Журнал "София Премудрость Божия" № 5 by Slava Bikhovsky

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ православный журнал

СЛОВО ПАТРИАРХА Сегодня Россия, будучи юридически светским государством, как и вчера, и даже в атеистическое время, живет в той системе ценностей, которая была создана православной верой. Даже когда слово «Бог» писали со строчной буквы, когда религия была запрещена, вычеркивая Бога даже из литературы, никто не посмел переиначить систему ценностей, потому что она включена в плоть и кровь нашего народа, нашей культуры… Россия должна развиваться на основе тех духовных ценностей, которые заложены в ее природу, в ее основу... Сегодня действительно наступает очень ответственный и важный момент в нашей церковной истории: мы практически восстановили все святыни, которые можно было восстановить, построили новые храмы. Конечно, еще остались невосстановленные храмы, но это уже не играет решающей роли в духовной жизни нашего народа. Мы с Божией помощью преодолели разделение с Русской Зарубежной Церковью. А что дальше? Самый главный вопрос: что должно стать приоритетом церковной жизни в ближайшие годы? Когда нас об этом спрашивали 10 лет назад, мы говорили очевидные вещи: нужно восстановить духовное образование, возродить храмы и монашеские обители. Эти задачи выполнены, может, не в том количестве, как бы хотелось, однако следует отметить, что благодаря этим трудам уровень религиозности народа сегодня совершенно иной, чем был несколько лет назад. Когда на улице или, например, в самолете подходят под благословение и просят помолиться люди, часто очень молодые, начинаешь понимать, что произошло с нашим народом, насколько повысился уровень религиозности в нашем обществе… Полагаю, приходит время, когда мы сможем ставить перед собой очень серьезные задачи. Я их сформулировал бы так: все больше и больше людей должны мотивировать свои поступки христианскими идеями. Если вера станет частью процесса принятия решений в личной, семейной и общественной жизни, тогда мы сможем говорить о христианизации нашего народа. Тогда мы сможем быть абсолютно уверены в том, что революций больше не будет, что не будет гражданских потрясений и кризисов, не будет разрушения своей собственной страны, не будет уничижения России, что мы не повторим трагических ошибок ХХ века. Я думаю, что это очень важная тема, над которой мы все будем думать, молиться. Произнесено Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом в сане митрополита Смоленского и Калининградского 17.05.07

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ слово Патриарха

ПРОПОВЕДЬ СХИархимандрита ИЛИЯ

интервью с протоиереем ВЛАДИМИРом ВОЛГИНым

Беседа с духовником отряда космонавтов игуменом Иовом (Талац)

Оптинские старцы о духовнике

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) СЛОВО О МАЛОМ ДОБРОДЕЛАНИИ

владимир крупин святая гора афон

александр трофимов восхождение на афон

наталья горбачева монашеское государство

ВОСПОМИНАНИЯ СВЯТОГОРЦА СХИМОНАХА ИОАКИМА о монахе иннокентии

БЕСЕДА С ОТЦОМ ИНнОКЕНТИЕМ

СОДЕРЖАНИЕ Константин филатов записки паломника

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Протоиерей Валентин Бирюков русская мадонна

православный журнал

Издается по благословению схиархимандрита Илия

фотоальбом война и церковь

Одобрен Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви

Свидетельство о регистрации ПИ № ФС 77-19492

Редакционный совет: схиархимандрит Илий, иеродиакон Рафаил

Владимир Быков О военных событиях, заставивших меня переосмыслить взгляд на веру

Главный редактор:

106

Интервью с протоиереем Александром Ильяшенко Что необходимо для нормальной жизни в армии

монахиня София (Степура)

Редакция:

Марина Новикова, Алена Чубарова, Владислав Мирзоян, Диана Рахимова, Александр Богатырев, Галина Алексеева

Корректоры:

112

Тамара Горячева, Антонина Титова, Нина Жгутова

Фотографии:

Галина АЛЕКСЕЕВА Казак начинается с Родины

114

Нина Павлова как возрождалась оптина

121

Директор по развитию: Галли Монастырева

Директор по спецпроектам:

протоиерей николай агафонов чудо в степи

иерей Андрей Приставкин, Константин Филатов, Александр Иванов, Марина Юрченко Дизайн: Евгений Клодт Верстка: Сергей Сонько Рисунки: Андрей Кулешов, Искра Трайкова

Богдана Туркевич

138

Сайт журнала:

www.sofia-izdat.ru e-mail: sofia-izdat@rambler.ru

Распространение: 8-9153116737

истории матушки наталии

140

Телефон:

8-9109183401, 8-9261131296

Адрес: 121471, Москва, Можайское шоссе, 25, Тираж 10000. № 5

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ПРОПОВЕДЬ СХИархимандрита ИЛИЯ духовника Патриарха Московского и всея Руси

C праздником Святаго Духа! Это также и праздник Пресвятой Троицы. Святой Дух неразделен от Святой Троицы, и, следовательно, праздник Святой Троицы есть и праздник Святаго Духа. Но так, как многие престолы и обители посвящены в Его честь, для нас также сегодня праздник большой – памяти Святаго Духа. В древние времена у многих народов господствовало многобожие. И Ветхозаветная церковь, окруженная языческим миром, не отделяла почитание Духа Святаго от Святой Троицы. Не было отдельного понятия для почитания Святаго Духа и также не упоминалось о Боге как о Святой Троице. И Господь Своим Промыслом указывал на единство Бога. Мы знаем, как учит Господь: Бог Един, но троичен в Лицах – Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый. Так что Дух Святый – это тоже Божественная Сущность, как и Сам Спаситель, как и Бог Отец. Конечно, это выше нашего человеческого ума. Понять всё это до конца, естественно, мы не можем: слишком много вокруг непостижимого для нашего ума, и, будучи плотскими, не знаем, что мы такое и кто мы такие. Мы не можем до конца понять себя и управить сами с собою. Не можем делать добро, хотя желаем этого, а получается обратное. Как говорит апостол Павел: «…хочу делать добро – не делаю, а злое, которое не хочу – я всегда делаю». Вот так и все… Тем паче, в нашем теле мы не властны: мы болеем, но хотя лечимся, однако опять-таки нас постигают не желаемые нами болезни, которые уносят нас из этого мира, и мы уходим с последним дыханием в мир иной. Мир, где нет конца пребывания нашей души, будущее нашей души бытие. Но верим, что Господь всех воскресит в будущем всеобщем воскресении, когда воскреснем мы с телом нашим. Мы верим и почитаем Святую Троицу во Едином Существе, как учит Святая Церковь – вот это и есть основная догма. Мы должны твердо понимать наше православное учение. Мы должны достаточно различать: что главное, что второстепенное. На первом плане надо иметь в виду то, что составляет прежде всего необходимое для нас на нашем пути спасения. Когда мы хотим знать истину и искренне желаем спасения во Христе Иисусе, благодать Святого Духа наставляет, вразумляет и спасает. Только Дух Святый может просвещать, наставлять и спасать человека. Но Бог, создавший человека с его разумом, с его свободой, не может нас принуждать к Истине – Его Святость не позволяет. Мы должны сами додуматься до Истины. А как додуматься, как прийти к Истине? Только через веру, упование на Господа. Веру во Христа, веру в то, что Христос дал нам закон – Божественное Откровение – Евангелие. Господь распялся, будучи безгрешным, за нас, грешных, чтобы мы могли найти Истину. Найти, узнать веру, веру нашу признать, нашу верность пути, находясь в лоне нашей Православной Святой Церкви. Кто ищет в простоте, кто ищет Истины, кто следует совести своей – придет, ведомый благодатью Божией, Духом Святым освящаем. Благодать идет, если человек не противится благодати Божией. В Божественном Евангелии сказано, что есть грех непрощенный – грех против Духа Святаго: то есть когда благодать человека ведет ко спасению, когда ясно показывает, и указывает, и ведет к Истине, к Божественному откровению истинной жизни, однако человек противится этой Истине. И это есть «хула на Духа Святаго», о которой и сказано: «…не прощается ни в сем, ни в будущем веке». Помоги, Господи, чтобы всем нам Господь дал эту благодать Святого Духа Истины, укрепил нас в вере Православной христианской! Это есть самое главное в жизни. Вот вы заметьте, на что Господь указывает как на самое главное в жизни человека: ни на какие богатства, ни на какие знания, мудрости, ни на сокровища, ни на счастья какие-то житейские, но только единственно Он указывает на стяжание благодати едино на потребу, едино на познание Бога, на истину покаяния нашего. Как сказано в Писании: «Ищите прежде Царствия Небесного», то есть того Царствия, которое Сам Господь нам обещал Своим обетованием вечным. Никто не может определить того времени, когда нам предстать на суд Божий. Помоги вам Господи! Дай Бог вам всем стяжать благодать, потому что Господь в обетовании обещает нам того Царствия Небесного, кто жив да знает единственного Бога через Жизнь Вечную. Спаси вас Господи!

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Интервью с протоиереем ВЛАДИМИРом ВОЛГИНым настоятелем храма Софии Премудрости Божией на Софийской набережной города Москвы, почитаемым духовником

Дорогой батюшка, у Вас храм Святой Софии. Наш журнал тоже называется «София». В честь какой Софии назван Ваш храм? Часто к нам в храм приходят для того, чтобы совершить крещение над дочерьми по имени София, думая, что храм посвящен семье мученицы Софии – матери святых Веры, Надежды и Любови. Но на самом деле наш храм назван в честь Софии Премудрости Божией. Он посвящен Второму Лицу Пресвятой Троицы – Логосу, Сыну Божиему, Который «вся Премудростию сотворил еси». Господь Иисус Хриcтос, Сын Божий, и есть Премудрость, и через Него Бог Отец сотворил мир. Существует икона Софии Премудрости Божией. Наш храм в честь этой иконы, ее новгородского изображения. А центральный Престол был посвящен не только Софии Премудрости Божией – Логосу, но и Успению Пресвятой Богородицы, ибо празднование иконы Софии Премудрости Божией совпадает с праздником Успения. Так что долгое время до революции у нас был двойной престольный праздник. Храм наш существует с 17-го века. Он построен в 1689 году. Мы знаем Киевскую Софию, Новгородскую и многие другие. У нас в Москве построено два храма Софии Премудрости Божией: наш и храм на Пушечной улице. В чем заключается премудрость применительно ко спасению человека? Сам Господь Иисус Христос, являющийся Премудростию Божией, говорит в Евангелии: «без Мене не можете творити ничесоже». То есть без помощи Самого Господа Иисуса Христа. «Кому же возможно спастись?» – восклицает апостол Петр. Господь Иисус Христос отвечает: «человеком это невозможно, но Богу всё

возможно». Господь ведет нас премудрым образом по пути ко спасению. Это я знаю лично на своем опыте. Я очень много и долго болел, но всегда благодарил Бога за эти болезни, за все скорби, которые Господь посылал мне. А потом, анализируя свою болезнь, которая по милости Божией сейчас отошла от меня отчасти, я понял, что Господь мне посылал приступы болезни, чтобы не допустить меня до воплощения страстей, которые могли разорвать меня, как бомбу. Когда болеет тело, то не думаешь о грехе. И в этом тоже премудрость Божия. Если дьявол нас порабощает и лишает нас свободы воли, то Господь оставляет за нами полную свободу выбора, но при этом помогает тем, кто желает спасаться, и тем даже, кто не желает, Он помогает нам обрести себя и ведет по узкому пути ко спасению. И я думаю, что каждый человек, который внимательно поразмыслит над своей жизнью, а не над жизнью других людей, увидит очень много любви Божией, явленной по отношению к нам. Господь ведет нас премудро. Иногда мы даже не можем осознать и понять своим ограниченным умом эту премудрость и тонкость вождения Господа. А какая в современном мире самая главная опасность на пути ко спасению души? Очень ярко сказал об этом покойный старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Некоторые современные люди, приходя в Церковь, особенно люди с высшим образованием (слава Богу, что они познают Христа), вваливаются в нее и стараются не подчинить себя послушанию Матери Церкви, а изменить все, что не поддается их разуму и логике. Они стараются изменить Церковь, подчинить своим представлениям о спасении. И я думаю, что это происходит от гордости

СЛОВО ПАСТЫРЯ

человеческой. Но гордость была всегда. А вторая очень существенная беда в том, что сердца человеческие очерствели и стали жестокими. Мы живем, к сожалению, ради себя, ради поисков радости жизни, услад и всё подчиняем себе, любя себя. Апостол Павел в Послании к Тимофею пишет о последних временах: люди будут горделивы, будут обладать жестокими сердцами, не милостивы, будут иметь вид благочестия, на самом деле от сущности благочестия отторгшиеся, завистливые, предатели и много других свойств перечисляет апостол Павел. И это, к сожалению, распространяется и на людей, приходящих в Церковь. Когда говоришь о том, что Бог есть Любовь, что Бог нам заповедовал любить не только ближнего своего, но и врагов своих, видишь, что эти заповеди не умещаются в сознании современного человека. «Как я могу полюбить этого мерзавца?!» А что Вы как пастырь делаете для того, чтобы помочь своим прихожанам избавиться от грехов? Во-первых, проповедь. Во-вторых, беседы. Я стараюсь внушить, что если человек назвал себя христианином, то должен следовать уже не своим путем, а

путем Христовых заповедей. Если я ученик Христов и Христос мой Бог, то я, безусловно, должен строго подчиняться Ему. Но главное – личный пример. Когда, 31 год назад, я был только рукоположен и приехал в ПсковоПечёрский монастырь, я спросил архимандрита Иоанна (Крестьянкина), какое напутствие он мне дает на мою пастырскую деятельность. Я думал, что он скажет очень много, как должен себя вести священник в тех или иных обстоятельствах жизни. Но он сказал очень просто: «Будьте предельно строги к себе и предельно великодушны к тем людям, которые обращаются к вам». В Псково-Печёрском монастыре в то время жил игумен Савва – будущий схиигумен. Я ему исповедовался за всю свою жизнь. Мне было 20 лет с небольшим. Он, после прочтения генеральной исповеди, сказал: «Я тебе даю первое послушание, которое тебе покажется очень простым, но на самом деле это является деланием всей жизни: не осуждай людей». Я старался, как мог. Думаю, что это благословение мне во многом помогло. Это действенный путь к стяжанию любви.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Что бы Вы сказали утешительного для наших современников? Ведь телевизор посмотришь или радио послушаешь – ничего кроме новостей о кошмарах и катастрофах не передают. Прежде всего, каждому из нас нужно помнить, что Бог есть Любовь. Причем не ограниченная человеческая любовь, а божественная, бесконечная. Нам нужно помнить, что нет воли Божией, чтобы погиб один из нас, один из малых сих. Бог делает всё, чтобы обратить людей к Себе и наставить их на путь ко спасению. Преподобный Пахомий Великий, святой четвертого века, говорил, что первые христиане спасались тем, что исполняли заповеди Божии и накладывали на себя какие-то подвиги дополнительные: кто пустынножительство, кто столпничество, кто постоянный строгий пост. Мы, говорит, исполняем заповеди Божии, а последние христиане не будут и их исполнять, но кто претерпит до конца, тот спасется и получит большие венцы, чем мы. Ну, естественно, ученики огорчились – как так, такое несоответствие даров и милости Божией. Спросили: почему так? Пахомий Великий ответил: «Потому, что сейчас, если упадет один из наших братьев, то много собирается вокруг него сильных духом мужей и помогают восстать своими молитвами. А в последние времена и на многие дни пути не найдется сильного духом мужа». Нужно терпеть до конца, несмотря ни на что, оставаться христианином. Не оправдывать себя даже в малом грехе и в малом проступке. Сейчас человек постоянно оправдывает свой грех: я не люблю свою жену, поэтому нашел другую, которая меня понимает, окружает заботой, нежностью, теплотой. И оправдал себя, идя на развод. Своровал буханку хлеба – и оправдал себя тем, что голоден. Не надо оправдывать себя, совершая действия, которые нарушают заповеди Божии в малом или в большом. Всегда нужно иметь в душе покаяние. Господи, прости! Да, я проявил немощь, великую слабость. Всегда нужно прибегать к источнику любви и милости. И Сам Господь научит любви, и тогда не пресечется у грешника путь ко спасению. Вы не могли бы рассказать несколько житийных историй из Вашей практики? Что Вам доставило сугубую пастырскую радость? Для меня это достаточно сложный вопрос. Апостол Павел говорит, что иные день ото дня отличают, а другие не отличают. Вот я, наверно, отношусь к людям, которые не отличают день ото дня. Но тем не менее есть яркие воспоминания, чудеса, которые совершались, но не потому, что я «чудотворец». Ни в коем случае. Чудеса совершаются че-

рез церковные таинства. Когда я начал служить в деревне Белгородской области, меня пригласили причастить одну умирающую старушку. Я пришел, она уже неделю лежала, задыхалась, видно, ничего не ела, ничего не пила. Я ее поисповедовал, причастил, пособоровал, и меня с моим помощником пригласили в другую комнату пообедать. Когда мы закончили обед, я захотел попрощаться с этой бабулей, зашел, а она уже сидит на кровати. Через неделю я ее встретил в огороде. А ведь она явно умирала! Я спрашиваю: что же с вами произошло? Она сказала: «Батюшка, когда вы меня пособоровали, причастили, я сразу же почувствовала себя хорошо. И с той поры я чувствую себя всё лучше и лучше». Это, безусловно, чудо. И таких чудес достаточно много. Это радует, потому что Господь и через меня, как через Валаамову ослицу, чудеса творит по благодати священства, которое покоится на мне. Это выражается не только в исцелениях от болезней. Они, кстати, не так часто происходят. Но, главным образом, в душах человеческих, которые изменяются. Сейчас, при всеобщем оскудении любви даже в православных христианах, когда люди встречаются даже с такой малой толикой любви, как во мне, они всё равно возгораются душой и вдохновляются. Они понимают, что не всё ещё в жизни потеряно. Соприкоснувшись с нежным отношением, они изменяются сами и приходят ко Христу. Это чудно, это чудо. Самое большое чудо – это чудо любви. Любви, преображающей человека. Это для меня является огромным утешением. Когда мне было 18 лет, у меня были кое-какие способности. Их можно было развивать и добиться успеха. Я был неверующим, некрещеным. В 20 лет я принял крещение и подумал, что нет нужды их развивать. Я хотел помогать людям и почему-то, ничего не зная о Церкви, подумал, что удобнее всего помогать людям через священство. Я думаю, что это был первый призыв Божий к священнослужению. Мне радостно помогать людям. Когда я вижу, как они возрождаются душевно и духовно, для меня это величайшее утешение и поддержка. Вы не расскажете какую-нибудь историю о том, как из разбойника лютого удалось сделать разбойника благоразумного? Я с криминальным миром был очень мало знаком, но думаю, что разбойниками являются не только люди, посаженные за разбой, но и те, кто блудит, прелюбодействует, развратники и извращенцы, потому что самый большой разбой – это разбой в душах и сердцах человеческих. К сожалению, люди, которые творят это, этого не понимают. Я видел человека, который находился в преступной группировке, и его обратил Христос через архимандрита Ипполита (Халина), старца. Он служил

СЛОВО ПАСТЫРЯ

настоятелем Никольского монастыря в Рыльске. Сейчас этот бывший разбойник из волка превратился в овечку. У меня есть один духовный сын. Когда я служил в Курской области, он приезжал в нашу деревню для того, чтобы резать маки и делать из маков наркотики. Он промышлял этим, был сам наркоманом, подворовывал. Ему предложили побеседовать со мной, но я был в отъезде, а он не имел терпения и не стал дожидаться меня. Сам он был из Украины, остановился в гостинице и украл у своего соседа золотое кольцо. Его на этом поймали. Посадили в КПЗ и должны были бы дать срок от трех лет до семи. Судья, который его судил, всегда давал по максимуму, без всяких поблажек. Этот воришка находился в общей камере, с людьми из криминального мира. А тогда уже распространяли Священное Писание Нового Завета по тюрьмам и лагерям. И один вор в «законе», который прочитал Евангелия, был настолько поражен, что ходил по камере, бил себя по лбу рукой и говорил: «Что же я натворил в своей жизни! Как жаль, что я не знал раньше Христа». А этот молодой человек – наркоман беспросветный и воришка, ожидавший максимального срока, стал молиться и просить Господа, чтобы Господь помиловал его. И он дал клятву, что больше никогда не будет воровать и прибегать к наркотикам. И когда его привезли на

суд, этот строгий судья отпустил его из зала суда без всякого наказания. Это было чудо. Сейчас этот человек является прихожанином нашего храма, не ворует и с тех пор никогда больше не прикасался к наркотикам. Значит, только Господь может исцелить Россию и русский народ? Конечно, только Господь! Только через Господа и через каждого из нас, если мы становимся носителями Бога, произойдет исцеление. Всё надо начинать с себя. Спаси себя, и спасутся тысячи, как говорил преподобный Серафим Саровский. Нам нужно начинать спасение со своего дома, дома своей души, и тогда наша проповедь будет эффективна, и тогда она будет зажигать людей. Я часто говорю людям, которые ругают власть и недовольны сегодняшней жизнью, что они сами виноваты. Какую жизнь вы ведете? Вы отличаетесь святостью? Нет, вы в третий раз женаты, жены ваши сделали по несколько абортов... Я не обвиняю вас и не сужу – Господь над всеми нами. Я ещё больший разбойник, чем вы. Но давайте начнем с себя, и тогда вокруг нас будут спасаться другие люди. Я искренне желаю всем спасения. Беседовал Александр БОГАТЫРЕВ

Беседа с духовником отряда космонавтов игуменом Иовом (Талац)

Один космонавт спросил меня: «Батюшка, я летаю в космос, так что, я ближе к Богу?» «Нет, – ответил я, – ближе к Богу ты здесь, на Земле, ибо эту Землю избрал Сам Творец вселенной – Господь. Принял «зрак раба», пришел на Землю, жил среди нас, взял грехи все наши человеческие, взошел на крест, умер и воскрес». И ближе к Богу человек, который сердцем исполняет Его заповеди. А расстояние 400–500 миллионов световых лет не приближает к Богу и не удаляет. Чистота сердца или грязь сердца приближает к Богу или удаляет.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Для Вас как духовника отряда космонавтов есть ли какие-то особенности в Вашем служении? Каким примером для нас могут быть космонавты, для молодого поколения, для детей? Мой владыка, архиепископ Феогност (наместник СвятоТроицкой Сергиевой Лавры, где подвизается игумен Иов. – Ред.), сказал мне, что это явно чудо Божие и Промысл Божий – я с детства мечтал стать космонавтом, с 4 лет сидел в ракете. Готовился поступать в Качинское летное училище, чтобы поступить в отряд космонавтов. Это было серьезно, это была не детская мечта, мне было 20 лет. И ракеты строил в детстве, они взрывались, правда. В телескоп с самого детства, с 8 лет, ночами не спал, на эти звезды смотрел. Высчитывал, сколько мне нужно, если создать фантомный корабль, лететь со скоростью света до Бетельгейзе, или альфа Центавра, или альфа Кассиопеи. Думал, надо же, как далеко, не успею, состарюсь. Прошли годы, я стал монахом, в келье у меня телескоп до сих пор, труды астрономов, космонавтов, ученыхконструкторов и всё звездное небо. Я никогда не мог понять, почему люди думают, что может быть противоречие между верой и наукой. Я с самых пеленок верующий и с самых пеленок интересуюсь космонавтикой и астрономией. Помню, глядя на небо, это 7–8-й класс, я думал: «Господи, как же Ты всё премудро создал! Какое величие! Я – такая букашка, а Ты меня так любишь!» У меня не было противоречий, поэтому я не мог понять людские противоречия. И тут Господь мне дал, когда я был уже в монастыре, с космонавтами познакомиться, как бы случайно. У них до этого никогда не было священника, поэтому они стали вначале приезжать, потом постепенно начали причащаться, собороваться, а потом венчаться. Постепенно, конечно. Беседы часто у нас были с ними. Потом беседы длились по 8–9 часов. Потом, конечно, их провожал в космос, встречал, в Казахстане на вертолетах летал. Как-то начальник Центра подготовки космонавтов Василий Васильевич Циблиев предложил мне пройти общую космическую подготовку, не во всем объеме, конечно. Летал на невесомость, проходил тренировку в гидроневесомости, изучал космический корабль «Союз-ТМА» и русский сегмент международной космической станции. Это всё у меня было. И это для того, чтобы ребята могли понять, что я с уважением отношусь к их деятельности. И когда я это всё проходил, то помню, когда из гидроневесомости вышел – 1,5 часа провел под водой в скафандре «Орлан-МТ» (это выходной скафандр, в котором отра-

батывают выход в открытый космос, там тренажер стоит на глубине 12 метров), – я потерял 1,5 килограмма. После этого не так легко было, но я подумал: «Это я 1,5–2 часа, а они 5–6 часов в открытом космосе, никакой у них страховки, там может всё случиться». И я помню, когда выходил в скафандре, уже телеметрию отключал, наушники – люди подошли под благословение, я даже опешил немножко. И меня одна женщина спросила: «А что, батюшка, значит нет противоречия между космонавтикой и верой Христовой?» «Кто вам такие глупости сказал? Конечно, нет! Если всё, что вы делаете – во славу Божию, и если вы хвалите Творца, то это ваше послушание на земле, благодарность Богу за всё.» Конечно, если вы делаете вне Бога, то никакой, и не только ваш, а вообще любой труд, который вне Бога и без Бога, неугоден Господу, и нет смысла в этом. Но если вы с Богом делаете – есть смысл. Если вы будете своим трудом хвалить Творца, то это вам будет заслуга от Господа. Если даже вам скажут: «… да, они летают, Бога не видят», вы скажете: «…посмотрите, какой прекрасный мир мы видим – это сотворил Бог». Неужели вы не знаете слов Эйнштейна? Альберт Эйнштейн как-то сказал, что он не встречал ни одного великого ученого, который был бы безбожником, ибо, проникая в тайны мироздания, мы видим руку Божию. Только неглубокие, поверхностные ученые недопонимают часто самых элементарных вещей. Изначальная наша с вами задача как христиан помочь каждому человеку. Американец это, немец или китаец, а тем более монах, – мы обязаны сострадать, сопереживать каждому, любому человеку. Каждого Господь ждет. Мне непонятно: землетрясение в Японии – и кто-то злорадствует. Жалко людей – да, может, они не православные, не понимают многого, но они люди, их Господь сотворил, и Он любит их так же, как и нас, и Он умер за них так же на кресте. Я вспоминаю старца Софрония Сахарова. В годы Великой Отечественной войны к нему пришел один монах на Святой Горе Афон и покаялся в грехах. Старец говорит, что не во всех грехах покаялся. Молодой монах крайне удивился, на что Софроний сказал: «Вы не покаялись греху убийства». Тот встал и говорит: «Я же никого не убивал!» Тогда будущий старец Софроний говорит: «Нет, вот сейчас наши побеждают на фронте немцев. Вы же радуетесь? Вот вы и повинны греху убийства. Разве Христос тоже радуется, что немцы убивают русских и русские убивают немцев? Нет, Господь скорбит за человечество, что человеки убивают друг друга и насилуют! А мы, как монахи,

СЛОВО ПАСТЫРЯ

Храм Преображения Господня, Патриаршее подворье в Звездном городке. Настоятель игумен Иов должны молиться, чтобы не убивали немцы русских и наоборот, а чтобы исправились и изменились. Вот к чему мы должны стремиться. Сострадать каждому существу, ибо каждое живое существо – оно удивительно, и, если Господь сказал, что одной души человеческой весь мир, вся вселенная недостойна, – что ещё можно сказать! Ну, а для ребятишек, я думаю, если они будут своих мам, пап слушаться (и если мамы будут христианками), в храм ходить Божий, исповедоваться, причащаться и будут постепенно хорошо учиться, чтобы познать мир по тем законам, по которым сотворил его Бог, но при этом ещё вопрошать Самого Творца, как Он это сделал, то, я думаю, будет польза им и здесь, на земле, и, когда придет

время прийти в горний мир, другую вселенную, – то Господь не отвергнет их. Кто такие космонавты? Космонавты…С одной стороны, это такие же люди, как и мы с вами, с такими же переживаниями: так же, как и мы, они страдают и радуются, плачут и смеются, их так же одолевают страсти, и болезни у них такие же, как у всех у нас. И за них также пришел и умер Христос, как и за всех нас с вами. А с другой стороны, профессия у них особая, но у них и особый потенциал, особый залог, данный им от Бога в том, что Господь дал им подняться чуть выше нашей атмосферы и увидеть Землю немножко под другим углом, увидеть ту удивительную красоту, по законам

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

которой создана вселенная, всё наше мироздание! И когда они видят эту красоту, многие начинают изменяться. Среди действующих космонавтов, их на сегодня примерно 35 человек, только двое отказались от благословения, все остальные исповедуются, причащаются, читают духовную литературу. Я их провожаю много лет: с 2006 года они летят с благословения на орбиту. Часто спрашивают, зачем нужно благословлять их, зачем нужно освящать космические корабли, зачем нужно, чтобы они учились молиться, учились бороться со своими страстями? И если ответить кратко: Господь сотворил мир, Он создал две вселенные: одна вселенная, если говорить духовным языком, – это горний мир; другая вселенная – это материальный огромный мир, где звезды, галактики, куда мы отправляем космические корабли лишь на небольшое расстояние. До ближайшей звезды мы не можем долететь – свет летит 3–4 световых года. А от ближайшей галактики, подобной нашей, а таких галактик примерно 300 миллиардов, – свет идет 2 миллиона лет! Поэтому – что мы знаем о вселенной, что вообще мы можем говорить о ней? Святое Предание свидетельствует: Господь создал две вселенные. И вот с той, горней, вселенной «низпали» мудрейшие существа. Мы не знаем, сколько их, но, по Святому Писанию, одна треть «низпала», и они стали, по определению Святой Церкви, бесами. Их много, они оккупировали наш мир. Великий старец Софроний Сахаров, ученик преподобного Силуана Афонского, говорил, что во вселенной, где бы мы ни оказались, мы встречаемся с этим существом – дьяволом. И каждому человеку в течение жизни придется научиться сопротивляться этому существу и за это отвечать потом перед Богом. А он обладает такими энергиями – никакая наша техника не может противостоять. Единственное мощное оружие, которое у нас есть против этих существ, чем мы можем победить их, – это глубокое смирение, которое привлекает благодать Божию, любовь и милость нашего Владыки Иисуса Христа. Афонский старец Ефрем говорил, что наши добрые дела ничего перед Богом не значат – ими мы спастись не можем. Спасаемся мы только милосердием Божиим. Но наши добрые дела должны показать наше произволение в том, что мы хотим спастись и быть со Христом. И мы и должны упражняться в добрых делах всю жизнь. Также в этом должны упражняться и преуспевать и космонавты, – без смирения они не смогут противостоять тем существам, которые могут находиться и здесь, и там, в самых дальних точках вселенной.

