№5
мода против войны
3
Тифлисскiй Журналъ
№ 5
грузинский дом В истории грузинской эмигрантской литературы XX века значительное место занимает творчество супругов Акакия и Тамар Папава. Оба стали известными публицистами еще до революции - первые статьи и фельетоны Акакия Папава появились на страницах грузинской прессы, начиная с 1910 года. В те же годы Тамар Папава (в девичестве Гоголашвили) привлекла внимание интересными рассказами для маленьких детей, которые подписывала «Жаворонок с хохолком». С жизнью и творчеством эмигрантов Тамар и Акакия Папава впервые ознакомил нас известный писатель, режиссер и общественный деятель Резо Табукашвили в своем документальном фильме «Далекое - близкое». Потом о них появились статьи профессоров Гурама Шарадзе и Русудан Даушвили. А в 1989 году в Тбилиси была издана книга Тамар и Акакия Папава – «Последняя царица Грузии Мариам». Первоначально этот совместный труд супругов Папава увидел свет в Буэнос-Айресе в 1956 году, кстати, книга вышла на грузинском языке. Супруги проделали поистине ти-
таническую работу, на протяжении 25 лет они переработали архивные материалы и исторические сведения об эпохе царя Ираклия II, его сына, царя Картли-Кахети Георгия XII и супруги, царя Георгия - Мариам. На основе документальных материалов в книге показана захватническая политика Российской империи по отношению к Грузинскому царству, а также дворцовые интриги и распри между многочисленными потомками царя Ираклия II. Читателю будет небезынтересно ознакомиться с некоторыми биографическими сведениями о супругах Папава. Акакий Папава родился в 1890 году в Самтредиа. После окончания Кутаисского реального училища поступил на историко-филологический факультет Юрьевского (Тартуского) университета. Позже он перевелся на юридический факультет Московского университета. В конце Первой мировой войны Акакий Папава был призван на военную службу и участвовал в боях на Кавказском фронте, где его застала революция. Акакий был депутатом Тбилисского Горсовета,
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
членом Учредительного собрания (Парламента) Грузии; избирался председателем Союза писателей Грузии (заменил Котэ Макашвили); был членом партии социал-федералистов и активно сотрудничал с грузинской прессой, особенно с газетой социал-федералистов «Сахалхо газети» («Народная газета»). В первые годы советизации Грузии работал заведующим отделом Союза писателей Грузии и редактором журнала «Хеловнеба» («Искусство»). В 1922 году Акакий Папава уехал в Берлин и оттуда продолжал сотрудничать с грузинскими издательствами. Тамар родилась в Кутаиси, в 1888 году, в семье известного грузинского артиста Симона Гоголашвили. Помимо детских рассказов, писала статьи в журнале «Театри да цховреба» («Театр и жизнь»), редактором которого был известный писатель и общественный деятель Иосеб Имедашвили. Именно в этой редакции познакомились Акакий и Тамар. Они поженились и в согласии прожили жизнь, воспитали двух дочерей – Мзию и Турпу. После советизации супруги решились покинуть родину. 12 мая 1923 года Тамар с девочками поездом
4
отправились через Москву и Ригу – в Берлин, где их встретил Акакий. В дальнейшем в своих мемуарах Тамар описала эту поездку, озаглавив ее «Две недели с крысами». До начала Второй мировой войны семья Папава жила в основном в Гамбурге и Берлине. В годы войны скитались по разным областям Германии. Жили они и в Австрии, и в других странах Европы. Семья Папава стала центром притяжения грузинской эмиграции. Без преувеличения можно сказать, что они знали всех известных эмигрантов, поддерживали с ними тесные, дружеские отношения и были готовы каждому оказать посильную помощь. В 1970 году Тамар издала в Париже свою последнюю книгу под названием «Рассеянные могилы». В этот сборник вошел очерк «Мысли о великомученице царице Кетеван», исследование «Могилы беженцев» и этюды о Ноэ Жордания, Григоле Робакидзе, Какуце Чолокашвили, Кита Чхенкели, Зурабе Авалишвили. Все эти выдающиеся люди были дружны с семьей Папава. В этюде «Какуца» Тамар пишет, что Какуца Чолокашвили был ее дальним родственником. Она хорошо знала его родителей, его семью и родню. Писательница вспоминает, что в день, когда европейские государства признали независимость Грузии, в Тбилиси, в большом зале Грузинского клуба устроили торжество. От имени грузинских женщин выступала Тамар, которую попросили произнести слово. Тамар вспоминает: «Что могла сказать грузинка в день празднования воскрешения из мертвых ее Родины! Широко раскрылось сердце матери Картли и излились чувства, накопленные в нем… Я закончила свою речь и собралась вернуться к столу, как раздались небесные звуки: доли и сазандари зажгли танец «Картули». В тот же миг, как орел от горной расщелины, оторвался от группы мужчин Какуца, сделал круг и направился ко мне, приглашая на танец. Следом за ним меня приглашали на танец молодые офицеры, одетые в черные чохи, - Каралашвили, Антон Цагарели, Карангозашвили, Цере-
5
Тифлисскiй Журналъ
тели и другие. Ах, это был сумасшедший восторг! Это была свобода и пиршество победившей Грузии». Тамар пишет, что спустя много лет в Париже она встретила Какуцу с «совсем другим, чужим лицом. Будто вождя воюющей Грузии лишили поприща борьбы. Отняли мечту, и сейчас орел со сломанными крыльями гасил пламя души вином, и песня осушала навернувшуюся слезу.
- Помнишь, Тамар, Алавердоба? (храмовый праздник), – говорил мне Какуца низким, дрожащим голосом, во время наших печальных пиршеств в Париже. - Помнишь, Тамар, 26 мая? То первое 26 мая? - Помнишь, Тамар, праздник Шуамта? - Помнишь, Тамар, Хатоба (праздник иконы у грузин-горцев) и мой уход в леса? - Помнишь, какого цвета наше небо? Сколько звезд на нем! Сколько раз считал их, лежа в лесу, когда сон не мог одолеть меня. - Помнишь, Тамар, нашу Грузию? Хорошо помнишь? Да будет проклята жизнь здесь! Умереть там, разве это не счастье, Тамар?»
