№ 037, с. 59 Наша коммунальная кухня. 1960-е Это опять кухня — наша, на Солянке. Тоже — мир вещей. Посмотрите, какие утюги на подоконнике, какие столики жильцов (было время — у нас жило шесть семей, двадцать два человека), какие бутылки, чайник, кастрюли… Ничего не поставлено — все взаправду. Голубь — «прилетел за отдельную плату»… И перспектива табуретки, столов и подоконника — как каркас этой жизни вещей, за которыми стоит жизнь людей. Без жизни людей, незримо присутствующих среди вещей, этой «странности», натюрморта нет, а есть вазочки, тени, стекло, цветы и прочая «учебная лабуда».
037
№ 038, с. 60 Чеснок. 1970-е Символ коммуналки: чеснок на черном подносе, отражение. Дольки, дольки, каждая сама по себе — и все вместе. Едкий, но вкусный ансамбль — в малых дозах. № 039, с. 61 Бдящее око. 1960-е В доме на Солянке, где мы жили. Эта комната, окном глядящая в наш двор, была просто застроенной аркой прохода во внутренние дворы дома. Сейчас там опять арка. В комнате жила женщина с больными ногами, которая целыми днями лежала на подушках. Единственным удовольствием ее было смотреть во двор. Наверное, она все про всех знала. Конечно, меня привлекла композиция дверей и завешенного окна, центром которой и была наблюдательница.
038
Михаил Дашевский
039
25
№ 040, с. 62–63 Солянка и Старый Дом. 1998 Московский «сюр». «Накладушка» получилась очень удачной — смесь Старого Дома в Большом Кисельном и Солянки возле церкви в начале Подколокольного переулка. Создалась привлекательная своими деталями и реальностью / нереальностью неразбериха. Такая «странность жизни»: подворотня с двумя окнами — с Большого Кисельного, вместе с кирпичами стен и намеком лестницы, как бы уходящая под улицу; машины, задающие перспективу картинки вместе с кусками церкви (бывшая мастерская Вучетича). 040
№ 041, с. 67 Солянский тупик. 1994 Ну есть «кое-где у нас порой…» и такое, но уж очень живописно! Без клеветы, просто временный неореализм, взгляд из подворотни. Не переживайте! Теперь
здесь банк, все сияет. А раньше… Посмотрите, как элегантно разместился металлический хлам на крыше запертого на замок минисарайчика, а рядом висит пальтецо на вешалке… Как уютно у стены останкам лимузина без колес, как в щели приветливо торчит луковка церкви Всех Святых на Кулишках… Снимок немножко скадрирован, там слева была еще одна куча, нарушавшая идиллию. № 042, с. 64 Колбасный магазин. 1970-е Это, конечно, опять Солянка. Не нужно далеко ходить. Все хорошее — рядом. В этот микояновский колбасный ездили со всего Золотого кольца России — за колбасой. Отстоял часа три-четыре, получил 2 кг в руки и — домой, в какой-нибудь Ярославль, — героем. Это — колбаса! Вся улица на ушах. Вот наш герой и стоит в магазине. Рядом присел кто-то из очереди. А в стекле отражается московская жизнь: наша духовность, церковь Всех Святых на Кулишках, министерства, люди бегут по делам. Для него — чужой ГОРОД. СССР в одном флаконе. Главное — чтобы «костюмчик сидел», то есть картинка была красивой, гармоничной. № 043, с. 65 «Уголок» на Солянке. 1980-е Малая родина. Солянка. Большой город шумит, а здесь, в самом центре, тихая жизнь — посреди улицы. В Москве! Главное было — сколько оставить стены́ слева, чтобы глаз успел «разбежаться», но при этом чтобы старушка не попала в середину — тогда все движение встанет. Ну и чтобы люди попали поинтереснее. И в глубоких тенях «уголка» чтобы люди пропечатались. Конечно, поскольку съемка велась с другой стороны улицы, можно было спокойно снять пять-семь снимков и потом отобрать нужный негатив. № 044, с. 69 На повороте. 1995 Солянка, Солянка, р-раз — и уже за углом — Солянский проезд. Сколько раз писали — нельзя клеить на стенах! Нарушает внешний вид! А зато все можно узнать. Кривоватая, но польза. Декоративность этих оборванных листков и объявлений — потрясающая. Но обязательно нужен человек, иначе даже такое окружение — стены, железная загородка, орнамент XIX века — не помогут. И такой человек появился — в виде тетки в плисовой куртке и со свертками в обеих руках. Именно с правого края, для «разгона» взгляда зрителя. Ура!