Сейчас в результате нашего человеческого греха они оккупировали вселенную. Если бы мы не отпали от Христа, Его благодати, когда Господь сотворил нас, то сейчас история человечества пошла бы совсем по другому пути. Но, так как мы также «низ пали» и до сих пор мы с вами не каемся, только на словах, – в нас нет покаяния и сокрушения. Доказательство – это плоды, которые сейчас сеет мир: разврат, убийства, грабежи, насилие, наркотики, злоба, ненависть, презрение к ближнему. Я помню, старцы учили, что даже косо на человека нельзя было смотреть, пренебречь человеком, да и вообще, кто мы такие! А тут не то что презрение, которое мы творим каждый день, каждую секунду, а хуже – убивают, грабят, насилуют, и эти великие грехи возводят ещё в ранг добродетелей. Меня часто спрашивают: почему Господь не дает нам возможность полететь к другим мирам? Мы всего лишь летаем на ближайшие расстояния. Самое далекое, куда мы можем посылать космические корабли – это к Урану, Нептуну, примерно 5 млрд. км. Это, знаете, даже не точка нашей галактики, а относительно вселенной – ничто. Я думаю, ответ может быть только такой: человек, который безнравственный, который не стяжал смирения и кротости, ещё не встретил Христа и не соединился с Ним, с Божией благодатью, не способен изучать тот мир, те творения Божии, которые Господь сотворил – Великую Вселенную, Его творение. Конечно, человек, по идее, изучая ее, подлинно мудрый человек, ученый, соприкасается и встречает Самого Творца! Американский астронавт Фрэнк Борман, первым увидевший Луну, на вопрос, видел ли он там Бога, ответил, что Бога там он не видел, но кругом видел следы Его присутствия. Вот эти следы Его присутствия космонавт, любой ученый, мудрый человек, может заметить и здесь, на Земле, и там, во вселенной. Он сможет это увидеть, если захочет увидеть и если не будет сам себя обманывать. К сожалению, у нас часто под видом науки, под ее крылышком скрываются умозаключения не ученых людей, а лжеученых, которые просто себя назвали учеными, но никакого отношения к науке не имели. Даже людям искренним, опирающимся только на свои знания, тоже доверять нельзя, потому что без Бога невозможно подлинное познание мироздания. Только с Божией помощью можно понять, изучить, что там на Солнце, что на других звездах. Господь это открывает только «чистым сердцем», смиренным, кротким. И если этого нет, тогда как можно изучать вселенную? Мы эту грязь, злобу, ненависть понесем во всю

СЛОВО ПАСТЫРЯ

вселенную. Мы изгадим не только Землю, но и весь мир. Поэтому, пока мы не очистимся от духовных болезней, пока не станем теми рабами Божиими, о которых говорили все святые отцы, нам с вами нет смысла лететь к другим планетам и звездам. Какой смысл? Надо научиться здесь жить, встретить Христа здесь. Это главная задача – встретить Христа. Если человек встретит здесь Христа, тогда есть смысл в познании вселенной. Только двое космонавтов не благословляются? Но они же видят красоту Божию, как Господь сотворил всё премудро! Поможет ли им это? Я, знаете, пока не могу сказать. Те два человека… пока у них особо нет расположения к Богу. Знаете, его, может быть, сегодня нет, но мы же не знаем, что будет завтра. Отец Кирилл, старец, как-то ещё раньше сказал мне: «Наше дело сеять, а взращивает Бог». Поэтому ты посеял, а вырасти «растение» может сегодня, а может

через год, а может через десять – это не твое дело. Твое дело сделать всё по совести, как подобает, с любовью. А не твое дело указывать сроки, времена, когда всё это взойдет. Один будет сеять, другой поливать, третий – плоды принимать, но это не наше дело. Чему мы можем научиться у космонавтов? Трудолюбию? Терпению? Думаю, в первую очередь и трудолюбию, и мужеству, и терпению, потому что, чтобы полететь в космос, человеку нужно минимум 10 лет учиться. И бывают нагрузки очень мощные. И в то же время преодоление себя. Да, бесспорно, потому что нам хочется очень быстро и всё сразу. А тут нужно терпение. Тут ещё вера должна быть. Вера очень крепкая. Один космонавт полетел, а другой очень долго не мог полететь в космос. И первый ему сказал: «Я тоже не мог полететь в космос, и знаешь, что я делал? В Москве видел, сколько храмов? Вот видишь храм, потихоньку, про себя – Господи, помоги мне, Иисусе! И полетишь». И он так ходил – и полетел. Нужно ли быть настойчивым в достижении цели? Каждому человеку, чтобы чего-то добиться, нужно иметь очень высокую цель. Жил один человек, и у него были страшные скорби. Он был не из богатой семьи. У него не было денег, он страдал открытым туберкулезом легких. Он болел, но мужественно всё преодолевал, говоря себе: «У меня есть цель!» Научное сообщество, коллеги над ним смеялись, даже издевались, когда он опубликовал свои труды. А он терпеливо разносил почту, потому что ему не хватало денег. Ему нужно было знать много языков. У него была великая цель, а эта цель была очень простая, как нам кажется, – это открыть Трою. Это был Шлиман. Ему нужно было столько преодолеть и заработать очень-очень много денег – он был нищим. Несколько раз он падал в обморок, потому что ему нечего было есть. Ему надо было оплачивать репетиторов, чтобы поступить в учебное заведение, изучать языки. Он своей цели достиг – это всего лишь найти Трою.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

У нас, у христиан, есть более высокая цель – это спасение бессмертной души. Если люди, которые имеют цели материальные, земные, настолько упорны, настолько целеустремленны, то тем паче нам, мне кажется, надо иметь твердость характера, мужество преодолевать все искушения, борения, все преграды, которые в жизни у нас появляются. И не только они появляются сами по себе, но враг рода человеческого – дьявол начинает нам устраивать искушения. Но, я думаю, если мы будем просить помощи у Господа, у Матери Божией, то обязательно будет помощь Божия, и мы сможем всё преодолеть, и нам нечего бояться. Был такой старец Иосиф Исихаст, он всегда говорил, что кого нам бояться, если у нас такой великий военачальник, как Сам Иисус Христос! И если нам придется умереть на поле брани, то мы там умрем. Великие старцы говорят, что Господь любит мужественных людей, даже если у них что-то не получается и даже если оступаются, но они преодолевают свои немощи, прося помощи у Бога, и у них появляются силы и способность преодолеть искушения. Такой был важный случай, Ефрем Афонский рассказывал. Один старец подвизался на Cвятой Горе Афон. Он впадал в какое-то искушение, каялся, впадал, искушался, опять каялся… И однажды ему бес явился видимым образом и говорит: – Что ты опять молишься своему Богу? Ты не боишься, что Он тебя огнем попалит? А старец отвечает: – Моя келья – наковальня. Один удар – даю, другой – принимаю. И буду с тобой драться до последнего, даже если в этой борьбе мне придется погибнуть. И тогда ему бес отвечает: – Не дам тебе венцов зарабатывать! – И исчез. Мужество, оно обязательно должно быть у каждого человека, потому что Царствие Небесное нудится и нуждецы восхищают его (см.: Мф. 11:12). Бесспорно, так как в нас очень много духовных повреждений, то не сразу у нас получается преодолеть себя. Поэтому и Святое Писание, и святые отцы говорят, что очень много нужно терпения. А терпение когда нужно иметь? Когда борьба, это часто борьба с какой-то стра-

стью, длится очень долго. Оно не сразу получается. Человек, терпеливо преодолевая себя, прося помощи Божией, на себя ни в коем случае не надеется – только на милосердие Божие. Сам человек также трудится, потому что «под лежачий камень вода не течет». И Господь помогает! Мне как-то старец Кирилл сказал: «Очень важно научиться терпеть не только других, но и самого себя, потому что не сразу получается очиститься от греховной заразы, и надо терпеть свои немощи». Это не значит оправдывать их, а стараться не допускать, бороться. И, если по немощи человек оступится, то мы не должны, как провокаторы, поднимать руки кверху и говорить: «Сдаюсь!» Мы должны «замотать ранку бинтом» и дальше – на фронт, дальше – в борьбу! Когда Господь видит такую ревность, Он дает и благодать, и помощь Божию. И у таких людей, даже если они оступаются, Он полностью стирает их немощи, как будто их никогда не было, и прижимает к Себе, как блудного сына: Се Мой сын. Пропадал – и нашелся, был мертв – и воскрес (см.: Лк. 15:24). Почему современному человеку нужен духовник? Я думаю, как во всяком деле, человеку нужен учитель. Бесспорно, если вы когда-то хотели быть журналистом, или инженером, или учителем, то человек должен обучиться – поступить в учебное заведение. Нужен человек, который тебя обучит. Нужно писать статьи, преподавать, учить языки. Так же и в духовной жизни, тем паче это наука из наук, конечно, нужен духовник. Великие старцы, в том числе преподобный Силуан Афонский, говорили: «Вы

СЛОВО ПАСТЫРЯ себе изберите человека духовного. Может, вы не все сможете найти себе старца, старца очень сложно сейчас найти в наше время. Да и как мы можем определить, кто – старец, кто – не старец? Нужно найти себе человека, который желает искренне спастись, всем сердцем стремится ко Христу. Идите к нему – молитесь и советуйтесь». И Бог, видя ваше смирение и видя ваше искреннее желание, даже через «ржавый провод» (которым является этот духовник, который старается) «пропустит ток» – благодать Божию. Он будет «ржавым проводом», может, вот-вот «развалится», но «ток» будет Божий, благодать будет Его, и Он управит по вашей вере все». Я как-то отца Кирилла спросил: «Батюшка, меня помыслы мучают, что в отношении меня вы можете ошибиться». А батюшка отвечает: «Да, я могу ошибиться, я человек, но Бог в отношении тебя никогда не ошибется – и все волосы у тебя на голове посчитаны». Как Господь готовил духовника для космонавтов? Великий Промысл Божий нельзя вместить, просчитать. Один батюшка мне сказал: «Смотри, Господь учитывает интересы и устроение характера человека. Даже великий апостол Павел, у него какая ревность и горячность по Богу была, когда побивали камнями архидиакона Стефана (см.: Деян. 7:59), он сторожил одежды тех, кто побивал, а потом эту ревность он направил на проповедь христианства, проповедь Евангелия». Боже упаси, чтобы меня сравнивать с апостолом Павлом. Мой интерес к космосу, звездам с детства заложен был непонятно почему. Думаю, что Господь просто использовал мой интерес, послал меня к тем людям, которые этим занимаются. К сожалению, такое бывает, когда к людям ходишь и неинтересно, чем они занимаются. Неделя, две, три, месяц…, а потом непонятно, почему всё охладевает. Космонавтика… Скафандр сам по себе не делает святым, не спасает, так же, как и ряса. Ты ее надел – и не значит, что в рай пойдешь. Ты можешь в ад пойти с рясой своей и с клобуком. Понимаете, надо жить по-христиански: надо себя менять – исправляться, каяться, исполнять заповеди, ещё раз каяться, где не получается. Это труд всей жизни, это делание, как мы говорим, а оно длится не два дня, а многие годы – это борьба с собой, но с Божией помощью. На себя ни в коем случае никогда нельзя надеяться. Только на Господа, на Его помощь: просить, вопиять к Нему денно и нощно о том, чтобы Он помог нам! Простил, помог, укрепил на этом нелегком пути.

Поэтому как-то Господь вел, и это помимо меня было. Не потому, что я такой хороший, а Он меня так поставил. Батюшка мне как-то сказал: «Что бы ты ни говорил, как бы тебе ни казалось внешне, что твои слова действуют на людей, помогают, запомни: ты – «ржавый провод». Вы представьте себе: ты – «ржавый провод», который вот-вот развалится. А вот то, что меняет людей, укрепляет, утешает – это благодать Божия – ток, который идет. Ты сам собой – ты так. Поэтому ты скажи: «А что я делаю? Это моя обязанность – я священник. Если я не проповедую, я согрешаю. Если я не говорю о Христе – значит я не люблю людей». О любви говорить – это очень высоко. Хочу научиться их любить, потому что любить их, о Господи! – кровь проливать. По крайней мере, желать, стремиться научиться любить людей. Я думаю, когда человек этого желает, стремится и просит помощи у Господа и Матери Божией, то тогда Господь помогает. Величайший Амвросий Оптинский говорил: «Чада, если хотите иметь любовь, делайте дела любви, даже если у вас нет любви. И Бог, видя ваше добро, намеренно даст вам любовь». У меня был такой случай. Спрашивают: «Зачем это надо тебе – рисковать на тренировках?» У апостола Павла есть такие слова: «Для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1 Кор.9:20–23). Это слова великого апостола Павла. Это, я считаю, заповедь для любого монаха, священника. Настоящий христианин, подлинный, по крайней мере, который хочет им стать, должен сострадать всему человечеству. Он должен возжелать, чтобы все люди спаслись – каждый человечек. Неважно кто: японец, немец, русский, китаец или француз, или англичанин – неважно. За каждого умер Христос – капля Его Святой Крови пролилась за каждого. И Он всех хочет спасти. И если мы хотим быть подобны Христу, то, по крайней мере, должны тоже учиться сострадать каждому человеку, желать всем спастись. Как можно пройти мимо людей, которые занимаются космонавтикой, если они такие же люди и они тоже хотят спастись! Значит, надо им помочь, их поддержать, но это

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

не так просто бывает. Но, я думаю, если молиться за них, подсказывать терпеливо – Господь не оставит никого. В 90-х годах, когда я пришла к Вам и спросила: «Батюшка, мне будет горько, если я разочаруюсь в Вас?» И получила ответ: «Ты можешь разочароваться в монахе, но ты никогда не разочаруешься в Боге». Да и у каждого из нас есть немощи, и их непросто победить. На словах всё легко, а святой отец авва Агафон сказал: «Пролей кровь, прими дух». Прийти в монастырь легко и надеть рясу – 1 час 10 минут, пока постригают. А вот стать монахом – это надо прожить в монастыре, это кровь нужно пролить, нужно перестрадать. Как сказал преподобный Макарий Великий: «Надо пасть – встать, пасть – встать и стать человеком». Это годы, это тяжкий труд. И бывает, люди могут неправильно поступить, оступиться, но это тоже великим Промыслом Божиим происходит. Господь это всё видит. Бесспорно, человек может ошибиться, но Бог в отношении человека никогда не ошибается. Он видит, учитывая наши немощи и слабости, что ты можешь, и терпит тебя как чадолюбивый Отец. Бог несправедливый, вы понимаете? Бог очень несправедливый. По справедливости нужно человеческий род ещё раз уничтожить полностью, а Бог нас любит. Он как отец, как мать, которые нас любят. И не как мать – а Он больше отца и больше матери. Даже мать может оставить свое чадо, а Бог никогда не оставляет. Старец Силуан, когда увидел Спасителя в афонском храме Пророка Илии на мельнице, узрев кроткий лик Спасителя, такой смиренный, плакал, поскольку не мог вместить: «За что Ты, Господи, нас так любишь?! Я – последний, я – ничтожное существо. Я думал, что я пуп земли, а я – никто. И Ты вот эту букашку даже не просто любишь, Ты за нее умер. Ты считаешь, что эта букашка ценнее всей вселенной, всех сокровищ на земле». Мы, к сожалению, потеряли чувство реальности: думаем, что Бог – это какой-то мировой разум, но это не Бог. Бог – это Личность, это Персона. Как старец Софроний Сахаров говорил, что Он нас так же любит, как личность, как персону – каждого из нас. И Он нас любит такой любовью, которую нельзя вместить. Потому что как вместить то, что Он любит убийц, грабителей, насильников, и Он хочет, чтобы они все исправились, и Он за них пролил именно кровь. Мы за праведника не прольем кровь, а Он за спасение грешников, за последних людей проливал Свою Кровь Святую. Космонавты мужественные люди и им, наверное, не чуждо чувство первенства? Они заслуживают, чтобы их называли первыми? Бесспорно, страсти, они у всех людей есть – и тщеславие, и гордыня. Я не считаю, что они заслуживают, чтобы их на-

зывали первыми, простите. Каждый человек заслуживает одного – каяться в своих грехах. Космонавт ли он, президент страны, премьер, монах, архимандрит – это не имеет значения. Главное – покаяние перед Богом. У Бога другой суд: люди могут занимать большое положение, а перед Богом могут ничего собой не значить. А бабушка, которая, может быть, особо и книг-то духовных не читала, а у нее сострадание искреннее к людям есть, милосердие, смирение, и она будет выше всех стоять: и президентов, и королей, и царей, и космонавтов, и монахов. Это зависит от того, как человек живет. Человеческое положение ничего собой не представляет перед Богом – у Бога другой суд. Мужественность космонавтов помогает им преодолевать себя? Они быстрее идут по пути спасения? Мужество должно быть не только у космонавтов, но его должно быть больше у монахов. Космонавт летит в космос, и у него какие-то определенные мгновения, чтобы это мужество проявить. Монаху нужно всю жизнь снискать, чтобы быть не свиньей. Нам так хочется быть свиньями, простите, – мы хотим по страстям жить. И попробуйте – одно дело, когда вы мгновенно проявляете мужество, преодолевая страх, – а тут каждый день надо это преодолевать. Потому что не знаешь, сколько еще: 20, 30, 40, а может, 50 лет – никто не знает, когда и как ты умрешь, и какие будут обстоятельства в жизни. И надо не просто мужественным быть, а нужно научиться мужественно преодолевать и свою гордыню, и свое самолюбие, и свое тщеславие, зависть и гневливость – и все, что у нас там. И это каждый день, каждую секунду. Каждый день надо умирать – каждый день, тысячу раз на день! Ни у кого из космонавтов не появилось желания стать монахом? У каждого свой путь. Думаю, когда захотят – скажут. Здесь не надо идти по пути, который Бог не определил. Можно спастись в миру – и в миру погибнуть, спастись в монастыре – и в монастыре погибнуть. Главное – чтобы была воля Божия на это. Если воля Бога будет, тогда – с Богом! Атеисты, ссылаясь на космонавтов, говорили, что Бога нет. Были ли первые космонавты верующими? Люди были разные. Юрий Алексеевич Гагарин вырос в церковной семье, у них во всех углах дома были иконы. И мать его была верующая. На Пасху всегда здоровались: «Христос Воскресе!» Он до последнего помогал схимонахине Макарии из Смоленской губернии, приезжал к ней с харчами кремлевскими. Поэтому сказать, что он безбожным человеком был – полная ложь. Павел Попович был верующим, Герман Титов был малоцерковным, но не без Бога в душе. А. Леонов не раз приезжал с космонавтами в Лавру к наместнику

СЛОВО ПАСТЫРЯ

монастыря, он помогал храм строить в Звездном и слово говорил при освящении. Валентина Терешкова была у нас на освящении храма. Конечно, есть разная степень церковности – есть более или менее церковные люди. Космонавты были людьми не безбожными, Бога не отрицали – они выросли в основном в церковных семьях, многие из деревень. У их родителей в домах иконы были в святых уголках, лампадочки теплились. У них самих-то в квартирах этого не было. Конечно, в то время попробуй: если бы у Юрия Гагарина – он собирается в космос, а у него лампадка – его бы просто отчислили. Поэтому приходилось людям скрывать свою расположенность к Богу, но они от Него не отрекались никогда. Когда говорят о том, что Юрий Гагарин летал в космос и Бога не видел, он правду сказал. Как человек верующий, он понимал, что не мог видеть Бога. Будучи человеком образованным (он закончил Академию Жуковского), – понимал: это безбожные атеисты придумали, что «попы говорят, когда гром гремит – пророк Илия на колеснице едет». Это было придумано, чтобы священнослужителей, Церковь Христову опорочить, сделать идиотами, «темными». И показать: видишь, какой ты неуч – веришь в Бога! Они богословие специально исковеркали. Церковное Предание говорит, что у нас три неба. Первое небо – видимая атмосфера, второе небо – «твердый космос» – твердь (см.: Быт. 1:8), куда летают космонавты, где звезды, планеты, где другие миры – галактики. А вот третье небо – Горний мир, туда ракеты не летают и никогда не долетят – это другой мир, другая вселенная. Там Господь, ангелы, там Рай.

И туда можно вознестись только чистым сердцем и с Божией помощью. И никакая ракета никогда не долетит – это другой мир. Батюшка, можно такой термин использовать: «другое измерение»? Про измерение пока не могу точно ничего сказать. Я знаю: это другой мир, где другие законы, это другая вселенная. Великий апостол Павел, образованность которого достойна восхищения – он знал всю эллинскую премудрость: философию, риторику, литературу, он получил прекрасное церковное воспитание – воспитывался у ног ветхозаветного богослова Гамалиила, оратор необычайного таланта, имел глубочайший словарный запас; когда он побывал на третьем небе и его спросили, что он там видел, у него не нашлось слов. «И око не видело, и ухо не слышало. И не приходило то на сердце человеку, что уготовил Господь любящим Его»(1 Кор. 2:9). Великий апостол Павел не мог объяснить! Там – другой мир, там – другие законы, всё другое. Мне один человек рассказал, как был в Раю – у него была клиническая смерть. Он видел там то, что невозможно объяснить – наших слов не хватает, нет таких слов. Мы даже примерно не можем объяснить. Это другая вселенная – нематериальная в нашем понимании. А мы, человеки – двусоставные, и Господь нам уготовил управлять всей вселенной. Думаю, это генетически в нас заложено – стремление к звездам. Святое Писание свидетельствует: «Господь сотворил небо и землю» (Быт. 1:1). У Блаженного Августина есть такие слова: Небо – это горний мир, это ангельский мир, а земля – это другая вселенная – это весь материальный мир. И дальше в Святом Писании дано повеление роду человеческому: «плодитесь и размножайтесь и обладайте землею» (Быт. 1:22), всей вселенною. Мы могли бы обладать ею, если у нас будет высокая нравственность. Но не простая нравственность, а нравственность во Христе. Только с Богом мы сможем обладать и управлять миром. Если человек отходит от Бога, он не может управлять вселенной – он не понимает, как ею управлять и что с ней делать. Он будет всё сокрушать, всё уничтожать. Батюшка, что такое микрокосмос человека? Думаю, это синоним внутреннего мира человека, чем он моделирует свой мир, чем он живет. Человек верующий читает святых отцов. У него интерес какой? Поехать

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

в Иерусалим, в Египет… Он живет всем этим, у него свое отношение к жизни, к поступкам. А когда человек живет грехами, страстями, его это не интересует – его поп-звезды интересуют, рок-группы – тоже свой мир, своя вселенная. Загляни в свое сердце – и ты увидишь там небо, а может, увидишь там ад, всё зависит от нас: что мы в своем сердце стяжали, благодать Христову или грехи. Господь создал небо и землю, а для чего создал? Господь – высшая любовь, отдающая, жертвенная. Может, для того, чтобы отдать эту любовь? Когда Господь сотворил небо и землю, Он по великой Своей любви всё это создавал. Бог настолько благ! Он не может, чтобы эта благость была только у Него. Он хотел и хочет, чтобы были существа, которые разделили бы эту благость, эту радость, и Он сотворил и небо, и землю, но венцом его творения стал человек. Потому что всё: и небо, и земля были созданы для человека, потому что всё, что Он сотворил – настолько поразительно прекрасно и премудро, что в сердцах наших вызывает восхищение. Человек – это премудрое творение Божие, которое стоит на двух вселенных: одной ногой – на Горнем Небе, а другой – на земле, материальном мире. В результате греха наши тела стали дебелые, подвержены смерти. Страшный грех принес смерть, болезни и страдания. А если мы будем с вами жить правильно, похристиански, то нам в Святом Евангелии указано, какие у нас тела будут – когда Господь Иисус Христос воскрес из мертвых, Он проходил сквозь стены. Господь знает, как можно управлять на уровне молекулярном или какомнибудь еще, кварковом или нейтринном. Как изменить в секунду нашу оболочку, которая может просочиться сквозь стены. Для Бога-Творца это ничего не значит. Кто создал эти законы во вселенной? Если Ему нужно, то изменит как Хозяин. Это Его право – Хозяина. Как человеку жить в современном мире, когда вокруг так много искушений, так легко оступиться? Он может оступаться, он может падать, но когда человек встретил Христа, он эту встречу никогда не забудет. Вспомните преподобного Силуана Афонского. Когда он был в отчаянии, величайшей депрессии, когда было страшное нападение, борение бесовское, тогда он встал на коленки, и ожила перед ним икона Господа. И когда он увидел этот кроткий любящий взор смиренный, то уже не смог забыть эту любовь. И уже потом страшно скорбел, когда отходила благодать Божия от него, а мы знаем, что благодать воспитывает нас – Господь ее дает, а потом забирает потому, что мы гордые и самолюбивые. Самая страшная болезнь – это гордость наша, она препятствует благодати. Почитайте

его сочинения и вы поймете, как он скорбел: «Господи, куда Ты ушел? Моя душа познала Твою любовь, куда Ты меня оставил? Я не могу без Тебя жить». То есть как это жить дальше, после того, как встретить Христа здесь? Но это Путь, человек встречает Господа и идет дальше – искать Его. И у него могут быть искушения, они должны быть, это волной идет. Великий старец Иосиф Исихаст говорил, что духовная жизнь человека подобна погоде: то солнышко, то тучки. Но когда человек потихонечку очищается от своих страстей, то эти вот расстояния между благодатными состояниями уменьшаются. Самая большая борьба у нас сейчас за смирение, самая страшная страсть – гордость. Если мы смиримся, то получаем Небо и встречаем Христа. И тогда мы живем не во тьме, а в свете. И где бы мы ни были тогда – на Земле или на Марсе, мы знаем, как следует жить. У нас есть ориентир, а если этого нет, то мы полностью слепые котята: мы не знаем, куда идти, как думать, как мыслить, мы не знаем, где право, где лево. Вот был прокуратор Понтий Пилат, он спрашивает Христа: «Ты кто?» Иисус отвечает: «Ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин.18:37). И что ответил Понтий Пилат – философ, как и все римляне, и греки? Пилат сказал Ему: «Что есть истина?» (Ин.18:38). Не понимая, что истина не «что», истина – «Кто». И Истина стояла перед ним. А он не увидел. Ах, если бы он только увидел! А ведь Господь посылал ему сигналы через жену его, которая ему говорила: «Я за Него много сегодня пострадала – за этого Человека…» То есть ему, Понтию Пилату, нужно было бы задуматься, понять, что существует не всё, что мы сможем пощупать. Мне всегда было интересно слышать слова: «Я не могу верить в Бога, я не могу его ощутить. Если я его увижу – я уверую». А я отвечаю: «Вот ты сейчас инфракрасные излучения чувствуешь или ультрафиолетовые лучи? Или кварки, знаешь, такие частицы есть?» А мне отвечают: «Я верю». «Почему?» «Ну, мне сказал об этом такой-то известный ученый». «Надо же, ты ученому веришь, а он мог быть безнравственным человеком, он мог лгать, а людям – гениям в этой области, которые не могут тебя обмануть, которые видели Бога, ты не веришь?! Почему?» «Ну, я бы хотел услышать».

СЛОВО ПАСТЫРЯ

21 Ветер. Дождь. И холод. И мятеж души. И голод. И былого думы и мечты. И с деревьев спадшие листы. Гру´стна эта жизнь земная, Но за ней же есть другая, Область вечного блаженства Рая, Царство невечерней красоты…

«Хорошо, представь себе, у тебя есть радиоприемник, ты всегда радио слушаешь, а тут утром встаешь, у тебя радиоприемник не работает, ты покрутил, а никаких радиостанций нет – нет ни песен, ни новостей. Что ты подумаешь? Что все радиостанции мира замолчали, да?» «Нет, скорее всего, я бы подумал, что с приемником что-то случилось». «Так вот, что-то с твоим приемником-сердцем не в порядке. Настройся на волну Бога. И Бога ты услышишь, и Бог тебя услышит. Бог – в тебе». Бог может сделать всё, кроме одного: Бог не может спасти человека без самого человека. Он не может нашу волю насиловать. Он нас любит и уважает именно как личностей. А мы – личности, мы созданы по образу и подобию Его (см: Быт. 1:26). И Он уважает нашу свободу. Мы можем даже пойти против Него, но Он пытается до нас достучаться, пытается нас обстоятельствами остановить, но Он нас не может насиловать. Он нас любит. И именно любовь дает свободу человеку. Он будет скорбеть, и Он призывает нас: давай кайся! Оступился, пал – давай не хрюкай, как свинья. Вставай и иди дальше. ещё пал? ещё вставай, но не хрюкай! Это старец Иоанн Валаамский говорил так: «Если пал, вставай и иди дальше за Христом, а не хрюкай, как свинья». Поэтому такой путь, и у нас другого пути нет. У нас здесь временная жизнь, ещё святой псалмопевец Давид говорил: «Жизнь человеческая 70, а аще здрав 80 лет», а там – вечность. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил: «И страшно будет, если мы за какое-нибудь мимолетное движение жизни потеряем вечность». А помните его стихи?

Вот какие стихи писал человек – необыкновенно умный, талантливый, офицер, возведенный в чин генерала. всё оставляет и становится монахом. И нелегко ему делается вначале. Мы по житиям знаем, что и гнали его, и обижали. Господь попустил не потому, что кто-то виноват, поверьте – это всё внешнее, а потому, что Бог любит, и великому старцу нужно было стать Великим Старцем. Великий Макарий Оптинский говорил, что пока монаха не потопчешь ногами, то он ржавеет, как металл, надо его топтать ногами, оплевывать, оклеветывать, оговаривать – это как щеточки, которые ржавчину очищают. Такой путь великих отцов – никуда не денешься. Это монашеский путь, и нужно его преодолеть с Божией помощью. И, конечно же, это не сразу у нас, монахов, происходит. Может, мы, бывает, и ропщем иногда, и в уныние впадаем, но эти скорбные обстоятельства нам нужны, и мы должны их воспринимать с радостью. Но если не получилось с радостью – Слава Тебе, Господи! – у нас Таинство Покаяния есть. Сразу на исповедь, на коленочки: «Батюшка! Хуже всех – скотина! Прости мне, Господи! Каюсь! Нет никакого исправления – не терплю ничего! Но прошу у Господа прощения и жалею о всем греховно содеянном». Поверьте, сожалеть о неблаговидных поступках – это очень много и очень важно. Как-то один великий старец сказал мне: «Если ты чего-то не успел, не смог, но жалел искренне о своих проступках и стремился к молитве, желал стяжать смирение, кротость, терпение, но не успел – умер, то Бог тебе это даст, как будто ты достиг этого». Это непостижимо для человеческого ума, но это свойственно любви Божией. Бог видит наше сердце. С Богом очень легко. Это с человеком очень сложно, ему долго нужно объяснять, а с Богом легко. Он любящий отец. Он любит тебя такого, какой ты есть. Люди любят нас за что? Принцесс любят да принцев любят. Вот они придумают образ сказочный для себя и любят его, а потом разочаровываются. А Господь видит

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

тот первозданный образ, который изначально в человеке заложен, только нужно эту греховную шелуху снять с человека. И тогда мы станем теми, какими мы должны быть – подобными Творцу. И Господь этот первообраз в каждом из нас видит – Он смотрит не на лицо, а на сердце человека и хочет, чтобы мы очистились. А люди видят только оболочку: или красивую, или некрасивую. И во всех случаях ошибаются. Потому что в человеке всего так много. В нем всё есть: и добродетели, и духовные болезни, но только когда он очищается от страстей, он становится другим… Но это не сразу получается. В духовной жизни скачки неуместны. У нас всё по чуть-чуть, по крупицам, но зато надежно: фундамент крепкий – Христос. Батюшка, святые искали творить волю Божию, – как распознать, где воля Божия, где человеческая? Это непростой вопрос. Кто познал ум Господень? Кто был советник Ему? Преподобный Антоний Великий рассуждал о воле Божией: «Почему одни люди добрые умирают рано, а другие – захватывают власть и долго живут и царствуют? Почему дети умирают?» И услышал голос Великий Антоний: «Антоний, внимай себе и не рассуждай о судьбах Божиих. Что ты рассуждаешь о глубинах?» И знаете, что я думаю? Нам Бог многое мог бы открыть, но не открывает. Разве мы поймем? Вот представьте себе, вы учитесь в первом классе, приходит учитель и спрашивает: один плюс один – сколько будет? Вы с трудом говорите: два. Молодцы! А два плюс два? Четыре?! Молодцы! А потом в середине урока приходит преподаватель из Бауманского университета и сразу начинает за пятый курс говорить вам о логарифмах, вам, первокласснику! Он, конечно, может вам лекцию прочитать на пять часов, но есть ли смысл? Так и в духовной жизни – мы не доросли. Наш интеллект и духовное состояние не способно принять эту истину. Нам может Господь всё открыть, а толку? В лучшем случае мы ничего не поймем, но мы ведь и во грех себе это использовать можем. Отхождение от духовных законов приводит человека к тому, что человек даже искажает мир вокруг себя. Что, разве Бог заставляет людей грабить, убивать? – на это есть Божия заповедь не убей, не укради, прелюбы не сотвори. Что, разве это Бог заставляет человека повреждать природу? Заставляет делать ядерные взрывы? Бог заставляет обманывать, насиловать? Это сами люди делают. Люди нарушают закон и говорят, что это по наущению или по попущению Бога. А ведь человек, нарушающий Божественный духовный закон, меняет весь

мир. Мы – вершина всего мироздания, мы стоим во главе всего мира. Знаете, есть такая поговорка: рыба начинает гнить с головы. Мы с вами не справились с собой, и весь мир превратился в хаос. Почему отцы святые говорят, что тварь Божия ждет освобождения от сынов человеческих? И когда будет восстановление первозданного состояния человека, первообраза человеческого, тогда и тварь Божия освободится от власти греха и восстановится гармония в мироздании. Ведь в Раю же львы не ели других животных и волки никого не ели, потому что благодать Божия всех умиротворяла. А грех принес не только смерть в эту вселенную, но и то, что одни существа стали пожирать других существ. Человек способен своими грехами, оказывается, изменить законы мироздания, Так старец Сафроний Сахаров говорит: «Так как мы стоим во главе всей вселенной, то когда чаша наших грехов наполняется и изливается, то это способно затрясти Землю, поднять волну цунами, это способно изменить колебания в мире космоса и изменить траекторию астероида». И это не кажется парадоксальным. Потому что духовный мир очень тесно связан с материальным, и наша нравственность на это сильно влияет. И наоборот, если мы начинаем правильно жить, то мы способны остановить войны, остановить извержение вулкана и землетрясение. Напрасно человек думает, что он обособлен, что если я грешу, то как это влияет, например, на Петю? В том-то и всё дело, что на духовном уровне всё на всё влияет. Мой грех – он и на весь мир влияет. И так же хорошее распространяется на весь мир. Почему старцы всегда говорили, что, когда появляется один святой, который угодил Богу, это имеет вселенское значение. Такой человек способен остановить войны, землетрясения. Святые молятся по-другому, не так, как мы. Вспомним историю святого Паисия и его ученика, который отрекся от Христа, когда Паисий молился, чтобы Господь его простил, то Господь сказал ему: «Паисий, что ты за него молишься, он ведь Мой враг?» А Паисий всё равно: «Господи, прости». Тогда Господь ответил ему: «Паисий! Ты Мне уподобился». Вот такое отношение Христа к нам. Это непостижимо! Это Любовь. Батюшка, появилось новое движение – неогуманизм, с целью заменить им христианство, обнародован Гуманистический манифест. Некоторые ученые уже подписали его. Новая такая религия, где вместо Бога – наука, а ученые – жрецы. Что Вы думаете об этом? Ничего нового здесь нет. Эту Вавилонскую башню строят уже почти восемь тысяч лет. Гордость – вот и всё их

СЛОВО ПАСТЫРЯ оружие. Какие открытия они могут совершить? Господь ничего им не откроет. Подписантами этого манифеста стали известные мировые ученые… Мы с вами уже говорили о науке и лженауке, о лжеученых, которые занимаются изучением только тленного мира. Какие это ученые? Амбиции, гордыня. Часто свои докторские диссертации защищали не они, а использовали других людей. Они имели власть. И так было и сто, и двести лет назад. Такие люди писали и подписывали свои прокламации. Но нам чего бояться? Целая система коммунистическая была и работала на безбожие и то не одолела нас. « Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Нам Христа бояться надо и греха. Греха – потому что он отлучает нас от Христа, а Христа – чтобы Его не обидеть, потому что Он нас любит. Мир сейчас лежит во зле. И силы зла пытаются повлиять не только на человеческое сообщество, но и исказить научные познания и историю. В России искажение исторической науки началось ещё во времена Екатерины Второй, из истории практически всё выкинули, кроме «Повести временных лет». А бесценные документы и рукописи погибли, сгорели все во времена нашествия Наполеона. Вот у Татищева есть (и это наше счастье, он успел скопировать тот источник, который сгорел) «Летопись епископа Иоакима», если я не ошибаюсь. Так вот он нам пишет о Рюрике, что он, оказывается, не немецкого происхождения, как везде пишут, а внук Новгородского князя. То ли Святополка, то ли Святослава, и у того были одни только дочери. И вот

одна из дочерей вышла замуж за славянина западного происхождения и родила сына. И сын ее, этот самый Рюрик, возвращал престол своего деда – князя Новгородского. Какой ещё бы иностранный князь смог так все города русские взять? Что вы! Он возвращал себе престол своего деда! И это совсем другое. И интересно там было написано об апостоле Андрее Первозванном. В «Повести временных лет» сказано: апостол Андрей пришел на высокие горы Киевские, воткнул крест и возгласил: «Здесь воссияет благодать Божия. Здесь многие церкви Бог воздвигнет». И пошел дальше. А епископ Иоаким пишет, что апостол не только сказал эти слова, а создал общину, утвердил ее, как и все апостолы делали, а потом лишь пошел дальше. И я думаю, что эта линия у нас не пресекалась никогда, а всё остальное было нужно, чтобы показать, что мы дикие варвары, лесные полузвери-полулюди. Что Вы пожелаете журналу «София Премудрость Божия»? Самое главное, чтобы ваш журнал сеял любовь. Самая великая добродетель – это любовь, и только она делает нас богоподобными существами. Если нет любви, то мы превращаемся в скотоподобных. Любовь – это самая великая добродетель, которой нет ничего равного на земле. Потому что любовь низвела Богочеловека на землю, и Он принял зрак раба. Но эта великая добродетель может быть падательна, как сказал преподобный Макарий Оптинский. А чтобы она была не падательной, надо иметь смирение. Поэтому смирение и любовь связаны. Храни вас Господь! С отцом Иовом беседовали монахиня София и Александра Мертке

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Оптинские старцы о духовнике Согласно Словарю Брокгауза и Ефрона: «Духовник — так называется в Православной Церкви священник как совершитель таинства покаяния. Духовнику под опасением потери духовного сана запрещается открывать грехи исповедующегося или укорять его за них».

