Volna 7 / Волна 7

волна #7 / боль

1

volnajоurnal.ru

#7

18+

тема номера: боль

подвешивание, пытки, ад, бдсм, тату, боль в жизни, боль в искусстве и как от нее избавиться

2

волна #7 / боль

По вопросам размещения рекламы volnajournal@mail.ru Журнал «Волна медиа» Учредитель и издатель ООО «Волна» (123001, г. Москва, Б. Патриарший пер., д.12 стр.2, кв.21) Перепечатка материалов журнала «Волна медиа» невозможна без письменного разрешения редакции. Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции.

Над номером работали Директор: Иван Бубнов-Петросян Главный редактор: Наташа Лизоркина Арт-директор: Катя Коршунова Выпускающий редактор: Дмитрий Колосов Помощник главного редактора: Ксюша Земскова Фотографы: Иван Князев (обложка + стр. 12–15), Ярослав Головкин (стр. 18–19)

Тираж 10 000 экземпляров. Отпечатано в ОАО «Московская газетная типография» (123995, г. Москва, улица 1905 года, дом 7, стр.1) Свидетельство о регистрации средства массовой информации: ПИ № ФС 77-52861 от 20.02.2013 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) Адрес редакции 123001, г. Москва, Б. Патриарший пер., д.12 стр.2, кв.21

Правовую поддержку осуществляет юридическая фирма AllMediaLaw allmedialaw.ru 8–495–589–07–68

Для вопросов и предложений: volnajournal@mail.ru

доска почёта 4 8 Я была как чистая порхающая душа: разговор с подвешиваемым.

Дмитрий Колосов

12

Наталия Лизоркина

Юля Седова

Составители: Алена Миннулина, Полина Бабушкина, Надин Клинская, Светлана Попова

28

Отмитболь меня: разговор с владельцем боксерского клуба «Бобо».

Илья Панин

Мы — только тело: художник Дино Валлс.

Ксения Земскова

24

ТОП-10 странных практик избавления от боли.

30

Боль за Отчизну: история одного откоса.

Александра Голубева

22

Ад—это про нас.

21

Давай, терпи: разговор с тату-мастером.

Артак Мнацаканян

10

Эрик Саникидзе

16

БДСМ-эксперимент: у меня эйфория, закрой к чертям свой рот.

Юля Гольбах

Страдать по-русски.

Юля Седова

Елена Таккуева

+ содержание

Искусство—это больно.

Кирилл Митрофанов

слово редактора волна #7 / боль

Наталия Лизоркина

3

Дорогой читатель! Как-то раз мы встретились с основателем «Волны» на Пушкинской. Стояла отвратительно чудесная погода — светило солнце, ветерок обдувал наши лица. А мы, молодые и красивые, в полном расцвете сил, были полностью раздавлены депрессией. Пожалуй, здесь лирическое вступление можно закончить. Потому что с этого и началась подготовка номера про боль. В процессе нашлось много желающих, готовых брать интервью, собирать истории и экспериментировать над собой. В итоге мы узнали, как бить тату без боли, как грамотно болеть за отчизну, чем пытали в старину и что будет, если проникнуть в бдсм-клуб. Теперь мы готовим новый номер, и нам нужна свежая кровь. По всем вопросам пишите Дмитрию Колосову или на почту volnajournal@mail.ru.

P.S. Всех, кто работал над «Волной», приглашаем 26 декабря в 20:00* на скромную вечеринку в баре «Редакция» (Столешников переулок, дом 6, стр.3)! Будем праздновать выпуск номера и День рождения редактора Дмитрия Колосова. *Время и место может измениться. Следите за нашими новостями в социальных сетях. Голый землекоп—животное, которое практически никогда не чувствует боль.

4

волна #7 / боль

я была как чистая порхающая душа

не стал подвешивать свое тело на крюки и вместо этого по. Благодаря разгоговорил с вору и психологическим тестам он выяснил, кто такие подвешиваемые, и есть ли в них что-то от мазохистов. Дмитрий Колосов

Ксенией Усоевой

Расскажи про свой первый опыт, как ты узнала о подвешиваниях.

Дмитрий Колосов Наш Христос и Ницше в одном лице. Он спас всех нас и возродил «Волну». Девушки хотят от него детей, парни мечтают быть на него похожим. Он же ненавидит человеческий род и тихо редактирует тексты в ожидании апокалипсиса.

Ксения Усоева

О них я узнала три года назад, когда увидела фотографию в интернете. Конечно, я думала, что сама так никогда не смогу, но потом мне рассказали об одной известной в России супружеской паре — Стасе и Лене, и я захотела попробовать. Думала, что потребуется полгода на подготовку, но ребята как раз уезжали в Таиланд и проводили последнее занятие. В общем, я решилась. Стоило занятие три тысячи рублей, денег мне на это было совершенно не жалко. Я, правда, до последнего не верила, что это сделаю, даже когда уже вела с ребятами переписку. Поначалу было больно, когда меня стали поднимать — я начала терять сознание. У меня на самом деле не очень хорошее здоровье, низкое давление. Меня опустили, я походила, посидела, набралась решимости и, собственно, второй полет удался. Первое подвешивание, как все и говорят, было самым приятным, не смотря даже на то, что это лучше делать на воздухе, а мы были в клубе. Для меня это была настоящая медитация. Когда боль прошла, исчезли все ощущения, я была как чистая порхающая душа. Ты упомянула подготовку, что она подразумевала? Я слышал, например, что нельзя перед этим делом пить алкоголь.

Пить нежелательно, но вообще ничего особенного не требуется. Есть какие-то ограничения в плане здоровья, но несущественные. Главное, настроить себя морально. Опиши подробно процесс подвешивания. Елена Таккуева Психолог. Согласилась провести тест и узнать, что скрывает испытуемая.

Ну, тебя кладут на кушетку, зажимают кожу и затем ее протыкают. Потом вставляют крюки, которые ребята специально заказываются на авиационном заводе в Питере. Оборудование обязательно стерилизуется, так что никакой инфекции бояться не стоит. Какое-то время тебе дают полежать, походить, ты постепенно привыкаешь к боли, и тогда уже вставляют веревку и медленно тебя поднимают. В этот момент тело пронзает жгучая боль, его сводит, и когда ты остаешься с болью один на один, очень важно суметь перетерпеть ее. Могут, кстати, появиться галлюцинации. Потом тебя раскачивают, ты летаешь. На какой высоте проходит полет?

Все зависит от условий. К примеру, мой первый полет проходил в помещении, и высота была всего метра два, а прошлым летом я прыгала на крюках уже с высоты 72 метров. Тогда Стас (Стас Аксенов—прим. редактора) ставил в Крыму свой очередной рекорд — прыгал с высоты двухсот метров со скалы, и я тоже решила попробовать.

волна #7 / боль

5

Кожа не может порваться во время прыжка?

Нет, кожа очень большие нагрузки выдерживает. Есть разница между простым подвешиванием и прыжком?

Конечно. Прыжок — это огромный прилив адреналина, но я, например, особого кайфа от него не получила. Для меня это была скорее проверка себя, а физические ощущения мне больше нравятся от подвешивания. На самом деле подвешиваться гораздо больнее. Когда ты летишь вниз с огромной высоты, тебе страшно, и становится уже не до боли, а при простом подвешивании больше концентрируешься на своем теле, от этого боль сильнее, но и другие ощущения тоже. Сколько всего раз ты подвешивалась?

Именно подвешиваний у меня было три, еще был один амплитудный прыжок с моста и прыжок с большой высоты. Расскажи про раны.

Если сильно течет кровь, ее останавливают, накладывают повязки. Потом уже дома их снимаешь и в течение недели протираешь раны хлоргексидином. Дырки остаются, но их особо незаметно. Еще под кожей иногда остается воздух. Было забавно, когда я ложилась спать, а шея похрустывала. Мне было страшно, но некоторым это даже нравится. После подвешивания обычно делают массаж, чтобы согнать лишний воздух. Как долго длится полет?

У всех по-разному. Я, например, первые минуты три чувствую боль, но потом она проходит, и я могу висеть еще минут сорок. В какой-то момент, правда, может голова закружиться. Есть люди, которые подвешиваются вместе? Такое вообще чисто технически возможно?

Почему нет? Я как-то привела сестру, мы висели с ней на одной раме. Еще я видела, как люди подвешивались в обнимку. Есть видео, где пара занимается сексом прямо на крюках. Бывает, что человек уже в процессе подвешивания пугается, просит его снять?

Иногда бывает. У всех разный болевой порог, не все могут справиться с болью. Я заметила, например, что мальчикам обычно тяжелее, чем девочкам, и девочки подвешиваются чаще.

6

волна #7 / боль

А люди кричат, плачут?

Нет, все очень спокойно проходит. Если ты уже решился на такое, то держишься до конца. Опиши в общих чертах, какие люди обычно этим занимаются?

Ну, обычно это люди в татуировках, с пирсингом, дредами. Когда первый раз подвешивалась, у меня ничего такого не было. Пришла девочка-девочка, а там все в татуировках, музыка орет. Меня это поразило. Вообще аудитория бывает разная, но в основном, конечно, это люди, привыкшие к боли и к подобному способу самовыражению. Ты после этого тоже стала делать пирсинг, татуировки?

Не уверена, что именно после подвешивания. Хотя, может, это действительно меня подтолкнуло. Мне просто нравится преодолевать боль ради какой-то определенной цели. Что-то еще изменилось в твоей жизни после прыжков?

Честно говоря, я ожидала больших изменений, думала, что смогу гордиться собой. Но моей эйфории хватило на три дня, потом захотелось двигаться дальше. Поэтому, когда я совершила прыжок, думала, что теперь точно буду «вау-вау». Но ничего такого опять не случилось, особой гордости я не почувствовала. Просто сделала и сделала. Кому-то, чтобы чувствовать себя крутым, хватает одного подвешивания, но я поняла, что мой путь самопознания в чем-то другом. Опиши свои чувства. Это похоже на экстаз?

Скорее на медитацию. Ты перестаешь ощущать материальный мир и просто остаешься один на один с собой. Когда я летала, у меня были закрыты глаза, я слушала космос и чувствовала, что соединяюсь с Богом, условно говоря. Что же происходит, когда возвращаешься?

Процесс возвращения тоже интересный. Когда тебя опускают, ты снова ощущаешь свое тело и вес крюков, от этого становится немного больно. Но мне обычно не столько больно, сколько тоскливо. За время полета ты привыкаешь к крюкам, и когда их вынимают, становится грустно. Я даже заметила, что, когда через неделю проколы начинают зарастать, я стараюсь подергивать спиной, чтобы снова вернуть это ощущение. Я обычный человек и не получаю удовольствия от боли, просто боль возвращает мне чувства, которые я испытывала во время полета. Кстати, сколько человек может находиться внизу? Наблюдать за тобой?

Обычно собирается человек десять, но бывают крупные мероприятия. Когда мы в мае подвешивались под мостом на Тушинской, пришли менты. Мы с сестрой стояли уже готовые, с крюками в спинах, и предложили им посмотреть. Они немного постояли и спокойно ушли. Вообще, когда подвешиваешься на улице, мимо очень много людей ходит. И все реагируют по-разному. Один мужчина, например, очень долго стоял и крестился. Дети забавно реагируют, просто с интересом наблюдают. Я думал, это всегда в помещении проходит, все-таки особая атмосфера должна быть.

Да нет, атмосферу создают люди, и на воздухе гораздо лучше, особенно когда прохладно. Сейчас подвешиваниями уже никого не удивишь,

волна #7 / боль

7

поэтому люди извращаются, как могут. На памятниках, например, подвешиваются. Выходят на улицы и днем, и ночью. Много вообще клубов таких?

Да, в Москве только штук пять. Не помню, где все зародилось, но в Россию пришло очень быстро. Благодаря Стасу все стали еще и прыгать. Пока он единственный в мире, кто организовывает прыжки, и люди к нему съезжаются из разных стран. На сегодня сделано уже сто прыжков, мой был шестьдесят шестым. Кому бы ты могла посоветовать подобное хобби?

Наверное, тем, кто ищет экстрима и чего-то нового в жизни. Как ты считаешь, люди, которые подвешиваются, ищут в этом избавление от психологических проблем?

Думаю, да.

Но кто приходит чаще? Те, кто хочет найти что-то новое или, наоборот, те, кто хочет избавиться от душевной боли?

Думаю, те, кто хочет найти что-то новое.

Психологический портрет героя

Характеристика по тесту Люшера

Испытуемая желает производить на людей сильное впечатление, несмотря на неблагоприятные обстоятельства и отсутствие признания в данный момент. Ее посещают мысли об идеализированной близости людей, основанной на нежности и обаянии обеих сторон. В целом, достаточно чувственная натура, склонна к наслаждению вещами, доставляющими чувственное удовлетворение, отвергает все безвкусное, пошлое и грубое. Стремится к более комфортному личному пространству, в котором она избежала бы каких-либо сильных волнений. В межличностных взаимоотношениях чрезмерно взыскательна, зачастую остается разочарованной в своем стремлении к совершенному союзу. Полагает, что ей выпало больше жизненных трудностей, чем другим, тем не менее, упорно и настойчиво преследует свои цели и пытается преодолевать трудности, применяя гибкость. На данный момент чувствует, что попала в неприятную ситуацию и бессильна как-либо исправить это положение.

Рассержена и раздражена, т.к. сомневается, что сможет достичь своих целей, фрустрирована практически до состояния нервного истощения. Хочет выпутаться из этой ситуации, почувствовать меньше ограничений и желает обрести свободу, принимать решения самостоятельно.

Анализ почерка

Основные специфические параметры данного почерка свидетельствуют о категоричности, принципиальности автора, о его чрезмерной ранимости, неудовлетворенной потребности в личном пространстве и потребности в самоутверждении за счет демонстративного образа поведения.

Печальный итог

Мы предполагали, что любовь к подвешиваниям — с ледствие перверсии. Поэтому никто из редакции «Волны» не решился на подобный эксперимент. Нам казалось, что подвешиваются либо безумцы, либо мазохисты. Но никаких отклонений от нормы или мазохизма у Ксении не было обнаружено. А значит — м ы просто трусы.

8

волна #7 / боль

страдать по-русски

В поисках острых ощущений отправилась в Московский музей истории телесных наказаний, но вместо аттракциона ужаса попала на ускоренный курс по социальной рекламе. Юля Седова

В чудесный воскресный полдень я решаю не валяться в постели, мечтая о позднем завтраке, а поехать на Арбат, в Музей истории телесных наказаний. Безумцев, подобных мне, в это время суток не так много, и промоутеры в футболках «Осторожно, музей!» слоняются почти без дела. Я подхожу ближе, вывеска патриотично обещает: внутри все будет «по-русски». В логово ужаса меня препровождает экскурсовод Михаил, бывший военный. По его словам, и остальные сотрудники музея в прошлом имеют отношение к силовым структурам — это гарантия необходимой психологической устойчивости. Мы спускаемся по лестнице. Атмосфера внутри соответствует заявленной теме: немного Кинга, немного Линча, много красного и черного; к тому же — таинственная музыка; плюс — живая акула за стеной. Короче, все как надо, можно начинать бояться. Заходим в первый зал. Я сразу замечаю странное устройство, точно прямиком из «Сайлент Хилла». Михаил объясняет, что это придуманный и описанный Кафкой в рассказе «В исправительной колонии» аппарат для казни. Машина убивала, выводя иглами на теле преступника заповедь, которую он нарушил. В рассказе распорядитель казней сетует на то, что золотые времена использования аппарата прошли. С не меньшим трепетом к профессии относились и экзекуторы Европы: существовали целые династии палачей — например, Самсоны. Один из представителей этого рода, Шарль Анри, умертвил почти три тысячи человек. В российском же обществе дело обстояло иначе. Палачами становились поневоле: осужденным на смерть предлагалось выбрать, по какую сторону плахи оказаться. В народе особым уважением эти люди не пользовались,

при случае могли и тухлым корнеплодом в спину получить. Похоже, наши предки были чуть гуманнее своих западных соседей. Вывод преждевременный. Юля Седова Мы проникаем в следующий зал, посвяНаш «испанский щенный казням. По периметру расставлены сапог». Узнав о том, что нужно ехать экспонаты, которые тоже можно было бы в музей пыток, сразу отправилась приписать тяжелому кафкианскому перу. на задание. И все было бы хорошо, Но это уже образцы суровой реальности. но материал и сам превратился Музей, отмечает экскурсовод, рассматрив пытку. Юля переписывала статью вает систему истязаний как узаконенный сотни раз, даже в полупустой «Совид социальной рекламы, где казнь — некое лянке», расплескивая дешевое пиво, подобие билборда, распространяющего она стремилась отстоять свои информацию о принятых слова до последнего. Редактор нормах и ценностях. «Дув какой-то момент заплакал и сдался. ховные скрепы, духовные скрепы!» — радуюсь я, одновременно замечая, как слово «скрепы» обрастает новыми смыслами. Михаил объясняет, что казнь в данном случае не подразумевала умерщвления большого количества людей — достаточно было устроить шоу с участием одного человека, но срежиссировать его так, чтобы все остальные уяснили, какого нынче бога следует почитать или что полагается за кражу коровы. Чтобы вызвать интерес у аудитории и сделать представление запоминающимся, приходилось креативить. Так в средневековой Европе появляется охота на ведьм. Суть в том, что преступника перед казнью обычно раздевали, а вид обнаженной красотки традиционно волновал публику больше, чем созерцание немытого мужика. Начали жечь — народ подтянулся. Для пущего эффекта придумали изощренные способы лишения жизни. Экскурсовод показывает мне изделие отечественного производства с поэтическим названием

волна #7 / боль

«Купель для пьяницы». Эдакий рай и ад в одном флаконе. Забулдыгу помещали в бочку, наполненную второсортным пойлом, которое он мог беспрепятственно употреблять. Подвох заключался в том, что уборная в устройстве предусмотрена не была, и несчастному приходилось испражняться на месте. Мучимый жаждой, он был вынужден пить коктейль из продуктов собственной жизнедеятельности. Вечеринка оказывалась прощальной: по словам Михаила, спирт моментально впитывался в кожу, и после пары дней пребывания в «купели» мясо начинало отслаиваться от костей. Или же причиной смерти становилось банальное отравление. «Простой и быстрый способ закодироваться и умереть», — рождается у меня в голове слоган. Я, кажется, начинаю проникаться. Но Михаил уводит меня со скользкой дорожки копирайтинга, напоминая: реклама была скрытой целью казни. Для вида нужно было соблюсти все правила игры в справедливость и получить признание вины. Часто будущую жертву приводили на экскурсию, показывали, что да как: вот этим мы тебе ногти вырвем, этим — ноздри. Некоторые признавались в самых страшных грехах, только переступая порог пыточной. Если легкий способ не работал, в дело шла фантазия. «Важно подойти к этому творчески, — подчеркивает Михаил. — Любой пыткой можно запытать». Подозреваемых фиксировали в неудобных позах, лишали сна, прижигали, отрывали, отрезали, сдирали… Кровавая машина пиара редко давала сбой. Прослушав ускоренный курс по средневековому маркетингу, я встречаюсь с основателем и директором музея Валерием Переверзевым. Он поясняет, что его детище — художественный проект, «тотальная инсталляция». «Человек должен увидеть что-то страшное, но в игровой форме. Музей удовлетворяет его тем, что он играет в со-

9

страдание, он начинает о чем-то думать. Это чистилище в хорошем смысле слова. Не в католическом, не в христианском, а в бытовом, — отмечает Переверзев. — С начала XIX все меняется. До этого времени казнили мясо, потом поняли, что мясо казнить недостаточно — надо казнить сознание. Пытки существуют, просто пытают по-разному: технологии растут, гигабайты увеличиваются». Слова директора подтверждаются уже через несколько минут, когда я, покинув музей, оказываюсь в метро. Прибывающий поезд следует только до «Комсомольской», мне нужно дальше, но я решаю не ждать и вхожу. На «Лубянке» в вагон залетает женщина с горящими глазами и без долгих представлений объявляет: «Бог есть любовь!». В течение трех перегонов она сообщает, что все религии лгут, что демоны и черти долго пытали наши души, но сейчас, конкретно в данную минуту, «Спаситель взойдет на трон нашего сердца». И все это истошно, ором, прямиком в мои нежные уши. Наконец-то состав доползает до «Комсомольской», свет предательски гаснет, двери не открываются, все молчат. Из тьмы знакомый голос возвещает: «Все, возлюбленные, приехали. Поезд дальше не идет».

ад—­это про нас

10

волна #7 / боль

Некроз тканей, Егор Летов, монотонность, Агата Кристоф . и другие радости в аду Эрика Саникидзе

Мучения преследуют нас с момента рождения. Нестерпимая боль сопровождает роды матери, а ребенок начинает свою жизнь криком и плачем. После этого следует последовательность идущих друг за другом дней, пока наконец один из них не замкнет этот строй, который мы именуем жизнью. А что дальше? Вечная жизнь в раю для праведников и наказание в аду для грешников? При упоминании ада сразу же представляется его религиозное значение, т. е. образ потустороннего места, обещающего нам муки вечные. В Евангелии ад описывается как бездна, а также огонь вечный, где будут «плач и скрежет зубов» (Мф. 22, 12–13). В целом, примерно такого же мнения о загробной жизни придерживались и остальные религиозные культы. Я предлагаю ненадолго отбросить этот религиозный символизм и представить, что загробная жизнь и наша душа (как метафизическая субстанция) отсутствуют. «А что же тогда после смерти?», — спросите вы. А предположим, что ничего, только лишь различные стадии некроза тканей и внутренних органов. В таком случае гораздо легче оперировать метафоричным образом ада и интерпретировать нашу жизнь, как ад насущный, в котором мы все уже давно горим. Вот только температуру пламени каждый из нас ощущает по-своему. Можно долго спорить о том, почему же наша жизнь и есть ад, но для меня есть только один критерий, по которому я готов назвать мою жизнь адом — это монотонность. Монотонность не спеша и малыми дозами, но уверенно отравляет человека своим ядом, средство от которого найти порой очень трудно. В одном из интервью Егор Летов очень метко подметил, что наша жизнь нуждается в празднике. Празднике с большой буквы, празднике мистическом, эмоциональном, экзистенциальном. «Если праздника в жизни нет, то и жизнь эта ***** [к черту] не нужна», — сказал Игорь Федорович. Нужна она нам такой или нет — вопрос уже другой, но без этого самого Праздника она и превращается в бездну, в которую мы падаем. Монотонность, о которой я говорю, превосходно описана в небольшом романе швейцарской писательницы Аготы

Кристоф (1935–2011) «Вчера», который способен потрясти каждого своей гнетущей атмосферой, мрачностью и свинцовой серостью. Удивительно, что все это ей удается Эрик Саникидзе создать посредством простого и лаконичного синтаксиса. Читается буквально за Эрик написал в редакцию письмо, пару часов. В 2002 году была снята экранимимо которого мы не могли зация Сильвио Сольдини Brucio nel vento, пройти. Сходу он предложил сделать которая, в свою очередь, номинировалась интервью с конвоиром, рассказал на «Золотого медведя» Берлинского межо знакомстве с педофилом и встрече дународного кинофестиваля. с бомжом. Мы поняли, что Эрик—это Роман повествует о судьбе Тобиаша настоящий магнит для маргиналов, Хорвата, сына деревенской красавицы и тут же пригласили его в «Волну». Эстер — шлюхи и попрошайки, детство которого было пресыщено унижениями и муками. Сбежав из дома, он попадает в детский приют, который покидает в возрасте шестнадцати лет, не желая в дальнейшем продолжать обучение из-за невыносимой обстановки. Освободившись от стен приюта, он принимает решение пойти рабочим на часовую фабрику. Здесь он быстро начинает ощущать, что его целиком поглощает та серая рутина эмигрантской жизни на чужбине, в которой он вынужден жить без родных, друзей и каких бы то ни было проблесков будущего. Но больше всего на него давит сам процесс работы: «Сегодня я вновь начинаю свой бессмысленный бег на месте. Встаю в пять утра, моюсь, бреюсь, готовлю кофе, выхожу, бегу на Центральную площадь, сажусь в автобус, закрываю глаза, и на меня обрушивается весь ужас моей нынешней жизни. Автобус делает пять остановок. Одну — на окраине города, остальные — в деревнях, по которым мы проезжаем. В четвертой деревне как раз и находится фабрика, где я работаю вот уже десять лет. Часовая фабрика. Я закрываю лицо руками, якобы сплю, на самом деле желая скрыть слезы. Я плачу. Не хочу больше надевать свой серый халат, пробивать табель, включать станок. Не хочу больше работать. Я надеваю серый халат, я пробиваю табель, я вхожу в цех. Станки уже включены. Мой тоже. Мне остается только сесть перед ним, взять деталь, вложить ее в тиски и нажать на педаль.

волна #7 / боль

Часовая фабрика расположена в громадном здании, которое высится над долиной. Все, кто здесь работает, живут в одной деревне, за исключением нескольких человек, вроде меня, что приезжают из города. Нас не очень много, автобус почти пуст. Фабрика производит отдельные детали, вернее, заготовки для других заводов. Никто из нас не способен собрать часы целиком. Что касается меня, то вот уже десять лет, как я сверлю на своем станке одни и те же отверстия в одних и тех же деталях. Этим и ограничивается наша работа. Вставить деталь в тиски и нажать на педаль. За это мы получаем ровно столько денег, чтобы хватало на пропитание, скромное жилье, а главное, на то, чтобы были силы каждый день начинать все сначала». Процесс работы протекает под негромкие звуки музыки, потому что «дирекция полагает, что под музыку рабочие лучше трудятся». «Живу ли я для того, чтобы работать, или же это работа заставляет меня жить?», — справедливо вопрошает Тобиаш. Образ часовой фабрики в этом романе — это одна из самых страшных реализаций механизмов ада на земле, но далеко не единственная. Боль и лишения стоит воспринимать только как пульсацию жизни, как ее признак и преодоление собственного ада, потому что, будучи растворенными в благом и беззаботном бытии, мы не замечаем самого действия и процесса жизни. После всего этого смерть можно воспринимать лишь как избавление от многочисленных мук, всего лишь последнюю агонию.

11

Геродот в своей «Истории» описал фракийский обычай встречать новорожденного: родные усаживались вокруг младенца и начинали горевать о том, сколько же ему бедствий предстоит пережить. Похороны же, напротив, проходили весело и шутливо. Ведь у мертвых, по их мнению, страдать уже не было причин.

бдсм-эксперимент: у меня эйфория, закрой к чертям свой рот 12

волна #7 / боль

Фраза «Нет времени объяснять — ты извращенец» все навязчивее вспоминалась мне на каждом этапе подготовки материала. Гипотетически, мы все без исключения извращенцы, мы были ими с начальной школы и останемся в этом статусе по гроб жизни: первое воспоминание относится к возрасту около пяти лет, когда я связала себе ноги поясом от халата. В 6 лет порола кукол — то есть уже тогда свитчизм был налицо. Но слово «БДСМ» я узнала только осенью 2008. Часть 1. Клубная система

БДСМ — это непристойно, жестоко, обязывающе и элегантно. К нему можно отнести Калигулу, маркиза де Сада, Ницше, Верлена, Достоевского, Фассбиндера, моего знаменитого однофамильца Поль-Анри Гольбаха и тысячи тех, кто так и не признался в тайных страстях. Сексуальные изыски по ряду причин считались буржуазным пороком, и обвинения в разврате и дурной натуре попортили кровь достаточному количеству очаровательных людей. Терять

мне нечего, и я иду бросаться в омут с головой, убеждая себя, что на дне со мною будет достойная компания. Омут находится не в самом дурном районе Москвы, и, разумеется, хорошо спрятан даже от коренных местных. Спотыкаясь в темноте, отыскиваю надпись «Why not?» — указатель для городских грешников нового поколения. Правильно поставленный риторический вопрос парализует сомнения, ноги на автопилоте несут бренное тело на растерзание. На неприметном входе в переулке маячит довольно суровый Юля Гольбах с виду фейс-контрольщик. Возможность поЮля пришла на пробовать изощренное удовольствие нужредакционное собрание и сообщила, но еще заслужить: на сайте клуба указано, что она давно мечтала написать что пройти можно только по предварительо садо-мазохистах. Надо сказать, из ной записи и с соблюдением всех правил профессиональных соображений девушзаведения. Например, мужчины и женщины ка даже вступила в половую связь крепкого телосложения, недостаточно ухос одним из них. В общем, «Волна» женные, пьяные или в дурмане вылетают исполняет мечты. из игры еще на ступеньках, ведущих ко входу. При этом, вглядываясь в небольшую кучку не то чтобы очень одетых гостей, при всей объективности, не могу сказать, что вечеринка обещает походить на кубриковскую оргию с участием победительниц конкурсов красоты. Пока фейс-контроль мониторит прикид, я пытаюсь на ходу решить, принимать ли участие в торжестве плоти — номинально на площади 800 квадратов помещается порядка 200 человек. Расхотеть развратничать очень легко, а именно, выкладывая 3500 рублей за вход — столько платят пары, основной контингент заведения. Одиноких девушек ждут и пускают бесплатно. Одинокие мужчины вынуждены много платить за требования либидо — вход обходится в 9000–10000 ₶. Если пришел «сильно в одежде», придется от нее избавиться — принято томно расхаживать по основному залу в белье или казенных тряпицах, чтобы сохранять недолговременную таинственность. Обладая индивидуальным чувством прекрасного, я довольно скоро понимаю, что мои чресла не возгорятся — аудитория преимущественно зрелая, лет 35–40. Становится ясно почти сразу, что многие если не спят, то уже дружат и выпивают компаниями. На моих глазах происходит действо, напоминающее вечеринку «Шлюшки и Викарии» — все родные, все свои,

волна #7 / боль

и не обессудьте за кружевные стринги. Зарядившись остатками энтузиазма и довольно гадехоньким коктейлем под красноречивым названием «Член лепрекона», я целенаправленно шагаю вперед, чтобы посмотреть на крест и одним глазком попробовать узреть приват. Все не так просто: девушек без сопровождения

13

внимательно высматривают, поэтому приходится объяснять молодоженам и одному французу, что мои хождения совершаются только в рамках поиска своего партнера. Пара предлагает помощь, чем я пользуюсь. Как выяснилось из разговора с постоянными гостями, любителей распятия не так уж много — на него приходят «либо новички, либо

14

волна #7 / боль

уже прошаренные, а так садо-мазо тут не в чести». Засвидетельствовать воочию подвешивание не получилось, продолжать общаться не хотелось: после полуторачасового евродэнса, калейдоскопического верчения чужих выпуклостей и «Члена лепрекона» я могла думать только о прелестях собственной кровати. Многопрофильный свинг-клуб разочаровал и не дал ответа ни на один вопрос. Часть 2. Налаживание контакта

Понимая, что нужно идти дальше, звоню знакомым практикам. Познакомились давно, года 3 назад, но тогда предпочтения «давай по жести» виделись мне редуктивными. Сейчас же есть все основания для возобновления отношений. Встречаемся на Таганской, пьем кофе, трещим за жизнь. N. счастливо женат, планирует завести троих детей и поселиться подальше от глаз людских. Преодолевая подозрение, что я циничное чудовище, спрашиваю, ушла ли любовь к бондажу и избиениям в контексте классической семейной жизни и долгосрочного планирования. Получаю тандем из укоризны и любопытства в паре прищуренных

глаз. «Что, дозрела? Не вовремя, очень не вовремя», — веселится приятель. Еще пара-тройка шуток, и разговор идет как по маслу: БДСМ — это не столько предпочтение, сколько потребность. «Когда ты привык к острому или соленому, тебе не то чтобы больше не нравятся блюда без специй. Просто ты ничего не чувствуешь потом. По крайней мере, в такой степени». Признается, что футфетишист, дерется до крови, но считает, что партнерша должна отвечать, иначе получается нечестно и даже унизительно вне рамок игровой действительности. «БДСМ — это театрализованное действие, ситуационное положение, если брать типичный подход. Ты же не пойдешь на улицу в маске свиньи или с кляпом во рту. Но в закрытом пространстве, где только ты и твой партнер или партнеры — там это как игрушка, варкрафт такой, только рубка что ни на есть настоящая», — говорит N. и добавляет, что Фрейд был прав насчет раннего формирования сексуальных предпочтений. — «Нас постоянно называют извращенцами. Лично мне все равно. Сейчас мне 27, впервые захотелось попробовать лет в 12. Сначала ты себя коришь

волна #7 / боль

за это, думаешь, что ты отвратителен и что твоя психика и твое тело играют против тебя. А потом начинаешь смотреть на вещи со стороны. Ты удивишься, но безобиднее БДСМ в сексе нет ничего вообще. Но если выйдешь за рамки игры — это будет большой ошибкой». По данному параметру спорить не приходится: существуют строгие правила поведения в рамках садомазохистского действа. Нельзя принуждать партнера к тому, чего он делать не хочет, даже если вы уверены, что он просто стесняется. Обязательно соблюдение правил гигиены, особенно когда дело касается римминга, веселья с привлечением веревок, страпонов и тяжелой артиллерии — зажимов, клизм, помп, весов и кляпов. Также обязательно распределение полномочий — важно до начала любых действий определиться, кто доминирует и подчиняется, потому что «верхний» берет на себя ответственность за здоровье и удовольствие «нижнего». Классическое требование: выбор стоп-слова и условий его произнесения. Считается, что при произнесении стоп-слова процесс должен быть сию же минуту прекращен, но, так как партнеры сами вольны устанавливать правила, порой обговаривается и количество раз произнесения стоп-слова или же выбор звукового обозначения прекращения огня (в случае если подчиняющийся партнер не в состоянии разговаривать). Наконец, самое важное — помнить, что это игра, и не впускать ее в реальные отношения с партнером, кем бы он ни был.

N. утверждает, что нанести вред партнерше при так называемом сеансе почти невозможно. «Единственный случай, где реально может возникнуть проблема — это игровое изнасилование. В рамках жанра ты не должен обращать внимания на просьбы пощадить, отпустить и так далее. А то потом выяснится, что баба забыла стоп-слово или еще бог знает что у нее перемкнуло в голове. Ты стараешься изо всех сил, кайфуешь, а в итоге она потом в полуобмороке тебе начинает угрожать уголовным преследованием. А я-то что? Я делал все, как она просила». Часть 3. Практика

Вспоминая разговор с N., на меня снизошло откровение: в 5 лет, когда по «ТВ-6» в далеком 1997 году показывали «Однажды в Америке», я ощутила возбуждение. Сцена, когда персонаж де Ниро совершенно убогим образом принуждает к соитию героиню МакГоверн — мерзостна и божественна, хотя все мое воспитание вопит, что феминистки обязаны меня пристрелить. Получается, что я или садистка, и люблю смотреть на чужие мучения, или мазохистка, и втайне мечтаю об изнасиловании на заднем сиденье винтажного авто. Звоню N. и рассказываю о сошедшем прозрении. N. советует попробовать обе линии поведения и проследить за кардиограммой собственных ощущений, но не выносить суждений сразу — подождать недельку, чтобы рефлексия шла без резких перепадов. Пока красное не выветрилось, спешу действовать. Несколько часов спустя встречаюсь с субъект-объектом эксперимента. Четко описываю, чего не хочу. Говорить о том, что хочу, стесняюсь, да и не разобралась еще. Поехали. Минут десять спустя требую меня

15

связать. Спустя какое-то время требую удушения и пощечину — пока только одну, а то мало ли что. В процессе вспо-

минаю, что читала про chestsitting — садистскую практику, при которой парень лежит на животе, девушка аккуратно садится ему на спину, и спустя минут 10 неподготовленный молодой человек начинает задыхаться. Помня историю о глупой женщине и неудачном игровом изнасиловании, которым дирижировал N., стараюсь вовремя понять, где кончается Эрос и начинается Танатос. Вроде получилось, но отпускать жертву сразу не хочется — ощущение власти над моментом и потенциально жизнью срывает крышу. За это мне мстят — влетев с размаху в косяк, чувствую, как в волосах становится мокро. Все логично, макушка рассечена. Партнер с испугом предлагает мне промыть рану. Пока он делает оленьи глаза, я уже не чувствую не то чтобы макушки — мне было бы плевать, если даже в комнате приземлилась бы ядерная боеголовка. Уже лежа на полу и возвращая себя к человеческому, слишком человеческому, я понимаю, что N. знает, о чем говорит. Рядом лежащего мастера секса и участника эксперимента категорически игнорирую — у меня эйфория, закрой к чертям свой рот. Спустя почти неделю, как настоятельно рекомендовал N., я осознаю, что это ощущение не сравнить ни с чем. Ощущение власти и приниженности, осознание себя как торжества творения и одновременно сорвавшейся с цепи суки в течке. На форумах БДСМ-щики пишут, что они не готовы обсуждать свои предпочтения и даже заявлять о них постоянным партнерам, потому что им страшно потерять расположение друзей и близких или в очередной раз услышать что-либо обидное в свой адрес. Как пишет Белла Рапопорт, «права на секс не существует. Процесс без обоюдного желания и взаимного удовольствия — это не секс. Наши тела должны принадлежать только нам». Так что, друзья, нет времени объяснять — не надо стесняться.

