Литературный Интернет-журнал "Гусиное перо"

Гусиное перо

10/2014

Первый литературный Интернет-журнал в Осетии

Фото - Роберт Кудзаев

Сила духа

Извини

Трудовые будни. Обычные «люди». Часть первая

Волшебная скрипка

Содержание

Рассказы

Время

Где-то в параллельных мирах

Не жду

Мария Тебиева

Игорь Локтев

Виктор Русяев Наталья Алексеева

Греться

Ася Шрамко

Взгляд

***

Федор Титарчук

Глаза

Влада Мамедова

Исповедь

Главное - душу спасти

Сочинение верлибра, как игра в теннис без сетки

Алан Хадаев

Коста – это еще не все Равнодушие

Алан Хадаев Инна Макиева Наталья Алексеева

Рассказы

Сила духа

- Мы выберемся, Сьюзи, я обещаю тебе. Только потерпи немного, вот тебе моя куртка, надень ее. Холодно? Не думай об этом, прошу. Просто представь, что холода нет. Ты находишься в уютном доме, лежишь в теплой постели с горячим чаем в руке. Тебе не холодно, Сьюзи!

Эти слова говорит десятилетний Карл своей младшей сестре. Несмотря на его оживленные уверения, Сьюзи дрожала от холода. Его куртка больше напоминала на ней плащ, но это была не единственная одежда, которая приходилась ей не по размеру. Кроме куртки на ней мешком висело какое-то коричневое, порванное платье, принадлежавшее, может быть, кому-то несколько поколений назад.

На дворе была зима. Жуткий холодный ветер пробирал до костей, а брат с сестрой сидели на бетонных скамейках перед закрытым магазином одежды. Шел снег в сочетании с каплями дождя. На улице было ни души, немногочисленные машины спешили добраться из начального пункта в конечный.

Никто не смотрел на двух маленьких детей, жавшихся друг к другу от холода.

- Есть хочу, - тихо вымолвила Сьюзи. - Давай пойдем домой, Карл? - попросила она, и на ее голубых глазах выступили две маленькие слезинки.

- Нельзя нам домой, сестричка, - дрожа от пробиравшего его холода, зло проговорил в ответ Карл. - Нет у нас теперь дома. Ты же слышала маму, Сьюзи. Слышала? Помнишь, как она сказала?

- Да, она сказала, чтоб мы проваливали из ее дома... - вымолвила Сьюзи и по ее виду явственно читалась мысль, что она совершенно не понимает, чем заслужила таких слов со стороны той, которую считала самым родным существом на планете. - Почему она нас выгнала, Карл??? - в полном отчаянии проговорила девочка, подбирая под себя босые ноги.

- Боже, Сьюзи, да ты вся ледяная! Давай ручки, я тебе их погрею! - выкрикнул Карл, взял две маленькие ладошки сестры и стал греть их дыханием. Потом принялся энергично растирать ее руки, спину, ноги, пытаясь хоть как-то их согреть, но делать это с каждой минутой становилось все труднее: его пальцы уже настолько замерзли, что почти перестали подчиняться. Однако сбить сестру с толку было не так-то просто. Она посмотрела на Карла взглядом, в котором читались только отчаяние и непонимание и вновь спросила:

- Почему она нас выгнала?

- Я не знаю, Сьюзи! Не знаю я! - выкрикнул Карл и сестра вздрогнула. Она явно не ожидала такой реакции на свой вопрос. Мальчик заметил появившийся испуг в глазах сестры и смягчился:

- Прости, Сьюзи, я не хотел на тебя кричать. Если честно, я не на тебя кричу, а на себя. Знаешь, почему мама нас выгнала??

- Почему? - едва слышно выговорила Сьюзи.

- Да потому, что покупать нам один хлеб в день и делать яичницу или что-то такое для нее слишком дорого! Лучше купить эту чертову бутылку, да и выпить ее одной!

- Какую бутылку, Карл?

- Да такую, Сьюзи! Такую бутылку! Она после нее еще злее обычного становится! Так что даже хорошо, что мы ушли, Сьюзи! Хотя бы этих всех мужиков видеть не будем! Не знаю, как тебе, но мне они надоели! Он выпалил эту тираду почти на одном дыхании, затем сделал глубокий вдох, но воздух был слишком холодным, и мальчик закашлялся. Спустя только минуту кашель прекратился, и Карл снова смог говорить.

- Ты думаешь, мама нас сильно любила? Нет, она любила только свою бутылку и этих... - Он подумал несколько секунд, каким словом можно было бы их похуже обозвать, но так и не выбрал из многочисленных вариантов и замолчал.

Да, он знал, как все было на самом деле. Даже сказал многое уже сестре, которая сама пока не могла понять, почему же так произошло, что еще сегодня она была дома: пусть и в маленькой избушке, очень старой, грязной внутри, полной самого разного хлама, который их мать таскала домой из самых разных уголков города, а теперь вот у нее, оказывается, и дома-то никакого нет и ночевать ей надо будет не в своей кроватке с одной поломанной ножкой, но хоть в относительном тепле и с одеялом, а на голой земле или, может, на этих бетонных ступеньках.

Но, в самом деле, не говорить же семилетней сестре, что их мама давно перестала ценить (если вообще ценила) своих детей. Мало того, что она и сама не знала, от кого рожала своих детей и даже говорила это Карлу, так она и после их появления на свет не перестала любить «лихую» жизнь с такими же «лихими» представителями низших слоев населения мужчинами. Редко у кого из них был свой собственный дом, в основном они проживали в подвалах, а питались тем, что находили в мусорных баках. Но маму Карла и Сьюзи это вовсе не отталкивало. Может, даже привлекало.

Не говорить же семилетней сестре, что жидкость, которую она почти постоянно вливала в себя, называлась не «божественным нектаром для поднятия настроения», как она сама его называла, а простой «водкой».

Не говорить же семилетней сестре, что когда мама с каким-нибудь новым незнакомцем оставалась в доме, а детей просила выйти наружу, и они слышали постоянные крики и стоны, то они занимались там не «уроками пения», а совсем другими вещами (он даже видел однажды этот «урок» сквозь дыру в стене)...

Нет, Сьюзи еще слишком мала для всех этих подробностей и даже то, что он в пылу гнева выговорил сейчас про бутылку... даже это слишком. Она просто не поймет, а если и поймет, то ничего не изменится к лучшему. Пусть лучше ее детская психика развивается нормально.

Но что же им делать?

Мама часто говорила про то, как устала от детей и то, что их нужно бы сдать в детский дом, чтобы не мешали. В представлении Карла на счет детского дома сложилось четкое понимание того, что детям там не место. Лучше бродяжнический образ жизни, чем детский дом... Тогда...

- Есть хочу, - снова выговорила Сьюзи.

Карл едва не взвыл от бессилия. У него не было не то, что денег - даже карманы отсутствовали на рванных летних брюках.

- Сейчас, Сьюзи, я сейчас... Подожди меня здесь.

Он вскочил на ноги и побежал, сам почти не осознавая, куда несут его ноги.

После этого бабушка с внучкой ушли, а Карл тихо проследил за ними. Он втайне надеялся, что бабушка пригласит их со Сьюзи домой, накормит каким-нибудь бульоном или картофельным пюре с котлетами (любимое блюдо мальчика), но так и не решился снова попадаться им на глаза. Однако с тех пор он запомнил, где они живут и теперь направлялся именно туда.

Преследующий свою цель и придумывавший нужные слова для объяснения ситуации, он шел по мокрому снегу босыми ногами и даже не замечал этого. В голове пролетали десятки фраз, как лучше было бы начать, но, честно говоря, он не мог придумать ни одной достойной. Даже не мог решить, с какого приветствия лучше было бы начать: «Здравствуйте», «Добрый день» или «Добрый вечер». Все перемешалось в голове мальчика, и он даже не заметил, как ноги сами принесли его к этому дому.

Он стоял напротив коттеджа. Небольшой газон местами покрыл снег, но каменную тропинку к дому было хорошо видно. Очевидно, кто-то совсем недавно убирал ее от снега. В окне коттеджа как-то странно мигал свет: очевидно, в доме потрескивали поленья в камине. Кое-как пригладив волосы рукой, Карл нерешительно прошел к двери. Простоял перед ней несколько минут, затем развернулся, но тут же вспомнил о мерзнувшей сестре и кинулся тарабанить по деревянному ободу металлической двери. *** - Кто ты, мальчик? - спросила та самая пожилая женщина, когда-то угостившая двух маленьких детей шоколадкой, открыв дверь и приглядываясь к Карлу. - Что ты тут забыл? Карл стоял на пороге, весь дрожа от холода и страха и не решался сказать ни слова. Все те фразы, что крутились у него в голове, как-то вдруг разом исчезли, испарились в неизвестном направлении и вместо того, чтобы гордо объяснять ситуацию и на равных разговаривать с этой пожилой дамой, как он хотел сначала, из горла вырвался лишь хрип: - Помогите, пожалуйста... Старушка в недоумении уставилась на Карла. В ее взгляде больше не было подозрительности, она начала что-то смутно припоминать. Глаза ее сузились, осанка немного вытянулась, рука потянулась к раскрывшемуся рту.

- Как ты нашел нас? - выдавила она, поднимая подбородок чуть выше прежнего положения.

- Я следил, - вымолвил Карл. - Простите... Я прошу вас помочь нам с сестрой. Она замерзает, мы очень проголодались... - В его голосе явственно стала слышна мольба. - Прошу.

- Где она?

