RusPioner #48 by Russian Pioner

№6(48) cентябрь 2014

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

литературный иллюстрированный журнал

КЛЯТВА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА.

orlova

Я уверовал в этот номер, посвященный теме «Вера», только получив колонку Веры Полозковой. Согласитесь, без Веры этот номер потерял бы всякий смысл.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Андрей Колесников

ДНЕВНИК.

Клятва главного редактора стр. 6 первая четверть Урок истории. Единицы. Вера Полозкова о том, как она не стала Федором стр. 18 Урок информатики. Плакать с плачущими. Владимир Легойда о том, зачем нужна исповедь стр. 22 Урок уроков. Тайна Того, Кто. Митрополит Иларион о том, что Бог никогда не обижается на нас стр. 26 Урок правды. Симпатизирующий. Иван Охлобыстин о своей вере стр. 28 Урок литературы. Как проступает Бог. Иван Юркович о противоречиях между опытом Божьей любви и Его незримостью стр. 30 Урок музыки. Антигравитация. Юрий Шевчук о том, как наплевать на земное притяжение стр. 32 Урок этики. Подчинение без доминирования. Юрий Каннер о домашних отношениях с Богом стр. 34 Урок философии. Credo. Александр Кабаков о том, что его ощущения суть знания и что верит, ибо абсурдно стр. 36 Урок рисования. Иконовидение. Андрей Макаревич о том, где кончается икона-картина и начинается икона-чудо стр. 40 Прогул уроков. При чем здесь Бог. Вячеслав Муругов о вере в кино стр. 42 русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ДНЕВНИК.

вторая четверть Пионер-герой. Who is Иван Яковлевич. Обозреватель «РП» заглядывает в будущее стр. 46 Следопыт. Кто поедет в Тависток. Наш корреспондент раскрывает тайну «Битлз», Феликса Дзержинского и мирового правительства стр. 54

третья четверть Диктант. Не стяжать. В тему номера стр. 64 Урок обществоведения. Записки

крестоходца. Обозреватель «РП» прошел 150 километров стр. 66

Урок поэзии. Поэт Орлуша в собственной

манере поразмышлял о книгах и о вере. Стихи Андрея

Орлова (Орлуши) стр. 72

Сочинение. Казнить нельзя помиловать. Майк Гелприн стр. 76 Комикс Андрея Бильжо стр. 83 четвертая четверть Урок мужества. Двойник. Обозреватель «РП» в костюме стр. 88 Дневник наблюдений. Люстдорф. Из дневников Константина Богомолова стр. 94

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ДНЕВНИК.

группа продленного дня Запевала. Такое время, такая вера. Диана Арбенина о том, что стыд — катализатор совести стр. 100 Правофланговый. Рисковать — так с Богом. Павел Великанов о том, что вера — дело рискованное стр. 102 Знаменосец. Между Небом и землей. Всеволод Чаплин о том, как он впервые увидел Бога стр. 104 Физрук. Веротворение. Гейб Польски о том, почему «красная армия» всех сильней была стр. 106 Завуч. Тоже, конечно, чудо. Алексий Уминский о том, как все причудливо переплелось стр. 108 Правофланговая. Выше ноля. Джахан Поллыева об оттепелях и заморозках стр. 110 Отличник. «И вот тут на меня что-то сошло». Владимир Хотиненко о том, почему его так мучили бесы стр. 114 Библиотекарь. Уже не люди. Сергей Кравец о том, что обязательно нужно строить стр. 116 Пионервожатая. Бездоказательность. Мария Голубкина о том, почему не ищет смысл жизни стр. 118 Пионервожатый. За русскую душу! Виктор Ерофеев о вопросе веры стр. 120 Звеньевой. Все меньше и меньше. Андрей Бильжо про свою веру в людей стр. 124 Горнист/Энотека. Запечатала. Вита Буйвид о странном запахе стр. 128 Всегда готово. Лунный омлет, или Все тайское становится явным. Николай Фохт и секреты тайской кухни стр. 132 Списано с ruspioner.ru. Тексты победителей литературного конкурса «РП» стр. 138 Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов стр. 143 русский пионер №6(48). сентябрь 2014

русский пионер №1(13). февраль–март 2010

Урок истории. Единицы. Вера Полозкова о том, как она не стала Федором. Урок информатики. Плакать с плачущими. Владимир Легойда о том, зачем нужна исповедь. Урок уроков. Тайна Того, Кто. Митрополит Иларион о том, что Бог никогда не обижается на нас. Урок правды. Симпатизирующий. Иван Охлобыстин о своей вере. Урок литературы. Как проступает Бог. Иван Юркович о противоречиях между опытом Божьей любви и Его незримостью. Урок музыки. Антигравитация. Юрий Шевчук о том, как наплевать на земное притяжение. Урок этики. Подчинение без доминирования. Юрий Каннер о домашних отношениях с Богом. Урок философии. Credo. Александр Кабаков о том, что его ощущения суть знания и что верит, ибо абсурдно. Урок рисования. Иконовидение. Андрей Макаревич о том, где кончается икона-картина и начинается икона-чудо. Прогул уроков. При чем здесь Бог. Вячеслав Муругов о вере в кино.

из личного архива

УРОК ИСТОРИИ.

Единицы текст: вера полозкова

Поэт Вера Полозкова признается читателям нашего журнала, что должна была родиться, конечно, Федором, да вот не вышло. А о том, что вышло и как все ее боги постепенно перестали взаимно исключать друг друга и начали помогать друг другу и Вере, — в колонке для «РП».

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

рисунок: инга аксенова

Я ДОЛЖНА была быть Федором. УЗИ тогда делали редко, и оно считалось вредным: когда маме в роддоме показали кареглазую лохматую девчонку, мама несколько растерялась. В палату приносили открытки «Поздравляем с Федорой!». Месяц примерно я пробыла, для простоты, «девочкой моей», а потом стала наконец Верой. Верой Николаевной Комиссаржевской была моя бабушка — из тех самых Комиссаржевских, восходивших к Вере Федоровне. Все девочки в роду — Веры или Надежды, все мальчики — Николаи или Федоры. Мама с папой, Колей Комиссаржевским, женаты не были и на момент моего рождения уже расстались. Но я была настолько в папину породу, что сомнений в выборе не оставалось. Это древнее и редкое имя; в детстве среди радостного изобилия Наташ, Кать и Насть я знала всего одну свою тезку, и это мне нравилось; еще меня радовало, что из лаконичного моего имени почти невозможно нарезать сомнительных кратких форм вроде Шуры, или Аси, или Милы. Зато каждый из близких

маминых и моих друзей изобретал какую-то свою ласкательную: из жизнеутверждающего Верунчик или Верун, которым я проходила все детство, впоследствии спрессовался емкий Врун, который многое отражал: в частности, сильную мою склонность преувеличивать и присочинять. И именины мои, делимые с Надеждой, Любовью и Софьей, усиливали ощущение причастности к некой древности; в русском языке всего три женских имени, означающих, без перевода, некоторые сущностные понятия, и мне будто досталось представлять самое суровое и принципиальное, не терпящее шуток и сантиментов. В том, как меня назвали, заключался важный вопрос, на который мне предстояло найти ответ. Дети набожны: мировосприятие их подразумевает постоянное, почти зримое присутствие Того, Кто Все Так Придумал; православная русская обрядность, ритуальность и подавно завораживает детей, заставляет их воображение бешено работать; мой первый в жизни стихотворный текст, продиктованный маме

Бутики Lladró: Москва, Петровский пассаж, т.(495)6218767; ГУМ, т.(495)6203075; ТЦ «Сфера», т.(495)6907756; Cмоленский пассаж, т.(495)6440256; Владимир, ТЦ «Торговые ряды» т.(4922)322200 В России изделия Lladró представлены: Барнаул, Владивосток, Волгоград, Вологда, Воронеж, Екатеринбург, Иваново, Иркутск, Казань, Кемерово, Краснодар, Красноярск, Москва, Нижний Новгород, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Орел, Оренбург, Пенза, Пермь, Пятигорск, Ростов-на-Дону, Самара, Санкт-Петербург, Саратов, Сочи, Ставрополь, Томск, Тула, Тюмень, Уфа, Хабаровск, Чебоксары, Челябинск, Ярославль. Информация по телефону (495) 645 80 86 www.lladro.SV

УРОК ИСТОРИИ.

в возрасте лет пяти, был про персонажа по имени Воскрес (мне казалось, это все один и тот же человек — Иисус, Христос и Воскрес): «Воскрес владелец мира, Воскрес и есть таков». Бога во внутреннем содержании детства было очень много, диалогом, а то и спором с воображаемой его фигурой, сближающейся с идеальной отцовской, наполнены были сны и размышления; все вопросы были об этом: как это, если Он есть, столько еще зла, куда Он прячет прошлое, каким Ему все это кажется со стороны? В третьем классе в школе начались «Мифы Древней Греции», а с ними отдельная вселенная, где богов множество, далеко не все из них бывают правы, каждое их движение непосредственно отражается на мире людей, и жить им поэтому ох как непросто, но невероятно интересно. В тринадцать лет я окончательно определилась с профессией и поступила в школу юного журналиста при журфаке МГУ, где среди прочей рекомендованной к прочтению литературы был «Сиддхартха» Гессе. Так строгая, подчиненная вертикали христианская парадигма мироощущения дала крен, появился и засуществовал внутри еще один Бог, повелитель горизонтали, вещавший на каких-то совсем других частотах, и в церковь я ходить перестала (за что мама на мою преподавательницу еще долго имела зуб). Впоследствии мне предстояло в двадцать два, как астронавту, приземлиться в Индии и проехать ее по диагонали, чтобы быть представленной еще десятку-другому могущественных божеств, близко подружиться с буддистами, а затем оказаться в невероятном паломничестве по Непалу и Вриндавану с вайшнавами, чтобы дождаться и пронаблюдать, как все мои боги понемногу перестают взаимно исключать друг друга, а начинают быть лицами одной силы, одного закона, который никогда не переставал быть и которого все мы — только мелкие следствия. Один мудрый человек, монах, духовный учитель из тех немногих, что составляют ум и сердце любого верования, как-то сказал мне, что меня никогда не удовлетворит никакая готовая религиозная система, никакой заведомый набор ответов на вопросы и аксиом, что я из тех, кто всю жизнь по крупицам собирает свою собственную религию, пробуя все и сомневаясь в каждой, и что это

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

и будет, в общих чертах, центральной задачей моего существования — с чем он меня и поздравляет, такие ему всегда нравились, он сам в какой-то мере из таких, поэтому ему так чужды любые религиозные фанатики. Тогда мне стало не страшно: раньше мне казалось, что этот мучительный поиск обязательно должен приводить к какой-то математической однозначности, точной цифре. Теперь чем дольше я наблюдаю за людьми, тем милее мне вечные вольноопределяющиеся: крестящие детей и цитирующие древних суфиев, урожденные мусульмане, а в зрелости мастера цигун, последователи китайских учителей дзен, свободно ориентирующиеся в текстах прославленных католических богословов; Борис Борисович Гребенщиков, из выпуска в выпуск своей программы «Аэростат» поднимающий все новые и новые неизвестные труды мудрых всех народов и времен, твердящие в основном о том, как важно жить текущим моментом, настаивать на любви и не слишком обольщаться насчет вещественного мира. Теперь религиозные споры утратили для меня былую остроту, возможность установления какой-то новой,

максимально близкой границы истины. Мне достаточно посмотреть, как человек общается со своим ребенком, чтобы понять, в каких примерно он отношениях с вечностью: даже если он закоренелый материалист, для которого нет ни кармы, ни Аида, ни Страшного суда, Бог может населять его ничуть не в меньшей степени, чем моего знакомого садху из Вриндавана или батюшку из Переславля, — потому что он искренне служит людям, предан любимому ремеслу, помнит о собственной малости в масштабе вселенной и оттого, как правило, легок, беспечен и хорошо смеется. Вот по этому смеху я и узнаю своих, одноверцев: он одновременно и свидетельство способности изумляться стройности Господнего замысла, и доверие ему, и констатация собственной незначительности, но и редкой удачливости: ведь все это явлено всем в равной степени, а радоваться умеют — единицы.

владимир ештокин

УРОК ИНФОРМАТИКИ.

Плакать с плачущими текст: владимир легойда

Председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда рассказывает о том, зачем нужна исповедь: мы сами себя простить не можем — только обмануть. А также вы узнаете, как вас может окрикнуть бабушка на территории Даниловского монастыря, если вы идете с руками за спину, и как это может повлиять на вашу жизнь. Владимир Легойда — о том, зачем.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ЗЛЫЕ БАБУШКИ Много лет назад мои первые робкие шаги по территории Даниловского монастыря были сразу прерваны резким окриком проходившей мимо бабули: «Почему руки за спиной держите? Нельзя. Ходите тут, оскверняете…» Конечно, гораздо лучше было бы, если б она тихонько и с кроткой улыбкой сказала мне: «Сынок, в храме не принято стоять или ходить вот так…» Тогда во мне закипело «благородное негодование». Повод, конечно, понятен. Вот я, такой весь измучившийся и исстрадавшийся (а главное, весь такой умный, хороший и вообще молодец), решил наконец пойти в Церковь… И что в ответ? Вместо хлеба-соли и условных красных дорожек под ноги — холод непонимания, грубость и вообще, полное игнорирование моего благородного порыва! Кажется, я ничего не ответил тогда «злой бабушке», но весь кипел, быстро выходя из монастыря… «Нет, и в Церкви все не так!» Прошло некоторое время, и, когда душе

стало совсем невмоготу, я буквально приполз в храм и пошел на исповедь. Тогда мне уже было все равно, кто что говорит и как на меня смотрит. Так хотелось глотнуть свежего воздуха, что даже какие-то окрики либо не воспринимались вообще, либо как «так тебе и надо!». Говорят, Церковь — это больница, место для страдающих душой. Недаром перед исповедью священник говорит кающимся: «Понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши» («Ты пришел в больницу, да не уйдешь отсюда неисцеленным»). А что главное для больного? Получить действенное лекарство. Конечно, хорошо бы, чтобы весь обслуживающий персонал сочувствовал тебе и мило улыбался, раскрывая перед тобой двери. Наверное, это тоже помогает выздоровлению. Но в жизни так бывает не всегда. И у гениального врача может быть скверное настроение, и уборщица может позволить себе поворчать в ваш адрес, когда вы не вытерли ноги и идете в грязных башмаках по полу, и даже улыбчивая красавица на

УРОК ИНФОРМАТИКИ.

ресепшене в дорогой клинике может сказать что-то такое, что вам не понравится. Но ведь от этого мы не откажемся от лекарства! Не к красавице же пришли, а к врачу. И не за вежливостью персонала, а за лекарством. Я не считаю, что «злые старушки» — это хорошо. Это плохо, и в идеале этого быть не должно. Но идущему в Церковь следует понимать, к кому и зачем он туда идет. К Христу. За спасением. А иначе незачем в Церковь идти.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ИСПОВЕДЬ Самая первая исповедь не стала для меня чем-то значимым. Так, к сожалению, бывает нередко. Я стоял в большом храме, вокруг было очень много народа, длинная очередь на исповедь... Естественно, я волновался. Но мало-помалу собрался, что-то рассказал священнику, не сообщив при этом, что исповедуюсь впервые. Он мне что-то ответил. Я отошел. Не очень понимая, что же со мной произошло и зачем все это было надо. Где-то через год я оказался на стажировке в США. И там познакомился с общиной, основанной потомками русских эмигрантов. Община хранила традиции, искоренявшиеся в России после революции. Эти традиции восходили к последним духовникам Оптиной пустыни, к людям, их окружавшим и любившим. Некоторое время я просто общался с членами общины, разговаривал с их священником. Я видел, что мои новые знакомые молятся, исповедуются, причащаются. Но при этом никто из них — ни прихожане, ни священник — не подталкивал меня, не советовал подойти к исповеди. Однажды я сам решил это сделать. При этом, как порой полагают неофиты, я считал, что рассказывать священнику можно далеко не обо всем, потому что есть вещи, о которых и говорить-то стыдно. Переполненный комплексами и сомнениями, готовый только к такой вот «полуисповеди», я пошел к священнику. Рассказал ему о чем-то — и замолчал. Священник тоже молчал какое-то время, а потом стал называть те мои грехи, говорить о которых я не собирался. Он называл их совершенно точно, хотя говорил очень деликатно, как бы вместо меня… Я заплакал. Заплакал, быть может впервые ощутив всю тяжесть греха, которая человека может раз-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Человек легко растождествляет себя и свой поступок, не испытывая при этом никакой ненависти к совершенному греху. То есть мы попросту вроде бы прощаем себя. Но сами. Без покаяния. А исповедь нужна, потому что на самом деле мы сами себя простить не можем — только обмануть...

давить… И вдруг услышал, что рядом кто-то всхлипывает. Священник плакал вместе со мной. Здесь, наверное, правильно было бы поставить точку, потому что невозможно передать словами то, что я тогда чувствовал. Скажу только, что после этого значение новозаветных слов «плачьте с плачущими» (Рим 12:15) перестало быть для меня фигурой речи и метафорой.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. РАЗБОЙНИК В таинстве покаяния человек исповедует перед Богом, что осознает греховность своих поступков (а также слов и мыслей), что он ненавидит эти поступки и просит Бога, с учетом, так сказать, обстоятельств, не ставить знак равенства между ним, человеком, и его поступками. При условии такого обращения Господь всегда говорит человеку «да». Ведь почему православные христиане уверены, что они получают прощение? Именно потому, что Бог никогда не отождествляет человека с его поступком. Знак равенства между

собой и своим грехом может поставить только сам человек — точнее, тот, кто на самом деле не желает от греха отказаться. Это очевидное для многих неочевидно. Часто можно услышать: «Как ты можешь общаться с человеком, который то-то и то-то совершил?!» Мы сплошь и рядом не проводим этого растождествления и ставим на человеке крест, смешиваем человека и его поступок, увеличивая всеобщую взаимную неприязнь. Но Бог, в отличие от нас, так осуждающих ближних, всегда — при условии упомянутого искреннего обращения — человека и поступок разводит. Вспомним первого человека, которому в евангельской истории были сказаны слова: «ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23:43). Евангельского разбойника, одного из распятых рядом с Христом. К этому эпизоду обращаются очень часто, но, вероятно, из-за этой частоты нередко перестают задумываться: а в чем, собственно, его смысл? Ведь речь идет о разбойнике, преступнике — человеке, совершившем за свою жизнь огромное количество плохих, ужасных поступков, грехов. И, может быть, кроме вопля: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк 23:42), ничего хорошего в жизни он не совершил. Почему же разбойник получает прощение? Наверное, потому, что он действительно покаялся — отказался от своей греховной жизни, совершил «перемену ума», пытаясь хотя бы перед самой смертью порвать со своими поступками. Он не притворяется и не играет — потому что на кресте нельзя ни притворяться, ни играть. Он искренне ненавидит свои грехи, он не хочет быть таким, каким был раньше, — иначе он не посмел бы обращаться к Христу с просьбой вспомнить его. Таким и должно быть покаяние, приносимое нами Богу в таинстве. Конечно, то, что более-менее понятно на бумаге, не так легко воплотить в жизни. Тем более что очень просто попасться в ловушку: человек легко растождествляет себя и свой поступок, не испытывая при этом никакой ненависти к совершенному греху. То есть мы попросту вроде бы прощаем себя. Но сами. Без покаяния. А исповедь нужна, потому что на самом деле мы сами себя простить не можем — только обмануть.

из архива службы коммуникаций овцс

УРОК УРОКОВ.

Тайна Того, Кто текст: митрополит иларион

Митрополит Иларион делится с читателями «РП» тем, что у него накипело, и выясняется, что у иерарха РПЦ в душе кипит многое и о многом, и до сих пор не улеглось, и все это — о вере. Он предлагает поверить нам, что Бог никогда не обижается на нас, даже когда мы Его обижаем. А мы — верим.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

рисунок: марина козловская

СЕГОДНЯ много пишут и говорят о вере. Но что такое вера? Часто говорят: я верю в добро, я верю в светлое будущее, я верю в человека. Между тем для христианина вера — это не просто убежденность в том, что существует Бог, добро, высокие нравственные принципы. Вера — это образ жизни. И еще вера — это путь. Тот путь, по которому Бог и человек идут навстречу друг другу. Первый шаг на этом пути делает Бог, всегда и безусловно верящий в человека. Робкие шаги человека к Богу являются встречными шагами. Человек не пойдет по пути веры, пока Бог не заронит в его душу стремление к познанию истины и к тому изменению образа жизни, которое на церковном языке называется покаянием. Наша жизнь — это движение, непрерывное развитие, стремление вперед без передышки и отдыха. Мы постоянно движемся, спешим, стремимся чего-то достичь в этой жизни. Но в какой-то момент надо остановиться, чтобы перевести дыхание, чтобы услышать зов Бога и оказаться лицом к лицу с тайной, которая превыше всего твоего земного существования. Это

тайна Того, Кто создал тебя и Кто думал о тебе тогда, когда тебя еще не было на свете. Для каждого человека — религиозного или атеиста, христианина или нехристианина — земная жизнь — это движение к смерти. Что может спасти нас от смерти? Только Его любовь, которая, победив смерть, обновила нашу человеческую природу и отверзла вновь врата рая. Любовь Бога к миру дает жизнь миру, и любовь, которой обладает человек, дает жизнь всему человеческому обществу — как в масштабе семьи, так и в масштабе вселенной. Любовь — это то, что человек вынес с собой из рая. Жизнь не прекращается после смерти, и любовь хранит в себе некую тайну, что отделяет царство смерти от царства любви. Античный миф об Орфее и Эвридике утверждает превосходство любви над смертью: именно любовь является источником убежденности в бессмертии души человеческой. А Священное Писание сравнивает любовь со смертью: «Крепка, как смерть, любовь» (Песн 8:6). Тяготение к Божественному присуще всякому человеку. Религиозное чувство по существу

своему непостижимо для разума, ибо его источник — Сам Бог. Его зов подобен стреле, которой Он, как опытный охотник, ранит душу человека. Душа того, кто ощутил этот зов, становится одержимой горячим влечением к Богу. Бог — не просто некая высшая сила. Это Живое существо, личность. Его можно любить, с Ним можно общаться, разговаривать. Молитва — это наш разговор с Богом, это труд и радость от живого опыта общения с Предвечным, для Которого ты, песчинка в океане вселенной, — величайшая драгоценность. В молитве мы общаемся с Богом так же, как общаемся друг с другом. И мы получаем от Него ответ, ведь молитва — это не улица с односторонним движением. Бог всегда хочет, чтобы мы входили с Ним в личное общение, чтобы мы узнали Его непосредственно. Через это общение мы также открываем нечто новое о самих себе, ведь по-настоящему узнать себя можно, только общаясь с «Другим». Общение с Богом сродни общению с любимым человеком. Подобно тому как влюбленный постоянно думает о любимой девушке, стремится к встрече с ней, а расставшись, начинает ждать следующего свидания, так и верующий человек просыпается с мыслью о Боге и засыпает с ней. «Кто удостоился вкушения Божественной любви, тот из-за сладости ее обычно забывает все», — говорит преподобный Исаак Сирин. Идущий по пути веры уповает на преображающую силу любви, ищет способы открыться этой любви, дать ей поглотить себя. Этот путь иногда называют мистическим, имея в виду таинственный характер религиозного опыта. Сама вера — это тайна и таинство. Как говорил Бердяев, «христианство — мистика внутреннего человека». Среди шума и круговорота дел, событий, впечатлений люди слышат в своем сердце таинственный Божий зов. Этот зов, может, не всегда отождествляется с идеей о Божестве и субъективно нередко воспринимается просто как некая неудовлетворенность, внутреннее беспокойство, поиск. Но если остановиться, прислушаться и отозваться, может произойти та самая великая перемена в жизни человека, которая называется покаянием. Человек не может жить без пауз, и в суете повседневной жизни надо непременно находить минуты для того, чтобы побыть с Богом наедине. Надо помнить, что Бог всегда готов к общению с нами, только мы не всегда готовы к обще-

...Для христианина вера — это не просто убежденность в том, что существует Бог, добро, высокие нравственные принципы. Вера — это образ жизни. И еще вера — это путь... нию с Ним. Он всегда нас ждет и о нас помнит, даже если мы забываем о Нем. И Он всегда нас любит, даже если в нас не хватает любви к Нему и друг к другу. И еще: Он никогда не обижается на нас, даже если мы оскорбляем Его своими делами, сло-

вами, мыслями. Любовь Божия безгранична, она покрывает все наши грехи и недостатки. И в любой момент, когда мы захотим обратиться к Богу и покаяться, Он примет нас с распростертыми объятиями, как отец из притчи принял своего блудного сына.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

orlova

УРОК ПРАВДЫ.

Симпатизирующий текст: иван охлобыстин рисунок: наташа монастырская

Вообще-то, каждая колонка Ивана Охлобыстина, написанная для «РП», может считаться колонкой верующего человека про веру, но повторов не будет: Иван Иванович всегда найдет новые слова на вечную тему.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Я ВЕРЮ В БОГА! Ничего меня не убедило, ангела не встречал, в тонких снах — хаос, но я верю в Бога! Если вера моя будет с горчичное зерно, то я смогу менять ландшафты. Пока не могу. И, как подсказывает опыт, в этом вопросе еще никто не отличился. Поэтому то, что я вкладываю в слова «верю в Бога», прежде всего означает: я истово, больше всего на свете хочу верить в Бога. Если это произойдет, то я сделаю посреди Сибири два новых моря, почищу океан, верну Гольфстрим на место, поменяю в США президента, на «посмышленее», чтобы от Европы паразиты отлепились. Европа от них задыхается. Но Европа сама виновата — научила на свою голову. Вот ей с Россией не жилось?! Что еще сделаю — найду в себе силы и раскаюсь в своих грехах, чтобы с чистой душой общаться с людьми. Хотя и сейчас, слушая их исповеди, изумляешься — как будто это ты сам. В обстоятельствах, естественно. И сам себе совет даешь, и сам за себя грехи отпускаешь.

Если вы понимаете вообще — о чем я. По личному опыту, тактильным ощущениям это похоже на светлую, дикую усталость. Словно поднялся на вершину горы. Жаль, что я не могу честно говорить о себе, что я верующий человек, но это того стоит. Библейская лестница Иакова, наверное, состояла из подобных историй — историй прощеных душ. Я окружен верующими людьми, их дело, почему они не меняют ландшафты, но они самые родные люди для меня. Каждый из них шедевр — Божье Творение! Примеров миллион, от раскаявшегося уголовника, севшего за другого, «чтобы паренек одумался и институт закончил», проститутки, родившей от финна ребенка-дауна и отдавшей всю свою жизнь этому ребенку, до унылого аристократа, 14 раз сыгравшего в «русскую рулетку», а на 15-й предложившего своей первой и единственной любви. Уступил даме. Она сразу выиграла. Один — алтарник в тюремной церкви, где-то в русской глуши. Другая, потерявшая все-

таки ребенка, чистит полы в деревенской церкви под Красногорском! Третий служит настоятелем где-то в ташкентской епархии, кажется. Всех их приютил Христос. И я был счастливым свидетелем этого Чуда Божьего! Так что моя вера, наверное, все-таки не в видимом мире, а на уровне любви к людям. А как их не любить, если они такие же, как ты? Да, еще среди них был паренек из Славянска, который писал песни и последнюю посвятил святому Евгению. В песне паренек сетовал, что не сможет уподобиться Евгению, не снявшему крест и за это убиенному. Смог. Пошел в ополчение воевать с фашизмом, и его убили. А у меня веры такой, видать, нет. Да и жена не отпустила. Я статьи только про веру пишу, а так… нет, Христовой Правды ради, я не могу себя назвать по-настоящему верующим человеком! Симпатизирующий слабак. Прости, Господи!

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

из личного архива

УРОК ЛИТЕРАТУРЫ.

Как проступает Бог текст: иван юркович

Апостольский нунций в Российской Федерации Иван Юркович, размышляя в своей колонке для «РП» о противоречиях между опытом Божьей любви и Его незримостью, приходит к выводу, что нет, конечно, никакого противоречия, а есть ужасающее человеческое одиночество, которое надо помочь засеять.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ОБЫЧНО мы ставим кувшин в центре стола — чтобы он не разбился с краю. Есть вопросы, отвечать на которые душа инстинктивно опасается, — чтобы не расплескать святое, чтобы сокровенное не разбилось, столкнувшись с очевидностью здравого смысла. Такого рода вопрос опыта личной веры. При этом, размышляя и вспоминая, понимаешь, что, скорее всего, в твоем индивидуальном должно быть много общего с людьми, имевшими счастье родиться и расти в семье с сильными религиозными традициями. Такой была и остается моя семья, исповедующая веру с той естественностью и простотой, которые я помню с первых лет жизни. Вера не просто как способ сообщения между людьми, но воздушная смесь любви, вдыхая которую ты выдыхаешь отношения добра. Моя родная словенская деревня Кочевье как раз и была таким местом веры — не абстрактной, но проявлявшейся в мировидении и мироощущении каждого из нас. Особенно мне запомнился случай из раннего детства, связанный с Рождеством. Как, наверное, и в России, в Словении Рождество для

ребенка — это и предощущение чуда, и ожидание простого конкретного доказательства присутствия Бога в жизни — попросту говоря, ожидание подарка. Мы жили тяжело — это сейчас я понимаю, что мы жили тяжело, — но тогда «воздушная смесь любви», в которой было сложно отделить любовь Бога от любви матери, все равно окрашивала ощущение жизни палитрой покоя и счастья. Тем не менее когда неожиданно я получил в подарок коробку конфет, то почувствовал себя обладателем «сокровища». И первое желание было — чтобы мое осталось моим. Но через короткое время ощущение обладания перестало быть ощущением счастья. И когда возобладало желание поделиться моим сокровищем с другими детьми, я, вероятно, впервые узнал настоящее счастье — это когда счастливы многие, когда счастье, сверкающее из многих детских глаз, умножается больше, чем в геометрической прогрессии. Оглядываясь назад, могу сказать, что в моей жизни это был первый простой, но осознанный поступок, продиктованный верой. В христианской общине Кочевья прибавился новый маленький чело-

вечек, счастливый от возможности делиться и помогать ближнему. Позже меня поразило, как точно этот феномен ощутил человек совершенно другой, последовательно городской, петербургской культуры — Иосиф Бродский: «В деревне Бог живет не по углам, Как думают насмешники, а всюду. Он освящает кровлю и посуду И честно делит двери пополам. В деревне Он — в избытке». Этот «избыток», естественно, поставил выбор веры в Бога в центр моей жизни, заняв пространство, внешне невидимое, придав форму мышлению и поведению. Невидимый Бог отбрасывает многомерную тень — предопределенности Веры, расположенности Надежды и самовыражения Любви. Много позже я понял, что каждый отдельный опыт веры является одновременно опытом радости жизни по Евангелию. Фундаментальное евангельское утверждение «Бог есть Любовь» проявляется даже в самых несовершенных делах любви, которые мы совершаем. Более того, мы совершаемся как личность в этих простых, но искренних поступках. Христианский поступок — это когда ты поступаешься своим благом ради блага ближнего, и Бог проступает сквозь твое несовершенство во всей Своей красоте. Позже я нашел подтверждение своим мыслям у Бродского: «Каждый пред Богом наг — Жалок, наг и убог. В каждой музыке Бах, В каждом из нас Бог». Отдельная составляющая опыта веры — опыт сомнений. Он неизбежен в период личностного взросления. Изучая философию и богословие в семинарии, я с радостью и удивлением прочел у блаженного Августина, что сомнение — это неотъемлемая часть человеческого познания, что, сомневаясь в чем-то, мы таким образом делаем реальным предмет, в котором сомневаемся. Значит, те сомнения, через которые мне, как и многим, пришлось пройти, были не просто испытанием моей веры, не только происходили под влиянием атеистической пропаганды в школе, которая была достаточно сильной

...Христианский поступок — это когда ты поступаешься своим благом ради блага ближнего, и Бог проступает сквозь твое несовершенство во всей Своей красоте...

у меня на Родине, так же как и в Советской России. Впрочем, в значительной степени мои сомнения тогда сводились к вопросу достоверности опыта: только то, что материально, — реально, а остальное — изобретения человеческого ума. Это кажущееся противостояние опыта Божьей любви и Его незримости, которая, как иногда кажется, не может быть подтверждена опытом, отметил и Бродский: «Бог сохраняет все; особенно — слова Прощенья и любви, как собственный свой голос. В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст, И заступ в них стучит, ровны и глуховаты. Затем что жизнь одна, они из смертных уст Звучат отчетливей, чем из всемирной ваты». Современная культура, находящаяся под большим влиянием позитивизма, интерпретирует духовную, в том числе и религиозную, сферу именно как «всемирную вату», таким образом расчеловечивая человека, делая его действующим лицом исключительно мате-

риального мира. В моем случае сомнения, носившие абстрактный характер, разбивались об отношения любви, в которые я окунался, возвращаясь домой. Сомнения оказывались ненастоящими — на фоне настоящей человеческой любви. Одновременно мне помогло изучение химии, которой я тогда занимался, а также мой интерес к астрономии, который до сих пор не иссяк. Помню, как, открывая для себя законы природы, я понимал всю величественную сложность организации Вселенной и загадочность ее происхождения и предназначения. Не только я, но и многие ученые и мыслители, занимавшиеся естественными науками и астрофизикой, были верующими людьми. Для многих очевидно, что Бог разговаривает с человеком удивительной гармонией, недостижимым совершенством мира природы. Кстати, не многие знают, что папа Пий XI был астрономом-любителем и в его скромнейшем рабочем кабинете в Ватикане до сих пор стоит телескоп, а папа Пий XII опубликовал несколько статей по астрономии. Эти размышления, полагаю, естественно привели меня к выбору священства, поскольку, по моему убеждению, только в Церкви возможно найти ответ на многие озабоченности в жизни человека и общества. Для меня это стало своего рода продолжением того рождественского эпизода — отдавать и отдаваться другим, стараться быть полезным многим, светом Христовой любви засеивать мрак человеческого одиночества, несчастья и несправедливости. И — как, думаю, очевидно — с самого начала жизни Бог очищал и просвещал меня в пространстве великой европейской культуры, неотъемлемой, привилегированной частью которой является культура русская. Русская культура по своей природе — христианка. Ей предназначено Богом апостольство добра и любви. Она стала драгоценной частью и моего опыта веры. Поэтому хочу завершить размышления прекрасными строками Бориса Пастернака: «Как будто внутренность собора — Простор земли. И чрез окно Далекий отголосок хора Мне слышать иногда дано. Природа, мир, тайник Вселенной, Я службу долгую твою, Объятый дрожью сокровенной, В слезах от счастья отстою».

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

итар-тасс

УРОК МУЗЫКИ.

Антигравитация текст: юрий шевчук

Юрий Шевчук написал самую лаконичную колонку в номер на тему «Вера». Ничего лишнего. Только по существу. Только ключевые слова — как подобает поэту.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

рисунок юлиан маркаров

ВЕСОМ СВОЕГО ТЕЛА, гравитацией я прибит к земле, к материи разнообразного качества и вида. Ем ее, сижу на ней. Сплю в ее объятиях. Уныло перемещаюсь. Живая и неживая она — это я, это все окружающее, любовно и жестко сковавшее нас во времени и пространстве. Тонны атмосфер давят с первой секунды нашего рождения. Потом материя дарует нам синяки и ссадины, если мы не успеваем вовремя увернуться от ее острых углов, железа и кулаков с матерными словами войны. Конечно, она радует, особенно когда ее прибавляется в карманах и на счетах в банках. Как приятны ее прикосновения холеными южными ночами… Но все равно в последнюю секунду последнего дня она заваливает нас черной и бурой плотью своего безразличия. Поглощая и растворяя в себе. Вера — единственное, что может с нарисованным выше бредом поспорить. Помогает дышать, наплевав на законы притяжения.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

наталья львова

УРОК ЭТИКИ.

Подчинение без доминирования текст: юрий каннер

Президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер сообщает читателям «РП», что у евреев с Богом отношения хоть и подчиненные, но родственные, домашние и что для общения с Ним не надо ходить в церковь, потому что все исконные места еврейского Бога давно заняты мечетями, вот еврейский Бог и бомжует. И это только начало колонки.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПЕРВАЯ АССОЦИАЦИЯ, когда я слышу слово ВЕРА, — это моя покойная теща. Не замечал, чтобы она особенно соблюдала обрядовую сторону веры, но она была очень правильным человеком, кристальной честности, порядочности, бескорыстной и очень преданной. Одна из моих внучек носит ее имя. У евреев с Богом отношения хоть и подчиненные, но родственные, домашние. Он не следит за нами со своих портретов в красном углу. На встречи с Ним нам не надо идти в церковь. Последний дом, который мы выстроили для Него, разрушен римлянами еще в глубокой древности. Мы его, конечно, надеемся восстановить, но вот уже 1944 года прошло — и все никак. Место, где он стоял, давно занято мечетями, а другое нам не подходит, вот и остается наш Бог бездомным, бомжует из-за нашего упрямства. Дома молитв — синагоги — мы строим и благоустраиваем не для Него, а для себя. На иврите синагога — «бейт кнессет», что значит «дом собраний», и не более того. Это не храм,

а клуб. Евреи не нуждаются в посредниках для общения с Всевышним, у раввинов совершенно другая функция. Наш народ изначально не столько этническая, сколько религиозная общность — так возник и за счет этого сохранился в рассеянии. С точки зрения иудаизма считается, что неверующих евреев не бывает. Есть лишь соблюдающие заповеди (их в иудаизме 613, и известно, что соблюсти все до одной невозможно) и не соблюдающие их. О еврее, который приобщился к соблюдению заповедей в сознательном возрасте, говорят не «пришел» к вере, а «вернулся». Мол, каждый рожденный в лоне еврейской матери принадлежит к лону еврейской веры, а то, что не каждый это осознает и соответствует, — его личное и временное заблуждение. Блудный сын может уйти из дому, блуждать и даже блудить, но членом семьи остается, и дом его — еврейский, а значит — религиозный. Такое каноническое определение может показаться довольно странным и далеким от реальности — особенно нам, русским, бывшим

советским, евреям, отлученным и оторванным от родной веры несколько поколений назад. Сначала — насильно, под влиянием общей антиклерикальной политики большевиков, а потом и добровольно — под воздействием мощной атеистической пропаганды. Для молодого поколения евреев (а затем и их потомков) это было еще и усилено стремлением войти в большой новый мир, что в сознании выходцев из местечек черты оседлости почти всегда включало отказ от корней, и религия в этом комплекте представлялась обязательной и самой безболезненной жертвой. Я вырос в еврейском местечке на Волыни и видел если не сами эти процессы, то их последствия на примере своей семьи. Мой отец, потомок великих раввинов, отказался от веры под воздействием не столько внешних, сколько внутренних, личных причин. Возможно, от Бога его отвратил Холокост: не мог простить Ему того, что Он позволил нацистам сотворить такое со своим народом. А уже моя родная сестра придерживается ортодоксальной еврейской традиции. Вырос я, как сегодня говорят, в многополярном мире. У себя дома дедушка молился и соблюдал традиционный еврейский быт: суббота, кашрут, праздники — строго по канонам. Все свое начальное еврейское образование я получил на кухне у бабушки. Видел, как она готовит, строго следя, чтобы, не дай Бог, хоть капля молока брызнула на мясную посуду, как вылизывает дом перед наступлением шаббата, как, прикрыв ладонью глаза, зажигает субботние свечи, как в Хануку обязательно жарит пончики, а перед Песахом выметает из дома все мучное, вплоть до хлебных крошек. Бабушка учила меня делать ханукальные светильники из картофелин, прибавляя по одной каждый праздничный вечер… Я спрашивал, зачем она это делает. Бабушка пожимала плечами: — Мама моя так делала, бабушка так делала, ее мама и ее бабушка. Появятся у тебя дети — и они будут делать. А как же? Это для нее был не вопрос. А родительский дом не был религиозным. У нас была абсолютно светская и даже советская интеллигентная семья. Но — еврейская, вне всякого сомнения. Песни на идише, еврейские анекдоты и разговоры, а любимых писателей и поэтов — Бабеля, Эренбурга,

Пастернака, Багрицкого, Светлова — считали еврейскими в не меньшей мере, чем Шолом-Алейхема. И дело было не только в их происхождении, но и в содержании, и в обращении. Кто, кроме евреев, мог понять, чего так мечется в канун субботы герой-рассказчик по только что захваченному Конармией Житомиру, пока не находит Гедали — старьевщика с речами мудрого философа? Только евреи, знающие, что это такое для их соплеменников — царица-суббота, могли понять, о чем речь. И о чем плач. О погроме, учиненном буденновцами в Житомире, хотя о нем в том рассказе ни слова. Только евреи, знакомые, хотя бы понаслышке (в моей семье — по собственной родословной), с исчезнувшим миром хасидских цадиков, в состоянии были распознать, какая эпическая драма, какая семейная трагедия, какое горькое пророчество зашифрованы в коротком, на две страницы, рассказе-зарисовке «Сын рабби» из той же «Конармии». И то, что причудливый язык «Одесских рассказов» на самом деле не одесский русский (ни во времена Бабеля, ни в годы моего детства, ни тем более сейчас так в Одессе не говорили и не говорят), а нарочито дословный подстрочник с идиша. В местечке кроме евреев жили поляки, украинцы, русские. Мы учились в одной школе, вместе играли на улицах, ходили друг к другу в гости, вместе вступали в пионеры и в комсомол. Однако нам, детям из еврейских семей, всегда было ясно, что мы отличаемся от остальных. Не достатком, не образованием родителей, не родом занятий. Это ж местечко — евреи были и плотниками, и жестянщиками, и кузнецами, и трактористами. Но я знал, что на Пасху у нас в доме никогда не будут красить в веселые цвета яйца и печь куличи. Зато перед Песахом мы вместе с дедом повезем в чистой торбе муку в дом, где соберутся все еврейские мужчины, и там в страшной спешке, чтобы тесто не успело закваситься, будут раскатывать тонкими слоями листы, на которых мне позволят специальным зубчатым колесиком делать дырчатые дорожки, и обратно в чистой наволочке мы понесем уже глубокой ночью горячую хрустящую мацу. А самая большая радость была, когда мацу пекли у нас — в доме деда.

Эта особость, отдельность, непохожесть на других, проявляемая в наших праздниках, в наших похоронах — на отдельном кладбище, где не ставят крестов и читают молитвы на незнакомом мне языке, была нашей верой до тех самых пор, пока я не стал понимать, что она на самом деле такое. Так простые, по виду народные, обычаи сохранили в наших поколениях безбожников нашу веру, как хранят на консервации оружие в масле и ветоши, чтобы достать его в нужный момент готовым к употреблению. После школы я покинул родное украинское местечко, учился на Волге, работал в Сибири, руководил колхозом, где были лучшие в Тюменской области свинофермы, и не скажу, что не снимал пробы с этой трефной, запретной для праведного еврея продукции. Но сегодня для меня праздник развернуть свиток Торы, я умело набрасываю молитвенное покрывало талит и стараюсь не пропустить субботнюю молитву в синагоге, моя русская жена вместе с внучкой зажигает перед наступлением шаббата свечи, как некогда моя бабушка, а мой американский внук проходил церемонию вступления в совершеннолетие чтением Торы с амвона тель-авивской синагоги. При этом моя приверженность вере предков не идет ни в какое сравнение с религиозностью моей сестры — свято соблюдающей заповеди, все каноны верующей еврейки и ни разу не попрекнувшей меня за то, что я не такой. Ни я, гораздо менее строгий в вопросах веры еврей, чем ее муж, ни наш отец, десятилетия не появлявшийся в синагоге, не дали ей оснований сомневаться в нашей принадлежности к вере. Она не снаружи, а внутри нас, как бы мы ни вели себя внешне. Мы с этим родились, и это из нас не вытравить. Не ритуал, не пончики на Хануку и маца в Песах, не свечи в шаббат были для нас нашей верой. Эти атрибуты, верность им удержали нас от отдаления от нее. Так было с нами, но наверняка не только с нами. Потому и говорю, что самым верующим человеком, встретившимся мне, была моя теща, которую я ни разу не видел молящейся. Потому и говорю, что религиозность этой русской женщины была еврейского типа: Бог — не то, что на портрете в красном углу или в ладанке на груди, а то, что в душе, мыслях и поступках.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

вита буйвид

УРОК ФИЛОСОФИИ.

Credo текст: александр кабаков рисунок: мария берлянд

Писатель Александр Кабаков настаивает, что его ощущения суть знания, и верит, ибо абсурдно. Такова и его колонка: когда прочтешь ее, появляется ощущение, что ты это уже знаешь и даже знал всегда, хоть это, конечно, и абсурдно, потому что писатель Александр Кабаков не повторяется — даже в твоих собственных мыслях.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

…И МАТЬ ИХ СОФИЯ… Вот идет постоять на службе, выкроив полчаса между фитнесом и утренним знакомством с индексами, опытный православный, крестившийся еще при советской власти. Остановите его предложением сыграть в ассоциации: что приходит ему на ум при слове «вера»? Ну, знакомые девушки Верочка, Надя и Люба, не говоря уж об их солидной мамаше Соне — правда, несколько сомнительной в смысле славянства: ни одной русской Сони не знаю… А еще? Ну, одна молитва, типа символ, в которой при мысленном произношении постоянно путается последовательность абзацев, или как там они называются, так что приходится заглядывать в текст… А кроме? И тут оказывается, что мой собеседник прекрасно образован. «Верю, ибо абсурдно!» — радостно выкрикивает он, тут же поясняя, что это когда-то сказал какой-то мужик, который, видимо, имел на церковь зуб не меньше, чем теперешние креаклы. То есть вот такой я, что верю во всякую чепуху, и никто мне не указ… Принципиальный был.

На этом наш богослов, гордо носящий интеллигентный небольшой крест под приталенной рубашкой, прекратит исторические отступления и продолжит путь к храму. Потому что, как сказано в кино, зачем дорога, если она не ведет к храму? …Древний христианский мыслитель Тертуллиан однажды действительно высказался в этом роде — правда, не дословно так, но в цитатах осталось именно это: «Credo, quia absurdum». Примерно то же самое — тьфу, не к ночи будь помянут — произошло с искусствами и Лениным: осталось «важнейшим» только кино, а цирк как-то сократили… В кратком виде цитату из бедняги Тертуллиана приватизировали как раз его абсолютные оппоненты — атеисты вообще и даже так называемые воинствующие. Так же, как наш культурный утренний прихожанин, они понимают сами и объясняют другим весьма непростое высказывание религиозного мудреца в прямом, как штыковая лопата, смысле. Мол, ага, сам сказал: абсурд! То есть муть все ваши Писания, или, вежливо выражаясь, абсурд. А поскольку вы

ГДЕ НАЙТИ СОЧНЫЕ ТЕКСТЫ?

