geni3i

Гений

№ 1(3)’ 10 Литературно-художественный журнал

Проект Издательского дома «Эпоха» г. Махачкала, ул. Ушакова, 3 «в», Тел. (8722) 67-55-56 Свидетельство о регистрации ПИ № ТУ 5 – 0043 от 19.10.2009 г. Редакционная коллегия Литературные редакторы: Ш. Микаилов, М. Халимбекова художник: А. Качаев верстка: Б. Багандова Подписано в печать 12.03.10 Тираж 1000 экз. Сохранены стилистика и пунктуация авторов www.epokha.ru

Содержание Пишите, господа! Слово к авторам и читателям........................2 Положение о литературной премии журнала «Гений»..............5 Вместо предисловия: «Вредные советы поэтам» Леонида Каганова.................. 6 ПОЭЗИЯ Гамзалиева Эллина...........10 Лариса Шарипова.............13 Мугутдинов Магомед....... 15 Далгатова Залина..............17 Аразова Ирина..................19 Багирова Сабрина............20 Милена Бжассо.................22 Гюльбагдат Омарова........27 Александр Смирнов.........33 Кубиева Амина..................35 Марзаганов Амир.............37 Муса Омар..........................39 Моро....................................45 Абдулжалилова Рукият.... 48 Ибрагимов Темирлан.......49 Битаева Эльмира...............52 Магомедов Хаджи-Мурад....................55

ЮМОР И САТИРА Муса Омар..........................59 Лана Арчегова...................60 Битаева Эльмира...............66 Угрюмов Нелюдим............73 ПРОЗА Атаева Изумруд.................80 Алиева Наира....................82 Заира Гаджибалаева.........95 Тумалаев Богдат..............118 Маммаев Шахбан............129 Советуем прочитать........144

Материалы для публикации в журнале можно присылать на электронный адрес:

shihab33@mail.ru

редакционный совет Абашилов Шамиль – главный редактор еженедельника «Молодежь Дагестана»; Абдулмукминов Мурад – журналист, шеф-редактор ГТРК «Дагестан»; Абдулгамидов Алик – журналист; Алхасов Запир – председатель союза молодежи ДГУ; Гамалей Татьяна – зав.кафедрой редакционно-издательского дела и информации ДГУ; Гамзатов Гамзат – председатель редакционного совета ИД «Эпоха»; Зулумханов Гаджи – руководитель сети книжных магазинов «Арбат Медиа»; Сулейманова Зумруд – министр культуры РД; Султанов Казбек – зав.отделом литератур народов РФ и СНГ Института мировой литературы РАН, доктор филологических наук, профессор; Ханмурзаев Камиль – доктор филологических наук, профессор, зав.кафедрой зарубежной литературы.

Пишите, господа! Слово к авторам и читателям Не примите за иронию мое обращение: я всерьез полагаю, что любовь к слову и умение обращаться с ним есть верный признак «аристократизма духа», если можно так выразиться. Ведь ничто так не выдает внутреннюю культуру человека (я не имею в виду наличие «трех высших образований»), как уважение к Слову, сакральному по своему сути; ведь вначале, как известно, появилось именно Оно. В нашем родном Дагестане в настоящее время сложилось своеобразное отношение к людям пишущим, Художникам вообще. Признаться здесь в своей склонности к сочинительству – почти совершить подвиг, который, как правило, сопровождается множеством оговорок и извинений («Простите, так получилось!..»). Жесткие правила игры, заданные современностью, круто поменяли и ценности: писать нынче почему-то стало признаком слабости или чудачества. И – не дай Бог! – прослыть, благодаря этому, тонкой, творческой натурой, – это все равно, что расписаться в собственном бессилии в мире, живущем по законам джунглей. Увы! – артистам бойцовские качества не свойственны. Открыто демонстрировать силу и напор, «поигрывать мускулами» при нашем менталитете – почти геройство и предмет для подражания; невежество на фоне девальвации духовности становится почти предметом бравады. Кроме того, творческие задатки, интеллект порой прямо противопоставляются житейской хватке и «умению жить». Талант же ясно мыслить и образно излагать свои суждения выглядит как рудимент, наподобие хвоста у человека – эха его обезьяньего прошлого. Есть и такая крайность, как графоманы, чуждые комплексу неполноценности, – чуждые сомнениям вообще. «Рыцари от пера», ударники-бумагомаратели, с восхитительной плодовитостью творят и творят, стремительно испещряя стопки бумаг, не ведающих стыда, своими нетленными шедеврами. Все бы ничего: самовыражайся, как тебе вздумается! Так нет же: эти неугомонные писаки, оседлав перепуганного Пегаса, карабкаются на такие высоты, с которых их «пророческий» голос будет услышан как можно большим количеством людей. Распихивая на своем пути робких, рефлексирующих авторов, пишущих, как правило, в стол, они уверенно идут к цели – обнародованию и активной пропаганде своих «бессмертных творений», – настолько уверенно, что заставляют даже профессионалов усомниться в собственном художественном вкусе и поверить в одаренность этих «нуворишей от литературы». Воодушевленные этой целью, они без устали штурмуют издательства и пороги влиятельных чиновников в поисках протежирующих, и надо отдать им должное, как правило, добиваются желаемого. Как результат – солидные по объему тома, – а подчас и целые собрания сочинений Писателей и Поэтов, известных только «широкому кругу» родственников и коллег, на полках дагестанских книжных магазинов.

Ге н и й 3

Март 2010

Редакция нашего журнала, к счастью, больше имела дело с совсем иной категорией авторов. На его страницах сошлись люди разных национальностей, возрастов и профессий: здесь есть произведения 15-летней школьницы и университетского доктора наук, профессора; фермера и практикующего врача; психотерапевта и юриста, художника и студентов политехнического университета. География происхождения наших писателей также весьма широка: это столица и периферии Дагестана, Москва, Ингушетия и другие города России. В настоящем номере мы отошли от привычного формата предыдущих номеров, отказавшись от биографической справки, знакомящей читателя с авторами: честнее, как нам кажется, если за творцов будут говорить их творения, без скидок на их возраст, профессию, статус… Пусть соревнуются произведения, а не авторы. Что же касается жанров, то в настоящий номер «Гения» вошли, конечно же, прозаические и поэтические произведения, в частности сонеты, элегии, сатира, пародии, эссе, рассказы, повести, даже сказки… Некоторые авторы смело экспериментировали, соединяя традиционные жанры в необычных комбинациях… Можно констатировать, что выход каждого номера журнала «Гений» – это попытка опровергнуть устоявшееся мнение о том, что литературе, творчеству вообще в Дагестане в условиях процветания – чуждых человеку приоритетов, грозит если не гибель, то уж, точно, опасное недомогание, – своего рода «свиной грипп». А для того, чтобы материально поддержать и поощрить творческие устремления начинающих авторов, наш Издательский дом в этом году учредил литературную премию, положение о которой приводится ниже. Таким образом, «Эпоха», объединяя вокруг себя креативных, нестандартно мыслящих авторов-единомышленников, ставит целью – не много не мало – генерирование новой идеологии для современного дагестанского общества, – идеологии, освещающей художественно-исторический путь развития Дагестана. Идеологии, далекой от шовинизма, но воспитывающей чувство собственного достоинства и самоуважение нации и, как следствие, уважение к культуре и ценностям других народов. Потому, уважаемый Читатель, мы Вас просим: не спешите скучающей рукой небрежно пробежаться по страницам этого издания, чтобы вынести поверхностное суждение о нем как об очередном продукте «для галочки». За каждой, пусть и не совсем виртуозной строкой здесь – живой человек и его самое потаенное, задушевное признание: то самое, с чем поделишься разве что только с собственным дневником. Студенты и пенсионеры, чиновники и ученые, врачи и люди в погонах, работники торговли и спортсмены, творите! Спешите рассказать о себе, – а если надо – и прокричать! Выражайте-выговаривайте свою боль и радость, свою любовь, – выплескивайтесь до самого донышка! Ведь человек, изливший свое горе и гнев на бумаге, облачив их в рифмы и фразы, никогда не облачит их в действие! А влюбленный, сто раз в радости и отчаянии перечеркивающий и пересоздающий строчки в своих любовных посланиях, никогда не взглянет цинично и свысока на чужие переживания!

Март 2010

Ге н и й 3

И не думайте о том, понравится другим или нет созданное вами; в конце концов, мы же любим своих детей, какие они есть, а не потому, как о них судят другие! Условие одно – будьте искренними, как перед самими собой, как перед Богом. Ведь что есть произведение, сотканное из Его Слов, как не молитва?! Дерзайте, господа! Халимбекова Марьям

Ге н и й 3

Март 2010

Положение о литературной премии журнала «Гений» 1. Общие положения 1.1. Ежегодная литературная премия (далее – «премия») журнала «Гений» учреждается для поощрения и поддержки творчества молодых писателей и поэтов. На премию могут претендовать произведения, опубликованные в журнале «Гений» за рассматриваемый период. Специального выдвижения автора общественной организацией на премию не требуется.

1.2. Премия учреждается Издательским домом «Эпоха» и общественным благотворительным фондом имени шейха Абдурахмана-хаджи ас-Сугури.

1.3. Премия присуждается в двух номинациях: «Проза» и «Поэзия». На премию могут претендовать как отдельные произведения, так и циклы произведений одного автора или авторского коллектива.

2. Размер премии и порядок выявления победителей 2.1. Денежная премия в каждой номинации составляет 50 000 (пятьдесят тысяч) рублей. Победители премии истекшего года определяются в феврале, а награждение победителей проводится в марте на торжественной презентации итогов деятельности Издательского дома «Эпоха» за предыдущий год.

2.2. В каждой из номинаций определяется по одному лауреату, фамилия которого публикуется в журнале «Гений» в каждом первом номере года.

2.3. Победителей номинаций определяет редакционный совет журнала «Гений» в составе: Абашилов Ш., Абдулгамидов А., Абдулмукминов М., Алхасов З., Гамалей Т., Гамзатов Г., Зулумханов Г., Сулейманова З., Султанов К., Ханмурзаев К. с учетом результатов голосования читателей на форуме сайта Издательского дома «Эпоха» (www.epokha.ru). Состав редакционного совета публикуется в каждом номере журнала «Гений» на первой странице.

3. Информационное обеспечение 3.1. Информация об учреждении премии и победителях публикуется в журнале «Гений», газетах «Дагестанская правда» и «Молодежь Дагестана», а также на сайтах Издательского дома «Эпоха» (www.epokha.ru) и Управляющей компании холдинга «Успех» (www.holding-uspeh.ru). Редакционный совет Издательского дома «Эпоха»

Март 2010

Ге н и й 3

Вместо предисловия: «Вредные советы поэтам» Леонида Каганова Как мы уже отмечали, в ходе работы над журналом нам приходилось сталкиваться с самыми разными авторами. Но и негативные случаи – это, скорее, обычные издержки писательского труда, неизбежные по молодости и неопытности начинающих авторов. Как правило, почти каждый поэт или писатель прошел через эти вехи развития: не ошибается только тот, кто ничего не пробует. Именно во избежание повторения наиболее частых ошибок, с которыми столкнулась наша редакция, как и, думается, многие другие редакции, нам хотелось бы привести «Вредные Советы поэтам» Леонида Каганова, вышедшие в литературной Интернет-газете «Новое перо». «КАК ПИСАТЬ СТИХИ Замечено, что многие молодые поэты невольно, порой бессознательно интересуются – как бы написать стих похуже? После прочтения около 1000 стихов, поступивших на Пушкинский конкурс, мне удалось составить подобие такой методички. Все цитаты подлинные, авторская пунктуация и орфография сохранены. КАК ОТПРАВИТЬ СТИХИ HА КОHКУРС Если вы несете работу в оргкомитет – стихи надо напечатать на листе очень крупными буквами – чтобы все видели издалека. Шрифт выбрать пожирнее. Для пущей красоты надо все строчки размещать по центру. Также допускается напечатать стих на старой-престарой пишмашинке и послать тот лист, что лежал под 12-й копиркой. Можно написать корявым почерком от руки – действует безотказно. В конце надо сделать приписку «извените за бесграмотность и неталантлевость»… Порадуйте жюри своей плодовитостью, и ничего, что стихи не фонтан, – если послать много, авось, там разберутся и выберут сами, что понравилось. КАК ОФОРМИТЬ ТЕКСТ СТИХОТВОРЕНИЯ Надо разместить в стихе как можно больше грамматических ошибок. «Я слишком многих принемала». «Меня всбередили пять минут тишины», «И унесла мятежность на всегда». Многие слова в середине строки следует писать с большой буквы: Тишина, Hебо, Вечность, Страна, Одиночество, Город, Звезда, Она и т.п. В словах, которые и так пишутся с большой буквы (Бог, Родина) – следует ВСЕ БУКВЫ СДЕЛАТЬ ЗАГЛАВHЫМИ или даже напечатать БОЛЕЕ КРУПНЫМ ШРИФТОМ: Я люблю Влюбленность Мая Где на утренней Заре Убегает даль, блистая, Вся в Весеннем серебре...»

Ге н и й 3

Март 2010

Очень полезно после строки писать в скобках варианты. «Лето пришло, прилетели грачи» (вариант: «Лето пришло, а ты не молчи»). Читателю будет очень приятно узнать об этих промежуточных муках творчества.

Hе стесняйтесь ставить много восклицательных знаков – два, три, пять, сто!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! КАК РИФМОВАТЬ Следует тщательно выбирать рифму. Годится далеко не всякая! Hапример, очень хороши рифмы: «росе-заре», «заката-тумана», «во мне – к звезде», «зима-меня», «глаза-моя», «огонь-стол». Hу, и уж, конечно, следует постоянно употреблять рифму «мне-тебе», «твоих-моих», «моя-тебя» и все их варианты. Есть набор хороших, проверенных веками рифм. Hечего изобретать новое – просто используйте их почаще. «Розы-морозы», «кровь-любовь» и, конечно же, неизменное «поздравляю-желаю». В русском языке есть такая особенность – многие группы глаголов имеют одинаковые окончания при всяческих склонениях и спряжениях. Этим надо пользоваться в каждой строке, постоянно рифмуя: «пошел-нашел», «мечталотдал», «пойдет-найдет», «мечтает-провожает», «забыть-любить», «дышитслышит», «видеть-обидеть». Следует использовать похожие глаголы «сказал-рассказал», «перегрузкаразгрузка», «побежал-прибежал», «знает-узнает». Можно и проще: «любит – не любит», «был – был». Кидает клен последний лист лениво. Пришла осенняя пора. Повяла золотая жнива. Прощай, любимая пора! А можно и так: Осень. Опять темнота. Солнце исчезло куда-то. Вокруг меня пустота, Птицы кричат где-то. Лучше всего рифмовать строчки попарно, по две штучки. Это удобнее – не надо хранить в голове кучи рифм. Hаписал строчку – в следующей зарифмовал и сразу забыл. Пишешь следующую. Завтра я буду одна. Буду сходить с ума. Слезы текут ручьем. Давай посидим вдвоем.

Hе стоит баловать читателя частыми рифмами. Например, в четверостишии вполне достаточно зарифмовать лишь вторую и четвертую строки

Март 2010

Ге н и й 3

– стих от этого не развалится. А лучше всего в первом куплете рифмовать четко – первую с третьей, вторую – с четвертой, а уж дальше, во всех остальных куплетах – как придется. Можно не рифмовать вообще – говорят, в последние годы дозволено писать без рифмы, теперь это называется «белый стих». Прямо гора с плеч! КАК СЛЕДУЕТ ПИСАТЬ? Следует употреблять следующие шаблонные выражение: «боль утрат», «падающая звезда», «открытая дверь», «яркое солнце», «темная ночь», и т.п. Это внесет в стихотворение свежесть.

Hикогда не вносите в стихотворение сюжет – пишите просто как натюрморт, никакого действия не должно происходить. Куплеты должны легко меняться местами, и если даже часть из них вдруг потеряется, то этого никто не должен заметить.

Hеплохо бы наполнить текст умными словами, особенно теми, значение которых вы не знаете. Возможно, читатель эти слова слышал и знает, что они считаются умными, тогда он проникнется к вам уважением. «При решеньи дилемы компромис не найти».

Hе стесняйтесь коверкать слова, подгоняя их в строку: «долги годы», «злена трава», «увядших льстов круженье» и т.п. Читатель не дурак, догадается, что имелось в виду, зато вам намного легче. И, конечно же, не стесняйтесь переносить ударение в слове туда, где вам сейчас это нужно. Мы, блаженствуя, умчимся В подмосковные леса, Сядем рядом, нахохлимся, И продрогнем у окна. Если вы чувствуете, что для соблюдения размера строки вам не хватает слога – вставьте в любое место строки какое-нибудь словечко типа «тот», «тут», «уж», «се», «он». Взял тут Коля пылесос И убрал ту кучу роз. В русском языке нет четких правил, как располагать слова в предложении – пользуйтесь этим, располагайте их, как угодно: Hа разум тьма ложится тучей, Громадная стоит скала, Ты по ее скребешься круче, Hогами по камням скользя. Пишите позатейливей! Hе бойтесь, что это выглядит не по-русски! Да здравствует МРЯ – могучий русский язык! Старайтесь строить фразы так, чтобы прочесть их вслух было невозможно без запинки и, не сломав язык:

Ге н и й 3

Март 2010

Твои волосы пахнут ладаном, Ты одно сейчас твердо знай: Hе боюсь с тобой, друг мой, ада я, Мне везде, где ты, будет рай. ОБРАЗЫ Никогда не используйте образов, либо используйте только общеизвестные характеристики и сравнения: «зеленое лето», «синее море», «вольный ветер», «высокие горы», «белый снег», «снег кружится», «дождь идет», «вьюга воет», «осень наступает», «облака кудрявые», «ива плакучая», «клейкие листочки». А еще пот обязательно должен «лить градом». Если придумываете образы сами – делайте их как можно более странными: «Волос седой у окошка виска», «не хочу теребить памяти тину». «А что имел он в жизни позади?» «Hочами гулкими я клял тебя – постой!» «И снегом колким замела сердечные пробелы».

Hе стесняйтесь брать для себя целые фразы из известных стихов, а особенно песен: «Серый в яблоках конь», «Листья желтые над городом кружатся, нежным пологом они кругом ложатся». «Твои волосы пахнут ладаном». О ЧЕМ СЛЕДУЕТ ПИСАТЬ? Во-первых, даже если вам совершенно не о чем писать – писать надо все равно. Мне не жаль бумаги, Мне не жаль чернил.

Hо о чем писать мне, Если свет не мил? Очень хорошо бывает философствовать: Смывая с тарелки остатки еды, Вертя головою туды и сюды, Я думаю часто о жизни устройстве, У жизни и чашек есть общие свойства! Стихотворения следует посвящать следующим темам: описанию своей тоски, описанию несчастной любви или воспоминаниям о любви былой, признаниям в любви (особенно если вы девушка). Можно писать о маме, но лучше всего о природе. Следует очень много говорить о природе, особенно про осень. Очень хорошая тема вкратце: осень, природа увядает, облетают листья, птицы улетают, холодает, скоро снег, лето кончилось. Если все эти мысли сесть и зарифмовать, можно написать сотни стихов. Главное – проще. Воскресенье. Пасха. Верба. Первые листочки. До чего ложатся верно Hа бумагу строчки.

Март 2010

Ге н и й 3

10

Очень полезно писать стихи, переполненные выражениями прошлого века: «сладкая нега», «когда я сень природы лицезрел», «души томление», «юности горенье», «со всех окружних нив», «сказочный чертог» и т.п. Это очень актуально в наше время. …Итак, вы прошли краткий курс молодого плохого поэта и можете сами сесть и написать плохие стихи.

Hеудач в творчестве!»

Ге н и й 3

Март 2010

11

поэзия

Эллина Гамзалиева сел. Тарумовка

Мой край Как много у людей желаний, Порой несущих воз страданий! Одни хотят богатства много, Другие гонят всех с порога. Есть глупые, смешные есть, – Желаний всех не перечесть. Желанье есть и у меня: Хочу, чтоб жил ты без огня, Без бед, раздоров и войны, Не гибли чтоб твои сыны! Чтоб матери не жили в горе, Чтоб радости здесь было море. Живи, мой край, в добре, в удачах, И слёзы зри от счастья в плаче. Чтоб через много-много лет Про Дагестан узнал весь свет! Все знают – мир у нас царит, И добрым людям путь открыт! Отчизна, край ты мой родной! Нигде не встречу я такой!

Мой Дагестан Окинь широким взглядом все просторы…. Красивей не найдешь среди всех стран. Здесь море, реки, степь и горы – Все это – наш любимый Дагестан!!!

Март 2010

Ге н и й 3

12

В любое время года ты прекрасен, В любой частичке – глубина души. Твой блик на карте мира ясен, Хоть оды о тебе пиши! Зима все снегом украшает, В папахи горы одевает. Стоят и смотрят величаво Из камня стражи – влево! вправо! И только солнца луч коснулся, Вмиг берег моря встрепенулся! Весна спустилась на равнины, В степи пестрят цветов картины. А летом море правит нами, Ласкает теплыми волнами. Наш Дагестан – России сын, Он на земле такой один. Тебя я славлю и стихом, и песней, Тебя, как отчий дом, боготворю. Нигде нет места на земле чудесней, Тебя душой и сердцем я люблю!

Ге н и й 3

Март 2010

13

Лариса Шарипова г. Махачкала

ЗИМА, НАКОНЕЦ! Солнышко, презрительно-бездушное, Искромсало облако бэушное. Поднебесье от досады ухнуло И на землю тонну снега бухнуло. Город звякнул мерзлыми асфальтами, Будто стал картинкой белосмальтовой. Двигается транспорт оробело, Тут и там буксует то и дело. Парки кучеряво-кучерявые, Бледные, узорчато-дырявые. Козыряет псина худотелая, Ляпнув дымным золотом на белое. Лица светофорины краснющие, А глаза восторженно-поющие. Ты продлись, продлись еще немножко, Крепко-свежий хруст из-под сапожка!

Колыбельная Слышен поезд вдалеке. Тени спят на потолке. Завтра ты увидишь солнце – Это золото в кружке. А сейчас другой кружок Прячет в тучке белый бок. Посмотри, малыш, в окошко – Это лунный колобок.

Март 2010

Ге н и й 3

14

Спит зеленый попугай. Снится птичке птичий рай. Надо спать и нам ложиться. Баю-баюшки-бай-бай…

Трансформация Снова собрались в клубе небесном Ангелы под золотистой акацией. За чашечкой чая ведут интересную Беседу о трансформации. О том, как из мелкого, ломкого, тонкого Сделана прочная, твёрдая целость: Всё время вперёд, ни назад, ни в сторонку, Она – это Смелость. Она – это трусость на страшном распятье, Себя пристыдившая, собой недовольная. Она – это трусость, снявшая платье Перед судом, хоть и больно ей. Нагая себя искромсала, раскрошена. Под тяжестью горьких мыслей спрессована. Но не погибла и в силу хорошую – В Смелость перекована…

Ге н и й 3

Март 2010

15

Магомед Мугутдинов г. Махачкала

ВЗГЛЯД НА МИР Небо, звезды, думы! Как вы высоки! Как к вам прикоснуться?! От Земли до Неба Как вы далеки! – Не достать рукой. Мыслью по Вселенной Пробежать легко, Прикоснуться к звездам, К солнцу подлететь, С высоты полета Землю оглядеть. Вот моря и горы, Нити ручейков, И полей просторы, И огни цветов! И людей блужданья, Мира суета, Добрые деяния, Жалкая возня! Все увидеть можно С высоты небес: Правду, пошлость с ложью, Добродетель, лесть. Много, очень много Видно с высоты: Сколько в мире злобы, Сколько доброты! Попытайтесь просто Мысленно взлететь, Ощутите звезды, Ощутите свет! Мысленно взбирайтесь

Март 2010

Ге н и й 3

16

В бездну синевы, Мысленно прощайтесь С миром суеты! И вернитесь снова, Как, вернувшись в строй, В этот мир не новый, Но чуть-чуть другой. Те же будто люди Вокруг вас снуют, И летят минуты, И часы бегут. Тот же ваш завистник Шепчет против вас, Как в засаде хищник, Держит остро глаз! Тот же друг ваш близкий Вас готов спасти, Тот же ваш соперник Хочет обойти. Но теперь, вернувшись, Вы чуть-чуть другой, Птицей обернувшись, Обрели покой. Каждое стремление Чувствуя теперь, Вы полны прощенья, Вы открыли «Дверь». Дверцу в царство к Богу, В царство Высоты. В сердце нет тревоги, И сбылись мечты. Прикоснитесь, люди, Мысленно к Творцу! Обретите Счастье – Вам оно к Лицу!

Ге н и й 3

Март 2010

17

Залина Далгатова г. Махачкала

*** Я – странница случайная в этом мире, Но мне здесь нравится, и я иду вперед. Свои я ночью расправляю крылья И прячу их, лишь только день взойдет. Меня ведет в пути восточный ветер, Он помнит песни всех людей земли – Про дом, про свет, про мир, огонь и пепел, Про пыль, про звезды, веру и мечты. К его напевам не совсем привыкла И слышу лишь обрывки чьих-то строк, Но эти строки – все, что есть и было, Пока моя дорога на восток. Вперед! Теперь мой путь к вратам рассвета, Куда несется ветер-менестрель. И пусть на все вопросы нет ответов, Я все ж иду, пока поет свирель. Пока могу шагнуть хотя б на йоту, Пока навечно не остыла кровь, Пока бродяга-ветер мне оплотом, Пока слагают песни про любовь.

МАСТЕР Есть на свете такие слова, От которых сильней сердца бьются, В них вдыхают огонь мастера, И слова, словно птицы, несутся. Был и ты из таких мастеров, Ты из слов делал острые стрелы, Стрелы слова разили врагов, Сквозь порок и сквозь злобу летели.

Март 2010

Ге н и й 3

18

Ты в слова мог вдохнуть теплоту, И тепло грело души людские, Воспевая небес красоту, Освещая глубины морские. Ты сумел сохранить чистоту Своих слов и открытого сердца, И летели слова в высоту, Открывая просторы вселенной. И сейчас живы песни твои, Живы в душах, слезах и улыбках, И кричат о тебе журавли, Унося твои песни на крыльях.

Ге н и й 3

Март 2010

19

Ирина Аразова г. Махачкала

*** Мечты... Они когда-нибудь сбываются Иль с нами или после нас, Они не только с возрастом меняются, Но и меняют безвозвратно нас... О чем мечтает капля в океане? О чем мечтаешь Ты среди людей? Не о прекрасном ли признании?! Что та душа так хочет быть твоей?! О чем мечтает ветерок в пустыне? О чем мечтает старый человек? – О том, как скоро боль его остынет И он закончит проживать свой век. О чем мечтает та, чье утихает сердце? Скучна она иль весела сейчас? Она кричит, что мало «соли в перце»; Сходя с ума, слагает свой рассказ. О чем мечтаю Я, смотря на небо? О чем кричит бегущая волна? О том, что где б ты в этом мире ни был, Ты должен знать, что я сейчас одна... О чем мечтаешь ты, читая это? Что из стихов друзьям расскажешь ты? О том, что нет проклятия без... света... И полной жизни нет без пустоты... Прочти, мой друг, те строки, что приятны, И расскажи про все свои мечты... Кто знает, – может, и они опрятно В стихи улягутся на чистые листы.

Март 2010

Ге н и й 3

20

Сабрина Багирова г. Махачкала

СВЕТИЛО Ворвался в душу нежный образ твой И, в глубине излив потоки света, Словно цветок, укрывшийся листвой, Свои упрятал лепестки от ветра. В прохладе ночи мягкая вода В сиянье лунном нитью серебрится, И тишина застыла у пруда, Чтобы волшебной сказкою присниться. Подобно солнцу, отсвет золотой Небес глазурь лучами освещает, Твой взгляд прозрачной чистотой Одним касаньем душу воскрешает.

Когда тебе до боли грустно Когда тебе до боли грустно, Закрой глаза и улыбнись, Пусть в мире этом все так гнусно, Но на него, прошу, не злись. Как птица, запертая в клетке, Свободы ищешь и грустишь, Мечтаешь о красивой ветке, Где гнездышко ты смастеришь. Ты знаешь, я сама в тревоге, Жду с нетерпеньем этот миг, Когда по нашей вот дороге Уйду в иной счастливый мир. Так часто сердце быстро бьется, Обид без слез не пережить,

Ге н и й 3

Март 2010

21

Но, верно, счастье к нам вернется, И ты отыщешь эту нить. Если печаль тебя терзает, Если любовь тебя томит, Душа без веры замерзает – Закрой глаза и улыбнись!

Март 2010

Ге н и й 3

22

Милена Бжассо г. Махачкала

Моя любовь Твои слова вспугнули стаю птиц… Я в комнате одна. Моя любовь имеет сотни лиц, Но не имеет дна. Моя душа в плену кирпичных стен, Но в стенах нет дверей И нет окон, – то мой кирпичный плен; Попробуй отпереть. Найди колодец, где печаль живет Моя. Узнаешь ты, Что чище и прозрачней нет Колодезной воды. Ну, а когда назад не возвратиться, Ты сможешь угадать, Что лгут тебе с усмешкой сотни лиц, Отравлена вода.

Километры Дождя Во мне словно что-то сломалось; На судьбу я совсем не ропщу, Принимаю за должное – малость И лишь изредка песни пишу. Безразлично мне, что меж нами Километры дождя. За глаза Я дружу со своими врагами, Я прислушиваюсь к голосам.

Ге н и й 3

Март 2010

23

И лишь только успею очнуться Я от жизни и протрезветь, Напускная, фальшивая мудрость «…А была ли?...» – мне будет петь. «Ты неправильно гвоздь забиваешь, Не умеешь держать молоток, Ничего ты о жизни не знаешь – Был напрасным тебе мой урок».

Нет цены Сложение мелодий – тяжкий труд: Пылинки превращаются в слова, Но если нет искры, то пыль мертва; Старания шедевр не создадут. В погоне за аляповатым словом, Названья громко пошлые кричат. И хоть на день признания хотят Тех, кто ни в чем не смыслит толком. И в наше время будут издаваться Те «гении», что творчеством грешат. Мои стихи не стоят и гроша, Пока фальшивки будут продаваться. Пусть все ряды торговцами полны, Моим стихам и мыслям нет цены! =)

Провода дорОги На провода дороги мысли развесив, Поставить точку в последних стихах, Закрыть глаза, лететь в неизвестность И слышать, как рвутся дороги провода. Горячее сердце в тисках бесконечности, Им пойманная на лету стрела, И быстрые мысли, украденные у вечности Ложатся неровно. Я не смогла

Март 2010

Ге н и й 3

24

Загородиться огромным зеркалом, Чтобы в нем отражались чужие слова И тысячи взглядов. И солнце померкло. И память – стоптанная листва. Осень в душу легла сломанной веткой, Осень в душу легла холодной тревогой, Уцепившись за старое, черною меткой Осень в душу легла проводами дороги.

«Кор-нет»: графоманам всей Земли посвящается Зачем меня в который раз КОРить За дерзких чувств акКОРды и спонтанность? Мы в КОРабле одном – нам вместе плыть, Так поКОРись, прими меня как данность! Зачем же, как КОРректор, норовишь Меня ты своим «КОРтиком» оправить? УКОРом меня хочешь изменить И, как в КОРсет, в тугие рамки вставить. Я – КОРолева. Пусть слегка спонтанна, С перчинкой, как пирожное с КОРицей. И пусть меня находят в КОРне странной, Плевать! Я и на КОРточках – царица! Я КОРонована звездой на злобу дней; Твори ж КОРдебалет, КОРалл души моей!

Здесь волны дышат Здесь волны дышат, Здесь тень сгорает в середине дня, От солнца третья, слышишь? Здесь мир живет, здесь встретишь ты меня, Здесь мне похожих Среди прохожих и проезжих нет. Мне невозможно Так жить. Приди за мною, человек.

Ге н и й 3

Март 2010

25

Я знаю точно, Хоть ты далек, хоть ты совсем другой, Что в день урочный – От солнца третья – ты придешь за мной.

Спой Спой мне песню свою о разлуке, О любимых в далеком краю. Твоя песня согреет мне руки, А быть может, и душу мою. Спой мне день, что прошел не замечен, И рассветы, что сгинули прочь, Спой закат и навязчивый вечер И больную, холодную ночь. Мы остались одни в мире этом, Мы зависли на этой земле, А все близкие люди проездом На белесом большом корабле. Спой мне песню свою о разлуке, О любимых в далеком краю. Твоя песня согреет мне руки, А быть может, и душу мою.

У нее резиновые волосы... У нее резиновые волосы, У нее пластмассовая кожа. Хочется ей жить по-настоящему, Но не получается, похоже. В домике живет она. Укутано Кружевом, шелками ее ложе; Только жаль, что этот домик кукольный – Жизнь в нем на реальность не похожа. «Куколка, красивая обложечка! Что такого есть в нелепой жизни? Что же может быть в ее головушке? Глупые пластмассовые мысли?

Март 2010

Ге н и й 3

26

Даже как-то жаль ее обманывать – Хлопает глазами и смеется». Никому и дела нет заглядывать В черные бездонные колодцы. Всем по нраву бАнты, ленты полосы, И, возможно, даже кто-то сможет Полюбить резиновые волосы И ее пластмассовую кожу…

В никуда из ниоткуда Город шумный, город людный. Из зачеркнутого круга Мы свернули в бесконечность – В никуда из ниоткуда... И почти что не бывает, Где вода течет у окон, И стоят жирафы-краны Грустно так и одиноко. Город мой – сама терпимость. Все, как я давно хотела: Наконец, у нас взаимность – До меня ему нет дела. Может, будешь ты далеким, Ныне близкий, город странный, Где вода течет у окон, И стоят жирафы-краны.

Ге н и й 3

Март 2010

27

Гюльбагдат Омарова г. Махачкала

Память Коварен и силён был враг, Но шёл в атаку взвод; Что не отступят ни на шаг Все знали наперёд; – За Волгой нет земли для нас; За нами Сталинград! – И был готов в тот трудный час Погибнуть каждый, брат. Железный ветер бил в лицо, В той битве полегли Не сотни – тысячи бойцов – За пядь родной земли. Нещадно давит боль меня – Сгорел на Волге град, Но встал из пепла и огня Красавец Волгоград. По тем бойцам свои шаги Сверяет стар и млад. Нам не страшны в веках враги – Мы помним Сталинград.