В своем этюде «У камина» Тамар несколькими мастерскими штрихами нарисовала портрет историка и юриста Зураба Авалишвили. В 1937 году в Париже Тамар издала книгу «Большие лица в маленьких рамках». В нее вошли 11 исторических очерков о героической борьбе грузинских женщин, представительниц царского дома, за сохранение независимости. Предисловие к этой книге написал выдающийся грузинский ученый Эквтиме Такаишвили, который высоко ценил патриотизм и талант супругов Папава. В
№ 5
Тбилиси эта книга была переиздана лишь в 1990 году. Большую лепту внесли супруги Папава в спасение исторической реликвии – занавеси трапезной тбилисского Сионского собора, выполненной с большим мастерством в 1773 году супругой Ксанского эристава Кетеван. Эта реликвия была украдена и оказалась у частных лиц в Берлине. После нескольких консультаций с Эквтиме Такаишвили, с помощью знакомого немецкого профессора, супруги выкупили эту реликвию и через Резо Табукашвили возвратили на родину. В 1949 году вся семья Папава перебралась в Буэнос-Айрес. Дом на улице Альвареса Томаса, в который вселились Папава, стал центром грузинской эмиграции в Аргентине. Акакий и Тамар были душой общества. В октябре 1950 года было основано грузинское землячество и его председателем избрали Виктора Нозадзе. Через два года пост председателя перешел к Тамар Папава. Первым грузинским печатным органом на американском континенте стал журнал «Мамули» («Отечество»), который издавался в Аргентине под редакторством Виктора Нозадзе. С годами семья Папава увеличилась. Дочери Турпа и Мзия вышли замуж за однофамильцев Лео и Александра Чеишвили; появились внуки. В Аргентине Акакий Папава написал и издал четыре поэтических сборника. Он скоропостижно скончался в 1964 году - ехал в автобусе, в кармане его лежали билеты на концерт грузинского танцевального ансамбля. Тамар пережила мужа на 12 лет. Прах супругов, согласно завещанию, покоится на Левильском кладбище во Франции. Несколько лет назад в Грузинском национальном центре рукописей прошли дни, посвященные супругам Папава; открылся кабинет, носящий их имя, прошла конференция. Из 6 внуков на торжество приехали четверо – Мзия, Пуси, Нино и Гульнара Чеишвили, хорошо владеющие грузинским языком. Сотрудничество с внуками Папава продолжается по сей день.
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
6
И плачет шарманка
Вот уже десять лет посетителей ресторана «Старый дом» каждый вечер встречает милый, добродушный шарманщик со своей верной «подругой» - шарманкой. Плывут над Курой то жалобные, то веселые звуки старой шарманки, и оживают картинки старого Тифлиса – кинто, карачогели, шайтан-базар, «шалахо». Историю своей шарманки дядя Севера – Серго Эджибишвили рассказывает с большим удовольствием. Видно, рад, что ктото заинтересовался его музыкальным ящиком. «Нечада. Балковная 191. Одесса. 1801 г.» – гласит надпись на красиво инкрустированной поверхности шарманки. «Я эту шарманку купил у одного старика в Самтредиа. Откуда она у него появилась – не знаю, но о самом Нечаде кое-что слышал от своего друга, Ванички. Нечада - чех по национальности, слыл в Одессе известным мастером-шарманщиком, его инструменты пользовались большой популярностью, и дед Ванички уехал в Одессу, чтобы научиться у Нечады искусству изготовления шарманки. Возвратившись, обучил мастерству сына, Акопа, а вот Ваничка, к сожалению, не смог продолжить их дело - у него повреждена рука. Думаю, таких шарманок осталось совсем немного. Моя шарманка уже много лет развлекает людей. Я раньше играл на разных гармошках: «грузинской», «бас-гармошке», «гармони Лавочкина». Молодым парнем приехал из Кумиси с маленькой гармоникой, играл на именинах, свадьбах, праздниках, зарабатывал на жизнь. Вскоре ни одно празднество не обходилось без меня. Накопил немного денег, купил домик и гармонь получше и подороже, обзавелся семьей. Когда дети выросли – дом побольше построил. Живу у церкви св. Варвары – приглашаю от души, своим вином угощу и на шарманке сыграю». Севера уселся на низенький стульчик перед шарманкой, покрутил ручку. Сразу рядом появились друзья-музыканты – Гиви, Авто, Роман, Нукри – и застонал дудуки, забарабанил доли, заиграла гармонь. Но Севере что-то не понравилось: «Зачем грустную музыку заиграли, человек за хорошим делом пришел, радость принес, давай танцевальную, веселую». Вот тогда я пожалела о своем «нетанцевальном» возрасте. Блузу Северы опоясывал массивный серебряный пояс: «Такие пояса носили карачогели, - пояснил Севера. Самая дорогая для них вещь, которую берегли, как зеницу ока. Когда карачогели умирал, друзья, по неписаному братскому закону, продавали его пояс и на эти деньги устраивали похороны и поминки». Пока Севера наигрывал мелодии старых кварталов, ресторан постепенно наполнялся
гостями и все, как добрые давнишние знакомые, улыбались старому шарманщику. Читателям небезынтересно будет узнать «биографию» шарманки. Свое название «шарманка» или «Катеринка» получила название от старой немецкой песенки «Шарман Катерина». Она представляет собой небольшой деревянный ящик, подобие механического органа, в котором в несколько рядом размещены трубки, меха, валики со шпильками, на которых записывается мелодия. Валик вращается при помощи ручки, одновременно открывается доступ к трубкам, накачиваются меха, и звучит монотонная музыка. В Европе шарманка появилась в XVIII веке, в Грузии - в XIX, под названием «аргани». Шарманка пользовалась большой популярностью у бродячих музыкантов, которые, перекинув на плечо лямку с ящиком, ходили по миру, развлекая людей. Сколько в Тбилиси шарманщиков и занимается ли ктолибо изготовлением шарманок, Севера не знает, но подозревает, что их раз-два и обчелся. Да и нужны ли они в современной жизни, мире «поп-рок-рэп» музыки? Кто-то усмехнется: подумаешь, работа – покрутить ручку. Но не так думает дядя Сева (так его иногда называют друзья). «С шарманкой нужно обращаться бережно, постоянно проверять шпильки, прочищать трубки, настраивать меха. Даром что ящик – а ухода требует. Сколько же он может прослужить? Мне 73 года, на здоровье не жалуюсь, буду крутить ручку, пока сил хватит, не хочу, чтобы с последней шарманкой исчезло лицо старого Тбилиси, полностью забылось прошлое. Может и невелика беда – шарманку можно заменить фонограммой, видео- и аудиозаписью, но смогут ли они стать колоритом Тифлиса, также украсить жизнь города, как мой деревянный ящик?!». Шестеро детей, восемь внуков – богатый человек дядя Севера. Радуется за внука, который играет на гармони в сухишвилевском ансамбле. У входа в ресторан стоит яркокрасная малолитражка – подарок сына, с оригинальным номером «SWR-100». Расшифровав, читаешь «Севераси», т.