черно-белая любовь by jd khomenko

Александр Миллер

о н я р а ё Ч бел

ю л

ь в о б

А. М. Миллер

Чёрно-белая любовь г. Хабаровск 2012 г.

Автор:

Александр Маркович Миллер

Содержание: Предисловие, или Пособие для собирателя историй Что может заставить хирурга бросить скальпель и взяться за перо? Как развлечь скучающую приму на гастролях в провинции? Если на спине у человека написано, кто он, стоит ли этому верить? И вообще, о чем, черт подери, эта книга?

Фоторобот История о проявлениях стервозности в разных женщинах, о роли случая в жизни и том, насколько важно уметь вовремя выключить мобильный телефон…

Курортный роман. Бразильская мелодрама Если вы знакомитесь с человеком и вас друг к другу тянет… не торопитесь, тяга эта может оказаться не так уж проста…

Изобретение доктора Сeгала Нет, доктора Сeгала зовут не Стивеном, но в сексологии он — супергерой. Своим изобретением он спас не меньше жизней, чем персонажи его тезки в голливудских фильмах.

Все дело в звездах! Астрология для вас — лишь прогноз на день для знаков зодиака по радио в машине? Но порой эта наука может изменить в жизни гораздо больше, чем можно даже представить.

АнтиРУКОводство для подростков, или Иван Иванычу уже двенадцать! В доме пропала семейная реликвия, а сын недавно вступил в пубертатный период… Возможно, эти два факта между собою связаны, но совсем не так, как можно было бы предположить!

Электроожог, или Роковые совпадения Говорят, что молния два раза в одно и то же место не попадает… Но есть места, куда достаточно попасть лишь раз и большего уже абсолютно ничего не требуется. Узнать о молниеносном ЧП или что такое не везёт по полной программе можно в этом рассказе.

«Сильно выпить хочется!» или Членовредительство на спор Голь на выдумки хитра? Это уж точно, а если этой самой голи еще и очень хочется поправить здоровье после вчерашнего, то фантазия работает с удвоенной силой. Иногда и серьезно во вред самому желающему, но на пользу любящим посмеяться окружающим.

Изнасилование

Нет ничего страшнее женской мести… Тем более мести женщины, ранее любившей. И чем сильнее было чувство, тем в большей опасности тот, к кому женщине пришлось изменить свое отношение…

Голоса любви Из чего складывается чувство? Из внешнего вида объекта симпатий, манер, приятного общения. Общности интересов? А что остается от любви ушедшей? Воспоминания, мимолетная «ваша песня», еле уловимый аромат его любимых духов или знакомый тембр голоса…

Стерилизация, или Узелок завяжется, узелок развяжется Ради какой женщины мужчина пойдет на хирургическую операцию? Конечно, ради любимой… Но и вернуть все «назад» ему придется тоже ради женщины. Вот только каков будет результат?

Чёрно-белая любовь

У каждого человека есть мечта, и не одна. А вот простой русский энергетик мечтал о любви — черно-белой и вполне земной. Белым элементом он планировал себя, ну а вот темную сторону любовного инь-яня надо было поискать…

Огненный танец Иногда ты оказываешься в ситуации, где ничего уже не зависит от тебя… Остается лишь смириться и отдаться на волю чувств… А потом ошеломленно озираться с мыслью: «Боже, что это было?!»

Мозговой штурм. Ликвидация триппера по блату Если молодой муж уезжает во время медового месяца в командировку — это плохо, но прощаемо… Но если он возвращается оттуда с опытом первой измены и неким венерическим «последствием» от нее — прощения ему нет. Спасется лишь особо смекалистый.

Плохой способ стать известным поэтом Рассказ о том, как автор на своем опыте узнал рецепт создания хита, достойного «Евровидения», и почему решил никогданикогда этого больше не делать.

«Не судьба» по-дагомысски Что может быть удивительней курортного романа, начавшегося с разбора понятия «добровольная смерть»? Быть может, неожиданное, хоть и конфузное его завершение?

Поезд Ростов — Москва. Немой вопрос Если вам в поезде не дают положенное белье и еду, не расстраивайтесь — возможно, в качестве компенсации за доставленные неудобства ночью проводница вам подкинет «подарочек»….

101

109

117

125

Студенческий треугольник. Самым важным из всех искусств для нас является кино Как помочь товарищу сделать выбор между двумя девушками? Выход беззаботного студента и верного друга: пригласить одну из них в кино!

Приключение с продолжением. Беседа с обманутым мужем Если женщина о чем-то просит, лучше ей это дать, а то она возьмет сама. Эта истина оказалась верной и в отношении адюльтера… Вот только за женские решения порой приходится отвечать мужчинам.

Попытка жениться, как способ пропитаться Порой, когда мы желаем одного и получаем это, оказывается, что нужно-то было совсем другое. А бывает и наоборот: уже данную возможность к неутомимости в постели можно применить для пропитания и вовсе не в смысле второй древнейшей!

Трансплантология Жизнь — это сплошные взлеты и падения… Если вторые обычно обеспечиваются госпожой Судьбой, то помочь подняться может человеку лишь искреннее желание… Порой, если сильно захотеть, можно убедить не торопиться даже саму госпожу Смерть!

Лолита по-ростовски Если у российских матерей не получается вырастить достоиных дочерей, может это попробует сделать мужчина? Получилось ли это, узнаете, прочитав рассказ...

125

133

145

151

159

Предисловие, или Пособие для собирателя историй

У каждого человека в его профессиональной ли жизни, в личной ли найдется множество случаев и историй, которые достойны написания. Кто-то их рассказывает на застольях, ктото сохраняет в интернет-дневнике, кто-то так и держит в себе, лишая человечество интереснейших сюжетов. У меня тоже за полвека жизни поднакопилось немало баек и рассказов. Одни, конечно, связаны с моим призванием — хирургией и работой практикующего врача-уролога, другие происходили с моими друзьями и знакомыми, героем третьих являюсь я сам. Часть этих рассказов я счел достаточно интересными, чтобы объединить вот в такое небольшое издание. Книга называется «Черно-белая любовь» по не скольким причинам. Во-первых (и я в этом уверен уже много лет), любовь в принципе является единственной серьезной движущей силой в жизни человека. Честолюбие, карьеризм, ненависть или стремление к покою тоже, конечно, заставляют многих из нас совершать определенные поступки и попадать в какие-либо ситуации, но чаще всего все же любовью объясняется все то значимое, что происходит в нашей жизни. Ну а с чем это связано — с курьезным ли случаем или же с приятным воспоминанием, с улучшением жизни или некоторым снижением ее уровня — уже не важно. В этом-то и заключается природа чернобелой любви — того самого вечного восточного символа «инь-янь», сущности которого бесконечно перетекают друг в друга. Моя первая книга «Интимные парадоксы» была больше практическим пособием, чем литературным произведением, хотя мне, конечно, было очень приятно получать положительные отзывы профессиональных писателей и читательские восторги. Один пациент с Сахалина даже приехал ко мне на консультацию благодаря этой книге и сказал фразу, после которой я понял, что написал книгу не зря: — Доктор, вы меня вернули к жизни… К сексуальной! — Каким образом? — удивился я. — Самым что ни на есть литературным, — ответил пациент, прижимая к груди книгу с

только что полученным моим автографом на ней. — Я всегда был человеком, легко относившимся к интимным отношениям. Были у меня женщины. Разные и нередко. Вот только ничего серьезного. Не знаю, как результат моей несерьезности или еще из-за чего, я в последние годы вообще потерял охоту до женского пола. А когда желание появлялось, было оно каким-то… незавершенным, до физического не доходившим. Проще говоря, доктор, не функционировал у меня аппарат вообще, да и книгу вашу я взял читать лишь из стороннего интереса, думал, что мне это уже ни к чему. Закончил я свои интимные парадоксы… Но вы извините за подробности, главе к пятой я почувствовал нечто странное… Давно забытое шевеление в районе ширинки, в смысле. Ну я и подумал: если на меня такое воздействие книга оказала, каков эффект будет тогда от вашего лечения! Забегая вперед, скажу: эффект от лечения был, и мой благодарный читатель стал еще вдвойне благодарным пациентом. Ну а я утвердился в мысли, что, в любом случае, занимаюсь литературной деятельностью, периодически сменяя скальпель на перо (с поправкой на анналы современности — на клавиатуру) не зря. Мне не хотелось бы, чтобы мое предисловие было лишь рассуждением обо мне, и потому я прямо с него начну вам рассказывать истории… Начать хочу с одной «звездной» для меня встречи. Есть в нашем городе человек, вплотную занима ющийся арт-бизнесом: гастроли, концерты, презентации музыкального формата — это все к нему. Он носит очень красивую, надёжную русскую фамилию Пользенберг и является владельцем компании «Крио». Вот однажды он позвонил мне и спросил: «Саша, как ты относишься к Елене Камбуровой?» «Более чем!» — ответил я, ни разу певицу не видевший, но слушающий регулярно и восхищающийся ее голосом. «А хочешь, я тебя на ее

концерт приглашу?» От такого предложения отказаться не мог. Единственным условием Гоша поставил мое присутствие на ужине с Камбуровой и организаторами после концерта. Я не нашел это условие отягощающим и только вдвойне порадовался приятной перспективе приобщения к искусству. Концерт прошел просто божественно: мы супругой были в восторге от выступления. Елена Антоновна была в голосе, два ее сопровождающих музыканта тоже старались изо всех сил, а мы с женой сидели на лучших местах в зале. Несмотря на то, что Камбуровой уже почти под семьдесят, она весь концерт отрабатывала без фонограммы и малейшей дрожи в голосе, причем учтите, репертуар-то ее — не попсовые «пум-пам», а настоящие оперные арии, песни на стихи великих классиков, проникновенные баллады. Невзирая на возраст, она оставалась той самой Камбуровой, которую любят и ждут. Ее популярность подтверждал и аншлаг в зале. После концерта Пользенберг берет нас за руки и уводит в какое-то весьма невзрачное заведение общественного питания. Буквально забегаловку. Причем стол накрыт даже не в зале, а в тамбуре. Я с тоской смотрю на теплые бутылки водки одного из самых дешевых сортов, на пожухлые листья салата, ушами спаниеля свисающие с тарелок с нарезкой, на суровую компанию сидящих за столом «спонсоров», от которых не приходится ожидать хоть в какой-то мере креативного общения, и понимаю, что украсить застолье сегодня можно разве только… мной. Но вроде как «Миллер-в-яблоках» в меню не указан. Придется вписать этот пункт самостоятельно, думаю. Надо же отблагодарить хотя бы приятным общением певицу, сделавшую наш вечер волшебным. Спустя некоторое время после непродолжительного послеконцертного отдыха в ресторан приезжает Камбурова со своими мальчиками. Это у нас — интерес к встрече с легендой. А у легенды напряжение, усталость, перелеты.… И я понимаю, что таких дежурных встреч с незнакомыми людьми у них примерно двести пятьдесят в году. Потому откровений ждать не приходится. Елена Камбурова посмотрела на этот

стол, в глазах ее прочиталось еще большее разочарование программой вечера и стала вяло ковыряться в салате с редиской, всем своим видом намекая: «Давайте поскорей закончим с этими формальностями и я, наконец, пойду отдыхать…» Ребята ее в силу более юного возраста были пооживленней и пообщительней: попивая хоть и плохой, но все же сорокаградусный напиток, они обсудили Лужкова, погоду, высказали свое мнение о Хабаровске — в общем, велись обычные застольные беседы малознакомых людей. Камбурова оставалась лишь наблюдателем. А потом мне дали слово… Я уже понял, что правки в меню придется вносить мне. Не зря же меня сюда позвали… Я поднял бокал: «Елена Антоновна!..» (Та, с трудом приподняв верхние веки, посмотрела на меня с невысказанным: ну что вам еще от меня надо?) Я продолжил: «Елена Антоновна! Все возможные похвалы в свой адрес вы слышали уже мириады раз, поэтому я бы хотел выпить за вашу маму — Людмилу Марковну, которая родила и воспитала такого ребенка!» Смотрю, у Камбуровой глаза открываются шире, чем за весь предыдущий вечер: «Вы знаете, как зовут мою маму?» — Я ведь не ошибся, маму зовут Людмила Марковна? — Да, — отвечает удивленная певица. — А вот я — Александр Маркович, и потому мне было это легко запомнить. Ну а во-вторых, я интересуюсь вашим творчеством… — Давайте за мамочку выпьем! — вмешался кто-то из сидящих за столом. — А во-вторых, Елена Антоновна, очень бы хотелось, чтобы вы рассказали нам об основных этапах вашего творчества… — продолжил я. Веки Камбуровой рухнули на прежний уровень, плечи поникли. И она заученно начала: «Поступила я в такое-то училище тогда-то и…» Я прерываю: «Елена Антоновна, зачем вы хотите от

нас утаить тот факт, что вы один год проучились в цирковом училище?» Веки вздымаются вместе с бровями: «Вы знаете, что я училась в цирковом?!» Между прочим, на другом конце стола изумленно открываются глаза еще у одной женщины — моей жены. Конечно, Вероника хорошего мнения о моих интеллектуальных способностях, но она даже представить себе не могла, что я знаком с такими подробностями жизни великой певицы. После я озвучиваю еще несколько фактов из биографии Камбуровой, которые может знать или очень близкий человек, или ярый фанат творчества, а Елена Антоновна начинает разговаривать так энергично и рассказывать такие интересные вещи, будто у нее открылось второе дыхание. Ее музыканты устают от объема информации и уходят отдыхать. А мы остаемся общаться. Это продолжается еще три часа, в течение которых Камбурова рассказывает о своей дружбе с Лужковым, о том, как он ей подарил кинотеатр, о том, кто из известных певцов и певиц, по ее мнению, действительно обладает голосом и талантом, какие ожидаются изменения в мире шоу-бизнеса и еще множество интереснейших вещей. Удивлены были все, ну а больше всех — моя Вероника, которая вообще не могла понять, что происходит. Апофеозом вечера стал тот момент, когда Елена Камбурова сама попросила (!) со мной (!!) сфотографироваться (!!!) на память, затребовала мою роспись и в обмен дала диск со своим автографом. Мы расстались огромными друзьями, она обещала, что запомнит мою фамилию и, приезжая в Хабаровск, всегда будет приглашать меня на свои концерты. А ларчик открывался просто. Я перед концертом немножко побродил по Интернету, ознакомился с биографией Камбуровой и обратил внимание на не совсем тривиальные ее моменты. В результате чего мне было легко поддерживать с ней беседу и «развернуть» человека на то, чтобы вечер стал не одним из двухсот пятидесяти «вечеров сурка» в ее жизни и, тем более, в нашей.

Ведь столько повидавшему и столько знающему человеку нужно лишь одно — заинтересованные и благодарные слушатели. И в итоге вечер получился волшебным и даже спаниелеподобный укроп, казалось, приободрился и, подняв свои веточки, прислушивался к беседе. К чему я рассказал эту историю? Вовсе не к тому, чтобы похвастаться своим знакомством со знаменитостью. Это пример моего отношения к жизни. Мало смотреть на мир широко открытыми глазами, нужно еще стараться замечать все увиденное и вычленять из этого самое интересное, забавное и неординарное, а потом делиться всем замеченным с друзьями. Может быть, потому меня в компаниях и ценят, что всегда в запасе у меня есть пара-другая баек, способных оживить приутихшую было беседу. Ограничиваться же «застольным общением» не хочется. Интересно поделиться теми «заряженными» историями, которые мне известны, с более широким кругом собеседников. И, может быть, благодаря этому узнать сюжеты новые. Пример таких «широко открытых глаз» хотите? Пожалуйста! Помнится, однажды, когда я отдыхал на Камчатке, местные урологи пригласили меня в гости к себе в отделение — посмотреть, как там у них, пообщаться в профессиональной обстановке и поделиться опытом. Их отделение находилось не в одном здании больницы, как мы привыкли, а в больничном городке, в котором много разного назначения зданий. Иду я по этому городку и вижу мужика, бредущего от одного домика к другому. Мужик, как мужик: неопределеннопенсионного возраста, небритый. Страшенный. В фиолетовой фуфайке-телогрейке… На спине которой написано… «Что-о-о-о?» — удивляюсь я. Написано там белым по фиолетовому: «УРОЛОГ»! Я успеваю ужаснуться и вспомнить анекдот про программиста, увидевшего в бомже свое будущее, и тут вижу бабку типа «сто лет в обед». У той на фуфайке выведено четко и красиво: «гинеколог». Причем, у нее лицо не то, чтобы не обезображено печатью высшего образования, там и среднего-то не наблюдается. Да и возраст таков, что даже если бы и внешность ее была

обманчива, она бы просто уже давно была на пенсии… Дальше я встретил человека, больше похожего на призрак, чем на живого, с наспинным определением «эндокринолог». Я понесся узнавать у знакомого, который меня пригласил: в чем дело? Оказалось все до смешного просто. В больничном городке много разных корпусов: в одном больные лежат, в другом делают кардиограмму и прочие анализы, в третьем идут консультации врачей и так далее. А так как зимой больным передвигаться в своих больничных одеждах между корпусами холодно, каждому отделению были выданы телогрейки. Ну а чтобы стоящие на учете предметы одежды между собой не перепутались — на спинах было подписано, к какому отделению какие принадлежат. Забавно? Не то слово. Но человек, который не испытывает жгучего интереса ко всему происходящему вокруг него, не то, чтобы не задался вопросом, что это за надписи на фуфайках, он бы этих надписей и не заметил, погруженный сам в себя.

Как там было у Булгакова? «За мной, читатель, и я покажу тебе такую любовь…» Мастера с Марго не обещаю, а вот другие черно-белые варианты — всегда пожалуйста!

Фоторобот

Я знаком с человеком по имени Антон, который в возрасте сорока с хвостиком лет полностью разочаровался в своей семейной жизни. Почему? А потому, что теплых чувств к своей супруге наш герой давненько не испытывал, либидо грустно помалкивало, и жил он по накатанной, понимая, что для радикальных перемен он уже не мальчик, что дети-подростки требуют внимания, и все вроде бы давно сложено и изменению не подлежит. Не жизнь у него, а конспект получался какой-то. Жил довольно-таки скучно, вяло занимался бизнесом и своим старшим, к сожалению, не очень благополучным ребенком. Тот бросал институт с систематичностью, достойной лучшего применения, впутывался в различные нелегитимные истории, из которых его приходилось старательно и недёшево вытягивать. Мой герой занимался (куда деваться?) проблемами старшего сына и с подозрением поглядывал на младшего: не принесет ли тот вскоре, подрастая, подобных проблем. Ну, жил себе и жил. Не хуже других, но и не лучше. Примерно в это же время в этом же городе, квартала через три от него, жила женщина Анна, у которой ситуация с мужем была схожей, но она сделала на шаг больше: проблему семейного ледникового периода решила радикально — с помощью развода и раздела имущества. Жила она одна со своим сыном, но жизнь выхолащивать не планировала, а потому активно поглядывала по сторонам блестящим глазом, в надежде на свой кусок счастья со второй попытки. И как-то раз Анне досталась «горящая» путевка в санаторий. Как и Антону. В расслабленной санаторной обстановке они познакомились, разговорились, сначала вяло, а потом со все возрастающим интересом. В результате между ними возникла, как говорится, «вольтова дуга» — полюбили они друг друга нешуточно. Возвращение в Хабаровск чувств не охладило. Скорее наоборот. Они продолжали встречаться: он в тайне от жены и детей, а она скрываясь только от взрослого сына. Но любовь крепла день ото дня, они уже не могли жить друг без друга и решили соединиться. Он развелся, она была к тому времени уже

свободна. На простой регистрации брака они решили не останавливаться и прошли обряд венчания. Конечно, свадьба была своеобразной: большинство людей, которых молодожены хотели бы видеть на праздновании, прийти не могли по моральным соображениям — они были дружны с их бывшими семьями. Тем не менее, небольшим коллективом они отпраздновали свадьбу, купили квартиру и стали жить вместе, заботясь друг о друге очень по-разному и с большой фантазией. Среди составляющих этой заботы было решение о том, что жить будут друг для друга, значит, совместные дети не нужны. Следовательно, тут основным методом заботы стала контрацепция. Антон решил позаботиться о своей любимой по-новому. Вычитав в какой-то популярной газете о существовании мужской контрацепции, он обратился к врачу-урологу для того, чтобы тот совершил маленькую операцию под названием «стерилизация» или, для точности, вазолигатура. А мотивы были таковы: женская контрацепция в любом варианте вредна для здоровья женщины. Любимая женщина, если это в силах мужчины, должна быть свободной от тревожных мыслей. Ведь они решили посвятить жизнь друг другу. Доктор сделал операцию, все прошло прекрасно. И они стали жить, посвящая время заботе друг о друге, путешествиям, изучению языков, отдыху и бизнесу, в том числе. Анна была довольно грамотным бухгалтером, а он — успешным бизнесменом. В рабочем процессе у них возникли деловые связи с американцами, и счастливая пара несколько раз выезжала в Соединенные Штаты для того, чтобы выправить бизнес-контакты. В свободное же время они просто прогуливались, держась за руки, по улицам ночных мегаполисов. Они любили огни Манхеттена, удалое обаяние Лос-Анджелеса, азарт Вегаса и могли себе это позволить. Как-то вечером, прогуливаясь по расцвеченному огнями Нью-Йорку, в каком-то скверике они обнаружили… очередь. А ведь Америка и очередь — это же оксюморон. Стояли в этой очереди люди не старые, парами, а

выходившие из нее имели весьма ошарашенный вид. Их глаза были необычайно задумчивыми. Эта очевидноневероятная вещь посреди американского города их удивила. Заинтересовала. Наша пара решила выяснить причину изменения мимики у массового парного скопления. Как выяснилось, вела та очередь к агрегату, который можно условно назвать «фотороботом». Рекламный слоган зазывал: «Если вы хотите увидеть, как мог бы выглядеть ваш не рождённый ещё ребенок — welcom!» Суть процедуры была простой: фотографировали обоих предполагаемых родителей, те выбирали желаемый пол и возраст виртуального бейбика, компьютерная программа обрабатывала все полученные данные и, микшируя черты лица участников процесса, предлагала цветную фотоверсию возможного ребенка. Пара посовещалась и вынесла решение, что они бы хотели — конечно же, просто смеха ради (все же у обоих уже взрослые дети), посмотреть, как выглядела бы их пятилетняя дочка… Как выглядят мальчики, они уже знали, а вот девочка… Девочкина фотоверсия поразила их до глубины души. Когда «бесовская машина», подумав с минуту над их фотографиями и пожеланиями, распечатала фото, они ошалело смотрели на листочек дешевой бумаги для принтеров. С него глядела веснушчатая озорница с рыжими непослушными косичками, выцветшими бровками и улыбкой до ушей. С лучистыми, чуть удивлёнными глазами Ани и с характерным носиком, ну точь-в-точь как у Антона. Девчушка будто бы просила: «Папулечка и мамулечка! Милые! Материализуйте же меня!» Они, образно говоря, припали друг к другу на плечо и начали рыдать. Ведь деторождение для них было в принципе невозможно, но эта «Пеппи Длинныйчулок» была такой реальной, такой… близкой, хотя и всего лишь компьютерной шуткой. Антон с Аней, немедля, поменяли обратные билеты на ближайший рейс и примчались к урологу с требованием развязать все то, что он им там назавязывал. Они едино

