Ожерелье для Вежливой Девы by ElectroBooks

mager_laie

Ожерелье для Вежливой Девы

Киев ТекстOver 2016

mager_laie

Ожерелье для Вежливой Девы К.: ТекстOver, 2016. Художественное оформление автора

ISBN 9781370590810

К звезде Алой

.................... *** Мы живем с тобой на разных планетах, разделенных тьмою темной материи; в ваших краях изумрудное лето, когда в наших — экваториальные метели. Ледяные кольца у нас вместо солнца, голубая мечта любого Кассини, и из всех цветов науке известных — в ходу у нас только синий. Под лучами же вашей звезды алой — переливами радуги радуя глазки, застелены недра цветами малыми, фиолетово-глянцевой обложкой сказки. Мы собственно даже и не знакомы, а если виделись, то случайно — между этажами лунного космопорта взгляды пересеклись бегло-прощальные. Только что до того, теперь обычно, когда алой звезды появляется свет к вечеру, где-то между Вегой и Лисичкой, я спешу электромагнитный послать привет. …Доброго вечера… или дня…, в общем хорошего времени суток, …Вы конечно не помните меня... кстати, вот еще пару новых сетевых шуток… Услужливы волны эфира черного, несут на «Вы», да на «Вы» послания, что вдогонку летит им — …Ты…ты…. не услышать тебе, с эдакого расстояния. Такого, что представишь себе едва-ли, для него даже «года» звучат странно, только успевай повторять — Buono Natale, и не менее регулярно — Buono Anno! 4

.................... Мы с тобой на тверди разных планет, разделенных большим, чем вся Вселенная. Кто мне скажет, сколько еще световых лет, будет сердце мое пленное?..

.................... Памятка к полетам на воздушном шаре Вы — в экипаже, мы среди зрителей, нам не продлили небесную визу, но обещаем быть очень бдительными, все будет видно оттуда, снизу. Вы, как возвыситесь над полями, мы — вон, такие маленькие, ждем напрасно ли, сделайте милость, прощайтесь с нами — машите платочком, пусть будет красный. А только поднимитесь вровень с закатом — держите сердце, сиганет еще из корзины, и загадывайте свои три желания. Только смотрите, не очень длинно. Когда же звёзды подсветят ультрамарин, самое время будет дать свободу рулю, и слушать, как, что с Вами, тот господин, Кричит сквозь ветер: «Ты, слышишь?! …Я очень тебя...»

.................... *** Я в толпе заприметил тебя издалече. Разом в сердце кольнуло и стало теплей. Я улыбкой дурацкой лицо изувечив, пусть, ну что ты поделаешь с ней, — зашагал поскорее. Теперь не замешкать! Боже, как этот пламенный профиль знаком. Твои локоны будто почуяли слежку, замелькали в витринах вороньим крылом. Я ликую с огнями вечернего сити, Еще шаг и спешу тебя за руку взять!... Обознался. …Опять обознался…. «Простите…» О…! Теперь. Буду здесь. Остолопом. Стоять.

.................... *** Мы просто живем под небом в тени кучевых облаков, и ждем переброситься с кем бы десятком погожих слов. Мы полосы не разделяем на черный и белый цвет, и в сумерках, из-за края, прелестен багровый свет. Мы просто живем, и будет в салатовых почках апрель, и будет пьянить отрадой знакомая в парке трель. Мы с легкостью забываем проделки старухи-зимы. Мы просто живем и знаем, что где-то у нас есть мы.

.................... *** Бестолковые дни — как вагоны товарного поезда, пролетают, пугая, грохочущей пустотой. Я стою на перроне, в далекую синь не вглядываюсь, постою еще малость, докурю, и пойду домой… Так зачем же в назначенный час, один на перроне? Кто бы мне объяснил, и в каких весомых словах? Только сизая дымка дрожит уходящими рельсами. Никогда. Никогда , не бывать тебе в этих днях.

.................... Ну хочешь, я стану на голову… Ну хочешь, я стану на голову? И буду с утра стоять, если не сгину от голода к вечеру, часов эдак в пять. Или хочешь, сяду за клеточки с неострым карандашом. С абзаца до указанной меточки, стану писать левшой: «…я больше тебя не буду …» Тревожить по пустякам. «…я больше с тобой не буду…» Я все это выдумал сам. Хорошо бы накрыться ноуту, или обесточить квартал. Я вырою Лайфову вышку, что б сеть телефон не искал. А может куплю в интернете самый крепкий на свете скотч, заклею свой рот и руки, что не могут тебе помочь. Только есть у меня приятель, он тонких, знаток полей и квантовой телепатии, вот он-то поможет мне. И тогда ты услышишь голос, находясь в полдороги ко сну — «…пусть ветер пригладит твой бархатный волос…». Я снова тебя обманул…

.................... *** Благословляю твою строгость и колкий разлет бровей, холодную краткость слога, засовы фигурных дверей. Благословляю твою незримость в границах моих страниц. Благословляю за то, что мимо взираю, тысячи лиц. Трезвящая удаленность. Живительное — "вдали". К подобным просторам склонность возносит прочь от земли. Здесь все хорошо. Не стоит опять гневить небеса. Ну что там...соринка что ли, опять попала в глаза...

