ITI-info issue 32-33 by MKYR

Михаил БАР ШНИКОВ Mikhail BARYSHNIKOV Дмитрий БЕРТМАН Dmitry BERTMAN Дмитрий ЧЕРНЯКОВ Dmitry CHERNYAKOV Охад НААРИН Ohad NAARIN

5 6 (3

33)

есни Земли

EARTH SONGS

«МИТ-Инфо» № 5–6 (32–33) 2015 УЧРЕЖД

Н НЕКОММЕРЧЕСКИМ ПАРТН РСТВОМ ПО ПОДДЕРЖКЕ

ТЕАТРАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ИСКУССТВА

РОССИЙСКИЙ

“ITI-Info” № 5–6 (32–33) 2015 ESTABLISHED

BY NON COMMERCIAL

ARTNERSHI

FOR

ROMOTION

RUSSIAN NATIONAL CENTRE THE INTERNATIONAL THEATRE INSTITUTE R EGISTERED BY THE FEDERAL AGENCY FOR M ASS MEDIA AND COMMUNICATIONS. R EGISTRATION LICENSE SMI I FS OF DECEMBER TH,

OF THEATRE ACTIVITITY AND ARTS

МЕЖДУНАРОДНОГО ИНСТИТУТА ТЕАТРА . ЗАРЕГИСТРИРОВАН ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЛУЖБОЙ ПО НАДЗОРУ В СФЕРЕ СВЯЗИ И МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ. СВИДЕТЕЛЬСТВО О РЕГИСТРАЦИИ СМИ ПИ ФС ОТ ДЕКАБРЯ ГОДА

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР А ЛЬФИРА А РСЛАНОВА EDITOR IN CHIEF A LFIRA A RSLANOVA ЗАМ. ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА ОЛЬГА Ф УКС EDITOR IN CHIEF DE UTY OLGA FOUX ДИЗАЙН, В РСТКА, ПРЕПРЕСС МИХАИЛ КУРЕНКОВ DESIGN, LAYOUT, RE RINT MI HAIL UREN OV КООРДИНАТОР ЮЛИЯ А РДА НИКОВА COORDINATOR YULIA A RDASHNI OVA Р ЕДАКТОР ИРИНА К АЛА НИКОВА EDITOR IRINA ALASHNI OVA Р ЕКЛАМА А НДРЕЙ Д АНИЛЬЧЕНКО A DVERTISING A NDREY DANILCHEN O ПЕЧАТЬ Л ЕОНИД А НТОНОВ RINTING LEONID A NTONOV ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПАРТН Р ЖУРНАЛА ЗАО К ЕЙ Д ЖИ Т ИСИ WWW. GTC.RU OFFICIAL TRANSLATION ARTNER GTC WWW. GTC.RU ФИНАНСЫ ИРИНА САВЕНКО, А ННА Л ИСИМЕНКО ACCOUNTANCY IRINA SAVEN O, A NNA LISIMEN O А ДРЕС РЕДАКЦИИ , МОСКВА, УЛ. ЕРЕМЕТЬЕВСКАЯ, Д. , СТР. EDITORIAL BOARD ADDRESS , MOSCOW, SHEREMETYEVS AYA STR., , BLD. ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА RUSITI B .RU E MAIL RUSITI B .RU НА ОБЛОЖКЕ СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ СФУМАТО . ХОРЕОГРАФ РА ИД УРАМДАН. LA. RACHID OURAMDANE COM ANY. ФОТО AC UES HOE FFNER COVER SFUMATO . CHOREOGRA HER R ACHID OURAMDANE. L A. R ACHID OURAMDANE COM ANY. HOTO AC UES HOE FFNER

ОТПЕЧАТАНО В ТИПОГРАФИИ OOO РАЙКИН ПЛАЗА , Г. МОСКВА, УЛ. ЕРЕМЕТЬЕВСКАЯ, Д. , СТР. . ЦЕНА СВОБОДНАЯ. Т ИРАЖ ЭКЗ. ПОДПИСАНО В ПЕЧАТЬ . . ФОТО

Т ЕАТРАЛЬНОГО ЦЕНТРА ИМ. МЕЙЕРХОЛЬДА, ПЕРМСКОГО АКАДЕМИЧЕСКОГО Т ЕАТРА Т ЕАТРА, ФЕСТИВАЛЕЙ А РТ МИГРАЦИЯ , Л ЮБИМОВКА , Р ЕАЛЬНЫЙ ТЕАТР , СЕЗОН СТАНИСЛАВСКОГО , Т ЕРРИТОРИЯ , MONT ELLIER DANCE, NET, NITRA, SOLO, А ТАКЖЕ Г ЕОРГОМ Ж ЕНО.

CO IES

ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ПРЕСС СЛУЖБАМИ

МУЗЕЯ ИМ.

БАХРУ

ИНА,

ЖУРНАЛ МИТ ИНФО ИЗДАНИЕ РОССИЙСКОГО ЦЕНТРА МЕЖДУНАРОДНОГО ИНСТИТУТА ТЕАТРА. ВЫПУСКАЕТСЯ НА ДВУХ ЯЗЫКАХ РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ В ЦЕЛЯХ МЕЖДУНАРОДНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В ОБЛАСТИ ТЕАТРА.

СОЗДАН

ГОДУ, ВЫХОДИТ РАЗ В ДВА МЕСЯЦА,

РАССЫЛАЕТСЯ ВО ВСЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ.

Р ЕАЛИЗУЕТСЯ ПО ПОДПИСКЕ И В РОЗНИЦУ. ЧИТА ТЕ О НАС ПОДРОБНЕЕ НА СА ТЕ РОССИ СКОГО ЕНТРА МИТ WWW.RUSITI.RU

RAI IN LA A LTD. , MOSCOW, AYA STR., , BLD. O EN RICE. A NUMBER OF RINTED IS . UT INTO RINT ON . .

RINTED BY

SHEREMETYEVS

HOTOS ARE

A.A.BA

ROVIDED BY

RESS SERVICES OF

THEATRE MUSEUM, MEYERHOLD CENTRE, ACADEMIC THEATRE, FESTIVALS NET, TERRITORY, SOLO, LUBIMOV A, R EAL THEATRE, THE A RT OF MIGRATION, STANISLAVS Y SEASON, NITRA, AND BY GEORG GENOUX. HRUSHIN

ERM

ITI INFO REVIEW IS THE EDITION OF RUSSIAN CENTRE, INTERNATIONAL THEATRE INSTITUTE. UBLISHED IN TWO LANGUAGES RUSSIAN AND ENGLISH UR OSES OF INTERNATIONAL THEATRE COO ERATION. ESTABLISHED IN , ISSUED BIMONTHLY, DISTRIBUTED TO ALL NATIONAL CENTRES. R EALI ED THROUGH SUBSCRI TION AND BY RETAIL. READ ABOUT US AT THE WEBSITE OF ITI RUSSIAN CENTRE WWW.RUSITI.RU

FOR

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Cодер ание 6 12

НО ОС NEWS С А КА

Провокатор фантазии EXHIBITION

PROVOKING THE IMAGINATION Ф С

АЛ

танец шаткого равновесия FESTIVAL

THE DANCE OF FRAGILE BALANCE НО ОС Л

настройка звёздного неба HOUSEWARMING

TUNING THE STARRY SKY О

РА

в лабиринте отражений OPERA

INSIDE A LABYRINTH OF REFLECTIONS РОСС

театр реального времени RUSSIA

REAL-TIME THEATRE М Р

оПыт нового гуманизма WORLD

THE NEW HUMANITY EXPERIMENT Р

кукобой, Пошехонье, карабиха… REHEARSAL

KuKoboy, PosheKhonye, KarabiKha… ДРУ О

А Р

вы не бедные сиротки!

DIFFERENT THEATRE

you are no Poor orPhans! КОР Ф

слово и тело

CORYPHAEUS

ОБЛО КА осенний марафон

Москва вновь оказа ась в и ентре театра ьн х соб тий. тому мо но то ько радоваться, ведь «им ортозаме ение» в ку ьтуре невозмо но в рин и е. С ивки осенних естива ей в обзоре «МИ -ин о».

COVER AUTUMN MARATHON Mosco once again found itself in the epicentre of theatre events. One can only re oice at that, for “import replacement” in culture is conceptually impossible. The best of the best of fall festivals is presented in this revie by T - nfo.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

WORD AND BODY Б Л

Портретное фойе ANNIVERSARY

PORTRAIT FOYE

100 т

С Б

айны музейной лестницы

THING-IN-ITSELF

SECRETS OF A MUSEUM STAIRCASE

102 в

КУКЛ

ремя автоматов

PUPPETS

110 114

THE AGE OF AUTOMATONS

РОНО РАФ CHRONOGRAPH БУДКА СУФЛЁРА PROMPT CORNER

Авторы рина Алпатова

Irina Alpatova Theatre critic “R

еатральный критик

«Реальный театр» отличает отсутствие наград, зато здесь существует ежевечерний разбор каждого спектакля авторитетными профессионалами».

Ирина А атова rina Alpatova

Boris Goldovsky

Борис олдовский

Art director of Moscow Puppet Theatre « -

до ественный р ководитель Московско о театра к кол « «Время автоматов – логичный результат развития авторского театра, где режиссёр – единственный творец сконструированной им «художественной машины».

орис о довский Boris oldovsky

allet critic «

Балетный критик «

Ната ия Ко есова atalia Kolesova

еатральный критик «

Под лестницей, носящей имя итальянского трагика Томмазо Сальвини, 1 сентября 2014 года были обнаружены тринадцать скульптур конца I – начала веков. Их оставили там во время Великой Отечественной войны, когда при эвакуации музея на Урал отправить эти предметы из Москвы не было возможности.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Christina Matvienko

“The ability to put yourself in the shoes of another person goes beyond a simple work of art. Ethics and aesthetics, action and demonstration mixed together and can no longer be pulled apart.”

«Способность ставить себя на чужое место выходит за пределы художественного акта. тика и эстетика, поступок и показ смешались – не разлепить». Арт критик «

“Traditional conceptions of musicians and singers are an eternal trickery: ﬂamenco is never over.” Theatre critic «

Кристина Матвиенко

Анна Чеп рнова

“The age of automatons is not only a reﬂection of today in a “puppet mirror”, but also a logical outcome of the development of the author’s theatre, where the director is the only creator of the “artistic machine” that he invented and constructed.”

Natalia Kolesova

Натали Колесова «Традиционные представления музыкантов и певцов – вечный обман: фламенко никогда не заканчивается».

“The Real Theatre is characterized by its lack of awards, but it does have an old tradition of conducting nightly analyses of every production by established professionals.

Кристина Матвиенко Kristina Matvienko

Анна Че урнова Anna Chepurnova

Anna Chepurnova Art critic «

On September 1, 2014, thirteen sculptures of the late 19th, early 20th century were discovered under the staircase that bears the name of the Italian tragic actor Tommaso Salvini. They were left there during World War II, when the museum was evacuating from Moscow to the Urals and it wasn’t possible to send these items along.

НО ОС

вропа в Москве

Осенняя фестивальная эйфория в Москве по традиции заканчивается фестивалем NET («Новый Европейский Театр») в ноябре. Его афишу открывает бельгийская «Земля» (компания Peeping Tom), в которой герои оказываются в привычном для себя пространстве, но пропорции его парадоксально нарушены. Впервые в Россию приезжает хорватский режиссёр Оливер Фрлич – и сразу с «Гамлетом». А уже знакомый москвичам Давид спиноза и его огромная труппа малюсеньких кукол, которая помещается в чемодане, везут «Много шума из ничего». Фестиваль современного театра не может обойтись без современного танца, который будет представлен спектаклем Manger (хореограф Борис Шармац и компания «Мюзе де ля данс»). Завершит программу мультижанровый и мультикультурный российско-швейцарский спектакль «Интерференции».

«Интер ерен ии»

« ем я»

АЗ

Ч С

АББАСА

В ентре имени Мейерхо ьда родо ается иранская рограмма, которая стартова а в январе того года, когда современну иранску ьесу « арамуши» (« аб в ивость») остави и и российский, и иранский ре иссёр . Московская рограмма и ентр «Муз ка ьн е ку ьтур мира» редстави и 8 октября та зийе «Магта ь Аббаса» («Му ени еская смерть Аббаса») тради ионное иранское мистериа ьное действо из Казвина. то одна из сам х древних орм театра, дошедших до наших дней. Она оказа а огромное в ияние на Питера рука (его «Оргхаст» б сде ан од в е ат ением и с ис о ьзованием традиий та зийе) и Е и ротовского.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

E rope in Mosco

The fall festival euphoria in Moscow traditionally ends in November with the NET festival (“New European Theatre”). Its playbill opens with Belgium’s “The Earth” (Peeping Tom Company), where the characters find themselves in their usual environment whose proportions are paradoxically broken. Croatian director Oliver Frljic is coming to Russia for the first time – and already with “Hamlet.” And David Espinosa, already familiar to Moscow audiences, is bringing “Much Ado About Nothing” with his enormous company of tiny puppets that fit into his suitcase. The festival of contemporary theatre cannot do without contemporary dance, which will be represented by a production of “Manger” (choreographer Boris Charmatz and the Mus e de la danse company). The program will conclude with a multi-genre, multicultural RussianSwiss production of “Interferences.”

“Manger”

avid spinosa

TA Z E

ONOR O A

The Meyerhold Centre is continuing its ranian program that as launched in anuary of this year, hen a Russian and an ranian director staged a contemporary ranian play “Faramooshi” (“Forgetfulness”). On October 8, the Mosco program and the orld Music Cultures Centre presented ta ieh “The Ma tal of Abbas” (“The Martyrdom of Abbas”) a traditional ranian mystery play out of a vin. t is one of the oldest e tant theatre forms. t had great inf luence on Peter Brook (his “Orghast” as created under the impression and ith the use of ta ieh traditions) and er y roto ski. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

НО ОС

А РАЛ Н КН СРОДН Ч Р О ОЛО У

Острые вопросы « а р мкой ча

Гильдия театральных менеджеров России придумала новый формат встреч директоров театров для решения насущных проблем – за чашкой чая после просмотра премьерного спектакля, который можно заодно и обсудить в кругу профессионалов. озяевами таких встреч выступят театры Москвы и Санкт-Петербурга, директора которых являются членами гильдии. Примерно за месяц до премьеры директор определяет, сколько мест он может выделить на такую встречу, чтобы пригласить коллег, и сообщает в правление гильдии, которое берёт на себя организацию мероприятия.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

еонид урмистров

В Пермском академическом Театре-Театре состоялась премьера «Ричарда III» в постановке немецкого режиссёра Андреаса Мерц-Райкова. Предыдущая его работа «Согласный Несогласный» по пьесе Брехта была номинантом прошлой «Золотой маски», а эстетика Брехта пригодилась и в работе над Шекспиром. Зритель на этом спектакле перестаёт чувствовать себя комфортно, понимая, что в некотором роде участвует в убийствах и насилиях Ричарда (Михаил Чуднов) как молчаливый соглашатель. «Горб» Ричарда – его бледность, серость, немощность, неуверенность в себе, но согласие толпы даёт ему карт-бланш на любые действия.

уго рикссен и

митрий Родионов

ото

Ричард по неме ки

3 ноября в М имени ахрушина будет вру ена у е вторая ремия « еатра ьн й роман», котору рису дат за книги о театре. В рош ом году в конкурсе обеди и восемь книг разн х анров. Председате ем кс ертного совета ремии яв яется генера ьн й директор ахрушинского музея митрий Родионов, а редседате ем ри Константин Райкин (его ко еги митрий рубо кин, е икс Коробов, митрий Кр мов, а ина нина и митрий Родионов). мб ема « еатра ьного романа» ерто о ох риоб ившиеся к театру и книгам о театре ди избавиться от той ривязанности у е не могут. В онг- ист ремии вош и трид ать три издания, среди котор х «Ах, ес и б в зна и, ес и б с ша и…» Анато ия Адоскина, « я кого на исан « ам ет» А ексея артошеви а, « ев один Метод. ко а. вор еская и осо ия» Ваерия а ендеева, «Что то б о » Кам инкаса и енриетт новской, « ений Смоктуновского» Е ен ор унке ь, «Вот тебе и театр. Московская с ена. -е год , до и ос е» Ната ии Каминской, «Вахтанговские егенд » а ин Конова овой, «Пери ерия еховской драм » О ега Кудряшова, « есять театра ьн х сезонов на Ко ме» В адимира евиновского, « яги ев. «Русские сезон » навсегда» енга Схейена, двухтомник « еатр ориса Мессерера», сборник вос оминаний о Романе Козаке «Рома», двухтомник «Петербургский ба ет. ри века хроника», «Вахтанговский ронтовой театр. ронтов е дневники», сборник «У ите я», « невник ронтового театра «Искра», 5-й и 6-й в уски «Мнемозин », дневники ориса она «У ить с у ени » и другие.

T EATRE OO ARE A N TO T

T E

On ovember 3 , the Bakhrushin State Central Theatre Museum ill host the second Theatre ovel a ards ceremony, an a ard that is given to books on theatre. Last year there ere eight inning books of various genres. mitry Rodionov, irector eneral of the Bakhrushin Museum, is Chairman of the pert Council for the a ard, hile Konstantin Raikin is president of the ury (his colleagues are mitry Trubochkin, Feli Korobov, mitry Krymov, alina Tyunina, and mitry Rodionov). The symbol of the Theatre ovel a ard is a thistle people ho have gro n accustomed to theatre and books about theatre can no longer rid themselves of that attachment. Thirty-three publications made it to the a ard long list, including Ale ei Bartoshevich s “ ho as amlet ritten for”, alery alendeev s “Lev odin Method. School. Artistic Philosophy”, “ hat as That ” by Kama inkas and enrietta anovskaya, lena orfunkel s “The enius of Smoktunovsky”, atalia Kaminskaya s “There oes Theatre. The Mosco Stage. The years s, Before and After”, alina Konovalova s “Legends of the akhtangov”, Oleg Kudryashov s “The Periphery of Chekhov s rama”, ladimir Levinovsky s “Ten Theatre Seasons on the Kolyma”, S eng Schei en s “ iaghilev. Russian Seasons Forever”, a t o-volume book titled “The Theatre of Boris Messerer”, a collection of memoirs about Roman Ko ak titled “Roma”, a t o-volume titled “The Saint Petersburg Ballet. Three Centuries the Chronicles”, “The akhtangov Battlefront Theatre. Battlefront iaries”, a collection titled “The Teachers”, “ iary of the skra Battlefront Theatre”, issues 5 and 6 of “Mnemosyne”, diaries of Boris Zon “Teaching to Serve”, and others.

Richard in

erman

The Perm Academic Theatre-Theatre presented a premiere of “Richard III” directed by Germany’s Andreas Merz-Raykov. His previous work, “Der Jasager und der Neinsager” (“He Who Says Yes and He Who Says No”) based on Brecht’s play, was nominated for last year’s Golden Mask award, and Brecht’s aesthetics was also useful to him in his work on Shakespeare. Audience members stop feeling comfortable during this production when they realize that, in a way, they are involved in Richard’s (Mikhail Chudnov) murders and rapes as silent appeasers. Richard’s “hunchback” is his pallor, grayness, inﬁrmity, lack of selfconﬁdence, but the crowd’s consent gives him carte blanche to do anything.

Poi nant estions over a shot of tea

The Guild of Theatre Managers of Russia came up with a new meeting format for theatre directors to solve pressing issues – over a cup of tea after the viewing of a premiere production that can also be discussed among professionals. These meetings will be hosted by theatres of Moscow and Saint Petersburg, whose directors are members of the Guild. Roughly a month before a premiere a director determines how many seats he can allocate for this meeting in order to invite his colleagues and communicates that information to the Guild’s Board of Directors, which undertakes the organization of the event. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

НО ОС

СЛО О ЗА Б

Н АМ

Неме кий ре иссёр еорг ено, котор й у и ся и много работа в России, с киевскими драматургами Максимом Куро кин м, Ната ьей Воро бит и военн м сихо огом А ексеем Караинским откр ва т в Киеве (на территории Киностудии имени ов енко) « еатр ересе ен а», где с ена отдана не актёрам, а дям, отерявшим свой дом. 7 октября здесь с гра и ерву ремьеру « де Восток » (совместн й роект с бер инским еатром имени Максима орького, где с ектак ь будет оказан в марте с еду его года, и Ме дународн м институтом театра). ероями ста и бе ен с востока Украин , во онтёр , военн е и ди, котор е не окину и свои дома. В остановке задействовано всего 15 е овек из о утора ми ионов ересе ен ев, но то откр тая структура, она моет ринимать других у астников.

« еатр ересе ен а»

Кроме того, в осенней а ише « еатра ересе ен а» «Страх в Украине» (о ос едствиях войн в онбассе и и ная история еорга ено, котор й ровё там неско ько меся ев), а так е московский гастро ёр «Узбек» (монос ектак ь а гата ата ова, татарина о на иона ьности и уро ен а ашкента, о его окорении Москв ).

Новый начальник Боль о о алета

17 марта 2016 года истекает контракт художественного руководителя балета Большого театра Сергея Филина, и вместе с его уходом упраздняется этот пост. 18 марта на должность директора балетной труппы Большого театра заступает Махарбек Вазиев. В Москву он переезжает из Милана, где семь лет руководил балетом «Ла Скала», а до этого 1 лет возглавлял балетную труппу Мариинского театра (именно в эпоху правления Вазиева здесь взошли звёзды Ульяны Лопаткиной и Дианы Вишнёвой, а репертуар украсился многими шедеврами хореографии века). Махарбек Вазиев подписал контракт с Большим театром на пять лет. Махарбек Вазиев

От Кавка а до Санкт

етер

р а

В Российском центре Международного института театра пополнение: новыми членами МИТ стали сразу несколько театров и студий республик Северного Кавказа и других регионов. то представляющие Ингушетию студии «Зокх» и «Барт», а также Русский музыкально-драматический театр и Т З, Чеченский драматический театр имени Нурадилова (Грозный), Табасаранский драматический театр (Дербент), Балкарский драматический театр имени Кулиева (Нальчик), Русский драматический театр имени Горького (Махачкала), Камерный музыкальный театр имени анаху (Майкоп), Рязанский театр драмы, Театр кукол «Бродячая собачка», Театр комедии имени Акимова и Детский драматический театр «У Нарвских ворот» (все три – Санкт-Петербург), Татарский драматический театр (Альметьевск), Башкирский театр драмы имени Гафури (Уфа), Высшая школа сценических искусств (Москва). На очереди – Ассоциация театров Урала, Свердловский академический театр музыкальашкирский театр драм ной комедии (Екатеринбург), а также Т З имени Киселёва (Саимени а ури (У а) ратов) и московский театр «Шалом».

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

T E RE TA E

A ET E

erman director eorg enou , ho studied and orked in Russia for many years, together ith Kiev play rights Maksim Kurochkin, atalya oro hbit, and military psychologist Ale ei Karachinsky are opening a ne theatre pro ect in Kiev titled “Theatre of isplaced People” (at the ov henko Film Studio), here the stage is given not to actors but to people ho lost their homes. On October 7, the theatre presented its rst premiere titled “ here s ast ” (a oint pro ect ith Berlin s Ma im orky Theatre, here the production ill be sho n in March of ne t year, and the nternational Theatre nstitute). ts characters ere refugees from astern kraine, volunteers, military men, and people, ho did not abandon their homes. The production employs only 15 people out of a million and a half displaced individuals, but it is an open organi ation and can accept other participants as ell. Moreover, the

Ne head of the olshoi

Theatre of

isplaced People

fall playbill of the Theatre of isplaced People includes “Fear in kraine” (about the conse uences of the ar in onbass and a personal story of eorg enou , ho spent several months there), as ell as Mosco s guest performance of “ bek” (a monodrama by Talgat Batalov, an ethnic Tatar born in Tashkent, about his con uest of Mosco ).

allet

Sergei Filin’s contract runs out on March 17, 2016, and the position of artistic director of the Bolshoi Theatre Ballet is being eliminated with his departure. On March 18, Maharbek Vaziev will take the position of the director of the Bolshoi Theatre Ballet Company. He is moving to Moscow from Milan, where he spent seven years as head of the La Scala Ballet. Prior to that he was head of the Mariinsky Ballet Company for 1 years (it was under Vaziev’s leadership that Ulyana Lopatkina and Diana Vishneva became stars and the repertoire was enriched with many 20th century masterpieces). Maharbek Vaziev signed a ﬁve-year contract with the Bolshoi Theatre. Maharbek a iev

rom the Ca cas s to aint Peters

The Russian Centre of the International Theatre Institute got a inﬂux of new blood: several theatres and studios from the republics of North Caucasus and other regions became new members of ITI. Those include the Zokh and Bart studios, representing Ingushetia, as well as the Russian Music and Drama Theatre and the Youth Theatre, the Nuradilov Chechen Drama Theatre (Grozny), the Tabasaran State Drama Theatre (Derbent), the Balkaria State Kuliev Drama Theatre (Nalchik), the Gorky Russian Drama Theatre (Makhachkala), the Hanahu Chamber Musical Theatre (Maikop), the Ryazan Drama Theatre, the “Stray Dog” Puppet Theatre, the Akimov Comedy Theatre, and the “At the Narva Gates” Children’s Drama Theatre (all three from Saint Petersburg), the Tatar State Drama Theatre (Almetyevsk), the Gafuri Bashkir Academic Drama Theatre (Ufa), the Higher School of Performing Arts (Moscow). Up next are the Association of the Urals theatres, the Sverdlovsk State Academic Theatre of “The Stingy” The Bashkir Musical Comedy (Yekaterinburg), as well as the Kiselev Youth Academic rama Theatre Theatre (Saratov) and Moscow’s Shalom Theatre. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

С А КА

ровокатор фанта ии Анна ЧЕПУРНОВА ото еонид УРМИС РОВ

ИЮЛЯ ГОДА ТЕАТРАЛЬНЫЙ ХУДОЖНИК А ЛЛА КОЖЕНКОВА ОТПРАЗДНОВАЛА ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ. А ОСЕНЬЮ В ТЕАТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ БАХРУ ИНА ОТКРЫЛАСЬ Е ВЫСТАВКА НЕОПОЗНАННЫЕ ОБ ЕКТЫ .

Кост м Синего удови а ( зе у). С ектак ь «Синее удови е», театр «Сатирикон» ( 8)

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

нтригующее название об ясняется так: когда готовилась экспозиция, художник не смогла припомнить, к каким спектаклям выполнены некоторые эскизы, найденные ею на своих стеллажах. И это, в общем, немудрено, если учесть, что на счету Коженковой оформление более чем 00 постановок, которые шли и продолжают ещё идти в разных уголках мира – в России, США, Японии и других странах. Причём многие её работы – настоящие долгожители. Среди них, например, самый громкий спектакль Романа Виктюка «Служанки», который принёс режиссёру славу кумира богемы, и «Амадей» в М Т имени Чехова, для которого спустя четверть века его существования Коженкову попросили сделать новые костюмы, потому что старые износились.

На выставке можно увидеть как фотографии и эскизы, так и собственно костюмы, созданные Коженковой. Например, платье Майи Плисецкой, в котором балерина появилась в концертной программе «Бал Майи» в честь своего юбилея. удожник вспоминала, что уже на первой примерке Плисецкая выглядела в этом одеянии так, словно жила в конце VIII века и всю жизнь ходила в кринолинах. Придумывать одежду для взыскательных знаменитостей – большое искусство. Коженкова создавала сценические костюмы для Галины Вишневской, Людмилы Гурченко, Натальи Гундаревой, Василия Ланового, Аллы Демидовой, Анны Нетребко, Виктории Исаковой… А чего стоят имена режиссёров, с которыми работала виновница торжества Аркадий и Константин Райкины, Владимир Мирзоев, Кама Гинкас, Генриетта Яновская, Роман Виктюк, Марк Розовский… На открытии выставки Розовский сказал: «Когда ты хочешь сделать красивую вещь, нужно обращаться прежде всего к Алле Коженковой, ибо она эту красоту может сделать

Кост м миманса Осьминог. «Обру ение в монаст ре» С. Проко ьева. Ре иссёростанов ик В. Пази. (Мариинский театр, Санкт-Петербург, 1996)

Кост м д я с ектак ядо го ите я «Амадей»

такого уровня и мощи ..» А Мирзоев признался: «Алла создаёт пространство, в котором ты начинаешь бешено фантазировать, становишься талантливым и будто бы на глазах умнеешь». Кстати, за оформление постановки Владимира Мирзоева «Дракон» Алла Коженкова в 2007 году получила премию « рустальная Турандот». В этом спектакле на сцене стоял гигантский медный котёл в разрезе, а ещё было дефиле семнадцати платьев, одно из которых – сделанное из тонкого с едобного теста – бургомистр пожирал прямо с льзы. На вернисаже тоже состоялось дефиле: модели демонстрировали ослепительные по красоте костюмы из оперы «Обручение в монастыре» в постановке Мариинского театра. ту работу художник считает одной из интереснейших в своей биографии. Ведь к ней Коженкова придумала сварной металлический веер, который становился то городом с площадями и улицами, то огромным окном, то сценой для хора из 120 человек. Что-что, а удивлять зрителей Алла Коженкова умеет. И всегда следует завету своего учителя Николая Акимова: «Вовек не думай о том, сложно ли реализовать то, что задумала». No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

EXHIBITION

Provokin the ma ination Anna CHEPURNOVA Photo by Leonid B RM STRO

SET DESIGNER ALLA KOZHENKOVA MARKED

HER TH ANNIVERSARY ON ULY , . AND THIS FALL THE BAKHRUSHIN THEATRE MUSEUM OPENED AN EXHIBITION OF HER WOR TITLED “UNIDENTIFIED OB ECTS.

A dress for “Betrothal in a Monastery.” Mariinsky Theatre, 1996

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

he explanation behind the intriguing title is as follows: when the exposition was being prepared, the artist could not remember which productions some of the sketches she found on her shelves were made for. And it is not surprising, if one takes into account the fact that Kozhenkova has designed over 00 productions that ran and continue to run in different parts of the world – in Russia, the U.S., Japan, and other countries. Moreover, many of her works are true long-lifers. Among them, for instance, is Roman Viktyuk’s most famous production “The Maids”, which brought the director the reputation of a bohemian cult hero, and “Amadeus” at the Chekhov MAT. A quarter of a century into that latest production’s run Kozhenkova was asked to create new costumes, because the old ones became too worn out.

The exhibition presents photographs and sketches, as well as the actual costumes made by Kozhenkova. A dress she made for Maya Plisetskaya, for instance, which the ballerina wore for her concert program “Maya’s Ball” in honor of her anniversary. The artist recalls that during Plisetskaya’s fi rst fitting for this dress, she already looked like she lived at the end of the 18th century and had been wearing hoop skirts her entire life. Creating clothes for exacting celebrities is great art. Kozhenkova created stage costumes for Galina Vishnevskaya, Lyudmila Gurchenko, Natalya Gundareva, Vasily Lanovoy, Alla Demidova, Anna Netrebko, Viktoria Isakova... And just look at the names of the directors that the “hero of the occasion” worked with Arkady and Konstantin Raikin, Vladimir Mirzoev, Kama Ginkas, Henrietta Yanovskaya, Roman Viktyuk, Mark Rozovsky... At the opening of the exhibition Rozovsky said, “When you want to make a beautiful thing, you need to fi rst ask Alla Kozhenkova, for she will make that beauty of such level and power ..” And Mirzoev admitted, “Alla creates space

Small sketches and dra ings evoke the atmosphere of the artist s studio

Alla Ko henkova

where you begin having wild fantasies, where you become talented and seem to grow smarter right in front of everyone.” Incidentally, in 2007, Alla Kozhenkova received the Crystal Turandot award for her stage design for Vladimir Mirzoev’s production of “The Dragon.” During that production there was a giant copper cauldron in section standing on the stage, and there was also a fashion parade of seventeen dresses, one of which – made with thin edible dough – the burgomaster was gobbling down right off Elsa. There was also a fashion parade at the exhibition: the models demonstrated the dazzlingly beautiful costumes from the opera “The Betrothal in a Monastery” in Mariinsky Theatre’s production. The artist considers this work to be one of the most interesting ones in her career. It was for that opera that Kozhenkova came up with a welded metal fan that would turn ﬁ rst into a city with squares and streets, then into an enormous window, and then into a stage for a 120-person choir. If there’s one thing Alla Kozhenkova knows how do it’s to surprise her audience. And she always follows the precept of her teacher Nikolay Akimov, “Never think about whether or not it’s too difﬁcult to implement a design that you’ve created.” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

ОБЛО

КА

сенний

марафон

Кристина МА ВИЕНКО, О ьга УКС ото редостав ен рессс у бами естива ей «Артмигра ия», « бимовка», «Сезон Станис авского», « ерритория», SOLO

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

ГОД

НАЗАД ОРГАНИЗАТОРЫ ФЕСТИВАЛЕЙ С ГОРДОСТЬЮ И БЛАГОДАРНОСТЬЮ ПРИЗНАВАЛИСЬ, ЧТО НИКТО ИЗ ИНОСТРАНЦЕВ НЕ ВВ Л САНКЦИИ НЕ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ГАСТРОЛЕЙ. СЕЙЧАС ГОВОРЯТ О РЕЗКОМ СОКРАЩЕНИИ ФИНАНСИРОВАНИЯ СЕЗОНУ СТАНИСЛАВСКОГО В ДЕСЯТЬ РАЗ, NET НЕ ПОЛУЧИЛ НИЧЕГО, ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ ВЫДЕЛИЛИ ТЕРРИТОРИИ , ЗАСТРЯЛИ В БАНКЕ, ЛИ ННОМ ЛИЦЕНЗИИ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ПОЧТИ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ УДАЛОСЬ РЕ ИТЬ, И МОСКВА ВНОВЬ ОКАЗАЛАСЬ В ЭПИЦЕНТРЕ ТЕАТРАЛЬНЫХ СОБЫТИЙ. Э ТОМУ МОЖНО ТОЛЬКО РАДОВАТЬСЯ, ВЕДЬ ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЕ В КУЛЬТУРЕ НЕВОЗМОЖНО В ПРИНЦИПЕ. СЛИВКИ ОСЕННИХ ФЕСТИВАЛЕЙ В ОБЗОРЕ МИТ ИНФО . No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

и художнице, которую галеристка собирается выставлять. Текст, прозрачный, неагрессивный, рассказывает о переживаниях трёх героинь одним жарким летом. Об их встречах, тёплых чувствах друг к другу, попытках найти себя в этом утомлённом жарой месте и об их обречённости. О войне – ни слова. Политики и стёба – ноль. Есть голоса разных людей, сосредоточенных на себе, но при этом открытых миру, внемлющих ему и любящих его. Павел Пряжко, вскрывающий в своих пьесах существо и изменения языка, на этот раз предложил способ, которым человек может общаться как со своим собственным временем, так и с тем, что течёт вокруг. Новая лирика – это не украшательство действительности, но невероятно серьёзный вызов ей, попытка отстоять и защитить персональный мир человека. Защитить – значит не закрыть, но спасти от войны. К. М.

рем колокольчиков

«СА БА С Л Н Н РАД

Нова лирика

« У ЧНО М СО А ЛА Р КО

Ре иссёр митрий Во костре ов « бимовка» Фестиваль читок новых пьес молодых авторов собрал рекордное количество публики. И читка Павла Пряжко стала заведомым хитом с участием трёх актрис, guest-stars нового российского театра и кино: Светланы Устиновой («Бумер-2» Петра Буслова), Светланы одченковой (девушка с косой из фильма Станислава Говорухина «Благословите женщину» и звезда большого коммерческого кино, а также героиня «Краткого курса счастливой жизни» Валерии Гай Германики, вытащившей из актрисы совсем другое качество) и Анны Чиповской (первой красавицы «Табакерки», лирической героини «Оттепели» Валерия Тодоровского и нескольких спектаклей Константина Богомолова). Кстати, именно Чиповская заказала Волкострелову этот проект. Речь в «Пушечном мясе» идёт о таких же более или менее благополучных девушках: галеристке, её подруге

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

РДЛО СК – НАЗАД

Ре иссёр Семён Серзин «Арт-мигра ия»

Спектакль-квартирник: подушки на полу вместо театральных кресел, стакан с компотом вместо бокала шампанского, дым, боль, стихи о вечном, проза неволи, струнный скрежет электрогитар. Спектакль-оммаж – поэту Александру Башлачёву, и шире – русскому року 1980-х, и ещё шире – судьбе мальчишки, балагура, балабола, в котором неумолимо вырастает дар большого поэта и ответственности за него. Дар-приговор.

Мостик через три десятилетия перекинули первый актёр «Коляда-театра», а ныне рок-звезда Екатеринбурга Олег Ягодин – резкий, яростный, точный, как нож – и два его партнёра, которые стали настоящим открытием. Тамара Зимина с юным взглядом и полувеком работы в театре: она и мать, и жена, и муза, и восторженная поклонница – собирательный образ Женщины Поэта, которой довелось быть рядом, пережить его и жить дальше памятью о нём. Константин Итунин играет роль то его альтер эго, то злого гения, то тени, то ковёрного Судьбы, который приглашает почтеннейшую публику поприсутствовать при самосожжении поэта. В финале актёры надевают очки и шарфы – и, как пикейные жилеты, живые мертвецы рассуждают о поэте, чьи песни надолго пережили его («жизнь кончилась, и началась распродажа», как писал Евтушенко на смерть Высоцкого). А затем распускают магнитофонные кассеты, и бесконечный дождь из плёнок – пролитая в землю память или её живительная влага – струится на пол. И да, рок-н-ролл жив О. .

ипопла и и сво ода

Ре иссёр нрико Касагранде и ани а Нико о SOLO Девочка на большом экране поёт песенку – отчаянно, немного фальшиво. Диджей на сцене меняет пластинки, поёт в микрофон. Вскоре понимаешь, что девочка и диджей – одно и то же лицо, только спустя время. Но диджея трудно назвать женщиной… Уникальная актриса Сильвия Кальдерони, c идеальным, стройным телом человека-андрогина произвела на фестивале SOLO (куда она уже приезжала с «Антигоной») фурор. Её героиня – мужеподобная девочка, у которой врачи обнаружили недоразвившийся мужской пол и предложили «феминизировать» пациента: воспитанный как девочка, человек получит возможность жить как «нормальная женщина, заведёт семью», по-настоящему не ощ ущая себя женщиной. ный человек идёт в библиотеку, зная свой диагноз – «гипоплазия». Сло-

вари услужливо предлагают ему ассоциативный ряд: от гипоплазии через гермафродита и прочие термины – к монстру, чудовищу. ный человек выходит в мир, ошарашенный: он – чудовище. И выбирает свободу и своё «я», которые не вписываются в принятые обществом форматы и рамки. Стрижётся под мальчика, попадает в стрип-клуб с такими же «неформатными» людьми, в полицию, домой. Ни мальчик, ни девочка, ни гей, ни транссексуал – человек, решившийся принять себя таким, каков он есть. В спектакле наряду с «Рыбкой» Пазолини и «Контрасексуальным манифестом» Поля Пресьядо использованы фрагменты книги Джеффри Евгенидиса «Средний пол». Строго говоря, Сильвия Кальдерони сыграла вовсе не саму себя. Но я ещё никогда не видела, чтобы театральная роль была до такой степени оплачена личным капиталом: разбором собственных комплексов, переживаниями, отчаянием, борьбой со своим телом, согласием с ним – и отвоёванной свободой. О. . No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

бита, Гришка Отрепьев (Мариус Репсис), у которого весь душевный капитал – мимолётная тяга к полячке ( льжбета Латенайте), опошленная донельзя. Он пойдёт гораздо дальше, чем Годунов, но что такое чувство вины, даже и знать не будет. О. .

елесный смерч

«СФУМА О

ореогра Рашид Урамдан « ерритория»

О ипанный ан ел

«БОР С ОДУНО

Ре иссёр ймунтас Някрош с На иона ьн й театр Ви ьн са «Сезон Станис авского» Карьерная лестница манит в небеса, а ведёт в пустоту. Сталинская высотка только кажется монументальной, но валится, как картонная коробка. В мире мнимого величия и ложных целей царь Борис (в исполнении Сильвиуса Трепулиса – молодой, но уже сломленный, капризный, обиженный на судьбу) решил добиться процветания, уплатив по счёту, как ему казалось, вполне приемлемую цену – всего лишь одну жизнь. В спектакле Някрошюса как-то особенно ясно, что вина Бориса давно очевидна всем – и лицедеям-боярам, и народу в деревянных пыточных сапогах-колодках. К концу жизни Борис опрометчиво доверяет только горцу Басманову (Альгис Дайнавичюс), одинаково простодушному и аккуратному – и в преданности, и в предательстве. родивый Николка (Повилас Будрис) до зеркального блеска натирает рубашкой убиенного Димитрия скользкие полы под ногами монарха: каждый шаг становится репетицией падения. Борис походя вбивает ему в руку гвоздик – что, мол, христосик, нравится ещё будешь «Не больно » – вопит от боли Николка. А у народа, обутого в колодки, своя забава: отловили где-то ангела, запутавшегося в силках, и теперь дружно его ощипывают – обед будет Някрошюс и в самом безрадостном своём спектакле, где не осталось места для любви, для вольтовой дуги между партнёрами, между артистом и залом, всё-таки остаётся и поэтом, и провидцем. На смену Борису, заложнику своей вины, придёт литой, как бейсбольная

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Фестиваль-школа «Территория» отдаёт предпочтение спектаклям, созданным на пересечении разных искусств: таким, как «Сфумато». Название – из живописи: это техника размытого изображения, изобретателем которой считают Леонардо да Винчи. Абстракции танца соседствуют с конкретикой голоса (Чулпан аматова), который говорит об экологических бедах Земли, и фразы, произносимые обречённо и спокойно, постепенно складываются в горестную поэзию. В танце царит вавилонское столпотворение стилей – contemporary dance, степ, контактная импровизация. В памяти остаются два эпизода: девушка в бесконечном, невозможном для вестибулярного аппарата вращении закручивается в спираль, в воронку, в смерч; двое пытаются двигаться навстречу друг другу, но их движения – как у сломанных игрушек или потерявших координацию людей – нивелируют их попытки. Танцу вторит видеопроекция с выразительным лицом китайского крестьянина из убиваемой деревни с бедным рисоводством – деревню взорвут вместе с горами, чтобы ближайший город разрастался и дальше. А тайга всё отступает, а вода всё прибывает... О. .

COVER

Autumn Marathon Kristina MATVIENKO, Olga FOUX Photos courtesy of the Lyubimovka, Art-Migration, Stanislavsky Season, SOLO, and Territory festivals press services.

YEAR AGO, FESTIVAL ORGANI ERS AC NOWLEDGED ROUDLY AND WITH GRATITUDE THAT NO FOREIGNER HAD INTRODUCED SANCTIONS NONE OF THEM SAID NO TO GUEST ERFORMANCES. NOW THEY ARE TAL ING ABOUT A SHAR DRO IN FINANCING TEN TIMES LESS FOR THE STANISLAVS Y SEASON, NOTHING AT ALL FOR NET, THE MONEY THAT WAS ALLOCATED FOR THE TERRITORY WERE STUC IN THE BAN THAT HAD LOST ITS LICENCE. NEVERTHELESS, THEY MANAGED TO SOLVE RACTICALLY ALL THOSE ISSUES AND MOSCOW ONCE AGAIN FOUND ITSELF IN THE E ICENTRE OF THEATRE EVENTS. ONE CAN ONLY RE OICE AT THAT, FOR IM ORT RE LACEMENT IN CULTURE IS CONCE TUALLY IM OSSIBLE. THE BEST OF THE BEST OF FALL FESTIVALS IS RESENTED IN THIS REVIEW BY ITI INFO. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

and an artist, whose work the gallery owner plans to exhibit. The text is transparent, non-aggressive, and talks about the inner turmoils of the three heroines over the course of one hot summer. About their encounters, their warm feelings toward one another, their attempts to ﬁnd themselves in that heat-beaten place, and about the predetermination of their lives. Not a word about the war. Zero politics and jeering harshness. What it does have are the voices of various people, who are self-absorbed but are still open to the world, that listen to it and care for it. Pavel Pryazhko, who explores the essence and changes in language in his plays, this time offered a means by which human beings can communicate with their own time and with things that take place around them. New lyricism is not a way to embellish reality, rather it’s an incredibly serious challenge to it, an attempt to defend and protect a man’s personal world. To protect does not mean to close it off but to save it from the war. К. M.

in le

yricism

CANNON O PA E PR AZ

ER O

irected by mitry olkostrelov Lyubimovka The festival that showcases readings of new plays by young authors brought in record audiences. And the reading of Pavel Pryazhko’s play became a certain hit, featuring three actresses, guest stars of the new Russian theatre and ﬁlm: Svetlana Ustinova (Pyotr Buslov’s “Boomer 2”), Svetlana Khodchenkova (the girl with the braid in Stanislav Govorukhin’s “Bless the Woman” and star of big commercial cinema, as well as lead actress in “A Brief Course of Happy Life” by Valeria Guy-Germanika, who drew out a completely different quality from the actress), and Anna Chipovskaya (the reigning beauty of the Tabakerka Theatre, lyrical heroine of Valery Todorovsky’s “The Thaw” and of several productions by Konstantin Bogomolov). Incidentally, it was Chipovskaya who commissioned this project from Volkostrelov. “Cannon Fodder” talks about the similar more or less successful young women: a gallery owner, her friend

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

ells Time

A A ER O AN AC

– EN N RA

irected by Semen Ser in Art-Migration It’s a house party production: pillows on the ﬂoor instead of theatre seats, a glass of kompot instead of champagne, smoke, pain, poems about the eternal, prose about captivity, the rattling of strings on electric guitars. The production is an homage to poet Alexander Bashlachev and broader – to Russian rock of the 1980s, and broader still – to the life of a boy, a joker and a

chatterbox, who inevitably nurtures within him the gift of a great poet and the sense of responsibility for it. Oleg Yagodin, lead actor of the Kolyada Theatre and now a Yekaterinburg rock star – sharp, fierce, and precise as a knife, and his two partners, who became a true discovery, cast a bridge over three decades. Tamara Zimina with her youthful gaze and half a century of work in theatre: she is the mother, and the wife, and the muse, and the enthusiastic admirer – a collective image of a Poet’s Woman, who happened to be near him, to outlive him, and to live on with a memory of him. Konstantin Itunin plays the part that alternates between his alter ego, his evil genius, his shadow, and the clowning Fate that invites the esteemed audience to witness the poet’s self-immolation. In the finale the actors put on glasses and scarves and then these living dead talk, like smattering laymen, about the poet, whose songs have long outlived him (“life ended and now the selling-off began”, as wrote Evtushenko on the death of Vysotsky). And then they unwind audio cassette tapes, and an endless rain of tape – a memory spilled into the ground, or its life-giving moisture – streams down onto the floor. And, yes, rock’n’roll lives

ypoplasia and

reedom

irected by nrico Casagrande and aniela icolo SOLO A girl on a big screen is singing a song – ﬁercely and a bit out of tune. A DJ on stage changes records and sings into a microphone. You soon realize that the girl and the DJ are one and the same, but only after a little while. But it’s hard to call the DJ a woman… Silvia Calderoni – a unique actress with an ideal slender body of an androgynous person – caused quite a sensation at the SOLO festival (which she had already attended previously with “Antigone”). Her heroine is a masculine girl whose doctors diagnosed her as having male hypogonadism and offered to “feminize” the patient: raised as a girl, this person will get a chance to live like “a normal woman, have a family”, without ever really perceiving herself as a woman.

This young person goes to the library, knowing the diagnosis – hypoplasia. Dictionaries there oblige with an associative array: from hypoplasia through hermaphrodite and other terms to monster, freak. The young person goes back out into the world ﬂabbergasted: he’s a monster. And he chooses freedom and his own “self” that do not ﬁt the formats and framework established by the society. He gets a boy haircut, ends up in a strip club with other “nonstandard” individuals, then the police station, then home. He’s neither a boy, nor a girl, neither gay, nor transsexual – a man, who decided to accept himself the way he is. The production features excerpts from Jeffrey Eugenides’s book “Middlesex” alongside Pasolini’s “Fish” and Paul Preciado’s “Contrasexual Manifesto.” Strictly speaking, Silvia Calderoni didn’t play herself. But I have never seen a theatre role being redeemed with so much personal toll: analyzing one’s personal inhibitions, emotional turmoils, despair, struggling with one’s own body, coming to an understanding with it, and winning back freedom. О.F.

Physical Tornado

MATO

Choreographer Rachid Territory

ramdane

The Territory festival school gives preference to productions that go beyond the framework of theatre, productions that have been created at the intersection of most varied paths. “Sfumato” is this year’s most vivid example of such an intersection. The name comes from the world of painting: it’s a technique of blurred, smoky image, whose origins No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

are credited to Leonardo da Vinci. The abstractions of dance are found alongside the speciﬁcs of voice (Chulpan Khamatova) that talks about the Earth’s ecological troubles, and the phrases, spoken in a doomed and almost calm fashion, gradually line themselves into a mournful poetry. The dance is a Babylonian confusion of styles – contemporary dance, step dance, contact improvisation. Two fantastical scenes linger in memory: a young woman in an endless rotation, impossibly punishing for one’s vestibular apparatus, is twisting into a spiral, a funnel, a tornado; two people are trying to walk toward each other, but their movements – like those of broken toys or people who lost their coordination – negate their attempts. The dance is echoed by video projection with an expressive face of a Chinese peasant from a soon-to-bedestroyed village with poor rice growing statistics – the village will be blasted along with the mountains so that the nearby city could continue to expand. And the taiga continues to retreat, while the water continues to advance. О. F.

epl med An el

irected by imuntas ekro ius ational Theatre of ilnius The Stanislavsky Season The corporate ladder beckons to the sky but leads into nothingness. A Stalin-era highrise only looks monumental, but it crumples like a cardboard box. In a world of putative greatness and false goals Boris (played by Silvius Trepulis – young, but already broken, capricious, resentful of his fate)

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

decided to achieve prosperity, having paid for it a rather reasonable, in his own view, price – only a single life. In Nekro ius’s production it is somehow made especially clear that Boris’s guilt is evident to all – the hypocritical boyars and the people in wooden torture boots. Toward the end of his life Boris imprudently puts all of his trust in mountain dweller Basmanov (Algis Dainavi ius), equally unsophisticated and neat both in his allegiance and his betrayal. Blessed fool Nikolka (Povilas Budris) rubs the slippery ﬂoors under the monarch’s feet with the shirt of slain Dimitri, giving them mirror-like polish: every step becomes a rehearsal of the fall. Boris drives a nail into his hand in passing – you like that, huh, Christeyboy want more “Doesn’t hurt ” – Nikolka howls with pain. And the people, dressed in torture boots, have their own means of entertainment: they captured themselves an angel that got caught in a snare, and are now busy depluming him together – they’ll have him for dinner Nekro ius remains a poet and a prophet even in his most joyless production, where there’s no longer room for love, for an electric arc between partners, between an actor and the audience. Grishka Otrepyev (Marius Repsys), sturdy as a baseball bat, will come to replace Boris, a hostage of his own guilt. Grishka’s only emotional capital consists of his short-lived attraction for a Polish girl (Elzbieta Latenaite), vulgarized to the extreme (during their declaration of love, water will spurt forth from the numerous sprinklers for nighttime watering, making a laughingstock out of that declaration). He will go much further than Godunov, but he will never even know the meaning of guilt. О. F.

Ф С

АЛ

На иона ьн й ба ет Марсе я

ане атко о равновеси Ната ия КО ЕСОВА.

В ЭТОМ ГОДУ

ото редостав ен

ресс-с у бой

естива я

Й ФЕСТИВАЛЬ ТАНЦА В МОНПЕЛЬЕ СОБРАЛ СОЛИДНУЮ ЮБИЛЕЙНУЮ АФИ У. СРЕДИ УЧАСТНИКОВ САМЫЕ ГРОМКИЕ ИМЕНА И ТРУППЫ СОВРЕМЕННОЙ ХОРЕОГРАФИИ ОХАД НААРИН С ТЕАТРОМ БАТ ЕВА , НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАЛЕТ МАРСЕЛЯ, ХОРЕОГРАФЫ МАГИ МАРЕН, АКРАМ ХАН И АНН ТЕРЕЗА ДЕ КЕРСМАКЕР, ПЕРВЫЙ НА СЕГОДНЯ НИЙ ДЕНЬ ИСПОЛНИТЕЛЬ АУТЕНТИЧНОГО ФЛАМЕНКО ФАРРУКИТО И ЕЩ ДЕСЯТКИ ТРУПП, ИСПОЛНИТЕЛЕЙ, БАЛЕТМЕЙСТЕРОВ. ДВЕ НЕДЕЛИ ЗНОЙНЫЙ СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД ЖИЛ ЯРКИМИ ФЕСТИВАЛЬНЫМИ РИТМАМИ.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

хад Наарин, философски назвавший свой новый спектакль ast ork (« оследнее прои ведение ), бесспорно, самый звёздный участник программы. И труппа «Батшева» (Израиль) представила зрелище завораживающее, приковывающее внимание, глубокое, незабываемое. Звучит медитативная музыка (Гриша Лихтенбергер), на дальнем плане медленно бежит – и будет бежать на протяжении всего спектакля – танцовщица в синем платье, остальные артисты творят чудеса. Сюжета нет, но каждая связка движений, каждый новый изобразительный эпизод, мизансцена, дуэт наполняют визуальность содержанием. В палитре хореографа и медленная плавность, и атлетизм, и ритуальность, и механистичность движений. Стиль Охада Наарина, узнаваемый и одновременно неожиданный, каждый раз открытие. Саван и лица в масках, чёрные монашеские одеяния, белый флаг и оружие – вот «аксессуары» современной эпохи, отзвуки которых постановщик уловил и перевёл на свой язык символов и жестов. Ассоциации с агрессией окружающего мира, шатким равновесием войны и перемирия, безусловно, прочитываются. Ритм замедляется до роботообразных «электронных» повторов и, наконец, до полной статики, когда некто сцепляет скотчем тела танцовщиков, превращая их в инсталляцию в сети клейких лент.

Last

Sakinan g

p batar

Кристиан Риццo, представляющий Национальный центр хореографии Монпелье Лангедок-Руссильон в спектакле-высказывании akinan e p atar («Сильнее страдает тот ла который ере ь оль е все о ) выразил восприятие мира иммигранта. то монолог для одного исполнителя – турецкого артиста Керема Гелебека. Ключевые понятия «здесь» и «там», появляющиеся в виде табличек here и there, ограничивают этот замкнутый мир. Представление дюссельдорфской группы «Новые танцы» экстравагантного немецкого балетмейстера по имени VA W lﬂ « орео рафи рналистика короткие к ски вообще не имело фиксированного хронометража. Исполнители через наушник получали от постановщика команду, что делать: брать электрогитару и играть, стрелять из пистолета, падать ничком на авансцене и так далее. та дерзкая забава разворачивалась в интерьерах старинного Театра комедии, но все же осталась изощрённой игрушкой на стыке жанров танца, перформинг-арта и музыки – для одного человека: её автора.

ork No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

« ореогра ия урна истика, короткие куски»

С ОЛН Л Ч Р З НАУ Н К ОЛУЧАЛ О ОС АНО КА КОМАНДУ Ч О Д ЛА БРА Л К РО АРУ РА С Р Л З С ОЛ А АДА Н ЧКОМ НА А АНС Н АК ДАЛ

Имя испанского танцовщика Фаррукито весьма авторитетно в мире фламенко. Представитель легендарной семьи, внук прославленного Фарруко, этот молодой гений андалусского танца пленяет какую угодно публику. В новом спектакле Pinacenda (по-андалусски «Доро а ) он выступает соло в окружении музыкантов и певцов, ведя страстный, возвышенный, горделивый диалог танца и музыки. Под хриплое, аутентично дикое пение и яростные переборы гитары, звуки флейты, скрипки, ударных он как бы

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

разговаривает с женщиной, флейтой, скрипкой – и каждый эпизод исполняется танцовщиком как последний. Ажурная тень Альгамбры возникает на заднике, на авансцене на крошечном алтаре горит свеча. В финале Фаррукито рассыпает по сцене розы из корзины в память о членах своей семьи: их уже нет с ним, но они незримо присутствуют в его выступлениях. Танец артиста – это и гимн, и молитва одновременно. Гремящие каблуки высекают из сцены искры, белая рубашка танцующего на столе артиста сияет в полумраке, мужественные повороты корпуса, плавно раскрывающиеся руки, говорящие кисти заставляют вспомнить лучших танцовщиков фламенко. Музыкальные интермеццо в спектакле – отдельные номера, во время которых мы слышим ритм сердца, отбиваемый стальными ладонями. Все инструменталисты и певцы – звезды в своём жанре. Фаррукито всегда использует в спектаклях оригинальную, специально созданную для него музыку. Традиционные представления музыкантов и певцов – вечный обман: фламенко никогда не заканчивается. Легендарный Фарруко, дед артиста, танцевал до конца. Потому что танцевал сердцем. И по этой «Дороге» продолжает идти Фаррукито. Мон е ье

аррукито

Москва

FESTIVAL

“Pinacenda”

The ance of ra ile alance atalia KOLESOVA. Photos courtesy of the festival press service

THIS

YEAR THE TH MONT ELLIER DANCE F ESTIVAL UT TOGETHER AN IM RESSIVE LAYBILL. THE ARTICI ANTS INCLUDE SOME OF THE MOST FAMOUS NAMES OF CONTEM ORARY CHOREOGRA HY OHAD NAHARIN WITH THE BATSHEVA DANCE COM ANY, THE BALLET NATIONAL DE MARSEILLES, CHOREOGRA HERS MAGUY MARIN, A RAM HAN AND A NNE TERESA DE EERSMAE ER, FARRU UITO TODAY S NUMBER ONE ERFORMER OF AUTHENTIC FLAMENCO DANCE, AND DO ENS OF OTHERS. FOR TWO WEE S THE MEDIEVAL CITY LIVED IN BRIGHT FESTIVAL RHYTHMS. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

O “Sakinan g

p batar”

had Naharin with his Batsheva company (Israel), whose latest production is philosophically titled ast ork , is unquestionably the program’s most renowned participant. Meditative music (Grisha Lichtenberger) is heard playing, a female dancer in a blue dress is running slowly in the background during the entire production, the other artists are performing miracles. There is no plot, but every string of movements, every new descriptive episode, every mise-en-sc ne, every duet ﬁll the visual with content. The choreographer s palette has

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

slow smoothness, and athleticism, rituality and rigidity of movements. Ohad Naharin s style is both recognizable and unexpected – a discovery every time. A shroud and masked faces, black religious habits, a white flag and weapons – such are the “accessories” of modern age, and the director captured their echoes and transposed them to his language of symbols and gestures. Associations with the aggression of the world around us, the fragile balance of war and truce can certainly be seen in them. The rhythm slows down to robot-like repeats, and, finally comes to a complete standstill, when someone attaches the bodies of the dancers to one another with Scotch tape, turning them into an installation within a web of sticky tapes. Christian Rizzo, who represents the Centre Chor ographique National de Montpellier Languedoc-Roussillon in the statement production of akinan e p atar ( An overprotected eye al ays ets sand in it ), expressed an immigrant s perception of the world. This is a monologue for one performer – Turkish artist Kerem Gelebek. Key concepts of “here” and “there” that appear as signs set boundaries for this closed-off world. The performance of Chor(e) o raphie o rnalism s k r e st cke by Düsseldorf s Neuertanz Company, led by the extravagant German choreographer VA W lfl, had no timekeeping at all. Performers received directions via headphones from the director: to take an electric guitar and play, to shoot a gun, to fall face down on the proscenium, etc. This audacious play was unfolding within the interiors of the old Comedy Theatre, but it still remained a sophisticated toy at the intersection of the genres of dance, performing arts and music – for one person: its author.

“Last

ork”

“Pinacenda”

The name of Spanish dancer Farruquito is very well respected in the world of flamenco dancing. A representative of a legendary family, the grandson of the famous Farruco, this young genius of Andalusian dance can captivate any audience. The new production of Pinacenda ( Path in Andalusian) has him performing solo, surrounded by musicians and singers, conducting a passionate, exalted, and haughty dialogue of dance and music. He seems to be speaking to the woman, the flute, the violin to the sounds of husky, authentically wild singing and furious guitar fingering, the voices of the flute, the violin, the drums, and each episode is performed in such a way as though it were the last. Alhambra s delicate shadow appears on the backdrop, a candle burns on a tiny altar. In the finale Farruquito scatters roses on the stage in memory of his family members. The artist s dance is both a hymn and a prayer. The thundering heels draw sparks from the stage, the white shirt glistens in the semidarkness, the manly twists of the body, the smoothly opening arms, the talking hands remind us of the best flamenco dancers. Musical intermezzo in the production are separate numbers, during

OC AT ON T T EA RE ON O T E OR ARO N T E RA E A ANCE O AR AN TR CE CAN CERTA N E EEN N A T OR which we hear the rhythm of the heart beat out by steel palms. All the instrumentalists and singers are stars in their own genres. In his performances Farruquito always uses music that was created speciﬁcally for him. Traditional conceptions of musicians and singers are an eternal trickery: ﬂamenco is never over. The legendary Farruco, the artist s grandfather, danced until the very end – danced with his heart. And Farruquito continues to follow that “Path.” Montpellier No 5–6

2015

Mosco МИТ-ИНФО

НО ОС Л

а «Стравинский» на месте внутреннего двора давняя ме та митрия ертмана

Настройка в дно о не а О ьга КАНИСКИНА ото редостав ен ресс-с у бой театра « е икон-о ера»

ПОСЛЕ

МНОГОЛЕТНЕЙ РЕКОНСТРУКЦИИ Г ЕЛИКОН ОПЕРА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ. НЕ ПОТЕРЯВ В ПУТИ НИ ОДНОГО СОТРУДНИКА, С НЕСКОЛЬКИМИ НОВЫМИ АРТИСТАМИ И ДВУМЯ ПОДАРЕННЫМИ УНИКАЛЬНЫМИ РОЯЛЯМИ.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

еликон-опера» родилась совсем не так, как обычно рождаются оперные театры. 25 лет назад 2 -летний выпускник ГИТИСа Дмитрий Бертман в компании с несколькими певцами и оркестром… в семь человек начали играть оперные спектакли в здании на Большой Никитской (тогда она называлась улицей Герцена), в Доме медика. Маленький дерзкий театрик, перевернувший распространённое представление об опере как о монументальном, застывшем искусстве, стремительно развивался, обрастая поклонниками, премиями, гастролями и невиданным по разнообразию репертуаром. Притом, что примерно треть своей жизни «Геликон» вынужден был скитаться

по «с ёмным квартирам» (бывшее помещение театра Et Cetera на Новом Арбате) и гастролям – из-за назревшего ремонта, который превратился в глобальную реконструкцию, отягчённую кризисами, сменой инвесторов и совсем уж незапланированной борьбой с общественной организацией «Архнадзор», которая настаивала на сохранении всего комплекса в первозданном виде. Правда, у столь длительной задержки были и свои плюсы. Так, оборудование, которое планировалось закупить, устарело и даже перестало выпускаться, и к своему новоселью «Геликон-опера» получила новейшую световую и звуковую технику. Впрочем, знаменитый дом на Большой Никитской перестраивался… восемнадцать раз. Его хозяйка княгиня Шаховская любила путешествовать и каждый раз привозила домой новые архитектурные впечатления, которые тут же использовала при очередной переделке дома. Например, парадной лестнице придала вид той, что была в её итальянском имении Сан-Донато. Созидательно-разрушительная деятельность княгини (характеристика Дмитрия Бертмана) привела к тому, что ей пришлось даже судиться с генерал-губернатором Москвы из-за того, что дом выступал за положенную красную линию. Суд Шаховская проиграла, но дом остался нетронутым. В начале века он сдавался в аренду. Здесь бывали люди, составляющие весь цвет русской культуры. Алиса Коонен играла тут Саломею – в одном рубище, в дикий мороз: публика в зале не снимала шуб, и только один зритель из солидарности с актрисой разделся – Анатолий Луначарский. В этих стенах состоялся первый концерт в России Клода Дебюсси. Одно время здание занимала частная опера Зимина, где пел Шаляпин. Когда дом был национализирован, княгиня Шаховская сняла комнату по соседству, в которой жила до своего от езда во Францию. Продав итальянскую виллу, она субсидировала театр и хор, церкви подарила орган. Могилу княгини геликоновцы так и не нашли, зато случайно узнали, что церковь, где её отпевали, находилась на той же улице, что и гостиница, где они жили во время французских гастролей. Кстати, Франция в некотором роде «повинна» в масштабной реконструкции театра. Среди страстных поклонников «Геликон-оперы» был тогдашний президент

Франции Жак Ширак, который старался не пропускать гастроли театра в Париже (а «Геликон» был там частым гостем). В 2002 году во время визита в Москву Ширак попросил включить в свой график посещение «Геликон-оперы». Театр наполнился сотрудниками ФСО, которые пришли к выводу, что французского президента везти сюда категорически нельзя: здание в аварийном состоянии. Так родилось начальственное решение о реконструкции театра – сперва в виде инвестиционного проекта (когда тот, кто оплачивает ремонтные работы, претендует и на часть площадей). Шли годы, производились расчеты, прикидывались сметы, руководство театра вполне об яснимо волновалось за свои помещения. Пока однажды предыдущий мэр Москвы рий Лужков, глядя на толстую папку с бумагами, не воскликнул: «Да неужели город не может себе позволить театр отремонтировать » И… дело затянулось ещё на несколько лет из-за подготовки новых документов. Зато в итоге осуществились самые дерзкие архитектурные мечты Дмитрия Бертмана. И главная из них – устроить на месте внутреннего двора, где обычно парковались несколько

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

машин, болтали на лавочках старушки да приторговывали наркотиками тёмные личности, новый оперный зал. Его основные особенности – княжье крыльцо в псевдорусском стиле на месте, где обычно бывает царская или правительственная ложа, потолок, воспроизводящий вид звёздного неба на нашей широте, и уникальные люстры, которые сами «регулируют» акустику в зависимости от того, что сегодня дают – фортепианный концерт или «многолюдную» оперу. Иными словами, зал, который настраивается как музыкальный инструмент. Акустику в нём уже протестировали многие известные певцы, в том числе Дмитрий воростовский. Одно из «ослепших» окон стены когда-то служило рамой для иконы, и теперь икона Георгия Победоносца снова занимает это место. Зал получил имя Стравинского – именно с его камерной оперы «Мавра» началась история «Геликона» (кстати, новый зал – первое место в Москве, где увековечено имя этого композитора). Каждый закуток в возрождённом театре теперь носит то или иное славное имя. Обновлённый бело-синий зал, в котором бывали Чайковский, Шаляпин, Стани-

Усадьба княгини аховской ерестраива ась восемнад ать раз

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

славский и другие великие люди и к которому привыкла публика «Геликона», получил название «Белоколонный зал княгини Шаховской-Глебовой-Стрешневой». Фойе дали имя Сергея Зимина, а светлому атриуму со стеклянным потолком – имя Шаляпина. Под стеклянным полом помещены камни, найденные в Клину (Чайковский), Байройте (Вагнер), на горе Олимп (все музы), в Зальцбурге (Моцарт), у Стены Плача… Есть фойе Модеста Чайковского, зал «Покровский», зал «Образцова», зал «Тихонов» (в честь дирижёра Кирилла Тихонова, который прошёл с «Геликон-оперой» весь путь её становления, начиная с оркестра из нескольких человек). Нашлось место и для музея оперы, и для оперной библиотеки. С ноября «Геликон» заживёт активной театрально-концертной жизнью. Зрителей ждёт серия из семи оперных дивертисментов с участием мировых звёзд. Зал «Покровский» откроется «Кофейной кантатой» Баха. Зал «Образцова» – оперным балом в честь великой певицы. Зал «Стравинский» – премьерой «Садко» Римского-Корсакова, а затем – гастролями итальянской балетной труппы NoGravity Dance Company. Белоколонный зал – «Свадьбой Фигаро» Моцарта. Среди премьер наступившего сезона – детский спектакль «Сказочный город», мировая премьера оперы «Доктор Гааз» Алексея Сергунина на либретто Людмилы Улицкой в постановке Дениса Азарова, «Паяцы» Леонкавалло в постановке лауреата премии «Нано-опера» Дмитрия Белянушкина. В репертуар вернутся хиты «Геликона» – «Летучая мышь» Штрауса и « арица» Давида Тухманова. А самого Дмитрия Бертмана ждут с постановками Финская национальная опера и Дюссельдорфский оперный театр Deutsche Oper am Rhein.

E ARM N

elikon-opera likes both classical style and vaudeville cancan

T nin the tarry ky Olga KANISKINA Photos courtesy of Mosco

FOLLOWING MANY

elikon opera

YEARS OF RENOVATIONS AND WANDERING FROM ONE VENUE TO THE NEXT, MOSCOW S HELI ON O ERA THEATRE HAS FINALLY RETURNED HOME. WITHOUT LOSING A SINGLE EM LOYEE ALONG THE WAY, AND HAVING GAINED SEVERAL NEW ARTISTS AND HAVING BEEN RESENTED WITH TWO UNI UE GRAND IANOS.

he Helikon Opera was created in a manner different from the way opera theatres are usually born. 25 years ago, Dmitry Bertman, a 2 -year-old graduate from the Russian Academy of Theatre Arts, along with several singers and a… seven people orchestra began performing operatic productions in the building on Bolshaya Nikitskaya (which, back in the day, was called Herzen Street), at the House of Medics. This small, insolent theatre that transformed the prevailing opinion of opera as a monumental, frozen art, was growing by leaps and bounds, acquiring admirers, awards, touring performances and a repertoire of unseen variety. And that is, taking into account the fact that almost half of its life Helikon was forced to wander from one “rental apartment” to the next (the former Et Cetera theatre on Novy Arbat) and go on tours – all because No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

“Back in the SSR ”

of long overdue repairs that turned into a comprehensive reconstruction. Admittedly, though, the famous building on Bolshaya Nikitskaya was reconstructed… eighteen times. Its owner, Countess Shakhovskaya, loved to travel, and each time she would bring home new architectural ideas that she would immediately use for her next renovation of the house. For instance, she made the main staircase look like the one that was in her Italian estate of San Donato. The countess’s creativelydestructive activity (Dmitry Bertman’s characteristic) led to her litigations with Moscow’s Governor General over the fact that her house went over the approved red line. Shakhovskaya lost the litigations, but the building remained untouched. In the early 20 th century it was rented out. It played host to the cream of Russian culture. Here, Alisa Koonen performed her famous Salome – in tatters alone, in savage cold: spectators in the audience never took off their winter coats, and only one member in the audience took his off in solidarity with the actress – Anatoly Lunacharsky. These walls saw Claude Debussy’s first concert in Russia. At one point the building housed the Zimin Private Opera, where Chaliapin performed. When the building was nationalized, Countess Shakhovskaya rented a room nearby, where she lived until moving to France. Having sold her Italian villa, she subsidized the theatre and the choir, and gave the organ to the church. The Helikon flock never did manage to locate the countess’s tomb, but they did accidentally find out that the church, where her funeral service was performed, was located on the same street as the hotel where they lived during their tour in France.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Incidentally, France was in a way “responsible” for the large-scale reconstruction of the theatre. Jacques Chirac, then president of France, was among Helikon Opera’s most ardent admirers, and he always tried his best to attend all of the theatre’s performances in Paris (Helikon was a frequent visitor there). In 2002, during his visit to Moscow, Chirac asked for a visit to the Helikon Opera to be included into his itinerary. FSO agents ﬁled into the theatre and came to the conclusion that they could under no circumstance bring the French president here: the building was unsafe. That is how the from-the-top decision to renovate the theatre came about, and during that renovation Dmitry Bertman’s most daring architectural dreams came true. The most important of those being to create a new opera hall in place of the inner courtyard where several cars were usually parked. Its primary distinctive features are the ornate prince’s porch in the pseudo-Russian style in the place where the imperial or the government box usually is, the ceiling that recreates

Stravinsky Big all instead of inner yard as a lifelong dream of mitry Bertman

the look of a starry sky in our latitude, and unique chandeliers that “regulate” the acoustics based on today’s particular performance – a piano concert or an opera with many performers. In other words, an audience hall that can be tuned like a musical instrument. The acoustics there have already been tested by many famous singers, including Dmitry Hvorostovsky. One of the wall’s “blinded” windows used to serve as a frame for an icon, and now the icon of Saint George once again hangs in that place. The audience hall was named after Stravinsky – it was with his chamber opera “Mavra” that Helikon’s history began (incidentally, the new audience hall is the ﬁ rst place in Moscow that immortalizes the composer’s name). Every nook in the reborn theatre now carries one famous name or another. The renovated white and blue audience hall that was frequented by Tchaikovsky, Chaliapin, Stanislavsky and other great individuals and that the Helikon audience had become accustomed to was named the Countess Shakhovskaya-Glebova-Streshneva White Column Hall. The foyer was named after Sergei Zimin, and the bright glass ceiling

“ n Ballo in Maschera”

atrium – after Chaliapin. Rocks have been placed under the glass ﬂoor, rocks found in Klin (Tchaikovsky), Bayreuth (Wagner), on Mount Olympus (all the muses), in Salzburg (Mozart), at the Wailing Wall… There is the Modest Tchaikovsky Foyer, the Pokrovsky Hall, the Obraztsova Hall, the Tikhonov Hall (in honor of the director Kirill Tikhonov, who was with the Helikon Opera during the entire period of its formation, starting from the orchestra that was composed of only a few people). There is even a place for an opera museum and an opera library. Starting in November, Helikon will live a full theatre and concert life. Audiences will be treated to a series of seven operatic entertainment shows featuring world stars. The Pokrovsky Hall will open with Bach’s “The Coffee Cantata.” The Obraztsova Hall – with an opera ball in honor of the great singer. The Stravinsky Hall – with a premiere of Rimsky-Korsakov’s “Sadko” and then with guest performances by the Italian ballet troupe NoGravity Dance Company. The White Column Hall – with Mozart’s “The Marriage of Figaro.” This season’s premieres include a children’s production titled “A Fairytale City”, a world premiere of Aleksey Sergunin’s opera “Doctor Haass” in Denis Azarov’s production with libretto by Lyudmila Ulitskaya, Leoncavallo’s “Pagliacci” – a production by Dmitry Belyanushkin, winner of the Nano Opera award. Helikon’s hit productions of Strauss’s “Die Fledermaus” (“The Bat”) and David Tukhmanov’s “Tsaritsa” will return to its repertoire. And Dmitry Bertman himself is expected to bring his productions to the Finnish National Opera and the Deutsche Oper am Rhein opera theatre in Düsseldorf. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

РА

ла иринте отра ений

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Ольга Романцова Фото предоставлены пресс-службой Баварской государственной оперы

«Лулу»

австрийского композитора А льбана Берга стала четвёртой постановкой режиссёра Дмитрия Чернякова в Баварской государственной опере. Н а этот раз он выбрал не такой масштабный опус, как уже поставленные здесь «Хованщина», «Диалоги кармелиток» и «Симон Бокканегра», а историю о роковой женщиневамп.

т орая после «Воццека» опера ученика Шёнберга, представителя Нововенской школы Альбана Берга при жизни композитора целиком не исполнялась. Она осталась незавершённой из-за скоропостижной смерти Берга, последовавшей в 1935 году. У оперы захватывающий сюжет и неординарная музыка. Берг сам сочинил либретто по декадентским мелодрамам Франка Ведекинда «Ящик Пандоры» и «Дух Земли». Девушка No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Лулу буквально по трупам своих возлюбленных поднимается вверх по социальной лестнице (её мужья кончают жизнь самоубийством, последнего Лулу застрелила сама), после чего стремительно скатывается вниз, становится проституткой, а затем и жертвой Джека Потрошителя. Опера написана в додекафонной технике: составленные, словно ребус, из двенадцати музыкальных тонов мелодические линии, темы и сочетания голосов звучат то нежно, то экспрессионистски-яростно, то на редкость иронично. Плюс оригинальная оркестровка и эпизоды в стиле шпрехштимме, когда часть фраз герои не поют, а произносят – как в драматическом театре. «Лулу» имеет славу одной из самых шокирующих и скандальных опер века. Ведекинд первым вынес на театральные подмостки обсуждение сексуальных проблем, Берг дополнил его текст собственными мыслями о взаимоотношениях полов, тяге мужчин и женщин друг к другу и о плотских инстинктах, вырвавшихся из подсознания помимо воли разума. Словом, Берг заговорил в опере на запретные темы.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

В результате его вдова елен, не желая, чтобы «Лулу» шла в театре, скрывала наброски финального, неоконченного, акта (то ли боясь дурной славы, то ли из ревности к анне Фуш, прототипу главной героини, которую Берг в последние годы называл своей музой). Дописать партитуру оперы и исполнить её целиком удалось лишь в 1979 году, через несколько лет после смерти фрау Берг. В прологе оперы укротитель зверей представляет публике героев, сравнивая каждого с каким-нибудь животным. Лулу он называет ядовитой змеёй, которая «приманивает, развращает и убивает». В спектакле Чернякова Лулу в этот момент стоит рядом с высоким мужчиной, крепко сжав его руку. то её опекун доктор Шён. Только его она, по версии режиссёра, по-настоящему любила. А застрелила случайно, как часто бывает в спектаклях Чернякова: во время ссоры в руке оказался пистолет – и палец нажал на курок. Лулу (Марлис Петерсен) в этом спектакле – молодая современная девушка, которая только входит в жизнь, ещё не понимая, чего хочет добиться. Но от сверстниц её отличает умение провоцировать и соблазнять мужчин: Лулу выросла на улице, где и прошла соответствующую «школу». Чужая страсть не вызывает в ней отклика, лишь удивляет, пугает или смешит. Доктор Шён (Бо Сковхус играет его человеком властным, жёстким, привыкшим распоряжаться чужими судьбами, даже если ради этого нужно «пойти по трупам») пытается пристроить Лулу: найдёт ей мужа, потом ещё одного, затем сделает своей любовницей, в конце концов сам женится на ней. Она всякий раз будет

отчаянно сопротивляться, ломая жизнь себе и ему. Так и останется недосягаемой, неприрученной и слишком поздно поймёт, кого по-настоящему любила. Взаимоотношения доктора Шёна и Лулу стали главной сюжетной линией этого спектакля, превратив опус о женщиневамп в историю о том, как мучительна бывает любовь и сколько боли она может доставить. Черняков перенёс действие в наши дни и придумал хай-тековую декорацию: лабиринт из коридоров со стеклянными стенами. На стекле рисуют портрет Лулу – эскиз женской фигуры, сделанный лёгкими белыми мазками. Герои отражаются в прозрачных плоскостях, а публика видит коллаж из отражений: поверх фигур героев бликует отражение дирижёра, стоящего за пультом в оркестровой яме. Взаимоотношения Лулу и доктора Шёна отражаются в движениях танцовщиков contemporary dance (хореограф Татьяна Баганова): после каждой смерти мужчины и женщины заполняют сцену, появляясь из всех углов. Они то страстно тянутся друг к другу, то стремительно отталкивают-

ся, танец страсти постепенно превращается в танец смерти. Марлис Петерсен – Лулу три с лишним часа царит на сцене: поёт, говорит и поразительно искренне играет. В головоломной партии, больше похожей на американские горки, её голос звучит то девически чисто и звонко, то поженски страстно, в финале достигая трагического накала. Её Лулу убивает себя сама, потому что не может простить. Заметив сходство между Джеком Потрошителем и Шёном (обе роли, по замыслу композитора, исполняет один певец), она сначала тянется к нему, чтобы ощутить его прикосновения, а потом направляет его руку с ножом себе в живот. Оркестр под управлением Кирилла Петренко – одного из лучших дирижёров Германии, а с 201 года музыкального руководителя Баварской оперы – исполняет музыку Берга точно, строго и легко. Кристальная ясность его звучания сравнима разве что с прозрачностью стеклянных стен лабиринта. Но в глубине хрустального потока звуков – бездна, в которую затянуло и Лулу, и любивших её мужчин.

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

OPERA

nside a a yrinth of Re ections Olga Romantsova Photo are provided by the Bavarian State Opera

ALBAN BERG S

O ERA, THE SECOND ONE AFTER WO EC FOR THIS STUDENT OF SCHOENBERG AND RE RESENTATIVE OF THE SECOND VIENNESE SCHOOL, REMAINED UNFINISHED DUE TO THE COM OSER S SUDDEN DEATH IN .

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

erg himself wrote the libretto based on Frank Wedekind’s decadent melodramas “Pandora’s Box” and “Earth Spirit.” The young woman Lulu climbs the social ladder by basically stepping over her lovers’ dead bodies (her husbands commit suicide, Lulu herself shot the last one), after which she rapidly slides back down, becomes a prostitute and then a victim of Jack the Ripper. The opera was written in the technique of dodecaphony: the lines of melody, composed of twelve

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

musical tones like a jigsaw puzzle, the themes and the fusion of voices are delicate at one moment, furiously expressionistic the next, and at times uncommonly ironic. “Lulu” has the reputation as one of the most shocking and scandalous operas of the 20 th century. Wedekind was the first to bring the discussion of sexual problems onto theatre stage, and Berg began talking about forbidden subjects in opera. As a result, his widow Helene, who did not wish for “Lulu” to be shown in theatre, hid the sketches of the last, unfinished act (whether it was because she was afraid of disrepute, or because of her jealousy toward Hanna Fuchs, the inspiration for the lead character, whom Berg in his later years called his muse). It wasn’t until 1979, several years after the death of Frau Berg, that it became possible to finish the opera’s score and perform it in its entirety. In the opera prologue an animal tamer introduces the characters to the audience, comparing each of them with an animal. He calls Lulu a poisonous snake that “lures, corrupts and kills.” At that point in Tcherniakov’s production Lulu is standing next to a tall man, holding him tightly by the hand. It’s her guardian, Dr. Sch n. In the director’s version, he is the only one she truly loved. And she shot him by accident, as it frequently happens in Tcherniakov’s productions: a gun happened to be in her hand during an argument. In this production, Lulu (Marlis Petersen) is a young, modern woman, who is just starting out in life. But she differs from her contemporaries by her ability to provoke and seduce men: Lulu grew up in the streets, where she graduated the corresponding “school.” She is not moved by another’s passion, it merely surprises, frightens or amuses her. Dr. Sch n (Bo Skovhus portrays him as an imperious, harsh man, who is used to command the fates of others, even if he needs to “step over dead bodies” to do that) tries to get Lulu settled: he will find her a husband, then another one, then he’ll make her his lover, and eventually marry her himself. She will put up great resistance each time, ruining her life and his as well. She will remain forever unattainable, untamed, and she will not realize until too late who it was that she truly loved. The relationship between Dr. Sch n and Lulu became the production’s primary story arc, turning the opus about a vamp woman into

a story of how agonizing love can be and how much heartache it can bring. Tcherniakov moved the setting to our time and came up with a high-tech set design: a labyrinth of corridors with glass walls. Lulu’s portrait is painted on the glass with light white strokes. The audience sees a collage of reflections: the reflection of the conductor standing at his desk in the orchestra flashes above the figures of the characters. The relationship between Lulu and Dr. Sch n are reflected in the dancers’ movements (choreographer Tatiana Baganova): after every death, men and women fill the stage, appearing from every corner. A dance of passion gradually turns into a dance of death. Marlis Petersen – Lulu is on stage for over three hours and plays with striking sincerity. Her voice in this intricate part that is more reminiscent of a rollercoaster sounds girlishly clear and ringing at one moment and femininely passionate the next, reaching tragic intensity in the finale. Her Lulu kills herself because she’s unable to forgive. When she notices the similarities between Jack the Ripper and Sch n (both parts are performed by the same singer, as envisioned by the

composer), she reaches for him at ﬁrst in order to feel his touch and then drives his hand with the knife into her own stomach. The orchestra under the direction of Kirill Petrenko (musical director of the Bavarian Opera since 201 ) performs Berg’s music with precision, strictness and ease. The crystal clarity of its sound can only be compared with the transparency of the glass walls of the labyrinth. But deep in that crystal ﬂow of sounds there is an abyss that had sucked in both Lulu and the men who loved her.

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Россия

Театр 46

реального времени МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Ирина Алпатова Фото предоставлены пресс-службой фестиваля «Реальный театр»

В сентябре в Екатеринбурге прошёл ХIII Всероссийский фестиваль «Р еальный театр» – один из самых репрезентативных сценических форумов страны, представляющий как действительные достижения отечественного театра, так и весьма заметные тенденции и актуальные эксперименты. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

« ри сестр »

течение шести дней на разных сценах города было показано пятнадцать спектаклей из Новосибирска, Самары, Казани, Ростова-на-Дону, Красноярска, Новокузнецка, Минусинска и, естественно, Екатеринбурга. Помимо основной афиши была и небольшая офф-программа, включающая ещё два спектакля местного ентра современной драматургии. «Реальный театр» отличает отсутствие наград, зато здесь по давней традиции существует ежевечерний подробнейший разбор каждого спектакля авторитетными профессионалами. Кстати, не только театральные критики и фестивальные отборщики, но весьма многочисленные любители реального и актуального театра слетаются на этот фестиваль со всей России. Гвоздём нынешнего форума стала всероссийская премьера спектакля « ри сестры режиссёра Тимофея Кулябина (новосибирский театр «Красный факел»). та постановка, конечно, заслуживает отдельного разговора, тем более что хрестоматийный чеховский сюжет рассказывается в ней актёрами на языке жестов. Тимофей Кулябин определил жанр своего спектакля как «четыре часа тишины». Но репетиции этих четырёх часов продолжались почти два года, в течение которых актёры «Красного факела» специально занимались с преподавателем жестового языка: учились разговаривать руками, понимать ответные немые речи партнёров, общаться без слов. При этом, как говорит режиссёр, партитура чеховского текста осталась в неприкосновенности, просто слова стали пластикой. И теперь зрители могут в буквальном смысле увидеть его.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

«Красный факел», кстати, показал екатеринбургской публике ещё одну постановку – спектакль Дмитрия Егорова «Довлатов Анекдоты . Режиссёр сочинил его из прозы Сергея Довлатова, которая и распадается на «анекдоты» – то совсем короткие, то выстроенные в протяжённые эпизоды. А ещё – из вечной темы судьбы художника, постоянных пересечений разных судеб: самого Довлатова, его литературного альтер эго – журналиста и писателя Долматова (роль которого исполнил Павел Поляков), из персонажей,

« ов атов. Анекдот »

вдруг обретающих самостоятельную жизнь. Из мотивов невостребованности, уходов-от ездов. Из музыкальной классики, эстрадных шлягеров и полублатного шансона. Из «картин маслом» и тонких акварельных зарисовок. Действие подчас рвётся, пульсирует, стремительно несётся или застывает. Но в подобной нестройности звучат подкупающие жизненные нотки, ведь и саму жизнь нельзя выверить на годы вперёд. Одно из наиболее сильных впечатлений подарил публике спектакль «Ко лы ельна дл Софьи Минусинского театра драмы в постановке Алексея Песегова. Здесь впервые сценическим языком была прочитана неоднократно экранизированная, в том числе и в Европе, повесть Евгения Замятина «Наводнение». Песегов – яркий представитель авторского театра, выводящего ностальгическую традицию русской психологической сцены на почти экзистенциальный уровень. История одной семьи в маленьком заброшенном городке рассказана не бытовым, но эмоционально-пластическим языком и вписана в пронзительные мощные наплывы музыки Ирины Беловой и Евгении

«Ко

бе ьная д я Со ьи»

Терёхиной. Здесь вообще мало слов: говорит тело, жест, взгляд. Время то ощутимо растягивается, то спрессовывается, мелькая наслаивающимися друг на друга событиями. У режиссёра и его артистов тишина кричит, а слово порой едва слышно. То, как играет Софью Ольга Смехова, достойно всякого восхищения. Да и вообще стоит увидеть этот трогательный и сильный, завораживающий спектакль, чтобы прекратить стенания о смерти русского психологического театра. «Реальный театр» не обошёл вниманием и детскую аудиторию, которой были адресованы две роскошные по визуальному образу постановки: «Алиsа Красноярского Т За и «Русалочка» Т За Екатеринбургского. Спектакль, где главным героем и, по сути, бенефициантом становится театральный художник, уверенно утверждает свои позиции на российских сценических территориях. И, пожалуй, наиболее заметным в этом направлении является тандем режиссёра Романа Феодори и художника Даниила Ахмедова, который в «Алиsе» дебютировал и в качестве постановщика. Здесь доминирует не текст Кэррола, а фантазии и ассоциации, с ним связанные, что позволяет создать виртуозную, красочную, роскошную феерию, в которой прекрасно всё – персонажи, костюмы, пластика, трюки, иллюзии, превращения. то идеальный спектакль для современного ребёнка с его особым мировосприятием. Тут можно учиться быть театральным зрителем, не боясь разочарований и непонимания, потому что у каждого сложится своя история. «Р салочка очень близка «Алиsе» хотя бы потому, что её визуальные образы создавал тоже Даниил Ахмедов. Но здесь No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

«В том городе и и работа …»

«А иsа»

всё же присутствует сюжет известной сказки Андерсена и текст, в большинстве своём озвученный тремя Рассказчиками, а иногда и самими персонажами. Синтетический спектакль Феодори уравнивает в правах драматических актёров, пластику (в постановке заняты артисты театра «Провинциальные танцы», хореограф Татьяна Баганова), музыку Евгении Терёхиной, свет от Тараса Михалевского, визуальную роскошь и сентиментальную историю-притчу. Причём как дети, так и взрослые могут читать свои смысловые пласты, а спектакли «для семейного просмотра», как известно, у нас в приоритете. Призрачный волшебный мир

«Руса о ка»

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

подводного царства в «Русалочке» завораживает без слов, слова же не столько помогают понять смысл происходящего, сколько ему аккомпанируют. Кстати, офф-программа фестиваля оказалась не менее захватывающей. Сразу в двух спектаклях можно было увидеть уникально-гипнотического актёра Олега Ягодина. Один из них – «Са Ба Свердловск – Ленин рад и на ад Семёна Серзина, посвящённый Александру Башлачёву (спектакль был специальным гостем и другого фестиваля – московской «Арт-миграции»). Второй – постановка Алексея Логачёва « том ороде ил и ра отал по пьесе Константина Косенко. та фантастическая и одновременно реальная история о том, как известный журналист оказывается заложником у маленького провинциального городка, где надо мимикрировать, влиться в сплочённое «большинство», смешна и страшна, ведь технология зомбирования думающего человека представлена здесь весьма гротесково. Журналист в исполнении Ягодина на наших глазах теряет не только оптимизм и уверенность в себе, но и возможность передвигаться (с загипсованными ногами), а потом и просто шевелиться, оставшись лежать на сцене после безуспешных попыток вырваться на свободу. Родинамачеха в сарафане под ностальгические советские песни готова к членовредительству, нанося журналисту точечные удары под дых, а то и к чему-то более жёсткому. И дикая ситуация, в которую попадает герой Ягодина, казавшаяся поначалу фантастической, обретает вполне конкретные очертания.

«Руса о ка» No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

FESTIVAL

RealTime Theatre Irina Alpatova. Photos courtesy of the press service of Real Theatre festival

Yekaterinburg hosted the 13 th All-Russian “Real Theatre” festival – one of the most representative stage forums in our country, that showcases the achievements of domestic theatre as well as notable trends and topical experiments.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

“Alisa” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

F ifteen productions from Novosibirsk, Samara, Kazan, Rostov-on-Don, Krasnoyarsk, Novokuznetsk, Minusinsk, and Yekaterinburg were presented over the course of six days. The Real Theatre is characterized by its lack of awards, but it does have an old tradition of conducting nightly analyses of every production by established professionals. Incidentally, the festival gathers not only critics and festival

“Three Sisters”

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

selectors, but various admirers of topical theatre as well, who come there from all over Russia. The highlight of this forum was the All-Russian premiere of the production Three isters by director Timofey Kulyabin (Novosibirsk’s Red Torch Theatre). In it, Chekhov’s classical plot is told by actors in sign language. Timofey Kulyabin deﬁned the genre of his production as “four hours of quiet.” The rehearsals for those four hours, however, took nearly two years, during which the Red Torch Theatre actors studied sign language: to speak with their hands and to understand the responding mute speeches of their partners. That said, the script of Chekhov’s text remained inviolable, according to the director; the words simply became movements. And now audience members can see it in the truest sense of the word. The Red Torch was also represented at the festival by Dmitry Yegorov’s production ovlatov Anecdotes Here, Sergei Dovlatov’s prose is broken up into “anecdotes” – some are very short, others – arranged into lengthy episodes. And also from the eternal subject of the

artist’s life, the constant intersections of different lives: the life of Dovlatov himself, his literary alter ego – journalist and writer Dolmatov (who was played by Pavel Polyakov), his characters, who suddenly become independent of him. From the themes of absence of demand, leavesdepartures. From musical classics, hit pop songs, semi-criminal chanson. From striking, extraordinary pictures and ﬁne watercolor sketches. The action gets broken at times, it pulsates, it rushes ahead or freezes in place. But there are authentic notes in that chaos that win you over, for life itself cannot be regulated for years in advance either. Alexei Pesegov’s production of “A lla y for o a by Minusinsk Drama Theatre made one of the most powerful impressions on the audience. Here, Yevgeny Zamyatin’s novel “The Flood”, which was made into a screen version numerous times, in Europe as well, was presented in the language of stage for the very ﬁrst time. Pesegov is a striking representative of author’s theatre, which takes the nostalgic tradition of Russian psychological stage to a nearly existential level. The story of one family in

“ ovlatov. Anecdotes”

“A Lullaby for So a”

a small, abandoned town is not told in an everyday language, but, rather, in a language of emotions and movements and is inserted into sharp, powerful surges of music by Irina Belova and Yevgeniya Teryokhina. There are very few words here to begin with: talking is done by the body, a movement, a look. Time is stretched out tangibly at one moment and compressed the next. The silence the director and his actors create screams loudly, but words are sometimes barely audible. The way Olga Smekhova portrays Soﬁa is truly admirable. And it is worth it to see this moving and powerful, spellbinding production so we can stop bemoaning the death of Russian psychological theatre. The Real Theatre didn’t pass over childhood audience either, providing them with two visually luxurious productions: Alisa by the Krasnoyarsk Youth Theatre and The ittle Mermaid by the Yekaterinburg Youth Theatre. A production that is centreed around the stage designer is conﬁdently solidifying its position on the Russian stage. The duo of director Roman Feodori and stage designer Daniil Akhmedov is one of the most notable ones for that trend. Daniil Akhmedov also made his debut as director in “Alisa.” This production is not dominated by Carroll’s text, but, rather, by fantasies and No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

“The Little Mermaid”

associations with them, which allows for the creation of a masterful, colorful, splendid, and enchanting spectacle with stunts and transformations. It is an ideal production for modern-day children. Here, they can learn to be theatre spectators without worrying about disappointment and incomprehension. “The Little Mermaid” is very close to “Alisa” – its visual images were also created by Daniil Akhmedov. But the plot of Andersen’s famous fairy tale is still important here, as is the text, read by three Storytellers and the characters themselves. Feodori’s synthetic production equalizes dramatic actors, movement (the production employs actors from the Provincial Dances Theatre, choreographer Tatiana Baganova), the music of Yevgeniya Teryokhina, lighting by Taras Mikhalevsky, visual splendor and a sentimental storyparable. The spectral magical world of underwater kingdom in “The Little Mermaid” bewitches without words, and the words are rather used to back up the meaning. Incidentally, the festival’s off programme turned out to be no less exciting. The unique hypnotic actor Oleg Yagodin could be seen in two productions at once: in

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Semen Serzin’s ash ash verdlovsk – enin rad and ack , dedicated to Alexander Bashlachev (the production was a special guest at yet another festival – Moscow’s Artmigration). And in Alexei Logachev’s production ived and orked in this City based on a play by Konstantin Kosenko. This fantastic and, at the same time, true story about a famous journalist who ends up becoming hostage of a small provincial town, where he needs to imitate, to blend in with a cohesive “majority”, is both funny and terrifying, for it presents the method of turning an intelligent individual into a zombie in a rather grotesque manner. Before our very eyes the journalist, played by Yagodin, loses not only his optimism and self-confidence, but also his ability to walk (with his feet in a cast), and then to simply move, having been left to lie on the stage after numerous unsuccessful attempts to escape to freedom. The step-Motherland dressed in a sarafan is prepared to mutilate or worse to the music of nostalgic Soviet songs. And this crazy situation that Yagodin’s hero finds himself in seems fantastical at first but gradually begins to acquire a rather concrete shape.

“Alisa” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

М Р

ate Radio

Опыт ново о мани ма

В ЭТОМ ГОДУ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ NITRA, ОДИН ИЗ СТАРЕЙ ИХ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ, БЫЛ ПОСВЯЩ Н ЭМПАТИИ. Кристина МА ВИЕНКО ото редостав ен ресс-с у бой естива я ризыв в подзаголовке – «Делать и давать» – пришёлся как раз на новую волну иммигрантов из воюющей Сирии. Главные европейские баталии сегодня разворачиваются вокруг вопроса: пускать или не пускать Среди фестивальных гостей не только худож-

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

ники и критики, но и те, например, кто ездил волонтёром в соседнюю Венгрию, чтобы вывезти на личной машине семью беженцев. Рядом с профессиональными спектаклями – любительская работа из Львова о современных Ромео и Джульетте, оказавшихся по разные стороны баррикад, сначала на Майдане, потом – в Донецкой области. ентральная дискуссия на тему эмпатии затянулась далеко за полночь, и в ней участвовали не только художники, но и бывший диссидент, фоторепортёр, работавший

в горячих точках, омбудсвумен и многократный донор крови. Способность ставить себя на чужое место и чувствовать всю тяжесть положения того, кто оказался в страшных обстоятельствах, выходит за пределы чисто художественного акта: понятно, что искусством можно и не успеть кому-то помочь. тика и эстетика, поступок и показ смешались – не разлепить. В программе два хита: польский «Апокалипсис молодого Михала Борчуха и знаменитое ate Radio режиссёра Мило Рау, швейцарско-немецкая копродукция Международного института политических преступлений. Оба ставят ребром вопрос об эмпатии, один в отрефлексированной форме, другой – в прямой публицистической. «Апокалипсис (варшавский Новый театр Кшиштофа Варликовского) сделан в смешанной технике text-deviced и документального театра. Взяв фрагменты поздних интервью марксиста Пьера Паоло Пазолини и статьи звезды итальянской журналистики Орианы Фаллачи, режиссёр столкнул лоб в лоб две позиции. На одной стороне – борец с буржуазностью и защитник «других», приходящих в Европу из арабского и мусульманского мира, на другой – ярая противница концепции толерантности, критиковавшая исламизм как опасную религию и усматривавшая в нём ростки нового фашизма. Пазолини, дающий в 1975-м одно из своих последних интервью, скоро будет найден жестоко убитым на пустынном пляже. Фаллачи – гламурная дама в солнцезащитных очках – даст отповедь своему другу, кинорежиссёру и гомосексуалисту, боровшемуся с ложью капиталистически устроенной, комфортной Европы, и доживёт аж до 2006 года, то есть станет свидетельницей 11 сентября. В смысловое и визуальное поле спектакля Борчуха помещён знаменитый снимок южноафриканского фотографа Кевина Картера, на котором умирающую от голода суданскую девочку караулит стервятник. За снимок 1994 года Картер получил Пулитцеровскую премию – и в то же время множество упреков в неэтичности, а через три месяца покончил с собой, оставив записку отчаянного содержания: «Я подавлен… Денег на аренду квартиры нет… Денег

на детей нет… Меня преследуют воспоминания об убийствах, и трупах, и злобе, и боли… картины голодающих или раненых детей…» Опрокинутые в нынешнюю ситуацию, когда боль и страдания граждан других стран оказались рядом с тобой, по эту сторону границы, подобные рассуждения перестают быть абстракцией – они взыскуют к немедленному принятию решений. Или же оставляют тебя в состоянии опустошённости и страха. «Апокалипсис», будучи принципиально разомкнутым по структуре, ставит вопросы, вовлекая зрителя в трепещущее поле вавилонского смешения позиций. Мило Рау сделал выдающийся по силе документальный спектакль, реконструировав события, случившиеся в Руанде весной 1994 года. Место действия – радиостудия, ведущих трое: чернокожая Ванесса, её витальный соплеменник в костюме и бельгиец, ищ ущий работу на радиостанции «Свободное радио и телевидение тысячи холмов» после того, как его не приняли в Красный крест. В 1994 году после гибели самолёта местного президента, произошёл государственный переворот и начался геноцид племени тутси (15 местного населения с более высоким социальным положением). Радио сыграло решающ ую роль в резне, когда было убито больше миллиона человек, – его ведущие диктовали списки потенциальных жертв, обнародовали их местонахождение и развлекались при этом как могли. Главным событием спектакля Мило Рау становятся подробно воссозданные и показанные в мучительной протяжённости несколько рабочих часов из жизни hate-радио. Как трое хариз-

ate Radio No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

«А ока и сис»

матиков глумятся над всем, что только можно вообразить. Как входит в раж мужик с огнестрелом под мышкой, танцуя под американскую попсу и посылая издевательский привет Биллу Клинтону. Как курят травку и читают новости с фронта массовых убийств. Как принимают звонки от простых руандийцев, интересуясь, а что же сейчас происходит на улице. Дикая смесь восторга от самих себя и нарастающего ужаса завершается… окончанием смены. Сняты наушники, выключена табличка on air, а зритель не может опомниться от увиденного: именно потому, что здесь так подробно, шаг за шагом, проанализирована технология убийства посредством массмедиа. Совсем иначе использует документальное свидетельство петербургский режиссёр Борис Павлович. Всё, что осталось от латыша Артура Страдиньша, в послевоенные годы сидевшего в Вятлаге, это его дневник. Страдиньш был из некурящих счастливчиков, ему не приходилось выменивать еду на папиросы. На папиросной бумаге он писал дневник – очень лаконичный (слов помещалось мало) и душераздирающий. Минималистский в средствах « тла изначально был создан, чтобы собрать

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

деньги для одного из артистов кировского «Театра на Спасской», попавшего под горячую руку московской полиции во время уличных беспорядков на Болотной площади в мае 2012 года. Павлович показал выбор современного художника: сидеть сложа руки или попытаться помочь. « тла регулярно игрался в Театре.doc, был в программе «золотомасочного» Russian Case, поездил по фестивалям и оказался историей с хорошим финалом: кировского артиста через несколько месяцев отпустили. Спектакль ost Antarctica латвийского режиссёра Вальтера Силиса в независимом рижском Dirty Deal Teatro посвящён парадоксам глобального потепления. И в «Вятлаге», и в Lost Antarctica свидетельствует не человек, а случайные носители информации – фотографии из личного альбома, слайды, обрывки научных статей. Документация реальности является одним из самых приспособленных к эмпатии инструментов, который помогает нам распознать чужую боль, страдание или радость в обыденных вещах. Словацкий Reverse (театр из Кошице) озефа Чалика ретроспективно показывает жизнь одного мужчины. В начале спектакля он – неопознанное тело бездомного, которое подбирают и отправляют на вскрытие, в середине его выгоняют с работы и он узнаёт об измене жены, а в конце он предстаёт родившимся у молодой матери младенцем, которого отец купает в тазике и «заговаривает» от всех бед и лишений старинным словацким способом. «Мой мир 2 или Закат империи (Национальный театр Словакии) режиссёра Ростислава Баллека и драматурга Вильяма Климачека – сложно

ate Radio

устроенный и целиком погружённый в словацкую историю в её проблемных точках интеллектуальный театр о самосознании. Конфликт между западным и восточным путями развития становится здесь опорой. На огромном чёрном ринге разыгрывается клоунада на сюжеты из древней истории, оказавшейся внезапно актуальной для нынешней Словакии. «Восток живёт для будущего, Запад – для настоящего. Восток любит мечтать, Запад предпочитает действовать. Восток чувствует, Запад думает. Мы почти забыли, что когда-то выгнали со своей земли последователей Мефодия. Но они могли бы писать на кириллице и быть там, где ныне – наши восточные соседи…» – это из разговора короля Святополка и герцога Ростислава. Разношёрстное по эстетике действо вызвало тем не менее большой резонанс среди публики – именно тем, что заострило важную для страны тематику в радикальном и неполиткорректном духе. Собирая программу фестиваля Nitra вокруг темы эмпатии и на фоне активно развивающейся истории передвижения

огромной массы людей из Сирии в Европу, организаторы, в том числе бессменный руководитель фестиваля Дарина Карова, сделали замечательно своевременный шаг. На публичных дебатах ярко и неординарно высказывались не только театральные спикеры, но и социальный работник Сергей Кара, юрист Игорь Барилик, омбудсвумен Сюзанна Куша, диссидент и писатель, работавший в госпитале, Мартин Шимечка, политолог Александр Дулеба. Ответственность художника приобретает сегодня исключительно важное значение: нет больше чужих проблем и войн, одна на всех большая проблема отменяет любые границы. Вероятно, поэтому именно на фестивале Nitra-2015 почти исчез ещё один барьер – между театром и жизнью. Театр с новыми, возможно, последними силами собирается включиться в эту реальность, словно отвоёвывая себе место среди других – волонтёров, националистов, противников и защитников мигрантов, власть имущих и беспомощных. Театр претендует на право действовать. И, похоже, иногда ему это удается.

«А ока и сис» No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

“Apocalypse”

The Ne manity Experiment THIS YEAR, THE THEME OF NITRA FESTIVAL, ONE OF EASTERN EURO E S OLDEST INTERNATIONAL THEATRE FESTIVALS, WAS DEDICATED TO EM ATHY.

Kristina MATVIENKO Photos courtesy of the festival press service

he subtitle “To Do and to Give” happened to coincide with a new wave of immigrants. Serious battles rage around the question of whether or not they should be allowed in. The ability to put yourself in the shoes of another person, who comes from terrible circumstances, goes beyond a simple work of art: it’s clear that art may

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

not be enough to help save someone. Ethics and aesthetics, action and demonstration mixed together and can no longer be pulled apart. The program’s two hit numbers – Poland’s Apocalypse by young Michal Borczuch and the famous ate Radio by director Milo Rau (a joint Swiss-German production by the International Institute of Political Murder) – ask the question of empathy point blank. Apocalypse (Krzysztof Warlikowski’s New Theatre in Warsaw) is a blend of

text-deviced and documentary theatre. The director takes excerpts from the latest interviews by Marxist Pier Paolo Pasolini and the article by Italy’s star journalist Oriana Fallaci and sets the two positions squarely against one another. On the one side is an advocate against bourgeois tendencies and a staunch defender of “the others”, who come to Europe from the Arabic and Muslim world, on the other – is a vocal opponent of the concept of tolerance, who criticized Islamism as a dangerous religion, noting that it shows the emerging elements of new fascism. Pasolini would be found brutally murdered soon after the interview. The glamorous Fallaci would rebuke her friend, a film director and a homosexual who fought against the lies of the capitalist, comfortable Europe, and would later become witness to 9 11. A famous picture by South-African photographer Kevin Carter, wherein a vulture watches over a Sudanese girl who is dying of hunger, is made part of the semantic and visual field in Borczuch’s production. The photograph won Carter the Pulitzer Prize and, along with it, numerous reproaches for his lack of ethics. He committed suicide soon after, leaving behind a note: “I’m depressed... Without money for rent... money for child support... I am haunted by the vivid memories of killings and corpses and anger and pain... of starving or wounded children...” The suffering of people from other countries stops being an abstract – it calls for an immediate solution. Or it leaves you in a state of emptiness and fear. Apocalypse pulls the audience into a field of Babylonian confusion of positions. Milo Rau made an outstandingly impactful documentary production by reconstructing the events that took place in Rwanda in the spring of 1994. The setting is a radio station, and there are three radio hosts: the dark-skinned Vanessa, her vital fellow tribesman and a Belgian, who’s looking for a job at the “Thousand Hills Free Radio and Television” radio station after being turned down by the Red Cross. In 1994, after the local president’s plane was shot down, the country suffered a political coup, which was followed by the genocide of the Tutsi tribe (15 of the local population with a higher social status). The radio station played a decisive role in the slaughter, where over a million people were killed – its hosts read on air

the names of potential victims along with their whereabouts and amused themselves as best they could. The production’s main event is the detailed recreation of several hours of operation in the life of the hate radio, where the three charismatic hosts are mocking everyone indiscriminately. A barbaric blend of delight with their own selves and an ever-growing horror culminates with... the end of the shift. The headphones come off, the “on air” sign is switched off as well, and the audience cannot get over what they’ve just seen: this is how detailed was this analysis of the technique of murder by means of mass media. St. Petersburg director Boris Pavlovich uses documentary evidence in a completely different manner. The only thing left behind by Latvian Arthur Stradinsh, who spent his post-war years in the Vyatlag camp, is his diary. Stradinsh was a lucky non-smoker; he didn’t trade food for cigarettes, instead he used the cigarette paper to write his diary on – laconic (few words could ﬁt on it) and heart-rending. Minimalist in funds yatla was made to collect money for one of the actors from Kirov’s Theatre on Spasskaya, who happened to cross the Moscow police during the street riots on Bolotnaya Square

“Apocalypse”

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

in May of 2012. Pavlovich displayed the choices faced by contemporary artists: sit idly by or try to help. yatla was shown regularly in Teatr.doc, was featured in the Golden Mask’s Russian case program, toured with various festivals and ended up being a story with a happy ending: Kirov’s actor was released several months later. The ost Antarctica production by Latvian director Valters Silis, shown in Riga’s independent Dirty Deal Teatro, is dedicated to the paradoxes of global warming. Accidental information carriers – photos from a personal album, slides, excerpts from scientiﬁc articles – provide testimony in this production: documentation of reality is a tool best suited for empathy. Slovakia’s Reverse (Ko ice Theatre) by J zsef Czajlik shows the life of one man retrospectively. In the beginning of the production he is an unidentified body of a homeless person sent in for autopsy, in the middle he is a man who was fired from his job and found out that his wife was cheating on him, and in the finale he is an infant, whose father is bathing him in a wash basin and “charming” him

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

from any and all troubles and hardships in accordance with an ancient Slovak tradition. My orld 2 or the all of the Empire (Slovak National Theatre), by director Rostislav Ballek and playwright Viliam Klimacek, is a complex intellectual theatre about self-consciousness and conflict between Western and Eastern paths of development, steeped fully in the issues of Slovak history. A circus to the themes from ancient history that suddenly became topical for modern-day Slovakia is taking place in the ring. “The East lives for the future, the West – for the past. The East loves to dream, the West prefers to act. The East feels, the West thinks. We almost forgot that we had once run the followers of Methodius off our land. But they could be writing in Cyrillic script and living where our current Eastern neighbors are...” – this is from a conversation between King Sviatopolk and Duke Rostislav. The action, mixed in its aesthetics, has nevertheless drawn a wide response by emphasizing the subject that is significant for the country in a radical and politically incorrect manner. In concentrating the Nitra festival program around the subject of empathy against the background of migration of great masses of people from Syria to Europe, the organizers, including the festival’s permanent director Darina Karova, made an incredibly timely move. The public debates involved vivid and unorthodox statements not only from theatre speakers but also from social worker Sergey Kara, attorney Igor Barilik, ombudswoman Susanna Kusha, Martin ime ka, dissident and writer, who worked in a hospital, political scientist Alexander Duleba. These days the responsibility of an artist takes on an exceptionally important meaning: there are no more foreign problems and wars, one big problem impacts everyone and negates all borders. That is probably why the Nitra-2015 festival saw a virtual elimination of yet another barrier – the one between theatre and life. Theatre plans on inserting itself into this reality with renewed and, perhaps, final reserves, as if it’s trying to take back its place among others – volunteers, nationalists, opponents and proponents of migrants, the powers that be and the helpless. Theatre claims the right to act. And it looks like it, occasionally, succeeds.

ate Radio No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

О ьга КАНИСКИНА ото редостав ен рессс у бой « ого ь- ентра»

ОБЫЧНО

СПЕКТАКЛЬ ЗАРОЖДАЕТСЯ В РЕПЕТИЦИОННОМ ЗАЛЕ ЗАСТОЛЬНЫЙ ПЕРИОД, РЕПЕТИЦИИ НА НОГАХ, В ВЫГОРОДКЕ, В ДЕКОРАЦИЯХ, В КОСТЮМАХ, В ГРИМЕ. НО БЫВАЕТ, АВТОРЫ СПЕКТАКЛЯ ИСПЫТЫВАЮТ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ГОЛОД, КОГДА НЕ СПАСАЮТ НИ ФАНТАЗИИ, НИ ЗАСТОЛЬНЫЕ РАЗГОВОРЫ, НИ ПРОЧИТАННЫЕ КНИГИ.

Ре ети ионн м за ом с ектак я «Кому на Руси ить хорошо» ста и города и деревни рос авской об асти

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

РЕПЕТИ ИЯ

К ко ой о е онье Кара и а

от тогда ре иссёр и его команда едут в кс еди и как додинские « ратья и сёстр » в Арханге ьску об асть, как команда А виса ерманиса в А тайский край к зем якам Васи ия укшина. Оттуда везут ока ий говор и и уника ьн е отогра ии… Но г авное, то ривозят из таких кс еди ий, худоественная равда. Работая над ервой в истории русского театра остановкой о м «Кому на Руси ить хорошо», Кири Серебренников роде а о ти тот е уть, то и ранние «худо ественники» в работе над « арём едором Иоаннови ем» асть из них во г аве со Станис авским езди и в рос ав ь и Ростов Ве икий. Покуа и антикварн е ве и и ткани, срисов ва и музейн е кс онат и ан двор ов х комнат Ростовского крем я (да е зано ева и там), с уша и бо ьшой звон знаменит х ростовских ко око ов, котор й б устроен с е иа ьно д я московских гостей, а од коне оездки организова и на ароходе е й маскарад с ис о ьзованием ку енн х тканей, са ог и в шивок. О евидно, то из охо ей оездки с устя век с небо ьшим команда Серебренникова риеха а совсем с другими в е ат ениями. отя арте акт то е ривез а косу, косьё, сер , одвеску д я керосиновой ам , самоварну трубу. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

кИРИлл сеРеБРеннИкоВ: «Многие участники спектакля –

москвичи. Выезжают в основном на дачи в Подмосковье или другие комфортные зоны. и мы, чтобы понять страну, в которой живём, поехали в Ярославскую область: по некрасовским местам. наш актёр саша Горчилин снял в этой поездке фильм – его можно увидеть в фойе перед спектаклем. Мы не знаем, что влияет на наше ощущение. Мы привезли оттуда какую-то безъязыкую историю про прекрасных людей, которые прошли войну, защищали родину, живут в чудовищных условиях, многого не знают. Они повторяют какие-то простые и понятные фразы из телевизора, рассуждают, когда было лучше – сейчас или при сталине. но ты понимаешь, что это наносное. Гораздо интереснее смотреть на их руки, лица, сгорбленные спины, их жилища, смотреть на то, как они поют за столом, работают, как смотрят на нас: безмолвно, но в этом безмолвии – слово Божье. Мы видели разруху, пустые поля. Где труба проходит – там жизнь как-то теплится. Обидно, горько, жалко людей. но они живут! Рожают детей, создают в какой-нибудь деревне музей крестьянского быта, праздники устраивают. и это желание выжить, сохраниться оставляет огромное впечатление. Мы вернулись в мрачном настроении, но поняли, что не хотим целиком переносить его в спектакль. Ведь и некрасов прекрасен тем, что всё время жонглирует жанрами, смыслами, фактурой – у него то русская протяжная песня, то лихая частушка».

