СВАЛКА ИСТОРИИ Общество потребления ТЕКСТ: ЕЛЕНА ПОЛЯКОВА
Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов начинают владеть тобой. Чак Паланик, «Бойцовский клуб»
РАШИД АЛИМОВ Координатор проекта Токсической программы Гринпис России
60
Сегодня человек потребляет в среднем в 2 раза больше, чем 50 лет назад. Свою ценность для общества принято доказывать демонстрацией покупательской способности. Люди одержимы вещами и неуемным потреблением. О том, к чему это в итоге приводит, задумываться как-то не принято.
просто захламление планеты. О том, что такое мода с точки зрения экономики, какова ситуация с отходами в России и насколько утешительны экологические прогнозы, мы поговорили с Рашидом Алимовым, координатором проекта Токсической программы Гринпис России.
Каждый из нас ежедневно производит около 2 кг мусора, а это в 2 раза больше, чем 30 лет назад. Линейная экономика построена на постоянной эксплуатации ресурсов нашей планеты, которые ограниченны, загрязнении окружающей среды на этапе производства и влечет за собой колоссальное количество отходов, которые мы не в состоянии правильно утилизировать, а значит, происходит
ЭНЕРГОПОЛИС: Рашид, прежде всего давайте выясним, что такое мода с точки зрения экономики? РАШИД АЛИМОВ: Мода – это то, что языком экономики называется «вынужденное устаревание вещей». То есть потребителю внушают, что ему в этом сезоне нужно купить новую одежду, новую обувь, новый телефон, потому что те, что у него есть, уже неактуальны, немодны и владеть
БИОРЕСУРС
МАЙ 2014
ими больше не круто. И большую роль в таком внушении играет реклама. Скажем, мы часто видим рекламу Samsung, где нас призывают покупать телевизоры, плееры, телефоны, планшеты и прочее. Но интересно, кто еще, кроме меня и нескольких менеджеров компании в России и СНГ, знает о том, что в любой фирменной точке продаж и сервиса компании Samsung любой желающий, обладающий любым старым девайсом этой фирмы, может сдать его в переработку? Боюсь, что никто. Почему это не рекламируется как дополнительное продвижение товара на рынке, непонятно. Это могло бы быть симбиозом социальной и коммерческой рекламы: «Ребята, мы хотим, чтоб вы купили новый аппарат, потому что он лучше старого, но при этом мы заботимся об окружающей среде и понимаем, что вы будете испытывать моральное неудовлетворение, выбросив старый на свалку, где он будет лежать и отравлять вашу грунтовую воду. Поэтому вот, пожалуйста, покупайте новый, а вот контейнер для старых, а завтра мы извлечем из них до 80% вторсырья, из которого сделаем новый телефон». Труд рекламщика – это своего рода искусство. Глупо выступать против какого-то вида искусства. Просто это можно подавать по-другому. Мы говорим о том, что необходимо пересмотреть некие ценности общества, а не возводить в культ главную на сегодняшний день ценность – неуемное сверхпотребление. Перед покупкой чего-либо стоит подумать – а нужно ли оно вам? Понимаете, европейское или американское общество действительно хочет докапываться до истины. Они хотят знать, что стоит за той майкой, которую они носят. Мы же просто пока покупаем майку. Как там ее шили азиатские голодные дети, сидя на корточках, нас не волнует. ЭП: Неумеренное потребление ведет к столь же неумеренному увеличению количества отходов. Какая ситуация сложилась с их утилизацией в России?
