Гусиное перо
3/2015
Первый литературный Интернет-журнал в Осетии
Фотограф: Роберт Кудзаев
Рассказы
Банальная история. Или один день работы рядового гастронома. Часть 1 Федор Титарчук
Пятьдесят оттенков приличия Влада Мамедова
Из глубины веков или Назад в прошлое Инна Макиева
Десять небольших, но увлекательных книг Фанфик
Содержание
Возрождение темного Лорда. Артур Пех
Главное – душу спасти К 8 марта Артур Пех
Свет ТаймуразДжусоев
Я не хочу тебя обидеть. Лайла Абу Хассан
Оставаться кем был Наталья Алексеева
Взгляд
Гендерные праздники. Инна Макиева
Гусиное перо
Рассказы
Банальная история. Или один день работы рядового гастронома Часть 1
- Колбаска есть? – неуверенно поинтересовался посетитель магазина. - Нет! – отрезала продавщица, дородная круглая женщина в не первой свежести переднике, завязанном на прочный узел на мощной спине. - А когда будет? – не отставал очкарик. - Вчера! – отвернулась в сторону продавщица, демонстрируя свое презрение к незадачливому покупателю. - Вчера я тоже приходил, - назойливость униженного покупателя удивляла. – Вы мне ответили, что ожидаете с минуты на минуту. - То было вчера… - Так привозили колбасу? - Привозили. – Разговор напоминал общение со стеной. Продавщица, носившая имя Марья Васильевна, некогда красавица, а теперь располневшая и обабившаяся на нелегкой стезе торговли в универсаме женщина, всем своим видом показывала, что общаться с посетителем ей не очень хочется. «Все они одинаковы! – ухмылялась она, пихая ногой коробку с колбасой в сторону морозильника. – Одно подавай! А здесь…» Что, собственно, здесь, она не успела закончить, так как мысль её была прервана все тем же неугомонным очкариком в обветшалом пиджачке да сетчатой авоськой в тоненьких руках: - Тогда мне килограмма полтора по 2-10! - Ну что Вам непонятно, мужчина?! – с нескрываемым хамством повернулась в его сторону Марья Васильевна. – Нет колбасы. -Ну, так привезли же… - Вы меня удивляете! – подперла руками груди продавщица. – Вы что, не понимаете?! Привозят мало - разбирают быстро… - Но я же вчера весь день просидел у окна! – потрясал руками незадачливый покупатель. – Не было в продаже колбасы! Я все видел! - Видел он! – хмыкнула Мария Васильевна. – Что он там видел в своихочечках-то?! Да ты и свою бабу не увидишь, если она тебя не толкнет, проходя мимо. Иди отсюда, зануда. Нет колбасы. А для тебя и не будет. – И с чувством неописуемого величия Марья Васильевна покинула место у прилавка, отправившись в подсобку. - Куда Вы? – кричал мужичонка, переходя на истерический вопль. – Позовите заведующую! Дайте книгу жалоб! - Закончилась книга жалоб! – парировала величественная Мария Васильевна, элита советского общества, работник торговли. В подсобке уже сидели Клавдия и Алевтина, попивая только что заваренный чаек и сдабривая его бутербродами с колбасой и икоркой. Икры было совсем немного, поэтому и икорные бутерброды лежали отдельно, символизируя своим наличием причастность к привилегированной касте. - Садись, попей чайку, Машенька, - предложила Алевтина. – Угощайся бутербродами. Только нарезали. - Ой, спасибо, подруженьки. Сейчас, одну минуту.
Добротный смесевой чай, состоящий по информации на упаковке 50 на 50 из индийского и черного байхового грузинского, наполнил стакан. - Ой, я вчера такие колготки оторвала, – хвасталась Клавдия, демонстрируя пухлую ногу, обтянутую нейлоном телесного цвета. - У Ленки из галантереи? – оживились женщины, завидуя подруге завистью продавца, которому не достался кусок свежей говядины. – Сколько отдала? - Нет, не у неё. – Единая каста привилегированных сразу же расслоилась, подняв обладательницу новых колготок над остальными. – У Валерии из ЦУМа. Привезли, болгарские. - Надо же. - Марья Васильевна простецкипотрогала ногу возвеличенной подруги. – А мне ничего не сказала. Я же вчера с ней в подъезде столкнулась. К своему хахалю таксисту прибегала, потаскуха крашенная. И это при живом-то муже!! - Да ты что?! – тема колгот сразу же была забыта, оставив легкую досаду и нервозность у Марьи Васильевны и Алевтины. - Живет у нас Шурик – бабник и пьянчужка. Работает таксистом и таскает к себе девок после смены. И вот гляжу: последнее время к нему зачастила Валерка. Её-то крашеную шевелюру не спутаешь, – взяла инициативу Марья Васильевна. – Шасть туда, а потом, вечером, обратно, домой, к мужу. Помада размазана, тени потекли, юбка мятая. Уж и не знаю, если ходишь к мужику, то хоть потом скрывай следы блуда, вот я в молодости… –и осеклась. - Что ты? –хваткой продавца-обвеса вцепилась в оговорку Алевтина. – У тебя с этим Сашкой что-то было? - С кем?! С Сашкой?! – возмутилась Марья Васильевна, поглощая уже третий бутерброд с докторской колбасой. – Да где он? Какой-то таксист! А где я?? Ну вы же, подруги, сами знаете. Подруги знали, что у Маши муж был инженером, создавал не то бомбы, не то ракеты, страдал бессонницей и близорукостью и, если бы не жена из гастронома, то давно ссохся бы на свои 200 рублей с переработкой. «Зато интеллигент! – поясняла Машка, стараясь скрыть свое разочарование. – Начнет рассказывать – и сама не пойму, что говорит. Но как говорит! Заслушаешься». - А с кем было? – не унималась подруга. - Да что ты ко мне пристала? С кем было? С кем было? – махнула рукой Марья Васильевна и с набитым ртом добавила: - С кем было - то прошло. Я приличная замужняя барышня. Не в пример какой-то Валерке-потаскушке из галантереи. - Ну ладно, ладно, подруга, - подмигнула Алевтина. – Лучше бутерброд с икоркой отведай. Вчера привезли. Сразу же приехали из исполкома и почти все изъяли. Что успели спрятать - угощайся. Кто знает, когда теперь икорку-то увидеть придётся?! «Тебе ли говорить! – с улыбкой поглощала бутерброд Марья Васильевна, продолжая внутренне поносить Алевтину. – Твой-то обрюзгший боров на партийных пайках вон как разожрался. Прекрасно себя чувствует! И курочка, и колбаска, и, небось, икорка когда-никогда перепадёт. Тебе ли жаловаться?!». - Спасибо, подруга, – улыбнулась проглотив бутерброд, Маша. – Хорошо у Вас тут. А за прилавком уже с полчаса никого нет. Идти нужно.
