УралТрансМаш Часть4

УРАЛТРАНСМАШ – ЗАВОД САМОХОДНОЙ АРТИЛЛЕРИИ THE URALTRANSMASH – THE WORKS OF SELF-PROPELLED ARTILLERY

УНИВЕРСАЛЬНОЕ ШАССИ

THE ALL-PURPOSE CHASSIS

«Уралтрансмаш – завод самоходной артиллерии» – так назвал предприятие в самые бурные годы его исто‑ рии Г. А. Студенок – директор завода в 1971–1988 гг.210. Что бы ни говорили сегодня о «застойной брежневской эпохе», для Уралтрансмаша это время было перенасы‑ щено делами и событиями. Собственно, в эти годы, включая еще и 1960‑е, небольшой агрегатный завод пре‑ вратился в крупнейшее оборонное предприятие страны, выпускающее уникальную и более чем конкурентоспо‑ собную продукцию, зачастую не имеющую аналогов в мире. Но обо всем по порядку. 1958 год: завод № 50 уже получил правительственное задание организовать выпуск шасси самоходной установки СУ-100П для уста‑ новки различных инженерных, артиллерийских и ракет‑ ных систем. Наличные площади предприятия для выпол‑ нения порученного были совершенно недостаточны, тем более что в январе того же 1958 г. было оконча‑ тельно ликвидировано производство на второй пло‑ щадке. Здесь уже начиналось создание Исторического сквера. Несколько забегая вперед отметим, что и с тре‑ тьей площадкой пришлось расстаться – здесь размес‑ тился отраслевой технологический институт – СНИТИ, с 1962 г. обслуживающий главным образом заводские нужды211.

“The Uraltransmash is the works of self-propelled artil‑ lery” – G. A. Studenok, the works’ Head in the period of 1971–1988, characterized the enterprise in the most stormy years of its development210. Whatever is the today interpre‑ tation of “the stagnating Brezhnev’s epoch”, for the Ural‑ transmach this time was overfilled with deeds and events.

Over these years as well as the 1960s the small aggregate works had turned into the country’s largest defence enter‑ prise producing the unique and highly competitive prod‑ ucts, which often had no analogues in the world.

However, everything came in its turn. In 1958 the works № 50 received the governmental order to organize the pro‑ duction of the SU-100P self-propelled gun’s chassis for mounting the various engineering, artillery, and rocket sys‑ tems. The works’ existing sites were absolutely insufficient for the fulfillment of this task, especially in view of the fact that in January of the same 1958 the production on the sec‑ ond site had been completely liquidated. The creation of the Historical Square was already initiated there. Looking ahead it must be noted that the third site will be also taken away to give space for the branch technological institute SNITI, which mainly served the works’ needs from 1962211.

In order to compensate the lost productions and arrange the new ones some civil branches were sacrificed as it often happened in the soviet time. In accordance to the

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Бывшие корпуса завода на второй площадке (ныне Музей истории архитектуры и промышленной техники Урала). 1960‑е.

Однако и полученных площадей было недостаточно: для организации бронекорпусного цеха и сборочного конвейера пришлось в 1959 г. изъять у турбомоторного завода только что возведенный и еще неосвоенный 11‑й корпус. К оснащению новых цехов оборудованием были привлечены гражданские предприятия совнархоза – некоторым даже пришлось снимать с фундаментов уста‑ новленные уникальные станки и передавать их вновь созданному предприятию213. Последним и весьма немаловажным актом в форми‑ ровании завода самоходной артиллерии стало Постанов‑ ление Свердловского совнархоза о переводе из состава УЗТМ в структуру машиностроительного завода «Метал‑ лист» конструкторского бюро (ОКБ-3) вместе с опытным цехом. Административные реформы завершились в марте 1964 г. передачей предприятия в ведение вновь образованного Министерства оборонной промышлен‑ ности (совнархозы после свержения Н. С. Хрущева были ликвидированы). Теперь свердловский завод стал назы‑ ваться «Государственный ордена Трудового Красного Знамени завод транспортного машиностроения». На советском хозяйственном жаргоне «транспортное маши‑ ностроение» означало производство бронетанковой тех‑ ники. Последним штрихом эпохи было присвоение заводу в соответствии с Постановлением Совета Минист‑ ров РСФСР от 28 января 1967 г. имени Я. М. Свердлова214. В первые годы после объединения с заводом «Глав­ строммашина» укрупненный «Металлист» продолжал выпуск гражданской продукции – погрузчиков Т-107 с механическим тросовым приводом и Т-157 с гидроприво‑ дом. Они имели неплохой спрос, поставлялись даже за рубеж – в Польшу, Монголию, Румынию, Индию, Венгрию, Чехословакию, ГДР, Мали и Кубу. Машины отлично заре‑ комендовали себя на всех погрузочных работах, особенно при работе с песком, щебнем, углем, шлаком, снегом, а также с горными породами. Свердловские погрузчики трудились на строительстве Куйбышевского и Волгоград‑ ского гидроузлов, на Соколовско‑Сарбайском горном комбинате, в Донбассе, Карпинске, на сооружении кана‑ лов в Средней Азии и в порту Тахна-Таш. Всего было

The works’ former blocks at the second site (now the Museum of history of architecture and industrial technology of the Urals).

The 1960s.

Стена слесарно‑сборочного цеха бывшей Екатеринбургской механической фабрики.

The metal-assembly shop’s wall of the former Ekaterinburg Mechanical factory.

Для восполнения утраченных и создания новых производств, как это часто случалось в советскую эпоху, пожертвовали гражданскими отраслями. В соответ­ ствии с Постановлением Свердловского областного совета народного хозяйства от 8 февраля 1958 г. к заводу № 50 был присоединен завод «Главстроммашина», выпускавший транспортные погрузчики. Главным достоинством последнего были наличные производ­ ственные площади и возможность их быстрого расши‑ рения. Объединенное предприятие стало называться «Свердловский ордена Трудового Красного Знамени машиностроительный завод № 50», а с 29 июня 1961 г. – «Государственный ордена Трудового Красного Знамени машиностроительный завод «Металлист». Необходимо отметить, что слияние двух предприятий, существенно отличающихся по категории и характеру производства, потребовало немалых трудов по унификации техноло‑ гической и конструкторской документации212.

102

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

enactment of the Sverdlovsk region soviet of national econ‑ omy from 8 February 1958 the “Glavstrommachina” works producing transport loaders was joined with the works № 50. The main advantage of the latter was the presence of the production sites and the opportunity of their rapid extension. The united enterprise was named the “Sverd‑ lovsk machine-building works № 50 awarded with the order of the Red Banner of Labour”. From 29 June 1961 its name became “The state “Metallist” machine-building works rewarded with the order of the Red Banner of Labour”. It

lished Ministry of defence industry (soviets of people’s com‑ missars were liquidated after N. S. Khrushchev’s retirement).

From that moment the Sverdlovsk works were named “The state works of transport machine-building rewarded with the order of the Red Banner of Labour”. In the soviet economical slang the notion “transport machine-building” meant the production of the amoured-tank machines. The last feature of the epoch was the naming of the works after Ya. M. Sverd‑ lov by the order of the RSFSR Council of ministers from 28 January 1967214. Саплянов Вениамин Васильевич. Директор завода.

1963–1971.

Veniamin Vasilevich Saplyanov.

The works’ head.

1963–1971.

Ветераны завода. Исторический сквер.

1977.

The works’ veterans.

The Historical Square.

1977.

should be noticed that the integration of two enterprises, which essentially differed in category and character of the production, required some considerable efforts on the uni‑ fication of the technological and designing documenta‑ tion212.

However, the acquired sites were also insufficient. So, in 1959 the Turbine-motor plant had to share the newly con‑ structed and not yet adapted 11th building for the organiza‑ tion of the armoured-hull shop and assembly line. The civil enterprises of the soviet of national economy were involved into equipping the new shops with the necessary machinery.

Some of them even had to dismount their unique machines and transfer them to the newly established works213. The last and important act in the formation of the works of self-pro‑ pelled artillery was the enactment of the Sverdlovsk soviet of national economy on the transfer of the designing bureau (OKB-3) together with the experimental shop from the UZTM‘s composition to the “Metallist” machine-building works. The administrative reforms were finished in March 1964 with the enterprise’s subordination to the newly estab‑

In the first years after merging with the “Glavstrom‑ machina” works the enlarged “Metallist” went on producing some civil products, such as the T-107 loaders with mechan‑ ical drive and the T-157 ones with hydraulic drive. They were very demanded and exported abroad to Poland, Mongolia, Romania, India, Hungary, Czechoslovakia, GDR, Mali and Cuba. The machines had been appreciated at all the loading operations particularly at working with sand, detritus, coal, slag, snow and rocks. Sverdlovsk loaders were engaged into the construction of the Kuibyshev and Volgograd hydraulic stations, at Sokolvsko-Sarbaisky mining integrated works, in Donbass, Karpinsk, at the construction of the channels in Middle Asia and in the port of Takhna-Tach. The total output of the loaders exceeded 15 thousand items215. However, the transition under the authority of the Ministry of defence industry necessitated giving up this profitable production. It was transferred to the Vysokogorsky mechanical works in Nizhny Tagil. By the beginning of the 1970s “The works of transport machine-building” had entirely switched to the profile products. It was producing track armoured machines

103

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

выпущено более 15 тыс. погрузчиков215. Однако после перехода в ведение Миноборонпрома с этой выгодной в финансовом отношении продукцией пришлось рас‑ статься – выпуск погрузчиков был передан в Нижний Тагил, Высокогорскому механическому заводу. К началу 1970‑х гг. завод транспортного машиностроения полно‑ стью переключился на профильную продукцию – выпус‑ кал гусеничную бронетехнику и запасные части к танкам. В это время предприятие имело следующую структуру216: – на 1‑й площадке, расположенной между улицами Свердлова, Азина, Мамина‑Сибиряка и Шевченко, то есть практически в центре города, действовали три механосборочных, кузнечно-прессовый и некоторые вспомогательные цехи; – на 3‑й площадке (территория турбомоторного завода) размещались бронекорпусной и главный сбо‑ рочный цехи; – 4‑я площадка (ныне основная) – бывший завод «Главстроммашина». Здесь действовали сталелитейный, два механосборочных, автоматно-револьверный и арма‑ турно-радиаторный цехи;

– на площадях Уралмашзавода оставались опыт‑ ный цех и конструкторское бюро. Структура весьма далека от идеальной. Оперативное руководство требовало внедрения надежной и безопас‑ ной системы связи, соответствующей военному произ‑ водству, и оперативной связи с многочисленными постав‑ щиками, главком и министерством. Синхронизация работы различных подразделений даже в условиях одной производственной площадки требует от диспетчерских служб немалых усилий и умений; что же говорить об орга‑ низации деятельности четырех цехов, расположенных в разных частях города, не считая пятого – СНИТИ? В таких непростых условиях шла работа над универ‑ сальным шасси для самоходного орудия СУ-100П. Нужно отметить, что это шасси существенно отличалось от базового – и по надежности, и по грузоподъемности. Еще в 1954 г., до формального принятия СУ-100П на вооружение, конструкторское бюро в инициативном порядке приступило к совершенствованию трансмис‑ сии и ходовой части. Начались работы по созданию гусениц, ведущих колес, КПП и механизмов поворота с увеличением до 10 тыс. км гарантийного пробега, по разработке катков с массивными шинами и усиленных поддерживающих роликов. Испытания 1955 г. показали перспективность усовершенствованных узлов. Машина с повышенным сроком службы получила индекс «объ‑ ект 105М», задание на ее разработку было подтверждено Постановлением Совета Министров СССР от 4 февраля 1956 г. На машине предусматривалась установка прибо‑ ров ночного видения и ночного прицела217. Первая опытная СУ-100ПМ была изготовлена в 1957 г. и затем испытывалась в течение трех лет. Одно‑ временно шло ее совершенствование, связанное глав‑ ным образом с введением новых материалов – титана, алюминия, магния и их сплавов. В «броневом» филиале отраслевого танкового института – ВНИИ-100 (в даль‑ нейшем этот филиал стал самостоятельным институ‑ том – знаменитым ВНИИстали) была создана специаль‑ ная лаборатория во главе с А. Н. Малинковичем. Она сотрудничала со всеми танковыми КБ, в том числе и конструкторским бюро УЗТМ. В 1958 г. была установлена номенклатура деталей «объекта 105М» для изготовления из легких материалов (КБ завода представлял

Проходная завода.

1‑я площадка.

1973.

The works’ entrance check-point.

The first site.

1973.

1‑я площадка.

The first site.

104

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

and sub-components for the tanks. At that time the enter‑ prise had the following structure216: – Three mechanical-assembly, smith-pressing and some subsidiary shops were operating on the 1st site located between the Sverdlov, Azin, Mamin-Sibiryak and Shevchenko streets, i. e. actually in the city center; – The armoured hull and the main assembly shops were located on the 3d site (the area of the Turbine-motor plant); – The steel-foundry, two mechanical-assembly, auto‑ motive-revolving and armature-radiator shops were operat‑ ing on the 4th site (the today basic one), the former “Glavstrommachina” plant; – The experimental shop and the designing bureau remained on the sites of the Uralmach works.

The structure was far from being ideal. The operative direction necessitated the introduction of a safe and reliable system of communication adequate to the military production and a system of operative communication with numerous suppliers – the glavkom and ministry. The synchronization of the activity of separate sub-divisions even on the same

production site required great efforts and skills of the control‑ ler’s services, not to mention the necessary organization of activity of four shops located in city’s different districts also away from the fifth subdivision – SNITI. In these difficult conditions the activity on the all-pur‑ pose chassis for the SU-100P self-propelled guns was per‑ formed. The new chassis essentially differed from the basic one regarding both the safety and load capacity. As early as in 1954 before the formal acceptance of the SU-100P for the Army service, the designing bureau by its own initiative started redesigning the transmission and engine compart‑ ment. It initiated the activity on developing the tracks, drive sprockets, gearbox and traverse mechanisms with a guaran‑ tee run increased to 10 thousand km as well as rollers with massive tyres and strengthened road wheels. The trial held in 1955 revealed the perspective of the improved units. The vehicle with an increased service life was indexed “the 105M object”. The task for its designing was confirmed by the Decision of the USSR Council of ministers from 4 February 1956. It was intended to mount the night sight and night aiming controls onto it217.

The first experimental SU-100PM was made in 1957 and then continued to be tested during the next three years, being redesigned at the same time. Mainly it was related to the introduction of the new materials, such as titanium, alu‑ minum, magnesium and their alloys. The “armoured” affilia‑ tion of the branch tank institute VNII-100 (further on this affiliation became an independent institute, the famous “VNIIstal”) established a special laboratory headed by A. N. Malinkevich. It collaborated with all the tank designing bureaus including the UZTM’s one. In 1958 the nomencla‑ ture of sub-components for the 105M object was deter‑ mined to be made of light materials (the works’ designing bureau was represented by G. V. Sokolov). The road wheels were the first to be made: firstly they were made of the Al19 alloy, and then they stamped from the V-93 alloy. They were followed by an aluminum holder and parts of the road wheels. The balancers of the road wheels, crank shaft of the idler wheel, levers of the shock absorbers, drive sprockets and even tracks were made of titanium. The castings, stamped and rolled articles of light alloys were supplied by the aviation industry’s enterprises, in particular by the

105

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Самоходная прожекторная установка 117‑ОП.