Преподобный Никон Оптинский – Духовный отец нужен для чего? Чтобы при помощи его незаблудно шествовать и достигать Царства Небесного, а для этого необходимо главным образом исполнять на деле наставления, советы и указания духовника, жительство свое проводить благочестиво. – Духовный отец только, как столп, указывает путь, а идти надо самому. Если духовный отец будет указывать, а ученик сам не будет двигаться, то он никуда не уйдет, а так и сгниет у этого столпа. – Духовника бояться нечего, и стыдиться его не должно. Духовник всё знает, все грехи знает, так как у него не одна душа, а сотни исповедуются и его не удивишь никаким грехом, как бы он велик и тяжек ни был. Наоборот,

всякий исповеданный какой-либо тяжкий грех возбуждает во мне особенную заботу о душе, и я никогда не изменялся и не могу измениться в своем отношении к душе, какие бы ни были исповеданы ею согрешения, наоборот, я больше о ней болею, беспокоюсь, забочусь о ее уврачевании и спасении. Поэтому старайтесь ничего не скрывать, старайтесь чисто исповедоваться. – Так вот, не в том сила, чтобы часто бывать у отца духовного, а в том, чтобы его наставления исполнять, чтобы не быть бесплодными. И я прошу вас, постарайтесь, чтобы не погибли мои убогие труды... – Были примеры, что некоторые имели возможность часто бывать у старца, иные даже постоянно сидели возле старца, непрестанно слышали его наставления,

СЛОВО ПАСТЫРЯ даже и жительствовали с ним и оставались бесплодными. А некоторые имели редкую возможность бывать у старца и удостаивались слышать краткое наставление, но преуспевали... – Считаю нужным напомнить вам, что я всегда особенное обращал внимание на тщательную исповедь. Есть указание у святых отцов и у епископа Игнатия (Брянчанинова), что греховные навыки и страсти не поддаются уврачеванию без исповеди. Всякое врачевание будет неполным и недостаточным без исповеди, а при помощи исповеди они удобно искореняются. Поэтому я прошу вас всегда обращать особенное внимание на исповедь, всегда тщательно готовиться к ней и чистосердечно исповедовать все свои согрешения. И я всегда старался неспешно и тщательно каждого из вас исповедать и подробно спрашивал, чтобы ничего не оставалось на совести. А если кто по неразумию не всё откровенно и чисто исповедал, то пусть исповедует, чтобы совесть была неоскверненною. – Если нет возможности исполнить обет послушания, некому повиноваться, надо иметь готовность всё делать согласно воле Божией. Есть два вида послушания: внешнее и внутреннее. При внешнем послушании требуется полное повиновение, исполнение всякого дела без

рассуждения. Внутреннее послушание относится к внутренней, духовной жизни и требует руководства духовного отца. Но совет духовного отца следует проверять Священным Писанием... Истинное послушание, приносящее душе великую пользу, это когда за послушание исполняешь то, что несогласно с твоим желанием, наперекор себе. Тогда Сам Господь берет тебя на Свои руки. Преподобный Варсонофий Оптинский – Обетов и правил на себя не накладывайте никаких без одобрения отца духовного, с советом которого один поклон принесет вам более пользы, нежели тысяча поклонов своечинных. Преподобный Антоний Оптинский – В отношениях ученика к старцу главное – вера ученика. Если спрашивают старца с верой, то Господь по вере спрашивающего и открывает ученику Свою волю. Преподобный лев Оптинский – Если кто искренно и от всей души ищет спасения, того Бог и приведет к истинному наставнику. Не беспокойтесь – свой своего всегда найдет.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ АРХИМАНДРИТ ИОАНН (КРЕСТЬЯНКИН)

СЛОВО О МАЛОМ ДОБРОДЕЛАНИИ Хотелось бы остановить пристальное внимание всякого человека на совсем малых, очень легких для него и, однако, чрезвычайно нужных вещах. Многие люди думают, что жить по вере и исполнять волю Божию очень трудно. На самом деле – очень легко.

тоит лишь обратить внимание на мелочи, на пустяки и стараться не согрешить в самых маленьких и легких делах. Это способ самый простой и легкий войти в духовный мир и приблизиться к Богу. Обычно человек думает, что Творец требует от него очень больших дел, самого крайнего самоотвержения, всецелого уничтожения его личности. Человек так пугается этими мыслями, что начинает страшиться в чем-либо приблизиться к Богу, прячется от Бога, как согрешивший Адам, и даже не вникает в слово Божие: «Все равно, – думает, – ничего не могу сделать для Бога и для души своей, буду уж лучше в сторонке от духовного мира, не буду думать о вечной жизни, о Боге, а буду жить как живется». У самого входа в религиозную область существует некий «гипноз больших дел» – «надо делать какое-то большое дело – или никакого». И люди не делают никакого дела для Бога и для души своей. Удивительно: чем больше человек предан мелочам жизни, тем менее именно в мелочах хочет быть честным, чистым, верным Богу. А между тем через правильное отношение к мелочам должен пройти каждый человек, желающий приблизиться к Царствию Божию. «Желающий приблизиться» – тут именно и кроется вся трудность религиозных путей человека. Обычно он хочет войти в Царствие Божие совершенно для себя неожиданно, магически-чудесно, или же – по праву, через какой-то подвиг. Но ни то, ни другое не есть истинное нахождение высшего мира.

Не магически-чудесно входит человек к Богу, оставаясь чуждым на земле интересам Царствия Божия, не покупает он ценностей Царствия Божия какими-либо внешними поступками своими. Поступки нужны для доброго привития к человеку жизни высшей, психологии небесной, воли светлой, желания доброго, сердца справедливого и чистого, любви нелицемерной. Именно через малые, ежедневные поступки это всё может привиться и укорениться в человеке. Мелкие хорошие поступки – это вода на цветок личности человека. Совсем не обязательно вылить на требующий воды цветок море воды. Можно вылить полстакана, и это будет для жизни достаточно, чтобы уже иметь большое значение. Совсем не надо человеку голодному или давно голодавшему съесть полпуда хлеба – достаточно съесть полфунта, и уже его организм воспрянет. Жизнь сама дает удивительные подобия и образы важности маленьких дел. А в медицине, которая и сама имеет дело с малым и строго ограниченным количеством лекарства, существует ещё целая область – гомеопатическая наука, признающая лишь совершенно малые лекарственные величины на том основании, что наш организм сам вырабатывает чрезвычайно малые количества ценных для него веществ, довольствуясь ими для поддержания и расцвета своей жизни. И хотелось бы остановить пристальное внимание всякого человека на совсем малых, очень легких для него и, однако, чрезвычайно нужных вещах. «Истинно, истинно говорю вам, кто напоит одного из малых сих только чашей холодной воды во имя

СЛОВО ПАСТЫРЯ

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ученика, не потеряет награды своей» (Мф.10:42). В этом слове Господнем – высшее выражение важности малого добра. «Стакан воды» – это немного. Палестина во времена Спасителя не была пустыней, как в наши дни, она была цветущей, орошаемой страной, и стакан воды поэтому был очень небольшой величиной, но, конечно, практически ценной в то время, когда люди путешествовали большей частью пешком. Но Господь не ограничивается в этом указании на малое: стакан холодной воды. Он ещё добавляет, чтобы его подавали хотя бы «во имя ученика». Это примечательная подробность. И на ней надо внимательно остановиться. Лучшие дела всегда в жизни есть дела во имя Христово, во имя Господне. «Благословен грядущий – в каком-либо смысле – во имя Господне», во имя Христа. Дух, имя Христово придают всем вещам и поступкам вечную ценность, как бы ни были малы поступки. И простая любовь жертвенная человеческая, на которой всегда лежит отсвет любви Христовой, делает значительным и драгоценным всякое слово, всякий жест, всякую слезу, всякую улыбку, всякий взгляд человека. И вот Господь ясно говорит, что даже не во Имя Его, а только во имя Его ученика сделанное малое доброе дело уже есть великая ценность в вечности. «Во имя ученика» – это предел связи с Его Духом, Его делом, Его жизнью... Ведь ясно, что поступки наши могут быть и часто бывают эгоистичны, внутренне корыстны. Господь указывает нам на это, советует приглашать к себе в дом не тех, кто может нам воздать тем же угощением, пригласив в свою очередь нас к себе, но чтобы мы приглашали к себе людей, нуждающихся в нашей помощи, поддержке и укреплении. Гости наши иной раз бывают рассадниками тщеславия, злословия и всякой суеты. Другое дело – добрая дружеская беседа, человеческое общение – это благословенно, это укрепляет души, делает их более стойкими в добре и истине. Но культ неискреннего светского общения – это болезнь людей и себя ныне истребляющей цивилизации. Во всяком общении человеческом должен непременно быть добрый Дух Христов, либо в явном Его проявлении, либо в скрытом. И это скрытое присутствие Духа Божия в простом и хорошем общении человеческом, есть та атмосфера «ученичества», о которой говорит Господь. «Во имя ученика» – эта самая первая ступень общения с другим человеком во Имя Самого Господа Иисуса Христа... Многие, ещё не знающие Господа и дивного общения во Имя Его, уже имеют между собой это бескорыст-

ное чистое общение человеческое, приближающее их к Духу Христову. И на этой первой ступени добра, о которой Господь сказал как о подаче стакана воды «только во имя ученика», могут стоять многие. Лучше сказать – все. А также правильно понимать эти слова Христовы буквально и стремиться помочь всякому человеку. Ни единого мгновения подобного общения не будет забыто пред Богом, как «ни единая малая птица не будет забыта пред Отцом Небесным» (Лк. 12:6). Если бы люди были мудры, они бы все стремились на малое и совсем легкое для них дело, через которое они могли бы получить себе вечное сокровище. Великое спасение людей в том, что они могут привиться к стволу вечного дерева жизни через самый ничтожный черенок – поступок добра. К дикой яблоне совсем не обязательно прививать целый ствол яблони доброй. Достаточно взять малый черенок и привить его к одной из ветвей дичка. Так же, чтобы всквасить бочку с тестом, совсем не надо ее смешивать с бочкой дрожжей. Достаточно положить совсем немного дрожжей – и вся бочка вскиснет. То же и доброе: самое малое может произвести огромное действие. Вот почему не надо пренебрегать мелочами в добре и говорить себе: «большое добро не могу сделать – не буду заботиться и ни о каком добре». Сколь даже самое малое добро полезно для человека, неоспоримо доказывается тем, что даже самое малое зло для него чрезвычайно вредно. Попала нам, скажем, соринка в глаз – глаз уже ничего не видит, и даже другим глазом в это время смотреть трудно. Маленькое зло, попавшее, как соринка, в глаз души, сейчас же выводит человека из строя жизни. Пустячное дело – себе или другому из глаза тела его или души вынуть соринку, но это добро, без которого нельзя жить. Поистине, малое добро более необходимо, насущно в мире, чем большое. без большого люди живут, без малого не проживут. Гибнет человечество не от недостатка большого добра, а от недостатка именно малого добра. Большое добро есть лишь крыша, возведенная на стенах-кирпичиках малого добра. Итак, малое, самое легкое добро оставил на земле Творец творить человеку, взяв на Себя всё великое. И тут, через того, кто творит малое, Сам Господь творит великое. Наше «малое» Творец Сам творит Своим великим, ибо Господь наш – Творец, из ничего создавший все, – тем более, из малого может сотворить великое. Но даже самому движению вверх противостоят воздух и земля. Всякому, даже самому малому и легкому добру противостоит косность человеческая. Эту косность Спаситель выявил в совсем короткой притче:

СЛОВО ПАСТЫРЯ «... никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого; ибо говорит: старое лучше» (Лк. 5:39). Всякий человек, живущий в мире, привязан к обычному и привычному. Привык человек к злу – он его и считает своим нормальным, естественным состоянием, а добро ему кажется чем-то неестественным, стеснительным, для него непосильным. Если же человек привык к добру, то уже делает его не потому, что надо делать, а потому, что он не может не делать, как не может человек не дышать, а птица – не летать. Человек, добрый умом, укрепляет и утешает прежде всего самого себя. И это совсем не эгоизм, как некоторые несправедливо утверждают, нет, это истинное выражение бескорыстного добра, когда оно несет высшую духовную радость тому, кто его делает. Добро истинное всегда глубоко и чисто утешает того, кто соединяет с ним свою душу. Нельзя не радоваться, выйдя из мрачного подземелья на солнце, к чистой зелени и благоуханию цветов. Нельзя кричать человеку: «Ты эгоист, ты наслаждаешься своим добром!» Это единственная неэгоистическая радость – радость добра, радость Царствия Божия. И в этой радости будет человек спасен от зла, будет жить у Бога вечно. Для человека, не испытавшего действенного добра, оно представляется иногда как напрасное мучение, никому не нужное... Есть состояние неверного покоя, из которого трудно бывает выйти человеку. Как из утробы матери трудно выйти ребенку на свет, так бывает трудно человеку-младенцу выйти из своих мелких чувств и мыслей, направленных только на доставление эгоистической пользы себе и не могущих быть подвинутыми к заботе о другом, ничем не связанным с ним человеке. Вот это убеждение, что старое, известное и привычное состояние всегда лучше нового, неизвестного, присуще всякому непросветленному человеку. Только начавшие возрастать, вступать на путь алкания и жажды Правды Христовой и духовного обнищания, перестают жалеть свою косность, неподвижность своих добытых в жизни и жизнью согретых грез... Трудно человечество отрывается от привычного. Этим оно себя отчасти, может быть, и сохраняет от необузданной дерзости и зла. Устойчивость ног в болоте иногда мешает человеку броситься с головою в бездну. Но более часто бывает, что болото мешает человеку взойти на гору Боговидения или хотя бы выйти на крепкую землю послушания слову Божию... Но через малое, легкое, с наибольшей легкостью совершаемое дело человек более всего привыкает к добру

и начинает ему служить нехотя, но от сердца, искренно и через это более и более входит в атмосферу добра, пускает корни своей жизни в новую почву добра. Корни жизни человеческой легко приспосабливаются к этой почве добра и вскоре уже не могут без нее жить... Так спасается человек: от малого происходит великое. «Верный в малом» оказывается верным в великом. Оттого я сейчас пою гимн не добру, а его незначительности, его малости. И не только не упрекаю вас, что вы в добре заняты только мелочами и не несете никакого великого самопожертвования, но, наоборот, прошу вас не думать ни о каком великом самопожертвовании и ни в коем случае не пренебрегать в добре мелочами. Пожалуйста, если захотите, приходите в неописуемую ярость по какому-нибудь особенному случаю, но не гневайтесь по мелочам «на брата своего напрасно» (Мф. 5:22). Выдумывайте в необходимом случае какую угодно ложь, но не говорите в ежедневном житейском обиходе неправды ближнему своему. Пустяк это, мелочь, ничтожество, но попробуйте это исполнить, и вы увидите, что из этого выйдет. Оставьте в стороне все рассуждения: позволительно или не позволительно убивать миллионы людей – женщин, детей и стариков, – попробуйте проявить свое нравственное чувство в пустяке: не убивайте личности вашего ближнего ни разу ни словом, ни намеком, ни жестом. Ведь добро есть и удержать себя от зла... И тут, в мелочах, ты легко, незаметно и удобно для себя можешь сделать многое. Трудно ночью встать на молитву. Но вникните утром, – если не можете дома, то хотя бы, когда идете к месту работы своей, и мысль ваша свободна, – вникните в «Отче наш», и пусть в сердце вашем отзовутся все слова этой краткой молитвы. И на ночь, перекрестясь, предайте себя от всего сердца в руки Небесного Отца... Это совсем легко... И подавайте, подавайте воды всякому, кто будет нуждаться, – подавайте стакан, наполненный самым простым участием ко всякому человеку, нуждающемуся в нем. Этой воды во всяком месте целые реки – не бойтесь, не оскудеет, почерпните каждому по стакану. Дивный путь «малых дел», пою тебе гимн! Окружайте, люди, себя, опоясывайтесь малыми делами добра – цепью малых, простых, легких, ничего вам не стоящих добрых чувств, мыслей, слов и дел. Оставим большое и трудное, оно для тех, кто любит его, а для нас, ещё не полюбивших большого, Господь милостию Своей приготовил, разлил всюду, как воду и воздух, малую любовь.

СВЯТАЯ ГОРА АФОН

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Есть на земле места, в которых особенно чувствуется присутствие Божие. Таким местом является Святая Гора Афон. Здесь всё поет гимн Создателю: и горы, и цветы, и деревья, и травы, и глубокое, необычайной голубизны небо. Когда восходит солнце, то кажется, что небо стекает в море, а море поднимается в небо. По свидетельству космонавтов, Афон всегда сияет, даже тогда, когда всё кругом затянуто облаками. В самом слове «Афон» слышится небесный звук чистой молитвы.

с в ят ы е мест а

Святая Гора Афон — удел Божией Матери. После храма Гроба Господня в Иерусалиме — это, пожалуй, главное место в мире. Апостолы, получившие дар Святого Духа, бросили жребий, куда кому идти с проповедью и отправились с Благой вестью о Воскресшем Христе по всему миру. Божией Матери, пожелавшей участвовать в трудах апостольских, выпала Иверия (Грузия). Но не успела Она собраться в дорогу, как архангел Благовещения Гавриил возвестил Ей волю Божию пребывать в Иерусалиме, а там Сам Господь укажет Ей, в какую страну идти. Тем временем Она, сопровождаемая учеником Иисуса Христа Иоанном Богословом, отправилась на остров Кипр, чтобы увидеться с Лазарем, братом праведных сестер Марфы и Марии, которого воскресил Господь. Впоследствие на его могиле было написано: «Друг Христа». Лазаря хотели убить иудеи, пылая злобой ко Христу, надеясь уничтожить чудо воскрешения, вспоминаемое нами в Лазареву субботу Великого поста. Лазарь скрылся, затем апостолом Варнавою был рукоположен в епископы и служил на Кипре. Он пригласил Божию Матерь навестить его, так как сам опасался прибыть в Иерусалим. В море поднялась страшная буря, и корабль, на котором плыла Божия Матерь, несколько дней гнало ветром в противоположную от Кипра сторону, пока не прибило к северо-восточной стороне греческого полуострова Халкидики – к одному из трех его ответвлений – Афону. Она сошла на берег там, где ныне находится монастырь Иверон (Иверской Божией Матери). В то время там было идольское капище. По сведениям древних источников, в тот момент, когда Матерь Божия ступила на землю, идолы подняли страшный вой и тут же рассыпались в прах. Это изумило и потрясло местных жителей. Сама же Божия Матерь сказала: «Сие место будет Мне от Сына и Бога Моего. Да пребудет же благодать Божия на месте сем и на живущих здесь с верою и исполняющих заповеди Сына Моего и Бога. Всё нужное для земной жизни будут иметь они, и не оскудеет к ним милость Сына Моего и Бога до скончания века. Сему месту Я буду Заступница и Ходатаица о нем Богу». Это промыслительное событие произошло в 44-м году от Рождества Христова. Пророческие слова об Афоне сбылись с совершенной точностью. Афон – земной удел Божией Матери, стал исключительно иноческой страной, монашеской республикой. Владимир Крупин

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Александр Трофимов

ВОСХОЖДЕНИЕ НА АФОН Гора Афон, Гора Святая, Не знаю я твоих красот, И твоего земного рая, И под тобой шумящих вод…

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ти стихи, ставшие одним из любимых духовных песнопений православных людей в России, вспоминает, наверное, каждый паломник, прибывающий на Святую Гору. Афон действительно прекрасен, с первых шагов кажется, что ты вступил на землю райского сада. Многие из паломников от древности и до наших дней поднимались на вершину Афона, но этот подъем всегда воспринимался скорее восхождением к духовной, чем к земной вершине. «Никто не приходит на Святую Гору без воли на то Господа и Его Пречистой Матери», – говорят афонские старцы. Когда Пресвятая Дева по воле Божией оказалась на земле Афона, Она услыхала глас Сына Своего: «Пусть это место станет Твоим Уделом и садом, и раем, а ещё и спасительной пристанью для тех, кто желает спастись». Афон собрал все виды христианского подвижничества: постничество, затвор, молитвенное делание.

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Сюда, под покров Пресвятой Девы, собирались иноки из многих стран Востока и Запада, которые назвали Святую Гору «садом Панагии (то есть Всесвятой)». Афон – это граница земли и неба… Как писал свт. Григорий Палама, «находясь на границе мира и премирных, Афон представляет собой источник добродетелей». Это – благословенный сад Божией Матери, символ духовного единства всего православного мира. Здесь подвизались православные монахи разных национальностей: греки, русские, сербы, болгары, грузины, румыны, основавшие свои обители. На Афоне установились три образа иноческого жития. Первый: большие монастыри, где введен общежительный устав. Второй: скитское житие, где братий немного. Они живут группами по 5–6 человек, иногда и более, – но это уже переходная стадия к большим монастырям. Обитателей небольших уединенных скитов называют келиотами. Скит и келия (по афонским понятиям) – это небольшой уединенный монастырь, управляемый старцем. Третий: уединенное, отшельническое житие – иноки живут в пещерах, отдельных помещениях, как их называют на Афоне – каливах (что означает в переводе «шатер» или «хижина»). Это единственное на земле место – страна монахов, которая на внешний взгляд выпадает из общего хода развития мировой цивилизации. Здесь время как будто остановилось, уступая место вечности. Вся жизнь на Афоне подчинена иным законам: бдение, молитва, покаяние, служение Богу. Когда побываешь здесь, поражаешься контрасту жизни Афона в сравнении с современным миром. Монастырь Ксенофонт

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ России: русские иноки составляли большинство насельников и явили высочайшие примеры подвижничества. Здесь спасались представители всех сословий Российской империи. фон и сегодня имеет исключительное значение в духовной жизни Православия. Это одно из немногих мест на земле, где византийское богослужение совершается в течение всего церковного года во всей его красоте. Афонские старцы говорят, что мир сегодня гибнет и страждет не потому, что нет тех, кто интересовался бы его нуждами, но потому, что нет истинных молитвенников. Святогорцы молятся за весь мир и являют собой свет и надежду в настоящей и будущей жизни. Днем и ночью преклоняют они колена за себя и за тех, кто остался в миру. Поэтому так много значит Афон для Церкви Божией и для всех людей, не только православных. И до наших дней Афон остается территорией, не подвластной пока «князю мира сего» – дьяволу, не в том смысле, что его козни не действуют здесь, а в том, что иноки достойно противостоят ему и своей непрестанной молитвой разрушают его козни. Святогорцы

А Келья Панагия Снова и снова притягивает к себе Афон как духовный магнит тех, кто прикоснулся к этому дивному острову благодати. Само существование Афона – явное свидетельство любви Божией к людям и Его всемогущества, потому что только силой благодати Господа можно объяснить то, что Святая Гора в течение полутора тысячелетий сохранила почти неизменной свои духовные традиции, быт, ритм жизни. еличие Афона – в его смирении. Афонские иноки молчат и молятся. Они отказались от удовольствий мира, избрав «тесный путь» монашеской жизни. Богу было угодно создать на афонской земле образ Эдема, где люди могли бы жить как «земные ангелы», которые «ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 20:30). Здесь собираются мужи – «небесные человеки и земные ангелы», чтобы славословить Бога и жить преподобно, то есть в высшей степени уподобляться Христу. Главный духовный плод делания святогорцев – это святость – дар Духа Святаго. Свят на Афоне не тот, кто высок по моральным принципам, подвигам, чистоте жизни или даже молитвы, но тот, кто является носителем Духа Святаго. В достижении святости и заключено главное делание монашеской жизни. Здесь в духовном подвиге, в ночных бдениях и молитвах обрели жизнь вечную и вошли в Торжествующую Церковь десятки тысяч преподобных отцов. И среди этого множества святых немало и наших соотечественников. XIX век на Афоне прошел под знаком

являются одной из тех сил на земле, которая удерживает мир от духовной гибели. Предание святых отцов Православия свидетельствует, что наш мир существует до тех пор, пока его освящают молитвы и пока Иверская икона Божией Матери находится на Афоне, на месте, установленном Самой Пресвятой Владычицей. Храм Преображения Господня на вершине Афона →

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Поэтому всё связанное с Афоном так дорого для всех православных людей, где бы они ни жили. Для паломника из России восхождение на Афон начинается в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. На корабле «Аксион эстин» (то есть «Достойно есть» – первые слова молитвы Богоматери и наименование одной из самых известных в православном мире чудотворных икон Афона) он добирается до пристани скита Святой Анны, откуда начинается подъем. На отметке 1500 метров находится «Панагия», последнее убежище для паломников перед вершиной Афона. «Панагия» – это небольшая каменная церковь, посвященная Богоматери. Афонское предание гласит, что сооружена она в память странствования по Афону Божией Матери, Которая поднялась на гору до этого места. На самой вершине горы стояла статуя Аполлона, слетевшая вниз и утонувшая в море при появлении здесь Пресвятой Богородицы. «Панагия» состоит из трех частей. Первая – небольшая церковь во имя Богоматери. В ней есть свечи, масло для лампад. Затем – притвор, где находятся камин и колодец: вода в него попадает по желобу, стекая во время дождя. Другой воды здесь нет. И, наконец, просторное помещение для отдыха и ночлега. Дальнейший подъем идет по безжизненным скалам, но зато именно здесь особенно часто встречается красивый и благоуханный цветок, который издревле называют «неувядаемым цветком Богоматери». На вершине стоит металлический крест. Отсюда весь полуостров виден как на ладони: вдали цепочка монастырей – вот и наш Свято-Пантелеимонов узнается, а далее белеют скиты, келии и каливы. Самая высокая точка Афона – на высоте 2033 метра. Рядом, на крошечной площадке – построенная в прошлом веке церковь Преображения Господня. Одна из боковых стен ее примыкает к скале. И именно здесь преподобный Максим Кавсокаливит обрел непрестанную Иисусову молитву. Сама Божия Матерь явилась ему и сказала: «Поднимись, Максиме, на вершину Афона, чтобы получить дар умной молитвы…» Каждый год в праздник Преображения Господня святогорские монахи поднимаются на вершину Афона, чтобы отслужить там Божественную Литургию. Согласно афонскому преданию, в этом храме будет совершена последняя Божественная Литургия перед концом земной истории, после чего придут «новое небо и новая земля» (Откр. 21:1). Крест на вершине Афона

с в ят ы е мест а

С Наталья О Ф И Я П Р Е М УГорбачева ДРОСТЬ БОЖИЯ

Монашеское государство

«Для свободного служения Богу нет другого более удобного места, как Гора Афонская...»

От обширного греческого полуострова Халкидики трезубцем врезаются в Эгейское море три узких полуострова. Самый восточный из них – Афонский (60 км длиной, шириной до 12 км) – представляет собой цепь горных хребтов, многие из которых выше 1000 метров. Горы постепенно вздымаются к югу, и венчает их беломраморный исполин – Святая Гора Афон, давшая название всему полуострову. Здоровый климат, щедрая природа, обилие источников воды с глубокой древности привлекали на Афонский полуостров людей. Здесь процветали города с народовластием и эллинским многобожием. На Афонском пике (2033 метров) в античные времена находилось святилище с храмом Аполлона, по всему полуострову до сих пор встречаются остатки идольских капищ, где приносились людские жертвы. Несмотря на прекрасные природные условия, афонские города постепенно вымерли. Промыслом Божиим Афону предназначалась особая роль в истории спасения рода человеческого. Ныне двухкилометровую вершину Святой Горы освящает малая церковь Преображения Господня.

вет евангельской истины озарил Афон в числе первопросвещенных мест Римской империи. Сама Божия Матерь избрала его в удел, в Свой жребий евангельской проповеди. В первые три века Новой эры, во времена гонений на христианство, Афон с его густыми лесами, глубокими ущельями и неприступными утесами давал приют спасавшимся от жестоких преследований. Равноапостольный Константин Великий (306–337), подобно тому, что сделал в Святой Земле, и Афон украсил христианскими храмами – по преданию, их было три. При этих храмах возникли и первые обители. Дочь Феодосия Великого, царица Плакидия, пожелавшая увидеть Святую Гору и восстановленный отцом Ватопедский монастырь, когда прибыла на Афон (382) и входила в Благовещенский храм, услышала от иконы Божией Матери, названной впоследствии «Предвозвестительницей», голос, повелевавший ей удалиться из пределов Афона... Это событие послужило основанием каноническому запрету женщинам появляться на Святой Горе. Разорение Афона в V–VI веках варварами-гуннами промыслительно повело к выселению со Святой Горы мирских жителей и водворению на ней монахов, после чего Афон и сделался «вертоградом Царицы Небесной». Долгое время значительная часть монахов обитала в пещерах и других естественных укрытиях, устраивая в них небольшие часовни. В VII веке Пресвятая Богородица явилась одному из та-

с в ят ы е мест а

ких строгих отшельников – преподобному Петру, первому афонскому святому, и сказала ему: «Для свободного служения Богу нет другого более удобного места, как Гора Афонская...» и обещала всегдашнее покровительство ее насельникам. Местом, предназначенным исключительно для монахов, Афон был провозглашен в 883 году Золотой буллой императора Василия I. Основателем же общежительного монашества на Афоне считается святой Афанасий Афонский, который с помощью императора Никифора Фоки (963–969) основал монастырь Великой Лавры (963) – первый монастырь, появившийся на Афоне. Через несколько лет, в 972 году, был издан первый устав, по которому регулировались организация и управление делами на Святой Горе. Документ был подписан императором Иоанном Цимисхием. По этому уставу Афон был признан независимым монашеским государством – местом непрестанного духовного и физического подвига монашествующих, местом слез и молитвы за весь мир. В 1313 году император Андроник Старший издал хрисовул (императорскую грамоту), по которому Афон стал подчиняться Вселенскому Патриарху; при этом сохраня-

лась власть Прота – всеми уважаемого старца, избираемого на год от всех монастырей. Позднее, в XVII веке, власть Прота была ликвидирована и местное управление на Афоне стало осуществляться Кинотом – коллегией старцев, выбираемых от двадцати монастырей. К этому времени было установлено неизменяемое количество и иерархичность святогорских монастырей: суверенными считаются только двадцать. Место в иерархической лестнице Афона определяется не богатством и размером монастыря, а его влиятельностью и временем основания. Единственный русский монастырь – Святого великомученика Пантелеимона, или Русик, в афонской иерархии занимает 19-е место. Русские афониты и святыни с Афона оявление первых русских монахов на Святой Горе достоверно относят к XI веку, ко времени царствования императора Алексея Комнина (1081—1118). Но ещё в княжение святого Владимира, то есть до 1015 года, отправился на Афон преподобный Антоний Печерский и принял там пострижение. С Афона он вернулся на Русь, где стал основателем Киево-Печерского монастыря и родоначальником всего русского монашества. Начиная с преподобного Антония Киево-Печерского в разное время на Афоне побывали или там подвизались известные русские подвижники, будущие основатели и настоятели русских монастырей: Иларион Новгородский (игумен новгородского Лисицкого монастыря),

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Святой Петр Святогорец (†734), один из первых известных исихастов, проживший в афонской пещере 53 года

Дионисий Царьградский (архимандрит Спасо-Каменного монастыря), прп. Арсений Коневский (основатель Коневской обители), Досифей Печерский (архимандрит нижегородского Печерского монастыря), Зосима и Епифаний Премудрый из Троице-Сергиевой обители, Иона Угрешский, прп. Сергий Нуромский (основатель Преображенского Нуромского монастыря), Савва Тверской (игумен тверского Сретенского монастыря), прп. Савва Вишерский (основатель обители Вознесения Господня), прп. Иннокентий Комельский, прп. Нил Сорский, прп. Макарий (игумен Калязинской обители), архиепископ Дионисий Ростовский, митрополит Киевский и всея Руси свт. Киприан, прп. Максим Грек, прп. Паисий Величковский, и наконец в ХХ веке прп. Силуан Афонский. Все эти святые праведники и угодники Божии не просто оставили след в летописи Русской Церкви, но во многом предопределили ее развитие. В царствование Алексея Михайловича (1645–1676) в Москву с Афона помимо книг были привезены копии чудотворных святогорских икон Божией Матери – Хиландарской «Троеручицы» и Иверской («Вратарницы»). Афонский список иверского образа прославили множество чудес и исцелений, сделавших его новой русской святыней. Поклониться святой иконе – в Иверскую часовню у Воскресенских ворот Кремля – нескончаемым потоком с утра до ночи шел православный люд. По ночам же ее возили из дома в дом в закрытой карете, запряженной шестеркой лошадей, в сопровождении духовенства. Русские цари и царицы, въезжая в Белокаменную, прежде Кремля заходили в Иверскую часовню...

с в ят ы е мест а

Ксилургу и Русик усские монахи поначалу обосновались в монастыре Богородицы Ксилургу (Древоделия), который в Акте 1169 года называется уже «обителью русских». Благочестивые наши предки, жаждавшие безмолвного уединения ради спасения души, стали приходить сюда в таком множестве, что в половине XII столетия они уже не вмещались в тесных стенах Ксилургу. По просьбе игумена Лаврентия русским передали опустевший к тому времени монастырь Фессалоникийца, освященный во имя великомученика Пантелеимона. За ним и закрепилось название Русик. Прежняя обитель Ксилургу также оставалась за русскими, но уже в виде скита, как и ныне. Вероятно, средства для обустройства на новом месте, подобно всем афонским монасты-

Иверская икона Божией Матери из афонского монастыря Иверон Крестный ход у Иверона

49 рям, русичи получали из своего отечества. Но с 1221 года Русь на два с половиной столетия подпала под татаро-монгольское иго. Тогда русской афонской общине стали помогать сербские правители, так что в 3-м Уставе (1394) Святой Горы Пантелеимонов монастырь значится пятым в порядке иерархии афонских обителей, однако после недолгого периода расцвета монастырь стал беднеть – сербы сами подпали под власть турок. В 1509 году по просьбе сербской княгини Ангелины русский Великий князь Василий III, мать которого была из рода последней византийской династии Палеологов, стал ктитором и покровителем русского монастыря. Он позволил каждые четыре года присылать в Россию старцев для сбора милостыни. При сыне Василия III Иоанне Грозном и внуке Феодоре Иоанновиче

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

афониты пользовались от русских царей и митрополитов щедрыми вкладами. В это время Русик потерял многие из своих владений. Посылались через «царских людей» огромные по тем временам суммы – 200 и 500 рублей, ризы и церковные сосуды. Однажды 500 рублей так и не

Старый Русик

Главный вход в Русский Свято-Пантелеимонов монастырь дошли до русского монастыря – там не осталось ни одного монаха… Так или иначе в Русике с помощью Божией иноки подвизались почти шесть столетий вплоть до XVIII века, когда из-за непрерывных войн России с Турцией приток россиян на Святую Гору прекратился; в 1726 году в монастыре, по свидетельству русского паломника Василия Григоровича-Барского, осталось лишь двое русских и двое болгарских монахов при игумене-болгарине. В 1735 году монастырь – по афонским правилам – был объявлен греческим.

Чудо великомученика Пантелеимона ет через тридцать греческая братия Пантелеимонова монастыря решила переселиться поближе к морю – в принадлежавшую монастырю прибрежную келию недалеко от главной пароходной пристани Дафни. Здесь-то по воле Божией, наконец, и разросся Пантелеимонов монастырь, ставший Новым Русиком. А Старый, или «Нагорный», Русик остался действовать как скит. Греки унаследовали вместе с правами и имуществом Старого Русика и его многочисленные долги и налоги.

с в ят ы е мест а Тогда они обратились к Вселенскому Патриарху Каллинику, предлагая исключить Русский монастырь из двадцати святогорских обителей, а земли его продать греческим монастырям. Но Святейший Патриарх, осведомленный о благотворном для христиан влиянии России на внутренние дела Востока после последних турецких войн, решительно отверг эту просьбу. В1803 году особой патриаршей грамотой было предписано восстановить Русский общежительный монастырь, игуменом-строителем монастыря был избран семидесятилетний старец Савва. Денег на восстановление не было. Помощь явилась от самого святого великомученика и целителя Пантелеимона. Неожиданно в Константинополе тяжко заболел великий драгоман Порты (министр, ведавший иностранными делами) князь Скарлат Каллимах. Семейство князя, видя бессилие врачей, обратилось к старцу Савве с просьбою помолиться о больном святому целителю Пантелеимону. Сам князь дал обет в случае своего исцеления стать ктитором афонской обители вмч. Пантелеимона. Отслужив молебен, старец окропил болящего святой водой и дал ему выпить отвар афонских трав со святою водою. На следующий день князь Скарлат был совершенно здоров. Каллимах свято исполнил свой обет, щедро подавая средства на строительство монастыря, особенно когда по воле султана сделался наместником Молдовалахии. В 1814 году было начато строительство соборного храма великомученика Пантелеимона, келий и других зданий. В 1821 году началось греческое восстание. Главный благодетель монастыря князь Скарлат Каллимах, утративший доверие турецких властей, был вызван в Константи-

нополь и убит, скончался и игумен Савва. Жизнь афонитов стала весьма скорбной. Часть греческой братии с иеромонахом Герасимом в течение нескольких лет скиталась за пределами Афона. В 1830 году Греция получила независимость, а Россия заключила мир с Турцией. В опустевшие обители стали возвращаться рассеявшиеся иноки и

51 прибывать новые, в том числе из России. Вернулся и отец Герасим с немногими братиями, которым удалось сохранить ценные документы, иконы, книги и церковные сосуды. Но сами нищие, греки не имели возможности восстанавливать обитель. Тогда духовник, памятуя о русском ее происхождении, решился пригласить на жительство русских иноков.

