Гусиное перо
4/2015
Первый литературный Интернет-журнал в Осетии
Фотограф: Роберт Кудзаев
Рассказы
Возрождение темного Лорда. Часть 2
Банальная история. Или один день работы рядового гастронома. Часть 2 Федор Титарчук
Фанфик Артур Пех
Главное – душу спасти Мне так хорошо с тобою Ася Шрамко
Инь и ян Таймураз Джусоев
Иногда так хочется жить Кристина Алборова
Содержание
Исчезает память, исчезает страх Наталья Алексеева
Утром в спешке пролетая Чайка Мира
Хочу за окноя я увидеть село Юрий Качмазов
Бесы
Психология Фатима Макиева
Интервью
Работать или нет? Влада Мамедова
Рассказы
Банальная история. Или один день работы рядового гастронома Часть 2
По старой традиции, пустой зал, практически безлюдный при пустующих прилавках, вдруг заполнился суетливыми людьми, появившимися из ниоткуда, стоило лишь колбасе даже не появиться на прилавке, а всего лишь пересечь проем в торговый зал. Удивительным было даже не то, что все эти люди сразу же очутились у прилавков, толкаясь, формируя некую очередь, выясняя отношение и желая побыстрее отдать свои кровные за кило колбасы по 2-10! Удивительным было иное – в разгар рабочего дня, когда в силу особенностей системы, всё трудоспособное население просто обязано было гореть на рабочем месте, значительная часть этого населения вдруг врывалась в магазины, выгребая все, до чего только имела возможность дотянуться, закупаясь в прок, с избытком, но обязательно участвуя в общем порыве потребления и приобщения к материальным благам. - Я здесь стоял… - махал руками оттесняемый от прилавка поношенный пиджак. – Продавщица! Товарищ! Скажите же им! Я же был здесь с утра! Я стоял… - его крик уносился вместе с ним куда-то на периферию, выталкиваемый каждым приобщением к благам, по своему большинству дамами не менее дородными, чем сами продавцы, и бывалыми бойцами в подобных ситуациях. Марья Васильевна не стала размениваться на такие мелочи, как восстановление какой-то там справедливости, тем более этот любитель колбас и правдолюб, стоил ей ящика отборных продуктов да выговора от Завмага. Месть была сладчайшим из блюд и ей предавались все с великим удовольствием. - Да когда же начнут давать? – негодовала бабулька божий одуванчик, перевязанная платком, и не уступавшая в прыти дородным бабам. – Начинать пора… -Скоро начнем давать, - невозмутимо бросила ей Марья Васильевна, упиваясь своей, пускай и кратковременной, но властью над толпой. – Бумаги заполнить нужно. - Какие бумаги?! – возмущались в броуновском движении у прилавка. – Обед скоро. Начинай давать. Но давать Маша не спешила. Извечное слово давать! Не продавать, не покупать, а давать и брать – по иному советский гражданин, воспитанный в духе социализма, и мыслить не мог. Ещё, бывало, колбасы и прочую снедь, «выбрасывали» на прилавок, или кидали по кило в одни руки, отчего очереди с детьми, бабушками и дедушками выплескивались уже за пределы магазина. «И правда, обед скоро!» - обратила внимание на часы Марья Васильевна. Работать ей как-то не очень хотелось, а вот отложить себе хоть что-то – имела желание непреодолимое. - До обеда давать не будем! – отрезала она покупателям, не подымая глаз от бумаг. – С бумагами не все правильно… И витрину положено сначала оформить. - Не будут, не будут, не будут… После обеда, после обеда, после обеда… - полетел гнул по толпе, вызвав сразу же бурю возмущения. Но возмущались где-то там, за прилавком, в человеческом месиве, Машу же от них отделяла нерушимая стена торгового оборудования и статус работника
торговли. Если сказала – после обеда, то значит после обеда. И ни как иначе. - Заведующую! – потребовала толпа… - Обед! – отрезала Марья Васильевна. – Прошу всех покинуть пределы магазина. Откроемся через час… Праведно возмущаясь, толпа потянулась к выходу, чтобы там выместить все свое негодование на себе подобных, перессориться из-за очереди и высказать свое неуважение очередному козлу отпущения, скорее всего, поношенному пиджаку. Воспитание и дрессура потребителя в стране дошли до такой степени, что далее простого возмущения, дела никогда не заходили. Серая масса привыкла к оскорблениям и унижениям, лишь бы прорваться к прилавку и хоть на пару минут почувствовать себя чем-то большим, отличным, превосходящим толпу, из которой она вынырнула и в которую непременно вернётся. - Что у нас здесь?! – прозвучало добродушное за спиной. Завмаг совершала обход перед обедом, проверяя места торговли и отношение к своим обязанностям. - Все прекрасно, - отрапортовала Марья Васильевна. – После обеда приступим. - Ну вот и хорошо. Держим в том же духе. –похлопала она по плечу Машу, даже не взглянув на ту, и отправилась в соседний отдел. Час пролетел незаметно, как то и бывает, за чаем, женскими разговорами в подсобке, и съеденным бутербродам из только что привезенной колбасы. Пришла пора наконец-то приступить к торговле, чтоб она неладная!!! С тяжелым сердцем и чувством неизбежности, Маша заняла свое место у прилавка, предварительно наладив весы на дополнительные пятнадцать грамм «для себя». Мужичек в перемотанных очках и уже примелькавшемся пиджачке вновь попытался протиснуться в первые ряды, взывая к справедливости. И в очередной раз справедливость