.................... Амнезийное К амнезиологу с утра толпится очередь. Очень популярные подобные кабинеты, Но учти, главное после суметь Вспомнить — на этом свете — чей ты. Пришел не первым, постоял, осмотрелся. Люди выходят, вполне довольные. Утешил соседа: «…больней не будет!...», На вопрос его робкий: «Не больно ли?...» Амнезиолог шустрый с улыбкой-лезвием Ну что, мол, сколько будем стирать? Откатим систему твою болезную Чтобы наверняка — годков на пять? Давай, говорю, чисти диски. 12

.................... Но хорошо чисти, чтоб ни одна

мышь, Не мелькнула в памяти тенью слизкой, Не забилась в извилинах моей крыши. Ни взгляда, ни встреч, ни бесед случайных, Ни черточки того смуглого лика, Графитово-черным, дамасско-кинжальным, В сердечную мышцу, что мне проник! … Розово-выкупанным вышел младенцем Не помню точно в котором часу, В голове — простор, мыслям — не тесно, И тело, будто чужое, несу. 13

.................... Мир обведя

кошачьим взором, В двух сотнях оттенков серости Только и вижу — дома да заборы, Не узнавая знакомой местности. Радуги смылись переливы нежные. Лепестка золотого померк блеск. Пернатые, пестрыми быв прежде, Вроде поют , а в ушах — треск. И холод, холод в груди В крошки стирая

каменный,

любой клинок.

Мысли редкие квадратом замерли Работа,… цена, … планы,… прок… 14

.................... Что же я, дурак, с собой сделал! Да еще по собственной воле… К амнезиологу срочно — такое, брат, Верни. Мне. Мою боль.

дело,

.................... *** В нашем вечном калейдоскопе, дни на дни непохожи. Неискусным картежником я не могу угадать — То — оранжевых стеклышек, на три умноженных, то — рассыплется, выпадет бледно-лиловым опять. Может быть оттого, что вчера не проплыл над лесом белопарусный гордый сияющий великан. Или вот оттого, что в суете деловой, белесой, позабыл я отправить его фото на твой экран. А сегодня смотри — как склоняются ветром тополиные копья. Значит, верное дело, сумасшедшей жаре не быть. И уже не гляжу я на белый свет исподлобья, и так хочется снова и снова упрямо жить. Вон, на самом краю, посмотри моими глазами — как в лиловую дымку утопает пурпурный закат. Посмотри, как каштановые километры меж нами, Переплетенные листьев прожилками — не лежат.

.................... О Линде Перри, Энштейне и воздушных шариках Это ракурс? Это линия губ? Это — глаза взять сравнить отважиться? Это — узелок на пересечении судеб? Или мне это только кажется? Только кажется кто-то малый теребит все рукав, несносный, — «Обещал же, наш шарик алый… Обещал же — запустим в космос! Пап очнись, ну куда ты уставился, Запрокинувшись, как пингвин!» — «Раз сказал — полетит, значит станется! Недоверчивый ты мой сын» Это кажется только — просто запустить небесам привет. …Это, кажется, чем-то острым кто-то сердце буравит мне… Ни маршрутам, ни палаллельным лучам, ни траекториям отчуждения, ни Энштейну, ни кому еще там, не найти точек прикосновения. Полетит удивительным образом, оторвавшись от детских рук, растворяя в небесной области все следы понарошных мук. Это нервы. Это выжить хотеть. Отпустить взять из рук отважиться. Это честно — даже глянуть вослед не сметь. …Или мне это только кажется? 17

.................... *** Не испугаю, не потревожу, влажного воздуха темноты, даже едва ли заметной дрожи по проводам не услышишь ты. Не добежит, не успеет, рассеется, тщетно стремясь обогнать вагон. Дым паровозный на черном — серый ночью, а утром — на голубом.

Вега Опустошенный сад, провожая прохладой лето, замерев, как на фото, Сверчками всю ночь трещит. Только Вега не спит, проникая игольчатым светом сквозь ресницы на донце обмелевшей моей души. Запрокинув голову, провожаю огни самолета. Что за чудо, этот Млечный коктейль нескончаемо пить и пить. Как Тебя мне достать?.. Хоть каких-то двадцать шесть там годочков лёту. Дотянуться рукою. Долететь. Достучаться. Дожить.