Чудотворная икона святого великомученика и целителя Пантелеимона с житием, особо чтимая в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Старцы Русского Свято-Пантелеимонова монастыря в XIX в.: иеросхимонах Иероним (Соломенцов; †1885) – слева и схиархимандрит Макарий (Сушкин; †1889) – справа Перед этим судьбоносным решением некоторым старцам не раз являлся святой целитель Пантелеимон, убеждая позвать русских, иначе обитель не будет восстановлена. Русский духовник и русский игумен в Новом Русике бщим духовником всех русских на Афоне был старец Арсений, подвизавшийся в Троицкой келии с немногими учениками. К нему и обратились иноки Русика, прося себе духовника. Старец указал на своего любимого ученика – постриженного им монаха Иоанникия (Соломенцова), из курских купцов, прибывшего на Афон в 1836 году. Переход в Русик отец

Иоанникий совершил по послушанию, против своей воли, с большой скорбью покидая пустынное житие. «Тебе подобает устроить русскую обитель, и тобою она прославится», – эти слова старца Арсения словно подтвердили давнее пророчество, услышанное Иоанном ещё в юности от воронежского юродивого: «Ты, брат мой Иоанн, придешь на Афон да свой улей пчел заведешь и будешь рои распускать». Вскоре отец Иоанникий был назначен общим духовником русской братии Свято-Пантелеимонова монастыря. Через год он принял великую схиму с именем Иероним и стал усердным помощником игумену Герасиму в управлении монастырскими делами. Промыслом Божиим иеросхимонах

Иероним был избран возобновителем и устроителем жизни русского монашества на Афоне в ХIХ веке. Благодаря его духовному руководству и неустанной разносторонней пятидесятилетней деятельности стали возможны невиданные ранее духовный и материальный расцвет Пантелеимонова монастыря и прочность положения русских на Святой Горе. Если в 1840 году русских было всего одиннадцать, то к концу жизни о. Иеронима, в 1885 году, в Русской обители собралось 800 иноков. Попечением русского духовника был полностью выплачен монастырский долг 100 000 рублей, завершено строительство и отделка многих сооружений внутри и за пределами обители – построены новые соборные

с в ят ы е мест а

Русский Свято-Пантелеимонов монастырь храмы во имя святителя Митрофана Воронежского и Покрова Богородицы, Покровский братский корпус, корпуса восточной части монастыря и несколько параклисов (малых церквей) в них, помещения для хозяйственных служб и многочисленных мастерских, расширена трапезная. Русский монастырь стал похож на небольшой городок. В 1875 году умер старейший из греческих монахов, игумен монастыря Герасим. Новым игуменом Пантелеимонова монастыря стал духовный сын отца Иеронима схиархимандрит Макарий (Сушкин). Русский монастырь сделался, наконец, действительно русским. Родился схиархимандрит Макарий в купеческой семье в городе

Ковчег со святыми мощами частей головы великомученика и целителя Пантелеимона

Туле. Сначала помогал отцу в его торговых делах, но, предприняв путешествие по святым местам Востока, посетив Иерусалим и Александрию, остался в Пантелеимоновом монастыре на Афоне; во время тяжкой болезни принял схиму. Схиархимандрит Макарий значительно повысил материальное положение обители, пожертвовав всё свое состояние и привлекая других щедрых вкладчиков. Его попечением были устроены несколько так называемых метохов (подворий) – в Константинополе, Москве, Одессе, Таганроге, Ростове-на-Дону, при нем началось строительство Новоафонского монастыря на Кавказе. Монастырь вел активную научную и просветительскую

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

деятельность, издавал журнал «Собеседник» и имел собственную типографию. Помимо частных пожертвований Пантелеимонов монастырь до 1917 года ежегодно получал щедрую правительственную поддержку с родины в 100 тысяч золотых рублей. И это стало возможным благодаря молитве и деятельности двух духовно близких по духу старцев – Иеронима и Макария, имена которых были широко известны в России. Они и после смерти заботились о своей обители, часто являясь во сне своим чадам, любящим их и творящим о них память. Светописанная икона Божией Матери о 30 тысяч паломников посещали Пантелеимонов монастырь ежегодно, всем им монастырь предоставлял бесплатное жилье и обед. К началу ХХ века на Афоне находилось около 5 тысяч русских иноков: в Пантелеимоновом монастыре их проживало до 1900; русским келлиотам принадлежало свыше 70 афонских келий (около 1200 человек) и 1871 калий, в которых подвизались те, кто избрал не общежительный, а пустыннический образ жизни. Большая часть этих пустынников получала денежную и продовольственную помощь из Русского монастыря. К главной порте (монастырским воротам) еженедельно приходили за милостыней более шести сотен бедных монахов-сиромахов и странников. все они, несмотря на то, что

После десятилетий постепенного послереволюционного запустения у Пантелеимонова монастыря осталось 5 келий: прп. Евфимия, свв. Космы и Дамиана, Живоносного Источника, первомч. Стефана и вмч. Георгия, 3 скита – Ксилургу, Старый Русик и пустынный скит «Новая Фиваида» на юго-западе Святой Горы. Русику принадлежат: единственное подворье Кромица недалеко от Уранополиса, где живут несколько русских монахов. 1

среди них были ничем не занимающиеся, упивающиеся вином и никому не подчиняющиеся люди, получали хлебные лепешки – череки. И вот из Кинота в Русский монастырь пришло официальное письмо, в котором Высшее Священное управление Святой Горы выразило недовольство относительно «бесполезной» и «вредной», по его мнению, милостыни и потребовало от священноначалия СвятоПантелеимонова монастыря отменить доселе практикуемую раздачу милостыни. 21 августа / 3 сентября 1903 года, через неделю после получения письма, монахи Русской обители решили в последний раз раздать милостыню и зачитать присутствующим содержание письма из Кинота. В это время по обыкновению у главной порты уже собрались в ожидании милостыни сотни нуждающихся странствующих людей. Во время раздачи череков иеромонах Гавриил неожиданно решил сделать на память фотоснимок. Когда проявили и напечатали черно-белую фотографию, то, к величайшему всех удивлению, на ней проявился... образ Богоматери, смиренно получавшей вместе с другими просящими благословенную лепешку. Некоторые из подвижников, тоже видевших наяву Дивную Деву среди убогих монахов и просителей милостыни, хотели сказать об этом привратнику, однако в самый день фотографирования Ее никто не видел. Милостыню раздавать не перестали… Много позднее на основании этого свидетельства был написан «Образ Божией Матери Светописанный» (фотография в переводе с греческого – светописание), составлена праздничная служба, которая недавно введена в обиход монастырского богослужения.

Святыни Пантелеимонова монастыря Русском монастыре на Святой Горе Афон принял постриг величайший сербский святой — первосвятитель Савва Сербский (сын царя Стефана Немани I). В память об этом один из его преемников сербский царь Стефан Душан в 1347 году даровал Русской обители в знак особого благоволения святые мощи святого великомученика Пантелеимона, его честную главу, которая являлась родовой святыней сербского царствовавшего дома, о чем сообщалось в присланной грамоте: «Царство мое посвящает обители Россов святую главу святого славного страстотерпца, бессребреника и целителя Пантелеимона, которая имеет на себе плоть и которая засвидетельствована не только от отца моего и царя, но и от прежде его бывших царей, также от патриархов». С этого времени честная глава великомученика неизменно пребывает в русском СвятоПантелеимоновом монастыре. За всю многовековую историю честная глава целителя Пантелеимона только трижды покидала пределы Афона. Первый раз — в начале XIX века ее перемещали в пределы Молдовлахии для молитвенной помощи в борьбе против турок. Второй раз – в 1996 году (в разгар перестройки) мощи были принесены в Москву. И третий раз — в 2000, юбилейном году — святой Пантелеимон посетил три столицы Российского государства: Киев, Санкт-Петербург и Москву, что сочли знамением единства Русской земли, знаком того, что целитель Пантелеимон молится за всю Россию, не разделяя ее границами СНГ. Среди других святынь в Русике хранятся: часть Честного и Животворящего Креста Господня: честная глава преподобного Силуана; части

с в ят ы е мест а

Светописанная икона Божией Матери мощей святого Иоанна Предтечи; святителя Иоанна Златоуста; праведного Иосифа Обручника; апостола Фомы; великомученика Георгия Победоносца; мученика Трифона; мученика Евстратия; мученика Кирика; великомучениц Марины и Параскевы; верхняя часть главы евангелиста Луки; стопа апостола Андрея Первозванного в серебряном ковчеге; часть правой руки святого правед-

ного Иоанна Русского; мелкие части святых мощей (более 300) греческих, русских, грузинских святых. Средоточие ежедневной монастырской жизни — соборный храм. Большую часть суток иноки проводят на богослужении, но на долгих афонских службах не чувствуется течения времени... Ритм богослужения четко определен и одинаковым порядком совершается

в продолжение сотен лет. На Афоне нет ночи, ее часы считаются наиболее благоприятными и ценными для «умного делания» и соборной молитвы. В это время Святая Гора словно объята пламенем молитв, разгоняющих тьму. Мирянам трудно понять ценность бдения, но старцам открыто, что целонощная молитва за себя и за весь мир особо приятна Богу.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ ВОСПОМИНАНИЯ СВЯТОГОРЦА СХИМОНАХА ИОАКИМА

О МОНАХЕ ИННОКЕНТИИ Схиархимандрит Илий ещё в Оптиной Пустыни рассказывал нам о монахе Иннокентии из афонского Свято-Пателеимонова монастыря. И когда отец Иннокентий почил, старец Илий сказал: «Напишите о нём, он этого достоин». Мы просили знакомых, отъезжающих на Святую Гору, привезти хоть что-нибудь о монахе Иннокентии. Спустя какое-то время всё решилось само-собой. В Россию, на землю своих предков – послереволюционных эмигрантов в Грецию, приехал святогорский схимонах Иоаким. С какой любовью он рассказывал нам о почившем отце Иннокентии, как будто только вчера расстался с ним!

мирской жизни монаха Иннокентия мы, к сожалению, знаем мало. Известно, что мирское имя его было Иван. Это было во время второй мировой войны. Прошёл Иван всю Великую Отечественную шофёром. Он – её живая история. Как-то зимой заметил он, что крутится у грузовика мышонок, смотрит испуганно на него. Бросил Иван ему крошки хлеба, мышонок съел и начал подниматься по нему – «тык-тык-тык», делает так лапками и смотрит на него. «Да ты что, маму потерял? Ну, иди сюда.» Взял его на руки, отогрел дыханием, а потом положил в карман телогрейки. Так он и жил в кармане. Иван дал ему свое имя – Ванька и научил мышонка забираться к нему в карман. По своим нуждам Ванька вылезал из кармана, делал всё на земле и ловко

влезал обратно в карман, карабкаясь по одежде. А со временем стал откликаться на свое имя. Иван стоит, а мышонок Ванька спокойно сидит в кармане. И они дружили. Один раз, когда он был на линии фронта, не заводилась машина. Иван снял телогрейку и положил около машины на снег. Мышонок вылез из кармана и ушел куда-то. Иван не заметил… Прошло время. Вдруг тревога. «Давайте, уезжаем быстро». Уехали. И только отъехав на пятьдесят километров, Иван обнаружил, что Ваньки в кармане нет. Вернулся обратно и стал звать: «Ванька, Ванька!» Ходит и зовет: «ВанькаВанька.» И когда звал: «ВанькаВанька», тот отвечал: «пи-пи-пи». Мышонок прибежал на голос хозяина! Иван протянул руку, мышонок запрыгнул в ладонь, и он положил его в карман. На обратном пути заметили его немецкие самолеты и начали

стрелять. Он увидел рядом разбитую колонну с горючим: машины, танки, перевернутые грузовые машины – они сгорели и остались там. Он – прямо к ним и стал между ними. Остановился и стоит, молится. Начали бомбить. Около него летели колеса, двери, двигатели от сгоревших машин – «там-тум, тамтум, там-тум». «Что я делаю?... из-за мыша жизнью рискую!» Но ничего не случилось. Улетели самолеты, уехал и он. Говорят, человек, который так любит животных, не любит людей. Это неправда. Человек, который имеет такую тонкость любить в душе, такой человек любит и людей. О многом бы рассказали награды Ивана, которые были у него аж до пояса. В самом конце войны, Ивану приказали въехать на первой машине в осажденный немецкий город, везти маршала. На улицах из окон,

с в ят ы е мест а

с чердаков стреляли фаустпатронами, бросали противотанковые гранаты. Сам отец Иннокентий никогда об этом не рассказывал, смиренный был очень. Маршал сказал ему: «Давай, Иван, вперёд! Ты человек Божий. Молись и прорвемся!». И Иван стал молиться: «Господи, Иисусе Христе, храни нас, храни страну нашу, храни всех православных!» И ничего с ними не случилось. На Афоне он был просто монахом. Простым Иваном прожил он многие годы в СвятоПантелеимоновом монастыре и к старости его постригли с именем Иннокентий. Почему? Может он не хотел. Может он постоянно чувствовал: «Я недостойный, я грешный». Он был, можно сказать, душа послушания в монастыре. Чего куда надо, где-то нужда – там и отец Иннокентий – руководит, помогает мирно так, спокойно. Где нуж-

но помочь – там и он. Отец святой игумен уважал и любил его, хотя конечно, строгий был человек. Как он общался с братией? Очень хорошо. Он несколько был грубоват – прямой, когда они не слушались, когда кто-то что-то не делал, не хотел делать. Но никто никогда не обиделся на него. В обращении с людьми отец Иннокентий был прост, говорил всегда с любовью, и добротой светились его глаза. Язык его был прост и безыскусен, как проста и естественна была его жизнь. На Крестных ходах он иногда хоругви носил, а чаще – фонарь. Грибы любил собирать и солил их в бочках для братии. Когда я был почтальоном, посылал часто ему молоко, сок, сладости. Ничего никогда он даже не пробовал, это он мне сам сказал. Стареньким отдавал. Ему передавали коробочки с молоком и соком, но он отдавал всё. Прямо как брал, так и отдавал.

Для себя ничего никогда, даже когда был нездоров, не держал. Как-то пришел я к нему с пустыми руками, ничего не догадался взять – он в ужасе. Почему? Потому, что хотел отдать. И когда не было ничего, он страдал. Вот такой был…такая тонкая душа. На службе в храме он и читал, и пел, а голос у него был замечательный, молитвенный. Просил он жалостно, настойчиво, как выпрашивают помощи цыгане. Так и он, как цыган, просил милость Божию, выпрашивал у Бога. При расставании отец Иоаким сказал нам: «Некоторые говорят, что в России не «идёт» так молитва, как у нас на Афоне. Это неправильно. На всяком месте, во время войны, во время мира, когда молится сердце – Господь принимает эту молитву. Вы такие счастливые! Вы живете на Святой Русской Земле».

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Святогорец

Светлой памяти монаха Свято-ПантелеимоНОва афонского монастыря отца Иннокентия

Один духовный человек сказал братии об отце Иннокентии: «Есть у вас в монастыре золотая рыбка, а вы ее не цените, пользуйтесь, пока она с вами!» Он был редкий человек: у него за всю жизнь не было врагов. Ведь даже немцев на фронте он не считал своими врагами. Да, были враги Бога, враги Церкви, но личных врагов у отца Иннокентия не было. Пожалуй, в монастыре не было больше такого человека, который пользовался бы всеобщей любовью. Один из братий монастыря так сказал о нем: «Если поставить целью охарактеризовать старца одним словом, то это несложно – солдат. Он всю жизнь был именно солдатом, никогда не стремился командовать другими, выполняя тяжелую и «не благородную» работу. Он не ставил себе целью накопление эффектных знаний и, живя в простоте, приобретал нечто большее. Он был одним из редких представителей уходящего поколения. И мы должны благодарить Бога за то, что Он даровал возможность жить рядом с таким человеком, видеть и слышать его». Еще один урок, который преподал своей жизнью отец Иннокентий, – не прилепляться ни к чему внешнему, неприхотливость во всем – это подвиг. А ещё привычка всё делать самому, стараться никого не утруждать своими проблемами и заботами. Было в нем редко встречающееся ныне в людях качество – постоянная бодрость, готовность в любое мгновение встать и пойти туда, где ты нужен, куда тебя позовут. Никогда не видели в нем и следа уныния, расслабленности. Это был настоящий воин Христов. И в самом облике его было что-то от воина – сильный, громкий голос, внутренняя собранность, постоянное стояние на страже, готовность вскочить по-военному по первому зову трубы. До последнего вздоха он жил как закаленный в боях воин. «Иннокентий – наш солдат», – говорил духовник обители.

с в ят ы е мест а

тец Иннокентий (в миру Иван Матвеевич Дудченко) родился в деревне Зубаревка Курской (ранее Орловской) области в крестьянской семье 6 сентября 1918 года – это по паспортным данным. Документы тогда выдавались со слов, и старец говорил, что изменил год рождения на два года – прибавил годы. Не помнил он и точной даты своего рождения. О детстве своем вспоминал редко. Приведем отрывки из его воспоминаний, записанных в разные годы братией и паломниками монастыря. «Была у меня сестра – от первого мужа мамы, он на германской войне погиб. Мой будущий отец пришел с фронта, и мама приняла его, тогда и я родился. А отец мой тоже вскоре умер. Перед смертью попросил жену позвать меня, маленького, обнял и так со мной на руках и скончался. Мама больше не выходила замуж, она была очень красивой женщиной. Рос-то я без отца, но с детских лет любил правду, и она привела меня к вере. В детстве не было возможности ходить в церковь. Города далеко, а в деревнях и селах храмов почти не осталось. Утром помолимся дома, свечку на праздник поставим. Но когда я подрос, то сам стал ходить в церковь. Лет пятнадцать мне было, когда я ушел из дома в Харьков на заработки. Там устроился в гараже подмастерьем, научился слесарному делу, ремонту автомашин и сдал экзамены на шоферские права. До войны была у меня девушка. Когда меня взяли в армию, началась война, она эвакуировалась, попала под бомбежку в поезде и погибла. Службу в армии я начал в 1938 году на Дальнем Востоке, в Приморье, на самой границе. Первым местом службы была граница с Маньчжурией. Видел, как монголы отвозят дряхлых стариков в долину и там оставля-

ют умирать. До сих пор помню названия местечек: Барабаш, Краскино, Заисановка, Маньчжоу-го называлось. Был старшиной, изъездил на машине всё Приморье и на Камчатке был… Чукотка, Камчатка, Норильск… Сколько там погибло людей! А сколько народа осталось на Беломорканале, Волго-Доне! На Хасане был и при Халхин-Голе, но сам в военных действиях не участвовал. Там японцы за горой, петухи поют, проволока натянута и пограничники ходят. До сих пор поминаю всех, кто погиб там, помню имена

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

многих солдат. А кто погиб из боевых друзей – не пересчитать! Как начнешь поминать при чтении Псалтири, никак не остановишься. С Дальнего Востока перед самым началом войны перевели меня на немецко-литовскую границу, станция Шиштакай, где и встретил я Великую Отечественную войну. 22 июня 1941 года меня послали на машине забирать камнедробилку. Но в 4 часа утра начался налет немецкой авиации, ребята в ночном белье выскакивали из казармы. Никогда ни до, ни после войны я не ехал так быстро, как в тот день. В 9 часов утра мы были в Каунасе. Наш ротный командир Горелик велел по бочке бензина взять в машины, и это нас спасло. До Великих Лук я вел машину на своем бензине. А сколько машин пришлось бросить из-за отсутствия горючего! Бежали мы быстро, почти до самой Москвы». Отец Иннокентий много рассказывал о войне. Вообще взгляд его на войну сильно отличался от того, что говорится о ней в учебниках. У него было очень христианское отношение к войне. Вот его слова: «Немцы – ведь многих из них послали на войну не по желанию. Он человек, и я человек, за что мне их ненавидеть? Я встречал после войны немцев, которые воевали против нас. Он под приказом, и я под приказом – так и отца родного можешь убить… Я ни одного немца не убил, но я честно воевал, всю войну был шофером, имею ордена Красной Звезды, Отечественной войны, много медалей. Возил на машине солдат к линии фронта и раненых в тыл, возил колючую проволоку и боеприпасы, к самой передовой подвозил мины. А закончил войну в Кенигсберге, знаю его как свою деревню, участвовал в штурме крепости, медаль дали за взятие города. Я служил хорошо… Затем прошел по полям сражений Великой Отечественной войны с первого до последнего дня. Служил водителем на «полуторке» и за все военные годы не был ни разу ранен. Возил разные грузы, был период, что возил и армейских командиров… Под Кенигсбергом, после того, как заняли позиции, вдруг приказали перейти вместе с машиной на другое место, а ночью старую позицию немцы накрыли огнем, всё сравняли с землей, снова Господь спас меня от гибели. Постоянно начал поминать по именам всех своих однополчан после одного случая. Вижу я сон: кушетки стоят и на них лежат солдаты. Я подошел к одному из них и узнал погибшего на фронте Мешкова Николая Митрофановича из Харькова, очень удивился, что он живой. А он говорит мне с печалью: «Вот, сколько лежу – и никто не помянул!»

С тех пор всех поминаю, кого помню, и особенно медицинских сестричек Машу, Ларису, Леночку, которых замучили немцы. Я всю Пруссию изъездил на машине. Ребятишки местные ко мне тянулись, я никого не обижал. Здесь уже мы наступали, а немцы бежали. Обед сварят кашевары, а тут приказ наступать – котлы вылили и вперед! Я-то на машине всё время, наберу чего-нибудь в котелок. Мышка у меня жила, я ее кормил постоянно. А ведь машина стучала, ключи и другие инструменты гремят, да и в обстрелы попадали не раз, а она не боялась и никуда не сбежала. На фронте я сделал себе медный крестик и носил его постоянно. На войне я постоянно молился, убить могли каждую минуту. В армии много верующих было, но открыто нельзя было исповедовать, поэтому иконки прятали. Помню, убитого полковника вытащили из машины, и в кармане у него иконку нашли. В армии я уже молился, а самогонки и грамма не пил и не пью ничего до сих пор. В армии меня этим замучили... После окончания войны, возвращаясь из армии, в поезде разговорился с соседями, и мне посоветовали поехать в Норильск, поскольку там можно было легко устроиться. Там работало много заключенных. Я устроился почти сразу шофером на завод. Потом переманили меня в автобусный парк, водил автобус по маршруту с кондуктором. Но там платили мало, и ушел я работать в пекарню, где почувствовал себя как дома. Там работал слесарем по ремонту машин и шофером. Мог отремонтировать любой механизм или автомашину, и меня там ценили. Затем жил и работал на закрытых объектах: Свердловск-45 (на атомном заводе), Свердловск-51. Деньги платили хорошие на заводе и кормили отменно. Я вышел на пенсию рано – по выслуге лет, у меня фронтовых было 15 лет – с 1938 по 1946 год находился в действующей армии. Меня хорошо знали в Москве, в министерстве, так как я был хорошим специалистом по технике. Приехал в столицу, позвонил, мне выписали пропуск на второй этаж в Министерстве среднего машиностроения. Говорили со мной в Управлении кадров очень доброжелательно. Поскольку я долгое время работал на объекте с повышенной радиацией, мне предложили на выбор квартиры в разных городах. Вызывают меня и спрашивают: «Во Владимир поедете?» Я спросил, что за город, мне ответили, что красивый, старинный город, природа и климат хорошие. Тогда я и согласился. Вошел, наконец, в свою квартиру: пять храмов видно из окон, а одно окно во всю стену,

с в ят ы е мест а

дом современный, все удобства. И тогда вспомнился мне давний сон: какой-то вокзал или базар, потом иду к незнакомому дому, вхожу во второй подъезд, поднимаюсь на второй этаж, незнакомая Жена (потом я понял, что это была Сама Божия Матерь) открывает дверь и впускает меня в квартиру со словами: «Здесь ты будешь жить». И такая радость загорелась во мне, что вот такая чудесная квартира мне досталась. Это была та самая квартира, которая мне приснилась,– всё в точности исполнилось. Стал постоянно ходить на службы в церковь, а потом перешел и на работу в кафедральный Успенский собор, один из древнейших и самых знаменитых на Руси. Там занимался строительными работами: проводил в храм газ и воду, крестилку строил, сделал помещение для детей, туалеты. всё это было очень непросто. Купить ничего было нельзя для храма. Я выписывал материалы и оборудование для другой организации, а использовал в соборе. Оттуда с верующими стал постоянно в Загорск ездить, в Троице-Сергиеву Лавру. Во Владимире был уполномоченный по делам религии, он был истинно верующим, но держал в тайне от всех. Он приходил к нам ночью и предупреждал о предстоящих комиссиях или о том, какие указания получены сверху по поводу церкви. А был

членом партии. Но бывало совсем обратное: ярый коммунист и богоборец, а закончил духовную семинарию. По-настоящему с духовным миром познакомился во Владимире, просто молился в храме. В 1965 году впервые приехал помолиться в Псково-Печерский монастырь. Я был свободен и решил остаться поработать и пожить в обители – там и задержался. Чего только не приходилось делать в монастыре! Мне это нравилось, что не было свободной минуты, я любил работать и даже когда заболевал, просил, чтобы мне приносили сделать какую-либо работу прямо в келию. Стал я ездить в Печёры: заплачу за квартиру во Владимире – и назад. В Печёры я пришел в 1966 году. Было много печали, много встретилось и добрых и злых людей. Но никогда не воздавал враждующим против меня злом за зло, а только молился за них. Будущий Святейший Патриарх Пимен был в Печёрах наместником, а ходил в латаном подряснике. Из Печёр меня позвали на Афон как специалиста, потому что никто не хотел взяться за наладку канализации и водопровода. Собор старцев решил, просили приехать. Я слышал, что тут с братией сложно, но побоялся отказаться. Меня предупредили, что здесь – мать игуменья, и я побоялся не ехать к ней. Думал, что поеду к ней на три года, а оказалось, что навсегда.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Я в монастыре канализацию восстановил, туалеты сделал, восстановил своими руками разбитую, проржавевшую машину и 15 лет возил на ней архиереев, священников и простых паломников. Глину, песок натаскивал, возил дрова на зиму – всю пилораму засыпал: надо было топить архондарик, кухню, баню, пекарню. Бывало, один накрывал и убирал столы в трапезной. Ночью с Евфимием пек хлеб и куличи».

ПЕРЕД АФОНОМ Псково-Печерском монастыре он имел послушание – стоял у мощей преподобной Вассы. Однажды, как вспоминал отец Иннокентий, Васса явилась ему во сне и преподнесла подушку, сказав, чтобы он клал ее под голову. Он никогда не стремился занять какое-то особое положение или чин, считая, что Богу угодна жизнь, а не титул или звание, которое носит человек. Поэтому, прожив в Печёрах 16 лет, он оставался послушником, хотя ему многократно предлагали постриг. Печёры навсегда остались в его памяти как первая любовь, и когда старец хотел показать несостоятельность чего-либо или сравнить с настоящим, подлинным, то всегда говорил: «Вот в Печёрах…» Рассказывал, что перед отъездом на Афон было ему видение: плывет он в лодке, а с разных сторон летят в него копья и стрелы. И слышит он голос Божией Матери: «Ну, посмотрим, на что ты способен». С этого момента он стал накладывать на себя всё большие подвиги и труды.

МАСТЕР н был мастером на все руки, поистине русский мастер-самородок, какие только работы не приходилось ему исполнять! Великолепно разбирался в автомобилях, мог отремонтировать любую развалюху, хоть отечественную, хоть иностранную. Помнится, стоял на монастырском дворе проржавевший грузовик ГАЗ-51 – так он его буквально воскресил, сам изготовлял и вытачивал нужные детали. Это чудо слесарного мастерства было долгое время единственным транспортным средством в обители. Однажды в зимнее время грузовик скатился с пристани в море – так отец Иннокентий несколько раз нырял в ледяную воду, чтобы подцепить тросами, а затем поднять со дна автомашину. А ведь было ему тогда уже за 70 лет! После того, как машину вытащили, отец Иннокентий разобрал ее и снова привел в рабочее состояние. Однажды неподалеку от Афона случилась авария на греческом сухогрузе, ему пришлось сварочным аппаратом варить главный вал двигателя этого корабля.

ПОДВИЖНИК дно из любимых его выражений: «Монах в монастыре как гвоздь: куда вобьют, там и торчи». Отец Иннокентий был очень здоровым и физически сильным человеком. В течение многих лет он добровольно терпел такие лишения и тяготы, которые для нас, не приученных к телесным подвигам, кажутся просто невозможными. В молодости занимался борьбой. С виду не скажешь, но имел поистине богатырскую силу. Вспоминают, как 80-килограммовый груз поднимал над головой одной рукой, а ведь было ему тогда уже за 60 лет. Ноги у него болели после войны, но руки очень долго сохраняли силу. Это был истинный аскет в духе древних отцов Православия. Питался скудно, спал совсем немного, благодушно терпел болезни и многолетние изматывающие головные боли, отказывался от любого возвышения и много лет оставался послушником, считая себя недостойным иноческого чина. Одежду носил ветхую, а вместо клобука, монашеского головного убора, – пластмассовое ведерко, обтянутое наметкой. На ногах носил неизменные знаменитые галоши – сапоги со срезанными голенищами, которые надевал на босу ногу и так ходил круглый год, в любую погоду и при любой температуре. Зимой окно в келии было постоянно открыто. Когда кто-то хотел закрыть его, он говорил: «Не надо, а то мне жарко, это чтобы проветрить». Даже зимой никогда не топил печь в своей келии. А тайные его подвиги кто знает? Вместо кровати придумал особую лежанку, чтобы спать было как можно неудобнее. В келии стоял деревянный сундук, к которому была приставлена табуретка, чуть-чуть возвышавшаяся над сундуком. Тело на этом сундуке не помещалось, к тому же между табуреткой и сундуком было некоторое расстояние. Вместо подушки подкладывал ватные штаны или кусок поролона «по немощи». Как можно было спать на этой «лежанке» – непонятно. Келию свою называл «царская палата». Печка в его келии была, но никогда не топилась, даже в самое холодное и ветреное время года, хотя он каждый день топил печь в соседней келии. Двери келии также никогда не закрывались. Никаких матрацев или одеял не было: спал, а вернее сказать, отдыхал в ледяной келии, всего лишь накрывшись подрясником. А ведь в помещении была отрицательная температура. Помнится, келейник сказал, что если бы сам своими глазами не видел всё это, то вряд ли поверил бы, что есть на свете люди, способные выдержать такое. Сам отец Иннокентий говорил постоянно, что любит холод и потому

с в ят ы е мест а не хочет топить. Во время болезни ему много раз предлагали перейти в теплую келию, но он тут же начинал придумывать отговорки и стоял до конца в своем подвиге. Во время же сильной летней жары открывал дверь – и в келии становилось очень жарко. Даже в тяжкой болезни он не хотел делать себе никаких послаблений и держался этого принципа до конца жизни. Постился очень строго, а в последние годы жизни вкушал только растительную пищу. Когда заболел, не хотел никого обременять и не благословлял, чтобы ему что-нибудь приносили с трапезы, сам варил в жестянке картошку с крапивой или одну картошку и говорил: «Помирать скоро, что я ещё жрать буду, надо воздерживаться». И в пище до смерти не давал себе послаблений. Он постоянно хотел перейти на хлеб и воду, но духовник не благословлял. Отец Иннокентий сам ответил на вопрос, зачем нужны были ему такие телесные подвиги и небрежение о плоти: «Надо подвизаться, не жалеть себя, а сейчас все хотят покоя. Никто не хочет казаться дураком, все хотят выглядеть правильно, как положено, но это всё внешнее». О вещах говорил так: «У монаха должна быть такая одежда, которую никто бы не взял для себя и не захотел надеть». Присылали ему из Печёр вещи – он тут же всё раздавал. И все вещи и продукты, которые у него появлялись, раздавал, говоря, что, мол, этого не любит. Отец Иннокентий не принимал никаких попыток почитания, начинал шутить и юродствовать. Конечно, кого-то это и смущало, но нужно было понаблюдать за его поведением, чтобы увидеть, какой это был благодатный человек, сколько было в нем любви и благоговения. Он юродствовал, скрывая свои подвиги и добродетели, и называл сам себя «юродивый Иннокентий» (с ударением на «и»).

МОЛИТВЕННИК го принципом было – ничего не делать напоказ. Никогда не показывал себя молитвенником, постоянно подшучивал над собой. Любил беседовать с самыми разными людьми, расспрашивал о тех местах, где они жили, и таким образом приобрел обширнейшие сведения о разных городах и местах России. Часто встречая в книгах изречения о том, что монах – молитвенник за весь мир, отец Иннокентий просил у Господа вразумления, как нужно молиться – только за православных или о всех живущих в этой стране людях. Ответ был получен – молиться следует за всех – и старец в простоте сердца по-детски обращался к

Богу, прося помиловать всех живущих в этой земле. По аналогии с тем, как мы молимся за людей – то есть поминаем их по именам, молился и за мир – между «славами» Псалтири поминая страны, затем их столицы, отдельно и особенно подробно города России, Украины, Белоруссии. Таким способом он молился в продолжение нескольких десятков лет и достиг таких знаний географических объектов, что вряд ли можно было найти человека, способного с ним сравниться. Откуда бы ни прибыли паломники, отец Иннокентий непременно расспрашивал о святынях, улицах городов; о кладбищах – кто из знаменитостей там похоронен. всё новое, что старец узнавал, он включал в свое молитвенное поминовение; удивительно было слушать имена сотен городов, поселков нашей отчизны. Он знал кладбища, достопримечательности, рынки, топографию большинства крупных городов России. Изучив досконально российские города, он принялся за иные страны, идя по атласу: страны Европы, Америки, Азии, Африки, в каждой стране он помнил десятки городов, которые непременно упоминал, молясь о здравии их жителей – за все роды, чины и занятия, и за упокой умерших. Отец Иннокентий не уставал повторять, что монах должен быть молитвенником за весь мир. Монах, обитавший рядом с ним, рассказывал, что каждую ночь слышал через стенку, как отец Иннокентий кладет поклоны. Благоговейно почитал старец Божию Матерь. Нужно было видеть, с каким трепетом и благоговением прикладывался он в храме к иконам. Каждый день читал акафист иконе Божией Матери «Умиление» ПсковоПечерской. Постоянно читал также Псалтирь Богородице и говорил, что ее надо обязательно читать на Богородичные праздники. На чтение Псалтири приходил за полчаса до своего времени. На вопрос, почему так рано пришел, отвечал по обычаю своему с юмором: «Ведь мы же не в армии…» Рассказывают, как восхищался чтением батюшки православный голландец из Парижа, любивший русскую службу: «Как удивительно читает этот старец! Какая сильная у него молитва!»