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

*** Ярославские земли некРасоВ исходил пешком, и «гоголевцы» в некотором роде прошли по его следам. Были в Карабихе, где поэт писал «Кому на Руси жить хорошо» фактически до самой смерти. На его рабочем столе – «Русские сказки» Афанасьева (так Некрасов невольно подсказал название следующей премьеры театра). Неподалёку – посёлок Семибратово, где, по легенде, жили семеро названных братьев, сыновей князя Василия Косого – прототипы героев «Сказки о семи Семионах, родных братьях» и некрасовских искателей счастья. Были в Поречье, которое славилось самой высокой сельской колокольней в России и овощными урожаями (местные крестьяне по указу Петра I ездили учиться огородничеству в Голландию): колокольня с уникальными фресками много лет на замке, а овощи уже давно не экспортируют за границу. Заехали в деревеньку Мартыново на пару сотен жителей, в которой проходят конференции по истории края и издаётся собственный краеведческий журнал «Кацкая летопись», есть две школы, театр и музей кацкарей. Не пропустили Мышкин – тютчевские места. И Углич, где убиенный царевич Димитрий стал персонажем для фотографирования с туристами. Посетили Кукобой – в нём напротив красивейшего столетнего храма Спаса Нерукотворного Образа расположился музей Бабы-яги. Своим появлением храм обязан местным жителям, которым предложили на выбор – храм или железную дорогу и они выбрали храм, потому что «по железной дороге бесы приедут». По маршруту, проложенному знатоком этих мест, профессором Ярославского университета Маргаритой Ваняшовой, актёры «Гоголь-центра» проехали больше тысячи километров.

Перв й оказ асти еских т дов д я акта «Пьяная но ь», со инённ х актёрами и хореогра ом Антоном Адасинским, д и ся шесть асов

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

*** Про костЮМы в спектакле можно писать отдельную статью – они точно ведут свою собственную партию. Байковые халатики – их готовы призывно распахнуть юные жёны, но мужья больше не реагируют на них: идея во что бы то ни стало дознаться, кому на Руси жить хорошо, целиком захватила их, и женам в их сознании уже нет места. С гордостью переодеваются они в камуфляж, уразумев свою высокую миссию. Пионерская форма для самого щуплого, шапки-пирожки, кургузые чиновничьи пальто и прочий советский «от-кутюр» – так рядятся крестьяне, чтобы разыграть перед стареющим самодуром-барином неотменённое крепостное право (за этот лживый балаган – реставрацию недавнего прошлого – дети барина обещали отдать крестьянам луга). Великолепные костюмы а-ля рюс в дефиле – посвящении «русским бабам» заставляют вспомнить «Русские сезоны». По словам Кирилла Серебренникова, уже как соавтора художника по костюмам, вся эта роскошь не из русских тканей: балийских, мексиканских, кенийских, эфиопских, «а в результате получается русский костюм». «Любое национальное сегодня не может быть абсолютно обособленным, – считает Серебренников. – Мы так переплелись друг с другом, что, будучи отдельными, не можем не быть частью общего». В финале и вовсе за людей говорят костюмы – бесконечное напяливание футболок с разными символиками. ти футболки, висевшие сплошной стеной, экспедиторы обнаружили на вещевом рынке в Ростове: Сталин, Винни-Пух, Путин, Микки-Маус, «Русский – значит трезвый», «Режь хачей», Ленин, «Я обид не помню – я их записываю», Че Гевара, «Дни этого общества сочтены»… Актёры надевают на себя футболки одну за другой – и это так же просто, как поменять идеологию.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

И ья ему кий

«Музыка не должна быть мёртвой, – считает Серебренников, который ввёл запрет на использование фонограммы. – Да, это усложняет работу, но и создаёт невероятную эмоциональность». Второй акт – «Пьяная ночь» – особенный: слово Некрасова растворяется в музыке ИльИ ДеМуцкого (с ним Серебренников работал над балетом «Герой нашего времени») и пластических фантазиях антона аДасИнского, который убеждён: хореограф с композитором должны сочинять вместе. Илья Демуцкий: «Природа произведения Некрасова абсолютно песенная. Мы выбрали несколько оригинальных фрагментов поэмы – из «Пьяной ночи» и «Тошен свет, смерти нет…» (из главы «Пир на весь мир») в качестве лейтмотива. Раскидали эти песни по жанрам. Например, нам сразу услышались слова Молодушки «Мой век – что день без солнышка» в виде некоего причета, но воплощённого в блюзе. При этом сразу думали о конкретном исполнителе, в данном случае песня писалась для РИты кРон, обладательницы потрясающего голоса и замечательной саксофонистки. Работа над партитурой к этому спектаклю стала для меня интересной экспериментальной задачей. Я привык сочинять для профессионалов, но тут должен был себя несколько ограничить, так как исполнителями стали актеры, многие не знали нотной грамоты. Однако это вовсе не означало, что музыка должна быть примитивной. Я осознанно расширил эти рамки, допустив некоторые чрезмерные сложности, с которыми мои актёры-музыканты блестяще справились. Семь девушек неожиданно превратились в сильный хоровой коллектив (мне пришлось вспомнить своё хормейстерское прошлое). Мужчины освоили инструменты – фортепиано, бас-гитару, ударные и трубу. ХоРеогРаф Антон Адасинский использовал тот же «мозаичный» принцип, создавая отдельные пластические этюды. Сначала они сознательно готовились без музыки – под метроном или ритмические импровизации. Я специально написал музыку в виде номеров, удобных для всяческих изменений. Так что самый интересный процесс начался, когда мы стали совмещать музыку и хореографию. Поиск каких-то деталей продолжался практически до премьеры. Так, незафиксированная длительность и импровизационность происходящего на сцене и то же самое в музыке вдруг придали действу уникальное свойство: «Пьяная ночь» каждый раз проживается совершенно неповторимым образом».

Антон Адасинский

Рита Крон

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

REHEARSAL

Kukoboy, Poshekhonye, Karabikha… Olga Kaniskina. Photos courtesy of Gogol-Centre

A theatre play is usually conceived in a rehearsals hall. But sometimes a play’s authors experience an emotional shortage, when nothing – neither their imagination, nor table talks, nor the books they’ve read – can help them out. That’s when a director and his team go on an expedition. 72

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

he Gogol Centre has a ban on using prerecorded music – according to Serebrennikov, “music should never be dead; yes, it makes the job harder, makes it more expensive, but it also creates incredible emotionalism.” The second act in the production of “The Drunken Night” is unique: Nikolay Nekrasov’s words become dissolved in the music of Ilya Demutsky (Serebrennikov collaborated with him on the ballet version of “A Hero of Our Time”) and choreographic fantasies of Anton Adasinsky, who is convinced that a choreographer and a composer must create together. Says composer Ilya Demutsky: “The nature of Nekrasov’s oeuvre is absolutely songlike. We selected several original excerpts from the poem – from ’The Drunken Night’ and ’The world is nauseating, there’s no death…’ (from the chapter ’The Feast for All the World’) as our leitmotif. We sorted those songs out by genres. For example, we instantly heard the words of Molodushka (the young girl) ’My life is like the day without the sun’ as a lament of sorts but translated into blues. And we also had a specific performer in mind right away; in this case the song was written for Rita Kron, owner of an amazing voice and a wonderful saxophone player. At that point we also discussed the theatre’s capabilities in terms of instruments – what kind of an orchestra makeup should I be writing music for. I am used to writing music for professionals, but here I was forced to restrict myself, because my performers were actors, many of whom didn’t know how to read musical notes. That didn’t mean, however, that music had to be primitive. And the actors thought the performing task I gave them was an exciting adventure. Seven young women suddenly became a strong choral group (I was forced to remember my choirmaster past at the rehearsals). The male team provided instrumental sound – piano, bass guitar, percussion, and trumpet. When Anton Adasinsky joined in on this task, it marked the beginning of the most interesting process, when we began laying music over choreography. We continued to look for certain details virtually until the very premiere of the production. Thus, having a flexible duration and improvisational quality of what was taking place on stage and having the same be happening in music gave the action a unique character: ’The Drunken Night’ is a completely one-of-a-kind experience every time.” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

FESTIVAL

vgeniya obrovolskaya and Kirill Serebrennikov

*** “Many of the play’s participants are Muscovites,” says kirill sereBreNNikov. For vacation they mostly drive out to their summer homes in the Moscow area or other comfort regions. So, in order for us to understand the country we live in, we went to the Yaroslavl Region: to tour Nekrasov’s sites. We brought back a tongueless story about some wonderful people who survived the war, defended their country, who live in horrible conditions, are unaware of many things. They repeat simple and clear phrases from television, debate on whether or not the living is better now or when they were under Stalin. But you realize that all that stuff is superﬁcial. It’s much more interesting to look at their hands, their faces, their hunched backs, their homes, to look at the way they sing at the table, the way they work, the way they look at us: silently, but in that silence is the Word of God. We saw ruin, empty ﬁelds. Where a pipe runs through there is still some glimmer of life. It’s a shame, it’s distressing, and you feel bad for those people. But they keep on living They bear children, create a museum of peasant household in some village, organize festivities. And this desire to survive, to endure makes a lasting impression. We returned in a dismal mood, but we realized that we don’t want to transfer that mood into the production in its entirety”.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

hile orking on ekrasov s poem “ ho s appy in Russia ” for the rst time in theatre history, Kirill Serebrennikov follo ed the same path as the earlier Art Theatre members during their ork on “Tsar Fyodor oannovich”, hen a team of them, led by Stanislavsky, ent to aroslavl and Rostov the reat. They bought anti ue things and fabrics, copied museum e hibits and interior plans of the Rostov citadel, listened to the great knoll of the famous Rostov bells, and to ards the end of the trip they organi ed a true masked ball on the ship ith the fabrics, boots and embroideries they had bought. t is clear that a little over a century later Serebrennikov s team returned from a similar trip ith very different impressions. Although it did bring back some artifacts, too a scythe, a spear, a sickle, a hanger bracket for a kerosene lamp, a samovar stack.

***

Nekrasov traveled all over the Yaroslavl lands by foot, and the Gogol Centre artists followed in his

footsteps. They were in Karabikha, where the poet wrote “Who Is Happy in Russia?” until his death. Afanasyev’s “Russian Fairy Tales” book lies on his work table (thus, Nekrasov suggested the name for the theatre’s next premiere). Nearby is the Semibratovo settlement, which, according to the legend, was home to seven named brothers, the sons of Prince Vasily Kosoy – inspirations behind the characters from “The Tale of Seven Simeons, Full Brothers” and Nekrasov’s seekers of happiness. They were in Porechye, famous for the tallest bell tower in Russia and its vegetable harvests (by decree of Peter I, local peasants went to Holland to study gardening): the bell tower with its unique frescos has been under lock and key for many years, and the vegetables have long ceased being exported. They stopped by a small village of Martynovo with its couple hundred residents, which hosts conferences on the history of the region and publishes its own magazine of regional natural history titled “The Katsky Chronicles”, and has two schools, a theatre and a Katskari museum. They didn’t skip Myshkin either – Tyutchev’s sites. Or Uglich, where the murdered Tsarevich Dimitri became a character for tourists to take photos with. They visited Kukoboy, where the museum of Baba Yaga settled across from the incredibly beautiful hundredyear-old Church of the Vernicle Image of the Savior. The church owes its life to local residents, who were offered a choice between a church and a railroad, and they chose a church, because “evil spirits will arrive by railroad.” The Gogol Centre actors drove over a thousand kilometers along the route mapped out by Margarita Vanyashova, professor at the Yaroslavl University.

tHe

***

Costumes in the production seem to be carrying on their very own part. Flannelette robes –

the young wives are ready to fling them open suggestively, but the husbands no longer pay them any attention: the idea is to find out who is happy in Russia by any means possible. Proudly they put on camouflage, having understood their high mission. A pioneer uniform for the most frail, ambassador hats, short-tailed functionary coats and other Soviet “haute couture” – this is what the peasants put on to perform the unabolished serfdom in front of an ageing despotic landowner (the landowner’s children promised to give meadows to the peasants for this deceitful show – the restoration of the recent past). The magnificent fashion parade of costumes à la Russe dedicated to “Russian peasant women” are reminiscent of “The Russian Seasons.” According to Kirill Serebrennikov, as the costume designer’s coauthor, all this magnificence is not made with Russian fabrics: the fabrics are Balinese, Mexican, Kenyan, Ethiopian, “and you end up with a Russian costume.” In the finale costumes do the talking instead of people – the endless pulling on of t-shirts with different symbols. Expeditors found a solid wall of these t-shirts hanging at a flea market in Rostov: Stalin, Winnie the Pooh, Putin, Mickey Mouse, “Russian Means Sober”, “This Society’s Days Are Numbered.” The actors put on these t-shirts one after another – and it is as easy as changing one’s ideology. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Другой театр

Вы

не бедные

сиротки! Ольга Фукс Фото из личного архива Мариэтты Цигаль

детдомовцев школьного возраста шансов попасть в семью почти нет. Пик их ожиданий приходится на девять-десять лет, затем надежда начинает угасать. Э то значит, что в спектаклях фестиваля «Я не один» играли дети и подростки, большинство из которых так и вырастут в детских домах. Но ощущение света, исходящего от их лиц, забыть невозможно.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

« и один» No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

учшая часть нашего общества поворачивается к тем, кто нуждается в помощи, которая далеко не всегда исчерпывается деньгами, – и этот процесс уже не остановить. Фестиваль «Я не один» – это способ впустить немного свежего воздуха в наиболее закрытую из систем нашей жизни – в детские дома. Идейные «папа» и «мама» фестиваля – фонды «Артист» и «Жизнь в движении» и персонально актёры рий Тхагалегов и Мариэтта игаль. Его замысел прост, как все гениальное, – пятеро профессиональных режиссёров отправляются в пять детских домов, набирают себе группу из семи человек для выпуска спектакля. Победитель получает право показать свою постановку в Москве ещё раз – на сцене Театра Наций. Среди почётных гостей фестиваля – Елизавета Боярская, Евгений Князев, Игорь Золотовицкий, Ольга Ломоносова:

« детство»

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

они посетили по одному из спектаклей – и никто из них не смог уйти без личного приветствия. Так, например, Игорь Золотовицкий тут же пригласил «своих» актёров на спектакль в ИМ. А Евгений Князев вспомнил, что однажды принял к себе на курс мальчика из детского дома: тот «проходил» со скрипом, и мастер курса сомневался в его кандидатуре, но когда узнал его биографию, зачислил на курс – и ни разу о том не пожалел. Надо ли говорить, с какой жадностью ловили эти знаки внимания участники фестиваля Евгению Миронову как руководителю фонда «Артист» досталось право наградить спектакль-победитель. К моменту, когда он вышел об являть лауреата, одна из юных актрис уже всхлипывала – в страхе, что её спектакль не получит никакой премии. «А что ты плачешь – обратился к ней Миронов. – У меня для тебя тоже есть приз, и он главный». Режиссёры (во время работы у них появились помощники) – рий Титов, Женя Беркович с Лизой Бондарь, Константин Кожевников с Егором Атаманским, Илья Подчезерцев с Ярославом Францевым

и Вероника Шахова – не выбирали детские дома. Работали с теми, кто достался из согласившихся пойти на такой эксперимент (не все директора оказались рады этой инициативе). Ни один из режиссёров не стал ставить с детьми спектакль по готовым текстам – все усложнили себе задачу и предложили ребятам быть не просто исполнителями чужих ролей, но и авторами своих историй. Спектакль «Солнечный кр (детский дом «Солнечный круг») режиссер рий Титов посвятил проблеме выбора будущего пути – для детдомовцев она острее, чем для их домашних сверстников. «Я в детстве хотел быть космонавтом, а теперь думаю, не пойти ли мне в электротехники. Но боюсь – не справлюсь», «Я собираюсь выйти замуж в Италии и жить замечательно», «Я не знаю, кем хочу быть. Честно». « ил один Жени Беркович оказался монтажом видеос ёмки в детском доме г. Рузы (бесконечные коридоры, правительственные портреты, памятка о террористах при входе, интервью с детьми), танцев, пантомимы, положенной на музыку казённых предписаний о посещении детей, – и пронзительных историй, которые они сочинили. Трава сквозь асфальт. «Сп тники Константина Кожевникова (детский дом «Спутник») – первые шаги в актёрском мастерстве: этюдный метод, ансамблевая игра, новая искренность. «Кто-то из моих актёров занимался театральной самодеятельностью, но это не лучший опыт, – рассказывает Константин. – От такого фальшивого «театра» надо их очищать, а с другой стороны – доставать то, что есть в них самих. Я же «доковец», уже несколько лет занимаюсь созданием текстов на основе разговоров с героями, когда надо отделять зёрна от плевел. В работе с детдомовцами необходимо постоянно выстраивать взаимоотношения. У них много быстрых, разнонаправленных реакций, поэтому репетиции с такими ребятами – очень напряженное занятие, которое требует большой концентрации: надо уметь быстро реагировать и легко перестраиваться. Надо их «нервяк», их буйную фантазию всё время обращать в дело. Им всё интересно, но часто они срываются на капризы и даже истерику. Может возобладать и такая идея: а давай забьём на всё. Первоочередная задача – установить доверитель-

« и один»

ные отношения. Очевидно, что совладать с такими бугаями в одиночку практически невозможно. орошо, что Егор Атаманцев подключился к нашей работе: у меня хоть появилось время на обдумывание идей. Мы использовали известные актёрские упражнения, чтобы соединить написанные ребятами тексты и создать образ одиночества, блуждания в космосе. Они не верят в себя, но убеждены, что не просто так попали в детдом – заслужили. Не ценят своего богатства и потому так легко попадают под дурное влияние. Боялись, что на их спектакль придут школьники и будут смеяться. А я им об яснял: «Никто не может испортить

« детство» No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Евгений Миронов награ дает обедите ей естива я « не один» команду с ектак я « детство»

вам праздник Не у всех артистов есть шанс играть в центре Москвы, в Театре имени Пушкина». В итоге один мальчикзритель из их товарищей встал и сказал: «Я смотрел и хотел быть на вашем месте». Спектакль Spectrum Ильи Подчезерцева (детский дом г. Ступино) проник на территорию современного танца. Через целлофан (преграды, разделённость) участники спектакля прорывались друг к другу на ощупь в поисках любви. « детство , спектакль-лауреат в постановке Вероники Шаховой (детский

Spectrum

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

реабилитационный центр «Вдохновение»), – серия сказочных историй про жителей маленького города и про то, что нельзя уставать любить. В этом городке живёт садовник: он посадил редкое растение, которое требовало постоянного ухода – и погибло, когда садовник устал и прилёг отдохнуть. А ещё там обитает жадный колбасник, у которого дворняга стащила колбасу, но так приласкалась, что он ей всё простил. А ещё булочник, который пёк знаменитый на весь мир хлеб, но, когда он купил на выставке новейшую хлебопекарню, хлеб перестал удаваться… Здесь рыбки получаются из прищепок, а собака – из носка, надетого на руку. Здесь звучат разные инструменты в руках одного мальчишки. И правит бал то самое детское чувство игры по-честному, которое потом ищут в себе и собирают по крупицам взрослые актёры и режиссёры. Спектакль «Гдетство» будет показан в конце января в Театре Наций. Также организаторы фестиваля ищут возможность продлить жизнь спектаклю «Жил один».

ен Б РКО Ч « вс равно – «мамка

«У

меня у е б о т работ с детьми в детской ко онии в драматурги еском роекте Class Act. Но там нас б о етверо и действова и м о роверенной техно огии, когда ка ду минуту т онимаешь, то де аешь. я меня то ста о невероятно крут м рик ением. А здесь б абсо тн й уть в неведомое. Кстати, в ко онии, у одростков на груди б и нашивки с номером уго овной статьи. ервое время рин и иа ьно не озво я а себе в яснять, за то они сиде и. я меня они б и не убий ив могате и, а росто Пети и Васи. ак е и здесь. не ста а в яснять ри ин о адания в детский дом. Настраива а их, то они ро ессиона , а не бедн е сиротки. о ько б и е к кон у работ разговори ись о душам. По ти все из них со иа ьн е сирот ри ив х родитеях. Но сей ас ти ребята у е и не о ень хотят, тоб их ус нови и. ет до девяти-десяти ме та и о семье, а сей ас… говорят, у е не надо, не хотят редавать тех, кто останется в детдоме. И все отз ва тся о родн х то ько хорошо, а е т «мамку», которая не с рави ась. отя видеи своих родите ей в сам х разн х состояниях. Одного би и смертн м боем, другого мать сама риве а. И всё равно «мамка». о ько наш сам й м адший у астник всё е ё ме тает, то его ус новят и две семьи им у е заинтересова ись (один из отен иа ьн х а б на с ектак е). Он об том ока не знает. Наши занятия ребята наз ва и о ему-то «театра ьное» «Пойдёшь на театра ьное » Ре ети ии б и «тренировками», с ектак ь « редстав ением». Коне но, они което зна и о театре, но в основном их води и на ё ки. При том они остоянно у аству т в каких-то конкурсах во время нашей работ они уез а и на конкурс с « еремком». Сам м с о н м б о отом в та ить из них тот «теремок», в травить тот о н й а горитм театра в у и с ова, рассказа о о ереди. «А какое в ра ение и а у меня тут до но б ть А руки надо вот так развести » да а ка дому задание ридумать героя, котор й в ём-то о ень ва ном

б охо на них страхами, ме той, роб емой. А обстояте ьства могут б ть б ми, да хоть на драконах усть ета т. Неде я у нас уш а на текст . Ребята не уме т б ть авторами, они хорошие, дис и инированн е ис о ните и. их убе да а «Никто, кроме тебя не знает, как рави ьно», « одите, смотрите о сторонам драматургия вокруг вас». Потом, когда наш сам й м адший у астник со ини истори ро с е назов а, котор й хо ет с асать дей, всех рорва о, вскр о. И они броси ись исать. А я ридум ва а, как то ередать, на ример, ре итатив из рас исаний- ред исаний. А ро гра ик нумера ии зубн х ёток и мо а ок в ервой гру е ребята сами ридума и. Коне но, казённая атмос ера вокруг давит ред исания, рас исания, рава и обязанности ребёнка, амятка ро террористов ( ри том то едагоги там действите ьно о ень стара тся). Меня овеи оказ вать здание, где недавно сде а и ремонт, ок еи и дорогие обои (те ерь на стенах, разумеется, ни его не ьзя овесить). Но, знаете, я б стро отк и а свой визуа ьн й снобизм. Работники дома стара тся, тоб б о исто и те о. В кон е кон ов, и в об ной семье, как рави о, не ьзя ортить нов е обои (моя семья, где детям разреши и рисовать на стенах, но в реде ах комнат , скорее иск ение), а акат ро терроризм мо но увидеть в метро. с рашива а их, в ём они свободн . Отве а и, то муз ку могут с ушать бу . Одева тся о-разному, но возмо ность в бирать себе оде ду насту ает у них гораздо оз е, ем у домашних. Коне но, в бор «кост мов» на с ектак ь ( оку ка рубашек в «Охотном Ряду») ста д я них соб тием. В бра и, римерить остесня ись. Пос е в сту ения с росии, куда кост м сдавать. Обрадова ись, узнав, то могут оставить на амять. о ень осторо но сама с собой договарива сь о да ьнейшем. воим из ребят вооб е не надо заниматься театром. роим ну, мо ет б ть. януть за уши в театр никого не буду. Но ес и ойму, то е овек серьёзно настроен, буду раз в меся ездить к нему заниматься, едагогов ривезу». No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

ERENT T EATRE

o are

NO poor

orphans

“Sputniks”

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Olga FOUX Photos from archive of Marietta TS

SCHOOL

AGE CHILDREN LIVING IN OR HANAGES HAVE VIRTUALLY ERO CHANCE OF GETTING ADO TED. THEIR EA EX ECTATIONS FALL ON THE AGE OF NINE TEN YEARS, AFTERWARDS THEIR HO E BEGINS TO DIM. THAT MEANS THAT THE RODUCTIONS OF THE FESTIVAL I AM NOT ALONE FEATURED CHILDREN AND TEENS, MOST OF WHOM WILL S END THEIR ENTIRE CHILDHOOD AND ADOLESCENCE IN AN OR HANAGE. YET IT IS IM OSSIBLE TO FORGET THE FEELING OF LIGHT EXUDED BY THEIR FACES.

he best portion of our society is turning to those, who need the kind of help that often cannot be confi ned to only money – and that process can no longer be stopped. The “I Am not Alone” festival is a way to introduce some fresh air into our life’s most closed-off system – the orphanages. The festival’s ideological “mom” and “dad” are the “Artist” and “Life in Motion” foundations and personally actors Yuri Tkhagalegov and Marietta Tsygal. Its concept is genius in its simplicity – five professional directors go to five

“Fello

travelers”

orphanages, each puts together a sevenperson group and stages a production with them. The winner gets the right to show his production in Moscow one more time – on the stage of the Theatre of Nations. The festival’s guests of honor include Elizaveta Boyarskaya, Evgeny Knyazev, Igor Zolotovitsky, Olga Lomonosova: they visited one production each and none of them were able to leave without a personal greeting. Thus, for instance, Igor Zolotovitsky instantly invited “his” actors to a production at the Meyerhold Theatre Centre. And Evgeny Knyazev remembered that he had once enrolled a boy from an

“ here childhood” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

vgeniy Knya ev greets the participants of “Sputniks”

orphanage into his theatre course: the boy barely scraped through the admissions qualiﬁcations, and the course instructor was having doubts about him, but when he found out that the boy was from an orphanage, he enrolled him into the class and never once regretted it. And it goes without saying that festival participants hung on to these nods of attention toward them with utmost fervor The right to award the winning production fell to Yevgeny Mironov as head of the “Artist” Foundation. By the

“Spectrum”

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

time he came out to announce the winner, one of the young actresses was already snifﬂ ing, afraid that her production will not get any awards. “What are you crying for ” Mironov asked her. “I have an award for you, too, and it’s my most important one.” Directors (they acquired assistants over the course of their work) – Yuri Titov, Zhenya Berkovich with Liza Bondar, Konstantin Kozhevnikov with Yegor Atamansky, Ilya Podchezertsev with Yaroslav Frantsev, and Veronika Shakhova – did not get to choose their orphanages. They worked with the ones they were given from a list of orphanages that agreed to this experiment (not all orphanage directors were happy about this initiative). None of the directors staged a production with the kids using existing texts – they all made their tasks more complicated and offered the children to not simply perform the roles of others but also to create their own stories. Yuri Titov’s production The n Circle” (the “Sun Circle” orphanage) was dedicated to the issue of choosing the future path – it is a more daunting

problem for orphanage kids than for their peers living at home. “As a kid I wanted to be an astronaut, but now I think that maybe I should become an electrical engineer. But I’m afraid that I won’t be able to handle it”; “I plan on getting married in Italy and living a wonderful life”; “I don’t know who I want to be. Honestly.” Zhenya Berkovich’s ived Alone was an edit of video footage made at the Ruza city orphanage (endless corridors, government portraits, a memo about terrorists at the entrance, interviews with the kids), dances, pantomime set to the music of bureaucratic instructions on visiting children, and poignant stories created by them. Grass through the asphalt. Konstantin Kozhevnikov’s p tniks (the “Sputnik” orphanage) are the first steps in the acting craft: the etude method, an ensemble play, a new type of sincerity. “Some of my actors did amateur theatre, but it wasn’t the best experience,” says Konstantin. “I need to cleanse them from such fake ’theatre’, and, on the other hand, I need to take what’s already in them. I am, after all, a product of Teatr.Doc, and for several years now I’ve been working on creating texts based on conversations with characters on when the wheat needs to be separated from the chaff. In working with kids from orphanages, one must constantly build the relationship, and that is a difficult thing to do. They have a lot of quick, diverse reactions, that’s why rehearsals with those kids are a very stressful work that demands great concentration: you need to be able to react fast and quickly change your approach. You need to constantly put their jitters, their wild imagination to work. They are interested in everything, but they often lose their composure, give into cranky whims and even fullblown tantrums. Or they might get overcome by a different idea: let’s just forget everything. The first priority is to establish a relationship of trust. Obviously, it is virtually impossible to handle these big guys alone. It’s a good thing that Yegor Atamantsev joined in with our work: I finally got time to think my ideas through. We used known acting exercises in order to join the texts written by the children and to create an image of loneliness, of wandering in space.

uri Tkhagaletov

They don’t believe in themselves, but they are convinced that they didn’t get into an orphanage by accident – they deserved it somehow. They do not value their own treasure and that’s why they so easily fall under bad inﬂuence. They were afraid that schoolchildren would come to their performance and would laugh at them. And I would explain to them, ’Nobody can spoil your fun There aren’t many artists who get the opportunity to perform in the heart of Moscow, at the Pushkin Theatre.’ In the end, a boy from

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

gor Zolotovitsky ith participants of the performance “Lived alone”

the audience, one of their friends, stood up and said, ’I watched and I wanted to be in your place’.” Ilya Podchezertsev’s production “Spectrum” (Stupino city orphanage) entered the contemporary dance territory. Production participants broke through cellophane (barriers, separateness), seeking to reach one another by touch in search of love. “Wherezchildhood”, a winning production directed by Veronika Shakhova (children’s rehabilitation center

“ here childhood”

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

“Inspiration”), is a series of fairy tale stories about residents of a small town and about how important it is to never get tired of loving. A gardener lives in that town: he planted a rare plant that required constant care and died when the gardener grew tired and lay down to rest. There also lives a greedy sausage maker, who had a sausage stolen by a stray dog, but the dog fawned on him so much that he forgave her everything. And there’s also a baker, who baked worldfamous bread, but when he bought a state-of-the-art bakery at an exhibition, his bread stopped turning out so well… Here, ﬁsh are made from clothespins, and the dog – from a sock on a hand. Here different instruments are heard playing in the hands of one boy. And the show is run by that childlike sense of an honest play that adult actors and directors later search for within themselves and painstakingly put together. “Wherezchildhood” will be shown at the Theatre of Nations at the end of January. Festival organizers are also looking for a way to extend the life of the production “Lived Alone.”