- Да там и на прилавке ничего нет! – хихикнули подруги. – Кто придёт, так и пойдет. Пускай в хлебный марширует, или скои-воды разорит. У нас все спокойно. Колбасу-то припрятала? - Да на месте она. Под прилавком стоит. - Да ты что?! – вскочили сразу обе. – Заведующая увидит, половину сразу отберет. Ну ты и дура, Маша!! Быстро пошли. И все трое едва не бегом отправились к пустующему месту продаж. Но то самое место продаж уже не пустовало. Прямо на Машином месте стояла заведующая магазином и по совместительству, которое не допускалось нормами, но имело место сплошь и рядом, старший продавец. И не просто стояла, а общалась с тем самым потрепанным пиджачком с перемотанной изоляционной лентой очечками. - Я прекрасно понимаю Ваше возмущение, - сладкоречиво с трибуны вещала Завмаг. – Естественно, это недопустимо и виновные будут наказаны самым строжайшим образом. Хамство в нашем заведении недопустимо! Ваш сигнал для нас очень важен и… - она запнулась, видимо закончились штампы и теперь предстояло либо запустить все по кругу, либо перейти на матерно-завмаговский, которым она владела прекрасно, наставляя своих зарвавшихся сотрудниц на место. - Так колбаски бы! – просительно отозвался посетитель. - Войдите же и Вы в наше положение, - аккуратно подвинув подальше ящик с колбасой, продолжила Завмаг. – Мы ожидаем поставки со дня на день. К сожалению, в связи со сложной ситуацией в животноводстве, в настоящий момент имеют место перебои с поставкой колбасных изделий… - И молочных, и мясных, и сыра нет, и папиросы тоже куда-то исчезли… под нос пробурчал очкарик. – Но хоть сегодня привезут? - Ожидаем, но ничего обещать не можем, – снисходительно улыбалась гидра-завмаг. - Я тогда подожду здесь?! – указал в сторону батарей отопления, размещенных возле окна, покупатель. - Конечно, конечно, – успокоила его Завмаг. – Как только появится колбаса, вы сразу же увидите. - Тогда я буду первым в очереди. - Ну, конечно же!! – улыбнулась лучезарно Завмаг. – О чем здесь можно спорить! - И книгу жалоб все же дайте… - Ну что Вы?! Зачем она Вам? – встрепенулась Завмаг, и её пышная осветленная шевелюра, пережженная химией, вздрогнула вместе с ней. Прошлая запись некоей истерички им обошлась в значительную сумму и несколько недель нервозного состояния во время проверки деятельности работников сотрудниками КРУ. - Благодарность написать! – простодушно ответил посетитель. И по выражению лица было видно, что он был полон решимости написать именно её. «Эх, известный типаж, - усмехнулась Завмаг, некогда имевшая имя, а теперь превратившаяся просто в Завмаг с большой буквы. – Ты на них кричишь, хамишь, ногами топчешь, а они в ответ лишь раболепно лижут тебе туфли. Откуда ж такие берутся?! И почему много их так развелось?! Наверное, потому, что не
имеют доступа к материальным благам!» – осенило Завмага. – Конечно же! Если хотите, то мы Вам и текст подберём. Благодарность от благодарных потребителей – это мера оценки наших стараний обеспечить их всеми благами. - Я сам напишу, – улыбнулся заискивающе посетитель. – Как-никак, а 30 лет педагогического стажа. - Что ж, будь по-вашему, - с опаской взглянула на него Завмаг. – Алевтина Вам принесет Книгу. А Вы, девочки, за мной, – скомандовала она властно. Кабинет Завмага являл собой обычное помещение с персональным кондиционером, личным холодильником и кожаным диваном для посетителей. На диван девочек она присесть не пригласила, оставив тех стоять напротив восседающей на «троне» начальницы. - Маша, курица ты деревенская! – Мягкое начало не предвещало ничего хорошего. – Коза ты давно нее… Ты хочешь вылететь с работы?! Ну и куда ты потом пойдёшь? Пирожками на вокзале торговать? Так тебя потом и туда не возьмут. Улицу мести будешь, собачьикакашки собирать и алкоголиков по парадным гонять! Ты меня слышишь, дорогая ослица ты моя? - Да, товарищ… - Ещё одна такая выходка, и ты будешь нам уже не товарищ, буренка волоокая с надоенным выменем! – Завмаг даже привстала от возмущения. – Ты что себе позволяешь? Ты кого обманываешь, тварь ты неблагодарная? Кого подставляешь? У кого крысишь? - Я… - Марья Васильевна, ставшая вмиг глупенькой пышкой из одного из сел не асфальтированного Нечерноземья, которой приехала искать лучшей жизни в город. - Что я? Дорогая ты моя, – шипела Завмаг. – Может ты сейчас же хочешь написать заявление? Рассчитаться за все, что мы не найдем или того хуже - найдём? И убраться подобру-поздорову? - Нет, я… - Ужас потери такого хлебного места сковал волю Маши. – Я… - Ты забыла, дура ты подзаборная, откуда тебя взяли? Кто тебя пригрел? Кто от КРУ «отмазывал»? - Помню, товарищ Завмаг. Я только… - Тогда почему ты меня обворовываешь? Что за колбаса у тебя под прилавком? Откуда она? - Осталось немного… - Ах, осталось? – вскочила Завмаг. – Утром ещё не оставалось, а теперь вдруг откуда-то нарисовалось? Так. - Я… - Да ты дура полная, дорогуша. Все что там осталось, неси сюда немедленно, Машенька. И впредь, хоть раз… Не дай бог тебе не донести излишек и обвес, не поделиться обсчетом или вообще, что-то вякнуть на улице о том, как вы икорку жрете в подсобке!! Вылетишь в миг по статье в трудовой!!! Поняла ты меня, скотина ты тупая?! - Так точно, товарищ Завмаг. Не повторится, – вдруг проступили следствия тесного общения с полковником местной воинской части, обладавшего могучим телом, непреклонным характером, армией рабов-призывников и страстью к
пышным женским формам. - Тогда одна нога здесь, вторая там, – отмахнулась от Маши Завмаг. - Я сейчас… - Да, и ещё, не забудь вот что – Михалыч, наш грузчик, опять запил, так что сегодня придет машина с молоком, колбасой и сыром – разгрузите. Вам не привыкать. Свободна. А тебя, Клавдия, я попрошу остаться. Марья Васильевна, уже давно не девочка, слетела с третьего этажа вниз, аки на крылышках. И так же быстро взлетела вверх уже с ящиком в руках. Картина, свидетелем которой стала она, повергла её в шок. Клубок женских тел катался по полу, попеременно выбрасывая руку вверх и целя ворваться в волосы противника, расцарапать мордашку, а то и просто нанести удар наотмашь куда придется. Повизгивая, проклиная друг дружку, сотрудники гастронома выясняли отношения: - Я за своего Василия тебе все волосы повыдираю, – шипела Клавдия, пиная ногой Завмага, пытавшуюся выбраться из-под разъяренной подчиненной. - Это мы ещё посмотрим! – отвечала ей Завмаг, хлестая свою обидчицу. - Не погляжу, что ты здесь за главную. Глазищи твои завидущие повыдираю, будешь с палочкой ходить да с лесенки падать, сучка ты неудовлетворенная. - От фригидной слышу. - Ах фригидная?! Да?! - завопила Клавдия и клубок покатился в сторону дивана. – Я тебе покажу фригидную. Я тебе сейчас покажу… Возомнила тут, что если нас обирать и унижать может, то и мужики наши ей тоже подвластны… - Фригидная-фригидная, – раззадоривала её Завмаг. – Он мне давеча как прошлой ночью это говорил. Все сравнивал нас. И все не в твою пользу, бревно ты недвижимое. - Ах бревно?! Да я тебя сейчас… Марья Васильевна аккуратно поставила ящик с колбасами у входа и так же неслышно покинула помещение, прикрыв за собою дверь. Любовь к чужим мужикам Завмага была уже притчей во языцах. Но если честно, то грешила она не более чем все остальные, но будучи постоянно на виду, служила и объектом более пристального внимания. «Вроде пронесло», - выдохнула Марья Васильевна. - Где ты ходишь? – поймал её за руку в проходе водитель только что прибывшей машины. – Машенька, пойдем, подсобишь. Я сам выгружу, ты только отвезешь. Приехал Лёня, водитель того самого мясокомбината, что не успевал выпускать колбасные изделия в количествах, удовлетворяющие все возрастающие потребности рабочего класса. На удовлетворение потребностей отдельных личностей, не относящихся к прославляемому рабочему классу, впрочем, продукции хватало, но так, чтобы на всех – что-то не ладилось. - Идём, идём, Машенька… – попытался увлечь её Ленька куда-то в сторону. - Да ты что?! – звук пощечины разлетелся гулким коридором – Я же тебе уже говорила. Я дама замужняя. Прошли времена. - Да ну ладно тебе, – не унимался водитель. - Не до тебя мне сейчас. Завмаг лютует, уволить сегодня грозилась. Давай грузить твою колбасу.
