смысл смертной казни

Дискуссия о необходимости возвращения смертной казни отражает не столько отношение людей, и в том числе государственных людей, к этой форме наказания преступников, сколько более глобальное понимание обществом того, что такое государство, зачем и кому оно нужно и как в нем должны приниматься решения.

И отражение это, честно сказать, не спо собствует оптимизму. Хотя в оправдание стоит заметить, что даже профессиональ ные дискуссии на такие животрепещущие темы, как смертная казнь, наркотики или хранение и ношение оружия, время от времени скатываются на уровень «вы все козлы!» (а я/мы д’Артаньян ( ы) соответ ственно). Аргументация, однако, в профес сиональных дискуссиях обычно какая то присутствует. В споре же отечественных блогеров, политиков и всех остальных про смертную казнь дела с аргументацией обстоят совсем уж безрадостно.

Четыре причины казнить Вообще говоря, вопрос, который следова ло бы поставить в этой дискуссии в пер вую очередь: «Зачем общество наказывает преступников? Чего и от кого оно хочет добиться?» При этом также следует прини мать во внимание, что то, что случилось, уже случилось. Ущерб уже нанесен. Фарш невозможно провернуть назад. И речь может идти только о минимизации буду щего ущерба (вернее, будущих издержек, так как помимо собственно ущерба от пра вонарушения следует принимать во вни мание и расходы общества на противодей ствие преступности). Экономическая литература предлагает четыре возможных варианта ответа на вопросы из предыдущего абзаца. Первая цель — это сдерживание, то есть «чтобы другим неповадно было». И это, надо ска зать, главная цель наказания за подавляю щее большинство правонарушений, с точки зрения экономистов (и здравого смысла, хотя нормальная экономическая наука и здравый смысл — это сино нимы): существует рынок преступлений, довольно сильно похожий на любой другой рынок, увеличение или сокращение ожидаемого наказания за то или иное правонарушение приведет к установлению нового равнове сия с меньшим или большим числом таких преступлений соответственно. В то же время от того, что мы ужесточим наказание для сексуальных манья ков, их число не сократится, хотя и не вырастет. Иными словами, в этом случае мы имеем дело с неэластичной по цене кривой предложения престу плений: маньяки слабо реагируют на стимулы, которые для них создает общество, поэтому главной общественной целью наказания для них стано вится изоляция. В целом научный консенсус сейчас таков, что по большому счету сдержива ние и изоляция — это две общепризнанные главные общественные цели наказания преступников. Без хотя бы одной из этих целей, грубо говоря, нет смысла и огород городить, то есть наказывать от лица общества кого то за что либо. Хотя вспоминают еще про перевоспитание, или, по английски, rehabilitation (довольно часто), и про возмездие (довольно редко), но эти две цели не обладают легитимностью сдерживания и изоляции. Главная пробле ма перевоспитания в том, что эта цель противоречит сдерживанию — вспом ните героя «Операции Ы», который «Давай, бухти мне, как космические корабли бороздят Большой театр, а я посплю». Кроме того, довольно трудно себе представить массовое перевоспитание преступников в тюрьмах, не только даже отечественных: здесь, скорее, наоборот, для их клиентов имеет место легитимизация преступлений, а также получение новых криминаль РИА НОВОСТИ __Экономическая литература предлагает четыре ответа на вопрос о необходимости наказания преступников

ных связей и навыков. Тюрьмы, скорее, наоборот, производят рецидивистов. Что же касается возмездия, то если попробовать формализовать соображе ние, что месть общества какому то своему члену выглядит (да и звучит) по меньшей мере странно, мы можем предположить, что есть люди, сокраще ние полезности (и благосостояния) которых увеличивает полезность пода вляющего большинства других членов общества. Такие люди действительно есть (я и сам мог бы предложить читателям парочку фамилий, однако воз держусь от этого соблазна), но в большинстве случаев со стороны никак невозможно оценить полезность индивида и ее изменения: человеку в пода вляющем большинстве случаев невозможно дать сколько нибудь обосно ванную оценку уровня любви или ненависти к кому или чему либо другого человека, что делает возмездие в качестве цели наказания преступников неоперациональным.

