Ева/Eve

Отзывы читателей: «Как же бесят меня иногда эти женщины! И покладистые ленивые мужчины, которых легко переубедить. И вот вам результат. Приехали!» «Прекраснейшая работа. Читал и решительно не мог оторваться, пока всё-всё не прочитал. Спасибо вам за ваше творчество».

СЕРГЕЙ ГУРДЖИЯНЦ

ЕВА РАССКАЗ

Санкт-Петербург

* Повинуясь нетерпеливому возгласу своей жены, Джонатан Хофф поднялся, и не слишком охотно выглянул в приоткрытое окно спального вагона. Дора слегка посторонилась и тут же замахала кому-то рукой. Как она различает знакомые лица в этом бедламе, подумал Хофф. Тысячи кичливо разодетых черных запрудили перрон, беспрестанно перемещаясь с места на место и весело перекликаясь, отчего вся толпа колыхалась и гудела, наполовину заглушая звуки гремящего во всю мощь оркестра. Двадцать рослых музыкантов, одетых в национальную одежду, то есть в ярко-красные набедренные повязки и страусовые перья, изо всех сил колотили по тамтамам полосатыми деревянными колотушками. Несмотря на ранний час, было довольно жарко и десятки государственных флагов, украсивших перрон и новое здание вокзала, безвольно повисли в воздухе. Над разгоряченными людьми роями вились мухи.

5

– Джонатан, почему ты снова садишься? Ты мой муж и я хочу, чтобы нас видели вместе! – с упреком сказала Дора. – Иди, встань возле меня, отсюда ты все увидишь. Хофф пожал плечами и встал там, где ему велели. Его молоденькая жена прижалась к нему плечом и чуть наклонила голову, словно позировала для семейного альбома. Тоненькая, хрупкая, с гибкой, почти идеальной фигурой, она была очаровательна и Хофф, наблюдавший за ней украдкой, невольно ею залюбовался. Дора была полукровка с почти белой кожей и только это отчасти примиряло его родителей с неожиданным выбором сына. После того, как колонизаторы покинули эту страну, несколько сотен белых семей отказались от метрополии и навсегда связали свою судьбу с Африкой, но с тех пор белая колония строго следила за чистотой крови.

– Видела бы нас сейчас ма! – счастливым голосом произнесла Дора и посмотрела на него горячими глазами. Хофф уловил в них нечто, похожее на благодарность. Дора была умной девочкой и отлично понимала,

6

что лишь благодаря ему она отправляется в путешествие по стране в правительственном вагоне, да еще вместе с королем Мбвану и его министрами. Он опустил глаза и посмотрел на ее тонкие пальцы, в возбуждении сжавшие его запястье. На фоне отливающих золотом рыжих волос, которыми поросли его руки, было особенно заметно, что точеные ноготки Доры – с сиреневато-розовым оттенком, как у настоящей негритянки. Хофф вдруг внутренне сжался, но одновременно ему захотелось наклониться и поцеловать эти пальчики один за другим.

– А вон Лулу! – внезапно сказала Дора и закричала так, что он вздрогнул. – Лулу, Лулу, посмотри, где мы!.. Лулу, привет! Иди сюда! Теперь уже и он, хоть и с трудом, начал различать знакомые лица. Белых в толпе было немного и почти все они были полукровками времен колонии. Хофф подумал о своем будущем потомстве. После трех месяцев замужества Дора еще не забеременела и, похоже, это начинало ее беспокоить.