Zhenya erkovich Any ay momma

“I

already had the e perience of orking ith children at a uvenile prison in a dramaturgical pro ect titled ClassAct. But there ere four of us there and e follo ed a tried-and-true techni ue, hen you kno at every point hat you re doing. And here it as the ultimate path into the unkno n. ncidentally, back at the prison the teens ore these patches on their chests ith the number of the article they ere convicted under. nitially, refused on principle to nd out the reason hy they ere serving time. didn t see them as murderers and e tortionists but simply as Petyas and asyas. Same here. didn t bother trying to nd out the reason for them being in an orphanage. kept telling them that they ere professionals, not poor orphans. And it as only to ard the end of our ork that e began having heart-to-heart talks. Almost all of them are social orphans, hose parents are alive. But no these kids don t even really ant to be adopted. They dreamed of having a family before they ere nine or ten, but no … they say they no longer need it, that they don t ant to betray those ho ll be staying behind at the orphanage. And they all say only good things about their families, they feel sorry for their momma , ho as unable to manage everything. ven though they ve seen their parents in very different states. One as beaten ithin an inch of his life, another as brought in by his mother. And they still call them momma . Our youngest participant is the only one, ho still dreams of being adopted and there are already t o interested families (one of the potential fathers as at the performance). e doesn t kno about it yet. They kne something about theatre, of course, but they ere mostly taken to children s e ear sho s. That said, they are constantly taking part in some competitions during our ork, they left to take part in a competition ith Teremok . The most dif cult task after ards as trying to pull that teremok out of them, to eradicate that false theatre algorithm learn the ords by heart, tell them by turns. hat e pression should have here Should spread my arms out like this gave each of them a task to come up ith a character that ould have something important in common ith them fears, a dream, a problem. And

circumstances can be anything they ant, they can even have them ying on dragons if they like. The kids don t kno ho to be authors, they are good, disciplined performers. kept telling them, obody kno s hat the right ay is, e cept you, alk around and look about you dramaturgy is all around you. Then, hen our youngest performer came up ith his story about a special forces soldier ho ants to save people, everybody s riter s block ust broke, cracked open. And they rushed to rite. And had to gure out a ay to convey hat they rote to the audience. This is ho came up ith a recitative from schedules-instructions. The stuff about ashing and the toothbrush and bath sponge numbering graph as something the kids in group came up ith themselves. Of course, the bureaucratic atmosphere is oppressive instructions, schedules, child s rights and responsibilities, a memo about terrorists (even though the instructors there are really trying their best). They took me to look at the building that as recently renovated, e pensive allpaper as hung (no , of course, they can t put anything up on the alls). But uickly turned off my visual snobbery. The staff try to ensure that the place is clean and arm. After all, the same rules apply to an average family you are, generally, not allo ed to damage ne allpaper (only my sister and ere allo ed to dra on the alls of our room, but e ere rather the e ception than the rule). asked them hat they ere free to do. They said that they could listen to any type of music. They all dress differently, but the ability to pick their o n clothes comes much later to them than to their peers living at home. aturally, the process of choosing costumes for the production (buying shirts) became uite an event. They chose their shirts, but they ere too shy to try them on. After the performance they asked me here to return the costumes. They ere thrilled hen told them that they could leave the costumes as mementos. try to be very careful hen negotiate future plans ith myself. m not gonna drag anyone into theatre kicking and screaming. But if see that a person is serious about it, ll come to them once a month for a lesson, bring instructors along.” No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

КОРИФЕЙ

Слово

тело

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

НИКОВ В ПОСТАНОВКЕ А ЛВИСА Х ЕРМАНИСА В НОВОМ Р ИЖСКОМ ТЕАТРЕ НЕ КОНЦЕРТ И НЕ ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР. Э ТО СПЕКТАКЛЬ ВЫСКАЗЫВАНИЕ УНИКАЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ КАКОВОЙ ЯВЛЯЕТСЯ МИХАИЛ БАРЫ НИКОВ О СВО М БЛИЗКОМ ДРУГЕ, ПОСЛЕДНЕМ ПОЭТЕ ХХ ВЕКА ИОСИФЕ БРОДСКОМ.

бращение к поэзии Бродского – совершенно особый случай в творческой жизни Барышникова. К тому же это событие и для Риги, где состоялась мировая премьера спектакля, и для юбилейного года Бродского, и даже для истории интерпретаций его поэзии. Михаилу Барышникову 67 лет. Совершенно очевидно, что двигаться на сцене так, как он, не дано никому на свете. Но к вечеру по поэзии Бродского Барышников пришёл во всеоружии не только как звезда балета и современного танца. Бродский был его другом – очень близким и давним. Их роднила вынужденная эмиграция и оставленная Россия, мизантропия и меланхолия, сложность характеров, амбициозность и мировая слава, мужество и властное обращение с женщинами, Нью- орк и Ленинград… Стихи Бродского Барышников пропустил через себя настолько сильно и глубоко, так сроднился с ними, что на спектакле кажется – он говорит от своего имени. И его чтение, очень от-

нис ейнатс

БРОДСКИЙ БАРЫ

личающееся от актёрского, порой несовершенное, с ошибками в дыхании, с неожиданными акцентами, – завораживает. Именно несовершенством – и подлинностью. то мужественное, горькое, страстное, печальное и мудрое подведение итогов жизни. Воспоминания и невыносимая грусть – о счастье, молодости, друге. Барышников посылает к чёрту ностальгию. Не для него тоска по Питеру, отсутствие родины, надуманная тяга к дому. Он любит человека, дорожит своей дружбой с ним, их общим прошлым – поэтому спектакль честен и даже суров. В нём нет ни одного стихотворения, посвящённого Питеру: никаких тебе «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать…» или «Да не будет дано умереть мне вдали от тебя…». Герой Барышникова тоскует не по родине, а по прожитой жизни. Ненавидит старость, сопротивляется и борется. Он одинок – но так было всегда. И оказывается, это не страшно. На сцене застеклённая веранда в стиле ар-нуво – то ли дача на Финском заливе, то ли заброшенная оранжерея (сценограф – Кристин ряне). Свет внутри то вспыхивает, то гаснет, от оборванных проводов сыплются искры, происходит замыкание – электричества, нервов, эмоций. На этом контрапункте режиссёр Алвис ерманис строит композицию спектакля. Поэтические эпизоды чередуются с пластическими, но и движение сопровождает поэзия – она звучит в записи – то голосом солиста, то голосом поэта. отя авторы спектакля не эксплуатируют авторское чтение Бродского – слишком узнаваемое, напевное, не признающее пауз. Оно было бы излишне нервным для этого лаконичного представления. Барышников читает негромко, сдержанно,

ото

Ната ия КО ЕСОВА ото редостав ен Нов м Ри ским театром

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

нис ейнатс ото

по-мужски. Конечно, выбор стихов для композиции – это его право. Артист в пиджаке и жилетке на голое тело, в брюках и ботинках на босу ногу. В руках чемоданчик с обитыми металлом уголками (такой же, с каким Бродский был выслан из страны). Проходит сквозь стеклянные двери веранды. Декаданс старой дачи, эстетика упадка… Садится на скамейку и достаёт из чемоданчика будильник, виски, разрозненные книги… Негромкий, незвонкий голос заставляет напряжённо вслушиваться в стихи и удивительно совпадает с ними. Первое, на что обращаешь внимание, – руки. Потрясающе выразительные, крупные кисти с гибкими пальцами – руки танцовщика, призванные совершать жесты, венчающие виртуозные па. Их партитура, естественная, строгая, одна из самых сильных сторон постановки. Руки Барышникова – это своеобразный «подстрочник», переводящий слова поэта на язык движения и эмоций. Голос артиста в ключевых моментах постановки подхватывается голосом поэта. Так вместе они прочли, словно поддерживая друг друга, кульминационное стихотворение «Я входил вместо дикого зверя в клетку…». Пластические монологи становятся отдельными высказываниями – за сло-

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

вами, над словами. Стихи «В тот вечер возле нашего огня увидели мы чёрного коня…» Барышников сопровождает импровизацией, стилизованной под фламенко, – но лишь намёком, с пунктирной дробью каблуков, с щелчками пальцев, имитирующими звук кастаньет. Другая импровизация – «энтомологический» этюд, в котором руки танцовщика, словно мотыльки, безнадёжно бьются в стёкла веранды. Не танец, не пантомима, а какая-то ускользающая красота. Его руки чертят на стекле заветные вензеля, развеивают вокруг прах («Только пепел знает, что значит сгореть дотла…»), закрашивают стекло белилами… очется сказать Михаилу Барышникову особое спасибо за выбор стихов «Письма стене»: «Сохрани мою тень. Не могу об яснить. Извини. то нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани…» Ещё один монолог танцовщика на тему стихотворения «Портрет трагедии» («Заглянем в лицо трагедии…») посвящён теме умирания, бунта плоти против смерти. Артист, не вставая со скамейки, позволяет своему тренированному телу акробатические позы. Не молодой, но и не старый человек, он вне времени, свободный от распада атомов. Листая страницы книжек, Барышников словно идёт по вехам: стихотворения «Натюрморт», «Часть речи», «Век скоро кончится, но раньше кончусь я…» приближают героя к мудрому пониманию неумолимости времени. Но мужчина в его спектакле – это ещё и беззащитный, колючий герой стихов Бродского, безоружный перед любовью: «…ночью, мира на краю, раскаляясь добела – жизнь моя на жизнь твою насмотреться не могла». Он, как герой «Венецианских строф», сполна отвечает «за стремленье запомнить пейзаж, способный обойтись без меня». Перед тем как оставить нас, ошеломлённых, наполненных стихами и страданиями поэта, Михаил Барышников почти застенчиво откроет томик и негромко прочтёт стихотворение 1957 года, написанное семнадцатилетним юношей. С него начинается собрание сочинений Иосифа Бродского: Про ай, озабудь и не обессудь. А исьма со ги, как мост. а будет му ественн м твой уть, а будет он рям и рост. Завет в начале жизни…

Word Body

Photo by anis

einats

and

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

CORYPHAEUS

atalia KOLESOVA Photos are provided by the e Riga Theatre

BRODS

Y BARYSHNI OV , STAGED BY ALVIS HERMANIS AT THE NEW RIGA THEATRE, IS NEITHER A CONCERT NOR AN EVENING OF OETRY. IT S A RODUCTION OBSERVATIONS MADE BY A UNI UE INDIVIDUAL MI HAIL BARYSHNI OV ABOUT HIS CLOSE FRIEND OSE H BRODS Y, THE LAST OET OF THE TH CENTURY.

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

urning to Brodsky’s poetry is a truly unique case in Baryshnikov’s artistic career. It is also a big occasion for Riga, where the production saw its world premiere, and for Brodsky’s anniversary year, and even for the history of interpretations of his poetry. Mikhail Baryshnikov is 67 years old. It is quite obvious that no one else in the world can move on stage the way he does. Yet on the occasion of this evening of Brodsky’s poetry Baryshnikov showed up in all his glory not only as the star of ballet and contemporary dance. Brodsky was his friend – a very close and long-time friend. They were brought together by forced emigration and by Russia they had left behind, by their misanthropy and melancholy, by the complexity of their nature, by their ambitiousness and worldwide fame, their fortitude and imperious treatment of women, New York and Leningrad... Baryshnikov perceived Brodsky’s poems so strongly and deeply, became so intimate with them that during the production it feels as if he’s speaking on his own behalf. And his reading of them, which differs greatly from an actor’s reading, is imperfect at times, with breathing mistakes, with unexpected accentuations, but it is spellbinding. Precisely for its imperfection and authenticity. This is a courageous, bitter, passionate, sad, and wise summation of life. Memories and unbearable melancholy – about his happiness, his youth, his friend. Baryshnikov tells nostalgia to go to hell. Longing for Saint Petersburg, absence of motherland, contrived thirst for home – those things are not for him. He loves the man, cherishes his friendship with him, their common past – that’s why the production is honest and even harsh. There isn’t a single poem in it that’s dedicated to Saint Petersburg: none of those “Neither country, nor graveyard” or “Let it not be my fate to die far from you....” Baryshnikov’s protagonist doesn’t long for his motherland, he longs for the life he’s lived. He hates old age, resists it and struggles against it. He is alone – but that is how it’s always been. And it isn’t scary, as it turns out. There’s a glassed-in Art Nouveau style verandah on stage – could be a summerhouse on the Gulf of Finland, could be an abandoned conservatory (stage design by Kristine Jurjane).

einats Photo by anis

The light inside flares to life and goes out intermittently, sparks rain down from torn wires – it’s a short-circuiting of electricity, nerves, emotions. It is on this counterpoint that director Alvis Hermanis builds the composition of his production. Poetic scenes alternate with those of physical movement, but even movement is accompanied by poetry – it is played in recorded form – at times in the voice of the principal dancer, at times in that of the poet. Although, the creators of this production do not take advantage of Brodsky’s author’s reading – overly recognizable, melodious, with no allowances for pauses. It would’ve been too high-strung for this laconic presentation. Baryshnikov reads in a low voice, in a restrained, manly manner. Naturally, the choice of poems for the composition is his right. The artist is dressed in a suit jacket and a waistcoat on bare skin, in dress pants and shoes on bare feet. He’s holding a suitcase with metal corners (the same kind that Brodsky had when he was exiled from his country). He walks through the glass doors of the verandah. The decadence of an old summerhouse, the aesthetics of decline... He sits down on a bench, opens his suitcase, and takes out an alarm clock, a bottle of whiskey, various odd books... The low, flat voice forces the audience to listen attentively to the poems and matches them in a striking fashion. The first thing one notices are the hands. Incredibly expressive, large hands with flexible fingers – the hands of a dancer, destined to make gestures, to crown virtuosic pas. Their part – natural and strict – is one of the strongest points of the production. Baryshnikov’s hands are an “interlinear translation” of sorts, translating the poet’s words into the language of movements and emotions. During key moments of the production the artist’s voice is picked up by the voice of the poet. Thus they read the climactic poem “I entered the cage instead of a wild beast...” together, as though supporting one another. Dance monologues become separate expressions – after the words, above the words. Baryshnikov accompanies the poem “That evening near our fire we saw a black horse...” with an improvisation stylized to flamenco, but only an allusion to it, with the dotted staccato of heels, with the clicks of fingers imitating the sound of the castanets. Another improvisation is an “entomological” sketch, where the dancer’s hands beat desperately against the windows of the verandah like moths. It’s neither a dance nor a pantomime, but some eluding beauty. His hands are drawing sacred monograms on

the glass, scattering ashes all around (“Only ashes know what it means to burn to the ground...”), cover the glass with whitewash... One wants to give special thanks to Mikhail Baryshnikov for choosing the poem “Letters to the Wall”: “Save my shadow. I cannot explain. I’m sorry. It’s necessary now. Save my shadow, save it...” Another one of the dancer’s monologues to the theme of the poem “The Portrait of Tragedy” (“Let’s look into the face of tragedy...”) is dedicated to the subject of dying, to the revolt of flesh against death. The artist allows his trained body to perform various acrobatic poses without getting up from the chair. No longer a young man, but not an old man either, he is outside of time, free of the atomic decay. As he reads the pages of the books, Baryshnikov appears to move through milestones: poems like “Still Life,” “A Part of Speech”, “The century will soon expire, but I’ll expire long before...” bring the hero closer to a wise understanding of the inexorability of time. But the man in his production is also a vulnerable, prickly hero of Brodsky’s poems, defenseless in the face of love: “...at night, at the edge of the world, glowing white-hot – my life couldn’t get enough of looking at yours.” Like the character from “Venetian Stanzas”, he answers in full “for striving to remember a landscape that can manage without me.” Before Mikhail Baryshnikov leaves us, spellbound, filled with the poet’s lines and pain, he will flip open almost timidly a small volume and quietly read a 1957 poem, written by a seventeen-year-old youth. This poem opens Joseph Brodsky’s collected works: Fare ell, forget and don t be mad. Burn the letters, like a bridge. May your path be brave, May it be straight and not comple . A precept at the outset of life… No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Б Л

ортретное фойе Р УБРИКА ПОРТРЕТНОЕ ФОЙЕ ЛЕГЕНДАРНЫМ ЮБИЛЯРАМ ТЕАТРА,

ПОСВЯЩЕНА ИКОНАМ СТИЛЯ КОТОРЫЕ И СЕГОДНЯ ПРОДОЛЖАЮТ РАДОВАТЬ И ВДОХНОВЛЯТЬ СВОЮ ПУБЛИКУ.

Анна ЧЕПУРНОВА

Л лик или Леонардо Оле

а аков

17 августа 1935 года Говоришь: Олег Табаков – и пред тобой сразу предстаёт множество образов. Николай Ростов и Вальтер Шелленберг, Илья Обломов и «красавец-мужчина» из одноимённого фильма… А ещё – обожаемые детьми Кот Матроскин, мисс ндрю и Кощей Бессмертный из сказки «После дождичка в четверг». Список кино- и театральных ролей Табакова невероятно обширен, и каждая роль сыграна им так ярко и сочно, что остаётся в памяти на долгие годы. И вот что удивительно: персонажи, которых играет актёр, совсем не похожи друг на друга, но практически у каждого из них, даже у злодеев, есть какое-то особенное, чисто табаковское обаяние. Иногда глубина его перевоплощения поражает: как тонко надо чувствовать другого человека, чтобы, будучи по сути своей деятельным Штольцем, идя по жизни с девизом «бороться и искать, найти и не сдаваться», сыграть безвольного и беспомощного перед жизнью Обломова так, чтобы зрители рыдали от умиления. Впрочем, по крайней мере одна общая черта с Обломовым у актёра имеется: он любит вкусно поесть, в чём не раз признавался публично. Однако, в отличие от Ильи Ильича, Табаков всё делает для того, чтобы и люди, за которых он несёт ответственность – семья, ученики, коллективы М Т имени Чехова и «Табакерки», – тоже имели воз-

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

можность хорошо питаться и ни в чём не нуждались. Ради них Олег Павлович горы свернёт, причём сделает это без видимой натуги и биения себя в грудь, а как нечто само собой разумеющееся. Правда, менеджерская работа отнимает у Табакова не только массу времени, но и возможность сыграть что-то важное для него. Порой под пытками дотошных журналистов Олег Павлович даже признаётся, что, например, не сыграл в чеховских пьесах того, что должен был сыграть, а роль Иудушки Головлёва отдал ученику Евгению Миронову… Но Табаков никогда ни на что не жалуется. По его словам, он знал, на что идёт, когда встал на стезю преподавателя и руководителя театров, и никогда не жалел о том, что выбрал этот путь. Впрочем, о чём жалеть, когда у тебя в учениках чуть ли не половина театральной Москвы А многие из них, в частности Евгений Миронов и Сергей Безруков, уже сами руководят собственными театрами И бесконечно ценят своего учителя, которого Владимир Машков недавно назвал «Леонардо да Винчи актёрского театрального искусства». Ученики Табакова давно считали, что он заслуживает памятника при жизни. И вот этим летом такой монумент появился. Он стоит в Саратове, родном городе актёра, перед Домом пионеров, где Табаков посещал театральный кружок. В бронзе увековечен Олег Савин, персонаж фильма «Шумный день», сыгранный актёром на заре его кинематографической карьеры (кстати, в роли этого героя Табаков выступал и в «Современнике», в спектакле «В поисках радости»). Второй фигурой скульптурной композиции стал Кот Матроскин, глядящий на Савина, целеустремленно шагающего вперед…

Надо ли состарить по одк ера

асильева

3 сентября 19 5 года

«Дама, приятная во всех отношениях», причём без тени двусмысленности – это про Веру Васильеву. Она интеллигентна, всегда подтянута, эмоционально открыта. И, несмотря на свои девяносто лет, кажется, всё ещё готова к авантюрам… в самом лучшем смысле этого слова. Спуститься с головокружительной лестницы на каблуках и в длинном платье в своём бенефисном спектакле «Роковое влечение» Легко Сыграть с горящими глазами любовь немолодой дивы Пожалуйста Никаких ролей бабушек или тётушек – только героини. И это не прихоть избалованной примы: Васильева в этих ролях действительно хороша… На вопрос журналистов, в чём секрет её молодости, Вера Кузьминична отвечает: в интересе к жизни. Она не лукавит. Помню, как часто встречала её в зрительном зале на премьерах в различных театрах, на вернисажах. И всегда – заинтересованный, внимательный взгляд, доброжелательность, наблюдательность и полная готовность отвечать на вопросы журналистов… Избалованной Васильеву, пожалуй, можно назвать с натяжкой. В родном Театре сатиры она работает с двадцати трёх лет (то есть её нынешний стаж равен шестидесяти семи годам – кажется, столько не играют, да ещё и на одной сцене). Но, по собственному признанию Веры Кузьминичны, роли, которые доставляют удовольствие, она в основном стала получать ближе к семидесяти годам. Грустная арифметика, хотя и тут бывали исключения, например Графиня в легендарном спектакле «Женитьба Фигаро» – визитной карточке Театра сатиры времён Валентина Плучека. Когда роли в родном театре не очень нравились, Васильева ехала работать в провинцию. В Тверском драматическом театре сыграла Раневскую, в Орловском драматическом – Кручинину. В Москве, когда ей было уже за восемьдесят, Вера Васильева вышла на сцену Театра кукол имени Образцова и сыграла миссис

Сэвидж в окружении героев из папье-маше. Какие ещё актрисы – её сверстницы решились бы на подобный эксперимент Впрочем, когда речь идёт о Васильевой, кажется, разговоры про возраст можно забыть. Исполнитель роли Германа в спектакле Малого театра «Пиковая дама» Александр Дривень рассказывал, как 88-летняя актриса, репетируя роль Графини, спрашивала у режиссёра Андрея Житинкина: «Андрюша, Графиня же старая… Может быть, мне как-то состарить походку » И в этих словах – вся нынешняя юбилярша…

М дре и мачо Армен Д и ар ан н

3 октября 1935 года «Что ещё на свете не успел Армен Не блеснул в «Одетте» и не спел Кармен», – подшучивал в стихах Валентин Гафт над необычайной занятостью Джигарханяна в кино и театре. Сыграв за свою жизнь более трёхсот ролей, актёр попал даже в Книгу рекордов Гиннесса. Киноролей в копилке Армена Борисовича в разы больше, чем театральных. Но сам актёр не раз признавался, что на первом месте для него всегда был театр. В молодости Джигарханян более десяти лет проработал в Русском драматическом театре имени Станиславского в родном Ереване. А потом по совету актрисы Ольги Яковлевой уехал покорять Москву. И это ему удалось. В течение 27 лет он играл в Театре имени Маяковского и был одним из любимых актёров главрежа Андрея Гончарова. Коллега Джигарханяна по театру Игорь Костолевский писал: «Я думаю, что Гончарову вообще никто по-настоящему не был нужен, кроме Наташи Гундаревой и Армена Джигарханяна, потому что для него это были идеальные актёры, которые воплощали его идеи, актёры его уровня, его темперамента – масштаба темперамента и масштаба мысли». Среди лучших ролей Джигарханяна на сцене Театра имени Маяковского – Левинсон, Стэнли Ковальски, Сократ, Большой Па, лорд Нельсон… Брутального героя спектакля «Трамвай «Желание» Джигарханян играл четверть века, за это время волосы актёра успели поседеть. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Но всё-таки, несмотря на отличное взаимопонимание с Гончаровым, он ещё при жизни режиссёра покинул Театр Маяковского. Ушёл, чтобы создать свою труппу – Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна. Первыми актёрами стали его же вгиковские выпускники. В этом году театр празднует 20-летие. А Джигарханян вновь и вновь выходит на сцену – теперь уже своего театра. Кажется, ему всё по силам: сыграть и самую бурную страсть, и тончайшие переходы настроений. Игра Джигарханяна способна вывести из состояния душевного равновесия. В разное время его коллеги по театру отзывались о нём как о мудреце и называли великолепным партнёром. Светлана Немоляева признавалась: «Когда ты с ним на сцене, такое впечатление, что он живёт только тобой, и с тобой что-то происходит. то самый высший актёрский пилотаж». А Наталья Гундарева во время работы над спектаклем «Виктория ..» говорила: «Я вижу, что он гораздо восприимчивее всех нас к замечаниям режиссёра, бережнее относится к драматургии. Потому что Бог ему дунул в ухо это понимание, терпение, мудрое отношение к другому человеку, его мыслям».

С ворове и Мистер ерард

кс

асильев

4 сентября 1935 года

«Мужчина с таким голосом просто не может быть плохим или злым», – написала как-то одна влюблённая в артиста девушка-зрительница. то ли не исчерпывающая характеристика певца Выдающиеся вокальные данные Герарда Васильева окружающие его люди отмечали с детства, ещё с тех пор, как он учился в Суворовском училище и был запевалой в хоре. Когда он оканчивал школу, его пение услышал солист Горьковской оперы народный артист РСФСР Иван Струков и посоветовал юноше подумать о карьере певца, заметив: «Бог дал тебе голос, чтобы ты радовал людей своим пением. Если Родина призовет тебя, ты будешь её защищать, это

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

обязанность каждого, а голос – это редкое явление». Правда, воинская служба долго не отпускала Васильева. Ленинградскую государственную консерваторию он окончил только в 1 год, зато дальше его карьера развивалась стремительно. Молодого певца приняли в Новосибирский театр оперетты, за несколько месяцев работы в котором Васильев успел сыграть шесть главных ролей. А потом его пригласили в Московский театр оперетты, где Васильев поёт до сих пор, вот уже 47 лет подряд. Своим многочисленным ученикам он рекомендует не бояться после вуза попробовать свои силы в провинции. Но его совету сегодня следуют не многие… На сцене Московского театра оперетты Герард Васильев блестяще воплотил множество образов, среди которых двин в «Сильве», граф Данило в «Веселой вдове», Дюруа в «Фиалке Монмартра», Айзенштайн в «Летучей мыши»... Но одну его роль многие годы зрители выделяли особо и называли актёра «эталонным Мистером Иксом». Васильев всегда был одним из самых элегантных артистов на отечественной сцене. Он говорит, что ощущает себя так, будто родился во фраке – и этому можно поверить. Прямейшая спина, орлиный взор, напор – все эти свои качества, так восхищавшие его поклонников и особенно поклонниц, актёр сумел сохранить до восьмидесяти лет. Сейчас он занят в четырёх спектаклях театра: «Сильва», «Фея карнавала», « езарь и Клеопатра» и «Grand канкан» (где Васильев поёт арию Мистера Икса). Причём мюзикл « езарь и Клеопатра» был написан композитором Александром Журбиным специально в расчёте на Герарда Васильева. Впрочем, уже много лет певец занят не только собственным творчеством, но и популяризацией своего любимого жанра оперетты среди молодёжи. Васильев является президентом Фонда по сохранению и развитию жанра оперетты и президентом конкурса молодых артистов оперетты «ОпереттаLand». Много времени артист уделяет педагогической работе – он преподаёт в Театральном институте имени Бориса укина, ведёт курс в Государственном университете театрального искусства, а недавно создал Школу мюзикла, где учится его младший сын Серёжа.