Признание Всё глубже и глубже морщинки, И куча страданий и мук; Всё дальше друзья, вечеринки; Всё уже общения круг. Всё чаще я горько вздыхаю, Потери мне сердце так рвут! И близкие люди в «том мире» Меня заждались и зовут. И рада бы я отозваться, И рада бы я – на покой,

Март 2010

Ге н и й 3

28

Но как мне с тобою расстаться И с жизнью, столь дорогой?

Вдохновенье Я жизнь полюблю, Будто снова на свет появилась, И беда в двери мне Никогда, никогда не ломилась. Что же мне погибать От любви и разлуки с любимым? Кто же знал, что окажется он Хвастуном и лжецом нелюдимым?! Да, я жизнь полюблю, Будто вовсе его не встречала, Будто не было грёз, Будто не было горьких тех слёз. Да, я жизнь полюблю, Позабыв свои беды и муки; Позабыв, как одна, без него умирала со скуки. Ах, я жизнь полюблю, Мне ж, такой, Плакать и не пристало! Ну и пусть за окном Осень поздняя всё же настала; Мне – ли, мне – ль привыкать С судьбою бороться, мой милый? Так я жизнь полюблю, Что захочет вернуться любимый. Нет, мне жалость твоя не к лицу, Мне подачек не надо. Ложь любимого мне И предательский взгляд горше яда. В небесах грянет гром, Град посыплется, всё же, я знаю, Жизнь моя расцветёт. Помоги! Помоги мне, о Боже!

Короткое счастье Не зря, изучая черты дорогого, Я, молча, с улыбкой глядела в глаза:

Ге н и й 3

Март 2010

29

– Не будет другого, другого такого, – Не зря втихомолку катилась слеза. И пусть иногда мне не спится ночами, Тоскуя о счастье былом, И всё пережить я готова сначала, Хоть счастье коснулось меня лишь крылом.

Нарцисс В небе одинокая звезда Грустно во Вселенную глядит. Чудится ей, будто к ней сейчас Месяц долгожданный прилетит. Так же долго я тебя ждала, Трепетно искала встреч с тобой. Ты ж, Нарцисс влюблённый, столько дней Любовался только сам собой.

Счастье Я на заре счастливою проснулась, И мыслями в блаженство уплыла: О, если б я с тобою разминулась, Пустой, как сон, была бы жизнь моя! Любовь, как солнце, жизнь мне осветила. За этот дар благодарю, Аллах! Не надо больше разлучаться, милый, Ни наяву, ни даже в сладких снах.

Белый аист К нам каждый год, как в дом родной, Весною птицы прилетают, Как самым близким и родным, Своих птенцов нам доверяют.

Март 2010

Ге н и й 3

30

Летел тот аист к нам весной, Не думал с жизнью расставаться, Завёл птенцов, не улетал, Хотел полёта их дождаться: – Я жду вас, милые мои, мои родные аистята, за летом осень прилетит, мы улетим домой, ребята. К несчастью, чёрная рука Средь бела дня его убила, И жизни маленьких птенцов Мальчишки злоба погубила.

– О люди! Верил, но сглупил! В добро сердец я человечьих, Пусть не обманут, о птенцы, Вас человеческие речи! – В последний раз своих птенцов Крылами птица укрывает, В последний раз глядит на них И белый аист умирает. С тех пор прошло немало лет, Но то коварство не забыто. Откуда зло всё на земле, Пусть вам напомнит песня эта.

В больнице Сквозь сеточку оконную Я небо зрю… Как же я тебя, весна, люблю! Сквозь сеточку оконную Воздух свеж. Дыши воздухом вольным! Душу тешь! Пью лекарства горькие, Во сне – дожди. Жди радостей жизни, Иль смерти жди.

Ге н и й 3

Март 2010

31

Отчаяние Сорвавшись со скалы, Стремительно падает камень. Душа моя! Жизнь моя! Не я лечу, То – не я! Пока – не я.

Обман Он в образе твоём пришёл ко мне, Ах, зря! Твоими нежными словами говоря, Призрак меня заворожил… А зря!

Всё не так... Стучат часы: – Тик-так, тик-так! Часы стучат: – Так-так, так-так! Что так? Что так? Да всё не так! Не так! Не так! Не так живу, Не так дышу. Что ж вы, часы: – Тик-так! Так-так! И он не тот, И я не та. Часы стучат: – Так-так! Так-так! Да, всё не так! Да, всё не так!

Март 2010

Ге н и й 3

32

Повезло Не пью я терпкое вино, Смеюсь судьбе назло. Говорят, с характером Мне очень повезло: Мне плакать надо, Ну, а я…? Я плакать не спешу. Нет нерешаемых проблем, Их как-нибудь решу. Болезнь со мной не шутит, нет. Терпимо? Я терплю. Сдаваться боли не хочу, Я жизнь, так жизнь люблю! Мне изменил любимый мой. Сумею ли стерпеть? Подчас мне плакать и рыдать, Я ж начинаю петь. Быть может, чувств лишилась я. Без сердца, может быть? Нет, Не гранит я, как твердят, Живая я, друзья. Друг изменил? – Не друг, а лжец. Так стоит ли жалеть?! А боль пройдёт когда–нибудь, Лишь мёртвым не болеть! Хожу – смеюсь, Лежу – смеюсь. Смеюсь судьбе назло,– говорят, с характером мне очень повезло…

Ге н и й 3

Март 2010

33

Александр Смирнов Ярославль

*** Нет здесь света фонарей, Лишь луна… И той не видно. Звёзды – призраки огней – Канут в воду. Им обидно, Что гореть, не зная сна, Им всю ночь, теряя свет. Пляж уходит в темноту, Моря шум… Но моря нет. Только новая луна Заполняет пустоту…

Лодка прогресса Лодка прогресса, Плавно скользя вдоль вечности, Стремясь достичь бесконечности, Уже замечать перестала Далёкого грань перевала, И, крутясь по спирали, Борта дна искать устала Внутри стального кольца.

Математические этюды Трёхмерная матрица В пространство протянется. В пространстве случайностей Мелькают огни. Огни взвеют соль На границе реальности…

Март 2010

Ге н и й 3

34

Реальность взорвётся – И выплывет ноль.

*** Потоком в сети, Обычным иль кратным, Стремится пройти Судьба безвозвратно. На мультидуге Дороги развилка, Прямого пути Кривая тропинка. Достичь вышины И упасть между строк, Пять нот тишины Или счастья звонок. Но нету пути Среди сотен дорог, Чтобыì не прийти Из источника в сток.

Ге н и й 3

Март 2010

35

Амина Кубиева г. Махачкала

*** Стараясь быть отличным от других, Не зная сути этого стремленья, Рискуешь получить судьбой под дых За неименье собственного мненья. Мысль исключительности собственной – твой путь, Больным тщеславием умом рожденный. Чтоб интересным слыть, ты выпьешь ртуть, Соблазном гордеца плененный. Я сожалею рвенью твоему: Погряз в своих сетях предубеждений. И не распутать предрассудков пелену, Что искажает правильность видений. Таких, как вы, забавных, полон свет, Вы – антитеза собственным иконам. Передохните, други, – вот совет, Живите беспристрастно к эталонам.

Храм детства Привет, мой старый милый друг! Сказать, как по ночам скучала? Сменяет лето холод вьюг, Концом становится начало. Все – пыль, не нужный сердцу хлам, Лист пожелтевший, как пергамент. Но ясен молчаливый храм, Туманной памяти орнамент. Ты в нем живешь среди теней, Мой чистый друг, кусочек детства. Там нет ни боли, ни страстей. Туда грешу я частым бегством. Дворцов и сказок добрый мир, Дом безмятежного сознанья. Ты нас навеки приютил, Укрыв от злобы и страданья.

Март 2010

Ге н и й 3

36

Маска Я – маска, я – надетый образ, Я – много образов в одном. Я – легкомыслие и строгость, Каприз, реальность и фантом. Но что такое эта маска? Сосуд, что полон или пуст? Холст, что окрашен грубой краской? Или защита хрупких чувств? Я многолика, но не лжива. На мне не краденый наряд. Суть моих масок не фальшива, Не смены образов обряд. Картины рождены рукою, А человек себя творит. Я маской не хвалюсь чужою, Она в себе меня таит. Две стороны одной монеты, Мы – стройный вальс своих миров. Искусно мы собой одеты В творенье наших образов.

Суд Ты мнишь себя рукой Фемиды? Закона глас – твои уста? Вершишь убийства под нашиды. Твоя ли совесть так чиста? Ты грешен так же, как другие, Не добродетель твой порок. Права кто дал тебе такие – Нести судейства строгий рок? Во имя Бога суд вершился, Ты полон гордости собой. Считаешь, рай тебе открылся? Для Бога ль был неравный бой? Душа пылает ярой злобой, Мозг нездорово воспален. Ты просто жаждал вида крови. Легко твой голод утолен. Порок не вылечит жестокость, А ты не лекарь и не врач. Но велика Судейства строгость, Тебя не рай ждет, а Палач.

Ге н и й 3

Март 2010

37

Амир Марзаганов Республика Ингушетия

ПРОЩАЛЬНАЯ ВСТРЕЧА Последняя встреча – как сон наяву. Прощальные речи, как будто в бреду. Печальные взгляды о многом молчат, В глазах безнадежности слезы стоят. Закончились речи, остались слова, Скупые слова, а затем тишина. Неловкость в молчанье, нелепость в словах, Не встретиться больше – панический страх. Прощальная встреча – кошмар наяву… Не скрыть двум сердцам боль разлуки, тоску. В конце еле слышно, с огромным трудом Сказали те двое «Прощай!» в унисон.

ВСЕ БЫВАЕТ Камень слезы источает. Все бывает. Камень стонет и рыдает… Он страдает. Камень, словно сердце, бьется. Разобьется. Он с горы своей сорвался – Шум раздался. Как подстреленная птица, Вниз он мчится. Но не плачет и разбиться Не боится.

Март 2010

Ге н и й 3

38

ТЕБЕ ДАНО СМЕЯТЬСЯ Тебе дано смеяться – А мне дано грустить, С любовью распрощаться, Навек тебя забыть. Ты даже не узнаешь О том, что я уйду, Прощальных слов не скажешь, А я их и не жду. Мои глаза потухнут, А сердце станет льдом, Мечты и грезы рухнут, Твой образ станет сном.

Ге н и й 3

Март 2010

39

Муса Омар г. Махачкала

ЖИЗНЬ КОРОТКА Ничего не откладывай – Жизнь коротка. Ты наивно считал, Что она – как река. А она – как ручей После таянья льдов, – Протечет, не оставит следов. Не откладывай – Другу помочь поспеши. Не обкрадывай душу – Лишишься души, Пусть с врагом ненавистным Не дрогнет рука, Не откладывай – Жизнь коротка. Не успел, не сумел… Ну, а вдруг – навсегда? Оглянулся – в потоке Другая вода. Жизнь, считал ты наивно, Продлится века, Не откладывай – Жизнь коротка.

ВСЕ ПЕРЕМЕНИТСЯ ОТНЫНЕ! В цветеньи, в нежности весны Ветвей развеянные сны: Забыты прежние святыни, Весенний ветер гонит грусть, О, сердце бедное! Не трусь: Все переменится отныне! Мир все прекрасней с каждым днем,

Март 2010

Ге н и й 3

40

Плывет весна по горной сини, – Цветы покрыли дол и даль, О, сердце, позабудь печаль: Все переменится отныне!

ЗАКРЫТЬ УВИДЕННОЕ ВДРУГ Торопит нас крутое время, И каждый час в себе несет Отчаянные измеренья Зовущих далей и высот. Расчеты твердые, скупые Таят размах мечты твоей В разумно скованной стихии Смертельных сил и скоростей. Ты с ней велик: стихия эта, Тобой рожденная, – твоя. И кружит старая планета Всю современность бытия. А ты в стремительном усилье Как вызов, как вселенский клич, Выносишь солнечные крылья, Чтоб запредельное постичь. Но в час, когда отдашь ты душу Безумью сил и скоростей, И твой последний крик заглушит Машина тяжестью своей, – В смешении дегтя, пыли, крови Так жалко тают кисти рук… И мы спешим, нахмурив брови, Закрыть увиденное вдруг. И той поспешностью, быть может, Хотим сказать мы – без речей, Что миг бессилья так ничтожен Перед могуществом людей.

*** Держу кленовый лист осенний И замечаю неспроста Семь генеральных направлений Я на поверхности листа. Они, как семь частей планеты,

Ге н и й 3

Март 2010

41

Они как дружная семья. Но нет важней, дороже нету, Чем та, где родина моя, – О, Ингушетия моя!

НАЗНАЧЕНЬЕ Назначенье поэзии в том, Чтоб миры постигая иные, Видеть то, что не видит никто, Слышать то, что не слышат другие. Как водитель в роскошном такси Узнает: не захлопнута ль дверца.

ТАК Я ЛЮБЛЮ И ЛЮБИШЬ ТЫ! Так раскрываются ладони, Так раскрываются цветы, Так ночью темной ветер стонет И возвышаются мечты. И шепчет дождь тепло и нежно Над светлой памятью времен – Весенних сказок перезвон. Как кисть художника рождает Земное чудо красоты, Так небо молнией пронзает, Так я люблю и любишь ты!

ИНГУШСКИЙ РОД Ингушский род в бессмертье продолжать Истории и совести в угоду Порой не проще, чем под снегом – жать, Под ливнем – жечь костер, А в непогоду За благо принимать Сей тяжкий труд, – за высшую свободу… Спасибо, Родина, спасибо, мать, За честь и долг земной – принадлежать К великому ингушскому народу!

Март 2010

Ге н и й 3

42

МЫСЛИ СЕРДЦА Улетели печальные, черные птицы, В ожидании дышит тихонько земля. В ожидании жизни, невиданной жизни, Замер мир, нет движенья, затихли моря. Легкой, тонкой рукой ты касаешься кисти, В красном терпком вине ты предчувствуешь миг Возрождения жизни, невиданной жизни: Ее образ нечаянно рядом возник. Сотни взмахов рукой, краски, мысли, палитры… И уже появился утес, замок, лес. Вот создание жизни, написанной жизни. На огромном холсте не хватает небес! Ты берешь каплю крови для цвета заката, А для неба берешь ты кусочек души. И на холст возвратил черных птиц листопада, Чтобы пели о счастье в вечерней тиши. Удивленно глазами окинул пространство, И со стуком упали все кисти к ногам: Ты же создал живое прекрасное царство! – Что-то шепчет там ветер зеленым волнам. Облака каруселью кружатся по небу, Стаи птиц пролетают, ныряя в закат; Поддаваясь волны бесконечному бегу, Возвращается в гавань старинный фрегат… Прогоняя печаль, вновь берешься за кисти, Ставишь тонкую скромную подпись в углу: «Я создатель той жизни, – написанной жизни, И поверьте, я в ней никогда не умру».

МОЖНО ВИДЕТЬ... Как хотите, так меня судите, Но позвольте быть самим собой, Сколько сочных вишен, поглядите! Как же обойти их стороной? Слиты в нас два края, два начала. Как сомкнуты, и не разберешь – Так, наверно, слиты дни с ночами, Что из них нам ближе – не поймешь. Все мне здесь и мило, и понятно: Небо, птицы, грозы, звездопад, Серебро полыни, запах мяты

Ге н и й 3

Март 2010

43

И пропахший яблоками сад. Можно видеть на стекле узоры Неземных, космических лесов, И любить, простите, помидоры И кудрявый ласковый укроп.

ИНСТРУКЦИЯ ВОЕННОГО ЛЕТЧИКА Надо верить в себя. Ты – не только пилот, Ты еще – самолет. Ты радар – самолета глаза.

–Ты бетонная Взлетная полоса. Летчик – бездонные небеса. И при этом – аэродром. Ты себя принимаешь потом. Пилот… – этим сказано все: Выполняй заданье свое, Будь смелым и умным. – Ведь ты – пилот – высокий чин! Тыщу раз повторяю себе, Как судьбе: Нужно верить себе.

ЗВЕЗДА ЛЮБВИ Звезда любви, зачем ты так горишь В осенней мгле над горизонтом темным? – Как будто бы о чем-то говоришь С полночным миром, чутким и огромным. Века прошли, стихии пронеслись, Слепые гунны срыли государства, Отечества из пепла поднялись В огне знамен, пылающих для братства. Молчат леса, равнины и моря, Седые горы притаились где-то, Лишь ты, звезда, мерцая, как заря, Льешь гордый блеск на грозную планету. Тебя не слышит тот, кто сердцем нищ, Твои лучи пронзительно-тревожны В дворцах владык и камерах острожных.

Март 2010

Ге н и й 3

44

Сияй, звезда высокая, свети, Сквозь реки горя и хребты печали, Ведь до сих пор на всем моем пути Одна всегда, одна ты, как вначале!..

И ГРУСТЬЮ ПЕРЕПОЛНЕНА ДУША Шикарный очерк синеватых гор, Зеленых рощ каштановых прохлада, Ручья журчанье, рокот водопада, Закатных туч розовый узор, Речная ширь, земли моей простор, Альпийских пастбищ голубой узор, Родной язык, и наш: «Салам-Алейкум!», Бредущее в свое село овечье стадо, – Казалось бы, душа должна быть рада – Все тешит слух, все восхищает взор! Любовь моя! – но нет тебя со мною рядом – И радость умерла, Хоть небеса невыразимо сини, Природа безгранично хороша; Мне без тебя и пусто и тревожно. Сержусь на все, блуждаю, как в пустыне, И грустью переполнена душа.

Ге н и й 3

Март 2010

45

Моро (Марат Искандеров) г. Оренбург

Братьям по крови В смутные дни Откровений огни Пеплом наветов покрыты, И я вижу, как те, Кто раскачивал мир, Уложены в ряд забытых. И пустыни песок Прячет след колесниц, А на глине степей Не прочтешь ни следа, Закипает ключом Череда слов и лиц, В вечных спорах Не чувствуя дна. Наш удел – Сеять образы мира Через сито голодных умов, В дуновении чувствовать силу, Греться жаром далеких костров. Мы рождаемся снова и снова, Попадая не в час и не в срок, Чтоб ударить о музыку словом, Высекать искрой Веры исток.

*** Из века в век плетут законы, Теряя суть, как след в воде. Я – данник солнечной короны И в солнечной бегу узде. Осколками его ли света, Кошмаром потаенных нор – Чем отзовется в мире этом Моей шальной души костер?

Март 2010

Ге н и й 3

46

Земля Людей Я стою На вершине холма, Я чувствую Зыбкость границ, Я смотрю, Как растут города, Облик мира Меняется тысячей лиц. Что-то спрячет песок, Что-то скроет вода … Есть сомнение в том, Что мы знаем, куда Нас несет Этот мутный поток. Я ищу в глубине веков Миг, Когда путь по земле Лег с восхода в закат. И людские потоки текли Руслом движения Солнца. Я ищу времена, Когда женщины Носили в себе рождение, А мужчины – Тайну рода; Где слова «тело» и «дело» Разнятся лишь мягкостью звука, Где, ведая суть языка, Творят, потому что живут, Где цена дыма Не зависела От количества сожженных денег; Где цена жизни – Чистое знание на чистых страницах, Которое не пригвоздить Пером к бумаге; Где ставящие знаки равенства Между собой и миром – Изгнаны с урока В холодные коридоры забвения.

Ге н и й 3

Март 2010

47

*** Жизнь, как игра В чет и нечет, Цепью черных и белых камней, – Знаешь, можно почувствовать меж ударами сердца вечность, можно – жизнь уместить в пару дней. Можно мерить дорогу звездами, Можно знать законы пути Или просто довериться компасу, Выбор – в спину глядеть иль вести.

Март 2010

Ге н и й 3

48

Рукият Абдулжалилова г. Махачкала

Осенний лист Осенний лист Все кружит, кружит под окном, А я, неспешно озираясь, Уж забываю обо всем. В глазах печаль, в устах улыбка, И сердце трепета полно, И снова я, грусть прогоняя, Смотрю в осеннее окно. А там листочек незабвенный Не может истины понять, Что все когда-то в этом мире Придется так нам покидать.

Волна Морская волна бежит безустанно, На берег бежит беспрестанно, И нет в мире лучше, прекрасней ее, – Лишь небо, – оно в отраженье ее. В ней сила видна, характер и грусть, Я ей прошепчу, и ответит мне пусть. То близко подходит – отходит она, Вся тихая, смирная, плещет слегка. Волна так игрива, волна так строга! – Смотри – не проспи: плутовка – волна! Ты лишь отвернешься, а лодку твою Накроет волною, как на беду.

Ге н и й 3

Март 2010

49

Темирлан Ибрагимов г. Махачкала

*** Я в своей постели, – Так бы спать и спать! Только человек при деле Должен состоять. Потому, нарушив сон, Отправляюсь на работу. Где телефонный перезвон Убивает частую зевоту. В офис, где скопленье Электрических машин Всем дарует излученье, Избавляя от морщин. Новый день, как старый, Будет скучен и тосклив. Мой коллега бравый Будет также молчалив. Только выпив чашку кофе, Сигаретку закурив, Вспоминаю: я ведь профи, Без меня не может коллектив.

Фрида (или бабочка в гипсовом коконе) Посвящается Фриде Кало В страшно изломанном теле Страшно изломанный дух. Одиноко лежит на постели, Отгоняя назойливых мух.

Март 2010

Ге н и й 3

50

Дух этот, бабочка словно, В гипсовый кокон одет. Лежит неподвижно и ровно, Ожидая, когда же рассвет. Мрачность, яркостью красок рисуя, На холст переносит судьбу. Но небу кричит: «Аллилуйя!» И продолжает со смертью борьбу. Но фатум художника страшен: Он должен быть болен либо побит. Мир его в зебру бывает окрашен, Хоть душа его всеми цветами горит.

*** Вот идет по улице Человек в военной форме. Ярко сияют пуговицы, – Видно, у него все в норме. Он идет и улыбается; День такой погожий! И никто не сомневается, Что он человек хороший. На пальце кольцо обручальное, Он женат уже много лет. Она ходит в школу начальную, Дарит детям знания свет. Ему до работы осталось Всего несколько сот шагов. Вот и здание показалось Все темно-серых цветов. Он входит в свой кабинет, Снимает пиджак по привычке. Табельный берет пистолет, В карман – сигареты и спички. Он спускается в подвал Этажей примерно на пять. От работы он этой устал, Но кто-то же должен стрелять.

Ге н и й 3

Март 2010

51

Да, да, он палач, Что приговор исполняет. И хоть смейся, хоть плачь, Безошибочно он стреляет. А после шести он, как все, Наденет пиджак – и домой: К детям, собаке, жене. И мысли чертовы гонит долой.

Март 2010

Ге н и й 3

52

Эльмира Битаева г. Махачкала

*** Зима… она словно волчица, Тихо рыщет по мерзлой земле, Мех ее над домами кружится, Словно бархат в ночной синеве. Не издав ни малейшего звука, Подкралась она к голой Москве И окутала перьями снега Даже балки на нашем окне. Стало в городе вдруг очень тихо, Будто время заснуло вокруг, Будто этим декабрьским утром Все проблемы сомкнулись в круг. И куда подевалась вся спешка? Словно все, что прошло, – ерунда, Словно жизнь создана для просмотра На туманный пейзаж из окна. Заблестят перламутром сугробы, И в лиловые краски окрасят, А волчица все так же сурова, Ведь покой ей еще не подвластен.

*** Когда взойдет луна, Когда зажгутся лампы, И в городе проснется темнота, Когда в прохладный ветер Окутается вечер, И в воздухе зависнет тишина, Когда расцветшие деревья Сольются в аромат,

Ге н и й 3

Март 2010

53

И стайки голубей Прижмутся на ветвях, Когда собачий лай Все реже станет слышен, И стрелки на часах Уснут так неподвижно, Наступит для поэта и его пера Чудеснейшая, самая прекрасная пора.

*** Мой дом любимый, Мой дом родимый, В нем знаю каждый скрип полов, Навеки связанных оков. С утра здесь тихо и прохладно, Из детской слышен звонкий смех, Как и обычно, залихватски, На кухне чайник закипит. За дверью дальней деревянной, Всегда закрытой и пустой, В мою любимую из комнат Теперь в последний раз вхожу. Здесь, как всегда, немного душно, Хоть и распахнуто окно, Слегка запыленные полки, И книг на них полным-полно. А на столе переполох, Листов исписанных ворох, Где свет от лампы, отблеск строк Имеют в сердце уголок. Взгрустну, усядусь на ковер, Лицо в ладонях спрячу вновь, Так и сидеть бы здесь века, Как жаль, что уезжать пора… Но знаю я, куда б меня Моя судьба ни занесла, Дом не забуду никогда, Навеки в нем душа моя!

Март 2010

Ге н и й 3

54

*** Однажды серым майским днем Ворвался в город дождь весенний. Так редок он в краю родном, А, может, вовсе и последний. Он не заметил никого, Он пролетел быстрее грез, Оставив мокрое пятно На душу влажную от слез. Как хорошо порой одной, Сидеть, смотреть, как плачет небо, Как небосвод своей рукой, Размажет капли дуновенья. Не потому ли я грущу, Что все, как дождь, проходит быстро? И не узнаю я судьбу, В которой будет счастье вечно. Проходит время, и теперь… Найду ль я место в жизни этой? И долго, долго плачет дождь Теперь уж просто в моем сердце…

Ге н и й 3

Март 2010

55

Хаджи-Мурад Магомедов г. Махачкала

1 Творили Данте и Шекспир. Им ведом был, им был пролит Прекрасный и волшебный мир, Что солнцем золотым горит…

2 Вы, дети горестной земли, Вы, братьев тёмных преступленья, Как собственные согрешенья, С тоской глубокою несли…

3 Вас голос нежный звал к покою – Змей тщетно чаял вас добыть… Вы утешительной звездою В ночи земной учились быть…

*** И божий день гиб – Его Город сжирал… Человек за деньги Душу свою продавал. Да и как тут иначе: Есть семья – есть и долг… Лесом каменным схваченный, Рыщешь в нём ты, как волк... Леса тёмного житель В Храм желает войти… Дай мне сил, Вседержитель, Помоги, просвети…

Март 2010

Ге н и й 3

56

*** Твой лоб велик – семь пядей в нем. Но ты не скажешь мне, Чингис, Как ни пыхти, – где верх, где низ. Все исказил лукавый бес, Но, чистый сердцем, посмотри: (для чистых – темных нет завес) Вот бедный домик, а внутри – Живет высокий мир небес… Вот царь, который ослеплен Страстями плоти своей тленной… Вот раб, что духом устремлен В таинственную глубь Вселенной…

*** Один домашний кот, Не понятый людьми, Им объявил байкот, – (Котов теперь пойми!!!) Пес счастлив в конуре. А этот кот – в протест: Гуляет во дворе, Молчит и мало ест… Пусть человек поймет – Мечтает он, что кот, Не только ловит мышь, Но звезды ловит с крыш… Волшебно вкусен плод, Что с неба уловлен, Вот почему я – кот – В протесте так силен… (Кот Мурр…)

*** Как хорошо здесь, высоко в горах!.. Всю эту мощь, величье Дагестана Нам невозможно выразить в словах, Моя попытка – меканье барана.

Ге н и й 3

Март 2010

57

А над горами синий океан Небес простерт, и в нем Очаг пылает. Но я под этим солнцем, как баран, Что ест траву и ничего не знает.

*** Ночью сердцу легко впасть в испуг… Мне приснилось, что жизнь моя – луг, На лугу свист от кос косарей И полоска некошеных дней. Но с рассветом пришел мне ответ: Есть чудесный от Господа свет, Если слилось с Ним сердце твое, То ничто ему кос острие…

*** Два огромных, стертых башмака, Возле них какой-то лилипут, Он сердит и судит свысока О том парне, что был в них обут…

*** Красивая легенда – как песнь любви небесной, Её пою я другу, пою в жару хмельном, Но другу слушать это сейчас неинтересно, Им мир другой владеет, он мыслит об ином… Жаль, мы не спелись нынче. Но искренне я каюсь: То друг глухим бывает, то к Небесам я глух. Но друг в борьбе упорен, и я в пути стараюсь, Чтоб чище, чтоб светлее стал сердца взор и слух…

*** Спасибо тебе, мама, Состряпала обед… Но только друг мой – лама, Чья родина – Тибет,

Март 2010

Ге н и й 3

58

Высокий путь свершая, Дары иные чтит… И сила неземная Ему от праха – щит…

*** Если б я был Поэт, Упорхнув из тюрьмы, Я бы пел божий свет И любовь и псалмы, Я б живою водой Заключенных питал: Прозревал бы слепой, Кто был тень – оживал… Вы, рождённые вновь, Славьте Благость Творца, Ваше имя – любовь, Дух нетленный в сердцах…

Ге н и й 3

Март 2010

59

Юмор и сатира

Муса Омар г. Махачкала

НАСТАВЛЕНИЕ Отец для сына-баламута Нашел невесту лучше всех: Она была богата и красива. Отец сказал: «Ты, сын, уже жених, Ты знаешь это? Право, не шучу я. Когда тебя к невесте приведу, В кругу невесты и ее родни Попридержи язык свой непослушный». Сын дал свое согласье, но, когда В гостях он сел, как статуя немая, И кто-то, долго недоумевая, Соседям молвил: «К нам пришел балда». Сын реплику расслышав, громогласно Спросил отца: «Отец, коль с этих пор, Кто я такой, родне невесты ясно, Позволь вступить мне в этот разговор?»

Март 2010

Ге н и й 3

60

Лана Арчегова г. Махачкала

Сказ о политической борьбе Игната-офицера и Царя-лицемера В энной сказочной стране, В некой смутной стороне Жил-был Царь, он долго правил Без закона и вне правил. Сам был ростом с ноготок, По бесчинству мастерок, До людей, как до луны, Принципы его одни. Терпеливый, честный люд Отстрадал года и тут, Но конец пришел уродству В час подмены руководства. Выдвигали кандидаты По желанию мандаты, Был средь них и наш Игнат, Он народу близкий брат. Парень добрый, из своих, Излучает позитив, И в сравненье с предыдущим В перевесе перспектив. Только царская казна Слишком уж душе близка, И решил Царь, чтоб ни было, При себе оставить мыло. При Царе жила Яга, Все такая ж, как всегда,

Ге н и й 3

Март 2010

Регулярно воровала, Но без большего вреда. Царь поймал Ягу за воровством банок из дворцовой кладовой. Царь: – Что за Баба-Егоза? Что за тварья дереза? Из кладовой прет и претЭконом переворот! Баба Яга: – Я ведь, сударь, за глаза Восхваляю вас не зря Между нами говоря, Пол-России уже «За». Царь: – Коли так, чего стоишь?

(дает стул). – Вот те мед, лечи хоть прыщ. Государственная ставка – От зарплаты не сбежишь! (заговорщически подмигивает). Баба Яга: – Мы с тобою, Царь, вдвоем Друг другА всегда поймем, Передай-ка мне икорки, Не хочу я макарон.

61

Царь: – Ты, Яга, вот что скажи, Что за люд мой типажи? Я ж их всех прощупать должен, Как бульдозер этажи.

Баба–Яга: –Ты губу-ка закатай Да арбуз мне передай. Есть Игнат – бывшОй солдат – Основной их кандидат.

Баба–Яга: – Коль на службе я уже Так и быть, садись ближЕ. Политические тайныЭто вам не макраме!

Царь передает арбуз.

Царь и Яга синхронно склоняют головы. Баба-Яга: – НА югЕ у вас живет Тот еще честной народ, Днем толкаются на рынке, А ночами напролет... Царь: – Баба-Яг, ты это брось! Ночью – это не вопрос, И интимной обстановки Не надламывай мне кость. Баба–Яга: – Тем и лучше, мне уже Полегчало на душе, Не могу хранить я тайны, Тайны мне не протеже. У тебя народ могуч, Хочешь правду – не разлучь С головой свою подругу, Дружба наша – главный ключ. Ты как крана перемычка, Заржавелый, а привычка! Люд, голов не поднимая, Уж не верит в сущность рая. Царь: – Ну, а кто ж тогда Яга Свергнет милого Царя? Коли все довольны жизнью, Срок второй манит меня!

Баба– Яга: – И умен он, и силен, И в свою жену влюблен, Да в народа ожиданья С головою погружен. Выходец с простого люда, Флаг в увесистой руке, Наш Игнат если не чудо, То почти оно уже! Царь: – Что ж, Яга, я огорчен, Новостями удручен. Ты Игната до рассвета Препарируй кирпичом. Яга в сторону: – Чтоб ты делал без меня?! – Вид лишь грозного Царя. А, по сути, под короной Руководствует Яга. Яга Царю: – Кирпичом, так кирпичом! Тут инстрУмент ни причем, Весь успех ведь в настроенье, Я попробую варенье…(берет вазу с вареньем). Изба Игната. Дарья: – Муж мой, добрый депутат, Не хватил б тебя кондрат: Уж то срок мой ожиданья Ты заметил, но не рад?

Март 2010

Ге н и й 3

62

Игнат таращит глаза на живот Дарьи. Игнат: – Вот уж да, каков дурак! Надо ж было так впросак! То ль в ногах теперь валяться, То ли счастью биться в такт?! Я ж в делах документальных Не заметил ненормальных Площадей своей жаны, Что не влазают в штаны! Мне политика первОй стала вдруг уже женой, Не заметил упущенья, – Нету, Дарья, мне прощенья! Ты одна моя жена, Мне другая не нужна. От карьерного я роста Откажусь прямо с утра (обнимает Дарью) Дарья: – Что ж ты душу бередишь? Аль нарочно так шутИшь? Есть что будем, нА что жить? Кукиши твои солить? Игнат: – Ладно, Дарья, ты да я, Мы – растущая семья. Быть царем теперь мне надо для ребенка, для дитя! Ночь. Баба-Яга подкрадывается к спящему Игнату. Из-за спины неожиданно раздается голос Дарьи. Дарья: – Рухлядь старая, стоять! Да ручонки показать! Ты чаво сюда приперлась? Али негде больше спать?