Тяжело вздохнув, Леня более не проронил ни слова за все время. Послушно выгрузил, не глядя передал бумаги, подождал, пока взвесят, поставят штампы приемки и дадут возможность убраться восвояси. И стоило лишь тому уехать, как Марья Васильевна, ощутившая себя вновь Машунькой, тяжело вздохнула, провожая того взглядом. Прибыла колбаса. Весть о том сразу же разлетелась по магазину. И у штабелей ящиков уже выстроилась очередь сотрудников гастронома. Даже ушедший в запой грузчик, и тот приковылял, надеясь урвать и себе пайку. По старой традиции, свои имели возможность выбрать продукты получше, отложить часть «под прилавок» для своих, а то и взять для обмена с такими же сотрудниками, но имеющими доступ к иным материальным ценностям, например, к бижутерии или косметике. - В зале хоть кто-то остался? – громогласно поинтересовалась Завмаг, внезапно появившаяся в коридоре. Измятая юбка, перекошенная блуза, да толстый слой румян на лице, в остальном – все как всегда. – Машенька, потом заскочишь ко мне. - Вам как всегда? - Конечно! – Завмаг была сама доброта. Все происходило быстро и четко. Настолько профессионально, как бывает только когда работники торговли обсуживают таких же работников торговли. Все четко и профессионально. Даже из подсобки принесли атомные весы – единственные весы, отмеряющий точный вес в магазине. Все остальные весы не то чтобы не были неточными, только настройка у них была идентична, и даже сверяя вес купленных продуктов на контрольных весах, покупатель не отмечал никакой разницы. Правда бывали случаи, когда разгневанный покупатель, изрядно обвешенный, поднимал скандал, но на него либо не обращали внимания, либо виновным оказывался то техник, неверно настроивший весы, либо же продавец, уставший и допустивший оплошность. Конфликт как-то решался, порой в кабинете Завмага (все зависело от ранга покупателя), о наказании же никто ни когда не слыхал. Корпоративная этика и круговая порука спаивали коллектив, периодически взрывавшийся внутренними мелкими и крупными склоками, но внешне коллектив выглядел непреступным монолитом. И наивысшим проступком было нарушение той самой корпоративной этики. Это никогда не прощалось, такой работник увольнялся, а с самыми упертыми случались случаи зафиксированного воровства или иные неприятные вещи. - Много не отпущу! – сразу же предупредила Марья Васильевна. – Вчера всю партию разобрали, до прилавка так ничего и не дошло. Сегодня скандал по этому поводу случился. Ропот и согласие – вчера перебрали. Спустя каких-то минут двадцать более половины привезенной колбасы исчезли в подсобках, раздевалках и было поднято в кабинет Завмага. Все же оставшееся Марья Васильевна, с чувством благодетеля, водворила в торговый зал. Федор Титарчук
Пятьдесят оттенков приличия
оно проведет день влюбленных и выходные. То есть, вмешалась в частную жизнь. Логично подумать, что если крупные кинотеатры Осетии выкупили фильм, то никто «сверху» против не был. А теперь, «Терек» и «Дружба» выплачивают сотни тысяч рублей неустойки. А это – лишение премий, части зарплаты людей, которые работают в кинотеатрах. Но где была наша обществен-
стать сабмиссивом». Хотя Эрика Джемс может быть весьма благодарна нашей республики за то, что сделали такую рекламу и совершенно бесплатно. Ведь кто знает, сколько она заработала от резкого роста продаж ее книг. Но вернемся к фильму. Пусть в феврале наши кинотеатры не сделали огромную прибыль, пусть рейтинг этого фильма меньше пяти звезд, горько
трилогию пятидесяти оттенков? Возможно, они не следят за новинками в мире литературы и поэтому не составили письмо о запрете. Хотя, друзья, эти книги очень строго соответствуют своей маркировке 18+. И очень грустно осознавать, что наша молодежь предпочитает кино книгам. После запрета фильма резко возросли продажи книг «50 оттенков серого». И теперь не приходится клеветать на то, что наша молодежь не читает. Это далеко не качественная литература ни в плане действия, ни в плане слога. Это всего лишь эротическая мелодрама с пошаговым самоучителем:«как
этот фильм в интернете, додумывая непоказанные сцену, окунаясь в игры воображения. И тут уже речь зашла о лицемерии и мнимом переживании за моральную сторону медали. Хотя с другой стороны, вряд ли в кинотеатр на сеанс оттенков пустили кого-то младше восемнадцати лет. Но дело сделано, и теперь четыре республики северного Кавказа ждут, когда во всемирной сети, в хорошем качестве, вышел долгожданный фильм. И тогда, каждый останется наедине со своей моралью.
ность в 2011 году, когда на прилавки книжных магазинов завезли
Один из самых ожидаемых фильмов года «50 оттенков серого» не вышел в свой прокат в ряде республик Северного Кавказа. Среди них оказалась и Северная Осетия. Что это? Жест в сторону сохранения культуры на Кавказе или показательное выступление «актива» республики? Давайте разберемся. Коротко о фильме: история о выпускнице филологического факультета, любительнице произведений Джейн Остин, неказистой, но привлекательной девушки и миллионере с садомазохистскими наклонностями. По сюжету, мистер Грей находит Анастейшу-
ее от нежелательного полового акта с ее пьяным другом по институту. После чего и развивается история их романа. Вроде, ничего порнографического пока нет. В фильме, в отличие от книги, не показаны сцены сексуального характера. Видимо, давая возможность зрительскому воображению разыграться. Значит, именно этого боялись молодые люди, которые составляли письмо на имя главы республики с просьбой о запрете фильма? Актив, прикрываясь понятиями «культура», «воспитание», «приличие», «цензура», выступил с
Вроде, ничего порнографического пока нет
Стил привлекательной особой, хотя она сама себе кажется невзрачной. Мисс Стил берет интервью в офисе миллионера вместо больной подруги по комнате и словно растворяется в глазах привлекательного мужчины. По законам литературы, позднее, он спасает
ярким протестом. Эта тема широко освещалась в социальных сетях и СМИ. Аудитория неравномерно разделилась на тех, кто за отмену фильма, и тех, кто против. В целом, горстка людей решила за многотысячное население республики, как
Лишение премий, части зарплаты
осознавать, что наша кричащая общественность первой посмотрит
Влада Мамедова
Из глубины веков или Назад в прошлое
За последние годы в Северной Осетии активно развиваются IT- технологии, современное искусство и все новые формы бизнеса. Появляются анти-кафе, маленькие книжные библиотеки, бизнес-инкубаторы. Все больше художников пробуют себя в contemporaryart(современное искусство), а в музыкальной сфере возникают необычные лейтмотивы, которые, вполне возможно, заменят надоедливый «кавказский шансон». Но, несмотря на стандартное и уже набившее оскомину «XXI век и развитие технологий», в нашей республике остаются люди, которые занимаются возрождением исконно-осетинских промыслов и традиций. 1.Двеннадцатиструнная арфа (Дыууадастынонфандыр) - старинный осетинский инструмент, который, по преданию, был изобретен Сырдоном из костей и жил собственных сыновей. На осетинской арфе играли народные сказители, передавая младшим венец осетинской мудрости- Нартовский эпос и другие фольклорные произведения. До недавнего времени двеннадцатиструнная арфа считалась утраченным музыкальным инструментом. Последняя была украдена из краеведческого музея в 1960- годах. Спустя полвека воссоздать старинную арфу удалось Тимуру Илаеву. Воплотить в жизнь народный инструмент мастер смог с помощью трех фотографий. На одном из сохранившихся фото запечатлен ГахаСланов- певец- сказитель и возможно последний исполнитель нартовских сказаний на двеннадцатиструнной арфе. Теперь, благодаря Тимуру Илаевудыууадастынонфандыр снова будет «играть» в жизни осетинского народа.