7

– Мбвану! Мбвану! – закричала толпа. В дальнем конце платформы началось волнение, и тамтамы забили в два раза чаще и с максимальной громкостью. Еще громче закричала толпа, расступаясь перед красным кабриолетом, который медленно двигался в сторону правительственного вагона. В машине, выпрямившись во весь свой прекрасный рост, стоял король Мбвану, разодетый в страусовые перья и великолепная леопардовая шкура была небрежно наброшена на его плечи так, что голова хищника с оскаленной пастью легла на левую грудь; его изумрудные камни-глаза злобно уставились на людей. Могучая правая рука короля была поднята в приветствии, фиолетовой ладонью вперед, белые зубы сверкали в широкой улыбке. Сзади в машине сидел высокий хрупкий юноша, старший сын короля и наследник престола Бой, так его все называли. Он был угрюм и исподлобья смотрел на беснующуюся толпу. Хофф хорошо знал его: Бой учился в Европе и предпочитал европейский костюм традиционной набедренной повязке. Если бы он

8

встал у власти, в стране многое бы изменилось, но сорокалетний король Мбвану был полон энергии и сил и не собирался уступать свой престол в ближайшие тридцать лет. Его подданные были верны ему и искренне изливали сейчас свои чувства, от их криков и грохота барабанов буквально ломило в ушах. За красным кабриолетом шли четыре жены короля, министры, служанки и слуги, вокруг в толпе шныряли многочисленные сыщики, а дюжие телохранители фиксировали любое, даже самое незначительное движение, которое можно было расценить как угрожающее. Мбвану правил железной рукой, и народ познал это на собственной шкуре. Кабриолет, наконец, приблизился к правительственному вагону и остановился. Чернокожий гигант, почти на полголовы выше самого высокого своего телохранителя, ступил на землю.

– Вот он какой, – Мбвану! – восхищенно пробормотала Дора. Она еще ни разу не видела короля так близко. Не отрывая очарованных глаз от повелителя страны, она

10

ощупью нашла руку мужа, крепко сжала ее и инстинктивно притянула Хоффа к себе. Хофф подчинился. Дальнейшая церемония показалась ему утомительной и ненужной, и он отметил лишь то, что на протяжении всего прощания Бой оставался по-прежнему невесел и что в дорогу Мбвану взял четвертую жену, белую женщину Элизабед Хоган. Смазливая девчонка, она давно пошла по кривой дорожке и в белой колонии пользовалась дурной славой, а после того, как спуталась с королем, от нее отвернулись даже собственные родители. Хорошо хоть у нее достало ума заставить Мбвану оформить официальный брак. Нет, черных в колонии не любили, это уж точно. «Никакой благодарности, – приговаривал с яростью старик Хофф. – Когда мы пришли сюда, здесь была дикая саванна! Построили им города, дороги, дома, а они?.. Никакой благодарности!» Хофф не разделял его взглядов. Точнее не так: он не понимал, какой благодарности ждет отец.

– Джонатан, ты заснул? Ему наконец-таки разрешили отойти

11

от окна. Поезд тронулся и покатил на север. Стучали колеса, через приоткрытую дверь купе было видно, как по коридору прохаживаются телохранители короля. Мбвану явно предпочитал, чтобы его охраняли белые или полукровки и не доверял своим. С некоторыми охранниками Хофф был знаком лично. В детстве они были оторви да выброси, да и сейчас еще являлись отъявленными головорезами. Каждый из них стоил, наверное, десятка гвардейцев.

– О чем ты думаешь, милый? – Дора, как птичка забралась с ногами на диван, удобно забилась в уголок и оттуда смотрела на него.

– О всякой ерунде, – улыбнулся Хофф.

– Здесь здорово, правда? – Дора впервые ехала в мягком вагоне. – Знала бы Лулу, как здесь здорово, высохла бы от зависти. Жаль, что мы не могли взять ее с собой, верно? Нам было бы веселее. Он согласно кивнул. Лулу была ее лучшей подругой и первой красоткой в их черном квартале.

12

– Милый, я хочу пить.