СУ-100П» была составлена к НТК ГБТУ в декабре 1955 г. Машина предназначалась для обеспечения действий бронетанковых войск в ночных условиях. Мощный про‑ жектор должен был ослеплять противника на расстоя‑ ниях до 4–5 км, а в другом режиме, после быстрой уста‑ новки фильтра – высвечивать цели инфракрасным светом. Прожектором должны были управлять как с места, так и дистанционно – в движении со скоростью до 25 км/час, – когда экипаж оставался под броней. Исполнителями проекта по изготовлению машины назначили КБ УЗТМ во главе с Г. С. Ефимовым, а по про‑ жектору, источнику питания и средствам управления – КБ завода № 686 (ведущим по теме стал А. Ф. Метелкин, затем его сменил А. А. Огарев)219. В 1958 г. прожекторная установка была усовершен­ ствована: помогала не только обнаруживать, но и подав‑ лять инфракрасные средства противника. В процессе работы она была существенно изменена: огромный про‑ жектор с двухметровым диаметром зеркала, стоящий на тумбе в средней части, не выдерживал перегрузок при движении, и его пришлось заменить менее громоздким полутораметровым. От ненадежного автономного агре‑ гата разработчики отказались в пользу генератора с приводом от основного двигателя. Опытная машина была изготовлена в 1960 г. и после заводских испытаний направлена на Кубинский полигон, но она так и не была принята на вооружение220. Это не единственный случай подобного рода. В 1958–1960 гг. КБ выполнило огромную работу по созда‑ нию на базе СУ-100ПМ базы для пусковой установки и транспортно-заряжающей машины ракетного комп‑ лекса «Онега» («объекты 121 и 122»). Рабочие чертежи на опытные машины уже передавались в цехи, когда разработка была сначала остановлена, а затем совсем прекращена. Такая же судьба постигла пусковую уста‑ новку и транспортно-заряжающую машину ракетного комплекса «Ладога» («объекты 125 и 126»)221. Интересная история связана с «объектом 127», он же – СБМ (специальная боевая машина). Тактико-техни‑ ческое задание на нее было составлено в соответствии с Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 8 марта 1958 г. и предусматривало создание на базе СУ-100ПМ носителя атомного оружия. В специальном контейнере – стартовой установке должна была устанав‑ ливаться крылатая ракета П-35 с дальностью стрельбы от 10 до 120 км. Предусматривалось два варианта наведения на цель (скопления бронетехники и другие важные объ‑ екты противника) – тепловое самонаведение или радио‑ навигационное. Боевая часть срабатывала на высоте 100– 250 мм над целью либо при ударе о землю. Головным исполнителем по разработке машины-носителя и компо‑ новке в ней оборудования назначалось КБ УЗТМ, а по специальному оборудованию – СКБ-203222. Но и здесь дело не продвинулось даже до опытных образцов.

The 117‑OP self-propelled projectile gun.

Самоходная пусковая установка «Ладога».

The “Ladoga” self-propelled aimed launcher.

Специальная боевая машина (СБМ).

The specific battle machine (SBM).

Г. В. Соколов). Первыми были изготовлены опорные катки: сначала литые из сплава Ал19, затем штампован‑ ные из сплава В93. За ними последовали алюминиевые кронштейны и ступицы поддерживающих роликов, крышки; из титана делали балансиры опорных колес, кривошип ленивца, рычаги амортизаторов, ведущие колеса и даже траки. Литье, штамповки и прокат из лег‑ ких сплавов поставляли предприятия авиационной про‑ мышленности, в частности – Верхнесалдинский завод № 95. Не все получилось так, как хотелось. У титановых траков быстро изнашивались проушины, обработка этого материала оказалась весьма сложной из‑за неверо‑ ятно высокой вязкости. Но так или иначе, легкие сплавы в сочетании с другими методами обработки позволили заметно повысить грузоподъемность базового шасси218. Одновременно осуществлялась адаптация шасси к различным устанавливаемым на нее системам. Одним из первых итогов этой работы стал «объект 117», к созданию которого КБ приступило в 1956 г. Тематиче­ ская карточка на него под названием «Прожекторная установка на гусеничном бронетранспортере на базе

106

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

Verkhnysaldinsky works № 95. Unfortunately, not every‑ thing happened as planned. The titanium tracks quickly worn out. Processing this material proved to be quite com‑ plicated due to its extremely high viscosity. Nevertheless, the utilization of light alloys in combination with other methods of processing allowed an essential increase in the carrying capacity of the basic chassis218.

At the same time the process of adoption the chassis to different systems mounted on it was performed. The “object 117” was one of the first results of this activity. The design‑ ing bureau started its configuring in 1956. Its thematic cer‑ tificate under the name of “Searchlight device of the track armoured personnel carrier on the base of the SU-100P” was compiled in December 1955.

The vehicle was designed to support the activity of the amoured-tank troops in night conditions. The potent searchlight had to dazzle the enemy at the 4–5 km dis‑ tances. In another regime after rapid mounting of filters it had to fix the targets with infrared light. The searchlight could be controlled from a place as well as at the distance moving with the speed of up to 25 km per hour when the crew remained under the armour. The UZTM’s designing bureau headed by G. S. Yefimov was ordered to make the project of constructing the machine. The designing bureau of the plant № 686 was ordered to do the same for the searchlight, power supply and controls (A. F. Metelkin headed the process, later A. A. Ogarev replaced him)219.

In 1958 the searchlight device was improved. It was capa‑ ble of not only finding the enemy’s devices but also suppress‑ ing the enemy’s infrared devices. It had been essentially changed in the process. The large searchlight with the 2 m in diameter mirror mounted on a stand in the middle part could not bear overloading in motion. It had to be substituted by that with the 1,5 m in diameter mirror. The unsafe autonomic device was replaced by the generator driven by the basic engine. The experimental vehicle was produced in 1960 and after the works’ tests was sent to the Kubinka proving ground.

However, it was not accepted for the Army service220.

This was not the only case. In 1958–1960 the designing bureau had performed an immense activity on designing the base for the aimed launcher and transport-charging machine of the rocket complex “Onega” on the base of the SU-100PM (the objects 121 and 122). The working drawings of the experimental vehicles had been already transferred to the shops when the designing process was firstly discontinued and then stopped all together. The same was the fate of the aimed launcher and transport-charging machine of the rocket complex “Ladoga” (the objects 125 and 126)221.

There is an interesting story about “the object 127”, the SBM (specific battle machine). The tactic-technical task for its production was compiled by the order of the CPSU Cen‑ tral Committee and the USSR Council of ministers from 8 March 1958. It implied designing the carrying agent of atomic weapons on the base of the SU-100PM. The winged

rocket P-35 with the fire range from 10 to 120 km had to be installed into a special container, the starting device. Two variants of aiming at the target (accumulation of the armoured vehicles and other important objects of the enemy) were planned. These were the heated self-aiming or the radio navigation. The battle part worked either at 100–250 mm over the target or after striking the earth. The UZTM’s design‑ ing bureau was the head executor for the carrying agent and various combinations of its equipment. The specific equip‑ ment was designed by the SDB-203222. In this case the pro‑ cess also did not go far from the experimental samples.

The designing bureau headed by G. S. Yefimov treated the uncompleted activities philosophically. The experience accumulated in the technological processes could not be useless. The failures could sometimes bring even more new useful ideas than the machines developed by the designing bureau and accepted for the Army service by the beginning of the 1960s. It must be emphasized that these were the unique vehicles. The first was undoubtedly the track mine stacker GMZ. This vehicle (“the object 118”) appeared in the list of the Sverdlovsk designing bureau’s products in 1956. It must be noted that it had fore-runners. In 1949–1952 the experimental plant № 100 (the future BNI‑ ITRANSMASH) and the NII88 were involved in develop‑ ing this machine223. The UZTM’s designing bureau was attracted to designing the GZM by the order of the USSR Council of ministers

107

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Ефимов Георгий Сергеевич. Главный конструктор.

1953–1978.

Georgy Sergeevich Efimov.

The head constructor.

1953–1978.

Гусеничный минный заградитель ГМЗ-3.

The GMZ-3 track mine layer.

В конструкторском бюро под руководством Г. С. Ефи‑ мова к незавершенным работам относились философски. В технике нет бесполезного опыта, неудачи иногда при‑ носят в копилку новых идей даже больше, чем принятые на вооружение машины, тем более что на счету КБ к началу 1960‑х гг. таковые имелись. Причем речь идет об уникальных машинах. Первым, несомненно, был гусенич‑ ный минный заградитель ГМЗ. Эта машина («объект 118») появилась в перечне работ свердловского КБ в 1956 г. Нужно отметить, что у нее были предшественники. В 1949–1952 гг. этой темой занимались опытный завод № 100 (будущий ВНИИТРАНСМАШ) и институт НИИ-88223. КБ УЗТМ было привлечено к разработке ГМЗ в соответ­ ствии с Постановлением Совета Министров Союза ССР от 4 февраля 1956 г. и Приказом министра тяжелого маши‑ ностроения от 13 февраля того же года. С самого начала к делу подключился армейский Инженерный институт имени Д. М. Карбышева (15 ЦНИИИ Министерства обо‑ роны) В июле специалисты Минтяжмаша и Комитета инженерных войск уже рассматривали эскизный проект будущей машины. Замечания были связаны с недостаточ‑ ным боекомплектом (190 вместо 200 по заданию) и пред‑ полагаемыми проблемами в связи с принятием на воору‑ жение новых, более мощных противотанковых мин диаметром 340 мм. В октябре был утвержден технический проект, началось рабочее проектирование. Запас мин под броней был увеличен до 208 штук, улучшилась система запорных устройств для закрывания мин в кассетах. Немного позднее ОКБ инженерных войск передало свер‑ дловчанам для доработки и проверки на опытном образце эскизный проект гидравлического привода подъема и крепления спускового и маскирующего устройства. В 1957 г. первый ГМЗ был собран и прошел заводские испы‑ тания224. Межведомственные и государственные испытания затянулись на несколько лет, но завершились полным успехом: в 1961 г. ГМЗ был принят на вооружение и в производство. Советская Армия получила уникальную машину: взвод из трех ГМЗ за считанные минуты (ско‑ рость минирования – до 16 км / час.) и в любых погод‑ ных условиях может установить на грунте или в снегу

минное поле, способное остановить наступление 50 танков, развернутых по фронту на 2,5–3 км. Изменяе‑ мый шаг минирования, взведение и выдача мин с маски‑ ровкой или без нее позволяли менять плотность и скрытность минирования в зависимости от ситуации и рельефа местности. Навигационная аппаратура обеспе‑ чивала точную привязку минного поля к карте225. В ходе производства ГМЗ неоднократно модернизи‑ ровался. В 1968 г. на испытание вышел ГМЗ-2, оснащен‑ ный системой защиты от поражающих факторов ядер‑ ного взрыва. В 1984 г. появился ГМЗ-3. Он имел унифицированное с самоходной гаубицей 2С3 «Ака‑ ция» (о ней речь пойдет ниже) моторно-трансмиссион‑ ное отделение, а также возможность установки мин с неконтактными взрывателями. Объемы поставок гусе‑ ничных минных заградителей до сих пор не рассекре‑ чены226. Вторым, еще более известным достижением сверд‑ ловского КБ стали шасси пусковой установки и станции наведения («объекты 123 и 124») зенитно-ракетного комплекса 2К11 «Круг». Пусковая установка создавалась на конкурсных условиях, в соревновании с аналогич‑ ным изделием Омского танкового завода № 174. Работа проводилась на основании постановления Совета Министров СССР от 13 февраля 1958 г. совместно с ОКБ-8 (известный Свердловский завод им. Калинина), занимавшимся установкой ракет, и Кунцевским НИИ-20 Госкомитета по радиоэлектронике, отвечавшего за аппа‑ ратуру наведения. Эскизные проекты гусеничных уста‑ новок для них были выполнены к концу ноября 1958 г., изготовление опытных образцов намечалось на второй квартал 1960 г. Фактически это было осуществлено с некоторым опозданием – на 4–5 месяцев227. История создания самоходной пусковой установки 2П24 и станции наведения 1С32 зенитно-ракетного комплекса «Круг», их испытаний подробно описана в книге Ю. В. Томашова, В. В. Андреева, Г. С. Бобкова, А. В. Волковича «Годы побед и тревог». Отметим лишь, что за эту работу главному конструктору Г. С. Ефимову была присуждена Ленинская премия, а принятый на вооружение в 1964 г. и неоднократно модернизировав‑ шийся комплекс до сих состоит на службе, защи‑ щая от воздушных атак бронетанко‑ вые подразделения на марше и в бою. Широкая публика могла познакомиться с «Кругом» уже в 1964 г., когда он впервые прошел по Красной площади на параде 7 ноября228. В начале 1971 г. Уралтрансмаш ежеме‑ сячно выпускал по 10 шасси для ЗРК «Круг». В следующем году эта работа постепенно перешла к Липецкому тракторному заводу. В Свердловске сборка ежеквартально сокращалась, а в Липецке соответственно увеличивалась229.

108

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

from 4 February 1956 and the order of minister for heavy machine-building from 13 February of the same year. From the very beginning D. M. Karbyshev’s army engineering insti‑ tute (15th TSNIII of the Ministry of defence) was engaged in this activity. In July the specialists from the Ministry of heavy machine-building and the committee of engineering troops were already studying the draft project of the future vehicle.

The critics was mainly associated with the insufficiency of ammunition stowage (190 rounds instead of the planned 200 ones) and the supposed problems related to the accep‑ tance of the latest more potent anti-tank 340 mm in diame‑ ter mines. In October the technical project was confirmed.

The working designing commenced. The stowage of mines under the armour was increased up to 208 rounds; the sys‑ tem of mines keeping in cassettes was improved. A bit later the experimental designing bureau of the engineering troops gave Sverdlovsk workers the draft projects of the hydraulic drive for elevation and joining the launching and veiling devices for redesigning and testing in the experi‑ mental sample. In 1957 the GMZ was assembled and sub‑ jected to the works’ trials224.

The interdepartmental and state trials lasted for several years but ended as a complete success. In 1961 the GMZ was accepted for the Army service and production. The Soviet Army was thus armed with a unique vehicle: the platoon con‑ sisting of three GMZ was capable of arranging a mined field either on earth or snow within a few minutes and in any weather conditions. It was capable of preventing the attack of 50 tanks stretched for 2.5–3 km along the front. The changeable step of mining and the possibility to launch the mines either with or without masking allowed a change in the density and veiling level of mining depending on the sit‑ uation and local relief. The navigation instruments ensured the strict correspondence of the mined field to the map225.

