1 2014 by Journal Labirint

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ISSN 2225-5060

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

Редакция

Редакция Тимофеев М. Ю. (д-р филос. наук) - главный редактор Докучаев Д. С. (канд. филос. наук) Докучаева Н. А. (канд. ист. наук)

Редакционный совет

Редакционная коллегия

де Лазари А. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Крылов М. П. (д-р геогр. наук) Москва, Россия Лейбович О. Л. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Литовская М. А. (д-р филол. наук) Екатеринбург, Россия Радич Н. (д-р филос. наук) Белград, Сербия Рябов О. В. (д-р филос. наук) Иваново, Россия Рябова Т. Б. (д-р соц. наук) Иваново, Россия Савкина И. Л. (д-р философии) Тампере, Финляндия Щукин В. Г. (д-р филол. наук) Краков, Польша

Балдин К. Е. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Замятин Д.Н. (канд. геогр. наук, д-р культурологии) Москва, Россия Зобнин А.В. (канд. ист. наук) Иваново, Россия Игнатьева О.В. (канд. ист. наук) Пермь, Россия Карпенко О. В. Санкт-Петербург, Россия Круглова Т. А. (д-р филос. наук) Екатеринбург, Россия Лысенко О. В. (канд. соц. наук) Пермь, Россия Маслов Д.В. (канд. экон. наук) Иваново, Россия Манаков А. Г. (д-р геогр. наук) Псков, Россия Оляшек Б. (д-р филол. наук) Лодзь, Польша Подвинцев О.Б. (д-р полит. наук) Пермь, Россия Тюленев В. М. (д-р ист. наук) Иваново, Россия Хархун В. П. (д-р филол. наук) Киев / Нежин, Украина Шабурова О.В. (канд. филос. наук) Екатеринбург, Россия Янковская Г. А. (д-р ист. наук) Пермь, Россия Яцык А. В. (канд. соц. наук) Казань, Россия

ISSN 2225-5060 Издатель: Докучаева Наталья Александровна Адрес издательства: 153005, Россия, г. Иваново, улица Шошина 13-56 Электронная копия сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» размещена на сайтах: www.elibrary.ru, www.ceeol.com www.indexcopernicus.com www.journal-labirint.com

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

#1/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований Содержание

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» М. Ю. Тимофеев

Там, где видны фабричные трубы, или Гимн индустриального периода (незавершённое эссе из 4 3/4 частей)

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА К. Е. Балдин

Индустриальное развитие и образовательное пространство провинциального города в конце XIX – начале XX в. (на примере Иваново-Вознесенска)

Л. Е. Добрейцина

Музеи-заводы на Среднем Урале: осмысление прошлого и индикатор настоящего в культуре индустриального Урала

О. В. Лысикова

Индустриальный туризм в городском пространстве: кейс-стади Саратова

Н. В. Гонина

Трансформация социокультурной идентичности горожан в условиях индустриализации во второй половине 1950-х – начале 1980-х гг. (на материалах Ангаро-Енисейского региона)

Е. М. Жидкова

Заводская окраина: от героизации «человека труда» до поиска новых смыслов

И. Н. Стась

Урбанизация как хозяйство: ведомственные города нефтедобывающих районов Западной Сибири (1960 – 1980 гг.)

Ж. Б. Соломина

Особенности культурных ландшафтов промышленных городов Северо-Запада России

Е. С. Кочухова

Белая башня — (вос)создание культурного наследия Екатеринбурга

Р. С. Колокольчикова

Экзогенные болезни населения индустриальных городов европейского севера России (вторая половина 1960-х – первая половина 1980-х гг.)

КАФЕДРА А. Е. Левинтов

Экзогенные и эндогенные факторы регенерации индустриальных моногородов

М. Г. Меерович

Тайные пружины советской индустриализации

НОВАЯ КНИГА Фотомонтажный цикл Юрия Рожкова к поэме Владимира Маяковского «Рабочим Курска, добывшим первую руду...»: Реконструкция неизданной книги 1924 года. Статьи. Комментарии. Сост. К. Матиссен, под ред. А. Россомахина. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2014. — 32 цв. с. + 96 с.: 70 ил. — (AVANT-GARDE; вып. 4). — ISBN 978-5-94380-171-6

105

Н. Ф. Лобков

107

Неведомый шедевр РЕЦЕНЗИЯ

Г. С. Смирнов

Синергия актуализации (Каган Ф. И., Белугина Г. К. Актуализация культурного наследия 110 как процесс динамики культуры: монография. — М.: ООО «Сам полиграфист», 2013. — 292 с.) СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

Л. Н. Терентьева, А. В. Чайковский

I Научные чтения памяти профессора А. И. Уёмова (Одесса, 3-5 апреля 2013 года)

113

А. Е. Козлов

Конференция «Повседневность российской провинции (XIX – XX вв.)» (Пермь, 5 – 6 ноября 2013 года)

112

АННОТАЦИИ

122

SUMMARIES

126

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

129

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» ТАМ, ГДЕ ВИДНЫ ФАБРИЧНЫЕ ТРУБЫ, ИЛИ ГИМН ИНДУСТРИАЛЬНОГО ПЕРИОДА (НЕЗАВЕРШЁННОЕ ЭССЕ ИЗ 4 3/4 ЧАСТЕЙ)

М.Ю. Тимофеев Суровое обаяние индустриальной культуры имеет ограниченный круг адептов. Я, несомненно, из их числа. Стержни возвышающихся над городом труб ТЭЦ, заводов и фабрик, порой скрывающиеся за стенами высоток, скрепляют с небом пространство моего родного города и значительной части остального мира. По звукам локомотивов и нарастающему гулу приближающихся железнодорожных составов я сверяю время, оказавшись в лишённой времени моей загородной Аркадии. С неизбежностью мы включены, а порой и заключены, в сферу индустриального, и, пока мы не удалились в пустыню, тундру, тайгу или джунгли, где ещё не ступала нога Homo Industrialis, она почти всегда где-то рядом, в пределах досягаемости — её объекты и продукты можно увидеть и услышать, к ним можно прикоснуться и ими можно воспользоваться. *** Порой создаётся впечатление, что многие склонны верить в естественную природу индустриального. Кажется, что искусственный ландшафт подобно макияжу давно и плотно наложен на поверхность земли. Между тем, несущемуся сквозь туман поезду Тёрнера потребовался пятьдесят один год и 49 секунд для того, чтобы прибыть в 1895 году по Большой западной железной дороге на вокзал города Ла-Сьота, соединив тем самым одно из древнейших искусств с новейшим. Художественная сфера в XIX веке постепенно становилась мощным проводником индустриальных ценностей. Первым к индустриальной теме в русской живописи, как это ни парадоксально, обратился Исаак Левитан в ныне утраченной картине «Платформа. Прибытие поезда»[2]. Не берусь судить, насколько обращение к не обременённому техническими новшествами пейзажу, принесшее ему заслуженную славу, связано с отторжением опробованной им в 1879 году темы, но, очевидно, что он 4

выбрал правильный путь. Последний романтик Джон Рёскин, питавший отвращение к железнодорожным вокзалам, в меру своих сил пытался остановить технический прогресс. Старым анекдотом веет от истории о том, что «свои собственные сочинения, печатавшиеся в сельской местности, в типографии, стоявшей посреди сада, он рассылал дилижансом, не доверяя их поезду, чтобы они не загрязнились сажей при перевозке» [17]. По прекрасной иронии судьбы первый в мире электрифицированный железнодорож-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» ный вокзал д’Орсе, открытый у берега Сены 28 мая 1900 года и переставший быть отправной точкой путешествий из Парижа в Орлеан ещё до немецкой оккупации города, в 1986 году стал музеем нового искусства, представляющим художественное наследие Франции периода с 1848 по 1914 год, одним из самых известных в мире на сегодняшний день. *** В зооантропоморфизме Томаззо Маринети, сравнивавшего мотоциклиста с кентавром, а аэроплан с ангелом, ещё угадываются аркадские мотивы: «Пусть прожорливые пасти вокзалов заглатывают чадящих змей. Пусть заводы привязаны к облакам за ниточки вырывающегося из их труб дыма. Пусть мосты гимнастическим броском перекинуться через ослепительно сверкающую под солнцем гладь рек. Пусть пройдохи-пароходы обнюхивают горизонт. Пусть широкогрудые паровозы, эти стальные кони в сбруе из труб, пляшут и пыхтят от нетерпения на рельсах» [24, с. 161]. Первые индустриальные метафоры отсылают к мутировавшим объектам живой природы, существующим во вполне узнаваемом естественном пространстве, где есть облака и горизонт. Но футуристы чувствовали себя стеснённо не только в двух, но и в трёхмерном пространстве. В манифесте Луиджи Руссоло, опубликованном в 1913 году, новым искусством провозглашается индустриальный шум. Этот художественный жест был инспирирован работой композитора-футуриста Балилла Прателла «Технический манифест футуристической музыки» (1911). Симфония грядущего описывалась в ней следующим образом: «[Музыка] должна передавать дух масс, огромных промышленных комплексов, поездов, океанских лайнеров, военных флотов, автомобилей и аэропланов. Все это должно присоединять к великой центральной теме поэмы область машин и победную сферу электричества» [Цит. по: 33]. Расписание истории было сформировано так, чтобы айсберг, столкнувшийся 14 апреля 1912 года с «Титаником», смог умерить головокружение от успехов научно-технического прогресса, но надежНазвание раздела Автор Название статьи

да на это ушла в ту ночь в глубь холодных тёмных вод вместе с корабельным оркестром. Если за год-два до начала мировой войны футуристов вдохновляла динамика «ревущего автомобиля», его агрессия и власть над природой (это «Мчащийся автомобиль» и «Скорость мотоцикла» Джакомо Балла, «Динамизм автомобиля» Луиджи Руссоло и «Динамизм велосипедиста» Умберто Боччони, «Уникальные формы протяженности в пространстве» которого, воспринимаются сейчас как прототип униформы Роберта Дауни-младшего в роли «железного человека»), то, как отмечает Ирина Балашова, «в 1920-е годы они сосредоточили свое внимание на многочисленных деталях машины, на зубцах и шестеренках, гайках и болтах. Динамические сюжеты заменил жесткий, автоматический ритм (Николай Дюлгерофф «Рациональный человек», 1928; Филлья «Конструктор», 1928)» [См.: 2]. Сфера индустриального присутствия в искусстве с каждым новым годом ХХ столетия непрерывно расширялась. В 1924 году Фернан Леже снял вместе с оператором Дадли Мюрфи короткометражный фильм «Механический балет», а затем обобщил свои взгляды в статье «Эстетика машины» [2]. Ритм «Болеро» Мориса Равеля (1928) перетекает в последнюю часть сюиты Георгия Свиридова «Время, вперёд!» (1965), выполнившей на открытии сочинской Олимпиады роль гимна индустриального периода советской истории, о котором речь пойдёт впереди. Человек-машина Около десяти лет отделяют появление «Человека-машины» Жюльена Офре де Ламетри (1748) от погромов, устроенных последователями легендарного Неда Лудда на мануфактурах Шеффилда и Ноттингема в начале шестидесятых. Вопрос «Быть человеку машиной или придатком машины?» из области метафизики перешёл в сферу практик. В 1812 году правительство лорда Ливерпула ввело закон, каравший за разрушение машин смертной казнью [22], а через сто лет чудеса техники обре5

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» тают почти божественную сущность в «Первом Марксом в его рассуждении о сущности отчуждеманифесте футуризма» (1909), где скорбь человека ния труда: приравнивается к скорби электролампочки. А ещё «Во-первых, в том, что труд является для рабочерез десять лет неологизм Йозефа Чапека, произ- чего чем-то внешним, не принадлежащим к его ведённый от словацкого слова «работа», начинает сущности; в том, что он в своем труде не утвержсвоё вхождение в интернациональный лексикон дает себя, а отрицает, чувствует себя не счаст[18]. Металлическая метафорика в начале ХХ века ливым, а несчастным, не развивает свободно свою становится актуальной и модной. Если в 1911 году физическую и духовную энергию, а изнуряет свою Александр Блок в поэме «Возмездие» обличает бес- физическую природу и разрушает свои духовные человечный и жестокий железный век, то в после- силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствуреволюционной России не без влияния футуристов ет себя самим собой, а в процессе труда он чувобраз «человека из железа» становится канониче- ствует себя оторванным от самого себя. У себя он ским. В сборнике стихов «Поэзия рабочего удара» тогда, когда он не работает; а когда он работает, (1923) Алексей Гастев в духе популярных в то вре- он уже не у себя. В силу этого труд его не добромя идей органопроекции написал: «У меня само- вольный, а вынужденный; это — принудительный го вырастают стальные плечи и безмерно сильные труд. Это не удовлетворение потребности в труруки. Я слился с железом постройки» [10]. В начале де, а только средство для удовлетворения всяких тридцатых уже можно было говорить о том, что в других потребностей, но не потребности в труде. стране Советов был сконструирован «сталинский Отчужденность труда ясно сказывается в том, андроид» [3]. что, как только прекращается физическое или Антигуманистический пафос футуристов иное принуждение к труду, от труда бегут, как возмутил многих интеллектуалов первой трети от чумы. Внешний труд, труд, в процессе которопрошлого века. Хосе Ортега-и-Гассет, указывая, го человек себя отчуждает, есть принесение себя что «это искусство не для человека вообще, а для в жертву, самоистязание. И, наконец, внешний особой породы людей, которые отчетливо отли- характер труда проявляется для рабочего в том, чаются от прочих» [29], провёл границу, которая что этот труд принадлежит не ему, а другому, изменялась в течение всего ХХ века и продолжа- и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а ет уточняться. Машинная цивилизация, в полной другому. Подобно тому как в религии самодеятельмере заявившая о себе в большей части европей- ность человеческой фантазии, человеческого мозга ских стран в XIX столетии, побудила к рефлексии и человеческого сердца воздействует на индивимногих философов и социологов, подталкивая их дуума независимо от него самого, т.е. в качестве к алармизму. «Мы стоим перед основным парадок- какой-то чужой деятельности, божественной сом, — писал Николай Бердяев, — без техники не- или дьявольской, так и деятельность рабочего не возможна культура, с нею связано самое возник- есть его самодеятельность. Она принадлежит новение культуры. В то же время окончательная другому, она есть утрата рабочим самого себя. победа техники в культуре, вступление в техни- В результате получается такое положение, ческую эпоху влечет культуру к гибели» [5, с. 502]. что человек (рабочий) чувствует себя свободЭпатаж авангардистов подчёркивал обречённость но действующим только при выполнении своих человека в противостоянии с техникой. Противо- животных функций — при еде, питье, в половом стояние животного начала и человеческого опосре- акте, в лучшем случае еще расположась у себя в дуется отношением человека к производственному жилище, украшая себя и т.д., — а в своих челопроцессу и его результатам. веческих функциях он чувствует себя только Специфичность отношения пролетария к тру- лишь животным. То, что присуще животному, ду и биологической стороне своей природы ещё в становится уделом человека, а человеческое пре1844 году в полной мере была выражена Карлом вращается в то, что присуще животному? Название раздела Автор Название статьи 6 6

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР»

Правда, еда, питье, половой акт и т.д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер» [25].

На снимке «Властелин Динамос» американского фотографа Элвина Кобэрна, сделанном незадолго до первой мировой войны и явно претендующем на символичность, «у огромного механизма с зубчатыми колесами на каменном полу виден ничтожный в своем бессилии человек, раб техники» [Цит. по: 26]. Эти два образа новой эпохи, пожалуй, лишь единожды были представлены в комическом ключе — в «Новых временах» Чарли Чаплина (1936). Изданный ещё в 1895 году роман Герберта Уэллса «Машина времени» открыл эру индустриальных антиутопий, а в фильме «Метрополис» Фрица Ланга (1927) был создан визуальный код языка, репрезентирующего мир машин ХХ и последующих веков. Во многом благодаря именно экспрессионистскому решению этот фильм занимает первое место в рейтинге кинематографических антиутопий всех времён и народов. Гудит как улей родной завод Я слышу всё с моей вершины: Он медным голосом зовет Согнуть измученные спины Внизу собравшийся народ. Александр Блок «Фабрика» «Наиболее характерная черта современной машинной цивилизации, — писал Льюис Мамфорд, — ее упорядоченность во времени. С минуты пробуждения весь наш день расписан по часам. Попробуйте проспать — будете наказаны: придется еще быстрей обычного глотать завтрак и бежать на поезд; в конечном счете вас даже могут уволить с работы или не повысят в должности. Завтрак, обед, ужин имеют свой определенный час и жестко ограничены временем. Человек приступает к работе и заканчивает ее, подчиняясь часам-автомату, а если человек, не связанный так остро часами, соблазнится форелью в речке или утками на лугу, ему сразу покажут, что он со своими душевными порывами ничуть не лучше запойного пьяницы» [23]. Через призму видения автором «Мифа машины» проблемы времени крайне любопытно рас-

Название раздела Автор Название статьи

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» смотреть начало трёх популярных литературных произведений, созданных в Российской империи на рубеже веков, — повести Александра Куприна «Молох» (1896) и двух романов — «Земля обетованная» Владислава Реймонта (1899) и «Мать» Максима Горького (1906). Куприн описывает утро в Донбассе, где центром индустриальной жизни является металлургический завод. «Заводский гудок протяжно ревел, возвещая начало рабочего дня. Густой, хриплый, непрерывный звук, казалось, выходил из-под земли и низко расстилался по ее поверхности. Мутный рассвет дождливого августовского дня придавал ему суровый оттенок тоски и угрозы. Гудок застал инженера Боброва за чаем. В последние дни Андрей Ильич особенно сильно страдал бессонницей. Вечером, ложась в постель с тяжелой головой и поми-нутно вздрагивая, точно от внезапных толчков, он все-таки забывался довольно скоро беспокойным, нервным сном, но просыпался задолго до света, совсем разби-тый, обессиленный и раздраженный. Причиной этому, без сомнения, было нравственное и физическое переутомление, а также давняя привычка к подкожным впрыскиваниям морфия привычка, с которой Бобров на днях начал упорную борьбу» [19]. В польском Манчестере было сконцентрировано множество фабрик, и утро у Реймонта представлено более полифоническим, но непременным остаётся утренний чай: «Город Лодзь пробуждался. Первый пронзительный фабричный гудок прорвал тишину раннего утра, и вслед за ним во всех концах города зазвучали другие; они орали все громче, хрипло и надсадно, будто хор гигантских петухов, металлическими голосами поющих призыв к труду. Огромные фабрики, чьи продолговатые темные туловища и стройные шеи-трубы чернели средь сумерек, тумана и дождя, — медленно просыпались, вспыхивали огнями горнов, вы8

дыхали клубы дыма, начинали жить и шевелиться в темноте, еще окутывавшей землю. Непрерывно моросил мелкий мартовский дождь со снегом, расстилаясь над Лодзью тяжелым, липким туманом; он барабанил по жестяным крышам, и струи стекали с них прямо на тротуары, на черную, топкую грязь улиц, на голые деревья, прижавшиеся к длинным кирпичным стенам, дрожащие от холода, терзаемые ветром, который, срываясь откуда-то с размокших полей и тяжело перекатываясь по болотистым улицам города, сотрясал дощатые заборы, ударял по крышам и сникал где-то в грязи, пошумев в ветвях деревьев и постучав ими в окна низкого одноэтажного дома, в котором вдруг появился свет. Боровецкий проснулся, зажег свечи, и тут же отчаянно зазвонил будильник, заведенный на пять часов. — Матеуш, чаю! — крикнул он входившему слуге» [31]. В изданном в 1936 году романе-эпопее «Братья Ашкенази» Исроэла-Иешуа Зингера описание стремительно индустриализирующейся Лодзи также не обходится без акцентирования побуждающей силы фабричных гудков: «В стороне от Вилков, ближе к полям, немецкий мастер Хайнц Хунце, заработавший много денег на своих ручных ткацких станках и заваленный заказами, выстроил фабрику с паровыми машинами, красное здание со множеством окон. На рассвете мощный гудок на его высокой трубе вырывал людей из сна, будил для работы. Сразу же после постройки этой фабрики коцкий хасид реб ШлоймеДовид Прайс, сорвавший куш на продаже участков под застройку в Балуте и носивший теперь репсовый лапсердак, высокую шелковую шляпу и зонтик, а деньги при этом придержавший (толстая пачка банкнот была у него во внутреннем кармане жилета, не снимаемого даже на время сна), отправился через границы и страны до самой Англии, не зная никакого иностранного языка, кроме еврейского, который он коверкал на немецкий манер. Он закупил большие машины, нанял инженера-иноверца и к нему химика, и привез их вместе с ма-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» шинами в Лодзь. На большом участке, купленном за маленькие деньги, реб Шлойме-Довид построил фабрику с паровыми машинами. И вот второй гудок на высокой трубе, упиравшейся в небо, принялся перекрикивать гудок фабрики Хунце» [16]. Роман Горького, ставший советской классикой и основой соцреалистического канона, вбирает в свой зачин весь рабочий день от рассвета до заката: «Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощёной улице к высоким каменным клеткам фабрики; она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные звуки — тяжелая возня машин, ворчание пара. Угрюмо и строго маячили высокие черные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки. Вечером, когда садилось солнце, и на стеклах домов устало блестели его красные лучи, — фабрика выкидывала людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопченные, с черными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя голодными зубами. Теперь в их голосах звучало оживление, и даже радость, — на сегодня кончилась каторга труда, дома ждал ужин и отдых. День проглочен фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им было нужно. День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал еще шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаждение отдыха, радости дымного кабака и — был доволен» [11]. Капиталистический город воспринимается в текстах его критиков как инфернальное гиблое место [32, с. 19]. Место, где разбиваются мечты и ломаются жизни. Во втором томе «Заката Европы» Освальд Шпенглер написал: Название раздела Автор Название статьи

«Во всех промышленных областях современной Европы и Америки существуют очень большие поселения, не являющиеся, тем не менее, городами. Они центры края, однако, внутренне они мира как такового не представляют. У них нет души. Их примитивное население живет всецело крестьянской приземленной жизнью. Сути города для них не существует» [37, с. 93]. Акцентируемая Шпенглером антитеза обусловлена его принадлежностью ко вполне определённой (им самим же) модели культуры. Российские псевдоморфозы трансформации деревенской культуры в городскую описаны, в частности, в цикле очерков Филиппа Нефёдова «Наши фабрики и заводы» (1872), рассказывающем о процессах перехода крестьян от сохи к станку, от привольной жизни на земле к машинному рабству, от естественной приземлённости к искусственной. Превращение села в промышленное гетто иллюстрируется посредневековому мрачными картинами, ставшими впоследствии общим местом для описания вопиющих контрастов жизни индустриальных центров с их промзонами и индустриальными окраинами: «“Село Иваново представляет вид цветущего города, — говорили нам учителя отечественной географии, — в нем находится множество фабрик и заводов, на которых ежегодно вырабатывается хлопчатобумажных изделий на десятки миллионов и где живет более двадцати тысяч рабочего люда”. <…> Действительно, как только что подъезжаешь к Иванову, особенно в первый раз, впечатление, им производимое, именно таково. Вдали перед вами открывается прекрасный город с каменными зданиями, множеством высоких труб и еще более высоких колоколен и богатыми храмами, золотые главы которых так и ослепляют глаза. Но это впечатление тотчас же сменяется другим, когда локомотив быстро подкатит вас к вокзалу ивановской станции и вы очутитесь лицом к лицу с русским Манчестером. Куда девался красивый город, которым за несколько минут вы восхищались? Нет больше его, он исчез! Вместо красивого города вы уже видите сплошную массу почерневших от ветхости деревянных построек, раскинутых на шестиверстном пространстве, 9

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» да изредка и кое-где из-за них выставляются Целый миллион берет молот в каменные дома купцов и длинные корпуса фаодно и то же мгновение. брик; везде солома и тес, покрывающие хижины Первые ваши удары гремят вместе. и жилища манчестерцев. Только одни церкви с их О чем же воют гудки? златоглавыми верхами и красные трубы оста— Это утренний гимн единства! ются во всей своей неизменной красе и как-то уже особенно резко выделяются из массы окружа- В эти же годы молодой писатель и журналист Яков Ильин, очарованный торжеством индустриющего убожества и поражающей нищеты. <…> ального роста, пишет посвященный строительПрибавьте ко всему этому базарную площадь с ству Сталинградского тракторного завода роман торговыми лавками, трактиры и бесчисленное «Большой конвейер», опубликованный в 1934 году множество кабаков, попадающихся чуть не на уже после смерти автора. Критик Александр Безкаждом шагу, — и перед вами налицо весь русзубцев-Кондаков омечает, что в нём «описывается ский Манчестер с его внешней стороны» [27]. Кстати, девяносто лет спустя пропагандисты драматичный процесс борьбы человека и машиотказываются от сравнения Иванова со столицей ны, причем парадоксальность созданной Ильиным английского текстиля, настаивая на том, что «Ива- картины взаимоотношений человека и машины ново - не советский Манчестер!», т.к. наша тек- заключается в том, что автор заворожен величием стильная промышленность по всем показателям техники и как будто не может до конца поверить обогнала английскую [21]. Советская индустрия во в ее подчиненность человеку. В “Большом конвейвсех официальных текстах того времени заведомо ере” техника уже не враждебна человеку, она — нечета буржуазной: даже будучи «тяжёлой», она не вампир, изображенный Горьким, но все-таки «лёгкая». Для «простого советского человека» ра- до полного контроля человека над машиной еще бота вовсе и не труд, а Праздник Труда. В эпиграфе очень далеко» [4]. к своей книге «Как надо работать» Алексей Гастев, Земля обетованная теоретик научной организации труда и руководитель Центрального института труда при ВЦСПС, с Нам ли стоять на месте! при-сущим 1920-ым годам наивным пафосом пиВ своих дерзаниях всегда мы правы, сал: «Мы проводим на работе лучшую часть своей Труд наш — есть дело чести, жизни. Нужно же научиться так работать, чтобы Есть подвиг доблести и подвиг славы. работа была легка и чтобы она была постоянной К станку ли ты склоняешься, жизненной школой» [10]. В скалу ли ты врубаешься, — Меняется и использование в риторике образа фабрично-заводского гудка. Жизнь по сигналу Мечта прекрасная, еще неясная, перекодируется из символа инфернальной неволи Уже зовёт тебя вперёд. в образ грядущей симфонии счастья [См.: 1]. В стиАнатолий Д’Актиль «Марш энтузиастов» хотворении «Гудки» Гастев, человек, одарённый многими талантами, написал: Когда гудят утренние гудки на рабочих окраинах, «Коммунизм есть Советская власть плюс элекэто вовсе не призыв к неволе. Это песня будущего. трификация всей страны, ибо без электрификации поднять промышленность невозможно… КоммуМы когда-то работали в убогих мастерских и низм предполагает Советскую власть, как полиначинали работать по утрам в разное время. тический орган, дающий возможность массе угнеА теперь утром, в восемь часов, критенных вершить все дела, — без этого коммунизм чат гудки для целого миллиона. невозможен… Этим обеспечивается политическая Теперь мы минута в минуту начинаем вместе. сторона, но экономическая может быть обеспечена Название раздела Автор Название статьи 10 10

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» только тогда, когда действительно в русском пролетарском государстве будут сосредоточены все нити крупной промышленной машины, построенной на основах современной техники, а это значит — электрификация, а для этого надо понимать основные условия применения электричества и соответственно понимать и промышленность и земледелие» [20]. Лапидарная первая часть этого «завета Ильича» воспроизводилась миллионными тиражами, пафос строительства дивного нового индустриального мира переполнял произведения искусства ещё до изобретения соцреализма. Для большинства жителей бывшей Российской империи ритуализированная в советской политэкономии фраза «по сравнению с 1913 годом» имела в начале 1920-х специфический и очень актуальный смысл. Значительная часть предприятий простаивала из-за отсутствия сырья и энергетических ресурсов. Впрочем, на плакатах Дмитрия Мора, Ивана Малютина и в 1920 году из фабричных и заводских труб вырываются клубы дыма. Признаки реанимации промышленности после Гражданской войны отражены на известной картине Бориса Яковлева «Транспорт налаживается» (1923), на которой н а п и санный пастелью пейзаж лишён какой либо брутальности. В 1927 году появился плакат «Дым труб — дыханье Советской России», активно репродуцируемый в поНазвание раздела Автор Название статьи

следнее время. Автор — Р. Барник, о котором мне ничего не удалось узнать, — создал мощный образ простыми визуальными средствами — красный силуэт промышленного района с трубами, обрамлёнными серыми клубами дыма. Картина, способная в наше время вызвать шок не только у экологов, в своё время воспринималась как триумф освобождённого труда. Копоть на лицах рабочих перестаёт быть приметой тяжёлой доли, а становится знаком причастности к великому делу. В том же 1927 году была создана картина Юрия Пименова «Даёшь тяжёлую индустрию!», а Александр Дейнека создаёт серию «Текстильщицы». На шесть последующих десятилетий производственная тема становится неотъемлемой частью советского искусства. Впрочем, арсенал художественных средств для изображения индустриальной сферы жизни в своих формальных решениях был вполне интернациональным. Чехословацкий фотограф Яромир Функе, экспериментировавший в диапазоне влияний от Ман Рея до Моголи-Надя, задал шаблон образа заводской трубы в диагонали ромба. Александр Родченко ищет «правильный ракурс», позволяющий в полной мере увидеть достоинства новой архитектуры. Его взгляд на индустриальный конструктивизм — «Новый МоГЭС» (1929) — это взгляд снизу вверх. Чуть позднее Георгий Петрусов находит ракурс, воплощающий динамический образ изогнутой плотины «ДнепроГЭСа» (1935). На малоизвестной фотографии А. Семеляк «Утро индустриальной Украины», с шеренгой бульдозеров на переднем плане, вид металлургического комби11 11

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» ната имеет жуткий облик, который, судя по всему, советских писателей» [13]. воспринимался полвека назад совсем иначе. Пейзанские сюжеты, конечно, не исчезают из *** советской живописи, но индустриальный пейзаж затмевает красоту В докладе на Первом Всесоюзном съезде Макприроды и станосим Горький обозначил приоритеты для литеравится всё более разторов: «Основным героем наших книг мы должны нообразным и восизбрать труд, то есть человека, организуемого протребованным [См.: цессами труда, <…> и человека, в свою очередь, 28]. «Будни великих организующего труд более легким, продуктивным, строек» изображаются как в героическом, так и во вполне будничном возводя его в степень искусства» [12]. К этому вреключе. Если на картине «Утро первой пятилетки» мени уже появились прототипы произведений (1934) Якова Ромаса запечатлён формирующий- нового стиля. В 1925 году был опубликован роман ся промышленный ландшафт, растущие на глазах Фёдора Гладкова «Цемент», получивший позднее домны, то «Утро индустриальной Москвы» (1949) статус классического произведения социалистичеКонстантина Юона — это уже городские будни. ского реализма, а в 1928 году было издано исследоОписывая утренние живописные сюжеты невоз- вание Леонида Гроссмана «Производственный роможно не вспомнить о том, как Фёдор Шурпин ман в эпоху Шекспира. Томас Делонэ и его забытая смог соединить эпопея», давшее имя новому направлению прозы. на своей знамени- В памяти историка неизбежно присутствуют той картине «Утро имена и названия, отсылающие к специфическонашей Родины» му пласту отечественной беллетристики. При фо(1946-48) бескрай- кусировании на объект можно обнаружить, что в ние поля, линии заведомо негомогенном пространстве советской электропередач и литературы довольно чётко выделяются специфидымящие трубы, ческие этапы развития. В эпоху первой пятилетки поместив в центр авторы преимущественно писали о гигантских композиции фигуру страдающего бессонницей стройках (Илья Эренбург «День второй», Александр Малышкин «Люди из захолустья», Леонид Сталина. Создаётся впечатление, что художники, писа- Леонов «Соть», Валентин Катаев «Время, вперед!»). тели, кинематографисты и представители иных В предвоенные годы преобладает тема стахановтворческих профессий получают разнарядку для ского движения и соцсоревнования — «Танкер воспевания успехов индустриального роста, геро- “Дербент”» Юрия Крымова, «Большой конвейер» изации людей, занятых в разных сферах промыш- Якова Ильина, «Ведущая ось» Василия Ильенколенности. Магнитке, Кузнецкстрою, Комсомоль- ва. Затем востребованной становится тема работы ску, Беломоро-Балтийскому каналу и десяткам промышленности в годы войны — Василий Ажаиных строек и действующих производств требо- ев «Далеко от Москвы», Владимир Попов «Сталь и вались свои летописцы, способные различными шлак», Григорий Коновалов «Истоки», и послевохудожественными средствами решить задачи, по- енного восстановления промышленности — Вера ставленные перед ними партией. Разрозненные Панова «Кружелиха», Вадим Кожевников «Знатворческие цеха и примыкающие к ним творцы комьтесь, Балуев!» [См.: 30]. единоличники собираются в начале 1930-х в еди- Идиосинкразия на соцреализм, тщательно выные союзы, начинается процесс, одну из ипостасей пестованная у многих представителей моего покоторого Евгений Добренко назвал «формовкой коления в советское время, за четверть века без Название раздела Автор Название статьи 12 12

Лабиринт

#1/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» руководящей и направляющей роли коммунистической партии сильно ослабла. Соцреалистические тексты, перестав активно излучать идеологически заряженные смыслы, превратились в объекты с нейтрализованным пропагандистским потенциалом, которые уже можно безбоязненно, подобно условной третьей части романа «Тридцатая любовь Марины», брать в руки и читать с вполне искренним социально-антропологическим интересом. *** Упомянутая мной сюита «Время, вперёд!» была написана для одноимённого фильма Михаила Швейцера, являвшегося экранизацией названного чуть выше романа, посвящённого строительству Магнитогорского металлургического комбината. Магнитогорск — город, в котором мне ещё не удалось побывать, но тем с большим интересом я знакомлюсь с его мифологизированными и документальными репрезентациями. Серия фотографий Сергея Карпухина «Магнитогорск день города», сделанная в 2012 году на смотровой площадке с панорамным видом на комбинат, как принято говорить сегодня, взорвала интернет. На одном из снимков, как с изощрённым сарка змом отмечают ком ментаторы, «на фоне индустриального ужаса три магнит ог ор с к и х нимфы изящно держат тонкие сигаретки, р а зм ы т ы й ребенок Название раздела Автор Название статьи

проносится мимо, рядом коляска, початый «огнетушитель» с волшебным пивом “Шихан”» [6]. Левая половина снимка вполне вписалась бы в визуальный ряд сцены на балконе из какого-нибудь фильма о бесприютной непутёвой жизни современных горожан. Причём это могла бы быть и легендарная перестроечная «Маленькая Вера» (1988) и «Географ глобус пропил» (2013), изображающий неопределённо-современное время. Попытка обнаружить высокую концентрацию индустриальных стереотипов и штампов привела меня к наивно-безыскусному графоманскому стихотворению «Индустриальный ад» с посвящением «Нижнетагильскому и Магнитогорскому металлургическим комбинатам» [См.: 38]. Приведу два вполне репрезентативных четверостишия, вводящих в контекст видения автором одной из разновидностей ада. Попадают ноги в липкую грязь, Желудок сжимают рвотные спазмы, Во всей атмосфере незримая связь, В воздухе — индустриальные оргазмы. Глаза, забитые стружкой металла, По-прежнему видят клубящийся дым, Густо валящий с прокатного стана, Открывшего дышло навстречу святым... Первые две строки как будто отправляют нас в Арканар, созданный и запечатлённый Алексеем Германом. Но что может быть общего у планеты доиндустриального периода с адом промзон металлургических комбинатов и рабочих окраин? Вязкий мир условной осени средневековья на другой планете в фильме «Трудно быть богом» столь же неотвязен как и забытый богом жёсткий мир железоделательной индустрии где-то на земном Урале, сотворённый Томашем Тотом в фильме «Дети чугунных богов» (1993). Бессмысленный и абсурдный мир, представленный в этих камерно-эпических кинокартинах герметичен, не смотря на формальную возможность преодоления границ. Упоминание святых в тексте приведённого мной стихотворения, возможно, спровоцировано поиском рифмы к слову «дым», но богооставлен13 13

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» ность взыскует нового пришествия, и текст индустриального откровения читается как апокалипсис. Индустриальный дух места: между жизнью и смертью Для того чтобы почувствовать то, что украинский географ Юлиан Тютюнник называет «индустриальным духом места» [35, с. 126], большинству горожан в нашей стране нет необходимости отправляться в дальний путь в некие «места силы», где сконцентрирована своего рода квинтэссенция индустриальности. Промышленные гиганты есть практически в каждом регионе, в каждом крупном, а порой и малом городе. Часть их успешно функционирует, другая же находится в запустении. Существование последних, безусловно, провоцирует на размышления о том, что можно сделать с оказавшимися невостребованными объектами фабрично-заводской цивилизации. У очень немногих памятников промышленной культуры, как считает Елена Трубина, «есть шанс стать привлекательными компонентами культурного наследия, очищенными от следов запустения и новейших вмешательств, спасенными реставрацией от дальнейшего разложения» [34]. Журналисты пишут не только о музеефикации и джентрификации, но и о реиндустриализации, о создании индустриальных парков, как новой фазе развития промышленности в постиндустриальный период. Разными способами формируется привлекательный образ чистых производств, а в глянцевых журналах конструируется новый гламурный имидж рабочего человека, который проанализировала Ольга Шабурова [36]. Новые виды репрезентации индустриальности в искусстве можно свести к двум главным моделям: «живой» и «мёртвой». В первой демонстрируются работающие предприятия, с практически непременным атрибутом в виде дымящих труб. В этой модели достаточно часто основные события находятся на периферии индустриального ландшафта, который выступает в качестве враждебного отчуждённого. Впрочем, и в случае включённости героев в производственные процессы, промыш14 14

ленный антураж несёт ту же семантическую нагрузку. Модель руинификации столь же востребована. Невозможно не заметить то, что «большие промышленные объекты умирают словно динозавры, оставляя за собой красоту руин и терпкий запах безработицы. Индастриал, — по словам харьковского писателя Сергея Жадана, — проходит семь кругов производственного ада и превращается в мёртвый индастриал, когда старые цеха, словно католические соборы в туристических центрах, перестают выполнять свою непосредственную функцию, отходя в область истории и шоу-бизнеса» [15, с. 398 – 399]. Для Петра Вайля эталоном индустриального безобразия выступали именно харьковские окраины. «Во всем мире городские окраины уродливы, но мало таких особо отвратительных, рядом с которыми выглядят симпатично нетуристские районы Харькова (или это ностальгические искажения?)» [9]. Между тем, не сложно назвать десятки мест, где на вопрос антрополога, изучающего субкультуру сталкеров, было бы сказано, «если вы захотите увидеть “Зону” - выгляньте в окно... и вы увидите похожую промзону, до боли знакомые трансформаторные будки, ржавые башенные краны» [7, с. 149]. Как можно судить по размышлениям Вайля, в городской эстетике есть своя иерархия безобразного: «Токио — один из самых внешне непривлекательных городов на Земле. Чикаго рядом с ним — чудо гармонии, Версаль. Снова перебор: Япония дальше всех ушла по пути машинной цивилизации, не исключено, что дальше, чем нужно. Самый центр, знаменитая Гиндза, еще сохраняет привитое миру Америкой человеческое лицо. Но все вокруг — урбанистическое нагромождение холодного серо-стального цвета. И дальше, на протяжении центрального Хонсю — от Токио до Осаки — будто рабочие окраины Харькова, внезапно выросшие вверх и вширь» [8]. Индустриальный фон органично вписывается в безысходный сценарий позднесоветского трэша у

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» Алексея Балабанова в «Грузе 200» (2007) — фильме, в котором ощущение смерти возникает буквально с первых кадров. В нём есть примечательный эпизод — главный герой, начальник РОВД — везёт ранним утром свою жертву через промзону мимо огромного работающего металлургического комбината, за кадром звучит оптимистическая песня Юрия Лозы «Плот». Две реальности — отчуждённая индустриальная и человеческая — не пересекаясь, существуют в параллельных измерениях, и трагедии маленьких людей несоизмеримы с мощью тяжёлой индустрии. Модель «мёртвой» индустриальности в художественном кинематографе берёт своё начало в «Сталкере» Андрея Тарковского (1979). В перестроечные годы она была продолжена Константином Лопушанским («Письма мертвого человека», 1986), а затем и другими режиссёрами. Однако, судя по моим наблюдениям, метафизика индустриальности в отечественном кино в значительной степени является самодостаточной и не предполагает корреляции с внеиндустриальной традицией в искусстве, сохраняя своеобразную чистоту жанра. Тем интересней эксперимент кинорежиссёра Пётра Зеленки, поставленный в фильме «Карамазовы» (2008). По его сюжету чешская театральная труппа направляется на полуразрушенный польский сталелитейный завод для репетиции «Братьев Карамазовых» в инсценировке знаменитого чешского драматурга и режиссера Эвальда Шорма [14]. Фильм снят на заводе в Новой Гуте, том самом, где происходило действие ставшего классикой фильма Анджея Вайды «Человек из мрамора» (1976). Вечные вопросы, заданные актёрами в индустриальном антураже, недвусмысленно дают понять, что век вывихнут, а смерть в финале стирает границу между fiction и nonfiction.

Название раздела Автор Название статьи

Список источников и литературы 1. Архивные документы. Арсений Авраамов — о «Гудковой симфонии». — URL: http://snowman-john. livejournal.com/10979.html 2. Балашова И. Б. Индустриальная тема в творчестве Александра Пантелеева. — Вологда: Арника, 2010. — 143 с.: ил. — URL: http://www.booksite.ru/fulltext/bash1/1. htm 3. Беззубцев-Кондаков А. Сталинский андроид. — URL: http://culturolog.ru/index.php?option=com_content &task=view&id=1265&Itemid=8 4. Беззубцев-Кондаков А. Человеко-машинная метафора соцреализма. Роман «Большой конвейер» Я. Ильина и его эпоха // Журнал литературной критики и словесности. 2006. — URL: http://www.uglitskih.ru/ critycs/bezzubcev.shtm 5. Бердяев H. A. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Бердяев H. A. Философия творчества, культуры и искусства: В 2. т. Т. 1. — М.: Искусство, 1994. — С. 499 – 523. 6. Блюз Д., Московец И. Время приключений в Магнитогорске. Гид по металлургической столице. — URL: http://mtrpl.ru/magnitogorsk 7. Боева Г. Трансформация феномена сталкерства в постсоветском культурном пространстве // Стереотипы и национальные системы ценностей в межкультурной коммуникации. Сб. статей. Вып. 1. СПб.: Ольштын, 2009. С. 149 – 156. 8. Вайль П. Всё — в саду (Токио — Кобо Абэ, Киото — Мисима). — URL: http://magazines.russ.ru/ inostran/1998/4/vail.html 9. Вайль П. Другая Америка (Мехико — Ривера, Буэнос-Айрес — Борхес). — URL: http://modernlib.ru/books/ vayl_petr/geniy_mesta/read/ 10. Гастев А. К. Как надо работать: Практическое введение в науку организации труда. — М.: Либроком, 2011. — 480 с. — URL: http://lib.rus.ec/b/391160/read#n_7 11. Горький М. Мать. — URL: http://az.lib.ru/g/ gorxkij_m/text_0003.shtml 12. Горький М. Советская литература. Доклад на Первом Всесоюзном съезде советских писателей 17 августа 1934 года // Горький М. Собр. соч. в тридцати томах. — М.: ГИХЛ, 1953. Т. 27. Статьи, доклады, речи, приветствия (1933—1936). — URL: http://az.lib.ru/g/gorxkij_m/ text_1934_sovetskaya_literatura.shtml 13. Добренко Е. Формовка советского писателя. Соци15 15

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОЕКТ «МАНЧЕСТЕР» альные и эстетические истоки советской литературной культуры. — СПб.: Академический проект, 1999. — 557 с. 14. Дондурей Т. Трудности перевода. «Карамазовы», режиссер Петр Зеленка // Искусство кино, 2009. № 1. — URL: http://kinoart.ru/ru/archive/2009/01/n1-article6 15. Жадан С. Атлас автомобильных дорог Украины // Жадан С. Красный Элвис. СПб.: Амфора, 2009. — С. 398 – 418. 16. Зингер И.-И. Братья Ашкенази. — М.: Текст, Книжники, 2012. — 800 с. — URL: http://gigakniga.com/php/ book.php?book=471478 17. Ковешникова Н. А. Дизайн: история и теория. М.: Омега-Л, 2008. — 224 с. URL: http://addcreativ.com/ dizayn-istoriya-i-teoriya/ 18. Кто на самом деле придумал слово «робот»? — URL: http://androbots.ru/istoriya_robototehniki/proishozdenie_ slova_robot/slovo_robot.php 19. Куприн А. И. Молох // Собр. соч. в 9 т. Т. 2. — М.: Худ. литература, 1971. — С. 71 – 144. — URL: http://az.lib. ru/k/kuprin_a_i/text_0110.shtml 20. Ленин В. И. Наше внешнее и внутреннее положение и задачи партии. Речь 21 ноября: Московская губернская конференция РКП(б), 20-22 ноября 1920 г. // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. — URL: http://vilenin. eu/t42/p016 21. Лешуков Т. Н. Текстильный цех республики. М.: Сов. Россия, 1961. — 154 с. 22. Мадор Ю. П. Луддиты // Советская историческая энциклопедия. — URL: http://enc-dic.com/enc_sie/ Luddit-15891.html 23. Мамфорд Л. Механический ритм жизни. — URL: http://scepsis.net/library/id_938.html 24. Маринетти Ф. Т. Первый манифест футуризма // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы ХХ века / Сост., предисл., общ. ред. Л. Г. Андреева. — М.: Прогресс, 1986. — С. 158 – 162. 25. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Эн-гельс Ф. Соч. Т. 42. — С. 41 – 174. — URL: http://psylib.org.ua/books/marxk01/txt04. htm 26. Морозов С. А. Творческая фотография. — М.: Планета, 1989. — 416 с. 27. Нефедов Ф. Д. Наши фабрики // Крестьянское горе. Рассказы и повести писателей-народников 70-80-х го16 16

дов XIX века. М.: Детская литература, 1980. — URL: http://az.lib.ru/n/nefedow_f_d/text_0070.shtml 28. Николаева Е. В. Искусство и рабочий класс. — Л.: Художник РСФСР, 1983. — 236 с. 29. Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. — М.: Искусство, 1991. — С. 218 – 259. 30. Производственный роман. — URL: http://www. proza.ru/2013/12/19/1763 31. Реймонт В. Земля обетованная: Роман. — М.: Панорама, 1997. (Лауреаты Но-белевской премии). — 605 с. — URL: http://www.litmir.net/br/?b=189906 32. Таганов Л. Н. «Ивановский миф» и литература. — Иваново: Изд-во МИК, 2006. — 340 с. 33. Толмацкий Д. FAQ по индустриальной культуре. — URL: http://www.litlikbez.com/raznoe-tolmackij-d-faq-poindustrialnoj-kulture.html 34. Трубина Е. Примиряясь с упадком: руины 2.0 // Неприкосновенный запас. 2013, № 3 (89). — URL: http:// magazines.russ.ru/nz/2013/3/14t.html 35. Тютюнник Ю. Г. Объекты индустриальной культуры и ландшафт / Предисл. В. М. Пащенко. — К.: Издательско-печатный комплекс Университета «Украина», 2007. — 152 с.; 40 ил. — URL: http://journal-labirint. com/?page_id=1058 36. Шабурова О. В. Трубники, цветники и другие металлурги: семантика и пафос труда в уральском индустриальном городе // Проект «Манчестер»: прошлое, настоящее и будущее индустриального города: сборник научных статей/ под ред. М. Ю. Тимофеева. — Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2012. — URL: http://journallabirint.com/wp-content/uploads/2012/05/manchester.pdf 37. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы / Пер. с нем. и примеч. И. И. Маханькова. — М.: Мысль. 1998. — 606 с. 38. Wopler. Индустриальный ад. — URL: http://www. stihi.ru/2003/02/05-499

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ИНДУСТРИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ И ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX В. (НА ПРИМЕРЕ ИВАНОВО-ВОЗНЕСЕНСКА1) К.Е. Балдин Традиционный и хорошо известный историкам алгоритм возникновения города на Руси состоял в следующем: князь вначале строил крепость, которая сама по себе городом пока не являлась, но представляла собой зародыш его. В дальнейшем постепенно вокруг крепостных стен образовывался посад, населенный ремесленниками, торговцами и теми, кто обслуживал нужды гарнизона. Крепость в сочетании с посадом и являлась городом в полном смысле этого слова. В случае с Иваново-Вознесенском протогородом выступило не оборонительное сооружение, как это происходило в классическом варианте, а торгово-ремесленное село Иваново, которое по письменным источникам известно с начала XVII в., а по археологическим данным его начало может быть датировано XV-XVI вв. Не имея никакого военного значения, поселение постепенно разрасталось за счет расширения масштабов промысловой деятельности крестьян. В первой половине XIX в. оно было по численности населения крупнее, чем некоторые соседние города. Одновременно, в первой половине позапрошлого столетия рядом с крепостным селом, принадлежавшим тогда графам Шереметевым, возникают одна за другой слободы. Непосредственным толчком к их появлению послужило то, что так называемые капиталистые крестьяне, выкупившиеся на свободу, переносили свои промышленные предприятия из Иванова на земли, купленные ими у соседних помещиков, чтобы ни в чем не зависеть от своего бывшего барина. Рядом с этими новыми заведениями поселялись те, кто трудился на них — служащие и рабочие. Постепенно Ильинская,

Дмитровская, Вознесенская и Троицкая слободы полукольцом охватили село Иваново с юго-запада, запада и севера. В 1853 г. они слились в Вознесенский посад, который в свою очередь при объединении с селом Ивановом в 1871 г. дал начало городу Иваново-Вознесенску. Таким образом, была частично воспроизведена средневековая схема генезиса города, только в данном случае он возник не как симбиоз крепости и окружавшего ее посада, а как соединение промышленного села и возникшего рядом с ним промышленного же посада. Кажется, именно про Иваново-Вознесенск были сказаны слова В. П. Семенова-Тян-Шанского (сына замечательного путешественника): «Так вырос в России несколькими столетиями позже Западной Европы торгово-промышленный город, более или менее приближающийся к западноевропейским образцам, хотя нередко и отличающийся от них многими, чисто русскими чертами длительного переходного состояния от деревни к городу» [16, с. 45]. Семенов-Тян-Шанский имел здесь в виду не какой-либо конкретный город, а тип молодого российского урбанистического поселения, которое выросло исключительно благодаря динамичному промышленному развитию. Причем это производство могло принадлежать к самым различным отраслям. Для бурно росшего Екатеринослава таким двигателем являлась металлургия, для Баку — нефтедобыча и нефтеперегонка, а для двух Манчестеров — русского и польского, т.е. для Иваново-Вознесенска и Лодзи — крупная текстильная индустрия. Попутно отметим, что существовал еще и «Русский Шеффилд» — Павлово на Оке, здесь,

1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проведения научного исследования «Образовательное пространство российской провинции и общественность в конце XIX – начале XX в.» (проект № 13-11-37001).

