Родная Кубань, № 1, 2014

ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

1 (64) 2014 Главный редактор В. И. Лихоносов Редакционная коллегия: А. В. Кравченко (заместитель главного редактора) А. Г. Федорченко (отдел прозы и поэзии) В. И. Шкуро Л. М. Пасенюк

Содержание Подвижники благочестия Анатолий Ушаков Вечное в преходящем............................................................ Кубани верные сыны Николай Кряжевских Памяти Н. И. Кондратенко....................................................

Проза

Компьютерный набор Е. Я. Чеботарь

Ольга Неподоба Мистер сыр.............................................................................

Компьютерная верстка С. Г. Мещерякова

А. Пантелеев Адмирал Колчак.....................................................................

Технический редактор Л. А. Демская Корректор М. С. Скорик

А. Рябинский Тринадцать.............................................................................

Поэзия Валентина Ефимовская.........................................................

Николай Беседин Владимир Бухаров........................................................... Владимир Киреев............................................................. Екатерина Кириллова......................................................

Хранители: С. Халайчев В олимпийской стороне.................................................. Александр Галкин «Альпика-сервис» ─ имя розы....................................... Анатолий Ильяхов Я видел Сталина.............................................................. Криница Г. В. Доброскок Казачьи прадеды..............................................................

Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора публикации. ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Адрес редакции: 350000, г. Краснодар, ул. Калинина, 339. Тел./факс 259-31-71.

E-mail: r-kuban@mail.ru Подписной индекс 31899

УЧРЕДИТЕЛИ: администрация Краснодарского края, государственное унитарное предприятие «Газетно-информационный комплекс «Кубанские новости». ИЗДАТЕЛЬ: государственное унитарное предприятие «Газетно-информационный комплекс «Кубанские новости». Дизайн и допечатная подготовка ООО «Издательство «Кубань-Книга»

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ Анатолий УШАКОВ

ВЕЧНОЕ В ПРЕХОДЯЩЕМ Силы бесплотные 21 ноября 2013 года. Бригадир Пахаренко выходит из дому молодцеватой походкой. Несет к своей машине, где я дожидаюсь, две чашки кофе. Он несет их на блюдцах небрежно, калитку в ограде отворяет ногой. С веранды жена переспрашивает вслед: – На сколько, на сколько дней?.. Ну, Са-аш! В голосе молодой женщины молнии, похоже, уже отсверкали, да и гром переходит в затихающий ропот… Может ли жена оставаться спокойной, видя, как муж срочно собирается в командировку, оставляя ее с младенцем на руках неизвестно на какое время!

– Ничего, дорогая, не могу пока сказать. С места позвоню, – отвечает бригадир. Рано утром главный инженер Вейденбах объявил так: – Все в Краснодаре бросайте и – на «Олимпстрой»!

– На какой срок, Антон Теодорович?

– Уточнения – в Адлере, у прораба Крупинова. Вот так. А чего уточнять? Крупинову людей бы заполучить да по объектам расставить. Работы сейчас хоть отбавляй. Он тоже прокричал в телефонную трубку: – Прихватите с собой какие есть пропуска на «Олимпстрой» и на сочинские объекты.

После этого я поспешил к бригадиру, успев дома только утреннее правило прочитать. Саша не может отказать себе в чашке кофе на дорожку.Подает мне, отхлебывает из своей, стоя у дверцы машины. Опрокидывает гущу на блюдце.

– Так, – комментирует «рисунок». – Деревья, цветочки… Сад, что ли? А-а, вот… Дорога! Еще не так давно я резко воспротивился бы любому суеверию – заспорил бы, стал что-то объяснять… Теперь только себе доказываю. Должно быть, это результат паломничества в Святую Землю. Я, грешный, побывал там весной на пасхальные дни… Шел по следам Христа Его Крестным путем; в Вифлееме у яслей, в которые Богоматерь положила Младенца, прикладывался к серебряной звезде; погружался в священные воды Иордана…В моей памяти сполохи Благодатного огня все сходят и сходят на Гроб Господень, и не обжигающий Огонь все ласкает и ласкает мне руки и лицо…Как-то само собой приходит понимание, что разглагольствование вокруг веры неуместно.Лучше глаза долу, молчок, да стараться самому не грешить. Саша относит чашки, садится за руль. Дорога! Она летит под колеса – будто не мы мчимся по ней, а она сама втягивает нас огромным маховиком. Бригадир умиротворен скоростью, руки без напряжения лежат на руле. Обходная трасса через окраины Краснодара свободна. Поздней осенью пробок

Родная КУБАНЬ • 1/2014

3

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ тут нет. Маховик прокручивает Знаменский, Адыгейск, Горячий Ключ, приближая перевал и побережье… Полоса вдоль Черного моря (порты Анапа, Новороссийск, Туапсе, территории здравниц Большого Сочи) – все это как бы привстает на цыпочки и смотрит туда,за Адлер, в сторону Имеретинской низменности и Красной поляны, где возводятся стадионы, ледовые дворцы, олимпийские деревни. Там размах, престиж, надежда на будущие мировые рекорды! Когда огонь Зимних Игр 2014 года погаснет, а дымный шлейф славы развеется меж новых мировых событий, все преобразования на побережье должны работать на наши курорты. Так задумало правительство. Говорят, одно из доходнейших дел в мире (после наркобизнеса) – ведение гостиничного хозяйства. И вести это хозяйство лучше всего в курортной зоне.Так что в грохотебарабанов, в пении фанфар как бы автономно звучит и некая приглушенная, под сурдинку, музыка. Ее тема – выведение главной курортной зоны страны на мировой уровень. В этом грандиозном строительстве скромная фирма, в которой мы работаем, ведет гидроизоляцию. На стройплощадках мы появляемся, когда под здания и сооружения уже вырыты котлованы. Прокладываем дренаж, изолируем от влаги и прочей агрессивной среды парковки, подвалы, цоколи. Когда бетонщики и каменщики скроют нашу работу под плитами перекрытий и за стенами высоток, перебираемся на верхотуру. На кровлях у нас та же работа, что и внизу, только верхи защищаем от влаги небесной. Вводный звонок Крупинова: – Заверните на объект под Джубгой. Заберете там Левченко.

4

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Левченко уже и сумку в дорогу собрал, выходит навстречу.Новый человек – новое настроение. Ему двадцать три. Подрабатывает на стройках, чтобы было на что учиться. Еще он заводила на молодежных вечерах, творит: сочиняет рэп. Бригадир и раньше интересовался его записями. Теперь, получив их, тут же вставляет в дисковод проигрывателя, и «рено» наш на горных виражах начинает разбрызгивать хрипы хип-хоповских ритмов. И музыка, и наложенная на нее (пусть не «вживую») речитативная скороговорка делают свое дело. В человеке под рэп непроизвольно возникают импульсы к определенным телодвижениям. Праотцы рэпа – рабы, завезенные из Африки на остров Карибского моря, в этих ритмах готовились к схваткам, охоте и плотским утехам. Их ритмы стали потом музыкой нью-йорских трущоб и оттуда в семидесятые годы XX века распространились по миру. Бригадир уже мотает головой. Левченко как «крутой чувак» тоже «колбасится» под «собственную» музыку. На бросаемые ко мне взгляды – «А-а! Как тебе?» – я только улыбаюсь. Перед Лазаревским дорога выравнивается. Мне бы насладиться открывшимися видами моря, горных ущелий, запомнить вон ту чудную речушку и тот одинокий крохотный домик. Кто в нем живет?... Все вокруг – кипучая история, славные имена. …Заткнуть уши – все равно не поможет самодеятельный рэп вовсю куражится. В недавних московских событиях на Болотной площади рэпачам ничего не стоило разжечь толпу, выкинув руку с пальцем и срифмовав: «омон» – «вон!». Даже уважаемого

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ возраста интеллигентные граждане при этом рефлекторно дергались. Свет и тьма непрестанно борются, пронизывая наши сердца…Нащупываю в сумке четки и, глядя за окошко, начинаю, как учат духовные наставники,творить Иисусову молитву. Вдох и выдох. Мне представляется, как золотая нить вышивает на сердцевысокое имя: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго»… Ну, вот, совсем другие мысли… В этих местах около двухсот лет назад после пятой по счету турецкой кампании берег был охвачен внутренней – Кавказской – войной. Горцы не признали Адрианопольского договора и взялись за оружие. Адмирал Михаил Лазарев, открыватель Антарктиды, руководитель кругосветных путешествий, был тогда назначен главным командиром Черноморского флота. Его дружеские отношения с начальником Черноморской береговой линии генерал-майором Николаем Раевским (другом Пушкина!) обеспечили успех нескольких десантных операций и закладку фортов на месте нынешних Новороссийска, Туапсе, Сочи, ряда других укреплений, таких, как Лазаревское, Святой Дух (Адлер). В военных экспедициях участвовал художникмаринист Иван Айвазовский, написавший яркое полотно «Высадка у Субаши» с изображением перестрелки десанта и горцев. Эту картину приобрел Николай I. С подобным десантом под Лазаревским укреплением связано имя поэта Александра Одоевского. Ссылкой на Кавказ царь заменил ему последние годы сибирской каторги. Стихи Одоевского – это сила духа, противостоящая бесконечным страданиям. Можно представить, что пережил двадцатитрехлетний корнет на Сенатской площади. К

декабристам его привела идея раскрепощения русского народа на французский манер. Но вот мятежники убивают Героя Отечественной войны Милорадовича. Верные царю войска дают залп поверх голов восставших, но выпущенная картечь, срикошетив от стен, убивает ни в чем неповинных в толпе… После этого он писал стихи в каземате Петропавловской крепости, на Нерчинском руднике, в Пятигорске, в Лазаревском укреплении. Все вышедшее из-под пера Одоевского –откровение души, готовой к покаянию. О нем говорили: «христоподобная личность», «он любил свое страдание». Поразительно! Через целый век удивительный православный священник, хирург, лауреат и узник Сталинских премии и ГУЛага святой Лука (Воинов-Ясенецкий)почти такой же фразой – «Я полюбил страдание» – озаглавит свою книгу… О дружбе с Одоевским замечательные воспоминания оставил Григорий Филипсон. Когда записывал свои впечатления, он не был еще наказным атаманом Черноморского казачьего войска. Руководил боевыми действиями в районе строящегося Лазаревского укрепления. Филипсон сделал все, чтобы поэт не участвовал в высадке десанта. Но когда протеже сорвалось, Одоевский только обрадовался, и сказал решительно: – Это перст Божий! Его пощадили пуля и горский кинжал. По завершении строительства форта генерал Раевский разрешил декабристам выехать в Тамань и Керчь на отдых. Одоевский отказался.

– Я остаюсь как искупительная жертва. Умер он тридцати семи лет от тропической лихорадки, которой многие заболели к тому времени в лагере. Он же, по свиде-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

5

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ тельству Филипсона, причину своей болезни приписывал тому, что накануне «начитался Шиллера в подлиннике на сквозном ветру через поднятые полы палатки…» В том же году в «Отечественных записках» Лермонтов, который тоже был связан с ним дружбой, посвятил Одоевскому стихотворение c посвящением «Памяти А. И. О.»: И то, что ты сказал перед кончиной, Из слушавших тебя не понял ни единый... Дело к вечеру. Вехи пути говорят и о других именах. Древняя земля у моря, носившего в старину имя Русское, помнит свою Историю. …Саша Пахаренко то вдруг увеличит скорость, то так же резко ее скинет. Оказывается, странно ведет себя несущийся впереди ярко-алый трехсотый «лексус»: подпустит «рено» для обгона и тут же унесется вперед.

– Ясно, парнишка жаждет…Чего же?.. «Стрит-гонки»! – Бригадир принимает «приглашение». – Он ее получит! Как раз начинается подъем к очередному серпантину. Проигрыватель умолкает, уступая место новой игре. «Лексус» впереди резко подается вверх, сразу скрываясь за крутым поворотом. «Рено» взвывает и уже не сбавляет скорости. Ведомый в гонке как бы сцеплен с лидером невидимым тросом. Ведущий тащит на нем ведомого от витка к витку, дразня и раззадоривая. Как водится, страсти разгораются, опасность обостряет азарт, адреналин прет в кровь, доставляя каждой клеточке повышенные дозы кислорода… На поворотах наш шумахер старается разглядеть лицо противника. И тот наверняка не против поближе познакомиться, и это еще одна связующая ниточка.

6

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Через нее ведущий узнает, что в «рено» кроме ведомого еще и пассажиры сидят. Ну, все, тут интерес лидера к гонке сразу пропадает. И когда наш «рено» обходит его на длинном спуске к Дагомысу, черноусый джентльмен в «лексусе» равнодушно держит мобильник у уха… А Пахаренко торжествует: «Как мы его!»

-скорее всего, внутренне признавая, что никакая это не победа. В Сочи въезжаем с незнакомой стороны. В связи с появлением новых развязок и тоннельных порталов былые проезды перекроены. Не сразу попадаем на Курортный проспект. Наконец, будто путеводный маяк, в лучах подсветок возникает высоченная белая колонна на подиуме из красного гранита, на ней – бронзовый архангел с мечом в правой руке и крестом над крылами. Прошу Пахаренко остановиться ненадолго и, достав из сумки календарь с богослужебным кругом, иду в свет, повторяю про себя из Апостольского послания: «Если через Ангелов возвещенное слово…» Смотрю, друзья тоже выходят из машины; глаза подняли, перекрестились.

– Сегодня усочинцев праздник, – поясняю. – Они отмечают День города, покровителем которого почитают Архангела Михаила. Это его образ. Прежде чем стронуть «рено» с места, бригадир задумчиво произносит: – Так вот кто нам помогает… И опять маховик, не что иное, как сам Земной шар, закрученный по Солнцу, приближает нам Адлер, Олимпийский парк, поселок Веселый. Да, так легкомысленно зовется тыл великой стройки – Веселый. Там нас ждет нехитрый уют в частной гостиничке. Ночные облака нет-нет, да обозначатся сварочными сполохами над стадионами,

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ дворцами, гостиничными башнями. Завершающие штрихи… У въезда в Олимппарк почти не видна громада храма во имя Нерукотворного образа Христа Спасителя. Храм живет пока скрытой внутренней жизнью. Первая служба в новом соборе пройдет через полтора месяца, в Рождество Христово. Чувство святости 29 ноября 2013 года. Вот уже неделя, как работаем на кровле, балконах и башнях гостиничного комплекса. Называется он «Богатырь». Посмотреть, – вылитый средневековый замок. Светлые стены увенчаны двумя главными башнями под темно-красной черепицей. Особенно эффектно «королевский замок» смотрится издали, с расстояния нескольких километров. С ним на Олимпийском «пятачке» по грандиозности соперничает только Главный стадион. Так высоко над олимпийскими объектами еще не приходилось подниматься. А было время, окинешь взглядом низкий горизонт:везде вздыбленная земля, терриконы щебня, плиты, столбы, бетонное крошево, оранжевые самосвалы «вольво» и серые бетононасосы в пробках у перекрестков, чей-то увязший «жигуленок», синие заборы, закоторыми экскаваторы, бульдозеры, бетонщики, арматурщики, каски, жилеты. И тонут, тонут в муляке твои сапоги … Потом взгляд как-то приподнялся. Рассветная дорога к объекту не так непролазна и сумеречна, с башенных кранов и лесов весело светят прожекторы. Вдоль морского берега снесены прибрежные хибары,вместо них встали ряды многоэтажек, коттеджи Олимпийской деревни. На улице Старообрядческой в симпатичные одно-двух-трехэ-

тажные дома уже въезжают новоселы (из тех, кто уступил свои прежние домики и участки под олимпийские объекты). От нашей гостинички до проходной, над которой маячит «Богатырь», добираемся из глубины частного сектора. Те дворы, что прежде выглядевшие не совсем приглядно, теперь получили казенные украшения – прочные бетонные столбы с навешанными на них металлическими заборами, воротами, калитками, отштампованными и окрашенными так, что создается впечатление, будто они из дубовых досок. Сработано, что называется, дешево и сердито. Если посчитать... Говорят, такие и подобные им подарки в «зоне международного гостеприимства Сочи» получили три тысячи частных владельцев. Раньше путь к объектам преграждал нам грязный канал, а теперь на этом месте – прочная дорога, плиточные тротуары. Грязный канал исчез, а вода от гулявших здесь лиманов собрана в очищенные озерца с ухоженными берегами. С башен и балконов «Богатыря» Имеретинка – как на ладони. С одной стороны – морская ширь, с противоположной – покрытые снегом вершины. Под нами квартал Медиацентра, дальше – Большой стадион «Фишт», ледовые дворцы в виде яйца Фаберже, «Айсберг» и другие, парк развлечений с цветными ажурными волнами «американских горок»… Все пространство вокруг пестрит народом. Это строители всяческих специальностей, волонтеры, студенты-практиканты – посланцы всей страны и, конечно, гостарбайтеры. Одни наводят общий марафет,собирая в мешки и сваливая в контейнеры мусор, другие кладут тротуарную плитку, раскатывают рулоны дерна на месте будущих зеленых-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

7

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ лужаек. А кто-то завершает капитальные работы: бетонщики тянут гофрированные рукава от бетононасосов, каменщики кладут простенки, сантехники прокладывают коммуникации. Порой думаешь: да успеть ли в срок? А назавтра вопрос отпадает: ландшафт неузнаваем, как в «Сталкере» у Тарковского. Мы переносим отбойники и перфораторы с этажа на этаж, штробим, расчеканиваем-зачеканиваем… В общем, своя специфика. В свободную минуту подойдешь к ограждению, окунешься в простор.

– Вон там, – Валера Харольский наводил палец на башенки цемсилосов, – мы вели просыпку под борцовский зал. Почти до утра!..–О просыпке как рабочей операции принято говорить с уважением; она хорошо оплачивается. Скажи изолировщику: «На просыпку!», – он ночь-полночь на нее поднимется. Леня Ногтев находил внизу и обращал внимание Сережи Титкона строения Международного медиацентра, говорил с нарочитым пафосом: – Представляешь, там конференц-залам дали необычные названия: «Пушкин», «Толстой», «Достоевский» и…

– Знаю, знаю, -отвечал Серега, – еще «Чехов». Ну и что?

– Так гордись, – провозглашал Ногтев, – тем, что к имени самого Пушкина ты свой труд приложил! Дима Федаш- с новостью: – А вы знаете, только что внизу, – да прямо под нами! – высадили икебану, сосну карликовую. Один японец ее очень долго растил и продал сюда – за 600 тысяч рублей.

– Отдали бы мне это деревцо, – бесцветно (такой у него юмор) произносил

8

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КоляТураев. –Я бы загнал его на дачном рынке да купил себе приличную иномарку. Балагуров подгонял бригадир на «последних штрихах»Борис Тураев: – Кончай перекур! Строгость Тураев-старший демонстрировал при появлении на этаже представителя технадзора, который принимал нашу работу.

– Косяков не допускаем, – говорил Борис проверяющему и кивал в мою сторону. – А то «журналист-меняет-профессию» на карандаш возьмет да распишет в подробностях. Предметом моих споров с Борисом однажды стало понятие воцерковления. Его сыновья и дочка крещенные в православии. Я же говорил, что одного крещения мало, нужно хотя бы по выходным ходить в церковь… Борис обиделся: – Каких выходных? Где ты видел выходные у строителей? …Я в свободную минуту любил отыскать взглядом у подножия гор,за которыми Красная Поляна, большой светлый купол, возвышающийся над четырьмя полукуполами в виде креста. Олимпийский храм во имя Нерукотворного образа Христа Спасителя… Привелось, что называется, приложиться к святыне скромной своей работой. Это было весной прошлого года. Тогда под руководством прораба Константина Ковалева мы на берегу Псоу вели внутреннее изолирование мощного водозабора. Его резервуары – два огромных бетонных стакана объемом по пять тысяч кубометров каждый устраняют дефицит и обеспечивают водой и Олимпиаду, и Большой Сочи. С объекта на Псоу в срочном порядке на строительство олимпийского храма пер-

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ выми из нашей бригады были направлены Виталий Волков и Юра Колесников. Они несколько дней вели изолирование цоколя будущего храма. Работа как работа. Но Виталия поразил настоятель будущего храма архимандрит Флавиан (Осколков). Он, оказывается, не только стоит службы в действующем рядом приделе, но еще выполняет обязанности прораба на строительстве. Интересуется спецификой, во все вникает, оказывает помощь…Обо всем этом Виталий рассказывал мне с восхищением.

– Это здорово, что вы помогаете провести на курорт питьевую воду, – говорил о. Флавиан. – Без нее Олимпиада и Большой Сочи, как говорят, ни туды и ни сюды. А могут ли олимпиец или тот же курортник обойтись без духовной пищи? И вот прораб Ковалев посылает на этот объект меня и Сашу, своего двадцатилетнего сына. Добравшись до нового своего объекта, мы неожиданно обнаружили зеленый оазис, частичку совершенно иного мира в широком размахе и нагромождениях стройки. Поневоле любовались вьющейся виноградной лозой, сияющими в цветнике бархатцами и гортензиями. Питала их вода, проведенная для нужд стройки. Оказалось, здесь, на первом этаже строящегося приюта, действует придел во имя равноапостольного великого князя Владимира. Мы заметили на крыльце священника в сером подряснике. Ноги сами понесли под благословение.

– Откуда вы?

– Из Екатеринодара, отче.

– Да благословит Господь строителей храма!

В небольшом приделе звучали часы перед утренней службой. Корпуса этого приюта для престарелых начали строить в 2005 году . Строительство на пожертвования шло ни шатко, ни валко, тем не менее бетонное исполнение прорисовало будущий облик богадельни. Но когда в 2007 году стало известно, что в Имеретинской низменности пройдут XXII Олимпийские и XI Паралимпийские игры, приют неожиданно оказался в непосредственной близости от места прибытия олимпийцев. Могут ли гости Олимпиады рассчитывать на такие же уют и теплоту, какие создаются в домашних церквах приюта, когда будут прибывать сюда по автостраде или поездом? В связи с этим по благословению митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора и было подготовлено эскизное предложение по размещению на территории приюта нового храма во имя Нерукотворного Образа Христа Спасителя. Эту идею поддержал патриарх Моcковский и всея Руси Кирилл. По инициативе губернатора Краснодарского края Александра Ткачева строительство храма в Имеретинской низменности с 2011 года было включено в краевую целевую программу «Обеспечение строительства олимпийских объектов и развитие города Сочи как горноклиматического и бальнеологического курорта». С Сашей Ковалевым мы делали свою пыльную работу, после отбойника отмывали штробу кистью из ведра. По технологии, воду можно брать рядом, просто наклонись и зачерпни из рва у фундамента… Смотрю, напарник мой отправляется по жаре метров за восемьдесят к водопроводному крану.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

9

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ – Я же чувствую, – объяснял Саша, – здесь сама святость. И воду надо брать самую чистую. Прямо за стеной, что широким полукругом вырастала над нашими головами, – горнее место будущего алтаря, святое святых. Тут из знакомых бетонщиков даже самые отпетые матерщинники язычок прикусывали. Тогда я не смог встретиться с отцом Флавианом.Нам нельзя было задержаться и остаться на службу в приделе. Работа важнее всего, тем более это, пожалуй, как раз был тот случай, про который отцы-наставники говорят: послушание выше молитвы. Сегодня с утра такой дождь, что, кажется, небо обрушивается на землю. На нашем объекте работы приостановлены. И я прошу у Володи Крупинова отлучку часа на три. …Внутри храма еще не убраны леса, и художники, прежде чем работать кистями наверху,идут сначала в придел благоверного святого князя Владимира, к святым мощам. Помолившись, они прикладываются к святыне. А затем, вернувшись к работе, буквально ложатся на пол, рассматривают, нет ли огрехов на изображениях вверху. Наносить мазки на сводах и выпуклостях не так-то просто. Прохожу в глубину храма. Вот место, откуда мы с Сашей спускали вниз, наружу, нашу переноску. Святое святых… Здесь в основании храма – тот камень, в закладке которого прошлым летом принял участие митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор. Тогда он провел чин освящения и первую Божественную литургию в строящемся храме. Надпись на камне:

10

Родная КУБАНЬ • 1/2014

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа Основася церковь сия в честь и память Нерукотворного Образа Христа Спасителя при Патриархе Московском и Всея Руси Кирилле при святительстве Высокопреосвященнейшего Исидора, митрополита Екатеринодарского и Кубанского в лето от рождества по плоти Бога Слова 29 августа 2012 года Камень сей был частью стены Византийского храма IX века, найденного в Имеретинской низменности» … В приюте немало людей, ожидающих отца Флавиана. Во многих угадывается деловая струнка. И вот с келейником архимандрита Сергеем поднимаюсь на второй этаж. Отец Флавиан начинает совещание, которое на прорабском языке можно назвать: «летучка». Когда очередь доходит до меня, прошу отца Флавиана рассказать, что кроме поражающих воображение объектов (предыдущие Зимние Игры не знавали столь надежных строительных технологий и преобразований, какие за короткий срок свершены в России) увидят на Олимпиаде ее участники и гости. Надо сказать,что кандидат богословия, архимандрит Флавиан на светские темы особо не распространяется. Он носит звание монаха, приобрел огромный опыт духовных трудов и борений. Но прежде чем что-то сказать, взвесит, подумает, как его слова будут истолкованы. Мол, о

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ зримом пусть светские историки пишут. А мы – о душе.

– С началом строительства храма, – говорит отец Флавиан, – археологи обнаружили на территории Имеретинской низменности византийскую церковь IX века. Она стояла совсем близко от места, где воздвигнут наш храм. Вообще найдено много признаков того, что в VI – IX веках на побережье от Абхазии до Тамани процветало христианство. Это не значит, что христианства не было здесь и раньше. Мы живем на земле, некогда окраине Римской империи, на которой семена христианства посеяны еще в первом веке во времена апостола Андрея Первозванного. На это есть разные точки зрения церковных историков. Прочтите хотя бы работы Евгения Голубинского. Этот период истории, – продолжает отец Флавиан, – найдет свое отражение в музее раннего христианства Культурно-исторического центра, который представляет собой наш храм. Замечу сразу, что в качестве экскурсоводов нам понадобятся грамотные дьяконы и батюшки. Надеемся, к прибытию участников и гостей Олимпиады мы подберем кадры. Также и для преподавания в воскресной школе. Тайна от века такова, – продолжает архимандрит, – что Христос живет в душе каждого человека, внутри нас. Именно Он в Святой Троице приступил к сотворению человека. А поскольку это так, то, как говорит Тертуллиан, наша душа по природе христианка. Мы облечены этой тайной жизни, призваны к богоподобию и обожению. Мы созданы Им. Но тут нужно сказать, что свобода, данная человеку, к тому и ведет – чего он

заслуживает. Бог говорит: Я люблю тебя вместе с твоей волей…

– Отец Флавиан, – робко вставляю свое суждение, – Среди гостей будут иноверцы…

– Знаете, мы будем рады всем. Христос говорит: «Я дверь…» Крещение – это рождение для жизни в раю. При крещении Господь снимает с человека проклятие от грехопадения Адама и Евы, для чего и пришел к нам в теле Адама второго. Иисус есть Любовь. Бог пришел исполнить закон и пророки до йоты, с учением всей полноты, ведь Он свидетель в вечности и Потопа, и Содома. Он всем указывает путь спасения. Ну, скажем, ад для грешника – что вода для рыбы, а в цветущем саду рыба задохнется. Скрежет зубов и боль для грешника – естественны… Человек грешит, но по своей воле, он сам делает выбор. Ведь в самом начале, когда только приходит соблазн греха, человек еще проявляет беспокойство… Душа его противостоит греху, и в преодолении соблазна она закаляется как золото в огне. До Страшного Суда грешник молитвами Церкви может быть извлечен из ада и спасен. Церковь молится за него. Христос смотрит на сердце человека, все видит в нем и рассудит, чье сердце праведное… Через паузу отцу Флавиану задан вопрос по теме вещественной, и он отвечает: – Да, сразу после совещания, чтобы успеть к службе, поедем выбирать металл, выберем хороший, прочный, с запасом выберем – для крепления креста на куполе. Одипиада, с Богом!

4 января 2014 года. До Олимпиады месяц и три дня. Сегодня – освящение олимпийского храма.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

11

ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ А у меня – билет в Краснодар.Домой еду с вокзала Адлер. Вокзал в видеZ. Будто кто-то небрежно набросал эту букву на ватмане, а потом увеличил в стекле, бетоне, металлических балках, пластике, напичкал электроникой и нажал пуск. Побежали каскады эскалаторов, засветились табло расписаний, заработали полотеры и кассиры, повалили толпы пассажиров на электрички до Сочи, нового аэропорта, Красной поляны… Все преобразования, которые мы видим вокруг, удивляют. Удивят они и американца, и европейца. Как хочется, чтобы нечто незримое глазу, вечное все мы увидели в изменчивом и преходящем...

12

Родная КУБАНЬ • 1/2014

…В домашней моей молитве наряду с отцами, наставниками, братьями, сестрами, сродниками по плоти, ближними рода моего и друзьями произношу имена и моих соработников, тех кто вносит свою строительную лепту, приближает Олимпиаду. Это Сергей Яриш, Алексей Медведев, Антон Вейденбах, Константин, Юрий и Александр Ковалевы, Владимир Крупинов, Алексей Шадрин, Александр Пахаренко, Владимир Кулиш, Борис и Николай Тураевы,Андрей Бондаренко, Юрий Колесников, Александр и Виталий Волковы, Олег Купряхин,Максим Башков, Игорь Макаренко, Дмитрий Федаш, Сергей Титко, Александр Левченко, Ашот Катанян, Александр Апанасов… Как говорится, список можно продолжить.

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ Николай Кряжевских

ПАМЯТИ Н. И. КОНДРАТЕНКО 14 февраля по каналу ГТРК «Кубань» на вопросы телезрителей отвечал депутат Совета Федерации РФ Николай Игнатович Кондратенко. По многочисленным просьбам наших читателей публикуем сегодня записанное нами выступление. Читайте!.. Для меня никогда не было секретом, что Николай Игнатович Кондратенко ─ личность неординарная, яркая и самобытная. И я горд, что мне довелось не один год работать с ним рядом, в его бытность председателя крайисполкома, губерна­ тора Кубани. Наблюдать за его действия­ми в сложнейших условиях крушения со­ветской системы. Видеть, как он близко к сердцу принимал всё, что происходи­ло вокруг, переживая трагедию страны как собственную. И мне его пережива­ния были понятны. Рушилась страна, за великие идеалы которой погиб его отец. И которую он сызмальства подни­мал из руин, подростком работая в ста­нице прицепщиком на тракторе, шофёром в голодные послевоенные годы. С хрипом, стоном поднималась страна из руин, и поднимался он. Рос, учился и широко шагал по жизни. От станичного хлебного поля до руководства Кубанью. На каком бы посту он ни трудился, вез­де и всегда в своих решениях исходил из народной пользы, народных интере­сов. Мнение пластуновского механиза­тора для него было важнее мнения ми­нистерского или партийного чиновника. Будучи губернатором, Николай Игна­тович не изменил своей привычки «хо­дить в народ» – с авоськой в кармане посещал Сенной рынок. Послушать, о чём говорят крестьяне из окрестных станиц и с хуторов, привозящие свой нехитрый

товар на городской рынок. Терпеливо выслушивал их наказы и брал на заметку. Он страдал, видя как его вчерашние единомышленники легко перелицовывались, перебегая из одной партии-однодневки в другую и не испытывая при этом никаких угрызений совести. В сложнейший период смутных девя­ностых годов, когда особенно ясно ста­ло, кто есть кто, Николай Игнатович был нравственным камертоном кубанцев, делал всё возможное, чтобы удержать от грандиозной растащиловки общенародную собственность. Запретил вы­возить кубанский хлеб в разорённые ли­беральными реформами центральные регионы страны. Конечно, при желании его можно было объявить сепаратистом. А можно было и понять: ешьте то, что породили своими непродуманными действиями. И упорно призывал селян сеять хлеб. «Железки никто есть не будет», – раз за разом повторял он. Конечно, ему не простили самостоя­ тельности, своего взгляда на происходящее. Два года на него искали компромат. Прежде всего, что он якобы успел при­брать к рукам, будучи первым лицом в крае. Никак не могли поверить, что он чист. Вспоминается трагическое лето 1997 года, когда на Кубани случилось страшное наводнение. Подтопленными оказались десятки станиц,

Родная КУБАНЬ • 1/2014

13

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ 25 тысяч до­мов. Огромный ущерб был нанесён зем­леделию, животноводству. Государство выделило немалые средства на ликви­дацию стихии и её последствий. Кондра­тенко лично делил каждый рубль, чтобы эффективней использовать материаль­ную помощь. И в это время в одной цент­ральной газете появилась статья мос­ковского журналиста о якобы имевших место лихоимстве и воровстве, явно на­писанная по указке сверху. Я видел, как он переживал за эту непра­ ведную публикацию. Я же знал, что бать­ка Кондрат легче руку даст себе отру­бить, чем залезет в карман несчастным и обездоленным. Мы тогда сутками не снимали резиновых сапог, летали на вертолёте над безбрежным морем мутной воды, замешанной на челове­ческом горе. Каждую рабочую неделю губернатор дватри дня ездил по краю, встречался с людьми, знакомился с реальной обста­новкой на местах. Вместе с губернатором обязательно ездили специалисты, чтобы на месте определить масштабы дел и наметить пути их решения. Под батьку копали долго. Не нашли ничего, как ни старались. У Кондратенко была крепкая нравственная крестьян­ская закваска: свой хлеб добывать в поте лица своего и никогда не зарить­ ся на чужой хлеб, чужое добро. Какой непреходящий урок для многих нынеш­них руководителей всех мастей, живущих по принципу: урвать всё, что можно. И рвут. Под заклинания о борьбе с кор­ рупцией. Наглядный тому пример – судебная волокита с бывшим министром обороны Сердюковым и его подельщицей Васильевой. Отбыв один срок губернатором, Ни­колай Игнатович не пошёл на выборы на второй срок. Хотя пойди, он бы побе­дил любого соперника, благодаря своей энергии и преданности народным идеа­лам о справедливости. Так велик был его авторитет у кубанцев.

14

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Но Николай Игнатович прекрасно понимал, что вектор развития страны непоправимо сместился в другую от на­родных идеалов сторону и не хотел быть соучастником того, что происходило во­круг. Узник совести, он уступил губерна­торский пост представителю нового на­рождающегося класса собственников, бизнесменов. Но сила его убеждений была тако­ва, что, став депутатом Государствен­ной Думы, членом Совета Федерации, он остался бойцом. С высокой трибу­ны Госдумы говорил о неуправляемом росте цен на энергоносители и неэффективной налоговой политике, по существу делающих производство бессмыслен­ным, а продукцию – неконкурентоспо­собной не только на внешнем, но и на внутреннем рынке. Говорил, что нацио­ нальное богатство оторвано от природ­ных ресурсов, что энергетика должна быть в руках государства. И, благодаря своим ярким, эмоцио­нальным выступлениям, твёрдому отстаиванию своих убеждений с высокой трибуны, стал широко известен в стране. Легендарная личность новейшего времени, он был прост и сложен одновременно. Всемерно поддерживал воз­рождающееся казачество и одновре­менно предостерегал его от полити­ческих завихрений типа казачьей са­мостийности и попыток доказать, что казаки – отдельная нация, призывал помнить уроки прошлого. Горячо поддерживал идею братского единения русского и белорусского народов. Был инициатором создания пат­риотического общественного движения «Отечество». Я считаю, что Николай Игнатович был одним из самых ярких политических деятелей Кубани и России на рубеже двух столетий. Природа наградила его сильным характером, эмоциональным темпераментом народного трибуна, ред­кой способностью доходить до сути ве­щей, доходчиво

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ и образно разъяснять сложные проблемы, а самое главное – понимать их и решать. Я много лет дружил с ним, гордился и дорожил этой дружбой, хотя и не разделял порой какие-то его взгляды. Я не со­бираюсь писать его политический порт­рет, укажу только на некоторые самые характерные его черты. Кондратенко рисуют чаще всего двумя красками: чёрной или белой. И портрет Николая Игнатовича получается искажённым – обожествлённым или одиозным. Ни тем, ни другим он никогда не был. Он прошёл типичный для своего времени трудовой путь. Так, как он знал сельское хозяй­ство, по-моему мнению, не знал никто. Так уж повелось, что в аграрном крае и руководители были чаще всего аграрниками. Хотя я считаю, что для органи­затора и политического деятеля тако­го уровня нужно ещё нечто большее. А именно способность стратегически мыс­лить, зажигать и вести за собой людей. На мой взгляд, такими способностя­ми из всех краевых лидеров, которых я знал, обладали два человека: Медунов и Кондратенко. Был в них какой-то магнетизм, чувство народности, ораторской яркости, широких разнообразных зна­ний и убедительности суждений. Они умели делать людей своими союз­ никами, никогда и никого не преследовали по мелочам, руководствуясь толь­ко своими взглядами. Не случайно в команде Кондратенко было больше яр­ких людей, чем вокруг любых других ру­ ководителей. Хочу сказать ещё об одной чрезвы­чайно важной для руководителя черте характера Николая Игнатовича – его удивительной скромности. Я часто бы­вал с ним в поездках по краю и стране, вместе не раз летали в Москву, подолгу живали в гостиницах. Никогда никакой роскоши – всё просто и доступно, всё в пределах той скромности, к которой он был приучен с детства.

Его всегда тянуло к земле. Он никог­да не порывал связей с отчим домом, с родной станицей, где похоронена мать, которую он безмерно любил. Там всё родное и близкое. И сад, в котором поют птицы и где шелестят листья яблонь, лас­кают взгляд и сердце весенние кипенно­белые вишни. Ну где вы ещё встретите губернатора, который бы на собственном огороде выращивал картошку! А Кондратенко был именно таким. Там для многих станич­ников он так и остался просто Никола­ем, Колей, к которому можно запросто прийти побалакать, вспомнить прошлое и дорогое, обсудить нынешние пробле­мы села. Ещё об одном качестве Николая Иг­натовича: он был на редкость хорошим собеседником. Умным, терпеливым, компетентным, умеющим слушать, а главное – слышать своего собеседника. Николай Игнатович всегда внима­тельно прислушивался к мнению журналистов. Ценил их. Считая, что кубан­ские журналисты делают огромное дело ценой своей принципиальности, мастерства, мужества, здоровья, а по­рой и жизни. Я знал, что это не всем нравилось. По принципу «каждый сверчок знай свой шесток». Порой на внутренних об­суждениях не раз звучало «укоротить» журналистов, на что Николай Игна­тович всегда отвечал: «Ну, давай слома­ем их, поставим на их место услужли­вых да угодливых. Мы что, в партийные времена мало на таких нагляделись? Вчера они призывали народ ещё тес­нее сплотиться вокруг ЦК КПСС, а се­годня поносят прошлое, словно не оно их вырастило». Вот таким губернатором был Кондра­тенко. Подчас резким, иногда шумным. Всегда неугомонным, но глубоко поря­дочным и сердечным человеком. Он не терпел обманщиков, ловчил, лихо­имцев. Зато по отношению к трудягам всегда был чрезвычайно отзывчив. И обладал редким по нынешним вре­менам качеством – доступностью.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

15

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ Кондратенко никогда не был догма­тиком и был способен меняться. Сек­рет народной любви к нему кроется в том, что для него самым важным было не личное благополучие, личная карье­ра, а

нечто большее: благополучие его сограждан. И люди это видели и цени­ли. И потому батька Кондрат, как его по- свойски называли кубанцы, останется в народной памяти надолго, навсегда.

Николай Кондратенко

«…А РОССИЯ-МАТУШКА – ДЛЯ НАС ОДНА!» ─ К сожалению, по роду деятельности сегодня мне не представляется возможности часто встречаться с избирателями, хотя остаётся огромное желание... По­ловину времени провожу в парламенте, половину – на работе, и отрываться от работы – дело далеко не простое... Коротко скажу, что в парламенте про­должаю находиться в оппозиции к той политике, которая проводится. Не всегда и не во всём, конечно, в оппозиции, но тем не менее нередко приходится вы­ступать, требовать, протестовать против решений, которые, на мой взгляд, ущем­ляют интересы народа, России, нашего с вами Отечества. Ситуация в стране далеко не простая. И хочу сразу приступить к ответам на вопросы. Итак, наша палата – это палата, как говорится, войны и мира, и есть сегодня в чём мне перед вами исповедаться. Главные вопросы, пожалуй, по чеченской проблеме, по обстановке на Северном Кавказе.

– «Почему Совет Федерации не предотвратил войну в Чечне, на Северном Кавказе в целом!»

16

Родная КУБАНЬ • 1/2014

– это задают вопросы Горьковенко из Краснодара, Сальников из Тихорецка, группа краснодарских матерей. Много подобных вопросов...

– Совет Федерации принял три ре­шения, в которых мы осуждали развитие событий на Кавказе, которые закончи­лись кульминацией – войной, кровопролитием, братоубийством. Об этом, к со­жалению, пресса сообщала очень скром­но. Лишь на последнем заседании, где снова мы обратились к этой проблеме и где мне пришлось быть в составе редакционной комиссии, когда мы внесли вопрос об импичменте президенту, о доверии к правительству, министру обороны, – только тогда были сообще­ния более развёрнутые. К сожалению, до импичмента дело не дошло, но война была снова осуждена, снова потребовали расследования, была создана комиссия по расследованию, прозвучало требование наказать виновных, тех, кто к этому привёл. Как я рассматриваю сами события в Чечне? Во-первых, их надо рассматривать в развитии, и я их рассматриваю в общей связке с мировым про-

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ цессом. Как на Балканах, так и на Кавказе православных славян сталкивают в войну с соприкаса­ ющимися с ними в жизненном простран­стве мусульманскими народами. Судьба России, как и Югославии, такова по своей демографической ситуации: или русский и мусульманские народы живут в мире, или ни те, ни другие жить не будут. Но сегодня нас пока убеждают в том, что это не противостояние между людь­ми разных вероисповеданий, а речь идёт о локальном конфликте, он имел своё развитие и будет иметь продолжение. Но прежде всего встаёт серия вопросов, и мы задавали их в парламенте. Во-первых, слишком много, как говорится, случайностей. ПЕРВОЕ. Для чего и почему были выведены все воинские части из Чечен­ской Республики? В Чечне была единст­венная из всех республик дивизия Ко­митета госбезопасности, её тоже рас­ формировали и вывели. Вывели все во­инские части с дорогостоящих военных аэродромов. Хотелось задавать вопросы, в том числе и президенту России: если это территория России, для чего это всё делалось? Впечатление такое, что собы­тия эти готовились. ВТОРОЕ. Для чего оставлены были арсеналы оружия на территории Чечни Дудаеву, или, будем говорить, этим бан­дформированиям? Ведь оставлены не просто случайные – где-то забыли – гранатомёт или пистолет, оставлено огромное количество оружия, триста бое­вых и учебных самолётов... Сегодня рас­стреливают русские танки и говорят – дудаевская авиация. Наша она – рус­ ская, русская!.. За наши деньги сделан­ная, нашим потом изготовленная – толь­ко для чего её там оставили? Или для чего оставлены танки, бронетранспорте­ры, ракетные установки «Град» – это оружие массового поражения, и для чего оставлено стрелковое оружие? Сейчас создана комиссия, которая бу­дет расследовать и даст ответ, в каком же количестве

оставлено оружие. Я лишь могу привести пример по одной части, пока расследование не закончено, где сомнений нет: эти цифры точные. Была одна воинская часть в центре Грозного – учебный центр, генерал-майор Соколов был командиром, оставлено: 31415 автоматов, 764 пулемёта, 367 винтовок, 7641 пистолет, 533 гранатомёта различ­ ных модификаций. Разве те, кто остав­лял, не знали, что наших девятнадцати­летних парней на эти арсеналы бросать нельзя? Мне на днях пришлось участвовать в похоронах своего старого товарища Глобы Якова Петровича в Кореновске, и в этот день там хоронили двух погибших в Чечне. Как раз совпали эти процессии, и несли молодого красивого лейтенан­та... Надо было видеть мать, которую держали люди под руки, она на все кладбище взывала: «Цветочек мой, цветочек!» Я, знаете, закрыл своё лицо. Не мог, не знаю – от боли, ─ от страданий смотреть на женщину, а потом понял я всё-таки, что, скорее всего, и от страха: мать увидит меня, узнает, и тут задаст вопрос: «Куда вы привели нас, с какой целью вы это всё сотворили?!» Если изначально брать развитие со­бытий в Чечне, то кто привёл Дудаева к власти? Два рефрижератора оружия, докладывает нам Доку Гапурович Завгаев, бывший председатель Верховного Со­вета Чечни, привезли из Москвы. Ну, можно сказать, что это Хасбулатов? Но в сентябре 91-го года Борис Николаевич и Хасбулатов были, будем говорить, рука об руку. Что, кто-то не знал, что это оружие было привезено? ...Рассказывают, как погиб Куценко – председатель Грозненского городского Совета. Ворвались дудаевцы, постреляли из автоматов, схватили русского мэра, вниз головой сбросили с третьего этажа. Молчит президент, молчал Шумейко, молчали демократы, молчало телевиде­ние, которое так красиво нам говорило о правах человека: что каждая личность – это индивидуум, что это целый

Родная КУБАНЬ • 1/2014

17

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ мир, и так далее... А здесь – сбросили русского мэра. Почему молчали? Кто был заинтересован замолчать этот факт? И только на днях Шумейко в парламенте сказал: мол, знали бы вы, как погиб Куценко... Ну да, теперь, когда появился русский ложный патриотизм – вести войну до победного конца, давить, бро­сать крестьянам, рабочим, пенсионерам бомбы на голову, детей стрелять, только тогда вспомнили, что погиб русский Ку­ценко. Поздновато!.. И теперь ясна цель – для того, чтобы подогреть это чувство. ...Телевидение нас три года готовило: «Чеченская мафия! Чеченская мафия!» – но мер никто не принимал, а наше сознание готовили к тому, что это подлецы высшего предела. Подлецы они и есть, безусловно, – что русская, что чеченская мафия. Но можно ли обвинять весь народ, святых и праведных? Конечно, нет. Можно ли бомбы на их головы бросать? Нет. И я мысленно представляю: можно ли было выйти из этой ситуации? Можно! Даже если бы опомнились, наделав массу ошибок, если не преступлений, это ещё надо Конституционному суду посмотреть на эту ситуацию, надо же было что-то делать. Ну, пожа­луйста, давайте заблокируем Чечню по периферии, говорили мы на парламенте, солдатами обложим, заблокируем с воз­духа... Кстати, можно тоже задать воп­рос: кто пропустил 150 самолётовылетов, гражданских самолётов Дудаева на Ближний Восток? Что они везли? Есть данные, что были контракты заключены на ракеты «земля-воздух»... Почему единая российская система ПВО пропу­стила эти самолёты? Кто дал указание, чтобы самолёты летели? Как видите, вопросов немало. И, ко­нечно, альтернативные приёмы и методы локализовать и бандитов, и мафию были. С мафией было просто, по-моему, рас­правиться по всей территории России, если она мучила людей, – «Час икс» назначить Министерству внутренних дел, прокуратуре, чекистам. И искать их долго не надо – надо было

18

Родная КУБАНЬ • 1/2014

в казино идти, хлеб у них есть, только зрелищ не хва­тает, они все скоплялись там, берите в казино, в гостиницах и так далее, ми­лиция знает, где брать... Но мер никто не принимал. Я в парламенте выступал и выступаю против кровопролития. Я считаю: в этой войне победителей не будет. ...А теперь давайте посмотрим на про­ цессы. Я знаю: адыги, старые мои рузья, слушают, надо открыто смотреть на мир, давайте станем в положение малой нации адыгейской. Сто тысяч че­ловек... Что делать? С русскими идти дальше – сегодня бомбы на головы бросают Чечне, а завтра – кому? Или браться всем вместе за руки, противо­стоять «медведю»? А в России – 18 миллионов мусульман. Я вижу перемены, которые происходят в моих соратниках, и в парламенте в том числе. Я бы назвал эти перемены не-до-ве-ри-ем! К грязной российской политике. Можно и надо было локали­ зовать этот конфликт, надо было иметь только политическую волю и желание. К тому же в парламенте мы неоднократно обращались, допустим, к осети­ но-ингушскому конфликту. Мы сами не можем его заглушить, мы должны только с президентом сесть за один стол. Пре­зидент не соглашается. Месяцев десять назад мы приняли решение прекратить обсуждение, давайте прервем заседание, телеграмму – Борису Николаевичу: со­бирай Совет безопасности, вноси пред­ложения, мы тебя поддержим, надо про­явить волю и с конфликтом закончить. Что вы думаете, был собран Совет без­опасности? Нет. А я мысленно представ­ляю: если ты президент, ты мучаешься – кровь льётся, миллиарды рублей идут в песок... Что делать? Да, конечно, со­браться с теми, кто несёт за это ответ­ственность: давайте, братцы, что-то де­лать! Я так понимаю разумную политику. Ничего подобного не свершилось. Я был в парламентской группе по грузино-абхазскому конфликту, ви­дел игру русских

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ политиков, когда Козырев, этот «великоросс», по при­знанию Шеварднадзе, поддался его уговорам, не встретился с Ардзин­бой и дал сообщение по телевиде­нию, что Ардзинба отказался от встречи с представителями великой России. Ардзинба чуть не плачет и говорит: да мы ж вас, русских, лю­бим, уважаем и доверяем вам, за­чем вам надо было на весь белый свет выставить меня высокомерным? Я видел грязную политику. И по­нимал: горцы внимательно следили, честна ли русская политика? А её вершили нечистыми руками. Или возьмите заявление Шахрая о том, что Дудаев, по его предпо­ложению, находится на территории Ингушетии. Скажите: разве великий политик имеет право заявлять, не имея доводов, такое?.. Есть твёрдые факты – говори: неси, Аушев, пре­зидент Ингушетии, за это ответст­венность! А сказать – «предполагаю»... Ну, знаете, я бы тоже мог так: что, Сергей Михайлович, я пред­полагаю, что ты болен, может быть, даже СПИДом. Нет, я не утверждаю – я предполагаю... Разве политику можно грязными руками делать в нашей могучей стране? Нет, безусловно. А то, что бросили молодых пар­ней, детей своих, на побоище? Как это всё оценивать? Были в парла­менте острые встречи. Как-то нас, депутатов Северного Кавказа, со­брали я тоже разошёлся и говорю Шумейко и тем ложным патриотам: да я не возражаю – воевать до победного конца, так давайте, но только отзывайте из Америки, Швейцарии своих зятьёв, сыновей – и бросайте их под Эльбрус... Это, говорю, Владимир Филиппович, будет, высшее возмездие за ту гряз­ную политику кровопролитную, ко­торую мы сотворили сегодня. В общем, тяжёлый процесс, и его надо срочно останавливать. Слава Богу, пошли переговоры, генералы перехватывают инициативу. Не было у Дудаева авторитета, это я твёрдо знал. Надо было забирать клин меж­ду народом и Дудаевым, надо

было врачам и учителям зарплату давать, пенсионерам – пенсии, а Дудаева – разоблачать, и он сам рухнул бы. Но слишком дорогую цену платим теперь! Жизнью каждого лейтенан­та, каждого солдатика... Такова моя позиция в парламенте по этому воп­росу. Вот ещё вопрос: – Ваше отношение к позиции Николая Дмитриевича Егорова в чеченском конфликте!»

– Есть два момента: есть ч е­ловек Егоров, к Которому я по-человечески отношусь, и есть п о ­литик Егоров, с которым наши позиции расходятся. За то, что Егоров взял на себя эту миссию мерзкую, я осуждал его, назвал христопродавцем. Сожалею – он болен, не хочу о нём долго говорить... Но сожалею ещё и потому, что судьба у таких политиков, как Егоров, может быть незавидной, по­тому что он был на том месте и имел такую информацию из высше­го эшелона власти, что может оп­ределённый интерес у определённых кругов иметь. Она, история России, кочковатая, и расследовать будут, и кто и что, а никто не хочет, чтобы все знали правду, кто давал глупые приказы, принимал нелепые решения...

– «Работа Совета Федерации ─ каково в нём соотношение сил прогрессивных и проправительст­венных? Когда будет порядок в стране! Будут ли досрочные выборы президента и правительст­ва!»

– Я думаю, что выборов прези­дента не будет. О н и сделают все, чтобы увести страну от выборов, потому что просто теперь, если хо­тите знать, отдать Россию русским ─ нет! Не для того всё это делалось и разрушалась экономика. Это будет тяжелейшая борьба, выборы будут оттягиваться под разными предло­гами (война всё спишет и так далее). Я не верю в то, что выборы будут. Точно так же будут блокироваться выборы в исполнительные структуры, потому что если вни-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

19

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ зу изберут людей, которые не будут подчинять­ся, ось власти рухнет. Как глиняный горшок. Хотя сегодняшняя власть – она что? Она слабая. Она способна толь­ко разрушать cтpaнy. К созидатель­ному процессу эта власть неспособ­на. Я мучаюсь, я страдаю, я ничего плохого не хочу сказать о Николае Фёдоровиче Кряжевских, о Евгении Михайловиче Харитонове, вместе немало лет проработали... Но тем не менее мне жалко их за тот крест, который ::они на себя взяли, в том плане, что политика – грязная чья-то, а ответственность перед народом так или иначе ложится и на их со­весть. Что касается соотношения сил в парламенте, то у нас сильнейшее лобби проправительственное, это главы администраций, которые не дают нам порой принять разумные решения. В чём я вижу основу этого лоббизма? Она в том, что я со многими работал, со многими дру­жил – и с президентами, и с гла­вами администраций, и за столом, за чаркой проводили время (хотя я не любитель выпить), но сегодня мы уже разные люди по политическим взглядам. Хотя по-человечески про­должаем как бы дружить, а голо­суем, к сожалению, по-разному. Я не раз высказывал свои сооб­ражения. Один случай произошёл, когда мы съехались – старые друзья, встречаемся... И один де­путат из Хакасии перепутал, под­ошёл ко мне: подумал, что я глава администрации Краснодарского края, и говорит: один вопрос надо решить, обговорить один на один... Надо, говорит, три гектара земли в Новороссийске, в порту, чтобы организовать мощную базу с холо­дильниками, пароходами, хозяина будет три – и ты будешь третьим, мы тебе вексель выдадим, можешь не сомневаться... Мне интересно, слушаю, а потом признаюсь: ты зна­ ешь, я в крае – никто, я блоха в крае... У него, бедного, и уши опу­стились... Я друзьям старым потом говорил, что не первое такое пред­ложение.

20

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Те, кто п о закону обогащался, это одно. Россия всегда заманивала своих детей, а потом или сажала, или расстреливала, или клейма им делала. Нет, мы должны быть мудрыми, гражданской войны допустить нельзя. Но в то же время – кто руль держал и обогащался, те сегодня и голосуют у нас в пар­ламенте по принципу: «Пропади ты пропадом, Россия! Не дай Бог, уйдёт Борис Николаевич – и вылезет на­верх то, что должно быть покрыто мраком, иначе не дай Бог смотреть людям после этого в глаза». Думаю, что почва для расслоения – такая. Хотя должен сказать, что на последнем заседании крутой пе­релом пошёл в верхней палате... Нам, оппозиции, удалось переори­ентировать на свою сторону многих глав администраций – по мини­мальной заработной плате. Наш аг­рарный комитет внёс предложение о мерах по обеспечению весеннего сева: мы видим – всё рухнет, Рос­сия голодной будет... И удалось проломить. Удалось выступить с за­конодательной инициативой по го­сударственной монополии на торг­ овлю цветными металлами, энерго­носителям – разграбляется страна! Проголосовали. Считаю, что пере­лом в сознании все равно будет происходить, и когда-то мы поймём: на том свете ни золото, ни хрусталь не в ходу, а Россия-матушка – для нас одна!

– «Вы часто, Кондратенко, за­нимаетесь спекуляцией, играя на сокращении объёмов производ­ства за счёт конверсии, сворачи­вания ненужных производств, у вас цифромания, зацикленность на социалистических идеалах...»

– Ну, что можно сказать по это­му? Думаю, что в любом случае цифры – самое убедительное. Дей­ствительно, если в миллионах рублей – можно сказать, что манипулиру­ешь, играешь. Но я воспользуюсь сводкой ЦСУ российского, это документ официальный, и зачитаю, что произошло в экономике России, и не в миллионах рублей, а в

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ натуре: штаны – к штанам, рубашка – к рубашке, тонна чугуна – к тонне. Вот она, тяжёлая промышлен­ность, которая предопределяет на­учно-технический прогресс. Чугуна осталось к уровню девя­ностого года 61 процент, стали – 54, электростали – 49, проката из нержавеющей стали – 14 процен­тов. Листовой нержавеющей стали, без чего не сделаешь хороших то­варов народного потребления, – 14 процентов. Сортовой холоднотяну­той стали – 19 процентов. Труб стальных – 30, труб обсадочных высокопрочных – 19. Труб буриль­ных высокопрочных для нас, где нефть и газ, – всего 5 процентов... Ну, кто-то может сказать: не надо своих труб, Америка всё равно, чтобы рассчитаться за наши газ и нефть (а им только это у нас и надо), свои трубы привезёт втридорога, и в за­чёт пойдёт, что это они заплатили за газ – нефть. Но я задаю вопрос: для чего это всё мы сделали, для какой цели?.. А посмотрите дальше. Электро­моторы: 20 процентов осталось от объёма девяностого года; металло­режущие станки – 26; металлоре­жущие станки с ЧПУ – 3 процента; обрабатывающие центры – 4 про­цента; кузнечно-прессовые машины – 11; прядильные машины (это ж уже не оборонка!) – осталось 13 процентов; ткацкие станки – 6,9 процента; тракторы – 15; бульдо­зеры – 15; автогрейдеры – 30; экскаваторы – 28; тепловозы, элек­тровозы – 15 процентов; прицепы автомобильные – 8 процентов к уровню девяностого года, а трак­торные прицепы, на которых все сельское хозяйство держалось, – аж 3 процента собственного произ­водства... Я мог бы по каждой отрасли при­вести цифры. По строительству – ужасное положение... По товарам народного потребления – то, что нам надо носить, – ткани, осталось 26 процентов... И это не оборонка, как вы понимаете. Чулочно-носочные изделия – 39 процентов, в том числе для детей – 23

процента; трикотажные изделия – 25; обувь – 19; обувь детская – 12 процен­тов к девяностому году. Ну что ни возьми!.. Я не могу понять: в чём смысл нашего терпения? Страну давно уже не реформируют. Её разрушают. Умышленно и целенаправленно. Можно завозить из-за рубежа, а собственный производитель будет искать нишу, где чего Запад нам недодаст. Но где мы деньги будем брать, чтобы покупать? У нас же собственное про­изводство, а нам зарабатывать день­ги самим негде будет. В Африке продовольствие дорогое, оно есть, но жрать его никто не жрёт: доступа к нему нет. И в Америке дорогое, но там доходы высокие, все довольны – сыты, гуляют и танцуют. Русский решил, что его готовят – как в Америке, но его готовят – как в Африке. Из продовольствия осталось к уровню девяностого года 40 про­центов, цельномолочной продукции – 32 процента, сахара – 63 про­цента, масла растительного – 71, кондитерских изделий – 53, мар­гарина – 34, консервов плодоовощ­ных – 26, рыбных – 2 5, крупы – 42 процента; комбикормов, без которых мясо-молоко не сделаешь, – 39 процентов... Завтра Америка объявит блокаду, как она делает в Югославии, на Кубе, в Ираке, – и я с ужасом думаю: что мы детям будем на стол класть?! Собственного продо­вольствия в России не хватает уже и на половину населения. Но кто из нас лишний? Кто захочет пер­вым умирать в той ситуации? Мы же вонзим зубы друг в друга! Я выступаю в парламенте, доказывая, что надо поднять нижний предел заработной платы, что уже вон тот пенсионер не может и подойти к магазину... Я доказываю: неужто вам кажется, что кто-то сам ляжет и будет мирно умирать? Я прямо говорил: если увижу, что мои дети пухнут с голоду, я присмотрюсь , вам, господа, у кого из вас морды больше лоснятся, и приду к вам ночью... Я не

Родная КУБАНЬ • 1/2014

21

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ хочу, чтобы мои дети раньше ваших умерли... И помогло всё-таки: пробили это решение.

– «Почему в магазинах продовольствие только зарубежное?» Я на это уже ответил. «Почему ныне никто не отвечает за его качество!»

– Это – факт. И опять же хочу обратиться к справочнику ЦСУ: его доводы очень убедительны. Одно дело – болтать, другое – статистика: она неопровержима. В 1994-м году удельный вес забракованного импортного мяса птицы, сыра, мясных и рыбных консервов составлял от 32 до 59 процентов от количества проинспектированных импортных то­варов. Колбасных изделий, молоч­ ных консервов, детского питания – от 66 – вдумайтесь! – до 97 процентов... То, что особенно ядовито, – если там, за границей, «на халяву» взял и перевез сюда, чтоб нас с вами накормить, – пытаются доставить, обходя все инспекции, будут взятки давать, чтоб только не проверили. Ужас охватывает от того, чем мы кормим сегодня детей! Да и посмотрите: требование бы­ло при том долбаном социализме – выпускать не менее десяти наи­менований соков натуральных. Когда из-за границы приезжали, говорили: что вы делаете, золото бесплатно отдаёте, по 10—20 копеек! Мы те­перь от этого отказались, потому как то социалистическая прерогати­ва. А вот химической отравленной водой с искусственными красителя­ми из Америки и Франции своих детей поим, а своё продовольствие в то же время губим. Посмотрите, что делается хоть с фермерами, хоть с коллективными хозяйствами: что с ними сотворили! Ведь достаточно взять цифры кра­евые: что осталось от того, что про­изводилось? Я беру уже натуральные продук­ты. Мяса производила Кубань – готового, в натуре – 392 тысячи тонн, осталось 127 тысяч тонн... Кол­басные изделия – 83 тысячи тонн, осталось – 39 тысяч

22

Родная КУБАНЬ • 1/2014

тонн. Цельно­молочная продукция – 834 тысячи тонн, съедали жители края, осталось 235 тысяч тонн... По сырам жирным – 34 тысячи – и 20 тысяч тонн. Маргарин – 46 тысяч – и 30 тысяч тонн. Улов рыбы при социализме был 2 32 тысячи тонн – осталось 63 тысячи. И это в условиях Куба­ни... Есть же, наверное, о чём заду­маться. Почему тогда работала распределительная система? Я что – не знал саморегулирующей систе­мы? Знал! И лучше многих других знал. И не яркие демократы... дол­жны жаловаться на ту старую сис­тему, я должен больше всех: сколь­ко бы ни производил на уровне хозяйства, района, края – у меня всё забирали. Я матерился, ругался: да когда же это всё кончится, когда я получу удовольствие?! А потом ночью осмысливал: что ты подела­ешь, куда пойдёшь, если 70 про­центов территории нашей – зона рискованного земледелия, от Мага­дана до Мурманска тоже бананы не родят. И кормовой баланс страна ни за один год за мою жизнь не свела... А когда не хватает, остаётся распределять, чтоб никто не умер. Ни в Норильске, ни в Магадане, ни в Челябинске. Теперь, когда мы ту систему раз­рушили, если мы завтра лишимся импорта, мы на этом умрём, – но импорт, даже вон ту кислую хими­ ческую воду, завозим за валюту, вывозим золото Отечества, если уж на то пошло.

– «Страна развалена... Как вы думаете, какие очередные шаги в экономике, политике предпримут реформаторы!»

– Если будем дальше мирно терпеть, то – приход иностранных банков. Помните, Борис Николаевич говорил: надо – для конкуренции. А я задаю вопрос: с к е м конкурировать – с тобой, родной? Ведь кредитную ставку в 230 процентов ты ж установил! Со своим правительством! Ну, правительство кредиты продаёт, а коммерческий банк наценку делает, и – 230 процентов! Какой дуралей под 230 процентов будет развивать про-

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ изводство? Никакой! За рубежом 6─8 процентов – и это нормальная ставка. Но... придут иностранные банки, назначат 50 процентов, наши руково­ дители и предприниматели ошалело кинутся: вот, благодетели-американцы пришли, спасут! И вот та разница между 6─8 процентами там и 30—50 процентами, которые они установят, окончательно выпотрошит национальные богатства России, экономика России будет окончательно переподчинена Западу. Но пойдёт не мирный процесс, а дестабилиза­ция, вплоть до прихода авианосцев сюда, в Чёрное море... Всё сегодня исключить – уже невозможно...

– «Ваше отношение к «новым русским»?

– Тех, кого Россия заманила, со­здав определённые законы, я не осуждаю. Но самое главное, что, действуя по закону, он при­обрёл капитал, но не может его запустить в производство при этой кредитной и налоговой полити­ке. Должно быть так: если я мил­лион заработал, я должен немедленно начать галоши произво­дить, плащи, брюки и так далее, меня должно тянуть туда, чтоб при­ умножить своё богатство, свои при­были и доходы. А кто будет про­изводить при таком экономиче­ском механизме разрушения? Ко­нечно, никто. А те, кто, злоупотребляя властью, держа руль в руках, становились самыми богатыми, – извините: ими должны заниматься органы, и тут я не могу потворствовать. А вообще нам надо вырулить в этой ситуации: противоречия выросли. Между бо­ гатыми и бедными, между русскими и нерусскими, между патриотами и космополитами. Настолько обостри­лись, что мы по краю пропасти с вами ходим. И если мы допустим новую гражданскую войну, это будет позор России, который смыть нам никогда не удастся... Над нами весь мир будет смеяться. Да он и се­годня смеётся. Ещё бы!

– «Имели ли вы встречи с Ель­циным, Горбачевым, чтобы вы­сказать свои взгляды и полити­ ческие предложения!»

– Ну, с Борисом Николаевичем после тех встреч, о которых уже говорил, не встречался... А с Гор­бачевым имел, как говорится, сча­стье правда, дурное было счастье. На парламентские слушания в Думе (Затулин Константин проводил по делам СНГ) пригласили всех «гэкачепистов», Зорькина и Горбачёва. Горбачёв садится сзади меня, он меня хорошо знает, не раз мы с ним пикировались, зашёл у них спор с Говорухиным. Я говорю девчатам: уйдём от этого, не буду назы­ вать... я не могу рядом сидеть, а то краснодарцы увидят, что я рядом, скажут: в одной спайке находишь­ся!.. Но меня уговорили остаться. Ну, Михаил Сергеевич в ходе спора и говорит: а вот южане-земляки рас­судят. Он, конечно, подлил масла в огонь. Я поворачиваюсь, и состо­ялся мужской разговор: с каких это пор я тебе земляком мог стать? Ты нас, как последний фраер, Михаил Сергеевич, предал. Я сказал, к о м у предал. Сказал: в смоле ты будешь кипеть за всё то, что ты сделал с моим Отечеством. Перейдя на «ты», сказал: видит Бог, не я тебя, а ты меня затронул, позвал к этому разговору. И моли Бога, что он проходит не один на один... Вот такая нелицеприятная встреча у нас произошла с Горбачёвым.

– «Ваше мнение о местном самоуправлении!»

– Чем быстрее мы на демокра­тических началах перейдём к само­управлению, тем больше шансов ухода от преступности, потому что сегодня мафия управленческая срослась с мафией преступной. И когда Борис Николаевич подписал указ о борьбе с организованной пре­ступностью, хотя мы его не поддер­жали, – что, результаты видим? А никаких результатов. Да и невозможно: дайте чрезвычайные полно­мочия преступникам – они повернут свои батальоны, дивизии МВД и так далее не против преступности, а против тех, кто под них будет копать, против своей оппозиции. Для того, чтобы избавиться от этого зла, надо пойти на истинно де-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

23

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ мократические выборы исполнительных структур под лозунгом «Не допустим кор­румпированных!», избрать честных людей, честные лидеры назначат честных прокуроров, начальников ми­лиции, разберутся с аппаратами, ко­торые погрязли во взятках, и только потом начнется самоочищение. Нуж­ны сторожа, нужен импичмент главе администрации. Почему? По­тому что не святы люди: хоть ком­мунист, хоть демократ, хоть монар­хист – люди гребли нередко к себе, и надо поставить сторожа: бу­дешь грести – будет обнародовано, импичмент будет. Импичмент будет раз в 10 лет, но многим будет в голову вдолблено: не смей – про­горишь, не смей рисковать. Безус­ловно, я бы сегодня прибег к народному контролю по охране соб­ственности: всё вокруг собственно­сти крутится, и государственной, и частной, и всех остальных, – чтоб соблюдались законы... Но се­годня вся полнота власти сосредо­точена в исполнительных структурах, и Борис Николаевич никогда не пой­дёт на их перевыборы, потому что ось власти его рухнет. Менять си­стему надо в корне.

– «Как с тонки зрения юрис­пруденции защищены права и честь солдат, воевавших в Чеч­не?»

– Я бы сказал так: стрелять сол­дату можно, когда объявлена война или введено чрезвычайное положе­ние. У нас сегодня идёт стрельба без того и без того. По каждому выстрелу в мирное время должно возбуждаться уголовное дело. Что сегодня в России происходит? Войны нет, она не объявлена, чрезвычайное положение в Чечне не введено, а солдаты – стреляют... Завтра будут (вы знаете, политика грязная штука) кого-то разбирать, следствие вести, судить и скажут: командир был глупый, а ты выполнял глупые команды. А сколько уже в нашей истории всякого бывало? В любом деле должен быть порядок. Конечно, Борис Николаевич должен и обязан, уже хотя бы наделав оши­бок, ввести чрезвычайное положе­ние, чтобы подкрепить, что солдаты

24

Родная КУБАНЬ • 1/2014

выполняли волю Отечества в соот­ветствии с Конституцией. Но хочу сказать: ни при чём солдаты, ни при чём офицеры, которые сегодня бо­леют за Отечество и пытаются спа­сать его. Праведно, неправедно ко­мандиры дают команды – они ле­зут! они идут в бой! они гибнут. Только вот вопрос: в чём смысл смертей и с той, и с другой стороны? Гибнут и там и там соотечественни­ки, и нередко и там и там русские ─ да какая разница, – россияне, в конце концов. ─ «Радио «Свобода» и другие привели отрывок вашего выступления в парламенте, где вы допускаете непарламентские выражения, такие, как «жирные морды», «политическое уродство…»

– Я говорил, это была борьба за минимальную заработную плату, но я говорил не «жирные...», я го­ворил «присмотрюсь, у кого больше лоснится...», прошу прощения, я ска­зал, «морда». Ну, конечно, если бы было мирное рассмотрение, я бы такого выражения не допустил, а если допустил, теперь прошу про­щения.

– «Кто виновен в массовом мошенничестве финансовых ком­паний и банков!»

– Исполнительные структуры, те, кто регистрирует их, те, кто должен санкционировать выпуск ценных бу­маг. Они должны защитить нас от мошенников. А то – «дипломат» украл – это украл, а вот очистить карманы – никто не виноват. Ис­ полнительные структуры должны не­сти всю полноту ответственности. Я рад – Николай Федорович Кряжевских начинает и Евгений Михайлович Харитонов тоже – принимать меры. Я просто воодушевляю вас: поре­шительнее! В это смутное время надо на первый план ставить людей, а потом политиков. Потому что пол­итики приходят и уходят. ...И один важнейший вопрос: об адыгейской конституции. Скажу так. Я многие годы дружил с Асланом Алиевичем Джаримовым, мы были не просто соратниками, мы были большими друзьями, я всегда иск­ренне к нему относился, и он,

КУБАНИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ по-моему, ко мне тоже. И я уверен, что мои соратники вместе с ним должны внимательно посмотреть. Я считаю, дорогой Аслан Алиевич, что если противоречий слишком много, то у тебя как человека честного и порядочного может быть решение только о всенародном принятии референдумом конституции. Таким образом ты будешь чист и перед адыгами, и перед русскими, и перед всеми. Хорошая, демократическая конституция –

она народом всегда будет принята. Тебе доверили рус­ские, избрали тебя президентом за твою честность, за твою позицию, мудрость, взвешенность, уравнове­шенность... И я желаю добра тебе, Аслан Алиевич, и мудрости аксакалам Адыгеи. Заканчивая своё выступление, я хочу поблагодарить краевое теле­видение за предоставленную возможность... Желаю добра вам, до­рогие моему сердцу избиратели Кубани!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

25

ПРОЗА Ольга Неподоба

МИСТЕР СЫР Вторые сутки над огромной белой вершиной выло и беснова­ лось тёмное облако штормовой непогоды... Густая сумрачная шапка накрыла гору, и я прекрасно понимала, что там, наверху, где нахо­дились мои товарищи, сейчас очень плохо! Ветер треплет палатку, стараясь разорвать её в клочья, снег пытается раздавить и сровнять её с землёй, а внутри этого жалкого тряпичного «домика» сидят, со­гнувшись, три мужика, шутят, пьют чай и ничем не показывают то­го, что прекрасно понимают, какая недобрая судьба может ждать их в любую минуту... Там, на километр выше, был ад... А тут, внизу, на высоте всего 3800 палило солнышко, не было ни ветерка, гремели искристые ручейки по поверхности ледника, изредка ухал и трещал справа изорванный ледопад, от которого то и дело отваливались и с грохотом рушились в бездонные разломы гигантские глыбы льда... Я сидела на рыжем валуне возле своей па­латки и «гипнотизировала» ревущую тучу над вершиной: «Возвра­щайтесь, пожалуйста, возвращайтесь... Соберите остатки рассудка... ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ!». Формально три мужика, которые находились наверху, не при­надлежали моей команде. Мы шли так называемыми «параллель­ ными группами». То есть мы идём отдельными самостоятельными составами, но одним и тем же маршрутом – чтобы «присматри­вать» друг за другом и, если будет надо, прийти на помощь... И «по бумажкам» они за нас, ни мы за них ФОРМАЛЬНО не отвечали. Но что такое

26

Родная КУБАНЬ • 1/2014

формальности, когда сейчас, наверху, сидели в штормовухе мои близкие друзья, с которыми прежде было пройдено не­мало высоких гор и трудных путей, да и в городе мы с ними под­держивали самые тёплые отношения. Четыре дня назад я со своей группой была там же, где сейчас находились они. Уже с раннего утра появились признаки затяжной непогоды, с запада надвигался тяжёлый облачный фронт, ночь была неморозная, а с долины задул тёплый опасный ветер... У меня не было никаких колебаний, что сейчас надо делать, мои участники были послабее и помоложе: не та группа, чтоб «дергать тигра за усы», поэтому мы резво начали собирать лагерь. Я была уверена, что «параллелыцики» тоже начнут сборы. Но не тут-то было. Судя по тому, что они лениво кашеварили и подгоняли снарягу возле палат­ки, они и не собирались трогаться с места. Я подошла к их старше­му поговорить, что надо спускаться, что идёт многодневный фронт непогоды и так просто это не обойдётся, но разговора не получи­лось. Типа, да, непогода идёт, но мы сильные опытные мужики, пе­ресидим, не впервой, зато не потеряем время на спуски-подъемы, а то, может, и вообще – пролетит эта пакость мимо и всё будет хо­рошо... А я – да, я молодец, правильно поступаю, что увожу молод­няк вниз, им тут в бурю делать абсолютно нечего... Я попыталась намекнуть, что буре, в общем-то, по барабану, кого она заметёт-порвет-погубит – новичка или мастера спорта... Перед этой слепой удушающей силой урагана – все равны...

ПРОЗА Но никто, естественно, не принял мои слова всерьёз. Поэтому они остались там, на высоте, а я со своими ребятами ушла в базовый лагерь. А дальше началось то, что и должно было начаться... Гору накрыла чёрная кипящая туча, и пришёл обычный рутинный высокогорный ад... Время у нашей группы уже было на исходе, поэтому я отправила своих ребят вниз по тропинке туда, где их будут ждать заказанные ранее машины. А сама осталась, так как формальности формально­стями, но я не могла спокойно уезжать домой, зная, что мои товари­щи сейчас наверху, им очень плохо и, возможно, я тут буду един­ ственным связующим звеном между ними и землёй, если случится беда... Сотовой связи тут нет, а спасателей без рации не вызовешь... Поэтому вторые сутки я сидела совершенно одна. Меня окру­жали бесконечные ледовые поля, изорванные трещинами, на восто­ке виднелись далёкие снежные хребты, огромное небо распростёр­лось над моей головой, а выше по склону выла и кипела проклятая туча, в которой застряли мои друзья... Я люблю одиночество в горах... Когда ты остаёшься наедине с природой, она начинает показы­вать какие-то иные стороны, издавать звуки, которые никогда не услышишь в толпе, показывать краски, на которые не обратишь внимания в компании. А самое главное – когда ты в горах один, обостряются все природные чувства как у животного, которое под­сознательно чувствует опасность – ты яснее видишь, тоньше слы­шишь, усиливается обоняние и многократно возрастает то внутри, что называют интуицией... Ты видишь и ощущаешь мир вокруг не только глазами, ушами, носом, а чем-то ещё... что не работает в иных ситуациях, ну или работает,

только хуже. Но в этот раз я не получала никакого удовольствия от этого одиночества... Даже больше, оно мучило меня и давило. Я нервно осматривалась по сто­ ронам в надежде, что появится хоть кто-то, но вокруг были только рыжие камни, рваные ледники и окруженные стенками из камней сиротливые пустые площадки, оставшиеся от чужих лагерей. Осень... Уже осень. Никто здесь не появится. Никто не придёт на помощь, если это будет нужно! Я серьёзно волновалась... Что там говорить, я чувствовала страх и нервное напряжение в сложившейся ситуации, бесконечно прокручивая в голове все возможные варианты её развития. Вари­антов было много. Только одно являлось данностью и неизменно­стью – у меня оставалось 24 часа. Одни сутки. Если они не спу­стятся в течение заданного времени, значит что-то произошло... Ещё сутки я могу сидеть тут «спокойно», а по их истечении мне придётся что-то делать и я должна чётко понимать, что именно. По­этому у меня будет только одна попытка что-либо предпринять, го­ры не оставляют много времени на оказание помощи. И если моё решение окажется неверным, там, наверху, может случиться беда. Основных вариантов было два – бежать вниз за спасателями или идти наверх... Я вернулась в палатку и решила поспать. Всегда надо высы­паться, при любой возможности – горы такая среда, где ты никогда не знаешь, когда тебе в следующий раз удастся поспать или поесть. Поэтому, есть время – спи, набирайся сил, есть еда – ешь, кто ещё знает, будет ли она у тебя завтра... Спала я недолго, но крепко. А когда открыла глаза, первое, что я заметила – погода начала портиться, так как в палатке стало про­ хладно и немного сумрачно. Значит, небо и

Родная КУБАНЬ • 1/2014

27

ПРОЗА здесь затянули тучи. Плохо, очень плохо. Пока туча была только над вершиной, оставал­ся шанс, что она может уйти, а раз облачность затянула низы, зна­чит, это надолго. А второе, что я обнаружила, проснувшись – в палатку заявил­ся МЫШЬ! Это был старый, седоватый матёрый мышь. Он сидел возле борта палатки без всякого страха, с интересом глядел на меня чёрными блестящими глазками, шевелил усиками и принюхивался... Ну ничего себе, у меня гости! И с грустью усмех­нулась: «Ну вот, и сбылись мои желания – кто-то появился». Горные мыши – это совсем не такие мышки-норушки, которые обитают в городах... Это довольно крупные, с хороший кулак, зверьки, с рыжей набитой шубкой, мощным тельцем и миловидной мордочкой. Они не боятся людей и запросто подпускают совсем близко, позволяют фотографировать, могут в полуметре от людей, нисколько не смущаясь, беззаботно точить полученный в подарок сухарик. Но вот чтоб так запросто залезть в палатку и сидеть буквально в нескольких сантиметрах от человека – такого я ещё не ви­дела. Что же привело этого гостя в мое горное «жилище»? Непо­нятно... Он не испугался даже тогда, когда я зашевелилась и села, глядя прямо на него. Мышь некоторое время не трогался с места, а потом с достоинством, не спеша заковылял в угол палатки, где нагло расположился на моём свитере как в гнезде... Вот дела... Ну, по крайней мере, хоть какая-то живая душа рядом, уже не так груст­но тут одной торчать... Всё-таки компания и развлечение. Горы учат радоваться каждому живому существу! Живого здесь, среди камней и льда, так мало, что даже мышь кажется «братом по крови», «собе­седником» и напрочь лишает чувства давящего одиноче-

28

Родная КУБАНЬ • 1/2014

ства среди безжизненных молчаливых просторов. Мы провели с мышом весь день до вечера, я много «беседова­ла» с «новым товарищем», я в красках рассказывала ему о том, как устрою дикий скандал этим мерзавцам, когда они спустятся сверху, живые и здоровые, как покажу им такую кузькину мать, которой они и не нюхали в своей жизни! Я кормила мыша сухарями и ко­рочками от сала, правда, ел он вяло, наверное, был сыт. Самое интересное, что этот седой высокогорный мышак пришёл не просто по­греться в палатку, он явно пришёл именно ко мне, потому что, ко­гда я выходила наружу, то через несколько мгновений обнаруживала его рядом с собой, появлявшегося бесшумно и неотрывно смотряще­ го на меня своими чёрными бусинками глаз. С любопытством и ин­тересом. Куда бы я ни ходила в тот день – мышь оказывался рядом! Я не могла объяснить такое поведение этого удивительного зверька! Да, мыши тут доверчивые и непуганые, но ходить за чело­ веком как собачка – это уже что-то сверх обычного! Но, тем не ме­нее, это происходило. Единственная версия, которая у меня появи­ лась, что, может, это был чей-то ручной, «одомашненный» грызун. Тут всё лето стоял спасательский пост, они снялись с дежурства со­ всем недавно, может, кто-то из мужиков приручил мышь, для развлечения. Это запросто могло быть. Три месяца торчать на горе – тут не только мышей начнёшь приручать, тут можно и мухам начать лекции по философии читать. А теперь привыкший к человеческо­ му обществу зверёк, оставшись один, ходит за мной хвостом, тоскуя по людям, по своему хозяину... За весь день не случилось никаких событий. Когда стемнело и похолодало, я ушла со

ПРОЗА своего «поста» на камне, с которого изучала весь вечер плотный туман, окружающий меня со всех сторон, при­слушиваясь к каждому звуку, ожидая, что вот-вот раздастся из ту­мана человеческий голос и появятся ребята... Но ничего не происхо­дило... Вокруг была мертвенная тишина, которую изредка нарушали раскаты далёкого грома и взрывные удары падающих в ледопаде глыб. Я закуталась в спальник, а мышь расположился прямо перед го­ловой. И засыпая, я видела его глазки, напряженно вглядывающиеся в моё лицо... Я проснулась затемно, по будильнику, так как до истечения назначенных мной суток оставалось уже совсем немного времени. Если до 11 утра они не спустятся – нужно будет действовать. А я ещё так и не приняла решения, что именно мне нужно предпринять. Я с неохотой вылезла из теплого спальника, включила фонарик и ... увидела «моего» мыша. Он был мёртв. Рыжий трупик застыл рядом с моим спальником, его мордочка и передние лапки вытянулись в мою сторону, будто в последний миг он пытался доползти поближе к человеку... Это была всего лишь мышь, но горечь полоснула меня по серд­цу… Я не знаю что за жизнь была у этого странного зверька, но в свой последний день он почему-то не захотел быть один и пришёл умирать рядом с человеком... Даже животное в свой смертный час не пожелало быть в одиночестве... Я отнесла старого мыша на гребень морены и соорудила над ним пирамидку из камней. Ветер тоскливо завывал в тёмных небе­сах, всё вокруг было по-прежнему затянуто тучами. Положив по­следний камешек на мышиную могилу, я так остро почувство-

вала одиночество, будто какое-то близкое и нужное мне существо поки­нуло меня. Теперь я была тут СОВСЕМ одна, рядом со мной не бы­ло даже мыши... Стало совсем тихо. Ветер затих, и на мгновение мне показалось, что, как в фантастических фильмах, я осталась одна на всей земле и только что похоронила последнее живое существо, которое осталось в мире, кроме меня... Я вернулась к палатке, чувствуя растерянность и волнение... Времени оставалось всё меньше. Идти к спасателям или туда, наверх, где остались мои то­варищи? Идти до спасателей – долго! Это целый день быстрого спуска, и то не факт, что я успею до темноты. Кроме того, вертолёт не полетит в такую погоду, значит, они пойдут пешим ходом и не ранее зав­трашнего утра... Это потеря огромного количества времени, за кото­рое там, наверху, уже может никого не остаться в живых. Но я ведь не знаю точно, что там произошло, и совершенно не исключено, что придут спасатели и обнаружат их сытыми и довольными в палатке, где они спокойно пересиживают непогоду. Может быть такое? Мо­жет. Маловероятно, конечно, они бы уже давно должны были спу­ститься. Ребёнку ясно, что высиживать там нечего, но тем не ме­нее... Это не исключено. Идти туда, наверх, в непогоду? Грустное занятие. Дойти-то я дойду какнибудь, трещины заби­ты, не провалюсь, да и налегке я дойду к ним достаточно быстро. А вот что дальше? Самый вероятный расклад того, что там произо­шло, позволяет предположить, что штормовой ветер порвал палатку, они остались на «холодную ночевку» под скалой, там есть местечко с нависанием, где можно укрыться от ветра. Если это даже

Родная КУБАНЬ • 1/2014

29

ПРОЗА произо­шло сегодня ночью, то до 11 утра они обязательно сбегут вниз, если это произошло вчера – тогда дело худо. Раз они не спустились, зна­чит – не могут этого сделать. Причин может быть несколько – мертвы, сильно пострадали от обморожений, или... Взгляд упал на лопату, которой я расковыривала в морене мышиную могилку... Или выкопали пещеру и её завалило... Впрочем, всё это детали, главное сейчас решить – вниз или вверх? Я всей шкурой чувствовала опас­ность и ощущала, в какой гнилой, пакостной ситуации сейчас ока­ залась! Любое моё решение, если оно окажется неверным, может привести к несчастью. Пойду за спасателями, затяну время – они могут там замёрзнуть насмерть... Пойду к ним – а там что-то такое случилось, с чем я физически не смогу справиться, я ведь всё-таки женщина. И буду потом всю жизнь себя корить, что оказалась без­ надежной дурой и не привела спасательный отряд. Или вообще... останусь там, с ними, навсегда... Вот же ... угораздило меня, вот же... я влипла. А может, действительно, я зря извожу себя дурными мыслями, а они там сидят себе радостно в палаточке, режутся в карты и ждут, когда закончится непогода? И отчего-то мне так захотелось поверить в эту картинку, я прямо-таки в деталях представила, как они там сидят с довольными мордами, попивают по капельке спиртик, закусывают сухариками с суджучком, травят анекдоты, а за палаткой взвывает не страшная им буря. Я вылезла наружу, чтоб ещё раз осмотреться и прислушаться. Но присматриваться было особо не к чему, видимости не было, вдобавок начал срываться снег, который усиливался с каждой мину­той... Ну что же это такое, что же это за на-

30

Родная КУБАНЬ • 1/2014

пасть такая... От тоски и бессилия свело зубы. Снег быстро засыпал и камни, и мою палатку, и маленькую пирамидку мышиной могилки на гребне морены, И как-то мгновенно мне всё стало ясно. Ерунда, полная ерунда, по­рождённая страхом и малодушием, что там, наверху ничего не случилось. Мне просто очень не хочется идти туда, где бесится непо­года, и мой мозг выдумывает благостные картинки, только чтобы остаться в безопасности. Не могут они там пережидать непогоду в благополучии столько дней! Они далеко не идиоты, и давно ясно, что ловить нечего, уже началась осень, и эта непогода может про­длиться неделю... И больше! Даже мышь, почувствовав что-то неладное, пришла к человеку, даже мышь пришла туда, где есть кто-то живой... Неужели людям инстинкт, интуиция, опыт не подсказали, что нужно спускаться ту­ да, где тепло и безопасно... Раз они ещё там, это может означать только одно – случилась авария, и они не имеют физической воз­можности спуститься самостоятельно. Надо собираться и идти к ним. В этот момент я услышала шаги, повернулась и увидела седого загорелого мужика в сине-оранжевой спасательской куртке! Я ах­ нула... Ничего себе!

– Девушка, это самое... – спасатель почесал небритый подборо­док и заулыбался, – не посчитайте, что у меня горная болезнь и я брежу, но ... вы не видели тут ручного мыша? Он привык за лето ко мне, даже на кличку отзывается. Мистер Сыр. Наверное, думаете, что я старый сентиментальный маразматик, но мне что-то стало не по себе, и я захотел забрать его домой... Я молча показала на пирамидку, а дальнейшее уже происходило спокойно, уверенно, слаженно.

ПРОЗА Я рассказала ему о ребятах из параллельной группы. Спасатель выслушал меня, вызвал по рации отряд, и уже через несколько часов группа выдвинулась на высоту, сквозь сплошную пелену снегопада. Я не ошиблась. Там, действительно, всё было плохо. Порванная палатка, выкопанная наспех пещера, обморожения, недостаток кис­лорода в убогой снежной яме, полное бессилие, которое едва позво­ ляло шевелиться, не то, что откапываться и идти вниз... Всё закон­чилось хорошо, спасатели успели вовремя, и беда миновала на этот раз... Потом они благодарили меня за то, что я осталась, дождалась их и привела помощь, а я ответила, что их спасла не я, а маленький рыжий высокогорный мышь. Мистер Сыр. Странный мышь, который нуждался в человеческом обществе до самой последней минуты своей жизни и который покоится те­ перь на морене, где каждое лето будут стоять лагеря. И вокруг него всегда будут раздаваться человеческие голоса, и он никогда не останется один. Крутые, здоровые, сильные мужики оказались спасены благо­даря маленькому горному зверьку и пожилому спасателю, который, стыдясь своей сентиментальности, решил не оставлять хвостатого компаньона в одиночестве. И не только они, но и я, с большой долей вероятности, была обязана им жизнью, пото-

му что, если бы я от­правилась наверх одна – только Богу известно, что бы там со всеми нами произошло... Маленький мышь Мистер Сыр и большое-большое человече­ское сердце видавшего виды сурового старого спасателя спасли три, а возможно, и четыре человеческие жизни. Вот так оно всё устроено в жизни. Даже мышь способна спасти человека, если к этому будет приложена величайшая в мире сила – сила добра и си­ла любви... А может, просто сработала интуиция спасателя, знаменитая «чуйка», «высотное ясновиденье», предчувствие, которое развивает­ся до мистической точности у многих людей, которые долго ходят в горы? Когда вдруг, на «ровном» месте, начинают терзать смутные тревоги, ты не находишь себе места, маешься и знаешь, знаешь, что где-то рядом случилось что-то очень нехорошее. Даже, если для того нет никаких явных причин. А мышь ... мышь был всего лишь поводом, сигналом, который дало подсознание спасателя, заставив его вернуться ещё раз на высоту перед отъездом! Прошло много времени, но почему-то мне часто видится сон, где седой спасатель в сине-оранжевой куртке стоит на обвеваемой всеми ветрами морене и зовет: – Ми-и-исте-еер Сы-ыр! А навстречу ему из-под камня бежит, ковыляя, рыжий седова­тый мышь с доверчивыми чёрными глазами-бусинками...

Родная КУБАНЬ • 1/2014

31

ПРОЗА А. Пантелеев

АДМИРАЛ КОЛЧАК Вероятно, так бывает раз в жизни… В поезд я садился в Челябинске. До Ленинграда дорога не близкая, как обычно, готовился к дальней поездке. Здесь уже стояла зима, и было довольно холодно. В плацкартный вагон зашёл минут за двадцать до отправления и, отыскав своё место в купе на нижней полке, слегка удивился, что рядом никого нет. Остальной вагон тоже выглядел полупустым. Читать не хотелось. Да и за окном не было ничего интересного, тем более что уже смеркалось. Думалось о другом, и это другое не давало мне покоя со вчерашнего вечера. По коридору раздались шаги, в наше купе зашли молоденькая девушка в сопровождении мужчины и женщины, как оказалось – родителей. Поскольку времени оставалось мало, они торопились и по их разговору я понял, что поедет только эта девушка. Продолжая смотреть в окно, краем глаза заметил, что она уже скинула тёмно-синюю пуховую куртку и устроилась у окна напротив. Мама с папой о чём-то пошептались, пристроили рядом с ней небольшую сумочку, видимо, с продуктами, бросили на меня настороженно-оценивающий взгляд и, попрощавшись с дочкой, бесшумно прошли к выходу. Шевельнулась невольная жалость к ним – вот так поездом дальнего следования, одну, отправлять своего ребёнка, да ещё почти девочку. В полумраке вагона ей можно было дать лет семнадцать, хрупкая, тоненькая, но, как я сразу отметил, очень красивая. Одетая уже по-дорожному, она легко скинула тапочки и в теплых цветастых носках

32

Родная КУБАНЬ • 1/2014

пристроилась спиной к окну, согнув ноги в коленках и набросив на них одеяло. В руках её оказался небольшой томик, видимо стихов, и поскольку она углубилась в чтение, я невольно сбоку позволил себе полюбоваться правильным почти иконным профилем личика, спускавшимися чуть ниже плеч светлыми волосами, всей её грациозной фигуркой…Боковые места в вагоне оставались пусты, да и в соседних пределах не слышалось ни шума, ни разговора. За окнами сгущалась темнота, поезд тронулся. Я возвращался домой в Ленинград. Ездил в Челябинск на юбилей к родственникам. По обыкновению вёз с собой гармошку, звучную, голосистую гармошку тульской работы, купленную ещё в конце восьмидесятых, но простоявшую без радости аж более пяти лет. Любовь к ней проснулась только в конце девяностых и с тех пор она перестала грустить, заиграла, поначалу сковано и неуклюже, а затем уж вовсю показав свой звучный нрав. И теперь рядом с фотоаппаратом и видеокамерой со мной частенько охотно пристраивалась эта яркая трёхрядка. А куда денешься? Тем более, что с некоторых пор она стала даже обязательной спутницей во всех моих путешествиях. Вскоре я окончательно убедился в том, что лучше брать гармонь с собой, но она останется, как говорится, не при деле, чем оказаться в ситуации крайней её необходимости, а её рядом не окажется. Потому что народ наш попрежнему влюблён в песню и подолгу молчать ей обычно не приходится. По-разному, конеч-

ПРОЗА но, порой складываются дорожные ситуации, однако в целом песни поются – песни разные – русские народные, военные, походные, застольные. Замечено мною давно, что чаще и больше всего поются именно военные песни и особенно – о Великой Отечественной войне. В этом народ наш уникален! Даже в горе большом не покидает его тяга к музыке, к душевной песне. Вспомните – самые лучшие из них были написаны в первые два тяжелейших года последней великой войны. Особенно хорошо принимают и часто просят – «Эх, дороги…», «Волховскую застольную», «Прощайте, скалистые горы», «Споёмте, друзья», «Броня крепка и танки наши быстры»… хотя, чего греха таить, – слов, порой, на пару куплетов только и помнят. И кроется в наших песнях о войне, по-моему, какая-то давняя, необъясненная до конца тайна. Ведь сколько живёт наша страна, столько и ведёт борьбу за своё существование, не желая, однако, при этом ни чужой земли, ни чужой жизни, ни чужого унижения. Однажды курд по национальности и писатель по призванию души Карем Раш, написал: «Русский народ можно обвинить в тысяче грехов, но от одного он свободен. Никогда в истории он сознательно не унижал ни один народ. Его пытаются оскорбить только те народы, которые обязаны ему физическим существованием на земле». Жажда справедливости, всемирная отзывчивость, безмерная тяга к любви – всё это в высшей степени определяло и определяет ту меру духовности русской души, из которой и рождаются удивительной чистоты и глубины песни. И потому кажется мне порой, что звучит лейтмотивом в этих песнях одна щемящая тайная нота – всё ещё повторится… Я исподволь продолжал наблюдать и любоваться своей юной попутчицей, которая, к

счастью, увлеченная чтением, не замечала не слишком тактичного моего на себе внимания. Вскоре воспоминания вчерашнего дня вновь всплыли в моей памяти и в какой-то момент я физически ощутил, что все происходящее сейчас вокруг меня – и полумрак вагона, и относительная тишина вокруг, и мерный стук колёс, зимний мрак за окном и эта девочка – вдруг приобрело смутные очертания реальности, реальности событий почти столетней давности, причем удивительным образом совпадали и время года, и обстановка, и присутствие моей незнакомки, но самое главное – эта дорога, эта железная дорога, по которой в кромешной тьме неслись сейчас полусонные вагоны. То была великая Транссибирская магистраль, на десять тысяч километров протянувшаяся от Владивостока до западных границ России, или Великий Сибирский путь, как его в старину называли. И в образе сидевшей сейчас напротив меня девушки вдруг проступили черты той, которая в те дни так тревожила и волновала сердце влюбленного адмирала, была его молитвой и судьбой, и которая до конца разделила с ним последние трагические дни его жизни. Именно здесь, той же дорогой, они ехали тогда одни в штабном вагоне – чужая жена Анна Сергеевна Тимирева и Верховный Правитель России Александр Васильевич Колчак. Не смея еще пошевелиться от ощущения пришедшего вдруг наваждения, чтобы не быть сраженным ответом и сам того не сознавая – зачем? – слегка сдерживая голос, я спросил – «Простите – как Вас зовут?». Она не вздрогнул, как от неожиданности, показалось – даже ждала моего вопроса, чуть опустила руку с книжкой, и, не поднимая головы, слегка повернув ее ко мне, так что даже малая прядь не шевельнулась у ее глаз, мягко сказала – «Аня».

Родная КУБАНЬ • 1/2014

33

ПРОЗА Внутри что-то напряглось… – так не бывает! Этого не может быть… Слишком много совпадений, слишком много… И все же желая до конца испить нелегкую эту чашу, и так, чтобы скорее, наконец, разувериться в реальности происходящего, снова спросил – « А отчество Ваше, случайно, не…. Сергеевна?». « Нет, Витальевна». Невольно обмяк, расслабился. Все правильно… На что я надеялся?... Мистика какая-то… Это меня немного успокоило, но не лишило желания продолжить внутренний монолог и предаться мучительной игре воображения.. Пробыв какое-то время в ощущении ирреальности происходящего, встал, прошел в служебный тамбур. В поездах я частенько провожу время в холодных по обыкновению тамбурах, накинув куртку на плечи, потуже запахнувшись, и, прислонясь к ледяному стеклу, люблю глядеть в ночь. Так лучше думается.. Желающие покурить туда не заглядывают, желающих постоять на холоде обычно не находится. Однако стало зябко и я вернулся, но сел не на свое место, а напротив, на боковое по ходу поезда. Попутчица моя оказалась справа в глубине купе, сидя в том же положении и продолжая изучать свою крохотную книжицу. Я смотрел в окно, с благодарностью воздавая хвалу Тому, кто подарил мне сейчас эти часы, этот полупустой вагон, эту барышню с именем Анна… и единственно о чем молил я Его – продлить до конца пути или хотя бы на одну ночь то тревожное очарование, которое сам для себя придумал и в которое сам поверил, чтобы иметь хоть малую возможность в тишине и покое представить, а может и чутьчуть почувствовать – что же могло происходить около века назад лютой снежной зимой на этом отрезке Великого Сибирского пути,

34

Родная КУБАНЬ • 1/2014

так трагически соединившем имена двух любящих друг друга людей… И этот удивительный случай подарил мне минувший вечер. А вчера было так. Волею обстоятельств я оказался на какое-то время один в квартире своих родственников. В просторной чистенькой гостиной небогатый набор – телевизор, диван, пара кресел, сервант. Телевизор включать не хотелось, его дьявольский формат и особенно назойливость рекламы могут погубить любое настроение. ( Реклама в фильмах убивает в зрителе соучастника, сопереживателя, творца, если хотите! И это главное! А иначе – для чего все? Помню – когда-то готовил даже большое исковое заявление отечественным телеканалам на предмет возмещения миллионной компенсации за наносимый моральный ущерб. Не пожелав дать ход своей несовершенной в юридическом отношении писанине, успокоился лишь тем, что, поделившись однажды своим замыслом с хорошо известным тележурналистом, услышал – «А знаешь, ты ведь можешь выиграть этот процесс…» ) Перебирая стопку лежащих рядом видеофильмов, прочел на одном из них крупными буквами – «Адмирал». Какой чудный подарок! Есть время, есть возможность, есть, наконец, сам фильм, который давно собирался посмотреть и все не находил подходящего случая.. И вот!.. Зажегся экран и я с удовольствием опустился в кресло. Балы, мелькание золотых эполет и женских причесок, разрывы палубных снарядов и отрывистые команды офицеров, звуки гимна «Боже, царя храни!» и застывшие в строю моряки – все разворачивалось широкой панорамой предреволюционной бури в стране. Образ адмирала Колчака притягивал меня давно, притягивал не столько масшта-

ПРОЗА бом личности, разносторонней образованностью, многообразием и объемом свершенных им во имя флота России деяний, пониманием долга и чести, сколько желанием глубже понять – как, какими мотивами и принципами руководствовался этот блестящий морской офицер в выборе сил и средств в своей борьбе за Россию, которая в крови и муках пытала в то время красную и белую правду, искала, наконец, тот единственный путь, на который желала встать, чтобы вновь возродиться в Величии и Славе. Экранные образы адмирала и Анны Сергеевны я принял сразу и сразу сознательно полюбил их. Первоначальная любовь к героям обязательна для зрителя, она дает возможность сопереживать, полнее и глубже понимать мотивы их поведения. Долго потом, лежа на диване, перебирал я в памяти те факты биографии адмирала, о которых знал, и те, которые узнал сегодня. Читал, что его погубила излишняя наивность политика, что, как политик, окруженный со всех сторон и своими, и красными, и продажными интервентами, он не смог правильно выстроить свое поведение, понять расстановку сил, и даже переоценил свои возможности, что привело к неминуемому обману его и использованию в своих целях заинтересованных сторон. Возможно, все было именно так, но невозможно не восхищаться личностью Александра Васильевича Колчака, который, как истинно русский офицер, единожды присягнувший Царю и Отечеству, не колеблясь принял вызов судьбы на самом крутом переломе русской истории, не ушел, не отвернулся от зла, а достойно, в интересах России распорядился своей судьбой, с честью и до конца исполнив свой военный и гражданский долг.

И вот сейчас, в вагоне скорого поезда, повторял я этот последний путь адмирала, который той же дорогой, той же снежной зимой спешил в Иркутск, где ожидал соединения с армией своего единомышленника и друга, легендарного генерала Владимира Каппеля, где должно было стоять подкрепление, где должна была наконец решиться судьба русского золота, того золотого запаса, которым так дорожил Колчак и которое берег как зеницу ока для нужд спасаемого Отечества. Ощущение таинственной, такой неожиданной сейчас сопричастности с судьбой адмирала волновало, не давало покоя. Поезд наш от станции к станции набирал обороты, вагоны тряслись мелкой дрожью, за темным окном вьюжило, кружилась в какихто яростных порывах метель, то отбегая, то вновь со страстью бросаясь на окна, как будто рвалась в промерзший вагон, кого-то выискивая, разбивалась, потом отлетала и снова билась о стекла в бессильном борении. Вот так же, думал я, сидел, наверное, в ту ночь у окна и адмирал, глядя на бесноватую метель и в отчаянной ее круговерти мучительно пытаясь отыскать ответы на решение судеб дорогих для него женщин: матери-России и своей возлюбленной, своей единственной Анны… На подъезде к Иркутску, на станции Нижнеудинска Колчака взяли под стражу изменники-союзники чехи и уже по приезде в город предательски выдали большевикам. 7 февраля 1920 года вместе с председателем Совета министров В.Н.Пепеляевым без суда и следствия адмирал был расстрелян на берегу реки Ушаковки, близ Иркутска, Тела их оттащили, бросили в прорубь и адмирал был отпущен в свое последнее плавание. Анна Сергеевна, выйдя из тюрьмы, где она по личному настоянию добилась быть там вместе с Колчаком,

Родная КУБАНЬ • 1/2014

35

ПРОЗА прожила еще до семидесятых годов. В 1920 году ей было 27 , Колчаку – 46 лет. В 2008 году на берегу реки Ушаковки близ Иркутска стараниями горожан и властей города поставлен памятник Верховному правителю Сибири, воину и патриоту Отечества Александру Васильевичу Колчаку. И сегодня, кто бы ни пытался порой принизить, умалить историческую роль Александра Васильевича Колчака, как впоследствии и Сталина, Жукова, других полководцев и государственных деятелей страны, народ наш не забудет и сохранит в памяти своей их величайшие заслуги в деле спасения и становления Отечества. Так просидел у окна я со своими мыслями часов до двух. Вьюга за окном все так же бешено металась, ошалело неслась нам вослед, не уставая и не стихая, стонала и плакала, рвалась в окна и во все стороны, как будто все еще пыталась отыскать остывшие следы ушедшего в ночь адмирала. Анечка уже спала, но как-то по особенному, она не легла на постель, а просто сидя вытянула ноги под одеялом, другой конец натянула почти до подбородка и, как мне показалось, даже не спала, а подремывала, держа правой рукой прикрытую наполовину книжку. Знала ли она, милое это создание, какую историческую миссию в моем воображении выполняла она здесь и сейчас своим присутствием. Следующий день тоже выдался на редкость спокойным. Пассажиров не прибавлялось, но волнение, по-прежнему, не покидало меня – ведь каждая новая станция таила в себе тревогу и легко могла разрушить то хрупкое состояние, в коем находился я постоянно. Во второй половине дня начало смеркаться, впереди ждала последняя ночь, и уже ничто не предвещало каких-либо перемен, которые

36

Родная КУБАНЬ • 1/2014

могли бы помешать моей удивительной железнодорожной идиллии. Поезд остановился на очередной узловой и в свете горящих на станции фонарей была заметна суета спешащих на посадку редких пассажиров. Свои уже вышли, тишина вновь возвращалась. Я было успокоился, но… ненадолго. Различив верхушки проплывавших мимо окна ватников и вьючных рюкзаков, вдруг смутно, каким-то десятым чутьем, почувствовал тревогу. Только бы не в наш вагон – мысленно умолял я. Но судьба уже распорядилась иначе… Они ввалились не просто в наш вагон, они ввалились именно в наше купе, плотно оккупировав и соседние, забив все пространство вокруг не только баулами, немыслимых размеров рюкзаками и вязками чего-то плотного, завалив ими вторые и третьи полки, но и шумом, гамом зычной речи, морозным раскатистым смехом в плацкартной тиши, яростью движений… Все это громыхало и ухало без суеты, но напористо, с решительной основательностью, и казалось, что на всем Сибирском тракте от Москвы до Владивостока месяцами будет бушевать теперь эта неуемная, разбуженная кем-то стихия. Анна забилась в самый угол, как мышь под лавку, поджала ноги и натянув до глаз одеяло, с немым ужасом постигала происходящее. Я, в состоянии глубокого транса, перебрался на свое место и отрешенно блуждал взглядом по этой нагрянувшей невесть откуда орде, стараясь по отдельным приметам и отрывкам речи угадать – кто они, куда и зачем едут… Их было человек пятнадцать, здоровых, крепких мужиков, именно физически крепких, уже не молодых, лет по тридцать-сорок. На нас они не обращали никакого внимания,

ПРОЗА вели себя достаточно спокойно и деловито, но с видимой долей усталости. Гремели сапоги, растирались хваченные морозом лица. Когда, побросав на полки вещи, стали стаскивать с себя тяжелую одежду, видно было как накачены их мышцы и играют под рубахами тугие горячие тела. Про себя отметил положительный момент – пьяных, и даже подвыпивших, среди них не было; они сошли бы за спортсменов – боксеров, штангистов, скорее всего за штангистов. Рюкзаки и баулы – естественная в подобных переездах спортивная одежда и вся сопутствующая утварь. Казалось бы – что делать к ночи в тесном вагоне этой разогретой от мороза, но увядающей от усталости толпе? Конечно – спать! Так думая я, наивный, глядя как некоторые из них уже возились с постельным бельем. Как вскоре оказалось – это был лишь тонкий тактический прием. Когда на боковом столике нашего купе встали единым разом четыре бутылки водки, я было засомневался относительно «спортсменов», но когда к ним присоединилось еще четыре, а в купе слева и справа по-дружески раздался призывный звон стаканов, понял, что в психологи мне еще рановато. Хоровод бутылок на столе быстро обрастал хлебом, помидорами, холодной картошкой с котлетами. Я не услышал даже первого тоста, когда две или три пустые бутылки уже аккуратно пристроились под нижней полкой. Естественно, что очевидный сценарий развернувшегося банкета ничего романтического уже не предвещал и виды мои на спокойную ночь приказали долго жить….. После того, как прокатилась «вторая волна», усталость их как-то сама собой стала проходить, говор приобрел оттенки утвердительные и в разговор стали изредка вплетаться кружева ненормативной лексики. Я,

по обыкновению в таких случаях, стал внутренне заводиться. Мучительно прикидывал – как и чем, да и смогу ли я повлиять как-либо на эту непростую ситуациею. Тяжело было оттого, что рядом сидела молодая девчонка, да и в соседних купе вряд ли спали и тоже напряглись пассажиры. Еще человек шесть, непонятно как, втиснулось в наше купе и мы с Анной вконец оказались отрезанными от внешнего мира. В какой-то момент встал, чтобы пройти в тамбур. Мужики раздвинулись и я, протискиваясь между ними, обронил – «Ребята, вы так за речью-то последите, девчонка вон сидит и вообще…». На меня взглянули молча, с большим интересом, кто-то даже посочувствовал, а один рыжий, невысокий с круглым лицом махнул рукой и добродушно напутствовал – «Ладно, иди, разберемся…». Я пошел куда послали… разбираться. В тамбуре стало слегка колотить. И от мороза тоже. Минут через пять-десять вернулся, сел на свое место. В гаме разговора отметил, что чей-то голос слегка обрывает тех, у кого проблемы с лексикой. По его тону понял, что это старший. Стало спокойнее – субординация в подобных ситуациях обычно не лишняя и действует безотказно. Приглядевшись к ним повнимательней, отметил, что парни не просто пили, они просто очень хотели есть, потому что буфетные коробки из под котлет и картошки так же скоропалительно исчезали со стола, да и хруст огурцов и помидоров не смолкал ни на минуту. И, наверное, все это еще продолжалось бы невесть какое время, если бы… Странно, но я вдруг почувствовал, что покинувшее было меня настроение в какой-то момент изменилось, стало наполняться атмосферой чего-то своего, родного, как ни стран-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

37

ПРОЗА но, до сердца знакомого; неожиданно поймал себя на том, что все происходящее сейчас рядом мне небезынтересно и притягивает меня. Я смотрел на них, вполне взрослых уже мужиков, и уже чувствовал, что чего-то во всем блеске этого разудалого застолья им явно не хватало! Не хватало последней точки, не хватало какого-то завершающего аккорда, какого-то штормового «девятого вала», который опрокинул бы невидимую плотину и рванулся вширь, дав волю этой первородной стихии! Мысль, пришедшая неожиданно, сама собой, сразу же отбросила все сомнения и уже нащупала тот единственно верный аккорд. Я внутренне ликовал! Конечно, удача случается не всегда, и вряд ли я смог бы сегодня повторить такое же с пьяными пацанами – школьниками, или даже со студентами. Но эти ребята были еще свои. В них, как мне казалось, жил еще азарт здоровой жизни, настоящего мужского труда и мужской силы. Волнение мое тотчас пропало. Я встал, шагнул прямо к столу, приобнял рядом сидящих ко мне спиной за плечи и громким, почти веселым голосом, как будто тянул с ними лямку уже не один год, сказал – « Ну что, мужики? Попили?. Поели? Теперь пора и песню спеть!» Десяток захмелевших пар глаз «вылезли из орбит». Это был удар под-дых. Вряд ли кто-то их них ожидал такого от случайного соседа-пассажира. Предвидя заранее, что было несложно, этот кратковременный шок, я не дал им времени на размышление. Я их уже знал, я был уже уверен, что они запоют, но надо было, чтобы запели все и сразу! Вот для этого нельзя было спрашивать мнения каждого в отдельности, здесь вам не это…, здесь вам не парламент. Не дав им опомниться, я скинул с полки гармонь. Инструмента, конечно, не ожидал

38

Родная КУБАНЬ • 1/2014

никто. Мужики моментально раздвинулись, уступив край скамьи, а из соседних купе уже высунулись жадные до интереса лохматые головы. Пальцы привычно упали на нужные клавиши – «С чего начнем?» И в этот момент получил первый под-дых я. Этот рыжий кучерявый, который из «ненормативных», сходу рубанул – «Волховскую застольную» знаешь?. «Ну, ребята, – подумал я – это я хорошо зашел… и вам – конец…». «Редко,друзья, нам встречаться приходится, но уж когда довелось – вспомним что было и выпьем, как водится, как на Руси повелось! – «Волховская» – знаменитая песня Волховского фронта на слова Павла Шубина, конечно, же прогремела «на ура», еще бы! – любимая для всех застолий из моего репертуара! Всех слов они не помнили, но песню знали и припев подтягивали азартно – «..Выпьем за Родину нашу любимую, выпьем за русский народ! Выпьем за армию непобедимую! Выпьем за доблестный флот!». Я не успел еще справиться с последним куплетом, а с левой стороны на уровне моего рта уже плескался граненый стакан. – «Держи! Молодец! Закусишь?». Выпил, конечно. А куда денешься ? На халяву каждый удавится. Заказы песен уже неслись со всех сторон, и в основном …. военные! Пели во все горло, пели галопом и с прихлопом – «Катюша», «Ты ждешь, Лизавета», «Броня крепка», «Мы не дрогнем в бою за столицу свою»… Пели то, что не вытравить, не зарыть, не стереть никакими системами, никакими законами и пропагандами. В их голосе кипела откровенная страсть, радость узнавания себя, неистребимое желание поделиться со всеми чем-то забытым, родным, сокровенным – тем, что давно и отчаянно рвалось наружу! Кто-то размазывал слезы по щекам, кто-то ребром ладо-

ПРОЗА ни отбивал ритм по скамье, кто-то яростно чеканил песенные строки, мотая головой в такт забытому слову…. Казалось, что эти парни возвращались сейчас с Великой войны – Отечественной, Афганской, Чечни, и выпевали душу свою за тех и за этих, за кровь и смерть друзей, за предательство и героизм, за то лучшее, что в щедрости и нерастраченной нежности своей, искала их жадная до любви душа. Таких можно убить, но таких нельзя победить, с ними нельзя сделать то, чего они не пожелают. Это они ломали стальную машину 111 Рейха, это они освобождали плененную Европу, родную истерзанную землю, отдавая жизни свои за други своя; это они целым полком отказались выходить из Афганистана, узнав, что их, отправляемых домой, хотят заменить молодыми, необученными пацанами, которых в первом же бою положили бы в горячих песках моджахеды. Это они, не принявшие сегодня «голубизну» и «зелень» окружившей их жизни, держат в своих руках опоры и тяги родной земли, и по простоте и щедрости души своей позволяют пока отдельным зарвавшимся от свободы «друзьям» нашим с кавказских гор и южных степей порезвиться на улицах русских сел и городов… до поры до времени… Это они. Только дразнить их не надо… И сплясали бы сейчас! Да вот только Сибирская магистраль после этого надолго бы встала на ремонт. Проходившего по вагону милиционера даже не пропустили, а, как мне показалось, бережно передавая по воздуху друг другу, на руках пронесли из одного купе в другой. Он только улыбался, прижимая к груди упавшую было фуражку. Пить отказался. Да никто и не настаивал, только пригрозили – потом как-нибудь ущучим, не отвертишься!

В какой-то момент я спросил – « Ребята, вы кто?». Оказалось – монтажники каких-то огромных нефтезаливных агрегатов, едут на Вологодчину, в Череповец на очередной объект. Когда спели «На границе тучи ходят хмуро», я обмолвился – служил на китайской границе. Рыжий тоже! Оказался бывшим погранцом – дальневосточником. Обнялись. Чокнулись. Глотнули. Ну не драться же! Кто-то скомандовал – курить. Повалили в тамбур. Меня прямо с «подругой» подхватили под руки и – тоже курить. А как же не покурить, если ты уже двадцать лет не куришь? Успел только оглянуться на Аню, которая, по-моему, так и не двинулась с места, а только шевелила онемевшими глазами и часто моргала, я даже испугался – не оглохла ли. Когда вышли в тамбур, в котором и так уже зенки выворачивало от дыма, я для удобства прислонился спиной к перегородке и…. получил еще один сюрприз. «Песню знаешь – Город над вольной Невой ?». Съерничал – «Чтото не припомню!» И опять подхватили, только уже спокойней, сдержанней. Помнили только два куплета, пришлось подсказывать. Спели еще несколько песен и с дымом-шумом повалили обратно. Я был, конечно, разогрет и, несмотря на почти полную потерю голоса, будучи закален, готов к продолжению, но по их виду уже было видно – это конец, точка отсчета пройдена, теперь с ними справится один господин сон. Сытые, согретые, да песней обогретые они принадлежали уже только ему. И больше бы их сейчас ни на какую стройку века не взялся бы поднять никто. Все, ребята, шабаш! Когда купейные полки напряглись под тяжестью обмягших тел, я еще долго лежал с открытыми глазами. Из глубины вагона

Родная КУБАНЬ • 1/2014

39

ПРОЗА слабо донеслись звуки Гимна Союза Советских Социалистических республик ( сегодня – Гимна России), кончался и уходил в ночь еще один день. Мысли вновь невольно возвращались к легендарному адмиралу, но уже не прежними, другими, в ином звучании. Смутно пытался нащупать связь этих недавних двух потрясений, связь внутреннюю, на грани генной, как любят сейчас говорить. А она была, была.. Не хочется красиво говорить и понапрасну играть словами, но кажется мне, что связывала адмирала и этих ребят какая-то невидимая, но явно осязаемая нить, в которой прочно переплелись: тяга к своей земле, беззаветная любовь к родине; чувство глубокой ответственности за ее будущее – за царский гимн «Боже, царя храни!» и «Гимн России», за судьбу русского флота и за череповецкие агрегаты, за переливы тульской гармони и за народные песни, за Анну Сергеевну Тимиреву и девочку Аню... И чудилось, что осязаемая нить эта и есть – «золотой запас», неприкосновенное «Золото России» ( в нашем контексте – «Золото Колчака»), не подверженное никакой коррозии, никакой «перестройке», никакой иноземной интервенции и духовной мутации. Оно лишь

40

Родная КУБАНЬ • 1/2014

на время может потускнеть и покрыться чуждым налетом, даже скрыться на время, под воду уйти, как град-Китеж, но природное Естество, изначальный материнский Свет в нем не померкнут никогда! Потому что оно – Золото! И потому была, есть и будет жить Россия. И другому не бывать. Уснул, видимо, поздно. Потому и проснулся поздно, около восьми часов, от мелодичного постукивания колес. Не слышал даже, как бесшумно поднялась и растворилась под утро где-то в вологодской просторах «могучая семья», по-прежнему стояла в вагоне тишина, и только мирно посапывала уже под одеялом Аня. Спасибо ей, так и не узнавшей – сколько и каких счастливых часов, сама того не сознавая, подарила она мне в это безвременное наше путешествие. Не доезжая до Ленинграда, на одной из станций. ее встретили и сняли с поезда родственники. Слава Богу, и здесь все обошлось благополучно. Кончался мой отпуск, кончался Великий Сибирский путь, до Ленинграда оставалось рукой подать. Пора вставать…Э-э-х!

6 сентября 2013 г.

ПРОЗА А. Рябинский

ТРИНАДЦАТЬ Это дело было в 1907 году. Дивизион нашего полка, в котором я имел честь служить, стоял по крестьянским дворам в районе мызы «Шварцфельд». Хозяин этой мызы, какой-то граф, был убит крестьянами в 1905 году, во время аграрных беспорядков. После его смерти, в ожидании наследников, мызой управлял немец – настоящий «страж полуживой», весьма обрадованный тем, что у него поселились офицеры дивизиона. В памятный день, как и сейчас, мы собрались встречать Новый Год. Для этой цели в зале на втором этаже господского дома, блестя старинным сервизом с графскими гербами, был накрыт стол. В назначенный час мы собрались в ожидании командира дивизиона, разглядывали старинные предметы, картины и портреты, во множестве украшавшие стены и углы зала. В одном месте наше внимание привлёк деревянный шандал – в особенности тем, что он был наполовину перерублен. Бывший среди нас управляющий по поводу этого шандала рассказал, что однажды ночью, когда граф был один в зале, весь он вдруг наполнился призраками. Граф, бывший гусар, схватил саблю, но вместо призрака хватил ею по шандалу. Потом он ещё нам рассказывал, как однажды весною, поздно вечером, задремавшая в кресле на балконе графиня была разбужена шумом и музыкой. Оглянувшись, она увидела, как в освещённом луной зале изображенные на портретах люди под звуки полонеза шли парами по залу. Графиня вскрикнула и упала в

обморок. Прибежавшие на шум граф с лакеем успели увидеть, как все танцевавшие впрыгнули в свои рамы. Вероятно, многое из жизни таинственной мызы мог бы рассказать словоохотливый управляющий, но по команде: «господа офицеры!» – мы все поспешили к дверям зала встретить командира дивизиона. Он был поистине «отец-командир». Его любили, уважали и вместе с тем побаивались одинаково как офицеры, так и солдаты. Педант по службе, он был мягок, заботлив и справедлив, но что было в нём для нас досадливо неприятно, это постоянное его какое-то печальное настроение. Поздоровавшись, он предложил нам занять места за столом. Как обыкновенно бывало в присутствии командира дивизиона, сперва все молчали. Командир начал обводить нас всех своим взором, и казалось, что его печальные глаза останавливались на мгновение на каждом из нас. Дойдя до сидевшего рядом с ним ротмистра, он едва слышно прошептал: – Тринадцать...

– Так точно, – подтвердил ротмистр, – тринадцать, и пустое кресло по вашему приказу предназначено для графского управляющего. Он только что был здесь с нами и, вероятно, незамедлительно явится.

– Господа! – обратился к нам командир, – я имею особое предубеждение к числу тринадцать и о причине этого готов вам рассказать, но не знаю, успею ли до двенадцати.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

41

ПРОЗА – Сейчас точно без тринадцати минут двенадцать часов, – сказал кто-то из присутствующих. Вопросительно и, казалось, недоумевающе посмотрел командир на сказавшего это офицера.

– Так точно, без тринадцати, – подтвердили остальные.

– Хорошо, – продолжал командир, – мы имеем время. С числом 13 я связан самыми неприятными воспоминаниями в жизни... Шёл 1905 год. Вы все знаете, что творилось в этот год на Руси: бесчинствовала чернь, горели усадьбы. Подстрекаемые преступным элементом, наши богобоязненные крестьяне превратились в грабителей, швыряли бомбы, поджигали усадьбы, а всякий беглый каторжанин становился господином положения. Моему эскадрону был поручен для охраны довольно большой район. И нужно же так случиться, что в этот район входила усадьба моей невесты, жившей в ней со своим отцом. Я находился в стороне, на большой дороге, будучи связан телефоном с наблюдательными пунктами и усадьбами. «Было со мной 13 драгун; расстояние, отделявшее меня от усадьбы невесты, было 13 верст, и, как сейчас помню, было тогда 13 градусов мороза. «Была глубокая ночь, когда какой-то дребезжащий первый звонок телефона заставил меня вздрогнуть, Я поднял трубку и сразу узнал голос невесты: «Слушай, – говорила она, – ради Бога, поторопись. Крестьяне, разграбив амбар и погреб, пьяной толпой с факелами идут к дому... спасай... отец... я...» – и прекратился голос – видимо, порван провод.

«– Садись! Марш, марш! – и мы поскакали. По дороге я увидел зарево пожара. На своём «Ветре» я обогнал драгун и один влетел

42

Родная КУБАНЬ • 1/2014

в ворота усадьбы. Всё было ярко освещено пожарищем. Тут я наткнулся на трёх мужиков. Они, выпившие, горланили песни. Передний, приплясывая, имел на голове дамскую шляпку. Из револьвера я уложил этих грабителей». У парадных дверей я нашёл убитого отца невесты. Рядом с ним лежало охотничье ружьё: видимо, старик намеревался защищаться. Поднявшись на террасу, я увидел убитую невесту, лежавшую в луже крови на полу. В это время, видимо, драгуны влетели в усадьбу, потому что стали раздаваться голоса пьяных мужиков: «Тикай, паря! Драгуны!» – и т.д. Раздалось несколько выстрелов из охотничьих ружей, и затем были слышны характерные звуки сабельных ударов.

«13-го января 1905 года я получил на бланке какого-то революционного комитета извещение, что за организацию кровавой расправы над беззащитными, угнетёнными и голодными крестьянами я приговорён к смерти. Не так этот приговор, как потеря любимого человека и ужас пережитого два года тому назад и как раз в этот же день не позволяет мне разделить с вами, господа, ваше праздничное настроение». Он замолк, молчали, конечно, и мы. В это время часы начали бить, и кто-то стал считать: «Один, два, три... одиннадцать, двенадцать... тринадцать!» Недоумевающие взоры. Все обратили к командиру. Но что это? Он смотрел расширенными глазами на пустое кресло...

– И здесь мы все, присутствовавшие при этом, готовы поклясться, что видели одно и то же: тринадцатое кресло не было пусто, в нём сидел желто-прозрачный призрак женщины, покрытый венчальной фатой. Вот она приподнялась и протянула в направлении ко-

ПРОЗА мандира дивизиона свои, словно восковые, руки. Все замерли... Вдруг сильный стук невольно заставил всех перевести свои взоры на двери зала. На пороге на сей раз мы увидели не призрак, а дежурного унтер-офицера. Щёлкнув опорами, он доложил, что прибывший из штаба полка посыльным желает лично говорить с командиром дивизиона. Быстро придя в себя и сказав: «сейчас», дивизионер вышел. Не успев обменяться впечатлениями о всём виденном, мы услышали выстрел. Все бросились из зала.

Внизу, на пороге в канцелярию лежал наш командир, Убитый выстрелом в голову. Тут же валялся конверт с огромной сургучной печатью. Мы вскрыли его: «По приговору революционного комитета...» – прочли мы. (Этот рассказ, прочитанный в «Вестнике русской конницы» в 1910 г. офицером-воспитателем кадетам Симбирского кадетского корпуса, привожу по памяти. – А.Р.), октябрь 1963 г.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

43

ПОЭЗИЯ Валентина Ефимовская

Наша идея Как бы нам петь Божьи песни и растить на наших полях Божьи цветы... Иван Ильин

От мысли неуёмной холодею: увижу ли при жизни, наконец – сияет всенародная идея, как Царский над Россиею венец, где ярче и дороже всех алмазов – любовь к Отчизне на века веков, а вместо изумрудов и топазов – простая мудрость русских мужиков: достойным братом будь единоверцу, а иноверца зря не обижай, врагам – огонь оружия и сердца, но первым не стреляй, не угрожай. Родного не кляни чужим в угоду, а гостю – добрый с солью каравай, но созерцанья тихого свободу ни за какой посул не отдавай. Не предавайся мании величья, но и смиренья знай пределы ты, укореняй духовные обычаи да Божьи на полях расти цветы. *** Теперь не пишут в наших паспортах, что матери нас русские рожали. Лишают родословной неспроста... Да не такое на Руси видали! Пребудет Русь, доколе нашу кровь сумеем в духе сохранить пречистой, – ведь Спасов храм благовещает вновь, и крест его сияет в небе мглистом...

44

Родная КУБАНЬ • 4/2013

Помоги ...русский, русскому помоги... Скульптор В. М. Клыков

Жить в России – какое счастье! Что ж не вижу вокруг ни зги? Валит с ног круговерть напастей. «Русский, русскому помоги!» С той мольбою, что со свечою, в сердцевине стою пурги. Пусть душе моей горячо – я «русский, русскому помоги», – продолжаю твердить упрямо... Наказаньем грозят враги. Мне всегда говорила мама: «не отказывай, помоги». Вторят прошлые поколенья. Перед ними у нас долги. В силе ты или на коленях — «русский, русскому помоги!»

Песнь казака Влажны вёсны в казачьей станице, над полями, как бурки, туманы... Память талой водою сочится сквозь печальную песнь атамана: в ней любовь и сородичей лица, и мольбы чудотворной иконе, и России святые границы, и в бою распаленные кони, и могилы с родными крестами, и Победное дедово знамя.

ПОЭЗИЯ

Русская красавица Русская баба дородная, Пшеничная, огородная, Стыдливая, сынородная, Крещёная, крестноходная, Испытанная нуждою, Победою и бедою, Русь омрачишь, став худою. Хрупкую, словно осень,

Легче сломить и бросить. Врут чужеземцы советами — Посты заменить диетами. Не внемли этой нелепости — Держись в первородной крепости. Не обнажай на судилище Душу – любви вместилище: Покуда ты ею красива, Тьме не объять Россию!

Родная КУБАНЬ • 4/2013

45

ПОЭЗИЯ Николай Беседин

В усадьбе К К. Леонтьеву Виктору Лихоносову С большака повернув на осенний просёлок, Наш уазик в грязи то тонул, то всплывал. В пять немерянных верст путь казался нам долог В тот фамильный удел, где Леонтьев бывал. Три крестьянских двора затерялись на взгорке Средь едва различимых дубовых аллей, Где дышала земля волглым воздухом горьким, Позабывшая всходы озимых полей. Дуб-монарх в шесть обхватов стоял отрешённо От людской суеты, от страданий и бед. Был чуть выше травы угол барского дома – Знаменитой усадьбы единственный след.

46

Родная КУБАНЬ • 4/2013

Я пытался понять, где леонтьевских мыслей Здесь, в российской глуши, животворный исток, Евразийской мечты, неприятия жизни, Где свобода богатства – единственный Бог? Может быть в отрешённом величии дуба, Или в этих полях, где сиротство сквозит, Или в страждущей русской душе однолюба, Что о ближних и дальних бессонно болит? Да и есть ли ответы на самосожженье, На служение миру любви и добра? Только свет, словно вестник, мелькнёт на мгновенье, Что придёт благоденствие духа пора.

10.01.2014

ПОЭЗИЯ Владимир Бухаров

Зерно Держу в руке Пшеничное зерно В нём труд и пот, И радость земледельца И вовсе не случайно, Что оно Собой мне так Напоминает сердце.

Я даже чувствую В нём пульс живой Ужель и впрям Зернов руке забилось? Его я подниму Над головой, Как сердце Данко, Чтоб оно светилось.

Владимир Киреев

Бабушке Мне сон приснился: Будто я в смятенье По городу огромному бегу. И понимаю: это наважденье! И всё остановиться не могу. Вокруг меня мелькают чьи-то лица, Трамвай по рельсам мчится в никуда, Над речкой тихой чуть туман дымится, И с крыши звонко капает вода. Вот впереди возник неясный образ. Согнуты плечи, шаль их облегла. Я этих плеч родной до боли абрис Из тысячи б других узнать могла!.. Она уходит!.. Бабушка! Родная! Я плачу, я бегу И вдруг она Остановилась и меня узнала, Но только за собой не позвала,

Не вскрикнула, рукой не помахала, Не обняла, не стала целовать! Лишь головою тихо покачала И в дальний путь отправилась опять. А я бегу, бегу не догоняя, А я кричу – ответа не слыхать: Тебя люблю я, бабушка, родная! Я так соскучилась – вернись ко мне опять!.. Я просыпаюсь. Мокрые ресницы Мой сон от забытья не сберегут, Трепещет сердце пойманною птицей, Как будто с бабушкой я повстречалась тут. О, бабушка! Да если бы я знала. Как будет не хватать тебя порой! Как много я тогда не понимала, Как часто спорила и ссорилась с тобой!

Родная КУБАНЬ • 4/2013

47

ПОЭЗИЯ А ты прощала, ты за всё прощала, С улыбкой кроткою, покорствуя судьбе, Ты о родных, о нас, всё хлопотала, Так мало беспокоясь о себе. И как же так? Как я не расспросила? Не пожалела? Не смогла понять? Какую боль ты век с собой носила, Вдовой оставшись горькой в двадцать пять! Ни слёз, ни криков, ни обид, ни жалоб не помню, Помню только благодать. Я не спросила – ну а ты смолчала.

Так много не успела рассказать!.. Глаза закрою: вот мы снова дети, С тобой сажаем в печку пирожок, И пахнет мятой лучший чай на свете, И лает звонко пёстрый пёс Дружок!.. К тебе приду я, только ты не встанешь, Не встретишь, молоком не напоишь, Тебя окликну – ты мне не ответишь – Что потерял – назад не воротишь! О, бабушки, печальницы седые! В каком долгу мы перед вами все!.. А за погостом зори золотые И маки красные в сиреневой росе.

Екатерина Кирилова

Глаза в глаза Сидишь за столиком напротив – Улыбка на лице твоём... Здесь и сейчас лишь мы вдвоём, Надеюсь я, что ты не против – Мы вместе вечер проведём... Что нам до всех, кто окружает?.. Глаза с глазами говорят... И ты свой тёплый нежный взгляд, Когда смотрю я, опускаешь Уже который раз подряд... Мелодия не умолкает, Нас приглашая на паркет, И ты, и я – ни да, ни нет Не говорим, но понимаем, Какой последует ответ...

48

Родная КУБАНЬ • 4/2013

И дивной музыки объятья: Ладонь в ладонь, глаза в глаза... И так хотелось бы сказать, Как нужно мне вот это счастье – С тобой весь вечер танцевать! И, никого не замечая, Вдвоём останемся в ночи... Слова любви мне не шепчи... Молчание предпочитая, Мы лучше вместе помолчим...

Подарок для тебя Я подарю тебе, мой милый – Что не оценишь в медный грош, И не отнимешь грубой силой, Или обманом не возьмёшь... Пусть сердца слышится биенье

ПОЭЗИЯ В миг приближения мечты... Исчезнут прошлые сомненья, Другим со мною станешь ты. Согрею я тебя улыбкой И выход помогу найти, Оберегу и от ошибки,

И от неверного пути... Я сделаю тебе подарок – Любовь и счастье – высший дар! Пусть будет сладок он и ярок, Как у цветов весной нектар!

Родная КУБАНЬ • 4/2013

49

ХРАНИТЕЛИ С. Халайчев

В ОЛИМПИЙСКОЙ СТОРОНЕ Круглая поляна ─ изумруд зелёный В дорогой оправе серебристых скал. Облаком прозрачным воздух убелённый В солнечном разливе заблистал. А гора всё выше, а тропа всё круче, Змейкой извиваясь, к облакам бежит, Здесь рукой потрогать можно даже тучи, Высота такая голову кружит. Ачишхо вершина облаком прикрылась, Как фатой невеста от пытливых глаз... Красная Поляна в бездну провалилась, Там внизу осталась, далеко от нас. Сразу потемнело, ветром потянуло. Молния разбила небо на куски... Солнце в чёрных тучах где-то утонуло, Замахали ветками сонные кусты. Первые дождинки по листве стучали, В пояс травы рослые кланялись в лугах, А внизу под скалами, бросив все печали, Бешенка плескалась в тесных берегах. Лина Колценко п. Красная Поляна В XIX веке мои предки не от хорошей жизни ушли из Турции, и не случайно выбрали страну Россию, и попали сначала в Ставропольский край, потом перебрались в этот райский уголок – Красную Поляну. И настолько они вжились в эту землю, в эти горы, что им казалось: до них никого здесь не было, именно они обжили и обустроили поляну, основали посёлок. Но не стоит забывать, что до нас здесь тоже жили люди, они тоже любили эту землю, расплачиваясь за свою любовь

50

Родная КУБАНЬ • 1/2014

кровью и потом. Вспомним, что Россия, которая приютила наших предков, почти за полувековую Кавказскую войну потеряла сотни тысяч солдат и офицеров. Именно в этом месте была поставлена последняя точка в той войне, именно русские подняли здесь мирный флаг и начали мирную жизнь, именно они назвали нашу поляну Красной. Я горжусь тем, что я – грек, мне тоже хотелось бы, чтобы мои предки считались основателями этого замечательного посёлка, но нельзя исправлять историю, иначе история рано или поздно тебя поправит сама. После службы в армии я начал делать записи в тетрадке для себя. Кое-какие заметки до сих пор сохранились: кто мой дед, прадед со стороны мамы, папы. Теперь я могу с гордостью сказать, что у меня есть два полных генеалогических древа – Халайчевых и Карибовых. Изучением истории начал заниматься серьёзно тогда, когда многие в Адлере начали говорить: «Почему пишут, что Красную Поляну обосновали греки, это же неправда!» (Это было в начале 80-х годов). Это говорили очень серьёзные люди. И я, доказывавший до этого обратное, начал сомневаться. Первое, что я сделал, восстановил, привёл в порядок памятники на могилах своих предков и родственников. И начал потихоньку расспрашивать людей: кто что знает. Когда в моих руках оказались первые документы, я понял, что люди говорили правду. Также я занимался историей в фотографиях. Благодаря родственникам, друзьям и соседям.

ХРАНИТЕЛИ У меня накопился богатый материал, рассказывающий о мгновениях жизни краснополянских греков.

Когда же был основан посёлок Красная Поляна? Имею подозрение, что путаница с датой основания посёлка началась с книги С. Дороватовского «Сочи с окрестностями» (Санкт-Петербург.

1911 г.), выдержки из которой «Краснополянский следопыт» опубликовал в своём первом номере. Дороватовский писал: «В 1878 году во главе с Фонаиловым и Ксандиновым ─ теперь уже умершими ─ около 30 греческих семейств переселились на Красную Поляну и принялись за очистку земли, успевшей густо зарасти за 14 лет пустования». Заметим, что Дороватовский пишет только о том, что в 1878 году греческие семейства «переселялись» на опустевшее место (т.е. кто-то до этого здесь жил!), а не основали новое поселение. Четырьмя страницами раньше Дороватовский в той же книге пишет: «Черкесы считались хорошими садоводами и вся окрестность Красной Поляны и долина р. Мзымты были густо покрыты садами. Черкесы и назвали это место Кбааде ─ Красная Поляна». Черкесы вынуждены были покинуть это место сразу после окончания Кавказской войны (21 мая 1864 года). В исторической справке из архивного отдела Администрации г. Сочи от 12 сентября 2009 года читаем: «После окончания Кавказской войны, в соответствии с положениями Кавказского комитета, утверждённых царём Александром II 25 июня и 1 сентября 1867 года, семейным и холостым офицерам, военным чиновникам и священникам, а также женатым нижним чинам разрешалось заводить

оседлое хозяйство в местах дислокации их подразделений». Здесь, был оставлен внушительный гарнизон. Тем более, что оставшиеся разрозненные группы горцев (из племени хакучи), которые не покорились белому царю, до 1867 года вели партизанскую войну. Но одного военного присутствия было явно недостаточно: нужно было осваивать завоёванные земли экономически, заселять край лояльными к власти людьми. Первым, как показала практика, далеко не удачным шагом было придание военным поселениям статуса гражданских, сохранив за ними казённое довольствие. И родились вышеназванные положения от 1867 года. Практически все воинские подразделения, несущие службу на Черноморском побережье, были казачьими. Казаки, жители вольных степей, главным образом жили войной и лепить из них принудительно мирных жителей, которые будут осваивать край садовыми ножницами и тяпкой, перенимать и развивать опыт земледелия, садоводства и животноводства у тех, кого вчера рубили шашками, изгнали с родных мест за тридевять земель, было недальновидно. Свежо в памяти, как Советы применяли для этого более жёсткие меры, нежели «положение», подмазанное казённым довольствием… Датой и годом основания Красной Поляны можно считать: – 4 декабря 1869 года – выход официального царского указа о придании военному поселению статуса населённого пункта – селения Романовское.

– 21 мая 1864 года – официальная дата окончания Кавказской войны и проведения на этом месте молебна и парада войск в присутствии члена Императорской фамилии Великого князя Михаила Николаевича,

Родная КУБАНЬ • 1/2014

51

ХРАНИТЕЛИ – 1835 год, когда это место посетил и описал русский военный разведчик барон Ф.Ф. Торнау, – 1641 год, когда эти места посетил и описал турецкий путешественник (читай: разведчик) Эвлия Челеби. «Таким образом, в течение 1867—1869 годов в Кубанской области, Черноморском округе и Сухумском отделе было создано 36 полувоенных поселений. 4 декабря 1869 года именным царским указом этим поселениям были присвоены наименования, что подтверждало их официальный статус населённых пунктов. Среди них на территории Сочинского отдела Черноморского округа были образованы 14 солдатских посёлков, в том числе в урочище Кбаада, где дислоцировался 1-й взвод 1-й роты 21-го Кавказского линейного батальона, – селение Романовское (ныне – поселок Красная Поляна.

Откуда есть пошло название Красная Поляна? На поверхности лежит и со всех сторон обмусоливается версия о том, что это место Красной Поляной назвали греки-первопроходцы в 1878 году, когда перед ними открылась чудная долина, окрашенная осенними цветами папоротников. На самом деле есть более достоверные версии. Ещё в 1875 году «поверенные от крестьян Ставропольской губернии Александровского уезда Фёдор Фанайлов, Анастасий Шапран прошением, поданным Начальнику Кубанской области, ходатайствуют о предоставлении им под поселение земли на Южном склоне Кубанской области под названием «Красная Поляна». То есть уже тогда такое название, официально или неофициально, но было в ходу. И сам факт, что в том же деле содержится запрос в Межевое управление о предоставлении Администрации Кубанской области справки о наличии местности под таким на-

52

Родная КУБАНЬ • 1/2014

званием и возможности там поселить крестьян, не говорит о том, что местности под названием «Красная Поляна» не существовало. И сейчас, чтобы узаконить клочок земли под постройку жилого дома, надо пройти через межевание, привязать к местности, выяснить, есть ли у этого клочка другой собственник и пр., и пр. Версия о том, что греки-первопроходцы (о них разговор впереди) взяли за основу буквальный перевод убыхского (абазинского) названия местности Кбаада (русское произношение слова), тоже, мягко говоря, поверхностная. Как мне удалось установить, у греческих первопроходцев был русский проводник, скорее всего, бывший военный поселенец. Все, кто описывает события вокруг 21 мая 1864 года, едины в одном: урочище Кбаада, где произошли молебен и парад войск в честь победы в Кавказской войне, высшее офицерство решило переименовать в Романовское, а местность вокруг назвать Царской Поляной. Смею предположить, что те, кого впоследствии оставили здесь служить и жить, постепенно оба названия упростили до милого русскому сердцу и легко произносимого «Красная Поляна». Скорее всего, так оно и произошло. А.В. Твёрдый в своей книге «Кавказ в именах» название Кбаада расшифровывает как абхазское «Губа-два», что значит «поляна рода Гунба». Убыхское «гэбаадэы», как нам помог его перевести Хади Бат (Ушхо), переводчик фирмы Хазинедароглу (строит олимпийские объекты), переводится как «поляна». Кстати, Хади – потомок убыхов, выселенных в Турцию в XIX веке. Адыги это место называли Iаткъуадж. У черкесов (общее европейское название абхазо-адыгских племён) было принято называть местность по имени владетельного/ влиятельного князя, главы рода. Поэтому, скорее всего, Iаткъуадж означает «селение («къуадж») рода Ат (Эт?)».

ХРАНИТЕЛИ Первопроходцы, ay! В моём родном посёлке не утихают споры о том, кто из греков на самом деле пришёл сюда первым из Ставропольской губернии в конце XIX века и в каком году. Мне было 11 лет, когда в одной книге увидел фамилию Халайчевых и Карибовых (девичья фамилия матери) в числе первопроходцев Красной Поляны и спросил у отца: – Это правда? Он сказал: Сынок, это неправда! Никому не говори, что мы – первопроходцы Красной Поляны, Халайчевы пришли во второй партии.

– А Карибовы? Карибовы – да. Всегда твой прадед, Исаак Павлович Халайчев, показывал на дом через дорогу и говорил: «Вот он, Дмитрий Карибов, привёл нас в Красную Поляну —он привёл сюда всю вторую партию греков». Об этом говорил сам дед отца Иссак Павлович Халайчев и его жена Софья Харлампиевна Халайчева (в девичестве Валетова). Подробности отцу рассказывала и его мать, моя бабушка, Клеопатра Христофоровна в девичестве Богатурова. В первой партии были Фёдор Фанайлов, Анастасий Шапран и Дмитрий Карибов. Их привел русский проводник, который потом вернулся в Ставропольский край. Вместе с ним туда вернулся и Дмитрий Карибов – за другими греками. Кроме свидетельств моих предков, вышеупомянутое межевое дело с большой вероятностью указывает на истинных разведчиков-первопроходцев от греков, проживавших тогда в Александровском уезде Ставропольской губернии. Кого, кроме как своих поверенных, они могли отправить разведать новые и неизвестные для них земли? Даже осмелюсь предположить,

что греки разведывали Красную Поляну намного раньше, чем 23 декабря 1875 года, когда было заведено данное межевое дело. Эту версию подтверждает и Ю.К. Ефремов: «Учитель Тахчиди уверяет, что первые ходоки греков – три человека – разведали Поляну ещё в 1867 году. Упоминает при этом, что ходоки застали ещё стычки русских солдат с остатками горцев». И тут же делает сноску: «Убедительное показание. Действительно, партизанское сопротивление горцев из племени хакучи продолжалось на Западном Кавказе именно до 1867 года». Вероятно, если бы не эта стычка, греки обосновались бы в Красной Поляне намного раньше! Общеизвестно, что наши предки узнали о Красной Поляне через своих родственников в Турции, которым в свою очередь о ней рассказали изгнанные туда после окончания Кавказской войны убыхи. Зная, как и почему наши предки, выходцы из Турции, оказались так далеко от родного дома, и как им там жилось, зная их крестьянскую основательность и обстоятельность, и в то же время смелость, могу предположить, что они сначала разведали, и только потом обратились к российским властям с прошением. Более того, они не стали ждать, пока провернётся медлительная бюрократическая машина, к освоению райского уголка приступили немедленно. Очень скоро через Главный Кавказский хребет греки перевалили сюда семьями со всем скарбом. И первый грек Василий Фанайлов в семье Фёдора и Эвтихии родился в 1876 году по пути в Красную Поляну, на горе Аишхо в районе Пслух. И мать принесла его сюда в корзинке. Сын Василия Исаак до сих пор живёт в нашем поселке – он родился в Красной Поляне 15 ноября 1918 года. Первым делом первопроходцы устроили большой навес, чтобы всем укрыться от непо-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

53

ХРАНИТЕЛИ годы. Потом поделили между собой земельные участки, построили времянки для каждой семьи, а со временем – добротные дома, греческую школу и церковь. Вообще греки, где бы ни селились, обязательно строили церковь и школу, вокруг которых кипела вся жизнь. С. Дороватовский в начале «девятидесятых годов» писал о греческом поселении «в 50-60 дворов, вытянувшихся в одну улицу в 3-4 дома против греческой церкви», где имелась «греческая школа, содержимая на общественные средства; преподавание ведётся на греческом языке и школа министерства народного просвещения с преподаванием на русском языке. Между греками неграмотных совершенно нет, многие читают и пишут на греческом и русском языке». Самовольно заселение «полутурков-полугреков», как возмущённо писал А.А. Старк, продлилось совсем недолго: попечитель Черноморских прибрежных поселений Николай Егорович Никифораки (позже первый губернатор Ставрополья), грек по происхождению, помог узаконить заселение и владение земельными участками. Он и позже принимал участие в судьбе Красной Поляны. Весной 1882 года полковник Николай Егорович Никифораки, теперь уже начальник Черноморского округа, составляет «Памятную записку по Черноморскому округу», в которой, в частности, обосновывает строительство дороги. Но поддержки он не нашёл – более важным посчитали в тот момент строить дорогу вдоль берега моря. «Хвойные леса при отсутствии болот, обогащают воздух и уничтожают гнилостные начала, оздоравливая его». (Климат Восточного побережья Чёрного моря». Доклад профессора А.И. Воейкова). По рекомендации комиссии в Красной Поляне было решено обустраивать горноклиматический курорт. А.И. Воейков прочил ему будущее курорта типа известных швейцарских. С целью организации курорта в 1897 году было начато строительство Краснополянского шоссе.

54

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Н.А. Абаза решил переименовать Красную Поляну в город Романовск. Земли разбить на городские участки, а склоны под сады, дачи, устроить санаторий, разработать минеральные источники, горы взять под императорскую охоту и выстроить для Государя «Охотничий домик». Абаза уехал в Петербург, сделал доклад и постановление правительства о создании города Романовска 19 июня 1899 г. было Высочайше утверждено. «Порешив из Красной Поляны сделать город Романовск», – писал С. Дороватовский, – «министерство распорядилось все краснополянские ровные земли разбить на 233 городских 69 ремесленных участков, а склоны на 60-70 культурных участков. Кроме того, отведено место под городской общественный парк и отрезан огромный участок под санаторию». Часть земельных участков министерство забрало у греков, предоставив им «десятин 600 за рекой Мзымтой, по склонам одного из отрогов Аибгинского хребта. Этими землями греки стали пользоваться недавно, т. к. переправы через р. Мзымту не было и попадать туда стоило больших усилий и далеко не всегда, а когда угодно Мзымте... Было решено устроить мост и сделать хорошую дорогу, выходящую на шоссе. Этот мост и назвали «греческим мостиком». Он находится в двух верстах от Поляны, недалеко от впадения в р. Мзымту её притока с правой стороны – Бешенки». Тем временем греки обосновались в Красной Поляне, построили первые значительные здания и сооружения – некоторые из них (начала XX века) сохранились и по сей день. Например, здание поссовета, построил Константин Чолакиди. Как вспоминает моя тётя Анастасия Авраамовна трегубенко (Карибова), в 30-е годы ещё действовала мельница её прадеда Хачипано Попова, который первым из рода Поповых пришёл в Красную Поляну. В 1902—1905 гг. зять первопроходца Фёдора Фанайлова Николай Полихрони-

ХРАНИТЕЛИ ди построил первую в Красной Поляне церковь, разрушенную в 1938 году. Во главе строительства новой церкви (1991—2004 гг.) на месте разрушенной тоже стоял потомок Ф. Фанайлова —его правнук Василий Георгиевич Савелов. До сих пор люди живут в доме, который построил мой прадед Исаак Павлович Халайчев. Халайчевский род в Красной Поляне был сильным и здоровым, жили в достатке – были свои магазины. У моего прадеда, Исаака Павловича, все восемь детей, не смотря на трудные времена, выжили. И сейчас Халайчевых в Красной Поляне много. А Карибовых (мои предки по материнской линии) в начале прошлого века сильно подкосила испанка (грипп). Умер прадед, стали умирать дети – из шести выжили только трое: Авраам, Христофор и Анна. Сегодня в Красной Поляне живут трое Карибовых: это Николай Яковлевич Карибов (1976 г.р.) – правнук первопроходца Дмитрия Христофоровича Карибова. У него есть сын Андрей и дочь Татьяна. Отец мой – Спиридон Яковлевич Хайлчев (1926–1986 гг.), Спира, как его звала и знала вся Красная Поляна. Его запомнили как самого крупного, физически крепкого мужчину. Всю жизнь проработал водителем грузовика. На войне не был – парней его года рождения в армию ещё не брали. Как и вся Красная Поляна, он доставлял в горы, нашей армии продукты, корм лошадям, почту. Дед мой по Карибовской линии, Авраам Дмитриевич, и его родной брат Христофор были призваны в 1941 году на войну. Оба брата погибли в 1942 году. Дед Авраам до войны был лесником в Красной Поляне. Мама моя, Елена Авраамовна, работала в торговле, хлебном магазине. Вся Красная Поляна помнит это. Она была 1928 года рождения, умерла в 2007 году.

Самая старшая ныне здравствующая в нашем роду – моя родная тётя, сестра матери Анастасия Авраамовна Трегубенко (Карибова) 1924 г.р. – вспоминает: – Отец, Авраам Дмитриевич, был простой крестьянин, нас было пятеро детей. Маму звали Анна Павловна. Жили мы очень бедно. Поэтому с 13 лет пошла работать в подсобное хозяйство. Школу бросила после четвёртого класса. Началась война – стало ещё тяжелее. Отца забрали на фронт, он там погиб. Когда освободили от немцев Геленджик, Новороссийск Анапу, со всех дистанций дорог края набрали 150 человек – в основном это были молоденькие девушки 18-20 лет – и отправили восстанавливать дороги в освобождённых городах.

Эсто-Садок Первыми соседями у греков, обосновавшихся в Красной Поляне, стали эстонцы, которых, как оказалось, сами же и приманили рассказами о райском месте, потом помогли освоиться и обустроиться. Рассказывает Вальтер Фёдорович Герман, руководитель эстонской общины села Эсто-Садок: – Наши предки, доведённые до отчаяния помещичьим гнётом и четырьмя годами неурожая, решили, что от них отвернулся Господь Бог. И в 1871 году 73 эстонские семьи собирают свой крестьянский скарб, ремонтируют подводы, забирают всё, что можно взять и пускаются в долгий путь. В путь длиной в 12 лет. Старики, понимая, что больше не вернутся, целовали родную землю и набирали её в сумочки... Со слезами на глазax и комом горечи в горле они покинули свою родину. Многие – навсегда. Впереди их ждала неизвестность, но вела надежда на счастливую и сытую жизнь на новых землях.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

55

ХРАНИТЕЛИ Многие умерли, так и не дожив до исполнения своей мечты, на их место родились новые скитальцы, но уже без Родины. За эти годы они прошли Поволжье, Калмыкию (там осела часть переселенцев, образовав хутор Калмыки кюла) Ставрополье (село Аллмья, ныне Подгорное). В Калмыкии эстонцев хорошо приняли – пришлые были хорошими земледельцами, было чему у них учиться. Упорным трудом переселенцы стали быстро обрастать хозяйством, жить в достатке. Но эстонцы, напуганные засухой в Калмыкии, решили переселиться в Ставропольский край, в село Аллмья (ныне Подгорное). Местное население, в большинстве своём не привязанное к земле, стало грабить иногородцев, притеснять. Эстонцы вынуждены были в очередной раз сняться с места и перебраться в Псебайский район, село Вериют в верховье Малой Лабы. Краснополянские греки, бывая в тех местах, рассказывали, что за перевалом, в пойме реки Мзымта, есть райская долина. В 1883 году трое эстонцев Денис Матсович Накхур, Густав Карлович Асман и Михкель Юганович Харм приехали в Красную Поляну. Встретившись с греческим старостой села, оговорили границы проживания и правила пользования землей. Условной границей стал Мельничный ручей.

– А на том берегу Мзымты? – спросил Асман.

– Там – хоть до моря, – ответил староста. В конце лета 36 семей эстонцев с тюками на лошадях и на своих плечах тащили свой скарб в это село. Скот взялся перегнать Хярм с женой, но так и не дождались переселенцы своих буренок: по-видимому, перегонщиков убили, а скот угнали. Перешли Главный Кавказский хребет в районе Псеашхо и спустились в чудную долину реки Мзымта. Греки знали, что идут эстонцы и, когда дозорные доложили, что будущие соседи уже спускаются к р. Пузико (Лаура), многие греки сами пришли встречать переселенцев с хле-

56

Родная КУБАНЬ • 1/2014

бом и солью. Кукурузная мамалыга и каштановая лепёшка – всё, что было в то время на столе греков, в этот день было на торжественной встрече на р. Пузико. Многие семьи побратались и на протяжении около 100 лет поддерживали очень тёплые отношения. Неоднократные обращения эстонских переселенцев к властям с просьбой узаконить проживание не принимались. В 1886 году, с помощью представителя из Эстонии, эстонскую общину в 36 семей зарегистрировали в центре Черноморской губернии – Новороссийске. С этого момента они стали официально гражданами Сочинского округа. Тогда Эсто-Садок называли Эстонским селом (Ээсти Рогу Айая). Эстонская община начала свою красивую и счастливую жизнь. Впервые этот народ почувствовал и увидел свободу: тут не было ни помещиков, ни господ. Здесь все были равны. После того ужаса, который пережили эти люди на своей исторической Родине и 12 лет скитаний, это село за Кавказскими горами было настоящим раем. Земли занятые эстонскими переселенцами, благоухали чудными садами, красовались ухоженными пашнями. По воспоминаниям старожилов, после посещения села Антоном Хансоном Таммсааре, 29 декабря 1912 года на сходе граждан под дубом приняли решение: село именовать «ЭстоСадок» и строить клуб. Землю 2,5 га отвели под место общего пользования на века – это нынешняя площадка перед клубом, а клуб построили в 1914 году. Здесь у эстонцев была своя республика: были свой староста и мировой судья, была печать. Я помню, читал один документ: отец Яна Рейзмана оставляет брату своё имущество (дом, 4 бочки сала, столько-то зерна, двух быков, лошадь и т.д.) под расписку, которую заверяет печатью мировой

ХРАНИТЕЛИ судья, и уезжает в Новороссийск. Возвращается через 10 лет и получает всё сполна. Настолько порядочными были люди и свято соблюдали порядки, которые сами же установили. Таким же твёрдым, как у купцов, было их слово. Постепенно, к сожалению, ушла красота традиций, самобытность, эстонцы растворились в окружающей среде. Сейчас у нас в общине человек 10—15 собственно эстонцев, а помнящих и знающих, соблюдающих традиции и обычаи предков – и того меньше. Сейчас, конечно, Эсто-Садок – это не та маленькая общность людей с общими национальнокультурными корнями, но, как уже говорил, традиции и память предков мы не забываем.

Историческая справка Многие думают, что Роза хутор, место строительства главных объектов Зимней олимпиады «Сочи-2014», своё название получило от слова «роза», мол, там когда-то был цветущий сад. Впрочем, как и с названием Красной Поляны. На самом деле история совсем другая. Рассказывает председатель эстонской общины посёлка ЭстоСадок Вальтер Герман: – Цветущий сад действительно был – его заложил основатель хутора, Адо Томберг. Но сад к названию хутора никакого отношения не имеет. Когда эстонцы в 1883 году пришли сюда, в нынешний Эсто-Садок, поделили между собой всю землю. Тем, кто пришёл в числе первых 36 семей, достались лучшие земли, кто позже – менее удобные. Кому не хватило на поляне, тем (5-6 участков) выделили на горе. В том числе Адо Томбергу. Возможно, это было весной 1884-го или чуть позже. Томберг с сыновьями в том месте, которое позднее назвали Роза хутор, выкорчевал лес, расчистил площадку, поставил крепкое кре-

стьянское, как бы сейчас сказали, многопрофильное хозяйство. В 1929 году, когда организовали колхоз, пришли к самому уважаемому человеку, Николаю Ваарману и говорят: «Вступай в колхоз, за тобой и остальные потянутся». А он отвечает: «Идите подальше с вашим колхозом. У меня свой дом, конюшня, всё есть, зачем мне ваш колхоз?» Маузер – и нет человека. Пришли и к Томбергу. Он уже пожилой, уважаемый человек. У него было крепкое хозяйство, жил в достатке с большой семьёй. В те времена человек, который имел большое крепкое хозяйство, поддерживаемое собственными силами, умел зарабатывать деньги, капитал, был в большом почёте. Он отвечает: «У меня здесь в хуторе дома, семья, а там ничего нет». «Мы тебе предлагаем дом врага народа, которого уже нет, переселяйся и живи, если хочешь в колхоз». Когда говорят языком маузера, куда денешься? И Томберг переселяется в Эсто-Садок. Но он всё же не стал жить в доме Ваармана: «Я очень уважал этого человека» и построил дом рядом. Его дома в хуторе остались пустовать. Вот тут всплывает «Роза». Здесь в эстонском поселке жили четыре брата по фамилии Рооса. У одного из них, у Адо, Мзымта смывает дом. Адо Рооса, смелый и предприимчивый человек, идёт в лесхоз с просьбой принять его на работу, чтобы он мог, работая там, выстроить себе дом, отработать за материалы. Его принимают. Потом он приходит к Томбергу и просит продать ему дом в хуторе с отсрочкой платежа – всё равно ведь пустует. Тот соглашается. Рооса переселяется в хутор и начинает жить. Внизу в посёлке колхоз, репрессии, а он как работник лесхоза живёт обособленно и в стороне от всего этого. Постепенно хутор наполнился людьми. Рооса, видимо, от страха попасть под молот, чуть по-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

57

ХРАНИТЕЛИ зже, где-то после войны, ещё дальше перебрался от людей – он устроился работать в заповедник. Вот так хутор получил название (Рооса хутор) по имени человека, который пришёл на готовое, пожил какое-то время и ушёл, а не человека, который корчевал лес, обустраивал и обживал это место, поставил дома.

Краснополянское шоссе Краснополянское шоссе, построенное в конце XIX века, – явление уникальное. Оно уникально и как инженерное сооружение, и как самостоятельная достопримечательность всего Черноморского Побережья России. Проехав по шоссе, путешественник в Красную Поляну входил весь переполненный впечатлениями и энергией. И ему, чтобы принять львиную дозу уже от самой Поляны, непременно надо было сначала прийти в себя. В начале XX века Григорий Москвич в книге «План Туапсе. Приложение к путеводителю» подробно описал все красоты шоссе и острые ощущения, которые может испытать путешественник: «Его протяжение – 50 вёрст. Из них около 5 верст – проложено в отвесных скалах, местами доходящих до 100 саж. выс. Весь путь от Адлера до Красной Поляны по величию открывающихся панорам может быть поставлен на одну доску с Дарьялом, а по смелости своего проложения – занять одно из первых мест среди сооружений этого рода, созданных русскими инженерами. Против Адлера горы отходят наиболее далеко от моря; поэтому расстояние которое приходится проехать до первых холмов довольно значительно. Шоссе проходит через дер. Первинку и Молдовку и от моста сворачивает влево. В 10 верстах отсюда, в 100 саж. От шоссе вправо, открывается красивый вид на Ахштарское ущелье и долину реки

58

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Мзымта. При вступлении в холмистую часть, дорога погружается в густые леса и приближается к чрезвычайно узкому ущелью р. Мзымты. Две громадных горы сблизились здесь почти до полного соприкосновения. Шутя перебрасываете вы каменно с одного берега на другой. Дорога вьётся по правому берегу реки на высоте настолько значительной, сто расположенная ниже река кажется глубокою пропастью. Но месте с тем и над головой высятся горы громадной высоты. Стена известняков висит прямо над головой и громадные скалы виснут, едва держась, грозя обрушиться после первого ливня или самого лёгкого сотрясения почвы. Дорога прямо высечена в скале и настолько извилиста, что если изза угла выскочит встречный экипаж, то, кажется, одному из едущих при столкновении не миновать пропасти. Затем карниз делается настолько нависшим над рекою, что следовать по нему было бы безумием, и только летучий мост, на головокружительной высоте перекинутый через узкую щель на другой берег, столь же крутой и отвесный, повидимому, может избавить от необходимости соскользнуть в пропасть. Инженер иначе выходит из затруднения. Он прободает скалу насквозь довольно длинным тоннелем. Вы погружаетесь почти в полную темноту, чтобы выехать вновь на край пропасти, ещё более ужасной. Быть может Дарьяльское ущелье более дико, горы, его окружающие – выше и сам Терек – шире, но там ущелье не превращено в узкую щель-пропасть, там дорога не так узка, не висит на такой страшной высоте над бездною с бушующим потоком, – а потому в общем впечатление там слабее. Здесь же, хотя скалы живописны и красивы, хотя они густо поросли лиственным лесом из роскошных деревьев, смягчающих и украшающих дикий ландшафт, дорога остаётся гран-

ХРАНИТЕЛИ диозной, почти подавляющей и могущей в жителе равнины оставить самое сильное впечатление». Построенная в тяжёлых горных условиях, дорога удивляет тщательностью проработки всех мелочей. На ней было закреплено 268 оползней. Везде на оползневых участках сразу были поставлены подпорные стенки, все ручьи взяты в дренажные трубы. Каждая промоина аккуратно заложена камнями и укреплена стенкой. Вдоль опасных участков установлены парапеты. Работу на скальном участке Ахцу проводили в основном турки. Их ставили на самые опасные места как более опытных и храбрых (их привлекали высокой оплатой – по восемьдесят копеек за день). При взрывных работах многие из них по-

гибли, и на склоне горы перед въездом в тоннель со стороны села Монастырь было турецкое кладбище, со стороны Кепши – греческое. Более двадцати лет наши предки здесь жили почти в полной изоляции от цивилизованного мира. С открытием дороги для движения (1899 г.), как рассказывал географу и писателю Юрию Ефремову старожил Эстонки Ян Нахкур, «настала новая жизнь. Начали делать себе телеги. А то ведь наши дети не видели колёса! Начали груши сушить, орехи заготовлять, купцам продавать, хлеба много стало. С царской фермы на берегу купили себе коров швейцарской породы. Деревья для садов закупили на Сочинской опытной станции».

Родная КУБАНЬ • 1/2014

59

ХРАНИТЕЛИ Александр Галкин

«АЛЬПИКА-СЕРВИС» ─ ИМЯ РОЗЫ «Князь Мышкин» «Альпики-сервис» При первом нашем знакомстве Овсянников Владимир Васильевич, честно говоря, не произвёл на меня сильного впечатления. Было одно из первых организационных совещаний ООО «Альпикасервис», где вводили новых членов и соответственно пересматривали доли в уставном капитале. Тон задавали «бывалые», уже имеющие пару лет опыта в бизнесе, заработавшие кое-какие деньги, а потому стремившиеся получить максимальную долю уже на старте. Они прекрасно понимали, что после появления первых реальных доходов чтолибо переделить будет практически невозможно. Некоторые, как мне тогда казалось, по жизни избегавшие внутривидовой конкуренции, философски заявляли, что им всё равно, какую долю им выделят, но сколько будет пива – столько будет и песен. Была и группа людей постарше, безучастно и несколько растерянно на всё это смотревшая. В неё входили, в частности, Овсянников и Ермаков, которые заранее были согласны с любой цифрой, лишь бы она давала возможность быть причастными, принимать решения, реализоваться профессионально. Они были, как правило, старше нас на 10─15 лет, но на этот период пришлись военные годы, которые провели между нами невидимую нравственную черту. Сегодня мне кажется, мы в их глазах были похожи на «зелёных» глупцов, жадно стремившихся оторвать себе максимум от шкуры ещё не убитого медведя. Для их поколения

60

Родная КУБАНЬ • 1/2014

накопление богатства явно не входило в набор основных ценностей, где на первых местах значились дружба, взаимопомощь, личная скромность. Однако для нас, уже вкусивших перестроечных соблазнов, были другие ценности, мы ещё не понимали, что приобретём, а что потеряем на этом пути. Честно говоря, они были единственными из нас, кто имел практический опыт проектирования, строительства и эксплуатации подъемников для горнолыжных трасс, но организовать финансирование проекта в новых хозяйственных реалиях они не могли. На первый план выходили люди, способные на свой интерес и риск участвовать в хозяйственной жизни без оглядки на вышестоящие организации. Любая экономика начинает развиваться, если только люди готовы брать и исполнять обязательства, из которых собственно и формируется капитал. У остальных денег также не было, зато было полно амбиций, предприимчивости и готовности идти на риск. В этой связи размер уставного капитала был выбран минимальным, а его структура явно была перекошена в пользу корпоративного звена в ущерб производственному. На первоначальном этапе, когда только предстояло решать сложнейшие задачи получения землеотвода и организации финансирования, это казалось оправданным. Однако в дальнейшем, в течение нескольких лет перехода «Альпики-сервис» на самофинансирование, такое распределение долей стало выглядеть несправедливым. Оно висело в воздухе немым укором нашей неспособности говорить и слышать друг друга, искать компромиссы.

ХРАНИТЕЛИ Тем не менее, такая ключевая фигура, как Овсянников, ставший на долгие годы главным инженером предприятия, а позже и генеральным директором, получил минимальные проценты от участия. Мог бы и больше, но не настаивал, не просил, считал, что время само все расставит по местам. Самое удивительное, что когда в начале строительства осенью 1992 года, чтобы успеть залить фундаменты под опоры до снега, потребовались срочно деньги, а кредитование «Кубаньбанком» ещё не началось – взяли краткосрочный кредит в другом банке… Под залог дома Овсянникова… Не под залог недвижимости или какихто обязательств основных участников, мы как-то все были не в курсе или не собрались вовремя. В общем, «подставили Овсу...», как говорили после друг другу, стыдливо отводя глаза. Со временем техническое хозяйство «Альпики-сервис» достигло внушительных размеров: сотни опор, многие километры канатов, приводные станции, резервные дизель-генераторы, автоматика и связь, автохозяйство и масса других позиций. И всем этим управлял Владимир Васильевич, как-то тихо и незаметно, допоздна засиживаясь с чертежами. Командовал он, в основном, собственным примером, иногда до утра возясь с ремонтной бригадой над очередной поломкой. Утром канатка должна крутиться – она ведь единственная, а приедут тысячи людей. Разбирая массу фотографий, необходимых для этой книги, я никак не мог найти подходящую с изображением Владимира. Там, где большинство из нас стояло в выгодной позе, выпрямившись или подбоченясь, контролируя фотографа боковым зрением, он всё делал невпопад. То отвернулся, то с куском во рту, то совсем на дальнем плане ─ он категорически не хотел «казаться», не хотел соперничать за внимание. Правда, если он улыбался на фото, то от души, без всякой позы, а если был расстроен, то тоже не скрывал этого.

Довольно скоро я понял, что этой фигуре тесно в контексте проекта «Альпика-сервис», что понять его можно только во всей полноте жизни: и в семье, и в спорте, и в Поляне. В посёлок семья Овсянниковых перебралась из Новочеркасска в 1978 году по приглашению Тимофеевой Е.Н. – ответственной в Госкомспорте СССР за зимние виды спорта. Она подыскивала кандидатуру на должность директора горнолыжной базы, созданной в конце 60-х годов трудами легендарной Светланы Моисеевны Гурьевой, которая вместе со своим супругом, Дмитрием Алексеевичем, стояла у истоков краснополянского горнолыжного проекта. Первоначально лыжная база использовалась для тренировок сборной Союза, но позже стала кочевать из одного профсоюзного спортивного общества в другое. Тимофеева остановила свой выбор на хорошо ей известном преподавателе из Новочеркасского политехнического института Володе Овсянникове. Мастер спорта по горному туризму, кандидат в мастера спорта по альпинизму, он прошел такой отбор, прежде всего по своим человеческим качествам, на многочисленных всесоюзных слетах и сборах, что она в нем не сомневалась. Это был непростой шаг. За плечами институт с отличием, место на кафедре, наполовину готовая диссертация, но надо быть Овсянниковым, чтобы поставить на этом крест и пойти за мечтой. Некоторых горы зовут так сильно, что они и не противятся, понимая, что это судьба. В должности директора лыжной базы Владимир Васильевич отвечал за решение основных проблем, к которым относились состояния энергохозяйства и связи. Электричество вырабатывалось небольшим дизель-генератором и поэтому было ненадежно и его всегда не хватало. В конце концов, он добился проведения линии электропередачи из Эсто-Садка до лыжной базы и установки там технологической подстанции. Через не-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

61

ХРАНИТЕЛИ сколько лет этот плацдарм будет решающим при старте проекта «Альпика-сервис». Больной проблемой Красной Поляны в те годы была неустойчивая связь с внешним миром, осуществлявшаяся по пятидесятикилометровому многожильному кабелю, открыто проложенному через горный массив. Масса народу из штата городской телефонной станции регулярно чинила этот кабель от постоянных порывов, вызванных оползнями, камнепадами или вандалами. Тем не менее, связь была крайне неустойчивой, и единственным выходом было строительство радиорелейной линии, состоящей из нескольких приемопередающих станций, расположенных по горам в зоне прямой видимости. Именно этот проект и взялся пробивать Владимир Васильевич, благо сам специалист в области автоматики и телемеханики. Пробивать пришлось, прежде всего, через телефонное ведомство, опасавшееся сокращения штатов от этого мероприятия. Однако помогли Поляков Ю. Н., в то время секретарь горкома партии, и Карпов, возглавлявший городскую администрацию. Они прекрасно понимали, что без надежной связи Поляна практически выключена из активной жизни. Дальше было проще, взял отпуск, организовал бригаду, по договору с телефонистами построил опорные станции, смонтировал оборудование, обучил персонал. В Поляне началась новая жизнь, прежде всего потому, что исчезло это постоянное чувство нахождения в глухом тупике. По радиорелейной линии начали передавать и телевизионный сигнал, что коренным образом улучшило качество принимаемой картинки. Существенно увеличился поток туристов и на лыжную базу, поскольку проще стало бронировать места и уточнять состояние снежного покрова. За Овсянниковым числилось множество чудачеств, причем таких, которые не забываются, подхватываются народной молвой, передаются из

62

Родная КУБАНЬ • 1/2014

уст в уста и формируют некий утопический образ альтернативного настоящего. Например, он, будучи главным инженером «Альпики-сервис», в связи с ограниченным финансированием, лично дал распоряжение бухгалтерии выплачивать ему минимальную по закону заработную плату, а остальные депонировать до лучших времен. Лучшие времена наступили только через несколько лет, когда построили все очереди канатной дороги, и он согласился получить отложенные деньги. Конечно, это было бы невозможным без поддержки семьи. Его жена, Нина Владимировна, также в прошлом туристка, «вкалывала на трёх работах», преподавала в местной школе информатику, поднимала трёх сыновей, но главное – во всём поддерживала мужа, особенно по принципиальным нравственным вопросам.

Новый дом Для горожан, переселявшихся в сельскую глубинку в доперестроечные времена, наибольший шок всегда вызывало отсутствие канализации. Это был гениальный ход мобилизационных экономов от социализма – давать разрешение на строительство индивидуального дома с запретом ввода воды в дом и предписанием устроить выгреб во дворе. Потребный объём воды сокращался в десятки раз, не надо развивать сантехническую индустрию, не надо строить центральную канализацию и очистные сооружения. Свои, местные, люди привыкшие – всегда так жили, а с приезжими из города просто беда. Много позже появились локальные септики и частично сняли проблему, хотя и сейчас достаточно частных застроек, постепенно утопающих в нечистотах. На деньги, полученные от продажи жилья в Новочеркасске, Овсянниковы решили построить дом с удобствами внутри, да ещё в трёх уровнях. Очень хотелось к солнцу, дефицит которого в го-

ХРАНИТЕЛИ рах сразу чувствуют все начинающие оседлую жизнь. Основная черта Владимира Васильевича была полная автономность и собственный взгляд на вещи. Такие люди обычно слывут чудаками, даже если получают Нобелевскую премию. Дом он выбрал по картинке из журнала, проект сделал Красовский Ю.Ф. Разрешений никаких дожидаться не стал, поскольку такие люди живут обычно по совести, а не по административным правилам, а вот строить решил сам, своими руками. Придумал даже собственный типоразмерный ряд керамзитобетонных блоков: тут были угловые с поворотом, прямые, со штробой по центру под кабель, с круглой закладной из бутылки под розетку. Все они тут же и изготавливались, рядом в сарайчике. Каждая стена проектировалась отдельно, до каждого кирпичика. Небольшой размер земельного участка диктовал необходимость вытягивать дом вверх вдоль винтовой лестницы, зато какой вид открывался поверх крыш и деревьев! Говорят, что мода в полянских домах на сдвоенные деревянные балясины на балконных и лестничных ограждениях началась с его дома. Девять лет они строили свой дом, ютясь с тремя детьми рядом в сарайчике. Члены административной комиссии пришли впятером, с портфелями и в галстуках, когда Володя и Нина, сидя на корточках, клеили керамическую плитку в туалете. Зашли не поздоровавшись. Начал городской архитектор: ─ Это что ─ дом советского трудящегося или вилла буржуя на Адриатическом побережье? Немедленно снести! Нина тут же нашлась: ─ А почему вы считаете, что советский трудящийся должен жить хуже буржуя с Адриатики? Так слово за слово закончили на угрозе жалобы в ООН. Компания молча удалилась, а назавтра пришли два милиционера и стали требовать чеки на купленную кафельную плитку. Эти тоже

получили по полной, поскольку кассовый чек предназначен для контрольных закупок, и сохранять его для доказательства законности покупки не требовалось. На том, собственно, дело и кончилось. За окном был 1987 год, система окончательно «не догоняла», что все пассионарии группировались уже на другой стороне. Владимир Васильевич был убеждён, что лучшей организационно-правовой формой «Альпики-сервис» было бы открытое акционерное общество, держателями акций которого были бы все жители Красной Поляны. Он считал несправедливым «обогащение небольшой группы лиц за счёт эксплуатации природного ландшафта, принадлежащего всем». Утопия? Конечно. Но почему-то не хочется это доказывать. Более того, иногда мне кажется, что это была единственная возможность для всех нас остаться в проекте, разделив его с сотней местных жителей. Но не смогли. Не смогли не только сделать компанию публичной, но даже обеспечить должное развитие проекта первоначальными участниками. Владимир Васильевич погиб в начале лета 2001 года, сорвавшись на автомашине ночью с обрыва на крутой горной дороге. Сидевший рядом сын Василий, судорожно вцепившийся в поручень, отделался ссадинами и царапинами, а отец получил тяжелые травмы и умер в больнице. На похороны собралось полторы тысячи человек, что совершенно необычно для посёлка с тремя тысячами жителей. Кто-то обронил фразу: «Сегодня совесть «Альпики» хороним!» – и всё стало ясно. У людей свой счёт достижениям, тут ценится не сколько скопил, а сколько раздал, не каких должностей достиг, а скольким помог… Финансовый аспект судьбы «Альпики-сервис» был особенно драматичен. Первые десять лет жестокой экономии и непрерывного строительства канатных дорог до высот надежного снегозалегания делали всех равными, тем более

Родная КУБАНЬ • 1/2014

63

ХРАНИТЕЛИ что все активы компании уравновешивались кредиторской задолженностью перед «Кубань-банком». Никакие дивиденды или премии не выплачивались, все обходились минимумом. Однако ситуация изменилась после того, как удалось расплатиться с долгами, воспользовавшись резким обесцениванием обязательств банка. Последние обесценились в ходе затянувшегося арбитражного процесса с одним из крупных заемщиков. Банк рухнул по классической схеме – проблемы с ликвидностью – паника среди вкладчиков – банкротство, и, хотя все суды позже были выиграны, банк понес огромные потери. В результате этой операции участники «Альпики-сервис» стали обладателями некоторого капитала, поскольку чистые активы компании впервые стали положительными, а другие «…как оказалось, ни при чём». Соответственно, кто-то мог себе позволить новую иномарку, строительство коттеджа, а кто-то продолжал ездить на разбитой «Ниве», хотя некогда все были в едином порыве. И всё, формально ничего нельзя изменить, а время вспять не повернёшь. Конечно, капитализм жесток, но его острые углы могут быть сглажены если не правом, то традицией, обычаем, совестью, наконец. Голос совести можно услышать только в тишине, в атмосфере смирения и покорности судьбе, а не в грохоте военных действий, которые разворачивает обиженная сторона. Тут уж у кого на что фантазии хватит – кто-то создаёт зеркальную компанию и становится конкурентом, кто-то стучит обо всех известных ему скелетах в шкафу, кто-то пытается увести с собою ключевых специалистов. Я не знаю, как с этим можно справиться, поскольку это проблема не знания, а веры. Веры в той её части, где она позволяет закрепить в общественной морали ценности, способные противостоять эгоизму, жадности, равнодушию к чужой боли. Успеют христианские догматы сформировать соответствующую новым

64

Родная КУБАНЬ • 1/2014

реалиям гуманистическую ментальность, тогда спасемся, если нет… Развернувшаяся в дальнейшем конкурентная борьба за обладание активами «Альпикисервис» была наполнена драматизмом и закончилась победой самого сильного участника рынка. Те из нас, кто вышел раньше из проекта, философски наблюдали за происходящим, кликая друзьям ссылки на Гарсиа Маркеса. На то место в романе «Сто лет одиночества», где пришла банановая компания, и «…в один день убили всех Буэндия…». На самом деле никого не убили, напротив, оставшиеся получили очень неплохие деньги за свои доли, поскольку новые владельцы реализовывали существенно больший глобальный проект. Цифры в этом новом проекте на два порядка превосходят то, чем оперировала наша команда, чему можно только радоваться. Довольно скоро выяснилось, что все мы, первоначальные участники горнолыжного проекта, выйдя из него, потеряли нечто важное. Это то, что не купишь за деньги, – доверие к миру, чувство локтя, статус героя, причастность к делу, жизнь в ожидании праздника, а может быть, другая судьба. Такое ощущение, что тебя ночью высадили из поезда на пустом полустанке, а поезд, весь в огоньках, скрылся вдали. Приходит четкое осознание потери и того факта, что тот, кто «…молчал невпопад и не в такт подпевал… всегда говорил про другое…», был намного ближе к истине, чем все мы, такие крутые. Становится ясно, что имел в виду Маркес, говоря об одиночестве в гуще внешне глобальных и бурных событий. Такие, как Овсянников, часто раздражают в деловом общении ─ они всё делают «не по правилам», путают карты, разрушают конструкции, построенные на фундаменте индивидуального интереса. Они не приемлют формулу: ничего личного ─ только бизнес, поскольку у зла нет оправдания; их отодвигают, поскольку они не вцепляются в

ХРАНИТЕЛИ глотку конкурента; им не дают сторожить чужое добро, поскольку для них имущество не представляет сакральной ценности; их делают козлами отпущения, поскольку они не будут мстить. Правда, с такими всегда «пойдешь в разведку», а при воспоминании о них у всех светлеют лица. Ученые говорят, что природа закладывает альтруизм в генетический набор очень немногих из нас – один на сто или на тысячу, но и этого хватает для спасения остальных. Их сразу видно – крайне стеснительные, когда надо требовать или просить за себя, но твердые как скала, когда дело касается защиты других или отстаивания нравственных ценностей. Иногда мне видится Божий промысел в произошедшем: такие, как он, в нашем далеком от совершенства мире часто оканчивают свою жизнь на Кресте. Похоже, Господь уберег его…

Не трогайте Поляну! Как-то мой сосед в Красной Поляне, чей дом разместился на смежном земельном участке, Халайчев Сергей Спиридонович, рассказал мне про встречу, в которой принимали участие высокие российские власти и представители общественности Красной Поляны. Дело было сразу после известия о результатах конкурса за право проведения Зимних Олимпийских игр ─ 2014, победителем которого стал, как известно, Сочи. Предшествующие события последних лет ─ строительство первых канатно-кресельных дорог «Альпика-сервис» в 90-е, пробивка автомобильного тоннеля сквозь Скальный в 2005-м, строительство «Газпромом» горнолыжного комплекса «Лаура» ─ происходили настолько стремительно, что в этой суматохе про местное население как-то не вспоминали. Однако в 2007-м проведение Олимпиады стало реальностью, так же как и то, что основные объекты соревнований будут размещены в

непосредственной близости от поселка. Необходимость диалога, таким образом, назрела, и встреча состоялась. Уж не помню, что Сергей Спиридонович рассказал о времени, месте и составе участников, но одна фраза мне врезалась в память. Представители полянцев попросили: «Не трогайте Поляну!». Не скрою, тогда меня эта фраза разочаровала. Уже несколько лет как я построил коттедж в Поляне и не понаслышке знал о проблемах с электричеством, с канализацией, о полном отсутствии тротуаров и уличного освещения, наконец. По нашей российской равнинной традиции я считал, что намерение властей что-либо построить на твоей улице – отличный повод потребовать и то, и это. Халупы, подпираемые деревянными сараями, с удобствами в огороде – снести! Каждой семье – по благоустроенной квартире! И чтоб новые детские сады, школы, асфальт и даже клумбы с цветами! А тут – не трогайте Поляну! Не понимаю… Прошло ещё несколько лет, прежде чем я начал что-то понимать. Толчком послужили печально известные события в некоторых российских населенных пунктах, названия которых затем становились нарицательными. Страна ужаснулась, видя продемонстрированную дикость нравов и звериную жестокость, выплеснувшуюся при ослаблении административного контроля. Часто это происходило в сравнительно недавно созданных поселениях, например, на месте бывших городков немецких военнопленных, где неудавшиеся завоеватели отбывали трудовую повинность. В таких местах нет архитектурных памятников, старых церквей, а у жителей, позже заселивших эту территорию, почти нет родовых могил на местном кладбище. Все приезжие практически в первом поколении… Больше ничего не надо объяснять. Раз нет могил, значит, ты не понимаешь, откуда ты вышел и куда уйдёшь, значит, не перед кем краснеть и

Родная КУБАНЬ • 1/2014

65

ХРАНИТЕЛИ стыдиться за себя дурного, значит, нечего защищать, и нет ничего святого. Тогда ценностью становится только твоя личная жизнь, твой частный домик, который, впрочем, можно просто продать и переехать, если что не так. Но там, куда ты приедешь, тоже могут быть всё больше приезжие… Основной костяк местного населения Красной Поляны составляют греки. Потомки вынужденных переселенцев (времен суворовских войн) из Турции, расселенные сначала в Ставропольской губернии, а затем, после окончания Кавказской войны, заселившие Красную Поляну (бывший черкесский аул Кбааде). В память об этом событии ежегодно несколько десятков мужчин совершают традиционный поход через Главный Кавказский хребет, по маршруту, которым прошли их предки. Иначе нельзя. Нельзя, чтобы дети забыли о тех нескольких отважных семьях, которые горными тропами через ледяные перевалы, с домашним скарбом и скотом, пришли сюда в поисках лучшей доли. Много чего горестного и радостного хранится в памяти местных греков. И ужас религиозных погромов в Турции, и собственные скитания по России, и стремление выжить здесь, в небольшой изолированной горной долине, живительная дорога к которой появится со стороны Адлера только через 30 лет. Уже следующее поколение переселенцев хлебнуло по полной коллективизации и сталинских репрессий. Приходилось прятаться, менять греческие фамилии ─ только бы не попасть в молох окаянного времени. Но все это просто горький привкус жизни, которая протекала в этом прекрасном Богом целованном месте, среди изумительной красоты горного ландшафта. Какое счастье каждый день просыпаться здесь, в зеленой долине, которую седовласые горные великаны бережно держат в своих хвойных ладонях, подставляя под теплые солнечные лучи.