Вопрос жизни и смерти Вернемся, однако, к смертной казни. Можно конкретизировать приведен ный выше вопрос о целях наказания преступников следующим образом: зачем общество казнит преступников? Учитывая сказанное выше, ограни чимся только изоляцией и сдерживанием как потенциальными целями применения этой суровой меры. Для изоляции преступников смертная казнь с точки зрения общественного благосостояния не может быть эффек тивной мерой, так как, с одной стороны, никто из аутсайдеров не может оценить ценность чьей бы то ни было жизни для самого этого человека, а с другой стороны, изоляции, допустим, злобного маньяка можно добиться

тов и другими недостатками» (Ehrlich, 1975, p. 416). Факт, однако, остается фактом, независимо от того, нравится ли он даже обнаружившему его исследователю: в 70†х годах XX века в США смертная казнь убийцы спасала человеческие жизни! И тот факт, что никто, включая самих спасенных, и никогда не узнал и не узнает имена этих людей, просто по той причине, что соответствующие преступления, которые могли бы быть совершены, не будут совершены, нисколько не умаляет этого. Казнь против убийства Исследования Эрлиха стимулировало проведение на основе предложенной им методологии целого ряда аналогичных исследований на других стати† стических данных, причем не только американских (на данный момент у статьи Эрлиха более 400 цитирований в Web of Science Core Collection и около 500 в «Скопусе»). И большинство из них получили аналогичные резуль† таты: казнь одного убийцы предотвращает несколько других убийств (кон† кретные цифры, разумеется, сильно варьируются от статьи к статье) и спа† сает таким образом человеческие жизни. В последние годы, правда, предложенная Эрлихом методика перестала давать столь однозначный результат: появились работы, совсем не под† тверждающие тот факт, что лишение жизни убийц удерживает от аналогич† ных преступлений других потенциальных убийц. Выскажу предположение, что, по крайней мере отчасти, этот поворот объясняется тем парадоксаль† ным фактом, что люди, приговоренные к смерти в США (а большинство эмпирических исследований и сейчас строятся на американской статисти† ке), в среднем живут после приговора дольше, чем их знакомые и друзья, находящиеся на свободе. Ясно, что большинство приговоренных не закан† чивали Лиги плюща, а даже наоборот: они плохо образованны, бедны, свя† заны так или иначе с рынком наркотиков (главной американской пробле† мой второй половины XX — начала XXI века) и, соответственно, склонны к тяжким правонарушениям. Оставаясь на свободе, такой человек ежедневно подвергается множеству опасностей и соблазнов, которых лишен его това† рищ, годами ожидающий в заключении исполнения своего смертного при† говора. Неудивительно, что в таких условиях угроза смертной казни пере† стает сдерживать тяжкие преступления. И в заключение стоит попробовать обосновать рациональность выбора множества не самых неэффективных государств (речь идет в первую оче† редь о Европе), которые отказались от смертной казни вообще, не апеллируя к каким†либо статистическим выкладкам. Собственно, логика запрета смертной казни ровно такая же, что и логика запрета пыток (как формы наказания) и телесных наказаний: правонарушения сдерживаются, если они вообще сдерживаются, ожидаемой тяжестью наказания, которая есть тяжесть наказания умноженная на его вероятность. Хотя увеличение веро† ятности, как показывают практически все исследования этого дела, вклю† чая работу Эрлиха 1975 года, оказывает на преступников — при прочих рав† ных условиях — больший сдерживающий эффект (приблизительно в два раза больший), у тяжести наказания есть серьезное преимущество: для обще† ства оно не слишком дорого стоит, в отличие от увеличения вероятности наказания, которая суть расходы на работу полиции и прокуратуры и пото† му всегда удовольствие дорогое. Поэтому всем, наверное, экономистам силь† но режет слух часто встречающийся в юридических и квазиюридических текстах так называемый принцип неотвратимости наказания. Для эконо† мистов, которые привыкли к словам относиться серьезно, этот «принцип» означает вероятность наказания, равную единице, чего никогда не было ни в одном обществе, ни для каких типов правонарушений. И очень хорошо. Потому что страшно представить, сколько может стоить действительная реализация этого «принципа». Вернемся, однако, к смертной казни. Для богатых обществ нематериальные издержки, вызванные необходимостью казнить некоторых преступников, становятся настолько относительно велики, что эти общества предпочита† ют добиваться того же самого или даже более высокого уровня сдерживания за счет увеличения вероятности наказания. По†простому говоря, эти обще† ства предпочитают платить деньги за то, чтобы можно было не брать на душу грех смертной казни. ГРИГОРИЙ КАЛЯГИН, кандидат