НАСТАВНИЧЕСТВО тец Иннокентий не обладал даром тонкого рассуждения или ведения, его богословские познания не поражали своей изысканностью. Его главными чертами были простота и терпение. Образование у старца было самое скромное – два класса, он плохо писал. Но обладал благодаря

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

долгому пребыванию в монастыре, где за богослужениями и трапезами постоянно читаются творения святых отцов, хорошим знанием аскетических творений и житий святых. Интересно было слушать жития святых в его пересказе. Рассказывал он с увлечением, часто смешивая разные жития вместе, добавляя некоторые, неведомые доселе, подробности. Например, говорил, что Мария Египетская ехала в Иерусалим на пароходе, а князь Авгарь посылал ко Христу фотографа. Но Псалтирь и Новый Завет знал почти наизусть, читая помногу каждый день. Многие годы и до конца жизни нес послушание чтеца неусыпающей Псалтири – по 2–4 часа в день. Он, как палочкавыручалочка, заполнял все возникающие по разным причинам «окна» в чтении Псалтири – важном монастырском деле. Редко кто уходил из его келии без подарка, но что интересно – эти подарки часто оказывались очень нужными и выручали людей. Когда у кого-то появлялись духовные проблемы, он обычно не давал прямых советов, а рассказывал что-то поучительное на близкую тему, – и вдруг понимаешь после его слов, что получил ответ, разрешил проблему. Сколько раз бывало, когда из рассказа о его собственной жизни братия получила ответ на собственный вопрос. Но мог и прямо ответить на духовный вопрос. Это скрытая мудрость. Имел он особый дар – в простоте сердца успокаивать мятущиеся души. Зайдешь к нему, тяжко на душе, а он что-то расскажет из житий святых или совсем простое из жизни – и тягота отходила. Он не давал при этом никаких советов, а просто молился за человека и говорил то, что ляжет на сердце. Здесь действовали не логические доводы или убежденность, а умение снять с человека напряжение и тяжесть. Отец Иннокентий прекрасно чувствовал внутреннее состояние братии и, как правило, скорбящему или унывающему рассказывал в утешение какую-нибудь притчу или историю, которых у него было припасено множество. Например, такую: «В аду много разного народа собрано, стонут, мучаются веками, всем, конечно, надоело. И вдруг один из них начинает хохотать. Его спрашивают: «Что с тобой случилось, мы тут мучаемся, а ты хохочешь?» «А в моем роду будущий монах родился». После такого рассказа уныние или малодушие сразу отступало. Умел старец заинтересовать приезжавших в монастырь паломников, расположить к себе. У него был дар

мгновенно входить в контакт с любым встреченным человеком. Безо всяких предисловий и представлений он начинал рассказывать что-то очень нужное именно этому человеку и таким образом многих наставлял в вере, призывал на путь духовной жизни. Предметом особых его забот был уход за братским кладбищем. Каждый день он приходил на кладбище, зажигал лампадки, убирал могилы, подметал, поливал цветы и травы. Часто специально приходил сюда помолиться.

ЛЮБОВЬ К ЖИВОТНЫМ Книге Притчей Соломона сказано: «Праведник милует души скотов своих» (Притч. 12, 10). Эти слова вспомнит каждый, кто наблюдал за отцом Иннокентием в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Обычно после трапезы он собирал со столов остатки еды, а затем кормил кошек, собак, затем подходил на пристань и бросал еду рыбкам. Обычно на трапезе братия имеют постоянное место, было оно и у отца Иннокентия. Так он и здесь устроил свое место по-особому: под столом приспособил полочку, на которую можно было поставить блюдо с пищей для рыбок или кошек. Из жизнеописаний старцев и житий святых известно, как нередко животные слушались и беспрекословно повиновались слову подвижников, чувствуя в них благодать первозданного Адама. С отцом Иннокентием происходило то же самое. Он разговаривал с кошками, с птицами, и было такое ощущение, что они его понимают и даже исполняют его указания и просьбы. Иногда батюшка издавал какие-то непонятные звуки, а кошки их понимали. Но никогда не имел он к ним пристрастия, это была настоящая любовь, и животные отвечали на нее

с в ят ы е мест а

равей. Старец говорит: «Смотри, такой маленький, а как больно кусается». После этих слов он аккуратно снимал муравья с руки и отпускал на свободу. Старец рассказывал: «Работаю на огороде и вдруг вижу: ползет змея. Я не стал ее гнать, а налил в плошку молочка. Она попила, потом приползли ещё две змеи, и тоже попили. С тех пор у меня с ними установились хорошие отношения, ни они меня не боялись, ни я их, и постоянно поил их молоком».

Т взаимностью. В его мастерскую прилетала постоянно птичка, нисколько не боясь, и он ее подкармливал. Вспоминаю, кошки ходили вслед за ним, как привязанные. Сам он рассказывал: «Я с детства любил животных. Помню, когда бывал в Москве, ходил помолиться в Елоховский собор. Обязательно куплю крупы. Голубей перед храмом покормлю и иду в церковь». Старец наставлял: «Никогда не обижай животных – они наши братья меньшие». В кабине ГАЗика, на котором старец ездил по Афону, находилось осиное гнездо. Осы мирно уживались с водителем и никогда его не кусали. В его келии на окне не было сетки, поэтому постоянно роились разные насекомые – отец Иннокентий никогда не трогал их и не гнал. Хлебные крошки со стола он ссыпал муравьям. Он не мог причинить вред никакому живому существу. Вспоминают: сидит на его руке му-

БОЛЕЗНЬ И КОНЧИНА ерпение его лучше всего было видно из того, как он переносил болезни. Отец Иннокентий вообще считал, что монаху нужно болеть, и образец видел в прп. Пимене Печерском. В келье у него была табличка-напоминание с выпиской из прп. Амвросия Оптинского: «Монаху лечиться нельзя, а можно только подлечиваться». Это и было его девизом. У него были с фронта больные, изуродованные ноги, опаленные танковой жидкостью, содержавшей бензин с ядовитыми добавками. К старости, при ухудшении кровоснабжения в конечностях, на них открылись незаживающие язвы. При всем этом он работал и ходил на службы, ни в чем себе не давая поблажки. Последний период жизни старца, приготовительный к смерти, начался с травмы. Возвращаясь ночью из церкви, после чтения Псалтири, он упал и получил частый в престарелом возрасте перелом шейки бедра. Несмотря на убеждения, не захотел делать операцию. Кости срослись плохо – пришлось всё же везти в больницу. Ему была сделана операция, и после этого, до сих пор сильный и независимый, он стал стремительно слабеть и уже не мог обходиться без посторонней помощи. Первое время ещё пытался с посторонней помощью ходить в свою любимую мастерскую, позже пробовал работать в келье, а когда понял, что сил уже нет, стал посвящать всё время молитве и чтению Священного Писания и Псалтири. Во время предсмертной болезни он не раз повторял: «Об одном прошу у Господа, чтобы не быть в тягость братии; главное, лишь бы в трапезную и в туалет ходить самому, без посторонней помощи». И Господь исполнил его просьбу – отец Иннокентий точно не был в тягость братии, более того, он и в болезни старался утешить и даже развеселить иноков. Последние две недели перед кончиной отец Иннокентий ничего не вкушал. И, несмотря на страдания, он был совершенно спокоен, ни жалобы, ни стона, совершенно мирное, радостное состояние в ожидании встречи с Господом.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Кончина старца была поистине преподобнической. Перед смертью попросил принести изображение Распятия Господа и поставил так, чтобы оно постоянно находилось перед глазами. Умирал он, глядя на это Распятие. Утром 17 февраля 2006 года тихо скончался – просто перестал дышать. До Пасхи он не дожил, но Сретение встретил ещё на земле. Умер он очень тихо – сердце остановилось и дыхание прекратилось. В день смерти старца море было спокойным, мирным, безмятежным, и нам казалось, что это внутреннее состояние отца Иннокентия передалось морской стихии. Именно таким мирным и спокойным лежал он на смертном одре, никакие волны моря житейского не имели уже над ним никакой власти. И все, кто стоял рядом с телом усопшего, чувствовали умиротворение, благодать, радость и тишину в сердце. Умер он, когда вся братия находилась на трапезе – и в последний момент жизни он никого не обеспокоил, до конца выдержав свой принцип – никого не утруждать

заботой о себе. Он оставил деньги для тех, кто будет копать могилу. Ударил большой колокол, возвещающий о переходе ещё одного из братии в иную жизнь. На Афоне погребение происходит быстро. Тело облачили, зашили в мантию, отпели и понесли на кладбище. По монастырскому уставу до места погребения трижды делались остановки и служились литии: при выходе из святых врат, около кладбищенского храма и перед опусканием тела в могилу. Тело погребается без гроба завернутым в мантию. Через три часа всё закончилось. Православные подвижники говорят, что именно кончина человека показывает, вышел ли он победителем в схватке с миром и дьяволом, или проиграл. Об отце Иннокентии можно сказать уверенно: он был истинным воином Христовым, стоящим до последнего мгновения жизни на переднем крае битвы с духами злобы и гордостью житейской. И в этой битве он стал победителем.

с в ят ы е мест а Поэтому Господь и даровал Своему верному воину встречу с Собой в радостные сретенские дни. Отец Иннокентий знал о близости дня кончины и говорил: «Вот на Сретение и надо бы, чтобы Господь взял». Интересно, что могилу для погребения старца выкопали заранее, так как многие были уверены, что он умрет на Сретение, как и сам предсказывал. Но, видно, он не захотел умалить радость братии от встречи великого праздника, и отошел в вечность 17 февраля, на третий день после Сретения Господня. Жизнь на Афоне, как и в любом монашеском устроении, есть путь от земли на Небо. Отец Иннокентий прошел этот путь, и мы надеемся – в вечности сторицей восполнится то, что недоставало ему здесь, в земной жизни. Господь явил через него удивительный образ подвижника в духе древних преподобных отцов, показав, что и в наше время возможен такой поразительный подвиг самоотречения и любви к Богу и к людям. Он донес свой крест до конца, глядя внутренним взором на распятого за наши грехи Господа, и недаром последней его просьбой было поставить перед его глазами изображение Распятия. ИЗ ВЫСКАЗЫВАНИЙ ОТЦА ИННОКЕНТИЯ Самое главное в жизни – любовь. Когда у Спасителя спросили о высшей заповеди в Законе, Он ответил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим…» (Мф. 22, 37). Что бы ты ни делал в жизни, всегда помни эти слова Господа. Если не будет у тебя любви, ты хоть лоб расшиби, а ничего не достигнешь. И врагов своих люби. В деревне если подрались до крови, то ещё до захода солнца должны были помириться: – Прости, солнце садится! Надо мириться. Расцелуются, и будто ничего и не было. Божию Матерь три раза во сне видел. От Нее услышал и запомнил такие слова: «Не ищи легкого и доброго, а радуйся печалям и болезням». Запомните: Богу всё известно о нас – и доброе и злое. Надо приучить себя не отвлекаться умом. Когда по технике что-то делаешь, лезут в голову помыслы, бывает… Лукавый искушает, трудно спасаться. После причастия бодрость получаешь, настроение другое, меньше говоришь, больше молчишь, а потом снова начинаешь… Псалтирь я читаю с молитвой о России, начиная с Дальнего Востока и заканчивая Прибалтикой – Латвия, Литва, Эстония. Одну ночь молюсь о здравие, другую – об упокоении. При чтении поминаю имена из тетрадей, синодиков, записок. У нас на Псалтири записана только братия, но поминаю и всю родню свою. Всех своих солдат-однополчан поминаю по фамилиям и именам, и псково-печерских братий, всех знакомых

поминаю, кого помню. Помяни, Господи, Украину, Острог, Буковину, многие иные города и местечки. Помяни Белоруссию и наши российские земли – Псковскую, Новгородскую… Каждый раз молюсь за Афон, Гору Святую, за всю братию обителей афонских и особо – русских скитов. Упраздни и разори, Господи, все советы и наветы нечестивых, и грядущие искушения на Святую Гору Афонскую… Господи, воздвигни от одра болезни, утоли скорби и печали зде труждающихся рабов Твоих (далее идут имена), насельников Святой Горы Афон, всех братий невинно убиенных от папистов, варваров и турок, и болгарских мучеников сожженных. На Афоне нужна особая молитва к Божией Матери, чувствовать над собою Ее благодать, просить Ее, чтобы как Мать соблюдала нас и являла строгость и любовь материнскую... Александр ТРОФИМОВ Более полная информация будет опубликована в книге Александра Трофимова, посвященной Афону, в ней же читатели найдут воспоминания об отце Иннокентии иноков Свято-Пантелеимонова монастыря. Просим ваших святых молитв о напечатании этой книги.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

БЕСЕДА С ОТЦОМ ИННОКЕНТИЕМ Благодаря схимонаху Иоакиму у нас появилась уникальная возможность познакомиться с воспоминаниями отца Иннокентия, солдата Великой Отечественной войны, афонского монаха, записанными на диктофон в Свято-Пантелеимоновом монастыре незадолго до его праведной кончины. А Вам никогда не хотелось убежать? (Из монастыря. – Ред.) – Да нет, Бог ты мой! На ум не приходило, что ты… Были искушения всякие, но в Псково-Печерах. Слава Богу, я и тут, и там! У меня ничего такого не было. Убегают неуравновешенные, неблагословленные. Когда раньше у нас здесь были старые монахи, они бы у нас сейчас не жили. Почему? – Потому что у нас хорошо. Они пошли бы к лихому старцу какому-нибудь, который их бы там гонял да пить не давал. (Словосочетание «лихой старец» батюшка снова употребляет в смысле, подвергавшего лишениям. – Ред.) …Раньше, бывало, искали лихого старца – плохой жизни искали. А у нас тут… пришел в монастырь и хочет, чтоб были все блага. Старые монахи – они каждый день к старцу ходили… Пришел: «Отче, сегодня день хороший: нас там отругали, там отлупили»... А когда день пройдет тихо: «Отче – пропал сегодня день». Так вот – когда хорошо – они боялись этого, а у нас сейчас хотят, чтобы было сытно да гладко… В монастырь приходят радоваться скорбями да печалями. А чему в монастыре надо учиться? – Чему? Легко переносить скорби и печали, недостатки. Поститься надо. Не слишком-то жрать надо… Лечиться не надо, поддерживаться только надо, чтоб ты мог до туалета дойти да в церковь... А сколько лет Вы были в Псково-Печерской Лавре? – Долго… С Мартимьяном пришли туда в 66-м году. И до какого пробыли? – До 1982-го. И тут уже 19 лет.

Уже и не 19, больше. – Я в 82-м году приехал сюда, приехал в печали… То же всё было, были и добрые, и злые люди… И всё тут было будто враждебно мне. А если Вас ругали, то что Вы делали? – Да ничего, не воздавал злом за зло. Помолюсь, бывало, и перестанут, ну и Бог с ними, будь что будет, что мне там… Как только я сюда приехал, меня послали канализацию делать выходную – там вода из монастыря не выходила. Тут по доскам ходили, вода прямо сверху шла, и никто не знал, как тут всё сделать. А Вы застали монахов, которые здесь давно ещё были? – Что они тут одни, что ли? Они меняются. А так – много старых застал. Которые ещё при преподобном Силуане были? – Да нет, откуда?.. хотя и при мне ещё оставались старцы. А таких древних – нет. В Печёрах ещё много застал и Соловецких, и Валаамских старцев: Симеона, Луку… Ты только идешь к нему, а он уже видит, зачем ты идешь и что у тебя, чего ты хочешь и что у тебя будет. Печерские старцы сильные были. Там строгая жизнь, истинная жизнь… Там тебе за доброе – доброе, за дурное – по-дурному к тебе, и выгоняли оттуда. А умирать Вам не страшно? – Да как не страшно?.. Умирать, конечно, страшновато, поэтому надо каждый день готовиться к этому, тогда и не страшно тебе будет. И если где попадется какая халтура, надо сразу вспомнить о смерти. Не забывай о смерти, да не хуже тебе будет. Монахи любили уединение, молчание, неосуждение – никого не судили, никому не завидовали, строгая тут жизнь раньше была.

с в ят ы е мест а

А как же не завидовать, если они видят, допустим, что у тогото что-то лучше? – Лучшее... Он и до этого должен знать, что лучше. Тебе открыто: нет насилия Божия над нами, нет никакого принуждения. Ведь знаешь: ты только пришел – любое место себе проси и получишь. А вот исполнять немножко трудно… Поститься, например. Ты что, не знаешь, что поститься надо? Они никогда досыта не наедались. Вот и съел бы два вторых, а он не ест. Это и в миру признано: на лыжах прошел три раза, ещё бы два раза прошел, а не ходи. Никогда досыта не употребляй ничего, не утешай себя. Все вы знаете эту беду. А что, скажешь, трудновато? Вот так. А когда Вы на фронте были, вы тоже крестик носили? – Носил. Сделал крестик и носил, хороший был крестик, а потом я его в бане потерял. Медный был крестик, а в бане-то темно – ночь-полночь, ни света белого…

А Вы сами-то на войне стреляли? – Нет, не стрелял, никого не убил, ни одного. Я на машине служил, где же я стал бы стрелять? На машине по окопам, что ли, по передовой? А что Вы возили? – А что придется: и раненых, и продукты, и проволоку, и мины, и солдат… На грузовике? – Да, ЗИС-5 – грузовая, на ней всю войну и провоевал. И на передовой не были ни разу? – Да как не был? С передовой привозил мины. Что же, на спине их, что ли, носят? На передовой всё время был, в действующей армии. А немцев Вы видели? – Ой, Бог ты мой! Пополам с немцами жили – и не видел! Да половина их среди нас жили, и мы у них, и они у нас иногда шатались. Там на фронте никто не знал,

с в ят ы е мест а где какая часть. У нас знали, кто у них командир батальона, а они уж знают, кто у нас. И, бывало, кричат по радио, что, мол, сегодня у вас пароль «ДНЕПР». Только прочитают на разводе, а уж им о нем известно. Откуда? – Откуда? У нас были там шпионы, и у них, и у нас… Откуда… У нас немцы жили в части. И никто не знал? – Так ведь ловили! Как никто не знал?! Бывало, кухню походную привезут, а тут боевые действия – снаряды лупят. А наши суп сварят, спрашивают: сколько человек? Столько-то. Один наливает, другой палочки перекладывает. Вот как-то кормили вторую роту связи, а попали они в промежуток между минометным расчетом и каким-то дорожным. Те поели и ушли, а тут и немцы подошли, как раз те, которые у нас прятались, три человека. «А вы откуда?» – «Немцы!» Ну и поймали их. Они у нас нажрутся да и всё, так и жили у нас. А наши, бывало, у них, когда языка ловили. Языка разведчики притаскивали и наши. А немцы – наших. А потом их расстреливали, да? – Кого? Ну, немцев этих, которых словили? – Зачем расстреливать? В лагерь. А немцы, которые к нам попадали, их, бывало, не выгонишь. Наши ребята в тылу работали у немцев, в 160-м, инженерном. Мосты подрывали, сжигали. Диверсанты, парашютисты… И их ловили, и немцы попадались. О-о! Он как попадет в нашу часть – не выгонишь его: герой попался, который должен был ловить наших парашютистов. Мы приходим к нему и говорим: «Ханс, вот ваша часть, идите домой, на house!» А он стоит и молчит. Приходим, а он у нас уже опять в части. Не выгонишь их! А ночью наши идут за продуктами – заготовлять надо же, жрать-то нечего – ходят по селам, достают, и он с ними! Приходят, а там на полях немцы. Они кричат. А он им отвечает по-немецки: «это, дескать, рабочие. С дороги!» По-немецки даст им ответ, они и перестанут кричать. Приходят, а он смеется: «Петька перепугался!» Так что у нас жили. Оттуда привезут его к нам в часть, тут он и живет. Никто его не охраняет, всё старается помочь, дрова на кухню носит, и не выгонишь уже. А Вы в Германии были? – Да, а как же?! А где же? В Тамбове, что ль, воевал? Мы в Восточной Пруссии были. А немцев грабили? – А как же! А чего там грабить? Мы возьмем город, придем – уже кровать теплая, суп теплый. А немца уже

ни слуху, ни духу! Он уже, наверное, километров на сто убежал. А тут всё открыто: и часы, и костюмы, и шторы, и посуда – бери, что хочешь! Только куда?.. Я, может, завтра сам умру. А домой послать? – Что ж, бывало, и посылали. Да только зачем домой? Однажды и я послал посылку. Мы сахару нашли много на немецких складах. Мы и сами поели, и домой послали. У меня друг был Володька, а у него были сапоги. Он их мне отдал и говорит: «Сестренка будет в них свеклу копать!» Я взял, а ещё положил сахарин, ложки, ножик – и послал! И всё! Такие посылки можно было два раза посылать. А как у Вас нога? – Плохо. А у Вас там не болит?.. – Да как не болит! Болит, конечно! А как Вы терпите? – А что же, мне кричать, что ли? Так и терплю. А как Вы работаете? – Да так и работаю. Бывают и хуже болезни. А Вы помолитесь, чтобы великомученик Вас исцелил! (Святой великомученик Пантелеимон. – Ред.) – Зачем исцелять?! Куда мне? Жениться, что ль? Как есть, так нам и должно. Вот Пимена в Киев привезли. Братья, отцы, родня – все молятся об исцелении. А он шепчет: «Господи! Утверди мне эту болезнь». Он хотел быть монахом. Ночью пришли к нему, постригли в монахи, назвали Пименом. Он святой теперь. И ведь 18 лет пролежал, под себя ходил. А потом ему открылось, когда он умрет. И он поднялся и пошел, обошел всю братию, зашел к себе. Он ведь всё лежал, никогда ничего вокруг себя не видел. И говорит одному из братии: «Прости меня, Павел, я отхожу ко Господу». Потом пошел в пещеру, где прежде никогда не был, и говорит: «Вот вы двух братьев похоронили. Один из них – схимник, когда вы откроете его – он будет без схимы. А второй – послушник, и когда его откроете – он будет в схиме». Так-то вот. Видишь, какие бывают болезни!.. Был со мной тут Павел Семенович. И кто-то ему рассказывал: у бабушки внучка была. Любила ее бабушка, как все бабушки своих внуков любят, и она бабушку любила. И эта бабушка умерла. Она по ней плакала, на могилу ходила. И вот однажды видит ее во сне. А там такой у нее сад, дом, цветы – красота! «Бабушка, да как же ты сюда попала?» А бабушка отвечает: «Любочка, я ведь раком болела…» – «Да как же? Да?» – и проснулась. …Так эта болезнь для нее –

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

великое торжество! Великая радость! Видишь? А у нас сразу – лечиться... Нужно только так поддерживать себя, чтобы ходить можно было до туалета, до церкви, кое-когда причаститься, в трапезную... Вот в Печёрах-то старцы мудрые были… А Божию Матерь Вы видели? – Во сне видал несколько раз и даже разговаривал. Однажды Она меня с лодки подняла, высокая такая

Женщина, и сказала: «Ну, вставай, погляжу, на что ты способен». Вот я с тех пор и в монастырях, и стараюсь, изо всех сил работаю. Другой раз будто бы я на вокзале, народу много. А мне уже всё надоело, уморился я, не знаю, куда бы деться. Подымаюсь по лестнице, и там какое-то помещение. Я гляжу – подъезд. Я вошел в этот подъезд, поднимаюсь на второй этаж, на третий… Дверь

с в ят ы е мест а открывается, захожу. И кто-то мне сказал или я сам догадался, что это – моя келья, что я буду жить тут. Это мне Женщина открыла. Я так обрадовался, у меня аж сердце закололо, и я проснулся. Красивая келья? – Это ж келья… Я же потом поселился в ней, через год, как на пенсию вышел. И квартира та же, и этаж, и всё. А тогда только во сне мне ее показали. Женщина открыла мне дверь. Там коридор, лестница, квартиры разные… А Она мне эту открыла, и я вошел. И вроде никаких и разговоров-то не было… аль было что? …И я как вошел – огляделся: хорошая комната, и квартира эта моя, я уж потом в ней жил… И такая мне радость, уж так я обрадовался! Ну, теперь я лягу – и никуда! А сердце закололо и от радости, и с перепугу. Я и проснулся. Да, видел, видел Матерь Божию… Вот мне тут хорошо – с ногой. Дай Бог! Я так рад этой болезни… Вот сейчас пойду, а мне ещё читать Псалтирь часов до шестисеми. Отдохну немножко и пойду в церковь, потому что звонить надо. Так и живешь: придешь с работы и снова на работу. А работы столько! Вон машину сделал, теперь бункер под мусор, потом паять что-нибудь, точить замки-ключи. Вот Никону ключи точил целый день. А если ты придешь в келью, а Она там… Я уж теперь не так молюсь, как прежде, – плохо мне теперь… Да и то я много читаю. Я поминаю всю Россию. Как всю Россию?

– Ну так прямо и поминаю: и Дальний Восток, и Ленинград, и Эстонию, и Латвию, и Литву… одну ночь поминаю о здравии, а вторую ночь – об упокоении. А потом ещё и записки, а потом от себя: одних помяну по тетради, а потом ещё сто человек поминаешь… что написано только для братии. А потом я поминаю и родню свою, и Македонию, и эту вашу… как ее? Украину? – Украину… На «об упокоении» или на «о здравии»: помяни, Господи, весь свет. У меня ведь только ещё 620 человек записано… Одну ночь я читаю о здравии, а потом днем еще – о новопреставленных – допишу, если что… А вот 500 человек наших похоронено за границей, слыхал? Нет. – Это когда Наполеона гнали. Их в Европе убили. И солдат своих поминаю, однополчан… Вот так: и псковских, и печерских своих знакомых поминаю – всех. (Перечисляет страны и города всего мира. – Ред.) Сколько успеваю за всю ночь прочитать – это об упокоении… Поминаю братию всю, насельников Горы Афона… В Аргентине кладбище есть, могилы наших, в Австрии… Вот они все переписаны, я их всех поминаю. Вот она тетрадь общая, вот я читал – их там 500 человек! И всех 500 поминали, по именам, да? – Да. Это тогда, когда праздники. И со Второй мировой войны там двенадцать человек тоже… А Вы за Царя молитесь? Чтобы в России Царь был? – Да! Поставь, Господи, воздвигни предание отцов святых наших, издревле во славе Твоей поживших и в покаянии скончавшихся. Воздвигни, Господи, по милости Твоей Пастыря на Руси Святой, как Давида, как Гедеона или как Александра Невского – вот такого, чтоб хранил и исполнял заповеди Божии… И о покаянии согрешивших: «Прости, Господи, помилуй согрешившую, страждущую Русь, согрешивших Тебе язычеством, богатством, скупостью, революцией и… коммуною. Батюшка, а как спасаться? – Надобно для спасения отделить свою душу ото всей суеты, поэтому и благословлены четки, чтоб без конца молиться; чтобы Господь был всегда с тобой. И на работе… И чтобы всегда ты чувствовал над собой благодать и строгость Матери Божией. «Мне яви Твои милости, Господи, не удали от мене мудрость, строгость и нежность материнскую». Лежи и читай молитву в уме, пока не уснешь. А проснешься – снова читай, и так всегда.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Константин филатов

записки паломника «Афон, Афон, Афон, тебя я больше не увижу, и не услышу звон твоих колоколов…» Эти слова вертелись у меня в голове, когда я первый раз возвращался с Афона. Афон всегда был притягателен для русских людей. Если ты побываешь здесь лишь однажды, тебя всегда будет тянуть сюда, как магнитом. Даже земля здесь, кажется, пахнет ладаном. Вот уже в третий раз я вижу с кораблика седую вершину горы Афон. Белые чайки снуют туда-сюда, выхватывая хлеб из рук паломников. Так непривычно видеть на борту одних мужчин...

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ва часа на корабле, пересадка на меньший кораблик, ещё полтора часа – и мы стоим на арсане скита Святой Анны. Преодолев две тысячи ступенек под пронизывающим ветром, мы пришли в архондарик скита Святой Анны. Архондаричный долго искал нас в списках паломников, затем воскликнул: «О, отец Филатов и двое с ним». Наконец-то нас определили в гостевую келью. Сказались два тяжелых перелета (от Барнаула до Москвы и от Москвы до Салоников) – уснули сразу же. Утром хотели совершить восхождение на вершину Святой Горы Афон, но шквальный порывистый ветер нарушил наши планы. Да и отец Иоаким не благословил подъем. В этот день наш путь лежал в румынский скит Продром. Тяжесть подъема скрашивалась окружающей дорогу природой. В скиту Продром нет электричества – кельи освещаются керосиновыми лампами. На следующий день после Божественной Литургии, благословясь, мы прошли 4 километра по живописной дороге в окружении лавровых деревьев и прибыли в Великую Лавру. Под навесом мы увидели носилки, напоминающие кровать. Оказалось, что это гроб, в котором переносят на кладбище завернутые в мантию тела усопших братий. Нас поразила бумагорезательная гильотина начала прошлого века – свидетельство того, что монастырь активно занимался в то время издательской деятельностью, а также старые пушки, из которых стреляли ядрами, – историческое свидетельство того, как монастырь мог защищаться от врагов.

Монастырь Дионисиат

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Стопочка Божией Матери Следующей остановкой нашего путешествия был Иверон. Прежде чем попасть в него, мы остановились у источника Явления Божией Матери – места, где Она сошла на афонский берег. Здесь же была явлена Иверская икона Богородицы. Прогуливаясь по берегу моря, я подобрал блестящий камушек. Уже дома из фильма Георгия Юдина «Святой таинственный Афон» я с удивлением узнал, что на всех камушках с этого места отпечатались стопочки Божией Матери. Кинулся к своему камушку – точно, и на нем есть стопочка. Потом мы посетили монастырь Ставроникита в 5 километрах от Иверона и подивились его небольшим размерам, всё в нем создано было как будто в миниатюре. Главная святыня монастыря Ставроникита – мозаичная икона Святителя Николая, которая много лет находилась в море, и к ней приросла большая перламутровая раковина. Замечательны фрески XVI века, которыми расписаны стены монастыря. На обратном пути мы повстречали группу подростков – учеников из Афониады (духовной академии), под руководством наставников отдыхавших на побережье. Далее наш путь лежал в Ватопед, один из самых древних и богатых монастырей на Святой Горе. Ныне он второй по своему значению после Великой Лавры. Ватопед поразил нас радушным приемом, уютными кельями. В трапезной я подсчитал, что монастырь принимает за день около двухсот паломников. Климентова пристань. Берег, где Божия Матерь впервые ступила на афонскую землю

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Афонский «катафалк» Во время великого повечерия я сподобился приложиться к своей любимой святыне – честной главе святого Иоанна Златоуста с нетленным ухом, которое имеет температуру тела (именно в это ухо, по преданию, вещал святому Иоанну Златоусту его бессмертные труды Иоанн Богослов). Паломники были разделены на группы по языковому принципу. Славянскую группу сопровождал схимонах Феодосий, который с любовью и радостью рассказал нам об основных святынях монастыря. Вечером мы со спутниками совершили прогулку на берег моря, где смогли вдоволь налюбоваться знаменитым золотым афонским закатом. В Ватопеде мы встретили отца Д., который оказался из соседней с нами епархии. После Божественной Литургии открыли костницу, в которой находятся честные мощи угодников Божиих начиная с IХ века. Отца Д. поразило обилие святых мощей. «Увезти бы частичку к себе домой», – сказал он. «Бери, конечно, – ответил я. – Только когда святой угодник Божий явится к тебе и попросит тебя вернуть его на место…» Отец Д. умолк и более не проронил ни слова. Далее наш путь лежал в русский монастырь Святого Пантелеимона. В нем уже семь лет подвизается наш земляк. Несмотря на радость долгожданной встречи, между нами всегда была как будто невидимая стена. Это молитва незримо отделяет монахов от мирян. В первую очередь я проведал яблоньку, которую посадил в свое прошлое посещение с архиепископом Тернопольским и Кременецким Сергием. По молитвам владыки деревце прижилось. Звук монастырского Монастырь Ставроникита

с в ят ы е мест а

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

с в ят ы е мест а

Архиепископ Тернопольский и Кременецкий Сергий колокола весом около 30 тонн слышен даже в Уранополи. Мой земляк выполняет послушание часовщика. По благословению духовника монастыря я поднялся на колокольню, где часы отсчитывают византийское время и где мне было разрешено подлить масла в механизм, работающий с начала прошлого века. Всенощное бдение начинается в три часа ночи. Архондаричный разбудил нас словами: «Делу – час, молитве – время». И мы, преодолевая сон, побрели к соборному храму. У ворот монастыря дух был-таки «задавлен телом», и мы, как крысы с тонущего корабля, по кустам пробрались обратно в келью. Через два часа, придя в храм к началу Литургии, мы уловили сердитый взгляд архондаричного, но его укоризненное обращение к нам: «Спали?!» – было произнесено всё же с любовью. После Божественной Литургии по воскресеньям совершается молебен перед честной главой святого великомученика и целителя Пантелеимона. Впервые в жизни я смог приложиться к этой святыне. Это был последний день Русский монастырь Святого Пантелеимона

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

с в ят ы е мест а

нашего пребывания на Святой Горе. Исполненные благодати и умиротворения, мы возвращались в Уранополи. В последний день пребывания в Греции нам посчастливилось ещё и послужить в русском храме во имя Святого Георгия Победоносца в Салониках, где большинство прихожан – русские эмигранты. Храм построен на земле, приобретенной русским предпринимателем; его стены сложены из сибирской лиственницы. Греческий священник любезно разрешил нам совершить службу на русском языке. Батюшка из нашей группы произнес проповедь, от которой наши соотечественницы плакали. Матушка Пресвятая Богородица благословила нам паломничество на Святую Гору, благословила и обратную дорогу. Несмотря на забастовку греческой гражданской авиации, в день нашего отъезда был выпущен только один самолет Салоники–Москва, на котором мы благополучно вернулись в Россию. Слава Богу за всё!