Ге н и й 3

Март 2010

Баба– Яга: – Милая девица, я Все для власти, для царя Порученье выполняла – Не губи только меня! Я полезна с перепугу! Помогу, давай, супругуСделаю пиар я ход – Царь от зависти помрет! Мне ж самой не много надо, Нет груди и нету зада. За твою же красоту Я Игнату помогу... Дарья смотрит на спящего супруга. Дарья: – Спит супружник-голубок, Помогу ему я в срок, Пусть по-твоему все будет, Лишь бы для него все впрок! Яга становится красавицей, а Дарья – сморщенной старухой. Баба-яга в сторону: – Снова Бабка на коне, У влюбленных на уме. Лишь заделаться бы жертвой – Наварюсь на кутеже! (вылетает через дымоход). Утро. Царские палаты. Входит слуга. Слуга: – К вам пришла гостьЯ однаИгнатевская Жана – Так красива, что хоть сбоку, Что хоть спереди она! Чай ее к столу пустить? Чай подальше проводить? Вы приказ отдать извольте, Мы могЕм все исполнить!

63

Царь: – Хмм, Игнатова жена? Как же вовремя она! Зародилася идея, Воплотилась бы сполна... Дарью вы сейчас бегом Позовите всем хорОм, Чтоб создалось впечатленье, Что в раю мы здесь живем, А войдет она сюда, Игнатевская краса, Вы под завтрак аккуратно Расхвалите вдрызг меня! План Царя для вас – закон: Захочу – вы босиком, Прям по зимнему, по снегу Бегать будете рыском! По– Яговскому привату Имидж важен для меня: Основному кандидату Лучшая нужна жана! Зовут Дарью (превращенную Ягу). Царь: – Здравствуй, Дарья-красота! Не побрезгуй возрастА! Поцелую дай-ка в щечку – ...Как родную свою дочку. Яга уклоняется от поцелуя, подставляя вместо губ яблоко. Яга–Дарья: – Не болей и ты, царь мой, Я Игнатовской женой По сей час быть продолжаю, Жесту грубость не присвой (садится за стол с яствами). Я пришла тебя почтить Да кокошник свой склонить

И просить тебя Игнату Трон нагретый одолжить. Хор из слуг: – Щедрый царь – наш господин! Он такой в миру один! Даме милой в попрошеньи Не откажет, одолжим! Царь шепотом слугам: – Тише, дурни, ваш напев Хуже Истфицких утех! За меня вы не решайте, За меня не пропотев! Царь: – Дарья, милая моя, Я б и с радостью, да я Обещал всему народу С добрым опытом царя... Коли муж твой в первый раз Вздумал оформляться в Нас, Я его придворным сразу, По связЯм, не на показ... Коль согласна, за секрет Съешь и завтрак и обед: От картины симпатишной Заиграл иммунитет (вожделенно на нее смотрит). Хор из слуг: – Царь – прожорливый едок, Хоть телятину в медок, Осетрину под кефир – Поглотит и рыбий жир! Царь шипит на слуг: – Вы бы лучше за трусы ДержалИсь, оболтусы! Вы не хвалите меня, А порочите Царя! Яга в сторону: – Старый пень задумал Дашку Применить как простоквашку,

Март 2010

Ге н и й 3

64

Нос Игнату утереть, Спутницу его спереть! В виде новых обстоятельств Действую без отлагательств. Заглушить кукушку можно, Крякнув громче и тревожно...

Дарья–Яга: А вот это что у нас? Я готовила вчера-с Вот, любовное посланье, Распишись-ка про запас (кладет руку царя на развернутый лист).

Царь, не глядя, подписывает, вытягивая Яга в образе красы-Дарьи расстегивает губы в трубочку, и внезапно хватается за бок. верхние пуговицы на кафтане. Яга-Дарья: – Милый, Царь, мой господин, Ты такой у нас один! Не покажешь ли ты местность, Партоментность сих квартир? Царь промокает салфеткой пот на лбу. Царь: – Ну-ка, слуги, вышли вон! Записать еще закон: Деликатные вопросы Без третьИх решать ушОн!

Царь: – Что-то душно мне вконец, Сердце колится, подлец, Мне от этой винограды Как бы не пришел кузнец! (морщится от боли). Яга–Дарья: – Спи, царек, ты отдохни – Так бывает от жары, Или Ягового яду Только что нажрался ты! (лукаво улыбается).

Царь узнает в Дарье Бабу-Ягу, хватается Пока слуги удаляются, Яга быстро нагова- за сердце и падает. ривает заклятья на стол и подсаживается на колени Царю. Изба Игната и Дарьи. Яга стучит в дверь. Яга-Дарья: – Съешь, мой Царь, хоть виноград, Яга: Аль ты мне совсем не рад?

– Принесла бумагу эту, Хошь зеленый, хочешь зрелый, Как заметила, к обеду Как страстнОй девичий взгляд. Твой Игнат еще не встал, А уже магнатом стал. Царь глотает виноград, не отводя от ДаЗа маневренность такую рьи зачарованных глаз. Я возьму ценУ вторую: Отдаю тебе листок, Царь: Если ты отдашь живот.

– Дашка, мне с твоей руки Хоть колючки крапивы! Игнат подскакивает с печи и хватает Ягу Голова уходит кругом за шиворот. За такие виражи! Дарья вытаскивает листок из-под корсета.

Ге н и й 3

Март 2010

Игнат: – Ну уж нет! Я за ребенка Удушу тебя, бабенка!

65

Посади за стол свинью, Руку отгрызет гостьЮ! Ну, пошла отсюда прочь! Али мне тебе помочь?! Мне военной службы годы Вспомнятся сейчас не прочь! Яга выметается сломя голову, теряя бумажку. Баба–Яга: – Вот и делай людям счастье, В благодарность рвут на части. Я сегодня улечу, А потом всем отплачу! (улетает не метле). В этом месте сказки нашей Появляется Наташа – Добрых фей сама сестра – Руки чешутся с утра. Наташа: – Как же хочется помочь, Жить кому уже не в мочь, Рассудить, врагов сдружить Или деревце полить (видит на крыльце плачущую Дарью).

Наташа, улыбаясь, напевает: – Успокойся, поняла. Это вовсе не дела! Я такие превращенья Выполняю, как стрела. Фея хлопает в ладоши, и Дарья вновь становится собой. Видел тот эксперимент Областной корреспондент, За сенсацией в охоте Доказать, что проф.пригоден. И к утру уже весь мир Знал историю до дыр Про шантаж Бабы-Яги, Про Царева косяки. Стал Игнат Царем теперь, Ездит по краям весь день. Родился у них с женой Сын – дался большой ценОй. Говорят, что нету краше – С этим я не спорю даже – Чем сын Дарьи и Игната: Мне-то спорить с этим надо? =)

Что ж ты, бабушка, страдаешь? Слезы горькие роняешь, Не тревожься и не плачь: Без решенья нет задач. Дарья, вытирая слезы: – Нет держаться больше сил: Мне совсем стал мир не мил. Тяготит меня заклятье, Баба– Яговой проклятье. Я Игната-кандидата Дарья, женушка, жана... Объясняю, что задело: Тут была подмена тела.

Март 2010

Ге н и й 3

66

Эльмира Битаева г. Москва

Все началось с пустого холодильника... Все началось с пустого холодильника. Настолько пустого, что я даже не поленился спуститься в магазин. Вскрытая с прошлой недели заначка, к сожалению, самовосстановлению не подлежала, и пришлось занимать денег у соседа. Было поздно, он уже спал, я разбудил. Мужик на удивление адекватно выслушал мою историю про пиво и зарплату, дал пятьдесят рублей, назвал козлом и рывком захлопнул дверь. Подобрав все свое ущемленное достоинство, я вприпрыжку, как второклассник, поскакал вниз по лестнице. Не спорю, сосед у меня вредный, да только как с ним ругаться, если до получки денег осталось целых полмесяца! Неизвестно, сколько еще раз мне придется к нему обратиться.

– Константин Петрович! – преградила мне дорогу заспанная консьержка.

– Вы когда на починку лифта сдавать собираетесь? Очнулась гарпия. Ох, не вовремя я нарвался.

– И вам доброго вечера, Зинаида Александровна! Так кто у нас лифт чинить собирается?

– Э-э-э…как кто? Служба ремонта, – растерялась женщина.

– Служба ремонта, значит? – вкрадчиво уточнил я. – Так передайте этой своей службе, что руки им всем надо поотрывать! Консьержа непонятливо захлопала глазами: – За что, Константин Петрович?

– Зинаида Александровна, вы телевизор смотрите? Смотрите, я помню, мы в прошлом году всем домом на него скидывались. Так вот, сейчас абсолютно на всех каналах только и твердят про здоровый образ жизни. Про прогулки на свежем воздухе, про правильное питание. И до квартиры советуют подниматься по лестнице, пешком. А знаете, почему у нас каждый второй в доме жалуется на здоровье? Потому что даже на второй этаж – на лифте. Да то, что он сломался – подарок судьбы, а эта ваша служба его чинить собралась! Все, Зинаида Александровна, я не только и копейки не сдам на это гиблое дело, но и еще и выдвину этот вопрос на жилищно-коммунальном собрании! Вывешу объявления у подъезда – пусть люди выбирают здоровый образ жизни! А если надо будет, и с лозунгами выйду и в министерство поеду! Так что решайтесь, подобный шанс выпадает лишь раз в жизни. Решайтесь, либо вы бросаете вызов службе ремонта, либо они выбросят вас! В бездну нескончаемых очередей поликлиник.

– Э-э-э… Я обогнул замешкавшуюся женщину и припустил к выходу.

Ге н и й 3

Март 2010

67

– Не благодарите меня, Зинаида Александровна: кто ж встанет на защиту граждан, если не я – человек с почти высшим образованием и, увы, так не соответствующей этому зарплате. В общем, если вы сумеете замять задолженность по квартплате за прошлый месяц, то мы квиты. И, – я все же обернулся, – вам очень идет этот новый шелковый шарфик. Я вышел из подъезда. Ох, кажется, пронесло на этот раз. Только обратно через аварийный выход идти придется. Так ничего, мне ж не впервой. А вокруг ночь, луна, звезды… мусорный бак вывернутый. Еще с утра пнул, а до сих пор валяется! Ну неужели некому поднять? За что мы вообще дворнику платим? А! – я же не сдавал. Ну, так и не обидно. Итак, что же можно купить на пятьдесят рублей? Ммм…маленькую пачку чипсов и большую бутылку кока-колы! Так, что я говорю? Какая большая бутылка в час ночи? Сам ведь только что твердил о здоровом питании, а газировкой сыт не будешь. Точно, я возьму маленькую бутылку кока-колы и большую пачку чипсов! Все ближайшие магазины были уже закрыты, и пришлось идти на соседнюю улицу в единственный круглосуточный этого района. Срезов путь через темную улочку, я резво шел вдоль гаражей, как вдруг путь мне преградили трое амбалов, на голову выше меня и шире раза в два. Сделав вид, что это нисколько меня не насторожило, я обогнул их слева, но тут же наткнулся на татуировку скорпиона, украшающую накаченную грудь громилы. Я отступил на шаг, чувствуя себя одноклеточной амебой под кроссовкой сорок пятого размера.

– Слышь, хмырь, – прогромыхал лысый, стоящий в середине, – бабло выкладывай! Я геройски сжал купюру в кармане, прикидывая, стоит ли из-за нее биться до последнего. Третий амбал звякнул металлической цепью, и я решил, что все-таки не стоит.

– Пятьдесят рублей?! Ты че, издеваешься?! – Лысый тем не менее выхватил ее у меня из рук, недовольно повертел и сунул в карман, – мобилу давай! Моя любимая мобилка. На которую я копил полгода. Вместе с которой на протяжении трех лет делил радость, горе и мою зарплату. Нет, только не мобилка.

– А я ее …..это… дома забыл,– неубедительно соврал я. Не знаю, успели они мне поверить или нет, но тут произошло нечто просто ужасное. Зазвонил телефон. Увы, мой. Я отступил еще на шаг и принял устрашающую позу. Мужчины, готового стоять за свою собственность до конца. И пусть кто-нибудь только попробует… Видно, поза была недостаточно устрашающей, так как мобилку все-таки отняли, и в придачу дали в глаз. Сильно так: голова аж закружилась, а перед лицом залетали звездочки.

– Ниче, тыщь на пять сойдет, – оценил лысый,– Леха, пошарь-ка у него в карманах, может, еще че завалялось. Громила с татуировкой нагло сунул руку в карман моей куртки и – о чудо!

– вынул еще сто рублей. Я ошарашенно уставился на купюру.

– Только пятьдесят рублей значит, – нехорошо протянул лысый.

Март 2010

Ге н и й 3

68

– Но я же и сам не знал… Не поверили. Я обиженно прижал второй глаз.

– Ладно, бросьте этого бомжа, – впервые подал голос третий, – нам еще до утра баклашить.

– А вдруг он… это…

– Вряд ли. Вот уже язык от страха проглотил. И ничего я не глотал!

– Симку хоть верните. Уже уходящие амбалы непонятливо обернулись: – Че?

– Симку, говорю,…верните, – робко повторил я, впервые в жизни жалея о том, что не родился немым. Лысый досадливо качнул головой с видом орла, уставшего выпроваживать упорно возвращавшуюся мышь. Бросил косой, недвусмысленный взгляд сообщнику с татуировкой. Хорошо, что у меня не было третьего глаза. Видимо, Леха тоже так подумал, но не стал калечить остальные (но не менее любимые) части моего тела, а просто достал телефон. Аккуратно снял с него крышку, бережно достал симкарту. «Неужели отдаст?» – промелькнуло в голове. Хотя нет, уж слишком он медлил, выставляя каждое движение напоказ. Потом взял ее двумя пальцами – большим и указательным – и вопросительно уставился на меня. Я насторожился. «Если не протяну руку, то как-то больше шансов остаться без инвалидности. Хотя…кто ж этих неандертальцев-то поймет?». Треск. Тихий, едва уловимый. Две маленькие половинки упали на асфальт. Сто тридцать девять номеров. Из них девять – лучших школьных друзей; четырнадцать – товарищей колледжа; пятьдесят три – института; сорок девять – коллег по работе… Но самое ужасное – пропал номер парня, который должен был мне двести рублей! Ну, все! С меня хватит!

– Эй, вы!… Как вас там?…бакланы! я вижу, вы по ходу не врубились, с кем имеете дело!– нагло рявкнул я. На мгновение амбалы потеряли дар речи, ошарашено переглянулись. Первым опомнился лысый: – Че ты сказал?

– Че слышал, кудрявый.– По правде говоря, я и сам не понимал, что на меня нашло, но отступать уже было некуда.

– Да я тебя…

– А ну, бросил эти наезды! А то вашему главарю это может не понравиться. Они снова переглянулись: – Кому?!

– Главарю вашему, – неумолимо повторил я,– ну, тому, кому вы дань носите.

– Чего?!

– Ну, этому… организатору вашей шайки, – сделал последнюю попытку я. Честно говоря, если бы они и сейчас меня не поняли, то побежал бы я без оглядки, и фиг бы кто меня догнал. Но тут лицо лысого прояснилось:

Ге н и й 3

Март 2010

69

– Ты знаешь Палкана?! Ну, наконец-то!

– Он же классный жиган! Мы с ним вместе в тюряге сидели, – я прокрутил в голове все тридцать восемь серий бандитского сериала и решил, что такой вариант окажется самым подходящим. Где еще можно найти воровского авторитета, ни разу не бывавшего на зоне?

– А Палкан не сидел в тюряге, – огорошил меня тип с цепью, – что-то мне кажется, что ты за полных дураков нас держишь. Видимо, один нашелся.

– Ох, не доверяет он вам, ребята, не доверяет! – разочарованно протянул я. – Сидел он, и не раз. За кражу фамильной драгоценности из Лондонского дворца. Статуэтки в виде бриллиантовой блохи. Он попался, его поместили в камеру, где я уже полгода отсиживал срок за то, что свернул челюсть одной сволочи, – я от души сплюнул, будто эта самая сволочь сейчас лежала на асфальте. – Думаете, откуда у него теперь татуировка в виде блохи на затылке, а? Че, даже не замечали? Я ее сделал на память. Отсидели, вышли и стали вместе проворачивать такие темные дела, что вам и в кошмарах не снились. А потом я отошел. Заработал на две жизни и отошел – ведь когда-то надо бабло тратить. Так можно и сгинуть вечным тружеником, даже жизни не почувствовав. Три года мы не виделись – я жил в Европе. А час назад вернулся на Родину, только расположился в своей новой крохотной пятикомнатке, спустился, в чем есть, за бутылкой, и тут вы. Ни «кто?», ни «что?», руки стали распускать, слова обидные говорить.… Знаете, ребята, не привык я к такому обращению, не привык… Я глянул на вытянувшиеся лица амбалов и чуть не упал со смеху. Поверили! Сто пудов поверили! Ну, теперь посмотрим, кто у нас тут язык проглотил!

– Ты че, реально корефан Палкана?! – тупо уточнил третий.

– А вы че, реально русский язык не понимаете или до вас доходит только со второго раза? – теперь почувствовав себя «на коне», я гордо скрестил руки. Неожиданный поворот событий показался мне даже забавным, настолько глупо выглядели их потрясенные рожи.

– А че ты сразу-то не сказал?

– Ты это… брат, мы же не хотели, что б все вот так вот, – виновато начал лысый, что его грохочущему голосу и немалому габариту не соответствовало абсолютно. – Просто молодой такой, больше двадцати пяти по-любому не дашь. Вот мы и… это… ну, мы…это… Я безжалостно подождал концовки, но ее не последовало.

– Вы это… типа…извиняетесь? – ехидно подытожил я. Видели бы меня сейчас на работе! Целая воровская шайка в пояс кланяется. Да ради такого спектакля и полугодовой зарплаты не жалко! Хотя нет, полгода – это уже слишком.

– Брат, не держи обиды. По правде, гнилой базар получился. Но мы теперь будем иметь в виду, что территория час как забита. Остальные амбалы оперативно закивали.

– Шина, – «представился» тип с цепью, протягивая руку-лопату. Я опасливо ее пожал, ощущая, как затрещали хрупкие косточки моей кисти.

Март 2010

Ге н и й 3

70

– Кудрявый, – чуть помедлив, назвался лысый. Его рука оказалась меньше, но не слабее.

– А ты че как немой? – совсем обнаглев, обратился я к громиле, все еще злясь на него за побои. Тот, ничуть не смутившись, протянул свою ручищу.

– Так он и есть немой, – заступился за него лы… Кудрявый, – Лехой его звать. Громила тупо улыбнулся, контрольным рукопожатием вправив мне все то, что успели вывернуть до него.

– Костяшка, – гордо представился я. В том самом бандитском сериале так звали самого крутого парня…или так звали парашу?

– А-а, Костяшка, – «вспомнил» Кудрявый, – а я-то думаю, где ж я тебя видел! У Палкана в кабинете фотка твоя висит. И он тоже бубнит…то есть говорит, мол, кореш должен из Европы приехать… А тебе сколько все-таки лет? – замешкавшись, спросил он. Я всполошился. А сколько, интересно, лет самому Палкану? Так…пусть мне будет…тридцать с ботоксом. Или лучше тридцать пять с пластикой.

– Сорок, – округлил я, – с ботоксом и пластикой. Амбалы обомлели, но переспрашивать не стали.

– Костяшка, может, ты че…выпить хочешь? – предложил Кудрявый, – Чегонибудь холодненького? Шведское пиво пойдет?

– Кока-кола пойдет, – воспользовался моментом я.

– Слыхал, Леха? Дуй за кока-колой, – ничуть не смутившись, скомандовал он. Хотя чему тут удивляться, я же не флакон мыльных пузырей попросил. А мог бы, между прочим.

—Да, дуй, дуй, – подхватил я, – и чипсы захвати. Громила ускакал (если, конечно, Кинг Конги скачут) в тот самый круглосуточный. Я думал заказать ему еще чего-нибудь домой: хлеба, молока, творожка обезжиренного, но в последний момент решил, что это уже будет слишком. Слишком мало, я имею в виду. Наступило время решительных действий.

– Ребята, а вы давно с Палканом… работаете? Привалившийся к гаражам Кудрявый равнодушно пожал плечами: – Годик, вроде как. Мы с Шиной раньше баклашили, потом на нас вышел Палкан и Леху приставил, – он достал из кармана медный портсигар и со щелчком открыл крышку. Я приник к нему взглядом, надеясь увидеть настоящие сигары, но, увы! – предложенная сигаретка оказалась самой что ни есть обычной. То есть горькой и вонючей. – Пока мелко работаем, но обещали вывести на крупные каналы – там ведь все бабло крутится.

– И давно обещают? Кудрявый разочарованно развел руками, – мол, год и обещают. Шина попрежнему молчал, но дымил настолько сильно, что порой пропадал из виду, как «ежик в тумане». Огромный, гигантский ежик.

– Я че спрашиваю… мне несколько парней нужно было. Думал предложить им работу в Европе.

– А че за работа? – оживился Кудрявый. – Надеюсь не…

– Нет-нет, никакого криминала, – заверил я его, – просто недавно собрал пару десятков мелких банд, вот и думал взять себе в помощь кого-нибудь из

Ге н и й 3

Март 2010

71

русских. За всеми самому не уследить, а еще пара кулаков не помешала бы. Дал бы им по иномарке, квартирке у моря. Ребята, у вас случайно нет таких на примете? Ну, чтоб поздоровее… Амбалы разом выпрямились, выпятив мускулистые груди.

– …И холостые…

– Так мы тоже, кстати… неженатые, – деликатно «намекнул» Кудрявый. Я с усмешкой на них глянул и злорадно добавил: – И нетупые, главное. Вернулся Леха – символ мудрости и прорицания – и «собеседование» разом сошло на нет. Кудрявый еще пытался цитировать какие-то замысловатые фразы, но у него получилось даже глупее, чем обычно. Шина угрюмо закурил вторую сигарету. Кока-кола оказалось просто ледяной, меня пробрало до костей на первом же глотке. На втором я поперхнулся, судорожно пытаясь придти в себя, прежде чем «поможет» Леха. Все равно не успел. Хотя никто даже не заметил, что я заплакал не от кашля, а от треснувшей спины. Было такое ощущение, что не закрой я вовремя рот, «лишняя» почка покинет меня. Но обошлось, и моя самая недосягаемая заначка осталась при мне. Во мне, то есть.

– Кстати, верните-ка мой телефон, – вспомнил я. Кудрявый недовольно обернулся к Лехе: – Ты че, до сих пор не отдал ему мобилу?! А ну, живее! Громила поспешно закопался в карманах и вручил мне мобилку. По всей видимости, свою.

– И мою, если можно, – саркастически добавил я, все же не спеша возвращать телефон. Забрать не посмеют, зато за моральный ущерб он сгодится, как нельзя лучше. – Мне, конечно, не жаль моей старой мобилы, вот только Палкану думал позвонить. Рассказать, кого встретил, – соврал я. Не хватало еще оставлять СВОЮ мобилку этим кретинам.

– Ты че нас…сдашь? – дрогнувшим голосом спросил Кудрявый. «С удовольствием! – чуть было не крикнул я. – Вот только было бы кому…»

– Нет, что вы, ребята. Как же я могу вас сдать? Вы же мне почти что друзья. А друзей ведь не сдают, верно? Я же понял, какие вы добрые, честные…трудолюбивые. Вот сколько времени на часах, наверняка, уже успели подзаработать. На этот раз смекалка их не подвела: – Сто хватит? – со вздохом уточнил Кудрявый, доставая две пачки тысячных купюр. Видимо, неожиданные встречи не раз приводили к подобному исходу. Не раздумывая, я выразительно коснулся подбитого глаза, по-прежнему отдающего болью. Вздохнув еще трагичнее, он добавил очередную пачку: – А теперь хватит?

– Хватило бы. Но только с симкой тоже…как-то нехорошо получилось. Далее в ход пошли карманные деньги, два мобильных, давешний портсигар и даже отнятые у меня сто пятьдесят рублей.

Март 2010

Ге н и й 3

72

– Больше нет. Честное слово.

– Ну ладно, верю, – успокоил их я, старательно распределяя все по карманам, – ничего страшного, я же понимаю, какая у вас утомительная работа. Ночь короткая, Москва большая, везде не поспеть. Так ничего, вы же молодые, успеете еще поработать. А ведь самое главное – это не деньги, а чтоб добрые люди окружали, готовые помочь в трудную минуту. Громоздкий портсигар не влезал ни в один карман и скрепя сердце я все же решил его вернуть. Предварительно вытряхнув сигареты, разумеется.

– Держи, Леха, пусть на память от меня останется. И Палкану обязательно привет передавайте, скажите, что зайду к нему на днях. Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Лишь отойдя на приличное расстояние, я до конца осознал происшедшее. Это ж надо, привычная воровская схема (напали – избили – отняли – удрали) не сработала! Мало того, я еще и наварился. Почти двести тысяч! Да я в жизни не держал таких денег! Даже половины не держал. Это же… Кстати, а что можно купить на двести тысяч? Ох, сколько всего! А еще говорят, не в деньгах счастье! Да я чувствую себя самым счастливым человеком на свете! Так, так, так… на что же я потрачу их в первую очередь? Кока-кола и чипсы уже есть… кроссовки новые купил… телефон есть, даже четыре… Это что же получается, деньги есть, а тратить не на что? Хотя нет, в первую очередь, я сдам на починку лифта, а то здоровье здоровьем, а подниматься на седьмой этаж пешком и вправду неудобно. Кран на кухне починю, куплю себе плеер и, главное, – верну долг соседу. Не сейчас, – утром, а то не поверит. И… «…Палкану обязательно привет передавайте…». А вдруг и вправду передадут? Расскажут, кого встретили, только умолчат, как. И что тогда? Ма-ма… Да ладно, успокойся, во всяком случае, чего мне бояться? Я же законопослушный гражданин Российской Феде... а вдруг это не будет их интересовать? Конечно, не будет! Но ничего, мне ж не впервой. От консьержки убегал и от Палкана убегу. Вот только интересно, амбалы раньше поймут, кто такой Костяшка, или же я успею перебраться в новую съемную квартиру на другом конце города? Жаль, а ко мне только-только привыкли соседи… но все равно, здоровье важнее. Я вздохнул поглубже, похлопал по непривычно полным карманам и прибавил шаг.

Ге н и й 3

Март 2010

73

Нелюдим Угрюмов г. Махачкала

День района Четвертый месяц трудясь в администрации родного района, Хюрмет успел влиться в окружающий ландшафт и, по утрам спеша на работу, норовил пнуть соседскую скотину, которая к моменту его выхода из дома уже успевала наложить перед порогом свежих блинов. Вообще-то Хюрмету в селении понравилось. С детства знакомые пейзажи, аромат трав, поляны с ковром. Да и работа стала налаживаться – его оценили, осознали профессионализм, стали носить. Деньгами носить. «Есть же, оказывается! И берут же откуда-то. А так посмотришь – кроме пенсий, и не имеют ничего», – думал Хюрмет, спеша к рабочему месту. Сегодня Вагиф из соседнего села должен был рассчитаться за оформление субсидии на будущий год, и Хюрмет надеялся на скорое приобретение пакета для приема спутникового телевидения. «Жить в такой глуши без всяких достижений цивилизации?» – вновь думал Хюрмет, морально оправдывая то, что и в этом месяце не отправил жене ни копейки. Делать «в такой глуши» было действительно не особо много, и даже неожиданно появившаяся на горизонте Севиля (недавно разошедшаяся со вторым мужем) уже не скрашивала долгие сельские вечера…

– Хюрмет, ты человек городской, толк в мероприятиях знаешь. В сентябре у нас же день района, 80 лет! Надо провести праздник на уровне, – басил глава администрации Абас Бабасиев, допивая чашку утреннего чая.

– В сентябре? Да кто к таким событиям за три месяца готовиться начинает? Времени в обрез, – деловито насупился Хюрмет.

– Я начальнику ФИНО уже сказал. Управление культуры тоже в курсе. Что надо – полный вперед, – отрезал Абас Кулиевич, переключившись на планы развития районного ЖКХ. В текущем году по линии этого самого ЖКХ он планировал пополнить семейный бюджет где-то на полмиллиона рублей и соответственно уделял коммунальным проблемам земляков повышенное внимание… Сентябрь был теплый. Солнце только поднялось над селом, а к центру уже стали съезжаться машины. Земляки собирались, смеялись, ходили друг к другу в гости. Почетные гости, естественно, должны были появиться позднее. Культурную программу Хюрмет выстроил максимально строго и со вкусом. Безжалостно были вычеркнуты патриотические песенки младшеклассников из сельской школы и даже выступление с бубном – триумфальное шоу бабушки Майсарат. Встречать решили с колоритом: лаваш, соль, смуглянки

Март 2010

Ге н и й 3

74

в национальных костюмах, выступление артистов дома народного творчества и пехлеваны в костюмчиках веселой раскраски; на завершение была припасена Феридэ, которая, по слухам, несколько лет провела в Турции, где упражнялась в танцах живота. В одиннадцать приехали три мерседеса и машины сопровождения. «Надо же, все трое прибыли», – подумал Хюрмет и побежал следом за Абасом Кулиевичем, который семенил к остановившемуся кортежу, широко улыбаясь гостям и матюгая нерадивых подчиненных. После пятого тоста почетные гости пребывали в прекрасном состоянии духа, налегая на экзотические блюда, которые прозорливый Хюрмет заказал прямо из Махачкалы. Коньяк, правда, пришлось взять дербентский, что Хюрметдина очень коробило. Особенно Хюрмета покоробил приезд бывшего руководителя – министра национального благосостояния Гаруна Раджабовича, который, брезгливо пожав ему руку, даже не заговорил с ним. Старая рана уже было воспылала новым огнем, и Хюрмет успел хлопнуть полбутылки «КВ», когда вдруг краем глаза заметил еще один роскошный кортеж, приближавшийся к селу. «Нельзя упускать такого шанса», – мелькнуло в хмельной голове. Поперхнувшись куском вареной горской колбасы, Хюрмет бежал навстречу кавалькаде машин: «Пока Абас чинушами занят, я Эльмана встречу», – думал Хюрмет, лихорадочно перебирая в голове слова приветствия. Эльман вышел из машины, простой и элегантный, поправив очки и открыв лицо легкому ветру родных гор. Проведя земляка-олигарха к шатру с почетными гостями, Хюрмет, воспользовавшись моментом, сел рядом с ним, с неожиданной для самого себя наглостью растолкав двух министров и одного зампреда Правительства. Все получилось, как нельзя удачно, – лились коньяк, музыка и льстивые речи Хюрмета. Слова восхищения и обожания он деликатно совмещал с грустными нотками, издалека заводя речь о тяжелой судьбе их народа и плавно подводя к своему «беспричинному» увольнению и национальной дискриминации. После третьей бутылки олигарх смотрел на Хюрмета увлажненным взглядом и покорно кивал: «Все решу. Завтра же свяжусь с Сурковым», – утвердительно поднял указательный палец олигарх и, схватив рюмку, произнес тост за братство народов. От такой радости у Хюрмета закружилась голова, и он пустился в пляс с очаровательной Феридэ. Но, вдруг почувствовав мощный прилив жизненной энергии и, видимо, вообразив себя античным дискоболом (на поляне как раз начались соревнования по метанию камня) Хюрмет неожиданно схватил лежавшую на столике головку молодого сыра. То ли коньяка оказалось слишком много, то ли прекрасная Феридэ окончательно вскружила ему голову, но бросок оказался не совсем удачным, хоть и удивительно метким. Сбив кепку с министра пищевых радостей и съездив по роже все того же зампреда правительства, сырная головка приземлилась аккурат на коленях Абаса Кулиевича, который с ужасными криками вдруг замахал руками. Назревал скандал, и Хюрмет уже искал глазами пути к бегству, когда ситуацию спас местный депутат Народного Собрания. Совмещая с работой парламентария страстную любовь к воздухоплаванию, он пронесся над почетным шатром на бреющем полете на своем маленьком Яке, случайно задев и

Ге н и й 3

Март 2010

75

развалив всю конструкцию. Бедствие в виде навалившейся на хукумат парусины спасло честь Хюрмета, и, шмыгнув в толпу гуляющих, он приступил к традиционному ознакомлению с деликатесами окрестных сел.

ЗА ЧИСТОТУ РЯДОВ Опасения Хюрмета по поводу возможной встречи с министром были не случайны. Руководитель республиканского министерства национального благосостояния Гарун Раджабович Гаджиев слыл человеком высокопорядочным и принципиальным. Принципы его строились на четком осознании верховенства вертикали власти и необходимости жесточайшей борьбы с коррупцией. Заняв пост министра несколько лет назад в целях существенного улучшения показателей вверенного ему ведомства, свою руководящую деятельность он начал с полного его переустройства.

– Достойные условия труда – прежде всего, – любил он повторять, ежедневно проверяя ход ремонта личного кабинета, который должен был стать первой вехой в коренной модернизации всего трудового процесса в министерстве. Наблюдая за преображением кабинета, он с удовлетворением отмечал, что коричневый цвет кожи нового кресла прекрасно гармонирует с золотистым оттенком штучного паркета, а красная обивка стен стильно контрастирует с белым потолком. При этом, если на создание достойных условий труда государство еще выделяло какие-то жалкие крохи, то для поддержания достойных условий жизни Гаруну Раджабовичу приходилось идти на моральные жертвы. Мучаясь, нравственно страдая и кляня себя за слабость, наш славный министр брал взятки. Он брал их за все – за трудоустройство сотрудников и за их продвижение по службе, за решение различных вопросов и за их постановку, проявляя при этом немалую изобретательность. И, чем больше он брал, тем сильней его благородное сердце наполнялось нетерпимостью к коррупции. Порой он просто ненавидел себя, пересчитывая очередную пачку нетрудовых. Разумеется, праведная эта ненависть всегда изливалась на подчиненных. К ужасу Гаруна Раджабовича взятки брал не он один – этим пороком был охвачен весь коллектив министерства. Брали заместители и начальники отделов, главные специалисты и специалисты первой категории. И даже охранники на входе пытались брать с посетителей министерства за разрешение на этот самый вход.