ТРЕБУЙТЕ СВЕЖИЙ «РУССКИЙ ПИОНЕР» В СУПЕРМАРКЕТАХ «АЗБУКИ ВКУСА»

Москва Дмитровское ш., 108Б, стр. 1 ■ Каширское ш., 78 ■ ул. Свободы, 42 ■ Проточный пер., 11 ■ Ленинградское ш., 46 ■ Таганская пл., 12/4, стр. 5 ■ пр-т Маршала Жукова, 41, корп. 1 ■ ул. Покрышкина, 4 ■ ул. Люсиновская, 60 ■ Кутузовский пр-т, 8 ■ ул. Большая Дорогомиловская, 16 ■ ул. 2-я Тверская-Ямская, 54 ■ ул. Садовая-Черногрязская, 13 ■ Комсомольский пр-т, 34 ■ Трубная пл., 2 ■ ул. Гризодубовой, 1А ■ ул. Большая Грузинская, 42 ■ ул. Русаковская, 22 ■ ул. Профсоюзная, 16/10 ■ ул. Алабяна, 7 ■ Мичуринский пр-т, 58 ■ Калужская пл., 1, стр. 2 ■ пр-т Мира, 58 ■ пр-т Мира, 97 ■ Нахимовский пр-т, 61 ■ Комсомольский пр-т, 4 ■ Ленинградский пр-т, 52 ■ Ленинский пр-т, 34/1 ■ ул. Б. Якиманка, 32 ■ ул. Старая Басманная, 28/2 ■ ул. Большая Тульская, 13 ■ Новинский бул., 8 ■ Мичуринский пр-т, 22, корп. 1 ■ Пятницкое ш., 14 ■ ул. Островитянова, 2 ■ Симферопольский бул., 22, корп. 3 ■ ул. Бутырский Вал, 10 ■ Ленинский пр-т, 91 ■ Варшавское ш., 34 ■ пр-т Вернадского, 14 ■ Ленинский пр-т, 64 ■ Можайское ш., 32 ■ ул. Садовая-Триумфальная, 22/31 ■ Николоямский пер., 2 ■ Ярославское ш., 12, корп. 2 ■ Жулебинский бул., 16 Московская область Мытищинский район, д. Бородино, Осташковское ш., 59 ■ Дмитровское ш., вл. 2Б, стр. 1, ТЦ «Коштановая роща» ■ Киевское ш., д. Лапшинка, вл. 8 ■ п. Новоивановское, 13, ТЦ Сквер ■ Химки, ул. Молодежная, 6 ■ Ленинский район, д. Мамыри, уч. № 3 ■ Одинцово, Можайское ш., 133А ■ Мытищи, мкр. Дружба, ул. Коммунистическая, 10, корп. 1, ТЦ «XL» ■ Одинцовский район, с/п Горское, пос. Горки-2, 11 ■ Красногорск, ул. Ленина, 35 ■ п. Барвиха, РублевоУспенское ш., 85/1 ■ 6-й км Новорижского ш. ■ Красногорский район, п. Светлые горы ■ Химки, ул. Ленинградская, 16

УРОК ФИЛОСОФИИ.

за них держитесь, испытывая по научной недостаточности страх перед реальностью, то вы и говорите без всякой логики: верую, потому что абсурд, нелепость и выдумки. В свое время такими аргументами, не смущаясь их стоеросовостью, охотно пользовался самый культурный большевик и бездарный драматург Луначарский, сейчас атеисты к ним не прибегают, поскольку по сравнению с наркомом они мало начитаны, — в основном напирают на то, что Бог не должен позволять архиереям ездить на Mercedes. Как будто Он заведует гаражом… Впрочем, ладно — вернемся к вере и абсурду. Вот я пишу эту заметку на ноутбуке ASUS, чтоб он провалился: курсор самопроизвольно прыгает со строчки на строчку, а недавно он невосстановимо сожрал полторы страницы текста. В окно шпарит злобное закатное солнце, за окном носятся сельские дети на квадроциклах, в первом этаже домочадцы смотрят по телевизору войну. Мысль не дает себя изречь, по завету классика немедленно превращаясь в ложь. Сейчас я плюну на крайний срок сдачи заказа и, потный от интеллектуальных усилий,

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

повалюсь на диван… ВЕРЮ ли я во все это? Нет, не верю — я это ЗНАЮ. Как знаю, что всякий телевизор врет, что квадроциклы будут ездить до полуночи и позже, что «мысль изреченная есть ложь» и что литературная работа — каторга. Я это ЗНАЮ благодаря собственным ощущениям и накопленному до меня опыту. Мои ощущения, как и бином Ньютона, и бозон Хиггса, суть ЗНАНИЯ. Опыт, сын ошибок трудных, — это наука. Она логична, в ней нет ничего, что не могли бы мы понять путем старательной подготовки к ЕГЭ и чтения сообщений об очередных открытиях британских ученых. Абсурду, нелепости тут нет места. А вот без малого две тысячи лет назад одного сравнительно молодого Человека в Иерусалиме казнили на кресте. На третий день Он воскрес, поскольку был Он и Человек, и сын Божий, и взошел на небеса, и сидит справа от своего Отца. И настанет день, когда Он будет судить живых и мертвых… ЗНАТЬ это невозможно. Это нелепость, то есть АБСУРД. Как это — и Человек, и сын Божий? Из физики известно, что частица может быть одновременно и материальной частицей,

и волной, но это проверено и подтвердилось. Это ЗНАНИЕ. А Спаситель? В Него можно только ВЕРИТЬ. В Его Воскресение, в камень, отваленный от входа в пещеру, в ангела подле и в жен-мироносиц… Это не проверяется никаким нашим опытом, не подтверждается никакими выкладками. Это противоречит всему реальному — и потому абсурд. Но раз это абсурд, я не буду требовать доказательств — с меня достаточно просто веры. Когда веришь, доказательства не нужны. Он был распят за нас, вот и все. Верю, потому что абсурдно. Потому что в голове у меня мозги, и в них Иисус не вмещается. «Абсурдно» — в наших мозгах. А «верю» — в том, что для простоты называется душой. Если мозги не справляются, значит — абсурд. Если абсурд, но истинно — я верю. Просто верю, вот и все. Верю, потому что абсурдно, нелепо — и ничего не остается, кроме как верить. А как еще быть с Истиной, которая истинна, но нелепа? Абсурдность Истины — не основание для того, чтобы не верить в нее. Credo, quia absurdum. Верю. А куда же деваться…

orlova

УРОК РИСОВАНИЯ.

Иконовидение текст: андрей макаревич рисунок: анна каулина

Музыкант Андрей Макаревич рассказывает читателям «РП» о том, как его друг попытался купить у бабки Матрены икону и что из этого получилось, а вернее, не получилось. И как все участвовавшие в этой истории в конце концов поняли: и не могло получиться.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПАТРИАРХ наш, помнится, сказал: самое убедительное для него доказательство существования Господнего — это то, что люди в Него до сих пор верят. Ну, не знаю. Почему слово «вера» сразу тянет за собой — «в Бога»? Верят же не только в Бога. В победу коммунизма, например. Или в конечное торжество мировой справедливости. А она есть? Интересно — самых главных, базовых слов словари избегают. А в Большом энциклопедическом написано: «ВЕРА — состояние души верующего». Гениально. Мне бы и в голову не пришло. Нет, видимо, вера — это все-таки в Бога. В победу коммунизма — это не вера, а убеждение. Беспочвенное. Много лет назад случайно повстречался в Америке с давним-давним приятелем — еще по подпольным рок-н-ролльным делам. Он, оказывается, уехал в Штаты и стал священником. Сидели, выпивали, беседовали о доказательствах существования Бога. Приятель мой говорил, что в зависимости

от склада характера человек выбирает для себя как наиболее убедительное то или иное доказательство — кто космологическое, кто экзистенциальное… Это практически тест — как у тебя голова и душа устроены. На меня, например, наибольшее впечатление произвело доказательство нравственное: в самом деле, что-то же заставляет нас поступать вопреки собственной выгоде? А вообще, доказывать существование Бога, на мой взгляд, совершенно ни к чему. Представьте себе, доказали вдруг стопроцентно, и вера тут же умерла: она превратилась в знание. А Знание и Вера — очень разные вещи. Давайте я вам лучше расскажу историю про северную икону. Само слово «икона», сама музыка этого слова — удивительна: там смирение и тихая печаль, запах воска и Времени, уложенного в столетия. Есть в русском языке такие точно звучащие слова. Никогда я не считал себя ни знатоком, ни коллекционером икон. Всегда, как казалось мне, разделял: икона как произведение искусства,

написанное художником, и икона как предмет поклонения, нечто сакральное. Первое интересовало меня больше. Середина восьмидесятых. Мы небольшой компанией путешествуем по северу — Архангельская область, Мезенский уезд, деревня Кимжа. Огромные, как дредноуты, дома из черных необхватных бревен, из оставшихся жителей — бабки, правнучки сбежавших сюда староверов. Здесь никогда не было крепостного права. Бабки суровы, и восхитительный их северный юмор под этой суровостью разглядишь не сразу — сначала тебя должны принять. Или не принять. И вера у этих бабок особенная — не кремлевско-показательная, а тихая и бесконечно глубокая. Это ощущается просто физически, и не надо с ними об этом разговаривать — а они и не будут. В деревне сохранилась старая бревенчатая церковь, она закрыта, но это, кажется, бабушек не печалит: Бог — с ними, с каждой в отдельности, у каждой в душе. В нашей компании — мой товарищ, человек ушлый, имеющий к иконам явный интерес, причем отнюдь не альтруистический. Мы пьем чай в доме бабки Матрены. Бабка Матрена жалуется на здоровье, говорит, что осенью собирается в дом престарелых в Архангельск — зимой одной совсем тяжело. В красном углу у Матрены висит очень необычный Георгий Победоносец — старый, ковчежный, квадратной формы. Мой товарищ не сводит с него глаз, и глаза его горят. Весь вечер потом он уговаривает меня побеседовать с Матреной насчет продажи — сам что-то робеет. Никогда с ним такого не бывало. «Нет уж, друг мой, — говорю я, — тебе надо, ты и проси. Зайди и сам попроси. И учти: продать не продаст, а просто отдать может». Я этих северных жителей знаю лучше, чем он. Утром следующего дня я иду на рыбалку, а мой товарищ направляется к бабке Матрене. Я вижу, как он доходит до ее калитки и — останавливается. Я возвращаюсь с реки через пару часов и с изумлением застаю его стоящим на том же месте в той же позе. Он не узнает себя. Он так и не смог войти. И не попросил. Язык не повернулся. При том что опыт в этой области имел большой. Так что где кончается икона-картина и начинается икона-чудо — большой-большой вопрос.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

из архива пресс-службы стс

ПРОГУЛ УРОКОВ.

При чем здесь Бог текст: вячеслав муругов рисунок: инга аксенова

Генеральный директор СТС Вячеслав Муругов объясняется в своей колонке в своей любви к кино и рассказывает о том, как в какой-то момент любовь превращается в слепую веру. Что для продюсера такого уровня, конечно, небезопасно. Но неизбежно.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

КИНО — это изобретение двадцатого века, того века, в котором процессы, заложенные еще в век Просвещения, начали набирать невиданные обороты. Это касается не только развития промышленности и технологий, но и деградации устоявшихся идеологических форм сознания: традиционные религии в европейском обществе катастрофически быстро теряли былую популярность. Я сейчас говорю не только о всем известном воинствующем атеизме Советского Союза — в Западной Европе атеизм набирал обороты гораздо раньше. Атеизм после Великой французской революции уже не был уголовным преступлением. «Где ты, Бог?! Нет Тебя!» — Знаменитый крик кардинала Монтанелли из «Овода» с разницей примерно в сто лет был продолжен Джоном Ленноном: «Представь, что будет такое время, когда не будет никакой религии!»… И если советский атеизм был во многом импортированным, то европейский — осознанно выбранным. «Сковырнуть» Бога с постамента оказалось сложно, но можно. Однако свято место не должно оставаться пустым. Требова-

лась равновеликая замена. Нет, конечно, кино не стало заменой религии, хотя воскресные походы в церковь и стали подменяться семейными выходами в кино… Место традиционных религий с верой в Бога заняли «светские религии», как их принято называть в современной философии. Если сильно упростить — это демократия и коммунизм, которые практически на протяжении всего двадцатого века вели между собой непримиримую идеологическую борьбу, и та и другая плоть от плоти европейской философии, кстати, так же как и основные европейские традиционные религии — все от одного корня, — но чем ближе родство, тем жестче борьба. Искусство издревле было сильнейшим инструментом в борьбе за умы и души: у какого бога храм красивее, тот и лучше. Религиозная архитектура, религиозное искусство Греции (а затем и Рима) — величайшие достижения человечества. Если почитаешь бога в камне, камень должен быть достоин бога. Средневековое христианство несколько иначе трактовало религиозное искусство — так,

сейчас можно видеть монографии «Искусство Византии» или «Искусство Древней Руси», что для современного человека, наверное, правильно, но нельзя забывать, что для средневекового «богомаза» икона была не искусством, а молитвой. В Новое время искусство вышло за пределы церкви и «официально» разделилось на светское и церковное, но, «поворачиваясь лицом к Человеку», а значит, автоматически отворачиваясь от Бога, не перестало обращаться к религиозным сюжетам. Это уже не была молитва, это была попытка «перетянуть одеяло» в пользу человеческих отношений, что отвечало социальному заказу. «Возвращение блудного сына» или «Явление Христа народу» не качественно, а идеологически не равны мозаикам Святой Софии и «Троице». В двадцатом веке, когда одеяло уже перетянули, кинематограф принял звание главного искусства (помните — «Из всех искусств для нас важнейшим является кино»?). Кстати, понял это не один Ленин, Голливуд понял это прекрасно едва ли не раньше. Будучи мощнейшим идеологическим оружием, кино верой и правдой служило новым светским религиям. Как с одной, так и с другой стороны были созданы шедевры, продвигающие «в массы» ценности новых религий: при всей своей идеологической ангажированности (а по-другому и быть не может) «Коммунист» Юлия Райзмана и «Спасти рядового Райана» Стивена Спилберга — великие художественные произведения. Но, как и раньше живопись, кино продолжает обращаться и к чисто библейско-евангельским сюжетам. Теперь уже не надо было сепарировать в этих сюжетах божественное и человеческое — теперь можно было уже вставлять человеческое в новые востребованные публикой формы — от комедии и рок-оперы до гиперреалистической трагедии и фэнтези. Отношение к религии как готовому сюжету, который можно использовать в кино и телепродукте на разные мотивы и жанры, утилитарно. Если совсем просто, то зачем что-то придумывать, когда есть самая широко издаваемая в истории человечества книга — Библия. То есть мировой кинематограф время от времени обращается к библейским сюжетам, но можно ли тут говорить о существовании религиозного направления в кино? Думаю, во-

...Как и раньше живопись, кино продолжает обращаться и к чисто библейско-евангельским сюжетам. Теперь уже не надо было сепарировать в этих сюжетах божественное и человеческое — теперь можно было уже вставлять человеческое в новые востребованные публикой формы...

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПРОГУЛ УРОКОВ.

прос некорректный: как было сказано выше, кино и телевидение оперируют массовым сознанием в пользу светских религий. Проповедь в пользу традиционных религий не есть задача этих искусств. Анализ наиболее известных произведений кинематографа, так или иначе связанных с религиозной тематикой, показывает, что эти фильмы обсуждают все что угодно, но только не сами вопросы веры или религии. «Страсти Христовы» Мэла Гибсона. Фильм, обвиненный в антисемитизме и еще много в чем. Запреты показов и судебные иски начались задолго до премьеры. На выходе — шок у зрителей. После того как публика посмотрела на последние часы жизни Христа, особо впечатлительные взялись за истязание самого Гибсона. Зрители задавались вопросом: зачем, собственно, это показывать? Да, страдал, но нельзя ли как-то помягче об этом? Думаю, нельзя, когда идешь по пути буквального толкования. То есть Гибсона волнует реалистическая точность, он словно издевается над «мягкотелостью» икон и говорит: вот как страшно и больно было Человеку. О Боге, собственно, ни слова. «Ной» Дарена Аронофски. Крайне обычное зрелище, неожиданно, разве что оно исходит от большого мастера. Аронофски, если я не ошибаюсь, никогда прежде не работал с такого рода широкомасштабными постановками. «Ной» получился, с одной стороны, нелепым и пафосным, а с другой — «радует» серьезной редактурой Ветхого Завета. Зачем нужно 3D, если нет кровавых баталий? Нате вам кровавые баталии. Простаивают компьютерные движки по производству страшных монстров? Нате вам страшных монстров! То есть сюжет переделан ради сохранения чистоты КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКОГО жанра, при чем здесь религия и Бог? Не так давно вышел фильм румынского режиссера Кристиана Мунджиу «За холмами». В центре истории противостояние молодой женщины и православной церкви. Ее подруга детства — монахиня и живет в монастыре, героиня приезжает, чтобы ее оттуда забрать. Но за время разлуки новоиспеченная монахиня нашла покой и отказывается возвращаться в светскую жизнь. Она больше не исповедует систему ценностей жизни в миру. Героиня из, конечно же, лучших побуждений

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Экранизация литературных произведений тех или иных писателей, как правило, вызывала всплеск интереса к их творчеству, возрастали продажи, зритель загорался желанием прочесть первоисточник. А вот фильмы и сериалы на тему религии никогда не вызывали всплеска интереса к самой религии…

продолжает бороться, что приводит ее сначала в больницу, а потом в добрые руки священника, изгоняющего из бунтарки бесов. Опять же из благих намерений. Можно ли сказать, что «За холмами» — фильм о вере? Скорее, он о выборе, который каждый делает сам… О сильной любви, которая зачастую толкает в пропасть, о невозможности осчастливить против воли. Совершенно отличная по форме и содержанию картина — «У нас есть Папа!», итальянская трагикомедия. Кардинал Мелвиль молится, только бы не его выбрали новым Папой, но по законам жанра именно так и происходит. Старик растерян, балкон пуст, люди в смяте-

нии, а Ватикан приводит к Папе психоаналитика. К слову сказать, Ватикан никак не осудил картину, не найдя в ней ничего способного оскорбить чувства верующих тем, чтобы показать понтифика в несвойственной роли. О чем кино? О наместнике Бога на земле или о непосильной ответственности, которая вдруг свалилась на не готового к ней весьма пожилого человека? «Рай. Вера» австрийского режиссера Ульриха Зайдля. Все мысли главной героини фильма, Анны-Марии, о Боге. Без устали она колесит на своем фургоне в попытках спасти грешные души соседей. И каждый раз убеждается, что слово Христово проигрывает бутылке пива и распутству. А дома Анна-Мария истязает себя перед распятием в надежде хотя бы из самой себя вытравить греховные помыслы. Трагическая развязка наступает с приездом мужа-инвалида. Физическая неполноценность помножена на его веру в Аллаха. В отличие от жены он вовсе не против плотских утех, за что и пострадает. Местами шокирующее, где-то очень смешное и жестокое кино, так же как «Рай. Любовь» и «Рай. Надежда», рассказывает в первую очередь об одиночестве. О потере ориентиров, об обывателях, которым не на что опереться в комфортном современном мире. О поисках главного и о попытках заполнить пустоту — и уж тут кто как может, на пляжах Кении или в любви к Богу, граничащей с извращением. Нельзя не вспомнить «Остров» Павла Лунгина, в жанре православного фэнтези. Зрители и критики воодушевленно говорили: вот оно, то самое кино о вере, религии, об обращении к Богу, о православии как пути к спасению. Они разобрали фильм на молекулы и… «Остров» — сказка, в которой герой обращается, скорее, к самому себе, а не к Богу. То есть любые средства хороши, религия в кино не самобытна, скорее, это еще один способ рассказа истории, возможность подняться над обыденностью… Замечено, что экранизация литературных произведений тех или иных писателей, как правило, вызывала всплеск интереса к их творчеству, возрастали продажи, зритель загорался желанием прочесть первоисточник. А вот фильмы и сериалы на тему религии никогда не вызывали всплеска интереса к самой религии…

Пионер-герой. Who is Иван Яковлевич. Обозреватель «РП» заглядывает в будущее. Следопыт. Кто поедет в Тависток. Наш корреспондент раскрывает тайну «Битлз», Феликса Дзержинского и мирового правительства.

ПИОНЕР-ГЕРОЙ.

В журналах того времени целая дискуссия случилась. На тему «Who is Иван Яковлевич?». «Современник», «Отечественные записки», а вместе с ними вся мыслящая общественность задавались вопросом: кто он? Пророк? Сумасшедший? Или хитрый притворщик?

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Who iss текст дмитрий филимонов фото: наталья львова

По воле обозревателя «РП» Дмитрия Филимонова, автора этого безусловно исторического очерка, читателю предстоит пройти извилистым путем культового (по меркам XIX века) юродивого Ивана Яковлевича Корейши, чтобы в итоге обрести шанс заглянуть в будущее.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕР-ГЕРОЙ.

Учитель

Корейша захлопнул книгу, встал из-за стола, надел картуз и вышел вон из класса. Он брел по улице и знал, что ученики смотрят ему вослед, прильнув к окнам, сплющив носы о стекла, хихикают и шутят свои мерзкие шутки. Он терпеть не мог своих учеников, которые мажут дерьмом учительский стул, плюют в спину горохом из тростниковых трубочек, прибивают гвоздями к вешалке его сюртук. Он ненавидел этих маленьких мерзавцев, тупых и ленивых, не желающих учить латынь, и ставил им колы. Маленькие мерзавцы жаловались родителям, таким же тупым, как их дети. Родители жаловались директору училища, и тот вызывал учителя Корейшу и при родителях отчитывал за то, что учитель ставит колы «ни за что». «Нешто мне им “ни за что” пятаки раздавать?» — возражал учитель Корейша. Однако возражал он не в голос, а про себя, ибо нраву был кроткого, и лишь согласно кивал в ответ на упреки директора. Но есть предел всякому терпению, и потому в один прекрасный майский день,

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

а если точней — седьмого мая 1806 года, учитель Корейша захлопнул книгу, встал из-за стола, надел картуз и вышел вон из класса. Он брел по улице, за околицу, однако не куда глаза глядят, а с целью, которая давно грела душу его. Он желал видеть людей мудрых, добрых, совестливых, жаждал общения с ними, но таких отродясь не встречал. То есть, конечно, встречались на его жизненном пути люди добрые — но не мудрые. Или умные, но бессовестные. А так, чтобы все это вместе… Однако он верил, что люди его мечты обязательно где-то есть, — и пошел на поиски их. Покинув Смоленск, он отправился на Соловки. Пешком. Без денег, без подходящей обувки, питаясь чем бог послал, ночуя где темень застала, подгоняемый заветной целью. Долго ли, коротко, а дошел-таки, доплыл вместе с паломниками до Соловков, попросился послушником в монастырь. Девять месяцев прожив в Соловецкой обители и цели своей, увы, не достигнув, отправился странник Корейша в Киев, в Печерскую лавру. Но и там, в обители святости, в колыбели русской духовности, не нашел он желаемого. И все же надежда встретить людей мудрых, добрых, совестливых еще не покинула странника, и на обратном пути в Смоленск он завернул в Нилову пустынь, и снова попросился в послушники, и стал свидетелем распри: монахи делили пожертвования, верней, не могли поделить и обвиняли в воровстве казначея, а воровал-то не он, а иеродиакон Андрюха с подельниками… Странник Корейша бежал из монастыря, потерявши веру в человеков. Он вернулся в Смоленск и вновь поступил на службу в духовное училище, однако выдержал там недолго и вновь бежал — на сей раз от людей вовсе. Он поселился в старой бане на огородах, питался неведомо чем, видимо с огородов, а скорей всего, пищей духовной. Затворник молился и сочинял псалмы. Соседи слышали из бани его пенье. Кто устами льстить не знает, Ближним не наносит бед,

Хитрых сетей не сплетает, Чтобы в них увяз сосед, Презирает всех лукавых, Держится присяжных слов, Кто на свете жить так тщится, Тот вовеки не падет. Слухи про странного странника-затворника, что ведает латинский язык и польскую мову, бывшего на Соловках и в Печерской лавре, стяжали ему известность в округе, и люди потянулись в баню. За советом. Забить поросенка сейчас или ждать — а вдруг выздоровеет? Выйти замуж за Федора или за Петра? Косить траву нынче, а если завтра дожди? Посетители глядели ему в глаза преданно, внимали ответам и величали по имени-отчеству. Иван Яковлевич Корейша поначалу смущался, потом стал покрикивать на посетителей, иных оскорблял и выставлял вон. Он тяготился общением со всеми этими людьми и, взявши перо и бумагу, начертал своим чудесным учительским почерком объявление, которое и приделал на двери собственной келии: «Иван Яковлевич принимает к себе не входящих, а токмо вползающих». Он думал, что это отвадит людей от его жилища. Но посетителей, как ни странно, прибавилось, они вползали к нему в баню на четвереньках. Однажды в баню вползла вдовица купца местного. Так, мол, и так, батюшка, дочка у меня на выданье. Гусарский полковник из Петербурга. Залетный, в Смоленске на постое. У меня в доме. Предложение дочке сделал. Замуж, говорит, выходи. Удача необыкновенная. Даже боязно. Выходить или не выходить? «Гусарский полковник, говоришь? — переспросил Иван Яковлевич дурным голосом. — Из Петербурга? Хе! — И, наклонившись ко вдове, зашептал ей в самое ухо: — Дура! У него ж там жена, детки». Допрошенный вдовою с пристрастием полковник признал, что у него действительно семья в Петербурге. Каков подлец, а? Гусару было отказано в лучших домах Смоленска, а Иван Яковлевич обрел славу провидца, и в баню к нему случилось паломничество. Люди стоя-

ли в очереди. Иван Яковлевич страшно серчал, кидал в посетителей их подношениями и вскоре решил перейти на новое место жительства. В Дорогобужские леса. В землянку, собственноручно вырытую. Но и там нашли его люди. Вползали, спрашивали, просили, выносили мозг. «Черви! Черви! — кричал Иван Яковлевич. — Воры! Воры! Да! Нет! И будет вам жарко, и будет вам холодно!» И люди внимали его словам, и толковали каждый по-своему, в силу своего разума, и разносили по миру славу провидца, пророка нового, в русской земле воссиявшего. Пророчества Ивана Яковлевича неизменно сбывались — и про войну двенадцатого года, и про женитьбу, и про виды на урожай. Иногда он выходил из лесу — в город. Ночевал на паперти, принимал подаяния на центральной площади. Не просил, нет, но принимал. Смоленские купцы зазывали его в свои дома, поили чаем, кормили булками, спрашивали про свое. «Живи как живешь, и будет тебе счастье», — отвечал Иван Яковлевич. Или так: «Неверно живешь, делиться надо», — говаривал он и, выйдя на улицу, крошил булки собакам и голубям. Люди благородные, дворянские, обычно сторонились Ивана Яковлевича и, когда тот сидел на площади, обходили его стороной, прикрывши нос, чтобы не чуять немытого запаха. Благородных Иван Яковлевич обычно задирал, крича им вослед что-то обидное. «Вор! Вор! Вор должен сидеть в тюрьме!» — крикнул он как-то вдогонку благородному господину, имя которого история умалчивает. Господина того после взяли под стражу, обвинив в растрате денег, выделенных на послевоенное строительство, что еще более преумножило славу Ивана Яковлевича. Однако до посадки в острог сей казнокрад успел отомстить пророку. Нанятые злодеи переломали ему ноги, а позже, в больнице, его посадили на цепь, как опасного сумасшедшего. Молва разнесла весть об этом, и смоленский люд, почитавший Ивана Яковлевича, стал возмущаться содеянным. Граждане давали мзду санитарам, чтобы посетить узника совести, местная газета печатала

...И все же надежда встретить людей мудрых, добрых, совестливых еще не покинула странника, и на обратном пути в Смоленск он завернул в Нилову пустынь...

письма возмущенных. Народ роптал. Смоленский губернатор слал депеши в столицу, отчитываясь по «делу Корейши». Дабы предотвратить смуту, в октябре 1817 года, по согласованию с московским генерал-губернатором, Ивана Яковлевича этапировали в Москву. Пророка связали, положили в телегу и отправили под конвоем в покой для умалишенных в Сокольниках. Свое скорбное путешествие из Смоленска в Москву Иван Яковлевич описал позже собственноручно. «Когда суждено было Ивану Яковлевичу переправляться в Москву, то ему предоставили и лошадь, но только о трех ногах, четвертая была сломана. Конечно, по причине лишения сил несчастное животное выдерживало всеобщее осуждение, питаясь более прохладою собственных слез, нежели травкою. Ослабевшая лошадь едва могла передвигать три ноги, а четвертую поднимал зефир, и, продолжая так путь, достигли мы Москвы, а октября семнадцатого взошли и в больницу. Это начало скорбям. Возчик мой передал обо мне обвинительный акт, и в тот же день, по приказу строжайшего

повеления, Ивана Яковлевича опустили в подвал, находящийся в женском отделении. В сообразность с помещением дали ему и прислугу, которая, по сердоболию своему, соломы сырой пук бросила, говоря: чего же ему еще? Да вот еще корми его всякий день, подавай воды с хлебом, а в бане жил, что ел? Погоди, я сумею откормить тебя — у меня забудешь прорицать!» Диагноз был таков: «Dementia, mania occupotio mentis in libro». Слабоумие, помрачение на почве избыточного увлечения чтением. Слава Ивана Яковлевича последовала за ним в Москву. Вскоре в покой для умалишенных в Сокольниках потянулся московский люд. Жаждущие совета граждане, уплативши мзду санитарам, спускались в подвал к сидевшему на цепи пророку. Тем временем новый главврач задумал учинить перестройку во вмененном ему сумасшедшем доме. Доктор Саблер желал превратить юдоль скорби в современную психиатрическую больницу. Поскольку денег на перестройку не было, казенного содержания едва хватало на скудное

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕР-ГЕРОЙ.

...?????...

существование, доктор Саблер придумал употребить Ивана Яковлевича для решения финансовых проблем. Его перевели из подвала наверх, в просторную палату, выдали чистую одежду, приставили слугу Миронку — и сумасшедший дом приветливо распахнул двери для посетителей. Всяк сюда входящий должен был опустить двадцать копеек в специальную кружку. Поскольку в день Иван Яковлевич принимал до шестидесяти посетителей, а то и до сотни, вырученных денег хватало и доктору Саблеру, и санитарам, и на перестройку. А помимо денег еще ж подношения: и одежка, и образа в серебряных окладах, и кушанья деликатесные, дыни царьградские, яблоки мушкатные, ананасы, апельсины, белорыбица, семга, икра, табачок целыми тюками — любит Иван Яковлевич табачок: и нюхает его, и жует, и главу себе посыпает, и пол вокруг. Доктор Саблер велит излишний табак обратно в лавку продавать. Тоже доход. Иван Яковлевич койку отверг, на полу спит. Под себя ходит. Не потому что тяжко до ветру сходить, а просто ему так

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

удобней. Доктор Саблер велел санитарам песочек Ивану Яковлевичу подсыпать и менять по мере надобности. Посетители стали просить у санитаров песочку из-под Ивана Яковлевича — к больному месту приложить или деткам в кашку подсыпать, от разных хворей. Очень, говорят, помогает. Санитары песочек продают. Опять же доход. Рано поутру Миронка приносит Ивану Яковлевичу ведро каменьев и ведро бутылок. Иван Яковлевич садится в своем углу и принимается методично дробить бутылки каменьями. В пыль. С бесами борется. Потом санитар приносит завт-

рак. Иван Яковлевич не потребляет ни ананасов, ни апельсинов, ни белорыбицы. Щи да каша — больничная пайка. После открываются двери для посетителей. В палате для них диванчик. Только все на диванчик не помещаются. Кто стоя, кто преклонив колени. У кого записочки, а кто в голос спрашивает: — Выйду ли я замуж? — Это хитрая штука в своей силе, что в рот носили. — Продастся ли моя деревня? — Никогда. — Что будет рабу Константину? — Житие, а не роскошная масленица. — Ехать ли нам этой зимою в Петербург? — Как вам угодно. — В пользу ли рабы N окончится дело в Сенате? — Половину дела тот мает, кто добрый начал обретает. — Женится ли Х? — Без працы не бенды кололацы. Пророк вещает, посетители внемлют. Уставши вещать, Иван Яковлевич готовит посетителям угощенье. Давит лимон во щи, добавляет перловую кашу, туда же

...Он тяготился общением со всеми этими людьми и, взявши перо и бумагу, начертал своим чудесным учительским почерком объявление, которое и приделал на двери собственной келии: «Иван Яковлевич принимает к себе не входящих, а токмо вползающих»... мнет дыню, семгу, икру, мед, рукою перемешает — потчует. Едят как миленькие. С руки. А кто не желает — тому на голову вывалит. Иным велит бутылки крошить каменьями. Потом снова начинает вещать. Так вот и день проходит. Вечером Миронка выносит ведра с каменьями и бутылками, перетертыми в прах. Иван Яковлевич ложится на живот, подперевши голову руками, смотрит на иконы при свете свечи и что-то болбочет-болбочет-болбочет всю ночь, Миронке спать мешает. А с утра все сызнова — каменья, бутылки, вопросы, ответы, мед с икрою

во щи… И лишь когда в сумасшедший дом приезжал знатный гость, прочих посетителей выставляли вон. Знатного гостя сопровождал лично доктор Саблер. К Ивану Яковлевичу захаживали князь Долгорукий с супругою, гофмаршал Олсуфьев, владыка Филарет, генерал-губернатор Закревский. С последним, однако, вышел конфуз. — Ну-с, какие у меня хвори? — спросил генерал-губернатор. — Пыжусь все. Надуваюсь. Лопнуть собираюсь, — молвил в ответ Иван Яковлевич. Больше генерал-губернатор в сумасшедшем доме не появлялся.

Ну, еще, говорят, государь император Ивана Яковлевича посетил. Николай Первый. Тайно. Четверть часа беседовали. Вышел хмурый, расстроенный. А вскоре помер. Бывали и Достоевский, и Гоголь. Правда, Николай Васильевич только на пороге потоптался, а внутрь зайти не решился. Побоялся чего-то. Поехал домой — и сжег второй том «Мертвых душ». В журналах того времени целая дискуссия случилась. На тему «Who is Иван Яковлевич?». «Современник», «Отечественные записки», а вместе с ними вся мыслящая общественность задавались вопросом: кто он? Пророк? Сумасшедший? Или хитрый притворщик? Достоевский помянул его в «Бесах», Лев Толстой — в повести «Юность», а Александр Островский и вовсе чуть ли не в каждой пьесе. «Какая потеря для Москвы, что умер Иван Яковлич! Как легко, просто было жить в Москве при нем. Вот теперь я ночи не сплю, все думаю, как пристроить Машеньку: ну, ошибешься как-нибудь, на моей душе грех будет. А будь жив Иван Яковлич, мне бы

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕР-ГЕРОЙ.

и думать не о чем: съездила, спросила и покойна». Да, ушел Иван Яковлевич. Почил, болезный, сорок четыре года в сумасшедшем доме проведши. Когда хоронили — полМосквы провожало. Рыдала Москва. Народ от его гроба щепки откусывал. Ватки из ноздрей повыдергали — на клочки разодрали. Долго еще люди ходили в Преображенскую больницу — просили санитаров продать им песочку из-под Ивана Яковлевича. А тот песок-то закончился. И санитары готовили новый, сами — по прежней технологии. Фальшивый, конечно, песочек, а все равно помогал. Нынче могилка Ивана Яковлевича на Черкизовском кладбище гранитом обложена, кирпичом укреплена — чтоб до песочку не добрались. Так люди кору дуба общипывать стали, что из могилки растет. Тоже, говорят, от болезней первое средство. Всю кору пообщипывали. Погибло дерево. Недавно спилили его. — А это знаменитый московский юродивый Иван Яковлевич Корейша, — сказала Наталья Николаевна Артемова, подведши губернатора к портрету. Губернатор Московской области Сергей Кужугетович Шойгу вгляделся в кривую рожу на портрете. — Если вы приложите руку вот сюда, — Наталья Николаевна указала на светящийся неоном отпечаток ладони, — Иван Яковлевич предскажет вам будущее. — Благодарю вас, — ответил Сергей Кужугетович, опасливо пряча руки за спину. Этот портрет пролежал в запасниках Егорьевского художественного музея сто лет. Его никогда не выставляли на экспозицию — уж больно он выбивается из общего музейного ансамбля. Фабрикант Бардыгин, собравший коллекцию, предпочитал вещицы забавные, шутейные. И картины в его коллекции — сплошь радостные, светлые. Резвящиеся одалиски, фавны, разные бытовые картинки. А этот портрет — мрачный какой-то, зелено-коричневый. Кисти неизвестного художника — и явно не великого мастера. Найдя портрет в запасниках, Наталья

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Что ему сказал юродивый — неизвестно, однако вышел губернатор из алькова довольный, улыбается. А через два дня указ: Шойгу назначен министром обороны... Николаевна решила выяснить, кто же такой Иван Яковлевич Корейша, чье имя начертано на табличке. Ибо директор музея все должен знать про свой музей. Выяснив, она задумалась вот о чем: если доктор Саблер употребил Ивана Яковлевича для решения финансовых проблем во благо своей психбольницы, то почему бы ей не употребить портрет Ивана Яковлевича во благо музея? И у нее родился проект. Портрет поместили в альков. MP3-плеер, сенсорные датчики, акустическая тарелка — все это замаскировано. На виду лишь портрет и неоновая ладонь — куда следует приложить руку. Выбрали из пророчеств Ивана Яковлевича три десятка пристойных, краевед Анатолий Борисович Пронин зачитал их в микрофон дурным голосом. Когда конструкция заработала, сотрудники музея стали замечать, что посетителей прибавилось. Точнее — посетительниц. Они покупали за шестьдесят рублей билет, шли прямиком к Ивану Яковлевичу — и вскоре выходили на улицу. Иван Яковлевич работал во благо музея. Потом одна сотрудница решила уволиться, перейти на другую работу. Но все тянула, не могла решиться. — Ладно, — говорит Наталья Николаевна, — давай свое заявление, подпишу. — Не-а, — отвечает сотрудница, — я передумала. Потом выяснилось — она к Ивану Яковлевичу сходила. Тот ей сказал: «Сиди где сидишь!»

Депутат Государственной Думы приехал. Очень важный визит был. Наталья Николаевна хотела через него финансирование получить. Его к портрету подводят, он руку приложил, Иван Яковлевич гнусным голосом краеведа Пронина говорит: — Делиться надо! — А! — вскричал депутат Государственной Думы. — Это вы нарочно подстроили! Да ну, как подстроишь — электроника. Программа такая. Ну вот, а губернатор Шойгу приехал в Егорьевск, понятное дело, не ради музея. Мясокомбинат, деревообрабатывающая фабрика, совещание у главы администрации. А музей — это в конце, на закуску, если успеет. Губернатор по музею час ходит, полтора, свита уже нервничает, губернатора под локоток трогают, на часы показывают — пора, мол. А тому интересно, не мясокомбинат, чай. Да и неслабый музей, между прочим, в тридцатке лучших провинциальных музеев Европы. Наталья Николаевна уговорила-таки его приложить руку. Свита деликатно удалилась. Что ему сказал юродивый — неизвестно, однако вышел губернатор из алькова довольный, улыбается. А через два дня указ: Шойгу назначен министром обороны.

P.S. Корреспонденту «Русского пионера» Иван Яковлевич сказал так: «Живи как живешь, трудись как трудился, счастье тебе будет!» — и мерзко захохотал. Сижу, жду.

Тайны московских гурмэ от www.GlobusGurme.ru

Рыба-шарада Сеть гастрономов «Глобус Гурмэ» представляет серию вкусных рассказов

зображения деликатесных блюд во все времена украшали не только кулинарные книги или парадные меню. Некоторые из них становились своеобразными символами и даже частью городских гербов. Один из них, утвержденный со всеми гербами Владимирского наместничества 16-го августа 1781-го года, надолго запомнили московские гурманы благодаря итальянскому путешественнику Антонио Сибиу. В начале прошлого века Сибиу, объехав почти все старинные русские города, заканчивал свое путешествие в Москве. В один из дней в ресторане гостиницы, где он остановился, итальянец заказал рыбу. Но поскольку он никак не мог вспомнить ее название, заказ официантам пришлось расшифровывать, будто шараду. Главная зацепка была в том, что итальянец твердо помнил: сия рыба была изображена

на гербе одного из городов, где он побывал. Метрдотель стал перебирать в памяти все старинные города и их гербы. Вспомнил и новооскольского вырезуба, и саратовскую стерлядь, но все заморскому гостю не подходило. Спас ситуацию одни из посетителей – сын переславского купца Варенцова. Узнав, что город, о котором говорит путешественник, находится на озере, купец тут же отгадал родное: речь идет о ряпушке с герба ПереславляЗалесского! Об уникальной рыбе говорилось еще в описании коронационного обеда семнадцатого столетия, составленного иностранцами. Оно повествует, что во время самого знаменательного пиршества «…подается последнее блюдо из особенной рыбы, которая ловится в озере, находящемся при городе Переславле… Оттого-то на празднестве и едят они последнее куша-

нье из Переславля, чтобы дать понять: когда все города отлагались от великого князя Московского, Переславль всегда стоял твердой и незыблемой стеной за него, никогда и не отложится от него, если только не принудит его к тому самая крайняя нужда и опасность». В Переславских землях редкую пресноводную сельдь, обладающую превосходными вкусовыми качествами, коптили особым способом, а рецепты блюд из ряпушки особенно ценили петербуржские кораблестроители времен Петра Великого. Не мудрено – многие из них родились именно в Переславле, на родине первого русского флота. С годами переславской ряпушки стало водиться гораздо меньше, чем век назад. Но и сегодня можно встретить умельцев, помнящих, как правильно коптить «царскую сельдь с герба Переславля».

СЛЕДОПЫТ.

Современная версия мирового правительства отталкивается от того, что заговор направлен на США. Исходит он из Британии. Цель — поработить самое сильное государство мира, чтобы уже спокойно и эффективно властвовать.

текст: николай фохт рисунки: инга аксенова

Не только самым недоверчивым, но и наиболее придирчивым читателям решительно адресует свои общечеловеческих масштабов разоблачения следопыт «РП» Николай Фохт — на этот раз превосходя все возможные ожидания. Одним махом сказана правда про «Битлз», Феликса Дзержинского и мировое правительство.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СЛЕДОПЫТ.

еду в поезде «Восточный экспресс». Не совсем тот, что у Агаты Кристи, но формально — он. Почти. «Northern belle», «Северная красавица», компания «Восточный экспресс». Так уж получилось. Ехал в Лондон, чтобы спасти «Битлз». А оказался на переднем краю битвы за мировое господство, в логове закулисы и глобального заговора.

большой газеты — но все-таки засомневался сразу. Митя посмотрел на меня таким взглядом… Я вспомнил этот взгляд. Однажды другой мой товарищ доказывал, что Россия пошла другим путем. Не тем путем. Да я знаю. Нет, утверждал товарищ, не знаешь, ты на другой путь думаешь, что он не тот, а я про другой не тот. Короче говоря, Петр I допустил ошибку (мне потом об этом еще казаки-старообрядцы напомнили — ошибкой была, по их мнению, замена брюквы картошкой). Фатальная ошибка русского человечества — западная ориентация. Ведь кем был Пушкин, которым мы все так гордимся? Великим русским поэтом, кем еще. Нет, Коленька, он был масоном. Но стихи-то офигенные писал, в смысле, гениальные. И вот тут он и посмотрел на меня снисходительно и даже, кажется, похлопал по плечу: Коля, учи матчасть. Тогда я не совсем понял, а сейчас, думаю, знаю, о чем он: стихи Пушкина тоже написал Тависток. Короче говоря, раскрыть тайну автора песен «Битлз» мне сразу показалось достойной задачей. Тем более, положа руку на сердце, я всегда задавал себе и окружающим вопрос: как такое могло случиться? Как эти люди, которые выступали на знаменитом концерте в Токио, в шестьдесят шестом смогли придумать и даже записать «Белый альбом»? И играют, прямо скажем, так себе, и поют… Да и песенки — шаблон да стандарт. А потом бац — «Yesterday», «I memine», «Imagine»… Да, знаю, «Imagine» — это не «Битлз», но все равно, песенка-то хорошая. В общем, потянул я за эту ниточку, а выкатился огромный, мохнатый клубок про мировой заговор, теневое правительство, нулевой экономический рост и убийство Джона Кеннеди, которое, казалось бы, мы уже раскрыли. Да, еще много нового узнал про Феликса Дзержинского. Но сначала про ливерпульскую четверку — тем более это самая конкретная и очевидная верхушка конспирологического айсберга.

YESTERDAY НЕ НАСТУПИТ НИКОГДА Митя, поэт, человек с музыкальным слухом, совсем недавно огорошил: — Тавистокский эксперимент — знаешь о таком? — Нет. — Ну как же! Миром правят триста семей, а музыку Битлов написали не Битлы. Не сталкивался? — Ну, мировое правительство еще куда ни шло, имею представление, а «Битлз»… А кто написал их музыку? — Тависток. — Что за чувак? — Тависток — институт. Человеческих отношений. — Митя, «Йестердей» и «Мишель» написал институт? Митя и рассказал мне сразу про промывание мозгов, про децибелы, влияющие на психику (о которых последний раз я читал в журнале «Крокодил» в семьдесят шестом году прошлого века), о наркотиках и жесткой, человеконенавистнической, практически мальтузианской позиции мирового правительства. Я Митю люблю и уважаю, он работал в экономическом отделе

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

НЕБО В АТОНАЛЬНЫХ АЛМАЗАХ В русском Интернете много есть чего про авторство песенок битлов. Приглядевшись, легко обнаружить, что ссылка — на два источника: книжку Даниэля Эстулина «Секреты Бильдербергского клуба» и труд Джона Коулмана «Комитет трехсот». А если прочитать и эти прекрасные книги, станет очевидным, что кашу заварил Коулман — Эстулин всего лишь ссылается на него. Коулман не доказывает, а декларирует, что популярность «Битлз» — спланированная акция Тавистокского института, который действовал в интересах мирового правительства, Бильдербергского клуба, Римского клуба и вообще, практически всех темных сил планеты. Цель проекта — подсадить американскую молодежь (ну, молодежь всего мира, даже Японии) на сильнодействующие наркотики. Наверное, можно было бы обойтись и без «Битлз», но решили не искать легких путей. Стратегический план выглядел так: берется какая-нибудь команда из самых низов, одевается как следует, причесывается, ей пишется репертуар, потом этот троянский конь запускается в США. Все просто.

