Фи л ьк и н а
несистемная пропозиция 002
поэзия в улицы
Уроки язвительности от столпов и титанов Изящная словесность в быту ТЕКСТ: Дмитрий Мухачев
Романтическая мифология запустила в мир большое количество трогательных благоглупостей. Например, стоит только заговорить с кем-нибудь о творцах, оставивших свой след в мировой истории, как собеседник обязательно скажет вам, что все они были на самом деле сумасшедшие, и тут же озвучит какую-нибудь историю, и л люстрирующую их странности, которые, конечно же, ни в коем случае не могут быть присущи человеку без психических отклонений. Людей, которых при желании можно уверенно записать в сумасшедшие, вокруг нас огромное количество — понаблюдайте как-нибудь ради эксперимента за собой с предельной честностью, и, скорее всего, убедитесь в этом сами. Просто жизнь гения привлекает к себе очень много внимания, мы знаем все об их любимых блюдах и предпочтениях в области противоположного пола, и все странности, остающиеся в случае рядового человека неизвестными и никому не интересными, получают огласку, возможно даже излишнюю. И все-таки порой очень занятно бывает узнать, как великие эпатировали и подкалывали окружающих. Нет, мы совсем не одержимы желанием, как выразился А.С.Пушкин, «увидеть великого человека на судне». Просто так уж получилось в нашей стране, что талантливому писателю автоматически навязывалась роль непререкаемого морального авторитета, школьные уро2 — ФИГ002
ки словесности в России почти полностью сведены к выяснению вопроса «что такое хорошо и что такое плохо», в результате чего, кстати, большая часть выпускников школ практически не в состоянии отличить хороший текст от плохого. Между тем, люди, назначенные российской педагогикой в нравственные ориентиры, часто отличались чрезвычайной остроязыкостью и виртуозно умели провоцировать излишне благонамеренную публику.
Пушкин Вот, например, уже упомянутый А.С.Пушкин, солнце русской поэзии, был не только ценителем женской красоты, но и отменной язвой. Судите сами. Как-то он попал в Екатеринослав, куда был сослан, и пришли к нему во время завтрака двое страстных поклонников из числа местных жителей. Разумеется, мало кому понравится визит во время еды. — Что вам угодно, го-
спода? — осведомился поэт. — И з в и н и т е…м ы пришли посмотреть на великого писателя… — Ну так значит, вы теперь уже видели великого писателя, вот и до свиданья, — сказал Пушкин и удалился. Часто Пушкина пытались поставить в неловкое положение в общественном месте и столь же часто терпели фиаско. В том же Екатеринославе два офицера, решив поиздеваться над Пушкиным, подошли к нему и, расшаркавшись, спросили: — Извините нас, по всему видно, что вы человек очень образованный. Мы с товарищем хотели узнать, как правильнее обратиться: «эй, человек, подай стакан воды!» или «эй, человек, принеси стакан воды!» Пушкин внимательно оглядел спрашивающих и ответил: — Мне кажется, вам можно выразиться прямо: «эй, человек, гони нас на водопой!». Однажды к Пушкину пришел в гости
как следует выпивший Дельвиг, проживавший не самый спокойный период своей жизни. Обеспокоенный Пушкин стал убеждать лицейского друга остепениться. — Да ладно, на том свете успокоюсь! — говорил Дельвиг. Пушкин взял зеркало и поднес к изможденному алкоголем лицу приятеля. — Кто ж тебя на тот свет с такой рожей пустит? — спросил он.
Маяковский Не меньшим любителем поострить был и трибун революции Владимир Владимирович Маяковский. Как известно, революционером он стал значительно раньше, чем великим русским поэтом, участвовал в подпольной партийной деятельности и неоднократно арестовывался полицией. И однажды во время одного из арестов пристав потребовал от него объяснения — как он оказался на квартире, где занимались организацией побега каторжников? Маяковский подумал и ответил: — Я, Владимир Маяковский, пришел сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Маяковский виноват отчасти, а посему его надо разорвать на части! Во время одной из дискуссий нарком просвещения Луначарский высказал вслух опасение, что присутствующий здесь Маяковский разделает его под орех — Я не деревообделочник, — тут же донесся из угла хорошо знакомый голос.