.................... Проходящему I Может ты и права, проходящее невесомо, точно дышит росою в малахитовых спящих лугах трава. Или, как проплывает величественная гроза мимо дома, озарив мимолетными сполохами нас сперва. Может ты и права, назовем проходящим в горле горький комок, в привокзальной путанице адресов. И нелепое рук мелькание вслед уходящему, мы расстались всего-то на триста двенадцать часов. Я с тобой соглашусь, проходящее растворится, как румянец восхода, не заставший опять врасплох. Может быть оттого нам поутру сегодня не спится, что смеется в седые усы, проходящий над нами Бог. Проходящее невесомо. Как лежащие твои пальцы на веках, призакрыв их для долгой теперь уже темноты. Я останусь в своих незатейливых, скромных доспехах, выгнув бровь невесомо — «…мне всегда нужна была только Ты».

.................... День пропитан тобой... День пропитан тобой, как пропитан твой шарф духами, как пропитана стойкой печалью осенняя круговерть. Может быть оттого проливается небо стихами, на пороге зимы согревая земную твердь. День пропитан тобой с первых лучей в ресницах, до того — как смежит ресницы покров темноты. Не сбежать, не найти, и не построить границы, Сквозь которые, золотым излучением не проникнешь ты. Как смирить в себе бешеный-замираюший стук в клетке, И вторящий ему, об одном же, нелепый слог. Пропитался тобой календарь до последней метки, о которой не знает, глядящий с укором Бог.

.................... Восемнадцать

"...в душе - восемнадцать, …а тебе уже пора..." Ф. Раневская.

Белые лошади на столе, ножницы и недоклеенный карнавал, мягко приглушен свет, чтоб было уютно сну. Сладко-то как... ночью из нас каждый мал. До утра целая вечность — пятнадцать минут. ...И, конечно, в конце — колокольчики, как же без них, вот и финал, перед занавесом на сцене — главный герой. Пусть тебе никогда не забыть этот торжественный миг, пусть тебе будет кому рассказать сон невозможный свой. А за кулисами дети хлопают и пускают воздушные облака, смеются себе ни о чем, и роняют юпитеров свет. Только вот режиссеру сегодня грустно слегка, сегодня ему опять восемнадцать лет. Зритель расходится довольный и не устав. Уносит улыбку и не может взять в толк одно — то ли сегодня он немного счастливей стал, то ли такое веселое было это кино…

.................... *** Я не такая. Я не такая. Я расстелилась от края до края. Где солнце соткало клевер коврами. Где ветер медовыми кружит кострами… Я не такая… А ты — не заметил, что взгляд мой полуночный ясен и светел. Мой милый прохожий, не надо о чувствах, по праздникам — густо, а чаще-то — пусто. Давай мы с тобою, как добрые люди, давай хоть на миг о своем позабудем. Давай разберем, как простыми словами нам ангелы шепчут над головами.

.................... Памир, Эльбрус Мне рассказали, что на Памире вдруг — таянье ледников. Мне говорили, что пик Коммунизма сделал шаг. Но для меня эти чудачества – слишком уж далеко. Едва ли для меня они верный знак. Я слышал, что Ангара приглушила могучий бег, а Енисей так и вовсе подался вспять. Да пусть и на Аляске растает весь белый снег, мне совершенно необязательно об этом знать. Я только Твои хочу услышать шаги. Услышать, как смолкнут они медленно, подходя. Что мне Памир, где в хуртовине не видно ни зги, когда зрачки Вселенной мне прямо в душу глядят. Но я стою. Стою на месте, вот и весь сказ, наверно у Эльбруса на движение больше прав, и чую, как тревожно десять маленьких глаз буравят спину, подтверждая ангельский нрав.

.................... У стены Сто сорок ступеней, смиренная тишина и упавший дух. И лбом прижаться к покою белой стены. Невольные свидетели этой горе-беседы двух — Кресты и вороны, что в деревьях едва видны. «Ну что ты дрожишь. Ну что ты опять пришел? Чего тебе не хватает, разве Она больна? Я тебе по секрету скажу, Ты для Нее — ничто, я тебе больше скажу — и Она тебе не нужна. Тебе ли не знать, что Меня ты не ублажишь, не сдвинет Мою Волю любой твой жест. Давай не будем отношения портить, малыш. Да не малыш, поди, в свои ядерные сорок шесть. Все будет у Нее хорошо, Я так хочу. Вот это тебе обещаю, Я — сказал. И Я тебя понимаю, и, может быть, даже прощу. А что же ты думал? Не Я ли, такую, ее создал?..»

.................... Смородиновый чай «Я заболела. Завари мне чаю, пожалуйста, со смородиновыми листьями, как ты делал. Только не подумай, что опять жалуюсь, в прошлый раз ты сахару много отмерил. Знаешь, я расклеилась, потекла, как сосулька, сейчас согреюсь, закутаюсь и предамся лени. Ты мне еще меда ложечку нарисуй, и тех, тирамисовых, с изюмом, печенек» — «Чай готов. Поставлю возле экрана. Я добавил немного горьких настоек. Разве что, телепортация работает сегодня странно, потерпи. Ох уж этот интернет новостроек. Ты ложись. Я тебе почитаю дальше. Мы остановились — как на мосту было дело — Помнишь, где путешествуют кошка и мальчик, только не мальчик, а настоящий котенок смелый» — «Там, где кошечка и с ней малышонок? Подожди, одену потолще свитер. Точно буду, как тот в палате ребенок, кажется, его звали Питер? Милый, если я засну — ты читай дальше, может мне приснится — как мы в Лондоне будто, может я, и выздоровею так пораньше, и не буди меня завтра утром» — «Хорошо, дружок. Буду читать тебе долго-долго, но ты прежде прислони к динамику ушко, расскажу тебе, чур, по секрету только — …Я люблю тебя… Ну, а теперь слушай».

.................... Мне снилось, ты приходила... Мне снилось, ты приходила, коснулась руки — рукой, агатовы кудри склонила, Застыв над моей головой. Мне снилось, ты отпустила навеки мои грехи. Теплом наготу покрыла, словес, что слишком легки. Мне снилось, ты рассказала, шепотом, вшитым в ночь, как времени стало мало, как хочешь теперь помочь. Мне снилось. Но я все слышал. И видел твои глаза. И видел, как горизонтом зажглись опять небеса. Зима за окном белила, кружа суетой порош. Мне снилось, ты приходила. Мне снилось, что не уйдешь.

.................... Ты и я ты — пламень южнейших прибрежных закатов, я — бледность зимних полей. ты — скользкие нити густых ароматов, я — строгость прямых тополей. ты — радостный тон восклицательных линий, я — несколько точек в конце, и цвет мой любимый — приглушенный синий, а твой — румянец в лице. вот так противоположности сводит порою, как точно сказал поэт. но лету не пересечься с зимою, такого в природе нет. и все мне бежать, колесить по кругу, предугадывая пути. и не догонять, а все мне казалось — ты рядом, почти, почти…

.................... *** До Нового года — малость. Так ракета отпускает за ненадобностью ступени. Отпусти меня. На четыре. И всем на радость. Так бывает, что и пепел кому-то ценен. Отпусти. Пароходом, бросающим пристань. Так под музыку на борту, роняют швартовы, и — вперед. С надеждой никогда в жизни не увидеть унылую пристань снова. Отпусти меня. До забвения тебе — рукой. И водою в песок уже все «прости». Не напиться жизни чужой рекою. Отпусти меня. Пожалуйста. Отпусти.

.................... *** Между жизнью и смертью только — «прощай». И не так, как прощаются корабли, к золотым берегам узлы направляя, помахав флажками полоске земли. Корабли возвращаются, если их ждут, и не тонут, осеняемые крестом. Корабли не считают высокосных минут, и не забывают дорогу в дом. Между жизнью и смертью только — «прощай», и не так, будто разливается птичий крик, лишь пернатые покинут обжитой край, Что в покровы полярной ночи поник. У пернатых всегда впереди — весна. И Светило отвечает за их курс, у пернатых надеждою жизнь полна, возвращением к берегу, что сейчас пуст. Между жизнью и смертью только одно, но не в тонких линиях восковые черты. И не как брошенное в землю зерно, нами погребенное, чтобы жить. Это — сердце, сжатое спазмом в кулак. Это в горле не комок, а кол. Это слово «жить» читай — «без тебя никак». Мертвое наречие, не глагол. Между двух начал — синевы срез, бесконечно-белых разлет полей. Где по насту шелестом — «буду без…», повторяется эхом там — «…буду с ней…» 30.12.12 29

.................... *** Двенадцать прощаний в день. Двенадцать прощений в час. Темнее своей тени. Всевышний, помилуй нас. Последние листья поры. Последний в году ноль. И боль до самой коры. Морозная в лице соль. Последние десять слов. Последним будет одно. Из тамошних легких снов — распахнутое окно. Мириадами дальних лет стираемые следы. Вдали негаснущий свет моей Алой звезды.

Ожерелье для Вежливой Девы

.................... *** Время?... Время всего лишь песок. Тонкий и белый, текущий сквозь тонкие пальцы. И вовсе не он мне стучится полночью в висок. И вовсе не он надо мною беспомощным, властен. А что же? А кто же тогда полонит нежно и крепко Как Землю магнитные оси? … Смотрю, как в раскосых ресницах закатом дрожит, и рассыпается, прячется золото в черные косы.