– Караул! – с воплем просыпался министр среди ночи после отчаянной борьбы с хамоватыми и вороватыми взяточниками-подчиненными в постоянно мучавшем его ужасном сне. Взяточники в этом сне неизменно побеждали и, скрутив Гаруна Раджабовича, начинали совать ему в карманы сальные измятые сторублевки.

– Нет, ты только подумай – суют мне сторублевки! – объяснял он разбуженной жене причину своего внезапного вопля.

Март 2010

Ге н и й 3

76

Однако еще ужасней дело обстояло в реальности. Негативные последствия коррупции несчастный министр замечал регулярно: то какой-нибудь начальник отдела заявится на совещание в вызывающе дорогом костюме, то рядовой специалист приедет на новой иномарке, то заместитель пригласит на новоселье в свой только что отстроенный трехэтажный особняк.

– Это форменное свинство! – громыхал Гарун Раджабович на планерках.

– Обдирают людей, как липку. Деньги берут даже за печать на справке. Такие сотрудники позорят наше ведомство… Глубокие нравственные переживания Гаруна Раджабовича также сопровождались угрозами и обещаниями строгих мер.

– Мы не потерпим в своих рядах не чистых на руку проходимцев! – вопил министр, стуча кулаком по столу. – Каждый, кто будет замечен в получении взяток, будет уволен, – продолжал он, невольно понижая голос на слове «уволен», вспоминая, как вчера в своем служебном авто получил три тысячи долларов за трудоустройство какого-то дебила в хозяйственный отдел. Однако, несмотря на все громы и молнии, поймать за руку никого не удавалось. И даже помощник Гаруна Раджабовича молодой и хитрый Гасан Меликов, которому было поручено вести негласное наблюдение за коллективом, так и не смог в течение целого года никого уличить.

– Наверное, сам с них берет за молчание, сволочь, – думал о помощнике Гарун Раджабович с нарастающим отвращением. Постоянные и очень глубокие переживания министра вылились в фобию. Гарун Раджабович стал шнырять по кабинетам подчиненных в надежде застать кого-нибудь с поличным. Особые подозрения у него вызывал Хюрмет Бакшишбеков – заместитель начальника регистрационного отдела.

– Какое брюхо наел паразит, – думал о нем Гарун Раджабович, перебирая в уме подозрительных подчиненных. – Не зря Меликов говорит, что этот тип не чист на руку – наверняка, взяточник. Надо проверить, чем он там занимается. С этими мыслями славный министр выскочил из кабинета и направился прямиком к рабочему месту Хюрмета. Дело близилось к обеду и Хюрмет, оформляя бумаги очередного посетителя, уже думал о том, как закажет в соседнем кафе горшочек пити и две порции шашлыков и будет долго, с упоением есть (благо по заведенному в министерстве негласному правилу посетитель должен был отблагодарить его за оказанное содействие). С этими радужными мыслями Хюрмет вложил в папку последнюю бумагу и недвусмысленно глянул на посетителя. Тот, в свою очередь, потянулся в карман и, достав пятисотенную, уже собирался положить ее в открытый ящик стола. В этот момент в кабинет и влетел Гарун Раджабович.

– Взятки берем, Бакшишбеков? – заорал он на Хюрмета, увидев неловко смятую купюру и испуганную физиономию посетителя. – Да ты хоть понимаешь, что брать взятки могут только скоты? – все больше распаляясь, закричал он, делая ужасающую гримасу.

– А что делать, Гарун Раджабович, если мы с вами такими родились, – ответил Хюрмет, невинно глядя в глаза шефа. Министр лишь схватился за сердце и выбежал из кабинета.

Ге н и й 3

Март 2010

77

Так, в обычный пятничный день завершился очередной этап борьбы с коррупцией в стенах республиканского министерства национального благосостояния.

ДАЙТЕ САМОЕ ДОРОГОЕ! Решение квартирного вопроса оставалось так же далеко, как и реки бесплатного пива. Хюрмет отчетливо понимал, что для решения своих проблем ему нужны деньги (вернее говоря, очень большие деньги), власть и авторитет. Пока же денег не было даже обновить свой гардероб, об уважении и власти оставалось только молчать.

– Весна уже, нужно новый пиджак тебе купить. В этом ходить уже нельзя, – вздохнула Сельминаз, оглядывая потрепанный пиджачишко мужа.

– Соберу деньги – куплю, – буркнул Хюрмет, не отрываясь от телевизора.

– Да что собирать, вон, Айшат мужу шикарный пиджак купила всего за три тысячи.

– Китайский мне и даром не надо, – огрызнулся Хюрмет и увеличил громкость.

– Почему китайский? В бутике же купила, на распродаже. Сходи завтра посмотри, – настояла Сельминаз. Проснувшись на следующий день (в воскресенье это происходило не раньше одиннадцати) Хюрмет, позавтракав, направился в указанный женой магазин. Заведение под названием «Щеголь» и само щеголяло красочной вывеской «Мужская одежда из Италии».

– Ага, из Италии. Гуччи собственноручно шьет, – усмехнулся Хюрмет и, набравшись духа, открыл сиявшую никелем дверь. За столиком у двери сидело сразу три молодые особы в привлекательных позах. Вспыхнувшие при виде посетителя продавщицы, оглядев Хюрмета, быстро потухли – в домашних тренниках он выглядел неказисто.

– Девушки, а где у вас распродажа? – сконфуженно спросил Хюрмет.

– Вон, в последнем ряду, – ухмыльнулись девицы и продолжили совершенствовать свой маникюр. Выбор в последнем ряду был небольшой. Три футболки перемежались с парой курток и одним пиджаком. Радовала глаз только цена. – Не обманула Сельминаз, действительно, три тысячи, – облегченно вздохнул Хюрмет, сжав в кармане означенную сумму (больше у него и не было).

– А у вас нет другой расцветки? – нерешительно спросил он, рассматривая изделие турецкой промышленности.

– Может, вам с перламутровыми пуговицами? Берите, что есть, – последний остался, – хихикнули в ответ, и Хюрмет, вздохнув, приступил к примерке.

– В самый раз, идеально сидит, – ухмыляясь, приговаривала продавщица, глядя, как Хюрмет тщетно тужится застегнуть обновку. Он уже хотел возразить, как вдруг дверь магазина распахнулась. Клацнули каблуки дорогих туфель, и на пороге показался Гарун Раджабович.

Март 2010

Ге н и й 3

78

Гарун Раджабович Гаджиев (министр национального благосостояния и руководитель Хюрмета) был человеком со вкусом и всегда одевался с иголочки.

– Бакшишбеков? – удивленно сказал министр, увидев Хюрмета, пытавшегося спрятать за стройной фигурой продавщицы свой мощный торс.

– Здравствуйте, Гарун Раджабович! Вот, зашел пиджак присмотреть, – раскланялся Хюрмет с максимально достойным видом, который мог изобразить в спортивных тренниках и коротеньком пиджаке.

– Что это на вас? Снимите эту дрянь, – решительно сказал министр. – Кто такое носит? Всему вас учить надо. Дайте самое дорогое!

– У вас черные волосы, вам подойдет светлый костюм. Дайте нам вон тот, золотистый, – распорядился Гарун Раджабович, и продавщицы, узнав постоянного покупателя, зашуршали по залу. Костюм был превосходный, и от этого великолепия Хюрмет задрожал. Стоя перед зеркалом, он думал о цене костюма и старался сдержать предательскую дрожь в коленях, пока Гарун Раджабович продолжал отдавать распоряжения.

– К этому костюму подойдет рубашка в американском деловом стиле: дайте нам вон ту и эту, – Гарун Раджабович руководил экипировкой Хюрмета столь же решительно, как и его трудовой деятельностью.

– Теперь эти три галстука. Так, идеально… Туфли сейчас носят остроносые, оденьте вот эти – с рисунком. Ну-ка, посмотрим, – сказал Гарун Раджабович и залюбовался своей работой: Хюрмет теперь и сам выглядел, как фигура республиканского уровня.

– В общем, отлично! Однако этикетки портят вид, – поморщился министр и, схватив ножницы, собственноручно срезал все бирки и лейблы.

– Вот! Вот как должны выглядеть служащие моего министерства. И не надо меня благодарить, – добавил Гарун Раджабович, глядя на жалкую мину, которая неотвратимо расплывалась на лице Хюрмета.

– Однозначно – берите все, что я вам подобрал. Завтра у нас межведомственное совещание. Надеюсь, что вы блеснете не только новым костюмом, но и прекрасным докладом. До свидания, – попрощался министр и, обращаясь уже к продавщицам, – Следующий завоз когда? На следующей неделе? Я зайду в пятницу, придержите для меня самое дорогое. После ухода министра восторженные взгляды продавщиц обратились к фигуре Хюрмета и стали вопросительными.

– С вас шестьдесят восемь тысяч, – процедила старшая.

– А вы в рассрочку не даете? – испуганно промямлил Хюрмет.

– Шел бы на толкучку, если денег нет. Если сейчас не заплатите, вызовем хозяина магазина, – накинулись на Хюрмета работницы торговли.

– Да я верну все вещи, сейчас только брюки сниму, – крикнул Хюрмет и попытался спастись в примерочной.

– Какие брюки? Все этикетки сорвали, кто их теперь купит?

– Да это же пустяки. Пришить можно, – отбивался Хюрмет, стягивая штаны.

– Пришить? Да тут реставрация нужна. Ты хоть знаешь, сколько это стоит? Костюм, рубашки, галстуки. Это все восстановить не меньше тысячи обойдется. Деньги давай!

Ге н и й 3

Март 2010

79

Расплатившись за нанесенный ущерб, Хюрмет в состоянии легкой прострации вышел на улицу… Намеченное на следующий день совещание началось в одиннадцать часов. Входя в актовый зал, Гарун Раджабович столкнулся с Хюрметдином, оправлявшим у входа свой потертый пиджачок. Преданно улыбаясь, он кинулся жать руку руководителю.

– Бакшибеков, что вы себе позволяете? Что за вид? Я на вас вчера столько времени потратил, а вы заявляетесь на совещание как какой-то дегенерат! Я учту, как вы относитесь к рекомендациям руководства…

Март 2010

Ге н и й 3

80

проза

Изумруд Атаева г. Москва

Ароматы моего детства Мое детство пропитано солнечным светом жаркого южного солнца, запахами Каспийского моря, астраханских арбузов, лопающихся под натиском вызревших соков. Оно пахнет вишневым табаком, раскуренным папой в красивой унцукульской трубке, испещренной сотнями металлических насечек; пронизано ароматами маминых дымящихся чебуреков, аппетитной колонной выстроившихся в ряд на фарфоровом блюде, и свежесваренного калмыкского чая. Каждое летнее утро этот манящий, вкусный аромат будил нас, буквально силком вырывая из ласковых объятий сна. И даже когда хватало сил бороться с соблазном молнией метнуться в кухню и, презрев гигиену, не умывшись, впиться зубами в первый подвернувшийся под руку чебурек, сон все равно испуганно слетал с подушки, встревоженный звонким пением мамы, разносившимся из кухни по всем уголкам квартиры. Ее бубенцовое колоратурное сопрано будило не только нас троих – меня, сестру и брата, – но и соседей за стенкой, которые, впрочем, нисколько ни жаловались на несанкционированные воскресные концерты. Галдящие и растрепанные, словно воронята, не в пример старшей сестре, всегда опрятной и собранной, мы с братом вылетали в коридор, регулярно затевая возню в дверях ванной комнаты за право умыться первым. Пальма «банного первенства» всегда колебалась, иногда уступая физической мощи брата, иногда – заступничеству родителей за «младшенькую». Всякий раз, проскальзывая с победным видом за стол, я понимала, что, одержав свою маленькую победу, всего через пару-тройку часов, когда мы с братом окажемся один на один без «родительского глазу», я неминуемо буду наказана за заносчивость и «эмоциональный шантаж». Когда казалось, что наказание было неизбежно, появлялись друзья брата, такие же чумовые и хулиганистые, как и он, увлекая его прочь из дому. А я, облегченно вздохнув, выпархивала следом во двор, манивший меня гомоном играющих детей.

Ге н и й 3

Март 2010

81

Улица пахла совсем иначе. Запах раскаленного асфальта, на котором так забавно отпечатывались следы от женских «туфель-шпилек» и мужских набоек, глушился терпкими ароматами цветущей зелени: сладкого жасмина, отдающего кислинкой шиповника, пряных розовых кустов. Тутовые деревья, прозванные в народе «шелковицей», устало сбрасывали вызревшие плоды, устилая живым ковром окружающее пространство. Как же весело было вскарабкаться по кряжистому стволу на самый верх, почти пропадая из виду в их раскидистой кроне! Руки, перепачканные липким соком черных тутовых комочков, упорно перебирали листву, выискивая ягоды покрупнее и послаще, а, отыскав, немедля отправляли находку в рот, такой же перемазанный, как и руки. Насытившись вволю, я, словно неведомый зверек, чумазый и довольный, сползала на землю и вприпрыжку отправлялась к ближайшей колонке с водой, чтобы смыть следы своей шалости до того, как их обнаружат взрослые. Умывшись, находила новое, еще более увлекательное занятие, способное занять мое неугомонное «эго»... (Периодически совершая «подвиги», я расплачивалась неминуемыми ушибами и травмами и хлесткими мамиными подзатыльниками). Так пролетало каждое лето и казалось, что ничто не в силах изменить этот негласный «закон природы». И лишь тринадцатое лето моей жизни навсегда прервало этот отлаженный ритм. Август 1985 года. Душный полуденный зной стынет от холода, вонзившегося в каждую клеточку тела. Дверь в подъезд распахнута. По квартире разливается ментоловый запах валокордина. С кухни доносится запах свежеприготовленной халвы; этот запах разогретого топленного масла, пшеничной муки и патоки шлейфом ползет по коридору, выползая за входную дверь, спускаясь по лестничным пролетам блочного дома. Он сопровождает траурную процессию, несущую завернутое в ковер тело моего отца. Тринадцатое лето моей жизни!.. Пропитанное запахом смерти, перекрывшим все «ароматы радости». Прошли годы, прежде чем я снова стала ощущать их. Но запахи детства, кажется, безвозвратно ушли в небытие, лишь изредка одинокой ноткой проскальзывая в разнообразии летучих эфиров зрелой жизни...

Март 2010

Ге н и й 3

82

Наира Алиева г. Махачкала

Моя весна победы Весна… Ожидание мая… и большого праздника нашей семьи – майского – дня Победы… Я вижу застывшую капельку дождя… Прозрачная, маленькая, трогательная в своей обреченности, но висящая пока на тонкой веточке дерева…. Я растворяюсь в ней и уплываю памятью в детство… Мы сидим на кухне. За окном поздний вечер. Мне пора спать, но я всячески оттягиваю этот момент: ведь я живу в таком ярком, красочном мире… И поэтому я по-детски хитро использую запрещенный прием: – Мама, а мам! Ну, я сейчас пойду спать, только немного расскажи о бабушке. Мамины строгие, почти непреклонные черты лица разглаживаются при упоминании о ее маме… Она как-то светлеет и говорит: – Ну, была война… Страшно было... Мурсал, твой дядя – мой брат – был на фронте... Мы очень боялись за него и каждый вечер после очень тяжелого для мамы трудового дня в поле – бабушка была очень сильной женщиной и всегда перевыполняла норму в 2–3 раза – мы садились перед керосиновой лампой и жгли такой драгоценный керосин… Многие в селе не понимали бабушку – так тяжело работать и покупать потом такой дорогой керосин! Но бабушка была очень упряма и все равно продолжала его покупать, а затем, когда стало совсем туго, – выменивать его на продукты… Мы сидели почти до рассвета под этой лампой и вязали, вязали… Варежки… Носки… Джурабки… Потом бабушка насильно укладывала меня, тогда еще очень маленькую, спать, а сама собирала очередные подарки на фронт бойцам. Она их отправляла почти каждый день.

– Пусть моя посылка к нему не придет. Но другие солдаты – ведь тоже чьито дети. Может, кто и моему сыночку такую посылку отправит, – каждый раз приговаривала она. Я знала, что перед сном она молится – молится по-своему, прося всегда только об одном: – О, Аллах! Ты же вернешь живым мне моего сыночка? И требовательно добавляла: – Смотри! – я тебе верю. И, уверенная, спокойная, засыпала.

Ге н и й 3

Март 2010

83

Она никогда не выходила к почтальону – письма мы не получали, но она была твердо убеждена, что никогда не получит похоронки и ее сынок обязательно вернется домой. Наступал день, и она снова и снова работала в поле, яростно, много, как будто хотела всю душу свою, всю печаль вогнать в этот адский труд на поле. Это случилось неожиданно в июле 45. Он шел такой большой, сильный и красивый, и все село смотрело на него… Многие женщины плакали. Потому что не дождались своих сыновей. А дядя Мурсал подошел к маме, обнял ее и только сказал: – Мама, знаешь, я был уверен, что вернусь… Мне каждую ночь снилось, что я получаю от тебя посылки. А это значит, что ты меня оберегаешь. Мне так товарищи объяснили этот сон. Мама стояла, и только тихо бежали по ее морщинистому лицу слезы…

– Да, сынок, знаю… Я ведь каждый день просила Аллаха защитить тебя и вернуть мне живым. У тебя будет много детей и в каждом имени будет обязательно слово «мир»: Мирзежан, Эмирхан, Ромир, Дамир, Мира…

– Ну, ложись спать, дочка. Я не видела войны. Но навсегда запомнила эту много раз рассказанную историю и мамины слова, которыми она заканчивала ее почти всегда: – Все будет хорошо в твоей жизни. Лишь бы не было войны.

Мой ангел Я услышала шаги моего младшего сыночка и радостно бросилась к нему: какой пустой и неуютный дом до того момента, когда он проснется! Я обняла свое солнышко и, поцеловав его макушку, сказала: – Доброе утро, сыночек. Как спал? Он крепко меня обнял, поднял свою родную мордашку и очень серьезно сказал: – Мама, мне приснилось, что я умер. Я горячо обняла его, но он отстранился и продолжил: – Мама, мне приснилось, что я умер и сразу попал в рай. Там меня встретили, и я стал ангелом. Я теперь знаю, как они летают: не машут крыльями, как птицы, а двигают плечами. Вот так. А потом я с одним ангелом очень подружился. И вдруг на земле увидел тебя. Ты была такая красивая и такая грустная. Мне тебя стало жалко, и мы стали твоими ангелами-хранителями. Однажды даже на тебя упал шкаф, а мы его подхватили, чтобы ты не ударилась виском, и спасли тебя. А ты подумала, что тебе просто повезло. А потом я решил стать твоим сыночком, чтобы любить тебя и сделать радостной и счастливой. И я у тебя родился.

– Мама! Я никогда тебя не буду обижать! – и он снова горячо и порывисто обнял меня. А у меня текли по щекам безостановочно слезы, которые я не могла удержать….

Март 2010

Ге н и й 3

84

Вечером, лежа в постели и прислушиваясь к глухому шелесту листвы тополя, я вновь и вновь прокручивала десятилетней давности эпизод, когда на меня упал огромный шкаф, и я и муж были удивлены, что я так легко отделалась тогда. А рядом теплый спящий сынок, наверное, видел какие-то сны…

*** Умер сосед на нижнем этаже… Умер крупный ученый… Умер… Уходят люди и, как будто, мой песчаный берег жизни смывает вечность. Ухожу с ними и я… Они, может, не знали меня близко, или не знали вовсе… Но их знала я: какие-то чувства, мысли были связаны с ними в моей памяти, в моем космосе души… Я отправляюсь вместе с ними в вечность.. Рвутся мои нитки у Великого кукловода – Бога. Может, я стану свободной после смерти, сыграв свою роль, оставив в чьей-то памяти какой-то тонкий или важный след? Сложный рисунок жизни, впечатлений, судеб… Ариаднина нить в этом темном хаосе – мое маленькое храброе сердце, которое еще живет, и моя пугливая память, которая должна многое помнить, – даже то, что уходит навсегда. Я богата не только памятью о живых, но и памятью о мертвых. Грустное солнце жизни. Солнце и Луна, ночь и день, жизнь и жизнь… Только другая, – с теми, кто ушел, о которой я пока не знаю. А какое там счастье? Играем ли мы снова чью-то роль? Или Бог дает нам отдохнуть? Это антракт перед следующим действием? А сколько актов? А гениальный режиссер – любит ли он талант своих актеров? Дает им хорошие роли? Как понять эти набегающие волны вечности? Моя песчинка, унесенная в море, вернется? А может, я стану жемчужиной – познанием сущего и бытия? Когда? ....

Осень У меня осенний возраст… Грустно, но то, что раньше не замечалось, теперь становится очень важным… Важна каждая новая морщинка, каждый день, каждый взгляд… Время чувствуешь так, как, наверное, слепые чувствуют мир: остро и по-своему обреченно, и с осознанием, что это твой мир, который не изменишь… И начинаешь понимать самые важные истины: хочется видеть красоту мира, красоту человека как Личности, жадно хочется новых впечатлений и очень-очень хочется Любви. Становишься ребенком под оболочкой старости. И это чувство становится самым важным индикатором всей прожитой жизни. Как ты прожил жизнь? – это почти что: «Ты любил? Тебя любили?» Неужели вот этого, – оказывается, самого главного, в твоей жизни и не было?!

Ге н и й 3

Март 2010

85

Оказывается, я видела жизнь, но не жила. Как в телевизоре. Только в телевизоре я могу снова просмотреть, а в жизни…. Любите!!! Вот мое главное завещание детям, близким, всем-всем… Как объявление войны, которое нужно слушать, затаив дыхание. Надо бороться за главное в жизни – за любовь. Победителей, смелых – очень немного, но не надо быть трусами, бояться жить, и не надо играть роли, навязанные нам неудачниками. Господи, дай Любовь! Аминь!

Сказки Самое важное на свете Погожим майским днем веселая Сороконожка шла по лесной тропинке на день рождения Белочки. Солнце пробивалось сквозь густую листву и широкими полосами освещало и яркую зелень, и порханье бабочек, и разноцветные туфельки Сороконожки, которыми она очень гордилась. Теплый майский ветерок играл молодыми еще листочками, доносил откуда-то тонкий аромат майских роз; чирикали воробьи, весело журчал ручей, который протекал совсем неподалеку… Сороконожка так засмотрелась на красоту весеннего леса, что не заметила небольшой камешек посреди тропинки и, споткнувшись, перекувырнулась и…

-Ай-я-яй! – закричала громко и жалобно она. – Помогите! Мимо пробегал Муравей, который тут же подбежал к ней и встревоженно спросил: – Ушиблась? Что же ты под ноги свои не смотрела? Ну-ка вставай, – заботливо проговорил он и попытался ее поднять. Но Сороконожка не могла встать, потому что ее ножки запутались, а она своими короткими лапками не могла их распутать. Ей было очень больно и неловко так сидеть: – Муравей, родной, помоги распутать ножки! – взмолилась она. – Я опоздаю на день рождения своей подружки Белочки. Но только Муравей попытался разобраться с ее ножками, как ей стало очень больно, и она громко закричала: – Ой-е-ей! – и тихо, горько заплакала. «Что же делать? – задумался Муравей. – Она такая нежная!». Мимо пролетала Бабочка: – Эй, Бабочка! Помоги, пожалуйста, Сороконожке, у нее запутались ножки. Бабочка тут же подлетела и стала пытаться распутать ножки Сороконожки. Но Сороконожка снова закричала:

Март 2010

Ге н и й 3

86

– Вы что?! Совсем меня без ног решили оставить? Придумайте что-нибудь, чтобы мне не было так больно! Тут к ним подлетел Воробей, который увидел, что с Сороконожкой стряслась беда.

– Надо ее к Ежику отнести. Он умный, к тому же он наш лекарь лесной.

– Но он живет за ручьем, – заметил рассудительный Муравей. – Как мы ее к нему донесем? До мостика далеко…

– А я ее в клюв осторожно возьму, – догадался шустрый Воробей, – и к Ежу принесу.

– Точно! – обрадовался Муравей. – А ты, Бабочка, лети и предупреди Ежа, что Воробей к нему больную Сороконожку несет. А я побегу через мостик, чтобы помочь Ежу в случае надобности. Сороконожка тоже обрадовалась такому решению: – Я так мечтала увидеть наш лес сверху, как птица. Ура! Воробей осторожно подхватил Сороконожку и взмыл вверх. Сороконожка закрыла глаза и когда открыла их, то увидела, что они очень высоко над ручьем: – Ай-я-яй! – закричала Сороконожка и от испуга так забарахталась, что нарядное ее платьице порвалось … и она камнем полетела прямо в ручей. Ручеек сразу ее подхватил и понес, но она от страха отчаянно заработала лапками и поплыла к берегу. Усталая и разбитая, она выползла на зеленый бережок… Тут она увидела, что к ней уже бегут Ежик с Муравьем, тут же подлетели Бабочка с Воробьем.

– Ну, ты отчаянная! – покачал головой Еж. – Что будем у тебя лечить? И тут все увидели, что ножки Сороконожки распутались, – правда, половины ее нарядных цветных башмачков не было, – их, наверное, унес ручей.

– Ты почему плачешь? – удивился Еж. – Ведь ты чудом спаслась!

– Где мои туфельки? И платье совсем никуда не годно. Как я покажусь на дне рожденья?

– Ну, туфельки я тебе смастерю, – тут же предложил Муравей.

– А я раскрашу, – сразу добавил Ежик.

– А я платье еще лучше тебе сошью из розовых лепестков, – у Ежа прекрасные розы расцвели в саду, – сказала Бабочка. Через полчаса нарядная счастливая Сороконожка смотрелась в зеркало.

– Хорошо, что я споткнулась, – неожиданно сказала она.

– Почему? – удивился Воробей.

– Потому что я нашла новых друзей, а это важнее всего на свете. Все рассмеялись и дружно отправились на день рождения Белочки.

Ге н и й 3

Март 2010

87

Главное чудо Божья коровка проснулась и сладко потянулась. Как хорошо проснуться ранним летним утром, когда еще жара не началась, и когда еще можно вот так полежать и помечтать, глядя в высокое голубое небо! Вдруг она увидела, как какая-то блестящая капелька скатилась с большого зеленого листа лопуха и задрожала, переливаясь, прямо перед ней.

– Какая красота! – восхищенно ахнула Божья коровка. Кто-то наверху звонко рассмеялся.

– Ты что, соседка, росы утренней никогда не видела?

– Нет, – искренне ответила Божья коровка Пчелке. – Я люблю поспать.

– А я что за воду тебе приношу каждый день? – снова спросила, улыбаясь, Пчела. – Эту самую росу.

– Нет, – удивленно протянула Божья коровка, – я пью простую воду из лесного ручейка. А тут такая красота! Она бережно подставила свои маленькие ладошки, и капелька соскользнула к ней туда. Она дрожала и переливалась, а Божья коровка завороженно смотрела на нее.

– Скоро тебе надоест смотреть на эту обычную воду, – сказала напоследок трудолюбивая Пчелка и улетела по своим многочисленным делам. Божья коровка забыла все на свете. Она тихонько переместилась под тень раскидистого лопуха и, затаив дыхание, смотрела на дрожащий огонек в ладошках. Прошло немного времени, и Пчелка, пролетая, заметила Божью коровку, которая по-прежнему любовалась блестящей капелькой.

– Она еще блестит? Странно. Не надоело тебе любоваться на нее? Скоро она превратится в обыкновенную воду.

– Почему? – испугалась Божья коровка.

– Потому что ее сейчас окрашивает заря, лучи солнца, которые пробиваются через дырочки в листе лопуха, а как только солнце взойдет – она сразу превратится в обыкновенную лужицу.

– Нет, – уверенно ответила Божья коровка. – Моя капелька волшебная, необыкновенная. Она всегда будет у меня переливаться! – добавила она шепотом. Божья коровка переложила капельку в маленькое блюдечко и, затаив дыхание, смотрела на чудо. Так прошел весь день. Капелька все дрожала и переливалась. Вечером Пчелка-соседка вернулась к своему домику и снова увидела Божью коровку, которая смотрела на драгоценную капельку.

– Как? Она до сих пор переливается? – искренне удивилась Пчелка. – Но ведь солнце уже зашло.

– Я же говорила, что это необыкновенная капелька, волшебная. Я загадала желание, глядя на нее, и оно, я уверена, обязательно сбудется. Загадай и ты. Мимо шумно пролетела Сова. Сверкая зелеными глазищами, она спустилась к Божьей коровке и Пчелке.

– Чего сидите, друзья?

Март 2010

Ге н и й 3

88

– Тихо, – шепотом ответили Божья коровка и Пчелка. – Мы загадываем желания. Это волшебная капелька – посмотри, как переливается, хотя солнце уже зашло. Сова внимательно посмотрела на капельку, потом подняла свои огромные глаза и увидела высоко на дереве, среди листвы маленькое зеркальце, которое, наверное, спрятала Сорока. Оно отражало свет звезд и как раз посылало свет на маленькую капельку через лист лопуха. Что-что, а зрение у Совы было отличное. Но она ничего не сказала, а только спросила: – А о чем вы мечтаете?

– Я мечтаю, чтобы здесь вырос куст роз, и я тогда жила бы на прелестной розе, – мечтательно сказала Божья коровка.

– А я мечтаю, чтобы на моем домике-улье была разноцветная веселая новая крыша, – сказала домовитая Пчелка.

– А-а ! – задумчиво произнесла Сова и куда-то, попрощавшись, улетела. Вскоре заснули и две соседки около блюдечка с волшебной капелькой. А наутро они увидели, что рядом появился неизвестно откуда прелестный розовый куст, на котором уже расцвела роза. А на улье появилась новая цветная веселая крыша, вся обвитая розами. Божья коровка и Пчелка ахнули! Волшебной капельки на блюдечке не было, но она исполнила их заветные желания. В их жизни произошло самое настоящее чудо! Вечером, счастливые, они никак не могли заснуть, вспоминая волшебную капельку. Вдруг они увидели приятельницу Сову, которая подлетела к ним: – Я вижу, ваши желания исполнились, – улыбаясь, сказала она.– А еще говорят, что чудес не бывает. А я сегодня, наверное, не буду, как обычно летать. Что-то я прошлой ночью перетрудилась.

– Жаль, что ты не загадала желания с нами. Но ничего, и у тебя, обязательно в жизни случится чудо, – уверенно добавила Божья коровка.

– А ты иди, поспи, – заботливо сказала Пчелка. – Вот тебе немножко моего меда. Сова улыбнулась: – Главное чудо – это доброе сердце друга, – сказала она и полетела к себе в дупло. Но там ее уже поджидал Ежик: – Ну, что, Сова, понравились мои розы нашим мечтателям? – спросил он.– Я так вчера ночью устал! Сова, счастливая, рассмеялась: – Они сказали, что сбылись их мечты. И ты знаешь, мне понравилось быть волшебницей.

– Ну, тогда спокойной ночи!

– Спокойной ночи, и пусть сбудутся и твои мечты!

Мечта Жил-был паучок. Он был очень мечтательным и добрым. Особенно он любил тихие летние ночи, когда на черном бархате неба крупно блестели мириады звезд. Часами паучок смотрел наверх и мечтал, что когда-нибудь и он

Ге н и й 3

Март 2010

89

понесется в небо, высоко–высоко, поближе к сверкающим ослепительным звездам. Целыми днями он плел паутины в виде звездочек, дарил гамаки со звездными узорами своим друзьям и даже сплел две шали своей соседке – сороке. Как она была рада! Она так горячо благодарила его, но он только грустно сказал: – Мне бы твои крылья! Я бы сразу полетел к звездам. И тут он посмотрел на ее шаль-паутинку и…

– Эврика! – закричал паучок. – Я сделаю тонкую-тонкую паутинку, легче воздуха, которая поднимет меня в небо навстречу звездам. Все лето он ткал тончайшую паутинку. В сентябре, когда стояли еще прозрачные ясные солнечные дни, однажды подул свежий ветерок. Паучок крепко вцепился в свою паутинку и … ветер подхватил его и понес куда-то высоко-высоко в небо!

– Лечу! – кричал он всем. – Лечу! Целый день и всю ночь ветер носил его высоко в небе, а к утру стих, и паутинка плавно опустилась на широкую ветку высокой ели. Появилась белочка, которая с изумлением смотрела на паучка: – Ты откуда свалился? – спросила удивленно она.

– Со звезды, – ответил счастливый паучок и рассмеялся. – Я был рядом с ними, и, наверное, мог достать до них. Там же он сплел крепкую паутинку – новый домик. И вскоре у него появились очаровательные паучата, которые не засыпали, пока папа не расскажет о своем знаменитом полете к звездам. С тех пор паучки в сентябре обязательно пускаются в воздушное путешествие.

Дагестанская сказка Высоко в горах в одном ауле жил маленький мальчик Мурад со своей матерью. Хоть возрастом он и был мал, но душой уже давно был настоящим мужчиной, способным преодолеть любые трудности. Однажды мать его тяжело заболела. Ничто не помогало ей: ни знахарки, ни травы. Пришла ее навестить одна старая женщина и сказала: – Я знаю, что тебя поднимет с постели. Высоко в горах растет цветок жизни, и охраняет его сам Аждаха. Но дорогу туда никто не знает, и много смельчаков погибло, отправившись за волшебным цветком.

– Тише, бабушка, не то мой сын услышит, – проговорила женщина. Но Мурад все услышал и тут же засобирался в дорогу: – Не беспокойся, матушка, я обязательно найду этот цветок, и его мне сам Аждаха отдаст, когда узнает, для чего он мне нужен, – сказал весело Мурад.

– Что ты? Это я просто сказала, что слышала от своей бабки, – проговорила старая женщина. – Разве ты не боишься опасной дороги в горах? – спросила она.

Март 2010

Ге н и й 3

90

– Рожденному в горах горы не страшны, – ответил мальчик. – До свидания, мама. Потерпи немного. Я уже собрался в дорогу. Мальчик взял с собой веревки, палку и легкий хурджин, в который положил несколько чуреков и кусочек сыра. Горная тропинка долго петляла, пока совсем не исчезла. Вдруг он услышал жалобное блеяние – это горная коза сорвалась с высокой скалы и упала в расщелину: – Сейчас я тебе помогу. Мальчик накинул петлю на козу и вытащил ее из расщелины.

– Покушай немного моего чурека, ты, наверное, проголодалась.

– Спасибо тебе, юный джигит. Куда ты путь держишь?

