квартире было просто-напросто опасно для здоровья. И это сразу по нескольким причинам. Ночью, когда мы с Робертом о чем-то разговаривали перед сном, кто-то сильно постучал во входную дверь. Не обращая на это никакого внимания (кто же к нам мог прийти?) и сделав вывод, что пришли к соседям, мы продолжили общение. Стук повторился снова, на этот раз еще громче.

- Кажется, к нам, - прошептал я Роберту и, подойдя к двери, громко спросил: - Кто там?

- Милиция! «Оп-па!» - подумал я, поддавшись мимолетному страху. Но страх быстро исчез, потому что я понимал, что мы ничего противозаконного не сделали.

- Милиция? – спросил я, потягивая время. Роберт вскочил с постели и в ужасе уставился на меня, словно в квартире были спрятаны наркотики.

- Да, открывайте! – прозвучал суровый голос с той стороны двери.

- Не открою, - ответил я.

- Открывай!

- Нет! – Я не поддавался панике или истерике. На удивление был спокоен и уверен в своей правоте. Я не знал, кто там стоит, но почему-то закрадывались сомнения, что это не милиция. Ей-то здесь явно было делать нечего. С той стороны выругался второй – на этот раз женский – голос. Тут я понял, что это на самом деле не милиция и спросил, чего гостям надобно.

- Это соседи! Вы нам спать не даете! Готовьте

паспорта, мигранты, мы сейчас милицию вызовем!

– закричала женщина.

- Вот как? Но мы ведь не шумим. Что ж, вызывайте, - провокационно прокричал я и отошел от двери. Я понимал, что при большом желании эта парочка может выломать нашу входную дверь, но почти не испытывал страха. Единственное, почему мне стоило их опасаться: они могли обзавестись каким-нибудь оружием – хотя бы даже кухонным ножом. У нас же был маленький раскладной ножик, который представлял угрозу – максимум – для насекомых. Гораздо больше московских соседей меня волновали четверо приезжих граждан из Таджикистана. Между нами еще накануне вечером произошел конфликт в магазине, который находился в доме. Мы взяли воду, пришли на кассу, а один из них попытался влезть без очереди. Короткий мужской разговор закончился их угрозами. Я не знал, на что они готовы были пойти, а поэтому вполне логично и здраво их опасался. И, наконец, третья, самая серьезная причина, изза которой нам необходимо было уезжать – хронический кашель. Наше здоровье ухудшалось с каждым днем, а обнаруженные пятна на стенах не внушали нам доверия. Поэтому в тот же день мы договорились со своими кузинами пожить оставшуюся недельку у них. Эти три недели пролетели очень быстро. Мы успели много где побывать, много чего увидеть, но их все равно не хватило, чтобы посетить все интересные места Москвы. Именно поэтому в оставшуюся неделю мы больше не пытались устроиться на стажировку, целиком посвятив свое время осмотру новых мест. Но я чувствовал, что мне чего-то не хватает. Вскоре понял, чего: я еще не видел, чем дышит и какая она – ночная Москва. Роберт наотрез отказался куда-либо идти ночью, зато согласился мой лучший друг, одноклассник и, по совместительству, студент МГТУ им Баумана Тимур Сиукаев. Мне предстояло поехать к нему, откуда бы мы уже решили, что следует посетить в первую очередь, а что можно оставить и под утро. Первое, что бросилось в глаза в метро: большое количество людей. Да, их было меньше, чем днем, но все равно очень много. Зато одежда их изменилась. Девушки были одеты более вульгарно, чем днем, и странным образом накрашены.

Короткий мужской разговор

Мы решили прогуляться по ночному Арбату. Это было хорошей идеей: ночью здания преобразились, и вот уже серая архитектура превратилась в сияющий коридор, полный жизни и различного света. Людей тут тоже было много. Я вдруг понял, что мне нравится, что никому ни до кого нет дела. Каждый занят своими мыслями или своей кампанией; никто не смотрит укоризненно, оценивающе или осуждающе. Для них гулять в два часа ночи было столь же нормальным, как принимать днем пищу или дышать воздухом. Уже отмеченные мной девушки не стеснялись своих нарядов, не косились с опаской по сторонам, как это было бы в каком-нибудь провинциальном городе. Многие курили, в руках иных можно было обнаружить банку пива, но абсолютно никого это не смущало. Я понял, что Москва – это город свободы, что его жители живут полной грудью, они не боятся общественного осуждения, потому что их никто и не осуждает. Общество принимает такой образ жизни. Мы зашли перекусить в какой-то бар. Он оказался поделен на две части: с одной стороны фаст-фуд, с другой – ночной клуб. Я видел людей в клубе, я видел, как они напиваются и, едва держась на ногах, пытаются танцевать. Они так отдыхали, расслаблялись. Мы поели и продолжили свою прогулку. Пешком прошли несколько станций метро; стало рассветать. Рассвет мы встретили на Красной Площади. Нам приветливо помахали азиатские гости столицы, поздоровались на английском языке. Мы им ответили, и они продолжили свой путь. В целом, ночная прогулка принесла большое удовольствие. Я увидел собор Христа Спасителя, постоял на мосту над Москвой-рекой, лицезрел статую Петра I и увидел еще много всего интересного, встретив рассвет на главной площади страны. Итак, за месяц, проведенный в Москве, мы с Робертом: поднялись на Воробьевы и Поклонную горы, записали видео на фоне МГУ, посетили Чистые и Патриаршие пруды, близко рассмотрели небоскребы (еще одна мечта из моего списка), побывали в самых крупных торговых центрах, провели 6 часов в огромном магазине игрушек, увидели царь-колокол и царь-пушку, сфотографировали многие известные московские памятники, изучили охотный ряд, прокатились по садовому кольцу на такси, поняли, насколько велик Большой Театр, побывали в

Московском зоопарке и нескольких библиотеках, прошли через Триумфальные ворота, ощутили атмосферу на стадионе «Лужники», прогулялись по ГУМу и ЦУМу, полюбовались зданиями Правительства, Министерства Иностранных Дел, гостиницы «Ленинградская» и «Украина», купили сувениры и приобщились к прекрасной музыке на Арбатах, утолили любопытство о том, как выглядит Останкинская башня и покатались на аттракционах на ВДНХ. Пришло время прощаться с Москвой. Мне было грустно улетать, но я знал, что когда-нибудь я снова сюда вернусь. Надеюсь, что новая поездка уже не будет осуществлена с целью прохождения стажировки. Мне бы просто хотелось увидеть все те места, в которых я побывал, и понять, что тут изменилось, а что – осталось прежним. Многие говорят, что не хотели бы жить в Москве, особенно удаленно от центра. Может, они и правы. Я лишь знаю то, что столица нашей Родины – огромна, красива и удивительна. Даже несмотря на то, что жили мы в ужасных условиях, плохо питались и потерпели фиаско в попытках найти работу или где-нибудь пройти стажировку, в Москве хочется снова побывать, чтобы вновь оценить ее великолепие. Алан Хадаев

Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев