FORMULA-K-0-2013

ФОРМУЛА К Этап «Практика» Тема «Вместе» Сборник лучших рассказов

Ноябрь 2013

От составителя Дорогие друзья! Предлагаю вашему вниманию сборник, составленный по итогам тестового этапа литературного конкурса, проводимого на портале www.litkonkurs.com. В отличие от других подобных мероприятий, этот конкурс скоротечен: от начала приема работ до подведения итогов проходит только один месяц. Этот конкурс динамичен: поступившие рассказы в течение трех дней оцениваются ведущим, и перед участниками сразу же появляется список тех, кто лидирует на текущий момент. По окончании приема работ этот шорт-лист и оценивается жюри, состоящим из признанных мастеров прозы портала «Что хочет автор». В чем-то этот конкурс – шоу, в чем-то – похож на спорт. Страсти разгораются нешуточные, награды – такие же, как и в других тематических конкурсах портала. Драйв, азарт – такое в литературе представить трудно. Но...

43 автора вышли на старт этапа, 15 попали в шорт-лист, только 6 наград и только 1 победитель! И это только начало! В следующем, 2014 году состоятся 12 этапов, по одному каждый месяц. И к Новому Году будет назван победитель года! Подробности в Положении о конкурсе: http://www.litkonkurs.com/?dr=_projects/199/rules.html Трактовка темы этапа «Практика», список жюри и система подсчета очков описаны здесь: http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=312110&pid=199&nom_id=570 До встреч на трассе новых этапов! Искренне ваш, Всеволод Круж

2

Сони Дэймар

Без цветов Трасса шершавым языком лизала черные протекторы. Лето плавило асфальт. Раскаленная змея стремительно ложилась под колеса спортивного болида. Солнце жар-птицей билось в ветровом стекле, нещадно выклевывая глаза. Призрачные фигуры танцевали в дрожащем воздухе, вздымая тающие руки к небу, словно в мольбе о прохладе. Ладони давно слились с рулем, а ступни с педалями. В груди протяжно звенел, наполняя тело механической жизнью, масляный насос. Я посмотрела в правое зеркало и странным образом увидела не только стремительно убегавшую прочь дорогу, но и свое лицо, пальцы до белизны сжимающие кожаную оплетку. Шёл третий час невесомого полёта. Полёта в пустоту. Зачем мне это надо? Вопрос потонул в стоне тормозных колодок. Стоп. Прямо передо мной выбежал на дорогу любимый золотистый зверёк. Стоп. Он никогда не приходит просто так. Я стёрла холодный пот со лба одним движением "дворников" и дрожь пробежала по карданному валу позвоночника. Он не хотел мне ничего плохого. Но почему он опять пришёл? Сейчас? Небо над дорогой мгновенно затянуло чёрным бархатом. Раскат грома. Наконец пролились первые капли дождя. Поздно. Уже ничто не способно утолить мою жажду кроме боли. Последней боли. Сердце пело в унисон с серебряными нитями, ласкавшими измученное тело. Зверёк смотрел мне в глаза. Пристально. Он мне нужен. Единственный. Как последняя надежда. И он знает это. Его тепло передавалось мне через кожу водительского сидения, и некоторое время отвлекало от грустных венков всё чаще и чаще встречавшихся на столбах и ограждении трассы. Венки. Одна сплошная стена. Паяц смеялся. Пёстрое трико сливалось с похоронной симфонией. Безумный хоровод ярких красок и холодных звуков вкрадчиво шептал мне: "Скоро. Скоро, скоро... ты его встретишь..." Внезапно я всё поняла. Я сама должна найти его. Скорость росла, и движение стала сопровождать тонкая вибрация нервных волокон певшая тихо, но неотступно: "Не пропусти. Второго шанса не будет. Не пропус-ти-и-и-и..." Разноцветный хоровод бабочек 3

поднялся со столбов, закружился в вихре, бросая в лицо смятые безжизненные лепестки. Он показался. Внезапно. Из-за поворота. Без цветов. Гордый в самодостаточном одиночестве. Он ничего не услышал. Тормоза молчали первый и последний раз. Кювет раскрыл свои объятия. Металлические ребра сминали, рвали пластик легких. Сердце захлебнулось смертельным воем. Смолкло. Моя шея хрустнула, пустив тоненькую струйку бензина. Радужные пятна медленно расползались по белоснежной манишке навзничь упавшего столба...

4

Лана Гайсина

Письма из Канавии Дан приказ: «Ему на Запад...» Точнее ей на запад, а он остался в родной стороне, с внуками, с пьющей женой и сыном. Остался он у внуков и за маму, и за папу. Когда маленький Артур набирал свое первое слово из кубиков, это слово было: «Дедуля». Здравствуй, Виктор! Спасибо за поздравление с Новым Годом! Рада, что твой Вовка бросил пить и удачно «бомбит» на ухабистых дорогах города. Ничего, что «жигуль» старый, не на «мерсе» же пьяниц по ночам развозить. Жаль, что все берутся за ум только после несчастья. Морги пошли современные, представляю, каково тебе было опознать на экране компьютера утопленницу-дочь. Царствие небесное твоей красавицесумасбродке, и дай вам бог сил и терпения пережить и это горе. Живу я пока в Рукле, бывшем военном городке Советской Армии. Нынче здесь живут литовские военные, бомжи, выкинутые из больших городов за квартирные долги, и одичалые кошки. Последние с большой удачей конкурируют с бомжами на помойках в поисках пропитания. ...Откуда ты знаешь какая жизнь была в Рукле? Ты был там? То, что разнесли Руклу - это верно. Разрушили спортзалы, кинотеатр, года три назад еще можно было видеть лозунги советских времен в развалинах. Теперь сравняли с землей. Бродят по развалинам дети бомжей, сквернословят, курят, колются. Вот бомба замедленного действия, а не пресловутая советская угроза. Вырастут эти дети и еще раз разнесут уже существующий мир, который отверг их и выбросил на помойку. Помню, когда приезжала в Руклу лет семь назад, ко мне привязалась одна такая девочка полуброшенная. Как собачка, все время - за мной. Я ей говорю: "Не ходи со мной так далеко, тебя же будут искать". А она мне в ответ: «Меня никто никогда не ищет». Наблюдала однажды, как ее мать, пьяная вдребезги, поднималась на крыльцо своего подъезда. В руках булки, пакетики молока. Как только заносит ногу на последнюю ступеньку, теряет равновесие и падает. Так она трижды пыталась подняться, и безуспешно. Потом от отчаяния как хватит о землю всеми своими булками! И улеглась там же на земле и заснула.

5

Привет из страны Мокряндии! Знаешь, как переводится на русский «Литва». По-литовски звучит Лиетува, значит «Дождляндия». Апрель только начался, а снег давно растопили дожди. ...Это было 1 апреля, в среду. Стою я на остановке, жду дочь. Она должна была подвезти нас с внучкой на танцы. Я стою спиной к остановке и наблюдаю, как моя Александра играет в ближайшем лесочке с детьми. Вдруг слышу сигнал. Оборачиваюсь. Смотрю, остановилась очень крутая машина, сидят в ней крутые мужики, в черных пальто, в темных очках. Я не вижу лица того, кто сидит за рулем, но лицо того, кто открыл дверь и пригласил подвезти – ну, не передать словами, просто челюсть отпала, когда я обернулась. – «Спасибо!» - говорю, – «Я жду свою машину». И уже вдогонку кричу: «1 апреля, мужики!» Я же не виновата, что сзади – «пионерка»! Сегодня не зря 1 апреля. Березы вместе с мухами меня тоже обманули. Я пришла на вырубку за березовым соком, а там полные банки мух. Вот так-то пить чьи -то "слезы". А мух потравила вчера, так что мы в расчете. Здравствуй, Виктор! С мая месяца живу в деревне. Мой зять срочно лепит курятник, скоро в нашей семье прибавление - собираются купить несушек. Вчера мы пытались навести порядок в дровяном сарае. Привезли зимой 9 прицепов дров, и вот все это предстоит сложить в сарае – представляешь, какими гигантскими делами я ворочаю! Да, насчет маргинальности. Это, когда "мадам" в куртке, которую порядочный бомж не наденет, кормит семерых котов (факт голубизны среди котов, между прочим, не установлен). Но та же бомжиха, если едет на концерт, то в норковой шубке, белых перчатках и белой шляпке. Что я с собой могу поделать - люблю разнообразие! Насчет того, что мне известны знаки внимания (или невнимания) на концертах, ты ошибаешься. Я человек скромный, и моя фотография не мелькает с экранов и газет, а деревня наша настолько маленькая, что нет в ней ни клубов, ни почты, один Зигмас наш, ходячая почта, все новости пересказывает, но до того перевирает, то ли по старости, то ли по злому умыслу, что его никто всерьёз не воспринимает. Да, чуть не забыла, в мелиорационной канаве вчера увидела давно забытые цветы моего детства. Собирали мы эти цветы вместе с незабудками. В середине букета – незабудки, а по краям желтые купавы, так, кажется, называются эти цветы, похожие на маленькие желтые 6

розочки. Рука, конечно, не поднялась сорвать, не потому, что в красную книгу занесен цветок. Красоту жалко! Вот так протекает теперь моя жизнь - все интересы в канаве. Как и положено маргинальной личности. Приглашаю. В Канаву. Жизнь здесь кипит, и хандрить некогда. Здесь в чащобах лесных старики-берендеи Столетние тайны хранят, По ночам весёлые девы-русалки На болотах кричат и шалят Несмолкаемой песнью жаворонка Весеннее утро поёт, Журавлиными криками Тишина рыдает И ленивое солнце В тумане встаёт. Привет! Сплю по пять-шесть часов, но чувствую, что мало, хожу и гавкаю на внуков. Даже на любимых гусей, сначала: "Люлечкилюлечки", а потом не выдерживаю: «Люльки! Марш домой!» Но они, послушные, не идут, а летят домой, иногда по пути на клубнику заворачивая. Спасибо за совет - это я насчет покраски волос марганцовкой и луком. Теперь я, как баба Марфа, которая купила крем для ног и по большим праздникам морду себе мажет, буду еще слегка луком попахивать - это чтобы женихи не донимали, наверное... Ты спрашиваешь, много ли у меня женихов в деревне? Ходят тут двое: один хромой, другой подслеповатый, обоим ближе к 80. Один Зигмас чего стоит. Вчера полю, вижу: ковыляет еле живой после очередного запоя. Хвастается, что козу купил, литр молока, говорит, надоил. Ну, думаю, врет, наверное, козодой несчастный. Да, нет, слышу вечером через забор: «Бэ-э-э, б-э-э-э», и впрямь коза у него бродит. Значит, жизнь совсем веселая у нас пойдет: раньше мы его кур всей улицей гоняли, теперь за козой попробуй угонись. Пропали наши огороды! Как-то собаки Зигмаса завыли. Воют в три голоса, уши закладывает. Я и говорю Йонасу:

7

«Не иначе, как Зигмас преставился, не к добру этот вой. Мне сосед в ответ: «Он каждые две недели от запоя так помирает, а собаки от голода воют». Вот так мы и женихаемся. Нормально живем. Налажен продуктовый обмен: он мне яички в кепочке тащит, я его помидорами угощаю. Через забор душевные разговоры ведем, непонятно на каком языке. Зигмас то ли поляк, то ли литовец, а может и наполовину русский, и пшекает, и бачит, хрен поймешь его тарабарщину. Ну, да шут с ними, с женихами, меня сейчас другая проблема волнует: как пасти гусей, чтобы не присутствовать при этом и чтобы они в огород не забирались. Я тут придумала за лапку каждого гуся (как коров привязывают) к колышку привязывать, а Кристина говорит, что не получится - в веревках запутаются. Просто дилемма какая-то с гусями! Сделала изгородь, прибила колышки, протянула нитки, так они между нитками запросто пролезают. Ты вот новатор-механизатор – придумай, что мне делать с моими люльками. Только учти - жарить не годится! Пух там сплошной и веса нет. Разверзлись хляби небесные... Я не выдержала и плюхнулась на колени и простерла руки к своему Аллаху. Сейчас между тучками скользит заблудившееся солнце, и есть надежда, что мы в очередной раз не потонем. Вчера сосед на тракторе пытался, прорыв канаву в полкилометра, спасти свой огород. Вода немножко утекла, но, увы, капуста все еще под водой. Когда весной я рыла свои катакомбы, поднимая грядки на немыслимую высоту, деревенские по привычке подсмеивались над причудами городской пане. Сейчас мои огурцы победно торчат на грядках и даже цвести собираются. Но лук под вопросом, да и капуста неважно себя чувствует. Вечером собирала клубнику в сапогах. Отгоню плавающих лягушек и обрываю недозрелые ягоды - сгодятся для варенья. И, как ты понимаешь, у меня тоже настроение НИКАКОЕ! Представляешь, какой мудрый народ – бомжи: ни тебе сажают, ни полют и не переживают, что потоп будет, лежат себе, пуза поглаживают и нервы берегут. Взять пример, что ли, с них... Ты, наверное, читал Маркеса "Сто лет одиночества", там тридцать лет идут дожди и тридцать лет засухи, люди с ума сходят от непогоды. Одно утешение - прогулки в Канаву. Там я уже почти своя: вчера лиса настолько обнаглела, полностью игнорируя наше с Миккой присутствие, уселась в траве, как кошка, и в лес не удирает. Спугнули 8

мы с Миккой вчера косулю в Канаве, но та не дала на себя полюбоваться, скакнула, сверкнув красивой ярко-коричневой шерстью, и скрылась в кустах. Погода: то жарит, то топит. Ближайшее озеро в 10 км, так что, когда машины нет, я далеко от бочки с водой не отхожу и вполне понимаю Диогена - по крайней мере, в тени сидел. Гуси мои тренируются, разбегаются и крыльями машут. Это они, похоже, на Север собираются, а куры от жары в землю начали закапываться. Дыни мои разрослись и расплодились, но ливни, похоже, их погубят, если я в своей Канавии еще одну канаву не вырою. Здравствуй, Виктор! Умер первый президент Литвы - Альгирдас Бразаускас. Хороший, конечно, был человек. Как всякий покойник. Три дня по радио, не умолкая, говорят только о похоронах, а телевизор вообще страшно включать. Есть у литовцев праздник мертвых, Хэллоуин называется, осенью где-то. Так на этот праздник ночью собирается народу на кладбище больше, чем в советские времена на 1 мая. Свечки на могилах горят, духи усопших летают – красота, да и только! Любят литовцы покойников больше, чем живых. Через дом от нас живет старик вдовец Зигмас, живет небогато: гектаров 15 земли, тракторишко старенький, на котором сын его пашет, домой к нему не зайти - живет, как самый последний бомж. Так вот, на кладбище мне показали памятники на могилах его родственников - огромные черного мрамора деревенские затеи. Гуляешь по литовскому кладбищу - везде цветочки посажены, ни единого сорняка. Наши соседи, Йонас с Яниной за двадцатью (а может и больше) могилами постоянно ухаживают. Есть такой анекдот: мужчине надо три раза жениться: сначала на еврейке дети умные пойдут, затем на русской - очень уж страстные и на литовке - за могилами хорошо ухаживают. Но самый большой байер на тему покойников я видела в интернете. Есть у нас на сайте один правозащитник. У него в блоге увидела фото: кладет этот самый правозащитник на могилу цветы, а могила, знаешь чья? Четко на мраморном памятнике выбита фамилия и имя этого самого правозащитника. Вот как люди о спасении души заботятся! Я спросила его, а не коллаж ли это - он обиделся! Хотела узнать, не читал ли ты "Смиренное кладбище" Сергея Каледина, да вовремя вспомнила гневные излияния по поводу Маркеса.

9

Привет из страны Засрандии! На западном фронте без перемен. Засранки и засранцы так же без устали засирают всю нашу зеленую площадь - это там, где мы мечтали в теннис играть. Плакал наш теннис, по три раза на дню плачет небо, на улице не поймешь что: то +32, то +12. Насчет гусей - ты совершенно не прав. Ходят гуси за мной по пятам, помогают мне во всем: и смородину собирать и грядки пропалывать, не беда, что вместо сорняков они капусту дергают - где им, необразованным, сорняки от полезных растений отличать. Подходят ко мне, сережки мои пощипывают, аккуратно так на зуб пробуют белые горошинки жемчуга. А крыльями они машут - так это зарядка у них такая, жарко очень, крылья вместо вентиляторов. Если серьезно, то с гусями в смысле воспитания у меня тоже промашка вышла, приручила я их так к себе, что они решили: главнее их на этом дворе никого нет, и никого так не любят, как их, белокрылых. В один прекрасный день полезли они на клумбы и истрепали все цветы, в очередной раз поели капусту и обобрали смородиновый куст с необыкновенно крупными ягодами, который дочь берегла для показа гостям. Забрались на соседний двор, учинили там дебош, перевернули тарелки с едой для утят, а самих утят загнали в сарай. Пришлось применить крайние меры! Есть в литовских передачах по радио расхожая фраза: «Уждарит и арештине». Этой фразой всегда заканчивается любое сообщение о поимке преступника и означает оно: запереть в арестантскую. Заперла и я их в старый дровяной сарай, и они вместо зеленой травки теребят всякие старые тряпки и провода. Охолонуть немножко не помешает, тем более при такой несусветной жаре. Кстати, какая птица самая храбрая? Нет, не гуси, а курицы. В связи с недостатком жилплощади приходится всей моей живности в одном сарае уживаться. Когда гуси в первый раз заявились к курам в сарай, рыжая пенсионерка с завалившимся гребешком, широко расставив лапы и растопырив крылья, так наскочила на гусей, что те в страхе разлетелись по сторонам, а один в предсмертных судорогах забил крылами и запищал так жалобно – думала, конец ему! Поэтому гуси Рим спасли не потому, что они храбрые, а как раз наоборот, что по всякому поводу сразу шум поднимают. Стучу-стучу, а у самой в голове: кто же сегодня в крапиву полезет малину собирать. Спеет ведь, окаянная, а как же не спеть, если жара 30. Ни собирать, ни есть ее не хотят! Видно, судьба у меня такая 10

злосчастная - вечно в крапиве пастись и малину поедать. Хоть бы ты помог, что ли... Пока, беспутный нелюбитель Маркеса! Привет Виктор! Опять меня тянет на пасквиль по поводу твоего стиха - в нем ты сам не свой: Отцвели уже липы в саду, Поезда мне сказали: "Ту-ту" Я кораллы губ твоих не забуду, Разрешения любить я добуду... Не обижайся, не Лилия я, а Крапива... Кстати насчет крапивы, замочила бочку крапивы - нет лучшего удобрения, только запах гнусный, куда там навозу. Здравствуй, Виктор! Это ты мне в отместку за критику! Но я не обижаюсь! Разве вдобавок ко всем своим профессиям я еще водовозкой хочу стать? Просто вечером, когда от усталости я тащу ноги на плечах, а комп потом посылает меня на восемь букв: «Don't send», о каком Интернете можно мечтать! Поэтому и не писала. Опять насчет песни - в наших Канавах такие «коралловые» песни отродясь не водились, зато как пересмешник поет: то по-цыплячьи, то меня передразнивает: «Цып-цып-цып!» То кошкой замяучит, и я не знаю, кого спасать и от кого: то ли цыплят от кошки, то ли кошку от собаки, бросаюсь в ноги, а эта крошечная птаха - чирк и улетела! Насчет татарника - в самую точку! Царственно-колючий цветок! Жил у нас в Казани старый художник, народный, между прочим. На одной из его картин нарисован татарник: в снежной завесе метели. Торчит этот самый татарник - ни ветер, ни мороз его не берет. Хотела бы и я таким татарником стать. Кстати, писал тот художник мне на заказ картину, то ли поздней зимы, то ли ранней весны. Там много снега и узенькая полоска леса. Для себя я называю эту картину: белый квадрат Карамышева. Если бы я ту картину с татарником раньше увидела, не стала бы я "белый квадрат" заказывать. Но художник он был хороший мир праху его! Привет! Канавия приходит в себя после потопа, а на подходе - жара несусветная. Говоришь, "полковнику никто не пишет!" - это тоже, между прочим, из Маркеса.

11

Ну ладно, задолбала я тебя Маркесом. Расскажи, что за ягода полуника. Эта та, которую только в полночь можно есть? Или половинки "ников" развешаны по ёлкам. Не томи - расскажи! Помнится, читала я как-то про нее, но память старческая подводит. Хоть помечтаю о полунике, надоело клубнику гнилую лопать. Да и нет ее уже, сгнила совсем. ...Когда родилась Александра, мой зятек мотанул в Вильнюс, якобы за карьеру сражаться. Сразу по выходу на пенсию я рванула в Литву спасать дочку и внуков - у Кристины после родов стеноз митральных клапанов. Через несколько месяцев после моего приезда в Литву Витас вернулся из Вильнюса озабоченный: а вдруг молодая и красивая жена гулять будет, раз есть с кем детей оставить. ...Может, я слишком пристрастно к зятю отношусь: он вырос в многодетной семье (семеро детей), отец алкоголик, что он видел и кто его воспитывал, если его мать говорила: какой у меня Витас спокойный, посажу возле телевизора, он и сидит весь день. Пьяный отец часто бил мать, обзывал её курвой и однажды после очередной драки маленький Витас подошел к плачущей матери обнял ее за ногу, приласкался и сказал: "Ты моя курвочка". Вот так его детство и прошло... Привет, Виктор! Та ягода, о которой ты пишешь, больше известна под названием земклуника - это просто одичавшая клубника, но не всякая клубника таким способом дичает, приобретая волшебный вкус и аромат. А про твою ягоду я подумала (раз ты ее с балкона кушаешь), что это гибрид вишни с какой-то экзотической ягодой, не помню какой. Листья и у нас сыплются желтые с вишен, с яблонь правда нет, но вишни стоят пожелтевшие и побуревшие. Кристина (агроном, как-никак) говорит, что какой-то там кока (куку)-микоз, ей виднее, а вина вишневого нам в этом году не видать. В прошлом году вино отличное вышло, булькало полгода у меня под ухом у кровати, жаль, шланг был короткий - можно было бы пробу снимать, прямо не отходя от бутыли. То, что природа сдурела, превратив все времена года в одну осень очевидно. У нас опять пошли дожди, и мне жаль не только петунии, которые совершенно не переносят мокрой погоды, но и тебя - голова кругом пойдет от круглогодичной любви. Пока! Влюбляющийся осенью - любитель осенней погоды...

12

В нашей стране Канавии без перемен, если не считать сегодняшней бури и вчерашнего наводнения. На день рождения мне подарили петуха и парочку декоративных крохотных курочек. Петух - для побудки и поднятия боевого духа кур, а курочки - для души, красивые и трогательные создания. Представляешь, "подарок" мой сбежал, точнее, взлетел на забор и понесся по грядкам. Я только стонала, подсчитывая убытки. Мы с внуками гонялись за петухом, да как его поймаешь, если он еще летать умеет. У соседей были гости, так они ставки начали делать: кто же все-таки поймает - бабуля или внуки. По всей деревне гонялись за петухом понапрасну. Жаль, такой был огненно-рыжий красавец. В 6 утра Зигмас кричит Яне: «Смотри, что делается!» А там два петуха сражаются насмерть - Янин и наш, окровавленные, глаза сверкают, перья летят... Тут мы их втроем окружили и Яне поймала. Подрезали мы ему крылья, теперь голосит, к новому гарему привыкает. С каждым днем в голосе его оптимизма больше... И все из-за Александры, это она хвост петуху выщипала. Я видела, как она гусей купает: схватит за шею и окунает в пруд, поэтому гуси шипят на Александру, долго обиду помнят. Вот так мы и живем в нашем зверинце. До встречи в родных краях... По дороге, что ведет к Васильевскому кладбищу, бредет одинокая женщина. В руках у нее верба. Не та, что весной распускает мохнатые желтые цветы. Такую вербу делают в Литве из сухоцвета, по случаю Прощенного Воскресения. Губы ее бормочут: «Прости... Прости за все, и за судьбу нашу нескладную и за «не джентльмена»... Подвозил Виктор как-то ее огуречные банки с дачи. Надо было поднять на четвертый этаж. На втором задержался и молча передал банки, чтобы донесла до квартиры. Мелькнуло у нее тогда в голове: «Не джентльмен!». Молчаливая болезнь стенокардия у Виктора оказалась…

13

Алексей Тверской

Жертвы и хищники Темноволосый Замир долго всматривался в полосу леса за широким полем. В ее тенистых зеленых зарослях могла прятаться сербская засада. Впереди – неизвестность, а позади – опасные серые горы, с которых спустились трое мужчин. Они оторвались, похоже, от двуногих хищников, которые преследовали их уже более суток в погоне за содержимом мешков, навьюченных на спину осла, которого держал под уздцы высокий сербский крестьянин средних лет по имени Драган. Драган остановился позади Замира и, погладив рукой темный ежик волос на голове, скосил серые глаза на третьего спутника, молодого и бесшабашного парня с автоматом на шее, которого звали Бехар. Он безразлично стоял рядом, ожидая команды Замира. Но командир молчал, прильнув глазами к окулярам бинокля, изучал невспаханное и зарастающее сорняками поле и, казалось, мрачную и неприветливую чащобу за ним.

– Даже, если там есть кто, нужно добраться до проклятого леса, – чертыхнулся вполголоса Замир. – Вот-вот в спину начнут стрелять бандиты Далмата, которых удалось задержать на перевале растяжкой с гранатой.

– Ну, что там? – спросил, не выдержав настороженной тишины, Бехар.

– Что, что, поди знай! – огрызнулся командир. Замир опустил бинокль и повернулся к парню. Затем перевел взгляд колких и глубоко посаженных глаз на спокойного с виду серба, которого вчера «мобилизовали» вместе с ослом в селе за горами. Он должен был провести их через перевал, и мужчину албанцы обещали отпустить домой. Драган выполнил требование, привел их на равнину через горные тропы и теперь стоял и ждал решение горбоносого мужчины, который нехорошо рассматривал его: словно хищник жертву. Ариец, осел крестьянина, стоял смирно и, казалось, дремал, прикрыв глаза. Драган провел рукой по шее животного, ласково взъерошивая серо-бурые короткие волосы, нарочито весело сказал: – Ну, что? Поди, соскучился по дому? Не грусти, сейчас повернем назад, только распрощаемся с добрыми людьми. Ариец встрепенулся и прижался большой головой к боку хозяина.

14

– Видишь высокую березу на краю поля? Что с перебитой вершиной!

– резко прервал серба Замир.

– Да!

– Берешь ишака и идешь прямо на дерево. Вздумаешь упрямиться, как он, получишь пулю! – албанец кивнул на осла, достал из кармана кожаной куртки пистолет и для убедительности показал мужчине. – За полем в лесу отпустим на четыре стороны. Скопировал?

– Не дурак! – пробурчал Драган. – Значит, демобилизация откладывается?

– Тогда вперед! Мы двинемся следом, – скомандовал албанец.

– Идем, Ариец! – со вздохом крестьянин потянул повод, и животное встрепенулось, перебрало тонкими ногами на месте и охотно тронулось за хозяином. Драган увидел, что Замир и Бехар шли цепочкой на почтительном расстоянии.

– Гады! Боятся, что подстрелят из леса, как куропаток в открытом поле! – злорадно прошептал ослу крестьянин. Драган даже повеселел от шальной мысли и прибавил шаг, чтобы быстрее пересечь открытую всем ветрам и пулям местность, но осел заупрямился, явно не спешил к лесу. Мужчина сбавил шаг и доверился животному, которого хорошо изучил за двадцать лет. Ариец обладал совсем не кротким характером. Его никто не мог заставить тащить на спине больше восьмидесяти килограмм. Что только не предпринимал Драган, чтобы приучить осла, которого получил в подарок от родственников на свадьбу, перевозить больше груза, чем «подарок» решил для себя. Словно у Арийца встроены весы на спине и, когда стрелка переходила отметку восемьдесят, животное стояло на месте. Никакие угрозы и уговоры не могли заставить упрямца сдвинуться с места, пока не скинут лишние килограммы. За это получил албанское имя Ариец, что означало: золотая жизнь. Кроме того, осел добился для себя право отдыхать, когда уставал. Драган давно махнул рукой на привычку Арийца время от времени в пути останавливаться на пять, десять минут. После отдыха животное трогалось само в путь и хозяин, успев выкурить сигарету, спешил за своенравным ослом. Даже с авторитетом хозяина не считалось домашнее животное. Первые годы молодой Драган любил прокатиться на своем осле по селу. Правда, люди смеялись, что ноги ездока почти волочились по земле, но озорной парень не обращал внимания, чинно сидел на спине животного, направляясь в лес за хворостом.

15

Ариец бойко цокал копытами по каменистой тропке, весело поигрывая хвостом с кисточкой на конце. С годами Драган раздался в плечах, обзавелся лишним жирком на животе и стал весить девяносто килограмм. Осел моментально зафиксировал перегруз и не сдвинулся с места, когда хозяин забрался на него и цокнул языком. Все произошло на глазах людей, которые стояли поодаль и с улыбкой давали советы, как заставить упрямца уважать хозяина. Драган поспешно слез с ретивого «паршивца», будто передумал ехать верхом, и пообещал отдать глупое животное на съедение голодным волкам. Но и после столь страшной угрозы Ариец оскалил, словно в усмешке, зубы и остался верен себе: ни одного килограмма сверх нормы и обязательный отдых в пути. Но один раз осел все же изменил своим правилам. Это случилось, когда албанские повстанцы вытеснили из села боснийских сербов, угрожая оружием, заставили народ покинуть издавна обжитые места. Тогда, не дожидаясь расправы вооруженных бандитов, сербские семьи ушли в горы, чтобы за перевалом найти спасение. Мужчины, женщины и дети растянулись цепочкой на крутой тропе. Драган вел осла, на которого успел погрузить кое-какие пожитки. Следом шла беременная жена с десятилетним сыном. Когда ребенок выбился из сил, Драган усадил его на осла. И Ариец ни разу не проявил недовольства, шествовал с немалым грузом дальше. Уже на перевале стало нехорошо жене Драгана, и он усадил женщину на осла, уговорив отдохнувшего сына, продолжить путь пешком. И вновь Ариец не возмутился, самоотверженно тащил на себе хозяйские пожитки и наездницу с наследником в животе. Драган с благодарностью провел животному по жесткой гриве коротких волос на шее и сказал: – Ты настоящий осел! Ариец тряхнул массивной головой в ответ, соглашаясь, но сразу усовестившись, пихнул хозяина в бок, как бы предлагая прибавить шаг, а не разводить телячьи нежности. Уже на равнине беглецы спокойно вздохнули и направились через луг к ближайшему сербскому селу. И вдруг раздался взрыв мины и один селянин повалился на землю.

16

Люди остановились и не знали куда направиться. Они прошли половину пути. Луг оказался заминирован. Тогда Драган приказал сельчанам следовать на расстоянии за ним по одному. Он оставил жену и сына позади и привязал веревкой за повод Арийца, чтобы он оказался как можно дальше от впередиидущего хозяина. Так и продвигались они метр за метром по опасной равнине. Драган шел осторожно впереди, за ним – осел и еще дальше вереница людей, которые старались ступать след в след. Драган пристально смотрел вниз, стараясь увидеть мину в земле. И, если замечал что-то подозрительное, то отмечал место камнем. Голыми руками и внимательным взглядом, конечно, невозможно разминировать весь путь, но удача сопутствовала ему, и он вывел людей без потерь с минного поля. В конце пути, когда благодарные сельчане окружили Драгана, говорили, что он смелый человек, осел тоже любовно ткнулся в спину хозяина, мол: – Ты ничего мужик, стоящий. Смущенный мужчина лишь отвел рукой морду животного и пробормотал: – И ты туда же? Нашли героя! С тех пор домашнее животное не возражало, когда хозяин верхом проезжал по селу. Но всякий раз за пределами деревни крестьянин слезал и шел пешком, уважая принципы Арийца.

– Ну, что встали там? – голос Замира вывел Драгана из задумчивости, и он обратил внимание, что осел остановился и стоял на месте, как вкопанный.

– Что не так? – спросил Арийца хозяин, рассматривая землю впереди.

– Или устал? И тут он заметил едва заметные усики противопехотной мины. Рядом отчетливо виднелся отпечаток ноги, значит, здесь установили ловушку, а след не замели.

– Молодец, Ариец! – сказал Драган ослу и, обернувшись, крикнул, указывая на камень, который положил рядом. – Мина! Осторожно! И здесь до мужчины дошло, что главарь знал все. Поле заминировано, поэтому пустил вперед его с ослом.

– Вот, волчина! – подумал Драган. – Да, похоже, не видать мне свободы. Что делать теперь?

– Не стой истуканом на месте! Вперед! – зло крикнул албанец. – Застрелю!

17

Сербский крестьянин перекрестился и потянул повод: – Идем, друг! Может, с божьей помощью проскочим к лесу, а там обмозгуем, как нам быть дальше. А, если не суждено добраться туда, встретимся на том свете. Я тебя не брошу! Засветло остановились лагерем на ночь в лесу возле речки. Драган напоил осла и отпустил щипать сочную траву на пойме. Потом принялся собирать с Бехаром дрова для костра. Ночью, лежа на еловом лапнике, крестьянин смотрел на звезды и долго не мог уснуть, переживая, как там без него обходится жена, скучал по детишкам. Незаметно уснул и проснулся от волчьего воя и тревожного храпа осла. Где-то в лесу волчья стая в полнолунную ночь воем наводила ужас на округу. Ариец от речки перебрался ближе к людям, чтобы не угодить в лапы хищников.

– Сейчас волки в лесу не самая страшная опасность. Люди теперь злее их, ищут золотую жизнь для себя, – прошептал ослу Драган, к которому подошел, чтобы успокоить. Замир и Бехар лежали на земле у прогоревшего костра и, казалось, спокойно спали.

– Самое время уйти от бандитов, – подумал мужчина, поглядывая на лунную дорогу, пересекающую речку. – На тот берег, и ищи нас потом.

– Дров подкинь в костер, раз встал, и ложись спать. Завтра предстоит тяжелый путь! – услышал Драган окрик Замира и выругался про себя: – Что не спится ему? Вот, короста, а не человек! Весь следующий день пробирались едва заметными тропами. Отряд уверенно вел уже Бехар, который хорошо ориентировался среди леса.

– Здесь родился? – спросил его Драган.

– Почему? – не понял он.

– Очень хорошо знаешь местность.

– Запомни, не твое дело, кто, где родился и жил. Меньше знаешь, спокойнее живешь! – прервал расспросы Замир.

– Да я к слову, чтобы не разучиться разговаривать с вами, – проворчал серб. Но командир ничего на это не сказал, лишь зло посмотрел на крестьянина. Вечером вышли на лагерь из четырех человек, которые громко приветствовали прибывших. Люди были знакомы. После ужина они зашли в палатку и начали совещаться, приказав Драгану укладываться спать в шалаше поодаль.

18

Ариец мирно щипал травку невдалеке. Его хозяин лежал на подстилке из лапника и не мог заснуть. Его беспокоила неизвестность, тревожно щемило сердце от дурного предчувствия. Драган выглянул из шалаша. Осел пасся при скупом свете полной луны. Никого не видно в лагере, только из палатки доносились оживленные мужские голоса. Крестьянин сначала перебежками, потом ползком прокрался к палатке и прислушался. Из разговора людей он понял, что они впервые сопровождают героин, прибывший из Южной Америки. Так сказать, пробная партия: часть которой направится в Голландию, другая – на Украину и Россию.

– Завтра все вместе дойдем до села, где наша база. Оно недалеко отсюда, в десяти километрах возле лесного озера, – услышал Драган голос одного мужчины. – Потом одни пойдут до границы с Румынией, другие должны выйти к Словении, где груз заберет следующая группа.

– Что делать с сербом? – спросил Бехар. – Не вести же его на базу.

– Утром пустишь серба в расход, чтобы не осталось свидетеля, – приказал кому-то все тот же командный голос.

– И осла? – спросил Замир.

– Ага, значит, ты меня будешь за доброе дело убивать, – усмехнулся Драган, догадавшись, кто – палач. – Вот и доверяйся обещаниям бандитов.

– Четырехногий осел еще пригодится нам, а двуногий – отслужил свое. И выставь сейчас человека на пост, чтобы не сбежала сербская свинья! – услышал последние слова командирского голоса.

– Сам ты – свинья! – прошептал Драган, поспешно отползая от палатки.

– Немедленно бежать! – решил он и побежал вглубь леса, но через двести метров остановился.

– Ариец, – вспомнил серб. – Что с ним делать? Если вернуться и забрать с собой, то можно снова угодить в руки албанцев. Да и не уйти с ослом по лесу, найдет по следам Бехар. Он знает все тропы. Драган махнул рукой и направился подальше от этих мест, стараясь не думать о животном, хотя на душе было погано от такого предательства. Проклиная на свете людей, которые не давали спокойно жить крестьянам, Драган продирался через заросли прочь от лагеря. Вскоре луна скрылась за облаками, и стало невозможно продолжать путь в 19

сплошной темноте. В любой момент можно угодить в глубокую волчью яму или сломать ногу в барсучьей норе. Мужчина остановился и, размыслив, решил залечь в кустарнике и дождаться утра, чтобы с первыми лучами солнца уйти еще дальше отсюда. Албанцы только утром хватились, что серб убежал.

– Вот, гад! – выругался Замир. – Даже ишака бросил, а такая привязанность между ними была, что, казалось, только смерть могла разлучить их.

– Своя шкура ближе к телу! – неприятно захихикал Бехар и посмотрел на людей, не зная к кому обратиться, – но от меня не уйдет далеко, сыщу. Разрешишь?

– Найдешь, сразу пристрели! – приказал бородатый мужчина с глубоким шрамом на щеке. Очевидно, теперь командир совместного отряда. Драган вовремя услышал беспечные шаги Бехара, поэтому укрылся в расщелине каменистой гряды возле тропы в лесу, пробитой ногами местных жителей соседнего села.

– Ишь, в погоню ударился за мной, – удивленно пробормотал крестьянин, глядя в спину удаляющегося парня с автоматом. – Не жалко ему стоптанных ног, бегая за мной? А, ведь, пожалуй, убьет сразу и глазом не моргнет. Ищи потом виноватого в лесу. Драган выбрался из укрытия и направился в противоположную сторону от преследователя, рассудив, что в той стороне его не будут искать. Он переждет тревогу бандитов и выберется из леса к людям. Вскоре серб наткнулся на речку и, утолив жажду, пошел вдоль бурлящей воды против течения. Через пару часов из-за поворота показалось село. Драган выбрал наблюдательный пункт на пригорке в кустарнике и прилег, наблюдая за населенным пунктом. Он не удивился, когда заметил покинутый им отряд ночью и своего верного осла.

– Ага! Значит, это и есть ваш лагерь, – пробормотал крестьянин. – Ночью попробую увести Арийца, чтобы не думали, что бросил его. Мысль успокоила Драгана, и он направился ближе к реке, чтобы у воды провести день. Мужчина обогнул завал из вывороченных ураганом деревьев и, когда проходил мимо корневища поваленной сосны, в грудь уму уперся ствол автомата. Довольный и улыбающийся Бехар рукой показал, чтобы он стоял на месте и сказал: 20

– Я говорил, что далеко от меня в этих краях не убежишь.

– Тогда стреляй, раз нашел, исполняй приказ! – сказал Драган и сделал шаг назад.

– Больно надо самому руки пачкать, идем в село, там командир решит, что делать с тобой, – парень указал сербу оружием на постройки за леском. Мужчина со шрамом обругал Бехара: – Ты зачем припер его сюда? Тебе было сказано в расход пустить серба!

– Не мог я перед родным селом убивать человека! Что скажут сельчане? – не испугался парень. – Я нашел беглеца, привел, скажи спасибо, а не лайся.

– Ладно! Завтра решим, раз так, закройте его в амбаре, – не стал связываться с ним командир.

– Иди! – злорадно ткнул пальцем на сарай Замир. – Посиди до утра. Завтра у нас на празднике будешь гостем, отдохнешь с дороги, а то набегался по лесу.

– Благодарю за заботу, с удовольствием приму приглашение от друзей, которые помнят добро, – сказал Драган, заходя в прочное подсобное помещение крестьянского подворья. Он успел заметить за сараем загон для скота, где стоял Ариец.

– Ничего, скоро увидимся, – пробормотал серб, оглядывая изнутри сарай, который оказался настолько крепким, что не было никакого шанса выбраться отсюда наружу. На следующий день только в полдень дверь сарая распахнулась, и Бехар, весело улыбаясь, сказал невольнику: – Милости просим к праздничному столу на нашей земле, дорогой гость! Драган, щурясь от яркого солнца, молча вышел во двор и вопросительно посмотрел на парня.

– Туда, – тот указал автоматом на яблоневый сад за загоном, где щипал траву осел. – Все собрались уже, тебя не хватает. За столами под развесистыми деревьями сидели молодые люди, вооруженные до зубов. Во главе длинного стола сидели командиры, среди которых Драган разглядел Замира.

– Пожрешь сначала или хочешь получить награду за добро? – ухмыльнулся он.

21

– Жрут свиньи, а я бы поел немного! – с достоинством ответил серб. Он посмотрел на земляков, жителей села, которых зачем-то согнали и держали поодаль под дулом автомата охранника, и добавил: – Но чтобы не томить народ на ногах, то, пожалуй, сначала награждение, а обед потом. Он догадался, что бандиты задумали запугать людей, поэтому ничего хорошего не ждал.

– Будет по-твоему, для мусульман желание гостя – закон для хозяина! Значит, начнем с награды. Верно? – человек со шрамом выкрикнул последние слова и посмотрел на бойцов.

– Правильно! – недружно прокричали они в ответ.

– Только, хочу поправить тебя! – громко сказал Драган. – Я – не гость, и давно живу на этой земле, значит, вы – гости!

– Ладно, не будем горячиться, кто есть кто! – побагровел мужчина со шрамом. – У кого власть, тот и хозяин! Что ты говорил о неблагодарных албанцах?

– Я ни словом не обидел вас, только сказал, что ваши люди обещали меня отпустить, если проведу через горы. Так? – Драган повернулся к Замиру. Тот пожал плечами и отвернулся.

– Вот, я и сказал, что за доброе дело расстреляете меня. Не полюдски поступаете!

– Кто сказал, что тебя так легко накажут за побег. Ты бы привел сюда солдат, и нас побили бы, как куропаток на току. Нет! Ты отправляйся пока к своему ослу, распрощайся с другом.

– Ну! – крикнул Бехар, щелкнув предохранителем автомата, удивленному сербу. – Иди в загон и жди там. Ариец перестал рвать траву и, приподняв морду, радостно ждал хозяина. Драган подошел к нему и потрепал по шее: – Ну, здравствуй, снова мы вместе. Только, что-то задумали ироды, так что не помни зла, если что случится. Я хотел, как лучше. Ариец ласково ткнулся головой в бок мужчины. Так и стояли они вместе: домашнее животное и человек. А за оградой суетились тоже люди. Кого-то тащили к загону. Драган увидел матерого волка. В зубах зверя торчала палка, а морда замотана веревкой, чтобы не мог укусить. Волк затравлено озирался и пытался вырваться, но его держали сильные руки молодых людей, которые тащили зверя на полусогнутых ногах к загону.

22

– Еще одна жертва в руках хищников! – сказал ослу Драган. Волк попался два дня назад в капкан, и его притащили в лагерь и не кормили с тех пор. Теперь бандиты ставили деньги на спор: кто победит, и на кого набросится голодный зверь. Волку освободили пасть и швырнули в загон. Все замерли. Зверь поднялся на ноги. Потом слегка припал к земле и уставился на осла. Волк ощерился и глухо зарычал. Из пасти потекла слюна.

– Пусти-ка меня вперед! – сказал Драган. – Так просто меня не возьмет. Мужчина вышел вперед и загородил осла. Казалось, что серб был спокоен, но побледневшее лицо выдавало его волнение. Он сжал кулаки и пригнулся, ожидая бросок зверя. Волк переключил внимание на человека, он стал приближаться к нему, не сводя глаз с жертвы. Вдруг осел встрепенулся, вышел из-за спины хозяина и стал рядом. Зверь опешил, остановился и уставился взглядом на Арийца. Тот стоял на месте и тоже смотрел в глаза волка. Между двумя животными явно проходила молчаливая борьба. Они не отводили друг от друга глаз. Люди за забором молчали, не шевелился и Драган. Вдруг волк поджал между ног хвост, шаткой походкой отошел в сторону и лег на брюхо.

– Силен, брат! – прошептал мужчина. Умрем от пуль, а не зубов. Драган посмотрел в сад, где бандиты хватались за оружие и почемуто выбегали на улицу.

– Или поживем еще! – вскликнул мужчина, обхватывая за шею любимца, заметив, как в село ворвались солдаты.

23

Наташа Северная

Магазин игрушек Солнце медленно скатывалось по верхушкам деревьев за горизонт. В правой руке держа куклу, а в левой ее пижаму, мальчик недоверчиво наблюдал, как в небесной колыбели исчезало багрово-золотистое дитя.

- Теперь и нам пора ложиться спать, - с грустью произнес он. Одев куклу, Ваня вошел в дом. Он бережно положил ее в большую мамину кровать, взял со стола книгу со сказками и, медленно выговаривая буквы, старательно читал по слогам. У куклы было одно ухо, глаз, перекошенный рот, даже волосы кто-то из детей выдрал, но мальчик рассудил, если оставили сердце, значит, еще не все потеряно. Когда ему показалось, что кукла уснула, он положил книгу на стол и пошел мыть посуду после ужина. Ночь была ясной. Звезды, словно маленькие светлячки, задорно подмигивали, то тут, то там мелькали фантастические бабочки, вспыхивали и гасли – только успевай загадывать желание! Ванечка очень хотел разбудить куклу и вместе смотреть на это волшебство, но сдержался. Кукле и так нелегко – чужой дом, да и он не подарок – приготовь, постирай, в парк своди – пусть отсыпается. А как привыкнет, так вместе и будут на звездные чудеса смотреть. Ванечка вставал в шесть утра. Застилал кровать, готовил завтрак – овсянку на молоке. Дети по утрам должны есть кашу. Это он хорошо усвоил. Мальчик посадил куклу за стол напротив себя и положил ей каши побольше.

- Ты взрослая, а значит, сил тратишь много, - объяснил он кукле, сиди ровно, не сутулься! Съев с удовольствием овсянку, Ваня с горестью заметил, что кукла совсем не ценит его трудов и к тому же решила показать свой дурной характер. Ему пришлось дать ей подзатыльник.

- Опять недоела, - недовольно заметил он. – Для кого я готовил? Старался? Вот пойдем гулять, начнешь хныкать. Что тогда? – немного подумав, он примирительно ответил, как если бы кукла с укором на него смотрела. – Так и быть, возьму с собой хлебушек, но немного, чтоб аппетит не перебить. В парке было много детей. Огромные очереди стояли на карусели, а кому уже надоело кататься, тот весело плескался в фонтане. И, конечно же, все были с куклами, а некоторые даже с очень красивыми, нарядно 24

одетыми с аккуратными прическами, пушистыми ресницами и алыми губами. В общем, с новыми. К Ване подошел закадычный друг Женя и показал свою куклу.

- Как она тебе?

- Нормальная. А почему без ноги?

- Я такой ее взял. Продавец рассказал, что она своего сына ногами била, а как стала куклой, он ей это припомнил. А мне и к лучшему. На одной ноге она никуда не сбежит. А то любят они нас, детей, бросать. Вот как сбежала моя мать со своим собутыльником, так до сих пор не могу найти ее. А твоя что? Полюбила уже?

- Свыкается.

- А если не полюбит?

- Ну что ж, - Ванечка пожал плечами, - не впервой, – ответил он как можно более безразлично. Мальчики сели на скамейку. Женя злобно дернул куклу за руку.

- А ну сиди, дрянь! Ишь ты, на карусель захотела! А где деньги взять?

- Ты бы поласковей с ней, - заметил Ваня.

- Ничего, пусть привыкает к жизни, не все ей как сыр в масле кататься. После парка Ваня с куклой зашли в магазин. Кукла вела себя из рук вон плохо: капризничала, упиралась, требовала сладкое. Ванечка сначала шикал, а потом ему надоело, и он ударил ее по лицу. Кукла сжалась, но поняла, кто сильней, и безвольно повисла в руке мальчика.

- А как ты думала, - идя домой вычитывал ее Ваня, - будешь меня позорить, а тебе все с рук сойдет? Вот придем домой, еще ремня получишь. Дома кукла долго стояла в углу. Ванечка даже телевизор погромче сделал, чтоб знала чего лишилась из-за дурного поведения. Но к вечеру ему стало жалко куклу и, уложив ее спать, долго читал сказки. Но сам не спал всю ночь. Он грустно вздыхал, одиночество, словно колючее одеяло, укрывало его с ног до головы. Сердце подсказывало, он поступает неверно, так любовь не заслужить. Кукла будет его бояться да мелко пакостить в отместку. А можно ли по-другому получить любовь? Ваня решил узнать об этом у детей с красивыми куклами.

- А почему вас любят куклы? Что вы делаете для этого? – спросил он, как только пришел в парк.

- Ухаживаем и заботимся, - ответила одна из девочек.

- Так и я все это делаю! Может, еще что-то есть?

25

- Гуляем в парке, читаем сказки, смотрим на небо, - присоединился к разговору мальчик.

- Странно, - пробормотал Ваня. Для любви все это было явно мало. Размышляя над тем, из чего же состоит любовь, он заметил Женю, но уже с новой куклой.

- А что со старой?

- А! – Женя махнул рукой. – Матерные слова кричала, а потом где-то водку купила. Хватит с меня алкоголичек! Я пошел и сдал ее в магазин.

- Но у новой только голова и туловище!

- Специально долго искал. Такая не станет меня бить и уж тем более пить водку, - гордо ответил Женя. – Думаю, она меня полюбит. Ладно, мы пойдем кататься. Ваня долго смотрел им вслед, а затем направился в магазин игрушек. За прилавком стоял седой старик с роскошной кучерявой бородой и добрым выражение лица, но с острыми проницательными глазами.

- Опять за новой пришел, Ванечка? – ласково спросил старик. Он знал всех детей по именам, многие приходили в магазин по нескольку раз за день.

- Нет.

- Что тогда?

- Хочу вернуть куклу.

- А что взамен? – удивился старик. Ваня шмыгнул носом. Полки магазина были завалены куклами – грязные, поломанные, а некоторые с порванными тряпичными сердцами. Видимо кто-то из детей совсем отчаялся получить любовь.

- Я хочу забрать свою маму, - наконец решился он.

- Маму? Но ведь она обижала тебя, смеялась над тобой, была к тебе несправедлива и холодна. Ты ей все руки и ноги поломал. Даже не знаю, что осталось от нее. Ваня немного помолчал.

- И все-таки я хочу забрать маму.

- Что ж, пойду поищу ее. Через некоторое время старик вернулся, он нес в руках ободранную куклу.

- Вот, держи свою маму. Ваня бережно взял куклу и направился к выходу.

- Постой, - окликнул его старик, - ты единственный, кто вернулся за своей мамой. Может, скажешь, почему?

26

- Если честно, я не знаю, - простодушно ответил Ваня, - только она помнит тот солнечный день, когда купила мне самое вкусное в мире мороженое, а потом долго катала на качелях. Это мой единственный счастливый день. И мы разделили его на двоих. Мальчик неспешно возвращался домой, так же неспешно солнце скрывалось за верхушками деревьев. Мамино тряпичное сердце было порвано другими детьми, но Ваня знал – придя домой, он аккуратно его зашьет.

27

Александр Граков

Пикник и рыбалка Это было уже давно и неправда – в те времена, когда мы с Мецгером еще потребляли основную продукцию наших ликеро-водочных заводов. Иначе говоря, то, что устойчиво подпирало, подпирает и будет подпирать финансовые ресурсы нашей страны, не давая упасть им ниже плинтуса (то есть, кризиса). Короче, водку мы потребляли для повышения рыбацкого тонуса, так сказать, и не более того… Но и на ЧХА, и в Рязани мы оба уже поприсутствовали, о чем свидетельствует мелкий ремонт в «Медвежьем углу» Ильи - комнат для приезжих. Исключая, конечно, установку унитазов и ванных сантехники из нас, как из бетонщика балерина, к примеру. Окончив ремонт у Ильи Михайловича, мы с Мецгером прикатили домой и решили отдохнуть от трудов праведных... то есть, съездить на рыбалку. Водоем, до которого было без малого 40 км, отвечал всем запросам профессионального рыбака: его почистили драглаем, и глубина воды даже у берега превышала два метра, что уж говорить о середине. Подпитывался водоем мощными родниками, поэтому вода в нем всегда была чистой, замутненной лишь сапогами приезжих рыбаков. До самой "зеленой зоны" располагались огороды местных жителей , а дальше начиналось царство почти дикой природы. Тут тебе и трава по пояс, как поется в одной известной песне, сплошные заросли камыша и осоки, прорезанные кое-где в местах, удобных для заброса снасти, а также могучие тополя, ивы и заросли молодняка, сквозь которые мы с трудом продирались. Ну чем места не только для рыбалки, но и хорошего пикника! Приехали сюда мы самым ранним автобусом, который доярок по селам развозит – только-только светать начинало. Я, как всегда, захватил с собой подсачек, три отлично сбалансированные шестиметровые удочки, полбанки червей и прикормку в виде кускового жмыха (макухи). Мецгер должен был захватить наживку – две банки консервированной кукурузы, черный (обязательно) хлеб и пакет замороженной кильки – на нее хорошо брался окунь, до полкило весом каждый… А вообще, какой только рыбы в этом старом водоеме не водилось: красноперку, линей, густеру, пескарей, раков , черепах и мелких подлещиков если в расчет не брать – сазаны неопределенных размеров, амуры и толстолобики такого же типа… даже 28

сом иногда попадался - если просидеть на берегу с семи вечера до трех утра. Рискуя при этом быть заживо высосанным комарами, которых в камышах и осоке – как когда-то татаро-монгольского ига на Руси. Ну и карась, естественно, за которым мы, собственно, и приехали. Так как снасти были настроены именно на него. До чего люблю ловить эту хитрющую рыбу – кто бы знал! На интенсивность карасёвого клева влияет все: не та сегодня прикормка, не оттуда дует требуемый ветерок, не такое давление на барометре… в общем, есть еще тысяча и одна причина, по которой ты рискуешь иногда вернуться домой без улова, ловя на себе подозрительные взгляды жены и тещи, типа: - Сань, а ты точно на рыбалке был? А то в наш магазин свежего палтуса завезли… Объяснять теще и ее дочери, что палтус и камбала - морские рыбы, все едино, что доказывать, к примеру, хобби твое - рыбалка. Но не совсем то, что у них сейчас прокручивается в извилинах кадрами 3D. Мецгеру дома почему-то верят безоговорочно – ну, не клевало, и ладно, хорошо, хоть домой привезли, а не приполз, к примеру, попластунски… О, я к чему веду! В этот раз повторилась та же история, что частенько прежде – что-нибудь, но наперекосяк. Когда мы на месте облюбовали рядом расположенные прокосы в осоке, выбросили в речку мою макуху (для прикормки) и размотали удочки, я повернулся к другу: - Банки, хлеб и кильку привез?

- А как же ж, конечно,- засуетился Санька, позвякивая чем-то в своей сумке. – Как ты и сказал, две «банки». Я даже помидоров розовых прихватил для полного антуражу. И соль вот, в спичечном коробке. И выложил на расстеленное покрывало: две бутылки, то есть «банки» водки, около килограмма кильки пряного посола, батон белого хлеба и еще зеленый лук с помидорами... Я так и сел в траву рядом с размотанными удочками.

- А кукуруза где? Где мороженая ПРЕСНАЯ килька и черный хлеб «Новинка», которые я тебе заказывал? Мы что, твои помидоры теперь наживлять на крючки будем?

- А что, еще и кукуруза нужна была?- искренне удивился Мецгер.- Я слышал только про две банки и закусь. А что не так? Мы ж, типа, на пикник с рыбалкой приехали вроде…

29

- Угу,- согласился я.- Да еще в такую рань, что солнце не вставало, все поселковые магазины откроются минимум через пару часов. Понял, философ? А до того времени…

- Наливай, чтоб зря не сидеть до того времени,- невозмутимо предложил Санька.- Потом нацепим на крючки червей… и еще нальем – за удачный клев. А там, глядишь, и магазины откроются – купишь и кукурузу и замороженных килек.

- Ага, только в томате,- съехидничал я.- Сюда такой деликатный продукт не завозят. Сапоги, например, пожалуйста… ставрида копченая, опять же, либо скумбрия…

-- А на скумбрию че, окунь не клюет?- неосторожно спросил Мецгер и тут же осекся под моим уничтожающим взглядом.- Понял, молчу, наливаю… Сначала выпили за форс-мажор. А поскольку Санька утверждал, что водка отличного качества, пришлось повторить, чтобы распробовать ее на вкус. Повторили два раза – для верности эксперимента. Действительно отменного качества оказалась – червяков на крючки пришлось цеплять общими усилиями. Наконец, забросив в мою прогалину две удочки, а в Санькину одну, присели покурить… и как-то невзначай вспомнили тост: "За удачный клев". Под него налили дополнительно.

- Эх, поймать бы сазана килограмм на десять,- мечтательно пустил слезу Мецгер, закусывая килькой в маринаде.- А еще лучше на двадцать – всю Кисляковку на уши поставил бы.

- Остынь,- прервал я его мечты.- Там поводки на удочках сечением 0,2 и крючки № 10… сазанов твоих они не выдержат. Лови карася вон лучше.

- Эх, поймать бы карася килограмм на пять,- завел ту же пластинку Санька.- Всю Кисляковку…

- Нету в этой речке таких карасей,- рявкнул я.- Во всяком случае, для нас. Если хочешь, съездим потом в рыббригаду, я тебе на складеморозилке у них выпишу. Порежешь на кусочки и развешаешь на уши всей Кисляковке. Вдруг в Мецгеровой прогалине послышался легкий всплеск. Я мигом просек в чем дело и успел, подскочив, дотянуться до рукояти удилища, которое от поклевки слетело с креплений и устремилось к центру водоема. Суперская оказалась водка – повысила еще и тонус во сколькото там раз. Поэтому и успел я подсечь и выволочь прямо в прибрежную траву огромного карасищу – чуть менее килограмма весом.

30

Красавец! Бронзовой окраски, с красными плавниками… Я осторожно извлек крючок из его пасти.

- Агаааа! Я ж говорил, что Кисляковка…- заорал у меня под ухом Мецгер так, что я от неожиданности уронил карася обратно в водоем – вместо садка.

- Ты почему мне удочку не отдал, когда он засекся!- напустился Санька на меня.- Я б его сам вытянул.

- Следующего сам вытащишь, - успокоил я его.- А покуда наливай за помин первой поклевки. Только Мецгер потянулся к последней бутылке, как его поплавок вновь поехал по поверхности – в сторону осоки.

- Не трожь! - заорал Санька, бросив в траву бутылку.- Я сам подсеку!

- Ну, сам так сам, - пока он там подсекал, я сходил за подсаком.

- Тяжеленный какой,- Санька водил удочкой из стороны в сторону, пытаясь вытащить добычу на поверхность – дать глотнуть воздуха. Наконец, отчаявшись, он потянул что есть силы…

- Взззык!- пропела леска, а в лоб мне впечатался грузик от поводка – я ведь стоял рядом. И тотчас на том месте, где произошел обрыв, всплыла огромная буро-зеленая черепаха с оскаленной пастью, между мелкими зубами которой сверкал никелем новенький крючок «Каматцу» за №10.

- Не иначе, Тортилла,- хихикнул Мецгер.- Счас поплывет из крючка ключик делать. Тортилла подмигнула нам обоими глазами с желтыми ободками по зрачкам и не спеша канула в глубину. И тут я вспомнил, что коробочку с запасными крючками я забыл дома. Еще один форс-мажор. Был и еще и третий – из бутылки, которую Санька бросил в траву открытой, вытекла вся, до капельки, тонизирующая супержидкость. Но нам было уже не до нее – начался массовый жор карася, унюхавшего макуху на дне..

- Сматывай оборванную удочку, бери одну у меня,- предложил я… Короче, к открытию поселкового магазина у нас закончились и черви, и водка, и закуска к ней. И караси тоже закончились – клев внезапно как обрезало, едва в воздухе повеяло жарой. Да нам хватало и без кукурузы – у каждого в садке плескалось десятка по полтора больших карасей – от 600грамм до килограмма каждый. Были экземпляры и покрупнее.

31

- Эй, мужики, домой не подбросить?- крикнул от дамбы земляк Володя, заядлый рыбак.- Чуете, какая жара прет с каждой минутой – не иначе, к дождю. А в этот промежуток рыба не берет, рупь за сто! ...Володя жил на следующей от меня улице. И в гараже у него случайно нашлась двадцатилитровая канистра, до половины заполненная разливным коньяком из пещер Абрау-Дюрсо… За Мецгером приехал сын, за мной пришла теща – без них уже было никак. Значит, рыбалка, наперекор всем форс-мажорам, все-таки удалась. А поздно вечером был ливень с грозой – сильно пахло озоном и цветущим, вовсю плетущимся миндалем.

32

Владимир Смирнов

В чем смысл жизни? Иван Степанович сморщился от возмущения, словно клюквину раскусил, покачал седой головой и язвительно сказал: – Такие фигуры в доме, а придется опять просить Семена заколоть борова. Так получается? Высокие парни переглянулись. Они никогда не резали поросят, не знали, с какого боку подойти к животным, а уж всадить нож под лопатку…

– Здесь сноровка нужна, а мы что? Я еще имею представление, где рыло и с какой стороны хвост. Приходилось бывать в деревне, а он? Ведь безвыездно жил в городе, – Михаил кивнул на друга, с которым приехал погостить в дом к дедушке.

– Что он? Или силы нет у мальца? – Иван Степанович живо обернулся к Вячеславу, изучающе окинул взглядом смущенного сероглазого гостя, затем спросил. – Девчонка имеется?

– Да! – Славик почему-то покраснел так, что, казалось, соломенные волосы на голове вот-вот займутся пламенем.

– Вот я и говорю, раз к девкам бегаете, то хряка завалить плевое для таких молодцов дело! Верно, внук? Я бы сам с вами размялся, вспомнил молодость! – Иван Степанович молодцевато выпрямил сгорбленную годами спину лесоруба. – Да скрутила, понимаешь, лихоманка. Ревматизм не дает мне теперь ни вздохнуть, ни пукнуть. Грубоватый на словах, но добрый старый человек, поднялся с дивана и кивнул парням: – Идем, взглянем на Борьку, отработаем на месте тактику нападения, пути отхода по военной науке. Дело не простое, но решаемое и нужное. Он даже не сомневался, что молодые люди не откажутся, и в канун дня военного разведчика не придется идти на поклон к соседу. Иван Степанович прошел войну разведчиком. Когда в двухтысячном году услышал об утверждение министром Обороны пятого ноября праздником военного разведчика, хитроватый мужчина стал официально его отмечать дома. Он резал поросенка, делал колбасу и праздновал ровно четыре дня. В эти дни никогда не занимался хозяйственными делами, ел, пил, а на пятый отодвигал решительно стопку и хлопотал по дому на свежую голову и трезвый рассудок.

33

– Стратег! Он заодно день Октябрьской революции отмечает, – шептала мать Михаилу, украдкой улыбаясь. – Ордена повесит и ходит торжественный и строгий по дому, а на улицу собирается, то снимает, стесняется, не любит внимания привлекать. Шифруется разведка, одним словом. Парни нехотя поплелись в хлев. Борька показался молодым людям огромным и грозным зверем. Он, правда, мирно похрюкивал хозяину, который перегнулся через загородку к нему и почесывал за ухом, но что-то зловещее читалось парням на жирной морде борова. Михаил оглядывал хлев и незаметно поморщился от острого запаха свежего навоза. Вячеслав брезгливо рассматривал грязное животное и старался не показать смущения перед предстоящим делом. Борька, казалось, усмехался посетителям и показывал, как бы намеренно, в ухмылке желтые и крупные, как у саблезубого тигра, клыки. Старый разведчик все примечал и недовольно бурчал про себя: – Ишь, один – Белоснежка, другой – чернявый Принц, а слабаки еще, не мужики пока. Вот забьют животину, тогда посмотрим, что представляют из себя неразлучные друзья-товарищи. Одно дело кушать готовую колбаску под водочку, другое – убить и приготовить еду из свежего мяса животного. Как заложено природой.

– Дед Вань, вы расскажите, как и что, – Слава кивнул на борова. – Чтобы не получить граблями в лоб, так сказать.

– Да тут особого мастерства и не требуется. Сила, смекалка и молодость вам придут на выручку! Один будет резчиком, значит, ударит ножом в сердце в нужный момент. Другой – помощником: завалить, удержать, подстраховать резчика. Суть одна: вместе навалились, повалили, закололи. Все! Дальше празднуй победу до упаду!

– Просто получается у тебя! – внук покосился на Борьку и спросил. – Нож-то в какой руке держать? Кто резчик-то?

– Ты – мой единственный наследник, тебе и резать, а гостенек поможет. Нож засунешь в правый сапог. Славик возьмет на всякий случай веревку в карман. Дальше заходите в загон, закрываетесь там, чтобы не убежала животина. Только спокойно все делайте, спешка нужна для ловли блох, а в этом деле, главное, не передать нервозность скотине. Каждая тварь хочет жить, будет защищаться, мало не покажется. Но это редко случается, – спешно добавил Степан, заметив, как сверкнул испугом взгляд темных глаз внучка.

34

– Жалко будет, думаю, – задумчиво сказал Вячеслав.

– Вы его уже взрослым увидели и пожалели, а каково мне, который с малу вскормил и обиходил? Тоже не легко расставаться, привыкли друг к другу. А что делать? Каждый имеет в жизни какой-то смысл. Для того и холили Бориса год, чтобы потом он зиму кормил семью. Такова жизнь!

– Иван Степанович вышел из хлева. – Понятно?

– Так точно! – бодро крикнули парни и лукаво спросили. – А мы?

– Что вы?

– Для чего живем?

– Скажу завтра после выполнения задания. Сейчас не поймете, огольцы! Наутро выдался погожий и солнечный день с легким морозцем. Ветра не было, дождя не предвиделось. Хозяин распалил на огороде костер, грел воду для предстоящей обработки туши. Он одобрительно кивнул парням, которые вышли к нему в резиновых сапогах и одежде поплоше.

– Молодцы! Правильно оделись, будет не жалко испачкаться и удобнее работать. Только норковые шапки новые скинули бы, надели старые из кролика. А то не смотритесь в фуфайке и стильном головном уборе. У меня висят в сенях несколько простых.

– Да так сойдет, дед? – Михаил потянулся мускулистом телом, демонстрируя силу и хорошее настроение. – Где тесак-то? Кто с ножом, тот с мясом!

– А кто с веревкой, тот с козой! – весело подмигнул Славик Михаилу, с интересом наблюдая за приготовлениями.

– Ну-ну! Но всякому фрукту свой час! – залюбовался молодцами старый разведчик. – Пока вода греется, снимите дверь с хлева и положите тут. Хозяин показал на место недалеко от огня.

– Зачем? – удивился Слава.

– Поймешь, когда подрастешь, а сейчас идем в сарай! – игривое настроение передалось от детей Ивану. Да и всегда радостно, когда пожинаешь плоды своих рук. Целый год потрудиться нужно, чтобы отведать свеженины.

– Вот возьми себе нож. Я его направил уже. Так в ножнах и пихай в правое голенище, левой ногой придавишь борова. Михаил взял обоюдоострый нож в самодельных ножнах из свиной кожи, воткнул за голенище сапога так, что осталась торчать костяная рукоятка. Затем примерился: несколько раз вытаскивал и пихал на место холодное оружие.

35

– Как заправский охотник! – похвалил Иван Семенович. – Сразу видать внука разведчика. Мужчина повернулся к Славику и протянул веревку: – Спрячь в карман на всякий случай, если коза заупрямится, пригодится. Только нынче козы без привязи ходят за козлами. Парни хмыкнули, но промолчали: пускай почудит дедок.

– Значит, напоминаю боевую тактику: заходите тихонько, чешете Борьке спинку. Он спокойно заваливается на землю сам. Обычно ложится, но, если нет, то привязываете веревку за переднюю левую ногу, протягиваете под брюхом на правую сторону, рывком тянете. Когда боров опрокинется, ты хватаешь и удерживаешь за ногу справа, а ты придавливаешь одной ногой слева, отводишь переднюю ногу и втыкаешь под впадину нож с наклоном к сердцу. Затем слегка вытаскиваешь, поворачиваешь лезвие на девяносто градусов и снова бьешь туда же. Он в таком положение не укусит, не бойтесь, боров не сможет согнуть шею. Все ясно?

– Да!

– Тогда вперед! Или сто граммов наркомовские плеснуть?

– Потом, когда выйдем, дедушка!

– Оно и верно! Я на задании, бывало, тоже не баловался вином, поэтому, может, выжил. Я глядеть не стану, сами справляйтесь. Меня на первое задание посылали без наставников, одного заколол, как хряка, второго скрутил и приволок к своим. За это орден Красной Звезды получил. Парни зашли в загородку и закрыли на засов дверку. Борька стоял в углу и не выходил на середину по зову Михаила: – Боря, Боря! Иди сюда! Что-то дам вкусненького. Он протягивал кусок сахара, но боров словно застыл на месте. Маленькими заплывшими глазами рассматривал гостей и угрюмо молчал, пригнув голову.

– Что-то не радуется сахару, – сказал Славик. – Шоколадку просит.

– Не, дед не ел сам шоколада на рабочую пенсию, поэтому даже сахаром не баловал Борьку. Нужно было хлеба взять с собой. Он и людям, и поросятам привычнее на обед.

– Сбегать?

– Чтобы дед высмеял? Ты шугани зверя из угла, а я встречу на середине. Славик нерешительно прошел по навозному настилу загона к борову: 36

– Что стал, жирная морда, иди, когда люди зовут по-хорошему. Ну, пошел отсюда. Он хлопнул по широкой спине поросенка ладонью из-за всех сил. Борька встрепенулся, взвизгнул и рванулся вдоль загородки в другой угол.

– Хитрый, гад, прикрывает бочину, чувствует кончину! – складно выругался Михаил. Трудно будет получить звезду за поимку.

– Понятное дело, боров разведчика, знает, как защищаться! – съязвил Слава.

– Они-то разведчики, а мы будем кем, если не завалим? Ладно, хватаем его и тянем на середину. Дед сказал, что в углу он, если придавит массой кого, то мало не покажется.

– Мало оперативного простора, ежу понятно! – хмыкнул друг Миши.

– Хватай без шуток, тяни, как телку волоки на дело!

– За что тянуть-то, у него доек нет, бока, как арбузы, не ухватишь!

– Я возьмусь за уши тогда, а ты дай пинка сзади! – Михаил стал сердиться, подошел к настороженному борову и схватил за уши. Он тянул упирающегося Борьку от заграждения, а Вячеслав подошел и ударил сапогом животное позади: – Пшел! Борька взвизгнул и уже явно тоже занервничал, поэтому рванулся вперед и едва не смял Михаила. Парни опомнились и побежали за ним. Боров тяжело носился по периметру загона, ребята за ним. Им навстречу летели навозные ошметки, слышался стук копыт взбесившегося животного, сопение людей. Борька тяжело дышал, но упорно убегал от врагов. У парней пот заливал глаза, они размазывали грязь по лицу мокрой потной рукой, но не отставали от жертвы. Первым опомнился Михаил: – Стой! Давай отдышимся и придумаем что-нибудь. Боров тоже воспользовался передышкой и запалено дышал в углу. В его взгляде читалась смертельная тоска. Слава снял шапку и, обмахивая ею, как веером, парившую голову, рассвирепел: – Я колун у двери видел, трахну по лбу обухом, он с копыт грохнется, и ты ножом под лопаткой чик-чирик, готово, получай благодарность от деда!

– В рукопашную, значит, пойдем?

– А что делать?

– Давай, если не понимает слов, надоело бегать! Да и стыдно перед стариком.

37

Слава с топором за спиной стал перед Борькой. Михаил сбоку мысленно прикидывал место, где завершится жизнь поросенка. Боров из угла смотрел на людей, казалось, ни о чем не думал, наслаждался последними минутами на этом свете. Слава стремительно взмахнул колуном и с ускорением опустил его на голову животного. Борька словно ожидал нападения, поэтому дернул головой вверх. Обух топора вскользь пришелся по носу. Животное дико взревело, присело на задние ноги. Затем Борька мотнул головой, вскочил и ринулся прямо на обидчика. Славик бросил топор и рванулся вперед. С него слетела шапка и упала в навоз. Михаил изумленно смотрел, как друг с поросенком, описав вдоль загородки круг, несутся на него.

– Сомнут! – подумал он и тоже ударился в бега. У него тоже соскользнул в навоз головной убор, но он не обратил на это даже внимания, удирал от преследователей. Какое-то время Славик и Михаил бежали по кругу, их догонял обезумевший Борька. Каждый раз, завершая круг, троица втаптывала норковые шапки глубже в грязь. Пока всем было не до таких мелочей. Каждый из них бежал и уже не понимал, куда и зачем. Первым опомнился внук разведчика, заметив, что бежит с приятелем уже вплотную за Борькой. Теперь получалось, что боров убегал, а охотники преследовали его, но никто пока не осознал, что роли поменялись. Все участники забега тяжело дышали. Лица парней раскраснелись в душном и влажном помещение, пот щипал глаза. Патовую ситуацию разрядил Борька. Он вдруг остановился в углу, развернулся и с угрозой смотрел на людей, как бы предупреждая, что дешево жизнь не отдаст.

– Гад какой! – выругался Михаил. – Идем примем наркомовскую сотку, чтобы веселее было. Парни вытащили из навоза смятые и жалкие шапки и отправились к деду в сарай. Он уже ждал их с бутылкой и стаканом в руке. Словно ничего не случилось, Иван Степанович безразлично посмотрел на вытянутые руки с шапками у парней, на грязные лица и, сдерживая усмешку, спросил: – Решили все же вещички поберечь и принять для храбрости! Правильно! Многим помогало в первом бою.

– Мы, дед, не на войне! Жарко там, вспотели, выпьем, чтобы насморк не схватить и без шапок пойдем. Борька заждался, поди!

– Мне что? Вам виднее, а они схватили уже насморк?

38

– Кто?

– Норки ваши! – дед озорно подмигнул внукам, явно раззадоривал их. После стопки к парням вернулась решительность. Дыхание восстановилось, лица всполоснули теплой водой – дед принес в ведре. Он оказался очень догадливый человек, война научила, видать, и не такому. По пути в загон Михаил и Вячеслав договорились, как совместно действовать. Они подошли вплотную к борову, погладили по спине. Борька вышел на метр из угла, но остался стоять.

– Бери веревку! – прошептал Михаил.

– Так справлюсь! Готовься к атаке по моей команде! Славик пригнулся, схватил Борьку за ноги под брюхом со стороны друга и крикнул: – Навались! Животное не успело даже дернуться. Парень потянул ноги к себе, а Михаил толкнул поросенка от себя. Боров оказался на спине. Слава перескочил на другую сторону и придавал ногой тушу. Михаил помог удерживать Борьку левым коленом, вытащил нож, отвел левой рукой ногу животному и воткнул нож.

– Лихо вы его, хвалю! – сказал Иван Степанович. – Теперь спокоен за вас, внучки, если понадобится, не оробеете. Тащите животину со двора к костру и положите на дверь, чтобы не пачкать, обрабатывая. К вечеру все уселись за стол. На столе лежала горкой жареная свинина, сало, кровь, печень. Запотевшая бутылка водки подняла настроение уставших забойщиков.

– Дед, а ты обещал рассказать о смысле жизни, не забыл? Дед улыбнулся и степенно ответил: – Ничего нового не сообщу вам, молодые люди, скажу по-простому, смысл живет с нами в каждом дне, и он останется, а мы уйдем когданибудь. Сегодня ваш смысл заключался в том, чтобы заколоть борова, а плохо или хорошо это: человек не будет рассуждать на пустой желудок, а на сытый, пожалуй, скажет, что плохо, пока снова не проголодается. Смысл смыслом, а на сало налегайте, заработали!

39

Надежда Кутуева

Выслушать человека На городском рынке, за длинным прилавком, среди бойких девиц и деловитых старушек, торгующих цветами, одиноко сидел старик. Глаза его, когда-то голубые, теперь выцвели и стали неестественно светлыми; выцветшей от времени была и его одежда, старомодная, но по-прежнему аккуратная. Старик продавал алоэ, и его питомец выглядел таким же одиноким среди пёстрого разноцветья комнатных растений, хотя, в отличие от своего хозяина, свысока взирал на все эти кактусы и фиалки. Дед отрешенно смотрел в одну точку, глубоко задумавшись о чем-то, как будто забыл, что пришел торговать. А ведь надо было, подобно другим продавцам, громко кричать, рекламируя свой товар: «Алоэ! Лекарство от всех болезней! Украшение любого дома!» А потом, цепко схватив за рукав зазевавшегося покупателя, доверительно шептать: «Отдам подешевле, берите!». Иначе ведь не продашь! Но старик не умел или не хотел торговать. Он тихонько сидел посреди шумного рынка и все смотрел на свой товар, будто не видел его прежде. Много хороших слов слышала я об алоэ: и как лекарственное растение он незаменим, и обладает почти магическими свойствами положительную ауру в доме создает. Люди, сведущие в траволечении, утверждают, что алоэ эффективен при лечении ожогов, гнойных ран и инфекций. К тому же мимо этого растения пройти было просто невозможно. Его мясистые стебли ярко-зеленого цвета резко выделялись на фоне других, на вид чахлых жителей городских подоконников и теплиц. Старинный горшок подчеркивал своеобразную красоту своего обладателя, которому было, конечно, не сто лет (ведь алоэ ещё называют столетником), но лет десять точно.

- Как вы можете расстаться с таким чудом? - неожиданно даже для самой себя спросила я продавца. Старик посмотрел на меня с недоумением, немного помедлил с ответом. И вдруг я заметила, что в его светлых глазах блеснули слёзы. Оказалось, что это растение посадила жена старика несколько лет назад. Она всё ждала, когда пройдет три года и алоэ накопит лечебные свойства. Но не дождалась. А после её смерти стало понятно, что все в 40

доме идет не так, как надо, как мечталось им двоим когда-то. Их единственный сын, красавец и умница, успешно окончивший вуз и получивший диплом инженера, оставил работу на заводе и решил заняться бизнесом. Конечно, в доме появились деньги, но не стало покоя, взаимопонимания, долгих вечеров с чаепитием и беспечными разговорами. Сын и сноха «делали деньги», а деньги, как известно, «должны работать». Постоянные отъезды и телефонные звонки, шумные люди, бесконечные кредиты и долги, коробки с товаром, что размещались в прихожей, детской, в ванной... Комната деда, в которой он жил тихо, как мышь, чудом спасенная от евроремонта и ещё хранившая запах былой жизни и прежние воспоминания, была самой маленькой и не самой светлой. Здесь, сидя в одиночестве, старик часами перебирал старые письма и фотографии, вздыхая, смотрел на портрет жены, пришивал пуговицы к рубашкам. Одежды у него было много - сын отдавал ему почти новую, просто вышедшую из моды. Но почему-то отец предпочитал носить свою - ещё ту, которую покупала ему супруга. И продуктов было в доме много. Чтобы не мешать молодым - кухня тесновата - дед ждал, когда они без него позавтракают и разбегутся кто куда: на работу, в школу.

- Ешь, папаня, что хочешь! - заглянув перед уходом в его комнату, говорил сын, махнув рукой в сторону холодильника. Есть не хотелось. Открыв дверцу холодильника, старик внимательно изучал надписи на красивых баночках и пакетах с полуфабрикатами, рассматривал отборные, как на картинке, яблоки и апельсины. Потом пил чай и придумывал, чем будет заниматься днем. По вечерам сын и сноха обычно уходили в гости, а с детьми занималась учительница. Видя, как эта худощавая женщина, знающая несколько иностранных языков, изумленно смотрит на груды коробок с миксерами и кофемолками, стоящие в коридоре, старик приглашал её к себе в комнату и угощал чаем. Здесь гостья чувствовала себя комфортнее, и старик радовался, глядя, как учительница, подрабатывающая частными уроками, ест пирожные и шоколадные конфеты. Уходя, она каждый раз говорила одно и то же: - А внуки у вас хорошие. Все в дедушку! И этот нехитрый комплимент наполнял душу старика гордостью. Больше ему общаться было не с кем.

41

Когда в дом приходили гости, то, среди шумного застолья, уже изрядно выпив, сын распахивал дверь в комнату старика и басил: - Вот отец мой! На заслуженном отдыхе. Как сыр в масле катается. Комната у него отдельная, еды полно. Туфли вот недавно купил ему... австрийские. Гости сына с вежливыми улыбками, как на доисторическое ископаемое, смотрели на деда, и дверь закрывалась. Старик ждал еще немного - а вдруг кто зайдет поговорить? - и доставал коробку с обувью. Австрийские туфли оказались на размер меньше, чем требовалось, но он все равно не уставал ими любоваться: в пору его молодости кожаная обувь была редкостью, да и стоила всегда дорого. Нет, дед не осуждал вечно занятого сына. Ему надо было кормить и обеспечивать семью. Но отчего-то тоскливо жилось в этом обеспеченном доме, и поговорить было не с кем. Конечно, по традиции в день пенсии к дедушке в комнату приходили внуки, и он с гордостью выделял им деньги на карманные расходы. И замечал, что мальчики удивляются тому, какую маленькую пенсию заработал их дед, проживший честную трудовую жизнь. Так и получилось, что самым главным собеседником и самым понимающим существом в доме стал для пожилого человека кустик алоэ. Старик ухаживал за ним, поливал только теплой водой и удобрял землю. И растение, будто отзываясь на ласку, росло и зеленело всем на диво. Дед рассказывал своему единственному другу о прошедшей жизни, о своей жене, которую тот просто не успел узнать - слишком был мал, делился своими опасениями насчет внуков - не вырастут ли тунеядцами? Они вместе радовались первому солнечному лучу и ласковому майскому дождику - дождинки иногда залетали в форточку! - грустили, когда за окном бушевала непогода. А по вечерам, как когда-то маленькому сыну, дед рассказывал алоэ сказки. ...Конечно, в этот день, как и всегда, я была очень занята. Меня ждала работа, вечером предстояла важная встреча, и ещё эти бесконечные домашние дела... Но я стояла у рыночного прилавка и слушала, слушала... Ах, такие истории сейчас не редкость! Но почему-то я не могла уйти, прервав старика на полуслове. Притихли, прислушавшись, и продавщицы, забывшие на время о своих азалиях, фикусах и пальмах. В их глазах я видела искорки сочувствия к чужой судьбе, судьбе живущего 42

рядом человека, о котором они ничего не знали. А ведь старик не один день приходил на своё торговое место рядом с ними! ...Сын, как всегда ненадолго, зашел в комнату старика и сообщил, оглядываясь по сторонам: - Всё, отец, пришло время и нашлись средства, чтобы сделать ремонт и в твоей комнате. А то ведь живешь в таких условиях, что перед людьми стыдно.

- Может, я и так.., - заикнулся было дед, но его перебили на полуслове.

- Никаких «и так»! Высокопоставленные, понимаешь, люди приходят, всё должно быть на уровне.

- И колючку свою пусть с окна уберет, - крикнула из кухни сноха. Лучше на подоконник фиалки поставить, они так мило смотрятся! И цветут! Сноха им досталась неплохая: хозяйка хорошая, заботливая мать, только вот алоэ она почему-то невзлюбила и упорно называла его колючкой. Дед долго думал, что делать с алоэ, и решил его продать. Он давно копил деньги на похороны, чтобы не обременять сына лишними расходами. Вот и эта копейка пригодится.

- Но как же можно продать своего друга? - задала я очередной бестактный вопрос. - И с кем вы теперь будете разговаривать?

- Да разговаривать, похоже, недолго осталось, - как-то равнодушно сказал старик и отвел глаза в сторону. - А хотите, я подарю алоэ Вам? вдруг встрепенулся он. - Совсем бесплатно, просто так. Хороший цветок, смирный, и очень целебный. У Вас такие добрые глаза, Вы с ним обязательно поладите.

- Что Вы! - удивилась я. - Наверное, он дорого стоит, да и за что такой подарок?

- Просто за то, что выслушали. Отдаю в добрые руки на добрую память. И, хотя я возражала, старик все протягивал мне чуть дрожащими руками своё последнее сокровище. ...Теперь старинный цветочный горшок с алоэ стоит у меня на подоконнике. Но, несмотря на то, что я поливаю его теплой водой, а окно выбрала самое солнечное, вид у алоэ не такой горделивый, как 43

прежде, а нижние листья пожелтели. Может быть, потому, что теперь некому разговаривать с колючим питомцем и рассказывать ему на ночь сказки?

44

Александр Паршин

Страна Аистов В небе летели аисты, взрослые парили, редко взмахивая крыльями, используя каждое дуновение ветра с пользой для себя, молодые хлопали крыльями, словно боясь упасть с высоты. Они летели на топкий луг, где птицы соберутся на последний совет перед завтрашним отлетом в далёкую землю.

- Какое счастье лететь со своим потомством в голубом небе, щёлкнув клювом, произнёс молодой аист Аверкий своей прекрасной супруге Аврелии. – Смотреть, как неумело машут крыльями наши дети.

- Борислав и Кларисса неплохо летают, - любуясь птенцами, промолвила Аврелия. – Варлам, конечно, похуже, но он наш младшенький.

- Всего на три дня позже вылупился.

- Всё равно, младшенький.

- Не ожидал, что у нас в первый же год трое будет, - с гордостью произнёс отец.

- Боюсь, не все долетят до нашей земли, - тяжело вздохнула супруга.

- Варламу особенно трудно будет.

- Поможем. До топкого луга оставалось совсем немного, когда раздался этот ужасный выстрел и их младшенький, закричав от боли, стал падать на землю. И прекрасный мир рухнул, став жестоким и страшным.

- Люди, что вы делаете? Мы такие же, как вы, - крикнула Аврелия и, сложив крылья, бросилась вслед за падающим сыном. Она видела стоящих на опушке леса двух охотников. Один из них с радостным криком бросился к мёртвому аистёнку, а другой навёл ружьё на неё и выстрелил. Но в это мгновение мелькнула огромная тень, и супруг оттолкнул её своим телом.

- Любимая, у нас остались дети, - крикнул он, увлекая любимую в сторону. – Им без нас не выжить. Аверкий видел, что оставшиеся дети скрылись за лесом и стал легонько толкать свою любимую вслед за ними. На топком лугу собравшиеся аисты уже обсуждали этот ужасный поступок людей. Увидев планирующих к ним супругов, они плотным кольцом окружили их. Аистихи стали утешать Аврелию, а Гордей, вожак стаи подошёл к Аверкию.

45

- Я понимаю ваше горе, - произнёс он, наклонив голову, - но Богу угодно забирать из каждой семьи одного самого слабого аистёнка к себе. Его душа останется там, где он родился. У вас осталось двое, и вы должны думать о них – до земли Аистов очень далёкий путь.

- А где наши птенцы? – встревожено, спросил молодой отец, оглядываясь по сторонам.

- Вон они, беседуют с ровесниками – дети быстро забывают горе.

- Это так, - тяжело вздохнул молодой аист.

- Аверкий, - вожак на минуту задумался, наклонив голову, и произнес грустным голосом. – Ты молодой, но очень разумный аист, а мне скоро исполнится двадцать лет. Боюсь, не смогу долететь до нашей земли. Если погибну в пути – вожаком будешь ты!

- Не надо, Гордей, говорить о смерти перед дальней дорогой. Ты должен долететь. Вожак дружески хлопнул будущего преемника крылом и громко крикнул стае: - Летите, прощайтесь с родными гнёздами! Просите Бога о возвращении обратно! Завтра рано утром вылетаем. Семья поднялась в небо и полетела в деревню, где на невысокой крыше они впервые в жизни сделали гнездо и вывели птенцов.

- Любимый, давай пролетим над тем местом, где погиб наш Варлам!

– прокричала Аврелия. Они, сделав круг, осторожно подлетели к месту трагедии и сразу заметили группу людей, среди них были и охотники, убившие их сына. Они лежали связанными, а люди выкопали могилку и бережно уложили туда их сына, осторожно закопали, поставили деревянный крестик и, опустив головы, замерли над холмиком. Вдруг один из них показал вверх, на парящих над ними птиц. Все подняли головы, а один, видно главный, отошёл в сторону и крикнул ввысь: - Простите нас, аисты, за горе, которое причинили вам выродки, живущие с нами! Они будут жестоко наказаны, и их всю жизнь будут преследовать злыдни и неудачи. Возвращайтесь обратно, живите с нами! Никто не посмеет более поднять на вас руку. С вашим прилётом приходит счастье и согласие, в семьях прекращаются ссоры, дети растут здоровыми и их обходят стороной болезни, в полях хороший урожай, а в садах спелые фрукты. И птицы поверили им, опустились совсем низко, и Аверкий прокричал: 46

- Завтра мы улетаем в свою землю, но по весне обязательно вернёмся и принесём вам счастье. И люди, поняв его, стали радостно махать руками вслед улетающим птицам. И на душе у аистов стало радостней: их сын достойно похоронен, и его душа попадёт на небеса, а убийцы будут наказаны. Долго длился осенний перелёт в страну Аистов. Птицы летели над морями и океанами, над лесами и дивными странами, и везде люди радостно махали вслед. Но не всем суждено увидеть желанную страну – обессилевшие птицы падали на лету, но оставшиеся упорно летели к цели. Наши супруги были молодыми и сильными птицами, и когда у их детей кончались силы, кто-то из родителей подставлял своё крыло или спину. Шёл последний день перелёта. Собрав остатки сил, аисты продолжали путь к своей земле. Гордей вёл стаю, он понимал и чувствовал – силы кончаются. Но за ним летели его сородичи, и он отчаянно махал крыльями: «Ещё один взмах, ещё, ещё! – приказывал Гордей своим отяжелевшим крыльям. – Осталось совсем немного – я должен долететь! Ещё взмах, ещё…». В глазах вожака потемнело, расправленные крылья застыли в воздухе, и океан стал приближаться, сначала медленно, затем стремительней и стремительней. «Всё!» - мелькнула в голове страшная мысль, и из горла вырвался клёкот отчаяния. Он сложил обессилевшие крылья и… грудью почувствовал горячую спину.

- Аверкий! – воскликнул он, открыв глаза. – Нам не долететь. Брось меня! Мы погибнем вместе, и некому будет весной вести стаю обратно. Но молодой собрат молчал, упорно махая крыльями. Вдали показалось белое марево, за которым открывалась их страна. Аверкий, собрав все силы, продолжал нести на своей спине старого вожака, но те не бесконечны, и крылья уже не машут, он просто пикировал, стараясь долететь. И тут почувствовал, как старый аист соскользнул с его спины, сделал несколько взмахов, и они вместе влетели в марево. Ещё несколько взмахов, и перед ними открылась страна Аистов.

47

Внизу показалось озеро, и птицы стали стремительно падать в воду. И вот уже вся стая скрылась в глубине озера, и на берег стали выходить… люди в белых туниках вместо перьев. Аверкий прижал к груди свою супругу.

- А где наши птенчики? – воскликнула она, хватаясь за щёки. Глаза супруга заметались по выходящим из воды детям – он представления не имел, как определить своих, но Аврелия уже бросилась к симпатичному мальчонке: - Борислав, родной мой! Какой ты красивый, - восторженно кричала она, прижимая сына к груди.

- Папа! – к нему бежала девочка, чем-то похожая на Аврелию.

- Дочка? Кларисса! – Аверкий схватил её на руки, горячо целуя. Ему хотелось поделиться радостью со всеми, но все были заняты своими преобразившимися чадами. Тут на его плечо легла тяжёлая рука. Перед ним стоял пожилой человек, которого он знал с рождения.

- Спасибо, Аверкий! – произнёс Гордей, обнимая парня. – Мне так хотелось долететь, но сил не хватило. Спасибо, спас старика! Весной ты поведешь стаю. Люди стали расходиться по своим жилищам. В стране Аистов всегда стояло лето. На деревьях висели спелые фрукты, орехи, росли овощи, и колосилась пшеница. Жилища были построены из стволов бамбука с циновками вместо кроватей. Аврелия поставила на стол фрукты и кивнула детям на стол. Те с удивлением в глазах взяли со стола по груше и попробовали на вкус. По тому, как быстро те исчезли, родители поняли, что фрукты пришлись им по душе.

- Папа, а почему мы раньше ели гадких лягушек и червей? – вдруг спросила Кларисса. – Фрукты гораздо вкуснее.

- Организм человека и аиста сильно отличается… Отец задумался, пытаясь доходчиво ответить на этот острый вопрос, но тут сын задал другой, самый острый.

- Папа, почему мы раньше были аистами, а сейчас стали людьми? Несколько минут Аверкий думал. На его губах мелькала загадочная улыбка – два года назад он задал этот вопрос своему отцу, а тот отослал его к дядьке Гордею. И вот подобный вопрос задали ему самому дети. Аверкий сам решил ответить на него.

- Всё, что вы видите вокруг, всё, что происходит с существами – всё во власти Бога. Он справедлив и всемилостив, но люди не всегда 48

выполняют его заповеди, - он посмотрел на внимательно слушающих детей и продолжил. – Когда-то, давно-давно, Бог дал человеку мешок с гадами и велел выбросить его в море, в огонь, закопать в яму или оставить на вершине горы. Человек из любопытства развязал мешок, и вся нечисть расползлась по земле. В наказание Бог превратил человека в Аиста, чтобы он очищал землю от гадов. Со стыда у Аиста покраснели нос и ноги.

- Папа, это правда? – с удивлением спросила Кларисса.

- Правда, дочь. Возможно, Бог и простил бы того человека, но люди продолжали творить ужасные дела. Человек убил своего собрата, разбросал части тела убитого, и те превратились в лягушек, и их мы должны собирать, искупая вину преступника перед родом людским. Часто происходили подобные ужасные преступления и Бог не оставлял их безнаказанным. Совершали люди и другие нехорошие дела: некоторые гордецы не приветствовали Христа, и Бог тоже превращал их в аистов. Подобные проступки происходили часто, и Бог продолжал превращать людей в аистов.

- Папа, выходит, Бог не любит нас? – задумчиво спросил Борислав.

- Ты не прав, сын, Бог всемилостив и любит нас. Он нам дал великую силу. И в облике аиста мы чувствуем сердце человека, понимаем его язык. Как и люди, имеем душу и принадлежим к христианской вере. Мы многое можем сделать для людей, но самое главное – мы можем подарить им детей.

- Как мы это сделаем?

- Мы указываем Богу семьи, где мечтают о ребёнке. Можем прекратить ссоры в семье, вылечить больного. Аисты – вестники Бога.

- И я тоже буду вестником.

- Непременно, но кое-что тебе придётся делать и самому.

- А что, папа? – сын был по-хорошему любопытен.

- Например, чувствовать самому и предсказывать людям погоду.

- Но я не умею.

- Это я тебе объясню прямо сейчас, - Аверкий с нежностью посмотрел на внимательно слушающего сына и продолжил. - Аист начинает беспокоиться – к плохой погоде. Активно трещит вечером клювом – значит, завтра будет солнечный день. Стоит на одной ноге – люди ожидают похолодания. Если не улетает далеко от гнезда, а держится поблизости – к непогоде. Если в ясный день ты будешь придерживаться сухого места, значит, и следующий день будет 49

солнечным. Перед тем, как поднимется ветер, аисты долго кружат возле своих гнезд.

- Папа, а я всё это не запомню, - с тревогой произнёс сын.

- Постепенно всему научишься. И по поведению всей стаи люди научились определять погоду: если мы прилетаем рано – будет тёплое лето; когда в течение лета аисты часто собираются в стаи и кружатся, значит, наступающая осень будет холодная и ненастная. Перед хорошей погодой аисты охотятся на сенокосах, перед плохой — на полях. Если улетаем в начале августа, то и зима будет тёплой и мягкой.

- Папа, а я больше не буду кушать лягушек, - вдруг произнесла дочь, скривив личико. – Буду фруктами питаться.

- Это мы сейчас так думаем, - отец повернулся лицом к дочери, - а по весне превратившись в аистов, вновь будем собирать по полям и болотам змей, лягушек и жаб.

- Папа, а ведь мы жаб и раньше не ели, - вставил своё слово Борислав. – Лишь убивали.

- В жаб превращаются ведьмы, а мы их истребляем, дабы они не приносили несчастья людям, - отец улыбнулся, взглянув на притихших детей. – Пока вам это не грозит. Следующий год вы будете жить здесь и питаться фруктами, но затем вам придётся полететь к людям. Бог сделал так, что мы не можем здесь продолжать свой род, для этого нужно прилететь к людям, свить гнездо, и тогда у вас будут дети.

- А вдруг нам попадутся плохие люди? – испуганно спросила Клариса.

- Через два года вы будите хорошо разбираться в людях и поселитесь только у добрых и работящих. Более того, вы сможете «перевоспитывать» людей, влиять на их дальнейшую судьбу. Если поселитесь в доме, в котором происходили свары или кто-то тяжело болеет, принесёте примирение и исцеление.

- Папа, а если нас люди убьют, как убили Варлама? – со страхом спросила дочь.

- Бог жестоко карает людей, за каждого убитого аиста забирая у обидчика по ребёнку. Того же, кто спас или уберег аиста, отблагодарит сторицей — его будут сопровождать счастье и удача.

- Как же так получается? – задумчиво произнёс Борислав, задав вопрос скорее самому себе. – Мы о людях знаем всё, а они о нас почти ничего. Кем мы являемся для них.

50

- К весне ты подрастёшь, и я тебе всё объясню, - Аверкий улыбнулся, глядя на серьезные лица детей, и весело произнёс. – А сейчас быстро на улицу – там много ребятни. Идите, знакомьтесь! Проходили дни, недели и месяцы – мир и покой царил в стране Аистов. И вот наступил март. Собрал Аверкий, новый вождь, своих собратьев: - Через три дня мы улетаем к людям, здесь остаются старики, прожившие нелёгкую жизнь и достойные заслуженного отдыха, и одногодки, которым предстоит заботиться о своих пожилых собратьях. Грустью покрылись лица обитателей страны – тяжело расставаться с родными, и не все вернутся обратно. И вот наступил этот тяжёлый день. Обняла Аврелия своих детей, прижала к груди. Полгода для аистов большой срок, у неё появятся новые птенцы, о которых нужно заботиться, а эти станут взрослыми, создадут свои семьи. Подошёл Аверкий, поцеловал дочь и обнял сына. За полгода они выросли, превратившись из детей в юношей. Борислав посмотрел в глаза отцу и серьёзным голосом произнёс: - Папа, полгода назад у нас был разговор, кем мы являемся для людей.

- Мы, сынок, являемся их совестью, зеркалом их души. Нам суждено искупать грехи людские. Это наш крест и мы всю жизнь должны нести его. Взрослые оделись в белые туники и подошли к другому озеру, несколько минут постояли на его берегу, словно прощаясь со своей страной, и, подняв руки, стали прыгать в воду. А через минуту из воды вылетели белокрылые птицы. Сделав круг над озером, они исчезли в белом мареве, за которым находился другой мир. Где их ждали люди, верящие, что аисты приносят счастье.

51

Ирина Грановская

О любви и дружбе Тусклый утренний свет замер в выпученных от животного ужаса глазах. Гримаса жуткой боли уродливо искривила губы. Белые волосы, растеряв шпильки, живыми нитями копошились в грязной, морщащейся от ветра луже. Женская голова лежала в талой воде у кромки тротуара, окруженная плотной толпой любопытствующих граждан. В воздухе кружил запах нашатыря и валидола: над тремя сваленными на капот иномарки ультраэлегантными тетками возраста мудрой Тортиллы хлопотал дедок с ампулкой. Толпа хранила молчание. Лишь чикали камеры мобильников, искрили вспышками репортеры, да равнодушные ко всему земному птицы голосили, требуя у небес тепла. Звук полицейской сирены, взрезав напряжение толпы, вывел ее из ступора. Вербальные кингстоны открылись, и словопотоки истерическими струями хлынули в атмосферу. Полицейские, прибывшие на двух машинах, тут же отогнали толпу на почтительное расстояние и принялись искать очевидцев. Эксперт, пухлый дядька с гармоничной фамилией Пузин, долго стрекотал мыслями, осматривая голову. Затем изрек, что, скорее всего, выброшена она была из близстоящей многоэтажки. Полицейские, ринувшиеся уже на поквартирный обход, получили задание задержать и допросить с пристрастием жильцов, чьи окна выходили на проспект. Особое подозрение у Пузина вызывала распахнутая форточка на последнем этаже. В этот ранний час многие люди еще нежились в своих и не только постелях, и очень неохотно покидали их ради призрачного гражданского долга. Дверь подозрительной квартиры №46 на верхнем этаже никто не открывал. Всезнающие соседки сообщили, что жилец, о-очень интересный холостой мужчина, Дружков Иван Иванович, три недели назад укатил в загранкомандировку, но должен вернуться сегодня, первого, к ночи. Поскольку прежние опросы и осмотры оказались бесплодными, как огороды в Сахаре, было решено эту квартиру вскрыть, не дожидаясь хозяина. Вызвали спецов, дверь отжали, хорошенько изкорежив. Участковый Шалунец стоял в стороне и украдкой грыз ногти. Заходить внутрь ему не хотелось: неприятная квартира. В ней хозяина прежнего замочили лет пять назад, а следом жена его пропала. Соседки же наоборот проявляли нетерпеливое любопытство, тыча носами в косяк 52

дружковской квартиры. Пуще всех суетилась баба Вера, натершая кровавые мозоли даже на терпении мизантропичных работников ЖЭКа. Она шепнула Шалунцу, что хозяин, хоть внешне и порядочный, но шибко подозрителен, ибо дальше порога соседей не пущает. Видать, деньги печатает. Поэтому ездит на "Мерсе" и барствует один в трехкомнатных хоромах. Деньгопечатного станка в квартире не оказалось. Пыль, ровненько растянувшаяся по мебели, удовлетворенно намекала на затяжное отсутствие хозяина. Тучная моль, подозрительно глянув на вошедших, скрылась в шкафу. Комната с окном на проспект оказалась абсолютно пустой. Только с крыши через форточку свешивалась веревка с узлами по всей длине. На кухне кроме двухдверного холодильника, в котором зеленел от скуки одинокий кружок колбасы, стояла здоровенная морозильная камера, битком набитая морожеными курами. Подтянулись прокурорские. Квартира была тщательно осмотрена, затем деформированную дверь кое-как прикрыли и опечатали. Соседям наказали передать Дружкову, чтобы по возвращении незамедлительно позвонил в прокуратуру. Наконец служители правопорядка разъехались охранять его в других местах. Но... ...Не прошло и часа, как в лужу упала еще одна голова. Тот же modus operandi, вплоть до траектории полета. Вновь гримаса ужаса, плавающие в воде с кровью серебристые волосы, зеваки, полиция, прокуратура... Сценарий пошел по второму кругу. Разве что голова была опознана довольно быстро: она принадлежала любопытной соседке Дружкова. Бумажная полоска с печатью на двери с номером 46 была аккуратно подрезана, но кровавых следов отрывания головы от туловища в квартире не обнаружилось. Когда эксперты закончили исследовать, посыпать, распылять и фотографировать, было решено оставить в квартире полицейского для пресечения любопытства соседей, усиленного бытовой алчностью. Заступивший на пост Бабнюк Петя характер имел донжуанистый, но супруга ревностно оберегала свое законное право первой и всех последующих ночей. И соблазн использовать "свободную хату" по прямому назначению оказался непреодолимым. Бабнюк тут же кинул своей знакомой смску с текстом "люблю, хочу, изнемогаю" и адресом. Около полудня в лужу снова шлепнулась голова. Упала лицом вниз, демонстрируя миру окруженную окровавленными лоскутами кожи шею "в разрезе", со светло-розовым червячком спинного мозга, свисающим из позвонка. Полиция и прибежавший следом участковый обнаружили 53

Бабнюка почти седым, невменяемым и без штанов. Последнее, естественно, навело на мысли. И после осмотра мобилы горе-любовника, личность пострадавшей была установлена. Но что в точности произошло в квартире, и куда делось тело Шустрик Вероники Яновны, супруги вечно занятого бизнесмена, выяснить не удалось. Несчастного Бабнюка вставили в штаны и увезли. Вызвали спецов, которые ловко и дорого навесили новую дверь. До приезда господина Дружкова (его местонахождение было установлено: салон самолета, совершающего рейс из Сиднея) оставалось несколько часов. Наконец выяснилось имя первой потерпевшей. Ею оказалась артистка цирка на Разноцветном проспекте, гимнастка на трапеции, Версавия Лучистая, в миру Вера Лучко. Квартира потерпевшей оказалась битком набита антиквариатом, разыскиваемым по десяткам краж. Вера оказывалась на высоте не только под куполом, но и под крышами. Следователь, ведущий дело, получив протокол обыска, вздохнул с облегчением. Хорошо, что Лучко преставилась, а то пришлось бы выпускать всех, кого уже посадили по этим кражам. А это такая волокита... Самолет из Сиднея совершил посадку. Дружков Иван Иванович, доктор наук, лингвист, шагал к выходу, катя за собой синий чемодан. К нему подошли двое, вежливо, но настойчиво попросили воспользоваться их транспортом для поездки в город. Спорить Дружков не стал, спокойно протянул ручку чемодана одному из встречающих, а сам сел в автомобиль.

- Иван Иванович, мы ведем дело о тройном убийстве, произошедшем в вашей квартире...

- Почему в моей? - Дружков не выглядел удивленным или обеспокоенным.

- Под окнами вашего дома были найдены три оторванных женских головы. В результате оперативных мероприятий мы пришли к выводу, что женщины погибли в вашей квартире. Мы вскрыли ее...

- Даже так? И нашли внутри следы кровавой бойни?

- Нет, никаких следов.

- Так что же вы от меня хотите?

- Объяснений.

- По поводу чего? Я подозреваюсь в отрывании голов у себя на дому?

- Ну что вы! Мы уверены в вашей непричастности. В ваш адрес нет никаких подозрений.

- В таком случае просто отвезите меня домой.

54

- Вам даже не интересно, кто потерпевшие?

- Нет. Зато очень интересно, что с моей дверью? Там другой замок? Открыть сможете? Так позвоните, чтобы привезли ключи. Иван Иванович отпер дверь, прошел на кухню, открыл морозилку... В это время раздался звонок в дверь. Ворча, Дружков пошел открывать. На лестничной площадке стоял участковый.

- Здравствуйте, моя фамилия Шалунец, я...

- Да что такое? Меня уже допрашивали по дороге домой. Я думал, на сегодня пытки закончены.

- Да нет, я это... когда квартиру осматривали, заметил, что холодильник пустой. Вот и подумал: явится мужик после месячного отсутствия, а покусать нечего. Да еще новостями ошарашенный... Вот тут, в пакете, пирожки, Любаша моя нажарила, она у меня мастерица. И молока деревенского бутылка. Мы в выходные к теще ездили, у нее корова. Держите, я пойду.

- Заходите. Как вас зовут?

- Николаем...

- Как дружка моего...

- Кого?

- Николая Голубя, бывшего хозяина квартиры. Проходите на кухню, Коля. Дружков достал из шкафчика бутылку коньяка и пару бокалов. Разлили, выпили за знакомство. Потом гость предложил помянуть умерших сегодня женщин, заодно вкратце обрисовав ситуацию. Хозяин поддержал.

- Я помню историю о вашем друге. Его убили. Жену, вроде, тоже подозревали. А потом она пропала. Сидит? - спросил гость.

- Нет, умерла. Коля наказал ее...- мрачно произнес Иван. Участковый вздрогнул: у хозяина-то похоже с головой беда...

- Да нет, я в своем уме,- поймав взгляд Шалунца, ответил Иван.- Вы же не думаете, что спятили, обнаружив в течение дня в одной луже три оторванных головы. Тогда чему удивляетесь? С Колькой мы служили вместе в Чечне. Однажды он спас меня, собой закрыл от взрыва. Полгода лечился потом. Людям свойственно любить тех, кому они делают добро. Именно так, а не наоборот. После армии мы оба занялись лингвистикой. Коля женился. А через год я понял, что безумно люблю его жену. В отличие от Николая. Потому что он любил меня. В том самом смысле. А она души в нем не чаяла. И убила, когда он сообщил, что хочет развестись и велел убираться с глаз и не смущать меня. Он стал видеть в 55

ней лишь соперницу. После похорон Николая я чувствовал себя мерзко и уехал в Читу к брату. А через полгода пришло письмо от нотариуса, что квартира эта была у Кольки до брака и завещана мне.

- А жена?

- Лариса исчезла вскоре после похорон. Я тогда не знал, куда.

- А теперь?

- Пойдем. Иван поднялся, вынул из морозилки курицу и пошел в пустую комнату. Шалунец - следом.

- Смотри, - тушка шмякнулась на пол около плинтуса. Щелчок, и курица с хлюпаньем и треском втянулась в стену, разбрызгав ошметки кожи. Постепенно и они без следа впитались в штукатурку.

- Мой друг,- Иван улыбнулся, - хотел, чтобы мы были вместе, так оно и вышло. И любую женщину в квартире постигнет участь курицы.

- Почему ты мне рассказываешь? Я ведь...

- А кто поверит? И кого наказывать? Колька мертв, я не виноват. И сделать ничего нельзя. Не расселять же три сотни квартир лишь потому, что в одну из них женщинам вход заказан?

- А зачем он головы выбросил?

- Не знаю... Как ты сказал, артистка Вера? Прима Вера? А ты знаешь, что primavera на испанском - весна? Нынче ж первое апреля, весна. У Николая специфическое чувство юмора и слабость к игре слов. Эй, Колька,- Иван обернулся, - у тебя спина белая. Стена заколыхалась волнами, затем в метре от пола стала вытягиваться, формируясь в огромную ручищу с мощным кулаком. Когда поступательное движение штукатурки завершилось, большой палец разогнувшись, поднялся вверх.

56

Наринэ Карапетян

С Онегиным под стук колес Поздняя электричка тормозила у изогнутого перрона. Почему его построили такой формы, неизвестно, но со временем сваи еще покосились набок, а перила – те вообще уехали в сторону и при малейшем прикосновении начинали подпрыгивать, как нога под молоточком невропатолога. Опыт, сын ошибок трудных, напомнил, что в хвосте атаковать двери электрички небезопасно, так как вполне могло не хватить шага до подножки от все более отчуждающегося перрона. И мы пошли по вагонам, но ни один из них категорически не мог удовлетворить требованиям утомленного солнцем организма: то он, вагон, был густо перенаселен, то глухо закупорен, то цинично жесток металлическим листом лишившихся мякоти сидений, то оказывался моторным – а кому охота, чтобы всю дорогу у него тряслись щеки и дребезжали зубы? И наконец, мы нашли его – освещенный, в меру продуваемый, мягко катящийся, обширными местами сохранивший поролон и дерматин не только на самих сидениях, но даже на их спинках; а когда нашли, не стали рассуждать, как такой оазис мог уцелеть среди всеобщего запустения, но плюхнулись на места, раскрыли перед собой книжки и мигом задремали. Из полунирванического состояния пассажиров вывел дед. С металлической клюкой, но сам еще крепкий, прямой, сухощавый, он попьяному размашисто скинул на скамью тяжелый рюкзак, а затем попробовал и сам осуществить туда посадку. Не получилось. Тогда ноженьки его подогнулись, дед рухнул на колени и бухнулся головой об пол. Привыкшие ко всему пассажиры не растерялись, бережно подняли его бренное тело и приобщили к рюкзаку на сидении. То ли от встряски, то ли от проявленной чуткости дед вдруг ожил и, что называется, отверз уста. Поток его красноречия поначалу был обращен к соседу напротив, общественный же резонанс приобрел со следующего заявления: - У меня, если хочешь знать, жена в Америке живет. Я ее сам туда провожал. И собаку тоже. Дед всхлипнул.

- Чего ты смеешься? – взъерепенился он на меня. – Сме-ется… Старый человек, вон с палкой, а она смеется! А я ее сам, сам на самолет посадил. Двадцать лет назад. Ее еще на таможне пропускали.

57

- Кого – жену или собаку?

- Опять смеется, - набычился дед и вдруг захныкал. – А я этими вот руками ящик сколотил, деревянный. Чтоб их на самолет взяли. Что, ты опять?!

- Да не смеюсь я, уже – плачу.

- Так-то вы, над старым человеком… Да я! Ну вот, весь вагон смеется, – он уже набрал побольше воздуха, чтобы разразиться не то бранью, не то рыданьями, но вместо этого вдруг весь расплылся в хитроватой улыбке.

- Книжки читаешь, значит… А дядя Юра, думаешь, того, не читал? Хочешь, я сейчас прочту одну, нет – две главы из «Евгения Онегина»?

- Давай, дядя Юра, читай!

- А что, и прочту. Дядя Юра уставил в пятачок пола между коленями, прокашлялся, концентрируясь, потом вскинул в сторону правую руку ладонью вверх и провозгласил: - Не мысля гордый свет забавить. Пауза. Вторая попытка: - Не мысля гордый свет забавить.

- Дядя Юра, да ну его, Онегина, давай Мцыри.

- Не, ты погоди… А, вот (лицо его прояснилось): - Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог… Читал дядя Юра хорошо, задорно, попадая ритмом в получастушечный перепляс. И рукою себе в декламации помогал, словно подкидывая на ладони каждое слово. С неослабевающим вниманием следила аудитория (иногда вставляя нужное словцо) за ходом мысли молодого повесы, сведениями о его родственных связях, видах на будущее и полученном воспитании. Каждая новая одоленная строфа придавала дяде Юре свежих сил, и отрезок дистанции, посвященный «мусью лАббе», убогом французе, дядя Юра прошел «на ура». После же строчки «Мусью прогнали со двора» даже театрально рубанул рукой воздух. Эта строчка и оказалась для дяди Юры роковой. Следующая не давалась. Чего только он ни делал: откатывался назад к «и в Летний сад гулять водил», некоторое время топтался на ней, потом заново разгонялся с «когда же юности мятежной», но каждый раз неумолимо застревал на «мусью прогнали со двора».

- Хватит, старый, надоел, - цыкнула золотым зубом цветастая толстая дачница.

- И в Летний сад гулять водил, - сурово осадил ее дядя Юра.

58

Бедный, я ничем не могла ему помочь, потому что и в собственной памяти обнаружила пробел вплоть до «острижен по последней моде». Дело шло к трагической развязке, как вдруг…

- Следующая станция – Ручьи, - словно глас с небес, прозвучало из громкоговорителя.

- Дядя Юра, тебе выходить, - возблагодарил сводный хор истерзанных жалостью пассажиров. И дядя Юра встал, отряхнул прах от ног своих, легко взвалил на плечо рюкзак и сказал, что я хорошая, и если мне когда нужна будет койка, то я всегда могу рассчитывать на него, дядю Юру, а его в Лемболово все люди знают, и все собаки любят. И победивший свое похмелье могучей пушкинской строфой, дядя Юра торжественно прошествовал к выходу. Некоторое время все молчали, но в животе у каждого продолжал кататься и мелко дребезжать маленький моторный вагончик. Первыми нарушили тишину два парня, сидевшие у нас за спиной. Внятно, но глухо и монотонно один дважды сообщил другому: «И в Летний сад гулять водил». И они оба заржали.

59