гласно решили, что просто обязаны эту фотографию оживить. Уролог их надежды подтвердил: все можно вернуть назад, и Антон будет способен стать отцом благодаря еще одному, но более сложному хирургическому вмешательству в его интимную организацию. Что ж, на пути к мечте останавливаться не принято! И после консультации специалиста супруги стали ждать назначенной операции, а пока морально готовиться к роли родителей и… конечно же, усиленно тренироваться в процессе детозачатия. Начали они со следующего утра, стремящиеся друг к другу с удвоенной силой желания. Но посередине, так сказать, процесса, даже ближе к его приятному для обоих финалу, на прикроватной тумбочке зазвонил мобильный. Это была первая жена Антона. Он взял трубку и с раздражением проговорил: «Ну что ты мне звонишь? Что тебе от меня еще надо?» Все же отношения после развода у них были, мягко говоря, накаленные, а тут она еще выбрала такое неудачное время для звонка… Экс-супруга в долгу не осталась и не менее раздраженным тоном сообщила: «Вот ты там неизвестно чем занимаешься, а нашего старшего, между прочим, отчисляют из института. А все почему? Ты, такой-сякой, думаешь лишь о себе, забросил воспитание своих детей и вот результат. Я что ли должна все это решать? Так что, будь добр, бросай все и езжай к декану, разруливай эту проблему!». Антон положил трубку, раздосадованный сверх всякой меры, и решил, что раз все равно удовольствие им с Аней обломали, ничего не попишешь, надо ехать. Да и отцовский долг обязывает. Как можно заводить еще одного ребенка, когда с уже существующими детьми не можешь привести ситуацию в порядок? Извинился перед своей новой женой и поехал — к декану, к ректору и далее по ключевым фигурам вуза его сына. Аня пережила этот казус относительно спокойно: из серии «обидно, досадно, но ладно». Все же у человека есть обязанности, и она, как любящая жена, должна его понимать. Продолжили интимное общение они в тот же день поздно вечером, думая, что вот теперь-то никакая сила их

не заставит оторваться друг от друга. Как бы не так. Снова раздался телефонный звонок. И тот же абонент настойчиво взывал к Антону: «Ты знаешь, я тут заглохла… Ты же мне машину оставил, чтобы я ухаживала за детьми. Твоими, между прочим. А я стою сейчас на проспекте и у меня машина не заводится… Потому бросай все и приезжай решать мою проблему. Потому что иначе я не смогу завтра ни в школу отвезти одного, ни до института подбросить другого, ни даже продуктов купить твоим детям!» Автобусы, конечно, никто не отменял и службы спасения незадачливых автомобилистов в Хабаровске работают неплохо, но бывшая Антонова жена решила обратиться по привычному адресу. Тот, также привыкший решать все проблемы своей семьи, пусть уже не скрепленной штампом в паспорте, скрепя сердце и скрипя зубами, двинулся «на спасение». Анюта разозлилась, но решила, что это был просто не их день и надо забыть об этом. Если бы все было так просто. Экс-жена Антона будто бы чувствовала, что и когда планируется в постельной жизни своего бывшего супруга, и продолжала стабильно звонить в самые неподходящие моменты, находя все новые и новые поводы для обращения. Причем, что удивительно, раньше такого телефонного «частокола» не наблюдалось, но стои ло Антону с Аней принять «решение о размножении»… Через несколько дней Анна не выдержала и высказала своему благоверному все, что думает по поводу «взбесившегося» телефона, а также противным голосом посоветовала ему урегулировать свои отношения с бывшей. Все же это — прошлое, а у них планировалось весьма безоблачное будущее, которое из-за всех этих непоняток со звонками и постоянными просьбами никак не может наступить. Антон ответил: «Я не могу, пойми, что у меня там два сына, и я должен ими интересоваться и заниматься». «А ты смоги! — безапелляционно заявила его повенчанная супруга. — А у нас — дочка! Хоть она пока и на листе бумаги…» После длительных и безрезультативных переговоров супруги неожиданно обнаружили, что они друг другу —

чужие. Антон внезапно ужаснулся, увидев свою любимую в состоянии озлобленности, и подумал: а нужны ли им вообще дети? Аня же, увидев Антона в его упорстве жить на две семьи и нежелании что-то менять, решила, что не готова ждать, пока он отдаст все долги прошлого… В общем, они разошлись. На вторую операцию к урологу в назначенный день никто не пришёл. Операция не состоялась. Но история, похоже, еще не закончена. Ведь фотография с веснушчатой мордашкой хранится, не меняя выражения глаз, в каком-то из ящиков дорогого, от краснодеревщика, письменного стола.

Курортный роман. Бразильская мелодрама

Если в предыдущем рассказе лишь завязка действия была в санаторных условиях, то тут целиком и полностью все происходящее будет связано с отпуском… Приехал молодой и уверенный человек по имени Сергей отдохнуть после трудов праведных на курорт, в красивый приморский город. Устроился в уютном номере, а вечером, в дискотечное время, обратил внимание на привлекательную, красиво танцующую девушку... Что бы и не обратить внимание-то? Холостой и свободный, Серж без труда нашёл повод для знакомства, и общался с ней, бестолково перескакивая с темы на тему, с огромным интересом, а при расставании ощутил вселенскую недосказанность, желание продолжить общение вновь. Постепенно у них с Викой — так звали отдыхающую танцоршу диско — сформировалась взаимная тяга друг к другу, тяга сильная, но необычная — с какой-то червоточинкой, неясным «темным пятном» где-то внутри. Этот странный барьер, не дающий им с головой погрузиться в удовольствия курортного романа, чувствовали оба и оба не понимали, в чем дело. Это даже стало темой для дипломатичного обсуждения в один из вечеров. У Вики никогда не было проблем с поверхностными, ни к чему не обязывающими отношениями отпускного периода, да и Сергей, собираясь на курорт, в числе целей, помимо лечения и пассивного отдыха на пляже, имел намерения завести роман, хотя бы из удовольствия общения. А тут вроде все хорошо, и оба новых знакомых друг другу нравятся во всех отношениях, но почему-то медлят, разговорами оттягивая переход на более близкую степень знакомства. Они много гуляли, охотно разговаривали, Сергей изображал из себя героя, буквально бойцового петуха, хотя с ним такого давно не случалось, но какое-то внутреннее противодействие лишало его настойчивости в достижении конкретной цели. И однажды ему эта «закатайвата» надоела, и он решил, что пора поставить точку в платонических отношениях — сладкую такую точку, может быть, даже с восклицательным знаком. Наметил себе цель — сегодня вечером оказаться с Викой в одной постели и

прекратить жеманство, отпуск-то не бесконечный. Но сначала, по традиции, которую они уже успели завести, предполагалась долгая, неспешная беседа за парой бокалов сухого вина. И в процессе этого приятного разговора, когда Сергей по своей галантной привычке обратился к собеседнице по имени-отчеству (буквосочетание её имени-отчества нравились парню): — Виктория Андреевна… Она вдруг перебила его, чего раньше за ней не водилось: — Сергей Николаевич, а знаете ли вы, что я на самом деле Виктория, но не Андреевна? — Да ладно… — Точно. — Вы расскажете? — столь же галантно поинтересовался Сергей. — Да, вам расскажу. На самом деле я — Матвеевна. — Получается, вы сменили отчество? — Догадливый. Сменила. И не потому, как вам может показаться, что это не очень звучное имя или что оно с семитским оттенком, а совсем по другой причине. Я, конечно же, была зачата не без помощи мужчины, и где-то у меня существует отец, но я этого мужчину не видела никогда. — Как же так? — удивился Сергей. — А вот как, — ответила Вика, — не перебивайте меня и дослушайте до конца. Я не только своего отца не видела ни разу в жизни, я его еще и видеть не желаю, больше того — ненавижу заочно. Причем настолько сильно, что не могу сравнить это чувство ни с одним из всех, испытанных мною когда-либо в жизни. — Почему? И Виктория рассказала: когда-то ее мама, будучи студенткой педагогического университета, выехала, как говорят, «на картошку». Рядом с их местом дислокации располагался такой же лагерь со студентами — уже

медицинского института. И среди этих студентов ей очень симпатичен стал кудрявый, энергичный и умный мальчик по имени Матвей. После непродолжительного знакомства Мотя сумел однократно затащить мамулю в койку, приобщив её к клану женщин, после чего потерял к ней всяческий интерес, начав демонстративно ухаживать за рыжей сокурсницей. В результате этих совсем не длительных отношений возникла наша рассказчица в виде оплодотворённой яйцеклетки, которую через 9 месяцев вынесли из роддома и назвали Викторией Матвеевной. Как только Матвей узнал, что мама беременна, тут же прервал все контакты с нею, высмеяв ее надежды на замужество и еще язвительно усомнившись в своем отцовстве. Гордая мама, ставшая учительницей геометрии, за всю жизнь имевшая единственный опыт близкого общения с мужчиной, родила и все свое существование посвятила воспитанию дочери, а затем внука. — По осени я ее похоронила, — продолжила Вика свой короткий, но емкий рассказ. — Мама ушла из жизни совсем молодой, немного за пятьдесят, в мучениях. Это была онкология. И мне очень обидно, что кроме меня и моего сына в ее жизни не было никакой радости, ни одного близкого человека. В день похорон я приняла решение, что не намерена больше носить это позорное отчество. Конечно, бюрократических закавык и прочих волокит я натерпелась немало, пока свое решение выполняла, но победу отпраздновала. Свое нынешнее отчество я взяла буквально «с потолка», мне просто понравилось имя Андрей, и теперь я — Виктория Андреевна. Ох, если бы я в своей жизни встретила этого Матвея-прохиндея, то своими бы руками насыпала ему в еду яда и наслаждалась бы сценой агонии. Потому что так, как я любила свою мать, никто никогда никого не любил… Она прожила свою немудреную жизнь изза этого подонка несчастной и одинокой.

А подонок продолжает работать где-то в соседнем городе врачом-окулистом. И я сомневаюсь, что информирован о моём существовании… Тут у Сергея, внимательно слушавшего распалившуюся Вику все это время, медленно округлились глаза. Неожиданно пришло понимание, из чего выстроен удивлявший обоих барьер, не допустивший интима: — Викуля… А какая у него фамилия? -У подонка? -Да… Нет… В смысле, не знаю… — Если тебе интересно — Спиваковский. Сергей просто обнял ее и сказал:

«Ну, здравствуй, двоюродная сестра!» Матвей Спиваковский был родным дядей Сергея по маме. И, видимо, это обстоятельство на генетическом уровне не подпускало друг к другу двоих незнакомцевродственников. И несмотря на отвращение Виктории к своему горе-папаше, с братом они продолжили дружить и после такого незавершенного курортного романа. Ведь, хоть родственников не выбирают, решить, насколько с ними хочется оставаться в близких отношениях, — дело каждого. А романы на том отдыхе оба все же закрутили, но это уже две отдельные и совершенно не имеющие отношения к этой истории.

Изобретение доктора Сeгала

Честно говоря, не знаю, насколько этот рассказ будет интересен с точки зрения его расположения в сборнике баек и любовных историй, но для расширения кругозора будет полезен многим, а представителям мужской половины читателей особенно. Недавно я был на большой урологической конференции. Об одном из докладов, изложенных на ней, я и хочу рассказать. На сцену вышел знаменитый во всей бескрайней России доктор Сeгал и, дождавшись тишины, объявил: «Я хочу поделиться с вами, коллеги, своим изобретением!» Понятие «изобретение» мы привыкли относить к технической стороне жизни. А тут — наша область. Что можно изобрести в сексологии? Новую позу? Заменитель оргазма? Слушатели проснулись, задумались и приготовились внимать. Тем более, что этого человека, являющегося автором нашумевшей и даже в чем-то скандальной монографии под названием «Мужской климакс», послушать всегда интересно. Казалось бы, где климакс и где мужчины? Но время подтвердило правоту профессора, конечно, мужской климакс сильно отличается от женского, но его существование бесспорно. Вообще, доктор Сeгал, однофамилец киноактера, был таким же супергероем в области научных открытий и спасал немало мужских жизней, возвращая им все краски общения с противоположным полом! Ближе к изобретению. Во время доклада Сeгал время от времени просил у аудитории ответа «да» или «нет» на очередной излагаемый тезис. Постулаты его звучали так: Сeгал: Молодые мужчины потентны. Они обладают большими возможностями в интимной сфере. Да? Зал: ДА! Сeгал: Возрастные мужчины отличаются снижением возможностей в интимной жизни. Да? Зал: Да! Но раздались еще и отдельные выкрики: «А в чем тут изобретение?» Изобретение, пояснил доктор, обнаружилось в результате эксперимента. Он опросил 118 сорокапятилетних мужчин, попросив их приблизительно подсчитать, сколько времени длилась их эрекция в неделю в возрасте двадцати пяти лет. Учитывая и утреннюю, и во время секса, и случайное возбуждение… Суммарную, в общем. Собрав

данные, он воспользовался обычным калькулятором. Оказалось, что в среднем у двадцатипятилетнего мужчины эрекция наблюдается в течение пяти часов в неделю. Он попросил этих же мужчин подсчитать, а сколько приблизительно времени у них длится эрекция за неделю сейчас, в их сорок пять. Цифра была такова: тридцать минут. Так скажите, спросил доктор у зала, молодой мужчина потентен и потому его эрекция длится пять часов в неделю, а мужчина, уже поживший, менее потентен, оттого его недельной эрекции хватает на полчаса, так? Зал также ответил согласием. «А вот изобретение мое, — сказал докладчик, — заключается вот в чем: я перевернул эту связь. Была зависимость прямая: человек потентен — эрекция длится долго, человек менее потентен — и эрекция длится менее долго. Я предположил, что механизм может действовать в обратную сторону. И у мужчины слабеет потенция, потому что у него уменьшается время эрекции…» Зал в недоумении. Сeгал рассказывает о продолжении эксперимента. Он попросил этих 118 мужчин намеренно увеличивать время недельной эрекции. Хотя бы до часу… Как? Он беседовал с женами, прося не приступать к интиму сразу, как только у их мужчины возникнет физиологическая готовность. Он и мужчинам говорил, что супружеский долг не должен осуществляться «наскоро». Домашнее задание было таким: увеличить время прелюдии, разнообразить ласки, «потянуть» до основного момента... И проанализировать, что из этого получится. В результате второго этапа эксперимента Сeгал с помощниками получили разительный эффект, состоящий из трех компонентов. Первый: люди отметили значительное улучшение качества сексуальной жизни — разнообразие и диапазон ощущений, яркие краски интима пережили ренессанс и снова открылись даже для тех, кто уже подзабыл, что секс бывает интереснее, чем «галочка» в супружеской постели. Второй: резко улучшилась потенция. Ну а третий, скорей психологический, но тоже приятный: значительное улучшение внутрисемейных отношений. За докладом воспоследовало задумчивое молчание зала. Раздались аплодисменты, которые были опять же задумчивыми, потому что каждый мужчина, который хлопал в ладоши, наверняка планировал, как срочно он приступит к выполнению домашнего задания от доктора Сeгала.

Все дело в звездах!

По дороге домой он привычно завернул в ларек, купил «Клинского», отправил SMS об окончании эфира любовнице и, не глядя на ключ, открыл дверь. Кинув китель на вешалку, он так же привычно буркнул в темноту коридора «Здравствуйте все!», но, сделав шаг в направлении кухни, споткнулся. Как и все люди, одетые в форму цвета дождливого неба, встретившись с непредсказуемым препятствием, он сгруппировался и принялся выявлять причину. Причин оказалось две. Точнее, два чемодана. Дембельские, с железными уголками чемоданы были очень родными, но выглядели как-то не к месту в «евро»-уюте домашнего коридора. Вороша в памяти события, связанные с этими вместилищами для армейских пожитков, он в задумчивости присел и погладил фанерный бок… Они показались теплыми и спокойными, эти чемоданы, которые видели многое. Армия, академия, семейные отпуска. Находясь во власти воспоминаний, он расслаблено спросил у вышедшей из кухни жены: — Кто-то куда-то собрался? Ответ прозвучал незамедлительно и был явно отрепетирован заранее: — Нет, дорогой. Это ты… уезжаешь. — Знаешь, я сейчас с тяжелого дежурства и не готов воспринимать шутки. — Я не шучу, — с каменным выражением лица ответила жена. — А что случилось? В чем я провинился? У нас же с тобой все хорошо… Майор терялся в догадках. Любовница была уже давно, и без форс-мажорных претензий. Никто не знал про нее. Жена в антисемейных поступках никогда замечена не была. Да и в доме, на его взгляд, все было замечательно: ровные отношения, двое детей — пятилетняя дочь и сын, которому только на днях исполнилось шесть месяцев. Видимо, глубокое недоумение сильно отразилось на его привыкшем скрывать эмоции лице, потому что супруга вздохнула и, присев на один из раритетов, все-таки соизволила дать пояснения: — Я должна тебе сказать все… Вчера я была у астролога…

— И что? Какой такой «астролог»? — Ты не поймешь. Это врач. Нет, скорей не врач, хотя принимает в нашей районной поликлинике. Это человек, который предсказывает судьбу по звездам. Человек в милицейских погонах начал накаляться. А так как разговаривать долго и завуалированно он не любил и не умел, то сорвался на грубость. Тем более, что пиво уже вступило в стадию взаимодействия с корой головного мозга и добавило злости: — И кто тебя там звезданул?!! — А ты присаживайся и слушай, — жена на удивление спокойно отнеслась к оскорбительному тону и резкой фразе, что насторожило майора еще сильней. Она пододвинула мужу второй чемодан и сложила руки на коленях. Многозначительная пауза. — Я давно подозревала, что ты — не лучший мой выбор. И что ты еще к тому же, подлец, мне изменяешь. Поймать только не могла. А я вообще-то и про себя, и про детей должна подумать. Вот и решила узнать, что ждет нас в будущем… Вот как оно вылезло-то! Все-таки кто-то увидел Маринку и доложил. А может, он не удалил SMS от нее? А жена провела частное расследование в телефоне, пока он спал или был в душе?.. Хрен знает что. Но все озвучено, вопрос теперь — в траектории развития событий, копошились майорские мысли. Пока между супругами повисла пауза, я, пользуясь правом рассказчика, поделюсь и своим удивлением. Вы подумайте только: астролог в поликлинике! Мало того, что офис астролога действительно располагался в самой обычной поликлинике, так к нему еще было не так-то просто записаться. Народ шел, что говорится, валом. Говорят, истинные провидцы не задают лишних вопросов. И когда жена милиционера все же дождалась своей очереди, на ее сакраментальное «Что будет?»

астролог (а это была женщина) сделала всего лишь два уточнения: — Кто ваш муж по гороскопу? — Скорпион. — Ого! Тогда еще один вопрос: а заплакали ли вы в день свадьбы, когда он надел вам на безымянный палец правой руки обручальное кольцо? Согласитесь, мало кто из женщин упустит возможность всплакнуть при животрепещущих событиях в жизни, и милицейская жена, немедленно проникшись лаконичностью вопросов, так же точно ответила: — Да! Тогда астролог, ненадолго скосив взгляд на какую-то из схем, в ассортименте разложенных на ее столе, категорично заявила: — Срочно бросайте своего мужа! Такой рекомендуемый разворот семейной жизни почему-то сразу лег в душу. И вернувшись домой, она немедленно последовала совету. — Я не дура, все поняла… Я и сама думала, что что-то с тобой не то, а тут еще и звезды говорят! — горячилась женщина, объясняя мужу свои действия. — Звезды, значит?… Что-то болтливые нынче светила попались! — наливался яростью пока еще не «экс». — Где, говоришь, твой астролог со звездами общается? — Где надо, там и общается! Вот твои чемоданы. Можешь двигать отсюда абсолютно в любом направлении, — переняв тон, поставила точку в выяснении отношений кандидатка в матери-одиночки. Милиционер выбрал одно направление. Проверив, заряжен ли у него пистолет, он двинул в ту поликлинику, где принимал астролог. Ворвался в кабинет без очереди, соответственно открыв дверь ногой (видимо, тренировки

по захвату террористов не прошли даром), и… замер в удивлении. В кабинете за столом с таблицами восседал мужчина. И нигде не было видно восточного типа брюнетки в расшитой звездами блузке, как ее описала жена. — Слышь, ты, дерьмолог! А где здесь эта… Дура баба, которая пытается разрушить мою семейную жизнь? Астролог неторопливо снял и протер свои очки, потом снова нацепил их на нос — видимо, чтобы убедиться, что этот разъяренный бык в погонах ему не привиделся, и крайне флегматично заметил: — Вы имеете в виду мою жену? Оказалось, что в этом предсказательном ООО состояло два человека, которые вдобавок имели между собой некоммерческие отношения. Чего нельзя сказать об их кардинально противоположных отношениях с обществом. Прием-то был недешевый. Иными словами, по чётным числам жаждущих узнать свое будущее принимала жена, а по нечётным — муж. В воскресенье они отдыхали от праведных трудов вместе. Но на дворе был четверг, и дежурным астрологом оказался муж, который не замедлил поинтересоваться: — Молодой человек, а почему вы в таком виде? Что, к примеру, у вас в руке делает пистолет? — А я пристрелить хочу эту твою… (далее идет непереводимый, но крайне понятный русским людям УВДэшный фольклор…) — А что она, осмелюсь спросить, такого сотворила? — Что она сотварь… сотвор… сотворила, ля, она и сама знает. А ты, если не хочешь завтра стать вдовцом, сейчас пойдешь домой и направишь свою с… су… супругу, ля, по такому-то адресу. Пусть она моей говорит, что хочет: что пошутила, что белены объелась, что затмение звездное увидела… Но пусть убедит, что предсказание недействительно! — Она же просто излагала волю звезд… — Я тебе сейчас как звездану от всей воли…

Диалог культур длился долго. Астролог убеждал милиционера таблицами и диаграммами, у того же был только один аргумент, который был заряжен и снят с предохранителя. В общем, сошлись на том, что милиционер завтра сам придет и поговорит (только, чур, без заряженных «аргументов»!) с незадачливой провидицей. Переночевав у друга и основательно погоревав с парой поллитровок, на следующее утро пришел-таки наш майор к началу астроприема. И уже без показательных выступлений он изложил свои требования той самой черненькой женщине, только блузка на ней была без звёзд. Хотя оные в аудитории присутствовали. На погонах и в схемах. Можно представить, что и как искрилось на поле боя от этой звездной битвы, но, судя по всему, космические звезды победили. Потому что окончание беседы оказалось неожиданно твердым: — Мужчина! Вы, конечно, можете устроить тут пальбу, но я сказала то, что мне велели звезды. И… как там у вас в органах говорится? Менять своих показаний не собираюсь! Назвался груздем — полезай в кузов. Отсюда — дилемма: выполнять свои угрозы или нет. Понимая далеко идущие последствия (все же вечер с поллитрой иногда помогает в прояснении мозгов), наш майор решил, что никому лучше от его стрельбы не будет. В случае меткого выстрела страна поимеет дополнительный труп и лишнего уголовника, а если будет «в молоко», то только последнего. И после длительных и тягостных раздумий он согла сился не с волей звезд, но с решением жены. Они развелись. Жена в скором времени умудрилась познакомиться по Интернету с москвичом, полюбила его заочно и вместе с двумя детьми укатила к нему в поисках лучшей жизни. И не прогадала — брак с интернет-знакомцем оказался неожиданно удачным. Майор же, погоревав безутешно и длительно — аж месяца полтора — женился на другой женщине (не Мари не, кстати), которая родила ему ребенка и совершенно отучила от вредных привычек, типа хождения «налево» и размахивания заряженным табельным оружием. Да и

вообще взяла на себя полное командование семьей, и как бы подтверждая это, на любой вопрос, не касающийся его профессиональной деятельности, милиционер отвечал одной фразой: — Сначала я посовещаюсь со своим домашним астрологом!