На одном из выступлений к поэту пришла записка: «Маяковский, ваши стихи не греют, не волнуют, не заражают». — Я не печка, не море, не чума! — прозвучал ответ. В другой раз из зала его спросили: — Каким местом вы думаете, что вы поэт революции? — Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос. Но под конец жизни, когда слава начала сходить на нет, а жизненная энергия иссякать, насмешкам стал подвергаться он сам. На одном из своих последних появлений перед публикой он начал читать поэму «Во весь голос»: Товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем г…е, наших дней изучая потемки, вы, вероятно, спросите и обо мне. — Да, в этом случае обязательно спросим! — высказа лся с заднего ряда безымянный бойкий юноша.
Бродский Благодаря книгам Сергея Довлатова у нас остались и истории о том, как острил и язвил лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский. Зная особенности довлатовского таланта, теперь уже нельзя точно установить, что в его записках правда, а что вымысел. Но даже если это и не буквальные слова Бродского, то во всяком случае такие шутки были бы очень в его духе.
Например, Довлатов приписывает Бродскому такое высказывание: — Жизнь коротка и печальна. Ты заметил, чем она вообще кончается? Один раз Бродский с товарищем шли по Васильевскому острову. Вдруг Бродский посмотрел на небо и спросил: — Интересно, где Южный Крест? Южный Крест никак не мог находиться в том же полушарии, где Ленинград. Приятель Бродского сказал: — Иосиф, возьмите словарь, откройте его на букве «А» и посмотрите слово «Астрономия»! — Вы тоже возьмите словарь, откройте на букве «А» и посмотрите слово «Астроумие», — парировал будущий нобелевский лауреат. О книге одного писателя он говорил: — Как он только решился перейти со второго абзаца на третий! Раньше подземные переходы запира лись на ночь. И вот однажды Бродский с другом спустились в подземный переход и обнаружили, что он уже закрыт и за решетчатой дверью дежурит милиционер. — Чудесная картина! — воскликнул Бродский. — Впервые вижу мента за решеткой!
Так вот лихо и забористо язвили первые лица отечественной изящной словесности, известные сегодня по всему земному шару. Хорошая подколка — такое же тонкое искусство, как поэзия, и забывать об этом молодым людям не стоит ни в коем случае.
поэзия в улицы Последним ярким поэтическим всплеском в Политехе можно считать 1994 год, когда на его сцене выступил Евгений Евтушенко.
От физиков к лирикам Провинциальные вечера поэзии: как это было
Текст: Иван Кузьмин
В то время, когда знаменитая плеяда поэтов- «шестидесятников» гремела на сцене Политехнического музея, алтайский техуниверситет тоже переживал своеобразный взрыв интереса к изящной словесности. Об атмосфере этой эпохи и о том, каким образом ее пытаются возродить в Политехе сегодня, нам рассказал главный специалист студклуба АлтГТУ и руководитель театра-студии «Калейдоскоп» Александр Полетаев.
Расцвет и упадок Точкой отсчета эпохи можно считать 1962 год. Тогда в Политехе образовался студенческий клуб АТИ. Вместе с разными танцевальными и хореографическими кружками в него входили эстрадный и духовой оркестры, театр миниатюр и литературная студия «Парус». Во многом именно благодаря «Парусу» уже к середине десятилетия литературно-музыкальные и поэтические вечера стали, что называется, «доброй традицией». Весной 1966 года они собирали больше пятисот политехников. — Организовывали эти вечера студенты и преподаватели, — вспоминает
Александр Полетаев. — Они приглашали поэтов из Москвы, Ленинграда, Новосибирска. Я тогда еще не учился, но помню, что в Политех приезжал Роберт Рождественский, Илья Фонюков, Михаил Соболь. Из местных поэтов часто выступал Леонид Мерзликин. В 70-80-е годы студия продолжала работать. Ее вели известные местные литераторы — Александр Родионов и Вильям Озолин. Студенты приносили свои стихи. Их обсуждали, как на семинаре. — Те вечера и встречи имели большое значение для молодежи, — рассказывает г-н Полетаев. — Тогда книги Пастернака, Цветаевой или той же Ахматовой были в дефиците. Их печатали, но тиражи были маленькие, почитать их можно было только в Шишковке. И мы, студенты, вообще не знали про таких поэтов. Асадова, поэтов-фронтовиков читали, а этот культурный пласт был нам совершенно не знаком. На этих вечерах мы знакомились с ним, ловили каждое слово, потом шли в библиотеку и более осмысленно читали там этих авторов. В 90-е годы поэтическое движение, как и все самодеятельное творчество в университете, оказалось не в самых благоприятных условиях. Вместо двенадцати курирующих в Политехе куль-
туру педагогов осталось всего трое. Вскоре литературные вечера и вовсе прекратились. Последним ярким поэтическим всплеском в Политехе можно считать 1994 год, когда на его сцене выступил Евгений Евтушенко. Инициаторами его визита на Алтай были несколько вузовских преподавателей. Вместе с «Калейдоскопом» они вышли на агента Евгения Александровича, оговорили с ним все условия. Университету пришлось оплатить все расходы на приезд и проживание известного поэта в Барнауле. Зал во время его выступления был переполнен, народ толпился в проходах. Студенты Политеха находились в привилегированном положении — их на концерт пускали бесплатно. С остальных брали по 3 000 рублей — не слишком большие деньги по тем временам, но и не то чтобы символические. Бесплатно пел на той же сцене для студентов и Александр Розенбаум. Это тоже было в 90-е, сразу после памятного многим барнаульцам концерта на стадионе «Динамо». Он мог бы выступить в Политехе и раньше, еще в середине 80-х, но тогда партийные органы не разрешили ему это сделать.
