Как я снимал "Евровидение"

Игорь Ким – сотрудник съемочной группы, которая обеспечивала телеканалам всей Европы прямые включения из Хельсинки. Между делом Игорь вел дневник в Интернете, перлы из которого вроде «ковырялся в ухе Киркорова наушником» уже пошли в народ. По просьбе «ТМ» свое видение «Евровидения» он изложил на бумаге.

Эти фото для финского телеканала YLE и идентификации конкурсантов звукорежиссерами также делала наша землячка – Янна Давыдова

Янна Давыдова

– Игорь, мы успеваем? Не молчи, ответь: да или нет?

В прижатом к уху мобильнике Бруно клокотала редактор малаховской программы. Скорчившись на коленках у штатива с камерой, я судорожно выдавил: «У нас есть еще две минуты?»

– Нет, они уже идут.

Маленькая платформочка перед камерой заскрипела под Максом Фадеевым. Судорожно воткнув последний кабель, я ринулся к нему:

– Кому цеплять ай-эф-би?

– Говорите по-русски. Что такое ай-эф-би?

– Это обратный звук из студии в Москве.

– А всем нам и цепляйте. Мне и девочкам.

Девчонки уже окружали его. В руках – цветы, в глазах – растерянность. Пять минут назад закончилось голосование. Они знают, что они – третьи, но еще не понимают, хорошо это или плохо. Сейчас они послушно выполняют команды оператора: «вот вам чуть-чуть левее, а вам – чуть развернуться вправо, а то выпадаете из кадра». Их уже видят в режиссерской аппаратной в Останкино. Мы же здесь, в Хельсинки, быстро проверяем микрофоны, свет, обратный звук. Только я собираюсь спросить, сколько еще минут до включения, как по тембрам голосов понимаю: мы в эфире. В наушнике «обратки» вибрирует голос Малахова, в телевизорах по всей России появилась наша картинка. Все, никаких резких движений. Эфир.

Янна Давыдова

Теперь пару слов о нас. Мы – это команда European Broadcasting Union News Operation или просто Eurovision (Евровидение). Бельгиец Бруно, англичанин Тони, финка Паула, немка Джулия, россияне Володя, Юра и я. Мы обеспечиваем полный телевизионный сервис для телекомпаний – членов Евровидения. Например, решило греческое телевидение послать своего корреспондента сюда, в Хельсинки. По заявке греков Евровидение предоставляет этому корреспонденту съемочную группу, доступ к обменным видеоматериалам, аппаратную с монтажером, позицию для прямого включения, канал на спутнике для передачи сюжета. Мы занимаемся именно тем, чем изначально занимается Евровидение. Ну, а конкурс песни «Евровидение» – это в былом просто промоакция нашей организации. Так уж вышло, что детище давно переросло по степени известности в широких массах компанию-основателя. Мы не ревнуем.

Репетиции начались за неделю до финала. Бедные режиссеры трансляции исписали целые талмуды детальной раскадровки, одни операторы пробежали марафон по кольцу вокруг сцены, другие натерли мозоли от джойстиков управления камерами на кранах. Подготовку передавали на плазменные панели, которые были установлены в пресс-центре конкурса. Собственно, из-за них и разгорелся небольшой скандал. Представители нескольких телеканалов просто снимали картинку на экранах на свои камеры, а затем использовали эти фрагменты в репортажах. А это строжайше запрещено до основной трансляции. Убедившись, что уговорами с журналистами не справиться, организаторы вывели на панели поверх картинки огромные прозрачные буквы YLE – все права, дескать, защищены. Знаковым моментом подготовки к финалу стала «Славянская вечеринка». Особенно трогательными были выступления на ней даже не «Серебра»Колдуна-Сердючки, а латышей «Бонапартов» и литовки Юлии, грузинки Софо и эстонки Герли. Все они пели на русском. Не одна ностальгическая слеза была проронена в тот памятный вечер.

Янна Давыдова

Ну, а на нашей площадке основная работа закипела в дни полуфинала – финала. По расписанию, сменяя друг друга, на прямые включения потянулись аккредитованные тележурналисты. И график мы не могли нарушить ни на секунду. От чего пострадала одна молоденькая журналистка из Тбилиси, а я прославился на всю Грузию. А дело было так. Включение по вине принимающей стороны произошло за минуту до истечения положенного времени. Журналистка пионерским голосом начала докладывать об успехах певицы Софо, а рядом со мной наизготовку уже стоял репортер из Швейцарии. За 20 секунд я подал первый знак грузинке. Она продолжала говорить. За десять секунд я повторил жест – дескать, все, ваше время истекло! Но она и не думала прощаться. Тогда я встал между ней и камерой и в прямом эфире сообщил грузинской аудитории, sorry, мол, но сейчас время включения Швейцарии. Бедная тбилисская журналистка чуть не плакала. Но что делать, расписание – это святое. А болгары вообще привели в прямой эфир барабанщика. Тот давай стучать. Барабанщик же. У меня весь аудиомикшер в цветомузыку превратился от сигналов перегруза. Только я уровень звука под барабан подстроил, как он решил поговорить. Я быстро отладил звук под голос, а он опять схватился за палочки! Ох...

Но круче всех оторвалась ночью после финала Джессика с англоязычного канала про Россию RussiaToday. Она планировал сделать скучный итоговый стэндап, но увидела в толпе журналистов Данилко-Сердючку. Уже стоя перед камерой, Джессика сделала умоляющие глаза, показала пальцем на Сердючку, а потом – на место рядом с собой. К ее радости, мне удалось вытащить украинскую примадонну из гущи репортеров и воткнуть ее в эфир RussiaToday. И Сердючка не подвела. Она начала зажигать перед камерой со всей своей славянской экспрессией. Она и Джессику завела – вместе они и пели, и плясали, и маршировали. Бедный переводчик – ему выпало все Веркины перлы повторять по-английски… Карнавал, одно слово. Удивительный миг. Зибен-зибен, ай-лю-лю!..