.................... *** что там такое что там такое ночь никогда не изменит покою увидеть деревья на белом — в окне и строчку за руку схватить в полусне ах глупые мысли глупые мысли они звездопадом над полем повисли и медленно по сознанью скользя они проникают туда, где нельзя коварны, безлики и безрассудны но сну никогда не бывать с ними нудным а что это значит да много ли значит утро не долго об этом судачит доброе утро разбив на осколки выметет глупые мысли поземкой

.................... *** Мне не будет покоя, пока мы на этой планете, даже если отгородиться лесом и ночью. Если выключить весь безжалостный ток на свете, я увижу во тьме километров твои черные очи. Как смеются они, блестят, и хитро играют, и услышу, как бьется вдали твое храброе сердце. Не найти мне покоя, как сейчас я его не знаю. Даже там, на далеких кордонах вселенского бегства. Даже там, на последней линии отступлений, даже так — разбросав по окрестностям звездами белые флаги, я услышу твой голос, твердый и проникновенный. Я услышу, запомню и скрою печатью на белой бумаге. Мне не будет покоя, и «пока» ничего не значит. Мне бы шлепать босым по песку, прилива не встретив. Самым длинным, запутанным побережьем, что мне назначат. Будто можно уйти от себя на этой планете.

.................... Смирение приходит по ночам... Смирение приходит по ночам, как в комнату к заснувшему ребенку, как дуновение косое по свечам, которое не рвется, хоть и тонко. Смирение садится у окна, и начинает шить сплетенье петель, чтоб скрылась и запуталась одна, та улица, где я тебя не встретил. Смирение настигнет в забытьи, когда от мрака в сон – всего полшага, негромко и спокойно объяснит, что больше не нужна уже бумага. Что больше не болит уже в груди, и не болело, только показалось, что завтра минус десять остудит три искорки, что слева задержались. Смирение приходит по ночам и растворится в сумерках, под утро. А я потом весь день не знаю сам, не то случилось, не то снилось оно будто.

.................... *** «Не смотри мне в глаза, прекращай это стремное дело, будто в карты везло тебе чаще, чем раз за сто лет. Ты курок не нажал еще, а стоишь уже мертвенно-белый, а рулетка — не карты, и другой у меня игры просто нет. Не смотри мне в глаза, не буравь эту черную пропасть, как бы ты ни свихнулся, а до дна тебе не достать. Даже мне иногда в глубине их открывается новость, а другим и подавно не положено это знать. Не смотри мне в глаза, ты сожжешь себе роговицу, и кристаллики здравого смысла расплавятся без следа. И уже не моргнув, не успеешь нащупать границу, за которой подхватит в свои липкие руки беда. Не смотри, я не ставлю на щит свой победных отметин, да и что за победа, ведь лежачих у нас не бъют. …Все смотрел мне в глаза, а того, одного не заметил, как надежды вуаль мне ресницы бережно вьют».

.................... *** Сечет в висок и по глазам — изрядно, и по колено — снежною тропою. Но мне тепло шагается и складно, ведь ты со мною, ты всегда со мною. Наперекор неистовым порывам — я улыбнусь, и радости не скрою. В морозной кутерьме — остаться живу, ведь ты со мною, ты всегда со мною. назавтра — обессилит и растает, назавтра от земли пахнет весною, Все будет хорошо. Я это знаю. Ведь ты со мною, ты всегда со мною…

.................... *** Останется музыка. Останется синее небо, такое же, как и вчера. И ветки сирени не перестанут меня понимать. Останусь ли узником? Того, что между четвертым и пятым, как черная напрочь дыра. Мне время, кривляющееся на горизонте событий, поможет узнать. Останется весело. Останется продолжить и выиграть пятую партию детской игры, никто не уйдет побежденным, все будут довольны вполне. Так, стало быть, вместится. Так, стало быть, я и не понимал до положенной поздней поры, как цепочка милых имен невзначай поместилась во мне.

.................... Мечта В этом мире только ты и я. Я раскинулся гранитом у подножий, ты пробилась из небытия, трещинами камни потревожив. В этом мире только я и ты. Разбудили небо голосами. Нет правей, чем наша, правоты. И никто не встанет между нами. Ни огонь, ни время, ни гроза, человек или худое слово. Как нелепы окрики — Нельзя! Тем, кто — врозь — на смерть идти готовы. В этом мире только ты и я. Остальное — время и пространство. Под ногами теплая земля кружится дорогой наших странствий.