е. «принадлежащая Севере». Отрывать от своих обязанностей музыкантов далее не следовало, оставалось поблагодарить их директора Наталью Цоцория и администратора Тею Гамсахурдишвили и вежливо откланяться. Хотя приглашение еще раз заглянуть «на огонек», пришлось по душе, естественно, если карман позволит, а уж «плач» шарманки можно услышать каждый вечер.
7
Тифлисскiй Журналъ
№ 5
Английский взгляд В XVII-XVIII веках англичане редко направлялись в сторону Кавказа – интересы их страны в то время были связаны с колонизацией Америки и Индии. Многие, побывавшие в Грузии иностранцы, оставили описания своих путешествий, в которых, боясь усиления России на Востоке, проявляют большой интерес к народам Кавказа и зорко следят за всем происходящим в этом регионе. Поэтому, в первые же десятилетия прошлого века, англичане активно посещают Грузию и издают путевые заметки и наблюдения. Не вдаваясь в их политические интересы, посмотрим, как они описывали нашу страну, наш город.
И
Роберт Кер Портер
так, в 1817 году в Грузии побывали два англичанина - полковник Джон Джонсон и художник Кер Портер. Первый ехал из Тифлиса во Владикавказ в июле, второй направлялся с севера на юг и пересек Кавказские горы осенью. Джонсон, начальник штаба войск в Бомбее, проехал через Грузию, возвращаясь из Индии на родину. Его цель - описать преимущества и трудности проделанного им пути. Поэтому вопросы транспорта, путей сообщения, опасности дороги и дорожные расходы особенно привлекали его внимание. Он сообщает о всех подъемах и спусках, населенных местах и военных укреплениях, не забывает отметить, сколько верст они делали в час и где меняли лошадей… В тот год, после очень снежной зимы, Терек так сильно вышел из берегов, что затопил часть дороги и смыл половину моста около Владикавказа. Поэтому путешественники ехали верхом, делали объезды и с трудом перебирались через реку по поврежденному мосту. Как человек военный, Джонсон обратил внимание на то, по какому плану строятся укрепленные пункты, и отметил, что русские солдаты приводят в порядок дорогу, взрывают скалы, строят мосты. Из-за опасности нападения горцев, путешественники ехали вместе с почтой, которую в то время доставляли под охраной конного отряда казаков. Английский полковник остался доволен пребыванием в Душети, но в Кайшауре помещение для проезжающих только строилось и ему пришлось мерзнуть в палатке. Его заметки кратки и деловиты. Он дает советы, как удобнее везти багаж, пишет о ценах в переводе на английскую валюту, не забывает о гастрономических вопросах, сообщая, что в Душети рядом со стоянкой есть базар, а на остановках можно купить птицу, яйца
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
и хлеб. В конечном итоге, Джонсон делает вывод, что переезд через Кавказ не так опасен, как это принято считать. Он пишет, что основная часть дороги в хорошем состоянии, и по ней можно ехать даже в коляске, только в наиболее трудных местах приходится немного идти пешком. Само путешествие, по его мнению, обходится не дорого, а красота пейзажей, своеобразие костюмов и обычаев людей - все это привлечет внимание путешественников и заставит забыть дорожную усталость. Полковник обращает внимание на достопримечательности, которые встречаются ему на пути: развалины крепостей и старинные церкви, пишет о Мцхета, но не углубляется в описание памятников древности. Его больше интересуют практические вопросы: он называет породы скал, пишет о водяных мельницах и о пчеловодстве в Грузии, рассуждает о предметах торговли и о встретившихся по пути кабардинских лошадях. Он обращает внимание на то, что грузины постоянно носят оружие - обычай, выработанный в течение веков необходимостью обороняться от врагов. Что грузинские деревни, обычно, расположены на возвышенностях, откуда издалека можно заметить приближение неприятеля. Для военного человека такие наблюдения вполне естественны, однако и этот, весьма деловой путешественник, очарован красотой природы. Он восклицает, что дорога непременно должна привлечь внимание художникапейзажиста. И действительно, переезд через Кавказский хребет произвел огромное впечатление на английского художника Роберта Кер Портера, который, отправившись в 1817 году изучать древности Ближнего Востока, проездом побывал в Грузии. По Военно-Грузинской дороге он также ехал с группой людей и военной охраной. Но он несколько раз отставал от других, чтобы сделать наброски видов. В книге помещен план дороги и зарисовки Дарьяльского ущелья - грандиозных скал и пенящейся реки… «Но никакой карандаш не может описать величие этого зрелища», - восклицает автор. Как и Джонсон, он пишет о трудностях трассы, но его описания более эмоциональны и красочны. Для художника особенно интересна была местность, по которой проходит дорога, он описывает природу, старинные постройки, восторгается красотой картины, развернувшейся с высоты Крестового перевала. Он обращает внимание на контраст между «чистой, зеленоватой водой Арагвы» и «тяжелыми, темными волнами Куры». Горные деревни поражают его своей живописностью. Сильное впечатление производит на художника пейзаж в Пасанаури: морозный воздух, огни в домиках, разбросанных среди садов и под нависшими над ними горами, а у огней, в своих своеобразных костюмах - группы местных жителей и казаков. Вполне понятно, что английские путешественники дольше всего останавливались в Тифлисе. В их путевых дневниках - заметки об общем виде города, о его старой и новой частях, о костюмах и обычаях жителей, о приемах и встречах. Джонсон пробыл в грузинской столице всего несколько дней, но успел походить по городу, был на обеде у командующего войскам и на званом вечере, где мог наблюдать местные обычаи. Но грузинские танцы не произвели на него впечатления, а туалеты женщин ему не понравились - они показались ему старомодными, и