масс взяла верх нал справедливостью единоличной. Мужичонку вытолкали за пределы очереди, пообещав в следующий раз выбросить и из магазина. - Что Вам? – максимально недружелюбно поинтересовалась Марья Васильевна у первого покупателя, пролезшего поближе к прилавку. - Мне полтора килограмма докторской. –заискивающе произнесла боевая старушка в платочке. - Полтора кило… - отвесила ей Маша. На электронном табло весов, призванных изжить обвес потребителей, но так и не справившиеся со своим призвание, появились цифры суммы к оплате. - У меня карточка, – протянула старуха потрепанную, завернутую до того в тряпочку, пластиковую пенсионную карточку. – Там пенсию бросили. – пояснила она. Марье Васильевне, собственно, было все равно. Удручали её лишь те случаи, когда тех самых пенсионеров оказывалось избыточно много, безнал падал на счет магазина, а наличной выручки не хватало чтобы выдать себе любимой всю сумму обвеса и обсчета. Однажды она была даже фигурантом разбирательства контрольно-ревизионного управления о чрезмерно высокой выручке за товар, которого по документам прибыло на 20% меньше. Тогда все списали на поставщика, объяснив все махинациями с их стороны… Но осадок все же остался. Сегод-
ня же, похоже, тех самых старушек со своими пластиковыми квадратиками – и кому в голову пришло это новшество? – было немного, опасаться не стоило…. - Терминал с Вашей стороны, – напомнила бабушке Марья Васильевна. – Проводим, набираем код, получаем чек. - Помоги мне, голубушка. – попросила старушка, опасаясь всего, что было сложнее выключателя света. - Не задерживайте очередь! – лишь гаркнула она на бабулю. – Будете рассчитываться или нет? Бойкая торговля затянулась до самого конца рабочего дня. Как ни к стати, вдруг привезли ещё партию колбасных изделий. Нежданно нагадано. Сверх нормы. Пришлось принимать, отпускать и к концу рабочего дня Маша практически валилась с ног, источая презрение ко всему окружению и всем окружающим. Часовая стрелка едва перепрыгивала с отметки на отметку, затягивая рабочий день до бесконечности. И вот он долгожданный конец рабочего дня. Стрелка замерла на какое-то время и с натугой коснулась цифры 12. Рабочий день был окончен, осталось завершить дела и… И у прилавка стоял тот самый мужичек в поношенном пиджаке, готовясь сделать заказ. - Мне бы… - начал было он. - Магазин закрывается. – отмахнулась от него изможденная Марья Васильевна. – Приходите завтра. - Но как же так?! – возмутился незадачливый покупатель. – Я же… - но его ни кто уже не слышал. Маша покинула пост у прилавка, перебросив свой перемазанный передник через руку. Ей неимоверно хотелось прилечь, или хотя бы присесть и этот миг был уже близок, как вдруг оказалось, что весь коллектив у себя собирает Завмаг. Проклиная Завмага, работу, покупателей и переполненный служебный холодильник, где хранилась неучтенка, Марья Васильевна, не заходя в раздевалку, вместе ос всеми отправилась к Завмагу. В кабинет набилось сразу столько людей, что Завмагу пришлось отступить в самый край и оттуда, оглядев всех, пересчитав едва ли не по головам, произнести: - Все собрались? - Да… - отвечали ей. Завмаг ещё раз убедилась, пересчитала и продолжила: - Хочу представить Вам наших сегодняшних посетителей. Сергей Петрович и Антон Антонович. Сергей Петрович был постарше, лет тридцати пяти, Антон выглядел ещё молодым специалистом, потому ничего не знающим и не умеющим, и приставленным для обучения к своему наставнику. - Температурные датчики наших охлаждающих систем по системе связи передали информацию о значительной перезагрузке, вследствие чего морозильники могут выйти из строя. Поэтому… - Сергей Петрович поднял руку, и речь Завмага прервалась. - Температурные датчики… – протиснулся он на средину комнаты. – Пере-
грев и выход из строя… Как я люблю такие моменты! – толкнул он одну из застывших фигур. – Приходишь к ним с какой-то идиотской байкой, раскрываешь удостоверение и тебе все безоговорочного верят. Все идут на встречу, содействуют… Да, толстушка ты наша?! – Сергей Петрович похлопал по мясистой спине одну из продавщиц, застывшую в неестественной позе на одной ноге, поправляя свой сползающий чулок. - Да, - вспомнил вдруг Сергей Петрович. – Там внизу, в вестибюле сидит такой невзрачного вида мужичек. Потом сбегаешь, дезактивируешь и его. Это так называемый контрольный закупщик. Тайный покупатель – будь они все неладны! - Хорошо, - кивнул стажер, - А этих за что же? – поинтересовался он. - Да как всегда, – отмахнулся Сергей Петрович. – Перегрузки на работе. Сбои в программе, нарушения алгоритмов, избыток самостоятельности. Классика. - Но их же рассчитывали? – не унимался молодой. – В институте нам рассказывали… - Забудь обо всем, чему тебя учили в институте? – парировал ему наставник. - И учение Марксизма-Ленинизма тоже? – провокационный вопрос, на который Сергей Петрович отвечать не стал. – И историю партии? - Не пудри мне мозги, – подтолкнул Петрович стажера. – Начинай с Завмага. - А что с ней делать? - Да то же, что и со всеми – дезактивация. Критическая мера. Когда простая перепрошивка не в состоянии что либо решить. - Понял, - ответил Стажер. – Значит