Название раздела Автор Название статьи

17 17

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА как и в английском Шеффилде, получила широкое развитие металлообработка. Правда, городом это впечатляющее по размерам промышленное село стало только в 1919 г. Когда Иваново-Вознесенск появился на карте Владимирской губернии как безуездный и заштатный город, то в нем числилось немногим более 10 тыс. чел. населения. По итогам первой всероссийской переписи 1897 г. здесь насчитывалось 54 тыс. чел., по оценке 1900 г. — 64 тыс., в 1904 г. — 83 тыс., 1913 г. — 147 тыс. [21, с. 158, 281]. Город далеко шагнул за свои официальные границы, динамичный рост промышленности и населения в «Русском Манчестере» повлек за собой возникновение вокруг него различных местечек и слобод: Ям, Старого и Нового Ушакова, Петрищева, Завертяихи, Голодаихи, Рылихи, Глинищева, Фрянькова, Петропавловской и Боголюбовской слобод. Жителями их были преимущественно рабочие, трудившиеся на местных текстильных предприятиях. Таким образом, наряду с землями, находившимися внутри городской черты, существовало еще то, что можно назвать «большим Иваново-Вознесенском», включавшим в себя вышеперечисленные селитебные территории. По данным переписи городов, проведенной в России в 1904 г., в стране насчитывалось 88 губернских и областных городов, 612 уездных, а также 249 безуездных и заштатных. Больших городов (с населением более 100 тыс. чел.) в стране было немного — всего 20, средних городов (от 20 тыс. до 100 тыс. чел.) — 175, малых (от 5 тыс. до 20 тыс.) — 455. Кроме того, официальная статистика выделила в отдельную категорию так называемые города-села с населением менее 5 тыс. чел., их оказалось 293 [4, с. 440]. В соответствии с классификацией по критерию административных функций Иваново-Вознесенске относился к низшей категории — городам безуездным и заштатным. Однако по численности населения он в 1904 г. принадлежал к средним городам, а накануне Первой мировой войны уверенно вошел в высшую категорию крупных городов. Существовали показатели, по которым «Русский Манчестер» опережал даже две столицы. Согласно данным того же В. П. Семенова-Тян-Шанского, го18 18

довой оборот промышленности и торговли в расчете на одного жителя в Петербурге составлял 985 р., в Москве — 1146 р., а в Иваново-Вознесенске — 1305 р. Причем, в рассматриваемом нами безуездном городе промышленность абсолютно преобладала над торговлей, составляя 82 % от их общего оборота. В Москве этот показатель составлял 27 %, а в Петербурге — 30 % [7, с. 121]. Главным процессом, который в пореформенные десятилетия происходил в текстильной промышленности Иваново-Вознесенска и окружавшего его края, было завершение промышленного переворота. В прядильном и ткацком производствах массовый переход от ручного ткачества и прядения к механическому происходил в 1860-70-х гг. В дальнейшем технический прогресс в прядении шел в основном за счет перехода с мюльных на ватерные машины, которые были приспособлены для изготовления более грубых тканей, являвшихся основой ассортимента местных фабрик. Темпы технических преобразований в ткацкой отрасти были медленнее, на рубеже XIX – XX в. на предприятиях региона устанавливались каретки Добби и машинки Жаккарда для изготовления фасонных тканей. Но ими были оснащены далеко не все станки. В ткацком производстве продолжали использоваться исключительно механические станки, хотя за рубежом и на некоторых отечественных предприятиях стали применяться уже автоматические агрегаты, для обслуживания которых требовалось значительно меньше рабочей силы [1, с. 87]. В отделочном производстве реальные признаки технического прогресса были более зримыми и многочисленными, чем в прядении и ткачестве. В 1850-60-х гг. громоздкие и не очень эффективные перротины были окончательно вытеснены цилиндрическими машинами, которые позволяли быстро отделывать ткани при почти неограниченном количестве цветов. В цехах с каждым десятилетием появляются все новые агрегаты для протравки, окраски, отбеливания, просушивания тканей и других операций, последовательный ряд которых в отделке очень продолжителен. В начале ХХ в. в практику отделочной техники стали вводиться принципы литографии. Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Для текстильной промышленности Иваново-Вознесенска была характерна высокая степень концентрации производства. В Иваново-Вознесенске на рубеже XIX и XX вв. насчитывалось около 50 более или менее значительных предприятий. Однако по нашим подсчетам индустриальное лицо города определяли полтора десятка тех заведений, которые числились в статистике того времени в качестве крупных и крупнейших. Это фабрики Зубковых, Полушиных, Витовых, Фокиных, Н. Дербенева, Кокушкина и Маракушева, А. Гандурина, Н. и Л. Гандуриных, Д. Г. Бурылина, А. Новикова, И. Гарелина, Н. Гарелина, Иваново-Вознесенская ткацкая мануфактура, Куваевская и Покровская мануфактуры. Все они по своей отраслевой принадлежности являлись хлопчатобумажными предприятиями. Одной из важных причин концентрации производства в данной отрасли было то, что хозяева фабрик стремились иметь у себя не только отделочные цеха, которые давали готовую продукцию для продажи, но и ткацкие, которые обеспечивали отделочный сегмент фабрики сырьем. В идеале, необходимо было и прядильное производство, чтобы предприниматели не зависели от поставок пряжи. При соединении всех трех стадий — прядения, ткачества и отделки под одной крышей возникал комбинат. Таких в городе было всего три из полутора десятков крупных предприятий. Это были заведения Н. Гарелина, Д. Г. Бурылина и Н. М. Полушина [20]. Однако, при выяснении причин такого явления как концентрация, следует иметь в виду, что одной из них являлось то, что значительная часть вспомогательных работ на фабриках осуществлялась, как и ранее, вручную. Таким образом, высокая концентрация являлась оборотной стороной технической отсталости предприятий. Внешние условия для производственной и коммерческой деятельности текстильных предприятий были в рассматриваемый период в целом благоприятными. После некоторых колебаний в сторону фритредерства в царствование Александра II власти в дальнейшем проводили устойчивый протекционистский курс, законодательство о промышленности и торговле создавало вполне комНазвание раздела Автор Название статьи

фортную атмосферу для отечественного бизнеса. Государство предоставляло буржуазии свободу в области предпринимательства при условии ее невмешательства в политику. Рынком сбыта для ивановских ситцев являлась практически вся территория страны — от западных губерний до Дальнего Востока. Сбыт тканей осуществлялся на ярмарках, постепенно важнейшим центром оптовой торговли мануфактурой стала Москвы. Каждая уважающая себя иваново-вознесенская фирма имела контору и оптовый склад продукции в «старой столице», в частности в ее деловом сердце — Китай-городе. Внешняя торговля тканями играла заметно меньшую роль, чем продажи на внутреннем рынке. Среди внешних рынков был основательно освоен только один — Персия, в меньшей степени — Китай. В Иране иваново-вознесенские и другие российские ткани успешно конкурировали даже с английской продукцией. Персидские покупатели не требовали от текстильной продукции особенно высокого качества, дешевые ивановские ситцы низких и средних сортов вполне устраивали их. Иваново-вознесенскими промышленниками были предприняты попытки проникнуть со своими товарами в Южную Америку, Африку, на Балканы и даже в Западную Европу, но здесь конкуренция была очень сильной, и эти эксперименты не имели успешного продолжения [15, Приложение № 1]. В течение всего рассматриваемого периода неуклонно росли доходы большинства крупных и крупнейших предприятий, что свидетельствовало об их высокой эффективности. В том случае если во главе предприятия стоял опытный и инициативный хозяин или же группа директоров-менеджеров, обладавших такими качествами, тогда фабрика даже в условиях кризиса не терпела убытков. Так, на фабрике Зубковых во время охватившего всю страну экономического спада 1900-1903 гг. прибыль составляла около 17 % по отношению к основному капиталу [3, с. 40]. Средний уровень доходности в местном прядильном и ткацком производствах составлял 10-15 %, а в отделочной отрасли он был еще выше, достигая 20-30 %. 19 19

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА У текстильной индустрии «Русского Манче- в зависимость от иностранных поставщиков. стера» были не только видимые невооруженным Таким образом, текстильная промышленность взглядом достижения, но и свои серьезные пробле- в Иваново-Вознесенске и в целом в окружавшем мы, которые предприниматели, разумеется, не пы- его промышленном районе, развивалась в условитались рекламировать. Одна из них была связана ях постоянных снабженческих рисков. Источнис обеспечением фабрик необходимым сырьем. Не- ки основного сырья — хлопка, находились далеко смотря на массовый переход отечественный про- от города — в Туркестане или же в Соединенных мышленности с североамериканского на туркестан- Штатах Америки. Большая часть искусственных ский хлопок после гражданской войны 1861-1865 красителей производилась в Германии. Это обстогг. в США, иваново-вознесенские промышленники ятельство крайне неблагоприятно сказалось на по-прежнему испытывали серьезную зависимость текстильной промышленности после начала Перв снабжении этим основным для них сырьем. Хло- вой мировой войны. Далеко от «Русского Манчепок они получали от посредников, в частности, че- стера» были расположены и основные источники рез столичные банки, которые монополизировали топлива, т.к. мазут везли из Баку, а уголь — из Донего поставки. Не меньшие проблемы имелись и в басса. Что касается местного ископаемого топлива поставках пряжи, здесь ткацкие фабрики зависели — торфа, то предприниматели Иваново-Вознесенот конторы Кнопов. Многие местные текстильные ска пока использовали его очень мало, не восприфабрики получали сырье с принадлежавших этой нимая торф как некую (разумеется, частичную) засемье Кренгольмской мануфактуры, пряжа шла мену традиционных энергоносителей. и с других предприятий, которые в той или иной После возникновения на карте страны горостепени контролировалась Кнопами. Не случайно да Иваново-Вознесенска вокруг него постепенно в России существовала поговорка: «Где церковь, сложился моноотраслевой промышленный район, там поп, где фабрика — там Кноп». Иногда проис- который специализировался на производстве в ходили срывы поставок, высокие цены на сырье основном хлопчатобумажных и отчасти льняных также беспокоили предпринимателей региона. Не- тканей. В этот регион входили северные уезды Влакоторые из них, для того чтобы избежать такой за- димирской губернии — Шуйский и частично — висимости, шли на серьезные издержки и строили Ковровский, Вязниковский, Суздальский, а также прядильные предприятия, но их было явно недо- южные уезды Костромской губернии — Кинешемстаточно для того, чтобы обеспечить возраставшие ский, Юрьевецкий и частично — Нерехтский. потребности всех местных ткацких заведений. Как нам представляется, решающую роль в Возник еще один фактор сырьевой зависимо- формировании Иваново-Вознесенского промышсти. В середине XIX столетия российская текстиль- ленного района сыграла прокладка здесь железная отрасль в целом обеспечивала себя натураль- ных дорог в 1860-1890-х гг. В результате в регионе ными красителями, промышленные предприятия сформировался своеобразный «косой крест» чуполучали их с местных заводов (например, пред- гунных магистралей. В меридиональном направприятие Лепешкина в Иваново-Вознесенске). Во лении железнодорожная линия начиналась с юга второй половине XIX в. красители, благодаря их от разъезда Новки и направлялась через Шую, искусственному происхождению, стали значитель- Иваново-Вознесенск, Ермолино и Середу на север. но дешевле, но большая часть их ввозилась из Гер- «Перекладина» этого креста была косой и пролегамании и других западных стран. Часть анилино- ла с юго-запада на северо-восток от Гавриловского вых красок изготовлялась на русских заводах, но посада и Тейкова на Иваново-Вознесенск и далее последние зачастую представляли собой дочерние на Вичугу и Кинешму к Волге. В центре этого крепредприятия немецких фирм. Таким образом, тек- ста находился Иваново-Вознесенск, через который стильные предприниматели выиграли в отноше- проходила значительная часть как ввозимых, так и нии дешевизны этого сырья, но проиграли, попав Название раздела Автор Название статьи 20 20

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

вывозимых из края товаров. Железные дороги составляли своего рода каркас нового индустриального региона. В конце XIX в. Иваново-Вознесенск стал неофициальной, но повсеместно признанной столицей одноименного промышленного района. Как уже отмечалось выше, «Русский Манчестер» по численности населения был в несколько раз больше, чем любой из городов и фабричных поселков края. Его лидирующее положение объяснялось не только и не столько этим. «Столица ситцевого царства» значительно превосходила их по своему индустриальному потенциалу, являясь ведущим центром текстильной промышленности не только в регионе, но и в стране в целом. Иваново-Вознесенск стал центром притяжения для ближних и дальних окрестностей еще и потому, что здесь еще в конце XIX в. возник сначала Комитет торговли и мануфактур, а затем в начале ХХ в. — Общество фабрикантов и заводчиков Иваново-Вознесенского района. В годы Первой мировой войны в городе также начал работать военно-промышленный комитет, деятельность которого распространялась далеко за пределы «Русского Манчестера». Иваново-Вознесенск с конца XIX в. стал своеобразным информационно-техническим центром, откуда по окружающему региону расходились сведения о технических и технологических новиках в текстильной промышленности. Транслятором такой полезной информации служило местное отделение Русского технического общества, в котором участвовали предприниматели и инженеры всего района. Не в последнюю очередь ведущее положение Иваново-Вознесенска в индустриальном регионе было обусловлено тем, что здесь сосредоточивалось несколько профессиональных учебных заведений, которые готовили квалифицированные кадры для фабрик и заводов всего окружающего района. Наряду с реальным училищем, гимназиями, начальными школами, в «Русском Манчестере» в начале ХХ в. действовали: механико-техническое училище, школа колористов, рисовальная школа, ремесленная школа, торговая школа и женская профессиональная школа. Название раздела Автор Название статьи

Главной причиной массового открытия этих учебных заведений являлась острая потребность местной текстильной промышленности в квалифицированных кадрах. Ткани, выпускавшиеся в «Русском Манчестере», не отличались высоким качеством, слова «линючий ивановский ситчик» стали в свое время брендом расхожим и носившим явно выраженный негативный отпечаток. Изначально невысокое качество местных тканей объяснялось в первую очередь тем, что фабрики текстильного края работали на непритязательного покупателя — крестьянина, в то время как московские и петербургские предприятия ориентировали качество своей продукции на более состоятельные слои населения. Зато иваново-вознесенские предприятия могли рассчитывать на самый широкий рынок в России — многомиллионные массы крестьянства. Вместе с тем, требования даже такого покупателя к текстильной продукции постепенно возрастали с расширением кругозора сельского населения, ростом его грамотности и благосостояния крестьянской верхушки. В конце XIX в. сельский житель уже не был склонен покупать те низкосортные ткани, которые в свое время сбывали в деревню иваново-вознесенские фабриканты сразу после освобождения крестьян. Для улучшения качества продукции текстильных предприятий необходимо было не только более качественное сырье, не только более совершенное оборудование, но и изменения в человеческом факторе, то есть повышение квалификации рабочей силы. Как нам представляется, главную роль в решении этой задачи в тот период играли не специалисты с высшим образованием, т.к. на рубеже XIX и XX вв. на среднестатистической текстильной фабрике обычно работал всего один инженер; некоторые предприятия этой отрасли в Ивановском крае вообще обходились без специалистов, окончивших вузы. Дело заключалось в явно недостаточной квалификации работников среднего звена — мастеров, подмастерьев, механиков, техников, приказчиков. Как правило, на фабриках Иваново-Вознесенска более 100 % таких специалистов являлись «практиками». Вся служебная карьера этих людей обычно протекала на одном и том же 21 21

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА предприятии, она начиналась с должности «маль- подчиненными как с людьми низшего сорта. В нечика на побегушках», со временем эти люди до- которых случаях они до такой степени восстанавслуживались до должности механика, техника ливали против себя подчиненных, что на предприили старшего приказчика. Их основным козырем ятиях происходили волнения, заканчивавшиеся были умения и навыки, которые они приобретали крайне неприятными для хозяев эксцессами. Весь в ходе многолетней работы. Что касается знаний, текстильный край хорошо знал о том, что в фав том числе таких, которые можно назвать фунда- бричном селе Тейкове Шуйского уезда в 1895 г. во ментальными (в области математики, физики, хи- время «бунта» рабочих они буквально растерзали мии), то они отсутствовали в интеллектуальном жестокого директора англичанина О. Крошо [14, с. багаже «практиков». Общий кругозор этих людей 65 – 66]. тоже оставлял желать много большего. Их образо- Все это вместе взятое настоятельно требовало вание ограничивалось, как правило, тремя годами подготовки отечественных, более того — местных начальной школы, некоторые в графе «образова- специалистов, т.к. было трудно рассчитывать на то, ние» своего формуляра писали: «домашнее». На- чтобы выпускники столичных профессиональных пример, главным механиком на Куваевской ману- училищ охотно поедут в безуездный город со слабо фактуре долгое время работал выслужившийся из развитой социокультурной инфраструктурой. фабричных «мальчиков» М. В. Шумарин. Он нигде Идеи об открытии профессиональных учебных не учился и поэтому «образованных» не любил [17, заведений в городе циркулировали в среде мест1910, 8 декабря]. ных деловых людей давно. В частности, еще в 1868 Иногда на местных предприятиях работали г., т.е. до образования города Иваново-Вознесенска, иностранные специалисты. Одни из них действи- по инициативе фабриканта Я. П. Гарелина было оттельно имели специальное образование, другие крыто училище для детей мастеровых и рабочих [2, просто вводили в заблуждение своих легковерных 1868, № 10]. Хотя в нем преподавались некоторые работодателей-фабрикантов относительно квали- специальные дисциплины, такие как бухгалтерия, фикации, полученной на родине. Это были, как понятия о машинах, торгово-промышленное закоправило, немцы, англичане, французы, австрий- нодательство, это учебное заведение все же было цы. Очень часто колористами на иваново-воз- скорее общеобразовательным, чем специальным. В несенских предприятиях работали поляки. Хотя 1880 г. местными деловыми кругами был выдвинут Польша являлась частью Российской империи, но проект открытия ремесленного училища, но до вовсе же считалась как бы «немного заграницей», по- площения его в жизнь дело так и не дошло [5, ф. 2, этому в среде предпринимателей было престижно оп. 1, д. 2323, л. 1]. иметь на фабрике специалиста-поляка. Напри- Проблемы на пути к созданию специальных мер, на упомянутой Куваевской мануфактуре ди- образовательных учреждений объяснялись тем, ректором-колористом являлся В. С. Плужанский, что местные фабриканты имели очень прибликолористами там же работали В. М. Глищинский зительное представление о механизме открытия и В. Ю. Эборович. На фабрике Полушиных на тех учебных заведений, о существовавших тогда типах же должностях трудились В. Р. Келбасинский и этих учреждений. Порой они стучались совсем не Ч. В. Бенедек [5, ф. 4, оп. 1, д. 1454, л. 2, 6, 8]. в те двери и даже не знали, как письменно сформу За подобного рода соображения престижа хо- лировать просьбу о создании такого рода училищ. зяевам предприятий приходилось платить значи- Терпя неудачи, фабриканты отчаивались достичь тельные суммы, т.к. в России жалование иностран- конечного результата и отказывались от своих наного специалиста было в несколько раз выше, чем мерений, считая, что пробить бюрократическую отечественного. Иностранцы были очень далеки стену невозможно. от массы рабочих и служащих, не очень хорошо На самом деле в чиновничьих канцеляриях владели русским языком и обращались со своими Название раздела Автор Название статьи 22 22

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

дела обстояли не так скверно, как представляли их некоторые предприниматели. Среди чиновников, в том числе очень высокого ранга, было немало просвещенных людей, которые искренне стремились к распространению учебных заведений в провинции. Они старались поддерживать и направлять в нужное русло инициативы, которые зарождались в провинции. В частности, в создании первого специального учебного заведения в ИвановоВознесенске — механико-технического училища, большую роль сыграл попечитель Московского учебного округа граф П. А. Капнист [8, с. 37]. Инспектор по учебной части Министерства финансов С. С. Григорьев во время своего приезда в Иваново-Вознесенск направил в нужную сторону инициативу местных фабрикантов, добивавшихся открытия торговой школы [5, ф. 2, оп. 1, д. 3722, л. 2]. Почти одновременно в городе находился с визитом инспектор промышленных училищ Л. И. Москалев, подсказавший деловым людям алгоритм открытия ремесленного училища. Создание его, как оказалось, можно было заметно удешевить, присоединив его к механико-техническому училищу [8, с. 37]. Роль государства в рассматриваемом нами процессе можно проиллюстрировать небольшим, но знаменательным фактом: в период министерства С. Ю. Витте, который лично курировал развитие сферы специального образования, в Иваново-Вознесенске были основаны 6 из 7 профессиональных учебных заведений, действовавших до революции в городе. В начале широкой кампании открытия профессиональных училищ в Иваново-Вознесенске, т.е. в середине и второй половине 1890-х гг., местные предприниматели продемонстрировали готовность пожертвовать на образовательные проекты весьма значительные средства. Об этом свидетельствовали траты иваново-вознесенских ситцевиков на строительство весьма дорогостоящих зданий для механико-технического училища, школ торговой и колористической, а также их расходы на оснащение этих учебных заведений соответствующими машинами, инструментами, наглядными пособиями и т.п. [11, с. 16 – 17; 5, ф. 2, оп. 1, д. 2325, Название раздела Автор Название статьи

л. 60, 155; 6, с. 13]. В расходах на первоначальное обзаведение профессиональных школ в городе участвовали предприниматели не только из Иваново-Вознесенска, но и других промышленных центров Владимирской и Костромской губерний — Тейкова, Собинки, Середы, Кохмы, Южи и др. [5, ф. 2, оп. 1, д. 2325, л. 10, 61; 13, с. 1]. В честь владимирского губернатора Н. М. Цеймерна, сумевшего привлечь средства на устройство в Иваново-Вознесенске торговой школы, благодарные деловые люди учредили в этом учебном заведении стипендию его имени [5, ф. 2, оп. 1, д. 3722, л. 2; оп. 2, д. 472, л. 1, 3]. Рвение предпринимателей на поприще просвещения умело подогревали высшие сановники. В этом отношении нельзя не упомянуть о письме одного из самых влиятельных государственных мужей России, министра народного просвещения И. Д. Делянова, в которой он выражал фабрикантам «Русского Манчестера» «искреннейшую признательность за их просвещенное содействие» в открытии школы колористов [5, ф. 2, оп. 1, д. 2323, л. 47]. Положительный резонанс вызвала в той же среде и телеграмма «большого человека» С. Ю. Витте, направленная в Иваново-Вознесенск в связи с открытием торговой школы. Такого рода поощрительные меры подвигали предпринимателей на новые меры по развитию образовательного пространства в провинциальном городе [11, с. 5]. Практически при всех профессиональных учебных заведениях в начале их деятельности были созданы специальные органы, именовавшиеся попечительными советами; только в рисовальной школе эта структура называлась хозяйственным комитетом [18, с. 3; 12, с. 1]. С одной стороны попечительные советы занимались материальным обеспечением учебных заведений, привлекали для их развития спонсорские средства, с другой стороны — они оказывали поддержку бедным, но способным учащимся. Отмечая очень значительную и даже решающую роль местных фабрикантов в создании целой сети профессиональных учебных заведений в Иваново-Вознесенске, в то же время не следует переоце23 23

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА нивать ее. Как уже отмечалось выше, инициативы местных предпринимателей вполне могли закончиться ничем без поддержки и консультационной помощи со стороны просвещенных чиновников. Кроме того, в ряде случаев предпринимательские средства играли свою решающую роль лишь на этапе создания этих образовательных учреждений, когда требовались значительные единовременные расходы на строительство зданий, на оснащение их оборудованием и учебными принадлежностями. Повседневные расходы таких учебных заведений как механико-техническое училище, ремесленная школа, школа колористов обеспечивались достаточно щедрыми государственными дотациями. Например, на механико-техническое училище и школу колористов государство ежегодно тратило по 19-20 тыс. р., а городская дума отпускала по 2,5 тыс. р. на каждое из этих заведений, примерно столько же давали фабриканты [5, ф. 211, оп. 1, д. 88, л. 10; ф. 212, оп. 1, д. 123, л. 11]. Аналогичная схема софинансирования действовала и для ремесленной школы. В зависимости от уровня платы различным был уровень доступности профессиональных школ. Самой дорогим было обучение в школе колористов (40 р., а потом 50 р. в год), а наиболее доступной была рисовальная школа, в которой плата сначала равнялась 6 р., а потом была снижена втрое [5, ф. 211, оп. 1, д. 81, л. 68; 13, с. 1; 19, с. 1]. Существование довольно высокого спроса на специалистов, относительно невысокая плата за обучение в некоторых заведениях и широкая система социальных льгот, как это ни странно на первый взгляд, не приводили автоматически к высоким конкурсам в эти образовательные учреждения. Более того, некоторые из них даже с определенным напряжением заполняли имевшиеся вакантные места. Причин такого явления было несколько. Вопервых, значительная часть подростков из крестьянских и мещанских семей вынуждены были по достижении работоспособного возраста идти на местные фабрики зарабатывать на хлеб насущный, чтобы вносить свою лепту в скромный семей24 24

ный бюджет. Очень часто бывало так, что ученик уходил из специальной школы по достижении 15-летнего возраста, который по существовавшему тогда законодательству являлся нижней границей для найма на фабрики [9, с. 5; 10, с. 5; 8, с. 71]. Вовторых, в то время информационное поле в масштабах губернии, крупного региона и, тем более, всей России, было неразвито и поэтому сведения о работавших в городе профессиональных учебных учреждениях не всегда доходили даже до соседних уездов [5, ф. 2, оп. 1, д. 2324, л.181]. Что касается третьей причины, которую обычно не принимают во внимание, то она играла очень важную, а порой и решающую роль в том, что конкурсы в рассматриваемые заведения были невысокими. Дело было в том, что для поступления в них необходимо было не просто начальное, а высшее начальное образование, т.е. требовался аттестат министерской школы или высшего начального училища. Между тем, очень немногие подростки получали высшее начальное образование, поэтому дорога им даже в низшие профессиональные учебные заведения была закрыта. В этом отношении очень важным для повышения доступности образования представлялось решение об изменениях в уставе низшего механико-технического училища в Иваново-Вознесенске. [8, с. 39]. Для поступления в него стали требовать от абитуриентов свидетельство об окончании только трех классов начальной народной школы, а недостающие в их интеллектуальном багаже общеобразовательные знания подростки добирали в училище за счет введения в программу русского языка с литературой, истории, географии и других дисциплин. О том, что местные профессиональные учреждения явно переросли городской или узко-региональный уровень, свидетельствует то, что круг поступавших в них, равно как и выпускников, не ограничивался рамками одного города. Например, в эти учебные заведения поступали подростки не только из Иваново-Вознесенска, Шуи, Кохмы и других промышленных центров Владимирской губернии, но и уроженцы соседней Костромской губернии, Москвы, Московской, Воронежской, Тамбовской, Гродненской губерний. Окончившие эти Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

учебные заведения трудились в обеих столицах, Варшаве, Московской, Владимирской, Костромской и других губерниях [5, ф. 212, оп. 1. д. 89, л. 1-4, 23; д. 270. л. 76, 77, 79 – 82]. Ни в одном городе Владимирской и Костромской губерний не было такого большого количества и такого профильного разнообразия профессиональных школ. В Шуе и Кинешме специальных училищ фактически не было. Во Владимире из технических учебных заведений функционировало только так называемое мальцевское, созданное еще в 1885 г. В городах Костромской губернии такого рода учебных заведений было несколько, они были созданы на средства щедрого мецената Ф. В. Чижова, но все же сама Кострома отставала по этому показателю от «Русского Манчестера». В дальнейшем рассмотренные нами учебные заведения стали важным фундаментом для создания в Иваново-Вознесенске первого высшего учебного заведения. Эта идея была сформулирована местным предпринимательским сообществом еще в годы Первой мировой войны, но свое претворение в жизнь получила уже при Советской власти, когда в 1918 г. был открыт сначала Иваново-Вознесенский политехнический институт, а потом педагогический вуз. В них в определенной степени был использован опыт, уже накопленный в деле профессионального образования в городе, кадровый потенциал существовавших здесь профессиональных школ и отчасти их материальная база.

Название раздела Автор Название статьи

Список литературы и источников 1. Балдин К. Е., Мокеев С. В. Развитие текстильной промышленности Ивановского края в 60-е гг. XIX – начале XX в. — Иваново: Издательство «Ивановский государственный университет», 2006. — 256 с. 2. Владимирские губернские ведомости. 3. Всеобщая стачка иваново-вознесенских рабочих в 1905 г. Сб. документов и материалов. — Иваново: Ивановское книжное издательство, 1955. — 262 с. 4. Города России в 1904 году. — СПб., 1906. — 907с. 5. Государственный архив Ивановской области. 6. Ефремов Д. Д. Краткий отчет за 25-летие существования Иваново-Вознесенского реального училища (1873-1898). — Иваново-Вознесенск, 1898. — 116 с. 7. Иванова Н. А. Города России // Россия в начале ХХ века. — М.: Новый хронограф, 2002. — С.111 – 136. 8. Иваново-Вознесенское низшее механикотехническое училище. 1894-1898 гг. — ИвановоВознесенск, 1899. — 111 с. 9. Отчет о деятельности Иваново-Вознесенской рисовальной школы с 1 сентября 1900 по 1 сентября 1901 г. — Иваново-Вознесенск, 1902. — 8 с. 10. Отчет о деятельности Иваново-Вознесенской рисовальной школы с 1 сентября 1908 по 1 сентября 1909 г. — Иваново-Вознесенск, 1910. — 8 с. 11. Отчет о состоянии торговой школы, учрежденной Комитетом торговли и мануфактур в г. Иваново-Вознесенске за первый 1901-1902 учебный год. — Иваново-Вознесенск, 1903. — 36 с. 12. Отчет по содержанию рисовальной школы в Иваново-Вознесенске за 1901 г. —Б.м., б.г. — 8 с. 13. Отчет по содержанию рисовальной школы в Иваново-Вознесенске за 1903 г. — Б.м., б.г. — 8 с. 14. Рабочее движение в России. 1895 – февраль 1917 г. Хроника. Вып.1. 1895 год. — М.: Институт российской истории РАН, 1992. — 176 с. 15. Рафалович Л. А. Сбыт товаров российского производства на заморских рынках через Гамбург. Докладная записка на имя г. Министра Финансов. — СПб.,1894. — 10 с. 25 25

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА 16. Семенов-Тян-Шанский В. П. Город и деревня в Европейской России // Записки Императорского русского географического общества по отделению статистики. Т. Х. Вып. 2. — СПб., 1910. — С. 41 – 52. 17. Старый владимирец. 18. Устав попечительства при ИвановоВознесенском низшем механико-техническом училище. — Иваново-Вознесенск, 1898. — 10 с. 19. Устав рисовальной школы в г. ИвановоВознесенске. — Иваново-Вознесенск, 1898. — 16 с. 20. Фабрично-заводские предприятия Российской империи. — Пг., 1914. — 1612 с. 21. Экземплярский П. М. История города Иванова. Ч.1. — Иваново: Ивановское книжное издательство, 1958. — 396 с.

26 26

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

МУЗЕИ-ЗАВОДЫ НА СРЕДНЕМ УРАЛЕ: ОСМЫСЛЕНИЕ ПРОШЛОГО И ИНДИКАТОР НАСТОЯЩЕГО В КУЛЬТУРЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО УРАЛА Л. Е. Добрейцина Музеефикация заводов на Урале началась еще в позднесоветский период. В 1972 году было остановлено производство на Усть-Боровском сользаводе в Соликамске — так называемых Рязанцевких варницах, основанных местными солепромышленниками Рязанцевыми в 1882 году. Сользавод открылся для посетителей как музей в 1986 году и является сейчас единственным в стране комплексом деревянных строений, воссоздающим процесс добычи соли даже не конца XIX, но по сути XVII века, так как технология с того времени не менялась, и Рязанцевы строили свое производство по старым моделям.

Рис. 1. Музей соли России в Соликамске (Рязанцевские варницы). Рассолоподъемная башня и соляной ларь (1882).

Рис. 2. Музей соли России в Соликамске (Рязанцевские варницы). Варничная изба (1882).

Название раздела Автор Название статьи

Рис. 3. Музей соли России в Соликамске (Рязанцевские варницы). Варница, внутренний вид (1882). Солекатная дорожка.

Тяжелая промышленность Среднего Урала представлена музеем-заводом в Нижнем Тагиле. Завод был основан предпринимателями Демидовыми в 1725 году и проработал до 1987 года (с 1957 — в составе Нижнетагильского металлургического комбината). Ныне это крупнейший в стране музей истории развития металлургического производства. От зарубежных аналогов, представляющих, как правило, какую-то одну эпоху, он отличается тем, что здесь на сравнительно небольшой территории демонстрируются конструкции, механизмы, постройки от первой половины XVIII до середины XX веков, а также архитектурные стили от классицизма до модерна. Плотина реки Тагил до сих пор выполняет свою функцию, формируя ланд- Рис. 4. Река Тагил и плотина Нижнеташафт городского гильского завода. центра с главным 27 27

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА водоемом города — Тагильским прудом, а силуэты Музейный комплекс Северского трубного задомен дают выразительную и яркую по цвету, фор- вода (город Полевской) ведет свое начало с 1970 ме, линиям вертикаль. года. В 2009 году он был реконструирован и получил название «Северская домна» по своему главному экспонату — доменной печи с литейным двором постройки 1860 года. Печь была реконструирована в 1887 году. Сейчас это единственный образец печи конца XIX века, сохранившийся на Урале (печи Нижнетагильского завода-музея датируются 1920– 1930-ми годами).

Рис. 5. Нижний Тагил. Вид с Лисьей горы на центр города и музей-завод.

Рис. 8. Полевской. Северский трубный завод, музей «Северская домна». Доменная печь середины XIX века.

тья.

Музей позволяет представить весь процесс ли-

Рис. 6. Тагильский пруд, плотина и домна музея-завода (1920–1930-е годы).

Рис. 7. Нижний Тагил, домны музея-завода (1920–1930-е годы)

28 28

Рис. 9. Фрагмент экспозиции музея «Северская домна»: вододействующее колесо — крупнейшее из сохранившихся на Урале (диаметр 8 м, вес 65 тонн).

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Рис. 10. Фрагмент экспозиции музея «Северская домна»: подножие доменной печи.

Рис. 11. Фрагмент экспозиции музея «Северская домна»: желоб, по которому вытекал расплавленный металл.

Постройки в стиле позднего классицизма интересны и с архитектурно-художественной точки зрения и являются, как и тагильские, композиционным центром Северского района города Полевского, видным издалека и сразу привлекающим внимание мощным куполом домны и высокой башней с флюгером, украшенным фигурой цапли — эмблемы завода при дореволюционных хозяевах Турчаниновых. Название раздела Автор Название статьи

Рис. 12. Музей «Северская домна: общий вид домны сверху. На куполе — цапля, символ заводовладельцев Турчаниновых.

«Северская домна» — музей, находящийся на территории активно работающего завода и архитектурно являющийся его частью. В связи с этим у посетителей музея создается впечатление пребывания на действующем производстве, а также формируется представление о том, что успехи предков продолжаются в деятельности потомков. До недавнего времени это единство прошлого и настоящего создавало некоторые неудобства, так как экскурсанты могли попасть в музей только через заводскую проходную по территории завода, а это всегда сопрягалось с необходимостью выписывать пропуск, сопровождалось бюрократическими проволочками. Но в 2010 году был обустроен отдельный вход непосредственно в музей, и таким образом это препятствие было устранено. Что же касается заводов в Соликамске и Тагиле, то они — своего рода памятники ушедшей эпохе, на их территории уже не ведется активная производственная деятельность, царит тишина, оживляемая лишь собственно музейными мероприятиями. Промышленная жизнь сосредоточена в других местах, и старые заводы существуют исключительно как музеи или, иначе говоря, как памятники самим себе. В этом и видится одна из проблем существования таких заводов-музеев, причем существования как реального, физического, так и ментального, символического. Безусловно, сохранение памятни29 29

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ков индустриальной культуры, особенно там, где эта культура столь развита и богата, можно только приветствовать, это важнейшее дело, призванное решать самые разнообразные задачи — от патриотического воспитания местной молодежи до развития туризма и формирования позитивного имиджа города и региона вовне. В то же время содержание таких памятников, масштабных и «капризных» ложится существенным бременем на местный бюджет. Совершенно очевидно, что дело сохранения таких крупных экспонатов не под силу музеям, на балансе которых они находятся. В этом смысле значительно лучшая сохранность и обустроенность музея «Северская домна» по сравнению с музеями в Тагиле и Соликамске связана с тем, что он является частью ныне процветающего завода, в то время как Рязанцевские варницы и Демидовский завод — филиалы местных историко-краеведческих музеев. Деревянные здания Рязанцевских варниц требуют неусыпной заботы и, поскольку ее нет, периодически горят и неизбежно разрушаются. Территория Демидовского завода в Тагиле запущена, материалы, которыми облицована внутренняя поверхность доменных печей, рассчитаны на высокие температуры, и оказавшись без «горячего» производства, под воздействием уральских зим, снега и дождя, также приходят в негодность. Разговоры о необходимости выделять больше средств на поддержание состояния «уникального памятника истории промышленности», как называет местная пресса эти заводы, о привлечении частного капитала, о более активном использовании их как площадок для различных мероприятий и таким образом привлечении денег, пока остаются лишь разговорами. Анализ впечатлений туристов и местных жителей от заводов-музеев Урала позволяет сделать вывод о том, что пока они не в полной мере выполняют одну из важных своих задач — повышения привлекательности города и региона. В туристической сфере эти объекты рекламируются слабо и известны преимущественно специалистам в сфере уральской промышленности и краеведам. Их ценность, уникальность способны осознать немногие. Цеха, механизмы, суровая красота заводской архитектуры действительно привлекают не всякого, 30 30

и пока не сделано почти ничего, чтобы эту привлекательность разъяснить, популяризировать. Территория музеев не облагорожена, это грязное и зачастую, особенно в случае с тагильским музеем, небезопасное место. Посещение ее невозможно без экскурсовода, что связано не только с необходимостью пояснений, но и с бдительностью в отношении безопасности туристов, которые ежеминутно рискуют напороться на острый выступ торчащей арматуры, провалиться в яму или упасть с мостков.

Название раздела Автор Название статьи

Рис. 13. Нижнетагильский музей-завод: внутренний вид мартеновского цеха (1890-е годы).

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Рис. 14. Нижнетагильский музей-завод: внутренний вид мартеновского цеха (1890-е годы).

Существует масса идей, как можно было бы, предварительно обустроив внутреннее пространство завода, сделать его площадкой для проведения различных мероприятий. Кое-какие шаги в этом направлении делаются — например, с 2006 года ежегодно на территории Рязанцевских варниц проходит фестиваль кузнечного дела «Огни Гефеста», а в Демидовском заводе в 1990-е годы силами музея организовывались «Демидовские ассамблеи». Однако все это события непродолжительные и со своими недостатками. Ассамблеи были мероприятием закрытым, да и проводились они недолго. «Огни Гефеста» пока демонстрируют свою жизнеспособность, но специфика этого фестиваля не имеет ничего общего с производством соли, то есть никак не отражает особенность данного музея и места. По сути, используется только территория, имеющая благодаря деревянным постройкам сельский колорит, но не сам музей. Что касается «Северской домны», то выгодность существования в структуре завода в том, что касается денежного содержания и имиджевой составляющей, в данном случае оборачивается отсутствием мобильности, затрудненностью или даже невозможностью проводить какие-то масштабные акции для привлечения посетителей. Ни один из этих музеев не участвует в крупных проектах типа «Ночи музеев» и пока не создал собственные проекты такого уровня, который позволил бы им действительно позитивно влиять на привлечение посетителей и на популяризацию знаний об Урале вовне. Ни один из музеев, Название раздела Автор Название статьи

кстати, не имеет и собственного сайта — сведения о них содержатся лишь на городских информационных интернет-порталах, в статьях специалистов и блогеров. Более того, наличие таких музеев и позиционирование их как особенно ценных, уникальных, значимых фиксирует внимание именно на индустриальной специфике региона, а такая специфика многими воспринимается негативно и ассоциируется с тяжелым физическим трудом, плохой экологией, недостаточной развитостью сферы культурного досуга и духовности. И нужно признать, что это в основном соответствует реальному положению дел. А состояние музеев, описанная выше их запущенность, отсутствие интересных проектов, с ними связанных, усугубляют образ региона как мрачного, неблагополучного, в котором даже то наследие, которое удалось сохранить, находится на грани гибели в век декларируемой заботы об исторических памятниках. В семантическом плане наличие музея-завода тоже представляется проблемным. Обычно предмет или явление становятся музейными экспонатами в том случае, когда как реальные предметы и явления они уже никому не нужны, когда они превратились в пережиток ушедшей эпохи. Именно в это время они перестают быть интересны как участники современной жизни и становятся объектами изучения, сохранения, экспонирования и т.п., то есть знаками прошлого. Не свидетельствует ли музеефикация заводов на Урале о том, что эпоха процветания городов-заводов и крупных предприятий позади? В случае с «Северской домной» такой вопрос, по-видимому, не стоит — музей и завод существуют в связке. В случае с Рязанцевскими варницами ситуация исторически оправдана — поваренную соль в этих краях больше не добывают, градообразующей промышленностью Соликамска являются заводы с другой спецификой, хотя и связанной попрежнему с добычей калийных и магниевых солей. И, уж конечно, современные технологии настолько разительно отличаются от того, что представляет Усть-Боровский сользавод, что очевидно: этот завод — памятник прошлого. Однако с тагильским 31 31

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА заводом все не так однозначно. Металлургическое производство не просто по-прежнему существует в Тагиле — это один из фундаментов тагильской и шире — уральской экономики. Кроме того, современные власти — от городских до федеральных — до сих пор утверждают приоритет тяжелой индустрии подобного типа и путь Нижнего Тагила как промышленного города, центра черной металлургии. В связи с этим можно сказать, что дело, начатое в 1720-е годы Демидовыми, продолжается.

рядке, проводить там разнообразные акции, тем самым снимая с него идеологический негатив и утверждая его новые, непромышленные функции. В то же время, общаясь с различными посетителями тагильского завода-музея, мы обнаружили характерное расхождение во взглядах. Приезжие из крупных городов, никогда не жившие в городах-заводах, люди незаводских профессий (журналисты, дизайнеры, фотографы, художники, культурологи и т.п.) с энтузиазмом высказывали именно такие пожелания: проводить на территории завода художественные акции или, например, устроить ресторан в одном из цехов. Большинство же местных жителей и приезжих из других моногородов, инженеров и рабочих искренне недоумевали, зачем это нужно, и не высказывали никакого желания посетить подобный ресторан, спектакль или фестиваль. Думается, дело тут не только в консерватизме провинциалов, но и в том, что для так называемых моногорожан завод — это место работы, а не отдыха, место не привлекательное ни внешне, эстетически, ни с точки зрения связанных с ним тяжелых, не всегда приятных воспоминаний. Кроме того¸ Рис. 15. Вид Нижнего Тагила с Лисьей горы: на Тагильдля большинства из них это место привычное, неский пруд, центр города что подобное они видят каждый рабочий день, и и Нижнетагильский металлургический комбинат. неудивительно, что в моменты отдыха им хочется Однако более близкое знакомство с музеем-за- видеть что-то другое. То есть для людей, воспитанводом, как уже было сказано, навевает мысли о за- ных в индустриальном мире, музей-завод — это пустении, уходе заводов-гигантов и заводской ро- по-прежнему завод. Для людей же постиндустримантики в прошлое, о том, что металлургическое альной эпохи музей-завод — это в первую очередь производство — такой же архаизм, как и выварка музей или даже культурный объект, арт-объект, его соли в деревянных варничных избах. Получается, содержательная сторона им либо неизвестна, либо что позиция властей и официальная концепция не нужна, не ценна, а ценна лишь внешняя оболочгородов, подобных Тагилу, входит в противоречие ка. Проблема в том, что не только в Тагиле, но и на с реальной ситуацией, так как, на наш взгляд, му- Урале в целом пока сохраняются и даже где-то пызеефикация производства, не говоря уже о непре- таются возрождаться пошатнувшиеся было ценнозентабельном виде этого музея, более объективно сти индустриальной эпохи и преобладает первый, представляет умонастроения современных людей «серьезный» взгляд на вещи, в то время как мирои изменившиеся приоритеты времени. вое движение культуры склоняет ко второй, «обВозможно, необходима большая временная легченной» точке зрения. дистанция для того, чтобы не воспринимать люВозможно, отчасти в этом кроется и причина бой завод, даже и музеефицированный, как место, столь невнятного состояния Демидовского завода тяжелого труда, а не проведения досуга. Наверное, в Нижнем Тагиле. Тагил — город индустриальный, необходимо предпринимать больше усилий для но при этом достаточно крупный, близкий к динатого, чтобы содержать завод-музей в чистоте и по- мично развивающемуся Екатеринбургу. С одной Название раздела Автор Название статьи 32 32

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

стороны, в нем самом и в областном центре есть креативные люди, стремящиеся вывести заводмузей, а вместе с ним и город на уровень мировых тенденций, привлечь туристов, совершенствовать досуговую сферу, превратить городской ландшафт в место реализации разнообразных культурных потребностей. С другой стороны, здесь преобладают действующие заводы-гиганты, которые работают во многом по старым принципам и технологиям, поглощают огромные людские, временные, финансовые ресурсы; политика властей направлена на сохранение советской идеологии, славившей человека труда и ставившей во главу угла тяжелую промышленность; наконец, все это находит сочувствие в умах большинства жителей моногородов, до сих пор не имевших возможности перестроиться. В результате мы имеем половинчатую ситуацию. Нерентабельный завод, к тому же обладающий ценными для истории промышленности объектами музеефицирован, включен в состав музея-заповедника, по нему водят экскурсии, он иногда используется как площадка для каких-то культурных мероприятий. Но дальнейшего его развития в этом качестве не происходит, важность того, чтобы он не просто стоял как памятник самому себе, но жил, осваивал новые функции, выполнял разнообразные задачи, не осознается теми, кто обладает правом принятия решений и распоряжения финансами, и не инициируется снизу. Плодом деятельности сторонников «креатива» стала концепция «Демидов-парка», разработанная в начале 1990-х и предполагавшая создание огромной рекреационной зоны в районе старого Тагила с музеем-заводом как ее композиционным и смысловым центром. Показателем же того, чья точка зрения в регионе господствует, является тот факт, что по сей день проект не реализован. На сайте музея изложена история этого вопроса: «Идея проекта возникла у тагильских музейщиков двадцать лет назад, потому что к этому времени была успешно реализована программа музеефикации памятников архитектуры и культуры, в результате которой в 1987 году в городе был создан Нижнетагильский музей-заповедник. Не менее важным обстоятельством стало включение в 1989 году в это музейное Название раздела Автор Название статьи

объединение первого в России музея-завода истории развития черной металлургии, учредителями которого стали Министерство черной металлургии СССР и Министерство культуры РФ. Был разработан план первичной музеефикации музея-завода, в который вошел комплекс мероприятий по благоустройству и экологической реабилитации его территории. Одним из результатов проделанной работы явилось то, что в середине 1990-х годов стало очевидно, что сохранение и показ отдельных памятников индустриального наследия и архитектуры является недостаточным. Гораздо перспективнее и важнее использовать их в контексте, в котором они существовали — сохранить культурный ландшафт. Такое понимание диктует единые требования использования как исторического наследия, так и природно-ландшафтных памятников, объединяя их в единый комплекс. Нижний Тагил уникален тем, что в нем имеются все необходимые условия — здесь сохранился большой комплекс индустриальных, архитектурных, этнографических и природных памятников, показывающих всю специфику развития уральской металлургии, уральского города, формирование его культуры и быта. Правильность такого подхода также подтверждает мировой опыт» [3]. Далее расписывается история работы над проектом по годам, указывается, какие именно объекты войдут в его состав, объясняется его роль в развитии города. «В 1999 году по концепции музея-заповедника была принята целевая программа «О строительстве индустриально-ландшафтного Демидов-парка в Нижнем Тагиле на период 1999– 2005 гг.». Но, к сожалению, в 2001 году она была снята с финансирования […] Концептуальные, научные основы создания «Демидов-парка» разработаны, были начаты даже некоторые работы по их реализации. Но в первом десятилетии XXI века осуществление этого проекта приостановилось по ряду причин […] Сейчас происходит некий ренессанс, активизация его реализации. Благодаря новому видению развития города, региона пришло понимание, что историческое и индустриальное 33 33

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА наследие — это не многозатратная обуза для бюджета, а уникальный ресурс, правильное использование которого может дать новый импульс экономическому развитию города и региона. Это проявилось в создании проекта эко-индустриального парка «Старый демидовский завод», как первого этапа осуществления проекта Демидов-парка» [3]. В ленте новостей городского информационного сервера Нижнего Тагила за 15 марта 2012 года читаем: «Создание эко-индустриального технопарка «Старый Демидовский завод» является первым этапом реализации проекта «Демидов-парк». Это инновационный подход к сохранению объектов индустриального наследия, в основе которого не консервация музейного комплекса — Нижнетагильского металлургического завода и прилегающих к нему территорий, а его оптимальное сохранение, адаптация и использование. Эко-индустриальный технопарк предполагает создание на территории завода трех зон — исторической, историко-производственной и историко-досуговой, на которых разместятся инновационное металлургическое производство, мастерские народных промыслов, экспозиционные площади для промышленных выставок, зимний сад, детский технопарк, молодежный центр и пр. Планируется восстановить узкоколейку. […] Таким образом, завод-музей становится объектом интересным и для тагильчан, и для туристов. Кроме того, проект в перспективе может стать одним из рычагов экономического развития города и региона. В основе эко-индустриального технопарка — результаты многолетней работы научных сотрудников музея-заповедника и Уральской архитектурной академии, воплотившиеся в проект Демидов-парка. В разработке проекта активное участие принимает ЕВРАЗ-холдинг, который кроме обеспечения расчистки территории, водного канала и других работ, финансирует научные исследования, касающиеся изучения, реконструкции и масштабного моделирования заводских зданий ХVIII–ХIХ веков и многого другого» [2]. При чтении этого текста возникает четкое ощу34 34

щение иллюстрации к Екклезиасту («Время разрушать, и время строить»). Всплеск прекрасных идей и правильных слов сменяется апатией и разочарованием в собственных недавних проектах, затем проекты возрождаются, но беда в том, что за время простоя материальная база неизбежно утрачивает многие ценные детали и подробности, вместе с нею утрачивается важная информация, а также и вера в нужность как проекта, так и самого объекта. На городском портале Нижнего Тагила можно встретить вот такие, например, оптимистические сообщения о «Демидов-парке»: «16 августа в Нижнетагильском музее-заповеднике «Горнозаводской Урал» состоялось выездное заседание межведомственной рабочей группы Управления Минкультуры России по Уральскому федеральному округу и региональной рабочей группы Министерства по управлению государственным имуществом Свердловской области. Главной целью заседания стало ознакомление с работой по исполнению поручения Президента РФ от 24.06.2011 № Пр-1782 и от 20.08.2012 № Пр-2217 «О разработке и принятии документов территориального планирования и градостроительного зонирования, установлении границ территорий и зон охраны, а также соблюдении правового режима земель на территории музеев-заповедников». […] Участники совещания ознакомились с объектами музея-заповедника, включая музей-завод истории развития техники черной металлургии — памятник истории и культуры, не имеющий аналогов в России […]. Комиссия отметила высочайший профессионализм коллектива музея-заповедника в разработке концепции реновации историко-культурного наследия Нижнего Тагила. Было принято решение способствовать скорейшему оформлению охранных зон на территории города и переводу Нижнего Тагила в категорию исторических поселений Российской Федерации» [4]. Ниже Общественный муниципальный совет города поместил приглашение для всех желающих поработать на благоустройстве территории музея-завода. А далее, в комментариях, написанных рядовыми гражданами города, можно прочесть такой, например, анонимный отзыв: «Писали недавно на местных сайтах — а что, ДиденНазвание раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ке […], 19 лет правившему городом, не предоставить документы было несколько лет назад при его “правлении” передать под защиту Юнеско этого завода с прилегающими территориями? […] А кто дал указание убрать охрану с территории всего завода? Наверное, ген. директор НТМК ? Одни чтото пытаются сохранить (я имею [в виду] бывшего директора этого парка […]), а другим пофиг — невыгодно? А с моста Горбатого уже не один год воруют, сдирают, отрывают по ночам железо ограждения? Милиции говорили — она рядом! Никакого эффекта! […] Какой Демидов-парк? Все заросло бурьяном и не охраняется, поломано и растащено, ржавеет! Свет на мосту разбивают воришки! Выгодно было кому-то делать деньги на этой земле? Кому — ясно! Мечтатели!» [4]. Таким образом, возникает вопрос — зачем и кому нужны заводы-музеи, в частности, на Урале? Сейчас они фактически нужны историкам, краеведам, школьникам и студентам для изучения, региональным властям как предмет гордости и козырная карта, журналистам как информационный повод — негативный, если там что-нибудь обрушилось или сгорело, и позитивный, если местные власти и музейщики совместно с приезжими специалистами провели очередной семинар/конференцию/ совещание по вопросам сохранения и дальнейшей эксплуатации «уникального культурного памятника». Их реальный потенциал не используется, а современное состояние говорит, если вдуматься, о кризисном положении уральской промышленности и в целом городов-заводов, возможно, не меньше, чем экономические и производственные показатели. Во всяком случае, нагляднее. Запущенный вид завода-музея в Нижнем Тагиле наряду с обилием планов, проектов и отдельных высказываний в прессе по его современному использованию демонстрирует глубокий ментальный кризис этого города, не знающего, куда ему двигаться дальше – то ли цепляться за образ промышленного гиганта советского типа, то ли идти по пути модернизации. Пока он пытается совместить эти модели, и состояние городской среды, в первую очередь исторической ее части, показывает, насколько это трудно. Очевидно, что перемены нужны, что в городе есть Название раздела Автор Название статьи

люди, готовые к ним и готовые их осуществлять. В то же время не хотелось бы, чтобы музей-завод превратился в Диснейленд только ради желания доказать всему миру, что и Тагил — не промышленный монстр, а место, где можно хорошо провести время. «Рядовые» посетители музеев-заводов, по крайней мере, те из них, кто участвует в дискуссиях в интернете, вполне четко формулируют проблемы как конкретного музея, так и всей сферы в целом. Вот несколько отзывов на статью о музее «Северская домна» в «Живом Журнале»: «В Полевском музей на балансе завода, как важный элемент пиара. А в Нижнем Тагиле состояние улиц не сильно лучше состояния музея. В общем, всё как всегда от хозяина зависит»; «За счёт ухоженности выглядит гораздо лучше, чем в Тагиле, где мелкие “экспонаты” просто разбросаны по территории и частично заросли травой. А ассортимент везде примерно один и тот же — домна, прокатный цех, водяной ларь – поэтому новый музей имеет все шансы заменить довольно-таки несуразный тагильский комплекс»; «По сравнению с Тагилом завод-музей в Полевском еще и более “концентрированный”. Конкретно вододействующий завод 1840-х годов, в то время как Тагильский завод — это, скорее, собирательный образ металлургического завода 1780–1930-х годов. То есть, у них и принципиально разные ниши. В целом же Тагильский завод-музей хотя и самый раскрученный, но, по-моему, самый неудачный на Урале. Фактически просто бросили старый завод и объявили его музеем» [1]. Наконец, существует и такая точка зрения: «В Верхней Синячихе есть совершенно потрясающие (и местами даже действующие) макеты разных этапов металлургического производства. В образовательном плане существенно превосходит любые музеи-заводы...» [1]. Внешнее благополучие музея «Северская домна» отражает положение дел в Полевском — тоже городе-заводе, но меньшего масштаба, к тому же с предприятием, продукция которого востребована и который, поэтому, имеет возможность сохранять хотя бы видимость старой модели благополучного и самодостаточного моногорода. Нам не удалось 35 35

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА найти никаких свидетельств дискуссий, планов и сомнений относительно судьбы и пути развития города и музея. Он функционирует как музей в классическом понимании этого слова, сохраняет цельность и не видит необходимости превращаться в нечто иное для привлечения публики.