8
он сравнивает их с костюмами на старинных английских портретах. Его заметки о Тифлисе деловиты: «Местоположение города очень удобное, город построен на склоне горы, у подножия которой протекает река Кура». Джонсон обращает внимание на улицы и пригороды, описывает мост через Куру, который стоит высоко над уровнем воды. Кстати, он остался доволен обедом в гостинице и отметил, что, помимо основных блюд, в цену входили еще вино, варенья и фрукты. Заинтересовался англичанин и вопросом питьевой воды: «Воду пьют в Тифлисе из Куры, эта вода непрозрачная и не имеет приятного вкуса». Автор объясняет это примесью минеральных источников, которые впадают в реку. А наиболее подробно путешественник пишет о серных банях: «Знаменитые тифлисские источники горячей воды составляют целый ручей, который протекает по одному краю города, и на котором построено несколько бань в грузинском стиле». Джонсон остался очень доволен посещением бань, ему понравилась серная вода. Но само помещение он нашел в дурном состоянии. Особенно возмутили его сломанные стекла, из-за чего баню со всех сторон продувало, и купающиеся рисковали простудиться. Если принять во внимание, что дело происходило в июле, то надо сделать вывод, что английский полковник привык в Индии к тропической жаре, и стал очень чувствителен к дуновению ветерка. Намного подробнее о столице Грузии пишет Кер Портер. Он много бродил по городу, интересовался особенностями жизни и нравов, дал некоторые этнографические материалы. Путешественник побывал на базаре и в банях, описывает, как выпекается хлеб, прикрепленный к стенкам печи. Его восхищает прекрасный вид, открывающийся с высоких мест, интересуют окрестности, он пишет о развалинах старых зданий, об узких улицах и домиках с плоской крышей, которая во время ливней пропускает воду в помещение. При этом, он с одобрением отмечает,
9
Тифлисскiй Журналъ
что в городе прокладываются новые улицы и идет оживленное строительство. Портера интересует все то своеобразие, которым отличалась жизнь страны: он обращает внимание на внешность и одежду населения, подробно останавливается на грузинских танцах и музыке. Особенно тщательные наблюдения по этому поводу он мог сделать во время приема гостей у генерала Ермолова. Ему очень понравился грузинский мужской костюм, который «замечательно рассчитан для свободы движений и потому наилучшим образом обрисовывает фигуру». Что касается женщин, то еще в начале своего пребывания в городе Портер сделал наблюдение: «красота грузинских женщин неоспорима: у них прекрасные большие черные глаза, очень правильные черты и приятное мягкое выражение лица». Но, наблюдая знатных грузинок на балу, автор нашел, что косметические средства очень портят их природную красоту. Грузинский женский костюм нравится художнику меньше мужского, кажется перегруженным украшениями. Портер описывает эти украшения, вышивки, пишет, из каких материй шьются туалеты, что одевается сверх платья во время холодной погоды и т.д. Сильное впечатление произвели на англичанина танцы, в которых он увидел «историю веков». Многое в них его удивило, некоторые движения показались, скорее, игрой, упражнением, чем танцами. А музыка, с ее резкими звуками и монотонными ударами барабанов... испугала гостя и тоже представилась ему идущей из глубокой древности. Конечно, яркие и живые наблюдения Кер Портера о жизни и нравах того времени иногда правильны, иногда - поверхностны и субъективны. Но его заметки становятся особенно ценными, когда речь заходит о памятниках искусства, которые, как художник, он мог по достоинству оценить. Именно этим его сочинение выгодно отличается от описаний
№ 5
других путешественников, обычно занятых более практическими вопросами современной им жизни. В Тифлисе Кер Портер обходит и рассматривает старинные церкви, взбирается на гору, чтобы увидеть развалины крепости, а наиболее подробно останавливается в своей книге на описании Ананурской крепости и соборов в Мцхета. Он особо отмечает, что в церквях - надписи, сделанные древним грузинским шрифтом. Это свидетельствует о любознательности путешественника, который расспрашивал об этих надписях и узнал, что в грузинском языке, помимо принятого современного алфавита, существовали и другие знаки письма. С таким же интересом отнесся Кер Портер к древностям Мцхета, о которых ему рассказывал местный священник. Но внутренняя роспись Мцхетского собора ему не понравилась: «плохо нарисованные легенды о святых» нарушают величие постройки. Очевидно, художник видел на стенах те более поздние зарисовки, которые были сделаны сверх первоначальных фресок. Встречаются в книге и имена нескольких исторических деятелей, например, царица Тамар, которую Кер Портер называет «прославленной царицей Грузии». Осматривая же Мцхетский собор, он не забывает упомянуть об Ираклии II - «последнем царе Грузии», как он пишет. А еще англичанин использует литературные источники: ссылаясь на древних авторов, пишет о походах Помпея, любуясь вершинами Кавказа, вспоминает мифы о Прометее и о Медее, приводит сведения Рейнеггса, Шардена и других. Надо отметить, что не все сведения путешественника достоверны. Так, например, время основания столицы Грузии и имя ее основателя указаны у него неправильно. И, хотя, в целом в работе Кер Портера больше эмоциональных впечатлений, чем анализа, это нисколько не умаляет ее значения.