давай, терпи 16

волна #7 / боль

решился набить татуировку в салоне Love Life Tattoo и узнал все . про боль татуировщиков у

Артак Мнацаканян

Сергея Kartoha

Ну, рассказывай, как давно ты занимаешься татуировкой?

Вот уже четыре года.

А как пришел к этому? Артак Мнацаканян Звезды сошлись удачно: Артак хотел сделать татуировку, а нам нужен был материал про татуировщиков. И хотя интервью каким-то магическим образом стерлось с диктофона, Артак не растерялся и снова пришел к мастеру. После этого они стали друзьями.

Сергей Kartoha

Очень просто: друзья подарили машинку, я и начал бить портаки. Бил себе и тем друзьям, которые сделали подарок. Помню, бил другу логотип группы Orchid и знаменитые слова «Dance tonight! Revolution tomorrow!». Нормально получилось?

Да говно получилось (смеется). Еще на запястье, где сейчас чемодан, была надпись «still believe». Тогда было актуально, потом понял, что уже ни во что не верю, и забил чемоданом. Еще вот логотип хард-рок-панк группы Black Flag на ноге. Криво получилось, потом просил друзей поправить, и каждый по прямоугольнику мне дорисовывал. Как сам считаешь, больно делать тату?

Да, иногда очень больно.

От чего зависит сила боли?

По-разному бывает. Конечно, и от человека, и от места, куда бьют. Куда больнее всего?

Ребра, грудь — традиционно самые больные места. Еще нижняя часть ноги. Вообще, чем ближе к костям или органам, тем больнее. Например, если грудь и ребра бьешь, через пару дней болит уже не кожа, а кости. Боль туда передается и кажется, будто костная ткань ноет. Очень неприятно. На ногах тоже самое. Бывало такое, чтобы люди во время сеанса просили остановится, дать передохнуть или убегали из салона?

Конечно. Когда мне на живот били, я в какой-то момент выдохнул — «стоп, стоп, ребят, дайте передохнуть, чайку попить». А мне говорят — «нет, давай терпи». Парню спину забивали, он аж в конвульсиях от боли бился. Но ничего, все терпят. А что с кровотечением?

Кровь бывает, но не везде. Например, на локтях бывает сильное кровотечение. Если клиент пьяный, например, или еще под чем-то, то кровь фонтаном бьет, заливает рисунок, ничего не видно и непонятно, что бьешь. Поэтому обычно пьяным тату не делаем. Это связано с повышенным давлением.

волна #7 / боль

17

Бывает, чтобы людей приходилось отговаривать от татуировки?

Да. Многие не понимают, что кожа — это особый материал, и под нее можно загнать отнюдь не все. Кожа — не бумага, а татуировка — не рисунок акварелью. Хотя сейчас стало популярно делать тату в акварельном стиле, но это уже не классическая татуировка. Мне больше нравятся простые — черные или синие, которые резко контрастируют с кожей. Мне тоже. Кстати, теперь вроде тюремная татуировка в моде. Много заказов в этом стиле?

Да, но больше от иностранцев, которые где-то прочитали про русское тюремное тату. Например, в прошлом году Cerebral Ballzy (американская панк-группа—прим. редактора) к нам приходили с просьбой набить тюремные татухи. Немного стилизовали под американский традиционный стиль, но все же за основу были взяты тюремные портаки. Наши все-таки реже такое заказывают. Тюремный бэкграунд не всем по душе. Однажды приятель просил набить ему что-то типа «люблю одну, *** (целую) другую». Потом стал сомневаться. Я говорю — «да не ссы, крутая идея». В итоге набили (смеется). А если ты думаешь, что это аморально или неэстетично рисовать что-то на теле. Например, девушка хочет набить слово «шлюха» на всю грудь. Будешь рисовать?

Это да, всегда готов! И отговаривать не стану. Вообще я люблю странные и порой глупые татухи бить, спонтанные идеи, шутки. Однажды пришел ко мне друг с баклажкой пива и говорит: «Хочу космонавта, который поднимается на задницу, как на холм, чтобы установить на вершине флаг, а за ним — следы от космических сапог...» Я говорю: «Офигенно!»— и тут же набил. Здорово получилось.

18

волна #7 / боль

+7 –495–967–99–41 +7 –965–243–92–39

Тортик Аннушка «Тортик Аннушка» — это коллектив мастеров, влюбленных в свое дело и в каждое свое творение. Кондитеры и дизайнеры по оформлению учтут все пожелания и сделают так, чтобы вы получили торт вашей мечты.

Все кондитерские изделия создаются из натуральных продуктов высокого качества. При этом мастера используют самые вкусные и любимые классические рецепты для того, чтобы добиться наилучшего результата.

пирожные

тортик

волна #7 / боль

ки

А еще кондитерская «Тортик Аннушка» регулярно проводит мастер-классы и курсы для новичков и профессионалов. Пройдя обучение, вы узнаете все секреты кондитерского искусства и получите необходимые знания для успешного изготовления тортов.

и красиво

ммм, вкуснятина

19

20

волна #7 / боль

Стиль жизни от LINLIT Постельное бельё Подушки Одеяла Пледы Полотенца

Торговая марка постельного белья LINLIT — синоним качества и вкуса www.linlit.ru ШОУРУМ +7 (495) 943–75–95 ИНТЕРНЕТ МАГАЗИН +7 (985) 264–50–90 ОПТОВЫЕ ПРОДАЖИ +7 (903) 296–45–89

боль за Отчизну: история одного откоса волна #7 / боль

Рассказывает

Аноним

. Записала

После Афганской войны моя мать твердо решила, что я ни в коем случае не должен идти в армию, поэтому она стала собирать всевозможные медицинские справки с самого моего рождения. Она решила не столько обмануть, сколько провести систему, так как абсолютно здоровых людей не существует. Первый раз я лежал в психиатрическом диспансере для несовершеннолетних. Мне, как 14-ти летнему подростку, эта ситуация не понравилась, я был очень расстроен. Во всех больницах для детей строгий режим на местах, на всех докторах ответственность, поэтому там было запрещено все. Я даже не знаю, что они со мной делали в течение этого времени. Мне не прописывали никаких лекарств, давали только витамины с утра, иногда на меня смотрел психолог, и это было не каждый день. Большинство времени там было невероятно скучно, это был детский сад строгого режима, с игрушками, прибитыми к полу. Я читал Борхеса и отжимался. В двадцать один год меня отчислили из института, в связи с чем мной сразу же заинтересовался военкомат. Один призыв я отбегал, скрываясь у друга на квартире. Пока у меня было время между призывами, я решил напомнить о себе в диспансере. Мы опять стали консультироваться с врачами, жаловались на потерю памяти, бессонницу, мигрень, ночные кошмары, что может быть у каждого, вопрос лишь, в какой концентрации. Так я и оказался опять в дурдоме, только на этот раз в «Кащенко». Я провел там очень мало времени, всего два дня вместо положенных трех недель. История эта трагикомична. Кроме меня там лежали очень разные люди: действительно «отъехавшие», бывшие наркоманы, много алкоголиков, которые снимались сами, без доктора. Кроме всех этих персонажей были дембеля, ребята, которым оставалось дослужить совсем немного, но они решили, как называется в солдатском лексиконе, «забинтовать» — симулировать заболевание для того, чтобы скоротать время до демобилизации. В «Кащенко» нам давали таблетки, причем контролировали их прием, говорили «открой рот, покажи язык». Некоторые из тех, кто уже давно лежали, овладевали секретными техниками, например, высшим пилотажем считалось «положить на

21

Александра Голубева

.

кадык» — таблетка попадает на некую полочку в гортани, откуда после небольшого отхаркивания успешно достается. Солдатам, как и всем остальным, дали медикаменты, но они Александра Голубева не были бы солдатами, если бы не умудрились Девушка-загадка. пронести водку в палату. Естественно, они Мы ни разу не застали ее в ревыпили эту водку на психотропы, и им сразу дакции, она просто молча подсовывала же показалось, что они на войне. Они вытанам письма под дверь и тут же щили меня в ванную комнату, подперли дверь скрывалась во тьме. шваброй и устроили мне настоящий Сталинград. Сломали нос, разбили лицо и так далее. Единственное, что облегчало мои страдания, это то, что я сам был под какими-то транквилизаторами, из-за чего происходящее со мной я воспринимал как в тумане. Я понимал, что происходит нечто очень неправильное, но сознательно противостоять этому я был не в силах. Честно, я был очень разозлен ситуацией — четверо или пятеро дембелей метелили мое тело всю ночь, а спасла меня уборщица, которая сказала свое «а ну-ка, кыш отсюда», и эти здоровые коммандос просто разбежались в разные стороны. Мадам главврач пришла к выводу, что выписать мне диагноз будет наиболее приятным для всех решением вопроса. Мне повезло, что история обернулась именно таким образом, как бы абсурдно это ни звучало. Как выяснилось, это один из самых сложных методов откоса. Если бы эти солдаты меня не избили, неизвестно, получил бы я необходимый мне диагноз после трех недель. Впоследствии я не видел для себя никаких преград и сложностей, которые могли бы возникнуть из-за этого диагноза. Однако я боюсь, что врачебная тайна может быть раскрыта, если в медицинское учреждение поступит запрос из кадровых компаний. Это даже не страх, а скорее паранойя, которую я не в силах подавить.