Возрождение В течение последних трех лет Александр Полетаев и другие политеховские энтузиасты пытаются возродить из пепла поэтические традиции прошлого. Раз в год, во всемирный день поэзии, они устраивают большие общевузовские литературные вечера. Свои стихи на них читают студенты, выпускники и приглашенные поэты (в прошлом году участвовал Александр Карпов). Помимо стихов в программу таких вечеров включаются литературно-художественные композиции. Готовят их творческое объединение «Фонарщик» и Школа актерского мастерства. Их задача — познакомить студентов с классиками. — Берем имажинистов, Шершеневича, — продолжает Александр Полетаев. — Наши студенты не знают, что возле политеховской лыжной базы находится могила этого всемирно известного поэта. Во время войны он был эвакуирован в Барнаул с камерным театром и здесь скончался в 1942 году.
— Немногие отваживаются со сцены прочитать свои стихи, — отмечает глава студклуба. — Графоманов полно, особенно среди первокурсников. Игра в рифмы многим интересна на первых порах, но если человек заинтересовывается и развивается в дальнейшем, получается довольно прилично. По его оценке, возродить интерес к поэзии среди студентов можно: — Число пишущих в университете не уменьшилось. И соотношение графоманов и имеющих талант настоящего поэта все то же, что и раньше, — рассуждает Александр Иванович. — Сократилось только число слушателей. Во многом это произошло из-за развития Интернета. Сейчас ведь все значительно проще. Когда я был студентом, обсудить стихи было намного сложнее. Надо было собрать заинтересованный народ, найти мастера, который бы показал приемы поэтические, что-то подсказал. А сейчас написал, выложил в Интернет — тебе тут же откомментировали. — Но с другой стороны, — продолжает он, — Интернет сейчас завален стихами. Разгрести это поле и найти для гостей наших вечеров что-то ценное — одна из задач. Если в 60-е было понятно, кто на тот момент был лидером цеха — Рождественский, Вознесенский, Евтушенко, Окуджава, Ахмадулина, то сейчас это совершенно непонятно. Одновременно с поэтическими вечерами в АлтГТУ уже третий год проводится конкурс «Поэттехник». По его итогам выпускается одноименный лирический сборник, включающий стихи около трех десятков студентов. — Раньше писали больше про социальные стороны жизни — про учебу, стройотряды, дружбу и прочее. Романтики слагали строки про природу. А сейчас пишут больше о любви, особенно первокурсники, — отмечет Александр Полетаев. — Интерес направлен все больше внутрь себя, на свои чувства и переживания. Сейчас руководитель театра-студии «Калейдоскоп» планирует осенью провести отдельный вечер, посвященный творчеству Маяковского, и надеется, что поэтические чтения будут снова собирать полные залы: — В Москве же есть мода на поэтические вечера, даже в модных ночных клубах читают. Думаю, и до нас этот тренд дойдет. 3 — ФИГ002
Sapiens
Бесчеловечный плюрализм Увидеть «Аз. Арт. Сибирь – 2013» и не сойти с ума Текст: Вата Иванова — Фото: Павел Кривошеев
Разделение труда Молодежное искусство Сибири очень грубо можно разделить на союзхудожниковское и contemporary. Пока представители последнего занимают лакомые места в галерее Марата Гельмана на «Винзаводе», первые массово выставляются в Барнауле. У каждого направления свой зритель, свои цели, свои методы. Пока будущие члены Союза рисуют постановочные натюрморты, инакомыслящие задумываются: а стоит ли вообще уметь рисовать? Ну да, вопрос успел множество раз устареть и встать снова. Да и вообще в данной формулировке он всей гаммы отличий одной ветви от другой не показывает. Вопрос, по сути, состоит в технике, ее уровне и массовой доле содержательной части в каждом конкретном произведении. Так что разницы между копированием гипсовых голов и оттачиванием техники работы в графическом редакторе, по сути, нет. Было бы что сказать.