.................... Сегодня — праздник Не примечай пожалуйста, что на календаре — пустой день, и не сердись, что без повода и невтерпеж. Мне 365 раз в году — едва ли лень, и разве ты, восклицательная, меня не поймешь? Вот перламутровости самой восточной из восточных стран, а вот напиток, что дал ароматнейший индийский плод. Но, если даже не с пустыми руками, а гость не зван, То… да простят меня татары за этот ход. Но я продолжу, у меня тут еще много с собой, а ты молчишь, и я не угадаю, чего то условный знак. Смотри, смотри, как кувыркается сегодня один герой!.. Я знаю, знаю, ты без ума от неуклюжих шабак. А вот теперь настала очередь грибного дождя, ты посмотри как они шагают по лужам, головы не подняв. Выходит, только мы с тобой увидим, чуть-чуть подождав, как небо прекратит свои янтарные в закате слезы ронять. Ну вот и все, сегодня было днем хорошего Дня, Набрать терпения и календарь мне снова подарит приз. Знакомый смайлик почти до порога проводит меня, я улыбнусь и на прощание скажу ему — Плиз…

.................... *** Ты меня ни разу не спросила. И не спросишь. Ну и хорошо. Я ответ на это не осилю, раз его доселе не нашел. Прячется ль в глазах твоих раскосых, в имени — что манна с небеси… Кто-то мне печатью в сердце бросил жребий, о котором не просил. Не мечтал, Не ждал. И не придумал. Не придумаю ответа, ну и пусть, отчего прямой дорогой к дому, я к тебе по-прежнему тянусь. Как зима стремится к лету, зная, естеству положенный устав, позабыв тревогу, льнет и тает, талою нелепостию став. Так и сердце, бьющее по жилам, будет, неподвластное уму, Обнимать и греть твой образ милый, доверяя сроку своему.

.................... *** Ты не поверишь, Не поверит недоверчивый календарь. Все стало острее, и слаще, как в теплых надрезах — манго. И снова, будто в лицо мне кричит: «…ударь! ну еще ударь!..» Коварная неприятность четвертого, в римских, ранга. Ты не поверишь, А мне и доказывать не с руки, Как стали теплее, прибившие вечер волны. Как память размазывает по деревьям и разламывает на куски, А я, словно волшебный горшочек из сказки, тобою полон. Ты не поверишь. Не верь, когда я и сам, По четным часам, и на треть по нечетным — не верю, Когда расстояния к мерцающим надо мною мирам распахнутыми твоими руками мерю.

.................... Бриз Теперь ты далеко, как Вега в синеве. Как Млечного Пути блистающий покой. И так покойно мне. А отчего — не вем. Как будто мое сердце погладила рукой. Теперь ты далеко. Как в дымке горизонт. Как дальний пароход, что тихо сел на мель. Ласкающий прибой. Багровый небосклон. Потекшая в волну густая карамель. Не наводить мосты, и не сжигать мосты. А только теплый бриз на занавеси лег. И только тишина. И даже след простыл… И выдох налегке, и следом — ровный вдох. Теперь ты далеко, а впрочем, как всегда. Но как-то этот день по-своему пригож. У тополя в листве запуталась звезда, и в профиль верно он со мною очень схож.

.................... *** Со временем — только краше, острей и убийственней линии, и дерзкая челка даже на лоб свою тень не кинет. И карие, скрытые черным, глядящие в синие дали, глядящие смело и гордо, какие мечты увидали?.. Напитана солнцем и солью В краях, где юга повсюду. …Выходит почти что не больно глядеть в это смуглое чудо.

.................... Деньрожденьческое Желаю Вам летать. Над степью, на коне. И будет то Пегас. А может дельтаплан. Бескрайними просторами, с полоскою в огне. Сиреневый закат, и дымки по кострам. Желаю Вам летать. На крыльях или без, в ласкающих руках кружится на ветру. Из кукольного сна, где времени в обрез, в оранжевых шарах спускаться поутру. Желаю Вам летать. Ковром из багряниц, вплетая неба синь в кленовую листву. Взирая, как внизу в раскинувшемся ниц слегка косых дождей по городу везут. Желаю Вам летать. Не опуская рук. Не позабыв о тех, кто ждет Вас на крыльце, где над густой травой всегда подхватит друг, а ветер наградит улыбкой на лице.

.................... *** На улице — Альбер Марке, сырой, размытый господин. Деревья в парке — налегке, им для тревоги нет причин, им нет причин для суеты, до марта сонно постоять, когда себе позволишь ты, с ума слегка сойти опять. Дороги до краев полны, сквозит простуженно окно. На сером ангелы видны лишь тем, кто с ними заодно. …И вижу — юн и златоглав, И с парой перламутра крыл, завесой волю разостлав, тебя от напасти закрыл. Храни Ее, мой добрый друг, Прошу, я что еще могу. Храни, как парой верных рук зеницу ока берегут. С сегодня — и не до поры храни прямыми ей пути. Прошу, храни ее миры, прошу на миг не смей уйти. Марке такого не писал, сечет косым у фонарей. Воскресный вечер так же мал, как мало света в декабре. На полке ангелы стоят. Два силуэта на стене. Кругом ванили аромат, и запеканка на огне… 46

.................... Межсезонье Шаги спокойней, стих короче, глаза все больше — как-то вдаль. Не жаль того, что век мне прочит, Да вот несбывшегося жаль. Троится список запрещений, и половинится — друзей. Все меньше манят звуки прений, все больше — поиски ничьей. Все перечитывать по-новой премудрости известных лиц, а карты дальних похождений сложить закладками страниц. * На улице Гривцова, как раз посерединке — витрина в пол аршина, два столика внутри. Уютная картина, душистая корицей, и свет магнитофона оранжевым горит. Возьми мне чашку кофе с лимоном, я успею, за Сенной, и направо, дорогу не забыл. Пока еще не людно. Пока еще не очень, на столике за дверью мой кофе не остыл.