22

волна #7 / боль

Эмбриотерапия

Возвращение к себе через имитацию дородового состояния. Человека помещают в герметичную флоат-камеру, на 25–30 см наполненную солевым раствором. Отсутствие посторонних раздражителей и ощущение невесомости позволяют полностью расслабиться, что делает беседу с психологом более откровенной и продуктивной. Подобную камеру можно воссоздать у себя дома, запершись в темной ванной. Немного соли и теплой воды — и бесплатные галлюцинации обеспечены. Правда, уже без психолога. Стоимость

от 2000 ₶

Где

Центр йоги «Прана»

Контакты

+7 (495) 771–25–06 www.embryo-float.ru

Закапывание в землю

Когда паршиво настолько, что хочется умереть, не стоит себя сдерживать — за разумную плату вас закопают. Практикующие этот радикальный способ утверждают, что в процессе происходит проработка базовых страхов и глубинное понимание себя. Увы, провести в земле больше двух часов не получится — для настоящих похорон придется купить место на кладбище. Стоимость

2500–7000 ₶

Где

Тренинг Дмитрия Шарко и Виктора Пипченко

Контакты

+7 (495) 995–97–98, www.pipa.msk.ru

топ

10 странных практик избавления

Авторы: Юля Седова, Наташа Лизоркина. Составители: Алена Миннулина, Полина Бабушкина, Мула-бандха

Эта практика йоги, известная также как «Корневой замок», по сути, означает познание Вселенной через анус. Во время занятий учитель будет советовать вам вступить в контакт с Ураном, но не дайте себя запутать — речь идет о том же сокращении ануса. В процессе освоения скрытых возможностей заднего прохода вы можете не только достичь состояния спокойствия и блаженства, но и научиться контролировать сексуальную энергию, а также излечиться от пары физических недугов. И все это через жопу. Стоимость

от 400 ₶

Где

Центр «Йога в городе»

Контакты

+7 (965) 404–37–08 yogagorod.ru

Поплакаться в жилетку

Если на тумблере искать картинки по запросу «боль», вас тут же перенаправят на сайт психологической помощи 7cupsoftea. Любой бодрый индиец или симпатичная кореянка притворится лучшим другом и будет слушать все то нытье, от которого устали ваши якобы настоящие друзья. Стоимость

бесценно

Где

интернет

Контакты

7cupsoftea.com

Славянские техники освобождения тела и души

С болью и страхами будут бороться с помощью древних славянских практик ведунов и знахарей. Обретение желаемого, прилив чувств к родине и поклонение Перуну идут в комплекте. Стоимость

зависит от курса

Где

Центр тренингов и развития «Золотой ребенок»

Контакты

+7 (499) 347–65–78 +7 (926) 515–57–22 vk.com/ zolotojrebenok

волна #7 / боль

Смехотерапия

В основе психологических состояний лежат химические реакции. Повысить уровень эндорфинов в крови и стать счастливым поможет смех. Говорят, основатель науки о смехе Норман Казинс вылечился от болезни суставов, просматривая по шесть комедий в день. Можно посетить курс, чтобы притупить душевную боль или получить смертельную инъекцию Петросяна. Стоимость

от 1000 ₶

Где

Клуб смеха Риммы Умьяровой

Контакты

+7 (499) 747–66–57 smile-it.ru

от боли.

Юля Седова

Анималотерапия

Нормализовать ваше душевное состояние помогут лошади, дельфины, собаки и, конечно, котики. Можно обложиться ими, как мягкими подушечками, гладить их нежную шерстку, поделиться с ними всеми бедами и печалями в расчете на молчаливое участие. Но будьте осторожны, если вы одиноки и вам за сорок. И если их тоже сорок. Тогда это уже не терапия, а симптом. Стоимость

зависит от животного

Где

Центр психологической помощи «Основа доверия»

Контакты

+7(499) 390–61–65 centrdoveriya.ru

Наташа Лизоркина

Надин Клинская, Светлана Попова. Холотропное дыхание

Использование особого типа дыхания способствует нарушению привычного хода нервных процессов. В измененном состоянии сознания можно открыть и проработать глубинные травмы и конфликты. Или получить неплохой трип вместе с лошадиной дозой кислорода. Стоимость

от 800 ₶

Где

Йога-клуб «Таттва»

Контакты

+7 (495) 210–41–08 www.yogatattva.ru

Уход в монастырь

Заблудшие души нередко ищут утешения в религии. Но молитвами и постами ограничиваются слабаки — подлинные страдальцы совершают постриг. Этот вариант побега от реальности на деле оказывается одним из самых тяжелых и безвозвратных решений в жизни. Самопожертвование, всецелая самоотдача, полный перечень лишений, запретов и непосильная работа во имя Господа. Вам понравится. Стоимость

бесплатно

Где

Андреевский монастырь

Контакты

+7 (495) 137–61–95 +7 (499) 264–11–70 andreevskymon.ru

Довериться незнакомцу

23

Смена обстановки и новые контакты не способствуют долгому пребыванию в депрессии. С помощью сервиса CouchSurfing можно легко найти временный ночлег у финского архитектора. Однако те, кто страдает по-настоящему, не станут использовать полумеры. Смело отправляйтесь в бар и после десятой стопки текилы выходите на трассу — путешествие, полное удивительных открытий, гарантированно. Существует ли жизнь за МКАДом? Как поставить палатку в поле, если есть поле, но нет палатки? Что лучше — сон в кузове со свиньями или разговор с водителем о геморрое? Никто не знает ответы на эти вопросы, но зато можно сказать точно, что ваша жизнь уже никогда не будет прежней. Стоимость

бесценно

Где

Открытое шоссе

Контакты

—

отмитболь меня 24

волна #7 / боль

Основатели сети мужских парикмахерских Chop-Chop и известного кафе Meatball Company открыли погобоксерский клуб «Бобо». , одним из владельворил с цев, и выяснил, что такое эстетика боксерского клуба и кому нужно платить за боль. Илья Панин

Алексеем Ермиловым

Вы создали этот проект, как и раньше, втроем?

Да. У нас сработавшаяся команда. (Алексей Ермилов, Евгений Мурушкин и Данила Антоновский —прим. редактора). Илья Панин Илья больше всех переживал за выпуск «Волны», раз в неделю интересовался нашими делами и выражал свою готовность помогать и днем, и ночью. А мы сгорали от стыда и молились, чтобы этот светлый рыцарь не бросил нас в будущем. Мы любим тебя, Илья!

Алексей Ермилов

Чем ваш клуб отличается от других?

Я очень не люблю подобные разговоры. Главное — сделать хорошо. Когда делаешь хорошо, то люди к тебе идут. Отличает клуб то, что открыли его мы: наши парикмахерские по умолчанию отличаются от остальных, наши кафе отличаются от других. Это какой-то более человеческий подход. Скорее надо от обратного исходить, что нам не нравится в существующих боксерских, спорт и фитнес клубах. И что же?

Масса вещей. У нас, как у диссидента Синявского, у которого с советской властью были в основном эстетические разногласия. Другое дело, что к этой эстетике, помимо того, как полы уложены, как цвета выбраны, какой фирменный стиль, как выглядят визитки, ресепшн, сюда же, к эстетике, мы относим то, как на тебя смотрит тренер. У многих тренеров есть в глазах чисто спортивный снобский огонек, такая хитрая ухмылочка. Как будто он знает что-то такое, чего ты не знаешь. И он понимает, что ты никогда не будешь стоять на ринге против него. Мы хотим от этого снобского подхода уйти. Потому что мы ходим в спортклубы в свои 25–30 лет, безусловно, не для того, чтобы стать профессиональными спортсменами, это невозможно. Мы ходим затем, чтобы чуть-чуть нарастить мышцы и стать чуть более опасными ребятами, чем мы были до этого. Где таких тренеров вы находите?

Слушайте, они есть, просто их надо по крупицам собирать. Также как мы находим парикмахеров, это дается все с большим трудом. Первых мы нашли довольно легко, волей случая, тоже самое с тренерами. Места, которые вы открывали, Chop-Chop, Meatball Company, — были рассчитаны все-таки на определенную публику.

Ну, я бы так не сказал. На какую? Можно сказать, на хипстеров.

Всякий раз, когда мы начинаем дискурс о хипстерах в 2014 году — это выглядит дико странно. Давайте мы сейчас будем говорить о новых русских: существуют ли новые русские, и что это такое? Черт знает. Этот абсолютно неактуально.

волна #7 / боль

25

В боксерском клубе на окраине Москвы иная эстетика и, соответственно, другие посетители.

Безусловно. В данном случае мы рассчитываем на публику, похожую на нас, мы просто по-другому не можем, по-другому у нас и не получается. Это какие-то ребята, которые тусуются здесь, в центре Москвы. Возвращаясь к разговору о том, чем клуб отличается от всех остальных — это единственный боксерский клуб в пределах бульварного кольца. Больше ничего похожего здесь нет. Все в лучшем случае находятся на уровне Садового кольца или вынесены за его пределы. Кто вообще хочет платить за боль, и зачем это нужно людям?