Так как дело серьезное, то и серьезные люди за него взялись. Слова и музыку вызвался написать Теодор Адорно. Почему Теодор Адорно? Потому Теодор Адорно, что, во-первых, последователь Фрейда, во-вторых, все-таки еврей, в-третьих, теоретик музыки, в-четвертых, композитор. Бинго! Кому, как не ему, стать отцом хитов? Главное доказательство Коулмана: вскоре после смерти Адорно (который после войны жил на родине, в Германии) «Битлз» тоже распались. Ну а как иначе? Дальше Коулман приступает к музыкальной части. Тезис искрометный, бьющий наповал: оказывается, Тавистокский институт и Адорно разработали специально для ливерпульцев 12-атональную систему. Что это такое? Это такая музыка, которая пробуждает самые грязные чувства и вводит в транс. Атональная система созвучна культу Диониса, то есть языческому, распущенному, непотребному преклонению. А дальше все как по маслу: зомбированным слушателям можно продавать наркотики и манипулировать ими почем зря. Разумеется, поначалу никакого бешеного успеха у группы не было. Все сообщения прессы об ажиотаже — вранье, джинса, которую разработал Тавистокский институт, а проплатило мировое правительство. Потому что все крупные американские и европейские газеты контролируются заговорщиками. В нагрузку к «Битлз» шел «новый стиль»: жаргон, мода, современное искусство и прочая отвратительная и безбожная чепуха. Разумеется, чтобы угодить глобальной закулисе, выслужиться на все сто, Адорно придумал практически все свои песни про наркотики. В каждой заложен секретный посыл, провокация — купить и употребить. Вот, например, «Желтая подводная лодка» — это затормаживающий наркотик, «Хелп!» — это крик души и просьба об ЛСД, «Норвежский лес» — британское название марихуаны. Авторы — и Коулман, и Эстулин — почему-то забыли про «Люси на небе в алмазах» — это-то уж точно ЛСД, даже советские школьники знали. Даже «Imagine», хотя она написана без «Битлз» и даже без Адорно, который к тому времени умер, насквозь пронизана Тавистоком и задачами мирового правительства. Вот, оказывается, про что в ней поется (цитата по Эстулину): «В песне Джона Леннона “Imagine” пропагандировались, среди прочего, философия индивидуализма (“Представь, что люди живут сегодняшним днем”), отказ от национальной принадлежности (“Представь, что нету стран”) и частной собственности (“Представь, что нет владений”). Кроме того, в ней поддерживались новое мировое устройство (“Представь, что нету распрей, сумел бы ты? Нет жажды золота и власти, все люди — братья”) и единое правительство (“Ты можешь мне сказать: «Мечтатель!», но рядом множество таких. Хочу, чтоб ты был с нами, мир обречен на единенье”)». Казалось бы, бред. Ну, собственно говоря, бред и есть. Доказать, что Адорно не писал ничего для Битлов, можно очень просто — послушав произведения Теодора. По музыкальной, так сказать, линии он был последователем Шенберга и действительно сочинял атональную музыку, кто спорит. Только никакой

...Раскрыть тайну автора песен «Битлз» мне сразу показалось достойной задачей. Тем более, положа руку на сердце, я всегда задавал себе и окружающим вопрос: как такое могло случиться? Как эти люди, которые выступали на знаменитом концерте в Токио, в шестьдесят шестом смогли придумать и даже записать «Белый альбом»? И играют, прямо скажем, так себе, и поют… Да и песенки — шаблон да стандарт. А потом бац — «Yesterday», «I memine», «Imagine»...

Тавистокский институт, никакие циничные и кровожадные Рокфеллеры и Онассисы, Клинтоны и Дзержинские не позволили бы этой музыке завладеть умами подростков. Потому что у всякой жестокости есть предел. Если бы для «Битлз» писал Теодор Адорно, первым бы, скорее всего, умер Маккартни, потом Леннон, затем Харрисон. Может, выжил бы Ринго — и то не факт. Сохранившиеся фрагменты атональных сочинений Адорно — ну, скажем, две пьесы для струнного квартета — настолько аритмичны в привычном для рокового барабанщика смысле, настолько напичканы синкопами, что старина Старр тоже долго бы не протянул. То есть сложно представить, что Адорно способен был придумать вообще какую-то мелодию, не то что шлягер. Но и теоретически этого предположить нельзя. Насколько я понял, в своей «Социологии музыки», в главе про музыку современную, философ в принципе отвергает музыкальные шаблоны и стандарты. Даже джаз для него — слишком сильно, точнее, слишком просто и пошло. Ну да, музыкальные сочинения Адорно и его эстетические взгляды — протестные. Но протест Адорно девчонка из Манчестера или какой-нибудь паренек из Гамбурга вряд ли догонят; вряд ли сумбур вместо музыки способен зомбировать парнишку или отвлечь его от текущей политической ситуации — заморочить голову, одним словом. А ведь именно и только к этому стремится мировая закулиса. Других целей у нее нет. Точнее, кроме торговли наркотиками и нефтью цель одна — заморочить голову. Даже наркотиков после Теодора Адорно не хочется. Я не ругаю произведения Адорно — кто я такой? Тем более, забывая про «Битлз», но вспоминая Шенберга, Шнитке, Губайдулину, понимаешь, о чем эта музыка, как устроена и для чего нужна. Но уж точно это не ширпотреб для неокрепших школьников и студенток. В общем, не вдаваясь в подробности (музыкально образованные энтузиасты сделали это до и без меня), можно констатировать, что:

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СЛЕДОПЫТ.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

— «Битлз» не сочиняли и не играли атональную музыку. С натяжкой, в очень вульгарной трактовке атональной можно назвать «Революцию № 9» — из-за проигранных задом наперед фрагментов и вообще, за счет экспериментального характера пьески. Но не «Революцией» Битлы сделали себе имя и стали, как предполагал Леннон, популярнее Иисуса Христа; — утверждения Коулмана и Эстулина, что сообщения об ажиотаже при встрече «Битлз» в аэропорту Нью-Йорка и на концертах сфальсифицированы; что ближайшее окружение «Битлз», музыкальное издательство EMI, телеведущий Эд Салливан и всевсе-все вокруг — иллюминаты мирового правительства; что музыку и лирику хитов «Битлз» написал Теодор Адорно под руководством пресловутого Тавистокского института, — бездоказательны. Все: Маккартни, Леннон, Харрисон и даже Старр — после смерти Теодора писали не просто музыку — хиты. Даже мне понятно, что сложно вот так продержаться десятилетия на волне, если нет своего таланта. Если бы это был проект искусственный, собранный ради какой-то определенной цели и ее, цели, исходя из Коулмана и его единомышленников, достигший, — да сгинул бы вместе со всеми участниками; — и наоборот, зафиксированы, засвидетельствованы факты работы над песнями самих музыкантов — хроника (газетная, мемуарная, аудио, видео) настолько подробна и плотна, что всунуться туда шестидесятилетнему немецкому профессору, да еще и незаметно, невозможно. Ну да, если послушать постбитловские песенки Пола Маккартни в конспирологическом настроении, заметишь — они другие. Однако, прислушавшись, можно обнаружить жанровые — ритмические, интонационные — совпадения. И да, маккартниевская страсть к фортепиано. Вот на страсти к фортепиано он точно прокалывается. Потому что, вообще-то, единственный из Битлов демонстративно отошел от прежней мелодики. Чего не скажешь о Ленноне: «Imagine» — отличный хит, но все-таки хейджуд хейджудом. Короче говоря, антибитловские доводы разбиваются, не сходя с места, парой искрометных гугл-сессий. Но ведь все намного хуже и серьезней, да? Ведь Адорно-«Битлз» — это лишь параграф в глобальном докладе о мировом заговоре и мировом правительстве. Следовательно, вопрос: что такое мировое правительство и существует ли оно на самом деле? Как ни странно, ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно.

ФЕЛИКС, ЖЕЛЕЗНЫЙ И ПЬЯНЫЙ Мировое правительство — это ведь что? Это триста богатейших семей планеты, которые контролируют нашу жизнь. То, что нам кажется случайным или стихийным, — в политике, экономике, даже климатические изменения — их рук дело. Их замысел, их заговор. Влиятельны ли эти семьи на самом деле? Скорее всего, их можно назвать таковыми: деньги, аристократические связи, действующие финансовые и промышленные корпорации — в определенных секторах политической и экономической жизни это влиятельные люди. Скоординированы ли их действия? Тут

...Мировое правительство — это ведь что? Это триста богатейших семей планеты, которые контролируют нашу жизнь. То, что нам кажется случайным или стихийным, — в политике, экономике, даже климатические изменения — их рук дело. Их замысел, их заговор. Влиятельны ли эти семьи на самом деле? Скорее всего, их можно назвать таковыми: деньги, аристократические связи, действующие финансовые и промышленные корпорации — в определенных секторах политической и экономической жизни это влиятельные люди. Скоординированы ли их действия?..

существует, на мой взгляд, естественная координация. Конечно, они синхронизируются в зависимости от целей. Естественная и скоординированная борьба за свои политические, экономические и, может быть, даже эстетические, культурные, духовные интересы есть. Это само собой разумеется, иначе быть не может. Обвинять их в этом — все равно что обвинять человека в том, что он ест говядину для того, чтобы уничтожить поголовье крупного рогатого скота на планете. С одной стороны. С другой — нет, мирового правительства не существует. В той формулировке, которую дают современные адепты мирового заговора. Потому что, скорее всего, нет никакого сообщества на Земле, которое стремится обеспечить нулевой рост экономики и запретить холодный ядерный синтез; наполнить мир наркотиками и сократить численность населения на пару-тройку миллиардов человек. Критиковать позиции сторонников теории заговора очень сложно. Авторы концепции мирового правительства ссылаются на факты, которые трудно, честно говоря, проверить. Например, Коулман причисляет к иллюминатам Феликса Дзержинского, который, если кто не знает, являлся агентом британской, кажется, разведки. Мало того, он, Железный Феликс, сам рассказывал это кому-то там во время своих регулярных запоев. Ни одного документального подтверждения запоев Дзержинского, к сожалению, не приведено. Нет и ссылок на источник информации. Или вот автор «Комитета трехсот» обвиняет мировое правительство в том, что оно запретило холодный ядерный синтез. Потому что если его разрешить, то накроется вся история с углеводородами,

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СЛЕДОПЫТ.

они станут неактуальны. Но Википедия учит нас: нет пока ни одного корректного экспериментального подтверждения того, что холодный ядерный синтез вообще существует. Винить в этом мировое правительство не очень логично. С таким же успехом можно обвинить семью Ротшильдов или кого там, Вандербильдов, в том, что они запретили развивать вечный двигатель. Или отменили левитацию — потому что, если бы наконец прогрессивные ученые добились левитации, разорились бы крупнейшие авиакомпании. Которые, разумеется, принадлежат кому-нибудь из трехсот семей. Как и все газеты, журналы, телевидение, не говоря уж про Интернет — бесовское изобретение закулисы. Хотя, конечно, и Википедия тоже под крылом заговорщиков. Вот я и говорю, спорить очень сложно. Потому что в больших объемах первоисточники все-таки смахивают на расшифровку бреда. Герой Мэла Гибсона из кино «Теория заговора», на мой вкус, в точности отражает образ последователя, а то и создателя конспирологической теории. Бывший спецагент среднего уровня, свихнувшийся, осведомленный, с отличной памятью и нарушенной, больной логикой. Большой объем фактуры, любой фактуры, приспосабливается согласно мании — в нашем случае к теории заговора. Дождь ли идет, «Битлз» ли играет, война ли началась или провалился асфальт в центре Москвы — всяко лыко в строку. Если разобраться, изданная книга с месивом имен, дат, якобы цитат и вообще, странных слов — отличная идея. Ведь теперь на нее можно ссылаться. Ну кому придет в голову перечитывать или вчитываться в Эстулина? Я бы тоже не советовал. Это очень тяжелая история, после книжек «Секреты Бильдербергского клуба» и «Комитет трехсот» чувствуешь себя измотанным, деморализованным и очень хочется есть. Все понял, но ничего не запомнил. Вот, оказывается, «Битлз» и последующие британские группы — это сатанисты; проповедуемая ими контркультура как бы в оппозиции к правительству, но на самом деле — плацдарм для торговли наркотиками. Но если война во Вьетнаме — это четкий план по уничтожению ненужного населения и одновременно расчистка наркотрафика (проект глобального правительства), а рок-н-ролл и контркультура (проекты того же правительства и Тавистока) борются с войной во Вьетнаме и реально мешаются под ногами, нет ли противоречия, спрашиваю я? Их всего-то триста, а может, и меньше. Зачем все эти римские и бильдербергские посиделки, если два огромных проекта скоординировать нельзя? Нет ответа. Конспирологическим фанатам и так все ясно. В них уживаются противоречия, они люди с мозгом будущего. Их мозг — продукт холодного ядерного синт еза и вечного двигателя. По жилам этого мозга течет сверхтекучий гелий — в обе стороны в одном русле. Завидую, если честно. Я вышел из этой заведомо проигранной мною гонки и решил сделать самое простое: поехать в Лондон и взглянуть в гла-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Оказывается, «Битлз» и последующие британские группы — это сатанисты; проповедуемая ими контркультура как бы в оппозиции к правительству, но на самом деле — плацдарм для торговли наркотиками. Но если война во Вьетнаме — это четкий план по уничтожению ненужного населения и одновременно расчистка наркотрафика (проект глобального правительства), а рок-н-ролл и контркультура (проекты того же правительства и Тавистока) борются с войной во Вьетнаме и реально мешаются под ногами, нет ли противоречия, спрашиваю я?..

за Тавистокскому институту человеческих отношений. У меня вопросов было немного: 1. Правда ли они придумали бейсикинглиш, состоящий из 400 слов и выражений, чтобы завоевать и промыть мозги всему миру? 2. Правда ли они написали слова и музыку «Битлз»? 3. Когда мировое правительство сделает московское «Динамо» чемпионом по футболу?

ВЕР ИЗ ФРОЙД? Я доел неплохую утку, поданную сразу после того, как мы отъехали от Йорка, глотнул чая без молока и выглянул в окно: «Северная красавица» прибыла на вокзал Сент-Панкрас. Кому-то может показаться странным, что я приехал на Сент-Панкрас из Шотландии. Ни фига, все очень даже гармонично. Во-первых, Шотландия — самая конспирологическая страна, там масонов пруд пруди. Во-вторых, от Сент-Панкраса рукой подать до Тавистокской площади, где, судя по всему, и находится институт. Ориентир — памятник Фрейду. Так говорил Гугл. Жизнь все-таки неожиданней, размашистей, чем пресловутый поисковик. Тавистокская площадь оказалась аккуратным и удобным сквером. На скамейках сидели, на лужайках лежали лондонцы. А вон и памятник виднеется… Скульптура оказалась не Фрейдом, а Ганди. Специальная женщина в чем-то ярком под присмотром специального мужчины в форменной жилетке меняла у Ганди цветы и вообще, обихаживала произведение искусства. Я подошел поближе и сказал громко, с вопросительной интонацией: — Фрейд? С местными я решил все-таки придерживаться бейсикинглиша.

Женщина даже не улыбнулась, отлепилась от Ганди и мимикой показала, что ждет повторения вопроса. — Фройд? Вер из Фройд? Человек в жилетке вообще делал вид, что это его не касается. Леди в пестрой кофте, которую я сразу классифицировал как хипповскую, опять молча пожала плечами и отрицательно помотала головой. На противоположной стороне прямоугольного сквера — спасительный «Старбакс»: там мне всегда помогали в поисках неведомых объектов и даже всегда наливали бесплатный кофе — как заблудившемуся путнику. Но у самых дверей кофейни заметил вывеску «Skills for care» и решил сменить концепцию. Ведь это наверняка что-то социальное, а значит, ближе к Тавистокскому институту, чем «Старбакс». Тависток начинался тут после Первой мировой как клиника реабилитации солдат. Тавистокская клиника, потом институт помогали воинам адаптироваться в мирной жизни, тут снимали посттравматический шок… В фойе — две секретарши и пожилой джентльмен. — Тависток клиник, Фройд. Трое очень внимательно на меня посмотрели. — Фройд, монумент, Тависток. Сразу видно, большой опыт работы с тяжелым социальным контингентом. Та, что постарше, попыталась улыбнуться, джентльмен и молодая стали искать информацию в Интернете: она — в компьютере, он — в айфоне. Первой откликнулась девушка: действительно, в Гугле говорится, что памятник рядом с Тавистокской клиникой. Все, включая меня, облегченно вздохнули — хотя бы не сумасшедший. И тут вступил джентльмен: памятник Фрейду сейчас рядом с музеем Фрейда на станции метро «Финчли роад». А где сам институт? Через пару минут ответ был готов: метро «Олд роад». Старшая язвительно заметила: придется мне поискать в другом месте. Я пропустил ее колкость мимо ушей, тем более что не понял, в чем сарказм. Сами наворотили дел: Тавистокская площадь есть, Тавистокского института нет. У себя сначала наведите порядок. Я нашел его быстро. По табличке рядом с домофоном получалось, Институт занимает четвертый этаж современного небольшого здания с неопрятным, заброшенным каким-то внутренним двориком. Напротив — паб «The Windmill». Ну а что, я позвонил. Как всегда — молчание, тишина. Ну, этот фокус мы знаем. Я нажимал кнопку и на своем хорошем бейсике говорил в микрофон: «Хеллоу!» После пятого «хеллоу» загорелся зеленый огонек и щелкнул замок.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СЛЕДОПЫТ.

Пешком в традиционном английском стиле, по узкой лестнице на четвертый (пятый по-нашему) этаж. Открываю дверь и вижу офис, человек на десять-двенадцать. В комнате трое, две дамы и девочка. Я на понятном им лаконичном языке: — Джорналист. Раша. Квестченс. Ко мне подошла дама и представилась: Рейчел Келли. Ну, так я, во всяком случае, услышал. Я сразу выпалил все свои проклятые вопросы: про Битлов, про бейсик, про мировой заговор. С одной стороны, Рейчел не казалась напуганной (хотя могла бы казаться; единственным человеком, который реально испугался моего бейсика, была девочка). С другой стороны, не было похоже, что ей приходится каждый день отвечать на подобные вопросы. Она отвечала очень лаконично. Нет, с «Битлз» Тависток никогда не работал. Мы совсем другим занимаемся — и брошюрку мне в руки. А я знаю, читал. Всякая групповая терапия, помощь компаниям, типа тимбилдинг и все такое. Бейсик? Вот ит минс — бейсик? Как мог, объяснил. Нет, говорит, вообще не наша тема. Хорошо, я решил пойти ва-банк и использовать резервный словарный запас: а вы хоть знаете, что у вас тут мозговой центр мирового правительства и цитадель глобального заговора? Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Мы знаем, конечно, что так про нас думают, — мы же заходим в Интернет. Но в этом ни слова правды. А почему они так думают — это вы спросите у них. Даже чаю не предложила. Гуд бай так гуд бай. На площади у метро зашел в «Pret a Manger». Будто разгадала девушка мое состояние, будто почувствовала — кофе за счет заведения.

АНАЛЬНЫЙ ФИНАЛ В Москву я уже возвращался по-человечески: самолетом, через Амстердам. В ночном, пустом аэропорту пересадки, пересекая немаленькое пространство до своего гейта, подумал: а что такое все же этот мировой заговор? Тут все-таки надо сказать самое главное: современная версия мирового правительства отталкивается от того, что заговор направлен на США. Исходит он из Британии. Цель — поработить самое сильное государство мира, чтобы уже спокойно и эффективно властвовать. Мы-то думали, что цель — Россия, а вот нет. Я еще больше расстрою отечественных патриотов: наша страна почти всегда была, скорее, другом заговорщиков (вспомним пьяного Дзержинского, Ленина в германском запломбированном вагоне, да, я думаю, Сталин тоже был из этих — сколько он угробил людей, все по генеральному плану). А после девяносто первого года, согласно Коулману, наша страна получила официальное приглашение присоединиться к курсу мирового правительства — и приглашение приняла. Так что особо-то возмущаться происками темных сил нам не пристало. Российской литературы по этому поводу не так уж и много. Вот, скажем, недавняя и популярная работа Хлебни-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Я еще больше расстрою отечественных патриотов: наша страна почти всегда была, скорее, другом заговорщиков (вспомним пьяного Дзержинского, Ленина в германском запломбированном вагоне, да, я думаю, Сталин тоже был из этих — сколько он угробил людей, все по генеральному плану). А после девяносто первого года, согласно Коулману, наша страна получила официальное приглашение присоединиться к курсу мирового правительства — и приглашение приняла...

кова «Теория заговора»: она трактует последователей конспирологических теорий просто как нездоровых людей. Нет, это я так трактую Хлебникова. У него нормальная терминология: анальный тип личности и анальная фиксация. Как положено. Но все равно получается, что все эти теории никакого смысла не имеют — потому что абсолютно иррациональны. Сколько бы фактуры ни вылилось на головы подвижников и последователей, это, скорее, догма, религия. Страх перед открытым миром. Если по Фрейду, то недоразвитая, недореализованная сексуальность. Если коротко, миром правят страх и половая неудовлетворенность, а не Комитет трехсот и Бильдербергский клуб. Дело раскрыто.

P.S. Неужели кто-то поверил, что я вот так вот бросил старика Фрейда? Конечно, нет. Сразу после визита в Институт человеческих отношений я снова нырнул в метро и вышел на «Финчли роад». Там, на взгорке, среди швейцарских коттеджей, был и памятник, действительно рядом с Тавистокской клиникой, медицинским учреждением, которое занимается ментальными отклонениями людей, алкоголизмом, наследственными заболеваниями. Рядышком — музей Фрейда. Меня туда не пустили: за пять минут до закрытия строгая леди твердо посоветовала прийти завтра. Теперь уж и не знаю, когда оно наступит, это завтра. P.P.S. На самом деле бейсик-инглиш придумал не Тавистокский институт, а лингвист Чарльз Огден в 1925 году. Чтобы коммерсантам и морякам всего мира было легче найти общий язык. Словарный запас — 850 слов. 62

Диктант. Не стяжать. В тему номера. Урок обществоведения.

Записки крестоходца. Обозреватель «РП» прошел 150 километров. Урок поэзии. Поэт Орлуша в собственной манере поразмышлял о книгах и о вере. Стихи Андрея Орлова (Орлуши). Сочинение. Казнить нельзя помиловать. Майк Гелприн. Комикс Андрея Бильжо.

ДИКТАНТ.

Не стяжать текст: нил сорский рисунок: марина козловская

Именно в номере, главная тема которого — «Вера»; именно в установочной рубрике «Диктант» и свежо, и неустаревающе прозвучат слова преподобного Нила Сорского, сказанные пять веков назад, а как будто только что.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Смысл

писаний этих заключается в том, чтобы показать, какое делание подобает иметь иноку, истинно хотящему спастись во времена нынешние, как мысленно и телесно по Божественным Писаниям и по житию святых отцов сколь возможно надлежит ему подвизаться. Святыми отцами строго предано нам то, дабы ежедневную пищу и прочее нужное, что Господь и Пречистая Его Матерь для нас устроят, приобретали мы себе от праведных трудов своего рукоделия и работы. Не работающий, — сказал Апостол, — да не ест, ибо жительство и нужды наши от наших собственных трудов должны устраиваться... Если же в нуждах наших не удовлетворимся мы от работы своей, по немощи нашей или по иной какой-нибудь уважительной причине, то можно принимать немного милостыни от христолюбцев — необходимое, а не излишнее. Стяжания же, принудительно от чужих трудов собираемые, вносить к себе отнюдь нам не на пользу, ибо как, их имея, можем сохранить мы заповеди Господни: Хотящему с тобою судиться и взять твою рубашку отдай и верхнюю одежду и другие подобные, будучи страстными и немощными? Но должны мы таких стяжаний, как яда смертоносного, избегать и отвергать их. При покупке же потребного нам и при продаже рукоделий не подобает вводить в убыток брата, но лучше понести убыток самим. Также и работающих у нас — если случится кто из мирских — не подобает должной платы лишать, но даже сверх нее надо подавать им с благословением и отпускать их с миром. Излишнего не подобает нам иметь. «А чтобы давать просящим и берущих взаймы не отвергать — это повелено для лукавых», — говорит Василий Великий. Ибо «не имеющий сверх необходимой потребности не должен подаяния давать и если скажет: “Не имею” — не солгал», — говорит Варсонофий Великий. Ведь явен инок тот, коему не нужно творить милостыню, — кто с открытым лицом может сказать: Вот, мы оставили все и последовали за Тобою. Пишет святой Исаак: «Нестяжание выше таковых подаяний». Об украшении же церковном пишет святой Иоанн Златоуст: «Если кто-то советуется с тобой, желая

принести в церковь священные сосуды или какое-либо иное украшение, повели ему раздать нищим. Ибо никто, — сказал он, — никогда за неукрашение церкви не был осужден». И другие святые так говорят. Преподобная же мученица Евгения и принесенные ей священные сосуды серебряные не приняла, говоря: «Инокам не подобает во владении серебро иметь». Потому и нам сосуды золотые и серебряные, даже и священные, не подобает иметь; также и прочие украшения излишни, но только необходимое для церкви можно приносить. Пахомий же Великий не хотел, чтобы и само церковное здание было украшено. В обители Мохосской он создал церковь и сделал в ней красиво столбы из плинф; после того помыслил, что нехорошо восхищаться делом рук человеческих и красотой зданий своих гордиться; взяв веревку, он обвязал столбы и повелел братиям тянуть изо всей силы, пока столбы не преклонились и не стали нелепыми. И говорил он: «Да не станет ум, от искусных похвал поползнувшись, добычей диавола, ибо много у того коварства». И если этот великий святой так говорил и так сделал, то сколь более нам подобает в таковых вещах себя сохранять, поскольку немощны мы, и страстны, и умом поползновенны. О пище и питии: по силам своего тела и души да довольствует каждый себя, избегая пресыщения и сластолюбия; до опьянения же совершенно не подобает нам пить никакого питья. Здоровые и юные пусть утомляют тело постом, жаждою и трудом, сколь возможно, а старые и немощные пускай дают себе немного покоя. У себя, в келиях наших, не подобает иметь сосудов и прочих вещей многоценных и украшенных. Также и строения келейные, и прочее имущество жилищ наших — все немногоценное и неукрашенное следует приобретать, как говорит Василий Великий, такое, которое повсюду можно найти и легко купить. Женщинам входить к нам в скит не подобает; и никаких бессловесных женского пола для служения или для иной какой-либо потребности не должно иметь, ибо это нам возбранено. Также и отроков для служения не следует держать и всячески нужно охраняться от гладких женовидных лиц.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ.

?????

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Записки Записки Записки крестоходца крестоходца текст: александр рохлин фото: наталья львова

Здесь и сейчас читатель отправляется в Великорецкий крестный ход. Путешествие из Вятки в Царствие Небесное. Это недалеко, всего 150 км пешего хода через леса, поля, луга, болота, села, скиты, городища, сквозь комариные засады, дождь, пыль, жару, кровь, пот и боль. Впереди святитель Николай. Гид — обозреватель «РП» Александр Рохлин. 67

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ.

Две

реки текут в разные стороны… Одна река Веры. Другая — безверия. В междуречье толпится народ. Думает, гадает, репу чешет: куда ему податься, по какой реке плыть? Все говорят, что счастье есть. Но где, на чьих берегах? Одному мне думается, что жить — легко. И что нет ничего проще в этой жизни, чем поверить в Бога. Сказать Ему просто: «Ты мой. И не будет у меня больше никого, кроме Тебя. Куда Ты, туда и я. Поехали!» И войти в первую реку. Но, разглядывая знакомый народ в междуречье, понимаю я, что жить, несомненно, трудно. И поверить в Бога в этой жизни почти невозможно, да и не нужно, да и глупо. Всё мешает, все мешают, кругом враги, и есть масса иных возможностей приятно провести время. И лучше тихо плыть по второй реке, где большинство, и не выпендриваться. Жизнь, так или иначе, приключение. А я скажу просто, что жизнь с Богом — самое увлекательное приключение. С тайнами, кладами, сражениями, разбитым сердцем, горькой правдой, бегством от стыда и возвращением домой. И всегда-всегда Вера — это путешествие. То есть занятие для бездельников, которым неймется на одном месте или совесть неспокойна и тянет удариться в бега. В самом начале июня в Вятке случается событие, которое хлыновские горожане именуют «вятской Пасхой». Впрочем, с тем же успе-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

хом его можно было бы назвать и «вятским Исходом» или «вятским столпотворением». Каждый год 3 июня город в одночасье увеличивается в населении тысяч на тридцать. Утром закрываются для движения главные улицы, горожане обсыпают тротуары и балконы и ждут. Светопреставление начинается около полудня. Бьют колокола во всех церквах, и из Свято-Успенского Трифонова монастыря появляется процессия. Несут икону Николая Угодника. А за ней, словно просо из мешка, сыплется народ. Кто во что горазд — с рюкзаками, авоськами, детьми, женами и тещами, палками, палатками и ковриками, на тележках, инвалидных и детских колясках, в кибитках, в сапогах, в садовых калошах и босиком, со знаменами, иконами и колокольчиками. Все идут за иконой. И гул тысяч ног обрывает прежний ритм города. То есть вчера это была суета курятника. А сегодня — переселение муравейника, где есть четкая цель и общее усилие десятков тысяч душ. С удивлением и опаской глазеют хлыновцы с тротуаров и балконов на весь этот разношерстный и подозрительный в своем воодушевлении люд. Не машут вслед платками и косынками, не роняют слез, не играют «Прощаний славянок», не суют пирожков в дорогу, редко кто пожелает «Спаси и сохрани». Молча стоят, вытаращив глаза. Им, похоже, страшновато. Они же смотрят в зеркало. Но себя не узнают. А народ с домиками за спиной переходит мост через реку Вятку и оставляет город. Так начинается Великорецкий крестный ход. Путешествие из Вятки в Царство Небесное. Это недалеко. Всего 150 км пешего хода через леса, поля, луга, болота, села, скиты, городища, сквозь комариные засады, дождь, пыль, жару, кровь, пот и боль. Впереди святитель Николай. Если бы не он, все мероприятие не имело бы ровным счетом никакого смысла. Что такое крестный ход? Организованное шествие верующих из пункта А в пункт Б. Внутренний смысл — повторение пути Иисуса Христа. То есть пути Бога, вочеловечившегося, распятого, страдавшего и воскресшего. Тут и ежу понятно: повторить подобное человеку невозможно. Но народ упорно старается. Отсюда подозрение, что все мероприятие носит клинический характер. Проще говоря, со стороны это похоже на сумасшедший дом на выезде. Но оставлю-ка я в стороне подобные рассуждения. Что на что похоже, кто больше дурак и зачем ослу такие длинные уши. По большому счету это скучно. На каждого рассуждающего обязательно найдется рассуждающий умник от противного. И бьются они лбами до треска и искр из глаз. А я умным быть побаиваюсь. Умный болеет часто оттого, что знает: вода в реке холодная. И не идет. И простужается от сквозняков на берегу. А вы меня спросите. Верю ли я, что, пройдя крестным ходом, повторю путь самого Христа? Верю. В себе ли я?

Какая вам разница… Любопытствуете? Как бы помягче выразиться… Плевал я на ваше любопытство… Хотите понять? Это уже лучше. Пойдемте вместе. Обещаю, станете умирать — не брошу. Но и мешать не буду. Потому что в умирании отчасти и есть смысл Хода. Обнадежил… Исторически ВКХ сложился следующим примечательным образом. Через три года после Куликовской битвы хлыновскому крестьянину Семену Агалакову из деревни Крутицы было явление иконы святителя Николая. За какие заслуги, спрашивается? Да ни за какие. Нет данных, что крестьянин Агалаков участвовал в битве с Мамаем. Про него вообще нет никаких данных, кроме фамилии и места жительства. Однако, как повествует сказание о явлении иконы, «некоторый благоговейный муж, проходя по домашней потребности близ Великой реки, увидел в лесу, в стороне от своего пути, свет как бы от множества горящих свечей, остановился в испуге, но от страха не решился подойти к таинственному месту и пошел дальше. Когда же возвращался домой, снова на том же месте увидел сияние светозарных лучей, почувствовал непреодолимое желание подойти к тому месту и, осенив себя крестным знамением, пробрался через лесную чащу и увидел там у небольшого источника образ святителя Николая, свет же скрылся». Икону принесли в село, и начались исцеления, а за исцелениями — поклонение образу, и на поклон потянулся народ к месту явления, на берег реки Великой. Ниточка за иголочкой. Овцы за пастухом. Говорят, к святому месту ноги сами идут, а сердце служит компасом. Великорецкий образ ждала громкая всероссийская слава. Путешествовать по стране он начал сразу. Из села ушел в Вятку, с обещанием каждый год возвращаться в Великорецкое на один день. Отсюда и родился Ход в первых числах июня. А из Вятки ходил в Москву. А дальше и идти некуда. Царь Иоанн, который Грозный, в Симоновом монастыре его встречал лично. Один из приделов храма Покрова на Рву (Василия Блаженного) освящен в честь Николая Великорецкого. Другими словами, все ясно и определенно. Николай Угодник — наше все. Традиция неоспорима и канонична, как «Отче наш» до первой ложки супа. Хождение же народа к святому месту, однажды зародившись, больше не останавливалось. И чтобы не утомлять пересказом подробностей, даю ссылку на Уильяма нашего Шекспира, то есть на Салтыкова нашего Щедрина с красочными портретами народных характеров ВКХ середины XIX века. Ходить пешком по Отечеству в поисках Бога мы всегда умели. И даже советская власть с ее дурным безбожным характером ничего поделать с этим не смогла. «Мы их душили-душили…» А им хоть кол на голове теши. Украдкой, по-партизански, в обход, по одному или по двое, прикидываясь грибниками и туристами,

УРОК ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ.

но люди шли и шли к Николаю. Хотя сама икона, таинственно явившись в XIV веке, так же таинственно исчезла в двадцатом. Никто не знает ее судьбы после 1917 года. Традиция хождения прерывалась только на Великую Отечественную войну. И ровно 25 лет назад возродилась в прежнем виде. По маршруту, разработанному еще в XVIII веке. См. Салтыкова-Щедрина. Господь пасет мя и ничтоже мя лишит. Теперь о главном. Все вышеописанное умещается в начальную фразу 22-го псалма Псалтири. В вольном переводе: Бог знает своих и ведет их, как поводырь слепых, и они ни в чем не знают нужды. Человек ищет Бога. Бог выходит ему навстречу. Вот тебе и счастье. Вернее, путь к нему. Почему же в жизни все не так просто? И нужды людской, как ни крути, целые моря и океаны? Я ответ знаю, но умничать боюсь… Чтобы дорогу осилить, человеку нужна опора. Путник по дороге находит себе палку. В сказках для таких случаев предлагают специнвентарь — клубок ниток. Крестоходцу опорой является молитва. Собственно, только ее присутствием он отличается от соплеменников, которые в сказки не верят и Бога вспоминают вдруг, в нужде, накрытые горем или ужасом. Без молитвы на Ходу делать нечего. Пустая трата времени и сил. Сказать честно, никто из нас молиться не умеет. Но молятся все. Как только из ворот монастыря выходят. Тихо или громко, хором или по очереди, навзрыд, бормоча под нос, чеканя шаг, истерически, гармонически, акустически, иерихонскими трубами сокрушая невидимых врагов или безмолвно. Молятся Богу, Богородице, Николаю, всем святым. И, когда находишься в этой разноголосице, нет-нет да и становится страшно. Потому что понимаешь: это так душа болит в человеке, от неустроенности, одиночества, тесноты жизни, кромешной глупости. Тошно ей в человеке, потерялась она, вот и кричит на все лады: «Ау-ау»… А брось звать и кричать, точно никуда не дойдешь.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Каждый крестоходец несет в себе потаенную надежду. У каждого есть заветное желание, с которым он пускается в путешествие. Каждый идет с тем, чтобы просить. За себя, за родных, за близких. За идею, мечту и Царство. Просит благополучия, разрешения, избавления. Милости просит и радости. Даже когда не знает, чего просить, все равно просит. Вот идет бедолага-черносотенец. Чистый мученик. У него еще перед выходом порвали все стяги и лозунги. Поскольку запрещены на Ходу игры в идеологию. И вот он идет по жаре в черной униформе, словно закованный в латы. Хромает, дышит с трудом, но несет флаг без древка на вытянутых руках. — За что страдаешь, брат? — За царя. Я больше и не спрашиваю. А он вдруг проникается ко мне участием и сообщает: — Потерпим, брат. А когда придем к власти, будем жидов резать… Я смотрю на него сбоку и думаю без всякого раздражения: «Смертушка ты моя, конечно, потерпим…» На привале за селом Загарье падает в тень женщина. Ноги ее сбиты в кровь, живого места на ступнях нет — одни волдыри или лохмотья мозолей. И тут же двое ее маленьких детей. Мы отдаем женщине запас силиконовых пластырей. От болеутоляющей таблетки она решительно отказывается. — Как-нибудь дойду. Не знаю как… Но нельзя же себе так облегчать. И улыбается из последних сил. Словно ждет, что я отменю это «нельзя». Хотя его никто и не назначал. А до ночлега еще часов 6—7 пути, а до реки Великой еще целый завтрашний день. На что она надеется? — Если дойду, то детей моих Бог вразумит… И моих ошибок они не совершат. А в глазах кроме усталости — одна сплошная неуверенность. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Я ухватился за этот псалом, поскольку уверен: он про меня написан.

Бодро постукивая палкой об красную вятскую землю, я думал: вот, Бог дал мне жизнь, через папу и маму кормил, поил, воспитывал, ни в чем не ущемлял. Сам же оставался всегда в тени. Первую четверть своего века я прожил в прекрасном неведении. Есть Бог, нету Его… Все и так было хорошо. Семья, достаток, шевелюра на голове и мечты. А потом вдруг… или не вдруг… но все изменилось. Как это произошло, я не могу до конца объяснить. Однако случилось в точности то, что в следующем стихе написано. Душу мою обрати, настави ее на стези правды имени ради Своего… С душой шутки плохи. Она знает себе цену. То есть она изначально, с рождения, к Богу обращена и ждет встречи с Ним. Одна беда — ты не догадываешься об этом. Или даже упорствуешь в противоположном стремлении. Но Бог никогда не отказывается от своего плана насчет тебя. Он работает. Совесть не спит, душа томится. Она ищет «единой на потребу» правды и требует, чтобы и ты, ее временный хозяин, времени не терял даром. Вот так и случается обращение. От одной мысли: где Ты, Бог? И множества жизненных обстоятельств, исподволь готовивших тебя к главному путешествию. Крестный ход — это экспедиция в поисках правды. Когда уже определенно известно, где она, и остается одно — дойти ногами. И удостовериться. Успех напрямую зависит от того, насколько быстро ты себя растратишь. А лучше — потеряешь. Усталость настигнет очень быстро. В день придется идти по 30—40 км. Спать ночью не более 3—4 часов. Боль придет обязательно. Жара измучит. Дождь вымочит до нитки. Сердце вдруг даст о себе знать. И все внутренние болячки немедленно запоют Лазаря. Экзальтированные братья и сестры во Христе вынесут мозг разговорами о конце света и небесных видениях. Бесноватые будут выть на весь Медынский лес. Кликуши зычными голосами предрекать гибель России. А в ответ вся собственная муть из сердца, доселе лежавшая неподвижно, полезет наружу. И еще вдруг необыкновенно красивые люди будут плыть мимо тебя рекой.

И все это для того, чтобы увидеть наконец, почувствовать свою слабость, никчемность, беззащитность, пустоту, недостоинство и вместе с тем… аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мной еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста… От себя ушел — к Богу пришел. В своих глазах умалился — в Его глазах вырос. Остался без сил — продолжаешь идти Духом. На третий день пути выползаешь на берег реки Великой и не веришь своим глазам. И ушам не веришь. Но откуда-то точно знаешь: если ты здесь, значит, Христос воскрес. А дальше тебя венчают Царем на царство… Уготовал еси предо мной трапезу супротив стужающим мне. Умастил еси елеом главу мою, и чаша твоя упоявающи мя, яко державна… Случается, что целый народ принимает Христа как смысл своего существования. Тогда в нем проявляется Лик Божий. В красоте лиц женских, мужских, детских. Но со временем Лик этот затемняется, мутнеет, искажается и гаснет. Безверие разъедает людей, как рак. И тогда множатся кругом лица угрюмые, обозленные, пустые… Но Лик Божий не может исчезнуть окончательно. И вот однажды, откликаясь на таинственный зов, соберутся эти угрюмые вместе и пойдут по дорогам лесным, полевым, болотистым. Перетерпят все: боль, тоску, усталость. И Лик снова проявится в них. Мелькнет, осветит, остановит в изумлении. Необыкновенно красив русский народ, когда знает, зачем живет… С горы последний раз виден Великорецкий монастырь. Мы возвращаемся в Хлынов. Туман стелется по земле, не дает очнуться от сна. Роса спит на стеблях травы. Никто ее не потревожит. Утренний свет входит робко, на цыпочках. Я лежу на земле, укрывшись плащ-палаткой, и разговариваю с Богом: «Ты все сделал для меня. Что же сделать мне для Тебя?» И слышу ответ: «Всегда радуйся». И милость Твоя поженет мя вся дни живота моего, и еже вселити ми ся в дом Господень, в долготу дний.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК ПОЭЗИИ.

текст: андрей орлов (орлуша) рисунки: михаил щербов

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

наталья львова

Поверья и уверенность, неверность и доверчивость — кто лучше поэта сориентируется и сориентирует в этих тонких субстанциях? Сверяем тему номера — «Вера» — по поэту Андрею Орлову (Орлуше).

крижали были блогом Бога, А Моисей — его провайдер. С контентом он неплохо ладил, За хостинг не просил монет. На 10 сайтов «точка net» Зарегистрировал убогих И в тот же запретил момент Евреям опцию «коммент». Тогда же Ветхого Завета Писались книги. Только пять Он разрешил офлайн издать Евреям, до ученья спорым. Потом смотались в свитки Торы, Раз в год дававшие ответы О смысле жизни и раввинства, Разврата, родины и свинства. Но жизнь семитов непростою Была, хоть (слава манускрипту) Они несли через египты, Набеги, войны, мор, чуму Кипой прикрытому уму Навеки данные устои. Они в отчаянье просили Покоя, денег и Мессии. …Он народился в Назарете, Взглянул на мир светло и строго, Назвался скромно «сыном Бога». После крещенья Иоанном Он стал вообще довольно странным И про любовь ко всем на свете Твердил чеканно, как с листа. И речь его была проста. Поймав двенадцать человеков, Ответив не на все вопросы, Пронёс свой крест по Долороса, Погиб, как сын людской, в мученьях, Потом вернулся в воскресенье, Чтоб скрыться до скончанья века И вдохновить узревших света На книги Нового Завета. Теперь никто сказать не сможет, Ни солнце в небесах, ни ангел, В каком из четырёх Еванглий Звучит реальная осанна. Никто не скажет, как ни странно, Где отозвалось слово Божье. Из авторов лишь с Иоанном

Ходил он по библейским странам. Трёх остальных Христос ни в Газе, Ни в Галилее не встречал. Все чтут начала из начал В красивом, с слов чужих, цветистом Трёх будущих евангелистов Весьма подробном пересказе. Ещё — апокрифов не счесть, Но их судьба — конкретно жесть. Жизнь шла. В моря впадали реки И кровь святых в песок арены, И, новым светом озарены, Неверных римляне крестили. Кресты узрев над Византией, Переписали Книги греки, И жизнь кровава и проста Была у воинов Креста. И вот уже в огне пылают Те, кто живёт в неверья тени. Те, кто не верит во спасенье Во чьё-нибудь чужое имя, Пусть вместе с книгами своими Огнём священным полыхают! Не для Никкеи их соборы, И ересь — все их разговоры. Чтоб в человеке Слово билось, Оно должно быть повторимо. Чтоб не прошёл заблудший мимо, Чтоб верно думал вечерами, Он должен ежедневно в храме Вкушать божественную милость, Чтоб огнь греха не вспыхнул снова, Внимать записанному слову. Не обязательно креститься, Чтоб залечить на сердце раны, И суры вечного Корана, Горя, пришли, дождавшись срока, Чрез речи мудрые Пророка. И Слово стало вязью виться, Став Книгой, чтобы человеку Столицей обозначить Мекку. Не варвар, не монгол, не гот Кончину Книге завещали. Об этом сам он знал едва ли В тот знаменательный четверг, Печатник Йохан Гуттенберг.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК ПОЭЗИИ.

Собрав из литер слово «Gott» (что значит «Боже» по-немецки), Он вдруг захохотал по-детски. Он грязным пальцем буквы двигал, Не зная, что навеки Книгу Снял со священных алтарей, Что впредь ни эллин, ни еврей, Ни те, что вязью смысл прядут, За Книгой в церковь не придут, Что он убил печатной книгой Все тайны истинных религий. Вольтер, Руссо, Мольер, Шекспир — В доступных черни книгах гибли Все тексты Тор, Коранов, Библий И апокалипсиса мрак, Ведь мог теперь любой дурак Устроить дома мыслей пир И с книгой, как с блудницей, слиться, Забыв, что должен ей молиться. К ним, к вечным Книгам, лишь любитель Задать вопросы с этих пор Свой обращает жадный взор, Чтобы в Европе иль в Расее Вопрос заветный Моисею Задать: а прав ли ты, учитель? Иль Заповеди — просто школа Про то, как «не» писать с глаголом? С тех пор морали и уроки На пользу людям не идут, Мы часто слышим там и тут, Что «текст библейский не буквален», «Давно Коран не актуален», И про «просрочены все сроки», И на земле не будет скоро Тех, для кого писалась Тора. Так есть: весною тают снеги, Ветшают древние могилы, И то, что раньше Словом было, Сегодня стало просто словом И скоро станет не Основой, А пятым колесом телеги. А Дух, летавший над волнами, — Так, просто образ (между нами). А книг святых многотиражность — Намёк на их былую важность.