экономических наук, доцент экономического факультета МГУ имени Ломоносова разными способами — от пожизненного заключения до кастрации. При этом часто вспоминаемые обывателями тезисы о том, что дешевле убить человека, совершившего правонарушение, чем охранять и кормить его неизвестно сколько лет, представляются вполне себе людоедскими и фашистскими, и рассматривать их можно лишь как грустные свидетельства уровня этой дискуссии. Если же говорить о сдерживании, то правильно сформулированный вопрос о цели столь жестокой меры наказания звучит так: «Спасает ли казнь убий† цы чьи†то жизни? Если да, то сколько?» И вот тут как раз и начинается самое интересное. В 1975 году американский экономист Айзек Эрлих опубликовал в American Economic Review, одном из ведущих мировых академических экономиче† ских журналов, статью «Сдерживающий эффект смертной казни: вопрос жизни и смерти» («The Deterrent Effect of Capital Punishment: A Question of Life and Death»), после чего некоторые из штатов США, уже отказавшиеся от этой формы наказания преступников, вернули ее обратно. Этот эконо† мист, как мне представляется, более, чем кто†либо другой, достоин Нобе† левской премии, однако весьма маловероятно, что он, уже очень старый человек, когда†либо ее получит. Здесь вспоминается герой цикла песен Александра Галича Клим Петрович Коломийцев: «А так,— говорят,— ну, ты прав,— говорят,— И продукция ваша — лучшая! Но все ж,— говорят,— не драп,— говорят,— А проволока колючая!» В чем же заключалось открытие Эрлиха? Вопрос, который удалось решить Эрлиху,— выделение эффекта, который на сдерживание оказывает именно вероятность смертной казни, а не другие, связанные с ней факторы. Для этого им была предложена модель, вошедшая в историю экономической науки XX века как модель трех вероятностей (представлена на рисунке). До Эрлиха криминологи (так как экономистов этот вопрос еще не интересо† вал) пытались оценить влияние смертной казни на сдерживание тяжких преступлений, просто сравнивая по количеству совершенных убийств штаты, в которых такая форма наказания применялась с теми, в которых она была уже отменена. Разумеется, такая методология не может быть при† знана корректной, потому что на склонность индивидов к совершению пре† ступлений значительное влияние оказывает, кроме всего прочего, эффек† тивность работы правоохранительных органов, которая может сильно раз† личаться от штата к штату, от города к городу и от муниципалитета к муни† ципалитету. Эрлих был первым, кто обратил внимание на принципиальную некоррект† ность описанного подхода: потенциального преступника удерживает от совершения преступления не просто ожидаемая тяжесть наказания, а эти, независимые друг от друга, три вероятности: вероятность ареста, вероят† ность осуждения за убийство уже арестованного преступника и вероятность смертного приговора уже осужденного за убийство. Как показало эмпириче† ское исследование Эрлиха, наибольшей сдерживающей силой обладает вероятность ареста, даже несмотря на то обстоятельство, что и арестован† ный однажды преступник с некоторой ненулевой вероятностью может в конечном итоге остаться безнаказанным (здесь можно вспомнить легендар† ного советского маньяка Андрея Чикатило, который неоднократно попадал в поле внимания правоохранителей, однако это не помешало ему в течение долгого времени избегать не только наказания, но и даже возбуждения уго† ловного дела). Вероятность смертного приговора сама по себе также работает — одна казнь убийцы спасает как минимум пять человеческих жизней. Судя по всему, Эрлих не очень†то обрадовался полученному результату и перспекти† ве стать знаменем всех принципиальных сторонников смертной казни и включил в заключение своей статьи целый ряд оговорок, в том числе, как мне кажется, довольно надуманных: «Эти наблюдения не означают, что эмпирическое исследование доказало наличие сдерживающего или пре† вентивного эффекта смертной казни. Результаты могут быть искажены отсутствием данных о степени тяжести альтернативных наказаний за убийство, использованием национальной статистики, а не статистики шта† МОДЕЛЬ ТРЕХ ВЕРОЯТНОСТЕЙ АЙЗЕКА ЭРЛИХА Pe|c – вероятность того, что уже осужденного за убийство преступника приговорят к смертной казни Pa – вероятность ареста преступника Pc|a – вероятность осуждения за убийство уже арестованного преступника АРЕСТ Преступник арестован Преступник избежал ареста Осуждение за убийство Смертная казнь Отсутствие наказания (Pa)(Pc|a)(Pe|c) (Pa)(Pc|a)(1-Pe|c) (Pa)(1-Pc|a) 1-Pa Ua Ud (=0) Uc Ub Тюремное заключение за убийство Иное наказание Осуждение за менее тяжкое преступление или оправдание СУД НАКАЗАНИЕ ВЕРОЯТНОСТИ БЛАГОСОСТОЯНИЕ ПРЕСТУПНИКА При этом благосостояние преступника, отраженное в последнем столбце, сокращается от самой нижней к верхней строке (Ua>Ub>Uc>Ud)