In the course of the production the GMZ had been modernized for several times. In 1968 the GMZ-2 equipped with a system protecting from the damaging factors of a nuclear blast was subjected to tests. In 1984 the GMZ-3 was designed. It had the engine-transmission compartment uni‑ fied with that of the howitzer 2S3 “Akatsiya” gun. Also it had the opportunity to install mines with non-contact detonators. The amount of output of the track mine defencers have not been unveiled up to this day226.

The second far more famous achieve‑ ment of the Sverdlovsk designing bureau was the chassis for the aimed launcher and aiming station (the objects 123 and 124) of the anti-aircraft complex 2K11 “Krug”. The aimed launcher was designed in competition with a similar device of Omsk tank plant № 174. The activ‑ ity was performed after the order of the USSR Council of

ministers from 13 February 1958 in cooperation with the OKB-8 (the famous Kalinin’s works in Sverdlovsk) engaged into mounting the rockets as well as with Kuntsevo’s NII-20 subordinate to the State committee for radio electronics and responsible for the aiming controls. The draft projects of the track vehicles had been completed by the end of November 1958. The production of experimental samples was planned to begin in the second quarter of 1960. In fact this had been fulfilled with a 4–5 months delay227.

The history of designing the self-propelled aimed launchers 2P24 and the aiming station 1S32 of the anti-air‑ craft complex “Krug” and their trials was profoundly inter‑ preted in the book by Yu. V. Tomashev, V. V. Andreyev, G. S. Bob‑ kov and A. V. Volkovich “The Years Of Victories and Troubles”. It should be noticed that the chief designer G. S. Yefimov was awarded with the Lenin prize for this work, whereas the complex was accepted for the Army ser‑ vice in 1964, repeatedly modernized and has been protect‑ ing the armoured-tanks forces in marshes and combats up to this day. The wide public had the opportunity to get acquainted with the “Krug” as early as in 1964 when it passed the Red Square during the parade on 7 November for the first time228.

In the early 1970s the Transmach produced 10 chassis for the anti-aircraft device “Krug” per month. Next year this kind of activity had gradually shifted to the Lipetsk tractor plant. Every quarter the production in Sverdlovsk was reduced and consequently increased in Li­petsk229.

Станция наведения 1С32 зенитно-ракетного комплекса 2К11 «Круг».

The 1S32 aimed launcher of the anti-aircraft complex 2K11 “Krug”.

Пусковая установка 2П24 зенитно-ракетного комплекса 2К11 «Круг».

The 2P24 aiming station of the anti-aircraft complex 2K11 “Krug”.

109

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

НЕВЕЗУЧИЕ ГЕРОИ

Ярошевский Михаил Робертович. Главный инженер завода.

1962–1979.

Michail Robertovich Yaroshevsky.

The head engineer of the works.

1962–1979.

Самоходная артиллерийская установка «Таран».

The “Taran” self-propelled artillery gun.

ческим требованиям, орудие должно было иметь бронепробиваемость не менее 300 мм по нормали или 150 мм при наклоне броневой плиты в 60 градусов к вертикали на дистанции 3 км. Дальность прямого выстрела по танку устанавливалась не менее 2500 м, а желательно – 3000 м232. Для вооружения «объекта 120» предлагались три артиллерийские системы, близкие по конструкции, – 130‑миллиметровое нарезное и 140‑миллиметровые гладкоствольные орудия, и 152,4‑миллиметровая глад‑ коствольная пушка М-69. Все системы производились на Пермском машиностроительном заводе № 172 (зна‑ менитой Мотовилихе). В конечном счете в начале 1959 г. после опытных стрельб из орудий на артилле‑ рийских лафетах лучшей была признана 152,4‑мм пушка М-69233. Тем временем свердловское КБ занималось самой машиной. Для пушки создавалась вращающаяся башня с возможностью наведения по горизонтали на все 360 градусов. Приводы наведения (электрический – по горизонтали, гидравлический – по вертикали) разраба‑ тывались совместно с Ковровским электромеханиче­ ским заводом. Установка башни в кормовой части заметно уменьшала основной недостаток машины – большой вынос длинного ствола за пределы корпуса. Высокая скорострельность обеспечивалась механизи‑ рованной барабанной боеукладкой и автоматическим приводом ствола на угол заряжания234. Первая САУ «Таран» появилась на свет в 1960 г.; позд‑ нее, видимо, была построена еще одна машина. Однако ни одного выстрела они произвести не смогли. По вос‑ поминаниям Ю. В. Томашова, самоходка с боекомплек‑ том уже выдвигалась на артиллерийский полигон, когда по радио поступил приказ прекратить испытания. Завод‑ ская бригада смогла лишь частично нарушить распоря‑ жение: были произведены несколько выстрелов. А далее пришлось подчиниться. Один экземпляр «Тарана» хра‑ нится сегодня на Кубинке, в экспозиции Военно-истори‑ ческого музея бронетанкового вооружения и техники235. По существующей версии работа по теме «Таран» была прекращена в связи с появлением почти равного по бронепробиваемости танкового 125‑миллиметро‑ вого орудия и противотанковых управляемых ракет236. Однако это предположение не выдерживает сколь‑ ко‑нибудь серьезной проверки. Во-первых, бронепро‑ биваемость первого принятого на вооружение во вто‑ рой половине 1960‑х гг. образца подкалиберного 125‑миллиметрового снаряда типа ЗБМ-9 обеспечивала пробитие лобовой брони танков М-60 или «Чифтен» на дистанции не более 2 км (245 мм по нормали или 140 мм при наклоне 60 градусов). На стрельбах 1959 г. опытный подкалиберный 152,4‑миллиметровый снаряд пушки М-69 показал при высокой кучности даже большую бро‑ непробиваемость – соответственно 295 и 149 мм – на

В середине 1950‑х гг. советская разведка доложила о разработке на Западе танков с усиленной броневой защитой. В начале следующе го десятилетия эти машины (а именно – американский М-60 и британский «Чиф‑ тен») были приняты на вооружение. Советские калибер‑ ные 100‑миллиметровые и 122‑миллиметровые броне‑ бойные снаряды могли поражать их только в борт; расчеты показывали, что и перспективные подкалибер‑ ные 100‑миллиметровые и 115‑миллиметровые сна‑ ряды будут эффективны лишь на дистанциях не более 1000–1500 м230. Сухопутным войскам потребовались специальные боевые машины – истребители танков. Они должны были действовать во второй линии под прикрытием танковых частей или окопавшейся пехоты и уничто‑ жать вражескую бронетехнику прямой наводкой с боль‑ шой дистанции, находясь при этом вне зоны эффектив‑ ного действия танковой и противотанковой артиллерии противника. Было известно, что танк М-60 своим 105‑миллиметровым подкалиберным снарядом на дис‑ танции до километра поражал цель типа «танк» с веро‑ ятностью до 90 %. Однако на дистанции до двух кило‑ метров этот показатель уменьшался до 30 % и при дальнейшем увеличении расстояния стремительно ска‑ тывался почти до нуля. Причина тому известна: даль‑ ность наиболее точного прямого выстрела натовской 105‑миллиметровой пушки (что примерно соответство‑ вало советским танкам Т-55 и Т-62) по мишени высотой 2,4 м не превышала 1600 м231. Следовательно, нужна была система, способная надежно и точно поражать вражеские танки на дистан‑ циях от 1,5 до 3 км. Практически одновременно раз‑ ным КБ были выданы заказы на разработку боевых машин – носителей управляемых противотанковых ракетных снарядов на танковой базе. Конструкторское бюро под руководством Г. С. Ефимова получило в мае 1957 г. другое задание – создать самоходную противо‑ танковую пушку большого калибра на базе своей сис‑ темы СУ-100ПМ. Согласно заданным тактико-техни‑

110

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

THE UNLUCKY HEROS In the middle of the 1950s the Soviet secret service reported about the foreign designing of tanks with strengthened armour defence. At the beginning of the fol‑ lowing decade these vehicles (namely the American M-60 and British “Chieften” tanks) were accepted for the Army service. The Soviet 100 and 122 mm caliber armour-pierc‑ ing projectiles could penetrate only their sides. The calcu‑ lations made it clear that even the perspective “podkal‑ iberny” (subcalibre) 10 and 115 mm projectiles would have been effective just at the distances not exceeding 1000–1500 m230.

The land forces needed the special battle machines – the tanks’ destroyers. They were purposed to operate in the second line under the cover of tanks’ parts or entrenched infantry and destroy the enemy’s armoured vehicles by direct aiming from a long distance being out of zone of the effective fire of the enemy’s tank and anti-tank artillery. It was known that the M-60 tank’s 105 mm sub‑ calibre projectile penetrated the target of the “tank” type at the distance of up to a kilometer with the probability of 90 %. However, at the distance of 2 km this estimate was reduced to 30 % and with the following increase of the dis‑ tance it rapidly fell almost to zero. The cause was wellknown: the range of the most precise direct fire of the NATO’s 105 mm gun (approximately adequate to the Soviet T-55 and T-62 tanks) to a target 2.4 m high did not exceed 1600 m231.

Thus, there was a need for the system capable of safe and precise penetration into the enemy’s tanks at the dis‑ tances from 1.5 to 3 km. Almost at the same time several designing bureaus were ordered to develop the new vehi‑ cles – the carrying agents of the controlled anti-tank rocket projectiles on the tank base. In May 1957 the designing bureau headed by G. S. Yefimov was given another task of creating the anti-tank self-propelled gun of large caliber on the base of its system SU-100PM. According to the offered specifications the gun’s penetration had to be no less than 300 mm over the normal or 150 mm over the inclination of the armoured sheet in 60 grades at 3 km distance. The min‑ imal effective direct fire range was 2500 m and desirably – 3000 m232.

To arm the “object 120” three closely patterned artillery systems were offered. These were the 130 mm rifled and 140 mm smooth-barrel guns and the smooth-barrel 152.4 mm M-69 gun. All the systems were made at the Perm machinebuilding plant № 172 (the famous Motovilikha). Finally, after the firing tests at the beginning of 1959 the 152.4 mm M-69 gun was assessed as the best one233.

In the meantime, the Sverdlovsk designing bureau was configuring the vehicle itself. The traverse turret with a hor‑ izontal fire range of all 360 grades was designed for the gun.

The gun-laying drives (electric horizontal and hydraulic ver‑ tical ones) were designed in cooperation with Kovrov’s elec‑

tric-mechanical plant. Mounting the turret in the machine’s rear part reduced the machine’s main shortcoming, i. e. the large extension of the long barrel over the hull. A high fire capacity was provided by the mechanized drum ammuni‑ tion stowage and automotive drive of the gun-laying pro‑ cess234.

The “Taran” self-propelled artillery gun made its first appearance in 1960. Later on one more vehicle was built.

However, they failed to make a single fire. As Yu. V. To‑ mashov recollected, the self-propelled gun with ammuni‑ tion was already recommended for the artillery proving ground when it was ordered by the radio to stop the trials.

The works’ crew could just partially break the command and the gun fired for several times. Further on they had to submit the order. A sample of the “Taran” is kept now in Kubinka in the exposition of the Military-historical museum of armoured-tank weapons and machinery235.

According to the official version the activity on the “Taran” theme was ceased in view of the appearance of the almost equal in armour-piercing capacity tank 125 mm gun and anti-tank controlled rockets236. However, this sup‑ position did not stand any profound examination. Firstly, the armour-piercing capacity of the first accepted in the second half of the 1960s sample of the subcalibre 125 mm projectile of the ZBM-9 type provided penetration to the front armour of the M-60 or “Chieftain” tanks merely at the distance of no more than 2 km (245 mm over the nor‑ mal or 140 mm over the inclination in 60 grades). At the firing tests held in 1959 the experimental 152.4 mm sub‑ calibre projectile of the M-69 gun displayed even greater armour-piercing capacity – 295 and 149 mm respectively!

At 2 km its penetration was 340 mm into the vertical plate

111

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Зенитная самоходная установка «Енисей».

The “Yenisei” anti-aircraft self-propelled gun.

дальности в 3,5 км! На двух километрах он поражал 340‑миллиметровую вертикальную плиту или 167‑мил‑ лиметровую наклонную. 125‑миллиметровые снаряды равных возможностей в действии по нормали появи‑ лись только в 1970‑х гг., а по наклонной броне – лишь в начале 1980‑х гг.237. Что касается ПТУР, то здесь речь идет не о самих ракетах, а о бронированных носителях, способных действовать в единых боевых порядках с танками. Такими в 1960‑х гг. были только машины тагильской разработки. Все прочие ракетные танки в ходе испыта‑ ний сошли с дистанции и на вооружение не были при‑ няты238. Преимущества сложной, дорогостоящей и в конечном счете неосвоенной в войсках машины типа ИТ-1 перед «Тараном» весьма сомнительны. Бронеп‑ робиваемость кумулятивной боеголовки 180‑милли‑ метровой ракеты ИТ-1, конечно, высокая – 250 мм при угле наклона 60 градусов к вертикали. Вероят‑ ность поражения цели на предельной дистанции 3000–3300 м весьма значительная: не более чем двумя выстрелами. Вместе с тем огромный вес (56,8 кг) и размеры (длина – 1250 мм, габариты в укладке – 230230 мм) ограничивали возимый боекомплект пятнадцатью снарядами. Малая скорость ракеты в полете (всего 200 м/сек.) вместе с необходимостью слежения за ней вплоть до попадания ограничивали скорострельность на предельной дистанции 2,5 выстрела в минуту, и это при наличии автоматичес‑ кого заряжания. На минимальной дистанции в 300 м скорострельность равнялась 4,6 выстрела в минуту. В случае внезапного (в упор) столкновения с противни‑ ком ИТ-1 оказывался совершенно беззащитным: сис‑ тема наведения обеспечивала управление ракетой на дистанции не менее 300 м239.