– Я ищу цветок жизни, а куда идти – не знаю, – ответил мальчик.

– Я подскажу тебе. От туров я слыхала, что цветок жизни растет на вершине во-о-он той горы. Никогда там не тает снег, и холодные ветры не дают жить ничему живому. Охраняет его злой Аждаха. Берегись его. Он непобедим. Вся сила его в волшебной бороде. Но как его одолеть – я не знаю. Он не только сильный, но и коварный. Проводить туда я тебя не смогу – даже дикие козы не могут там пройти. Но твое храброе сердце само отыщет там дорогу. До свидания, и счастливого тебе пути!

– Спасибо за совет. Долгими днями и ночами мальчик все выше и выше поднимался в гору. Однажды, пробираясь по горному ущелью, совсем неожиданно он услышал голосок: – Мальчик, помоги. Он огляделся и увидел маленького орленка, который, наверное, нечаянно выпал из гнезда и к которому с шипением подползала страшная змея. Мурад прогнал палкой змею: – Бедный, где твое гнездо?

– На вершине этой скалы, – показал орленок. Мальчик посадил его в хурджин, а сам стал взбираться. Наконец он преодолел крутизну скалы и осторожно положил орленка в его гнездо: – Спасибо! А вон и мама летит. Мама, не трогай его, я вывалился из гнезда, а он помог мне и спас меня от страшной змеи.

– Спасибо, маленький мальчик, – сказала Орлица. – Что я могу для тебя сделать?

– Пожалуйста, но вы ничем не можете мне помочь. Я взбираюсь на вершину той горы – там растет цветок жизни. Я должен его достать для своей больной матери.

– Ты храбр и благороден. Я помогу тебе. Сила Аждахи в его бороде – поэтому он ее никогда не стрижет. А постричь его могут только волшебные ножницы – вот они. Их нам дала Матерь гор, которая просыпается раз в тысячу лет. Она просила передать их джигиту с орлиным сердцем. Аждаха знает, что волшебные ножницы хранятся у нас, у орлов, поэтому никогда не трогает нас. Возьми их, мальчик. У тебя тоже орлиное сердце. А сейчас садись на меня, и я донесу тебя на вершину той горы. Только дальше действуй сам.

– Спасибо тебе, Орлица, – сказал мальчик и сел на ее спину. – Прощай, орленок!

Ге н и й 3

Март 2010

91

Вскоре Орлица опустилась на заснеженной вершине и улетела. Холодно и пустынно было кругом. Но вдруг мальчик заметил огонек вдали. Осторожно он приблизился к огоньку и увидел, что его развело огромное чудовище. Смело мальчик зашел в пещеру и поздоровался: – Салам Алейкум, Аждаха!

– Ваалейкум Салам, мальчик! Зачем пожаловал?

– Я пришел к тебе за цветком жизни – у меня сильно болеет мать.

– Ты мне нравишься, нахал. Ну, раз ты такой искренний, то и я буду откровенен: с чего бы это я должен отдавать тебе цветок жизни? Я берегу его пуще глаза.

– Я не прошу его у тебя даром – я готов заслужить его. Скажи мне, чем я могу услужить, и я постараюсь исполнить твое пожелание.

– Ну, хорошо. Ты сам попросил меня дать поручение. Так вот, в одном ауле соткали волшебный ковер, который так красив, что согревает своей красотой – никакой костер не нужен. Мне бы на этой холодной вершине такой ковер очень пригодился бы. Принесешь его – и цветок твой.

– Хорошо, – ответил мальчик. – Я выполню твое поручение. Вышел он из пещеры, немного прошел и с удивлением увидел Орлицу: – Я не улетела и все слышала. Это задание не такое простое, каким кажется на первый взгляд. Охраняют волшебный ковер семь братьев, а соткала его их красавица – сестра. Кто лжив или нечестным путем попытается завладеть ковром, тот и прикоснуться не сможет к ковру – сразу будет испепелен. Поэтому-то злой Аждаха тебя посылает за ковром. Садись ко мне на спину – я мигом тебя доставлю в аул ковроделов. Но перед этим нам нужно с тобой посетить аул златокузнецов. Только достойное оружие сможет удивить братьев-джигитов, и они отдадут волшебный ковер. Немного времени спустя Орлица опустилась на окраине села златокузнецов. Мальчик пошел по селу и везде видел грустные лица женщин: – Салам алейкум. Что произошло у вас? – спросил он у одной женщины.

– Почему вы все так печальны?

– Ваалейкум салам! Наш родник почему-то высох, и мы ничего не можем сделать. Какой аул без воды? А ведь это земля наших предков, и мы не можем ее покинуть.

– Где ваш родник? – спросил Мурад.

– В центре села. Иди по этой дороге, и когда увидишь сторожевую башню, сверни направо – там родник. Мальчик быстро дошел до пересохшего родника. Он огляделся. Деревья вокруг родника стояли зеленые. «Значит, на глубине вода все-таки есть», – догадался Мурад. Тут он увидел козу у родника и сразу подумал: «А может, и здесь на глубине есть какая-то расщелина, куда уходит вся вода?» Мурад обвязался веревкой и стал постепенно спускаться по дну колодца. И точно! В самом низу, в одной из стен колодца была небольшая расщелина, куда и уходила вся вода. Мурад долго возился, но все-таки закрыл расщелину камнями и глиной, и вода снова стала постепенно заполнять колодец! Как обрадовались жители села! Они не знали, как отблагодарить Мурада. А когда узнали, что он собирается добыть волшебный ковер, то изготовили чудо-сабли для семи братьев: с этим оружием джигит становился непобедимым! Счастливый Мурад прилетел в аул ковроделов и отправился в дом

Март 2010

Ге н и й 3

92

семи братьев. Когда братья увидели оружие, то они сразу согласились отдать волшебный ковер! Радостный Мурад возвращался к Аждахе. На вершине горы Орлица его предупредила: – Не забывай, что он не только сильный, но и коварный. Он бодрствует три дня и три дня спит. Сейчас он ждет тебя, но завтра уже будет спать. Может, подождешь до завтра, и, когда он будет спать, срежешь ему бороду, а затем сорвешь цветок жизни, – подсказала Орлица.

– Не могу, я должен достать цветок честным путем: с чужого коня слезают в грязь. И ведь я выполнил поручение. Чего мне опасаться? – ответил Мурад. Радостный Мурад зашел в пещеру с ковром: – Салам Алейкум, Аждаха! Я принес волшебный ковер. Где мой цветок жизни?

– Ах, какой ты молодец, Мурад! Но мы же живем в Дагестане. Я не могу так просто тебя отпустить. Садись и будь моим гостем. Покушай хинкал, поспи перед трудной обратной дорогой, – вкрадчиво говорил Аждаха. – Ты же не откажешь в моей просьбе, не обидишь меня?

– Хорошо, – ответил Мурад. Вскоре он заснул. Осторожно к нему подошел Аждаха, взял Мурада вместе с буркой, на которой он спал, вынес из пещеры и ….бросил в пропасть.

– Глупый мальчишка, – проговорил злобно Аждаха. – Валлах, я так просто не расстаюсь со своими сокровищами. Он зашел в пещеру и захрапел, завернувшись в ковер. В это время Мурад уже снова сидел на вершине горы и никак не мог понять, как он здесь очутился: – Коварный Аждаха бросил тебя в пропасть, чтобы не отдавать цветок. Я знала, что он обязательно придумает какую-то подлость. Ты же знаешь пословицу: « Клади голову там, где найдешь ее целой». Поэтому мне просто пришлось тебя ловить на лету, – рассказала Орлица.

– Спасибо тебе, Орлица, ты спасла мне жизнь. Я теперь в неоплатном долгу перед тобой.

– А разве ты не спас жизнь моему орленку, когда он попал в беду? Добро без возврата не останется, – ответила Орлица. – Иди в пещеру, пока он спит. На всякую подлость есть своя хитрость. Мурад зашел в пещеру, потихоньку подошел к Аждахе, срезал ему волшебными ножницами бороду. Потом подошел к цветку и осторожно его выкопал: – Больше ты не будешь приносить горе честным людям, злой Аждаха, – сказал Мурад. Орлица стремительно взлетела, и вскоре они были уже у домика матери Мурада. Радостная мать выбежала навстречу Мураду: – Вах, сынок, ты жив! Какое счастье! Я уже выздоровела и все жду-не дождусь тебя! Какой же ты у меня большой стал! Настоящий мужчина!

– А как же цветок жизни? – спросил обрадованный Мурад.

– Посадим в саду и будем выращивать его для всех больных людей. Всем поможем, – ответила мать.

Ге н и й 3

Март 2010

93

– Мама, познакомься, это Орлица. Она меня спасла от смерти и во всем мне помогала.

– У вашего сына орлиное сердце и он мне как сын. Я буду часто навещать вас, а сейчас я спешу к своим деткам, – сказала Орлица и взлетела в небо. На радостях мать задала пир: дудки засвистели, бубны загремели, народ собрался со всех концов. Пировали три дня и три ночи. С тех пор в Дагестане люди очень часто живут больше ста лет – то ли волшебный цветок помогает, то ли орлиное сердце.

Соловей и павлин Когда-то Бог сотворил Землю и решил ее населить птицами, каждую наделив своим неповторимым нравом и видом. Так получилось, что рядом в очереди и последними оказались соловей и павлин.

– Что выбираешь: талант или красоту? – спросил Бог у павлина.

– Конечно, красоту, – сразу ответил павлин и получил от Бога роскошный хвост.

– А я хочу талант, – попросил соловей у Бога.

– Что ж, будешь петь чудесные песни, хоть и будешь неказист с виду, – решил Бог. Подружились соловей и павлин и стали жить рядом в лесу. Но однажды в лес пришел охотник, который хотел поймать какую-нибудь диковинную птицу для сада падишаха. Насыпал он вкусных зерен, а сам спрятался в кустах. Увидел павлин зерна и тут же решил полакомиться и соловья зовет. Но соловей насторожился: – Что-то не нравятся мне эти непривычные зерна, чувствую я здесь опасность. Но глупый павлин не послушался соловья, стал клевать, и охотник тут же набросил на него сеть. Забился под сетью павлин, жалобно закричал. Услышал его крики соловей и запел самую сладкую свою песню. Удивился охотник, услышав чудесную песню, заслушался, а тем временем павлин выбрался из сети и вспорхнул на дерево. Увидел охотник, что упустил добычу, рассердился, а возвращаться с пустыми руками не может – боится, что казнит его за это падишах. Стал он уговаривать павлина: – Глупая птица, от счастья своего бежишь. Такая красота, как твоя, должна быть на виду, чтобы все восхищались тобою и поклонялись тебе. А где, как ни в райском саду падишаха, окажут тебе такие почести? Соглашайся жить в богатстве и почете, – так вкрадчиво уговаривал охотник павлина. Соловей тут же сказал другу: – Не соглашайся, лучше пить воду в родном доме, чем клевать золотые зерна в неволе.

– Не слушай соловья, он просто завидует тебе и твоей красоте, – тут же возразил охотник. Не послушался друга павлин и, гордый, отправился в сад падишаха.

Март 2010

Ге н и й 3

94

Прошло некоторое время, и хоть сладко ел павлин и много льстивых речей слышал о своей красоте, но очень скоро наскучил ему чудесный сад правителя. Часто вспоминал он простую серую птичку, которая так трогательно пела об их вольной жизни. Заскучал он и стал чахнуть. Обеспокоился падишах, что главное украшение его сада может погибнуть, и решил разузнать причину этой болезни. Призвал охотника и спросил, что это за птица соловей, по которой так тоскует его придворный павлин. Рассказал охотник, что хоть и некрасив соловей, но поет поистине райские песни.

– Добудь мне эту птицу для моего сада – она будет достойным его украшением! – потребовал тут же падишах. Задумался охотник. Он еще при первой встрече понял, что просто так соловья – умную и гордую птичку – не поймаешь, и решился на хитрость. Он пришел в лес к соловью и сказал: – Я пришел передать тебе привет от твоего друга павлина, которому прекрасно живется в саду падишаха, но который грустит по тебе и не может понять, почему ты не прилетаешь его проведать? Тут же соловей вспорхнул и полетел к своему другу. Как обрадовался павлин! А соловей запел самую прекрасную песню о настоящей дружбе. Все замерло в саду падишаха, даже ветер не играл листочками, даже тучи остановили свой непрерывный бег. Падишах был поражен красотой голоса маленькой птички, ее талантом. Он велел привести к нему охотника, который пообещал поймать соловья и посадить его в золотую клетку. Охотник приготовил зерен и воды, в которую добавил сонного порошка. Он хотел усыпить птичку и таким образом поймать ее. Когда угощение принесли для павлина, он пригласил соловья отведать его. Но соловей был очень умной птицей: – Однажды тебя хотели накормить зернами, чтобы поймать, поэтому я не хочу здесь есть. Тяжело мне здесь, хоть и красиво здесь, и сытно. И петь здесь больше я не могу – только на свободе, в родном лесу. Павлин очень обиделся и принялся клевать зерна, запивая их водой, и тут же заснул.

– Бедный друг, как ты доверчив и как мало тебе нужно! – только и сказал соловей и улетел. С тех пор павлины и соловьи больше не дружат.

Ге н и й 3

Март 2010

95

Заира Гаджибалаева г. Махачкала

ТОПОЛЯ Часть I Художник Никто с утра не звонил. Казалось, утро еще не проснулось: его не потревожили шум птиц за окном, музыка, – точнее, тупой монотонный гул, сочащийся сквозь потолок и стены или монологи телевизионных дикторов оттуда же, спешащих освежить новый, еще ничем не оскверненный день терактами, падениями самолетов, предвыборными агитациями, птичьим гриппом, да мало ли еще чем может начаться апрельский день… Но было тихо. Даже Мэй не звонила. Марат потягивал горячий кофе у открытого окна. Как хорошо за окном движутся ветви тополей, растущие откуда-то снизу куда-то далеко в небо! «Шшшшш», – а потом опять: «Шшшшш…». Еще голые, но уже воодушевленные весной, в предвкушении новой быстротечной жизни. «И тополя уходят – но след их озеристый светел. И тополя уходят – Но нам оставляют ветер». «И ветер... И ветер…» – не помню. Он закрыл скрипучее окно на щеколду, посыпалась облупленная белая краска. Марат натянул холст, установил его на высоком стуле, служащем мольбертом. По звуку он определил, что вода, капающая из регистра, наполнила таз. Опорожнил его. Вернулся к холсту. Пальцы коснулись холста, – как слепец, пытающийся различить лицо на ощупь, они гладили каждую выемку, бугорок, бережно прочитывая будущий цвет, который здесь возникнет; текстура ткани говорила пальцам, какая мысль воплотится в образ, нашептывала грусть ли, тоска выльется в оттенках или, напротив, – радость уснет навек на этих простынях. Здесь, слева, охра превратится в розовую тень, как песочные часы, пересыплется в трогательный, неуверенный изгиб, почти плачущий; справа цвет сирени настолько оживет, что заставит слышать запах этих цветов…Сирень взорвется, задушит в ветреном шумящем поцелуе и тихо, в трепетной агонии угаснет. «Это будет здесь», – шептал он, судорожно касаясь холста пальцами: «Здесь будет душа, она взорвет, она заставит Ф. Г. Лорка. «Прелюдия» (стих.)

Март 2010

Ге н и й 3

96

оглянуться, полюбить тебя или возненавидеть». Он писал весь день, и, только заметив за окном, как ветви тополей почернели на синем фоне, вспомнил, что утро так и не проснулось сегодня: умерло во сне, и уже наступил вечер, а Мэй так и не позвонила. Марат надел пальто и вышел из дома. Вечерние улицы – яркий электрический горох фонарей, неоновых рекламных щитов, бесчувственных глазниц проезжающих авто – шумные, веселые, гулкие, с подвижными реками пешеходов – растворяют в себе все. Как растворимый кофе, подумалось Марату. Через секунду и я стану – еще недавно крупица – общей массой крепкого непервосортного кофе. В пальто было зябко, улица Ленина – бесконечна. Он уже не помнил, зачем он идет по этой улице и куда, не осознавая, почему эти дороги и груды фонарей, и кусты, старательно подстриженные, и разбитые лавочки называются улицей Ленина, которую никто не чтит, как он когда-то в детстве мог сразу дать абсолютно искренний ответ на дурацкий вопрос воспитательницы: «Кого ты любишь больше: маму или дедушку Ленина?» – «Обоих». И за это она одаривала его своей широкой усатой коммунистической улыбкой. Так вдалбливалось это чувство восхищения и преданной любви к Ленину, что члены семьи Ульяновых были ближайшими родственниками, и не дай бог забыть день рождения купидоноподобного, зияющего в центре звезды мальчугана на синем школьном костюме, – все! В пионеры примут в самую позорную последнюю очередь. А теперь стоит огромный, вроде даже симпатичный дядечка, широко взмахнув рукой, и нет никому дела до него. И снести вроде как жалко, да и возводить кого?! Претендентов окажется немало. Расул Гамзатов? Имам Шамиль – затасканный национальный герой? А может, еще кто? Так и стоит Ленин вне времени, вне конкуренции. А улица, знай себе, кишит «Мерседесами» да новостроями, так что название вроде как псевдоним, и от этого ненастоящего почему-то грустно. Внимание Марата привлекла цветочница, вернее, не сама цветочница, а цветы – синие розы.

– Синие розы могут быть только в идеале, – сказал он женщине. Она с подозрением покосилась на него, потом решила, что ослышалась и свойственным ее ремеслу звонким голосом проорала: – Покупайте цветы, – обратилась к Марату, – молодой человек, купите розы для своей избранницы. Он вынул содержимое карманов: хватило лишь на одну, купил и поспешил к Мэй.

*** Мэй была бледна и особенно красива сейчас: контраст бледной кожи и смоляных волос делал ее похожей на девушку со старинных японских панно, вот только футболка и джинсы выбивались. Этакая героиня Харуки Мураками.

– Привет,– сказал он и протянул ей розу.

– Синяя, – улыбнулась она. – Думаешь, вывели новый сорт?

Ге н и й 3

Март 2010

97

– Надеюсь, что да. Если холстом могут служить и лепестки роз, то искусство не вечно! Он не знал, что еще сказать, потупил взгляд в ее футболку, на которой был изображен логотип какой-то фирмы, он смотрел на него и вдруг подумал, что Мэй очень похудела, кажется, раньше этот значок был растянут, и сквозь краску проступала белая основа, а теперь он стал правильной формы.

– Ты не позвонила сегодня, я, кажется, скучал… И ты бледна. Мэй спрятала какую-то зеленую тетрадку в стол.

– Со мной все в порядке. Она сходила на кухню, принесла кое-какой еды, яблок. Они ели.

– Что ты писал сегодня? – спросила она лениво и уселась в мягкое кресло.

– Портрет твоего плеча. Мэй перестала жевать, ее щеки порозовели, как яблоки в вазе. Всякой девушке к лицу стыд или застенчивость – в этом осталась какая-то женственная трогательность, очень редко встречающаяся в современной женщине с сигаретой в алых губах, эмансипированной, идущей твердым шагом на работу, в офис зарабатывать деньги, завоевывать мир.

– Ты очень красивая, Мэй, – продолжал Марат с бутербродом в руке.

– Очень хороша с этим румянцем. Но ты… похудела… немного… Нет, ты очень похудела! Ты не больна? Мэй уронила чашку с чаем, и она разбилась вдребезги; недопитый чай залил часть журнального столика и пол. Они начали собирать осколки, неловко стукаясь друг о друга. В этих коротких стукающихся прикосновениях Марат чувствовал, как Мэй дрожит. Она всегда дрожала, когда нервничала, и еще у нее холодели пальцы, и он точно знал, что сейчас ее пальцы как ледышки. Ему хотелось их согреть, но он почему-то не сделал этого.

– Я приду к тебе завтра, а сейчас уходи, – потом помолчала и добавила, словно ей кто-то перечил. – Да, я приду завтра.

*** Она пришла. Тихо вошла в комнату, чтобы не разбудить Марата, но он уже работал.

– Прости за вчерашнее, я прогнала тебя.

– А, Мэй, привет. Он, кажется, не услышал извинений, указал на холст, ожидая отзыва. В комнате царил утренний бессолнечный полумрак, но свет падал на холст и очень четко освещал его.

– Никогда бы не подумала, что у меня такое плечо, – прозвучало полурастерянно, – оно переполнено цвета! Похоже на угол стены и на обкат волны… а еще… – Мэй приблизилась к нему настолько близко, что чуть не коснулась холста носом, а потом отошла на несколько шагов. Ее брови силились слиться в одну единую полоску, но вместо этого между ними рождалась едва заметная морщинка. – А еще на мое лицо. Она уверенным движением сняла пальто и бросила его на диван, потом повернулась спиной к Марату и сняла свитер, приложила его к груди, так что из горизонта свитера бежали две черные дорожки и огибали ее плечи. Мэй

Март 2010

Ге н и й 3

98

посмотрелась в зеркало, старое, тусклое, в ветхих пятнах. Опустила черные полоски на предплечья и повернулась к Марату.

– Вот. Марат, до сих пор наблюдавший ее, теперь вышел в другую комнату. Мэй услышала, как он выливает воду из таза – регистр все так же протекал, – с грохотом установил таз на место и вернулся.

– У меня же холодно, почему ты не одеваешься?

– Мое плечо, вот оно.

– Я знаю его.

– Разве это то, что ты пишешь? Марат обернулся на свою работу, потом опять внимательно посмотрел на ее плечо: оно было гладким, красивым, словно бледно-розовый мрамор.

– Я знаю твое плечо, одевайся, ты замерзнешь. Не дожидаясь ее действий, он подошел и бережно, как на ребенка, стал надевать на нее свитер: сначала один рукав, затем другой, из горловины показалась ее растрепанная голова. Он погладил ее шелковые прямые волосы, коснулся губами – они пахли ромашкой. Марат вдруг заблудился в этом запахе, в этом ромашковом поле, где так спокойно и хорошо дышать им. Простоять бы так вечность, вдыхая запах ее волос.

– Мэй, может быть, кофе? – тихо спросил он.

*** Апрель выдался серым и сырым. От этого больше хотелось к морю. Марат бродил по пустому пляжу, ботинки зарывались в мокрый песок, иногда натыкаясь на пустую банку кока-колы или огрызок кукурузы – в сезон их еще больше, оставленных после каждого «отдохнувшего коврика». Волна догоняет… Догнала, промочила ботинки. Летом море напоминает человеческое пастбище, либо лежбище… Шумит, волнуется и опять – теперь уже ноги в ботинках хлюпают: «Хлюп, хлюп». Пожалуй, холодно… Но и домой не хочется. Скоро потеплеет и уже не остаться с ним вот так – один на один. Смотришь на эту гигантину и любишь ее вселенскую мощь. Пусть и холодно – озноб по коже, кулаки сжаты синие, а все равно хочется кричать в бескрайность, в ту самую полоску, разделяющую две стихии, в те самые воды, устланные у ног, страшные, прекрасные. Дождь испещряет море точечными каплями, а оно ластится, ластится – да ударит. Не в духе. Пальто на плечах отяжелело, шарф уже не греет, а студит. Пора домой. Марат взглянул на море сквозь газовую вуаль дождя. Но что это за белая точка в волнах?! То отдаляется, то вновь почти у берега. Чайка. Море дразнило его, завлекало, то отбрасывая несчастное тельце куда-то далеко, то пронося его прямо перед носом,– оно играло с ним, как избалованное дитя, признающее только свои правила игры.

– Ну же, отдай мне ее, – Марат шептал, как в бреду. Он был уже по пояс в воде, пальцы окоченели, пальто тянуло упасть и забыться навсегда, а волны били со всех сторон в радостной иступленной истерике. Вода залила уши, нос, глаза – тела уже, как будто, и не было. Он ничего не чувствовал, кроме холода.

Ге н и й 3

Март 2010

99

*** Глазам стало больно от света, хоть и приглушенного. Он увидел прикрытое тучами небо, почувствовал ветер на своем лице, и откуда-то доносился покорный шепот моря, похожий на шум в душе. Марат попытался встать – все болело, тяжелая мокрая одежда липла к телу, мешая двигаться. Чайка лежала рядом, расправив крылья, как в полете. Марат огляделся вокруг – просторы пляжа были неописуемо одиноки. В воздухе витала весна, стерев все следы вчерашней осени. Он еле встал, взяв истерзанную птицу, и побрел вдоль берега. Под огромным черным камнем он выкопал ямку и уложил чайку, бережно, расправив ей перья белые-белые. А глаза у нее были маленькие, как будто с прищуром, как будто она жива. Закопал.

*** Мэй стояла у окна, глядя, как корявые тополя, изрытые глубокими морщинами, шатались в вальсе, так однообразно и тоскливо под аккомпанемент ветра. «Шшшшш…». Смотришь вот так из окна и, кажется, что нет больше в жизни ничего, кроме этого ветхого иллюминатора и этого щемящего вневременного «Шшшшш…». Мэй нашептывала: «И тополя уходят – Но след их озеристый светел. И тополя уходят – Но нам оставляют ветер».

– Мэй, – раздался позади нее из глубины комнаты тихий голос. – Что ты шепчешь? Она обернулась, все продолжая свой таинственный шепот: «И ветер умолкнет ночью, обряженный черным крепом. Но ветер оставит эхо, плывущее вниз по рекам».

– А я не мог вспомнить, – Марат с трудом улыбнулся. – «Но ветер оставит эхо», – повторил он, – «оставит эхо…». Мучают меня эти тополя, Мэй. – Его глаза наполнились влагой. «Вчерашнее море», – подумал Марат. Мэй подошла к Марату, она взяла его руку, ее глаза плакали, а губы шептали: «А мир светляков нахлынет – и прошлое в нем потонет. «И крошечное сердечко раскроется на ладони».

Март 2010

Ге н и й 3

100

– Вот видишь, мой художник, – она улыбалась, а глаза все же плакали. – Все в жизни так бесценно! Все имеет очень высокую цену и не имеет никакой цены.

– Я не мог иначе. А вдруг она оказалась бы жива? И даже если нет, я не мог оставить ее.

– Конечно, нет. Слезы из глаз Мэй полились вчерашним дождем. Ее головка вздрагивала, и черные гладкие волосы тоже вздрагивали, как натянутые струны. Марат не пытался успокоить ее, он любовался ею, он задумал писать ее плачущие глаза, и слезинки, и эту музыку черных волос, он целовал ее ладони, белые и холодные. Вдруг она жестоко раскашлялась, она хотела скрыться, но Марат не выпустил ее рук. Вечер тускло просачивался в квартиру, и он совсем не хотел видеть Мэй в такой печали. Марат предложил ей сходить в клуб, где собиралась богема, золотая молодежь, более или менее творческие люди, водящие дружбу с этой самой богемой, более или менее. У Мэй тоже водились там знакомства, и наверняка, она развеется, думал Марат, хотя сам бывал там крайне редко. Пальто просыхавшее, аккуратно разложенное на стуле, возле регистра, было еще совсем сырым. Пришлось идти в легкой ветровке. Джинсы старые, полувлажные башмаки, взъерошенная копна кучерявых волос, спадающих к плечам, шел он рядом с Мэй, красивой, благоухающей, слегка улыбающейся, с непроветренной печалью в глазах.

– Хорошо! Правда?! – он.

– Да, хорошо… Мне хотелось бы, чтоб дорога никогда не заканчивалась.

– Чтоб дорога ни к чему не вела? – переспросил Марат.

– Чтоб дорога никогда не заканчивалась, – настойчиво повторила Мэй, делая ударение на слове «никогда». Она засмеялась, но как-то не смешно было ни ей, ни ему.

– Вот, мы и пришли. Слишком быстро, – неловкая улыбка на его лице говорила о сожалении. Хотя он изредка и бывал здесь, ему всегда очень тяжело давалось вхождение: Марат не терпел взглядов, обращенных к нему сквозь смог. Он не любил этой праздности, жалея время. Устроились за столиком в полумраке; хотя свеча на столе и настраивала на некую романтичность, а музыка битлов воодушевляла на подвиги и чистосердечность, Марат чувствовал себя неуютно. Новопришедшие подходили к Мэй, девушки радушно прикладывали щеку к ее щеке, целуя воздух, и так рады были ее видеть! А их спутники, бросающиеся пустыми репликами, типа: «О-о-о, кого я вижу!», или: «Ты необычайно хороша сегодня!» – не испытывая к данному объекту ни малейшего интереса, спешащие поскорее избавиться от встречных излияний, дабы занять еще пустующие в зале места, приводили Марата в замешательство. Он чувствовал ложность происходящего и не мог принять этих условностей даже ради Мэй. Мэй, казалось, немного повеселела, на ее щеках даже вспыхнул румянец. Марат был очень этому рад, но мало понимал, что общего между Мэй и этими людьми. Все столы уже были окружены хороводом сидящих, хохочущих, курящих и о чем-то толкующих людей. Марат молча смотрел на нее, выплывающую

Ге н и й 3

Март 2010

101

из мрака и освещенную желтым светом свечи. До него доносились обрывки фраз: «Я буду пиво… Не стоит внимания… Ненавижу эти сигареты… Хочу…», и он не мог осознать ее рядом с этими выкриками, рядом с хохотом.

– Как ты можешь здесь, Мэй? – спросил он шепотом, слегка наклонившись вперед. Она виновато улыбнулась, ей, кажется, стало неловко за этот клуб, за этих людей.

– Здесь бывают очень интересные люди,– ответила она также шепотом и тоже наклонилась. Тут вошла шумная компания из четырех человек, они оглянулись по сторонам, и, обнаружив свободные места лишь за их столиком, направились к ним. Последовало вышеупомянутое приветствие и, не спрашивая разрешения, все они вторглись на их территорию – сели за их стол. Рядом с Мэй уселся молодой человек, изысканно одетый, немного смугловатый, с ослепительной улыбкой – в общем, красавец. Он сделал щедрый заказ и что-то шепнул Мэй на ухо, на что оба рассмеялись. Мэй явно его интересовала.

– О, Марат, это мои друзья, познакомься с ними, это – Камиль – он архитектор,– Мэй изобразила на лице нечто вроде просьбы быть полюбезнее. Камиль улыбнулся благосклонной улыбкой, обнаружив белоснежные зубы. У него были прекрасные манеры, держался он как франт: вовремя улыбался, вовремя угощал, вовремя вставлял поговорку или пословицу (хотя часто она оказывалась как раз и не к месту). Безукоризненной белизны воротнички говорили о его безукоризненной, беззаботной жизни, и Марату становилось неловко за свою изношенную куртку, прошлогодние джинсы, руки с въевшимися в кожу красками. Затем Мэй представила Марату Диану, еще не выученную художницу-студентку, напоминавшую Джоконду Леонардо, такую же белесую, со скрытыми чувствами, неведомыми никому, даже ей самой. Ее подруга – Аида, просто подруга. И Арсен – юрист, немного интересующийся литературой, немного музыкой, немного фотографией, – да всяким понемногу – тоже заядлый ходок по клубам.

– А это Марат, – сказала Мэй как-то очень просто и очень многозначительно.

– Тот самый Марат?! – воскликнула Аида и чуть не подпрыгнула на стуле.

– Марат?! – удивилась и Диана. Марат немного растерянно стал оглядываться, не совсем понимая, что значит это – «Марат?! Марат?!»

– Вы что же, не в курсе? – вмешался Камиль, – я недавно вернулся из Парижа, побывал на выставке современного искусства, – он взглянул на Мэй и продолжил: – Теперь, я полагаю, мы можем открыть нашу маленькую тайну: Мэй отправила вашу работу… Марат молча вопрошал.

– Помнишь, ты подарил мне «Красное»? Я отправила ее на выставку. В ее глазах была просьба радоваться вместе с ней. Она обратилась к Камилю: – Ну и, что же, Камиль, говори…

– Ваша работа, Марат, была признана одной из лучших работ молодых художников начинающегося столетия. Вы непременно получите извещение и, кажется, еще денежное вознаграждение.

Март 2010

Ге н и й 3

102

Сидящие за столиком были так воодушевлены и так горячо поздравляли Марата! Решено было распить шампанского, и Мэй так веселилась и была так счастлива!.. Марат смотрел на эти желтые лица, выплывающие из темноты, веселые, и не мог понять их радости, что именно радует этих совсем чужих ему людей и что общего между ними и Мэй.

– Ты не рад? – спросила она.

– Это был всего лишь мой подарок, Мэй, и он предназначался тебе. Теперь им владеют все. Все умолкли на миг. Заиграла «Yesterday».

– Ты не рад? – снова спросила Мэй. Теперь ее голос звучал тише. Марат оглядел всех за столом, удивленных, поверженных в смятение, и взглянул на Мэй – напуганную.

– Рад, Мэй, – он сделал над собой усилие и улыбнулся. Снова зашевелилось, захохотало, закипело. Диана, уже немного захмелев, обратилась к Марату: – Только одного я не могу понять. Как будущий художник я должна спросить…

– Художник не может быть будущим или прошлым. Художник – это суть, – ответил Марат. С бокалами шампанского, испепеляя сигарету за сигаретой, компания внимала их диалогу – всех заинтересовал этот разговор. Диану немного смутила эта ремарка, но вскоре самообладание к ней вернулось, и она продолжила: – Я видела буклеты (Камиль и нам привез), так вот, на картине нет и мазка, сделанного красным цветом.

– И что же?– недоумевал Марат.

– Почему работа называется «Красное»?

«Oh, I believe in yesterday…» – пелось в песне на фоне общего гула. Он смотрел на девушку-художницу, и чувство неоправданности и стыда мешало ему вымолвить и слово.

– Что ты, Диана! – воскликнула Мэй. – Средь стольких цветов и оттенков, средь стольких холодных мазков, передающих нам волнение, любовь, наконец – страсть, нет единственного, самого пламенного – красного… – она не говорила, она умоляла понять эти простые вещи, – и неужели работа не заставляет тебя вспомнить о красном? О самом страстном цвете? Ведь страсть можно передать и без него, без красного. Ее невозможно не почувствовать, глядя на картину, – это же необыкновенно! Мэй вглядывалась каждому в лицо, словно видела их впервые, в недоумении, с просьбой, она так была взволнованна, что кашель прерывал ее, ей стало трудно говорить, и совсем уже раскашлялась.

– Ну, конечно, Мая, – Камиль успокаивал ее, – конечно, так и есть.