4 — ФИГ002
Шок! Смотреть обязательно!
Весь мир — пейзаж и натюрморт
Русское поле традиционализма
Конкурсные выставки — антигуманистические. Такое количество разноплановых работ развесить хорошо в принципе невозможно. Состояние после посещения экспозиций напомнило впечатление от самых страшных интернетсайтов, которые атакуют посетителя баннерами и всплывающими окнами. Шок! Гравюра! Заяц в лифте! Пестрота и невыносимое разнообразие работ не дают зрителю передохнуть. Если искусствовед или опытный посетитель с наметанным глазом автоматически классифицируют работы по их качеству и уровню, не позволяя себе тратить время на проходные вещи, то все остальные невольно тонут в этой пестроте. Одна из конкурсанток удивленно рассказывала, как на выставкоме в этом году прошли в конкурс все представленные ею работы, хотя одну из них она сама оценивала как некачественно оформленную: в том году, говорит, точно не взяли бы. Расширение выставочных площадей и разделение экспозиций по номинациям не спасают ситуацию. Благие намерения показать как можно больше авторов и уравнять их шансы, сами знаете куда привели. Если организаторы не хотят через год превратить Барнаул в одну сплошную галерею, нужен более строгий первичный отбор. Чтобы спасти зрителя и жюри от сумасшествия.
Призраки академизма на молодежной выставке, организованной Союзом художников — это нормально. Но не в том случае, когда постановочные натюрморты (пусть и весьма техничные) приходится вывешивать целыми блоками. Невольно представляешь себе ситуацию: художественное училище, начало пары. Преподаватель рассказывает ученикам о начале набора работ на выставку, а может, и требует, чтобы они попытали там свои силы. По каким причинам — от любви к цветам в вазах или скудости запасов работ — ученики приносят то, что приносят. Работы проходят на конкурс, все счастливы. Пустые места на площадках завешаны. Увольте: это только организаторы и художники счастливы. А вот жюри и зрителям иногда хотелось бы дать отдохнуть взгляду на пустой стене.
Для тех, кто скучает по ощущению снега за воротом, по запаху влажного чернозема, пространству осенних и летних полей, аромату садовых и полевых цветов, Выставочный зал Союза художников станет настоящим раем. Человек алтайский, человек русский, но городской, физически не может пройти мимо качественно написанного пейзажа, будь он пленэрен. Пока бетон сковывает нас по вечерам, пока существует бесконечное разнообразие природных ландшафтов в различных состояниях, пейзажи будут прошибать — и здесь мой разум пасует. Никаких символов и смыслов. Пресловутое русское поле, пестрота рисовых полей с высоты птичьего полета иногда дают сто очков вперед всему самому актуальному и концептуальному.