грузим… - Да, грузим, – согласился наставник. – И так каждый день, – продолжил он уже для себя. – Проблемная сфера торговли! Целые НИИ работают над разработкой правильных процессов, систем контроля, создают оборудование, которое просто обязано работать так, как было задумано! А в итоге получаем что? Создаем рабочий персонал максимально приближенный к человеку. И внешне, ив быту. Настолько максимально, что без отвертки и специальных знаний и не отличишь таковых при ближайшем рассмотрении – люди как люди, ходят, живут, дышат, интриги плетут, женятся. Даже рожать умудряются… Пока под надзором, пока имеет место процесс сопровождения – работают, как часики. И лишь контроль снимается, как все это сразу же летит к… Ну, сам знаешь, куда летит. Все регламенты мгновенно нарушаются, процессы начинают сбоить, на выполнение своих функциональных обязанностей все откровенно… И получается так, что изначальная цель извращается до неузнаваемости… - А почему так происходит? – интересовался стажер, вскрывая грудь Завмагу в поисках панели управления. - Кто-то говорит, что модели устарели, работаю по 40 лет, а на новые у страны средств не хватает, кто-то грешит на разработчиков, мол, сидят себе в лабораториях, а в полях ни разу так и не побывали. А самые неугомонные утверждают, что ментальность народа такова – неугомонный и вороватый, мол, народ, а то и вовсе в ересь впадают – грешат на систему, утверждая, что та только моральных уродов и родит. И тут уже ни какие технологические новшества не спасут… Не выручат. - Ну а Вы как думаете?!
- А я не думаю. Я знаю. Знаю, что сегодня мы этих упакуем, вывезем их на утилизацию, завтра здесь будут уже иные – новые модели или старые, не важно, но спустя год-полтора из магазина образцового обслуживания, он превратится в такой же клоповник с обманом, обвесом, воровством и хамством, а нам придётся приезжать вновь и вывозить весь этот мусор вновь. - Ну, я так не думаю… - не согласился стажер. - Думать – это хорошо! Ничего, поработаешь пару лет – больше не будешь думать. Будешь знать. Пакуй их всех. До полуночи новых завезти нужно. И в их семьях зачистку сознания произвести успеть. Сегодня помощи не будет – остальные бригады чистят соседнюю воинскую часть. Работы предстоит много. Потом поговорим. Федор Титарчук
Фанфик
Возрождение темного лорда Часть 2
Рыдания не стихали, пока не пришел закат. В свете заходящего солнца Амос умолк. Его красные глаза были не в силах дальше продолжать испускать слезы. Он выплакал все, что было только возможно выплакать. Тело Седрика продолжало лежать у него на руках. Единственное, что способно победить боггарда – смех. Наверно тогда, впервые в своей жизни Амос совершил то, на что бы не решился никогда, ни за что, будь все по-иному… Он поднял с земли волшебную палочку и сгорбившись над телом своего сына тихо произнес: - Риддикулус… Наверно, не стоит рассказывать о том, что может сделать смешным тело умершего человека. Ради этических соображений и ради Амоса Диггори, я опушу эту строку его жизни, чтобы никто никогда не презирал его за то, что он совершил. Могу сказать только одно – в тот день он поборол один из своих самых страшных комаров. Но, где теряет свою силу одно зло, приобретает силы другое, и второе всегда оказывается сильнее предыдущего и бороться с ним гораздо тяжелее. Этот день стал переломным в жизни многих волшебников современности, так как никто не ожидал, что может случиться настолько ужасная вещь, что слухи о ней заставят прятаться по подвалам и чердакам вновь. В быстром перевоплощении боггарда начали появляться очертания худого, как скелет, человека, со змеиным носом и красными глазами. Он был одет так же, как много лет тому назад. Его взгляд нисколечко не изменился. Да и страх перед ним остался тем же и Амос Диггори почувствовал это, но был уже не в силах сопротивляться. Изначально он обдумал свой план, привел боггарда на пустырь специально, чтобы лорд Волан-Де-Морт не получил поддержку в виде страха от кого-либо еще. На пустыре был только он, и ваш покорный слуга. Пронзительный взгляд лорда Волан-Де-Морта упал на палочку Диггори, откуда стремительным потоком зеленого пламени на него мчалось смертоносное заклятие. Но, что Диггори не мог ожидать - отпора. Он не думал, что боггард, принявший облик темного лорда сможет увернуться от смертельного заклятия. Сделать пируэт в воздухе и ударить в ответ заклятием подчинения. Тогда Амос понял, что произошло. Возможно, это поймете и вы. Одна из теорий, которая возникла в его голове после того, как он стал марионеткой в руках того, кто убил его сына, звучала примерно так: одно зло поглотило другое, и то зло, что оказалось слабее, проиграло. Лорд Волан-Де-Морт не мог говорить, но знания в области невербальной магии помогли ему отдать неслышимый приказ Амосу Диггори. Сопротивляться было бессмысленно и оба растворились в воздухе, трансгрессировали. Деревушка Хоксмид всегда была многолюдным местом. Все тянулись туда за сладостями, отведать имбирное пиво и горячего эля не отказывались даже самые жадные волшебники. Пабы и магазинчики стояли как деревья в широколиственном лесу. Всюду горели огоньки. Зажгли свет и в далеком замке. Наступила ночь.