Бесчестен, злобен, туп, бездарен. Он, как оружие, бинарен, Остатки сносит храмов стен. Из прогнивающих цистерн Хранилищ мировых религий Кислоты, щёлочи сольются, И люди лучшие сойдутся На смерть и на последний бой За то, за что из них любой Готов других подвергнуть игу: За веру, правду, Слово, Книгу. За дом! За счастье! За любовь! Пусть рвутся бомбы, льётся кровь, Пусть клич взлетает в небо грозен: «Я — как отцы религиозен!» Пусть каждый правду повторит! Пускай вода огнём горит! …Пусть у меня кривое рыло, Я чмокну в бороду Кирилла И оглянусь: ведь рядом вроде Быть должен брат его, Мефодий? Мне с ними по пути. Дорога Нас точно доведёт до Бога. А Бог нам, говорят, отец. Он где-то там, на небе чистом, Он нам практически Билл Гейтс, Он создал нас, как «Виндоус Виста», С немного разной кодировкой. А для решения проблем Он роздал нам почти что всем Гранаты, бомбы и винтовки. Без общей Книги очень грозный Наш мир святой-религиозный. Мир, от которого зажали, Похоже, главные скрижали. Мир, что свернулся в виде фиги И ждёт, похоже, новой Книги. Он постучит к вам в почту. В виде спама. Мессия. Вирус. Новая программа. Что это будет? Скажем, для примера: Скачать бесплатно. «Маленькая Вера».

P.S. Из переписки редакции «РП» с Владимиром Шодиком, Директором Юридического департамента Консалтинговой группы «Делополис» Ольга, добрый день! Мне настраивали компьютер, и почему-то не пришло Ваше письмо сегодня в 13:16 с данными Андрея Орлова. Обнаружил его у себя в личке. Новые данные внес. Дабы не гонять курьера, направляю Вам его акт в электронном виде. Распечатайте его, пожалуйста, и подпишите у Андрея Орлова. И на данную тему стишок, на который меня навеяла ситуация с паспортными данными: Ты достаешь из широких штанин Дубликатом бесценного груза Паспорт, но точно ли твой контрагент — гражданин, А не мошенник-медуза? Можешь ли ты заключить договор С тем, кто не чистый на совесть? А если обманщик? Вдруг будет вор? Что делать? — Читай эту повесть! В век современный, в век Интернета Многое стало возможно: Не нужно ходить по большим кабинетам С тем, чтобы быть осторожным. На сайт «ФМС точка ГОВ точка РУ» Захожу, и в разделе СЕРВИСЫ «Проверка по списку…» здесь наберу Я паспорта данные… Верные? Узнаю об этом, когда я введу Шесть цифр, сформированных сайтом. Отправил запрос… Волнуюсь и жду — Что выдадут мне Мегабайты??? Ответ на запрос я свой получил. Браво, ликую, овации… Мой контрагент — Гражданин Российской Федерации!

Сегодня мир, слепой и дикий, —

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СОЧИНЕНИЕ.

Казнить нельзя помиловать текст: майк гелприн рисунки: олег бородин

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СОЧИНЕНИЕ.

Казнить

смертников вывели на рассвете. Двоих: тощего плешивого мошенника и кряжистого рыжего иноверца. Вытолкали из королевских подземелий на свет божий и плетьми погнали на Площадь Висельников. Солнце едва взошло, но охочая до зрелищ толпа уже запрудила площадь. Мрачно переругивались городские оборванцы, отпускали неуклюжие шутки лавочники, да степенно покашливали в кулаки ремесленники и мастеровые. В публичных казнях в королевстве знали толк. И что ни утро, рубили на Площади Висельников головы. Иных, правда, сжигали, а кого попроще, так и вздергивали наскоро, на радость воронам, что расплодились за последние годы числом несметным. — Фальк, сын Фреола, — перекрыл шум толпы голос городского глашатая, — уличен в лихоимстве, повинен в мошенничестве и воровстве. Приговаривается к отсечению головы. Фаркей, сын Фиримона, уличен в святотатстве, повинен в иноверии и колдовстве. Приговаривается к сожжению на костре. Стража выстроилась в каре, под улюлюканье и свист поволокла приговоренных к центру Площади Висельников. Опершись на рукоять топора, замер рядом с плахой палач. Его подручные сноровисто и деловито укладывали последние вязанки хвороста у подножия врытого в землю столба. Когда меж зубцов восточной городской стены выглянул золотой диск солнца, когда стража, расступившись, бросила смертников на колени, когда первый удар колокола возвестил, что в королевство пришел новый день, распахнулись врата примыкающей к Площади Висельников с юга Святой Обители. Его блаженство авва Фернар, десница и глас господни, второе лицо в стране после короля, ступил на площадь. Враз сошла на нет людская разноголосица. В нарушаемой лишь отрывистым вороньим карканьем тишине авва Фернар, поджарый, жилистый, однорукий, стремительным шагом двигался по образованному

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

раздавшейся толпой коридору. Обрубок отсеченной по локоть левой руки подобно маятнику раскачивался в такт шагам. Было его блаженству за сорок. И было в его гордом, властном лице нечто такое, что заставляло людей робеть и отводить взгляды. Каждодневная аскеза не иссушила мускулистое, налитое сдержанной силой тело воина. Авва Фернар и был воином до того, как принял сан. Именно он, командуя конницей, переломил ход решающей битвы в двадцатилетней давности Войне за Веру. И счел своим долгом взять на себя власть церковную сразу после победы. С боевым клинком, однако, его блаженство так и не расстался, короткий меч по-прежнему был приторочен к перетягивающему сутану ремню. В пяти шагах от приговоренных авва Фернар остановился. Вор и мошенник Фальк с мольбой и подобострастием глядел на него с колен. Авва Фернар был сейчас его последней надеждой: право помилования осужденных издревле, еще со времен многобожия, принадлежало главе духовенства, второму лицу в стране после короля. Его блаженство вскинул уцелевшую в битве руку и обратил лицо к небесам. Дела осужденных на смерть авва Фернар знал наизусть. И сейчас молил всевышнего за раба божьего Фалька. Молил, пока не раздался в голове неслышимый для других глас господний. Авва Фернар резко выдохнул, воздетая к небесам рука полетела вниз. — Волей всевышнего этот человек помилован! — низким, с легкой хрипотцой голосом выкрикнул он. — Дайте ему коня, пусть уходит! — Святой отче. — Тощий плешивый Фальк грянулся оземь, извиваясь, пополз вперед. Исступленно, в кровь разбивая губы, принялся целовать землю. — Заступник, святой отче, живи ж ты вечно… Авва Фернар шагнул к плечистому иноверцу, упер взгляд в заросшее рыжим волосом лицо. — Чего уставился, святоша? — с издевкой спросил вдруг тот. — Таким, как я, господня милость заказана, не так ли? Авва Фернар, проигнорировав дерзкую речь, вновь вскинул руку, обратил лицо к небесам и стал просить господа за раба божьего Фаркея. Он знал, что смертник прав: для святотатцев у создателя милости нет, за многие годы всевышний не пощадил ни одного. Вот и сейчас его блаженство ждал минуту, другую, третью… Господь безмолвствовал. Авва Фернар опустил руку. — В помиловании отказано. Предайте его огню! Смертник внезапно расхохотался. — Желаю тебе поскорее оказаться на моем месте, святоша. Авва Фернар повернулся к приговоренному спиной и пошел с площади прочь. Дерзкий лающий смех летел ему в спину. Что ж, кем-кем, а трусом иноверец не был. Как, впрочем, и большинство из них, пришла вдруг крамольная мысль. Авва Фернар привычным волевым усилием ее подавил. До полудня его блаженство разбирал дела, коих накопилось изрядное множество. Затем скромно отобедал в общей трапезной

и велел послушнику подседлать жеребца. Лошади были слабостью святого отца, едва ли не единственной, еще с прежних времен, с войны. Верховую езду сменило фехтование, за ним последовала уединенная молитва, так что в подземелье его блаженство спустился к трем пополудни. Было в подземелье промозгло и стыло. И безмолвно: гнетущую, ватную тишину нарушали лишь редкие вопли, доносившиеся из дальних пыточных. Неслышно ступая, авва Фернар двинулся по коридорам. В конвое он не нуждался, шел один, ведомый мятущимся огоньком со свечного огарка. У забранных решеткой одиночных казематов, в которых томились смертники, останавливался, подолгу смотрел вовнутрь и шагал дальше. Лиходеи и лихоимцы, разбойники и казнокрады, под пыткой признавшиеся в содеянном, — у каждого из них оставался еще шанс. И шансом этим был он, авва Фернар, тот единственный, кто способен был слышать глас господний. У врагов короны, мятежников и бунтовщиков, безбожников и иноверцев, шансов не было никаких. Предательства господь не прощал. Камеру, где содержалась преступница, приговоренная к казни на завтра, его блаженство оставил напоследок. Поднеся к решетке свечу, всмотрелся в лицо узницы. Была та совсем молода и, даже изможденная, истерзанная пытками, дерзко и удивительно красива. Безбожница и бунтовщица, поносившая святую церковь и злоумышлявшая на короля, припомнил авва Фернар. Он нахмурился, отринул внезапно охватившую его жалость и зашагал к ведущей наверх лестнице. Растаяли под сводами Святой Обители последние слова вечерней молитвы, и авва Фернар направился в свою келью. Ни размерами, ни убранством та не отличалась от прочих. Пять шагов в длину, три в ширину. Вся обстановка — дощатый стол, два плетеных стула, чулан да ветхий топчан в углу. Авва Фернар переступил порог и притворил за собой дверь. Чужое присутствие он даже не увидел — почувствовал. Виду не подал, лишь дрогнул огонек с зажатой в руке свечи да холодная струйка пота чиркнула от затылка по позвоночнику. — Ну, здравствуй, Фернар, — произнес из темноты за спиной низкий с легкой хрипотцой голос. Его блаженство впервые за многие годы ощутил страх. Был голос говорившего ему не просто знаком, был он неотличим от его собственного. Авва Фернар медленно повернулся, шагнул вперед раз, другой. И в свечном сполохе увидел сидящего за столом человека. С лицом, так же неотличимым от его собственного, как и голос. — Филип… — едва слышно прошептал авва Фернар. — Ты… — Он осекся. — Живой? — Как видишь, — подтвердил гость. Были Фернар и Филип братьями. Близнецами, рожденными в один день. И были они неразлучны. До тех пор, пока в нищем, раздираемом междоусобицей, погрязшем в многобожии и неверии королевстве не взошел на престол новый монарх, адепт и посланник единого господа. Через год после коронации

...Камеру, где содержалась преступница, приговоренная к казни на завтра, его блаженство оставил напоследок. Поднеся к решетке свечу, всмотрелся в лицо узницы. Была та совсем молода и, даже изможденная, истерзанная пытками, дерзко и удивительно красива. Безбожница и бунтовщица, поносившая святую церковь и злоумышлявшая на короля, припомнил авва Фернар...

вспыхнула, а потом и захлестнула страну война. Пятилетняя, кровавая, страшная, названная Войной за Веру и закончившаяся победой короны. Междоусобице настал конец. Уцелевшие уездные князья и бароны присягнули монарху на верность. Владения не уцелевших отошли в казну. Объединенное именем господа королевство встало с колен. Но подняться в полный рост все еще не могло. В провинциях один за другим зарождались, набирали силу и кровавили землю бунты и мятежи. Не принявшие истинную веру отщепенцы и изверившиеся безбожники терзали страну дерзкими набегами, громили воинские гарнизоны, жгли церкви, умерщвляли королевских наместников и мытарей. Выбрались из чащоб и сели на проезжие тракты лесные разбойники. И, выжидая, копили силы воинственные соседи. Под королевские знамена братья встали вместе. Филип офицерствовал в пехоте, Фернар — в кавалерии. И воевали за короля до тех пор, пока Филип не дезертировал накануне решающего сражения, уведя за собой пехотный полк. Конной атакой переломивший ход этого сражения и потерявший в нем руку Фернар публично отрекся от брата. А год спустя получил известие о его смерти… С минуту братья молча, словно в зеркало, глядели друг другу в глаза. — Как ты попал сюда? — прервал наконец молчание авва Фернар. — И зачем? Филип хмыкнул, пожал плечами. — Присядь, — предложил он. — Можешь считать мое появление у тебя божьим чудом, брат. Впрочем, можешь считать чем угодно. Важно, что я здесь. И что я здесь с просьбой. — С просьбой? — удивленно повторил авва Фернар. — Ко мне? С чего ты взял, что я стану ее выполнять? Филип задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Все же присядь, брат, — попросил он. — Ты не спрашиваешь, где я был и что делал все эти годы?

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СОЧИНЕНИЕ.

— Мне это безразлично. — Авва Фернар остался стоять. — Впредь изволь не называть меня братом. Брата у меня нет, я потерял его в тот день, когда выяснилось, что он — предатель и трус. — Что ж. — Филип усмехнулся. — А я вот продолжаю считать тебя братом. Несмотря на то что брат у меня, по сути, фанатичный палач. Авва Фернар закаменел лицом, ладонь метнулась к рукоятке клинка. — Полноте. — Филип даже не шелохнулся. — Неужели ты поднимешь на меня руку? Авва Фернар стиснул челюсти, усилием воли сдержал гнев. — У нас три руки на двоих, — сказал он. — И всего одна из них принадлежит мне. Но ее хватит, чтобы… — Ты заблуждаешься, — прервал Филип. — Можешь полагать меня трусом, твоя воля. Но ради твоего же блага — не думай, что лучше меня управляешься с клинком. — Ты угрожаешь мне? — Предупреждаю. В общем, так. — Филип подобрался. — Завтра твоя свора собирается казнить девушку по имени Франия, обвиненную в безбожии и мятеже. Прошу тебя: не допусти этого. Авва Фернар ошеломленно потряс головой. — Ты не в своем уме, — бросил он. — В своем. Я прошу тебя помиловать осужденную. Его блаженство презрительно скривил губы. — Вот, значит, для чего ты явился ко мне, — проговорил он. — Напрасно пришел. Я никого не милую, милует господь бог. — Бога нет, — возразил Филип насмешливо. Авва Фернар, смежив веки, с минуту молчал. Потом сказал спокойно: — Только за эти слова ты уже заслуживаешь смерти. Но ради нашей покойной матери я пощажу тебя. Уходи, откуда пришел. — Я уйду не раньше, чем закончу дело с тобой. Значит, милует господь бог. Ну, допустим. И как же он это проделывает? — Глас господний раздается у меня в голове. Филип усмехнулся и посмотрел на брата в упор. — Это всего лишь голос твоей совести, Фернар. Вернее, того, что от нее осталось. Твой господин утопил королевство в крови. А ты прислуживаешь ему, как цепной пес, прикрываясь этим своим истуканом, которого величаешь господом. Авва Фернар рванул из ножен клинок. В то же мгновение Филип вскочил, ногой отпихнул от себя дощатый стол и отпрыгнул назад. — Прибери оружие, Фернар, — выдохнул он. — Прости меня за мои слова, я сказал их в запале. Я молю тебя. — Филип шагнул вперед и неожиданно пал перед братом на колени. — Пощади девушку! Она — моя дочь. — Что?! — Франия плоть от плоти моей и единственный живой человек одной с нами крови. Клянусь в том памятью матери. Авва Фернар с силой вогнал в ножны меч. Отступил назад. Мать умерла, когда им с Филипом не исполнилось еще и двенадцати. Отец пережил ее на год и оставил после себя лишь долги. Имение ушло с торгов, и идти бы близнецам по миру, не заметь

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

их наследный принц. Будущий король взял сирот под свою руку, потом приблизил к себе. Дал им образование, офицерские чины, а взойдя на трон, дал и веру. Королю братья были обязаны всем. Оба. Но только он, Фернар, долг свой оплатил. А трус и чистоплюй Филип в решающий момент предал. Король немилосердно жесток, сказал Филип двадцать лет назад, в тот день, когда последний раз видел брата. Что ж, он прав, к врагам его величество жесток и немилосерден, но что с того? Сейчас человек, которого Фернар некогда называл братом, пытался шантажировать его. Совесть, голос крови, родственные чувства — все пошло в ход. Напрасно. Тот, кто посвятил себя службе всевышнему, глух к увещеваниям и мольбам. У него есть к чему прислушиваться и чьей воле повиноваться. — Убирайся прочь, — твердым голосом велел его блаженство. — Уходи, пока я не приказал… — Не приказал что? — Филип медленно, в три приема поднялся с колен. — Схватить меня и предать пыткам? Авва Фернар не ответил. Филип, опустив голову, долго молчал, потом проговорил глухо: — Ты отказываешь мне в просьбе? — Отказываю. — Что ж… — Филип скрестил на груди руки. — Ты не спросил меня, как я провел все эти годы, но я скажу тебе сам. Я, видишь ли, воевал за веру. Нет, не за то, что полагаешь верой ты. А за то, во что должен, обязан верить всякий порядочный человек. За принцип, называемый свободой, который важнее чувства долга, важнее мужества. Вряд ли ты поймешь почему. Да, я знаю, у тебя тоже есть принципы. К примеру, знаю, как поступил бы ты, окажись сейчас на моем месте. Ты заколол бы меня, а завтра принял бы смерть вместе со своей дочерью. Это в твоем понимании был бы честный, мужественный поступок, не так ли? Авва Фернар вновь не ответил.

...Под королевские знамена братья встали вместе. Филип офицерствовал в пехоте, Фернар — в кавалерии. И воевали за короля до тех пор, пока Филип не дезертировал накануне решающего сражения, уведя за собой пехотный полк. Конной атакой переломивший ход этого сражения и потерявший в нем руку Фернар публично отрекся от брата. А год спустя получил известие о его смерти… 80

русский пионер №5(47). июнь—август 2014

СОЧИНЕНИЕ.

...Опустив взгляд, авва Фернар долго смотрел на подсыхающую на каменном полу кровавую лужу. И на руку брата, которую тот, намертво перетянув жгутом плечо, ударом клинка отсек по локоть. Отсек, даже не вскрикнув от боли и не застонав. Мертвая рука, казалось, глумилась над аввой Фернаром посиневшими, сложенными в непотребном жесте пальцами...

— Бывает мужество и другого толка, — сказал Филип и неожиданно улыбнулся. — Знаешь, брат, я тебя убивать не стану. Смертницу вывели казнить на рассвете. — Франия, дочь неизвестного, — разносился по Площади Висельников зычный голос городского глашатая, — уличена в святотатстве, повинна в безбожии и мятеже против короны. Приговаривается к сожжению на костре. С первым ударом церковного колокола врата Святой Обители распахнулись. Авва Фернар, десница и глас господни, второе лицо в стране после короля, ступил на площадь. Провожаемый хриплым вороньим карканьем, двинулся по образованному расступившейся толпой коридору. Обрубок отсеченной по локоть левой руки подобно маятнику раскачивался в такт шагам. Брошенная на колени смертница ошарашенно смотрела его блаженству в лицо. Авва Фернар на мгновение задержал на ней взгляд. Затем вскинул уцелевшую руку и обратил лицо к небесам. Недвижно стоял минуту, другую. Резко выдохнул и распрямил плечи. — Волей всевышнего эта женщина помилована! — хрипло выкрикнул он. — Подседлайте ей коня, пусть уходит! Развернулся и пошел от спасенной прочь. — Ваше блаженство, — догнал священника ошеломленный начальник стражи. — Ваше блаженство, эта женщина… Она преступница и еретичка. Она… Авва Фернар остановился. Проводил взглядом удаляющуюся с места казни всадницу. — Я слышал глас всевышнего, — сказал он. — Создатель велел помиловать ее. Впрочем, возможно, господь ошибся. — Что?! — опешил начальник стражи. — Что вы сказали? — Сказал, что всевышний, возможно, не прав, — пояснил авва Фернар. От изумления у начальника стражи перехватило дыхание. Первый духовник королевства усмехнулся и нетвердой походкой побрел по направлению к конюшням. Начальник стражи оцепенело смотрел ему в спину. Затем опустил взгляд и ахнул. За святым отцом тянулся по брусчатке кровавый след. К полудню авва Фернар освободился от пут. Рывком выдрал изо рта кляп. Превозмогая боль, поднялся, его шатнуло, от слабости подкосились колени. Его блаженство вцепился пальцами в стол, чтобы не упасть. Голова раскалывалась, и саднило в виске, в том месте, куда брат нанес удар рукояткой меча. Опустив взгляд, авва Фернар долго смотрел на подсыхающую на каменном полу кровавую лужу. И на руку брата, которую тот, намертво перетянув жгутом плечо, ударом клинка отсек по локоть. Отсек, даже не вскрикнув от боли и не застонав. Мертвая рука, казалось, глумилась над аввой Фернаром посиневшими, сложенными в непотребном жесте пальцами.

русский пионер №5(47). июнь—август 2014

КОМИКС.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

КОМИКС.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Урок мужества. Двойник. Обозреватель «РП» в костюме. Дневник наблюдений. Люстдорф. Из дневников Константина Богомолова.

УРОК МУЖЕСТВА.

Двойник

константин кокощкин/фотосоюз

текст: николай фохт

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Бессменный, но при этом не растерявший азарта и сноровки ведущий уроков мужества «РП» Николай Фохт оказывается в экстремальной ситуации, которую народная мудрость диагностировала крылатой фразой: «Главное — чтобы костюмчик сидел».

адость и беда всегда приходят откуда не ждешь. Вот, скажем, радость. Уже трое суток не давалась мне одна миссия в Mass Effect 2, на уровне «Безумие», правда. И так пробовал, и сяк искал возможность — погибаю в середине боя. Отчаяние — это мягко сказано. После очередной неудачи со всего размаха запускаю чайную ложку в стену — она отскакивает невероятным рикошетом от двух стен и улетает в форточку. Стресс. Полчаса размышляю: может ли чайная ложка, упавшая с четырнадцатого этажа, убить человека? Выглядываю в окно — все живы. Потому что, оказывается, на дворе давно четыре утра. Повезло. Но радость не только в этом. Как говорится, один к одному, закон парных случаев и все такое. Не успел я пойти еще на один заход и уже было совсем прикончил Коллекционеров и их прихвостней, как пискнула эсэмэска: «хорошо чтонеспишь.жду щас на белорусской ухрама». Ни подписи, ни фига. Номер не определился. Но знаете что? Все эти неудачи с прохождением миссии так вымотали, что я решил: была не была. Поеду. Пусть я по-

гибну или меня украдут инопланетяне — потому что давно пора. Работы совсем почти нет, денег мало, все знакомые женщины заняли откровенно патриотические позиции и постят кто цитаты из Евангелия, кто антиамериканские демотиваторы. Не с кем пооткровенничать, не к кому прислониться. А тут, возможно, новое знакомство, практически вслепую. Хотя, скорее всего, мой корреспондент — мужик с корявыми толстыми пальцами, которые не попадают ни в одну виртуальную клавиатуру. Утренняя Москва прекрасна. За десять минут добрался до точки и расположился совершенно открыто «у храма» — на Белой площади, рядом с церковью Николы Чудотворца. Другой бы на моем месте выбрал какую-нибудь засадную позицию, местность бы обследовал. Но я рассуждал спокойно и здраво: на улице пусто, всякое мое шифровочное действие сразу будет обнаружено — а лицо в пять утра я никак не хотел терять. Не прошло и трех минут, как со стороны Лесной образовалась бледно-голубая фигура, силуэт и абрис — все это совершенно определенно двигалось в мою сторону. Через минуту высокий мужчина в непростом лазоревом костюме протянул мне руку и фамильярно поздоровался: — Привет, Колюнчик. Как сам? Я взял паузу на опознание. Моего роста, хорошая стрижка, маскирующая значительное облысение светло-русой шевелюры, знакомая до боли чуть гундосая интонация — ну да, это Вадик Коршунов, Коршун соответственно. Не виделись, можно сказать, со школы. Краем уха слышал, что на дипломатической ниве Коршун очень продвинулся — но и вследствие этого был неплохо засекречен. И сейчас он стоит передо мной в пять утра в пижонском костюме, в штиблетах на босу ногу и, кажется, подшофе. — Здорово, Коршун. Давно не виделись… А как ты догадался, что я вообще приеду? — Да что я, не знаю тебя, что ли… — Он сказал это даже как-то устало, будто рукой махнул. Небрежно. — А может, тогда пойдешь на?..

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК МУЖЕСТВА.

— Да ладно тебе, чего в самом деле. Я с хорошим предложением. Жаль, нельзя посидеть в этот час. — А нефига встречи назначать в этот час. Вот присаживайся на бортик фонтана. Вадик провел двумя пальцами по каменной поверхности и внимательно изучил полученное. Садиться не стал. — Обстоятельства. В общем, мне надо в одно место по очень важному делу. Но в это же время мне надо быть в Сочи, на открытии выставки одного местного пейзажиста. И то и другое важно: в одном месте — государственные задачи, в Сочи — тоже государственные, но и дружественные. Одно место, как ты понимаешь, важнее. Но и Сочи, сам понимаешь, в связи со всеми событиями я пропустить не могу. Что скажешь? — Да ты и сам, Коршун, все прекрасно рассказываешь. Я еще послушаю, интересно, чем дело кончится. — Мне нравится. Чувство юмора. — Вадик, мне на… — Ладно, ладно, не буду. Не важно. В общем, пошел на экстраординарные меры. Стал думать креативно. Вспомнил о тебе. Во-первых, ты ведь занимаешься чем-то вроде охраны, или как там у вас это называется? Пришлось ознакомиться с твоей деятельностью по социальным сетям, публикациям этим твоим. Забавно, конечно, кое-что даже улыбнуло… — Чего-чего? — Ну, заставило улыбнуться, чего? Во-вторых, что самое главное, твой рост — сто восемьдесят один сантиметр, размер ноги — сорок второй (ты сам все это писал, мне никого подключать не пришлось), ты седой. А это почти что блондин… — Коршун, ты чего, белены объелся? Или как там у вас препараты называют? — У нас? — У, елки-палки, дипломатов. — Дипломатов… Ну ты даешь… Где же твоя хваленая осведомленность? Не важно. Главное, у тебя очень близкие антропометрические данные. — Близкие к чему? — Близкие ко мне. Ты поедешь в Сочи вместо меня. Город, насколько я по-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Да что вы знаете про живот Вадима Алексеевича! Вы хоть видели этот живот? Это один из лучших животов, которые я знаю — а я видела, поверьте, немало. И для костюма такой живот, живот такой совершенной формы, — подарок нам, портным. А у вас что: сутулые плечи, толстые ляжки (а какие бедра у Вадима Алексеевича!), руки какие-то короткие…

нял, ты знаешь неплохо — для приезжего. Тебе надо только пойти на выставку, отметиться, побыть там пять минут и свалить незаметно. А потом можешь недельку отдохнуть в каком-нибудь санатории, здоровьишко поправить. Или две недельки. Нет проблем. — Спасибо, барин. Только я за еду не работаю. — А… Ты всегда был амбициозен, Николай. Пойми, на кону государственные интересы. Ты же патриот? — Нет. — То есть пятая колонна? — Да. А за пятую колонну, чувак, еще тридцать процентов сверху. — От чего? Я назвал сумму. — Да ладно, Колян. — Знаешь чего? Ты меня пригнал на «Белорусскую», когда все кафе закрыты, несешь тут какую-то околесицу, выпендриваешься, обзываешь пятой колонной — чего ты хотел? Тем более посмотри на себя — какая антропометрическая близость, ты в зале когда последний раз был? Пузо торчит из твоего кавайного костюмчика. Хочешь двойника — плати вдвойне. Не хочешь — сам разрывайся. А я поеду инопланетян кончать — чую, сейчас как раз все и получится. — Кстати, о костюме: придется тебе сшить такой же, меня по нему многие знают. — Тебе придется сшить. — И ты совершенно правильно подметил — вес. Наберешь пару-другую килограммчиков. — То есть договорились? — Ладно, что с тебя взять, креакл ты ненасытный. — Зато Крым ваш. — Наш, Коля, наш — твой тоже. В общем, билеты я тебе покупаю, с портным своим договариваюсь. Приеду с тобой в аэропорт, отдам деньги — там и разделимся окончательно. Ну, поболтали еще пару минут — и по домам. Я думал, что самым трудным для меня будет набор десяти (не меньше) килограммов. Оказалось, не это главное.

Чтобы потолстеть, я, разумеется, не стал жрать что попало и пить пиво. Хотя не без пива. Короче говоря, все каши — на молоке, вечером, на ночь, вместо обезжиренного творога детское питание NAN, а днем — обычный полный обед, который вместо чая запивается пивными дрожжами. Ну и зал влегкую — чтобы потом полегче было сбрасывать вес. За неделю набрал шесть килограммов. Пора на примерку. И вот тут возникли непредвиденные сложности. Портным оказалась дама лет пятидесяти пяти, с острым глазом, невысокая, подвижная. Раиса. Что-то сразу не заладилось у нас с ней. Скептически оглядев меня, портниха покачала головой: — Совсем не тот. — В каком смысле, Раиса Ивановна? — Да совершенно вы не похожи на Вадима Алексеевича. Вадим Алексеевич статный, грудь вперед, шея высокая… А у вас сутулость, батенька. Как вы приличный костюм носить будете? Только перевод дорогущей материи. Нехотя и как-то неприятно Раиса меня обмерила. — Ох, напрасно все это. У вас ведь даже мышц спереди нету. — Раиса что-то записывала в свой планшет. — Это вы про пузо Коршуново? — Я попытался, с одной стороны, наладить шутливую интонацию, с другой — побороться за свое достоинство. Реакция Раисы была, прямо скажем, неожиданной. — Да что вы знаете про живот Вадима Алексеевича! Вы хоть видели этот живот? Это один из лучших животов, которые я знаю — а я видела, поверьте, немало. И для костюма такой живот, живот такой совершенной формы, — подарок нам, портным. А у вас что: сутулые плечи, толстые ляжки (а какие бедра у Вадима Алексеевича!), руки какие-то короткие… — А у Вадика длинные руки? — Да уж подлиннее ваших. В общем, я буду ходатайствовать, чтобы вас сняли с задания, — неожиданно заключила Раиса.

Повторим урок

2. Соглашаться на встречу, когда не работают кафе, — ошибка.

1. Трудно пройти Mass Effect 2 на высшем уровне сложности.

4. Не умеешь носить костюм — лучше и не начинать.

3. В Сочи лучше ехать в санаторий на три недели, а не на две.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

УРОК МУЖЕСТВА.

Я набрал номер Коршуна и пожаловался на Раису. Вадик очень серьезно сказал, что разрулит с Раисой. — Продолжай примерки, — твердо напутствовал мой давний товарищ. Я еще несколько раз был у Раисы на Каширке. Общение было минимальным, напряжение росло с каждым днем. Наконец однажды она вынесла свое произведение: лазоревый, такой же, как у Вадика, точь-в-точь. — Я выйду, можете примерить. И я надел этот костюм. Хотите верьте, хотите нет, костюм, этот кусок дорогой ткани совершенно безумной расцветки, был категорически против меня. Как Раиса. Тянуло в рукаве, резало в паху, все мешалось и как будто даже чесалось под чертовым костюмом. Но что характерно — взглянув в зеркало, я чуть не вскрикнул: да, на меня смотрел почти Вадик Коршунов. То есть это был, конечно, я, но пластика и мимика коршунская вдруг захватила меня с помощью чертового пиджака с брюками. Раиса вошла без стука. С нехорошей улыбкой кутюрье окинула меня взором с ног до головы и вздохнула: — Сделала, что смогла. Вы его поносите пару дней. Только аккуратно, не заляпайте, пожалуйста. А я решил и не снимать. Я решил разносить обновку, будь она неладна. Пока шел до машины, вроде почувствовал облегчение. И, скорее всего, потерял бдительность. Все это произошло на непростом перекрестке перед стадионом «Труд». Вспыхнул красный свет, я снял ногу с газа… а она не снимается. Брючина зацепилась за педаль. Я сделал резкое движение, чтобы освободиться, — нога окончательно запуталась и, наоборот, ударила по газу со всей силы. Мотор взревел, и машина неожиданно для всех рванула на красный. Слева поворачивал черный «лексус», а справа — красная «четверка», «лада». Как ни крути, одна из них должна была пересечься со мной. Я рассуждал так: «четверка» — это неуправляемый болид, «лексус» — хорошая машина, несмотря на габариты,

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Все это произошло на непростом перекрестке перед стадионом «Труд». Вспыхнул красный свет, я снял ногу с газа… а она не снимается. Брючина зацепилась за педаль. Я сделал резкое движение, чтобы освободиться, — нога окончательно запуталась и, наоборот, ударила по газу со всей силы. Мотор взревел, и машина неожиданно для всех рванула на красный. Слева поворачивал черный «лексус», а справа — красная «четверка», «лада». Как ни крути, одна из них должна была пересечься со мной... маневренная. Поэтому я крутанул руль влево. «Лексус» сделал все правильно: он прибавил скорости, сделал маневр влево, выскочил на встречную, а потом резко дал вправо — и успел обогнать меня. «Четверка» не поняла, что происходит, и не изменила ни траекторию, ни скоростной режим. С треском я вырвал ногу и притормозил, прижался к тротуару. Ничего, с «лексусом» разобрались. За рулем оказалась женщина, а они, как известно, в спорной ситуации всегда давят на газ. Это меня и спасло. Лариса даже сказала: жаль, брюки порвал, ткань хорошая. Про то, как он на мне сидит, костюм, — ни слова.

До конца дня я: споткнулся у подъезда и левым коленом угодил в единственную лужицу диаметром сантиметров десять. На кухне облил себя кока-колой из холодильника. Капнул медом на левый боковой карман. Задел фалдой гвоздик, которым прибит дверной наличник. Снял пиджак и понял, что натер под мышкой. Костюм сражался против меня и пока побеждал. Я почувствовал, что под угрозой не только здоровье — жизнь под угрозой. Поэтому все-таки решил позвонить Коршуну. — Вадик, я не еду в Сочи, отказываюсь. — А в чем дело? — Череда непреодолимых препятствий. Да и Раиса права — я не тот, и костюм на мне совсем не сидит. — Это да, Раиса — это серьезно. Ну и не переживай, дружище. Я тебе и так завтра собирался набрать. Отменяется Сочи само по себе. Умер генерал. — Какой генерал? — Ну, генерал-художник, как мы его прозвали. Не дотянул до вернисажа, старые раны дали знать. Печально все это. Так что командировка отменяется. И спасибо тебе за службу. Кстати, я тебе аванс послал через нашу одну фирму. Так что теперь Крым точно и твой, не отвертишься, ты у нас по документам теперь проходишь. — На том конце провода раздался чужой какой-то, очень неприятный смех. — Вадим Алексеевич, я видел проводку — и сразу отправил обратно, с пометкой «ошибочный платеж». И лучше не звони больше. Раисе привет. Я сложил аккуратно костюм, завернул в хорошую, подарочную бумагу — с Нового года осталась. Я собирался отправить остатки шедевра по почте Раисе Ивановне. Но передумал. Я спустился вниз, дошел до помойки. Перед тем как выбросить яркий свой сверток, надорвал обертку так, чтобы видна была премиальная ткань. На фоне отработанного материала, гнилых арбузов, сухих веток и грязных бутылок вспыхнул чистый, яркий голубой огонек.

ДНЕВНИК НАБЛЮДЕНИЙ.

евгений компанийченко/фотосоюз

????

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Люстдорф Люстдорф текст: константин богомолов фото: михаил азарх

Театральный режиссер Константин Богомолов со свойственным режиссеру пристальным вниманием к деталям описывает эпизод, которому он был очевидцем. Читатель верит и становится очевидцем тоже: так убедительны детали.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ДНЕВНИК НАБЛЮДЕНИЙ.

Сегодня

— среда. Мы с беременной Дарьей отдыхаем под Одессой. Тихо. Интеллигентная публика, в основном мамы с маленькими детьми. Много таких же, как Дарья. Чистый пляж, куда есть доступ только жителям окрестных домов да обитателям небольшого частного пансионата. А еще — парк с прудом, в глубинах которого, говорят, живет большая белая рыба. Сегодня на пляже появилась группа детей под предводительством пожилой женщины. Они пришли вместе, держась плотной группой, так же и уходили. Только купались по очереди. Точнее, купала их эта женщина. Все дети в той или иной степени с задержками в развитии — скажем так. Две девочки и четыре мальчика. И еще все они — слепы. Дети пришли и начали жить морем почти сразу. Один, толстый, радостно прыгал у кромки воды, двумя ногами отталкиваясь от песка — солдатиком, только вверх. Это, видимо, выражало высшую степень восторга. Другой нашел раковину. Раковина была самой убогой (мидия), но счастье было огромным. Исследовал жадно. Потом обнаружил неистребимую вонь под ногтями (разлагающиеся моллюски тошнотворны) и столь же яростно пытался песком смыть, оттереть приклеившийся запах. Девочка в синем купальнике с неразвитым телом, лицом дауна и как будто выжженными огнем глазницами сидела на лежаке и качалась как метроном. Другая девочка (веселая упитанная хохлушка) дралась с мальчиком — самым юным из всех. Драка была нелепой. Похо-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

жие на младенцев, когда те пытаются ухватиться за маму и папу, но руки не слушаются, они смеялись. При этом зрачки у мальчика закатывались, и белки вместо глаз вместе с беспорядочно лапающими воздух руками создавали эффект слегка театральный. Так здоровые подростки вампиров и зомби изображают. Они провели на пляже часа два. Потом дружно шли к выходу, прокладывая себе извилистый путь среди отдыхающих. Держали друг друга за локти. Жались друг к другу. Девочка в синем купальнике отстала. Наткнувшись на лежак, сказала: «Сука!» Ударила его ладонью плашмя. Толстый мальчик зачем-то стал щипать пожилую женщину. Она гневно спросила: «Зачем ты щипаешься?!» Чернявый мальчик смеялся, обнажая десны и как-то похабно. Смотреть поначалу было тяжело. Но потом неприязнь рассеялась. Отчасти благодаря воспитательнице. Пожилая женщина вела себя просто, без усталости и без раздражения. В ней не было ни отречения, ни жертвенности. Грубовата и спокойно жизнерадостна. Интересна. Думаю, ей есть что вспомнить из бурной молодости (это всегда видно в пожилых женщинах). Она разговаривала с детьми, вытирала их полотенцем, одевала — и все делала так хорошо, так естественно, так не придавая значения ни участи своей, ни их несчастьям, что хотелось смотреть на эту компанию. Они стали детьми. Забавные, нежные, разные. И отступила смерть. Как отлив, ненадолго, конечно, но как будто Кто-то, улыбаясь, пробежал и скрылся за углом. Дописываю это уже сегодня. В четверг. Дети снова появились на пляже (я отчего-то обрадовался). Рядом через дорогу располагался, судя по вывеске, детский санаторий «Люстдорф». За старым забором виднелось среди деревьев здание сталинской постройки. Люстдорф — так называлось когда-то это место под Одессой. Здесь жили черноморские немцы. Видимо, слепые были отсюда. Они пришли сегодня в сопровождении другой женщины — эта была усталой и чуть раздраженной. И внимание все перешло уже на детей. Их меньше сегодня — четверо. Одного зовут Денис — так окликал его приятель, худой мальчик, тот, что помладше. Оба зашли в воду, оба были метрах в десяти друг от друга, и худой мальчик стал кричать: «Денис, ты где? Ты в воде?» Денис откликнулся. Худой мальчик крикнул: «Ты говори “ку-ку”, не молчи». Толстый Денис стал повторять часто «ку-ку», иногда давая петуха. Тогда худой мальчик подошел к нему, и они радовались. Потом я поплыл далеко в море, а когда вернулся, Денис куковал по-прежнему, но при этом отчаянно убегал сквозь толщу воды, а худой пытался понять, откуда звук, и догонял — они играли в прятки. Скоро дети вышли на берег, сели на лежаки, и женщина раздала всем оладьи. И все ели. Я обратил внимание, что ресницы у всех — длинные. Слипшиеся, черные и светлые. Денис, поев, снова пошел к морю. Худой стал окликать его: «Денис, не ходи! Денис, ты что, хочешь простудиться?» Они дружили. И худой мальчик чувствовал свою ответственность за этого нелепого толстого Дениса. Но Денис прыгал опять солдатиком вверх и лез в воду. А худой сокрушался. И ему доставляли тайное наслаждение эти хлопоты. Вероятно, один в мире, не имея того, кто крикнет ему строго: «Ты что, хочешь простудиться?!», он был по-отцовски строг к своему товарищу по темноте. Пока прочие дети наслаждались

юрий рыбчинский/фотосоюз

А слепые шли в воду — дружно, и, в волнах набегавших (ветер усилился) прижимаясь друг к другу, были похожи на спасшихся после кораблекрушения на плоту прокисшем. И может быть, и взывали о помощи, но крик их, видимо, был таким же, как зрение, и неинтересны они стали миру, вокруг ликовавшему.

морем и общались друг с другом, девочка с выжженными глазницами все время была одна. На вид лет шестнадцать, члены, однако, немного неразвиты. И лицо, повторюсь, дебиловатое. Однако казалось почему-то, что она заколдована. Что все видит, понимает и чувствует, но спрятана в клетку такую. Не делала открытий. При этом единственная из них она загорать ложилась время от времени. Однажды пыталась поставить лежак поудобней, в «сидячее» положение, но не получалось, потому что попасть не могла пластиковой ножкой в пазы. Терпеливо продолжала. Останавливалась и отдыхала. И понуро смотрела в землю. Не ждала помощи. Никто помочь и не пытался. Она хранила в теп лой золе гнев на свою участь. Я подошел, стесняясь и боясь быть заподозренным в жесте, помог, и она спокойно сказала «спасибо». И на следующий день они снова пришли, но мне было скучно смот реть на них, и наблюдать, и рассматривать, их поведения камушки перебирать в поисках Куриного Бога. Я ли устал, или они слились с пейзажем пляжа, наполненного телами молодыми и старыми обоих полов. Но незаметно они перестали и внимание прочих привлекать. Привычны. Никто не сторонился, не глазел уже. А слепые шли в воду — дружно, и, в волнах набегавших (ветер усилился) прижимаясь друг к другу, были похожи на спасшихся после кораблекрушения на плоту прокисшем. И может быть, и взывали о помощи, но крик их, видимо, был таким же, как зрение, и неинтересны они стали миру, вокруг ликовавшему. А я, наигравшись, продолжил вялое течение своего отдыха в ожидании каких-то далеких событий. Пятница 23-го и суббота 24-го.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Запевала. Такое время, такая вера. Диана Арбенина о том, что стыд — катализатор совести. Правофланговый. Рисковать — так с Богом. Павел Великанов о том, что вера — дело рискованное. Знаменосец. Между Небом и землей. Всеволод Чаплин о том, как он впервые увидел Бога. Физрук. Веротворение. Гейб Польски о том, почему «красная армия» всех сильней была. Завуч. Тоже, конечно, чудо. Алексий Уминский о том, как все причудливо переплелось. Правофланговая. Выше ноля. Джахан Поллыева об оттепелях и заморозках. Отличник. «И вот тут на меня что-то сошло». Владимир Хотиненко о том, почему его так мучили бесы. Библиотекарь. Уже не люди. Сергей Кравец о том, что обязательно нужно строить. Пионервожатая. Бездоказательность. Мария Голубкина о том, почему не ищет смысл жизни. Пионервожатый. За русскую душу! Виктор Ерофеев о вопросе веры. Звеньевой. Все меньше и меньше. Андрей Бильжо про свою веру в людей. Горнист/Энотека. Запечатала. Вита Буйвид о странном запахе.

ЗАПЕВАЛА.

алксандра мановцева

Музыкант Диана Арбенина с непреклонностью и страстностью поверяет читателю, почему она хочет, чтобы нам по-прежнему могло быть стыдно. И почему не хочет ко дну.

текст: диана арбенина рисунок: мария арендт

Такое время, такая вера СТО ЛЕТ, нет, лет 15 уже не встречала людей, чтоб были крепки, как скалы. повсюду либо борзые двойные стандарты, либо жалобное нытье в оправдание своей гнуси. а окончательно добил меня вот какой момент. решила я прыгнуть в телевизор и вписаться в музыкальную программу «артист». заманил прямой эфир. беспрецедентное, согласитесь, и крайне редкое явление для нашей многоуважаемой громадной страны. и тут вот канал «россия» таки взял и решился вещать по-настоящему прогрессивно. плюс заманила идея: человек поет перед громадной стеной, а зритель в это самое время голосует. если испытуемый набирает безусловное количество голосов, стена величиной с дом поднимается, и наш герой попадает в народные объятья. отлично, думаю. не избито. подставы быть не может. наконец-то телик предложил мне хороший русский пионер №6(48). сентябрь 2014

эфир, а то сплошь караоке, прыжки с вышки и вбивание в буквальном смысле в чужую шкуру. обрадовалась я и пошла сидеть в жюри. компания подобралась зашибенная — бесподобные евгений маргулис и николай фоменко плюс молодая певица юля савичева. сели мы и стали смотреть и слушать кастинг. люди приходили, надо признать, разные. уровень мастерства то убивал, то радовал. четыре дня сидели мы и наблюдали истеричек, бардов, голосистых пустышек, рэперов-сосунков, законсервированных в ретро стариков с молодыми лицами, пары, дуэты, хоры, тетю, которая заговаривала перед нами пчел, парня из самары, который, не имея слуха, то выл scorpions, то срывался в преснякова, девушку в кокошнике, девушку в венке, девушку в шляпке, девушку в брекетах, девушку с пером, юношу с укулеле, девушку, которая все никак не могла собраться и спеть и неожиданно для всех

и, мне кажется, в первую очередь для себя сообщила, что у нее вот прямо сейчас происходит МЕНСТРУАЦИЯ. (фоменко выкинуло из кресла, на котором он корчился, и воображаете, каким шуткам был дан зеленый свет.) одним словом, богата земля русская, ой, не так — государство российское — талантами. было, кстати, очень много действительно интересных ребят. их мы с вами будем наблюдать с 5 сентября. и я вообще-то не об этом. считайте это краткой справкой. вынесло меня, когда в студию зашел священник русской православной церкви. в рясе, в очечках, задрипанный, с сосулями жиденьких волос по плечам. зашел с гитарой наперевес, раскладным туристическим брезентовым стульчиком (такие в большом количестве можно найти на склонах грушинского фестиваля) и деревянной замусоленной коробочкой для милостыни! и все это всерьез. по правде то есть.