Бронепробиваемость подкалиберного снаряда «Тарана» хоть и уступала ракете, но была вполне доста‑ точной для поражения натовских танков 1960‑х гг. на дистанциях до 3,5 км. По точности стрельбы на расстоя‑ ниях до 2500–2700 м «Таран» практически не уступал ИТ-1: 152,4‑мм гладкоствольное орудие с начальной ско‑ ростью 1710 м / сек. имело дальность высокоточного пря‑ мого выстрела по цели высотой 3 м в 2500 км. Напомним, что высота основного противника – танка М-60 – состав‑ ляла 3,21 м. При приближении к 3 км вероятность попа‑ дания подкалиберного снаряда была, конечно, меньше, чем у ракеты с радиокомандным наведением, однако это вполне компенсировалось высокой скорострельностью и более солидным боекомплектом – 22 выстрела240. Созданный на базе танка Т-62 ракетный истреби‑ тель ИТ-1 в обеспечении броневой защиты выглядит предпочтительнее: «Таран» имел хоть и полное, но все же только противопулевое бронирование. Однако ракетные истребители предназначались для действий из глубины боевых порядков, под прикрытием танков или линии пехотной обороны, на дистанции в 2 км и более от противника. Вероятность попадания обычного пушечного снаряда в подвижную машину из стандарт‑ ной 105‑миллиметровой натовской пушки при этом была весьма небольшой. А от пуль и осколков «Таран» имел вполне достаточную защиту. Что же касается про‑ тивотанковой управляемой ракеты, способной пора‑ зить цель с 3 км, то для нее не было особой разницы между 206‑миллиметровой башенной броней ИТ-1 и 30‑миллиметровой у «Тарана». Более того, трансмашев­ ский истребитель с его максимально высокой скоро‑ стью более 60 км / час. против 50 км / час для ИТ-1 имел больше шансов уйти из‑под прицела вражеских опера‑ торов‑наводчиков241. В общем единственным разумным объяснением прекращения работ по «Тарану» было стремление гос‑ подствовавшего в первой половине 1960‑х гг. «ракет‑ ного лобби» и желание устранить весьма опасного соперника из рядов ствольной артиллерии. Еще более странной выглядит история с зенитной самоходной установкой «Енисей». Переговоры о ее раз‑ работке между ГБТУ и Министерством тяжелого маши‑ ностроения начались летом 1956 г. 17 апреля 1957 г. вышло соответствующее Постановление Совета Минис‑ тров СССР. Определялалсь цель работы: «Создание на базе артсамохода СУ-100П Уралмашзавода закрытой зенитной самоходной установки с 37‑миллиметровой спаренной высокоскорострельной автоматической зенитной пушкой «Ангара» и малогабаритным помехо‑ защищенным радиолокационным комплексом авто‑ номного управления огнем «Байкал». Машина предна‑ значалась для зенитного прикрытия танковых, мотострелковых, механизированных и пехотных под‑ разделений в местах сосредоточения и на марше, на

112

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

or 167 mm into the inclined one. 125 mm projectiles of equal capacity penetration into the normal emerged as late as in the 1970s and into the inclined surface – at the beginning of the 1980s237.

Regarding the anti-tank controlled rockets (PTUR), it is not the actual rockets but their armoured carrying agents capable of operating in a single battle conditions with tanks.

In the 1960s only the machines designed in Nizhny Tagil answered these requirements. All the other rocket tanks were rejected in the course of testing and had not been accepted for the Army service238.

The advantages of the complex, expensive and finally not adapted by the Army machine of the IT-1 type over the “Taran” were rather questionable. The armour-pierc‑ ing capacity of the cumulative warhead of the IT-1’s 180 mm rocket was certainly high – 250 mm into the inclination in 60 grades to the vertical. The probability of penetrating the target at the maximal distance of 3000–3300 m was very high too, no more than two shots.

At the same time immense weight (56.8 kg) and size (1250 mm long, the dimensions in stowage 230230 mm) restricted the carried ammunition to 15 rounds. The slow rocket’s velocity (200 m per second) together with the necessity to watch it up to the moment of penetration limited the fire capacity at the maximal distance to 2.5 rounds per minute despite the presence of the automotive charging. At the minimal distance of 300 m the fire capac‑ ity was 4.6 rounds per minute. In case of a sudden (fron‑ tal) engagement with the enemy the IT-1 proved to be absolutely defenceless, since the rocket targeting system provided the control over the rocket at the distance of no less than 300 m239.

The armour-piercing capacity of the “Taran” subcalibre projectile though inferior to a rocket sufficed for penetrat‑ ing the NATO tanks of the 1960s at the distances of up to 3.5 km. Regarding the fire precision at the distances of 2500–2700 m the “Taran” was not actually inferior to the IT-1: the 152.4 mm smooth-barrel gun with the initial muz‑ zle velocity of 1710 m per second had the high-precision direct fire range of 2500 km, the target being 3 m high. The height of the main enemy – the M-60 tank – was 3.21 m.

Approaching 3 km the probability of penetration of the subcalibre projectile was smaller than that of the radioaimed rocket but this was compensated by the high fire capacity and more considerable ammunition of 22 rounds240.

The rockets’ destroyer IT-1 created on the base of the T-62 tank looked superior in the aspect of armoured defence. The “Taran” had the completed but only anti-bul‑ let armour. However, the rockets’ destroyers were intended to fight from the deep battle rows under the cover of the tanks or infantry defence at the distance of 2 km and more from the enemy. The possibility of penetration of a com‑ mon projectile of the NATO 105 mm gun to a moving

machine was quite low. At the same time the defence of the “Taran” sufficed for bullets and fragmentations. Regarding the anti-tank controlled rocket capable of penetrating the target at 3 km, it had no difference between the 206 mm turret’s armour of the IT-1 and the 30 mm armour of the “Taran”. Moreover, the destroyer was produced by the works of transport machine-building and had its maximally high velocity of over 60 km per hour versus the 50 km per hour of the IT-1. Thus, the destrioyer had a greater oppor‑ tunity to escape from the enemy’s aiming operators241.

In general, the only rea‑ sonable explanation of stop‑ ping the activity on the “Taran” system was the ambitions of the dominating in the first half of the 1960s “rocket lobby” and the aspi‑ ration to liquidate quite a dangerous rival from the number of barrel-artillery producers.

The story of the produc‑ tion of the anti-aircraft selfpropelled system “Yenisei” seems to have been even queerer. The negotiations of

its designing between the Main armoured-tank department and the Ministry of heavy machine-building started in the summer of 1956. On 17 April 1957 a correspondent enact‑ ment of the USSR Council of ministers was issued. The activ‑ ity’s purpose was determined as: “Designing on the base of the artillery self-propelled gun SU-100PM of the Uralmach works a closed anti-aircraft self-propelled artillery system with the 37 mm “Angara” coupled automotive anti-aircraft gun with high fire capacity and small-sized handicap-pro‑ tected radar “Baikal” complex autonomously controlling

113

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Денисов Борис Васильевич. Главный технолог завода.

1962–1978.

Boris Vasilevich Denisov.

The head technologist of the works.

1962–1978.

высотах до 3000 м. Ведущим исполнителем по установке в целом назначалось КБ под руководством Г. С. Ефимова. Разработкой вооружения и систем управления спарен‑ ной 37‑миллиметровой автоматической пушки (на основе автомата 500П конструкции А. Э. Нудельмана) занималось ОКБ-43 Госкомитета по оборонной технике под руководством главного конструктора М. И. Айзен‑ берга. Соисполнителями по вооружению были ОКБ-16 Нудельмана и ЦНИИ-173. Он разрабатывали силовые следящие приводы и аппаратуру стабилизации линии визирования и линии выстрела. Радиоприцельный ком‑ плекс «Байкал» отрабатывался в НИИ-20 Госкомитета по радиоэлектронике. После ликвидации ОКБ-43 его заме‑ нило конструкторское бюро ЦКБ-34242. Первый, очевидно, эскизный проект «Енисея» был подготовлен и в целом утвержден в том же 1957 г. Летом 1958 г. в научно-техническом совете Госкомитета по оборонной технике рассматривался технический про‑ ект. Сборка опытного образца задерживалась из‑за отставания в проектировании и изготовлении орудий‑ ной системы, привода наведения и системы подачи бое‑

припасов. Первая опытная ЗСУ «Енисей» была завер‑ шена на рубеже 1960–1961 гг., в январе – августе прошли заводские испытания, в августе – октябре – государ­ ственные. Ходовые качества испытывали на подмосков‑ ном Кубинском полигоне, огневые – на полигоне Дон‑ гуз в Оренбургской области243. При незначительных и легко устранимых недочетах «Енисей» продемонстрировал великолепные боевые свойства. Он уверенно обеспечивал зенитное прикры‑ тие на высотах до 3000 м, то есть полностью перекрывал «мертвую зону» армейских зенитно-ракетных комплек‑ сов «Круг» и «Куб». Одна свердловская ЗСУ по эффектив‑ ности превосходила шестиорудийную батарею 57‑мил‑ лиметровых пушек С-60 или четыре самоходки предшествующего поколения ЗСУ-57‑2. «Енисей» мог вести огонь как с места, так и в движении, правда, точ‑ ность при этом снижалась на 25 %. Количество поломок и задержек при стрельбе оказалось заметно меньше предусмотренного тактико-техническими требовани‑ ями. По результатам испытаний государственная комис‑ сия рекомендовала принять ЗСУ «Енисей» на вооруже‑ ние. Отраслевые технологические институты уже готовили необходимую для серийного производства документацию; к выпуску ЗСУ «Енисей» должны были привлечь Липецкий тракторный завод244. Однако по ряду причин этого не произошло. Одно‑ временно с «Енисеем», начиная с 1957 г., разрабатыва‑ лись еще две зенитные самоходные установки – «Днепр» с двумя 57‑миллиметровыми орудиями Омского завода № 174, и «Шилка» со счетверенной 23‑миллиметровой системой Мытищенского завода. Немного позднее были разработаны 30‑миллиметровые орудия. Между

114

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

fire”. The vehicle was intended for the anti-aircraft protec‑ tion of the tank, motor-shooting, mechanized and infantry subdivisions in the places of concentration and on a march at heights of up to 3000 m. The designing bureau headed by G. S. Yefimov was appointed as the leading executor for the device on the whole. The designing bureau-43 of the State committee for defence vehicles headed by M. I. Aizenberg was engaged into developing the armament and control system over the doubled 37 mm coupled automotive gun patterned after the 500P machine-gun of A. E. Nudelman’s design. Nudelman’s designing bureau-16 and TSNII-73 were the co-designers of the armament. They were developing the power watching drives and devices of stabilization of the vision and firing lines. The “Baikal” radio-aiming com‑ plex was perfected into the NII-20 of the State committee for radio electronics. After the liquidation of the designing bureau-43 the central designing bureau-34 undertook its activity242. The first and evidently just the draft project of the “Yenisei” was prepared and confirmed on the whole in the same 1957. In the summer of 1958 the scientific-technical council of the State committee for defence vehicles studied the technical project. The assembly of the experimental sample was delayed due to lagging behind in designing and production of the gun system, aiming drive and system of ammunition supply. The first experimental ZSU “Yenisei” was completed on the turn of 1960–1961. In JanuaryAugust the works’ trials were performed, in August-October the state test took place. The motion attributes were tested in the Kubinka proving ground in the vicinity of Moscow, the firing capacity was tested in the Donguz proving ground in the Orenburg region243.

Despite some insufficient and simply liquidated short‑ comings, on the whole the “Yenisei” displayed brilliant battle capacities. It firmly provided anti-aircraft defence at the height of up to 3000 m, i. e. entirely covered “the dead zone” of such military anti-aircraft rocket complexes as “Krug” and “Kub”. The efficiency of the anti-aircraft selfpropelled device (ZSU) made in Sverdlovsk exceeded the six-gun battery of 57 mm S-60 guns or four self-propelled vehicles of the previous generation of ZSU-57‑2. The “Yenisey” was capable of firing both stationary and in motion, though the presicion was reduced by 25 %. The number of destructions and delays in firing proved to be much less than was stipulated by the specifications. After the trials the state commission recommended to accept the ZSU “Yenisei” to the Army service. The branch techno‑ logical institutes were already compiling the documenta‑ tion necessary for the mass production. It was planned that the Lipetsk tractor plant would be attracted to the production of the “Yenisei” 244. However, due to a number of causes this did not happen. Parallel with the “Yenisei” two more anti-aircraft self-propelled guns were designed.

These were the “Dniepr” with two 57 mm guns made by the Omsk plant № 174 and the “Shilka” with 23 mm four –

115

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

отраслевыми институтами вспыхнула непримиримая дискуссия по поводу сравнительных возможностей орудий разных калибров. Согласно совместным расче‑ там НИИ-20 и НИИ-61, эффективность орудийных сис‑ тем оценивалась следующим образом (верхняя цифра – по бомбардировщику, нижняя – по истребителю): Наименование комплекса

37‑миллиметровым орудиям. В свою очередь, армейское НИИ-3 полагало, что на высотах до 800 м первенство принадлежит 23‑миллиметровой системе. Единственное, в чем соглашались оппоненты, – от продолжения работ с 57‑миллиметровыми орудиями следует отказаться245. В конечном счете возобладала точка зрения НИИ-61, сводившаяся к следующему: «Разрабатываемая КБ Министерства счетверенная зенитная самоходная уста‑ новка (комплекс «Шилка-Тобол-Амур») на высотах до 500 м при стрельбе по перспективным низколетящим самолетам по эффективности не уступает спаренной 37‑миллиметровой зенитной установке (комплекс «Ени‑ сей-Байкал-Ангара»), имея примерно вдвое меньший вес. В дальнейшем, при замене четырех 23‑миллиметро‑ вых пушек ТБК-507 двумя высокотемпными 30‑милли‑ метровыми пушками с использованием тех же радиоло‑ кационного комплекса, агрегатов силового наведения, можно в прежнем весе иметь самоходную 30‑миллимет‑ ровую спаренную установку, по эффективности превы‑ шающую 37‑миллиметровый зенитный комплекс на высотах до 2000 м. Проработки, проведенные в настоя‑ щее время НИИ-61 совместно с заводом № 946, показы‑ вают реальную возможность установки на самоходке «Шилка» двухствольных 30‑миллиметровых пушек АО-10 с суммарной скорострельностью 5000 выстрелов в минуту… Задача надежного поражения воздушных целей на высотах более 2000 м, по‑видимому, более целесообразно может быть решена за счет применения ЗУР». В другом документе по этому же поводу исследова‑ тели НИИ-61 отметили, что спаренная 37‑миллиметро‑ вая установка на высотах 500–3000 м превосходит по эффективности другие рассматриваемые самоходные комплексы. Вместе с тем она имеет значительный вес и габариты, снижающие ее маневренность и не допускаю‑ щие использования ее в воздушно‑десантных войсках. В связи с этим 37‑миллиметровая самоходная установка не может быть универсальной, выполняющей все такти‑ ческие задачи, возлагаемые на МЗА246. Итак, было признано, что ЗСУ «Шилка» в целом усту‑ пает ЗСУ «Енисей», но в силу меньших веса и габаритов вкупе с возможностью перевооружения 30‑миллимет‑ ровыми эффективными пушками «Шилка» оказывается все же более перспективной. Поэтому именно она и была принята на вооружение и рекомендована в серий‑ ное производство. Шло время, однако теоретические преимущества «Шилки» так и не перешли в практиче­ скую плоскость. Меньший вес отнюдь не означал воз‑ можности десантирования на парашюте; а 30‑милли‑ метровые пушки на «Шилке» не появились до сих пор. По воспоминаниям Ю. В. Томашова, через несколько лет после описываемых событий начальник ГРАУ генералполковник П. Н. Кулешов высказал глубокое сожаление по поводу того, что более эффективный «Енисей» не был поставлен на производство247.