Музыка деконструкции
Инсталляция «Букво звуки» — портал в астрал и скромный деконструктивный апокалипсис «Аз. Арта». Они оторвут вам голову и присо единят ее к космосу. Соавторов инсталляции пятеро: Иван Дмитриев и Александр Закиров — буквообъем, дуэт Vena Portae — звуки, проекция — Яков Satory. Объем. Проекционный экран спорит с самой про екцией. Немая мантра белых букв сияет в темном пространстве инсталляции и является самым целост ным, что в ней есть. Проекция. Бесконечно малое так же недоступно человеческому восприятию, как бесконечно большое. С этой точки зрения галактика равна строению ато ма. Только ученым и художникам удается постичь эти абстрактные категории. Проецируемые изобра жения — эпопея о Вселенной. Звуки. Пульсация, шорох, продукты живого и ис кусственного вкрадчиво, осторожно затекают в уши слушателям. Слушатели-утопленники сидят на полу пространства инсталляции и отращивают жабры. Вскоре после начала они уже умеют дышать под водой. Зритель. После открытия я села в трамвай, а жа бры эти никуда не делись. Инсталляция продолжи лась: у парня, сидящего за спиной, играла музыка в наушниках. Трамвай издавал свой обычный несу разный шум. Сквозь потрескавшееся стекло пейза жи сменяли друг друга, искажались вывески и люди, объединяясь во мне. В Сибири подобные проекты не создает больше никто. По крайней мере, работ такого уровня мне встречать не доводилось. Science-art и все, что свя зано с этим понятием, сегодня идет в авангарде ху дожественного движения, и авторы «Буквозвуков» занимают здесь свое далеко не последнее место. По словам Ивана Дмитриева, основной целью работы для него было создание взаимодействия формы звука и изображения в реальном времени. Артем Демидов из Vena Portae вторит ему: «Мы постарались сделать звучание максимально минималистичным. За основу мы взяли звуки помех, щелчков, сбоев аппаратуры, что и называется глитч. На это мы наложили атмос ферных звуков и Катино живое пение, которое тоже загличили с помощью эффектов. В общем, хотели не выделятся из объема и видео, а быть частью инстал ляции, не отвлекая от нее и дополняя». Художник, который кричит о себе, теряет голос в массе таких же одиноких криков. Какофония разоб щенных мнений ведет в никуда, совместные усилия помогают каждому из участников достичь нужного результата. «Букозвуки» — одно из самых гуманных произведений на «Аз. Арте».
Glitch-art
(от англ. технический сбой, внезапная поломка) — искусство деконструкции. Ошибки и дефекты становятся материалом для произведений, будь то видео, фото или музыка. Шумы и осечки складываются в мелодичный эмбиент, ломаные изображения воссоздаются в головах зрителей (да-да, художники снова затягивают нас в соавторство, хотя давнымдавно пора к этому привыкнуть).
И Ленин такой молодой В следующем году Николай Зайков неизбежно вый дет из категории «молодой художник». На открытии в «Республике ИЗО» его работы даже не были подпи саны: все и так знают, вот это — Зайков. Кстати, вы когда-нибудь видели на площади Ленина человека, который стоял бы где-нибудь поодаль и любовался ее видом? А коммунистические градостроители, знаете ли, весьма старались. И Зайков, без лириче ских отступлений зафиксировав простым каранда шом монументальное великолепие площади, залив небо цветом soviet red, смог заставить посетителей на какое-то время залюбоваться привычным видом в непривычном цвете.
Назад в прошлое Геннадий Ракитин, художник:
— Молодежь никуда не пошла. Это вам, молодым, так кажется, что что-то случилось, какой-то взрыв — а никуда она не пошла, открытий капитальных нет, одни повторения. Но на новом этапе мастерства у молодых прибавилось, насмотрелись, более свободно стали выражаться в изобразительном смысле. Подгонять время не надо. Все идет так, как того требуют обстоятельства, трудно же новые шаги делать и в искусстве, и в науке.
Приют абсурда Участники номинации «Скульптура», по всей веро ятности, прибыли на конкурс с разных планет. Иван Быков строит города, где дома настолько одиноки и разобщены, что даже тени свои отбрасывают в разные стороны. Дмитрий Осипов кует свой цирк, который остается смешным даже будучи созданным из метал лолома. Виталий Шевченко пускает ток в уши медно му Меломану... Если в графике и живописи критерии оценки работ вывести хотя бы возможно, то здесь со перничество различных техник, образов и материалов доходит до абсурда.
Вадим Климов, критик:
— Назад. В прошлое молодежь пошла. Актуального искусства почти нет, есть очень много традиционной графики. Молодежь очень плохо мыслит, почти нет социально-острых тем: есть немного рефлексии по возрастным психологическим проблемам, а в основном — обыкновенная, стандартная, постсоветская и советская графика. Никуда молодежь, оказывается, не идет. Кроме, может быть, некоторых, которые пытаются идти в новые технические штуки: видеоинсталляции, дизайн, еще что-то. А то, что касается именно графики… Я смотрю на это, и мне кажется, что все это очень иллюстративно, обыкновенно, и такое ощущение, что перед молодежью не стоит социально-острых проблем: у них все хорошо. 5 — ФИГ002
Sapiens
Окультуривание или акультуривание? Что происходит с русским языком
Интервью: Александра Кирчанова
О том, что плохая дикция вообще-то ранит, как исправить недостатки в речи и почему не стоит ругать новое поколение ФиГу рассказал Юрий Васильев.
Сам себя не услышишь — Вы как педагог, человек, который постоянно работает с речью, наверняка замечаете ошибки в речи. В последнее время на телевидении и радио появилось большое количество журналистов с плохой дикцией, делающих неверные ударения в словах? — Да. Это ранит. Я не знаю самой механики обучения на факультетах журналистики, если судить по тем книгам, которые я читал, они очень близки театральной речи, они воспитывают внутреннюю культуру. В реальности на нас идет поток неточностей, поток жутких интонационных клише. Почти все журналисты, работающие на местах, берущие интервью или рассказывающие о каких-то событиях, говорят в одной совершенно нечеловеческой, неживой интонации. Говорят механически, подчеркивая не суть, а привычку подчеркивать какие-то для них значимые слова, которые не оформляют фразу, а оформляют какой-то выплеск чего-то одного во фразе и не вкладывают никакого смысла. Они говорят в большинстве своем не музыкально, это не значит, что они должны напевать, совсем не значит, что они должны распевать или раскрашивать что-то — они должны просто чуять русскую речь. Это проблема глубокого воспитания, не перевоспитать в человеке за 4-5 лет обучения в университете его Акультуривание, то есть отход от культуры. То же самое происходит в театральной школе. Если тот же говор начинать исправлять в первый день, в первую минуту, в первую секунду — он исправится. Стало быть, надо в университете найти такую возможность настраивать фонетически русскую речь, чтобы ее могли услышать и у других людей. Я понимаю, что это труднейший вопрос, никто этим заниматься не сможет, никаких часов нет и специалистов единицы. — У нас был курс «Техника речи», его вела Татьяна Юрьевна Кулинкина, но вот уже два года у нас нет 6 — ФИГ002
такого предмета. Что делать молодым журналистам, которые хотят научиться грамотно и красиво разговаривать? Может быть, вы посоветуете какие-то учебники или словари ударений? — Нет, по учебникам вообще сценической речи не научиться. Вот словари — да. Их много. Стоит придерживаться орфоэпического словаря русского языка под редакцией Горбачевича. Лично я пользуюсь четырехтомным словарем Ушакова. Сейчас издается многотомный словарь русского языка Академии наук. Вышли 18 томов, я сверяюсь об ударениях там, прекрасное издание, самый современный на русском языке словарь. Серию словарей выпускал Ленинградский университет, кафедра фонетики и методики преподавания русского языка. — Но без преподавателя свою речь исправить нельзя? — Без преподавателя невозможно, сначала должно быть ухо, которое все расскажет. Ни один человек на земле сам себя не услышит, он не знает эталона. Конечно, можно взять и заняться прослушиванием записей. Литературные записи Якова Михайловича Смоленского, Сергея Юрьевича Юрского замечательны в смысле русской речи, действительно от этого можно отталкиваться, но я не верю, что кто-то будет этим заниматься. Не верю, хотя этим полон Интернет. Предположим, Дмитрий Николаевич Журавлев читает отрывки из «Войны и мира», вот тут вся речь. Слушая чистоту русского языка, никогда не совершишь неправильного ударения, даже в мелодике русской ошибку. Но никто этим не будет заниматься. Только одержимые, только люди, которым бог дал быть истинным журналистом или истинным артистом. А вот Татьяну Юрьевну надо слушать саму. Татьяна Юрьевна вообще может просто сидеть и произносить литературные произведения или разговаривать с вами, и ты попадаешь в настоящий тембр русского языка. Грудное звучание, что для русского человека, особенно для русского театра, для русской культуры принципиально, не низкий язык, а грудной, объемный, резонирующий. Татьяна Юрьевна никогда не говорит суетливо, значит, она выражает интересную, подспудную
психологическую деталь русской речи. Мы через ее речи можем увидеть движения ее мысли, ритм русской речи, что очень теряется сейчас. Университет не прав на 150%, лишившись не просто преподавателя, а лишившись именно Татьяны Юрьевны.
Читайте Хармса — Интернет положительно влияет на речь или все-таки существует опасность «разучиться» говорить? — Я не знаю, что будет потом, наверное, будет сложнее. Речь не от Интернета зависит. Она зависит от грудного возраста, от того момента, когда с махоньким ребенком рядом мама, няня, папа, бабушка и прочие. Вот когда рядом с ребенком будут интернетные родители, тогда, наверное, начнется катастрофа. Я не замечаю плохой речи. Сорок лет назад молодежь говорила вот так же. В области театра, области учительской и области людей, которые связаны с телевидением и радио, там, где есть звучащая речь, ее надо сохранять, культивировать, чтобы она была литературной. Тогда она никуда не уйдет от людей, которые сидят в Интернете. Я тоже пропадаю в Интернете. А как? Когда какие-то книги пишешь, то ищешь кто что говорит, какие мнения у режиссеров — по журналам всего не найдешь. Я не уверен, что только от Интернета зависит падение качества речи. Я не ругаю эту ситуацию, не хочу уподобляться тем, кто ругал нас в 60-е годы, не хочу уподобляться тем, кто ругал тех, кто ругал нас в 30–40-е. Все меняется, все развивается, язык все равно живет в нас. — В «Таком театре» Санкт-Петер бурга идет ваш спектакль «История Сдыгр Аппр» по дневникам Дании-
ла Хармса. Почему сегодня именно Хармс? — Ну не только Хармса, но Хармса да. Во-первых, Хармс разговорный. Он не классический поэт. Абсурд? Я вообще люблю абсурд. А абсурд Хармса весь пронизан трагизмом. Даже в крохотном детском стихотворении «Несчастная кошка порезала лапу — Сидит, и ни шагу не может ступить. Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу Воздушные шарики надо купить!» Трагизм во всем. Он идет от его абсурда. Он ритмичен. Современная речь — это не речь Пушкина. Пушкин мой идеал, просто тут дело не в этом. Современный театр требует разнообразной речи, не классического монотона, не классической музыкальности речи, не классических измерений по стопам. Нет. Русская речь и драматургия в русской речи сейчас вся на живом языке. Хармс к этому языку близок. Во-вторых, Хармс игровой. Соврать в Хамсе не может ни один актер. Он не может изначально — Хармс не врет. Он искренний и в ритмах, и в разговорах. А артисты, студенты особенно, вот и фестиваль показал, хотят «кого-то! еще! изобразить!» - сами они в это не верят и не чуют. Хармс отводит от этого. И еще одним Хармс прекрасен, он феноменально обожал музыку. Он музыкален во всем.
Юрий Васильев – заслуженный деятель искусств России, профессор Санкт-Петербургской академии театрального искусства. Ведет семинары и тренинги по актерскому мастерству и сценической речи в театральных школах и драматических театрах Германии, Австрии, Финляндии, Швейцарии и других стран.
СОН РАЗУМА
Искусство смешного и возвышенного (без Линча и Жижека) Международный день театра — очень солидный праздник. И по названию, и по охвату празднующей аудитории. Театр Драмы в этот день впустил зрителей в страну Закулисья. ФиГ усмотрел в этой программе аллюзию на всю историю театра — от смешного к возвышенному. Впрочем, смотрите фотоотчет и делайте выводы сами.
Вполне логичное балаганное начало. Смеховая культура и шутовство.
Некоторые зрители были уверены, что это гном. Хотя размеры и внешность как бы намекают на гоблина.
Внезапно где-то в переходе от смешного к возвышенному: Полиграф Полиграфович. Начало.
Очень размытые генералы песчаных карьеров, в общем-то.
Знакомьтесь, Джо Блэк без грима.
Вообще-то это Фисба и Пирам, кто не понял.
Прокатись на нашей главной сцене. 7 — ФИГ002
Абсурд Даниил Иванович Хармс
Александр Ролланович Джикия
Настоящая фамилия Ювачев. 17 [30] декабря 1905, Санкт-Петербург — 2 февраля 1942, Ленинград Русский писатель и поэт. Участник объединения ОБЭРИУ.
Род. 1963, Тбилиси Российский художник. Окончил Московский архитектурный институт (Мархи), живет и работает в Москве.
Учредитель: факультет журналистики АлтГУ. Редактор: Зарема Заудинова. Редакция: Жанна Заковряшина, Александра Кирчанова. Дизайнер: Михаил Хозяйкин.