Как показало эмпирическое исследование Эрлиха, наибольшей сдерживающей силой обладает вероятность ареста, даже несмотря на то обстоятельство, что и арестованный однажды преступник с некоторой ненулевой вероятностью может, в конечном итоге, остаться безнаказанным

Квантовые вычисления: Google утверждает, что уже, а на деле – ещё нет

Андрей Анненков, кандидат технических наук

В конце октября со слов Google (формально — материнской компании Alphabet), где построен 54‚кубитовый квантовый вычислитель, многие вслед за WSJ опубликовали новость, что задача, для которой традиционному суперкомпьютеру потребовалось бы 10 4 лет, решена этим вычислителем за минуты. Утверждение Google опротестовали конкуренты из IBM: никакие не 10 тыс. лет, суперкомпьютер справится за пару дней. WSJ добави‚ ла, опираясь на собственных экспертов, что практического значения (читай: перспективы продажи технологии) событие не имеет вне зависимости от того, правду или нет сообщает миру Google. У Google есть оппоненты и в России. Директор по технологиям IBM в России и СНГ, кандидат технических наук Николай Марин объяс‚ няет: «Распространено мнение, будто квантовые компьютеры — новое явление в индустрии, но ученые уже более 100 лет изучают и тестируют практические свойства и принципы, лежащие в основе квантовых вычислений. IBM разрабатывает универсальный кван‚ товый компьютер с 1981 года. Когда мы три года назад впервые предоставили открытый доступ к квантовому компьютеру через публичное облако, мы не знали точно, каких результатов ожидать. Для чего его будут использовать? Для развлечений? Для научных исследований? Возможно, для чего‚то еще, о чем мы вообще не думали? Теперь мы точно знаем, что для всего сразу. Бесплатный сервис IBM Q Experience быстро собрал более 150 тыс. активных пользователей по всему миру, уже две сотни научных статей опубликованы благодаря его использованию. Видно, что квантовые компьютеры открывают бескрайние возможности для поиска и применения креативных решений. Человечество скоро сможет по‚новому взглянуть на проблемы, которые раньше казались нам неприступными. Вот тогда и наступит время удивительных свершений». Это тоже квантовая пропаганда. Квантовые вычисления ни в Google, ни в IBM не вылупились из лабораторной стадии. Теоретически ясно, что обработку данных действительно можно вести иначе, чем это происходит в обычных компьютерах, и что квантовые вычис‚ ления для нескольких — буквально нескольких — задач несопоставимо эффективнее возможностей традиционных компьютеров. Задачи эти, однако, настолько важны для государств, что сомневаться в концентрации ресурсов, достаточных для практической реализации квантовых вычислений, не приходится. Оценить необходимое для практических результатов время, правда, нельзя. Не исключено, что они уже и достигнуты, но используются спецслужбами тайно.