Высота полета цели (м) 500

1000

2000

3000

4000

23‑мм счетверенная

0,31

0,23

0,094

–

–

«Шилка‑Тобол-Амур»

0,09

0,18

0,095

–

–

37‑мм спаренная

0,61

0,46

0,25

0,16

–

«Енисей-Байкал-Ангара»

0,11

0,28

0,12

0,07

–

57‑мм спаренная

0,43

0,39

0,23

0,14

0,11

«Волга‑Кама-Ока»

0,044

0,14

0,075

0,04

0,03

30‑мм спаренная

0,048

0,302

0,116

–

–

291П

0,102

0,198

0,074

–

–

30‑мм спаренная

0,66

0,51

0,32

0,2

–

типа АО-10

0,193

0,40

0,168

0,1

–

Согласно этим данным, наиболее эффективной ока‑ залась 30‑миллиметровая система АО-10, на втором месте – 37‑миллиметровая спарка «Енисея». ОКБ-43 не согласился с данными коллег по работе и представил свои расчеты, по которым первое место отдавалось

116

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

gun system by the Mytishchi plant. A bit later the 30 mm guns were designed. Irreconcilable discussion started between the branch institutes over the comparative poten‑ tialities of the guns of different calibers. According to the joint calculations of the NII-20 and NII-61 the efficiency of the gun systems was estimated in the following way (the upper figure – for the bomber, the lower – for the destroyer): According to this data the 30 mm AO-10 system was the most effective one; the 37 mm coupled “Yenisei” was on the second place. The designing bureau-43 didn’t agree with the colleagues’ figures and offered its own calculations, according to which the first place was occu‑ pied by the 37 mm guns. The military NII-3 in its turn considered that the 23 mm system was the leader at the height of up to 800 m. The only point that all the oppo‑ nents agreed on was a refusal to develop the 57 mm guns245.

Finally, the viewpoint of the NII-61 won. Its content was the following: “The efficiency of the four-gun antiaircraft self-propelled device designed by the Ministry’s designing bureau (the “Shilka-Tobol-Amur” complex) fir‑ ing the perspective low-flying aircraft at the height of up to 500 m is not inferior to the 37 mm coupled anti-air‑ craft device (the “Yenisei-Baikal-Angara” complex) being almost twice lighter. Further on the substitution of four 23 mm TBK-507 guns by two high-rate 30 mm guns with the use of the same radar complex and devices of power aiming would allow retaining the 30 mm coupled device of the same weight, the efficiency of which would exceed the 37 mm anti-aircraft complex at the height of up to 2000 m. The elaborations performed now by the NII-61 in cooperation with the plant № 946 show the true possibil‑ ity of upgunning the “Shilka” self-propelled vehicle with two-barrel 30 mm AO-10 guns with the total fire capacity of 5000 rounds per minute… It is evidently more reason‑ able to solve the task of an ensured penetration of the air targets at the height of more than 2000 m by the means of use of the ZUR systems”. The experts of the NII-61 accen‑ tuated in another document that the coupled 37 mm

device’s efficiency exceeded that of the other self-pro‑ pelled complexes under discussion at the height of 500– 3000 m. At the same time it had a considerable weight and size that reduced its maneuverability and prevented its utilization by the airborne forces. In view of this the 37 mm self-propelled device could not belong to the cate‑ Complex name

Height of the target fly (m) 500

1000

2000

3000

4000

23mm four-gun

0.31

0.23

0.094

–

–

“Shilka-Tobol-Amur”

0.09

0.18

0.095

–

–

37 mm coupled

0.61

0.46

0.25

0.16

–

“Yenisei-Baikal-Angara”

0.11

0.28

0.12

0.07

–

57 mm coupled

0.43

0.39

0.23

0.14

0.11

“Volga-Kama-Oka”

0.044

0.14

0.075

0.04

0.03

30 mm coupled

0.048

0.302

0.116

–

–

219P

0.102

0.198

0.074

–

–

30mm coupled

0.66

0.51

0.32

0.2

–

of the AO-10 type

0.193

0.40

0.168

0.1

–

gory of all-purpose vehicles capable of fulfilling all the tactical tasks246.

Thus, it had been acknowledged that the anti-aircraft self-propelled device “Shilka” was generally inferior to the “Yenisei” but in view of smaller weight and size together with the possibility to be rearmed with 30 mm effective guns the “Shilka” was assessed as more perspective. There‑ fore, it was this device that was accepted for the Army ser‑ vice and recommended for the mass production. The time passed, but the theoretical advantages of the “Shilka” had not transformed into practical ones. The smaller weight did not mean the possibility of its use in parachute landing.

Meanwhile, in the course of time the “Shilka” failed to be armed with the 30 mm guns. According to Yu. V. Tomash‑ ov’s memoirs, several years after the described events Gen‑ eral-Colonel P. N. Kuleshov expressed great regret about the fact that the more efficient “Yenisei” had not been accepted for the production247.

117

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

ТРАНСМАШЕВСКИЙ БУКЕТ

Видимо, последним толчком в принятии решения стала июньская арабо-израильская война 1967 г. Армия Израиля располагала откровенно устаревшей самоход‑ ной артиллерией – 120‑миллиметровыми минометами на базе полугусеничных бронетранспортеров, 105‑мил‑ лиметровыми американскими самоходными гаубицами «Прист» выпуска первой половины 1940‑х гг., 105‑мил‑ лиметровыми французскими гаубицами на базе легкого танка АМХ-13 и несколькими французскими же 155‑мил‑ лиметровыми гаубицами, установленными на шасси старых американских танков «Шерман». Эти машины неизменно оказывались в нужное время в нужном месте, и своим навесным огнем открывали израильским тан‑ кистам путь в египетской обороне249. Историческое Постановление Совета Министров СССР о проектировании самоходной артиллерии нового поколения калибров от 122 до 240 мм было принято 4 июля 1967 г. Этому предшествовала большая подгото‑ вительная работа, выполненная головными отрасле‑ выми бронетанковым и артиллерийским институтами – ВНИИТРАНСМАШЕМ и ЦНИИТОЧМАШЕМ250. На долю Свердловского завода транспортного машиностроения и его ЦКБ выпали создание и производство сначала 152,4‑миллиметровой самоходной гаубицы 2С3 «Ака‑ ция», 240‑миллиметрового самоходного миномета 2С4 «Тюльпан», а затем еще и 152,4‑миллиметровой самоход‑ ной пушки 2С5 «Гиацинт-С». Великолепный «букет» на базе единого шасси. Дальнейшую историю «Акации», «Тюльпана» и «Гиа‑ цинта-C» представим по уже неоднократно упоминав‑ шейся книге «Годы побед и тревог», привлекая также некоторые данные из других изданий. Прежде всего, отметим, что Постановление Совмина не было для ЦКБ неожиданностью. Ю. В. Томашов участвовал в испыта‑ ниях старых самоходок в 1965 г. и знал их результаты, а тактико-техническое задание на разработку эскизных проектов «Акации» и «Тюльпана» руководство ГРАУ выдало еще в феврале 1966 г. В ЦКБ «Трансмаш» веду‑ щим инженером по новым машинам был назначен И. Н. Авксенов, однако после

Читатель уже знает, что Советская Армия в послево‑ енный период так и не получила самоходных артилле‑ рийских орудий новых типов. Сначала их разработка велась неторопливо, да и возможностей у Советского Союза в конце 1940‑х гг. было не так уж много. Во второй половине 1950‑х гг. армию и военно-промышленный комплекс поразила детская болезнь ракетомании. При этом не стоит особо выделять волюнтаризм высшего партийного руководителя того времени Н. С. Хрущева – не он придумал замену ствольной артиллерии ракетами везде, где только можно и где нельзя. Так или иначе, к середине 1960‑х гг. современных САУ наши Вооруженные Силы не имели, в то время как армия США уже оснащалась самоходками второго послевоен‑ ного поколения. Проведенные в 1965 г. по инициативе командующего артиллерийскими и ракетными войсками маршала К. П. Казакова и начальника ГРАУ генерал-полков‑ ника П. Н. Кулешова специальные испытания показали, что имевшиеся в наличии САУ военного времени – СУ-100, ИСУ-152 и тяжелые танки ИС-2М не могут эффективно поражать своим огнем средства ядерного нападения, скоп‑ ления танков и другой техники, артиллерийские позиции вероятного противника. Все эти машины имели ограни‑ ченную дальнобойность в силу недостаточного угла воз‑ вышения и низкую маневренность огня из‑за малого угла горизонтального наведения. Стесненные условия работы расчетов и высокая загазованность не позволяли вести сколько‑нибудь длительный обстрел целей. Буксируемая артиллерия в этих же условиях имела скорострельность в 2–3 раза более высокую, но у нее были свои недостатки – почти нулевая защита расчетов и более низкая по сравне‑ нию с танками подвижность на пересеченной местности, даже при наличии гусеничных тягачей. Армии нужны были новые САУ на гусеничной базе, с маневренностью не ниже танковой, со скорострельными орудиями во враща‑ ющейся башне, большим боекомплектом, надежной защитой от обычного лег‑ кого оружия и средств мас‑ сового поражения248.

Самоходная гаубица 2СЗМ «Акация».

The “Akatsiya” 2S3M selfpropelled howitzer.

118

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

THE BOUQUET OF THE TRANSPORT MACHINE-BUILDING WORKS

tion stowage, safe defence from the ordinary light weapon and the guns of mass defeat248.

Evidently the last impetus to taking the decision was the Arabic-Israel revolution of June 1967. The Israel army pos‑ sessed the obviously outdated self-propelled artillery – the 120 mm mortars on the base of semi-track armoured carri‑ ers, 105 mm American howitzers “Priest” made in the first half of the 1940s, 105 mm French howitzers on the base of the light AMX-13 tank and some French 155 mm howitzers mounted on the chassis of the old American “Shermann” tanks. These vehicles occurred in the proper time at the proper place, and their hinged fire opened the Israel tankers the way to the Egyptian defence line249.

The historical enactment of the USSR Council of minis‑ ters on designing the self-propelled artillery guns of the new generation of calibers from 122 to 240 mm was signed on 4 July 1967. This was preceded by a large-scale preparatory activity performed by the head branch armoured-tank and artillery institutes, such as the All-Union scientific-research institute of transport machine-building (VNIITRANSMASH) and the Central scientific-research institute of Precision machine-building (TSNIITOCHMASH)250.

The Sverdlovsk transport machine-building works and its central designing bureau were ordered to design and pro‑ duce firstly the self-propelled 152.4 mm howitzer 2S3 “Akatsiya”, the self-propelled 240 mm mortar 2S4 “Tyulpan” and then one more self-propelled 152.4 mm gun 2S5 “Giatsint”. It was a brilliant “bouquet” on the base of a single chassis.

The further history of the “Akatsiya”, “Tyulpan” and “Giatsint-S” will be cited from the already mentioned book “The Years of Victories and Troubles” supplemented with some data from another editions. First and foremost, it must be noticed that the Council of ministers’ decision was not sudden for the central designing bureau. Yu. V. Tomashov took part in the trials of the old self-propelled guns in 1965 and was well-aware of their results, whereas the Main rocketartillery department had given the tactic-technical task for

As it was mentioned above, in the post-war period the Soviet Army had not been armed with self-propelled artil‑ lery guns of the new types. Firstly, they were very slowly designed and the Soviet Union lacked the necessary poten‑ tialities at the end of the 1940s. In the second half of the 1950s the Army and the military-industrial complex became affected by the child’s disease of rocket-mania. It is not the higher party leader of that time N. S. Khrushchev to be blamed for his “voluntarism”. It was not he who invented the overall substitution of the barrel artillery by rockets where possible or impossible.

In any case, by the middle of the 1960s Soviet military forces lacked modern self-propelled artillery guns. Mean‑ while, the USA army was already armed with self-propelled guns of the second post-war generation. In 1965 after the initiative of the commander of artillery and rocket forces Marshal K. P. Kazakov and the head of the Main rocket-artil‑ lery department General-Colonel P. N. Kuleshov some spe‑ cial testing was held. It became clear that the existing selfpropelled artillery guns of the war time, such as the SU-100, ISU-152 and heavy IS-2M tanks were not capable of effec‑ tively firing the means of the nuclear attack, accumulations of tanks and other vehicles as well as the artillery positions of the probable enemy. All these machines had limited fire range due to an insufficient rising quadrant and low maneu‑ verability of fire due to a small grade of the horizontal aim‑ ing. The dense conditions and high gas pollution did not allow any long-lasting firing of the targets. The tractor artil‑ lery in the same conditions had 2–3 times larger fire capac‑ ity but it also had its shortcomings, among them the almost zero protection of the crew and lower in comparison to tanks mobility over a broken country even with the help of track tractors. The Army urgently needed new self-propelled artillery guns on the track base with maneuverability not inferior to that of the tanks, with guns having high fire capacity mounted to a traverse turret, with large ammuni‑

119

Сборочное производство.

The assembling production.

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Томашов Юрий Васильевич. Генеральный конструктор.

1978–2001.

Yuriy Vasilevich Tomashev.

The head constructor.

1978–2001.

защиты эскизного проекта работа была разделена – за Авксеновым осталась «Акация» («объект 303»), ведущим же инженером «Тюльпана» («объект 305») стал А. В. Кир‑ санов. В целом разработка осуществлялась под руко‑ водством главного конструктора П. С. Ефимова при непосредственном участии заместителя главного кон­ структора Ю. В. Томашова. 152‑миллиметровую гаубицу (на основе буксируемой пушки-гаубицы Д-20) проекти‑ ровал старый партнер Трансмаша – ОКБ-9 во главе с Ф. Ф. Петровым. Прицельные устройства разрабатывло ЦКБ «Точприбор» Новосибирского приборостроитель‑ ного завода; приводы наведения – ЦНИИ-173, за броне‑ защиту и обеспечение новыми материалами отвечал ВНИИстали251. В конструкции «Акации» было заложено много новых идей и оригинальных решений, что подтвержда‑ ется 9 авторскими свидетельствами на изобретения (конвейер боеукладки, механизм улавливания экстра‑ ктируемых гильз, механизированная боеукладка с цеп‑ ным конвейером, походное крепление). Впервые вводи‑ лась механизированная подача боеприпасов с грунта, что важно при ведении длительного огня. Все меха‑ низмы и приборы, необходимые для перевода машины из боевого в походное положение и обратно, управля‑ лись изнутри машины и не требовали выхода экипажа из‑под брони. САУ имела полную герметизацию обитае‑ мых отделений и фильтровентиляционную установку; она оснащалась также механизмом самоокапывания – подобно танкам. В боеукладках широко применялись легкие сплавы Д-20 и АМг, в топливным баках – АМг5, причем заводу пришлось впервые осваивать их сварку. Большое количество мелких деталей точного литья изготавливалось из сплава АМХ-605. Хотя шасси само‑ ходной гаубицы создавалось на основе пусковой уста‑ новки ЗРК «Круг», его пришлось значительно модерни‑ зировать и усилить. Новый многотопливный двигатель В-59 в 520 л. с. позволил заметно (до 19 л. с. / т), поднять удельную мощность и соответственно подвижность установки. Поддув воздуха позволил успешно приме‑ нять ее в горных условиях. Повышенная мощность дви‑

гателя сделала необходимым усиление КПП и подвески. Удачное размещение гаубицы и усиление энергоем‑ кости амортизаторов позволили обойтись без сошни‑ ков. Американская самоходная 155‑миллиметровая гау‑ бица М109, к примеру, могла стрелять только с упором на сошниковое устройство252. В декабре 1967 г. рабочие чертежи по основным группам «Акации» были выданы в цехи для изготовле‑ ния; первые опытные образцы для заводских испыта‑ ний появились на свет в октябре–ноябре 1968 г. На праздник – первый выстрел изделия – на полигон при‑ ехали главный конструктор 2С3 «Акации» Г. С. Ефимов и главный конструктор артчасти 2А64 Ф. Ф. Петров. Наиболее неприятным недочетом, обнаруженным на испытаниях, стала высокая загазованность, особенно при стрельбе с малыми зарядами, при которых эжектор работал не слишком эффективно. Проблему решали по двум направлениям – совершенствовалась система вен‑ тиляции и создавалось противодавление в боевом отде‑ лении, и одновременно дорабатывалась конструкция гильзы – для лучшей обтюрации при выстреле253. У разработчиков «Тюльпана» имелись свои трудно‑ сти. 240‑миллиметровый миномет конструкции перм‑ ского СКБ под руководством Ю. Н. Калачникова устанав‑ ливался снаружи, так что о загазованности думать не приходилось. Но сила отдачи от выстрела превышала 450 т. И хотя при выстреле миномет опирался на лежа‑ щую на грунте плиту, все равно топливные баки на под‑ крылках машины собирались в гармошку. Пришлось «отвязать» миномет от корпуса с помощью системы рычагов. В таком виде в мае 1969 г. и были изготовлены опытные образцы, вышедшие на предварительные испытания. Учитывая огромный калибр используемых мин весом 130,7 кг, артиллерийскую систему пришлось механизировать по максимуму. С помощью установлен‑ ного в корпусе гидропривода обеспечивались механи‑ зация и автоматизация основных операций: перевода миномета из боевого поло‑ жения в походное и наоборот, привод

Самоходный миномет 2С4 «Тюльпан».