Никто еще не отменял концепцию очищения через боль. Все смотрели «Бойцовский клуб» и помнят, как Тайлер Дерден выливал на руку герою Эдварда Нортона кислоту. То есть у вас что-то перекликается с «Бойцовским клубом»?

Не может не перекликаться, потому что мы все росли на этом фильме. И когда я вышел после просмотра на улицу, я чувствовал себя немного более опасным, нежели в момент, когда заходил в кинотеатр. Другое дело, что ощущение опасности, за которым люди идут в бойцовский клуб, в случае с просмотром фильма иллюзорно — оно не существует, испаряется через полчаса, это фикция. Или, когда первый раз получишь так, что упадешь.

Ну да. Но мы не делаем брутальный хардкор-клуб. Можешь не выходить на спарринг, а просто прыгать вокруг груши, если насмотрелся красивых картинок, и хочешь ту же эстетику через себя пропустить: боксерские перчатки, капюшоны, накинутые на голову, как в фильме «Боец». Никто не будет заставлять выходить на ринг, надевать капу. Вы учите боксу профессионально?

У нас есть и детские группы. Будем только рады, если из ребенка вырастет профессиональный боксер, но мы опять же ориентируемся на самих себя, а нам под тридцать, разумеется мы не рассчитываем на то, что будем профессиональными спортсменами. Другое дело, что я занимаюсь боксом чуть меньше года, где-то уже на уровне разряда самого первого, и мне хочется проверить себя в каких-то, условно говоря, соревнованиях «белых воротничков», потолкаться локтями. А в школе дрались? И вообще часто деретесь?

Не дрался вообще никогда. Поэтому для меня первые спарринги давались необычайно трудно — сложно воспринимать человека, который идет на меня и машет кулаками, но это сложности психологического свойства. Вообще после парикмахерской и кафе весьма крутой переход на боксерский клуб.

В нашем случае он очень крутой. Идея возникла за день, а на следующий мы нашли поме-

26

волна #7 / боль

щение, которое офигительно подходит к нашим целям, единственное — колонны несколько сюда не вписываются, без них было бы лучше. С другой стороны, добавляют брутального индустриального шика. Мы берем за образец классический англосаксонский боксерский клуб. Есть, например, Repton — это старейший клуб, который подготовил уйму чемпионов. И вот эта эстетика нам дико нравится, мы бы с удовольствием взяли за образец какой-то дореволюционный русский боксерский клуб, но нет тех, которые дошли бы до нас нетронутыми и хоть сколько-нибудь осязаемыми. А любая попытка восстановить такой образец становится игрой в историческую реконструкцию. Как вам пришла мысль о таком заведении? Отбивали на кухне мясо и подумали, что кого-то надо также отметелить?

Не совсем так. В какой-то момент подходишь к тому, что надо что-то делать, заниматься каким-то спортом. Мы походили на фитнес — скучно. Записались в какие-то боксерские секции, начали получать от этого удовольствие, потом поняли, что ниша свободна. Потому что эти залы в любом случае являются компромиссом. В одном — это компромисс территориального свойства, в другом — на уровне грязных раздевалок или неработающего душа, или самое распространенное — тренеры, неприятное отношение, атмосфера, которая царит в стенах. Было ли больно от того, что митбольная закрылась?

С одной стороны, да, было немножко неприятно, потому что мы все русские интеллигенты и все слишком пропускаем через себя, слишком рефлексируем на эту тему. Если бы мы были в Нью-Йорке и видели, что допустили ряд ошибок, то просто бы закрылись и открылись в другом месте. Почему такое название «Бобо»? Что оно означает? Есть такая книга Дэвида Брукса…

Про богемную буржуазию. Безусловно, об этом мы думали в последнюю очередь. Это просто приятное слово, оно красиво пишется и означает боль. А вся эта эстетика — Генрих Вальк, Николай Носов, рассказ «Фантазеры» — нам дико нравится. Если помните, на обложке рассказа «Фантазеры» мальчик выпрыгивает из воды и бьет акулу. Мы вдохновлялись в первую очередь этой картинкой. А то, что это слово означает что-то еще, — прекрасно. Так в свое время было с Chop-Chop — для нас это просто звук ножниц, а потом оказалось, что на датском это означает усы. В интернете есть фотография с Евгением Мурушкиным и подписью про концепцию совмещения здорового и нездорового образа жизни. Расскажите поподробнее про концепцию.

Это просто фотография-шутка, выдернутая из нашего Instagram, это не концепция. Стоит Женя и курит в боксерской позе. Просто он не самый спортивный человек с одной стороны, с другой — разрядник по настольному теннису. У вас происходит какое-то совмещение здорового и нездорового?

Рекреационно, в виде пятничных или субботних вечеринок, связанных с боксом. Мы их широко не анонсируем. Бокс может изменить психологическое восприятие боли? Убрать страх?

Когда в первый раз выходишь на спарринг, и тебе прилетает удар в глаз, то он шокирует, потому что ты рассчитываешь, что как двинешь, и у тебя соперник уже лежит. Так не бывает. Боль можно тренировать так же, как и накачивать бицепсы — каждый следующий пропущенный удар будет переноситься все легче и легче. Это опять же концепция очищения через боль. Она реально работает. В бойцовские клубы не пробовали ходить?

В такие андеграундные — нет. Подобная эстетика мне никогда особенно интересна не была, это не совсем наше. Мы все-таки в первую очередь про эстетику.

волна #7 / боль

«Выдох»—это цикл поэтических вечеров в кинотеатре «Факел». Раз в три недели на сцене звучат совершенно разные стихи, которые так или иначе отражают наше время. 27 декабря состоится вечер любимых зарубежных поэтов— будем вместе читать по одному стихотворению и открывать новые имена. Вступайте в группу и присылайте избранные переводы Наташе Лизоркиной или Юле Седовой. vk.com/club_vydoh facebook.com/clubvydoh

27

18+

От радости в сексе к радости в жизни Москва, Малый Казённый переулок, 12, строение 1 +7 800 700 0374

28

волна #7 / боль

искусство—это больно

В 1971 году ассистент Криса Бердена стреляет ему в руку, и это не столько протест против войны во Вьетнаме, как это было интерпретировано тогда многими, сколько акт, в котором тело художника превращается в податливый материал, в человеческую глину, пользуясь словами Родена, а сам художник меняется местами с произведением. Сам оказывается в фазе становления произведением. Так искусство через боль оборачивается мучительной деформацией мира. О боли в искусстве, или точнее, о том, что искусство и есть боль, и пойдет речь. Если слегка перефразировать Цветаеву, а именно заменить всего одно слово и ударение в другом, то «я искусство узнаю по боли / всего тела вдоль». Даже абстракция, казалось бы, такая далекая от всякого нарратива и практически узурпированная дизайном, порой говорит о страдании. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить Ротко. История искусств вообще пропитана темой боли, от средневековых фресок и всего христианского искусства, рассматривающего ее как наказание, до радикальных перформансов и трансгрессивных акций середины ХХ в., проверяющих, как физиологические, так и социальные пределы тела. На последнем, как самом обращенном к теме, остановимся поподробнее. Общепринято, что перформансы берут начало в тусовках дадаистов и европейских хепенингах, в творчестве и манифестах Алана Капроу и Роберта Уоттса в частности, но если копать глубже, то своими корнями они восходят к ориентальным — древним буддистским, даосским и конфуцианским — практикам и установкам, аскезе, трансцендентности и нелинеарным структурам, которые в современном машинизированном обществе находят, конечно, не прямое выражение. Центральной фигурой всего этого безобразия является «бабушка» перформанса Марина Абрамович. «Мое

предназначение — это прямой контакт с людьми, я хочу делиться своим знанием о природе боли и страдания, потому что боль испытывают все; при этом люди стаКирилл раются ее избежать. Я пытаюсь создавать Митрофанов такие ситуации, назовем их болезненными Мы полюбили его за тексты в одном ситуациями, которые позволяют подобрать вражеском журнале и переманили к себе. ключ к тому, чтобы превозмочь эту боль, Наташа Лизоркина слезно умоляла Кипревзойти ее и найти путь к преображерилла написать нам о боли в искусстве нию. Нужно освободиться от чувства боли и обещала за это проставиться. К наи страдания», — говорит она в интервью для шему удивлению, Кирилл согласился. журнала Rīgas Laiks. Страх боли, особенно в последние несколько десятилетий воцарившегося культа плоти и при этом парадоксального вытеснения всякой подлинной телесности, связывающей нас с реальностью и между собой, у человечества действительно колоссальный. Характерен перформанс Абрамович «Ритм 0», в котором зрителям на выбор предоставлялось 72 предмета, чтобы с их помощью сделать с неподвижно застывший художницей все, что придет в их больные головы. Поначалу присутствующие робко мялись, но со временем, набираясь уверенности, ощущая вседозволенность и безнаказанность, начали заходить все дальше и дальше в своем извращенном любопытстве. Особо интересен тот факт, что стоило Абрамович сделать шаг, когда акция завершилась, как толпа — только что коловшая ее шипами розы, царапающая ножницами, и даже направлявшая на нее оружие, словно проверяя насколько далеко она может зайти, — бросилась наутек. И боль Абрамович — боль в том числе общечеловеческая, которую художница пропускает сквозь себя. И самое прямое тому подтверждение — ее перформанс «Балканское барокко», в котором она перемывала горы костей в память о жертвах войны у себя на родине. Другой пример личного переживания социального можно найти у Вали Экспорт. В цветном фильме «…Remote…Remote…» она сидит на фоне черно-белой фотографии двоих детей в робах. Перед Экспорт миска молока. Дети на фотографии подверглись насилию со стороны родителей и попали