РА: В России с этим все ужасно, просто ужасно. В Советском Союзе была шутка, что мы до сих пор пользуемся заслугами Российском империи. Так вот с точки зрения обращения с отходами Россия сейчас пользуется заделами Советского Союза. Он очень эффективно использовал большую часть ресурсов страны. При этом, правда, строил колоссально неэффективные машины и механизмы, которые, пользуясь дешевой нефтью, могли сжигать безумное количество бензина, керосина и прочего. Но с отходами Советский Союз поступал весьма рачительно. Плюс сейчас все-таки приходят
Глупо выступать против какого-то вида искусства. Просто это можно подавать по-другому в страну инвестиции, которые бы прекрасно работали на вторичных материалах: металлах, полимерах, бумаге и т.д. При одном условии: эти ресурсы должны быть собраны. Вот у нас нет проблемы переработать, у нас есть проблема это все собрать. Территория страны, конечно, огромная, это понятно, но это не значит, что раз нам есть куда свозить мусор, то мы в безопасности. У нас под угрозой уже достаточно большое количество водных объектов, у нас загрязняются грунтовые воды из-за свалок, у нас происходит загрязнение атмосферного воздуха, потому что система теневого рециклинга набирает
объем. Все как на знаменитых фотографиях из китайского города Гуанчжоу, куда со всего мира сваливается электроника и где люди, сидя на корточках, выжигают ее, чтобы отделить металлы. (Ежегодно из Европы и США в Гуанчжоу на кораблях доставляется 35 млн тонн электронного мусора. Это самый грязный город на Земле. Здешняя свалка занимает свыше 60 кв. км, а вся вода в округе отравлена кислотами и отходами. В хибарах из мусора живут сотни тысяч человек, зарабатывая себе на пропитание сбором ценных металлов. – Прим. авт.) В России все то же самое и есть, правда, не в таких объемах. ЭП: Каковы темпы роста количества отходов по сравнению с прошлыми годами? РА: Рост количества отходов привязан к росту валового внутреннего продукта. То есть пока Россия экономически будет расти, то и объем отходов будет расти. В Москве ВВП стабильно растет. Но в среднем по стране темпы роста отходов не особенно прибавляются, что нас в какойто степени спасает. Москва и Россия живут по-разному. К сожалению, Россия практически перестала быть производственной страной. Она получатель всего того же, что и весь остальной богатый капиталистический мир. Россия живет на промышленном аутсорсинге. ЭП: В производстве вещей используются синтетические и химические токсичные вещества, что, очевидно, еще более усугубляет вред, наносимый окружающей среде и нашему здоровью. Можете привести пару примеров таких вещей регулярного пользования? РА: Да все что угодно – от простых джинсов до оконной рамы. Чтобы вы носили джинсы модного цвета, искусственно состаренные, с элегантными дырками, для этого требовалось огромное количество кислот, которые токсичны, требовались красители, растворители, часть из которых 61
БИОРЕСУРС
давно уже запрещена в Евросоюзе, такие как нонилфенол и их эфиры. Потом, когда вы эти джинсы стираете, токсичные вещества со сточными водами попадают в близлежащие водо емы, откуда вам поймают рыбу, вы эту рыбу съедите, воду выпьете, и все это может попасть к вам в организм. Или вот когда в обычную кофеварку вы вставляете кофейный конвертик, вы никогда не задумывались, почему он такого темного цвета? Дело в том, что 25 лет назад правительство ФРГ озаботилось проблемой попадания в организм человека и окружающую среду хлорорганических токсичных веществ. И они стали исследовать, откуда это все берется. А тогда эти фильтры для кофе были белоснежно-белые. Их отбеливали хлором, а хлор при отбелке древесины дает большое количество диоксинов и продуктов, которые по своим токсичным свойствам с ними схожи. (Диоксины – одно из наиболее токсичных техногенных веществ. Они слабо расщепляются и накапливаются как в теле человека, так и в других живых организмах, а также в воздухе и воде. Стоит им однажды попасть в организм человека, и он остается там навсегда, оказывая долговременное вредное воздействие и вызывая ряд серьезных заболеваний. – Прим. авт.) При варке кофе они переходят к вам в напиток, вы это выпиваете, и дальше начинается их негативное воздействие на ваш организм. Может быть, оно проявится сразу, может быть, позже, может, никогда, там много факторов. В общем, тогда в Германии был большой скандал, и после этого практически все фильтр-пакеты перестали отбеливаться, чтобы прекратить поступление опасных веществ в организм человека. ЭП: Оправданно ли использование токсинов в производстве и можно ли его избежать? РА: Как правило, использование в производстве токсичных веществ неоправданно. Это происходит по нескольким причинам. Весь мир живет 62
ЭНЕРГОПОЛИС
по модели, описанной еще Карлом Марксом: «Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради прибыли в 300%». Первое: тот, кто нам продает джинсы, даже не знает, что он, собственно, продает, не знает, что сделаны они совершенно варварским и крайне опасным способом. Второе: накатанность технологии. Производственный процесс достаточно консервативен. Если никто ничего не требует, то зачем менятьто? Работает и работает. Третье: любая замена опасного вещества на безопасную альтернативу требует затрат. А все всегда стараются снизить издержки. Это та самая алчность. Пока не стали умирать люди в местечке под названием Лав-Канал, штат
Байка Если предложить бизнесмену на выбор вагон золотой руды и вагон сломанных сотовых телефонов, то он выберет вагон телефонов: там содержится больше металлов, имеющих коммерческую стоимость. Единственная проблема: там очень много опасных веществ Нью-Йорк, правительство США даже и не парилось о том, что там захоронены отходы химического завода. Когда прошли волны смертей, тогда уже схватились за голову. Или ртутное загрязнение в Японии. Целый город Минамата просто стал вымирать от того, что у людей в костях столько ртути накопилось, что отключалась нервная система. Пока что-то такое не произойдет, ничего меняться не будет. ЭП: Можете привести простой пример линейного производственного цикла? РА: Вот вам пример. Марка пива Grolsсh имеет уникальную бутылку.
Если бы они разливали свое пиво в простую стеклянную бутылку, то она могла бы неограниченное количество раз находиться в производственном процессе. Она могла бы возвращаться на завод по разливу пива, чтобы там ее отмыли и налили новое пиво, либо, когда она совсем изотрется, ее бы разбили, переплавили и сделали новую бутылку. Это бы сэкономило кучу энергии, воды, предотвратило бы выбросы парникового газа, прочих вредных веществ. Но что сделала марка Grolsсh, чтобы ее пиво продавалось лучше? Она разработала необычный дизайн бутылки, причем исключительно для рекламы, чтобы только выделяться на полке магазина, а не для сохранения полезных свойств. Они взяли металлическую проволочку, воткнули ее в горлышко бутылки, сверху надели керамическую пробку, уплотнили ее резиновым кольцом, и все это закрыли при помощи достаточно сложного металлического механизма. Теперь эта бутылка может быть выброшена только на помойку. Она не пригодна более ни для чего. Ее даже нельзя разбить в стеклобой, потому что туда попадет еще и керамика, и резина, и металл – из этой смеси нельзя сделать новое стекло. Это линейная экономика: вам произвели стеклянную бутылку только для того, чтобы продавать очень много стеклянных бутылок, без мысли о том, что делать с ней дальше. Есть такая экономическая байка: если предложить бизнесмену, который занимается металлами, на выбор вагон золотой руды и вагон сломанных сотовых телефонов, что он выберет? Ответ: вагон телефонов. Потому что там содержится больше металлов, имеющих коммерческую стоимость. Единственная проблема вагона сотовых телефонов в том, что в них очень много опасных веществ: там токсичные антипирены, содержащиеся в пластмассе, для того, чтобы температура возгорания этого полимера была меньше; там содержится большое количество солей тяжелых металлов, потому что все стремились удешевить производство
БИОРЕСУРС
МАЙ 2014
телефонов, чтобы их покупали все больше и больше, поэтому все напыления, нанесения и прочее делались токсичными элементами. Весь телефон переработать нельзя, часть пойдет в отвал. Одна «фруктовая» компания это все поняла и делает телефон, который может быть на 100% переработан. Некоторые ее продукты уже находятся в кольцевой экономике. Чтобы это касалось всех видов продукции, нужно, чтобы все участники процесса – от производства до сбыта – находились в одной комнате и постоянно общались. ЭП: Существуют какие-то прогнозы, как долго сложившаяся система может продолжать существовать в нынешнем виде: эксплуатируя природные ресурсы и загрязняя окружающую среду без мысли о будущем? РА: Крайне мало. Шведские эксперты говорят, что первые серьезные негативные последствия могут появиться к 2040–2080-м годам. Не готов это подтверждать или опровергать, но то, что сейчас происходит в Китае, – это очень серьезный звонок. Дело в том, что Китай – это 30% мирового промышленного производства. Там сейчас нет ни одного поверхностного водного объекта, который был бы хоть для чего-то пригоден. Фактически все, что течет по поверхности КНР, – это сточные каналы. Если так будет продолжаться дальше, для России это прямая угроза, потому что мы получаем очень много сточных вод с китайской территории, которые даже очень сильно цветом отличаются. Если
Китай и дальше будет продолжать производить продукцию столь токсичными способами, то ситуация может быть очень печальна. ЭП: Все это похоже на тупик. Из него вообще можно выбраться? РА: Выход, естественно, есть. И когда я вижу, как девушка на последнем месяце беременности, вместо того чтоб пинетки выбирать, обзванивает крупных оптовых торговцев электронным ломом с вопросом «нельзя ли старый магнитофон к вам привезти», то я уже начинаю во что угодно верить. Но требуется определенное государственное участие. Вот все есть, а его нет. Наше государство за всем этим наблюдает и ничего не делает, но с большим удовольствием констатирует, что все в стране плохо. Если послушать выступления нашего санитарного врача или министра природных ресурсов и экологии, они будут говорить, что все в стране каждый год хуже и хуже, надо что-то делать и т.д. и т.п. Ну черт побери! Эти люди годами сидят в одном и том же кресле! Ну неужели за это время нельзя было ничего сделать? Сделать можно было много чего, только вот никто ничего не сделал. Поэтому уже сейчас, вне зависимости от всяких общественных или политических движений, есть два пути: либо мы все просто опускаем лапки и говорим: о’кей, пускай нас этим мусором засыплет, как Нильс Бор напророчил, либо мы все-таки сами возьмемся и сами решим. В России вообще в последнее время это становится модным трендом: детей если надо
лечить, то этим занимается не государство, а весь мир. В России снова появляется понятие «весь мир». Наверное, проблему отходов так же будем решать – всем миром. Если людям будет предложена возможность, они сделают все, что нужно. Поэтому когда пять лет назад вокруг Москвы собрались поставить кольцо из мусоросжигательных заводов, то люди вышли на улицу, потому что они понимают, чем это грозит одному из самых густонаселенных городов мира. Люди готовы вместо мусора давать вторсырье, при этом есть городская власть, которая упорно не хочет этого замечать и что-либо делать, а, наоборот, тайком строит мусоросжигательные заводы. ЭП: Как конкретно каждый из нас может поступить, чтобы сделать свой быт более экологичным? РА: Зайти в Интернет, найти карту пунктов приема вторсырья recyclemap.ru, начать собирать отходы раздельно, хотя бы макулатуру на первое время, и сдавать туда. Не выбрасывать батарейки, а сдавать их в Media Markt, откуда они отправятся на переработку, а вообще лучше переходить на перезаряжаемые аккумуляторы. Сдавать старую электронику и бытовую технику на утилизацию в магазины (акции, правда, не круглогодичные, у «Эльдорадо» и других крупных компаний) вместо того, чтобы отправлять их на свалку. Если вы живете в Москве, можно в поисковой строке набрать слово «диспоузер», купить его и поставить в раковину, он стоит порядка 5 тыс. рублей. Таким образом органические отходы, измельченные с помощью диспоузера, будут переработаны, поскольку в Москве из отходов очистных сооружений канализации производится биогаз, который потом используется для производства электроэнергии. После этого человек, живущий в Москве, может говорить, что он на 30% снизил объем своих отходов. И перед покупкой чего-либо никогда не помешает подумать, действительно ли вам так нужна эта вещь. 63