The “Tyulpan” 2S4 self-propelled mortar.

120

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

Механообрабатывающее производство.

elaboration of the draft projects of the “Akatsiya” and “Tyul‑ pan” as early as in February 1966. I. N. Avksyonov was appointed a leading engineer for the new vehicles in the central designing bureau of the transport machine-building works. However, after the draft project was confirmed the activity was divided. Avksyonov was responsible for the “Akatsiya” (object 303). A. V. Kirsanov became the leading engineer of the “Tyulpan” (object 305). Overall, the develop‑ ment was leaded by the head constructor P. S. Efimov and his assistant Yu. V. Tomashov. The 152 mm howitzer (on the base of the hauled gun-howitzer D-20) was designed by the old partner of the transport machine-building works, the designing bureau-9 headed by F. F. Petrov. The central designing bureau “Tochpribor” of the Novosibirsk toolbuilding plant developed sight controls, while aiming devices were designed by the central scientific-research institute173 and the scientific-research institute of steel was respon‑ sible for the armour and new materials251.

The design of the “Akatsiya” contained many new ideas and original decisions which may be witnessed by 9 author’s certificates for inventions (the conveyor of ammunition stowage, mechanism of collecting extracted sleeves, mecha‑ nized ammunition stowage with a chain conveyor and so on). For the first time the mechanized feeding of the ammu‑ nition from the earth was introduced, which was very important during the long-lasting firing. All the mechanisms and tools necessary for the vehicle’s transfer from the com‑ bat to state condition and vice versa were controlled from inside and did not require the crew leaving the vehicle. The self-propelled gun had completely hermetical compart‑ ments and filter-ventilation device; like tanks it was also equipped with the self-entrenching mechanism. The light alloys D-20 and AMG were used in the ammunition stowage and the Amg5 – in the fuel tanks. The works had to adopt the welding of these alloys. A great number of small-sized details of precise casting were made of the AMX-605 alloy.

Although the chassis of the self-propelled howitzer was designed on the base of the aimed launcher ZRK “Krug”, it had to be essentially modernized and strengthened. The new multi-fuel engine V-59 of 520 horse power capacity allowed the increase in specific capacity of up to 19 horse power and consequently the rise in the device’s mobility, as well. The air-blowing allowed the successful use of it in the mountainous localities. The increased capacity of the engine necessitated strengthening the gearbox and suspension bar.

The gun had an appropriate location of the howitzer and increased power consumption of the shock absorbers252.

In December 1967 the working drawings of the “Akatsiya” were given to the shops to start producing. The first experimental samples were made in October-Novem‑ ber 1968 and subjected to the works’ trials. The chief engi‑ neers G. S. Yefimov and F. F. Petrov arrived to the proving ground to watch the holiday of the first fire. The most unpleasant shortcoming revealed by the trials was the high

The mechanic-processing production.

degree of gas pollution especially during firing with small rounds when the ejector’s operation was not so effective.

The problem was solved in two directions. The system of ventilation was improved and counter-pressure was made in the fighting compartment and parallel with this the sleeve was redesigned for a better obturation253. The “Tyulpan” designers also had to face difficulties. Yu. N. Kalachnikov’s 240 mm mortar by the Perm designing bureau was mounted outside thus the problem of gas pollution was avoided.

However, the recoil capacity exceeded 450 tons. Although

121

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Студенок Геннадий Андреевич. Директор завода.

1971–1988.

Gennadiy Andreevich Studenok.

The works’ head.

1971–1988.

барабана механизированной укладки, подъем мин из укладки на линию досылания и загрузка их в укладку, приведение ствола миномета на линию досылания, досылание мины, перевод ствола на линию заряжания, наведение изделия на цель. При этом в каждой из двух механизированных укладок находились 20 обычных или 10 активно-реактивных мин с увеличенной дально‑ бойностью (соответственно 9,7 и 18 км)254. Заключительным этапом испытаний «Акации» и «Тюльпана» стали войсковые учения в Калининградс‑ кой области в конце лета 1971 г. Все прошло успешно: «Тюльпан» тремя минами разнес старый немецкий дот, по которому без особого успеха стреляли уже лет 15. В декабре 1971 г. обе машины были приняты на вооруже‑ ние Советской Армии, а их создатели удостоены Госу‑ дарственной премии СССР. Награда вполне заслужен‑ ная: 152,4‑миллиметровая самоходная гаубица 2С3 по всем показателям (возимый боекомплект, дальнобой‑ ность, подвижность на поле боя и на марше) превзошла своего американского соперника – М109, а изделие 2С4 вообще не имело аналогов в мире. Оба изделия могли действовать вместе с танками на любой мест‑ ности255. «Акация» дважды модернизировалась. В 1975 г. она была доведена до уровня 2С3М. Машина получила более надежный механизм заряжания и увеличенный с 40 до 46 выстрелов боекомплект. Появившаяся в 1987 г. моди‑ фикация 2С3М1 была оснащена новым прицелом и аппаратурой приема и отображения информации по телекодовому каналу. Для «Тюльпана» был разработан один из первых в СССР высокоточных артиллерийских боеприпасов – корректируемая мина 1К113 «Смель‑ чак». Поскольку подсветка цели для нее производится лишь на финальном участке полета, у противника просто не оставалось времени для создания помех. «Смельчак» отлично показал себя в Афганистане – мина ложилась прямо во вход пещеры, где укрывались душ‑ маны. Впрочем, и с обычными боеприпасами «Тюль‑ пан» и «Акация» великолепно проявили в себя в боевых действиях256.

В производственных планах Свердловского завода транспортного машиностроения отдельной строчкой «2С3 Акация» была выделена в 1972 г. Комплекты для первых шести серийных машин поступили в сбороч‑ ный цех только в середине года. Особенно много про‑ блем было связано с установкой башни – дело оказа‑ лось совершенно непривычным. В 1973 г. план предусматривал уже 70 самоходок, в 1974 г. начался выпуск системы 2С4257. Завершающим «цветком» в трансмашевском букете стала 152,4‑миллиметровая самоходная пушка 2С5 «Гиа‑ цинт‑С» (главный конструктор проекта И. Н. Авксенов). Разработка этой темы предусматривалась решением пра‑ вительства от 27 ноября 1968 г. Основной задачей новой системы была контрбатарейная борьба. Орудием (сразу в двух вариантах – буксируемом и самоходном) занима‑ лось СКБ Пермского машиностроительного завода, бое‑ припасами – Научно-исследовательский машинострои‑ тельный институт (НИМИ). Первые аванпроекты 1969 г. предусматривали три варианта машины: открытый, с рубкой и с башней. После их рассмотрения 8 июня 1970 г. вышло Постановление Совета Министров, пред‑ писывающее создание новой самоходной пушки258. В силу своего предназначения 2С5 должна была вести очень точный огонь с высокой скорострельностью. Поэ‑ тому весь процесс заряжания был автоматизирован. Меха‑ низм подачи снарядов и гильз работал при любых углах возвышения ствола. Могли использоваться как боепри‑ пасы из боеукладок (отдельных для снарядов и гильз, всего – 30 выстрелов), так и подаваемые с грунта. Для ком‑ пенсации отдачи вместо массивного сошника была использована опорная плита, при стрельбе откидывавша‑ яся на землю. Первые две экспериментальных САУ «Гиа‑ цинт‑С» были изготовлены весной 1971 г. Испытания были сложными и длительными, в серийное производство изделие 2С5 поступило в 1978 г. Как и в случае с предшест­ венниками, создание «Гиацинта‑С» было отмечено Госу‑ дарственной премией. Это изделие и сегодня остается самым дальнобойным отечественным орудием 6‑дюймо‑ вого калибра259.

Самоходная пушка 2С5 «Гиацинт‑С».

The “Giatsint-S” 2S5 self-propelled gun.

122

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

the mortar was supported by a plate laying on the earth dur‑ ing firing, the fuel tanks on the machine got folded. The mortar had to be removed from the hull by the means of the system of levers. In such a state the experimental samples were produced in May 1969. They were subjected to some preliminary tests. The large caliber of the mines weighing 130.7 kg necessitated to maximally mechanize the artillery system. The mounted in the hull hydraulic drive provided the mechanization and automation of the main operation, such as the transfer of the mortar from the battle to state condition and vice versa, moving the drum of the mecha‑ nized stowage, lifting mines from stowage to the line of sending and loading them into stowage, the gun-laying pro‑ cess, charging of the mine proper and targeting of the sys‑ tem. Each of two mechanized stowage contained 20 ordi‑ nary or 10 active-reactive mines with increased fire range (9.7 and 18 km respectively)254.

The final stage of testing the “Akatsiya” and “Tyulpan” was the military practice in Kalinigrad region at the end of the summer of 1971. It was a success: “The “Tyulpan” destroyed the German pillbox that had not been destroyed for 15 years. In December 1971 both machines were accepted for the Army service. Their designers were awarded the USSR State premium. The reward was quite deserved, since all the estimates of the 152.4 mm 2S3 self-propelled howitzer (such as the ammunition stowage, fire range, mobility on the battle field and on march) exceeded those of its American rival M-109, while the 2S4 system had no analogues all over the world. Both systems’ could operate together with tanks on any kind of locality255.

“The Akatsiya” was modernized twice. In 1975 it was redesigned into the 2S3M system. The vehicle was equipped with a more safe charging mechanism and the ammunition stowage increased to 40–46 rounds. In 1987 the modifica‑ tion 2S3M1 made its appearance. It was equipped with the new sight, devices of reception and display of information through a telecode channel. One of the first in the USSR high-precision projectile, the corrected mine 1K113 “Smel‑ chak”, was made for the “Tyulpan”. As it was lighted only at the final stage of its flight, the enemy had no time to make obstacles. The “Smelchak” brilliantly demonstrated its power in Afghanistan – a mine reached precisely the entrance to a cave where the dushmans were hidden. With the ordinary ammunition the “Tyulpan” and “Akatsiya” also splendidly manifested themselves in combats256.

In 1972 the “2S3 Akatsiya” was for the first time empha‑ sized in a separate line in the production plans of the Sverd‑ lovsk transport machine-building works. The sets for the first batch of six vehicles were delivered to the assembly shop as late as in the mid-year. The greatest number of prob‑ lems was encountered in the course of mounting the turret.

This operation lacked any experience. In 1973 already 70 self-propelled vehicles were planned. In 1974 the produc‑ tion of the 2S4 system commenced257.

The final “flower” of the transport machine-building works’ bouquet was the 152.4 mm 2S5 self-propelled gun “Giatsint-S” (the project’s chief designer was I. N. Avksyonov).

The elaboration of this theme was determined by the deci‑ sion of the Government from 27 November 1968. The main task of the new system was the anti-battery combat. The designing bureau of the Perm plant was designing the gun (parallel in two variants – self-propelled and towing). The scientific-research machine-building institute was responsi‑ ble for the ammunition. The first projects of 1969 intended three variants of the machine: opened, with a commander’s station and with a turret. After a few discussions the enact‑ ment of Council of ministers was issued on 8 June 1970, which prescribed the creation of the new self-propelled gun 258.

In view of its purpose the 2S5 had to conduct highly precise fire with high fire capacity. Therefore, the whole process of charging was automated. The mechanism of feeding the projectiles and sleeves operated at any eleva‑ tion grades of the barrel. The rounds of the ammunition stowage (separate for the projectiles and sleeves, in total of 30 rounds) as well as those delivered from the earth were used. To compensate recoil a support plate was pushed on the earth when firing replaced the massive boot. The first two experimental self-propelled guns “Giatsint-S” were built in the spring of 1971. The tests were very compli‑ cated and long-lasting. Only in 1978 the 2S5 system was accepted for the mass production. As in the case with its fore-runners the creation of the “Giatsint-S” was rewarded with the State premium. This system has remained the most long-range home weapon of 6 inch caliber up to this day259.

123

Коллектив конструкторов, разработавших в 1971 г. первую «Акацию» 2С3. 1996.

The collective of constructors, who designed the first “Akatsiya” 2S3 in 1971. 1996.

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

БОЛЬШАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ

Реконструкция предприятия началась еще в 1967 г. и затем осуществлялась в соответствии со специально разработанным и утвержденным в Министерстве «Ком‑ плексным перспективным планом технического, эконо‑ мического и социального развития на 1971–1978 годы». Программа, разумеется, предусматривала новое про‑ мышленное строительство. В конце 1977 г. в эксплуата‑ цию была введена первая очередь главного сборочного цеха на основной 4‑й площадке. В результате основные фонды предприятия сразу увеличились на 18 %261. Но дело не только в новых стенах: освоение слож‑ нейших изделий потребовало внедрения самых совер‑ шенных технологий, так что 1970–1980‑е гг. стали для Уралтрансмаша временем самого бурного технологи‑ ческого развития; благо на оборонных отраслях госу‑ дарство особо не экономило, а отраслевые технологи‑ ческие институты, включая самый близкий СНИТИ, были готовы оказать любую необходимую помощь. Хронику технического прогресса Уралтрансмаша этого времени составил в свое время заместитель главного инженера Г. Н. Кокшаров. Кратко представим ее приме‑ нительно к основным производствам, начиная, естест‑ венно, с металлургии и сварочного, то есть с заготови‑ тельного и бронекорпусного цехов. Еще в 1967 г. именно на Уралтрансмаше была впер‑ вые в СССР разработана и внедрена полуавтоматическая сварка высоколегированных сталей в среде углекислого газа низколегированной проволокой взамен ручной сварки высоколегированными электродами. В следую‑ щем году в строй действующих вступили пять полуавто‑ матов А-547‑У для сварки в среде углекислого газа; в 1969 г. – еще семь262.