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
10
КашветсКая Богоматерь Вот уже 60 лет тбилисцы и их гости, приходя в Кашветскую церковь на проспекте Руставели, восхищаются фресковой живописью, заполняющей алтарную абсиду. На ней - сюжеты «Богоматерь с младенцем», «Причащение апостолов», «Благовещение», «Иисус»… Создал их выдающийся художник Ладо Гудиашвили. Как начиналась работа над этими фресками, он пишет в «Книге воспоминаний»: «В 1946 году КатоликосПатриарх Всея Грузии Калистратэ Цинцадзе сделал мне неожиданное, весьма заманчивое предложение. Он попросил меня расписать внутреннюю часть Кашветской церкви. Дело это было связано с большими сложностями, но коль скоро я получил разрешение, то уже ни перед чем не хотел отступать…». До того как приступить к работе, Гудиашвили изучил фрески русского художника Григория Гагарина в Сионском кафедральном соборе. Как известно, Сиони был расписан в русском стиле, хотя Гагарин постарался внести и грузинскую тематику, создав фрески святых Нины и Кетеван. Но в цельном ансамбле это оказалось незначительной деталью. К тому же, фрески Гагарина, выполненные маслом, вскоре почернели - в стенной росписи масляные краски почти не используются, но в ту пору у нас не было специалиста по фрескам, и художник сделал все, что мог. Гудиашвили отверг технологию, примененную Гагариным: «Кашвети я решил расписать по способу энкаустики, горячими, прокипяченными красками. Этот способ изобрели византийцы. Он очень хорош в том отношении, что краски становятся очень устойчивыми и могут продержаться века. Но как добыть необходимый материал? Цветных порошков, на которых замешивается краска, у нас тогда не было. В поисках красок я обратился к старым красильщикам. Они-то и помогли мне советами, и мы замешали растительную краску». Основное пространство алтаря Гудиашвили расписал за фантастически короткий срок - 9 месяцев. В течение целого дня работать на большой высоте было нелегко - в необычной позе, да еще с прокипяченными красками. Во время работы часто кружилась голова, шла кровь из носа, но художник не представлял, что кто-то другой мог завершить его работу. Фактически у него не было учеников-помощников, лишь Арсен Почхуа переводил орнаменты с подготовленных эскизов на стену. Помогал и Шалва Абрамишвили - специалист по реставрации фресок. Гудиашвили вспоминает, что Калистратэ Цинцадзе был постоянно рядом и очень радовался успешному продвижению работы. Вот как характеризует Гудиашвили Католикоса-Патриарха: «Он был большой патриот и замечательный, широкообразованный человек, прекрасный знаток истории и церковной живописи. И главное - истинный человеколюб. Он мне так нравился, что я запечатлел его черты в лике одного из апостолов… Ему это было очень приятно». Да и епископ Квашветской церкви Дмитрий Лазаришвили помогал по мере своих сил и возможностей. На задней стене алтаря, наверху, в розовато-голубоватых тонах изображена колоритная фигура Богоматери, на коленях которой - младенец Иисус. Грузинская Мадонна - олицетворение грузинской крестьянки: красивая, статная. Гудиашвили говорил, что хотел приблизить Богоматерь к нам, к земле, к человеку и поэтому придал ей более сегодняшнее лицо, считая неправильным придерживаться суровой, аскетической традиции. А у младенца Иисуса художник подчеркнул не по-детски проницательный взгляд, в котором выявляется Божественная
сила. Ниже этой фрески - сцены причастия апостолов хлебом и вином, а на боковых стенах алтаря - «Благовещение». На левой стене архангел Гавриил легко спускается по лестнице, на правой - Мария, смиренно опустив голову, слушает послание Бога о том, что станет матерью Спасителя. Кстати, изображение Гавриила оставило неизгладимое впечатление на писателя Константинэ Гамсахурдиа: «Поразителен его ангел, спускающийся по лестнице, изображенный на Квашветской фреске. Все это - наивысшая осанна (слава), воздаваемая жизни и красоте». Со слов писателя Мамия Чорголашвили, в Квашветской церкви Гудиашвили устроил настоящий праздник красок - здесь чувствуется обилие света, чувствуется солнце, которое всех одинаково согревает. Фреска никого не оставляет равнодушным, ее величие, тепло и воздушная легкость так окрылили русских поэтов Евгения Евтушенко и Ирину Сергееву, что они поверили в магическую силу кисти художника и свою благодарность и восторг выразили стихами. Увы, Гудиашвили не дали закончить работу по росписи всего храма, которую он собирался завершить за 3-4 года. Причем, нападки шли с двух сторон: недруги обвинили «заблудшего» художника в богоискательстве, а некоторые представители церкви были шокированы отнюдь не святыми ликами святых. А тут еще масла в огонь подлила парижская «Фигаро», разразившись желчной статьей, узревшей Гудиашвили между церковью и партией. Художник слез с лесов и больше не поднимался. За исключением алтаря, весь интерьер церкви остался не расписанным. Уже позже Гудиашвили вспоминал: «Конечно, если бы Кашвети была расписана полностью, то развернулась бы вся ее тематика, все сюжеты. В процессе росписи я попутно работал над этими сюжетами, они хранятся у меня по сей день… Конечно, ничто не обходится в жизни без боли, и Кашвети оставила во мне большую боль… Но что поделаешь? Время идет, а роспись остается… Я, естественно, хочу, чтобы она, созданная ценой такой большой боли, осталась…».