Рис. 16. Музей «Северская домна»: интерьер прокатного цеха с экспозицией музея.

и тагильчане, что свидетельствует о кризисе самой модели моногорода — не важно, преуспевает ли в данный момент градообразующее предприятие или нет. Многие идеологи возрождения моногородов силами культурных акций считают, что музеи должны играть в этом процессе ключевую роль. В индустриальных городах эта роль отводится в первую очередь музеям-заводам. Однако реальное положение вещей на Урале, на наш взгляд, далеко от оптимистического. Слишком многое нужно еще преодолеть в психологии людей, определить в стратегии развития самого региона, чтобы музеи-заводы превратились из констатации негатива в символ преодоления этого негатива и стремления к более интересной и насыщенной жизни. Мало просто остановить производство и объявить территорию музеем. Нужно еще «видеть перспективу», то есть ответить на вопрос, чем должен стать этот музей, какова его миссия и как она соотносится с развитием города в целом. Список литературы и источников

Рис. 17. Музей «Северская домна»: интерьер прокатного цеха, экспозиция

1. Varandej. Полевской (Северск). Часть 2: Северская домна. [Электронный ресурс] // LiveJournal. 2010.08.08. URL: http://varandej.livejournal. com/298031.html (дата обращения 14.04.2013). 2. В Нижнем Тагиле руководителям крупнейших музеев страны представлен проект технопарка «Старый Демидовский завод». [Электронный ресурс]. // Нижний Тагил: городской информационный сервер. – Лента новостей. – 15.03.2012. URL: http://rde.ntagil.ru/?m=news_local&id=5073 (дата обращения 14.04.2013). 3. Демидов-парк. [Электронный ресурс]. // Нижнетагильский музей-заповедник «Горнозаводской Урал»: официальный сайт. URL: http://museum-nt. ru/index.php?option=com_content&view=article&id =9&Itemid=10 (дата обращения 13.10.2013). 4. «Демидов-парк» в Нижнем Тагиле: проект оценен по достоинству. [Электронный ресурс] // TagilCity.ru (Городской портал Нижнего Тагила). – 21 августа 2013. URL: http://tagilcity.ru/news/science/

Однако в противоречие с этой внешне благополучной картинкой вступает тот факт, что большинство полевчан даже зрелого возраста, не говоря уж о молодых, считают жизнь в своем городе скучной и ездят развлекаться и просвещаться в областной центр — благо он расположен совсем рядом. А многие покидают Полевской навсегда или желают это сделать в ближайшем будущем. Как, впрочем, Название раздела Автор Название статьи 36 36

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

demidov-park-v-nizhnem-tagile-proekt-ocenen-podostoinstvu.html (дата обращения 13.10.2013). Источники иллюстраций: Varandej. Полевской (Северск). Часть 2: Северская домна. [Электронный ресурс] // LiveJournal. 2010.08.08. URL: http://varandej.livejournal. com/298031.html (дата обращения 14.04.2013). Набор открыток «Музей истории соли России». Управление культуры и кино администрации г. Соликамска, Соликамский краеведческий музей, 2002. Нижний Тагил: на перекрестках веков. 1722– 2002. Альбом. Фото Козлов А., Комлик Ф. и др. Н. Тагил, 2005. Сканирование автора статьи.

Название раздела Автор Название статьи

37 37

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ТУРИЗМ В ГОРОДСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: КЕЙС-СТАДИ САРАТОВА О. В. Лысикова Современный туризм становится полем столкновения конкурирующих дискурсов, таких как социально-экономическая стратификация, этническая принадлежность, культурная идентичность. Подобные дискурсивные практики продуцируются через воспроизводство двойных оппозиций: местный житель/приезжий, традиционный/современный, аутентичность/потребление, индустриальный/аграрный. Индустриальный туризм как особое направление туристической деятельности является весьма популярным в целом ряде стран и регионов мира. Как для туристов, путешественников, так и для местных жителей объекты индустриальной культуры обладают высокой степенью аттрактивности. Шахты, рыболовецкие поселки, ткацкие фабрики, литейные и стеклодувные производства в прошлом гарантировали финансовую стабильность и приносили известность локальным местностям, теперь же служат объектами туристического интереса и экскурсионного показа. Индустриальные пейзажи и промышленные ландшафты все чаще оказываются в фокусе внимания туроператоров. Экскурсии на европейские заводы и ГЭС пользуются не меньшей популярностью, чем присутствие на генеральных репетициях оркестров и посещение художественных мастерских. Производящие культурные смыслы и ценности индустриальные пространства включены в культуру промышленного города, являясь неотъемлемым компонентом локальной истории, расширяющим социальные границы памяти. Индустриальный туризм благодаря взаимодействию с научным знанием, историей промышленности служит гносеологическим и аксиологическим ресурсом повышения научно-технической культуры в социуме, поддержания интереса молодежи к инженерным знаниям, технике, индустриальной культуре. Статья посвящена исследованию особенностей и перспектив индустриального туризма в Саратове на основе компаративного анализа индустриально-экскурсионных практик других городов и вы38 38

явления локальной идентичности индустриального наследия Саратова. Концептуальное поле исследования представлено трудами З. Баумана, Дж. Урри, М. К. Смит, Р. Ллойда, Т.Н. Кларка, Ю. М. Лотмана, М. Маяцкого, Д. Н. Замятина, М. Ю. Тимофеева, Ю. Г. Тютюнника, А. Г. Манакова. Эмпирическую базу исследования составляют данные, полученные методами включенного наблюдения в стратегии кейс-стади, компаративного анализа специализированных информационных ресурсов, персонального интервью фокусированного типа (N=12), 2012 год. Эстетические реконструкции туризма в городском пространстве Город — ни с чем не сравнимое творение ума и рук человеческих. Это среда жизни свыше трёх миллиардов ныне живущих человек и место концентрации разнообразных видов деятельности. Города — это творческие лаборатории и духовные мастерские людей, сосредоточие богатейшего историко-культурного и индустриального наследия. В городах соседствуют очаги высокой культуры и преступные анклавы: по тем и другим сегодня пролегают экскурсионные маршруты. Важнейшая функция города — это координация действий множества людей: местных жителей и приезжих. В эру глобальной нестабильности роль культурного наследия в создании образов национальной идентичности становится областью пристального исследовательского интереса, в центре внимания которого находятся вопросы участия туристов в процессах глобализации и культурного обмена; потребления и строительства культурных тождеств посредством туристских практик; производства и реконструкции образов и символов «своей» и «других» культур. Сегодня метафора «турист» указывает на организованное движение людей, склонных навязывать чужим местностям свои смыслы [13, с. 27]. По мнению З. Баумана, турист-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ский мир целиком и полностью структурируется по эстетическим критериям: то, к чему стремится турист, может определяться «правом не скучать» и «свободой от всего кроме эстетического измерения» [1, с. 147]. С приходом XXI века меняется отношение к недавней индустриальной истории, которая «становится предметом памяти и эстетического любования» [9, с. 29]. Своеобразными маркерами современного туризма являются пространственная мобильность и темпоральность. В отличие от времени, неуклонно устремляющегося «отсюда», пространство всегда «здесь» — это то, что можно окинуть взглядом, вообразить, реконструировать. Во-первых, пространство антропологично: оно предоставляет собой поле для действий; конструируемое место обитания или путешествия людей — «мир», «страна», «город», «квартал», «улица», «дом». Пространство представляет собой концепцию — в него вписывается взгляд человека [13, с. 31] — местного жителя или туриста. Эстетические реконструкции эмоционально наполняются личными смыслами как синтез впечатлений от посещенных городов и запечатленных визуальных образов. Во-вторых, пространство экзистенциально: оно формирует взаимосвязанные образы, позволяющие создавать долговременные и устойчивые личные и групповые жизненные стратегии. Потенциал пространства состоит в создании экзистенциально-географических образов как системы знаков, символов, архетипов, характеризующих определенную территорию с точки зрения жизненных смыслов. Когнитивным ресурсом конструирования новых экзистенциально-географических образов является наложение топосов внутренних, ментальных пространств на конкретный географический маршрут [3, с. 59, 61]. В-третьих, презентируя себя во времени и пространстве, культуры предполагают свою вечность и потенциальную неуничтожимость. С помощью образно-символического взаимодействия, направленного на представляемое здесь-и-сейчас прошлое, наращивается образ места, происходит символическое присвоение пространства путем его Название раздела Автор Название статьи

образного расширения. Образно-символические трансформации современного пространства перемещают прошлое в будущее, настоящее же приобретает свои собственные самоценные культурные координаты, «заземленные» в конкретной местности [4, с. 44]. В одной из бесед Ю. М. Лотман изложил свою точку зрения на сущность современного города: «В этом мире, в котором мы живем, есть понятие города как хотя бы того, что отличается от не-города, как соединения современной культуры и старой среды» [8, с. 88]. Город и туризм неотделимы друг от друга — культурные, природные, индустриальные объекты и ландшафты, выражения лиц и реплики прохожих, фасады, витрины, баннеры и многое другое не ускользает от пристального взгляда современного туриста. Как важно разглядеть то неповторимое, ради чего проделан далекий путь именно в это место на карте мира. Любой город может стать туристическим, но далеко не каждый таковым является. Становление города привлекательного для туристов и принимающего гостей — долгий, сложный социально и исторически детерминированный процесс. Современный турист пребывает в калейдоскопе образов города, да, пожалуй, многих городов, что позволяет ему насыщаться впечатлениями, сравнивать их эстетику и снова отправляться в путешествия. Сегодня туризм в городском пространстве созидается, главным образом, по эстетическим лекалам. Индустриальные объекты в системе культурного наследия Целый ряд городских индустриальных объектов в разных странах и регионах входит в Список всемирного наследия ЮНЕСКО по охране культурных и природных памятников. Систематизировав официальные данные, нами выявлено 37 индустриальных объектов под охраной ЮНЕСКО: –– соляная шахта в Величке в 13 км от Кракова с музеем горной техники и геологическим заповедником Кристаллические Гроты (Польша, внесена в перечень охраняемых ЮНЕСКО объектов в 1978 г.); 39 39

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА –– мост Айрон-Бридж — «железный мост», пе- ленный музей (Финляндия, 1996 г.); рекинутый через ущелье реки Северн на юго-запа–– железоделательный завод Энгельсберг в райде Англии (Великобритания, 1986 г.); оне черной металлургии Бергслагене (Швеция, –– горнопромышленный ландшафт Блэнавон в 1993 г.); Южном Уэльсе (Великобритания, 2000 г.); –– горнопромышленный район «Большая Мед–– долина реки Дервент с индустриальными ная Гора» в городе Фалун в области Даларна (Швеландшафтами, символизирующими первые шаги ция, 2001 г.); промышленной революции (Великобритания, 2001 –– радиостанция Варберг в Гриметоне (Швеция, г.); 2004 г.); –– фабричный поселок Нью-Ланарк в Шотлан–– королевский соляной завод в Арк-э-Сенан дии (Великобритания, 2001 г.); (Франция, 1982 г.); –– фабричный поселок Солтейр в Западном –– фабричный поселок Креспи д'Адда (Италия, Йоркшире (Великобритания, 2001 г.); 1995 г.); –– Ливерпуль — город мореходов и торговцев –– акведук Ванвителли и фабричный поселок (Великобритания, 2004 г.); Сан-Леучо (Италия, 1997 г.); –– горнопромышленный ландшафт Корнуолла –– Бискайский мост-транспортер в окрестнои Западного Девоншира (Великобритания, 2007 г.); стях Бильбао (Испания, 2006 г.); –– старинные рудники Раммельсберг и истори–– исторический город Гуанахуато и прилегаюческий город Гослар (Германия, 1992 г.); щие рудники (Мексика, 1988 г.); –– железоделательный завод в городе Фёльклин–– ландшафт плантаций агавы и старинные ген в области Саар (Германия, 1994 г.); предприятия по производству текилы близ города –– старая угольная шахта Цольферайн в городе Гвадалахара (Мексика, 2006 г.); Эссен, Северный Рейн-Вестфалия (Германия, 2001 –– порт, укрепления и памятники города Картаг.); хена (Колумбия, 1984 г.); –– железная дорога Земмеринг между Веной и –– горнозаводской город Потоси в 164 км от гоГрацем (Австрия, 1998 г.); рода Сукре (Боливия, 1987 г.); –– четыре судоподъемника на канале Дю-Сантр –– город Коро и его порт (Венесуэла, 1993 г.); и их окружение, Ля-Лувьер и Ле-Рейкс, провинция –– города по производству селитры ХамберстоЭно (Бельгия, 1998 г.); ун и Санта-Лаура в пустыне Атакама, сейчас явля–– линия оборонительных сооружений Амстер- ющиеся «соляными городами-призраками» (Чили, дама (Нидерланды, 1996 г.); 2005 г.); –– ветряные мельницы в районе Киндердейк–– шахтерский город Сьюэлл в Андах с посеЭлсхаут (Нидерланды, 1997 г.); лением рабочих медного рудника Эль Теньенте –– паровая насосная станция Вауда (Нидерлан- (Чили, 2006 г.); ды, 1998 г.); –– горные железные дороги Дарджилинг в Гима–– Польдер Бемстер — старейший в стране рай- лаях и Нилгири (Индия, 1999, 2005 гг.); он мелиорированных земель, включающий поля, –– Оманские ирригационные системы «афладж» каналы, дамбы, дороги, поселения (Нидерланды, (Оман, 2006 г.); 1999 г.); –– культурный ландшафт серебряных рудников –– старый портовый квартал Брюгген в городе Ивама Гиндзан в городе Ода на юго-западе острова Берген (Норвегия, 1979 г.); Хонсю (Япония, 2007 г.) [2, с. 287 – 305; 8, с. 40 – 41, –– горнопромышленный город Рёрус (Норвегия, 48 – 49, 196, 218, 307]. 1980 г.); Индустриальные объекты под охраной ЮНЕ–– деревоперерабатывающая фабрика в Верле, СКО в составленном перечне имеют разные хрогде в 1972 году открылся первый в стране промыш- нологические рамки сооружения и функционироНазвание раздела Автор Название статьи 40 40

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

вания, различную региональную принадлежность, отраслевую специализацию, степень музеефикации. Следует выделить объекты горнодобывающей, перерабатывающей, военной промышленности, пищевого производства, транспортные узлы и магистрали. Объекты культуры под охраной ЮНЕСКО включают промышленные районы и заводы, шахтерские города и фабричные поселки, ирригационные системы и соляные шахты, оборонительные сооружения и старинные рудники, порты и судоверфи, железные дороги и вокзалы, паровые станции и ветряные мельницы. Утратившие со временем свое прямое назначение сейчас они являются памятниками индустриальной культуры и объектами пристального туристского интереса. Туризм в индустриальном пространстве города Во французском городе Анже в 2004 году состоялась первая европейская конференция по развитию индустриального туризма. Работа форума хронологически совпала с закрытием последней на территории материковой Франции шахты весной 2004 года. Об этом символичном событии, оставшемся практически неосвещенным в СМИ, пишет М. Маяцкий в одном из своих эссе, посвященном туристско-рекреационной трансформации Европы начала ХХI века. В середине 1960-х годов был закрыт один из первых корсиканских промышленных объектов – фабрика по выработке асбеста. За прошедшие с той поры десятилетия остров из аграрно-рыбацкого превратился в туристический, что отразилось на национальной идентичности корсиканцев. Это наводит на серьезные размышления о том, что в общественном сознании меняется отношение к индустриальной истории, которая становится предметом памяти и эстетического любования [9, с. 29]. В индустриальном обществе советской эпохи «символический капитал достойной жизни» генерировался из совокупности образов людей, занятых в промышленном производстве, составлявших «прогрессирующее большинство» рабочих [5, с. 57]. В СССР туризм использовался как идеологический инструмент, его формы отличались Название раздела поэтому Автор Название статьи

от исключительно рекреационных. Так, были разработаны десятки тематических индустриальных маршрутов, охватывающих экскурсии на многие промышленные предприятия. Приобрели массовый характер экскурсии на Волховстрой, Днепрострой, Магнитку, Кузнецк, Ростовский завод сельхозмашин, Харьковский тракторный завод. ВЦСПС утвердил шестнадцать экскурсионных тем от черной и цветной металлургии до колбасного и кондитерского производства. Демонстрация достижений в развитии народного хозяйства занимала важное место в содержании туристической работы, носившей пропагандистский характер. Анализируя динамику ряда американских городов, Р. Ллойд и Т.Н. Кларк отмечают, что в районах бывшего индустриального производства развиваются центры досуга, допинга, индустриального туризма. В качестве примера ими приводится Чикаго, где складские помещения старой фабричной зоны в западной части даунтауна стали местом расположения ресторанов и ночных клубов, ориентированных на «постиндустриальный гламур» [6, с. 38]. Сейчас мы наблюдаем очевидное размежевание между видами туризма, ориентированными, с одной стороны, на урбанизированные, с другой стороны, на аграрные территории. Дж. Урри рассуждает о преобразовании земли в ландшафт, в том числе и под воздействием интенсивных туристских практик. В этом смысле сосуществуют и автономно развиваются как индустриальный, промышленный туризм, так и аграрный, сельский. В контексте развития индустриального туризма особого внимания заслуживает монография «Исследования культурного туризма» Мелани К. Смит — старшего лектора кафедры менеджмента культурного туризма Гринвичского университета. Ее книга является обобщающим трудом по существующим практикам и формирующимся тенденциям современного культурного туризма во всем многообразии его проявлений. Автором отмечается дисбаланс в исследованиях признанных форм культурного туризма — по местам культурного наследия, региональный, городской, событийный, фестивальный туризм и только входящих в академический дискурс форм, таких как этнический ту-

41 41

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ризм, культурный туризм рабочего класса в индустриальных областях. Одна из глав книги М. К. Смит «Реконцепция культурного туризма» посвящена анализу продукта культурного туризма, который находится в рыночном сегменте роста. Желания и стремления современных туристов направлены на осуществление широкого диапазона действий, включающих как традиционные формы культурно-познавательного туризма, так нетрадиционные направления. К таковым относятся индустриальные города или сельские районы, предлагающие туристам альтернативный туристический продукт и более широкий диапазон мероприятий [16, с. 43]. В другой главе «Культурный туризм и возрождение города» автор размышляет о таком социальном феномене как городская регенерация средствами культурного туризма. М. К. Смит пишет о культурных кварталах как катализаторах социально-экономического развития, об улучшении внешнего имиджа европейских индустриальных городов, промышленная отрасль которых сокращается, а культура и туризм в синтезе рассматриваются как инструменты компенсации и стимулирования диверсификации экономики. Особое значение автор уделяет преобразованию уже существующих в городах центров туризма, досуга и отдыха: важно не следовать единому стандарту развития, используя уникальность социальной истории каждого города. Поскольку развитие туризма ориентировано на самобытность и культурное разнообразие, то и отличительные характеристики мест и объектов необходимо сохранять, воссоздавать, созидать. Культурная регенерации должна стать частью общей городской стратегии. Однако культурная регенерация не является панацеей для общегородского восстановления, следующей за деиндустриализацией. Одним из вариантов стратегии многие города выбирают создание интеграционных «культурных кварталов» или «культурных районов», предназначенных как для местных жителей, так и для туристов. Яркими примерами преобразований в 1970-1980-е годы индустриальных городов в международные культурные площадки являются Питсбург, Бостон, Балтимор, Глазго, Бирмингем, Брэдфорд, Шеф42 42

филд, Ливерпуль, Ньюкасл. М.К. Смит подчеркивает, что «многим индустриальным городам зачастую не хватает архитектурного и эстетического обаяния, имеющегося у исторических городов… Поэтому для привлечения инвестиции и гостей такие города должны стать не просто творческими и инновационными, а уникальными дестинациями. Места, обладающие естественными или культурными ресурсами, должны создать новые объекты интереса или разрабатывать “флагманские проекты”» [16, с. 159, 167]. По итогам проведенного персонального интервью фокусированного типа (N=12) в 2012 году нами были выявлены города, в которых в настоящее время активно развивается индустриальный туризм. К таковым относятся: Манчестер, Ливерпуль (Великобритания); Анже (Франция); Пир (Германия); Острава (Чехия); Тампере (Финляндия); Лодзь (Польша); Иваново, Мышкин Ярославской области, Александровск, Кизель, Чусово, Лысьев, Гремячинск, Горнозаводск, Очёр в Пермском крае, Самара, Алексин в Тульской области, Нижний Новгород, Ижевск, Кадыкчан Магаданской области (Россия); Кривой Рог, Одесса (Украина). Прекрасные образцы индустриального туризма в городском пространстве представлены такими российскими городами как Иваново и Мышкин. Их опыт в стратегии кейс-стади, синтезирующий музейные и городские экскурсии, на наш взгляд, следует изучать и использовать в экскурсионноиндустриальных практиках других российских городов. Так, М. Ю. Тимофеев анализирует потенциал образа Манчестера при презентации городского пространства Иваново, насыщенного объектами наследия текстильной индустрии XIX и ХХ веков [10, с. 41 – 49]. Ю. Г. Тютюнник отмечает, что музеефикация объектов индустриального наследия в качестве музеев под открытым небом способствует сохранению и популяризации индустриальных ландшафтов. Образцами функциональной аутентичности служат 124 объекта железнодорожной техники Великобритании (музеи, экспозиции, заповедные железные дороги), система производственной истории, науки, техники Каталонии [11, с. 132].

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Приведем пример российского города Ухты в республике Коми, где успешно реализуется проект «Ухта — родина первой российской нефти». Обращает на себя внимание и тот факт, что индустриальный туризм как автономный вид туризма практикуется не часто. Как правило, он развивается в синтезе с такими видами туризма как культурно-познавательный, событийный, музейный, этнический, экспедиционный, экстремальный. Зачастую становясь символами городов, объекты индустриального наследия, привлекают большое количество туристов. Развитие объекта как достопримечательности служит важным фактором сохранения индустриальной культуры, особенно в прежних промышленных регионах. Так, предприниматель В. А. Лобанов при финансовой поддержке правительства Свердловской области формирует музей золота и золотодобычи в городе Березовском под Екатеринбургом. В Донецке ведется работа по созданию индустриального музея [4, с. 194]. Екатеринбургскими исследовательницами А. К. Ходыревой и О. А. Шипицыной предлагается проект «Индустриальные маршруты», который объединяет индустриальные территории маршрутом городской электрички и формирует остановочные пункты на выбранных индустриальных площадках. Реализация такого проекта позволит популяризировать индустриальную историю Екатеринбурга, привлечь туристов, разработать узнаваемый бренд города [14, с. 610]. Как полагают Р. Ллойд и Т. Н. Кларк, лидирующие позиции городов все в большей степени зависят от уровня развития их культурной сферы, что заставляет корректировать стратегии развития в публичном и приватном пространстве [6, с. 44]. Разделяя это мнение, отметим, что культура, просвещение и образование тесно связаны с функционированием современного города как туристской дестинации.

где сосредоточены материальные и духовные ценности, ежедневно созидаются культура и история. В настоящее время стремительно эволюционируют способы производства в жизни современных городов. И Саратов не является исключением. Деиндустриализация Саратова выражается в закрытии промышленных предприятий, перепрофилировании зданий и корпусов некогда масштабных промышленных производств под торгово-развлекательные центры, что характерно для многих российских городов.

Фото 1. Саратов. Вид города с Соколовой горы.

Фото 2. Саратов. Волга. Набережная Космонавтов.

Определенные перспективы развития индуОбъекты индустриальной культуры стриального туризма существуют в Саратове, кои истории Саратова торый эволюционирует от закрытого города советского периода к бренду «первой космической Современный большой город, такой как Сара- гавани Земли». На протяжении трех послевоенных тов, является сложно устроенным пространством, десятилетий Саратов в связи с развитой инфраНазвание раздела Автор Название статьи

43 43

Лабиринт

#1/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

структурой военно-промышленного комплекса был закрытым городом. Жестко регламентировалось его посещение иностранцами. Промышленное производство было сосредоточено в двух крупных районах — Ленинском и Заводском. Районообразующим предприятием последнего являлся Саратовский авиационный завод (САЗ), перепрофилированный в 1931 году со строительства комбайнов на самолеты опытно-конструкторского бюро им. А. С. Яковлева — легендарные истребители Великой Отечественной войны Як-1 и Як-3, пассажирские Як-40 и Як-42, палубные самолеты с вертикальным взлетом и посадкой Як-38 и другие. 1990-е годы стали началом конца некогда мощного предприятия. Пришла в упадок социально-бытовая инфраструктура, прервалась преемственность многих замечательных династий заводчан. В августе 2012 года по решению арбитражного суда САЗ прекратил свое существование и был исключен из государственного реестра предприятий как юридическое лицо. Однако по-прежнему местные Фото 3. Саратов. Проспект Энтузиастов. ЯК-3. Монумент героям фронта и тыла. жители называют район «Комбайн». Проводятся ярмарки сельхозпродукции рядом с Дачной проходной. На перекрестке проспекта Энтузиастов и Пожарного проезда находится памятник авиастроителям — воздвигнутый на стеле ЯК-3, который благодаря усилиям местных жителей не был демонтирован. Самолет ЯК-3 был установлен в честь советских летчиков и коллектива Саратовского авиационного завода, выпускавшего эти истребители в годы Великой Отечественной войны. В недавнем прошлом неподалеку от бывших корпусов Саратовского авиационного завода был благоустроен сквер Авиастроителей как напоминание о героической странице истории города. В сквере размещены стела, макет инфраструктуры предприятия, монументы с именами директоров завода, Героев Советского Союза и Героев социалистического труда, заслуженных летчиков-испытателей, заводчан, погибших на фронтах Великой Отечественной Фото 4. Макет Саратовского авиационного завода в сквере войны. Авиастроителей.

44 44

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Многие промышленные предприятия Саратова имеют не менее драматичную историю: в 19902000-е годы производственные площади большинства из них были перепрофилированы под торгово-развлекательные комплексы. Страница истории развития советского промышленного производства окончательно перевернута, но не забыта.

Фото 5. Сквер Авиастроителей. Монумент с именами заводчан, погибших в годы Великой Отечественной войны

С именем Ю. А. Гагарина связаны многие события на саратовской земле: его обучение в 19511955 годах в индустриальном техникуме, занятия в 1954-1955 годах в аэроклубе, приземление первого космонавта 12 апреля 1961 года у деревни Смеловки в Энгельсском районе Саратовской области. Среди жителей и гостей города особой популярностью пользуются экскурсия «По Гагаринским местам», посещение народного музея его имени, специальной экспозиции в областном музее краеведения. С городом Саратовом Юрия Гагарина связывает счастливый период жизни — студенческие годы. Именно здесь он в первый раз сел за штурвал самолета, поднялся в небо, здесь получил те заветные часы налета, которые были необходимы при поступлении в летное училище. Проведенные в Саратове годы стали переломными, так как до этого Юрий Гагарин стремился стать литейщиком. На саратовскую землю его привела цепь событий после первого космического полета. По всем расчетам он должен был приземлиться совсем в другом месте. В Саратов космонавта всегда направляли парадоксальные обстоятельства, в результате которых этот город стал судьбоносным в его жизни.

Фото 6. Сквер Авиастроителей. Монумент с именами директоров САЗ, заслуженных летчиков-испытателей СССР. Фото 7. Сквер СГТУ имени Гагарина Ю.А. Монумент с именами ученых университета.

Название раздела Автор Название статьи

45 45

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА В 1930 году был открыт Саратовский автодорожный институт (САДИ), представленный автомобильным и дорожно-строительным факультетами, в 1946 году начал работу механико-технологический факультет, в 1947 году — строительный, в 1959 году — приборостроительный, в 1960 году – теплоэнергетический. В 1960 году САДИ был преобразован в Саратовский политехнический институт (СПИ). В 1969 году был создан факультет электронной техники и приборостроения. В 1992 году СПИ получил статус государственного технического университета. В 2011 году Саратовскому государственному техническому университету было присвоено имя Ю. А. Гагарина. На базе института социального и производственного менеджмента СГТУ в 2003 году был создан музей радио, который посещают группы школьников. Музей радио насчитывает свыше 500 экспонатов, среди которых — отечественные и зарубежные приёмники, радиоаппаратура и радиодетали. Здесь экспонируется коллекция профессиональной ламповой аппаратуры, которая применялась в военно-морском флоте, авиационной технике. В университете ведется активная работа по созданию музея ретроавтомобилей в рамках концепции «индустриального ретро-дизайна» [11, с. 89].

Фото 8. Экспозиция сельскохозяйственной техники на Соколовой горе.

46 46

В Саратове в 1975 году на Соколовой горе был заложен Парк Победы. В 1982 году на его территории открыт мемориальный комплекс «Журавли» (автор проекта — Ю. И. Менякин). С 1999 года рядом с Парком Победы начал свою работу музей боевой славы с экспозицией военной, промышленной и сельскохозяйственной техники под открытым небом. В 2003 году также на Соколовой горе была основана «Национальная деревня Саратовского Поволжья» с исторической реконструкцией 15-ти национальных подворий. В Саратове существует другая достопримечательность — открывшийся в 2011 году музей ООО «Газпром трансгаз Саратов». Он включает экспозиции, посвященные истории и технологическим инновациям в строительстве и эксплуатации трансконтинентальной газотранспортной системы «Средняя Азия — Центр», образцам героизма и трудовым будням работников, которые запечатлены в воспоминаниях ветеранов газотранспортной отрасли. Местами неизбежного сосредоточения приезжих являются транзитные пространства — аэропорт, железнодорожный, речной, автомобильный вокзалы, формирующие первые и финальные представления туристов о городе. В практиках туризма тесно взаимосвязаны транзитные пространства с культурными и индустриальными ландшафтами. Транзитные пространства городов составляют не только важнейший инфраструктурный компонент, но и являются наглядными образцами индустриальной истории, аттрактивными объектами туристского показа и рассказа. Как отмечает Дж. Урри, железная дорога реструктурирует существующие отношения между природой, временем и пространством. Начиная с XIX века, железные дороги создавали такие места коммуникабельности как купе и вокзалы, которые демократизировали путешествия [12, с. 97, 108]. В Саратове здание железнодорожного вокзала было построено в 1879 году, реконструировано в 1905 году по проекту П. М. Зыбина, перестроено в 1977 году. Способствуя индустриальному развитию городов, железнодорожные вокзалы сыграли особую роль в реорганизации пространства, трансформации социальной

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

дистанции, эволюции интеракций. Железнодорожная система органично вписалась в организацию интегрированной системы путешествия посредством станций и поездов как элементов общественных структур. В рамках ежегодного инициируемого министерством молодежной политики, спорта и туризма Саратовской области конкурса студенческих экскурсионных проектов «Туризм в саратовской глубинке» студенты специальности «Социальнокультурный сервис и туризм» Саратовского государственного технического университета имени Ю. А. Гагарина разрабатывают и презентируют свои проекты. Особый интерес у экспертов и студентов вызывают проекты индустриальной тематики: «Саратов: Волга и мосты» (Екатерина Лукьяненко, 2007 год), «Мукомольное производство Саратова» (Наталья Милушкина, 2008 год), «Забытый Саратов. Путешествие в прошлое» (Галина Тимашова, Марина Изотова, Татьяна Холина, 2012 год). Перспективы индустриального туризма в Саратове Для развития индустриального туризма в крупном поволжском городе Саратове сложились исторические, культурные, инфраструктурные предпосылки. Перспективы данного вида туризма в городе, на наш взгляд, таковы: –– воссоздание истории городских индустриальных пространств в качестве информационного сопровождения и популяризации культурного наследия; –– разработка экскурсионных маршрутов в рамках проекта «Индустриальная линия Саратова» на мукомольный завод, где выпекается знаменитый саратовский каравай, на предприятия по изготовлению саратовской гармоники; –– благоустройство зеленых пешеходных зон и развитие музеев индустриальной истории на территориях, выбывших из производственной эксплуатации. Индустриальный туризм является ресурсом городской регенерации и улучшения качества жизни местного населения. Сконцентрировавшие соНазвание раздела Автор Название статьи

циальную память локальные территории промышленного назначения могут быть преобразованы в места культурных практик туризма. Существует богатый опыт развития индустриального туризма как в зарубежных, так и российских городах. Для реализации практик индустриального туризма необходимы объекты экскурсионного показа и инфраструктура гостеприимства. Важными компонентами реализации индустриального туризма являются маршруты, гарантия безопасности на них, профессиональное информационное и экскурсионное сопровождение. В рамках развития индустриального туризма в Саратове перспективны экскурсии для местных жителей и туры выходного дня для гостей города по специально разработанным маршрутам. Отправными точками будут являться музеефицированные объекты, к каковым отнесем музей боевой славы с экспозицией военной, промышленной, сельскохозяйственной техники под открытым небом, музей ООО «Газпром трансгаз Саратов», музеи радиотехники и ретроавтомобилей в СГТУ имени Ю. А. Гагарина Внимание должно быть сфокусировано на конструировании, а, в ряде случаев, воссоздании пешеходных, велосипедных, комбинированных экскурсий на промышленные объекты как действующие, так и выбывшие. Музеи промышленной истории под открытым небом, на наш взгляд, являются наиболее перспективным направлением индустриального туризма в Саратове. Индустриальный туризм в городском пространстве постиндустриальной эпохи является полем взаимодействия представителей власти, бизнеса, науки, образования, культуры, искусства, СМИ. Краеведческие исследования способствуют расширению социальных границ памяти, популяризации объектов индустриальной культуры и истории конкретного города.

47 47

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА Список литературы и источников 1. Бауман З. От паломника к туристу // Социологический журнал. 1995. №4. — С. 133 – 154. 2. 2. Глобальные системы городов: монография / И. И. Абылгазиев и др. Под ред. И. И. Абылгазиева, И. В. Ильина, А. В. Иванова. — М.: МАКС Пресс, 2012. — 364 с. 3. Замятин Д. Н. Феномен паломничества: географические образы и экзистенциальное пространство // Человек. 2009. №4. —С. 58 – 70. 4. Запарий В. В. К вопросу об индустриальном наследии и его сохранении // Известия Уральского федерального университета. Серия 1. 2012. Т. 104. № 3. — С. 185 – 195. http://elibrary.ru/item. asp?id=18770957 5. Круглова Т. Концепты «труд» и «дело»: конструирование «достойной жизни» в советский и постсоветский периоды // Образ достойной жизни в современных российских СМИ: сборник статей. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. — С. 56 – 75. 6. Ллойд Р., Кларк Т. Н. Город как машина развлечений // Вестник Удмуртского университета. 2010. Вып. 1. — С. 33 – 44. http://elibrary.ru/item. asp?id=13121248 7. Лотман Ю.М. Город и время. Беседа в Тарту 28.12.1992 г. // Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. — СПб., 1993. Вып. 1. — С. 84 – 92. 8. Манаков А.Г. Туристские регионы мира. География культурного наследия. — Псков: ПГПУ, 2011. — 320 с. 9. Маяцкий М. Курорт Европа: эссе. — М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2009. – 176 с. 10. Тимофеев М.Ю. Иваново как Манчестер: потенциал бренда // Проект «Манчестер»: прошлое, настоящее и будущее индустриального города: сборник научных статей / под ред. М.Ю. Тимофеева. — Иваново: Иван. гос. ун-т, 2012. — С. 41 – 49. 11. Тютюнник Ю.Г. Объекты индустриальной культуры и ландшафт. — Киев: Изд.-печат комплекс Университета «Украина», 2007. — 152 с. 12. Урри Дж. Мобильности. Перевод с англ. А. Лазарева. — М.: «Праксис», 2012. —– 303 с. 48 48

13. Урри Дж. Социология за пределами обществ: мобильности двадцать первого столетия / Рефераты. Кимелев Ю. А. // Социологическое обозрение. Т. 1. №1. 2001. — С. 25-35. 14. Ходырева А.К., Шипицына О.А. Yek_2.0: «Индустриальные маршруты» // Новые идеи нового века: материалы международ научн. конф. Новые идеи нового века: материалы международной научной конференции ФАД ТОГУ=The new Ideas of New Century: The International Scientific Conference Proceedings of FAD PNU. 2012. Т. 1. — С. 608 – 612. http://elibrary.ru/contents.asp?issueid=1116565 15. Smith M. K. Issues in Cultural Tourism Studies. — L., N.Y.: Routeledge, 2003. — 195 p.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ГОРОЖАН В УСЛОВИЯХ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1950-х – НАЧАЛЕ 1980-х гг. (НА МАТЕРИАЛАХ АНГАРО-ЕНИСЕЙСКОГО РЕГИОНА) Н. В. Гонина Понятие социокультурная идентичность имеет значительную смысловую многомерность и требует пояснения. Воспользуемся определением, данным В. И. Пантиным и И. С. Семененко: «Социокультурная идентичность — это представление человека о себе и своем месте в обществе, тех ценностей и поведенческих моделей, которые формируются на основании отождествления себя с определенным культурным выбором и ролевыми функциями, с социальными институтами и отношениями». Далее авторы указывают, что в условиях модернизации происходит смена идентичности, при этом особую важность имеет органичное совмещение «…императивов модернизации с императивами сохранения основы культурной идентичности, определенной преемственности в культуре» [13]. В рамках данной статьи предпринята попытка показать влияние активного количественного и качественного роста промышленного производства на изменения в социокультурной идентичности горожан. В качестве основного объекта исследования избраны работники высшей и средней квалификации крупных промышленных предприятий (не администраторы). На наш взгляд именно данная группа представляет наибольший интерес с точки зрения цели исследования, так как она наиболее адекватно отражает влияние индустриализации, а также активно участвует в создании новых общностей. В качестве базового источника информации использованы материалы 30 интервью, проведенных автором в течение зимы – осени 2013 г. в городах Боготол, Братск, Железногорск, Иркутск, Красноярск, Минусинск, Назарово, Усть-Илимск. Информанты разделены на две группы по возрасту — 1910 – 1930-х гг. и 1940 – 1960-х гг. рождения, что позволяет выявить изменения в самоидентификаНазвание раздела Автор Название статьи

ции. Также были использованы данные из статистических сборников Красноярского края и Иркутской области, фондов государственных и муниципальных архивов Братска, Иркутска, Красноярска, Минусинска, Усть-Илимска, периодической печати этих городов, опубликованных воспоминаний. Индустриализация 1950 – 1980-х гг. привела к созданию в регионе большого количества промышленных предприятий и комплексов. Среди населения резко возросло число представителей рабочих профессий. Чем меньше был город (за исключением тех, кого обошла стороной индустриализация, таких как Киренск, Уяр), тем большая часть его жителей трудилась на промышленном производстве и/или транспорте. Города, как правило, оказывались в зоне влияния одного (малый город) или нескольких (средние и крупные города) производств и соответствующих ведомств. Согласно предложенному Н. С. Хрущевым социальному курсу, продолженному затем в брежневский период, предприятие должно было материально обеспечивать социальную сферу города. Нужно заметить, что в региональных центрах (Красноярск и Иркутск) крупные предприятия играли важную роль, но они не перекрывали всю социальную сферу. Всегда сохранялись самостоятельные, независимые от промышленного производства (в разной степени) области и учреждения, а соответственно, были иные пути решения вопросов. В малых и средних городах местная власть обладала меньшими возможностями, а непроизводственная сфера была слабо развита. Поэтому администрация предприятия занимала ведущие позиции в решении социальных вопросов и могла игнорировать проблемы социальной сферы дол49 49

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА гое время. Особенно это было характерно для ве- даниях, учреждениях культуры, устных рассказах домств, привыкших в сталинский период исполь- [10; 11; 15; 16]. зовать труд заключенных (лесозаготовительные, Предприятие также становилось хранителем золотодобывающие), что обусловило низкий уро- своей истории. Создаются и пополняются музейвень развития социальной инфраструктуры в та- ные фонды. Регулярно проводятся встречи с ветеких городах как Енисейск, Бодайбо, Киренск и др. ранами и записываются их воспоминания. Напри[7, 12] Наоборот, ведомства, отвечающие за разви- мер, музей «Братскгэсстроя», созданный в 1979 г., тие высокотехнологичных отраслей, часто вклады- не имеет равных в нашей стране среди музеев предвали в социальную сферу значительные средства. приятий по объему и разнообразию коллекции. Наилучшее положение было у закрытых городов — Таким образом, все сферы деятельности раКрасноярск-26 и Красноярск-45 [15]. Достаточно ботников оказывались так или иначе связаны с благополучной была ситуация в Ангарске, Братске, предприятием. Завод становился «вторым домом». Дивногорске, Норильске, Усть-Илимске [7]. Люди, говоря о себе, использовали не топографиКроме вложения материальных ресурсов в ческое понятие (место проживания), а называли развитие города, предприятие также должно было место работы («красмашевцы» и др.). Патернализм создать область заботы о работниках – собствен- государства, характерный для сталинского временый комплекс учреждений социальной сферы. ни, переходит в патернализм крупного предприяСюда относились здравоохранение и образование, тия. С работой на таком производстве связывалось транспорт и благоустройство, обеспечение жили- чувство защищенности, стабильности. Это хорошо щем и детскими учреждениями, питание и отдых координировалось с традиционным мировоззретрудящихся и их семей. При этом качество услуг нием, но при этом поднимало его на новый уровень часто значительно превосходило аналогичные в — не подчиненность, зависимость — пассивность, учреждениях города. Позднее к ним добавилось а сотрудничество, сопричастность к «большому распределение дефицитных товаров, в том числе делу» — активная сознательная деятельность. холодильников, стиральных машин и автомобиСказанное касается именно крупных произлей. Важную роль играло формирование при пред- водств государственного значения. На малых и приятии дачных и гаражных кооперативов. Таким средних предприятиях местного уровня социальобразом складывалась ситуация патернализма, что ное обеспечение имело ограниченное финансивыявляется и в материалах интервью. Например, рование и недостаток возможностей. Здесь была работники Красмаша, рассказывают о производ- меньшая заработная плата, низкий уровень охраны стве, используя в отношении завода слово «наш», труда и благоустройства и, соответственно, высока дают позитивную оценку особенностям секретно- текучесть кадров. Квалификация работников такго производства, снабжения продуктами, медицин- же была ниже [6]. ской помощи. Даже рассказ об авариях и тяжелом Отметим еще одну характерную черту. В Нохарактере работы передается с гордостью. В вос- рильске и Братске особую роль в памяти людей поминаниях сотрудников Электрокомплекса в Ми- занимают руководители градообразующих преднусинске название предприятия произносится «с приятий, которые приобретают легендарный оббольшой буквы», время в их жизни четко разделя- раз — это А. П. Завенягин и И. И. Наймушин. В ется на «до» и «после» работы на заводе, все факты воспоминаниях подчеркивается их забота о людях даются в позитивном ключе, особое внимание со- — строительство бассейнов, спорткомплексов, досредотачивают на благоустроенных микрорайонах, мов культуры, жилья, обеспечение высокого уровпостроенных предприятием, хороших условиях ня благоустройства, решение проблем с детскими труда и быта. В Братске рассказы о работе «Брат- учреждениями, простота в общении, личная заинскгэсстроя» приобрели характер живой легенды, тересованность в решении проблем рабочих и др. которая воспроизводится во всех печатных из- [3; 15; 16]. Название раздела Автор Название статьи 50 50

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Здесь наблюдается персонификация патерналистского начала. Однако она появлялась только при наличии харизматичного лидера. В остальных случаях конкретная личность руководителя производства могла не играть такой роли. Также отметим, что эта ситуация характерна именно для малых и средних городов с производством союзного уровня. В региональных центрах на первый план выходила партийная элита. Например, жители Красноярска не помнят директоров Красмаша и КрАЗа, зато хорошо знают руководителей края — В. И. Долгих и П. С. Федирко и относятся к ним с большим пиететом [10]. Однако, говоря о патернализме, не следует преувеличивать его значение. Более того, его роль снижается в связи с ростом образования, профессионализма, материальной обеспеченности и информированности горожан. Люди стали чувствовать свою ценность и требовать адекватного отношения к своим потребностям. Так, если старшее поколение красноярцев (1910 – 1930-х гг. рождения), как и жители других городов, покорно ожидало льгот и благ от предприятия и радостно принимало их, не сетуя на качество: дали квартиру через 15 лет — «огромное счастье»; нет мебели — «ничего страшного, это не главное»; низкая зарплата — «ничего, зато люди хорошие». Самое замечательное в отдельных интервью у этой группы — люди не помнят цифру своей заработной платы, так как «не придавали этому особого значения» [10]. Молодое поколение (1940-х – 1960-х гг. рождения) уже подходит к вопросу с позиции «мне должны». Оно не связывает себя с конкретным предприятием. Не хочет ждать и требует повышения качества жизни, занимая активную самостоятельную позицию. Так критерием выбора рабочего места все чаще становится квартира и хорошая зарплата (ежемесячный доход и его изменения называют достаточно четко). Больше внимания уделяется самостоятельно приобретенным материальным благам. Отдельные информанты признались, что процесс «доставания» вещей доставлял моральное удовлетворение [10]. Большую роль в жизни человека играл рабоНазвание раздела Автор Название статьи