Теория Квантовый компьютер использует привычную вычислительным машинам двоичную систему счисления, «внутри» у него только нули и единицы. Однако термин «кубит» (q‚bit, «бит» квантового компьютера) обозначает принципиальное отличие от бита: про состояние кубита в каждый момент времени нельзя сказать, что у него внутри — ноль или единица. Чтобы выяснить это, надо «снять» данные — открыть коробку с котом Шредингера и понять, жив кубит («1») или мертв («0»). Аналогию «кубит как кот Шредингера» можно (и нужно) заменить несколько более сложной (хотя тоже примитивной) аналогией «кубит как электронное облако», то есть сфера, в каждой точке которой может находиться размазанный по орбите электрон. Эту сферу мысленно разрезаем (как пилой, пополам), чтобы «выловить» электрон в одной из двух получившихся полусфер. Практический смысл для конструктора квантового компьютера: если электрон в одной полусфере, значит, кубит на момент измерения находится в состоянии «1», если в другой — «0». До измерения кубит находится в так называемой суперпозиции: оба его возможных состояния смешаны (одна‚ ко сумма вероятностей состояний равна 1). Едва измерение состояние кубита произошло — все кончено, как в детской игре «Замри!». Информация о предыдущей «жизни» кубита разрушается, как коробка, в которой сидел кот. Квантовые вычисления обеспечиваются возможностью зафиксировать взаимосвязь совокупности (реги‚ стра) кубитов, находящихся в суперпозиции. Кубиты можно ввести в так называемое запутанное (общее, единое) состояние, когда измерение одного кубита фиксирует не только его состояние, но и состояние всех N‚кубитов в регистре. Если N‚кубиты в регистре запутаны, тогда одной операцией квантовый компьютер может сразу, одновременно, обработать 2 N бит данных. Это дает, во‚первых, грандиозный рост размерности обрабатываемых данных: при N=50 регистр запутан‚ ных кубитов эквивалентен по объему хранимых данных 10 в 18‚й степени бит. Во‚вторых, позволяет решать упомянутые выше задачи, недостижимые для классических компьютеров. Практика К числу таких задач, в частности, относятся: — поиск в массивах неструктурированных данных (радикальное ускорение обработки больших данных); — разложение чисел на простые множители (алгоритм Шора, важен для преодоления криптозащиты данных — квантовый компьютер за секунды способен сделать то, на что у суперкомпьютера уйдут миллиарды лет); — быстрое генерирование последовательности подлинно случайных чисел (практическое применение — одноразовые ключи для гарантированно защищенной передачи данных по открытому каналу связи; оче‚ видно, о решении именно этой задачи и сообщил Google); — моделирование квантовых систем — молекул и материалов (практическое применение — фармакология, средства защиты от биологического оружия), причем для решения таких задач достаточен «маломощный» квантовый компьютер с регистром до 100 кубит. Но пока это лишь теоретические возможности. Физическая реализация квантовых компьютеров находится в стадии исследований и экспериментов, а развитие алгоритмов квантовых вычислений обеспечивается имитацией квантовых компьютеров с помощью устройств, лишенных квантовой природы. Программное обеспечение квантовых вычислений — системы программирования и отладки программ — только предстоит создать. Это нетривиальная задача. Она не решена даже для традиционных суперкомпью‚ теров, мощность которых эффективно используется только для ограниченного круга задач. КВАНТОВЫЕ КОММУНИКАЦИИ Функция квантовых коммуникаций (технологически они совершенно самостоятельны по отношению к квантовым вычислениям, это другая предметная область) состоит в обеспечении абсолютно защищенных от хищения данных каналов связи, и в отличие от квантовых вычислений технологии квантовых коммуникаций уже готовы к практическому применению. В августе 2019 года в Австрии, в Университете Инсбрука и Австрийской академии наук, успешно испытана передача запутанного квантового сигнала на 50 км по обычной волоконно-оптической линии связи. Попытка перехвата данных моментально становится известной участникам обмена — прочтение сигнала разрушает передаваемые данные. Абсолютная надежность криптозащиты квантовых коммуникаций математически доказана: определенные алгоритмы криптозащиты с использованием «шифроблокнотов», то есть одноразовых паролей (ключей), нельзя вскрыть. Условия — длина ключа не может быть меньше длины сообщения, а также абсолютная, подлинная случайность последовательности символов, составляющих пароль,— генерация псевдослучайных чисел с помощью обычных компьютеров не годится. Проблема передачи одноразового ключа по открытому каналу связи в квантовых коммуникациях решается так: информацию об одноразовом ключе несет фотон, содержащиеся в нем данные (они записываются фазовой модуляцией, поляризацией, возможно, иными технологическими приемами) приемник и передатчик «видят» одновременно, после чего в канал поступает закодированная этим — одноразовым, напомним — ключом порция данных. Перехват фотона разрушает его и тем демаскирует внешнего наблюдателя: в этом случае участники сеанса связи немедленно узнают, что их подслушивают.