11
Тифлисскiй Журналъ
№ 5
Его побЕдила лишь смЕрть Какое зрелище издревле было самым популярным у наших горожан? Конечно же, грузинская борьба, чидаоба. На единоборства прославленных палаванов собиралось множество народа, а победителей чествовали чисто по-тбилисски – после вручения денежных призов и подарков устроители соревнования «похищали» палавана и на фаэтонах отправлялись кутить до утра. В Верийских садах, во всем известных духанах Бабачуа и Бородатого Алекса, или в Ортачала, в саду-ресторане «Эльдорадо» знаменитого карачохели и кулачного бойца Никала Цацанашвили. Основное место схваток к концу XIX столетия – один из дидубийских садов, на месте которого, напротив нынешнего Театра музкомедии, в конце проспекта Агмашенебели, стоят сейчас 3-этажные «дома трамвайщиков». А в 1900-е годы центром состязания по чидаоба стала «Пикрис гора» - любимое место развлечений не только жителей Вере, но и всех тифлисцев. А еще борцы состязались в те годы на крытой площадке в усадьбе Цицишвили напротив Дидубийского ипподрома, которую называли «Кругом князей», на Авлабаре, в Надзаладеви, в Ортачала… Борьба собирала столько зрителей, что устроители поединков стали благоустраивать арены и даже строить вокруг них цирки. Первый из них, примитивный, в 1908 году некий Ефимов обустроил там, где находился трамвайный парк, следующие появились на месте здания «Зари Востока» и на Верийском спуске. Среди множества сильных борцов особенно выделялись Кула Глданели, Нестор Эсебуа, Тедо Дидлилоели, Дата Хизамбарели, Шашо Верели и другие. А великий поэт Акакий Церетели настолько восхищался мастерством первых двух из них, что посвятил им поэму «Чидаоба». Но всех затмил феноменальной силой и талантом богатырь из рачинской деревни Цхмори Коста Майсурадзе. Попрощавшись с родным очагом, 8-летний Коста переехал в Тифлис, юношей стал работать поваром в ресторане «Пур-гвино» («Хлеб-вино»), в 19 лет женился. Очевидцы вспоминали, что в ресторане валялась коряга, служившая сиденьем, настолько тяжелая, что несколько человек еле ее сдвигали с места. И однажды она исчезла: оказалось, что Коста запросто вынес ее за двор и спрятал. А карачохели рассказывали, что ранним утром, выйдя из «Пур-гвино» после ночного кутежа, увидели юношу, поднимающего огромный камень. От удивления они мгновенно протрезвели и стали расспрашивать, откуда он, чем занимается, и пообещали рассказать о нем известному тифлисскому палавану Тедо Дидлилоели. Тот решил испытать силу юноши, заставил его присесть, сомкнуть руки и стал поднимать, но еле дотянул до груди. Настала очередь
"В плечах ширина необъятная, в рукахмощь первобытная, в лице краски живописные, и ноги от слона. Самый сильный "Кавказский человек". Лезгинку пляшет, что прима-балерина, шашлык готовит, что молодой бог. Когда одевает белую черкеску - кругом поклонницы. Тифлисец." Знаток борьбы И. В. Лебедев Коста, и он без особого труда поднял опешившего Тедо над головой. И вот, настал день первого поединка. Коста, частый зритель на «Пикрис гора», сам должен выйти на арену. «Мой палаван - Коста Майсурадзе!» -
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
выкрикнули из публики. «А мой – Митруа-мясник», - прозвучало в ответ. Самоуверенный верзила Митруа, которого сравнивали с медведем, привязанным у ресторана, вышел вразвалку. Он на целую голову был выше Коста и заранее предвкушал легкую победу, после которой его ожидал большой кутеж. Под сопровождение зурны-дудуки и доли поединок начался. Вначале атаковал Митруа, и все заметили, что Коста не владеет борцовскими приемами. Тедо аж зубами скрипнул: погодите месяц, а потом поборитесь с этим парнем. Но атакующий Митруа все время натыкался на железную твердость соперника, а потом Коста сам перешел в атаку. И зрители, почувствовав, что их ждет нечто необычное, стали подбадривать уже его. А он неожиданным рывком потянул Митруа на себя, поднял в воздух и бросил на опилки. Травмированный мясник встать не смог, его унесли на носилках. Победа новичка не давала покоя амбициозным палаванам, и один из них, Исаак Мтиели, через посредника вызвал Коста на поединок. У Коста была масса забот - он день и ночь работал на кухне под рев охмелевших кутил, и ему было не до борьбы. Но вызов он принял, и в назначенный день толпа двинулась на «Пикрис гора». Схватка была недолгой - Коста сразу ринулся на соперника, применил выученный прием и молниеносно припечатал Исаака к опилкам. А завидовавшие лаврам новичка не успокаивались и подбили на поединок очень сильного борца, цхинвальца Иосифа Церадзе. До его приезда в Тифлис Коста успел победить нескольких палаванов, в том числе и своего наставника Тедо. Поединок между Церадзе и Майсурадзе получился красивым и захватывающим. Цхинвалец хорошо владел приемами грузинской борьбы, а Коста применил некоторые приемы из французской борьбы, разученные с помощью Тедо. В итоге физически более сильный Коста обхватил противника так, что тот не мог шелохнуться, и