ANNIVERSARIES

The Portrait Lobby THE

ORTRAIT LOBBY RUBRIC IS DEDICATED TO LEGENDARY ANNIVERSARIES IN THE LIFE OF THEATRE, TO THE ICONS OF STYLE , WHO CONTINUE TO EXCITE AND INS IRE THEIR AUDIENCES TO THIS DAY. Anna CHEPURNOVA

Lelik or eonardo Oleg Tabakov August 17, 1935

You say: Oleg Tabakov, and instantly your mind sets out before you a multitude of images. Nikolai Rostov and Walter Schellenberg, Ilya Oblomov and “the handsome man” from the eponymous movie… And also the children’s favorite Matroskin the Cat, Miss Andrew and Koschei the Immortal from the fairy tale “After the Rain, on Thursday.” The list of Tabakov’s movies and theatre roles is incredibly extensive, and every role was performed so vividly and lusciously that it remains in one’s memory for many years to come. And what’s surprising is that the characters this actor plays are nothing like each other and yet virtually every one of them, including the villains, has a certain, purely Tabakovian charm.. Sometimes the depth of his transformation is astounding: how deeply must one feel another human being, in order for someone who is an energetic Stolz at heart, who goes through life following the motto “to ﬁght and seek, to ﬁnd and never surrender”, to be able to play the weak-willed and helpless Oblomov in such a way as to move the audience to tears of tenderness. Admittedly, though, the actor does have at least one thing in common with Oblomov: he loves a good meal, a fact he acknowledged publicly numerous times. Unlike Ilya Ilyich, however, Tabakov does everything to ensure that people he’s responsible for – his family, students, the staff of the Chekhov MAT and the

Tabakerka Theatre – are also able to eat well and never want for anything. Admittedly, managerial work not only takes up a great deal of time for Tabakov but also takes away his opportunities to play something important to him. At times, when he being plagued by tenacious journalists, Oleg Pavlovich confesses even that he didn’t play the parts in Chekhov’s plays, for instance, that he should have played, and that he gave the part of Iudushka Golovlev to his student Yevgeny Mironov… But Tabakov never complains about anything. According to him, he knew what he was signing up for when he chose the path of theatre instructor and director, and he never regretted having done so. Then again, what’s there to regret, when you have almost half of theatre Moscow as your students And many of them, Yevgeny Mironov and Sergey Bezrukov in particular, are already theatre directors themselves And they are all infinitely grateful to their teacher, whom Vladimir Mashkov recently called “the Leonardo da Vinci of theatre performing art.” Tabakov’s students have always thought that he deserved a monument while alive. So this summer the monument was unveiled in Saratov, the actor’s native town, near the former Palace of Pioneers where Tabakov used to attend a theatre group. The bronze monument depicts Oleg Savin, a character from the ﬁ lm «Noisy day», who was played by the actor at the outset of his career in cinema (by the way, the same character Tabakov played at Sovremennik Theatre play “Finding Joy”). The second ﬁgure of this sculpture group is Matroskin the Cat looking at Savin who is purposefully going ahead… No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

Should I walk like m older Vera Vasilyeva

September 3 , 19 5 “A lady pleasant in every respect,” and without a hint of a double entendre – this describes Vera Vasilyeva. She is intelligent, always stylish, emotionally open. And despite her ninety years of age she still seems ready to take on new adventures… in the best sense of the word. Come down a dizzyingly high staircase wearing heels and a long dress during her benefit production of “Fatal Attraction” Piece of cake Portray the love of an elderly diva with burning eyes Nothing to it No grandma or auntie roles – only leading female characters. And that is no whim of a spoiled prima: Vasilyeva is truly perfect for those roles… When journalists ask her what is the secret of her youth, Vera Kuzminichna says that it lies in her interest in life. And that is no deception on her part. I remember seeing her often in an audience hall at premieres in various theatres, at opening days of exhibitions. And she always has an interested, attentive gaze, always amicable and observant, always fully prepared to answer the journalists’ questions… One could, perhaps, call Vasilyeva spoiled, although it would be quite a stretch. She’s been working in her native Theatre of Satire from the age of twentythree (in other words, her current length of service equals sixty-seven years – I’m not sure there’s any actor out there who stays active that long, and on one stage, too). Yet, at Vera Kuzminichna’s own admission, she mostly began getting the parts that she enjoyed playing by the time she was nearing her seventieth birthday. Those are sad ﬁgures, yet there were exceptions as well, for instance the Countess in the legendary production of “The Marriage of Figaro” – the Theatre of Satire’s calling card since the time of Valentin Pluchek. When she didn’t particularly like the parts in her own theatre, Vasilyeva would go work in the provinces. She played Ranevskaya at the Tver Drama Theatre,

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

Kruchinina – at the Orel Drama Theatre. In Moscow, Vera Vasilyeva went on the stage of the Obraztsov Puppet Theatre and played the part of Mrs. Savage amid a cast of papier-m ch characters, when she was already past the age of eighty. What other actresses – her age-mates would risk such experimentation Although, when one is talking about Vasilyeva, age seems to be a thing of little consequence. Alexander Driven, who played the part of Hermann in the Maly Theatre’s production of “The Queen of Spades”, told us how the 88-year-old actress would ask the director Andrey Zhitinkin: “Andryusha, the Countess is an old woman, after all… Maybe I should walk like I’m older somehow ” And in these words is the essence of our present birthday woman…

A wise man and a macho Armen Dzhigarkhanyan October 3, 1935

“Is there anything that Armen didn’t get to do Perhaps a brilliant performance in ’Odette’ is left for him or maybe he should sing in ’Carmen’ an aria or two,” – this is how Valentin Gaft jokingly described Dzhigarkhanyan’s extraordinarily high involvement in cinema and theatre. Having performed over three hundred roles in his lifetime, the actor even managed to get into the Guinness Book of World Records. There are many more ﬁlm roles in Armen Borisovitch’s vault than there are theatre ones. But the actor himself admitted numerous times that theatre has always come ﬁrst for him. As a young man, Dzhigarkhanyan worked for over ten years at the Stanislavski Russian Drama Theatre in his native Yerevan. Then, following the advice of actress Olga Yakovleva, he left to conquer Moscow. And conquer it he did. He played at the Mayakovsky Theatre for 27 years and was one of the favorite actors of the theatre’s principal director Andrey Goncharov. Igor Kostolevsky, Dzhigarkhanyan’s colleague in that theatre, wrote, “I think that Goncharov didn’t really need anyone except Natasha Gundareva and Armen Dzhigarkhanyan, because for him those two were ideal actors, who

personiﬁed his ideas, actors of his level, his temperament – his scale of temperament and scale of thought.” Dzhigarkhanyan’s best roles on the stage of the Mayakovsky Theatre include Levinson, Stanley Kowalski, Socrates, Big Pa, Lord Nelson… Dzhigarkhanyan played the macho protagonist of the play “Streetcar Named Desire” for a quarter of a century, the actor’s hair even managed to turn gray over that period of time. Still, despite the great mutual understanding he had with Goncharov, he left the Mayakovsky Theatre while the director was still alive. He left to create his own company – the Moscow Drama Theatre under the direction of Armen Dzhigarkhanyan. His own graduates of the Gerasimov Institute of Cinematography became his ﬁrst actors. This year the theatre is celebrating its 20 th anniversary. And Dzhigarkhanyan is once again coming on stage, of his own theatre this time. He can do anything, it seems: to show the most violent passion and the subtlest of mood shifts. Dzhigarkhanyan’s performance can throw one off balance. At different times his theatre colleagues called him a wise man and an excellent partner. Svetlana Nemolyaeva admitted, “When you are on stage with him, you get the impression that you are his life, and something happens to you. It’s the tour de force of acting.” And Natalya Gundareva used to say during the production of “Victoria ..”, “I see that he is much more receptive to the director’s comments than the rest of us, much more protective toward dramaturgy. Because God breathed that understanding into his ear, this patience, this wise attitude toward another person, toward their thoughts.”

A Suvorov School student and Mister X Gerard Vasilyev September 4, 1935

“A man with such voice simply cannot be bad or evil,” wrote once a young audience member, who was infatuated with the artist, and isn’t that a deﬁnitive character reference for the singer People close to Gerard Vasilyev noted his remarkable vocal qualities from

his very childhood, from the time when he was a student at the Suvorov Military School and was a leader in a choir. When he was ﬁnishing school, Ivan Strukov, People’s Artist of the RSFSR and lead singer of the Gorkov Opera Theatre, heard him sing and advised the young man to think about a career in singing. Military service kept Vasilyev busy for a while. He graduated from the Leningrad State Conservatory only at the age of 1, afterwards, however, his career grew by leaps and bounds. The young singer was admitted to the Novosibirsk Operetta Theatre, and over a few months of working there Vasilyev managed to perform six important roles. Afterwards, he was invited to the Moscow Operetta Theatre, where Vasilyev sings to this day, 47 years in a row now. He tells his numerous students not to be afraid to try working in the provinces after the university. But few follow his advice these days… Gerard Vasilyev brilliantly embodied a great number of characters on the stage of the Moscow Operetta Theatre. Among them are Edwin in “Silva”, Count Danilo in “The Merry Widow”, Durois in “The Violet of Montmartre”, Eisenstein in “Die Fiedermaus (The Bat)”… One of his roles, however, the audiences gave special mention to for many years and called the actor “the model Mister .” Vasilyev has always been one of the most elegant artists on Russian stage. He says that he feels as though he was born in a tailcoat – and one can easily believe that. An incredibly straight back, an eagle eye, energy – the actor managed to preserve all these qualities that have so delighted his male and especially female admirers to the age of eighty years. Currently, he is busy with four productions, and in one of them, “Grand Cancan”, he sings the aria of Mister . Vasilyev is also president of the Foundation for the Preservation and Development of the Operetta Genre and president of the OperettaLand, a competition for young operetta artists. The artist dedicates a lot of time to pedagogical work – he teaches at the B. Shchukin Theatre Institute, teaches a course at the Academy of Theatre Arts, and recently he established a School of Musical Comedy where his youngest son Seryozha is a student. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

С Б

айны м ейной лестни ы Анна ЧЕПУРНОВА. ото редостав ен еатра ьн м музеем имени ахрушина

ЭТОЙ ОСЕНЬЮ В ТЕАТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ БАХРУ ИНА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ СКУЛЬПТУРНЫЙ ПОРТРЕТ А ЛЕКСАНДРА ОСТУЖЕВА РАБОТЫ НИНЫ НИСС ГОЛЬДМАН. го показывают в рамках цикла выставок одного экспоната под общим названием «Тайны лестницы Томмазо Сальвини», который посвящён находкам, сделанным в музее в прошлом году. Под лестницей, носящей имя итальянского трагика, 1 сентября 2014 года были обнаружены тринадцать скульптур конца I – начала веков. Их оставили там во время Великой Отечественной войны, когда при эвакуации музея на Урал отправить эти предметы из Москвы не было возможности. Потом кадровый состав сотрудников музея сменился – и информация о хранилище под лестницей была утеряна. Сразу после того, как его вновь обрели, директор Бахрушинского музея Дмитрий Родионов решил показать публике всё содержимое тайника. Примечательно, что бюст Остужева был спрятан под лестницей, названной именно в честь Томмазо Сальвини. Ведь эти актёры были знакомы. Итальянца потрясла красота голоса Остужева, которого он увидел в роли Кассио в спектакле «Отелло». Сальвини даже посоветовал русскому артисту заняться бельканто и сделать карьеру певца. Но Александр Алексеевич около полувека оставался предан Малому театру даже несмотря на то, что в 1910 году в результате болезни полностью потерял слух. Актёр упорно трудился и создал собственную методику, которая позволила ему продолжать выходить на сцену. Правда, из-за страшного недуга он длительное время был в кризисе. Но в 19 5 году сыграл Отелло так, что, по словам старожилов Малого театра,

100

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

успех этой роли превзошёл славу лучших работ жина и Ермоловой. Чтобы посмотреть на Остужева, очередь за билетами в театр выстраивалась ещё на рассвете. Имя скульптора Нины Нисс-Гольдман в последнее время чуть ли не больше на слуху, чем имя легендарного Остужева. А всё благодаря книге Дины Рубиной «На Верхней Масловке» и её экранизации, осуществлённой в 2005 году. Роль главной героини, прототипом которой стала Нина Нисс-Гольдман, сыграла Алиса Фрейндлих. Кстати, фильм вышел всего через пятнадцать лет после смерти самой Нины Ильиничны. Ей была отпущена долгая жизнь – почти целый век. В молодости она училась в Париже, где общалась с Модильяни, Бурделем и Пикассо. В 1915–1917 годах участвовала в выставках об единения «Мир искусства». Ей позировали знаменитости – такие как, например, Валерий Брюсов и Константин Паустовский, Александр Белобородов, подписавший решение о расстреле царской семьи, и диссидент Александр Солженицын. В Москве установлено около десятка памятных скульптур и мемориальных досок работы Нисс-Гольдман: Льву Толстому, Сергею Рахманинову, Сергею Боткину и тому же Александру Остужеву. В ставка «Нина Нисс- о ьдман. Ску ь турн й ортрет А. А. Осту ева» род ится до 6 декабря

THING-IN-ITSELF

ecrets of a M se m taircase Anna CHEPURNOVA Photos courtesy of A.A.Bakhrushin Theatre Museum

THIS FALL THE BA HRUSHIN THEATRE MUSEUM IS DIS LAYING A ORTRAIT BUST OF A LEXANDER OSTU HEV BY NINA NISS GOLDMAN.

t is being displayed as part of a series of exhibitions of one museum piece under the name “Secrets of the Tommaso Salvini Staircase”, dedicated to ﬁnds made in the museum last year. On September 1, 2014, thirteen sculptures of the late 19th, early 20th century were discovered under the staircase that bears the name of the Italian tragic actor. They were left there during World War II, when the museum was evacuating from Moscow to the Urals and it wasn’t possible to send these items along. Afterwards, the museum staff composition had changed and the information about the storage under the staircase became lost. Immediately after the cache was rediscovered, Dmitry Rodionov, the Bakhrushin Museum director decided to show the public its entire content. It is noteworthy that the bust of Ostuzhev was hidden speciﬁcally under a staircase named in honor of Tommaso Salvini. After all, the two actors knew each other. The Italian was amazed by the beauty of Ostuzhev’s voice, whom he saw play the part of Cassio in a production of “Othello.” Salvini even advised the Russian artist to switch to bel canto and work on a singing career. Yet Alexander Alexeyevich remained loyal to the Maly Theatre for almost half a century, even despite the fact that in 1910 he completely lost his hearing as a result of an illness. The actor worked hard and created his own technique that allowed him to continue to perform on stage. Although, he was in a critical state for a long time due to a terrible illness. But in 19 5 his performance of Othello was such that, according to the Maly Theatre’s old-timers, the success of

that role surpassed the fame of the best works of Yuzhin and Yermolova. People lined up for theatre tickets at the break of dawn to see Ostuzhev. Sculptor Nina Niss-Goldman has recently become almost more of a household name than the legendary Ostuzhev himself. And it is all thanks to Dina Rubina’s book “On Upper Maslovka” and its screen adaptation in 2005. The lead character, whose inspiration was Nina Niss-Goldman, was played by Alisa Freindlich. Incidentally, the ﬁlm came out a mere ﬁfteen years after the death of Nina Ilyinichna herself. She was given a long life – almost an entire century. As a young woman, she studied in Paris, where she associated with Modigliani, Bourdelle and Picasso. In 1915–1917 she took part in exhibitions of the World of Art Association. The models who sat for her included celebrities, such as Valery Bryusov and Konstantin Paustovsky, Alexander Beloborodov, who signed the resolution to execute the royal family, and dissident Alexander Solzhenitsyn. About a dozen memorial sculptures and commemorative plaques made by Niss-Goldman have been set up in Moscow: to Leo Tolstoy, Sergei Rachmaninoff, Sergey Botkin, and the very same Alexander Ostuzhev. The e hibition “ ina iss- oldman. A Portrait Bust of A.A. Ostu hev” ill run until ecember 6. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

101

КУКЛ

рем автоматов орис О

ОВСКИ .

ото редостав ен

автором

ВСЯКОЕ ВРЕМЯ СОЗДА Т СОБСТВЕННЫЙ ОБРАЗ. И КАЖДОЙ ЭПОХЕ СООТВЕТСТВУЕТ СВОЯ СИСТЕМА ТЕАТРАЛЬНЫХ КУКОЛ. БЫЛО ВРЕМЯ МАРИОНЕТОК И ВРЕМЯ ПЕРЧАТОЧНЫХ КУКОЛ ПЕТРУ ЕК,

ПЕРИОДЫ ТЕНЕВЫХ ФИГУР И ПЕРИОДЫ ТРОСТЕВЫХ И ПЛАН ЕТНЫХ КУКОЛ В ХОДЕ ИСТОРИИ ТО ОДНА, ТО ДРУГАЯ ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА СТАНОВИТСЯ ОБРАЗОМ СВОЕГО ВРЕМЕНИ НЕ ТОЛЬКО В ТЕАТРАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ, ЖИВОПИСИ, ЛИТЕРАТУРЕ, НО И В ЖИЗНИ ВСЕГО ОБЩЕСТВА.

102

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

сли на рубеже VII и VIII веков Генрих фон Клейст мог с уверенностью сказать, что «человек просто не в силах сравняться с марионеткой и лишь боги могут тягаться с материей на этом поприще», то чуть позже его земляк рнст Теодор Амадей Гофман образом своего времени сделал уже механическую куклу-автомат – «памятник то ли омертвевшей жизни, то ли ожившей смерти». Через несколько лет механическая кукла отойдёт на второй план, а в России наступит эпоха балаганного петрушки, которая продлится до Серебряного века – времени марионеток (образ подвешенной на нитях куклы обычно возникает, когда общество становится особенно нестабильным). Марионетка явилась овеществлённой метафорой в тревожном, непредсказуемом мире, предчувствием приближающейся катастрофы. Может, и прав был Клейст, утверждавший, что «чем туманнее и слабее рассудок в органическом мире, тем блистательнее и победительнее выступает в нём грация марионетки» После Октябрьской революции эфемерная, меланхоличная пора марионеток вновь сменилась временем петрушки – перчаточной куклы с дубинкой наперевес, с принципиально иными, чем у марионетки, пластикой и речью: «Красноармейский Петрушка», «Санитарный Петрушка», «Кооперативный Петрушка», «Осоавиахимовский Петрушка»… В 1940-е пришло время образцовских кукол на тростях – не таких брутальных, как петрушка, способных в сценической игре и к быту, и к романтике. В конце советской оттепели 1960-х годов появились планшетные куклы – чем-то похожие на марионеток с оборванными нитями… На рубеже – I веков наступает эпоха автоматов. Образ механических кукол и роботов повсеместно тиражируется, всё чаще возникает в телевизионной и уличной рекламе, в детских куклах-игрушках, становится центральным в кино и театре. «Воображаю себе, – писал два столетия назад Гофман, – что можно, встроив внутрь фигур искусный механизм, научить их ловко и быстро танцевать… разве ты выдержал бы такое зрелище хотя бы одну минуту » В наше время фантазии писателя сбываются.

Несколько лет назад в Театре Наций в рамках фестиваля «Другой театр из Франции» с успехом был представлен балет французского режиссёра Орельена Бори (физика по образованию) «Беспредметно», в котором главную роль исполнил промышленный полуторатонный робот, ранее собиравший автомобили. «Исполнителя главной роли в спектакле я купил по акции на распродаже стареньких ботов, – рассказывал постановщик. – Мы сделали ему новейшую программу, и он стал плясать на сцене». удожественные опыты на пересечении high-tech и low-tech ведут многие деятели искусства. В 1996 году свою первую электронную куклу-автомат для канадского театрального режиссёра Дени Марло выполнил художник Завен Паре, а в 1999 году его управляемые с пультов куклы ожили в Калифорнийском институте искусств. В 2002 году он создал и аналоговую версию своих дистанционно управляемых электронных марионеток. Мир сценических кукол-автоматов стремительно расширяется. Ярким примером этого процесса может служить спектакль Аурелии Иван Android Homo Urbanicus 1 (театр TSARA, Франция), навеянный идеями Фридриха Ницше и известного социокультуролога Славоя Жижека. На сцене два персонажа действуют в состоянии активного конфликта: Андроид и Человек на равных спорят о парадоксах стоящего на грани катастрофы человечества. Отношениям человека и робота посвящены два любопытных спектакля, поставленных в университетском театре Осаки. Так, в спектакле «Я, работник» (режиссёр Ориза ирата) главные действующие лица – два робота-андроида,

Механи еский ев еонардо да Вин и. Вероятно, одобн й е б в Ко оменском двор е времён аря А ексея Михай ови а (Россия) No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

103

Ма ь ик, игра ий с м ьн ми уз рями ( ермания, ервая етверть в.)

арманка работ Игна а разиуса рудера ( ермания, на а о в.)

« игр и у» механи еская игрушка в., созданная д я су тана кня ества Майсур (Индия). В те е тигра есть небо ьшой муз ка ьн й орган с 18 к авишами

104

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

один из которых вдруг заявляет, что ему скучно заниматься унизительным трудом домработницы, и вступает в дискуссию с людьми – обычной семейной парой. Сюжет другого спектакля этого же театра построен на том, что главный герой, который приобрёл слугу-робота, неожиданно понимает, что и с роботом необходимо строить полноценную систему человеческих взаимоотношений. Работа японского режиссёра с большим интересом была воспринята в Москве на фестивале «Японская осень 201 » в театре «Школа драматического искусства», где был показан его спектакль «Три сестры. Андроид-версия». Действие перенесено в маленький провинциальный японский городок. По сюжету, отец сестёр, который умер несколько лет назад, был создателем роботов-андроидов. Роль младшей дочери Икуми исполняет андроид Geminoid F, в роли дворецкого Мураоки – робот Robovie R . По мнению министра-советника посольства Японии в России Котаро Оцуки, «своеобразный микс чеховских мотивов и передовых технологий Японии» стал одним из самых необычных и интересных событий фестиваля. Кстати, на программирование роботов ушло столько же времени, сколько и на репетиции с живыми актёрами. «Я иногда и сам путаюсь, кто где», – шутил Ориза ирата. Широкую популярность приобрели спектакли с участием роботов и в театре Варшавского центра науки «Коперник», где показывают ежедневно с полным аншлагом по десять спектаклей «Принц Феррикс и принцесса Кристалл» по мотивам рассказа Станислава Лема (романтическая история любви робота-мужчины и робота-женщины). Автоматоны для него около полугода создавали в Великобритании, и ещё несколько месяцев ведущие польские актёры озвучивали и адаптировали их для сцены. ти персонажи органично жестикулируют и обладают выразительной подвижной мимикой. Среди множества примеров наступающего времени автоматов и несколько спектаклей израильского режиссёра Амита Дрори в Train Theatre (Иерусалим), где традиционные театральные куклы сочетаются с механическими кукламиавтоматами. В подобном направлении в России успешно работает Владимир Захаров из Томска со своим театром живых

кукол «Два плюс Ку». Причём, в отличие от своих зарубежных коллег, часто подчеркивающих внешнюю технологичность играющих автоматов, Захаров использует природные формы и материалы. Его самодвижущиеся куклы внешне не отличаются от привычных нам образов: это шаржированные бытовые персонажи и герои народных сказок: домовой, леший, бабушка-кассирша. Автоматоны выступают на улицах и концертных площадках. Есть успешные роботы-дирижёры, андроиды-музыканты: скрипачи, пианисты и трубачи. Они озвучивают мультсериалы, в качестве аниматоров и гидов работают в США, Испании, Италии, Франции, Германии, Саудовской Аравии и Австралии. Время автоматов – не только отражение сегодняшнего дня в «кукольном зеркале», но и логичный результат развития авторского театра, где режиссёр – единственный творец задуманной и сконструМехани еский ированной им «художественной машины». р арь ованни Как тут не вспомнить Таирова, который орриани в своей дискуссии с Мейерхольдом писал, ( вв.) что «для окончательной победы авторскому театру остаётся только одно средство: заменить артистов куклами на пружинах со вставленным внутрь граммофоном». В связи с этой тенденцией Московский государственный театр кукол и продюсерская компания Play Play приступили к организации в 2017 году первого международного театрального фестиваля Robottheatre, который должен пройти на сценических и выставочных площадках, улицах и площадях Москвы, Санкт-Петербурга и Казани. В рамках фестиваля также состоятся музейно-выставочные показы механических кукол, театров автоматов, автоматонов и роботов VIII– I веков. Впрочем, и время автоматов не бесконечА иша шахматн х но. та эпоха так же, как сеансов « уркаи другие подобные ей, шахматиста» продлившись несколько Во ь ганга он десятилетий, неизбежно Кем е ена в руке уступит место иному ку«Пишу его ма ь ика» кольному образу. Какому – Пьера аке- ро будет зависеть от обстоя( вей ария, тельств. А пока скажем одно: в.) это будет «время Z»… No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

105

PUPPETS

The A e of A tomatons Boris

EVERY

OL O SK

AGE CREATES ITS OWN IMAGE. AND EVERY ERA HAS ITS OWN SYSTEM OF THEATRE U ETS. THERE WAS A TIME OF MARIONETTES AND A TIME OF ETRUSH A GLOVE U ETS, ERIODS OF SHADOW U ETS AND ERIODS OF ROD AND IGGING U ETS IN THE COURSE OF HISTORY, ONE OR ANOTHER TECHNOLOGICAL SYSTEM BECOMES THE IMAGE OF ITS TIME NOT ONLY IN THEATRE ART, AINTING AND LITERATURE, BUT IN THE LIFE OF SOCIETY AS A WHOLE.