АнтиРУКОводство для подростков, или Иван Иванычу уже двенадцать! 47

Вот только что я поймал себя на мысли, что у дня недели под названием «пятница» какая-то отличная от остальных дней карма. Все, что есть в неделе интересного и необычного, прорисовывается именно в пятницу. Причем все, что может случиться, случается именно тогда, когда ты стремишься всеми фибрами души домой, занося ногу на выход над порогом своего кабинета и радостно сжимая ключи, готовишься закрыть не только двери, но и завершить этим символическим жестом всю рабочую неделю. Но не всегда это получается… Эта история произошла тоже в пятницу. Очередная пятидневка неумолимо катилась к своему закатному состоянию, и время было уже сильно «после пятнадцати ноль-ноль», и я был весь в процессе переодевания из больничного халата в «гражданку», как в закрытую по поводу смены одежды дверь моего кабинета постучали. Но это был не просто стук, а нечто среднее между раскатом грома и долбежа типа «конь копытом». Наскоро застегивая рубашку, я открыл дверь и с удивлением обнаружил свою давнюю знакомую, очень интеллигентную женщину. Когда-то, в «перестроечные» времена, она одна из первых в Хабаровске начала заниматься бизнесом и достигла в этом больших успехов, а вообще мне нравилась еще и потому, что обладала спокойным, целеустремленным и рассудительным характером. И вот эта самая бизнес-леди теперь находится у меня перед кабинетом в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, в котором коктейлем смешались негодова ние вперемешку со смущением. Я же, зная, как обычно льется ее речь, с недоумением слышу лишь какие-то икающие согласные звуки в сочетании с непереводимой мимикой и хаотичной вертолётной жестикуляцией.

Я понял только, что мой переход из рабочего состояния в режим отдыха несколько затягивается, и жестом пригласил ее войти. Она ворвалась в кабинет, и тут только я заметил, что она не одна. Вот есть же выражение: «волоча следом за собой»? Это было применимо к подростку, которого она буквально втащила за руку в дверь и, не успев дослушать мое возмущенное: — Что это все означает? — вытолкнула его перед собой и нечеловеческими усилиями выдавила из себя одну лишь внятную фразу: — Немедленно покажи! Смущенный, но с достоинством держащийся подросток спускает штаны, и моему опытному урологическому взгляду представляется совершенно невероятная картина. Единственное, с чем я мог сравнить подростковый половой орган — с крупным, но протухшим баклажаном. Сия картина окончательно убедила меня в том, что границы рабочей пятницы безнадежно раздвинуты, и я стал выяснять анамнез. Что было весьма сложно изза эмоциональной окраски разговора, но постепенно моя знакомая успокоилась, и удалось-таки восстановить хронологию. Во вторник вся семья сбилась с ног, разыскивая одну ювелирную семейную реликвию. В среду мама обнаружила, что у сына изменилась походка. Да и вообще, мальчик вел себя странно: старался не попадаться на глаза лишний раз, все время проводил у себя в комнате или в ванной, а когда все же проходил мимо мамы, старался широко переставлять ноги, как ковбой из старого вестерна. На вопросы Ваня ответствовал, что просто отравился и когда так ходит, ему полегче. Мама решила, что у сына, как последствие диареи, возникло раздражение на коже, дала ребенку разнообразных таблеток и, выслушав заверения об улучшающемся самочувствии, отправила того спать. Но в четверг Ваня стал передвигаться, расставив ноги еще шире, и вообще старался прилечь, причем носом к стенке. Тогда, заподозрив неладное, хранительница очага затребовала, чтобы отец разобрался, в чем всё-таки дело.

Глава семейства съел очередную ложную историю, и разбираться с проблемой пришлось уже в пятницу, когда мальчик вообще перестал ходить. Схватка была неравной. Папа фиксировал сына сверху, а мама, несмотря на протестующие вопли, сдернула с подростка штаны… и увидела ту же картину, которой спустя полчаса предстояло «любоваться» мне. Просто Иван Иванычу недавно исполнилось двенадцать лет. Это тот самый возраст в жизни подростка, когда анатомическое любопытство достигает своего апогея, а катализатором к нему служит адская смесь, замешанная на буйстве гормонов под названием «либидо». Мальчик экспериментировал со своим «органом», и не нашел более достойного применения попавшейся на глаза семейной ценности — маминому перстеньку, кроме как надеть его на свой половой член. Тут его отвлекли, поэтому он на какое-то время то ли забыл, то ли не захотел его снимать. Получаса хватило, чтобы нежный орган среагировал отеком, и все попытки снять перстень потерпели неудачу. Дальше замкнулся порочный круг: кровообращение нарушилось, член еще больше отек, и перстень в итоге практически «утонул» в кожных тканях. Казалось бы, ясен свет: галопом беги к врачу! Но Иван Иваныч с младых ногтей проявлял себя упорным и целеустремленным (есть в кого) человеком, с большой, недетской силой воли. Понимая, что надо вопрос решать кардинально, но не осмелившись сообщить родителям — стыдно же! — мальчик Ваня взял напильник и с упорством, достойным лучшего применения, принялся за дело. Закрывшись в комнате или в ванной, он пытался, взяв на излом свой двенадцатилетний даже не член еще, а членик, пилить. Естественно, ссадил кожу и добавил к отеку инфекцию. Но не сдался, решив, что лучше умереть, чем признаться в постыдном. Благо, мать отличалась решительностью, плюс, как мультипликационная птица Говорун, умом и сообразительностью. Когда Ваню привезли ко мне, у него уже пошла задержка мочеиспускания, а это очень опасно. Надо

было срочно оперировать. Отправив мальчика готовиться к «раскольцеванию» и предполагая, что в процессе спасательной операции мне придется совершать некие слесарно-токарные работы, я отправился по больнице на сбор инструментов. Нужного мне инструментария больше всего нашлось у травматологов и стоматологов. Помню, все одолженное у коллег добро я бросил в таз для стерилизации и чувствовал себя очень странно, когда мыл руки, а рядом параллельно стерилизовались кусачки, напильники и даже тиски… Впрочем, с ювелирным изделием я сумел справиться при помощи не слесарного, но медицинского инструмента со страшным названием «перекусыватель ребер». Потом Ивана Иваныча еще долго лечили открытым способом — ему нельзя было накладывать никаких повязок, и все лечение заключалось в том, что он должен был лежать в позе лягушки перед телевизором, не обращая внимания на обходы и капельницы. Мальчик, устав стесняться, отдыхал в больнице, пока у него все не пришло в первоначальный, предусмотренный природой образ. А в день выписки мальчика его родители поведали мне еще одну интимную подробность. Оказывается, история «с перстнем» произошла с ним ровно через неделю после предыдущей выписки — из ожогового отделения. Туда Ваня попал, перевернув на себя кастрюлю горячей воды. Я могу предложить вам только одну попытку, чтобы угадать: что больше всего пострадало в той ситуации?! Я периодически сталкивался с историями, когда люди просто притягивали к себе череду разных травмирующих ситуаций, ну а тут оставалось сделать вывод, что «несчастлив» лишь один орган. Поэтому мой совет был тоже однозначным: когда Ванюше придет пора жениться, делать это надо будет очень аккуратно!

Электроожог, или Роковые совпадения 53

Вот еще одна история, как и предыдущая, доказывающая, что есть невезучие люди и невезучие органы. Как-то раз меня вызвали на консультацию в отделение травматологии, попросили посмотреть необычного больного. И я был поражен даже не самим больным, хотя его случай был весьма сложен, а теми роковыми совпадениями, которые привели его в «травму». Относительно молодой человек, чуть за тридцать, крановщик, он выполнял какую-то сложную и срочную работу за пределами города. Работа была настолько ответственной и сделать надо было все задуманное до определенного часа, что он был поглощен ею полностью и за весь день не успел ни разу сходить в туалет «по малой нужде». Уже вечерело, задание ответственный крановщик выполнил полностью и в срок, и, не тратя время, направился в обратную дорогу, решив, что потерпит до дома. Но позыв его возмущённого мочевого пузыря был столь мощным, что посередине пути крановщик решил остановиться — невмоготу. Тут стемнело совсем, погода испортилась и дело шло к дождю, а потому ни души вокруг, никто не помешает… Припарковался у обочины, спустился из кабины и не нашел ничего лучшего, чем пристроиться у колеса собственной машины. Стоит, радуется жизни в процессе облегчения, а в это время сильный порыв ветра раскачал высоковольтные провода и бросил их… на стрелу крана. Следим за «электротраекторией»: провода — стрела крана — ось — колесо — струя — член — крановщик — земля. Разряд ушел через ступни в землю, но роль «проводника» лишила бедного крановщика сознания. Когда первые капли дождя упали на него, освежив и приведя в чувство, крановщик увидел следующее холодящее кровь зрелище: вокруг него разбросаны пальцы его ног (отлетело восемь пальцев, остались только большие), а в районе ширинки клубится дымок… Дикий вопль прозвучал многократным

раскатистым эхом и слышен был далеко. Один из услышавших вызвал горе-работнику «скорую». Тут же следует экстренная госпитализация в травматологию, где ему лечат электроожог ног и вообще удивляются тому, что он остался жив. А для постановки диагноза дымящемуся содержимому ширинки вызывают меня. Как оказалось, у него полностью некротизировалась кожа полового члена. Отмерла, по-русски говоря. Жертву одичавшего электричества мы лечили долго и упорно. Роль кожи полового члена долгое время играли мазевые повязки. Но что удивительно, несмотря на травму, орган регулярно демонстрировал утреннюю эрекцию! После мне пришлось делать ему пластическую операцию. Выполняя роль «интимного закройщика», я за несколько этапов заместил кожу полового члена кожей близлежащих органов. Так что тогда для молодого человека и его жизненно необходимого органа все закончилось благополучно. Но на этом история не заканчивается… Видимо, этот пациент просто по жизни был не очень счастливым человеком. Потому что через несколько месяцев после знакомства с ним, проходя по больнице, я встретил пациента, больше похожего на куклу из-за обилия гипса и повязок. Из глубины повязок раздался голос: «Александр Маркович, вы меня не узнаете?» Я честно признался, что скорей бы вспомнил о фильме «Мумия», чем о комто из знакомых, и крановщик идентифицировал себя, рассказав очередную грустную историю. Оказывается, в этом его увечье виноваты уже не силы природы, а отдельные деградировавшие «венцы» ее. У него банально на улице попросили закурить, и, несмотря на наличие у него сигарет, отмутузили до такого фаршеподобного состояния. Изложив последний экшн, человек признался, что это далеко не первый и, судя по всему, не последний случай тотальной непрухи в его жизни. Только и оставалось, что посочувствовать «невезучему».

«Сильно выпить хочется!» или Члено вредительство на спор 57

И чтобы закончить цикл историй с членовреди тельством, в прямом смысле этого слова, излагаю вам один забавный, но поучительный случай. Произошла эта история, достаточно известная в силу своей бредовости, в одном приморском городе в перестроечные времена, когда было очень мало работы и соответственно денег тоже по минимуму у людей водилось. Всем россиянам тогда пришлось затянуть пояса потуже. Ну а люди, привыкшие получать удовольствие в жидком сорокаградусном виде, страдали от этого даже поболе прочих… Представьте себе: судостроительный завод. Пирс. На нем сидит бригада людей, которые хотели бы работать, да только нет этой работы в силу экономических проблем. Но пообщаться требуется, и потому на работу они ходят даже ради этого. Скучно… выпить опять же хочется для стрессоуничтожения и более плавного течения беседы. Но у большинства в силу тех же финансовых неурядиц нет денег и на утешающую поллитру… У кого-то, может, и есть, но счастливчики молчат. Но кто ищет, тот всегда найдет… способ по крайней мере! И в процессе вялых разговоров один из собеседников вдруг сказал: «А спорим, парни, что можно опустить мошонку в бочку из-под бензина, но невозможно ее оттуда извлечь?!» Все посмеялись, но спорить желания не высказали. Кроме одного товарища, накануне крепко выпившего и по этой причине страдающего жесточайшим похмельем на фоне неистребимого желания продолжения банкета. «А я могу, — сообщил он, — но что мне за это будет?» Ему было обещано то, чего он желал более всего в этот урочный час, а именно поллитра. Забились. Человек, решившийся на эксперимент, потребовал, чтобы поллитра была в наличии. Боялся, что посмеются и обманут. Товарищи пнули гонца-золотые пятки в магазин за бутылкой, тем временем нашли двухсотлитровую бочку из-под бензина, и экспериментатор под бурные аплодисменты приспустил штаны, забрался на бочку и артистично опустил мошонку в выходное отверстие ёмкости. Посидел немного. Широко улыбнулся налево,

направо, разве что не поклонился, и принялся вынимать свое «хозяйство»… Но не тут-то было! Ведь яички в бочку попали, так сказать, «в розницу», а извлечь их надо оптом. Возник так называемый «эффект рыболовного крючка». Когда провести операцию по извлечению не удалось с первого раза, доброволец-алкоголец заметался… И начал судорожно дергать тазом в попытках освободиться. А зря. Потому что от этого он свое «хозяйство» еще и травмировал не хило — а нам, урологам, известно, что любая травматизация мошонки моментально приводит к отеку. Потому все, что было внутри бочки, основательно подраспухло. Со стороны это выглядело более чем забавно: человек без штанов ягодицами трется по огромной бочке, пытаясь выдернуть попавшее в западню «хозяйство», да еще и рожи уморительные корчит! Вот только самому товарищу, попавшему в центр внимания, ни разу не смешно. Любые зрелища, если они не имеют развития, приедаются, и народ вокруг напотешался вдоволь, представил, как будет смешную ситуацию рассказывать родственникам и знакомым, да и разошелся по своим делам. Рабочий день как раз к концу подошел. Остались только два человека: пациент (теперь уже его смело можно так называть) и виновник его плачевного положения, предложивший спор. Поняв, что имеющимися в наличии силами (два человека и бочка) ситуацию не решить, спорщики решили вызвать «скорую». Через несколько минут на пирс влетает машина «скорой помощи», не находит никого, кому нужна была бы экстренная помощь, лишь одиноко курящий мужик сидит на бочке, прикрывшись ветошью. Водитель «скорой» спрашивает: «Мужчина, не знаете ли вы, кто нас вызывал?», а тот, медленно покрываясь багрянцем, сообщает: «Это я…» — А что случилось? — Позовите доктора… Выходит из машины врач, ему в деталях описывается ситуация. Тот судорожно начинает хохотать. Спустя пару минут понимает, что его не посмеяться вызвали, и приступает к работе. С профессорским видом

осмотрев человека на бочке, принимает мудрое решение госпитализировать больного. Вместе с бочкой, разумеется. Они ж неразделимы. Используя подручные силы, человека кладут на каталку, бочку приводят в положение «стоя на животе пациента», и в таком виде доставляют в больницу. Удивлению работников приемного отделения не было предела, когда туда ввезли каталку, на которой лежал мужчина, бережно придерживающий стоящую на нем бочку. Когда отсмеялись уже работники приемного покоя, было решено, что к больному надо вызывать уролога. Все же задействованы подведомственные ему органы. На хохоте уролога, вперемежку с икотой, останавливаться не будем, тем более, что некая компетентность в вопросах травм мошонки его смех быстро перевела в поскуливание с нистагмом. Собрав консилиум, врачи во главе с урологом решили бочку удалить. Вот только как? Автоген вместе с вызванным срочно сварщиком отрезать бочку от человека не мог. Сварщик, конечно, был готов это сделать, но предупредил: температура металла при работе автогена такова, что попутно с разделением человека и бочки может произойти непроизвольная ампутация всего того, чем дорожит каждый мужчина, а этот теперь в особенности. Максимум, что сделал сварщик, — это осторожно (чтобы не сдетонировали пары бензина) вырезал дно у бочки по кругу, в котором и находилось злополучное отверстие. Пациенту стало легче, а окружающим смешнее. Ведь нашему страдальцу, которому необходимо было сделать кардиограмму и прочие анализы (положено так при травмах), приходилось перемещаться по больнице следующим образом: голым, держа перед собой железный круг, с обратной стороны которого можно было видеть его огромные, налитые кровью отечные органы. Но к этой картине понемногу привыкли, тем более, что мученическое выражение лица пациента намекало на то, что смеяться над ним не очень прилично, тем более людям, дававшим клятву Гиппократа. Тем более уже ухохотавшимся за этот день на полгода вперед.

После выполнения всех формальностей к пациенту вызвали человека со стамеской, который часов восемь бил по ней тяжелой кувалдой, чтобы расширить злополучное горлышко, в котором застрял товарищ, всего лишь жаждавший выпить. Выписали человека в тот же день, хоть и с «неполным выздоровлением» — ведь ему потом пришлось еще долго лечить свои травмированные органы. Ему еще и больничный дали, вот только долго не могли придумать, что в нем написать… Но все же нашли какую-то обтекаемую формулировку. Эту историю помнят многие и передают из уст в уста на урологических застольях, а во Всемирной сети бродит подобная байка про недотепу-солдата. Может быть, это просто усеченная версия повествования о нашем приморце, а может быть, не один он оказался таким «умником». Ведь находятся же до сих пор в каждом городе желающие на своем опыте проверить, что засунуть в рот стоваттную лампочку можно, а вынуть — уже никак!

Изнасилование

В одном лечебном учреждении города случилась смена власти: старик главврач, руководивший коллективом так давно, что мало кто помнил, когда было иначе, ушел на пенсию, а на его место пришел молодой и перспективный — врач из района. Задорный и энергичный, человек, который много сделал для медицины в силу своего ума и амбиций, стал достойным преемником. Когда лечебное учреждение заработало по-новому, и стратегическая программа молодого главврача стала выполняться без круглосуточного его контроля, у Евгения Ивановича появилось чуть больше свободного времени. Он огляделся вокруг себя и понял, что к одной из своих подчиненных, Наталье, испытывает не только интерес руководителя. Предметом интереса оказалась старшая медицинская сестра одного из отделений, действительно яркая женщина с огромными блестящими глазами, с пухлыми влажными губами, чувственность ощущалась в ней даже на расстоянии. Диапазон приемлемости босса не исключал внерабочих романтических отношений. Медсестра разделяла его взгляды, и вскоре между ними завертелся самый обсуждаемый в больнице служебный роман. Они стали встречаться и, учитывая, что помимо работы им выделять отдельное время и место для своих свиданий было затруднительно, просто отрегулировали так график дежурств, чтобы их смены совпадали. И вопросов дома никаких нет, и при этом работа идет своим чередом, и вроде бы вместе. Много плюсов в одном флаконе. Эти странные отношения «по графику дежурств» продлились ни много, ни мало, а целых десять лет. Но где-то после шестого года душевных и телесных «взаимопроникновений» у Евгения Ивановича возникло то же ощущение, которое уже было в его жизни (в той ее части, что проистекала с законной женой): куда-то исчезли та свежесть, легкость нового чувства, тот взаимный интерес, который их манил прежде друг к другу. Да, она хороша, а он интересен, да, она сексуальна, а он темпераментен… Но куда-то делась та самая искра, из-за которой всё начиналось…

Учитывая, что свои отношения они в рабочей среде особо не скрывали, то спокойно общались на вечеринках у друзей и коллег, как пара. После одного из таких междусобойчиков она с неудовольствием отметила, что «главный» уделял больше времени не ей, а ее подружке… И сама Наталья, имея страстную натуру и ощущая необходимость время от времени проверять стенобойную эффективность своих чар, периодически была не прочь кокетливо пообщаться с новыми мужчинами, кои периодически появлялись в их окружении. В общем, постепенно их отношения стали похожи на детский анекдот про чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко. Естественно, что скоро настала пора типично семейных скандалов: «А я на тебя… лучшие годы жизни…» и далее по тексту. Конечно, встал закономерный вопрос: а кому нужны такие отношения, незаконные, да еще и конфликтные? Но они тянулись, можно сказать, больше по привычке, чем по любви, и каждый из участников воспринимал их, как должное. Но вот однажды на новогоднем больничном вечере случилось то, что должно было случиться. Последняя капля, расплескавшая все попытки спасти отношения, переполнила чашу терпения, когда были осушены первые бокалы с холодным шампанским. Под бой часов и танцы около елочек ему показалось, что она опять уделяет слишком много внимания одному из молодых сотрудников. Он, придя в ярость, буквально вытащил ее в коридор поговорить и, не сдержав своего гнева (а может быть, в этом было виновно шампанское?), залепил со всего размаху своей любовнице пощечину. А та — вот незадача! — результировала бланш! Вечер был испорчен окончательно, а в первых числах уже нового года у него было дежурство, по традиции совпадающее с ее сменой. Так как не семейная пара вроде бы находилась в ссоре, они старались не пересекаться. Она делала свое дело, он — свое, и царствовал взаимный полный игнор! Но, похоже, к вечеру она решила, что виновата и пришла к нему в кабинет — заглаживать свою оплошность.

Личико со старательно запудренным синяком просунулось в дверь: — Евгений Иванович, можно? Следом сквозь полуоткрытую дверь просочилась и вся фигура. Соблазнительная, надо сказать, и, несмотря на оскомину почти супружеских отношений, не утратившая для главврача своей привлекательности. Примирение было бурным. Вот только концовка интимной встречи была несколько скомкана. Сразу после финала девушка кудато в оперативном порядке суетливо засобиралась и ушла. Как потом оказалось, не просто ушла, а поехала в милицию. И там в письменном виде сообщила, что была изнасилована главным врачом. В органах были «сняты побои», медицинским образом засвидетельствованы последствия интимного акта. Доказательства неоспоримы. На следующий день главного врача, не очень молодого человека, невзирая на реальные заслуги перед здравоохранением, на глазах у недоумевающих сотрудников увезли в «воронке» и поместили в «обезьянник» рядом с десятком полоумных маргиналов. Добро пожаловать в Ад, дорога куда вымощена булыжниками женской мести… Евгению «улыбалось» не менее восьми лет строгого режима, а преступление его, с точки зрения буквы закона, было абсолютно доказано. Он двое суток, на потеху маргиналам, не переставая, выл, как волк, метался по камере в бешенстве, но сделать ничего не мог. Да, гдето виноват! Но неужели эта форма возмездия адекватна его вине? С огромным трудом добропорядочный гражданин, в мгновение ока превратившийся в подозреваемого, организовал переговоры с причиной метаморфозы своего социального положения. В процессе этой «беседы» Наталья чётко изложила свои требования и достаточно быстро стала владелицей двухкомнатной квартиры внутри Садового кольца столицы, после чего переписала свое заявление. Ну а Евгений условно осужден. По статье «за хулиганство», и… продолжает работать главным врачом по сей день. Но к медсестрам испытывает теперь лишь профессиональный интерес.

Голоса любви

Рассказывая о чужих врачебных «любовных историях», не могу умолчать о ситуации, в которую когда-то попал и сам. Казалось бы, уже так много времени прошло с того времени, когда я был начинающим врачом, что память и не должна хранить случаи из практики, кроме как из ряда вон выходящие. Но нет, стоит появиться на поверхности подсознания одному какому-нибудь эпизоду, как вслед за ним, словно бусинки, возникают и другие, хоть немного, да схожие воспоминания. Я иногда рассматриваю те действия и эмоции сквозь призму своего «сегодня» и чувствую, что ко многим вещам мое отношение не изменилось. Это сейчас я деловой и, вероятно, самодостаточный человек, опытный врач, отец, муж и начальник со стажем. Раньше все было несколько иначе: молодой доктор, имеющий лишь хрупкий багаж теоретических знаний, жадно записывающий в книгу оперативной медицинской памяти все, что касается клиники и практики. Но ни тогда, ни сегодня я не позволял себе невнимательного отношения к пациентам. Такое вот качество порой давало материал для построения неожиданных сюжетов. Это было время, когда электронная почта не стала еще привычным атрибутом нашей жизни, и люди писали письма на бумаге… Недавно при разборе архивных залежей ко мне в руки попало письмо, которое я помню наизусть. Помню, главным образом, в связи со стоявшими за его строчками событиями… «Александр Маркович, уважаемый… Извините за мою настойчивость, но я должна вам это сказать! Я долго стеснялась и не решалась, но считаю, что обязана вам объяснить мое поведение и поспешное бегство. Это было именно бегство. Уж простите. Вы знаете, что до встречи с вами я жила целый год относительно спокойной жизнью? Но вы перевернули устоявшуюся тишь и, простите за пафосность сравнения, расколотили ее, как хрустальную вазу. Но виноваты в этом собственно даже не вы, а ваш… голос! Дело в том, что три года назад я пережила трагедию. Я была влюблена, чувства были взаимны, и дело шло к свадьбе. Но нашим планам не суждено было сбыться.