100

теперь репертуар. молитвы? псалмы? бог с вами! нет! поднявшись на сцену, он первым делом пробубнил, что две его песни поет «илюха черт». мы несколько замялись, не решаясь поверить, что он имеет в виду солиста питерской группы «пилот» илью черта. оказалось — да. на фига он нам это сообщил, не знаю. для солидола, вероятно. но не важно. а дальше он сел на брезентовый трон, затренькал на нестроящей гитаре и стал нести ахинею про царя, которого мы не можем отыскать, про мирские утехи, упоминал отца нашего, евреев и все-все-все, что еще может жить отнюдь не в просветленном церковью и верой сознании, а в воспаленном убогом мозгу человека, полагающего себя священником. и все это в рясе и с крестом на груди. если вас не коробит и вы считаете, что подобная выходка со стороны православного священнослужителя вполне себе уместна и не позорит сан, дальше читать не стоит. если вы считаете, что подобный недостаток самоконтроля со стороны

101

служителей бога уместен, дальше не читайте. евангелие светским быть ну никак не может. я ушла из студии. зачем себя травить? а коля с мертвым лицом подошел к «батюшке» и попытался объяснить ему, что то, что сейчас мы наблюдаем, — беспредел, существующий в современной православной церкви, и следствие этих самых двойных стандартов, провоцирующих священнослужителей пускаться во все тяжкие мирские светские развлечения, начиная от программы «артист», заканчивая золотыми «ролексами» от прихожан. вот такое время. и такая вера. салман рушди сказал по этому поводу просто: «когда заканчивается вера в веру, общество идет ко дну». справедливое замечание, ребята, не так ли?

я не хочу ко дну. и не хочу, чтобы наше общество всосало болото неверия и вранья. я хочу, чтобы нам по-прежнему могло быть стыдно. стыд — катализатор совести человека, только он нас отличает от животных. и всем нам четверым — и юле, и евгению, и фоме — было стыдно за человека, который с коробкой для милостыни блеял под софитами и камерами, нашпигованными в стены студии. но мы его отпустили на свободу. мы оказались более милосердны, чем его коллеги, отправившие девчонок из pussy riot в тюрьму. и не из телевизионной мекки, а из стен суть милосердной обители — церкви. Oh when the saints go marching in When the saints go marching in Oh lord I want to be in that number When the saints go marching in

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПРАВОФЛАНГОВЫЙ.

наталья львова

Протоиерей Павел Великанов пишет о том, как и почему Авраам шел к горе, чтобы убить собственного сына, и приходит к выводу, что вера не дает гарантированного результата. И это сам по себе рискованный вывод.

текст: павел великанов рисунок: михаил щербов

Рисковать — так с Богом Страшен мне «подводный камень веры», Роковой ее круговорот! О. Мандельштам

ЕСТЬ В БИБЛИИ один эпизод, который не может не смутить. Это поступок Авраама, когда он по повелению Бога отправляется на гору Мориа, чтобы принести в жертву своего сына — единственного, долгожданного, любимого. Сына, которого Бог даровал Аврааму и Сарре в глубокой старости… В сердце невольно закрадывается вопрос: неужели Бог Библии настолько жесток, что хочет отнять у человека самое дорогое? …Авраам встал рано утром, оседлал осла, взял с собой своего сына Исаака, наколол дров для всесожжения и пошел на место, о котором сказал ему Бог. Они шли целых три дня. Мы не знаем, о чем думал Авраам все эти три долгих дня пути. Но мы знаем точно, что он все-таки

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

шел к горе, на которой должен был убить собственного сына. Но почему он все-таки шел? Шел к ясной — страшной! — цели, а не кричал, не умолял Бога о пощаде? Почему он вообще пошел, а не стиснул в объятьях единственную отраду старости: «Нет, не отдам!!!»? Здесь лежит предел нашего обычного, житейского понимания. Кто-то на этом остановится, назвав Авраама безумным фанатиком, а религию — сумасшествием. Но ведь можно попробовать этот предел переступить — и тогда заглянуть в тайну веры. …Когда они подошли к месту, Исаак спросил Авраама: «Отец, вот огонь и дрова, но где же агнец для всесожжения?» — «Бог усмотрит Себе агнца, сын мой…» Авраам устроил жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил на жертвенник. Мгновение — и уже занесена рука с ножом, но вдруг — голос с неба: «Авраам! Авраам! Не поднимай руки твоей

на отрока! Не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня». И тут Авраам увидел позади овна, запутавшегося в чаще рогами своими. Его-то и принес он в жертву вместо сына своего… Зачем нужно было Богу так поступить с Авраамом? Разве Бог не знал, что Авраам и так верит в Него — верит в то, что все, сказанное Богом, сбывается? Авраам помнил, как по повелению Бога старая, бесплодная Сарра родила сына. Верил ли Авраам в Бога? Бесспорно! Но верил ли Авраам Богу? Да — и поэтому за все три долгих дня пути он ни разу не задал Богу вопрос: «Почему?» Авраам не просто верил — он так вверил Богу все, что имел: и себя самого, и жизнь свою, и отраду свою, и надежду свою — сына своего возлюбленного, — что не мог не пойти. Он не понимал как, он не задумывался о том, почему, — но верил в то, что Бог не

102

...Настоящая вера, как и любовь, не может быть своекорыстной: ведь она смотрит на Другого не как на «инструмент», а как на цель, которой уже дорожат задолго до того, как появились рациональные обоснования достоинства избранной цели… причинит никакого зла ни ему, ни его сыну. С тех пор Авраам — отец всех верующих, образец веры. Вера без риска невозможна. Там, где все просчитано, измерено, взвешено, вере уже места нет. Вера исключает «гарантированный» результат — но в то же время именно риски веры создают в жизни то самое полезное, продуктивное напряжение, которое в итоге придает всей жизни принципиально новое качество — как это мы и видим в случае с Авраамом. Не только Бог испытывал его веру, но и каждым своим шагом он преодолевал остатки своих сомнений, окончательно вырывался из плена житейского эгоцентризма. Каждый его шаг к, казалось бы, безумному и, по сути, трагическому поступку — утверждение того, что не он, Авраам, бог своей жизни, а Тот, Кто ему повелел идти, и есть истинный Бог как Господин и Хозяин. Настоящая вера, как и любовь, не может быть своекорыстной: ведь она смотрит на Другого не как на «инструмент», а как на цель, которой уже дорожат задолго до того, как появились рациональные обоснования достоинства избранной цели. Подвиг Авраама в том, что его вера Богу оказалась сильнее всего остального, всего нашего, человеческого: любви, сознания, долга, разумности. Сильнее всего того, что часто словно кокон обвивает нашу жизнь, создавая иллюзию устойчивости, обеспеченности, уверенности в завтрашнем дне. Только вся беда в том, что этот кокон зачастую оказывается крепче растущей в нем бабочки, и не может она расправить крылья, чтобы явить миру свою красоту. Чтобы оторваться от земли, надо оттолкнуться. Чтобы душа увидела Бога, надо отбросить все земное с такой силой, чтобы этот рывок достиг Небес. И душа Авраама была готова к этому.

103

Подвиг его веры действительно «сдвинул» Небеса к земле: если человек готов отдать Богу все — то и Бог не замедлит отдать Свою жизнь на кресте ради спасения человека… Сегодня подвиг религиозной веры кажется в лучшем случае странным. «Люди объезжают кругом весь свет, чтобы увидеть разные реки, горы, новые звезды, редких птиц, уродливых рыб, нелепые расы существ, и воображают, будто видели нечто особенное. Меня это не занимает. Но знай я, где найти рыцаря веры, я бы пешком пошел за ним — хоть на край света». Эти слова сказаны Сёреном Кьеркегором, датским мыслителем, который в преддверии ХХ века наглядно показал, что лишенный веры человек обречен на Сизифов труд по заполнению внутренней пустоты. Религиозная вера не только «верит в Бога» и «доверяет Богу». Бог также верит в человека, верит даже тогда, когда сам человек перестал верить себе. Вера Авраама — а с ним и любого верующего — всегда жертвенна. Гораздо легче верить в могущество денег, силу связей, в себя, в «человечество». Ведь такая вера дает, ничего не отнимая. Но житейская вера не может родить нового человека — она лишь обхаживает плоть, в итоге дряхлеющую и умирающую. Религиозная же вера требует всего человека целиком — но зато и открывает врата жизни вечной: «Образ твой, мучительный и зыбкий, Я не мог в тумане осязать. Господи! — сказал я по ошибке, Сам того не думая сказать. Божье имя, как большая птица, Вылетело из моей груди! Впереди густой туман клубится, И пустая клетка позади…» О. Мандельштам, 1912 год

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ЗНАМЕНОСЕЦ.

итар-тасс

Протоиерей Всеволод Чаплин вспоминает, как он впервые увидел Бога и как потом исповедовал людей, для которых стяжательство, блуд, жестокость, «жизнь для себя» были страшными пороками, а теперь считаются показателями успешности жизни. Но все-таки не для всех.

текст: всеволод чаплин

Между Небом и землей «ВЕРА есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр 11:1) — в этих словах апостола Павла чувствуется дыхание тайны. Немногие люди могут уверенно сказать, откуда вера пришла к ним. Да, кто-то воспитан в религиозной среде с детства. А кто-то пришел к вере через умопостроения, внутренние споры или споры с другими людьми. Но и в первом, и во втором случае обычно наступал момент, когда ты понимал: вера открылась тебе. И она не совсем похожа — или совсем не похожа — на то, что ты впитал в семье или придумал собственным умом. Я родился в неверующей семье, думал и спорил о вечных вопросах, но Бога увидел тогда, когда подростком — впервые, почти случайно — зашел в православный храм. Послы князя Владимира, наверное, были людьми многоопытными и искушенными, но веру обрели точно так же. Можно сколько угодно иронизировать насчет иррациональности религиозного русский пионер №6(48). сентябрь 2014

сознания. Но веру человек не изобретает и не конструирует. Более того, даже не находит самостоятельно. Ее открывает Сам Господь: через Свое слово — Библию, через созданный Им мир, через основанную Им Церковь. Главное — услышать Его голос. Не оказаться глухим из-за гордыни, чувства ложной самодостаточности, «вечного» бегства за житейской пользой и самыми вроде бы на сегодня нужными делами. Евангелие учит жить по-другому. «Одно только нужно» (Лк 10:42), — говорит Иисус о слушании и исполнении Своего слова. Для христианина, как и для большинства последователей других религий, вера — главное. От нее зависит возможность войти в настоящую, вечную жизнь, по отношению к которой наша нынешняя — лишь вступительный экзамен. Бог — один, и путь к нему тоже единствен. Множества противоречащих друг другу истин не бывает, потому что в этом случае истины

вовсе нет. Чтобы достойно встретиться с Богом в вечности, надо представлять Его таким, каким Он Сам себя открывает: не деревом, не политическим лидером, не гуманистом-толстовцем и уж тем более не «богом в душе», который удобен прежде всего тем, что одобряет любые проступки и вообще может быть, когда потребуется, введен в режим гибернации. Нет, Бог нас милует и судит, наставляет и наказывает, и вера — это способность не только Его слушать, но и отличать Его от идолов, фантомов, бесов. Именно поэтому вера должна быть истинной. Веру нельзя отделить от жизни — мыслей, слов, поступков. Не случайно апостол Иаков пишет: «Вера без дел мертва» (Иак 2:17). Искренняя вера, как и любое другое мировоззрение, не может не проявляться в поведении человека или сообщества — иначе их останется только обвинить в лицемерии. Уже Ветхий и Новый Заветы, не говоря о более позд-

104

эрвин волков/фотосоюз

...Главное — услышать Его голос. Не оказаться глухим из-за гордыни, чувства ложной самодостаточности, «вечного» бегства за житейской пользой и самыми вроде бы на сегодня нужными делами... нем церковном наследии, дают множество рекомендаций о том, как верующий человек призван вести себя в быту, в экономике, в управлении, на войне, в личных отношениях. Да, какие-то из этих советов относятся к другой эпохе и к ее реалиям. Но, согласитесь, хорошие и дурные поступки — говоря церковным языком, добродетели и грехи — со временем не меняются. Не меняются и связанные с верой нравственные ценности, которые хороши не тем, что они старые — в прежние времена и дурного было немало, — а тем, что вечные. Потому что установлены вечным и неизменным Богом. И по большому счету не важно, в моде сегодня эти ценности или нет, принимаются большинством людей или отвергаются. Они просто есть. И отступление от них в конце концов делает несчастными и человека, и общество. Мне приходилось исповедовать немало людей, страдавших пороками, которые сегодня объявляются не просто нормой,

105

а чуть ли не показателями полноты и успешности жизни: стяжательством, блудом, жестокостью и черствостью к ближним, эгоизмом, «жизнью для себя». Так вот, все эти люди отнюдь не были счастливы. Картинка успешного порока — картинка ложная. И не случайно, сопоставляя истинную веру и вечные ценности с собственной жизнью, построенной по лекалам ложного успеха, исповедники плакали, говорили об отчаянии, жалели о впустую потраченном времени — иногда о целых десятилетиях. Зная это, настоящий христианин, как и настоящий мусульманин, иудей, буддист, никогда не будет прятать от окружающих свою веру и связанный с ней опыт — духовный, нравственный, социальный. Наоборот, верующий всегда будет свидетельствовать о нем, используя любые доступные средства, в том числе информаци-

онные и общественные механизмы своего времени. И будет стараться, насколько возможно, применить правду веры к обустройству жизни — не только своей собственной, но и своей семьи, рода, народа. Между прочим, имея на это ровно такое же право, как и сторонник любого другого мировоззрения. Веру нельзя ограничить стенами храмов и жилищ — этого не получилось ни у жестоких гонителей, ни у надменных скептиков, ни у хитроумных манипуляторов, ни даже у тех верующих, которые пытались спрятаться от сложностей окружающего мира и от «нечистых» современников. И, значит, вера остается неистребимой частью общественного пространства даже для неверующих. Не переставая при этом быть тайной — тайной отношений человека и Бога.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ФИЗРУК.

getty images/fotobank

Американский хоккеист и кинематографист Гейб Польски, режиссер фильма «Красная армия», ставшего событием 36-го Московского кинофестиваля, рассказывает, как он попал из хоккея в кино, и объясняет, почему «красная армия» всех сильней была.

текст: гейб польски

Веротворение I BEGAN PLAYING hockey at age six, and it became my first passion. The sport was my mental, physical and spiritual teacher. It became an outlet for creative self-expression. When I was 13, I moved to a team that hired a new coach from the former Soviet Union — a first for an American team. My coach was a student of the godfather of Soviet hockey Anatoly Tarasov, whose philosophy emphasized creativity, skill, improvisation and a fluid, collective playing style. Our training was rigorous and unusual: we were forced to walk on our hands and do somersaults on the ice; we skated while carrying tires and with our teammates on our backs. Many in the Chicago hockey community where I grew up didn’t take him seriously. But he transformed my entire concept of sport, and I became a more inspired and dynamic player. My faith in the game was strengthened. русский пионер №6(48). сентябрь 2014

I was recruited to play hockey at Yale University, and I was confident that I was on track to play professionally. But after three years playing at Yale, I had a crisis of faith. For the first time, I wasn’t enjoying playing the sport. My coach was a disciple of the North American system, and his philosophy emphasized systems and defense. Under his lead, creativity and improvisation were discouraged. Training was uninspired, dull, and systematic. It was hard for players to get to know one another as the coach continually changed the composition of our lines. Our team didn’t come near its full potential, and there was no life to the game. After more than a decade of intensive dedication to the sport, I voluntarily ended my hockey career. It was the most difficult decision I’ve ever made. But I couldn’t keep playing because I had lost faith in the sport. While my experience at Yale led me to abandon hockey, I hadn’t lost faith in the power and importance of creativity

in sport and beyond. I found a new passion in filmmaking, and later I began working on a documentary film called Red Army. The film is about the history of the Soviet Union and its national hockey team, which dominated international competition for more than a decade. The team’s unparalleled success was a result of its free, collective playing style and revolutionary training. But Red Army isn’t just about hockey. It also explores how sport is informed by culture and ideology, and I believe the film’s lessons extend well beyond the hockey rink. Any healthy, successful society must create an environment that supports and fosters creativity and ingenuity and free expression. Only in this way will sport — and culture — continue to evolve.

106

ЗАВУЧ.

михаил сердюков

Протоиерей Алексий Уминский делится с читателем, какая это радость — священнический труд, потому что, с одной стороны, священник встречается с человеком в его горе, несчастье или каком-то греховном повреждении. Но, с другой стороны, он все время видит, как Господь может неожиданно преобразить человека так, что человек вдруг как цветок расцветает.

текст: алексий уминский

Тоже, конечно, чудо САМЫЙ простой, казалось бы, вопрос о том, кто ты по профессии, для меня очень сложен. Возникает он, как правило, когда речь заходит о моей деятельности в качестве телеведущего. До сих пор я к ней как к профессии даже психологически относиться не могу. Потому что профессия — это когда ты полностью погружен, без остатка. Но у меня ведь есть храм, где я настоятель. Конечно, это тоже профессией не назовешь. Это — моя жизнь. А еще есть гимназия, где я преподаю и являюсь духовником. И тоже не могу назвать это в полном смысле слова профессией. Все это является сторонами жизни. Все это входит в жизнь. И как-то везде получается легко. Да, бывает, устаю от эфира. Так же как от каких-то вещей, которые требуют сильной эмоциональной нагрузки. Как и после Литургии я часто чувствую себя так, что потом не хватает русский пионер №6(48). сентябрь 2014

сил вечером, скажем, читать книгу. Но не могу сказать, что это та усталость, что отвращала бы от дела, которым я занимаюсь. Для меня никакое из этих занятий не потеряло своей свежести. Все вошло в жизнь как-то естественно и переплелось довольно причудливо. Вырос я в обычной советской семье: папа — инженер, мама — учительница. Родители были людьми, далекими от Церкви, но с настоящими глубокими нравственными устоями, и естественным образом заложили в меня понятия правды, справедливости, любви, добра, необходимые каждому человеку. Как обычно в той жизни — учился в школе, был пионером, комсомольцем. Мама была преподавателем французского языка, я с детства неплохо говорил по-французски и поступил в педагогический институт имени Крупской на факультет романо-германских языков. В институте среди моих сокурсников были стихийно верующие люди,

я стал читать Евангелие и много других ранее неизвестных мне книг и постепенно начал обращаться к Богу. В 1980 году я крестился и к концу института был уже сознательным христианином. После института в течение десяти лет работал в школе учителем французского языка, был классным руководителем. В конце 80-х годов, когда началась перестройка, я уже сознательно выбрал для себя путь священства, поехал в Псково-Печерский монастырь, и отец Иоанн Крестьянкин благословил меня. Я был рукоположен в 1990 году. Первое время служил диаконом в городе Клине в кладбищенской церкви. Но так удивительно сложилось, что уже после рукоположения я оставался в школе, тогда еще — настоящей советской. Мой 10-й класс нужно было довести до выпуска. В мае меня рукоположили. И последние деньки я в школе отрабатывал, уже будучи диаконом. Большой тайны

108

109

храмом. С 1993 года я его настоятель. Наш храм — это храм-семья. Всех прихожан — около 400 — я знаю поименно, как и жизнь каждого человека. И сами прихожане знают хорошо друг друга. Храм сделал людей близкими друг другу. Они этим храмом живут. И для меня как священника это самая большая радость. Я бы большего ничего и не желал. Достаточно много в приходе и творческих людей, и профессуры, преподавателей, ученых. Социальный состав нашего храма разнообразен, как и национальный. Я недавно подсчитывал просто для интереса — более 18 национальностей представлено в нашем приходе. Не говоря уже о том, что в храме, который носит название «в Хохлах», присутствуют представители этой славной нации. Но у нас достаточно большая грузинская община: благодаря тому что староста нашего храма грузин, он привлек многих. Есть, например, индуска. Чтец нашего храма Александр Леонидович Дворкин — еврей. Известные люди есть: Карина Москаленко, певец Ираклий, Павел Семенович Лунгин, Василий Нестеренко — его мастерская в двух шагах, вот Оксана Федорова стала ходить. А телевизионная жизнь началась неожиданно. Сначала приглашали в качестве гостя, потом как-то незаметно стал и ведущим. Вот уже более 10 лет веду телепрограммы. Безмерно благодарен ТВ за то, что встретил столько удивительных,

юрий борисов/фотосоюз

из этого не делал, хотя и не афишировал. Директору шепнул на ушко. И ученикам, конечно, сказал. Я им всем подарил перед выпуском по Евангелию. У нас вообще была интересная жизнь с учениками. Тогда общество охраны памятников — ВООПиК — устраивало субботники. По субботам и воскресеньям энтузиастов призывали на разрушенные храмы — вывозить мусор, готовить к реставрации. И мы с нашими старшеклассниками в течение двух лет почти каждое воскресенье работали на восстановлении какого-нибудь храма. Впрочем, тогда еще и мысли не было, что они когда-нибудь будут храмами. А сейчас все действуют. И мне так радостно, что во всех этих храмах молятся за моих учеников, которые «строители благоустроители и труждающиеся», которые вот эти храмы готовили к жизни. Летом выпустил класс. А 3 сентября меня назначили в Каширу настоятелем в разрушенный собор, который был тогда захвачен раскольниками, и мне надо было его освобождать. Потому что настоятель храма тогда головой немножко повредился и ушел в Богородичный центр. Несколько месяцев я в храм войти не мог. Освобождали с помощью силовой операции. А через три года вернулся в Москву — служить в храме князя Владимира. Меня назначили священником и одновременно исполняющим обязанности настоятеля Троицкого храма в Хохлах. С этого момента моя жизнь связана с Троицким

прекрасных, замечательных людей, неожиданно раскрывающихся перед тобой. Понятно, что священник и сам по себе встречает очень многих и очень разных людей. И в этом смысле священнический труд необыкновенно радостен. Потому что, с одной стороны, он встречается с человеком в его горе, несчастье или каком-то греховном повреждении. Но, с другой стороны, он все время видит, как Господь может неожиданно преобразить человека так, что человек вдруг как цветок расцветает. И это, конечно, одна из самых главных радостей в жизни священника. Но вот и в этом труде — тележурналистском — тоже встречаешь эту радость. Потому что когда знакомишься в командировках и в студии с людьми, которые пришли к Богу через сложности, жизненные катаклизмы, и понимаешь, что Бог рядом с этими людьми, то это, конечно, чудо, и сердце радуется. Всегда маленькое чудо — присутствие Бога в нашей жизни. И сама жизнь, которая складывается так неожиданно и затейливо, тоже, конечно, чудо.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПРАВОФЛАНГОВАЯ.

из личного архива

Глава аппарата Госдумы РФ Джахан Поллыева признается в своей колонке в вере в оттепель, которая служит связью времен, хоть и является не более чем аномалией. Но на такой аномалии и держится любая вера. В это, прочитав колонку, поверят и читатели «РП».

текст: джахан поллыева рисунок: галина андреева

Выше ноля ВЕРА дана человеку от природы. Природы — в прямом смысле… Восход и закат, дождь и снег, весна и осень приходят независимо от того, хотим мы того или нет. Они нам записаны в «дано», а кем — каждый волен считать сам. В живой огонь, в тотем из дерева или камня, в бога-громовержца и даже в змея-искусителя люди верили без лишних доказательств. Однако и плодам рук своих тоже любили приписать великую силу природы. Да и сейчас (как всерьез, так и с иронией) подкрепляют с ее помощью свои прогнозы. Ну, например, так: «“Русская весна” с ее страстями и метаниями вскоре сменится “русским летом”, а последующая за ней “русская осень” принесет нам благодатные культурные плоды». Вероятность такого прогноза для многих выглядит стопроцентной, не так ли?.. Почему бы и мне хоть раз не воспользоваться столь проверенным средством?

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

…оттепель сунули в морозилку, и для нас, как для новояпонцев, Курилами сделался Крым. Е. Евтушенко. «Царь-мужик» Весна незаметно превратилась в лето. Нежные ростки стали крепкими стеблями и налились желто-зеленым соком. Но к осени сок загустеет и станет рыжекоричневым, обещая перетечь в кору взрослого дерева. Коричневый цвет — единственный на фоне мертвенно-белой зимы… И если новая весна запоздает, жизнь в затяжных холодах может стать фатальной — ибо нормальной для большинства. Предшествующее двадцатилетие международной политики (так и не избавив мир от «холодной войны») успело получить громкое название — «эра глобального потепления». Но сейчас наши отношения с Западом вошли в фазу резкого похоло-

дания, а причиной вновь стали блоковая политика, разный взгляд на мир и уроки прошлого, на подъем национализма, будущее Европы и… судьбу Украины. Увы, это так. Как долго продлятся эти «холода» и сколько народов от них пострадает — не берется предсказывать никто. При этом мало кто верит в возможность новой глобальной катастрофы. Мол, как такое может быть, ведь гуманистические идеалы в Европе еще вчера казались такими прочными, а жизнь в «общем доме» — такой вероятной и близкой?.. У меня в руках только что вышедший сборник русской поэзии о Первой мировой войне. Аналогии поражают: «Был долгий мир. Народы были сыты / И лоснились: довольные собой, / Обилием и общим миролюбьем. / Лишь изредка, переглянувшись, все / Кидались на слабейшего и, разом / Его пожравши, пятились, рыча…» Это — Максимилиан Волошин. А вот цитата из Константина Бальмонта: «Мне странно

110

подумать, что трезвые люди / Способны затеять войну. / Я весь — в созерцательном радостном чуде, / У ласковой мысли в плену». Ба, неужто и накануне 1914 года «старушка» Европа продолжала беспечно греться в лучах временного потепления? Неужто выдавала очередное «перемирие» за мир? Но и Россия ей была не чужда… Сдается мне, что и сто, и двадцать лет назад у нас с Европой была отнюдь не «весна», а лишь короткая «оттепель» — причем одна из многих за долгие века. Потому и отношение к нам было непоследовательным, а миролюбие — нестойким и капризным, как аномальное тепло. Ну скакнуло зимой выше ноля и тут же упало: при чем здесь весна? А сразу за этим следовал реванш — еще более жестокие холода, еще большее отчуждение… В отличие от людей, природа не может ошибаться (а кто сомневается — смотри выше). Соглашаясь называться ее детьми, мы все время противимся ее законам, а на самом деле — покорно идем за ней. Нам только кажется, что живем вопреки заданному ею кругу. Ведь верим ей безусловно, как верим в осенний листопад, в непременный приход Нового года или предвесеннюю оттепель. Последняя — тоже закономерность природы, в том числе человеческой… Причина столь безусловной веры проста: люди не могут долго находиться в холодах. Но чтобы выжить, им нужна надежда, и время от времени в их жизни должны происходить перемены, потворствующие естественному стремлению к комфорту и теплу. Похожее происходит и с целыми народами. Они не могут враждовать вечно и искренне надеются, что когданибудь войны исчезнут совсем. Однако борьба за место под солнцем (буквально — под ним!) началась еще в доисторические времена, с первых похолоданий на планете. И если академик В. Вернадский прав, то именно желание приблизиться к природным источникам тепла и света было одной из причин масштабных переселений народов (а как следствие — ранних завоевательных походов). В переводе на сегодняшнее время — это желание овладеть минеральными ресурсами… Ну

111

как тут не вспомнить о связи войн XX века с научно-техническим прогрессом, с его возросшими потребностями в топливе и иных природных материалах? Как не перелистать уже недавнюю хронику событий на Ближнем Востоке? Или даже «цветных» революций, внезапно начавшихся в двухтысячных на богатом запасами постсоветском пространстве? А сегодняшние события на Украине — не новая ли это попытка в него войти? Тем более на фоне затянувшегося экономического кризиса… Похолодания и оттепели случались не только в международной политике, но и внутри государств. И в нашей стране сменяли друг друга не раз. Последняя «оттепель» эпохи царизма случилась 150 лет назад, при Александре Втором. Отмена крепостного права, судебная, земская и другие реформы не только помогли сократить огромную дистанцию с уже капиталистическим Западом — они дали людям глоток свежего воздуха, Как ни странно, нечто похожее произошло и в середине 50-х (язык противится добавлять «прошлого века»). Но хрущевская «оттепель» — не столько реформа, сколько очередная советская «модернизация». Как и множество других, она увязла в лозунгах, но помогла естественному выходу чувств и переживаний целого народа. Выходу из долгой сталинской «зимы». Оттепель успела сделать свое главное дело: разморозить эмоции и раскрепостить язык; пролиться потоками талой воды, где была и грязная пена, и чистая капель. Но успела-таки напитать всем этим родную почву и даже увидеть ростки будущей жизни. Образ ее был неясен, и победил стиль. Стиляги теснили ретроградов, копировали враждебный Запад и возмущали умы предшествующего поколения. Но оставили следующему свой первый опыт безнаказанности, опыт подражания, опыт квазиперемен… Вы не замечали, что стиль жизни и сегодня многим заменяет ее саму и что мы до сих пор предпочитаем стиль содержанию, а модернизации — реформам? Неужто опять проходим только «оттепель»? Нет, нет! Не может

этого быть! Во-первых, мы положили на нее свою жизнь! Во-вторых, проходим ее дольше наших отцов-шестидесятников. А в-третьих, у нас есть свои и более крупные завоевания… Так, разумеется, думают не все. И считают, что этот (уже который за двадцать лет!) «переходный период» когда-нибудь закончится — а будет ли за ним лето? Сейчас только ленивый не предрекает новую «зиму», забыв и законы природы, и классику психологии. Но когда все кричат «ждем кризис», он действительно приходит. А что случается, если посреди весны все надевают шубы?.. Кто-то сказал, что в самой «метеорологии» оттепели заложена неизбежность ее гибели. Мол, недолго покапризничает и уйдет. Однако, описывая те времена, Е. Евтушенко свидетельствует: «Оттепель потом много раз то размораживали, иногда на очень короткое время, то снова швыряли в морозилку, как было и при самом Хрущеве, и после него. Вспомните сооружение Берлинской стены в 1961-м, знаменитую фотографию гэдээровского солдата, который, сбрасывая с плеча ненавистный ему автомат, перепрыгивает в последний момент через натягиваемую колючую проволоку. А ведь это было в тот же год, когда Гагарин прорвался в космос и весь мир аплодировал ему! Мы сами разрушали восхищение нами…» Что это, как не признак межсезонья? Шарахания из стороны в сторону, «бросание в морозилку» того, что уже оттаяло, и снова — выход в тепло. То есть, как бы короток ни был переходный период, просто забыть, проигнорировать его нельзя. И в конечном счете именно он приносит новое качество, отбирая в борьбе «сезонных» стихий самых живучих и плодовитых. Надеяться хотя бы на такой результат (а может, и гораздо больший) нам, нынешним, позволяет даже опыт хрущевской «оттепели». Она свое новое качество все-таки «зафиксировала». Дожившие до нее советские полководцы и конструкторы отнюдь не канули в Лету и именно в 50-е вышли из тени на свет (кто из долгого забвения, а кто и прямо из лагерей). Но это они, обученные еще в императорских ли-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПРАВОФЛАНГОВАЯ.

цеях, были полны идей, добивались своего и создали принципиально новую технику, до сих пор находящуюся на вооружении. Это они сделали из космонавтов новых «небожителей». А их современники (да и просто друзья), гонимые за принадлежность к «дворянской культуре», успели издать запретное, в одночасье став идолами для молодых «поэтов-эстрадников», для нового, эстетствующего, кино и первого советского телевидения. Физики-лирики заполонили тогда экран, бардовские песни потеснили классику, а обретшие человеческие лица фильмы про войну стали брать главные призы на буржуазных фестивалях. Выходит, «оттепель» послужила не только выходу талантов, но и «связи времен»? Ну и что, скажете вы, любой переход несет в себе сразу два состояния — новое и старое! Разумеется. Однако главная интрига здесь в другом: какое из качеств победит? Если опять старое — к таким переменам не были готовы ни сами модернизаторы, ни все общество. Но если новое успело стать хотя бы малой частью общественной культуры, если заявило о себе — настоящие реформы уже неизбежны. Их отложенный характер ничего не значит, ибо общественная «температура» успела подняться выше ноля, и изменения начались. Да, половинчатость реформ — характерный признак любой «оттепели». И, вопреки расхожей версии, Хрущев поплатился отставкой вовсе не за излишний либерализм. Он сам — фигура переходная, поэтому стал жертвой собственной непоследовательности. И это не он принес стране «оттепель», а, наоборот, был «выдвинут» ею из-за слишком долгого ожидания перемен. Похожее позже случилось и с Горбачевым, чья «гласность» лишь невольно дала толчок невиданному доселе разбору политических ошибок. Правда, есть между этими двумя фигурами и серьезное различие. В далеком 45-м люди, вернувшиеся с войны героями, сразу погрузились в то же, откуда уходили. Но, принеся на своих плечах свободу всему миру, они желали получить хоть один ее глоток у себя на Родине. Хотя бы

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

видимость свободы… И, надо сказать, получили ровно это — не больше и не меньше. Искусство «оттепели» дало им такую иллюзию и заменило реальность, хотя понимали это только они, но не их дети. Зато последние ясно увидели другое. Обучаясь на «подправленных» учебниках, они замечали в них и остающиеся недомолвки, и явные противоречия. Но белые пятна истории для них по умолчанию становились черными, заставляя думать. Сравнивать слова и реальность не мешали ни пресловутый марксистско-ленинский метод, ни околопартийная «барабанная дробь». Значит, «оттепель» успела оставить свои пометки на полях. Значит, конфликт между открывшимся богатством национальной культуры и примитивно подаваемой идеологией бил в глаз… Революционеры начала 90-х — это дети людей из «оттепели». Никаких других потеплений за сорок лет не было. Какие бы кризисы советской экономики, какие бы внутрипартийные распри ни ускорили крах той системы — это был выход энергии образованного поколения. Хорошо образованного. Ему не нужно было бояться репрессированных родственников, прятать свой интеллект от педагогов и искать большинство из прижизненных классиков в «самиздате». Многие из этих классиков были еще живы и продолжали работать в стране. Пусть печатали не все и не всех, сам уровень выходцев из той «эстетской» культуры, само их происхождение, блестящее образование и либертианские повадки (не говоря уже о масштабе личности) сильно подняли планку культуры советской. А «по пути» привили новому поколению не только художественный вкус, но и привычку думать… Мы, сегодняшние, тоже родом из той «оттепели». И те, кто родился в памятное «оттаявшее» десятилетие, и даже наши дети. Они выросли в 90-е, чем-то похожие на 60-е. Однако их собственные, пока еще малые, детки должны бы уже получить в наследство настоящую новую весну — вряд ли они заслужили новое глобальное «похолодание». И вряд ли наши внутренние — вновь стилевые — нововведе-

ния заменят им современную (во всех смыслах) жизнь… Конечно, свою дорогу они выберут сами, и сами же проложат коммуникации для общения с такими, как они. Но мы вправе предложить им воспользоваться нашим опытом — если угодно, традиционной культурой в ее широком смысле. Вопрос лишь в том, смогут ли они ею воспользоваться и захотят ли? То, что сейчас происходит на международной арене, зримо свидетельствует: глобальной культуры (как собственно культуры) никогда не будет, а способы коммуникации не заменят реальных коммуникаций между людьми. Новые технологии лучше приспособлены разобщать, а не соединять народы. Ложь и контрпропаганда все больше становятся их характерной чертой. Однако для поиска утерянного взаимопонимания ни информационный шум, ни сетевой треп непригодны. Приращения знания там вовсе нет, «защиты от дурака» тоже, но «воюют» в Сети как раз такие. И чем сильнее их противостояние — тем агрессивней речь и примитивней аргументы. Тем страшнее последствия… Видимо, это мы забыли рассказать, что истину надо искать не в бессмысленном споре, а там, где она только и может находиться, — в культуре. Теперь для поиска общего языка и восстановления нормальных человеческих коммуникаций вновь потребуются годы, если не десятилетия. Ведь здесь нужны глубина знаний и этика общения. Нужны настоящие ценности, а не подделки. Не виртуальные, а реальные «смыслы». А значит, новому поколению их тоже придется искать. И, как нашему когда-то, — опять в «прохладные» времена. Переживаете за них? Я тоже… Но ведь вы уже знаете, что вера в перемены дана человеку от природы! Что записана ему в «дано», как восход и закат, как встреча Нового года и проводы лета, как осенние заморозки и несезонный скачок тепла. Пусть оттепель — всего лишь аномалия, но рано или поздно за ней наступает нормальная весна. Поэтому, что бы ни происходило сейчас за окном — в это просто нужно верить…

112

иллюстрация: Галина Андреева

ВЕРА До чего ты наивна, вера, — Как душа моя, недалекая… Как ребенок, не знаешь меры. И такая же — ясноокая. До чего нелогична, вера! В милосердии к дальним — близкая, Но к своим — ты строга безмерно. И жестокая, и великая… До чего безотчетна, вера! Все уроки тебе напрасны. Лишь крепчаешь от жизни скверной. Знать, сильнее, когда несчастна! Отчего же слепа ты, вера? Разве всем доверяться сладко?.. Для того чтоб казаться серой, Больно умная ты, однако…

113

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ОТЛИЧНИК.

риа-новости

Режиссер Владимир Хотиненко в своей колонке, сравнивая себя с писателем Николаем Гоголем, отвечает заодно и на все существующие вопросы и, главное, на вопрос о том, почему его перед крещением в 1980 году так мучили бесы.

текст: владимир хотиненко

«И вот тут на меня что-то сошло» ОДНАЖДЫ меня спросили: может ли излишняя религиозность помешать художнику, как это случилось, например, с Гоголем? И я понял, что если отвечать на этот вопрос по существу, то заодно можно ответить вообще на все существующие вопросы. Но если короче, то общей схемы тут нет. Ведь шедевр может быть и молитвой художника, как, например, «Троица» Рублева. Или великая духовная музыка. А с Гоголем вообще отдельная история. Кстати, не такая уж трагическая, как многим кажется. Ведь мы почему-то думаем, что если он писатель, так только в этом и весь смысл его жизни. А может быть, он другие какие-то открытия совершил. Такие, что с тех высот ему уже это писательство показалось чем-то таким, не очень и нужным. И что ж такого? Ну, написал он свое. И все! Ушел куда-то совсем в другое, более таинственное

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

и высокое. Этого же мы не знаем. Так что если и я, например, до этого дойду — слава Богу! Пока, правда, предпосылок к этому не замечаю. Но кто знает, что дальше будет? Я не знаю. Но то, что точно дает художнику вера, так это столь необходимое ему ощущение чуда жизни. Волшебства жизни. Этому созвучно одно из моих любимых выражений: «Человек — это трагическая попытка природы познать самое себя». Для меня мир окружающий — это некое чудо, данное нам. Оно до конца непознаваемо рациональными способами. Его нужно буквально воспринимать как чудо, и все. Ведь мы знаем очень много больших ученых, которые были воцерковлены. Казалось бы, они, как ученые, все знали, но тем не менее понимали, что есть за их рациональным познанием еще что-то. Меня мистическое отношение к жизни не покидает. А проявления чудесного бывают самыми разными. В том числе

и, мягко говоря, страшноватыми. Со мной такое случалось с самого крещения. Я ведь крестился в глубоко сознательном возрасте в 1980 году. Учился тогда на Высших режиссерских курсах. В то время крещение было даже не совсем безопасным. Но я вдруг почувствовал, что иначе просто пропаду. Образ жизни в то время вел такой, достаточно вольный. Не как Мария Египетская, конечно, но все-таки. И вот тут на меня что-то сошло. Я почувствовал, что мне это необходимо — и все. У меня не было аргументов, меня никто не агитировал. И, слава Богу, работала у нас на курсах женщина, царствие ей небесное, потом монахиней стала Елизаветой, молюсь за нее. Она познакомила меня со священником в храме Знамения Божией матери на Рижской — и я там крестился. Но когда собрался креститься, меня реально предупредили, что со мной будут странные вещи происходить. Я подумал:

114

getty images/fotobank

да ладно. Все-таки при внешней эмоциональности я был и достаточно рационален. Но тут такое началось! Меня буквально бесы искушали. Не как-то там — чтобы я поступки какие-то совершал. А буквально — спать не мог, бесы мучили. Вплоть до самого крещения. Я включал свет везде, потому что чувствовал приближение некой силы. Меня как будто охватывал паралич. Даже страха особого не было. Просто невозможно было хотя бы пошевельнуться. Причем я понимал, что я не сплю, потому что включал свет. И вдруг однажды я краем глаза даже увидел нечто одетое в черное, появившееся в двери. Мне советовали, что в таких случаях надо совершить Иисусову молитву, перекреститься — и должно оставить. Потом уже я читал, что защищает еще молитва «Да воскреснет Бог…». Но у меня еще тогда опыта духовной жизни не было. И более того, я почувствовал, что не могу перекреститься. Вот стоит это

115

существо. А я даже руку поднять не могу. Но кое-как, превозмогая себя, просто одним пальцем я наконец совершаю крестное знамение. И тут он начинает раскачиваться, вот как игрушка ванька-встанька. А дело происходит на десятом этаже. И я вдруг понимаю, что он весит невероятно много. Что у него просто чудовищный вес. И если он упадет, то проломит все этажи и долетит до основания дома. Вот такое у меня было физическое ощущение его веса. Но дальше он покачался, а у меня рука освободилась, и я чуть не в отчаянии уже кричать стал: «Господи, Иисусе Христе…» И тут неожиданно он поднялся над полом и улетел в форточку. То есть вдруг стал совсем невесомым. Потом много чего еще происходило. Я ведь не сразу воцерковился. Хотя после крещения ходил причащаться два раза в год. Но это было немножко другое. Сейчас я все-таки на другой стадии нахожусь, слава Тебе, Господи!

Я ведь иду медленно. И какие-то открытия время от времени совершаю. Меняюсь. Самым очевидным поворотом оказались для меня, пожалуй, съемки картины «Паломничество в Вечный город» для «Православной энциклопедии». Вот там, в Риме, можно было говорить о каком-то скачке. Я тогда апостола Павла открыл для себя, других святых — просто как живых людей. Не канонических, а сегодня существующих. И все связанное с ними, с евангельскими событиями вдруг приблизилось, стало очевидным. А чудеса — они тоже продолжали происходить. Правда, уже другого порядка. У меня достаточно много чудесных поворотов в жизни, которые никак рационально не объяснишь. Например, встреча с женой моей — это чудо необыкновенное. Понятно, что каждый раз, когда люди встречаются, — это чудо. Но у меня очень конкретная ситуация была, когда человек меня по определению терпеть не мог, вообще — на дух, а нас сводит и сводит судьба, и я этому никак не содействую. А ведь она абсолютно терпеть меня не могла. Я раздражал ее, не нравилась ей моя наглость, еще чего-то. Или та же встреча с Никитой Михалковым. Чудесная абсолютно. Я был в армии. И совершенно не хотел идти на это мероприятие — так называемую встречу со зрителями по линии общества «Знание». Тогда чуть ли не обязаны были люди ездить. Меня мой товарищ Саша Кротов силой притащил на эту встречу. А вышло так, что она всю мою судьбу изменила. И еще, и еще… Таких вот вещей в моей жизни достаточно. Я уж не говорю о том, что явленных чудес много не надо. Человек ведь привыкает ко всему. И дальше будет все больше и больше чудес требовать. Давайте еще какое-нибудь чудо, это вроде неубедительное. А их на самом деле у каждого хватает. Чудо — уже наше появление на свете. Может быть, самое главное.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

БИБЛИОТЕКАРЬ.

итар-тасс

Руководитель «Православной энциклопедии» Сергей Кравец мучается тем, почему так тяжело складывается проект строительства двухсот храмов, мест тихих и неопасных, и прозревает: значит, это задевает людей, и поэтому — так важно, и обязательно надо строить.

текст: сергей кравец рисунок: павел пахомов

Уже не люди БЫЛ у меня такой случай, когда человек, стоявший в очереди за мной на помазание в храме, на полном серьезе спросил: «У меня шея болит, а он лоб мажет. Может, попросить, чтобы шею помазал?» Кстати, это примерно то, что в нашем фильме «Орда» очень точно показал Юрий Арабов, вложив в уста хана Джанибека слова о том, что должен же быть от Бога хоть какой-то практический толк — прямо сегодня. Человеку очень близко вот такое отношение к Богу. Я помню описание войн между улицами средневековой Италии из-за того, чья Богоматерь более эффективна. Как тогда, так и сейчас людям нелегко представить себе, что Богоматерь — одна, а молишься ты не Казанской или Владимирской иконе, ты молишься Богоматери. Такой утилитарный подход вообще-то не имеет отношения к Христу. Как будто это не Тот, кто спасает тебя и готовит для жизни будущего века, укрепляет

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

твою душу, а тот, кто должен тебе что-то материальное дать, устроить твои квартирные дела, помочь с работой и наладить отношения с мужем. Что же касается антицерковных настроений, то их масштаб не стоит преувеличивать, в процентном отношении к сообществу верующих картина мало меняется в веках. И антицерковные настроения тоже бывают разные. Есть абсолютно атеистические. А есть богоборческие. Это разные вещи. Если ты богоборец, то очевидно, что идея Бога в тебе присутствует. Бесы тоже веруют, потому что знают, что Бог есть. Так вот во многом атаки на Церковь — это проявление огромного интереса к ней. Ведь чего проще было бы просто игнорировать Церковь? Тебе же ее не навязывают. Не ходи. По телевизору церковных программ практически нет, во всяком случае в прайм-тайм. Никто не заставляет — но интерес острый. И это потому, что

востребованность религии становится все более очевидной. Она, может быть, еще не осознанна, но очевидна. И человек чувствует это. И реагирует в той или иной форме. Взять те же самые споры о строительстве двухсот храмов. Ну разве не парадокс? У вас строят клубы, рестораны, магазины с продажей алкоголя, по этому поводу даже не проводятся слушания, и это не вызывает такой реакции! А вот собираются построить храм, куда будут ходить какие-то люди, и это будет тихое место, совершенно не препятствующее вашей безопасности. И это не то место, которое будет привлекать шпану со всего района. Но тем не менее вы идете и протестуете. Почему? Значит, это вас задевает. А раз так задевает, вы должны понять почему. То есть на подсознательном уровне вы признаете значимость этого. Мне покойный патриарх Алексий рассказал такую историю.