.................... Линиям

"...двері зачиняються. Наступна зупинка — Контрактова площа..."

Ходим под Богом, под порфировой сенью кленов, под алыми облаками, что — семь минут утром и семь ввечеру. Ходим неделями кряду под зонтиками удивленно, как же так лить непрестанно прохудившемуся там ведру. Ходим под сетью запутанной переменного тока, что, как услужливый Яндекс, знает кому — куда. А иногда, позабыв обо всем на свете, кроме востока, ходим дорогой, что укажет лучами звезда. Ходим под градусом, большею частью — где-то под сорок, если же северный ветер, то вперед — под семьдесят пять. Ходим под люльками на связках гнилых веревок, и Бог еще знает под чем, что не велено нам знать. Ходим дорогами, лестницами, и вагонами, в разные стороны, а случается часто в одну. Что же никак, Лобачевский ли, Яндекс виновен, линиям все не дано пересечься двум.

.................... Руки твои Линии бегущей волны, той, что ласкает песок. Линии в венах сплошных, когда кровь стучит в висок. Линии связкой в кулак, в такт восклицательных слов. Линиям нежным мрак — один до утра покров. Линии не-судьбы, сколько гадай-не гадай. Линии тихой мольбы, той, что в тебе — «иногда». Парою тонких рук животворит одна. В шелковый теплый круг радость заключена.

.................... *** Зиме не вечно горевать в густом тумане, Назавтра снега дань отдаст И не обманет. Все холоднее облака свинцово зреют, Твоя улыбка день ко дню Все холоднее. Все вежливее формы слов И все короче. Никак не выпросить тебя у дня и ночи. Там маячок горит, как светоч Тщетных рвений. И распадается к шести На светотени. * Обнимаю тебя, невесомой волной обнимаю. Оплетаю тебя шелковой нитью слов. Окружаю в блестках-снежинках, таю, Пробегаю каплями до горячих твоих основ. Обнимаю тебя мимолетно, мгновенно, крепко, Как крепчает мороз в ртути на самом дне. Неуступчивый ветер печатает в лице склепок. Безутешную мнимость сжимает рука в руке.

.................... *** Не говорим, но слушаем друг друга. Не видим. Но по краешку руки, волна тепла дрожит-бежит упруго, когда скользят вдали твои шаги. Не спорим, и не задаем вопросов, не шутим, и не колем невзначай. Но слышу я, вдали, как сахар бросив, Ты ложечкой помешиваешь чай. Не встретимся случайно на перроне, хоть траектория одна другой близка. А я иду с улыбкой в небо вровень, как будто машет мне твоя рука.

.................... День рождения Утренние улыбки не твоего лица, беглые рукопожатия не твоей руки. Как-то этот день надо прожить до конца, не распугав окружающих залпом строки. Живые ручейки у вагонов метро, утренний калейдоскоп траекторий-надежд. Бедная шубка соболья блестит : не тронь! Обидные-тесные прижатия не твоих одежд. Утренние открытки и полуденные слова. Жесты и тосты, и, кажется, был поцелуй. И к четырем надежда едва жива, Ноет, как маленькая, что ни толкуй. Утренние обертки от суеты. Напоминанием о тебе — вечерний свет, преломленный влагой, будто разводят мосты. Где же ты, радость моя, где ты, где ты…

.................... *** Теперь слово «жить» звучит, как армейский приказ. Свет клином сошелся в разрезе твоих глаз. Ах, как бы отрадно — дезертиром на передовой. Но нет же, по паспорту и по долгу я рядовой. А может шальная, может шальная настигнет в излет. А может во время ночного привала старуха придет. Ах, как бы хотелось мне к вам, облака и моя синева. Ах, как ты, слепа-близорука, война не права. Трубишь на подъем, небеса на осколки дробя. Мне жить-пережить, Ни с тобою. Ни без тебя.