Никто не обратил внимание на двух путников, появившихся словно из неоткуда прямо у входа в сладкое королевство. Мадам Розметта как обычно развешивала на окнах гирлянды, у нее всегда был праздник. Еще не было такого дня, когда кто-либо, вернувшись от мадам Розметты, был несчастлив или недоволен. Разве что Креб и Гойл, на третьем курсе обучения. Тогда они слопали столько сладостей, что их не было на занятиях два дня. Драко говорил, что Креб и Гойл лежали в больничном крыле. Мадам Помфри с трудом смогла поднять их на ноги. Чего-чего, а такого от сладкоежек она точно не ожидала. После бурных ночей, проведенных за тазиками для рвоты, Креб похудел, и отказался от сладостей, а что касается Гойла, он продолжал держать марку. Мистер Диггори распахнул дверцу магазинчика. - Добрый вечер, дорогие гости! - торжественно ликовала мадам Розметта, стоя на стремянке. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть, кто это пожаловал в ее заведение в такое позднее время, ведь детишки с Хогварста уже давным-давно ушли в замок. В сладком королевстве за пятью столиками в нескольких метрах от стеллажа с, казалось, безграничным количеством самых разных вкусностей, сидела небольшая компания. Ребята возраста Билла Уизли попивали тыквенный сок, закусывая шоколадными лягушками. Поначалу и они не обратили внимание на вошедших. Когда Амос Диггори, подчиненный боггардом темного лорда закрыл за собой дверцу, один из сидящих в компании, темноволосый Скат, его здесь знали все за свою любовь к тыквенному соку, заметил какую-то мрачную фигуру за спиной старика. Скат толкнул рукой сначала одного своего товарища, затем другого. Вскоре вся компания уставилась на Амоса Диггори. - Проходите, не стесняйтесь. Заказывайте. Я сейчас подойду, - продолжала приглашать гостей к столу мадам Розметта, - вот только повешу эту гадскую гирлянду, сколько с ней хлопот… - покачала головой дама, - Кто ж ее… такую придумал! Повесить бы его рядом! Ух… - Мадам Розметта, - обратился к ней кто-то из компании парней. - Да, - напела дама. - Мадам Розметта, - повторил другой. - Ну что еще? - недовольно проскрипела она. Мадам Розметта вешала гирлянды прямо на входе, и под ее чуткий взгляд с легкостью мог попасть тот, кто стоял позади Амоса Диггори. Откликаясь на зов ребят, она, что и следовало ожидать, обернулась. Ее милое, улыбчивое личико застыло в изумлении и ужасе. Она отпустила гирлянды и едва не рухнула на пол. Кое-как удержавшись на стремянке, она коснулась дрожащими руками губ. - Р-ребята!Н-немедленно уходите отсюда! - Мадам Розметта? Грабитель? - гневно поинтересовался Скат. Услышав слово грабитель вся компания вскочила и достала волшебные палочки. - Старик, что тебе надо? Кто прячется за твоей спиной? - спросил второй, - Эй, покажись! Мы тебя не боимся! - Б-бегите, дураки! - пискнула с ужасом мадам Розметта. Амос Диггори услышав зов своего хозяина послушно отошел в сторону и
яркая вспышка зеленого света под крик ребят озарила сладкое королевство. Окно сладкого королевства с треском превратилось в груду осколков. На улицу, держась за метлу “Комета-260” вылетела мадам Розметта. В сладком королевстве продолжала идти бойня. Мадам Розметта направилась прямиком в Хогвартс. Из ее палочки вылетали предупредительные фейерверки для людей из замка. Она надеялась, что их увидят и позовут нынешнего директора Хогвартса и профессоров. Вскоре деревушку Хоксмид поглотил холодный, как лед, голос. Поначалу это был безумный крик, потом он вылился в нечто большее, превратился в слова, в фразы и целые предложения. - Никто не останется в живых! Амос Диггори стал свидетелем того, как лорд Волан-Де-Морт, пользуясь страхом ребят и страхом тех, кто попал по его горячую руку на улицах деревни, приобретает былую силу. Казалось, та часть, которая принадлежала боггарду, умерла. Когда убитых и раненных перевалило за полсотни, темный лорд остановился. Его безумная улыбка и прерывистый смех дополнили благодарственный взгляд, направленный в адрес Амоса. Лорд Волан-Де-Морт подошел к нему вплотную и вырвал из его руки волшебную палочку. - Ты, ведь, Диггори! - с хрипами прозвучало в ушах Амоса. - Мне казалось, я уже убил одного из членов твоей жалкой семьи… полукровок. Темный лорд стал бросать пассы и Амос почувствовал, как вновь обретает над собой контроль. Теперь он был способен говорить, но ничего более. - Твой страх вернул меня к жизни! - продолжал лорд Волан-Де-Морт. Раненые чародеи, кому удалось вовремя защитить себя заклятием “Протего” и создать защитное поле, лежали на земле и слушали, затаив дыханием холодный голос того, кто был убит много лет назад мальчиком, который выжил. Их страх питал темного лорда, но они об этом не знали. Правда о возвращении того, кого нельзя называть, была известна только Амосу Диггори и только он мог рассказать о ней хотя бы кому-нибудь. - А я постараюсь вернуть к жизни того, кого мне пришлось отнять у тебя! Не люблю оставаться в долгу. Эти слова лорда Волан-Де-Морта полностью изменили Амоса Диггори. Неужели темный лорд сможет вернуть