– Выпьем за «Красное»! – воскликнул Арсен, – это мой любимый цвет, в конце концов. Все дружно рассмеялись.

– Мэй… – обратился Марат.

– Хотел спросить тебя, Марат: почему ты обращаешься к Майе, как к «Мэй»?

– полюбопытствовал Арсен.

– Разве она не напоминает вам японку? – удивился Марат.

– И в самом деле, похожа, – расхохотался Арсен, – выпьем за Мэй!

Ге н и й 3

Март 2010

103

А потом пили за будущее Дианы как великой художницы и за Аиду как за подругу великой художницы… Было поздно. Камиль развозил всех по домам, и так как Мэй жила ближе, ее довезли раньше. Марат не успел с ней попрощаться, как следует; его довезли последним – он жил дальше всех.

*** Проходили дождливые дни. Мэй не приходила. Марат думал о ней, но был занят работой: он писал новую картину для вернисажа. Каждый год проводился вернисаж, где принимали участие все художники, сколько-нибудь известные и именитые таланты. Это была очень серьезная выставка, работы попадали в Москву на следующий конкурс, а затем проводился всероссийский конкурс заветной платиновой кисти «Художника Нового Века». От всей республики отправлялась лишь одна работа. Мэй очень просила Марата принять участие в вернисаже. Он делал это теперь только ради нее. Время от времени регистр отвлекал своей слезливостью, дождь – своей слезливостью, тополя и те, обтекающие каскадом дождевых капель – своей слезливостью. Было очень сыро и холодно. Марат работал, медленно и трепетно перебирая холст пальцами, как пианист клавиши фортепьяно, и что-то шептал; в его воображении проходили застывшие картины или фотографии, что так или иначе, оставляли свой слепок в работе. «Осколки горы, нежный песок… Мудрец или ребенок?! Это – все равно… Тихо. Закат, рождающий ночь, и ночь, рождающая день. Ни времени года, ни века. Кто он, этот ребенок или мудрец?!» – проносилось в голове. Одна мысль опережала другую и застывала на холсте. Беззвучие… Величие… Иногда он вспоминал и бежал, но таз уже был переполнен, и вода заливала прохудившийся коврик. Приходилось протирать пол, потом захлопывать раскрывшуюся форточку на кухне, сквозь которую пробирались ручища тополей. Холодно. Вечером Марат почувствовал давящую боль в шее, плечах, спине. Он устало рухнул на старый диван, который, протестуя против его эксплуатации, заскрипел, закряхтел и грозился вот-вот развалиться на части. Марат глядел на работу и думал о том, что неплохо было бы и перекусить. На кухне отыскалось кое-что съестное, выпил, обжигая губы, горячий кофе и поглядел в окно. Оно так разрыдалось, что и тополей не было видно. Неистовый дождь свирепствовал. «Холодно и одиноко», – пронеслась мысль в голове. И потом: «Мэй… Мэй…». Марат рванулся в прихожую, сорвал с вешалки пальто и шарф и бросился в сырую действительность.

*** Дверь открыла ее бабушка. «Старая японка», – подумалось Марату.

– Майя уже спит, Марат,– категорично заявила она.

– Кто там, бабушка? – послышался голос Мэй из соседней комнаты.

– Мэй, – рванулся Марат уже без спросу в ее комнату. Мэй лежала в постели очень бледная и осунувшаяся, она поспешила спрятать под подушку тетрадку, которую Марат видел уже не однажды, но не

Март 2010

Ге н и й 3

104

имел о ней более никакого понятия. Его поразило ее усталое выражение лица. Волосы спутались и были тусклы, бледные губы силились изобразить нечто вроде улыбки и в то же время не могли скрыть смущения. Бабушка ворвалась в комнату вслед за Маратом.

– Ты весь промок, Марат! Ты навредишь ей этой сыростью! Ну, нельзя же так! – она еще что-то громко причитала, пока он стягивал пальто и покорно вручил его заботливой женщине, которая тут же отправилась готовить чай. Слезы полились из глаз Мэй.

– Ну, что ты… – укорял ее он. – Все сегодня плачет, и моя Мэй тоже. Волнение привело к кашлю. Марат смотрел с любопытством на то, как она мучается в этом раздирающем ее кашле. Он долго молчал, рассматривая теснящиеся склянки от лекарств на тумбочке, эту спокойную и уютную комнату, в которой все говорило о том, что в ней живет болеющий человек: тень от торшера усугубляла этот эффект.

– На следующей неделе вернисаж, Марат. Выполни мою просьбу… Зная, как ты не любишь всяческие выставки – человек, лишенный тщеславия, – я прошу тебя участвовать в ней, – она произнесла это на одном дыхании. – Я прошу тебя, – Мэй смотрела испуганно, уставшая, у нее не было сил даже просить. Марат же не умел утешать, не умел подобрать нужных слов, не умел скрыть, как ему страшно видеть ее такой. Он обнял Мэй крепко, они долго так сидели в обнимку. Потом она уснула. Наутро Марата рядом уже не было.

*** – Камиль! – Марат кинулся к нему, крепко пожал ему руку. – Камиль, мне нужно поговорить.

– Конечно, друг мой, говори, – и Камиль засверкал зубами, и эта улыбка показалась Марату в этот момент преступной. Он сидел в этом пресловутом клубе, прекрасный и роскошный, одухотворенный своими новыми духами, его тянуло пофилософствовать, делая вид, что он чрезвычайно творческая личность и совсем такой же, как и любой бедный художник, попивая «Маrtini» и, не умея представить себе, чего порою стоит этому художнику приобрести тюбик краски. Он – эта «золотая молодежь» с сигаретой «Davidoff» в бесстрастной улыбке – беседует о каких-то тенденциях и веяниях в мире искусств и тут же спрашивает: «А эта машина имеет черти-какие прибамбасы?». И во сколько она обойдется ему, такому же, как и художник, человеку. Зачем он здесь, в этом клубе? Он не знает. Должно быть, от скуки. Все в нашей жизни от скуки… Марат оглянулся по сторонам: новые лица, всякие лица.

– Не здесь.

– О.к., – сказал Камиль, улыбаясь во все стороны, и последовал за Маратом к выходу. Дождь разбушевался не на шутку. Они стояли на крыльце под аркой входа, но он был так узок, что костюм Камиля промокал, и Марат чувствовал в этом свою вину.

Ге н и й 3

Март 2010

105

– Мэй очень больна… – Марат взглянул в лицо Камилю, желая увидеть, тронет ли его эта весть. – Ей нужна помощь… – лицо оставалось бесстрастным. – Я подумал, может, ты сумеешь как-то помочь ей. Марату было очень тяжело просить, он никогда раньше не попадал в ситуации, зависящие от других людей.

– Я дам завтра объявление о продаже квартиры. У нее никого нет, кроме бабки, может быть, связями или деньгами… На лице Камиля отобразились и ужас и удивление: «Так много?!», но вслух он не произнес ни слова. Марат продолжал: – Я верну тебе деньги, но сейчас у меня их нет, – может быть, связями или деньгами ты мог бы помочь… – Марат видел это холодное лицо, вдруг сделавшееся таким жестким, видел капли дождя, стекающие на его пиджак, и понимал, что пришел напрасно, но по инерции продолжал говорить: «связями или деньгами»… Из клуба доносились романтичные битлы. Марат, разбитый, потихоньку пошел прочь. Дождь бил его нещадно, волосы завились колечками и прилипали ко лбу – мешали. Он шел в ожидании, что, возможно, его окликнут… Он обернулся: дождь колотил в закрытую дверь, крыльцо было пусто.

*** Все оставшиеся дни до вернисажа Марат ходил к Мэй. Целые дни напролет он ухаживал за ней, как самая заботливая няня. Приносил фрукты, особенно яблоки, она их очень любила, кормил из ложки и даже готовил обед, чему «старая японка» была очень рада. А ночью в ресторан – мыть посуду, выносить мусор, разгружать продукты питания. Часто повариха давала ему что-нибудь из еды с собой. Однажды Марат принес Мэй порцию страусиного мяса (клиенты сделали заказ, а сами не пришли), и добрая, пыхтящая тетушка-повариха угостила порцией страусятины «бедняжку», а вторую съела сама. Мэй, казалось, стало немного лучше, щеки ее порозовели, и аппетит появился завидный, с которым она расправлялась с деликатесом очень быстро.

– Как это удивительно, что ты так вдруг нашел работу! – с набитым ртом говорила Мэй.

– Я и сам очень рад, – сказал Марат, но как-то грустно. Мэй съела вкусный кусочек, но большую часть оставила на тарелке, придвинув ее сотрапезнику.

– Нет, что ты, Мэй, я не буду, – Марат схватился за живот, и на лице появилась сытая улыбка (он даже вздохнул очень натурально, словно ел всю ночь), – я на эту страусятину уже и смотреть не могу, – он отодвинул от себя тарелку. – Только не страус! Мэй с удовольствием поверила ему и доела оставшийся кусочек. За окнами уже зеленело, солнце ласкалось, как кошка. Мэй захотелось немного погулять. Она так давно не выходила из дома, что в такую погоду и «старая японка» посоветовала. Они собрались: Мэй укуталась поверх пальто в огромную шаль, на щеках проступил нежный румянец, она так была счастлива, что вот, как и прежде, он идет рядом, держит ее под руку, в ветхом пальтишке, с горящими черными глазами и лохматыми кудрями!

Март 2010

Ге н и й 3

106

– Твои тополя теперь зеленеют, – с грустью отметила Мэй и опустила голову, словно говорила о каком-то очень незаметном, но очень важном фрагменте жизни, без которого, конечно, можно прожить, но, как будто, и нельзя.

– Да, они почти зеленые.

– «И тополя уходят…», – прошептала Мэй. На глазах заблестели слезы. Марат не умел утешать. Он стоял, смотрел, как капельки воды бегут по белой щеке и блестят на солнце, а потом исчезают где-то под подбородком. Да и что можно сказать?! Не плачь, ты не умрешь?! У меня есть достаточно средств, чтобы помочь тебе?! Или пресловутое: «Все будет хорошо?!», которому никто не верит. Лучше уж молчать. Затянувшееся молчание мучило их обоих, но никто не решался его прервать: Мэй боялась окончательно расплакаться, а Марат – сказать фальшивую фразу. Они сели на лавочку у парка, неподалеку стояла «девятка», из полуоткрытых окон которой Найк Борзов пел лучшую свою песню «Сиреневый мальчик».

– Ты знаешь, Мэй, свою работу я назвал именно так, – сказал Марат, обрадовавшись подходящей теме для разговора.

– Хотелось бы взглянуть на нее, но у меня не хватит сил – это путешествие не для меня, – она тяжело молчала, потом спросила: – А работа окончена, Марат? Работа не была окончена, на это не было времени. «И есть ли смысл? – спрашивал себя Марат. – Есть ли смысл писать картины, когда нет денег помочь Мэй?» Марат не отвечал на ее вопрос, он смотрел себе под ноги: на ботинок залазил жучок, он жил своей маленькой жизнью, не ведая, что твердь под его шестью ножками может погубить его в секунду.

– Смотри, вот идет жучок и не пишет он никаких картин, и жизнь его прекрасна…

– Поэтому он и жучок, – твердо сказала Мэй и взяла его за руку. – Я прошу тебя, послезавтра выставка… Марат не дал ей договорить: – К чему все эти выставки, Мэй, эти признания, знаки отличия, когда я не могу помочь тебе купить нужных лекарств?! Не могу избавить нас от этого бессмысленного молчания?! Глаза Мэй налились слезами, она очень силилась не заплакать, но не смогла.

– Ты – гениальный художник, Марат, но ты еще не осознаешь этого. Все мирское уйдет – а ты останешься… У тебя есть естественная власть над временем, и ты просто не имеешь права так поступать… – Мэй говорила с надрывом. Спазмы кашля душили ее, она покраснела. Марат на руках отнес Мэй домой. Она не скоро успокоилась и уснула.

*** Выставочный зал союза художников – огромный резервуар пространства, где блуждают люди, кучки людей; одни из них смотрят внимательно, обсуждая между собой детально работу художника, погоду, Госдуму, курс доллара, житие-бытие, и снова возвращаются к мазкам, рукам, и даже к раме. Другие

Ге н и й 3

Март 2010

107

знакомятся, знакомят – рады общению. Это неплохой способ заводить нужные знакомства, и, чтобы скрепить это самое знакомство, непременно пригласите ознакомленного к себе в мастерскую, домой, в гости – пить чай, а там, может быть, и на выставку, которую новоиспеченный знакомый и спонсирует, и даже получит от этого моральное удовлетворение, что сделал в жизни благое, совершенно в этом самом благом не разбираясь. Бывают, правда, и глубокомысленные молчуны – вот для них-то и нужно проводить выставки. Глаз радуют. Но лишь до того момента, как в поле вашего зрения не попадут едва осмотревшие работы, но с нетерпением ждущие самого интересного – фуршета. И в ожидании этом бесцельно примыкающие то к одному окну, то к другому. А вот и комиссия – группа выразительных седобородых мужчин и женщин с огромными кораллами в ушах и на шее. Одета эта компания приблизительно одинаково: консервативно, потому что комиссия в основном состоит из людей немолодых. И думают они приблизительно одно и то же. Удивительно, как их мнения совпадают! Но трепет, внушаемый ими всем участвующим художникам, внушает и огромное уважение к их мнению. И если скажут какому-то художнику: «Ну, что это вы тут такое изобразили?! Да разве это так?! Надо было иначе», – он непременно пообещает исправиться. Работ было много: со всей республики прибыло художников, а работу выбирали одну. Средь блуждающих Марат увидел четверку знакомых лиц. Он хотел скорее скрыться, но тут Диана бросилась к нему навстречу. Ретироваться было поздно не только Марату, но и Камилю. Все обступили Марата, были рады такому «мероприятию», тем более, скоро фуршет.

– Как хорошо, что мы встретили тебя, Марат, – радовалась Диана и Аида заодно, – а где же твоя работа? – и девушки стали бессмысленно крутить головами. Марат указал на противоположную стену: у окна висела небольшая работа (60 на 70), но ее почти не было видно – комиссия как раз стояла возле нее и бурно что-то обсуждала. Похоже, на этот раз их мнения разошлись. Камиль смотрел по сторонам и неловко молчал. Арсен же чувствовал себя превосходно (он всегда чувствовал себя превосходно), он спросил громким веселым голосом: – Я что-то не вижу Майи, она не пришла? Лоб Камиля покрылся испариной, ему ничего не оставалось, как принужденно произнести: – Да, где же она?

– Она не смогла прийти,– ответил Марат спокойным голосом. Ему не хотелось сталкиваться с этим взглядом, тревожным, прячущимся. Марат опустил голову.

– Странно, как же не смогла? А почему? – не унимался Арсен, спрашивая еще о чем-то, пыхтел по привычке, придавая огромное значение ничего не значащим вещам. Женщина из группы людей, что называлась комиссией, вдруг обернулась к залу лицом и громким властным голосом спросила: – Кто автор этой работы? Воцарилась тишина, на фоне которой «Я» прозвучало пронзительно звонко.

Март 2010

Ге н и й 3

108

– Не могли бы вы подойти к нам? Это была женщина удивительной внешности. Лет ей было пятьдесят, не меньше, но в лице ее сохранилась почти детская простота: огромные голубые глаза контрастировали с черными волосами (которые она, скорее всего, красила), собранными в высокий пучок. И морщин почти не было, разве что у губ, когда они улыбались легкой материнской улыбкой. Образ, контрастирующий еще и тем, что из улыбки раздавался довольно-таки грубый голос – он настораживал. Она внимательно взглянула на Марата, даже для такого случая не потрудившегося привести в порядок бурную шевелюру, джинсы и ботинки. На это просто не было времени – работа была окончена за несколько часов до выставки. Насмотревшись вдоволь, она вдруг произнесла, словно вынесла приговор: – Вот он, забытый образ несчастного художника! Комиссия для приличия похихикала.

– Молодой человек…

– Марат, – представился он.

– Марат, – ее лицо сделалось заинтересованным, – вы внесли смуту в наши сердца. К какому направлению вы себя относите? И эта техника… – она оглядела окруживших ее коллег, ища в них поддержку.

– Я не отношу себя ни к одному из известных мне направлений… – он не успел договорить, как раздался встречный вопрос: – А где вы учились?

– Я не учился живописи. Я пишу так, как умею. Небольшая горстка седобородых и кораллоносящих стала обрастать любопытными и интересующимися.

– Не хотите ли вы нам пояснить вашу работу? – предложила голубоглазая женщина.

– Нет, – отрезал Марат. Раздались шипящие возгласы удивления и недоумения.

– Но позвольте, молодой человек, ваша работа весьма оригинальна – она выполнена в одном цвете… Это удивительно, как тонко вы сумели разбить цвет на такое количество тонов и оттенков. Я не понимаю, почему вы прячетесь от нас, не хотите говорить. Марату претило это липкое внимание. Единственное, что интересовало Марата в восприятии его работ, это понимание или отсутствие этого восприятия совсем. Но чтобы обсуждать, как и для чего этот штрих лег здесь, а не там!..

– Я не понимаю, что именно вы хотите услышать от меня? Из толпы выплыл мужчина, высокий лоб которого внушал уважение.

– Работа называется «Сиреневый мальчик», можно узнать, чей это портрет?

– Не знаю. Может быть, мальчика, потерявшегося в сирени… А возможно, портрет сирени, заблудившейся в человеке. Разве я должен говорить об этом? Если я говорю о своей работе, значит, она ничего не стоит, и вы напрасно занимаете свое внимание и время. Возможно, найдутся достойные. Марат хотел вырваться из толпы, он даже отвернулся от комиссии, чтобы уйти.

Ге н и й 3

Март 2010

109

– Прошу вас, Марат, последний вопрос, – раздался уже знакомый властный голос. – Поверьте, ваша работа внушает многим из нас сомнения, но и восхищает, как тонко вы изобразили это лицо – лицо ребенка. Техника ваша непременно оригинальна, и она-то нас и смущает, и все же один вопрос: хотелось бы вам, чтоб именно ваша работа оказалась лучшей? Ответ не заставил себя долго ждать.

– Да. И теперь толпа послушно расступилась.

*** Он стоял у окна, близился вечер. О Мэй он подумал сегодня три раза: в первый, когда увидел Камиля, во второй – когда ответил: «Да», и в третий раз он думал о ней сейчас. Солнце медленно садилось, нагоняя тоску, а может быть, и страх. Страх перед таким вниманием к его работе. Что она, эта картина – кусок холста и изображенные на нем сюжеты – все, что пришло ему в голову, все, что сумела передать его рука. Люди думают о ней, обсуждают, пытаются выяснить какие-то моменты, а Мэй лежит в постели и умирает. И расскажи он сейчас всем присутствующим здесь людям о Мэй, то всех непременно охватило бы мимолетное смущение, немного тревоги, и у кого-то выступила бы даже морщинка на лбу, но через минуту-другую благополучно исчезла бы, и ее обладатель стал дальше проживать свою жизнь. Тень пробралась в зал. Картины никого уже не занимали, все жевали тортины или фрукты, пили кока-колу или даже вино. Смеялись, радовались бессмысленному своему благополучию. К Марату на подоконник подсел мужчина лет на двадцать старше него. Чистенький, с небольшим брюшком, он держал в руках два пластиковых стаканчика с вином и один из них протянул Марату. Марат отказался. Мужчина, недолго его упрашивая, опустошил и этот. Взгляд его был вкрадчив, и он никак не мог приступить к сути дела, рассказывая о какой-то беготне в его личной жизни, потом вдруг он переходил на живопись, потом опять о житейских делах…

– Вы не решаетесь мне что-то сказать? – просто спросил Марат, но потом осекся, подумав, что мужчине может показаться обидным подобное замечание. Но тот, напротив, был даже рад перейти к интересующему его вопросу.

– Марат, я очень уважаю ваш талант, поймите меня правильно… – он подбирал нужные слова, – я располагаю достоверной информацией… – он снова замялся, но вдруг выпалил и как будто сам испугался своих слов, – я думаю, что ваша работа станет лучшей. Он глядел на Марата, широко раскрыв глаза, и ждал реакции. Марат же не понимал цели откровения.

– И что же?

– Как, разве вы не рады?

– Рад, – спокойно ответил Марат. Мужчина выглядел растерянным, Марату показалось, что он даже стесняется.

Март 2010

Ге н и й 3

110

– Марат, отдайте мне это место, – голос его обрел ранее не чувствовавшуюся твердость, – если вы снимете свою работу с конкурса, я заплачу вам любую сумму, только скажите… Глаза мужчины горели, и его было жаль. Он продолжил: – То есть я обладаю ограниченным капиталом, но у меня есть машина, я ее продам, а деньги, до самой копейки, я отдам вам. Марат смотрел на этого разгоряченного человека, и ему подумалось, что попроси он в другое время у него взаймы, он, наверняка, отказал бы.

– А откуда же вы знаете, что победите именно вы?

– Я знаю, я знаю, – он пыхтел и краснел и все повторял, – я знаю, я знаю. Если бы не вы – это был бы я. Было бы смешно, если б не было так грустно! Марат пошарил в карманах и вынул клочок бумаги, смятый, замусоленный, он был весь исписан. Он развернул его, протянул и сказал: – Вот…

– Что это? – перебил мужчина Марата, схватил дрожащими руками, и губы его зашевелились в чтении.

– Это рецепт. На это не уйдет вашей машины, но предупреждаю, что немалая ее часть понадобится. – И уже немного деловито добавил: – До конца оглашения победителя, хотя это, может быть, буду совсем не я, осталось два часа. Купите эти лекарства, и я снимаю свою работу. Но только прямо сейчас. Марат испытующе смотрел на эти по-бараньи круглые глаза.

– Вы не в силах? Мужчина пришел в себя и сорвался с места, выхватив бумажку из рук Марата.

*** Часы протекали медленно. Марату вспомнилось лицо Мэй, такое простое и такое красивое, ее черные волосы, пахнущие ромашкой (он даже отчетливо почувствовал запах ромашки). «Мэй», – прошептал Марат. Уставшие люди, насытившись и съестной и духовной пищи, с нетерпением уже ждали развязки. Марат смотрел на вход и ждал появления этого человека как великого миссии. Комиссия попросила внимания. Все утихли. Последовало предисловие к выставке, слова благодарности в адрес меценатов, отметили несколько работ…

– Принес… – резко раздалось за спиной у Марата. Незнакомец вручил ему небольшой пакетик.

– Ну и дорогущие они, – он тяжело дышал, – всем друзьям теперь должен. Но кому они предназначены, его почему-то так и не заинтересовало.

– А вдруг не я? – спросил Марат. Мужчина побледнел и потянулся за пакетом. Но тут громким женским басом произнесли: – Первое место…

Ге н и й 3

Март 2010

111

Раздался шепот в зале, даже волнующий гул.

– Получает… работа… «Сиреневый мальчик». Раздалось хлопанье. Голубоглазая женщина так рада была назвать победителя, словно этим победителем являлась она сама. Она уже искала в толпе глазами Марата, как он сам сделал шаг из толпы.

– Я хочу снять свою работу с конкурса.

– Ах!.. – весь зал.

– Как?.. – голубоглазая.

– Я хочу снять свою работу с конкурса, – повторил Марат более твердым голосом. Он прошел к «Сиреневому мальчику», легко отцепил картину от стены, взял под мышку и невозмутимо направился к выходу. По пути он столкнулся с взглядом известного уже цвета глаз, сделавшихся еще больше в оправе очков, в недоумении, но еще больше с сожалением на него уставившихся.

– Извините, – прошептал Марат. Не мог он не извиниться перед ней.

*** Марат бежал домой сквозь прохожих, сквозь авто, бежал, и ему казалось – летел, и так он был счастлив, так радовали его люди, запахи весны, овладевающие улицами, запах свежего воздуха, ароматизированного цветами. Он даже купил охапку белых роз. Мэй очень любит белые розы. Звонок в дверь. Долго не открывают. Новый звонок. Доносятся тихие шаркающие шаги бабушки. «Должно быть, спят», – подумал Марат. Дверь открылась. На пороге бледная «старая японка». Она просто смотрела и молчала. Марат осторожно ступил на порог. Пакетик лекарств и букет он оставил на тумбочке в прихожей.

– Мэй, – прошептал он, и в этой тишине Марату показалось, что имя ее зазвенело. – Мэ-э-эй! Никто не отвечал.

Март 2010

Ге н и й 3

112

Стихи из тетрадки Мэй Часть II Медово-карие глаза Какая сладкая слеза! И скрипки боль меня не ранит. Наверно, бог сегодня занят, Чтоб океанов бирюза Губила страждущие души … Но обойдет меня гроза, (Я верю: небо не обманет…) И так пленительно дурманят Медово-карие глаза И аромат осенней груши!

Ф.Г. Лорке И я приеду в жаркую Гранаду , Ты будешь ждать меня и, слез не отирая, В Аллее Грусти тихо умирая, Лишь поцелуешь в яркую помаду. Не упрекнешь, что я пришла так поздно, Гирлянду роз из рук моих, робея, Возьмешь – и я дышать не смею, И быть нам врозь нельзя и разве можно?! И невозможно стонут в реках скрипки И лунный свет лимонового цвета: Ты рассказал мне: «Люди шли за летом» – Но пальцы наши красные и липки...

И когда И когда я стану крылатой, Прозвучит над землей азан, Гранада – провинция в Испании, где родился и умер Лорка. (здесь и далее примечания автора).

Cонет о розовой гирлянде Люди шли…(стих.)

Ге н и й 3

Март 2010

113

Я тебе непременно отдам Сок граната. И когда онемею от счастья, Море голосом станет моим, Приходи, мы с тобой помолчим Тихой страстью. И когда целовать будет больно, А рассветы встречать нестерпимо, Ты полюбишь и осень, и зиму; И невольно Я сольюсь не с дождем, а с богом … И когда ты станешь крылатым, Нет, ни ангелом, ни закатом, А Ван Гогом, Ты узнаешь, как пахнет небо …

Прости меня Прости меня за что-нибудь: Я больше не ищу ответа, Кто наложил на губы вето, Кто радует меня чуть-чуть. Во мне. Давай друг друга спросим, Какого цвета облака, Я знаю твой ответ пока, А завтра, может, снова осень?! Меня ничем не тяготит Холодных рук твоих усталость, Ведь нам осталась только малость, Тот, кто не ходит, тот летит. Прости меня в последний раз, Пусть рухнут потолок и стены, Пусть вырвутся на волю вены, Но в этот день, но в этот час Прости меня в который раз…

Март 2010

Ге н и й 3

114

*** Треснуло небо в карих глазах, Ах, и не больно тебе от осколков? Долго снег на моих губах Не плакал, не умирал долго. Рвалось время на дни, недели … Полетели, … я звала тебя, ты не слышал, Там, на крышах крышное счастьеСнег не таял на моих запястьях, Снег не таял на моих ресницах, И разбиться оказалось не сложно, Даже можно, если узок карниз, Беспрестанно глядеть вниз. А в твоих глазах треснуло небо, Мне бы хоть раз вот так…

Близость Твои губы что-то шептали, Мой зрачок превращается в море, Мы с тобой ни о чем не мечтали: Вскоре, А быть может, уже теперь, День умрет, наконец, в агонии, Что захлопнуть, если выбита дверь? Симфония Бесконечно серых – небес – Хлынет дождь на мои запястья, Jesus нес на Голгофу крест – Счастье. Твои губы что-то шептали, Обнимала дождливая сизость, Мы ее не сразу узнали – Близость.

*** В тело мое озябшее немного влюбленное, утомленное, ты спрятал свои глаза, а за моим именем отныне я пишу – Дон Кихот, и ты моя Дульсинея, Иисус (англ.)

Ге н и й 3

Март 2010

115

я люблю тебя, от ресниц до ресниц лелея; Я целовала траву, трава целовала меня, мне нравилась эта любовь, и тебе не хватало слов – всего одного слова … Ах, мельницы, мельницы, мельницы …

Твой жёлтый мир Винсенту Я б тебя убаюкала, рыжий мой гений, Гроот Зюндерт вернулся б к тебе в облаках, Невзирая на кровь, на бессмысленность мнений, Ты увидел бы солнце в крестьянских руках. И мистрали душевные песнею громкой Унесли бы тебя в желтый старенький дом, Где палитра души твоей яркой и звонкой Всею силою сердца разразилась, как гром. Желтый мир твой взорвался б в божественном цвете, Покрывая собой Сен-Реми и бордель, И в твоем с перевязанным ухом портрете Каждый смог бы найти свою колыбель. И пшеничное поле с вороньем и тревогой, Исчезая в туманах, померкло б во мгле. Одиночества друг и не понятый богом. Ты ушел, не дождавшись меня на земле.

Медовый год Вода, с неба летящая, смочила мысли, Капает на губы, и я ее пью, Но ты, уложив свой сон в ладонь мою, Поцелуешь ее и полетишь, в высь ли?! А может, и нет, знает лишь полет.

Ф.Г. Лорке

Гроот Зюндерт – деревня в голландской провинции, где родился В. Ван Гог. Сен –Реми – больница для душевно больных.

Март 2010

Ге н и й 3

116

А мимо пролетающая чайка – белокурая птица – Спросит, зачем ты похож на дождь на моих губах. И ты в своих испанских лимоновых снах Вздрогнешь на моей ладони, и тебе приснится Твой окровавленный живот. Но все просохнет, и я гулять пойду по облакам, Если они не станут плакать под моими шагами. Я выйду в окно, как в дверь, и обниму руками Твое простреленное тело, и будет нам Самый медовый год.

Башмаки Башмаки наполнились морем: Я почти что Офелия, Я почти что умру, Только, знаешь, я очень хочу, Чтобы в вазах пустых, Чтобы в лицах пустых, Чтобы в окнах пустых Было больше еще пустоты; Чтобы вырвать из неба облако, Как и ты из груди моей, вздох. Я тоже сумела, И белела моя ладонь Под покровом воды. Башмаки мои тяжелы, Я тебя, мой почти что Гамлет, Храню в левой стороне, Там, на дне, никто не услышит, Как ты бьешься. Башмаки наполнились морем…

Sodade Так смотреть бы на море днями, ночами, вечностями … Мне теперь прописано часто грустить, Пить на кухне остывший чай, мести Пыль из комнаты в комнату, потом в коридоры Под напевы божественной С. (эс) Эворы ; Сезария Эвора – певица, поющая в музыкальном жанре – морна.

Ге н и й 3

Март 2010

117

Я тебя вспоминаю тоже, когда мою посуду, Даже чаще, но это не лечит простуду, Ревматизм или бронхиальную астму души: Я в шкафу обнаружила масло ши, Шалфей, пару бинтов … Как-то странно Солнца луч оживил воздух в районе дивана … Даже чаще тебя вспоминаю: в дождь, снегопад … Тихо плачет Эвора: «Sodade, Sodade ». Так смотреть бы на море днями, ночами, вечностями …

*** Я уже не сумею, как прежде: Дождь простит мне мое обещанье Целоваться при встрече в губы, И в промокшей и липкой одежде Расставаться, нарушив молчанье, Перекрикнув сточные трубы, Что, как прежде, уже не сумею … Что, как прежде, уже не будет, Что цветы на моем сарафане, Что цветы на лохматой поляне Умирают … А с ним и я.

Слово «Sodat» – синоним острой ностальгической печали пополам с радостью, не имеющее перевода ни на одном языке мира.

Март 2010

Ге н и й 3

118

Багдат Тумалаев г. Махачкала

Фантастический рассказ 1. Президент мира «Огромный зал вмещал сто тысяч зрителей: тут были представители всех народов Земли. В Президиуме было только одно место. Вот миг, к которому я шёл всю жизнь, – Пост Президента мира. Сбылась мечта – исполнилось сокровенное желание. Всё многомиллиардное человечество смотрит на меня с упоением и восхищением. Мгновение – и зал взорвался бурной овацией – она длилась, кажется, целую вечность. Я во главе мира – и это мне хлопают так громко – и не только в зале – везде в мире – по всей Земле…Я теперь популярнее не только Иисуса Христа, но и группы «Биттлз»… Как только закончились аплодисменты, я поднялся и занял его, и стал произносить речь: – Здравствуйте, граждане мира! Я рад, что вы в большинстве своём поддержали меня. Стать Президентом Федеративной республики Земля – это для меня огромная честь. Обещаю достойно исполнять свои полномочия… Как я уже говорил, я и мои сторонники незамедлительно приступим к выполнению намеченных целей – строительству поселений на Венере и Плутоне. Также наши космические силы займутся испытаниями новых фотонных двигателей для Первой Межзвёздной экспедиции к Проксиме Центавра. Я уверен: все земляне поддержат мои начинания. Тысячи лет мы смотрим на звёзды. И только сейчас они станут близки к нам – как никогда раньше…» Я открываю глаза. За окном щебечут птицы. На календаре – холодный май 2009 года. Меньше, чем через 3 месяца, мне исполнится 27 лет – я уже живу дольше Лермонтова в этом мире. По оживлённой махачкалинской улице проносятся грязные автомобили; свежо после ливня. Где-то в затуманенном смогом дагестанском небе тихо пролетает НЛО… Но мой мозг активизирован – он в другом времени и в другом месте. И так не хочется возвращаться оттуда снова и снова – в ТУ РЕАЛЬНОСТЬ… Это началось в глубоком детстве. Быть может, когда мне было лет 7 или 8.

Ге н и й 3

Март 2010

119

Тогда я, засыпая, стал домысливать до конца просмотренные днём мультфильмы и кинофильмы. Постепенно вместо реальных героев я стал делать единственным героем себя самого... В реальном мире я – простой тихий человек, живущий в бедной провинции, получающий скромную зарплату и балующийся литературным творчеством. Я не женат, я мало где путешествовал – только был пару раз в Москве и Питере, да ещё в 2 регионах необъятной нашей страны. У меня мало друзей и сложные отношения с родственниками, я не общаюсь с одноклассниками и однокурсниками – почти. Школа оставила о себе неприятное впечатление, такая же несвобода царила и в ВУЗе, работа моя далась мне также с трудом… Я худой и невысокий. Но у меня есть старенький компьютер и 3 г – модем, и я мечтаю купить автомобиль. Вот и всё обо Мне Реальном.