2. В мае прошлого года археолог, преподаватель и директор Учебно- научного производственного комплекса СОГУ НазимГиджрати стал победителем конкурса «Культурная мозаика малых городов России». Целью проекта «Эхо тысячелетий: возрождение традиций керамического и литейного искусства» является исследование и воссоздание точных копий скифо-сарматских, аланских и кобанских керамических изделий. Отличительная черта этой металлокерамики, созданной в особых температурных условиях и без попадания кислорода, - ее непротекаемость. И именно поэтому древняя осетинская керамика известна далеко за пределами Причерноморья. Благодаря раскрытию древнего аланского секрета металлокерамики, которая на вид отличается от простой глины и при обжиге обретает сине-черный цвет, археологи и студенты СОГУ имеют возможность создавать керамические изделия так же, как и наши предки много веков назад, соблюдая все технологии. 3. Еще 70 лет назад, что для истории срок небольшой, косынка Цыллахуыз была неотъемлемой частью национального костюма практически каждой осетинки. Цыллахуыз – это своего рода семейная реликвия, которая передавалась из поколения в поколение вместе с поясом и нагрудными застежками. Сегодня такой платок можно увидеть лишь в качестве замены фаты к дополнению осетинского свадебного платья. Мастериц, занимающихся плетением таких косынок, осталось совсем немного. Одна из них – ЗалинаСосланбековнаДаурова. Именно благодаря ей и некоммерческому фонду «Арвайдан», который открыл кружок национального рукоделия, в нашей республике вновь возродилось незаслуженно-забытое ремесло. 4. «Школа осетинских традиций» существует уже больше трех лет. За эти годы под чутким руководством Валерия Абиева, чье имя знает практически каж-
дый житель Осетии, выпустилось совсем немалое количество людей. Главная задача школы- возродить исконно-осетинские обычаи, этикет и научить своих подопечных готовить традиционные осетинские блюда. 5. Сослан Моураов – человек, благодаря которому в Осетии снова звучит хъисынфандыр. Дело великого мастера продолжают его ученики – участники ансамбля «Къона», ведь именно с ними Сослан Моураов возродил многие осетинские инструменты. Из-под рук мастера вышел не один десяток музыкальных инструментов: дала-фандыр, хъисын-фандыр и разнообразные свирели. Инна Макиева
Десять небольших, но увлекательных книг
1.Анна Гавальда «35 кило надежды». Поэтичная притча о главном: о выборе жизненного пути, о силе любви и преданности. О семье. О том, что мечты могут и должны сбываться. Надо только очень сильно захотеть. И очень сильно постараться. Решая свои «детские» проблемы, тринадцатилетний герой ищет выход — и находит его, да так, что и взрослым есть чему у мальчишки поучиться 2. ТруменКапоте «Завтрак у Тиффани» Это произведение - классика американской литературы, которое вошло в американскую школьную программу. Написано оно очень тонко. Автор подробно нам описывает все мелкие детали, без которых произведение потеряло бы свою элегантность. Когда знакомишься с героями, они становятся очень близки, и у вас складывается впечатление, что у вас много общего! Снят одноименный фильм, которой ничуть, ни уступает книге. 3. Франко Арминио«Открытки с того света» Несколько десятков репортажей от первого лица, запечатлевающих момент смерти рассказчика. “Я один из тех, кто за минуту до смерти был в полном порядке”. Или: “На могильных досках таких, как я, изображают с длинными закрученными усами. Я даже не помню, как умер”. 4. Ричард Бах «Чайка Джонатан Ливингстон» Жила на свете чайка, которой надоело «жить, чтобы есть». И чайка захотела научиться хотя бы летать лучше всех на свете. И научилась... Но это был только первый шаг к совершенству. 5. Терри Пратчетт «Кот без прикрас» Вначале было слово, и слово это было «Кот». Эту неколебимую истину возвестил народам кошачий бог через послушного своего ученика Терри Пратчетта. Итак, перед вами евангелие породы кошачьих. Вы узнаете о котах всё. Из чего коты сделаны, их внутреннее устройство, законы, которые на них действуют и не действуют, что они едят и что пьют. Ну а чтобы было наглядней, книга снабжена картинками замечательного английского художника-графика Грея Джоллиффа. Да пребудет с вами кошачье благословение! Мяу! 6. Слава Сэ «Сантехник, его кот, жена и другие подробности» Он сам - невзрачный крепыш, чье мужское одиночество пахнет хомячком (живущим под ванной), и увлекается почти неприступными грустными женщинами (легкими на поцелуй). Единственный в Прибалтике сантехник, играющий в академическом театре. Ведет блог в «ЖЖ», умеет жарить мясо и выращивать на окне лук. 7. Алессандро Барикко «1900. Легенда о пианисте» Новеченто — 1900-й — это не только цифра, обозначающая год. Так зовут гениального пианиста-самоучку, родившегося на борту океанского лайнера. У него нет ни документов, ни гражданства, ни родственников, только имя, данное кочегаром, нашедшим ребенка. 1900-й никогда не покидал корабля, никогда не ступал на твердую землю. В бурю и в штиль он не отрывается от клавиш. Книга представляет собой драматический монолог, пронизанный удивительной музыкой и океанским ветром. Кажется, что Господь Бог управляет Вселенной, перебирая людские судьбы, как клавиши громадного рояля.
8. Эрнест Хемингуэй «Старик и море» Повесть-притча. В 1954 г. за эту повесть автор получил Нобелевскую премию. Читается книга очень легко. Очень красиво описываются вещи, которые, казалось бы, лишены романтики. После прочтения задумываешься о старости, о любви, о вечности… Множество философских мыслей.над которыми задумываешься. В произведении описывается история одного старика и его борьбу с гигантской рыбой, которая стала самой большой добычей в его жизни. 9. Мартен Паж «Как я стал идиотом» «Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает». В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно». Читатели же любят его за легкость письма, остроумие, фантазию и умение «не важничать», «не стараться выглядеть слишком взрослым». 10. Шейн Джонс «Остаемся зимовать» Самое удручающее, что может случиться с миром - это Февраль. Когда он наступает, о весне, лете, осени остается только вспоминать. С тоскою и грустью. А грусть Февраля всеобъемлюща и губительна. В эту темную пору запрещено пускать воздушные шары, да и сами они вне закона, нельзя даже говорить о полетах. Февраль жесток, он крадет детей, похищенных – целые списки. Февраль, кажется, душит саму жизнь. Какой выход? Идти на Февраля войной! А как с ним воевать и к чему всё это приведет – об этом можно узнать, прочитав волшебную притчу «Остаемся зимовать».