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ Протоиерей Валентин Бирюков

РУССКАЯ МАДОННА

б этом потрясающем случае помнят все в Жировицах, где в Успенском монастыре служит мой сын Петр. Когда в Великую Отечественную войну немцы стояли в монастыре, в одном из храмов держали оружие, взрывчатку, автоматы, пулеметы. Заведующий этим складом был поражен, когда увидел, как появилась Женщина, одетая как монахиня, и сказала по-немецки: «Уходите отсюда, иначе вам будет плохо...» Он хотел Ее схватить – ничего не получилось. Она в церковь зашла – и он зашел за Ней. Поразился, что Ее нет нигде. Видел, слышал, что зашла в храм, – а нет Ее. Не по себе ему стало, перепугался даже. Доложил своему командиру, а тот говорит: «Это партизаны, они такие ловкие! Если ещё раз появится – взять!» Дал ему двоих солдат. Они ждали-ждали и увидели, как Она вышла снова, опять те же слова говорит заведующему воинским складом: «Уходите отсюда, иначе вам будет плохо...» И уходит обратно в церковь. Немцы хотели Ее взять – но не смогли даже сдвинуться с места, будто примагниченные. Когда Она скрылась за дверями храма – они бросились за Ней, но снова не нашли. Завскладом опять доложил своему командиру, тот ещё двоих солдат дал и сказал: «Если появится, то стрелять по ногам, только не убивать – мы Ее допросим». Ловкачи такие! И когда они в третий раз встретили Ее, то начали стрелять по ногам. Пули бьют по ногам, по мантии, а Она как шла, так и идет, и крови нигде не видно ни капли. Человек бы не выдержал таких автоматных очередей – сразу бы свалился. Тогда они оробели. Доложили командиру, а тот говорит: «Русская Мадонна...» Так они называли Царицу Небесную. Поняли, Кто велел им покинуть оскверненный храм в Ее монастыре. Пришлось немцам убирать из храма склад с оружием. Матерь Божия защитила Своим предстательством Успенский монастырь и от бомбежки. Когда наши самолеты бросали бомбы на немецкие части, расположивши-

еся в монастыре, бомбы падали, но ни одна не взорвалась на территории. И потом, когда прогнали фашистов и в монастыре расположились русские солдаты, немецкий летчик, дважды бомбивший эту территорию, видел, что бомбы упали точно, взорвались же везде – кроме монастырской территории. Когда война кончилась, этот летчик приезжал в монастырь, чтобы понять, что это за территория такая, что за место, которое он дважды бомбил – и ни разу бомба не взорвалась. А место это благодатное. Оно намоленное, вот Господь и не допустил, чтоб был разрушен остров веры. А если бы мы все верующие были – вся наша матушка Россия, Украина и Белоруссия – то никакая бы бомба нас не взяла, никакая! И «бомбы» с духовной заразой тоже бы вреда не причинили. РАССТРЕЛ, КОТОРЫЙ НЕ СОСТОЯЛСЯ, или Как помиловали Рожковку Эта белорусская деревня на Брянщине была приговорена фашистскими карателями к полному уничтожению огнем, а ее жители несколько часов простояли возле выкопанной ямы в ожидании расстрела. Почему фашисты вдруг отменили расстрел, в то время как соседние деревни сжигались вместе с жителями? Во внезапно пробудившееся милосердие оккупантов поверить трудно. Тогда что остановило уже взведенные автоматы? О том, что им довелось пережить, рассказывают жители Рожковки. Иван Калистратович Скалкович: – В Рожковку часто группами приходили партизаны. Их кормили, давали одежду, обувь. Понятно, что осведомители докладывали об этом своим хозяевам, которые даже направили шпиона под видом техника-строителя. Вот так у гитлеровцев сложилось мнение о благожелательности рожковцев к народным мстителям. Угрозу деревне почувствовали ее староста Дорофей Протасевич и его заместитель Антон Протасевич. Они решили отвлечь внимание фашистов от действий сельчан и построить в деревне церковь, так как негде было молиться.

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА В Топилах, находящихся в Беловежской Пуще, староста выпросил у немцев за две коровы и два центнера шерсти дом лесника, который остался после уничтожения деревни Белая. Вскоре наши селяне перевезли бревна и на восточной окраине деревни своими силами начали возводить стены будущей церквушки. Но никто из нас не знал о том, что Рожковка уже была приговорена к уничтожению вместе с ее жителями. Утром 28 сентября 1942 года из Беловежи в деревню на 20 машинах и четырех танкетках приехал карательный батальон. С ними прибыли жандармы из Дмитровичей и назначенные ими мужчины из других деревень с белыми повязками на рукавах. Всех жителей фашисты выгнали из домов. Двадцати одному односельчанину, в том числе и мне, приказали взять лопаты и выйти на улицу, а затем повели за деревню. Неподалеку от нее приказали копать огромную яму шириной 24 метра и глубиной 2,5 мeтpa. Вместе с нами эту яму копали все Протасевичи: Константин, Илья, Мирон, Дмитрий, Василий, ещё один Консгантин, Дорофей, Владимир Драчук, Павел Кныш, Иван Скалкович. Когда яма была готова, приказали нам в ней оставаться. Как тут было не догадаться, что вырыли мы могилу для себя. Сидели мы в яме и думали только о том, чтобы долго нас не мучили. У Ивана Протасевича была с собой бутылка водки – он пустил ее по кругу. Уставших и голодных, нас быстро разобрала сорокаградусная, и некоторые начали вслух высказывать свои мысли. Иван Протасевич сказал: «Мы отдадим Богу душу, а фашистам покажем дули». Эги слова услышал охранник. Ему, видно, они не понравились, поэтому, когда всем было приказано вылезти из ямы и идти к остальным рожковцам, Ивана Протасевича и Антона Протасевича отвели в пустую хату, закрыли и хотели поджечь, но почему-то от задуманного отказались.

Протоиерей Валентин Бирюков Мария Дмитриевна Протасевич: – Когда я вышла во двор, взглянула на восточную окраину деревни, увидела много автомашин. Вооруженные солдаты окружили деревню. Я поняла, что против нас задумано что-то недоброе. Кроме карателей приехали мужчины из соседних деревень, на рукавах которых были белыe повязки.

Икона Божией Матери «Казанская»

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА Фашисты вместе со старостой и его заместителем ходили по дворам, открывали двери хат и приказывали: всех детей до 12-летнего возрасга выводить или выносить на улицу и сажать на указанные возы. Молодежь и дети с 12 до 25 лет должны идти к автомашинам, а остальные жители – на западную окраину деревни. Тот, кто не подчинится, будет расстрелян на месте. Неужели пришел конец? Я не знала, что делать. Говорю своей пятилетней доченьке, чтобы она шла к возу, может быть, отвезут ее к тетке, которая жила в деревне Дашевичи, что за Хвояновкой. Но малышка заупрямилась, стала плакать и говорить, что без меня никуда не пойдет. Я стала ее уговаривать. Сын Петя, которому было уже 14 лет, пошел к машине. А я, посадив доченьку на телегу, пошла к месту сбора сельчан. Мужчины с белыми повязками стали запрягать наших коней в телеги, грузить на них наши пожитки и выезжать за деревню в сторону Дмитровичей. Когда мы собрались на окраине деревни, то вскоре были окружены вооруженными карателями. Все мы почувствовали смертельную опасность: нас расстреляют, но где? Здесь или в другом месте? Нас было много – в деревне же сто дворов, в каждой хате – от двух до пяти и более человек. Мы стали шептать молитвы, креститься, представляя себя уже покойниками. Надежды, что ктото спасется от смерти, ни у кого не было. Приблизительно через четыре часа поблизости на поле приземлился небольшой самолет. После полудня офицер, который прилетел из Беловежи, зачитал на польском языке приказ, из которого следовало, что все мы будем расстреляны за связь с бандитами (так каратели называли партизан), за помощь им. Вскоре после этого самолет поднялся и улетел. Мы были в отчаянии. Кто-то продолжал молиться, прося у Бога спасения. Каратели время от времени посматривали на часы. Heкоторые сельчане стали спрашивать у них, когда будут расстреляны. В ответ каратели отвечали: через два часа, через час, через полчаса, через десять минут ... Каратели уже подготовились к расправе над нами. Они ждали только прилета самолета. Наконец со стороны Пущи послышался его гул. Самолет приземлился на прежнем месте. Из него вышел майор и стал махать листом бумаги. Навстречу ему направились младшие офицеры, и с ними он пошел в направлении выкопанной ямы, потом к толпе местных жителей. Охранники приказали всем встать, а тем, кто самостоятельно не мог подняться и идти, приказали помочь. Когда прошли метров триста, мы увидели кучи желтого песка. «Тут будет нам конец», – подумала я, потому что мы оказались возле глубокой ямы. Немцы приказали

стать всем полукругом на колени. С противоположной стороны каратели подготовили к стрельбе четыре пулемета на танкетках. Тот же самый офицер уже в присутствии прилетевшего из Беловежи майора передал смысл приказа: – На этот раз вас расстреливать не будем, но видите, что яма вырыта, и если вы не перестанете поддерживать связь с партизанами, будете все лежать в ней. Детей вернем. Продолжайте строить церковь. Так распорядился майор, который только что прилетел на самолете. Вскоре фашисты покинули нас и направились к своим машинам, а мы – к своим опустевшим дворам и хатам. Не всё имущество нам вернули. Ценные вещи забрали каратели. Но мы до слез радовались возвращению наших детей, которых несколько дней держали в Дмитровичах. Вернулись из Беловежи и подростки, которых собирались отправить на работу в Германию. Долго нам не верилось, что остались в живых. Только через несколько дней отошли. Мужчины до зимы построили церковь в честь Казанской иконы Божией Матери. Об этом староста сообщил немцу-майору в Беловежу. На ее открытие тот специально приехал на машине, присутствовал на богослужении и пообещал прислать икону «Божией Матери с Ребеночком», что вскоре и сделал. Сейчас эта икона на деревянной доске с надписью «28 сентября 1942 года» находится в отреставрированной церкви. В период борьбы с религией ее хотели разобрать и перенести в Дмитровичи, но мы не отдали свою Заступницу. Так это было или не так, но нам кажется, что это Она повлияла на этого майора, и он сжалился над Рожковкой. Иначе, как чудом, это событие не назовешь. Записал М. Мамус. По материалам книги «Память», Камевецкий район. Минск, «Ураджай», 1997. Так почему все-таки немецкий офицер отменил приказ? По преданию, передаваемому в народе, немец, летя на самолете, видел Божию Матерь, которая ему сказала: «Помилуй детей Моих!» Потрясенный майор заказал в Германии икону – на ней Матерь Божия изображена точно такой же, как явилась ему в небе над Рожковкой. Так это было или нет – сейчас установить трудно. Но ведь почему-то офицер сразу же после отмены расстрела пообещал жителям подарить икону – и сделал это! Необычная, с любящим взглядом кротких глаз Богородицы, икона стала свидетелем чудесного события. Все, кто бывает в этом храме, говорят, что здесь сердцем, зримо чувствуешь присутствие Матери Божией.

ВОЙНА И ЦЕРКОВЬ

Ещё в недостаточной степени оценен вклад Русской Православной Церкви в Победу увидеть уникальную подборку фотографий, сделанных в тылу врага. Мы сохранили

в Великой Отечественной Войне. В фотоальбоме «Война и Церковь» вы сможете архивные подписи, чтобы предать дух того времени.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Блаженнейший митрополит Сергий за рабочим столом в своем кабинете

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви Послание Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия

В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснется нашей страны, но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью, и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства. Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, разбивших наголову Соловья Разбойника. Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг. Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя». Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой ради родины. Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится ещё и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена родине и своему пастырскому долгу, поскольку Церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно «ради Иисуса, а не ради хлеба куса», как выражался святитель Димитрий Ростовский. Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу. Патриарший местоблюститель смиренный Сергий, митрополит Московский и Коломенский Москва. 22 июня 1941 года

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Водосвятный молебен на Днепре и крестный ход верующих села Лоцкаменка (Украина)

Священник читает обращение

Бывший концлагерь у стен Софийского собора в Полоцке, созданный немцами для жителей Полоцкой области (Белоруссия). 1944 г.

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ Духовенство Ленинградской епархии, награжденное медалями «За оборону Ленинграда» вместе со своим митрополитом Алексием (Симанским)

На собранные по призыву митрополита Сергия средства верующих (свыше 8 млн. рублей) на Челябинском заводе были выстроены 40 танков Т-34. 7 марта 1944 года состоялась передача техники 38-му и 516-му (огнеметному) отдельным танковым полкам. Колонна танков имени св. Димитрия Донского

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

Встреча красноармейцев со священнослужителями. 1944 г. В Верейском соборе . 1942 г.

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

Митрополит Николай (Ярушевич)

100

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Патриарх Московский и всея Руси Сергий во время интронизации в Богоявленском соборе

Священник Крокас читает обращение Священник Крокас с партизанами

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

101

102

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

103

Командир 5-й Ленинградской партизанской бригады Герой Советского Союза К.Д. Камрицкий прикрепляет медаль «Партизану Отечественной войны» 2-й степени священнику церкви Порховского района Ф.А. Пузанову Настоятель церкви с. Видони Псковской епархии священник Мефодий Белов, убит за помощь партизанам, провожает свою дочь Руфину, партизанскую разведчицу. 1943 г.

104

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

Священник Гжатска обращается к командиру 29-й гвардейской дивизии генералу А.Т. Стученко с просьбой о выделении солдат для спасения церковных реликвий. Смоленская область. 1943 г.

Протоиерей Алексий Вышегородский в тылу врага читает прихожанам послание митрополита Ленинградского Алексия, обращенное к жителям оккупированных территорий. Калининская обл. 1943 г.

105

106

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

О военных событиях, заставивших меня переосмыслить взгляд на веру Из архива Владимира Владимировича Быкова С благодарностью ждем ваших рассказов о войне по адресу: sofia-izdat@rambler.ru 121471, Москва, Можайское шоссе, 25, редакция журнала «София Премудрость Божия»

армию призвали меня осенью 1940 года, девять месяцев прошли в беспрерывных тренировках, тревогах, изучении боевой техники. Для меня война началась 22 июня 1941 года и окончилась в декабре 1944 года, после тяжелого ранения. Первый бой приняли на самой границе. Часть наша сражалась ожесточенно, панике не поддавались, без боя не сдали ни одной позиции, однако у немцев были огромные силы и преимущества «внезапного удара». Постепенно с боями отходили в глубь страны, попадали в окружение, прорывались, стараясь сохранить солдат и вооружение, несколько раз переформировывались и, наконец, почти через два года оказались в районе Краснодара. Бои были затяжные, тяжелые. Когда мы остановились около какой-то станицы, наш батальон был поредевшим, почти без боевой техники и с малым ко-

личеством боеприпасов. Жара стояла невыносимая, немецкие самолеты не давали покоя, а небольшие танковые соединения преследовали отступающие части по пятам, заставляя отходить всё дальше и дальше. Резервов у нашего командования не было, и наступающие немецкие войска мы остановить не могли. То, что хочу рассказать, ни в какой мере не касается описания военных действий, и всё же довольно подробно придется коснуться некоторых военных событий, заставивших меня переосмыслить взгляд на верующих людей, найти Бога и самому прийти к вере. Рота наша держала оборону около станицы, единственной достопримечательностью которой были виноградники, окружавшие чистенькие белые домики, сложенные из камней неправильной формы, и церковь со сбитым крестом и полуразрушенной белоснежной колокольней. Отступая, таких станиц приходилось видеть десятки, и сейчас эта станица ничем

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

107

не привлекала нас. Рано утром пришли, не успели как следует расположиться и отдохнуть – дали команду копать окопы в полный профиль. Поступил приказ: стоять насмерть, ни шагу назад, задержать наступающих немцев во что бы то ни стало. Усталые после ночного перехода, голодные – кухни отстали – пропотевшие, покрытые пылью, под палящими лучами солнца долбили и копали каменистую землю; за день углубились едва-едва на полметра. Где-то вдали шел бой, то затихая, то вспыхивая с новой силой. Мимо нас тянулись раненые с истомленными, землистыми лицами. Вечером, примерно около шести часов, из-за небольшой рощи, где стояло наше боевое охранение, послышались разрывы снарядов, гул, и через несколько минут появились четыре немецких танка. Две противотанковые пушки, выданные нашей роте, начали вести огонь. Два танка были подбиты, а

стрелять и давить бойцов гусеницами. Большинство бойцов было ранено или убито, но никто из оставшихся в живых не отступал и не впадал в панику, сражались до последнего патрона. За танками пошла пехота. Серые немецкие мундиры вдруг в большом количестве появились на поле боя, перебегая от одного укрытия к другому. Лейтенант Антонов попытался из оставшихся бойцов организовать оборону. – Ни шагу назад! – кричал Антонов, и все, кто был жив и имел боеприпасы, залегли за каменным сараем в круговой обороне и продолжали бить немецкую пехоту. Лавируя между камнями и ямами, на нас медленно надвигался немецкий танк; он не торопился, фашисты знали – часть разбита, орудий нет – и сейчас методично добивали оставшихся в живых. Лейтенант Антонов схватил две бутылки с горючей смесью, одну дал мне, и мы поползли навстречу танку. Бойцы укрылись в окопе. Бу-

третий, уничтожив боевой расчет одной противотанковой пушки, загорелся от брошенной бутылки с горючей смесью, четвертый повернул назад. Наша рота занимала оборону по растянутому фронту длиной более километра. Боеприпасов почти не осталось; ночной переход, жара и безостановочное рытье окопов измотали бойцов; оставшаяся противотанковая пушка не могла остановить продвижение немецких танков; окопы, вырытые на треть глубины в каменистом грунте и не соединенные ходами сообщений, не служили надежной защитой от осколков и пуль; ко всему этому всех бойцов томила жажда. Днем воду подносили женщины и дети, но после начала боя жители ушли в невысокие горы или попрятались в подвалы. Второй, третий, четвертый раз пошли на нас танки, бойцы забрасывали их бутылками с горючей смесью. Пять или шесть танков уже горели, но ещё несколько прорвали нашу редкую оборону, зашли в тыл и стали

тылки мы бросили почти одновременно, но от случайно попавшей пули бутылка Антонова разлетелась почти у него в руках, и он вспыхнул огненным факелом. Я попал в танк, жидкость разлилась по броне, вспыхнула, и я стал отползать обратно к сараю. Раздался взрыв – больше ничего не помнил. Очнулся в каком-то здании. Лежал на спине, кругом слышались стоны, ругань, разговоры. Режущая боль охватывала грудь, живот, левую ногу; голова отчаянно болела. Давило удушье, рот был забит землей и кровью, каждый вздох сопровождался неистовой болью. Попробовал перевернуться и опять потерял сознание. Снова пришел в себя; задыхаясь, стараюсь освободить рот от грязи и крови. Закашлялся, хлынула кровь, боль усилилась, но дышать стало легче. Кружилась голова, сознание было нечетким. Виделись узкие окна, через которые пробивался слабый лунный свет, рядом со мной была высокая дверь,

108

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

на стенах что-то тускло поблескивало. Где я? Через некоторое время осознал, что лежу в здании церкви, заполненном ранеными и пленными. Люди сидели, лежали на полу, стояли, слышались стоны, разговоры, где-то в отдалении подавались команды на немецком языке. Лунный свет падал мне в лицо. Вторично попытался перевернуться на бок, но безуспешно, – сил не хватало. Временами терял сознание; вдруг почувствовал, что меня подняли и куда-то потащили. Боль резко усилилась. Очнулся и ощутил, что лежу на чем-то мягком, в помещении было темно; рядом со мной, на столе, горели две свечи, и в их колеблющемся свете виделось худое сосредоточенное лицо наклонившегося ко мне высокого человека, он разрезал и снимал надетое на мне обмундирование – гимнастерку, брюки, сапоги. Боль стала ещё невыносимее, но сознание уже не терял. Высокий человек, осматривая меня, протирал тело какой-то жидкостью, смазывал места ранений, нажимал на ребра, тянул и поворачивал в разные стороны руки и ноги. Окончив осмотр, сказал: – Слава Богу, что жив остался! Не волнуйся, всё будет хорошо, но крепко придется потерпеть, – и стал привязывать к левой ноге палки и дощечки, вытягивая их веревкой. – Сейчас крепись, кость на место буду ставить. – Повернул ногу, что-то хрустнуло, я дико вскрикнул. Продолжая перевязывать, человек говорил: – Осколочных мелких ранений много, но неглубокие; а вот пуля или осколок насквозь пробили правое легкое, оно сейчас полно крови, нога в голени перебита и тяжелая контузия головы и всего тела. Вот и все твои беды. Не врач я, но в медицине немного смыслю. Лечить буду травами, других лекарств нет, всю надежду возложим на Бога — Он нам обязательно поможет, главное – духом не падать, а коли на Бога надежду иметь будем – всё пройдет. Нога быстро срастется, осколки где выну, где придется оставить, мешать не будут, а с легкими и контузией долго придется возиться. Лежать без движений нельзя из-за легких, двигаться надо, иначе в них возникнет воспаление, плеврит. Ногами, руками двигай, чаще переворачивайся с боку на бок. Костыли сделаю, пытайся ходить, но всё делай осторожно из-за контузии. Зовут меня отец Василий, так и обращайся ко мне. Был когда-то священником местной церкви, теперь столяр и бондарь в станице. Приходить буду только ночью, днем нельзя, а чтобы тебе одному в темноте не лежать – рядом всегда будет гореть «моргасик», а в красном углу – три лампадки. Что ещё говорил о. Василий – не помню; от боли, слабости и потери крови заснул, а может, и потерял

сознание; когда пришел в себя, то в памяти осталось только лицо высокого и доброго человека. Прошло несколько дней, по-прежнему хрипело в груди и клокотала мокрота и кровь, нестерпимо тяжко болела голова, и в ушах гудело от шума; нога, вероятно, срасталась, но ныла пульсирующей болью. Поднимался на руках, постоянно переворачивался, садился на край кровати, старался делать гимнастику, показанную о. Василием. Понятия «ночь» и «день» были для меня условными, в подвале царствовала темнота, и день от ночи отличался только по приходам о. Василия. Наступили дни, когда я смог говорить с о. Василием, и вот что узнал. После окончания боя за станицу немцы собрали всех раненых и взятых в плен бойцов нашей роты и поместили в церковь; этим же вечером пригнали сотни две пленных, взятых на других участках фронта, и тоже загнали в церковь. Меня положили около бокового правого входа, где дверь по оплошности охраны оказалась незапертой. Охраняли только главный вход. Ночью четверо местных жителей открыли боковую дверь и вынесли двух раненых, одним из них оказался я. Через открытую дверь исчезли несколько десятков пленных, разбежавшихся в разные стороны и ушедших в леса и горы, где вскоре, пополнив партизанские отряды, сражались на краснодарской земле. Почти пять месяцев пробыл я в подвале у о. Василия; лечил он только травами, в действии которых хорошо разбирался. Настои, отвары, компрессы, обкладывание влажными травами и какие-то особые снадобья, приготовляемые на виноградном вине, были в арсенале лечебных средств – всего не перечислить, чем лечил о. Василий; но ко всем своим настоям и отварам добавлял стакан терпкого, сладкого, удивительно вкусного виноградного вина, выделываемого только в этой станице. «Наш станичный кагор, – говорил о. Василий. – ещё задолго до революции привезли в станицу виноградные лозы, прижились они у станичников, теперь этим вином всюду хвастают, лучшего вина в округе нет». О жизни о. Василия, к сожалению, пришлось узнать очень мало; основной причиной было то, что о себе не любил рассказывать, а то малое, что удалось услышать, напишу сейчас. Церковь в станице закрыли в 1930 году, во время Пасхальной службы, тогда же, во время заутрени, арестовали и о. Василия, дали пять лет лагеря; жену выслали под Архангельск, где она умерла от голода. Сын и дочь, задолго до ареста о. Василия, уехали куда-то

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

в Сибирь и больше у отца не появлялись. Кончился пятилетний лагерный срок, и «по неизреченной милости Божией, дали паспорт и разрешили жить в станице», – говорил о. Василий. В церкви был клуб, потом склад. Жить о. Василию было негде, приютила одинокая старушка,

109

бывшая прихожанка, и, умирая, завещала ему маленький домик из нетесаного камня. Домик был чистенький, окруженный садом и имел, как каждый дом в станице, подвал. Разбирая однажды подвал, заваленный старой рухлядью, о. Василий

110

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

обнаружил в одной из стен большую дыру-лаз во второй подвал, заставленный бочками со знаменитым кагором. Вот в этом, втором, подвале, я и пробыл почти пять месяцев. Внешне можно было думать, что о. Василий жил одиноко. До прихода немцев работал бондарем, делал и ремонтировал бочки, столярничал, а ночью запирал дверь дома, закрывал окна, спускался в подвал, где ежедневно совершал церковную службу, в субботу и воскресенье служил Литургию. Местные власти относились к о. Василию терпимо, в сороковые годы это было удивительно. «Милость Божия и заступничество Пресвятой Богородицы не оставляют меня». У председателя Совета венчал дочь, крестил внуков, отпевал жену председателя колхоза; да и многие женщины приходили и просили тайно крестить детей или отпеть родных. Но самое удивительное в том, что никто не доносил на него! Вернусь к рассказу о себе. Долгие часы ночи и дня лежал или пытался ковылять на самодельных костылях в темноте, при мерцающем огоньке «моргасика» и трех огоньках лампадок перед иконами. Отец Василий приходил в подвал ночью и, редко, днем. Приносил еду, свои лекарственные снадобья, осматривал меня, кратко сообщал печальные станичные новости, отвечал на мои вопросы и шел за невысокую перегородку и начинал молиться. Вначале читались иерейские молитвы, потом вечерня, потом утреня, Часы, а, как уже писал, в праздники, субботы и воскресенья – Литургия. Я заметил, что во время церковных служб о. Василий словно перерождался, голос становился особенно четким, слова и фразы звучали ясно и понятно, и он словно уходил от всего окружающего и видел что-то мне неизвестное. Временами казалось, что не один он служит, а стоят с ним люди, знаемые им, и для них и для себя совершает он Литургию, вечерню, утреню, читает акафист или служит молебен или панихиду. Конечно, все эти названия служб я узнал только к концу второго месяца своей жизни в подвале. Через месяц уже довольно бодро ковылял по подвалу, опираясь на костыли; ранение было сквозное, всё время держалась высокая температура, в груди клокотала мокрота, смешанная с кровью, и при надрывном кашле выбрасывалась комками, с тяжелой болью. – Двигайтесь, двигайтесь, – говорил о. Василий, – иначе начнется отек легких. Тяжелое у тебя ранение, дыхательные пути забиты мокротой, плеврит и сквозная пулевая рана, да ещё живешь в холодном подвале, но – живешь! Не травы, не уход мой, а Сам Господь и Матерь Божия охраняют тебя. Запомни это, Сергей.

Говоря со мной, он звал меня то на «ты», то на «вы». Лежу на топчане вымытый, накормленный, обложенный компрессами с травами и слушаю, как молится о. Василий. Горят перед иконами три лампадки: красная, белая и зеленая; беспрерывно почему-то мигает стоящий рядом со мной «моргасик», и вдруг тишину подвала раздвигает голос о. Василия: – Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Я знаю – это начало всенощной, а дальше ширятся куда-то ввысь и плывут слова: – Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Читает, нет, не читает, а произносит по памяти всю службу – отчетливо, громко. Слово от слова словно отделены, но в то же время соединяются в одну слитную фразу. Первые дни ничего не понимал, но невольно вслушивался; с каждым днем слова и фразы вспоминались и складывались в памяти, приобретали смысл; я начал улавливать внутреннее значение услышанного. Наступило время, точно не помню когда, вдруг ощутил логическое построение служб, молитв и совершаемого о. Василием богослужения. Времени для размышлений было у меня более чем достаточно. Начал услышанное анализировать, продумывать, как бы раскладывать по одному мне известным «полочкам». Славянского языка, конечно, не знал, но логичное построение и ежедневное повторение служб позволили довольно скоро понять произносимые молитвы, кондаки, икосы, псалмы, читаемые в службе Часов. С детства у меня была удивительная память, чтолибо услышанное или прочитанное словно фотографировалось в клетках мозга и запоминалось навсегда. ещё в школе, когда задавали выучить стихотворение или отрывок текста, то, прочтя два раза, точно запоминал, а брату надо было учить весь вечер. Слушая ежедневно совершаемые службы и оставаясь один, вспоминал услышанное, осмысливал и в конце концов понял, во что верит о. Василий. Темная завеса неверия постепенно сползала с моей души, и осторожно и робко вера начала проникать в мое внутреннее «я». Оставаясь большую часть времени в темноте один, осмыслив и поняв что-то в службе, с нетерпением ждал прихода о. Василия, дабы задать ему десятки вопросов. Спрашивал, спрашивал, спрашивал и на всё получал ответы и разъяснения, если что-то не так воспринял. О. Василий на ночь уходил спать в дом – ходили с обысками, стучали в окна, дабы узнать, дома ли хозяева. Окончив службу, садился на противоположный

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА топчан и рассказывал о том, чего я раньше не знал. Основы православной веры четко и незыблемо легли в душу, стало понятно, что, веря в Бога, человек становится духовно богаче, обретает навсегда внутреннюю опору, в любых, самых сложных обстоятельствах не остается одинок – с ним Бог, Матерь Божия и вечно стоящий рядом Ангел-Xранитель. Всё это понял на всю жизнь. К концу третьего месяца о. Василий крестил меня и после этого каждое воскресенье исповедовал и причащал. Вот и ответ на ваш вопрос – как я пришел к Богу, стал верующим. Конечно, находясь в подвале, не мог читать Евангелие, не было света, но о. Василий по памяти воспроизводил целые отрывки или просто рассказывал содержание. Возвращусь ещё раз к воспоминаниям об о. Василии. Он кончил Санкт-Петербургский университет – факультет естественных наук, сразу поступил в Духовную Академию: не знаю, как его приняли, если он не кончал сперва семинарию? После окончания Академии выразил желание служить в провинции, хотя ему предлагали остаться служить священником в Петербурге. Направили в станицу, где создал крепкий приход, сплотил вокруг себя много хороших прихожан; может быть, этим и объясняется, что, возвратясь после лагеря, остался в станице и на него не доносили и не тронули. Одно его высказывание запало мне в душу: – Отрицающие Бога говорят – докажите Его существование, и мы поверим. Это постоянная уловка материалистического мировоззрения. Математически вычислить Господа невозможно, так же как доказать Его отсутствие. Если бы это было возможно, то человечество давно бы привело эти доказательства. Господь познается только душой, духом человека, и притом – если он стремится познать Бога; и это познание – милость Господа и дар Его. Заканчивая свои воспоминании, скажу: вера и любовь к Богу и людям были у о. Василия безграничны. Хочется привести евангельские слова: Учитель, какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим». Сия есть первая и наибольшая заповедь, вторая же подобная ей: «возлюби ближнего, как самого себя». На сих двух заповедях утверждаются весь закон и пророки (Мф. 22:36–40). Так верил и жил о. Василий, силой молитв своих сделавший меня христианином. Христианство давало возможность оценивать свои поступки и подходить к людям, тебя окружающим, на основе заповедей Иисуса

111

Христа, Его учения. Память о. Василия поражала даже меня – я говорил о хорошей памяти, – но он цитировал большие отрывки из сочинений святых: Иоанна Златоуста, Василия Великого, епископа Феофана Затворника и других святых отцов и учителей Церкви. Любил рассказывать о жизни митрополита Филарета (Дроздова), Иоанна Кронштадтского (Сергиева), у которого бывал несколько раз и получил благословение на служение в станице. Любимыми его святыми были Сергий Преподобный, Серафим Саровский, Феодосий Тотемский, Мария Египетская, о которой говорил с особым душевным почтением как о величайшем образе человеческого раскаяния и покаяния. Образок Пантелеимона-Целителя, висевший над каменным престолом, был особо почитаем о. Василием, но высочайшее поклонение и почитание имели иконы Божией Матери – Владимирская и Новгородская, «Знамение» – акафисты этим иконам он помнил наизусть, и когда в станице происходили расстрелы или другие волнующие события, то, отслужив установленную службу, читал акафист перед одной из икон. Только при чтении Апостола и Евангелия на короткое время зажигалась свеча. Интересными и связанными с современной жизнью были рассказы о святых отцах Церкви и церковных писателях: Клименте Александрийском, св. Иустине Мученике, Блаженном Иерониме, Иустине Философе, Григории Нисском и других. Отец Василий умел донести до слушающего мысль, изложенную в каком-либо духовном сочинении, ярко и просто, и при этом органически увязать с настоящим, сегодняшним. Эта удивительная способность не отгораживаться от современной жизни, а связывать ее с учением Церкви, поражала меня, хотя многое оценил и понял только после войны, но основу, фундамент вложил в мою душу о. Василий. После войны прочел полный курс по истории Церкви, в 1948–1949 годах достал много книг по этому вопросу и с удивлением понял, что почти ничего нового не узнал. При этом в прочитанных книгах не очень четко связывались исторические события с современным им обществом, а в рассказах о. Василия история и жизнь шли рядом и были неразделимы. Вот таким был о. Василий, приведший меня в Церковь. К сожалению, эти воспоминания приходится кончать очень грустно: при отходе немцев о. Василий с группой станичников, мужчин и женщин, был приговорен к смертной казни и повешен. Да упокоит Господь душу иерея Василия!

112

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Что необходимо для нормальной жизни в армии Интервью с протоиереем Александром Ильяшенко, настоятелем храма Всемилостивого Спаса, бывшего Скорбященского монастыря в Москве, сотрудником Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами

Отец Александр, как Вы считаете, что необходимо для нормальной жизни в армии? Прежде всего нужно понять, для чего армия существует. Для чего православный воин идет на войну? Защищать свою Родину? – Да. Защищать свою веру? – Несомненно. Защищать свою семью? – А как же иначе? Но главное – он идет побеждать! Защитить можно, только если победишь. Солдат – не смертник, не пушечное мясо и не камикадзе. Он – победитель. Драгоценная личность, от которой зависит успех всего дела и слава полководцев. И если командир к нему относится, как повелевает ему совесть и долг, то он будет беречь своего солдата, а солдат будет служить общему делу и оберегать жизнь своего командира. Мы как-то забываем, что армия должна быть большой семьей, союзом равноправных личностей: перед смертью они равны и перед лицом Божиим они равны. Конечно, это не отменяет дисциплины и иерархии. Это равенство духа. Это равенство проявляется часто на

передовой, в «горячих» точках. Равенство в обыденной жизни, к сожалению, встречается нечасто. Но был же Суворов, который делил и стол, и кров со своими солдатами… Да, Суворов прежде всего был православным человеком. Изначально армия строилась на признании принципов безусловной ценности человеческой, включая ценность жизни врага. И если это есть – армия непобедима. Я недавно был осчастливлен встречей с Глебом Борисовичем Удинцевым – членом-корреспондентом РАН, океанологом, он во время войны был штурманом дальней авиации. В нашей беседе Глеб Борисович вспомнил, как в 70-х годах прошлого века на международной конференции к нему подошел Конрад Лоренц – лауреат Нобелевской премии и рассказал ему, что был полковником медицинской службы, воевал на советско-германском фронте и был взят в плен. Потребовалось из солдатского лагеря перевести его в офицерский. Выделили конвоира, вы-

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

113

присяги человек дать не может. Но я ещё раз хочу сказать, что если в самой армии командир будет уважать солдата, его свободу, то и священнику или кому бы-то ни было не придется нести на себе тяжесть и крест противоречий. Высшее служение требует особой внутренней свободы. А что может быть выше служения Родине, своей земле и вере? Например, князь Александр Невский возглавил русскую дружину и разгромил немцев на льду Чудского озера в весьма юном возрасте. По современным меркам он был призывного возраста. И войско подчинялось и доверяло ему. А у нас солдатика даже из казармы не выпускают, очевидно, не доверяют. Как же ему защиту Родидали продуктовые талоны и отправили в путь. Конвоира по дороге разбил приступ малярии, и, отдав пленному продуктовый талон, он отправил его одного идти до продсклада. Конрад Лоренц в форме немецкого офицера дошел до городка, увидел фонтан, достал припасенный кусочек мыла – по тому времени страшный дефицит, намылил лицо и вдруг чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Оборачивается и видит: наставил на него костыль раненый солдат. Лоренц думает: «Как сейчас даст мне костылем!» А тот и говорит: «У тебя есть мыло, у меня – бритва, давай побреемся?» И достает настоящую немецкую опасную бритву. Лоренц опять думает: «Вот сейчас как полоснет бритвой по горлу…» Вот русский солдат побрил немецкого офицера, взял мыло, намылился. «А теперь, – говорит, – побрей меня!» Вот тут испугался Конрад не на шутку, ведь если он порежет его случайно, то обвинят в покушении на жизнь русского солдата. Но всё обошлось. Освежились они в этом фонтане, оделись, солдатик и говорит: «Ты идешь на продсклад, и мне туда же. Пошли вместе». «И понял я тогда, – закончил свой рассказ Конрад Лоренц, – что армию, солдаты которой так великодушно и беззлобно относятся к своему поверженному врагу, – победить невозможно». «А у вас такое было бы возможно?» – спросил Глеб Борисович Лоренца. «Нет, это исключено», – коротко ответил тот. Отец Александр, сейчас готовятся изменения в армии. Не могли бы Вы рассказать нашим читателям, кто такой капеллан и чем он отличается от полкового священника. Различие, несомненно, есть. Священник дает присягу Господу в церкви, а капеллан – в армии командиру. Две

ны доверить смогут? Нужна нам традиция, чтобы знал солдат, какую землю защищает, чтобы историю и веру свою знал и любил; нужно нам доверять своим воинам, а не бояться их, и, конечно же, образование хорошее нужно давать. И тогда такая армия и за себя постоит, да и от желающих вступить в ее ряды – отбоя не будет! Православная армия зависит не от наличия православного священника, а от присутствия православного командира. Не изменив корня, мы не изменим ситуацию в армии. В армии фашистской Германии были капелланы. И на пряжках было написано «С нами Бог». Но по сути это была армия без Бога. А Красная Армия формально была атеистической, а по сути – православной, вспомните рассказ Конрада Лоренца. Потому и не дал Господь германской армии победу, что она была жестокой и богопротивной, а даровал победу Красной Армии, потому что по сути она была великодушной и богоугодной. Беседовала Галина АЛЕКСЕЕВА

114

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ Галина АЛЕКСЕЕВА

Казак начинается с Родины

ень выдался долгий. Мы с Марком, сынишкой, присели на каменистый край дороги, ведущей вверх в гору из монастыря Рустово к монастырю Святого Спиридона в Черногории. ещё немного, и мы придем на место. Там нас ждут два монаха, два наших друга – Михей и Спиридон. Cпиридон – молодой казак из России, обещал нам сюрприз. – Дай мне чуть отдохнуть, – сказал Марк, осматривая с вершины пройденный путь. – Как же высоко мы с тобой поднялись.