116

Когда он был священником, к нему пришли мама и бабушка одного ребенка и попросили его окрестить. Он окрестил. На следующий день приходит отец. Очевидно, человек, связанный либо с комсомолом, либо с партией. И начинает ругаться. Я, говорит, в Бога не верю, Бога нет. Так что раскрестите моего ребенка. Будущий патриарх говорит: это невозможно — ребенок, единожды крещенный, не может быть раскрещен, к тому же если вы не верите в Бога, то какая вам разница — крещен ребенок или нет? Знаете, объясняет тот, я не верю, но чувствую, что надо раскрестить. И это очень характерно. Не веришь — игнорируй. Нет, вам нужно раскрестить! Значит, важность этого где-то в глубине души осознается, хотя пока и не формулируется. А если сформулировать, получится, что мы переходим в эпоху религиозного сознания. Ведь что произошло? Где-то с конца ХVIII — начала ХIХ века мир находился на такой ступени развития, которая может быть выражена знаменитой фразой «в гипотезе Бога я не нуждаюсь». Дальше жизнь развивалась. Человек открывал для себя все

117

новые знания. Знания порождали новые технологии. Новые технологии изменяли жизнь. Мы это просто в одном поколении увидели. Жили в индустриальном обществе, перешли в постиндустриальное, и наша жизнь принципиально изменилась. Возможность летать, связываться по сотовому телефону, Интернету, многое другое… И вдруг на этом новом этапе человеческого развития идея Бога становится очень востребованной. Не вдруг, разумеется, но сегодня можно это зафиксировать. Ведь мы достигли почти предела материального комфорта в жизни. Конечно, это касается еще далеко не всех. И, собственно, задача цивилизации — сделать эту комфортность доступной для все большего числа людей. Однако сам предел очевиден, реален. И это одновременно предел, за которым человек на этом пути перестанет быть человеком. Все, что будет дальше, может привести к изменению человека — такого, каким он был создан. К замене его тела или частей тела чем-то другим. К каким-то способам передвижения, которые будут разрушать тело, а потом его воссоздавать. К иным

возможностям потребления. Это пока из области научной фантастики, но мы понимаем, что, в общем, для человека как для некой биологической цельности уровень комфортности достиг почти пределов. Все дальнейшее связано с принципиальными изменениями самого потребителя этого комфорта. И в этом отношении наша цивилизация свою сверхзадачу выполнила. Значит, остается что? Главными становятся вопросы мироздания. Отсюда, например, и такой интерес к Большому взрыву. Почему вот именно сегодня вопрос о создании Вселенной так будоражит умы? Да потому, что мы перешли в другую эпоху, когда очень важными становятся такие вещи. И это отражается на всех уровнях, в том числе и на уровне массового сознания. Ведь главными героями массовой культуры сейчас становятся кто? Аватары, робокопы, мутанты, терминаторы… Уже не люди. Даже герои ковбойских фильмов, созданных на излете индустриального периода, — это были все-таки люди, обладавшие смелостью, ловкостью, но не сверхъестественными способностями. А сейчас герои другие — с нечеловеческими возможностями. И такой всплеск интереса к фэнтези, к разному волшебству именно потому, что мы подошли к этому рубежу. А дальше выхода-то два. Или связь с Богом — и понимание своего предназначения. Или выход в представление о том, что ты — некий этап. Что потом будут какие-то монстры или мутанты. Наша цивилизация без Бога может развиваться, только изменив человека, заменив его кем-то другим. А вот сохранить человека, спасти его может только цивилизация с религиозным воззрением.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕРВОЖАТАЯ.

итар-тасс

Актриса Мария Голубкина признается, что не ищет смысла жизни, потому что верующему человеку и так понятно, в чем смысл. А у неверующего нет ответов, поэтому это объяснить невозможно. Это как сортировать помидоры по телефону.

текст: мария голубкина

Бездоказательность ВЕРУЮЩЕМУ ЧЕЛОВЕКУ, конечно, жить легче. Знаете, как сказал наместник Троице-Сергиевой лавры Феогност, когда люди стали задавать ему вопросы о самом главном? Он повернулся и сказал: «Вот видите, у неверующих нет ответов, а у верующих нет вопросов». Любой рефлексирующий человек все равно будет в себе копаться, но на самом деле все понятно: я родился для смерти, чтобы жить вечно. Верующему человеку, наверно, надо просто за всю жизнь хорошо подготовиться к концу мирному и непостыдному. А все остальное — так, само по себе. Вопрос смысла жизни — один из первых, который я задала маме, когда научилась говорить. Зачем мы живем, почему меня зовут Мария, в чем смысл? Мама не ответила мне ничего внятного. Тогда мы жили в Советском Союзе, и смысл заключался в том, чтобы строить светлое будущее, идеальную страну,

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

и это и было наше счастье — принять участие в общем деле, быть полезным, перевести бабушку через дорогу, помогать людям. И это очень хороший смысл, кстати. Мать Тереза была человеком неверующим, вы будете смеяться. За точность цитаты не ручаюсь, но незадолго до смерти она сказала: «Как жаль, что я в Бога не верю, а так все остальное прекрасно». Покрестилась я в 23 года, долго думала, пыталась понять смысл. Мы чувствуем благоухание, но мы не видим сам цветок. Так было и у меня в 23 года. Ведь советские люди об этом не говорили, это было не принято, они верили только в свою страну. Они ее ругали постоянно, но при этом верили, что везде еще хуже и страшнее, чем здесь. Они верили, что их защищают от мира, они не нуждались в вере в Бога. Они были благополучны. Благополучному человеку, у которого все хорошо, не надо даже и задумываться. За советского

человека все просчитывали с детства, некому было особо завидовать, потому что все были одинаковыми. У кого было лучше и больше, тех сажали в тюрьму, потому что они наверняка были воры и торгаши. Было руководство, и это понятно: иерархия, субординация в танковых войсках. Все знали: вот тебе поликлиника, вот тебе школа, комсомол, потом институт, партия, будешь получать 130 рублей, потом будет пенсия, будешь сидеть дома и смотреть программу «Время». О смерти и смысле жизни, естественно, никто не думал. А люди-то смертные, поэтому страшно. Пока себя человек хорошо чувствует, он о смерти редко задумывается. Хотя и в моменты радости люди обращаются к Богу, желая сохранить свое счастье. По-разному люди приходят к Богу, точнее, Бог к людям. Это не человек выбирает Бога, а Бог выбирает человека. Смысл жизни я не ищу: верующему

118

человеку и так понятно, в чем смысл. А у неверующего нет ответов, поэтому это объяснить невозможно. Это как сортировать помидоры по телефону. У каждого своя вера: кто-то верит в то, что если заработает капитал, то это даст ему возможность спокойно себя чувствовать. Кто-то верит в то, что если он станет суперзвездой, то это даст ему возможность быть не таким, как другие люди, то есть это его защитит. Я не понимаю, когда говорят о вере в любовь, доброту, красоту. Что это значит? Зачем в это верить? Есть красота, есть любовь где-то, бывает и добро, которое относительно. Это как причинить добро и нанести пользу: не всегда то, что вам кажется добром, им является на самом деле. С любовью вообще отдельная история: в греческом языке любовь имеет семь определений. Есть агапэ — это любовь высшего порядка, любовь к Богу, жертвенная любовь, есть любовь-эрос, любовь-мания, есть филия — дружеская любовь, есть сторге, прагма. Они все хорошие, они легко сочетаются. В них не надо верить, они просто есть, и все, как данность. Когда женщины говорят «я верю в любовь», это выглядит как минимум глупо. Моя подруга Наташа называет их «девушкадельфин». Когда молодая девушка говорит: «Только никогда-никогда-никогда не говорите ничего плохого про дельфинов, потому что я люблю дельфинов, они хорошие и добрые». Она верит в любовь и думает, что если она увидит живого дельфина, то поймет, что он-то ее как раз и любит, наконец-то. Словом «любовь» мы называем в русском языке все что угодно. Я люблю осетрину, люблю бабушку, собачку, солнышко и мороз, а оказывается, есть любовь между любви — целых семь штук, и они никак не касаются ни селедки, ни катания на горных лыжах. А мы этим словом обозначаем все. Люди все верят. Атеизм — это ведь тоже вера. Люди верят, что Бога нет. Тут некоторые могут спорить, но не надо путать религию и веру. Религия — это поклонение, а поклоняться можно

119

и без веры. Меня как-то давно спросил батюшка: — Ты веришь? — Что-то есть, — ответила я. — Что ты сказала? То есть ты — кто-то, но ты считаешь, что есть что-то? То есть ты можешь сказать Богу, личности, что Он что-то, а ты вроде как кто-то? Есть люди, которые верят в кого-то, а есть — которые верят во что-то. Жить подозрительным сложно, но доверять людям, как тебе доверяет маленький щенок или ребенок, я тоже не могу, потому что у меня есть некоторый опыт общения с людьми. Конечно, я не подозреваю никого заранее, но мне достаточно внимательно посмотреть на человека, чтобы кое-что про него понять. И если я вижу что-то, то я не буду себя переубеждать, я просто отойду в сторону. Я верю, что после смерти нас кто-то ждет. Если говорить о наказании, то, как подсказывает логика без всякой веры, если ребенку говорят, что самовар горячий, а он идет проверить и обжигает руки, то его уже не надо наказывать, он и так уже все понял. Другой вопрос, что самовар не всегда горячий. Ну кто тебя наказал? Не переходи дорогу в неположенном месте — если тебя сбила машина, не говори: «За что мне это?» За то. Бог — это не мораль. Мораль и нравственность никакого отношения к Богу не имеют. В одном племени считается хорошим поступком, если мы ограбим соседей. Мы у них корову украдем, и это хорошо. А вот если они у нас корову украдут, это плохо. Мораль такова: когда мы воруем, это хорошо, а когда нас грабят, это плохо. Психика человека так устроена, что он всегда верит в хорошее. Другой вопрос, что веры могут быть разные. Вера для меня не требует доказательств. Я же не Иммануил Кант. Как вера может требовать доказательств, если ты веришь? Доказывать надо тому, кто не верит. У Луначарского был диспут с Иларионом Троицким: Луначарский говорил о том, что человек произошел от обезьяны,

а Иларион Троицкий доказывал, что человека создал Господь. Диспут затянулся, и, чтобы его прекратить, Иларион сказал: «Давайте так: вы произошли от обезьяны, а меня создал Бог». Все, какие могут быть доказательства? Пойдемте пить чай. Стоит ли ходить в церковь за ответами на вопросы, каждый решает сам. Однажды я спросила у батюшки, что мне делать. «Не делайте того, чего не понимаете», — был ответ. А вокруг меня тогда много всего происходило. Я поняла, что ничего не понимаю, и стала разбираться. Для меня это был хороший совет. У нас очень много проблем от нашей дремучести и от того, что люди не хотят читать и узнавать. Приведу пример от Алексея Ильича Осипова. Какой иконе надо молиться от пьянства? «Неупиваемая чаша». А почему? Слышу звон, да не знаю, где он. Называется «Неупиваемая чаша милости Божьей». Если на иконе изображена чаша, то это потир для причастия, а не чаша для опохмелки. Осипов говорит: «Как же так? Там есть Господь, к которому мы обращаемся. Тогда почему от пьянства надо именно этой иконе молиться? Ведь Богородица одна, ты Богородице молишься или иконе с рисунком?» Веру в себя мы, конечно, теряем периодически, по нескольку раз в день. Но обстоятельства жизни таковы, что я не могу себе этого позволить. Если я потеряю веру в себя в эфире, то наступит тишина в прямом эфире радио. И что же я буду делать, когда на меня смотрит тысяча человек в театре, а я потеряла веру в себя и текст не могу сказать? Делаешь, и все. Не надо думать о том, сможешь или не сможешь. Если будешь так думать, никогда ничего не сделаешь. Делай, и получится. В кого же я верю? Я верю в Господа нашего Иисуса Христа. Я верю, что Он родился, был распят при Понтии Пилате и воскрес. Часто говорят о том, а что бы я спросил при встрече с Богом. Я бы не осмелилась даже смотреть на Него.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕРВОЖАТЫЙ.

orlova

Расщепление водки, ночные галлюцинации и вопрос веры — писатель Виктор Ерофеев в художественной форме осмысливает главную тему этого номера «РП».

текст: виктор ерофеев

За русскую душу! ЗА ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ мы постепенно узнали, где раки зимуют. Это было медленное знание, потому что мы никак не могли уяснить, что мы и есть те самые раки, которых в очередной раз отправили зимовать. Да, мы — раки. Мы были раками и будем раками, нам кажется, что мы в броне, мы вооружены клешнями и очень опасны, но нас так легко раздавить сапогом, купить на рынке, побросать в кипящую воду с лавровым листом. В этот исторический раз мы кипим на медленном огне годы, годы, целую дюжину лет и дохнем от холода так же медленно-медленно. В этот исторический раз нам кажется, оказавшись в огненной кастрюле, что такого не может быть, хотя кастрюля с самого начала стояла на огне и обещала нас сварить. Но, теряя сознание, мы напоследок питаемся ласковыми картинами, нам снятся торжествующие сны.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Я сижу в шумном зале, в центре Франкфурта, я, чуткий писательский рак, я, раковая шейка новой словесности; это тогда, когда мы только что попали в кастрюлю. И две сотни иностранных журналистов и выживший из ума Зиновьев, с его высотами, толкуют мне, что вы уже в кастрюле, что все дело в сроках и почему вы этого не понимаете! А я развожу руками, показывая тем самым, что если я с вами, то какая же это кастрюля, и я прошу отделять тех, кто пишет, от тех, кто взрывает. Я даже готов купить Зиновьеву билет в Москву, чтобы он насладился свободами, а рядом сидит вполне либеральный наш крупный чиновник, мой приятель, и всячески меня одобряет. Назовем этого чиновника Васей. Речь идет о том, чтобы почетным гостем мировой книжной ярмарки стала Россия и чтобы эти злобные журналисты, клинические русофобы, с этим не только смирились, но от этого даже

возрадовались. Но журналисты коварно спрашивают, почему на ярмарку не едет Анна Политковская, тогда еще не убитая, и Вася, по левую руку от меня, говорит, что какая же она, господа, писательница, она — автор репортажной брошюры. Вообще-то все эти лающие русофобы на самом деле оказываются страстными почитателями чеховых и кандинских, кандинских и шостаковичей, шостаковичей и пастернаков. Достаточно их увести от политики и накормить разговором о смыслах жизни, и они — уже наши. И они стали наши, наши с Васей, несмотря на Кавказ и Политковскую. Ворота ярмарки распахнулись, приехала стопудовая писательская делегация: приехали наши умершие шестидесятники, приехали архаисты и новаторы, дураки, шовинисты и западники, монархисты, детские писатели. Наш триколор растиражировался и развевался в воздухе немецкой бархатной осени.

120

...Мы были раками и будем раками, нам кажется, что мы в броне, мы вооружены клешнями и очень опасны, но нас так легко раздавить сапогом, купить на рынке, побросать в кипящую воду с лавровым листом...

121

getty images/fotobank

Поскольку немцы в меня верили больше, чем в Васю, поскольку я был почитаем и переводим, поскольку я дружил с генеральным директором и целовался с переводчицами, я верил, что я командую парадом, хотя косматый, небритый, неформальный Вася, думавший в том шизофреническом времени, как мы, а живший, как они, потихоньку командовал мной, и я не сопротивлялся. Шла кавказская война, гоняли олигархов и до расстрела Политковской в лифте оставалось всего чуть-чуть, но я верил, что такие, как уверенный в себе Вася, сильнее прочих дураков. Мы дружили. По франкфуртским ночам сливки общества собирались в салоне роскошного

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ПИОНЕРВОЖАТЫЙ.

отеля, это был Олимп, где решались судьбы мировой литературы. Это был Олимп министров, крупнейших издателей, нобелевских лауреатов, прочих писателей с мировым именем. В основном в этом салоне люди пили и говорили о пустяках. Было важно не слово, а само общение. Здесь много пили, мешали шампанское и водку до беспамятства. Мы с Васей тоже пили и небрежно, посмеиваясь, перебрасывали друг другу земной шарик литературы. Где-то в четыре утра Вася опомнился и сказал, что у него в восемь деловой завтрак с министром культуры Франции. Вася умело, не шатаясь, улыбаясь по сторонам, поднялся в свой номер. Мы договорились поужинать вместе. Целый день я не видел Васю и по телефону он звучал как-то странно, но ужин подтвердил. Мы встретились в ресторане. Он очень странно смотрел на меня и как будто боялся меня. У него было бело-голубое лицо, красивое, но какое-то запроки-

— Это касается тебя, — сказал он. Я бессмысленно кивнул. — Понимаешь, — сказал Вася, — я не люблю будильник. Это какое-то тоталитарное издевательство над человеком. Он звонит — ты должен вставать! Вместо будильника я просыпаюсь под телевизор. Я лег спать в пять. Телевизору приказал включиться в семь десять. Какую программу? CNN. Я заказал себе CNN. Он помолчал, волнуясь. — Это вопрос веры, — снова повторил Вася, хватаясь за голову. Что мог такое сказать CNN? — Вася! Что случилось? — не выдержал я, держа в воздухе на вилке кусок ягненка. — Переворот в Кремле? Вася улыбнулся несвежей улыбкой. — Хуже, — твердо сказал он. — Телевизор включился в семь десять. Я заворочался и приоткрыл один глаз. На экране на канале CNN я увидел… — Он дико посмотрел на меня. — Я увидел тебя! Это

...На экране на канале CNN я увидел… — Он дико посмотрел на меня. — Я увидел тебя! Это было настоящее безумие. Я понял, что я сошел с ума, что это белая горячка, нет, хуже — смерть моя! Я увидел тебя! — прокричал он с ненавистью. — Ты был на CNN во весь экран и держал в руках полную рюмку водки. Мне казалось, что ты смотришь на меня. Ты поднял эту рюмку водки и сказал по-английски вот так: «Когда я пью водку, я пью свою русскую душу, свою Russian soul!»... нутое. Мы поговорили за закуской о ерунде, выпили, нам стало повеселее. Но его все равно что-то мучило, он поднимал на меня глаза, хотел что-то сказать, но не получалось. Я терялся в догадках. — Это дело веры, — наконец сказал он, выпив очередной бокал красного вина. — Дело веры. Я молчал. — Нельзя так много пить, — сказал он себе под нос. Я поддержал эту идею. — Ты знаешь, что со мной произошло? И он рассказал о том, что случилось с ним ранним утром.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

было настоящее безумие. Я понял, что я сошел с ума, что это белая горячка, нет, хуже — смерть моя! Я увидел тебя! — прокричал он с ненавистью. — Ты был на CNN во весь экран и держал в руках полную рюмку водки. Мне казалось, что ты смотришь на меня. Ты поднял эту рюмку водки и сказал по-английски вот так: «Когда я пью водку, я пью свою русскую душу, свою Russian soul!» Я схватился за пульт, щелкнул, выключил телевизор. Я, конечно, перепил, но чтобы увидеть тебя на CNN в семь утра!.. — Вася демонстративно отодвинул бокал красного вина. — Все! Я завязываю!

— Вася, — сказал я миролюбиво, как доктор. — Успокойся! Он резко вскинул плечи. — Меня поразила подробность галлюцинации. Ты сидел на высокой табуретке бара, а за тобой было видно море. Понимаешь, море! Это галлюцинация! — Успокойся… Я был на CNN. — Что-о-о-о??? — Да. — Как? — Очень просто. Он потребовал объяснений. Он верил и не верил. Вася метался. — Год назад, — сказал я, — я написал для журнала New Yorker длинное эссе под названием «Расщепление водки». По некоторым данным, русской водке исполнилось 500 лет. Я написал… — Ну а море за твоей спиной? Это что? — Я написал о русской водке, о том, как она стала соучастницей русской истории… — Ну и что? — А то, — с некоторым раздражением сказал я, — что этим эссе заинтересовалась корреспондентка CNN в Москве. Она предложила мне отпраздновать юбилей русской водки на экране. — А море? Море? — В это время я был в Коктебеле. Они приехали ко мне… — Ты меня не успокаиваешь? — осторожно спросил Вася. — Рассказ какой-то странный. CNN — и вдруг русская водка! Не верю! — Верь мне! Он дико озирался. На нас с подозрением смотрел немец-официант. Он понял, что мы русские, и ждал битья посуды. — Вася, я был на CNN. Вася выдвинул последний аргумент: — Но почему так рано? В семь утра! — Так потому, что CNN — круглосуточная история. Здесь семь — в Нью-Йорке час ночи. — Это вопрос веры, — пробормотал Вася. Он потянулся за бокалом. — Так что, значит, выпьем? За Russian soul? Мы выпили, но корень сомнения остался в Васе до сих пор.

122

ЗВЕНЬЕВОЙ.

orlova

Постоянный автор «РП» Андрей Бильжо повествует, как это в нем — не только в писателе, художнике, но во врачепсихиатре — так загадочно уживаются психиатрический профессионализм и человеческая доверчивость.

текст: андрей бильжо

Все меньше и меньше ЛЮДЯМ я всегда верил. В этом смысле я идеальная жертва для мошенников. Стоп! Вот сейчас мошенники прочтут мой текст и устроят свой слет в местах моего обитания. Интересно, читают ли мошенники «Русский пионер»? Заодно узнаем и это. Как вообще во мне сочетаются доверчивость и знание психиатрии — загадка. Впрочем, не такая уж сложная, как может показаться. Дело в том, что психиатра в себе надо включить. А я часто забываю это делать вне работы. Да и не хочу. Вот представьте себе стоматолога, который в нерабочее время, выпивая с другом, отмечает для себя, что у собутыльника кариес правого верхнего клыка. Или целуя любимую… Опущу здесь предположительное поведение врачей других медицинских специальностей в повседневной жизни. Включите сами свое воображение. В общем, я людям верю. И ничего не могу с этой верой поделать. русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Вот несколько примеров, характеризующих меня с не очень хорошей стороны. Но я ж про веру в людей… Конец 80-х. У меня было несколько сертификатов. Забытая денежная единица. Постаревшие фарцовщики (тоже забытое слово) должны были бы в этом месте оживиться. А для тех, кто не знает или забыл, поясню: это такие бумажки, на которые можно было отовариться (именно это слово здесь подходит) в валютных магазинах «Березка». Там продавались иностранные сигареты, иностранный алкоголь и прочие иностранные вещи, которых в обычных магазинах не было. И вот представьте себе, этот «березовый» рай стал рушиться. И рушиться стремительно. Я взял пачечку своих жалких сертификатов и поехал к валютному магазину с желанием как-то их пристроить. В магазин стояла гигантская очередь. Товаров в магазине практически не осталось. А рядом крутились всякие граждане, пред-

лагавшие поменять сертификаты на рубли. В основном один к трем. И вдруг подходят ко мне двое — один слегка поддат, второй трезв — и предлагают мне поменять по курсу один к шести. Мы отходим в сторону. Тот, который трезвый, отсчитывает сумму в рублях. Все честно. Сертификаты вообще лежат у меня в кармане. Полное доверие. «Пересчитай, — говорит он, — чтобы по-честному». Я пересчитываю. Одной купюры не хватает. «Не хватает», — говорю я. «Не может быть, — говорит он и дает деньги своему поддатому приятелю: — Серега, пересчитай». Тот пересчитывает. «И правда, Толян, не хватает...» Трезвый берет деньги, добавляет недостающую банкноту и протягивает пачку рублей мне. Я кладу рубли в карман. Достаю сертификаты и отдаю им. Они их пересчитывать не стали (доверяют). Жмут мне руку и уходят. Дома выяснилось, что поменяли мне мои сертификаты на рубли по курсу один к одному. Кстати, на сертификатах так и было

124

написано, что один сертификат равен одному рублю. Так что все честно. У меня даже не было чувства досады, а было чувство гордости за мастерство и профессионализм моих менял. Начало 90-х. Сильно мрачный, я спускаюсь в подземный переход в толпе не менее мрачных сограждан. Неожиданно слева, стремительно перепрыгивая через ступеньки, меня обгоняет молодой человек, и откуда-то из него выпадает толстая пачка малознакомых мне тогда зеленых бумажек. Я что-то кричу ему вслед, одновременно наклоняюсь и поднимаю эту пачку долларов. Парень меня не слышит и скрывается за углом, а деньги в это же время хватает другой, которого я в свою очередь хватаю за руку, продолжая кричать. Задержанный мной шепчет мне на ухо: «Чего ты орешь, идиот, давай поделим деньги тихо-мирно пополам». Я его посылаю и тащу в подземный переход.

125

А там уже народ остановил растерянного, бегущего и потерявшего. На глазах у толпы я — задержанному мной: «Отдай деньги!!!» Задержанный: «Да на, на…» Возвращаю их хозяину. И оба смотрят на меня как на полного идиота. Потом, рассказывая эту историю много раз, я слушал этот диагноз, с которым частично был согласен. Но чувство гордости собой было выше. Собой я был очень доволен, хотя и не раз представлял, как бы я мог распорядиться этими деньгами. Но вера в людей… Прошло пять лет. И вот иду я в хорошем настроении по Тверской, и слева меня стремительно обгоняет молодой человек, и из него откуда-то выпадает пачка уже хорошо знакомых мне зеленых бумажек. Я ему чтото кричу вслед, наклоняюсь за пачкой, которую в это время хватает другой, которого я в свою очередь хватаю за руку. А потерявший пачку, не реагируя на крик, вскакивает

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ЗВЕНЬЕВОЙ.

в уходящий троллейбус. Я поднимаю голову и вижу, что держу за руку человеко-шкафа. Он легко освобождает свою руку от моей и тихо мне говорит: «Чего ты орешь, идиот, он же уехал. Давай деньги разделим тихо-мирно пополам. Ты же видел, как он упакован, а мне и тебе деньги нужнее». И он сует мне эту пачку долларов в карман со словами: «Я вижу, ты честный, я тебе верю! Возьми пачку себе, а мне дай, что у тебя в кошельке. Под залог. А через полчаса встретимся у памятника Маяковскому и поделим пачку». Я отдаю ему кошелек (потому что тоже ему верю), в котором лежала довольно приличная сумма денег, которую я вез… неважно куда. Это другая и грустная история. «Шкаф» исчезает в подворотне, я еще жду какое-то время для очистки совести потерявшего деньги, поражаясь тому, как похож этот случай на тот. Случай похож, да я, выходит, уже другой. Не дождавшись потерявшего деньги, я иду в сторону памятника «горлану-главарю». На душе какая-то гадость и отвращение к себе. У памятника Владимиру Владимировичу я простоял часа два. Никто не появился. Я приехал домой, достал пачку долларов и остолбенел. Наверху лежал цветной ксерокс со стодолларовой купюры. А пачка состояла из нарезанной чистой бумаги. Так вот она какая — настоящая «кукла»! «Идиот!» — сказал я себе. И потом, редко пересказывая эту историю, я не раз слышал этот диагноз. Начало 2000-х. Я купил себе машину «Волга». А так как я не имею прав, я нанял водителя. Леня — так его звали — «подавал машину» вовремя. Приезжал он на ней из далекого Тушина, где жил вместе со своей мамой и моей «Волгой» цвета морской волны. Леня всегда не то чтобы выходил, он выскакивал из машины, открывая дверь мне, членам моей семьи и всем, кого он возил вместе со мной. Мне было неудобно, я сказал ему, что делать это следует только для женщин. Леня принял это к сведению сразу. За рулем Леня сидел в рубашке и галстуке. «Вот видишь, как хорошо одевается Леня, не то что ты...» — сказала мне как-то моя мама при Лене. Я посмотрел на свои джин-

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Как вообще во мне сочетаются доверчивость и знание психиатрии — загадка. Впрочем, не такая уж сложная, как может показаться. Дело в том, что психиатра в себе надо включить. А я часто забываю это делать вне работы... сы и свитер и понял, что, действительно, все выглядит как-то смешно. «Мне кажется, Леня, что носить рубашку с галстуком каждый день при твоей работе не очень комфортно, особенно в жару…» Намек Леня понял правильно. Первая вмятина появилась на «Волге» через месяц. Я не был тогда в машине. Впрочем, как и во второй, и в третий, и в четвертый раз… Разумеется, Леня ни разу не был виноват. Мне казалось, его голубые глаза не врали. Я ему верил. Он вообще был очень трогательным. Рассказывал мне, как плакал, когда у него умер хомячок. Консультировался со мной, как ему бороться с дачным соседом-обидчиком, который срубил их с мамой березу. Я верил. Он рассказывал мне, как они с мамой мыли дома щеткой несколько картофелин, пропахших бензином. Я верил и очень его жалел. Шло время… Леня стал мужать и полнеть. В ресторане, к которому я имел некоторое отношение, он плотно ел. Точнее, его кормили даже без моей просьбы. Он сидел в окружении официанток и, уплетая котлеты, что-то им рассказывал. Они, подперев щечки, смотрели на него и очень ему верили. Это был уже другой Леня. Этот Леня не только не выходил из машины, он перестал открывать двери изнутри. Однажды «Волга» цвета морской волны сгорела у Лени под окнами. Сгорела вся. Почему она сгорела, осталось загадкой. Леня утверждал, что ее подожгли. Оставшийся корпус я отдал Лене, а Леня решил сделать машину сам: «Я ее восстановлю, Андрей Георгиевич!!!» Я ему верил.

Между тем надо было ездить. Я купил вторую «Волгу», но уже черную. Налицо был явный мой рост. Через месяц на капоте черной «Волги» появилась вмятина. «Лыжи упали в гараже у моего друга». Эта фраза, в качестве объяснения брошенная летом, мне понравилась. И я, чтобы не разрушать этот шедевр, не стал интересоваться подробностями. Спокойно произнесенный Леней абсурд очень сочетался с его пиджаком с плеча писателя Владимира Сорокина, который подарил Лене наш общий друг. К этому времени Леня уже сильно раздался. В машине он уже не поворачивал головы со стриженым, в складках затылком. Как-то раз в Шереметьеве он встретил меня на серебристом джипе. «Леня, а где моя “Волга”?» — «Отдыхает, Андрей Георгиевич. Она много работала. Пусть отдохнет…» — «А чей этот джип, Леня?» — «А… этот? Мой. Я его у друга купил. Ту, сгоревшую, “Волгу” сделал, продал и джип купил». Спустя неделю Леня уволился. Черная «Волга» встала через несколько дней. Новый водитель в ней долго ковырялся. «А что, она у вас горела, что ли?» — «А с чего вы взяли?» — «Да много, Андрей Георгиевич, обгоревших деталей. Вот смотрите…» — И он выложил их на мой стол. Так что я верю людям. Но все меньше и меньше. И все чаще и чаще я стал включать в себе психиатра. Особенно в последнее время. Догадайтесь, по какой причине, сами. Будьте здоровы и держите себя в руках.

126

ГОРНИСТ/ЭНОТЕКА.

маша королева

Регулярная горнистка — то есть ведущая алкогольной рубрики «РП» — Вита Буйвид, основываясь, как положено, на фактах своей биографии, объясняет, почему она с некоторых пор строго соблюдает Успенский пост. И почему летом не пьет. Водку.

текст: вита буйвид

Запечатала НЕСКОЛЬКО РАЗ в год я обязательно езжу в Петербург на машине. Ничего не поделаешь, жизнь на два города обязывает. Все время приходится перемещать какие-то вещи, а то собаку не с кем оставить — не в самолет же с ней. Всегда стараюсь найти попутчиков. Дело даже не в бензине. Скорее, это инстинкт самосохранения. С попутчиками ответственность появляется, пропорционально числу попутчиков, соответственно улучшается поведение на дороге, да и штрафов меньше оказывается. Конечно же, всегда хочется найти идеального рассказчика или собеседника. Спящий попутчик, подбросивший на бензин, меня не интересует. Иногда поиски попутчика затягиваются. Приходится даже отъезд переносить. Вот и тем августом так было. Теоретически многим нужно было попасть из Петербурга в Москву, но никак не складывалось. И тут мне уже срочно нужно попасть из пункта А в пункт Б, и единственным условно русский пионер №6(48). сентябрь 2014

адекватным претендентом оказался мой бывший муж. Ну, собеседник он, допустим, нормальный: это проверено, главное — не затрагивать скользкие темы. Рассказчик тоже ничего, правда, я эти истории уже слышала многократно, но мало ли, вдруг новые появились. Собак тоже любит, аллергии не наблюдалось. Пунктуальный к тому же. Ладно, говорю, подберу тебя в пять утра. Без десяти пять он уже стоял на Московском проспекте. Дивное все же качество пунктуальность. Дорога пустая, туманчик. Попутчик, правда, уснул. Ну, это и к лучшему. Что красоту болтовней губить? Правда, я так разогналась, что чуть Крестцы свои любимые не проскочила. На выезде уже почти в самовар затормозила. Крестцы — они ведь не только Федором Сологубом отмечены. Крестцы любой дальнобойщик знает. Только там под каждым кустом самовар дымит, и пирожки у местных размером примерно с кроссовок сорок пятого

размера. И они всегда съедобные. Кто же рискнет дальнобойщика травануть? После Крестцов пришлось беседовать. После такого пирожка в сон клонит, как после сытного обеда. И как-то так беседа удачно пошла, что дорога очень легкой оказалась. Вот уже и Завидово. А там своя специализация — черника и лисички. Ну как не взять? Тут у нас по старой памяти сработал семейный шаблон — стали мы обладателями целого ведерка лисичек и трехлитровой банки черники. Количество невероятное. Попутчик мой в Москву проездом, заготовками впрок я не занимаюсь — куда это все девать? Стала я на ходу обзванивать друзей-подруг, зазывать на лисички. К вечеру все подтянулись. Компания собралась веселенькая, правда, женская. Все ингредиенты для лисичек притащили. И водки, разумеется. Куда же лисички без водки? Вот стал мой муж бывший перед моими новыми подругами хвост пушить.

128

ДОМАШНЯЯ АВТОРСКАЯ КУХНЯ, БЛЮДА НА ОТКРЫТОМ ОГНЕ, УНИКАЛЬНЫЙ ИНТЕРЬЕР В СТИЛЕ АФРИКАНСКОГО САФАРИ. Мос к ва, С моленс к ий б - р, 15 +7 499 795 1486

И где-то после третьей рюмочки начал про жену свою новую рассказывать. Она, говорит, не только потомок известного итальянского композитора — за этим последовал дружный хохот и моментальная трансформация фамилии, — она еще и экстрасенс. Хохот набрал обороты. Бывший слегка обиделся. Зря смеетесь, говорит, она даже переносит съезды разных мелких партий. Хохот перешел в фазу всхлипываний. Да, говорит, еще и зарабатывает на этом прекрасно. Ой, говорю, представляю: — Наталья Джельсоминовна, мы тут съезд хотим провести семнадцатого. Что скажете? — Нет, что вы, что вы, Петр Васильевич, ни в коем случае. Лучше четырнадцатого. — Да как же четырнадцатого, выходной ведь! — Петр Васильич, вы что хотите, шашлыки на даче трескать или результат? Я профессионал, между прочим, за результат отвечаю. Все уже просто рыдали от смеха. И тут моя самая наблюдательная подруга спрашивает: «А что жена ваша, не боится ли вас к бывшей отпускать? Вон вы на нее как поглядываете». — «Нет, — говорит, — не боится. Она меня запечатала». — «Это как же?» — «Да кто ее знает, запечатала как-то». Мы хохотали так, что соседи начали стучать по трубам. И вдруг появился очень резкий и очень неприятный запах. Все переглянулись. Но нет, запах был явно не органический. Мы все обнюхали, все проверили. Он исходил от барной стойки как раз в том месте, где находился бывшенький. На всякий случай я старательно протерла не только это место, но и всю стойку. Запах то исчезал, то возвращался. И всякий раз, когда он появлялся, одна из подружек вызывала такси и уезжала домой. Осталась только Машка, самая стойкая. Водочку мы трескали допоздна.

итар-тасс

ГОРНИСТ/ЭНОТЕКА.

Маша все время жаловалась, что ей на работу. И я начала всех укладывать. В моем сознании история про запечатанного мужа приобрела вселенский масштаб. Знаете, говорю, вы оба будете спать в детской. У меня там как раз два спальных места есть. Поместитесь. Безапелляционно так заявила, выдала всем постельное белье и ушла к себе. Просыпаюсь утром. Тишина. Солнышко. Ни звука в доме. Вот, думаю, какая Маша стойкая. На работу уже ушла. А запечатанный наверняка на вокзале уже. Надо вставать, собаку выгулять. А встать не могу. Мозг вроде работает, а тело не очень как-то. Надо же было так набраться, думаю. И повода ведь никакого. Исключительно для утилизации лисичек. Вот эти привычки семейные дурацкие — все в дом, все впрок. Господи, ну зачем мне это было нужно? И тут я виноватых обнаружила. Ну, там. И стала роптать. Как три пальмы у Лермонтова. Только в менее литературной форме. Грубо так наехала. Куда, мол, смотрели, когда я водку вчера как компот пила, еще и в такую жару? А мне отвечают. Ну, не физически, конечно, но я явственно обратную связь почувствовала. От страху подскочила, засуетилась, оделась. Ой, говорю, извините, пожалуйста, нет у меня никаких претензий, я сама, конечно же, должна контролировать количество выпитого и качество, впредь

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

буду внимательнее, ой, что же мне делать, неловко так, извините, ничего личного, а может быть, мне что-нибудь сделать полезное? Вот пост сегодня начинается — вот я весь пост совсем ничего пить не буду. Хотела еще сказать, что водку больше пить не буду никогда, но вовремя вспомнила, в каком климате я живу, и плавно исправила обещание на «никогда не пить водку летом». На этой фразе связь прервалась. Хорошо, конечно, мало ли я еще чего могла наобещать с перепугу. А обещания я выполняю, даже и не такие серьезные. С тех пор я всегда соблюдаю Успенский пост, особенно по части алкоголя. И не пью водку летом. Но это еще не конец истории. На кухне я обнаружила Машу. Она спала калачиком в собачьем кресле. Ничего себе запечатанный, думаю. Приставал, видать, к Машке, мерзавец, вот она и сбежала. Нет, говорит Маша, не приставал. Но опять этот запах страшный был ночью в детской, вот я и ушла на кухню. Потом еще некоторое время, когда мы вспоминали эту историю, запах появлялся снова — как раз в том месте барной стойки, где сидел мой бывший муж. Я старательно терла стойку разными моющими средствами — бесполезно. Не знаю, как сейчас. Через пару лет я переехала в другую квартиру. Стойку, по понятным причинам, оставила.

130

БУКЕТ красивых текстов колумнисты ЭЛИТНЫХ сортов УРОЖАЙ новых смыслов журнал шестилетней ВЫДЕРЖКИ Спрашивайте журнал «Русский пионер» в «Энотеках». Вам скажут: «Продано!» А вы спрашивайте.

Специализированные «Энотеки» «Азбуки Вкуса» открыты для Вас с 10:00 до 22:00 по адресам: Кутузовский проспект, 18; Комсомольский проспект, 34; Ленинский проспект, 16. телефон +7 (495) 980 7216

ВСЕГДА ГОТОВО.

Лунный омлет, или Все тайское становится явным

getty images/fotobank

текст: николай фохт

Сермсук Каситипрадит, Бхерая Хомкосол, Манан Буньячай и даже Буньярит Вичиенпунту — вот какие словосочетания учится произносить без запинок обозреватель «РП» Николай Фохт, чтобы в награду получить тайну приготовления тайского риса. Читателю предстоит раскусить, стоила ли она (тайна) того. А

втоматические двери аэропорта разъехались в обе стороны, и я сделал шаг вперед. Густой, как деревенская сметана, воздух, горячий и жирный, замедлил, мгновенно законсервировал движения. В голове сверкнула паническая мысль: а-а-а-а! Я бросил чемодан, раскинул руки и лег на воздух Бангкока — плотный, чужой, неопасный. Нельзя было засыпать, но я закрыл глаза. Доверился целиком этому миру. И он меня не подвел. Очнулся через неделю в Шереметьеве, на Родине, где воздух прозрачен, чист и ничего не значит. Да тут, на Родине, вообще ничто ничего не значит — потому что ничего не стоит. Это было первое путешествие в Таиланд. А в Таиланде любая эфемерная субстанция, тень любая, звук и запах — очевидно материальны. На них можно положиться, забрать с собой в дом, прислонить к дверному косяку. И видишь штуковину, которую ты притащил с улицы, которую учуял, услышал явно и понял, что без нее теперь тебе не продвинуться дальше; эту невесомую, прозрачную и вечную штуковину видишь только ты. Как тень своего предка, который теперь завтракает вместе с тобой в стекляшке через дорогу; как дух лемонграса, который становится твоим путеводным запахом по великой сиамской земле; как вкус том яма, после которого все в обычной, нетайской жизни — пресно и банально. Таиланд — это сон, во всех смыслах и проявлениях. Чем хорош сон вообще: ты наконец остаешься один. Тебе являются любимые люди, как живые. Твои враги заговаривают с тобой, как ста-

133

ринные друзья. Ты пересекаешь тысячи километров за доли секунд — прогулочным шагом. Взлетаешь на две с половиной тысячи метров — просто сделав два энергичных шага и грамотно оттолкнувшись от земли. Ты смеешься, плачешь, боишься, грустишь — спишь полной жизнью. И всегда возвращаешься, просыпаешься новым, отдохнувшим. В частности, Таиланд отличается от сна тем, что там еще и кормят. Первое гастрономическое воспоминание: свиные и куриные шашлычки на обочине всякой улицы. Гордый, воротил я нос, пока не разгадал: это и есть самое вкусное. Сонные тайские бабушки выставляют свежайшую, со льда свинину, курятину. Некогда замораживать, наверное, дорого замораживать: убоинку сразу в дело. Поэтому не надо никакого маринада, никакой вынужденной аранжировки. Мясо полно настоящих, мясных вкусов. Лично я узнал настоящий вкус свинины именно в Таиланде, на улицах Бангкока. Потом уже в блистающих трущобах Патпонга, в ресторане с пип-шоу мне, русскому человеку, вскормленному дальневосточными креветками в пивном застенке «Яма», показали, кто тут настоящая креветка, кто в этой жизни истинный шримп! Вместо тазика красноватых насекомых в хитиновом покрытии на тарелке с достоинством уместились три: здорового розового цвета, полуголые, как русалки без головы. Их не надо было обильно солить, их можно сразу есть; сразу чувствовать вкус, пусть и теплого, моря; их не обязательно запивать пивом — у них свой, гордый вкус. В Таиланде, под Районгом, состоялась и моя первая осознанная, прочувствованная устрица. Огромная, дружелюбная, с острой приправой, похожей на аджику, и лимоном. Может быть, не такой вкус, как у устриц из холодного океана, но чтобы научиться на простых примерах — лучше и не надо. Я не знаю, может, придумываю, поэтизирую тайскую устрицу, но мне она кажется легче устрицы, которую можно съесть в Европе. Человеческий организм дружит с тайской устрицей, принимает ее без напряжения, позволяет, что важно, больше съесть. Тут, в Таиланде, случилось и важное суповое откровение — том ям; как хаш армянину, как борщ украинцу, как русскому сборная солянка. Легкий, но глубокий, горячий, но спасающий в жару, острый, наконец. Безрезультатно я пытался повторить том ям на московской земле. Любым способом — в ресторане, дома. В ресторане — какая-то странная диетическая жидкость с креветками и грибами. Никакого просветления после не наступает, только когнитивный диссонанс.

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ВСЕГДА ГОТОВО.

getty images/fotobank

Дома приготовить тоже почему-то не получается. Для абсолютно аутентичного том яма не хватает терпения, ингредиентов и знания чего-то важного. Технология приготовления заправки супа мне просто непонятна. Все слова и даже продукты знакомы, а непонятно. Мистика. Использовать готовую заправку — результат лучше, чем в московском ресторане. Самое похожее — разогреть готовые консервы, они есть в российских магазинах. Но это, конечно, позор, который перечеркивает весь катарсис. Вот, грубо говоря, в том ям все и уперлось. Это — поиск настоящего том яма — и была причина, по которой я оказался в посольстве Таиланда. Именно из-за том яма я выпалил первому

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

секретарю, госпоже Бхерае Хомкосол, свой главный козырь: Сермсук Каситипрадит. Сермсук Каситипрадит — это тайский журналист, автор острого расследования коррупции в бангкокском аэропорту, теперь — руководитель одного из тайских телеканалов. В начале девяностых он и его старший коллега Пайтоон Соонторн приехали в перестроечную Россию. Первые тайские журналисты на российской земле. Так мы и познакомились. А потом, через пару месяцев, я со своим коллегой нанес ответный удар. Нюанс: мы приехали в Таиланд молча, практически без предупреждения. То есть написали: мол, едем — и поехали. Несмотря на то что и Сермсук, и Пайтоон очень удивились, когда узнали, они нас первым делом накормили. В пять минут решили вопрос с гостиницей (какой-то там дракон) и повели на тайбоксинг. Бои на меня, в общем, не произвели впечатления, а вот что запомнил на всю жизнь — коричневый, «слипшийся» рис с цыпленком. Это блюдо там, как попкорн в кино, так я понял. Но еще в Москве я героически выучил имя Сермсука, хотя он из гуманистических соображений предлагал называть его Пепси — прозвище у него такое. Но я отринул паллиативы, я освоил это имя, и я сказал это имя без запинки в телефонную трубку, когда мы объявили, что торчим уже два часа в аэропорту Бангкока. Думаю, это нас и спасло. Я потом не раз в трудную минуту повторял: Сермсук Каситипрадит. И всегда помогало: кто-то, услышав, вдруг не к месту улыбался, кто-то восхищался, а кое-кто вдруг задумывался о тщете бытия и впадал в нирвану. Вот и сейчас я пошел ва-банк: Сермсук Каситипрадит! Мне позарез нужен рецепт том яма. И не просто рецепт: я требую, да, я требую, чтобы меня научили его делать, его варить. В этот раз Сермсук Каситипрадит подействовал частично. Госпожа Хомкосол, как всякий дипломат, пошла на компромисс. Том яма не будет, нет нужных запчастей. Но в остальном — поможем на высшем уровне. И вот я стою на кухне советника по экономическим вопросам королевства Буньярита Вичиенпунту. Это улыбчивый человек в фартуке. У прекрасно оборудованного рабочего стола — Бхерая Хомкосол, которая помогает мне понять, что происходит. За журнальным столиком гость советника — Манан Буньячай, генеральный директор международных «Тайских авиалиний». Уровень действительно высокий. Советник улыбается, советник предупреждает, что в Таиланде еда — больше, чем еда. Что вот мы сейчас пообедаем за одним столом и станем друзьями навек. Господин Буньячай смотрит мне прямо в глаза и кивает: да, мол, станем друзьями навек. Я не против. А аллергии у вас случайно нет, вдруг понижает градус разговора советник. Аллергии, говорю, нет, а что? Острое будем есть, с аллергией нельзя. Я вдруг зачем-то вспомнил, что в Таиланде замечательная медицина и фармацев-

134

Рецепт

Рецепт. Тайский омлет. В раскаленное растительное масло влить взбитые с рыбным соусом и соевым соусом яйца. Пожарить с двух сторон. Подавать с рисом.

Рецепт. Массаман (суп, горячее). Заготовка супа из магазина разогревается на сковородке или в воке. Надо добавить кусочки курицы или говядины (а то и свинины), кокосовое молоко, кубики картофеля, можно добавить ананас. Тушить минут пятнадцать, до готовности картофеля.

Секреты. Во все тайские блюда добавляется сахар, хотя бы чайная ложка. Чтобы правильно приготовить рис, надо варить его в рисоварке.