чий коллектив, и именно с ним была связана его идентичность. В рабочем коллективе выстраивались определенные социальные отношения и связи, осуществлялось воспитание молодежи, а если надо — то и старшего поколения. Так женсоветы и партячейки могли активно вмешаться в семейные дела, если родители не заботились о детях, если дети прогуливали школу, если члены семьи были замечены в пьянстве и др. Коллектив приходил человеку на помощь в случае тяжелой болезни или других трудностей [4; 6]. Совместно проходили выезды на природу, на картошку, в колхоз. Всем коллективом вступали в гаражные и дачные кооперативы, где места выделялись по соседству. Жили тоже, как правило, рядом — в общежитии, а затем в новом доме. Дети ходили в один садик и школу. Жизнь постоянно «на виду» проходила также, как и в деревенском сообществе. Это формировало постоянную среду взаимодействия, которая воспринималась как естественная [10]. На предприятии создавались также спортивные и творческие коллективы. Так очень популярны были футбол, хоккей, плавание, альпинизм и лыжи. Завод финансировал покупку инвентаря, проведение тренировок и поездку на соревнования. У каждого крупного предприятия была своя команда, например знаменитый красноярский «Енисей» — команда завода Красмаш по хоккею с мячом — был 11-кратным чемпионом СССР и двукратным обладателем Кубка мира [9]. Самодеятельность также финансировалась предприятием, на каждом заводе были танцевальный, хоровой, эстрадный и другие коллективы. Устраивались смотры-конкурсы и концерты, как местного, так и всесоюзного уровня. Заметим, что люди охотно в них участвовали и с удовольствием об этом вспоминают [10]. В коллективе создавались и свои традиции. Например, поднятие флага в Усть-Илимске и на Столбах в Красноярске в честь памятных событий, лыжные и туристические походы, совместное проведение праздников, значимых событий (например, свадьба), капустников, литературных или музыкальных вечеров и многое другое [10]. 51 51

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА Естественно, что семейные пары и дружеские ствие, формировании суженного круга общения, компании складывались здесь же. Подросшие дети включающего близких, друзей и родственников; в также вливались в общие ряды. Соответственно, сосредоточении на обеспечении семьи материальсферы семьи и производства могли накладываться. ными благами — мебель, бытовая техника, дача, Таким образом, творческая или спортивная са- машина; интимности в отношениях; стремлении к мореализация, проведение досуга, семья — то есть ограждению личного пространства; появлении поличная жизнь вне производства, то, что обычно нятия «время для себя» [10]. является областью приватного — также оказываОднако эта тенденция получает незначительлись тесно связаны с предприятием и рабочим кол- ное развитие и наблюдается преимущественно в лективом. При этом формы и виды коллективной региональных центрах. В молодых городах (Андосуговой деятельности позволяют говорить о воз- гарск, Братск, Дивногорск и др.) и городах, переросших интеллектуальных и эстетических потреб- живших обновление в связи с размещением в них ностях. современных производств (Минусинск) в силу Человек был неотъемлемой частью коллектива преобладания молодежи и общей маргинальново всех своих действиях и этой принадлежностью сти населения, наоборот, получил распространеопределялось его бытие. Недаром значительное ко- ние коллективизм. В малых городах, удаленных от личество советских фильмов и литературных про- больших строек сохраняется традиционный образ изведений данного периода в качестве основной жизни, близкий сельской местности и соответствутемы выбирали именно проблему взаимоотноше- ющая ему идентичность. ния людей в производственном процессе. Однако Отношение к труду также являлось важнейесли раньше (в 1930 – 1940-х гг.) речь шла о «вин- шей составляющей идентичности и одной из батиках» системы, то теперь большое внимание уде- зовых ценностей советского общества. Недаром ляется личностным характеристикам — таланту, труд был включен в моральный кодекс строителя знаниям, интересам, целеустремленности, трудо- коммунизма, в котором он определяется как «долюбию, доброте и др. В то же время индивидуаль- бросовестный труд на благо общества». Труд инность не должна выделяться чем-либо, что идет терпретировался как сопричастность к великому вразрез с нуждами производства и коллектива. На- общему делу созидания, ежедневный подвиг, учапример, осуждались приоритет личных интересов стие в исторических событиях, проверка себя на перед общественными, стремление к материально- прочность и преодоление себя. Часто у молодых он му благополучию, противопоставление себя кол- принимал фанатичный характер. Ярким примером лективу и др. [1]. может быть строительство зимой в 40-50-градусС другой стороны именно в рассматриваемый ные морозы без специального снаряжения и пракпериод начинается процесс приватизации частной тически без техники ЛЭП-220 Иркутск-Братск и жизни, который характерен для индустриального ЛЭП-500 от Братска до Усть-Илимска [15; 16]. города. Начало ему было положено во второй поТам где у молодежи на первый план выходиловине 1950-х гг. «санкционированием» партией ло соревнование (не важно, с природой, с товаудовлетворения потребностей населения, а также рищем….), для старших был просто привычный программой обеспечения индивидуальным жи- тяжелый рутинный труд, основа выживания в тральем каждой семьи. В целом, учитывая, что кварти- диционном крестьянском обществе. ры большинство населения городов Ангаро-ЕниВ интервью большинство информантов подсейского региона получило ко второй половине черкивают, что самое важное в их жизни (для 1960 – начале 1970-х гг. [7], отражение процесса в женщин после семьи и детей) — работа. Все засоциокультурной сфере можно наблюдать не ранее явили, что работу свою любят, посвящают ей знаэтого времени. Оно нашло выражение у молодого чительную часть своего личного времени. Многие поколения в росте самодостаточности и, как след- из опрошенных, несмотря на пожилой возраст, Название раздела Автор Название статьи 52 52

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

продолжают трудиться (конечно, уже не на основном месте работы) и активно участвовать в общественной жизни. Из всех информантов только двое (1940-х гг. рождения) упомянули о материальном интересе (перешли на другую работу в целях повышения зарплаты), остальные сказали, что зарплата была для них не главным фактором – «на жизнь хватало и ладно»[10]. Что же признавалось значимым в самом рабочем процессе? В индустриальном обществе труд приобретает новые черты. Ценилась работа интересная, творческая, позволяющая постоянно открывать для себя новое, самосовершенствоваться; работа с новой техникой и новыми областями производства (химия, атом, космос, автоматика). Изредка используется понятие «чистая работа», то есть не связанная с физическим трудом. Обычно это говорят женщины [10]. Заводы и предприятия, построенные в регионе во второй половине ХХ века, были оснащены новыми технологиями и олицетворяли собой движение НТР. Однако теперь работа, в отличие от более раннего периода, предполагала наличие образования и профессиональной подготовки. Нужную квалификацию работникам, в силу недостатка кадров, обеспечивали за счет производства. Все наши информанты стремились получить образование и за редким исключением достигли поставленной цели. Заметим, что в рассматриваемый период образование стало высоко цениться как в плане саморазвития, так и с точки зрения карьеры, что в литературе рассматривается как важный элемент развития индивидуальности, так называемый «я-проект», характерный для индустриального общества [17]. Подъем по служебной лестнице на производстве был возможен только двумя путями – по партийной линии и через образование. Рассмотрим второй путь. Для старшего поколения, обремененного семьей, это было заочное обучение в институте или техникуме, повышение квалификации, различные курсы. Как правило, они ограничивались средним специальным образованием. Для молодых — дневное отделение техникума и/или института, приоритетом пользовалось высшее образование [8]. Название раздела Автор Название статьи

Среди специалистов среднего звена не менее высоко, чем образование ценилось мастерство, приобретенное с опытом, помноженным на личные качества – талант, наблюдательность, целеустремленность, выдержку и др. Недаром именно в этой группе в рассматриваемый период наблюдался рост изобретательства, преимущественно в области усовершенствования орудий труда и простых механизмов [6]. Происходит расширение идентификационного поля. Оно, как правило, теперь определяется принадлежностью к группе профессионалов — учителей, врачей, инженеров, художников и т.д. Для специалистов высшей квалификации значимым было место получения образования. Существовал неофициальный рейтинг вузов по уровню и качеству подготовки. Так в Ангаро-Енисейском регионе специалистов для промышленных предприятий готовили Иркутский государственный университет (основан в 1918 г.), Иркутский политехнический институт (1920 г.), Сибирский лесотехнический институт (1930 г.), Красноярский политехнический институт (1956 г.) и его филиал ВТУЗ (1960 г.) Институт цветных металлов и золота (1958 г.), Красноярский государственный университет (1969 г.). Их выпускники, оставшиеся в регионе и работавшие на производстве, гордились своим местом учебы, поддерживали связи с однокурсниками в течение всей жизни, решая с их помощью профессиональные и личные вопросы [10]. Таким образом, работа по прежнему остается в группе базовых ценностей, но меняется отношение к ее качеству и результатам. Большую, можно сказать определяющую роль стала играть личностная самореализация, определенное значение придается и материальному благополучию. Учитывая недостаток специалистов, который не могли восполнить местные учебные заведения, на предприятиях был большой процент прибывших из других регионов. Одни приезжали по решению партии, комсомола, руководства предприятием, другие — по собственному желанию. Так как миграционный уровень был высоким повсеместно в регионе, мы рассматриваем только тех, кто укоренился, остался здесь навсегда, вошел в местное 53 53

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА сообщество. Среди этих людей значительна доля — посещение заповедника «Столбы» с целью лазаприезжих из других сибирских городов, но есть и ния по скалам) — сочетающее в себе спорт, общеопределенная группа выпускников центральных ние с природой и близкими по духу людьми, творвузов. Часто выходцы из других мест становились чество и многое другое. Среди столбистов много важным элементом производственного коллекти- представителей интеллигенции и творческих люва, не только благодаря своим знаниям, но и куль- дей. В Ангарске был организован самобытный тетурному уровню, что способствовало социокуль- атр, который вырос до уровня профессионального турному взаимообмену, обогащению, расширению коллектива. В Братске вокруг библиотеки поэтовкругозора. шестидесятников, основанной В. Сербским, сложиГоворя о мигрантах, важно указать и на интер- лось общество самобытных поэтов. В Минусинске национальную основу формирования коллективов. на базе Краеведческого музея возникло историкоНа сибирские стройки приезжали молодые люди краеведческое общество. не только со всего СССР, но и из стран Восточной Как правило, у начала движения стояла неЕвропы. Часть из них работала и на предприятиях. ординарная личность (или группа личностей), Особенно этим отличались Усть-Илимск и города которая задавала энергию движения и основную БАМа [2]. идею (А. Яворский и Д. Каратанов в Красноярске, Интернационализм и мультикультурализм в В. Сербский в Братске, В. Ковалев в Минусинске большей или меньшей степени представленные в и др.), затем вокруг них их близких, друзей, родрабочем коллективе, оказывали свое воздействие ственников и присоединившейся к ним молодежи на формирование социокультурной идентичности. создавалась новая общность. Закладывалась основа, характерная для городского В исторических городах в создании нефориндустриального сообщества, отрицающая нацио- мальных сообществ прослеживается тесная связь с нальные, религиозные и культурные барьеры. культурным наследием. Так столбизм зародился в Возросший интеллектуальный и профессио- XIX в., музей в Минусинске также основан в конце нальный уровень горожан определял и разраста- XIX в. В новых городах, наоборот, больше всего инние духовных потребностей. Входили в привычку тересовало запечатление современности. чтение книг и толстых журналов, выходы в театр Таким образом, наряду с производственными и на концерты, тем более что увеличилось число и профессиональными объединениями возникали библиотек, книги стали более доступны в рознич- и самобытные сообщества, носящие свободный ханой продаже, а в города и на стройки Восточной рактер, где человек мог выйти за рамки обыденноСибири постоянно приезжали профессиональные сти и раскрыть свою индивидуальность. коллективы из центра страны. Практиковалось Итак, активное промышленное развитие Ангаобсуждение книг и спектаклей, интересных ста- ро-Енисейском регионе в 1950 – 1980-х гг. привело тей в газетах и журналах. Развивалась и городская к созданию новых пространств, форм занятости, культурная среда — формировались коллективы социальных отношений и связей, которые, в свою художников, музыкантов, литераторов, артистов и очередь, обусловили формирование новых идент.д. [2]. тичностей. Через существующие структуры человек стреВ рассмотренной нами группе параметры мился создавать и развивать свою личность и, идентичности задавали (кроме воспитания) обестественно, она не укладывалась в заданные пара- разование и профессионализм, динамика которых метры. Отсюда — поиск выхода, свободы от огра- была обусловлена процессами индустриализации. ничений и новых путей, новых идентичностей. Именно они, в свою очередь, определяли формат Все это создавало основу для неформальных сооб- социокультурного развития. ществ. Например, в Красноярске получило развиЧерез существующие структуры человек стретие уникальное направление — столбизм (в основе мился создавать и развивать свою личность и, естеНазвание раздела Автор Название статьи 54 54

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ственно, она не укладывалась в заданные рамки. Отсюда — поиск выхода, свободы от ограничений и новых путей, новых идентичностей. По сути это был поиск новой реальности. Для каждого, в зависимости от личных качеств, уровня образования и интеллектуального развития, воспитания и т.д., путь был свой. Многие (особенно молодые) находили его в великих стройках Восточной Сибири, где все начиналось с нуля, с пустого места, где создавалось новая общность (по крайней мере, об этом мечтали) и было много возможностей для самореализации. Для других такой областью был спорт, как правило, трудный и опасный для жизни — альпинизм, скалолазание. Для третьих такой путь открывался в художественном творчестве — театр, поэзия, живопись. Очень часто они могли сочетаться (например, творчество молодых строителей Братско-Усть-Илимского комплекса). Кроме указанных направлений, не вступающих в конфликт с советской действительностью (хотя и в этих направлениях были столкновения), были пути девиантные по отношению к системе (незаконная коммерческая и финансовая, религиозная, неформальная культурная деятельность и др.), но это — тема отдельных исследований. В целом можно сказать, что такое многообразие, многоцветие — это не столько влияние ХХ и ХХII съездов, и не только воздействие индустриализации, а отражение более масштабных процессов модернизации в обществе. Важнейшим результатом этого явления стал рост индивидуализации сознания и понимание самоценности личности. Одна из основных черт этого времени поиск путей создания новых идентичностей и их реализация через организацию неформальных сообществ. Интересно и то, что в рамках достаточно короткого периода мы наблюдаем сосуществование идентичностей, характерных для всех трех стадий развития общества — от традиционного к постиндустриальному. При этом элементы традиционного теснейшим образом переплетены с индустриальным, а приметы постиндустриального крайне фрагментарны.

Название раздела Автор Название статьи

Список источников и литературы 1. Аннинский Л.А. Ядро ореха: Критические очерки. — М: Советский писатель, 1965. — 224 с. 2. Букин С. С., Долголюк А. А., Исаев В. И., Тимошенко А. И. Социокультурная адаптация населения Сибири в условиях урбанизации (1930 – 1980-е гг.) // Опыт решения жилищной проблемы в городах Сибири в XX – начале XXI вв. Сборник научных трудов. — Новосибирск, 2008. — С. 164 – 214 3. Волосов Е.Н. Технократическая элита АнгароЕнисейского региона в 1964 – 1991 гг.: опыт исторического анализа. — Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2010. — 433 с. 4. ГАИО. Ф.р-1933, оп. 7, д. 1446, л. 1а – 47 5. ГАКК. Ф.р-1300, оп.12, д. 339, л.1 – 42 6. ГАКК. Ф р-1474, оп. 10, д.6, л. 204 7. Гонина Н.В. Жилищный вопрос и пути его решения в городах Ангаро-Енисейского региона в 1954 – 1984 гг. // Науки. Теория и практика. — Познань, 2012. — С. 58 – 62 8. Гонина Н.В. Эволюция образования городского населения Ангаро-Енисейского региона во второй половине 1950-х – начале 1980-х гг. // IX Всероссийский научный симпозиум «Проблемы культуры городов России: теория, методология, историография, исследовательские модели и практики». — Барнаул, 2012. — С. 311 – 315. 9. Енисейский энциклопедический словарь. — Красноярск, 1998. — С. 184. 10. Интервью жителей Братска, Железногорска, Иркутска, Красноярска, Минусинска, Назарово, Усть-Илимска, собранные автором в течение зимы – осени 2013 г. // Личный архив автора. 11. Нам в жизни повезло, не скроем, нам, жизнь связавшим с Братскгэсстроем. Сборник стихов и песен. — Братск, 1999. 12. Павлюкевич Р. В. Кадровая политика Красноярского совета народного хозяйства (1957 – 1965 гг.) Режим доступа: http://izvestia.asu.ru/2012/4-2/ hist/TheNewsOfASU-2012-4-2-hist-32.pdf (дата обращения: 13.11.2013) 13. Пантин В. И., Семененко И. С. Проблемы идентичности и российская модернизация URL: http:// 55 55

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА spkurdyumov.ru/future (дата обращения: 01.11.2013) 14. Реут Г. А. Закрытые административно-территориальные образования Сибири: социализм за колючей проволокой. — Красноярск : КрасГАУ, 2012. — 349 с. 15. Степанов А. Очерки о времени, товарищах и о себе. — Братск : Полиграф-сервис, 2009. — 139 с. : ил. 16. Человек и его дело (очерки истории Братскгэсстроя) / Сост. И. М. Маслеников. В 2-х кн. — М.: Энергоатомнадзор, 1994. Кн. 1. — 335 с. : ил. Кн. 2. — 335 с. 17. Человек в современном индустриальном обществе (обществе модерна) URL: http://www. bibliotekar.ru/filosofiya/116.htm (дата обращения: 05.11.2013)

56 56

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ЗАВОДСКАЯ ОКРАИНА: ОТ ГЕРОИЗАЦИИ «ЧЕЛОВЕКА ТРУДА» ДО ПОИСКА НОВЫХ СМЫСЛОВ Е. М. Жидкова В статье будет освещено изменение статуса заводских районов в истории типичного промышленного центра — города Куйбышева (Самары) в постсоветское время. Автора интересует переход от грифа «секретно», который носили многие связанные с оборонными заказами индустриальные города, к открытости, поиску новых исторических, культурных и туристических доминант, новой региональной идентичности, вылившейся в провозглашение Самары «запасной столицей СССР» в годы Великой Отечественной войны и, ни много ни мало, космической столицей современной России. Смыслообразующими моментами новейшей городской истории были выбраны два праздника, не вызывающие в современном обществе разногласий в трактовке и оценке. Две даты, которые в полной мере можно назвать «днями народного единства» — это День победы и День космонавтики, 9 мая и 12 апреля. Это те объединяющие современников эмоциональные скрепы, которые дают возможность вспомнить о гордости, о достижениях, о славе, почувствовать свою сопричастность большой истории. И оба эти праздника непосредственно связаны с ключевыми этапами жизни заводской Самары-Куйбышева: здесь ковалась победа, здесь была «запасная столица», здесь проходил парад 7 ноября 1941 г. И здесь же решениями Хрущева и Королева создавалась ракетно-космическая техника, принесшая СССР-России славу мировой космической державы. Первые параграфы статьи будут посвящены истории складывания особой заводской субкультуры в пригородах Куйбышева в послевоенный период, а также поэтизации «человека труда», ведь труд был базовой категорией советской культуры. В заключительных параграфах речь пойдет о современной культурной политике города и использовании его заводской истории в попытке примирения общим культурно-историческим наследием Название раздела Автор Название статьи

— советским прошлым и его завоеваниями. Источниками послужили документы самарских архивов (Центральный государственный архив Самарской области и Самарский областной государственный архив социально-политической истории), краеведческая литература, а также местные периодические издания. География исследования Город Куйбышев довольно рано встал в строй городов-миллионников (1967 г.) и был рядовым, в общем-то, случаем в истории советской урбанизации. Численность рабочих и служащих в области только за п.п. 1950-х увеличилась на 44% [15, с. 321]. В течение двадцати лет в области были сооружены Волжская гидроэлектростанция, Волжский автозавод, металлургический комбинат, заводы синтетического каучука, по переработке пластических масс, химический, синтезспирта. По темпам промышленного развития Куйбышевская область занимала одно из ведущих мест в РСФСР [15, с. 311 – 312]. Хотя урбанизация началась задолго до описываемых событий, тем не менее, воспитание новых хозяев городов и рабочих поселков оставалось ключевой темой советского образовательного дискурса времени «оттепели». Просветительные кампании носили долговременный, даже перманентный характер, сменяя друг друга. В послевоенном Куйбышеве значительную часть населения составляли вчерашние крестьяне, принесшие в город крестьянскую трудовую этику и образ жизни. В городах Поволжья сельские переселенцы своего региона давали до 80% механического прироста городского населения [19, с. 206]. Поэтому в отличие от широко известных примеров самоопределения ленинградцев или москвичей в терминах коренной / потомственный, для Куйбышева этот идентификационный маркер никогда не был акту57 57

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА альным. Рядовой житель областного центра — это горожанин в первом поколении, из детской литературы узнавший о ежегодных ритуалах выездов на дачу столичных жителей: его/ее собственные дети проводили лето у бабушки в деревне, а со словом «дача» вплоть до брежневского «застоя» ассоциировались номенклатурные дачи или ставшие санаториями дачи «бывших» в зеленой зоне вдоль Волги. Куйбышев же был окружен огородами. Утверждение городского образа жизни

тов называлось «нездоровым поведением в быту». Пьянство, обильные застолья в дни праздников, завершающиеся драками и в итоге влекущие срывы плановых заданий и пропуски «без уважительных причин» — вот с чем приходилось бороться организаторам производства. Учили всему: как готовить, что читать, как воспитывать детей, как себя вести в публичных местах. «Я живу в Куйбышеве много лет, — обращался в газету неравнодушный читатель, — и всегда наблюдаю на Самарской улице, на Ульяновской, да и в скверах сидящих женщин и детей, под ногами которых груды подсолнечной шелухи. Это же невежество! В школах следует учить детей культуре поведения на улицах, разъяснять им, что грызть семечки в общественных местах неприлично» [1, с. 230].

Вытолкнутый из деревни, рабочий-крестьянин нес в город бытовую и поведенческую культуру, противоречившую дисциплинарным режимам фабрик и заводов. «Крестьяне подобно улитке несут в город крестьянский габитус, социальность, встроенную в тело как антропологическое качеЭмансипация крестьянской молодежи ство», — писала известная отечественная исследовательница Н.Н. Козлова [12, с. 59]. Деревенские Статус «закрытого» города и размещение мноизбы, легко разбираемые и перевозимые на новое готысячных коллективов оборонных предприятий место, путешествовали вместе с хозяевами. И го- обусловил специфичную кадровую политику. О род обрастал поселками. Недостаточный уровень том, как трудно проходило привитие городского развития городской инфраструктуры консерви- образа жизни, свидетельствуют архивные докуровал архаичные практики. Даже в крупных насе- менты о деятельности профсоюзов, женсоветов, ленных пунктах потребность в самообеспечении домовых комитетов и низовых партячеек [21 – 27, продуктами питания оставалась очень высокой, 30 – 31]. Участие партийных и советских органов в что подтверждает газетная заметка 1955 г.: «Куй- контроле над частной жизнью граждан было обычбышевская птицефабрика в начала января присту- ным делом. Особое внимание уделялось воспитапила к инкубации. <…> Население гор. Куйбышева нию молодого пролетариата. Это объяснялось тем, проявило большой интерес к ранней инкубации и что рабочий класс в значительной мере пополнялся приобретает суточных цыплят, которые уже летом за счет деревенской молодежи, компактно прожизанесутся» [2]. На этом фоне вполне объяснима та- вающей в заводских общежитиях. Девиантное покая воспитательная мера по «раскрестьяниванию» ведение молодых, вызванное, в том числе, новым рабочего класса, как постановление 1958 г. «О за- переживанием анонимности на городских простопрещении содержания скота в личной собствен- рах, отсутствием привычного контроля со стороны ности граждан, проживающих в городах и рабочих соседского окружения и старших родственников, поселках». стало поводом для дисциплинарных кампаний, наВ городах ломке подвергся привычный ритм правленных за юную смену. Они лишний раз поджизни крестьянина, основанный на сельскохозяй- черкивали характерный для аграрных обществ ственном календаре по замкнутому циклу. Низ- несамостоятельный статус молодежи. Об этом кая степень телесного самоконтроля и отсутствие свидетельствует, к примеру, торжественная церетребуемых социальных качеств у рабочих застав- мония вручения совершеннолетним юношам и деляли городские власти принимать меры по пере- вушкам паспортов (своеобразная инициация) или воспитанию и борьбе с тем, что на языке докумен- заводской праздник первой получки, знакомивНазвание раздела Автор Название статьи 58 58

Лабиринт

#1/2014

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ший молодых людей с тем, как правильно тратить деньги [30]. Приглашение на подобные мероприятия молодых рабочих вместе с родителями, а также применение в качестве меры общественного воздействия сообщения родителям о неправильном поведении взрослых отпрысков «на производстве и в быту», лишь подчеркивают сохранение зависимого положения молодежи [25]. Город, жилье, досуг С распространением городского стиля жизни связан феномен свободного времени. Причем отдыха не как праздника, не как разрыва повседневной монотонности, а именно в качестве будничного времяпрепровождения. Серьезной задачей для городских властей становился «организованный отдых трудящихся». Стоит напомнить, что в 1956 г. рабочий день был сокращен до 7 часов, а в 1967 г. была установлена 5-дневная рабочая неделя. Свободного времени у рабочего человека становилось все больше, появился «досуг», который, безусловно, должен быть «культурным». Городской образ жизни предполагал умение и навык пользования городской инфраструктурой — театрами и музеями, пляжами и бассейнами, парками и кафе. Рекреационная сфера активно пополнялась различными заведениями общепита. В годы «оттепели» в дополнение к доступным рюмочным и чайным открываются новомодные кафе-молочные, кафе-кондитерские, кафе-мороженое и знаковые молодежные кафе, ставшие приметой нового «оттепельного» времени. Времени, когда громко заявляют о себе молодежные субкультуры, что было исключительно городским явлением. Именно тогда возникли новые персонажи — стиляги, городские фланеры, запечатленные кинематографом 60-х и народившейся «городской прозой». Герои «оттепели», те же герои произведений Аксенова — это городские жители, шатающиеся по улицам вместе с друзьями или путешествующие по стране. Однако жизнь в столице и заводских районах областных городов сильно различалась. Прибывший в 1960 г. в провинциальный город ленинградец так описал свои первые впечатления: «КуйбыНазвание раздела Автор Название статьи

шев встретил совершенно негородской пылью на замусоренной привокзальной площади … здесь все нам показалось диким, неустроенным, раздражающе неприятным: серые от старости деревянные халупы в центральной части города, хамоватые горожане, громкая матерщина на улицах, бедные по сравнению с ленинградскими магазины … я приехал в Куйбышев не просто чужим, а чужеродным этому городу человеком» [11, с. 360]. Действительно, с точки зрения пространственного решения и архитектуры назвать промышленные центры середины прошлого века современными городами можно с определенной оговоркой. Например, до начала массового жилищного строительства около половины городской застройки г. Куйбышева составляли одноэтажные и двухэтажные здания, а пятиэтажные и выше — меньше 7%! [23, с. 152]. И так было повсеместно. Французский антрополог Б. Кербле подсчитал, что к 1960-м более половины городского жилого фонда РСФСР составляли небольшие одноэтажные дома [9, с. 2]. Советские города с их деревянными избами напоминали скорее крупные села и своим внешним видом, и повседневной жизнью населения, ведь характер жилищной застройки непосредственно определяет менталитет жителей. Заводская окраина города Куйбышева: славная Безымянка Компактное размещение населения (скученное проживание в рабочих общежитиях, коммунальных квартирах, заводских бараках) и планирование комплексной застройки под жилищное строительство и соцкультбыт дают возможность использовать теорию дисциплинарной власти Фуко, его идею о надзоре как специфическом механизме дисциплинарной власти. Действительно, в заводском поселке все на виду: повседневная жизнь, отдых, семейные коллизии, круг общения, телесность. Тут вместе работают, вместе проживают, растят детей, вместе проводят свободное время во дворах. Рабочие окраины представляли собой настоящие производственно-поселенческие сообщества, где люди были объединены разнообразными узами 59 59

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА [10]. Фуко определял закрытое пространство как таллургов, станкостроителей, моторостроителей, место принудительной нормализации индивидов: подчеркивая тем самым пролетарский характер за«… архитектура теперь призвана быть инструмен- водских районов: «На окраине Куйбышева создаватом преобразования индивидов: воздействовать ли новый социалистический город — Безымянку» на тех, кто в ней находится, управлять их поведе- [14, с. 262]. Здесь не было церквей и монастырей. нием, доводить до них проявления власти, делать Их место заняли Дома культуры и Дворцы счаих доступными для познания, изменять их» [28, с. стья — именно так первоначально именовался Дом 251]. Устанавливается новый тип наздора — иерар- культуры завода КАТЭК (Куйбышевский завод хизированный, непрерывный, функциональный, автотракторного электрооборудования и карбю«который проникает непосредственно в рабочий раторов), позднее переименованный в созвучный процесс, и распространяется не только на произ- «оттепельной» эпохе «Современник» [5]. Историводство, он учитывает также деятельность людей, ческий центр Ставрополя-на-Волге с молельными их навыки, манеру работать, усердие и поведение домами и колокольнями вообще был затоплен в … Надзор становится решающим экономическим результате строительства плотины, уступив место фактором – как внутренняя деталь производствен- молодому и современному городу автостроителей ного аппарата и как специфический механизм дис- — Тольятти. Как говорили тогда, формирование циплинарной власти» [28, с. 255 – 256]. нового советского человека должно проходить в Согласно этому подходу, современные соци- принципиально иных условиях. альные институты регулируют тело во времени и Создание рабочего города-спутника выполпространстве, предписывая определенные жесты, няло важную идеологическую миссию — формиположения и соблюдение правил, и рассматрива- рование пролетарского социального базиса [13]. ют телесные практики в качестве объектов посто- Заводы принимали непосредственное участие в зоянного дисциплинарного воздействия, контроля и нировании городского пространства и сами много воспитания. Принудительная нормализация осо- строили. Так, завод им. Фрунзе кроме жилого фонбенно характерна для города периода модерна, то да построил собственную фабрику-кухню, техниесть индустриального города. Отсюда многочис- кум, поликлинику, больничный корпус, стадион, ленные советские кампании по борьбе чем-либо: с школу, пионерлагерь, 9 магазинов, 8 детсадов [4, пережитками прошлого, пороками, тунеядством, с. 104]. Металлургический завода им. Ленина распьянством, религиозными пережитками, хулиган- полагал собственным домом отдыха, палаточным и ством — что лишь иллюстрирует перманентный спортивным туристским лагерем, сетью заводских конфликт государственных интересов и бытовых оздоровительных учреждений, пионерлагерями, практик населения. базой рыбаков и охотников, стадионом, дворцом В послевоенном Куйбышеве старые централь- культуры, детскими садами, столовой, фабрикойные районы (называемый жителями «город») сосу- кухней с филиалом мясокомбината, полным комществовал с молодыми заводскими окраинами, по- плексом предприятий бытового обслуживания лучившими неблагозвучное имя «Безымянка» по (магазины, буфеты, бани и прачечные, две домовые имени железнодорожной станции, отстоящей от кухни, кафе, библиотека, бассейн) [7, с. 4; 8, с. 30]. города на расстоянии около 10 км. «Город» и заводы «Город строится» — пожалуй, одно из самых попусвязывала трамвайная линия и электрички. Массо- лярных названий советского городского пейзажа. вое жилищное строительство, того же заводского О Куйбышеве 60-х полотна с такими названиями жилья, велось по принципу заселения окраин, не оставили художники Г. В. Филатов (1960), В. З. Путолько географически, но и культурно далеких от рыгин (1965) и А. А. Острецов (1968). центральных районов старой купеческой СамаЗаводская Безымянка жила своей обосоры. Жилье строилось вокруг заводов, об экологии бленной от старого центра жизнью. Обладание тогда никто не думал. Так создавались городки ме- полнотой культурно-бытовой и досуговой инфраНазвание раздела Автор Название статьи 60 60

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

структуры позволяло заводчанам жить довольно изолированно и самодостаточно. Куйбышевские театры и филармония обязательно проводили в заводских клубах выездные спектакли и утренники. До сих пор можно встретить самарцев с Безымянки, которые вспоминают, что впервые попали в старый город уже во взрослом возрасте, например, после окончания школы и поступлении в институт! Героизация и официальная история Безымянки началась с эвакуации, хотя еще в 1939 г. она стала именоваться Молотовским районом города Куйбышева. Заводы, жилье и трамвайные пути здесь строили заключенные, жившие в многочисленных бараках Безымянлага. Потом в здании управления лагерями разместится вечерний авиатехникум завода им. Фрунзе, а в лагерной больнице — заводская поликлиника. Но «лагерная» страница истории города долго была под запретом, а ныне просто в тени, хотя масштабы применения труда заключенных поражают: за период сентябрь 1940 г. — июнь 1941 г. Безымянский лагерь принял 100,7 тыс. заключенных, став одним из наиболее крупных лагерей в системе ГУЛАГа [6, с. 14]. «О Белобалтлаге писал Горький, колымские лагеря хорошо знакомы по рассказам Шаламова, «Архипелаг ГУЛАГ» — по произведениям Солженицына. А вот о Безымянлаге, располагавшемся в 30-40-х годах на окраине Куйбышева, достойных строк почему-то никто не написал», — справедливо замечает неизвестный автор интернет-статьи о построенном в годы войны в Куйбышеве «бункере Сталина» [22]. К сожалению, современные исследования принудительного труда [6; 16; 17], благодаря которому и появился индустриальный Куйбышев, меркнут на фоне устойчивых мифологизаций, связанных с героикой войны и вкладом тылового Куйбышева в победу. В массовом сознании до сих пор удерживаются старые схемы, усвоенные еще на школьных уроках истории и краеведения: в чистом поле эвакуированные в Куйбышев заводы были развернуты с колес за считанные месяцы благодаря решительной воле партии и правительства. Канон

утвердился после триумфального выхода фильма «Особо важное задание» (реж. Е. Матвеев, в ролях Е. Матвеев, Л. Гурченко, Н. Крючков), ставшего одним из лидеров проката 1981 года. Прообразом для сюжета послужила официальная история эвакуации в Куйбышев авиазавода № 1 им. Сталина и биография главного инженера, а позднее директора завода Виктора Литвинова, в кратчайшие сроки развернувшего серийный выпуск легендарных штурмовиков Ил-2 [3, с. 66 – 67]. Интересно наблюдать, как символы ушедшего величия переосмысливается сегодня, и как ими легко манипулируют. Несколько лет назад руководство области призвало горожан возродить гордость за «былое могущества оборонки», поддержав программу празднования 65-летия Безымянки и проект возрождения оборонных предприятий, при которых «жизнь на Безымянке кипела и задавала импульс развитию всей области и страны»! [29] Группа самарских ветеранов обратилась с инициативой создать музей истории Безымянки в клубе «Победа», что символично. Для школьников же был проведен конкурс сочинений «На славной Безымянке». Похоже, что индустриальная мощь прошлого дала повод для поиска какой-то особой районной идентичности. Пересмотр устоявшихся схем и героических стереотипов затруднен ввиду их чрезвычайной эмоциональной нагруженности. Нынешняя городская власть сделала ставку на актуализацию памяти о Великой Отечественной войне, а именно на факте эвакуации осенью 1941 г. из Москвы в Куйбышев дипломатического корпуса, ряда партийных и правительственных учреждений (за исключением ГКО). Это обстоятельство дало повод объявить Куйбышев «запасной столицей СССР»1. Важнейшей датой в современной истории города стало 7 ноября 1941 г., когда в Куйбышеве наряду с Воронежем и Москвой прошел военный парад, на котором присутствовали первые лица государства (Калинин, Вознесенский, Шверник, Ворошилов и др.), послы и военные атташе. Сила эмо-

См, например, выступление губернатора Самарской области Н.И. Меркушкина на последнем параде 7 ноября 2013 г.: «Каждый год в этот день Самара превращается в Куйбышев, запасную столицу Советского Союза, где 7 ноября 1941 года состоялся ставший уже легендарным военный парад». [Цит. по: 21]. 1

Название раздела Автор Название статьи

61 61

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ционального воздействия парада была так сильна, что, по современной оценке местных журналистов: «… в итоге ни Япония, ни Турция не вступили в войну против СССР»! [32]. В 2011 г. руководство области и города, а также партия «Единая Россия» возрождают Парад Памяти и, более того, объявляют его «визитной карточкой Самарской области» [21]. Реконструкция Парада стала чуть ли не главным культурно-историческим событием в жизни города последних лет, проект реконструкции вошел в пятерку лучших проектов национальной премии «Серебряный лучник» [32]. С каждым годом мероприятие приобретает все больший размах: так, в параде 2013 года на площади все еще имени революционного деятеля тов. Куйбышева («самой большой в Европе»1) за выступлениями первых лиц области последовал «многотысячный хор горожан и солистов театра оперы и балета, исполнивший гимн России». Общее число участников постановочного действия оценивается в 5 тыс. человек [32]. Тут уже на первый план выходят не безобидные ролевики с их игрушечными реконструкциями, а военно-патриотические клубы и казаки, суворовцы и курсанты, над которыми в небе кружат восстановленные самолеты Як-51 и ПО-2. В этот же ряд вновь обретённых «туристических брендов области» попадает и так называемый «бункер Сталина» — построенный в годы войны, вероятнее всего, руками заключенных объект гражданской обороны, в котором Сталин, правда, никогда не был. Подобные убежища есть и в других городах, например, в Москве. Но это никого не смущает, потому что наш бункер — «единственный и уникальный». Бункер стал главной достопримечательностью области. Не ошибусь, если скажу, что номер один из списка всех туристических экскурсий, предлагаемых в городе — это посещение музея в «бункере Сталина», где стенды экспозиции озаглавлены «Вторая столица». Другой «визитной карточкой области» стал космос. Прежде закрытая тема авиационно-кос-

мических заводов и их роли в создании советской военно-промышленной мощи стала спасительной для современного городского мифотворчества. Через любой праздник, выступления перед ветеранами и избирателями рефреном проходят слова: «на нашей ракете полетел Гагарин» (хотя в создании «Востока» были задействованы десятки, если не сотни предприятий по всей стране), «мы сохранили лидерство в мировой космонавтике», «наши ракеты самые надежные в мире». Наиболее популярный лозунг: «Самара — космическая столица России» [см., напр.: 18]. Наверное, традиционная риторика побед, достижений и завоеваний поколенчески оправдана и эмоционально востребована. Только смущает, что ретроспективный подход стал чуть ли единственным в городской культурной политике, свершения настоящего почти не актуализируются в ней совсем. Удивительно точно, на мой взгляд, Александр Роднянский передал наше отношение к собственной истории, когда пошутил, что, «по большому счету, она в общественном массовом сознании покойник, о ней либо хорошо, либо ничего» [20, с. 189]. Возможно, описанное манипулирование отдельными фактами нашей истории в угоду политической конъюнктуре, в конечно счете, действительно отражает «драму человека на обломках ушедшей страны» [20, с. 151] и находит оправдание в примирении общим наследием, куда особой строкой вписана победа в войне и завоевание космоса. Прошло 20 лет с краха империи, а одинокий, оставленный Большой Историей человек все еще стоит на руинах исчезнувшей страны. И живет ощущением обманутых надежд и воспоминаниями о сопричастности событиям исторического масштаба. В прошлом. Список источников и литературы 1. Век «Волжской Коммуны». 1907-2007. Газета как зеркало жизни. — Самара, 2006. 2. Волжская коммуна. 1955. 22 февраля.

По утверждению сайта городской администрации, собравшего все самое-самое в Самаре: «Площадь имени В. Куйбышева в Самаре считается самой большой площадью в Европе. Ее территория составляет 17,4 гектара, что почти на целый гектар больше, чем Красная площадь в Москве». URL: http://city.samara.ru/node/10194 (дата обращения 17.11.13). 1

62 62

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

3. Емельянов С. Траектория жизни. Литвинов Виктор Яковлевич. — Самара, 2010. 4. Живая история «Моторостроителя». Самара, 1999. 5. Жидкова Е. М. Советская гражданская обрядность как альтернатива обрядности религиозной // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 3-4. — С. 408 – 429. URL: http://www. religion.rane.ru/?q=ru/node/198 (дата обращения: 17.10.13). 6. Захарченко А. В., Репинецкий А. И. Строго секретно. Особстрой — Безымянлаг. 1940-1946 (Из истории лагерей НКВД в Куйбышевской области). — Самара: ООО «НТЦ», 2008. 7. Иванчинов А. Продиктовано заботой о людях. Первичная организация. Практика и стиль работы // Советские профсоюзы. 1968. № 17. 8. Иванчинов А. Как мы организуем отдых рабочих // Советские профсоюзы. 1969. № 17. 9. Кербле Б. Русская культура. Этнографические очерки / сост. Ф. Конт. — СПб.: Европейский Дом, 2008. — 207 с. 10. Климова С. Персонификация или солидарность // Отечественные записки. 2003. № 3. — С. 543 – 548. 11. Кловский Д. Дорога из Гродно. — Самара: Дом печати, 1994. — 432с. 12. Козлова Н. Социально-историческая антропология. — М.: Издательский дом «Ключ», 1999. — 188 с. 13. Коткин С. Говорить по-большевистски (из кн. “Магнитная гора: Сталинизм как цивилизация”) // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Советский период: Антология. — Самара: Изд-во “Самарский университет”, 2001. — С. 250 – 328. 14. Лашманов М. Битва во льдах // Есть на Волге утес. — Куйбышев, 1987. 15. Наш край. Хрестоматия. — Самара, 2003. 16. Немецкие авиационные специалисты в г. Куйбышеве в первые послевоенные годы (1946-1953). Сб. документов. — Самара, 2010. 17. Нефтяной комплекс Куйбышевской области (30-50-е годы XX в). Становление и развитие. Сб. документов. — Самара, 2005. Название раздела Автор Название статьи

18. Памурзина Е. Самара — космическая столица России [Электронный ресурс] // Самарский государственный аэрокосмический университет им. академика С.П. Королева. 04.10.12. — URL: http:// www.ssau.ru/news/9601/ (дата обращения 13.11.13). 19. Репинецкий А. И., Румянцева М. А. Городское население Среднего Поволжья в послевоенное двадцатилетие. 1946-1965 гг.: Очерки демографической истории. — Самара, 2005. 20. Роднянский А.Е. Выходит продюсер. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013. — 288 с. 21. Ромашов М. Парад памяти стал визитной карточкой Самарской области [Электронный ресурс] // Волжская коммуна. 2013. 7 ноября. URL: http:// www.vkonline.ru/273200/article/parad-pamyati-stalvizitnoj-kartochkoj-samarskoj-oblasti.html (дата обращения 10.11.13). 22. Самый секретный бункер Сталина: 12-этажный дом под землей спас бы и от конца света [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.point.ru/news/stories/11562/2.html (дата обращения: 15.11.13). 23. Синельник А.К. Градостроительная история Самарского края. Самара, 2000. 24. СОГАСПИ (Самарский областной государственный архив социально-политической истории). Ф. 714. Оп. 1. Д. 2050. Л. 8. 25. Там же. Д. 2368. Л. 80. 26. Там же. Д. 2394. Л. 19. 27. Там же. Д. 2406. Л. 24. 28. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. — М.: Ad Marginem, 1999. — 280 с. 29. Целевая комплексная программа развития Безымянки до 2012 г. Обращение К. Титова и В. Сазонова // Волжская заря. 2007. 23 января. 30. ЦГАСО (Центральный государственный архив Самарской области). Ф. Р-4187. Оп. 1. Д. 27. Л. 2. 31. Там же. Д. 28. Л. 12. 32. Чечурина И. В Самаре прошла реконструкция парада 1941 года [Электронный ресурс] // Российская газета. 2013. 8 ноября. URL: http://www. rg.ru/2013/11/07/reg-pfo/parad.html (дата обращения 11.11.13).