24 февраля 1976 г. Указом Президиума Верхов‑ ного Совета СССР коллектив Уральского завода транспортного машиностроения имени Я.М. Сверд‑ лова награжден орденом «Знак Почета» за успешное выполнение заданий пятилетки. Награда вполне заслуженная. Бывший агрегатный завод стал голов­ ным в стране заводом самоходной артиллерии, уже выпускал два вида САУ собственной разработки и завершал работу над третьим260.

124

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

THE GREAT RECONSTRUCTION On 24 February 1976 by the order of the Presidium of the USSR Supreme soviet the Sverdlovsk transport machinebuilding works was rewarded with the order “Sign of Hon‑ our” for the successive fulfillment of the five-year plan task.

The reward was deserved. The former aggregate works had converted into the country’s basic works of self-propelled artillery and was producing two kinds of self-propelled vehi‑ cles of its own design and the third one had been almost completed260.

The works’ reconstruction commenced as early as in 1967 and then proceeded in accordance with the especially elaborated and confirmed in the ministry “Complex per‑ spective plan of the technical, economic and social develop‑ ment for 1971–1978”. The program, certainly, implied a new industrial construction. At the end of 1977 the first turn of the main assembly shop on the basic 4th site was put into exploitation. It entailed an increase in the works’ basic funds by 18 %261.

The matter was not only in the new constructions. The process of adoption the new articles required the intro‑ duction of the latest improved technologies, so that the 1970–1980s became a time of the rapid technological growth for the Transport machine-building works. The state did not economize on the means for the defence sec‑ tors, while the branch technological institutes including the closest SNITI were ready to render any necessary assis‑ tance.

The assistant chief engineer G. N. Koksharov had com‑ piled the chronicles of the technical progress of the Trans‑ port machine-building works. Below it will be briefly pre‑ sented regarding the main productions, starting, naturally,

from the metallurgy and welding production, i. e. from the preparatory and armoured-hull shops.

As early as in 1967 it was the Transport machine-build‑ ing works that pioneered the designing and introduction of the semi-automated welding of high-alloyed steel in the car‑ bon medium with a low-alloyed wire instead of the welding with high-alloyed electrodes. In the next year five semiautomates A-547‑U for welding in the carbon medium were set in mo tion; in 1969 they were followed by seven more automates262.

Инструментальный цех. 1970‑е.

The tool-making shop. The 1970s.

Участок изготовления валов.

The roller production sector.

125

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Образцы точного литья.

Металлурги в 1968 г. применили для крупногабарит‑ ных стержней жидкие самотвердеющие смеси, приго‑ товленные на опытно-промышленной установке. В 1970 г. начал действовать первый участок точного литья, поставляющий почти готовые детали, требующие лишь самой минимальной обработки. Технология получения точных отливок с использованием выплавляемых моде‑ лей известна с самой глубокой древности. Еще шумеры и вавилоняне для получения замысловатых бронзовых вещичек лепили модели из воска, покрывали их формо‑ вочной смесью, а затем все это нагревали. Воск таял и выливался через специально оставленное отверстие. После этого в освободившийся объем можно было зали‑ вать жидкий металл, отливка идеально повторяла форму модели. Правда, для каждой детали требовалась отдель­ ная модель. Поэтому при переходе к массовому произ‑ водству этот способ литья был отложен и на время забыт. Вновь к нему обратились уже в середине XX в. на ином техническом уровне. Теперь уже модели можно изготовлять поточными методами: например, штампуя их из легкоплавкого и не слишком дорогого материала (стеарина, парафина с еще более дешевыми полимер‑ ными добавками). Так, к 1972 г. на Уралтрансмаше было освоено литье по выплавляемым моделям 800 наимено‑ ваний деталей. В этом же 1972 г. несколько массовых деталей были переведены на литье под давлением – вместо традиционного кокильного. Одновременно шла замена некоторых металлических деталей пластмассо‑ выми, в том числе таких ответственных, как циклоны воздухоочистителей263. С 1974 г. началось освоение порошковой металлур‑ гии. В этом же году была внедрена микроплазменная резка алюминиевых листов аппаратом АВПР-3 на фото‑ копировальной машине «Одесса» и пущена конвейер‑ ная печь для пайки сердцевин радиаторов. 1976 г. отме‑ чен в дневнике трансмашевских металлургов пуском линии термообработки траков. В 1978 г. была пущена машина с программным управлением «Кристалл» для плазменной резки броневых деталей. Количество дета‑ лей, изготавливаемых с помощью точного литья, в 1978 г. приблизилось к полутора тысячам наименова‑ ний. К 1980 г. количество применяемых стальных фасонных профилей достигло 151 наименования, алю‑ миниевых – 10 наименований264. Небольшое поясне‑ ние: фасонный профиль – это прокат сложной формы, приближенной к форме готовой детали, так что для ее изготовления требуется минимальная станочная обра‑ ботка. В 1982 г. началось внедрение искусственных зака‑ лочных сред вместо масла при термообработке дета‑ лей из конструкционных сталей. Посторонний человек не может даже представить, какие облака нестерпимого чада вырываются из закалочных ванн после погружения

The precise casting samples.

Термический цех.

1‑я площадка завода.

The thermal shop.

The works’ first site.

126

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

In 1968 the metallurgists applied liquid self-consolidat‑ ing mixtures prepared by the experimental-industrial device for the large-size pivots. In 1970 the first section of the pre‑ cision foundry supplying the almost finished parts that required just minimal processing was set up. The technology of obtaining precise castings with the use of cast moulds had been known since the ancient times. Already the ancient Babilons made wax moulds, covered them with the mould mixture and then heated them. The wax was thawing and pouring through a special aperture. After that the freed space could be filled up with liquid metal. The casting pre‑ cisely repeated the mould’s shape. The only shortcoming was that each article required a separate mould. Therefore the transition to the mass production necessitated forget‑ ting the old process.

The process was resumed only in the mid-20th century at the new technical level. Then the mould could be made by a line production, for instance by stamping from a mal‑ leable and cheap material (such as stearin, paraffin with still cheaper polymer admixtures). Thus in 1972 the Transport machine-building works had adapted the process of mould casting for 800 articles. In the same 1972 the production of some mass parts was transferred to the pressure casting instead of the traditional process. Simultaneously the substi‑ tution of some metal parts by the plastic ones was per‑ formed, among them such significant parts as cyclones of air-cleaners263.

Since 1974 the adoption of the powder metallurgy has commenced. In the same year the micro-plasma cut‑ ting of aluminum sheets with the AVPR-3 apparatus by the “Odessa” photo-copying machine was introduced and the conveyor furnace for soldering the radiators’ cores was set in motion, as well. The year of 1976 was marked for the metallurgists of the Transport machine-building works by setting the line of the thermal processing of the tracks. In 1978 the machine with the “Kristall” program control for the plasma cutting of armoured parts was set in motion. In 1978 the number of parts made by the means of precise casting had reached 1,5 thousand items.

By 1980 the number of applied steel fashion profiles had reached 151, those made of aluminum numbered 10264.

To make it clearer, the fashion profile is a rolled article of a complex shape close to the shape of a finished detail, so that a minimal machine processing is required for its pro‑ duction.

From 1982 the artificial hardening mediums substi‑ tuted the oil in the process of thermal processing of the construction steel. A stranger could not even imagine the clouds of the unbearable fumes burst out of harden‑ ing baths after loading several tons of heated metal. No ventilation is capable to save from the caustic danger‑ ous smoke and burnt oil. The cheap water-soluble poly‑ mers were introduced into the production. They easily solved this problem. In 1983 the “Kardamon” laser

Фасонные алюминиевые профили.

The styling aluminium profiles.

Участок окраски.

The section of colouring.

127

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Участок станков с ЧПУ.

1976.

нескольких тонн раскаленного металла. Никакая вен‑ тиляция не спасает от едкого и канцерогенного дыма сгоревшего масла. Внедренные в производство деше‑ вые водорастворимые полимеры легко избавляли от этой напасти. В 1983 г. в строй действующих вступили лазерная установка «Кардамон» для резки неметалли‑ ческих материалов и универсальная машина АЛУГ-2 для литья под низким давлением, закалочно-отпускной агрегат СКЗА конвейерного типа для термообработки втулок трака; автоматизированный агрегат на базе тол‑ кательной печи СТО для термообработки траков. В 1984 г. были организованы специализированные учас‑ тки газотермического напыления и наплавки траков, в 1985 г. – участок литья под давлением. В 1987 г. начал функционировать комплексно-механизированный участок обрубки фасонного литья, были внедрены тех‑ нология лазерной резки на базе комплекса «Хебр» и полуавтоматическая линия дробеструйной очистки дисков колеса265. Итог многолетней работы стал очевиден в конце 1980‑х гг. Уровень применения прогрессивных загото‑ вок составил: по литейному переделу – 95 %, по кузнеч‑ ному – 94 %266. Не менее впечатляла и картина развития механооб‑ рабатывающего производства. Конец 1960‑х гг. отмечен внедрением высокоточной алмазной обработки наибо‑ лее ответственных деталей (в основном шестерен) и широким применением многогранных неперетачивае‑ мых пластин из твердых сплавов в режущем инстру‑ менте267. В 1970 г. на заводе появился первый станок с числовым программным управлением – вертикальнофрезерный типа 6С12Ц. В 1972 г. их стало уже 15. В тече‑ ние 1971–1975 гг. были переведены на групповые методы обработки 456 деталей, 5 участков, 8 поточных линий. В ноябре 1973 г. в цехе № 250 в опытную эксплу‑ атацию вступила первая автоматическая линия АЛТ-1 по обработке отверстий траков. В 1974 г. для ремонта и обслуживания многочисленных станков с ЧПУ была учреждена специальная лаборатория268. В 1977 г. в цехе № 200 был создан и пущен в опытнопромышленную эксплуатацию первый в отрасли учас‑ ток станков с ЧПУ, управляемый ЭВМ. В следующем году в цехе № 200 появился первый промышленный робот типа «Циклон-3Б», удельный вес станков с ЧПУ в общем парке металлорежущего оборудования основного про‑ изводства достиг 7,2 %, а автоматических и полуавтома‑ тических станков – 40 %. В 1980 г. в цехе № 225 появи‑ лись два первых обрабатывающих центра японского производства типа НР-5, в следующем году была пущена линия из четырех ОЦ для обработки корпусных дета‑ лей; в этот же цех поступили и новейшие импортные зуборезные станки фирмы «Шобер и Либхнер»269. В 1982 г. число станков с ЧПУ достигло 112 единиц (9 % общего парка) и началась замена программного

TSPU’s sector of machine-tools.

1976.

Первая линия роботов в холодно-штамповочном цехе.

1976.

The first line of robots in the cold-punching shop. 1976.

128

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

Роботизированный комплекс «Циклон-3Б» для горячей высадки болтов.

1978.

device for cutting non-metal materials, the all-purpose machine ALUG-2 for low pressure casting, the harden‑ ing machine SKZA of the line type for thermal process‑ ing of the track’s spigots, as well as the automated device on the base of the STO pounding furnace for the tracks thermal processing were introduced. In 1984 the spe‑ cialized sections of the gas-thermal spraying and over‑ laying welding of the tracks were arranged. In 1985 the section of pressure casting appeared. In 1987 the com‑ plex-mechanized section of cutting fashion castings was set up; the technologies of laser cutting on the base of the complex “Hebr” and the semi-automated line of fraction-jet cleaning of the wheels’ webs were intro‑ duced265.

The result of the many-year activity became apparent at the end of the 1980s when the level of utilization of the pro‑ gressive billets in the foundry production was 95 % and in the smith’s production – 94 %266.

The situation in the development of the mechanicalprocessing production was also impressive. The end of the 1960s was marked by tan introduction of high-precision diamond processing of the most important parts (mainly the gears) and a wide utilization of polyhedral nonresharpened plates made of hard alloys in the cutting tools267. In 1980 the first machine-tool with a numerical program control appeared. This was the vertical-milling machine-tool of the 6S12TS type. In 1972 their number had reached 15. In 1971–1975 456 parts, 5 sections and 8 conveyor lines were transferred to the group methods of processing. In November 1973 the first automated line ALT-1 processing the tracks’ apertures was put into the experimental exploitation in the shop № 250. In 1974 the special laboratory for the repair and service of the numer‑ ous machine-tools with numerical program control was established268.

In 1977 the first in the sector section of the computeroperated machine-tools with numerical program control was designed and put into the experimental-industrial exploitation in the shop № 200. In the next year the first industrial robot of the “Cyclone-3B” type appeared in the shop № 200. The ratio of machine-tools with numerical program control to the total stock of metal-cutting equip‑ ment of the basic production was 7.2 %, while the ratio of automated and semi-automated machine-tools was 40 %.

In 1980 two Japanese processing centers of the HP-5 type made their first appearance in the shop № 225. In the next year the line consisted of four processing centers, which worked at the hull’s parts, was set in motion. The latest imported tooth-cutting machine-tools of the firm “Schober & Liebchner” were mounted in the same shop269.

In 1982 the number of machines with numerical pro‑ gram control had reached 112 (9 % of the total stock). The substitution of the program-controlled machinery of the first generations for the latest ones commenced. The

The industrial robot of the “Cyclone-3B” type for the heating of screw-bolts.

1978.

Электромонтажный участок.

The electroassembling sector.

В информационновычислительном центре.

1974.

In the information-computer centre.

1974.

129

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

Встреча с космонавтом В.Г. Лазаревым.