– Сейчас принесу, – Хофф с готовностью поднялся и вышел в коридор. Их купе было самым маленьким и скромным и находилось в конце вагона. Король занимал четыре просторных смежных купе, просторные купе были у министров и доктора, а Элизабед Хоган занимала целых два раздельных купе. К слову сказать, Хофф заранее купил билеты в обычный вагон, зная, что по долгу службы обязан сопровождать короля в поездке по стране, но Дора потребовала, чтобы он занял место, подобающее главному королевскому юрисконсультанту и настояла на своем. Ей очень хотелось пустить пыль в глаза своей многочисленной черной родне, шокированной ее браком не меньше, чем белая община. Бережливая до скупости, она не пожалела денег на дорогую срочную телеграмму и завтра утром их должны были встречать все эти дядюшки и тетушки по материнской линии. Чтобы не нарываться, Хофф умолчал о том, что сохранил за собой второе купе – чрезмерная и неоправданная трата денег всегда

13

выводила ее из себя. Никакого умысла в его действиях не было, просто он постеснялся сдать уже выкупленные билеты.

– Привет, Джо. Как поживаешь? – белолицый охранник посторонился ровно настолько, чтобы худой длинный Хофф мог протиснуться в вагон-ресторан, прицепленный к правительственному вагону.

– Спасибо, неплохо. А как ты?

– Не жалуюсь, – охранник проводил его задумчивым взглядом. Через минуту с четырьмя бутылками ледяной кока-колы Хофф снова прошел мимо него. Он знал этого парня. Вся улица с детства звала его «Бык» за крепкое сложение, тяжелые кулаки и широкий, плоский, словно размазанный по всему лицу нос. Он вошел к себе и тотчас получил нагоняй за расточительность. Хватило бы и двух бутылок, сказала она. Поезд шел медленно, время тянулось еле-еле и до роскошного и обильного обеда в ресторане, от которого Дора пришла в восторг, они с ней занялись кое-чем, предварительно заперев дверь на

14

щеколду, а потом, поспав немного, продолжили до ужина. Вот от чего Дора никогда не отказывалась, так это от этого. Ужин, на котором присутствовал сам король, вышел на славу и они все перепились, весь правительственный вагон, включая прислугу, и даже охрана позволила себе приложиться, а доктор (он был белый, но шестьдесят лет прожил в Африке и она была ему родней родной), доктор так нализался, что слуги на руках вынесли его из-за стола. Было очень весело, но уже в купе Дора серьезно сказала ему, чтобы он никогда больше не пил так много, хотя бы в ее присутствии. Они чуть не поругались, к счастью в дверь постучали и Хофф закрыл рот. На пороге, заполнив собой весь дверной проем, стоял Бык.

– Выйди-ка, Джо, нужно потолковать. Да захвати с собой сигареты. Интересно, почему все они считают своим долгом указывать ему, что делать и помыкают, как хотят? В тамбуре, где можно было поговорить с глазу на глаз, они закурили. Бык не спе-

16

шил, только вздыхал и глубоко затягивался, а Хофф украдкой разглядывал его ногти, такие же сиреневатые, как у Доры. Так они выкурили по пол сигаретки. Наконец Бык вздохнул в последний раз.

– Джо, – сказал он. – Не должен я тебе этого говорить, ну да ладно. Ты свой парень, хоть и умник, мы росли вместе. Хочу тебя по дружбе предупредить: если ты до двух часов ночи не смоешься отсюда в другой вагон, тебе будет крышка, понял?

– Что? Оставить Дору? – сразу вспыхнул Хофф, стремительно трезвея.

– С Дорой, – коротко ответил Бык. Он со значением взглянул в глаза Хоффу. – Мое дело предупредить, Джо, а там поступай, как знаешь. Запомни: два часа ночи. Все, мне пора. Никому ни слова, понял, а будешь болтать, вырву язык! Хофф вернулся в купе и мрачно уставился на окно. Бык испортил ему настроение. К черту все эти загадки, эти угрозы, к черту Быка, к черту короля! Дора в легком халатике лежала на диване и дремала. Ни у

17

одной белой девушки из тех, с кем он раньше встречался, не было таких идеально длинных и стройных ног, как у его жены. И она белая, белая, белая! Достаточно взглянуть на ее нежную кожу, вглядеться в черты лица. Пусть убираются к черту! Он лег и Дора подвинулась, давая ему местечко, нагретое ее телом, но предварительно он полез в карман, чтобы пощупать, на месте ли те два твердых кусочка картона – билеты, которые не пригодились. Билеты были на месте. А еще он взглянул на часы: десять вечера. Дора что-то пробормотала в полусне и обняла его. Колеса отстукивали ритм, как туземные барабаны, вагон раскачивало, но не слишком сильно, чтобы это действовало на нервы, за окном была непроглядная синяя чернота, словно необъятных размеров негр прижал к их стеклу свою огромную черную задницу. «К черту! – еще раз подумал Хофф. – У красивой женщины не может быть ни нации, ни расы!» Около часа ночи поезд остановился и минут пятнадцать стоял на какой-то станции.

18

Хофф высунулся в окно и закурил. Все окна в поезде были темны, поезд спал, только в вагоне-ресторане одиноко светилось узкое оконце. Издали он понаблюдал за какой-то суматохой на перроне, потом мимо прошли несколько человек, очень быстро, почти бегом добежали до паровоза и втащили наверх длинный, похожий на узкий гроб ящик. Хоффа заметили по огоньку сигареты и один черный, с виду похожий на охранника, подошел и с угрозой в голосе приказал отойти и закрыть окно. Все это Хоффу страшно не понравилось, и он продолжал смотреть из темного купе через стекло, изо всех сил напрягая зрение. Дора спала и тихо, как ребенок, посапывала во сне. Поезд тронулся, набирая скорость. В этот момент на одну короткую секунду на перроне вспыхнул фонарь, словно нарочно выхватывая из темноты лицо негритянского юноши, показавшееся Хоффу странно знакомым. Фонарь погас и мимо окна поползли огоньки селения, похожие на светлячков, удаляясь назад в темноту. Он гдето видел это лицо. Жаль, что оно мелькну-

19

ло лишь на мгновение. Уже проваливаясь в глубокий сон, он попытался вспомнить, что говорил ему Бык, но не успел и заснул. Оно пришло к нему во сне, это лицо, заглянуло в окно и хмуро усмехнулось. И он вспомнил его по этой характерной кривой усмешке! Бой! Ведь это же Бой, сын Мбвану! Что он делает ночью на станции, когда Мбвану оставил его в столице управлять государственными делами? Эта мысль разом вытолкнула его из сна. Хофф сел и открыл глаза, словно не спал до этого ни минуты. Что здесь делает Бой? Он включил ночник и посмотрел на часы. Было без четверти два. Инстинктивно похолодев, он вспомнил слова Быка.

– Дора! – сказал он и лихорадочно потряс ее за плечо. – Дора, проснись! Проснись, мы должны срочно перейти в соседний вагон. Она оторвала тяжелую голову от подушки и непонимающе уставилась на него.

– А? Ты что, Джо?

– Живей поднимайся, мы переходим

20

в другой вагон, – процедил он сквозь зубы, схватил ее за плечи и попытался поставить на ноги. Дора стряхнула с себя его руки и осталась сидеть.

– С ума сошел? – грубо спросила она. презрительно кривя губы. – Какой вагон? Объясни, что ты хочешь?

– Сейчас не время, Дора! – простонал Хофф. – Бык сказал: в два часа! Больше я ничего не знаю, только знаю, что будет беда! Осталось пятнадцать минут. Я не сдал билеты, у нас есть еще одно купе. Известие о том, что они зря потратили кучу денег вызвало у нее мгновенную вспышку ярости. Дора тотчас наговорила ему черт знает что, обвиняя в расточительности, мягкотелости, излишней скромности, а он сидел и в бешенстве скрежетал зубами. Наконец она смолкла.

– Дора, – бледнея от мысли, что они могут не успеть, сказал он. – Дора, я не знаю, что должно случиться, но знаю, что Бык зря болтать не станет. Ночь мы должны провести в другом месте. У нас осталось еще пять ми-

22

нут. Ты идешь или нет, решай! Он поднялся, глядя на нее сверху вниз. Кто-то почти неслышно пробежал на цыпочках по коридору.

– Джо, да что ты такое говоришь? – слезливо воскликнула она. – Нас завтра утром будут встречать, я послала телеграмму и написала, что мы едем в правительственном вагоне вместе с королем и министрами, как же мы теперь отсюда уйдем? Неужели ты хочешь выставить меня на посмешище перед всеми родственниками и испортить мне всю поездку? Мы не можем приехать в простом вагоне, ты это понимаешь? Нет, это невозможно, совершенно невозможно! Я буду навсегда опозорена только потому, что Быку что-то померещилось с пьяных глаз. Ну подумай сам, что здесь может случиться?

– Может быть и ничего, – угрюмо ответил Хофф и сел. Его трясло.

– Вот видишь! Умница. Ложись спать, а утром ты сам посмеешься над своими страхами, – она легла. – Хочешь лечь рядом? Ты такой милый…

23

– Может и ничего, – пробормотал Хофф. – Может и ничего, но вот только зачем Бой оказался на этой маленькой станции? Или это не Бой? Он встал и выглянул в окно. Ему показалось, что поезд замедлил ход. В этот месте дорога делала плавный широкий поворот, и он тотчас увидел, что основной состав, начиная с вагона-ресторана, отцепился от них и отстал уже метров на двести. Впереди ничего видно не было, но правительственный вагон действительно замедлял ход. Пикнули часы, отмечая два часа ночи, и словно им в ответ далеко впереди заревел гудок паровоза, который, отцепившись, спешно уходил от них налегке. Хофф сел и нашел в темноте руку Доры. Ему захотелось ударить ее, но она что-то пробормотала и ласково сжала его пальцы.

– Не хочешь прилечь? В этот миг прогремел взрыв, и вагон полетел в тартарары, унося в темноту и его, и Дору, и Мбвану, и всех остальных.

24

* Потом вспыхнул свет в конце тоннеля, ослепительно яркий и такой манящий, что в него хотелось войти как в воду и раствориться без остатка. Никакой боли. Белые ночные птицы бесшумно носились по небу с поломанными о ветки крыльями и с опаленными жаром перьями. Вытянув вперед руки, Хофф по локти погрузил их в ласковое тепло, но свет вдруг замигал-замигал и погас и он вновь очутился среди груд искореженного взрывом металла. Сверху медленно сыпался серый пепел. Близилось утро, все железо было покрыто холодными капельками россы. Издали слышался одинокий собачий вой и приближающиеся мужские голоса. Кто-то неистово размахивал во тьме большим красным фонарем. Хофф со стоном повернулся и, волоча раненную ногу, пополз на звук частого-частого дыхания, больше похожего на смесь всхлипываний с икотой. За торчащими из земли шпалами он увидел Дору. Она медленно скребла скрюченными

25

пальцами по земле. Встроенный в зажигалку фонарик помог разглядеть детали. Жизнь отсчитывала ее последние секунды: у Доры не было одной ноги, а из груди торчал двадцатисантиметровый дюралевый уголок, которым окантовывают двери в купе; он был скручен и свернут набок страшным ударом и весь покрыт запекшейся кровью. Потрясенный Хофф тоненько заскулил. Дора вскинула на него огромные сухие глаза, в которых плескалась едва сдерживаемая нечеловеческая боль.

– Милый, – с трудом промолвила она. В ее груди забулькало, и на губах выступила красная пена. – У тебя ведь остались те билеты? Ты прав, Джо, давай перейдем в другой вагон.

26

27

Гурджиянц С. Р.

Ева Рассказ. 28 стр. В авторской редакции.

Верстка и дизайн автора. Печать цифровая. Тираж PRINT ON DEMAND. Санкт-Петербург

Искренне благодарю авторов карандашных рисунков, использованных в книге в качестве иллюстраций.

Отзывы и заказы на другие сочинения автора принимаются по адресу

anakondazzzxxx@yandex.ru и по телефону 8 (960) 266 00 23