Он погиб, исполняя интернациональный долг. Я долго чувствовала себя безутешной вдовой (хоть мы и не успели пожениться), но где-то год назад слёзы кончились, и вроде отпустило. Да, грустно. Да, мне его не хватает. Но жизнь должна продолжаться. Я год жила, не испытывая сильных эмоций, пока не угодила к вам в больницу: почкам, как и сердцу, не прикажешь. Когда вы просто вошли в палату, ничего особенного не произошло. Врач как врач, ожидались вопросы о самочувствии, лекции о диете и так далее. Я даже головы не хотела поднимать на ваш визит — все равно моя койка третья по счету, пока еще дойдете. Но тут вы заговорили… Наверняка вы заметили, что меня аж подкинуло! Я не знаю, как такое может быть, но ваш голос абсолютно идентичен голосу моего покойного Коленьки. Те же интонации, тот же тембр, вы даже одинаково смеетесь!… И острая боль, и тоска по любимому, и вполне понятная симпатия к вам проросли одновременно. Потому мне было легче уйти из больницы и не долечиться, чем каждый раз после обхода мучить себя сравнениями и ассоциациями. Ну а почему я решила вам написать?… Сама не знаю, в чем практическая ценность письма, но мне просто захотелось вам сообщить. Кстати, мой телефон…» Такие вот строчки. Письмо было подписано. Имя как имя. Русская фамилия. Признаюсь, пришлось напрячься. Я и сейчас порой довольно много времени уделяю разговорам с пациентами. А в те времена это было постоянно. Молодой врач избыточным вниманием компенсировал свою неопытность. Я помнил эту девушку, Наталью. Равно как и ее нестандартную реакцию на мои обходы… Действительно, когда я обратился к ней впервые, как будто ток пронзил пациентку. И при дальнейших обращениях ей было ощутимо неловко: во время разговора она краснела, бледнела; то смотрела, не отрываясь, то вообще закрывала глаза, и мне приходилось волноваться, слышит ли она меня в принципе. Я дивился такому поведению, но списывал странности на девичью стеснительность. Мне только не совсем было понятно,

почему она выписалась, не закончив курс лечения, через несколько дней после госпитализации. Соседки по палате сказали, что в семье что–то случилось. Так бывает, все ведь люди. Вы поймете, почему я не стал звонить по указанному номеру? Хоть и молодой еще, но уже женатый человек, с серьезным отношением к семье, да и изменить жизнь этой женщины своим звонком я не мог. Разве только подлить масла в огонь. Но моя пациентка посчитала иначе. Не дождавшись обратной связи, Наталья через некоторое время «проявилась» у меня на приеме. Причем с такими экзотическими жалобами! Их было впору публиковать в журнале «Редкие случаи из врачебной практики», в разделе «надо же какая богатая фантазия у некоторых пациентов…». Так она стала ходить ко мне в поликлинику, регулярно, как на работу. Пропускала всех очередных вперед и, заходя ко мне самой последней, всегда говорила одну и ту же фразу: «У меня ничего не болит. Поговорите со мной, доктор!». В итоге получалось так, что мы выходили из поликлиники вместе, она просила подвезти, я выполнял ее просьбу, но чувствовал себя весьма неловко. Вероятно, Наташа назначила меня психотерапевтом! Скажите, как правильно надо было расставить точки над i? Воистину: «Спокойствие, только спокойствие!». То ли здравый смысл дал о себе знать, то ли еще какие обстоятельства, но примерно через месяц странная пациентка оставила мои приемы. За ее физическое здоровье я уже не волновался, а психотравмы, извините, всё же не мой профиль. А потом случился форс-мажор. В одно из дежурств навестила меня «скорая», привезя беременную женщину с диагнозом: острое воспаление почек. Ну и что же здесь форс-мажорного, спросите вы? На каждом дежурстве нас посещает «скорая», да и у женщин «в положении» патология почек довольно часто встречается. Только вот когда я распахнул дверь в приемный покой, меня встретили истошным криком: — О, Боже! Нет! Только не он!

Я недоуменно остановился, еще не вполне осознавая, что «он» — это я. — Позовите другого! Я имею право на выбор врача! Пока я стоял, продумывая варианты (ведь как ни крути, а беременные и инфекция мочевых путей — дело серьезное), у женщины началась уже форменная истерика: — Я — домой! Я хочу написать отказ от госпитализации! Не хочу, чтоб меня осматривал Миллер! Нет. Это точно ко мне. Причем из уст той самой, ради которой я спустился в приемный покой. Ну что за черт? Может, температура высокая, интоксикация? Иногда под влиянием болезни сознание перестает повиноваться, порождая не очень адекватное поведение. На лицах медперсонала уже читались недоуменные вопросы. Так, щурим глаза, надеваем маску и присматриваемся повнимательней. Вот так встреча! — Здравствуйте, Наталья. Произнося эту фразу, я уже предполагал эффект. Так и есть, чутье не подвело! Женщина враз замолчала и устало прикрыла глаза: — Когда меня сюда везли, я мечтала лишь о том, чтобы была не ваша смена… — Наташ, а почему? — Я сейчас некрасивая, не желаю, чтобы вы меня такой видели. Н-да, ну и ситуация! Какая к дьяволу красота?? У нее температура под сорок, интересное положение и вырисовывается осложнение в виде не менее интересного отношения ко мне. — Да я же врач, какое это имеет значение! — А-а-а! Ещё какое!!! Моя больная вновь обрела силы и внезапно перешла на «ты»: — Я из-за тебя вышла замуж за нелюбимого! Я забеременела и ношу ребенка от

ненавистного мне человека! Моя внешность?!! Да я вообще черт знает на кого похожа! А ты еще меня такой видишь и спрашиваешь про значение… Я же писала тебе обо всем! Ах, да. Еще же было письмо… Письма письмами, а успокаивать рыдающую женщину — занятие еще то, я вам доложу. Да еще на глазах у коллег! Мне пришлось в тот вечер принимать тысячу решений одновременно, включая варианты диагностики, определения тактики лечения и моментов психоанализа. Причем в последнем случае — без малейшего права на ошибку. Но с задачей я справился, нашел и слова, и нужную интонацию... Дежурство закончилось без эксцессов. Ведь по-другому и быть не могло, правда? Много позже я узнал, что Наталья весьма благополучно родила и всю свою любовь по сей момент отдает сыну. Искала или нет она в нем какие-нибудь черты другого мужчины для привязки своих чувств, я уже не интересовался. Я надеюсь, вы разрешите мне оставить за кадром тот мой решающий пятиминутный монолог?..

Стерилизация, или Узелок завяжется, узелок развяжется 77

Один молодой человек по имени Максим решил жениться, да и не просто так абстрактно, когда-нибудь, а всерьез и в ближайшее время. Благо и невеста уже была… Молодая красивая девушка, ярких прогрессивных взглядов, даже с некоторой категоричностью в них. Максим посчитал ее идеальной кандидатурой на должность своей супруги, да и она вроде как против не была. Немножко поухаживав за девушкой, которая, кстати, откликалась на имя Маргарита, и прогулявшись вместе с ней по всему волшебному кругу кино-дискотеки-вечерние бульвары-дом-когда родители на даче, он предложил ей руку, сердце и все остальные органы своего бренного тела. После свадьбы у них с перерывом в год родилось несколько детей, и вроде бы семья обрела логическую цельность, но обнаружился один неприятный факт. Ритина резкость и категоричность взглядов обрела еще одно название: стервозность. И усиливалось это качество во время беременностей, умноженное на токсикоз и повышенный гормональный фон. А токсикозом супругам реальность грозила постоянно, так как категоричность взглядов супруги Максима простиралась также и на методы контрацепции. Она знала твердо, почему вредно принимать таблетки, чем грозит установка спирали, к чему приводит незавершенный половой акт и насколько смертоносно для партнеров использование презерватива… Получалось, что в сухом остатке методов контрацепции для Маргариты ни природа, ни наука не изобрели. Потому беременности наступали одна за другой, в семье, как фурункул, назревали проблемы. Хоть супруги со всем пониманием относились к улучшению демографической обстановки в стране, становиться многодетной семьей-чемпионом они не планировали. Да еще и этот регулярный токсикоз с приступами обострения стервозности на фоне ожидания аборта… В общем, существовать с Марго в период ее «затмений разума» было невозможно: не было такого действия, которое она бы не трактовала бы отрицательно, не было у Максима таких родственников, которые обладали бы

минимальным набором положительных качеств, не стало почти таких солнечных и пасмурных дней за окном, в которые супруги не поссорились бы. В общем, тучи над ячейкой общества сгущались нехилые. Мужчина понял, что с этой ситуацией надо что-то немедленно делать. А так как его жена самоустранилась от решения проблем предохранения, искать метод контрацепции пришлось ему самому. Пошел тогда Максим в поход по всем знакомым докторам. Его врачи просветили, сообщив, что область поиска надо сузить и ходить не по всем кабинетам поликлиники, а обратиться к урологу, все же решение означенной проблемы в ведомстве этого «департамента». Уролог, к которому обратился Максим, сообщил, что есть вариант решения — мужская стерилизация. Просьба не путать с кастрацией! Несложная операция по блокированию семенных канатиков освобождает пару от беспокойства на тему «залететь» со стопроцентной гарантией. Но в городе Хабаровске на тот момент не нашлось специалиста, который бы взялся за проведение стерилизации. Максим, как серьезный мэн, не стал откладывать дело в долгий ящик и ждать, пока прогресс в области планирования семьи доберется до Дальнего Востока, поэтому и полетел за решением проблемы в столицу. Спускаясь по трапу самолета в московском аэропорту, Максим держал в руках чемодан, в котором помимо двух пар белья на смену и еще кое-какой одежды лежали все его накопления, равнявшиеся трем тысячам ста пятидесяти американским долларам. После недельных походов по столичным клиникам наш герой нашел врача, который согласился сделать ему стерилизацию и взял за это ровно три тысячи сто долларов. Полтинник оставил, видимо, из жалости. Максим вернулся домой, радостный от того, что жена наконец-то перестанет бесконечно беременеть и окунать его в «мракобесную шизу». Стерилизация возложенные на нее надежды оправдала — больше семью не посещал призрак токсикоза. Но характер у Риты, как оказалось, от этого не улучшился. Видимо, стервозность имеет свойство

усугубляться под воздействием не только беременности, но и количества лет, проведенных в браке. Поняв, что хирургическим путем эту проблему уже не решить, Максим обратился к методам юридического плана. Развод был логичным завершением череды скандалов. Снова свободный человек, Максим для себя решил, что семейной жизнью он сыт по горло, и максимальным его усилием будет помощь уже родившимся в первом браке детям. Эта его позиция оставалась актуальной около трёх лет, а спустя это время на его холостяцком пути встретилась женщина с характером, диаметрально противоположным нраву его бывшей жены. Ольга была намного младше его и казалась столь же красивой, сколь и доброй, понимающей и интересующейся не только его финансовым положением, но и делами на работе и даже тем, кушал ли он что-то утром и не голоден ли в обед … Кроме того, ей было небезразлично, которые сутки подряд он носит одни и те же носки. Последнее обстоятельство было столь необычно, что сразило Максима наповал. Удивившись, он стал с Ольгой все чаще встречаться и все интимней разговаривать. Через два месяца переговоров он вдруг обнаружил, что уже не содрогается от отвращения при мысли о семейной жизни. И даже — вот странность-то! — не прочь снова жениться и проверить на практике, насколько гармонично сочетается имя Ольга с его благородной фамилией. И вот, «созрев» окончательно, он сделал ей предложение. Когда на коленнопреклонное предложение Оля ответила громким троекратным «Да!», Максим потерял голову от счастья. В беседах с Олей Макс был предельно откровенен, но единственное, о чем он не рассказал своей избраннице, это о небольшом хирургическом вмешательстве, что облегчило его бюджет на три тысяч баксов, а некоторые органы лишило нормальной функции. Ровно через год счастливой супружеской жизни, не омраченной на сей раз никакими скандалами, Ольга спросила Максима, насколько глубоко он ориентирован в вопросах женской физиологии. «Ну, частично знаю я вас, не

вчера ж родился. Да и две дочки как-никак подрастают…» — ответствовал ей супруг. Тогда та продолжила: «А не находишь ли ты, мой муженек, странным, что уже год мы с тобой живем в законном браке и от выполнения супружеского долга ни в коей мере не уклоняемся, а результатов все не видать? Вроде сплю с тобой регулярно и не только в прямом смысле слова, а у меня все так же регулярно приходят ежемесячные, как будто я служу в женском монастыре…» Поняв, куда клонит Ольга, ее супруг сообщил, что должен с ней серьезно поговорить. Она согласилась на серьезную беседу и с немым удивлением выслушала о том, что в его жизни был эпизод небольшого, но весьма результативного хирургического вмешательства. После, молча и с оттяжкой отхлестав мужа «по мордасам», заговорила нестандартно обманутая жена. Ничего приятного в ее речи он не услышал. А услышал лишь то, что порядочный мужчина о такой «необычности» говорит, как минимум, перед женитьбой, а не через год после. Ведь эта проблема не из тех, которые рассасываются сами собой. Максим пытался оправдаться, каясь в своей слабости и боязни, что если бы Ольга узнала его тайну до брака, их, как ему кажется, счастливый союз мог бы не состояться. В ответ он получил ультиматум: верни все функции на место или я тебе более не жена. Типа, не для того меня мама родила, чтоб я стала стиральной и посудомоечной машиной днём и бесплодным муляжом для действий эротического характера ночью. В процессе этого непростого разговора Максим увидел, как трансформируется милая, добрая, умная и понимающая женщина в ту же стервозную фурию, образ которой он не забыл еще со времен своего первого брака. И мало того, что Оля выдвинула такое жесткое требование, она еще и срок назначила: чтобы не позднее 14 февраля ее супруг снова был годен к детопроизводству. Эх, знал бы католический святой по имени Валентин, как его праздник возненавидел тогда несчастный, но все еще влюбленный Максим. Ощущая остаточную (?!) любовь к этой женщине,

Максим разыскал уже в своем городе уролога, которой согласился бы проделать операцию, обратную стерилизации. Вот только доктор при встрече уделил внимание математике — поведал Максиму о двух цифрах: пять и семь. Дело в том, что обратную операцию можно провести всегда, разблокировав семенные канатики, но гарантированно эффективна она только в том случае, если прошло не более пяти лет с момента стерилизации. У Максима же прошло семь лет. После тягостных раздумий и груза сокращающегося до дня святого Валентина времени согласие на операцию было дано. Конечно, на сей раз бизнесмен не располагал столь огромной суммой денег, как на момент своей первой интимной операции, но врач был понимающим человеком и решил, что за два похода в ресторан поможет решить проблему. И помог, после чего дважды прекрасно отужинал в одном из лучших заведений города вместе со своим пациентом. Операция была проведена и оказалась эффективной. Частично. Лабораторная диагностика показала превосходную проходимость половых путей пациента и жизнеспособность его сперматозоидов. Но до беременности дело не дошло, потому что докатилось до второго развода. Стервозность, проявившаяся однажды, как мы помним, не лечится. Тут еще и беда не пришла одна: помимо нервотрепки, связанной с разделом имущества и бракоразводным процессом, Максим обрёл неприятности, связанные с его бизнесом, дошедшие даже до уголовного преследования. В результате он остался без семьи и без собственного дела. Но сердцу же не прикажешь, ему любить надо. И Максим полюбил… кроликов. Сейчас он разводит этих прелестных ушастых созданий, проблемами контрацепции не озабоченных, и знает точно, что женщины могут иметь множество масок, но суть под ними одна. И больше он не женится никогда и ни за что, разве что на какой-нибудь плодовитой крольчихе с добродушным характером.

Чёрно-белая любовь

У каждой земли есть край. Край земли нашего героя носит красивое и гордое имя — Сахалин. Равно как и сам герой — очень мужественный, очень самодостаточный и, соответственно, очень «крутой» энергетик. В свои 38 лет он поимел все, что запланировал в 25. После реализации в своей энергичной и энергетической жизни всех мечтаний на плато его самодостаточности осталась лишь одна непокоренная вершинка. А вершинка эта была не простой и не сложной, а разноцветной. Хотел этот мужчина почувствовать сексуальное удовольствие от контакта с негритянкой. И стал он думать об этом все чаще и чаще. Причем одержимость идеей межрасового секса порой имела крайние пределы: к примеру, однажды он даже пытался начистить ваксой собственную жену! Оргазм был, но не отличался особой степенью эксклюзивности. Все было так же, как и всегда, только остро пахло гуталином, да одеяния супружеского ложа потом не брал ни один отбеливатель, и их пришлось выкидывать. Но мечта мечтой, а жизнь текла своим чередом. В мечтах — негритянка, а в жизни уже много лет лишь одна женщина, возненавидевшая запах гуталина, — скромная преподавательница английского языка в средней школе. Дети, работа, друзья, редкие вылазки в местные клубы да посиделки за кружкой пива с соседом. Словом, все то, что подразумевает понятие «бытовуха», окружало нашего героя с каждым днем все плотнее и плотнее. Так бы и сорвался, пошел бы во «все тяжкие», но подвернулся случай, заставивший его основательно встряхнуться. У крупной энергетической компании, в которой наш герой занимал немалый пост, появились перспективные деловые контакты с американцами. Ну, а вершить бизнес на расстоянии невозможно. Потому однажды на работе нашего героя застал звонок из Хабаровска: начальство отправляло его за океан, на энергетический симпозиум в Лос-Анджелесе. Да не одного, а с коллегой из Хабаровска. Коллега оказался весьма компанейским товарищем, и в процессе трансатлантического перелета, где-то за восемнадцатой рюмочкой коньяка, обсудив политику,

хоккей и прочие стандартные темы, мужчины перешли к заветному. Тут сахалинец и выложил: — Скажи, дружище… Вот не знаю, правильно это или нет, что я, прожив уже полжизни на острове Сахалин, среди неисполненного имею лишь одну мечту… Понимаешь, снятся мне эротические сны, в которых вторым участником событий является курчавая негритянка. И никак иначе! Тот отвечает: — Не может быть! Это мне снятся такие сны… причем по понедельникам, пятницам и субботам. К двадцать пятой рюмке братья по мечте согласовали свое завтрашнее расписание и синхронно отдались богу Морфею, радуясь похожести желаний. Совет экспертов в Лос-Анджелесе прошел на «ура», все контракты были подтверждены, все вопросы решены. Естественно, за обсуждением следовал фуршет. Два россиянина встретились в центре фуршетного зала уже в том состоянии, про которое говорят «прилично набра вшись», молча поглядели друг на друга и, не утруждаясь пояснениями и прочими разглагольствованиями, хором провозгласили тост: — ДА! И как там у Венечки Ерофеева? «…и немедленно выпил». Потом переместились на улицу — в поисках чего, я по умолчанию говорить тут не буду. На одной из оживленных улиц им встретились, как по заказу, две сочные негритянки, стоявшие у края дороги. Призывно мерцающие филейные места и многообещающий взгляд дополняли друг друга. Что на Сахалине, что посреди Лос-Анджелеса представительницы первой древнейшей пользовались одними и теми же невербальными знаками. И так же хорошо понимали желания мужчин. Несмотря на то, что познания в английском языке у наших командировочных сводились к слову «sister» у одного и «table» — у второго, сговориться представители разных рас смогли весьма оперативно. После чего двинули

в гостиницу, благо энергетическая компания могла себе позволить поселить своих представителей в прекрасных одноместных номерах трехзвездочного уровня. Энергетики разбрелись с негритянками по своим номерам, знакомство воспламенилось манящим поблескиванием черной кожи и закрепилось изрядной порцией виски… Дальше их воспоминания обрываются. Когда на следующий день к полднику оба пришли в сознание, оказалось, что все хорошо: все органы тела на месте, авиабилеты присутствуют и даже одежда аккуратно сложена стопочкой на прикроватной тумбочке. Ни у того, ни у другого нет лишь незначительных аксессуаров под названием «портмоне». Причем похожи наши герои были не только по своим фантазиям: у каждого в портмоне было более, чем десять тысяч долларов наличными. Бедные энергетики, что тут скажешь… И каждый вспомнил слоган советских времен: «Храните деньги в сберегательной кассе». Впрочем, сахалинцу повезло меньше: видимо, «его» негритянка слегка замерзла и потому на память прихватила его кожаную куртку. Встретившись в коридоре и пряча глаза друг от друга, россияне решили-таки побороться за свой «энергетический минимум» и направились в полицию. Там они с помощью слов «sister» и «table» весьма эмоционально описали постигшую их трагедию, красок и негодования рассказу придала энергичная жестикуляция. Язык жестов, что ни говори, — международный. После подоспел и переводчик. С помощью толмача расследование уже совсем пошло на лад, даже попытались составить словесный портрет грабительниц. Россияне сказали, что чернокожие проститутки имели совершенно особенный вид: они были кучерявые и… чернокожие! Ну и еще, в миниюбках. Полицейские заулыбались и переглянулись, потому что по этим приметам они, конечно же, легко смогут найти преступниц. Но на всякий случай решили сделать некоторые уточнения: какого числа произошло преступление, сколько было времени и как называлась гостиница. Выслушав

ответы россиян, полицейские сказали пару слов в телефон и часа через три им привезли кучу видеокассет. Еще через некоторое время в судороге видеопоиска замелькали знакомые черно-белые лица со всеми подробностями: и в процессе «съема», и похода к гостинице, и милое общение в лифте… Тут наши стали пугаться: а не было ли камеры и в номере? Они-то сами ничего не помнили, но оказалось, в номере все же не снимали. В этой стране чтят права человека. Зафиксировав момент опознания, американские стражи порядка лишь затребовали почтовые адреса в Хабаровске и Южно-Сахалинске, пообещав сделать все возможное. Возвращение было не сказать, чтобы веселым. Ни уверенности в том, что баксы вернутся, ни ощущения реализованной мечты. Клофелин в алкоголе выключил мозг до того, как воплотилась фантазия. Товарищи по несчастью грустили по утраченной наличности и старались говорить на отвлеченные темы. Человек — существо удивительное, объясняет себе свои неудачи и потом живет в мире с самим собой, не испытывая угрызений совести. Так и сахалинский энергетик: сказав себе, что, дескать, сам виноват, он по возвращении домой на всякий случай сдал анализы на СПИД и прочую флоро-фауну, получил отрицательные результаты, выдохнул облегченно и стал восполнять утраченный капитал с утроенным усердием. Мечта была аккуратно свернута, положена на дальнюю полочку памяти и лишь изредка разворачивалась под волшебной силой порносайтов с пометкой «латинос». Этим и ограничивался наш герой. Но кто из мужчин в этом безгрешен? Прошло полгода, и вновь обретенный покой радовал душу. Поэтому раздавшийся в выходной день сигнал дверного звонка не вызвал настороженности, и герой этого рассказа совершено спокойно пошел открывать дверь. А там почтальон с сообщением: «Вам письмо! Из ЛосАнджелеса…». Чем-то нехорошим и прохладным повеяло от этого белого конверта с малознакомыми печатными буквами.