Фанфик
Возрождение темного лорда.
- Почему я прервал твою встречу с боггардом? Да? Я думал, это понятно, он мог превратиться в Лорда Волан-Де-Морта. Римус Люпин. АмосДиггори не спал больше трех недель. Его мучили кошмары. Ужасные кошмары, в которых его сын, Седрик, вновь и вновь падает в огненную бездну, а Волан-Де-Морт, этот безжалостный убийца, с присущим ему безумием страстно выкрикивает заклинание смерти. Просыпаясь в холодном поту, АмосДиггори не мог и не хотел сдерживать слезы. Горечь потери, спустя столько лет, продолжала съедать его изнутри. Он несколько месяцев не появлялся в министерстве, перестал выходить на улицу, игнорировал письма друзей, которые пытались его хоть как-то поддержать. Амос винил во всем себя. Если бы он не отпустил Седрика на этот проклятый турнир, то Седрик был бы сейчас жив. Но был и еще один виновник смерти его сына, и Амос без умолка повторял его имя. Теперь он не боялся этого делать, потому что виновник, за все свои злодеяния, горит в аду. НоАмосДиггори не мог его простить и наказание, смерть темного лорда, было, на его взгляд, недостаточно суровым. Если бы АмосДиггори мог решать судьбу лорда Волан-Де-Морта, он бы вернул его к жизни и убил вновь. Жаль только, это было не так. Да и единственное, что могло осуществить мечту АмосаДиггори, моховик времени, весь зал, тысячи-тысяч приборов, были полностью уничтожены во время царствования над министерством КорнелиусомФаджом. Пророчество было исполнено, Гарри Поттер победил того, кого нельзя называть. Весь волшебный мир вздохнул с забытым для себя облегчением. Люди перестали бояться выходить на улицу, что нельзя было сказать о маглах. Для маглов известие о том, что некто по имени лорд Волан-Де-Морт умер, было простым словом, звуком, ушедшим в пустоту. Премьер-министр маглов нисколечко не удивился тому, что главный злодей был уничтожен. Надменный и самоуверенный, он усмехнулся, сказав, что таких злодеев полно на улицах любого крупного городка, в том числе, Лондона. После поражения лорда Волан-Де-Морта прошло два долгих года. Что сейчас творилось в жизни самого Гарри Поттера, Амос не знал, но он прекрасно чувствовал безысходнуюнепеременчивость в своей жизни. Изолированный от внешнего мира, заточенный в четырех стенах, без общения с родными и близкими, Амос страдал, и это делало его еще более слабым, он мог совершить опрометчивый, отчаянный поступок. Те, кто переживал больше остальных, в своих письмах предупреждали его о слишком малой значимости смерти, ссылались на необходимость забыть о прошлом, хотя бы на минуту, но Амос об этом и слышать не хотел. - Еще чего, - взбешенно прорычал он, читая письмо отРанка Генрика, старого школьного друга с факультета Когтевран. Дрожащими руками он разорвал беспомощный клочок пергамента и швырнул его в мусорную корзину. Однажды утром Амос, как обычно, получил свежий номер ежедневного пророка, наградил почтовую сипуху двумя сиклями, подождал, пока сова вылетит в окно, сел на неудобный деревянный стул с торчащими на сидении занозами и без
особого интереса принялся читать. На первой полосе, ослепляя вспышки фотокамер своей белоснежной улыбкой, наслаждаясь вернувшейся славой, высокомерно, подмигивая правым глазом, скалил зубы-кирпичики ЗлатопустЛоконс. - Швейцарский лекарь, чистокровный маг в третьем поколении, нашел средство, возвращающее память людям, волей-неволей оказавшимся в плену заклинания “Забвение”, - прочитал заголовок АмосДиггори. На фоне огромной фотографии ЗлатопустаЛоконса, где-то в углу газеты, понурившись, в белом халате, легкой лысиной на голове и каменным лицом смотрел по сторонам пятидесятилетний Фрэд Товаски, тот самый швейцарский лекарь. Амос даже думать не смел о таком. За всю свою долгую жизнь, время, проведенное в министерстве и окунаясь в историю магии, он впервые слышит о том, что кому-то удалось сломить столь древнее заклинание времен правления четырех основателей. Полистав остальные заметки ежедневного пророка, АмосДиггори не нашел ничего столь же интересного, как возвращение памяти ЗлатопустаЛоконса. Он дочитал статью Риты Скиттер до конца, отложил газету в сторону и задумчиво уткнулся взглядом в косую дверцу холодильника. Амос не ел со вчерашнего утра, слабость чувствовалась в ногах, руках и на сердце. Сделав пару бутербродов с ветчиной, Амос с трудом проглотил сначала один кусок, затем другой, запил все это холодным невкусным чаем, и вдруг его внимание привлекла движущаяся картинка на корешке газеты, в том самом месте, где он ее и держал. Видимо, своей рукой АмосДиггори прикрыл статью. На фотографии открывалась и закрывалась дверь шкафа, откуда валил серый пар, выпрыгивали поношенные мантии, ботинки и чья-то огромная мохнатая нога. АмосДиггори перестал жевать, отложил бутерброд в сторону и аккуратно развернул газету, распластав ее перед собой на столе. - На юге Дадли участились нападения боггарда, - заворожено прочитал заголовок АмосДиггори, - Как сообщает господин Харрис из отдела по связям с маглами, боггарды почувствовали свободу после прошедшего полнолуния. Так как боггарды являются духами, луна, как и остальные природные явления, включая второй полумесяц и летнее солнцестояние, влияют на них, мягко говоря, как влияют на котов мартовские будни, - говорит Ричард Харрис. - В эти дни у них происходит обострение, и они без особой на то причины, как это было раньше, в дикие времена, нападают на абсолютно беззащитныхмаглов, что прибавляет нам хлопот, работы и проблемы с властями маглов. Все чаще приходится применять заклинания временной потери памяти с маглами, которые стали жертвами нападения боггарда. Мы будем бороться с этой напастью вне зависимости от того, на нашей территории произошло вероломное нападение или на территории маглов. Министр магии дал инструкцию, “как вести себя при встрече с боггардом”, которой мы с моими коллегами собираемся придерживаться. Стоит подчеркнуть следующее… АмосДиггори не стал дочитывать до конца. Резким ударом молнии безумная мысль поработила его разум, и теперь АмосДиггори был вне себя от счастья. Его потерянный взгляд метался из стороны в сторону, Амос не находил себе места, он захохотал, как безумец. Вскочил, бросился к стеллажу и протянул руку к верхней полке, откуда в его ладонь послушно выкатилась дубовая волшебная