– Да. Удивил ты меня, Маркуша, раньше бы ни за что тебе этот путь не пройти. – Это казаки научили, мама. Мне после наших с ними походов уже ничего не страшно. – Что, лихо тебе там было? – Я посмотрела: за спиной Марка низко, над самым морем, зависло солнце – сочное, как апельсин. – Да нет, здорово было. Трудно, конечно, но здорово! – Ну, расскажи мне. А то ты толком ничего и не рассказывал. – Да мы же с тобой сразу, как я с казаков вернулся, улетели в Черногорию – некогда было говорить. – А теперь есть «когда»? – Теперь можно. – Ну, что было после того, как мы тебя оставили в лагере? – Ты же знаешь, штаб казаков находится почти в самом Обнинске. И, когда я вошел в воинский зал, неожиданно сразу попал в другой мир. Словно погрузился в прошлое с богатырями из сказок и былин: огромныйпреогромный деревянный стол и скамейки, на каких, может, сиживали дружинники Владимира Красна Солнышка, огромная печь из настоящего кирпича и гора поленьев. А под большой иконой Божией Матери хранится Русская Земля – как сокровище в сундуке! Вокруг иконы – старые знамена, хоругви… – И какие же хоругви? – На одной стороне – Спас, на другой – мой любимый святой Георгий Победоносец. А сверху над ними – изображение голубя и змеи. – Марк, а ты не спросил, что это означает? – Нет. – Это означает евангельское: «Будьте кротки, как голуби, и мудры, как змеи». Символика хоругви раскрывает цель и смысл всех конкретных дел. – Мам, а под хоругвью настоящее казачье оружие – булава, нагайка, шашка и меч. – Всё для настоящего витязя! – Ты смеешься опять! А знаешь, что там в центре зала? – Откуда же?

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА

– В центре зала – герб нашей казачьей общины – большой котел, над ним поднимается пар, и колос пшеницы. – О! Я знаю, Марк, это, наверное, ваш символ – вариться в одном котле и становиться лучше и лучше, пока не образуется совсем новое, совместно сваренное состояние – «каша». – Точно! Там так и написано: «Кашу варим – кашеварим». А ещё в котле перекрещиваются шашка, сабля и два топора – один боевой, а другой обычный, для мирных дел… – Конечно, посуди сам: казак – это, прежде всего, образ жизни и доблесть, а не внешняя форма. Это – внутренний стержень. – Да! Там нарисован этот гвоздь! Под котлом разведен огонь, и дрова сложены крестом, знаешь, мам, получается, что всё это опирается на Крест. – Конечно, Маркуша, христианство – основа жизни казаков.

115

– А в этом воинском зале ещё висят большие рога оленя и лося и совсем страшная голова кабана. – Это трофеи, сын. Это то, что в честном бою добыли твои воины. А какие ещё залы были в вашем лагере? – Это не лагерь, это штаб. И был там ещё зал ратоборства. Там все стены увешаны холодным оружием. Висят щиты, палки, булавы, копья. Выше – надписи: «Бог не в силе, а в правде», «Молись Богу, от Него победа», «Земля русская вся под Богом». – И ты всё запомнил? – Нам эти слова часто говорили наши командиры. – Да, я смотрю, настоящую школу ты там прошел. Как же ты выдержал месяц такой строгой дисциплины? – Просто сразу понял, что это серьезно. Сразу, как только нам с вещами пришлось в лагерь идти пешком. Малым отрядом. Остальные нас уже на месте, в лесу, поджидали.

116

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

– Расскажи… – Путь был – четыре километра. Рюкзаки за плечами. Прошли мы полкилометра и сделали привал. Отдых. Мы тогда не привыкшие ещё были. Дядя Дима – главный после атамана казак, дал нам перевести дух. Посидели мы немного и пошли дальше. Идем, идем и вскоре пришли. Смотрим – перед нами огромное-преогромное поле. Неподалеку стоят уже готовые палатки. Приготовлены бревна и кострища. На

кухне уже что-то готовили. А нас отвели в сторону и попросили сбросить рюкзаки. – Пойдем ставить палатки, – сказал дядя Дима со своим старшим учеником, Сережей. Нам было приказано начать рубить засохшие деревья для палаток. – Зачем? – спросил я. – Нужны колья. Как ты будешь ставить палатку? И мы собрали сухие крепкие стволы. А как рубить – я не знал. – Держи, – мне дали ветку и топор. – В левой держишь, а правой отесываешь. Понял? – Нет. Мне неудобно правой. Я – левша. – Ну, так работай левой. Только не поранься. Одна палатка выделялась на четыре человека. С новичками обязательно селили опытного походника. Со мной рядом оказались Саша – впоследствии мой лучший друг, Сережа и Кирилл. – Отбой! – прозвучало в ночной тишине после вкусного ужина, приготовленного нашими девочками – казачками. Утро следующего дня началось с пробежки. Бегать пришлось по огромному полю. Новички и малыши бежали два километра. А поле само было шесть километров. Взрослые казаки и опытные походники бежали весь круг. Мама, я никогда столько не бегал… – Трудно было? – Очень! – А где брал силы? – Просто бежал разумно. Сохранял энергию. В лагерь мы возвращались усталые. Думали, что сейчас отдохнем. А дядя Дима нам и говорит: – Не расслабляйтесь! На зарядку становись! – И только потом мы пошли на завтрак. Марк засмеялся. – И ты думаешь, нам сразу дали есть? – А как иначе?

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА – Нет. Нас сначала научили молитве «Отче наш» и «Богородица». И только потом накормили манной кашей. – И ты ел? Манную кашу? – А как же? – А дома почему не ешь? – Так там же приготовлена на костре! Самая лучшая каша в мире! Бутерброды ещё были с вареньем и с колбаской. Марк засмеялся. – Нет, не волнуйся, мы на варенье не клали мясо. Только в постные дни мы ели одинокую кашу с рыбой. И знаешь, что было здорово? Мы там ели все вместе из общего котла! За нашей спиной раздался смех. Мы обернулись: Спиридон и кто-то в военной форме. – Атаман!!! – Марк вытянулся по струнке, а потом бросился к атаману. Тот обнял его, потрепав по отросшим белым волосам. – Конечно! Правильно ты рассказал про еду. Получается не просто прием пищи, а обряд сплачивания в одну семью! И в нем, как и в каждом высоком обряде, скрыт воспитательный смысл. Знаешь, Марк, ребенок, посаженный рядом со взрослыми, не просто ест, он учится думать и заботиться сперва о других, а уж потом о себе. Ведь ты сам должен не только определить свою порцию, но и главное – приучить себя постоянно следить за тем, чтобы не превысить свою долю, чтобы хватило товарищам. И в результате всем хватает, никто не встает голодным. Ведь правда же? – Да…. – Так человек, даже самый маленький, приучается к мысли, что главное в жизни – это не спешить схватить лучший кусок, а следить за собой, за каждой «ложкой», а то ведь сгоришь со стыда. И теперь, идя по жизни, человек будет постоянно интуитивно следить за собой и одергивать себя – не зачерпнул ли я в свою «ложку» больше, чем ближний, и не слишком ли усердно работаю этой «ложкой», – может, нужно попридержать себя, чтобы хватило всем? Марк как завороженный смотрел на атамана. – А как?.. Как вы попали сюда? – Вот приехал к своему воспитаннику. Это – мой казачок. – Спиридон? – Спиридон. А чему ты удивляешься? А дальше-то что у тебя в лагере было? Расскажи лучше маме. И Спиридон послушает. Вспомнит, как это было у него. – Да что вы? Что потом делали? – смеясь, спросил молодой монах.

117

– Мыли в ручье посуду… Потом играли в футбол. Когда я спасал ворота, то спасал их головой! – Это как же? – атаман слушал с удовольствием. – Я мяч принял головой, представляете? Потом отдохнул немного и опять стал играть. Наша команда выиграла. – Видно, голова твоя помогла. – Это точно. – А что было самое интересное в первый день? – Первая ночь. Нас поставили в дежурство. Мы дежурили с двух часов ночи до четырех часов утра! Нам сказали, что вокруг много кабанов. И услышав любой шорох, мы думали, что кабаны идут! Мы стерегли лагерь, сохраняли костры. Знаешь, мам, как страшно одним в дозоре! – А костров было много? – Четыре лагеря и четыре костра. – Четыре? – Ну да, по возрастам, четыре отряда. В отряде семь человек. Саша вышел в дозор со своей пластиковой винтовкой. Она стреляет пластиковыми пулями, пробивает железные банки – такая силища!!! Так вот, Саша взводил винтовку на каждый шорох. Представляешь, мам, каково было? Только красное пламя костра и черное небо! И треск сучьев вокруг лагеря. – И кто появлялся из этого треска? – Да ребята вышли ночью из палатки! Чуть огонь по ним не открыли! – Значит, так и не встретились вам кабаны? – Встретились. Ямки от кабанов и обглоданные деревья. Но мы видели ещё кого-то! – Кого, Маркуша? – На четвертый или пятый день мы играли в разведчиков. Наш отряд набрел на лосиную полянку. Я вспугнул лося. – И ты его видел? – Даже больше – я его почувствовал! –? – Я потрогал полянку, а от него, от лося, трава теплая! А потом Саша – мой друг, спрятался от погони. Осмотрелся – а там, вокруг него, оказались кости лося! Там было, мама, лосиное кладбище. Старое! Белые уже кости, черепа! Да, а в этой игре мы стали победителями, и наш главнокомандующий – дядя Дима, выписал нам праздничный полдник. – А что ещё было? Самое запоминающееся. – Как мы собирали настоящую винтовку и стреляли из нее. А потом у нас был настоящий праздник – мы играли в пейнтбол! Представляешь, Спиридон, мы

118

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

стрелялись красками. Выслеживали друг друга и бомбились!!! Потом все были как палитра настоящая. Пришлось нас аж в баню вести! Там тоже весело было. А баня была в штабе казаков. Так что мы чистые, после баньки, опять пешком в лагерь пошли! Атаман серьезно и долго посмотрел в глаза Марку: – Скажи, Марк, трудно бывало? Ну, по-настоящему. Так, что больше «не могу – и все»! – Конечно. Столько раз!!! – И что ты делал? – Терпел. Кто бы меня слушать стал? Не останусь же я один в лесу, когда мы делаем переход всем лагерем на новые позиции? А мы переходили в последние дни много. Сначала долго лагерем стояли, а по-

том пошли к реке. И оттуда поплыли на катамаранах. Я сам веслами греб! И пригибался под ветками над водой. А один парень у нас решил на ходу, в катамаране, перешагнуть ветки – и свалился в реку, а мы его потом вылавливали. Но всё равно мы тогда вымокли все. Сушились потом у костра. – Это хорошо, что так было. И молодец, что домой не попросился. У нас случаются моменты, когда детей забирают родители. Это неправильно. «Что телу любо, то душе грубо». Мальчик на своем личном опыте должен столкнуться с самим собой, понять, каков он есть на самом деле, а не каким он кажется себе, своим родителям, окружающим людям в обычной, знакомой обстановке. Погружаясь в коллективную жизнь, он

ОТЕЧЕСТВО И ВЕРА должен увидеть свои немощи, греховные наклонности, дурные привычки. Атаман повернулся ко мне: – Посудите сами, что же происходит, когда ребенок увидит свое второе потаенное «я»? Испытав первое потрясение от трудностей, ребенок не может принять, что он «плохой». Нет, он думает, что все-таки «хороший», а плохие – те, кто довел его до такого состояния. То есть плохие казаки. Он начинает «виноватить» всех, стараясь обелить себя и оправдать свои поступки. Итог: «Мама, забери меня отсюда, здесь плохо». Ребенка забирают. А проблема загнана внутрь! Ведь подросток даже не ожидал от себя такого. Сам себе казался героем, а оказывается, он слабак. Страдает его гордость. На него нападает уныние. Из-за этого процесс самопознания может затянуться. Знаете, когда воду сжимают, она уходит вниз или поднимается вверх. Так и душа человеческая, сдавленная внешними и внутренними обстоятельствами. Нужно ещё совсем немного времени, но родители, «жалея» своего ребенка, забирают его, и совершенно напрасно. Ведь где больше отдают, чем берут, там рождаются служители, а не потребители. – А как же помочь родителям увидеть это, Игорь Константинович? – спросила я атамана. – Родителей тоже нужно воспитывать. Как правило, сегодняшние люди имеют очень размытую шкалу нравственных ценностей. Границы добра и зла стерты, а то и сами эти понятия поменялись местами. Кстати, дети, попав в дружину, меняются быстро. Например, пришел к нам парень с мыслью, как бы научиться драться так, чтобы быть самым сильным в классе. А ушел с другой мыслью: надо учиться ратоборству, чтобы защищать своих ближних, слабых, обиженных. У подростка выстраивается более ясное представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, и как надо себя вести, чтобы быть «хорошим». Не ругайся матом, не кури, не пей, не употребляй наркотики, уважай старших, слушайся и помогай родителям. Будь вежлив, учись хорошо, защищай слабых, люби Родину, цени товарищество. Один за всех, и все за одного! Эти нормы принимаются как данность, с первичной мотивацией: «у нас так принято» или, наоборот, «у нас так не принято». Такая установка имеет очень быстрое действие. Объяснения идут позднее. – А приобщение к вере? – О! Это – акт добровольный, как говорят в народе: «невольник – не богомольник». И здесь на помощь

119

приходят общинные традиции: утреннее и вечернее правило. Спросите Марка, он расскажет: молитвы перед и после занятий или трапезы, воинские обряды и ритуалы, воскресное богослужение, исповедь, причастие и т.д. Немаловажную роль здесь играет раскрытие образа казака, в первую очередь – рыцаря Веры, ее хранителя и защитника. – И что, получается из всех сделать рыцарей? – Да что вы? Это трудная задача. Как правило, домашние православные мальчики – хлюпики, не имеющие мужского характера. Их презирают, обижают, считают гораздо слабее, чем они есть на самом деле. Конфликты в школе и на улице разрешаются не в их пользу. Они не могут постоять за себя не только из-за того, что физически неразвиты, но и потому, что у них нет четкого понимания, когда надо драться и за что. Самое страшное, что слабость выдается за терпение и истинно христианский дух. И всё это, в конечном счете, превращается в попустительство злу. Воцерковление в таком виде не способствует развитию мужественности. А как без этого растить воинов? Нам очень хотелось бы видеть как можно больше наших приходских мальчишек на занятиях по ратоборству, в походах, лагерях. Чтобы сами священники, благословив, отправляли их на выучку в дружину к казакам. У нас можно пройти предармейскую подготовку, и тогда служить будет на порядок легче. Что, Спиридон, помогает тебе наша школа? – Да. Я бы без этого здесь не выстоял – горы, ветра, от людей далеко… …Я смотрела на них и думала: «Среди казаков идет восстановление рода, появляется сознание и четкое понимание, что «жить – Богу служить». Только бы усвоил мой маленький сын эти уроки. Только бы сумел применить ту силу, которая зародилась в нем среди русского простора казачьего лагеря». Марк встал. По-мужски осмотрел дорогу, взял мой рюкзак на плечи. Солнце уже село за море. – Идемте. Не нужно по горным дорогам в темноте блуждать. – Спасибо, Маркуша. Ты хорошо сегодня вспомнил наш лагерь, – сказал Спиридон. – Я бы назвал твой рассказ «Когда я БЫЛ казаком». – Что ты! Неправильно! «Когда я СТАЛ казаком»! Я же стал им, правда? – Он умоляюще посмотрел на атамана. – Стал? – Стал, Марк, конечно, стал. Ты прав – казак не бывает бывшим. Это ты точно отметил. Пошли дальше, казак... Нас ждут. И еще, запомни, пожалуйста: познает мир не тот, кто мыслит, но тот, кто любит.

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ

121

Нина Павлова

как возрождалась оптина Гости Божией матери

то небольшая повесть, а точнее несколько рассказов о тех временах, когда ещё только начинали восстанавливать Оптину пустынь, и была у нас тогда при монастыре православная община мирян. Начинать здесь, вероятно, следует с самого начала – дождливый ноябрь 1988 года, и автобус везет нас из Москвы в монастырь. Вскоре после Москвы цивилизация кончается. Дороги – девятый вал, и мы не столько едем, сколько толкаем сзади буксующий автобус, вызволяя его из вязкой грязи. В общем, выехали из Москвы в шесть вечера и только в полночь проехали Калугу, хотя езды здесь на два с небольшим часа. После Калуги в автобусе остается лишь пятеро православных паломников. Шофер с тоскою смотрит на нас и изрекает: – Заночевал бы я без вас у тещи в Калуге, а теперь вези богомолов в монастырь. Нет, не поеду – автобус сломатый! Шофер ругается, а везет, хотя автобус действительно «сломатый»: у него отвалился глушитель, а ещё отказывает зажигание. Мотор часто глохнет и заводится с таким лязгом и скрежетом, что автобус трясется и дребезжит. И всё же мы едем, рискуя не доехать и с трудом различая сквозь рев мотора голос шофера, вразумляющего нас: «…коммуняки здесь всё разорили, а богомолы сдуру едут сюда. И зачем едут? А чтобы понять, есть ли жизнь на Марсе. Но жизни нет, транспорта нету, и я хожу на работу 12 километров пешком. Сбежал бы отсюда, да трое детей». Вдруг тишина, остановка и веселый голос шофера: – Не дрейфь, лягушка, – болото будет наше. А вот, богомолы, ваш монастырь. Автобус уезжает, озарив напоследок пространство фарами, и тут же всё погружается в чернильную мглу. Монастырь где-то рядом, но где? Тьма такая, что мы не видим друг друга. Хоть бы звездочка в небе или огонек вдали, но черное небо сливается с чернотой под ногами. И есть ли жизнь на Марсе, если вокруг глухая первобытная тьма?

Позже мы узнаем, откуда эта тотальная тьма – города и деревни здесь отключают на ночь от электричества. А годы спустя, когда начнут газифицировать Козельск и монастырь, вдруг обнаружится, что работу по газификации края здесь начинали ещё тридцать лет назад и сюда уже тянули газопровод. Но газификации края воспротивились местные большевички, решив, что народные деньги достойней использовать на освоение космоса. Словом, не жизнь, а марсианские хроники. Но всё это мы узнаем гораздо позже. А пока в поисках монастыря идем наугад в непроглядной тьме и забредаем в какое-то болото. В сапогах тут же противно зачавкала жижа. Разуваемся, выливаем воду из обуви. А будущий оптинский иконописец, пока ещё студент, говорит во тьме: – Сними сапог с ноги твоей, здесь святая земля. – Молиться надо, – откликается ему из темноты будущая монахиня и поет: «Богородице, Дево, радуйся». И вдруг даль откликается пением: «Богородице, Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобой». Что это – эхо или видение? Но нам навстречу идут люди с фонарем и иконами и поют, славословя Пречистую Деву. – А мы вас встречаем, – говорят они. – Почему, – не понимаю, – вы встречаете нас? – Потому что вы гости Божией Матери. Здесь Ее монастырь. В монастыре нас действительно ждут. На печи упревает в чугунке пшенная каша, а в термосе приготовлен чай с мелиссой и таволгой. – В два часа ночи, – предупреждают нас за чаем, – начнется полунощница. Вам с дороги лучше поспать. Но если пойдете, то не опаздывайте, потому что первой в храм входит Божия Матерь. Так началась для нас, неофитов, та новая жизнь, где было много событий всяких и разных. Но, предваряя дальнейшее повествование, расскажу лишь о первой оптинской Пасхе. Благодать такая, что даже после бессонной ночи невозможно уснуть, и мы с подругой уходим в лес. Над головою по-весеннему синее небо, а под соснами ещё лежит снег. В лесу кто-то есть – лось, наверно. На всякий случай прячемся в ельник. И, подсматривая из-за

122

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

елок, видим, как по лесной дороге стремительно бежит послушник Игорь, будущий новомученик иеромонах Василий (Росляков). Через пять лет его убьют за Христа на Пасху. А пока ему только 27 лет, он мастер спорта и чемпион Европы. И послушник даже не бежит, а летит над землею в стремительном беге атлета и, вскинув руки в ликующем жесте, возглашает на весь лес небу и соснам: – Христос воскресе! Христо-ос воскресе! И вдруг происходит необъяснимое: смыкаются над головою века, возвращая нас в ту реальность, когда вот так же стремительно бегут ко гробу Спасителя молодые апостолы Иоанн и Петр. «Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал быстрее Петра, и пришел ко гробу первый» (Ин. 20, 4.) Первым, опережая Петра, бежит любимый ученик Христа Иоанн. А как иначе? Разве можно идти мерным старушечьим шагом, а не бежать, что есть мочи, если воскрес Учитель? Христос воскрес! А еще с вестью о воскресении Христовом бегут по Иерусалиму Мария Магдалина и другая Мария: «они со страхом и радостью великой побежали возвестить ученикам Его» (Мф. 28, 8.) Как же молодо христианство в его истоках, и святые по-молодому на Пасху бегут. Вот об этом молодом христианстве уже нынешнего века мне и хочется рассказать. Оговорюсь сразу, в новоначальных много наивного. И всё-таки это было то время, когда на Пасху хотелось бежать, возвещая встречным и каждому: «Христос воскрес!» А ещё мы подражали первым христианам, желая жить, как жили они. Попытка жить «аки древние» не удалась. Но такая попытка была, и мы были в ту пору самыми счастливыми людьми на свете.

«Сильные, вниз!»

осстанавливать Оптину пустынь начинали строители «Госреставрации». А это были люди того, ещё советского закала, у которых суровые условия жизни выработали умение превращать любую стройку в безнадежно-унылый долгострой. Впрочем, условия были действительно суровые – строителям платили мало, меньше других, а беспорядок, царивший на стройках, способен был деморализовать даже стойкого человека: вынужденные простои шли за простоями, чередуясь с перекурами под девизом: «Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца?» Не случайно самой страшной угрозой для школьника были в те годы слова учителя: – Будешь плохо учиться, на стройку пойдешь! Правда, перед получкой строители устраивали аврал с известными последствиями спешки: на скорую руку – на долгую муку. В недоделках винили, конечно, строителей, а только они работали, как умели, и лучше работать просто не могли. К сожалению, годы безбожия оставили нам свое наследие – вырождение мастерства. О том, как работали в старину, рассказала мне однажды реставратор Любовь Ивановна Коварская, демонстрируя для наглядности вещи XVII века. Вот крестьянский сарафан из ситчика в яркий мелкий цветочек. Три века прошло, а краски не выцвели и не вылиняли, как это бывает нынче уже при первой стирке. А вот камзол с вышивкой на обшлагах, и вышивка что с лицевой стороны, что с изнанки одинаково безупречна. По мере износа камзол перелицовывали и оставляли эту нарядную

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ одежду в наследство детям. Но больше всего меня поразили в квартире реставратора оконные рамы, подоконники, двери, сделанные, казалось, из идеально отполированного белого мрамора. – Нет, – сказала Любовь Ивановна, – это деревянная столярка, покрашенная обыкновенной белой краской, но по старинной технологии. Мы же по сравнению с XVII веком просто опустившиеся люди – нормальной столярки для храма сделать не можем, а ведь проклят всяк, творящий дело Господне с небрежением. Словом, возрождение монастыря было неосуществимо вне главного условия – возрождения мастерства. И тогда, отказавшись от услуг «Госреставрации», монастырь стал приглашать на работу лучших мастеров России, предложив им высокую плату за труд. Конечно, высокой эта плата была лишь на фоне нашей бедности. Однако тут же поползли слухи: монахи в золоте купаются и на золоте едят. А поскольку я работала тогда на послушании в трапезной, то расскажу, кто и что на этом «золоте» ел. Первыми приглашали в трапезную мастеровстроителей, и чего только не было у них на столах: огурчики-помидорчики, жареная рыба, сыр, сметана, творог, а на десерт – пироги или блинчики с медом. Мастеров ценили, и было за что: они работали даже ночью при свете прожекторов. И работали так вдохновенно, что на глазах возрождался храм. Стол для паломников и трудников был намного беднее, хотя это были те же добровольцы-строители и порой высокой квалификации. Но они были «свои», работали во славу Христа и, зная о бедности монастыря, отказывались от платы за труд. Конечно, временами приходилось трудновато, а только жили по обычаю предков: «Лапти носили, а кресты золотили». В последнюю очередь кормили монахов, и это был самый бедный стол. Когда в монастыре, случалось, не хватало хлеба, то хлеба не доставалось именно им. «Сильные, вниз!» – писал скончавшийся в ссылке святитель Василий Кинешемский (ум. 1945), подразумевая под этим вот что. В основание дома, в фундамент, всегда закладывают тяжелые камни-валуны или армированные бетонные блоки – иначе дому не устоять. Точно так же основой общества являются те духовно сильные люди, что несут на себе немощи немощных и главные тяготы жизни. Если же сильные господствуют над слабыми, добиваясь для себя барских привилегий, то это признак духовной болезни государства, общества или монастыря.

123

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ Впрочем, книги о монашестве и о сильных духом были прочитаны гораздо позже, а тогда об этом рассказывала сама жизнь. Монахи действительно несли на себе главные тяготы и работали намного больше других. Тяжелее всего было расчистить руины и вынести из монастыря буквально тонны мусора. Техники никакой – лопата да носилки. Бери больше – кидай дальше. Бывало, несешь эти тяжеленные носилки, и сил уже нет: не могу, надоело, устала, брошу. Но тут у тебя перехватывает носилки будущий игумен, а тогда ещё студент-паломник. – Отдохни, сестра, – говорит он, улыбаясь. – Знаешь, я иногда так изнемогаю на послушании, что решаю всё бросить и сбежать из монастыря. А потом говорю себе: нет, лучше умру на послушании. А как только решаюсь умереть, сразу оживаю – сил прибавляется или на легкое послушание вдруг переведут. Вот тайна монастырского послушания: сначала горделиво думаешь – это мы, молодцы-герои, возрождаем монастырь. А потом понимаешь – это Господь возрождает наши души, исцеляя их от застарелых страстей. Тут не носилки тяжелые, а груз грехов – лень, расслабленность, а главное – гордость: как это меня, кандидата наук, заставили выносить на носилках всякую дрянь? Сначала возропщешь, а изнемогая, помолишься: Господи, Ты был послушлив Отцу Небесному до самой смерти, а я на послушании у Тебя. Но я такая немощная, нетерпеливая, гневливая! На послушании особенно остро ощущаешь свои немощи и грехи. А сила Божия в немощи совершается. Надо все-

125

го лишь выдержать лечение и немного потерпеть. И вдруг подхватывают тебя вместе с носилками некие сильные руки, и несет уже ветер Божией благодати. Ради этих минут неземного счастья люди и живут в монастыре. Все силы, рубли и копеечки были отданы тогда на возрождение храма. А монахи спали на полу в полуразрушенных кельях, где сквозили окна и стены, а плохонькая печь почти не давала тепла. А потом выпал снег, и половина братии, простудившись, слегла. И тогда отец наместник распорядился улучшить питание братии и выдать каждому монаху теплое одеяло. Об одеялах надо сказать особо. Во времена «окопного» быта большинство паломников ночевало на полу в церкви. Одеял и матрасов хватало лишь на детей и старушек. А остальные ночевали так: одной половиной пальто укроешься, а другую подстелишь под себя. Среди ночи просыпаешься от холода: вытопленная с вечера печь уже остыла, и вымораживает стены зима. И тут замечаешь движение в храме – один за другим входят монахи и укрывают спящих своими одеялами. Сквозь сон замечаю, как меня укрыл своим одеялом батюшка Илий, а потом начал растапливать печь. Спишь в тепле, как у Христа за пазухой. И вдруг будит мысль: это мне тепло, а как другим? Ктото, согревшись, уже укрывает своим одеялом соседа, а тот чуть позже передаст одеяло другим. Когда знакомые донимали меня потом вопросами, зачем я переехала из столицы в эту «дыру», я отвечала одним словом: «Одеяло». Был этот знак любви – одеяло.