66

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Возможно, всего сказанного и недостаточно, чтобы понять истоки характера местных жителей, но пишу о том, что сам увидел и почувствовал. Первое, что бросалось в глаза ещё тогда, в начале 90-х, ─ скромность и отсутствие показухи. Казалось, посёлок и его жители хотели слиться с окружающим ландшафтом и ни в коем случае не соперничать с этой красотой. Горы, покрытые густыми лесами, давали всё, благодаря чему и шла хозяйственная жизнь: и пихтовую дранку, и горный сланец, и бук с дубом и каштаном, и зверя, и ягоду, и, конечно, мёд. Вторая заметная черта – это скромность и доброжелательность. Они никогда сами не переходят барьер, разделяющий незнакомцев, не тащат в свои застолья и не лезут с советами. Но если ты обратишься сам с какой-либо нуждой, то не оставят тебя, пока все не будет в порядке. Я ещё застал традицию, когда приезжий, выйдя утром на крыльцо, мог обнаружить там миску с фруктами и овощами явно с соседнего огорода. Мне всегда кажется, что они внимательно наблюдают за мной, радуясь всему хорошему, по их мнению, и досадуя моим оплошностям. Но я точно знаю, что они не придут поставить мне на вид или тыкнуть носом, поэтому приходится самому следить за собой…. Господь заповедовал о блаженстве кротких, ибо они наследуют этот мир. Мне кажется, что эта горстка греков сумела выжить и закрепиться здесь именно благодаря своему смирению. Именно оно помогло сообща построить церковь, школу и больницу, а также мирно жить с поселившимися рядом эстонцами, такими же горемыками и скитальцами по России в поисках лучшей доли. Удивительно, но вы никогда не услышите здесь истории о какой-либо вражде или неприязни между этими, казалось бы, такими разными народами. Когда общественная практика поощряет личную скромность, то человеческая активность вылива-

ХРАНИТЕЛИ ется в совместное дело. Человек такой культуры пропустит мимо ушей колкость в свой адрес, но не даст в обиду своих близких. Здесь с подозрением относятся к мачо, здесь могут громко прокричать о своей боли или гневе, но никогда не станут доносить, никогда не нажмут на курок. Христианская традиция, несмотря на отсутствие внешней религиозности, органично вошла в быт и мировоззрение местных греков. Со временем, особенно сегодня, при подлинном нашествии тысяч строителей, занятых на объектах Олимпиады, я понял, что отношение местных жителей к немногочисленным приезжим было незримым, но важным дополнением к окружающей красоте. Я бы сказал, неизвестно, что к чему было дополнением. Когда тебя недружелюбно встречают люди, то горы кажутся дикими, речки – коварными, а леса – непролазными. Это как саундтрек к видеоряду, именно он создаёт настроение. Стало понятно, почему единственной просьбой полянцев к власти было: «Не трогайте Поляну!». И Господь отвёл беду, и не нужны ни вопли, ни плакаты, ни акции протеста. Все олимпийские объекты разместили за границей посёлка, проведя туда дороги и линии электропередач. Они останутся жить на своих местах, рядом с могилами своих предков – первопоселенцев Красной Поляны, сохраняя традиции, позволившие им выжить. Всё это, правда, накладывает определённые требования для всех причастных к изменениям, которые, конечно, неизбежно затронут и поселок. Они не будут громко кричать и требовать, но их голос необходимо услышать. Мой сосед, кстати, уже упоминавшийся Халаичев С.С., через несколько лет после описанных событий издал весьма ценную книгу «История Красной Поляны в лицах и документах. 1864-2011 гг.». В книге размещены важные исторические документы, множество воспоминаний еще живых и уже ушедших очевидцев истории посёлка. Исто-

рии греческих родов, первопоселенцев первой и последующих волн в фотографиях, документах и воспоминаниях производят волнующее впечатление. Как важно, чтобы эта попытка запечатлеть прошлое помогла понять настоящее и была обращена в будущее. Для того чтобы они не продавали землю и не уезжали в большие города, чтобы их дети, выучившись, возвращались в родной посёлок, чтобы сохранилось это своеобразие Поляны. Поляну все-таки тронули, но как! Полностью построили инфраструктуру поселка, включая центральную канализацию, о которой здесь даже не мечтали. Реконструировали электрические сети, осветили улицы, построили тротуары, протянули газ. Полянцам, конечно, досталось и шума, и пыли, и перерытых улиц, но все понимали – надо перетерпеть, надо помочь стране совершить задуманное, надо найти своё место в новой хозяйственной реальности. По моим наблюдениям, предпринимательство в Поляне местным жителям удаётся намного лучше, чем сторонним. Последние, как правило, исходят из довольно абстрактных идей, навеянных посещением альпийских курортов. В результате с убытками заканчиваются все проекты вроде модных бутиков, ресторанов высокой кухни, брендовых спортивных магазинов, дорогих апартаментов и других объектов лакшери-сегмента. Намного успешнее идут дела у тех, кто открыл хозяйственные и продовольственные магазины, бани, кто занялся размещением строителей и туристов или примкнул к «медовникам», специализирующимся на открытии дегустационных пунктов медопродуктов. Сам Бог велел заниматься медом в Поляне, где ещё в советские времена было создано мощное пчелохозяйство, поставлявшее пчеломаток особой высокопродуктивной горной породы. Местные предприниматели не изучают экономику и менеджмент, не используют термино-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

67

ХРАНИТЕЛИ логию маркетинга, зато с душой откликаются на то, что нужно людям именно сейчас и именно в этом месте. За столетия материального прогресса, основанного на глобальной парадигме всеобщего обмена, мы основательно забыли, что в основе хозяйственной жизни лежит простое человеческое желание дарить и получать подарки, меняться, жертвовать и надеяться на взаимность. Поляна исторически была столь удаленным анклавом, что я имел возможность наблюдать развитие новых хозяйственных отношений на фоне особой добрососедской ментальности, когда верят на слово, прощают долг, считают торг чем-то стыдным и исходят из того, что жизнь – штука длинная… Жизнь в мегаполисах сильно изменила наши нравы так, что многие слабые души уверены: хозяйственная сделка – это поединок, где каждый стремится к победе, где не обманешь – не продашь. Конечно, конкурентный рынок позволяет нам делать лучший выбор по цене и качеству, но не все может быть произведено в Китае, особенно в сфере гостеприимства. Вся Европа предпочитает во время горнолыжных туров в Альпах останавливаться в домашних пансионах (25 евро с человека в сутки с завтраком), где сам хозяин встречает гостей, ставших за многие годы добрыми знакомыми. Многие из нас предпочтут такое общение вместо отрепетированного гостеприимства многозвездных отелей, напоминающего продажную любовь. Сегодня градостроительный облик Поляны понемногу меняется, конечно, не такими темпами, как строятся олимпийские объекты. На месте шилеванных деревом неказистых домишек возникают красивые коттеджи в альпийском стиле. Некоторые строят для себя, чтобы приезжать на время отпуска, другие возводят гостевые дома, мини-отели и пансионы для туристов. Первые стоят пустыми большую часть времени, требуя постоянного присмотра, а во вторых кипит жизнь.

68

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Во многих райских уголках мира муниципалитеты давно поняли, что земля составляет основную ценность, если она вовлечена в хозяйственный оборот, если есть постоянный поток туристов, дающий жизнь всему остальному: и ресторанам, и магазинам, и развлекательным объектам. В этой связи на таких территориях вообще запрещено строительство частных вилл и индивидуальных коттеджей – слишком расточительно так распоряжаться землей. С учётом нашей российской традиции всё делать по команде, было бы неплохо принять программу кредитования жителей Поляны на эти цели, особенно тех, кто может передать землю в залог. Полтора столетия развития российского черноморского побережья наглядно продемонстрировали, что частный сектор является единственным экономически здоровым (недотируемым) сегментом курортной индустрии. Только частник и его семья могут быть и директорами, и бухгалтерами, и охранниками, и строителями, и уборщиками, да еще прирабатывать на стороне в межсезонье. Тем самым у нас есть шанс надолго установить «режим особого гостеприимства», оперевшись на этнические традиции конкретной группы населения, ее ментальность и естественную природу. Олимпиада пройдет, а задача организации массового потока отдыхающих станет основной, ведь страна столько вложила в этот район.

Наше забытое будущее Исследовать горы вокруг Красной Поляны в летнее время я начал в общем-то случайно, благодаря олимпийским стройкам. Чудовищный грохот и дорожная пыль от бесконечного потока строительной техники по основной транспортной магистрали посёлка – улице Защитников Кавказа

ХРАНИТЕЛИ ─ стали неотъемлемой частью окрестного пейзажа за три-четыре года до Игр. Дорога-дублер по ту сторону Мзымты только строилась, и основная нагрузка легла на эту улицу, на которой стоит и моя «фазенда», в которой уже несколько лет провожу свои зимние и летние отпуска. В результате я стал практиковать прогулки по окрестным тропам, не особенно представляя, куда я иду и что увижу за следующим поворотом. На всех тропах, ведущих в горы, из указателей были только металлические таблички, предупреждавшие, что вход запрещен, а если вы всё-таки вошли, то хотя бы не рвите цветы и не разжигайте костры. В один из таких походов, километрах в трёх от посёлка, на живописном, покрытом лесом хребтике одного из многочисленных отрогов горного массива Ачишхо я обнаружил великолепный кругозор, с которого открывался, возможно, самый прекрасный вид на посёлок с западной стороны. Дело было под вечер, и заходившее солнце почти под прямым углом освещало боковые стены зданий, проявляя их на зелёном бархате окружающего леса. Это было необычно, поскольку горы всегда были главным действующим лицом на окрестных пейзажах, а человеческие постройки плотно жались к склонам, стыдясь за свой сравнительно неказистый вид. Но сейчас было не так, на зелёных горных складках уютно расположился поселок, уже массово состоявший из трёх-, четырёхэтажных домов с узнаваемыми большими, в альпийском стиле, крышными скатами под мягкой кровлей. С этого места Красная Поляна выглядит удивительно гармонично, не сдавленной, но свободно расположившейся между горными хребтами. Немедленно захотелось сесть (благо кто-то уже соорудил большую скамью из распиленных вдоль деревьев) и бесконечно долго любоваться открывшейся картиной. Мысли вдруг приобрели какое-то возвышенное измерение, в котором соб-

ственная жизнь стала казаться ниточкой со своим началом и концом, вплетенной в бесконечный канат жизненного потока. Не зря горы называют землей, устремившейся к небесам. Постепенно возникло ощущение неслучайности происходящего, словно провидение привело меня сюда. Оглянувшись, я увидел в центре поляны утопающий в прошлогодней листве каменный тур метровой высоты, сложенный из дикого камня при помощи цементного раствора. Подойдя поближе, я увидел вмонтированную в него чёрную гранитную доску с надписью: «Юрий Константинович Ефремов 1.V.1913─23.IX.1999». Это имя тогда мне ничего не говорило, но было ясно, что этот человек для Красной Поляны не чужой. Более того, стало досадно на самого себя – двадцать лет постоянно бываю в поселке, но ничего толком не знаю ни о его истории, ни о людях. Этакая модерновая версия «покорителя природы», гордо называющего себя «девелопером», как будто это дает право не интересоваться историей края, а тупо пытаться доминировать над этим пространством, над местными жителями. Прости, Господи, грешен… Вернувшись домой, я этим же вечером направился к своим соседям – Ольге и Анатолию Георгиади – с намерением что-либо узнать об этом памятном туре на кругозоре над поселком. Выслушав меня, они молча переглянулись, и… цепочка таинственных событий этого дня стала продолжаться. Ольга вышла в соседнюю комнату и бережно принесла оттуда книгу в тёмно-зелёном переплете: Ю.К. Ефремов «Тропами горного Черноморья», Географгиз, 1963 год. ─ Пожалуйста, аккуратней, ─ попросила она, ─ книга с дарственной подписью. Отец Толика, Георгий Фемистоклович, был в 30-е годы постоянным проводником Юрия Константиновича в его путешествиях вокруг Красной Поляны, а мы

Родная КУБАНЬ • 1/2014

69

ХРАНИТЕЛИ дружили и дружим со следующими поколениями этой семьи. Надо ли говорить, что, вернувшись домой, я сразу принялся за чтение, уже уверенный, что это именно то, ради чего были все предшествующие события этого дня. Ожидания меня не обманули, никогда раньше мне не приходилось читать рассказы о горных походах и экспедициях, написанные с таким юношеским восторгом и таким поэтическим языком. Позже его внучка Ольга Тимошенко расскажет мне, что «дед считал себя, прежде всего, поэтом», а уже потом доктором географических наук, автором более трехсот книг и статей, основателем музея землеведения при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова. Должен сказать, что книга Ю.К. Ефремова, несмотря на возвышенный стиль и поэтические образы, является добросовестно составленным путеводителем по окрестным туристическим маршрутам, начиная с ближайших хребтов Ачишхо, Псеашхо, Аибги и заканчивая относительно далекими озерами Кардывач и Рица. Как музыка звучат названия Кутехеку, Аватхара, Агепста, Юпшара, а тексты составлены настолько подробно, что хочется немедленно отправиться по ним, как по карте, в путь. Я бы назвал их поэтическими кроками. Кроками на языке туристов называют несложные рисунки, отражающие развилки и проблемные участки на маршруте и помогающие не сбиться с пути. Вооружившись книгой, я уже на следующий день отправился вверх по улице Заповедной, уходящей к подножию Ачишхо, красивой горной гряды, окружающей Красную Поляну с северозапада. Сразу за последним рядом домов дорога перешла в проселок и углубилась в лес, задираясь всё выше по ущелью, зажатому боковыми отрогами хребта. Всего через несколько сотен метров наткнулся на группу хорошо сохранившихся дольменов, покой которых был явно растревожен шумом строительства нового водозабора по

70

Родная КУБАНЬ • 1/2014

ту сторону речки Бешенки. Исток Бешенки располагался где-то там вверху, у многочисленных снежников, не успевающих растаять даже в самое жаркое лето. Тропы были просторные, в хорошем состоянии, маркированные голубой масляной краской, всем своим видом приглашавшие подниматься всё выше. Километра через два показались разноцветные металлические крыши легких домиков – летняя резиденция, принадлежащая краснополянской турбазе министерства обороны. На базе никого не было, кроме инструктора Алексея, лечившего огромного сенбернара с грустными глазами. Разговорились. Первый вопрос, конечно, почему никого нет из туристов, ведь август – разгар сезона. Вместо ответа Алексей пустился в воспоминания о прежних временах, когда на базе размещались до трехсот человек, из числа военнослужащих, прибывших по путевкам. Сначала никто не хотел перемещаться из комфортабельных пятиэтажных основных корпусов турбазы сюда, в лес, на горные склоны, однако порядки были по-военному строгие – на всё приказ начальника с фамилиями и сроками. Зато потом, заулыбался Алексей, никого не выгонишь, так всем нравилось жить в этом сказочном месте. Вот так всегда, подумал я, наша традиция – в Царствие Божие всё равно под конвоем. Времена, правда, не те. Придётся нашей элите долго и упорно, на собственном примере, демонстрировать прелести краснополянского летнего сезона, прежде чем обыватель поверит и решит попробовать. Справедливости ради надо сказать, что занятие это благодарное, поскольку теплая половина года, безусловно, является лучшей на этих отметках по высоте. Не буду больше описывать прелести горного туризма в окрестностях Красной Поляны, поскольку лучше Ю.К. Ефремова в упомянутой книге это сделать трудно, да и не моя эта тема. Изучая материалы о нём на сайте http://yuri-efremov.

ХРАНИТЕЛИ ru, который ведет его внучка Ольга Тимошенко, я наткнулся на такие пророческие строки:

Я всё-таки приду В две тысячи тринадцатом году! Не часто мне приходилось испытывать такое ясное видение Божьего промысла, как в этот момент. Как будто неведомая сила приоткрыла мне Его волю, которую я должен исполнить. Именно для этого была вся предшествующая цепочка событий, из которых я описал только часть. В следующем 2013 году исполнится ровно сто лет со дня рождения Ю.К. Ефремова – непревзойдённого певца Красной Поляны, в следующем году будет ровно двадцать лет как я совместно с партнерами участвовал в установке первых опор канатно-кресельной дороги «Альпики-сервис» на склонах Аибги, а сегодня на наших глазах заканчивается подготовка к зимней Олимпиаде Сочи-2014. Откуда-то изнутри появилась и окрепла уверенность, что постолимпийское будущее Красной Поляны обязательно включит в себя летний горно-туристический сезон, воспетый писателем, и это будет не менее массовый поток любителей, чем зимний. В своё время, в середине 60-х годов, книга Ефремова о туристических маршрутах в окрестностях Красной Поляны в немалой степени способствовала развитию этого массового вида активного отдыха в СССР. На многих экземплярах этой книги, которые мне удается выловить на сетевых книжных барахолках, имеются наградные надписи участникам всевозможных туристских слётов. Изумлённый читатель впитывал в себя неподдельный юношеский восторг писателя, который впервые открыл для себя это восхитительное место в далеком 1932 году. Откровением было то, что в те годы еще сохранялась карточная продовольственная система, практически не было спортивной обуви, но это совершенно не мешало тури-

стам заниматься своим любимым делом. Все это было бы невозможно без прямой помощи государства как в далекие 30-е, так и в 60-е годы расцвета недорогого профсоюзного активного отдыха. Я понял, что это должен быть Знак. Знак, который вберёт в себя множество различных смыслов, тревог, переживаний, недосказанностей, намёков, ожиданий и волнений. Это мой внутренний круг, который необходимо замкнуть, достигнув тем самым ощущения завершенности всех событий, которые связывали меня с Красной Поляной последние двадцать лет. Этот Знак должен иметь свои корни в далёком прошлом и уходить в неопределённое будущее, позволяя ощущать себя звеном в непрерывной человеческой цепи. Ты как будто цепляешься за кого-то в прошлом, желая обрести опору, и сам протягиваешь руку в неясное будущее – вдруг, кому-то понадобится… Предложение по установке памятного знака поддержали в Краснодарском краевом отделении Русского географического общества, переживающем явный период расцвета, чему немало способствует активность его молодого руководителя Ивана Чайки. Всё остальное было делом техники, поскольку никто в помощи не отказывал, включая все уровни администрации Сочи и руководство Сочинского национального парка, на территории которого расположен Ефремовский кругозор. В соответствии с пожеланиями потомков Юрия Константиновича и его и ныне здравствующей супруги Натальи Алексеевны Лебедевой решено было не тревожить прах учёного, покоящийся в капсуле под каменным туром в соответствии с его завещанием. На этой же полянке кругозора нашли удобное место для памятного знака в честь 100-летнего юбилея. Оказалось, что в Поляне Ефремова помнят и знают очень многие – и старожилы этих мест, и осевшие здесь недавно экстремалы всех мастей, от парапланеристов до альпинистов. Это при-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

71

ХРАНИТЕЛИ шлось как нельзя кстати, когда пришлось искать добровольцев, чтобы на руках поднять гранитную глыбу, более полтонны весом, на вершину хребтика, ограничивающего с запада горную речку Монашку. Для подъёма сколотили специальные деревянные салазки с мощными стропами по периметру, за которые могли одновременно взяться 16 человек. Сам подъём рывками на «раз-два» продолжался около полутора часов и прошёл в какой-то необыкновенной атмосфере сопричастности к чему-то важному и значительному. По крайней мере, от оплаты дружно отказались даже несколько привлеченных гастарбайтеров… Открытие памятного знака в честь 100-летия со дня рождения Ю. К. Ефремова состоялось 10 мая 2013 года. Сегодня, когда постепенно отдаляются все эмоции и хлопоты, связанные с установкой памятного знака, меня не покидает ощущение прикосновения к чему-то важному и значительному. Вначале это просто был интерес к книге о Красной Поляне. Затем в процессе формирования текста для памятного знака прочитал все его стихи, размещенные на сайте, автобиографию и воспоминания товарищей. Теперь, когда доводится участвовать в какихлибо мероприятиях нашего отделения РГО, во мне рефреном звучат его стихи: Он должен быть у каждого, свой дом, Простор родных угодий и урочищ. Познай его любовью и трудом – Ты мир, как сад, украсишь и упрочишь.

Пройду все тропы, в связи все ввяжусь, Томленьем ведать дали одержимый, И, вздрогнув, сам однажды окажусь Душой и памятью земли любимой.

Глубь недр пойму, и сроки углублю, И с гордостью скажу родному краю:

72

Родная КУБАНЬ • 1/2014

«Люблю и знаю. Знаю и люблю. И тем полней люблю, чем глубже знаю». Удивительное дело, чем больше узнавал о богатстве его творческого наследия, тем загадочнее становились проявления его личной скромности, упорное избегание всякого рода должностей и званий, а также деятельное участие в защите своих друзей и единомышленников, например, Л Н. Гумилева. Из бесед с близкими Ю.К. Ефремова узнал о его драматических переживаниях в те далекие 30-е годы, связанных с командировкой для работы комбайнёром на южнороссийских полях во времена голодомора. Присланные из больших городов студенты собирали урожай вокруг станиц, оцепленных военными частями, и сами становились невольными свидетелями и участниками тех трагических событий... При любой попытке покинуть станицу открывался огонь на поражение, жители умирали от голода, бывали случаи людоедства… Оттуда он приезжал в Красную Поляну и надолго уходил в горы со своим неизменным проводником Ю.Ф. Георгиади, который оставался тогда одним из немногих еще не репрессированных полянских греков. Горы хранят, горы спасают, с их вершин видится всё значительное, а близость неба пробуждает душу. Как легко ожесточиться на судьбу за то, что тебе выпал трудный жребий «непролетарского происхождения» в те окаянные годы, как просто возненавидеть политический строй, применявший репрессивные методы, как логично оказаться среди диссидентов и «борцов с режимом». Но что путного можно сделать из ненависти? Ефремов выбрал любовь. Любовь к родной земле, к её просторам, к науке о ней и памяти о ней. О, как много можно сделать из любви – сотни научных статей и монографий, музей землеведения при МГУ, «Путеводитель для маршалов» во время войны, природоохранное законодательство в СССР, кре-

ХРАНИТЕЛИ ативная топонимика улиц Москвы, учебники по физической географии, фотоальбомы типических ландшафтов, поэтические сборники и, наконец, популярные книжки о своих путешествиях в разные точки Земли. Когда я размышляю о судьбе Ю.К. Ефремова, то не могу избавиться от аналогии с тектоническими процессами в земной коре, когда в результате гигантского давления и огромных температур из банального кремния образуются кимберлитовые трубки с алмазами. Он мог озлобиться, мог жаловаться на судьбу, мог проклинать власть и бороться с коммунистами, а он взял да и рассыпался драгоценными камнями своих творений и свершений. Возможно, он обладал даром метафизического видения глубинных общественных процессов, на которые мы не можем влиять, с объективным характером которых нам трудно согласиться, с которыми можно только слиться. Возможно, поэтому он близко дружил с Л. Н. Гумилевым, человеком еще более трагичной судьбы, посвятившим жизнь попыткам хоть как-то объяснить историю этих самых глубинных процессов. Скромный одинокий тур, сложенный из дикого камня, небольшая табличка с лаконичной надписью, лес, поляна и вид на поселок внизу. Интересно, пошел бы я по этой тропе, если бы она начиналась с массивного гранитного мемориала? Вряд ли – слишком много агрессии в пафосных памятниках. А понимал ли это Юрий Константинович, завещая похоронить себя именно так? Думаю, что понимал. Его голос звучит негромко, тем самым заставляя прислушиваться: ─ Я все-таки приду в две тысячи тринадцатом году! И он пришёл! Пришёл, как огромный континент, со своей долгой жизнью, со своей удивительной судьбой, которая вместе со всеми его плодами и составляет его важнейшее послание для нас.

Отдавать (вместо эпилога). Говорят, что писатель, собственно, и является самым внимательным читателем своей книги. Это наверняка так, особенно когда рассказываешь о том, во что сам был вовлечен, в чем сам принимал непосредственное участие, а стало быть, был вовлечен всем своим существом – разумом и телом, чувствами и эмоциями. В процессе работы над текстом ты постоянно перелистываешь странички собственной памяти и при этом неизбежно означиваешь и переозначиваешь прошедшие события, наделяя их своими сегодняшними смыслами. И кто определит – то ли ты увидел большое на расстоянии, то ли приукрасил или исказил прошедшее, чтобы понравиться самому себе и читателю? Виною всему испытываемый внутренний диссонанс, когда твой язык привычно и рационально рассказывает тебе и окружающим о механизме принятия инвестиционных решений, о результатах бизнес-планирования, о природной ренте проектов в Красной Поляне, а где-то глубоко внутри ты точно знаешь, что это, если и не ложь, то уж точно не полная правда. Все эти рассуждения совершенно не объясняют, почему же мы всё-таки влезли в этот проект? Начало 90-х, Советского Союза уже нет, и начинается приватизация. Скоро на рынке окажется огромное количество активов, а реальных покупателей будет совсем не много. Набирает темпы инфляция, самые распространенные сроки кредитов – 3 месяца, только под торговый оборот, а мы затеваем многолетний проект практически без собственных средств. Самая выгодная стратегия собирать деньги с обезумевших граждан, вкладываться в валюту и вылавливать на рынке то, что продается задарма… На что мы рассчитывали? Думаю, что это трудно назвать расчетом, это не расчет, а скорее,

Родная КУБАНЬ • 1/2014

73

ХРАНИТЕЛИ желание поделиться радостью от пребывания в этом целованном Богом месте, вера в свои силы, отвага, возникающая в мужском коллективе, и надежда на удачу, подкрепленная ощущением, что это надо не только нам. Нет, конечно, мы формировали бизнес-план, описывали риски и анализировали рынок, но все это скорее декорации, оправдывающие уже бессознательно принятое решение. Иногда женщина одаривает тебя такой мерой заботы и любви, что это совсем не бьётся с твоими самыми смелыми ожиданиями от оценки собственных достоинств. Через время ты начинаешь понимать, что просто пришло её время любить, а ты подвернулся вовремя. Нет, конечно, ты знаешь себе цену, но всё же… У каждого в жизни наступают периоды, когда он подобно пелевинским насекомым бессознательно или осознанно исполняет заложенный в него божественный замысел и не только в части продолжения рода. Когда тебе сорок лет, ты точно ощущаешь силы, опыт и возможности, которых не было в тридцать. Глядя на старших, ты понимаешь, что после пятидесяти у тебя будут другие ценности и смыслы. Ты понимаешь, что пришло твоё время отдавать, хотя за окнами страна переживает развал и разрушения, одни из самых драматичных в своей истории. Но тебя учили, в тебя вкладывали умения строить, планировать, взаимодействовать с другими, терпеть, не падать духом, искать варианты, добиваться цели. Просто пришло твоё время отдавать… Различные проекты, которым посвятил часть своей жизни, оставили в памяти свои уникальные следы, причём помнишь, прежде всего, эмоциональный отпечаток. Один был похож на спортивное соревнование – во что бы то ни стало сдать комплекс к обозначенной дате, второй напоминал осажденную крепость – плечом к плечу в одном окопе отстреливаемся до последнего, в третьем ты стал крысиным волком – всех сожрал,

74

Родная КУБАНЬ • 1/2014

а дальше стало неинтересно. Ни четвёртый, ни пятый, ни все последующие не были похожи на предыдущие, что само по себе неплохо, поскольку ощущения ходьбы по кругу не возникало. Проект «Альпика-сервис» я про себя называю «щемящим», по тому внутреннему чувству, которое вызывает это слово, по ощущению какой-то незавершенности, словно выпали и потерялись несколько пазлов из задуманной картины. У Маркеса есть удивительно тонкое наблюдение: ─ Я люблю тебя не за то, кто ты есть, а за то, кто я рядом с тобой. Первые годы проекта мы были настоящей командой, равными игроками, профессионалами – каждый в своей области. Никто в одиночку не смог бы справиться со всем множеством возникавших проблем в проектировании, в комплектации, в финансировании, в управлении строительством и эксплуатацией, в отношениях с властями и во многом другом. Проект позволил каждому раскрыться в своей профессиональной ипостаси уже не в рамках прежних социалистических предприятий с их плановостью и иерархической заданностью, а добровольно и на равных. Эту высоту надо было взять – сделать дело, когда никто тебе ничего не предписывает ─ ни что делать, ни кто твои поставщики и подрядчики, ни кого и на каких условиях брать на работу, ни где взять средства. Мы были нужны друг другу, нам нравилось бывать вместе, встречаясь, мы не прерывали общение с утра и до ночи – на строительной площадке, в кабинетах, в ресторанах и даже банях. Мы объехали все Альпы в поисках образцов, мы вовлекали в горнолыжный спорт своих детей, друзей и знакомых, мы накупили гардеробы спортивных костюмов, лыжи и сноуборды. Рядом с нами росли и становились на крыло рестораторы, отельеры, архитекторы, лавинщики, горные монтажники, лыжные инструкторы и масса других специали-

ХРАНИТЕЛИ стов. Вокруг нас менялся ландшафт, строились мосты и дороги, на месте убогих домишек росли уютные коттеджи. По праздничным и выходным дням на наши подъёмники выстраивалась многокилометровая очередь самых разнообразных авто, от дорогих «паркетников» из других регионов до брутальных джипов экстремалов всех мастей. Однако, видимо, так устроен человек, взяв эту высоту – работу в команде, он сразу думает о следующей – а смогу ли сам? При этом на кон ему нечего поставить, кроме того, что достиг – места в команде. Бессчетное количество раз мы наблюдаем это в окружающей жизни, но не можем обойтись без драматических переживаний, когда это касается нас. На следующем жизненном витке на кон нечего будет ставить кроме этой только что завоеванной свободы – такова диалектика жизни. Она абсурдна только на первый взгляд. Несколько лет назад я затеял совместно с Коноваловым В.П. один строительный проект. Да-да, не удивляйтесь, после 15 лет работы в частном бизнесе, после мучительных процессов раздела активов во всех компаниях, созданных в начале 90-х, после всех скандалов, разборок и обид – снова попытка сделать что-то сообща. К сожалению, процесс распада совместных хозяйственных товариществ коснулся практически всех, хорошо известных мне. С удручающей закономерностью компании дробились до пределов одной семьи, пытаясь решить проблему доверительных отношений при координации различных аспектов бизнеса хотя бы за счёт каркаса родственных связей. Оказалось, что прежние достижения сложного многоотраслевого народнохозяйственного комплекса базировались на жёсткой иерархической организации всей хозяйственной жизни и практически уравнительном распределении дохода. В результате у большинства из нас в деловой практике не оказалось иммунитета к разрушающим бациллам взаимного недоверия, жлобства,

зависти, желания доминировать во всём. В течение всего нескольких лет с экономической карты страны исчезли десятки тысяч созданных в процессе приватизации акционерных обществ, похоронив под собой марксистскую иллюзию доминирующей роли способа производства. Когда люди не способны договариваться и исполнять обязательства, они не смогут производить сложные изделия, требующие сотен кооперационных связей. Помню, как в первые постсоциалистические годы я негодовал по поводу принимаемых законов. Нет, я был не против предоставляемых свобод, но удрученно наблюдал за криминализацией бизнеса, как бурная плесень, заполнявшей все неосвещенные углы. Мне казалось, что путёвка в предприниматели должна торжественно вручаться в новом «правильном» райкоме, а правовые документы описывать приемлемую модель поведения вместо простого указания границ возможного. Однако позже, когда государство принялось контролировать все и вся, вводя запреты, регламенты и нормы, воспроизводство привычной «дистанции власти» негативно отразилось на предпринимательской активности. Добавление административных рисков к коммерческим существенно сдерживает инициативу – никто не хочет попасть под раздачу. В конце концов я понял, что проблема нашей хозяйственной жизни переместилась из правовой сферы в сферу общественной нравственности, что свобода договора, устав хозяйственного товарищества или, скажем, рынок ценных бумаг могут использоваться как во благо, так и во зло. Однако было бы опасным заблуждением свести все к критике российской ментальности, поскольку она, эта самая ментальность, сформировалась в нашей тысячелетней истории, где решались более глобальные задачи, чем создание прибавочной стоимости в парадигме экономии издержек. Надо было создать государство, объединившись вокруг

Родная КУБАНЬ • 1/2014

75

ХРАНИТЕЛИ одного центра, надо было в интересах целого распределять относительно скудные ресурсы, надо было цивилизовать и защищать гигантские территории, населенные самыми разными народами. В этих условиях формируется архетип, ориентированный на исполнение команд, а не на проявление инициативы; его дисциплина и отвага будут тем выше, чем сакральней будет власть; он будет жаждать правды и справедливости более, чем материального достатка, поскольку слишком часто на кон ставится его жизнь и судьба; он будет служить Богу, а не мамоне, презирая мелочность, корысть и трусость. Для него горькой отравой будет экономика ссудного процента, сомнение в лидерах, успешность ловкачей, статусность толстосумов и неправедный суд. Он будет делить мир на «своих» и «чужих», либо с порога отвергая новое, либо бросаясь очертя голову в неизвестность. Тем не менее, человечество вступило в фазу глобального обмена, что, безусловно, делает кросскультурные конфликты постоянным фоном существования. Наше мировоззрение должно интегрировать в единый образ купца и воина, защитника и рачительного хозяина, верность в ратном деле и честность в деловой практике. Скажу откровенно, я не понимаю, как это произойдет, сколько потребуется поколений для смены поведенческих стереотипов, в каких производственных сферах у нас есть время для ожидания, а где необходимо вернуться к централизации. Пока наши успехи на этом пути весьма скромные, об этом может свидетельствовать любой предприниматель, бизнес которого часто похож на поле брани: с поставщиками и подрядчиками, клиентами и администрациями, партнерами и конкурентами. Однако исходить надо из того факта, что следующее поколение сможет продолжить только с того уровня отношений, на котором мы сможем закрепиться, добившись положительных результатов.

76

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Возможно, именно поэтому мы и начали с Владимиром Коноваловым совместный строительный проект, хотя каждый мог бы вести его самостоятельно. Просто стало страшно оставлять детей одних в этом враждебном мире, где все против всех, где каждый за себя. Вообще, задача приобщить детей к делу была поставлена нами как приоритетная, что, как оказалось, серьезно замедляет процесс, особенно в начале. Другой проблемой оказалась длительность процесса согласования существенных и не очень решений, где возможны варианты. В результате совместный проект стал двигаться в старт-стопном режиме, что в конце концов привело к его финансированию по остаточному принципу – когда, кто, сколько сможет. Тем не менее, было множество положительных моментов, таких как: снижение уровня тревожности за судьбу проекта и использование лучших умений, навыков и связей каждого из партнеров. А сыновья действительно втянулись. Каждый раз, когда я переполнялся гневом на партнеров, то шёл в храм и молился за них, и каждый раз случалось таинство – отчётливо виделась ситуация как бы со стороны. После этого, предварительно вытащив «бревно из собственного глаза», оказывалось возможным сделать первым шаг навстречу и получить сторицей ответные шаги. Путь этот длительный и совсем не простой, но я почувствовал разницу между строительством коммерческого объекта и созданием Града Божьего. Это когда миссия предприятия, как нравственная категория, действительно начинает доминировать над погоней за прибылью. Отношения важнее денег. Финансовые результаты, конечно, важны, но постольку, поскольку люди своими покупками подтверждают обоснованность использования ресурсов, а баланс доходов и расходов позволяет исполнять обязательства и продолжать деятельность.

ХРАНИТЕЛИ Анатолий Ильяхов

Я ВИДЕЛ СТАЛИНА Да, я видел Сталина. Живого и совсем близко. Это можно назвать общением. Случилось неожиданное для меня событие осенью 1947 года в городе моего детства Сочи, откуда я по окончании школы ушел во взрослую жизнь. Тогда мне исполнилось шесть лет, и я не соображал, кто такой Сталин. Сочинский курорт со сказочным субтропическим климатом не зря имел всесоюзное значение. В далёком «царском» прошлом здесь возник небольшой курорт, всенародную славу которому принесла «огненная» вода Мацесты; она ставила на ноги, казалось, безнадёжных больных. По этой причине с 30-х годов курорт начал бурно развиваться как «народная здравница», и «вождь народов» не только строго контролировал этот процесс, но и сам почти ежегодно находил время поправлять своё здоровье. Обычно он занимал небольшую государственную дачу на окраине города, рядом с Мацестинской долиной, где сейчас размещается уютный санаторий «Зелёная Роща». Но на территории Сочи у Сталина было немало любимых мест, которые он посещал в одиночестве, хотя при случае не скрывался от народа. Одним из таких «сталинских» мест являлся дивный парк вековых сосен и платанов в центре города. В лихие 90-е годы прошлого столетия из-за хищнической приватизации всенародной собственности парк оказался на грани истребления. Но тогда хозяином уникальной территории являлся санаторий «Кавказская Ривьера», построенный в 1909 году деятельным московским купцом А.В. Тарнопольским как первое на сочинском курор-

те лечебно-оздоровительное учреждение. По его просьбе выдающийся в эстетическом плане многоэтажный корпус удачно возвели на высоком берегу реки Сочи при впадении в море. Городская ребятня, в числе которой пребывал и я, воспринимала санаторный забор всего лишь как преодолимое препятствие на пути к желанному морю. Поэтому, протаптывая тайные тропы в гуще деревьев и кустарников, мы безнаказанно пролезали сквозь щели ради непередаваемого блаженства, окунуться в тёплые пенные волны, перемешанные с прохладными речными струями. В тот день, используя отсутствие дома отца с матерью – они были на работе, ─ я в сопровождении двух малых девчонок своего двора отправился на море. Из одежды на мне были, помнится, только застиранные трусы ─ ниже колен, сатиновые, чёрного цвета. Босоногое детство! Как всегда незаметно прошли на свой «дикий» пляж, рядом с закрытым от общего посещения санаторным выделом, выкупались в компании таких же беззаботных ребятишек и, когда посинела кожа и зацокали зубы – «от перекупа», заспешили домой. Шли, разглядывая отдыхающий люд, курортников, расслабленных чудодейственной природой. И вдруг я увидел на выезде у раскрытых ворот санатория огромный красивый автомобиль; в глаза бросилась чёрная лакированная поверхность. К автомобилю зачем-то сбегались дети. Почуяв добычу, я стремительно оторвался от сопровождающих меня подруг. Приблизившись, без боязни получить тумака решительно протиснулся вперёд. Дело в том, что в малом

Родная КУБАНЬ • 1/2014

77

ХРАНИТЕЛИ своём возрасте мы не брезговали выпрашивать у отдыхающих на улицах денежку ─ «на мороженое, на кино». Наши родители считали всех гостей курорта, если не богачами, то зажиточными людьми, в отличие от местного населения, обслуживающего курортные поликлиники, лечебницы и здравницы. Поэтому взрослые ребятишки оказывали всяческие услуги отдыхающим, за плату: подносили чемоданы приезжих, показывали курортные достопримечательности, продавали похищенные в парках нежные бутоны магнолии. Считалось большим достоинством, если в конце напряжённого «рабочего» дня у такого пацана скапливалась сумма, достаточная, чтобы купить билет в кино, пару порций мороженного или пяток горячих пирожков с ливером у лоточника! А здесь, я понял, происходила раздача чего-то вкусненького! Так и было! В руках счастливчиков, кто отваливался от суматошной кучки ребят, я увидел… конфеты! Дивные, невиданные мной конфеты в чудесной бумажной упаковке! В считанные мгновения, где – бочком, где между ног детворы, затем сломив сопротивление первых рядов, я оказался у автомобиля. Лицом к лицу с дяденькой, сидевшим на заднем сидении. Помнится, мне бросилась в глаза белизна обычной парусиновой куртки, какие были у многих курортников; на голове кепка с козырьком, такая же белая. Большие усы и сероватое на цвет лицо, «в крапинку» ─ точно такое было у моего папы. Я запомнил глаза под густыми бровями, они были с весёлым прищуром, собравшим в краешке мелкие морщинки. Он по-доброму улыбался – всем сразу и мне... Я выкрикнул своё: «Дяденька, дайте!» ─ увидел, как его рука полезла в коробку, на сидении рядом с ним. Рука вытащила – о, чудо, ─ их целую горсть, и в мою, и ещё в чьи-то раскрытые ладошки посыпались конфеты… Мне, помнится, достались аж две штуки!

78

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Стиснув добычу в руке, я ловко вывернулся из толпы и стремглав бросился прочь. Домой! Лишь бы не отняли старшие ребята, что было возможно. Итак, ко мне привалило настоящее счастье ─ добыть неожиданным образом сразу две настоящие конфеты, шоколадные. Кажется, это был «Красный мак» в невероятно красивой плотной обёртке. Разве можно было сравнить это чудо с приторно-сладкими липкими подушечками или жгуче крашеными леденцами, которыми меня и мою старшую сестру одаривали мои родители, если я в чём-либо не провинюсь? Очутившись дома, я стал соображать – съесть дары доброго дяденьки сейчас или дождаться родителей, похвастаться. Решил правильно – радоваться нужно вместе с родителями. Через минуту раздумал и… съел, без передыху, одну за другой… Потому что решил тоже правильно – папе и маме достаточно будет показать обёртки, фантики. Тоже ценная вещь! Позже появились две моих дворовых подружки, они похвастались такими же фантиками, поскольку конфеты съели по дороге. Каждой досталось по штуке. Девочки сказали, что тот дядя в чёрном автомобиле был Сталин, наш вождь и лучший друг детей. С последним я согласился. Когда мои родители пришли домой, было уже темно. Папа работал землемером, отмеривал на дальних окраинах города земельные делянки сочинцам, под огороды. Он всегда приходил очень усталым, говорил, что у него гудят ноги. Я, правда, не слышал, как они у него гудят. А мама работала посменно в пекарне и оттого всегда вкусно пахла хлебом. Она тоже сильно уставала, но не ложилась, как папа, на диван, а сразу начинала готовить кушать, потом убирать в нашей однокомнатной квартире или даже стирать. В этот вечер им было не до моей выдумки, как они сказали, о встрече с самим Сталиным. Зато отругали за са-

ХРАНИТЕЛИ мовольный поход на море, убедив меня в том, что впредь не обо всём можно рассказывать папе с мамой. Взрослые не всегда понимают детей. Зато среди ребятни своего двора и его окрестностей я стал героем. Правда, всего на несколько дней. Их интересовал вкус съеденных мной шоколадных конфет, с чем он сравним. Сошлись на том, что сродни тем конфетам жареные плоды каштана, которые взрослые собирали мешками в загородных заповедных лесах. Когда интерес ко мне ослаб, меня неожиданно повело на стихосложение, сочинил строки: Сталин – друг всего народа, друг и вождь на всей земле, Его любят, как родного, за заботу о стране. Сталин борется за мир, люди борются за мир Против вражеских министров и других капиталистов. Своё творение я немедленно прочитал друзьям-ребятишкам, при этом присутствовал ктото из взрослых соседей. И слава вновь посетила меня. Ненадолго, поскольку помимо купания на море у нас были ещё не менее увлекательные занятия: игра в «войнуху», в «казаков и разбойников», прятки и, главное занятие, опустошение плодовых деревьев у соседей, владеющих крохотными придомовыми участками. А мы жили в перенаселенных коммунальных дворах. Второй раз я прочитал «стих о Сталине» на папиной работе, куда он меня привёл на новогодний утренник в том же году. Помнится, Дед Мороз, прежде чем дать кулёк с подарком, предложил рассказать какой-нибудь стишок. Я звонким голосом начал: «Сталин – друг всего народа…» ─ и впервые в жизни услышал аплодисменты. Сердце от радости готово было выскочить наружу! Дед Мороз доброжелательно похвалил, вручил подарок: серый кулёчек с мелкими кислыми

абхазскими мандаринами, крошеным печеньем и липкими конфетами, без обёртки. Вот такой у меня был первый авторский гонорар. Потом уже, будучи первоклассником и думая о поэтической славе, на школьном празднике я сам вызвался на выступление. Стоял на сцене актового зала, гордый от сознания того, что меня слушала вся школа. По окончанию уточнил: – Это я сам сочинил! – и услышал хлопки в ладошки, которые показались мне недостаточно громкими. Наша учительница спохватилась и выкрикнула: – Какое замечательное стихотворение сочинил наш Толя Ильяхов. Он молодец! Дети, давайте похлопаем ему. И дети охотно отозвались на её искренний призыв. Вот такая история приключилась со мной в детские годы, и это всё, что я могу сказать о моей встрече с человеком, мнение о котором у разных людей неоднозначное… Послесловие: Уже написав рассказ, я решил проверить, не фантазия ли вся эта моя детская история. Может, зря все эти годы я несу в себе смутные воспоминания. На выручку пришёл Интернет, и вот, что я обнаружил: Сообщение ТАСС «Посещение товарищем И.В. Сталиным санатория «Кавказская Ривьера» в гор. Сочи». 1947 (Владимир Костиников, 21.09.2012) Сочи, 19 сентября (Спецкор. ТАСС). 18 сентября навсегда останется в памяти отдыхающих и работников санатория «Кавказская Ривьера». В этот день вечером санаторий посетил и провел некоторое время среди отдыхающих И.В. Сталин. Примерно в 19 час. 30 мин., когда около главного корпуса было особенно многолюд-

Родная КУБАНЬ • 1/2014

79

ХРАНИТЕЛИ но, к зданию подъехала автомашина ЗИС-110. Неожиданно для всех из машины вышел товарищ И.В. Сталин, за ним сопровождающие его лица. «Сталин! Сталин приехал! Да здравствует Сталин! Ура Сталину!» – такими возгласами и бурными аплодисментами встретили отдыхающие любимого Сталина. Весть о приезде Иосифа Виссарионовича мгновенно распространилась не только на территории санатория, но и в окрестных домах, где живут трудящиеся города-курорта. Отовсюду народ торопился приветствовать Великого Сталина. Многочисленная детвора – дети отдыхающих, работников санатория и окрестных жителей, – с детской непринужденностью теснились вокруг Иосифа Виссарионовича. Среди встречавших были и Герои Советского Союза. Товарищ Сталин, обратившись к своим спутникам, произнес: «Давайте остановимся здесь, здесь отдыхают Герои!» Товарищ Сталин прошёл в летнее кафе при санатории и пригласил с собой малышей. Детишки толпой сопровождали товарища Сталина. Одни уселись на плетеных креслах, другие не отходили от Иосифа Виссарионовича, обнимали его, сидели у него на коленях. Товарищ Сталин попросил конфет и предложил своим юным собеседникам угощаться не стесняясь. Иосиф Виссарионович тепло беседовал с отдыхающими, интересовался, созданы ли условия для отдыха и лечения, каково питание в санатории и т.д. К этому времени на встречу с вождем собралось уже несколько сот человек. Когда товарищ Сталин поднялся, чтобы попрощаться с отдыхающими, снова раздались приветственные возгласы, превратившиеся в бурную овацию, демонстрацию горячей любви и преданности советского народа к своему любимому вождю, горячей любви советских людей к Иосифу Виссарионовичу Сталину.

80

Родная КУБАНЬ • 1/2014

Сотни людей провожали товарища Сталина до машины. Машина отбыла под воодушевленные крики «Ура!», под возгласы «Да здравствует товарищ Сталин!», «Спасибо товарищу Сталину! Приезжайте ещё! Сталину ура!» Долго не расходились люди, возбужденно делясь своими впечатлениями, радостные и гордые тем, что встретились с товарищем Сталиным. Ребятишки были в центре всеобщего внимания. Они с гордостью рассказывали о том, как и о чем с ними разговаривал товарищ Сталин. Они всем показывали подарок дедушки Сталина – конфеты. Никто из них не притрагивался к сладостям. «Мы повезем их в Москву. Мы сохраним их на память», – так решили дети. До ночи не затихал санаторий. День 18 сентября навсегда останется в нашей памяти, – с воодушевлением говорят участники встречи с товарищем Сталиным. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1515. Л. 64–66. Машинописный подлинник. Пометка рукой Поскребышева: «Сообщить, что в печать не нужно давать. Поскр.». Пометка: «Сообщено т. Пальгунову21/9»). Рассказ инженера Смелянского «Незабываемая встреча» Не позднее 15.10.1947 (документы найдены на сайте http://www.alexanderyakovlev.org) 18 сентября в погожий по-летнему вечер два комфортабельных лимузина ЗИС-110 затормозили у въезда в сочинский санаторий «Кавказская Ривьера». Из машин вышли товарищ И.В. Сталин, товарищи Поскребышев и Власик. Они прошли в кафе, которое помещается на территории санатория, сели за столик и заказали себе лимонад. С молниеносной быстротой весть об этом разнеслась по санаторию. Опережая взрослых, к павильону кафе примчались дети. Постепенно сюда собрались все отдыхающие и свободный

ХРАНИТЕЛИ от работы персонал. Радость светилась на всех лицах. Но «именинниками» оказались ребятишки. Товарищ Сталин собрал их вокруг себя, самого маленького усадил к себе на колени и попросил принести шоколадных конфет. Полная ваза с конфетами мгновенно опустела. Была заказана вторая ваза, третья, четвертая… Иосиф Виссарионович сам наполнял ребятам карманы, кого при этом погладил по головке, кого потрепал за плечо. Немолодая женщина, одна из отдыхающих в санатории, заметно волнуясь, обратилась к товарищу Сталину: – Иосиф Виссарионович, – сказала она, – самым счастливым днём своей жизни я считала день, когда мои сыновья-фронтовики с победой вернулись домой. Сейчас я думаю о том, что сегодняшний день не менее счастливый в моей жизни. Спасибо Вам за всё, Иосиф Виссарионович!.. Эти слова очень хорошо выразили настроение всех собравшихся. Громкие аплодисменты и крики «Ура» явились ярким тому подтверждением.

Товарищ Сталин пожал руку матери фронтовиков и поблагодарил её – женщину, воспитавшую отважных воинов. Но вот все конфеты розданы, лимонад выпит и дорогие гости собрались уезжать. И тут шестилетняя Ляля, стоявшая совсем близко от товарища Сталина, заплакала. Она обронила конфеты, подаренные ей «дядей Сталиным». Иосиф Виссарионович взял девочку (было: «малышку») на колени, стал гладить её по головке и заказал ещё одну вазу с конфетами. Слёзы не высохли на густых ресничках, а Ляля уже снова улыбалась. На этот раз Иосиф Виссарионович поднялся и вместе со своими спутниками направился к машинам… Долго в этот вечер счастливые детишки не хотели отправляться спать. Впрочем, и взрослые обитатели санатория испытывали радостное возбуждение и в который раз вспоминали малейшую деталь этого чудесного вечера. Да, это был радостный праздник для всех нас! Мы видели самого родного, самого любимого человека, мы видели товарища Сталина.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

81

КРИНИЦА Г. В. Доброскок

Казачьи прадеды Историческая драма в 5-ти действиях и 8-ми картинах Действующие лица: Билый, Сидор Игнатович – секунд-майор, а затем кошевой. Головатый, Антон Андреевич – секунд-майор, а затем войсковой судья. Чепига, Захарий Алексеевич – капитан, а затем кошевой. Котляревский – войсковой старшина, а затем писарь. Гулык Мокий, Билый Савва – козацкие старшины. Подлисецкий Иван – польский шляхтич, а затем писарь войсковой. Чорба – арнаут. Суворов. Потемкин. Принц Нассау – командир морского войска. Цебриков – офицер-переводчик Потёмкина. Запорожцы: Перехрестик Васюринский Чортоус Мороз Шмалько Собакарь Запорожцы: 1-й 2-й 3-й 4-й Ульяна Григорьевна, жинка Головатого. Юрко, Афанасий – сыны Головатого. Маруся – дочка Головатого. Одарка – дивчина-работница. Заара – румынка. Танко – сын её.

82

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Запорожцы, москали, женщины, девчата и дети. Действие 1 Происходит в доме Антона Андреевича Головатого Богатая казацкая комната. На стенах меж всяким оружием висят бандура и гусли. Явление 1 Ульяна Григорьевна и Маруся Ульяна Григорьевна. Гляди же, доню, присмотри, чтобы всего было вдоволь, а особенно дорогого питья, потому как сегодня непременно к нам прибудут старшины: Сидор Игнатович Билый и Захарий Алексеевич Чепига. Маруся. А ещё кто? Больше никого у нас не будет? Никого? Мамо! Ульяна Григорьевна. А кого ты ещё ждала? Маруся. А тато вам ничего не говорили? Ульяна Григорьевна. Нет, ничего. Маруся. А я слыхала, как тато козакам говорили, что сегодня к нам прибудет… Ульяна Григорьевна. Кто? Кто? Ну, ну, скажи: кто? Отчего же ты молчишь? А? – Ах, ты, перепёлочка моя! Явление 2 (Юрко и Афанасий живо вбежали в комнату, у Афанасия перевязана рука выше локтя платком, а другой платок в руках). Юрко. Маруся! Маруся! Старшина пан Мокий приехал! Гулык приехал! Маруся. (Весело). А вот, мамо, кого я ждала. Ульяна Григорьевна. Я знала, знала… Маруся. (Маруся схватила Юрка, крутит и поёт). «Ой, ходила на базар, на базар, Утоптала тропку через яр, через яр…» Юрко. Ой, пусти! Давай, отстань! Пан Гулык мне подарков: всякие фиги-миги1 привез, а я тебе не дам. Афанасий. А я, мамо, два платка выбояринил: козак Софрон меня за боярина на свадьбу позвал, и, глядите, вот возьмите два красивых платка… Ульяна Григорьевна. Вот спасибо, что матерь не забываешь. Ну, ну, давай, давай… Пойдёмте, дети, переоденемся в лучшую одежду, потому что у нас сейчас люди будут… (К Марусе). А ты давай принимай своего жениха. (Вышла с хлопцами в левую боковую дверь).

1

В словарике к третьему изданию «Энеиды» (1809) Иван Котляревский указал: «Фиги-миги — назы-

вается всякая греческая бакалея».

Родная КУБАНЬ • 1/2014

83

КРИНИЦА Маруся. (Одна – у окна). Коня козаку отдал, что-то приказывает ему. Каким хорошим стал. – Идёт сюда! Нет… нет, не побегу ему навстречу, вот уж дудки!.. Ещё, чего доброго, худое себе помыслит. Явление 3 Старшина Мокий Гулык

Гулык. Маруся! Маруся. И не Маруся, и не Маруся. Гулык. Марусенька! Маруся. А вот уж дудки! Не подходи! И не Марусина, а – Мария Антоновна! – Во как! Гулык. Во как? Маруся. А вы для меня: пан козацкий старшина – Мокий Семенович Гулык. Гулык. Когда-то не так было. Маруся. Э, что было, то за водой уплыло. Что, козак, нос повесил? Поищи себе другую, потому что этого цвета по всему свету. Гулык. Маруся! Маруся. Мокий! (Бросаются друг к другу и целуются). Гулык. А я уж было подумал… Маруся. Что – разлюбила. Какой же ты легкомысленный. Я ведь шутила. На кого же я променяю тебя, орёл ты мой сизый, лыцарь2 славный! А погоди-ка, погоди! Разве ж пристало козаку-запорожцу с бабой быть… Гулык. Ну, будет уж. Когда это было… Маруся. Да было ведь… А тебя впервые я как увидела, так такой хмурый был, к тебе было подойдёшь, а ты сразу же сетуешь: «Царица Катерина напасть напустила: славным хлопцам-запорожцам жениться повелела». А на меня так было и не глянешь. Гулык. Потому как правдивому запорожцу стыдно было. Маруся. А теперь не стыдно? Не стыдно? Гулык. Нет. Маруся. Какой же ты запорожец? Гулык. А тато твой, Антон Андреевич, ещё в Сечи был и то, вишь, женился. Маруся. Они обдурили запорожцев: сказали, что попом хотят быть, им разрешили жениться, а они тогда в попы и не пошли, так и остались сечевиком. Гулык. Ибо запорожцы их очень любили, а другому кому этого бы не простили. Маруся. Но ведь и мама жили на хуторе далеко от Сечи. А теперь он и слышать не хочет, чтобы мы поженились, говорит: «Не время теперь с бабой сидеть – война идёт»… Гулык. Потому всё посылает меня по войсковым делам в далёкие пути и делает это нарочно, чтобы меня и близко возле тебя не было.

2 Лицар (укр.) – рыцарь; также – свободный казак-запорожец, которому присущи казацкая доблесть и военное искусство.

84

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Маруся. (Шутя). Ведь настоящему козаку стыдно возле бабы сидеть. Гулык. Ну, довольно уж, Маруся! Явление 4 Одарка. Челом вам, пан старшина! (К Марусе). Панночка! Какая-то цыганка погадать хочет, пустить ли её в комнату? Маруся. Ну, ну! Пусть заходит, погадаем, какая участь нас ожидает и какая судьбина ждёт… Зови, зови её скорей, Одарка! (Одарка ушла). Гулык. Как началась война, так уйма появилась у нас этих ворожеек и чародеев, и наверняка это всё турецкие ищейки да шпики. Явление 5 Одарка, Заара и Танко Заара. Кто в доме сём, да будет легко ему… А у него душа добрая и чужого приветит, ведь чужой – чужанина, как в поле былина, один-одинёшенек: туда его клонит, куда ветер погонит. Маруся. Цыганка? Заара. Да нет – христианка, – я румынка. Давай, боярышня, свою руку, покажи её, красавица, я тебе погадаю, твою участь и долю отгадаю… (Смотрит на руку). «Семь столбов, семь волков, столбы высокие, волки одинокие… Столбы стоймя стояли, волки убежали, и следу не осталось, пусто кругом сталось». Не отгадаю! Не отгадаю! И следу нет к твоей доле!.. – Дороги не найду! Прощай, боярышня! Прощай! Следу нет, кругом темно и не видно. Одарка. Как страшно… Маруся. Куда же вы, бабушка? Заара. Злые люди тут были, след попутали, а хочешь участь, долю найти, говори сейчас: кто у вас в хате тут был? Кто заезжал? Кто приезжал?.. Маруся. Козацкий старшина Легкоступ был. Заара. (Глядит в пол). Нет, нет… А ещё кто? Это не козацкий след, тут чужестранцы ходили. Одарка. Панночка! А козацкие старшины были те, что служили турку, а теперь побросали да к нашему войску прибились, как же их звать там? Маруся. Богодар и двое братьев. Проси… Заара. Так, таки они… Чужестранцы… А ещё след пошёл, всё попутал. Ещё след есть чужой. Одарка. Московский ещё пан был. Заара. «Московский» – говоришь? Маруся. К отцу приезжал с письмами из войска офицер Огорёв. Заара. Так… так теперь… вижу, что так… – «На семи горах, в семи лесах, на чистых водах…» Кыш! Кыш! Нет, все эти письма… вот такие письма в огне не сгорят! А не скажешь, боярышня, что то за письма были? Гулык. Э-э! Слишком много! Слишком много знать хочешь.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

85

КРИНИЦА Заара. А ты, козаче, вижу, тоже от московского войска прибыл?.. Тоже письма или вести какие привёз? Гулык. Старая ты очень, бабушка, а много чего узнáешь, ещё старее станешь. Ты вот мне скажи: зачем это ты с собой этого лоботряса водишь? Заара. Потому что слепая, не вижу: глаз у меня нет, бедная я женщина, весь свой прожиток в моих скитаниях, так этот бедняга меня и водит. Гулык. Хорош «бедняга». Пора бы его на коня или в поле пахать. Заара. И-и, боярышня, какой сердитый у тебя лыцарь… (К Гулыку). Дай, козаче, я тебе погадаю, дай-ка свою руку… Гулык. Ну, ну… я тебе погадаю так, что ты и костей не соберешь! Поди-ка прочь! Поди, пока ноги сами несут… Заара. «На семи столбах, на семи верствах, а на восьмой длинной человек стоит добрый…» Прощай, боярышня. Наморочено, напутано, следа не видать, доли твоей не узнать… «Стоит человек добрый, он думает, гадает». (Ушла). Гулык. Ишь, куда намекает: «Кто был? – С какими письмами!» – Хорошее тебе гадание… Маруся. Да будет тебе, Мокий, переживать. А, знаешь, я ведь ей и не сказала, кто у нас ещё бывает – от кого в нашей хате некозацкий след остаётся… Гулык. А кто ж это? Маруся. Проездом в войско у нас остановились: один арнаут, родом серб – пан Чорба, чудной такой, что не скажет, все добавляет: «бре» или: «море»; только и слышно от него: «бре» и «море»! Горилку, не дай Господь, как хорошо пьёт! А второй, богатый пан, то – из Польши шляхтич!.. Щеголь такой, и поет – ах, как поёт! Только я его боюсь, ибо он так страшно на меня глазами всё зыркает, и так мне кажется, что – вот-вот будет ко мне старостов засылать. Гулык. Вот ещё, не приведи Господи! И давно уже они у вас? Маруся. Больше недели… А чтоб им… А знаешь, Мокий, как без тебя свою печаль разгоняла? – Степан Перехрестик играл на гуслях, а я пела наши любимые песни… Теперь я сама уже очень хорошо умею играть… Давай споём: «Тече вода в синє море». Явление 6 Головатый. Так, так! – Где девка, там и козак… Гулык. Челом вам, Антон Андреевич. Головатый. Я так полагаю, что тебя, пан старшина, пан Потёмкин послал от себя не к дочке моей, а ко мне, то сначала и должен был бы мне челом бить, а потом уже в мою хату поворачивать, да ещё и прежде того, как позовут, а непрошенным не след бы в хату лезть… Явление 7 Ульяна Григорьевна. (Вышла из комнаты вместе с Юрком и Афанасием). Ну, Антон Григорьевич, что это вы тут детей браните? Разве ж пан Гулык чужой – чужаница? – свой ведь человек, да ещё и жених Маруси…

86

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Головатый. Ни о каком жениханье чтоб я больше и не слышал! Война, а они жениханье затеяли… Может, ещё и свадьбу замыслите? Ульяна Григорьевна. А ежели и свадьбу, так что? Головатый. Надобно в войске козаку послужить. Должности хорошей добиться. Ульяна Григорьевна. Пан Гулык и так не козак-рядовик, а старшина. Головатый. Что с этого старшинства? Сегодня мы в козаках, и старшина имеет должность и почёт, а завтра разгонят наше войско, как уже разогнали после замирения Крыма четыре года тому назад, то и пана старшину в крипаки3 к какому вражьему помещику запишут. Ульяна Григорьевна. Вот не приведи, Господи! Головатый. Нужно до чинов дослужиться, а потом уже… А разве ж это легко? Я сколько в Сечи, писарем служил, после разрушения Сечи смотрителем Екатеринославского повета4 был, налаживал работу пикинерских полков, земским комиссаром был – и то всего лишь до чина секунд-майора дослужился. Пан Сидор Игнатович Билый тоже секунд-майор, а Захарий Алексеевич Чепига – только капитан. В чины выбиться нашему брату козаку ох как непросто. Ульяна Григорьевна. Ну, будет уж, будет. Вместо того, чтобы приветить человека доброго и хлебом-солью его попотчевать, вы нарекать и ругаться начали. Не приведи Господь, если бы вы ко всем так – но нет! – чужих же вы, Антон Андреевич, принимаете, угощаете и с почтением к ним относитесь… Гулык. Извините меня, Антон Андреевич, что я и на самом деле, давнюю хлеб-соль памятуя, без вашего разрешения в ваш дом заглянул… Головатый. Откуда? Гулык. От князя Потемкина из Елисаветграда… Головатый. Ну, хорошо. Вот подойдут сейчас паны старшины, ты сразу и расскажешь – какие у тебя вести от князя… Гулык. Добрые вести, Антон Андреевич. Головатый. Ну, то и будет добро. Маруся. Тато! Таточко! Татусь! Головатый. Ну, и чего ты так ластишься? Маруся. Я что-то вас попрошу рассказать – расскажете? Головатый. Ах ты, коза! Знаю, куда гнёшь… Только твоя нитка порвётся, не сдамся я. Маруся. Нет, не то! Вот ей-же-ей! – Расскажите-ка мне. Головатый. Ну, а что же? Сказочку про козлика или про волка? Маруся. Да нет! Это когда я была маленькой, вы меня на руки брали и сказки интересно рассказывали, а теперь я уже большая. Головатый. «Надобно мне мужа в хату». Маруся. «Не старого, не малого, козаченька молодого». – Нет, тату, вот вы всегда спрашиваете у каждого: кто он та откуда родом, а сами никогда не проговоритесь ни словом: откуда вы пришли в Сечь.

3 4

Крепостные. Уезд.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

87

КРИНИЦА Головатый. Ну… ну, и расскажу… Наш род испокон веку жил на Гетманщине, в Полтавском полку, в местечке Новые Санжары… На горе, частоколом и башнями защищенное от врагов, стояло старое козацкое гнездо, а внизу Ворскла, дальше пески, покрытые шелюгой, а ещё дальше Орель-река, а уж за ней синяя-синяя Запорожская степь… Ниже наших Новых Санжаров – местечко Белики, тоже старое козачье прибежище, по Ворскле, еще ниже – Кобеляки, напротив них тоже Орель, а за ней тоже Запорожская степь… Я был ещё совсем ребёнком, когда в доме нашем и везде люди часто говорили об истории, случившейся задолго до того с Гетманщиной и запорожцами… Маруся. Что ж это, тато, за история была? Ульяна Григорьевна. Это наверное о Шведчине речь. Мои родители и деды Порохни испокон веков были запорожцы, не раз слыхала я от них об этой беде. Гулык. Не повезло тогда козакам. Головатый. На Украину пришёл шведский король Карл XII. Украиной в то самое время управлял старый, старый Гетман Иван Степанович Мазепа, а в Запорожье кошевым был Константин Гордиенко… Крест над ним и поныне стоит на нашем сечевом кладбище… Вот этот-то Гордиенко и привел своих сечевиков к нам в Новые Санжары. (За окном слышен гомон). Гляди-ка: наши старшины прибыли. Маруся. Вот как не вовремя… Головатый. Давай потом расскажу я тебе всё как следует. Маруся. Ну, хотя бы скажите, как попали вы на Запорожье?.. Головатый. Вначале в Киев в бурсу, а оттуда уже и к запорожцам. Маруся. Тато! А вы больше не сердитесь на Мокия? Головатый. Ох, и хитрая же ты! Истинно козацкая дочка… Знала, куда подойти: заиграла козаку да на козачьих струнах… (Берёт за плечи Марусю и Гулыка). Дети вы мои! Да разве ж у меня не радуется сердце, глядя на вас, разве ж я не желаю вам счастья… Только я совсем не хочу, чтобы среди козаков сплетни пошли, что пан Гулык в должность и в чины набивается оттого, что зятем моим должен быть… Мой зять должен сам своей храбростью и талантом большое уважение у людей завоевать… Ульяна Григорьевна. Вот и потакай тут людям: будь ты чистым, словно снег, и то тебя опорочат с головы до ног. Головатый. Ну, будет вам! Люди идут! Явление 8 Билый и Чепига. Челом тем, кто в доме сём. Головатый. Ваши головы, паны старшины. В должное время прибыли… Князь Потёмкин прислал пана Гулыка к нам с новостями. Он только-только прибыл, я его не расспрашивал, чтоб по обычаю нашему сечевому всем нам вместе посланца послушать и вместе с Божьей помощью умом пораскинуть. Билый. А хорошо, Антон Андреевич, делаешь, что от древних обычаев нашей матушки Сечи не отступаешь – к славной старине любовь питаешь… Чепига. Сам радеешь, да и сотоварищество не забываешь…

88

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Ульяна Григорьевна. А помоему простому хозяйскому разумению: на охоте бдят, на войне воюют, а в хате кормят. – Разве ж это за шматком хлеба и за чаркой доброй оковытой5 да нельзя было поговорить о козацких делах. Садитесь-ка, панове атаманы, почетное старшинство, за стол и в ряд, чтобы Бог был рад! Головатый. Хоть бабским речам место у лежанки, но иногда и она бывает мудрой. Нуте-ка, панове, и на самом деле к столу. Чепига и Билый. Что да, то да. Головатый. (Поднимая чарку). Как хорошо наше козацтво бьётся, так пускай ему судьба улыбнется. Ульяна Григорьевна. А врагам нашим оборвется и панство их минется. Все. Дай-то, Боже. Головатый. Ну, пан Мокий, рассказывай, чего доброго от князя нам привез. Гулык. Ещё в третий день Рождественских Святок от царицы в Елизаветград Потёмкину привезено было какое-то очень главное письмо, ибо сколько дней у себя князь собирал генералов и всё совет какой-то держали, а 31-го декабря, под Новый год, позвали меня, и говорит сам Потёмкин: «Пан козацкий старшина! Бери козака и что есть мочи лети к пану секунд-майору Антону Андреевичу Головатому, пусть собирает он панов старшин и всё рядовое Запорожское козацтво, провозгласит всем, что ваши горячие молитвы дошли ко Господу, и сословие ваше козачье утверждено!!» Более ничего не сказал князь, а подошёл ко мне Цебриков и добавил: «А я вслед с козаком и ордера пошлю». Петров, который тоже тут был, ещё добавил: «Он уже вот заготовлен и подписан». Все. Вот слава Богу! Дай-то Боже! Гулык. Да ещё с каким козаком послали! Помните в Сечи козака Васюринского, того, который, когда генерал Текеля6 Сечь обложил, так он просил пана Калнышевского с кулаками супротив москалей стать… Головатый. Ещё бы! И сегодня слышал, как козаки пели о нём: «Москаль стане із штиками, А ми з кулаками». Белый. Он же к турку отправился? Гулык. Вернулся. Приплёлся в Елизаветград и прямо к Потемкину: «Прими, Нечоса, старого товарища в курень». Все. (Смеясь). Так! Так! – По-запорожски!.. А что же князь? Гулык. Посмотрел на него так приветливо и говорит:

(Все смеются).

«Не позволиш із штиками, Позволь з кулаками, Не дозволим москалеві Панувать над нами».

Так козаки называли горилку (от лат. aqua vitae – вода жизни). Генерал Текели.

5 6

Родная КУБАНЬ • 1/2014

89

КРИНИЦА Гулык. А потом и сказал: «Присягай». Васюринский присягнул, и теперь его с ордером к вашей милости, панове атаманы, послано... Сейчас же и прибудет, ибо недалеко от меня и отставал... Белый. Вот так! Вот это слава Господу! – Теперь и мы – козаки! А то в позапрошлом году 10 августа нам позволено было собирать только лишь волонтерские команды из бывших запорожцев. Чепига. А 12 октября того же года мне разрешено было принимать всех вольных людей. Билый. Но то не войско. Головатый. Пять лет назад собрали тоже козаков воевать в Крыму, война закончилась, и нас разогнали. Билый. Нет! – Козаку дай землю! Дай вольности наши! Позволь собрать раду, чтоб вольными голосами избрать кошевого да и другую старшину! Тогда и козаки будут козаками. Чепига. И те, что к турку отправились, назад возвращаются. Билый. И развернётся, зацветёт снова наша древняя козацкая слава, и узнают снова враги наши лыцарские дела. Головатый. И будет так! Право-таки, будет! Чтоб меня братчики киями побили, ежели брешу, всё будет! Аж петь хочется! Ну-ка, доню, давай бандуру! Билый и Чепига. Заиграй, заиграй, послушаем. Головатый. (Играет и поет). «Ой, летіла бомба З московського краю Та посеред Січі упала, Гей, хоч пропали наші Запорожці, Слава не пропала». Нет, не эту (поет).

«Ой, з-під города Єлизаветграда Сизі орли вилітали.

Жаль, панове, – видите, грустные на ум приходят, а весёлые не льются. А вот идут мои гости: серб Чорба и шляхтич Подлисецкий... Вот сейчас шляхтич врежет! Вот послушайте, как хорошо поёт. Билый. Не нравится мне, брат, что ты с этими людьми хлеб-соль водишь. Серб этот так и глядит, где бы хорошее место на наших землях облюбовать и своих людей насадить, а лях, что и говорить... Чепига. И мне не нравятся сии усачи. Головатый. Э, нет, пани братья, наше прошлое научило нас по-иному вести себя с такими людьми. Вовек не забудем мы Хорвата, Шевича и Штерича, которых когда-то стремительно повыгоняли козаки со своих запорожских земель... А что осталось с этого? Учинили то полковник Деркач и орельский писарь Верминка, а в ответе была вся Сечь... Как нам с тобой, Сидор Игнатович, в Москве паны упрекали, как корили нас Панин, Вяземский и Прозоровс-

90

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА кий, какая была у них зацепка учинить поход на Сечь... А сербы таки показали себя, что с ними теперь дружить приходится, ведь доныне в Петербурге, как с писаными торбами, с ними носятся, а к тому же сей серб Чорба вояка добрый. Что же до шляхтича Подлисецкого, то сей долго был приближенным короля Августа и в Каневе, когда король ожидал нашу царицу целых восемь недель, пан Подлисецкий не отходил от него, а потом пел перед самой царицей. Билый. Вот чудила. Головатый. Бывалые люди. Все миры исходили. В Англии, во Франции, Цесарщине7, в Туреччине они были, везде они воевали и теперь держат путь в войско генерала Суворова пристать, чтобы с турком померяться. Пан Подлисецкий, кроме того, что петь умеет, все языки знает, на всех языках говорит. Чепига. Что за голова. Билый. Так то оно так, но добрый ли он человек? Явление 9 Подлисецкий и Чорба Подлисецкий. Челом панам старшинам. Чорба. Море! Челом! Головатый. Ваши головы, паны заезжие люди, просим к столу садиться. Ульяна Григорьевна. Просим нашего хлеба-соли отведать. Садитесь! Садитесь, паны чужестранцы! Чем козацкая хата богата, тем и привечает. Подлисецкий. Благодарствуем, панове козацтво! Чорба. Бре! Маруся. (К Гулыку). А мне почему-то страшно. Гулык. Они, может, и на самом деле добрые люди. Билый. Ну, расскажите, пан ротмистр, что у вас в Польше доброго происходит? Неспроста ваш король в Каневе ожидал так долго нашу царицу, чай задумал усмирить шляхту… Чепига. А шляхта к князю Потёмкину да к царице в Киев так ластилась, сам видел: в ногах лазила. Подлисецкий. Было, правда ваша – было, а в Польше у нас теперь такое начинает твориться, что я оттуда отправился сюда турка воевать, чтоб и глазами не видеть ту свару… Головатый. И хорошо сделали, пан ротмистр, – с глаз долой, греха меньше. Чорба. Море! Море! Побратим! Билый. А поныне ли у вас на наших православных людях паны да ксёндзы ездят? Подлисецкий. Увы, панове козацтво! – Древнюю старину вы вспомнили! Польша теперь не та, и паны наши уже не те. В Польше у нас заводят навуку, ремёсла, открывают для людей школы, сеют образование и сознание, сие всё такое, чего у вас на Руси и не слыхать. Сам наш король следит за навукой и сам усердно старается, чтобы она всем поровну доставалась по целом королевстве… С простым людом, с народом, у нас куда как лучше ведут себя, чем у вас на Руси. У вас везде теперь заводят крипацтво, а даже вы своих запорожцев по сей день некоторых не вызволили из панской неволи, в которую загнали их 7

Австрии (от цесарь – восточнославянского названия австрийского императора).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

91

КРИНИЦА после разрушения Сечи, а у нас такие паны как Свинарский, Яблоновский, Замойский, Ижебсидовский, Понятовский, Хрептович, – сами у себя ради народа упразднили барщину и поделали людей вольными. Гулык. Простите, пан ротмистр, отдельные люди в королевстве и даже мужи высоких должностей, как то: литовский подканцлер Хрептович и канцлер Замойский, то и действительно сделали людям добро – послобонили людям барщину или же и вовсе дали людям волю, и такие магнаты как даже Август Чарторыйский, Костка Потоцкий, каштелян8 Езерский запретили евреям торговать по шинкам9 и держать шинки, ибо они страшно обирают людей. Но ваша конституция делегационного сейма 1768 года отдала мещан под управление старосте и запретила им пользоваться уставом Магдебургского права, которым они пользовались испокон веков. Подлисецкий. Мне очень интересно слушать, что пан козак хорошо знает, что делается у нас в Польше, но что плохого в том, что стали управлять старосты? Гулык. Пан ротмистр, я слышал, мало живёт в своей Польше, потому что много воюет по чужим землям, и не знает, что сии старосты людям всё время чинят обиды, куда хуже от евреев-шинкарей… Подлисецкий. Жаль. Все. Очень жаль. Чорба. Море! Пан козак есть друзь хлопский! Бре! Гулык. Ваша недавняя Конституция 1786 года запретила занимать офицерские должности всем, кто не шляхтич, и не только не сделала людям облегчения, но и даже хуже ─ отдала их во власть старостам. Билый. И шляхта ваша сгинет, и Польша сгинет. Подлисецкий. Так! За грехи ваших отцов сгинула ваша Украина, за грехи ваши сгинула ваша Сечь, а сгинет наша Польша за старые грехи нашей шляхты, то сгинут тогда и ваши вольности козачьи, и вас, паны козаки, навеки в тяжкую неволю отдадут… Только и славы будет, что «козак», а хуже он будет от москаля… Билый. Гей! Ляше! Словами блудишь! И честь нашу поносишь, когда про вольности наши такой вздор порешь! Жаль, что гость в хате тут ты, а то бы я саблей с тобой порубился… Чорба. Бре! К сабле! Побратим – море! Подлисецкий. То что же, что гость, а имею право саблей свой гонор и честь лыцарскую защитить. Чорба. Море! Головатый. Вот не приведи Господь! Чтоб такое случилось. (К Подлисецкому). Простите, пан ротмистр, (к Билому) и вы к сердцу странные слова не принимайте, ибо не по злому умыслу сказаны были они. Подлисецкий. Да будет так, ибо я и годами моложе, наверно, вдвое, и согласен первым попросить извинения, ежели, не зная обычаев ваших, я вашу честь обидел! Вашу руку, пан секунд-майор! Билый. Согласен… И слова опрометчивого не берите к сердцу, пан ротмистр! Головатый. А пока что, пан ротмистр, спойте нам песню какую-нибудь на чужестранном языке, или же нашу козачью, ведь вы и наши знаете. Маруся и ты, пан Мокий! Ну-ка, спойте! Вот сколько певунов у меня сегодня в хате. Гей, Степан! – Где ж это Перехрестик? – Пусть сыграет на гуслях. Ульяна Григорьевна. (К детям). Дети! Зовите же Перехрестика.

8 9

92

Почетный титул польского сенатора в XV – XVIII вв. Кабакам.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Подлисецкий. (К Марусе). О, когда бы вы знали, панна Мария, как люблю я петь с вами, или тогда петь, когда вы меня слушаете, тогда я пою и так чудесно себя чувствую, что хочется сразу и плакать, и смеяться… Маруся. А мне тогда всё равно. Подлисецкий. Оттого что вы не знаете, что такое любовь. Маруся. Верно, вы влюблены в какую-то вельможную шляхтянку и в песнях своих выпеваете теперь свои жаль и тоску… Подлисецкий. Влюблён, правда ваша, только не в шляхтянку. Маруся. А в кого? Подлисецкий. В вас, панна Маруся! В вас – в козачку! Маруся. Шутите, но – я люблю другого. Подлисецкий. Другого? Не верю, так как влюбленные не такие бывают, а ваши глаза, словно зори ясные; ваш весь вид веселый и игривый свидетельствует, что такое высокое чувство ещё ни разу не касалось вашей души. Маруся. О, ошибаетесь вы очень, пане! Подлисецкий. Не ошибаюсь, – нет! Вы будете моей супругой и от вас уже я никуда не пойду вовеки. Явление 10 Перехрестик. Челом вельможному панству/ Чорба. (К Подлисецкому). Бре! Товарищ! Покинь ты козацкую кралю! Море! Головатый. А вот и наш гусляр пришел, ну-ка, Степан, сыграй! А молодые споют! Подпел бы и я со своей бандурой, да не стоит: лучше готовой послушать. (Перехрестик аккомпанирует на гуслях, Маруся, Гулык и Подлисецкий одновременно поют. Сколько раз Гулык и Маруся умолкают, Подлисецкий заливается, Гулык и Маруся снова звонко поют, голоса переливаются). Гулык и Маруся. (Поют) Тече вода в синє море І краю не має. Пішов козак шукать долі, А долі немає, Зустрів козак собі долю: Красну дівку в полі. Але тую дівчиноньку Не сміє заняти. Вона каже козакові: «Не можу кохати, Бо я вже кохаю, Де мій милий іде з військом, Там думкой вітаю».

Родная КУБАНЬ • 1/2014

93

КРИНИЦА Іде козак назад полем, Іде, усміхнеться, А як гляне – обернеться, Сльозами заллється. Все. Ну, и певцы… Вот так красиво. Билый. Как пели, так словно на крыльях тебя поднимали. (За хатой слышно: «Пугу-пугу»10). Головатый. Ого! Это кто-то из старых сечевиков. Пугу-пугу! Явление 11 Васюринский. Козак з Лугу. Челом панам старшинам… Билый. Хорошо, козаче! А кто еси и откуда? Видали? – Васюринский. Васюринский. Я, батько. Чепига. Покинул Туретчину? Васюринский. Да, батько. Думал, что Нечоса меня при себе держать будет, в войско не пустит, и такая тоска да жаль меня взяли, но, слава Тебе, Господи, отпустил… (К Билому). Письмо от его к вашей милости… Сами паны генералы сказали: «Вези, козаче, в войско веселый ордер». (Подаёт Билому ордер). Билый. (Берёт ордер). Ну-ка, Антон Андреевич! – Ты у нас в Сечи был писарем, тебе его и читать… Головатый. Хорошо (читает). «От генерал-фельдмаршала, главнокомандующего Екатеринославской армией, всею легкою конницею, регулярною и нерегулярною, флотом Черноморским и многими другими сухопутными и морскими военными силами, Государственной военной коллегии президента, Екатеринославского, Таврического, Харьковского генерал-губернатора… и прочая и прочая… Войска верных казаков войсковому атаману, господину подполковнику Сидору Белому, старшинам и всему войску»… (Прекратив читать). Паны атаманы! Великая радость!! Билый. Зовите козаков сюда! Сразу же всех, кто есть! (Открыл дверь). Гей, панове козацтво, сюда! Васюринский. Веселых вестей послушать! Явление 12. Входят козаки Головатый. Панове атаманы и все честное козацтво! Великая радость! Слава Господу! От князя Потёмкина получили ордера, что сословие наше войсковое утверждено и землёю нам даровано в Керченском Куте или на Тамани. Все. Слава Господу. Билый. Нам можно теперь собрать вольную раду и вольными голосами выбрать себе кошевого и всю старшину 10 Изначально звукоподражание, означающее крик пугача или сыча, ставшее условным приветствием у запорожских казаков; отзыв: «Козак з Лугу!»

94

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Все. Да здравствует козацтво!.. Подлисецкий. Панове атаманы и все меньшее товарищество! Ещё в старые времена за королей наших Сигизмунда и Владислава много кто из нашего шляхетного рыцарства ходили в вашу стародавнюю Сечь добывать себе славы, примите и меня теперь, панове козацтво, послужить в вашем войске. Чобра. Море! Плохое говоришь, товарищ! Море! Бре! Подлисецкий. Может и я среди ваших братчиков буду не последний козак… Головатый. О, нам очень на пользу такие бывалые люди, как вы, пан ротмистр! Вы знаете все чужестранные языки и наверное будете у нас за писаря. Все. Да здравствует козацтво! Да сгинет враг! ЗАНАВЕС Действие 2 Урочище Васильков, стоят возы, кругом козаки, пение, хохот, гомон. Явление 1 1-й запорожец. Гляди, нечистая сила в лагерь цыганку занесла.

2-й запорожец. Вот проява11! Сие не перед добром! Явление 2 Заара и Танко. Заара. Не цыганка я, лыцари, не цыганка я, славные вояки, гордые и чубатые сыны далекой Украины! Я румынка! Христианка! Бедная женщина, тем живу, что людям их долю отдаю! Счастливо в свете вам, вояки, живётся!! Ясные зори над вами сияют, а на ваши преславные души по смерти вашей на небе ангелы святые ожидают. Чортоус. Прочь отсюда, убирайся!! Что сие такое? – В козацком лагере баба завелась. (К козакам). Куда вы смотрите! Запорожцы. Прочь! Прочь! Иди!! Заара. О, славные лыцари!! Чортоус. Сгинь, проклятая!! Тьфу! Место испоганила! Хоть лагерь переноси!! Явление 3 Васюринский. Гляди! Чортоус!! Ты ли, брат? Чортоус. Я.

11

Чудо, чудовище.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

95

КРИНИЦА Васюринский. Каким ветром? Я тебя под турком покинул? Чортоус. Как прослышали братчики, что тут будет наша стародавняя рада, так и сыпанули сюда! Я сразу же за тобой отправился. У турка хоть и хорошо жить, да печаль за Украиной берёт… Васюринский. Ох, и печаль! Не приведи, Господи! Чортоус. А теперь война, так ещё и своих приходится бить! Васюринский. Чтоб ему!! (К козакам). Ну-ка, братцы, на раду товарищество созывайте. (Играют в трубы и бьют в тулумбасы). Васюринский. (Влез на воз). Гей, панове, козацтво!! Довольно на панов работать, за плугом ходить! Волов погонять! Не время ли, люди православные, по обычаям нашим сечевым старым на раду стать, атаманов выбирать! Зовите всю старшину!! Явление 4 Билый, Головатый и Чепига Васюринский. Что мы есть, люди, за войско, коль у нас батька кошевого нет! А ну-ка, братчики, в строй! Гей! На раду! На раду! Запорожцы. На раду! На раду! Васюринский. (Тогда, когда стало тихо). А кого, братцы, за кошевого изберём? Голос из толпы. Головатого! Голоса. Головатого! Головатого! Васюринский. Так ваш Головатый пусть ещё поносит голову на плечах, молодой ведь!! Голос из толпы. Чепигу! (Одни кричат: «Головатого!», а другие: «Чепигу».) Васюринский. А не зацепится ли за что ваша «чепига»12? Голос из толпы. Сам ты, вражий сын, зацепишься. Васюринский. Язык у тебя цепляется, оттого что не умеешь как следует им ворочать. (Снова гвалт: «Чепигу», «Головатого»). Васюринский. Панове молодцы… Послушайте сирому13-бедняка, братчики. Пусть пан Головатый к булаве ещё поносит голову, дай Боже пану Чепиге нигде не зацепиться. А по-моему, если будет у нас за кошевого Билый, так все забелит! Всё у нас будет по-белому! Годами он старый козак и вояка истый. Голоса. Билого! Билого! Чепигу! Билого! Все. Давай Билого. Васюринский. (Соскакивает с воза, кланяясь Билому). Пан атаман! Сидор Игнатович! Всё старшее и меньшее товарищество избрало тебя за кошевого… Иди честь принять и челом войску отдать. Билый. Спасибо вам, славные лыцари, паны товарищи, не заработал я у войска чести такой, к тому же года мои давние, не могу я исправно булаву в руках держать, правдиво о войске стараться. Васюринский. А ну, не мудри. Ежели войско честь даёт, так принимай.

12 13

96

Чепига – рукоятка плуга. Казацкая беднота, голь в Запорожской Сечи.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Билый. (Кланяясь). На малой должности буду вам служить… Прошу вас, панове, от такой чести меня ослобонить… Все. Принимай булаву! Принимай, вражий сыну! На воз его. Васюринский. На козацкий престол. Все. Валяй возы! Валяй! (Повалили возы друг на друга). Васюринский. Чтоб ты, батьку, так врага переворачивал, как мы возы переворачиваем. Все. Го-го-го! Го! На козацкий престол, батьку. Го! Иди! Иди! (Билого козаки поставили на возы). Васюринский. (Ударил Билого грязью в лицо). На, ешь нашего хлеба да не заедайся, потому что мы тебе его дали, мы его и отнимем… Чортоус. (Ударил Билого). Чтоб ты так врага бил, как я тебя бью… Васюринский. Здоров был, батько! Чтоб тебя видно было, как теперь, тогда, когда станешь врага бить… Дай, Боже, тебе долгий век и лебединый крик… Все. Дай, Боже! Дай, Боже! Васюринский. Бери булаву и бей ею врагов, а ежели мы тебя, батьку, не будем слушать, так и нас бей, на разум наставляй… Челом пану кошевому… Билый. Спасибо за честь, дети! – Пока моего живота, буду по правде служить, по правде судить, по правде и клейноды носить. Все. Спасибо, батьку! Бывай здоров! Билый. Выберите, дети, себе судью и писаря. Голоса. Головатого!! Головатого!! Все. Головатого. Васюринский. Пане, Антон Андреевич! Тебя судьею выбрали, иди, палицу принимай. Головатый. Не достоин, панове, такой чести я! Выберите, паны товарищи, себе кого другого. Васюринский. А ну, не мудри, а то киёв попробуешь. Запорожцы. Да кием его, вражьего сына! Ведите его! Головатый. (Принимает палицу). Спасибо, братчики, за честь высокую. Буду по правде жить и по правде вас судить… Запорожцы. Дай, Боже! Спасибо! Билый. Выбирайте, дети, и писаря… Одни. Ляха! Ляха за писаря! Другие. К нечистой матери ляха! Своего козака – Котляревского! Подлисецкий. А цыц, черти! Что ещё наша старшина скажет? Билый. Говори, пан судья. Головатый. Какая, братчики, на то ваша воля будет, а пан Подлисецкий бывалый человек: все чужестранные языки знает; а то, что лях – неважно, ведь их всегда много лыцарства на Запорожье бывало… Запорожцы. Ляха! Ляха! Ляха!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

97

КРИНИЦА Васюринский. Бери, пан Иван, каламарь14. Послужи иди войску. Подлисецкий. Спасибо, братчики! Рад у вас и рядовиком послужить. Спасибо за честь такую. (Слышно, играет труба). Васюринский. Гляди, братчики, генерал Сувора идёт. Явление 5 Суворов, несколько солдат и офицеров. Солдаты держат знамена. Запорожцы. Челом пану генералу! Челом батьку! Суворов. Поздравляю добрых молодцов, панов запорожцев, с выборами старшины и вручаю от Государыни дарованные знамена. Это большое белое знамя с крестом и сияющим в средине солнцем представляет привязанность войска к вере Христовой, на другой стороне в звезде надпись ордена Св. Апостола Андрея Первозванного означает хранение ими веры, проповедуемой сим апостолом в странах, по Днепру лежащих, сколь кои отличности для войска да умножат свою ревность к службе и окажут храбрость в военных подвигах. Поздравляю вас, господин секунд-майор Сидор Игнатьевич, с избранием в кошевые и вас, господин секунд-майор Антон Андреевич, с избранием войсковым судьей… Службой своей доброй и безупречно храброй вы сего заслужили… Всех казаков поздравляю с дарованием знамён. Запорожцы. Челом батьку генералу! Спасибо! (Суворов и его солдаты ушли). Чортоус. Как это так – секунд-майоры? Разве мы москали, чтобы наша старшина да была чиновной? Где это видано, чтобы запорожский кошевой да чины носил? Может, ещё и на бабах поженятся? И такой ещё поганью будут запорожцы обзаводиться!.. Билый. Чины, как честь, мы принимаем, а на бабах нам приказано жениться. Головатый. Старые сечевые обычаи миновали. Чортоус. Ах вон оно как! Я сюда из Туреччины пришел, сего не знал! Так кто ж будет в таком Запорожском войске служить? Билый. Мы силой никого возле себя не держим… Чортоус. Гей, братчики, старые сечевики! Кто со мной искать лучшей доли? – Айда!.. (Несколько козаков примкнули к Чортоусу). Билый. Скатертью дорога. Не поминайте лихом. Васюринский. Эх, правдивая у тебя душа, Чортоус! Пошёл бы и я с тобой, да бесполезно! В годах уж! Послужу тут козацтву. (Обнимает). Прощай, брат. (Козаки с Чортоусом ушли). Билый. А теперь, панове молодцы, время и о своих душах подумать, пойдём молебен отбыть в церковь нашу Божью походную. Васюринский. (К 1-му запорожцу). Гляди, Иван, то румынка Заара, что в Туреччине за шпика была со своим сыном. Пойдём поймаем!

1-й запорожец. Пойдём! (Пошли). (Все пошли, Подлисецкий задерживает Головатого).

14

98

Чернильница.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Подлисецкий. Пан судья. Головатый. Что скажешь, пан писарь? Подлисецкий. Имею к вашей мосци15 дело главное. Головатый. Не время, но говорите. Подлисецкий. Знаете ли вы, Антон Андреевич, что роду я шляхетного, стародавнего, и на Висле в Польше есть у меня превеликие поместья, со мной породниться не стыдно, ведь и козак теперь я… Головатый. Никак не возьму в толк, что хочет сказать пан писарь? Подлисецкий. Отдайте за меня свою дочку, панну Марию, потому что из-за неё и к войску вашему пришился… Головатый. Жаль, что ради девки пристали вы к козакам, потому как наверняка ради девки вы и покинете нас… Но теперь война и о сватанье негоже и думать. Как скажет моя дочка, так и будет, ибо силой её заставлять не стану. А в следующий раз, пан писарь, со мной о таких вещах не советую говорить… (Пошёл). Подлисецкий. (Сам). Вон как. А может ещё и пренебрежет козак вельможным шляхтичем?.. А может панна Мария любит кого? Не ожидал я, что так всё будет, и такой отказ получу!.. Любит! – Кого?

– Меня променять? Но на кого? Да разве сие возможно? Явление 6 Гулык. Пан писарь! Негоже поступаешь! Войско на молебствие собралось, а тебя там нет. Иди, ждут. Но отчего это ты такой озабоченный? И пан судья пошёл такой суровый и сердитый; что за разговор был у вас с ним? Подлисецкий. Я сейчас сватался за панну Марию, но пан судья и слышать о том не захотел. Гулык. И не удивительно, пан писарь, ведь панна Мария моя нареченная, уж сколько лет мы любим друг друга верно. Подлисецкий. Вон как? Гулык. Она же сама об этом вам говорила. Идите уж, войско ждёт. (Ушёл). Подлисецкий. (Сам). О, сто чертей! Я ошибся! Какая бы краля в Речи Посполитой мной побрезговала! А тут от козаков, серых мужиков, такой отказ получил! К тому же и на смех себя выставил… Какого ж беса мне тут ещё делать? На врага мне сие писарство тут? Где Чорба, мой приятель давний? О! Он бы дал мне совет!! А пока пойду ещё к войску… (Ушёл). (Слышен крик. Васюринский ведет Танка). Васюринский. А иди, враг бы тебя побрал! А то тут тебе и аминь… Явление 7 Головатый. Чего тут гвалт такой, когда люди молятся? Васюринский. Пан судья! Поймал шпика. Сей щенок у паши Айдос-Махмета и в Туреччине за шпика соглядатаем был.

15

Ваша мосць – ваша милость, польское учтивое обращение.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

99

КРИНИЦА Головатый. Под караул его заприте! Веди, а там разберём и допросим… (Васюринский повёл Танка). Явление 8 Заара. (К Головатому). О, пане! Славный и великий! Ослобони моего сына! Верь Богом, то сын мо, и он не шпик. О пане! Боярин! В ногах тебя умоляю! Пане! Серебра и золота тебе дам, каменьев дорогих! Всего, чего захочешь, добуду! век тебе буду служить, только ослобони моего ты сына! Я долей и счастьем дочки твоей панны Марии тебя умоляю. Головатый. Прочь, исчезни! Гей, козаки! Возьмите её!! Заара. Так будь же проклят ты! Не будет тебе доли! Твои дела сойдут на нет, и имя твоё громкое и славное за дела твои старые покроется бесславием, и даром сгниёшь ты в далёком краю! Умрет твоя дочка, умрёт и жинка скоро! Всё добро уйдёт на нет и исчезнет. Вспомнишь ты ещё не раз волошку16 Заару… (убежала). Головатый. Что сие? Что сие со мной? Так страшно и поют – будто не молебствие, а панихиду правят. (Кричит). Волошка! Вернись! Вернись! – Нету… О, какой тяжелый для меня сегодня день. (Становится на колени). Боже милый! Мои ты силы укрепи и от лукавого избавь! ЗАНАВЕС ДЕЙСТВИЕ 3 Картина первая Под Измаилом На берегу моря далеко виден стан русского войска; едва слышна команда в войске; бьют зорю; в войске поют молитвы. Всё умолкло. Явление 1 Подлисецкий. (Сидит на камне, грустно склонив голову). Ты, глубокое и широкое море, такое же сильное и глубокое, как глубоко мое горе… Никогда мне не перебороть тебя, Чёрное море, и не пережить мне тебя, мое глубокое горе. Чует моя душа, что конец уж мой подошёл, что скоро постигнет меня лихая година. Дело валится, на свет тяжело глядеть, а силы нет уйти от козаков, ведь с ними связаны мои мысли, мои мечты про панну Марию. Явление 2 Чорба. Море! Ты тут? – Бре! Едва нашёл тебя… Подлисецкий. Спасибо, друг! – Откуда?

16

100

Румынку (от Валахия).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Чорба. Пригнали наш полк Измаил добывать. Но всё даром. Скорее Дунай пойдёт назад и небо упадёт, чем москали Измаил добудут… Бре, товарищ! – Отчего ж ты молчишь?.. Подлисецкий. Мне всё равно теперь, потому что светом томлюсь так я, что врагом самому себе я стал… Чорба. И всё из-за девки? Брось! Хватит! Море! Знаешь что? – Мы вольные люди, повоевали, и хватит служить москалям, пойдём к турку в Измаил служить ещё Айдос-Махомету… О, какую девку ты найдёшь там сам себе! Бре! Не в пример лучшую за козачку! Подлисецкий. Не согласен я на измену. Чорба. Какая измена? – Москали сложат головы все тут под Измаилом. Сувора голыми руками задумал добыть такую твердыню! Море! – Что у него за войско? – С Дона рекрутов и козачат нагнали, такое войско, что у кого даже сабель нет! Бре, янычары в капусту ятаганами посекут! Пока не поздно, пойдём, друг! Море! Подлисецкий. Не пойду… Чорба. Бре! Сиди над морем тут или служи бездельникам козакам!! Море! Не товарищ ты мне!.. Из-за бабы сам стал бабой! (Ушёл). Подлисецкий. То ли пулей себя прикончить, то ли броситься в синие волны, но в конце концов чем-то кончить надо. Явление 3 Заара. Пане! Пане войсковой писарь!? Лыцарь славный, шляхетный ротмистр!! Подлисецкий. Кто ты такая? Кто? Заара. Я румынка. Бедная женщина. Подлисецкий. Чего тебе от меня надо? Заара. Лыцарь славный, помоги! Молю тебя, помоги! О, у тебя благородное золотое, доброе сердце. Ты поможешь мне, и я для тебя всё сделаю. Я знаю, какая гадюка сосёт твоё сердце, я знаю, почему оно так постоянно болит, помогу тебе!.. Для того я и гадалка! Подлисецкий. Хорошо. Чего же тебе от меня нужно? Заара. Козаки взяли моего сына Танка и, как шпика, держат в тюрьме… Ослобони его, иначе они быстро его покарают смертью. Подлисецкий. Но как же я его могу ослобонить? Заара. О, ты писарь! Имеешь среди них власть, имеешь ум великий, ты сие сделаешь. Возьми у меня червонцы, сколько хочешь, только сделай. Подлисецкий. Сумасшедшая! Как же я сие сделаю? Заара. Вот-вот у козаков с турками будет бой великий, отчаянные кинутся все на море, а ты тогда на волю сына выпустишь. Подлисецкий. Умно придумала, но откуда тебе известно про бой? Заара. Для того я гадалка… Подлисецкий. Ну, хорошо. Коли так, то что сделаешь ты тогда для меня? Заара. Пойду к панне Марии, опою её волшебным зельём и скажу, что жених её Мокий Гулык её давно забыл, а ты печалишься и страдаешь, и сердце её приклонится к тебе.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

101

КРИНИЦА Подлисецкий. Что до зелья, то сие глупости, но если уж ты так много знаешь, то верю, что сделать сумеешь то, что намереваешься… Согласен! – Твой сын будет на воле. Заара. Панна Мария будет твоей! – Навеки твоей!.. Подлисецкий. Скорее беги, вон козаки на караул идут… (Заара тотчас убежала). О, надежда моё сердце развеселила и силы прибавила! А может сие химеры все? О, нет! Тот, кто так много знает, много сможет и сделать… (Быстро ушёл). Явление 4 (Караульные запорожцы стали по обе стороны сцены. Издалека слышно: «На караул!» Сей голос, переходя от одного козака к другому, всё приближается и снова уходит вдаль).

1-й запорожец. Иван!

2-й запорожец. Ау?

1-й запорожец. Не слыхал, братчики скоро вернутся?

2-й запорожец. Ещё с вечера должны были чайки17 подготовить, а к полуночи уже тут быть. Комонники18 с Харьком вот-вот прибудут.

1-й запорожец. А пан кошевой где теперь?

2-й запорожец. В той баталии, что была 9 дней назад, турки байдаки19 чуть ли не вдребезги разбили, так кошевой с козаками день и ночь чинят, потому что наши часовые с моря доложили, что снова наступает турецкая сила.

1-й запорожец. А наш принц Нассау говорил, что сегодня непременно все наши неправды порешат.

2-й запорожец. Что – наш Нассау, когда сам Сувора говорил, что сегодня наверняка все, что должны нам и деньгами и порционным, отдадут.

1-й запорожец. Коли уж сам Сувора сказал, так отдадут.

2-й запорожец. А ну, цыц! (Кричит). «Караул!..»

1-й запорожец. Гляди. (Тихо). Идёт Нечоса. (Громко). «Караул!..»

2-й запорожец. (Тоже тихо). Он самый.

1-й запорожец. Ещё и разговаривает.

2-й запорожец. Молчи. Послушаем, о чём говорят.

1-й запорожец. Но ведь по-московски. Не поймём…

2-й запорожец. Ничего. Хоть через десятое, а разберём. Явление 5 Потемкин, принц Зиген-Нассау, Суворов, Цебриков, ещё сколько-то человек офицеров. Потемкин. Да, здесь у самого моря, не так жарко. Так хорошо. Где мой певец Риццио? Пусть сыграет… Нет, споёт… Позвать его. Ах, нет, нет… – Не надо – лучше мыслью дерзкой слетать туда, в 17 18 19

102

Лодки запорожских казаков. Конники, всадники. Большая лодка, на которой плавали по рекам и морю.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА далекий Северный край, в Петербург. А кто там теперь? Кто последний? Как живут наши друзья? Какие новые козни куют наши враги? Что замышляет Зубов? Цебриков. (Тревожно). Ваша светлость! Ваша светлость! Ведь Ваша свита здесь! – Здесь принц и Суворов. Потемкин. Оставь, Цебриков. Принц рыцарь, а не шпион, а Суворов солдат, а не фискал. Мир, в котором мы живём, Суворова не трогает и не волнует, он далёк от придворных интриг, от петербургской едкой клеветы.

1-й запорожец. (Громко). Караул. Потемкин. Кто здесь? – Казаки? Нассау. Да, цепь кошевого Белого раскинута…

2-й запорожец. (На самое ухо Потёмкину очень громко). Караул! Потемкин. (Отшатнулся). Как смел? Суворов. Помилуй Бог! Солдат выполнил свой долг. Потемкин. Да. Да, вы правы, Александр Васильевич! Молодец казак. Да, вы правы, граф. Где поле брани, где море ежечасно из своих таинственных далей готово бросить в нас свирепым врагом, нет места для спокойных размышлений и глубоких дум. Здесь если и приносятся жертвы, так одному лишь из всех богов, это – богу Марсу… О, казаки, достойные его слуги… Нассау. Да. Ваша светлость… Они не боятся неприятеля, храбро дерутся, но без команды часто бьют турок, а на бивуаках танцуют, да палят из пистолей и мушкетов, что всегда создает тревогу в наших войсках… Потемкин. (Суворову). А что вы, Александр Васильевич, скажете о казаках? (Тихо к принцу). Он будет защищать. Суворов. Помилуй Бог! Не о запорожцах, а об их делах! Потемкин. «Запорожцах». (К Цебрикову). Письмо Государыни по сему поводу… Цебриков. Её Императорское Величество соизволили писать: «что верные запорожцы верно служат, сие похвально, но имя запорожцев старайтесь заменить иным, ибо Сечь, уничтоженная манифестом, не оставила по себе умам приятное прозвание, в людях же незнающих чтобы не возбудила мечты: будто за нужное нашлась восстановить Сечь или название». Потёмкин. Что вы скажете, Александр Васильевич? Суворов. Помилуй Бог! Не называть запорожцев «Запорожцами» – это не иметь их у себя… А нам они, ох как нужны! Потёмкин. Пусть так. Для вас всех они будут «апорожцы», но для меня лишь – казаки. Суворов. Спросите, Ваша светлость, сколько месяцев эти казаки уже не получали жалованья, фуражных и порционной горилки. Потёмкин. Цебриков? Цебриков. Не могу знать, Ваша светлость. Суворов. Немогузнайство! Помилуй Бог! Немогузнайство – вещь опасная! Эй! Запорожец!

1-й запорожец. Ау? – Пан Сувора! Суворов. Когда получал жалованье?

Родная КУБАНЬ • 1/2014

103

КРИНИЦА 1-й запорожец. От, дай Бог памяти, та сразу же, как избрали в Василькове кошевого и старшину, так и все – ни шеляга20 не перепало. Потёмкин. Когда? Цебриков. Три месяца тому назад.

1-й запорожец. И фуражу не видели, а порционной горилки и капельки с того времени не было. А поздравь тебя Боже, генерал Сувора, сам говорил, что горилку порционно одинаково с матросами будем получать. Суворов. А боевые припасы?

1-й запорожец. У турка добываем! Турецкими пулями его и бьём… Суворов. Помилуй Бог, Ваша светлость! Положение серьёзное. Потёмкин. Граф, что вы хотите сказать? Цебриков. (Суворову). Ради Бога, не раздражайте, волнения ему вредны, он впервые сегодня чувствует себя лучше. Потёмкин. Граф, что вы хотели сказать? Суворов. По долгу воинских причин и в рассуждении опасности от неприятели грядущей, должен просить Вашу светлость сделать распоряжение, чтобы немедленно комиссариат уплатил жалованье казакам и удовлетворил все их нужды.

1-й запорожец. Вот поздравь тебя Боже, генерал Сувора! А то пока москали Измаил добудут, мы, козаки, или с голоду ноги попротягиваем, или разбежимся, а в крипаки под пана нас уже не вернёшь, потому как оружие в руках да и шляхи-дороги знаем хорошо… То пятнадцать лет тому Текля в Сечи, как перепелят рядном накрыл, а теперь не то… Вот ей-Богу правда! Да сто копанок чертей, коли я брешу… Потёмкин. Он угрожает бунтом и изменой… Суворов. Он солдат, говорит то, что думает, прямо: раз-два, а правда в глаза!.. Помилуй Бог! Цебриков. (Потёмкину). Ваша светлость, ради Бога не волнуйтесь, ведь вам вредно…

1-й запорожец. Паны генералы! Вот послушайте. Братчики наши, что под турком живут, услыхали, что мы тут под москалём голодные, словно псы, сидим, боятся теперь турка покидать… Вчера в карауле я встретился с турецким запорожцем Юхимом Таранею, важнецкий такой козак, правдивый сечевик, так мне сказал: «И в родной край очень хочется, и голодной смерти очень страшно». Но вражий сын, вот что сказал, – говорит: «Салтан наш хоть и невера-Махомет, но ведёт себя с нами по правде, а ваш Потёмкин, Нечоса, ворюга». Так и сказал вражий сын… Только вы, паны генералы, пану Потёмкину, нашему батьку, сего не передавайте. А я тому козаку, вишь Юхиму неверному Таране, и говорю: да как ты посмел нашего гетмана так срамить? А он мне и ответил: «Какой он гетман?.. – Он с Прозоровским да с Вяземским обокрал нас, забрал, говорит, наши степи, а когда солоно пришлось от турка, собрал вас да и морит голодом». От, чёртов сын… Так и сказал! Я его хотел с мушкета за сие ударить, так бесполезно; уже три дня как никаких зарядов нет. Потёмкин. Эй! казак!

1-й запорожец. Так вы ж гетману того не передавайте. Потёмкин. Благодари Бога, что ты так смел! Не сносить бы тебе головы! Врёшь, что меня не знаешь! В глаза изругал! Идёмте! (Быстро ушли).

20

104

Шеляг – старинная самая мелкая украинская монета польского происхождения.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА 2-й запорожец. А что, Иван, ты там говорил?

1-й запорожец. Говорила милая аж до самой смерти, пока дуба не дала…

2-й запорожец. Так Сувора-то, кажется, за нас…

1-й запорожец. Хоть и за нас, а тикать придется видать нам опять.

2-й запорожец. Ежели и тикать, так тикать на Кубань, оттого что там у черкеса все вольные, никому народ не поклоняется – ни царице, ни салтану, и про веру им всё равно…

1-й запорожец. Эге… Слыхал я про Кубань… Туда не проскочишь, оттого что Азовский губернатор Чертков такую стражу везде понаставлял, что мать моя родная…

2-й запорожец. То не про нас, ведь сечевик кругом пройдёт.

1-й запорожец. Гляди, наша пехота идёт. (Поют козаки, песня приблажается). Ой, гук, мати, гук, Де козаки йдуть. І веселая та дороженька, Куди вони йдуть. Явление 6 Шмалько. Пугу!

1-й запорожец. Пугу! Шмалько. Тут ли лагерь?

1-й и 2-й запорожцы. Тут, братчики, тут! Васюринский. Где ж это наша старшина? Где Билый? Собакарь. А Чепига с комонниками и до сих пор не прибыл. Головатый говорил, что и солнце ещё не зайдет, как наши обиды все удовлетворят! Скоро рассвет, а их и с борзыми не найдёшь. Васюринский. Наверно с московскими генералами пьют и гуляют. Мороз. Ой, гляди, козаче, чтоб по твоей спине кии не погуляли. Васюринский. А кто меня будет бить киями? – Голодные, холодные, день и ночь в работе и в нуждах войсковых, да ещё и киями! А пусть прояснит. Запорожцы. (Очень возмущенно). Нас сюда зазывали, говорили, что одежду будут выдавать и кормить, а теперь мы должны с голоду пропадать? Васюринский. А ну, успокойтесь! (Все притихли). У меня, братчики, трубка, а табаку нету, дайте хоть óбческой затянуться. Шмалько. Тю-тю! Что это тебе – в Запорожье или что? Собакарь. То в Сечи было – пропейся, ходи совсем голый, как турецкий святой, а щуки рыбихи да саламахи21 с водою объедайся, хоть тресни, и козацкого ладану, табаку, кури себе с обческой трубки хоть целый день! А теперь мы тут так дожились, что доброму козаку и табака негде добыть.

21

Еда, приготовленная из толченого чеснока с солью и хлебом, а также фасоли.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

105

КРИНИЦА Васюринский. Ой, Сечь наша старая матерь, как тяжко теперь тебя вспоминать, хоть песню о тебе, страдалице нашей, спеть. (Поёт, козаки подтягивают). Ой, Січ мати, Ой, Січ мати, Луг великий батько Гей, що в лузі добре заробити, Те у Січі пропити. Васюринский. Да ну, будет, черти! Вот заупокой затянули.

1-й запорожец. Так сам же ты и затянул. Васюринский. Кто, я? Да я всё время веселые пою и к танцам согласен! Это вы носы повесили и, словно те нищие, под церковью жалобную завыли. А ну, у которого правдивого козака бандура есть, вжарь весёлой! – «Грай, триндикала, щоб я зранку подибала». (Когда запорожец играет на бандуре). Так! Гей, гуляй, козацкая душа, пока не пошла к Богу на колени!! Явление 7 Гулык. Стройсь!! Запорожцы. Что? Что такое?! Гулык. Его светлость князь наш гетман Потемкин идёт. Запорожцы. Нечоса, братцы, идёт. Васюринский. Вот и хорошо, пятака на табак попрошу. Запорожцы. Тю-тю! Сумасшедший!! Васюринский. Отнял у нас леса и луга, привёл нас в превеликие муки, так пусть хоть пятака на табак козаку-сироме подаст. Мороз. Ой, гляди, тебя он помнит ещё с Сечи и тяжким духом наверняка на тебя издавна дышит.

1-й запорожец. Оставь даже мысль.

2-й запорожец. Проси, проси. Запорожцы. А ну, ну, увидим, что будет. Явление 8 Потёмкин, Суворов и другие Запорожцы. Челом пану гетману. Васюринский. Гей, Грыцько Нечоса! Потёмкин. (Взволнованно). Это ещё что такое? Нассау. Прочь! Васюринский. (Принцу). Да ты, пане Нассау, погоди! Правдивый козак с давним приятелем сечевиком Нечосой хочет побалакать. В одном курене, вишь, были приписаны.

106

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Суворов. (К Потёмкину). Будьте покойны, Ваша светлость, казак в рассуждении простоты своей груб, но я его давно знаю. Помилуй Бог! Дурного от него вы ничего не услышите. Потёмкин. (Васюринскому). Что нужно тебе? Васюринский. Жаль, дожился так, что и табака нет. Дай правдивому козаку-нетяге пятака на табак, потому что протяну без него ноги, а у меня ведь трубка есть. Нассау. Какая дерзость! Суворов (Потёмкину). Помилуй Бог! Он весь в ранах, и эти раны им добыты в схватках. Васюринский. Так что? Дашь старому товарищу? Потёмкин. Хорошо. Возьми. (Бросает на землю кошель с червонцами). Васюринский. (Поднял и глянул). Увы! Сколько тут того червонца! Разве ж можно такое добро да на землю бросать? Только, ясновельможный гетман козак Васюринский не нищий и руку свою ради Христа не протянет! Возьми их назад, мне они не нужны. Мне пятака, чтоб табаку на запал купить, если возможно, дай. Потемкин. Такой монеты у меня никогда не бывает. Суворов. Помилуй Бог! – Больше не возьмёт. Гей, казак! Я видел, как ты рубился, возьми из моей табакерки, а его светлость, помилуй Бог, пришлёт тебе пятак. Васюринский. (Берёт у Суворова табаку). Вот это да! Генерал Сувора – войсковой человек да ещё к тому искренняя душа, хоть и москаль! Спасибо, пане! Потёмкин. Скиф, но прекрасен, как римлянин. Суворов. Помилуй Бог! С такими молодцами в штыки и с саблями везде пройдёшь. (Ушли). Мороз. Тикай, Васюринский, потому что московская старшина тебе это не простит. Васюринский. Разве? К турку не побегу, я там был.

2-й запорожец. Беги на Кубань. Шмалько. А чего бежать? Что человек плохого сделал? Собакарь. Говорили, что жалованье будут платить, вот уже на лиманах лебеди кричат, скоро рассвет, а старшины нашей до сих пор нет. Шмалько. Так долго ли нам ещё терпеть тут такие обиды! Где хоть Половой? Где Романовский?

1-й запорожец. Да разве ж мы не люди, что нас так оскорбляют.

2-й запорожец. Хватит уже нам потворствовать московским прихотям. (Страшный гвалт). Явление 9 Билый, Чепига, Головатый, Гулык и ещё кое-какая старшина. Билый. Гей, вы, черти! Какое горе на вас насело, что вы тут под носом самого Потёмкина такой шум подняли? Чего вас, бесовых сынов, так вывело из себя? Ещё на кулачках черти не бьются, а вы уже спозаранку, бестии, перепились. Шмалько. Ага – «Перепились!» – Ни крошки ни у кого во рту не было. Васюринский. А что мне такое Потемкин? Он только что давал мне целехонький кошель червонцев, но я не взял. Собакарь. Наши обиды когда удовлетворят? Мы все ждём сего прямо вот-вот. (Гвалт).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

107

КРИНИЦА Билый. Молчи!! Что, войско хотите погубить? Сгинет наша козацкая доля и слава! Сгинет наше войско так, как сгинула уже наша Сечь! Разгонят нас снова и в барщину заведут! Или это вы, вражьи дети, неужто задумали такое лихо учинить и загубить нашу славу, потому как только она и в Петербурге, и тут принудит наших врагов замолчать! Только наши дела военные принудят удовлетворить все обиды наши, такое время наступило для нас, но, дети мои! – Господь терпел и нам велел! Вы молчите? А, может, который не согласен из вас? Может, не верит своим окаменелым сердцем, не хочет внимать моей просьбе, так пусть он прямо в глаза мне скажет, пусть назовет своего батька кошевого брехуном! Пусть не таит в своей душе злобу великую и зла в своём сердце не носит. Шмалько. Не согласны более ждать. Собакарь. Давно нас дурят. Запорожцы. Не согласны! Не согласны! Билый. Когда уж диавол так поглумился над вами, когда уж забрал так в когти козацкие честные души и разум вам всем помутил, так, дорогие мои дети! – Не раз мои перста горячей кровью обагрялись, но Господь меня в боях от смерти оберегал, так вы из пистоля меня убейте, или копьём в грудь теперь ударьте, или к шее камень белый привяжите и в глубокое море бросьте с байдака, только бы мне не видеть, как нас разгонят снова. Стреляйте же вы скорее! Вот седая моя голова! Рубайте саблями её!

1-й запорожец. Господь с тобой, батьку, да разве ж мы злодеи какие?

2-й запорожец. Такое речешь, что страшно подумать. Шмалько. Все мы голые и босые. Собакарь. Что нам теперь делать? (С моря турки стреляют, летит бомба). Билый. Вот, дети мои, что нам теперь делать!! К оружию, вражьи сыны! На байдаки! Покажем московским генералам, как бьются козаки! Ещё не умерла козацкая доля! С саблями, братцы! С саблями в руках всего добудем, гей, скорее на байдаки! Нападайте смело на турецкие галеры! За мной, братчики! Я иду впереди!.. (Все бросаются на байдаки, слышно, как идёт бой). Явление 10 Подлисецкий и Танко Подлисецкий. Скорее! Скорее, хлопец, тикай! Явление 11 Заара. О, сыну мой! Дорогое моё дитё на воле опять! (К Подлисецкому). Спасибо тебе, лыцарь славный! Я так сделаю, что панна Мария тебе будет полюбовницей! Наложницей! От этой минуты твой верх над нею! (К морю). А вы, чубатые козаки! Воюйте, лейте свою кровь задаром! Всё сгинете! Да так пропадёте, что и словом добрым вас не вспомнят: и слава ваша, чубатые головы, в ничто за ветром пойдёт!! (Убежала).

108

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Подлисецкий. Сие сатана, а не женщина! А я? Моя куда теперь шмыгнет судьба! Преступником стал! Я, шляхтич и рыцарь, согласился на такое дело! Но нет назад уже возврата. Теперь одна дорога: вперед, пока Мария будет моей! (Ушёл). Явление 12 Принц Зиген-Нассау и солдаты Нассау. На лодки!! На помощь казакам!! (Побежали). Явление 13 Потёмкин, Суворов, Цебриков и ещё офицеры Суворов. Помилуй Бог! Помилуй Бог! Чудеса делают запорожцы – на своих чайках топят громадные галеры! Помилуй Бог! Палят так, что на небеса слышно… Потемкин. Да, да! Это удивления достойно. Цебриков. Ваша светлость, смотрите! – Тонет галера! Другая! Ещё, ещё одна! Турки бегут! Суворов. Показали хребет! – Помилуй Бог! Цебриков. Под знаменем бьётся сам кошевой. На абордаж берёт корабль… Уже на палубе. Рубят!! (Все крикнули: Упал!!!) Потёмкин. Предательский выстрел. Суворов. Помилуй Бог! Пуля дурра… Цебриков. Он ещё цел, везут сюда. (Бой затихает. Слышно – приближается с музыкой и голосом войско). Явление 14 Войско, под знаменем тяжело раненного Билого, поддерживает принц Нассау Нассау. (К Потёмкину). Ваша светлость! Приносим радостную весть об одержанной победе. Потёмкин. Кто был в битве впереди? Нассау. Запорожцы, первые вступив в бой, обратили в бегство неприятеля, мы лишь оказали им поддержку. Но, ваша светлость, кошевой атаман тяжело ранен. Потёмкин. Я видел всё сам. Билый. (К Потёмкину). Мы проливали кровь свою, не забудьте нас голых и голодных. ЗАНАВЕС

Родная КУБАНЬ • 1/2014

109

КРИНИЦА Действие 3 Картина вторая. Явление 1 Прямо палатка кошевого Билого, кругом стоят запорожцы, вначале тихо разговаривают, затем громче. Явление 2 Чепига. (Вышел из палатки). А ну, тихо, тихо, дети, потому что пану кошевому очень тяжко.

1-й запорожец. Желаем челом ударить кошевому.

2-й запорожец. Пусть благословит нас. Запорожцы. Хотим! Хотим видеть кошевого. Явление 3 Головатый. (Вышел из палатки). Чего вы шумите? Греха вы не боитесь! Вот ведь, вражьи сыны, покоя батьку кошевому не даёте! (К Чепиге). Захарий Алексеевич! Вроде как Сидору Игнатовичу легче, тебя хочет видеть. (Головатый и Чепига зашли в палатку).

1-й запорожец. Очень жаль.

2-й запорожец. Славный вояка! Дай ему, Господи, на ряст вылезти.

1-й запорожец. Дай, Господи, ещё потоптать.

2-й запорожец. А слыхали, братчики, наш писарь Подлисецкий, что наделал? Запорожцы. Нет, а что?

2-й запорожец. Мы ударили на турка, а он взял и выпустил на волю шпика. Запорожцы. Да неужели?! Может, не он?

2-й запорожец. Он, потому что видели мать того шпика, волошка наверно подкупила его… Запорожцы. Где же он теперь?

2-й запорожец. Под крепким караулом. Запорожцы. Ну и хорошо.

1-й запорожец. А ещё, братчики, новость. Запорожцы. Какая? Ну?

1-й запорожец. Васюринский ушёл от нас. После боя поклонился на все четыре стороны и дал тягу.

2-й запорожец. Вот жаль – весёлого нрава был козак. Запорожцы. Жаль.

1-й запорожец. А рубился страшно, как в последний раз. Весь мир прошёл, не спотыкался, а на Потёмкином пятаке споткнулся.

110

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Явление 4 (Чепига и Головатый выводят под руки очень слабого Билого, два козака выносят постель). Запорожцы. Челом батьку кошевому! Билый. Спасибо, дети мои! Запорожцы. Бывай здоров! Живи долго. Билый. Мои дорогие дети! Может, я в чем когда кого оскорбил вольно или невольно, может кого обидел, или какую беду причинил словом или делом. Теперь ступаю на дорогу, ведущую на суд к Господу! Предстану скоро пред очи Всевышнего, простите мне, дети, в моих грехах и прегрешениях. Запорожцы. Прощаем. Билый. И во второй раз, мои друзья верные. Запорожцы. Прощаем. Билый. И в третий раз, мои лыцари славные. Запорожцы. Пусть Бог простит. Билый. Коли вы прощаете, так Господь милосерднее вас! Мои бедные! Берегите войско! Крови не жалейте, не погубите его. Слушайте своих атаманов, в особенности моих приятелей, великих заступников ваших: судью вашего войскового Антона Андреевича Головатого и полковника Захария Алексеевича Чепигу. И талантом, и разумом своим они будут вас оберегать от всякой напасти. Зарекаю и вас, паны старшины, меньших братьев наших, простых и убогих козаков, и самим не обижать, и другим чужим панам в обиду не давать. Завсегда помните, что без вас войско проживёт, а вы без войска исчезнете и разойдётесь по свету белому, яко дым по ветру! Клейноды наши и права стародавние берегите и вовеки не ломайте. Чепига. Чтоб Господь побил нас, пане кошевой, коли мы не сдержим твоё завещание. Головатый. Чтоб мы скоропостижной смертью умерли, если нарушим закон последний твой. Билый. И Бог благословит вас, пошлёт вам счастливые долгие лета и пойдёт промеж людьми о вас на долгие века слава. Головатый и Чепига. Клянёмся. Билый. Писаря Подлисецкого из-под караула приведите. (Головатый тихо говорит козакам, некоторые ушли за кулису). Билый. В трубы играйте, в тулумбасы бейте! Пусть услышу в последний раз, как товарищество на Сечи созывалось на раду. Коня, коня мне моего вороного приведите, он чует, что его хозяин уже не понесётся на нём в бой, и грустно голос подаёт. Явление 5 Козаки приводят Подлисецкого Билый. Пока имею власть, ослобоняю тебя, пане шляхтич, на волю. Чужим ты к нам пристал, чужим и отшиваешься. Мы сами виноваты, что так опрометчиво тебя в войско приняли. Иди с Богом, не наш ты человек. Подлисецкий. Не поминайте лихом, паны козаки.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

111

КРИНИЦА (Кланяется). Билый. Бог простит. (Подлисецкий пошёл. За сценой играют в трубы, бьют в тулумбасы, козаки привели коня). Билый. Мой любимый конь! Мой дорогой боевой товарищ! Носил ты меня долгие годы по полю, словно на крыльях, не раз ты меня выносил целым из боя, не раз спасал от хищной орды, не раз густо и обильно падали мои горячие слёзы на твою густую гриву. Прощай, товарищ мой верный! Как понесут запорожцы мой гроб, китайкой22 покрытый, как громыхнут из самопалов, ударят из пушек, ударишь, конь мой, тогда и ты об землю ногой. Скорбно, скорбно заржешь ты, но не услышу я уже тебя, мой товарищ старый! Головатый. Пане кошевой! – Граф Александр Васильевич, генерал Суворов, идёт проведать тебя. Билый. Сувора! О, то наш давний заступник и доброжелатель! Приветствуйте его скорее, а я ещё смогу к нему подняться. Явление 6 Суворов, Цебриков и несколько офицеров Запорожцы. Челом пану генералу. Суворов. (К запорожцам). Спасибо, добрые молодцы! (К Билому). Сидор Игнатьевич! Все офицерство российской армии шлёт тебе своё пожелание скорейшего выздоровления, и все уповают на Бога, что он не оставит молитв наших втуне, и мы скоро увидим казацких войск доблестного кошевого во главе своих храбрых молодцов. Билый. Спасибо вам, вельможный граф, наш давний приятель и заступник, за ваш привет и ласку. Дай Бог вам за сие долгие и счастливые лета. Передайте его светлости князю Потемкину и всему старшему и младшему панству, что ежели козацкая фортуна ещё раз мне послужит и доведется подняться на ноги, то я и мои братчики козаки завсегда рады сложить свои головы в потребностях войсковых. Суворов. Помилуй Бог! Сидор Игнатьевич! Ты будешь ещё среди нас. Билый. Нет, чую, что последний час мой подступает. Вся жизнь моя встаёт и полнится пред глазами! Луга, леса, пороги, матерь наша старая Сечь, страдалец наш Калнышевский, славный кошевой, такими страшными глазами так смотрит на меня. Потому не делом и не мыслью лукавой не виновен я! Исчезнем… О, Господи! Мои прости ты прегрешения… (К козакам). Паны товарищи! Мне в последний раз спойте про нашу недобитую и горькую козацкую участь. (Запорожцы тихо поют). «Ой, не гаразд, запорожці, Не гаразд зробили: Степ широкий, край веселий, Та й занапастили!»

22 Вначале – синяя шелковая ткань, которую завозили из Китая; затем – хлопковая ткань, вырабатывавшаяся в России.

112

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Билый. Хватит! Хватит! не эту, панибратья, спойте, как козаки боролись с ляхами, в степи умер наш гетман Карпо Полторакожуха, козаки для могилы копьями и саблями сухую землю копали и песню пели; спойте, братья мои, теперь и мне сию песню (запорожцы поют). «Рости, рости, клен-дерево, Рости в гору високо, Поховаймо пана отамана В сиру землю глибоко». Билый. И снова на меня смотришь ты, страдалец великий, последний батько кошевой! О, ты чтото говоришь мне?! Твои слова страшные!!! Гей! Друзья козаки!! Громче пойте!! Заглушите песней его страшные жгучие речи! Гей, враги окружили! Из пушек палят! Коня мне! Скорее коня! Как можно без коня!!? (Умирает). Суворов. Помилуй Бог! Славный рыцарь, достойный предок23 Святослава, умер! Воздадим ему последний долг. (Козаки опускают хоругви). ЗАНАВЕС Действие 4 Картина первая Слободзея Слева от публики хата Головатого, прямо вид на Днестр. Запорожцы поют.

Явление 1 «Ой, сів пугач на могилі Та й крикнув він: «Пугу!»! Чи не дасть Бог козаченькам Хоч тепер потугу»..

1-й запорожец. А слыхали, паны, новость – полковник Гулык уже козаков собирает, чтоб на Кубань идти смотрины делать – какие там земли, поскольку из Петербурга вести дошли, что и на самом деле нас уже не думают разгонять.

2-й запорожец. Пойдём на майдан, он там. Запорожцы. Пойдём. (Уходя, поют).

23

Должно быть – потомок.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

113

КРИНИЦА «Ой, колись ми воювали, А тепер не будем, Про ту волю, про те щастя Повік не забудем». Явление 2 Заара. А вот я уже здесь! Теперь пробраться в хату – и поналивать в бутылки… Все дуба дадут. (Смотрит в окно). В хате больная лежит пани Головатая, в комнате никого нет, – вот бы вмиг через дверь заскочить и отраву, питьё на столе заготовленное… Сюда идёт панна Мария, а я через двор в комнату… О, помщусь сама и за тебя отплачу, мой несчастный пан Подлисецкий. (Пошла за хату). Явоение 3 Маруся вышла из хаты Маруся. Нет Мокия. Неужто не придет попрощаться. Но приказ должен же от отца забрать. А Кубань далёкая сторона, скоро ли его можно будет назад ожидать. (Тихо поет). Шумлять верби Коло греблі, Що я насадила; Нема того миленького, Що я полюбила. Явление 4 Гулык Гулык. Маруся! Маруся. Мокий! Гулык. Уже полностью готов, так что заберу приказ от твоего отца и в дорогу. Маруся. А я уже думала, что и попрощаться не придётся, забыл меня так, как говорила румынка. Гулык. Ну, я ту румынку как-нибудь повстречаю, она у меня будет знать, как наваждение на людей наводить. Маруся. И когда тато поблагословит нас пожениться? Уже и войны нет, ты на полковничьей должности, а ему всё мало. Тебя на Кубань посылает, чтоб снова отличился ты и возле меня не сидел. Гулык. Да уж, как возьмем от царицы дарованные земли, так и свадьба будет, а раньше о том и думать нельзя. Маруся. Пока солнце взойдёт, роса глаза выест, там у походах и голову где-то сложишь. Под Измаилом когда тебя с козаками тато послал первым заборы рушить, мало не убили, а в Березани едва не замёрз.

114

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Гулык. Под Измаилом Господь от смерти оберегал, а в Березани разве ж я один замерзал? Березань взять мы взяли, а ни припасу нам, ни дров не дали, и едва мы все не вымерзли там. Маруся. Ну, пойдём в хату, там мамуся больные лежат, так навестишь. (Пошли). Явление 5 Заара Заара. Не успела… О, какое удобное время было, как не везёт мне в сём деле, тогда, когда уже переубедила панну Марию, что не любит её Гулык, внезапно нечистая сила принесла Головатого… и всё пошло даром, а теперь работница всё слонялась по хате. Явление 6 Подлисецкий Подлисецкий. Ну, что ж, моя ворожка? Как дело твоё? Долго ли будешь ещё меня в дураках водить? Ты говорила, что полюбовницей моей будет панна Мария, а она и близко к себе меня не подпустила! И теперь со своей отравой в заблуждение вводишь! Так ты мне отблагодарила за мой стыд! За насмешки! А я едва из-за твоего щенка не погиб. Заара. О, пане! Славный шляхтич! Я всё сделаю. Но пока судьба не служит, опять помешали. Вот зелье, и отравлю не только что её, её любовника, а даже всех, кто был во всем доме. Подлисецкий. Не верю я больше тебе, в дураках водишь меня! Давай сюда это зелье! Заара. Вот оно, бери. Только знай, что от одной капли у людей мозги мутятся, две – сон крепкий наводит, три – болезнь приносит, а от четырёх капель – смерть нападает. Явление 7 Чорба Чорба. Бре! Чертяки! Хотите, чтоб козаки вас на саблях разнесли, или чтоб как собак повесили! Море! Нашли место, где сговариваться! Прочь! Бегите! Море! (Заара убежала). Подлисецкий. Вот тут в хате счастливые любовники! Они выйдут, и я из пистоля обоих сразу же положу. Чорба. Бре! Гвалту выстрелами наделаешь! Море! Подлисецкий. Ну, так кинжалом, а потом на коня! Чорба. Бре! Не выйдет, у козаков кони быстрее ветров догонят! Море! Пойдём! Пойдём! Потом додумаемся! Море! Подлисецкий. О, как болит моё сердце! Как тяжело мне на свете белом жить! Чорба. Бре! Ещё больше бы напился! Зачем так много пьёшь… Горилка сердцу больше скорби придаёт. Море! Пойдём! Пойдём! (Потянул Подлисецкого).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

115

КРИНИЦА Явление 8 Маруся и Гулык Маруся. Прощай, мой голубь! Гулык. Прибуду сейчас сюда к пану судье и кошевому, только уже не сам, а с козаками. Прощай! (Ушел). Маруся. (Сама). О, если б я кукушкой стала, я над тобой, мой Мокий, всё время бы летала… Я б над тобой в землях далеких на кубанских степях ворковала!.. Но нет, мне кукушкой над тобой не летать, а тебе уж наверно меня в глаза не видать. Чует что-то страшное моя душа, но мне не говорит. Оксана поет и пританцовывает.

Явление 9

«Ой, на горі деркач дере Та мене ж, мамо, Іван бере».. Оксана (к Марусе). Панночка! Панночка! Маруся. Чего тебе? Оксана. Побежали на майдан, там девчата хоровод водят! Побежали! Козаков там, ой и сила! Маруся. Меня тато не пустят. Оксана. А вы их попросите. Маруся. Да их и дома нет. Они сегодня должны с депутацией в Петербург ехать, чтоб грамоту на земли у царицы просить. Оксана. Вот дай-то Боже! А мне сегодня весело, весело, и хочется, чтоб и вам так было весело. (Поёт и подтанцовывает): «Деркач дере малесенький, А у мене женишина вірнесенький!». (Хватает Марусю и крутит её). «Деркач дере під горою, А у мене женишина під полою». Маруся. Ой, пусти! Пусти! Тато со старшинами идут. Оксана. Мы с хороводом сюда придем. (Припевая, выбежала за кулису).

116

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Явление 10 Головатый, Чепига, Котляревский и другие старшины Головатый. Время, панове, не терпит. Сегодня пускай едет полковник Гулык на Кубань, а нам нужно поскорее выбирать депутацию и ехать в Петербург. Чепига. Правда твоя, пане судья, время не терпит, а дел много надлежит сделать. Все. Помоги, Боже! (Все пошли в хату). Головатый. (К Чепиге). Слыхал, Захарий Алексеевич? У нас снова объявился этот пройдоха Подлисецкий. И чего ему тут нужно? Чепига. А чтоб его враг побрал! Нужно будет спровадить поскорей. Сегодня, чтоб и ноги его здесь не было. Головатый. А то и действительно, чтобы чего-то не натворил. (Пошли в хату). Явление 11 Подлисецкий и Чорба Подлисецкий. Не выходит панна Мария одна, не выходит. Чорба. Бре! Не выйдет девку украсть! Море! Подлисецкий. Так что же мне теперь делать?! Посоветуй мне, товарищ верный, ведь не раз в беде мне разумным советом ты помог. Как местью успокоить мне сердце… Чорба. Бре! Слушай! Море! У тебя есть такое зелье, что как дать его кому, так тот или с ума сойдёт, или дуба даст. Море! Подлисецкий. Так, понимаю! Но осуществить такое дело даже румынка не смогла, куда уж мне. Чорба. Бре! Не печалься! А горилку дадим! Подлисецкий. Но панна Мария не козак, и в корчму не пойдёт! Чорба. Бре! Море! Правда, бре! Мы уезжаем отсюда. Сие всем известно, а по козацкому тутошнему обычаю, когда кого провожают или в поход, или странствовать, так потчуют его, или он всегда угощает людей! Море! Товарищ! Бре! Пойдём, наймём музыкантов! Позовём козаков и будем всех угощать. Море! Подлисецкий. Так, товарищ, сделаем, значит, охоту. Чорба. Бре! Ха-ха-ха! Охоту! Море! Настоящую охоту! И хорошую лису поймаем! Ведь панна Мария, как правдивая козачка, не нарушит древний обычай, она должна будет выпить! Ну, а мы ее угостим, да так, что в следующий раз никому не придется уж её угощать! Море! Подлисецкий. Так, товарищ! О, как хорошо ты ведаешь чужое сердце! Или мне она, или же никому. Чорба. Пока тут бросятся к ворожкам да знахарям, мы будем уже далеко! Бре! Прибьёмся к войску генерала Текелия! Это мой давний друг! Море! Он нас не выдаст уже потому, что злой на запорожцев с давних лет. Когда он окружил их гнездо, Запорожскую Сечь, так они поубегали оттуда к турку, а генерал по этой причине попал в Петербурге в немилость. Море! Подлисецкий. О, голова у тебя, товарищ, золотая! Тяжело в первый раз пойти на преступление, потом уж пропадай всё! Чтоб только себя удовлетворить! Чорба. Бре! Пойдём скорее! Море!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

117

КРИНИЦА Явление 12 Гулык и козаки (Козаки поют). «Тече Дніпро в синє море, Розмиває кручі, Заплакали запорожці На Кубань ідучи». Явление 13 Головатый, Чепига, Котляревский и старшины (Маруся выносит хлеб и соль). Запорожцы. Челом пану кошевому. Чепига. Ваши головы, дети. Гулык. Пане кошевой! Я выбрал себе 50 козаков, с ними не то, что на Кубань, а и на край света пойду. Чепига. (К Головатому). Говори, пане судья. Головатый. Панове козацтво! Известно вам, что при жизни гетмана нашего, князя Потёмкина, за все наши верные службы, ордером от 31 января 1787 года нам обещаны земли, что на Тамани и над Кубанью. Далекая сторона. Кое-кто из нас там уже побывал, по военным делам ли, или на охоте зверя или ловле рыбы, но знаем мы тот край слабо. Доверяемся теперь мы пану полковнику Гулыку и вам, паны козаки, по милости рады войсковой, оттуда определённые вести принести нам про луга, берега да степи. Держите дорогу на Тамань, а оттуда на Кагальник через Ставрополь до Овечьего Брода. От Брода до урочища Хомутецкого через балку Терновую до Егорлыка, а по Егорлыку на редуты Лесницкий, Безопасный, Лесной, до реки Кубани. Шляхи некоторым из вас уже известны, а к тому же встретите везде там наших козаков, которые, боясь барщины да московской службы, туда уже раньше махнули. Неужто вражьи сыны продали веру христианскую и побусурменились уже? Скажите им, чтоб, черти, к войску нашему приставали. Все старые вины им будут прощены. Запорожцы. Хорошо, панове старшины! Всё сделаем! Чепига. Идите, молодцы, готовьтесь, а потом и в дорогу. Запорожцы. Хорошо, батьку. Маруся. А это, панове козацтво, вам хлеб святой, чтобы у нас и на Кубани земля родила хлеб, и была бы соль. Запорожцы. Дай, Боже! Люди. (Которые пришли за это время). Счастливо возвращайтесь, а кого из наших повстречаете, домой зовите. (Козаки ушли). Головатый. А меня, паны молодцы, благословите ехать в Петербург, куда трижды уже ездил ещё из старой Сечи, где немало ковшом лиха хлебнул, где потеряли когда-то мы, сечевики, свою

118

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА долю. Может на этот раз фортуна нам послужит. Будем просить грамоту на дарованные земли. Ох, трудно, панове молодцы, трудно нам будет сего добыть, да Бог поможет за все наши верные службы. Все. Дай-то, Боже! Головатый. Теперь я вам спою песню, которую сочинил, чтобы ею больших петербургских панов развлечь и сердца их к нам жалостью великой пронять. Гей, Мария! Мария! Маруся. (Из дверей хаты). Чего вам, таточку? Головатый. Неси бандуру, доню! Маруся. Тотчас несу, тату! Головатый. Придётся, паны молодцы, нашей депутации умом не теряться да гадать, как в столице панам угождать. Явление 14 Маруся. (Подает бандуру). Вот, татусю! Головатый. Бандура моя малёванная! Ты ж моя страдалица, ты ж моя и утешительница! Не раз ты, еще в старой Сечи, звонкими струнами заливалась, слезами моими горячими обливалась. Не раз ты в палатах высоких, у панов вельможных, струнами своими звонкими козацтву службу служила. Послужи верно, моя малёванная, и теперь, да может и последнюю. (Целует бандуру). Все. Дай-то, Боже! Головатый. Вот слушайте, панове козацтво! (Играет и поёт). «Ой, Боже наш, Боже милостивий! Уродились ми в світі нещасливі, Служили ми в полі і на морі, Та і зосталися убогі, босі й голі. Старались ми землю заслужити, Щоб в супокої нам віку дожити. Та і дав гетьман од Дніпра до Буга Гряницю по Бендерську дорогу. Дністровий, Дніпровий, – обидва лимани, Та все тепер у нас пани вражі забрали, Як Січ взяли, так і сю віднімають, А нам жити Тамань обіщають». Чепига. Спасибо тебе, Антон Андреевич! Не забудут тебе никогда того козаки, как ты, добывая им земли, воспевал их великое неуёмное горе. Все. Спасибо, большое спасибо, дай Господь тебе, Антон Андреевич, долгий век! Головатый. Спасибо и вам, панове, что за все мои труды благодарение воздаёте и чтите. Пойдём сейчас депутацию выбирать, кому со мной в Петербург ехать. (Все ушли, на сцене остались Собакарь, Шмалько и Мороз).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

119

КРИНИЦА Собакарь. А что, слыхали, чего наш Антон запел? Шмалько. Начал хорошо, да чем закончит? Мороз. Да уж увидим. Собакарь. Пойдём же и мы, послушаем, кого будут выбирать в депутацию. Шмалько. Да кого же? Конечно, выберут тех, кто богачом стал. Собакарь. Это всё старшина, а мы постоим, чтобы выбрали и от сиромы. Мороз. Да нужно бы. Шмалько. Пойдём. Да настаивайте же на своем, не поддавайтесь старшине. (Ушли). Явление 15 Девчата ведут хоровод (поют). Король! Король ходе, Танок веде, Дівок вибирає Король! Король, підійди близенько, Поклонися низенько, Король! Оксана. Девчата! Девчата! Позовем-ка панночку Марусю к нам хоровод водить.

1-я дивчина. Да она не пойдёт, она вельможного отца дочка. Оксана. Такое плетёшь! – Хоть и из богатого рода, а простая, пойдёт! (Зовёт). Маруся! Маруся! Панночка! Явление 16 (Маруся вышла из хаты). Маруся. Я тут, девчата! Оксана. А идёмте к нам хоровод водить! Мы будем в «кота и мышки» или в «перепелочки». Маруся. Нет, водите сами, а я побуду возле вас, погляжу. Явление 17 Юрко и Афанасий вышли из хаты. Юрко. Я буду котом! Я буду котом! Оксана. Ну-ну! А я мышка! Только ты меня не словишь. Афанасий. Не словит… не словит.

120

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Юрко. А вот и словлю. (Девчата поют): «До моря, до моря, До нової комори Добра мишка, що втече, Кіт ледачий не нажене». (Оксана внутри хоровода прикидывается мышкой, Юрко кругом хоровода бегает котиком. Все ушли). Явление 18 Головатый, Чепига и Котляревский. Чепига. Кого в депутацию выбрали из старшин? Котляревский. Кроме Антона Андреевича попали: Высочин, Юзбаш, Бурнос, Трощин, Мегерский, Щупляк, Семенко, Литвин, Майборода. Головатый. Ну и чернь упертая стала, из своих рядовиков-сиром нам стольких навязали. Чепига. А кого, пан писарь, они выбрали? Котляревский. Михайла Шаньку, Назара Гонзулю и Степана Янчука. Головатый. Сие все грамотные и бывалые козаки. Пойдём. (Пошли в хату). Явление 19. Девчата ведут хоровод.

«До моря, до моря, До нової комори Добра мишка, що втече, Кіт ледачий не нажене».

1-я дивчина. Стойте-ка, девчата, что то за музыка сюда идёт.

2-я дивчина. Гляди! – Это отправление в путь справляют.

1-я дивчина. То арнаут Чорба и наш бывший писарь пан Подлисецкий. Все. Да, да! – Они! Оксана. (К Марусе). Это, панночка, влюбленный в вас Подлисецкий насовсем уезжает. Маруся. А чтоб он провалился! Побегу в дом. Оксана. Ну вот! Погодите. Посмотрю! Да оставайтесь же. Явление 20 (Идет толпа козаков, среди них Чорба и Подлисецкий, козаки поют).

Родная КУБАНЬ • 1/2014

121

КРИНИЦА «Ой, бре море, бре! Сип, шинкарко, ще! Та єсть у мене рідний батько – Викупе мене». Чорба. Бре! Угощайтесь, люди добрые! Море! Подлисецкий. Пейте за наше счастье, поскольку отъезжаем мы в далекую дорогу и больше нас никогда не увидите. Чорба. Бре! Гей! Девчата! Море! Вы краса своего народа и не вам отказываться от обычаев древних прадедовских. Выпейте по чарке доброго стародавнего вина за судьбу нашу молодецкую! Море! Голос из толпы. Не можно, девчата, отказываться. Не можно! Оксана. Если вы, панове, уверены, что наши желания принесут вам в дороге счастье, так пусть же вам фортуна послужит, мы согласны! Я первая согласна выпить! Давай, Боже, все, что гожее! Все. В добрый путь! Чорба. Бре! (К Оксане) Пошли тебе, Боже, доброго жениха козака! Море!

1-я дивчина. Пусть будет вам то, чего вы, чужестранцы, пожелаете. Чорба. Бре! Девка! Море! Того только нам и надобно!

2-я дивчина. Пусть будет у вас всё хорошо! Чорба. Бре! Спасибо! Правдивые, истинные козачки! Море!

3-я дивчина. Того же и я желаю! Чорба. Бре! Спасибо (Марусе). Теперь ваша чарка, панна Маруся! Дочка судьи! Море! Маруся. Да я не могу. Все. Почему?! Маруся. (К Оксане). Потому что боюсь! Страшно! (К Чорбе). Я не буду пить! Подлисецкий. Лучше прямо скажите, что вы брезгуете своим знаменитым родом и желаете со своего гордого сердца, чтобы в степи побили нас гайдамаки, чтоб орлы сизоперые выклевали наши глаза, чтобы серые волки сокрушили наши кости. Маруся. Вот, не приведи Господь! У меня совсем ничего такого страшного и в мыслях нет вам желать. Девчата и козаки. (вместе). Так выпейте, панночка! Выпейте! Это обычай давний – святой. Оксана. Выпейте, панночка, чтоб и на самом деле не нарекали на вас паны чужестранцы, ежели, не дай Боже, им не повезёт в дороге. Маруся. Я выпью, только совсем чуть-чуть. Чорба. (Тихо, Подлисецкому). Клюнула! Лей отраву, только немного. Подлисецкий. (Льёт из фляжки, которую всё время держал в руках). Больше! Больше! Чорба. Хватит, а то не успеем убежать! Море! Подлисецкий. Ничего! Ещё! Ещё! Чорба. Бре! Сумасшедший! (К Марусе). Нам часто приходилось видеть, как ясная зорька пьёт воду из моря, она очень красивая, но вы, панна Маруся, отважившись выпить за нашу удачу и судьбу, куда как прекраснее от Божьей зари. Пейте! Море!

122

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Маруся. (Взяла чарку). Как таки страшно. Чорба. (К Подлисецкому). Держи наготове пистоль! Бре! Тикать, к коням… Море! Козаки и девчата. (К Марусе). Пейте, панночка, пейте! Маруся. Пусть вам служит ваша судьба и никогда не оставляет удача! Чорба. (К Подлисецкому). Сейчас потихоньку из толпы, а ежели её сразу проймёт, так убегать быстро. Козаки и девчата. Пейте! Пейте! Панночка! Маруся. (Выпила, чарка выпала у неё из рук, она стоит, словно неприкаянная, а потом схватилась за грудь и кричит). Вот! Вот они, змеи лютые! Вот вьются вокруг меня! Кусают меня! Бейте их! Спасайте меня! Спасите – умираю! Я не хочу умирать! Не хочу! Где они? Где? Пусть… Пусть помилуют. (Падает и умирает). (Гвалт. Чорба и Подлисецкий тем временем исчезли). Козаки. Отрава! Отрава! Ловите их! Ловите злодеев! На коней! (Погнались некоторые козаки за злодеями, слышно – стреляют). (Головатый, Чепига и Котляревский быстро вышли из хаты). Явление 21 Головатый и старшины Головатый. Что произошло с моей дочкой? (Падает на землю и к Марусе). Маруся! Маруся! Что с тобой случилось? Девчата. Отравили её! Отравили! Головатый. (Поднялся на ноги и грозно). Кто отравил?? Оксана. Арнаут и пан Подлисецкий. Головатый. Подлисецкий? Оксана. Они справляли поход, попросили выпить и наверное подсыпали отравы. Головатый. Где же они? Запорожцы. За ними погнались! Вот уже ведут! Только одного. Явление 22 Запорожцы ведут Подлисецкого Головатый. А второй где? Где второй лиходей? Запорожцы. Быстро вскочил на лошадь и ускакал, но наши погнались за ним, не убежит. Головатый. Ну, что же, пан Подлисецкий? Вот как ты отблагодарил за мой хлеб-соль!? Ты отравил мою дочку? Подлисецкий. Я не хотел, чтобы она кому-либо досталась, кроме меня. Головатый. Ну, так прощайся, ирод, с белым светом, я сам тебя убью! (Целится из пистоля). Подлисецкий. Не смеешь! Я служил в российской армии, к тому же офицер и врожденный шляхтич. Головатый. А, пан шляхтич!! Так извиняйте, наш вельможный пане, что мы по простоте своей хотели с вами покончить по-козацки. Я поступлю так, как поступают у вас в Речи Посполитой. У вас такого злодея как ты сажают в мешок, а чтоб ему не скучно было там, дают в приятели ужа, кота и петуха,

Родная КУБАНЬ • 1/2014

123

КРИНИЦА и в воду с каменем тяжёлым! Извини ещё раз нам, пане шляхтич, что мы чести чуток убавим, потому как некогда нам ловить кота, ужа да ещё и петуха, к тому же, по нашему простому разумению, всё это есть панские выдумки да прихоти. Мы попросту тебя в мешок, да с кручи в воду! Гей! Несите скорее мне мешок! Скорее мешок, ведь с честью нужно проводить на тот свет пана шляхтича! Чепига. (К Головатому). Войсковой судья! Антон Андреевич! Нехорошо поступаешь! Не тем путём намереваешься идти! В то время, когда тебе выпала честь ехать в далекий путь, чтобы постоять за великое козацкое дело, ты задумал самосуд над злодеем чинить! Сие дело терпит. От суда войскового ему уже не убежать, его накажут не хуже тебя, а кровь проливать тебе теперь в таком деле не годится, ибо Бога прогневишь, и не поможет Он нам в наших благих делах. Тот, кого призвал народ стоять за его дело, должен забыть собственные горести и желания, не стоят они тогда того! (К запорожцам). Ведите преступника под надёжную стражу! (Подлисецкого увели). Головатый. Спасибо, пан кошевой! Правду говоришь еси, ибо уста твои лжи никогда не произносили! Прости меня, что не смог я у сердца спросить! Правду, пан кошевой, речешь! Мои дороги другие! Далекие и тернистые, и палачом не быть мне, хоть то и за родное дитя должен был отомстить я. Хватит же тебе, моя любимая дочка, спать на сырой земле! Разве ж у тебя нет отца и матери! Что же ты пластом лежишь, не откликаешься? Разве ж тебя некому приветить? Некому тебе белу постель постлать? (Поднимая тело дочки). Вставай же! Пойдём в отцовскую хату! Пойдём, побудешь хозяйкой, будем тебя приветствовать, будем наряжать, да уже и в последнее, ибо ударят в большой колокол, и ты уже на веки вечные покинешь нас. Навеки оставишь старого батька и мать! (Люди берут на руки тело Марии и несут в хату, скорбно поют): «Під Богом Господом ми ходим, Його святую волю волим, Життя і смерть приймаєм, На Його милость уповаєм». (Слышно, как скорбно ударили в колокола и тело понесли в хату, где слышно пение). Головатый. (Сам). О, дочечка моя! Доня! Любимое дитя! Зачем покинула ты меня в такое тяжкое, но великое время. (Рыдает). Чепига. Пан судья! Антон Андреевич! Головатый. Прости мне ещё раз, пан кошевой! Впервые в своей жизни заплакал я тогда, когда от Потемкина услышал, что нашей Сечи наступил конец, а во второй раз вот теперь! О, Боже! Неужто это слезы не последние? Какие великие беды пошлёшь Ты мне ещё? Заплачу!! Но сии слезы будут уже не от своего горя и не собственные скорби уже выжмут их из моих глаз! Хватит! Теперь за святое народное дело! Понесём козацкие вольные головы в Петербург на поклон великим панам. ЗАНАВЕС

124

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА ДЕЙСТВИЕ 5 Картина первая. СЛОБОДЗЕЯ Майдан. В глубине сцены красным покрыт помост, на котором стоит укрытый ковром стол. Вокруг много запорожцев. Явление 1 1-й запорожец. Вот я же говорил, что наш Головатый на весь мир голова, уж другой такой головы не найдёшь, вишь, всего добыл в Петербурге. Собакарь. И не всего. Земли дано куда меньше, чем просили мы. Керченского Кута не дано, и перевозу с Кута на Тамань не дано. А особенно плохо, что принадлежать должны будем под начальство Таврического губернатора.

1-й запорожец. Так сие наш кошевой да будет кланяться губернатору? Шмалько. А ты как думал?

2-й запорожец. Вот так так! Но ведь Кубань далекая сторона? Разбредёмся, то губернатору и все равно, что у нас будет происходить.

1-й запорожец. Что будет, то будет. Но вот сейчас и грамоту привезут про дарованные нам земли. Шмалько. То ли нам, то ли панам.

2-й запорожец. Коли панам, то и нам. Собакарь. Пока вы, сирома, протолкнетесь, так всё лучшее старшина похватает.

1-й запорожец. А тпру! Оближутся… Шмалько. Увидим.

2-й запорожец. А смотрите, панове, то полковник Мокий Гулык со своими козаками из Кубани возвращается.

1-й запорожец. Да, да! Он! Вот расскажет! Вот расскажет, какие дива видали.

2-й запорожец. А вот и пан кошевой со старшиной. Явление 2 Чепига и старшина Запорожцы. Челом пану полковнику. Чепига. Ваши головы, дети! Будем, дети, слушать, что пан Гулык расскажет про дарованные нам земли. Явление 3 Гулык и запорожцы Гулык. Челом пану кошевому со всем старшим и меньшим товариществом…

Родная КУБАНЬ • 1/2014

125

КРИНИЦА Чепига. Ваши головы! Какие, пан полковник, верные вести принёс ты о кубанских землях? Говори. Будем слушать. Гулык. По милости Божьей и по милости рады войсковой, мы из Слободзеи прибыли в Керченский Кут, где Таврический губернатор дал нам землемера поручика Письменного. Скоро мы переправились через Керченский пролив на Тамань и сразу же очутились посреди таких болот, да чащ и камышей, что едва, едва просунулись до Темрюка. Здесь доброй степи было мало. Из Темрюка отправились мы в Копыл, а далее, без каких-либо дорог, чтоб отправляться с обозом, мы оставили его там, да ещё к тому же оставили и пана землемера, который сильно заболел. Из Копыла добрались мы до реки Протоки, а оттуда на реку Кубань. Из Кубани мы повернули в город Ставрополь, где имели разговор с генералом Булгаковым, который как раз собирался на реке Кубани строить фортецию против горских народов, черкесов, и должна была называться та крепость Усть-Лабой. Из Ставрополя мы держали путь в город Георгиевск, где командир кавказских войск, генерал Гудович, нас заверял, что далее крепости Усть-Лаба земли нам не дадут. Из Георгиевска мы отправились на Ейский лиман, достигли Азовского моря и держались берега до самой Тамани. Земля, которую мы объехали, так способна, что для населения, хлебопашества, для скотины, рыбной ловли и иного лучше быть не может. И лесов над Кубанью много, и воды хорошие, да только на Тамани до Протоки хоть и добрая степь, но очень мокро, а все лиманы для рыбной ловли весьма способны. План и опись сих земель вашей милости и раде войсковой при сем приносит. (Подал Чепиге бумаги). Чепига. Спасибо тебе, пан полковник, и вам, молодцы, за ваши службы войсковые. И у нас есть очень радостные вести. Сейчас пан судья с грамотой от царицы сюда прибудет. Навстречу ему мы уже выслали полк добрых козаков. Зная, с чем возвращается из Петербурга Антон Андреевич, мы уже на Тамань отправили морем на пятьдесят одной чайке 3847 козаков, под руководством полковника Саввы Билого. Пусть они там заранее нам пути прокладывают. Все. Помоги им, Боже! (Слышно, как стреляют из мушкетов). Чепига. Вот уже и грамоту везут! Встретим депутацию с хвалой и честью. (Ушли все, кроме часовых, Гулыка и Котляревского). Котляревский. (К Гулыку). Пан полковник! Для вашей милости у нас печальные есть вести, но все мы в воле Божьей. Гулык. Я знаю, пан писарь, о чем хотите мне сказать вы, в мои уши уже обо всём донесли добрые люди. То неустанная моя печаль, смерть моей любимой панны Марии, но так, наверное, нужно было Богу поступить. В такое великое время, как теперь, мы спрячем свои собственные скорби глубоко в сердце и порадуемся радостям всего войска. Котляревский. Аминь. Явление 4 Чепига встал на помост у стола с булавой, подле него старшины, над кошевым держат хоругви и знамена. Запорожцы встали у помоста с двух сторон в два ряда, дальше много разных людей. Четверо

126

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА из старшин, штаб-офицеры, несут дарованный царицей хлеб на блюде, за ними Головатый несет солонку и грамоту, за Головатым его сын Афанасий несёт кошевому письмо, а Юрий дорогую, дарованную царицей, саблю. Головатого запорожцы встретили с хлебом-солью, он взошел на помост и передал из своих рук кошевому хлеб-соль, грамоты, а затем перепоясал его саблей. Чепига поцеловал хлеб и соль, поставил на стол, а грамоту передал Котляревскому. Чепига. (К Головатому). Спасибо тебе, Антон Андреевич, спасибо и вам, панове депутация, и не нам вас возблагодарить за все, что сделали вы для войска. Будут благодарить вас и хвалу вам воздавать люди долгие года. Запорожцы. Спасибо! Бог за все возблагодарит. Чепига. (К запорожцам). Оставьте все, дети, а ты, пан писарь, читай грамоту. Да так громко, чтобы все услышали. Котляревский. (Читает). Божьею Милостию, Мы, Екатерина Вторая Императрица и Самодержица Всероссийская Верного Нашего Войска Черноморского кошевому атаману, старшинам и всему Войску Нашего Императорского Величества милостивое слово. Усердная и ревностная Войска Черноморского Нам служба, доказанная в течение благополучно оконченной с Портою Оттоманскою войны, храбрыми и мужественными на суше и водах подвигами, ненарушимая верность, строгое повиновение начальству и похвальное поведение от самого того времени, как сие Войско, по воле Нашей, покойным генерал-фельдмаршалом, князем Григорием Александровичем Потемкиным-Таврическим учреждено, приобрели особливое Наше внимание и милость. Мы потому, желая воздать заслугам Войска Черноморского утверждением всегдашнего его благосостояния и доставлением способов к благополучному пребыванию, Всемилостивейше пожаловали оному в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию, со всей землею, лежащею на правой стороне реки Кубани, от устья ее к Усть-Лабинскому редуту, так чтобы с одной стороны река Кубань, с другой же Азовское море до Ейского городка, служили границею войсковой земли. С прочих же сторон разграничение указали Мы делать генерал-губернатору Кавказскому и губернаторам Екатеринославскому и Таврическому чрез землемеров, обще с депутатами от Войска Донского и Черноморского. Все состоящие на помянутой Нами пожалованной земле всякого рода угодья, на водах же рыбные ловли, остаются в точном и полном владении и распоряжении Войска Черноморского, исключая только мест для крепости на острове Фанагория и для другой, при реке Кубани, с подлежащим для каждой выгоном, которые для вящей Войску, и особливо на случай военной безопасности, сооружены быть имеют. Войску Черноморскому предлежит бдение и стража пограничная от набегов народов закубанских. На производство жалованья кошевому атаману и войсковым старшинам по приложенной росписи, на употребляемые к содержанию стражи отряды и прочие по Войску нужные расходы, повелели Мы отпускать из казны Нашей по 20.000 рублей на год. Желаем Мы, чтоб земское управление сего войска, для лучшего порядка и благоустройства, соображаемо было с изданными Роспись жалованью, ежегодно полагаемому на войско Черноморское казачье.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

127

КРИНИЦА Кошевому атаману Войсковому судье Войсковому писарю Войсковому есаулу Протопопу Попу Диакону На причет церковный Куренным атаманам каждому по 40 руб. Пушкарю и довбышу1, по 40 р. Итого: На содержание артиллерии и жалованье казакам, в действительной службе находящимся, и на все прочие по рассмотрению войскового правительства расходы Всего:

1.000 р.

800 « 500 « 500 « 200 « 100 « 80 « 120 « 1.600 « 80 « 4.980 «

15.020 « 20.000 «

Войсковым старшинам или полковникам, когда они вне владения Войска Черноморского на службу отряжены, каждому производить по сто рублей. Сотникам, есаулам, квартермистрам и прочим полковым старшинам, когда они на службу наряжены вне пределов Войска Черноморского, каждому по пятидесяти рублей. Казакам, откомандированным за пределы войсковые, производить жалованья в год по двенадцати рублей и провиант указный, а конным и фураж. На подлинном подписано собственною Её Императорского Величества рукою: «ЕКАТЕРИНА II». Чепига. Слава! Панове молодцы! (В войске крик: Слава! Слава! Хвала!! Стреляют из мушкетов, а за кулисами из пушек). ЗАНАВЕС Действие 5 Картина вторая Караул. За решёткой окно, в которое иногда выглядывает Подлисецкий. Два запорожца стоят на страже. Где-то далеко слышно, как поют козаки, музыка и танцы. Явление 1 1-й запорожец. Смотри, наши гуляют, а мы тут должны стеречь этого злодея.

2-й запорожец. Вот родимец бы его побрал.

128

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА 1-й запорожец. И не догадается никто, чтоб сюда прийти нас угостить.

2-й запорожец. Получили грамоту, да и гуляют, а про нас и забыли.

1-й запорожец. Гляди! Идёт сюда полковник Гулык.

2-й запорожец. Ага. Явление 2 Гулык. (Очень печально). Вот тут за сей решёткой сидит мой враг лютый! О, как хочется выломать двери караула, броситься на злодея и своими собственными руками задушить его. Но нет! Не помстился над ним пан отец Маруси, не мстить и мне, ибо к тому же теперь скоро будет над ним войсковой суд. Запорожцы. Челом, пан полковник! Гулык. Ваши головы. Давно ли на страже? Запорожцы. Чуть ли не с утра. Гулык. Я сейчас пришлю замену. Запорожцы. Да помилует тебя Бог! Гулык. Снова пойду туда к своим весёлым братьям, но не весело мне будет с ними, печаль, моя лютая змея сосет мое сердце, придавая скорби. (Ушёл). (Далеко Заара поёт). «Зірки засвітять, випливе місяць, Пане вельможний, проснись! Ждуть тебе коні лихі. Жде тебе приятель вірний. Жде воля і степ безмірний».

1-й запорожец. Что это за нечистая сила петь принялась!

2-й запорожец. Девчата, да и все.

1-й запорожец. (Кричит). Гей! Что за чертяка там распелся?

2-й запорожец. Ну, хоть отзовись!! (Заара поёт уже ближе). О, пане мій любий, Пан благородний, Багатий шляхтич, Голос подай, Пісню співай, Що нас сподіваєшся, На волю збираєшся.

1-й запорожец. Гляди, распелась нечистая сила!

2-й запорожец. Вот побегу, да затылок и набью!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

129

КРИНИЦА (За решёткой Подлисецкий поёт). «О, друзі, на вас я вповаю, Вас я бажаю. Скоріш мене визволяйте, Кайдани тяжкі розбивайте, На вольную волю Мене випускайте!»

1-й запорожец. Гляди! Теперь и этот запел…

2-й запорожец. А ну, ты, злодей! Замолчи!!

1-й запорожец. Тогда запоёшь, когда на виселице ногами задрыгаешь. Явление 3 Заара. (Идет, причитая). Ой, Господи! Господи! Как мне бедной вдове теперь на свете жить! Нет у меня сына! Нет любимого дитяти!

1-й запорожец. Гей, женщина! Чего так горько причитаешь?

2-й запорожец. Наверное, горе лихое? Заара. Ой, козаченьки, голубчики, соколики, да ещё и какое горе! Ой, горюшко, горе! Из далекой стороны шла, чтоб сына своего Ивана в ясны очи увидеть! Он в арнаутах в войске тут служил, а пришла я сюда и узнала, что убит он ещё под Хаджибеем.

1-й запорожец. Была баталия, была под Хаджибеем.

2-й запорожец. И много там арнаута турки побили. Заара. Побили! Мои дорогие козаченьки! Побили! А я ему из далекой чужбины питье хорошее несла, надеялась его увидеть, обнять, поцеловать, да и попотчевать.

1-й запорожец. А что, питие есть? Заара. Есть, мои дорогие лыцари, есть!

2-й запорожец. А где оно? Заара. А вот, соколики! Вот вино венгерское!

1-й запорожец. Гляди, венгерское! Знаешь, Яким, я такое вино пил только тогда, когда мы с Зализняком и Гонтой взяли Умань.

2-й запорожец. Э, был и я там! Ой, попили же мы тогда всяких вин и медов. (К Зааре). Ну и хорошее же, бабусенька, у тебя вино! Царствие небесное душе твоего сына! Добрый он был козак, (в сторону) то бишь, чтоб ему, арнаут. Заара. (Отдаёт бутылку). Угощайтесь, козаченьки, угощайтесь, потому как оно теперь мне уже без нужды.

1-й запорожец. Это да! Мы за душу твоего сына! Пером над ним земля! Заара. Выпейте, козаченьки, выпейте! Жаль, что чарочки нет.

2-й запорожец. У нас есть. Трубка да чарка у козака завсегда найдётся. (Достаёт из кармана чарку).

130

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА 1-й запорожец. Спасибо тебе, бабусенька. А то наши козаки гуляют, а у нас с утра и крошечки во рту не было. Заара. На здоровье вам. (Запорожцы выпили).

1-й запорожец. Ой, Яким! Жжёт в груди! Жжёт!

2-й запорожец. Сердце сдавило! Отрава!

1-й запорожец. О, чертова баба!

2-й запорожец. Смерть наша пришла! Смерть!! (Запорожцы умирают). Заара. Гей, пане! Пан Чорба! Скорее сюда! (В караульную). Пан Подлисецкий! Удалось! Сейчас выручим! Явление 4 Чорба на лошади и еще у него одна лошадь Чорба. (Разбивая двери караула). Крепкие же чёртовы! Но разобьём! Так! Так! Уже! Явление 5 Подлисецкий вышел из караула Подлисецкий. (Обнимая Чорбу). О, спасибо тебе, приятель. Чорба. Хватит! Хватит! Быстро на лошадей! Потому что скоро будет погоня! Подлисецкий. Прощай, Заара! Ты мне истинно отблагодарила! Заара. Прячьтесь, панычи! Прячьтесь! Подлисецкий и Чорба быстро ускакали на лошадях). Заара. А что Головатый!? Что Гулык!! Что нам козаки! Чья взяла!? Будете долго помнить румынку Заару! Отблагодарила! Ха-ха-ха! (Убежала). Явление 6 Запорожцы 1-й зхапорожец. О! Уснули!

2-й запорожец. Вот так часовые!

1-й запорожец. Гляди! – Мёртвые!

2-й запорожец. И дверь в караул разбита!

1-й запорожец. Сбежал Подлисецкий!

2-й запорожец. А вот же он с арнаутом Чорбой на лошадях летят!

1-й запорожец. Недалеко и убежали! Пуля догонит! (Стреляет). Мимо!

2-й запорожец. А ну я! (Стреляет). Не повезло!

1-й запорожец. Сие черти, а не люди!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

131

КРИНИЦА Явление 7

Гулык и козаки. Гулык. Что тут случилось? Почему стреляете?

1-й запорожец. Узник сбежал!

2-й запорожец. Караул отравлен! Гулык. О, Боже! Снова смерть, снова лютое злодейство!

1-й запорожец. Вон они, едва видно!

2-й запорожец. Теперь уже и пуля не достанет! Гулык. О, пане ляше! Чует моя душа, что ещё раз на этом свете повстречаемся! И конец тогда будет твоей злодейской жизни!! ЗАНАВЕС Действие 5 Картина третья Тамань. Берег моря. Керченский пролив. На горизонте едва виден Керченский Кут с горой Митридат. Явление 1 На берегу из байдаков сносят всякий скарб черноморские козаки, женщины, девчата и дети. Гулык. Скорее, люди добрые, располагайтесь, ибо вот-вот сюда с козаками прибудет сам пан судья, нужно будет его с почётом встретить. Козаки. Хорошо, пан есаул!

1-й черноморец. (Смотрит в сторону Украины). Прощай, родная сторона! Никогда нам не забыть тебя!

2-й черноморец. Как нельзя дитю забыть матери, так вовек не забыть козаку Украины.

1-я женщина. Ибо там лежат косточки наших родителей и прародителей.

2-я женщина. Там деточки мои лежат маленькие, царствие им небесное.

3-я женщина. Мужа моего там убили. Пером над ним земля.

2-й черноморец. Как-то ещё нас встретит чужая сторона.

3-й черноморец. Ибо чужая сторона и без ветра шумит.

2-я женщина. Чужая мать, чужой отец не бьёт, так болит.

1-й черноморец. Будет, как Бог святой даст, а хорошо уже то, что на новых землях панов нет, кругом один козак, будто в старые времена на Украине.

2-й черноморец. Ну, не зарекайся, потому что пан – это такое добро, что словно тот бурьян – где не нужно, там взойдёт.

1-й черноморец. Не приведи Господь. Наверное, люди уже так Бога прогневили, что земли начали панов рожать.

132

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА 2-й черноморец. А ведь и на самом деле так. Паны сгубили Украину, панам очень захотелось заграбастать запорожские земли, сгубили Сечь. Поселились мы над Бугом, да только и там нашли нас… Такая, наверное, наша судьба.

1-й черноморец. Только и легче станет, когда песню запоёшь. А ну, хлопцы, давайте затянем ту, которую как запоешь, так жалостью сердце пронимает и слеза слезу побивает, про наши приключения и про великий шлях. А ну, панове запорожцы!

2-й черноморец. Эге, вспомнил!

3-й черноморец. Были когда-то «запорожцы», да шнырнули в «черноморцы».

2-й черноморец. И мы не запорожцы, и песни наши невесёлые. (Грустно поют): «Течуть річки з гори мутні. Ідуть люди з городів смутні, Покидають вжитки, пасіки, худобу І предорогії ґрунти. Ой, ви прощайте, курені любезні, Вже ж нам у вас більше не жити. Ой. Ви прощайте, степи Буджацькі, Вже ж нам по вас більш не ходити, А ти прощай, Дністр, ой ти річка мутная, Вже ж нам більш з тебе води не пити. Ой, ми підем на Кубань-ріку, Та там будемо жити».

2-й черноморец. А ну, тихо! Гей, вы! Ещё одну послушайте, вон козаки какие-то идут, тоже поют.

1-й черноморец. Тоже что-то очень грустное.

3-й черноморец. Ещё как грустно про Кубань поёт… (Слышно, как козаки поют). «Тече Кубань в синє море Жовтими пісками, Заплакали запорожці Дрібними сльозами. Нема ліса, нема Луга, А на серці козацькому Ой печаль та туга». Явление 2 Савва Билый и черноморцы. Савва Билый. Челом пану есаулу!

Родная КУБАНЬ • 1/2014

133

КРИНИЦА Гулык. Челом пану полковнику! Савва Билый. Идём по наряду, чтоб мушкетным дымом с почестями встретить пана Антона Андреевича Головатого. Гулык. Скоро прибудет наш пан судья. Савва Билый. Когда мы, брат, расставались, так были ещё запорожцами, а теперь мы черноморцы. Гулык. На то Божья воля. Савва Билый. И ты тогда был полковником, а теперь есаул. Гулык. Воля рады войсковой. Савва Билый. Рада послала тебе первого осмотреть сии земли, а ещё депутация с грамотой из Петербурга не прибыла. Как рада уже послала меня сюда с козаками и год тому назад, 25 августа, Господь привел меня сюда ступить на Таманские берега. Гулык. Хвала Господу! Савва Билый. За мной через Крым пошли сюда с людьми полковники Кордовский, Ханский, Чернышев. А пан кошевой с комонниками и пушками отправился из Слободзеи вокруг Азовского моря, перезимовал в Ханской крепости, а уже весной был на Кубани. Гулык. Пан судья ведёт с собой остальных козаков. Давай, пан полковник, людей от берега отведем, пусть расположатся лагерем и отдохнут. Савва Билый. Да, пан есаул. (Все ушли и понесли с собой свою поклажу). Явление 3 Васюринский. (Играет на бандуре и поет): «Ой, зажурився сивий соколочок. Гей, бідна наша головочко, А що не у купі наші брати сіли, Наші брати сіли, та і пісні запіли. Один у москаля, другий у турчина, Третій у мальтоза служить за одежу, А той гірко плаче за польськую межу». Вот и до моря дошёл. Куда дальше идти? – Повсюду ходил, везде блудил, а что теперь делать, того и сам не знаю… Жаль себя, тоска по Украине, жаль козаков, но и жаловаться на них стоит. (Слышна приближающаяся песня).

134

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Явление 4 Чортоус. (Поет):

«Світ великий, край веселий, Та ніде прожити. Славне військо Запорізьке Хотять загубити. Катерина загадала, А Грицько порадив. Васюринський козарлюга Не п’є, не гуляє, Свого пана отамана Просе та благає. Дозволь, пане отамане, Нам на башті стати, Не одному генералу З плеч голову зняти. Москаль стане зі штиками, А ми з кулаками. Нехай буде наша слава Поміж козаками».

Пугу! Пугу! Васюринский. Пугу! Ну, и хороший же ты певун! Чортоус. Только и моего, что осталась у меня громкая песня, а с песней тоска и печаль. А кто ты, козаче, еси? Васюринский. И сказал бы я тебе, кто я, да ты и сам меня хорошо знаешь. Чортоус. Васюринский?! Ты ли это, или только душа твоя?! Васюринский. Скажешь тоже! Разве ж таки моя душа в постолах ходит? Так думаю, что она, как правдивая козачка, в сафьянах красуется, да и жупан у неё не такой драный. Чортоус. А, чтоб тебя Бог любил! Какого нрава был, таким и остался… А я? – О тебе песню пою, а тебя сразу не узнал. Какая же тебя доля сюда занесла? Не Потемкинский ли пятак загнал? Васюринский. А ты почем знаешь? Чортоус. Слыхал, козаки рассказывали. Где же тебя все это время носило? Васюринский. Э, брат! Был на Кавказе, бродил по Закавказью, а теперь вот сюда прибился, на бандуре играю, выигрываю, да умом раскидываю: в какую сторону бы ещё отправиться. Чортоус. У нас тут человек двести, за старшего у нас Подлисецкий, тот шляхтич, которого, знаешь, козаки на Васильковской раде писарем выбрали, а потом он со старшиной поссорился и приблудил сюда. Что за умный человек! С ним не пропадем. Теперь черноморцы сюда полезли и где река

Родная КУБАНЬ • 1/2014

135

КРИНИЦА Карасун сходится с Кубанью, напротив аулов Тохтамукай и Эйнем24, город Катеринодар основали. Там возле леса жили черкесы аулом, Кушьмезуко-уй он прозывался, так черкесов они аж за реку Кубань прогнали, а лес Кругликом назвали. Стало, брат, нам тесно с ними жить, так наш Подлисецкий под турка ведёт нас. Вот скоро галера сюда прибудет, отвезёт нас в городу Анапу, а оттуда уже паша СеидМустафа переведёт нас на Дунай. Васюринский. Вот и я с вами отправлюсь, хоть и горько неверному кланяться, но что поделать. Чортоус. И хорошо! Вот и ватага идёт. (Слышна песня). «Ой, колись ми воювали, А тепер не будем, Тієї слави, тієї волі Повік не забудем». Явление 5 Ободранные, одетые кто по-запорожски, кто по-черкесски, а кто и по-татарски, козаки.

1-й козак. Что это за человек? Чортоус. Это козак Васюринский. Козаки. Вот хорошо! Вот вояка! Это наш! Вместе к турку отправимся. Явление 6 Гулык и черноморцы Гулык. А что вы за люди? Чортоус. Мы вольные люди – козаки. Гулык. Какого куреня? Чортоус. Были у нас курени, да пожгли их в Сечи москали. Васюринский. А теперь, где солнце сияет, там и наш курень мелькает. Гулык. Вы, вижу, гайдамаки! Чортоус. Гайдамаки не гайдамаки, а добрые вояки. Гулык. Вам известно, что войско черноморское земли тут заняло. Чортоус. Слыхали, слыхали, что вас сюда перегнали. Гулык. Не перегнали, а земли сии дарованы нам за наши верные службы. Вам было приказано, чтобы и вы прописывались к нашим куреням, ибо тогда все ваши старые проступки будут прощены. Чортоус. Нас просили, да мы не хотим, мы сейчас отправляемся к нашим турецким братчикам на Дунай. Васюринский. Ибо оттуда ближе в гости на Украину ездить.

24

136

Так в оригинале.

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА Гулык. Эх, весёлый вы народ, да глядите, чтоб не стало вам от ваших шуток грустно. Чортоус. Может, кому-то и будет грустно, только не нам. Гулык. Бросайте сейчас оружие, потому что мы вас из мушкетов побьём. Чортоус. Так и мы же хорошо умеем стрелять. Гулык. Бейте гайдамаков! Чортоус. А ну, братцы, не поддадимся черноморцам! Мы настоящие сечевики, а не злодеи. (Стрельба из мушкетов). Явление 7 Савва Билый. Гей, панове, перестаньте стрелять, вот уже пан Головатый приближается. (Далеко на море поют): «Ой, годі нам журитися, пора перестати». Савва Билый. (Разглядывая козаков Чортоуса). Что за диво! Гулык. Такое диво, что не приведи Господь. (К Чортоусу). Пусть пан судья по нашим обычаям старым сечевым нас рассудит. Чортоус. И мы не хотим своих убивать. Васюринский. В небо и стреляли. Чортоус. А вот и наш ватаг идёт, так мы и посоветуемся. Гулык. А кто у вас за ватага? Чортоус. Пан Подлисецкий. Гулык. Подлисецкий?! Шляхтич, бывший писарь?! Чортоус. Он самый! А вот и он. Явление 8 Подлисецкий и с ним козаки Подлисецкий. Что за кавардак тут у вас? (Увидев Гулыка). Пан Гулык? Гулык. Я. Ну что ж, пане, будем делать? Черноморцы. (Кричат грозно). Убить его! Повесить! Это злодей!! Козаки Подлисецкого. Не дадим! Костьми ляжем за ватага! Явление 9 Головатый и черноморцы Черноморцы Гулыка. Челом пану судье. Головатый. Что тут за гвалт? Почему тут стреляли козаки? А сие что за человек? Смотри ты! Чортоус и Васюринский! Давние сечевики! Добрые козаки! Савва Билый. Но не с добром, пан судья, они тут. Головатый. Как так?

Родная КУБАНЬ • 1/2014

137

КРИНИЦА Гулык. Пан судья! Мы прибыли в наряде, чтобы встретить тебя, как внезапно повстречались с гайдамаками. Чортоус. Не гайдамаки мы, а честные и вольные козаки. Гулык. Они решили бежать под турка. Головатый. Вон как! Гулык. А за ватага у них кто? Только глянь, батьку! Головатый. Подлисецкий! Хищный зверь! Гулык. Они не хотят выдать его нам и в бой вступили с нами. Чортоус. Мы его за батька атамана выбрали, так как же выдадим теперь! Головатый. Стыдитесь, козаки! Вы ведь христиане, честные люди, а сие зверь, Подлисецкий, людей стольких безвинных погубил и в заблуждение вводит вас. Подлисецкий. Не верьте им! Вы вольные козаки! Славные лыцари! Не выдавайте меня! Козаки Подлисецкого. Не выдадим! Он атаман наш! Все поляжем, но не выдадим!! Гулык. (К Головатому). Позволь, батьку, мне с ним на саблях на бой выйти, чтоб за его кровь даром человеческой не пролить, я сам за всё с ним поквитаюсь. Головатый. Не стоит! На саблях бьются с честными людьми, злодея же только повесить можно. Чортоус. (К Подлисецкому). Как же так, пан Иван, ты говорил нам, что по своей воле покинул запорожцев, а теперь тебя за злодея страшного люди признают. Что еси им злого учинил? Головатый. Мою дочку отравой погубил, а потом когда держали его под караулом, то от отравы погибли ещё два козака. Все. Кары ему! Кары! Васюринский. (К Подлисецкому). Если стыдно людям добрым с тобой биться, так выходи, со мной побьёмся, ведь нужно же как-нибудь дело покончить… От моей правой руки скоро протянешь ты ноги. Лучше смерть в бою, чем болтаться на осине. Головатый. Не стоит он того. Все. Повесить! Повесить его!! Подлисецкий. Стойте!! Злодей я и не стою честной смерти! Это правда! Пора! (Стреляется из пистоля). Головатый. Туда и дорога. (Два козака унесли тело со сцены). Чортоус. Мы все присоединяемся к черноморцам. Головатый. Спасибо, дети! Мы все сыны одной матери, об одном должны и радеть! Станем, помолимся Господу, что Он, как древних израильтян, привёл счастливо нас в обетованную землю. (Все становятся на колени). Тут на сей земле, которая когда-то принадлежала древнему русскому князю Борису, мы поставим церковь Божью, святой Покровы, которая стояла в нашей Сечи. Тут и везде по Прикубанскому краю мы воздвигнем города. Построим села, заведём нивы, леса, сады и все добро, которое Бог дал человеку для спокойной жизни. И пышным цветом снова зацветёт наша древняя слава, забудутся тяжкие скорби, заживут наши старые раны, успокоятся души и возвеселятся сердца. (Все поют).

138

Родная КУБАНЬ • 1/2014

КРИНИЦА «Свою далеку Україну, Свою великую родину, Ми довго кров’ю поливали, Бо ворогам не віддавали. На те святая Твоя воля. Не поталанила нам доля. Веселий край, мов Божий рай, Нам довелося покидати, Гіркії сльози проливати. В далекі землі ми прийшли, Покій і щастя нам пошли». ЗАНАВЕС Перевод с украинского языка В. С. Пукиша

ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Подписано в печать 03.03.2014. Формат 84х108/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 15,12. Тираж 5140 экз. Заказ. Цена договорная. Отпечатано в ОАО «Печатный двор Кубани»: г. Краснодар, ул. Тополиная, 19. Журнал зарегистрирован в Северо-Кавказском управлении регистрации и контроля за соблюдением законодательства о средствах массовой информации и печати № Р2457 от 19.02.98 г.

139

Родная КУБАНЬ • 1/2014

139