палочка. АмосДиггори сел на стул, чтобы обдумать свою мысль и назревавшую в голове идею до конца, но он не мог себя сдерживать, ему хотелось как можно скорее выполнить задуманное, и он, накинув на себя темно-коричневую мантию, поправил рукой длинные кучерявые волосы, закрепил очки за ушами и поднял над головой волшебную палочку. - Лютный переулок! – торжественно произнес он. Лютный переулок – единственное место, которое помогло бы ему осуществить задуманное. АмосДиггори на мгновение застыл, потом его закружило. Кухня поплыла перед его глазами и завертелась, как сумасшедшая. Грудь стискивало со всех сторон, дыхание стало прерывистом, сердце застучало так, будто его ударило током, желудок смялся в горошек и недавно съеденный бутерброд с ветчиной послушно вырвался наружу. Очертания мрачных домов выросли в той же суматохе, в какой пропала кухня АмосаДиггори. Движение замедлилось, под ногами появилась твердая земля, заклинание трансгрессии сделало свое дело, привело АмосаДиггори туда, куда ему было нужно. Амоса вывернуло наизнанку за ближайшим закоулком. Одна из ведьм в рваном, грязном, синем балахоне с остроконечной шляпой на голове, нахмурила и без того противный, смятый как засохшая луковица, весь в бородавках, нос. - Мерзость! - фыркнула она, проходя мимо, сдерживая рвущуюся изнутри рвоту двумя черными, мозолистыми руками. Лютный переулок был как всегда неприветливым: волшебников куры не клюют, открытых лавок – единицы, если не считать торговцев, сидящих за дурно пахнущими облезлыми коврами, основной товар которых – когти драконов, шкуры мышей, ядовитые жала остроклювов и, наверно, самый противный из всех товаров, что был в Лютном переулке – волосатые глаза мохнатого осьминога, которые предназначались непонятно для чего, но самое главное, непонятно для кого. АмосДиггори достал из кармана мантии платок, вытер губы, выпрямился и с неприсущим для себя подозрением осмотрелся по сторонам. Он затевал непростую шалость. По сравнению с тем, что сотворили Фрэд, добрая ему память, и Джордж Уизли, во время последних экзаменов в Хогвартсе около трех лет тому назад, шалость Амоса выглядела намного хуже, поэтому он не хотел, чтобы его кто-либо застал за этим делом. АмосДиггори не брился больше трех месяцев с того дня, как началась эта проклятая бессонница, так что, в таком виде его мало кто может узнать. Встреть он на улице Ранка Генрика, оба прошли бы мимо, и Амоса, возможно, устроил бы такой разворот событий. Впрочем, ему и сейчас было хорошо за своей пышной бородой и длинными седыми волосами, за которыми его никто не узнает, а на Лютном переулке встретить знакомых…нет, АмосДиггори покачал головой и тут же успокоился. - Как пройти к лавке Кормака? - спросил он горбатого парня в длинном черном тулупе. Из-под серой кепки показалось прыщавое лицо, с одним единственным глазом и порванным ртом, откуда в сопровождении брызгов слюней и ужасного запаха, вырвались слова на незнакомом Амосу языке.
- Простите, я не понимаю, где? - Ид..ите… прамовиргъ за сидьма… где зела… АмосДиггори с трудом разобрал слова этого бедняги. Этот незнакомый язык оказался очень даже знакомым, просто отсутствие некоторых зубов и травма горла не давали горбатому парню нормально изъясняться. - Где зелья? Вверх? Туда? - указал АмосДиггори в сторону, куда поспешно убежала языкастая ведьма. - А..да, да, да! - закивал бедняга, Амос поблагодарил его и дал несколько серебряных монет, которые подействовали на незнакомца так, будто в его руках оказалось целое состояние. Он подпрыгнул на месте и, несмотря на свою горбатость, выпрямил спину, насколько это было возможно и попытался обнять АмосаДиггори, но Амос вовремя увернулся и, чтобы замять эту неловкую ситуацию, похлопал беднягу по плечу. - Аааа, двсиребр! - закричал парень, убегая в противоположную сторону. АмосДиггори в тот момент обрадовался тому, что попал именно в Лютный переулок, потому что будь он в Косом переулке, сейчас его бы разрывал взгляд сотен магов. Свидетелей всего произошедшего почти не было. Лишь какая-то старушка высунула свой нос из-за проема между магазинчиками на повороте в Косой переулок, что-то пробормотала, плюнув, и скрылась за сырой стеной. Амос на мгновение забыл о том, зачем он пришел в Лютный переулок, но его сердце ойкнуло, в голове завертелись воспоминания, появилась былая боль и эта безумная идея вновь поработила мистера Диггори. Он нашел тот магазин, дорогу к которому спрашивал у горбатого парня, нашел и магазин, где варили зелья, он находился как раз по другую сторону узкой улочки. В магазине со странным названием “Грог” было пусто. Много прилавков и стеллажей, отчасти стоящих благодаря магии, потому что у некоторых отсутствовали ножки, а у некоторых и вовсе отсутствовали полки, часть книг парила над землей! На прилавках лежало множество самых разных вещей, начиная от толченых рогов единорогов, что было странно и привело АмосаДиггори в замешательство, ведь охота на единорогов преследовалась законом, заканчивая зубами драконов и костями русалок, которые, из смутных знаний Амоса в области зельеварения, использовались для защиты от порчи и лонглетской колючей лихорадки. - Кормак! Кормак! Кормак! - громко звал АмосДиггори продавца. Со второго этажа вниз по лестнице с топотом и ворчанием спустился темнокожий, толстый мужчина с лысиной на голове, очками с потрескавшимися стеклами, серебристой мантии с красными пятнами от соуса на груди и здоровенной, не магической, палкой в руках. - Кто вы такой? Что вам надо? Разве вы не видели табличку при входе? Магазин закрыт! - строго отрезал Кормак, указывая пальцем на дверь. - Даже для меня? - с легкой издевательской ноткой спросил АмосДиггори, поправив свои кучерявые волосы так, как умеет только он. Кормак прищурился, затем опешил, его лицо исказилось от изумления, здоровенная палка тут же полетела за лестницу, а сам Кормак сделал вид, что все, что произошло минуту назад, было каким-то жалким недоразумением и о нем следует немедленно забыть.