106

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

f, at the turn of 17th and 18th centuries, Heinrich von Kleist could say with certainty that “it is impossible for man to come anywhere near a puppet and only a god can equal inanimate matter in this respect”, some time later his fellow countryman Ernst Theodor Amadeus Hoffmann made made a mechanical automaton puppet the image of his time – “a monument to dead life or reanimated death.” Several years later the mechanical puppet would fade into the background, and Russia would enter the era of Petrushka booths, which would last until the Silver Age – the time of marionettes (the image of a puppet on strings usually appears when the society becomes especially unstable). The marionette became an embodied metaphor in a troubled, unpredictable world, the foreboding of an impending disaster. Maybe Kleist was right when he claimed that “in the organic world, as thought grows dimmer and weaker, grace of a marionette emerges more brilliantly and decisively” Following the October Revolution, the ephemeral, melancholy age of the marionettes was replaced once again with the age of Petrushka – a glove puppet with a club at the ready, with plasticity and speech that are fundamentally different from a marionette: “Red Army Petrushka”, “Petrushka the Medic”, “Cooperative Petrushka”, “Petrushka of the Osoviakhim”… The 1940 s brought in the age of Obraztsov s rod puppets – not as brutal as Petrushka, capable of presenting both the everyday life and romance in their stage performances. The end of the Soviet Thaw period of the 1960s saw the appearance of jigging puppets that resembled marionettes with torn strings… The turn of the 20th and 21st centuries marks the age of automatons. The image of mechanical puppets and robots is widely disseminated; it appears more and more often in television and street advertisements, in children s toy dolls, becomes central in cinema and theatre. “I could imagine,” wrote Hoffmann two centuries ago, “that it might be possible to enable ﬁgures to dance graciously by means of a secret mechanism within them… Could you watch this for one minute without

horror ” The author s fantasies are coming true in our time. Several years ago the Theatre of Nations ran a successful production of the ballet “Sans Objet” (“Pointless”) by French director Aur lien Bory (a physicist by training). The ballet was shown as part of the Another Theatre from France festival and the lead role in it was performed by an industrial one-and-a-half-ton robot that was previously used to assemble cars. “I purchased the lead performer in our production at a used robots sale event,” said the director. “We gave it a brand new program, and it began dancing on stage.” Many people of art conduct artistic experiments at the intersection of hightech and low-tech. In1996, artist Zaven Par created his ﬁrst electronic automaton puppet for Canadian theatre director Denis Marleau, and in 1999 his remote controlled puppets came alive at the California Institute of the Arts. In 2002, he also created an analogue version of his remote controlled electronic marionettes. The world of stage automaton puppets is growing by leaps and bounds. A production

ativity Scene. Krako , Poland. 19th century No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

107

The mechanical toy “Children s Party”. ermany. The nd half of the 19th century

“The Musician”. Automaton by Pierre a uetro . S it erland, 18th century

Automaton “Magician” device. The 1st half of the 19th century. ermany

108

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

of “Android, Homo Urbanicus 1” by Aurelie Ivan (TSARA theatre, France), inspired by the ideas of Friedrich Nietzsche and a famous sociologist and cultural specialist Slavoj i ek can be viewed as a prime example of that process. Two characters on stage are operating in a state of active conﬂict: Android and Human are arguing on equal terms over the paradoxes of humanity that s standing on the verge of disaster. Two interesting productions staged by the Osaka University Theatre are dedicated to the relationship between man and robot. Thus, in the production of “I, Worker” (director Oriza Hirata) the main cast of characters consists of two android robots, one of whom suddenly announces that he is bored of doing the demeaning work of a housekeeper and gets into an argument with humans – a regular married couple. The plot of another production by this same theatre is built around the protagonist, who acquired a robot servant and suddenly realizes that he needs to build a full-ﬂedged system of human relations with the robot. The Japanese director s work was received with great interest in Moscow at the 201 Japanese Fall Festival on the stage of the School of Dramatic Art Theatre that presented his production of “Three Sisters. Android Version.” The action is moved to a small provincial Japanese town. In the story, the sisters father, who died several years ago, was creating android robots. The part of the youngest daughter Ikumi is performed by android Geminoid F, the part of butler Muraoka – by robot Robovie R . According to Kotaro Otsuki, counselor-minister of the Japanese Embassy in Russia, “the unique mixture of Chekhov s themes and Japanese stateof-the-art technologies” became one of the festival s most unusual and interesting events. Incidentally, it took as much time to program the robots as it did to rehearse with real life actors. “Even I sometimes get confused about which is which,” joked Oriza Hirata. Productions featuring robots became widely popular at the Copernicus Science Centre theatre in Warsaw, where they have ten performances daily of “Prince Ferrix and Princess Crystal” based on a story by Stanislaw Lem (a romantic love story of a male and female robot), each time playing to sold out audiences. The automatons

for that production were made in Great Britain; the whole process took about six months, and it took several more months for leading Polish actors to provide voices for them and adapt them for stage. These characters don t move much, but they have organic gestures and eloquent, lively facial expressions. The numerous examples of the coming age of automatons include several productions by Israeli director Amit Drori at the Train Theatre (Jerusalem), where traditional theatre puppets are matched up with mechanical automaton puppets. Vladimir Zakharov of Tomsk with his live puppet theatre “Two Plus PU” is working in a similar direction in Russia. Moreover, unlike his foreign colleagues, who frequently emphasize the external workability of the performing automatons, Zakharov uses natural forms and materials. His self-propelled puppets do not differ outwardly from the images we are accustomed to: these are the caricatured everyday characters and characters from folk tales: a house spirit, a wood spirit, an old cashier lady. Automatons perform on the streets and at concert venues. There are successful robot conductors, android musicians: violinists, pianists and trumpeters. They provide voices for cartoon series, they work as animators and guides in the US, Spain, Italy, France, Germany, Saudi Arabia, and Australia. The age of automatons is not only a reflection of today in a “puppet mirror”, but also a logical outcome of the development of the author s theatre, where the director is the only creator of the “artistic machine” that he invented and constructed. How can one not remember Tairov here, who wrote in his discussion with Meyerhold that “in order to achieve final victory, the author s theatre only needs to do one thing: replace actors with puppets on strings with a builtin gramophone inside them.” In connection with that tendency, Moscow s State Puppet Theatre and the Play Play Production Company took charge of organizing the first international Robottheatre festival that is slated to take place in 2017 on stage and exhibition venues, streets and squares of Moscow, Saint Petersburg and Kazan. Museum and exhibition displays of mechanical puppets, theatre automatons and robots of the 18th–19th centuries will

also be presented as part of the festival. Admittedly, though, the age of automatons does not last forever either. This era, like those similar to it, will last for a few decades and inevitably make way for another puppet image. Circumstances will determine which one. For now, let s say this: it will be “the age of Z”…

The 18th century engraving on automata by Pierre a uetro

Bruder street-organ device. 19th century

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

109

РОНО РАФ

то роковое слово «премьера Анна ЧЕПУРНОВА

ОСЕНЬ ДЛЯ ТЕАТРОВ ВРЕМЯ ОДНОВРЕМЕННО И РАДОСТНОЕ, И ТРЕВОЖНОЕ. ЗАРАНЕЕ НИКОГДА НЕ УЗНАЕ Ь, ЧТО ПРИНЕС Т ТЕАТРУ И ИСПОЛНИТЕЛЯМ НОВЫЙ СПЕКТАКЛЬ. ПРОСН ТСЯ ЛИ АКТ Р ЗНАМЕНИТЫМ, КАК КОГДА ТО СЛУЧИЛОСЬ С А ЛЛОЙ ТАРАСОВОЙ, ОБРАТЯТ ЛИ НА ТЕАТР БЛАГОСКЛОННЫЙ ВЗГЛЯД ТЕ, ОТ КОГО ЗАВИСИТ ЕГО СУДЬБА, ПОДОБНО АНАТОЛИЮ ЛУНАЧАРСКОМУ, ВЕРНУВ ЕМУ ПОСЛЕ САЛОМЕИ К АМЕРНОМУ ТЕАТРУ ЕГО ЗДАНИЕ, ИЛИ ЖЕ КОМУ ТО ПРИД ТСЯ, КАК ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ БАНИ , ПОДВЕРГНУТЬСЯ

That fatal

КВАЛУ КРИТИКИ

ord premiere Anna CHEPURNOVA

AUTUMN FOR THEATRES IS A TIME BOTH

OYOUS AND TROUBLESOME. YOU NEVER NOW IN ADVANCE WHAT THE NEW RODUCTION WILL BRING TO THE THEATRE AND ITS ERFORMERS. WHETHER OR NOT AN ACTOR WILL WA E U FAMOUS, AS IT HA ENED ONCE TO ALLA TARASOVA, WHETHER OR NOT THOSE WHO HOLD THE THEATRE S FATE IN THEIR HANDS WILL LOO FAVORABLY U ON IT, AS DID ANATOLY LUNACHARS Y, WHO GAVE THE CHAMBER THEATRE BAC ITS BUILDING AFTER SALOME , OR WHETHER SOMEONE WILL HAVE TO WEATHER A S UALL OF CRITICISM, LI E VLADIMIR MAYA OVS Y DID AFTER THE REMIERE OF THE BATHHOUSE

110

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

C RONO RAP

17 10 1896

ЛЕТ НАЗАД

Р М РА «ЧА К АЛ КСАНДР НСКОМ А Р Первое редстав ение «Чайки» на с ене рош о крайне неуда но да е несмотря на то, то аре ну игра а Вера Комиссар евская. Сразу за «Чайкой» в тот день с едова бене ис Е изавет евкеевой, ис о нявшей ро и коми еских старух. В за е собра ись её ок онники, настроенн е от души овесе иться и не одготов енн е к вос рияти еховской драматургии. В рессе ояви ись е ьетон с насмешками в адрес драматурга. Из-за того Чехов с трудом сог аси ся на уб ика и ьес (она ояви ась в декабрьском номере «Русской м с и» за 1896 год) и до го не дава разрешения на её нову остановку.

T E PREM ERE O T E EA AT T E A E AN R N T EATRE (17 10 1896) The ﬁrst ever presentation of Chekhov’s play “The Seagull” on stage was quite unsuccessful, even despite the participation of Vera Komissarzhevskaya. That day, the performance was followed by a beneﬁt concert of Yelizaveta Levkeyeva, who played the parts of comical old women.

15 09 1915

2 11 1916

ЛЕТ НАЗАД

РОД ЛС ОР О С ОНО О

Р М РА «З ЛЁНО О КОЛ А 2 С УД М

Имя того ре иссёра с 199 года носит о ьшой драмати еский театр ( ) в Санкт-Петербурге. Ме ду тем, когда овстоногов ришё в театр в 1956 году, тот именова ся в есть Максима орького и ере ива тя ё й кризис. Но овстоногову уда ось дово ьно б стро в вести его из аутсайдеров в идер . Ре иссёр возг ав я трид ать три года, котор е те ерь наз ва т зо от м веком того театра. С 196 -х годов овстоногов е ё и заведова ка едрой ре иссур в енинградском институте театра, муз ки и кинематогра ии. В ис е у еников еоргия А ександрови а ев один, Игорь В адимиров, енриетта новская и Кама инкас.

та ремьера заме ате ьна ре де всего тем, то ос е неё росну ась знаменитой 18- етняя А а арасова. В « е ёном ко ь е» о ьесе инаид и иус она с гра а г авну героин ино ку. Постави с ектак ь руководите ь -й студии М Вахтанг М еде ов. А с мо одой актрисой о его росьбе до о ните ьно занима ась ре иссёр- едагог Нина итов ева, игравшая мать ино ки. Кстати, сна а а она б а ротив назна ения арасовой на г авну ро ь мо одая актриса редстав я ась ей некрасивой и ишённой енского обаяния. Но в ро ессе ре ети ий мнение итов евой измени ось.

T E RT O TO TONO O

EOR (15 09 1915)

Since 1992, the Bolshoi Drama Theatre (BDT) in Saint Petersburg bears this director’s name. Meanwhile, when Tovstonogov came to this theatre in 1956, it bore the name of Maxim Gorky and was undergoing a serious crisis. But Tovstonogov managed to change its status fairly quickly from that of the outsider to that of the leader of Leningrad theatre life.

T E PREM ERE O T E REEN R N AT T E 2N T O O T E MAT (2 11 1916) This premiere was particularly notable for the fact that it made the 18-year-old Alla Tarasova famous overnight. She played the lead role of Finochka in “The Green Ring” based on the play by Zinaida Gippius. The production was staged by head of the 2 nd Studio of the MAT Vakhtang Mchedelov. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

111

09 10 1917

2 09 1929

ЛЕТ НАЗАД

Р М РА «САЛОМ КАМ РНОМ А Р Постановка б а осу еств ена А ександром аиров м как раз в то время, когда Камерн й театр иши ся своего особняка на верском бу ьваре его сда и в аренду антре ренёру Мори у уг ейту. «Са омеей» Камерн й театр откр свой нов й сезон на о ьшой Никитской. авну ро ь игра а, коне но е, А иса Коонен, над декора иями работа а А ександра кстер. С ектак ь име у уб ики бо ьшой ус ех. А ос е того как в 1918 году его осмотре нарком росве ения Анато ий уна арский, Камерному театру верну и оме ение о адресу верской бу ьвар, 3 и в де и и средства д я ерестройки театра.

T E PREM ERE O A OME AT T E C AM ER T EATRE (09 10 1917) The production with Alisa Koonen was staged by Alexander Tairov at the time when the Chamber Theatre lost its home at the Tverskoy Boulevard mansion. And after Alexander Lunacharsky, the People’s Commissar of Enlightenment, watched this production, the builﬁng was given back.

112

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

29 09 19 6

ЛЕТ НАЗАД

Ч КА «БАН

РОД ЛАС АК Р СА АЛЛА Д М ДО А

В адимир Маяковский ита сво ьесу « аня» на заседании худо ественноо ити еского совета в осударственном театре имени Мейерхо ьда. Пьеса б а ринята к остановке сразу неско ькими театрами. Премьера « ани» в ос ИМе состоя ась 16 евра я 193 года. И сразу е на а ась кам ания трав и Маяковского в рессе, где о оводу его драм в астности иса и «Издевате ьское отношение к нашей действите ьности весьма оказате ьно». Через два меся а ос е ремьер о т застре и ся, а « ан » в том е году сня и с ре ертуара и за рети и.

Её наз ва т одной из сам х сти ьн х и инте ектуа ьн х актрис советского времени. В ериод рас вета еатра на аганке емидова ис о ня а во многих его с ектак ях г авн е ро и. Своим бим м с ени еским артнёром она наз ва а В адимира В со кого. Пос е раско а « аганки» актриса уш а из тру и созда а свой « еатр А». В те ение многих ет она в сту а а в нашей стране и за рубе ом с авторскими о ти ескими рограммами. Перу емидовой ринад е ат восемь интереснейших книг о рироде театра и актёрского мастерства.

T E R T REA N O T E AT O E (2 09 1929) Vladimir Mayakovsky read his play “The Bathhouse” during the meeting of the arts and politics council at the Meyerhold State Theatre. The play was accepted for production by several theatres at once. The premiere took place on February 16, 19 0. And it was immediately followed by a campaign of persecution in the press against Mayakovsky.

T E RT O ACTRE A A EM O A (29 09 19 6) During the Taganka Theatre’s heyday Demidova performed lead roles in many of its productions. After the rift in the Taganka Theatre the actress left the company and created her own “Theatre A.”, performed in our country and abroad with author’s poetry programs. She wrote eight incredibly interesting books on the nature of theatre.

17 09 1988

ЛЕТ НАЗАД

Р М РА С К АКЛ «СЛУ АНК «СА Р КОН С ектак ь ре иссёра Романа Викт ка о одноимённой ьесе ана ене ста в России сенса ией, он ровозг аси нову театра ьность, с духом утон ённого стетства и в з ва его свободо бия. В той невероятно красивой остановке сош ось много звёздн х имён. Над завора ива ей актёрской астикой и хореогра ией работа и Ва ентин неушев и А а Сига ова, изя н е декора ии созда а А а Ко енкова, в ро ях Со ан и К ер в сту и и Константин Райкин и Нико ай обр нин. «С у анки» в дер а и три редак ии ре иссёра и ш и на разн х о адках Москв бо ее двад ати ет.

T E PREM ERE O T E MA AT AT R ON T EATRE (17 09 1988) Roman Viktiuk’s production on the play of Jean Genet created a sensation in Russia being the manifest of new theatricality with a spirit of exquisite aestheticism and provocative love of freedom. “The Maids” endured three director’s editions and the play has been shown at different Moscow’s venues for over twenty years.

28 09 200

ЛЕТ НАЗАД

0 11 201

ГОДА НАЗАД

УМ Р К ОР РОЗО

УМ Р Р

Прошедший в мо одости Ве ику Оте ественну войну, Виктор Розов б одним из г авн х драматургов остста инского советского театра. Его ьес о нравственном в боре, котор й де а т об кновенн е ди в овседневной изни. Розов в ве на с ену нов й ти героя, то нее, героев, котор х ста и наз вать «розовские ма ь ики» их г авн ми от и ите ьн ми ертами б и естность и беском ромиссность. В Розове наш и «своего драматурга» Анато ий рос и О ег Е ремов. еатр «Современник» откр ся в 1956 году с ектак ем «Ве но ив е» о ьесе Виктора Розова.

В ности его не риня и во В ИК с вердиктом «некиногени ен». ато, когда ерез десять ет он с гра князя М шкина в и ьме Ивана П рьева «Идиот», советского актёра ред айший с у ай риг аси и в о ивуд на ро ь Иисуса риста. На « абрику грёз» ков ев не оеха , ина е о работе на родине риш ось б заб ть. о ее шестидесяти ет он рос у и в Академи еском театре имени Вахтангова, где б одним из веду их актёров. В кино карьера рия ков ева то е с о и ась ус ешно он с гра ряд зна им х как комедийн х, так и драмати еских ро ей, снискав горя у зрите ьску бовь на территории всего СССР.

T E EAT O TOR ROZO (28 09 200 )

T E EAT O R A O E ( 0 11 201 )

Viktor Rozov, who fought in World War II as a young man, was one of the most inﬂuential playwrights of the post-Stalin theatre. His plays are about the moral choice that regular people make everyday. Anatoly Efros and Oleg Yefremov found “their playwright” in Rozov. The Sovremennik Theatre opened in 1956 with the production of “Eternally Alive” by Viktor Rozov.

КО Л

As a young man he wasn’t admitted to the Institute of Cinematography because of his “lack of cinematic photogenicy.” But when he performed the role of Myshkin in Ivan Pyryev’s movie “The Idiot”, he was invited to Hollywood for the part of Jesus Christ. Yakovlev didn’t go to the “dream factory”, otherwise he would have had to forget about working in his home country. No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

БУДКА СУФЛЁРА Анна ЧЕПУРНОВА

В ЭТОЙ РУБРИКЕ

МЫ РАССКАЗЫВАЕМ О ЗНАКОВЫХ ИМЕНАХ, ИНТЕРЕСНЫХ СОБЫТИЯХ И ЛЮБОПЫТНЫХ ФАКТАХ, КОТОРЫЕ УПОМИНАЮТСЯ НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА. ИНФОРМАЦИЯ АДРЕСОВАНА ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ИНОСТРАННЫМ ЧИТАТЕЛЯМ, ИНТЕРЕСУЮЩИМСЯ РУССКОЙ ИСТОРИЕЙ И КУЛЬТУРОЙ. Модест Чайковский (1850–1916) «Настройка звёздного неба», стр. 34

одест Чайковский родился на десять лет позже своего знаменитого брата – композитора Петра Чайковского. Когда одному из них было 14, а другому – четыре года, умерла их мать. С тех пор Пётр взял на себя заботы о Модесте и его брате-близнеце Анатолии. «Для нас он был мать, брат, друг, наставник – всё на свете», – вспоминал позже Модест Ильич.

114

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

П.И. Чайковский, М.И. Чайковский (сидят) в Сан-Ремо, январь 1878 г.

Благодаря старшему брату Модест с детства полюбил музыку и театр. Но, как и Пётр, он сначала окончил Училище правоведения и подвизался на государственной службе, хотя душа его стремилась к искусству. Правда, ярко выраженного таланта семья у Модеста не видела, и Пётр Ильич в письме обращался к нему: «Модинька, привыкай к мысли, что ты должен служить и добиваться по службе карьеры». Несмотря на совет брата, с 24 лет Модест стал регулярно заниматься литературным трудом: он писал статьи и рецензии, а также драмы. Первая его пьеса «Благодетель» была поставлена в Петербурге в бенефис знаменитой Марии Савиной. Затем последовал ещё ряд драматических произведений, которые ставились в самых крупных российских театрах, например в Малом и Александринском. Кроме того, Модест Чайковский создавал либретто ко многим операм, среди которых «Пиковая дама» и «Иоланта» его брата Петра, «Франческа да Римини» Сергея Рахманинова. Директор Императорских театров Сергей Волконский так отзывался о Чайковском-младшем: «Я редко встречал человека более чутко, более полно и более разносторонне понимавшего театр… Он одинаково хорошо знал и русский театр, и французский, и немецкий, и итальянский; и ценно было в его суждениях, что всегда ощущалась традиция, он знал прошлое, и прошлое жило в нём». После смерти брата Модест Ильич стал хранителем его памяти и первым биографом композитора. Он основал в Клину музей Петра Ильича Чайковского, а также организовывал концерты из его произведений.

Оперный театр Зимина «Настройка звёздного неба», стр. 33

«О

пера Зимина, очевидно, сыграла для меня главную, решающую роль в выборе и определении профессии. Я попал туда, где всё было пропитано искусством», – писал в своих воспоминаниях знаменитейший… драматический актёр советского времени, игравший в Малом театре, Михаил Жаров. В оперный театр Зимина он в юности устроился статистом, чтобы слушать певшего там великого Шаляпина. В этом театре часто выступали и Леонид Собинов, и знаменитые зарубежные исполнители, такие как Лина Кавальери, Титта Руффо, Маттиа Баттистини. Опера Зимина была крупнейшим частным театром начала прошлого века, который конкурировал с Большим, и весьма успешно. Основанный в 1904 году меценатом Сергеем Зиминым, театр начинал своё существование в бывшем кафешантане «Аквариум», а с 1908-го размещался в здании театра Солодовникова (где сейчас находится театр «Московская оперетта»). Его зрительный зал специально для Оперы Зимина расписал Константин Коровин, а декорации для постановок театра создавали Иван Билибин, Пётр Кончаловский, буду-

щий главный художник Большого театра Фёдор Федоровский. Опера Зимина осуществляла постановки русской и западноевропейской классики. Именно здесь с успехом прошли российские премьеры «Кармен» Жоржа Бизе и «Нюрнбергских мейстерзингеров» Рихарда Вагнера. А в сентябре 1909 года состоялось первое представление «Золотого петушка» Николая Римского-Корсакова (на два месяца раньше, чем в Большом театре). На сцене Оперы Зимина ставили и балеты. В 1915 году здесь танцевала Матильда Кшесинская, а в 1916-м гостил со своей балетной труппой Михаил Фокин. К несчастью, после революции 1917 года театр национализировали и он прекратил своё существование в прежнем виде. В 1922 году Сергею Зимину удалось на короткое время восстановить своё детище, организовав акционерное общество «Первая свободная опера С. И. Зимина». За два года здесь было поставлено свыше двадцати оперных спектаклей. Однако в 1924 году театр снова был закрыт, и уже навсегда.

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

115

Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871) «Кукобой, Пошехонье, Карабиха…», стр. 69

дним из главных трудов его жизни были «Народные русские сказки», которые и по сей день остаются самым популярным и полным сборником отечественных произведений этого жанра. Именно благодаря Александру Афанасьеву стали известны «Репка», «Колобок», «Гуси-лебеди», «Крошечка-хаврошечка». Сюжеты многих из записанных им сказок перерабатывались знаменитыми русскими писателями Александром Островским, Алексеем Толстым, Алексеем Ремизовым. Кроме собственно «Народных русских сказок» широко известны другие сборники Афанасьева: «Русские детские сказки» и «Русские заветные сказки». Первый из них выдержал двадцать пять изданий. Его иллюстрировали замечательные художники Иван Билибин, Татьяна Маврина, Елена Поленова. Что касается «Русских заветных сказок», то их Александр Афанасьев тайно переправил за границу, так как этот сборник включал произведения эротического и антиклерикального содержания. В нашей стране книга впервые увидела свет только в 1992 году. Ещё один грандиозный труд Александра Афанасьева никак нельзя обойти вниманием – это трёхтомник «Поэтические воззрения славян на природу», к которому не раз обращались Александр Блок, Иван Бунин, Максим Горький. Сергей Есенин в голодные годы выменял эту книгу на мешок соли и досконально её изучил. Биография самого Александра Афанасьева была весьма драматична. В юности

116

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

он с успехом окончил юридический факультет Московского университета. Ему прочили место преподавателя, но случилось так, что на первой же его лекции присутствовал министр просвещения Сергей Уваров. Высокопоставленному чиновнику не понравились передовые взгляды молодого человека на отечественную историю. Дальнейший путь в Московский университет для Афанасьева был закрыт. К счастью, он поступил на службу в Московский главный архив Министерства иностранных дел, где проработал тринадцать лет. Но потом Афанасьева обвинили в сношениях с лондонской революционной эмиграцией и уволили. Несколько лет он перебивался случайными заработками и терпел жесточайшую нужду. Всё это привело к тому, что в возрасте 45 лет учёный скончался от чахотки. Вскоре после его смерти Иван Тургенев написал Афанасию Фету: «Недавно А.Н. Афанасьев умер буквально от голода, а между тем его литературные заслуги будут помниться, когда наши с Вами, любезный друг, уже покроются мраком забвения».

PROMPT CORNER Anna CHEPURNOVA

UNDER

THIS HEADING WE TELL ABOUT SIGNIFICANT NAMES, EXCITING EVENTS AND INTERESTING FACTS MENTIONED IN OUR REVIEW. THIS INFORMATION IS MAINLY ADDRESSED TO FOREIGN READERS WHO ARE INTERESTED IN RUSSIAN HISTORY AND CULTURE.

operas, including his brother Pyotr’s “The Queen of Spades” and “Iolanta” and Sergei Rachmaninoff’s “Francesca da Rimini.” Sergei Volkonsky, Director of the Imperial Theatres, said the following about the younger Tchaikovsky, “I rarely met a man with a keener, more complete and more diversiﬁed understanding of theatre… He was equally knowledgeable about Russian, French, German and Italian theatre; and his opinions were valuable for the fact that tradition was always felt in them, he knew the past, and the past was alive through him.” After the death of his brother, Modest Ilyich became the custodian of his memory and the composer’s ﬁrst biographer. He founded the museum of Pyotr Ilyich Tchaikovsky in Klin and organized concerts from his works.

Modest Tchaikovsky (1850–1916) “Tuning the Starry Sky”, p. 37

odest Tchaikovsky was born ten years after his famous brother – composer Pyotr Tchaikovsky. Their mother died when one of them was 14 and the other – 4. Since then Pyotr took on the care for Modest and his twin brother Anatoly. “He was our mother, our brother, our friend, our mentor – our everything,” Modest Ilyich recalled later. Thanks to his older brother Modest fell in love with music and theatre even as a child. Yet he, like Pyotr, first graduated from the School of Jurisprudence and became active in public service, even though his soul longed for art. Admittedly, though, the family didn’t see Modest as having any strong talent for it, and Pyotr Ilyich wrote to him once, “Modinka, get used to the idea that you must continue to serve and seek a career in public service.” Despite his brother’s advice, Modest began engaging in regular literary work from the age of 24: he wrote articles, reviews, and dramas. His first play “The Benefactor” was staged in Saint Petersburg for the benefit performance of the famous Maria Savina. It was followed by another series of dramatic works that were staged in major Russian theatres, for instance, the Maly and the Alexandrinsky theatres. Moreover, Modest Tchaikovsky wrote librettos for many

Modest Tchaikovsky No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

117

The Zimin Opera Theatre “Tuning the Starry Sky”, p. 37

“T

a Mathilde Kschessinsk

Fyodor Shalyapin

The Zimin Opera Theatre

118

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

he Zimin Opera, evidently, played the most important, decisive role in my choice and determination of profession. I ended up in a place, where everything was steeped in art,” wrote in his memoires Mikhail Zharov, the most famous dramatic actor of the Soviet times, who performed at the Maly Theatre. As a young man, he got a job as an extra at the Zimin Opera Theatre in order to listen to the great Chaliapin who sang there. Leonid Sobinov, as well as famous foreign singers, such as Lina Cavalieri, Titta Ruffo, and Mattia Battistini, frequently performed at that theatre. The Zimin Opera was a major private theatre of the early 20 th century that competed with the Bolshoi Theatre, and rather successfully at that. Established in 1904 by philanthropist Sergei Zimin, the theatre began its existence at the former “Aquarium” nightclub, and, starting in 1908, moved to the Solodovnikov Theatre building (the current home of the Moscow Operetta Theatre). Its audience hall was painted by Konstantin Korovin expressly for the Zimin Opera, and the set designs for the theatre’s productions were made by Ivan Bilibin, Pyotr Konchalovsky, and Fyodor Fedorovsky, future art director of the Bolshoi Theatre. The Zimin Opera staged Russian and West European classics. It was here that the Russian premieres of George Bizet’s “Carmen” and Richard Wagner’s “Die Meistersinger von Nürnberg” had their successful runs. And in September of 1909, the Opera presented the ﬁrst production of Nikolai Rimsky-Korsakov’s “The Golden Cockerel” (two months before the Bolshoi Theatre’s premiere). The Zimin Opera staged ballets as well. Mathilde Kschessinska danced here in 1915, and in 1916 Michel Fokine guest performed here with his ballet company. Unfortunately, following the 1917 revolution, the theatre was nationalized and ceased its existence in its original form. In 1922, Sergei Zimin managed to brieﬂy restore his creation by founding the S.I. Zimin First Free Opera Joint Stock Company. Over twenty operatic productions were staged here within a period of two years. However, in 1924, the theatre was closed down once again, and this time, for good.

Lina Cavalieri

Titta Ruffo

Mattia Battistini

No 5–6

2015

МИТ-ИНФО

119

Alexander Nikolayevich Afanasyev (1826–1871) “Kukoboy, Poshekhonye, Karabikha…”, p. 75

ne of the most important works of his life was the “Russian Fairy Tales” collection, which remains the most popular and comprehensive collection of Russian works of that genre to this day. It was thanks to Alexander Afanasyev that stories, such as “The Turnip”, “Kolobok”, “The Magic Swan-Geese”, and “Wee Little Havroshechka”, became known. Many of the fairy tale plots that he had written down were later revised by famous Russian writers Alexander Ostrovsky, Aleksey Tolstoy, Aleksey Remizov. In addition to the “Russian Fairy Tales” themselves, Afanasyev’s other collections – “Russian Fairy Tales for Children” and “Russian Secret Tales” – are also widely known. The first of those survived twentyfive editions. It was illustrated by wonderful artists Ivan Bilibin, Tatiana Mavrina, Elena Polenova. As far as the “Russian Secret Tales” collection is concerned, Alexander Afanasyev sent it abroad in secret, because this collection included works with erotic and anticlerical content. In our country the book was published for the first time only in 1992. Another one of Alexander Afanasyev’s enormous works that simply cannot be overlooked is his three-volume collection titled “Poetic Views of the Slavs on Nature”, which was a source of numerous references for Alexander Blok, Ivan Bunin, Maxim Gorky. During the years of famine, Sergei Yesenin exchanged a bag of salt for this book and thoroughly studied it. Alexander Afanasyev’s own biography was rather dramatic. As a young man, he successfully graduated from the Faculty of Law at the Moscow State University. He was expected to become an instructor there, but it so happened that Sergey Uvarov, Minister of Education, attended his very first lecture. The high-ranking official didn’t like the young man’s progressive views on domestic history. For Afanasyev the doors to the Moscow State University were now closed. Fortunately, he got a job at the Moscow Main Archive of the Ministry of Foreign Affairs where he worked for thirteen years. But then Afanasyev was accused of dealings with London’s revolutionary emigrants and was fired. For several

120

МИТ-ИНФО

No 5–6

2015

years he got by doing odd jobs and was suffering great hardships. It all led to the scholar dying of consumption at the age of 45. Soon after his death, Ivan Turgenev wrote to Afanasy Fet, “A.N. Afanasyev died recently virtually of starvation, meanwhile his literary service will be remembered long after mine and yours, my dear friend, will have faded into the gloom of oblivion.”