- Она там, - показывая рукой себе за спину через левое плечо, сказал Карл. - Ей очень холодно. Надо согреться. Пустите нас... нет, пустите ее, пожалуйста. На одну ночь, а там я что-нибудь придумаю. Бабушка огляделась вокруг, словно ища кого-то. На какой-то миг в ее взгляде снова вспыхнуло подозрение...какой-то страх, что ее разыгрывают, а когда она согласится или прогонит этого мальца - из-за домов выскачут люди с камерами или из кустов выпрыгнут шаловливые дружки этого нуждающегося. Но почти сразу этот страх прошел. Она видела, с какими неподдельными эмоциями Карл стоит

перед ней, дрожит от холода и просит приютить не его самого, а сестру. Он согласен мерзнуть дальше, лишь только бы сестре стало тепло.

- Приведи ее, скорее, - наконец, выдавила она и закрыла дверь. ***

- Эй, Сьюзи... Вставай. Очни-и-ись! Сьюзи? Ну-ка просыпайся! Во-о-от так, хорошо. Открывай глазки. Боже, ты совсем ледяная...

Карл нашел Сьюзи там же, где и оставлял. Она уснула на ступеньках и снежные хлопья накрыли ее почти наполовину.

- Давай, сестричка, вставай, пошли!

- Куда? - едва слышно вымолвила девочка, с поддержкой брата поднимаясь на ноги. Ее качало, и не придержи он ее, Сьюзи бы непременно упала на землю. Ноги уже не держали ее.

- Пойдем-пойдем! Давай. Делай шаг, вот так, умница! Давай, скоро ты будешь в тепле!

Сьюзи резко остановилась и посмотрела на брата испуганными глазами.

- Мы в детский дом, Карл?

Ее губы затряслись от страха, и она чуть заметно стала качать головой из стороны в сторону, всячески показывая, что лучше останется тут, чем пойдет в место, которым им грозилась мать.

- Нет, Сьюзи, мы не в детский дом! Мы к той бабуле, которая тогда угостила нас шоколадкой! Помнишь?

- Да, - кивнула девочка.

- Ну мы идем к ней домой. Она тебя накормит, ты будешь спать в тепле. Согреешься! Представь только: тепло!

Сьюзи представила и зажмурилась от удовольствия. Дорога не заняла много времени, и вот они уже стоят перед той самой дверью, которая обещала через минуту закрыть их от этого ужасного холода, снега и дождя.

Карл постучался. Дверь открылась почти мгновенно.

- Бог ты мой, что ж это такое творится нынче! - воскликнула старушка, едва увидела синеватые оттенок лица Сьюзи. - Быстрее, вноси ее в дом! Ей нужно тепло, срочно!

- Спасибо, - тихо вымолвила Сьюзи, с непередаваемой благодарностью глядя в глаза этой пожилой женщине. - Спасибо, - повторила она. ***

Время шло. Как оказалось, бабушка Нели жила вдвоем с внучкой, Амелией. Ее родители (сын Нели с женой) были альпинистами, и в один раз попали под сход лавины. Их тела так и не обнаружили. Девочке тогда было всего полгода. С тех пор Нели воспитывала ее сама. Никаких родственников у нее больше не было. На момент, когда Нели приютила у себя в доме Карла и Сьюзи, ее внучке было всего 5 лет. Ребята росли и почти все делали вместе: вместе играли, вместе ходили в школу, вместе смотрели телевизор, вместе делали уроки, вместе ели и вместе шли спать.

Через несколько месяцев Нели стала забывать, что приютила двух совершенно незнакомых детишек, и уже считала их своими внуком и внучкой. Часто можно было услышать, как при вязании она довольно бормотала себе под нос:

- У меня есть один внук и две внучки! Вот их как много у меня, и они все такие славные. Вот они вырастут, и все у них в жизни будет хорошо. Еще б только мне прожить несколько лет, чтоб поставить их на ноги...

Но здоровье ее с каждым днем становилось все хуже. Она слабела. Кроме того, ее стал мучить кашель. Бывало, она целых пять минут не могла нормально вздохнуть: лишь только сухой кашель раздирал ее легкие. В такие моменты в доме наступала тишина, и ребята с опаской поглядывали друг на друга. Все так привыкли к бабушке Нели, что жизнь без нее представить себе не могли.

В какой-то момент болезнь стала немного отступать. Новые лекарства были эффективны, и бабушка Нели уже лучше себя чувствовала. Цвет лица ее из мертвенно-бледного вновь стал обычным, а щеки наполнились былым румянцем.

Этому факту все в доме так обрадовались, что музыка, смех и веселье раздирали коттедж дни напролет. Сама бабушка тоже улыбалась внукам, но в глазах уже не блестели былые огоньки.

- Почему ты грустишь, бабушка? - спросил у нее как-то утром Карл. Нели посмотрела на него так внимательно, как никогда прежде, и в глазах у нее выступили слезы.

- Что с тобой? - удивился Карл.

- Прости меня, внучек. Пусть простит меня Господь!

- Что случилось?! - не на шутку испугался Карл.

- Мне стыдно, Карл. Стыдно, внучек! Я забрала вас с Сьюзи от матери, присвоила, а она теперь, вероятно, совсем одна... Как же так можно было? Почему я не отпустила вас потом, когда ваша мать бы перестала злиться??? Карл оцепенел. В горле у него пересохло, и он целую минуту не мог вымолвить ни слова. Но потом эмоции вдруг нахлестнули на него, переполнили через край, смешались... Он не знал, что именно чувствует в этот момент: ненависть к матери, жалость к бабушке или злость оттого, что она вспомнила то, что он решительно силился выбросить из памяти.

- Оставь, бабуля, ты эти разговоры! Она пила, и вообще мы ей не нужны! Поверь: она не обделена вниманием! И ты тоже блин! Вспоминаешь, о чем тебя не просят! Да ну тебя!

Карл решительно развернулся и вышел из дома.

Внутри у него все бушевало. Теперь он куда сильнее злился на себя, что впервые в жизни что-то резко ответил бабушке... женщине, которая когда-то угостила его шоколадкой, дала деньги, а потом и спасла им жизнь, и воспитала достойными полноценными людьми. Но зачем нужно было вспоминать опять про их мать?! Зачем портить такое чудесное утро? Он решил не идти на учебу. Вместо этого Карл просто бродил по улицам, пытаясь успокоить бушующего внутри дракона.

Но дракон не успокаивался, а наоборот лишь выдыхал мощные струи пламени при каждом воспоминании о разговоре с бабулей... Зачем он ей это сказал?! Надо сейчас же пойти и попросить у нее прощения. Он больше не будет ей это все говорить, это слишком грубо для человека с таким огромным добрым сердцем. Вдруг он понял, где оказался. Ноги сами принесли его в старый дом, вернее то, что носило это гордое название. Однако на дом внешне это походило даже

меньше прежнего. Деревянный забор местами упал, местами исчез, шифер сломался, и в некоторых местах зияла брешь, трава в огороде заросла настолько, что там трудно было бы пройти, а входная дверь так и вовсе пропала. Несколько удивленный увиденной картиной, Карл нерешительно сделал шаг в сторону хижины.

«А, может, она умерла?» - мелькнула в голове безумная мысль.

Однако Карла удивила не сама мысль, а то, что она нисколько его не тронула. Ему было абсолютно наплевать, что стало с его матерью, а сейчас он шел туда, движимый банальным интересом и ничем более.

Он остановился на пороге и заглянул внутрь. Вещей там и сейчас хватало, но было видно, что их стало гораздо меньше, чем прежде. В одном из углов шевелилась груда тряпок, что очень удивило Карла. Однако когда он вошел, то понял, что это спит его мама. По виду она была совсем одичавшая. Грязная одежда, спутавшиеся волосы с застрявшими в них кусочками мусора. На лице были темные пятна, оно все отчего-то перекосилось во сне. Рядом с кроватью валялась бутылка с известной жидкостью.

- Мама, - неожиданно для себя выговорил Карл.

Она вздрогнула, открыла один глаз и тут же вскочила на ноги. Затем шарахнулась в сторону, схватила пустую бутылку и угрожающе выставила ее перед собой.

- Не подходи! Не подходи, говорю! Сделаешь еще шаг и ты - покойник!

Она явно не понимала, кто стоит перед ней и была готова воплотить свою угрозу в жизнь.

- Мама, - повторил Карл, нисколько не напуганный ее действиями.

Она застыла, чуть повернула голову вбок и, прищурившись, уставилась в лицо сына. Карл стоял с опущенными руками и просто смотрел на нее, ожидая момента, когда она узнает его.

- Сына! - воскликнула она и внезапно кинулась на него с бутылкой. Он уклонился от удара только благодаря хорошей реакции и сработавшему рефлексу. Но на этом любезности матери не закончились. Она вновь занесла руку, готовая разбить бутылку об голову сына.

- Падлец! - кричала она, обезумев от гнева. - Где ты был?! Ты кинул меня, негодяй, падлец-падлец-падлец!

Однако он раз за разом уклонялся от ее неловких ударов. Почему-то желания выскочить из дома и убежать у него не возникло. Первый страх уже прошел, и теперь он лишь с тоской уклонялся от ее жалких попыток его ударить. Но внезапно она выронила бутылку, глаза ее на миг сошлись на носу, затем разошлись, она покачала головой и вновь уставилась на сына. Но теперь в ее взгляде не было ни капли ненависти. Наоборот: какая-то преданность, благодарность… любовь.

Карл врос в пол, как вкопанный, напрочь обескураженный подобной реакцией. Если гнев в его понимании еще хоть как-то оправдывался, то вот резкая перемена в сторону любви его очень удивила.

- Сынок! Карл! Карлуша! Как я тебя ждала! - воскликнула мама и кинулась обнимать сына. - Прости меня, прости меня, сынок! Я была глупая, я не хотела такой жизни. Я не выгоняла вас...

- Мама?

- Не выгоняла, сынок! Вы неправильно поняли. Я не хотела, чтобы вы уходили. - Она заплакала и упала на колени, обнимая ноги сына. - Простите меня, сынок и дочь. Я очень люблю вас! Как ни пытался Карл сдержать слез, но ему это так и не удалось. Глядя на реакцию мамы, в его сердце что-то екнуло, сжалось, а затем он вдруг поднял ее на ноги и крепко обнял. Тут рыдания сдержать было уже нереально. Слезы градом покатились из его глаз.

- Сынок, я правда не хотела, чтобы вы уходили. Мне было плохо без вас, понимаешь?!

- Понимаю, мама, - всхлипнул Карл.

- Что ты понимаешь?! - закричала вдруг женщина и отстранила сына. - Что ты вообще можешь понимать, сопляк?! Ты кинул меня, оставил на произвол судьбы! Сбежал черт знает куда! Да ты вообще знаешь, что я искала вас! Сколько нервов потратила! - Она вновь выхватила бутылку и попыталась его ударить. Совершенно недоумевающий, Карл уклонился, затем отступил на два шага к выходу.

- Остановись! - крикнул он.

И она послушалась. Остановилась. Глаза ее вновь наполнились теплотой и счастьем.

- Прости, сынок, прости. Я не хотела этого. Ты мой самый хороший! Иди, я тебя обниму. Иди к маме, сынок!

Карл медленно покачал головой.

- Ты пыталась меня убить!

- Ну, прости, сынок. С кем не бывает! Я больше так не буду, клянусь! Давайте снова жить вместе, как раньше... Прошу.

- Нет, мама, - решительно заявил Карл. - Больше мы со Сьюзи тут жить не будем! Мы теперь живет в нормальном доме на Тассонской, 15! А ты будешь вечно гнить тут, а когда умрешь - тебя тут и закопают! Дом ломать и не нужно, через два-три месяца он сам обвалится! А ты смотри и дальше живи своей лихой жизнью, мамка! Хотя что-то я не вижу твоих ухажеров! Теряешь хватку, да? Ну, впрочем, мне плевать на это. Но я хочу, чтобы ты знала, что они меня всегда бесили, и тебя я перестал любить тогда, когда стал что-то понимать. А вот Сьюзи, походу, любит тебя до сих пор и как же хорошо, что она не видит тебя. Ты та мать, которой я стыжусь и про которую никогда ни слова не скажу своим детям. Тебя нет, мама.

Ты не живой человек, ты уже труп. Ходячий труп. Посмотри, что ты сделала со своей жизнью и одумайся, пока не поздно. Хотя...уже поздно. Раньше надо было думать! - выговорил он быстро, глядя в глаза понурившей голову матери. Из ее глаз текли слезы, но ему было уже наплевать. Последние чувства сострадания он уже выказал, а теперь пора было отсюда уходить.

- Мне не жалко тебя, мама, потому что ты сама сделала свою жизнь такой. Единственное, за что я должен быть тебе благодарен - что дала мне жизнь и поддерживала жалкое существование до 10 лет. Но в какой-то момент ухажеры стали тебе важнее нас. Неужели «божественный нектар для поднятия настроения» тебе был ценнее, чем твои сын и дочка?! А, впрочем, с кем я разговариваю. Все мозги

пропила!

- Негодяй! - выкрикнула мама. - Негодяй! Урод! Я тебя родила, воспитала, кормила! А ты так! Ты забыл все, падлец! Проваливай вон из моего дома на свою Тассонскую, 15! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

И она кинула в него бутылку, но не попала и свалилась обратно на кровать, забившись в конвульсиях, а Карл вышел из дома и решительными шагами пошел прочь. ***

Однако домой он не пошел. Ему хотелось пройтись, все обдумать. Почему-то после разговора с матерью он не чувствовал ни злости, ни грусти, ни каких-либо других эмоций. Внутри у него осталась одна пустота. Он неспешно прогуливался по парку, ни на кого из людей не обращая ни малейшего внимания. В одном месте, между деревьев, была полянка. Она не просматривалась с тропинок, но с нее хорошо было видно небо. А сейчас небо отливало голубизной, а в некоторых местах зависли облака.

Карл лег на траву, посмотрел наверх и долго думал о событиях последнего дня и всей своей жизни в целом.

Единственное, в чем он был уверен: хорошо, что тогда, морозным зимним днем, он решил попросить помощи у Нели. Иначе бы не только он замерз, но - что куда хуже - замерзла бы Сьюзи. А этого бы он себе не простил. И вот единственным человеком, которому он по-настоящему благодарен, является бабушка Нели...

А ее он сегодня утром обидел. Наговорил слишком много лишнего. Не стоило этого всего говорить, она так переживает за них.

«Надо сейчас же пойти и попросить прощения», - решительно подумал он и поднялся с газона.

К тому времени уже наступили сумерки. ***

Однако, подходя к дому, Карл заметил, что что-то неладно. Слишком много людей ему попалось на соседней улице, а когда вышел на свою, то увидел множество машин, в том числе и «скорой помощи», и «милиции», стоявших напротив его дома.

Полностью озадаченный этим фактом, он приблизился. Вокруг дома стояла толпа людей, а сам дом был оцеплен полицейскими. Один из них не пускал никого за ленту и безостановочно кричал, чтобы они сделали несколько шагов назад или вовсе уходили по своим делам.

- Нельзя, парень! - закричал он Карлу, когда тот перелез под лентой.

- Я живу тут! - выкрикнул Карл в ответ и бросился в дом.

Внутри было несколько полицейских, они стояли вокруг чего-то, лежавшего на земле. Карл подвинул их и оцепенел: на полу лежало окровавленное тело бабушки Нели. А рядом...Не может быть, вероятно, он сходит с ума! Рядом лежало тело его матери с пятном крови на животе.

- Ч-ч-ч-что т-тут произ-з-зошло?! - заикаясь, выкрикнул Карл.

Полицейские переглянулись. Очевидно, все догадывались, что перед ними стоит член семьи, потому что один из них подошел к Карлу, положил ему руку на плечо и тихо прошептал:

- Произошло убийство, сынок, с последующим самоубийством...

Карл не понял ни слова. Он обезумевшим взглядом уставился на полицейского.

- Убийство, парень. Пойдем в соседнюю комнату, там Сьюзи и Амелия. Вероятно, ты их знаешь...

- Я их брат, - едва выговорил Карл, позволяя полицейскому увести себя с гостиной.

Они вошли на кухню, где за столом сидели Сьюзи, Амелия, одна женщина и полицейский.

Едва увидев Карла, девочки вскочили и подбежали к нему. Обе они, вероятно, только перестали плакать: глаза опухли, реснички были мокрыми и местами слиплись.

- Э-э-это произошло недавно, - вымолвила Сьюзи. - Мама вломилась к нам в дом... Амелия ей открыла. Я была в гостиной, а-а-а-а бабушка Н-н-нели на кухне. Мама сразу забежала ко мне, и у н-н-нее в руках был нож-ж. Я испугалась и...и...и... закричала, и...бабушка прибежала на мой крик. Мама попыталась меня ударить ножом, но б-б-бабушка встала передо мной, и они...они б-боролись и мама ударила ее ножом. Бабушка упала, а м-м-мама поняла, что сделала и...и...и ударила себя ножом. И умерл-л-ла.

Сьюзи закончила и было видно, каких невероятных усилий ей стоило не плакать, когда она это рассказывала Карлу. А он стоял с каменным лицом, не в силах оторвать взгляд с мраморной плитки на полу. Но тут его мысли прервал полицейский:

- Вы, вероятно, Карл. Хорошо. Нам нужны будут ваши показания...

- Да пошли вы с вашими!.. - выкрикнул Карл и вдруг замер. Взгляд его скользнул с пола на стол, а на нем - его любимое блюдо: картофельное пюре с котлетами.

Значит, бабуля не обиделась. Даже несмотря на то, что он наговорил ей сегодняшним утром, он не обиделась на него! Напротив, она сделала ему его любимое блюдо, чтобы как-то сгладить этот неприятный момент.

Этот факт настолько его растрогал, что он не смог больше вымолвить ни слова. Нос зашмыгал, а через секунду он упал на пол и громко закричал:

- Прости меня, бабушка! Эпилог

- Давай, Майк, поднимайся шустрее!

- Но я не могу, пап!

- Давай же, сынок! - закричал Карл, поднимаясь на гору.

Он протянул сыну руку и помог забраться следом за собой.

Они стояли на горе. Внизу бушевала река, расстилалась поляна, усыпанная цветами, кустами и деревьями. Дул прохладный ветер, норовивший сбить кепки отца с сыном и унести их вниз.

- Это она? - спросил Майк, кивком головы указывая к другому краю горы.

- Да, - тихо ответил Карл, поджав губы.

Перед ними был мраморный надгробный камень. На нем была надпись, почти не тронутая временем и ветрами: «Нели Хоупман. 1943-∞», а ниже:

«Женщина, разделившая с нами шоколадку, деньги и всю свою жизнь. Твой внук и две внучки». Алан Хадаев

Извини

Эта осень выдалась пасмурной и холодной. Город не успел насладиться красотой золотых деревьев и пестрых ковров из листьев. Унылые капли дождя срывались с хмурого неба. Дни были темные и безрадостные. Люди согревали себя горячим шоколадом, фильмами и светлыми воспоминаниями. И только вечные романтики видели красоту в этом сером пейзаже больших и малых городов. Время и люди были в неком ожидании: солнечные летние дни уже прошли, а зима и снег еще не наступили.

Но в этот день природа решила напомнить о голубом небе и ярком солнце. В его прохладных лучах нежились воробьи на подоконнике. Добрая старушка насыпала им немного крошек хлеба и обрезок колбасы. Маленькие детки на детской площадке играли: кто качался на качелях, кто рылся в песочнице и делал куличики, а кто воображал себя великим путешественником и покорял самую высокую гору. Влюбленные пары прогуливались по парку, а собачники выгуливали своих любимцев. Эти выходные выдались теплыми.

- Нет! – девушка вырвала свою руку из руки парня и отошла на пару шагов назад. - Я не могу поверить, как так можно?

- Ну, Лиза, не воспринимай все так близко к сердцу! Подумаешь немного позже пришел домой. Мы просто гуляли с друзьями.

- Я ничего не говорила до поры, до времени. Но это вошло у тебя в привычку! И давно эта шпана стала тебе друзьями?

- Лиза, ты делаешь из мухи слона.

- Да, лучше все спихнуть на меня! Ты даже не знаешь слова «извини». Каждый раз тебе сходит все с рук! Спасибо, что проводил, пока! Девушка зашла в подъезд и быстро поднялась по лестницам.

- Лиза! – успел крикнуть парень, но никто не ответил. Он опустил голову и пошел к детской площадке. Парень сел на качели, снял шапку и погрузился в раздумья.

- А мне мама не разрешает шапку снимать на улице.

Парень поднял голову. Перед ним стояла девочка лет пяти. Она была одета в розовый комбинезон, синюю курточку и белую шапочку с ушками, которые завязывались под подбородком. У нее были большие голубые глаза, длинные реснички, носик пуговкой, губки бантиком и упитанные щечки. Из шапки выбивались золотые кудри.

- Ты ее одень, а то мама с окна увидит и ругаться будет.

Она невинно хлопала глазками. Парень надел шапку и сел на корточки перед девочкой.

- А как тебя зовут-то?

- Саша, - она протянула свою маленькую ручку парню прямо как взрослая. Парень улыбнулся.

- И меня Саша. Будем дружить?

Она махнула головой.

- А ты правда не знаешь некоторые слова?

- Почему ты так думаешь?

- А та красивая девочка сказала, что ты не знаешь слова «извини».

- Ну, не совсем так.

- Давай я тебя научу. – Она взяла парня за руку и повела на скамейку. Она уселась перед ним, а он опустился на корточки. - Слушай, это просто, попробуй из-ви-ни.

Она проговорила это слово четко по слогам. Парень не мог удержаться и засмеялся.

- Эй! Вот что ты смеешься! Я тебя учу вообще-то! – Она надулась на теску: сложила губки в трубочку и высоко задрала носик.

- Ну, все, все, малышка, продолжай.

- Вот про шапку ты понял, когда я про маму сказала. Смотри, ты же когданибудь брал шоколадку без разрешения?

- Ну, было такое.

- А потом мама тебя сильно-сильно ругала? Говорила, что это самое слипнется, и зубы почернеют, и… - Она так быстро и забвенно рассказывала, что парень еле мог удержаться от смеха.

- Было, было такое. Ты, я вижу, сладкоежка?

- Да, - сказала она довольно. - И вот тогда ты обиженный сидишь в комнате, не хочешь ни с игрушками играть, ни сладкого даже, ты же понял, что маму обидел. И надо пойти, нарвать цветочков и принести. Обнять ее крепко-крепко, поцеловать, дать цветы и больше никогда не ссориться. И она прощает, и все хорошо. Мне иногда даже шоколадку дают.Но для этого надо сказать из-ви-ни. Запомнил? Саша слушал малышку внимательно и понимал, как это маленькое создание так просто, может примитивно, объяснило ему, как легко можно кого-то обидеть. Что надо что-то сделать для того, чтобы тебя простили, и главное: не гнушаться этим словом. Таким важным в этот момент.

- Ну же, повтори: из-ви-ни.

Она с такой самоотдачей и искренним желанием помочь распиналась перед первым встречным, что еще и это покорило Сашу.

- Извини… - повторил парень. - Извини! Сашка! Спасибо тебе, маленькая! –

Он поднял девочку на руки, покружил, подбрасывал в воздух. – Я это… я побежал, спасибо!

Саша осталась на скамейке счастливая, с чувством выполненного долга. Она спустилась и пошла продолжать играть.

Спустя примерно час она опять увидела своего старого знакомого. Он нес большой букет цветов и что-то еще. Он подошел к Сашеньке, присел, и сказал:

- Вот, держи шоколадку. Только много не ешь, а то слипнется. – Он провел пальцем по ее носику и обнял. Потом подошел к подъезду и громко закричал: Лиза-а-а-а, Лиза-а-а-а!

Из окна выглянула девушка, с которой он шел.

- Из-ви-ни-и-и! Спустись, пожалуйста!

Девушка быстро спустилась. Саша вручил ей букет цветов, еще раз извинился и крепко обнял девушку. Взял ее за руку, и они пошли гулять. Проходя мимо песочницы, он подмигнул своей спасительнице. Сашенька с чувством выполненного долга доедала подаренную теской шоколадку. Влада Мамедова

Трудовые будни. Обычные «люди». Часть первая

«Претворяя в жизнь решения съезда партии, Постановления Политбюро и пожелания трудящихся, расширяя ареал обитания человеческой цивилизации, повышая культурный уровень и оптимизируя потребление, герои Сверхновой эпохи вносят свой неоценимый вклад в дело строительства ещё одного поселения в пределах Солнечной системы. Самоотверженный труд и самопожертвование двух с половиной десятков советских людей, советских не формально, а по духу, борющихся с космическим холодом, смертельными излучениями и недостаточной гравитацией, с каждой секундой приближает нас к тому моменту, когда первый поселенец ступит на...» - легкое касание ионной консоли и поток высокопарной пропаганды прервался.

Со стороны Сергея Петровича это было непростительно: возглавляя проект по возведению новейшего «Колодца» на одном из неспокойных спутников газового гиганта, он просто обязан был следить за дисциплиной и моральным обликом подчиненных, тех самых двух с половиной десятков советских людей... Но как-то с самого начала все не заладилось... Сначала проект оказался неприменим к местным условиям, и его силами нескольких сотен научных групп в спешном порядке адаптировали. По окончании адаптации вдруг вскрылось, что имеющаяся в наличии техника, привезенная неимоверных размеров грузовозом, не вполне отвечает требованиям строительства. Но, во-первых, грузовоз все также висел на орбите газового гиганта, и гнать его в две стороны было экономически нецелесообразно, а, во-вторых, при определенной сноровке и подналадке, пускай и с потерями, с излишними трудозатратами и срывом всех сроков, выполнить проект было признано возможным... Все поаплодировали, в очередной раз восхитились мощью и способностью научных групп, формируемых из ведущих специалистов в своих областях, решать оперативно и качественно возникающие проблемы, пожали руки, пообнимались, да и спустили разнарядку на продолжение выполнения работ.

И все бы ничего, если бы при изменении проекта в новый план не закрался человеческий фактор, поставивший все с ног на голову. Проходя цепь согласований и правок, никто из «подписантов» не обратил внимание на то, что секретарь, вносившая изменения в первоначальную версию проекта во втором часу ночи, по невнимательности оставила без изменений сроки исполнения этапов. После всех согласований, конечно же, ошибка всплыла, но никто не пожелал брать на себя ответственность за явный промах и потому коллективная ответственность, когда отвечают все, но конкретно - никто, все проблемы свалила на плечи Петровича.

Петрович сразу же поставил в известность своего куратора, но тот и слушать отказался, мол, бумага подписана, разумные люди составляли, какую цифру обосновали - выполняй и не сей панику, а то ведь и за Плутон запихнуть могут, там как раз станцию внешнего слежения возводят...

И, как водится, что начинается плохо - оканчивается ещё хуже... Петрович не считал себя плохим руководителем, все же, как-никак, а степень управленца 3-й категории, за плечами огромный опыт, только вот ранее он планетарные

станции не возводил - не приходилось, а в остальном - достаточно успешный руководитель... И только благодаря его умениям ладить с людьми, организовывать их труд, быт и досуг, управлять процессом и решать проблемы, станция продолжала строиться, несмотря даже на перебор расходов и срыв сроков.

Нагнать сроки, даже привлекая дополнительные ресурсы, которые катастрофически таяли, он был не способен, о чем периодически докладывал своему куратору, Григорию Петровичу, и на что получал один ответ: «Любой ценой!» и «Не сей панику...»

- Сергей Петрович, вас по внешнему, - раздался девичий голос коммуникатора и сразу же запустил связь.

- Добрый день, Сергей Петрович. - Куратор был сегодня суров и обращался по имени и отчеству.

- Доброго дня и Вам, Григорий Петрович.

- Доложите о выполнении намеченных мероприятий...

Картинка поплыла, очередной всплеск солнечной активности где-то по пути возмутил эгрегосферу, но голосовая составляющая осталась неизменной.

- Отставание от плана увеличилось...

- Что значит«увеличилось»? - взорвался Григорий Петрович. - Вам выделены колоссальные средства. Вам поручено выполнение ответственного проекта, и, если на каком-то этапе по непредвиденным обстоятельствам Вами было допущено отставание, то к настоящему времени оно давно уже должно быть устранено. И никак иначе. А сегодняшнее Ваше заявление о каком-то отставании от сроков, и, тем более, о его росте, мною расценивается как саботаж! Предлагаю ещё раз пересмотреть свою позицию и правильно расставить приоритеты. Буду ждать адекватного ответа завтра... - Экран погас, связь прервалась.

Ещё каких-то пять-шесть лет назад связь с Землей была настолько затруднена, что отправка к пределам Солнечной системы считалась чем-то вроде благословения - подальше от начальства... Но все кардинально изменилось после того, как был совершен прорыв в изучении эгрегосферы - некоего малоизученного информационного пространства - и теперь от всевидящего глаза земного куратора было нигде не скрыться...

Петрович в очередной раз выругался в пустой экран и уже собирался было уточнить, как там обстоят дела с починкой вышедшей вчера из строя бурильной установкой, как на экране, одной строкой, без подписи, в приватном оформлении, появилось сообщение: «Сделай что-нибудь! Дела совсем плохи».

Это был куратор и Петрович прекрасно понимал, что официальная часть это официальная часть - и он был просто обязан так с ним разговаривать, а почеловечески куратор его предупредил о надвигающихся проблемах...

- Да что ж там с этим буром?! –в сердцах рявкнул в пустоту Петрович и соединился с проходческим сектором. Федор Титарчук. Г. Харьков Продолжение истории в следующем выпуске...

Волшебная скрипка

Меня зовут Амалия. Родилась я в богатой семье. Окончила школу, как полагается, на «отлично», затем поступила в академию. Когда я училась на первом курсе, со мной случилась необычная история. Тогда мне было 18 лет. В городе проводили конкурс юных музыкантов. Как всегда говорит отец: « Мы одна из самых знатных семей в городе, поэтому нам надо принимать участие во всех мероприятиях». Так как я единственный ребенок в семье и прямая наследница, то должна была участвовать в этом конкурсе.

Но я не умела ни петь, ни играть на музыкальных инструментах, была безнадёжна. Отец приказал мне учиться играть на флейте. Он нанял самых лучших учителей, которые всеми силами пытались слепить из меня флейтиста. «Где-то в глубине души, - говорили они, – в тебе есть маленький росток, который мы поможем тебе вырастить».

Я, правда, очень старалась, но всё было безнадёжно.

Однажды, я гуляла по нашему летнему саду, вдыхала аромат маминых любимых роз и бабушкиных ландышей, слушала пение птиц, наслаждалась природой. Я остановилась у мраморного фонтана, сев на краешек, начала рисовать летний пейзаж. Я больше всего люблю рисовать! Рисую исключительно все, что попадется под руку. Сегодня утром мне показалось, что должно произойти что-то необычное, что-то, что изменит мою жизнь.

Пока я думала, я закончила наброски будущего произведения искусства. Вдруг я услышала странный звук, похожий на звук колокольчика за своей спиной. Обернувшись, я увидела странную девушку, одетую в старомодное платье прошлых веков. У неё были длинные ушки и стеклянные маленькие глазки цвета спелой сливы. Она была похожа на сказочного героя, которая выбралась из страниц детских сказок. В руках она держала скрипку.

-Амалия Уильямс, я вручаю тебе эту скрипку. Она, словно зеркало, будет отражать твои чувства. Она, словно человек, будет понимать и поддерживать тебя, если ты, девочка, найдёшь с ней общий язык.

Я стояла словно громом поражённая. Руки и ноги мои не двигались, и даже ветер стал дуть тише.

- А кто вы?- единственное, что я с силой смогла выдавить из себя.

- Я - музыкальный эльф, Ария - она приветливо улыбнулась и попросила меня сесть на краешек фонтана. Сама она стояла на месте.

- Я почувствовала в себе сильную музыкальную энергию, Амалия.

Скоро состоится городской конкурс юных музыкантов. И я знаю, что твой папа заставляет тебя заниматься. Но флейта совсем не твой инструмент. – Я все так же непонимающе смотрела на нее. - Музыкальные инструменты надо выбирать тщательно, ведь каждый инструмент имеет свою энергетику. Твой инструмент - это скрипка. Флейта тебе не подходит. Скоро начало конкурса, а ты еще не выбрала композицию, и не научилась играть.

«Как же нелепо звучат ее слова. За три месяца научиться играть на скрипке невозможно», - думала тогда я, совсем не зная, на что эта скрипка способна.

Повернувшись, ее уже не было, словно никто не стоял рядом со мной, и не рассказывал о «волшебной» скрипке. Ха, ну конечно она чудесная….

Что на меня повлияло, я не знала, но почему-то я побежала в кабинет к папе, просить нового педагога по скрипке. И он согласился.

Освоила скрипку я на удивление быстро. Мы изучали ноты, гаммы. Ноты, по-моему, изучать было сложнее всего. Изучали мы так же еще и несколько композиций, более подходящих для конкурса. Мой выбор пал на прекрасную композицию Антонио Вивальди «Эльфийская песня». Аккомпанировать мне согласилась моя наставница.

Вскоре настал день конкурса. Боязни сцены у меня нет, но сейчас колени трясутся. Выступаю я третьей из пяти. Сначала вышел мальчик 13 лет с темно-каштановыми волосами и голубыми глазками. Он вынес с собой трубу. Как говорила ведущая, его зовут Джордж. Он начал играть композицию Шуберта «Серенада». Аккомпанировала ему его сестра Лорель. Композиция была спокойной и нежной, как мне показалось, немного грустной. Слушая ее, я начала задумываться, при каких обстоятельствах она была написана. Может быть, Франц Шуберт наблюдал историю запретной любви, или сам был ее участником. Джордж сыграл великолепно, и был награжден буйными овациями.

Потом на сцену выпорхнула вторая участница. Девушка лет 18. Густые кудрявые рыжие волосы придавали ей очарования, а ее улыбка заставляла умиляться весь зал. Звали ее Эмили. Взяв флейту, она принялась играть композицию Баха «Соната для флейты ля-минор: Allegro ». Ее зеленные глазки сияли, словно изумруды при лунном свете. Композиция полностью отражала характер Эмили. Нежная мелодия флейты и быстрые, грациозные музыкальные завивки. Было сыгранно великолепно!

Настал и мой черед выйти на сцену. Колени предательски дрожали, а в горле застрял комок. Я осторожно взяла скрипку, смычек и начала играть. Закрыв глаза, я словно уже и не ощущала того напряжения. Я расслабилась, я улетела куда-то далеко-далеко. Мне впервые за этот год было по-настоящему хорошо…. Меня охватила эйфория. Я не замечала ничего, кроме своей скрипки и себя. Доиграв последнюю ноту, я раскрыла глаза. Мое сердце бешено билось, и я не могла унять дрожь в теле. В зале царило молчание, а потом послышались хлопки, следом - аплодисменты.

Следом за мной вышла четвертая, предпоследняя участница. Девушка с короткими волосами и ослепительной улыбкой. На вид ей было около 16 лет. Ее звали Милли. Вышла на сцену она с арфой. Арфа…. Такой чудесный музыкальный инструмент! С тонкими, словно нить струнами, и звуком очень похожим на звон колокольчиков…. Мои мысли прервал голос ведущей:

«Средневековая Музыка - Арфа»

Средневековая?! Ну что-что, но этого я не ожидала…. С самого первого звука я обомлела! Это было такое красивое зрелище! Маленькая, хрупкая, словно куколка, девушка играет на арфе с золотой огранкой, нежно проводя аккуратными пальчиками по тонким струнам. Я заворожено наблюдала за каждым движением. Я никогда не забуду своих эмоций, которые я испытала, слушая ее. Жизнь, на миг, показалась воздушной, безбедной и радостной. Душа пела вместе со звуками арфы. Но вскоре игра прекратилась, и даже я за занавесом начала ей аплодировать. На глазах стояли слезы, а на душе царил покой.

Самым последним участником был парень лет 19. У него были черные, словно воронье перо волосы и карие глаза. Звали его Кристоф. Он сел за рояль, стоящий на середине сцены. Фортепиано…. Что ж, неплохой выбор. Этот инструмент очень чуткий и капризный, прямо как скрипка.

- Вольфганг Амадей Моцарт. «Соната № 11», - оповестила всех ведущая. Он сел на стул, стоящий возле инструмента, и его пальцы начали кружить по клавишам, издавая изумительные звуки: быстрые, точные и в тоже время нежные и грациозные. Сыграл он замечательно! Мне очень понравилось.

Сколько мы ожидали результатов - не помню, для меня это время тянулось долго…. И вскоре, как мы узнали - через 2 часа, объявляли результаты. Первое место заняла Милли, второе - Джордж, а третье – я. Ну что ж, третье - тоже неплохой результат (это было исключительно мое мнение). Но, отец, похоже, так не думал.

С того конкурса прошло 5 месяцев. Ничего особо не изменилось, я все так же играю на волшебной скрипке и рисую. День за днем меня мучают посторонние мысли. Если скрипка волшебная, то это все - вранье? Моя игра - ложь? Жульничество? И, если меня раскусят, то я опозорю свою семью - что мне будет непростительно. Я никогда никому не лгала, никогда. А эти мысли одолевают меня снова и снова! Я не могу от них избавиться, сколько бы я ни репетировала, неприятный осадок в сердце остался. Днями напролет я безвылазно репетировала в своей комнате, дабы ложь хоть чуть-чуть стала правдой…. Но ничего не менялось. Наступила зима. Белый снег пуховым одеялом застелил все на своем пути. Мороз словно превратил реки в магические зеркала, а сосульки, весящие на крышах, были похожи на тонкие волшебные палочки. Снежинки в воздухе как бы вальсировали на темно-синем небе. Зимой все превращается в сказку.

Сегодня утром, заглянув в почтовый ящик, я заметила письмо, адресованное мне. Я насторожилась: что же это? По пути в свою комнату, я раскрыла конверт. Закрыв дверь и плюхнувшись на кровать, я начала читать.

Это было официальное приглашение на открытие зимнего фестиваля, которое состоится 7 января. Так это же Рождество! Я сорвалась с кровати, словно петарда, взяв скрипку, направилась в сад, где ранее встретила Арию. Что-то меня потянуло сыграть на скрипке. Когда я провела смычком по струнам, появилась фея.

-Доброе утро, Амалия. Зачем ты меня позвала, - с улыбкой спросила меня фея -Забери ее от меня!- крикнула я – Забери эту проклятую скрипку! Я не смогу уже играть! НЕ смогу! Я устала врать всем, надоело. - Я была в ярости. Я устала от всего этого. Я не могу….

- Что ты говоришь, глупая?! Сама судьба свела тебя со скрипкой! Амалия, ты просто не понимаешь, какой шанс упускаешь! Ты прирожденный музыкант, и эта скрипка помогает тебе раскрыться. Она направляет тебя. Я не смогу взять ее назад. Прощай, Амалия. - И она растворилась. Сердитой и совершенно подавленной я шла к своей комнате. Заложив скрипку под кровать, я думала, что делать. Может, совсем перестать играть? Но, нет, я этого не хочу. Кого я обманываю, я люблю музыку. Но лгать не могу совсем. В итоге, я решила репетировать дальше и больше.

23 декабря. Этот день я запомню на всю жизнь. Это день, когда я чуть не потеряла свою скрипку. Тогда я решила репетировать долго, очень долго. До потери пульса, до изнеможения. Я хотела одержать победу в конкурсе, не смотря ни на что. Играя, я всегда чувствую легкость в душе и мыслях, но тогда этой легкости не было. Была жажда победы.

В тот день я пыталась инсценировать мой выход на сцену. Мне хотелось играть идеально, без ошибок и недочетов: « Скрипка, играй ярче, громче, четче! Я должна победить!» - думала я. Закрыв глаза, меня словно ударило током. Миг - и смычек упал на пол. Струны на скрипке порвались. Да, я хотела совершенства… но не получила ничего, кроме разорванной струны.

Обессилено упав на колени, внутри меня что-то оборвалось. Сердце выло от боли, а в глазах плыло. Я поняла, что когда ты теряешь что-то или кого-то, ты только тогда по-настоящему осознаешь, был ли он тебе дорог или нет. По щекам покатились слезы, и из горла вылетел рев. Я прижала скрипку к сердцу. Соленые капельки падали на нее, создавая четкие и громкие звуки.

Внезапно, скрипка засияла, а струны медленно начали срастаться. Из ниоткуда прозвучал бархатный голос: «Скрипка утратила волшебные силы. Но ваша с ней связь не оборвется никогда. Ты поделилась своей жизненной энергией с энергией скрипки...» Прозвучала очень знакомая, но не запомнившаяся мне мелодия, которую я точно слышала. Певица повторяла имя…. «Ave Maria». Певица? Обернувшись, я было подумала, что у меня галлюцинации, но скрипка с починенными струнами выбила из меня эту мысль. Слишком много со мной волшебного происходит, не думаете?

Потом я искала эту композицию везде: и в папках, которые мне доверили учителя, и в интернете. И я нашла! Это была композиция Шуберта «Ave Maria». Времени у меня уже совсем не оставалось, но я решила выучить и освоить ее, чего бы мне это не стоило.

7 января. Начало конкурса. Со всех уголков страны съехались участники и зрители. Я должна была выступить последней. Мне доверили почетную честь закрывать концерт. 5 часов я репетировала, а когда ведущая огласила мое имя, я побежала на сцену. Взяв смычек в руки, я начала…. У меня тогда словно крылья выросли. Я улетела куда-то далеко-далеко. Я как будто бы окунулась в облака. Я почувствовала мягкость шелка, из которого было сделано мое платье. Я впервые за этот год расслабилась.

Скрипка издавала красивые звуки. И тут я поняла, что именно это МОЙ звук, это и есть настоящая Я! Это не был звук волшебства или чего-то феноменального. Это был отклик моей души, моего сердца.

Именно тогда я по-настоящему осознала ценность музыки и человеческой души в наше, увы, не самое лучшее время. Тогда я поняла, что значит «corda». Скрипичная струна- это нить, связующая чувства скрипача и скрипки, соединяющая их воедино, делающая каждый звук особенным. Мария Тебиева

Исповедь

Яркие глаза, как будто искорка упала на уголек, готовая разжечь его с новой силой. Легкая полуулыбка и протянутая рука. “Хватайся”, - сказала мне тогда, и я крепко сжал её, ты дернула, что было силы, и вытащила из трясины безразличия меня, усталого от всего, в том числе и от пребывания в том болоте. Так мы и познакомились, наша встреча была словно вихрь, ворвавшийся в доки моей верфи и перевернувший все мелкие судёнышки с рыбаками в них, на плаву остались лишь корабли. Приоритеты. Мы ходили по пристани, а ты рассказывала, смеясь, какие корабли необходимо пустить ко дну и топила их. Ни боли, ни сожаления я не чувствовал, это была свобода, это было очищение. Очищение от прошлого, осталось лишь действительно важное в моей жизни. И ты, помеченная затмением, открыла мне глаза. Твоя нескончаемая энергия бурными потоками орошала всех вокруг, и я рад, что оказался под ними, заряжаясь и готовый идти дальше. Это словно разряд, который бьет единожды, но запоминаешь навсегда. Непринужденная улыбка, катастрофическая легкость, твои прогулки по лезвиям волн вдохновляют меня по сей день. Я не стыжусь своих изливаний: они искренние и чистые, искренняя и чистая и ты. Млечный путь чертит твою дорогу, а по ней невесомой поступью ступаешь ты, срывая цветы весенней ночи и вдыхая аромат спящих звезд. И чем выше твой путь уходит ввысь, тем менее ты зависима от этого мира, его обитателей, его пороков. Ну, а я пока что могу лишь смотреть на тебя, стоя на пирсе у своей верфи, где на плаву три корабля: «Будущее», «Знание», «Любовь».

В твоих руках вновь игральные кости - наши души. И ты снова и снова кидаешь их на игральное поле жизни в надежде выкинуть счастливую комбинацию. Хотя для тебя это особой роли не играет, ты - лишь посредник, молчаливый работник небесной канцелярии, без чувств, без эмоций, без желаний... Ведь так? Тебе же все равно, какая совокупность чисел выпадет на обоих кубиках души и к чему приведет: к счастью, любви, богатству, травме, измене, смерти, ведь правда же? Абсолютно наплевательски ты в прошлом году закинула меня в водоворот лжи, мести и предательства, и когда я взмолился о даче мне ответов на мои вопросы, из своих уст ты не изрекла ни единого звука. Признаться, я был тогда огорчен, единственное, что тогда желал - бросить тебя нагую в заросли терновника. Время лечит, вода точит камень, прошлое позади... Да, я выучил все твои фразы, которые ты когда-то многозначительно произносила в кругу наших общих друзей, сейчас эти фразы - единственное оправдание твоих злодеяний. Позволь человеку самостоятельно вершить свою судьбу! Хватит решать за него этой проклятой игрой на этом чертовом поле. Мое негодование раздувается как рыба - ёж, опять. Главное, держать себя в руках. Главное - держать тебя в узде. Нельзя позволить себе подобных прошлому действию с моей стороны, я дорого тогда отплатил на этом поле. Тогда ты «наградила» меня равнодушием, я смиренно принял твой дар с высоко поднятой головой, хоть уже и с отмершей частью души. Это я, я бил себя в грудь, крича, что кроме нас - никто не властен над судьбою, давай, ну же! Бросай свои кости, подуй на них на удачу, я готов ко всему! Ну... Что там? Боль, страдание, разочарование, предательство?! Что там? Как... Любовь? Игорь Локтев

Главное - душу спасти

Сочинение верлибра — как игра в теннис без сетки выхлест в непроцедимую изоляцию сквозь секрет божественной слюны осталось пиявкой впериться о лоск мира глядя как бегают дети под ярым светалищем сквозь пленку светит не греет но теплее становится засыпает следовало откисать железы в собственность до свесок у края пасти переход рефлексии в скрытую форму это рептилия мысли комнатной температуры движение из движения *** с рефлекторным морганием ускользает что меж вспышек затягивает мантией внимание фата эпилептика шар с теплой слизью выменем к лицу функциональное свободоволие всевидящего глаза пальцами загребаем - масштаб падает разводим – возрастает пора высвобождать внимание пока не проморгало отсечь временной промежуток мыслия противоположно шаг в слепой дождь

Русяев Виктор

Где-то в параллельных мирах циферблаты часов направляют на счастье, График сбит, терпит крах, Отпускай, не в твоей оно власти. Может сбудется сумасшествие твое Не меняй все молодо-зелено, Знаю: странная реплика, но ничего -это все, Расправляй паруса, будет ветрено. Будет, так что не в жизнь, ты почувствуешь Какого это- тоннами в сердце адреналин, Когда пульс пробьет скоро в теле брешь, Будет целое море из самых пьянящих вин.

Наталья Алексеева

Греться

мне бы греться в твоих руках и от них никуда не деться. слышишь, бьется как кроха-птах мое новое, целое сердце? было грустно и чудно слегка, все смеялось вокруг и пело, когда ты через легкий страх прикоснулся к душе несмело. я в тебе утопаю слегка, я в тебе понемногу сгораю.. мне бы греться в твоих руках, только в них одних я воскресаю из пепла.. ***

Не жду

Я уже научилась не ждать потихоньку, От тебя ничего не ждать. За окном просыпается город, но только Я продолжаю спать. Не печалится сердце, не рвется отныне, Стряхивая шрапнель. Где-то 5 прямо в цель и последний - навылет, Лодка любви - на мель. Я тебя не теряю, ужасное слово, Я тебя берегу. Только с новым дыханьем и вечером новым Больше тебя не жду.

Ася Шрамко

Взгляд

***

Доброго времени суток, уважаемый читатель! Я счастлив, что ты уделил свое драгоценное время для того, чтобы прочитать этот текст. Возможно, тебе интересно, возможно – нет. В любом случае, ты читаешь это и ожидаешь вынести из материала что-нибудь полезное для себя. Что ж, попробуем возыметь определенный эффект.

Тему «Крик» я понимаю, как «крик души», иными словами то, что заботит меня, волнует, кажется несправедливым или неоправданно имеющим право на существование в наших буднях.

Да, есть много тем, которые волнуют мой пытливый молодой ум. Но признаюсь, далеко не все из них достойны моего отдельного внимания. Не хочу акцентироваться на проблемах молодежи, наркомании, пьянстве, тотальной безграмотности, равнодушии людей друг к другу или нечто подобном. Все эти темы неоднократно встречаются людям в процессе дня: будь то материал в газете, сюжет на телевидении, социальная реклама или какой-нибудь пост на странице социальной сети.

Тема моего эссе совершенно не относится ко всему вышеперечисленному. Я не решусь озаглавить свой материал, потому что названия, говоря по правде, всегда давались мне тяжко. Нет, придумать я, безусловно, могу, но мало кому это нравится. Либо слишком замысловато, либо не по теме, либо банально. Поэтому я решусь пойти на следующий ход: предоставлю такое право тебе, мой читатель. Озаглавь сей текст на свой вкус, чтобы хоть что-то в моем материале тебе понравилось. Такой вот я хитрый, не спорю. Что ж, читатель. Предисловие окончено, а – раз так – то имеет смысл начать раскрывать ту тему, о которой я хочу написать. Но позволь мне еще внести некоторую ясность.

После окончания школы я поступил на факультет журналистики СевероОсетинского Государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова, и, говоря по правде, это было лучшее продолжение моей жизни, которое только могло быть в моем положении. Были мечты поступить в Москву, СанктПетербург, Ростов-на-Дону и прочие «многомиллионники», но не сложилось. У моей семьи не было возможности отпустить меня из родного города. На первом курсе нас было двое парней и 14 девушек. Разумеется, парням было суждено стать друзьями. Тем более парень показался мне очень порядочным человеком, образованным и без «левых движений», как это принято теперь называть.

Ах да, я же не представился. Прости меня, дорогой читатель. Это было весьма нетактично с моей стороны. Меня зовут Алан. Алан Хадаев. Мне уже 19 лет, и я по-прежнему мало чего добился в жизни.

Так мы и подобрались к теме моего материала. Не исключаю, что ты уже догадываешься, что это может быть. Нет? Хорошо, интрига все еще сохраняется.

С первого семестра мы с Робертом (так зовут моего однокурсника) пытаемся слезть с шей наших родителей и начать уже себя обеспечивать. Хотелось не просить у мамы денег каждое утро на дорогу и еду. Напротив, я прямо-таки сгорал от нетерпения, когда начну сам зарабатывать себе на жизнь, смогу купить каждому члену семьи какой-нибудь - пусть даже незначительный - подарок.

Расскажу тебе нашу историю.

Сначала мы хотели заработать на журналистике. Иными словами, уже в процессе получения высшего образования жаждали работать по специальности. Снимать сюжеты, писать материалы в местные газеты.

Скажу лишь то, что, проработав с такими благими идеями несколько месяцев, я максимум заработал тысячи две с нескольких рассказов, что опубликовала одна владикавказская газета. Что касается сюжетов на телевидении, то тут все вообще глухо. Осетия – не то место, где начинающим журналистам готовы платить хоть какие-то деньги за их потраченное время и отличные материалы. Если совсем жестко: «пропахали» мы для начальников передач несколько месяцев и не увидели ни копейки. Притом нас постоянно приободряли, поощряли кучей комплиментов и внушали уверенность, что еще немного поработать и все – возьмут в штаб или будут платить как внештатным сотрудникам. Хах, смешные они – эти мэтры владикавказского телевидения!

Тогда мы пошли сразу к директору ГТРК-Алания. В наших сердцах теплилась надежда, что хоть он как-то повлияет на этот беспредел и разрешит нам заниматься своим телевизионным проектом. Честно сказать, идей для передачи была куча, но вот с реализацией…

Из диалога в его огромном блестящем кабинете я уяснил лишь то, насколько мы с Робертом еще несостоятельны. Пришли без расписанной идеи, без бизнес-плана, без сценария передачи, не узнали совершенно никакой информации и лишь молодой азарт блестел в наших карих глазах. Тогда он совершенно справедливо отправил нас «подумать еще», произнеся целую тираду о том, что он на первом курсе все свое время посвящал учебе. Нельзя сказать, что этим он вдохновил нас следовать его примеру. К учебе мы с Робертом оба относились как к чемуто незначительному, но, тем не менее, неизбежному.

Тщательно проанализировав его отказ, мы твердо решили, что нужно попытаться открыть какое-то свое дело. Нам не хотелось уже работать на«дядю» и получать жалкую зарплату, при этом ощущая невидимые цепочки, которые бы нас при этом опутывали с головы до ног.

Но что открыть? Как? Кто позволит двум юнцам влезть в большой мир бизнеса и отхватить определенный кусок прибыли?

Эти вопросы недолго тревожили наши умы. Все же мы были молоды, полны боевого задора и кабаньего упрямства. Нас нисколько не тревожило, что что-то может не получится. Наше самолюбие и веру в будущее не настораживали упреки окружающих людей, которые настоятельно пытались дать нам понять, что надо все бросить и ничего у нас не получится.

В наших мечтах мы уже катались на дорогих спортивных машинах, перекидывались в соц.сети фотографиями огромных домов, яхт, самолетов, которые в скором времени должны были купить.

Оставалась какая-то мелочь: придумать идею и воплотить ее в жизнь. Роберт даже составлял подобные планы работы:

1.Придумываем бизнес

2.Запускаем его на рынке

3.Выходим на соседние республики

4.Успех

Именно так и назывался четвертый пункт, включающий в себя все то, к чему мы стремились.

Однако чем больше мы об этом думали, тем все более становилось понятно, что идею придумать не очень-то и легко. Вернее, идей была куча. Я не утрирую. Идеи сыпались одна за другой: поставить телескоп и брать деньги за просмотр ночного неба, купить дешевый стол для аэрохоккея и сдавать его в аренду за 1000 рублей в сутки, организовать тренажерный зал из подручных материалов, построить бассейн где-нибудь в пригородном районе, снимать красивые ролики про природу Осетии и выкладывать их в интернет… И это лишь малая часть того, что тогда тлело в наших сознаниях.

Дорогой мой читатель! Как же мы хотели воплотить хоть одну из них в жизнь. Не суди нас слишком строго за то, что мы отмели все свои идеи, едва сталкивались с трудностями, которые тогда казались нам непреодолимыми. Эти выводы лишь подтверждали окружающие. «Ничего не получится, в вашем возрасте надо только учиться», - повторяли они в один голос.

Я смотрел на окружающих меня людей, в том числе молодежь и видел, что очень многие из них работают в каком-нибудь кафе, автомастерской или продавцами в магазинах. То, что они уже сейчас зарабатывают неплохие деньгив то время как я лишь просматривал фотографии особняков и изучал список «Forbes», мечтая через пару лет оказаться на вершине рейтинга, заставляло меня впадать в уныние. Но мы очень легко объясняли себе, почему остальные работают, а мы – нет: «Мы не хотим на кого-то пахать». Это был наш девиз, и он прочно укрепился в наших умах.

Однако откуда нам было взять денег на стартовый капитал? Разумеется, мы не могли и мечтать о миллионах. Но проблема заключалась в том, что даже нескольких тысяч свободных денег у нас не было, а брать у родителей…брр… лучше продать почку. Мы сами выбьемся в люди!

Как раз в это время на факультете промелькнула информация, что в оппозиционную политическую партию требуются журналисты.

А почему бы и не попробовать, решили мы и, коротко обговорив условия, которые могут нас устроить, отправились к ним в офис. Найти его было не очень просто, но мы справились и спустя какое-то время робко сидели перед несколькими взрослыми людьми.

Мы договорились, что за каждый сюжет будем получать одну тысячу рублей! Немыслимые деньги! А этих сюжетов мы могли делать сколько угодно! Хоть каждый день.

Нам выделили огромный кабинет! Шикарный: с двумя столами, шкафом, огромным окном, отличными условиями. Безусловно, это был успех!

Пока наши однокурсницы думали, что надо бы сделать домашнее задание, мы с ним уже обсуждали, что теперь жизнь наша пойдет в гору. У нас есть отличный кабинет, есть возможность заработать неплохие деньги. Единственное, что нас обоих не устраивало: позиция партии касательно власти. Если что, мы тоже могли попасть под горячую руку Правительства.

Впрочем, это нас волновало мало.

В то время мы интересовались рекламой. Хотели создать свое рекламное

агентство и даже выбрали название. «AllRob». Какая часть будет первой: «All» или «Rob» мы выбрали, бросив монету. Повезло мне. И плевать, что там две буквы «L», что фонетически произносится по-другому.

Очень скоро мы поняли, что партия не так проста. До всего, чем они занимались, им было плевать. Они даже не слишком активно рвались к власти, чаще всего проводя встречи за ширмой в спортивном клубе. Он находился на первом этаже здания, и мы как-то познакомились с его хозяином.

В ходе разговора выяснилось, что ему нужна реклама. Видеореклама. Мы взялись за работу! Все было нам в новинку, но мы изучали информацию. На новом компьютере, что нам купила в кабинет партия, мы уйму времени монтировали рекламный ролик. Хозяин клуба оказался глупым человеком, заставлял исправить такие хорошие варианты. В итоге получился какой-то бред. Изрядно поторговавшись, мы все же остановились на цене: 3500 рублей!

Теперь бизнес попрет, - решили мы в тот вечер, поделив выручку.

Мы стали ходить по различным заведениям и предлагать рекламные услуги. К слову сказать, два студента без опыта работы или попечительства крупной рекламной кампании. Все это происходило следующим образом.

- Здраствуйте, вам нужна реклама?

- Нет.

- Ну ладно.

И выходили. Шли к следующим. Но очень скоро нам это надоело. Заходить в каждое заведение и слышать везде один отрицательный ответ вывело бы из себя кого угодно. Те немногие, кто не сразу отвечал «нет» натолкнули нас на хорошую мысль, что нам нужны визитки и без них ходить просто нет смысла.

Эх, дорогой мой читатель. Возможно, ты смеешься над нами. Или втайне злорадствуешь, что два молодых человека, ровным счетом ничего не имеющих, хотели получить заказ даже без визиток. В любом случае, мы пытались заполучить хоть какой-то заказ, чтобы пополнить свое портфолио.

В любом случае, заказ визиток обошелся нам в 500 рублей и 4 недели ожидания. Все это время мы просто ждали визитки, совершенно не занимаясь анализом рынка, изучением информации или чем-то полезным. Когда пришли визитки, мы ринулись в бой. Но и тут отказы. Один за другим. Снова десятки отказов. Мы прошли, кажется, половину города и совсем отчаялись получить хоть один жалкий заказ. Некоторые интересовались, мы объясняли. И, наконец, заказ! Магазин модной женской одежды. Мы договорились, что представим им макеты через пару дней.

Все ночи напролет мы занимались этим. Придумали сюжеты, Роберт рисовал макеты.

Когда пришло время встречи, хозяйки магазина не было. Несколько дней мы тщетно заходили внутрь. И вот, один раз нам повезло: она была внутри. Едва вспомнив, кто мы такие, она все же решилась выслушать, а потом просто сказала, что идеи хорошие, ей понравились, но она подумает. Ага, подумает. До сих пор думает. Видно, умственная работа дается ей тяжело.

Следующим потенциальным заказом был спа-салон. И снова та же история. За исключением конца! Ей очень понравились наши работы, однако, цитата: «Рекламный бюджет этого месяца уже потрачен». Посмотрев в лицо Роберта, я

понял, что он готов кинуть в нее ноутбуком. Снова ночи напролет потрачены впустую. Еле его оттуда увел.

С этого дня я твердо решил, что сам больше не буду ходить по городу и надо отправить агентов. Мы нашли нескольких молодых ребят, сказали им, что с каждого заказа им – 1000 рублей и отправили в город. Никакого результата. Никому в Северной Осетии не нужна была реклама. Это крах.

Подтверждались скептические ожидания окружающих. Мы даже на некоторое время подумывали все оставить, получить дипломы, пойти работать журналистами… Но нет! Никогда этому не бывать! Какие-то общественное мнение и сотня отказов не могут поколебать нашу веру в себя. Мы добьемся успеха, надо только хорошо подумать!

И тут возникла идея в рекламе, взорвавшая рынок! Один заказ, другой, третий! «AllRob» завалили заказами, а его директора стремительно поднялись в социальном статусе.

В общей сложности мы пережили больше сотни отказов. Может, и пару сотен. Но мы не отчаялись. Мы с Робертом всегда знали, что все у нас получится. И неважно: сейчас или немного позже.

На всем этапе нашего становления, как рекламщиков, нам все говорили, что ничего не получится, что рекламой уже занимаются другие и делают это в разы лучше, чем мы. Но «AllRob»не падал и не падает духом, а его директора будут продолжать пытаться развиваться до тех пор, пока не станут лучшими.

Самое важное: не отчаиваться.

Дорогой мой читатель, ты дочитал до этого момента, и за это тебе надо уже поставить памятник или наградить шоколадкой. И я уверен, что ты выберешь последний вариант.

Любой человек может всего добиться. Нужно только желание, упорство и несгибаемая воля к победе. Не слушай никого, и, я уверен, ты своего добьешься! Не сейчас, так чуть позже.

Я говорю, что у тебя ничего не получится? Так закричи мне в лицо, что я ошибаюсь, начни работать и покажи результат. И тогда не только я, но и весь мир преклонит перед тобой голову. Ты добьешься своей цели, уважаемый читатель. На то ведь ты и человек. Просто докажи, что ты можешь это сделать… Алан Хадаев

Коста – это еще не все…

Признайтесь, каждый из нас сталкивался с фразой «Коста- наше все», фразой, затертой до дыр, которая давно набила оскомину. Но понимаем ли мы смысл этих всеобъемлющих слов, которые, если вдуматься, ущемляет достоинства остальных поэтов и писателей? Мы, сами того не зная, делаем из себя культурно-обездоленных людей, у которых есть Коста и ничего больше. Мы сужаем круг наших интересов, передавая остальным такие же псевдознания.

Коста Хетагуров, безусловно, является венцом и одновременно вершиной всей осетинской культуры. Слова, которыми он «говорил» были не просто стилистически правильно и красиво подобранными средствами выразительности. В них была душа, которая открыто кричала о всех невзгодах, происходящих вокруг. С тех пор прошло больше века. И вроде бы есть в нашей республике писатели со сложенным слогом, но они, в отличие от Коста, не могут «глаголом жечь сердца людей».Коста Леванович Хетагуров был, в первую очередь, гражданином, а не псевдопатриотом. Его несоизмеримый вклад в борьбу за права простого человека нельзя не заметить. Но, помимо Коста осетинская история знает много людей - писателей и поэтов- борцов за справедливость. Да, историки и преподаватели осетинского языка, безусловно, знают о заслугах творцов. Но знают ли об этом взрослые, так яро убежденные в своем патриотизме люди? Имена Инала Канукова, Цомака Гадиева, Георгия Черчесова и Аксо Колиева прозвучат для них пустым звуком. Кто-то скажет, что гулял в сквере имени Колиева, другие назовут известных деятелей своими соседями или родственниками. Навскидку. Ведь в Осетии все родственники. И лишь немногие будут знать о том, как Инал Кануков сетовал за прогрессивность и уход от ненужных обычаев, и о том, что именно Аксо Колиев был первым борцом против гендерного неравенства.

Проблема осетинского общества в том, что все действительно важные материальные ценности мы стараемся музеефицировать. Скрыть от посторонних глаз. А все то, что нельзя «потрогать руками», как ни странно уже много лет пылится на библиотечных полках.

Лозунг, пропагандируемый, в первую очередь министерством культуры, подвергает сомнению существование осетинской культуры как таковой. Ведь один поэт не может быть всей культурой, несмотря на колоссальные масштабы своей личности.

В истории Коста Хетагуров закрепился, как культурный интеллигентный человек. Интересно было бы узнать его отношение ко столь лестной фразе, которая все-таки ущемляет его «коллег по цеху».

Осетинская литература слишком богата, чтобы оскорблять себя глупой, на мой взгляд, фразой «Коста- наше все». Мы не так часто слышим «Пушкин; Гамзатов; Айтматов- наше все». Однако творчество наших соотечественников обнуляем одной простой и банальной фразой, превращающей остальное в пустые отголоски давно позабытого прошлого. Фразой, которая в юбилейный для Хетагурова год звучит на каждом шагу. Благодаря «роковому сплетению слов» многие так и не поймут, что помимо Коста Хетагурова в нашей литературе есть еще Александр Кубалов, Арсен Коцоев, Гриш Плиев, Иван Джанаев, Сека Гадиев,

Джикаев, которые, к великому сожалению, остаются в тени.

Повторяя изо дня в день глупый набор слов, мы забываем о самом главном. О том, почему Коста Хетагуров достиг такой вершины. Неприятно осознавать, что почти каждый человек может сказать «Коста- наше все», и лишь единицы смогут процитировать его стихи и назвать хотя бы одну картину. Инна Макиева.

Равнодушие

Возможно в силу профессии, а, может, просто человеческий фактор, но больше всего меня пугает равнодушие. Знаете, капитальное такое безразличие большинства людей к тому, что происходит. Наверняка встречали таких, кто часто говорит «от меня ничего не зависит», « я не пойду на выборы, все равно все подтасовывается». Людей с наплевательским отношением к культуре, экономике, к войнам. Тех, кому наплевать на все, что не касается их конкретно. И хотелось бы закричать, оживить, растормошить, но ведь это крик в закрытую дверь, там пусто. У Роберта Эберхардта в его книге «Царь Питекантроп Последний» есть одна хорошая фраза впоследствии, ставшая расхожей: «Не бойся врагов — в худшем случае они могут тебя убить.

Не бойся друзей — в худшем случае они могут тебя предать.

Бойся равнодушных — они не убивают и не предают, но с их молчаливого согласия существует на земле предательство и ложь».

Я верю, что мир меняют единицы, те люди, кто проявляют и доброту, и внимание и любовь. Те, кто не кричит в закрытую дверь, а просто спокойно показывает на собственном примере. Кто надо - услышит и поймет, поверьте. А стоит только внушить тому, кто рядом, что он способен менять мир. И вот, когда хорошие, думающие люди, начинают соображать мир, только тогда он движется в лучшую сторону. Не хотелось бы писать сопливый текст, о том, что такое - «хорошо» и что такое - «плохо». Но, знаете, врачи признают равнодушие болезнью. И вот представляется мне такая картина: идет такой человек в «футляре», от всех отгородился и, что бы не произошло: эпидемия, война, стихийное бедствие, никто не просит его о помощи, словно и нет его вовсе… Наталлья Алексеева

Жил-был на свете некрасивый и толстый крестьянин, и был он влюблен (а почему бы и нет?) в прекрасную и златокудрую принцессу. Как-то раз принцесса (кто знает почему) поцеловала толстого и некрасивого крестьянина… И он в тот же миг превратился в стройного красавца-принца. По крайней мере, так виделось ей. По крайней мере, так чувствовал он. Хорхе Букай, История для размышлений

— С чем вы предпочитаете кофе? С сахаром, молоком, корицей?

— Предпочитаю с книгой. Надея Ясминска «Книгармония»

Главный редактор - Влада Мамедова Корректор - Алан Хадаев Фотограф - Роберт Кудзаев