.................... *** Твои линии разбегаются холмами вдоль горизонта, твои точки — усеянные елочки на пологих склонах, твои тени и искры наполнены жаром фронта, и дорога к тебе никогда не проляжет ровно. Твои линии никогда не отпустят с миром, не развеются в уходящем времен тумане. Обернувшись иголкою, спицею, тонким стилом, достигают, порхают, пронзаю, ранят. Твои линии никогда не теряют поля, как магнитная ось согревает миллион теслы. Твоим линиям смешно противиться в жалкой воле. Очертя решив даже если…

.................... *** Что же это за бездна?.. Каким-растаким мерилом, бесконечно-вселенным гуглом измерить твою глубину? Эхолотом, лазером, метром, то ли смертью, если не жизнью, то ли мигом, летящим в полночь, к затаенному твоему дну. Не смотри, не смотри — так, не пронзай чернотой, помилуй. Я еще не покинул орбиту притяжения твоего. Тысяча километров — шаг, тысяча уверений лживых, я лечу, ползу, убегаю, да кто скажет, будет ли прок…

.................... Есть ангелы Есть ангелы-совы, рисующие по вечерам, есть ангелы-жаворонки, расписывают ранним утром поля небосвода, и что остаётся нам — поднятие головы считать за великий труд. Есть ангелы-трудоголики, несущие свой дозор от первых зарниц до последних минут покоя, хоть нам не услышать согласный в адажио хор, и шелест бирюзовых одежд небесного строя. Есть ангелы мужества, сродни фронтовой медсестре, ныряющие камнем в проёмы густого эфира. Вдохнуть, и поднять, и сердце погладить успеть, упрямо не выпуская душу из дольнего мира. Есть ты. В смоляном агате оправы, лик. Прочёркнутый ослепительным–сомкнутым алым глянцем. Императивный и строгий, а ну-ка-давай, ник. Улыбчивый и блаженный, живой румянец. Есть ты, не приходящая, и не рисующая в облаках. Чеканящая только — Да. Или нет. Ну, значит так надо. Есть тонкая, сильная, недостижимая твоя рука, магнитная ось, держащая между раем и адом. Есть ты. Незаметно. Крепко. Здесь. Навсегда. Со мною, во мне и вокруг, и там, где качаются звезды. Отмерила мне от щедрот вековая страда, где воздух дрожит, нагретый апрелем воздух. 56

.................... *** Отчего-то решил, что быть бесконечной зиме, я тобой поражен, как деревья апрельским теплом, не столкнулись еще, а я уже онемел. Все дороги к Подолу точно Стокгольмский синдром. Я вдыхаю тебя. Так улыбку находит смартфон. Я сканирую сотнями встречных в наличье тебя. Написать, начертать, растворится в белесый фон, на котором светилу беспечно катиться сиять.

*** За то, что ресницы твои раскрывают порханием небо. За то, что ни разу плохими глаголами назван я не был. За то, что в каждой навстречу ищу твое отражение. За то, что ты радость моя и моё утешение. За то, что открыла как тайну мне — бескорыстие. За то, что дарила надежду, когда опадали листья. За то, что твой лёд для меня никогда не растает. За то, что узнала меня, как сам я себя не знаю. За то, что гореть-не сгорать, потому что молчать не умею. За то, что с утра ты со мной, как только восток розовеет. За то, что свихнулся опять, взирая на селфи украдкой. За то, что ревную я к миру, и к тому, что за кадром. За то, что без страха в вечность гляжу, что над городом кружит. За то, что никто мне на свете кроме тебя не нужен.

.................... *** Что ж ты память былое снимала зря — я не помню такого теплого декабря, чтобы в сущий впутал зиму скандал, чтобы влажным выдохом согревал. Чтобы гололедица растаивала в пол-утра, и не знала, где дрожь у моего нутра, чтобы только туман из того что бело, чтобы не прикрыло ничем наготу стекло. Я не видел зимою, или забыл, чтобы пес из лужицы водицу пил, не искал в проталинах теплый люк, не бежал на тепло поманивших рук. Может вправду уже нипочем беда, не застанут врасплох меня холода. Может правда остыло до немоты, пало в градус окружающей нас среды. Я не помню такого теплого декабря, что же врешь ты снова, алая заря, чтобы я теперь разобрать не мог, то ли день согрет, то ли холод мне на сердце лег.

.................... *** Иные лица как лица, черты, изгибы, ресницы, но только одно ранит кинжальным изломом граней. Иные глаза-озера, радугой взгляды-узоры, но только один - как омут, как дальний огонь у дома. Иные, иные, иные… Мелькают столбы верстовые, а выше единственным небом твоя кареглазая небыль.

*** Так строго и нежно, как только умеешь ты. Я знаю, лиловый у ангелов любим цвет. Я знаю, никогда не будет там пустоты, где было и есть воспоминание о тебе.

mager_laie

Ожерелье для Вежливой Девы К.: ТекстOver, 2016. Художественное оформление автора ISBN 9781370590810 -------Видання книжок: ТекстOver www.tekstover.in.ua