к жизни Седрика, его сына? Неужели он способен на это? Если минуту назад Амос был готов прокричать выжившим правду, то теперь, он уже не хотел ничего, только бы увидеть своего сына вновь, живым и здоровым. - Что… скажешь? - голова лорда Волан-Де-Морта подобно змеиной метнулась из стороны в сторону. - Не верьте ему! - сказал кто-то из раненых волшебников. - Это ложь! - подхватил второй. - Молчать! -крикнул лорд Волан-Де-Морт. По щекам Амоса Диггори вновь побежали слезы. - Его магия темна, как ночь. А возвращенный к жизни с помощью темной магии, будет таким же темным и жить вам придется именно с ним, а не с вашим сыном, мистер Диггори. Этот голос принадлежал профессору Макгонагалл. Она появилась вместе с группой профессоров, за спинами которых стояла мадам Розметта. Часть профес-
соров недоумевала. Они не верили своим глазам. Лорд Волан-Де-Морт поначалу растерялся. Взяв себя в руки, он направил палочку сначала на Горация Слизнорта, затем на профессора Флитвика. - Как это мило, все в сборе и даже вы, Филч. Старый смотритель оскалил зубы и недовольно плюнул на землю, показывая свое искреннее отвращение к темному лорду. Миссис Норрис громко зашипела и попыталась прыгнуть на лорда Волан-Де-Морта, но Филч крепко прижал ее к груди и стал судорожно гладить, успокаивая ласковыми словами. - Прекратите немедленно, Том! - решительно потребовал Гораций Слизнорт. - Прекратить что? - развел руками Лорд Волан-Де-Морт. - Пока вас не было, я успел договориться с нашим дорогим Амосом Диггори. Я собираюсь вернуть к жизни его сына, как его там звали, Седрик? - Амос, не верьте ему! - настойчиво продолжала Минерва Макгонагалл, снимая свою остроконечную шляпу, - вы знаете, какой он человек и что он совершил за свою жизнь! Знаете, кого он нас лишил и кого может лишить еще. - Бог мой! - воскликнула мадам Помфри исхватилась за сердце, заметив в лунном свете тела убитых волшебников, в том числе и детей. - Вас же убили! - указал на темного лорда пальцем Гораций Слизнорт.- Как вам, черт подери, удалось… ? Неужели еще один крестраж? - Пустые разговоры!Дайте мне его сюда, я раздавлю его как таракана! - послышалось откуда-то из-за спины. В тусклом лунном свете и свете оставшихся в целости и сохранности фонарей сладкого королевства появилась громадная мохнатая фигура с дубинкой, почти в семь футов высотой и три шириной. - Рубеус! Стойте! - прокричала Минерва Макгонагалл. Гораций Слизнорт, профессор Флитвик, мадам Помфри, Филч бросились на Хагрида. Им с трудом удалось остановить великана. Заплаканный Хагрид бросилдубинку на землю. Дрожь поднялась такая, словно в Хоксмиде пробежало стадо слонов, а вслед за ними стадо буйволов-гигантов. - Я задушу его голыми руками! Дайте много проходу! - продолжал вопить Хагрид. - За Джеймса, за Дамблдора, за Римуса… За всех! - Хагрид, успокойтесь! - настойчиво попросила профессор Макгонагалл. Взглянув на тоненькую, как спичку, профессоршу, великан громко шмыгнул носом. Его гневный взгляд устремился на лорда Волан-Де-Морта. Темный лорд наблюдал за всем происходящим с присущим ему наслаждением. Палочка наготове, так что он мог спокойно говорить что угодно, о ком угодно и когда угодно. - Амос! - обратились к старшему Диггори одновременно профессор Макгонагалл и лорд Волан-Де-Морт, перекинувшись смешанными взглядами. Кто бы мог подумать, что от такого маленького человека, как Амос Диггори, будет зависеть судьба многого. В том, что он виноват в возвращении темного лорда, знал только он и сам темный лорд. Если он признается, что темный лорд – это боггард, его несомненно посадят в Азкабан, а боггард отправится в свой шкаф и будет сожжен в ближайшее полнолуние. Азкабан взамен на правду и избавление от оков лорда Волан-Де-Морта или вечный хаос и страх, который вновь поработит весь волшебный мир. Пусть даже Седрик будет жив, захочет ли он жить
в мире, где опасность подстерегает на каждом шагу, а главный злодей, главная опасность всегда будет бродить где-то рядом. - Палочки наизготовку! - приказала Минерва. Все профессора, в том числе мадам Розметта и раненные волшебники направили волшебные палочки на лорда Волан-Де-Морта. - Ну что, Амос, каков ваш ответ? -в последний раз спросила профессор Макгонагалл. Все события прошедшего дня промелькнули перед глазами Амоса Диггори. Он увидел все, что совершил со стороны. Увидел тех, кто погиб из-за него, из-за его ошибки и легкомысленности. Да как ему вообще пришло в голову совершить такое. Он же призвал не простого волшебника, а самого темного мага на земле. Это было ужасно. Голос Седрика пытался остановить его, но Амос не послушался. Теперь он знал, каким является глупцом и был готов понести наказание, но все же продолжал бояться. И выбор, который он сделал, был совершен человеком не столько храбрым, сколько справедливым. - Боггард! Это боггард! - громко и четко произнес Амос Диггори так, чтобы все профессора смогли его услышать. - Молчать! Авада… - Остолбеней! - Империо! - Замолкни! - Риддикулус! Посыпались заклинания на лорда Волан-Де-Морта. Он