126

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Новый год, Рождество и катамаран

–К

ак хорошо, что мы православные и не надо праздновать Новый год, – с нарочитой бодростью заявляет Татьяна и добавляет, сникнув: – Только кушать хочется, а? Татьяну тянет на разговоры, а так хочется помолчать. Мы молча возвращаемся домой из Оптиной пустыни, переживая странное чувство: сегодня 31 декабря, а ночь воистину новогодняя – ярко сияют над головою звезды, и искрится под звездами снег. Через два часа куранты пробьют полночь. И чем ближе к заветному часу, тем больше смущается бедное сердце: как так – не праздновать Новый год? В монастыре такого смущения не было. После всенощной схиигумен Илий сказал в проповеди, что, конечно, наш праздник Рождество. Но сегодня у нас в Отечестве отмечают Новый год, а мы тоже граждане нашего Отечества. И старец предложил желающим остаться на молебен. Остались все. В церкви полутемно, по-новогоднему мерцают разноцветные огоньки лампадок. Схиигумен кладет земные поклоны, испрашивая мир и благоденствие богохранимой стране нашей России, а следом за ним склоняется в земном поклоне вся церковь. Возглас, поклон, много поклонов. И сладко было молиться о нашем Отечестве и соотечественниках, ибо сердце таяло от любви. Хорошо было в монастыре. Но чем ближе к дому, тем ощутимей стихия новогоднего праздника. Небо взрывается залпами салюта, бегают дети с бенгальским огнем, а возле дома меня поджидает соседка Клава: – Наконец-то, явилась! Идем ко мне. Шашлыков наготовила, а для кого? Молодые ушли в свою компанию, а дед включил телевизор и храпит. Шашлыки – это вкусно, а нельзя – пост. – М-да, пост, – вздыхает Клава. – Тогда давай песни играть. И Клава звонко дробит каблуками, выкрикивая частушку: Я работала в колхозе, Заработала пятак. Мине глаз один закроют, А второй оставят так. Пятак – это про то, что по местному обычаю усопшим закрывают глаза, положив на веки два пятака. Но много ли заработаешь в колхозе? А Клава уже затягивает

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ

новую частушку, вызывая меня на перепляс. Клаве хочется праздника, а праздника нет. Вот и соседка зачемто постится, вместо того чтобы петь и плясать. – Знаешь, Нин, чему я завидую? – говорит она грустно. – Вот вы, богомолы, все вместе и дружные. А я сорок лет живу в этой деревне, и ни одной подруженьки нет. Не только Клава, но и все деревенские нас зовут именно так – богомолы. Присматриваются и дивятся – инопланетяне. Вот и сегодня богомолы учудили: все празднуют Новый год, а у них пост. Впрочем, чудаками нас считают не только деревенские. Помню, как позвонила моя однокурсница и, посмеиваясь, сообщила: – Знаешь, что Сашка Морозов учудил? Продал свой ресторан, отдал деньги беженцам и теперь работает за три копейки псаломщиком в церкви. Нет, ты видела таких идиотов? Видела – в зеркале и среди друзей. Но вопреки утешительному для атеистов мифу, будто к Богу приходят одни убогие неудачники, среди моих православных знакомых несостоявшихся людей практически нет. Почти все с высшим образованием и чего-то достигли в своей профессии и в делах. Иные даже весьма преуспели. А только помню горькие слова моего друга доцента, сказанные им после защиты диссертации и назначения на руководящий пост: – Вот карабкаешься всю жизнь на высокую гору, а достигнешь вершины, и хочется ткнуться лицом в асфальт, чтобы больше уже не вставать. На языке психологии это называется «синдром успеха»: цель достигнута, а радости нет. Успех – это смерть той мечты и надежды, когда так верилось и мечталось: вот добьешься земного благополучия, и тогда преобразится вся твоя жизнь. А преображение

127

128

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

не состоялось. И как же тоскует душа без Бога, даже если не знает Его! Словом, есть эта оборотная сторона успеха – крах иллюзий и то тяжкое чувство опустошенности, когда кто-то пускает себе пулю в лоб, как это сделал знаменитый писатель Хемингуэй. А кто-то уподобляется евангельскому купцу, «который, нашедши одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее» (Мф. 13:46). Ради этой драгоценной жемчужины Господа нашего Иисуса Христа совсем не жаль оставить московскую квартиру, поселившись в кособокой избушке у монастыря. Трудностей в деревенской жизни было с избытком – убогий сельмаг с пустыми полками, а на улице непролазная грязь. Но мы часто говорили в те годы: – Какие же мы счастливые, что живем здесь. Некоторое представление об этой жизни, возможно, даст такой эпизод. В 1988 году Оптину пустынь ещё только начинали восстанавливать из руин. Размещать паломников было негде, и «богомолы», купившие дома возле Оптиной, несли послушание странноприимства. Делалось это просто: в монастыре давали адрес и объясняли, что ключ от дома лежит под ковриком на крыльце. Заходи и селись. Так вот, однажды в доме инженера Михаила Бойчука, ныне иеромонаха Марка, поселились в его отсутствие молодые паломники. И так им понравилась наша Оптина, что они решили остаться здесь на лето, а возможно, и на всю жизнь. В общем, хозяйничают они в доме, достают из погреба и варят картошку, а также привечают вернувшегося из поездки Мишу, принимая его за одного из гостей: – Ты чего, брат, такой застенчивый? Давай-ка, садись с нами обедать. Только учти, брат, у нас послушание – после обеда вымоешь посуду и подметешь пол. Некоторое время Миша жил в послушании у своих гостей, а потом, не выдержав, спросил у меня: – Вы не знаете случайно, что за люди живут у меня? – Миша, – говорю, – вы же хозяин дома. Разве трудно спросить? – Спросить-то нетрудно, а только совестно. А чтобы понять, почему совестно, надо прежде понять самое главное: для нас, новокрещеных язычников, первый век христианства был роднее и ближе нынешнего. Это нам говорил Христос: «У кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же» (Лк. 3, 11). Дух захватывало от любви, и хотелось жить именно так, как жили первые христиане: «Никто ничего

из имения своего не называл своим, но всё у них было общее». И еще: «Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:32–35.) Правда, батюшки пресекали попытки продать квартиру или иное имение, называя это состоянием прелести. А только мучила совесть: ну, какой же ты христианин, если у тебя стол ломится от изобилия, а рядом голодает многодетная семья? И как можно вопрошать с высокомерием собственника: это кто там поселился в МОЕМ доме и ест МОЮ картошку? А ведь у первых христиан всё было общее. Вот и старались следовать заповедям любви, понимая, что всё иное – ложь перед Богом. Надо сказать, что Оптина в ту новоначальную пору была неприглядной на вид: единственный, ещё не восстановленный полностью храм, а вокруг руины и мерзость запустения. Но сердца горели любовью к Богу, и любовь притягивала к монастырю даже неверующих людей. Помню, как на восстановлении храма работал полковник из спецназа. Каким ветром его занесло сюда, непонятно, ибо полковник сразу же заявил, что он коммунист и в «божественное» не верит. Тем не менее он усердно и бесплатно работал на стройке, а уезжая, благодарил: – Хоть с порядочными людьми пообщался. А то ведь не жизнь, а тоска собачья – армию унижают и уничтожают, а Россию грабят по-черному. Спасибо за то, что вы русские люди, и совесть России ещё жива. Правда, монастырь был не только русским, но скорее интернациональным по своему составу. Но даже на фоне этого интернационала выделялся молодой американец Джон. Он, как и полковник, был далек от православия. А привела его в монастырь та великая американская мечта, что Америка, как образец совершенства, просто обязана объять своей заботой весь мир и помочь отсталым туземцам Африки и России. Так в монастыре появился мечтатель Джон, представ перед нами в белоснежных одеждах и благоухая таким замечательным американским парфюмом, что пробегавший мимо деревенский пес остановился и замер от изумления. Однако кто

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ к нам с парфюмом придет, тот без парфюма и останется. В первый же банный день Джон обнаружил, что в общежительном монастыре всё общее, и его шампуни и прочие примочки тут же пошли по рукам. Кстати, Джону понравилось, что в монастыре всё общее, ибо и ему перепадало от российских щедрот. Что же касается белоснежных одежд мечтателя, то они вскоре так пообтрепались и загрязнились на стройке, что даже после стирки напоминали наряд бомжа. Джон поневоле преобразился и стал похож на рязанского колхозника: курносый, круглолицый и при этом в телогрейке и в кирзовых сапогах. Так в ту пору одевались все оптинцы. Правда, у архимандрита кроме рабочей телогрейки была ещё телогрейка «парадная». Это для встречи высоких гостей. Так вот, однажды ночью Джон перебудил весь монастырь. Бегал по кельям, стучал в двери и кричал, захлебываясь от восторга: – Слушайте, слушайте: я – православный! Русского языка Джон не понимал, а потому пререкались с ним по-английски: – Джон, тут все православные. Кончай орать! Джон после этого крестился и, не понимая по-русски, исповедовался у батюшек, владеющих английским. Он навсегда остался в России и теперь иногда привозит в монастырь своих уже почти русских детей. Кстати, людей со знанием иностранных языков в Оптиной было немало. В ту пору даже шутили, что в монастыре набирают уборщиц с образованием не ниже иняза. Во всяком случае, картина была такая: в храме моют полы тетки самого затрапезного вида, но вот появляются в храме иностранцы, и уборщицы отвечают на их вопросы по-гречески, по-испански, поанглийски, по-итальянски. В монастыре о прошлом не спрашивают. И кто есть кто узнавалось случайно. Однажды заезжие тележурналисты рассказали, что комендант монастыря Олег Гаджикасимов, позже монах Силуан, был у них большим начальником на Гостелерадио, а также членом Союза писателей. Я тоже числилась в Союзе писателей и при встрече сказала коменданту: – Олег, оказывается, мы с вами коллеги. – Да, я тоже был дурак, – ответил он. А вот ещё загадка. Приехала в монастырь корреспондентка газеты «Коммерсантъ» и сообщила, что, оказывается, в Оптиной пустыни постригся в монахи бывший владелец нефтяной компании. Корреспондентке дали задание – написать о том, как сломался этот сильный человек, с горя или от несчастной любви ушел в мона-

129 стырь. Выслушали мы этот рассказ с недоумением. Во-первых, сломленный человек в монастыре не удержится – здесь такая нагрузка, что надо обладать немалым духовным мужеством, чтобы понести этот монашеский крест. А, во-вторых, никто не знал, есть ли среди нас бывшие владельцы нефтяных компаний или нет. Да и кому это интересно? Вот так и жили, отметая, как сор, соблазны мира, чтобы приобрести Христа.

130

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ ***

Рассказать о духовной жизни тех первых лет почти невозможно. Тут тайна благодати, невыразимая в словах. А потому обозначу лишь внешние вехи: первый Новый год и первое Рождество в Оптиной. Честно говоря, мы не то чтобы собирались или не собирались отмечать Новый год, но как-то было не до того. Шел строгий пост с долгими монастырскими службами. Питались скудно, вставали рано и уже в пятом часу утра шли на полунощницу. Земля ещё спит, всё тонет во мраке. Только вечные звезды на небе, и «волсви со звездою путешествуют». Ноги шли в монастырь, а душа – в Вифлеем, где в хлеву, в нищете, в бесприютности предстояло родиться Христу. Младенца уже ищут, чтобы убить Его. Душа сострадала скорбям Божией Матери, и вспоминалось из Гумилева: Как ни трудно мне приходится, Но труднее было Богу моему, А ещё труднее Богородице. В голове не укладывалось: как можно устроить пирушку на самой строгой неделе поста? И Новый год обрушился на нас, как дефолт. На улице пляшут, поют и дерутся, а соседи стучат в окна, зазывая на пироги. Усидеть дома уже невозможно, и мы по какому-то инстинкту собираемся всей нашей православной общиной в доме у Миши. Татьяна предлагает поужинать вместе, раскладывая по тарелкам перловую кашу без масла. Глаза бы не видели эту «перлу»! Нет, до этого ели охотно и совсем не тяготились постом. Но сегодня в деревне праздник, и так упоительно пахнет шашлыком и пирогами, что, ох, искушение – очень хочется пировать. – Ничего, на Рождество вкусненького поедим, – говорит Татьяна. – Тань, а откуда возьмется вкусненькое? – философски замечает Слон, он же раб Божий Вячеслав. – Денег нет, есть только картошка. И перед Рождеством Нина Александровна построит нас в две шеренги, заставит начистить два ведра картошки, и вспомним мы нашу родную армию и очень родного товарища сержанта. «Сержант» – это я. Я старше этой беспечной молодежи и привыкла готовить для семьи. Но где же наготовить одной на такую ораву? Вот и построю их перед праздником, как миленьких, и Слон у меня будет чистить картошку и раскатывать тесто на пироги. А за «сержанта» насмешник ответит.

– Слоник, – говорю я вкрадчиво, – рассказать, как ты печку топил? Дело было так. Наша община арендовала в деревне дом, поселив в нем молодых паломниц. А паломницы прехорошенькие, Слону любопытно. Вот и красуется он перед ними эдаким павлином, предлагая протопить от сырости печь. – Ты умеешь топить? – спрашиваю его. – Да, мой генерал. А потом из распахнутых окон дома повалил такой черный густой дым, что в деревне всполошились – пожар. Это Слон топил печь с закрытой заслонкой и при этом запихивал дрова в поддувало. Горожане в деревне – почти инопланетяне. Правда, вскоре научились топить. И всё-таки Слоник наш общий любимец. Он большой и добрый, а поэтому Слон. Он пришел в монастырь с компанией хиппи и был похож на индейца: длинные черные волосы, перетянутые алой банданкой, в ухе серьга и множество украшений в виде фенечек, бронзулеток и бус. По поводу недостойного внешнего вида Слону регулярно читали мораль. Но кто же в юности внемлет моралистам? И кто ещё в детстве не сделал выбор, полюбив веселого Тома Сойера, а не примерного мальчика Сида, скучного и гнусного, как смертный грех? Но однажды наш «индеец» попался на глаза молодой игуменье Ксении из подмосковного монастыря, действовавшей явно по методу Тома Сойера. – Махнемся, не глядя? – предложила она «индейцу». – Махнемся! – с восторгом согласился тот. А игуменья «цап-цап» и «сцапала» (это Слон так рассказывал) всю индейскую бижутерию Вячеслава, вручив взамен четки, молитвослов и скуфью. В этой скуфейке он звонил потом на колокольне городского храма, работая там звонарем. И всё-таки батюшке приходилось присматривать, чтобы звонарь не катался по перилам, как школьник, и не учил прихожанок танцевать степ. Слон – это бьющая через край радость, и ему необходимо во что-то играть. Вот и сейчас он играет в официанта, принимающего заказы к рождественскому столу: – Тэк-с, что будем заказывать? – Мне осетрину холодного копчения и сыр «Дор блю». – Цыплята табака, а на десерт торт «Прага». – А в Варшаве мы ели такие пирожные, просто тают во рту. Пожалуйста, доставьте пирожных из Польши. Молодежь веселится, предаваясь виртуальным гастрономическим утехам. А у меня полжизни прошло в очередях, и оживает в памяти былое. Перед Новым годом в магазинах всегда «выбрасывали» дефицит,

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ

131

и шла напряженная битва за жизнь. Мне в этой битве намяли ребра, зато удалось добыть мандарины, шпроты и даже шампанское. А с шампанским мне повезло. Зашла в магазин с объявлением: «Шампанского нет». А тут крик с улицы – завезли шампанское. Толпа притискивает меня к прилавку, давит, плющит, но я первая в этой битве, первая. А потом мы волнуемся, встречая Новый год: – Скорей, скорей открывайте шампанское. Сейчас двенадцать пробьет. С Новым годом и с новым счастьем! Душа обмирает в этот миг и верует: завтра начнется новая светлая жизнь, и мы будем счастливы, будем. А назавтра наступает серенькое утро с грудой грязной посуды на столе и окурками в салате оливье. – Нина Александровна, – пробуждает меня от наваждения голос Слоника, – а вы что заказываете на Рождество? – Шампанское! А потом была эта радостная долгожданная Рождественская ночь. Храм переполнен, и батюшка успевает предупредить на ходу, что паломников сегодня необычайно много и надо как-то разместить их в наших домах. В общем, возвращаемся с ночной Литургии уже с толпой паломников, и все поют: «Дева днесь Пресущественнаго рождает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырьми славословят...» А душа воистину славословит Бога, и мы идем среди ночи ликующей толпой. В доме Миши уже накрыты столы. Главное блюдо, конечно, картошка, но уже со сметаной и с молоком. Я разогреваю в кухне пироги и слышу, как в комнате заходится от смеха Слоник. Оказывается, паломники доставили к рождественскому столу всё то, что

132

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

«заказывали» в новогоднюю ночь: балыки осетрины холодного копчения, сыр «Дор блю», торт «Прага» и гору цыплят-табака. А ещё польские православные студенты привезли из Варшавы пирожные, и они действительно тают во рту. Вячеслав, он же Слон, торжествует, но при этом поддразнивает меня: – Некачественно вы ко мне относитесь, некачественно. Смотрите сами – все заказы выполнены. А где шампанское для сержанта? Тю-тю! Но тут в дверях появляется будущая инокиня Нектария с двумя бутылками шампанского в руках: – Родные мои, я не могла не приехать. Я люблю вас. Ура! «Душа до старости лет в цыплячьем пуху», – говаривал, бывало, покойный писатель Виктор Астафьев. А для Господа мы малые дети, и, совсем как в детстве на елке, Он одарял нас подарками на Рождество. А даровано было так много, что уже совестилась душа: Господи, Господи, мы же грешники, а Ты утешаешь и милуешь нас. Молиться было страшно и стыдно. Господь был рядом и настолько близко, что слышал каждый вздох или мысль. Вот едва успела подумать: «Господи, дров на зиму нет», как тут же стучится тракторист в окошко: – Хозяйка, дрова привез. Задешево отдам. Возьмешь? Позже такого не было, а тогда молились и изумлялись: что ни попросишь, то дает Господь. Правда, просили не луну с неба, а что-то обычное вроде дров. И всё-таки чудеса становились уже привычными, рождая горделивое чувство; вот как сильна наша молитва, если слышит ее Господь. Во всяком случае, именно в таком духе наставлял паломниц один недавно постриженный инок: – Каждое дело надо сначала промолитвить, и тогда всё будет тип-топ. А через год этот инок уходил из монастыря. – Ноги моей больше в монастыре не будет, – говорил он, швыряя в чемодан вещи. – Как я раньше молился, как я молился! В миру моя молитва до Неба шла, а теперь потеряно всё. Мы сокрушались, уговаривая инока одуматься, а он лишь рассказывал опять и опять, каким великим молитвенником он был прежде. И когда он в очередной раз завел рассказ о великом молитвеннике, я, не выдержав, заявила, что мой сын в таком случае великий мореход, поскольку стал чемпионом в гонках на катамаране.

– При чем здесь катамаран? – удивился инок. А при том, что мой сын не умеет управлять катамараном. Он яхтсмен, а катамаран и яхта – две большие разницы. Но перед самым стартом обнаружилось, что в программу регаты включены гонки на катамаранах. И тренеру пригрозили, что их яхт-клуб снимут с соревнований, если они не выставят команду по классу катамарана. Тогда тренер спешно посадил на катамаран моего сына с товарищем, сказав новобранцам: – Главное, не свалитесь за борт и хоть на четвереньках, а доползите до финиша. Говорят, при хорошем ветре катамаран развивает скорость до ста километров в час. Но на старте было затишье, хотя надвигалась гроза. А потом дунул такой штормовой ветер, что угрожающе затрещали крепления и хлестко защелкали паруса. Опытные спортсмены противостали шторму, меняли паруса, лавировали, откренивались. А двое неумех сидели на своем катамаране, как собаки на заборе, и не знали, что делать. Нет, сначала они попытались управлять катамараном, но по неопытности едва не опрокинулись. И тогда они сосредоточились на главной задаче – не свалиться за борт на опасно кренящемся судне. И пока другие команды демонстрировали высокий класс мастерства, неуправляемый катамаран на бешеной скорости примчался к финишу, и сыну вручили диплом чемпиона и медаль. Когда я повесила этот диплом на стенку, сын снял его и сказал: – Мам, какой же я победитель? Победил ветер, это ветер нас нес. Вот так же и нас в ту счастливую пору нес ветер Божией благодати, а мы приписывали эту силу себе. Мы наивно полагали, что умеем молиться. А теперь, уже годы спустя, я прошу схиигумена Илия: – Батюшка, научите меня молиться. – Ну, это сразу не бывает, – отвечает старец. – Помнишь, как Господь исцелил слепого? Сначала Он вывел его из мира, за пределы селенья. И слепой не сразу прозрел. Сперва он видел неясные пятна и людей в виде движущихся деревьев. Душа исцеляется, пойми, постепенно. Разве можно сразу духовно прозреть? Правда, когда я обратилась с такой же просьбой к архимандриту Иоанну (Крестьянкину), он ответил гораздо резче, сказав, что иные, едва лишь взрыхлят грядку, как сразу ждут урожая, то есть дара молитвы и высокого духовного бесстрастия, почти недостижимого в наши дни.

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ *** Давно уже нет нашей общины, но интересны судьбы людей. Кто-то стал иеромонахом, кто-то – иеродиаконом, а большинство – простые монахи и иноки. Иные же избрали путь семейной жизни и теперь воспитывают в вере своих детей. Оптину пустынь все помнят и любят, а при случае бывают здесь. Словом, иногда мы снова собираемся вместе и, радуясь, вспоминаем те времена, когда было бедно и трудно, но ликовала душа о Господе, так щедро одарявшем нас. – Благодать была такая, что жили, как в раю, – вздыхает многозаботливый семейный человек Вячеслав, а в прошлом беспечный Слон. – Хочется в рай, да грехи не пускают, – вторит ему Вадим. – А помните, что отец Василий говорил про рай? Был такой разговор – про рай. Начал его бывший наркоман, уверявший, что во время приема наркотиков он сподобился видения рая. – А уж я каких райских видений сподоблялся, когда пребывал в состоянии прелести! – засмеялся молодой послушник. А иеромонах Василий (Росляков) сказал: – В рай ведь можно попасть воровски, украдкой, вот как подсматривают через забор. Душа ещё уязвлена грехами и не готова для рая, но подсмотрит она неземное что-то и уже не хочет жить на земле. Так вот, ещё раз о судьбах людей. Были в нашей общине и те, кто, пережив благодать в начале пути, отошел потом от церкви или почти отошел. В храм они ходят редко и так томятся здесь, что вскоре покидают службу, обличая «безблагодатную» Церковь. А вот во времена общины была благодать, и как же окрылял этот дух любви! – Почему не стало любви? – нападает на меня такая «обличительница». – Потому что любовь дар Духа Святого. А разве мы способны, как святые, подвизаться до крови: «Даждь кровь, и прими Дух»? Честно говоря, я плохо понимаю таких людей, кажется, навсегда застрявших в том детстве, когда от жизни ждут только радостей, а Православие приемлют лишь как зону комфорта, где есть одна благодать, и нет скорбей. Люди, страдающие таким инфантилизмом, как правило, глубоко несчастны, и батюшка говорит, что надо молиться за них. Но молиться по-настоящему я до сих пор не умею, а потому и рассказываю историю про катамаран, хотя это мало кого убеждает.

133

134

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ Иван-слепец, семипольщик и другие

«Г

осподи! Даруй любовь к ближним, любовь непорочную, одинаковую ко всем, и утешающим и оскорбляющим меня!» – так молился святитель Игнатий (Брянчанинов). И мы старались стяжать эту любовь. Помогали ближнему, чем могли, и не раз пускали шапку по кругу, чтобы в складчину купить дом для бедствующей семьи. А потом начались искушения: к монастырю потянулись люди, приехавшие сюда, как говорили в старину, «не ради Иисуса, а ради хлеба куса». – Я семипольщик, – заявил однажды поэт-графоман, нигде не работавший, но при том убежденный, что жена и прочие серые личности обязаны кормить его. – Это как – семипольщик? – не поняла я. – В неделе семь дней, – охотно объяснил он, – и у меня всё расписано: по понедельникам обедаю у Вознесенских, во вторник у Семагиных. А в среду? Давай запишу тебя на среду, и ты по средам будешь меня кормить. – Исключено. Вот тебе лопата – вскопаешь грядку, тогда накормлю. А поселился семипольщик близ монастыря так. Жена выгнала его из дома, решив, что дешевле купить тунеядцу избу в деревне, чем всю жизнь содержать его. Как же мучились с семипольщиком в монастыре! Работать он не умел. Поработает полчаса и убегает. Правда, через год он мог работать уже полдня. И всё же на работу у «поэта» была аллергия, а у меня – на него. Оголодав, семипольщик иногда заглядывал ко мне и получал свою тарелку супа. Но однажды, страдая аллергией на дармоедов, я не дала ему супа и отказала от дома. А только, как говорил Оптинский старец преподобный Амвросий: «Убежишь от волка – попадешь на медведя». И сразу же после изгнания «поэта» в моем доме поселился незваный скандальный гость, слепец Иван, инвалид детства с весьма заметными дефектами психики. Глаза Ивану выколола мать-алкоголичка, решив убить младенца. Но добрые люди отняли у нее изуродованного ребенка, выходили, вырастили, а перед смертью пристроили в Н-ский монастырь. Там он и жил уже несколько лет и даже работал на послушании, качая воду на водокачке. А только была у этого младенца по разуму одна взрослая страсть – временами ему так хотелось напиться, что он убегал из монастыря в поисках выпивки. Первым делом Иван потребовал у меня вина. А требовал он так: выл и визжал несколько часов подряд, пока я не сдалась и не налила ему стакан вина, правда, изрядно разбавленного водою.

135

– Ванечка, – говорю, – да как же тебя терпят в монастыре? – Васька-монах со мной сильно мучается, – признался он честно. – Упадет на колени и молится в слезах. Очень плачет, а терпит, потому что Васька – монах. Господи, как же хочется возлюбить ближнего! А только как возлюбить его, если твой ближний нахал-семипольщик или скандалист, требующий вина? Неприязнь к человеку разрушает душу, невозможно молиться и даже трудно дышать. Пожаловалась я знакомому иеродиакону на искушения с семипольщиком, а тот сказал: – Что человек? Он, как сосуд: сегодня грязный, а завтра Господь вымоет его. Вот я смотрю на таких людей и думаю: может, они спасутся, а я нет? О, монашеское долготерпение! Возятся с семипольщиком год, другой и третий, пытаясь приучить его к труду. А рабочие монастыря уже бунтуют: – Батюшка, уберите его от нас. За ним же всю работу переделывать надо. Он лишь с виду бугай, а по жизни инвалид. И дал Господь инвалиду по жизни уже не мнимую инвалидность: после инсульта он так и не оправился и до самой смерти ходил с костылем, приволакивая ногу. А став немощным, человек захотел работать. Бывало, всё ещё тонет в утреннем тумане, а он, хромая на костыле, уже обрабатывает свой огород. Картошка у него была крупная и очень вкусная, помидоры поражали изобилием, а пол-огорода занимали цветы. – Зачем тебе, – спрашиваю, – столько цветов? – Для жены. Цветы она любит. Вдруг простит? Нет, не простит. Как ни странно, но именно в состоянии крайней немощи он нашел себе надомную работу для инвалидов и стал хоть как-то помогать детям. Жена изумилась: должно быть, медведь в лесу сдох, если их папенька стал заботиться о семье. Из любопытства она приехала навестить мужа и увидела тяжело больного и уже умирающего человека. А тот прыг-скок на своем костылике, парализованную ногу волочит, а все старается услужить: – Вот огурчики с огорода, укропчик. А это, родная, цветы для тебя. Прости, если сможешь, хоть перед смертью? Я всю жизнь тебе испоганил, а ты, как ангел, только любила и всем жертвовала ради семьи. Жена сидела, онемев, среди моря цветов, а потом взглянула на умирающего мужа и заплакала: – Дождалась я тебя, милый. Ох как поздно дождалась!

136

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

НЕПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ Лечебница

ривезли однажды в монастырь иностранную делегацию с целью показать, что в России есть не только рашен водка и проклятое коммунистическое прошлое, но и такие высокие образцы благочестия, как СвятоВведенская Оптина пустынь. И здесь надо пояснить, что в каждом монастыре есть свой Иван-слепец или иные изгои, отвергнутые обществом. Мир безжалостен к таким людям. И кто кроме Васьки-монаха понесет крест искалеченного собрата Ивана? Кто станет выхаживать бомжа, потерявшего из-за пьянства здоровье? А кому нужен безродный пациент-хроник психиатрической больницы, которого сердобольный врач привез на лето в монастырь? А пациент рад-радешенек пожить «на воле». Человек он вполне мирный и трудолюбивый. Охотно возит дрова на тачке, но временами подергивается и мычит. В общем, водят делегацию по монастырю – монахи красиво поют, прихожане благочестиво молятся. Но тут повылазили на свет наши родименькие: пациентхроник жизнерадостно мычит, пытаясь рассказать иностранцам, как хорошо ему жить в монастыре, бомж с его сизо-синеньким личиком тоже решил поприветствовать гостей. Подтянулись и другие, меченыекалеченные. Словом, как говорится, картина маслом! Правительственный чиновник, сопровождавший делегацию, выговаривал потом отцу наместнику: – Да где ж вы набрали таких уродов, что от стыда сгоришь, глядя на них? – А здесь передняя линия фронта, – ответил отец наместник. – Здесь госпиталь, а иначе лечебница: «Да не неисцеленными отыдите». Лечусь в этой лечебнице и я. Осуждаю то семипольщика, то бомжа, клянчившего у меня первое время деньги на водку. А не пил он лишь последние полгода перед смертью и сподобился христианской кончины живота после исповеди и причастия. Последний месяц он уже не вставал, и я носила ему из трапезной обеды, поражаясь кротости этого человека. В ту пору на меня навалилась большая беда, а он, переживая, старался утешить. И после его смерти стало понятно, что я потеряла какого-то близкого мне человека. – Батюшка, – говорю, – а я, такая свинья, осуждала его! Батюшка тут же среагировал на слово «свинья» и, отучая нас от фарисейского лжесмирения, задал вопрос: – А вот скажи тебе кто-нибудь: «Эй, поросенок, иди сюда!», ты как – смиришься или разгневаешься? – Разгневаюсь, батюшка.

137

В монастыре умеют смирять. А как иначе? Вся жизнь пойдет прахом, и ничтожны все земные труды, пока не смирится перед Богом душа. Словом, батюшка нас очень любит, а потому постоянно смиряет. Вот прихожу к нему и жалуюсь, что старец назначил мне главным послушанием писательский труд, а какой из меня духовный писатель? – Да, – говорит батюшка, – тебе лучше землю копать, меньше согрешишь. Копаю землю, обихаживая свой огород. И, достигнув кое-каких результатов, начинаю ужасно гордиться – вот какие у меня замечательные огурцы, помидоры, а смородина крупная и слаще клубники. Угощаю смородиной батюшку, а он смотрит на шеренги банок с вареньем и горестно вздыхает: – Так и потратишь всю жизнь на еду? Ты почему не слушаешь старца? У тебя какое главное послушание? Писать. Батюшка нас никогда не хвалит, и наивысший комплимент, услышанный от него за эти годы, был такой: «Ты моя самая паршивая овечка». И тут я обомлела от радости – я всё же овечка, а не козлище. Пусть паршивая и наихудшая, но дай мне, Господи, участь быть пусть самой последней овечкой в Твоем стаде, и не отвергни меня, Христе.

138

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ протоиерей николай АГАФОНОВ

Чудо в степи

дин, второй, третий толчок, наш «жигуленок» буквально сотрясало от неожиданных порывов ветра. Мы ехали по степной дороге от города Камышина в Саратов. Ветер дул со стороны Волги в правый бок автомобиля. Казалось, будто огромные ладони какого-то невидимого великана мягко, но сильно толкают нас в бок, забавляясь автомобилем, как игрушкой. За рулем сидел хозяин машины Сергей Булхов. Находясь с ним рядом, я чувствовал себя спокойно, так как знал – машина в надежных руках опытного профессионала. Сергей работал водителем такси в Волгограде. Старую двадцать четвертую «Волгу» с шашечками, на которой он трудился, можно было нередко видеть возле Казанского собора, куда он приезжал на службу. Там мы с ним и познакомились. Часто беседуя на богословские темы, я наблюдал, как он возрастал духовно от силы в силу, и радовался за него. Парень он был на редкость сообразительный и умный. Правда, чувствовалось влияние на него индийской теософии с ее йогой, которой, по-видимому, он увлекался до прихода в Церковь, но через это прошли многие неофиты. Я дал ему книгу по исихазму и умной Иисусовой молитве: она стала его настольной книгой. Решил свозить его в Саратов, чтобы представить архиепископу Пимену как возможного кандидата к рукоположению

во священника. В Саратов поехали на машине. Если бы мы знали, что с нами может приключиться, то непременно бы сели на поезд. Теперь вот мчимся по заснеженным степям Поволжья, и чувство беспокойства невольно охватывает наши души. До Камышина мы добрались благополучно, надеясь, что и дальнейший путь у нас протечет так же гладко. Но в этом мы жестоко ошиблись. Вслед за порывами ветра посыпал снег. Сергей обеспокоенно произнес: – Как бы нам, отец Николай, не пришлось в степи ночевать. Может, повернем назад? – Обидно, — говорю я, – больше половины дороги проехали, может, распогодится и, даст Бог, доедем. Сумерки спустились быстро. Дорога то ныряла вниз затяжным спуском, то поднималась вверх. Когда мы поднялись на очередной холм, перед нами открылась картина: множество огней вдали вереницей уходили за горизонт. Подъехав поближе, увидели, что это были большегрузные КАМАЗы с прицепами. Мы вышли из машины, спросили: почему все стоят? Водитель крайнего грузовика, матерясь через каждое слово, объяснил нам, что дальше дороги нет, всё занесено, и они будут ждать до завтра прибытия тракторов. Про нас он вообще сказал, что мы ненормальные, что когда вернемся домой, нам надо сходить к психиатру провериться. Мы повернули и поехали назад в Камышин. Снег всё усиливался. Ветер лепил в нас такие хлопья, что стеклоочисти-

тели едва справлялись. Видимость ухудшилась до того, что ехали почти что на ощупь. В некоторых местах дорога была перенесена снежными заносами. Эти заносы всё чаще стали встречаться нам на пути, и Сергей их таранил, пробивая на скорости. После одного из таких таранов автомобиль развернуло поперек дороги, так что носом он уперся в один сугроб, а сзади его подпер другой сугроб. – Всё, отец Николай, кажется, мы с вами, как говорится, приплыли: ни взад, ни вперед, – сказал обреченно Сергей. Мы вышли из машины. Сильный порыв ветра сорвал с меня меховую шапку и, зловеще свистя, унес ее в снежные дали. На Сергее была лыжная шерстяная шапочка, которую он натянул до самых глаз. Я залез в машину, вытащил из портфеля скуфью и водрузил ее поглубже на свою голову. Рассчитывая от дома до епархиального управления ехать в теплых «Жигулях», я не удосужился обуть зимние ботинки, вырядившись в демисезонные туфли. – Через два часа нашу машину занесет снегом полностью, если мы не выберемся куда-нибудь на пригорок, где продуваемое открытое пространство и снегу не за что задерживаться. Уходить куда-то в степь, искать селение – тоже верная смерть, – подытожил Сергей, скептически глянув на мои ботиночки. Мы стали ногами отгребать снег от машины и рывком, поднимая задок, старались закинуть его влево.

ВЗРОСЛЫМ И ДЕТЯМ Несмотря на неимоверные усилия, за один раз нам удавалось продвинуть машину на один-два сантиметра. Окончательно выдохнувшись и задубев, мы садились в машину, включали двигатель и отогревались. Затем вновь продолжали свою работу. Ценой огромных усилий нам удалось развернуть машину так, что можно было ехать вперед. Проехав немного вперед, мы увидели чистую, ровную площадку дороги и остановились на ней. Здесь же стоял кем-то брошенный ГАЗон с будкой, закрытой на висячий замок. – Тут будем стоять до утра, – сказал Сергей, – там видно будет. Но у нас, батюшка, другая проблема, и очень серьезная. Бензин на исходе, когда закончится, мы тут окочуримся с холоду. Помощи, по-видимому, ждать неоткуда, трактора подойдут сюда только днем. Так что можно писать завещание родным и близким. При этих словах мне почему-то припомнилась песня про ямщика, который, замерзая в степи, отдает последний наказ товарищу. Мы очень любили с друзьями петь эту песню во время праздничных за-

столий. Распевая ее протяжно, не спеша, наслаждались гармоничным созвучием разных голосовых партий. Когда мы пели ее в теплом уютном доме, смерть ямщика казалась такой романтичной, умилительно-грустной. Но теперь, когда сплошное белое марево бушевало над нами и вокруг нас, заслоняя весь Божий мир так, что реальными казались только этот буран и снег, мне петь нисколько не хотелось. И умирать, когда тебе вскоре должно исполниться только тридцать три, тоже не хотелось. – Ты знаешь, Сергей, нам с тобой надо молиться святому Николаю Угоднику, ибо спасти нас может чудо, а он – Великий Чудотворец. И для убедительности я рассказал про чудо святителя Николая, которое он сотворил в 1978 году. Я тогда ещё служил в Тольятти диаконом и один раз, отправляясь в Москву на экзаменационную сессию, безнадежно опаздывал на поезд. Когда я сел в такси, до отправления поезда оставалось пять минут, а ехать до вокзала минимум двадцать минут. Тогда я взмолился своему небесному покровителю,

139 чтобы он сотворил чудо. Чудо произошло: когда мы приехали на вокзал, поезд стоял там двадцать минут из-за того, что у него заклинило тормозные колодки. За неявку на сессию мне грозило самое большее – отчисление из семинарии, а теперь на кону стояли наши жизни. После моего рассказа стали мы с Сергеем усердно молиться Николаю Чудотворцу. Из снежной пелены выплыла огромная машина – трехосный «Урал» и остановилась. Мы стали водителю объяснять нашу проблему. Он молча протянул нам двадцатилитровую канистру бензина. Когда я подавал ему пустую канистру назад, то спросил его: – Скажи, добрый человек, как хоть твое имя, чтобы мы могли помянуть тебя в молитвах? Уже отъезжая, он крикнул в приоткрытую дверцу: – Николаем зовут. «Урал» растаял за снежной завесой, а я ещё долго стоял, не в силах прийти в себя от случившегося. Утром буран успокоился, Сергей надел на задние колеса цепи, и мы, пробившись до Камышина, благополучно возвратились в Волгоград.

140

СОФИЯ ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

ИСТОРИИ матушки наталии Закинул невод, поймал золотую рыбку. И рыбка попросила: – Отпусти меня в море, я любое твое желание исполню. А старичок ответил: – Ничего мне не надо, плыви себе с Богом. Пришел домой и старухе ничего не сказал…»

аленький мальчик с папой стоят на платформе и ждут электричку, чтобы поехать на службу в Покровский храм. Рядом с ними муж и жена, опоздав на предыдущую электричку, укоряют друг друга: – Это ты долго канителилась! – Ты бы мог помочь мне. Почему я всё сама должна делать?.. Слушая эту перебранку, мальчик спрашивает отца: – Почему они ссорятся? Папа стал объяснять ему свое понимание ситуации… Мальчик останавливает его и говорит: – Нет – потому, что не любят.

тец Валериан Кречетов, настоятель Покровского храма в селе Акулово в Подмосковье, рассказывал нам так. В начальных классах было дано задание придумать иной конец для сказки Пушкина о золотой рыбке. И вот один мальчик, прихожанин Покровского храма, написал такое сочинение. «Жили-были старик со старухой. Старуха сказала: – Иди ловить рыбу. А старичок ответил: – Ну и пойду.

дин славный малыш напроказничал. Мама стала объяснять ему: – Когда ты делаешь хорошо, сынок, ангелы о тебе радуются. А когда делаешь плохо – радуются бесы. Мальчик задумался и сказал: – Нет, мама, бесы не радуются. Они не умеют радоваться. …яко утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси ти младенцем… Евангелие от Луки (10:21).

рестная мама подарила своему пятилетнему крестнику детское Евангелие. Это была прекрасная книга со множеством цветных картинок. Через некоторое время, приехав в гости, она спросила у Андрюши: – Прочитала тебе мама детское Евангелие? Что тебе больше запомнилось? – Что Господь дьявола победил, – ответил мальчик. Интересно, что в Евангелии для маленьких прямо об этом нигде не говорилось.