63 63

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА УРБАНИЗАЦИЯ КАК ХОЗЯЙСТВО: ВЕДОМСТВЕННЫЕ ГОРОДА НЕФТЕДОБЫВАЮЩИХ РАЙОНОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (1960 – 1980 гг.) И.Н. Стась В Советском Союзе заселение и освоение Сибири происходило в форме создания крупных территориально-производственных комплексов. Составляющей частью этих проектов было формирование систем расселения, обеспечивающих координацию производства не только на социальноэкономических макроструктурах, но и на низовом человеческом уровне. По этой причине основные подходы к исследованию советской урбанизации определяют ее важнейшим объектом модернизационного развития, главной движущей силой которого являлось государство. Акцентируя внимания на модернизационных факторах в урбанизации, историки при этом часто оставляют без ответа другие, более существенные вопросы: Каким образом государство осуществляло управление урбанизацией? Через какие практики это управление происходило? Проистекало оно от городских (региональных, местных) или отраслевых (ведомственных) начал? Ответы на эти вопросы можно найти при анализе своеобразных метауровней, в поле которых действовали властные субъекты урбанизации: 1) Системы городского расселения; 2) Городской среды; 3) Городской идентификации. В статье предпринята попытка раскрыть эти метауровни и взаимодействие в них субъектов в процессе урбанизации нефтедобывающих районов Западной Сибири. В начале 1960-х гг., после открытия нефтяных месторождений в Западно-Сибирской низменности, за Уралом стал реализовываться новый территориально-производственный проект Советского правительства, в основе которого лежало создание нефтегазодобывающей промышленной базы. В 1964 г. последовала пробная эксплуатация месторождений, а через год и промышленная добыча нефти в Среднем Приобье Западной Сибири. Первоначальное освоение осуществляли геологи и нефтяники Среднеуральского совнархоза, который 64 64

в1965 г. сменили Министерство геологии СССР и Министерство нефтедобывающей промышленности СССР. В середине 1960-х гг. в регион высадились строители, которых курировало Министерство газовой промышленности СССР. В структуре министерств были созданы Главные управления — Главтюменнефтегаз, Главтюменгеология и Главтюменнефтегазстрой. В руках этих ведомств сосредоточилась вся полнота власти в сфере исполнения политических решений в нефтедобывающих районах Западной Сибири. Изначально министерства не имели ясной концепции градостроительного освоения Севера Западной Сибири, которая бы учитывала реалии региона: сложные природно-климатические условия, огромные неосвоенные пространства, неразвитость транспортной системы, малую плотность населения. Отсутствие людских ресурсов на территории освоения, привело к тому, что ведомства просто стихийно заселяли регион рабочими из различных регионов страны, в первую очередь, из прилегающих районов Урала-Поволжья и Западной Сибири. Система расселения нефтяников и практика возведения поселений для рабочих в нефтедобывающих районах Урало-Поволжья была слепо скопирована ведомствами в нефтяном крае Западной Сибири. Населенные пункты, с низким уровнем благоустройства и некомплексной застройкой, массово ставились у месторождений. Стихийно и хаотично разрастаясь, эти поселения получали статус рабочих посёлков, а потом и городов. В Среднем Приобье Западной Сибири таким поселениями стали Урай, Нефтеюганск, Нижневартовский, Игрим, Мегион, Тазовское, а также Сургут, вокруг которого образовалось несколько поселений, принадлежащих ведомствам. В 1965 г. статус города получили Сургут и Урай, а в 1967 г. — Нефтеюганск. Резко против такой градостроительной по-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

литики выступили региональные элиты, которые представляли руководители Тюменского обкома КПСС и Тюменского облисполкома. Ими разрабатывался иной подход, который, по их мнению, наиболее рационально отвечал вызовам нефтедобывающей промышленности и улучшению жилищных условий работающих в новых отраслях промышленности: возведение крупных городовцентров районов нефтедобычи, вместо строительства множества небольших городов у месторождений. По инициативе обкома и облисполкома в 1964 г. институтами Гипрогор и Башнефтепроект стали разрабатываться генпланы будущих городов Урая, Нижневартовска, Нефтеюганска, Сургута, а также схема расселения Сургут-Ханты-Мансийского промышленного района. Архитекторы и градостроители спроектировали схему централизованного расселения с преимущественным созданием городов-центров нефтяных районов. В историографии схема получила название «базовый город — вахтовый поселок», поскольку означала строительство крупных городов и отказ от стационарных поселков на отдельных месторождениях и замену их вахтовыми поселками со сменным дежурным персоналом. До конца 1960-х гг. между ведомственными и региональными элитами шло противостояние за выбор концепции градостроительного освоения нефтяного края. Позицию Тюменского руководства поддержал Госплан СССР, в лице его председателя Н. К. Байбакова. Благодаря этому на государственном уровне была принята схема централизованного расселения, которая нашла отражение в постановлении ЦК КПСС и СМ СССР от 11 декабря 1969 г. В проекте Гипрогора центрами нефтяных районов намечались базовые города — Сургут, Нижневартовск, Урай и Южный Балык. Возведение других городов и крупных поселков запрещалось. Казалось, что теперь схема расселения и города нефтяников будут развиваться согласно градостроительным планам. Однако в реальности это оказалось совсем не так. Под влиянием ведомств схема расселения стала существенно изменяться. Резко против строительства города Южный Балык, который должен был стать центром эксплуатации Название раздела Автор Название статьи

Южно-Балыкской группы месторождений, выступили Миннефтепром СССР и Главтюменнефтегаз, несмотря на то, что в октябре 1972 г. генплан города, разработанный институтом ЛенНИИПградостроительства, был утвержден Тюменским облисполкомом. Дело было в том, что пока проектировался Южный Балык нефтяники самовольно и бесконтрольно застраивали город Нефтеюганск, который фактически становился центром при эксплуатации Южно-Балыкских месторождений, вместо города Южный Балык. Для нефтяников этот сценарий был намного проще, чем возведение нового города, который функционально должен был заменить Нефтеюганск. Руководство Тюменской области было против дальнейшего строительства Нефтеюганска, поскольку город стоял прямо на нефтяном месторождении и непригодной для строительства площадке — он занимал островное местоположение на пойменных территориях реки Обь и ее протоки Юганская Обь. Отказавшись от строительства спроектированного города Южный Балык, нефтяники в то же время застраивали на Южно-Балыкском месторождении вахтовый поселок Мамонтово без каких-либо градостроительных норм, который превращался в настоящий рабочий поселок с населением несколько тысяч чел., а затем и в город (в 1990 г. поселок стал городом Пыть-Ях). Показательная ситуация сложилась вокруг рабочего поселка Мегион, созданного в начале 1960-х гг. как пионерный поселок при освоении Мегионского нефтяного месторождения. В генплане поселка от 1973 г. отмечалось, что он входил «в агломерацию г. Нижневартовска, а его развитие ограничивается завершением обустройства существующих предприятий» [5, л. 425 – 426]. Однако ведомства не собирались считаться с генпланом. В 1979 г. руководству Тюменской области и начальникам основных главков было послано коллективное письмо от депутатов областного, окружного, районного и поселкового Советов. Депутаты резко осудили деятельность ведомств, которая стала главным фактором деградации жилищно-бытовых условий в Мегионе. Еще в начале 1976 г. они обращались в Миннефтепром СССР с просьбой немедленно принять меры. На что от заместителя ми65 65

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА нистра Ш. С. Донгаряна был получен следующий ответ: «Миннефтепром считает нецелесообразным свое участие в дальнейшем развитии поселка Мегион, а также размещение в нем нефтегазодобывающего управления» [7, л. 171]. Несмотря на это заявление, нефтяники расположили в городе не одно предприятие, а количество работающих в нефтяной промышленности увеличилось в три раза, с 1850 чел. до 5700 чел. Из-за отставания в строительстве социально-культурных и коммунальных объектов в 1976 г. облисполком запретил дальнейшее возведение жилых домов в поселке до исправления сложившейся ситуации главками. Но ведомства не хотели решать проблемы, а самовольно принялись застраивать поселок жилыми домами: за 1976 – 1978 гг. ими было построено свыше 12 тыс. кв. метров. Комиссия по проверке письма группы депутатов констатировала: «неудовлетворительное положение с жилищно-бытовым и коммунальным обслуживанием населения поселка явилось вследствие того, что Главтюменнефтегаз, организации Министерства строительства нефтяной и газовой промышленности превысили предусмотренные генпланом численность градообразующих кадров поселка в 2-2,5 раза» [7, л. 138]. Депутаты выступили за строительство в ближайшие годы 150 тыс. кв. метров жилья и преобразование поселка Мегион в город, что должно было способствовать развитию населенного пункта. Понимая, что дальнейшее хаотичное расширение поселка недопустимо, прошение депутатов было принято. В июле 1980 г. Мегион получил статус города. Итак, под влиянием Миннефтепрома СССР реализация централизованного расселения в нефтедобывающих районах все дальше отдалялось от проекта Гипрогора: помимо городов Сургут, Урай и Нижневартовск, в Среднем Приобье росли непредусмотренные города Нефтеюганск и Мегион, а спроектированный город Южный Балык не нашел поддержки у нефтяников. Схема «базовый город — вахтовый поселок» также деформировалась из-за того, что нефтяники не понимали суть временных благоустроенных вахтовых поселений, неконтролируемо привлекали в них рабочих, разрешали се66 66

литься вместе с семьями, хаотично осуществляли застройку. Временные вахтовые поселки превращались в постоянные. В этой ситуации разрушение централизованной системы расселения было не остановить. Нефтяная элита ратовала за принятие новой концепции градостроительного освоения нефтегазодобывающий районов Западной Сибири, в основе которой лежало стремление приблизить жилье к месторождениям или объектам межпромыслового обслуживания, т. е. возврат к традиционному, стационарному расселению по мелким населенным пунктам многих десятков тысяч человек. Принятие новой схемы расселения было предложено Совету Министров СССР Министерством нефтяной промышленности. В 1980 г. по заказу Миннефтепрома СССР Гипрогором была разработана новая схема расселения, предусматривающая формирование 18 новых городов и поселков городского типа в Западно-Сибирском нефтегазовом комплексе. Представители нефтяного министерства, вспоминали принятие новой концепции как свою триумфальную победу: «В конечном итоге директивные органы признали правоту нефтяников и в одном из постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР узаконили одним махом строительство 15 новых городов в Тюменской области. Это была важная победа знатоков основ непрерывного промышленного работающего человека» [8, с. 192]. Таким образом, система городского расселения в нефтедобывающих районах Западной Сибири организовывалась в зависимости от градостроительной политики Министерства нефтяной промышленности, которое стремилось создавать города вблизи месторождений и не обращало внимания на градостроительные проекты и схемы расселения, утвержденные Тюменским руководством. Как и городское расселение, процесс формирования городской среды в новых населенных пунктах нефтедобывающих районов подчинялся бессистемным производственно-хозяйственным законам. Все началось с геологов. Геологическая разведка на территории Севера Западной Сибири в конце 1940-х гг. – 1950-х гг. способствовала появлению в регионе новых типов поселений — поселков геологов. Эта «эстафета» освоения была подхваче-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

на нефтяниками в феврале 1964 г., когда они высадились в населенных пунктах Ханты-Мансийского округа, приступив к промышленной эксплуатации месторождений. С застройки поселков геологов и нефтяников начиналось строительство новых городов. После геологов и нефтяников в населенных пунктах появились строители и энергетики, аналогично принявшие ставить свои автономные поселки. Населенные пункты застраивались балками, землянками, палатками, бараками. Балки — деревянные или металлические неблагоустроенные домики, строившиеся из различных подсобных материалов — выступали главным элементом застройки. Чуть позже стали возводиться брусчатые двухэтажные дома на 8, 12 и 16 квартир. Ведомства возводили населенные пункты без надлежащих инженерно-геодезических изысканий в местах, которые наиболее отвечали производственным интересам. Проектно-изыскательные работы по пионерным поселкам начинались только в разгар их строительства. Проектирование происходило ведомственно. Работы выполняли отраслевые институты, которые не специализировались на градостроительных проектах. Например, проектированием поселков-микрорайонов Сургута занимались Гипротюменнефтегаз, Гипрогеолстрой, Сибгипроречтранс, Уралтеплоэлектропроект, Сибгипротранс. Институтами не учитывался единый архитектурно-планировочный комплекс будущего Сургута, который разрабатывался в градостроительном институте Гипрогор. Ведомственные поселки стали преображаться с конца 1960-х гг., когда началось капитальное типовое пятиэтажное строительство. Однако вплоть до конца 1960-х гг. крупнопанельная застройка в новых городах велась точечно — в микрорайонах возвышались лишь единичные пятиэтажные дома. Основная масса жилой застройки была малопривлекательной, и осуществлялась в деревянном исполнении. Более того, капитальные дома, предусмотренные для средней полосы страны, абсолютно не соответствовали природно-климатическим условиям Севера. Пионерные ведомственные поселки стали значительной проблемой при проектировании и Название раздела Автор Название статьи

осуществлении вторых очередей строительства городов нефтяников, последовавших во второй половине 1970-х гг. Временные поселки, вагон-городки, балки, склады и гаражи размещались на территориях, предназначенных для капитальной застройки и общегородского центра, набережной и зеленных массивах. Так, в конце 1970-х гг. Сургут продолжал оставаться городом из обособленных жилых поселков (наиболее крупными были — нефтяников, энергетиков, строителей, геологов, рыбников, железнодорожников, Старый Сургут, Черный Мыс). Несмотря на то, что генеральным заказчиком строительства Сургута был Главтюменнефтегаз, фактически застройка осуществлялась 23 заказчиками, которые не стремились к централизации средств и организации единой архитектурно-планировочной структуры города [6, л. 21]. В целом город имел разобщенную архитектурно-планировочную композицию, не было ни одной завершенной общегородской магистрали, улицы, площади, набережной. В генпланах городов нефтяников было решено сносить пионерные поселки. Однако ведомства не шли на это, поскольку не знали, куда переселять жителей этих поселков. Кроме жилых микрорайонов-поселков, ведомственно застраивались и промышленные зоны. При наличии разработанных схем функционального зонирования на промзонах хаотично ставились мелкие промышленные здания, которые не кооперировались в крупные объекты, проектирование площадок велось несогласованно. Преодоление ведомственной разобщенности частично последовало только в 1980-х гг., когда в 1979 г. были приняты новые генпланы городов нефтяников, а их выполнение и реализация устанавливалась в партийно-правительственном постановлении. Реализация генпланов и массовая капитальная застройка в 1980-х гг. соединила некоторые ведомственные поселки, стали формироваться общегородские центры, площади и магистрали. Однако в Сургуте, Нижневартовске, Нефтеюганске и других городах общегородской центр так и не приобрел окончательное оформление, какое задумывалось в генпланах. Кроме того, массовая жилищная застройка в 1980-х гг., осуществлявшаяся 67 67

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ведомствами, приводила к уничтожению важных элементов городской среды. Так, историческая деревянная застройка, располагавшаяся в Старом Сургуте, полностью была уничтожена в первой половине 1980-х гг.: здесь были выстроены крупнопанельные многоэтажки и Старый Сургут стал частью микрорайона энергетиков. Небольшие города нефтяников, которые возводились после принятия новой стратегии расселения в 1980 г., также в значительной степени имели хаотичную и неблагоустроенную городскую среду. Пионерная временная застройка из разобщенных ведомственных поселков и вагон-городков в этих городах вела к тому, что линейная архитектурнопланировочная структура городов, предусмотренная в генпланах, формировалась лишь отчасти. Неблагоустроенная поселковая среда особенно была характерна для Пыть-Яха, Нягани, Мегиона, Когалыма. В 1980-х гг. огромной проблемой в городах нефтяников стало разрастание территорий, застроенных самовольным временным неблагоустроенным жильем – балками, бочками-цилиндрами, вагончиками. В крупных городах округа — Сургуте, Нижневартовске, Нефтеюганске — появились настоящие трущобы из балков и вагончиков. По данным Главтюменнефтегаза, в 1982 г. в Нижневартовске 18,3% нефтяников и их семей проживало в балках и вагончиках, в Сургуте — 34,5%, а в новых рабочих поселках — 48,5% [3, с. 146]. Жизненное пространство горожан в значительной степени формировалось в ведомственных общежитиях. В 1986 г. в Сургуте в общежитиях проживало 32,5 тыс. чел., а в Нижневартовске — 23,6 тыс. чел (15% и 12% соответственно от всех жителей города). В целом такое строительство привело к тому, что подавляющая часть жилищного фонда в городах нефтяников стала принадлежать ведомствам. В середине 1980-х гг. в городах РСФСР и Западной Сибири ведомствам принадлежало 45% и 52% жилья, в то время как в нефтяных городах Западной Сибири эти цифры держались в районе 90% [4, л. 124]. Социокультурное пространство новых городов также организовывалось посредством ведомственной структуры, которая на практике заменила 68 68

спроектированную ступенчатую систему соцкультбытового обслуживания. Каждое ведомство создавало свое автономное хозяйство с примитивной сетью социальных учреждений и предприятий обслуживания. В городах в основном строилось минимальное число типовых культурных и социально-бытовых учреждений. Эти предприятия преимущественно принадлежали производственным организациям и, вследствие этого, обслуживали главным образом только своих рабочих. Поэтому они постоянно дублировались. Все это вело к формированию разрозненной социальной городской среды. Таким образом, развитие городской среды в населенных пунктах нефтяников непосредственно зависело от основных градообразующих предприятий, а не от городских властей. Ведомственная сущность городской среды проявлялась через поселковость архитектурно-планировочного пространства городов, разрастание трущобных окраин, разобщенность социокультурной и бытовой сферы, дублировавшейся по «хозяйствам», абсолютное доминирование ведомственного распределения жилья при незначительной доле муниципального, индивидуального и кооперативного жилфонда. Расположение опорных элементов культурного пространства в разных частях городов, типовая неэстетическая архитектура и «строящееся» состояние большинства учреждений вели к тому, что в городах не общегородские улицы и ансамбли выступали основными культурными и ментальными факторами становления городской идентичности и пунктами ориентации в городах, а ведомственные микрорайоны-поселки. Культурное пространство городов формировалось вокруг ведомственных Домов культуры и прилегающих к ним площадей, Домов спорта, торговые центры, парков, центральных улиц поселков, которые имели отраслевые названия. Такая ведомственная культура вела к тому, что у жителей городов формировался общинно-коммунальный дух, характерный больше для деревень и поселков. В городах преобладало взаимное личное знакомство жителей друг с другом, и в некоторой степени города росли и расширялись посред-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ством соседской связи, а не за счет обезличенных общественных отношений. Большинство жителей городов нефтяников не идентифицировали себя как «горожан». Мало было тех, кто мог спокойно себя назвать «сургутянином», «нижневартовцем» или «нефтеюганцем». В информационном, административном и даже в поэтическом дискурсах фиксировалась организованная, а не естественная, идентификация населения, базировавшая на отношении к труду — «трудящиеся», «рабочие», «работающие» — это в широком плане, а в более узком был задействован профессионально-отраслевой критерий — «нефтяники», «геологи», «строители», «газовики», «энергетики». Однако главенствующее место в иерархии идентичностей занимали «нефтяники». Именно поэтому строящиеся города получали образы «нефтяных городов» или «городов нефтяников», которые закреплялись в различных дискурсах. Нефтяная идентичность заменила общегородскую. На протяжении 1960 – 1970-х гг. совокупность всех отраслевых идентичностей едва образовывала категорию «горожане», потому что тогда еще не было сформировано постоянное городское население, находившееся скорее в мобильном или текучем состоянии, готовое уехать из региона в любой момент, по причине плохих условий для жизни. В 1980-х гг., когда постепенно улучшились элементы городской среды и жилищные условия и увеличился процент естественного прироста населения, в городах организовывалась настоящая общегородская идентичность. Вместе с тем нефтяная отраслевая идентичность в конце 1970-х гг. стала проявляться в ландшафтных символах городов. Создавались памятники из скважин, первыми давшими нефть из месторождений Западной Сибири. В Сургуте объединяющую символическую функцию отчасти выполняла поставленная в начале 1980-х гг. стела «Разорванная труба, или Факел», представляющая собой газовый фонтан. В 1977 г. геокультурный образ «город первой нефти» в Урае нашел отражение в памятнике «Первооткрывателям Западно-Сибирской нефти». Особым символом Нижневартовска стал 22-метровый памятник «Покорителям СамотНазвание раздела Автор Название статьи

лора» (Самотлор — крупнейшее в стране нефтяное месторождение). Так, в геокультурном пространстве утверждались образы — «города нефтяников» и «нефтяные города». Город мыслился как «государственное» и «социалистическое» хозяйство, управлением которого занимались министерства и ведомства. В этом плане города не принадлежали сами себе, а подчинялись всесильным ведомствам, и тем, кто их представлял. Макс Вебер отмечал, что одним из признаков города является наличествование в городе ойкоса вотчинника или князя («grundherrlichen oder fürstlichen Oikos») [2, с. 309 – 330]. Можно с уверенностью сказать, что такой признак присутствовал и в городах нефтяников Западной Сибири. «Вотчинниками» выступали главки. Об этом пишут известные историки В. В. Алексеев и В. А. Ламин: «Многочисленные главки, как удельные княжества, независимо друг от друга, а нередко и в ущерб друг другу пытались вести свое хозяйство, что наносило значительный урон государству» [1, с. 242]. Для Сургута особой, «княжеской» фигурой выступал геолог Ф. К. Салманов. В краеведческом нарративе его называют «человеком, возродившим наш город». В 1957 г. под его руководством в село Сургут высадилась геологоразведочная экспедиция, в силу чего населенный пункт получил статус поселка городского типа. Но главным «ведомственным князем» региона был руководитель Главтюменнефтегаза В. И. Муравленко, которого за рубежом прямо называли «нефтяным королем Сибири» [9, с. 65]. Эту аналогию хорошо понимали современники. Настоящим создателем и хозяином городов показан В. И. Муравленко в документальной повести «Нефтяник». Вместе с тем в повести персонажу В. И. Муравленко дано понимание своей «княжеской» сущности, — он осознает, что ведомства противодействуют городу. Вот как реагировал руководитель главка на сравнение поселков с хуторами: «Пожалуй, не хутора, — Виктор Иванович широко развел руки, — целые удельные княжества, да, да, ведомственные удельные княжества, — повторил он, — со своей многочисленной обслугой. Как же, каждое ведомство строит свою котельную, свою электростанцию, свой водопровод, 69 69

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА свою баньку, прачечную, пекарню, все свое свое.. а не сургутское, хотя живем-то мы на сургутской земле» [10, с. 126 – 127]. Городские и региональные элиты, которые рассуждали категориями «города», а не «хозяйства», не могли существенно противостоять ведомствам, поскольку те не только не были в их юрисдикции, находившись на более высокой ступени государственной иерархии, но и допускали их к властным отношениям лишь в рамках «хозяйственного языка», на котором «разговаривали» ведомства. Однако это не означало, что отсутствовала критика ведомств со стороны местных властей. Она еще как была. Протоколы заседаний Тюменского облисполкома об этом ярко свидетельствуют. Но ниже — на уровне горсоветов – критика сводилась к нулю. Еще важный момент заключался в том, в советской системе общественных отношений, когда гражданское общество было неразвитым и ему не давали свободно высказываться, «городской язык» местных элит был лишь частично сформирован. В присутствии ведомственной элиты, крупных министерских начальников, региональные и городские руководители переходили на «хозяйственный язык», включались в дискурсное поле ведомств, тем самым предавали городские интересы, действовали не как защитники и представители городов и горожан, но как поборники «передового производства». Об этом говорят и факты, когда партийные или советские чиновники с легкостью меняли свои рабочие места на должности в министерствах и ведомствах, тем самым изменяли свои ценностные ориентиры и вставали на защиту ведомственных интересов. Наиболее показателен пример Б. Е. Щербины, первого секретаря Тюменского обкома в 1961 – 1973 гг., который не стеснялся в письмах в ЦК КПСС и Совет Министров ругать ведомства, но когда получил должность Министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, стал действовать в первую очередь как покровитель подчиненного ведомства — Главтюменнефтегазстроя, — которое не стремилось решать проблемы строительства в городах нефтяников. Эти примеры показывали, что городские элиты не идентифицировали однозначно себя с городом, 70 70

колебались между двух источников идентичности — городской и отраслевой, и в итоге больше склонялись к последней. Таким образом, взаимодействие субъектов урбанизации — городских и отраслевых элит — в нефтедобывающих районах Западной Сибири осуществлялось при жестком доминировании министерств и ведомств. Посредством ведомственного управления государство осуществляло не только модернизацию производства, но и развитие городов. Городские интересы практически никак не учитывались в управлении производством и городами нефтедобывающих районов Западной Сибири. На всех метауровнях — при организации системы городского расселения, городской среды и городской идентичности – урбанизация рассматривалась как развитие городского хозяйства, принадлежащего ведомствам. Именно поэтому можно утверждать, что города нефтяников Западной Сибири были не столько социалистическими, советскими или промышленными, сколько ведомственными городами. Список литературы и источников 1. Алексеев В. В., Ламин В. А. Прометеи сибирской нефти. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1989. — 272 с. 2. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с. 3. Гапонова Т. Г. Жилищные условия на Тюменском Севере // Социологические исследования проблем города и жилища (1970-1980 гг.). — Новосибирск: Наука, 1986. — С. 142 – 147. 4. Государственный архив социально-политической истории Тюменской области (ГАСПИТО). Ф. 124. Оп. 1. Д. 7954. 5. Государственный архив Тюменской области (ГАТО). Ф. 814. Оп. 1. Д. 5299. 6. ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 5662. 7. ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 6218. 8. История и перспективы градостроительного освоения территорий Севера. Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс. — М.: МЦА «Суханово»,

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

2004. — 512 с. 9. Карпов В. П., Гаврилова Н. Ю. Очерки истории отечественной нефтяной и газовой промышленности. — Тюмень: ТюмГНГУ, 2002. — 172 с. 10. Юрасова М. К., Юрасова Г. М. Нефтяник: (Док. повесть). — М.: Сов. Россия, 1981. — 256 с.

Название раздела Автор Название статьи

71 71

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ОСОБЕННОСТИ КУЛЬТУРНЫХ ЛАНДШАФТОВ ПРОМЫШЛЕННЫХ ГОРОДОВ СЕВЕРО-ЗАПАДА РОССИИ Ж. Б. Соломина С точки зрения концепции культурного ланд- воения, традиций хозяйствования. Природный шафта (КЛ), город — это КЛ или природно-куль- комплекс характеризуется местоположениями (патурный комплекс (ПКК), образованный в резуль- раметры рельефа, грунтов, режима увлажнения) и тате эволюционного взаимодействия природы и состояниями (параметры почвенно-растительного человека, его социокультурной и хозяйственной покрова) [2]. Местоположения в городе по степени деятельности, состоящий из сочетаний природных измененности форм рельефа, грунтов и характера и культурных компонентов, которые находятся в увлажнения могут быть естественными, модифиустойчивой взаимосвязи и взаимообусловленно- цированными и искусственными. Под воздействисти [1]. ем преобразований, несколько местоположений Образование города происходит в конкретных могут объединяться в один ландшафтный контур, природных условиях и историческом времени, в или одно природное местоположение может быть процессе удовлетворения запросов и потребно- преобразовано в несколько искусственных местостей определенной социокультурной системы. За- положений, в зависимости от размера природнопрос социосистемы выполняется через внешние го местоположения и характера преобразований. городские функции, формирующие функциональ- Признаки состояния для застроенных территорий ный тип города. складываются из параметров застройки (функциВ результате взаимодействия социосистемы ональность, плотность, тип, этажность, возраст). и природной среды, через реализацию городской Плотность застройки определяется параметрами функции (функций) формируются различные го- застроенности [4]. Застроенность — выраженная в родские природно-культурные комплексы (ПКК). процентах доля площади, занятой объемными арМожно выделить основные и переходные типы хитектурными формами [3]. ПКК. Основные ПКК возникают на определенВ работе рассмотрены города северо-запада ной территории при выполнении одной городской России разного возраста с четко выраженной профункции (промышленно-заводские, промыш- мышленной функцией (Колпино (город в составе ленно-добывающие, ПКК при электростанциях, СПб), г. Сланцы Ленинградской области, г. Инта и транспортные, складские, селитебные, ландшаф- г. Воркута Республики Коми), а также ряд промыштно-рекреационные и др.). При выполнении на ленных ПКК других городов региона. одной территории нескольких функций могут Исследование строилось на пространственновозникать ПКК переходного типа (промышленно- временном анализе развития территорий города: транспортные, промышленно-селитебные, сель- изучались разновременные карты и планы гороскохозяйственно-рекреационные, селитебно-ре- дов, литературные и Интернет источники, провокреационные и др.). дились полевые исследования. Для промышленных городов главная внешВ исследуемом регионе наиболее распространяя функция — промышленная. Селитебные и все ненным были промыслы по добыче железных руд остальные типы ПКК будут находиться в подчи- и солеварение. При местах добычи полезных исконенном положении, их пространственное располо- паемых возникали города, для которых характерно жение определяется промышленными ПКК. наличие промышленно-добывающих ПКК. К XVII Степень и характер преобразований природ- в. в районе Заонежья появляются первые мануфакного ландшафта зависят от характеристик при- туры по переработке местных озерных и болотных родного комплекса, городских функций, уровня рудах [5]. Старая Русса старейший город при солетехнического оснащения общества, времени ос- ных варницах. Солеварный промысел, возникший Название раздела Автор Название статьи 72 72

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

здесь в VIII в., постепенно распространяется на север и восток (Тотьма, Солигалич, Прикамье, Поморье) [6]. При Петре I строятся государственные заводы (Сестрорецкий, Ижорский, Петрозаводский). Заводы были водоемкими производствами, тяготели к водным ресурсам. Наряду со строительством завода, создавались гидротехнические сооружения (плотины и искусственные водоемы), образуя единый промышленно-заводской ПКК. Таким образом появились озеро Разлив при Сестрорецком оружейном заводе на реке Сестре, пруды на реке Ижора для нужд Адмиралтейского ижорского завода, при Петровском заводе на реке Лососинка. Промышленно-заводской ПКК являлся центром возникающих городов. Складирование товаров производства осуществлялось на территории предприятий, образовывались промышленно-складские ПКК. В городах других функциональных типов (например, рыночных центрах) складские территории могли существовать самостоятельно. Заводы обрастали рабочими предместьями. Деревянные жилые дома и сельскохозяйственные угодья образовывали сельскохозяйственно-селитебные ПКК. С 30-ых – 40-ых гг. XIX в. России начался промышленный переворот¸ который отмечен переходом к машинно-фабричному производству. Наличие капитала и свободной рабочей силы, высвобожденной после отмены Крепостного права, дали точек к быстрому развитию промышленности, наращиванию производства в уже созданных и созданию новых промышленных ПКК на границах городов. Промышленные ПКК, наряду с водными ресурсами, тяготели к железным дорогам - формировались транспортные, транспортно-складские, транспортно-промышленные ПКК. Наличие железнодорожных путей в структуре ПКК способствовало изолированности комплексов от остальной территории города. В городах сохраняются сельскохозяйственно-селитебные ПКК. Нередко жилые бараки находились в непосредственной близости с заводами, образуя промышленно-селитебные ПКК. Остатки Название раздела Автор Название статьи

таких комплексов сохранились в Колпино (комплекс жилых зданий к. XIX в. на территории Ижорского завода), в Санкт-Петербурге при Невской мануфактуре, Невском заводе. В это время началось строительство благоустроенного жилья для рабочих. В Ивангороде при Льнопрядильной фабрике барона А. Л. Штиглица был построен в к. XIX – нач. XX в. жилой рабочий район Парусинка. Примеры социального жилья этого периода можно найти в других регионах России («мальцевские домики» в Гусь-Хрустальном). Создавались ландшафтно-рекреационные комплексы, включающие водные объекты промышленных ПКК. Ландшафтно-рекреационные ПКК создаются в непосредственной близости от заводов и фабрик. Например, Городской сад в Колпино, оборудованная зеленая территория в Парусинке (г. Ивангород) вдоль набережной р. Нарвы для отдыха рабочих. Промышленные ПКК второй пол. XIX – нач. XX в. характеризуются разноэтажной каменной плотной застройкой (застроенные территории составляют 60-80%), транспортные ПКК — разноэтажной, смешанной каменной и деревянной застройкой, от средней до разреженной плотности (застроенность 20-40% — менее 10%). В советский период появляются новые промышленные города, связанные с разработкой полезных ископаемых, строительством электростанций. Во многих случаях разработка месторождений до сер. 1950-ых гг. велась силами заключенных трудовых лагерей. Места добычи ископаемых, к которым были привязаны лагерные поселки, определяли пространственную структуру будущих городов (г. Инта, г. Воркута). В это время формируются именно транспортно-промышленные ПКК, т.к. промышленные ПКК были четко привязаны к транспортным путям. Города строились по плану, обеспечивались социальной инфраструктурой. Жилищные условия определялись жесткими нормативами. Административно-деловые центры городов возникали после получения населенными пунктами статуса города. В Инте разработки месторождений начались в 1942 г., статус города присвоен в 1954 г. До появления официального 73 73

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА городского центра, железнодорожные станции и вокзалы были центральным местом для горнодобывающих поселков. Для Инты характерно наличие двух административно-деловых центров: центр 1950х – 1960х гг. в районе Старой площади и 1970х — 1980х гг. в районе Новой площади. Городские центры привязаны к дренированным берегам р. Большая Инта и удалены от шахт. В ландшафте новых советских промышленных городов встречаются сельскохозяйственно-рекреационные и сельскохозяйственно-селитебные ПКК. Сельскохозяйственно-селитебный ПКК присутствует во всех городах, за исключением городов расположенных в зоне тундры и лесотундры (Инта и Воркута). В большинстве случаев этот тип ПКК сохраняется на периферии городов, но в г. Сланцы примыкает к центральным улицам (ул. Ленина и ул. Кирова) и построен по единому проекту. Сельскохозяйственно-рекреационный ПКК — это коллективные садоводческие участки, которые обычно располагаются вне города. В г. Колпино садоводческое хозяйство находится в непосредственной близости от центра города (между Ижорским заводом и проспектом Ленина). Массовый процесс создания садоводческих коллективов относится к 50м гг. XX в. С 80х гг. XX в. началось неофициальное освоение земельных неудобий в границах городов, которые граничат обычно с промышленными ПКК. Этот тип ПКК встречается во всех рассматриваемых городах, за исключением Воркуты (зона тундры). Закладывались ландшафтно-рекреационные комплексы (скверы, парки культуры и отдыха), насыщенные спортивными сооружениями и Домами культуры. Обязательными в этих комплексах становятся памятники вождям революции и памятники профессиональной направленности. Название объектов культуры давались по профессиональному признаки (Ижорский ДК при Ижорских заводах, ДК «Шахтер» в Воркуте). Наблюдается сопряженность ландшафтно-рекреационных ПКК с административно-деловыми центрами. Для промышленных ПКК советского периода характерна разноэтажная каменная с низкой плотностью застройка (застроенные территории 10-20 74 74

%, доля незастроенных территорий с искусственным покрытием до 60%). В промышленных ПКК советского времени встречаются промышленных ПКК с участием заводской застройки более ранних периодов (XVIII - XIX вв.) — средней плотности (застроенные территории 20-40%). На современном этапе происходит смена функций промышленных комплексов и их перестройка. Запускаются в первую очередь промышленно-добывающие комплексы. Так в городе Инта 1/5 территории — это промышленный бедленд. Промышленные ПКК переходят в деловые и промышленно-складские ПКК. Вариантов с реконструкцией промышленных зданий под жилые в России автор статьи не встречала. Хотя такие примеры можно найти в зарубежных странах. Одно из интересных решений, по нашему мнению, переоборудование старого цементного завода в Барселоне Рикардо Бофиллом. Большинство промышленно-селитебных, сельскохозяйственно-рекреационных и сельскохозяйственно-селитебных комплексов разрушаются и перестраиваются. Наблюдается переход ПКК этих типов в селитебные и рекреационно-селитебные ПКК (коттеджная застройка). Иногда встраиваются мелкие предприятия (например, авторемонтные мастерские). Город — это культурный ландшафт, в котором, как отмечено выше, природные, социокультурные, хозяйственные компоненты находятся во взаимообратных связях. Так показатель плотности застройки отражает как физические качества ПКК, так и социально-экономические условия, в которых развивается ПКК (особенности технологии производства, форму собственности на средства производства, уровень цен на городские земли). Наибольшая плотность застройки (60-80%) при небольших площадях предприятий относится ко второй пол. XIX в. – нач. XX вв. Это связано с наличием частного капитала и высокими ценами на земельные участки. В советское время наблюдается снижение плотности застройки (преимущественно низкая плотность — 10-20%) при больших площадях предприятий. Это объясняется как технологическими особенностями производств, так и

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

государственной собственностью на землю. В на- и необходимость в отдыхе трудящихся стимулистоящее время происходит двусторонний процесс: ровали образование ландшафтно-рекреационного как разрушение отдельных промышленных зданий, типа ПКК. Потребность в отдыхе трудящихся, а так и строительство новых на территории ПКК. также недостаток продуктов питания обусловили Можно выделить несколько стадий развития формирование на стадии расцвета сельскохозяйкультурного ландшафта промышленных городов ственно-рекреационного типа ПКК. на Северо-западе России. В основу выделения стадий положен критерий интенсивности промышленной функции, определенный через отношение площадей промышленных ПКК к площади всего города. Следуя логике развития культурного ландшафта промышленного города, выделена гипотетическая стадия 5 без определения конкретного временного промежутка: • Зарождение промышленных ПКК XVIII в. — 30е – 40е гг. XIX в. Основные типы ПКК: пз — промышленно-заводской, пд • Становление промышленных ПКК 30е — — промышленно-добывающий, пэ – ПКК при электростан40е гг. XIX в.– нач. XX в. циях, т — транспортный, ск — складской, лр — ландшаф• Расцвет советских промышленных ПКК тно-рекреационный, ад — административно-деловой; пере20е гг. XX в. — 1990е гг. ходные типы ПКК: пт — промышленно-транспортный, пск • Современная стадия перестройки промыш- — промышленно-складской, тс — транспортно-складской, пс — промышленно-селитебный, схс — сельскохозяйственленных ПКК (c 1990х гг. по настоящее время ). • Стадия затухания промышленных ПКК но-селитебный, ср — сельскохозяйственно-рекреационный, рс — рекреационно-селитебный. (время не определено) Каждой стадии соответствует свой набор осНаибольшую интенсивность промышленная новных и переходных ПКК (табл. 1). На стадии функция набирает на стадии расцвета. В это время зарождения, становления и расцвета происходил складываются все типы промышленных ПКК осрост интенсивности промышленной функции, новных и переходных типов. велось освоение новых территорий под промышПерестроечная стадия и стадия затухания — ленные ПКК (зарождение.), освоение новых тер- это время снижения интенсивности промышленриторий и наращивание промышленных ПКК пре- ной функции. Наибольшее разнообразие типов дыдущей стадии (становление и расцвет) (рис. 1) . ПКК относится к перестроечной стадии — предРазвитие науки и техники привело к потре- ставлены все типы ПКК как основные, так и переблению новых природных ресурсов, развитию ходные. С этого времени начинается постепенный транспорта, что обусловило образование новых переход промышленных ПКК в новые типы — основных ПКК (промышленные ПКК при электро- ландшафтно-рекреационный, промышленно-сестанциях и транспортные). Объединение транс- литебный (селитебный), промышленно-деловой портной функции с промышленной и складской (деловой), промышленно-складской (складской). способствовало появлению переходных типов На стадии перестройки происходит увеличение коПКК — промышленно-транспортного и транс- личества контуров городского ландшафта за счет портно-складского. Наращивание производства на дифференциации промышленных ПКК и переход стадии становления объясняет появление основ- их в другие типы. На стадии затухания будет проного типа — селитебного ПКК и переходного типа исходить сокращение контуров городского ланд— промышленно-селитебного ПКК. Появление но- шафта за счет роста площадей непромышленных вого многочисленного социального класса рабочих ПКК, сокращения площадей и исчезновения ПКК Название раздела Автор Название статьи

75 75

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

Список литературы и источников

переходных типов. Рис. 2. Соотношение разнообразия типов природнокультурных комплексов с интенсивностью промышленной функции. Интенсивность промышленной функции выражена в условных единицах.

С утратой промышленной функции на стадии затухания будет наблюдаться резкое падение разнообразия промышленных и переходных типов ПКК. Снижение числа переходных типов объясняется тем, что некоторые из них сформированы благодаря промышленной функцией (промышленно-транспортные, промышленно-складские). Исчезновение промышленно-селитебных комплексов обусловлено повышением уровня жизни и удалением селитебных комплексов от промышленных зон. Сельскохозяйственно-селитебные и сельскохозяйственно-рекреационные комплексы исчезают или трансформируются в селитебно-рекреационные в результате снижения сельскохозяйственной функции на территории городов, что связано с отсутствием дефицита на сельскохозяйственную продукцию, ее доступностью и рядом других причин. Более плавное падение разнообразия типов ПКК можно видеть в отношении непромышленных и основных ПКК. Это объясняется утратой промышленных и развитием непромышленных функций. Это селитебные, ландшафтно-рекреационные, административно-деловые, складские, транспортные ПКК, которые одновременно являются непромышленными и основными типами. Все эти типы будут развиваться при утрате промышленной функции.

76 76

1. Веденин Ю. А, Кулешова М. Е. Культурный ландшафт как объект культурного и природного наследия // Известия АН. Серия географическая. № 1. 2001. — С. 7 – 14. 2. Исаченко Г. А., Резников А. И. Динамика ландшафтов тайги северо-запада Европейской России. — СПб.: Русск. геогр. о-во, 1996. — 166 с. 3. Круглов И. С. Методические особенности ландшафтного изучения г. Львова и ближайших окрестностей // Физико-географические аспекты изучения урбанизированных территорий: Тез. докл. науч. конф. — Ярославль, 1992. 4. Соломина Ж. Б. Динамика ландшафтной структуры малых исторических городов Ленинградской области (на примере города Выборга). Автореф. дис. … канд. геогр. наук. — СПб., 2009. 5. Олонецкие горные заводы. БСЭ. URL: http:// dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/93400 6. Кудряшов А. И. К истории и о значении солеварения. URL: http://www.kriptoistoria.com/ library.php?alpha=&period=7&did=807&sort=type

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

БЕЛАЯ БАШНЯ — (ВОС)СОЗДАНИЕ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ ЕКАТЕРИНБУРГА Е.С. Кочухова Тема сохранения и осмысления культурного наследия, в самых разных формах предстающего перед взглядом потомков, вышла за рамки узкоспециализированных дебатов или специфического городского активизма. Третий номер журнала «Неприкосновенный запас» за 2013 год, посвященный исследованию ностальгии и меланхолии, предлагает читателю не только обнаружить себя в мрачных раздумьях о ландшафтах далеких городов вслед за Оуэном Хезерли [9] или Карлом Уитни [8], но и проанализировать руинизацию и реконструкцию городских пространств вслед за Андреасом Шёнле [10] и Еленой Трубиной [7]. Пронизанные городской мифологией, несущие на себе следы расцвета и упадка, оказывающиеся в забвении или в центре пристального внимания, самые разные элементы городского ландшафта способны предстать в качестве основания для воссоздания и поддержания памяти места. Средневековые руины, равно как корпуса заброшенного завода или поддерживаемые в идеальном состоянии усадебные постройки, вовлекаются в различные, все более неожиданные городские проекты, что заставляет переосмыслять понятие культурного наследия и задаваться вопросом — почему аналогичные объекты, даже входящие в различные охранные списки, остаются в запустении и гибнут. В данной статье вопрос о практиках сохранения культурного наследия рассматривается на локальном примере – проекте «Белая башня», направленном на реставрацию находящегося в Екатеринбурге памятника архитектуры федерального значения.

В России культурное наследие, согласно определению, данному в федеральном законе1, призвано нести информацию о развитии определенной эпохи или явления. На федеральный орган государственной власти возложено создание реестра объектов наследия, что однако не гарантирует их сохранности2, ценность многих из них остается запечатленной лишь на бумаге. Из числа мест, значимых и специфичных для региона или города, вычеркиваются пребывающие в забвении архитектурные памятники, предметы искусства, ландшафтные ансамбли, инженерно-технические сооружения, стоянки древнего человека. Актуализация ценности таких забытых и заброшенных объектов может быть не только пост-фактум связана с дискуссиями вокруг их окончательной утраты, но также с их новым вхождением в культурное пространство города. В Екатеринбурге множатся события, с помощью которых маркируют современный уровень развития города, которыми наполняют его пространство и время. Одни из них ещё только запланированы, но уже работают на создание образа города как мощного игрока на международной экономико-политической арене (в случае с площадкой Экспо-2020). Некоторые появились не так давно в поддержку определенных историй не самого далекого прошлого (музей Б. У. Кашкина или монастырь на Ганиной Яме). Другие являются подчеркивают интенсивность и разнообразность актуальной жизни города, что сейчас хорошо тиражируется и узнается за пределами Екатеринбурга (как

Объекты культурного наследия это предметы материальной культуры, «возникшие в результате исторических событий, представляющие собой ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии или антропологии, социальной культуры и являющиеся свидетельством эпох и цивилизаций, подлинными источниками информации о зарождении и развитии культуры» [2] 2 Известной проблемой является сохранение памятников архитектуры в крупных городах, где ведется точечная уплотнительная застройка. Здания подвергаются незаконной реконструкции или уничтожаются. Так в Екатеринбурге было снесено здание Пассажа, на его месте ведется новое строительство; собственники заявляют, что объектом культурного наследия являлись только фасады старого Пассажа, которые временно демонтированы и будут включены в фасады нового торгового центра. 1

Название раздела Автор Название статьи

77 77

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА например театр Николая Коляды или стрит-арт Тимофея Ради). Менее года назад в о себе заявил проект «Белая башня», претендующий не только на сохранение, но и на актуализацию объекта культурного наследия. Водонапорная башня завода и соцгорода Уралмаш (проект М. Рейшера, сдана в эксплуатацию в 1931 г.) относится к памятникам архитектуры федерального значения. Около тридцати лет строение использовалось по назначению, после чего было заброшено. Ни один из созданных в советское время планов его перепрофилирования не был реализован. В современной истории Екатеринбурга Белая башня продолжает называться символом района и города, образцом конструктивизма. Её имя дано архитектурному фестивалю, организованному в Екатеринбурге, она становится площадкой для арт-эксперимента на второй индустриальной биеннале. И сейчас все большее внимание к объекту притягивает арх-группа Podelniki. План работы группы, инструменты привлечения интереса к своей деятельности, проведенные мероприятия свидетельствуют о возникновении нового для Екатеринбурга подхода к воссозданию культурного наследия — привлечения горожан в работы по сохранению и изучению объекта. Этапы развития проекта «Белая башня» прослеживаются в первую очередь по материалам сайта save-the-tower.ru. В первой публикации происходит идентификация участников проекта: его инициаторы — группа Podelniki, именно это наименование активно используется в подавляющем большинстве1 публикаций сайта. Официальное название — свердловская областная общественная организация «Группа архитектурных событий, коммуникаций и инициатив» – не отличается лаконичностью, но призвано подчеркивать, что проект не является партизанским. Создание региональной

общественной организации стало необходимым условием для получения прав на привилегированный доступ к бывшей водонапорной башне и проведение работ по её исследованию, консервации и дальнейшей реставрации. Полагаясь на собственный организационный и профессиональный опыт, а также помощь оргкомитета, партнеров и экспертов2, Podelniki берут на себя труд сохранить объект наследия и вернуть его в жизнь города. Этот замысел становится основанием для концепции их деятельности. Текст концепции проекта находится в числе первых публикаций сайта save-the-tower.ru и сейчас скрыт от поверхностного взгляда читателя. Проект заявлен как международный и некоммерческий, нацеленный на спасение уникального памятника архитектуры конструктивизма — Белой башни в Екатеринбурге. Концепция состоит из нескольких блоков. Сначала инициаторы представляют себя чуть более подробно, затем отвечают на вопрос что такое Белая башня и в чем её ценность, далее описывают её текущее состояние, формулируют цель своей работы и шаги к её достижению, в последнем пункте предлагают разные формы сотрудничества. Podelniki подчеркивают, что выросли из неформального студенческого объединения. Башню определяют как «признанный шедевр архитектуры конструктивизма и объект культурного наследия федерального значения»[3], её ценность предлагают видеть в том, что она «является образцом промышленной архитектуры советского авангарда <…> проектировалась и строилась как символ района, города и эпохи» [3]. Соответственно, по причине уникальности архитектурного и инженерного решения, а также символичности башни для индустриального Екатеринбурга необходимо исправить её современное удручающее состояние. Для дости-

В описании своих взаимодействий с властными структурами участники проекта также используют свое краткое провокационное именование: «с сентября 2012 Белая башня передана группе архитектурных инициатив Podelniki в бессрочное безвозмездное пользование», тогда как в документе, прикрепленном к новости, в качестве пользователя объекта указана Свердловская областная общественная организация «Группа архитектурных событий, коммуникаций и инициатив» [1]. 2 В недавнем публичном выступлении один из участников проекта — Евгений Волков — утверждал: арх-группа начинала проект с того, что могла сделать сама. В свете этого сообщения, представляется весьма вероятным, что за внушительным перечнем групп участников находится узкий круг лиц, одновременно пребывающих в разных качествах. 1

78 78

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

жения цели проекта — «сохранить Белую Башню и вернуть ее в жизнь города»[3] — необходимо реализовать следующий план: провести специальное исследование, законсервировать объект, устроить общественную дискуссию для выбора его новой функции строения и осуществить его реставрацию. В концепции заявлено, что каждый из перечисленных пунктов плана инициаторы собираются воплощать с привлечением самых разных людей, которым может быть интересна судьба архитектурного памятника. Отсылая к международному контексту, арх-группа констатирует, что «во всем мире объекты промышленного наследия, получив новую функцию, становятся точками притяжения туристов и новыми очагами культурной жизни» [3]. Екатеринбургской инициативе отводится схожая роль — «вовлечь широкие слои местного сообщества и международных экспертов в решение проблем Белой Башни, дав позитивный опыт совместного действия для сохранения архитектурного наследия»[3]. Присоединиться к очищению этой городской руины от следов упадка и созданию её нового культурного значения предлагают всем желающим. Можно войти в состав кураторов, оргкомитета, выступить экспертом, стать партнером, спонсором или самому определить формат своего участия. Весьма оптимистичный план на лето, призывы к участию в различных активностях, отчеты о проведенных мероприятиях — содержание всех публикаций сайта демонстрирует воплощение намеченного в концепции стремления расширять число вовлеченных в проект людей и выполнение поставленных задач. В рамках изначального концептуального решения возникают новые форматы личной вовлеченности в проект: помимо волонтерской работы на субботниках, поиска и распространения информации о башне, краудфандинга, у заинтересованных горожан появляется также возможность получить доступ к архивам, участвовать в летней практике и специализированном российско-германском воркшопе. Участники символически прикрепляются к проекту — на первом субботнике выдают значки, на втором — ключи для входа в башню, а сотрудники одного из инфорНазвание раздела Автор Название статьи

мационных агентств удостоились индивидуальной пешеходной экскурсии по Уралмашу, поскольку внесли значительный финансовый вклад в приглашение немецких специалистов для исследования объекта. Организаторы публично благодарят все компании, предоставившие скидки на свои услуги или сотрудничавшие бесплатно. Участники сборов средств называются поименно. В одной свежей сентябрьской публикации длинный список заключается оптимистичной констатацией — «навсегда наши подельники» [6]. Всё более расширяя круг людей, вовлеченных в воссоздание культурного наследия, Podelniki делают прозрачными границы собственной субъективности. Это уже не несколько конкретных членов арх-группы, принявших её устав и официально вошедших в эту общественную организацию, а сообщество, собирающееся и пополняющееся в связи с решением конкретных задач, а затем распадающееся и восстанавливающееся вновь уже в измененном составе. Кураторы в этом случае предстают той движущей силой, которая способна раз за разом организовывать коллективное действие и достигать поставленных целей. Риторическое и организационное влияние участников арх-группы становится значимым дополнением к их первоначальной самоидентификации как единомышленников, которые любят Екатеринбург, архитектуру, интересуются своей средой обитания и хотят заинтересовать этим людей вокруг себя. Podelniki делают свои планы не только публичными, но и доступными для понимания: выбор необходимых действий поясняется, в текстах практически не используется специальная лексика, на вопросы, оставленные в комментариях, отвечают. Обращаясь ко всем читателям сайта как потенциальным единомышленникам, инициаторы опираются на силу собственного слова, с помощью которого они воссоздают силу и память места — Белой башни. Её «возвращение к жизни», преодоление забвения начинается именно в медийной среде, хотя риторическая убедительность арх-группы распространяется не только на блоги, страницы сайта save-the-tower.ru, видеоэкскурсии и новостные ленты. Важным инструментом привлечения внимания к проекту и башне является также уча79 79

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА стие в лекториях и выставках. За неполный год проведены три дискуссии1, площадку для которых предоставил ГЦСИ. Конец августа отмечен открытой лекцией профессора В. Лоренца об опыте реставрации памятников инженерного искусства [4] и последующей презентацией по предварительным итогам обследования башни [5]. Способность арх-группы расширять круг людей, участвующих в народном финансировании, и выстраивать связи с профессионалами, готовыми безвозмездно проводить специализированные работы на объекте, определяют будущее проекта2. Деятельность по подготовке реставрации объекта наследия, последовательно ориентируется на двуединую цель — сохранить Белую башню и вернуть её в жизнь города. Воссоздание башни именно как активного игрока городского пространства позволит обеспечить её физическую сохранность в дальнейшем, предотвратить возвращение к заброшенности. Активно привлекая внимание к истории и современному состоянию архитектурного памятника, Рodelniki уже создают из него центр притяжения интереса горожан. Возвращение объекта в актуальное культурное поле уже можно считать состоявшимся, в то же время сохранение и реставрация конструкции остается только в перспективных планах. Очистив внутренне пространство башни от мусора, отгородив её от случайных деструктивных вторжений забором, определив необходимый объем работ по её консервации, Рodelniki вновь оказываются в ситуации, когда очередной краудфандинг отделяет их от перехода к следующему этапу — столь важной для бетонного строения защите от дальнейшего разрушения под воздействием осенних дождей и снега. За лето удручающее состояние башни было лишь отчасти скорректировано — она превратилась в ухоженную городскую руину. Посетителей встречает приветливая надпись — «Уважаемые гости! Вы находитесь у подножия Белой

Башни — уникального памятника советской архитектуры конструктивизма» и предупреждение — «Объект находится в аварийном состоянии. Заходя внутрь башни вы сами несете ответственность за ваше здоровье и безопасность». Доверяя своей способности подняться по узким лестничным пролетам, где не сохранились перила, а напротив каждого выхода на небольшую лестничную площадку расположен зияющий оконный проём, гости могут оценить особенности конструкции башни, размеры её бака, граффити-палимпсесты на стенах и вид, открывающийся на район Уралмаш и близлежащий лес. Субъекты, которым в этом году стала доступна башня, изменились — теперь это архитекторы, инженеры, историки, помогающие им в исследованиях студенты, готовые взяться за грязную работу волонтеры. Именно они из кратковременного приюта для бездомных, места упражнений граффитистов и стихийной свалки постепенно воссоздают объект культурного наследия. Архитектурный памятник подготавливается к консервации и реставрации, одновременно возникает сообщество горожан, вовлеченных в его изучение и сохранение, тем самым формируется среда, в которой объект культурного наследия действительно выступает носителем информации об эпохе — и об эпохе ушедшей, и об актуальной городской жизни. Список использованных источников 1. Акт о состоянии объекта культурного наследия [электронный ресурс] http://save-the-tower.ru/ currentcondition/ (дата обращения 02.10.2013) 2. Закон Российской Федерации «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ. Статья 3. (дата обращения 02.10.2013) 3. Концепция проекта [электронный ресурс]

1 В рамках проекта PechaKucha Night Конструируя мечты — «Архитектурный памятник в руках архитекторов», выставки «Города для людей» — «Проект «Белая башня»», лектория «Тепло в городе» — «Активизм — инструмент?» 2 В то время как для реставрации Белой башни Podelniki используют краудфандинг и труд волонтеров, реконструкция заброшенной телевышки, никогда не использовавшейся по назначению и уже тридцать лет включенной в мрачную городскую мифологию, сопровождается административной и финансовой поддержкой областных властей, а также рассчитана на крупные частные инвестиции.

80 80

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

http:// save-the-tower.ru/concept 4. Лекция Вернера Лоренца [электронный ресурс] http://save-the-tower.ru/lorenz/ (дата обращения 02.10.2013) 5. Презентация «Белая башня. Лето 2013» [электронный ресурс] http://save-the-tower.ru/ presentation/ (дата обращения 02.10.2013) 6. Список жертвователей краудфайндингового проекта «Сохранение Белой Башни в Екатеринбурге» [электронный ресурс] http://save-the-tower. ru/list-of-donors/ (дата обращения 02.10.2013) 7. Трубина Е. Примиряясь с упадком: руины 2.0 // Неприкосновенный запас. 2013, № 3 (89) [электронный ресурс] http://magazines.russ.ru/nz/2013/3/14t. html (дата обращения 02.10.2013) 8. Уитни К. Открытое пространство. Прогулки по границам Тэлэ // Неприкосновенный запас. 2013, № 3 (89) [электронный ресурс] http://magazines.russ. ru/nz/2013/3/8u.html (дата обращения 02.10.2013) 9. Хэзерли О. Будут ли строить и дальше в темные времена? // Неприкосновенный запас. 2013, № 3 (89) [электронный ресурс] http://magazines.russ. ru/nz/2013/3/6x.html (дата обращения 02.10.2013) 10. Шёнле А. Раздробленная история и осыпающиеся камни: о романтическом понимании сохранения архитектурного наследия // Неприкосновенный запас. 2013, № 3 (89) [электронный ресурс] http://magazines.russ.ru/nz/2013/3/13sch.html (дата обращения 02.10.2013)

Название раздела Автор Название статьи

81 81

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА ЭКЗОГЕННЫЕ БОЛЕЗНИ НАСЕЛЕНИЯ ИНДУСТРИАЛЬНЫХ ГОРОДОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА РОССИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 1960-Х – ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 1980-Х гг.) Р.С. Колокольчикова Урбанизация на Европейском Севере России во второй половине 1960-х – первой половине 1980-х гг. осуществлялась преимущественно путем промышленного освоения региона, создания и развития ресурсоемких, градообразующих производств, относящихся к черной и цветной металлургии, химической и целлюлозно-бумажной промышленности. Основанные на градообразующих предприятиях, рассчитанных на международное разделение труда, индустриальные города, являясь одной из самых многочисленных типологических групп городов, представленных в регионе, двигателем индустриализации Европейского Севера России, демонстрировали противоречивые процессы управляемой советской урбанизации. Проявлением таких процессов, среди прочих, являлась характерная для индустриальных городов острота социальных проблем, в частности, неблагоприятная эпидемическая обстановка по таким экзогенным болезням, как венерические. Распространение венерических болезней в индустриальных городах региона отчасти объяснялось активизацией венерических болезней в СССР в 1960-е-1970-е гг., когда пик пришелся на 1981 г. Специалисты выделяют три периода в развитии венерических болезней при Советской власти. Первый пришелся на годы гражданской войны, когда в условиях разрухи, голода стала процветать проституция, когда отсутствовали эффективные препараты для борьбы с этими болезнями. Второй период пришелся на 1940-е гг. И третий — на начало 1960х – 1980-х гг. В конце 1950-х гг. в СССР отмечалось минимальное количество венерических больных, что способствовало появлению в СССР лозунга о ликвидации венерических заболеваний, закрытию научно-исследовательских институтов, клиник по данному профилю, прекращению санитарно-просветительской работы на данную тематику. Между тем, акселерация, когда социальная зрелость стала 82 82

отставать от половой на 6-8 лет, распространение противозачаточных средств, которые, помимо прочего, позволяли более легко вступать в половые связи, ранняя половая жизнь, недостаток знаний и культуры — эти и другие обстоятельства привели с начала 1960-х гг. к новому росту заболеваемости в стране, а также на Европейском Севере. Динамика зарегистрированных больных с впервые в жизни установленным диагнозом сифилиса в Архангельской области выглядела так: [3, л. 53; 4, л. 11; 5, л. 14; 6, л. 13; 7, л. 12].

При этом чемпионами по заболеваемости являлись в основном индустриальные города. Например, в 1979 г. в индустриальной Коряжме заболеваемость острозаразными формами сифилиса превышала среднеобластные показатели в 3 раза [8, л. 14]. Самая высокая в Архангельской области заболеваемость гонореей в 1981 г. была выявлена в г. Новодвинске и составила 259,3 случая на 100 000 населения [9, л. 55]. В Карелии эпидемическая обстановка с вензаболеваниями так ухудшилась, что Советом Министров республики Карелия 28 августа 1967 г. было принято специальное постановление «О мерах по усилению борьбы с венерическими и заразными болезнями в КАССР» [19, л. 3]. Согласно конъюнктурных обзоров Министерства здравоохранения КАССР деятельности дерматовенерологических учреждений Карелии второй половины 1960-х — начала 1970-х гг., наибольшее число случаев заражения сифилисом было зарегистрировано в индустриальных городах Кондопоге, Сегеже, а также в Петрозаводске (портовый город). В 1971 г. на долю Сегежи и Петрозаводска приходилось 80% всех случаев заразного сифилиса по республике. А г. Сеге-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

жа, где развернулись расширение и реконструкция целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) в начале 1970-х гг., был на первом месте в Карельской республике по заболеваемости сифилисом на 100000 населения. Наиболее низкая заболеваемость стабильно наблюдалась в национальных районах Карелии — Пряжинском, Лоухском, особенно Калевальском [18, л. 17, 26; 19, л. 1; 20, л. 14; 21, л. 18, 22]. Однако со строительством в Калевальском районе г. Костомукши и горнообогатительного комбината в 40 км от финской границы, несмотря на «отбор» строителей для этой «витрины социализма», венерические болезни здесь стали выявляться. 1 января 1980 г. в Костомукше был открыт кожно-венерологический кабинет [16, л. 106]. А в 1981 г. ситуация с венболезнями в строящемся городе стала настолько серьезной, что при исполкоме поселкового Совета была создана общественная комиссия по борьбе с венерическими заболеваниями [17, л. 34]. Борьбу с венерическими болезнями осуществляла сеть венерологических учреждений — это специализированные кабинеты, диспансеры, материальная база которых, обеспечение кадрами, лекарственными препаратами постоянно улучшались. Однако по сравнению с другими медицинскими службами, например, терапевтической, хирургической и т.п., материальная база кожновенерологической службы отставала. Например, кожно-венерологическая служба в Череповце осуществлялась кожно-венерологическим диспансером (КВД), который имел стационар на 60 коек (40 для взрослых и 20 для детей), венкабинетами при медсанчасти металлургического завода, медсанчасти строительного объединения «Череповецметаллургхимстрой», детских поликлиник №2 и №3. Кроме населения Череповца диспансер обслуживал население шести прикрепленных районов Вологодской области. Ежегодно в стационаре КВД находилось на лечении примерно 1500 человек, из них около 500 — венерические. Однако, коечная сеть стационара, несмотря на высокие темпы роста населения Череповца, эпидемические вспышки кожно-венерических заболеваний в городе, до конца изучаемого периода не увеличивалась, оставаясь на уровне 1964 г. По этой причине диспансер Название раздела Автор Название статьи

был вынужден отказывать в госпитализации дерматологичеким больным, а иногда и некоторым венерическим, что усугубляло эпидемическую обстановку в городе. Размещался стационар КВД в здании, в котором отсутствовало централизованное отопление. С конца 1970-х гг. здания стационара находились в аварийном состоянии. В 1983 г. санэпидемстанция города запретила их эксплуатацию. Но поскольку других помещений диспансеру предоставлено не было, кожно-венерическая служба продолжала работать в аварийных [23, л. 2; 32, л. 18; 37, л. 20, 21; 38, л. 19]. Неприспособленность здания стационара КВД, специфика контингента больных провоцировали нарушение больничного режима, снижали эффективность усилий венерологических служб по борьбе с венерическими заболеваниями. В 1981 г. за нарушение больничного режима из стационара КВД было выписано 55 больных [34, л. 20]. По «остаточному» принципу обеспечивались кожно-венерологические службы препаратами, аппаратурой [32, л. 39; 34, л. 21; 35, л. 39]. Как представляется, причины столь пренебрежительного легкомысленного отношения властей к состоянию материально-технической базы, снабжению аппаратурой, препаратами кожно-венерологических служб крылись, прежде всего, в идеологических предубеждениях, в непонимании опасности возможных последствий. Между тем врачи-венерологи проводили большую лечебную и профилактическую работу: осуществляли медосмотры декретированной группы населения — тех, кто трудился в детских дошкольных и медицинских учреждениях, общепите; отдельно обследовались беременные женщины, больные в стационарах, те, кому требовалось прописка в общежитии, доноры, лица группы риска, например, контингенты приемников-распределителей. В 1960-е гг. при диагностике вензаболеваний, особенно сифилиса, случались ошибки, которые, по-видимому, объяснялись тем, что сифилис, в частности для 60-х гг., был заболеванием относительно редким. В отчете о работе Череповецкого КВД за 1966 г. сообщалось: «Отмечен целый ряд диагностических ошибок среди врачей-гинекологов, терапевтов, стоматологов. Во избежание по83 83

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА вторения подобных ошибок во всех медучреждениях города врачами КВД проведены лекции по клинике, диагностике сифилиса с разбором диагностических ошибок» [25, л. 33]. А в 1979 г. в связи с эпидемической вспышкой сифилиса в г. Череповце с медицинскими работниками города и прикрепленных районов стали проводиться семинарские занятия по ранней диагностике вензаболеваний, началась подготовка клинических лаборантов по экспресс-диагностике сифилиса [32, л. 39]. Совершенствовалась санпросветработа врачей-венерологов. В середине 1960-х гг. эта работа носила эпизодический характер и проводилась в тех организациях, на тех предприятиях, где были зарегистрированы эпидемические вспышки вензаболеваний. Например, в 1966 г. в г. Череповце, поскольку среди больных вензаболеваниями было большое количество шоферов, — беседы, лекции на темы профилактики врачи-венерологи проводили в автохозяйствах города.[25, л. 33] А в 1970-е — середине 80-х гг. санпросветработа венерологическими службами стала проводиться систематически, по заранее разработанному плану в организациях, школах, ПТУ, на предприятиях в форме лекций, бесед, вечеров вопросов-ответов; в форме радио и телепередач на актуальные темы, связанные с предупреждением вензаболеваний, нравственнополовым воспитанием. В 1979 г. в КВД г. Череповца годовая нагрузка на каждого врача по санпросветработе составляла 4 часа 40 минут [32, л. 39]. Врачи-дерматовенерологи совместно с гинекологами, урологами проводили большую работу по выявлению вензаболеваний, выяснению и розыску источников заражения и половых контактов больных венерическими заболеваниями. Однако, процент выявленных источников заражения был относительно невелик. По сифилису в изучаемый период он составлял в Череповецком КВД в разные годы от 20% до 77,2%, а по гонорее — от 42% до 67% [30, л. 25; 25, л. 33; 33, л. 37]. Низкая выявляемость источников заражения объяснялась контингентом больных: много лиц прибывших в командировку, из командировки, из числа спецконтингента, бродяг, прибывших из исправительно-трудовых колоний после отбытия срока наказания. Выяснению 84 84

источников заражения мешало то, что заражение происходило чаще в нетрезвом виде, нередко от малознакомых людей и больные могли только назвать имя партнера, по той причине, что больше о нем ничего не знали. Осложнялся поиск тем, что число контактов у источников заражения или у заразившегося было обширным, больные не всегда были откровенны с врачами [30, л. 41; 24, л. 19]. Согласно результатам социологических исследований, проводимых врачом-дерматовенерологом Коряжемской городской больницы К. В. Барышниковым в 1980-е гг. среди своих пациентов, в половине случаев заразившихся венерической болезнью источником являлись знакомые, а в 25% случаев — случайные знакомые, в 10% — мужья, в 7% — жены, в 8% — сожители [22]. О трудностях, с которыми сталкивались врачи при выяснении источников заражения венерическими болезнями, можно судить по отрывку из отчета главного врача КВД г. Череповца за 1978 г. в облздравотдел: «Источником основной вспышки сифилиса (заболеваемость сифилисом в 1978г. в г. Череповце по сравнению с 1977 г. на 100 000 жителей увеличилась в 3 раза — Р.К.) явились условно досрочно освобожденные активные гомосексуалы, прибывшие из мест заключения Мордовской АССР. Всего по городу зарегистрировано больных сифилисом гомосексуалов — активных 4 человека. Гомосексуалы явились источником заражения сифилисом 4 женщин, 2 из них неработающие, но имеющие постоянное место жительства, Ершова и Агафонова, от которых заразилось 19 человек. От общего числа заболевших в городе сорока семи человек — это составляло 44%. В течение отчетного года был выявлен 1 крупный очаг – больная Агафонова имела 55 половых партнеров, вела беспорядочный образ половой жизни, контактеры разыскивались по приметам, номерам машин <…> По данным райотделов милиции за 1978 г. в городе проверялось 45 адресов, из которых выявлено шесть притонов разврата, которые посещали наши больные» [31, л. 24, 36]. По данным КВД г. Мончегорска социальный портрет 13 лиц, являвшихся источником неоднократных заражений гонореей, выглядел следующим образом: 5 из 13 – это мужчины; 12 человек — это холостые, разведен-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

ные, незамужние; 11 человек — в возрасте от 16 до 27 лет; 1 человек — в возрасте 41 года и одна — в возрасте 12 лет, имевшая самое большое количество выявленных контактов — 22, и самое большое количество выявленных среди контактеров больных — 8 человек; 8 человек — имели судимость; 5 человек — нигде не работали; 2 человека — учащиеся; из работающих, 1 — шофер, 1 — официант, 4 — рабочие; у одной заболеваемость была выявлена в женской консультации, у остальных — как у половых контактеров; все употребляли алкоголь [13, л. 31]. Около 70% больных венерическими болезнями выявлялось активно врачами и только 30% пациентов обращались к врачу, почувствовав, что они больны [22]. Особенно большую помощь венерологам оказывали гинекологи. В 1979 г., например, в Череповце 50% больных гонореей женщин было выявлено акушерами-гинекологами [32, л. 39]. Выявив больных венерическими болезнями, врачи-венерологи осуществляли лечение не только этих больных, но и контактных лиц больного заразными формами венерических болезней, проводили превентивное лечение контактеров с больными заразными формами сифилиса. Например, после того, как в городе Сегеже в начале 1970-х гг. среди рабочих целлюлозно-бумажного комбината, монтажников, строителей, прибывших на реконструкцию комбината, стала регистрироваться заболеваемость сифилисом, в том числе, и его заразными формами, врачами-венеролагами были проведены целевые дополнительные осмотры работающих на комбинате, строителей, монтажников с вассерманизацией контингентов, проживающих в общежитиях комбината и строительных организаций. Во время осмотров осуществлялась санитарно-просветительная работа. Врачи провели превентивное лечение контактных с больными лиц. Все это дало возможность купировать очаг заражения сифилисом [20, л. 14, 24]. В розыске лиц, уклоняющих от обследования и лечения, венерологические службы были вынуждены прибегать к помощи отделов внутренних дел (ОВД горисполкомов). В этом венерологам помогал закон: статья №115 УК РФССР, предусматривавшая Название раздела Автор Название статьи

меры ответственности венбольных за уклонение от лечения, а также ответственность за умышленное заражение венерической болезнью, когда больной, зная свой диагноз, вступал в половые контакты с другими людьми. С 1971 г. была введена административная ответственность — штраф в размере 50 рублей за сокрытие половых контактов и источников заражения венбольными. Административные органы: суд, прокуратура, ОВД стремились оказывать помощь врачам-венерологам в доставке больных в КВД, оперативно разрешать дела, направляемые в суд следственными органами; по названной категории дел усиливался прокурорский надзор. В 1971 г. по отношениям Череповецкого КВД в городской ОВД принудительно было доставлено в диспансер 137 человек больных гонореей, а к судебной ответственности по статье 115 УК РФССР было привлечено 5 человек, причем, все женщины. В 1973 г. за уклонение от лечения и за заведомое заражение венерической болезнью судом г. Череповца было привлечено к ответственности 8 человек [27, л. 33; 28, л. 47]. Во второй половине 1970-х гг. в диспансерах индустриальных городов стали практиковать выездные судебные процессы по статье 115 УК РСФСР. Однако, несмотря на огромную работу, проводимую врачами-дерматовенерологами, другими медицинскими службами по профилактике и борьбе с венерическим болезнями, несмотря на поддержку местных властей, общественности, административных органов, уровень заболеваемости по венерическим болезням в индустриальных городах Европейского Севера оставался высоким. На сессии депутатов горсовета в г. Апатиты в марте 1975 г. отмечалось, что показатели в городе по заболеваемости гонореей на 100 000 жителей выше среднеобластных показателей [14, л. 34]. Постоянный рост заболеваемости гонореей на 100 000 жителей отмечался в г. Череповце. Если в 1967 г. показатель заболеваемости гонореей в Череповце на 100 000 жителей составлял 68,3, то в 1971 г. – 80,2, а в 1975 г. – 149,3 [27, л. 33; 29, л. 32]. Наиболее типичными факторами риска для заболевания венерическими болезнями являлись пьянство и случайные половые связи. По данным врача-дерматовенеролога Коряжемской городской 85 85

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА больницы, в 1980-е гг. 90% мужчин и 70% женщин в момент заражения венерической болезнью находились в состоянии алкогольного опьянения [22]. В отчете о работе за 1974 г. Мончегорского горздравотдела отмечалось, что «высокую заболеваемость гонореей и трихомониозом можно объяснить <…> аморальным поведением отдельных лиц, пристрастных к алкоголю, что ведет к случайным, хаотичным связям (у 40% больных гонореей удалось выяснить от 3 до 10 и более половых контактов)» [10, л. 6]. В 1977 г., когда в Мончегорске в очередной раз выросла заболеваемость венерическими болезнями, горздравотдел вновь констатировал, что пристрастие к алкоголю имели более 80% всех больных [11, л. 54]. Министерство здравоохранения Карелии докладывало в Совет Министров КАССР в 1970 г.: «Источником заражения и распространения вензаболеваниями являются лица, ведущие беспорядочную половую жизнь, <…> участились случаи заражения в нетрезвом виде. В Сегеже <…> из 17 человек зарегистрированных больных сифилисом 4 человека нигде не работали и вели беспорядочную половую жизнь» [19, л. 1]. Фактором риска для заболевания венерическими болезнями являлось расположение на территории индустриального города исправительнотрудового учреждения, как это было, например, в Коряжме, где находилась в изучаемый период мужская исправительно-трудовая колония (ИТК) строгого режима. Несмотря на то, что в Коряжме регулярно работал штаб по борьбе с венерическими заболеваниями, развивалась венерологическая служба, в милиции имелся закрепленный сотрудник в помощь венерологическому кабинету, заболеваемость венболезнями в Коряжме оставалась высокой. На сессии депутатов в июне 1974 г. в докладе председателя Коряжемского исполкома поссовета отмечалось: « … женщины легкого поведения (их состоит у нас на учете 76 человек) в основном из-за пристрастия к спиртным напиткам и разгульной жизни теряют не только женское достоинство, но и человеческий облик. Они забывают о своих детях, не считаются с общественным мнением, идут в производственные зоны для связи с заключенными. Некоторые такой способ избирают в качестве 86 86

средства для наживы. Только на почве пьянства опустилась и осиротила своих детей привлеченная в феврале 1974 г. за распространение венерической болезни Бормотова Римма Андреевна» [1, л. 123]. В середине 1070-х годов в Коряжме ежегодно выявлялся свежий сифилис до 5 человек, острая и хроническая гонорея до 76-80 случаев» [2, л. 175]. Важнейшим фактором риска для группы венерических заболеваний являлись большие миграционные потоки на территории индустриальных городов Европейского Севера, связанные с прибытием на стройки, предприятия городов трудовых ресурсов, в том числе и больших контингентов лиц, имеющих судимость, командированных, а также лиц без определенного места жительства. Например, миграционные потоки на территории города Череповца увеличиваясь с каждым годом, достигли пика в 1979 г., затем стали снижаться. Соответственно и показатели по заболеваемости населения города сифилисом на 100000 горожан увеличивались, достигнув наивысшей точки в 1979 г., затем стали снижаться. Динамика представлена в следующей таблице: [33, л. 47; 34, л. 41; 35, л. 43; 36,

л. 40]. Прокурор г. Череповца Г. И. Лаврентьев отмечал: «В спецкомендатуры города в последнее время из мест лишения свободы стали поступать условно освобожденные гомосексуалы с заболеваниями сифилиса, в связи с чем в 1978 г. эти заболевания в г. Череповце резко возросли. Прокуратурой города с целью надлежащего выявления в местах лишения свободы и в спецкомендатурах при поступлении осужденных из мест лишения свободы лиц, заболевших сифилисом, внесены представления Министру внутренних дел Мордовского ГУВД, а также Министру внутренних дел Удмуртской АССР» [23, л. 8]. Очередная эпидемическая вспышка по гонорее в г. Мончегорске объяснялась руководством горздравотдела исполкома горсовета, среди прочего, «…наличием в городе <…> групп аморальных

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА

лиц <…> ранее судимых и спецконтенгента, неработающих <…> все эти лица составляют 71% от всех больных гонореей» [11, л. 54]. Суровые климатические условия Европейского Севера, с длинной холодной зимой, особенно тяжелой в приполярье и за полярным кругом, с коротким летом порождали ежегодную массовую обратную миграцию населения из городов на время отпусков на юг, в среднюю полосу страны. Это также являлось фактором риска для вензаболеваний в городах. На сессии депутатов горсовета Апатиты заместитель председателя постоянной комиссии горсовета по здравоохранению в июне 1981 г. отмечала: « В городе и в пригородной зоне остается высокой венерическая заболеваемость. Стало тенденцией, что резкий скачок вензаболеваний отмечается в летний период. Одна из причин – это отпускной период <…> вензаболеваемость является одной из причин разводов супругов» [15, л. 27]. Каков же был социальный облик больных венерическими болезнями в индустриальных городах региона? Венерическими болезнями болели мужчины и женщины, встречались отдельные случаи, когда эти болезни фиксировались у беременных и детей. Например, в 1969 г. сифилис в г. Череповце был выявлен у двух беременных женщин, прежде в изучаемый период таких случаев в городе не было, впоследствии такие исключительные случаи встречались [26, л. 27]. В 1978 г. в г. Череповце был зарегистрирован случай раннего врожденного скрытого сифилиса у новорожденного [31, л. 24]. В 1980 г. в г. Череповце сифилис был выявлен у ребенка (категория до 14 лет), а также 2 случая гонореи у детей [33, л. 28, 36]. Основной контингент больных венерическими заболеваниями – это мужчины и женщины в возрасте от 20 до 29 лет (примерно 60-65%); на втором месте по заболеваемости — возраст от 30 до 39 лет (примерно 18-20%), на третьем — от 40 до 49 лет (примерно 8%). Год от года увеличивалось количество заболевших в возрасте от 15 до 20 лет. Преимущественно молодежный состав больных вензаболеваниями в индустриальных городах региона объяснялся молодежным составом населения городов (средний возраст горожан в разных городах составлял от 26,5 лет до 31 года). Название раздела Автор Название статьи

Кроме того, венерологи, отмечая усиливающуюся тенденцию по омоложению заболеваемости венерическими болезнями, объясняли это акселерацией, всё более широким применением противозачаточных средств и некоторыми другими причинами [12, л. 29; 22]. Соотношение больных гонореей мужчин к больным гонореей женщин выглядело примерно следующим образом: острой гонореей чаще болели мужчины (примерно 3:1), а хронической — женщины (примерно от 1:2 до 1:9) [13, л. 25; 33, л. 29]. Это объяснялось в значительной степени спецификой клинической картины развития заболевания у мужчин и женщин. Доли мужчин и женщин среди заболевших сифилисом были примерно одинаковыми. По семейному положению среди венбольных преобладали холостые, незамужние и разведенные, но постоянно увеличивался удельный вес замужних и женатых [12, л. 30; 28, л. 45]. Данная тенденция, по-видимому, была связана с отставанием у молодежи социальной зрелости от половой, высоким показателем разводимости населения, а также усиливающимся повреждением семейных ценностей. Среди больных преобладали лица со средним и средне специальным образованием. Например, в г. Череповце в 1980 г. удельный вес лиц с таким образованием составлял 53% от венбольных [33, л. 31]. Удельный вес лиц со средним и средне специальным образованием среди больных увеличивался, а также увеличивалось количество венбольных с неполным средним образованием, которые в основном были представлены учащимися профтехшкол, техникумов, кулинарных училищ. К концу изучаемого периода чаще среди заболевших стали регистрироваться лица с высшим и незаконченным высшим образованием. Данные тенденции объяснялись завершением в стране перехода ко всеобщему среднему образованию, постоянным ростом образовательного уровня населения индустриальных городов, а также омоложением вензаболеваний. По специальности среди венбольных преобладали рабочие промышленных предприятий, строительных организаций, шоферы, работники обще87 87

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА пита и продавцы продуктовых магазинов, росла доля служащих, а также работников народного образования и учреждений по воспитанию детей (детсадов, школ-интернатов, детских домов), работников отделов внутренних дел, коммунального хозяйства городов. Удельный вес среди венбольных различных категорий неработающих, судимых, лиц без определенного места жительства был выше, чем в структуре населения городов. Таким образом, несмотря на усилия соответствующих медицинских служб, властей, административных органов и общественности, направленные на предупреждение и борьбу с болезнями, вызванными экзогенными факторами, эпидемическая обстановка по этим заболеваниям в индустриальных городах Европейского Севера оставалась нестабильной, в частности, периодически происходили эпидемические вспышки по венерическим болезням, уровень заболеваемости которыми был в индустриальных городах выше среднеобластных показателей, показателей заболеваемости по городам другого типа. Это объяснялось тем, что в индустриальных городах региона присутствовал целый комплекс факторов риска для заболеваемости с точки зрения некоторых тенденций демографических процессов, состава горожан, социально-экономического состояния городов, который создавал условия для неблагоприятной эпидемической обстановки по венерическим болезням. Социальный состав больных венерическими болезнями с одной стороны отражал специфику социальной структуры населения индустриальных городов, с другой — общие для страны тенденции в развитии заболеваемости венерическими болезнями в изучаемый период.

4. ГААО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 2600. 5. ГААО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 2750. 6. ГААО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 3544. 7. ГААО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 3838. 8. ГААО. Ф. 1932. Оп. 11. Д. 2600. 9. ГААО. Ф. 1932. Оп. 11. Д. 4413. 10. Государственный архив Мурманской области в г. Кировске (ГАМО в г. Кировске). Ф. 87. Оп. 1. Д. 188. 11. ГАМО в г. Кировске. Ф. 87. Оп. 1. Д. 250. 12. ГАМО в г. Кировске. Ф. 87. Оп. 1. Д. 288. 13. ГАМО в г. Кировске. Ф. 87. Оп. 1. Д. 327. 14. ГАМО в г. Кировске. Ф. 329. Оп. 1. Д. 334. 15. ГАМО в г. Кировске. Ф. 329. Оп. 1. Д. 923. 16. Костомукшский муниципальный архив. Оп. 1. Д. 1-1. 17. Костомукшский муниципальный архив. Оп. 1. Д. 68. 18. Национальный архив республики Карелия (НАРК). Ф. 580. Оп. 8. Д. 866. 19. НАРК, Ф. 580. Оп. 8. Д. 998. 20. НАРК. Ф. 580. Оп. 8. Д. 1070. 21. НАРК. Ф. 580. Оп. 8. Д. 1128. 22. Трудовая Коряжма. 1989. 13 июня. 23. Череповецкий центр хранения документации (ЧЦХД). Ф. 7. Оп. 11. Д. 838. 24. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 1. Д. 404. 25. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 58. 26. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 193. 27. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 306. 28. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 450. 29. ЧЦХД, Ф. 782. Оп. 3. Д. 577. 30. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 641. 31. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 787. 32. ЧЦХД. Ф. 782. Оп. 3. Д. 861.

Список использованных источников 1. Архивный отдел администрации г. Коряжма. Оп. 1. Д. 167. 2. Архивный отдел администрации г. Коряжма. Оп. 1. Д. 205. 3. Государственный архив Архангельской области (ГААО). Ф. 1932. Оп. 1. Д. 2136. 88 88

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

ЭКЗОГЕННЫЕ И ЭНДОГЕННЫЕ ФАКТОРЫ РЕГЕНЕРАЦИИ ИНДУСТРИАЛЬНЫХ МОНОГОРОДОВ А. Е. Левинтов Российское государство, в отличие от стран западной цивилизации, государственность которых создавалась городами (Римом, Афинами, Иерусалимом, Карфагеном и т.д.), создавало города, цепи и системы городов, исходя из своих имперских интересов и игнорируя местные интересы, возможности и ограничения. Как правило, это были моногорода с функциями, чуждыми окружению, что препятствовало возникновению эффекта церипрокности (взаимоподдержки) между городами и их окружением. Как правило, отечественные города чужды и контрастны своему окружению, склонны к агрессивному захвату окружающих территорий под городскую или квазисельскую, субгородскую застройку (начиная с Екатерины II, дачи, в советское время — «шесть соток», в настоящее время — коттеджные поселки и поселки таунхаузов). Города в России представляют собой своеобразные «пылесосы», высасывающие из своего окружения население, рабочую силу и деньги. Даже монастыри в Европе и России выполняли разные функции: в России они были местами поклонения, богомолий, паломничества, а также несли оборонительные и тюремные (например, суздальские, Соловецкий) функции, а европейские, помимо церковных — торговые (европейские ярмарки, начиная с Шампани, проводились вокруг монастырей в их храмовые праздники), просветительские (через монастыри шло народное образование и внедрялись новые сельскохозяйственные культуры, новые агроприемы и новые агротехнологии, в частности, пивоварение и виноделие) и хозяйственные. В советский период преимущественно создавались монофункциональные города (текстильные города Ивановской области, города при электростанциях, наукограды, лесные, нефтяные, газовые, горняцкие, города зоны БАМ) или города с весьма ограниченным набором функций (Тольятти, НаНазвание раздела Автор Название статьи

бережные Челны), что делало судьбы этих городов весьма хрупкими и несамостоятельными. Все они обречены на депрессивное состояние, вплоть до статуса городов-призраков, рано или поздно. Проблемы малых, средних и больших монопрофильных городов усугублялись в советское время… строительством новых городов с такой судьбой и пометкой в паспорте «одноразовый». Производственные мощности и трудопоглощающий потенциал «градообразующих» предприятий практически не росли, инициативы и предпринимательство запрещены, а плановая экономика ориентировалась почти исключительно на новые мощности. Подрастающие поколения, не находя перспектив работы в родном городе, вынуждены были уезжать во вновь возводимые города, в основном, на востоке страны, ослабляя своим отъездом, но не решая проблем занятости в покидаемом ими городе, где, как назло, продолжают рождаться дети и сальдо естественного движения населения неуклонно, хотя и очень скромно показывает прирост. В новых же городах картина повторялась: во имя строительства, понимаемого как развитие, и производства заглушалось воспроизводство и воспроизводственные процессы. В нескольких десятках городов зоны БАМ не предусматривались ни ПТУ, ни техникумы, ни тем более вузы. Одноразовая идеология и политика оказалась в неразрешимом противоречии с демографией. Когда настал коллапс СССР и плановой экономики, гонка строительства новых городов прекратилась и с трудом сдерживаемая проблематика занятости в монопрофильных индустриальных городах и городках «встала на дыбы». В Ивановской области из 22 городов только один, самый маленький, Плёс, избежал участи депрессивного. «Русский Манчестер», возникший сначала на импортном, а потом на среднеазиатском, а потом опять на дальнепривозном импорт89 89

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА ном сырье, в одночасие рухнул от потери сырьевой базы и в конкурентной безнадежной для себя борьбе с Китаем. Сегодняшняя ситуация в Иваново и его текстильных сателлитах выглядит нелепо и безнадежно: буйно развивается торговля, а рабочие места ивановцы находят в Москве, куда совершают ежедневные или, что гораздо комфортнее, еженедельные (понедельник-пятница) трудовые поездки. Резкое падение цен нефть может привести к обвалу отечественной экономики, но столь же резкий рост цен на нефть просто убьет Иваново: город продолжает существовать только благодаря экзогенным факторам, прежде всего за счет относительной транспортной доступности Москвы. По-советски нелепой выглядит повсеместная попытка решения проблемы занятости административной сферой. В качестве примера: Город Балей (Забайкальский край, в 74 км от ближайшей доступной ж. д. станции Нерчинск и в 350 км от Читы) когда-то был центром золотодобычи и до сих пор сохраняет статус райцентра. В городе живет 13 тыс. жителей, в районе (9 населенных пунктов, самый крупный практически слился с Балеем, самый дальний расположен более, чем в 100 километрах от райцентра) — 22 тысячи. В городе работают две школы. В одной, рассчитанной на 1200 учащихся всего 260 учеников, в той, что на 900 — 190. Учителей явно не хватает. И в этой ситуации в Балее существует и горобраз и райобраз, а также горздрав и райздрав (врачей также катастрофически не хватает). Практически вся городская и районная администрации, кроме получения зарплаты, не делает ничего, потому что делать нечего. Это — последствие несамостоятельности, несамостоятельности наших городов, в которых самоуправление носит даже недекоративный характер. В настоящее время к числу депрессивных относится 619 городов страны или почти 3/4 их числа. При этом подавляющее большинство из них — малые могногорода. 14 августа 2009 года чиновники двух ведомств, Минрегиона и Минфина, договорились о том, что они подразумевают под словосочетанием «моногород». Можно не сомневаться, что в этой «понятий90 90

ной» работе не участвовали учёные: ни социологи, ни географы, ни историки, ни градостроители — слишком много ляпов допущено и в понятии и в истории формирования этого явления и в его сути. Сама постановка вопроса кажется дикой и нелепой: с каких это пор чиновники получили право и власть давать понятия объектам, вообще никакого отношения не имеющим к сфере их деятельности? Завтра тот же Минфин возьмётся за понятие «человек» и будет решать, кого из нас относить к этому понятию, а кого нет. И выступит с законодательной инициативой, и распространит циркуляр, регламентирующий финансовое воздействие на «человека» и «человекоподобных». Минрегион после волнений в Пикалево (Ленинградская область) опубликовал список моногородов, которым будет оказываться федеральная финансовая помощь: 1. Самарская область, г. Тольятти, численность населения — 705,46 тыс.чел. 2. Иркутская область, г. Байкальск, численность населения — 14,95 тыс.чел. 3. Ленинградская область, г. Пикалево, численность населения — 22,07 тыс.чел. 4. Свердловская область, г. Нижний Тагил, численность населения — 375,71 тыс.чел. 5. Вологодская область, г. Сокол, численность населения — 40,74 тыс.чел. 6. Воронежская область, г. Семилуки, численность населения — 23,90 тыс.чел. 7. Кемеровская область, г. Прокопьевск, численность населения - 214,43 тыс.чел. 8. Кемеровская область, г. Ленинск-Кузнецкий, численность населения — 107,70 тыс.чел. 9. Кировская область, г. Вятские Поляны, численность населения — 38,78 тыс.чел. 10. Мурманская область, г. Ревда, численность населения — 9,40 тыс.чел. 11. Пермский край, г. Чусовой, численность населения — 49,26 тыс.чел. 12. Приморский край, г. Дальнегорск, численность населения — 48,05 тыс.чел. 13. Республика Татарстан, пгт. Камские Поляны, численность населения — 14,87 тыс.чел.

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

14. Ростовская область, г. Гуково, численность населения — 39,90 тыс.чел. 15. Свердловская область, г. Асбест, численность населения — 71,30 тыс.чел. 16. Свердловская область, г. Каменск-Уральский, численность населения — 180,93 тыс.чел. 17. Челябинская область, г. Карабаш, численность населения — 15,79 тыс.чел. 18. Челябинская область, г. Сатка, численность населения — 47,52 тыс.чел. 19. Ярославская область, г. Гаврилов-Ям, численность населения — 18,37 тыс.чел. 20. Ярославская область, г. Тутаев, численность населения — 41,43 тыс.чел. 21. Приморский край, п. Светлогорье, численность населения — 1,70 тыс.чел. 22. Мурманская область, г. Ковдор, численность населения — 19,45 тыс.чел. 23. Нижегородская область, г. Заволжье, численность населения - 42,00 тыс.чел. 24. Нижегородская область, г. Павлово, численность населения — 61,11 тыс.чел. 25. Удмуртская Республика, г. Сарапул, численность населения — 99,39 тыс.чел. 26. Ставропольский край, г. Буденновск, численность населения — 51,69 тыс.чел. 27. Республика Татарстан, г. Набережные Челны, численность населения — 506,12 тыс.чел. В этом списке только четыре города могут быть отнесены к малым (Байкальск, Ковдор, Карабаш, Гаврилов Ям), но зато пропущены сотни (не менее 500) городов, являющихся малыми моногородами и действительно нуждающихся в федеральной или международной помощи. В отчаянном состоянии находятся, например, все малые и средние города Кузбасса, Урала, Поволжья, Центральной России, Европейского и Азиатского Севера. Обычно моногородами были и остаются малые города. Самыми древними в России являются военные и оборонительные городки, остроги, особенно распространенные на колонизованных территориях Сибири и Русской Америки. Позже они были дополнены тюремно-каторжными функциями. Таких моногородов много возникло и в советское время Название раздела Автор Название статьи

как спецпоселения ГУЛАГа, «соцгородки» и просто скопления лагерей. Существуют они и поныне (Лабытнанги в устье Оби, Потьма в Мордовии, 13 посёлков МВД на БАМе). Близки к этому типу и города-гарнизоны: Плесецк, Кубинка, Звёздный, Североморск, Амдерма-2, Тихоокеанский, Большой Камень. Тюрьмами повышенной комфортности являются и ЗАТО — закрытые наукограды, атомограды (Снежинск, Озерск, Саров, Заречный, Трехгорный — всего около 30 городов с суммарным населением около 2 миллионов жителей). Следующий тип, весьма распространенный в дореволюционной России, захиревший, но вполне сохранившийся в советское время — торговые городки, описанные Н. Гоголем (Миргород), Ф. Достоевским в «Братьях Карамазовых» (Скотопригоньевск, его же Мордасов из «Дядюшкина сна» и Очумеловск), А. Платоновым («Город Градов») и М. Салтыковым-Щедриным (Глупов в «Истории одного города»). Эти городки оказались самыми безнадёжными в советское время, когда церкви и торговля в стране были практически уничтожены. Сюда относятся Елец, Кашин, Собачьи Горы, Верея, Козельск, Торжок и многие другие. Самый распространенный тип отечественных моногородов — промышленные. Их историю можно начинать с Акинфия Демидова, построившего на Урале около 20 горнорудных предприятий и городков при них: Златоуст, Челяба, Новая Утка, Кыштым. Касли, Невьянск, Тагил, Миасс и т.д. Позже он перенёс эту практику на Рудный Алтай. Большинство этих городков так и остались небольшими моногородами, хотя некоторые (Златоуст, Челябинск, Нижний Тагил) выросли в крупные многопрофильные центры. Всплеск основания промышленных моногородов произошёл в конце 19 века, когда по всей стране, особенно в Нечерноземье стали строиться текстильные фабрики и посёлки при них. И это — совсем другой тип промышленных моногородов, где народ не сволочен насильственно, а собрался из местных сёл: местное население вело двойной образ жизни – летом сельское хозяйство, зимой промыслы и рукоделия. В Ивановской области из 22 городов такими оказались 20: одна или две крупные 91 91

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА текстильные фабрики или хлопчато-бумажный комбинат и при них — Фурманов, Тейково, Южа, Комсомольск, Каменки, Родники, Вичуга… Советская декретивная экономика превратила это производство в сугубо женское, а текстильные города — в гаремы. Настолько, что здесь при некоторых «женских городах-монастырях» пришлось размещать военные гарнизоны. Так Ивановская область неожиданно превратилась в мощный плацдарм таких экстерриториальных войск как ракетные. Другой, непромышленный, тип моногородов — железнодорожные станции. Их история весьма поучительна. Суточный гон почтовой тройки — 50 вёрст, после чего лошадей надо менять и распрягать, возница и седоки останавливались на ночлег в съезжих избах. Разумеется, возникал и трактир и ямская слобода, ям. Когда Екатерина II занялась административно-территориальным делением страны наподобие германского, эти ямские слободы и назначались уездными городами: очевидна связь с центром и транспортно-распределительная функция. Позже 50-вёрстное расстояние было принято и для железных дорог: смена локомотива, заправка бункера, телеграфная связь. Депо, ремонтные мастерские и прочий железнодорожный сервис концентрировался именно в таких уездных моногородах. Отдельные подтипы транспортных городов — пристанские (портовые) города на реках и побережьях, а также абсолютно бессмысленные гирлянды городов и посёлков на БАМе и при других великих стройках коммунизма. Агрогорода — тип, весьма распространенный также в Европе и Америке. Процветание и благополучие этих городов зависит исключительно от обслуживаемого ими агропроизводственного хинтерланда (Чистополь, Батайск, Белореченская, Армавир, Тихорецк, Молочное, Зерноград и т.д.) К сожалению, очень незначительны города-курорты и туристские центры (Суздаль, Ессентуки, Лазаревское, Ростов Великий и т.д.). Здесь, как бы плохо дела ни шли, жизнь комфортабельна, маняща и притягательна. С депрессией тесно связано исчерпание ресур92 92

сов и миссии городов, ничем не восполнимое. Постепенно вымирают города белгородской Засеки, возникшие как укрепленные порубежья против Дикого поля. Так исчезли или превратились в сёла Бирюч, Землянск, Нижнедевицк, Сагуны и многие другие. Исчерпание естественных ресурсов — наиболее часто наблюдаемая картина: угольные городки и поселки Урала и Кузбасса, города на угасших и угасающих нефтепромыслах Татарии и Башкирии, Тюменской области, лесоповальные городки Европейского Севера, золотишные города Сибири и т.п. Вопиющая картина — поселения вдоль трассы БАМ. Построенные не для чего, они в большинстве своем представляют собой вымирающие поселения. Такую же картину представляют собой форпосты советской власти и советского способа производства по трассе Севморпути. Для большинства малых моногородов характерна напряженная социальная ситуация, повышенная криминогенность, питательной средой чего являются отчаяние и осознание полной бесперспективности. Собственность, жалкая и рассыпающаяся на глазах, выступает прежде всего как обуза, а не ресурс жизнедеятельности. Ветхое и аварийное жильё превращается в объект непрерывного спасения и латания. Цена недвижимости непрерывного падает из-за невостребованности на рынке (на 10 предложений о продаже жилья и участков земли приходится обычно 1-2 предложения о покупке), а также ее обветшания, исчерпания. Как правило, в этой ситуации формируется двойной образ жизни: дневной, пародирующий нормальную жизнедеятельность, и ночной — сильно замешанный на пьянстве, воровстве и поножовщине. Если понимать под богатым не того, кто много имеет, а того, кто много тратит, то малые моногорода, даже при наличии в них толстосумов, лишены богатых людей – и это несравненно опаснее ровного моря бедности и нищеты: финансовые, материальные и прочие ресурсы, концентрируемые у этих толстосумов не капитализируются, а превращаются в сокровища, амбициозные иномарки, золотые

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

унитазы, крушавельские забавы и т.п. Кроме озлобления основной массы населения, подобного рода богатства не порождают ничего. Парадокс отечественной экономики и географии заключается в том, что экономико-географическое положение (ЭГП) всех населенных мест, включая обе столицы, неблагоприятно: Москва и Петербург, с одной стороны находятся на самых западных окраинах страны, а, с другой стороны, на самых восточных окраинах Европы, оба города — тупики и для внутренних и для внешних коммуникаций и связей. Это неблагополучие преодолевается за счет других ресурсов: административнополитических, инерции больших масс населения, инфраструктурной насыщенности. У малых моногородов ничего этого нет, а потому для них неблагополучны как удаленность от центров (дороговизна связей), так и близость их (невыгодная конкуренция). Плохо не то, что у них плохое ЭГП, а то, что этому нечего противопоставить. Самое распространенное решение для промышленных городов и городков — превращение их в туристские ловушки. Таковы, например. Кутна Гора в Чехии (бывший крупнейший в Европе центр добычи серебра), Калико (бывший эпицентр «серебряной лихорадки» конца ХIХ века), Монтерей со знаменитыми Cannery rows (Дж. Стейнбек), дитя Золотой лихорадки Angels Camp, описанный в одном из рассказов Марка Твена (город живёт в основном за счёт мировых чемпионатов по прыжкам в длину среди лягушек) в Калифорнии. Если передать демидовские заводы из Минчермета в министерство культуры или министерство туризма, то города при них превратились бы в объекты туризма и образования, а производство имело бы заметную сувенирную направленность. Достойны превращения в музеи и призраки все наши городатюрьмы. В подавляющем большинстве случаев эти города, возникшие по воле государства, от государства же и ждут спасения, уповая прежде всего на экзогенные факторы: строительство новых объектов градообразующего назначения, государственных и иных внешних для себя инвестиций, финансовой Название раздела Автор Название статьи

помощи и поддержки, льгот и т.п. Спасения ждут также от иностранных инвесторов, которым вдруг почему-то глянется Замухрянск или Вичуга. Особые, почти небесные упования — на спорт: проведение чемпионата мира по футболу, Олимпийских Игр, гонок Формулы-1, авторалли Париж — Дакар через Мухосранск. Пока чаще всего такие упования заканчиваются трагедиями, как это произошло в Крымске. Отечественный и зарубежный опыт свидетельствуют, что гораздо эффективнее срабатывают внутренние, эндогенные факторы: местные инициативы, затеи, идеи. Классическими примерами отечественного опыта являются Мышкин (Ярославская область) со своими многочисленными музеями и Урюпинск, объявивший себя, после серии анекдотов об этом городе, провинциальной столицей России. Интересен и вполне применим у нас и зарубежный опыт: озеро Лох-Несс в Шотландии, Монтерей в Калифорнии, где из-за небольшого, всего на 1 градус, повышения температуры в заливе, ушла знаменитая местная сардина. Опустевшие рыбные ряды (Cannery Rows) были превращены в отели, рестораны, магазины, огромный океанариум (более 1 миллиона посетителей в год). Когда, спустя пару десятилетий, также опустела военноморская база, часть ее превратилась в гигантскую торговую плазу, а часть была отдана университету Монтерейского Залива. Очевидно, что ни в одном случае не срабатывает только одно решение: проблема регенерации города, независимо от его численности, возможно только в комплексе идей, проектов, решений и мероприятий, позволяющих либо найти частичную проблему занятости, либо частичную финансовую проблему. Экспертиза Байкальска (2009 год) показала, что в случае полного закрытия Байкальского ЦБК (к сожалению, этот случай, из-за бездарной алчности совладельцев комбината, государства и О. Дерипаски, не состоялся) возможен запуск как минимум 15 мини-проектов, каждый из которых решает 5-10% проблем города, главным образом, проблем занятости, но в совокупности эти проекты спасают город. Малые города потому и малые, что имеют не93 93

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА удачное экономико-географическое положение. В русском языке эта неудача выражается ёмким словом «захолустье», то есть местом, расположенным дальше того, куда ссылали престарелых и уже негодных к службе холуёв (крепостных слуг). В отличие от европейской и особенно американской традиции, российские малые города практически всегда имеют негативную коннотацию и характеристику. Если российские малые города пугают своей затрапезностью, скукой, бесперспективностью, жизнью на виду у всех и отсутствием ниш индивидуального существования, то в Америке малые города — основная и вполне естественная форма расселения, никак не ущемляющая человеческого достоинства. Вот пример: калифорнийский Монтерей с численностью населения в 32 тысячи жителей (35 тысяч рабочих мест) обладает более, чем сотней мотелей и отелей, включая высококлассные, до полусотни арт-галерей, несколько кинотеатров, включая один пятнадцатизальный, несколько высших учебных заведений, профессиональных школ и колледж, десятка два церквей различных конфессий, от коптской до русской православной, крупный торговый центр, пять действующих театров, десяток музеев, полторы сотни ресторанов и кафе, множество переводческих агентств, туристические комплексы Fishermanworf, Cannery Row и Океанариум, несколько бизнес-парков, крупнейшее в Америке издательство учебной литературы на иностранных языках, большой порт для яхт и катеров, гольфовые поля, развитую медицинскую инфраструктуру и т.д. и т.д., но ни одного промышленного предприятия, то такой же по людности и вполне благополучный подмосковный город Истра – это комбинат по производству детского питания, фабрики — мебельная, швейная, медицинской мебели, заводы: керамический, кирпичный, «Углемаш» и другие предприятия, историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим», краеведческий музей, общепит и торговля сугубо местного значения. В советское время одним из немногих социальных лифтов, позволявших вырваться из липкой паутины и атмосферы малого города, было образо94 94

вание: наиболее успешные выпускники школ уезжали учиться в вузы областного центра, Москвы, Ленинграда или любого другого крупного города. Получение диплома о высшем образовании в СССР было гарантией невозвращения в свой родной, но одноразовый город. Собственно, эта практика сохранилась и по сей день. В Европе и США значительная, даже можно сказать подавляющая часть населения малых городов укоренена семейными корнями и собственностью, дорожит своим существованием именно в этих городах. В последние два года стало с очевидностью ясно: государство не намерено решать проблемы малых моногородов, что вытекает, в частности, из такого документа как «Модернизация, инновационное и технологическое развитие малых городов: ключевые проблемы и решения», где делается попытка решить государственные проблемы, но не проблемы этих самых городов. Той же позиции придерживается и среднее звено «вертикали власти», региональные губернаторы и республиканские президенты. Проблема заключается в том, чтобы превратить образование из социального лифта, позволяющего молодежи покидать свой бесперспективный город, в нечто противоположное, а именно в средство закрепления молодых людей в родном городе и предоставлении им прав и возможностей строить здесь свое будущее, а, следовательно, и будущее своей малой родины. Базовым полипроцессом новой образовательной парадигмы должен стать процесс развития: — собственно тех, кто образовывается — образователей — образовательных средств и методов — профессиональной среды и\или содержания образования — интеллектуальных образовательных ресурсов — социо-культурной среды — деятельностей, инфраструктур и сервисов — места В идеале образуемые и образователи представляют собой единую образовательную группу совместного проектирования, исследований,

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

консультаций, экспериментирования и внедрения результатов образования. Эта совместная деятельность предполагает, что и те и другие ориентированы на все указанные выше процессы развития, но образователи центрируют своё внимание на образовательных средствах и методах (и потому их правильнее считать методологами образования), а образуемые — на собственном развитии (практики образования). Таким образом, процесс образования с неизбежностью представляет собой процесс самообразования, а, следовательно, и самоуправления процессом образования. Образование для социальных преобразований призвано насыщать и уплотнять пространство, интенсифицировать его использование, урбанизировать, если понимать под урбанизацией многослойность и многосложность использования пространства, его многоярусность и повышение индуктивной мощности. Так понимаемое образование носит предпринимательский характер, допускающий неудачные стартапы, повторные попытки и т.п. С этим тесно связана венчурность\рискованность образования, возможный отсев и обязательность отбора на конкурсной основе. Образование как средство социальных преобразований строится на использовании эффектов реципрокность как капитализации: каждый новый цикл или акт образования использует уже достигнутые образовательные результаты и одновременно продвигает и расширяет их, увеличивает общий потенциал образовательного реактора, превращая результаты в ресурсы следующих актов и деятельностей. Проблема социальных преобразований, индуцируемых в этом образовательном реакторе, заключается в том, что необходимо введение жестких ограничений на внешние (естественные) воздействия, а именно действующее в стране законодательство, фискальные и контролирующие системы и органы, коррупционные механизмы, партийнополитические воздействия и притязания хотя бы на период интенсивных стартапов и становления (1-3 года) (в США принята практика налоговых Название раздела Автор Название статьи

каникул на первые три года существования малого бизнеса). Это может быть достигнуто как за счет виртуальности существования, так и поддержания статуса образовательной позиции. Если в основе школьного образования будут заложены идеи самоуправления и самодеятельности (а не «наполнения сосуда»), то проблему инициации социальных преобразований можно считать полностью решенной. И самодеятельность (способность находить самому себе занятие, в том числе и помимо всего прочего приносящее легальный доход) и самоуправление (например, и прежде всего демократическое) сами по себе предполагают ответственность и за свои дела и за свои слова. При этом ориентация на трудовое воспитание должна быть сменена на освоение школьниками занятий вообще, занятий «для души»: пение, театр, рисование, компьютерный дизайн, моделирование одежды: занятие любимым делом – такой же верный путь к успеху, как занятие постылым — к неуспеху. Детский/подростковый бизнес не является ни новацией, ни вычурной экзотикой, в будущем же это может и должно стать достаточно распространенной нормой. Начальное профессиональное и специальное образование может идти в дополнение и параллельно школьному, при этом вовсе необязательно оно должно иметь институциональные формы (колледж, лицей, ПТУ, техникум, курсы), особенно специальное. Под специальным образованием при этом понимается освоение жизненных компетенций на непрофессиональном уровне: домашнее приготовление пищи, домашнее виноделие и пивоварение, огородничество, уход за больными и немощными, уход за детьми, безопасный секс и семейное планирование, финансовая грамотность, экологическое поведение, самоконтроль и самоподдержание здоровья, туризм и путешествия, вождение автомобиля и т.п. Это, специальное, образование можно считать также юзерским, то есть не обязательно дающим возможность зарабатывать. Оно может приобретаться в семье, у соседа, на краткосрочных курсах — любым способом, но должно 95 95

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА непременно заканчиваться получением лицензии, сертификата, либо любого другого документа, легализующего право заниматься данной практикой. Формы начального профессионального и специального образования могут быть самыми разнообразными: — дистанционное образование и клубные Интернет-сообщества малых городов для взаимообразования и взаимоконсалтинга — местные и сетевые adult schools, проектные мастерские и бизнес-инкубаторы для разных поколений и межпоколенческие — школы социо-культурного (непроизводственного и несервисного) направления (театральные, художественные, поэтические, архитектурные, дизайнерские, агрокультурные и т.п.) — школы местной привлекательности (местные музеи, места и организация рекреации, релаксации и туризма, общения с природой, краеведение и т.п.) — школы ситуационного (событийного) развития и управления (преодоление недостатков экономико-географического положения города за счет привлечения к нему ситуативного внимания), эвент-студии — и так далее В отличие от западных детей, нам надо преодолевать два серьезных пережитка: — социальное рабство, воспитываемое всей школьно-вузовской системой классно-поурочной организации образовательного процесса (списывание, подсказки, зависимость от коллектива, пренебрежение личными интересами перед групповыми и «общественными», тем более — «государственными») — патерналистские настроения и ожидания (делегирование своей воли, ответственности и решений — старшим, начальству, «государству»). Строго говоря, профессиональное образование, прежде всего начальное, должно быть ориентировано на то, что в результате этого образования человек может зарабатывать на жизнь. В общем-то, оно не всегда четко отличается от специального: освоение вождения автомобиля и освоение профессии водителя автомобиля (таксиста, развозчи96 96

ка и т.п.) различаются между собой малозаметными деталями. Непременным условием любого профессионального и специального образования является сосредоточенность исключительно на данном круге компетенций: ничего лишнего, общеобразовательного или мировоззренческого — для этого существует общее образование, способствующее быстрому включению и переключению между профессиональными этическими кодексами. Наличие у человека двух-трех десятков юзерских и профессиональных дипломов, лицензий, сертификатов, удостоверений и т.п. должно стать обыденностью и даже непременным условием признания человека взрослым, дееспособным и вменяемым к самостоятельной жизни. Но даже сорок разных дипломов начального профессионального образования не могут заменить один диплом о высшем профессиональном образовании. Кризис перепроизводства людей, обладающих дипломами о высшем образовании, привел к девальвации и дипломов и их обладателей. Основная масса рабочих мест занимают люди overqualified, переобученные сверх всякой меры. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть объявления о рабочих вакансиях: диплом о высшем образовании требуют от секретарш, переводчиков, менеджеров нижнего звена управления и даже продавцов. Имея диплом, люди, естественно, впадают в патерналистские ожидания получения работы соответственно уровню образования и полученной специальности. В обществе возникла опрокинутая пирамида, противоположная здравой образовательной иерархии. Ценность академического образования стала сознательным выбором государственной политики в России — в отличие, например, от выбора в пользу большой доли «трудового» обучения в Германии. Как ни странно, массовый характер высшего образования привел к тому, что столь же массовой стала и некомпетентность исполнителей и менеджеров. Это звучит почти кощунственно, но для оздоровления общества, для приобретения им черт самостоятельности и самоуправления, по-видимому, имеет смысл огра-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

ничить доступ к высшему образованию до необходимого при нынешнем избыточном доступе. Это, кстати, сможет поднять и уровень самого высшего образования — за счет более жесткого отбора и отсева. Из изложенного выше понятно, что образование перестает быть прерогативой детей и юношества и захватывает практически все возраста: в конце концов, приходится получать специальное пенсионное образование, сертификат о таком образовании лучше получать до пенсионного удостоверения: сегодняшние пенсионеры не знают ничего о своих правах и обязанностях, траекториях своего здоровья и благополучия, финансовых возможностях и ответственностях (распоряжения в завещании, передача прав на собственность и т.п.). Важно понять, что расширение образовательной базы есть едва ли не единственный путь занятия общественной и гражданской позиции, формирования гражданского общества, средство осознанных требований (и их удовлетворение) на общественные и социальные преобразования, на вступление в политический рынок не как позорный торг обещаниями, а как арену и плацдарм борьбы интересов и влияний.

Название раздела Автор Название статьи

97 97

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА ТАЙНЫЕ ПРУЖИНЫ СОВЕТСКОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ М. Г. Меерович Традиционное понимание природы совет- мощностей и номенклатуры возводимых промышской индустриализации до сих пор лежит в рамках ленных предприятий выступила именно задача напропагандистского клише, созданного коммуни- сыщения армии современной техникой. стической идеологией. Оно состоит в следующем: Опыт участия капиталистических стран в внешняя военная угроза побудила руководство Первой Мировой войне продемонстрировал как послереволюционной, экономически отсталой сложно и, подчас, драматично их гражданская Советской России принять в середине 1920-х гг. промышленность перестраивалась на производвынужденное решение о проведении широкомас- ство военной продукции – вынужденно, следуя штабного, форсированного по срокам, промыш- требованиям момента, хаотично под натиском ленно-технологического перевооружения, превра- обстоятельств, с материальными потерями, долго тившего к началу 1940-х гг. СССР в промышленно и крайне неэффективно. Этот исторический опыт развитую державу. Как побочный результат инду- был освоен большевиками и положен ими в основу стриализации, были созданы и технически осна- разработки уникальной стратегии формирования щены вооруженные силы, обеспечившие противо- советского ВПК. Уникальность заключалась в созстояние внезапной военной агрессии и, в конечном дании особых форм взаимоотношения между восчете, победу в Великой Отечественной войне. енно-промышленным комплексом и гражданской Однако, того, что мы знаем сегодня о ста- промышленностью — в том, что массовое «перелинской внешней и внутренней политике 1930-х ключение» на военные рельсы гражданской прогг. вполне достаточно, чтобы полностью опро- мышленности (без которой потребности советской вергнуть подобную «идеологическую формулу», армии ни коим образом не могли были быть удовисключить «оборонительные цели» индустриа- летворены) оказалось изначально заложенным в лизации, а также отбросить миф о «радостном тру- основу устройства всей сферы гражданского продовом энтузиазме советского народа, создававшего изводства, всего «народного» хозяйства. мирную индустрию». Развитие ВПК трактовалось советской идеоСталин готовил страну к наступательной, логией как маховик технологического прогресса агрессивной войне против окружающего мира и во всех остальных — «гражданских» сферах деявозглавляемый им партийно-государственный тельности. Однако, на самом деле таковым вовсе аппарат целенаправленно создавал полностью не являлось. Развитие военной промышленности милитаризированную экономику. Формирование в СССР в период индустриализации осуществлямощного, современного военно-промышленного лось не параллельно и не вслед за развитием гражкомплекса и стало главной целью внутренней по- данской промышленности, как это происходило во литики уже со второй половины 1920-х гг. В это всех других странах, при осуществлении в них провремя Госплан получил задание разработать орга- мышленной революции, технической перестройки низационно-управленческие принципы нового ад- гражданской промышленности и перехода на номинистративно-территориального деления страны вый технологический уровень, а за счет невозвратв соответствии с задачами размещения объектов ного употребления ресурсов всей гражданской военно-промышленного комплекса (ВПК) и на- сферы. Не «помощь» народного хозяйства нуждам чал разрабатывать соответствующую программу, обороны с началом войны, а изначальное его подполучившую наименование «индустриализация». чинение военным задачам, лежало в основе проВ этой программе фундаментом для определения граммы индустриализации. Участие гражданской показателей, как первого, так и всех последующих промышленности в производстве военных изделий пятилетних планов; основанием для установления рассматривалось не с точки зрения ее возможной Название раздела Автор Название статьи 98 98

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

переориентации с началом боевых действий, а как способ ее изначального устройства и постоянного существования в мирное время. Именно перманентно осуществляемая военная мобилизация всех компонент советской экономики и народного хозяйства выступала основанием технологического перевооружения всей отечественной промышленности в ходе осуществления индустриализации. Советская власть отдавала себе ясный отчет в выборе приоритетов. Военная промышленность, или, как ее именовали — «оборонная промышленность» («оборонка») являлась предметом первостепенного внимания советского руководства. Именно ей передавались, наиболее ценные природные и трудовые ресурсы, именно на ее создание направлялись основные материальные средства, именно для нее, на валюту, вырученную от продажи хлеба и леса, закупались за рубежом технологии и стратегические материалы. Причем, все это делалось в ущерб благосостояния народа. Катастрофическое снижение уровня жизни населения до минимально возможного, сокращение производства товаров народного потребления, экспорт зерна в условиях массового голода и приобретение на вырученные валютные средства именно военных технологий — все это было осмысленными и планомерными действиями руководства страной. Какую бы конкретную сферу деятельности мы ни взяли — возведение промышленных объектов, транспортное и жилищное строительство (вплоть до возведения целых городов), сельское хозяйство, энергетику, ресурсодобычу, внутренний товарооборот и т.п., мы везде сталкиваемся с систематической упорной военно-мобилизационной работой, с принудительными формами труда, с элементами подготовки к войне. Если игнорировать эти проявления прямого и косвенного порядка, то не просто трудно, а практически невозможно, понять специфику и своеобразие военно-промышленной политики советской власти в ее неразрывной связи и в ее определяющем влиянии на другие политики: градостроительную, жилищную, административно-управленческую, миграционную, ресурсо-добывающую и даже карательную. Однако, до сих пор в отечественной историНазвание раздела Автор Название статьи

ографии вопросы о том, каким путем формировалось подчиненное милитаристским целям, так называемое «народное хозяйство», каким образом политической системе удавалось так эффективно принуждать население к воплощению своей воли и исполнению своих команд, как была сформирована и как функционировала советская мобилизационная экономика, какими были технологии управления ею, как были взаимосвязаны множественные аспекты этого гигантского механизма и др., остаются открытыми. Эти и многие другие аспекты индустриализации продолжают оставаться не изученными. Любое государство имеет систему мер по мобилизации своей экономики на выполнение военных задач с началом войны. Подобное военно-мобилизационное управление представляет собой систему поэтапно распланированных мероприятий, обеспечивающих приведение хозяйства в готовность выполнять задачи военного времени. Она предполагает введение тотального контроля над ценами и заработной платой; введение правил рационального распределения предметов первой необходимости, продовольствия, горючего; осуществление комплекса мер принуждения к исполнению обязательных постановлений по отдельным отраслям промышленности о производстве военной продукции; ограничение использования дефицитных материалов; плановое сокращение производства товаров гражданского потребления и т.п. Однако, в отличие от всех остальных стран, Советский Союз создал систему военно-мобилизационного управления, постоянно функционирующую уже в мирное время. Непрерывно руководящую производством вооружений не только в системе ВПК, но и в гражданском секторе промышленности. Казалось бы, ну и что в этом особенного — многие капиталистические страны в тот период использовали в мирное время военное производство в качестве маховика для интенсификации и технического перевооружения самостоятельно развивающейся гражданской промышленности. Сознательно превращали военно-промышленный комплекс в искусственно создаваемый рынок для стороннего стимулирования развития ряда отрас99 99

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА лей тяжелой промышленности, обеспечивавших гражданское производство. Потому что эти отрасли были лишены достаточного внутреннего импульса со стороны потребительского рынка, так как не производили непосредственно товаров массового потребления, как это делала, собственно, легкая промышленность. Именно поэтому военные заказы, на первых шагах производственно-экономической реформы, использовались западной экономикой для интенсификации внедрения в гражданские производства новых технологий. А это, в свою очередь, приводило затем к ускорению роста общественного производства, к удешевлению товаров широкого потребления, и, что самое важное — к увеличению доходов населения. В результате, образовывался все более и более расширяющийся рынок разнообразной гражданской продукции и все более широкий спектр различных видов услуг, что, в конечном счете, ускоряло дальнейший экономический рост и стимулировало приток инвестиций в новые отрасли производства товаров народного потребления, запуская собственный маховик самостоятельного развития гражданской промышленности (и легкой, и тяжелой). Подобная стратегия и являлась главной целью индустриализации в капиталистических странах. А последующее саморазвитие гражданской промышленности – ее важнейшим результатом. Однако, советская индустриализация походила на этот процесс лишь отдельными внешними чертами. Содержательно же, здесь все обстояло диаметрально противоположным образом. В Советском Союзе гражданская промышленность была лишена способности к какому-либо саморазвитию. Она развивалась планово – то есть в зависимости от тех приказов, которые получала свыше, от тех ресурсов (в том числе и людских), которые ей выделялись, от того ассортимента и объемов продукции, которые ей предписывалось производить. В СССР маховик стремительного развития военно-промышленного комплекса, точно также, как и в капиталистических странах, интенсифицировал развитие отраслей тяжелой промышленности. Но не для того, чтобы, в конечном счете, расширить сферу услуг, быта, досуга, потребления и т.п., а, 100 100

прежде всего, для того, чтобы расширяться самому военному производству. Советский военно-промышленный комплекс не являлся дополнительным стимулом для развития гражданских производств. Он существовал сам для себя – был главной целью, основным заказчиком, единственной причиной целенаправленного и интенсивного развития тяжелой промышленности. Никаких других — «гражданских тяжелых промышленностей» в СССР не существовало. Они под таковые лишь маскировались. Подавляющая же масса якобы «гражданских» предприятий возводилась для выполнения военных заказов и лишь побочно занималась изготовлением мирной техники, и то, только лишь потому, что власть вынуждена была обмундировывать растущую с каждым днем армию и мало-мальски кормить трудящихся. Ключом в понимании специфики советской стратегии формирования военно-промышленного комплекса является «ассимилированное военно-гражданское производство» — перемещение центра тяжести в производстве вооружений со специализированной группы военных заводов на основную промышленную базу страны. Система промышленного производства, начавшая формироваться со стартом первой пятилетки, была изначально приспособлена к задачам военного времени — возведение гражданских фабрик и заводов целенаправленно планировалось и осуществлялось исходя исключительно из потребностей военной промышленности. Т.е. проектировался ассортимент военной продукции, в соответствии с ним планировались и разворачивались процессы ее производства, а параллельно формировались родственные по технологическому профилю гражданские предприятия на которых изготавливались комплектующие и полуфабрикаты, совершенствовалось оборудование, вырастали квалифицированные рабочие кадры и т.п. Таким образом, советский вариант постоянного включения в мирное время гражданской промышленности в выпуск военной продукции, не просто «сшивал» военную индустрию с существующей структурой гражданских производств, а исходно превращал гражданские предприятия в «военно-гражданские».

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

Это был принципиально новый способ формирования основ ВПК. Подлинно инновационный способ, в котором военное производство выступало в роли главного заказчика перед гражданскими заводами, а гражданское производство, даже в мирное время, являлось ресурсной базой военного. При этом происходило неизбежное подтягивание технологического уровня тех производств гражданского профиля, которые были ассимилированы с военными предприятиями; а военные заводы, в то же самое время, в целях заполнения их избыточных мощностей, частично исполняли задачи выпуска гражданской продукции. Подобная «ассимиляции производства» — т.е. изначальное объединение воедино двух систем, существовавших ранее как обособленные и автономные: а) военных и б) гражданских заводов, со стратегическим подчинением гражданского производства военным целям, обеспечивало решение широчайшего круга военно-производственных задач. Советская индустриализация не имела в качестве своих приоритетных целей улучшение благосостояния народа, т.е. расширение ассортимента продуктов питания, товаров бытового потребления, развития торговли, сферы услуг, досуга, жилищных условий и т.п. Напротив, все ресурсы, все интеллектуальные и физические силы государства, в ущерб жизни населения, были направлены, прежде всего, на создание самого мощного в мире военно-промышленного комплекса. Начиная с первого шага реализации программы индустриализации, это с неизбежностью приводило к «непредвиденным» жертвам и «случайному» ухудшению уровня жизни населения. Как следствие, гражданская промышленность в СССР, несмотря на все пропагандистские заверения, также не выполняла роли повышения благосостояния населения. Она, в подавляющей массе своей, была подчинена задачам военного производства — обеспечивала его заготовками, материалами, комплектующими изделиями, деталями, станками, инструментом, подготовленными квалифицированными кадрами и проч. В итоге, все те гражданские предприятия, которые были включены в кооперацию с военными отраслями, полуНазвание раздела Автор Название статьи

чали возможность развивать свой станочный парк и технологии, по мере предъявления к ним все более высоких требований со стороны военных. А те предприятия гражданской промышленности, которые оставались вне подключенности к военным заказам (существовали и такие) на долгие десятилетия сохраняли примитивное дореволюционное оборудование, отсталые формы организации труда, низкую квалификацию персонала и допотопные технологии. Другое пропагандистское клише, широко распространявшееся советской исторической наукой, утверждало, что в период индустриализации имел место огромный массовый энтузиазм населения, которое добровольно и радостно жертвовало всем, чем только можно было во имя успеха технического прогресса. Оно затушевывает исторические реалии, мешает сегодня вскрыть подлинные социально-производственные механизмы осуществления индустриализации. На самом же деле, в основе советской индустриализации лежала тотальная принудительность труда. Поскольку неразрывная связь системы военно-промышленного производства и гражданской промышленности превратила весь совокупный промышленный аппарат страны в военный конвейер, становление которого было подержано массовым развертыванием системы военно- и трудо-мобилизационных мероприятий. Для этого власть осуществила комплекс мер по законодательному обеспечению милитаризации практически всего гражданского труда. Милитаризации, превратившей, в мирный период (начиная с 1930-х гг.) всю страну в единый военно-трудовой лагерь. Постепенно были выработаны формы привязки населения к рабочим местам (посредством трудовых книжек и прописки); отрегулированы формы «добровольной» трудовой повинности; условия вовлечения женщин в обязательную трудовую деятельность; способы привлечения гражданского населения к работе на тех же основаниях, что и призыв солдат в армию — то есть «добровольнопринудительно», когда молодой выпускник учебного заведения или высококвалифицированный специалист «добровольно» ехали туда, где требовались их рабочие руки, потому, что прекрасно пони101 101

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

КАФЕДРА мали, что в случае отказа, могли быть подвергнуты отправке туда вне их желания и воли, но уже на значительно более худших условиях. Эти законодательные основания обеспечивали осуществление искусственного, фактически, подневольного, комплектования рабочей силой населения соцгородов-новостроек и соцпоселков, возводимых с началом индустриализации подле военно-гражданских производств. Наполняли потребными трудовыми ресурсами отдаленные и осваиваемые территории, за счет добровольнопринудительных перемещениями населения по территории страны, принудительного комплектования трудовых ресурсов соцгородов-новостроек и командно-приказным командированием специалистов. А также обеспечивали формирование контингентов принудительного труда заключенных ГУЛАГ, планово включаемых в трудоиспользование в широком спектре сфер производства, но в особенности – по добыче природных ресурсов в труднодоступных районах. В конце 1920-х гг. существовавшая система расселения России была кардинальным образом реформирована. Фактически, создана заново, применительно к задачам индустриального развития Советского Союза. Если до революции прочерчивание границ административно-экономических районов России основывалось на исследовательски-статистическом выявлении однородности естественных географических факторов-признаков и считалось, что главным критерием районирования территории должно быть сельскохозяйственное производство, потому, что именно оно являлось традиционным фактором интенсификации хозяйственного освоения, давало импульс возникновению промышленности, «предъявляя ей производственные запросы» и поставляя ей трудовые ресурсы, а также обеспечивало промышленность некоторыми видами сырья. То стратегия Госплана — главного разработчика плана индустриализации, исходила из прямо противоположного: не сельскохозяйственные ареалы должны являться импульсом для возникновения новой промышленности, а новые промышленные комплексы, возводимые в местах залегания сырья, должны были 102 102

инициировать формирование вокруг себя, обслуживавших зон сельскохозяйственного производства. «Методология индустриализации» Госплана сознательно шла по пути перевертывания с точностью до наоборот зависимости между организацией сельского хозяйства и организацией промышленного производства. Следует отметить, что подобная методология административно-экономического районирования (и обеспечивающей его миграционной, транспортной, промышленной, градостроительной и проч. политики) являлась совершенно инновационной в сравнении с дореволюционным периодом. Она, как и вся стратегия госплановских разработок, была «преобразовательной» по отношению к существовавшей пространственной «конструкции» страны. Этот подход целенаправленно противопоставлялся старому, основанному на выявлении естественных тенденций развития и поэтому называвшемуся «познавательным». Именно в этом заключалось главное отличие старого районирования, структурировавшего одну и ту же территорию России на «функционально» различные управленческие ареалы: судебные, учебные, водные, военные, горные и т.п., численность и границы которых не совпадали, от нового, членившего территорию в соответствии с единым общегосударственным планом размещения крупных промышленных комплексов. Районирование периода индустриализации, исходило из того, что старое (дореволюционное) районирование, послойно членившее территорию страны на ареалы разных видов деятельности, порождало «рыхлую» административно-управленческую структуру. Эта структура, состоявшая из автономных самодостаточных, самоуправляемых территориальных образований, резко критиковалась и концептуально отвергалась «учеными-коммунистами», как способствовавшая центробежным силам, сепаратизму, угрожавшая целостности страны. Районирование конца 1920-х – первой половины 1930-х гг. являлось вторым этапом трансформации промышленно-пространственного каркаса страны. На первым этапе был реализован план ГОЭЛРО, создавший базовые ареалы но-

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА

вой промышленно-территориальной структуры за счет «отрыва» зон размещения производств от мест залегания энергоносителей (угля, торфа) и переноса их к местам залегания сырья, где в целях обеспечения производств необходимой энергией возводились электростанции (в первую очередь, гидроэлектростанции). На втором этапе — в период индустриализации — параллельно с созданием мощнейшего ВПК, целенаправленно формировалась единая общегосударственная иерархически устроенная административно-территориальная управленческая структура, способная, по замыслу власти, скрепить части огромной страны в неразделимое целое и обеспечить организационные условия для «протекания» цепочек производственных процессов, начинавшихся в местах добычи ресурсов и заканчивавшихся в фокусах распределением готовой продукции. Сформировать единый «пространственно-хозяйственно-управленческий» каркас, охватывавший все стороны хозяйства, все основные «функции» государства: организационно-управленческие экономико-технологические, научно-производственные, социально-культурные и т.п. Подобное «промышленно-производственное» представление о «государственных скрепах», было предопределено марксистско-ленинской методологией рассмотрения всех явлений существования пролетарского государства, всех процессов государственного управления исключительно через их отнесение к материально-производственному базису. Новое административно-территориальное районирование конца 1920-х – первой половины 1930-х гг. кардинально изменяло прежнюю территориальную структуру, превращая общую систему управления страной в иерархированную, общегосударственную командно-приказную вертикаль, а саму страну — в единый производственный механизм. Именно для этого вся территория страны членилась на хозяйственно-территориальные единицы с самодостаточным производственным циклом. Эти единицы, соразмерные друг с другом по количеству населения, именовались «хозяйственно-экономическими районами». Они обладали рядом обязательных признаков: а) промышленноНазвание раздела Автор Название статьи

пролетарским «ядром»; б) зоной размещения населения, привязанного к производству (промышленному и сельскохозяйственному); в) сырьевыми регионами, обеспечивавшими производство; г) транспортными ареалами, обслуживавшими производство; д) распределительной системой. Новое районирование решало задачу «сжатия пространства» за счет «магистрализации», т.е. оптимизации транспортной сети, повышения скорости движения и провозоспособности. А также за счет «агломерирования», т.е. повышения доли коротких связей в производственных процессах и расселении. Подобное обеспечивало включение мест размещения новых промышленных предприятий, в единые общегосударственные «производствено-технологические цепочки». Центрами такого районирования (т.е. центрами новых хозяйственных и, одновременно, административно-территориальных районов) становились соцгорода – крупные «промышленно-энергетическо-селитебные» образования, представлявшие собой градообразующее промышленное предприятие и селитьбу для размещения работавших на нем людей. Они целенаправленно создавались как ядра искусственной урбанизации. Вместе с прилегавшими к ним сельскохозяйственными зонами, обеспечивавшими города-новостройки продуктами питания, они образовывали базовые ареалы нового опорного расселенческого каркаса страны. Как следствие, в градостроительной типологии периода индустриализации присутствовали лишь две основных категории населенных мест: а) городские поселения и б) сельские поселения, а также три вида дополнительных (специальных) поселений: рабочие, курортные и дачные поселки. Стратегия размещения новых промышленных комплексов и советская градостроительная политика были изначально тесно связанными, потому, что практическая реализация плана ускоренного создания ВПК требовала не только строительства новых фабрик и заводов, но и селитебного размещения подле них миллионов душ трудовых ресурсов, перемещаемых на новые места обитания. Эти места определялись без учета их пригодности для 103 103

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований КАФЕДРА жизни — климата, культурных и ландшафтных особенностей, естественных условия местности и т.п. Их выбор был поставлен в тотальную зависимость от искусственно (а подчас, попросту, волюнтаристски) намечаемых «общехозяйственных планов развития». В СССР создание организационных, технологических, финансовых, ресурсных и прочих основ военного производства, осуществлялось под полным контролем государства. Осмысленно, планово и целенаправленно! Именно оно и было названо «индустриализацией». Ради нее проводились экономические и социальные реформы. Ради нее массы крестьян, в результате осуществления программы коллективизации, принудительно отрывались от земли и перебрасывались в города, где «опролетаривались», включались в производственнобытовые коллективы, а затем, в организованном порядке направлялись на возведение объектов военно-промышленного комплекса, неотделимо срощенного с гражданским производством. Ради нее прокладывались транспортные артерии и разрабатывались природные ископаемые. Ради успехов индустриализации пропаганда призывала советских людей напрягать все силы и жертвовать личным благополучием и комфортом, а карательная система заставляла их это делать.

104 104

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований НОВАЯ КНИГА

Фотомонтажный цикл Юрия Рожкова к поэме Владимира Маяковского «Рабочим Курска, добывшим первую руду...»: Реконструкция неизданной книги 1924 года. Статьи. Комментарии. Сост. К. Матиссен, под ред. А. Россомахина. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2014. — 32 цв. с. + 96 с.: 70 ил. — (AVANT-GARDE; вып. 4). — ISBN 978-5-94380171-6 Уникальный фотомонтажный цикл к поэме Владимира Маяковского «Рабочим Курска, добывшим первую руду...» художник Юрий Рожков создал в 1924 году, под впечатлением как авангардной энергетики поэмы, так и открытия Курской магнитной аномалии (КМА) — самого мощного в мире железорудного бассейна. В своих фотомонтажах художник доводит до своеобразного предела конструктивистскую эстетику, в буквальном смысле пытаясь осуществить синтез слова и изображения. Перерабатывая газетно-журнальную и репортажную периодику тех лет, он формирует новые смысловые взаимоотношения графических форм, создает визуально-типографический эквивалент текста поэмы. Одновременно художник подхватывает парадоксальную идею «временного памятника»: произведения искусства, отрицающего самое себя. Впервые проект фотомонтажного издания поэмы был показан Маяковским в 1930 году — на его итоговой выставке «20 лет работы». Все монтажи экспонировались поэтом на отдельном стенде, снабженные транспарантом: «Ждет печати». Эта неосуществленная книга Маяковского более 30 лет назад была издана коллекционным тиражом в Германии и Чехословакии, и лишь спустя 90 лет после своего создания приходит наконец к отечественному читателю. Издание этого интереснейшего памятника авангарда впервые сопровождается рядом статей и комментариями, позволяющими реконструировать актуальный историко-литературный контекст эпохи, жизнестроительный пафос и нерв тех лет. В выпущенную Издательством Европейского университета в Санкт-Петербурге книгу вошли не Название раздела Автор Название статьи

только полноцветные репродукции всех монтажей Рожкова, но и исследования Л. К. Алексеевой, А. Бошковича, В. Н. Дядичева, М. С. Карасика, К. В. Матиссен, А. А. Россомахина, А. Н. Фоменко, рассматривающие самые разные аспекты как самой поэмы, так и ее визуального воплощения, осуществленного в фотомонтажах Юрия Рожкова. Удивительным образом художник-дилетант Ю. Н. Рожков оказался не только последователем таких пионеров в искусстве фотомонтажа, как А. Родченко, Г. Клуцис, братья Стенберги или европейские дадаисты, — в чем-то он даже предвосхитил их последующие достижения. Недаром в 1970–1980-х годах монтажи к «Рабочим Курска…» экспонировались по всей Восточной и Западной Европе, а также в США, на Кубе и даже в Австралии. К выходу иллюстрированного и комментированного издания поэмы «Рабочим Курска…» мы публикуем работу Е. Ф. Лобкова.

105 105

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований НОВАЯ КНИГА

106 106

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований НОВАЯ КНИГА НЕВЕДОМЫЙ ШЕДЕВР

Е.Ф. Лобков Ода «Рабочим Курска...» опубликована в «ЛЕФе» № 4 за 1923 год. Неоцененная поэма. Если о созданной чуть ранее поэме «Про это» были разноречивые отклики: отрицательные — в прессе, и положительные — в личных письмах, то эту поэму почему-то замолчали. Поэма стоит особняком в творчестве Маяковского. Она относится к «нелюбимым» читателями и исследователями текстам, таким как «150 000 000», «Интернационал», «Летающий пролетарий». Откликов было немного. С. Левман в «Труде» высказался амбивалентно, перечислив недостатки и достоинства. К недостаткам следует отнести — многоречивость, в значительной своей части бесцветную и водянистую, перешедшую в пустую риторику; гиперболичность образов, не производящую уже никакого впечатления; трафаретность литературных приемов, перепевание себя самого, что вошло уже в плоть и кровь Маяковского. К достоинствам — отдельные яркие штрихи и образы, особенно там, где Маяковский обрушивается на противников советской власти, где он агитирует и полемизирует; яркость и злободневность замысла; экспрессия в развертывании поэмы1.

Давний знакомец Маяковского в «Накануне» откликнулся так: «Не говорю о Маяковском: он слишком ушел в частушки и плохую агитацию. Его поэма “Рабочим Курска” хороший образец плохой политической поэзии»2. Это произведение — одно из ярких достижений Маяковского. И по широте проблем, и по глубине мысли, и по качеству исполнения. Замечательная четкость композиции, проработка ритма, без единого срыва. Ритм остается торжественным даже в сатирических строфах. Нет ни смешения стилей, ни вторжения посторонних мотивов. Поэма без героя. Новаторская вещь в древнем жанре оды. Поэма с беспрецедентно длинным (10 слов) названием в стиле века восемнадцатого. 7 апреля

1923 года из скважины, пробуренной у села Лозовка под Щиграми, на глубине 167 метров были добыты первые образцы железной руды. Это событие мирового значения (хотя богатые руды будут найдены только в 1931 году). Курская магнитная аномалия не сходит со страниц главных газет. Маяковский воспел КМА спустя 9 месяцев после первой опытной добычи, — лефовец Н. Чужак указал на не оперативность. В позднейшем творчестве Маяковского будет множество лирических и эпических текстов о производстве, но ничего нет сопоставимого с этой поэмой. Впервые причину разрухи он объясняет не только сопротивлением эксплуататорских классов и происками мирового империализма, а изобилием слова: «словопадов струи, / пузыри идеи — / мир сразить во сколько». Водная стихия болтовни. Словопады затопили дело. В предыдущей поэме «Про это» Маяковский громил «быт». Здесь он — на стороне «быта» — «обломались / ручки у кастрюли,/ бреемся / стекломосколком <…> у подметок дырки <…> как феллахи — / неизвестно чем / распахиваем земь. / Шторы / пиджаками / на плечи надели…» Массам нужен металл. Железо — основа быта, жизни, коммунизма. Синтез реальности и мифологии. Жанровое своеобразие. Мифология происхождения, мифология творения, мифология золотого века. Земная и огненная стихии. Зачин: «Было под Курском голо…» (аномалия была замечена еще в конце XVIII века, с 1896 года велась систематическая геологическая разведка). Затем идет большой лукрецианский рассказ о происхождении железа. И перемещении ожившего железа «в сердце России, под Курск» по велению волшебного слова «Даёшь!». Россия — живое существо. Множество олицетворений, живые — «ма-

Левман С. О. Лефе // Труд. 1924. № 39. 17 февраля. С. 4. Мандель Е. Леф. Журнал Левого фронта Искусств № 4 // Накануне. 1924. № 52. 2 марта. Обзор прочих откликов на поэму см. в статье В. Н. Дядичева в издании, осуществленном Европейским университетом в Санкт-Петербурге. Текст поэмы полностью воспроизведен на фотомонтажах Юрия Рожкова (1924); каждый из фотомонтажей сопровождает синхронный комментарий публикаторов. 1 2

Название раздела Автор Название статьи

107 107

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

НОВАЯ КНИГА шинье», степи, Урал. Параллели с пастернаковским «Урал впервые». У Пастернака твердыня Урала — ослепшая, у Маяковского «в будущее приоткрытый глаз». В стихах Пастернака — роды, в поэме Маяковского — зачатие. Архетипы. Композиционное использование тройчаток: слово-слева-слава; дуладола-дело; в первой главе трижды — «а на деле...»; в последней — «но зато...». Маяковский — руководитель фабрики слов — продолжатель Ломоносова «с его одами во славу русского оружия и рифмованными рассуждениями о пользе стекла»1. Главка «Есть» — переход от реальности к развернутой метафоре совокупления. Рыцарь и томная земля. Этот рыцарь борется с настоящей мельницей — мира жернов (неоконченная поэма «Пятый интернационал»). «В будущее приоткрытый глаз» — символ света и любви. Сила слова — «на восстанье наше, / на желанье, / на призыв / двинулись земли низы». Земная стихия приходит в движение. Земля — живое существо. Главка «Будет» — техногенная цивилизация. Картина будущего. Курские соловьи посрамлены. Курск будущего — стальной соловей. У Блока — Новая Америка, у Маяковского — эсэсэсэрский Гамбург. Но Америка есть, и Гамбург уже есть, а что же принципиально нового? Тщательно выписанные индустриальные пейзажи, с элементами мифологии. «Наступивши молниям на хвост... / направляли / весь с цепи сорвавшийся хаос» — мифологическая метафора. Люди будущего — обращаются с молнией как Зевс, Перун, Илья-пророк. Домны — огнегубые. «...в электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и воздержании от мяса» (А. П. Чехов)2. Промышленная, аграрная, транспортная революция — апофеоз, возвышенно. Планеры, корабли... все в движении. Так надо продолжать — повернуть на невиданный быт, на великое, ранее непредставимое искусство. Алюминий — металл социализма. Сбывшийся четвертый сон Веры Пав-

ловны. Картины промышленности, сельского хозяйства, транспорта. Сухопутнейший Курск — порт девяти морей. Быт будущего — отсутствует. Злободневность. События 1923 года. В этом году у Маяковского вышло 19 книг и брошюр. Основан журнал «ЛЕФ»; объединение с лефовскими филиалами в разных городах. Кажется реальной перспектива международного союза левых художников «Искинтерн». Его с удовольствием печатают самые авторитетные газеты и журналы. В разных театрах ставится «Мистерия-Буфф». Тем не менее, существует и противодействие «ЛЕФу». Ода Маяковского содержит элементы сатиры. Сатирические фигуры — Чужак, Альфред из «Известий», Сакулин, Сосновский. И значимые: три Андреевых, Меркулов, Алексей Толстой (тогда еще не классик первого ряда), Собинов, Южин, Луначарский и т. п. Все — представители «академизма» или его сторонники. Ругань, занявшая добрую четверть третьего номера «ЛЕФа», продолжается. 10 июня на «ЛЕФ» обрушился в пятисотстрочном известинском подвале некто Альфред. Под этим псевдонимом выступил старый большевик Федор Капелюш. С некоторыми изменениями материал 7 июля напечатала берлинская «Накануне» уже под псевдонимом A.S. и под названием «Революционная фразеология в искусстве». В статье, содержащей громадное количество фактических ошибок, в частности, говорилось:

Эти вымученные «искания», искания ради исканий, искания quand meme (во что бы то ни стало), ни дать, ни взять, напоминают старое искусство для искусства, лишь вывороченное наизнанку. Конечно, ни революция, ни пролетариат здесь не при чем, притянуты за волосы. А между тем в поэзии нашим нетерпеливым товарищам обязательно подавай сейчас же не более и не менее как «поэтов октября» — карету, то бишь поэта для нашей революции! Увы, этих поэтов нет как нет, вместо них пока пышным цветом цветут самозванцы «ЛЕФа» и «кружков поэтов», разные акмеисты, имажинисты, футуристы, эгофутуристы, беспредметники, ничевоки и т. п. <…> ...оставьте в покое малых сих, чем бы дитя не тешилось,

Сарнов Б. Пришествие капитана Лебядкина. М., 1994. Чехов А. Письмо А. С. Суворину от 27 марта 1894 г. // Чехов А. Полн. собр. соч. и писем. М., 1974–1983. Письма. Т. 5. С. 284.

1 2

108 108

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований НОВАЯ КНИГА

хотя бы уродствами и юродствами Лефа <…> в каждом истинном поэте должна иметься <...> несоизмеримая, невесомая, «иррациональная» искра божья <...> В этом смысле мы не можем примириться с «Лефом», в котором не видим не только огня революции и поэзии, но даже этой искорки1.

Юбилей А. Н. Островского. Торжественное заседание в Малом театре. Состоялась закладка памятника драматургу. Выступили А. В. Луначарский, А. И. Южин и профессор П. Н. Сакулин. Газетные отчеты транслируют слова наркома просвещения:

вписывают миллионы труб. Двери в славу — двери узкие, но как бы ни были они узки, навсегда войдете вы, кто в Курске добывал железные куски.

Тов. А. В. Луначарский в своей речи провозглашает лозунг: «К Островскому, к идеалам художников 60–70-х годов, в поэзии к Некрасову, в музыке к «Могучей кучке», в живописи к передвижникам, в литературе к великим реалистам, а в театре — к Островскому»2.

Победившая власть не нуждалась в революционном искусстве. Маяковский немедленно отреагировал на речь наркома: Вас

не будут звать: «Железо бросьте, выверните на спину глаза, возвращайтесь вспять к слоновой кости, к мамонту, к Островскому назад»…

И наконец, в финале поэмы переход к заглавной теме — к памятникам... Не критика, не полемика, а издевательские характеристики «аков» (академиков), не способных отобразить подвиг «тридцати тысяч» рабочих Курска. Безымянные тысяч тридцать рабочих Курска создадут индустрию; по мысли Маяковского это и есть истинный памятник их труду — причем это невиданный доселе «курьерский», «бегущий памятник»…

Гиз не тиснет монографии о вас. Но зато — растает дыма клуб, и опять фамилий ваших вязь 1 Альфред. Поэзия фабрики или фабрика поэзии // Известия. 1923. 10 июня. 2 Известия. 1923. № 81. 14 апреля.

Название раздела Автор Название статьи

109 109

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

РЕЦЕНЗИЯ СИНЕРГИЯ АКТУАЛИЗАЦИИ Г. С. Смирнов (Каган Ф. И., Белугина Г. К. Актуализация культурного наследия как процесс динамики культуры: монография. — М.: ООО «Сам полиграфист», 2013. — 292 с.) Современная российская культура находится в сложном переходном периоде: в трагическом противоречии находятся процессы вестернизации (европеизации) и российской самоидентификации. Властная либеральная модель культурной модернизации, нацеленная на «коммерциализацию и европеизацию всей страны», на этапе новой нэпизации России получила поддержку в силу, прежде всего, стремления к комфорту и достатку как неким соблазнам-аттракторам, которым российское общество стало молиться как языческим богам. Простота удобно-дизайнной жизни без высших тысячелетних ценностей на базе техногенно-компьютерной цивилизации воспринималась как откровение, а затем превратилась в форму непонятной неудовлетворенности, вызывающей в обществе, расколотом на бесконечно богатых и бесконечно бедных, состояние фрустрации и разочарования. «Хищные вещи века» показали все свои обратные стороны, возникающие в результате столкновения бесконечного возрастания потребностей и ограниченных экологических условий биосферного бытия. Апофеоз «материальных потребностей» начал разрушать самого человека в его самых человеческих сторонах, «объевшееся» общество стало страдать «римским синдромом», и фундаментальный мировоззренческий кризис постепенно охватил «диссипативное человечество». Как в этом случае следует искать ответы на запросы регуманизации техногенной цивилизации? Грядет «возвращение блудного сына» — так отвечают на этот вопрос Ф. И. Каган и Г. К. Белугина. Ивановские авторы — заведующий кафедрой социально-культурного сервиса и туризма Ивановского политехнического университета и доцент этой же кафедры — видят процесс «постоянного возвращения» как ситуацию актуализации культурного 110 110

наследия. Противостояние материальной культуры и нематериальной культуры выступает самым сущностным фактором новой эпохи человеческого развития: нераспредмеченная материальная культура оказывается «хорошим тоном» или «просто фоном», она «как вещь в себе» может оказаться закрытой для человека: жить с нераспакованной культурой необременительно, но при этом динамика превращается в обыкновенную статику. Исследование авторов представляет собой результат многолетнего труда по вопросам как собственно теории культуры, так и прикладным аспектам культурологи и — более широко — культуроведению. В ней осмыслен и обобщен обширный материал исследований отечественных и зарубежных авторов. На основе привлечения богатого методологического инструментария, включающего системный, синергетический, семиотический, институциональный, герменевтический, феноменологический и др. подходы, создана оригинальная «концепция актуализации» в многоликих процессах глобальной и региональной динамики культуры. Обычно «принцип актуализации» понимается в контексте формулы «онтогенез повторяет филогенез» (применяемой в биологии со времен Геккеля), поэтому в книге заведомо акцентуируются организмический и экологический подходы как органические формы понимания культуры как живого (биосферного) организма. Такая методологическая доминация делает рассмотрение культурного наследия предельно широким и требует ответа на вопрос о том, работает ли универсальный эволюционизм применительно к рассматриваемой области, более того, вопрошает: «Что происходит в том случае, если онтогенез перестает повторять филогенез, если развитие отдельного человека не является повторением развития рода?

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований РЕЦЕНЗИЯ

Главное в книге — анализ сложнейшего процесса опредмечивания и распредмечивания культуры, именно он кодируется емкой (уже не философской, а культурологической) формулой «актуализация культурного наследия как процесс динамики культуры». Книга, состоящая из пяти глав, включает в себя два раздела: первый — философско-культурологический, рассматривающий теоретические вопросы системной и синергетической сторон «динамики культуры», второй — «прикладной», предлагающий оригинальные репрезентации актуализации многообразных проявлений мировой и национальной культуры в различных ее регистрах. Особенно следует отметить, что теоретический фундамент, заложенный в первых главах, обеспечил успех решения прикладных задач в третьей и последующих главах. Такое построение книги дает возможность осмыслить трудные философско-культурологические проблемы не только специалистам, но и читателям, только начинающим знакомиться с рассматриваемой проблематикой, и, прежде всего, студентам, соответствующих специальностей. Построение книги по «принципу дополнительности» усиливается качественно составленным методическим аппаратом, связанным с тщательной терминологической работой, представленной в словарях терминов (организованных по главам). Отметим и то, что теория и практика актуализации культурного наследия очень точно соответствует своего рода гендерной ролевой игре в авторском коллективе. Первые две главы («Культура как сложная динамическая система» и «Методологические основания актуализации культурного наследия») написаны математически глубоко и логически точно на фоне обширной зарубежной и отечественной литературы. Другие три главы (касающиеся актуализации культурного наследия в обыденной и специализированной культуре, в музейно-выставочной и туристско-рекреационной деятельности) подаются как полифоническо-энциклопедический радостный праздник поведения, общения, деятельности. «Парадигма памяти» в этом теоретическом Название раздела Автор Название статьи

анализе — ключевой сюжет. «Обретение места памяти…, – пишут авторы, это не просто собирание свидетельств о прошлом, а целенаправленное, имеющее авторов создание единого емкого образа прошлого, причем созвучного восприятию современных людей» (с. 62). Предметная область книги — широкое осмысление феномена нематериальной культуры, которая наиболее динамична, наиболее «исчезновенна», но и наиболее человечна. Как возможно бытие человека в культуре независимо от разрушительных и деконструктивных факторов окружающей техно-агрессивной среды — непростая задача не только в теоретическом, но может быть, прежде всего, в праксиологическом плане. Смена материальной парадигмы на нематеральную в формировании регионального культурологического дискурса весьма продуктивна, так как в информационном обществе «дистанция огромного размера» междуматеральной и духовной культурой сближается настолько, что в полной мере обретает универсумный смысл. Обращение в монографии к инновационной философии ЮНЕСКО, касающейся «нематериальной культуры», свидетельствует о чуткости авторов к позитивной глобальности: нет сейчас более актуальной проблемы, чем совмещение образов национально-регионального и планетарно-глобального. При этом следует признать, что в своей совокупности система методологических подходов и решений имеет ноосферную векторность, что фактически выводит данное исследование на принципиально новый синтетический уровень. Заслуживает внимания структуризация обширного поля деятельности по научному осмыслению нематериального культурного наследия: в нем выделяются три части: «живое» нематериальное культурное наследие, формы бытования нематериального культурного наследия в письменных источниках, реконструкция (моделирование) нематериального культурного наследия по дошедшим из глубины времени вещественным артефактам (с.72 – 73). Когда речь идет о процессах актуализации этого поля, то вступают в действие не только эпистемолого-гносеологические, но и аксио-праксиологические формы распредмечивания и рас111 111

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

РЕЦЕНЗИЯ паковывания «на-след-и-я». Особое значение в верситетской, но и в целом интеллектуально-духовэтом деятельностно-синергийном процессе имеют ной жизни весьма творческого региона Российской формы полихудожественного, разноэстетического Федерации. и интуитивно многоценностного позиционирования. Феномен синергии наследия предстает как особый способ выживания культур в условиях столкновения глобального и регионального, когда диссипация (или деконструкция) мозаики культур носит характер всеобщего обвала и глобальной катастрофы. Материально-экономическая технодеятельность подавила жизненные порывы культурного сотворчества, «дегуманизация искусства» переросла в «дегуманизацию культуры», а это в свою очередь поставило на повестку дня глобальную проблему, получившую название «антропологическая катастрофа». Таким образом, в анализируемой книге фактически ставится задача осмыслить способы теоретической и практической «регуманизации» техночеловечества, показать современные новорожденные формы возрождения культурной «целесообразности без целеполагания». Впрочем, есть в книге и другое измерение не менее значимое, и может быть, более существенное в плане «близкой» (а не «далекой») актуализации: выигрышной стороной монографии является представленность широкой палитры региональной культурной жизни, что наиболее отвечает концептуальности «глокальности», заявленной в книге. Переход от актуализации теоретической к актуализации практической наиболее рельефно представлен в пятой главе, которая может служить основой для широких организационно-властных выводов по ревитализации институтов культурной жизни ивановского региона, который в течение последних двадцати лет сохраняет статус депрессивного, а иногда обозначается и как «экономический инвалид». К числу немногих замечаний можно отнести излишнюю частотность термина «актуализация» в названиях глав и параграфов, но это «внешнее» замечание нисколько не затрагивает внутреннюю концептуальную сторону книги, ставшей значительным событием не только образовательно-уни112 112

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

I НАУЧНЫЕ ЧТЕНИЯ ПАМЯТИ ПРОФЕССОРА А. И. УЁМОВА (ОДЕССА, 3-5 АПРЕЛЯ 2013 г.) Л. Н. Терентьева, А. В. Чайковский 4 – 5 апреля в Одессе состоялись I Научные чтения памяти профессора А. И. Уёмова (4.04.1928 – 29.05.2012). Вступительное слово произнес ректор Одесского национального университета имени И. И. Мечникова (ОНУ им. И. И. Мечникова) проф. И. Н. Коваль, который отметил, что среди профессоров университета А. И. Уёмов занимал выдающееся место. А. И. Уёмов был действительным членом Международной академии науки, промышленности, образования и искусства (Калифорния, США), академиком Академии истории и философии, академиком Украинской академии экономической кибернетики и ряда других академий. Одесский университет гордится тем, что в его стенах с 1964 года работал всемирно известный философ, логик и методолог науки А. И. Уёмов. Декан философского факультета А. В. Чайковский подчеркнул значимость научного и методического наследия, которое оставил проф. А. И. Уёмов, о чём свидетельствует продолжение работы его научной школы и то, что его идеи находят свою поддержку и разрабатываются не только в Украине, но и за рубежом. Работы А. И. Уёмова переведены на ряд языков — немецкий, английский, чешский, польский, венгерский, китайский и др. А. И. Уёмов — автор 480 публикаций, среди которых монографии «Вещи, свойства и отношения», «Логические основы метода моделирования», «Аналогия в практике научного исследования», «Системный подход и общая теория систем», «Системные аспекты философского знания», «Метафизика». А. И. Уёмов — создатель теории выводов по аналогии, оригинальной версии параметрической общей теории систем, где вводит идею двойственного системного моделирования и качественное измерение систем — по значениям «системных свойств» — системных параметров двух типов – атрибутивных и реляционных. Проф. А. Уёмов разрабатывает новое логическое исчисление, основанное на, введенных им двух тройках категорий. Это категории «вещи, свойства и отношения» и категоНазвание раздела Автор Название статьи

рии «определённое, неопределённое и произвольное» — формального аппарата ЯТО (логической системы «Язык тернарного описания»). Он опубликовал ряд учебников и методических пособий по логике. Им подготовлено более 35 кандидатов и докторов наук. Заведующий кафедрой философии Одесского филиала Центра гуманитарного образования НАН Украины профессор А. С. Кирилюк поделился воспоминаниями об Авенире Ивановиче. Он напомнив о его мягкой и мудрой ироничности, светлом мировосприятии и неискоренимом духе внутренней свободы, который проявлялся не только в открыто оппозиционных по отношению к официальной марксисткой философии взглядах без оглядки на последствия, но и в активном его участии в создании в Одессе Народного Руха Украины — организации, которая в итоге привела к падению компартийной политической и идеологической диктатуры. Было отмечено также, что А. И. Уёмов, в отличие от большинства русских демократов, на «украинском вопросе» не заканчивался, и, понимая, что ликвидация последствий «ленинской национальной политики», ведшей, по сути, к уничтожению украинской самобытности, языка и культуры, и демократические преобразования в стране не могут осуществляться в отрыве друг от друга, Он призывал украинцев — одесских ученых и преподавателей — активнее переходить в своей работе на украинский язык. В своём выступлении «Двойственное системное моделирование (А. Уёмов) как соотнесённое и обоюдное (Аристотель) в логических формах» Л. Н. Терентьева, профессор философского факультета ОНУ имени И. И. Мечникова раскрыла связность двух категориальных позиций: категорий Аристотеля «соотнесённое-обоюдное» и категорий двойственного системного моделирования, разработанного А. И. Уёмовым в созданной им параметрической общей теории систем. Все логические формы, исследованные Аристотелем, можно 113 113

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА представить в категориях двойственного системного моделирования, что позволяет выстроить новый образ силлогистики. Логические формы в двойственном системном видении эксплицируют удивительную гармонию и симметричность: прослеживается соотнесённость и обоюдность атрибутивной и реляционной структур по всем параметрам силлогистики Аристотеля, т.е. её аксиомам, законам, строением понятий, суждений, умозаключений и доказательства. Доцент философского факультета ОНУ Е. С. Петриковская выступила с докладом «Философское наследие А. И. Уёмова и современная философская антропология». Философская антропология — недостаточно адаптированная область философского знания, неудивительно внимание к ней А. И. Уёмова. Идея использования системного подхода в исследовании проблематики целостного человека высказывалась лидером системного движения середины ХХ века Л. фон Берталанфи, но с тех пор эта идея не реализована. Анализ точек зрения, приоритетов, подходов современной human science позволит очертить контуры будущей антропологии. Немаловажно сосредоточиться на фундаментальных методологических вопросах, понятиях и ценностях, поднимаемых в работах А. И. Уёмова, в том числе его анализе метафизических оснований антропологии. Искусствовед «Одесского музея Западного и восточного искусства», зав. отделом «Музей–квартира Олега Соколова» Е. Н. Шелестова в своем докладе «А. Уёмов и О. Соколов: системно–параметрический и художественный синтез» рассмотрела тему двойственной природы философско-научного и художественного синтеза. Ученый-философ ищет истину и красоту формальную в уравнениях, в симметрии, в гармонии, а художник-философ стремится к абстракциям, где истина и красота объединяются через добро. Этих двух людей объединяла «способность беспокоиться раньше других» (Дж. Солком) и творить в эпоху «футурошока», вызванного, по О. Тоффлеру, НТР и приведшего к «внезапной ошеломляющей утрате чувства ориентации». Наука и искусство вынуждены были объединить усилия, подав друг другу руку и как бы 114 114

«обменявшись ролями» — ученые стали адептами «красоты», а художники — жрецами «истины». В результате под пером одного и кистью другого рождались «сверхновые» гностические ценности, направленные на стабилизацию и позитивную эволюцию восприятия и мышления. В своем выступлении доцент кафедры информационных технологий Одесской национальной академии связи им. А. С. Попова Л. Л. Леоненко говорил о вопросах научного приоритета, связанные с рядом положений теории аналогий А. И. Уёмова. B то время как среди ученых бывшего СССР А. И. Уёмов остается наиболее авторитетным автором в области исследования аналогий, его работы по теории аналогии, к сожалению, почти неизвестны на Западе. Если западные логики (И. Ниинилуото, Э. Мелис) всё же были знакомы с некоторыми (далеко не основными) его статьями, то исследователи в области когнитивной психологии и искусственного интеллекта, по-видимому, ничего о них не знали. Специалисты-гнитологи, например, считают этапной работой в области аналогии статью Д. Гентнер 1983 года, в которой предложенные правила оценки правомерности аналогий типа quasi-изоморфизма во многом пересекаются с правилами, предложенные А. И. Уёмовым в его книгах. Проблемы приоритета заслуживают отдельного исследования, в том числе потому, что аналогия сейчас стала «модной» темой в зарубежной философии,логике и computer science. И во многих работах авторитетных зарубежных авторов (М. Хесс, Д. Хофштадтера, Дж. Совы, П. Барты) некоторые, — хотя далеко не все, — результаты А. И. Уёмова «переоткрыты». Доцент кафедры философии Одесской национальной юридической академии Л. Н. Сумарокова в докладе «О категориальном базисе естественных языков» сопоставила два этапа исследования проблемы категориального базиса естественных языков в школе А. И. Уёмова. На первом этапе в качестве категориального базиса естественных языков рассматривались категории «вещь», «свойства», «отношение». Второй этап связан с применением, разработанного А. И. Уёмовым, параметрического варианта общей теории систем. В качестве одного

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

из результатов, полученных на этом этапе, Л. Н. Сумарокова предлагает: 1)системно-коммуникативную модель естественного языка, основанную на выделении двух подсистем — подсистемы говорящего (адресанта) и подсистемы слушающего (адресата), объединенных друг с другом общим концептом, фиксирующим коммуникативную функцию языка как главную; 2) вывод о наличии тенденции в современной философии языка: а) отказ от односторонних методологий — «менталистских» и «формалистских»; б)экспликация аспектов теоретического образа языка, которые ранее существовали как имплицитные, как «свернутые», предпосылочные. В докладе «Структура коммуникации» аспирант кафедры философии и методологии науки Одесского национального политехнического университета (ОНПУ) Д. Н. Ляшенко исследовал коммуникативный процесс, акцентируя внимание на направление моделирования: адресант моделирует некоторую вещь (экстенсионал), при помощи интенсионалов, в означающие, а адресат, воспринимая означающие, моделирует их в экстенсионал с помощью своих интенсионалов. Амплуа адресанта, как активного участника коммуникации, состоит в том, что он владеет идеей и собирается ею поделиться, роль же адресата — «пассивна», он априори находится в отношениях, выстроенных адресантом, и вынужден реагировать имеющимися у него средствами (интенсионалами). Анализ коммуникативной ситуации можно провести, используя формализм ЯТО, введенный А. Уёмовым. Все виды коммуникации имеют одну и ту же структуру. Например, перевод тоже можно рассматривать как коммуникацию. В докладе Б. В. Плесского, доцента кафедры философии и методологии науки ОНПУ, «Системный подход к проблеме типологии социальных реформ» отмечено: существующие в социальной философии, политологии типологии реформ оторваны от специфики реформируемых систем. Проблема типологии социальных реформ может быть исследована в категориях системно-параметрического метода А. И. Уёмова: системные дескрипторы — концепт, структура и субстрат могут быть Название раздела Автор Название статьи

основанием типологии реформ. Концепт можно рассматривать как цель или целевую функцию социальной системы. Все реформы, в процессе которых утрачивается концепт системы, оказываются системоразрушающими, в противном случае — системосохраняющими; реформы структурные нацелены на изменение отношений в социальной системе; реформы субстратные нацелены на качественные изменения элементов субстрата социальных систем. Примером неудачного реформирования структуры социальной системы с сохранением прежнего субстрата является попытки экспорта западной модели демократии в некоторые страны Азии и Африки, а также бывшие советские республики. К. В. Райхерт, старший преподаватель философского факультета ОНУ, в докладе «Л. фон Берталанфи — А. Уёмов: модель, аналогия, система» замечает, что Л. фон Берталанфи, автор термина «общая теория систем», создал общий концептуальный фон для разработки других общих теорий систем, в том числе и параметрической общей теории систем А. И. Уёмова. Идеи общей теории систем Л. фон Берталанфи (единство науки, аналогия, моделирование) инициировали последующие пути разработки общих теорий систем. А. И. Уёмов разрабатывал параметрическую общую теорию систем, опираясь на эти идеи. Он показал, что главная задача параметрической общей теории систем — достижение единства науки с помощью метода моделирования. Старший преподаватель философского факультета ОНУ С. А. Галиновский в докладе «Системно-параметрический анализ кризиса в динамических системах» рассматривает типологию кризисов А. Богданова и проводит её анализ, используя идеи параметрической общей теории систем А. Уёмова. Исследуются значения атрибутивных системных параметров, характерных для возникновения взрывных и затухающих кризисов. В качестве системных причин взрывного кризиса рассматриваются такие значения атрибутивных системных параметров: неавторегенеративность по субстрату и структуре и незавершённость. Затухающий кризис социальной системы эксплици115 115

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА руется значением атрибутивного системного параметра как «завершённость». В докладе «А. И. Уёмов и представители его школы об объективности структур» профессор кафедры философии Национального университета «Львовская политехника» С. М. Повторева подчеркнула, что в работах А. И. Уёмова понятие «структура» является одним из главных составляющих его параметрической общей теории систем. Одна и та же структура, по А. Уёмову, может быть у систем, разных по субстрату, что адекватно содержанию структурной методологии. Для большинства представителей философии структуры характерно стремление отрицать объективность структур. Так, итальянский философ У.Эко считает, что структура представляет собой лишь разрабатываемый ученым способ, чтобы можно было именовать единообразно разные вещи. А. И. Уёмов не сомневается в объективности структур, в то же время подчеркивает, что, объективный статус отношений таков же, как и вещей, и свойств. Профессор ОНПУ А. Ю. Цофнас в своем выступлении «Диффеоморфные системы» вводит новый реляционный параметр — диффеоморфность. В топологии этот термин означает такое пространственное отождествление объектов, которое допускает трансформацию одной вещи в другую. Безразлично, что рассматривается — мяч, куб или мыльный пузырь — в топологическом смысле эти вещи одинаковы. Диффеоморфность встречается и за пределами объектов топологии. Не в топологическом, а в либерально-демократическом смысле, диффеоморфны страны ЕС. Несмотря на политические, экономические, языковые, культурные, территориальные различия в структуре жизни этих стран есть такая общая часть, которая позволяет жителям этих стран легко менять место жительства. Этого не скажешь о тех, кто прибыл из стран за пределами ЕС, которые стремятся образовать диффеоморфное подобие своих стран — нечто вроде чайна-таунов. В своем докладе кандидат философских наук Г. В. Штаксер рассмотрел некоторые конструктивные особенности, созданного А. Уёмовым, языка тернарного описания (ЯТО). Также рассматрива116 116

ются идеи, положенные в основу этого языка, которые отличают ЯТО от известных вариантов логики. Среди этих идей и особенностей: (1) представление о том, что «отношения меняют связываемые ими вещи»; (2) попытка формального определения в ЯТО понятий «истина» и «ложь»; (3) особая структура правильно построенных формул ЯТО, позволяющая достаточно точно выделять грамматические группы предложений естественного языка; (4) идеи А. И. Уёмова о построении философской логики средствами ЯТО; (5) особый вариант силлогистики, встроенный в ЯТО. Отмечается, что некоторые из данных идей могут быть реализованы классическими средствами. Также отмечается, что свойства ЯТО как формальной системы не исследованы, ввиду достаточной сложности языка. А. И. Афанасьев, доцент кафедры философии и методологии науки ОНПУ в своем сообщении «Нарратив как система» отметил, что многие сферы гуманитарного знания тяготеют к идеалам и нормам строгой науки. В этой связи возникает потребность придать нарративности более строгую форму, а сам нарратив исследовать строгими научными способами. Исследование нарратива как системы позволяет выявить его сугубо системные характеристики, оценить степень целостности, сложность, и др., придать более рациональную форму нарративному материалу, в частности за счет формализованного языка, например, языка тернарного описания, в отличие от образности и литературности нарратива. Системное представление нарратива соответствует стандартам науки и может открыть пути расширения научной сферы гуманитаристики. Аспирант философского факультета С. О. Павлюк в своём докладе «Целостность личности в аспекте системно-параметрического анализа» отметила, что человек и его экзистенциальная целостность является одним из важнейших вопросов в современной философской мысли. А. И. Уёмов не оставил без внимания понятие целостности. В параметрической ОТС профессор анализирует целостность как некоторое значение линейного атрибутивного системного параметра, имеющего степень интенсивности. Философ выводит три её типа

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

по дескрипторам первого порядка: концептуальную, структурную и субстратную. По дескрипторам второго порядка выделяются, соответственно, концептуально-структурную и структурно-концептуальную целостность; структурно-субстратную и субстратно-структурную; концептуальносубстратную и субстратно-концептуальную. Аспирантка философского факультета С. М. Недопитанская рассказала в своём докладе об исследовании проблемы развития логического мышления дошкольников в рамках системно-параметрического анализа. Затронутая тема является одной из проблем педагогики, психологии, и ее исследование в рамках параметрической общей теории систем (ПОТС) помогает решить ряд вопросов. Педагогика не определила сущностную основу классификации игр. Использование ПОТС позволило найти эту основу — системную. В заключении предложена новая классификация игр: концептные, структурные, субстратные. Установлено, что по выбору игры ребенком можно определить тип личности, в соответствии с теорией А. И Уёмова о типах личностей. Также исследовано, к каким типам систем относятся те или иные игры. В процессе исследования установлено, что логическое мышление и системное мышление идентичны друг другу. В докладе «Синтез ценностей» старший преподаватель кафедры философии и методологии науки ОНПУ Е. М. Иванова затронула проблему синтеза ценностей. Опираясь на общую параметрическую теорию систем (ОПТС) А. Уёмова, можно провести системно-параметрический анализ ценностей: 1) ценности можно представить в виде системных моделей; 2) синтез ценностей-моделей представляет такое объединение систем или новая система, отличная от синтезируемых по структуре и элементам (или по одному из этих признаков); 3) появляется возможность построить полную типологию синтеза двух систем ценностей с различной структурой и элементами. Доцент кафедры философии и истории Украины Одесской национальной академии связи А. А. Нерубасская в докладе «Дескрипторная нагруженность событий» обращает внимание на специфику исторического факта, где важно учиНазвание раздела Автор Название статьи

тывать состав его структуры, в которую входят событие и его интерпретация. От интерпретаций зависит смысл факта, его качественное понимание. Наше исследование — это работа над проблемой нагруженности научного факта, которую мы решаем в системной экспликации. За основу была взята параметрическая общая теория систем, разработанная профессором А. И. Уёмовым. Системно-дескрипторный механизм нагруженности дает нам возможность рассмотреть событийную часть факта и его интерпретации как целостную систему, которую можно назвать научным фактом. В докладе «Опыт применения общей параметрической теории систем в искусствоведческом исследовании» доцент кафедры культурологи философского факультета ОНУ О. В. Наконечная обосновала возможность и специфику применения общей параметрической теории систем при исследовании сценической образности в контексте театральной культуры. Доказано, что сценический образ может быть представлен как системный объект, которому присущи соответствующий атрибутивный концепт (образность), субстрат (ядро образа, его материал — внешняя и внутренняя характерность и носитель материала — человек-актер), а также реляционная структура (целостность, слияние элементов). В рамках системного подхода сценический образ определен как сверхсложная самоорганизующаяся система с суперструктурой интегрального типа, состоящая из взаимообусловленных и взаимодействующих между собой и с другими системами подсистем. Данный системный объект проанализирован по восемнадцати атрибутивным параметрам. В докладе «Роль античности в творчестве А. И. Уёмова» аспирантка первого курса философского факультета ОНУ Е. Ю. Погонченкова сделала попытку зафиксировать факт обращения Уёмова к античной традиции, выделить цели и аспекты такого обращения, а также выяснить биографические и исторические обстоятельства, способствующие развитию интереса к античному наследию. В связи с заявленной проблематикой автор выделяет три основных пункта: философские достижения античности в качестве основания для логических 117 117

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА и методологических разработок, античная философия как область применения системного метода, античная философия как кладезь анекдотов и живых иллюстраций. Делается акцент на роли аристотелевских категорий в разработке параметрической ОТС и методе проблемного изложения истории философии. В докладе «Анализ способа создания классификации в рамках параметрической ОТС» доцент философского факультета В. В. Готынян-Журавлёва рассмотрел возможность анализа двойственной трактовки термина «классификация» в рамках Параметрической общей теории систем: вводится две системные модели: «классификация» и «классифицирование». «Классификацию» можно рассматривать как системную модель с атрибутивным концептом и реляционной структурой. Реляционной структурой – способ построения классификации, а он может быть как дедуктивным, так и индуктивным. Системная модель «классифицирование» представляет собой модель с реляционным концептом — это дедуктивный или индуктивный способ построения классификации, и атрибутивной структурой. Доцент философского факультета Э. И. Мартынюк в докладе «Философские аспекты концепции «конвергентные и дивергентные процессы в современной религиозной жизни» заметил, что у параметрической ОТС и ЯТО есть будущее, и как мне кажется, в нём они будут развиваться, по крайней мере, в 2-х направлениях: 1.Внутреннее — это самоусовершенствование; 2. Внешнее — применительно к другим сферам знания, например, применение их к религиоведческим проблемам. Они не были чужды Авениру Ивановичу. Он был членом редколлегии нашего ежегодного выпуска «Компаративистских исследований религии» (вышло 10 номеров с 2002 года), и проявлял интерес к работе одноименного научно-исследовательского центра философского факультета. Ф. А. Тихомирова, старший преподаватель философского факультета ОНУ, в докладе «Логико-системные основания интеграции и дифференциации научного знания» отметила: в философском наследии А. И. Уёмова значительное место занимают во118 118

просы методологии науки, её структуры и развития. Дальнейшее развитие получает использование системного анализа и моделирования, проведенного в параметрической общей теории систем. С помощью двойственного системного моделирования представлены системные модели естественного и гуманитарного знания. Введенные А. Уёмовым виды анализа и синтеза — реистический, атрибутивный и реляционный рассмотрены как логические основания процессов дифференциации и интеграции научного знания. Механизмы интеграции и дифференциации научного знания представлены в параметрах двойственного системного моделирования. Д. С. Докучаев, ответственный секретарь сетевого научного издания «Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований» в своем докладе «Использование системного подхода А. И. Уёмова и И. В. Дмитревской в региональных социо-гуманитарных исследованиях» отмечает, что теоретическое исследование региона может быть сведена к следующей формулировке: Регион есть часть пространства, являющаяся гомогенной в заданных критериях. Д. С. Докучаев предлагает рассматривать каждый исследуемый регион в качестве системы, выделяя в ней концептуальный, структурный и субстратный уровни. Концептом региона как системы всегда выступает его отличительность как части от других подобных частей. Структура системы определяет ее устройство и основывается на специфических характеристиках региона таких как: географический, экономический, исторический, политический, социокультурный, лингвокультурный и другие. На субстратном уровне реализуется принцип взаимосвязи всех элементов, что позволяет воспринимать регион как однородную (в критериях выделения) целостность. Аспирант кафедры философии и методологии науки Башкирского госуниверситета А. С. Демичева рассматривает тему «Качество вещи и его природа в философском учении А. И. Уёмова» замечает, что к тройке категорий «Вещи, свойства и отношения» проф. А. Уёмов вводит категорию качества для их определения и пояснения. Качества А. Уёмов понимает как значимые, существенные свойства вещи, с

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

исчезновением которых вещь превращается в другую, перестает существовать. Свойство – это внешнее вещи, а качество — внутреннее. Именно поэтому критическое изменение любого качества ведет к гибели данной вещи, т.е. к утрате ею своей сущности. А так как вещами являются также и свойства и отношения, то качества определяют всякое явление, всякий процесс материального мира, сами не являясь при этом материальными и представляя собой аспекты сущности вещи. Доцент кафедры философии и методологи науки ОНПУ И. А. Янушевич рассматривает тему «Теоретико-системный анализ в переводческой практике» и ставит проблему включения в общее переводоведение какой-то части, которая была бы организована на рациональных началах — как общезначимая научная дисциплина, а не только как искусство. Это обусловило обращение автора к системному подходу, развиваемому в параметрической общей теории систем А. Уёмова. С системной точки зрения ситуации перевода могут быть классифицированы и по системным дескрипторам первого порядка и второго порядка, введенных в параметрической ОТС. С помощью обращения к реляционным и атрибутивным системным параметрам можно осуществить безэталонное (качественное) измерение качества перевода. Таким образом, полученные выводы позволяют утверждать, что в общем переводоведении имеется аспект, допускающий создание рационально выраженной и общезначимой концепции, соответствующей стандартам научных теорий. На данном этапе эволюции переводоведения такая концепция, по-видимому, могла бы быть системологической. Е. А. Тимощук (Владимирский филиал Нижегородского государственного лингвистического университета, кафедра иностранных языков и межкультурной коммуникации) в своем докладе «Феноменология культуры Р. Ингардена и синергетика» подчеркнула, что Феноменология культуры Р. Ингардена (многослойность сознания и текстов,

интенциональность социокультурных объектов, конкретизация точек неопределённости) имеет точки пересечения с синергетикой, которая обращена на изучение сложных нестационарных объектов. Культурные тексты и символические системы — это сложноорганизованные системы. Если бы текст был закрытой системой, то по второму закону термодинамики его ждала бы культурная энтропия, постепенное угасание смыслов. Однако из-за открытости сознания, его интенциональности, тексты являются открытой системой, аттракторами для индивидуальных и коллективных субъектов.

Отдельной благодарности заслуживает радушие организаторов конференции и замечательная двухчасовая экскурсия по знаковым местам Перми. 1

Название раздела Автор Название статьи

119 119

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

СОБЫТИЯ, ХРОНИКА КОНФЕРЕНЦИЯ «ПОВСЕДНЕВНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ (XIX – XX вв.)» (ПЕРМЬ, 5 – 6 НОЯБРЯ 2013 г.) А. Е. Козлов Конференция «Повседневность российской провинции (XIX – XX вв.)», инициированная центром устной истории и визуальной антропологии Пермского государственного гуманитарного педагогического университета и проведенная 5-6 ноября 2013 г. кафедрой новой и новейшей истории России этого университета позволила рассмотреть два определяющих феномена национальной ментальности в общем ракурсе. Несмотря на то, что последнее пятнадцатилетие гуманитарной науки оказалось достаточно продуктивным в описании феноменов провинции (провинциальных и локальных текстов, провинциальных сюжетов и сценариев) и повседневности (эмпирической, эстетической, трудовой, экзистенциальной и т.д.), представленные на конференции исследования нельзя назвать вторичными. И хотя большинство докладов было связано с повседневностью XX века — периодом истории, когда провинция уходит на периферию и становится имплицитной темой культуры — результаты конференции можно распространить (учитывая необходимые коррективы) на предшествующие периоды и, в частности, на XIX век. Принципиально значимым оказалось решение организационного комитета1 проводить конференцию, не разделяя ее на изолированные секции. Данное решение способствовало созданию диалогического пространства и устанавливало три «классических» единства, необходимых для мероприятия подобного типа. В этом отношении прошедшую конференцию можно уподобить глобальному «круглому столу», где каждый доклад становился поводом для дискуссии и (в ряде случаев) полемики. Пленарное заседание, открывшееся докладом С. И. Быковой, обозначило проблемные зоны, или «неравновесные состояния» повседневности. До-

клад «Террор как повседневность: методология исследования и исторический аспект» позволил скорректировать устойчивое представление о терроре как явлении, противоположном повседневности. Вместо антиномии «повседневность/террор» такая модель предполагает наличие сложных отношений между определяющими категориями («свой/чужой», «патриотизм/конформизм», «конформизм/ нонконформизм», «игра/не-игра»). Эту тему в докладе «Политический анекдот как элемент повседневности и сопротивления тоталитарному режиму в 1930-е годы» продолжил, обратившись к частному жанру — политическому анекдоту — Л. А. Обухов. Завершил пленарную часть доклад А. С. Кимерлинг «Неформальные практики управления советским предприятием в послевоенные годы». Все три доклада объединила общая мысль: повседневность не всегда эквивалентна норме, часто повседневность характеризуется как «искаженная», регулярно нарушаемая норма. Доклады, представленные в рамках секций («Методологические проблемы истории повседневности», «Источники по истории повседневности российской провинции XIX – XX в.в.», «Актуальные проблемы истории повседневности российской провинции», «Трудовая повседневность», «Власть, общество и личность: повседневные практики взаимоотношений»), можно охарактеризовать, исходя из возможных точек пересечения. В частности, если говорить о методологии изучения провинциальной повседневности, можно сформулировать два доминирующих подхода. Первый связан с основной задачей центра устной истории и визуальной антропологии (А. Б. Суслов, Г. Д. Селянинова); этот подход, направленный на изучение «устных» источников, с нашей точки зрения, можно назвать нарратологическим (Г. А. Селянинова, М. С. Ильин, А. Е. Козлов, И. Ю. Федотова, Н. А. Павлова). Обо-

120 120

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СОБЫТИЯ, ХРОНИКА

снованность результатов, полученных при первом подходе, достигается за счет расширения круга источников (М. Б. Ларионова, Ю. В. Костяшов, А. Г. Галлямова, С. А. Дианов, О. В. Лушников). Источниковедческий подход к изучению повседневности позволяет ввести в аналитику устных текстов такие категории как достоверность, персуазивность, интеллигибельность и т.д. Прошедшая конференция позволяет говорить о нескольких образах современности, ее феноменологии. Так, образы в культуре и субкультуре (М. А. Оболонкова, М. С. Ильин, Л.А. Лукьянова) коррелируют с типами эмпирической (в том числе, трудовой) повседневности (Н. А. Павлова, М. В. Ромашова, М. А. Перова, Е. С. Субботина) повседневности, а исторические характеристики этого явления (И. Ю. Федотова, Л. А. Лукьянова) в ряде случаев определяются социальными и политическими мифами (И. Ю. Федотова, С. А. Дианов, Т. Г. Яковлева). Обозначенные типы повседневности и выделенные фрагменты повседневности позволяют не только представить континуальные исторические процессы дискретно, но и открывают возможность для дальнейшей систематизации, позволяя практически описать код и «язык» рассматриваемых явлений. Думается, такая операция (при необходимом возвращении к провинциальной повседневности) станет следующим закономерным шагом. В заключение, резюмируя основные выступления и доклады, следует отметить, что выделение повседневности как самостоятельного объекта изучения истории и культуры русской провинции дает интересные и часто неожиданные результаты. Так, корректируется «семантическая емкость» понятия повседневность: сюда входят не только наиболее частотные сценарии, соответствующие норме, но и регулярные нарушения возможных норм. Определяются подходы к изучению провинциальной повседневности — нарратологический, источниковедческий, семиотический. Расширяется география, благодаря чему, конференция о провинции становится подлинно «провинциальным» событием (учитывая локализацию, а не качество материалов). Практика таких мероприятий должна быть Название раздела Автор Название статьи

продолжена, поскольку результаты конференции позволяют расширить методологическое поле и скорректировать имеющиеся данные. Возможным шагом развития такой конференции является включение в общий диалог филологов, философов и культурологов и проведение финального круглого стола, посвященного методологическим проблемам изучения повседневности.

121 121

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

АННОТАЦИИ К.Е. Балдин Индустриальное развитие и образовательное пространство провинциального города в конце XIX – начале XX в. (на примере ИвановоВознесенска). Ключевые слова: промышленный переворот, текстильная промышленность, технический прогресс, промышленное районирование России, железные дороги, демография, образовательное пространство, профессиональное образование, предпринимательство в дореволюционной России В статье рассматриваются особенности промышленного развития города Иваново-Вознесенска в конце XIX – начале XX в. как одного из крупнейших в дореволюционной России индустриальных центров. Анализ потенциала и проблем местной текстильной промышленности осуществляется в тесной связи с рассмотрением деятельности профессиональных учебных заведений, открытых в городе и готовивших кадры для всего окрестного промышленного района. По числу и разнообразию этих образовательных учреждений Иваново-Вознесенск резко выделялся среди окрестных уездных и губернских городов.

примере проекта Демидов-парк). Основной проблемой видится непонимание как властями, так и жителями роли и места этих музеев в дальнейшем развитии культуры города и региона, следствием чего является недофинансирование и удручающее материальное состояние музеев-заводов в Соликамске и Нижнем Тагиле, отсутствие должной рекламы, реализованных интересных проектов, связанных с этими заводами и т.п. О.В. Лысикова Индустриальный туризм в городском пространстве: кейс-стади Саратова Ключевые слова: индустриальный туризм, индустриальная культура, индустриальный объект, Саратов, городское пространство, культурное наследие, эстетическая реконструкция. В статье исследуются особенности и перспективы индустриального туризма в Саратове на основе компаративного анализа индустриально-экскурсионных практик других городов и выявления локальной идентичности индустриального наследия Саратова. Эмпирическую базу составляют данные, полученные методами включенного наблюдения в стратегии кейс-стади, компаративного анализа специализированных информационных ресурсов, персонального интервью фокусированного типа. Индустриальный туризм является ресурсом городской регенерации и улучшения качества жизни местного населения. Локальные территории промышленного назначения могут быть преобразованы в места культурных практик туризма. Музеи промышленной истории под открытым небом, экскурсии для местных жителей и туры выходного дня для гостей города по специально разработанным маршрутам являются перспективными направлениями индустриального туризма в Саратове. Краеведческие исследования способствуют расширению социальных границ памяти, популяризации объектов индустриальной культуры и истории конкретного города.

Л.Е. Добрейцина Музеи-заводы на Среднем Урале: осмысление прошлого и индикатор настоящего в культуре индустриального Урала Ключевые слова: музей-завод, индустриальное наследие, индустриальный ландшафт, музеефикация Статья посвящена проблемам функционирования и развития музеевз-заводов на Среднем Урале: в городах Соликамске, Нижнем Тагиле, Полевском. Описывается их современное состояние, степень популярности, планы и проекты по их дальнейшему использованию. Также анализируется образ завода-музея в сознании местных жителей и посетителей извне. Делается попытка выявить символическое значение музеев-заводов для формирования образа Урала в наши дни. Рассматриваются противоречия, связанные с реальным положением Н. В. Гонина музеев-зеводов и декларациями об их значении и Трансформация социокультурной идентичиспользовании в местной официальной прессе (на ности горожан в условиях индустриализации во 122 122

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований АННОТАЦИИ

второй половине 1950-х – начале 1980-х гг. (На материалах ангаро-енисейского региона) Ключевые слова: Социокультурная идентичность, город, Ангаро-Енисейский регион, индустриализация, модернизация, население Индустриализация, развернувшаяся во второй половине ХХ века в Ангаро-Енисейском регионе способствовала не только освоению территории и росту городов, но и значительным социокультурным изменениям. В городах региона ускоренными темпами происходит переход от традиционного сознания к индустриальному. Важную роль в этом процессе сыграли крупные промышленные предприятия союзного значения, определившие на данном этапе параметры развития городской среды. В результате индустриализации и урбанизации региона можно наблюдать переход от патернализма и коллективизма к индивидуализации, осознанию самоценности личности, росту приоритета материальных потребностей. Данные тенденции носят фрагментарный и изменчивый характер. Черты традиционного, индустриального и постиндустриального общества в рамках формата советской системы сплетаются в полихромную картину социокультурных идентичностей переходного периода. Наибольшую выразительность они приобрели в региональных центрах, наименьший уровень — в периферийных неиндустриальных городах. Е. М. Жидкова Заводская окраина: от героизации «человека труда» до поиска новых смыслов Ключевые слова: человек труда, урбанизация, советская идентичность, распространение городского образа жизни, борьба с культурной отсталостью, заводская безымянка, принудительный труд, заключенные, память о войне, мифологизация, ретроспективный характер современной культурной политики В статье прослежена трансформация роли заводских окраин и предприятий большого провинциального города в постсоветский период. Будучи закрытыми и засекреченными «почтовыми ящиками» в советское время, в настоящем они становятся краеугольным камнем новой городской идентичноНазвание раздела Автор Название статьи

сти и саморепрезентации. Речь идет о современной культурной политике города и использовании его заводской истории в попытке примирения общим культурно-историческим наследием — советским прошлым и его завоеваниями. Автора интересует переход от грифа «секретно» к открытости, поиску новых исторических, культурных и туристических доминант, новой региональной идентичности, вылившейся в провозглашение Самары «запасной столицей» в годы Великой Отечественной войны и, ни много ни мало, космической столицей современной России. Смыслообразующими моментами новейшей истории выбраны два праздника, не вызывающие разногласий в трактовке и оценке — это День победы и День космонавтики. Это те объединяющие современников эмоциональные скрепы, которые дают возможность вспомнить о гордости и славе, и почувствовать свою сопричастность Большой Истории. И.Н. Стась Урбанизация как хозяйство: ведомственные города нефтедобывающих районов западной сибири (1960 – 1980 гг.) Ключевые слова: ведомства, ведомственные города, города нефтяников, городская среда, идентичность, система городского расселения, урбанизация. В статье анализируется процесс урбанизации нефтегазодобывающих районов Западной Сибири в период нефтегазового освоения (1960 – 1980-х гг.). Урбанизация региона рассматривается на трех метауровнях – организации системы городского расселения, формирования городской среды, конструирования городской идентичности. Именно на этих метауровнях происходило взаимодействие и противостояние между основными субъектами урбанизации – ведомственными и городскими элитами и дискурсами. Автор приходит к выводу, что урбанизация нефтедобывающих районов Западной Сибири имела ведомственные истоки и сущность: система расселения подстраивалась под градостроительную практику ведомств, городская среда формировалась как совокупность разрозненных ведомственных хозяйств – города выступали 123 123

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

АННОТАЦИИ «ойкосами вотчинников», отсутствовала общегородская идентичность, а идентификация населения городов происходила в первую очередь по отраслевому признаку.

о том, что события, предваряющие реставрацию Белой башни, формируют сообщество горожан, активно включенных в осмысление и воссоздание наследия, и создают среду, в которой объект культурного наследия защищен от забвения. УникальЖ. Б. Соломина ность комплексной работы по сохранению башни Особенности культурных ландшафтов про- рассматривается как совокупный результат деймышленных городов Северо-запада России ствий, организованных группой архитектурных Ключевые слова: город, село, природно-куль- инициатив Podelniki. турные комплексы, промышленные города, индустриальность, культурный ландшафт. Р.С. Колокольчикова С позиций концепции культурных ландшафЭкзогенные болезни населения индустриальтов автором анализируются особенности преоб- ных городов европейского севера России (вторая разований промышленных городов северо-за- половина 1960-х – первая половина 1980-х гг.) падной части России. Исследование строится на Ключевые слова: индустриальные города, экзопространственно-временном анализе развития генные болезни, миграция населения, социальные территорий города: изучении разновременных проблемы, факторы риска. карт и планов городов, литературных и Интернет В статье речь идет о противоречивых процесисточников, полевых исследованиях. Автор фо- сах управляемой советской урбанизации на Еврокусирует свое внимание на проблемах изменения пейском Севере России, проявлявшихся, в частфункций природно-культурных комплексов в го- ности, в повышенной заболеваемости населения родском пространстве. Так, например, сельскохо- индустриальных городов – двигателей промышзяйственно-рекреационные комплексы исчезают ленного освоения региона, экзогенными болезняили трансформируются в поселенческо-рекреаци- ми; анализируются факторы риска, имевшиеся в онные в результате снижения сельскохозяйствен- городах данной типологической группы, для забоной функции на территории городов. Это связано леваемости венерическими болезнями, динамика и с отсутствием дефицита на сельскохозяйственную тенденции заболеваемости горожан. продукцию, ее доступностью и рядом других причин. Кроме этого утрачиваются промышленные и А. Е. Левинтов развиваются непромышленные функции городов Экзогенные и эндогенные факторы регенесеверо-запада России. рации индустриальных моногородов Ключевые слова: городское пространство, моКочухова Е. С. нопрофильные города, советская урбанистика, инБелая башня — (вос)создание культурного дустриальность, город наследия Екатеринбурга В статье анализируются особенности формиКлючевые слова: белая башня, объект культур- рования городского пространства в России. Осоного наследия, городские руины, воссоздание на- бый акцент делается на проблематике создания следия монопрофильных городов в Российской империи В статье выявляются составляющие проекта и Советском Союзе. Автором также предлагается реставрации объекта культурного наследия — Во- типология городов страны. В статье помимо самих донапорной башни, оценивается концептуальная факторов появления моногородов обозначаются целостность проекта и соответствие ему конкрет- также отдельные аспекты экономических и социных действий по подготовке этого архитектурного ально-демографических проблем, возникших в репамятника к реставрации. На основании прове- зультате необдуманной политики властей. Помимо денного анализа формулируется предположение констатации негативных моментов, автором пред124 124

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований АННОТАЦИИ

лагаются и возможные пути решения сложившейся ситуации.

ции

М. Г. Меерович Тайные пружины советской индустриализа-

Ключевые слова: индустриализация, административно-территориальное районирование, соцгород, трудо-бытовые коллективы, мобилизационная экономика, тяжелая промышленность В статье рассматриваются истоки сталинской программы индустриализации. Доказывается, что в основе программы индустриализации лежали, прежде всего, задачи формирования мощнейшего военно-промышленного комплекса. Опровергается миф о том, что индустриализация была направлена на повышение благосостояния советского народа. Постулируется принудительный характер комплектования промышленных новостроек рабочими кадрами. Раскрываются основы реформирования административно-территориального деления страны.

Название раздела Автор Название статьи

125 125

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

SUMMARIES K.E. Baldin Industrial development and educational space of the provincial city at the turn of the 20th century (by the example of Ivanovo-Voznesensk) Key words: industrial revolution, textile industry, technological progress, division into districts, railways, demography, educational space, professional education, business in pre-revolutionary Russia The article is devoted to the features of IvanovoVoznesensk industrial development at the turn of the 20th century. It was one of the biggest industrial centers in pre-revolutionary Russia. The problem and potential analysis of the local textile industry is made. Also it was studied in the connection with IvanovoVoznesensk professional schools activities research. Ivanovo-Voznesensk had more professional schools than contiguous cities. L.E. Dobreytsina Industrial Museums in Middle Ural: a Tool for Rethinking the Past and an Indicator of the Present in the Culture of Industrial Ural Key words: industrial museum, industrial heritage, industrial landscape, museification The article explores the aspects of development and operation of the industrial museums in Middle Ural, i.e. in the towns of Solikamsk, Nizhny Tagil, and Polevskoy. It contains the description of their present conditions, their popularity, plans and projects for further development. Analysis of an image of an industrial museum as it exists in the minds both of local residents and visitors is followed by the attempt to clarify the symbolic function of an industrial museum as a tool for shaping the image of Ural for contemporary age. Also, the article delves into the contradictions between the actual situation of industrial museums and the declarations of their importance and usage made by the local official media (based on the case of Demidov Park project). The main problem here is the failure, both by authorities and by local residents, to comprehend the role and the place of such museums in the future development of local and regional culture; as a result, we can witness underfunding and dismal material conditions of the industrial museums in Solikamsk and Nizhny Tagil, lack of adequate advertising, no 126 126

interesting projects implemented at these plants and so on. O.V. Lysikova Industrial tourism in the urban space: Saratov case study Key words: industrial tourism, social boundaries of memory, cultural tourism in Saratov, undustrial heritage of Saratov The article examines the characteristics and prospects of industrial tourism in Saratov. The author carries out a comparative analysis of industrial excursion practices in other cities, and reveals the identity of the local industrial heritage of Saratov. Empirical basis is the results of the author’s research based on the methods of case study, comparative analysis of information resources, personal interview. Industrial tourism is a resource of urban regeneration and the local citizens’ quality of life improvement. Local territories for industrial use can be converted into places of attraction for cultural tourism. Industrial history open-air museums, excursions for locals, and weekend tours for visitors with specially planned routes are promising spheres of industrial tourism in Saratov. Regional studies promote the expansion of the social boundaries of memory, and industrial culture objects and history of a particular city popularization. N.V. Gonina City dwellers’ sociocultural identity transformation under conditions of industrialization in the late 1950s - the early 1980s (based on the Angara-Yenisei region data) Keywords: sociocultural identity, city, AngaraYenisei region, industrialization, modernization, population The industrialization developed in the late XX century in Angara-Yenisei region promoted not only the territory development and the cities growth but also considerable sociocultural changes. In the cities of the region transition from traditional consciousness to the industrial one goes at an accelerated pace. The important role in this process was played by the large industrial enterprises of the Union value which had defined urban environment development parameters

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований SUMMARIES

of that period of time. As a result of industrialization and urbanization of the region one can observe the transition from paternalism and collectivism to individualization, understanding of personality worthiness, material needs priority growth. These tendencies are of fragmentary and changeable character. Features of traditional, industrial and post-industrial society in the framework of the Soviet system are interwoven with polychromatic picture of sociocultural identity of a transition period. They gained the greatest expressiveness in the regional centers, the smallest level — in the peripheral not industrial cities. E.M. Zhidkova Faktory outskirts: from the «man of labour» heroization towards the quest for new senses Key words: man of labour, urbanization, Soviet identity, urban way of life dissemination, fight against cultural backwardness, factory namelessness, forced labour, prisoners, war memories, mythologization, retrospective character of modern cultural policy The article retraces the factory outskirts and the big city enterprises role transformation. Being closed and classified “mail-boxes” in the Soviet period of history, nowadays they are becoming a new urban identity and self-representation keystone. The article also deals with the modern cultural policy of the city, and its factory history use in the attempts to reconcile it with the common cultural and historical heritage – the Soviet past and its achievements. The author is interested in the transition from the classified information to transparency, search for the new historic, cultural and touristic dominants, new regional identity, resulting in Samara naming the «reserve capital» in the period of the Great Patriotic War, and even the space capital of modern Russia. As the sense-forming moments of the Modern history two holidays are chosen - the Victory Day and the Cosmonautics Day. These are the uniting ties which allow the congeners to think of pride and honour and the feel their involvement in the Big History.

(1960’s - 1980’s) Key words: departments, departmental towns, oilindustry workers towns, urban environment, identity, towns’ resettlements system, urbanisation. In this article the urbanisation process in the oil and gas producing regions of the Western Siberia in the period of oil and gas exploration (1960’s - 1980’s) is analysed. The region urbanisation is treated on three meta-levels – the organisation of towns’ resettlement system, urban environment formation, towns’ identity designing. Interaction and confrontation between main subjects of urbanisation – departmental and towns’ elite and discourses – took place exactly on these meta-levels. The author comes to a conclusion that urbanisation of oil and gas producing regions of the Western Siberia was of departmental origin and matter: resettlement system was adjusted to the town-planning experience of departments; urban environment was formed as the mixture of isolated departmental economies; towns served as “seigneurial oikos”. There was no towns’ identity, and identification of towns’ citizens was principally based upon the industrial characteristic. Zh.B. Solomina The industrial cities of the northwestern Russia cultural landscapes peculiarities Key words: city, village, natural-cultural complex, industrial cities, industrial, cultural landscape The author analyses the peculiarities of the northwest Russia industrial cities changes from the point of view of the cultural landscapes concept. The research is based on the space-time analysis of the city territories development. The author focuses on the changes of functions of natural-cultural complexes in the city space.

E.S. Kochukhova The White Tower – Yekaterinburg cultural heritage (re)creation Key words: The White Tower, objects of cultural heritage, city ruins, recreation of heritage The article reveals the project units of the cultural I.N. Stasj heritage object – The Tank Tower – reconstruction. Urbanisation as economy: departmental towns The conceptual integrity of the project and the actual of oil producing regions of the Western Siberia preparation of the architectural memorial for restoration Название раздела Автор Название статьи

127 127

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

SUMMARIES are estimated. On the grounds of this analysis the assumption is made that the events anticipating the White Tower restoration form the community of the citizens who are involved in the heritage recreation and understanding and create the environment which prevents the cultural heritage object from oblivion. The unique complex work aimed at the Tower preservation is considered as a combined result of the actions of the architecture initiative group “Podelniki”. R.S. Kolokolchikova The exogenous diseases of the population in the industrial cities of the European North of Russia (the late 1960s – the early 1980s) Key words: industrial cities, exogenous diseases, population migration, social problems, risk factors. The author reveals the conflicting processes of the controlled Soviet urbanization in the European North of Russia coming out in increased diseases incidence of the population in the industrial cities – engines of industrial development of the region. The risk factors in the cities of those typological groups for the incidence of the sexually transmitted diseases, dynamics and trends of morbidity are analyzed too.

economics, heavy industry The article considers the origins of the Stalin’s industrialization programme. The author proves that the industrialization program was based primarily on the aims to create a powerful military-industrial establishment. The article disproves the myth that industrialization was aimed at the Soviet people welfare improvement. The author postulates the forced character of industrial new buildings peopling with the working staff. The bases for political division of the country reformation are revealed.

A.E. Levintov Exogenous and endogenous factors of industrial monotowns regeneration Key words: city space, monoprofile city, Soviet urbanist, industrial, city The article analyses the peculiarities of the city space formation in Russia. The problems of monoprofile towns creation in the Russian Empire and the Soviet Union are stressed. The author offers the typology of Russian cities. The article also outlines certain aspects of economic and socio-demographic problems arisen as a result of the authorities’ hasty policy. Besides the negative facts statement the author offers the possible ways of the issues tackling. M.G. Meerovitch The secret mainsprings of the Soviet industrialization Key words: industrialization, political division, socialist city, labour-household collectives, mobilization 128 128

Название раздела Автор Название статьи

#1/2014

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Балдин Кирилл Евгеньевич (Иваново, Россия) — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета. E-mail: kebaldin@ mail.ru Гонина Наталья Владимировна (Красноярск, Россия) — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, политологии и социологии Красноярского государственного аграрного университета. Е-mail: nvg7@mail.ru Добрейцина Лидия Евгеньевна (Екатеринбург, Россия) — кандидат культурологии, доцент кафедры культурологии и социально-культурной деятельности Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина. E-mail: dobreycina@yandex.ru Жидкова Елена Михайловна (Самара, Россия) — заместитель директора по научной работе Муниципального музея «Самара космическая». Е-mail: zhidkovael@mail.ru Козлов Алексей Евгеньевич (Новосибирск, Россия) — старший преподаватель кафедры русской литературы и теории литературы Института филологии массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета. Е-mail: alexey-kozlof@rambler.ru Колокольчикова Римма Станиславовна (Череповец, Россия) — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и философии Череповецкого государственного университета. Е-mail: retinovka@mail. ru Кочухова Елена Сергеевна (Екатеринбург, Россия) — кандидат философских наук, старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела Екатеринбургской академии современного искусства (институт). E-mail: ekochuhova@eaca.ru Левинтов Александр Евгеньевич (Москва, Россия) — кандидат географических наук, независимый исследователь. E-mail: alevintov44@gmail.com Лысикова Ольга Валерьевна (Саратов, Россия) — доктор социологических наук, профессор кафедры «Менеджмент туристического бизнеса» Саратовского государственного технического университета имени Ю. А. Гагарина. E-mail: olga.lysikova@inbox.ru Меерович Марк Григорьевич (Шеньчжень, Китай) — доктор исторических наук, кандидат архитектуры, профессор, член-корреспондент Российской академии архитектуры и строительных наук, член-корреспондент Международной академии архитектуры, Почетный работник высшей школы, Заслуженный архитектор России. E-mail: memark@inbox.ru Смирнов Григорий Станиславович (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, член-корреспондент РАЕН, членкорреспондент РЭА. E-mail: gssmirnov@mail.ru Соломина Жанна Борисовна (Санкт-Петербург, Россия) — кандидат географических наук, старший Название раздела Автор Название статьи

129 129

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследований

#1/2014

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: solomina.zh@mail.ru Стась Игорь Николаевич (Тюмень, Россия) — аспирант кафедры истории и культурологии Гуманитарного института Тюменского государственного нефтегазового университета. E-mail: igor.stas@ mail.ru Терентьева Людмила Николаевна (Одесса, Украина) — профессор кафедры философии естественнонаучных факультетов философского факультета Одесского национального университета имени И. И. Мечникова. E-mail: philosof@list.ru Тимофеев Михаил Юрьевич (Иваново, Россия) — доктор философских наук, профессор кафедры философии Ивановского государственного университета, главный редактор журнала «Лабиринт». E-mail: editor@journal-labirint.com Чайковский Александр Владиславович (Одесса, Украина) — декан философского факультета Одесского национального университета имени И. И. Мечникова. E-mail: philosof@list.ru

130 130

Название раздела Автор Название статьи