2 года назад я издал скромную книжку за свой счёт, в которой было несколько рассказов – книга не вызвала интереса у тех, кто её прочитал. Лет с 13 я писал стихи, а потом и рассказы. Ну и пару комиксов нарисовал. Потом было несколько неразделённых любовных драм, – какие же все женщины – расчетливые реалистки! – 2 увольнения с работы, злоупотребление спиртным, и в итоге я пришёл к выводу о никчёмности этой Реальности… В детстве я запоем читал фантастику и в то же время следил за всеми политическими событиями в мире. Восьмилетним мальчиком вёл дневник, в котором записывал военные сводки с Войны в Заливе, потом следил за 1 Чеченской войной. Чуть позже – с помощью Интернета и Wikipedia – стал читать про все военные конфликты прошлых лет и времён, про теракты и про политиков, про художников и про музыкантов, про спортсменов и про актёров. Мой мозг настолько наполнен разными образами и фактами, что мне ничего не стоит воссоздавать реальные события и создавать собственные – вымышленные – сценарии будущего. Вы спросите – для чего мне всё это? Собираюсь ли я быть писателем-фантастом? – нет, я тяготею к реализму. Тогда что же? Просто мне доставляет удовольствие жить в Вымышленной реальности – Реальности, создаваемой моим мозгом, моим воображением. В этой вымышленной реальности я за один вечер – перед тем, как уснуть, могу прожить несколько жизней, получить максимум удовольствия от жизни. Сколько же я прожил жизней таким образом – я не считал, но запас моего воображения бесконечен. У него нет моральных ограничений, нет и временных, территориальных. Могу кощунствовать: я сам себе создатель, Бог – если хотите. Я могу испытать в течение часа столько наслаждения – от выдуманных успехов, – сколько их никому не дано испытать за несколько жизней. Я умирал тысячи раз и тысячи раз воскресал. И в то же время я никому не причинил в реальном мире ни грамма вреда. Не пролил ни одной слезинки младенца. Но при этом завоёвывал империи, уничтожал развитые цивилизации, покорял и исследовал тысячи галактик во главе огромных легионов выдуманных мною бесстрашных воинов…

Март 2010

Ге н и й 3

120

Однако сейчас – по прошествии почти 20 лет, как я начал мечтать и убегать в мечты от реальности – сейчас мне бывает скучно читать книги и смотреть фильмы, потому что уже на первой странице я уношусь в свои бесконечные безумные мечты, которые не оставляют ни одного шанса автору, – я мог бы любую книгу написать гораздо лучше, чем она написана, снять фильм намного лучше, чем он был снят. Но, обладая таким даром, я живу в убогой провинции, тихо и скромно, и Реальность эта ещё больше развивает мой дар, но я не могу им поделиться с окружающими. Мне их жалко. Они убегают от серых будней в бутылку, в религию, занимаются шопингом, хвастаются друг перед другом, завидуют, копят деньги, болеют и скандалят. При этом они очень бурно реагируют, когда начинаешь с ними спорить, когда говоришь им, что их жизнь скучна, скудна и беспросветна.

2. Другая Реальность. Вот мы и на Марсе За иллюминатором где-то внизу – неизведанное. Мы летели полгода. Позади – 200 миллионов километров вакуума. Позади – годы тренировок, надежд и литры пота. Меня отобрали одного из пяти тысяч кандидатов. Я должен спуститься на пилотируемом аппарате на поверхность планеты и взять пробы грунта, установив при этом на ней флаг моей родины. Исторический полёт начнётся через несколько минут. Холод красной планеты не сделает мне ничего плохого. Я абсолютно спокоен. Меня надёжно согреет мой скафандр. Я скоро стану первым человеком, ступившим на Марс. Эта мысль – что я буду бессмертен – окрыляет меня… Очередной побег из реальности. В этот раз я стал первым человеком на Марсе. Гляжу на небо утром и думаю – а кто я на самом деле? Сколько можно жить в мечтах? Тут можно сделать три вывода: 1. Я ненормален – и нужно лечиться.

2. Нужно просто перестать мечтать.

3. Нужно какую-то из бесконечных грёз воплотить в реальности. Но какую именно? Не самую ли лёгкую? Как её определить? На что я способен в этой Реальности? Как я уже писал выше – я оцениваю свои способности как весьма средние. Меня не тянет в спортсмены, в военачальники. У меня нет денег на открытие своего дела. Нет связей и

Ге н и й 3

Март 2010

121

спонсоров. Нет любимой девушки. Нет автомобиля. Моя работа меня тяготит. Что же до литературных опытов – они весьма и весьма… Но – стоп – должен быть выход! Что такое реальность? – это окружающий нас мир, некое трёхмерное пространство. Его законы открывали Эвклид и Эйнштейн и многие другие великие умы – и всеми пятью чувствами мы получаем о нём информацию. И удовольствия… Но нужно прилагать для этого определённые усилия – годы учёбы, тренировок, творческих неудач. В итоге – результат – слава, известность, любовь, почитание. Тут, правда, много подводных камней – интриги, измены, предательства, ссоры. И нужна огромная сила воли и дипломатия, чтоб всё это преодолеть. Есть ли рецепт успеха? Его не существует. Завидуя успеху других, часто не думаешь о том, чего это им стоило, – а надо бы… Кажется, порой в реальности препятствия непреодолимы – нужен блат и лицемерие. То ли дело в вымышленном мире моего воображения! Каким убогим Я Реальный кажусь себе по сравнению с «Я» Вымышленным. Этот разрыв – между скромным провинциалом и президентом Федеративной республики Земля – КОЛОССАЛЕН… В окружающей Реальности всё очень медленно, денег ни на что не хватает, тоска и скука. Люди убоги. Мне не нравится происходящее в мире – люди загрязняют экологию Земли, убивают друг друга в локальных конфликтах, выбирают никчёмных Президентов. Одни страны купаются в роскоши, другие прозябают в нищете. Социальная несправедливость на планете Земля возведена в закономерность. Почему? Ведь нас меньше 7 миллиардов, а звёзд только в нашей галактике больше 300 миллиардов. Солнце отпускает земле колоссальное количество энергии, и планета наша в состоянии прокормить до 100 миллиардов людей. Но сейчас я вижу вокруг бедность, распространение инфекционных и венерических заболеваний, злокачественных новообразований, дистрофию, наркоманию, алкоголизм, преступность, терроризм, неравномерное и несправедливое перераспределение материальных благ. Такая Реальность заставляет страдать, от неё хочется забыться. Невозможно дать всем счастье? Разве только в материальном счастье? В экстремальных развлечениях? В сексе, наконец? В преступлении моральных устоев общества – в разврате и содомии? В положительных эмоциях? В накопительстве или в расточительстве? В вере в Бога? В бесконечном познании мира – неважно, через путешествия или науки? Попробовать или испытать что–то, что мало кто испытывал до тебя… Можно перечислять до бесконечности. Но это всё медленно и чревато неудачами, разочарованиями, стрессами и т.д. Проще в воображаемом мире получать ожидаемый результат без какихлибо усилий. Я этим и занимаюсь.

Март 2010

Ге н и й 3

122

Я уже испробовал роль Гитлера, Наполеона, Александра Македонского – и мне это уже неинтересно. После всех этих грёз так скучно жить, честное слово! Я был самым потрясающим любовником и самым лучшим отцом, и вождём племени, и героем многих войн, я не раз умирал и менял гражданство, я путешествовал по разным планетам и галактикам. Я был лучшим в мире шахматистом, художником, каратистом, самым богатым человеком и самым изощрённым убийцей и самым искусным охотником – убивал даже мамонтов и динозавров. Меня, в свою очередь, убивали невероятным количеством способов, я болел всеми возможными и невозможными болезнями, и смерть мне уже не кажется чем-то страшным.

29 мая 1953 года я входил в экспедицию, покорившую Эверест, я был лучшим альпинистом в этой группе, и первым ступил на высочайший пик мира… Я был не только человеком – мужчиной и женщиной, я был муравьём и диким хищником, и рыбой, и птицей, и инопланетянином, и…

3. Эгоист Убить бронтозавра? Что может быть сложнее? Но это только для доисторического обитателя мира непосильная задача. Я же держу в руках подствольный гранатомёт АГК, а также крупнокалиберный пулемёт АК – 104 с разрывными пулями, снабжёнными урановыми наконечниками. В начале я выстрелю в зверя из подствольника, а потом добью урановыми пулями... Земля сотрясается от грохота. Стотонный гигант идёт купаться. Тут, у прибрежной полосы доисторического материка Гандваны, я и буду его ждать. Он, конечно, очень большой… Я прибыл в это время – 100 миллионов лет до нашей эры – на машине времени. Вон моя машина – закопана в песок. Прибыл просто поохотиться. Просто я люблю читать Бредбери. Есть у него один рассказ про доисторическую охоту. Вот я и решил пойти по стопам его героев… Вот я навожу гранатомёт – хлопок – взрыв. Зверь ошеломлён и, обливаясь кровью, падает на бок. Отбрасываю гранатомёт, беру автомат и стреляю в его голову. Я ослепляю его, потом просто добиваю короткими очередями… Дело сделано. Теперь остаётся только сделать фото на память, и можно улетать обратно. А может, заехать ненадолго в 18 век? – так хочется поучаствовать в битве с Надиршахом, пострелять персов из автомата… Я пробовал записывать свои грёзы или галлюцинации – называйте их, как хотите. Вёл дневник, потом стал по их мотивам писать рассказы – не очень успешно – несколько публикаций в провинциальной печати, и только… Как выразить океан мыслей в рассказе? Как вообще становятся писателем? Через неудачи и страдания, жизненные коллизии или же это Дар…

Ге н и й 3

Март 2010

123

Однако гораздо важнее для читателя конечный продукт – книга, захватывающая воображение, написанная красивым языком, поднимающая настроение и занимающая ум надолго. Тут не поспоришь: писатель – это не эскейпист. Писатель тяготеет к реальной славе, к признанию в массах. Я же останусь всегда одиноким мечтателем. Да, я – эгоист. Я не могу мечтать для массы. Удовольствие от игры воображения может получать только тот, кто обладает этим изощрённым больным воображением. Остальным это не доступно. Что толку строить замки – лучше погрузиться в мечты о них; зачем развиваться, когда можно просто наслаждаться грёзами… Потому простите меня – я буду мечтать для себя. Мне это больше нравится, чем сидение за письменным столом или за компьютером в бесконечных правках и нервах. Могу только посоветовать всем мечтать – и убегать время от времени из этой реальности в свой собственный мир. Там станьте императором, халифом, царём – для себя самого. И переживайте всё вымышленное – как будто это происходит на самом деле. Не бойтесь экспериментировать – ведь всё это будет лишь игрой вашего воображения. Станьте эскейпистами, как я, и будете всегда счастливы! Жизнь реальная коротка, а в воображении можно прожить много судеб. На реальный мир не обращайте внимания – в нём всё так тяжело, несправедливо, уныло – и ничего не изменить… Хотя порой так хочется в реальности стать вторым Че Геварой! Хочется ломать стереотипы и жить в этой – революционной натуре – и в ней же погибнуть – в этой реальности, но что–то оставить для людей – что–то, что будет вдохновлять и обнадеживать потомков...

Девушка из селения Бесихей В Дагестане тысяча сел, больших и не очень, и живут в них 56 % населения республики – полтора миллиона человек. Наверно, в каждом из них есть такие девушки – несчастные, забитые и не ждущие, что их кто-то будет спасать: НЕ НАЙДЁТСЯ ЧЕЛОВЕК, который полюбил бы такую и выдернул из пут родственных и сделал её современной и уверенной в себе. Хотя – стоит ли за другого решать, в чем для него счастье? Мой друг Гарун раскрутился, газету открыл и при ней службу знакомств. Ну и конечно, грех не воспользоваться таким случаем: я заполнил анкету – благо не женат ещё – просто ради смеха. А в глубине души думал с надеждой – уже 26 лет, а любимую ещё не нашёл. Одни стервы попадались… И вот, спустя некоторое время он мне звонит: «Есть подходящая девушка – скромная и в хорошем месте работает. Приходи встретиться с нею в мой офис».

Март 2010

Ге н и й 3

124

А в это время – холодный октябрь – я болен гриппом, но всё равно иду. Самого знобит, температура 38, выпил 2 чашки чая с лимоном и аспирин и поехал… Встретились – я посмотрел на нее близорукими глазами: некрасивая, немодно одетая. Таких в народе называют «Лешками». Однако я решил рискнуть: «А вдруг она Золушка?» – промелькнула мысль. Говорю ей: «Я с серьёзными намерениями пришёл». Она: «Я тоже. Но я разведенная». Я: «Это не страшно». Впоследствии она так и не объяснила толком причину своего развода с мужем; отговорки типа «поссорилась с его матерью», «он уехал на заработки надолго и там женился», «они не разрешали мне ездить домой» и т.д. выглядели нелепо. Только начали общаться, я было налил себе чашку чая. Она: «Извини, я спешу домой, – папа…» Через пару дней я написал ей смску: «Я тебе понравился? Встретимся?» Она ответила: «Да!» Первая встреча была курьёзной: она плохо знала Махачкалу, и мне пришлось ждать битый час, пока она найдёт меня в городском парке… Минул месяц общения по смс, и 2 встречи в городе – она ничего не ела – в кофейне и баре кинотеатра. О, что это были за чудные ночи СМС! Она клялась мне в любви и т.д. Она казалась мне ангелом и единственной – она ничего не просила взамен – хотела только сделать меня счастливым – родить мне троих детей, быть послушной и любить мою мать. Она даже сделала мне небольшой подарок – набор бритвенных принадлежностей. Лишь однажды идиллия прервалась, она мне написала: «Я тебя обманывала». «В чём?» «Я не работаю в престижной компании, как было указано в моей анкете». «Но ты меня любишь?» «Да! Очень!» «Хорошо, тогда на этой неделе я приду знакомиться с твоим отцом». «Хорошо, любимый!» Одним тёмным ноябрьским вечером я зашёл в их маленькую квартирку по доселе не известной мне улице. Папа оказался плюгавеньким старикашкой; он мало говорил со мной и не произвёл ни положительного, ни отрицательного впечатления. Лишь угостил меня жареной курицей и чаем… Я лишь ей намекнул, что хотел бы общаться со скромной девушкой. Бывают такие скромные девчонки в платочках – не в хиджабах, конечно. Попадаются они и в Махачкале. «Да, хорошо. Но целоваться с тобой до свадьбы я не буду» И вот я привёл её к себе домой – познакомить с мамой. На следующий день звоню ей – она бросает трубку. Я не стал перезванивать – такая же стерва, как и все предыдущие.

Ге н и й 3

Март 2010

125

Но ещё через месяц она пишет смс: «Я соскучилась по твоим смс-кам». Но потом пишет: «Но я не хочу с тобой встречаться в парке – я вообще до свадьбы не хочу с тобой встречаться!» «Давай встречаться не в общественных местах, а там, где нас никто не увидит, например, в тихом зале библиотеки» – предложил я. Хотя в голове уже было сомнение насчёт этой девушки. Она же предложила мне поехать в её селение – Бесихей, что в Южном Дагестане, – встретиться с её сестрой и братом. Я уже и не знал, как на это смотреть. Скромная сельская девушка – да, был первый неудачный брак. Но – странный папаша, к которому она дико привязана. Быть может, нужно её развить? Испытывал ли я к ней любовь? Она казалась мне необычной – не такой, как городские. Но потом осталось лишь чувство жалости. Забитая, бедная девушка! – но я приду к ней на помощь! Мы встречались несколько раз в библиотеке, – какие скучные это были посиделки! Пустой зимний зал, несколько интересных журналов и она, их не читающая. Я не мог при ней читать, а разговор всё не клеился. Такие вот были «полумолчаливые» встречи. Так она сидела час – полтора, потом вставала и уходила – «Мне пора. Папа будет волноваться!» И вот, в конце декабря повёл я её на вечер бардовской песни, который проходил там же, в библиотеке. Он был довольно-таки нудный, этот вечер, публика собралась разношерстная, и на меня с нею – девушкой в косынке и странной кофте – как мне казалось – все просто таращились. Я сидел как на иголках, и вдруг – она выскакивает и убегает из зала. Я не смог её догнать… Потом она врала мне – типа видела какую-то односельчанку, и та сказала в селении, что она была со мной в библиотеке, – даже смешно в это верить. Я нагрубил ей и припомнил, как она бросила трубку, и сказал, что мне нет дела до её отца… А потом был Новый год. Она меня не поздравила с Новым годом. Недели две я думал, переживал. Я проклинал Бесихей, проклинал Дагестан, проклинал Гаруна – у него, кстати, жена похожа на неё, хотя он сам выглядит интеллигентным, – и себя проклинаю… Десять дней дома. Депрессия. И вот я решился написать ей смс. Но ответа не было. Тогда я звоню ей – я извинился, я попросил о встрече. Она согласилась, но тон её был уже другим – как у тех стерв, которые со мной так подло поступили до неё. Сказала, что хочет уехать в Москву к родственнику, что мне нужна другая… Она думала со мной просто встретиться, я же заманил её в кино. Новый фильм – фантастика. Она не смотрела на экран, только на свой сотовый – «папа дома – папа дома, Я СКАЗАЛА, ЧТО ВЫШЛА НЕ НАДОЛГО!» Я стал её успокаивать: «Я позвоню твоему папе». Тщетно – у неё истерика началась. Фильм уже должен был заканчиваться – оставалось совсем недолго, когда эта дура выскочила из кинозала и убежала к своему проклятому папе, оставив меня – дурака, одного…

Март 2010

Ге н и й 3

126

Я так и не нашёл невесту… Вспоминаю её иногда – как сон плохой, в котором бессмысленно пытаться что-то изменять. Я её фотографировал, когда она приходила ко мне познакомиться с матерью – сейчас эти фотки остались в компьютере, – и с них на меня смотрит грустное, некрасивое лицо… Однажды недавно, идя по рынку, я видел её – в косынке, идущей нехотя – как телёнок – за своим папой. И жалко было, и в то же время я спрятался за углом, чтоб она меня не видела. Наверно, у нас бы ничего не получилось. Между нами была стена – с самого начала, и у меня не было желания эту стену ломать. Думаю, она одинокой не останется – выдадут за какого-нибудь своего, вдовца или разведенного, и родит она ему кучу детей, и не опустеет никогда селение Бесихей … Друг мой из-за наступившего кризиса обанкротился, офис закрыл, и брачное агентство тоже. Гарун стал «грачевать», приезжал со смены ко мне уставший и рассказывал мне о необычных пассажирах – но это – как говорят в фильмах – совсем уже другая история и, быть может, тема другого рассказа… Мама моя её вспоминает с теплотой – ведь она не знает всей правды, – да и как ей рассказать всё про эту девушку из Бесихея.

Евреи Сколько я себя помню, по ТВ показывают Сектор Газа: налёты израильской авиации на мирных палестинцев и последние видеообращения палестинских смертников перед терактами. «Евреи убивают мусульман», – говорили все в доме, смотря такие кадры… Как-то в детстве, выйдя на свою родную улицу Захарочкина, я стал невольным наблюдателем странного дикого зрелища. Несколько ребят издевались – не били, а плевались, унижая, своего сверстника – жителя нашей же улицы. «Он еврей, ТАК ЕМУ И НАДО», – говорили они. Тот мальчик вместе с родителями вскоре покинул Дагестан. Надо сказать, что время начала девяностых в республике было неспокойное, и уезжали отсюда не только евреи, но и русские, грузины, армяне – спешно, за бесценок продавая дома, с ужасом слушая по телевизору заявления всяких лидеров марионеточных национальных движений о скором провозглашении независимого *стана – и прочей ксенофобской чепухи. По ночам в Махачкале в то время нередко были слышны выстрелы, а по дорогам ездили машины без номеров с людьми, вооруженными и совершенно не боявшимися властей. Недалеко разгоралась чеченская война, и те, кто мог, уезжали… Прошли годы. Тот инцидент забылся, залетел в неведомые уголки подсознания. Страна поднималась из кризисного десятилетия, строя олигархический капитализм. Я встал после наркоза. Операция была проведена удачно.

Ге н и й 3

Март 2010

127

В тот день я думал, что в жизни должна начаться новая страница – болезнь долго не давала мне покоя, и операция была вынужденной. Вечером я встретил в больнице одного еврея. Никогда не интересовался национальностями – по крайней мере, никогда не спрашиваю первым у человека – «какой ты национальности?» Но он заговорил первым, и я узнал, что он еврей. Милый, приятный человек, с таким же диагнозом, как и у меня, – но операция ему только предстояла, а я уже выдержал её. Мы долго беседовали больничными вечерами. Я замечал, что день ото дня он бывал откровеннее, – да, немного боялся операции, которая могла закончиться неудачно. В это время посадили олигарха Ходорковского, бежали за границу Березовский и Гусинский, и антисемитские высказывания стали модными. Особенно вечером у телевизора в этом изгалялись мои родные: «Вот очередная жидовская морда!» Созерцая это каждый день, поневоле начинаешь думать так же, как в телевизоре, но все эти россказни в те больничные вечера при общении с евреем куда-то испарились. Его прооперировали удачно, а ещё через пару дней я выписался, и больше его не встречал. Мы расстались как хорошие знакомые. Я уже забыл его имя. Шло время. Судьба забросила меня в Санкт-Петербург. Редактором издания, в котором я решил работать, была еврейка. Три месяца я сотрудничал в это газете, и три месяца не утихала во мне тоска по родине, работа день ото дня нравилась всё меньше, а окружавшие меня будни мегаполиса становились всё невыносимее. Люди, на которых я надеялся, отправляясь в большой город, все, как один, предали меня. Родственники закрыли передо мною двери, друг уехал, не выдержав, обратно в Дагестан – в Питере счастье не улыбнулось ему; впоследствии он уехал к в Москву, бросив меня на произвол судьбы. И та еврейка, редактор, тоже уволила меня – наверно, увидев, что я не справляюсь с работой, а может быть, просто угадав мои мысли, мою тоску по родине… Увольнение было стрессом, в результате которого я купил обратный билет домой. В тот момент я сделал самую грустную и противоречивую запись в своём дневнике: «Они и МЫ». Несвобода – то, от чего я хотел убежать из Дагестана, она и тут, в Питере, да и во всей России. Как правдиво утверждение: хорошо там, где нас нет! Я мечтал о самореализации, строил планы, но был выкинут из малоизвестной районной питерской газетёнки даже без объяснения причин. Ненавидеть? Кого – евреев, владельцев этой газеты? Себя? Так трудно всё это понять. Я никого не хочу ненавидеть. Но почему люди так поступают с людьми? Странная жизнь – некоторое время спустя я отправил свои рассказы в Москву и выиграл в одном литературном конкурсе, был приглашен на семинары, которые вёл один писатель – еврей. Он пил небольшими глотками пиво, курил пачками сигареты, и рассказывал нам, как нужно писать книги, и слушать его было безумно интересно. Он ругал Солженицына за чрезмерную политизированность и неумение писать, при этом высоко ценил Расула Гамзатова, не пьянея и не краснея.

Март 2010

Ге н и й 3

128

Та неделя была самой тёплой в моей жизни. Провёл я её в окружении творческих, талантливых людей, молодых и именитых поэтов и литераторов. Они приняли меня как равного, меня хвалили и критиковали – по-доброму. Уже потом я понял, смотря фамилии авторов подаренных мне на этом мероприятии книг, что большая часть этих милых и искренних людей были евреями.

Ге н и й 3

Март 2010

129

Шахбан Маммаев г. Махачкала

Геркулес Ее подобрал он возле больницы. Впопыхах, вытирая платком безудержные слезы, ехала она, ругая весь белый свет и тех, кто породил врачей и болезни.

– Пожалуйста, поезжайте побыстрее, мне и обратно надо приехать. Вы же привезете? – попросила она, успокоившись. Ей было на вид лет тридцать пять. Морщинистое неухоженное лицо, простодушием серых прищуренных глаз отражалось в зеркале заднего вида. Натруженная, крупная не по-женски рука, пухлыми, но грубыми пальцами вытирала остатки горькой влаги на румяных здоровых щеках. Зародыши неизбежных морщин тяготили лицо. Магомед нажал на газ. Может, у человека на самом деле горе, и каждый миг ей дорог. Возле больницы и милиции просто так люди не плачут. Их довели или родственники своей глупостью и божьей помощью или это горькие плоды действий и бездействий представителей правопорядка и медицины, самой гуманной профессии в мире.

– Под суд их надо, гадов. Как они могут так, они же врачи, – все еще не могла успокоиться пассажирка, исковеркав в грубом акценте слова. – Я прошу их начать операцию, а недостающую сумму принесу позже. Нет же, – развела она руками, сдерживая нахлынувшие слезы, – им подавай сразу, чтоб они подавились! Это не врачи, а враги, – не сразу она нашла сравнение, но была довольна, что попала в ритм, – чтобы им стало пусто! – стала она приводить себя как бы в порядок; поправлять платок на голове, потягивать и сглаживать длинную юбку так, чтобы не видно было открытого места на коленях.

– Родственник в больнице? – как можно более мягко, чтобы не задеть за живое, спросил Магомед, не реагировать тоже было некультурно.

– Мужа оперируют, уже распороли, кишки почти на столе валяются. Видите ли, им то, что дали, показалось мало, и придумали же: «При таких случаях мы должны сообщить в милицию», – важно покачала она головой, пародируя врача. – Если не хотите, чтобы не сообщили, давайте еще деньги. Причем тут милиция? – на лице ее было такое искреннее возмущение, что она даже похорошела и стала красивой.

– Вымогательство, – возмутился таксист, поддакивая попутчице.

– Пусть халал им будет, деньги не жалко, плохо – их отношение. Закончите операцию, я тоже человек. Они моего мужа, возможно, от смерти спасают. Неужели не дала бы я им деньги? – она на глазах остыла, как горячее железо

Март 2010

Ге н и й 3

130

при опускании в воду. – У него братья на хороших местах сидят, плохо, что их нету в городе… – не нашла она подходящих слов для завершения мысли.

– Сейчас к кому мы едем? – поинтересовался водитель.

– К сестре моей за деньгами. Торопилась. Когда ехали в больницу, и денег взяла мало, а у водителя вообще ничего не было в кармане, даже на бензин, – продвинулась она на сидении ближе к водителю, но потом, вроде опомнившись, облокотилась и, как Джоконда, еле заметно улыбнулась, вспоминая что-то смешное, и убрала взгляд в сторону.

– Что стало с мужем-то?

– Бык у нас есть племенной, тонна весит. Говорила я ему, абдалу, продай его или порежь, да нет же. Говорит, до весны оставим, чтобы…. Ну понимаете, – она в стеснении отвела взгляд сторону и прикрыла пухлые губы рукой, – чтобы потомство сделал он, – собравшись, уже более серьезно и даже с холодком продолжила она. – А Геркулес – так быка зовут – мужа слушается. Он всегда у нас на привязи, держим отдельно. Не знаю, как он отвязался утром, но как только я вошла в хлев, он бросился на меня. Хорошо, что муж был рядом и хотел остановить, а он, – чтоб его на Курбан зарезали! – кинулся и на мужа и прижал его к столбу, – она краем платка прикрыла рот, а глаза улыбались, их не спрячешь. – Взял на рога и кинул на землю.

– У вас не кутан, а родео ковбойское, – заметил таксист, еле сдерживая смех. Но вспомнил, что муж ее лежит в операционной с вываленными на стол кишками, а врачи ждут деньги. Жуткая картина, и здесь не до смеха.

– В начале муж боли не почувствовал, – продолжала она рассказывать, – Геркулес сам зашел в хлев, муж, дурак, полез его привязывать, тот не сопротивлялся. Как зашел домой, его стало крутить, схватился за живот. Позвонили в «скорую», но не стали дожидаться. Поехали на «УАЗике» соседа. Врачи говорят, бытовая травма, надо сообщить в милицию. Это им надо.

– И что у него стало?

– Говорят, – она снова так мило улыбнулась, – кишки переплелись между собой. Ей было и смешно и грустно. Магомеду становилось смешно и жалко. Такая искренность и простота звучали в ее голосе, вместе с тем отголосок стеснения и неудобства говорить с незнакомым мужчиной смущали ее, но она продолжала разговор, потому что это успокаивало ее и на время освобождало от неприятных мыслей. Легко заставив подчиниться свое крупноватое тело, она, торопясь, вышла из машины, волоча в руке сумочку, не выпрямившись до конца, придерживая рукой на груди уголки сошедшего с головы платка, повернулась к таксисту.

– Вы же подождете меня? – ласково посмотрела она на него серыми глазами и забежала в подъезд. Она даже не допускала, что такси может уехать, не дождавшись ее, ведь у нее горе, и он не оставит ее в беде. Сколько душевной простоты в этой женщине, насколько же надо быть бескорыстно-простодушным, чтобы улыбаться, когда рассказываешь, как огромный бык чуть было ни убил любимого человека, кормильца семьи. Никакой напускной скорби по случившемуся, чтоб ее пожалели. Вот она, простая горянка!

Ге н и й 3

Март 2010

131

Она вышла из подъезда так же плавно, но сразу остановилось, руки опустились, края платка свисли безнадежно, словно выражение ее лица. Оно как будто опустело, побелело, слегка скисло от разочарования. Она медленно спустилась по ступенькам, присела на скамейку возле подъезда и, прикрыв левой рукой уголком платка лицо, зарыдала. Ее крупные суставы в такт рыданиям судорожно вздрагивали. Вдруг она открыла заплаканное побелевшее лицо и сквозь слезы начала ругаться на аварском. Магомед вышел из машины и подошел к ней, присел рядом.

– Что случилось? – тихо спросил он, когда она успокоилась.

– Сестры дома нет, торгашка! – в сердцах выдавила она, – а телефон дома забыла, когда ехала в больницу.

– Больше не у кого попросить?

– Она-то вечером придет домой, а он в операционной не может ждать порезанный. Мне сейчас надо, понимаешь?! – почти крикнула она и умоляющим взглядом опухших мокрых от слез глаз посмотрела на таксиста. Голос ее прозвучал, будто догорал, но внутри Магомеда он зажегся огоньком, призывающим к помощи.

– Сколько вам нужно еще денег? – спросил он тихо, но твердо. Она порылась в сумочке, потом закрыла. Задумалась торжественно.

– Еще рублей восемьсот, тысяча. Будь они прокляты. Непонятно было, кому адресованы проклятья: врачам или деньгам.

– Я дам вам эти деньги, поехали, – пробило на жалость таксиста. Ей показалось, что она ослышалась. Слова его прозвучали для нее как обеденный азан, призывающий к пятничному рузману. Она перестала плакать, быстрым движением руки вытерла слезы, собралась с мыслями, помяла несчастную сумочку нервными движениями рук. Второпях, привычным только женщине движением рук, спрятала пряди волос под платок и подвинула его ближе ко лбу.

– Я же вас не просила, – сказала она, пряча взгляд, будто ее уличили в непристойном поступке, и отодвинулась на скамейке. «Чем я ее смутил?» – подумал Магомед.

– Если у меня есть возможность помочь человеку в беде, – почему бы и нет, землячка, – вроде слово «землячка» как-то успокоило ее. – Я предлагаю вам в долг, – нашелся он, как можно деликатнее предлагая свою помощь.

– Если только в долг, – согласилась она и даже подвинулась ближе к нему, но не сразу. Все также потупив мутный взгляд серых глаз, еле заметно посмотрела на своего спасителя. Они поехали обратно. По пути фермерша дала таксисту свой и дочки номер телефона, назвала имя и фамилию мужа и взяла его телефон, – все, не переставая просить Аллаха всех земных благ водителю, его семье, родственникам. Если бы не ее воспитание, она кинулась бы его обнимать и целовать. Все ее молитвы и тот нежный простодушный голос, полный благодарности, возбудили в закромах скромности водителя самые сокровенные чувства достоинства и гордости собой, возвысили его над самим собой. Приятный

Март 2010

Ге н и й 3

132

прилив блаженных и сентиментальных чувств негой покрыли его чувственно-размякшую душу, бросая ее в умиленную радостную похвалу собственного поступка. Он невольно улыбнулся, после в груди его зародился мальчишеский смех, и при этом он представил, как Геркулес на мощных рогах несет несчастного фермера. Вечерело. Столица в хаосе буднего дня копошилась в час пик и дышала едким смогом машин, устало смотрела холодным взглядом магазинных витрин и окон домов. Свежий морской ветер с голубого Каспия непонятным одеколоном смешивался с ним, и только склоны Тарки-Тау дышали свежестью осени, маня горожан на лоно природы отдохнуть от городской суеты. Телефонный звонок вывел Магомеда из состояния отдыха.

– Это я! – раздался счастливый женский голос. – Сегодня вы мне деньги дали в долг, помните? – кричал тот же голос.

– У которой мужа Геркулес забодал? – шуткой ответил на вопрос Магомед. Голос замолчал на время, потом со смехом: – Да, да. Вы можете приехать к моей сестре? – спросила она так громко, будто разговаривала не по телефону, а общалась в поле при встречном ветре.

– Смогу, – равнодушно ответил таксист и поехал. Фермерша стояла возле подъезда в счастливой позе удачного завершения мытарств. Покрашенные алые губы дышали жизнью и были уверены. Глаза были еще влажны, но не от слез: мокрые искры горели в них. Она села на переднее сидение, а не на заднее, как обычно садятся женщины, и вернула долг.

– Спасибо вам большое! – и сжала его руку своей массивной шершавой рукой. Сколько нежной благодарности было в этом прикосновении! Словами не описать. Какие-то бумажки, которых и собака не признает, а счастья-то сколько!? Так мало нужно, чтобы человек почувствовал себя счастливым.

– Вы не отвезете меня на кутан? – стыдливо спросила она. – У меня коровы не доеные там. Дочка одна, – и вопросительный ее взгляд застыл на нем.

– Поехали, почему бы и нет, – нашелся таксист.

– Я очень обижусь, если вы не подождете, пока я не приду, – сказала она, расплатившись по приезду.

– Это еще за чем? – не понял Магомед.

– Я быстро, – и побежала домой, волоча здоровое тело на мощных бедрах. Вернулась она с большим черным целлофановым пакетом.

– Брат, может, в багажник поставишь?

– А что это?

– Что может быть в кутане? Сыр, сметана, молоко, все это от души, брат!

– не терпящим возражений взглядом посмотрела она на него. – Был бы муж, он тебя без хинкала не отпустил, да и ему причина была бы. Ну, брат, уже темно, езжай, – и хлопнула багажником, пожала мужественно руку, тряся помужски, заставив Магомеда зажмуриться. Уезжая, он так жалел, что не увидел этого Геркулеса.

Ге н и й 3

Март 2010

133

ТАКСИСТ Огромный манящий город с артериями проспектов, венами улиц и тромбами тупиков. Высотные микрорайоны, дальние поселки, зеленые дачи с замысловатыми переулками и узкими линиями улиц. Многочисленные банкетные залы и рестораны, красочные кинотеатры и тихие парки. Здания министерств и ведомств, звучащие как приговор названия, школы и ВУЗы, райотделы, прокуратуры, администрации и налоговые. Всего не перечесть. Всем нужно куда-то ехать, все спешат, торопятся, возмущаются, что весь мир и все человечество виновато, кроме него или ее, что так получилось. Веселятся, радуются жизни, словно дети. Жалуются тебе, будто ты прокурор или депутат Госдумы или определенный министр, а некоторые замахиваются на президента, на судью, на муфтия. Жизни поток, сплетение судеб, хаос мыслей и нравоучений, капризы погоды, бесконечные мобильные телефоны, бесконечные потоки всегда спешащих машин, нескончаемые пробки через раз работающие светофоры; люди, люди и… совсем не новое авто с желтой «кукушкой», и ты за рулем. Ты и спасатель, и вымогатель, тебе же и «спасибо!», тебе же и «подавись!». Ты таксист, ты и «грач». А какая разница? Откуда взялось это птичье прозвище? Возможно, с картины Левитана, – мол, грачи прилетели. Грачи, по-моему, – это шабашники, а не профессиональные таксисты. Кто по выходным, кто после работы или дежурства, кто в отпуске зарабатывает вместе того, чтобы отдыхать. В основном бесчисленные безработные, отчаявшиеся найти официальную работу. Кто пришел на время, чтоб заработать на кусок хлеба, и это «на время» перешло «надолго». Вроде нашел выход из положения, – сам того не замечая, устроился на работу. Хорошо, если на своей машине. А если взял в аренду – это тяжкий труд – работать на хозяина. Не дай бог – авария! Сколько дней потом придется бесплатно работать? В этой суматохе жизни зарабатывает себе на проклятую жизнь и наш герой. Назовем его Магомедом – просто и доступно! Ему под сорок, среднего роста, среднего телосложения, ничем не выделяющийся из своих соотечественников среднестатистический дагестанец, со смешанной – из трех национальностей – кровью, задумчивыми карими глазами под густыми темными бровями, с легкой проседью в коротко подстриженных волосах. Одевается в спортивный костюм на размер больше, на голову косо вправо напялил бейсболку. Душа у него была просторная. Даже в быту он не любил тесноту. Многие находили его чем-то похожим на народного артиста Армена Джигарханяна. Такой же сутулостью, – будто придавленный жизненными годами, он медленно садился и выходил из машины, но делал это с достоинством. Он женат, трое детей. Две дочки-лапочки и сын-драчун, ученик пятого «в» класса, – способный, но не охочий до учебы и очень похожий на отца. Дочки-близняшки пошли в красавицу маму, так же стройны и привлекательны. Скоро закончат школу и… какая проблема! Сколько клиентов надо отвезти, чтобы решить вопрос о продолжении учебы! Решил, в крайнем случае, устроить на заочное, или закончат какие-нибудь курсы, а в ВУЗе очное – нет: столько клиентов не бывает. Хотя дочки способные и неленивые, могли бы

Март 2010

Ге н и й 3

134

поступить своими знаниями, но кому нужны их знания? Ректору или декану? Становится смешно, правда? То, что жена зарабатывает медсестрой в поликлинике, хватает только на проезд и на школьные сборы. А если перечислить все проблемы, у нас бумаги не хватит. Лучше расскажем о его нескучной, нелегкой, невеселой работе. Лиха беда начало, как говорится в пословице. Магомед долго думал, чем заняться, куда себя пристроить, после того, как остался без работы. Он работал монтажником на заводе. Завод превратили в базар, а рабочих отправили в бессрочный отпуск. Пробовал было пойти на базар, как и другие, заняться торговлей или, как они любят говорить, – заняться бизнесом. Но эту стихию, как и стихию природы, он не смог покорить. Он был человеком другого склада. Скажите ему, что надо сделать, дать план, – здесь он был мастер, но чтоб придумать, взять ответственность – нет. Так надежнее, риска мало. Поэтому привел в порядок доставшуюся от отца старую «копейку» цвета сафари, купил «кукушку» (кто так назвал этот атрибут такси именем птицы, которая не высиживает своих птенцов и отдает их кому попало, – до сих пор загадка). «Кукушка» и «грач», – не извозчик, а птицевоз какой-то. По привычке выехал на работу в половине восьмого с чинным видом, хотя очень стеснялся. Вдруг увидят знакомые, родственники. «Шахматку», то есть «кукушку» оставил внутри для начала. Поставил перед собой впритык к лобовому стеклу и выехал. Первый клиент Он было уже проехал, как неопытным глазом увидел на обочине девушку, которая второпях махала рукой. Он резко затормозил, подал назад для удобства клиента и в волнении стал ждать, пока сядет. Он хотел придать физиономии безучастное выражение, словно это ему не впервые, но не удавалось. Переживал. Девушка открыла передние двери и спросила: – Новая автостанция? В ответ он покивал головой. Девушка закрыла двери, чем смутила новичка, – мол, чем не угодил? – но потом села на заднее сидение. Полегчало.

– Я вначале не заметила такси, внутри значок плохо видно, – сказала девушка. – Почему наверх не ставите?

– Забыл, – не сразу нашелся он с ответом. «Раз решил таксовать, «кукушки» стесняться не нужно», – подумал он про себя и через спущенное стекло просунул руку и поставил ее на крышу. Это движение руки ему пришлось по душе и после, когда ставил «кукушку» на место, им овладевало чувство достоинства, что ли, которое охватывает столяра, когда он берется за фуганок, художника – за перо, охотника – за ружье. Ей нужно было с автобуса забрать посылку и вернуться обратно. Магомеда это обрадовало, на обратном пути не нужно искать клиента, но беспокоило другое – какую назвать цену. Решил взять, сколько даст; как ни как, первый клиент, да и цены он не знает. По приезду он помог пассажирке поднять багаж на второй этаж, и она заплатила ему сто пятьдесят рублей и отблагодарила. Приятной теплотой ощутил он первый свой заработок и был доволен.

Ге н и й 3

Март 2010

135

«Тахи» Второй клиент попался странный. Как только сел, велел убрать «тахи».

– Какой «тахи», – переспросил таксист.

– Ну, который наверху, – и указал пальцем на крышу, будто оно ему мешало, и с важным видом, поудобнее устроился на сиденье. Магомед улыбнулся в душе и привычным движением убрал «кукушку». «Видно, с гор спустился, но важничает», – подумал он. Это и по одежде было видно. Описать это трудно, но что-то нарочито на вид простое, и вместе с тем – желание показаться не хуже городских в одежде. Как бы они ни оделись, но что-то у них всегда незаметно, но выделяется, а в поведении раскованная напряженность и одновременно какая-то детская наивность выдают их. Со всеми они разговаривают, как со знакомым сельчанином, с доброй интонацией. Клиент был неприхотлив, несмотря на свою напускную чинность. Попросил поехать в микрорайон. Как приехал в указанное место, позвонил по мобильному и сообщил, в какой машине находится. Хотя можно было позвонить и в пути, так было бы быстрее, но он же в городе, на машине. Женщина вышла довольно быстро и суетливо, торопясь, села в машину.

– Как отъедешь, можешь поставить свое «тахи», – с серьезным видом сказал пассажир, когда их довезли по адресу. «Странный тип, – подумал в негодовании Магомед, – чем ему мешало «тахи»? Может, из-за дамы? Или он считал приехать на такси неприличным». От чего, непонятно, но настроение было приятное из-за «тахи». Первой подавай «такси» на крыше, а ему «тахи» мешает. Читать хоть научился бы. Есть что рассказать после работы. До обеда оправдал бензин, и кое-что осталось себе. Жить можно! Тысяча рублей «На сегодня, может, хватит, – решил наш герой, посчитав дневной навар, – еще в магазин надо зайти, свечи купить». Вечная проблема на даче: часто отключают свет. А за окном изморось и слякоть – смесь дождя с пылью. Сырая осень гриппом дышала за окном. Было поздно. Темные небеса сыпались дождем-снегом, серебрясь в свете фонарей и фар. На остановке возле ресторана стояла одинокая загулявшая пара. «Точно, клиенты», – подумал Магомед и ослабил газ. Но клиенты почему-то не голосовали, не торопились остановить такси, прижавшись друг к другу. Он почти проехал, сопровождая их взглядом в ожидании взмаха, и не ошибся. Девушка взмахнула неуверенно. Резко вправо, и остановка. Решил, если по пути домой, то возьмет, если в другую сторону – откажет. Навар позволял отказать. Парень подошел один.

– На дачи поедешь? Это как раз по пути.

– Поедем, – согласился, таксист – Слышь, братан, к тебе просьба, – помялся клиент в поисках подходящей фразы, – когда тронемся, я спрошу у тебя, будет ли сдачи с тысячи рублей,

Март 2010

Ге н и й 3

136

а ты скажи – нет. Хорошо? – остановился он в ожидании утвердительного ответа.

– Идет, – согласился Магомед, заинтригованный предложением. Кавалер позвал подругу. Она села сзади, он остался сидеть на переднем сидении. Обычно подгулявшие любовники предпочитали сидеть сзади вместе в обнимку. Значит, не зря он договорился насчет тысячи рублей.

– Братан, тебе сколько за проезд? – важно спросил парень.

– Учитывая ночное время, погоду и дальность пути, сто пятьдесят, – заигрывая, ответил таксист, – хотя хватило бы и сто.

– Нет проблем, – нашелся он сразу. Упершись ногами, приподнялся на сидении, доставая из кармана брюк деньги. – С тысячи будет сдача? – спросил он громко, комкая купюру в руке. Магомед заметил, что это сторублевая купюра.

– Нет, – ответил он, как договорились.

– Полтинника не будет у тебя? – спросил мужчина, поворачиваясь к спутнице. – У меня только тысяча, а у него сдачи нет.

– Конечно, конечно! – нашлась она и сразу с рвением полезла в сумку. – Вот сто, – протянула она деньги.

– Полтинника нету, что ли? – как бы небрежно спросил он.

– Нет, больше нет, только сотки, – в растерянности ответила она.

– Возьми, – небрежно протянул попутчик деньги, не оглядываясь в сторону водителя. Он принял деньги и сразу вернул сдачи.

– Возьми, – протянул кавалер сдачи назад, не оглядываясь.

– Не надо, оставь, оставь, – нежно оттолкнула она его руку.

– Возьми, брат! – положил он деньги рядом с прикуривателем. – Нынче девушки пошли богатые, – уже довольным, спокойным голосом сказал он и принял удобную позу, махнул рукой вперед: мол, едем. В зеркале заднего вида, хоть и в темноте, Магомед увидел ее умиленные глаза. Парень ей был не безразличен, и она была рада, хоть и потратилась. Не то, что пятьдесят рублей сдачи, она и пятьсот не взяла бы. В данное время деньги ее не интересовали. По приезду ухажер (даже не знаешь, как его назвать) открыл дверь и помог выйти спутнице, после подошел к водителю.

– Сагъул, братишка, выручил, – пожал он руку таксисту. Магомед надолго запомнил довольное и умиленное выражение его влажных прищуренных глаз. Встретился он с ним через неделю.

– Тогда и за сто отвез бы я тебя, – признался он ему после знакомства.

– Если бы у меня было пятьсот, я бы не пожалел их для тебя. Понимаешь, брат, сколько ухаживал я за ней, добивался ее, тратил деньги, – он, как к другу, повернулся к водителю, – неужели я должен был лажануться на такси? Не-ет, – повертел он головой. – А в ресторане тогда я шиковал! – улыбнулся он, вспоминая счастливые минуты. – Скоро у нас свадьба, приглашаю, – уже как родственник вышел он из такси. Магомед отказался от денег, но он и сдачи не взял. Он был счастлив.

Ге н и й 3

Март 2010

137

Другая тысяча. Воистину прав Николай Васильевич: действительно, Россию губят дороги и чиновники. Это вечные колдобины и ямы с жидкой начинкой, открытые, как пасть дракона, люки, и бич наших дорог – новшество двадцать первого технического века – «лежачие менты». К ним у Магомеда отношение было другое, как бы патриотическое. Это необходимый атрибут противостояния нашему менталитету. Кроме этого, для столичного водителя нелишними были бы и вырастающие из земли бордюры, высотой до радиатора машины, вместе с красным светом светофора или шлагбаум на перекрестке. Вместо гаишника – супермена, который мог бы бесцеремонно причинять физический вред нарушителю-водителю и машине. Иногда так и чешутся руки, когда видишь наглую морду, которая, не признавая никого и ничего, лезет, вопреки дорожным и человеческим правилам. Лишь бы я, а потом хоть атомная война! За светофором, на той стороне дороги, Магомед заметил очередного клиента. Он их, клиентов, видел нутром, как охотник жертву. Но как его подобрать? – перед ним еще два такси, и положение у них лучше, если соблюдать правила. Какие тут правила! Темно, гаишников не видно. Насколько можно, повернул изо всех сил непослушный руль «копейки», стараясь обойти впереди стоящую машину и выехать вперед хоть на корпус. А там на желтый – и проскочить раньше «фирмачей» – таксистов, работающих на фирму. Это ему удалось, и клиент не успел проголосовать, как он остановил машину. «Фирмач» не успел, хотя и затормозил рядом с ним. После смирился с проигрышем, но чтобы как-то сгладить злость, показал средний палец и уехал с пробуксовками. «Сейчас не до пальца, главное – клиент!», – решил для себя Магомед и не обратил внимания на возмущения коллеги.

– Вот вы даете, грачи! – возмутился пассажир. – Как вы ездите!?

– Что случилось?

– Из-за пятидесяти рублей создаете аварийную ситуацию.

– Я же не виноват, что он не может ездить, – нашелся наш герой, а в душе пожалел, что в таком поединке подобрал неприятного клиента и, уже успокоившись, спросил. – Вам куда?

– Пока прямо, – показал пассажир рукой с какой-то небрежностью, и аура неприязни друг к другу повисла пеленой в салоне. Как он не любил это «пока прямо»! Город он знал хорошо и поэтому любил, когда говорили точный адрес.

– Точно нельзя адрес сказать? – как можно спокойнее, спросил Магомед. Клиент медленно повернулся к водителю и посмотрел сверху.

– Что тебе не нравится?

– Пробки, поэтому мне нужно выбрать маршрут заранее.

– Район Дома быта, – с одолжением небрежно бросил он с тем же взглядом. Кроме бордюра на перекрестке и супермена-гаишника, к правилам дорожного движения в столице необходимо запретить сигналы. В пробке, где впереди десятки машин, все торопятся, но найдется сзади тебя такой умный и завоет как потерпевший, будто все вокруг виноваты, что он стоит в пробке. Магомед таким вытягивал руку над крышей и, согнув полукругом кисть, показывал рывковые движения; мол, перепрыгивай, если можешь.

Март 2010

Ге н и й 3

138

Час пик, и пробка образовалась не на шутку.

– Сказали бы вы сразу, куда ехать, я развернулся бы там же и поехал бы между домами, – как бы между прочем, но язвительно сказал таксист.

– Ты лучше вперед смотри, – с холодком ответил мужчина, крутя большими пальцами в сплетенных ладонях, – без тебя тошно. Это было уже слишком, и таксист решил промолчать. Клиент всегда прав. Все-таки Магомеду удалось совершить маневр, и горе пополам проскочить пробку, доставив грубого клиента до пункта назначения.

– Сколько? – спросил он с презрением, доставая кипу денег.

– Семьдесят.

– Пятьдесят достаточно, включи свет, – сказал он, ища купюру.

– Не работает, – от вредности ответил таксист. Тот, не глядя, кинул купюру на рычаг коробки передач и, что-то недовольно бормоча, вышел, сильно хлопнув дверью. Извозчик подобрал деньги и хотел было засунуть в карман, но купюра показалась ему странной: он засветил фонариком мобильника и удивился. От вредности, назло таксисту, пассажир вместо пятидесяти дал тысячу рублей.

– Пусть мне будет плохо, – засунул Магомед деньги в карман и поехал домой. Рабочий день завершил раньше обычного. Можно порадовать Газика, – так они в семье называли сына Гази. Конкуренты Кого только ни встретишь в этой жизни за всю свою трудовую деятельность, кем бы ты ни работал! Но работа таксиста – это что-то уникальное! Сколько людей – столько же и судеб, и ни одна не похожа на другую, как и листья на деревьях, как трава на лугу и волны на море. Как говорят: волка ноги кормят, а навар таксиста зависит от состояния машины, но не от пройденных километров. А на старой «копейке» много не проедешь. Бывает, проедешь двадцать, а иногда и тридцать километров впустую или поймаешь одного клиента, который будет торговаться за двадцать рублей. И жизни не рад. Так и хочется бросить эту нудную волчью работу. Остановился на перекур возле остановки, вышел из машины, размял затекшую спину. Прохладные лучи осеннего солнца ласково заиграли сквозь пожелтевшие тополиные листья на его смуглом лице, блестя и царапаясь. Повезет, и клиента подберет. Место было оживленное. Но не тут-то было. Не успел он насладиться солнечными лучами, как к нему подошел важного вида, с сигаретой в зубах мужчина, вяло поздоровался и спросил: «Едешь?». «На клиента не похож!»

– подумал Магомед, но все-таки ответил: – Еду.

– От ста тоже не откажусь, – нашелся герой и понял, что этот тип не клиент, а мозгоклев.

– Здесь мы работаем, а ты уезжай подальше, – сказал он очень спокойно, будто он находился дома.

Ге н и й 3

Март 2010

139

– Ты кто такой вообще? – теряя спокойствие, спросил Магомед.

– Я же сказал: здесь мы работаем.

– Кто «вы»?

– Нас четверо, это наше место.

– Вот оно что! – покачал герой головой, угадав, кто с ним говорит. – Ты купил, что ли место или по наследству досталось?

– Я вижу, ты тугодум? – с тем же спокойствием произнес он.

– А не пошел бы ты! – начал терять терпение Магомед. В это время рядом с Магомедом встал молодой человек и поздоровался с его собеседником и, не удостоив его взглядом, подал руку и ему. Таким же макаром ответил ему и он.

– Мы уже четыре года здесь работаем, – ввязался в разговор подошедший.

– Уезжай отсюда, поищи себе другое место.

– А если не уеду? – стараясь сохранить спокойствие, спросил он. Те оба переглянулись, соображая, как ему ответить, но в это время подбежал мужчина с папкой под мышкой и второпях спросил: – Кто едет?

– Вот, стоит зеленая, – указал молодой на «шестерку» с «кукушкой». Мужчина пошел и сел в машину, а тот, кто первым подошел к Магомеду, сел за руль (видимо, хозяин машины), и машина уехала.

– Вот так будет всегда, – я же сказал, что работать ты здесь не будешь. Не для тебя мы это место обкатали, – все так же спокойно сказал он и сел в девяносто девятую бордового цвета, тоже с эмблемой такси. «Конкуренты, вашу…! », – в сердцах выругался Магомед, но не ушел. Ему было интересно: что будет дальше? Подъехало еще одно такси, «семерка», у которой помята была левая задняя дверь и крыло. Оттуда вышел мужчина в возрасте пятидесяти лет, небритый, с густыми, нестрижеными усами и такими же густыми бровями.

– Что здесь – медом помазано? – бросил он в сторону Магомеда и сел в девяносто девятую. «Вот еще один конкурент», – не осталась не замеченной его реплика. Из парикмахерской вышла женщина и направилась к машине Магомеда, но в это время из девяносто девятой вышел водитель и крикнул: – Девушка, вам такси? Пожалуйста, – пригласил он ее жестом руки к своей машине. – Он не едет, – и показал в сторону Магомеда.

– Еду, еду, – нашелся чужак и открыл заднюю дверь своей машины, куда обычно садятся особы слабого пола. Молодой еще раз пригласил сесть девушку, но она возмущенно посмотрела на непонятных ухажеров, махнула рукой и остановила проезжающее такси и уехала.

– Я вам тоже не дам работать, – с ехидной улыбкой сказал Магомед. Он был рад, что она уехала на проходящем такси. Если не ему, то пусть не достанется и им. Но это было не решение проблемы. Ему надо было зарабатывать, а не воевать, и он уехал в поисках удачи. Катаясь по городу, он стал присматривать себе место для временной стоянки и отдыха. Но такое место, чтобы стоять не зря, а хоть иногда найти и

Март 2010

Ге н и й 3

140

клиента. Но куда ни кинься, более или менее подходящие места везде заняты. На рынках таксисты платили администрации рынков за место. В микрорайонах и в оживленных частях города платили участковым, и без их ведома другие тоже не могли останавливаться в этих местах. Проверяли наличие лицензии или находили другие причины, как будто у других есть лицензия. Каждый день таксисты платили пятьдесят рублей с человека тем, кто разрешал им там стоять. И грачам хорошо, и «крыша» довольна. А кто не хотел платить, тот целый день катался в поисках удачи без остановки. В конце концов, и те, кто стояли на точках, и те, кто катался по городу, наваривались почти одинаково, с разницей лишь в том, что одни вкалывали и губили машины, а другие – не очень. Сегодня первая остановка вышла холостая. Вроде голосовали, но когда остановил, никто не подошел. Посмотрел назад. Оказывается, мужчины о чем-то спорили между собой и сильно жестикулировали при этом, махая руками, доказывая чего-то друг другу. Наш грач в сердцах посмеялся над собой и поехал дальше в поисках птицы удачи. Надо же, реакция какая! Нужда – страшная сила! Ну, вот интеллигент в галстуке, солидный дедушка держит внука за руку и голосует. Этот, возможно, не жестикулирует. Моросит. Остановил.

– За двадцать рублей отвезешь до тринадцатой школы? – торопясь сесть, спросил интеллигент. Герой вопросительно посмотрел на его наглую морду и с улыбкой ответил: – Я бы рад, но конь не захочет так дешево поехать, – слегка ударил по рулю.

– У меня больше нету, – как-то не сразу нашелся клиент. Наглости ему было не занимать.

– На маршрутке дешевле обойдется, – с этими словами закрыл дверь и уехал. «Вот день начался: то жестам останавливаю, то попадаются вшивые интеллигенты. Неужели у него пятидесяти рублей не было? Под дурача хотят проехаться. Нет денег, зачем останавливать грача? На маршрутке дешевле, и не приходится просить, унижаться! – возмущался Магомед, – Я же не могу объяснить Газику, что мол, у дяденьки не было денег, и я мало заработал». Он не поймет и сразу возмутится: как это? Из-за какого-то дяденьки я не должен отложить в копилку?! Учет у него четкий. Его ничего не волнует. Да есть одна причина, когда на ремонте, а в другие дни – будь добр, плати крыше, иначе путевку не подпишет. Хотя погода осенняя, мокрая, со слезой, работа не шла. Клиенты будто сговорились: все попадаются с проблемами, всем не хватает на проезд. Возможно, тот, вшивый, в галстуке, проклял его, – тогда с чего это сегодня? А пацан вообще обнаглел. Поехал с ЦУМа в первуху, сказал, что сейчас возьмет деньги у матери в компьютерном клубе, и вошел туда. Долго не было его. Зашел за ним, а там сквозной выход. Грача будто током ударило. На его расспросы, куда делся паренек, присутствующие таким равнодушием встретили его, что он понял, что это не впервые и не раз отсюда уходила сквозняком молодежь. Им палец в рот не клади.

Ге н и й 3

Март 2010

141

«Ну, что ты стоишь в норковой шубе стоимостью сто тысяч рублей с двумя сумками, – извиняюсь! – пакетами от фирменного сумермаркета? Элементарно же: просто вытяни руку, и я с удовольствием остановлю тебе и с комфортом довезу, как это можно на старенькой «копейке», – мысленно обратился он к стоящей на улице даме, которой, по его мнению, надо было поехать. – Купила бы себе шубу за семьдесят, шестьдесят, а на оставшиеся тридцать – сорок в течение года могла с комфортом ездить на такси. Удобно. И мужа не надо беспокоить, сына просить. Ей, наверно, лучше в шубе, но ходить пешком, или на маршрутке». Такие мысли приходили ему, когда работа не шла и люди игнорировали такси. Как пойдет «нипреха», хоть вой по-серому. «Ну, вот это – солидняк: почему бы не поехать на такси?» А солиднячок, будто услышав внутренний его голос, лениво поднял руку. «Я понимаю, вот это – настоящий мужчина, я жму твою дающую руку, а ты, тетка, прохлаждайся в своей норковой шубе». Нервничал, ругался, чуть не стукнул впередиидущего. На светофоре подошли трое молодых и попросили подвезти в Коркмаскалу за сто пятьдесят. Он просил двести, но они, как и все сегодняшние пассажиры, кричали, что у них больше нет.

– Хорошо, – согласился он, был конец рабочего дня, – но только оплата вперед. Каждый из них полез к себе в карман и достал по полтиннику, расплатился. Когда вышел последний, на заднем сидении Магомед заметил оброненные пятьдесят рублей. Хотел было крикнуть вышедшему, но передумал. «Я же говорил «двести», – покачал он головой и сунул деньги в карман, – есть чем с Газиком рассчитаться». Обвинитель. Бывает, как сядут в машину и начнут разговор о самых сокровенных сторонах человеческой души и бытия, о политике, подрастающем поколении, религии, природе и все учащающихся катаклизмах, о машинах, о чиновниках. И всегда виноват в их житейских неурядицах кто-то другой, а они жертвы обмана, бюрократизма и бесчеловечного обращения. Иногда, как сговорившись, целый день изливают тебе душу, от скуки вступаешь с ними в спор, выражаешь сожаление и жалость, даешь советы. Превратности судьбы! «Сегодня все решили исповедоваться, что ли? Нашли свободные уши. Я извозчик, не законодатель или председатель правительства, лучше от сдачи отказывались бы», – с иронией завершил он свое негодование. Клиент попался солидный, весомый, с начинающей давать о себе трудовой мозолью в области живота; дорогая сигарета в нежных пухлых пальцах, изучающий, с выработанной наглостью томный взгляд карих глаз. Пиджак застегнут на среднюю пуговицу, который натянут от вздутой мозоли; дорогой мобильник вертит свободной от сигареты рукой, нежно постукивая об плотное бедро. Вальяжно вытряхивает пепел за стекло, пристукивая указательным пальцем ближе к горению, а не толчком большого пальца снизу, по фильтру.

Март 2010

Ге н и й 3

142

– Давно работаешь? – спросил он, измеряя шофера взглядом.

– Нет, – безучастно ответил он.

– Гаишники сильно придираются?

– Если не нарушаешь, особо не замечают.

– Крохоборы они, а не офицеры.

– Работа такая, – улыбнулся наш герой, вспомнив фразу из мультфильма «Жил был пес».

– Работа работой, – сказал тот, бросив курить и устроившись поудобней на сидении, высунув локоть за дверь, – но человеческое нельзя терять. Магомед посмотрел на философствующего чиновника. «А сам-то кто?» – резюмировал он про себя, но для продолжения разговора заметил: – На их зарплате не проживешь, к тому же, чтобы устроиться, они дают взятку от трех до десяти тысяч американских или европейских тугриков.

– Я согласен, все берут, и я беру, когда дают. Мы живем в Дагестане, но всегда надо оставаться мужчиной, – он говорил с такой самоуверенностью и чувством осуждения, что таксист возмутился.

– Брать взятки, то есть совершать преступление и остаться, как вы сказали, мужчиной… извольте, где логика?

– Ну, ты брат, загнал. Слишком глубоко нырнул, – почти растерялся пассажир. – Я в смысле…, – не нашелся он, чем оппонировать. – Вот слушай, ты торопишься, едешь в больницу или на работу опаздываешь – тысячи причин…

– Чтобы нарушить правила дорожного движения, – помог собеседнику закончить мысль.

– Истину говоришь! – обрадовался он логике водителя. – Ну, нарушил. Объясняешь этому идиоту в форме. Не понимает, – развел он руками, – или не хочет понять. Я допускаю принципиальность, если ты настоящий страж порядка, честный, справедливый, идейный мент, как герой кинофильма «Берегись автомобиля»; тогда я готов отдаться твоей милости, вынести кару справедливости. Нет же! – согнутые в локтях руки приподнял плечами, вытянув ладони вперед, закрывающей скобкой скривил рот и вылупил глаза, подбородок скомкался в морщинах, – На тебе печать негде ставить: за день до того, как остановил тебя, раз десять совершил преступление, взял деньги. Меня мутит, когда они говорят: «Дай что-нибудь!» – последнее изречение как-то успокоило его. Отдышался. – Даешь ему, чтобы сгладить свою вину и исправить нарушенное правило, говоришь ему: «Виноват, начальник! Извини, мол, – возьми, чем богат, и разойдемся!» Нет, – ударил он ладонью по колену, – он протоколом пугает и называет сумму штрафа. Дает знать, что то, что ты даешь, ему недостаточно. Подымает ставку. Возьми, что тебе дают, и будь благодарен судьбе, что бог что-то да послал на хлеб с маслом.

– Виноват же ты! – перебивает его в самый жаркий момент водитель.

– Взятку предлагаешь, то есть толкаешь на преступление при исполнении, – важно закончил он, поднимая указательный палец. Тем самим сбил того с азарта обвинения. Клиент не сразу нашелся, чем парировать. Был даже возмущен, что перебили его. «Как это гаишник может быть прав?» – говорило его тормознутое

Ге н и й 3

Март 2010

143

выражение накормленного лица. Но он почему-то улыбнулся и нежно, но с укором посмотрел на таксиста.

– Я с тобой согласен, брат! – он задумался, возможно, почувствовав себя в какой-то степени виноватым в этом социальном явлении. – В данной ситуации как подозреваемый в совершении правонарушения и я имею право уйти с места происшествия с наименьшими потерями. Согласись: и ему хорошо, и мне хорошо. Зачем работать на государство, когда оно о тебе совершенно не беспокоится, только не дает тебе умереть с голоду. Ты думаешь, если ему платили бы достаточную зарплату, он не брал бы деньги? Я, братан, глубоко сомневаюсь. Сколько волка ни корми, он в лес смотрит.

– Согласен, но ведь он государственный служащий, который должен исполнять предписанные ему обязанности, – хотел было как-то поумничать таксисту, но в это время он поймал себя на мысли, что и сам он этих ментов не очень переваривает. – А кем ты работаешь? – спросил у него.

– В администрации города по земельным вопросам.

– Я представляю, если к тебе обратился бы тот же гаишник, ты бы с него три шкуры спустил, нет разве?

– Насчет шкур не знаю, но порядочно помучил бы, оторвался бы за все его злорадства, которые он учиняет мне на дорогах.

– Еще и за других, кто носит эту форму.

– Тебе не таксистом надо работать, а адвокатом.

– Я бы не отказался, но образование не позволяет.

– Корочку адвоката тоже можно купить.

– Купить можно все, кроме совести. Вот и парадокс жизни: все можно за деньги купить, кроме самого необходимого. В это время он, увлеченный разговором, не заметил, что проехал на желтый свет, и его остановили гаишники.

– Давай, заступник, поимеют тебя сейчас блюстители порядка движения, – весело подразнил его клиент, когда Магомед вышел из машины. Он вернулся быстро.

– Ну, как? – спросил пассажир злорадно.

– Полтинником отделался, – сообщил Магомед радостно, – они телепатически поняли, что я не так давно защищал их от твоих нападок. Сверху все видно! – непонятно почему добавил он. Пассажир снисходительно улыбнулся и, проехав некоторое расстояние, попросил остановить.

– Сдачи не надо, заступник, – поставил он деньги на панель и вышел.

Март 2010

Ге н и й 3

144

с о в е т у е м п р о ч и т ат ь Шапи Казиев. «Крах тирана». Исторический роман В романе известного российского писателя Шапи Казиева на обширном документальном материале рассказывается о важном, исторически значимом событии в жизни Дагестана второй половины XVIII века – разгроме объединенными силами народов Дагестана многотысячной армии «грозы вселенной» – персидского шаха Надира, покорившего полмира, но позорно бежавшего с поля сражения в местности Хициб близ Согратля в 1741 году. Поражение Надир-шаха и последующее изгнание его из Дагестана повлекли за собой ряд немаловажных изменений на карте мира. Исторически достоверные события того времени разворачиваются, кроме Дагестана, в СанктПетербурге, Индии, Персии и других местах. Герои романа – известные исторические лица, и созданные на документальной основе художественно вымышленные персонажи. Абуталиб Гафуров. «Абуталиб сказал… а записал Расул Гамзатов» Седьмая книга серии «Литературный Дагестан» включает в себя стихи, поэму, притчи и новеллы классика дагестанской литературы Абуталиба Гафурова. Многие его высказывания, бережно записанные Расулом Гамзатовым, стали почти анекдотами и уже давно живут своей отдельной жизнью. Один писатель получил звание, орден и несколько должностей. Абуталиб сказал: «Теперь тебе созданы все условия для того, чтобы ты не смог больше писать». Юрий Яровенко, Рамазан Муртузалиев. «Уникальный мир флоры и фауны Дагестана» Авторы книги – ученые –биологи Дагестанского научного центра Академии наук России. Фотоальбом, посвященный богатой и во многом уникальной природе Дагестана. Книга содержит доступные для любого читателя рассказы о растениях и животных, встречающихся на территории определенной географической зоны республики, а также профессиональные фотографии, сделанные авторами книги во время научных экспедиций. Юрий Шахмурадов. «Наш Али» Документальная повесть о пятикратном чемпионе мира по вольной борьбе, общественном деятеле, враче Али Зуркарнаевиче Алиеве. Его путь в спорте был настолько необычен, что о нем можно и нужно не только писать книги, но и снимать фильмы. Его жизнь после завершения спортивной карьеры – яркий пример достойного служения своему народу.

Ге н и й 3

Март 2010