Курсировавшая рядом жена заинтересовалась: — Это что такое? — Это мне, — ответствовал мужчина и быстро спрятал письмо за копчик. — Ну там же на английском письмо, я видела… Давай прочту, ты же по-английски ничего, кроме «sister», не знаешь… — Ну… я как-нибудь… — нехорошее чувство уже наполнило свинцом ноги и прогрессивно стремилось в сторону диафрагмы. — Так! — взъярилась жена. — Письмо на стол! Дыхание остановилось. Опыт многолетнего общения с учениками средней школы выработал в жене такую командирскую хватку, что энергетику ничего не оставалось, как молча протянуть конверт. В уши забилась свинцовая вата. Но даже через нее пробивался голос жены. Вначале бодрый и правильный: — Уважаемый господин N! Потом с переливами и непонимающий: — Проститутка, которая вас ограбила, найдена! В краже денег не призналась. Только в краже куртки. Все глуше и глуше: — Куртка выслана вам наложенным платежом, просьба заплатить 465 долларов за пересылку. Потом — взрыв и уже явно не по тексту письма: — ЭТО КАКАЯ ТАКАЯ ПРОСТИТУТКА ТЕБЯ ОГРАБИЛА???!!!!! Энергетик жестами и мычанием с заиканием опять начал давать пояснения… Далее — без комментариев. Четырехмесячное проживание в кооперативном гараже. Недоумение детей и соседей. Гробовое молчание жены. И никакого Интернета. Мечта покрылась толстым слоем гаражной пыли и истлела за невостребованностью. Ах, да. Осталась же куртка. За нее он честно выложил 465 долларов, хотя красная цена ей была — пятьдесят долларов в базарный день.

Огненный танец

Шмаковка — это одно из самых любимых мест дальневосточной интеллигенции, и многие туда ездят десятками лет, не пропуская ни одного сезона. Там прекрасен климат: зимой тепло, летом прохладно, глаз радует смешанный лес — березы и елки, есть и речка, и бассейны, и что немаловажно — отличная кухня. В общем, рай в отдельно взятом регионе. Самым идеальным местом для отдыха его считал и Иван, достаточно солидный медицинский работник высшего звена. Многоопытный врач, он отдыхал от своих больных и здоровых, коллег и близких всегда в Шмаковке. И все его поездки удавались, как говорится, «на пять». И вот приезжает он туда в очередной раз. С кием — потому что любит бильярд, с ракеткой — потому что не чужд тенниса, большого и настольного. С плавками — потому что великолепно плавает и не делает различий между бассейном и речкой. Ну и с бездной обаяния, которая в комплекте с отличной физической формой и всепроникающей коммуникабельностью позволяют нашему герою становиться душой компании, особенно если в ней, компании то есть, имеется ладная собеседница. Расположившись в номере любимого санатория, уже прогулявшись по родным аллейкам и решив подкрепиться перед активным отдыхом, Иван идет на обед. И, заходя в столовую, наш герой первый раз в жизни испытывает смешанные чувства. А все потому, что за одним из столиков видит три знакомых лица. Три жены его одноклассников и друзей по жизни. Да, все ж у популярности Шмаковки есть свои минусы. Радости на их лицах он тоже не заметил. Жены ведь уже несколько дней были на курорте и тоже располагали определенными планами на остаток отпуска. Вероятно, курортные романы встречаются не столь редко, как о том может подумать наш читатель. А так как Иван дружен с их мужьями, у сидящих за первым столиком возникают вполне определенные причинно-следственные умозаключения. Но наш врач — человек, привыкший сразу расставлять

все точки над i, да и к тому же не любящий портить удовольствие ни себе, ни другим. Потому он смело садится четвертым за столик с гипертрофированно радушным приветствием: — Девчонки! Как я рад вас всех видеть! Вы тут не переживайте, потому что я мужик адекватный, бывалый, философ… Потому, если вы тут с кем-то захотите пообщаться, я не буду огорчать ни вас, ни ваших мужей! Все останется между нами. Жены оживились, продолжили трапезу и в качестве ответной любезности заверили Ивана, что и они о его курортных прогулках под луной жене докладывать не станут. Он, конечно же, отблагодарил их за понимание, но заверил, что ему не понадобится их умение молчать. Неловкий момент благополучно обговорен и забыт. Начался отдых. Общение с женами одноклассников на удивление оказалось для Ивана весьма интересным и ярким. Компания отметила в санатории даже день рождения одной из девушек, на котором Иван взял на себя функции тамады: веселил их, рассказывая случаи из практики врача-стоматолога. Девушки с удивлением отмечали, что в зубной кабинет надо ходить не за порцией страха и боли, а за хорошей дозой лечебного смеха. Люди со стороны смотрели на компанию с некоторой долей любопытства, все же Иван один, а с ним все время три девушки. Но ситуация была более чем целомудренна. Отдых складывался идеально, вот только была одна досадная мелочь — отдыхающий врач не мог найти себе партнера по большому теннису. Он приходил в зал с чехлом, где лежали две ракетки и большое количество мячиков, но не мог никому продемонстрировать свою жесткую манеру игры. Оставалось тренироваться одному. В один из дней, соревнуясь в ловкости со стенкой спортзала, Иван заметил в стороне двух играющих в бадминтон девушек. Они одновременно были очень похожи между собой, но казались абсолютно разными. Приглядевшись, Иван уловил, в чем дело: перед ним были сестры. На лицо практически одинаковые, они обладали

противоположным телосложением. Непохожи они были килограммами. В одной девушке — стройненькой и молодой — было около пятидесяти килограммов, ее же старшая сестра ниже ключиц имела не меньше центнера колышущейся массы. Но при этом ее абсолютно не стесняло это обстоятельство и не мешало странному подбору одежды — обтягивающие лосины лишь подчеркивали ее формы. Игра сестер в бадминтон потому заворожила Ивана, на время позабывшего о своем пристрастии к теннису. Причем куда интересней было наблюдать за полненькой сестрой. Она как-то так интересно, вся колыхаясь, старательно бежала за воланчиком, представляя неординарное, но весьма при этом грациозное зрелище. Да и глаза у нее были с поволокой, какие-то призывно-волнующие. Впрочем, когда Иван вернулся к своему занятию, наблюдать стали уже за ним. И через несколько минут симпатичная пышка подошла к нему с вопросом: — Мужчина, а можно с вами поиграть в теннис? — Конечно, можно. Иван извинился перед своим прежним партнеромстеной, выдал ракетку девушке-облаку и попробовал поиграть с ней. В области тенниса та оказалась полный ноль! Ну не худой, уж точно! Никаких способностей, зато море старательности и волнующей замедленной пластичности. И это сочетание красивого лица, необъятных телес, практически детской наивности, позволяющей не понимать неуместности своей экипировки, и неумелость в спорте вдруг очаровало Ивана. Или же скорей вызвало интерес. Поиграв с Машей — так звали полненькую нимфу — в теннис, Иван решил продолжить с ней знакомство в менее спортивной обстановке. На дискотеке. Во время зажигательных танцев, а двигалась Мария, несмотря на свои габариты, совершенно потрясающе, она успела подтвердить своему новому знакомому, что вторая девушка, которая была с ней в спортзале, — это ее родная сестра. А еще она не забыла привезти с собой

на курорт своих дочь и маму. Кроме того, Маша сразу же сообщила Ивану, что он ей очень понравился, но шансов у него столько же, сколько у нее — способностей в теннисе. То есть ноль. Потому что есть четыре обстоятельства против. Три из них — дочь, сестра и мама — на курорте, а четвертое: любимый муж — дома, который отпустил свою благоверную с уверенностью в ее стойкости. Все это не дает Маше размышлять о чем-то большем, кроме приятного общения и игры в теннис. Что ж, таким образом Иван обнаружил в Марии еще одно нравящееся и близкое ему свойство: желание сразу расставить все точки, и согласился на такую, скажем так, курортную дружбу. Они продолжили танцевать, общаться и веселиться. Возможно, на танцах и воспоминаниях о грациозной полноте эта история и закончилась бы, но Иван-то на курорте был не один. Его три подруги, естественно не пропускавшие ни одной из санаторных дискотек, общением Ивана с представителями женского пола, помимо них, любимых, более чем интересовались. На следующее утро, по традиции встретившись за первым столиком в столовой, они прижали Ивана «к ногтю». Самая бойкая из них, «бандерша» Яна у него спросила: — Вань… ну Вааань… расскажи, как она в койке? Иван совершенно справедливо возмутился некорректным вопросом и повторил, что ему курортные романы ни к чему. Яна продолжила: — Да погоди морали читать! Мы с ней вместе на процедуры ходим. Она голая — такая классная! У нее такие формы, у нее совершенно шикарная нежная кожа, а еще она очень пластичная… Вань, мы с девчонками посоветовались… Мы так хотим, чтобы у вас что-то получилось! Что ж, женсовет дал «добро», но Иван всячески отбрыкивался от всех подозрений и уговоров. На следующий день опять дискотека и опять Мария проявляет инициативу в общении и танцах. Иван, конечно

же, рад приятному общению, но, тем не менее, ищущими глазами оглядывает пространство вокруг. Ему же интересно знакомство, так сказать, «с продолжением», а раз с пышечкой ничего не получится, нужно рассматривать другие кандидатуры. Не стоит его строго осуждать, помни те, уважаемые читатели, старую шутку, мол, женщине надо многого, но от одного мужчины, а мужчине — одного, но от многих женщин. Тут еще во время очередного медленного танца оказалось, что Мария послезавтра уже уезжает. Это обстоятельство только укрепляет у врача-курортника мысли о новых знакомствах… А на следующее утро Яна опять его пытает, подмигивая: — Ну ты как? Что-нибудь уже… того? Тот стучит кулаком по столу: «Прекрати уже наконец! Ничего между нами нет и не будет. И вообще, она сегодня последний день в санатории, а завтра уезжает. И аллилуйя, ты наконец-то прекратишь приставать ко мне с этими дурацкими расспросами!» Ох, зря он это сказал. Яна приняла информацию к сведению, восприняв ее абсолютно под другим углом: — Постой, Вань, она завтра уезжает… А у вас до сих пор ничего не было? Ну прям ничегошеньки?! — Так бывает, представь себе. — Ничего, сегодня мы эту ситуацию исправим. — В смысле?! — А вот увидишь, Вань. Это я тебе как женщина говорю. Я тебе помогу. И, несмотря на протесты Ивана, твердящего о том, что не нуждается он в помощи, ни в гуманитарной, ни в моральной, Яна твердо решает поиграть в сводню. А ведь если женщина что-то для себя решила, то лучше отойти в сторону и не мешать ей в этом. Иван махнул на причуды Яны рукой, пусть себе развлекается. Но самому было интересно: что она там придумала? И вот смеркается, под открытым небом, на площадке санатория начинается очередной музыкальный вечер, для тех, кому за… под… и на… Мария снова рядом с

Иваном, танцует, веселится, в общем, отрывается на полную катушку — все же последний день на отдыхе. Ей приятно: несмотря на свой замужний статус и трех дуэнийспутниц, несмотря на обширные габариты и неумение их скрывать — она интересна весьма симпатичному человеку и общается с ним. Тут откуда ни возьмись, на танцплощадке появляется Яна. И это не та верная подруга Ивана, порой даже поддерживающая его в заплывах по бассейну и обсуждающая с ним за завтраком странности собственного мужа и трудности в воспитании детей. Это женщина-вамп, как положено, с кроваво-красными губами и чуть пьяными и, несомненно, пьянящими глазами, в полной «боевой готовности» к флирту и обещанием во взгляде. Яна попросту «оттирает» Машу от своего друга и устраивает перед ним представление для одного только мужчины. В нем как бы читается: «Обрати на меня внимание, я вся твоя…». Яна хорошо знает женскую психологию, видимо, по зеркалу изучала. Через минуту опешившая от подобной наглости Маша приходит в себя и своим гибким, но мощным телом отодвигает нежданно появившуюся на танцполе, как она думает, соперницу. В ее танце вдруг обнаруживаются и страсть, и пламя, и призыв… Ну а после, через пару таких танцев наперегонки, просто берет под мышку своего кавалера и несёт к себе в номер. Иван, ничего не понимая, оказывается с ней в интимных отношениях. Его насилуют, причем несколько раз подряд, с мультиоргазмами и прочими прелестями спонтанного и страстного секса. Утром он, проснувшись, обнаруживает записку, торчащую в двери номера: «Это ничего не значит! Никогда мне не звони! Мой телефон: … … …»

100

Мозговой штурм. Ликвидация триппера по блату 101

Знакомимся с героем этого рассказа: молодой журналист Андрей, 24 года, женился по любви, характер норди… Стоп, это уже из другой оперы. Итак, женился и месяца через два после свадьбы был направлен в командировку, на очередную корпоративную тусовку. На целый месяц. Да не близко, дня четыре на поезде телепаться. Да в круг своих единомышленников — молодых, задорных, зубастых журналюг-неформалов. Классно… Но на месяц. А молодой. Конечно, соблазнов, одетых в короткую юбку, хоть убегай! Но соблазнам заслон, ведь дома молодая, не раненная ревностью жена, а впереди — океан счастливой, красивой семейной жизни. Короче говоря, пришлось-таки командированному испытать силу воли. И вот, довольный результатом испытаний, возвращается наш герой домой. То есть начинает возвращаться. Садится согласно купленному билету в вагон, а там с восторженным предстартовым румянцем гордо восседает… очередной соблазн. Да экстерьер покруче предыдущих, а после задушевных разговоров абсолютно ясно, что дама приятна-то во всех отношениях! Почти землячка — до Владивостока рукой подать. И хоть не журналист она пока, полуфабрикат (студентка ещё), а подмечает тонко, подаёт ярко, реагирует быстро, смеётся… А как же она смеётся? Наш герой с каждой минутой начинает понимать, что смеётся как-то… приятно. Или призывно? Но точно, немного длиньше, чем все остальные... Как хотелось рассказами и байками своими ещё и ещё извлекать такие сладкие звуки смеха, поддерживать румянец на щеках и обожание в этих блестящих зелёных, в крупную крапинку глазах! Начал наш стоик изнутри ощущать характерные сигналы, намекающие на возможность морального поражения, и оно не заставило себя ждать, разразилось гулким залпом, смесью восторга и греховности, как только влажное бельё покрыло казенные вагонные полки. Немножко, только чуть-чуть кольнула деловитость студенческой части сюжета: дама легко и быстро разоблачилась (капризное — неудобно!), легко и быстро, как будто получила привычную порцию

102

снотворного, заснула, размеренно дыша. А наш герой под укоризненный перестук колёсных пар долго ещё кошмарил себя в ожидании потерявшегося где-то сна … Сон под утро нашёлся. В нём на накрытом столе дымился свекольного цвета борщ, с крупным лотосом из сметаны, поодаль желтым-желто лоснилась свежая картошка в зелёных кружевах укропа, с вывернутыми шкварками, и красавица жена, которая прицелила взгляд свой с укоризненным прищуром в область паха юного журналиста. Сон был понятен, а поэтому неприятен. И не так-то зря. Фемина прибыла раньше. Расставание, фальшивые слова, дежурный обмен телефонами, с надеждой, что каждый догадается не звонить, облегчение. Прошло ещё два вагонных дня. Острые воспоминания о попутчице постепенно вытеснились, приняв форму миража. Поезд стремительно вонзается в ностальгическое привокзалье родного города. И вдруг... «Не может быть, это недоразумение, это дурной анекдот…» — метался наш герой в вагонном тамбуре. Несколько неприятных, но классических симптомов острой гонореи открыли нашему герою дверь в зазеркалье новых переживаний и необходимости принимать антикризисные решения. Понуро вывалился из вагона, присвистнул, присел на чемодан в позе роденовского мыслителя. Казалось, что снующие вокруг пассажиры всё знают и поглядывают с презрением. Начинаем совещание, состоящее из одного участника. Штурмуем проблему. Исходим от противного. Противное — это семейные дрязги, они не нужны. Значит, надо любой ценой скрыть адюльтер. Задача обычно простая, но не в нынешней ситуации, когда до встречи с заждавшейся женой остались минуты… Потому как первым вопросом в задачке спрашивается: что должен сделать молодой муж, вернувшийся после тридцатидневного отсутствия? Верно, читатель, верно. Следующая ступень: что подумает молодая жена, если соскучившийся муж вдруг уклонится от естественного, казалось бы, «соития»? Ничего приятного. Как минимум, враждебное недоумение. А

103

если решиться на «встречу», того хуже — придётся лечиться обоим, предварительно на допросе с пристрастием дав признательные показания и получив приговор неизвестной степени жёсткости, не исключая высшую в данной ситуации меру наказания — развод. С конфискацией имущества. Может быть, старый, надёжный презерватив? Хаха-ха. Ни то, ни другое, ни третье юного журналиста не устраивало, но что-то предпринимать необходимо. Что? Это второй, основной вопрос задачки, и от отсутствия ответа неприятно засосало под ложечкой. Наш герой имел исполинское здоровье деревенского бычка, но от встречи с медициной не увильнул и он. Год назад из почки вышел камень, и медицинская ситуация на крыльях кареты «скорой помощи» занесла чувака в урологическое отделение одной из городских больниц. Камень довольно легко покинул организм, но за четыре дня госпитализации суперкоммуникабельный Андрюша успел познакомиться и подружиться со всем личным составом отделения. Мозг услужливо подбросил неудачливому любовнику некоторые полезные воспоминания. С пыльной привокзальной площади такси резво домчало сурового командировочного до приёмного отделения. Не отпустив таксиста и оставив в залог чемодан, уверенно распахнул дверь в королевство почечномочеиспускательных страданий. — Кто дежурит сегодня по урологии? — Доктор Скворцов. А что? — А подайте-ка мне этого доктора Скворцова! Приходит утомлённый работой и лёгким, без закуски алкоголем дежурный уролог. Недовольно озирается: — Кому потребовался? Где направление? — Узнаёшь ли меня, старина? — Привет, представитель второй древнейшей профессии! Чего изволишь, синьор журналист? — Слушай, помалкивай и лишних вопросов не задавай. Ровно через час «скорая помощь» привезёт тебе меня в тяжёлом состоянии, с

104

почечной коликой. — Так не бывает! — Так не бывало. Раньше. А сейчас захлопни свой докторский рот и засекай время. Пока длится час, ищи хорошие антибиотики. От больницы такси доставило владельца каменного лица до родной «хрущёвки». Расчёт с минимальными чаевыми завершил маршрут. Звонок в дверь. Жаркая встреча. Крепкие объятья. Вручение подарков. Жалобы на трудный путь домой, ненавязчивый российский сервис. Обещанья надолго больше не уезжать. Борщ и картофель со шкварками выглядели точь-в-точь, как во сне. Похвалы с набитым ртом в коротких паузах между добавками. Кулинарные шедевры залиты сизой, тягучей от морозильника водкой. Next. Беспокойство в глазах насытившегося. Сдавленный стон, сползание со стула. Гримаса на перекошенном лице. О Боже, только не это! «03». Тягостное ожидание. Ещё «03», сколько можно ехать, человеку плохо! Опрос. Осмотр. Классическая клиническая картина. Сирена. Приёмный покой. Протрезвевший Скворцов. — Охренеть! — Пацан сказал — пацан сделал! Лечи давай! — Что лечить-то, лечить-то что? — Триппер, вот что. Излечимо? — По хозрасчёту. — Не обсуждается. Only в хорошей палате. Одноместной. — Такая есть, но занята. Присутствует место в двушке. — Лады. Молчишь, как сфинкс. — Обижаешь. Бла-бла не в моих интересах. — Сколько времени эта беда лечится? — Неполную неделю. — Замётано. Время пошло. И вот Андрюша в двухместной палате, исправно подставляет нижние полушария под инъекции модного антибиотика, изобретательно ругает себя и попутчицу,

105

ждёт выздоровления и семейного воссоединения. Мешает только сосед по палате. Пол-ночи рычит, мечется, плачет, вытирая скупую мужскую слезу, беспрестанно бегает в единственный работающий в отделении туалет, расположенный в конце коридора, часто занятый такими же, как он, страдальцами. Необъяснимый громкий звук вырвал Андрея из мира венерологического философствования. Это «несвежий» санитар открыл дверь палаты каталкой. Вероятно, с разбегу. — Забирайся! — Куда? — А что, есть варианты? Предложи! На карету, конечно. — Зачем? — Не заголяй нерв! Палата 24? Скворцов сказал — везти. — Ну, раз Скворцов… Мимо проплыли тусклые коридорные лампочки, два поворота, три порога, взятые штурмом, белая комната в кафеле. Малоузнаваемый в смешной мятой шапочке Скворцов. Выразительные глаза медсестры, инкрустированные в телесную полоску между белоснежными колпаком и маской. Адресный скворцовский стёб с блудливыми интонациями о последней рыбалке с попойкой (или попойке с рыбалкой?). Характерный звук хирургических инструментов. — Стартуем. Йод, скальпель. Андрей (жалобно): — Зачем меня сюда привезли? Полные изумления глаза хирурга. Шипящий крик: — Дебилы! Вы кого привезли? А если бы я его разрезал? Сказал же, Киргизова из 24 палаты! — Дык он один-одинёшенек в палате был! — Меняйте на Киргизова, мля! А ты, придурок, что себе думаешь? А если бы тебя в морг повезли? Свалился, ебтать, на мою голову, член-корреспондент, суёшь, куда попало!

106

Финал таков. Гонорея побеждена, причём без хирургического вмешательства. Заряженная статья о молодом, талантливом хирурге Скворцове написана и опубликована в местной многотиражке. Семейное счастье не обрушилось. Жена с серьёзным видом изучает диету при мочекаменной болезни. Андрея только недавно перестало познабливать при виде железнодорожного вокзала, где проходило необычное совещание. А у меня для вас, читатель, на один сюжет больше.