- Мистер Диггори, - отрывисто просипел Кормак, боясь посмотреть АмосуДиггори в глаза. На то была масса причин, но основная – АмосДиггори человек министерства, а плохое отношение к человеку из министерства означило плохое отношение к самому министерству, что сулило массу проблем и могло закончиться тюремным сроком, а попадать в Азкабан в разгар весеннего сезона, когда покупателей становится втрое больше, чем обычно, Кормак не хотел, да и встреча с дементорами не сулила ему ничего того, что могло бы принести в его кошелек хотя бы один паршивый галеон. - Прошу прощения, я вас не признал! Вы… сильно изменились после… после того … АмосДиггори застыл. В его одеревенелом взгляде блеснула скорбь, боль вылилась в гнев, он нахмурился, что напугало Кормака больше прежнего. Бедняга попятился назад. - М…мистер Диггори, - запинаясь, продолжал Кормак, - вы в порядке? - Несомненно! - отрезал Амос, хотя на самом деле это было не так. В тот момент, когда Кормак намекнул ему на несчастье семейство Диггори, Амос вновь разозлился. Разозлился на себя, за то что отпустил Седрика на проклятый турнир; на Седрика, за то, что он там погиб; на Кормака, за то, что так легко вспоминает о таком несчастье, и на лорда Волан-де-Морта. Эта злость на самого темного волшебника всех времен и народов очень плавно переходила в страх и обратно. - Вы так и не сказали, зачем пришли в мой магазинчик, - указал Кормак, поправляя ветхие очки, которые в любую минуту могли превратиться в пыль не только из-за своей античности, но и из-за постоянного болтания на носу. Кормак любил дотрагиваться до них, когда произносил какую-нибудь умную фразу, и во время разговора с богатым клиентом, а их у него бывало по два-три волшебника в месяц, но это секрет. - Я пришел за тем самым шкафом, который привезли полгода назад, если мне не изменяет память, из южного городка под названием Портсмут, - АмосДиггори схватил Кормака за серебристую мантию и подтянул его к себе так, что нос Кормака был в двух-трех дюймах от его собственного носа. - Он мне нужен здесь и сейчас! Сейчас, я сказал! - потребовал АмосДиггори, высвобождая Кормака из своих цепких рук. - Портсмут? - повторил Кормак, поглаживая образовавшиеся на животе складки. - Платяной шкаф два на полтора, с магическим замком и зеркалом… АмосДиггори нахмурил брови, мускулы на лице раздулись. Все-таки он был человеком из министерства, а министерство своих сотрудников обучает так, как ни в каком другом месте и если сотрудник выходит никудышным, его тут же снимают с должности и отправляют в бессрочный отпуск. Но АмосДиггори проработал в министерстве не одно десятилетие, и хоть с друзьями он был весел и улыбчив, когда-то давно, с коллегами по работе и с теми, с кем ему приходилось сталкиваться день ото дня, дело обстояло совсем по-иному. В магазине “Грог” прозвучал резкий, отрывистый звук, напоминающий треск. Перед АмосомДиггори возникла черная громадина почти на две головы выше его самого и почти в четыре головы выше Кормака, стоявшего рядом с таким же видом, что и АмосДиггори, а уж ему было не все равно, да и размер самого шкафа привел его в такое замешательство, что он потерял дар речи. В дом такую
громадину не притащишь, потолок мешает, а отправлять его в рабочий кабинет министерства магии, где он точно бы поместился, рискованно. Вдруг его коллеги по работе сейчас на службе. - Это он? - удивленно спросил мистер Диггори, осматривая шкаф со всех сторон. Кормак послушно кивнул. - А содержимое? - В целости и сохранности, мой дорогой друг, - гордо произнес Кормак. Воспользовавшись удобным моментом, когда Амос обходил шкаф с другой стороны, он сорвал с дверцы какой-то крохотный деревянный амулет, по всей вероятности, с позолотой и положил его в карман. АмосДиггори ударил ногой по шкафу. Так он хотел убедиться, что содержимое шкафа в порядке, и Кормак его не обманывает. Поначалу ничего, кроме громкого крика какой-то старушки с улицы, не было слышно, и Амос уже стал подозревать Кормака во лжи, но затем, когда он в очередной раз стукнул ногой по шкафу, внутри что-то зашевелилось. Амос, довольный, улыбнулся и пригрозил указательным пальцем Кормаку, на что тот развел руками и подмигнул. - Хм, молодец! Вдруг шкаф занесло вправо, затем влево. Амос ударился о его край, потерял равновесие, но успел удержаться за дверной проем, за которым находилась, по всей вероятности, кухня или ванная комната. - Гррр… - вырывалось изнутри. Шкаф подпрыгнул, задрожал и в мгновение ока успокоился так, будто его никогда ничего не тревожило, будто он всегда стоял так, как стоит сейчас, и то, что происходило минуту назад, было какой-то галлюцинацией, плохим сном, а АмосДиггори так, поскользнулся на ровном месте, с кем не бывает? - Пожалуй, это было исчерпывающее доказательство, - стряхивая с себя пыль, сказал АмосДиггори. - Сколько? Хихикающий Кормак сначала не понял вопроса мистера Диггори, отмахнулся рукой, засмеялся еще громче, но, заметив на себе пристальный взгляд единственного посетителя своего магазина, тут же окаменел. Улыбка сползла с его лица, торс пружиной вытянулся, щеки надулись, а в глазах появился вопрос. - Простите, что значит, сколько? - не понял он. - Сколько ты просишь за шкаф с боггартом? - пояснил АмосДиггори. Наступила пауза. За этот короткий промежуток времени, стоя в тишине, АмосДиггори почувствовал, как что-то внутри него сопротивляется, пытается отговорить его от этой глупой затеи. Амос мог поклясться, что слышал в своей голове голос Седрика. Седрик умолял его уйти, забыть все и уйти. - Тридцать пять… - шепотом ответил Кормак, все еще не веря в истинность слов мистера Диггори. Кормак не очень доверял людям из министерства, поэтому, когда речь заходила о цене его товара, он каждый раз называл цену ниже рыночной, делая из своих товаров жалкое подобие нужных вещей. Да и какой глупец захочет купить боггарта? Хотя в практике Кормака встречались люди, которые приходили в его лавку и спрашивали о таких вещах, что и вслух произносить страшно. - Галеонов? - Да! АмосДиггори не стал долго раздумывать над своим решением. Даже голос
Седрика его не переубедил. Седрик мертв, и во всем виноват этот проклятый темный лорд! АмосДиггори прекрасно понимал, что совершает то, за что его могут запросто посадить в Азкабан. Лютный переулок – место, где живут и торгуют запрещенными товарами те, кто не раз отбывал наказание в мрачной темнице Азкабана и северных лагерях Хелгарда. Азкабан, как и Хелгард, являлся самой неприступной тюрьмой для волшебников, но Хелгард отличается от него тем, что в нем хоть и служили часовыми-стражами те же самые дементоры, Хелгард был тюрьмой, где волшебники гибли сотнями в год, а то и в месяц. Рука старшегоДиггори полезла в карман мантии. Кормак насторожился, готовясь увидеть волшебную палочку, услышать слова, призывающие хранить молчание и целую волну осуждающих его слов, но вместо этого, в руки грязного, толстого продавца попал коричневый мешочек с золотыми монетами. - Здесь сорок галеонов. Надеюсь, этого хватит на то, чтобы ты держал свой рот на замке и не разболтал всем своим приятелям в первый же день… - Не переживайте! Я – могила. - Кормак зашил свои губы невидимыми нитками, спрятал мешочек с деньгами в ящик стола и развернулся, чтобы поблагодарить своего гостя за покупку, хоть он и был из министерства. В тот момент Кормак, учитывая его хитрый характер, полюбил людей из министерства. Если они и дальше будут покупать у него товары, то он не только озолотится, но и купит себе лицензию в банке Гринготтс. Но когда Кормак обернулся, АмосаДиггори, как и шкафа, след простыл. Не успел он исчезнуть, как Кормак уже пожалел, что не спросил его о том, зачем ему вдруг понадобилась такая опасная штуковина. Хотя где-то в глубине души торговец догадывался о непростых намереньях старика из министерства, потерявшего родного сына по вине того, кого нельзя называть. АмосДиггори появился посреди зеленого поля, за которым простирались леса, где-то вдалеке бежала быстрая речушка, и приближалось к горизонту алое солнце. Среди зарослей травы лежал старый потрепанный башмак, тот самый башмак, которого касался Седрик и многие другие во время чемпионата мира по квиддичу. Это было почти шесть лет тому назад, но Амос помнил все, будто тот день случился только вчера. Черный шкаф появился спустя секунду позади Амоса и в первое время, окунувшись в омут воспоминаний, он забыл, зачем трансгрессировал сюда. Вспомнив свой замысел, АмосДиггори вытер рукавом мантии слезы, обернулся и вытянул вперед волшебную палочку. Она была на уровне дверной ручки шкафа. Мистер Диггори колебался. В тот момент его разрывало на две части: одна часть хотела, чтобы он раскрыл эту дверь, выпустил зло, таящееся внутри и сразился за свою свободу от бремени, которое, казалось, будет преследовать его до самой смерти; а вторая часть хотела, чтобы Амос бросил эту затею, сжег шкаф, отправился домой, мириться с супругой и попытался жить дальше. Дуновение холодного ветра подтолкнуло Амоса к шкафу. - Алахомора! - торжественно произнес он. Дверца шкафа скрипнула. Только тогда Амос осознал, что совершил глупость. Но совершенного уже не изменить. Сердце заколотилось, как бешенное. - Бах! Дверца шкафа со свистом пролетела в нескольких дюймах от головы АмосаДиггори. В облаке дыма из шкафа показалась окровавленная фигура мальчика.
Это был Седрик, его сын! Мальчик упал, и, схватившись за горло, хрипел. Амос уронил палочку, не в силах себя контролировать и бросился вперед, к своему драгоценному сыну. - Седрик! - Слезы ручьем стекали по щекам АмосаДиггори. Израненный,Седрик посмотрел на отца и окаменел. Долину озарил громкий вопль. - Нет! Седрик, мальчик мой! Нет! - в истерике кричал Амос. Чувства, которые испытал этот человек, невозможно передать словами. Можно только догадываться, какие муки переживало его слабое сердце. Потерять сына во второй раз, он не должен был этого видеть. Он не должен был этого чувствовать. Именно от этого и пытался предостеречь его внутренний голос. Иногда стоит слушать то, что говорит тебе твое сердце. Оно редко когда ошибается, а если ошибается, то это уже не его вина. - Проклятый Волан-Де-Морт! - проорал во все горло мистер Диггори. Артур Пех
Главное - душу спасти
Как смею я остаться в стороне, Когда все общество любимых дам встречает, С цветами на руках их поздравляет, В это 8-ое Марта, по весне? Как смею я не пожелать им счастья, Любви, коль принято, и частого успеха, Побольше радости, безустанного смеха, Чтоб стороной их обходили все ненастья? Как смею я не закрепить всё это, Простым, житейским словом: «Поздравляю!»? Простыми фразами, которыми слагаю, Пытаясь стать достойным вас поэтом! Пусть этот праздник принесет вам только благо, И враз мечты все ваши чаемо исполнит, Отрадой ваши будни всчет наполнит, И пусть родные всегда будут только рядом! А.Пех.
Свет. Верно, явственно я вижу Свет божественной любви. Ощутил сквозь сердца нишу Жизнь, что молвит: «Удиви». Мир блаженством озарился, Свет всегда во мне — в Творце. Словно день, преобразился Каждый мускул на лице. Быть в созвучии со вселенной, Излучать добро, уют, Полюбить душой безмерной То, что от души дают... Лицезреть воочию диво — Превосходных гор ручей, Все постичь, впитать красиво Силу солнечных лучей... Реки сходятся синхронно В Свет, в безбрежный океан. Каплей стать бы в нем, бесспорно... Шанс творить шедевры — дан. Мать-Природа, ты едина! Мы с тобою — визави. Бесподобная картина — Мир блаженства... Мир любви... Таймураз Джусоев
« Я не хочу тебя обидеть...» Меня легко возненавидеть И очень сложно полюбить. Я не хочу тебя обидеть, Напротив, я хочу простить. Пытаюсь избегать я встречи И прохожу как будто я, Не знала никогда тебя, Как будто сердцу стало легче. Веду себя,словно дитя. Меня легко возненавидеть И очень сложно полюбить. Я будто теплый летний ветер, Блуждающий среди зимы. Я не хочу тебя обидеть, Напротив, я хочу простить. Прошу лишь отпусти ты, Жестокие свои тиски. Дай мне почувствовать свободу. Я знаю, ты не виноват Ни предо мной, ни перед богом Я лишь влюбилась, и с тех пор, Не стерся в памяти твой взор, Который был тогда так весел. Меня легко возненавидеть И очень сложно полюбить Я не хочу тебя обидеть, Напротив, я хочу простить... Лайла Абу Хассан
Оставаться кем был наверное это проблема Так, чтоб суть не менялась, менялись бы только детали У твоего механизма, человеческой цельной системы Сердцевина из воска становилась бы куском стали. Оставаться кем был... По- человечески добрым, То что бьет, чтоб не превращало в зверя Мы себя из частей, год за годом по разному строим Счастье учимся видеть, забывая свои потери.... Наталья Алекскква
Взгляд
Гендерные праздники
Есть в году два «гендерных» дня, когда мужчины и женщины одаривают друг друга подарками. Мужчины традиционно получают стандартный наборпену для бритья и носки, женщины скорее всего цветы. «Мужскому» празднику уже почти 97 лет. Он установлен в 1918 году как День Красной Армии и Флота. За почти вековую историю смысл праздника и его названия трактовались по-разному. Это и победа над немцами под Псковом и Нарвой в 1918 году и дата создания РабочеКрестьянской Красной Армии. Тем не менее, история возникновения праздника
Крестьянской Красной Армии(РККА), К. Е. Ворошилов признал: «Кстати сказать, приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и труднообъяснимый характер и не совпадает с историческими датами». В современной России с 2002 года День защитника Отечества является официальным нерабочим днем. Однако под описание «Защитник Отечества» попадает не только мужчины. Поздравляют в этот
Несправедливая гендерная асимметрия
остается весьма странной и окутанной тайнами. В 1933 году на праздновании 15-летней годовщины создания Рабоче-
день и женщин-ветеранов ВОВ, а также женщин- военнослужащих, в то время как 8 марта принято поздравлять ТОЛЬКО женщин. Получается какая-то несправедливая гендерная асимметрия.
Меж тем во многих странах Карибского бассейна, Северной Америки, Азии и Европы 19 ноября отмечается Международный мужской день. Это своего рода 8 марта для мужчин, созданное для гендерного баланса. Международный женский день или Международный день борьбы за права женщин и за международный мир отмечается ежегодно 8 марта. В разных странах причиной празднования становились практически идентичные события. Общим признаком всегда была борьба за права женщин. В США «поводом» для праздника послужил «марш пустых кастрюль», проведенный 8 марта 1857 года в Нью- Йорке работницами текстильной фабрики, которые требовали сокращение рабочего дня, улучшение рабочих условий и главное – такую же заработную плату, как и у мужчин. В России 23 февраля(8 марта по старому стилю)1917 года работницы- текстильщи-
цы одними из первых объявили забастовку. Так начиналась февральская революция. По некоторым данным идея учреждения даты Международного женского дня принадлежит Кларе Цеткин- деятельнице немецкого и международного коммунистического движения. В 1910 году на Второй Международной социалистической женской конференции немецкая коммунистка предложила свою идею празднования «дня женщин», согласно которой именно в этот день женщины будут устраивать митинги и шествия для привлечения общественности к своим проблемам. Многие ученые, занимающиеся гендерными проблемами, утверждают, что такие праздники как 23 февраля и 8 марта, напротив, пагубно влияют на равенство полов. Тем не менее, День защитника Отечества и Международный женский день остаются прекрасным поводом поздравить близких людей. Инна Макиева
Редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев