2012-4 by Литературная Армения

В номере:

Проза, поэзия Каринэ Ходикян. Безумная ночь, или Визит к д’Артаньяну. Монопьеса. Перевод К.Халатовой…………………………………………

Гурген Баренц. Скрижали. Стихи…………………………………………………………………………… 19

Юрий Аветисов. Одесские небылицы. Рассказы.….............................................................................................. 26

Эдуард Аренц. Из книги “Летаргическое бодрствование”. Стихи. Перевод Г.Баренца…………………………………………………… 52

Очерк, публицистика Гарегин Нжде. Род наша опора. Статьи. Вступительное слово С.Черкезяна, перевод Ж.Шахназарян………………………………………………......................... 57

Донара Каримян. Муравьев-Карский и армяне……………….. 121 Овик Вардумян. Встреча в Переделкино…………………………. 169 Содержание “Литературной Армении” за 2012 год…………… 175

Каринэ Ходикян

Безумная ночь, или визит к д’Артаньяну Монопьеса

Перевела Каринэ Халатова

Действующие лица Д’А р т а н ь я н. П л а н ш е, тусклый луч света. К э т т и, белый луч света. К о н с т а н ц и я, желтый луч света. М и л е д и, красный луч света.

На сцене кресло, стол, в глубине – буфет, желательно в стиле времени. В трех углах сцены – приспособления, напоминающие вешалки, под каждой из них покрывало – белого, желтого и красного цветов. Входит состарившийся д’А р т а н ь я н. За ним следует П л а н ш е – тусклый луч света. Д’Артаньян медленным старческим шагом кружит по сцене. Литературная Армения

проза, поэзия

Д’АРТАНЬЯН. Будь моя воля, я запретил бы человечеству отмечать дни рождения после двадцати лет. Ка-те-го-ри-чес-ки запретил бы. (Оборачивается к тусклому лучу света.) А спроси: почему?.. Да потому, что это бессмысленная глупость. Хотя справедливости ради должен сказать, что есть более дурацкая бессмыслица – Новый год. День рождения – мероприятие частного значения. А вот Новый год... это праздник повального безумия. И то и другое объединяет полнейшее отсутствие какой бы то ни было логики. В самом деле, ты расстался еще с одним годом твоей жизни, а радуешься этому. Однако, знаешь, и в такой абсурдной ситуации женщины не теряют себя. Они кокетничают даже с годами: некоторые химичат в свидетельстве о рождении, а кое-кто так упорно скрывает свой возраст, что инквизиция и та не в силах вытянуть из них точную дату рождения. Планше, не помню, рассказывал ли я один анекдот или нет... Ну да ладно, еще разок послушай. Родилась девочка. Маленькая девочка, девчушка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина... ой, бабушка умерла! (Пытается засмеяться, но мешает кашель, да и смех не веселый.) Планше, скажи честно, сколько раз я рассказывал этот идиотский анекдот?.. А у тебя удивительное терпение, знаешь? Так о чем же я говорил? Ах да, день рождения... дурацкий, никчемный праздник... Чем дольше живешь, тем глубже становится одиночество. Большинство друзей, да и недругов тоже, ушли в мир иной, те же, кто еще уцелел, а их остались единицы, к тебе не наведываются, даже на день рождения. Силенки у них уже не те... да и хворают. Оно и к лучшему, что не встречаемся: в каждом из них самого себя увидишь. Зрелище не из приятных, скажу тебе... Поэтому и поздравляют тебя мальчишки да девчонки, молодые отпрыски твоей родни, с которыми тебя ничего не связывает. Ни они тебя не знают, ни ты их... Бездарный, показушный день... Ну ладно, ладно, не буду больше ворчать. Принеси-ка свечу, поставь на стол. (Тусклый луч направляется к буфету,

д’Артаньян следует за ним, сам зажигает свечу в подсвечнике, приносит и ставит на стол, а луч сопровождает его.) Ну-с, а сей4

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

час... (Достает из-за пазухи бутылку вина. Предостерегая слугу.) И не смотри на меня косо... Это всего лишь возмещение морального ущерба. Знаешь, сколько часов я сидел во главе стола с серьезным видом, внушающим уважение. Я был немногословен, ел мало, рюмку только подносил к губам... И это называется от души повеселился, черт возьми! А иначе я и не мог поступить, потому что испортил бы людям радостное настроение: давление бы подскочило, печень заныла бы, сердце, почки... и задрожали б руки даже после полрюмки вина. Ну как, Планше, справился я со своей ролью? Стало быть, мне полагается вознаграждение. (С видом знатока разглядывает бутылку.) Вот погляди-ка, шутка ли, «Шато Лафит»... Это была самая дорогая бутылка на столе. Домочадцы специально поставили передо мной, потому что прекрасно знали: гости не тронут ее, а я пить не буду. И бутылка останется непочатой. Планше, а помнишь, как вы с Гримо похищали бутылки, умудрялись и с помощью лассо. Не знаю, в какой ты физической форме, однако я еще в состоянии незаметно умыкнуть со стола бутылку вина. Ну, раз ты рад, неси стакан, тот, хрустальный, с золотой каемкой... (Тем же манером приносит стакан.) Что я надумал? Да ничего особенного, хочу наедине с собой пропустить стаканчик. Это я еще могу себе позволить – выпить в одиночестве, прекрасно зная, что никто не подойдет чокнуться с тобой. Что-что? А если придут? Кто?! Сейчас моими гостями могут быть только призраки. А-а, ты не веришь в призраков... Да ты и не можешь в них верить, потому что призраки посещают тех, кто способен их видеть. Кого же из призраков я хотел бы увидеть? Что за глупый вопрос, ясное дело, кого... Ты совершенно прав, но утром они были тут. Втроем. Да, Атос, Портос, Арамис... Чем мы занимались? А это уж не твоего ума дело... Налей вина, и ты свободен. Хотя постой, не прикасайся к бутылке. Это вино достойно особого обращения. Ты, конечно, верный слуга, но я не подпущу тебя не только к этому благородному старому напитку, но и к моим благородным и старым друзьям и не посвящу в нашу беседу. Ну ладно, что-то я чересчур разболтался... это плохо. ХороЛитературная Армения

проза, поэзия

шенько прикрой дверь. И до утра не беспокой меня. Нет, не усну, куда уж там – всю ночь просижу здесь. Утром меня осенило, что моя кровать стала все чаще напоминать гроб... Так что, предпочитаю встретить рассвет, сидя в этом кресле. Тусклый луч света медленно движется к кулисам, на секунду задерживается.

Д’АРТАНЬЯН. Планше, а призраки сами по себе не так уж и плохи. (Смеется.) Луч исчезает.

Д’АРТАНЬЯН (наливает себе вина, делает глоток). Да, не зря старался, стащил со стола... (Делает еще один глоток, но, поперхнувшись, сдавленно кашляет.) Ну это уже никуда не годится. Неужели и вино стало для меня запретным плодом? Жизнь – непревзойденная мастерица забирать все, что когда-то подарила: вначале лишает блаженных ночей, отбирая женщину... а потом отбивает вкус к пище... (С сарказмом.) Соль, сахар, масло… холестерин! И уповаешь только на жиденький супчик. А теперь и к вину не будет доступа? (Пытается себя взбодрить.) Ладно, не бери в голову, помни о возрасте и поставь стакан на стол, будь паинькой и ступай в спальню бай-бай. Если, конечно, тебе это удастся. (С трудом поднимается на ноги, отодвигает бутыл-

ку подальше, шаткой, неторопливой походкой приближается к кулисам.) А утром скушаешь свою постную кашу, выпьешь жиденький чай и убедишь себя, что живешь еще на этом свете... пока что живешь. Едва удерживаясь на ногах, с трудом выпрямляется: его посетила интригующая мысль. Он на секунду замирает, будто к чему-то прислушиваясь, затем, повернувшись, снова подходит к столу. В нем ощущается какая-то перемена.

Д’АРТАНЬЯН. А на самом деле, да разве ты живешь? Конечно же нет! И знаешь почему? Дело не в том, что ты поистрепался, 6

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

превратился в ходячую энциклопедию болезней. Ты запретил себе вспоминать. Спрятал память в ящик стола и урегулировал артериальное давление. Неплохая сделка. Я тебе – память, а ты мне – отсрочку инсульта. И кто же посредник сделки? Чертов доктор! Чтоб ему пусто было! (Передразнивая доктора.) «Мсье д’Артаньян, придерживайтесь строгой диеты: обед – без соли, чай – слабый, кофе – ни-ни, дышите чистым воздухом, но никаких прогулок. И самое главное – никаких эмоций!» (С самоиронией.) А эмоций не бывает, когда нет воспоминаний. Я сейчас ничего не помню, кроме завтрашнего супа. Нет, дружище, у тебя серьезные проблемы. И бутылку зря стащил. Лучше бы ктонибудь другой распил ее с толком. (Делает несколько шагов к выходу, снова замирает на месте. Другим тоном.) Нет, не заснуть мне этой ночью. (Подходит к зеркалу, разглядывает себя.) Дружище, учитывая твой почтенный возраст, позвольте спросить: тебе не тошно от самого себя? (Пытается выпрямиться, шагать увереннее.) Ах, вот как, тошно, да не совсем?.. Раз так, то вперед! (Подходит к столу, до краев наполняет стакан, секун-

ду колеблется, затем пьет до дна. Потрясенный содеянным, опустошает второй стакан.) Душа поет... и в голове проясняется. Вино кружит головы молодым, а старикам дарит светлые мысли. (Оглядывается вокруг, будто впервые все видит.) Завтра покажу этому знахарю, где раки зимуют. (Передразнивая.) “Придерживайте эмоции!..” Была бы его воля, я мог бы себе позволить только недержание мочи, пусть даже во сне. (Другим тоном, забыв о враче.) Однако чего-то не хватает... а, ну да...

(Достает из кармана салфетку, в которой что-то завернуто, осторожно, почти с трепетом разворачивает ее, с блаженством вдыхает.) Благословен тот, кто тебя создал!.. Какой аромат, какой нежный вкус!.. А этот идиот и к сыру запретил притрагиваться. Садист! Но ничего, сейчас я ему покажу... покажу, что у меня в другом кармане. (Достает еще один сверточек, развора-

чивает таким же манером и любуется, держа в воздухе, тонким ломтиком ветчины.) За такой кусочек ветчины не грех душу дьяволу продать... Ну, я малость увлекся: не душу, разумеется, Литературная Армения

проза, поэзия

сойдет и желудок... (Зрелище, достойное гурмана.) А теперь я пропущу третий стакан и позволю воспоминаниям вернуться и вернуть меня к жизни. (Пьет третий стакан. На лице появляется

глуповато-счастливая улыбка. И в следующую секунду он, как подкошенный, валится на стол и... засыпает, похрапывая.) На сцене д’Артаньян и К э т т и. Приближающиеся шаги. С противоположной стороны появляется белый луч света – Кэтти. Она передвигается по сцене как гость, осматривающий предоставленную ему комнату. Разглядывает вешалки, буфет, зеркало, наконец приближается к столу, разглядывает выпивку и закуску. Затем сосредоточивается на спящем. Пытается его разбудить. Впустую. Слегка тормошит его – д’Артаньян сладко и еще громче всхрапывает. Неожиданно раздается звук поцелуя: Кэтти целует его и удаляется в глубь сцены. Д’Артаньян поднимает голову, смотрит сонным, ничего не видящим взглядом. Решив, что ему приснился сон, собирается вновь уснуть. Белый луч света возвращается и встает перед ним.

Д’АРТАНЬЯН (приложив ладонь к глазам). Планше, я же просил до утра меня... (Язык заплетается, свет ослепляет его.) Что ты уставился?.. Убери свечу... (Пытается разглядеть и, наконец, замечает что-то, чему не хочет верить.) Кто это?.. Ничего не вижу... Это не Планше... и не кто-то из домочадцев... Доктор, не говорите, ради бога, что пришли измерить давление... (Постепенно приходит в себя.) Нет, это все из-за вина... Один стакан – ладно, второй – складно, но вот третий... Выходит дело, в моем возрасте белая горячка появляется после третьего стакана. Вижу, что белая, но это вовсе не горячка. Скорее, покрывало какое-то... или платье?.. Бр-р-р-р... Белая горячка в платье... Дружище, раз вы явились, то соблаговолите подойти поближе... Чуточку вправо... чуть-чуть вперед... Уберите вуаль с лица. Вот так, а теперь посмотрите на меня. (После паузы.) Кэтти?.. Или мне мерещится? Когда мы в последний раз виделись, ты была в этом же платье... И лицо не изменилось. Все та же девчушка, 8

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

добрая, наивная и... влюбленная. (Закрывает глаза.) Если же это тень от винных паров, то сгинь, исчезни сейчас же... Ну а если по велению моей памяти явилась, то не вздумай уходить. (Открывает глаза и облегченно вздыхает.) Кэтти, маленькая шалунья, подойди ко мне... (Берет девушку за руку, ласкает.) Какое счастье, что ты пришла... Не очень-то хотелось вспоминать наше расставание. Я бросил тебя одну на растерзание Миледи, напуганную до смерти... Что?.. Это все пустяки? Не хочешь ли ты сказать, что не обижаешься на меня? Не о-очень обижаешься? Ты улыбаешься?.. Все та же добрая душа, и лицо все то же. Старость с тобой не в ладах: ни единой морщинки, даже в уголках глаз. Или меня подводит зрение? Что ты сказала? Хочешь со мной выпить? А... Тебе больно видеть мое одиночество? Ты меня возвращаешь... я не знаю куда, но я чувствую, ты возвращаешь меня... В д’Артаньяне и вправду заметна перемена – он помолодел как минимум лет на двадцать.

Д’АРТАНЬЯН. Ну конечно же мы с тобой выпьем, в бутылке хватит вина на несколько тостов. Молодцевато поднимается с места, идет за вторым стаканом, возвращается и только собирается налить вина, как доносятся приближающиеся шаги. Скрипит открывающаяся дверь.

Д’АРТАНЬЯН. Опять гости пожаловали? Кто же на сей раз? Ну раз уж у меня так прояснилось в голове и вдобавок я упомянул Миледи, то лучше не рисковать и спрятаться. (Озирается.) В молодости частенько приходилось, спасая честь дамы, гостившей у меня, прятать ее от моих друзей, да и несчастных мужей тоже. Но разве спрячешь призрака? Ладно, сейчас разберемся. Дай сюда руку... (Ведет луч в угол, к одной из вешалок. Подни-

мает с пола белое покрывало и набрасывает на вешалку, «пряча» Кэтти.) Кэтти, если жизнь тебя чему-то научила, сейчас ты сможешь это доказать, если не выдашь своего присутствия. Литературная Армения

проза, поэзия

Поспешно идет на середину сцены, на полпути останавливается, удивленный собственной бодрости, затем, разыгрывая роль старика, садится на свое прежнее место. На сцене д’Артаньян и К о н с т а н ц и я. Проскальзывает желтый луч света, повторяя движения белого луча.

Д’АРТАНЬЯН (будто не замечая луч, про себя). Впервые влюбиться, испытать юношеское неопытное чувство и не насладиться ночью любви. Всей душой рваться к тебе, но не проснуться в твоих объятиях. Наша арифметика любви была незамысловатой и очень недолгой: пару раз я брал тебя за руку, однажды крепко, несколько минут держал твою руку, два раза целовал твои пальцы, разок получил от тебя воздушный поцелуй... А когда, наконец, обнял тебя, жизнь покидала твое чудесное тело. (Желтый луч света уже совсем приблизился к д’Артаньяну.) Глазам своим не верю, ты ли это?.. Пусть даже рожденная игрою света и тени, но это ты, ты... (Мушкетер былых

времен вскакивает с места, бросается на колени перед Констанцией.) Запоздалая моя Констанция... (Страстно берет ее за руки, целует и одновременно поднимается – ситуация меняется, когда они оказываются лицом к лицу. Оправдывающимся тоном.) Ну конечно, мой ангел, я ждал тебя. Кого же еще? Что? Стакан?.. (Растерянно разглядывает стол.) А это мой стакан. Ах, тот!.. Твой стакан, любимая. Я же знал, что ты придешь, как же я мог не подготовиться? И подобрал для тебя изумительное вино... Специально заказал... И стакан хрустальный, прозрачнее воздуха, чтобы вино в нем искрилось. (Желая скрыть смуще-

ние, с нарочитой торопливостью берет стакан, наливает вино. Затем с двумя стаканами подходит к замершему желтому лучу.) Выпьем за нашу встречу. (Протягивает стакан Констанции.) Что с тобой?.. Ты боишься? До сих пор тебе страшно при виде стакана? Думаешь, напиток может быть отравлен? (Уговаривает, точно ребенка.) Во-первых, нечего боятся, все уже позади. 10

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

Во-вторых, этот стакан предлагаю тебе я. Нет, любовь моя, тут только мы с тобой. А Миледи давно уже поддерживает огонь в аду. Не надо ее вспоминать, не мешай, пусть она хорошенько поджарится... Посмотри на меня, дай мне поверить, что мы встретились с тобой хотя бы таким образом. Они уже собираются чокнуться, как доносятся приближающиеся шаги.

Д’АРТАНЬЯН. Опять шаги? Ты тоже слышишь? Еще один гость? Черт подери, у меня голова, пожалуй, чересчур прояснилась. Не стоило пить третий стакан... (Желтый луч мечется по

стене. Со стаканом в руке д’Артаньян гонится за ним, пытаясь успокоить.) Не бойся, мой ангел, может, это Планше... (Про себя.) Но он передвигается бесшумно, не то что призраки… (Констанции.) Ну посмотри, как ты побледнела! Успокойся же, постой!... Вот молодчина, а теперь послушай меня: осторожность – вещь хорошая. Даже для призрака. Дай мне руку... Погоди, я поставлю стаканы на стол. (В сердцах.) Черт побери, выпить вдвоем и то не дадут!.. Д’Артаньян уводит желтый луч в противоположный угол, тем же способом «прячет», но под желтым покрывалом.

Д’АРТАНЬЯН (в одиночестве). Выходит, я неплохо справляюсь с прятаньем призраков. (Констанции.) Теперь тебе остается только не обнаружить себя. А потом... (страстным тоном), потом мы осушим бокалы нашей тоски. Совершенно помолодевший (перед нами двадцатилетний мушкетер), д’Артаньян почти вприпрыжку подходит к столу, по-прежнему удивляясь собственной прыти. Разваливается на диване в предвкушении скорой встречи. На сцене д’Артаньян и М и л е д и. Красный луч света, не суетясь, сразу подходит к нему, скорее всего, нападает. Литературная Армения

проза, поэзия

Д’АРТАНЬЯН. Миледи! Я бы сильно удивился, если б это оказались не вы. Откуда такая уверенность?.. Давеча мы два раза упоминали о вас... (Бросает осторожный взгляд на вешалку, моментально поправляет себя.) Я и мой стакан вспомнили о вас... Попытались даже угадать ваше местонахождение. Кстати, какая там погода? До вас еще не дошло глобальное потепление? Если и дальше так пойдет, сотрется разница между здешним и тамошним пребыванием – я имею в виду температуру воздуха. Между прочим, это единственное отличие между нами и адом. В остальном все один в один – здесь и в аду. Ну что вы, у меня и в мыслях не было оскорбить вас. Просто я так растерялся, хотя и ждал вас. И чтобы вы более не сомневались – вот, пожалуйста. (Берет оба стакана, приближается.) Заранее наполненные стаканы нас дожидались. (Разглядывая ее.) Черт побери, все те же незабываемые светло-голубые глаза, все та же чернобровая брюнетка. Анна де Бейль, Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Кларик, графиня Винтер, баронесса Шеффилд... Я никого не пропустил? И наконец, просто Миледи, и только вы одна можете заставить мужчину ненавидеть и в то же время обожествлять вас. (Хочет ударить стаканы друг о друга, но не позволяет какая-то невидимая сила.) В чем дело? Почему? Что случилось? Вы же только что улыбались, если не ошибаюсь. Правда, ваша улыбка может быть куда опаснее, чем угрюмый взгляд, но неужели статус призрака нисколько не обуздал ваш дикий нрав? Нет?.. И что же теперь? Мы не будем пить? (Неви-

димая сила отталкивает стакан от красного луча. Смирившись.) Как изволите. Не пожалейте потом, что засомневались в моем искреннем порыве... А почему вы усмехаетесь? Ах, вас рассмешила моя искренность? И к тому же вы все помните? В таком случае, позвольте спросить: как поживает ваш несостоявшийся любовник? Я имею в виду де Варда. (Луч ударяет его.) Нет, как я погляжу, ты нисколько не изменилась. Все та же змея, и яд твой не улетучился. Я уже понял, что ты явилась не для того, чтоб поздравить меня с днем рождения. Нет, я не ошибаюсь. Так какого же дьявола ты тут околачиваешься? Возвращайся ту12

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

да, откуда пожаловала, и не нарушай наш ночной покой. (Отхо-

дит, садится за стол.) Сначала медленно, затем все быстрее красный луч мечется по стенам, скользит от одной вешалки к другой, словно хочет сорвать покрывала. Д’Артаньян пытается сохранить спокойствие, однако с каждой минутой растет его беспокойство. Наконец, почувствовав нависшую опасность, он встает и пытается “образумить” Миледи.

Д’АРТАНЬЯН. Ну что с тобой? Что ты ищешь? (Войдя в роль, с пафосом.) Не можешь держаться как нормальный призрак, так исчезни. И оставь меня наедине с моими воспоминаниями... с моими мрачными мыслями. (Другим тоном.) Ну, что ты там ищешь, а? (Видя, что миледи кружит над покрывалом Констанции.) Оставь ее в покое! То есть покрывало. Эй, слышишь, кому я говорю?! Отойди, не то у нее от страха сердце разорвется... у этого, у покрывала... В эту минуту желтое покрывало сползает вниз. Желтый и красный луч оказываются друг против друга.

Д’АРТАНЬЯН (Миледи – с безопасного расстояния). Ну что, добилась своего, да? И что дальше? Послушай, оставь ее в покое, она до сих пор приходит в ужас от одного твоего имени.

(Красный луч с угрожающей медлительностью приближается к желтому лучу. Видя это, д’Артаньян кидается между ними.) Не смей трогать мою Констанцию, моего ангела!.. На сей раз тебе не удастся причинить ей боль. Красный луч оставляет их и устремляется в другой угол сцены и кружит вокруг белого покрывала. Д’Артаньян, забыв о Констанции, бежит в ту сторону.

Д’АРТАНЬЯН. А сейчас что ты ищешь? Тут больше никого нет. И оставь в покое покрывало, пусть себе висит! Уходи отсюда, пока терпение мое не лопнуло!.. Литературная Армения

проза, поэзия

Белое покрывало сползает вниз. Три луча замирают.

Д’АРТАНЬЯН (Миледи). Ну что, довольна? У нее же сердце может разорваться от страха. (Про себя.) Интересно, а у призраков случается разрыв сердца? (Громко обращается к Кэтти.) Кэтти, малышка, Миледи пришла за тобой. Не хватит, что хозяйка твоя угодила в ад, она еще и осталась без служанки. Не бойся, теперь она не опасна. У нее лимит закончился. (Миледи подходит к нему. Стесненно.) В конце концов, вы столько времени провели вместе, глядишь, и помиритесь. (Миледи.) Добилась своего – теперь уходи. Белый луч – Кэтти – мечется по стенам, чувствуется, что она взволнована и возмущена.

Д’АРТАНЬЯН (следя за белым лучом). Что такое?.. Я изменяю тебе в очередной раз? (Не договорив, опасливо смотрит в

сторону неподвижно стоящей Констанции. Шепотом – Кэтти.) Кэтти, сейчас не время об этом толковать. Важнее суметь простить друг друга. И потом, ты уже знаешь дорогу к моему дому, заходи, когда будет удобно. Тем временем Миледи идет за Констанцией и приводит ее к д’Артаньяну.

Д’АРТАНЬЯН (Миледи, имея в виду Констанцию). На сей раз я не отдам ее тебе. Желтый луч сам приближается к красному лучу.

Д’АРТАНЬЯН. Ничего не понимаю. (Констанции.) Минуту назад от одного упоминания ее имени ты стала белее этих стен. Что все это значит? Белый луч тоже присоединяется к тем двум.

Д’АРТАНЬЯН. И ты туда же! Трое призраков на ночь глядя наезжают на меня одного, и что? Что вам неймется? 14

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян Желтый луч – Констанция – начинает приближаться к д’Артаньяну.

Д’АРТАНЬЯН. Моя Констанция! Судя по выражению твоего лица, они успели позубоскалить о том, чем я был занят, когда тебя похитили, а потом спрятали в монастыре. Ну что, угадал? Но только одному мне ведомо, сколько я выстрадал за это время. А какую я перенес душевную травму, когда ты после долгих ожиданий наконец назначила мне свидание?.. Я сломя голову примчался и... застал одну пустую келью... Белый луч – Кэтти – пытается наброситься на д’Артаньяна.

Д’АРТАНЬЯН. Да что это с тобой, Кэтти? Отойди, не время сейчас. Помолчи, кому говорю?! Ах вон оно что, ты уже сказала Констанции, что во время ее отсутствия я был с тобой... или нет, ты была со мной... О, женщины, женщины! Раз уж и ты туда же, такая покорная, такая сговорчивая... Хотя нет, ты и тогда своего не упустила бы. Да, да, сердце даже самой доброй женщины бывает безжалостным к страданиям своей соперницы. (Констанции.) Ангел мой, ты должна меня понять: я был очень одинок, всеми покинут. А в такой ситуации нормальный мужчина теряет голову. Кэтти была без ума от меня и не только не скрывала своих чувств, а совершенно наоборот: как умелый стратег воспользовалась моментом... Мужчину, который потерял любимую женщину, ничто так не утешает, как любовь другой женщины. Желтый луч – Констанция – уходит в свой угол. Белый луч – Кэтти – набрасывается на него.

Д’АРТАНЬЯН (с трудом совладав собой). Кэтти, понимаешь, что ты творишь?.. (Вполголоса, чтобы Констанция не услышала.) Ты забыла о тех ночах, когда от счастья изнывала в моих объятиях?.. Литературная Армения

проза, поэзия

Красный луч – Миледи – отталкивает Кэтти в сторону.

Д’АРТАНЬЯН. А что я такого сказал? (Миледи, чтобы те двое не расслышали.) Я обезумел, ничего не соображал, знал только одно: хочу тебя до потери сознания. Знаешь ли ты, что это такое?.. Думаешь, я не понимал, что ты исчадие ада, что сеешь вокруг себя смерть? Но все это поблекло перед моим желанием овладеть тобой. Вот и сейчас я не стыжусь сознаться, что боюсь тебя, и этот страх усиливает мою страсть. И попадись мне на пути хоть десяток Кэтти, всех бы оприходовал, лишь бы овладеть тобой. И я овладел-таки. Правда, это было всего два раза... Не важно, что в первый раз был в роли того горемыки де Варда, кого ты тогда любила... А вот во второй раз в твоей постели официально был не кто иной, как я – д’Артаньян. Отогнанные в сторону Констанция и Кэтти медленно приближаются к д’Артаньяну.

Д’АРТАНЬЯН (Миледи). Но вот что любопытно: кто бы ни был в твоей постели – твой возлюбленный или последний дурак, которого ты надумала сделать орудием своей мести, – в обоих случаях ты была идеальной любовницей и женщиной. Уважаю профессионалов... Кардинал был мастак в выборе кадров... Красный луч – Миледи – поражает д’Артаньяна.

Д’АРТАНЬЯН (едва удержавшись на ногах). Миледи... позвольте признаться, что только вам удалось заставить меня, переодевшись в женское платье, бежать через весь Париж, высунув от страха пересохший язык. Позвольте выразить мое восхищение... (Другим тоном.) А теперь посторонитесь и предоставьте сцену тем обеим. Красный луч – Миледи – идет к своей вешалке. 16

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Каринэ Ходикян

Д’АРТАНЬЯН (обеим). Кто вам позволил так укоризненно смотреть на меня? Неужели вы думаете, что в моей жизни только вы обе и были? Разве вы запамятовали, как друг за дружкой вы исчезли из моей жизни: одна была отравлена, другая обезглавлена, а третьей и след простыл – и я в двадцать лет остался один-одинешенек. А ведь моя жизнь только-только начиналась. Скольких я еще перевидал... И где же они? Почему сейчас никто из них носа не кажет?.. Что-что? (Пытается их понять.) Ах, вы оскорблены, потому что я всех троих одновременно... так сказать, всех в один котел... Ну и что? Но я же любил, так ведь? Я любил вас, к каждой проявлял индивидуальный подход... Ну что ж, теперь понятно, почему вы явились. А я-то, старый дурак, расчувствовался, подумал: наверное, вспомнили... еще помните... может, что-то и сохранилось в ваших душах... Миледи, учти, я и тебя причислил к тем, у кого душа имеется. А вы... Эх, женщины, женщины. Возводите в культ свое чувство и готовы всех растоптать, причем прежде всего того, кто любит вас. Он, видите ли, не желает стать собственностью только одной... (Неожиданно распалившись.) Констанция, любовь моя, для меня ты была олицетворением ангельской чистоты. Однако какой из тебя ангел?. Несчастный Бонасье только на словах был тебе супругом, что лишь закрепило за ним имя рогоносца. Кому не знакомы дворцовые нравы?.. Может, ты своими соблазнительными ямочками на щеках и обаятельной улыбкой играла роль монахини во дворце? Да это и не важно вовсе... Печально то, с какой легкостью ты ввергла меня в водоворот интриг, не моргнув глазом послала в Англию, прекрасно сознавая, что там меня ждет верная смерть. А помнишь тот денежный мешочек, что ты вручила мне? Ты же его у Бонасье стащила... Нет, ты вовсе не была ангелом, это моя чистая, неопытная любовь сделала тебя таковой, чтобы ты сейчас пожаловала сводить со мной счеты. (Кэтти.) Кэтти, милое дитя, чувствительная душа… Но ты же первая бросилась мне на шею, прекрасно зная, что я желал твою хозяйку. Разве я что-нибудь обещал тебе? А ты сделала все, чтобы прежде нее оказаться в моих объятиях, да еще у нее Литературная Армения

проза, поэзия

под самым носом. (Миледи.) Если из-за предательства служанки на голове у хозяйки тоже могут вырасти рога, то представляю, как ваша нежная шейка страдала от их тяжести. (Кэтти.) И что же, глупышка Кэтти, так ты теперь благодаришь? Вспомни украденные ночи, которые были еще желанней от спящей в соседней комнате ведьмы… Вспомни, черт побери, как ты млела в моих объятиях, и признайся, что это я научил тебя искусству наслаждаться любимым мужчиной. (Миледи.) Миледи, между нами было божье проклятье и благословение сатаны – всепожирающая страсть. Ты страстно хотела меня убить, я – страстно любить тебя. Тебе не удалось меня убить, я сумел... принять участие в твоем убийстве. Ну скажи, что мы стоим друг друга. И после всего этого разве нам есть что делить между собой? Может, не стоит говорить об этом, может, это прозвучит смешно, но до встречи с тобой я не знал, что такое настоящая женщина… после тебя – тоже. Стареет на глазах.

Д’АРТАНЬЯН (обводя всех троих взглядом). Однако какие вы ужасные: эгоистичные, лицемерные, злопамятные. И я любил вас. Но вы такие славные: красивые, желанные, очаровательные... потому что я любил вас. И теперь я готов расплатиться за эту любовь. Пошатываясь, добирается до дивана. Кое-как усаживается. Хватается за сердце.

Д’АРТАНЬЯН. Полный стакан обязывает меня в последний раз выпить за моих чистых, безумных и роковых возлюбленных. Пьет. Валится на стол. Три всполошившихся луча, взметнувшись, обвивают его.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гурген Баренц

Скрижали *** Колокол уже вот-вот осипнет, Кто аукнется? Ведь ждет святая рать. …Я еще не видел Миссисипи, Значит, мне не время умирать. Гуд струится бархатный и звонкий; Вот еще кому-то вышел срок… …Я еще не видел Амазонки, Значит, рано подводить итог. Жизнь прошла. Закончилась фиеста. Есть конец у каждого пути. …Я еще не видел Эвереста: Мне никак нельзя сейчас уйти. Колокол настырно и упрямо Все звонит, кого-то все зовет. Я еще не видел Фудзияму, Колокол! Еще не мой черед… Звон струится, звон-напоминанье: Близится последний поворот… Литературная Армения

проза, поэзия

Мы же повторяем, как шаманы: Колокол! Еще не мой черед…

*** Зимою жду весны, Весною – лета. Жду летом осени, А осенью – зимы. И так – всю жизнь. Такое ощущенье, Что жизнь проходит В зале ожиданья…

*** Когда друзья становятся министрами, Они тебя в упор не узнают, Ведь ты идешь путями каменистыми: Другой уклад и жизнь, другой уют. Потом однажды их снимают с должности, И ты опять – знакомый и родной. Но дружба ваша больше не продолжится. Не важно, кто и что тому виной.

*** Окидываю себя взором С высоты птичьего полета – Сплошные разочарования: Ленивый, никчемный, Прижимистый, Малодушный, Завистливый, 20

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гурген Баренц

Ворчливый, Нудный, Словом, непривлекательный. Боже, Твое великодушие Воистину безгранично, Раз ты всерьез заверяешь, Что создал меня По образу своему и подобию. *** У других людей – Воображение как воображение: Разыгрываясь, оно рисует Нормальную всякую всячину – Крутые тачки, Золото и брильянты, Виллы в Ницце или в Майами… А мое воображение – Сколько ни помню себя – Играет в образы и метафоры. Ну, просто детский сад какой-то! *** Ложью больше в мире, Ложью меньше, – Миру все равно. Правдой больше в мире, Правдой меньше, – Миру все равно. Жизнью больше в мире, Жизнью меньше, – Литературная Армения

проза, поэзия

Миру все равно. Смертью больше в мире, Смертью меньше, – Миру все равно. В этом старом, Равнодушном мире Ложь у правды Отняла права. В этом душном, Криводушном мире Жизнь права И смерть всегда права.

*** Я себя не считаю поэтом. Не мое это дело – считать. Власть над словом и дружба со светом Это – хлеб для души, благодать. Я себя не считаю пророком. День грядущий закрыт для меня. Шел я жизнью, как полем широким, Жил я в слове на все времена. Ну какой из меня ясновидец! Ну на что вам слепой поводырь! Научите меня ненавидеть: Все мечты износились до дыр. Я поэтом себя не считаю, Просто в листьях и в ветре живу. Вновь созвучья сбиваются в стаю И парят, словно сны наяву. 22

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гурген Баренц

Я пророком себя не считаю, Мне неведом мой завтрашний путь. Лишь привязанность к слову святая – Словно жизни глубинная суть. *** Как поступить человеку, У которого нет ничего: Нет жены, нет детей, нет друзей, Нет работы, нет денег, Нет ни дома, ни просто укрытия?.. Все, что ему остается, Это найти подходящую бочку, Поудобнее в ней разместиться И притвориться философом…

*** Я мечтал научиться Жить в океане. Я считал океан своим домом. Но ко мне подплыла акула, Угрожающе покружила вокруг И сказала: – Это моя территория. Убирайся, а то укушу. Я построил жилище в лесу, Распахнул перед джунглями душу. Но вскоре меня обступили Тигры, медведи и волки, Угрожающе зарычали И сказали: – Мы здесь хозяева. Литературная Армения

проза, поэзия

Здесь тебе нечего делать, Убирайся в свой каменный мир. Из саванны меня прогнали Львы, гиены, гепарды, шакалы. – Это наша саванна. Не уедешь – пеняй на себя. Даже в выжженной, мертвой пустыне Не обрел я покоя и мира. На меня зашипели Скорпионы, тарантулы, змеи. – Это наша пустыня, И тебе ничего здесь не светит. Вот поэтому я и живу В пыли и копоти города. Но и здесь я – чужой. Ведь мой город давно разделен На своих и чужих. Как-то хозяин города Вызвал меня “на ковер” И угрюмо процедил сквозь зубы: – Что ж, пока поживи. Там посмотрим. Скоро выборы – дашь мне свой голос. Но только помни: не смей забываться. Этот город - моя территория.

*** Пчелы исчезли: Плачу по пчелам. Птицы исчезли: Плачу по птицам. 24

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гурген Баренц

Берегите поэтов! Если поэты исчезнут, Будет некому плакать По пчелам, по птицам...

*** В этой жизни мне деньги не светят: Не сумел, не успел преуспеть. В голове только рифмы да ветер, Для успеха – нехитрая снедь. В этой жизни мне слава не светит. Славе нравится шелест банкнот. Окочурюсь – никто не заметит. Может, Муза печально вздохнет.

*** Льву Толстому для полного счастья Каждый день не хватало Ровно пятьсот рублей. И вот сегодня, Спустя сто с лишним лет, Я стою перед той же проблемой, Но только с поправкой на время И с учетом поганой инфляции.

Литературная Армения

проза, поэзия

Юрий Аветисов

Одесские небылицы Поле чудес – Семен Александрович, вращайте, пожалуйста, барабан. Так вы из Одессы? Для нас это сюрприз. Как-то на Дерибасовской у городского сада останавливает меня запущенный старик с веселющими глазами. “Вы, – говорит, – как раз тот самый человек, который выдает себя за Леонида Якубовича?” “Да, – говорю, – по пятницам я им прикидываюсь”. “Так прикиньтесь еще и что-нибудь мне подарите”. Задрав лицо к небу, он вдруг заорал: “Приз – в студию!”. Сбежались люди. Меня цапнул мороз: оказывается, в Одессе и нищие в водевильном жанре. Что делать, я дал ему себя немножко обобрать. Ну, это ладно. По нашей традиции что-нибудь о себе: кто вы, что вы? – Я географ. Тридцать пять лет проработал в школе. Сейчас на пенсии. – Очень почтенно. Сектор “Приз”. Ай да начало! Ваше решение! – Приз. – Приз – в студию! Так, говорите, на пенсии? Теперь это – крест, кто это не знает. Не-ет, конечно, любить вас по-своему любят, но никак толком со свету не сживут. Я дам вам “столько” рублей, и побудьте немножко счастливы. 26

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

– Приз. – Ну хорошо, не будем мелочиться. Даю вам “столько”, и разошлись, влюбленные друг в друга. – Приз. – Все. Я сломался. Даю аж “столько”! Он меня разорил. Пустить человека босым по снегу – и это он называет географией? – Деньги! – Вы сказали “деньги”, я не ослышался? Деньги – в студию! – Голос ведущего стал воркующим. – А все-таки интересно, что в черном ящике? А вам? Неужели… да ну уж там. А почему бы и нет? Сколько раз уже было. Географ слушал, затравленно вздрагивая ушами. На него набегала теплая сырь. На лбу подло забилась тонкая жилка. Он впадал в панику. Но всякий бедняк – романтик душой, иначе не был бы он бедняком. А положить замшевый взгляд на мерцающий лимузин “пежо”, сказать себе: “Счастье бывает только слепым” и шагнуть в гибельный розовый туман – минутное дело. – Приз! – Как это приз?! – взвился ведущий. – Вы же только что сказали – деньги! Ой, педагог! Сам в гроб вгонит – сам крышку забьет. Смотрите какой! У меня от него уже руки трясутся. Ну ладно, ну хорошо. Я предлагал вам страшные деньги. Вы отказались. Кругом свидетели. И он пра-виль-но сделал!!! Примите на память о нашей игре этот замечательный плейер! У географа лягнуло в груди. Лицо, как начесанное место, пошло мелкими кривыми розочками. Он брал плейер как живую гадюку и, отталкивающе улыбаясь, двинулся к месту, принимая положенные ему рукоплескания за честные, заработанные “оплеухи”. “Сима из меня сделает форшмак”, – кольнуло в мозгу. Мысли его были уже далеко. Попробуем последовать за ними – пока еще горячо. Что уже говорить, в Одессе прямо изводились за своего земляка. Вы смеетесь? Человек находит себе хороший карман, леЛитературная Армения

проза, поэзия

зет туда, как в бабушкин, сразу обеими руками и еще выставляется как тебе какой-нибудь артист. Кого это не восхитит? Итог всех ошеломил. Понимаете ли, человек может не все видеть насквозь. Он может даже не замечать, что у него под носом. Но если ты уже не “нюхаешь”, где определенно– “ге”, какие тут могут быть загадки и отгадки?! Лучше буханка в руке, чем икра во Владивостоке. Но чтобы шарага, учитель у всех на глазах так беспардонно плюнул в живые деньги и на это можно было смотреть без мурашек?! И географа сразу выбросили из головы, еще и трижды сплюнули против схожей напасти. Но чтоб это было уже – все! Посередине дивана, в окружении оплеванных на вид домочадцев, сидела распаренная Серафима Ильинична и гневно дышала. – Доигрался! Нет, но почему именно плейер? Подарили б уздечку. Сами же видели – осел форменный! Человеку выламывают руки: “Бери деньги, бери!” – “Нет! Давайте сюда наушники!” Это был не разговор, это была пушечная пальба. Еще несколькими минутами ранее Серафима Ильинична, меняясь в лице, жадно вслушивалась в торговлю, хватая вместе с воздухом каждое слово, а под конец даже вскрикнула: “Молодец, Сема! Приз! Не давай иметь себя за кусочника! Тоже мне деньги!”. И все это слышали, и никуда это не спрячешь. Но на словах: “И этот приз – ваш! И эти аплодисменты – ваши!” – мысленно влепила мужу такую затрещину, что у нее скрипнуло в суставах и настоящей болью отдало в плечо. – Во что ты вцепился, индюк! И эти сволочи еще под руку бубнят: “Приз, приз!” А что вы еще ждали? Покажите мне хоть одного ненормального психа, который бы без “в сердце кровоточит” смотрел на чужие деньги. Его слушать, так нужно все время глотать что-нибудь от сердца. Ляпнуть такое: “Я географ”. Скажи, до проклятого путча трудился отважным полярником и чуть там не убился – и получи свой японский цветной телевизор: Якубович обожает людей малохольных профессий. И пусть у соседей кровь останавли28

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

вается. Людям обязательно было знать, что ты всю жизнь шарил указкой по карте как притруханный, а семья куком куковала. На чем мы питались – мухе тошнило рядом сесть. Ты бы еще всем про свое золотушное детство рассказал. Якубович тоже хорош! Я же по глазам читала – ему жалко отдать, что в черном ящике. Новый Качалов на мою голову. А я к нему за эти годы как к мужу прикипела. Уже все лицедеи. Но и его ж можно понять. Что человек мог подумать: “Тащиться с Украины в чертову даль, хоть бы полоску сала привез для музея “Поле чудес”, Панас!”. Другие берут с собой домашнюю самогонку и возвращаются навьюченные призами, как кони. Народ устраивает там свистопляски. А что будешь делать? Вокруг столько ценных вещей. Я не прошу: спляши им “Яблочко” – людям и своего горя хватает. Но спросить можно было? “Леонид Аркадьевич, дозвольте поздравить супругу? У нас как раз завтра рубиновая свадьба – сорок лет мил по милу, не повышая голоса”. Скажи, соседи уже плюются: “Что за типы! Живут как шпики, ничего за них не узнаешь”. Уверена, Якубович не устоял бы на эту драму и открыл бы свои закрома. А видишь – и это гиблое дело, передай хоть привет нашему губернатору и мэру, чтобы уже иметь лицо чтонибудь у людей попросить. Беспомощный! Нет, в школе хорошо от него избавились. Чему может такой губошлеп научить бедных детишек, кроме что мордоваться по жизни или рвать на себе волосы: где Бискайский залив? Все! Выключите проклятый телевизор! Хватит мне жечь электричество!

Свекровь – Это Мая, жена моего Миши? – (Начинается!) А что вы хотели, мама? – Нет, у меня все есть. Мая, меня скоро не будет. Не обижай моего сына. Литературная Армения

проза, поэзия

– Ну что вы, мама! Если у меня отберут одну половину счастья, так я буду топтать другую? Что я, психопатка? – Квартиру я с собой не возьму. Ты это знаешь. – Ой, спасибо, мама! – Вещи я тоже оставлю. Мое вечернее платье “Агат” сдашь в краеведческий музей. Чтоб эти выскочки увидели, как при врожденном вкусе можно шикарно одеться из ничего. Пусть знают, что такое настоящая роскошь. Остальное отдашь в гардероб музкомедии. Я очень это любила. И знаешь, я всегда считала, что мадам Баттерфляй в исполнении великой… ну вот опять она у меня выскочила из головы, для полного триумфа не хватало моего бурнуса с заячьей опушкой. – Она ж облысела, мама. – С партера это не видно. – Конечно, отдам, мама. – Мая, ты, конечно, видела не раз и не два закройщика Карла, у которого обшивались раньше все комиссарши. – Как же не видела, мама. – Ты замечала, он косолапит. – (Я замечала колченогого, который скачет как кенгуру, как будто хочет всех рассмешить). Конечно, мама. Но это не сразу бросается в глаза. (Если у тебя по бельму, а сверху – по катаракте). – Ему все труднее нас навещать. Хорошо, если бы он изредка у нас ночевал. Испытанный друг как-никак. – Вам видней, мама. (Но если она родит от него, я сделаю “ласточку” с балкона). Вот так буковка в буковку мы прощаемся десять лет и делим ее нафталиновые сокровища. Из нового только “косолапящий” Карлуша, у которого комиссарши шили свои бальные шинели и немнущиеся коленкоровые юбки. Уже Мише вырезали грыжу и спасли после инсульта, мне удалили желчный пузырь. Не понимаю, что люди имеют против тещ. Чем лучше свекруха? – Ой, у меня опять закрутило в суставах. Обязательно что-то будет с погодой. Маечка, дай мне цветочный одэколон. – Щас, мама. 30

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

Тетя Миля Был давненько уже в Одессе деревянный такой павильончик. А в нем – тетя Миля. Вы спрашиваете у нее: – Пиво холодное? Она отвечает вам: – Пиво прохладное. Вы отпиваете только глоток и начинаете шуметь: – Тетя Миля, я же еще спросил. – А что, от него ломит пар? – миловидно она улыбается. – Что, на него обязательно надо дуть? Ну хорошо, пусть будет повашему, пиво – среднее. – Оно теплое, мне стыдно назвать как что. И потом говорит только она: – Саша, идите вы в баню. Когда я вчера открывала бочку, оно было холодное. Так я вам скажу – оно теплое? Что я, самасбродка какая? Вы же сразу уйдете. У меня язык не повернется так сказать. Если вы можете, поверните мне его сами. Сашенька, что будешь делать, у нашей с вами власти пока хорошо получается морс и квас, а пиво, когда оно не холодное, лезть не хочет. Зато у меня копченые бычки очень кушаются. Одно из двух обязательно должно быть хорошим. А вапще, Саша, вы какой-то очень смешной. Что вам загорелось в такую жару заиметь двустороннюю гнойную ангину? Что такое? Приходите в ноябре. Я все еще здесь. И ты выпиваешь вторую кружку и еще съедаешь бычков и уходишь какой-то приподнятый. Уже старенькой тетя Миля приходила и присаживалась под солнышком перед павильоном и, полагаясь только на опыт, могла почти безошибочно угадать, что мог выпить человек в такой одежде, с такой комплекцией и с таким цветом лица. И что после этого будет делаться в буфетной кассе. – Ты знаешь, Саша,– говорила она, если мне случалось подсаживаться, – мне от этого становится теплей на душе. Тут главЛитературная Армения

проза, поэзия

ное не преувеличивать, чтоб не нажить себе гипертонию. Мой муж, чтоб его Там вкусно кормили, подшучивал надо мной: “Миля, ты рождена быть кассиршей. Когда ты смотришь на наши рубли, у тебя разглаживаются морщины. А что, если тебе показывать настоящие деньги?” Благословенны былые старики.

Велорикша Прознав, что в приморском одном городке объявились велорикши, дабы показывать местные красоты приезжающим, пожилой одессит пришел в крайнее волнение, даже в ярость. Что такое Евпатория? Если уже равнять до Одессы, это же дерущий глотку коржик против сливочного торта “Сказка”. Что, в Одессе нечего показывать? Не смешите мой геморрой. Это же город-музей, не говоря уже, что город-герой. Возьмите катакомбы. Это ужас вообразить – там же еще античная пыль! Он отдал обтянуть розовым плюшем стародедовское парикмахерское кресло и поставить его на колеса. И сам же в него провалился. – Не плачь, старик, мы дадим туда поролону. Все будет – ляля, – заверили его мастеровые. Возникал мрачный вопрос: если ездить под горку, как потом возвращаться назад, чтобы, упаси боже, не умереть по дороге. Маршрут дожен быть ровным, как скатерка. Первым подвернулся приезжий подвыпивший бизнесмен. В карете он добавил баночного пива и умер для музейных восприятий. И велорикша поехал, стараясь кряхтеть как можно тише. После первого квартала за ним погнались собаки, и он злобно лягался, пока не выбился из сил. После второго его обгоняли пешеходы, а молодые шалопаи отплясывали на тротуаре, выкрикивая: “Давай жми. Гопля, гопля!” После четвертого доб32

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

рые руки прохожих положили его на газон, хлопали по щекам, кто-то сунул под нос нашатырную палочку. Это его вернуло. Он сел. Какое-то время велорикша безжизненно смотрел на свою нарядную колесницу. Экскурсант мертво спал. Вдруг глаза старика блеснули: “Если выживу на этот раз, экскурсии будем отпускать на буксире в паре с Яшиной инвалидской “Окой”. Черт с ним, пусть будет выручка пополам!

На Привозе* (Ля-ля, фа-фа) – Почем ваша птица? Но так, чтобы уже не упасть в обморок. Оп – и огромный, до слез жилистый, голенастый петух уже болтается на вытянутой руке. – Это же громила! Всем началом ешь, ешь – и опять осталось. – Ну еще бы! Тут зубы овчарки нужны. – А я вам говорю, он у вас будет таять во рту. Это был мой любимец. Я кормил его чуть не с ладони. – А почему он у вас такой синий? Или он в дыхательное горло все время глотал? – Женщина – все! Отойдите от птицы. Вы ее уже сглазили. – Сколько стоит ваша индюшка? – Очень дорого. – И это ответ? Это – маркетинг? Этому надо учиться у заграницы? ** – Папаша, не кампасируйте мне мозги. Я ж никуда не еду. В таких убитых сандалетах и пинжаке интересоваться за панскую птицу? Кто вам поверит? *

Привоз – центральный рынок в Одессе. Компостируйте.

Литературная Армения

проза, поэзия

– Э-э, это вы знаете, хлопче? Мой папа при Сталине ходил в ватных бурках на глубокий галош и носил ушанку с таким кошачьим околышем, что встречных собак раздирало на части. А на своем столе видел: икра, семга, филеечка, фрукта. Все – только с Торгсина. Были и такие, что щеголяли в габардинах и макинтошах. Но надо отдать им должное, они с жадностью грызли макуху. – Понял! Сто шмендриков – нас это устроит? Вы посмотрите, какая белоснежная куколка! – Какой уж-жыс! – А что я говорил? Так, дедушка, делайте вид, что я вас ищу. А те, кого вы только что при мне обозвали собаками, в отношении вашего папы были исключительно правы.У них же кошмарный нюх. – Почем бананы? – Цена перед вами. – Подумать только, и это за обезьянью еду! Дайте нам самый маленький, я мальчику определенно обещала. Бобочка, съешь сперва кожурку, чтобы хорошо накушаться, – в ней все витамины. – Дамочка, возьмите, ради богу, себя в руки. Я ж не свожу с вас глаз. Если уже так пробовать вишню, я вернусь домой с пустой цебаркой и без копейки выручки. У людей ни угрызений, ни совести! – Мужчина, что вы хотите за вашего судака? – Прошу – сорок. – За это горе? У него уже жабры сопливые. – Вы совершенно правы. С них не сошла еще морская пена. Бедняжка прямо бился – не успели вы еще подойти. – Он бился у вас еще под пасху. – Сказать можно все. Но где вы еще найдете такую рыбу? С нее просто течет. – И я же говорю: тут надо одной рукой кушать, другой зажимать нос. – Дама, я вижу, вас не перепоешь. Скажите лучше: что вы себе окончательно намерены? 34

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

– Двадцать! И я закрываю глаза на жабры. – Тридцать! Берите и кушайте на здоровье. Вы оставляете меня в одних подштанниках. Бедные мои деточки! Но глаза у обоих обрадованные. Рыба ищет где глубже, человек ищет где рыба, и чтобы крупная, жирная, не очень костлявая. И чтобы, главное, – почем? На выходе из Привоза – маленький гармидер из-за прогорклых пирожков. – Хулиганские морды! Жарили б уже на моторном масле, они были бы еще вкуснее, – шумит малообеспеченная на вид старушка. На пышном, как опара, лице пирожочницы брусничные пятна. – Я жарю на чистой олие “Сонячна долина”. Пусть люди скажут, – кричит она, негодующе сотрясая бутылью с траурной жижей. – Что ты в жизни ела, голодранка! – и вызывает всеобщий восторг и гул. Бабушка отвела душу и уходит. Толпа уважительно расступается перед ней. Торговка подмолодила себе кровь. Зритель получил удовольствие с бухты-барахты. Вот и все историйки. За подлинность не ручаюсь, но в Одессе возможно все. На то и уповаем. Оставайтесь благонастроенными.

ШАГИ ПЕРЕСТРОЙКИ Одесские балачки коллаж

– На что стоим? – На твог'ог. *

Балачки (укр. простореч.) – разговорчики. Литературная Армения

проза, поэзия

– А тощий или не так чтобы уже чересчур совсем? – Дамочка, мы что, уже в Калифог'нии? – Нет. А всем хватит? Что они сказали? – Главное, что – было. А это уже не голод. – Вы правы. Скажите, пожалуйста, что за вами заняли. Я только одним глазком гляну, что делается в рыбном отделе. – Можете на меня полностью положиться. – Мерси. *** – Уж-жыс! Уже цены на базаре – к яйцам не подступись! – Чтоб все несушки разом от птичьего гриппа подохли! Хватит! Всмятку, в мешочек, вкрутую, глазунья, омлет. У меня уже прыщи на спине и белки как у негра. – Петя, зачем так говорить? Недели не прошло, как я отваривала голубцы. – Не сметь называть голубцами эту кулинарную сволочь! *** – За что они кричат? Я скоро совсем оглохну. За талоны на сахар? – За жовтне-блакитное знамя и родную речь. – Ой Цицероны! Наголосятся – потом выпить охота. Нет, без флага нам – никуда. И родной язык – твоя ненька*. Но куда они собираются девать российские матюки? Иначе, где самостийность? А я так скажу. Надо усадить наших лингвистов и пусть сочинят что-нибудь свое, исконное, чтоб не ударить лицом в грязь. И еще кудрявей, чтоб знали – своя голова на плечах. А откуда взялась здесь вода? – Это прорвало городскую канализацию. – А что это там плавает? Я скоро совсем ослепну! Это не риба? – Нет, мама, это не рыба. *

Ненька (укр.) – мать.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

*** Старый одессит брезгливо пересчитывает выручку на базаре, с гадливостью хватая каждую бумажку, как крапиву. – И это можно любить? И это можно иметь за душой? Они даже рвутся без хруста. А инфляция? Утром продашь, вечером стучись головой об угол. А вы знаете другой способ, когда сильно продешевишь? Скажите – послушаем. * Балаболки! Ленин -шменин, такой-сякой, так то хоть уже как-нибудь были дзеньги. *** – Ох уж эти мне купоны! Сплошная морока. Еще и святую Печерскую лавру на них изобразили, вроде это – благодать божья. Ну, времечко! Кто в перьях был – линяет, кто в пушку – хана пришла. А вы обратили внимание на выражение лица великого князя Владимира на купюрах? Он же не крестит, он – отпевает. Нас всех гуртом сделали миллионерами. А где вы еще встретите других таких, чтобы перебивались с копейки на гроши? Интересно, Рокфеллер, когда покупает, припустим, голубых песцов для своей крали (хоть, бог свидетель, я сроду их в глаза не видывала), точно так же изводится, как я, когда беру буханку серого хлеба? Мы же уже почти одинаково платим. Считай, пресчитывай, путайся, мучайся, что ты опять кошмарно преплатила. Я скоро стану Софой Ковалевской. Такое наказание на старости лет малообразованой женщине, ой-вэй!

Бутик – Продавец, почем ваши вон те вон кальсоны с начесом? *

Ленин – портрет вождя на советских купюрах. Литературная Армения

проза, поэзия

– Где вы тут видите кальсоны? Это же – форс! Какая выкройка, какая теплоизоляция! Как в духовке живешь. На улице – Воркута, а вы себе нахально потеете. – Ну хорошо, хорошо, а что они стоят? – Мужчина, отсчитайте без разных всхлипываний миллион двести наших незалежных украинских купонов, и эта вещь – давно ваша. Чтоб она из моды не выходила. Коне-ечно, в таких чихчирах Мерилин Монро не завоюешь. Это – факт. Но за здоровье можно больше не переживать. – А если примерить, хоть приблизительно, как вы на это посмотрите? – Мужчина, вы что, все это время со мной за ватник разговаривали? – А что такое? А вдруг жмут? Выбросить на ветер бешеные деньги? – Ой, мужчина. Мне так понравилось, как вы отозвались за бедные наши карбованцы. Но нет больше беседы, ей-богу. Ходите только по солнечной стороне. Вам не нужна теплая вещь, босяк! *** – Я вот что скажу. Чтоб этот хваленый свободный рынок сквозь землю провалился вместе со своими трубадурами. Слез лить не стану – плут на плуте и плутом погоняет. Дождались. Всего полно, а стоит – обалдеть, да и только. Очередей – нет. А за что там душиться? Все такое поддельное, обжуленное, дохлое. Посмотришь – слюнки текут, попробуешь – тошно. Украинское, натуральное, смачное – сгинуло. Нас сделали облизами. Мой муж такой впечатлительный стал. Одного у гастрономической витрины его не оставь. Потом, чтоб подчеркнуть удовольствие, он все это кушает ночью во сне с чмоканьем и охами, разве только пальчики не облизывает. Совсем в детство впал. Ириски грызет – аж дрожит, эскимо глотает чуть не с палочкой. Близкие утешают: “А что он в детст38

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

ве видел, кроме голодных утренников и пионерских линеек? Скажите спасибо, что он не целится в глаз из рогатки”. Уже стыжу как могу: “Не бери близко к сердцу. Ты же интеллигент, бывший учитель”. Нашим врагам бы такую старость. Но у нас их нет. *** – Вы как хотите, а я не смолчу. Сорванцу “Мурзилку” еще читать, а они ему презервативы продают. – Женщина, не шумите. Митинг – на площади. Это тут неподалеку. А мы обслуживаем население, а не проповеди читаем. Раскудахталась тут. – А как отвечают, хамлеты. Молчать! Вас надо под суд отдать. Бизнесмены! Мальчик, родители знают, чем ты занимаешься? – Да. – А зачем тебе столько, юннат? – А я их на майские праздники надую. – Свя-ят, свя-ят! И это счастливое детство? *** – Подумать только. Весь город обклеен афишками попсы. Если они думают, что мы самые дурные, то кто им сказал, что мы самые богатые. По телевизору уже всем осточертели. Грохот и пар на сцене, как в паровозном депо. Мокрые, как хлюща. Вопят, вроде им самое ценное прищемили. Один полуголый лошадиный балет-подтанцовка чего стоит. Скоро резинка от трусов станет эстрадной одеждой. – Не говорите. А я ж дочку просила: “Не давай сопляку деньги на билет”. Но они ж сильно продвинуты. Теперь у внука все тело в чирьях от полового возбуждения. Дважды переливание крови делали. – Бедное дите! Нет, это хорошо, что истинной культуре платят гроши. Иначе туда сбежались бы одни головорезы. Литературная Армения

проза, поэзия

*** – Доинтегрировались. Уже гимназиями, лицеями, колледжами назвали. Девчушки выражаются – матросы прячут глаза, сапожники краснеют до кончиков ушей. Куда уже дальше? – Как это? А пансионы благородных девиц: машерочки, книксены-реверансы, кисейность, чувствительность, сю-сю-сю. Дайте влиться в Евросоюз – мы себя не узнаем. – Еще бы. Они и сюсюкать научатся матом. – Вы – малокультурная женщина. О чем с вами можно говорить? *** * – А наше зазнобное как уже не называли: и “Распутин” , и “Кремлевская”, и “Княжий келех”, и “Шустов”. А утром дыхнул – обои выгорают. Я не требую, чтоб от меня пахло резедой, но честь знать надо? Раньше искренней было: “Зубровка”, “Спотыкач”, “Зверобой” – и ты уже знаешь, на что пошел. – Не говори. Тут такое запропастишь – дизель бы рвануло, и еще веселый. Жинка в комнате отказывается стелить – дети синюшными пятнами покрываются. Обнаглели – ваще! *** – Вы полюбуйтесь на наших защитников. Недокормленные какие-то. Шейки цыплячьи. Играют при ходьбе. Такими опасного преступника напугаешь? Да и камуфляжная форма им дана, чтоб хорошо прятаться. Вооружены до зубов, а в темень на улицах практичней всего появляться в подгузниках. Вот что раньше было. Милиционер – так это ми-ли-ци-онер! Лицо как цебарка. Голос как пароходный гудок. А душа – отзывчивая. В кобуре – шиш! Одним оловянным свистком ставил мир на колени. Так люди спокойно разгуливали ночами по улицам. Кому жить надоело. *

Здесь и ниже – названия алкогольных напитков.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

*** – Товарищ участковый, вот послушайте, запомнила слово в слово: “Молодой человек, стройный, приятной наружности, вступит в интимные отношения с дамой. Хороший стол и выпивка – обязательны. Амуры в полном объеме гарантируются. Стасик”. И – телефон. Я все приготовила, позвонила, жду. Как он глянул на полную глубокую тарелку с сырниками, я сразу поняла – очень голодный. Решила: станем родными, я ему мужнино белье подарю – почти ни раз неодеванное. Вычистил все что было. От каштановой настойки на чистом спирту – я ею суставы натирала – капли не оставил. У совестливого парня от нее сердце бы остановилось. Поднялся и говорит: “Ничего, бабуся, у нас не получится. Еще и паралич разобьет, потом по судам затаскают”. Как это не было, товарищ участковый! Творог сто'ит – язык отнимается сказать сколько. Я ему еще шпроты открыла. На праздник берегла. Как я не додумалась туда касторки влить, чтобы оно ему боком вышло, подонку несчастному. Пользуются нашей сердечностью. Я бывшая медсестра. Скольких с могилы вытащила – с ума можно сойти. Скажите честно, я заслужила такое отношение? Товарищ участковый, уверена, что вы этого так и не оставите. Пойдемте, я покажу место, где приклеена его писулька. Имя, телефон – все там. Набери справочное бюро, хватай и сади. А нет – я сама пойду снизу припишу: “Женщины! Не верьте ни слову! Пожрал, выпил – и тягу. И стройный что жердь. А наружность – не ко сну будь помянута. Приглашайте! Но с милиционером в засаде”. – Товарищ участковый, кто такой карапуз с луком и стрелами – кто его не знает. Но что такое “амуры в полном объеме” вы не могли бы мне пояснить? – Дураки, тетя. – Поняла. Литературная Армения

проза, поэзия

– Я был бы и рад, но ничем не могу помочь. Улик – ни одной; все вещи на месте, рукоприкладства не было – хоть бы пальцем притронулся. Даже не обматерил. А за нахально угостился – в кодексе ни слова. Пусть Верховная Рада думает. – Да лучше б обматерил, сволочь проклятая! Обозвать женщину в полном соку – бабусей! – Советую впредь быть бережливей, а конский каштан настаивать на скипидаре, чтоб никому не было повадно. И еще вот что. Может, сказать: “Спасибо, что не получилось”? Сейчас спид свирепствует как осатанелый, спасения нету. Черт с ними с сырниками! – Действительно. Будь они прокляты! Как я об этом сразу не подумала, старая дура. Сама ж всю жизнь в медицине. – Пан участковый! Если с вашими близкими, не дай, конечно, бог, что-нибудь, когда-нибудь, и нужны уколы – мои руки еще не отсохли. Совершенно бесплатно! Вы раскрыли мне глаза. Нет, что там ни говорите, а мы – в хороших руках! *** – Бронислав, где ты? Почему я тебя не вижу? У меня твой * ЗОЖ уже в печенке сидит. Загорелось ему “кровь с молоком” стать. То “моржом” решит быть. Мне в ту прорубь только заглянуть – сразу каверны, сразу кровохарканье. А он туда – бултых! И недержание себе нажил хроническое. Теперь перину сушу и проветриваю. Разрисована – от соседей прячешь глаза. Сейчас йогом стал, асаны осваивает. Бронислав, не фырчи ноздрями, дыши как люди. Дай слово сказать. – Циля, что женщина может понять в великом учении индусов? Оно спасет человечество. – Да? А почему меня не спасает? В спальне воздух, как в солдатской уборной. Глаза слезятся. Ладно уж – вдыхай, выдыхай, никто тебе на горло не наступает. Старый как-никак, рассудок уже не тот. Но вчера в позе “павлин” тебя судорога схватила. *

ЗОЖ – здоровый образ жизни.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

Мы с Натальей Калистратовной еле ноги тебе расцепили. Ты орал как резаный. Бронислав, я не становлюсь на колени, ты же знаешь – у меня суставы. Но я у тебя прошу, не делай необдуманных движений. Ночью это обязательно отзовется. Слава богу, ты – дома, в родных стенах, а не в арестантском больничном халате. Тобою дорожат. Жить можно. Пойди лучше съешь малинового киселя. Он уже остыл.

Встреча – Ой, здравствуйте. Сколько лет, сколько зим! Как поживаете, Арнольд Леонидович? – Не живешь – раздираешься. Все мысли – в Израиле. Сам – черт-те где. А душа в Одессе – такой это приворoтный город. Теперь на него любуешься глазами интуриста – со стороны. Опустела “жемчужина у моря”. Хиреет на глазах. Правильно говорят: сидели б – не рыпались. – А рассказывают, вы в Америке, как в своем курятнике. – Много люди понимают. Как ваш свекор Борис? Живой-здоровый? – Сказать чтоб живой, было бы чересчур. Сказать чтобы нет, так вы от него дождетесь. Все, все – на дорогущие лекарства. А проку с них? Теперь не лечат – калымят. – Ничего. Терпите. Он вас выкормил. Поклон ему. – Арнольд Леонидович, могу я вас об чем-то попросить? – Я весь превратился в слух. – Если встретите мою сестру в Санфранцицке, передайте, пусть они не думают, что мы ждем от них посылки. Если они не могут, мы сами им пошлем. Я успела за это лето кое-что насушить. А если им вздумается посылать деньгами, то только через Флору. Теперь все аферисты. – Если встречу, обязательно передам. – Я вам так благодарна, так благодарна. Литературная Армения

проза, поэзия

Алле! Эстрадный монолог-фарс Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле! Тетя Фая? Здравствуй, дорогая. Как Эдя, как все? Какая тетя Фрося? Катя выбросила ребенка? Ну. Куда? Зачем? Ах, на пятом месяце. Ой, бедненькая! А я тут причем? Нет, это не Федя. Это – совсем другой человек. Я с вами прощаюсь, желаю быстро утешиться. Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле! Ах, это опять тетя Фрося? Знаю, знаю. Остро пережил выкидыш Кати. Но какой дурак сейчас рожает! Дите замотать не во что. А кормить? “Детское питание” работает наобум Лазаря. Это надо доиться как коза. Тетя Фрося, а куда вы звоните? Ах, это ваш племянник Федя звонит. Вы даже слышали его голос? Но прервалось? И откуда? С Одессы? Вот как. А куда? В Горловку? Горловка, Горловка. Что за название такое? У вас что там, повальная ангина? Не знаете? Тетя Фрося, а что у вас на сегодня можно хорошо купить? За литру вам свалят во двор самосвал антрацита? Втихаря? Заманчиво. А из мехов? Кроличью шапку? Тетя Фрося, зачем только вы там живете? Я снова прощаюсь. Желаю вам ясно услышать голос Феди, не падайте духом. Пусть только кричит, как связист при танковом сражении под Прохоровкой. Живите долго. Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле! – Тридцать седьмая. Вы разговаривали с Горловкой восемь минут. – Как это – я разговаривал! Звонили же мне! Связали с какой-то малохольной бабкой. Говорила одна она. Я молчал как убитый. Соединили б с матерью Терезой – я понимаю. У меня есть что ей сказать. Я не поздравил еще святую женщину с Нобелевской премией мира. А время не ждет. 44

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

– Надо было сразу же положить трубку. У нас оборудование еще времен застоя. Случаются ошибочные автоматические переключения. Ничем не могу вам помочь. – Скажите, тридцать седьмая, а ваши там “Левши”* еще хорошо не выпили? Номера у них скачут. Уже и цифры науськали: говори – Федя, плати – Фраерзон. Это же чистой воды черносотенство. Коне-ечно. Я невозможный богач и изобретатель. У меня на руках патент – как “выкурить” чистейший медицинский спирт из канализации. И – лицензия. Если Феде придет в голову еще переговорить с Носоглотовкой, мой карман для него раскрыт, хоть я никого там не знаю. И не забудьте, пожалуйста, записать на мой абонементный счет два ящика повидла для дома сирот. Бедные детки. Им надо помочь. – Хватит шутить. Ждите. – Кого – ждите, чего – ждите? С моря погоды? (Зуммер). Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле! – Тридцать седьмая. Соединяю со штабом матери Терезы. – Как?! А кто будет платить за этот волнующий разговор? – Обыкновенно платит сам Международный Красный Крест. Говорите. – Ну ладно. Ну пусть. (Эти охламоны столько уже умеют – у старых чекистов волосы встали бы дыбом). Алле! Алле! Мама Тереза? Мать! Голубица! Поздравляю! Столько сеять добро – вы что-то единственное! Я стою на коленях. – Вы говорите с переводчицей. – Как мать Тереза? Как ее драгоценное здоровье? – Слава богу, хорошо. Какие у вас проблемы? Вы что, голодаете? – Ну что вы! Но, правда, – хронически. Зарплаты “заморожены”. Обедаем только во сне. Супругу уже шатает. Боюсь, скоро шалаться начнет. *

Левша – народный умелец, по легенде подковавший блоху. Литературная Армения

проза, поэзия

– Где вы работаете? Назовите точно вашу организацию. – Я – флейтист с Госконцерта. Знаете – фью-у-у, фью-у-у? У нас называют “смур”, хе-хе. Нет, только не гуманитарную помощь. Она не доходит. У нас – демократия. Только именным переводом. Миленькая, запишите скорее адрес: город Одесса, улица... Алле, алле, вы меня слышите? Разъединила! Какая неизгладимая сволочь! Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле! – Тридцать седьмая. – Да как вы посмели?! Сорвать благородную акцию! Так поднагадить святой старице. Прямо в душу. – Вы говорили пять минут. – Так вы же сказали – за их счет. Это же сумасшедшая плата! – Красный Крест личные заявки не принимает. Они сами отключились. (Зуммер) – Чугунолитейным крестом тебе по кренделю! Ну, бандиты, ну, перестройка! Правильно мама говорила: “Твой язык тебя когда-нибудь приведет”. Дзинь, дзинь, дзинь. – Алле, немедленно положите трубку, черносотенка проклятая! Все! Я обрываю телефонную проводку! А-а, пуленька, это ты? Ну извини, сегодня меня разорили. Придешь – узнаешь. Как прошел концерт? В полупустом зале? Ничего. Меньше будут освистывать. Давай дождемся Их всеобщего возрождения. Как это я в тебя по-настоящему никогда не верил? Да у тебя бархатное камерное контральто. А что они платят? Другим на шепот не хватает. А ты голос даешь. Ладно, иди, жду, целую. Ой, вялый на голову! Ой, шляпак! Зачем я не эмигрировал в Израиль? Все уже было решено. Сестра Сима теперь пишет: “Я прямо объедаюсь цимесом*! Здесь он безумно вкусный”. А что я тут “кушаю”? Одни шахеры-махеры. *

Цимес (евр.) – сладкое лакомство.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

Интервью – Реб Рабинович, вы счастливы на своей исторической родине? – Сказать чтобы – нет, будет грязная ложь. Сказать чтобы – да, весь “перчик” в еврейском счастье. Ты Там – так вроде комуто в сало плюнул, а Тут, смотришь, манна с небес посыпалась. Себе говоришь: “Не комкай своего счастья”. И – сюда! А Тут тебя восторженно взрывают, а Там как раз на тебя прихотливая мода пошла. Сказано ж: сгинь – полюбишься. Вы помните тот старый приторный вопрос компетентных органов, от которого у самого отчаянного смельчака начинало бурлить в животе: “У вас есть родственники за границей?” Теперь Там спрашивают: “У вас хоть один дурак здесь остался?” И гладят по головке за патриотизм. В нашем народе, исстрадавшись, говорят: “Перемена места – перемена счастья”. А это – покерный понт: как карты лягут. – Но есть ведь еще богоданные места. Канары, к примеру: море, солнце, пляжи, женщины, пальмы. Так разве не бывает? – Так может быть. Но если вместе с еврейским счастьем, то это – мокрый плеврит, солнечные удары, что-нибудь венерическое, охрани бог. Вопрос еще – что ждать от пальм? Но главное, всех тянет к своей кровинке. И вот поднялись, приехали: “Здравствуйте, просим если не любить, так жаловать, с нами наш бог!” – И как вам живется-можется на новом месте? – Видите ли, у нас, как в Америке, время – деньги. И времени у тебя – хоть отбавляй. А деньги пусть сами себе подохнут. Нет, в делах я – огонь! Но вообразите, какое кафе мог я здесь открыть, вышколенный советским общепитом. Людям тошнило сразу при входе. А так живем как все и везде. То с хохоту пропадаем, то на людях хорохоришься – в уборной плачешь. Еще и зять – сущий грабитель. А что я имею кроме как на бедные поЛитературная Армения

проза, поэзия

хороны и валун с надписью от родных: “Спи спокойно. Хватит нам уже”. Так он выдавил из меня новенький “форд” и домик с мансардой. Хоть кукуй, хоть кукарекай, хоть жалуйся в кнессет – там тебя ждут. Моей внучке Лизе вручили автомат и наказали: “Будь гражданкой”. Чрезвычайная ситуация, что, я не понимаю? Так “закаляется сталь”. – Реб Рабинович, как вас встречали в своем отечестве? – С любовью. Нам были рады. Правда, сказали: “Слыхали, слыхали, Рабиновичу памятник символический воздвигли в Одессе. Но как первому кляузнику и хохотуну. Пусть то были не кляузы, а прозрения, но все равно – за длинный язык. А нам нужны крепкие руки и горячие сердца. Мы у себя тут возрождаем, созидаем, отстаиваем. Приживайтесь и приобщайтесь – бог в помощь!” Затем присмотрелись, прислушались, посоображали и заметили: “Конечно, Рабинович, по метрике вы – наш. Но по духу – стопудовый русак. К тому же еще матерщинник”. Чудеса твои, Господи! Там укоряли: “Ты по пачпорту только русский. А так – чепуха”. Тут попрекают, что по метрике только свой. Но тоже – не лучше. Ну есть такой грех, чего кудряшиться. Нет-нет да и вырвутся бешено из тебя неистовые русские слова. Буйнут и улягутся. Ведь они ж – форточка для души, деточки, без них она давно б уже задохнулась. Кому-то они и здесь впрок идут. Имею поведать вам историю. Почти анекдот. Мой бывший сосед, в Одессе через дорогу жил, купил здесь на рынке у сибиряка, из наших, говорящего попугая. Повесили дома клетку, подсыпали корм и ахнули: матерится как магаданский зэк, хохлится и щелкает клювом. От гостей – стыдно, за детей – страшно. Жена требует отдать мерзотника коту, который уже облизывается, заглядываясь на крикливого говоруна. Но согласитесь, чем виновата птица, что росла не в профессорской семье? Так он отнес клетку к себе в бакалейную лавку. И что бы вы ждали? От посетителей отбою нет. Пришлось срочно расширять торговлю. Конечно, женщины сюда перестали хо48

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

дить. А без них и везде спокойней. Клиенты в восторге. Есть такие, что прямо стонут: “Ты пасатри – пичужка никчемная, а как душу трет”. Им мерещится, что они в родной Одессе, Жмеринке, Конотопе – словом, кто где. – Реб Рабинович, а у вас, хоть изредка, бывает тоска по прошлому? – И очень навязчиво. Как у собаки по палке или у рабочей лошади по кнуту. Конечно, одесские песенки и заморочки – это уже у тебя в крови. Но и кровь изнашивается, стареет. И город в цветущих акациях, сколько ни спи, не приснится. А о счастьи мы уже говорили. – Но у нас еще говорят... – Знаю, знаю. У вас говорят, что мы драпнули с тонущего корабля. Но корабль не тонул. Он, как и ожидалось, сел на мель. Позовите нас, и мы запустим его в кругосветное плаванье. Только явите хоть чуточку благоволения. Мы их бросили. Как вам это понравится? Глотая корыстные слезы, мы оставили им для академий и медицины, культуры и парламентов. И даже для эстрады. Мы их бросили. Это надо же! Мы создали им межконтинентальные ракеты и космические корабли. Нет! Им больше по душе трактористы-бульдозеристы. Мы написали им песни народнее, чем их свои, и нашли для них самые теплые, задушевные слова. Нет! Им родней гармонисты и балалаечники. Ну и будьте сами с ними со всеми счастливы! У нас здесь сложно пока. Но мы здесь сами себе хозяева. У меня тут хорошие видения. Вот вам мой ответ. – Реб Рабинович, благодарим за интервью. Будьте себе счастливы без “перчика”. – Благодарствую. До свиданья, до свиданья. Душевно был рад. Но те уже пустились в галоп. – Обожаю репортеров! Таких отъявленных негодяев, лгунов и проходимцев – свет не видывал. Хоть за все времена у него Литературная Армения

проза, поэзия

было на что посмотреть. Это говорит вам я – старый Рабинович, перешагнувший через свой “Мафусаилов век”.

Думки за интеллигенцию У нас уже все – как у людей. И магнаты – свои. Даже американские книжонки-путеводители “Как стать миллионером” девственным розовым стыдом покрываются. И бомонд – свой. Правда, еще порой моветон, а то и амикошонство, бывает – эх, эх. Но – дайте время! Средний класс – как сыр в масле катается. Все обратил в “блошиные” рынки и могарычовые дела: все продается, все покупается, начиная с чести. Зато низший класс – у самого Максима Горького в соображении пьесы “На дне” горячие слюнки бы потекли. И только интеллигента не знаем куда притулить. Ему: новый герб, новый флаг, новый гимн, воля-волюшка, а он согласно хлопает глазами и в голове ищет, как фокусник. Для него завшиветь – дело плевое. Глаз с него не спускай. – Ну верю, не ной, трудно тебе. Так тебе ж так и положено, раз интеллигент. Ишачить – не можешь. Стырить – боишься. Купи-задвинь – гнушаешься. А потребности как у нормальных людей. Значит – терпи. На тебе ж, говорят, мир держится. А время, надо заметить, презнатное, попробуй поинтересуйся: – Скажите, а трудолюбие нужно? – А как же! Для нас упереться рогом – только давай. Хоть не – туда и – не в то. – А вот талант, профессионализм нужны? – Еще бы! Куда ж нам без золотых рук? – Ну, а – только хорошенько подумайте – честность, добросовестность нужны? – Само собой. Что за вопрос? Скажете тоже. 50

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Юрий Аветисов

Но если все это у тебя уже есть, не надо даже повода, чтоб от тебя отделаться. Кто ж такую зануду потерпит? Не искать на людях козюли в носу, не сморкаться или харкать себе под ноги, не выражаться при дамах вслух – это еще не интеллигентность. Это – стеснительность или, если хотите, начатки культуры. Подлинный интеллигент меланхоличен, порой – истерик. Легкоранимый, но сам – не ранит. И – большой самоед: “паучья” мораль – сжирай друг друга – ему претит. Одним словом, пустяк-человек. В толпе его ни в медный грош не ставят и почитают за дармоеда. А в “героические” времена могли бы запросто поставить к стенке, как язву на теле трудящегося народа, за одно только пенсне или, как показалось, противное выражение лица. И знать не знают, и ведать не ведают, что с ним – муторно, а без него – позорно, даже страшно. Все кувырком: порядочность и интеллигентность все больше уже – не одно и то же. Что будет завтра – увидим потом. Попробуй того, кому по кошелю сейчас высокое образование, обзови мягкотелым или вшивым интеллигентом. Язык с кисточкой вырвет заодно с миндалинами. Послушайте, как убивается вон у праха мужа профессорская вдова: – Логарифмы-шмолгарифмы, теоремы-шмеоремы. Ну? И что ты кому доказал? У тех, кто вовремя раскусил демократию, ряхи как мандолины. А встань посмотри, на что ты похож? Родненький! А там потомственный интеллигент вдумчиво вглядывается в любовно вырезанную на парковой скамье академичную уже матерную триаду. – А может, отчасти по-своему они исключительно правы? Все! Иду сдаваться. Или еще немножко повременим? Как ты считаешь? Такие вот пироги.

Литературная Армения

проза, поэзия

Эдуард Аренц

Из книги “Летаргическое бодрствование” Перевел Гурген Баренц

*** Знаю, однажды проснусь после тайной вечери, обуюсь следами отца, потрескавшимися, словно маленькие кармашки, наполненные безмерной любовью… Сумеют ли мои дни взвесить эту невыносимую легкость?..

Одиссея Съели стихотворение, за чашкой кофе выкурили тишину, отдалились от Смерти, 52

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Эдуард Аренц

пережевывая цвета и оттенки, но продолжаем поглядывать на слово…

Дилемма В зеркалах приливов и отливов все сидят в одной и той же позе… Исполнительница за виолончелью и беременная женщина…

*** в начале было не Слово а знание того что в начале было Слово

*** Птица беспокойно кружила вокруг клетки: Литературная Армения

проза, поэзия

она оставила в ней свою мечту о свободе…

Цвет В мире сейчас – голодуха. Повинуясь инстинкту самосохранения, съедаю любовь… *** Слеза больше всех верит в Бога. Она всегда посещает церковь Надежды.

*** День – надкушенный апельсин, словно талия девушки… Щенята от жажды подохнут, облизывая свои артерии. Подушка ангела вспотеет под кожею сна. И из треснувшей чашечки слова звонко выплеснутся пузырьки света…

*** Есть такие женщины, которые 54

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Эдуард Аренц

потеряв девственность, становятся еще более девственными… Такими женщинами являются все свечи…

*** Жизнь проживает меня со всеми моими нюансами, а я вращаюсь вокруг нее, словно краска – вокруг незнакомой кисточки. Мои полотна дырявы, словно японская монетка, через которую поочередно от меня спасаются любимые женщины, с удаляющимся перезвоном моих прекрасных потерь… И мои аплодисменты тяжелей меня самого. Поэтому я собрал их в своей ладони, словно помятые купюры, и храню их для конца, для смерти, чтобы заштопать ее маски, которые однажды прохудятся, словно мои полотна, и я со звоном выплеснусь из них, и жизнь продолжит проживать меня со всеми моими нюансами… *** Ван Гог лишил себя уха, поскольку оно ему не было нужно: он уже слышал гения. Литературная Армения

проза, поэзия

Аль-Маари на деле видел столько, что глаза для него стали не столь уж важны. У Чаренца нет могилы, поскольку он еще не умер. Я с людьми здороваюсь левой рукой, поскольку правой Уже поздоровался с Богом…

Оргия судьбы “В этом доме жил последний гений предпоследнего века Анри де Тулуз-Лотрек”, – гласит табличка на стене парижского публичного дома…

*** Родовые схватки матери поэта всегда остаются незавершенными… Они завершаются рождением каждого нового произведения ее сына.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Очерк, публицистика Гарегин Нжде

Род наша опора Перевела Жанна Шахназарян

Современный мир, нестабильный и неустойчивый, давно вступил в эпоху глобального кризиса, эпоху информационных войн, тотальных манипуляций сознанием, эпоху террористических и политических спектаклей. Распространение в планетарных масштабах идеологии потребительского общества и массовой культуры, создание транснациональных корпораций, международных кредитно-финансовых институтов и других наднациональных организаций при высоком уровне развития коммуникаций приводит к формированию единого экономического и информационного пространства и делает неизбежным еще большую концентрацию власти в руках узких групп лиц. Ряд социологов – Ф.Фукуяма, Дж.Грей, Н.Чомски – назвал современную ситуацию “концом света”. Однако сохранение собственных культурных и традиционных ценностей, укрепление государственного и национального суверенитета дало бы шанс человечеству найти выход из глобального кризиса. Таков наиболее благоприятный, хотя и наиболее трудный для реализации, сценарий цивилизационного развития. Ярким выразителем подобного подхода является Гарегин Тер-Арутюнян – Нжде (1886–1955) – выдающийся армянский военный и общественно-политический деятель, Литературная Армения

очерк, публицистика

герой и идеолог национально-освободительной борьбы армян в начале прошлого века, сыгравший важнейшую и неоценимую роль в жизни своего народа в сложный исторический период, когда стоял вопрос о самом существовании армянской нации. Его публицистические и философские труды, направленные на патриотическое воспитание молодежи, актуальны и сегодня. Сурен Черкезян

Мой ответ Трагедия Армении в свете 1 турецко-большевистских документов . Да простится мне, если, отстаивая историческую правду, я невольно погрешил против скромности. Конец мировой войны грозил стать заслуженным концом Турции. В октябре 1918 года в Мудросе была вырыта ее бесславная могила. С этого дня Османское государство превратилось во вседоступную для победителей страну. 2 “Враги, – пишет по этому поводу кемалистский историк, – нанесли турецкому государству смертельный удар. Они намеревались нанести такой же удар и турецкому народу”. 1

Впервые опубликовано в 1937 г. в Софии. Мустафа Кемаль (Ататюрк – букв. “отец турок”) – первый президент Турции. Продолжал политику своих предшественников в Восточной Армении, заявляя: “Мы должны уничтожить армянскую армию и армянское государство”. Благодаря договору с большевиками 1921 г. добился огромной помощи вооружением и финансами и больших территориальных приобретений за счет Армении (здесь и далее примечания переводчика). 2

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

По условиям Мудросского перемирия победители были вольны наложить свою бронированную лапу на любую точку турецкой страны. С одобрения последних – союзнических государств – греки в мае 1919 года заняли Измир. В том же году Англия и Франция подписали соглашение о разделе Турции, по которому первая получила львиную долю: Междуречье, Палестину, Заиорданье и нефтяные месторождения Мосула. Спустя месяцы английский сапог тяжело топтал также Константинополь и Чанак-Кале, взяв под свой контроль Анатолийскую железную дорогу по всей ее протяженности. В довершение этой беды, справедливо постигшей турецкий народ, Лондон заключил с султаном тайное соглашение, по которому Турция, принимая мандат Англии, обязывалась впрячь все духовные и моральные силы халифата в колесницу британских интересов. И наконец, Турцию принудили подписать 3 Севрский договор . Уже слышен был погребальный звон по Османскому государству. Франция захватила Сирию и соседнюю Киликию, Италия – Адалию. Греки, дополнительно, – Восточ3

Подписан в 1920 г. странами Антанты и присоединившимися к ним государствами, с одной стороны, и султанской Турцией – с другой. По нему, Турция признавала Армению как свободное и независимое государство. Вопрос западноармянских территорий был оставлен на усмотрение США. По решению президента Америки Вудро Вильсона к Армении должны были отойти две трети вилайетов Вана и Битлиса, почти весь Эрзрумский вилайет и большая часть Трапезундского вилайета, включая порт. В общей сложности все эти территории составляли 90 тыс. кв. км, с выходом к Черному морю. Однако Севрский договор остался на бумаге, ибо новое, младотурецкое правительство не признало его, а кемалисты прибегли ко всем средствам, чтобы воспрепятствовать его утверждению и в качестве первого шага напали на Республику Армения. В результате сговора Кемаля с Советской Россией договор был пересмотрен и фактически денонсирован. На Лозаннской конференции (1922–1923) союзники признали за Турцией все те западноармянские территории, которые должны были отойти к Армении. Более того, они отдали Турции районы Восточной Армении Карс, Ардаган и Сурмалу. Литературная Армения

очерк, публицистика

ную Фракию до Чаталджа. Говоря “Турция”, теперь следовало понимать северные невозделанные земли Анатолии вдоль Черноморского побережья. Турция была географически расчленена и политически мертва. Так история карала то осквернявшее мир неслыханными злодеяниями волчье племя, которое когда-то сообразно хищнической своей натуре, а в последние два века – из-за разногласий между европейскими государствами уничтожало и сметало с лица земли целые народы и культуры. Свершился самый справедливый суд в истории: Турция еще была – и ее словно уже не было. Но в этой роковой ситуации на помощь ей пришел “тюркородный” Ленин. Еще в 1918 году Советы по Брест-Литовскому договору отка4 зались от прав Царской России на Проливы и Малую Азию. Выражая по этому поводу глубокую признательность своего народа “единственному другу черных дней Турции”, автор “Истории Турецкой республики” с нескрываемой гордостью утверждал, что “Ленин происходил из семьи обрусевших тюрок”. Ленин тюрок! – вот разгадка тайны, считавшейся по сей день неразрешимой. Человечество не знало этого и не могло объяснить тайны турецко-большевистского духовного родства. Армянин, в частности, не мог понять, почему большевик оказался таким же арменофобом и палачом армян, как турок; почему оба обрушили свой удар в первую очередь на мозг нашего народа – его интеллектуальную элиту; почему от большевизма выиграл только турок, почему? Ответ на все эти “почему” дал теперь турецкий историк. Отныне тайна раскрыта: Ленин – тюрок. Так действует атавизм. Турок подарил русскому полукровку, русский турку – политического благодетеля, освободителя. Так действуют в истории так называемые иррациональные силы. Турецкий историк 4

Имеются в виду черноморские проливы Босфор и Дарданеллы.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

ничуть не грешит против истины, считая Ленина тюрком: свидетельство тому – татарское иго, веками давившее Россию, ее душу и тело. Турцию спас большевизм, а не баловень судьбы Кемаль. Совершенно очевидно, что если бы Турция не чувствовала себя в безопасности рядом с Россией, если бы не был заключен турецко-советский военный союз, то усилия “серого волка”, в день захвата Измира убегавшего со своими немногими соратниками из Константинополя в Самсун, пропали бы даром. Спустя всего год по заключении этого договора кемалисты, благодаря оказанной большевиками щедрой помощи оружием, финансами и военными специалистами, нанесли в Сакарии поражение грекам, в результате чего Турция, вчерашний полутруп, вернула себе власть надо всей Малой Азией, в том числе и над нашими Карсом и Ардаганом. Так поднялся на ноги турецкий калека. Таким образом, по свидетельству самого турецкого историка, армянская трагедия была обусловлена покровительством, оказанным Кемалю Москвой.

Турки и большевизм против Армении Пожалуй, ни один национальный деятель не подвергался столь страстным нападкам и критике со стороны Советской власти, ее газет и разного рода ее трубадуров и апологетов, как автор этих строк. Прошло десять с половиной лет с того трагического дня, когда мы покинули Армению, но красная власть не забыла, не забывает и вряд ли когда-либо до конца забудет меня. И это понятно, более чем понятно. Первую пулю по Красной Армии выпустил мой боец, и последним во всей России и Закавказье он покинул поле боя. Это мои народные дружины разгромили, обезоружили и взяли в плен почти все войсковые части 11-й Красной Армии, это моя народная армия – вопреки договору, заключенному между правительством Республики АрЛитературная Армения

очерк, публицистика

мения и представителем Москвы Леграном, по которому Зангезур был отдан Азербайджану, – силой оружия продиктовала Советской власти свою волю и присоединила Сюник к Армении. После первой советизации Армении я, заняв и объединив Горную Армению, создал суверенный Сюник, который стал психологическим импульсом к всенародному февральскому 5 восстанию в Армении . А после второго падения Еревана он послужил спасительным мостом для армянской интеллигенции, бежавшей от турецко-большевистского зверя. В один из самых ответственных моментов армянской истории, когда турки и большевики вступили в сговор против самого существования нашего народа, он, героический Сюник, как сказочный титан, держа одну руку над родными горами, чтобы защитить их от врага, другую прозорливо протянул через Аракс, чтобы чудом спасшаяся многотысячная военная и интеллектуальная элита нации из Араратской долины без потерь ушла в Персию. Таким образом, Красная Армия встретила в нашем горном краю мощное сопротивление, какого не видела в России, и оставила здесь десятки тысяч убитых и пленных и большое количество военных трофеев. Целый год Сюник с редким в наши дни героизмом насмехался над закавказскими силами Москвы, нанося ей тяжелейший урон, выводя ее из себя и покрывая позором. Вот отчего всякого рода и цвета друзья и апологеты советского строя и советской кормушки по сей день устно и письменно источают яд в мой адрес. Я и Советская власть – не давние, полузабытые недруги. Я был и продолжаю оставаться непримиримым врагом ленинской идеологии. Мы были и остаемся не только противниками по оружию. В таких случаях вражду 5

Вооруженное народное восстание в Армении против большевистской власти в 1921 г. 16-18 февраля в результате боев повстанцы захватили несколько районов Армении и вошли в Ереван. Был создан Комитет спасения родины, но продержался он недолго: 2-го апреля в Ереван вошла 11-я Красная Армия, и повстанцы были вынуждены отступить к Зангезуру, где продолжались оборонительные бои под руководством Гарегина Нжде. 62

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

забывают не скоро. Мы противники еще и по политическим убеждениям, по мировоззрению. И если сегодня оружие смолкло на время, идеи всё так же сталкиваются, вступают в поединок друг с другом. И коль скоро большевики в своей борьбе не признают человечности и морали и для них не существует идейных противников, а только классовые враги, то их бумажные атаки еще продолжаются и будут продолжаться впредь. Наша обоюдная вражда подпитывается еще и третьим фактором – фактором турка, в союзе с которым Красная Армия выступила против нас на фронтах и в Армении. Трагедия наша была обусловлена “тюркородством” Ленина, то есть тюркским духом большевизма – его ненавистью к армянам. “Советская Россия, – трубила в свое время армяноязычная газета “Коммунист Зангезура”, – должна и будет защищать освободительное движение в Турции. Именно поэтому Советской России необходимо иметь постоянную и непосредственную связь с Турцией, дорога к которой пролегает по Зангезуру – через Нахичеван”. Советская власть, и в частности большинство примкнувших к ней армян, знает, чувствует, что зло, причиненное турецкобольшевистским альянсом армянскому народу и нашей родине, не простится, не забудется с легкостью. Москва и ее агенты армянского происхождения знают, что армяне – от природы нравственный народ – не простят тем, кто протянул руку помощи турку в тяжелейший момент его истории и ценой новой армянской трагедии способствовал осуществлению антиармянского турецко-большевистского альянса. Съезд народов Востока, созванный по инициативе Третьего Интернационала в Баку 1-8 сентября 1920 г., подтвердил три следующих обстоятельства: а) что заключенное в Москве тайное турецко-советское соглашение было подписано до вышеупомянутого съезда; б) что Москва решила оккупировать Армению с помощью Турции и в) что турок в Армению притянула, привела Москва. Литературная Армения

очерк, публицистика

Несколько цитат, взятых из стенограммы протокола этого съезда, подтвердят абсолютную справедливость моих слов. Зиновьев: “В Турции, товарищи, вы знаете, Советское правительство поддерживает Кемаля”. 6 Энвер-паша : “Я жму руку всем, кто будет работать вместе с нами до окончания этой борьбы... Мы считаем, что Азербайджан принадлежит азербайджанцам”. Ибрагим Тали (представитель Ангоры, который говорит с целью натравить на Армению, настроить съезд против нее): “Мировой империализм... протянувший свои руки к жизненным артериям Турции... привел Турцию в совершенно обессиленное состояние... Западные капиталисты решили натравить против турецкого крестьянина... своих приспешников венизе7 листских греков с Запада и дашнаков-армян с Востока... Анатолия... решила защищать свою судьбу и независимость до последнего издыхания последнего своего сына. И протянутую ей Советской Россией дружескую руку она принимает с полной искренностью”. Зиновьев (на последнем заседании съезда): “Здесь часто говорят об Армении. Единой Армении не существует: существует, на одной стороне, рабоче-крестьянская Армения, которой мы протягиваем братскую руку, и проклятая, палаческая дашнакская, бур8 жуазная Армения – на другой (бурные аплодисменты)” .

Энвер-паша – член младотурецкого триумвирата, военный министр и начальник генштаба (1913), главнокомандующий турецкой армией в первую мировую войну, один из главных организаторов геноцида армянского народа в Западной Армении. В 1922 г. был убит в среднеазиатских песках карающей рукой армянского офицера Акопа Мелкумова. 7 Венизелос Элефтернос (1864–1936) – в период с 1910 по 1933 г. занимал с перерывами пост премьер-министра Греции. Вовлек страну в греко-турецкую войну (1919–1922 гг.). 8 Съезд народов Востока. Стенографические отчеты, Петроград, изд-во Коммунистического Интернационала, 1920, сс. 109, 112, 113, 116. 64

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Юсуф Кемаль, подписавший турецко-большевистский договор, в те же дни телеграфировал своему правительству о том, что уже принято решение о военном захвате Армении и что первой нападет Турция, предоставив Красной Армии теснить Армению с севера. О деталях инструкции, полученной в связи с 9 этим из Москвы, Кемаль сообщает Кязиму Карабекиру-паше . В целях скорейшего претворения турецко-советского соглашения, обращенного против брошенной на произвол судьбы Армении, в эти дни из Москвы в Баку и из Баку в Карабах и Нахичеван курсировали тайные турецкие агенты – военные и политические деятели из числа бывших погромщиков. Последние держали связь с командованием сосредоточенной в Азербайджане Красной Армии, с председателем ревкома Азербайджана Наримановым и с командованием турецких сил, действовавших на армянском фронте. Москва руками этих погромщиков намеревалась вписать новую трагическую страницу в судьбу нашей родины. Послушаем некоторых из них. 10 Доктор Назым : “Обратившись к правительству Москвы, мы попросили помощи и оружия”. Кючюр Талеат: “Я поручил Кязиму Карабекиру-паше войти в контакт с большевиками. Так и вышло”. Наим Джевад-бей: “Обратившись в июле 1920 г. к Карабекиру-паше, я получил его одобрение. Добравшись до Карабаха, я получил письмо. Оно было адресовано Джавит-бею, который находился в Баязете. В письме поручалось войти в контакт с отступавшими силами большевиков. Я сообщил о ситуации в Баязет. В ответ получил телеграмму от Карабекира-паши, в ко9

Карабекир-паша – командующий турецкими войсками на Восточном фронте. В сентябре 1919 г. турецкое войско под его командованием без объявления войны напало на Восточную Армению, истребляя мирное население. 10 Доктор Назым – главный идеолог партии младотурок “Единение и прогресс”. Литературная Армения

очерк, публицистика

торой он приказывал мне: делай что хочешь, только приведи отступающую большевистскую армию в Нахичеван”. 11 По приказу Карабекира Нури-паша приводит свои силы, 12 состоящие из турок и татар , в Нахичеван и таким образом соединяется с турецким Баязетом. Красная Армия вновь выступает против Зангезура, и в итоге Армения оказывается между двух огней. Спустя несколько дней тот же Наим-бей телеграфирует Карабекиру-паше: “Продвигайтесь вперед, взяв оружие и боеприпасы”. Джевад-бей: “Затем я установил связь с большевистским ко13 мандованием. Карабекир-паша написал Халилу-паше , Нариману Нариманову и большевистскому командованию три письма. В них он настаивал на необходимости сотрудничества с большевиками и благодарил Халила-пашу за оказанные услуги. Кроме этого, я получил три письма, в которых разъяснялась необходимость открыть дорогу через Азербайджан для переброски пушек, оружия и боеприпасов. В августе я обеспечил соединение турецкой и большевистской армий.

Нури-паша – командующий мусульманской кавказской армией летом 1918 г. 12 Имеются в виду кавказские татары – тюркское кочевое племя из среднеазиатских степей, во второй половине XI века осевшее на югозападном берегу Каспийского моря. В мае 1918 г., после роспуска Закавказского сейма, они с дальней политической целью: исподволь, при благоприятной международной конъюнктуре, объявить свои права на северо-западную часть Ирана Атрпатакан (Атропатена), присвоили себе по названию этой иранской земли так называемый этноним “азербайджанцы” – термин географический, но не этнический, употреблявшийся ранее в художественной и научной литературе в отношении всех живших в Атрпатакане народов (иранцев, армян, курдов, тюрок и др.). Тогда же при активном содействии их старших братьев турок и большевиков было создано никогда ранее не существовавшее в природе новое государственное образование – республика Азербайджан. 13 Халил-паша – турецкий генерал, командующий группой войск, вторгшихся в Закавказье, организатор резни армян в Шуши (Карабах) 23 марта 1920 г. 66

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Затем, согласно полученным мною инструкциям, мы с Халилом-пашой постарались обеспечить соединение двух армий и по железной дороге и не дать Армении воспрепятствовать этому. С этой целью мы поехали в Москву. Энвер-паша был уже там”. А вот свидетельство члена военно-революционного совета 11-й Красной Армии Геккера о союзе Ленин – Кемаль: “...В Зангезуре произошло поистине постыдное событие, за которое мы себя не хвалим. Речь идет о турецком полке, который мы послали через Зангезур к Кемалю. Другой дороги в то время не было. Полку было приказано перейти в Нахичеван. Кто мог подумать, что произойдут несчастные события или недоразумение и что турки под сенью красного знамени поднимут оружие против крестьянства! 1921, 15 февр.” Наконец, о турецко-советском антиармянском заговоре призовем дать свидетельство одно из армянских политических течений. “Покров сорван, – говорится в воззвании центрального комитета Армянской социал-демократической рабочей партии к народу Зангезура и Карабаха, – и миру явлена голая правда. Ложь развенчана, и циничный обман уже скрыть невозможно. В дни майских волнений армянские большевики отказывались верить и считали провокацией ультимативную телеграмму, направленную армянскому правительству из того же ставшего советским Азербайджана; чтобы очистить Карабах и Зангезур от армянских сил, теперь не только Азербайджан, сконцентрировавший крупные турецкие и русские силы в направлении Зангезура и Карабаха, но и подонки из числа так называемых армянских большевиков рьяно оказывают услуги иноземным силам. На первых порах армянские большевики не признавали и всячески старались опровергнуть факт сговора русского большевизма с турецко-татарским панисламизмом – сговора, имевшего целью совместные действия на Востоке. Теперь же они не только не отрицают либо не отмахиваются от этого факта, но и окопавшиеся в Баку армянские подонки в своем “Коммунисте” изо дня в день ведут агитацию, организовывают силы против Литературная Армения

очерк, публицистика

Армении как независимого государственного образования, горя желанием проложить через Армению дорогу к Анатолии и перекинуть мост между Азербайджаном и Турцией. Все враги народных сил Армении сплотились, чтобы нанести смертельный удар армянской государственности. Ближневосточные цели русского большевизма и турецко-татарского панисламизма совпадают и согласуются. Армения приносится в жертву реализации этих дьявольских планов. В этом смысле большевизм и панисламизм – равные враги Армянского вопроса и освобождения армян. Большевизм, всецело порицаемый и презираемый европейской демократией, в отчаянии льнет к кровожадному панисламизму и вымаливает у него помощь. Воинствующий панисламизм, приговоренный к смерти державами-победительницами, корчась в агонии, возлагает надежду на русский большевизм. И тот и другой подлежат суду и злому проклятию истории. Таков подлый заговор, таков сатанинский альянс, агенты которого в поте лица проводили в Закавказье антиармянскую пропаганду, благодаря чему сконцентрированная в Баку 11-я Красная Армия однажды двинулась на Зангезур, чтобы совместно с турецкими силами с юга и с севера взять Армению в стратегические клещи”. Таким предстает коварный антиармянский союз в свете турецко-большевистских свидетельств. Есть ли необходимость приводить другие документы и свидетельства? Не думаю. Закономерно возникает вопрос: стоило ли Сюнику восставать против Красной Армии в этих тяжелейших условиях, когда наша родина была опутана заговорами? Да, он решительно должен был заступить дорогу красным войскам, движущимся на помощь кемалистским силам, если даже, учитывая взаимный расклад сил, он был бы убежден, что в этой неравной борьбе его гористое гнездо полностью превратится в глубокую теснину и как священный завет и память оставит векам свой прах. Он должен был бороться, и боролся герои68

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

чески, потому что не мог позволить себе пасть духом, когда его родина находилась в тисках заговоров. Он боролся, ибо турок, подстрекаемый Третьим Интернационалом, грозил смертью Армении и ее независимости. В подобных условиях, конечно, кто-то из сюнийцев, какой14 нибудь новый Мелик Франгюл мог дрогнуть, продаться, изменить. Но Сюник – никогда! Он всегда был верен своему народу, свидетелем тому – армянская история. С присущим ему благородным честолюбием он оставался на передовой и в те дни, когда вручил свою судьбу мне. Слава ему!

Динамика родового духа15 А.Агаронян

Чего стоит гений, если ему недостает сердца, если в олимпийском своем величии он неотзывчив, равнодушен, холоден? Много ли он стоит, если его слово не имеет власти над душами и не способствует духовному становлению его народа; если он 14

Мелик Франгюл – деятель первой четверти XVIII в.; имя его стало нарицательным и обычно приводится как пример предательства. 15 Впервые опубликовано в 1932 г. в Софии. 16 Аветис Агаронян (1866–1948) – армянский писатель, общественный и политический деятель. Окончил Лозаннский и Сорбонский университеты, был одним из руководящих деятелей партии Дашнакцутюн, председателем Армянского национального совета (1917) и парламента Армянской республики (1919), возглавлял правительственную делегацию на переговорах в Константинополе (1918) и на Парижской мирной конференции, подписал Севрский договор, принимал участие в Лондонской (1921) и Лозаннской (1922–1923) конференциях. В 1920-м эмигрировал во Францию, похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже. Литературная Армения

очерк, публицистика

глух к судьбе своей нации и не поддерживает в ней стремления к бессмертию? Много ли пользы от гения, если на устах его чужое слово и он не умеет перевоспитать массы, вселить в них мужество и руководить ими; если бессилен в час великого и справедливого возмездия и в годину испытаний мобилизовать меня, тебя и тысячи других и извлечь на свет из недр своего народа неистовых, как молния, героев? Воистину, чего стоит армянский гений, если он не ощущает духовного родства с национальными вождями былых времен; если у него нет семижды благословенного сознания, что он брат и сородич Тиграна Великого и бессмертного Спарапета 17 Аварайра ? Много ли пользы от него, будь он даже великий художник, который с заслуженной гордостью может сказать о себе: “Искусство – это я”? Не знаю, была ли то милость провидения, однако знаю доподлинно, что таким не был духовный предводитель, трибун и пророк своего народа Агаронян. Всякий раз, когда я думаю об этом могучем армянском уме, передо мной невольно предстает образ гениального Микеланджело, который, даже ослепнув, продолжал с творческим наслаждением ощупывать свой мрамор. Свой мрамор был и у Агароняна – судьба нашего народа. Большое искусство и израненная Родина. Первое должно было обладать силой исцелять раны второй. Он служил обоим: через посредство первого – второй. Одно – литература – как средство, другое – народ – как высшая цель. Он любил и то и другое и был беспримерно велик в своей любви. Большой художник и великий подвижник. 17

Тигран II Великий (92–56 до н.э.) – царь Армении Великой. Объединил армянские земли, долгое время воевал с Римом. Спарапет – верховный главнокомандующий; подразумевается Вардан Мамиконян (см. ниже). Аварайр – имеется в виду крупнейшая в истории Армении битва в 451 г. на Аварайрском поле (на северо-западе Ирана) между восставшими против насильственного насаждения зороастризма армянами во главе с полководцем Варданом Мамиконяном и персидской армией. 70

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Этот любвеобильный национальный гений посвятил дарованный ему божественный талант служению возвращения к жизни самобытности своего рода, а затем святому делу его возрождения и освобождения. И именно в этом состоит величие Агароняна как Армянина и как Писателя. *** У каждого художника свой собственный творческий путь, на котором он часто с первых же своих шагов встречает некоего невидимку, которого берет себе в постоянные попутчики. Этот попутчик – Одухотворяющий дух. Кто-то встречает на этом пути собственное “Я” и становится певцом своих мелких страстей. Другой встречает всепобеждающий грех и начинает слагать песни сирен. Третий – писательдезертир, ищет эпический мир, чтобы бежать туда от проклятых житейских проблем. На пути, ведущем от преходящего к Вечному, Агаронян встретил Духа своего Рода и вместе с ним сошел в Долину Слез, где на самом глубинном уровне связал свою судьбу с судьбой армянского народа и полюбил его любовью новой и великой, неиссякаемой и жизнеутверждающей. И с тех пор на всех дорогах мыслей и чувств армянских им руководил Дух Рода. Так, он отверг философию эгоцентризма, дающую мелкие ответы на большие вопросы; его отталкивал Гегель, который спокойно философствовал в Йене под грохот пушек, когда вок18 руг него гибла его родина. Он стал армянским Фихте , чтобы пламенным словом зажигать сердце своего народа. Нация вступила в схватку со смертью, и Агаронян привнес новый духовный заряд в нашу жизнь: любовь к титаническому в борьбе и жертвенности. Народ готовился ковать себе новую судьбу, и Агаронян не замедлил привить армянской психологии восторг 18

Фихте Иоганн Готлиб (1762–1814) – немецкий философ, представитель классического идеализма. Призывал немецкий народ к нравственному возрождению и единению. Литературная Армения

очерк, публицистика

борьбы и сладость победы. Он прозрел грядущее и трижды возвещал о предстоящих битвах армянства. Он воспел присущую нашему роду языческую отвагу, и армянские воины развили в себе Высшее Искусство – умение встретить смерть с улыбкой на лице. Он пробудил жажду жертвенности в душах двух поколений и сумел довести до их понимания, что Армения не просто излюбленное охотничье угодье для соседей-волков или удобное место для рытья бесславных могил, но и подходящий край для возведения храмов свободы и славы. Исповедующий мужество и храбрый народ, маленькая нация с большой душой. Таким хотел он видеть армянский народ, дабы он мог собственными руками управлять кораблем своей судьбы, который в противном случае не сумел бы пройти невредимым сквозь Сциллу и Харибду истории. И чтобы закалить волю своего рода, он проповедовал исключительно то, что было необходимо народу. Он умел воздействовать на сердца и совесть людей, и его исполненное родового духа слово обновляло их души. Литература стала для него, помимо всего прочего, путем прозрений, величайшей попыткой сквозь сумрак неизвестности разглядеть будущее своего народа. Это высокое понимание назначения литературы превратило его жизнь в бесконечное бдение, в процессе которого озабоченный армянской судьбой художник с опаской пытался приподнять завесу, скрывавшую будущее от глаз настоящего, и вырвать некоторые тайны у времени. Высокая литература, в которой поистине велики лишь те, кому удается установить духовную связь индивида с родом и их обоих – с Вечностью. Истинная литература, в которой велики лишь те, кто силой своего таланта заставляет ум трудиться над решением таких проблем, рядом с которыми и искусство, и художественное наслаждение кажутся просто нелепой прихотью. Для Агароняна и подобных ему художников литература ответственна за духовную жизнь народов и является движущей силой народа и жизни. Она мощный стимул и морального ста72

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

новления человеческого рода, и его растления. Вот почему сколь свято имя человека ученого, столь велика и ответственность его перед народом и человечеством. Национальная литература – наше духовное море, куда текутвпадают многоводные реки родового духа. Вместе с тем она – наш корабль, который выводит нас из светлых вод национального в океан общечеловеческого, если хотите – в воды вселенской печали... *** Моисей стоял перед дилеммой: куда идти? В народ и вместе с ним в пустыню или остаться в мирных палатах фараона? Пророк, говорится в Библии, присоединился к народу и выбрал Великое Страдание. Сорок лет он оставался с народом в пустыне. Именно здесь человек проживает больше чем одну жизнь и умирает больше чем одной смертью. Агаронян всегда оставался с народом, делил его судьбу и разбудил в нем осознание Рода, ибо мудрец земли армянской знал, что в битвах, в которых Род не принимает участия, потери и поражения неизбежны. *** Агаронян – суть его слово. И коль скоро он должен был служить своему роду “силою глагола”, то стал кузнецом всемогущего армянского слова и се19 годня может свободно повторить вслед за Физули применительно к себе: “Я властелин царства слова”. Нет и не знаю, появится ли когда-либо еще другой армянский писатель, который будет столь близок нашему народу, как Агаронян, чье слово нашло самый краткий путь к сердцу армянина. И это понятно. Ведь слово его рождено болью Рода и вскормлено молоком его страданий. 19

Физули Мухаммед (1494–1556) – средневековый османский поэтлирик и мыслитель, выходец из Ирака. Некоторые исследователи считают его курдом по происхождению. Литературная Армения

очерк, публицистика

Агаронян – армянский златоуст. У него есть слова, обладающие многоцветьем пурпура. Слова – горящие факелы, слова, с которых стекает кровь, слова, которые дышат, воодушевляют. 20 Когда он говорит о Масисе и Аразе , о земле армянской и селянине, в поте лица добывающем на ней свой хлеб, читатель в его проникнутых духом родины произведениях ощущает благоухание родных полей и гор и биение сердца Армении. Когда заводит речь о Родине, он не говорит, а заставляет говорить вас, и вы уже готовы признать, что на свете существует единственный непререкаемый авторитет – Род, который говорит его устами. Он говорит о Роде, и кажется, будто каждый взгляд его вопрошает тебя: ну же, ты не почувствовал дыхание Рода, которым повеяло сейчас? Великий оратор, чья душа вобрала в себя все прекрасное, возвышенное и героическое, что было в армянской истории, и именно поэтому его любовь к Роду равна силе его праведного гнева, который, однако, исходит из любвеобильного сердца писателя. У него есть слова-молнии, которыми он бьет по всему нездоровому, неприглядному, низкому и постыдному, противоречивому и злому в жизни нашего народа. Подобно античным пророкам, он умеет проклясть, но и возвеличить с присущей ему особой любовью. Умеет позвать за собой, и еще как! Не многие на нашей планете умели мобилизовать, как он. Призывная сила слова вкупе с героическим пафосом самого 21 трибуна сделали Агароняна нашим Мадзини , который восклицал: “Вставайте, поднимайтесь, как неистовая и быстролетная буря ваших широт!.. Призывайте смерть, и она убежит от вас”.

Масис – тот же Арарат. Араз – правый приток реки Куры. Мадзини Джузеппе (1805–1872) – активный участник революции 1848–1849 г. в Италии, глава правительства Римской республики в 1848 г.; призывал к национальному освобождению и объединению страны.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Так он призывал годами, и духовная власть великого трибуна безраздельно властвовала над сердцами и умами армян... Да, с честью принявший смерть – своей славой, каждый мученик – своей святостью, каждый герой – своим одушевлением, – все они, каждый по-своему, обязаны пьянящему воздействию слова Агароняна. Перо его сострадательно, и мысли его перекликаются со сло22 вами Ламне : “Если вы мучитесь – с вами буду мучиться и я, если вы воюете – рядом с вами буду воевать и я; некий невидимый дух будет переходить от вас ко мне и от меня к вам”. *** Грозно его слово, как раскаты грома и вспышки молний, когда оно обращено к палачам, физически и духовно загубившим половину армянства. Столь же нещадно оно, когда, описывая разрушенные армянские деревни и поселки, словно угрожает: нет, чужой не построит дома на этих неспокойных землях. Пророческим духом веет от него, когда оно вопрошает судьбу: что, армянин обречен быть изгнанником от начала времен? – тревожный вопрос, ответа на который мы ждем от сегодняшнего и будущего поколений. Он великий оптимист – вопреки тому, что слово его пронизано печалью, как божественная природа Армении. Для него армянство еще способно на беспримерную отвагу царственного 23 24 рода Айказуни , созидательный дух Багратуни и трогатель-

Очевидно, в тексте опечатка и Нжде имел в виду Ламенне Фелисите Робера (1782–1854) – французского публициста и философа. 23 Айказуни (Айказян, Айкиды, 2492 до н. э. – I в. н.э.) – первая династия патриархов, вождей и царей Армении. 24 Багратуни (Багратиды, Багратионы, 886–1045) – древняя армянская царская династия, давшая начало одноименному грузинскому царскому роду. Литературная Армения

очерк, публицистика 25

ную любовь к героическому Мамиконянов – добродетели, только сочетание которых и сделает возможным независимое существование нашего народа. Для него армянство – Геракл, еще не осознавший собственной мощи. Он убежден, что из “глины” армянина можно создавать духовные шедевры. Он великий подвижник. Из христианских мучеников он – 26 Веронский , который кричал, когда его убивали, лишь одно слово: “Верую!”, и, пронзенный кинжалом, уже не в силах говорить, обмакнул палец в собственную кровь и написал на земле: “Я верую”. С этой победной верой он на протяжении десятилетий и приводил цвет армянства к присяге на верность Роду, вел его на борьбу. И это при нем и с его благословения Армянский Ганнибал принес цвету нации свой вечный обет – ковать новую судьбу для Армянской Родины. И во исполнение этого священного обета еще слышен его голос: подчиняйтесь Роду, ибо он – единственная истина. Повиновение Роду, без которого ущербны и бренны я, ты, мы все. И звоном с высокой колокольни слышен зов великого пророка: “Да останется, народ армянский, останется навеки имя “турок” в Книге Священного Гнева твоего! Гнев, поверь, всегда найдет себе оружие. Да что это я! – он находит оружие более острое и в большем количестве, чем необходимо для свершения Правого Суда”. 25

Мамиконяны (Мамикониды) – нахарарский (феодальный) род в древней Армении. Занимали высшие придворные и государственные должности при царском дворе в IV–VIII вв., возглавляли народные движения против иноземных захватчиков. Наиболее яркий его представитель – Вардан Мамиконян (338/391–451) – полководец, главнокомандующий армянским войском, руководитель национально-освободительного движения против Персии. Канонизирован армянской церковью. 26 Петр Мученик Веронский – монах доминиканского ордена. Преследовал еретиков и пал жертвой убийц, подосланных венецианскими патрициями. 76

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

И Армянин верит. Так служил своему Роду бессмертный служитель Великого искусства, и сегодня он вправе повторить слова Мицкевича, сказанные польским поэтом о себе: “Я и моя Родина – единое целое”. Поцелуй, горячий поцелуй Родине и ее великому подвижнику, чьего чела, озаренного солнцем Араратским, с такой любовью коснулась рука гения.

Размышления к сорокалетию Дашнакцутюн Дашнакцутюн – это концентрация усилий к возрождению нашего народа, на долгие века отброшенного со своего славного пути. Появился он в тот исторический момент, когда великие боренья прошлого стали окаменелыми воспоминаниями, не имевшими уже никакой органической связи с армянской реальностью; когда исказились, почти стерлись красочные оттенки армянской сущности. Мягко говоря – когда еще продолжался духовный регресс нашего народа и была очевидна близость полного его истребления. Дашнакцутюн был грандиозной попыткой остановить маховик падения армянства, опытом сопряжения дополняющих друг друга полюсов армянской сущности: боеспособности Мамиконянов и духовности Багратуни. Это была решительная попытка сопрячь волю и созидательный гений нашего народа, попытка превратить религиозную общину, коей стало армянство вследствие насилия, снова в нацию, способную создать свое государство и свою историю. С того дня, когда на Ближнем Востоке появился монголоид-турок, в нашей истории не прекращаются погромы, резня, насильственная исламизация и миграция. И коль скоро господствовавший народ не имел собственной культуры и считал завоеванные нароЛитературная Армения

очерк, публицистика 27

ды “райя” , он завладел не только державными правами, но и жизнью, честью и имуществом завоеванных народов. Варвар, вторгшийся на нашу Родину из Азии, стремился не только изменить и обезличить каждый народ, способный создавать культурные ценности; он намеревался исковеркать не только душу народов и искоренить всякую культуру; его смертельный удар был направлен не только на тот или иной уклад жизни завоеванных народов, – он посягал на самое их физическое существование. В подобной атмосфере и перед лицом подобной угрозы наше возрождение вынужденно приобрело характер революции. И началась армянская освободительная борьба. В этой неравной борьбе отражены слава и трагедия нашей современной истории. На историческом небосклоне появились целые созвездия героев, которые и словом и делом духовно преобразили нашу тусклую жизнь. Переворот был грандиозным. Если до этого армянин был воплощением пассивности, то теперь он вызвал к жизни людей, способных на действенный героизм. Дашнакский гайдук и идеалист-интеллигент стали не только историческим явлением в Армении, но и духовным идеалом для людей целой эпохи. Их беззаветная преданность – явление редкое в жизни народов. Они были эталоном нравственности, и дела их могли бы прославить историю даже самых великих наций. Ах, сколькие из них стали назаретянами нашей земли... И подобно тому как величие Назаретянина не в тех нескольких фактах, что он оставил в истории, но в том, что он дал приземлённому человечеству новые цели и зажег души людей тоской по иному миру, – так и эти герои и апостолы нашей новейшей истории стали знаковыми фигурами не вследствие своей успешной или безуспешной борьбы, а потому что они выдвину27

Райя (араб.), букв. – “стадо, паства”. Так пренебрежительно называли в Османской империи немусульманское податное сельское и городское население.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

ли новые моральные критерии перед своим народом. Величие их дела надлежит оценивать не констатацией тех или иных фактов, а той нравственной силой, что проистекала из сути их деяний. Дашнакцутюн в нашей жизни не просто социологическое явление, но прежде всего и более всего некая нравственная революция. Дашнакцутюн – это новое мерило ценностей, а тем самым и творец новых ценностей. Без жертвенности нет высокого творения, а идея самопожертвования стала психологией армянства только благодаря мученичеству и подвижничеству Дашнакцутюн. Вот почему Дашнакцутюн, будучи внутринациональной духовной силой, не распадается даже в случае внешних поражений и независимо от расклада исторических событий остается духовным ядром идеалистически мыслящего армянства, верящего в свое созидательное будущее. В этом духовно-нравственном преображении нации и состоит заслуга Дашнакцутюн. *** У Дашнакцутюн, однако, была и своя трагедия. Ведь все героическое, по сути дела, детище трагического, так же как последнее зачастую – результат героического порыва. Героическое, миссия которого состоит в служении ближнему, в коренном изменении его жизни, не знает более тяжкой трагедии. О, это трагедия не одного только исторического события, а судьба всех праведных учений, всех самоотверженных апостолов! Ничего, ничего нет глубже страданий жертвующего, чье дело остается недооцененным, кто идет на жертву ради своих собратьев и остается непонятым. Долгие века наша история не знала другого такого периода, когда подобное множество героев столь истово приносило бы себя в жертву делу спасения своего народа, однако она не знала также времени, когда некоторые слои армянства были бы столь глухи к освободительным устремлениям собственного народа. Литературная Армения

очерк, публицистика

Правда, эти элементы не поколебали Дашнакцутюн, но подчас губили его идеи и дела. В древнем Израиле было какое-то зло, которое в конце концов привело к распятию Мессии. В армянстве царил необъяснимый хаос добра и зла, который таил в себе неисчислимые потенциальные возможности, однако, в силу свой полярности, расшатывал коллективную волю народных масс и, бросая их из одной крайности в другую – от пассивности к активности, подталкивал к неосознанному самоубийству. С обществоведческой точки зрения здесь намечаются истоки нашего возрождения, которое, увы, не вполне состоялось, в результате чего наша голгофа оказалась так невыразимо страшна, а достижения – весьма скромны. Мои недавние опасения относительно армянской революции были обусловлены не тем, что враг непобедим, как и сегодня продолжают вздорно твердить всякие раболепствующие антидашнаки, а психологической разобщенностью армянства. Какая судьба могла ожидать народ, часть сынов которого, подняв факел свободы, самозабвенно жертвовала собой, а другая его часть была не только не способна пойти на жертвы, но подчас, якобы по наивности желая уберечь народ от пламени, выступала в роли пожарных, чтобы затушить огонь армянской революции! В результате этой трагической ситуации армянство внутренне раскололось на три части: активисты идеи – то есть революционеры; поборники пассивного раболепства – контрреволюционеры и полные потенциальных возможностей, но пока еще колеблющиеся между двумя этими полюсами громадные массы. Вот главная из причин, почему армянская революция очень часто оказывалась нерешительной в своих действиях и не умела использовать благоприятные моменты, предоставляемые ей историей. В этом субъективная сторона нашей политической беды. *** Сегодня, сорок лет спустя, мы стоим перед лицом истории. Много событий произошло и кануло в нашем армянском мире, 80

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

событий, которые, однако, еще не поставили армянство – как единое целое – на путь спасения. Армянский народ и сегодня еще остается разобщенным, между тем как он императивно должен стать единым и неделимым духовным организмом, чтобы не исчезнуть с лица земли. Две стороны есть и в философии борьбы. Одна, духовно преображенная, почитает героику своего далекого и недавнего прошлого. Другая, приверженная традиционному для армян рабскому сознанию, видит в собственной истории одно только рабство и пораженчество. Одна стремится стать сильной и победной во имя будущего. Другая отвернулась от прошлого и не верит в будущее, былая слава нации кажется ей иронией, а надежда – авантюризмом. Одна жаждет мести, но только во имя своего национального существования и развития своей культуры. Другая хотя и лепечет о культуре, но ни капли крови нет у нее для родной земли. Одна стремится консолидировать родовые силы для борьбы с общим врагом, угрожающим нашему существованию, другая – противница нашей освободительной борьбы, озабоченная лишь тем, чтобы не пойти на какую-либо жертву, – образовала некий внутренний фронт, откуда уже долгие годы тщетно пытается подорвать силы нашего народа. Старый дьявол раскольничества при деле и сегодня. Под разными именами и обличьями он даже за пределами Армении продолжает подпевать чужому арменофобству, тем самым крайне усложняя дело нашей самозащиты. Видеть и чувствовать, как несознательный армянин кует оружие против родного брата, чтобы облегчить задачу общего врага, – увы, эта чудовищная трагедия и сегодня еще остается уделом армянских революционеров. Поэтому и сегодня внутринациональная судьба армянского народа горше политической его судьбы. Вот в этом рабском сознании, еще не преодоленном некоторыми элементами армянства, и состоит трагедия Дашнакцутюн. Но что делать, уступить трусости оппонентов? Нет-нет, это было бы равносильно убийству нации. Ведь и основатели наЛитературная Армения

очерк, публицистика

шей партии, берясь за дело освобождения народа, глубоко сознавали, что вековое порабощение крайне ослабило национальное самосознание армянских масс. Однако они верили в наше возрождение, призванное духовно преобразить весь наш народ. И если сегодня горькая историческая участь вселила в душу нашего народа сомнения, то это вовсе не означает, что мы должны отказаться от доставшейся нам на долю миссии – полного приобщения всего армянства к нашей психологии. Это не означает также, что мы можем забыть, что любой внутренний противник – незнакомый брат наш и наша обязанность способствовать его духовному перерождению. Каждый человек либо организация, ставящие своей целью решение общественных проблем, в конце концов приходят к самоотречению. Дашнакцутюн по сей день стремится стать нацией, то есть переплавить армянство сообразно собственной сущности. Дашнакцутюн – это попытка, растворившись в народе, растворить в себе народ. Достигнуть этой желанной цели означает для Дашнакцутюн исчезнуть как организация и перевоплотиться в нацию. Вот почему мы хотим, чтобы после своего сорокалетия Дашнакцутюн, как авангард своего народа, с еще большей силой и преданностью продолжал борьбу за Свободу армян, ибо мы убеждены, что только в свободном и независимом отечестве возможно полное духовное преображение всего нашего народа.

Май нашей независимости Была весна 1921 г., и над нашим горным краем еще развевался Триколор. На рассвете 28 мая с гор с песнями и музыкой стекались к столице Сюника народные дружины и многотысячные людские массы из районов Зангезура, Татева и Карабаха. Боевое армянство края, скорбя о судьбе Араратской долины, поднялось в тот день, чтобы гневно воззвать к совести человечества. 82

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Около полудня вокруг братской могилы павших от руки большевиков Ширина, Хорена, Сако, Ашота и других вырос целый лес штыков, шашек и знамен. Над святым могильным холмом величественно и гордо сверкали под солнцем меч и крест Сюника: первый как символ победы, второй – страданий. Теплые речи, слезы горести и радости. В тот день я понял, что о моральном величии или ничтожестве государства можно судить по лицу любого из его граждан. В тот день в глазах сюнийцев читалась вся мощь и сила нашей нации. В тот день сюниец победил, ибо армянскими дружинами руководил дух Рода; ибо на земле Сюникской, помимо авторитета офицеров и повиновения солдат, было еще и нечто третье – Род. Под именем непреложного национального долга он встает во весь рост перед воином-патриотом в любой воюющей стране и говорит ему: “Повинуйся мне, и ты победишь”. В тот день я увидел Сюник во всем блеске его силы, славы и величия. Сюник был горд, потому что нанес поражение Азербайджану, разбил турецкие полки, обезоружил 11-ю Красную Армию. Он был горд, потому что своим героическим противодействием отвел занесенный над армянской интеллигенцией смертоносный советский топор. Он был горд, потому что спасительным мостом подставил спину отступавшей к Персии многотысячной людской лавине. Однако тот, кто хорошо знал сюнийцев, в этот день наряду с сознанием исторической значимости свершенного читал в их лицах и понимание трагичности их положения. В тот день все, будь то командир или боец, мужчина или женщина, при общем ликовании молча думали про себя: “Если бы наши оружейные склады не были пусты... У нас, воюющих во имя свободы с многократно превосходящими силами врага, нет ни хлеба, ни патронов”. Да, наряду с нехваткой многого, что необходимо для ведения войны, в Сюнике не было самого насущного: хлеба и боеприпасов. Он сознавал, что не сумеет, как павлин, скрыть под роскошными крыльями свои “черные ноги” и пустоту своих Литературная Армения

очерк, публицистика

складов. Он был горд, потому что победил, но вместе с тем испытывал горечь, ибо не имел возможности пользоваться плодами своей победы. При таком трагическом положении дел наша независимость просуществовала еще два месяца, после чего, так и не познав победы, над землей Сюникской зловеще заполоскалась красная советская тряпка. *** Унесенный политическими бурями Май нашей Свободы мы празднуем сегодня на чужих берегах. Изгнанники мы и горемыки, и единственным оправданием жизни нашей, что тяжелее и бесславнее любой ссылки, может быть только стремление посвятить ее выявлению внутренних и внешних причин бедствий, выпавших на долю нашего народа. Сегодня необходимо и должно пытаться постичь и осмыслить следующие истины: – история преследует и карает сыновей за старые грехи отцов. Вековым рабством, неслыханными страданиями и неисчислимыми жертвами искупало и продолжает искупать армянство старые грехи своих вождей. И будет искупать и впредь, потому что и сегодняшний армянин, которому завтра достанется тяжелейшая миссия управлять судьбой армянства, не изжил в себе эгоизм; – армянский народ, куда более обязанный своей вековой политической обездоленностью безобразной грызне своих предводителей, чем географическому положению своей страны и захватническим аппетитам внешних врагов, утратив созидательную идею необходимости внутреннего единства и единомыслия, потерял свою независимость, а затем и страну. Увы, эта недобрая старая закваска и сегодня бродит в душе армянина. Нашими национальными лидерами все еще руководит дьявольский раскольнический дух; – являясь дичью, неизменно доступной для наших соседейволков из-за внутренней нашей грызни, мы еще наивно сетуем 84

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

на мир, который не единожды на деле давал нам понять, что народ, в силу внутренних причин неспособный пользоваться своим совокупным ресурсом, морально не вправе надеяться на помощь извне. Даже сегодня, когда над Арменией снова нависла страшная тень грядущей беды, когда между существованием нашего народа и его будущим пролегла черная туча, – даже в этот грозный час нашей истории мы не хотим понять, что на свете есть лишь одна-единственная сила, которую отныне следует впрячь в колесницу всеармянской самообороны, с тем чтобы жить и созидать сообразно нашим национальным традициям. Эта чудодейственная сила – внутриродовая мораль “Цега28 крон” . Эта этика, отрицающая индивидуализм, повелительно требует от наших идеологов и руководителей как можно скорее отказаться от той демонической морали, что, питая наши слабости, веками с нашей же помощью служила успеху врагов нашего народа. Только новое поколение, освященное этой моралью, может стать охранителем 28-го Мая. Мораль эта требует жить и бороться, руководствуясь интересами Рода. Она требует от нашей интеллигенции во имя Мая нашей Независимости величайшей жертвы – изжить свое “Я”. Если эта жертва будет принесена – нам удастся доказать миру и нашу способность отстаивать право на независимость собственными силами. Иначе... нет-нет, не стану говорить о том, что будет с Арменией и армянством; иначе... читатель, сам заверши мое слово... 28

“Цег” – народ, нация, род; “крон” – религия. Дословно – “родовая религия”. Гарегин Нжде основал это движение в США, где наиболее остро ощущалась угроза ассимиляции армян диаспоры, их отхода от национальных корней и тем самым отказа от борьбы за возвращение потерянной родины. Очень скоро движение охватило армянскую молодежь многих стран мира, где после геноцида образовались армянские общины. Литературная Армения

очерк, публицистика

Триколор против красной тряпки Сюник продолжал свою прекрасную и тяжкую борьбу, которая велась не во имя спасения части нашего народа или освобождения неотъемлемой части Армении – двойная эта цель была уже достигнута, – а во имя преследуемой и травимой большевистским зверем армянской интеллигенции, которая нашла прибежище в нашем горном краю. Красная Армия, застав Армению без ее интеллигенции, подступила к Сюнику и окопалась под его стенами. Как упустившая добычу взбешенная собака, она остановилась близ границ Сюника, обратив свою морду к нашим позициям. Враг, знавший охоту только на зайцев, памятуя кровавый опыт прошлого, понимал: чтобы добраться до армянской интеллигенции на сюникском берегу Аракса, он прежде должен одолеть льва, живущего в каждом сюнийце. Он знал, он чувствовал это и в бессильной ярости снова и снова натравливал на Сюник своих псов – свою армию. И только. Упущенная добыча была не из обычных. Сорвалась охота турецко-большевистского командования на армянскую интеллигенцию, массовая охота на цвет нашего народа, в случае успеха которой армянство было бы обезглавлено. *** Смертельный приговор армянской интеллигенции был вынесен давно. Армянская интеллигенция должна быть уничтожена – так решили товарищи Энвер и Зиновьев, когда лобызались 29 в татарской столице . Спустя несколько дней после первого съезда коммунаров Востока в советской газете “Красный авангард” был опубликован приговор, вынесенный армянской интеллигенции этими монстрами: “Дашнакцутюн должен быть уничтожен наголову”. 29

То есть в Баку.

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Армянская интеллигенция должна жить, чтобы жил и армянский народ, – в свою очередь решил Сюник и взял под защиту своих мощных орлиных крыльев многотысячную массу беженцев из Араратской долины. – Сдайте нам армянскую интеллигенцию, сложите оружие и тем самым спасите ваши села. Если вы не примете наш ультиматум, они будут преданы огню и мечу. – Иди и забери! – отвечал армянин-горец и продолжал черной тучей висеть над головами русских, турецких и татарских войсковых частей. Враг грозился инсценировать на берегах 30 Ерасха времена Шах-Аббаса . Он из кожи лез, желая утопить в родных водах ум и душу армянского народа, но не решался приказать своей своре: “Ату!” Грозные ультиматумы сменялись делегациями, парламентерами, листовками, неизменно надменными и угрожающими. Враг грозился, сжимая в карманах кулаки. Турки и татары изрыгали брань в адрес моих отрядов – но и только. – Собака лает, ветер носит, – отвечал Сюник на все заявления врага, продолжая свое важнейшее дело спасения армянской интеллигенции. *** Так на границах Сюника оставались стоять друг против друга смертоносная рука, вооруженная советским топором, и стальное крыло орла-Сюника. Героический край смотрел прямо в глаза врага, удерживая его под своими стенами, дабы тысячи людей, вырвавшихся из когтей красной смерти, могли спокойно и без потерь перейти к безопасным берегам. Так были спасены армянская интеллигенция, студенчество, офицерство. И это в то время, когда в Горной Армении правил царь-голод; когда народ в большинстве своем кормился одними овощами со своих огородов; когда на 30

Аббас I Великий (ок. 1571–1629) – персидский шах, завоевал часть Армении и Грузии. Литературная Армения

очерк, публицистика

позициях у моих бойцов не хватало даже черствого хлеба; когда в один из наших оружейных складов был доставлен труп крестьянина, посланного перевезти пушку, – трагическая жертва высокого долга. И это в оторванном от мира краю, где у воевавших недоставало боеприпасов, не было живой связи с внешним миром, надежды на помощь извне – всего того, без чего современные армии, не помышляя о сопротивлении, сдают врагу свои знамена на поругание. В этом тяжелейшем положении, когда на попятную идут целые государства и армии, сюниец не опустил свой щит, и только благодаря этому сегодня жива араратская интеллигенция. Сюник не имел ничего, почти ничего для ведения войны, но у него было абсолютное осознание серьезности создавшегося положения и выпавшей ему роли, было самое чудодейственное оружие мира – внутриродовая мораль. Мои отряды не бросили свой щит, ибо ими руководила не человеческая слабость, а чудотворный родовой дух. Они понимали, что Армения без географического ее костяка, каковым является Сюникский край, и армянский народ без его интеллигенции существовать не могут. Мои бойцы четко сознавали, что смириться с потерей изгнанников, нашедших прибежище в Сюнике, означает смириться с гибелью всего армянского народа. Оттого они с полным осознанием своего долга оставались на боевых позициях, когда решался вопрос быть или не быть армянской интеллигенции. Из понимания этого и проистекала их высокая ответственность, перед которой оказались бессильны турецкие, татарские и красные орды.

Слава и трагедия армянского оружия Нравственно несостоятельна личность, которой недостает национальной гордости – плода национального самосознания, которое питается нашим преклонением перед всем прекрас88

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

ным, возвышенным и героическим в Родной Истории. Без этой высокой добродетели человек ущербен и как личность, и как член общества. Это святое чувство продолжает оставаться для меня неиссякаемым источником патриотизма, родовой этики и счастья. Это оно придавало сил и окрыляло мои народные дружины в пору военных действий в горах. И сегодня оно единственное, что утешает меня и притупляет горечь моей изгнаннической жизни. Есть определенные часы в течение дня, когда душу мне согревает, как любвеобильная мать, мое чувство национальной гордости. Есть заветные мгновения в течение дня, когда, с беспредельной тоской перебирая в уме века Армянской Истории, я любовно взываю к памяти национальных воинов и полководцев, оставивших Армянскому миру достойные преклонения примеры духовной красоты, неукротимой отваги и высочайшего благородства. И я душой сливаюсь с ними, сопереживаю вместе с ними их грозные победы и с тоской расстаюсь, чтобы спустя день вновь наслаждаться их облагораживающей дружбой. Так я питаю свое чувство национальной гордости. Чтобы не расслабляться, совершаю эту свою ежедневную символическую мобилизацию – призываю эти украшающие нашу историю души и, вызвав их на разговор, слушаю. Господи, как велико созвездие героев на небосклоне нашей истории! И как ослепительно их сияние! Все они увенчаны лаврами, не единожды ранены, отмечены шрамами боевой славы. Статны они, яснооки, курчавы. В зрачках – молнии, ярость, горечь. И они говорят: “Нет, почти нет племени в мире, которое не испытало бы мощи нашей руки”. Хвастливые вавилоняне, скорые на подкуп римляне, хитрые сасаниды, вероломные византийцы, алчные арабы и скифы, головорезы аланы, кушаны, кавказские горцы – со всеми мы обменивались ударами и ранами бессчетное множество раз. И не раз одолевали их. Литературная Армения

очерк, публицистика

Однако не часто удавалось нашему роду сполна воспользоваться плодами своего мужества, ибо был свой, внутренний враг, изменам которого обязан армянский мир своим вековым политическим бессилием. Мощью наших воинов и стратегов чаще пользовались чужие, чем родная страна. И потому слава о нашей храбрости дошла до самой Ассирии, Рима, Иудеи и Кавказских гор. Сколько утрат мы понесли за чужие отечества! Непобедима была та армия, обок которой воевала за успех чужого оружия и наша армянская армия, тем более когда ее возглавлял армянский полководец. Особенно нещадно эксплуатировали армянское мужество персы и византийцы. Армянская доблесть часто становилась крепкой опорой для их шатких тронов. Вовлекая нас в войну со своими внешними врагами, они использовали наше мужество как неодолимый барьер между собой и ими. Большей частью своей славы персы обязаны нам, нашей храбрости. Весомую лепту внесли мы и в славу греков... Таким образом, сколь величественна, столь и печальна мощь оружия моих братьев, к памяти которых взываю я каждый день. *** Предосудительно немощен народ, лишенный родового сознания. Без родовой религии он не что иное, как ходячая одежда рода. Но стоит в нации пробудиться роду, как душа человека очищается от всяких пороков и слабостей, он становится воплощением любви и преданности ближнему, неизменно готовым умереть за свой род. В этом случае личность видит в ближнем самого себя – с иным обличьем и под иным именем. Проснется род – и нация обретает силу противостоять величайшим угрозам и преодолевать самые тяжелые испытания, ибо она уже представляет собой единый собирательный дух, внутренне раскрепощенный, цельный и победительный. Когда нация живет по закону рода, боль каждой нанесенной врагом раны и бесчестья глубоко ощущает любой из ее членов. 90

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Так создается то коллективное Сердце, откуда рождаются силь31 ные духом Варданы, Гайл Вааны, Мушеги . А появятся таковые – и народ становится орудием гнева рода, в народе-армии уже встречаются и обнимаются Гевонды 32 Ерецы и Мамиконяны – армянские мученики, святые и герои, под предводительством которых он в минуту опасности вкладывает в каждый свой контрудар всю мощь клокочущей ярости своего рода. И побеждает. Свидетель истинности моих слов – Армянская История.

Незримый судья Сюник воевал с турецкими, татарскими и красными ордами. Мы были отрезаны от мира, осаждены. Не было боеприпасов, не хватало хлеба. Это был один из тяжелейших наших дней. Чтобы поднять дух войсковых частей, я переходил от фронта к фронту, от позиции к позиции. На одном из юго-восточных фронтов Аревига ко мне подошел один из моих сотников: 33 – Парон спарапет, в борьбе с врагом мы до сих пор добивались невозможного. Вам не кажется, что сопротивляться дальше не имеет смысла? Я не стал сразу отвечать моему думавшему об отступлении ротному – он словно уже не сознавал, что уступить на этом участке значило позволить врагу пойти по трупам армян Аревига и соединиться с татарским Азербайджаном. Я приказал созвать всех командиров. Пришли. Все молчали, но лица многих выдавали тревогу за успех нашего дальнейшего сопротивления. Поражение всегда начинает31

Полководцы-Мамикониды. Гевонд Ерец (ум. в 454) – религиозный деятель, участник национально-освободительной борьбы, ученик Месропа Маштоца. После Аварайрской битвы был сослан и убит. 33 Парон – господин (арм.). 32

Литературная Армения

очерк, публицистика

ся с потери духа – это применительно и к командирам. И успех врага начинается с той самой минуты, когда ослабевает вера в победу у командования воюющей с ним армии. В подобных случаях войско инстинктивно ощущает себя покинутым, обезглавленным. Я словно воочию видел поражение, нависшее над нашими головами. По сути, мы уже потерпели поражение, врагу оставалось только, набравшись духу, продвинуться на тысячу шагов вперед, чтобы мы бросили свои позиции. Время от времени ночную тишину будоражил злой посвист пуль. Ротный, настроенный на отступление, ждал моего ответа. Я раздумывал. Приказать воевать, пойти на смерть? Этого было недостаточно. В подобные минуты приказы и угрозы бессильны. Я знал это по опыту и продолжал размышлять. Понемногу мысли мои начали проясняться, я уже знал, что буду говорить и делать, но все еще продолжал молчать, когда дрогнувший духом ротный прервал тишину: – О чем вы думаете, парон спарапет? – О том, мой храбрый ротный, что ты и некоторые другие, я вижу, забыли армянскую историю, которая началась задолго до нашей борьбы и нашей борьбой не закончится. В этих горах воевали до нас, воевать будут и после нас. Скажите, как бы вы назвали Давид-Бека, если бы он из-за простой человеческой слабости сдал Сюник турецким и татарским ордам? Армянин, воевавший до нас в этих горах, всецело понимал, что уступить врагу Сюник значило сдать соседям-мусульманам армянское воинство и навсегда вручить им судьбу армянского народа. С тем же спасительным сознанием будет воевать, умирать и побеждать на этих высотах и завтрашнее армянство. Выходит, вам одним недостает понимания этого факта? Забыли бессмертный наказ рода: победить или погибнуть? – Нет, – последовал ответ моих ротных. – Я никогда не думаю об отступлении, потому что обычно в подобные роковые минуты обращаюсь к своей совести – вопро92

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

шаю внутреннего своего судью: как поступили бы в аналогичных и более тяжких ситуациях Варданы и Давид-Беки? – Погибали бы, но побеждали. – Как, по-вашему, следует поступать в таких случаях командирам, которым выпадет в будущем возглавить святое дело защиты нашего народа? – Погибнуть, но не уступить Горную Армению. – Я всегда так отвечал по велению внутреннего моего судьи, так же отвечаю себе и сейчас... – Я... – попытался оправдаться мой ротный, – я хотел сказать, что у нас кончились боеприпасы. – Но кто сказал, что побеждают только при наличии большого количества оружия? Очень часто побеждает сторона, которая мало стреляет. Это трус то и дело поднимает шум, выдавая свой страх. Враг боится не винтовки, пулемета, пушки, а полной тишины. Ничего нет ужасней молчаливого наступления, особенно ночью, когда каждый камень, куст, все то, что может привлечь глаз и разбудить воображение, превращается в атакующего противника. Десяток молча продвигающихся бойцов – это полк, рота, целое войско для обороняющихся. Ночью мрак, тишина, скалы – союзники атакующего. А когда нападаем мы – хозяева этих гор, нас сопровождают еще и жаждущие мести тени тех, кто до нас презрел смерть и пал на этих священных высотах. Когда нападаем мы, с нами еще и могучий дух наших гор. Следовательно, чтобы не ощущать нехватки боеприпасов, будем верны стихийным формам благословенной нашей стратегии. Пусть нашим уделом станет ночной бой. Значит, ударим, как ударяет смерть, – молча и неожиданно. – Ударим! – воскликнули в один голос ротные и, воодушевленные, возвратились в свои роты, на линию огня. К рассвету враг был разбит и пленен почти без единого выстрела. Мои бойцы в этот день благословляли судьбу, что не преминула доставить нам руками неприятеля большое количество боеприпасов. Литературная Армения

очерк, публицистика

В этом бою сюниец в очередной раз убедился, что побеждает сторона, уповающая не на свой бронированный кулак, а на внутреннее превосходство. Что народ, ведомый родовым духом, не нуждается в длинном мече. В этот день сюниец в своих горах подтвердил, что нетрудно найти щит против оружия железного, но не духовного, коим является оружие Рода.

Динамика родового духа Размах нашего освободительного движения является следствием предельно глубоко пережитого оскорбления, обусловленного унизительным и плачевным положением нашего народа. Дома мы строим не для себя, Сеем и жнем хлеб не для себя, Живем мы не для себя. Так пел-причитал мушский армянин, вкладывая в свою песню полное понимание бедственности и унизительности своего положения. А васпураканец жаловался: “Мы до того согнулись, что каждый взваливает на нас поклажу, и никому нет дела до того, люди мы или скотина...” Так армянин, поднявший голос от небывалых своих страданий и бесчестья, вопрошал судьбу: почему это так и как долго страдать нам? Это означало, что армянин начал осознавать – его притесняют из-за прошлого его величия; что в душе нашего народа произошел серьезный сдвиг; что в армянстве пробудился Род – древний, благородный и мужественный, и что под жизнетворным его влиянием в народе произошло пробуждение героического самосознания. Это означало, что родовые схватки начались и вскоре армянский народ от беспредельных своих 94

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

бед и убийственного сознания своего постыдного положения явит на свет своих национальных героев, дабы они возглавили его освободительную борьбу. Это означало, что Род спешит на помощь корчившемуся в муках и унижениях народу, благословляя и посылая в мир для эпохальных свершений наделенных 34 пророческим даром Христофоров, Ростомов и Заварянов . *** Наш народ нуждается в возрождении, то есть он в своей совокупности еще не является хорошим строительным материалом для возведения здания независимости. Так кто же должен был духовно изменить его, чтобы он осознал свою судьбу и стал достоин независимости? Кто должен был встать во главе масс и решиться вступить в неравную борьбу? Только рожденный из святого народного лона революционный авангард. Каким образом? – Стоя здесь, – возвещал прикованный к кавказской скале Прометей, – я создаю человека по образу и подобию своему. Долгие годы – более четырех десятилетий, Дашнакцутюн, подобно Прометею, продолжает творить Нового Армянина по образу и подобию своему. Долгие годы Дашнакцутюн, завладев душой армянского народа как Бог Откровения, пытается отлить ее в новой форме. Это так. Чтобы пережить возрождение, любой несвободный народ являет на свет Нового человека и в свою очередь перевоплощается в него; он являет миру родового человека и ищет в его личности и жизни свой духовный корректив. И только после этого духовного перевоплощения народ обретает мудрый инстинкт борьбы и готовность к самопожертвованию. И только после подобного духовного перерождения индивид испытывает неизъяснимую душевную удовлетворенность, и это происходит с того самого момента, когда в нем пробуждается сознание, что он принадлежит не себе либо своей партии, а, через последнюю, – своему Роду. 34

Основатели партии Дашнакцутюн. Литературная Армения

очерк, публицистика

Каждый истинный дашнак обладает этим счастливым сознанием, и, чтобы проникнуться им, армянин должен не только сблизиться, но и духовно слиться с нами. В нем должно отступить сознание собственной обособленности, его дух должен слиться с нашим, разрушая стену, отделявшую до этого брата от брата. Духовно слившись с нами, он научится радоваться успехам ближнего и сопереживать его боль. Когда он откажется от сознания отдельности своей жизни, в нем исподволь углубится горячее чувство глубокого сострадания к армянину и армянскому народу. Духовно слившись с нами, он больше не будет ощущать себя одиноким и чужим среди своих единоплеменников. А также не будет потакать своему эгоизму, желать что-то только для себя, как поступал бы до своего духовного перерождения, до того как стать дашнаком. Станет таким? – значит, он изжил в себе индивидуализм и признал существование закона единой крови, который диктует, дабы не согрешить против него, жить жизнью великого и бессмертного целого – Рода... *** В некоторых слоях армянского народа началась эволюция родового духа. Армянство встало на ноги не провоцируемое извне, а побуждаемое родом. Род, в лице Дашнакцутюн, вкладывает в руку нации стальной молот, чтобы он сам мог ковать свою судьбу. Вызвав к жизни Дашнакцутюн, Род давал нации духовные крылья, чтобы с их помощью он мог осуществить свой освободительный взлет. Дашнакцутюн – детище эволюции родового духа, призванное вести борьбу за существование нашего народа. Нужна была битва, чтобы стереть с чела армянина бесчестье рабства, то есть должен был повториться Аварайр, и вот в армянском народе, в лице Дашнакцутюн, стал проглядывать дух Варданидов – залог бессмертия нашего народа. И эхом прокатывался по миру 96

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Армянскому глас великанов родового сознания: “Я твой путь, твоя новая мораль!”. От той поры берет начало весна армянского духа. 35 Народу был дан родовой Ковчег Завета . Отныне у армянства была Великая Цель, и, коль скоро народы в зависимости от цели меняют свою сущность, армянин должен был стать тем, кто он есть сегодня – хозяин отвоеванной им Родины... *** История человечества не знает другого события, которое по своей низости сопоставимо с фактом направленного против армянского народа турецко-большевистского союза. Впервые друг другу протянули руки две идеологически полярные силы – ислам и большевизм. И союз этот выступил единым фронтом против наиболее бесправного из всех – армянского народа. Глашатай мировой революции со всей его неисчерпаемой мощью и политическим весом стал пособником турецкого палача, чтобы окончательно добить армян. И после всего этого деятели Октябрьской революции, искажая историю, с небывалым цинизмом заявляли, что Красная Армия вошла в Армению, чтобы остановить турецкое наступление. Нет и нет! – протестовала история – турецкую армию привел в Армению Третий Интернационал, а не наоборот. Более того, турки и большевики вторглись в Армению одновременно, в качестве союзников и с единой целью – овладеть миром. По вине этого идеального по своей гнусности злодейского союза сегодня половине армянского народа, оказавшейся между двумя столкнувшимися лоб в лоб мирами – старым и новым, негде преклонить голову. Именно с этого и началась беспрецедентная наша трагедия...

Ковчег Завета (Ковчег Откровения) – согласно Библии, ковчег, в котором хранились каменные Скрижали Завета с десятью заповедями. Литературная Армения

очерк, публицистика

*** Однако не только внешний враг пытается вплести черную нить в судьбу нашего народа. Есть враг и внутренний, который и сегодня не жалеет сил и средств, чтобы превратить нашу трагедию в фарс. Каждый раз, когда я думаю об этом негодяе с армянским именем, я невольно вспоминаю Трапезунд, где в первый день резни в руки опьяненного армянской кровью сброда попался некий армянин: отрезав ему одну руку, они били ею по лицу безоружной жертвы; отрезав другую, велели перекреститься, а толпа глумливо призывала его кричать громче, чтобы армянский Бог слышал его мольбы. Точно так же, под стать турку, поступает с нами и внутренний враг. Антидашнак – это отрезанная рука армянского народа, которой враг бьет нас по лицу. Сегодня мы далеко, вне досягаемости турецкого ятагана, и тем не менее часть армян, нашедших приют на чужих берегах, продолжает жить в плену пороков, перешедших к нам от турок. Трижды баловень судьбы турок продолжает держать в духовном плену часть нашего народа даже за пределами Турции. Отрезанной рукой армянина – теперь антидашнакской рукой – он продолжает наносить пощечины армянству, вставшему под знамена Рода. Ах это недалекое существо, которое наша эпоха заклеймила именем “антидашнак”! Оно не понимает, что Дашнакцутюн – откровение нашего Рода, возводившего Ани и Арта36 шаты и явившего миру множество героев, мучеников и святых, – Рода, который в лице сегодняшнего армянства с жгучей тоской и упорством ищет под солнцем свою былую славу. Дашнакцутюн – перекинутый Родом мост, по которому армянский народ пытается перейти к своему великому и счастливому будущему. 36

Ани – в X–XI вв. столица Анийского царства. Арташат – столица Армении во II в. до н.э. – середине V в. н.э. Крупный центр культуры и ремесел. 98

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Дашнакцутюн – сокровенный и прочный союз между Родом и нацией. Это печать Рода на сущности современного армянства. Это вновь восстановленное Родом средство общения между ним и нашими душами. Дашнакцутюн – родовой путь, посредством которого Род, взяв на себя ответственность за нацию, побуждает ее к подъему сознательности и самооценки, к усилению мощи. Того не понимает и не поймет антидашнак, что, отказываясь от национальной идеи справедливого возмездия, мы добровольно объявляем наш народ банкротом, более того, тем самым мы подтверждаем, что он и в прошлом был недостоин царства и свободы. Древние болгары, учит история, убивали своих мудрецов, мотивируя это тем, что они нужны богам. Точно так же, на манер болгар, действуют антидашнаки в отношении тех представителей армянского народа, которые олицетворяют собой мудрость и мужество, – однако не акцентируя того, что смерть Дашнакцутюн необходима туркам. Мало того, что этот трус вчера, когда мы вели неравную борьбу с турками и со смертью, занял позицию наблюдателя, так он и сегодня ведет себя просто кощунственно. Он и сегодня непричастен к духу Рода. Его и сегодня, как красная тряпка быка, бесит наша справедливая ненависть к туркам... *** Трандафилов, один из апологетов болгарской революции, прибыв в Батак, призывает народ поднять оружие против султана. До этого он бросает на стол свой кинжал и револьвер, чтобы начать церемонию принятия присяги. “Нет, нет, – возражает Кавалак, один из присутствующих, – болгарам одним не по плечу тягаться с султаном”. И отказывается принять присягу. Но чуть позже, когда по неосторожности одного из присягающих кинжал падает и вонзается в ногу Трандафилова, Кавалак, увидев кровь, восклицает: “Теперь понятно, что должна Литературная Армения

очерк, публицистика

пролиться кровь!” и, принеся присягу, присоединяется к Трандафилову. Вот она, спасительная родовая мораль! Вопреки своему убеждению, что его народу не под силу меряться с султаном, болгарин целует кинжал и клянется бороться с насилием, ибо “должна пролиться кровь”. Иными словами: плевать на собственное убеждение – каким бы искренним оно ни было, – когда народ, вступивший в неравный бой, ждет нашей помощи. Вчера армянину-антидашнаку недостало морали батакского болгарина, и сегодня он пытается оправдать свой преступный нейтралитет своими жалкими принципами... *** Этот давний дезертир и сейчас не признает живых святых. Сегодня он повторяет известный по римской истории низкий 37 поступок жены Тарквиния , не проявившей уважения даже к останкам своего отца. Проезжая как-то в коляске по одной из улиц Рима, она увидела распростертый близ Сената труп своего отца. Возница-раб хотел было осадить лошадей, но услышал за спиной громкий окрик этой гнусной женщины: “Гони, говорят тебе, гони!” И кони понеслись вперед, топча труп и обрызгав наряд женщины каплями крови. Видя этот кощунственный поступок, даже привычные к грубым нравам римляне вознегодовали и стали называть это место улицей дурной славы. Сегодня из одного конца армянской диаспоры в другой несется истеричный окрик антидашнаков: “Гони, говорят тебе, гони!” Гони! – пусть даже колеса твоей повозки переедут Армянский вопрос, разбившийся в Лозанне о турецкие штыки! Гони, если даже на твоем пути Двадцать Восьмое Мая, разбившееся о турецко-большевистский союз! Гони, говорят тебе!.. И мчится антидашнакская повозка, давя копытами и Идею, и 37

Тарквиний Гордый – согласно римскому преданию, последний царь Древнего Рима. 100

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Триколор, и наших великих мертвецов – все национальные святыни. Так безнаказанно, унижая наш народ, гонит и будет гнать свою повозку внутренний враг, пока Армения находится под иноземным игом. Улица дурной славы – так я выражаю свой гнев, всякий раз наблюдая общественную нашу жизнь. Гони, трус, гони, но не забывай, что однажды, когда чужие уйдут из Армении, твоя повозка ударится о скалу ярости почитающего свой Род армянства и разлетится вдребезги... Гони... Назаретянин слышал голоса своих соплеменников – они кричали, требуя освободить разбойника Варраву и распять Иисуса. Какая страшная трагедия! О партия героев и мучеников в равной мере, ты сплошь и рядом слышишь богохульные выкрики антидашнакской черни. Да, чернь – бесчестье и проклятие армянской жизни, о делах которой грядущие поколения прочтут на самой скорбной странице нашей истории всего три слова: “Иуда и его поцелуй”. Чернь, которая грозится превратить в фарс нашу небывалую трагедию. И это в то время, когда для человечества мученичество больше не существует – есть только бессилие; когда у слабого отнято даже имя “мученик” – его последнее утешение. И это в наши дни, когда армянство все еще пригвождено к кресту, а у подножия Голгофы слышится гогот собачьего турецкого племени. Когда рядом с турком – его бесславные попутчики волк и ворон; когда опьяненный нежданной победой Кемаль, опустив свою кровавую руку на крылья ворона, мутным взглядом окидывает с берега Аракса Араратскую долину, мечтая когда-нибудь превратить ее в пепелище... *** Однако в армянской действительности есть и другая сторона, где происходит новый подъем родового духа, где в душах людей огненной лавой закипает ненависть к туркам, сопоставимая по своей мощи с нашим родопочитанием. В этой части нашей жизни армянское страдание и позор, слившись воедино, Литературная Армения

101

очерк, публицистика

подготавливают рождение Нового Армянина. Из необъемлемой нашей боли рождается новая религия – религия гордости. В мир приходит Армянин, крещенный в купели собственных страданий. Он спускается с высот родового духа со словом Рода на устах. Он проповедует любовь – любовь к самосозиданию через преодоление себя. Он проповедует смерть – смерть всех потворствующих армянской слабости лжебогов, старых и новых. Он идет, чтобы вернуть величие имени армянина, преданному сегодня хуле. Нет, так больше жить нельзя, ибо наше уничижение чревато неминуемой гибелью! – от осознания этой чудовищной мысли рождаются и вступают в жизнь спаянные родовой этикой Армяне, те, кто внутренне переживает выпавшие нашему народу трагедию и позор, Новые Армяне, чьи знамена завтра будут овеяны победной славой. Ради этого дня живет и действует дашнак. Дашнакцутюн еще в процессе становления. Он еще не сказал своего последнего слова. Вот почему я говорю: благослови судьбу за, что ты родился армянином, но чтобы остаться армянином на чужих берегах, будь дашнаком.

Новый армянин – завтрашний лидер Дайте мне хоть одно поколение, руководствующееся внутринациональной моралью, и я обеспечу армянскому народу место под солнцем. Лидер, обнаруживающий свою истинную сущность особенно в периоды великих угроз, – всё в жизни народов, их альфа и омега. Судьбы наций чертит его десница. Ему обязаны народы своим стремительным взлетом или сокрушительным падением. 102

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Это он ведет то или иное сообщество людей от победы к победе или от поражения к поражению. Это он поднимает с колен свою родину, равно как и сдает ключи последней чужим привратникам. Да, он всё – творец судьбы и живая судьба своего народа. С его приходом начинаются периоды славы либо бессилия народа. И если величию народов часто приходит конец со смертью идеального лидера, то беды их, увы, вместе с концом лидера бездарного не кончаются. Несчастлив неверно и беспомощно руководимый народ, каковым является и наш. Горе народу, чей лидер несовершенен, – будущее его чревато множеством бед. Достоин жалости народ, когда его лидер скорее честолюбив, чем гениален; когда его лидеру недостает культуры сердца и ума; когда, плененный злобным демоном зависти, он страдает нравственной желтухой; когда он исповедует то или иное сулящее личное счастье пагубное учение; когда у него есть слабость представляться великим в мелких делах и оказываться мелким – в больших. Трижды несчастен народ, если его воины не повторяют с глубокой убежденностью: “Даже самые неприступные крепости возводятся, чтобы их покорять”. Это форменная беда, когда лидер невежествен, эгоистичен, завистлив. Нет яда страшнее, чем дурной пример лидера, который всегда заразителен. Действенно каждое его слово, жест, намек. При плохом лидере становятся плохими и те, кто имел несчастье довериться его власти. Эгоистичен он? – человеческий облик теряет и его окружение. Умственно ленив? – духовными старьевщиками становятся и те, кто окружает его. Не любит свое отечество? – вокруг него кишат чудовища, не признающие родины. А когда он труслив – до отвращения боязливыми становятся и все его подданные. Вот насколько велико значение лидера в жизни народов.

Литературная Армения

103

очерк, публицистика

*** Существуют, однако, и совершенные лидеры, иначе трудно было бы объяснить все высокое, прекрасное, героическое в истории народов. Да, они были и есть, иначе оставалось бы необъяснимым завидное благоденствие некоторых народов. Вот его психологический портрет несколькими крупными мазками: прежде всего, он носитель и наставник родовой морали. Действовать для него означает разгонять умственную тьму, дремоту, исцелять пороки своего окружения; это означает искоренять вокруг себя все, что находится в сыром и непригодном, ленивом и омертвелом состоянии. Сильный ум, большое сердце и беззаветное служение народу – вот его портрет. “Я” в нем если не умерло, то уже агонизирует. Он прозорлив, сострадателен и храбр. Оказываясь в той или иной среде, он психологически преображает ее. Его присутствие облагораживает души, окрыляет, подбадривает. Благодаря ему невозможное становится трудновыполнимым, трудновыполнимое – возможным. Самые смелые мечты становятся целью и затем счастливой реальностью. Ему удается изменить психологию, судьбу, историю своего народа. Его способность любить и жертвовать не имеет границ. Он умеет смеяться над мертвыми человеческими законами. Любит толпу, но умеет противостоять ее закону. Мудр и знает, что “есть исторические моменты, когда лучшей формой служения народу является решительное противодействие его убеждениям”. Всегда в процессе самосовершенствования, он, тем не менее, осознает свое несовершенство и оттого глубоко страдает. 38 Он – Ликург , по законам которого индивид воспитывался 39 для служения обществу и всеобщему счастью. Он – Снельман , 38

Ликург – легендарный спартанский законодатель (XIII–IX вв. до н.э.), которому приписывают создание институтов спартанского общества и государственного устройства. 39 Снельман Юхан Вильхельм (1806–1881) – финский философ-идеалист, государственный деятель, идеолог финского национального движения. 104

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

благодаря высоким идеям которого некогда нищий и предававшийся пьянству народ очистился, обрел могущество и превратил болота Суоми в родину белых лилий – Финляндию. Он – Ганди, мирской праведник возрождающейся Индии, который был убежден, что абсолютная воля лидера может нравственно преобразить даже народ, страдающий недугом кастовой замкнутости. Он тот, кого должно явить на свет армянство, если не хочет исчезнуть с лица земли. Он императивно должен появиться в нашей жизни для реализации спасительной миссии Ликурга, Снельмана, Ганди и подобных им деятелей. *** Сердце апостола, ум философа, кристально чистая душа – вот идеальный лидер. Не будет такого – народ наш превратится в толпу, в сборище пораженцев. Не будет его сегодня – завтра враг в Араратской долине может без помех устроить жалкие похороны оставшемуся армянству. Не будет идеального вождя – и внешняя угроза возрастет во сто крат и удар врага станет фатальным. Однако его нет, иначе ничем не объяснить неопределенность и безутешность нашего сегодняшнего положения. Нет его, и оттого ручейки армянской диаспоры становятся реками и несут свои воды в чужие моря. Нет его – на радость нашему врагу, – нет еще подлинно родового вождя. Его нет, однако есть острая необходимость в нем. Нет его, но он придет, ибо есть насущная потребность в его появлении. Его нет, но он придет, ибо армянин не хочет умирать; придет, явится Новый Армянин – национальный лидер, соединивший в себе полководца, государственного мужа и деятеля культуры; он придет и явит нам свою новую сущность, свободную от всего старого и закоснелого. Доктрина личного счастья – вот враг коллективного счастья нашего народа. В согласии с законом Рода, во имя бессмертия и счастья Рода – этим своим девизом Род бросает вызов старым, подтачивающим нашу жизнь безнравственным понятиям. Литературная Армения

105

очерк, публицистика 40

Эвдемонизм – вот чудовищное кредо личного счастья, духовная матерь всякого рода антинациональных и разрушительных сил. Остановите солдата, что, бросив оружие, подло бежит с поля боя; военачальника, что отдал приказ об отступлении; общественного деятеля, который требует лишь хлеба; эпикурейца, для которого счастье – исполнение личных желаний, но не родового долга. Остановите всех тех, в ком нет благородства ума; в ком нет мужества возненавидеть собственное свое бессилие; кто кормит свой народ сладкими иллюзиями и, страшась удара обратной волны, не предпринимает ничего для будущего своей нации; тех, кто знает, насколько глубоко оскорблены в его народе человек и армянин, и тем не менее может спать по ночам. Остановите их всех, вскройте им черепа и грудные клетки, и вы с ужасом найдете там разрушительные следы ложного учения, именуемого эвдемонизмом. Нравственно растлевая личность, это ядовитое учение склоняет ее к лицемерному космополитизму, а затем к национальному обезличению. Оно пестует эгоистичных ничтожеств, но не честных и самоотверженных граждан, не пламенных борцов. Ах это порочное понимание счастья, каким видит его наш некогда мужественный и сильный народ! Свинского счастья, исказившего духовный облик наших поколений. Ему обязано армянство своими поражениями в прошлом и сегодняшним пораженческим настроем. Либо это упадочническое учение – либо армянство. Одному из них должен прийти конец. Будет оно и дальше воздействовать на нашу собирательную душу – сгинет армянство. Умрет оно – выживет наш народ.

Эвдемонизм – этическое учение, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению личного счастья. 106

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

*** Свою духовную пищу завтрашний лидер черпает в первую очередь из своих родовых и, затем, – из духовных источников Востока. Родину любят и на Западе, но так, как любит свой околоток собака. Для осознавшего свою принадлежность к роду армянина, как и для японца, Родина, напротив, не просто родной край, где “добывают золото и собирают урожай”, а священная страна, где “покоится прах праотцев”. Велико число не знающих родины как в Европе, так и в Новом Свете. Японец же, наоборот – где бы ни был и чем бы ни занимался, всегда подчиняется законам своей Родины. Там, на Западе, сильны машины, здесь – человек. Европеец боится смерти и часто совершает неблаговидные дела. Японец “живет, когда это необходимо, умирает – когда справедливо”. Из всех народов только японец сказал: “Если мы глубоко осозна'ем, что любовь к родной стране и народу ближе к великому и прекрасному солнцу, чем самые высокие горы нашей родины, то смерть покажется нам легче птичьего пера”. На Западе общественный дарвинизм, то есть завуалированный каннибализм, – факт, бросающийся в глаза. Здесь борьба за выживание еще не совсем превратила человека в животное. 41 42 Япония имеет свое Бушидо , мы – своего Ваагна . Она поклоняется мужеству, мы – поклонялись. Она боготворит свой народ, мы – должны боготворить, чтобы не исчезнуть. Вот почему армянский лидер должен держать одну руку на Западе, чтобы перенимать новинки западной индустрии, а в другой руке держать моральный кодекс рода. 41

Бушидо (дословно – “путь воина”) – кодекс поведения и способ жизни самураев. 42 Ваагн – в армянских мифах бог грозы и молнии. Миф о нем сложился в середине 1-го тыс. до н. э. Литературная Армения

107

очерк, публицистика

Таким должен быть завтрашний лидер, чтобы при нем радикально изменила свое лицо армянская интеллигенция; чтобы армянский общественный деятель окончательно поборол свое “Я”; чтобы преданность общественным интересам являлась сутью всей его жизни. Не приумножающая людское стадо ущербная личность, которая не имеет ни собственных убеждений и ни духовных устоев, – а армянин и человек в одном лице, самодостаточный и сильный. Не безынициативный прожектер и не софист – а жадный до подвигов вечный труженик. Не мерзкий эпикуреец, относящийся к вещам и событиям вокруг с позиций материалистической философии и готовый пожертвовать ради своих удовольствий всем, что есть в жизни святого, – а мудрый идеолог, умеющий пренебречь полной чашей удовольствий. Не циник, эгоистично восстающий против искупительного страдания – этой золотой цепи, что держит наши взоры прикованными к небу, – а аристократ духа, который мысленно целует руку, что вдребезги разбивает эту чашу. Не обладающий бухгалтерским умом политический деятель, который снова и снова скрупулезно взвешивает все за и против и в итоге откладывает дело на потом, – а прогрессивный, умеющий дерзать смельчак. Не духовный карлик, который всеми правдами и неправдами взбирается на плечи великанов, чтобы видеть чуть дальше, – а тот, кто умеет предвидеть события и придать им нужное направление; кто, подобно маяку, умеет высветить свою эпоху, открывая в обход проторенных дорог новые пути для мысли своего народа. Не апологет того либо иного класса и не поглощенный настоящим народолюбец с короткой памятью, – а плоть от плоти своего Рода, черпающий у него свои идеи. Не низкий себялюбец и не малодушный паникер, не демагог-пустослов, не интриган-раскольник и не узколобый партийный смутьян, который ради куска хлеба и собственного покоя подло сеет всюду склоки и раздоры. Не ленинец – могильщик 108

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

родины, который отравляет массы чуждым учением, – а авторитетный и бдительный армянин, который объявляет искусство, литературу, философию – все то, что расширяет наши знания о мире, – бесполезной суетой, если они не делают нас вдвое сильнее и армянами вдвойне. Не пораженец – воплощение страха и эгоизма, который малодушно ищет спасение своего народа в забвении, – а тот, кто не мечтает о лучшей участи, чем созидательно готовить себя для победоносной смерти; тот, кто каждую новую зарю встречает с единственной заветной мыслью в голове: турок должен быть наказан. Тот, кто, зная душу нашего народа, сумеет вернуть сущности сегодняшнего армянина нашу пламенную армянскость; кто противопоставит народу – Род; кто сумеет поднять против слабости народа духовную ярость Рода, великую и нетленную. Таким должен быть лидер страждущего и ждущего своего окончательного освобождения армянства. Таким должен быть он – сознающим свою причастность к Роду, познавшим самого себя и знающим свою силу. Его время отмечено борьбой между СТАРЫМ, которое не желает умирать, и НОВЫМ, что рвется прийти в мир. Священная борьба между “Я” и “МЫ”. И в этой борьбе рождается НОВЫЙ АРМЯНИН. В душах людей не останется и следа “старой закваски”. Исчезнет социальный тип бездарного наемного служащего, уступив место преданному и энергичному труженику-патриоту. Армянские скипетр, меч и перо окажутся в умелых и чистых руках. В армянине проснется Род, и начнется славная эпоха могущества и подъема армянства. И как справедливое следствие этого – впервые человечество глубоко устыдится своего неправого к нам отношения. О вожделенный день явления Рода, как долго нам ждать тебя?

Литературная Армения

109

очерк, публицистика

Движение Цегакрон как победная сила

Если наш народ по сей день лишь получает удары и трагически неспособен дать отпор, то только потому, что он не живет по законам рода. Судьбоносно велико и неоценимо значение родового стимула для возрождения, сплочения народа и становления национального государства. И хотя эта простая истина нам хорошо известна из обществоведения, облечь в слова ответ на вопрос: “Что же такое род?” – почти невозможно. Для меня неприемлема ни одна из формулировок, данных до сих пор антропологией. Для определения понятия “род” старых терминов недостаточно. Они не исчерпывают всей сути этого понятия. Род – это национальный портрет народа, то типичное, чем народы отличаются друг от друга. Да, родовой фактор – явление более сложное, чем кажется. Трудно определить его научным языком. Речь здесь может идти лишь об относительной научности. По нашему мнению, – если говорить, не вдаваясь в 44 теорию, – род скорее душа, чем материя . *** В наш век, в частности в наши дни, ничто так не ослабляет боеспособности духа народов, как пагубное заблуждение, что улучшения своей участи они могут добиться не собственными усилиями, а с помощью каких-то внешних сил. Скажем проще. Народ, который ищет необходимые ему силы вне себя, слепо предуготавливает свое поражение и гибель. 43 44

Статья была опубликована в журнале “Хровк”, София, 1932, N1. В оригинале – “глина”.

110

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

Нам необходимо понять, что потенциал рода намного выше, внутренне он несравненно богаче, чем народ. Нация, знающая это, знает истину, и потому она спасена. В Армении я вижу много больше, чем армянский народ и ценности, которыми он живет сегодня. Армения – это не только страна и народ, нет-нет, там есть еще нечто третье, некая иная сила – Род, без которого не может жить и развиваться в ореоле славы и величия ни один народ. Армянский род это земля армянская – вся пламя и мощь, – что говорит безмолвно: меня питают те, кого я вскармливаю. Живительный дух армянского родового сознания, о который споткнулись в V веке персы, пытавшиеся насадить у нас культ огня, сегодня должен вызвать на бой палачей армян – турок и космополитов ленинцев. Род сохраняет и укрепляет в нас Армению даже вне пределов Армении. Род наша опора. *** Род не стареет, не пятится назад и не терпит поражений. Он свидетель веков, вечный армянин, соратник Бога. Род – творец, народ – творение. Род – механизм, рождающий силу народа, и носитель его силы, в нем заключена некая космическая созидательная мощь. Это тот духовный замес, без которого время с легкостью обращает народы в пыль. Народ может быть и строителем, однако воздействие рода всегда творческое. Поэтому род более созидателен. Когда нет рода, духовная нива народа рожает скорее паклю, чем пшеницу. Народ покорен и бессловесен, род неизменно – царь, не знающий низвержения с престола. Строптив народ, неверен и жалок, когда в нем слаб голос рода. Многолик народ – католики, протестанты и прочее; род всегда един и целостен. Народ – это классы и классовый эгоизм; род – социальная справедливость и предельно возможное равенство. Народ может и знать; род знает всегда. Литературная Армения

111

очерк, публицистика

Первый идет спотыкаясь, род – с мощью обратной волны. Род – олицетворение силы. 45 46 Народ – это Карс , род – Каракилис . До этого сражения я не видел звезд на челе нашего народа. Народ – прагматичный ум, род – скорее сердце, всегда гото47 вое к жертвенности. Только роду по плечу гекатомба – самая большая жертва. Жить изо дня в день с иголкой и ниткой в руках, чтобы латать свое существование – вот серые будни народа. Род не знает “политики” залатывания. Народ всегда склонен превратиться в толпу; только род объединяет и сдерживает волю народа. Род может на время уступить победу, но пораженчества не знает. Все в нем ново, а все новое – это старое, замешенное на мудрости. Он умеет предвидеть, предчувствовать опасность и одновременно игнорировать ее. Народ часто предается сомнениям и колебаниям; род интуитивно знает, куда идти. Народ – это авторитет без меча, бессилие права. Род – меч, подчас меч без авторитета. Народ обещает, но мало дает, когда неспособен быть родом. Роду, и только роду дано превращать тяжелые цепи рабства в орлиные крылья для народа. Даже в 45

В 1920 г. в процессе развязанной Турцией турецко-армянской войны кемалистские войска заняли Карс. В 1921 г. под давлением Советской России правительство Армении было вынуждено подписать Карсский договор и тем самым признать аннексию Турцией этого древнейшего армянского города-крепости. 46 Каракилис – город в Армении, ныне Ванадзор. Намек на Каракилисское сражение в конце мая 1918 г. между турецкими и армянскими войсками и ополченцами, которое преградило путь турецким интервентам на Ереван и Араратскую долину, что позволило создать Республику Армения. 47 Гекатомба – в Древней Греции жертвоприношение, первоначально состоявшее из ста быков; впоследствии – всякое значительное общественное жертвоприношение. 112

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

рабстве он не теряет своего исторического пути. Народ, не имеющий родового сознания, лишен этого дара интуиции. Народ – мученическая сторона армянской души, род – сторона героическая. Народ дает усопших, род – богатырей. Первый предпочитает плестись по знакомым дорогам, второй ищет непроторенные пути. Фермопилы эллинов и армянский Варданакерт, Марафон и Аварайр, болгарская Шипка и наш Сюник – духом рода освящены все эти поля сражений. Народ – тот трус, которому хотели поручить дело, а он запротестовал: “Снаружи есть львы”. Род не признает львов кроме самого себя. Солнце рода может склониться, однако никогда не закатывается. Род наша опора. *** Чрезвычайно важен удельный вес рода. Род – мятежная стихия народа. Только посредством рода народу удается достичь своего духовного становления. Род – формообразующая сила. Взлет народа всегда осуществляется на крыльях рода – силой прошлого и будущего. Когда в народе нет дыхания рода, он складывает свои орлиные крылья. Когда род в народе дремлет, последний страдает духовным бесплодием и политическим гамлетизмом. Не только настоящее, но и будущее подпитывается прошлым, то есть родом. Народ – это настоящее, род – это вчера, сегодня и завтра. Первый часто увлекается настоящим, второй вырывает нас из настоящего и показывает прошлое и будущее в истинном свете. Бодрствует род? – и народ прислушивается к своему прошлому и смотрит в будущее. То есть его прошлое вечно, а будущее пережито заранее. Но стоит роду ослабеть, и народ уже – трухлявое здание без подпор, которое обвалится при первой же буре. Род наша опора. Литературная Армения

113

очерк, публицистика

*** Род скорее представляют те, что уже ушли из этой жизни, и те, что должны в нее прийти. Когда народ живет по закону рода, спасительную роль в его жизни преимущественно играют великие усопшие, чья власть и праведна и сильна. А жить по закону рода означает через посредство исторической памяти переживать жизнь ушедших поколений, связывая нашу судьбу с их судьбой. Род – это мудрость, высокая нравственность и сила. Это армянский Атлас, держащий на своих плечах небосвод армянского мира. Род – мощный океан армянскости, откуда питаются моря, озера и реки армянской сущности. Род – это единство крови, единство судеб, это религия, язык, это сила всего этого, без чего нет народа – есть только толпа эгоцентричных индивидов. Все, что мы имеем в плане культуры и авторитетов, – ничто по сравнению с тем, что имеет и может дать нам неисчерпаемый дух рода. Нет рода – есть сознание неполноценности у народа, есть горечь этого сознания. Родом рождены все великие армяне – воины, герои и писатели. Когда мы будем жить по закону рода, в нашем распоряжении будут все его богатейшие ресурсы – присущий нашему народу героизм и высокое честолюбие, его религиозный пыл и культурное вдохновение. В то время как народ производит на свет толпы посредственностей, род заявляет о себе рождением героев, просветителей и мучеников. Живя по закону рода, мы находимся в духовном контакте с великими вождями прошлого и черпаем у них силу. Народ, не проникшийся духом рода, не может иметь волевых и мудрых вождей. Покажите народу солнечный лик его рода, чтобы он, узрев в нем себя, поднял свою понурую голову. Именно в этом заключается роль интеллигенции, литературы и, если хотите, революционных движений. Грош цена литературе, если она не являет собой откровение родового духа, если в ней не светится 114

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

родовой дух. Если народу не чужды порывы и его литература напитана родовым духом, то это означает, что в нем действует 48 род. “Слава моя, проснись” – с благодарностью должен воспевать армянский писатель, если хочет ускорить спасительное пробуждение Рода в армянине. Не европеизация, а возврат к своей родовой сути – только род может сделать национальные ценности общечеловеческими; европейское же должно лишь способствовать проявлению и расцвету своего, национального. Народ воспринимает чужую культуру, теряя свою национальную самобытность; род превращает воспринятое в свое, национальное. Уподобление пользы не приносит. Более того, оно искажает наше родовое лицо. Ценой любого уподобления становится для народа потеря своей национальной индивидуальности. С пробуждением рода народ начинает видеть неиссякаемые богатства своей души и через свою литературу являет их миру. К народу, живущему не по закону рода, нема даже его родная земля. Такой народ может стать чужим даже в родной среде. Нация же, ориентированная на род, напротив, даже обреченная иметь большую диаспору, как, например, евреи, всегда избежит губительного внутреннего психологического рассеяния. Род наша опора. *** Учение Цегакрон – вот панацея, без которой армянство останется самой обездоленной частью человечества. Цегакрон не фетишизация прошлого и не духовный паразитизм, равно как и не пассивное обнадеживание и не обожествление будущего. Это созидательный союз почитания прошлого и великой надежды на будущее – союз, рождающий в душе народа самые замечательные идеи. 48

Строка из шаракана. Шараканы – раннесредневековые (V–VIII вв.) армянские духовные песни. Литературная Армения

115

очерк, публицистика

Цегакронец тот, кто живет по закону рода, жизнью рода и для рода. Родовой религией надо исцелять внутренние недостатки нашего народа. Огнем родопочитания следует испепелить всё отжившее и суетное в жизни нашей интеллигенции. Род – это тот замес, который скрепляет поколения, как известь – камни великолепного строения. Когда нация ориентирована на род, ее малочисленность уже несущественна. Для народа важна прочность родовой связи между его сословиями. Это род делает народ действенным, это он дает действенного человека – предтечу родового сверхчеловека. Вот почему я говорю: дорогой родовой религии – к спасительному политическому единомыслию. Нашей интеллигенции остается приложить усилия, чтобы Цегакрон овладел триединством души современного армянина – его умом, душой и волей, в особенности – волей. Мощная воля рода – вот рычаг спасения народа. Род наша опора. *** В то время как армянин культивирует в своей нации гуманизм, турок растит в своей душе волка. Именно поэтому турок обладает богатым арсеналом ненависти, а армянин – любви. Турок – гадюка, вооруженная ядом уже в утробе матери. Простить ему одно преступление – значит позволить совершить два новых. Для нашего народа турок непобедим, для рода – презрен. Турок еще незнаком с мощью нашего рода: до сих пор он имел дело с нашим народом, но почти никогда – с родом. Успех его оружия был обусловлен не его силой, а недостаточностью нашего сопротивления. Народ может и забыть причиненное турками зло – род не простит никогда. Так будем жить по законам рода, чтобы в мире Армянском не переводились мужественные и сильные Варданы и Ваагны! Род – духовный арсенал нации, так будем брать оружие против турок прежде всего из него! Когда действует род, никому не из116

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде 49

вестный гараисарский столяр становится Андраником и се50 бастийский селянин – Мурадом . Станем жить по закону рода – и вместо каждого павшего армянина в мир придут два новых мстителя. Это род вскармливает под сердцем народа гидру мщения. Это род велит точить мечи о надгробные камни павших – чтобы они стали еще острее, страшнее и неотвратимей. Род – грозовая туча, лежащая на сердце нации. Род наша опора. *** Насколько сильно влияние рода в жизни нации, настолько легче последней защищаться от врага. Народ празднолюбив, род – подхлестывающая воля. Народ родит дьячков, род – апостолов. Народ – солдат, склонный к отступлению, род – неизменно Ваагн. Род – это мужество и поклонение мужеству, – вот почему мудрые язычники-армяне посвящали двадцать седьмой день каждого месяца Ваагну. В мирные времена, наверное, можно прожить и без рода, в периоды опасностей – никогда. Род – это поседевший в сражениях и покрытый шрамами полководец, неизменно молодеющий в минуты опасности. Род – путеводитель народа, который метит дороги его спасения могилами великих своих сынов. 49

Андраник Озанян (1865–1927) – выдающийся деятель армянского национально-освободительного движения в Западной Армении, народный герой. Одно его имя наводило ужас на турок. Был сотником армянской добровольческой роты болгарской армии (командиром ее был Гарегин Нжде) в Первой Балканской войне (1912–1913), командиром первого добровольческого отряда Кавказской армии в годы первой мировой войны. Генерал-майор русской армии, награжден болгарским и русскими орденами. Умер во Фрезно (США), прах был перевезен на кладбище Пер-Лашез в Париже, а в наши дни перезахоронен на родине. 50 Мурад Себастаци (1874–1918) – крупный деятель национально-освободительного движения армянского народа. Литературная Армения

117

очерк, публицистика 51

Род – богоподобный Айк , который направил на врага трехперую стрелу своего лука, вложив в него всю свою мощь. Это та таинственная сила, которая держала на горе Нпат воздетыми к 52 небу руки Великого Партева , пока армяне не победили. Это гордость армянского спарапета, что пригрозил врагу: “Если удар мой – не выживет”. Род наша опора. *** Чтобы с примерной точностью охарактеризовать тот или иной род, его необходимо наблюдать в зеркале его души – его религии, ибо приблизиться к постижению рода возможно только через его богов. В зависимости от степени своего интеллектуально-морального развития, род привносит в свою религию присущие ему самому психологические черты, свое мироощущение, свою метафизическую сущность. Армянин вечен – утверждает наша старая языческая религия. Жизнеспособен армянин – вот источник нашей великой Надежды и Гнева. Именно этого, к радости турок, все еще не осознает армянская интеллигенция в подавляющем своем большинстве. “Чтобы жил класс, личность должна умереть”, – возвещает большинство. “Умри, класс, чтобы жил народ”, – говорит кто-то другой. 51

Айк – в армянских мифах герой, первопредок – один из эпонимов армян, лучник-охотник божественного происхождения, исполин, красавец. В эпосе, переданном историком Мовсесом Хоренаци (V в.) и епископом Себеосом (VII в.), в 2492 (2107) году (по арм. летосчилсению) разбил в сражении близ озера Ван войска ассирийского тирана Бэла и положил начало будущему армянскому государству. 52 Нерсес Великий (Партев) – армянский католикос в 353 – 373 гг., потомок первого армянского католикоса Григория Просветителя – распространителя христианства в Армении в начале IV в. 118

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Гарегин Нжде

“Пусть умрут оба – и класс и личность, чтобы жила раса”, – говорит немец. Видите, это Германия, закаленная философией Вечности Гегеля, Фихте, Ницше, силится поднять на ноги свой род. А армянин? Увы, армянская интеллигенция и сегодня дистанцируется от рода. Ей неведом потенциал собственного родового духа, и потому она продолжает цепляться за свое бессильное народолюбие, не умея пользоваться своим родовым потенциалом. Она продолжает оставаться немощной интеллигенцией политически обанкротившегося народа, в то время как исторический момент требует, чтобы она стала лидером рода. Сегодня борьба идет между родами, народы – ничто, беспрецедентная борьба, не принимать участия в которой собственной кровью – знак исторического малодушия. Знак того, что армянская интеллигенция еще не осмыслила новую философию пережитой трагедии, что ей чужда философия героизма, как незнакома и подлинная философия армянской судьбы. Времена сегодня новые, поймем же это, равно как и то, что армянской интеллигенции никогда еще не выпадала столь большая и ответственная роль. В этот более чем судьбоносный момент нам прежде всего нужна интеллигенция, вооруженная героической этикой и мышлением и способная на подвижничество и жертвенность. “Превзойди – и ты победишь”, – говорит народам мир. Армянин может превзойти других, только опираясь на родовую веру, ибо стержнем его сущности является пламенный родовой дух. Род наша опора. *** Народ действует, но осуществляет род. Недостаточно действовать, необходимо осуществлять – поймем же это! Поймем и то, что любого рода победы одерживаются в первую очередь благодаря духу рода. Народ может и приспособиться к своему Литературная Армения

119

очерк, публицистика

унизительному положению, но для рода вердикты мира не бесповоротны. Для него обратима и Лозанна – поверьте! Никогда, никогда еще не звучало столько упреков в адрес армянина, как в последнее десятилетие. Именно в этом наша трагедия, но вместе с тем и залог нашего спасения. Ведь сознание необходимости политического единства родилось и развивалось у немцев на долгом пути страданий и унижений. Род – духовная золотая монета народа. Времена сегодня новые – кто знает это, знает спасительную истину. Сегодня, когда у нас на Родине красные могильщики хоронят армянский народ и бога армянского и лязг их кирок отдается далеко за советскими пределами; в эти горестные наши дни, когда турок с приобретенной им в Лозанне индульгенцией в руке с чистой совестью гуляет под солнцем, безнаказанно обдумывая планы уничтожения бежавшего от его ятагана армянства; в эти бесславные для нас дни, когда совы стерегут судьбу всего армянского народа, – пусть сегодня слово Цегакрона прозвучит как оздоровительный призыв. Нет, нет, Масис – вулкан родового сознания армянина – еще не потух, мы ждем новой эволюции родового духа, ощущая в своей крови присутствие победного армянства прошлого и грядущего. Мы говорим: армянство всегда побеждало, когда в нашей жизни законы устанавливал и главенствовал род, а не народ. Проснется род? – и мы снова возьмем за руку вечность и бросим вызов неправедному времени. И победим, ибо боги нашего рода – Айк и Ваагн – поднимут наши упавшие руки и будут направлять их удары. Род наша опора.

120

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

Муравьев-Карский и армяне Деятельность и способности Н.Н.Муравьева-Карского обращены были войною на Азиатскую Турцию, а не на Кавказ. Декабрист А.Розен

Сердце кровью обливается, когда читаешь по карте названия армянских областей и городов, вот уже много веков считающихся турецкими: Сарыкамыш, Эрзерум, Малатия, Муш, Мецкерт... И, конечно же, Карс. Дед мой был из Карса, носил в кармане снимок города. Каждый раз он клал его перед собой, расправляя старчески дрожащими руками, прежде чем начинал что-либо рассказывать о своей прошлой жизни – до резни 1915 года. “Великая Армения разделилась на пятнадцать областей... Город Карс с крепостью, с процветавшей торговлею, в 861 г. был столицею трех удельных царей”, – писал С.Глинка в своем “Обозрении истории армянского народа”. До 1053 г. на этой территории существовало армянское феодальное государство – Карское царство, правителями которого были цари из династии Литературная Армения

121

очерк, публицистика

Багратуни. Население Карской области было исключительно армянским. Карс был важным пунктом торговли между Востоком и Западом и быстро разбогател. Но в середине ХI века на Армению напали турки-сельджуки. Карс был разорен, население вырезано, спаслись только те, кто успел укрыться в церкви. Следующие восемь столетий Карс то и дело переходил из рук в руки, став ареной бесконечных нашествий и завоеваний. В ХVII–ХVIII веках за Армению шла борьба между турками и персами. Уже в ХIV в. Карс был захвачен турками как ключ к дальнейшему покорению всего. В ХVII в. турки и персы разделили Армению между собой. Карский край достался Турции. Он продолжал оставаться яблоком раздора между соседними странами. Армяне, жившие на захваченных турками территориях, платили до сорока видов налогов, в том числе и за то, что они армяне. Они должны были носить одежду, издали отличавшую их от мусульман. По турецким законам армянам не разрешалось иметь коня и носить оружие – это считалось преступлением! Армян называли “райа”, то есть бесправный, отверженный, низший слой. В ХVIII в. “райа” стали называть территории, заселенные армянами. Неудивительно, что именно люди из “райа” помогали А.В.Суворову во времена его походов против турок. Впоследствии, начиная с ХIХ века, когда Россия стала проявлять активность на Кавказе, Карс стал основным объектом соперничества России и Турции: русские войска захватывали город, а турки отбивали его обратно. В 1807 г. русские войска безрезультатно штурмовали Карс, и впервые взят он был лишь в 1828 г., правда ненадолго. Брат декабристов А.Н. и М.Н.Муравьевых, замечательный военный и государственный деятель России Николай Николаевич Муравьев по долгу службы много лет провел на Кавказе. Ему довелось дважды участвовать в штурме Карса – в 1828-м, когда он руководил гренадерской бригадой, и, в качестве командующего, в 1855 г. 122

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

Всего одна строка в память потомкам: “16 ноября 1855 г. русские войска под командованием генерала Н.Н.Муравьева овладели Карсом” – “важным центром Армении”. Так выразился в статье “Падение Карса” К.Маркс, хотя Армения в то время как самостоятельное государство не существовала. Вскоре в Восточную войну на стороне Турции вступили, как всегда, Англия, Франция, Сардинское королевство, образуя сильную антирусскую коалицию, чтобы помешать России продвинуться на Кавказ. Именно этим соображением продиктовано негодование К.Маркса по поводу падения Карса. Никого и никогда не волновали национальные интересы армянского народа... Армяне возлагали все надежды в вопросе освобождения от турецко-персидского ига на Россию, однако вскоре город был возвращен Турции в обмен на Севастополь. Наконец в 1877 г. русские взяли Карс, присоединив его к России, и следующие сорок лет Карс был свободен от турок, входил в состав России 1 вместе с Армянской областью . Однако революция и безвластье в России развязали туркам руки. Воспользовавшись удобным моментом, в 1918 г. турецкие войска овладели Карсом и двинулись к Еревану. Пока дашнаки воевали с Турцией, большевики захватили власть в Ереване и объявили об образовании Армянской Советской республики. В Москве был заключен договор между Советской Россией и Турцией, по которому вся Западная Армения от Черного моря до Нахичеванской области отошла к Турции. С 16 марта 1921 г. по сей день вся Западная Армения, в том числе и Карская область, является турецкой. Города Артвин, Ардаган, Карс, Сарыкамыш, Игдир, Кагызман, отвоеванные у турок и присоединенные к России в 1877 г., большевиками во главе с Лениным были отданы Турции, а Нахичеванская область и Карабах присоединены к новому образованию – Азербайджану. Однако вернемся к Николаю Николаевичу Муравьеву. 1

См. карту Армении за 1921 г., БСЭ, М., 1970. Литературная Армения

123

очерк, публицистика

Служба у Ермолова Присоединение Армении к России осуществлялось по частям. В 1801 г. сначала перешли в состав России несколько районов, граничащих с Грузией, затем, в ходе русско-персидской войны 1804–1813 гг., – Гянджа (Кировабад), Ширак, все левобережье реки Арпачай (Ахурян), Карабах, Шаки, Ширван. 12 октября 1813 г. в Карабахе был заключен Гюлистанский мирный договор, по которому все названные территории были признаны владениями Российской империи. До 1816 г. русскими дважды безуспешно была сделана попытка захватить Эриванское ханство: в 1804 и 1808 годах. На российском престоле в то время был Александр I, как его называли, – Благословенный. После Отечественной войны 1812 г. его почитали освободителем Европы от Наполеона. Он достиг такого величия и славы, каких не имел ни один европейский государь. Александр I самолично возвратил из ссылки обвиненного в “вольнодумстве” опального генерала Алексея Петровича 2 Ермолова . В начале 1816 г. в Петербурге Николай Николаевич Муравьев случайно встретился с Ермоловым, которого посылали в Персию чрезвычайным послом. Его назначили управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской области и главой посольства в Персии для разграничения земель между Россией и Персией согласно Гюлистанскому договору 1813 г. Ермолов обещал включить его в состав посольских чиновников, если Муравьев даст слово остаться с ним в Грузии, где сам он будет командовать войсками Отдельного Кавказского корпуса.

А.П.Ермолов (1777–1861) – видный военный деятель России ХIХ в. Участник суворовских походов, Кавказской экспедиции В.Зубова и Отечественной войны 1812 г., с 1816 по 1827 г. был командующим Кавказским корпусом и Главноуправляющим Грузии и Астраханского края.

124

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

Муравьев по тому времени был не у дел и согласился ехать с Ермоловым. В двадцать два года у него за плечами уже была Отечественная война 1812 г., служба у М.И.Кутузова, заграничные походы 1813–14 гг., боевые товарищи из кавалеристовгвардейцев, шедших в авангарде русской армии. По просьбе генерала Муравьев выбрал еще двух кандидатов в состав посольства – Н.Воейкова и Е.Лачинова. Адъютантом по дипломатической части служил у Ермолова А.С.Грибоедов. Все они прибыли на Кавказ в 1816 г. Турки усиленно вооружались, сговариваясь с персами; можно было ожидать внезапного нападения. Ермолов отправил Муравьева с небольшой командой и охраной в приграничные области для описания местности и сбора информации о намерениях турок с персами. Ему советовали найти разведчиков среди местных армян, но Муравьев решил сам идти в разведку для добычи более достоверных сведений. Предложено было посетить Эчмиадзинский монастырь, в то время находившийся в персидских границах. Армяне-монахи помогали добывать нужные сведения. Доверенное лицо патриарх Ефрем и его приближенные, как и весь армянский народ, молили Бога, чтобы Россия освободила их от власти персов. Муравьев в партикулярном платье и с ложными документами прибыл в Эчмиадзин под видом паломника, патриарх помог ему собрать информацию о замыслах и поведении персов. Через четыре дня Муравьев вернулся, но тут же был отправлен на новую разведку к турецкой границе. Николай Николаевич получал сведения через переводчиков, что значительно усложняло его задачу. Поэтому он стал заниматься изучением восточных языков. С Запада граница России с Персией тянулась через горы Памбакской области, через Казахский, Шамшадинский и Елизаветпольский округа, охватывала Карабах и спускалась далее по течению реки Аракс. Через горы проходили удобные для войск дороги, но вдоль Аракса они шли по ровной и открытой местности, где тотчас же обнаруживалось любое движение. Граница Литературная Армения

125

очерк, публицистика

была настолько обширной, что для оборонительной войны потребовалось бы большое количество войск. При малом числе войск и плохих крепостях надо было думать о войне наступательной, в случае же союза персов с турками и вовсе не о чем было говорить. Добровольную помощь русским оказывали местные армяне – жители приграничных районов, но их становилось все меньше из-за набегов персов и турок. “Народ воинственный и всегда с нашей стороны”, – отмечал Ермолов. Объехав все мелкие прикаспийские ханства, Ермолов отправился в Карабах знакомиться с Мехти-ханом и осмотреть границы, чтобы иметь представление об их состоянии. Персидский шах прилагал все усилия для возвращения себе Карабахского ханства или хотя бы его части, в чем ему обещался помочь предшественник Ермолова генерал Н.Ф.Ртищев. Карабахское ханство было покорено русскими в 1805 г., и персидские ставленники, управлявшие Карабахом, платили России дань в размере восьми тысяч червонцев в год. “Персияне с завистью смот3 рели на богатейшую землю сию, доставшуюся в руки наши...” , – писал Ермолов. К 1816 г. “...народонаселение Карабаха простирается до 24 тысяч семейств, что не составляло и половины прежнего количества”. Персы увозили карабахских армян в плен либо армяне сами уезжали, вынужденно оставляя усердно возделываемые земли... Карабах – одна из исторических областей Армении – после восстания 1747 г. отделился и стал независимым (а по существу вассальным) ханством. Ермолов был поражен нищетой некогда богатого края. Он высказал местному хану порицание за дурное управление, чем сильно напугал его. Вскоре хан сбежал в Персию. Шекинским ханством с 1815 г. владел молодой Измаил-хан, получивший от русского правительства чин генерал-майора и большое денежное содержание. Это был очень жестокий прави3

Здесь и далее см.: “Записки А.П.Ермолова”, М., 1991.

126

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

тель, он презирал местное армянское население, беспощадно расправлялся с ним. От армян потребовали принять магометанство или заплатить огромную подать. Армянские крестьяне разорились, но вере не изменили. Теперь, под властью России, но с заправлявшими всем мусульманами, положение армян ничуть не изменилось. Они слали в Тифлис, к управлявшему Кавказом Ртищеву, депутатов с жалобами на то, что их, подданных православного Российского государства, вынуждают платить налог за исповедание христианской веры! Но Ртищев не только не предпринял никаких мер, но и велел наказать плетьми жалобщиков, часть депутации выслал в Сибирь, а остальных выдал хану на расправу. Едва Ермолов с войском прибыл в край, жители сразу же обратились к нему с новыми жалобами. Генерал осудил жестокость хана и распространил прокламацию, сообщив населению, что “отныне уничтожается ханство и оно называется Шекинской областью”. По соседству с Шекинским ханством располагалось большое Ширванское, которое тоже было принято в Российское управление. 17 апреля 1817 г. Ермолов вместе с посольскими чиновниками в количестве 200 человек, командой гренадер, конным отрядом, военным оркестром и обозом выехал из Тифлиса. В свите 4 Ермолова были А.С.Грибоедов, Н.Н.Муравьев, В.О.Бебутов . В качестве посланника в Персии Ермолову предстояло решать множество проблем: урегулировать пограничные вопросы, расширить торговлю, учредить постоянную русскую миссию в Тегеране, добиться нейтралитета Персии в случае войны России с другими странами, а также ослабления английского влияния на Персию. Персидские чиновники не снабжали прибывающее русское посольство продовольствием, как было условлено заранее. Му4

Бебутов В.О. (1791–1858) – российский генерал, герой Кавказских походов и Крымской войны. Принадлежал к старейшему армянскому княжескому роду. Литературная Армения

127

очерк, публицистика

равьеву приходилось обращаться за помощью к местному населению, но жители селений сами бедствовали, питаясь только лепешками из отрубей. Первую длительную остановку сделали в Эчмиадзине. Армянский патриарх католикос Ефрем и пять епископов встретили Ермолова со свитой за несколько километров до Эчмиадзина. Древний Эчмиадзинский храм, построенный в 303 г., приветствовал русского главнокомандующего и посла Ермолова колокольным звоном и духовным песнопением. Здесь Ермолов остался на праздник Вознесения и воочию убедился в том, как унизительно и опасно положение армян в персидских пределах. Периодически происходили нападения, монахов убивали и грабили монастырь. Армянское население очень страдало под игом Фетх-Али-шаха. Ермолов был засыпан жалобами местных жителей на притеснения от персов. Армяне желали присоединиться к России. “Через Талынь, армянский Эчмиадзинский монастырь прибыл я в город Эривань, где пробыв недолго, отправился в Тавриз, а затем и в Султанию, где шах на все лето скрывался от тегеранской жары”, – вспоминал Ермолов. В тогдашней столице Эриванского ханства Тавризе жил третий сын и наследник шаха Аббас-Мирза – самый непримиримый враг России, который с помощью англичан усиленно вооружал армию для новой войны. Встретившись с Аббасом-Мирзой, Ермолов передал ему грамоту императора Александра I и представил членов посольства. Аббас-Мирза отнесся к русским с недоверием и даже страхом. Армянское население Персии забеспокоилось, узнав, что в ходе переговоров персы настоятельно требовали возвращения завоеванных русскими кавказских территорий, в которых армяне составляли основное население. Ермолов успокоил жителей решительным обещанием не уступать “...и одного шага земли из приобретенной нами”. При встрече с первым министром Персии генералу пришлось даже прибегнуть к угрозе: “Если в переговорах замечу намерение нарушить мир, тотчас сам 128

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

объявлю войну и потребую передвинуть границу по реке Аракс”. Именно в те дни Ермолов записал у себя в дневнике знаменательные слова, как бы предостерегая потомков на будущее: “Персия – это пороховая бочка, фитиль к которой может тлеть столетиями!” Генерал и сопровождавшая его свита возвратились из Персии в Тифлис через шесть месяцев. Что явилось результатом этой поездки? “...Англичане не допустят сближения Персии с Россиею. Никогда!!!” – записал Ермолов в своем дневнике. Но после его встречи в 1817 г. с Аббасом-Мирзой, а позднее с самим шахом в его летней резиденции спорные пограничные вопросы были решены без возвращения земель, установлены дипломатические и торговые отношения. “Переговоры закончились неудачей”, – считает историк 5 Ц.П.Агаян . Между тем один тот факт, что Ермолов не отдал персам ни пяди освобожденных земель, в том числе Карабаха и Талышского ханства, уже позволяет считать миссию успешной. Кто знает, чем обернулось бы возвращение земель, не будь генерал столь непоколебимо тверд и упорен – не в пример своему предшественнику Ртищеву, готовому согласиться с требованиями персов. Последние две из поставленных русским императором задач не так-то легко было выполнить за несколько месяцев пребывания в Персии: уменьшение английского влияния не под силу одному человеку – против дипломатического корпуса целого государства, а вероятность союза между мусульманскими странами в силу общего вероисповедания нельзя было исключать ни при каких обстоятельствах. Муравьев и Бебутов в этой поездке не теряли время даром, изучая быт, нравы, устройство персидских войск. А вернувшись обратно, тифлисскими вечерами собирались вместе и обсужда5

Ц.П.Агаян. “Роль России в исторических судьбах армянского народа”, М., “Наука” 1978. Литературная Армения

129

очерк, публицистика

ли виденное. Запись в дневнике Н.Н.Муравьева: “Вчера было собрание нашего общества. Читали статьи Ермолова и Бебутова о войсках персидских”. В 1819 г. Ермолов приказал Муравьеву готовиться к тайной экспедиции в Туркмению для обозрения восточного берега Каспийского моря. Сопровождал Муравьева в Хиву армянин Муратов, не раз ездивший в этом направлении. Муравьев уже настолько хорошо знал турецкий язык, что не вызывал сомнений в роли “Мурад-бека”, но постоянно был настороже, носил с собой кинжал и шашку и имел при себе пистолет. Хивинский Мамед-Рагим-хан, испугавшись нашествия русских, посадил Муравьева под замок, и все известия доходили до Муравьева лишь через Муратова. К счастью, вскоре посланника отпустили. Стараниями Ермолова через Закавказье был введен транзит европейских товаров на Восток, что весьма оживило торговлю края. После возвращения из Хивы о Муравьеве заговорили в России, в Тифлисе писали о нем как об отважном офицере. Он был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени и назначен командиром 7-го карабинерского полка, расквартированного неподалеку от Тифлиса. При вступлении 12 октября 1816 г. в должность командующего Отдельным Грузинским корпусом и генерал-губернатора Кавказа и Астраханской губернии Ермолов представил Александру I план своей военной и административной деятельности на Кавказе, который был одобрен царем. Основным пунктом плана было покорение горских народов Северного Кавказа с приведением их в Российское подданство и в соответственное административное устройство. Долгая, жестокая, кровопролитная Кавказская война продолжалась, как утверждают историки, с 1817 по 1864 гг. Сорок семь лет в Дагестане, Кабарде, Чечне погибали русские и горцы, горели селения, вырубались сады, угоняли скот, брали заложников. Но о действительной продолжительности войны на Кавказе имеются и несколько иные данные. В 1871 г. в память о победоносном окончании Кавказской 130

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

войны в Тифлисе был построен Военный собор “во имя Благоверного князя Александра Невского”. Это величественное здание в византийском стиле высотой с двенадцатиэтажный дом и стоимостью в полмиллиона рублей, построенное рядом с Дворцом наместника, было разрушено в первые годы Советской власти. Надпись на южной стене храма гласила: “Кавказская война началась в 1567 г., окончилась в царствование императора Александра II при наместнике его Великом князе Михаиле Николаевиче, 21 мая 1864 г.” В 1556 г. Иван Грозный покорил Астрахань, дойдя до берегов Каспийского моря. Мелкие князья прикавказских владений стали поддерживать связь с московскими царями и даже переходить в их подданство. Русское владычество стало утверждаться и в этих краях. Свершилась трехсотлетняя мечта семнадцати русских царей – от Ивана IV до Александра II. Но все временно. Война продолжается... По возвращении из Персии Ермолов вновь объехал Кавказские ханства, уверяя людей, что прибыл не карать за прошлое, но предупреждать будущие злодеяния. В 1818 г. в Чечне Ермолов заложил город Грозный с крепостью. Стал перестраивать Тифлис: сносил старые обветшалые здания и строил новые частные дома и учреждения. Реконструировал Военно-грузинскую дорогу через Кавказские горы и Крестовый перевал. Крест деревянный сгнил, и Ермолов заменил его новым, огромным, высеченным из гранита, с таким же подножьем. Отстроил разрушенную крепость Цалку. По всей линии новой границы России с Оттоманской империей и Персией Ермолов приказывал строить укрепленные казачьи посты и оставлял там на жительство женатых солдат русской армии. Союзники Порты возлагали большие надежды на помощь кавказских горцев. Но те были заняты междоусобной враждой и очень дорожили своей независимостью. Они оказывали отчаянное сопротивление русским, превращая свои жилища и аулы в неприступные крепости: все, включая женщин и детей, с кинжалами нападали на русских солдат. Но оставить их Литературная Армения

131

очерк, публицистика

без внимания было нельзя, так как эти территории тут же прибрали бы к рукам персы или турки. Однако царь Александр I желал быстрых успехов и победных рапортов. “Ермолов полгода возится с горцами, когда можно было за месяц привести в покорность этих дикарей”, – досадовал император. Александр считал кавказскую политику слишком либеральной (хотя сам одобрил и утвердил ермоловский военно-административный план упразднения ханств) и был недоволен самовольной отсылкой Муравьева в Хиву. Ермолов, зная о неблагосклонном к себе отношении императора, успокоился только с появлением разведчика, о чем немедленно сообщил в главный штаб: “Капитан Муравьев, имевший от меня поручение проехать в Хиву и доставить хану письмо, несмотря на все опасности, туда поехал. Ему угрожали смертью, но он, все вытерпев, видел хана, говорил с ним, побудил отправить ко мне посланцев. Муравьев есть первый из русских в сей дикой стороне, и сведения, которые передаст нам о ней, чрезвычайно любопытны”.

В боях за освобождение Восточной Армении В начале 1826 г., когда наследник персидского шаха АббасМирза готовился к войне с Россией, Муравьеву предстояло служить в южных пограничных войсках, расположившихся недалеко от недостроенной крепости Джелал-Оглу (ныне Степанаван), в постройке которой активно участвовали и армяне. При возведении крепостных стен не хватало людей. Армянское население соседних деревень, узнав об этом, тут же пришло на помощь. Обычно немногословный и сдержанный в оценках Муравьев с большой признательностью отозвался об армянах: “Люди сии в уверении, что мы более отступать не будем, пото132

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

му что строим крепость, приложили все свои старания к скорейшему окончанию работ. Старые и малые трудились неустанно. Десять мальчиков двенадцати-пятнадцатилетних более срабатывали в сутки, чем сто солдат тифлисского полка”. На подмогу Муравьеву Ермолов послал армяно-грузинские добровольческие отряды. “Армяне... дрались против персиян как только можно было желать”, – такую высокую оценку храбрости армянских воинов дал скупой на похвалу Муравьев. Аббас-Мирза сорок восемь дней осаждал Шуши. Город защищали все – от мала до велика, в том числе и женщины. Ц.П.Агаян приводит выдержку из воспоминаний генерала И.Д.Лазарева, который “юношей находился в стенах осажденной крепости”: “Я помню армянина Арутюна Алтунова с Георгиевским крестом и золотой медалью на шее, вызвавшегося тогда добровольно пробраться сквозь персидскую армию, чтобы доставить Ермолову сведения о положении осажденной крепости. Помню я, как сельчане отдали свой скот гарнизону, как наши богачи Ахумов, Шахназаров, Тарумов предоставили на общее пользование запасы хлеба; помню также, как наши армяне по ночам носили мешки с зерном на мельницы деревни Шуши-Кенд. Без этой помощи гарнизону не выдержать бы осады”. Отличная память была у шестилетнего “юноши”! Армянин генерал-адъютант Иван Давидович Лазарев (1820–1879), уроженец Шуши, служил в Ширванском полку и отличался храбростью и благородством характера, участвовал во взятии Карса в 1855 и 1877 гг., но вряд ли настолько подробно запомнилась бы ему осада Шуши Аббасом-Мирзой в 1826 г., если бы не рассказы старших. Из казаков, армян и грузин был сформирован особый отряд, который 21 сентября 1826 г. у деревни Мирак разгромил конницу Гассан-хана. Начальником этого отряда был Денис Давыдов, отметивший, что Муравьев “первый поставил ногу на неприятельскую землю”. Д.Давыдов высоко ценил храбрость армян и многих представил к наградам: Б.Бостанова, Д.Тарханова, Арс.Бебутова, И.Меликова и других. Вторжение русских вызваЛитературная Армения

133

очерк, публицистика

ло панический страх среди персов в Эривани и Тавризе. К тому же до этого Аббас-Мирза потерпел сокрушительное поражение и при Елизаветполе, город был занят войсками под командованием генерал-майора Мадатова. Аббас-Мирза, сняв осаду с Шуши, бежал из Карабаха. Теперь персы возлагали надежду на эриванского Гассан-хана, но он отказался от каких-либо наступательных действий против русских и стягивал остатки своей конницы и пехоты к озеру Гохчи (Севан) уже не для вторжения, а для обороны Эривани и Тавриза. Муравьев разработал план, как успешно и небольшими силами быстро овладеть Эриванью и Тавризом. “Монастырь Эчмиадзин и деревни с хлебом остались бы в руках наших и служили бы нам богатейшими житницами”, – писал он. Но Ермолову было не до того, он приказал ограничиться обороной, ибо в среде главных начальников Кавказского корпуса началась неприкрытая вражда. 6 И.Ф.Паскевич тайно писал царю доносы на Ермолова и его людей: он считал Ермолова “скрытым мятежником”, о чем и сообщал императору. Не сложились отношения с Паскевичем и у Муравьева. Но он не хотел оставлять службу на Кавказе, тем более что война с персами не была еще закончена. Муравьев с Давыдовым разбили конницу Гассан-хана, после чего Давыдов уехал в Россию, а Муравьев еще намеревался продолжить военные действия за Эривань и Тавриз. Он сдал полк и окунулся в штабные дела, осложнявшиеся тем, что распоряжения враждующих начальников в лице Ермолова и Паскевича противоречили друг другу и часто были просто невыполнимы. В конце марта 1827 г. Ермолов был смещен с должности, Паскевич занял его место. Муравьев вечерами поздно освобождался от работы и шел в дом Прасковьи Николаевны Ахвердовой, чтобы повидаться со своей невестой – дочерью армянина по происхождению, гене6

И.Ф.Паскевич (1782–1856) – генерал-фельдмаршал, Главноуправляющий Кавказа после Ермолова, граф Эриванский после взятия Эривани в 1828 г.

134

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

рал-майора Ф.И.Ахвердова Софьей, в которую все больше влюблялся, очаровываясь ею. Этот суровый человек в своих записях неизменно называл ее нежно “Сонюшкой”, что в его устах звучало просто удивительно. На 22 апреля 1827 г. была назначена свадьба Муравьева с С.Ахвердовой, и Николай Николаевич поехал к Ермолову, обещавшему быть у него посаженым отцом. Ермолов, сдав дела, заканчивал последние приготовления к 7 отъезду. Алексей Петрович по приказу И.И.Дибича готовился уехать ночью, чтобы солдаты, не желавшие служить под началом Паскевича, не подняли мятеж. Поэтому Ермолов не мог выполнить обещания быть на свадьбе, чтобы, как человек опальный, не навлечь на Муравьева недовольства со стороны нового начальства. Беспокойство Ермолова, впрочем, оказалось излишним – Паскевич все равно не благоволил Муравьеву, как и всем “ермоловцам”. Но на банкете, устроенном Паскевичем по случаю своего назначения на новую должность, сразу вслед за тостом во здравие нового главнокомандующего внук А.В.Суворова Александр Аркадьевич демонстративно предложил тост за опального Ермолова... 12 мая молодожены расстались в связи с поездкой Муравьева в Шулаверы, где стояли войска Кавказского корпуса. Штаб русских войск имел свой стратегический план, разработанный Муравьевым и предусматривающий действия главных сил Кавказского корпуса в Эриванском направлении, присоединение Восточной Армении к России и наступление на Тавриз. Фельдмаршал Дибич еще до вступления русских войск в Эривань и Нахичевань 20 февраля 1827 г. первым из высокопоставленных государственных деятелей Николая I на Кавказе на официальных переговорах с Персией потребовал присоединения к России Восточной Армении и всех земель к северу от Аракса. У армян появилась надежда на освобождение от персидского ига, 7

И.И.Дибич (1785–1831) – генерал-фельдмаршал, с 1824 г. – начальник Главного штаба. Литературная Армения

135

очерк, публицистика

многие из них добровольно вступали в русскую армию. 1 апреля 1827 г. отряд генерала К.Бенкендорфа перешел границу Эриванского ханства, чтобы занять Эчмиадзин и не допустить насильственного переселения армян за Аракс. Через двенадцать дней Эчмиадзин был взят. Русские оттеснили персидские войска довольно далеко. Однако перед отступлением эриванский Джафар-хан устроил в Эчмиадзине погром. Из всех уголков Южного Кавказа тысячи армян шли в русский лагерь для участия в осаде Эривани. Весь армянский народ поднялся на борьбу с персами, за присоединение Восточной Армении к России. Русское правительство приняло решение об образовании регулярных армянских войск – специальных армянских батальонов, служба в которых осуществлялась с положенным жалованьем от России, но с командными словами на армянском языке. Через три дня после призыва 117 человек первой армянской дружины направились из Тифлиса к Эчмиадзину для присоединения к действующим войскам, другая дружина влилась в отряд генерал-лейтенанта Красовского, выступавшего на Эривань. Армянские боевые формирования действовали организованно и сплоченно, охваченные единым желанием освобождения. Муравьев писал: “Казалось, что новый дух поселился между всеми армянами, которые надеялись видеть восстановление своего царства”. Паскевич оставил части генерала Красовского для осады Эривани, а сам с основными силами Кавказского корпуса двинулся к Нахичевани, навстречу персидским войскам. Было жарко, не хватало воды, лошади погибали от жажды, началась эпидемия. Паскевич всю ответственность за продвижение войск возложил на Муравьева, а сам своими вздорными требованиями и придирками привносил еще больше беспорядка. Из дневниковой записи Муравьева: “Отношения с Паскевичем день ото дня становились все хуже. Терпения моего недоставало выслушивать напрасные и оскорбительные упреки, кои он постоянно делал. Он приписывал мне какие-то тайные сношения с Ермоловым, упрекал всеми неисправностями, кото136

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

рые находил в солдатах Кавказского корпуса, находя везде заговоры”. Вскоре русские войска заняли Нахичевань. В десяти километрах от города находилась Аббас-Абадская крепость, защищаемая гарнизоном Мохаммед-Эмин-хана. Она была построена английскими инженерами на берегу Аракса и закрывала доступ в город Хой. Чтобы закрепиться в Нахичевани, необходимо было взять крепость. Но никто не знал о численности войск внутри нее. Крепость была хорошо видна из окон дворца нахичеванского хана, где расположились Паскевич со свитой и А.С.Грибоедов. 1 июля 1827 г. Бенкендорф по приказу Паскевича приступил к осаде крепости, а Муравьеву было велено разведать полный план крепости и измерить глубину ее рва. Но сделать это было нелегко, так как на берегу Аракса стояла персидская конница, которая заметила вылазку Муравьева с отрядом и пустилась наперерез. Грибоедов наблюдал это в подзорную трубу из ханского окна и сообщил Паскевичу, предложив послать Муравьеву подмогу, но тот отказался: “Если он расторопный офицер, то сам отделается; если же он плох, то мне не нужен и пускай погибает!” Об этом эпизоде Грибоедов написал в письме к П.Н.Ахвердовой: “Я видел, как неприятельская кавалерия переправлялась через Аракс, чтобы отрезать Муравьева и две сотни его казаков. Он отлично выпутался из беды и вернулся к нам цел и невредим. Не рассказывайте м-м Муравьевой”. Русская армия в кратчайший срок сумела окружить крепость траншеями и редутами. Связь осажденных с основными персидскими войсками была прервана, и вскоре Аббас-Абадская крепость сдалась русским. Генерал Красовский одержал победу над персами близ Ошакана, затем занял Сардарабад и в конце сентября 1827 г. начал осаду Эривани. 1 октября русские войска с добровольческими армянскими отрядами штурмом взяли Эривань. Это было радостным событием для всех армян. Жители Эривани в знак благодарности дарили русским воинам-освободителям подарки, отдавали драгоценности и деньги, отпускали своих единственЛитературная Армения

137

очерк, публицистика

ных сыновей на учебу в Россию. Наступление русских войск продолжалось до 13 сентября, когда они вошли в Тавриз, а затем в Хой, Урмию, Ардебиль, угрожая Тегерану. Шах признал себя побежденным и запросил мира. Муравьев без ведома Паскевича молниеносно взял город Тавриз, чем навлек на себя… гнев начальства и вынужден был писать рапорт об увольнении. Семья его осталась без средств к существованию. Они перебивались одним военным жалованьем и жили в доме Софьи Федоровны. Начальник главного штаба Дибич, докладывая Николаю I о недавно закончившихся военных действиях в Персии, особо отметил заслуги Муравьева, подчеркнув, что в случае новой войны с Турцией Муравьев был бы незаменимым командиром, так как владеет турецким языком и знает все о турецких войсках. По рекомендации Дибича в марте 1828 г. Муравьев был произведен в генерал-майоры и назначен командиром гренадерской бригады Кавказского корпуса. Паскевич и Грибоедов потребовали присоединения к России Эриванского и Нахичеванского ханств Ордубадского округа, части Талышского ханства за Араксом и выплаты очень боль8 шой контрибуции – 15 куруров или 7 млн. 500 тыс. туманов. Персидская сторона на первом же заседании согласилась с этими условиями. Туркманчайский мир был подписан 22 февраля 1828 г. К России отошли Нахичеванское и Эриванское ханства, Персия обязалась выплатить России 10 куруров контрибуции. Католикос Нерсес Аштаракеци написал в штаб русских войск письмо, в котором говорилось о необходимости восстановления исторической границы Восточной Армении начиная от Нахичевани по прямой линии – по горам до турецкой границы, а не по Араксу, который часть Армении оставляет в Персии. Но католикосу ответили, что мирный договор уже заключен. 8

Курур – персидская денежная единица, равная 2 млн. руб. серебром.

138

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

После заключения Туркманчайского мирного договора 130 тысяч армян вернулись на Родину. Восточная Армения стала центром для всего армянского народа, живущего в разных частях земного шара. “Армения воскресла, как птица Феникс”, – писали армяне из Индии. По указу Николая I была образована Армянская область: “Присоединенные к России от Персии ханство Эриванское и ханство Нахичеванское повелеваем именовать областью Армянскою. 21 марта 1828 г. Санкт-Петербург”. Англичане переселением армян и царским указом были крайне недовольны, их офицеры разъезжали по армянским селениям, агитируя армян воздержаться от переселения. Сенатским указом от 21 марта 1828 г. начальником Армянской области был назначен генерал А.И.Красовский, после которого первым лицом в области был Нерсес Аштаракеци, активно боровшийся за освобождение страны. У него и его сподвижников возникла идея восстановления армянской государственности под протекторатом России, создания армянского гвардейского эскадрона, консолидации армянского народа. Но русский император намеревался превратить Армению всего лишь в одну из своих провинций, поэтому всех авторов этой идеи осторожно и лукаво изолировали. В 1828 г. Нерсеса Аштаракеци перевели в Кишинев – руководить местной армянской епархией. На деле это была ссылка под негласный надзор губернатора М.С.Воронцова. Тем и закончилась борьба за достижение армянской автономии. Тем временем в Европе назревали новые события. Основным врагом славянских народов на Балканах и армянского народа в Закавказье был турецкий султан Махмуд II, призывавший мусульман к священной войне против “неверных”. С помощью англичан он вооружал и обучал свою армию. Британия переправила сюда из Индии 40 английских офицеров и сержантов, перестраивала и укрепляла крепости, подталкивала Персию заключить военный союз с Оттоманской империей. Султан также уговаривал персидского шаха продолжить войну против России. 26 апреля 1828 г. Николай I сам объявил войну Турции. Литературная Армения

139

очерк, публицистика

Он, не считаясь с Европой, желал покончить с Оттоманской империей. В середине июня 1828 г. начались военные действия против турок в Закавказье. Одиннадцатитысячный отряд Паскевича перешел реку Арпачай близ Гюмри и направился на Карс и Ахалцих. Навстречу ему из Эрзерума двигался двадцатитысячный неприятельский корпус Кёссе-Магмеда-паши. Эрзерум отделен от Карса цепью Соганлугских гор. А неприступный город-крепость Карс, достроенный английскими инженерами, был окружен высокими стенами с воротами и башнями. На хребте горы Кара-даг стояла цитадель с выглядывавшими стволами орудий и потайными ходами, ведущими к реке Карс-чай. Гарнизон Карса состоял из пяти тысяч солдат пехоты плюс столько же конницы. Кавказские войска обошли крепость и остановились на Эрзерумской дороге, отрезав тем самым путь шедшему туркам на выручку корпусу Кёссе-Магмеда-паши. Турецкая артиллерия открыла огонь с крепостных стен, а конница, выскочив из крепости, старалась прорваться к русским в тыл и уничтожить обозы. Но, встретив град картечи, кавалерия повернула назад. Генерал-майор Муравьев с батальоном Эриванского карабинерского полка по неприступным тропам поднялся на гору Кара-даг и сумел вытеснить турок. Карские армяне подобрались к крепостным стенам и перекинули стоящим под ними русским веревочные лестницы, заранее сообщив места, где безопаснее всего воспользоваться ими. Русские быстро проникли в крепость и открыли ее ворота. Карс был взят. Корпус Кёссе-Магмеда-паши, подходивший к Карсу, опоздал с подмогой и вынужденно вернулся к Ахалциху. Н.Муравьев за взятие Карса получил Георгиевский крест 4-й степени. Армяне массово присоединялись к русской армии и с оружием в руках отвоевывали родные земли. Об этом А.С.Пушкин писал в своем “Путешествии в Арзрум”: “Мы въехали в Карс. ...Из ближайшего дома вышел молодой армянин, позвал меня к себе, изъясняясь на довольно чистом русском языке. В 140

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

комнате сидела старуха, его мать. Она подошла ко мне, поцеловала мне руку; приготовила мне баранину с луком, которая показалась мне верхом поваренного искусства. Мой армянин толковал мне как умел военные действия, коим он был свидетелем. Заметя в нем охоту к войне, я предложил ему ехать со мною в армию. Он тотчас согласился. Через полчаса выехали из Карса, и Артемий (так назывался мой армянин) уже скакал подле меня на турецком жеребце с дротиком в руке, с кинжалом за поясом и бредя о турках и сражениях”. Через три недели была обложена крепость Ахалкалаки, но русские не вошли в нее из-за вспыхнувшей в турецком гарнизоне чумы. В августе Паскевич штурмовал Ахалцих. Бой продолжался всю ночь. Только перед рассветом русским удалось войти в город, где толпы армян и грузин вышли встречать освободителей. За боевые подвиги, проявленные под Ахалцихом и при взятии крепости генерал-майор Н.Н.Муравьев получил Георгиевский крест 3-й степени. Турки безуспешно пытались вернуть Карс и Ахалцих, но они не смогли прорваться в Закавказье через Гюмри. Более того, 9 июля 1829 г. русские заняли Эрзерумскую крепость. Поход на Эрзерум и взятие города заняли всего двенадцать дней. Армяне везде радостно встречали русских, предоставляя им отряды из воинов-армян, а турки угрюмо взирали на происходящее. Однако недолгой оказалась радость западных армян... 2 сентября 1829 г., при подписании Адрианопольского мирного договора с Турцией, Карс и Эрзерум были возвращены Турции в обмен на некоторые города – Анапу, Ахалцих, Ахалкалаки, Поти. Вновь, в который уже раз, чаяния армян не смогли перевесить интересы страны-победительницы – России, с одной стороны, и побежденной страны – Турции, с другой. Зимой 1829 г. закончилась война с турками, Кавказский корпус отдыхал. Муравьев жил в Тифлисе с женой и маленькой дочкой Наташей. Владея восточными языками, он, согласно дневниковым записям, “в доме тестя занимался разбором старинных армянских и турецких рукописей”. Литературная Армения

141

очерк, публицистика

В 1830 г. Софья родила Муравьеву сына, которого назвали Никитой, а дочь Наташа уже ходила и начинала говорить. Муравьев был счастлив в семье и огорчался только тем, что не мог достаточно обеспечить жену и детей. Чувствуя напряженное к себе отношение со стороны И.Ф.Паскевича, Муравьев просил И.И.Дибича о переводе в другие войска и получил увольнение, но тут случилось несчастье – от скарлатины умер маленький Никита. Летом 1830 г. семья Муравьевых выехала в Россию, в село Осташево, где их с нетерпением ожидал отец Муравьева – Николай Николаевич-старший. Переехав из Тифлиса в Россию, Муравьев счастливо прожил там с женой всего три года. Отец принял их радушно, Соню полюбил, как свою дочь; им был очень рад и живший с отцом младший брат Андрей. Соня была беременна третьим ребенком, чувствовала себя хорошо. Муравьев поехал в Петербург в связи с новым назначением в Литву. Там он получил письмо от брата, извещавшего его о болезни и смерти Сони с новорожденным ребенком. Их похоронили в монастыре недалеко от Осташева, а дочь Наташу он отвез в Петербург, чтобы отдать на воспитание родственникам – в семью двоюродного брата Мордвинова. “Мы жили в приятном месте, в стране прелестной, под ясным небом. Ныне я в обширной пустыне. Я одинок в дикой, свирепой стране сей”, – записал Николай Николаевич в дневнике. И.И.Дибич, у которого стал служить Муравьев, весной 1831 г. скончался от холеры, и на его место был назначен... Иван Федорович Паскевич. Муравьеву на Кавказе нелегко было служить под его начальством, из-за него он уволился, и вот опять пути их сошлись.

Миссия в Турцию и Египет Щупальца турецких султанов простирались до Африки. Египет был колонией Оттоманской империи. В 1832 г. сила и авто142

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

ритет умного и смелого египетского правителя Мегмета-Алипаши настолько окрепли, что он уже не желал подчиняться турецкому султану и восстал против своего турецкого правителя. Французские инструкторы укрепили его армию и флот, и он начал военные действия. Его сын Ибрагим быстро овладел Сирией, Киликией, Палестиной и успешно продвигался к Анатолии. Египетский флот блокировал турецкую эскадру, поставив султана в трудное положение. Такая политическая обстановка грозила падением Оттоманской империи. Россия была обеспокоена этим обстоятельством, так как ей выгоднее было иметь слабосильного соседа, чем усилившуюся Порту под управлением честолюбивого египетского паши. Нужно было остановить продвижение египетских войск. Первым официальным актом русского правительства в этом направлении стал отзыв российского посольства из Александрии. Николай I решил послать в Константинополь доверенное лицо – человека, который смог бы убедить турецкого султана в дружественном расположении русских, пообещав ему помощь. Затем императорский посланник должен был ехать в Египет с целью уговорить пашу отказаться от агрессивных намерений против султана. Здесь русскому царю необходим был знаток восточных языков, их армии и быта. Выбор пал на Н.Н.Муравьева, имевшего дипломатические способности, что было очень важно в обращении с восточными владыками. Военные полагали, что настал удобный момент для захвата Азиатской Турции, как называли тогда Западную Армению. Но дипломаты и политики полагали иначе. Министерство иностранных дел России и посольства не должны были вмешиваться в переговоры Муравьева, не беря на себя никаких обязательств. Это должна была быть как бы частная поездка, без подписания каких-либо документов, но с неофициальным заданием внушить султану доверие, а паше – страх. Муравьев должен был представить себя настолько убедительно, чтобы с его требованиями посчитались. По просьбе князя Меншикова и с разрешения царя, Муравьев взял с собою капитан-лейтенанта Серебрякова – армяЛитературная Армения

143

очерк, публицистика

нина, который очень помогал ему в улаживании разных дел как в России, так и на чужбине. Николаем I в число сопровождавших Муравьева лиц включены были люди разных национальностей – грек, немец, француз, видимо, непосредственно доносившие о ходе дел в процессе всей миссии. Российский посол А.П.Бутенев представил Н.Н.Муравьева султану Махмуду II. Николаю Николаевичу пришлось заверить султана в готовности русского флота оказать ему необходимое содействие. При посещении турецкого главнокомандующего в связи с поездкой в Египет Муравьев не забывал интересоваться состоянием турецких войск, их обученностью военному делу, ружейным приемам и маршировке. Турецкие солдаты мало соблюдали правила, но были проворны в обращении с ружьем. Воспользовавшись знанием турецкого, Муравьев побывал на заседании Дивана (государственного совета Порты), посетил лагеря и казармы, внимательно изучал устройство турецких войск, справедливо полагая, что в будущем это может пригодиться. И действительно, эти знания понадобились Муравьеву при взятии Карса в 1855 г. “Странные обстоятельства, – писал Муравьев в своих “Записках”, – Россия, природный и давний враг Турции, ныне поддерживает упадающее царство сие, и Турция должна положить лучшие свои надежды на Россию. Но час падения Порты ударил, и если предпринимаемые ныне Государем меры отсрочат на несколько времени разрушение Оттоманской империи, оне не остановят хода дела, к коему влекут самые обстоятельства, и преобразования, последствия коих мы не можем с ясностью изложить, произойдут в сей древней столице мира”. Как видим, Муравьев несколько недооценил жизнеспособность Оттоманской империи: скорого распада не последовало, просто от нее стали отделяться сначала в ХIХ в. европейские покоренные страны, а затем, после первой мировой войны, обрели самостоятельность Сирия, Ливан, Ирак. Сама же Турция цела и невредима и поныне процветает. Убедив султана в дружественном отношении России и получив от него согласие на неофициальное и негласное вмеша144

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

тельство в турецко-египетские отношения, Муравьев приступил к выполнению второй части миссии. 1 января 1833 г. он был уже в Александрии. После первой встречи с посланниками паши Муравьев понял, что за ними стоят английские и французские политики, помогавшие Мегмету-Али-паше в вооружении египетских войск. 2 января 1833 г. Муравьев встретился с пашой, который был раздражен требованием Николая I, всегда воевавшего с турецким султаном, защищавшего порабощенные славянские народы, греков, армян. Очевидно, он ожидал от России иного отношения. В Египте было немало армян, занимавших высокие посты, вплоть до министров. В частности, советником Мегмета-Али по внешним и экономическим делам был Богос-бей Юсуфян, которого лорд Джон Пальмерстон назвал “великим азиатцем”. В то утро 2 января 1833 г. у входа в шахский дворец Н.Н.Муравьева встретил этот самый армянин – Богос-Юсуф, приближенный и самый доверенный человек Мегмета-Али-паши. В последующие дни только через него Муравьев мог справляться об интересующем его деле. Военные корабли под командованием контр-адмирала М.П.Лазарева вошли в Босфор. На берег высадился десятитысячный отряд сухопутных русских войск, поступивших под начальство Н.Н.Муравьева. Николай I через посла поставил египтян в известность, что войска и эскадра будут стоять там до тех пор, пока паша не удовлетворит требования турецкого султана. “Паша был весьма склонен дать мне ответ с изъявлением покорности своей воле Государя, и он не замедлил бы сделать сие, если б его не отклонял Богос, который желал выиграть время”, – записал Муравьев. Богос понимал, что интересы маленькой Армении в данном случае совпадали с интересами Египта, и, возможно, хотел воспользоваться ситуацией и помочь Западной Армении освободиться от Порты. Позже Муравьеву передали, что по окончании аудиенции “паша был скучен, а Богос притворялся веселым”. Но тем не менее паша был вынужден покориться желанию русского царя и отдать приказ о прекраЛитературная Армения

145

очерк, публицистика

щении военных действий, обещал примириться с султаном и платить, как прежде, дань, но был в величайшей панике и страхе перед мстительностью венценосного турка. В результате миссии Муравьева Мегмет-Али-паша прекратил военные действия против турок. А Порта в дальнейшем еще не раз объявляла войну русским, принося в дома кавказских народов, в особенности армян, горе и слезы... Миссия Муравьева держалась в глубочайшей тайне, она и до сих пор недостаточно оценена. По окончании ее Николай Николаевич был произведен в чин генерал-лейтенанта и назначен командующим десантными сухопутными войсками. Царь решил сделать из Муравьева покорного царедворца, назначил его генерал-адъютантом и пригласил к обеду. Но Муравьев был не из покорных. Через год, разозленный неповиновением генераладъютанта во время парадных учений (войска под командованием Муравьева посмели дважды разбить подразделения, предводительствуемые самим императором!), Николай I лишил его звания и удалил со службы. В 1839 г. Муравьев переехал на жительство в село Скорняково – имение Натальи Чернышевой, на которой женился после нескольких лет вдовства. Долгие десять лет он был разумным и трудолюбивым помещиком, но не мог выйти из долгов. Он стал подумывать о возвращении в военную службу, дававшую твердую зарплату. Неожиданно Муравьев получил известие от А.Ф.Орлова: “Государю благоугодно чтобы он находился в его распоряжении”, однако с предупреждением: приглашений не будет. Так царь сделал первый шаг к возвращению Муравьева на службу. И в январе 1849 г. Муравьев возобновил воинскую службу в чине генерал-лейтенанта.

Карс. 1855 год Международная обстановка на Кавказе в 1853 г. ухудшилась. Особенно осложнились отношения с Турцией, которая, 146

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

нарушив старые договоренности и пользуясь сильной поддержкой Англии и Франции, явно готовилась к войне с Россией. Русские дипломаты пытались договориться с Портой о соблюдении соглашений, но напрасно. Тогда Николай I приказал племяннику А.В.Суворова, генералу А.И.Горчакову, под началом которого находились все русские войска в Крыму, занять европейские территории Турции – Молдавию и Валахию. В ответ турецкие войска пошли в наступление на Кавказе. Весной 1854 г. Николай I отказался выполнить требование союзников убрать войска из дунайских княжеств. Англия и Франция объявили войну России. Австрия и Пруссия также были за неприкосновенность Турции. Россия оказалась в одиночестве. Началась Крымская война 1853–1856 гг. Министр внутренних дел Англии Пальмерстон выступал за захват Севастополя и отторжение ряда территорий от России. В начале сентября 1854 г. союзники высадили близ Евпатории шестидесятитысячное войско и двинулись к Севастополю, который беспощадно разбомбили. На Кавказе же союзники заняли Анапу и намеревались захватить всю кавказскую территорию. Омар-паша с помощью английских и французских офицеров готовил свое войско для вторжения в Закавказье. С Северного 9 Кавказа ему собирался помочь Шамиль , получивший от турецкого султана чин генералиссимуса черкесских и грузинских войск. Первый кавказский наместник, уже старый князь М.С.Воронцов, правивший Кавказом с 1844 г., и начальник его штаба князь А.И.Барятинский, привыкшие к праздной жизни в период затишья, при таком обороте международного положения растерялись, запаниковали и стали требовать от Николая I дополнительных денежных средств. Пора было отправлять Воронцова в отставку. Императору нужен был на Кавказе новый чело-

Шамиль (1797–1871) – глава Дагестана, возглавлял борьбу горцев Дагестана и Чечни против России. Обладал талантом полководца. Литературная Армения

147

очерк, публицистика

век с большими организаторскими способностями, который сумел бы вести военные действия с прежним составом войск, без пополнения его новыми средствами из России, с привлечением на службу окрестного населения и использованием местных возможностей в части провианта. В военных кругах стали говорить, что на Кавказ следует послать Муравьева – знатока европейских и восточных языков и народов. И в декабре 1854 г. Николай I назначил 62-летнего Муравьева наместником на Кавказе, главнокомандующим Кавказскими войсками и одновременно произвел в полные генералы с возвращением ему звания генерал-адъютанта. Муравьев обещал императору не возвращаться с Кавказа, пока не уничтожит последнего вражеского солдата. В столице Муравьев в течение месяца изучал кавказские дела. В Кавказском корпусе числилось двадцать шесть тысяч человек, но войско это было разбросано на большой территории. Солдаты и казаки вели оседлую жизнь, занимались хозяйством, незаконно используя нижние чины на строительных работах. Войска были малоподвижны из-за большого количества офицерских чинов, передвигавшихся в собственных колясках, со своими поварами и лакеями, затрудняя переброску войск. Бездорожье вынуждало солдат без конца заниматься починкой экипажей. Прибыв в Ставрополь в январе 1855 г., Муравьев запретил использование низших чинов на частных работах, установил твердые цены на продовольствие и фураж, ввел строгий контроль за исполнением приказов. Войска встретили знакомого многим боевого генерала восторженно, помня его как справедливого и требовательного начальника, прославившегося взятием Ахалциха, Карса и Тавриза еще в 1826–1828 годах. На подъезде к Тифлису 28 февраля 1855 г. генерала догнал фельдъегерь с сообщением о смерти Николая I. В Тифлисе Муравьев на главной площади города обнародовал весть о смерти русского царя с отслужением поминальной панихиды. На российский престол вступил Александр II. Однако в 148

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

жизни Муравьева ничего не изменилось, он вел спартанский образ жизни и продолжал исполнять обязанности наместника Кавказа. Из записок его личного врача И.И.Европеуса: “Во многом подражая Суворову, Николай Николаевич вел жизнь простую, избегал роскоши, спал в своем кабинете на соломенном тюфяке, укрываясь шинелью. Выходил к утреннему чаю в такой же шинели внакидку; так принимал у себя штаб-офицеров. Умел переносить жесточайший холод. Стол его был русский, сытный, но несложный. Почти ничего не пил, утоляя жажду квасом. Не проводил даже часу без дела. Солдаты его любили”. 24 мая 1855 г. константинопольская газета в статье “Что нужно делать в Анатолии” писала: “Многие занимаются событиями в Крыму. Но есть страна, которая не лишена значения – речь идет об Армянском плоскогорье. Генерал Муравьев намеревается от системы обороны перейти к наступлению. Есть один выход – сконцентрировать батумский корпус в Мингрелии, подкрепить регулярными войсками; привлечь в него черкесских добровольцев и создать угрозу Тифлису”. Меж тем наместник Кавказа генерал Муравьев принял меры, чтобы не допустить соединения Шамиля с турками. Он привез с собой сына Шамиля – Джелал-Эд-дина, поручика русской армии, еще ребенком выкраденного из дому смелым наездником Арташаковым и отданного на учебу в кадетский корпус. Сына Шамилю возвращали с условием, что он отправит своих людей “охотниками” Кавказской армии – на южную границу с турками. Джелал Эд-дин должен был убедить отца прекратить военные действия против русских и согласиться на мирное присоединение к России. Муравьеву удался весь план мирных сношений с Шамилем, а также подготовки в Грузии и Мингрелии народного ополчения против турок. В середине 1855 г. Муравьев приехал в укрепленный приграничный с Турцией город Гюмри, называвшийся тогда Александрополем. Его встретили возгласами ликованья местные жители, организовавшие две сотни ополчения из добровольцев. В Гюмри Литературная Армения

149

очерк, публицистика

Муравьева ждал старый друг, генерал-лейтенант В.О.Бебутов, командовавший стягивавшимися сюда войсками. Муравьев и Бебутов были почти ровесниками. Между двумя друзьями-генералами не было секретов. Всю ночь они обсуждали план будущих военных действий, изучали карты местности, ибо предстояло вторгнуться на территорию Турции, овладеть Ардаганом и Карсом и дальше идти на Эрзерум, в глубь Анатолии. Двадцать семь лет назад они уже брали Карс и Эрзерум, и путь туда им был знаком.

Генерал-лейтенант князь Бебутов В начале Крымской кампании 1853–1856 гг. турки открыли военные действия против Кавказской армии со стороны русских военных постов, расположенных в Грузии. Абди-паша имел стотысячное войско, а Кавказская армия потеряла основные силы в боях с Шамилем и другими горцами и была не готова к военным действиям. Необходимо было принимать срочные меры для отпора туркам, и к турецкой границе был немедленно направлен генерал-лейтенант Василий Осипович Бебутов. Он формировал Отдельный Кавказский корпус, принял прибывшую морем из Крыма пехотную дивизию, организовал полки из грузинского и армянского ополчения. Бебутову удалось собрать лишь 30-тысячную армию. Надо было спешить на помощь населению армянских селений, где уже бесчинствовали турецкие головорезы. Наконец в начале ноября 1853 г. Бебутов решился на продвижение вглубь турецкой территории, к Карсу, и уже 7 ноября одержал победу в битве при Сев-Ванке. 19 ноября 1853 г. Ахмет-паша с 36-тысячным войском пытался остановить продвижение 10-тысячной русской армии, однако Бебутов не только сумел вывести колонну из-под удара, но и сам нанес решительный контрудар в БашКадыкляре, так и не дождавшись помощи (генерал Реад, вре150

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

менно заменявший Воронцова, не прислал на подмогу Бебутову стоявший в Тифлисе Рязанский полк). Успешно проведя все осенние бои, к 1854 г. Бебутов с войсками вернулся в Гюмри. До полной победы было еще далеко, так как Кавказский корпус был пока малочислен и слаб. В течение всего 1854 г. Кавказская и турецкая армии с переменным успехом периодически вторгались в пределы противника. В июле Мустафа-Зариф-паша с 60-тысячной армией начал наступление на Гюмри, но был разгромлен у села КюрюкДара 18-тысячным корпусом генерала Бебутова. Турецкая армия потеряла способность к наступательным действиям. Корпус генерала стоял на границе, удерживая турок от крупномасштабных вылазок. Так продолжалось до весны 1855 г. Фактически Бебутов сделал Кавказскую армию боеспособной и полтора года самостоятельно вел войну с Турцией. 13 мая 1855 г., когда Кавказская армия во главе с генералом Бебутовым могла уже вести наступательные действия в пределах Турции, в Александрополь прибыл новый наместник Н.Н.Муравьев. Генераллейтенант князь Бебутов, который был командующим действующего корпуса, теперь должен был управлять всей Кавказской линией и Закавказским краем по военной и гражданской части. Народ чтил и уважал его, называя эту русско-турецкую войну “Бебутовской”. Память о ратных делах Бебутова еще ждет их подробного описания. Родился Василий Осипович в 1791 г. в Тифлисе. Родовое имение князей Бебутовых находилось в селе Цхнети недалеко от Тифлиса. Символами фамильного герба Бебутовых были олень и десница, держащая саблю. М.Нейман, ссылаясь на Энциклопедический словарь Брокгауза–Ефрона, полагала, что князь В.О.Бебутов происходил от переселившегося в Грузию ро10 да карабахского мелика Ашхара. А у С.С.Мамулова узнаем, что 10

С.С.Мамулов “Армяне в Грузии”, М., 2002. Литературная Армения

151

очерк, публицистика

старейшим представителем рода Бебутовых был уроженец Армении Ходжа Бехбуд, который в середине ХVII в. получил от грузинского царя Ростома земельный участок в центре армянского района Авлабар. Ходжа Бехбуд проложил водопровод от Махатской горы до Авлабара, где развел большой сад, выделил в нем участок под армянское кладбище и построил церковь, которая стала называться Бебутовской, по имени основателя, а кладбище – Ходживанкским. По сей день этот сад в народе зовется Ходживанкским, в последние годы здесь, на территории бывшего армянского кладбища, построена огромных размеров грузинская церковь св. Троицы. В советские годы кладбище было уничтожено, сохранился небольшой пантеон с могилами Агаяна, Мурацана, Раффи, Нар-Доса, Овнатаняна, Прошяна, Сундукяна, Туманяна, Екмаляна и других знаменитых тифлисских армян. На военную службу В.О.Бебутов поступил в 1808 г., участвовал в русско-турецкой войне 1806–1812 гг., в Отечественной войне 1812 г. С 1816 г. он адъютант командующего Кавказским корпусом – сначала генерала А.П.Тормасова, затем – А.П.Ермолова. Во время русско-персидской войны 1826–1828 гг. участвовал во взятии Ахалциха и был управляющим Армянской областью в составе России, то есть возрожденной Восточной Армении. В 1844–1847 гг. командовал войсками, действовавшими против Шамиля. В.О.Бебутов настолько отличился своей храбростью, что Николай I, посылая ему, в обход промежуточных боевых наград, сразу высшую – орден Андрея Первозванного, писал: “...ты удивил Россию, а я удивлю тебя”. Император имел в виду блестящие победы генерала над численно втрое превосходящими его турецкими войсками. В.О.Бебутова и Н.Н.Муравьева связывали не только близкие служебные отношения. Они полностью доверяли друг другу и в личных, порой самых сокровенных делах и всегда были готовы поддержать друг друга и помочь в трудную минуту. 152

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

21 мая 1855 г. Муравьев был на смотре всех войск в Гюмри и, обратившись к воинам Отдельного Кавказского корпуса, в высшей степени уважительно высказался о князе Бебутове, которому поручал начальство над войсками: “Командующего действующим корпусом Бебутова, сослуживца молодых моих лет, прошу принять выражения душевного моего уважения к подвигам его, сохранившим край сей”.

Генерал-адъютант Лорис-Меликов По прибытии на Кавказ Н.Н.Муравьеву представили любимцев Воронцова – князя А.М.Дондукова-Корсакова и М.Т.Лорис11 Меликова , к которым он отнесся сначала настороженнопредвзято, как ко всем приближенным своего предшественника, хотя и верил хорошей рекомендации, данной старым другом Бебутовым. В тот опасный для армянского народа год начала Крымской войны Михаил Тариелович Лорис-Меликов не мог, конечно, оставаться в Тифлисе и отпросился у наместника М.С.Воронцова в Армению. Полковник Лорис-Меликов был назначен к Бебутову штаб-офицером для особых поручений, но сразу по приезде был направлен с казачьим эскадроном в действующий отряд и по дороге у деревни Карчах попал под турецкий обстрел. Дело обернулось бы худо, если бы не подоспела пехота из духоборской Богдановки. Через три дня был бой и взятие Баяндура. 19 ноября 1853 г. Лорис-Меликов участвовал в бебутовской атаке Баш-Кадыкляра и с тремя десятками казаков первым ворвался в село, за что был награжден Георгиевской золотой саблей с надписью “За храбрость”. Он обзавелся новыми знакомыми среди 11

М.Т.Лорис-Меликов (1825–1888) – русский генерал и государственный деятель, по происхождению армянин. Литературная Армения

153

очерк, публицистика

местного населения и налаживал разведку в пределах Турции, используя и мусульман. Вскоре он предложил Бебутову интересную идею – собрать две-три сотни “охотников”, то есть добровольцев, из кавказцев всех национальностей в составе русской армии. Эта мысль вызывала у Бебутова сомнение, ибо дикие, не привыкшие к дисциплине племена курдов, турок и других народностей Северного Кавказа в любую минуту могли предать или продать русского командира, но все-таки согласился. Команда полуголых, оборванных, нищих всадников-партизан прибыла к Лорис-Меликову в надежде на близкую поживу. Очень скоро три сотни лихих новобранцев, управляемых твердой рукой и характером Лорис-Меликова, были готовы к неожиданно-молниеносным вылазкам в неприятельский стан. Они впервые показали, на что способны, у села Арчин, налетев на многочисленный отряд турецкой кавалерии. Турки так растерялись от неожиданности, что не смогли организовать оборону или контратаку. Охотники Лорис-Меликова исчезли так же быстро, как и появились, захватив с собой более двадцати пленных с двумя офицерами. Охотники особо отличились при взятии Бебутовым села Кюрюк-Дара. Они шли в авангарде, постоянно атакуя вражескую армию, с ревом и свистом ворвались в турецкий лагерь. У турок началась паника. Они не успели прийти в себя, как подошли регулярные русские полки и взяли село. Тем временем охотники Лорис-Меликова поднимали суматоху, наводили страх и вносили неразбериху уже в другой стороне. Молниеносные нападения, организованные Лорис-Меликовым, позволяли малочисленному войску Бебутова одерживать блестящие победы. Туркам не помогали ни советы союзных офицеров, ни английское оружие, ни численное превосходство. Так, рука об руку, В.О.Бебутов и М.Т.Лорис-Меликов к маю 1855 г. сформировали боеспособную Особую Кавказскую армию и, соединив усилия регулярной русской армии и иррегулярной кавалерии, одерживали победы в русско-турецкой войне: Лорис-Меликов первый стремительно нападал, а Бебутов завершал дело, добивая турок или обращая их в бегство. 154

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

Однако военная фортуна прихотлива, и после всех этих удачных вылазок и замечательных побед Муравьев вдруг отсылает Бебутова в Тифлис, назначая на его место Бриммера, которого потом почему-то держит в резерве. Насколько неверным было это решение, покажет неудачный штурм Карса в сентябре 1855 г., когда и Лорис-Меликов со своими охотниками был отослан подальше (в Магараджик), дабы удержать в секрете время начала штурма. Два военачальника, так удачно и успешно сражавшихся с турками, оказались не при деле, и слабо подготовленный, неудачно спланированный штурм унес много жизней русских и армянских солдат и офицеров, в том числе генерала Ковалевского, полковника Шлиневича, капитана Хлюстина, князя Гагарина, генерала Майделя и многих других. “Боевые охотники Лорис-Меликова” поддерживали связь с соотечественниками на вражеской стороне, готовыми восстать против Порты, занимались разведкой Карса. В обязанность добровольных ополченцев входило снабжение армии трофейным продовольствием: они угоняли у осажденных турок скот, пасшийся у стен Карса, забирали скошенное сено. Из турецких магазинов вывозили все съестное, чтобы не досталось противнику, так как Муравьев решил брать Карс осадой, лишив его продовольствия и фуража. В ходе регулярных молниеносных нападений охотники часто брали пленных, которых допрашивал сам полковник Лорис-Меликов – на турецком языке, при полной парадной форме, очень вежливо и обходительно. Это все внушало туркам почтение и располагало к откровенности, и они говорили даже то, о чем не хотели упоминать. Лорис-Меликов часто отпускал их обратно в крепость, но с условием дальнейшей связи и помощи русской армии. Каждую ночь добровольцы проникали в Карс за новыми сведениями. Даниил Арутинов, очень отважный охотник, хорошо знал Карс, имел там друзей и всегда оставался неуловимым. Муравьев писал в своих “Записках” о Лорис-Меликове и его добровольцах: “Замечательны были три сотни охотников полковника Лорис-Меликова. Они составлены были из людей всякого звания и состояния, Литературная Армения

155

очерк, публицистика

большею частью из армян, как турецко-подданных, так и наших. Были между ними и грузины, жители мусульманских селений и карапапахи (беглые горцы. – Д.К.), греки, курды и один русский. Беспардонная дружина сия отличалась отвагою, расторопностью и знанием местностей. Трудно было сохранять порядок по беспрестанному приливу и отливу всадников, записывавшихся в сотни и часто произвольно уклоняющихся. Случались ссоры и даже поножовщина. Но сей легион оказал большие услуги. Всегда можно было найти в нем лазутчиков и проводников, ибо люди, его составлявшие, всюду имели родных и знакомых; они заменяли казаков для дальних разъездов, любили перестрелку с неприятелем. Не было более надежных для быстрой пересылки важных бумаг в отдаленные места, чем избранные гонцы: движимые чувством чести, всегда исполняли с верностию. В сборище сем всегда были видны новые лица, случалось, даже духовного звания. Полковник Лорис-Меликов, начальствуя над сими тремя сотнями, мог вполне удовлетворить обязанностям капитана над вожатыми. Лорис-Меликову подчинялись полки из карабахских дружин, и со всеми у него было вежливое, но твердое обхождение, когда ласку в нужное время заменял строгостью”. 28 мая 1855 г. Кавказская армия во главе с Муравьевым перешла границу и тремя колоннами из Александрополя, Ахалкалаки и Эривани двинулась вперед. Дойдя до окрестностей Карса, армия остановилась у села Агдж-кале. Охотники получили приказ скакать наперерез турецким башибузукам (кавалерии). Лорис-Меликов не спешил, дал туркам целиком войти в ущелье меж двух гор и ударил им в тыл. Тут подоспела и конница Ковалевского из взятого до этого Ардагана. Турки бежали, оставив пятьсот пленных, которым Лорис-Меликов на чистом турецком языке пообещал прощение и награду, если они не будут больше бороться против русской армии, а вступят в ее ряды. Все пленные присоединились к его отряду. Город Карс описан участником его взятия в 1855 г. М.И.Богдановичем: “...Карс лежит на возвышении правого берега Карс156

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

чая, на западной стороне Карса находится цитадель… К югу, по левую сторону реки, простирается обширная равнина с незначительными холмами, к востоку высится крутая гора Кара-даг, а по левую сторону от Карс-чая многие высоты находятся к югозападу от города”. Карс был укреплен каменной стеной, отделявшей город от предместий, и батареями на Карадагских высотах и левом берегу Карс-чая. С горы Кара-даг обстреливалась гюмрийская дорога, чтобы не было доступа к лагерю. Хорошо были укреплены четыре английские батареи, расположенные одна за другой до самого обрыва Карс-чая. Турецкие войска были размещены по обоим берегам реки и сообщались между собой по двум городским каменным мостам, но дополнительно были сооружены еще два понтонных моста. Во время блокады для связи с английским батальоном на Карсчае турки за три дня соорудили еще один каменный мост шириной более 15 метров с деревянным настилом. Отовсюду выглядывали стволы крупнокалиберных орудий, державших под прицелом округу. Карс на этот раз был серьезно укреплен, этим занимались английские инженеры. Построив сильные оборонительные сооружения, они считали крепость недосягаемой для русских. Союзники обеспечили турок не только инженерами, но и офицерским составом. Обороной Карса руководил англичанин Вильямс. Первоначально Вильямс занимался укреплением Эрзерума. Он привлек к этой работе местных армян, обманывая их заверениями, что вскоре они станут полноправными гражданами Турции. Затем начались работы по укреплению Карса и военных позиций на пути от Баязета до Эрзерума. Для турок Карс был важен как перевалочный пункт и убежище при отступлении. Крепость не прикрывала ни Эрзерума, ни Анатолии, не стояла на пути вражеских армий, и в страну можно было проникнуть, минуя Карс, но здесь проходили торговые пути с Востоком. Европейские политики внимательно следили за развитием военных действий, боясь потерять контроль над торговыми путями Анатолии. “Лишь только Карс и Эрзерум попаЛитературная Армения

157

очерк, публицистика

дут в руки русских, как сухопутная торговля Англии с Персией через Трапезунд сейчас же прекратится”, – беспокоился К.Маркс. В Карсе было 28 тысяч турецких солдат, у монастыря Сурб Оганес – 6 тысяч, в Эрзеруме – полторы тысячи, в Батуми – 15 тысяч. Боеприпасов и продовольствия в крепости было достаточно: к концу лета был накоплен четырехмесячный запас. В целом турецкая армия была недостаточно сильна для обороны крепости, а в случае осады Карса не в состоянии была оказать помощь находившемуся в блокаде гарнизону города. Поэтому турки сначала решили оставить Карс и занять все дороги, ведущие в Эрзерум. Но генерал Вильямс убедил их отказаться от этого намерения и оборонять Карс. Русские войска могли, в обход крепости, взять Эрзерум и углубиться в Анатолию, но невозможно было оставить Карс в своем тылу – пришлось бы оставить половину действующей армии для сдерживания карского гарнизона. Муравьеву с меньшим количеством войск, отсутствием осадной артиллерии и саперов не приходилось на это рассчитывать. Он решил блокировать Карс, занял все дороги, связывавшие Карс с Эрзерумом и другими турецкими крепостями и городами, перехватил запасы продовольствия и отбросил корпус Вели-паши к Эрзеруму. Сам Муравьев с главными силами расположился на южной стороне Карса, его палатка стояла на возвышении, откуда он в подзорную трубу хорошо видел внутренние укрепления города. За тем, что делалось на горе Кара-даг и северной стороне крепости, следил генерал Бакланов, не позволяя туркам выглянуть из своих окопов. Казачья конница стояла под самыми стенами крепости, не давая неприятелю прорваться из крепости или в крепость. Положение осажденных с каждым днем осложнялось. Русские думали немедленно брать Карс, тем самым уничтожить большую часть турецкой армии и обезопасить свой тыл. Но у осаждавших не было перевеса в силе, и лучшим выходом оставалась блокада. Муравьев окружил крепость конными от158

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

рядами с артиллерией, заранее занял крепость Ардаган и город Кагызман на берегу Аракса. Через Ардаган и Батум Карс получал подкрепление из мусульманской Аджарии, а Кагызман грозил нападением курдов. Основной целью русских было лишение осажденных продовольствия. Из статьи К.Маркса “Падение Карса”: “Муравьев заявил, что хочет взять Карс измором, не сделав ни одного выстрела. Русские заставили жителей уничтожить на расстоянии восьми часов ходьбы в окружности все, что даже по виду похоже на предметы питания”. Омар-паша, собрав свыше тридцати тысяч войск на Кавказском побережье Черного моря, шел Карсу на выручку. В это же время Вели-паша мог напасть с тыла. В русской армии был сформирован отряд, в основном из армян, который назывался Баязетским или Эриванским, под командованием генерал-майора Суслова. С осени 1854 г. до весны 1855-го Эриванский отряд располагался на зимних квартирах в Араратской долине. По приказу Муравьева отряд пополнили старослужащими, переведенными из штабов, наемной милицией и курдами из турецких и русских владений. Турецкий корпус до семи тысяч человек засел в укрепленном лагере у монастыря Сурб Оганес. Генерал-майор Суслов просил Муравьева о разрешении перейти границу в поисках подножного корма на склонах гор. 3 июня 1855 г. весь отряд расположился более чем в тридцати пяти километрах от турецкого лагеря Вели-паши. Суслов не атаковал его, а установил слабое наблюдение, что дало туркам возможность незаметно и, главное, своевременно уйти из укрепления. Чуть позже Вели-паша был бы с двух сторон атакован и уничтожен главными силами, но появление отряда Суслова его насторожило, и он просто незаметно исчез. Русские вовремя опомнились, вдогонку был послан полковник Хрещатинский, который атаковал войско Велипаши и отогнал его на расстояние более двадцати километров. У турок были большие потери. Эриванский полк Суслова двиЛитературная Армения

159

очерк, публицистика

нулся в глубь Порты. В Сурб Оганесе был оставлен майор Кореницкий с батальоном Мингрельского полка и сотней армян 4го конного полка. По приказу Муравьева солдаты прикрыли один из каменных мостов на Карс-чае, у которого собрались главные силы действующей армии в составе 21 тысячи человек пехоты и 6 тысяч кавалерии с 88-ю орудиями. Главная колонна пехоты генерала Гагарина двинулась к горе Кара-даг и остановилась на расстоянии более четырех километров до подошвы, а кавалерия прошла немного вперед. 6 июня 1855 г. в пять часов утра Муравьев предпринял некоторое движение войск в целях угрозы карскому гарнизону. Шли несколькими колоннами, в числе которых были две сотни охотников Лорис-Меликова. Но вскоре продвижение было остановлено из-за начавшихся проливных дождей, превративших лагерь в болото. Таяние снегов на Соганлугских горах вывело Карс-чай из берегов и затопило всю равнину. Но летучие отряды Лорис-Меликова ежедневно и еженощно выходили в рейд по Эрзерумской дороге, доставляя в лагерь провиант из неприятельских караванов. В таких вылазках участвовал и отряд в составе четырех гренадерских батальонов с четырьмя орудиями под начальством полковника, армянского князя И.Д.Тархан-Моуравова. В донесениях начальников упоминалась очень крупная добыча: 168 мешков риса, 8 верблюдов, 180 голов скота, 1000 четвертей ячменя, 150 пудов сухарей. Во время похода действующий корпус снабжался зерном из Эривани и Борчалы, а зерно перемалывалось в окрестностях Гюмри. В Дилижане и Каракилисе готовили сухари; молокане давали внаем повозки; работали госпиталь с хирургами и александропольский подвижной магазин на колесах с двадцатидневным запасом сухарей, круп, спирта и соли. По сообщениям разведчиков, у селения Бардус турки прятали большие запасы продовольствия, которые и были отбиты русскими. Охотники Лорис-Меликова нашли немалые запасы в селе Енги-кев. Для наблюдения за дорогами у подножия и на 160

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

вершине Соганлуга стояли летучие отряды из драгун, казаков, горской милиции и 50 охотников. Зная повадки турок и предполагая возможность вылазок турецких пластунов, генерал Муравьев сжимал кольцо блокады, постоянно производя перебазировку войск. Армяне ближних к Карсу деревень помогали русским, доставляя в лагерь продовольствие. Все пути из Карса в Эрзерум были отрезаны. Турки активно сооружали новые укрепления, но были еще места, где сообщения крепости оставались свободными, и там действовали летучие отряды Лорис-Меликова, которые не только контролировали и охраняли имеющиеся открытые места, но и создавали ложное движение войск, держа блокадный Карс в постоянном напряжении. 10 июля 1855 г. отряд генерал-майора графа Нироде вместе с отрядом полковника Едигарова направились брать турецкий хлебный транспорт из четырех вьюков, предназначенный для Карса, но погонщики успели рассеяться в разные стороны. В тот же день отряд Лорис-Меликова в составе двух эскадронов Нижегородского полка, пяти сотен казаков и милиции занял город Кагызман без всякого сопротивления. Там же были пополнены оскудевшие средства пропитания и захвачено вооружение. Далеко отброшенный Вели-паша укрепился у села Керпикев, присоединив к себе войска из Эрзерума и сельское ополчение из мобилизованных армян, доведя численность своего войска до 12 тысяч человек. Вели-паша оказывал сильное психологическое и нравственное давление на местное армянское население, мобилизуя их в ополчение. Муравьев хотел уничтожить Вели-пашу, снова оттеснив его к Эрзеруму. Подразделения Бриммера наблюдали за осажденным Карсом, а отряды Суслова, Ковалевского и охотники Лорис-Меликова должны были атаковать Вели-пашу. Силы были равны – по 26 тыс. человек. Муравьев рассчитывал на внезапность нападения, чтобы противник не уклонился от боя и не отступил к Эрзеруму. Авангардом командовал А.Дондуков-Корсаков, который обогнул турецкие позиции с тыла и связался с Эриванским отрядом СуслоЛитературная Армения

161

очерк, публицистика

ва, стоявшим на другой стороне Аракса против Вели-паши. Но пока Суслов с Дондуковым договаривались, как им лучше окружить и напасть на турецкое войско, Вели-паша со всем своим войском и обозами ночью, никем не замеченный, отступил к Эрзерумской дороге. Турок можно было нагнать и уничтожить, так как они отступали медленно из-за загроможденности дороги беженцами и курдами, угонявшими скот из покинутых деревень, грабя и сжигая жилища армян. Вели-паша как бы отвлекал внимание русских от их основной цели – Карса. Муравьев же не хотел поколебать доверие коренного армянского населения, веру в силу русской армии: надо было выполнить основную задачу – взять Карс, тем более, что наступил удобный момент. Ближайшие населенные пункты Ардаган и Кагызман, как отмечено, были взяты русскими, закончились все карские запасы, а Вели-паша был уже далеко, в Эрзеруме. После двенадцатидневного неудачного похода за Соганлугские горы Муравьев вернулся к Карсу. Турецкие солдаты карского гарнизона были изнурены голодом, нечем было кормить лошадей, их продавали и пускали на еду, турецкая кавалерия превратилась в пехоту. Началось бегство из Карса. С 1 августа 1855 г. кольцо тесной блокады Карса полностью сомкнулось, все дороги были перекрыты. Отряды русских войск контролировали территорию вокруг Карса на расстоянии более пятидесяти километров. Город был полностью изолирован от остальной Турции. Только одиночки по крутой горной дороге могли в случае удачи пробраться в крепость или выйти из нее. Русские войска почти ежедневно имели стычки с турками, совершавшими отчаянные вылазки из крепости за фуражом. Турки не оставляли попыток прорвать осаду. У селения Пеняк Али-паша скопил силы для неожиданного нападения на русское войско, осаждавшее Карс. Но русские опередили его. Восемь эскадронов кавалерии, десять сотен, в том числе две сотни охотников Лорис-Меликова и присоединившийся к ним отряд полковника Серебрякова, охранявший русских сенокосов под Карсом, молниеносно напали на турок и гнали их назад 162

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

пятнадцать километров, убили 300 турок, взяли в плен 48 человек, в том числе и самого Али-пашу.

Неудачный штурм Карса Тем не менее Муравьева стали обвинять в бездействии. Армия хотела штурмовать Карс, так как неизвестно было, сколько придется ждать, пока у турок закончится запас продовольствия. На этот счет не имели точных сведений сами турецкие начальники. И Муравьев, под давлением обстоятельств, разработал план штурма крепости. Решено был атаковать Карс, разделившись на несколько колонн. Многие военачальники, возглавившие эти колонны, были армяне: полковник Тархан-Моуравов командовал тремя батальонами Грузинского гренадерского полка, командиром четвертого батальона этого же полка был майор Пирадов, двумя батальонами Мингрельского полка командовал полковник Серебряков, три роты Кавказского саперного батальона были под началом капитана Бектабекова, восемью сотнями милиции управлял Лорис-Меликов. Для наблюдения за Эрзерумской дорогой была выслана кавалерия полковника Едигарова. Свои войска Муравьев заблаговременно снабдил продовольствием и фуражом. Сами солдаты косили траву и заготавливали сено, хлеб же им доставляли местные жители, сухари сушили в Гюмри, дрова привозили с Соганлугских гор. Во время блокады Карса русские войска ни в чем не имели нужды. Для тех, кто хотел купить свежие продукты, в главном лагере устроили базар, куда из Гюмри приезжали крестьяне с продуктами. На берегу Карс-чая построили русские бани. Но в начале сентября 1855 г. началась эпидемия холеры, которая свирепствовала целый месяц и унесла жизни почти 400 человек. Болезнь распространилась и в Карсе. Ходили слухи, что на помощь Литературная Армения

163

очерк, публицистика

осажденным идут свежие войска из Батума. Русские были в напряжении, ибо это привело бы к снятию осады. Омар-паша думал ослабить блокадный корпус Муравьева и обещал с 25-тысячной армией высадиться в Мингрелии и через Тифлис идти к Карсу. Турки ликовали, думая, что Муравьев снимет блокаду и поспешит на защиту Тифлиса. Неожиданно в турецком лагере началось веселье – турки узнали о поражении русских в Европе: после одиннадцатимесячной обороны 12 сентября 1855 г. Севастополь был оставлен русскими войсками. “Негодование, возрожденное падением Севастополя, желание отомстить врагу и всеобщий порыв к бою служили в то время лучшим ручательством за успех”, – вспоминал Муравьев. Штурм решено было начать 17 сентября в 4 часа пополуночи. Перед штурмом солдаты выспались днем, имели двухдневный запас сухарей. Но раньше назначенного срока раздался случайный выстрел, и русские пошли в атаку. Вероятно, несмотря на все предосторожности, турки все же были осведомлены о времени штурма, иначе одиночный выстрел не вызвал бы организованного шквального обстрела. Турки вели прицельный огонь, стараясь вывести из строя в первую очередь офицеров, оставляя солдат без командования. Генерал Ковалевский был ранен смертельно, а Майдель, Гагарин и Пирадов – тяжело. Когда штурмующие стали взбираться по каменистым склонам, потери возросли. В первой линии шел полк Серебрякова, во второй – батальон Тархан-Моуравова, за ними – Эриванский полк. Подъем был очень крутой, отдыхали через каждые десять шагов. Под Серебряковым убили лошадь, и он шел пешком впереди батальона, был дважды тяжело ранен, его унесли с места боя, а его бойцы после рукопашного боя вынуждены были отступить. Полковник Тархан-Моуравов схватил знамя 2-го батальона Грузинского полка и кинулся в редут. Три роты саперов Бектабекова присоединились к пехоте, без лестниц штурмовавшей редуты с отвесными стенами. Муравьев после неудачи первых атак, выслал вперед два батальона Белевского и два батальона майора Гарсеванова для овладения правым берегом 164

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

Карс-чая. Гарсеванов был убит. Муравьев не прекращал штурма, хотя русские войска уже понесли большой урон. Для отвлечения внимания турок два орудия непрестанно стреляли по нижнему лагерю, крепости и городу, а летучие отряды Лорис-Меликова в составе восьми сотен беспрестанно совершали ложные набеги к подошве Кара-дага. Но эти демонстрации не дали результата. Видя безнадежность дела, генерал Муравьев приказал полковнику Тархан-Моуравову выводить войска и отправить в тыл захваченные у турок два орудия. Романовский с казаками убирали раненых. Войска вернулись на свои позиции к 4 часам дня, но блокаду не сняли. По донесению генерала Муравьева, русские потеряли 6500 человек, а турки – только 1400. После неудачи под Карсом генерала Муравьева продолжали упрекать – теперь уже не за бездействие, а за опрометчивый штурм, стоивший так дорого и не достигший цели.

Падение Карса Русские войска заняли прежние позиции, блокада продолжалась. Летние палатки заменили зимними землянками. Турецкая армия недоедала, была очень ослаблена болезнями и смертями. Беженцы из осажденного Карса, пришедшие к русским, пухли от голода. Через месяц после неудачного штурма, 12 ноября 1855 г. к Муравьеву прибыл из крепости адъютант генерала Вильямса с просьбой о встрече. Парламентер сообщил о бедственном положении карского гарнизона, ежесуточно терявшего до 150 человек. Жители города гибли от голода и болезней. Генерал Вильямс сообщил о готовности сдать Карс при условии, что в плен будут взяты только осажденные, числившиеся в регулярных турецких войсках, а все остальные, в том числе англичане, активно участвовавшие в обороне города, отпущены. Муравьев Литературная Армения

165

очерк, публицистика

согласился выполнить просьбу генерала, руководившего обороной, и 16 ноября 1855 г. Карс сдался. Осада крепости продлилась 108 дней. Из 30-тысячного турецкого гарнизона уцелела едва половина. В целом за время осады было убито 8500 турок, 2000 взято в плен, 3000 бежало. За эту военную операцию Н.Н.Муравьев получил титул графа Карского и орден Св. Георгия 2-й степени, хотя взятие Карса, по общему мнению, заслуживало большей награды. Из записей очевидца капитуляции, полковника А.ДондуковаКорсакова: “16 ноября с восьми часов утра наши войска заняли места близ Карс-чая. Около десяти часов дня показались выходящие из Карса массы войск, тянувшиеся к сборному пункту посреди наших войск. Кавказский корпус Карсом платил союзникам за взятие Севастополя. Генерал Вильямс, Васир-паша, Керим-паша подъехали к главнокомандующему, передав ему ключи города и знамена двенадцати турецких полков. Вся плененная турецкая армия прошла мимо главнокомандующего”. Войска Омара-паши получили приказ о всеобщем отступлении. Над Карской крепостью взвился русский флаг. Александр Николаевич Муравьев писал брату: “Ты славно скушал тридцатитысячную Анатолийскую армию. Это событие произвело чрезвычайное впечатление в Европе, особенно огорчает англичан”. В Москве всюду продавали портреты Муравьева, восхваляли его подвиги. А.П.Ермолов писал из Москвы: “Взятием Карса прямо попал им (англичанам. – Д.К.) в жилу. Не порадует их и бедственное положение Омар-паши, спасающегося постыдным бегством”. В Кавказской войне участвовал правнук А.В.Суворова Аркадий Дмитриевич Башмаков. В 1845 г. он состоял на службе у М.С.Воронцова для особых поручений; в 1855 г. отличился в Кюрюк-Даринском сражении и штурме крепости Карс. Награжден орденом Св. Анны 2-й степени с мечами. После двухнедельного отпуска в связи со взятием Карса и окончанием Крымской войны, во время которого в Тифлисе 166

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Донара Каримян

была сыграна свадьба Лорис-Меликова и княжны Нины Ивановны Аргутинской-Долгоруковой, Михаил Тариелович приступил к обязанностям коменданта Карса и управляющего Карской областью. Муравьев-Карский и Лорис-Меликов стали устанавливать мирные порядки в огромной освобожденной Карской области. Но недолго длилось правление Лорис-Меликова в Карсе. 18 марта 1856 г. в Париже был подписан мирный договор с союзниками, по которому Севастополь и другие крымские города были возвращены России в обмен на Карс и малоазиатские турецкие (читай: западноармянские. – Д.К.) территории, завоеванные Муравьевым-Карским. Турки ни за что не хотели упускать территории Западной Армении. Наученные опытом обмена Карса в 1828 г., они успешно обменяли его и в 1856-м. Лорис-Меликов в такой степени снискал доверие турецкого населения Карса, что его, уже бывшего коменданта Карса, провожали из города с цветами и подарками, наградив еще и турецким орденом Меджлиса 2-й степени, признавая тем самым его организаторские и военные заслуги, а российский император произвел его в генерал-майоры. Был ему 31 год. МуравьевКарский писал в письме к Бебутову: “Лорис-Меликов незаменим. Не знаю, что бы мы без него делали”. И спустя 22 года, в 1877 г., когда Карс после штурма, которым руководил ЛорисМеликов, был отвоеван, турецкое население встречало Михаила Тариеловича не как завоевателя, а как старого доброго знакомого. Осенью 1856 г. наместником на Кавказе был назначен друг Александра II А.И.Барятинский, при котором любимец Муравьева-Карского боевой генерал Лорис-Меликов долгое время просто числился в армии, не имея должности. Сам Муравьев-Карский вынужден был подать в отставку и навсегда покинул Кавказ. Скончался он в 72-летнем возрасте от воспаления легких 23 октября 1866 г. На надгробном памятнике незаслуженно забытого генерала выбита надпись: Литературная Армения

167

очерк, публицистика

Николай Николаевич Муравьев. Начал военное поприще Отечественной войной 1812 года, окончил Восточной 1856 года под Карсом. Славный боевой путь Н.Н.Муравьева-Карского, целиком отданный расширению и укреплению российского присутствия на Кавказе, его непрестанная борьба с персидско-турецкими поработителями армян, его благорасположение к нашим соотечественникам, не говоря уже о родственных связях с армянами, заслуживают вечной признательности. Это наш долг перед памятью человека, искренне любившего армян и много сделавшего для Армении.

168

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Овик Вардумян

Встреча в Переделкино Перевела Ирина Маркарян

В конце мая 1980 года я должен был ехать в командировку в Москву. Ныне покойная Юнона Михайловна попросила перед отъездом повидаться с ней. В то время она заведовала кафедрой русского языка в Армянском педагогическом институте. Мы познакомились за год до этого. Это была неподражаемая личность. Она попросила меня передать письмо и небольшой сверток Вениамину Каверину – выдающемуся советскому прозаику, автору всем известного романа “Два капитана”. Несмотря на то, что мне было уже почти сорок, двери в мир литературы не торопились отворяться передо мной. Я чувствовал себя как бы ее незаконнорожденным сыном, и всякое прикосновение к этому заветному миру было для меня высочайшим счастьем. Спустя несколько дней после прибытия в Москву выдался свободный вечер, и я позвонил по оставленному номеру. Мне сообщили, что Каверин с супругой находятся в подмосковном поселке Переделкино. И вот я на их даче в Переделкино. Перед встречей я волновался, не зная, как мне вести себя с ними, однако с первой же минуты знакомства понял, что тревожился напрасно. Как все Литературная Армения

169

проза, поэзия

талантливые люди, Вениамин Александрович был большим ребенком, непосредственным, восторженным, мгновенно располагавшим к себе собеседника. Он был уже в преклонных годах. Почтенный старец. Каждый день его был расписан по часам. Точнее, распланирован его женой, Лидией Николаевной. Режим дня – часы приема пищи, сна и работы – ни в коем случае нельзя было нарушать: Лидия Николаевна за этим зорко следила. Несмотря на возраст и больное сердце у Вениамина Александровича были большие творческие планы, и он намеревался прожить еще немало лет, чтобы осуществить все пока не реализованные замыслы и мечты. С трудом удалось уговорить Лидию Николаевну отпустить нас на небольшую прогулку. Каверин шагал медленно, часто останавливался, чтобы перевести дух. Но говорил не умолкая. Он был близок с Ширванзаде, Маари, Чаренцем, рассказывал о встречах с ними. Сказал, что его часто навещает Геворг Эмин. Хвалил его как поэта. Юнона Михайловна в своем письме написала и обо мне. Думаю, она слегка переусердствовала, и Вениамин Александрович отнесся ко мне как-то по-особому тепло и с симпатией. В разговоре он упомянул, что Юнона Михайловна в прошлом его аспирантка. Потом без всякого перехода занялся мной: – У тебя нет с собой какой-нибудь из твоих книг? Пока я жив, хочу чем-нибудь помочь. Я отдам ее перевести на русский, чтобы тебе утвердиться. Юнона очень хвалила твою поэзию. Я покраснел как рак от смущения. Хорошо, что мы шагали рядом и он не видел моего лица. Я в ту пору в основном писал стихи, и, хотя мне было уже под сорок, изданных книг у меня не было – только несколько стихотворных циклов, опубликованных в газетах, журналах и литературных альманахах. Уже готовый поэтический сборник и собрание рассказов, а также мою “Повесть для мужчин” каждый раз перекидывали в план на следующий год. Однажды их даже вернули с полдороги в типографию. 170

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Овик Вардумян

Седой прозаик с лицом доброго волшебника догадался о причине моего затянувшегося молчания и повторил свой вопрос. Я признался, что изданных книг не имею. Он посмотрел удивленно и после небольшой паузы произнес с улыбкой: – Не важно. Если Нона хвалит то, что ты написал, значит ты хороший писатель. Мы шли и молчали. Почему-то я чувствовал себя виноватым – будто не выполнил важное боевое задание, не оправдал его надежд. Он немедленно свернул с неловкой для меня темы и стал показывать мне дачные домики по обеим сторонам дороги и рассказывать об их знаменитых обитателях. – Видишь эти ворота? Здесь живет твоя землячка, Мариэтта Шагинян. Хочешь, зайдем, познакомишься? Я обрадовался, однако выяснилось, что Мариэтта Сергеевна уехала в Москву. – Ничего, – успокоил меня Вениамин Александрович, – завтра она вернется, и мы непременно заглянем к ней в гости. Я не сказал, что вечером мне непременно нужно вернуться в Москву: у меня есть договоренность. Мне было неизвестно, сколько времени нам дали для прогулки. Увлекшись беседой, мы уходили все дальше от дома. Неожиданно Вениамин Александрович сказал: – Пойдем, покажу тебе могилу Пастернака. Идти пришлось довольно долго. Мы спустились в небольшую ложбину, потом поднялись по склону. Он тяжело дышал, но возвращаться не пожелал. Я заволновался, как бы ему не стало плохо. Наконец дошли. Вениамин Александрович склонил голову над могилой, затем опустился на колени и поцеловал надгробный камень. Я последовал его примеру. Я очень любил Пастернака и его поэзию, хотя и не всё в ней понимал. Мне вспомнился Илья Эренбург, который в своей книге мемуаров “Люди, годы, жизнь” писал о трудности понимания пастернаковской поэзии – у него однажды будто бы даже разболелась голова от попытки разгадать смысл новых стихотворений поэта. Литературная Армения

171

проза, поэзия

Каверин едва слышным шепотом разговаривал со своим другом. Надгробный камень был очень скромный, с рельефным профилем поэта. Над его головой, посредине, был вырезан крест. Когда мы поднялись на ноги, я спросил: – Разве он не еврей? Вениамин Александрович ответил: – Пастернак принял христианство. Он был убежденный верующий. – А вы верите в Бога? – Очень хотел бы, но не могу, – грустно произнес писатель и вздохнул. – В последние годы заметно возвращение к духовному. В сердцах людей оживает Бог, – сказал я. – Я это чувствую, но для меня уже поздно, – снова тяжело вздохнул он. Я так и не смог понять, почему поздно. Мне очень хотелось, чтобы он уверовал в Бога, и я чуть не сказал ему об этом, но понял, что тема ему неприятна, и замолчал. Человек, чья жизнь шла к закату, не признал Бога, но был не до конца уверен в своем отношении к нему. – На похоронах народу было очень мало, – снова заговорил он о Пастернаке. – В большинстве сотрудники КГБ. А сейчас по воскресным дням приезжает молодежь, собираются и читают стихи. Это похоже на культ. Счастливый человек… Мне показалось, он произнес это с завистью. Вдруг он остановился на полуслове, взглянул на часы и громко расхохотался: – А здорово мы сбежали! Покажут нам с вами красную карточку. Мы стали спускаться в ложбину. Он быстро уставал. У него прерывалось дыхание. Он останавливался, делал глубокий вдох и продолжал путь. Мы были как два не в меру расшалившихся ребенка. Исчезли на целых два часа. Нас уже пошли искать. Лидия Николаевна 172

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Овик Вардумян

была сильно встревожена. Набросилась на меня – мужа она щадила. Я стоял с опущенной головой, как набедокуривший школьник, и не мог ничего сказать в свое оправдание. – Видишь, как она со мной воюет! – пошутил Вениамин Александрович. – Разве так я дольше проживу? Вот вернешься, расскажи обо всем Юноне. Лидия Николаевна не могла прийти в себя. Она отчитывала нас как сбежавших из дома малолетних озорников. Подоспело время ужина. Лидия Николаевна, уже успокоившаяся, пригласила нас к столу. У них был пес, кудлатый, похожий на каракулевого барашка. Добрый и честный. На коврике у двери дремал кот, старый, ленивый и равнодушный. Мы беседовали за вечерней трапезой. Больше всех говорил Вениамин Александрович – о своей новой книге, которую готовил к изданию, о диссертации Юноны Михайловны. А Лидия Николаевна постоянно выговаривала ему, чтобы за едой не разговаривал. Пес и кот были давними друзьями, то и дело затевали возню. Я смотрел на них и не мог удержаться от смеха. Каверин очень радовался, что я люблю животных. – Значит Юнона была права: ты добрый, благородный человек. Тот, кто любит животных, не может быть злым. Неожиданно он прервал нашу беседу словами: – А сейчас мне пора идти отдыхать, – и покорно направился в спальню. Но на полдороге обернулся и кивком указал на жену: – Она тобой займется. Была уже ночь. Московская встреча была забыта. Лидия Николаевна предложила мне заночевать у них, но я, к сожалению, не мог: рано утром мне нужно было быть в одном подмосковном научно-исследовательском институте. Я попрощался и помчался на станцию, чтобы успеть на последнюю электричку в Москву. Так началось наше знакомство, которое продлилось много лет. В каждую мою московскую поездку я заезжал к ним. Но так Литературная Армения

173

проза, поэзия

и не смог принести Вениамину Александровичу свою первую книгу, чтобы отдать ее на перевод и “утвердиться” в литературе: она вышла слишком поздно. Он же каждый раз дарил мне свою новую книгу и простодушно радовался этому. Последней была написанная им для детей книжка сказок. Он был счастлив оттого, что в таком преклонном возрасте сохраняет способность творить и значит – живет.

174

№ 4 октябрь-декабрь 2012

Содержание журнала “Литературная Армения” за 2012 г.

Проза Абаджянц М. Рассказы. N1 Аветисов Ю. Одесские небылицы. Рассказы. N4 Агабалянц М. Непостижимые причуды французской бюрократии. Рассказ. N3 Баренц Г. Застолье. Оса. Рассказы. N2 Варданян А. Оберег. Рассказ. Перевод А.Хармандарян. N1 Геворкян Л. Клюква. Рассказ. Перевод И.Маркарян. N3 Исраелян В. Черная икра. Балабек. Рассказы. Перевод И.Маркарян. N2 Кондахсазов Р. Незаконченные тетради. Мемуары. N1 Олюнина В. Мирбек, хурма и белая лошадь. Рассказ. N2 Сагабалян Р. Вагон первого класса. Рассказ. N3 Саркисов А. Скворушка. Рассказ. N2 Туманян А. Два рассказа об отце. Вступление и перевод И.Сафразбекян.N2 Ходикян К. Безумная ночь, или Визит к д'Артаньяну. Мо-

нопьеса. Перевод К.Халатовой. N4 Эйгенсон А. Смотрящие в небо. Отрывок из мемуарной повести. N3

Поэзия Андраникян А. Экспрессионизм. Перевод А.Татевосян. N1 Арамазд С. Магия глубины. Вступительное слово и перевод Ю.Мориц. N2 Аренц Э. Из книги “Летаргическое бодрствование”. Перевод Г.Баренца. N4 Баренц Г. Скрижали. N4 Вермишева С. Но все-таки я есть. N1 Нанэ. Три стихотворения. Перевод К.Лазаревой. N1 Овнатан А. Высокое солнце. Перевод Г.Баренца, И.Акрамовского. N2 Папоян В. Перелетные листья. Перевод В.Чембарцевой. N2 Саакян А. Хищные слова. Перевод А.Татевосян. N3 Литературная Армения

175

Савостьянов В. Армянские мотивы. N1 Симонян Б. Вмурованная в камень литургия. Перевод Г.Кубатьяна. N3 Очерк, публицистика Аронова С. Левон Аронян. Фрагменты книги. N3 Асмикян С. Из “Книги (без) Конца”. N1 Бабаян Г. “Он несет в себе Карабах…” N1 Базьян С. Лев Толстой и армянский вопрос. N2 Вардумян О. Встреча в Переделкино. N4 Гукасян М. Жизнь в вихре стихии. Перевод Э.Бабаханян. N1 Каримян Д. От портрета к образу. Нерсес V. N1. МуравьевКарский и армяне. N4

176

№ 4 октябрь-декабрь 2011

Квеес Ю. Легенда об аисте по имени Ованес. N2 Нжде Г. Род наша опора. Статьи. Перевод Ж.Шахназарян, вступительное слово С.Черкезяна. N4 Саакян Н. “Иди один”. Из автобиографической повести “Разгорание духа”. N2 Умывакина Г. История одной фотографии. N1 Критика Кубатьян Г. Оторопь. Грустные заметки. N2 Искусство Саркисян С. Духовное пространство Минаса Аветисяна. N2