оборудования первых поколений на более современ‑ ное. До уровня комплексно-механизированного был доведен автоматно-револьверный цех № 240, изготов‑ лявший метизы. 1983‑й стал «годом большой автомати‑ зации»: в цехе № 170 на обработке многооперацион‑ ной сложной детали был внедрен обрабатывающий центр модели МСТС-160; в цехе № 250 на обработке четырех наименований сложных деталей – два станка ОЦ модели ИР-800‑МФ4; в цехе № 225 – специальный станок модели 5А4760 для нарезания глобоидных колес и специальный станок модели ЕЗ-159 для нарезания бочкообразного зуба муфт. В строй действующих в течение года вошли комплексно-механизированный цех ходовой части, комплексно-механизированный участок изготовления балансиров и осей; комплексномеханизированный участок средних и мелких деталей в цехе № 250. В опытно-промышленную эксплуатацию были пущены управляемый с помощью ЭВМ участок станков с ЧПУ для обработки крупногабаритных корпусных деталей (МАК-18), комплексно-автоматизированный участок АСВ-31 в составе семи станочных модулей 1П756ДФ398, оснащенных роботами -манипуляторами. В цехе № 170 был внедрен обрабатывающий центр МСТМ60 (К-439) по обработке корпусов основных изде‑ лий270. В 1984 г. число роботов увеличилось еще на 16 еди‑ ниц; в 1985 г. был организован комплексно-механизи‑ рованный участок окраски деталей и узлов ходовой части. В цехах № 225 и № 380 появились четыре обраба‑ тывающих центра со встроенными ЭВМ. В 1986–1987 гг. были пущены в действие еще шесть таких ОЦ и комп‑ лексно-механизированный участок валов и средних деталей цеха № 250. Удельный вес оборудования, рабо‑ тающего по полуавтоматическому и автоматическому циклам, в основном производстве достиг 58,82 %271. Все это начиная с 1970 г. происходило на фоне все более усиливающейся компьютеризации инженерного и управленческого труда. Первую очередь АСУП (авто‑ матической системы управления производством) на базе ЭВМ «Минск-22» государственная комиссия при‑ няла еще в 1971 г. К концу 1980‑х гг. на предприятии действовали пять «больших» универсальных ЭВМ и два специализированных комплекса АРМ (автоматизиро‑ ванное рабочее место конструктора и технолога)272. Успешное освоение новой техники было нераз‑ рывно связано с высокой квалификацией инженеров и рабочих Уралтрансмаша. Нужно сказать, что в 1970– 1980‑х гг. завод мог позволить себе привлекать любых необходимых специалистов: статус оборонного пред‑ приятия не снимал всех социальных проблем, но уро‑ вень заработной платы, обеспеченность жильем и про‑ чими благами на фоне гражданских предприятий выглядели более чем достойно.

The meeting with a cosmonaut V.G. Lazarev.

Жилые дома на ул. Свердлова, построенные заводом в 1974–1975.

The dwelling houses on the Sverdlov Street built by the works in 1974–1975.

130

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

Встреча с кинорежиссером С. А. Герасимовым.

1975.

The meeting with a producer S. A. Gerasimov.

1975.

Заводской профилакторий.

1974.

The works’ after-work sanatorium.

1974.

131

automate-revolver shop № 240 that produced hardware was converted into a complex-mechanized shop. The year 1983 became “the year of great automation: the process‑ ing center of the MSTS-160 model was introduced into the shop № 170 for processing the multi-operation com‑ plex parts; two processing machine-tools of the IR800‑MF-4 model were introduced into the shop № 250 for processing four complex parts; the specific machine of the 5A4760 model for cutting a certain kind of wheels and the specific machine of the EZ-159 type for cutting the barrel-shaped tooth of the clutch were introduced into the shop № 225. The complex-mechanized shop produc‑ ing the parts and units for the engine compartment; the complex-mechanized section producing the balancers and axles; the complex-mechanized section of mediumand small-sized parts were all put into exploitation over the year.

The computer-operated section of the machine-tools with numerical program control for processing the largesized hull’s parts (MAK-18) as well as the ASV-31 complexautomated section comprised of seven machine-modules of the 1P756DF398 type, equipped with manipulators, were both put into the experimental-industrial exploita‑ tion. The processing center MSTM60 (K-439) that effected the hulls of the basic products was set up in the shop № 170270.

In 1984 sixteen new robots appeared. In 1985 the complex-mechanized section of colouring the parts and units of the engine compartment was established. In the shops № 225 and № 380 four processing centers with builtin computers were introduced. In 1986–1987 six identical centers and the complex-mechanized section of axles and medium-size parts were put in motion in the shop № 250.

The ratio of the machinery operating after semi-automated and automated cycles in the basic production had reached 58.82 %271. All these events took place against the back‑ ground of the intensifying computerization of the engi‑ neering and administering labour. The first turn of the automatic control system of production (ASUP) on the base of the “Minsk-22” electronic machine was accepted by the state commission as early as in 1971. By the end of the 1980s 5 large all-purpose computers and two special‑ ized complexes APM (the automated working place of the designer and the technologist) were operating at the works272.

The successful adoption of the new machinery was closely related to the high skills of engineers and workers of the Ural transport machine-building works. In the 1970– 1980s the works had the opportunity to attract any required specialists, since the status of the defence enterprise did not remove all the social problems but the wage standards, the level of the accommodation provided as well as other life conditions were much superior to those existing at the civil enterprises.

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

РЫВОК В XXI ВЕК

в польском городе Гливице. В 1981 г. МТ‑С был принят на вооружение; однако конструкторская документация для серийного производства была утверждена только в ноябре 1983 г. В силу политической нестабильности 1980‑х гг. поляки так и не смогли наладить серийный выпуск новой машины; но многие ее узлы были исполь‑ зованы соисполнителем по теме МТ‑С Мытищенским заводом и воплощены в широко известной сегодня зенитной пушечно-ракетной установке «Тунгуска»273. Между тем для самоходной установки нового поко‑ ления заказчик потребовал использовать танковую базу. Не будем вдаваться в достоинства и недостатки этого решения – данная тема нуждается в особом изу‑ чении. Научные исследования проблемы перспектив‑ ной САУ шли в ЦКБ «Трансмаш» и ряда НИИ страны с середины 1970‑х гг.; рассматривались самые различные варианты. Тактико-техническое задание на будущую 152,4‑мм самоходную гаубицу 2С19 «Мста‑С» (объект 316) и боеприпасы к ней Главное ракетно-артиллерий‑ ское управление выдало в 1980 г. Орудие в двух вариан‑ тах (самоходном и буксируемом) разрабатывало КБ

До конца столетия оставалось еще почти три десятка лет, а руководство Свердловского завода транспортного машиностроения уже озаботилось подготовкой старто‑ вых позиций, предопределяющих высокий статус пред‑ приятия на рубеже XX–XXI вв. Началось все в 1971 г., когда ЦКБ получило предло‑ жение разработать на основе новейших достижений техники многоцелевой транспортер-тягач среднего класса – МТ‑С. На нем предусматривалась установка

Механообрабатывающее производство.

The mechanic-processing poduction.

гидромеханической трансмиссии, обратимого моторнотрансмиссионного отделения (допускающего возмож‑ ность размещения как в передней, так и в задней части корпуса) и еще целого ряда новшеств. Для выпуска этой машины изначально предназначался польский завод «Лабенды», так что особой корысти для свердловчан вроде бы не усматривалось. Но у них был свой тайный умысел: подготовить в ходе этой работы новое мощное универсальное шасси для будущих самоходных устано‑ вок. Пришлось работать «на два дома» – в Свердловске и

Волгоградского завода «Баррикады» (главный кон­ структор Г. И. Сергеев). Задание, как и положено, требо‑ вало от исполнителей создание системы, превосходя‑ щей все наличные и даже проектируемые самоходки вероятного противника274. Макетный образец на базе танка Т-72 был изготов‑ лен в ноябре 1983 г.; в конце декабря была готова и пер‑ вая опытная САУ. В течение 1984 г. на полигоне в Ржевке под Ленинградом шли испытания; заводскую комиссию возглавлял лично главный конструктор Ю. В. Томашов.

132

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

THE RUSH TO THE 21ST CENTURY

Сборочное производство.

It was almost three decades left till the end of the cen‑ tury, but the administration of the Sverdlovsk transport machine-building works was already concerned about the preparation of the starting positions that would determine the enterprise’s high status on the turn of the 20th – 21st cen‑ turies.

All this started in 1971 when the central designing bureau was offered to design an all-purpose transportertractor of the medium class MT-S on the base of the latest technical achievements. It was implied to mount the hydrau‑ lic mechanical transmission, reverse engine-transmission compartment that allowed location in both the front and rear hull’s parts and a number of novelties. Initially it was planned to organize the production of this machine at the Polish “Labendy” plant, so that there seemed to have been no interest for the Sverdlovsk specialists. Nevertheless, they had secret plans to develop a new potent all-purpose chas‑ sis for the future self-propelled guns in the course of this activity. The specialists had to work in two places, in Sverd‑ lovsk and in the Polish town of Glivitsa. In 1981 the MT-S was accepted for the Army service. However, the designing documentation for its mass production was confirmed only in November 1983. Due to the political instability of the 1980s the Polish failed to adapt to the mass production of this vehicle. However, many of its units were used by their co-operator – the Mytishchi plant – and embodied in the well-known today anti-aircraft gun-rocket device “Tun‑ guska”273.

Meanwhile, the customer ordered to use the tank base for the self-propelled device of a new generation. The prob‑ lem of the advantages and shortcomings of this decision needs an individual study. The scientific researches of this problem of a perspective self-propelled artillery gun had been conducting in the central designing bureau “Trans‑ mach” and in a number of other scientific-research insti‑ tutes from the middle of the 1970s. Many different variants were studied. In 1980 the Chief rocket-artillery department presented the tactical-technical task for the future 152.4 mm 2S19 self-propelled howitzer “Msta-S” (object 316) and its ammunition. The gun was designed in two variants (selfpropelled and hauled ones) by the designing bureau of the “Barrikady” Volgograd plant (the chief designer G. I. Semi‑ onov). The task necessitated the creation of the system exceeding all the existing and even those at the stage of pro‑ jecting self-propelled guns of the probable enemy274.

The model sample was made on the base of the T-72 tank in November 1983. At the end of December the first experimental self-propelled gun had been finished. The tri‑ als went on throughout 1984 on the proving ground in Rzevsk in the vicinity of Leningrad. The works’ commission was headed by the chief designer Yu. V. Tomashov person‑ ally. By December 1985 the works had to already produce six redesigned vehicles with removed shortcomings.

The assembling production.

133

УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH

жил мини­стру обороны Д. Ф. Устинову: «Это наша пер‑ вая «ласточка» новой техники, за ней последуют более современные и автоматизированные орудия»276. Уралтрансмаш еще в 1980‑х гг. создал машину XXI века, однако перспективы будущего ее производства выглядели весьма туманно. Завод не имел свободных площадей для расширения. Поэтому не дожидаясь окон‑ чания испытаний СГ «Мста‑С», в соответствии с прави‑ тельственным Постановлением в башкирском г. Стерли‑ тамаке началось строительство нового предприятия с пуском первой очереди в 1987 г. Первая самоходка была собрана здесь в декабре 1988 г. 277. Отдавать выращенную такими трудами «золотую рыбку» было весьма обидно. На существующей завод­ ской площадке больше одного нового механосбороч‑ ного корпуса возвести было нельзя (он был завершен в 1989 г.). Неожиданный выход нашел в то время главный технолог Уралтрансмаша Ю. Ф. Бутрин. Он предложил перенести с территории ряд подсобных предприятий строительных организаций и завод по наполнению газовых баллонов, а также вырубить несколько гектаров леса. В результате рядом с 4‑й площадкой появлялись 53 гектара, пригодных для промышленного строитель­ ства. Здесь можно было собрать воедино весь завод, при‑ чем в гораздо более обширном и могущественном виде. Городские власти поначалу выступили против этой идеи, но вступилась «тяжелая артиллерия» – министр оборон‑ ной промышленности П. В. Финогенов и первый секре‑ тарь Свердловского обкома КПСС Б. Н. Ельцин. В 1981 г. решение о создании, по существу, нового крупнейшего в городе современного машиностроительного завода с завершением строительства в 1995 г. было оформлено совместным Постановлением ЦК КПСС и Совета Мини­ стров СССР. Стоимость (600 млн. рублей) в то время никому не казалась чрезмерной. Началась подводка ком‑ муникаций, была выровнена площадка278. Итак, во второй половине 1980‑х гг. Свердловский завод транспортного машиностроения имел великолеп‑ ную боевую машину СГ «Мста‑С» с широкими возможнос‑ тями модернизации и прекрасные перспективы развития.

К декабрю 1985 г. завод должен был выпустить уже шесть машин с устраненными недостатками. Дело осложня‑ лось тем, что опытный цех Уралмаша как раз в это время переезжал на основное свое рабочее место – на 4‑ю площадку. Поэтому изготовить удалось лишь четыре машины, еще две сдали заказчику в 1986 г. Длительные войсковые испытания завершились в 1989 г. принятием новой cамоходной гаубицы 2С19 «Мста‑С» на вооруже‑ ние Советской Армии275. О несравненных боевых качествах СГ «Мста‑С» мы еще поговорим в следующей главе. Пока же отметим лишь одну деталь: еще в период работы с макетным образцом в 1983 г. один из руководителей ГРАУ доло‑

134

МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ

The matter was complicated by the fact that just at the same time the Uralmach experimental shop was moving to its basic working place, the 4th site. In view of all this, only four guns had been built, two more guns were made in 1986. The long-lasting military tests were completed in 1989 with an acceptance of the new 2S19 “Msta-S” system to the Army service275.

The splendid battle capacities of the “Msta-S” will be described in the following chapter. Now only one detail should be emphasized. As early as in the period of designing the model sample in 1983 one of the heads of the Chief rocket-artillery department reported to the Minister of defence D. F. Ustinov: “This is our first “swallow” of the new vehicles, it will be followed by the more perfected auto‑ mated modern guns”276.

As early as in the 1980s the Transport machine-building works had created the machine of the 21st century though the perspectives of its future production were unknown.

The Sverdlovsk works had no free sites for extension. There‑ fore, not waiting for an end of the “Msta-S” trials, the con‑ struction of a new enterprise commenced in the town of Sterlitamak in Bashkiria in accordance with the governmen‑ tal enactment. Its first turn had to be set up in 1987. The first self-propelled gun was assembled there in 1988277.

It was a terrible pity to part with this “golden fish”. On the works’ existing site it was impossible to build more objects except for the new mechanical-assembly building, which was completed in 1989. The chief technologist of the Transport machine-building works Yu. F. Butrin succeeded in finding an unexpected way out. He offered to remove a number of subsidiary enterprises of the construction associ‑ ations and the gas bags filling the plant as well as to fell sev‑ eral hectares of woodland. As a result 53 hectares were freed near the 4th site appropriate for the industrial construction.

The whole works could be gathered there in a more spa‑ cious and potent state. The city authorities firstly opposed this idea, but the “heavy artillery” represented by the Minis‑ ter of defence industry P. V. Finogenov and the first secretary of Sverdlovsk CPSU regional committee B. N. Yeltsin sup‑ ported it. In 1981 the decision of the creation of in fact the

new largest in the city modern machine-building works with its completion in 1995 was shaped by the joint Enactment of the CPSU Central Committee and the USSR Council of min‑ isters. The cost of this construction (600 million roubles) did not seem extreme at that time. The laying of communica‑ tions commenced, the site had been smoothed278.

Thus, in the second half of the 1980s the Sverd‑ lovsk transport machine-building works had the brilliant battle vehicle “Msta-S” with a wide spectrum of potentialities and splendid perspectives of its development.

Самоходная гаубица 2C19M1 «Мста‑С».

The 2S19M1 “Msta-S” self-propelled howitzer.

135