107

108

Плохой способ стать известным поэтом

109

В качестве пролога хотелось бы сказать, что в этой истории я рассказываю о своем личном опыте. История эта случилась лет пятнадцать назад, когда я был еще молодым, но уже кое-что умеющим доктором. Обычным днем обычный я приехал на свою опять же обычную работу, где ничего не предвещало экстраординарных ситуаций. Рабочий день начался, как всегда, с пятиминутки и очень последовательно переместился в операционную, где начиналась плановая операция на почке. Это событие достаточно стандартное, но все-таки очень ответственное… Вот уже больной введен в наркоз, и люди в белых халатах, включая вашего покорного слугу, склонились над оперполем. Моя рука, привычно ощутив холодок скальпеля, размеренно рассекает кожу. И тут… Что такое? В моей голове появилось неприятное ощущение. Непривычное для меня. Головная боль — довольно частое явление в жизни любого человека. Но все же боль бывает разная, и знакомую мигрень или традиционное похмелье тот, кто с этими видами головных болей встречался, ни с чем не спутает. Я — обычный человек, и у меня тоже случались такие встречи, но эта боль была незнакомой. Тревожащая своей анонимной внезапностью, гостья пришла в мою черепушку не только нежданно, но и настойчиво — она прогрессивно усиливалась. Прямо-таки лавинно накрывала мое восприятие обстановки, искажала его, и ситуация складывалась, мягко говоря, некомфортная. Я стою над больным и теряю контроль над действительностью! А это же может повлиять на качество моей работы! Из всех сил, стараясь не обращать внимания на свои ощущения, продолжаю работу… Через несколько минут боль стала нестерпимой. Понимаю, что продолжать операцию просто опасно для больного, ведь, если быть откровенным, я даже не совсем осознавал, что делал… Настолько все ощущения сосредоточились в болевом очаге. Боль была похожа на замедленный взрыв. Кроме того, из-за нее у меня появились так называемые «шоры». В обычной ситуации у каждого человека есть боковое зрение. У меня же оно

110

резко отключилось, и я видел только то, что находится четко передо мной. Чтобы увидеть объект, находящийся вне фокуса, надо было поворачивать всю голову, которая уже мечтала о гильотине, как способе прекратить страдание. Совсем уйти с операции я не мог, потому просто предложил своему ассистенту продолжить ее, решив, что, в качестве хотя бы вспомогательного звена, я доведу операцию до конца. Надо сказать, что ассистент ассистенту рознь. Кто-то боится, но делает. Кто-то не боится и не делает. А кто-то впадает в культурный шок от такого поворота событий: — Я? Оперировать? О не-е-ет, только не это! Пока готовился другой врач, мне надо было предпринимать какие-то меры. Разрез-то сделан, кровотечение идет, и жизнь больного уже — скоротечный песок, заключенный в тонкое стекло песочных часов, которые держит в своих руках хирург, волей судьбы лишённый мыслительного органа… Взгляд мой мрачно уткнулся в лазоревую синь над маской медсестры-анестезистки, в глубине которой уже явственно читался немой вопрос: — Доктор! Что, черт возьми, происходит?? Не называя никаких конкретных препаратов, я просто взмолился: — Наташа, сделай что-нибудь… У меня голова сейчас взорвется!!! Наталья отличалась непосредственностью. Оказавшийся у нее в руках шприц с интересным содержимым практически сиюминутно был применен по моему адресу. Пикантность ситуации заключалась в том, что я даже не смог спустить с себя штаны, чтобы мне сделали внутримышечную инъекцию, — просто у меня стерильные руки в перчатках. Но и с этой проблемой Наташа с профессионализмом разобралась. Мы ждали эффекта (наркотики действуют быстро, чтобы вы знали) и хирурга, который должен прийти на замену. Хирург запаздывал. Зато эффект не заставил себя ждать. Мой невинный мозг не придумал ничего лучшего, как среагировать на незнакомый раздражитель… рвотой.

111

Представьте себе хирурга, который стоит над раскрытой раной и борется с рвотными позывами. Представили? Ужасайтесь дальше. Оттолкнувшись от стола, я сбежал в предоперационную. Конечно, про стерильность перчаток было давно забыто, до раковины бы дойти… Пока меня, уж простите, «полоскало», появился другой хирург. Так. За больного теперь можно не волноваться. Но я, как человек ответственный, не мог совсем покинуть операционную, и потому в ожидании успокоения организ ма прилег на маленькой кушеточке в предоперационной. Вообще-то она служит для того, чтобы сесть и надеть на ноги бахилы, но, как показала практика, туда прекрасно может поместиться и средних размеров хирург, при условии компактного свертывания «калачиком». В зародышевой, так сказать, позе. Это все была предыстория. История начинается сейчас. Лежу себе в позе зародыша. Жду облегчения, чтобы вернуться в операционную, и тут… Он! Как говорят наркоманы, «приход». Я никогда в жизни не пробовал наркотики: ни до, ни после, но спутать это ощущение ни с чем другим нельзя. Оно было очень необычным… Говорят, что у всех пробовавших наркотики это выражается поразному. У меня «приход» характеризовался полным комфортом. Но не бестелесным спокойствием в вакууме, а комфортом творчества. Я начал вдруг сочинять стихи! Причем с такой бешеной скоростью, что сам себе поражался. В своем обыденном состоянии я и читать-то вслух с такой скоростью не мог… И вот, сочинив с десяток строчек, которые я тут же оценил, как безумно талантливые, я столкнулся с ужасающей проблемой! Все новые и новые строчки напирали друг на друга, откуда-то из меня, выталкивая предыдущие и заставляя творить дальше. А старые? Я начал немедленно переживать, что не удержу их в памяти! А такое талантливое произведение не должно кануть в Лету! В голове я уже держал не десять, скажем, а пятнадцать строчек, прекрасно рифмованных, с изящно изложенной сюжетной линией… А мозг, как та фабрика-конвейер, продолжал выдавать все новые и новые. Беспокоясь о том,

112

как бы не забыть только что сочиненное, я одновременно «читал» мозгом новые начальные строчки и купался в теплом озере собственной гениальности… Тут ко мне пришла очередная богатая мысль: «А ведь что запоминается легче всего? Песня!» И я безотлагательно начал перекладывать эти стихи на музыку. Процесс не останавливался: я перекладывал на музыку готовые стихи, сочиняя, тем временем, все новые и новые строфы. Музыка, как мне казалось, была еще более талантливой, чем стихи. И та часть мозга, которая была не занята творчеством, восторженно вопила, что я сейчас стану самым известным поэтом-энд-композитором самых плакатных исполнителей страны! Ведь спустя пару минут не осталось ни одного из них, кого я бы мысленно не обеспечил шлягером, обреченным звучать из каждого утюга страны! И вдруг… Сквозь «шубу» из творчества я почувствовал, как меня кто-то толкает в плечо. Оказывается, анестезистка Наташа, переживавшая за мое здоровье, решила поинтересоваться, как мои дела. Я понимал, что если сей час откликнусь на ее зов, то творческий процесс прервется, а ведь у меня еще был неизрасходованным очень большой потенциал. Потому старался не обращать внимания на то, что меня трясут все сильнее, и абстрагироваться от настойчивого и абсолютно нерифмованного, не переложенного на музыку: — Александр Маркович! Очнитесь! Вам плохо? Это никак не вписывалось в припев очередной песни, достойной номинироваться на «Евровидение», о чем я и попытался сообщить Наташе, не отрываясь от творческого процесса. Открыв один только глаз (ведь понимал, что если открою оба, муза меня покинет!), я старался бровью дать понять, чтобы она от меня отстала! Она, конечно же, перепугалась еще круче! Ведь представьте, что видела бедная девушка? Человеку плохо, он лежит, скрючившись, на мизерной кушетке и вместо адекватных ответов бешено вращает глазами (Глазом! Одним!). При этом звуки, которые он издает, напоминают извне даже не мычание, а нечленораздельное бульканье. Она побежала

113

за аппаратом для измерения давления, набрала что-то в шприц… Я понимал, что она занимается глупостями, но остановить ее не мог. Потому, когда она стала слишком уж настойчива, я открыл-таки глаза и с ледяным спокойствием высказал все, что думаю о тех, кто мешает человеку творить! Моя тирада тогда поселила какую-то неизбывную грусть в ее лазоревых глазах аж на две недели, и мне даже пришлось извиниться в дальнейшем. Она-то, считая меня человеком интеллигентным, представить не могла, что я знаю такие мощные выражения, да и сама не знала их, хотя росла и развивалась в какой-то Богом забытой, страшно бухающей деревеньке. Когда она, будучи в шоке, от меня отстала, я, решив продолжить слово- и музыкотворчество, закрыл глаза, подманивая свою музу… Но нет! Все исчезло! И стройные рифмы, и великолепные проигрыши… Осталось лишь послевкусие высокого наслаждения, которое я испытывал, творя. И ни одной завалящей строфы на память! С тех пор я никогда в жизни не употреблял наркотики. И не в последнюю очередь потому, что я знаю, как это сладко…

114

115

116

«Не судьба» по-дагомысски

117

Когда-то, давным-давно, один выпускник Хабаровского медицинского института получил диплом врача. Как логичное следствие для тех времен, к диплому врача прилагалась очень скромная зарплата, позволяющая не умереть с голоду, при условии употребления в еду недорогих продуктов. И еще время от времени покупать себе новые носки, когда старые уже нет смысла штопать. И ничего более. Но здоровые амбиции в виде желания повидать мир и менять помимо носков другие элементы гардероба этого гордеца по имени Андрей не оставляли в покое. Врачебное призвание поменять на какую-нибудь другую профессию весьма сложно. Но возможно. Ведь люди, решившие связать себя с медициной, всегда находчивы и предприимчивы. Калейдоскопом в голове крутились варианты выгодного приложения энергии, но все они были очень масштабными и отсроченными во времени. А жить хорошо и красиво, сами понимаете, хотелось здесь и сейчас. То ли на счастье, то ли на беду, один из старых друзей Андрея был руководителем туристического бюро, и у него заболел кто-то из экскурсоводов. Памятуя об Андреевой энергичности, коммуникабельности и еще кое-каких качествах, позволяющих моментально приспосабливаться к изменениям окружающих условий, друг-директор предложил ему скоренько подготовиться и сопроводить группу. Недалеко. В пределах Дальнего Востока. За умеренную, как говорится, плату. Съездив в ту «командировку», к работе врача Андрей уже не вернулся. Окончив курсы экскурсоводов, и не без помощи друга заключив контракт с одной преуспевающей турфирмой, он стал вполне успешным профессиональным туристом. Освоив территорию до Урала, он вскоре получил задание стать руководителем группы, которая летела в Сочи, в Дагомыс. Когда тебе 25 лет, ты амбициозен и целеустремлен, то практически без колебаний можно взяться за дело, воплощение которого годами позже может показаться очень затруднительным. Вот так и наш герой. Без особых колебаний взял на себя ответственность за отдых двадцати дальневосточников. Между прочим, это в сегодняшнее время, выезжая на курорт по путевке, человек выбирает разве

118

что между количеством звезд отеля и количеством коек в но мере. А тогда все было гораздо проще. Для удешевления путевок туристов селили не в гостиницу, а в квартиры к сдающим комнаты аборигенам. В такую комнату поселился и Андрей. С ним жили еще четверо его «подопечных»; впрочем, такая теснота не смущала никого. Во-первых, лето, море, Сочи, и за это можно хоть штабелями в два яруса! А во-вторых, никаких штабелей и не требовалось, потому что основную часть времени все отдыхающие проводили вне арендуемых стен. Как-то, загорая на пляже, Андрей стал невольным слушателем разговора, который происходил на соседнем полотенце. Услышав тему беседы, молодой человек развернулся и стал с интересом рассматривать источник эфира. Молодая хрупкая женщина, которой на вид было около тридцати лет, и ее сын, упитанный веселый школьник, разговаривали об… искусственной смерти! Мама довольнотаки громко вещала своему чаду о несправедливости зако нов, запрещающих эвтаназию. Причем красиво: приводила доводы, горячилась, вспоминала примеры из истории… Андрея, как врача, этот монолог не мог не заинтересовать. Тем более, что с мнением соседки по пляжу он был полностью согласен, считая, что человека нельзя лишать права прекратить свое бренное существование, когда он того пожелает. Но к интересу примешивалось и логичное недоумение: вопервых, та категоричность, с которой женщина рассказывала об эвтаназии, а во-вторых, сама тема звучала по меньшей степени нелепо на залитом солнцем пляже и уж совсем никак не вязалась с возрастом ее собеседника. Ребенку не было и десяти лет! Были еще интересные моменты: женщина разговаривала с сыном, не обращая никакого внимания на загорающих вокруг людей, ну а кроме того… Она изъяснялась очень живым языком, невольно демонстрируя недюжинный словарный запас. А умного человека всегда привлекает другой умный человек, особенно если у объекта внимания есть еще в комплекте с фактами вербальными и аргумент невербальный не меньше третьего размера, даже и надежно запрятанный в бронетанковый советский купальник. Андрей

119

был умным человеком. Умным и неженатым. Умеющим оценить комплект. Ребенок безмолвствовал, и не совсем ясно было, понимает ли он, о чем ему говорит родительница. В какой-то из моментов Андрей попытался вклиниться в монолог дамы, но получил моментальный отлуп: — Вы, мужчина, на пляж пришли загорать? Вот и загорайте, в чужие беседы не встревайте! Андрей надулся и отвернулся, подставив солнцу другой дальневосточный бок. Но слушать не прекратил и обнаружил, что в своих речах дама апеллирует уже не только к своему отпрыску, но и к нему самому. После очередного: «А вот вы как считаете…» наш турист все же преодолел свою обиду, и монолог стал диалогом. После беседа перетекла в прогулку. Девушка оказалась обладательницей красивого имени Варвара и такой же туристкой, как и Андрей. Приехала она в Дагомыс с сыном Никитой по путевке из Ростова-на-Дону. Но родные города были далеко, а вечерний Сочи, как известно, прекрасен и располагает к знакомству даже больше, чем пляжные беседы на предмет добровольного ухода из жизни… Гуляли и разговаривали Андрей с Варей достаточно долго, и в процессе беседы возникали все новые и новые поводы для удивления. Никита, к примеру, оказался разговорчивым малым, совсем не боящимся незнакомого дяди. Напротив, мальчонка буквально тянулся к Андрею, брал его за руку, выспрашивал о разном. У отвечающего на детские вопросы Андрея сложилось ощущение, что парню очень не хватает простого общения со старшим мужчиной. Мама у него, конечно, была и боевая, и умная, и красивая, и сильная. Но, как поется в песне, «только папой она не может быть». А то, что семья у новых ростовских друзей неполная, стало понятно сразу. Тем более это было заметно по усиливающемуся градусу заинтересованности Никиты, когда Андрей заводил разговоры на типично «мужские» темы: спорт, автомобили, единоборства… Варя при этом самоустранялась из беседы, понимая, видимо, что курортное знакомство с человеком, который мог заменить хоть на пару часов мальчишке мужчину в семье, пойдет малому на пользу.

120

Впрочем, парой часов знакомство не ограничилось. Встречались Варя с Андреем и на пляже, и по вечерам в течение нескольких дней. Открытие все новых и новых эмоциональноинтеллектуальных высот завораживало и стимулировало к дальнейшему общению наших собеседников. Дело двигалось к роману. И, разумеется, Андрей был бы не против перевести общение, так сказать, в горизонтальную плоскость, и с Вариной стороны возражений наверняка не последовало бы… Но, как я писал выше, условия проживания советских туристов не предполагали уединенности, и развитие полноценного курортного романа тормозилось отсутствием места встречи. Конечно, кто ищет, тот всегда найдет, и этот вопрос неминуемо был бы решен новыми знакомыми, но тут делу помешали внешние обстоятельства. В один из дней было объявлено, что на пляжах купаться запрещено в связи с санитарно-эпидемиологической обстановкой. В воде, по сообщениям экспертов, была обнаружена кишечная палочка в большом количестве, и поэтому все водные радости настойчиво рекомендовались к отмене. Но если русские люди купаются сейчас даже в Амуре, в котором, по шуткам химиков, собрана вся таблица Менделеева, что говорить о курорте, на который все приезжают специально для того, чтобы накупаться всласть и загореть дочерна? Конечно, пляжи по-прежнему были полны, и надеющиеся «на авось» туристы по традиции продолжали заплывать за буйки. Вот только этот мифический «авось» прошел мимо нашего героя. Андрей (даром что врач) продолжал наслаждаться морем… и в один из вечеров понял, что не всегда газеты врут. В каком помещении это он понял, читатели уже наверняка догадались. У него проявился один из самых неприятных симптомов холеры, и не просто себе симптом… а симптомище! Уже на следующий день Андрей не смог выйти из дома, и, несмотря на то, что проживал он в очень густонаселенной квартире, время посещения туалета разделилось в таком соотношении: девяносто процентов — Андрей, а десять — все остальные. Вдобавок у него были очень высокая температура и не проходящая слабость. Когда у него начались галлюцинации, подопечные

121

экскурсовода стали его попечителями. В конце концов, они за своего гида просто испугались! Ну и за себя заодно, все же именно у Андрея были доверенности, билеты и все остальное, а дело шло к отъезду. В больницу он идти отказывался и в минуты просветления подумывал о написании завещания. Настолько бурной была симптоматика. В один из таких моментов, буквально «выплыв» из объятий комы, Андрей обнаружил в своей комнатушке Варю. «О! Еще один глюк! … Мммм.. Хорошенький какой глюк…» — подумалось еще могущему шутить герою. Ведь девушка вроде не должна была знать, где он и что с ним, так как болезнь началась столь быстро, что предупредить маму-одиночку не удалось. Но это были не галлюцинации. Оказывается, в течение нескольких дней, не увидев на обычном пляжном месте привычного уже полотенца с Андреем поперек него, Варя выяснила у хабаровчан, что случилось. И, конечно, не смогла остаться равнодушной. Вместе со знакомымисоседями она пришла на ту съемную квартиру, где в бреду метался больной, и буквально схватилась за голову: — А чем он лечится? — спросила она. — А ничем! Ждет, пока организм сам справится. Врач хренов! — язвительно отозвались уже уставшие переживать соседи. — Вылечить! А потом снова убить! За халатное отношение к себе, — вынесла вердикт девушка и взялась за Андрея всерьез. Никита был пристроен к курортной подружке, ближайшая аптека опустошена, пляж заброшен. Андрей, приходя в себя, неизменно видел рядом Варю с бульончиком наготове и с градусником наперевес. Она сбивала температуру, протирая больного водкой, давала лекарства, кормила его с ложечки и непрестанно с ним разговаривала, невзирая на то, спал Андрей или нет. Это было то отношение, которое заставляет человека забыть о себе. Как потом оказалось, Варя вообще несколько суток почти не спала, выхаживая своего, казалось бы, случайного знакомого. И добилась-таки цели, в рекордно короткое время больной поправился и даже был готов снова совершать курортные глупости.

122

Но когда Андрей, шатаясь, начал ходить, Варя сообщила, что сегодня вечером она уезжает. Она и так перенесла отъезд на несколько дней. Просто не могла уехать без уверенности в том, что все будет хорошо. Благодарный и восхищенный, дважды влюбленный, он пытался проводить Варвару на вокзал, но дальше двери подъезда дойти не смог. Тогда он поставил ультиматум: — Без адреса и телефона не отпущу! Я потом приеду… Слова, сказанные вслед за грустной продолжительной улыбкой, разбили Андрею сердце. — Все было в моей жизни. Чувства. Интриги. Эмоции. Много раз, пытаясь строить отношения, я вступала в сделку с самой собой, пытаясь подманить судьбу и заарканить любовь. Не получалось. Подсчитав неудачи, я приняла решение кардинально изменить свою жизнь и место жительства. Через три дня мы эмигрируем. Навсегда. В Израиль. И в Дагомыс мы с Никитой поехали перед эмиграцией, чтобы отдохнуть перед вступлением в новую жизнь. Я не должна была встретить тебя. И мне очень больно с тобой расставаться. Потому что именно с тобой я почувствовала в себе свободу… Но изменить уже ничего нельзя. Прощай. Как вы думаете, у этой истории есть продолжение?

123

124

Студенческий треугольник. Самый важным из всех искусств для нас является кино 125

Эта история происходила, чего греха таить, при моем непосредственном участии, когда мне было целых семнадцать лет. Как казалось тогда — страшно много! Поступив в медицинский институт, я целый год прожил в самом обычном общежитии. Что такое жизнь в «общаге», большинство из тех, кто был студентом, знают не понаслышке. Весело и шумно, но учебе никак не способствует. А я, странный парень, прежде всего хотел учиться, а не отмечать в течение года свое поступление и личную свободу. Поэтому переход на второй курс состоялся одновременно с переездом. Мой папа, заботясь о моем спокойствии и повышении КПД впитывания знаний, через своих знакомых устроил меня в общежитие привилегированное и комфортабельное: там жили студенты фармацевтического факультета, преподаватели и аспиранты. Разница была колоссальной. Если на первом курсе я проживал в комнате, рассчитанной на пятерых, и окружающая среда была постоянно пьяной, буйной и орущей, то на втором я оказался в двухместной комнате гостиничного типа, причем даже с соседом папа подсуетился. Он пересмотрел несколько кандидатур (!!!) и остановился на достойной. Моим соседом по комнате стал человек, отслуживший в армии и уже имевший среднее медицинское образование. В свои двадцать три года он казался мне ветхим стариком. Парень с Сахалина, домовитый и ответственный, староста курса, Олег стал моим куратором в студенческой жизни, благо отношения у нас сразу же сложились. Мое новое место жительства имело в себе девять этажей. Из которых представителям мужского пола отведен был лишь один — нижний. На всех остальных жили ОНИ — представительницы. Популярная когда-то песня «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят…» была не про нас. Пропорция один к пятидесяти была такой приторной, что при воспоминании об этом у меня даже сейчас закрываются глаза и на губах появляется полуулыбка… Малинник — это даже не то слово. Благодаря добропорядочно-соседским отношениям с Олегом, я постепенно перезнакомился с его сокурсниками.

126

Был среди них один, с неординарной внешностью и зигзагообразной судьбой. Его звали Владимир. Он отличался каким-то неудачным сочетанием различных черт внешности, по отдельности катастрофическими не являющихся. Это был очень худой, даже костлявый человек, с большим носом, огромным количеством веснушек, сходящимся косоглазием и венчавшей все это недоразумение копной густых волос цвета меди. На первый взгляд он казался совершенным инопланетянином. А на второй… Второй взгляд незнакомый человек мог не успеть на него бросить. Потому что Володю отличала невероятная энергия. Он не мог ни минуты спокойно усидеть на месте. Ему надо было или что-то срочно делать, или куда-то бежать. Как третий вариант реализации энергии — активно общаться с присутствующими. В общем, это был человек, не дававший покоя ни своим внешним видом, ни своим поведением. Вове было тоже около двадцати трех, но благодаря своей энергетике он уже успел создать семью, завести детей и, спасибо неугомонному характеру, эта пробная семья успела сокрушиться. На момент описываемых событий Владимир вновь находился в состоянии готовности к браку. Обстоятельства его отношений с прекрасным полом сложились так, что на момент нашего с ним знакомства Вован находился в некоем добрачном тупике. Просто не знал, с кем точно он хочет идти в ЗАГС!… Кандидатур было две, обе жили на наших верхних этажах, и с обеими Владимир умудрялся встречаться одновременно. Виртуозность его характера заключалась в способности длительное время скрывать эту двоякость, и каждая из его девушек, несмотря на то, что они учились на одном курсе, считала себя единственной. Кандидатки в невесты меж тем различались, как лед и пламень. Это была та классическая разница, которая у обывателей базируется на принципе «умная женщина не может быть красивой…». Та, которая симпатичная, была блондинкой и, несмотря на миниатюрный рост, обладала пышной фигурой. Тем, кому удавалось оторвать взгляд от ее

127

потрясающей груди, к рассмотрению прилагалось кукольное личико с профильно прорисованными ямочками на щеках, чувственными влажными губками и большими, постоянно удивленными глазами. Несмотря на небольшую интеллектуальную «насыщенность», эта милашка умела себя очень красиво и правильно позиционировать. Вот же лиса! Никто никогда не слышал, чтобы она сказала что-нибудь интересное. Зато прекрасно умела слушать и, будучи хохотушкой, всегда мелодичным смехом отзывалась даже на самый незатейливый юмор. Конечно, она не была совершенной Эллочкой-людоедочкой, но возможность кармического родства не отрицалась. Что еще нужно мужчине? Владимиру же для комплектности ощущений, вероятно, нужен был контраст. Роль холодного душа исполняла серьезная дама очень убедительных размеров и внешности тоже очень серьезной. Тяжелая нижняя челюсть, суровые, неопределённого цвета глаза, смотревшие с рентгеновской проницательностью, и походка профорга. Она не бросала слов на ветер, а, тщательно взвешивая каждую фразу, медленно опускала её в заранее подготовленную и удобренную почву. Дама много времени уделяла как учебе, так и общественной работе, она была умна, конкретна и целеустремленна. Но эротизма в этой особе было ровно столько же, сколько в покосившейся прикроватной тумбочке. Создавалось впечатление, что мадам практически назначила Владимира своим спутником на детородный период, и тот не осмелился возразить. В одиночестве мы нашего друга практически не видели, но, находясь рядом с Прикроватной Тумбочкой, Вова мечтал о Милашке, а оказываясь рядом с предметом мечтаний, вдруг вспоминал рубленые фразы, уверенность в завтрашнем дне и квадратную челюсть ее соперницы… Бедняга все время раздумывал: кого бы предпочесть? Выбор был необходим, обе были старшекурсницами (т.е. перезревшими по студенческому мнению невестами), обе ждали предложения, а третьего варианта Владимир за ними и не усматривал.

128

В наших разговорах эта тема не раз поднималась. Как и положено мужчинам, без перехлеста, но достаточно основательно. Советовать Вове что-либо конкретное Олег не решался, тем более высказывать свое мнение не решался я: совсем «зеленый» еще по сравнению со старшими товарищами. Все решил, как обычно, случай. Как-то раз в нашу комнату заглянула Милашка: — Здравствуйте, мальчики. Нигде не могу найти Володю! Вы не знаете, где он? — Нет… Мы нервно переглянулись, потому что точно знали, что Вовка удовлетворяет свои пищевые и прочие потребности у своей Тумбочки парой этажей выше. — Он будет... скоро… — промямлили мы, пряча глаза. Милашка сокрушалась, недоуменно прикрыв чайные блюдца глаз ресничным пухом. А я поймал себя на мысли, что пытаюсь проследить линию декольте… Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, я очень вовремя вспомнил, что еще вчера купил пару билетов в кино, намереваясь провести вечер вне стен общежития, но друг мой пойти не смог, а кого-то ещё позвать я уже не успевал. Тут, поражаясь своей наглости, я позвал в кино Милашку! Уж очень понравились мне эти ямочки, и их я решил сводить на сеанс… Конечно, я убеждал себя, что поступаю благородно, отвлекая Милашку от поисков Вовы, который к нашему приходу из кино уже появится на горизонте и успеет придумать убедительную легенду по поводу своего исчезновения. Милашка же была так расстроена, что рефлекторно согласилась, и даже на сеанс мы успели. Но вот только фильм я не помню… У нас оказались, как сейчас говорят, «места для поцелуев», но я, семнадцатилетний мальчик, о выгодном использовании заднего ряда и не подумал. А подумать пришлось уже минут через пятнадцать, когда обнаружил, что соседка моя как-то подозрительно тяжело дышит и от нее исходит влажный жар… Ее бедро, находясь

129

рядом с моей ногой, казалось, обещает мне ожог! Для меня, конечно же, ситуация была сложной. Опыт моего общения с женщинами на тот момент очень сложно было назвать опытом. Скорее протоколом намерений. И уж тем более рядом была девушка друга… Но чертовски хороша! Начинавшая давать о себе знать природа настойчиво подталкивала к принятию решения не в пользу мужской солидарности. Так что решал я дилемму где-то до середины фильма. Когда нимфа с блестящими глазами в очередной раз будто бы закашлялась и прижалась к моему плечу вроде бы с намерением заглушить звук, наши ладошки оказались друг у друга на коленях. Мы, не сговариваясь, выскочили из кинотеатра и побежали в общежитие. Когда мы, раскрасневшиеся от сладкой перспективы, влетели в комнату, там сидел Володя. По гамме эмоций, отразившейся при виде нас на его лице, несложно было догадаться, что в тот же вечер он сделает предложение серьезной даме. Ну и что, что Тумбочка. Зато верная.

130

131

132

Приключение с продолжением. Беседа с обманутым мужем 133

Многие практикующие врачи в своей карьере имели такие эпизоды, как преподавание. На курсах повышения квалификации коллег, в медицинских учебных учреждениях различного уровня и так далее. Одному именитому врачу Сибирского региона также в молодости своей не удалось избежать учительской доли. В качестве практики аспирант двадцати трех лет от роду должен был преподавать специальность «Хирургия» студентам медицинского университета, а кроме того, читать лекции врачам и фельдшерам из сельских больниц и медпунктов, приехавшим в областной центр на курсы повышения квалификации. В расписании его была группа, в которой собрались уже достаточно давно работающие фельдшеры и медсестры, которые имели немалый практический опыт, но каждую пятилетку по какому-то приказу свыше обязанные освежать в памяти теоретические знания. Юному медику было неловко преподавать мужчинам, годившимся ему в отцы, и женщинам, которым он в общественном транспорте уступал место, а на пешеходном переходе помог бы перейти через дорогу. Еще больший дискомфорт вызывал тот факт, что эти люди, как он считал, куда более подходящие на роль преподавателей, чем он, почтительно именовали своего лектора Антоном Олеговичем. Но преподавать было надо. Конечно, не вся группа состояла из людей предпенсионного возраста, были и просто взрослые женщины и мужчины, и относительно молодые люди. Антон подходил к своей педагогической деятельности более, чем добросовестно. Подспудно нервничавший из-за несуразности ситуации, он старался действительно показать высокий уровень владения своим предметом, пересказывал изученное когда-то, разбавлял свои лекции историями из своего хоть и небогатого, но уже профессионального хирургического опыта. Несомненно, молодого педагога очень волновала реакция его слушателей. И в процессе лекционного цикла он обратил внимание на тот факт, что одна из его учениц ведет себя несколько необычно. Довольно-таки миловидная, с простым открытым лицом, скромно одетая девушка лет тридцати на вид, она всегда садилась в кабинете на

134

максимально удаленное от лекторской кафедры место и в продолжение всего занятия практически не отрывала глаз от вещающего педагога. Антон этим пристальным вниманием был несколько смущен и даже недоумевал — ведь, как минимум, по физиологическим причинам люди достаточно часто мигают, смачивая слизистую глаза. Татьяна же (так звали этого сельского фельдшера), казалось, вообще не закрывала глаза ни на миг, чтобы, не дай боже, оторвать от Антона свой взгляд. Сначала молодой доктор отнес этот факт на счет своих неважных лекторских способностей — может, эта женщина настолько опытна, как специалист, что все то, что он рассказывает, для нее не ново и достаточно скучно. Потому ей и не надо делать никаких записей, а остается в течение занятий только тем и заниматься, что пялиться в упор на педагога. Винить же в странном поведении Татьяны свое личное обаяние Антон даже и не думал — в двадцать с небольшим тридцатилетняя женщина казалась ему принадлежащей к совершенно иному поколению, не пересекающемуся с его миром ни интересами, ни возможными чувственными проявлениями. Впрочем, все свои странности Татьяна объяснила ему позже сама. На последней встрече с переквалифицирующимися студентами Антон принимал зачеты у своих учеников, изучая подготовленными ими рефераты и беседуя с каждым в течение нескольких минут, проверяя степень усвоения теории. После беседы и водворения оценки в зачетку предмет считался сданным, аттестованный курсант прощался и уходил. Потихоньку аудитория пустела. Татьяна, как обычно, расположилась дальше всех от экзаменатора и потому оказалась последней в очереди на собеседование. На все вопросы она ответила настолько хорошо и уверенно, что Антон еще раз убедился: эта женщина сама могла бы преподавать ему. Поставив «отлично» в зачетку, молодой преподаватель начал потихоньку собирать свои бумаги и, не отрывая глаз от них, попрощался с необычной студенткой: — До свидания, Татьяна (подглядев в зачетке отчество…) Николаевна! Но та не спешила уходить.

135

— Извините, Антон Олегович, неужели… это все? Я сейчас должна встать и уйти? Тут ее голос сел и как-то надтреснул: — Но… но это невозможно… — В смысле?! — удивленно поднял свой взгляд на студентку Антон. — Понимаете, Антон Олегович… У вас есть несколько минут на то, чтобы выслушать меня? — Конечно, тем более я абсолютно не представляю, в чем дело. — Меня зовут Таня. Татьяна Николаевна, ну да это вы знаете. Я живу в селе Медвежий Угол. Это такое название, хотя более точной характеристики для нашего всеми забытого населенного пункта найти сложно. Неподалеку от вашего города есть районный центр — Касаткино, ну а уже в его окрестностях, если ехать часа четыре по проселочным дорогам, находимся мы, живущие в самом настоящем медвежьем углу. В нашем селе порядка двадцати домов и столько же семей. Там я работаю фельдшером. — Ближе к делу можно? С географией родного края я прикидочно знаком, — нетерпеливо перебил Антон. — Вы, Антон Олегович, меня, пожалуйста, не торопите. Сейчас подойду к сути. Неудивительно, что в нашем селе все друг друга знают, а меня так тем более. Все болячки и проблемы каждого у меня на виду, а я — на виду у всех. Я там даже депутат. Год назад мой муж — милиционер по профессии и таежный охотник по призванию — был посажен в тюрьму за превышение служебных полномочий. — Какое отношение… — Я прошу, дослушайте. У меня была обычная сельская семья: ребенок-оболтус, пьющий муж, потому что там, в Медвежьем Углу, больше нечего делать, но суровый и властный. Эта привычка к властности, вкупе с алкоголем, его и погубила — в нетрезвом состоянии при задержании когото подстрелил без причины. Его и посадили. А я

136

год уже живу одиноко в этом селе, в котором из мужского сословия есть лишь два десятка пьяниц, и в этих условиях пытаюсь воспитывать сына. Живу по инерции и в последнее время, если честно… без интереса к жизни. А тут меня направляют в краевой центр на повышение квалификации. Я даже ехать не хотела, ну что я могу нового тут услышать? Да и чем мне эти курсы помогут — разве научусь я лучше ставить капельницы нашим старикам или отсчитывать капли корвалола, а может, приводить колхозные руки в рабочее состояние после запойно-загульного тремора? Но поехала, и когда вы зашли в аудиторию впервые и посмотрели на всех нас, меня будто бы подменили. Я все эти дни просто схожу с ума. От любви. К вам. К тебе. Никаких многоточий не было в этом тихом признании. Татьяна спокойно сказала о своём чувстве молодому преподавателю, будто каждое слово выделяя в утвердительное предложение. — Татьяна Николаевна… Таня… Я не знаю, что мне вам сказать, что в этом случае я должен сделать, — пролепетал сверх всякой меры обескураженный Антон. — Больше всего я боялась этого дня. Могла бы год слушать ваши лекции, пусть даже в них не слышала для себя ничего нового. Я бы просто слушала ваш голос, бесконечно смотрела на вас и была бы этим счастлива. Но теперь, когда этот день наступил, я не могу молчать. Это самый трагичный день в моей жизни. Я ведь, знаете ли, впервые в жизни испытываю столь сильное чувство. И прошу вас только об одном: проведите со мной ночь. — Татьяна, это невозможно… Мало того, что я не могу ответить вам взаимностью. В конце концов, я просто женатый человек и имею определенные обязательства перед супругой. — Я умоляю вас… Потому что, если этого не

137

случится, не знаю, как смогу жить дальше! Как дальше жить, зная, что мое счастье прошло так близко от меня, а я к нему даже не притронулась. А если мы проведем с вами ночь, я уеду в свой Медвежий Угол и буду жить там, как и прежде, осознавая, что в моей жизни была такая ночь, ради которой стоило жить. Антон, в еще большем недоумении, обескураженно покачал головой: — Но даже если и соглашусь на эту авантюру… Я даже не знаю, ГДЕ делать ЭТО? Выделив пару местоимений в своей последней фразе, он понял, что уже фактически согласился. Поняла это и Татьяна, которая от романтики признаний сразу перешла к здоровому прагматизму сельской женщины: — Я уже все продумала. Моя подруга, у которой я остановилась на время курсов, сегодня уйдет ночевать к матери. Мы сможем остаться одни. Люди, которые десять минут назад должны были просто попрощаться как преподаватель и студентка, расстались до вечера, договорившись встретиться неподалеку от здания института. Антон ощущал себя абсолютно фальшиво и неуютно, понимая, что к Татьяне не испытывает ровным счетом ничего, и даже не знает, как себя вести с ней вечером. Но согласиться на просьбу девушки его буквально вынудили огромные голубые глаза, наполненные, как пишут в скверных романах, «любовью и слезами до самых краев». К тому же в отчаянной женщине было столько смелости и подкупающей естественности, что ответить ей отказом было нелегко, если не сказать, невозможно. Все же в мире, где большинство людей живет в масках, не снимая их даже в кругу семьи, встретить подобную откровенность было сродни чуду. Как зомбированный, Антон приехал на встречу к Татьяне. Частный дом на окраине города мог бы стать карикатурой на любовное гнездышко. Вечер, тем не менее, удался. Выпив заготовленного Татьяной вина и разговорившись, герои нашего рассказа почувствовали необъяснимую близость друг к другу. Сначала испытывающий неловкость молодой врач, не имея никакого опыта адюльтера, не знал, что от него

138

требуется. Но потом оказалось, что ему не нужно ничего. Татьяна сама «вела» их любовную игру, затягивая в пламя своей страсти равнодушного поначалу молодого человека. Он с недоумением обнаружил, что изменять легко и приятно, даже если ты не испытываешь при этом никаких возвышенных чувств. Их общение затянулось настолько, что Антон не пришел домой ночевать, чего с ним не бывало со времен свадьбы ни разу. Утром, так и не придумав никакой правдоподобной версии о причине ночного отсутствия, Антон приехал домой и, пообещав все объяснить потом, просто рухнул спать. Выспавшись, он, конечно, что-то неубедительно наврал обидевшейся жене, а потом неделю вымаливал ее прощение. На этом Антон посчитал свое неординарное приключение законченным. В какой-то мере он был прав: Татьяна ни разу в его жизни больше не появилась, сдержав свое обещание навсегда исчезнуть. Но однажды в доме Антона раздался телефонный звонок. Низкий мужской голос попросил позвать к телефону Антона Олеговича. — Да, я слушаю. — Я — Дёмин. — И… простите, что мне должна сказать ваша фамилия? — Хорош трепать… Таню Дёмину помнишь? Я — ее муж… — Вы знаете, не могу припомнить. — Училась у тебя такая. С Медвежьего Угла. Тут Антон, конечно, вспомнил всё. И даже ярче, чем хотелось бы. Севшим голосом продолжил беседу: — Да, припоминаю. И что? — Надо поговорить. С женой моей себя мужиком показал, покажи себя по-мужски и со мной. Приходи вечером на Полянку. Спросишь Дёмубешеного… Полянкой в том городе звался достаточно бандитский скверик, где собирались личности криминального характера. Добропорядочные граждане предпочитали лишний раз не ходить мимо, а не то, чтобы приходить туда целенаправленно. Антон, положив трубку, всерьез задумался над ситуацией. Тут

139

еще жена, некстати видевшая, как он разговаривал по телефону и прогрессивно мрачнел, стала допытываться, кто и по какому поводу звонил. Соврав благоверной по-крупному второй раз в жизни, давешний любовник Тани Дёминой пошел собираться на встречу. Конечно, страшно было идти общаться, во-первых, с отсидевшим зэком, во-вторых, охотником, в-третьих, алкоголиком, в-четвертых, милиционером, а в-пятых, обманутым мужем, рога которому наставил самолично… Страшно, но надо. Потому как мужское достоинство требует. Спустя два часа, точно в назначенное время, мысленно попрощавшись с жизнью, Антон пришел на Полянку. На лоне природы посреди города — россыпь сидящих на корточках ребят. Отдыхают от дел праведных и не очень, взбадривая себя «огненной водой» и «чифиром». Даже среди этой малосимпатичной компании, члены которой наперебой щеголяли золотыми «фиксами» и наколками, выделялся гороподобный мужик с колючим взглядом серых глаз. Увидев Антона, человек-гора прокомментировал корешам: «Пришел-таки. Не побоялся… Ну, пойдем общаться». Антон, интеллигентный молодой мальчик, прошел к рогоносцу через группу даже не людей, а этаких «морд», недобро смотрящих на него, и, собрав в кулак все своё мужество, недрогнувшим, к его чести надо сказать, голосом ответствовал: «Ну, пойдем что ли». Для мужского общения Дёма выбрал местом ближайший подъезд, служивший по совместительству общественной уборной или же распивочной, в зависимости от целей заглядывающих сюда «фиксатых». Завел он Антона на площадку между этажами, осмотрел долгим недобрым взглядом, сплюнул через угол рта и без долгих предисловий выцедил:

140

— Ну, рассказывай, лепила. Спал с моей женой? — Что, предлагаешь подробности сообщить? За кого меня принимаешь? — Да, спал-спал, в натуре знаю. Я тебя, дохтур, сейчас убивать буду. — Хочешь — пробуй. Только учти, сопротивляться буду до последней капли крови! — Я догадываюсь. Но ты все ж расскажи перед смертью, как дело было. Да прощения у меня не забудь попросить. — Разговор окончен, я Татьяну уважаю и болтать языком на ее счет не намерен. Глыбоподобный Дёма вдруг весь напрягся, стиснул кулаки до белых косточек и, издав стон… заплакал. Антон уже решил, что зэк оплакивает его труп, приготовился сопротивляться, но потом понял, что этого не потребуется. Разом как-то раскисший и по этому поводу заговоривший русским литературным языком бандит спросил: — Слушай, Антоха, можно я тебя буду звать Олегыч? Знаешь, как я узнал? Да, я тот еще подонок, и много в своей жизни накуролесил, за что и получаю. Всего лишь раз в жизни мне улыбнулась судьба: когда моя Таня согласилась выйти за меня замуж. Это святая женщина, она родила мне сына, создала уютный дом, куда хотелось возвращаться… А я не ценил ничего этого, гулял, дебоширил. Доигрался вот до тюрьмы. Тогда и опомнился, понимая, что если возьму себя в руки, еще все может быть хорошо. Далее по накатанной: примерное поведение, задействованные связи, условно-досрочное… Приезжаю домой, а Танюха моя вроде и не моя. Чужая какая-то. Я прекрасно понимаю, что такое год для страстной женщины, стараюсь не обращать на ее изменения внимания, сам виноват. Так бы и стерпелось бы, слюбилось, но Таня же спалилась, как тетерев на току… — В смысле? — уточнил потерявший нить повествования Антон.

141

— Я тебе как охотник расскажу. Мы, таежники, очень любим период, когда токует тетерев. В разгар любовных игр он ничего не слышит и не видит. Бери его голыми руками. Вот и Таня моя такая же была. И однажды под Новый год, после душевного застолья, Таня ушла с подружкой в другую комнату посекретничать, каюсь, в тот вечер подслушал я их разговор. А она, неосторожная, как тетерев на току, и пьяная от вина, а может, от своей страсти, этой подружке про тебя рассказывала. Как бы я, Олегыч, хотел быть на твоем месте! Я впервые услышал такое про мужчину от женщины… И потому я все знаю про вас. Знаю и то, что это была ее инициатива. И то, как ты не соглашался на ее просьбу, да все, все знаю… Побелевшим кулаком Дёма в такт своим словам стучал по подоконнику, продолжая: — Так что сначала я тебя, Олегыч, хотел убить. И если бы ты не пришел сегодня на встречу, я бы тебя нашел и грохнул. А я все же хоть и бывший, но мент и найти могу любого. Но раз ты пришел… значит, ты действительно достойный человек и мужик настоящий. Если задуматься, в этой своей беде виноват только я один. Поэтому давай я тебе пожму руку и провожу на остановку, небезопасно здесь…

142

143

144

Попытка жениться, как способ пропитаться 145

В Хабаровске живет одна большая дружная семья, в составе которой есть сестра и восемь братьев. И именно эта семья будет в эпицентре этого рассказа. Сестренка и семеро братьев были солидными, успешными людьми, но в семье, как говорится, не без урода, и один из них, наперекор сказкам самый старший, оказался неспособен справиться с объятиями зелёного змия. Постепенно, но безоглядно человек пропил семью, работу, здоровье, доброе отношение и закономерно оказался на самом дне. Но его родственники, несмотря на полное отсутствие инициативы к улучшению качества жизни у самого братца, с переменным успехом боролись за него. Но вот однажды этот человек по имени Лёня потребовал собрать семейный совет, где объявил, что нашлась женщина, которая согласна выйти за него замуж. У него, как ни странно, сохранилась своя жилплощадь, которую он пропить либо не успел, либо не стал из-за сработавшего чувства самосохранения. В этот дом он и готовился привести невесту, обещавшую за ним присматривать и в его увлечении алкоголем ставить жесткие рамки. Но вот беда — невеста хотела получить в свое пользование не только руку и сердце, а еще один орган жениха, причем в работоспособном состоянии. Нет повести печальнее на свете, чем женщина на эротической диете. Но, учитывая многолетний образ жизни и переработанную цистерну с низкокачественным алкоголем, с потенцией у Лёни все было просто. Она была просто равна нулю. Эта гедоническая сторона жизни осталась у него в далеком, надёжно забытом прошлом и была заменена сивушным угарным счастьем. Обо всем этом он и сообщил братьям. Сестре постеснялся, но скоро и она была в курсе событий. Перспектива «сплавить» паршивую овцу к добровольно вызвавшейся спасать его пастушке была заманчива, и семья решила, что женить Лёню надо. Братья Лёни озадачили импотентным Лёней знакомого уролога, зарекомендовавшего себя подобного рода операциями в прошлом, — меня. Я на тот момент был единственным, кто в Хабаровске занимался операциями по восстановлению утраченной потенции путём протезирования полового члена.

146

Они, братья, проявили инициативу профинансировать и саму операцию, и планирующуюся (при соблюдении необходимых для невесты техусловий) свадьбу. Я взялся за эту работу. После всестороннего обследования Леонида по всем параметрам, лечебных мероприятий по приведению в порядок потрёпанных сердца и печени я, собственно, и совершил то, что от меня требовалось. Выписался Лёня, имея причинное место максимально твердым, правда, измазанным в зеленке. Но этот колер временный, смывается парочкой теплых ванн с мылом, а твердость остается навсегда. Выписывая Лёню, я его одарил множеством рекомендаций и полезных советов в интимной сфере. А параллельно попросил об одной услуге. Учитывая, что это была одна из первых моих операций такого плана, я просил Лёню через месяц разыскать меня, с тем, чтобы сообщить, как работает оперированный мною орган. Но жизнь есть жизнь, Лёня ушел из больницы и ни через месяц, ни через три на моем горизонте не появился. Я был опечален этим — мне же просто интересно было, но особо не беспокоился, твёрдо зная: если пациент пропал — значит все у него хорошо, а если что не так — приходят обязательно. Я планировал при встрече с одним из его братьев поинтересоваться, как у Лёни дела, но за частоколом дел и событий подзабыл о нём. Но как-то раз, прогуливаясь по городу, я обнаружил, что в мою сторону прицельно движется какое-то грязное, небритое и растрепанное существо. Я был с супругой и изготовился дать отпор потенциальному агрессору, но совершенно был не готов к тому, что существо бросится мне на шею с криками: «Маркович, отец родной!» Немного придя в себя от культурного шока от тесного общения с бомжом, я признал в последнем Лёню. Резко ухудшившийся в своем исходно незавидном экстерьере, он мутными глазами и пьяной мимикой выражал мне свою благодарность. Мне подумалось, что если бы у него был хвост, он бы им вилял. Когда я упрекнул Лёню в том, что он даже не счел нужным явиться ко мне на прием, тот заявил, что появляться не было никакого смысла — он даже не испробовал свой отремонтированный прибор ни одного раза в том самом

147

прямом назначении. Женщина, из-за которой он ложился на хирургический стол, как оказалось, имела виды не на Лёню, а на его квартиру. И когда это выяснилось, альянс не сложился. После истории с неудавшейся женитьбой от него отвернулись все родственники, устав носиться с пропащим братцем, он остался наедине со своим протезированным органом и желанием жить, как ему нравится. «Тогда за что же ты благодаришь меня?» — удивился я. Оказывается, что благодаря хирургическому вмешательству Лёня сейчас живет без забот и хлопот. Пьет вволю и ест от пуза. Что придумал Лёня? Он стал заходить, предварительно помывшись и побрившись, в какие-то забегаловки, закусочные, рюмочные и прочие «шашлычки», где видел разгоряченных мужчин, уже принявших в своей компании «на грудь». Он подходил к такой кучке мужиков, извинялся за вторжение и просил присоединиться к ним. Его пытались прогнать, но он был упорным малым и сначала поднимал градус конфликта до драматической высоты, а потом заявлял: «Вот вы, мужики, меня гоните, а я ведь человек уникальный! У меня может стоять шесть часов подряд! И больше…» Лёня бил по больному, все же мужчины — фаллоцентристы. Естественно, ему отвечали нечто типа «Заливаешь!» и даже находили слова пожестче. Тогда Лёня отточенным движением доставал свой орган, в котором, как мы знаем, был протез, и с победоносным видом стучал им по краешку стола, да так, что подпрыгивали бокалы с пивом. Лёней начинали интересоваться, его приглашали к столу, наливали. Леонид включался в застольную беседу, ведь такие люди, как он, могут очень длительно и ни о чем философствовать, и, отрабатывая выпивку с закуской, периодически демонстрировал не пропадающую твердоскальность члена. Потому, благодаря фокусу под кодовым названием «Я достаю из широких штанин…», он всегда был сыт и пьян. Единственное, ему приходилось тренировать память, потому что при повторном попадании в ту же компанию фокус мог не прокатить. Но история на этом не закончилась! Потому что еще примерно через два года я утром шел на работу и еще на подступах к больнице услышал хохот. Какие-то дежурившие накануне врачи, увидев меня, показывали пальцем и умирали

148

от смеха. Та же картина повторилась и в холле, и в отделении, и даже на операции. Я некоторое время терпел неадекватные смешки, пытаясь вспомнить, чего же смешного натворил, и даже пару раз проверил, застегнута ли у меня ширинка. Но причиной было другое. За день до общей смехогонной реакции на меня оперировался в больнице некий пациент. Предполагалось устранить сужение одного из сосудов шеи. Эта операция длительная, и, как положено, по прошествии четырех часов с начала операции хирург дает задание медсестре вывести пациенту мочу. Когда девушка откидывает простыню, она обнаруживает, что пациент-то в состоянии эрекции. Молодая, робкая девушка смущённо изрекает: «Я вот в ЭТО толкать катетер не буду!» Тогда вызвали уролога — ведь ситуация-то не штатная. Дежурный уролог, увидев лежащего под наркозом в полной боевой сексуальной готовности пациента, недолго думая, поставил диагноз: приапизм. Что означает: длительная болезненная эрекция. Естественно, решил, что человека надо спасать, но уже после операции на шее, так как ситуация позволяет сделать отсрочку. Когда операция была закончена, и Лёня (а это, конечно же, был он) отошел от наркоза, к нему подошел уролог, сообщая, что ему через пару часов надо будет сделать ещё одну операцию, теперь уже на половом члене. Тот еще был не в состоянии говорить, но всем своим видом умолял: «Нет!» и требовал жестами ручку с бумагой. Когда ему дали требуемое, написал, что никаких операций делать не надо, потому что Миллер когда-то сделал ему протезирование, а все последующие вмешательства могут благоприятный эффект разрушить. Естественно, что в больнице появился отличный повод для хохота!

149

150

Трансплантология

151

Молодой человек по имени Василий с волнением рассматривает диплом об окончании медицинского института. Он, Василий (теперь уже по праву Алексеевич!) — красивый, умный, спортивный, интеллигентный. И при всем этом восхитительном букете качеств абсолютно здоров и заметно амбициозен. В общем, положительный герой романа для любой девушки. Поэтому неудивительно, что ему улыбается удача: на настойчивые ухаживания Василия не сразу, но всё же отвечает самая красивая девочка на курсе — Надя. Их свадьбе завидовал весь шестой курс. И пятый с четвёртым тоже, если честно. Строились грандиозные планы: он хотел написать диссертацию, а она над своей уже работала, ее мама — известный кардиолог, всячески поддерживала молодых, у них было все, что нужно на старте, — и молодость, и романтика, и даже финансы не часто исполняли романсы, а впереди, как казалось, еще бесконечная череда счастливых лет. Но… В какой-то день, после шашлыков с друзьями (было ветрено, да чуть промок под неожиданно начавшимся дождём) Василий слегка занемог. Болезнь может случиться с каждым, через несколько дней Васе стало лучше, он посчитал произошедшее досадным эпизодом. Но потом снова занемог, и снова… Выздоровление с каждым разом становилось всё продолжительнее. Как оказалось в результате обследования, организованного тёщей, у него серьезнейшее и… неизлечимое заболевание почек. Причем одна почка уже не работает, а вторая — в критическом состоянии. Человек, получая такое известие и осознавая, что без почек люди не живут, впадает в тотальную депрессию. А, как известно, депрессия еще никогда не помогала ни благополучному выздоровлению, ни, тем более, семейной жизни молодых. И когда Надя узнала правду, решила, что жизнь ей дана не для того, чтобы угробить её в заботах за разваливающимся инвалидом, и когда-то самая красивая пара курса развалилась на слагаемые. К тому времени Василий начал работать хирургом, много, пока позволяло здоровье, дежурил, ассистировал опытным коллегам, в надежде, что и ему вскоре разрешат

152

проводить операции пациентам самостоятельно, читал толстые медицинские фолианты, мечтал о диссертации. Как любил формулировать друзьям в застольных беседах: «У меня святая троица приоритетов — работа, семья, спорт, и ничего нет такого, чтоб я изменил убеждения». После подтверждения рокового диагноза, перевернувшего его жизнь, Вася на глазах стал угасать. Из крепкого парня он превратился в сутулого, худого, с нездоровым цветом кожи человека в состоянии «не достучишься». Он, будучи врачом, не обнадеживал себя понапрасну и был уверен, что ему осталось лишь дожить отведенные медленно остывающей почкой месяцы. Через некоторое время он вполне закономерно был переведен на «искусственную почку» и вынужден был жить в больнице. Его никто не навещал. Родители к тому времени давно умерли. Жена бросила, дети родиться не успели, а единственная родственница — родная сестра — уже много лет с ним не поддерживала отношений, потому что при распределении немудрящего родительского наследства общего языка они найти не сумели, невзирая на то, что раньше были достаточно дружными погодками. Так Василий в возрасте неполных тридцати лет тихо таял на больничной койке среди таких же мрачных умирающих людей. Никому не нужный, он давно поставил на себе крест и, сдавшись, просто ожидал того дня, когда больше не откроет глаза. Иногда мимо проходили его бывшие коллеги, с трудом узнавая в этом землистом полупризраке человека, на которого когда-то равнялись и которым восхищались, говорили, отводя глаза, пространные фальшивые предложения ложнообнадёживающего содержания, и снова оставляли одного, наедине с мыслями. Мозг, производитель мыслей, в отличие от почки, работал добросовестно, отчего страдания физические скрежеще обострялись страданиями душевными... Однажды к Василию подошла медсестра, знакомая, но он не помнил даже ее имени. С ней в прошлой жизни он когдато работал в одном отделении. Если бы проводились конкурсы по непривлекательности, она была бы постоянным лауреатом

153

и абсолютным чемпионом во всех категориях. Девочка, которая вызывала своим внешним видом просто… сожаление. От этого, вероятно, Люба (так звали девушку) не отличалась разговорчивостью, но по некоторым произнесенным всётаки фразам в ней чувствовался стержень, подкрепленный немалым интеллектуальным потенциалом. Пациенты знали, что Любушка обладает умелыми, нежными руками и доброй душой (кто лечился, знает, что для палатной медсестры это супер качества), но, потрудившись над внутренней организацией Любаши, её генеральный конструктор в день продумывания оболочки, вероятно… взял отгул. Внешность не то, чтобы отталкивающая, скорей, очень «серая». Грешным делом Василий, увидев когда-то впервые Любу, порадовался эрмитажной эстетике своей законной жены. Любовь приблизилась к больному и, твёрдо глядя в глаза, сказала: «Василий Алексеевич, у меня к вам есть серьезный разговор…» Тот, с трудом приоткрыв глаза и приподнявшись на койке, выдавил из себя: «Скажи, только быстро, чего тебе надо?» — Я пришла… Вам признаться в любви…. Брови Василия выстроились в положение «домиком», и хозяин удивлённой мимики переспросил: — Я… Я правильно услышал? — Да, — подтвердила медсестра, — Василий Алексеевич, вот что я вам хочу сказать… Много лет назад, увидев вас, я сразу поняла, что влюбилась. Но вы были женатым человеком, кроме того, блестящим специалистом, «восходящей звездой» отделения, конечно, вы меня даже не замечали. Ну а сейчас я имею право вам признаться. Во-первых, как человек, уже разведенный, вы свободны. А во-вторых, вам тяжело, и я бы хотела быть рядом с вами. Потому повторяю: я вас люблю и… хочу стать вашей женой… У Василия от удивления закружилась голова, и он чуть было не закричал на безрассудную девушку: «Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? Ты — молодая, перспективная, у

154

тебя вся жизнь впереди. А я через месяц, максимум, полтора, буду покоиться под травой». Люба тихо, но твердо ответила: «Я все понимаю. Мне безразлично, сколько. Я бы хотела быть рядом с вами…» Мы не покривим душой, если скажем, что Василию польстило это внимание и даже подбодрило, а еще — где-то зацепило за душу. «А почему бы и нет!» — решил врач-пациент, и через неделю в отделении гемодиализа была сыграна свадьба. Пришли друзья, коллеги. Василий, правой рукой пристегнутый к аппарату «искусственной почки», левой (ближе к сердцу) поднял символический бокал с шампанским, и… с тех пор Люба стала жить с ним, в его палате, на приставной койке, расположенной рядом с жутким ящиком величиной с джип, гордо именующимся «искусственная почка». Иногда она с этой кровати уходила, правда, не просто так. Она записалась на прием к губернатору, и приблизительно месяца четыре пыталась пробиться к высокопоставленному чиновнику. Понятно, что губернатор — человек очень занятой, да и просителей к нему обращается немало, но, учитывая, что Люба к нему ходила практически, как на работу, она на прием-таки попала. Что она говорила, процитировать сложно, но это было что-то вроде: «Виктор Иванович, а почему вы спокойно живете, когда у вас в крае умирают молодые врачи? Мой муж — врач, умирает сейчас от почечной недостаточности. Неужели нельзя никак человеку помочь? Ведь существуют где-то в мире специалисты, которые могут его спасти?» Виктор Иванович по-деловому сделал запрос: «Чем могу?» Василию могла помочь только трансплантация почки. Она (трансплантация) принципиально делится на два вида. Первый вид — трупная трансплантация — метод малоэффективный и даже опасный, потому что в большинстве случаев происходит отторжение пересаженного органа. Второй вид — близкородственная трансплантация — напротив, очень эффективен. Как понятно из названия, пересадить орган можно только от близкого родственника, и по родству не душ, но тел — организм человека принимает пересаженную часть, как родную. Но на тот момент в России это не было развито вообще, а в Хабаровске тем более. Когда-то в нашем городе

155

предпринимались попытки трупной трансплантации, но из-за низкой результативности они были оставлены. Любой здравомыслящий человек понимал, что шансов у Васи нет никаких. Любой, но Люба этого не понимала и не хотела и пытаться понять. Она продолжала верить в лучшее. На следующий день после ее похода к губернатору по абсолютной случайности в больницу пришло письмо из одного госпиталя, расположенного на Аляске. Суть письма вкратце такова: «Мы, американские врачи, разрабатываем методики и развиваем направление близкородственной пересадки органов. Ваш центр нам очень интересен в плане сотрудничества. А потому, если у вас есть пациенты, нуждающиеся в трансплантации органов, мы готовы принять их в рамках сотрудничества по не самой высокой цене или же приехать к вам». В общем, мир-дружба-жвачка, хиндираша-пхай-пхай. Возможность эта была принята к обдумыванию как всей больницей, так и Любой с Василием, увидевшими в предложении американских коллег призрачный, но лучик надежды. Вот только досадная малость — для удачной операции нужен ее предмет… Почка. И тут госпожа Удача прислала к врачу-пациенту еще одну посетительницу… В осенний дождливый день в палату к нему зашла сестра, которая до этого с ним не разговаривала десять лет. Пришла со словами: «Васька, ты мне все же брат… и я готова сделать для тебя все, что ты попросишь». Тот абсолютно цинично заметил: «Единственное, что ты могла бы для меня сделать — отдать одну из своих почек. Но я даже не буду тебя об этом просить. Что смеяться-то, право…» После в палате было произнесено всего три слова: «А я готова…» Так большое желание влюбленной медсестры Любы, помощь неравнодушного губернатора, научные изыскания американского госпиталя, взыгравшее родственное чувство сестры — все это свелось в одну причинно-следственную связь, итогом которой стало то, что в какой-то из весенних дней, когда почки на деревьях стали раскрываться, в международном терминале Хабаровского аэропорта, у

156

стойки регистрации рейса на Аляску стояли три человека: Василий, его сестра и врач. Ровно через неделю по трапу самолета, приземлившегося в Хабаровске, сошли те же трое: Вася, сестра и врач. Но одна из почек была перемещена на метр вправо… На этом можно было бы поставить красивое многоточие, но будем более конкретны, сообщая о хеппи-энде. Василий выписался из отделения гемодиализа с выздоровлением. Снова стал играть в футбол и работать хирургом, вместе со своей супругой-медсестрой, а после решился на естественный ответственный поступок: стал отцом одного, а затем второго ребенка. Ещё через год проходил конкурс «Лучшая медсестра года», где резко покрасивевшая девушка Люба заняла первое место. Она и сотворенный ее любовью живой человек обнялись, рыдая. Потому что её зовут Любовь. Потому что она заняла первое место. И в конкурсе. И в жизни. И в этом скромном произведении.

157

158

Лолита по-ростовски

159

На необъятных просторах нашей Родины есть город Ростов-на-Дону. Город, в общем-то, обычный и ничем не примечательный, но лично для меня очень ценный несколькими людьми, которые в нем живут. Все они когда-то сыграли достаточно серьезную роль в моей судьбе и даже сумели изменить мой угол взгляда на некоторые вещи. Один из этих людей по имени Олег обогатил мою копилку, рассказав мне следующую историю… Когда он, молодой, красивый доктор, только что окончивший военно-медицинскую академию в СанктПетербурге, вернулся в родной провинциальный Ростов, то сразу почувствовал, как ему не хватает того интеллектуального шика, коим пронизан сам воздух Северной столицы. И тогда он поклялся себе прожить жизнь красиво. Составляющие этой красивой жизни он начал немедленно искать вокруг себя. Так как образованная красавица жена самым непосредственным образом входила в их число, Олег решил искать себе супругу в богемных кругах. Он мечтал о хрупкой девушке из хорошей, интеллигентной семьи, о тихих семейных вечерах со свечами и музыкой, о талантливых отпрысках и безграничном взаимном доверии. Нерушимая верность представлялась ему тем стержнем, на котором должна держаться хорошая семья. Вскоре подходящая барышня отыскалась, и Олег с радостью женился. Первое время все было прекрасно. У них родился замечательный сын (которого по настоянию еврейских родителей жены нарекли Давидом — именем, сочетающим в себе силу и мудрость). Мальчик уже в раннем детстве начал проявлять незаурядные способности и обещал стать настоящей гордостью своих родителей. Отношения между супругами напоминали хороший английский роман, в общем, были именно такими, как ему мечталось. Олег, следуя им самим созданной идеологии, по умолчанию безгранично доверял жене и не допускал даже мысли о том, что между ними может что-то пойти не так. Он с пониманием относился к ее «всенощным» (она играла в оркестре) и со спокойной душой укладывал сына, когда жена отбывала на очередную внеплановую репетицию или вечерний концерт.

160

Но в какой-то момент к Олегу пришло ощущение, что жена все больше отдаляется от него. Вероятно, причиной были ее постоянные отказы в близости, хоть и подкрепленные весьма убедительными причинами — жалобы на плохое самочувствие, критические дни, усталость, необходимость быть в форме перед предстоящим концертом… Олег супруге верил, поэтому ему ничего не оставалось, как смириться с ситуацией, несмотря на то, что она его совершенно не устраивала. Однако молодой организм упрямо требовал своего. Наконец, Олег впервые задумался о том, что, возможно, жена его попросту обманывает. И вот в один прекрасный день он решил выяснить, так ли она проводит свои вечера и ночи, как говорит. Содрогаясь и практически рыдая от отвращения к самому себе, Олег опустился до такого банального и мерзкого действа, как слежка. Которое, тем не менее, оказалось весьма эффективным. В результате он выяснил, что вчерашняя ночная репетиция обернулась не чем иным, как ужином с дирижером в дорогом ресторане, а затянувшийся девичник — ночевкой в гостинице в компании «контрабаса». Стоит ли говорить, что он незамедлительно подал на развод, несмотря на отчаянные мольбы жены о прощении и слезы сына, которому предстояло расти в неполной семье. Не отказавшись от своей религии под названием «верность», Олег начал поиски той женщины, которая могла бы по достоинству оценить все то, чем он может ее одарить. Трезво поразмыслив, он решил больше не пытать счастья с представительницами богемы и остановил свой выбор на скромной женщине средних лет из собственной врачебной среды. В пользу новой избранницы говорило и то, что она недавно похоронила мужа и остро нуждалась в крепком мужском плече. Олег совершенно растворился в этой женщине, хотя регистрировать отношения не спешил, решив какое-то время пожить «гражданским браком». Она всячески поощряла его общение с сыном и этим еще больше поднимала себя в глазах Олега — ведь редкая женщина согласится делиться временем и достатком своего мужчины с кем-то еще.

161

Итак, у Олега началась новая, безоблачная жизнь. Его день разделялся на две половины — первая была занята любимой работой, а вторую он полностью посвящал жене и сыну. С самого утра он начинал думать о том, чем бы таким сегодня удивить и порадовать свою супругу. Их супружеское счастье длилось ровно 366 дней. В первый день второго года их совместного проживания Олег внезапно обнаружил в телефоне любимой sms вполне однозначного содержания. Не поверив своим глазам, он перечитал весь архив сообщений и сделал неутешительный вывод — у жены был мужчина на стороне, причем не один. Естественно, что продолжать жить с такой женщиной Олег не мог и не хотел. Немного позже, размышляя над сложившейся ситуацией, Олег сравнил женщину №1 и женщину №2 в своей жизни и понял: — женская неверность — это закон. Смиряться с которым он, однако, не собирался. И, как человек дела, вскоре принял однозначное решение, которое, впрочем, может показаться читателю крайне нелогичным. Олег отправился в один из местных домов ребенка и (используя в больших количествах деньги, связи и свое громкое имя в медицинских кругах) удочерил трехмесячную девочку. Рассуждал он примерно так: если у российских матерей не получается вырастить нормального человека, то кто-то ведь должен это сделать. Иными словами, он поставил перед собой высокую цель — доказать миру, что женщина может быть верной. Теперь все его дни были целиком посвящены приемной дочери. Олег занимался с ней, играл, кормил… словом, полностью переквалифицировался в гувернантку и заботливую мать в одном лице. Девочка, в свою очередь, отвечала ему искренней любовью. Для друзей и знакомых они представляли собой идеальный образчик счастливой семьи. Тем временем в другой семье незаметно подрастал Давид Олегович. Надо сказать, что все эти годы Олег, ощущая свою вину перед сыном, старался уделять примерно равное внимание обоим своим детям и часто брал мальчика на прогулку вместе с дочерью или приглашал его к себе. Дети отлично ладили между собой и Олег, глядя, как они

162

играют, испытывал неподдельную отцовскую гордость. День за днем, начиная с самого раннего возраста, Олег рассказывал дочери о том, какой должна быть женщина. День за днем он прививал ей самые лучшие из человеческих качеств. Девочка (которой он, порывшись в словарях и в интернете, дал необычное имя Констанция — «верность» в переводе с французского) росла доброй, нежной, терпеливой и просто обожающей своего отца. Так шли годы. За это время у Олега, конечно же, были женщины, но главной в его жизни оставалась Констанция, воспитанию которой он по-прежнему посвящал все свое свободное время. А так вышло, что девочка оказалась красивой. Так вышло, что эта девочка, рожденная, скорее всего, от неблагополучных родителей, оказалась смышленой. В общем, к тому времени, как ей исполнилось 16 лет, Олег чувствовал, что близок к суициду. Потому что он отчетливо понимал, что любит эту девочку, причем совершенно не как отец. Констанция же ровным счетом ничего не замечала. Она привыкла с ранних лет находиться рядом с отцом и совершенно не стыдилась его. Она могла спокойно разгуливать по дому в одном белье или попросить помочь ей с застежкой платья, чем, сама не зная, доводила Олега просто до исступления. Олег чувствовал, что находится в тупике. С одной стороны, он понимал, что долго так продолжаться не может, но с другой стороны — совершенно не представлял, что ему делать. Он перестал встречаться с женщинами — прикосновение к ним означало измену любимой. Олег понимал, что превращается в параноика, но не мог представить себе, что будет, если он все же решится рассказать ей о своих чувствах. Но его любовь была так сильна и глубока, что подавить ее он был не в состоянии. Она подкреплялась еще и тем фактом, что Констанция была идеалом женщины, идеалом, который он сам воспитал и взрастил. Она была именно той женщиной, которую Олег всю жизнь искал и не находил. В конце концов он решил, что должен с ней объясниться. В идеале после этого объяснения Констанция должна была стать его женой. Олег поставил себе срок — четыре

163

месяца. За это время он должен был, насколько возможно, подготовить девочку к разговору, да ему и самому нужно было время, чтобы морально «созреть». Итак, в назначенный день Олег, обливаясь потом от стыда и страха, выбрал в ювелирном магазине самые красивые и дорогие обручальные кольца и поехал домой к любимой. Дверь он открыл своим ключом. Когда ему навстречу из спальни выскочили двое полуодетых и краснеющих молодых людей, Олег не сразу понял, кто перед ним. Одной из них, несомненно, была Констанция. А вот второго звали Давидом… Когда Олег привел их на кухню и усадил за стол, они, краснея от стыда, сообщили ему, что через семь месяцев и одну неделю он станет дедом… Как живет этот человек теперь, я не знаю. От наших общих друзей я слышал, что первое время он совершенно замкнулся в себе, перестал разговаривать, есть и делать все то, что обычно делают мужчины. Благодаря нескольким сеансам у психоаналитика он немного пришел в себя, и теперь его жизнь полностью посвящена внуку — единственному родному человеку, который его никогда не предаст.

164

165

166

c Александр Маркович Миллер

Литературно-художественное издание Автор А.М. Миллер

Черно-белая любовь Литературная редактура Анна Сидорова, Мария Громова Корректор Тамара Ращупкина Оформление и иллюстрации Юлия Хоменко Фотограф Роман Кордонский Подписано в печать 01.02.2012 г. Формат издания 70 х 90 / 16 Печать офсетная Тираж 2000 экз., Заказ №186 Отпечатано в типографии “ОМЕГА-ПРЕСС” 680000, Хабаровск, ул. Промышленная. 8б, тел. (4212) 27-12-42 E-mail: 471243@mail.ru

167

168

Александр Миллер — врач-уролог, андролог, кандидат медицинских наук, доцент каферды хирургии Института повышения квалификации специалистов здравоохранения

Формат этой книги — это смесь love-story’s и медицинских баек, которые так радуют собеседников всех врачей мира на различного рода застольях. Но чего это я буду радовать лишь своих знакомых теми интересными случаями, развитие которых я наблюдал собственными глазами или же сам был одним из участников событий? Порой жизнь подкидывает нам такие сюжеты, каких не встретишь ни в каком мексиканском сериале, и грешно было бы предавать их забвению.