анна всесвятская

Рецепт . Креветочный салат. Главный ингредиент — не креветки, а базилик. Вместе с очищенными креветками минут десять (а может, меньше) тушатся сладкий перец, перец чили, чеснок, лук. Добавляются куриный бульон, томатный кетчуп, по ложечке сахара и уксуса. Соль, черный перец. Пропорции — на глаз и по вдохновению.

135

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

ВСЕГДА ГОТОВО.

тика. Многие ведь как думают: Таиланд — туризм, да и все. Нет, не все. Сельское хозяйство, пищевая промышленность, машиностроение, легкая промышленность. Мощнейшее государство, если разобраться. Пока я это думал, господин Вичиенпунту с улыбкой уже что-то тушил в воке. Я в ужасе, что пропустил какой-нибудь секрет, бросился к Бхерае. — Ничего страшного, — успокоила первый секретарь, — готовим массаман. — Что это? — Суп. — Как том ям? — Как том ям, как том ям, — успокоила Бхерая. — Только как карри. — А что же это в воке? Там уже все готово! — Нет, это заправка магазинная. — Бхерая улыбается. — Консервы?! — Да, так быстрее. Сердце мое упало. Сухость во рту, и глаза слезятся. Я вдруг ясно ощутил, что близок к провалу и никаких секретов не узнаю. Что это за секрет — банка массамана! Между тем советник, несмотря ни на что, вошел в понятный медитативный поварской раж. Аккуратно порезанный картофель и куриные грудки (а можно говядину, прокомментировала Бхерая). Приготовленный арахис (а можно еще ананас добавить, но мы забыли купить, засмеялась госпожа Хомкосол). В закипевшую заготовку массамана добавляются курица, орехи, кокосовое молоко, потом картошка. Проверять по готовности картошки. Если надо — можно добавить водички. Все вместе отняло минут пятнадцать. Внутри приготовления массамана советник успел еще сделать традиционный тайский креветочный салат. К поджаренным на растительном масле креветкам добавляются красный перец, перец чили и главный ингредиент — базилик. Все это быстро пассеруется в воке (можно и на сковородке — это уже не Бхерая, а я вам говорю). Добавить рыбного соуса, соевого соуса, кетчупа, соли по вкусу… Да, если разобраться, там все по вкусу — никаких пропорций, исключительно интуиция и визуальный контроль. И тут как гром среди ясного неба. Нет, как манна небесная в пустыне. — А сейчас главный секрет тайской кухни. — Советник заговорщически подмигнул мне. Я весь обратился во внимание. — Во-первых, все готовится на очень горячем огне! — Буньярит Вичиенпунту посмотрел на произведенный эффект. Я попытался изумиться: — Вау! — Во-вторых. — Советник взял хорошую паузу. — Сахар! — Что сахар? — Сахар везде. И всюду. Во все тайские блюда нужно добавить чайную ложку сахара. — И все?

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

...Острое будем есть, с аллергией нельзя. Я вдруг зачем-то вспомнил, что в Таиланде замечательная медицина и фармацевтика. Многие ведь как думают: Таиланд — туризм, да и все. Нет, не все. Сельское хозяйство, пищевая промышленность, машиностроение, легкая промышленность. Мощнейшее государство, если разобраться... — Нет. — Советник будто расстроился, что придется выдать еще секрет. — Еще уксус. Ложка сахара и уксус — секрет тайской кухни. Пока я осмысливал, господин Вичиенпунту развил успех. И как бы между делом заявил. Тихо, интимно как-то: — Я сейчас приготовлю самое тайское блюдо. Его может приготовить любой таец, ребенок пятилетний может. Это тайский омлет. И вдруг я понял, зачем я тут. Да, все оказалось элементарно. Растительное масло нагревается в сковородке до предела. Взбалтывается пять яиц, добавляются рыбный соус, соевый соус, все хорошенько взбивается, заливается в кипящее масло. Через пару минут поднявшийся блин переворачивается. Пара минут — и омлет с лунной, в кратерах от кипящего масла поверхностью готов. К тайскому омлету подается рис. — А сейчас я открою секрет, как сварить рис. А вот это уже совершенно нереальная удача. Как варить рис от тайского советника! — Рис надо засыпать на одну фалангу пальца. А воды — ладонь положить на дно кастрюльки с рисом и чтобы вода едва закрывала тыльную поверхность кисти. Так, а дальше, кульминация, самое главное? — Ну и все. — Что все? А варить? Ну, чтобы там рисинка к рисинке, чтобы не сопливый, но и не пересушенный. Советник искренне удивился. — Так в рисоварке выставить режим, и все. Потом мы обедали. Ароматный массаман, деликатный креветочный салат, омлет с рисом — настоящая находка и необычное дополнение к любому ужину. На десерт — сладкий рис и манго. Мы говорили, конечно, о дружбе. Буньярит Вичиенпунту рассказал, как на барахолке купил старый выпуск русской газеты «Живописное обозрение» про короля Таиланда Сомдеча-ПраПараменде-Мага-Чулалонг-Корна. Полоса забрана в рамку и висит в гостиной советника. Манан Буньячай рассказал о севере Таиланда. Там хорошо, заверил руководитель «Тайских авиалиний». Мы стали друзьями навек, если я правильно понял. Но что делать с том ямом? Да ничего не делать. Сон продолжается. Рано еще просыпаться.

136

СПИСАНО С RUSPIONER.RU

Время пришло: победителей по осени считаем. «РП» подводит итоги своего литературного конкурса. Несколько месяцев два жюри — редакционное и читательское — выбирали лучших авторов в номинациях «Поэзия» и «Проза». Сегодня публикуем лучших из лучших. Виталий Орехов — выбор редакции. Елена Бугмырина — победитель народного голосования на сайте «РП».

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

138

коллаж Марина Козловская

«Ниоба не оставила меня»

номинация «проза». выбор экспертного жюри виталий орехов

На берегу памяти Мы слушали музыку Римского-Корсакова на берегу океана. Это ее любимый композитор. Это был Французский океан, на западном побережье Франции. Это я помню очень отчетливо. Ниоба сидела рядом со мной, а я держал ее за руку. У меня очень красивая жена. Тогда мы только встречались, мы приехали во Францию в отпуск. Она смотрела вдаль, на океан, закрытый вечерними сумерками. Легкие белые деревянные кресла скрипели под нами, казалось, на пляже больше никого не было. Только я, Ниоба и музыка. Мы сидели на двух креслах, держась за руки, и тогда я ей сказал, что хочу, чтобы она стала моей женой. Она посмотрела на меня, ветер играл ее черными волосами. Она ничего не сказала, только улыбнулась. Музыка играла все так же, ветер только усиливался. На следующее утро был прекрасный солнечный день. Мы опять были на этом пляже, только было много народу. Французы отдыхали, дети плескались, кричали, была жара и море. Сложно было поверить, что это был тот же пляж, что и вчерашним вечером. Я взял телефон и фотографировал все подряд. У меня было прекрасное настроение. Ниоба загорала. — Давай я сфотографирую море и выложу в Инстаграм? — крикнул я ей. Она приподняла шляпу, улыбнулась и сказала: — Дорогой, ты уже сделал это дважды. Но фотографируй, если хочешь… — Да? — спросил я. Ниоба ничего не ответила, только опять надвинула шляпу на глаза и сделала вид, что заснула. Тогда я решил сфотографировать ее в крытом купальнике со шляпой на голове. У меня очень красивая жена. — Обратите внимание, эта беседка, так же как и амфитеатр по ту сторону рощи, — творения архитектора Вернике, первого, составившего карту современного Парижа.

139

После или до этого мы поехали в Париж. Мы жили на границе пятого и тринадцатого округов. Мы часто гуляли в Ботаническом саду: Ниобе нравилась атмосфера этого места. Беседка, в которой мы сидели, помнила Французскую революцию, об этом нам рассказала гид сада. Она много очень рассказывала и про растения, я всего не помню сейчас. Не думаю, что это важно. Недавно врач сказал, что у меня могут наблюдаться проблемы с памятью, но это ничего, это лечится. В детстве наша семья голодала, возможно, я получил недостаточное количество витамина В. Но это, кажется, было так давно… — Дорогой, сходи, пожалуйста, купи мыла, у нас закончилось. — У вас будут только вспышки воспоминаний, Честер. Это серьезная проблема. Мы часто гуляли с женой по Парижу. И после свадьбы мы ездили туда не однажды. Она хотела свадьбу сыграть в Париже, но мы решили, что получится очень дорого, и играли у нас. В любом случае я сделал все, чтобы наш медовый месяц мы провели во Франции. Это было… я не помню, как давно это было, иногда мне кажется, что вчера, а иногда — что очень-очень давно. Зато я отчетливо помню каждый момент времени, каждый день нашего медового месяца. Мы с Ниобой танцевали на площади у Сакре-Кер, гуляли по Монмартру, ходили в Ботанический сад, целовались на Эйфелевой башне. Я много фотографировал ее в то время, у меня и сейчас сохранились на телефоне все эти фотографии. Хотите, я вам покажу? У меня очень красивая жена. — Он все равно ничего не запомнит. — О Боже… — Не плачь, дорогая, — сказал я жене, — я вылечусь. Да, я помню, мы с Ниобой вместе ходили к доктору, когда я потерялся. Я помню, как она послала меня в магазин, а потом я потерялся. Я неожиданно для себя осознал, что я в отделе хозяйственных товаров. По радио играла музыка, а я усиленно пытался вспомнить, зачем я тут оказался и что мне надо было купить. Я решил, что лучше пойти спросить у Ниобы, но вспомнил, что она дома. Тогда я пошел домой. — Он не станет овощем, он сможет поддерживать беседы, во всяком случае не очень долгие, и он помнит все, что было с ним до ремиссии. — Ваше состояние ухудшается, Честер. Вы знаете, где вы, Честер? Что вы последнее помните, Честер? У доктора были очень добрые глаза. Он заверил нас, что все будет хорошо, что такое случается. — Чем я заболел? — Дорогой, ты правда не помнишь? — Нет… прости… — О Боже… В Париже была прекрасная клиника, меня там лечили, кажется не очень долго, каждый день приезжал врач, возможно из России, и лечил нас. То есть меня. Он много времени проводил с Ниобой, и я, возможно, немного ревновал его. Сейчас я уже не помню этого. Главное, что меня вылечили. Я помню, как наш сын пошел в школу. — Понимаете, у вашего мужа четвертая стадия синдрома ВерникеКорсакова. Все, что мы можем, это замедлить течение болезни, но никак не вылечить ее. Изменения носят уже соматический характер, он, к сожалению, не в состоянии пользоваться кратковременной

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

СПИСАНО С RUSPIONER.RU

памятью. Честер, — обратился доктор ко мне, — посчитай до десяти, начни с тройки. — Хорошо, доктор, — мне было очень грустно, — я постараюсь… Три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать… — Достаточно. С какой цифры ты начал? Я не помнил: — Я не помню, доктор. С двух? — Милый… Ниоба не оставила меня. Мне пришлось уйти с работы. Вот уже недели две, как я не работаю. Какое-то время я сидел дома, но потом все настояли на стационаре. Я не сопротивлялся. Я понимаю, что это нужно не столько мне, сколько Ниобе и доктору. Мне грустно жить, ничего не помня, но я стараюсь записывать и вспоминать те осколки, что я могу собрать. Иногда, правда, случаются вспышки воспоминаний, особенно после лекарств, они очень яркие, и хочется ухватиться за них… Я сразу беру ручку и записываю их. Потом я показываю их медсестре или жене, когда она приходит. Но она плачет. — Милый, мы были в Париже всего один раз, до свадьбы, ты не помнишь? — Очень хорошо помню! Но мы же были там в прошлом месяце, разве нет? Это тоже неправда?

Когда мне было 23 года, я встретил самую прекрасную девушку на земле. У нее было странное греческое имя, она говорила мне, что ее родители хотели, чтобы у нее было много детей, и назвали ее Ниоба. Она очень любила Францию, и мы ездили туда много раз. — Очень хорошо, Честер. А сколько вам сейчас? — Мне 27 лет. Если я опять что-то не напутал. — Ремиссии будут наблюдаться какое-то время. После этого лечение можно будет считать бесполезным, мы пока не можем лечить это заболевание. — Вы всегда можете развестись с ним. Это понятно, молодая женщина, с такой обузой на руках. — Доктор, не надо этого говорить при мне, пожалуйста. — Ты все равно ничего не запомнишь, Честер. — Да как вы смеете! В клинике мне поначалу не нравилось. Но потом я привык. Шум океана за окном, изящная барочная беседка Вернике, музыка Римского-Корсакова… Ко мне иногда приезжает жена, и мы вместе вспоминаем, как мы сидели на берегу океана и я сделал ей предложение. Я рассказывал вам, какая у меня красивая жена? Хотите, покажу фотографию?

елена бугмырина. номинация «поэзия». народное голосование «Я постучалась…» Я постучалась Мне открыл В рубашке белой Бледный господин Увязли ноги в пористом бетоне Как он мил Он мне протягивал ключи на длинной связке Я руку не могла поднять И увязала с каждым сантиметром взгляда И резала плечо ручная кладь По трапу я сходила больше суток За мной лились ступеньки как река К исходу суток в реку провалилась И поплыла В звонок звонила долго Мне открыл В рубашке белой Бледный господин

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

Его лицо чуть смазалось к коленям Сползло Коснулось мраморного пола И поплыло Мне что с того Я чайной ложкой воздуха глотнула И отлегло Когда б мне плыть в твоих руках и лицах Когда б мне знать все направления ветров Над телом бледным зависать Как птицы Оскалом хищным Пастью Животом Прими меня бетон земля и глина Мне залепи загладь мои глаза Чтобы сама тебе я дверь открыла И по ступеням под ноги стекла

140

Титульный спонсор

Официальные партнеры

подписка НА ПЕЧАТНУЮ ВЕРСИЮ:

спрашивайте журнал МОСКВА: • • • •

Супермаркеты «Азбука вкуса» Супермаркеты «Глобус Гурмэ» Автосалоны «АВТО-Алеа», «Авилон» Культурные площадки: ЦСК «Гараж», галерея «Люмьер», «Гоголь-центр», Еврейский музей и центр толерантности «Масорет», театр «Современник», галерея «ФотоЛофт», Stadium Live • Книжные магазины: «Мома-Шоп», «Джаббервоки», «Омнибус» • Рестораны: Сеть Ginza Project, сеть «Кофемания», «Бармалини», «Kinki».

Вы можете оформить подписку через редакцию: • заполнив заявку на нашем сайте http://ruspioner.ru/merchant • или отправив запрос в редакционную службу подписки: podpiska@ruspioner.ru Также подписка доступна через агентства: • Агентство подписки «Деловая пресса» — Москва — www.delpress.ru; • Агентство «Урал-Пресс» — Москва и регионы РФ — www.ural-press.ru; • Интернет-магазин подписки www.mymagazines.ru — Санкт-Петербург и регионы РФ.

ПОДПИСКА ЗА РУБЕЖОМ: • Агентство «МК-периодика» — www.periodicals.ru.

НА ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ: http://www.imobilco.ru — «Аймобилко», крупнейший российский интернет-магазин по продаже лицензионного медиаконтента. http://www.litres.ru/periodicheskie-izdaniya/ — ЛитРес — мегамаркет электронных книг № 1 в России. http://www.ozon.ru/context/digital_journal/ — онлайн-мегамаркет OZON.ru. http://www.yourpress.ru — «Ваша пресса», электронные версии газет и журналов. http://ru.zinio.com — Zinio.com, международный цифровой журнальный киоск.

УРОК ПРАВДЫ ШЕФ-РЕДАКТОРА.

«МИР НЕ СТОИТ НА МЕСТЕ.

И если отчаиваешься в собственной стране, надо верить в него. Затмение солнца возможно, но только не вечная ночь. Во всяком случае, на нашей планете. Не надо так быстро сдаваться и впадать в отчаяние. Вы спрашиваете, достаточно ли осталось людей, чтобы начать все заново? Христианство началось с нескольких рыбаков, с нескольких верующих в катакомбах и с тех, кто уцелел на аренах Рима».

getty images/fotobank

ЭРИХ МАРИЯ РЕМАРК. «ВРЕМЯ ЖИТЬ И ВРЕМЯ УМИРАТЬ»

143

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

№6(48). сентябрь 2014

выходит с февраля 2008 года Главный редактор Андрей Колесников Шеф-редактор Игорь Мартынов Специальный корреспондент Николай Фохт Обозреватель Дмитрий Филимонов Корреспондент Александр Рохлин Ответственный секретарь Елена Юрьева Арт-директор Антон Бизяев Фотодиректор Вита Буйвид Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Цветокорректор Снежанна Сухоцкая Корректор Мария Киранова Ассистент редакции Ольга Дерунова Генеральный директор Александр Зильберт Заместитель генерального директора по рекламе Наталья Кильдишева Заместитель директора по рекламе Анна Матвеева Директор по специальным проектам Диана Чахмахчян PR-директор Елена Жихарева Редактор соцсетей Дария Донскова Директор по дистрибуции Анна Бочкова Трафик-менеджер Мария Оськина Редакция: 127055, Москва, ул. Новосущевская, д. 19Б, телефон +7 (495) 988-12-27 Электронный адрес: job@ruspioner.ru Сайт: www.ruspioner.ru Подписка: телефон: +7 (495) 988-12-27, электронный адрес: podpiska@ruspioner.ru Обложка: Леонард Пинчук Авторы номера: Диана Арбенина, Андрей Бильжо, Константин Богомолов, Вита Буйвид, Павел Великанов, Майк Гелприн, Мария Голубкина, Виктор Ерофеев, Иларион (Алфеев), Александр Кабаков, Юрий Каннер, Сергей Кравец, Владимир Легойда, Андрей Макаревич, Вячеслав Муругов, Андрей Орлов (Орлуша), Иван Охлобыстин, Джахан Поллыева, Вера Полозкова, Гейб Польски, Александр Рохлин, Алексий Уминский, Дмитрий Филимонов, Николай Фохт, Владимир Хотиненко, Всеволод Чаплин, Юрий Шевчук, Иван Юркович Фотографы: Orlova, Наталья Львова Художники: Boris Donov, Инга Аксенова, Галина Андреева, Мария Арендт, Маша Берлянд, Андрей Бильжо, Олег Бородин, Анна Всесвятская, Анна Каулина, Юлиан Маркаров, Наташа Монастырская, Павел Пахомов, Маша Сумнина, Александр Ширнин, Михаил Щербов В оформлении журнала использованы работы Ивана Языкова из серии «Книга Букв» Учредитель и издатель: ООО «Русский пионер», 127051, Москва, ул. Трубная, д. 25, стр. 3 Тираж 45 000 экз. Отпечатано на Первом полиграфическом комбинате, 143405, Московская обл., Красногорский р-н, п/о «Красногорск-5», Ильинское ш., 4 км Цена свободная Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-52326 от 28.12.2012 Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель

№6(48) cентябрь 2014

русский пионер №6(48). сентябрь 2014

литературный иллюстрированный журнал

orlova

Основной номер журнала «Русский пионер» посвящен теме «Вера». И я допускаю, что верить можно и даже, может быть, нужно в том числе и в алкоголь. Чтобы не быть голословным: верующие в алкоголь бурно представлены в сентябрьском приложении «Винные карты».

Андрей Колесников

винные карты сентябрь 2014

аперитив

Андрей Колесников стр. 1

Как я был миллиардером. Иван Охлобыстин стр. 4

Отчет утопленника.

Андрей Васильев стр. 6 коктейль

Курили таба-табак… Игорь Мартынов стр. 10

Лохи Йухла.

Матрос Кошка стр. 16 дижестив

Райская работа. Патрис Пине стр. 22

Запой.

Леонид Ганкин стр. 24

Долой серные будни!

Андрей Ушаков стр. 26

Голодные галлюцинации. Вита Буйвид стр. 28 Игорь Мартынов стр. 32 Обложка: Олег Бородин

винные карты сентябрь 2014

василий шапошников, ъ

Как я был миллиардером текст: иван охлобыстин рисунок: инга аксенова

Из этого произведения Ивана Охлобыстина читатель наконец-то узнает, что нужно говорить швейцару «Мартинеза», когда заходишь в отель со стороны набережной Круазет в три часа ночи в одних плавках, с окровавленной лыжной палкой в одной руке и початой бутылкой «Джека Дэниелса» в другой.

винные карты сентябрь 2014

«Напоминаю: все сомнения от дьявола». о. Димитрий Смирнов

КАК-ТО я выиграл в «дурака» у арабского шейха Самира Ашрафа Абдель-Баки атомную подводную лодку. Несмотря на мое яростное желание владеть именно подводной лодкой, мне отдали деньгами. Тогдашний министр обороны чего-то так и не решился подписать. А я был полон эсхатологических устремлений. Я хотел подойти к Южному полюсу и нанести множественный ядерный удар в точку земной оси. Кто мог предположить, что существуют гражданские атомные подводные лодки! По моей научной версии, ядерный удар «под хвостик» планете помог бы нашей атмосфере мгновенно реабилитироваться, и мы зажили бы по-новому. Правда, существовала опасность зарождения волны землетрясений по всей земной коре в девять-десять баллов. Но это недоказуемо, поэтому наплевать. Я, наивный романтик, был уверен, что все земное сообщество вскладчину выкупит у меня мою научную мечту, а я приобрету маленькое государство в Европе и такое же маленькое в Южной Америке.

Но у министра обороны чего-то Самир не подписал и отслюнявил ассигнациями. Правда, за моральный ущерб дал вдвое больше. Я его пытался отговорить: — Самир, не пижонь. Здесь все свои. Папа тебе башку оторвет. — Не оторвет. Я скажу, что у тебя женщину перекупил. В Дубае, у дяди Ясура. Из Швеции женщина. Без бороды. — Где ты эту женщину из Швеции без бороды возьмешь? — Уже. Она из меня веревки вьет. Буду жениться. — Невесте эта история может не понравиться, и я рискую потерять друга, — засомневался я. — Повторяю: невеста из Швеции. Мы с ней у Петлюры познакомились. — Ну, если у Петлюры. Так понимаю — невеста не против гарема? — Я ее люблю больше жизни. Она звезда моей души! Мечта моих детских снов! — У тебя проблемы, толстяк. — Я знаю, — грустно кивнул он. Вот так мы обсудили результаты игры, сидя на ржавой площадке Бережковского моста душной ночью 1989 года.

Я поставил на кон прыжок с моста, Самир засомневался и поставил подводную лодку, которую папа на совершеннолетие вместе с остальными подарками на него переписал. По прошествии двух недель на мои свежеоткрытые счета, разбросанные по разным банкам мира, лег 1 миллиард 477 миллионов долларов. Напомню: шел 1989 год, банковское дело в России еще особо не прижилось. Пришлось месяц потратить на загранпоездки, оформление бумаг и дикий банкет в Монако с представителями королевских домов этого курортного региона. Тогда я учился на втором курсе института, деньги мне тратить было некогда — мы всем курсом ставили спектакль по книге Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» и параллельно шли экзамены. Тем более что по тем временам на родине меня могли за зонтик зарезать, а за два «ярда» вообще распылить на атомы. По приезде из Монако я тихо поручил одному энергичному товарищу Z, в прошлом офицеру СВР, купить на все деньги нефтяные вышки в том же Кувейте и, по факту заработка, вкладываться в одну южнокорейскую фирму, выпускающую магнитофоны. Товарищ Z про-

хладным сентябрьским утром подписал со мной на пыльном подоконнике лестницы во вгиковской общаге на улице Галушкина три-четыре бумажки с печатями и пропал на полгода. Через шесть месяцев он вернулся с новостью, что сделал, как я велел, и мы увеличили капитал еще на шестьдесят миллионов долларов. Товарищ Z застал меня в самый неподходящий момент — я похмелялся темным пивом «Портер» в беседке за павильоном «Рыболовство» на ВДНХ. Меня тогда жутко томили неразделенные чувства к однокурснице, я собирался выдуть себе мозг картечью из двустволки и сердечно не был заинтересован заниматься деньгами. — Не убежит, — печально решил я и поручил товарищу Z дальше вкладываться в новые вышки и новые южнокорейские фирмы по производству магнитофонов. Сказывалась тяга мальчишки с городской окраины к зарубежной эстраде. К слову, от мысли подкупом завоевать сердце возлюбленной я сразу отказался, потому что обычно влюблялся как раз в идейных. Дурные деньги могли все, наоборот, усложнить. Товарищ Z мудро распоряжался имуществом и за три месяца присовокупил к уже имеющим-

ся двум миллиардам еще четыре. Банковские выписки до сих пор служат растопным материалом в бане на даче у тещи. В 1990 году сначала Ирак напал на Кувейт, потом Америка на Ирак, Ирак, покидая Кувейт, напоследок запалил все нефтяные вышки, и мои деньги черными клубами дыма растаяли в бирюзовом небе Ближнего Востока. Мало того, товарищу Z пришлось продать южнокорейские компании, чтобы покрыть расходы по тушению, сами вышки тоже продать, оплатить услуги юристов и прийти к сумме в один миллион долларов с хвостиком. Я тогда снимал свой дипломный фильм «Разрушитель волн» в Махачкале со своим другом — оператором Михаилом Мукасеем. Товарищ Z, дожидаясь нас в Москве, пошел в казино «Метелица», где за два дня проиграл оставшиеся деньги, после чего утопился в ПокровскоСтрешневском пруду. В том районе, по-моему, жила его мама. Порядочный дядька был, тайный орденоносец, но странно закончил. Миша Мукасей, единственный на Земле человек, кроме товарища Z, знавший все о моей финансовой ситуации, сказал так: «Вообще-то, плакать надо, но ты такой человек, что оно, может, и к лучшему». Я с ним согласен. По прошествии стольких лет я уже трезво осознаю, как милосердно и вовремя Небо ожесточило мое сердце к биржевым утехам и инвестиционным актам. Но самое главное я все-таки из этого мимолетного опыта извлек: я знаю, что думают двадцатичетырехлетние миллиардеры в рваных джинсах и стоптанных кедах о жизни в целом и о себе в частности. Вот где демонические чувственные экстазы и ангельские умилительные фантазии! Колкая, как клинок рапиры, гордыня и роковая обреченность на одиночество. И еще я знаю, что нужно говорить швейцару «Мартинеза», когда заходишь в отель со стороны набережной Круазет в три часа ночи в одних плавках, с окровавленной лыжной палкой в одной руке и початой бутылкой «Джека Дэниелса» в другой. Ему нужно говорить: беги!!!

P.S. Уверен: по поводу лыжной палки меня поймут все, побывавшие в подобных жизненных обстоятельствах.

винные карты сентябрь 2014

варвара краминова

Отчет утопленника текст: андрей васильев рисунок: анна всесвятская

Типовой тосканский рай в исполнении медиаменеджера Андрея Васильева: prosecco, pernod, текила, красное, бурбон и немного морской воды напоследок.

винные карты сентябрь 2014

КОРОЧЕ, я утонул. Причем не в Северном Ледовитом океане, что было бы естественно, а на тосканском побережье Средиземноморья, в дачном Forte dei Marme. Утонул и не жалею об этом. Сперва, правда, я отбыл в Венецию. Оттуда, ведомый нелегкой колумнистской судьбой, через Киев (там в местном зоопарке из-за жары упал в обморок пингвин) и Юрмалу (там три дня не просыхая праздновал мой день рождения Миша Ефремов) попал в тот самый поселок городского типа, называемый аборигенами итальянской Рублевкой. Доля преувеличения в этом, конечно, есть: заборы в Forte пониже. Но цены благодаря дачникам те же. Хотя торг уместен. Когда мы в первый раз — за пять лет до кризиса — торговались с администрацией пляжа Flavio по цене пляжеместа (тент, столик, два стула, два лежака, четыре шезлонга плюс кабинка для переодевания с ключом) за три недели, аргумент, что у нас кроме вот этой штуки евро ничего за душой и нет, не прошел. Зато прошел другой. «Но (but)! — прервал я сбивчивую аргументацию директорши Каролины. — Зато мы с Павликом очень много пьем». Тогда девушка недоверчиво

засмеялась, однако с тех пор пляж Flavio для нас — островок стабильности. Правда, и мы с Павликом слово держим. Впрочем, не в деньгах несчастье. Гораздо большую цену заплатил я за близость к Средиземному морю. Отдых в Forte — несокрушимый оплот тихого семейного счастья и здорового образа жизни. За завтраком на нашей Villa Innes — ни грамма: завтрака-то никакого нет (жены не нанимались тут пластаться), а дочкам хватает арбуза. Обед на пляже — буквально две-три бутылки prosecco со льдом, поскольку дочки не пьют, а Павлик запивает пивом. Потом до самого полдника — только pernod со льдом. А уж на полдник, хочешь не хочешь, седлай велосипед — пора пить текилу (лайм, соль). Тут есть, правда, подтекст: после пяти вечера на стойках баров появляются отличные бутербродики на халяву, а до ужина еще часа три (жены-то не нанимались). Ужин в ресторане — вообще не разговор: пару бутылок красного. И только после ужина нас отпускают к подонкам (это такой неформальный бар) посмотреть чего как и, если сложится, пропустить рюмочку-другую бурбона. Иногда, правда, не отпускают. Если жены расположены пить mohito, мы едем на

велосипедах в помпезный бар к Lupo (это кличка, переводится «Волк», а зовут бармена Andreo), где этот напиток исполняют для жен по несусветной цене, а мы с Павликом из экономии по-стариковски пьем бурбон. Жаль, за ту же цену. Дальше по интересам: скажем, жены с дочками едут на виллу смотреть Ларса фон Триера, а мы с Павликом к подонкам. Заканчивается вечер иногда утром, иногда с сюрпризом. Однажды, например, Павлик прососал куда-то велосипедное седло и приехал домой, сидя всем весом на вертикальной полой трубке. …Тот день ничем не отличался от своих вялотекущих собратьев. Разве что к Павлику по пути в Венецию заехал начальник с женой, гендиректор издательского дома «Гудок» — много слышали про наш тосканский рай и решили приобщиться. А мы в ответ решили не выпендриваться и воссоздать гостям картину типового райского дня. Разве что я сгонял на велике в мажорский ресторан Barca, чтобы наверняка (суббота) заказать столик на вечер лично через хозяина Piero. С ним меня, как и с рестораном, семь лет назад познакомил опытный местный дачник Миша Куснирович. Придя по его наводке в «Барку», мы ни хрена не поняли в меню, и я позвонил Мише с просьбой поруководить. Миша сказал: «Найди кудрявого в рубахе с закатанными рукавами и дай ему трубку». Они трепались по-итальянски минут пятнадцать, а потом Пьеро полтора часа без перерыва метал на стол харч. И, надо признать, цена этого шоу не заставила срочно заканчивать поездку. Так вот, с ужина в «Барке» все и началось. Потому что до ужина Павлик не дожил. Не знаю, чем уж подействовал на него полдник, но из действия «переодевание к ужину» он осилил только раздевание. Гости, наоборот, после безмятежных часов на пляже предпочли полднику несколько часов предвечернего сна и при параде ждали звонка к ужину. Но телефон их знал только Павлик, который не только позвонить, но и «алло» сказать не мог. Я, конечно, разрулил. Узнал телефон директора, и вот уже мы в «Барке» с дорогими гостями. Двумя бутылочками красного тут, правда, не обошлось: я разнервничался за Павлика и за репутацию хваленого тосканского гостеприимства. Но все остались довольны. Так что

винные карты сентябрь 2014

я пригласил гостей продолжить вечер (типовой райский день) у подонков. И вот финал. С криками «Пусть сильнее грянет буря!» мы вышли на центральный пирс Forte dei Marme, выступающий в море метров на двести. Он довольно высокий, чтобы с него прыгать даже солдатиком. Нет, подонки молодые прыгают, конечно, дочки наши тоже попрыгивают, — но я же не кретин! Другое дело в шторм. Тем более ночью. Вода совсем близко. При том, что волн не видно: пена появляется только у самого берега. Тут и рыбкой не в падлу — показать бледным москвичам, насколько мы тут на «ты» с Мировым океаном. Я вынырнул довольно бодро. Ведь где-то рядом ступеньки трапа: только руку протянуть — и на пирсе. Я протянул. Еще пару раз протянул. Рассмеялся и стал мастерски грести к пирсу. Через несколько минут отдалился от него метров на тридцать. Но еще хорошо различались метавшиеся с моими тапками в руках Пашин гендиректор с женой. Потом и они исчезли, и пирс, а про берег я и не говорю. Я уж и не знал, в какой он стороне — берег. Перевернулся на спину, поглотал солененькой воды и понял: пора принимать менеджерское решение. В «Коммерсанте» помнят: из двух видов менеджерского решения — смелого и трусливого — я чаще всего выбираю второе. Но пришло ко мне таки смелое: надо тонуть к чертовой матери. Сил-то было полно еще, а перспектив

никаких. Ну а через часок и сил не останется — так фигли мучится? Тем более вода эта морская — не бурбон, как говорится, много не выпьешь. В общем, пора ко дну. И я пошел. Перед смертью, как водится, огляделся. Ничего интересного — ни берега, ни пирса, ни гендиректора Пашиного с женой. Только башка чья-то среди волн болтается. Просто интересно, какого идиота эта башка? Купальщик тоже, твою мать! Причем явно не собирается тонуть. Решил подгрести поближе. А он от меня. Ну не идиот? Оказалось, хуже. Павлик. Откуда взялся? Видимо, проснулся, чтобы не пропустить самое интересное. Короче, когда понял, что это Пашина башка, всю мою менеджерскую решительность на фиг смыло. Орал: «Павликпавликпавликпавлик!», молотил руками-ногами, а воду просто перестал выплевывать. И тут уж по-настоящему утонул. Но стукнулся коленкой о дно. Потом меня еще шваркнуло волной по спине, хлебнул напоследок воды уже с песочком. Ну и пополз на брюхе к Павлику. Он же в ВДВ служил, что ему сделается? Дрожь в коленках было решено лечить бурбоном. Подонки в баре осмотрели нас с пониманием.

Р.S. По традиции позитивный вывод. Ведь меня что спасло? Не Павлик. А то, что он ужин прогулял. Так бы оба потопли к чертям собачьим.

Чехами зачем-то возрожден абсент в том злобном виде, который некогда сгнобил пол-Франции, помучил Штаты и был по вредности приравнен к коммунизму.

Курили таба-табак... текст: игорь мартынов фото: hynek gloss

Шеф-редактор Игорь Мартынов оказался в братской Чехии, по адресу, где производят зеленый напиток, до сих пор запрещенный в не самых последних странах мира. Репортаж из абсентового пекла рекомендуется читать маленькими глотками. А не то ожог гарантирован.

винные карты сентябрь 2014

В такие

дни любая дегустация готова вылиться в мятеж. Угроза в каждом глотке, заговор в каждой затяжке! С виду — задохлик, турист, а может оказаться тем еще Уэльбеком, вроде этого: — Все мы узники еврозоны… — Сосед по барной стойке сунул пальцы в миску с травой, подцепив изрядную понюшку: по местным законам можно курить все, что выращено на своем балконе, — сей беглец из Брабанта смолит, не вынимая. — Мы зэки Галактики… — расширил я камеру, заключив нееврозоновую Родину: сейчас подадут третью дозу абсента, и последствия непредсказуемы. После третьей Верлен продырявил Рембо, а Ван Гог отпилил себе ухо. Я, конечно, не жду от себя таких подвигов, но тени гениев уже сгустились по углам… У входа в пражский Absinth-bar, чуя скорую добычу, маячат такси: знают место, откуда не все выходят живыми. — Гори оно… — запалил сосед. — Включая ранее милую, — сплавил семьдесят градусов в аорту я. Верлен с Ван Гогом пили зелень хотя бы ради искусства, я же исключительно по репортерской глупости: а как еще проверить данные, что чехами зачем-

винные карты сентябрь 2014

то возрожден абсент в том злобном виде, который некогда сгнобил пол-Франции, помучил Штаты и был по вредности приравнен к коммунизму? — Карлики из Донецка, делают все! — внезапно подошел к нам братславянин. — Недорого, оптом. Це цирковая труппа отбилась от шапито и бродит в поисках работы по Европе — но мы не вправе спасать даже карликов, дело принципа. — Ведь что от нас требуют? — затянувшись всеми фибрами, сосед кивнул куда-то в сторону то ли родного Брюсселя, то ли высших сфер. — Чтоб сконцентрировались. Чтоб не разменивались по пустякам. А если сбреем пустяки и оставим только главное, одно на всех, как опознаем — где кто?! В норме все на одно лицо… выделяемся только в отклонениях… Контролеры трепещут — а вдруг расфокусируемся, разбредемся, размечтаемся? Их цель — прикрыть входы во внутренний мир. Сначала запретят нюхать цветы и плакать в офисах — а где еще нам плакать? — потом заставят взять себя в руки и жить до ста пятидесяти, причем с хорошими анализами, с румянцем в три щеки… и в Диснейленд сошлют на каторгу, кто не лыбился, когда просили по-хорошему: «Скажите чи-и-из»!

Карлики и гении ловили каждое наше слово. Все отщепенцы и дезертиры, все прожигатели мира сбежались в Прагу, к дому Кафки, чтоб ничего не пропустить: понимают — здесь конечная, последний дымный склеп цивилизации, убывающей в норму, прощальный приход фата-морганы, последний очаг подсознания ЕС… Мне есть что добавить к сказанному — самое время незаурядно встрять, возглавить шествие, восстание — высокий градус разговора неизбежен, когда в деле четвертый абсент, я и говорю: — Жизнь со своей психической атакой подошла в упор — мы слишком близко ее подпустили… видны гримасы… тяжелая, для сострадательных объятий грудь… слышны шлепки позитивных ресниц, как весел на галере, не уклониться от навязчивого поцелуя, не ускользнуть в безответственное сиротство, в душевную анархию… Вотвот возьмут на поруки, под опеку… так разве, — я обратился к собравшимся и к тем, от кого остались только портреты на стенах, — разве хоть один из нас шевельнется в окопе, разве хоть ктото предаст идею капитуляции, разве откажемся мы от своих химер в угоду наступающей реальности? От горечи неизлечимой? Зеленые феи кружили над нами и требовали продолжения банкета. Слово взял хозяин заведения — конечно, им оказался бывший комедиант из Москвы, сам непьющий, но сочувствующий… прикинувшись кельнером, сквозь вивисекторские окуляры он давно присматривался: вошь я или право имею? — Вижу, земляк, у тебя серьезные намерения. Значит, нужна настоящая доза — не эта туристическая. Абсент берет не градусом, а туйоном — экстрактом горькой полыни, во времена Верлена было и по тысяче миллиграммов на литр, теперь Еврокомиссия разрешает десять максимум. Но я тебе дам адресок… «Дай, дай ему, Илюша, адресок!» — пропели мои окрепшие химеры… Я видел, как пошатнулись позиции реальности, как беззащитен стал ее убогий

Так что ты долго на абсенте не задерживайся! …Надо ли сомневаться, что утром следующего дня, сойдя с первой электрички, я стоял на привокзальной площади в городе Пльзень, а Павел, хозяин абсентовой фабрики № 1, встречал меня достойным амбре «после вчерашнего» и Ману Чао на полную — из автомагнитолы: Me gusta marihuana, me gustas tu Que horas son, mi corazon!

татьяна фохт

реквизит пред силами нездешнего огня: сколько ни мечутся пожарники, нет-нет да возгорится пламя от пролитой полыни, как от коктейля Молотова… Есть у меня и личные счеты, пора сознаться: свою химеру я когда-то встретил в Праге — на том мосту с открытки, в таком же снежном феврале. Чтобы привлечь ее внимание, пришлось запрыгивать на парапет, балансируя под скульптурой креста… что перетянет — черная Влтава или карие ее… — Если ты собрался на распятие, обычно это делается босиком! — улыбнулась она, и я немедленно разулся. Ожоги льда, хождения по мукам, криогенные печи любви. Сильвия призрачна, об этом я узнал наутро, когда в окно ее комнаты в общежитии Hvezda постучались снаружи: оказалось, снимается эпизод молодежного фильма «Любовь из пассажа» — главный герой по водосточной трубе влезает к возлюбленной, на время съемок всех просили не высовываться, но как раз в этот момент позвонили в дверь. «Я потом тебе все объясню!» — шепнула Сильвия и выставила меня в окно… Мы встретились с главным героем на противоходе — я по той же трубе оползал вниз, — но оба поняли: хеппи-энд невозможен. А дальше были и другие эпизоды — поджоги, наводнения, кровь на подпольной дискотеке «Нарцисс»… все деньги, которые мне присылала Москва на обратный билет, дотла прогуливались с нею… И вдруг затишье, после революции, и звонок ее откуда-то — Арубы? Антарктида? — «Я потом тебе все объясню!» Это как будто сняли анестезию… топорность мира больше нечем прикрыть, оправдать… каждый день превращается в выплату долга — за взятое когда-то слишком сразу. Но, Сильвия, скоро я буду готов к объяснениям! У меня уже есть адресок. … На выходе, сквозь плотный дым, напутствует брюссельский камрад: — Есть информация — небо опять в алмазах. В пражской психушке ставят опыты с кислотой: нужны добровольцы.

Наш, короче, парень: в деснице литровая баклажка спрайта, к которой жадно припадает… а рулит шуйцей, причем так: на встречку выходим, только если по ней кто-то движется габаритный… досадно Павлу, что столько знаков вдоль дороги — сплошь через деревни мы едем в рваном ритме, с синкопами: — Клиенты мои в основном из России, а мне нравится с такими общаться… Вот чехи понять не могут, как русские так быстро из дыры выбрались и добились всего. А просто не надо акцентировать: дыра, не дыра — какая разница? Считаться с действительностью — для русских самый тяжкий грех. Я предложил сбросить цену на абсент — кризис все-таки, а русские говорят: ты что, мы не должны так унижаться, сейчас самое время повышать! Когда народы считают каждую полушку — в России строят самые большие авианосцы и звездолеты. Только жару поддавай! Теперь каждую неделю три фуры отправляю на Москву вместо одной. Гипербореи вы! Зороастрийцы! И с туйоном вышла история. — Павел покосился — в курсе ли я насчет туйона, а я и виду не подал. — Звонят клиенты из Сибири, говорят: «Обижаешь, Паша! Съели пол-литра твоего абсента, сидим вокруг стола, взявшись за руки, ждем прихода, а в ответ — тишина! Халтуришь, брат? Недокладываешь?» А мужики такие — два на два… им и цистерну полыни — трынтрава… В итоге поступает заказ из России: абсент «Медведев», двести миллиграммов туйона. Идем на рекорд! Навстречу под колеса льется солнце… подспудные труды весны вот-

винные карты сентябрь 2014

татьяна фохт

вот взорвут поверхностную сонность… в природе скрыто напряжение, как в том литовском боевике «Никто не хотел умирать»: на каждой заправке мерещатся лесные братья, оборотни, алкоголики… Как в глуши такой вспыхнула подрывная идея абсента? Ведь Павел тихо занимался импортом, возил в республику фуа-гра и каперсы, был для бывших одноклассников образцовым бизнесменом, а для женщин — выгодной партией: — Все протекало правильно и скучно, можно встать и уйти с любого места, не дожидаясь занавеса. Но тут по радио сказали: певица Бьорк где-то в чешской глубинке глотнула кустарный абсент и улетела… в турне, прихватив два литра в пластике из-под кока-колы… И где бы ни останавливалась Бьорк с концертом, ее абсент из-под полы встречал горячечный энтузиазм шенгенцев, изнуренных приторным, тоскующих по горечи… Экстерном Павел развелся со второй женой, фуа-гра отправил к одноклассникам и основал завод по производ-

ству абсента: «На моем светофоре зажегся зеленый». Хотя какой завод? Бывшая деревенская пивная, и в штате пятнадцать сельчан. …Обзорно ходим по помещениям, заставленным коробками, бадейками, стальными кубами для перегонки. По углам дислоцированы мешки с полынью. Подсобка парадиза. — Сколько выпиваете абсента в день? — ловлю за рукав пробегающего специалиста. — Вообще не пью. А вдруг тем, кому нужнее, не достанется? Делаю вид, что все мне важно и интересно, вникаю в процесс, по ходу обшаривая каждый закоулок — не здесь ли кроется искомый эликсир? — Пить будете? — обнадеживает секретарша. Встрепенулся — ну наконецто началось! — Кофе, чай? — уточняет она. — Или просто воды? Вода у нас хорошая, лучшая в Богемии, не вода, а богемская рапсодия!

Решительно отвергнув рапсодию, намекаю Павлу: чего-то не хватает для полной картины… Павел после кратких сомнений отбрасывает половицу — под ней оказывается люк куда-то в подпол. — Сюда я журналистов еще не пускал. — Да ну, какой я журналист! — честно успокаиваю Павла. — Я по другому поводу. Спускаемся в холодный низкий склеп… о, здесь могли бы оказаться саркофаги… предчувствие фатальной дегустации волнует кровь!.. Как много полок… сколько стеклотары… что за нектары сочинил новейший Парацельс? Павел с видом алхимика оглядывает разного калибра пузыри и наконец выхватывает поллитровку: — Вот на пробу. Сильно не обольщайся, чудес не бывает. Абсент не в бутылке, а где-то здесь. — Он крутит пальцем у виска. — Привезешь ребятам в Москву, такого точно еще не пробовали. …И не попробуют! Московский гос тинец иссяк уже в Пльзене за полча-

са до последней электрички на Прагу. Остался один глоток, когда позвонили — номер не определен. — Ты меня помнишь? — Это единственное, что я еще не забыл. Сжег все мосты, но тот, с открытки, не сгорает. — Давно хотела объяснить, почему я исчезаю... Раньше ты бы меня не понял, а сейчас хорошо подготовился. — Да, — сказал я, допив последний глоток, — готов как никогда! Ты попала в самую точку. — Пойми — тебе лучше, когда меня нет. Маячила бы перед глазами, как грачи на пашне. Ежеминутно в зоне доступа. Примелькалась бы. А я появляюсь, только когда ты закрываешь глаза. Как производная твоих фантазий. Тебе же важнее то, что у тебя на уме, чем то, что на самом деле. Я твоя — как это порусски — заноза… — Зазноба… — Из-за меня знобит и лихорадит… до сих пор на творческом подъеме — все ходишь, милый, босиком, все

маешься… А то бы стал нормальным человеком, как все. — И с химерическим хохотом она дала отбой. Я оглянулся, насколько смог: привокзальная площадь, я в плотном кольце хоккейных фанатов — вернувшиеся с выездного матча… то ли с шитом, то ли с щитом… поди их разбери… все в бело-голубых динамовских цветах, скандировали: «Пыльзень! Пыльзень!»… знаменосцами у них заметил карликов донецких — вот и они при деле… Вокруг взрывались дымовые шашки, бились витрины, сыпались красные цифры с табло, останавливая время… Остальные давно разбежались, попрятались — и, не видя других забав, кто-то из пльзеньских швырнул мне в ноги жирную петарду… Она крутилась и шипела, как змея, готовая вот-вот исторгнуть пламя — кремировать, испепелить. — Мужик, беги! — кричали из укрытий. Бежать? Ну нет уж, не дождетесь бегства! Гори, гори, зеленый огонек…

винные карты сентябрь 2014

Лохи Йухла текст: матрос кошка фото: orlova

Невероятная история Матроса Кошки повествует о неизбежном: в Финляндии все дороги ведут к «Финляндии». Даже если ваш экипаж состоит из двух хирургов, кардиолога, фармацевта и поэтаанестезиолога, вы непременно станете участниками Праздника ловли лосося. Залогом тому — три бутылки «Лафройг» на борту.