смог отразить все, кроме одного, последнего, выпущенного из палочки Драко Малфоя. Именно ее много лет назад в честном бою Гарри Поттер отвоевал у самого Драко Малфоя. Фигура лорда Волан-Де-Морта, на лице которого застыл страх и гнев, превратилась в разукрашенного клоуна. Не помог ему и страх тех, кого он убил. Ведь мертвые ничего не боятся. А присутствующие профессора, узнавшие, что лорд Волан-Де-Морт на самом деле не лорд Волан-Де-Морт, а самый обыкновенный боггард, тут же переменились в душе. Многие перестали бояться, что сделало темного лорда слабым, как прежде. - Мистер Поттер? - командным голосом произнесла Минерва Макгонагалл. Темная фигура вышла на свет. Это был он, и профессор в этом не сомневалась. Это был тот самый Гарри Поттер, которого знали все. Мальчик, который выжил. Повзрослевший и уставший, он хмурился и недоумевал. - Что тут происходит? Взгляды профессоров, в том числе и волшебников, которых темный лорд ранил, а их лечением уже занялась мадам Помфри, упали на Амоса Диггори. Освободившийся от заклятия, он стоял на коленях и плакал, а разноцветный клоун с розовым носом и желтыми волосами продолжал раскачиваться маятником, будто он всегда был таким добрым и смешным, а все произошедшее – дурной сон. Артур Пех
Главное - душу спасти
Мне так хорошо с тобою Я к тебе прикоснусь украдкой, Одеялом из ласк укрою, Ты не то, чтобы самый важный, Просто мне хорошо с тобою. Я тебе приоткрою душу, И добавлю немного тайны. Ты не то, чтобы самый лучший, Просто любящий и желанный. Я с тобою и днем, и ночью, Даже в мыслях - все время рядом. Я с тобою хоть в лето-осень, И другого совсем не надо. Пусть твердят, что проходит быстро То, что люди зовут любовью. Ты мой любящий, важный близкий, И мне так хорошо с тобою... Ася Шрамко
Инь и ян Вдвоем повсюду — инь и ян, Две неделимые частицы. Где есть любовь, — исчез изъян. Порхают в небе словно птицы... Она — огонь, а он — вода, И души, связанные светом, Построят миру города, А чувства их — всему ответом. Он остудит ожоги ран, Она согреет в час разлуки, Они пройдут сквозь сотню стран, Сплетенные навечно руки... Характер твердый у него, Она ярка, подобна солнцу! Погибнет страх ото всего, Что будет близко к их оконцу. Их нежный уголок земли Оплотом верно служит счастью. И столько радости вдали... Их жизнь чужда гордыне с властью. Они стремятся к звездам, ввысь... Она — как пламя, он — цунами. Как гром и молния, сошлись Огонь в объятиях с волнами. Стихией мир в добро одет, Тепло для них — холодный ветер. Любовь — бессмертная, как свет, Восток и запад, юг и север... Таймураз Джусоев
Иногда так хочется жить Иногда так хочется жить Беззаботно… Со всеми дружить Свободно… Гулять по ночам, Не думая Что скрывает тьма Угрюмая... Слушать музыку На полную, И не слышать шума, Полно мне! Просыпаться под пение Птиц, И не видеть с утра Унылых лиц. Не скрывать своих слез Когда так хочется… Встать на утес И крикнуть о том, что скоро все закончится. Нет не жизнь, Страдания! Но к этому нужно приложить все Старания… Но пока я иду во мгле Неизвестности, Надеюсь, жизнь покажет Все свои прелести… Кристина Алборова
Исчезает память, исчезает страх На моих ладонях, на моих устах Змея кусает хвост, образует кольцо Что внутри отражает твое сразу лицо. Читай меня, смысл весь между строк Выдерживай планку, будь смелее игрок От победы до проигрыша пара секунд, Только ты выбираешь, назревает бунт. Ты один механизм, отраженье всего, Это не наважденье, не волшебство, Изучи мир сначала, перейди на бег, Ты огромный космос, ты всего человек... Наталья Алексеева
Утром в спешке пролетая, не заметила его, он с теплом, вскоре растаял не встревожив никого. Каждой ночью появлялся, тихо утром исчезал. вестник в воздухе метался и о гостье обьявлял. Холод свой направив в город, Из-за гор пришла она, тихо, медленно, неспешно, Грациозно-холодна. Принесла с собой морозы, ночь, лед, снег и сладкий чай, нас окутав в снег белесый все стремится укачать убаюкает метелью, воем ветра напоет Снежной, зимней колыбелью в вечный холод позовет. Чайка Мира
Хочу за окном я увидеть село, Любимые с детства просторы. Лишь там сердце бьется спокойно, легко, Лишь там не далеки мне горы. Покой мне не дарит здесь злая чужбина, Итак, я на нервах работал и жил, А страшная младшего Брата кончина Мне сердце разбило, лишился я сил. Но в чем же найти мне своё утешенье, Печалясь рождаются слёзы в глазах, От мыслей о нём я ищу исцеленье, И слёзы стекают на фотку в руках. Юрий Качмазов
Психология
Александр обратился ко мне три года назад с банальной просьбой: «Помогите вылечиться от алкоголизма». Он оказался интересным собеседником, рассказывал о себе охотно, открыто. Рассказал, что работает таксистом, любит жену и детей. Казалось бы, живи и радуйся. Заметил, что и алкоголиком его назвать трудно. Выпивает изредка, но после выпитого происходит такое превращение, которое ставит под удар его семейную жизнь. Вскользь упомянул, что есть сексуальные проблемы с женой. Выпивая, Александр из спокойного, серьезного человека превращался в шумного гуляку. Как будто бес в него вселялся. Он начинал веселиться так, что прогуливал все имевшиеся у него на тот момент деньги, устраивал громкую попойку с привлечением соседей, знакомых. И в самый разгар веселья начинал приставать к ка-