медленно положил его лопатками на опилки. Эту победу праздновала вся собравшаяся в тот день публика, Коста подбрасывали в воздух, Церадзе в одном из отдаленных погребов запивал вином горечь поражения. Сила юного Майсурадзе восхитила и знаменитого Кулу Глданели, который стал обучать парня французской и турецкой борьбе, и Коста продолжал триумфальные выступления. После долгих колебаний он прислушался к советам друзей, отправился в цирк Никитина и целый год осваивал там премудрости классической борьбы, которую сейчас называют греко-римской. Хозяин, которому пришлись по душе его добросовестность и целеустремленность, создал ему все условия для успешных тренировок. А вскоре и предложил поехать на гастроли в Москву. Так наступил новый этап в жизни Коста. В Москве Майсурадзе победил многих известных европейских и американских борцов и стал знаменит на весь мир, познакомился и подружился со своими кумирами, старейшинами французской борьбы Иваном Поддубным и Станиславом Збышко-Цыганевичем. Коста настолько уважал этих ветеранов, что никогда не соперничал с ними на ковре - в то время официальные чемпионаты мира не проводились по современному регламенту, а цирковые поединки допускали некоторые исключения. Зато других «звезд» арены он не щадил. В Ростове был повержен
12
знаменитый Григорий Кащеев, на киевском чемпионате – такие известные российские богатыри, как Павел Загоруйко, Кара-Замуков, Русаков… В одном из номеров газеты «Амирани» за 1908 год сообщается, что с 11 марта по 2 апреля Майсурадзе взял верх над известными борцами Матющенко, Кудрявцевым, Калашниковым, Лютовым, Хорунжим, Зоркиным, Губиным, Петерсоном… Но самым большим триумфом стала победа над одним из сильнейших борцов мира Иваном Заикиным. Коста сделал ложное движение, Заикин поддался на него и оказался на лопатках. Зрители устроили бурную овацию, присутствовавшие в цирке дамы бросали Коста цветы. В 1910 году Майсурадзе выиграл тифлисский чемпионат по французской борьбе, а через 4 года – грозненский, выиграв схватку у сибиряка Алеши Громилова, которого объявляли чемпионом мира. После того, как Коста, за несколько минут положил его на лопатки, фанаты Громилова стали выкрикивать, что это неправильно. Коста поднял соперника, продолжил борьбу и опять припечатал его к ковру. «Еще неправильно?!» - спросил он у зрителей. «Хватит, хватит», - дружно ответили ему. Майсурадзе с триумфом объездил Иран, Японию, Францию, Германию, Румынию, завоевал множество наград, и, естественно, в такой карьере не могло обойтись и без курьезов. В Тифлисе с шумным успехом выступала «Черная маска» - негритянский борец Бамбуло. На его схватке с Майсурадзе цирк был заполнен до отказа, и через пару минут всем стало ясно, что Коста легко одолеет «Черную маску». Почувствовал это и Бамбула, пытавшийся сделать все, чтобы уйти от поражения, после которого, по правилам, противник должен был снять с него маску. И негр вцепился зубами в подбородок Коста. Тот рассвирепел, поднял его, со всей силой бросил на лопатки, а потом не только содрал маску, но и влепил несколько пощечин. Обычно спокойный и по природе безобидный Коста не вынес несправедливости. Кстати, прославился он и в весьма опасных силовых номерах циркового искусства. Брал на плечо рельс, на котором повисали 10 человек, клал на грудь 10-пудовый камень, который разбивали молотом. А в финале представления на грудь ему устанавливали дощатый настил, и на этот «подиум» садились оркестранты, которыми дирижировал клоун. Иногда настил из досок на груди Коста переезжал грузовик, заполненный людьми. А еще он блестяще исполнял репризы, проявив настоящий актерский талант. Именно благодаря репризам, он познакомился и подружился с будущим выдающимся режиссером Сандро Ахметели, помогавшему ему своими советами. И эти представления с удовольствием посещали Котэ Марджанишвили, Шалва Дадиани, Ушанги Чхеидзе, Тициан Табидзе…. Коста очень любила тбилисская публика, с нетерпением ждавшая его выступления. Да и в любом уголке Грузии, которую он объездил с цирком, его встречали очень тепло. А вот приезд в Баку оказался для него роковым. Там, в 1918 году, он заболел тифом, и только смерть сумела победить 37-летнего палавана. О нем осталось много воспоминаний коллег и друзей, о нем писали очерки Алексей Барнов и Тамаз Антадзе. А краткая биография борца Коста Майсурадзе вошла в Грузинскую энциклопедию.
13
Тифлисскiй Журналъ
Красавицы минувших лет
№ 5
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
14
15
Тифлисскiй Журналъ
Он был самым популярным художником-юмористом не только в Грузии, но и во всем Закавказье. Ни одно мало-мальски значительное событие не оставалось не отраженным в его творчестве, острым глазом художника боролся с тем, что мы сегодня называем уродливыми явлениями жизни. И его рисунки до сих пор не теряют привлекательности: глубокая духовность и блестящая манера исполнения превратили плоды творчества Оскара Шмерлинга в неувядаемую ценность.
Дело в том, Шмерлинг хорошо подмечал требования общества. Он объявил войну всему отрицательному и устаревшему, высмеивал аристократию, чиновников, торговцев, порочный режим, царивший в школах. От его зоркого глаза не скрылись и негативные стороны деятельности благотворительных обществ, и выборы в Тифлисский Совет, и даже особенности культурной жизни. Чего стоит, хотя бы, юмористическая зарисовка на формалистское художество: «Мужчина, купивший картину, не знает, с какой стороны ее повесить». Известный
№ 5
искусствовед Кетеван Багратишвили писала о нем: «Юмор Шмерлинга помимо Тбилиси захватывал и жизнь Баку, Кутаиси, других городов. В огне критики пропускал художник неблагоустроенность курортов Грузии - Манглиси, Боржоми… Большим одобрением в глазах общества пользовались остроумные, полные сарказма, карикатуры, направленные против уродливых сторон жизни. Дружелюбный, простой, награжденный многими достоинствами, Оскар Шмерлинг, заметив какое-нибудь ненормальное явление, или же услышав какую-нибудь шутку, остроумное слово, культура которого издавна присутствовала у народа Грузии, тотчас, без особого усилия превращал в предмет карикатуры». Оскар родился в Тифлисе в 1863 году, в семье военнослужащего-немца. Еще в Тифлисском реальном училище он основал свой юмористический журнал - «Комар». Потом поступил свободным слушателем в Петербургскую Академию художеств. И там занимался в серьезнейшем батальном классе, где за этюд «Конь» получил поощрительную серебряную медаль. Потом он учился в Мюнхене, возвратился в Тифлис, занялся творческой и общественной работой. А с 1901 года в еженедельном иллюстрированном приложении газеты «Цнобис Пурцели» стали печататься его карикатуры, подписанные О.Шлинг (псевдоним Оскара Ивановича) или просто инициалами И.О.Ш. И читатели с нетерпением ждали этого приложения, доставлявшего им немало веселых минут. Почти 40 лет Шмерлинг с одинаковой любовью выполнял работы для книг, журналов и газет на грузинском, русском, азербайджанском и армянском языках. Большая его заслуга в развитии иллюстраций грузинских книг «Дэда эна» и рассказ «Иавнана» Якоба Гогебашвили, сборник сказок, изданный Обществом грузинских женщин, детские журналы «Накадули» и «Джеджили». Кетеван Багратишвили отмечает: «У Шмерлинга был большой талант к созданию смешной ситуации в рисунке, но нарисованные комические типы вызывают и смех, и одновременно разоблачают теневые стороны. Прозрачная акварель художника, пристальное изучение и переданные ритмическими линиями современным типы, их позы, жесты, положение и настроение - это графические рассказы, преисполненные сердечного юмора и веселья, навсегда запоминаются зрителю. Тонким восприятием цвета и со здоровым юмором передает художник картины старого Тбилиси - «Перенос приданого», «Водоснабжение старого Тбилиси», «Принятие в цех», «Кинто», «Сцены на Головинском проспекте», «Поднимись, выпьем»…». А политическая карикатура занимает в творчестве Шмерлинга особое место. Уже более 70 лет, как его нет в живых, а его политические карикатуры
№ 5
Тифлисскiй Журналъ
не утратили своей остроты. И, как свидетельство бурной атмосферы тех лет, ценны для нас. «Деятельность Тбилисской городской Думы», «Спасите, конституция монет!», «Свобода слова» и другие. Сатира Шмерлинга была живой, понятной каждому, и тогдашнее тифлисское общество всем сердцем полюбило ее. Выдающиеся писатели - Шалва Дадиани, Сандро Шаншиашвили и Иосиф Гришашвили назвали его пионером грузинской карикатуры. В 1928 году Оскар Иванович получил заказ от газеты «Муша» (с которой сотрудничал со дня ее основания) на создание «Типов старого Тбилиси». И через 8 лет издательство «Федерация» выпустило большим тиражом 30 цветных открыток из серии «Типы старого Тбилиси» - фактически массовые юмористические сцены. А еще он с удовольствием воспитывал молодых художников. Еще в 1893 году открыл художественную школу в Тбилиси, через 8 лет основал училище живописи, скульптуры и ваяния, был бессменным его директором. А после основания в 1922 году Тбилисской академии художеств стал одним из первых ее педагогов, его учениками были выдающиеся художники Александр Цимакуридзе, Кетеван Магалашвили, Давид Гвелесиани и другие. У Оскара Шмерлинга была дочь, прославившаяся в науке. Доктор исторических наук Рене Шмерлинг создала фундаментальные труды по средневековому грузинскому искусству и архитектурному декору, древнегрузинской скульптуре и художественному украшению грузинских рукописных книг. Однако, мало кто знает, что она была еще и художником. В 1918-м начала рисовать в училище живописи, скульптуры и ваяния, основанном ее отцом, и одновременно работала в Театре драмы помощником декоратора. А потом окончила факультет живописи и графики Академии художеств. Несколько работ Рене Шмерлинг хранятся в Музее искусств Грузии, в том числе и карандашный портрет ее отца. Рисунки замечательного художника Оскара Шмерлинга стали ценными документами, запечатлевшими неповторимый колорит старого Тбилиси, быт и нравы тбилисцев на протяжении 40 лет, с начала ХХ столетия. В замечательных образцах журнальной и газетной графики отражены все важные события, происходившие в самых различных сферах жизни нашего города. Но, к сожалению, это богатое наследие не изучено надлежащим образом. Творчеству Шмерлинга не посвящали капитальные труды искусствоведы. Лишь отдельные газетные статьи, в основном, приуроченные к выставкам его работ, не дают полного представления о его творчестве. Последняя такая выставка прошла в 2000 году в Музее искусств Грузии. Был выпущен и каталог к ней - под патронатом Музея искусств, Института истории искусства и Института Гете.
16
О
скар Клод Моне - французский живописец, один из основателей импрессионизма. В своих картинах художник Моне стремился передавать средствами пленэрной живописи изменчивость световоздушной среды, красочное богатство мира, сохраняя при этом свежесть первого зрительного впечатления от природы. Клод Моне много работал на натуре, ему было важно не просто запечатлеть пейзаж, бытовую сценку, а передать свежесть непосредственного впечатления от созерцания природы, где каждое мгновение что-то происходит, где окраска предметов непрерывно меняется в зависимости от освещения, от состояния атмосферы, погоды, от соседства с другими предметами, отбрасывающими цветные отблески - рефлексы. Чтобы воссоздать жизнь в ее непрестанных изменениях, художник работал под открытым небом, делая на пленэре не только этюды, но и завершая картины. В действительнocти его искусство не похоже ни на какoе другoе на протяжении всей истoрии живописи. Он смoг бы оставить потомкам подлинную картину сoвременнoгo мира, если бы продолжил писать людей. Он оставил это ради того, чтoбы запечатлеть бoлее cложные, волшебные и запоминающиеcя виды природы, в ореоле света. Его творчество одновременнo откровение и поэма, открывающее целый мир, доcеле не видимый никем.