винные карты сентябрь 2014

Пи-пи-пи!

Пи-пи-пи! Дежурная акушерская бригада срочно вызывается в приемный покой, комната двадцать два! Дежурная акушерская бригада срочно вызывается в приемный покой, комната двадцать два! Пи-пи-пи-пи! Я так и знал! Под конец дежурства обязательно то кровотечение, то эклампсия... чертова работа... Пейджер продолжал неистово вопить и звать на помощь, и тут я с ужасом понял, что не только не могу встать, но и даже пошевелиться, потому что ноги мои приросли к кровати и даже пустили корни. Это ужасно! Надо что-то делать, может, даже придется отпилить проклятые конечности и бежать в приемник по-маресьевски. Перед глазами мелькнуло серебряной полосой полотно двуручной пилы и даже показалась зловещая рыжая борода лесоруба, ждущего своего часа у изголовья моей постели. В ужасе я открыл глаза и понял, что... фухх... никуда бежать не надо. Я в отпуске. Вы не поверите, я в отпуске. В маленьком деревянном домике в Финской Карелии, на берегу озера со смешным названием Сусилампи, и легкая головная боль от вчерашнего смешивания финского пива и шотландского виски (знаете, как вкусно?) это только подтверждала. Рыжей бородой, сопящей рядом со мной в постели, оказался не суровый финский лесоруб-ногопил, а, наоборот, моя рыжая жена Тори, к чьей радикально-морковной прическе я не могу привыкнуть уже вторую неделю и то и дело спрашиваю себя по ночам, какого черта эта Мила Йовович опять залезла в мою кровать. Вокруг моего маленького домика в сосновом лесу совершенно ничего не происходит. До ближайшей цивилизации тридцать километров по грунтовой дороге. Там, в местечке Айттолахти, в здание ратуши три года назад ударила молния, и об этом до сих пор пишут в местной газете. Над озером стелется еле заметная дымка, нетерпеливо плещутся в ожидании блесен щуки, и пахнет чистым кислородом так, что сразу хочется обменять у пробегающего мимо лося британское гражданство на финское и жить здесь, в этом лесу

винные карты сентябрь 2014

всегда, изредка наведываясь в деревушку Салокюля, чтобы неторопливо принять роды на дому у какой-нибудь мамаши Перволяйнен и на обратном пути купить на заправке «Несте» хорошего трубочного табаку и бутылку «Коскенкоррвы», которая так хороша с копченой кабанятиной после бани по-черному и ледяной озерной воды. Холодный брусничный компот, сваренный вчера в котелке, приятно разогнал остатки переменной облачности в голове, вызванной вчерашними экспериментами с финско-шотландским напитком «Мак Ерш», и в обоих полушариях установилась прекрасная погода. Мой старый матросский бушлат зазвенел прицепленным к нему карху келло — колокольчиком для отпугивания медведей. Считается, что лесной Винни-Пух слышит звон этого колокольчика, прицепленного к туристу, за много сотен метров и в панике убегает (должно быть, в гости к кролику). Несколько таких плохо переваренных медвежьих колокольчиков третьего дня были обнаружены в лесу муниципального округа Вилалла финскими естествоиспытателями в куче медвежьих какашек. Рогатина фирмы «Шимано», журнал «Пентхаус», пачка сигарет «Русский стиль» и несколько кучек размером поменьше были обнаружены неподалеку. Позднее в дупле старой карельской сосны финские естествоиспытатели обнаружили группу туристов из Петрозаводска. Туристы говорили мало, все время курили и постоянно требовали имодиум и еще одну бутылку водки. В остывающей сауне пахло березовыми вениками, немного ольховым дымом и чистым бельем, которое досушивалось на скамейках. В катиську (по-нашему вершу) попалась парочка средней руки окуней, которых из-за их бестолковости, полосатости и костлявости было решено отпустить под подписку о неразглашении. Завтра в Кесялахти день большой рыбалки, Лохи Йухла, что в переводе означает «Праздник ловли лосося», в озере Пурувеси. Лохи — это по-фински лосось, а йухла — соответственно его поимка. На этот ежегодный фестиваль съезжаются сотни любителей рыбалки со всей Финляндии. Десятки лодочных экипажей,

вооруженных спиннингами, сачками и прочей рыбацкой экипировкой, совершают заплыв по стокилометровому озеру Пурувеси в поисках лосося. Обладателем главного приза становится экипаж, поймавший самую большую рыбицу. После награждения, как водится, тотальные гуляния, копчение лосося и массовый сугрев всем, что горит. Я-то сам рыболов неважный, особенно если речь идет о крупной рыбе. Во время рыбалки люблю цокать языком, включать «Дорожное радио» на айфоне и ржать в самый ответственный и напряженнейший момент, когда пойманную рыбу подводят к лодке, чтобы дать ей по голове каким-нибудь тяжелым предметом. В общем, отношусь к рыбам и рыбалке весьма несерьезно. Чем, конечно же, вызываю ненависть и презрение моих друзей Геннадича и Максимыча — заядлых рыболовов, для которых рыбалка «значит даже больше, чем секс». Не знаю, стоит ли проводить параллели между этими двумя видами спорта, но я лично в рыбалке не силен. А в прошлом году я даже нечаянно порвал Геннадичу сети веслом, после чего он (точно он, больше некому было) подсыпал мне в водку яд, от которого с утра болела голова и жена обзывалась «орангутангом» и как-то странно хихикала. Так вот, уважают меня друзья только за то, что я без ломания и нелепых отмазок чищу рыбу и лучше всех в мире (лучше даже, чем Ника Белоцерковская, зуб даю) готовлю уху тройной закладки по-наваррски, а также жареную форель «Михаил Фрунзе» с белым соусом менаж-де-труа. На лесной дороге блеснули фары «Порше-Кайена» моего друга профессора Скакалкина. Сам профессор Скакалкин бежал впереди «Порше-Кайена» и следил, чтобы тот нечаянно не поцарапался о какую-нибудь лесную ветку или сук. Профессор Скакалкин был небогат, а «ПоршеКайен» — кстати, в лесу машина крайне бесполезная — достался ему совершенно случайно. Поехали мы как-то на море с палатками, в Кент. Я там на костре самогон гнал (одно из моих хобби), а профессор Скакалкин этого самогона напился и выиграл «Порше-Кайен» в «камень-ножницы-бумага»

у одного моего приятеля-миллионщика Илюхи. С тех пор Скакалкин живет в постоянном страхе поцарапать «Порше-Кайен», а коллеги по Белфастскому университету его недолюбливают. Все собирались на встречу друзей на дачу к нашему другу финну Юсси Огурейнену, где вечером планировались званый обед, баня, вытье романсов под гитару и, самое главное, подготовка к празднику ловли лосося, Лохи Йухла, где на участие в соревновании была впервые в истории заявлена команда «Русские лохи». Не в плане «Лохи необразованные», а в плане «Лосось русский». Перед домом стоял сам Огурейнен с женой, на столе стояла запотевшая «Финляндия», а на вертеле жарилась огромных размеров лосиная нога. «Ну, за встресю!» — сказал Огурейнен, и свежевыжатый пшеничный сок приятно согрел мне внутренности. Дальше пили за вековую дружбу между российским и финским народом, за генерала Маннергейма, за Владимира Ильича Ленина, за его шалаш, будь он неладен, и за мянтюпистиайнена, что в переводе с финского означает «сосновый жук-короед». Заслуг в развитии российскофинских отношений у мянтюпистиайнена особо не было, просто всем очень слово понравилось. — Скорро вся Суоми станет российской, — то ли посетовал, то ли порадовался Огурейнен на своем смешном русском. — Просьлый четтверг приехали одни бабки из Москвы и скупилли все домики на соседнем озере. Им близко из Москвы ехать — сел на поезд «Анна Каренина» на Ленинградском вокзалле, и днем уже в Хельсинки. Хотеллось бы, чтобы приезжалли только хорошие людди — такие, как вы. — Будем стараться, Огурейнен, голубчик, — пообещал Геннадич, запивая водку холодным «Лапин Культа», золотом Лапландии, и, ловко нацепив на вилку рыбку муйку, отправил ее в рот. — На-а-алей! Выпьем, ей-богу, еще! Бетси, нам грогу стакан, в дорогу, бездельник, кто с нами не пьян! — запел густым баритоном Максим Максимыч. Потом гитара пошла, как водится, по кругу, и мы

После поедания упаковки кларитина капитан рыболовецкого катера впал в безразличие и забылся сном на девять часов. услышали весь священный репертуар, который, как оказалось, хранится у всех нас в заброшенном отделе головного мозга, где-то далеко под корой, в разделе «Приятное разное», и только у одного Максим Максимыча — в разделе «Новые юбки». В бане по-черному было очень жарко и весело. Жены, включая госпожу Огурейнен и даже Раису, томного искусствоведа из лондонского института Сourtauld, раскрепостились донельзя и весело скакали от бани к озеру, дополняя естественной красотой суровый карельский пейзаж. В кюльпюле, огромной кастрюле с водой, подогреваемой снизу настоящим костром, умещалось в тесноте (но уж ни в коем случае не в обиде) до восьми человек. Увидев этот огромный хохочущий и визжащий суп, я чуть было не убежал за морковью, перцем-горошком и луком, но вовремя опомнился. Потом пели еще «Перед грозой

так пахнут розы», «У причала в питерском порту» и «Хотел бы я стать небесным президентом Кубы», совершенно не боясь, что лондонские соседи слева вызовут полицию. Прелесть карельского леса именно в этом. Там нет лондонских соседей слева. Правда, часов в пять утра прилетал лесной гусь, покрутил крылом у виска и опять улетел — видимо, от отчаяния сдаваться в супермаркет. Водка с пивом действует на меня крайне сентиментально. Я подумал: «Вот так мы и живем, друзья, разбросанные по миру, и ценим редкие минуты счастья от свидания друг с другом на вес золота, в этот раз лапландского». С первыми лучами северного солнца, нежно пылкая перегаром, рыболовецкий экипаж «Русские лохи», помятый и с банными листами вместо топографических карт, был, скажем

винные карты сентябрь 2014

getty images/fotobank

так, готов. Готов, конечно же, к отплытию, добывать… уже никто не помнил, что именно — то ли лося, то ли лосося. В катер были снесены спиннинги, блесны, крючки, якоря, мои фирменные бутерброды с копченой кабанятиной по-деникински, спутниковый навигатор Garmin последней модели, ловивший не только COSPAS SORSAT, но даже престранные сигналы с неудачно запущенного в 1975 году индийского спутника «Рамачандр-4». Экипаж состоял из двух хирургов, кардиолога, фармацевта и преждевременно поседевшего поэтаанестезиолога, имя которого слишком известно, чтобы о нем упоминать вслух. Взревел винтами мотор «Ямаха-350», подняв с озерного дна не только облако ила, но и зонтик от Донны Каран, который в позапрошлом году уронила в озеро жена Геннадича Ксюша. Бутылка шампанского, привязанная на веревке к сосне, чтобы ознаменовать спуск катера на воду, нечаянно угодила профессору Скакалкину в глаз. Все молча решили, что это хорошая примета, но оставили шампанское в покое, не рискнув повторить попытку. Только Скакалкин, будучи профессором биологии, мог отличать съедобного лосося от несъедобного, и поэтому его ценили. Меня-то на рыбалку не взяли, а, наоборот, во избежание неразберихи и путаницы в сетях в добровольно-принудительном порядке оставили в женской компании, читать женам-подругам лекцию о важности мазков с шейки матки на цитологию и о влиянии предменструального синдрома на здоровье и безопасность их драгоценных и единственных. Стоило мне откупорить бутылочку «Лапин Культа» и устроиться поудобнее в лесном лектории на берегу озера, как катер, уже почти исчезнувший в дымке озера Пурувеси, пришел обратно. Из него молча и решительно выскочил преждевременно поседевший поэт-анестезиолог Дима, вбежал в дом, вернулся с тремя бутылками виски «Лафройг», настоянного на винтажных железнодорожных шпалах Шотландии, и так же молча и сурово десантировался обратно на борт. Все молча решили, что

винные карты сентябрь 2014

это тоже хорошая примета. Экипаж снова отчалил. С озера Пурувеси дул легкий ветерок, заставляя озерную гладь покрываться рябью и маленькими, похожими на зубцы электрокардиограммы волнами. Вечером, пока подвыпившие жены, наводя ужас на лесных барсуков и енотов, в лунном свете опять скакали нагишом из сауны в озеро и обратно, я, устав от девичьих секретов, сидел в доме у камина, смотрел на потрескивающие в огне поленья и, конечно же, волновался за парней. Как они там, думал я. Хватит ли им виски? Утром в районном центре Кесялахти царило небывалое оживление. То и дело причаливали экипажи с уловом, везде коптился лосось, в больших деревянных кружках подавали пиво «Карху» и пирожки с перловой кашей. Наших не было. Воображение рисовало ужасные картины, как гигантский лосось, пойманный нашей командой, утащил храбрых ребят в Северный Ледовитый океан, к Земле Франца-Иосифа, или, еще хуже, к берегам Антарктиды, где наверняка даже пиво не продают. Шумно прошло награждение победителей. Семейный экипаж Сиволайненов поймал самого большого лосося, и им подарили то ли телевизор, то ли мотоцикл, не помню уже. Наших не было. Они обнаружились только к утру, уныло причалив к мосткам дома Огурейненов. Морские полуволки молча побрели в дом, бросив все вещи на катере, не сговариваясь, сели на пол, сняли сапоги и засунули ноги глубоко в камин. В доме густо запахло лекарствами. Их умоляющие взгляды были обращены ко мне. Я, словно заботливая хозяйка, бросился разжигать камин. Уже часами позже, когда все напарились в бане и разлили по стаканчикам мой заветный портвейн «Сандеман», который я берег на особый случай, мы услышали леденящую душу историю о похождениях «Русских лохов». Сразу же после отплытия у Геннадича развился диатез на виски «Лафройг». Капитан катера после второго стаканчика «за адский клев» стал напоминать упитанного монгольского трехлетку, внезапно сожравшего ведро апельсинов за один присест. Среди

команды возник спор, как лечить капитана. Так как все были с высшим медицинским образованием, дебаты затянулись. Когда Геннадич начал чуток посвистывать на выдохе, решили-таки давить диатез кларитином, так как от искусственного дыхания рот в рот Геннадич отказался по каким-то своим причинам. Предложение профессора Скакалкина выделить из печени Геннадича митохондрии и как следует рассмотреть тоже оживления не вызвало. После поедания упаковки кларитина капитан рыболовецкого катера впал в безразличие и забылся сном на девять часов. Далее выяснилось, что забыли зарядить спутниковый навигатор «Гармин», который без батареек тем не менее все же продолжал получать сигналы с неудачно запущенного в 1975 году индийского спутника «Рамачандр-4», передававшего всю дорогу исключительно саундтрек к фильму «Зита и Гита». Заблудиться ночью на Пурувеси — страшное дело. Ночью пошел дождь, и нашим друзьям оставалось только уповать на провидение. Провидение к утру послало им финский экипаж, идущий домой с рыбалки. У бородатых финских моряков нашлись запасные батарейки и горячий чай. У них же был куплен за двадцать евро средней величины лосось (но об этом, пожалуйста, никому ни слова). Над озером Пурувеси парил лесной орел калосяське, подходил к концу наш последний вечер в Финской Карелии. Копченый лосось шел под клюквенную «Финляндию» просто на ура. В общем, конечно, все равно где встречаться с друзьями: в Лондоне, Нью-Йорке, Мехико-Сити, Белфасте или на берегу озера Пурувеси. Ведь, как сказал классик, «та нить, что нас соединила, еще не порвана нигде...». На лесной перрон станции Кесялахти в семь ноль три утра подошел поезд Йоенсуу—Хельсинки. Огурейнен пожал мне руку, похлопал по плечу и сказал: «Кювя матка!» — что по-фински наверняка означает: «Мистер Цепов, вам же в понедельник на работу, заканчивайте пить, драгоценный вы мой, а то забудете, откуда дети рождаются». И это... спасибо, Суоми, и до встречи в следующем году.

«Мистер Цепов, вам же в понедельник на работу, заканчивайте пить, драгоценный вы мой, а то забудете, откуда дети рождаются».

винные карты сентябрь 2014

из архива courvoiser

Да, он пьет. Да, прямо на работе. Конечно, завидуйте! Ведь он — Патрис Пине, мастер купажа и глава дегустационного комитета коньячного дома Courvoisier. Таких со времен Наполеона было всего шестеро…

текст: патрис пине

Райская работа НАВЕРНОЕ, АВЕ ВЕРН НОЕ ОЕ, многим известно, изве естно но, чт что о ис ист истотория Courvoisier тесно связана с именем Напо Наполеона. В феврале 1811 года Бонапарт посетил в пригороде Парижа городе Берси склады Эммануэля Курвуазье. Напиток пришелся императору по вкусу, поэтому уже в 1869 году Courvoisier получил статус официального поставщика двора Наполеона III. Отсюда и треуголка на нашем логотипе, и оригинальная форма бутылки, срисованная когда-то с платьев Жозефины, супруги Бонапарта, и название одного из главных наших сортов… Но вряд ли вы знаете, что к созданию одной из самых уникальных линий Courvoisier приложил руку… русский! Роман Петрович Тыртов, в 20-летнем возрасте эмигрировавший в Париж, обрел славу художника с мировым именем под псевдонимом Эрте. Будучи большим поклонником коньяка Courvoisier, он побывал в нашем замке, построенном в 1835 году сыном основателя компании Феликсом Курвуазье. Ему показали весь процесс производства, он винные карты сентябрь 2014

побыва ывалл на виноградник икахх и п осе побывал виноградниках посетил наши винокурню Все это его так впечатсклады и винокурню. лило, что в результате он создал коллекцию рисунков, которые украсили лимитированную серию семи авторских графинов. Коллекция Courvoisier Erté была выпущена в 1980-х годах. Для меня это самые красивые графины, которые когда-либо выпускал дом Courvoisier. В принципе, у Courvoisier масса именитых поклонников во всем мире. Чтобы никого не обидеть, выделю лишь одного — самого особенного. Джеймса Бонда, который в фильме «007. Координаты: “Скайфолл”» с большим удовольствием пьет коньяк Courvoisier. Вообще же, по статистике, коньяк составляет лишь 1% от общего потребления алкогольных спиртов. В немалой степени это связано с тем, что его производят на очень ограниченной территории — во французской провинции Коньяк, регионе с очень специфическим климатом и почвами. Получаемое там вино проходит процесс дистилляции в маленьких перегонных кубах и долго выдерживается в дубовых

бочках. То есть смело можно говорить, что напиток этот по-настоящему элитарный. Его потребители — люди, которые ищут продукт исключительного качества. В моей семье коньяк был предназначен только для больших торжеств, когда собиралась вся семья: Новый год, свадьбы… На одном из таких праздников я и попробовал его впервые. Но я был слишком молод для того, чтобы оценить это чудо человеческого творчества. Мое настоящее знакомство с коньяком случилось в студенчестве. Мне было 20 лет, и голландские друзья, с которыми я учился, пригласили меня к себе на родину в город Лейден. У одного из них была бутылка коньяка Courvoisier Napoleon, и он нас угостил, чтобы отметить мой приезд в их страну. До этого я никогда не пил столь вкусного алкогольного напитка! Для меня это было настоящее откровение: невероятное сочетание мощного и нежного! С тех пор Courvoisier без устали дарит мне волшебные жизненные моменты. Мне посчастливилось иметь маму, которая была блестя-

из архива courvoiser

Настоящий «Рай» все-таки находится на работе — так называется знаменитое хранилище старинных коньяков. щим поваром и приучила меня к кулинарным изыскам и к восприятию ароматов и вкусов. Мы любили сочетать ее вкусные блюда с хорошими винами. Поэтому по окончании учебы я хотел связать свою жизнь с производством вина и даже начал профессиональную карьеру в этой области. Проработав в ней шесть лет, я наконец решился обратиться к дому Courvoisier с предложением о сотрудничестве. На новой работе меня больше всего поразило сочетание вековых традиций и ультрасовременного оборудования. Технология на службе качества! А еще это постоянное стремление

к безупречному уровню своего продукта с помощью жесткого контроля каждого этапа производства. Это касается даже процесса закупки дубовой древесины, которую мы сами отбираем в дубовых лесах Франции. Вот уже четверть века я служу дому Courvoisier. Я многому научился у опытных людей, в том числе у предыдущего мастера купажа Жан-Марка Оливье, который мне доверял и сделал меня своим преемником — всего лишь шестым мастером с момента основания дома. Церемония передачи дел была крайне волнительной: мы тогда запускали коньяк

L’Essence de Courvoisier в магазине Harrod’s в Лондоне и организовали специальный ужин в отделе вин и спиртных напитков. Жан-Марк обучил меня мастерству дегустации коньячных спиртов на разных стадиях выдержки и разного происхождения. И, пожалуйста, не надо иронизировать по поводу того, что я каждый день пью на работе! Не пью я — дегустирую! Для меня это большая разница, поскольку во время дегустации мы оцениваем вкус и ароматы в совсем небольших количествах. В нашем дегустационном комитете заседают сотрудники разных отделов компании. Они работают на разных стадиях процесса производства наших коньяков: контроль качества, лаборатория, закупка спиртов, дистилляция, выдерживание… Есть и две женщины. Разумеется, не случайно, ведь они очень чутко воспринимают ароматы, а запах — далеко не последнее дело в коньяке. К тому же у нас очень разные потребители, и среди них все больше и больше женщин. Так что экспертиза двух дам является для Courvoisier дополнительным преимуществом. Пью же я, как, наверное, и большинство из вас, по выходным. Употребляю и качественные вина, и более крепкие напитки. В моем домашнем баре три королевы: бутылка коньяка Courvoisier VSOP, Courvoisier Napoleon и Courvoisier XO (VSOP, very superior old pale, — минимум 4 года выдержки; XO, extra old, — минимум 6 лет. — Прим. ред.). Я называю этот бар своим маленьким раем. Потому что настоящий «Рай» все-таки находится у нас на работе — так называется знаменитое хранилище старинных коньяков. Именно в нем у нас есть две бутылки 1789 года. Они имеют исключительную историческую ценность. И пока мы не намерены их ни выпивать, ни продавать — даже не просите! Хотя цена могла бы быть соблазнительной: два года назад один из владельцев выставил бутылку Courvoisier 1789 года в бутике Harrod’s за 100 000 фунтов! Запретный райский плод всегда был сладок…

винные карты сентябрь 2014

наталья львова

Опытный дегустатор, большой друг Бахуса Леонид Ганкин выводит личную классификацию алкогольных хобби: от тривиального пения до фатальной вражды с автомобилями.

текст: леонид ганкин

Запой ВЫПИВ, ЫПИ ИВ, ккаждый ажды аж дый й ведет ве себя бя по-своему. по о-с Я, например, люблю попеть. В прежние времена, когда и куражу было побольше, и принимал я на грудь не столько, сколько сейчас, бывало, в ресторане вылезал на сцену к музыкантам и просил их мне подыграть. Скажу без ложной скромности, обычно получалось неплохо. Однажды мне даже предложили место вокалиста в группе. Говорили, по тысяче долларов в месяц буду получать. В разгар кризиса 98-го это были неплохие деньги. А больше всего я люблю аккомпанировать себе на гитаре. Дойдя до определенной кондиции, могу сидеть и петь в полном одиночестве. Когда же еще и слушатели есть… Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эта привычка может многих доставать. Обычно на вечеринке образуется сплоченная группа любителей послушать и попеть песни под гитару. А другие хотят поговорить или потанцевать, так им бывает не очень уютно. Но песни — это еще что. Один мой приятель, когда изрядно выпьет, все норовит куда-то убе-

винные карты сентябрь 2014

жать. Хитро так на всех посмотрит, вскакивает и убегает. Родственники и друзья знают, что поймать его можно только на старте, и стараются не пропустить этот момент. Потому что мой приятель бывший спортсмен и, если успеет набрать скорость, догнать его будет трудно. Возвращается он обычно на следующее утро, протрезвевший и кроткий. Соглашается с тем, что эта привычка его до добра не доведет. На вопрос, зачем же он это делает, отвечает: «Не знаю». А когда его спрашивают, где он был, говорит, что не помнит. Был у меня еще один знакомый. Так он, напившись, начинал требовать, чтобы ему дали прикурить. Куда он при этом девал свои зажигалки, неизвестно. Сигареты у него были всегда, а вот огня почему-то в нужный момент не оказывалось. Хуже всего, что, если прикурить ему не давали, мой знакомый свирепел и становился опасен для окружающих. Друзья за ним эту слабость знали и старались не испытывать его терпение. С незнакомыми людьми было сложнее. Хорошо еще, если ему

отказывали вежливо. К примеру, говорили: «Извините, я не курю». Если же незнакомец в ответ что-то буркнет, отвернется или, не дай бог, нахамит, мой знакомый сразу же лезет на него с кулаками. Эта его особенность не раз приводила к печальным последствиям. Как-то еще на первом курсе он спровоцировал групповую драку у входа в студенческое общежитие. Конечно же, все произошло из-за того, что какой-то студент с юрфака не дал ему прикурить, а когда между ними начался обмен ударами, то за того и за другого вступились однокурсники. В итоге дело дошло до парткома МГУ, который постановил примерно наказать зачинщика драки. В тот раз мой знакомый отделался строгим выговором по комсомольской линии с занесением в учетную карточку. Но это его ничему не научило. Однажды, через много лет, я узнал, что моего знакомого в 24 часа выслали из одной зарубежной страны. Я почти не удивился, когда выяснилось, что он подрался в ресторане. «По-

лиля ваганова

нимаешь, за соседним столиком сидит такой противный толстый мужик и дымит сигарой. Я же у него только прикурить попросил», — оправдывался впоследствии приятель. Этот случай поставил крест на его дипломатической карьере. А у одного моего однокурсника карьера международника прервалась, так и не успев начаться. Жаль, Серега был хорошим парнем, добрым, учился на «отлично». И привычка-то у него была не такая уж вредная: выпив, он почему-то решал, что ему нужно срочно останавливать проходившие мимо машины. Произошло это осенью 1975 года. Наш курс, как обычно, отправили на сбор картофеля в одно из сел Можайского района. Мы жили в летних домиках пионерлагеря «Елочки» и после работы, чтобы не замерзнуть, согревались горячительными напитками. Их в изобилии завозили в местное сельпо, и я не знаю, что заставило нескольких наших ребят поехать за выпивкой в Можайск. Потом они говорили, что им просто захотелось «культурно посидеть». Ну, в общем, посидели. После водки с пивом группа сама собой распалась, и в лагерь в ту ночь сумели добраться не все. Сереге перспектива заночевать на лавочке в городе не улыбалась, и он начал ловить попутку. Но машины, как назло, не останавливались, и тогда он смело преградил путь грузовику. Это была машина медвытрезвителя, и ехавшие в ней милиционеры без труда опознали в Сереге своего клиента. Ночь в казенном доме, естественно, не входила в его планы, и, поскольку убедить в этом стражей порядка Сереге не удалось, он оказал им сопротивление. Три дюжих мента не догадывались, что двадцатилетний парнишка, которого они никак не могут скрутить, — мастер спорта по метанию молота. Им стало обидно, и они пустили в ход кулаки. Но до того, как стражам порядка удалось сбить Серегу с ног, он все же нанес им два-три чувствительных удара и даже сумел отправить в нокдаун одного из милиционеров. Однако силы были неравны, и в конце концов мой однокурсник, избитый и окровавленный, был доставлен в можайский медвытрезвитель. А вскоре из районного управления внутренних дел в институт на Серегу пришла телега, стоившая ему поездки на практику в Японию.

Выпив, я просто люблю попеть. Все-таки это не самая плохая привычка. Все оставшиеся студенческие годы Серега усердно замаливал свой грех отличной учебой и активным участием в общественной жизни. Наконец подошло время распределения. И надо же так случиться, что однажды ночью, уже после закрытия метро, не совсем трезвый Серега оказался где-то на юго-западе столицы. И он, конечно, начал останавливать машины. Водитель такси, которому он преградил путь, поначалу пытался Серегу урезонить: он, мол, везет клиента, разве сложно поймать какую-то свободную машину? Но слова на Серегу не подействовали, и водитель, выйдя из автомобиля, попробовал его оттолкнуть, за что мгновенно получил. К счастью, в тот раз обошлось без милиции. Водитель, чертыхаясь, уехал, а Серега поймал

другую машину. И все бы хорошо, если бы не один досадный момент: на заднем сиденье такси, с водителем которого Серега подрался, сидел замдиректора нашего института по кадрам полковник Петр Федорович Дугушев. Человек он был неплохой, но в сложившихся обстоятельствах счел, что никакой ответственной работы доверить Сереге нельзя. Тот получил свободное распределение и занялся японским театром. После окончания института я его ни разу не видел. Где он сейчас, что с ним — не знаю. Может, по-прежнему останавливает машины. А я все это к тому, что должен быть благодарен судьбе: выпив, я просто люблю попеть. Все-таки это не самая плохая привычка.

винные карты сентябрь 2014

alexander averin

Как превратить потребление шампанского в настоящий праздник? Послушаем профи — руководителя проекта L-wine компании «ЛУДИНГ» Андрея Ушакова.

текст: андрей ушаков

Долой серные будни! КАК НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТНО открыть бутылку шампанского? Конечно, «по-гусарски»! Во времена Наполеона одним ударом сабли, не слезая с лошадей и не бросая поводий, срубалась вражеская верхушка бутылок. Многие наполеоновские офицеры пытались с помощью сабража (от французского sabre — «сабля») привлечь к себе внимание знаменитой мадам Клико, овдовевшей в 27 лет. Желая при встрече произвести впечатление на молодую богатую даму, офицеры дружно салютовали, откупоривая саблей шампанское, созданное в ее погребах. История умалчивает, возымел ли действие этот обряд на мадам Клико, но точно известно, что подобный прием стал популярным и в России. Сегодня сабраж повсеместно считается высоким искусством и непременно сопровождает самые пышные церемонии. Шампанское — это история. Что побуждает потребителей среди колоссального количества вин выбирать игристые, а среди них самого дорогого представителя этого

винные карты сентябрь 2014

сословия — шампанское? История! Ни одно вино в мире не имеет такой захватывающей и насыщенной легендами родословной. Ну что можно противопоставить первооткрывателю монаху-бенедиктинцу Дому Периньону с его восклицанием «Я пью звезды!», который на самом деле всю жизнь противился наличию пузырей в шампанском, но именно он отобрал и аргументировал необходимые сорта винограда? Шампанское — это маркетинг. Проведите опрос на самую известную вдову и убедитесь, что победит мадам Клико. Именно ей приписывают создание уникального способа избавления шампанского от остающегося после брожения в бутылке осадка. Эти звезды Шампани известны в наше время чуть ли не больше коронованных особ, правителей и политиков, которые когда-то и были главными потребителями этой игристой роскоши. Король Людовик XIV, попробовав шампанское однажды, наслаждался им всю оставшуюся жизнь и передал эту страсть наследникам. Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, российский

императорский двор в общем и царь Николай II в частности — каждый из них выбирал свой шампанский дом, и не только для протокольных встреч и празднеств. А как же устоять нам при виде Ингрид Бергман, Мерилин Монро, Марлен Дитрих, Грейс Келли именно с бокалом шампанского в руках?! Эту взаимосвязь мы видим и сейчас, когда социальные сети пестрят селебрити — от звезд рэпа до кинозвезды Скарлетт Йоханссон, — наслаждающимися игристым нектаром. Но сегодня шампанское — это еще и ваша уникальная индивидуальность. Все-таки шампанское во все времена в первую очередь являлось продуктом уникального качества и элегантности. У современного ценителя шампанского есть собственные предпочтения, будь то определенный производитель, ассамбляж сортов, винтаж или выдержка. Конечно, к этому приходят с годами, с приличным багажом пустых бутылок за спиной. Но тренд очевиден — пора пробовать вина небольших семейных производителей. Именно они пока

getty images/fotobank

Все-таки шампанское во все времена в первую очередь являлось продуктом уникального качества и элегантности. еще несут не только определенный стиль, как у больших шампанских домов, но и истинную подлинность Шампани. Преимущество семейных марок и в том, что они имеют собственные небольшие виноградники. При этом к возделыванию винограда применяют органические методы, без использования ядохимикатов и минеральных удобрений. Используют много ручного труда, тем самым вкладывая душу в каждую бутылку. Как найти такую? Некоторые из них можно идентифициро-

вать с помощью аббревиатуры на этикетке — RM (Recoltant-manipulant). Она означает, что производитель сам владеет виноградниками, выращивает виноград и осуществляет весь цикл производства вплоть до розлива в бутылки. Примеры: Egly-Ouriet, Larmandier-Bernier, TARLANT. Самые смелые выступают против чрезмерного использования серы в своих винах, поскольку это сильнейший аллерген, и производят игристые, в которых количество серы стремится к нулю (Drappier Brut Nature Zéro Dosage).

Эта настоящая, исконная Шампань, не сильно искореженная маркетинговыми щипцами, обнулит ваш шампанский опыт и задаст тон. После этого с пути независимого восприятия самого важного игристого в мире вас уже не сдвинуть, все наносное не будет иметь значения, только качество, класс шампанского. А вариант с минимальным содержанием серы позволит избежать утренней головной боли, если вы вдруг увлечетесь изучением.

винные карты сентябрь 2014

маша королева

Если в распоряжении фоторедактора «РП» Виты Буйвид полбутылки хорошего вина, оранжевая пишущая машинка «Юнис» и одна перчатка, то неминуемо случится бурная ночь и, как следствие, увлекательная колонка о ней.

текст: вита буйвид

Голодные галлюцинации СКУЧНО. Невыносимо. И дело не в отсутствии соли. Или шоколадки. Подумаешь, ерунда какая. Дело в другом. В страшном сне любой диеты. В отсутствии алкоголя. Жизнь стремительно теряет вкус. И цвет. И объем. Или это я теряю объем? Совсем запуталась. Поеду лучше на выставку. Художник прекрасный. Возможно, эстетическое чувство вернет меня к жизни. Только бы не съесть там на фуршете запретный плод какой-нибудь. Поеду с опозданием. К тому времени останутся только газировка и картины. Что-то не очень. Поздравить автора нужно, конечно, но что я ему скажу? Или с ним все в порядке? Неужели диета? И вдруг поцелуй с размаха. Господи, кто это? Ну, Вита! У тебя же фотографическая память! Страдает мозг, видать, без углеводов. Не могу вспомнить. Воду пьет. Выглядит прилично. Не какой-нибудь вернисажный алкоголик. По выставкам он точно не ходит. Давно не виделись. Ну, как тебе в Москве живется? Вспомнила! Это же Вадик, журналист, приятель моего бывшего мужа. Непременно встречаться, завтра.

винные карты сентябрь 2014

В ЦДЛ. Только внизу, в буфете! Ностальгия у него, что ли? Правда, он парень прижимистый. Люди не меняются. Ну и ладно, внизу соблазнов меньше. Хотя раньше там пирожки были волшебные. Зато выпить нечего. Не водку же. Всё, валить с этой выставки. А то встречу еще кого-нибудь и вина выпью. Красного. Ну и что, что чилийское. Красное ведь. Оно мне снится по ночам. Не знаю, о чем мечтают на диете другие люди. А я о нем. Закончится моя диета. Куплю бутылочку самого лучшего красного вина, которое смогу себе позволить. Нет, декантировать точно не буду. Выпью первый стаканчик огромными глотками, как компот в детстве. Поздравляю, отличные работы. Нет, мне правда нравится. И не унылая я, и все у меня в порядке. Вадик точно опоздает. Он ни разу в жизни вовремя не пришел. Возьму пока минералки. Без газа и с лимоном, пожалуйста. Вадик. Имя какое-то хлыщеватое. Всегда меня раздражало. Мужику уже 50+, а он все еще Вадик. Зачем мне эта встреча? Ну не сидеть же дома одной. Домо-

чадцы мои сбежали. За пределы Москвы. От голодных глаз и плохо контролируемой агрессии. Только собака осталась. Она-то меня понимает как никто. Говорят, им чувство сытости неведомо. Наказание это такое, по версии буддистов. Но тут и без буддистов — на сухом корме какая сытость? Формальная только. Нет, собака, это не ты меня понимаешь. Это я тебя теперь понимаю. Потерпи четыре дня всего, куплю себе вина, а тебе кость. Огромную, сахарную. Интересно, зачем ему пишмашинка? Хипстерский интерьерчик делает или концептуальные произведения? В стельку. Как же я ему завидую. Вот только не нужно за мой стол плюхаться. Достаточно соседнего. И выпить мне предлагать тоже не нужно. С поэтом-песенником я никогда не мечтала познакомиться. Я даже не знала, что бывает такая разновидность. Эта область мною не охвачена. Тяжело беседовать с пьяным, особенно трезвому. И еще я не знаю, кто такой Анатолий Поперечный и почему его пишущая машинка должна спасти от творческого кризиса. И прогуглить не могу, я телефон

их пропивать тоже. Так вот каким образом она должна из творческого кризиса вывести. Ну извините, откуда же мне знать, что Поперечный ваш великий учитель. А неуместная ирония — это мой конек, между прочим. Хорошо, я подержу машинку, чтобы ускорить поиски бумажника. Ладно, я выпью с вами на Патриках. Только не водку, не пиво, не портвейн и не ликеры. Да, минералочку. Без газа! Ну все, он меня вычислил. Мерзавчик и бутылка красного. Боже мой, ее даже открыли. Самое приличное, которое там было. Первый раз такое вижу. Я и не знала, что такое шато бывает. Левое, наверное. Неужели? Правда друг работал? Садовником? И повесился?! И я должна пить это теперь? За друга? А, все, поздняк уже. Я уже почти собака Павлова, у меня полный рот слюны. За друга, за шато, за поэтов и поэтовпесенников в частности, за великого учителя Анатолия Поперечного. Большими глотками, как компот. Как вкусно, господи! Домой-то я дойду? На пятьдесят второй день диеты вино явно действует в пропорции 1:4.

Четверть бутылочки всего, а как будто целую. На первом слоге ударение. Какой милый мужчина, пробку в магазине оставил. И когда я успела сболтнуть, что в Старопименовском живу? Я и сама знаю, что тут два шага до моего дома. Представляю картину: мой как всегда повздоривший со своей сестрой спутник возвращается с кучей малосъедобных продуктов, а у нас с поэтом-песенником лалалайла на кухне. А что, бутылка красного вполне заменит одно зеленое яблоко, двести пятьдесят рыбы на пару и стакан кефира. Формально. А неформально — нобелевку разработчику диеты с вином! Так, стоп. Что-то я расслабилась. Никаких гостей. Вот на этом углу отлично такси ловится. Давайте я вам денег одолжу. О, я в восторге от такой позиции. Мужчина, который просто физически не может взять денег у женщины, — восторг, да и только. Но пешком до ВДНХ... Вы уверены? Промашечка все же вышла. Не бывает в жизни идеальных ситуаций. Машинка у меня осталась. Тяжелая. Что же ее, домой теперь тащить? И перчатка потерялась. Наверное, вывалилась

иван михайлов

забыла. Так вот в чем проблема — Вадик мне дозвониться не может. Ну что же, наша встреча явно отменяется. Пойду. Нет, только не вместе. Мне далеко, в Бутово. И почему это ложь? Как по моим сапогам понятно, что ни в метро, ни в Бутово мы не были ни разу? Наблюдательный какой, ну и писал бы детективы, а не подсказки для караоке. Повезло его девушке в глянце, раз он ей тексты про мастхэв редактирует. Поэтические истории, наверное, нужно будет прочитать при случае. Вот ведь мания величия у поэта. Неужели он искренне считает, что я купила сапоги после чтения его опуса? Следуя этой логике, после знакомства с ним я еще и запою. Такси брать не буду. Прогуляюсь. Давно я по Вспольному переулку не ходила. У меня что, голодные галлюцинации? Еще одна машинка Анатолия Поперечного? Как она могла сюда попасть? Вот это встреча. Приличный человек, поэт-песенник можно сказать, и так банально, за углом. Штаны-то застегнуть не забудьте. Спасибо, даже по демпинговой цене в сто баксов я эту машинку приобретать не желаю. И тут же

винные карты сентябрь 2014

Закончится моя диета. Куплю бутылочку самого лучшего красного вина, которое смогу себе позволить. Нет, декантировать точно не буду. Выпью первый стаканчик огромными глотками, как компот в детстве.

вячеслав филиппов/фотосоюз

в машине, когда я водителю втихаря стольник отдавала. Вот теперь у меня классические волк, коза и капуста: полбутылки явно хорошего вина — не выбрасывать же — плюс оранжевая пишущая машинка «Юнис» и всего одна перчатка. Руки мерзнут страшно, они от этой диеты даже в помещении мерзнут. А я еще не в помещении. Если допью вино здесь — от Садового до Старопименовского не дойду точно. Путь в 500 м станет непреодолим, а еще с собакой погулять нужно. Можно припрятать машинку, добежать домой, взять собаку и теплые перчатки и вернуться за машинкой. А вдруг заберет кто-нибудь? Это, видимо, раритет. Ну почему, почему я всегда попадаю в такие глупые истории? А может быть, это банальная жадность... Мне уже явно хватит, и машинка мне точно не нужна. Ну разве что еще один глоточек, вкусно же. Да, дорогой сосед, я еду в лифте на второй этаж, потому что у меня тяжелая, практически непосильная ноша. Кстати, знаете ли вы, кто такой Анатолий Поперечный? Да, это его машинка. Да, именно на ней он настучал грохот космодрома. Как, грохот космодрома? Правда? Это он настучал? А что еще? Ну, не важно. Грохота уже более чем достаточно. Вы себе не представляете, как я счастлива. Да нет, не от вина. Хотя и от него тоже. Нет, я счастлива, что дотащила эту машинку домой. А ведь я чуть не оставила ее рядом с подъездом Айдан Салаховой. Если бы у меня был с собой лист А4 — точно бы оставила. И напечатала бы ей записку. Странный вы все же человек. Кто такой Поперечный знаете, а кто такая Айдан — нет. А я вот наоборот. Как думаете, можем ли мы при таком раскладе оба считаться культурными людьми? Вот и подумайте над этим, а мне еще с собакой гулять. Ну совесть есть? Как можно так храпеть? И весь бок мне отдавил! Отдавил? О, мама миа, кто же это у меня под боком? Это не спутник, у него ключа нет. Стоп, стоп, я же точно поэта посадила в такси. Или нет? Точно, посадила. Тащила домой машинку и вино. Потом гуляла с собакой. Нет, кажется, не гуляла. В лифте я разговаривала с соседом. Предложила ему зайти попробовать вина, чтобы не пить из горла. А он любезно предложил прогулять собаку. А что потом? Неужели сосед?! Только этого мне еще не хватало. Спокойно, глубокий вдох. Сейчас аккуратно открою один глаз и все узнаю. Нет, лучше сначала себя ощупаю. Отлично,

одета. Уже легче. Теперь ощупаю пространство. Справа свободно, на стене что-то пришпилено. Значит, в детской сплю. С чего бы это... Ну, теперь осталось ощупать это храпящее слева. Ах ты, сука! Собака моя любимая! Ну разве так можно? Храпишь, как пьяный мужик, чуть до инфаркта не довела честную женщину. Ну, решила вчера уснуть под песни великого поэта-песенника, прилегла в детской. Источник музыки один у нас на всю семью. Но это же не повод и тебе нарушать правила. Ну, не буду тебя наказывать, ладно уж. Совесть мен я не мучает, я ничего страшного не сделала, вела себя, судя по всему, вполне прилично. Давай-ка по такому случаю

завершим диету досрочно. Устроим праздник себе. Собирайся, пойдем в магазин за продуктами. И как можно скорее. Ты ведь все знаешь про голод. А про похмельный? Пойду для начала чайник поставлю. Рано радовалась. Отличилась все-таки. Неудобно как перед соседом теперь. Опять угораздило. А у машинки буква «г» западает... «Доро ая соседка! Предла аю музыкальные вечера сделать ре улярными. Особенно красавица леса Олеся удалась». Да, аккуратнее нужно и с мыслями, и с диетой, и со всем остальным. Вот знакомство с поэтомпесенником до пения довело...

ВЫЛЕТИШЬ С ТРАССЫ, практически в аут. Кажется — это финита, выхода нет. Вроде бы все по карте: и повернул, и пол-России срезал. Но мелькали подозрения: асфальт в идеале, так отчего ж ни одной ни встречной, ни попутной? И сельчанки с околицы машут вослед так прощально, неистово? И дети подолгу бегут, как будто ни разу авто не видели? И собаки не лают, а только ежатся от ужаса, лишь вполовину выполняя функции собак? И вдруг на полной скорости, без всяких знаков, кончается асфальт, и под колесами — почва, песчаник, овраг. Едва выжив, идешь к мужикам у бульдозера. — Как дальше проехать? — А ты на чем? Если не на танке, то только назад. Кто же ездит по карте, мил человек? Сидишь в машине с полным комплектом эмоций: и степь да степь кругом, и замерзал ямщик, и реальность опять так близка, слышны ее нелегкие дыхания, сейчас подвергнет лобзанию на родственный манер, как положено в наших краях. Ни метки GPS не спасут, ни турбонаддув. Но тут стучат в стекло: — Ты чего сидишь? У Матрены Егоровны первач поспел! Чистая слеза! Пойдем, пробу снимем. И действительно: чего сидеть? Пора пробу снимать! Разверстывай, Матрена Егоровна! Прошли и годы, и века — а ты совсем не изменилась. Вздрогнем по этому поводу.

orlova

Игорь Мартынов

винные карты сентябрь 2014