увеличивалось количество выпитого. И жена все чаще говорила о разводе, и дети становились все более замкнутыми. Александр считал, что если он перестанет пить, то все будет хорошо. Но он ошибался. Здесь мы наблюдаем классический пример, как подавленная субличность из подсознания Александра вырывается наружу и веселится, пока ее не загонят обратно. Если просто запретить Александру пить, но не разобраться с отрицаемой субличностью, то она начтет вырываться в других ситуациях или может вызвать психосоматику. Я применила в работе с Александром метод «Диалог голосов», хорошо описанный Жикаренцевым В.В. в книге «Жизнь без границ».
Но проходило несколько месяцев, и история повторялась
кой-нибудь женщине на глазах у всех так нагло, что обычно кто-нибудь из присутствовавших, чтобы прекратить это безобразие, бежал за мужем той женщины, к которой приставал Александр. Гулянка заканчивалась скандалом и дракой. Все становилось известно соседям, родственникам и детям, которым было стыдно за отца. На следующее утро Александр просыпался, со стыдом вспоминая вчерашнюю историю, кляня себя и обещая, что никогда больше ни капли спиртного в рот не возьмет. Но проходило несколько месяцев, и история повторялась, только
Как известно, субличности (части личности) человека - это программы поведения человека. Они начинают формироваться очень рано. Первичные «Я» находятся на поверхности сознания, человек себя с
ними отождествляет. А отрицаемые субличности - это те части его личности, которые человек подавляет, загоняет внутрь себя потому, что не хочет быть таким или хочет, но нельзя. И такие отрицаемые субличности живут в подсознании, набирая силу и стремятся вырваться наружу, чтобы разрядить накопленную энергию. А человек бессознательно тратит огромное количество энергии, чтобы сдерживать отрицаемые субличности внутри. Но такой конфликт истощает человека и отрицаемаясубличность вырывается наружу.
Подсознательно Александр стремился к выпивкам, чтобы разрядить накопившуюся энергию, ведь в противном случае избыточная энергия начала бы разрушать его здоровье. После предварительной подготовки в ходе сеанса на поверхность сознания Александра мы подняли ту самую отрицаемую субличность, которая вырывалась у Александра в пьяном виде. Ею оказался маленький пухленький мужчина - весельчак. Это мужчина - весельчак любил играть, шутить, дурачиться и танцевать. И если бы он мог всегда находиться на поверхности сознания, он бы всегда шумел и развлекался, но ему не разрешают, никогда не разрешают развлекаться. А он так хочет играть. И когда ему удается вырваться, он «отрывается на полную» и старается натворить как можно больше, пока его не загонят обратно. Александра воспитывали в строгости,
родители считали недопустимым баловством веселье, шутки, танцы и другие подобные развлечения. Метод работы с субличностями знакомит человека с собственными субличностями. После такой работы человек сам принимает экологичное решение, как теперь он будет жить в союзе субличностью, как использует ту энергию, которую раньше использовал для подавления субличности. Александр в результате такой работы изменился. Он стал более уверенным в себе, более раскованным, стал шутить с людьми. Стал играть со своими детьми, и даже записался в танцевальную группу для начинающих и очень доволен всем этим. Потерял интерес к выпивке. И вместе с женой Александр обратился к врачу сексологу. Фатима Макиева
Психология
Мысли студента...
Современный уровень жизни заставляет студентов совмещать учебу с работой. Многие из них ищут работу в той сфере, в которой они получают образование. Каждый решает для себя, но раз уж решил быть самостоятельным и стараться содержать себя, то приходится успевать везде. Например, некоторые студенты медицинской академии идут в санитары, тем самым уже познавая все тонкости работы с пациентами. Они проникаются больничной атмосферой, наблюдают за действиями врачей, выполняют самую примитивную, но такую важную работу. Это, к сожалению, негативно сказывается на здоровье студентов. Одна только учеба, бесконечные зачеты, модули и контрольные отнимают много сил. Приходится засиживаться за учебниками допоздна. А те, кто подрабатывает, остаются на дежурства, почти не спят по ночам, умудряются что-то перехватывать из учебников, меняя утки или перевозя пациента от кабинета к кабинету, с этажа на этаж. Информация достоверна, когда она идет из первых уст. Поэтому, предлагаю вашему вниманию интервью со студентом СОГМА Османом Рубаевым. Молодой человек успешно совмещает учебу и работу. О трудностях, перспективах, целях, врачебных буднях читайте в нашей беседе. Влада: Осман, ты учишься в группе кадрового резерва СОГМА. Какие на вас возлагают надежды и завышают ли вам требования на модулях, зачетах и экзаменах?