волна #7 / боль

в приют. Фотография взята из полицейских архивов. Художница как будто бы пытается делать маникюр, но делает это кухонным ножом, раздирая пальцы до крови, а затем опускает руку в молоко. Раз за разом, пока белое не окрашивается красным. Этим Экспорт возвращает спекулятивному, тому самому щекочущему нервишки насилию, свойственному тому же кино, истинную невыносимость. Очевидный символизм, ритуальность и религиозный подтекст дают право утверждать, что она берет на себя роль если и не Христа, страдающего за чужие грехи, то Богородицы. Ведь кто-то же должен. Примеров тьма. Но долгое время мучения других людей должны были внушить зрителю лишь чувство ужаса. Так Леонардо говорил своим ученикам: «Изображайте побежденных и разбитых бледными, с приподнятыми и нахмуренными бровями, лбом, наморщенным от боли... со ртами, разверстыми как при крике или плаче... Изображайте мертвых частично или полностью покрытыми тленом и прахом... и пусть алая кровь сочится извилистыми ручьями из тела в самые пыль и грязь. Пусть другие скрежещут зубами в смертельной агонии, пусть глаза их вываливаются из орбит, пусть кулаки их прижимаются к телу, а ноги неестественно выгибаются», буквально требуя безжалостности художественного зрения ради красоты батальной сцены. Совсем другое дело Гойя, у него война показана как персональный ад. А вот настоящий, не привязанный к каким-либо событиям, беззвучный крик обрушивается на нас начиная от Мунка и не переставая «звучит» вплоть до Пола Тека и его серии «ТВ-анализы» (серое на сером, посреди пустого холста висит телевизор с разверзшемся в опять-таки беззвучном крике ртом). Но это кричит уже не само пространство, мироздание, как у Мунка, не тело, как у Бэкона, и не произведение, как в «Картине, укушенной человеком» Джаспера Джонса, это крик сам по себе, крик отчужденный. Как никогда тема боли становится актуальной здесь и сейчас, в нашем анестезированном обществе, где вся боль отгорожена от нас пуленепробиваемым экраном телевизора, где боль — это то, что бывает с другими, гдето далеко и не по-настоящему. Бесчувственность (почти физическая) — примета современной цивилизации, которую ухватил и выразил наиболее точно (и, соответственно, прямо и довольно банально) Демиен Херст. Вокруг нас мир стерильный, систематизированный, пахнущий хлоркой, напоминающий больше лабораторию, заставленную чистыми полочками с антидепрессантами и тушами животных в минималистских кубах с формальдегидом, которые не вызывают ничего, кроме любопытства. В том же ряду раскрашенные в технике spin painting черепа и, как апофеоз, «Спокойствие одиночества (для Джорджа Дайера)» — ремейк знаменитого триптиха Фрэнсиса Бэкона, в котором роль любовника художника, покончившего жизнь самоубийством, выполняют разделанные тушки овец, а все

29

мучительное выхолощено, став скорее наглядным. Это уже не витражи из крыльев бабочек, где за красотой скрывается страдание, это мир безразличного хирурга, в котором от всего есть таблетка. Где фармакология — это религия. Провокация в мире победившего постмодерна, о закате которого еще слишком рано говорить, уже лишена былой искренности и вовлеченности, масс-медиа удваивают эффект отстранения, отказываясь говорить о боли в принципе. Никто не хочет боли, всем подавай удовольствия. Но братья Чепмен, еще одни важные художники рубежа веков, эти всадники апокалипсиса, воплощение конца времен, даже имена которых звучат как у серийных убийц, рисуют нам совсем другое будущее. Делают ли они миниатюрные скульптурные группы из подплавленных и раскрашенных пластиковых статуэток по мотивам Гойи, или воссоздают тем же способом картины ада на земле, в котором помимо разрывающих друг друга нацистских солдат и мутантов (мутанты побеждают), глаз обнаруживает множество скелетов, Рональда Макдональда, Стивена Хокинга, Адама и Еву, и черт еще знает кого, — важен общий принцип нейтрализации боли и игры на понижение пафоса, из-за некоторой комиксовости и даже пасторальности чудовищных, по существу, мизансцен. На смену ХХ веку садизма приходит век ХХI, век мазохизма. И когда речь идет о воспроизводстве, серийности, постоянном дополнении (как в случае с «Адом»), и когда они раскрашивают бронзовую скульптуру под резиновые изделия («Смерть-I»), они говорят вовсе не о том, что ничего подлинного больше нет, и модернистский дискурс умер, а о том, что если сегодня и есть что-то настоящее, так это самая сущая ерунда. Нет ничего подлинней подделки, долговечнее пластмассы, и все что нам остается, так это ирония и насмешка. Ведь мультяшки не умирают. Так и голливудское кино не устает демонстрировать нам ужасы будущего, захваченного бездушными машинами, но правда в том, что это мы приближаемся к их двоичному, черно-белому, слишком логичному, не чувствующему боли мировосприятию, это именно в нас ржавеет человек. И не столь важно, как — напрямую или через сопереживание, — мы получаем опыт боли от столкновения с реальностью, но это то, что подтверждает нашу собственную подлинность, конкретизирует, фокусирует нас, из «нигде» мы оказываемся «здесь», не-место становится местом. Как говорил Фрэнсис Бэкон, «мир намного страшнее моих картин». А искусство может лишь помочь пробить скорлупу и почувствовать чужое прикосновение, почувствовать, как это — жить с содранной кожей.

мы — только тело: художник Дино Валлс

30

волна #7 / боль

Достижения современной хирургии и психоанализа внушили нам, что мы устроены по типу конструктора, который так легко разбирается и собирается снова. Герои Дино Валлса напоминают препарируемых студентами лягушек. На них никогда нет открытых ран, но они зажаты в тиски, и зритель сам довершает начатое — проводит лезвием по их коже, стягивает ремни. И дело здесь не в жестокости наблюдающего, а в характере самих тел, которые словно бы созданы для боли. Дино Валлс получил образование хирурга — отсюда эти образы тела, распластанного на столе врача. Жизнь пациента зависит от силы его заболевания или раны, от мастерства медиков, и сам пациент в этой ситуации кусок материи, которая либо срастается, либо отбрасывается как брак. Потому у потенциального пациента и врача постоянно возникает один и тот же вопрос — а есть ли в нас что-то еще, что-то сверх материи? Есть ли что-то, что мы могли бы противопоставить боли? Когда средневековый мастер изображал страдающего мученика, он делал акцент на теле: оно извивалось, искажалось под воздействием боли. В Средние века считалось, что земная жизнь — это расплата за первородный грех, и спасение души ждет лишь того, кто будет страдать телом, усмиряя и наказывая его. Потому, чем страшнее художник изображал мучения, тем праведнее считался человек им подвергаемый. Подобные убеждения не делали человека невосприимчивым к боли, однако снижали уровень страха: человек верил, что истязания и пытки могут выбить из него дух, но не душу. Сегодня у нас больше нет оправданий для боли. Ее стало не больше, но раз мы — только тело, у боли нет никаких препятствий, чтобы поглотить нас целиком. Валлс изображает тело, чуждое сопротивлению, он сопоставляет его с растением в книге по ботанике и анатомической моделью в книге по медицине. Он использует средневековый язык символов, тем самым зашифровывая тело, превращая его в кроссворд. Составляющие меняются, но не представляют собой ничего нового. Каждый новый кроссворд — это лишь иначе скомпонованный старый.

Ксения Земскова Человек-оркестр и Мать Тереза в одном флаконе. За глаза мы называли ее святой. Ксюша была правой рукой главного редактора, и без нее у нас бы просто ничего не вышло. Успевая делать десять вещей одновременно, она каким-то образом сумела сохранить лицо и остатки разума.

Но вот в чем парадокс: смотря на персонажей Валлса, мы вдруг испытываем ужас. Из глубины тела что-то смотрит на нас. Может быть, это всего лишь пустота, окрашенная радужкой глаза, а может это то, что побуждает тело желать быть чем-то большим, что заставляет его страдать от невозможности стать душой.

волна #7 / боль

Музыкальный магазин ЖУКОВКА, 71 31

Московская обл., Рублёво-Успенское шоссе, посёлок Жуковка, 71. Тел: +7 (985) 270–51–03 +7 (495) 630–14–94

Сайт: vinylcd-trovare.ru Почта: campocentrale@gmail.com

ВИНИЛ

Старый и новый, винтаж и новодел. Зарубежный, советский и российский. Доступный, редкий и коллекционный.

КОМПАКТ-ДИСКИ И ВИДЕО

ЕЩЁ

Из Европы, Америки и Японии.

ROCK, POP, JAZZ & CLASSIC, а ткаже J-ROCK, J-POP и японская эстрада 60–70-х.

Фирменные майки с музыкальной символикой, кружки, шкатулки, литература и проч.

А Х АСТА Х О В А 32

волна #7 / боль

П ОЭТ И Ч Е С К И Е Ч Т Е Н И Я

1 МАРТА ВОСКРЕСЕНЬЕ 20:00 пушкинская пл., 5