Осман: Надежды исключительно локальны, мы будущие кадры нашей «Альма Матер». Требования не более, чем у других групп. Более того, не сомневаясь в наших знаниях, спрос с нас бывает только о затрудненных темах. Несомненно, это все бывает на фундаменте здоровой конкуренции. Кстати, это замечательная мотивация превзойти своих однокурсников. Лично для меня приоритетом является практическая часть медицина, собственно, в чем я себя и реализовываю. Осман признается, что его амбиции неуместны в медицине. К сожалению, он прав, говоря о том, что нет возможностей и путей развития его как личности и специалиста в выбранной сфере. Влада: Ты заговорил о своих амбициях и путях реализации себя как личности, что для тебя эта самая реализация и как ты свяжешь ее с медициной? Осман: Я считаю себя зрелой личностью, и разговор идёт уже о реализации себя как специалиста. Проблема состоит в том, что система образования медика в РФ мало финансируемая, соответственно, требует личных финансовых вложений. Я не имею подобной возможности, а если быть точнее, я не хочу вкладывать в своё образование финансы. Мой ресурс - моё желание учиться, этим я и ограничусь. Хочу согласиться с интервьюируемым. Ведь система требует большего, в конечном итоге мы получаем не специалиста, а финансовый проект. Разве может работать врачом тот, кто закрывал сессии за деньги, не желая изучать азов? Ответ очевиден, и на деле у нас индивиды с высшим медицинским, крепко сидящих на своих местах и выписывающих активированный уголь от всех болезней. Но Осман решил для себя, что если и быть врачом, то специалистом высокого уровня. И сейчас, работая в реанимации, он познает тонкости будущей профессии. Осман: Да, на самом деле отделение реанима-
ции это работа не для слабонервных. Бесспорно, каждый врач желает помочь, вылечить больного, и уверен, что каждого больного можно спасти, но реанимации разбивает эти утопические стереотипы. Реальная жизнь отлична от наших мыслей. И радикально это выражено именно в отделение реанимации и анестезиологии. Если бы у меня спросили «Чем пахнет в реанимации?», я бы ответил: «Пахнет не хлоркой, не какими либо биологическими жидкостями, пахнет смертью». Произношу это с полной уверенностью и ответственностью. Важно понимать, когда кто-либо поступил в реанимацию, его состояние тяжёлое, очень тяжёлое, реанимация это не стационарное отделение. Иными словами, находясь в реанимации человек (пациент) находится на грани. Влада: Из твоих слов следует, что реанимация – школа жизни для будущего врача. Ты сразу лишаешься иллюзий, связанных с убеждением: «вылечить можно каждого». Осман: Человек, преследующий опыт его получит. Но вопрос другой, а не растеряешь ли ты душу? Вольно или не вольно, своих первых больных ты пропускаешь через себя. В конечном итоге ты осознаешь своё бессилие. Здесь долго не задерживаются. Реанимация воспитывает специалиста, это действительно так. Получение опыта здесь факт неизбежный, это, безусловно, положительный нюанс. Но реанимация, также, воспитывает и черствость. Я бы назвал это приспособительной реакцией организма. Влада: Ты чувствуешь, что тебя меняет твоя работа? По отношению к семье или однокурсникам? Осман: Нет, абсолютно нет. Для меня это просто работа, как и другие три работы. Я считаю, что человек должен адаптироваться ко всему в сторону упрощения. Наша жизнь и без того полна неловких ситуаций и обстоятельств, поэтому по возможности нам нужно её упрощать Влада: Другие три... Ты - студент
Мой ресурс - моё желание учиться
очник, причем в мед академии и работаешь на четырех работах? Как тебе удается? Многие даже одну найти не могут Осман: Я так воспитан, что мужчина должен работать. И работать так, чтобы хватало не только на себя. Вопрос в другом, а если не работать, то чем ещё заниматься?! Тем более парню в двадцать лет. Влада: Не чувствуешь ли ты себя перегруженным из-за такой занятости? Осман: Нет, это все ничтожно на фоне того, что я считаю себя значимым. Таковы обстоятельства, что я единственный кормилец в семье и права на ошибку у меня нет. Впрочем, меня полностью устраивает эта ноша. Влада: Все, то о чем ты говоришь, и как ты рассуждаешь выгодно отличает
тебя от массы молодых людей, у которых нет стремления стать «мужчинами» в самом полном смысле этого слова. Как тебе удалось не свернуть с верной тропы? Осман: Я не могу назвать это стремлением, это как само собой разумеющееся. Ответить на твой вопрос мне сложно, я им никогда и не задавался. Возможно, это воспитание, а может и небольшой опыт... Думаю, это все в совокупности формируется. После беседы с Османом, у меня остался приятный осадок. Он дал надежду на то, что через несколько лет в одной из наших больниц появится отличный специалист. А ведь настоящих и знающих врачей нам так не хватает. беседовала Влада Мамедова
Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев