Музей-2012-09-DVD-блок by Игорь Чуриков

От редакции русского издания Уважаемые коллеги!

Представляем вашему вниманию очередной переведенный нами номер международного музейного журнала. С момента выхода последнего прошел уже целый год. За это время редакция ЮНЕСКО усиленно пыталась решить свои финансовые проблемы, связанные с разразившимся экономическим кризисом, и выполнить свои обязательства перед подписчиками, которые живут во многих странах мира. Речь идет о сохранении журнала с большой историей — он издается уже 64 года, хотя часто выходит с опозданием. Мы надеемся, что решение все-таки будет найдено, и авторитетный профессиональный музейный журнал будет попрежнему знакомить музейную общественность с актуальными проблемами и лучшим опытом. В свою очередь, мы надеемся продолжать проект публикации его русскоязычной версии. По причинам, связанным с особенностью договора между «Роспечатью» и Издательским домом «Панорама», сдвоенный номер международного журнала (№ 249/250) публикуется в двух наших выпусках: сентябрьском и октябрьском. Поднимаемые аспекты проблемы, которой посвящен этот номер, могут показаться кому-то несколько неожиданными. На самом деле, кому из музейных специалистов придет в голову вопрос о том, имеет ли смысл сохранять культурное наследие?! Между тем авторы публикуемых статей, безусловно, не подвергая сомнению постулат о ценности наследия для будущих поколений, еще раз подчеркивают мысль о том, что в современном мире оно должно не просто сохраняться соответствующими институциями, но и обязано приносить социальную пользу, помогать решать острые общественные проблемы, давать шанс людям жить лучше. Мысль эта, в общем-то, не нова — ее высказывали еще представители «новой музеологии», статьи которых активно публиковались в журнале «Museum» в 1980-е годы. Социальная польза — категория, подчас трудно исчисляемая и отсроченная по времени. Но в данном случае речь идет именно о вполне конкретной пользе для общества, которое во многих странах становится все менее национальным, все более неоднородным, многоконфессиональным, сочетающим в себе очень разные ментальности. Актуально это и для музеев нашей страны. В следующем номере мы представим еще ряд статей международного журнала, в котором вы познакомитесь в новыми методиками работы с наследием, созданными в русле тех проблем, которые были заявлены международной редакцией.

Елена Медведева, journalmuseum@gmail.com

Журнал «Музей» № 09/2012 (сентябрь)*

Тема номера:

«Социальная польза наследия»

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство о регистрации ПИ № ФС1-01670 от 1 ноября 2004 г. Журнал распространяется через каталоги «Роспечать», «Пресса России» (индекс на полугодие – 84794) и «Почта России» (индекс на полугодие – 12303), а также путем прямой редакционной подписки. *Международный номер печатается в двух выпусках (№ 9, сентябрь и № 10, октябрь)

Председатель редсовета: президент Союза музеев России, директор Государственного Эрмитажа М.Б. ПИОТРОВСКИЙ Главный редактор Е.Б. МЕДВЕДЕВА Шеф-редактор А.В. АГОШКОВ Члены редакционного совета: директор Московского музея-усадьбы «Останкино» Г.В. ВДОВИН директор Государственного мемориального историкохудожественного музея-заповедника В.Д. Поленова (Поленово) Н.Н. ГРАМОЛИНА доктор технических наук, заслуженный работник культуры Г.Г. ГРИГОРЯН директор Государственного военноисторического и природного музеязаповедника «Куликово поле» В.П. ГРИЦЕНКО

ведущий научный сотрудник Российского института культурологии М.Е. КАУЛЕН директор Государственного Дарвиновского музея А.И. КЛЮКИНА депутат Вологодской городской Думы Л.Д. КОРОТАЕВА зав. кафедрой музейного дела АПРИКТ, заслуженный работник культуры И.М. КОССОВА директор Национального музея Республики Татарстан Г.Р. НАЗИПОВА директор Государственного мемориального и природного заповедника «Музей-усадьба Л.Н. Толстого ''Ясная Поляна''» В.И. ТОЛСТОЙ

©ИД «ПАНОРАМА» Издательство «ПОЛИТЭКОНОМИЗДАТ» Выпускающий редактор С. ПЯТКИН Дизайн и верстка Т. ПОТАПОВА Корректор О. ГРАЧЕВА Почтовый адрес редакции: 125040, Москва, а/я 1, ООО «Панорама» Адрес электронной почты редакции: journalmuseum@gmail.com Отдел рекламы Тел. (495) 664-2798 E-mail: agt@panor.ru Отдел подписки Тел.: (495) 211-5418, 749-2164 Факс: (499) 346-2073 Подписано в печать 13.08.2012 г.

Мнения авторов журнала могут не совпадать с позицией редакции.

На правах рекламы

От редакции русского издания Уважаемые коллеги!

Елена Медведева, journalmuseum@gmail.com

Журнал «Музей» № 09/2012 (сентябрь)*

Тема номера:

«Социальная польза наследия»

Мнения авторов журнала могут не совпадать с позицией редакции.

На правах рекламы

Музей 9/2012

XXIII Генеральная конференция Международного совета музеев Рио-де-Жанейро, Бразилия 10–17 августа 2013

MUSEUM International

Тема конференции: Музеи (память + креативность = социальные изменения) Более подробная информация: www.icom.org.br, www.icom.museum, www.icom.org.ru Генеральная конференция является крупнейшим музейным форумом, который проводится раз в три года и собирает до 5000 ведущих музейных профессионалов, что по замыслу, масштабу и уровню подготовки сравнимо с международными Олимпийскими играми. В рамках Генеральной конференции проходят заседания 31-го Международного профильного комитета.

Международный музейный журнал издается ЮНЕСКО с 1948 года. Издание является главным профессиональным форумом для обсуждения проблем, связанных с музейной этикой и практической деятельностью музеев и других организаций, занимающихся культурным наследием. Журнал ставит своей целью содействовать диалогу между исследованиями в области социальных наук и принятием политических решений в изменяющейся культурной среде. Уделяет особое внимание роли музеев в распространении знаний о наследии и культуре. Журнал публикуется ежеквартально на шести языках: английском, китайском, русском, французском.

На правах рекламы правах рекламы НаНа правах рекламы

Музей 9/2012

XXIII Генеральная конференция Международного совета музеев Рио-де-Жанейро, Бразилия 10–17 августа 2013

MUSEUM International

На правах рекламы правах рекламы НаНа правах рекламы

museum Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры

На первой странице обложки: © Графический дизайн Ауди Перье

249–250

INTERNATIONAL

МАЙ,

2011

| СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛЬЗА НАСЛЕДИЯ 4

| ПРЕДИСЛОВИЕ | Изабель Винсон

ВВЕДЕНИЕ

| Aнна Aлександерсон, Петер Аронсон, Биргитта Е. Густафcсон, Корнелиус Холторф и Эббе Вестергрен

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ: Франческо Бандарин заместитель генерального директора ЮНЕСКО по вопросам культуры

| КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ Культурное наследие и современное общество Корнелиус Холторф | 8

Ален Годону директор отдела культурных ценностей и нематериального наследия

Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах Анжела М. Лабрадор | 18

Изабель Винсон главный редактор Сандра Галле заместитель главного редактора

Местное сообщество и памятники всемирного наследия на примере горнопромышленного ландшафта Блэнавона Доменик Валке | 27

Айсата Бунди-Траорe помощник редактора Консультативный комитет: (в процессе создания)

Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки Андерс Хёгберг | 38

© ЮНЕСКО 2012 © Перевод на русский язык – А. Гнедовский Н. Макарова-Таман К. Новохатько Издательский Дом «Панорама», 2012 Изначально издан на английском и французском языках Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры и издательством Blackwell. По не зависящим от редакции обстоятельствам выпуск номеров журнала осуществляется с некоторой задержкой. Ответственность за выбор и изложение фактов в подписанных статьях несут сами авторы. Высказанные ими мнения могут не совпадать с точкой зрения ЮНЕСКО. Встречающиеся в статьях формулировки и определения, которые касаются правового положения государств, территорий, городов и регионов, а также их управления или определения границ между ними, могут не отражать позиции ЮНЕСКО по затрагиваемым проблемам.

| ПОДПИСКА НА 1-Е ПОЛУГОДИЕ 2013 ГОДА По льготной цене через редакцию 1 номер стоимость

Редакторы русского издания: Елена Медведева Наталья Макарова-Таман Напечатано в РФ

589 руб.

2826 руб.

1 номер

6 номеров

–

3534 руб.

По каталогам стоимость

Выпуск журнала на русском языке по поручению ЮНЕСКО осуществляет Издательский Дом «Панорама», г. Москва

6 номеров (со скидкой 20%)

Журнал распространяется через каталоги «Роспечать», «Пресса России» (индекс на полугодие – 84794) и «Почта России» (индекс на полугодие – 12303), а также путем прямой редакционной подписки.

museum

Издание ежеквартального журнала Museum International на русском языке осуществляется в рамках подписки на журнал «Музей». Адрес русской редакции: 125040, г. Москва, а/я 1 Подробная информация о подписке: e-mail: podpiska@panor.ru Тел./факс: (495) 664-27-61, (499) 346-20-73

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая Пан Шоуйонг | 47 Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества Луис Мараис | 59 Образование в исторической среде – педагогическая перспектива Биргитта Е. Густафссон | 68

75 |

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ» Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане | 75 Память и травмы: Британия и работорговля Мариан Гвин | 85 «Три улочки и семь аллей»: пример музеефикации городского района Китая Као Бингву | 99 Истории и диалог как часть миротворческого процесса в Ирландии Вилл Глендининг | 112 «День в заключении»: урок живой истории Бритта Тимм Кнудсен | 119 Образование в контексте истории: настоящее, вдохновленное прошлым Джон Ханнер и Эбби Вестергрен | 131 Инструментализм в образовании в области наследия Хенрик Зипсане | 144

155 |

ИЗ РОССИЙСКОГО ОПЫТА Социальный ресурс российских музеев Елена Мастеница | 155 Мемориальное наследие как фактор развития территорий Ирина Чувилова | 160

Рукопись, известная как «Кодекс Каликстино» или «Кодекс Каликсто», датированная до 1160 года. Состоит из пяти книг (1. Литургия; 2. Чудеса; 3. Путь; 4. История Турпини; 5. Путеводитель для паломников). Была украдена из собора Сантьяго де Компастела 3 июля 2011 г. Номер файла ИНТЕРПОЛа: 2011/38605

Примечание редактора. Пока верстался номер, «Кодекс Каликстино» был найден 5 июля 2012 г. при обыске гаража в Мильядойро. Там же среди гор строительного мусора найдены и другие ценные книги и предметы, а также денежная сумма в размере 1 200 000 евро. Гараж принадлежал бывшему электрику собора Мануэлю Фернандесу, задержанному ранее по подозрению в краже реликвии. Источник: http://www.espanarusa.com/article.sdf/ru/news/sociedad/219844

Предисловие Изабель Винсон, главный редактор

а последние три десятилетия новые подходы к работе с наследием существенно изменили характер деятельности, которая прежде прочно опиралась на эстетическую сторону историко-культурного наследия. Поменялась и роль наследия в современном обществе. Мотивированный высоким темпом развития сферы и ограниченными финансовыми возможностями современного общества, новый образ мышления сформировался в результате обмена опытом между профессиональными организациями и обобщения новых исследований в области социальных наук.

Именно по этой причине ЮНЕСКО в последние годы посвящает страницы международного музейного журнала научным подходам, которые сложились в профильных организациях и исследовательских институтах. К примеру, мы приглашаем читателя еще раз обратиться к выпуску 231 (vol. 58, №3, 2006), который был посвящен выводам первой конференции Международного комитета музеев городов (ICOM CAMOC); к выпуску 241–242 (vol. 61, №1–2, 2009), в котором обсуждалась резолюция Афинской конференции по вопросам реституции культурных ценностей, а также к выпуску 245–246 (vol. 62, №1–2, 2010), опубликованному совместно с Университетом Амерст (Массачусетс, США), где была подробно описана первая организационная конференция Центра наследия и общества (Centre for Heritage and Society, CHS). В последнем из упомянутых выпусков мы напоминаем в предисловии, что наше понимание наследия базируется на анализе динамики процессов, происходящих в социально-политической и экономической сферах, определяющих вектор современного развития. Не претендуя на исчерпывающее отражение тенденций, выделяемых сегодня исследователями, и полноту анализа историографии, анализируя опыт разных стран и практические примеры из области наследия, все же можно выделить три самых актуальных проблемы. Первая – взаимоотношения между сферой наследия и экономикой и тенденции их развития. Она является темой обсуждения многочисленной литературы. Экономическое значение наследия занимает исключительное место в текущих исследованиях, и их результаты формируют сегодня общественную политику. Влияние на наследие процессов разрушения национальной истории и мест, связанных с коллективной идентификацией, – вторая крупная проблема современных исследовательских

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

| Предисловие

работ. Они концентрируют свое внимание на местных сообществах – культурных, этнических, религиозных, специфике их истории и их роли в управлении наследием. Третья проблема, естественно, вытекает из второй и касается изучения роли наследия как социального инструмента. Очевидно, между указанными проблемами есть некоторые параллели и пересечения. В настоящем выпуске журнала акцент сделан именно на разделе «Социальная польза наследия». В нем нашли отражение темы, связанные с формированием нарратива, берущего в расчет влияние наследия на местную культуру и историю, его содействие социальной справедливости, начиная с изложения болезненного опыта и заканчивая реализацией ожиданий от сохранения наследия и развития музеев. Изучение социальной пользы наследия приводит нас к восприятию наследия как двигателя социального развития. Если формулировать коротко: может ли сфера наследия стать площадкой для примирения противоречий и различий, наполняющих сегодня жизнь социума? Как управлять наследием в будущем? Вместо того, чтобы пытаться объяснять чтолибо в обход серьезной дискуссии, мы предоставили слово самим исследователям. Этот выпуск журнала подготовлен в сотрудничестве со шведскими српециалистами Корнелиусом Холторфлом и Биргиттой Е. Густафссон (Университет Линнея г. Кальмара) и Эбби Вестергрен (региональный музей г. Кальмара, организация «Связь веков» (Bridging Ages).

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

Введение Aнна Aлександерсон, Петер Аронсон, Биргитта Е. Густафссон, Корнелиус Холторф и Эббе Вестергрен

татьи, которые опубликованы в этом номере, впервые прозвучали в качестве докладов на междисциплинарной конференции «Прикладное культурное наследие: как рассказ на месте исторических событий может способствовать развитию общества». Конференция состоялась в шведском городе Кальмаре 17–19 ноября 20101 и была организована Университетом Линнея, региональным музеем Кальмара, и международной организацией «Связь веков», занимающейся образованием с помощью методики исторического погружения и «путешествий во времени». Учитывая серьезные социальные изменения, произошедшие в последние десятилетия, и быстро прогрессирующую глобализацию, организаторы конференции предположили, что культурное наследие и связанные с ним повествования могут способствовать развитию общества. При этом прозвучало, что даже подчас не важно, что за исторические места имеются в виду, для кого и какие истории о прошлом повествуются.

В Университете Линнея в 2009 году была создана новая междисциплинарная исследовательская группа. Целью ее работы было изучение и анализ того, как формируется значение места, как оно влияет на отдельных людей и на общество в целом. Таким образом, статьи в этом номере журнала разбирают различные аспекты темы «Социальные функции наследия». В центральной статье Корнелиус Холторф рассматривает несколько примеров использования культурного наследия, которые чрезвычайно важны для тех европейских обществ, в которых объединяющая когда-то национальная идея более не жизнеспособна. Именно культурное наследие является главной темой и для ряда других статей. Ключевым для авторов моментом было акцентирование того, кто рассказывает историю о наследии, какая история может быть рассказана сегодня. Вопрос о значении исторических повествований поднимается в статьях Андерса Хогберга, Анжелы Лабрадор и Доминика Валке. Как подчеркивает А. Хогберг, истории о культурном наследии скорее демонстрируют наше понимание настоящего, нежели прошлого. То же самое можно увидеть и на примере других наций, переживающих демократические перемены, что продемонстрировано в статье Луиса Мараиса на примере Южной Африки. А. Лабрадор стремится помочь читателю воспринять как культурное наследие социальные практики, воспоминания и истории отдельных людей, процессы, навязанные им сверху, а также развивающиеся снизу. Последствия консервации наследия и омоложения сообществ изучены в статьях П. Шоуйонга и Д. Валке.

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Введение

Специфические способы использования наследия, в том числе для преодоления травмирующего прошлого – второй аспект темы номера. Радикобо Нтсимане, Марианна Гвин и Вилл Глендинг привлекают наше внимание к необходимости создания безопасного пространства для работы со сложным прошлым. Нтсимане обсуждает насилие в трех поселениях в провинции КваЗулуНаталь (ЮАР) и возможности диалога между враждующими сторонами для установления прочного мира. Глендинг описывает методику использования повествований в мирном урегулировании в Ирландии. Гвин приводит позитивный пример восстановления памяти о забытом наследии – 200-летии запрета работорговли в британских владениях. Столь же позитивный эффект достигается, как показывает статья Као Бингву, и в случае когда сообщества потеряли свою культурную среду и пытаются найти новое значение для исторического наследия. Еще одна группа статей посвящена проблемам исторического образования. Кнутсен обсуждает важность уроков, которые извлекают посетители в реконструированном лагере периода тоталитаризма в Литве. Ханнер и Вестергрен одобряют использование местных достопримечательностей и связанных с ними историй для того, чтобы поразмышлять о важных проблемах современности. Наконец, Густафссон в своей статье рассматривает, как истории о прошлом, рассказанные в историческом пространстве, могут стать важнейшим способом познания наследия. Они скорее способствуют установлению действительной правды, нежели подтверждают утвердившееся представление о ней. Хенрик Зипсане завершает номер пламенной статьей, отстаивающей роль музеев и архивов в решении социальных задач. В то же время он предупреждает об опасностях, которые несут с собой национализм и ксенофобия – как возможное порождение бездумного использования наследия.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 Конференция получила поддержку Научного совета Швеции, проректора Университета Линнея, Университетской школы культурных наук и Школы педагогики, психологии и спортивных наук, а также Регионального совета графства Кальмар и регионального музея графства.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

| Культурное наследие и современное общество Корнелиус Холторф Корнелиус Холторф – не только профессор археологии Университета Линнея в Кальмаре (Швеция), но и координатор исследовательской группы «Памятные места истории». В сферу его текущих научных интересов входят теория наследия, современная археология и анализ опыта программы «Путешествия во времени». Последние опубликованные книги: «Ищем прошлое – находим настоящее» (2010); «Современные археологи: раскопки настоящего» (в соавторстве с А. Пиччини, 2009); «Археология – это бренд! Значение археологии в современной популярной культуре» (2007) и «От Стоунхенджа до Лас5Вегаса: археология как популярная культура» (2005)1. В последние годы наблюдаются значительные изменения в трактовке понятия «культурное наследие». В то время как до середины 1980-х годов в него включали в основном памятники материальной культуры, которые должны сохраняться обществом как некие образцы его национальной самобытности, то в последние годы ракурс значительно расширился. Сегодня становится все более понятно: наследие прошлого, как и культура в целом, должно, прежде всего, служить людям. Основными ценностями наследия, следовательно, становится постижение и интерпретация смыслов, которые человечество вложило в эти памятники, а не их физическая субстанция (Fojut). В статье, предлагаемой вашему вниманию, я хотел бы продолжить эту мысль, сделав акцент на том, какой вклад культурное наследие вносит в развитие современного общества. Я постараюсь аргументированно доказать, что ситуация стремительно меняется, впервые за последние 200 лет полезность культурного наследия для общества не воспринимается многими столь же очевидно, как прежде.

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

| Культурное наследие и современное общество

Корнелиус Холторф

1 1. Автомобильное кладбище в Кирко Моссе (Швеция), объект oxраняемого культурного наследия, который наводит на философские размышления о ценностях человеческой жизни

Мои рассуждения будут касаться двух основных тезисов. Во-первых, сегодня более не существует того социально-культурного и политического контекста, в котором понятие «культурное наследие» возникло и выполняло предназначенную ему роль. Если мы оглянемся назад, то действительно можем констатировать, что на протяжении XIX и XX веков существовал некий культ наследия (Lowenthal; Beckman). Во-вторых, современное общество вынуждено решать такие проблемы, которые ранее в сознании

людей с культурным достоянием никак не связывались, но сегодня именно оно обладает потенциалом быть полезным. Для того чтобы это стало возможным, мы должны заново (и основательно!) продумать, что означает культурное наследие и как его можно использовать в современном обществе. Я прекрасно осознаю, что мои доводы основываются на понимании перспектив для стран Северной и Западной

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Новый взгляд на культурные традиции Понятие «культурное наследие» возникло и развивалось в контексте новых европейских национальных государств XIX века (Choay). С тех пор роль наследия в обществе заключалась в поддержке эксклюзивной национальной идентичности каждого народа, самобытности его происхождения и эволюции.

Европы и, следовательно, могут не всегда быть применимы в других европейских странах, а тем более – в глобальном масштабе. Тем не менее, я считаю, что они заслуживают внимания широкой международной аудитории, поскольку обсуждаемые в статье проблемы, пусть в меньшей степени, могут возникать и в других регионах.

2 2. Участники «Путешествий во времени», оказавшиеся на крестьянской ферме Лейре (Дания) в 1850 году, телом и душой погрузившиеся в прошлое

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Культурное наследие и современное общество

Корнелиус Холторф

3 3. Тематический развлекательный парк Хай Чапаралл недалеко от Ванамо (Швеция), посвященный Дикому Западу. Является объектом наследия, находящимся в частной собственности. Вызывает ностальгические вспоминания об американской истории XIX века. (Прим. ред.)

В широком смысле оно являлось подтверждением национальных корней и истории, дополняя собой такие единые национальные понятия, как язык, религия, культура, территория, флаг и правительство, которые также рассматривались как часть наследия общества. Это достояние создавало сильную коллективную идентичность тех (и только тех!), кто принадлежал к четко определенной нации, причем такую сильную, что граждане чувствовали себя как бы ее подчиненными. До недавнего времени культурное наследие рассматривалось как особое

наследие, объединяющее общество, культуру или нацию. Соответственно его часто обозначали как «наше культурное наследие». Но за последние десятилетия в некоторых частях Европы общество изменилось и продолжает меняться столь резко, что уже не соответствует той степени культурной однородности, на которой прежде базировалась эксклюзивная коллективная идентичность нации (Holtorf). Непрерывная миграция и эмиграция через границы, вызванная свободным рынком трудa в рамкаx

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Европейского союза, возрождение культурных меньшинств, укрепление региональной специфики и не в последнюю очередь – интеграция беженцев и иx семей, являются одними из наиболее существенных факторов, которые привели к кончине старой идентичности, вращающейся вокруг идеи общего национального наследия. В настоящее время многим европейским национальным государствам приходится приспосабливаться к меняющемуся разнообразию языков, религий и культур своих граждан и даже тех, кто не имеет их гражданства, но живет в стране. В таких обществах более не существует внушающей доверия концепции национального происхождения, национальной истории, поскольку их граждане – потомки тех, кто жил где-то совсем в другой части планеты, и их ничего не связывает с коренными жителями (но не обязательно с ближайшими соседями), кроме цветa паспорта. И, тем не менее, очевидно, что в современных демократических государствах, построенных на принципах прав человека, равенства и равных возможностей, как для граждан страны, так и для иммигрантов, культурное наследие, сходно оно с традиционным национальным достоянием или нет, должно восприниматься как исключительная ценность. В современных многокультурных обществах акцентирование темы эксклюзивной коллективной идентичности, основанное на понятии общего национального наследия, может только усилить существующие социальные различия (Fojut, с. 18). Если в прошлом для создания единства из разнообразия жизнеспособными были модели ассимиляции и «плавильного котла», то сегодня они больше не являются

самоочевидными и все чаще заменяются менее устойчивыми моделями, которые не в состоянии создать стабильного единого культурного ядра общества (Ashworth и др.). Национальное культурное наследие не помогает более объединению общества, и даже может вызвать обратный дестабилизирующий эффект. В результате возникают два вопроса. Первый – каким образом современное государство должно достичь чувства единства, сплоченности и солидарности среди своих граждан и резидентов, когда «клей», работавший до недавнего времени, потерял свою силу? Второй – какой вклад способно внести культурное достояние в развитие современного общества, где традиционные связи между наследием, коллективной идентичностью и территорией уже не являются само собой разумеющимися? Итак, хорошо знакомая нам на протяжении двух столетий концепция культурного наследия, изжила себя. Возможно, подходит к концу эпоха, в которой наследие процветало, национальные государства способствовали его культу с тенденцией к фетишизму, а миллионы людей, ведомые комплексом Ноя (Beckman; Choay, с. 141–2), и одержимые прошлым, принимали во имя его участие в своего рода «крестовых походах» (Lowenthal). Не находится ли, таким образом, «наше наследие» в процессе становления нового феномена, по иронии судьбы само становясь частью культурного достояния человечества, достойным изучения, документирования и, возможно даже, зашиты? Этот вопрос, безусловно, нуждается в детальном исследовании. В данной статье я сосредоточусь на том, как можно по-новому использовать наследиe прошлого в современном обществе.

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Культурное наследие и современное общество Корнелиус Холторф

На службе общества XXI века Культурное наследие в европейских странах все более апеллирует к новым проблемам или новыми путями подходит к решению старых проблем. Это по-новому понимаемое наследие разрывает связь с корнями и национальной идентичностью конкретной территории. Оно даже может быть совсем не нацелено на получение знаний о процессах и явлениях прошлого. И хотя долгое время наследие использовалось для формирования коллективной идентичности в обществах, которые были культурно разделены, (Ashworth и др.), сегодня важнее другое – его содействие социальной сплоченности без обращения к прошлому, без педалирования темы национальной идентичности. В мире, где господствуют последствия глобализации, устойчивые коллективные идентичности несут в себе риск обострения существующих разногласий между различными культурными или социальными группами и тем самым могут только усугубить существующие проблемы. Альтернативный подход к данной проблеме предлагается Международной коалицией музеев совести, которая объединяет 17 музеев мира (см. MUSEUM International №245–6 Shared Heritage Shared Futures). Ее членами, например, являются музей «Шестой район» в Кейптауне (Южная Африка), музей ГУЛАГа «Пермь–36» (Россия) и Национальный исторический центр Мартина Лютера Кинга в Атланте (США). Коалиция стремится стимулировать диалог между всеми группами сообщества, способствует социальному оздоровлению, выплатам компенсаций, содействует демократии и гражданскому участию, опираясь при этом на принципы

всеобщиx гражданских прав человека, а не на принадлежность к какой-либо конкретной культуре или национальности (Ševčenko). Культурное наследие предоставляет возможность совместно заботиться о своей, требующей защиты хрупкости и тем самым содействует формированию в местном сообществе чувства ответственности и уважения к знаниям и ценностям тех, кто живет рядом. Социальная сплоченность, таким образом, формируется через процесс заботы о наследии, а не через прославление какоголибо его конкретного аспекта. Например, недавний проект Северного центра изучения наследия2 показал, что привлечение к работе с культурным наследием молодых людей, бросивших школу и оказавшихся на обочине общества, может вызвать их доверие, способствовать мотивации и определенной дисциплине для продолжения образования, что в дальнейшем увеличивает их шансы на рынке труда (Zipsane). В районе Бергсджон города Гетеборга (Швеция) трения внутри сообщества на почве этнических и культурных разногласий могут быть ослаблены благодаря проекту, к участию в котором были привлечены многие местные организации, в том числе районная библиотека и школа. Проект, задуманный как практическое исследование, состоял из ряда мероприятий вокруг памятника первобытной истории. Его участникам предлагалось попробовать себя в проведении археологических раскопок, поработать в мастерских по созданию глиняных скульптур или посетить музыкальные концерты. В результате несколько сотен жителей района с самыми различными культурными традициями приняли участие в этом проекте, получив удовольствие от совместной работы с

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

археологами и друг с другом (Synnestvedt and Persson). Подобные примеры демонстрируют, что культурное наследие существует ради людей, а не наоборот. Чем еще может быть полезно наследие прошлого? На локальном уровне оно способно ослабить влияние глобальной экономики, в которой быстро развивающиеся страны, такие как Индия и Китай, завоевывают все больше мировых рынков, тем самым создавая угрозу богатству ранее сильных экономических систем Европы и Северной Америки. Независимо от того, «чье» прошлое имеется в виду, культурное наследие, понимаемое по-новому, может внести важный вклад в региональное развитие, удовлетворяя существующий спрос на знание того, что именуется «опытом экономики» (Pine and Gilmore). Еще одной сферой, использующей культурное наследие человечества, является туризм, новыми трендами которого стали тематические туры, основанные на тех или иных повествованиях и чувственном опыте, связанном с ними. Как лаконично выразилась шведский этнограф Биргитта Свенсон (Svensson, с. 10): «Для современных туристов важна не внутренняя историческая ценность памятников прошлого, а их значимость как мест досуга». Такую роль могут играть даже частично или полностью вымышленные истории. Например, Рослинская часовня близ Эдинбурга в Шотландии сегодня входит в число 20 наиболее посещаемых туристических мест страны. В 2003 году после публикации романа (и позже – выхода на экраны голливудского фильма) «Код да Винчи», важные эпизоды которого разворачиваются в Рослинской часовне, число ее посетителей возросло в семнадцать раз. В 2006 году эта цифра достигла 170 000 человек (Mänsson).

Аналогичная ситуация произошла и с провинциальным городком Истад на юге Шотландии, где в последние десятилетия наблюдается массовый наплыв туристов, следующих «по стопам» инспектора Валландера, главного героя детективных романов Хеннинга Манкеля, и снятых на их основе многосерийных фильмов. Оба примера показывают, как новое культурное наследие может стать аутентичным даже благодаря массовой культуре. Такое наследие предлагает завораживающие и мобилизующие людей истории, что благотворно сказывается не только на памятниках и музеях, но и способствует экономическому развитию региона в целом. В-третьих, новое культурное наследие может преодолеть партикуляризм, с его стремлением к обособлению, подчеркивая ценности гуманизма и глобальной солидарности. Последствия войны с терроризмом, глобального экономического кризиса, недавнeй ядерной катастрофы в Японии eще раз напоминают: современному обществу необходимо критически переосмыслить свою политику и практику жизни, найти новые источники для вдохновения, каким стала, например, революционная волна демонстраций и протестов в арабских странах. Аналогичную роль могут сыграть и многочисленные достопримечательности, которые более локальны и менее опасны, чем текущие мировые события (Ševčenko). Мемориальные места, связанные с прошлыми войнами, угнетением или насилием: поля сражений, тюрьмы, концентрационные лагеря и др. способны напомнить нам о глобальном значении мира, терпимости и равенства. Более того, достижения человечества в наследии,

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Культурное наследие и современное общество Корнелиус Холторф

будь то произведения искусства, памятники архитектуры или умение мирно сосуществовать с соседями, нередко вдохновляют нас попробовать найти собственный выход за пределы тех или иных культурных ограничений. Способствовать обеспечению перспективы и пониманию человеческого бытия за пределами культурных и национальных границ может даже что-то совсем приземленное. Например, обломки старых машин 1930–1970-х годов на автомобильном кладбище в Кирко Моссе около города Тингсруда в южной Швеции наводят на философские размышления. Особенно это касается тех из нас, кто по собственному жизненному опыту еще помнит эти модели прошлых лет. Заросшие и медленно исчезающие обломки напоминают нам о краткой жизни предметов материальной культуры, заставляют задуматься о безжалостном течении времени и его безразличии к социальному статусу, о наших привычках потребления, ценностях и приоритетах жизни, которую мы ведем. Место, подобное этому, является одним из примеров экзистенциального подхода3 к наследию, разработанному шведским археологом Матсом Бюрстромом. Данный проект подчеркивает, что у наследия есть потенциал, который позволяет приостановиться для личных размышлений, что для современного мира, где происходят события и процессы, упомянутые ранее, является особенно актуальным. Наконец, новое культурное достояние послужит улучшению качества жизни людей, их психическому и физическому здоровью. Так, апелляция к архeологии будет чрезвычайно выгодна с точки зрения

современной практики: первобытные технологии обработки камня можно использовать при создании современных медицинских инструментов, изучение методов земледелия в прошлом – для повышения урожайности в некоторых регионах мира, данные экологической археологии – для долгосрочных прогнозов изменения состояния окружающей среды (Downum and Price). Поскольку сегодня многие считают обращение к наследию приятным и привлекательным, посещение музеев и достопримечательных мест также может улучшить здоровье и благополучие людей разного возраста, разного происхождения и разных физических и интеллектуальных данных. Я имею в виду не только положительный эффект релаксации от такого проведения свободного времени, но и эффект активизации и вдохновения, полученный от общения с объектами культуры. Недавний шведский проект, направленный на работу с пожилыми людьми, страдающими начальной формой слабоумия, показал, что индивидуальное культурное наследие, связанное с детством или юностью человека, может стимулировать его память и чувство собственного достоинства, тем самым способствуя улучшению самочувствия и замедляя развитие болезни (Borgström and Bäckström).

Культурное наследие умерло – да здравствует культурное наследие! В данной статье я пытался доказать, что сегодня нам необходим новый взгляд на культурное наследие в интересах современного общества, вне зависимости от его происхождения и исторических

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

нарративов. В современном, стремительно меняющемся мире с его мультикультурным населением, имеющим различные корни и многообразие коллективных идентичностeй, прежний взгляд на национальное наследие перестает быть истиной в последней инстанции. По крайней мере так происходит в Северной и Западной Европе, где традиционные способы увязки понятий «наследие», «идентичность» и «территория» утратили свою былую жизнеспособность. Поэтому будущее традиционного понимания наследия представляется туманным. В настоящий момент эта тенденция не просматривается глобально, в некоторых регионах Европы и мира она, кажется, не наблюдается совсем, и там по-прежнему процветает теория и практика традиционной национальной идентичности и единого национального наследия. Однако с осознанием того, что национальные государства не всегда обладают лучшими возможностями для решения глобальных проблем человечества, использование культурного наследия по-новому может быть применимо во всем мире. Я коротко остановился на некоторых примерах, демонстрирующих, какими способами культурное наследие может использоваться на благо общества. Другие публикации (Kearns и др. 2011) и некоторые статьи этого номера журнала также предлагают примеры новых подходов к наследию, отличающихся от прежних трактовок и способов использования в течение последних двухсот лет. Они разделяют мнение, что историческое повествование, простирающееся от прошлого до настоящего, потеряло свое былое

значение. Вместо этого на первый план выдвигаются такие подходы к культурному наследию, как его привлекательность для посетителей, его способность провоцировать размышления, проникнуть в суть и, не в последнюю очередь, его потенциал для повышения качества жизни и здоровья людей. Поэтому мы не должны рассматривать этот процесс как начало конца наследия, скорее – это конец его первоначального понимания. Говорят, что ничто так трудно не поддается прогнозированию, как прошлое, и наследие не является здесь исключением.

Благодарность Первая версия этой статьи была представлена на конференции «Наследие, региональное развитие и социальная сплоченность» в Северном центре изучения наследия в Эстерсунде в 2010 году (Kearns и др.). Я выражаю искреннюю благодарность Петру Аронссону, Биргитте Густафссон, Андерсу Хофбергу, Эббе Вестерген и Хенрику Зипзане за комментарии к первой версии этой статьи.

| ССЫЛКИ Ashworth, Gregory J., Brian Graham and John E. Tunbridge (2007) Pluralising Pasts. Heritage, Identity and Place in Multicultural Societies. London and Ann Arbor, MI: Pluto Press. Beckman, Svante (1998) Vad vill staten med kulturarvet? In: A. Alzén & J. Hedrén (eds) Kulturarvets natur, pp. 13–49. Stockholm: Östlings. pp. 13–49. Borgström, Britt-Marie and Malin Bäckström (2011) Kommer du ihåg? Minnesupplevelser i socialpedagogikens tjänst. Slutrapport 2009–2010. Nordic Center of Heritage Learning: Östersund.

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Культурное наследие и современное общество Корнелиус Холторф

Available at http://www.nckultur.org/attachments/article/128/ Kommer du ihag – slutrapport 2[1].pdf (22 June 2011). Burström, Mats (2009) Garbage or Heritage: The Existential Dimension of a Car Cemetery. In: C Holtorf & A. Piccini (eds), Contemporary Archaeologies: Excavating Now. Frankfurt/ M.: Peter Lang. pp. 131–43. Choay, Françoise (1992) L'allégorie du patrimoine. Paris: Editions du Seuil. Downum, Christian E. and Laurie J. Price (1999) Applied Archaeology. Human Organization 58 (3), 226–239. Available at http://findarticles.com/p/articles/mi_qa3800/is_199910/ ai_n8873499/ (accessed 22 June 2011). Fojut, Noel (2009) The philosophical, political and pragmatic roots of the convention. In: Heritage and beyond, pp. 13–22. Strasbourg: Council of Europe. Available at http://www.coe.int/t/ dg4/cultureheritage/heritage/identities/PatrimoineBD_en.pdf (accessed 22 June 2011). Holtorf, Cornelius (2009) A European perspective on indigenous and immigrant archaeologies. World Archaeology Vol. 41 No. 4, pp. 672–81. Kearns, Peter, Kling, Sofia and Christina Wistman (eds) Heritage, Regional Development and Social Cohesion. Östersund: Jamtli. Lowenthal, David (1996) The Heritage Crusade and the Spoils of History. London: Viking. Månsson, Maria (2010) Negotiating Authenticity at Rosslyn Chapel. In: B. T. Knudsen 6 A. M. Waade (eds) Re-Investing Authenticity. Tourism, Place and Emotions, Bristol, Channel View, pp. 169–80. Pine, Joseph, II and James Gilmore (1999) The Experience Economy. Work is Theatre & Every Business a Stage. Harvard Business School Press. Ševčenko, Liv (2011) Sites of Conscience. Reimagining Reparations. Change over Time Vol. 1 No. 1, pp. 6–33. Svensson, Birgitta (1998) The Nature of Cultural Heritage Sites. Ethnologia Europaea Vol. 28, pp. 5–16. Synnestvedt, Anita and Maria Persson (2007) Mångkulturella möten kring en forntida lämning. Lindome: Bricoleur Press. Zipsane, Henrik (2011) The Vision and Illusion of Lifelong Learning Solutions through Untraditional Partnerships. In: P. Kearns, S. Kling and C. Wistman (eds) Heritage, Regional Development and Social Cohesion, Östersund: Jamtli. pp. 179–93.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 Корнелиус Холторф является также представителем научной школы радикального конструктивизма, достаточно влиятельного направления в современной эпистемологии (от греч. episteme – знание, logos – учение: философскометодологическая дисциплина, которая исследует знание как таковое, его строение, структуру, функционирование и развитие) и философии познания. Главное отличие радикального конструктивизма от традиционных эпистемологических позиций в том, что он делает акцент на исследовании познания не как отражения реальности, а как создания конструктов, с которыми мы, собственно, и имеем дело. Отсюда популярная среди представителей радикального конструктивизма идея «знания второго порядка» как саморефлексивного процесса. 2

Северный центр изучения наследия был создан в 2005 году в шведском городе Эстернсуд тогдашним руководством регионального Государственного архива, окружного Народного архива и Jämtland County Museum и объединяет сегодня 15 учреждений культуры, вузы и другие организации, работающие в области наследия всего скандинавского региона. Цели Северного центра изучения наследия заключаются в проведении научных исследований и распространении лучшего опыта работы с наследием, а также содействии новым образовательным проектам. Инициативная группа Северного центра изучения наследия собирается каждый год, чтобы обсудить основные тенденции работы с наследием в каждой стране и выработать общую политику. Одним из инструментов проведения ее в жизнь является членство во многих международных организациях: Culture Action Europe (www.cultureactioneurope.org), Европейской ассоциации региональных и местных органов власти (www.earlall.eu) и др. (источник http://www.nckultur. org/en/). 3 Появление экзистенциального направления связывают с именем датского философа С. Кьеркегора, провозгласившего понятие «экзистенция» (лат. existentia – существование) как глубинную сущность «человеческого Я». Согласно С. Кьеркегору, экзистенция является фундаментом каждой 2 конкретной человеческой личности, определяющим ее уникальность, отличие от остальных людей. Согласно экзистенциализму, человек не является объектом, формирующимся под воздействием социума, равно как и не является «продуктом» биологического, животного начала, а «выбирает» самого себя, создает себя своими действиями и поступками в каждый момент своей жизни.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

| Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах Анжела М. Лабрадор Анжела Лабрадор является аспирантом кафедры антропологии Массачусетского университета Амхерст (США). Ее исследования фокусируются на том, что мы думаем о прошлом, настоящем, и как это мышление формирует будущее. В этом же духе она рассматривает практику сохранения наследия как центра внимания этнографических и археологических исследований. В настоящее время она является редактором книжного обозрения журнала «Наследие и общество» (издательство Left Coast Press) и научным сотрудником университетского Центра наследия.

Сто лет назад треть населения США проживала в сельской местности, но сегодня людей, которые называют фермы своим домом, настолько мало, что их даже перестали считать в переписи США. Многочисленные отчеты и доклады констатируют головокружительные темпы сокращения сельскохозяйственных угодий и возросший до 57 лет средний возраст фермеров, что всего лишь на 5 лет меньше среднестатистического возраста выхода американцев на пенсию. Статистика еще раз подтверждает общеизвестный факт: под давлением современных преобразований традиционные сельские ландшафты и связанные с ними культурные традиции находятся под угрозой исчезновения (Olwig; Williams). Исторически сложившаяся политика привела к отчуждению фермерского населения от его наследия. Были запрещены традиционные методы управления ресурсами, подорваны стратегии общественного землепользования, затоплены

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

| Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах

Анжела М. Лабрадор

4 4. Фермерские угодья в Хадли (США), находящиеся под защитой Программы охраны сельскохозяйственных ландшафтов штата Массачусетс

луга и пахотные угодья для обеспечения водой населения городов, а сами фермеры были вытеснены с их земель, на которых создавались идиллические общественные парки. В результате такой политики уцелевшие сельские общины стали враждебно относиться к любым идущим «сверху» решениям. Вместе с другими специалистами-практиками я призываю перейти к новой, целостной модели защиты культурного и природного наследия, то есть от подхода к наследию как к набору отдельных ресурсов, которыми нужно управлять, к активному участию местного сообщества в судьбе наследия.

В этой статье приводится практический пример о том, как местное сообщество приняло активное участие в сохранении своего наследия, собирая устные предания о нем, обмениваясь ими. Этот опыт выходит далеко за рамки простой фиксации памяти о прошлом и реально вносит вклад в настоящее и будущее благосостояние членов данного сообщества. Для начала я кратко изложу свои теоретические взгляды на наследие как на социальный процесс и остановлюсь на том, как защита наследия исторически работала против социального процесса наследия. Затем перейду к описанию результатов исследования, проведенного в

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

городе Вильямсбурге штата Массачусетс в партнерстве с общественной «группой здоровья». Его целью было создание альтернативной модели оживления аграрного сообщества с фокусом на восстановление потерянных знаний и социальных связей. В заключение статьи будут высказаны некоторые мысли о том, как я вижу дальнейшее развитие данной методологии для выявления и документирования визуально насыщенных фактов и предложений местного сообщества в отношении защиты культурных ландшафтов сельской местности.

Этика наследия и будущее Сравнительно недавно в современной теории наследия утвердился взгляд на культурные блага как на вид социальной практики (а не как на совокупность материальных памятников). Это, в свою очередь, привело к изменениям исследовательских методов – от сохранения материальных объектов к сохранению культурных знаний о них. Вместо того чтобы фокусироваться на управлении разрозненными ресурсами наследия, защита культурных ценностей становится площадкой для активного участия сообществ. Можно утверждать, что в дальнейшем мировое культурное наследие будет обеспечивать социальную сплоченность между современными и будущими поколениями. Для этики всеобщего наследия основополагающими являются две ценности: социальное сосуществование и ориентация на будущее. В социальной практике наследия конфликты являются достаточно распространенным явлением, даже можно сказать, они приобрели характер эпидемии. Это происходит потому, что различные

культурные группы прямо или косвенно используют наследие для того, чтобы провести грань между собой и другими (Chilton and Silberman). Этика общего наследия пытается сбалансировать этот процесс: различия между «своими» и «чужими» не должны мешать их сосуществованию, точнее, современная жизнь и мемориализация наследия одной культурной группы не должна мешать другой (Ya’ari). В то время как нарративы1 исторических повествований ориентируются на «прошлое», современная социальная практика работы с наследием носит скорее упреждающий характер. Поскольку в современном мире изменения воспринимаются как неизбежные, разрабатываются различные стратегии для того, чтобы люди могли справиться с ожидаемыми переменами или оказать на них влияние. Наследие может быть мощным средством, с помощью которого культурные группы будут готовить свои действия перед лицом неизвестного будущего (надеясь сделать неизвестное более узнаваемым). Когда люди вовлечены в практику работы с наследием, они приобретают чувство безопасности, благодаря присущей наследию ориентации на будущее, и наоборот, оторванность от наследия может способствовать нездоровому состоянию незащищенности. Следовательно, ориентация на будущее для всех культурных групп связана именно с этикой всеобщего наследия. В идеале эта одновременная необходимость в наследии всех культурных групп, а не его конкретное содержание или практика должно стать основой создания базовых этических отношений. Сложность задачи, безусловно, заключается в сочетании ценности социального сосуществования с основными преимуществами наследия как

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах Анжела М. Лабрадор

перспективной стратегии общественного развития, ориентированной на будущее. Распространение в XIX веке дискурсивных практик работы с наследием2 является отражением беспокойства по поводу потери контроля над окружающей средой, социальными отношениями и самобытностью, что для меня ассоциируется с марксистской и постмарксистской концепцией отчуждения, которую некоторые исследователи называют амнезией – стиранием (Connerton, с. 149; Huyssen; Olick and Robbins; Ricoeur, с. 642) или вытеснением памяти (Glassberg, с. 269; Malpas; Tuan). На базовом уровне отчуждение представляет собой некий опыт временного разрыва связи человека со своим пенатами и результатами своей деятельности. Когда это осознается, опыт отчуждения воспринимается как разрыв с прошлыми надеждами и мечтами о будущем. Идея состоит в том, чтобы вовлечь субъекты социума в защиту наследия для того, чтобы они могли устранить эти осознаваемые или предполагаемые временные разрывы между прошлым, настоящим и будущим (Grenville). Защиту культурного наследия часто рассматривают как панацею от последствий отчуждения, однако я полагаю, что она является одновременно и симптомом, и стратегией выживания в этом процессе. Ученые часто рассматривают дискурсы охраны окружающей среды и управления наследием в качестве инструментов, которые служат дальнейшему укреплению отношений отчуждения власти (например, Guldbrandsen and Holland, 2001; Jacoby, с. 305; Steinberg, с. 284; West). Попытки сохранить сельскохозяйственные ландшафты США традиционно разделяли политику в отношении природных и культурных ресурсов и пытались

«заморозить» эти ресурсы во времени, подчеркивая их культурное значение и игнорируя динамизм развития производящих их процессов (Mitchell and Buggey). На протяжении XIX и XX веков правительство запретило такие традиционные виды сельскохозяйственной деятельности, как охоту, рыболовство и лесозаготовку, разрушило неофициальные стратегии землепользования и выселило фермеров с их земель для создания общественных парков, которые якобы больше соответствовали представлению об идиллических пейзажах. И все это для государственного и промышленного контроля за доступом к использованию ресурсов (Jacoby, с. 305). Кроме того, в восточной части страны для обслуживания городского населения правительство затопило огромные площади сельскохозяйственных угодий для строительства плотин, водохранилищ и водораздела лесов (Steinberg, с. 284), а на западе для фермеров реорганизовали доступ к водным ресурсам, что еще более сосредоточило власть в руках технократов и бюрократов (Worster, с. 402). Подобные действия правительства только усиливают ультраконсервативную позицию сельских общин по отношению к государственному вмешательству в защиту культурного наследия, поскольку частная жизнь, местные суверенитеты и «здравый смысл» здесь ценятся гораздо выше, чем подотчетность государственным органам, регулирование и технократическая экспертиза. Это отношение распространяется даже на местные органы власти, отвечающие за регулирование местной деятельности. Один из представителей муниципалитета заметил по этому поводу: «Наш город живет и дает жить

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

всем его жителям. К примеру, если я вижу, что кто-то делает то, что мне не нравится, я, проходя мимо, посмотрю на другую сторону дороги. И так же поступают многие люди. Конечно, есть и такие, которые постоянно возмущаются и выражают каждому встречному свое недовольство, но и они не пишут официальных жалоб». Нежелание вмешиваться в общественные действия соседей представляет угрозу для воспитания любой социальной этики; поэтому сторонникам всеобщего наследия следует рассмотреть пути укрепления доверия и ответственности между членами сообществ, используя неформальные каналы и исследуя, каким образом можно сделать местное самоуправление более актуальным и надежным. Таким образом, главной задачей, стоящей перед нами в сельскохозяйственных районах Америки (и не только в них), является создание и осуществление таких программ защиты культурного наследия, которые позволили бы привлечь к участию в них всех членов сообщества. И тогда местные форумы будут использоваться для принятия тех решений, которые будут вносить свой вклад в атмосферу гармоничного сосуществования и не создавать условий для отчуждения.

Нарративы сельского наследия и общественное здоровье В небольшом городке Вилльямсбург штата Массачусетс группа местных жителей организовала общество «Благодатная земля» для восстановления потерянных аграрных традиции своей общины (Fertile Ground). В этом маленьком поселении, расположенном на холмах Новой Англии, в 1927 году было 30 молочных ферм, сегодня от них осталась лишь одна. Еще три поколения назад многие семьи

жили за счет натурального хозяйства, обрабатывали сады и плантации сахарного тростника, выращивали птицу и скот для мяса, что сегодня встречается крайне редко. В результате всех этих изменений, как отметило общество «Благодатная земля», произошло то, что с одной стороны современные дети оказались «оторваны» от источников питания и не способны иметь здоровую пищу. С другой стороны – старшее поколение, изо всех сил пытаясь свести концы с концами, оказалось изолированным от социальных инфраструктур. Деятельность общества «Благодатная земля» началась с создания общественного сада в местной школе, который стал базой для обучения детей в области экологии, питания, культуры и истории. Сад служил практическим целям, поставляя для обновленного меню школьного кафе местную экологически чистую продукцию. В то же время сад стал поводом для культурного обмена с общинами коренных американских индейцев, коллекционирующих семена местных растений, и с другим общественным садом, расположенным в близлежащем и преимущественно пуэрто-риканском районе города. Не рассматривая свой проект в изоляции от других, общество «Благодатная земля» связало местных детей с другими школьниками региона, интегрируя природные и культурные стратегии защиты ресурсов. Я работала с этим обществом, создавая программы для пожилых людей. Нами было замечено, что их членство в Ассоциации американских фермеров, которая исторически всегда была центром социальной жизни города, значительно сократилось. При этом дети и пожилые люди практически не

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах Анжела М. Лабрадор

собираются вместе, за исключением встреч в кругу семьи. Для того, чтобы объединить старшее поколение и молодежь, одновременно определив направление будущих программ, я разработала проект «Устные истории». Этот проект был нацелен на поощрение любопытства современных школьников и воспитание уважения к знаниям, которыми владеют старейшие члены местного сообщества. Я подготовила класс 12-летних школьников для проведения устных интервью. Школьники должны были подготовить открытые вопросы на темы, которые интересны им самим. К примеру, каковы были различия между фермерскими обязанностями мальчиков и девочек, их любимая и нелюбимая еда, игры, в которые они раньше играли и т.д. Ребята тщательно изучали, как проводить профессиональные интервью, анализировали радио- и телевизионные передачи, принимали участие в ролевых играх, где использовались реальные стенограммы интервью. В процессе подготовительной работы школьники составили список хороших манер интервьюера, которым надо подражать, и список плохих привычек, которых следует избегать, особенно при опросе старших. Во время мозговой атаки мы попросили школьников нарисовать, как они представляют себе жизнь фермеров 50 лет назад. И рисунки школьников показали, как далеки они от действительной ситуации 1960-х, что подтвердило высказывание Давида Левенталя о том, что прошлое для нас стало иностранным государством. Некоторые из детей даже выражали сомнения в том, были ли в это время доступны водопровод, электричество и металлические инструменты. Если прошлое является иностранным государством, тогда и его обитатели также

становятся иностранцами; нашей главной целью было не корректирование исторических знаний школьников, а представление им целого поколения современных граждан, которых можно назвать иностранцами в своем родном городе. Во всех интервью представители старшего поколения делали упор на важность сохранения их самостоятельности, как главных владельцев сельского наследия. И в то же время была подчеркнута важность социальных связей и постоянного рабочего сотрудничества между родственниками и соседями. Во времена их молодости чувство общности поддерживалось такими социальными организациями, как Ассоциация фермеров, которая обычно организовывала еженедельные сельские посиделки и неформальные музыкальные вечера: так когда-то в прошлом собирались всем миром соседи шелушить кукурузу и одновременно общаться, танцевать и петь. В устных историях, которыми поделилось старшее поколение, их самодостаточность проявлялась не как некая независимость (что вообще характерно для американцев), а как коллективная форма автономии, которая объединяет всех членов семьи и соседей. Богатые данные, полученные в ходе исследований, продемонстрировали, каким образом общество «Благодатная земля» смогло способствовать укреплению социальной взаимозависимости и чувства принадлежности к живому сельскому сообществу, которые имели столь важное значение для возвращения вилльямсбургским семьям самостоятельности, уверенности и здоровой полноценной жизни. В ходе исследования был выдвинут ряд

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

рекомендаций, среди которых: продолжение проекта «Устные истории» со следующими возрастными группами учащихся; возрождение общих для всех членов местного сообщества танцевальных вечеров в Ассоциации фермеров, на которых встречалось бы старшее и младшее поколения; организация совместной наставнической программы по сохранению пищевых продуктов; поддержка коллективного управления садами, пастбищами и птицефермами. Общество «Благодатная земля» также профинансировало печать плакатов большого формата для популяризации проекта «Устные истории» и распространения наиболее интересных фрагментов интервью. Эти плакаты сейчас висят по всему городу на видных местах: в библиотеке, в начальной школе, в Ассоциации фермеров, в историческом обществе как напоминание о продолжении работы проекта и для дальнейшего поощрения дискуссий среди членов местного сообщества о своем сельском наследии. Записи и стенограммы проекта «Устные истории» переданы в архив городской библиотеки, и мы надеемся, что по мере того, как последующие группы школьников примут участие в этом проекте, это собрание будет расти с каждым годом.

Направления будущей деятельности Исследование, проведенное в Вилльямсбурге, предлагает альтернативную модель оживления культурного наследия, которая фокусируется на реальном благосостоянии сегодняшнего общества и социальных отношениях в нем, а не воспроизводит видимость аграрного прошлого. Программы общества «Благодатная

земля» опираются на модель всеобщего наследия, которая сосредоточена на сохранении нематериальных ресурсов путем создания новых ценностей. Как археологу, мне было бы интересно понять, как модель всеобщего наследия можно применить к сохранению материальных культурных ресурсов и особенно сельскохозяйственных угодий. Я уже использовала методологию вилльямсбургского проекта «Устные истории» в своем новом фотопроекте, включив в него представителей разных поколений местного сообщества. Целями этого нового проекта являются улучшение документирования, анализ настоящего и прогнозирование будущего функционирующих сельских ландшафтов. Во многих исследованиях ландшафтов наследия значение ресурсов определяется тем, какое место они занимают в общественном дискурсе, а также их физической монументальностью. Кроме того, когда ученые хотят исследовать нарративы наследия, они, как правило, сосредотачиваются на письменных или устных источниках, а не на визуальных или пространственных измерениях, которые обеспечивают исторический контекст. В своем новом проекте я рассматриваю его участников как своего рода носителей информации, которые фотографически точно могут выделить те ресурсы, которые для них имеют значение (Glassberg), а обсуждение их фотографически точных образов поможет мне составить своего рода карту «топографии памяти» (Neil Silberman, из личной беседы, 2010). Мое исследование является попыткой организовать более широкий диалог о

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Общие перспективы: обмениваемся историями об исторических ландшафтах Анжела М. Лабрадор

совместных интересах в сфере охраны сельского наследия и документировать нарративы, которые придают сельским ландшафтам смысл как в устном виде, так и визуальных измерениях. Я убеждена, что модель всеобщего наследия может способствовать социальной сплоченности и устойчивым экологическим взаимоотношениям. Но чтобы это произошло, необходимо не только широко вовлечь в работу с наследием местное сообщество, но и воспитывать в нынешнем и будущих поколениях социальные ценности общего блага. Однако создание модели всеобщего наследия и осуществление успешной стратегии его защиты только тогда станет реальностью, когда власть и общество попытаются придать этой модели универсальный характер. Охрана наследия в идеале является метаидеологией, которая, как ДНК, в соответствии с заданным кодом сможет учесть местные особенности и приобретет особый смысл (Bollier). Такая абстракция подтверждается многими примерами из практики местных сообществ, которые уже работают над реализацией альтернативной модели сохранения и развития своей социальной жизни и материального наследия. Как профессионалы в области наследия, мы должны принять участие в этих процессах и привлечь к ним других специалистов и политических деятелей. Это поможет построить благоприятное сотрудничество и даст толчок критическим диалогам, которые вовлекут разных социальных субъектов в нашу работу.

Благодарность Выражаю глубокое признание обществу «Благодатная земля» и ученикам шестого класса, с которыми я имела удовольствие работать над этим проектом. Я в долгу перед многими своими соратниками в Вилльямсбурге, а особенно перед Ралмон Блэк и Катериной Сэндс. Фотопроект был профинсирован грантом фонда Веннер Грен. Я признательна за отзывы, полученные от редакторов. А также приношу свою благодарность Элизабет Чилтон, Нейл Силберман, Кристе Чарпер, Давиду Глассбер, Х.Мартин Вобст и Валери Джозеф. За любые ошибки в этой статье несу ответственность лично я.

| ССЫЛКИ Bollier, D. 2010. Public Q&A During the Film Screening of This Land is Our Land: The Fight to Reclaim the Commons, Amherst, Mass. Chilton, E. S. and Silberman, N. A. 2010. Heritage in Conflict and Consensus: Towards an International Agenda for the Twenty-first Century. Museum International, Vol. 62, No. 1–2, pp. 6–8. Connerton, P. 2009. How Modernity Forgets. Cambridge and New York, Cambridge University Press. Fertile Ground. http://www.fertilegroundschools.org. Glassberg, D. 2001. Sense of History: The Place of the Past in American Life. Amherst, Mass., University of Massachusetts Press. Grenville, J. 2007. Conservation as Psychology: Ontological Security and the Built Environment. International Journal of Heritage Studies, Vol. 13, No. 6, pp. 447–61. Guldbrandsen, T. C. and Holland, D. C. 2001. Encounters with the Super-Citizen: Neoliberalism, Environmental Activism, and the American Heritage Rivers Initiative. Anthropological Quarterly, Vol. 74, No. 3, pp. 124–34.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Huyssen, A. 1995. Twilight Memories : Marking Time in a Culture of Amnesia, New York, Routledge. Jacoby, K. 2001. Crimes Against Nature: Squatters, Poachers, Thieves, and the Hidden History of American Conservation. Berkeley, University of California Press. Malpas, J. 2008. New Media, Cultural Heritage and the Sense of Place: Mapping the Conceptual Ground. International Journal of Heritage Studies, Vol. 14, No. 3, pp. 197–209. Mitchell, N. and Buggey, S. 2000. Protected Landsacpes and Cultural Landscapes: Taking Advantage of Diverse Approaches. The George Wright Forum, Vol. 17, No. 1, pp. 35–46. Olick, J. K. and Robbins, J. 1998. Social Memory Studies: From «Collective Memory» to the HIstorical Sociology of Mnemonic Practices. Annual Review of Sociology, Vol. 24, pp. 105–40. Olwig, K. 2001. «Time out of Mind» - «Mind out of Time» custom versus tradition in environmental heritage research and interpretation. International Journal of Heritage Studies, Vol. 7 No. 4, pp. 339–54. Ricoeur, P. 2006. Memory, History, Forgetting. Chicago, University of Chicago Press. Steinberg, T. 1994. Nature Incorporated: Industrialization and the Waters of New England. Amherst, Mass., University of Massachusetts Press. Tuan, Y.-F. 1980. Rootedness versus Sense of Place. Landscape, Vol. 24, No. 1, pp. 3–8. West, P. 2006. Conservation Is Our Government Now : The Politics of Ecology in Papua New Guinea, Durham, NC, Duke University Press. Williams, R. 1973. The Country and the City, New York, Oxford University Press. Worster, D. 1985. Rivers of Empire: Water, Aridity, and the Growth of the American West. Oxford, Oxford University Press. Ya’ari, E. Promoting Understanding of Shared Heritage (PUSH). Museum International, Vol. 62 No. 1–2, pp. 9–13.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 В этой статье автор часто употребляет слово «нарратив», которое, с одной стороны, можно перевести на русский язык просто как «рассказ, повествование, изложение

фактов», но в то же время оно имеет и более глубокий смысл, как некий «языковый акт», исторически и культурно обоснованная интерпретация какого-либо из аспектов мира с определенной позиции. Термин был заимствован из историографии, где появляется при разработке концепции «нарративной истории», рассматривающей исторические события, как возникшие не в результате закономерных исторических процессов, а в контексте рассказа об этих событиях и неразрывно связанные с их интерпретацией (например, работа Тойнби «Человечество и колыбель-земля. Нарративная история мира», 1976). Нарратив включает в себя не только рассказанную историю, но и то, как говорит человек, и собеседника, кому она адресована; нарратив является не только повествованием, но и средством удержания внимания, заинтересованности и включенности собеседника, который выступает в качестве соавтора нарратива. При оформлении свой личной истории человек использует культурный нарратив – сюжеты, сказки, мифы, фрагменты фильмов и книг, рекламу и любые другие коммуникативные сообщения, которые составляют его окружение. Термин часто используется в постмодернисткой философии. (Источник: Новейший философский словарь http://www.slovopedia.com/6/205/770839.html). 2 Дискурс (от лат. discere – блуждать, фр. discours, англ. discourse – речь, выступление, рассуждение) – одно из основных понятий речи – связный текст в совокупности с другими факторами. Термин «Д.» имеет множество значений, наиболее общим из которых является «речь, погруженная в жизнь»; позволяет понимать и описывать изменение значений сказанного под влиянием совокупности нелингвистических факторов. В музееведении (музеологии) различают музейный и музеологический Д. 1) Музейный Д. – совокупность всего, что влияет на смысл «сказанного», в т.ч. авторских замыслов относительно экспозиции музейной, соотношения ожидаемого и фактического прочтения смыслов аудиторией музейной, а также используемых форм презентации продукта музейного. Для разных типов музейного Д. характерен свой набор авторских замыслов, идеологических позиций (определяемых культурной политикой государства и музейной политикой) и характеристик аудитории музейной. Анализ музейного Д. позволяет выявить коммуникативную специфику музея. 2) Музеологический Д. – речевая деятельность по поводу музейной деятельности, в т.ч. в рамках теоретического осмысления последней; метаязык для описания и анализа музейного Д. выстраивается в историческом, научном, мифологическом, технологическом и множестве иных контекстов, с которыми связан музей. Музеологический Д. включает непроговариваемые, но учитываемые в процессе разговора факторы. http://www.museum.ru/rme/dictionary. asp?55.

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Местное сообщество и памятники всемирного наследия на примере горнопромышленного ландшафта Блэнавона Доменик Валке Доменик Валке в настоящее время работает над докторской диссертацией на факультете археологии и антропологии Кембриджского университета (Великобритания). Его исследовательская работа направлена на определение роли экспертов5археологов в современном обществе. Он также является ученым секретарем Кембриджского археологического журнала.

В последние годы к управлению культурноисторическим наследием все чаще привлекаются широкие круги общественности. Практика совместных проектов в идеале влечет за собой взаимовыгодное партнерство специалистов и ученых с самыми разными сообществами, включая профессиональные группы, но прежде всего с местным населением, интересы которого могут быть тесно связаны с решением проблем их культурного наследия. Однако на практике принцип сотрудничества интерпретируется по-разному и может приобретать, например, форму «консультаций» (Colwell-Chanthaphonh and Ferguson, 2008a). С помощью таких поверхностных форм высоких целей, на которые рассчитывают специалисты в области наследия, не достичь. В этой статье я рассмотрю пример действительно активного привлечения местного сообществa к принятию решений относительно индустриального памятника всемирного

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

5 5. Национальный музей угольной промышленности «Биг Пит» (Уэльс, Великобритания)

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Местное сообщество и памятники всемирного наследия на примере горнопромышленного ландшафта Блэнавона

Доменик Валке

6 6. Военный мемориал и Дворец рабочих в Блэнавоне (Уэльс, Великобритания)

наследия, каким является горнопромышленный ландшафт Блэнавон в Уэльсе1. Используя этот пример, я осмеливаюсь утверждать, что для более эффективного решения экономических и социальных задач специалисты в области наследия должны в еще большей степени взаимодействовать с местным населением, учитывая его интересы, потребности и ценности.

Проблемы многофункционального наследия Во всем мире культурное наследие сегодня используется для улучшения как социальных, так и экономических сфер жизни. В качестве инструмента для достижения локальных целей, которые зачастую связаны с получением прибыли от развития индустрии туризма, в частности, могут рассматриваться памятники,

входящие в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Однако использование наследия в экономических стратегиях может вступать в противоречие с социальными выгодами. Индустриальные объекты наследия зачастую предстают в некоторой стерильной или романтической интерпретации, а не как места для острых дискуссий о неравенстве, о существовании по-настоящему демократичных работодателей, способных на социальные изменения в обществе (Uzzell, 1998; SummerbyMurray, 2002), и о других современных проблемах. В действительности с середины 1990-х годов в Великобритании неоднократно заострялось внимание на социальных преимуществах вовлечения местных сообществ в управление наследием. Этот вопрос поднимался при обсуждении политики государства по отношению к наследию, в особенности в связи с понятием «социальное включение», взятом на вооружение

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

7 7. Возвышенности природного ландшафта, являющиеся частью объекта всемирного наследия – горнопромышленного комплекса Блэнавона

политиками. Однако, несмотря на изменения в теоретическом подходе к наследию, где акцент ставится на идее «сотрудничества» (Swidler и др., 1997), специалисты по-прежнему считают, что только они имеют право судить о правомерности тех или иных точек зрения на наследие. Лаураджейн Смит и Эмма Ватертон утверждают, что политика в отношении наследия продолжает строиться на научном позитивизме. Иными словами, авторитетной признается лишь «экспертная» точка зрения. К альтернативным мнениям местных сообществ профессионалы относятся чаще всего как к несущественным или как к неким

дополнениям к их собственной трактовке наследия, в котором прежде всего ценится монументальность и эстетическая привлекательность. По моему убеждению, в последние годы такая авторитарная позиция постепенно идет на убыль – по крайней мере так происходит в Великобритании. Мнения непрофессионалов в отношении наследия стали рассматриваться как равноценные мнениям специалистов (см.: English Heritage 2010: с.13–15). Тем не менее в случаях с памятниками, включенными в Список всемирного наследия ЮНЕСКО,

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Местное сообщество и памятники всемирного наследия на примере горнопромышленного ландшафта Блэнавона

Доменик Валке

зачастую местное сообщество не имеет прямого доступа к принятию решений в отношении объектов всемирного наследия. А если это так, то следует поставить вопрос – каким образом проблема сохранения общечеловеческих ценностей должна соизмеряться с мнениями местного населения? Можно ли извлечь социальную выгоду из использования объектов всемирного наследия или речь идет только об экономической выгоде, связанной с туризмом? И, наконец, какую роль во всем этом должны играть специалисты в области наследия?

8. День всемирного наследия, Блэнавон, 2006

Блэнавон: революция для возрождения проблема отношения к ценностям культуры сохраняет свою остроту. Факт включения объектов в Список всемирного наследия не только удостоверяет их ценность, но и еще в большей мере подчеркивает их общечеловеческую значимость. Признание ценности данных объектов заставляет правительства всех уровней (местного, регионального, национального) фокусироваться на их потенциале для экономического и социального развития своего региона. В последние годы ЮНЕСКО в своих конвенциях и других руководящих документах неоднократно подчеркивало значимость человеческого фактора и ценностей культуры (UNESCO, 1994a, 2003). Однако по-прежнему существуют многочисленные памятники и достопримечательности, которые сохраняются только во имя их использования как туристических объектов, имеющих определенную эстетическую или историческую значимость, но при этом абсолютно не учитываются потребности и мнения местного населения (de Merode и др.). Более того,

Выдающаяся общечеловеческая ценность горнопромышленного ландшафта Блэнавона состоит в том, что он является хорошо сохранившимся свидетельством социальных, экономических и технологических процессов индустриализации периода преобразований XIX века (Blaenavon Partnership, 1999). Комплекс занимает территорию в 32,9 квадратных километра и включает в себя отдельные достопримечательности, среди которых наибольшее внимание туристов привлекает «Биг Пит» (большая скважина)2 – угольная шахта 1880 года, в которой сейчас расположен Национальный музей угольной промышленности. К числу других достопримечательностей относятся: сам город, Дворец рабочих, построенный в 1894 году и до сих пор регулярно использующийся для общественных мероприятий, чугунные украшения и природный ландшафт с характерными для него возвышенностями. В начале XX века процесс деиндустриализации постепенно привел к экономическому и социальному упадку этого

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

района. В 1930-х годах прекратилось производство железа, а добыча угля существенно снизилась и в конечном итоге в 1980-х годах остановилась. В 1970-е годы местный орган власти Совет города-графства Торвайн предпринял шаги по использованию горнопромышленного района как туристического комплекса, который помог бы решить социальные и экономические проблемы, возникшие после остановки производства: сокращение численности населения, высокий уровень безработицы и ощутимое отсутствие социального благополучия (Blaenavon Partnership, 1999). В 1983 году был открыт Национальный музей угольной промышленности «Биг Пит», сегодня успешный и активно посещаемый. Однако, поскольку музей расположен на окраине, его посетители крайне редко удостаивали своим вниманием сам город. В результате успешный музей не смог спасти экономику города, здесь по-прежнему сохранялся высокий уровень безработицы со всеми вытекающими отсюда невзгодами и трудностями. Начиная с 1997 года Совет городаграфства Торвайн (TCBC) стал понимать, что одним музейным туризмом проблем не решить, однако он мог бы стать «катализатором возрождения» (TCBC, 1997), обеспечив местному населению формирование чувства социального благополучия. Для того, чтобы помочь процессу возрождения города, и одновременно подготовить заявку на конкурс для включения горнопромышленного комплекса в Список всемирного наследия в 1991 году по инициативе ТСВС было создано «Партнерство Блэнавона», которое возглавили приглашенные специалисты в области культурного наследия. В него вошли также местные политические деятели и

представители отдельных объектов, расположенных на территории горнопромышленного ландшафта, выдвинутого на номинацию. Безусловно, усилия «Партнерства Блэнавона» помогли включению горнопромышленного ландшафта в Список всемирного наследия в 2000 году. Свою роль также сыграли политика расширения национальных программ и стремление ЮНЕСКО расширить типологию достопримечательностей, достойных статуса национального или всемирного наследия (e.g. UNESCO, 1994b). После внесения горнопромышленного ландшафта в Список ЮНЕСКО стала очевидной экономическая выгода этого шага: в индустрии туризма появились новые рабочие места, возросла стоимость имущества, впервые за последние 90 лет увеличилась численность населения (сегодня в Блэнавоне проживает 7000 человек; Blaenavon Partnership, 2010). Внесение горнопромышленного комплекса в Список всемирного наследия предполагало такой тип его использования, при котором местные культурные ценности должны были бы быть сбалансированы с универсальными. Однако на практике все решения относительно данного объекта принимаются несколькими профессионалами и политическими лидерами. Отсутствует какой-либо формальный способ привлечения членов местного сообщества к участию в планировании и реализации индивидуальных проектов или общих целей «Партнерства Блэнавона», которое по-прежнему работает «только по приглашению» (Blaenavon Partnership, 2010:110). Таким образом, несмотря на благие намерения отдельных

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Местное сообщество и памятники всемирного наследия на примере горнопромышленного ландшафта Блэнавона Доменик Валке

специалистов, сегодняшняя структура эксклюзивного управления этим объектом наследия такова, что местное население не имеет возможности реально участвовать в принятии решений. Управление горнопромышленным комплексом Блэнавона сложно еще и потому, что он состоит из множества отдельных объектов, в развитии которых заинтересованы различные организации. С этой точки зрения показательна, например, шахта «Биг Пит», которая, с одной стороны, представляет историю валлийской угледобывающей промышленности, а с другой – располагается в ландшафте, объявленном всемирным наследием. Помимо этого с ней связано множество персональных и местных ценностей. В этой статье я сосредоточусь на вовлечении местного сообщества в проекты города, так как они более четко иллюстрируют напряженность, которая на практике возникает между специалистами по наследию и местными жителями.

Тот факт, что этот безуспешный проект регулярно упоминался во всех интервью, взятых мною у местных жителей и специалистов, указывает на особую значимость его провала. И хотя проект не был профинансирован местной организацией, тем не менее «Партнерство Блэнавона» публично активно поддерживало его и, следовательно, неудача проекта стала ассоциироваться с местными лидерами.

Общественное участие на практике

Думается, что степень неприязни, которую местные жители чувствуют по отношению к специалистам в области наследия, связана, прежде всего, с их недостаточной вовлеченностью в принятие решений, тем более что экономическое возрождение остается приоритетной целью и пока еще лишь частично достигнуто. До сих пор лишь очень малая часть из ежегодных 180 000 посетителей музея «Биг Пит» заезжают в Блэнавон, чтобы потратить деньги в городских магазинах. Таким образом, вопреки благим намерениям и оптимистическим прогнозам, между жителями города и специалистами возникло взаимное недоверие.

Возрождение архитектурной ткани городского центра Блэнавона всерьез началось в 1999 году. Для того чтобы стимулировать внутренние финансовые инвестиции, а также привить горожанам чувство гордости за свой город, были отреставрированы исторические фасады нескольких магазинов. В 2003 году была предпринята попытка трансформировать Блэнавон в своего рода «город книжных коллекций и книжных магазинов». Эта идея усиленно раскручивалась СМИ, но в конечном итоге проект провалился: хотя в июне 2003 открылись девять книжных магазинов, уже через год большинство из них были закрыты.

Причиной такого положения можно считать отсутствие эффективного диалога. Сегодня Широкая улица – главная улица Блэнавона – в значительной мере поделена между локально-ориентированными бизнесами и туристическими магазинами, которые, кстати, и занимают отреставрированные исторические здания. В интервью, взятых мною, владельцы местных магазинов единодушно заявляли, что туристы не посещают их магазины, а «сразу идут к бутикам». И, наоборот, поскольку многие владельцы туристических магазинов переехали в Блэнавон из других регионов Уэльса, они

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

страдают от враждебного отношения к ним со стороны местного бизнеса. Эта враждебность явно связана с тем, что TCBC помогло новым резидентам открыть свои магазины. У местных жителей сильно развито чувство собственности по отношению к архитектурному наследию, многие из них твердо убеждены, что они являются совладельцами Дворца рабочих (сейчас здание принадлежит ТСВС), поскольку предшествующие поколения финансировали его строительство и техническое обслуживание. Так, в одном из интервью было сказано, что дворец построен «народом для народа». Подобные чувства указывают на существование напряженности в отношениях местных и приезжих. Действительно, многие местные жители считают специалистов по наследию «пришлыми», даже если они прибыли из соседних районов, просто потому, что те мало что знают об их устремлениях и ценностях. Тем не менее, большая часть жителей считает, что город по крайней мере внешне стал выглядеть лучше, и это служит источником их гордости. Многие довольны тем, что достопримечательность их родных мест включена в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Не случайно одним из самых значительных общественных событий стал День всемирного наследия, который придал новое содержание проходящему в городе еще с 60-х годов прошлого века ежегодному карнавалу. Этот праздник привлекает до 10 000 гостей. Каждый горожанин, упоминавший об этом событии, ссылался на него как на источник своей гордости. Следует подчеркнуть, что праздник организуется и проводится практически исключительно

силами местного сообщества. Это красноречиво свидетельствует: для достижения таких целей, как социальная сплоченность или социальная ответственность, нужно активнее вовлекать местное население в принятие решений, которые скажутся на их жизни, а не ограничиваться только работой приглашенных профессионалов и реализовывать проекты экономического возрождения, спущенные «сверху». В настоящий момент «Партнерство Блэнавона», признавая необходимость проектов с участием местного населения, осознает, что нужно не только знать потребности различных слоев общества, но и реагировать на них. Для этого летом 2010 года запущена трехгодичная программа «Забытый ландшафт»3, призванная обеспечить более широкое взаимодействие с различными группами населения и достичь реальных социальных и экономических результатов. Одна из подпрограмм, например, связана с решением проблемы беспорядочных велосипедных дорог, которые наносят вред окружающей среде. Работая вместе с местной молодежью над строительством специальных велосипедных дорожек, специалисты по наследию надеются привить молодым горожанам практические навыки и квалификацию, связанную с управленческими аспектами природным наследием. Другая подпрограмма направлена на оказание помощи местным производителям сыра, которые используют шахту «Биг Пит» для вызревания своей продукции. Подобные программы не только способствуют возрождению местной экономики, но и привлекают население к решению задач инновационного, взаимовыгодного и устойчивого использования природного и

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

культурного наследия горнопромышленного ландшафта Блэнавона.

От конфликта к сотрудничеству Сам по себе факт утверждения объекта наследия как выдающейся общечеловеческой ценности не приводит к конфликту между членами местного сообщества. Скорее наоборот, статус порождает чувство гордости. Конфликт же возникает при определении подходов к участию местного сообщества в решении проблем всемирного наследия, а эти решения принимают специалисты. В частности, ими пока еще не уделяется должного внимания современным социальным ценностям, ассоциирующимся, например, с Дворцом рабочих, и роли этих ценностей в процессе возрождения городской общины. Обсуждая предыдущие проекты в сфере наследия, местные жители с разочарованием высказывались по поводу того, что они исключены из принятия решений, влияющих на их жизнь. Их обида – убедительнее всяких слов. Когда наследие используется как часть планов по достижению экономического и социального благополучия, между менеджерами наследия и местным сообществом необходимо установить устойчивый диалог, основанный на взаимной откровенности. Ученые и специалисты, работающие в совместных археологических проектах, показали, что готовность быть открытыми и честными при демонстрации своих точек зрения на самом деле может привести к более доверительным и содержательным взаимоотношениям (McDavid, 2009). Конечно, специалистам необходимо критически оценивать свою

собственную идеологию и предположения, быть уверенными в своих знаниях и способностях действовать, но одновременно признавать, что наше знание может быть частичным или искаженным профессиональным подходом (Little, 2007). Проекты, требующие сотрудничества, должны предусматривать уступки со стороны руководящих работников, занимающихся наследием, что позволит профессионалам и местным жителям работать на равных при их создании и реализации. Результаты этих, в полном смысле слова, совместных проектов в этическом и социальном отношениях, как правило, более значимы, и, может быть, они окажутся более эффективными для решения проблем социальных прав и социальной справедливости (Colwell-Chanthaphonh and Ferguson, 2008b). Специалисты в области наследия должны более определенно демонстрировать, что они работают совместно с местным сообществом, а не только для других участников проекта, будь то политики или профессионалы. В случае с Блэнавоном к таким профессиональными участниками также следует отнести TCBC и ЮНЕСКО. Это особенно важно в тех случаях, когда у общественных групп из местного сообщества не так уж много времени, чтобы взять на себя обязательства по организации регулярных встреч и консультаций по текущему управлению проектом (McDavid, 2009). Я совсем не имею в виду, что менеджеры наследия не должны иметь права голоса. Сотрудничество ни в коей мере не означает передачу полномочий из одних рук в другие, в данном случае – местному сообществу. Скорее всего, решения должны быть общими и достигаться путем постоянного диалога, так

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

как потребности местного сообщества со временем могут меняться. Программа «Забытые ландшафты» обращена к проблемам, возникшим на сегодняшний день при управлении объектом всемирного наследия в Блэнавоне. В процессе ее реализации местные жители получат возможность поучаствовать в демократическом процессе принятия решений, приобрести практические навыки и квалификации и укрепить местную экономику. С помощью подобных программ, наряду с сохранением объекта всемирного наследия4, можно повысить значение местных ценностей, расширить возможности местного сообщества и, в конечном счете, благополучия. Но для того чтобы эта программа приобрела долгосрочную перспективу, «Партнерство Блэнавона» должно создать сотрудническую структуру, основанную на взаимодействии с местным населением. Возможно, путем созыва регулярного общественного форума, на котором бы местные жители озвучивали свои точки зрения. Без содержательного сотрудничества с местным сообществом менеджеры наследия будут продолжать решать гипотетические, а не реальные проблемы и удовлетворять только предполагаемые потребности.

Благодарность Выражаю глубокую благодарность каждому из восемнадцати человек, которые любезно позволили взять у них интервью для этого исследования. Большое спасибо всем сотрудникам Центра всемирного наследия Блэнавона за оказанную мне всестороннюю помощь в период моего пребывания в этом городе.

| ССЫЛКИ Blaenavon Partnership. 1999. Nomination of the Blaenavon Industrial Landscape for the Inclusion in the World Heritage List. Cwmbran, Torfaen County Borough Council. Blaenavon Partnership. 2010. Blaenavon Industrial Landscape World Heritage Site. Management Plan 2010–2015. Draft document available at Blaenavon World Heritage Centre. Colwell-Chanthaphonh, C. and Ferguson, T. J. 2008a. Introduction: The collaborative continuum. In: Colwell-Chanthaphonh, C.; Ferguson, T. J. (eds.). Collaboration in Archaeological Practice: Engaging Descendent Communities, p. 1–32. Colwell-Chanthaphonh, C.; Ferguson, T. J. (eds.). 2008b Collaboration in Archaeological Practice: Engaging Descendent Communities. Lanham. AltaMira. de Merode, E.; Smeets, R.; Westrik, C. (eds.). 2004. Linking Universal and Local Values: Managing a Sustainable Future for World Heritage. Paris, UNESCO. English Heritage. 2010. Understanding Place. Historic Area Assessments: Principles and Practice. Swindon, English Heritage. Little, B. J. 2007. Archaeology and civic engagement. In: Little, B. J.; Shackel, P. A. (eds.). Archaeology as a Tool of Civic Engagement, p. 1–22. Plymouth, AltaMira. McDavid, C. 2009. The public archaeology of African America: reflections on pragmatic methods and their results. In: Sørensen, M. L. S.; Carman, J. (eds.). Heritage Studies: Methods and Approaches, p. 217–234. London, Routledge. Smith, L. and Waterton, E. 2009. Heritage, Communities and Archaeology. London, Duckworth. Summerby-Murray, R. 2002. Interpreting deindustrialised landscapes of Atlantic Canada: memory and industrial heritage in Sackville, New Brunswick. The Canadian Geographer, Vol. 46, No. 1, p. 48–62. Swidler, N. et al (eds.). 1997. Native Americans and Archaeologists: Stepping Stones to Common Ground. Walnut Creek, AltaMira. Torfaen County Borough Council (TCBC). 1997. Torfaen Landscape Strategy. Volume 5. Blaenavon Tourism and Visitor Amenity Landscape Framework. Cwmbran, Torfaen County Borough Council. UNESCO. 1994a. The Nara Document on Authenticity. Paris, UNESCO.

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

UNESCO. 1994b. Report of the Expert Meeting on the "Global Strategy" and thematic studies for a representative World Heritage List. 1994b. Available at: http://whc.unesco.org/archive/global94. htm (accessed 22 May 2011). UNESCO. 2003. Convention for the Safeguarding of the Intangible Cultural Heritage. Paris, UNESCO. Uzzell, D. 1998. Interpreting our heritage: a theoretical interpretation. In: Uzzell, D.; Ballantyne, R. (eds.). Contemporary Issues in Heritage and Environmental Interpretation, p. 11–25. London. The Stationary Office.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1

Горнопромышленный ландшафт Блэнавона расположен в 40 км к северо-востоку от столицы Уэльса г. Кардиффа. Первый чугунолитейный завод здесь был построен в 1788 году Томасом Хиллом, Томасом Хопкинсом и Бенджамином Праттом. Богатство ресурсами окружающих территорий, использование силы пара и начало промышленной революции превратили его в XIX в. в крупнейшего мирового производителя железа и угля. К 1812 году пять доменных печей завода были способны производить до 14 000 тонн чугуна в год. Пик промышленного производства в Блэнавоне относится к 1913 году. Производство стали здесь было прекращено в 1938 году, последняя шахта была закрыта в 1980-м. Однако все важнейшие элементы горнопромышленного ландшафта можно наблюдать и поныне – угольные и рудные шахты, карьеры, примитивная железнодорожная сеть, плавильные горны, дома рабочих и объекты социальной инфраструктуры. (Источник: http:// world-heritageblaenavon.org.uk). 2

Национальный музей угля «Биг Пит» (большая скважина) поразит даже самого искушенного путешественника. Он представляет собой настоящую каменноугольную шахту, для посещения которой необходимо опуститься на глубину 90 метров. После капитальной реконструкции в 2004 году «Биг Пит» был объявлен национальным музеем года, получил престижную премию частного фонда Гюльбенкяна (Gulbenkian), которая ежегодно вручается самому «вдохновенному и творческому» музею Великобритании (www.artfundprize.org.uk). В разные годы ее обладателями становились Центр Роальда Даля (автор книги «Чарли и шоколадная фабрика»), лондонский музей Уинстона Черчилля, музей судна Great Britain в Бристоле, популярнейший Хантеровский анатомический музей и др. Для погружения в шахты посетителям музея

выдается специальное оборудование весом около пяти килограммов. Если не позаботиться о нем заранее, вы рискуете остаться без фотоаппарата и другой техники и не запечатлеть то, что происходит под землей. А происходит там много интересного. В качестве гида, сопровождающего туристов в этом увлекательном путешествии под землю, выступает настоящий шахтер. Он не только познакомит с историей каменноугольной промышленности, с процессом добычи угля и нелегким трудом шахтеров Уэльса, но и с непередаваемым артистизмом и своеобразным валлийским юмором расскажет пару анекдотов и историй о своей шахтерской жизни. (Источник: http://www.museumwales. ac.uk/en/bigpit. 3 Цель программы «Забытый ландшафт» – открыть его как достопримечательность для местного населения, сделать районом, где местные жители будут проводить время, развивать различные виды социальной, культурной деятельности и активного отдыха. 4

Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия была принята ЮНЕСКО в 1972 году (вступила в силу в 1975-м). К апрелю 2010 года ее ратифицировали 187 стран-участниц, в том числе Россия. Комитет всемирного наследия проводит сессии, на которых присуждается статус «объекта всемирного наследия». По состоянию на 30 июня 2011 года в Списке всемирного наследия – 936 объектов (725 являются культурными, 183 – природными и 28 – смешанными). В 1990-х годах типология всемирного наследия, к которому прежде относились объекты материальной культуры, расширилась за счет включения в него памятников нематериального культурного наследия. Нематериальное культурное наследие означает обычаи, формы представления и выражения, знания и навыки, а также связанные с ними инструменты, предметы, артефакты и культурные пространства, признанные сообществами, группами и в некоторых случаях отдельными лицами в качестве части их культурного наследия. К нему относят устные традиции и формы выражения, в том числе язык как носитель нематериального культурного наследия; исполнительские искусства, в том числе актерскую игру, музицирование, пение, танцы и прочее; обычаи, обряды, праздники; знания и обычаи, связанные с традиционными ремеслами и т.д. Конвенция по защите нематериального культурного наследия была принят в 2003 году.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

| Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки Андерс Хёгберг Андерс Хёгберг – доктор археологии Университета Лунда (Швеция), профессор Университета Линнея г. Кальмара (Швеция). В течение нескольких лет он работал археологом в сфере наследия. Опубликовал несколько статей по вопросам так называемой археологии общества и другим аспектам наследия. Хёгберг интересуется доисторической технологией обработки камня, а также опубликовал недавно результаты исследований по вопросам применения современных поведенческих норм в Южной Африке. Хёгберг – редактор рецензируемого журнала «Современная шведская археология».

Какую пользу могут приносить обществу рассказы и знание о прошлом исторических мест? Этот вопрос поднимается год за годом на различных конференциях и семинарах, посвященных наследию1, и ответов накопилось уже предостаточно (Burstro¨m и др., 2004; Derry and Malloy, 2003; Egoz and Merhav, 2009; Fairclough и др., 2008; Holtorf, 2005; Holtorf and Ortman, 2008; Peckham, 2003; Smith, 2006; Waterton and Smith, 2009). В этой статье я предлагаю один из возможных ответов на данный вопрос. Я приду к нему, анализируя то, что осталось в памяти, а что забылось в процессе городского развития, когда индустриальная зона Ломма Этернит на юге Швеции превратилась в респектабельный жилой район с элементами индустриального прошлого. Результат показал, что визуализация индустриального наследия в качестве культурного наследия места создает высоко востребованный и столь же бурно обсуждаемый сегодня контекст.

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

| Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки

Андерс Хёгберг

9. Рабочие на асбестоцементном заводе Ломма Этернит, начало XX века

10 10. Карта южной части Швеции, где отмечен небольшой муниципалитет Ломма, и фотографии индустриальной зоны Ломма Этернит начала XX века

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Скандинавский асбестоцементный завод Завод Скандинавский этернит был основан в 1906 году. Производственная компания добилась больших успехов, и асбестоцемент (этернит) даже получил славу «единственного строительного материала современной Швеции» (Martinsson and Schlyter, 2005). Этернит состоит из смеси цемента и асбестового волокна. Асбест придает материалу прочность и делает его устойчивым к воде и огню – качества, которые и способствовали успеху этернита. Но сегодня мы уже знаем, что асбест смертельно опасен для людей. Его волокна оседали на внутренней поверхности легких у рабочих, и около 250 из них в конце концов мучительно умерли от рака легких или постепенного удушья (Andersson, 1980). В 1976 году продажи асбестоцемента были запрещены, и через год фабрика закрылась. С 1950-х годов руководство компании уже знало об опасности, грозящей рабочим, имеющим дело с асбестом (af Geijerstam,1997). Медицинские исследования и проверки, осуществленные компанией, зафиксировали, что несколько работников скончались после мучительных страданий из-за загрязнения окружающей среды. Однако компания делала слишком мало или совсем ничего, чтобы защитить рабочих в течение рабочего дня (Andersson, 1980). Вместе с затянувшимися разбирательствами о компенсациях выжившим и потерявшим здоровье сотрудникам вся эта история способствовала возникновению нежелательной и болезненной памяти о месте. Схожие истории и скандалы вокруг условий работы на подобных заводах можно найти во многих странах мира, а некоторые судебные процессы, где бывшие работники пытаются

добиться возмещения за нанесенный ущерб их здоровью и выплат на лечения, до сих пор продолжаются (Mesothelioma&Asbestos Cancer Resource).

Процесс развития и сохранения наследия В 2003 году, после целого года исследований и планирования, представители муниципального собрания решили превратить старую индустриальную зону Ломма Этернит в модный современный жилой приморский район. Главной целью было создание привлекательного удобного городского пространства. В ходе этого процесса регион подвергся тотальной трансформации. Разработчики заказали и провели целую серию исследований, связанных с историей округа, его культурным и природным наследием. В отчетах район описывался как носитель самоидентификации муниципалитета и источник формирования современного населения региона. В одном из предложений говорилось (Kvalitetsprogram for Lomma Hamn 2002): «Исторический контекст требует внимания при проработке дальнейшей застройки. Существующее индустриальное окружение кажется целесообразным сохранить». В период с 1976 по 2003 год на территории бывшей фабрики размещались различные небольшие компании, некоторые из которых были когда-то связаны с ней; постройки пребывали в плачевном состоянии. Судьба индустриальной зоны Скандинавского этернита ничем не отличается от множества подобных. Значение индустриального наследия региона было уточнено в результате официальной дискуссии (см. Smith, 2006, for a

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки

Андерс Хёгберг

11. Часть бывшего индустриального механизма – теперь атрибут Мемориального парка

12 12. Здание большого склада постройки 1961 года не было включено в список индустриального наследия региона. Было снесено в 2005 году

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

discussion of this concept) и экспертизы, проведенной одним из региональных музеев. Отчет фокусировал внимание на отдельных объектах (Reisnert and Wallin, 2002). В результате оказалось, что только немногие здания на территории бывшего завода имеют отношение к индустриальной истории региона. В отчете говорилось также, что, сохраняя промышленную архитектуру, необходимо показать историю индустриализации как основы роста и развития муниципалитета Лома. Административное здание компании Этернит постройки 1937 года было выделено разработчиками как ключевой объект наследия. Здание было взято под охрану в процессе развития региона. Другая история произошла с еще одной «визитной карточкой» фабрики Этернит – большим складским зданием. Оно было выстроено в 1961 году, но так как первоначально исследование не касался объектов, появившихся после 1960 года, то оно не было взято под охрану( Reisnert and Wallin 2002). Этот вопрос был поднят представителями местного сообщества, которые понимали, что их индустриальное наследие постепенно рушится, а начавшаяся трансформация района может создать соответствующие предпосылки для создания уникального местного ландшафта, способного объединить прошлое и будущее. Предложение было отклонено политиками, ссылавшимися на отчет экспертов, где здание склада не упоминалось в качестве объекта наследия, требующего охраны (Motion Lomma Kommun, 2002). Для сохранения истории места разработчики проекта развития решили разбить мемориальный парк. В прелестном

окружении, среди зеленых насаждений и скульптур планируется поместить мемориальную доску, где будет подробно изложены положительные и отрицательные черты индустриального прошлого региона.

Визуализация индустриального наследия В результате проведенной работы индустриальное наследие эпохи Этернит, с одной стороны, оказалось выявлено и визуализировано, с другой стороны – нет. Административное здание Ломма Этернит сохранено и находится под защитой. Стремления специалистов по наследию, казалось бы, учтены в проектах будущего развития. Их разработчики проявили понимание значения сохранения промышленной истории. Муниципалитет настоял на сохранении памяти как о позитивных, так и негативных моментах индустриального прошлого. Однако складское здание сохранить не удалось, и оно было снесено. Взамен планируется разбить мемориальный парк. О чем свидетельствуют эти решения – о стремлении сохранить память или забвении? Если мы обратимся к концепции сохранения наследия и практикам сохранения памяти в проекте развития Ломма Этернит, можно сделать несколько выводов. Сохранение памятных мест и памяти места обосновано стратегией сохранения объектов наследия, которая базируется на ценности сохраняемой архитектуры как аутентичном напоминании о прошлом. Но в то же время ничего не подчеркивает индустриального характера территории в прошлом. Само административное здание ничем не отличается от других себе подобных. Чтобы воспринимать

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки

Андерс Хёгберг

13 13. Административное здание завода до и после реконструкции. Находится под охраной как местная достопримечательность, объявленная частью индустриального наследия региона

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

его как часть промышленного наследия, необходимо обладать определенными знаниями, хотя бы информацией о том, что это здание ранее находилось на территории завода. Для тех, кто помнит прошлое этого места, здание возрождает воспоминания. Для тех, кто завода уже не застал, архитектура остается лишь молчаливым свидетельством прошлого. Подобное отношение к наследию скорее напоминает процесс забвения, нежели сохранения памяти. О том, что когда-то происходило в этом месте, расскажет лишь мемориальная доска в прекрасном парке, спроектированном для созерцаний и размышлений. Это будет только безобидное напоминание о величии и ужасах прошлого. Острота травмы, связанной в памяти многих с историей этого места, превращается лишь в упрощенное повествование. Ломма Этернит – пример, как история индустриальной зоны с тяжелыми историческими ассоциациями, сохраняется лишь отчасти. В этом смысле визуализация индустриального наследия показывает, как относятся к наследию политики и другие люди, принимающие решения. Их взгляд устремлен в будущее, свободное от негативного наследия прошлого (Kvalitetsprogram fo¨r Lomma Hamn, 2002). Но что это на самом деле значит? В случае с Ломма Этернит можно посмотреть на это с двух разных сторон. Если мы ожидаем, что наследие будет передавать историю и воспоминания об индустриальной эпохе, подразумевая, что городская застройка станет ареной для множества интерпретаций, будет существовать в историческом контексте и способствовать устойчивому развитию

(Schofield и др., 2002), то пример Ломма Этернит кажется неудовлетворительным. С этой точки зрения исторический рассказ не способен принести обществу полноценной пользы. С другой стороны, жилой квартал на этом месте становится символом благополучного будущего, каким он и создавался. Бывшая промышленная зона Ломма Этернит избавилась от негативных ассоциаций и превратилась в роскошную жилую зону с очаровательным, слегка будоражащим сознание, но вполне безобидным индустриальным прошлым. Район привлекает людей с хорошим заработком, способствующих развитию муниципалитета, платя налоги и тратя деньги в местных магазинах. И тех, кто здесь живет и любит здесь жить. Он превратился в прекрасное окружение. С этой точки зрения выборочное сохранение прошлого вполне себе оправдывает (Dicks, 2003; Holtorf, 2007). Новая жилая зона довольно изолирована и обособлена (Stigendal, 2010). Она привлекает в основном людей из обеспеченных социальных и экономических кругов. Стоимость покупки и аренды жилья здесь достаточна высока. Частный характер застройки привлекает в основном богатых горожан и тех, кто приезжает сюда провести старость после выхода на пенсию в приятной и тихой компании. Так как они заплатили целое состояние за новое жилье, то и требования к соседству пропорциональны их ожиданиям. Можно было бы поставить под вопрос выбранный способ развития территории и предположить, что она могла бы привлекать гораздо более широкие слои населения. Тогда бы она не стала столь

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Трансформация индустриального наследия: достоинства и недостатки Андерс Хёгберг

изолированной, а вместо концепции сохранения отдельных зданий могла быть выбрана другая – концепция визуализации прошлого, рассказывающая всю историю (Aronsson, 2002; Olsson, 2003; Watson, 2009). Итак, если бы в процессе развития региона был выбран иной метод сохранения наследия, и он был бы основан не на конкретных зданиях, а на всей истории в целом, то регион мог бы стать востребован более широкой аудиторией. Например, если бы достаточно грубый внешне фабричный склад был сохранен, а вместе с ним некоторые другие складские помещения, которые в 2003 году еще стояли, район мог быть чуть более разнообразным и, возможно, более выразительным, более современным, чем реконструированные индустриальные зоны, которые мы в таком количестве видим сегодня в других европейских городах. А если так, то возможно здесь поселились бы представители куда более разнообразных социально-экономических кругов, атмосфера сложилась более демократичная, выросла бы толерантность к молодежи, тусующейся на пляже, и другим проявлениям спонтанности. С этой точки зрения местное население не извлекло всей пользы и не использовало все возможности, которые наследие могло бы ему открыть. Здесь мы имеем дело с хорошо знакомым «академическим» расхождением между учетом индустриального наследия и тем, как с ним, по факту, работают (Holtorf, 2005). Процесс обсуждения реестра наследия и выявления памятников с дальнейшим приспособлением индустриального наследия под жилые кварталы только-только начали исследовать (Watson, 2009, с. 30).

Я затронул тему развития, обратившись к примеру бывшей индустриальной зоны Ломма Этернит, которая превратилась в привлекательное роскошное жилье. Процесс, когда болезненные и негативные воспоминания, связанные с индустриальной историей места, постепенно ослабнут, но все же память о них сохранится, будет происходить очень постепенно. Я постарался показать, как он протекает и на что может быть направлен. Вывод, который я бы хотел сделать из этого примера, так это то, что все это не имеет никакого отношения к прошлому. Это касается того, как мы воспринимаем настоящее и какое будущее планируем. И главное – это имеет отношение к тому, что мы подразумеваем под словом «польза».

Благодарности Особая благодарность Томасу Хёканссону и Карин Либерг за участие в интервью.

| ССЫЛКИ Andersson, M. Asbestarbetarna berättar [Asbestos workers narrate]. Stockholm, LiberFörlag, 1980. Aronsson, P. En fråga om saklighet? Tekniska system berättar om framsteg och hot. [A question on objectivity? Technological systems tells about progress and threats] In: Fägerborg, E.; Björklund, A. (eds.) Dokumentation i dialog – att utforska industrisamhället. [Dokumentation in dialouge – to explore the industrial society]. p. 28–45. Stockholm, Riksantikvarieämbetet och Nordiska museet, 2002. Burström, M,; Elfström, B.; Johansen, B. Serving the public. Ethics in Heritage Management. In: Karlsson, H (ed), Swedish Archaeologists on Ethics. p. 135–147. Bricoleur Press, Lindome, 2004.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Derry, L.; Malloy, M. (eds). Archaeologists and Local Communities: Partners in Exploring the Past. Washington, SAA, 2003.

environment at Lomma harbour]. Malmö, Malmö Museum, 2002.

Dicks, B. Culture on Display. The Production of Contemporary Visibility. Glasgow, Open University Press, 2003.

Schofield, J.; Johnson, W.G.; Beck, C.M. (eds). Matériel Culture. The Archaeology of twentieth-century conflict. One World Archaeology 44. London, Routledge, 2002.

Egoz, S.; Merhav, R. Ruins, ideology and the Other in the landscape: the case of Zippori National Park, Israel. Journal of Landscape Architecture / autumn 2009, p 56–68. Eternitbolaget efter 40 år. [The Eternit Company after 40 years]. Skandinavisk Eternit AB, Lomma, 1946. Fairclough, G.; Harrison, R.; Schofield, J.; Jameson, J.H. (eds.). The Heritage Reader. London, Routledge, 2008. af Geijersam, J. Arbetets historia: guide till museer och miljöer i Sverige. [The historiy of work; guide to museums and environments in Sweden]. Stockholm, Carlsson bokförlag, 1997. Holtorf, C. From Stonehenge to Las Vegas. Archaeology as Popular Culture. New York, Altamira Press, 2005.

Smith, L. Uses of Heritage. London, Routledge, 2006. Stigendal, M. Cities and Social Cohesion. Popularizing the results of Social Polis. Mapius 6. Malmö, Malmö University, 2010. Waterton, E.; Smith. L. Taking Archaeology out of Heritage. Newcastle upon Tyne, Cambridge Scholars Publishing, 2009. Watson, S. Archaeology, Visuality and the Negotiation of Heritage. In: Waterton, E.; Smith. L. (eds.) Taking Archaeology out of Heritage, p. 28–47. Newcastle upon Tyne, Cambridge Scholars Publishing, 2009. http://www.asbestos.net/. Mesothelioma & Asbestos Cancer Resource. SOKOLOVE LAW. Last updated 2011. Accessed 18 May 2011.

Holtorf, C. Archaeology is a Brand. The Meaning of Archaeology in Contemporary Popular Culture. Oxford, Archaeopress, 2007. Holtorf, C.; Ortman, O. Endangerment and Conservation Ethos in Natural and Cultural Heritage: The Case of Zoos and Archaeological Sites. International Journal of Heritage Studies. Vol 14, No 1 2008. p. 74–90. Kvalitetsprogram för Lomma Hamn. Program för stadsrumsgestaltning. [Quality program for Lomma harbour. Program för townspace visualisation]. 2002-06-27, and brought up to date and revised in 2005-11-08. Martinsson, H; Schlyter, O. Eternit. Färg och form i 100 år. [Eternit. Color and shape during 100 years]. Göteborg, Göteborgs universitet. Institutionen för Miljövetenskap och Kulturvård. Avd. för kulturmiljövård. 2005:16. Motion Lomma Kommun [Motion Lomma Municipality]. 200206-11. Number KS2002/0252-101. Olsson, K. Från bevarande till skapande av värde. Kulturmiljövården i kunskapssamhället. [From conservation to the creation of value. Cultural heritage care in the knowledge society]. Institutionen för infrastruktur. Stockholm, Kungliga Tekniska Högskolan, 2003.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1

По мнению, Хенрика Аксе, одного из организаторов шведского движения наследия, оно уникально: ничего подобного нет во всем мире. Его поддерживают около полумиллиона людей, работающих на добровольной основе. Локальные общества наследия активны по всей стране. Их цель – сохранение и защита традиционной культуры во всех ее проявлениях. Местные власти часто обращаются к локальным обществам наследия за консультацией по вопросам планирования жилых районов, перестройки дорог и т.п. Шведская национальная федерация наследия была создана в 1916 году, в 1975 году она превратилась в общенациональную организацию движения локального наследия. Сегодня в стране активно работает около 1700 локальных обществ. Наиболее активно в последнее время изучается наследие, связанное с историей XX века. Чем больше угроза окружающей среде, тем важнее становится защита созданного человеком. (источник: http://www.dvinaland.ru/culture/site/ Publications/EoC/EoC1999-4/06.pdf )

Peckham, R. S. (ed). Rethinking Heritage. Culture and Politics in Europe. London, I.B. Tauris, 2003. Reisnert, A.; Wallin, P. 2002. Antikvariskt yttrande angående byggnader i Lomma hamn. [Antiquarian report for built

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая Пан Шоуйонг Пан Шоуйонг – доктор наук, профессор антропологии и музеологии Университета Минзу (Центрального университета национальностей в Пекине1). Его докторская диссертация была посвящена антропологии китайских национальных меньшинств. Он также является специальным научным сотрудником Музея национальных меньшинств и активным членом Национального комитета экомузеев Китая. В прошлом г5н Шоуйонг разрабатывал программу по сохранению культуры и традиций этнических народностей в районе «Трех ущелий на реке Янцзы», a также занимался работой по спасению их артефактов. С 2008 года он является активным участником нового музейного движения в сельских районах Китая. Его недавние публикации: «Национальные сокровища тысячелетий» («Главный редактор», 2005), «Аспекты развития исследовательской работы в современных западных музеях» («Главный редактор», 2005), «Экомузей как зеркало» (2007), «Биография Линь Ю5Xва: антрополог» (2009) и «Социально5 культурные изменения и этнические отношения в Северном Китае» (2001).

Музеи этнических меньшинств Китая интенсивно развиваются и становятся все более современными. Их сотрудники ориентированы на инновации, о чем свидетельствуют происходящие в них событиях, однако эти музеи еще ни разу не становились предметом теоретических исследований и требуют анализа и систематизации. Статья посвящена двум китайским сельским музеям и тому влиянию, которое они оказали на жизнь местной общины. Это Гонг-ми-а – сельский музей района Лейшан и Сяо-хуан – сельский музей хорового пения донгов района Конгджиан. Оба музея расположены в провинции Гуйчжоу2 на территории автономных префектур этнических групп кайли мяо и донгов.

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

14 14. Ритуал народности мяо во время новогоднего фестиваля в деревне Гонг-ми-а (Китай). Семьи принесли свои дары для «Короля-лягушки»

Сельский музей Гонг-ми-а Начиная с весны 2008 года, автор этой статьи в составе группы пекинского Национального музея этнических меньшинств участвовал в разработке стратегии развития сельского музея в Шанг-ма-лу. Шанг-ма-лу – очень маленькая деревушка, название которой в переводе с китайского означает «идти к шоссе». Название звучит весьма странно, учитывая, что жители этой деревни на протяжении столетий не знали даже

буквального смысла фразы «шанг-ма-лу» и уж, естественно, никогда в сельской местности шоссе не видели. Можно предположить, что название исторически связано с дорогой, по которой когда-то шла оживленная торговля чаем, и означает «путь коня». «Не более трех солнечных дней подряд и не больше трех квадратных метров ровной поверхности» – так принято говорить о провинции Гуйчжоу, где сообщения между

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая

Пан Шоуйонг

15 15. Горная деревушка Гонг-ми-а. Новое здание – сельский музей

населенными пунктами чрезвычайно затруднены. Деревня Шанг-ма-лу находится в 117 километрах от районного города Лейшан, и примерно в 300-х – от Гуйяна, столицы провинции Гуйчжоу. От дороги, соединяющей районные центры Лейшан и Ронджьян, вилкой отходит грунтовая дорога на Дади. Потребуется по крайней мере два часа езды на автобусе, чтобы добраться до Дади – конечной точки движения общественного транспорта. А потом еще два часа трястись по ухабам, чтобы преодолеть расстояние в 30 км и добраться до Шанг-ма-лу по извилистой

горной дороге – пыльной в солнечные дни, грязной и скользкой во время дождей. По обеим сторонам дороги на склонах холмов расположены глубоко скрытые в горах деревни. Все они внешне очень похожи друг на друга, и трудно указать на разницу между Шанг-ма-лу и окрестными селениями. Жители деревни говорят, что на языке народности мяо их деревня называется Гонгми-а, что означает «место, прекрасное для жизни», но в это приезжающим сюда трудно поверить. В действительности же никто за

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

16. Празднование фестиваля «Король-лягушка»: жители деревни во время традиционной трапезы

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая

Пан Шоуйонг

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

17 17. Трехэтажное деревянное здание Музея великого пения донгов в деревне Сяо-хуан

пределами деревни, даже жившие по соседству китайцы или этническая группа Шуй-цу, не знали этого имени до тех пор, пока здесь не был создан музей. В 2008 году небольшая ветвь этнической группы мяо с населением всего 130 человек (в этом году их число сократилось до 125-ти) решила построить в своей деревне музей, чтобы поведать молодому поколению, а также соседям о своей истории и культуре. Тогда же в этой деревне побывала г-жа Вэй Ронгху, заместитель директора Национального музея этнических меньшинств, которая занималась исследованиями уникального этнического костюма бай-ниао-уй, характерной

особенностью которого является роскошное шелковое платье, украшенное изображением сотен видов различных птиц. Бабушка г-жи Вэй Ронгху когда-то родилась в этой деревне, а ее отец на протяжении 10 лет работал в районной администрации города Дади. Сама она является уроженкой Дади и при рождении получила мяонское имя А-Дуо. Ее деревенские родственники обратились к ней за помощью в создании музея, так как в деревне для этого достаточных ресурсов не было. Жители деревни приняли активное участие в обсуждении вопросов: почему они хотят создать музей, какой музей они хотели бы открыть в деревне и как осуществить эти планы. Поскольку г-жа Ронгху и я уже помогали однажды созданию экомузея

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая Пан Шоуйонг

этнической группы Соу-га Мяо в западной провинции Гуйчжоу (который, кстати, стал первым экомузеем в Китае), мы предложили жителям деревни обратиться к его опыту, которому они могли бы следовать) (1). Местная община Гонг-ми-а очень быстро вникла с суть идеи экомузея. Об этом свидетельствует заданный ими вопрос: «Это как бы превращение всей жизни деревни в музей?» Но полностью копировать чужой опыт они не захотели, желая сосредоточиться на своей собственной культуре и традициях. Представить в музее прошлое небольшой группы народности мяо было большой проблемой, поскольку до нас дошла лишь их устная история в виде легенд и преданий. В них говорится, что предки мяо давно поселились в этом месте, но когда именно – никто не знает. Принято считать, что они принадлежат к этнической группе Ба-жаи мяо, пришедшей с дальневосточной китайской территории, находящейся между провинциями Шаньдун и Хэбэй. Согласно письменным источникам первые поселения мяо в Гуйчжоу появились только в 1340-х годах. Даже местная элита и губернаторы провинции не имели ни малейшего представления об истории деревни Гонг-ми-а. Одной из причин такой неосведомленности может быть то, что эта деревня слишком маленькая по сравнению с другими деревнями провинции и находится достаточно далеко от районного центра – города Лейшанa. Другой причиной можно считать то, что жители соседних деревень – этническая группа Шуй-цу и этнические китайцы (хань) – имеют давнюю письменную традицию (2). У жителей Гонгми-а, напротив, существовали только устные предания, передававшиеся из поколения в поколение, но их повествования настолько уникальны, что возникла идея полностью

посвятить им местный музей. Исключениями стали только местный фестиваль «Корольлягушка» и традиционный костюм – также важные составляющие местной истории. Семья г-жи Вэй предложила использовать свой дом в качестве временного помещения для музея до тех пор, пока не будет построено специальное музейное здание. В период подготовки к открытию музея каждый житель деревни с энтузиазмом говорил о его будущем. Все были уверены, что создание музея благотворно отразится на будущем деревни и принесет изменения в их собственную жизнь. Всего за три месяца с помощью специалистов Национального музея этнических меньшинств местные жители возродили свой легендарный традиционный фестиваль и даже создали небольшой Фонд наследия. Ранней осенью 2008 года маленький сельский музей был открыт для посетителей. Поскольку музей рассказывал о местной истории и традициях, то жители деревни воспринимали его как часть самих себя и делали все возможное для того, чтобы он получился интересным, пусть и очень маленьким. В конце 2009 года местной общиной было решено назвать свой музей Гонг-ми-а музеем. Это значит, что все люди со стороны должны были научиться произносить эти слова. В это же время музей стал одним из культурных проектов Программы развития тысячелетия ООН. С этих пор музей Гонг-ми-а получил поддержку со стороны множества международных организаций, что значительно изменило жизнь деревни. Например, в прошлом году более 30-ти ее жителей посетили Пекин и более 20-ти человек побывали в США. К маю 2011 года

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

18 18. Прикрепление вывески музея в деревне Сяо-хуан, на которой впервые в деревне был использован английский язык

было завершено строительство нового здания музея, и полностью реконструирована ранее пыльная и грязная дорога, соединяющая деревню с внешним миром. Новый музей расположился в двухэтажном деревянном здании площадью 300 квадратных метров. «Мы опоздали с промышленной революцией. Но мы не опоздаем с этой новой революцией, которая гораздо важнее, чем старая», – сказал г-н Вей Яньян, бывший житель деревни, ныне работающий в городе Гуйяне, столице провинции Гуйчжоу. – «Наш народ только начал знакомство с внешним миром за пределами своей деревни, и особенно с музейными программами начала XXI века».

Музей великого пения донгов в деревне Сяо-хуан Еще один музей, о котором хотелось бы рассказать, – это Музей великого пения народности донгов в деревне Сяо-хуан в районе Конгджиан автономной префектуры этнических групп кайли мяо и донгов. Деревня Сяо-хуан славится своим хоровым пением, которое включено в Список нематериального наследия ЮНЕСКО. Этот небольшой уездный город расположен примерно в 70 км от деревни Гонг-ми-а. Для того чтобы добраться туда из Гонг-ми-а, надо сначала доехать до уже известного читателям Дади, а затем повернуть налево на дорогу

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая Пан Шоуйонг

эти две этнические группы сблизились и сейчас часто посещают друг друга.

19. В центре экспозиции расположена увеличенная фотография, на которoй запечатлена сцена встречи национального лидера, премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао с жителями деревни Сяо-хуан. Это событие является предметом гордости местных жителей и выделяет их деревню из числа других соседских деревень

20 20. Великое хоровое пение народности донгов деревни Сяо-хуан называют звуками естественной гармонии небес. Показ этого сокровища в пространстве экспозиции – большая проблема для музейных работников

№ 321, которая через город Лейшан приведет в Сяо-хуан. Интересно, что жители этих двух поселений совсем не знали друг о друге до того, как в сентябре 2009 года наша проектная команда не привезла жителей Гонг-ми-а в Сяо-хуан. Благодаря музейным программам

Великое пение донгов, которое на местном языке называется Донг Ка Лау, входит в Список всемирного нематериального наследия ЮНЕСКО (3). В 2005 году, когда великое пение донгов было включено и в Список национального наследия Китая, местное правительство поддержало идею строительства концертно-выставочного зала (но не музея). До этого ситуация в деревне Сяо-хуан была очень схожей с деревней Гонгми-а. Разумеется, следует иметь в виду, что программы сохранения нематериального культурного наследия в Китае и во всем мире появились только в XXI веке. До этого времени о существовании «великого пения» донгов, да и о самой деревне Сяо-хуан знали лишь немногие этнологи и представители некоторых неправительственных организаций. Члены этнической группы донгов традиционно строили свои деревни вдоль рек, а не прятали их в горах, как народности мяо, поэтому по сравнению с группами мяо, их земли были богаче и деревни больше. В конце 2008 года мы посетили деревню Сяо-хуан (4) и в сентябре 2009 решили выбрать ее музей как одну из проектных площадок Программы развития тысячелетия ООН. Последовавшая за этим история в некотором смысле аналогична истории музея деревни Гонг-ми-а. Сутки напролет мы подробно обсуждали с местными жителями, местной администрацией и волонтерами каждую деталь будущего музея: его фокус, имя, структуру управления и т.д. Проводились консультации с сотрудниками ООН и других организаций, например, со специалистами по культурным ландшафтам,

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

21 21. Фрагмент экспозиции в сельском музее Сяо-хуан, демонстрирующей природную среду и экономическую жизнь региона

по сельскому хозяйству и разработчиками программ развития региона. В апреле 2010 года наша проектная команда помогла жителям деревни Сяо-хуан провести детальное исследование потенциальной экспозиционной среды в двух зданиях, которые предполагалось использовать для музея. Был также составлен поэтажный план и проанализированы сильные и слабые стороны этих двух зданий. Кроме того, некоторые жители деревни посетили Гонг-ми-а и Столичный музей Пекина. В итоге музей получил название Музея великого пения народности донгов, и чтобы подчеркнуть его важность, местныe жители выступили с предложением о превращении всей деревни в музей. Основной технологией при создании музея стала многообразная интерактивность. Наряду с постоянной экспозицией, где собраны предметы быта местных семей, ее объекты расположены и в самой деревне. По сути, каждая семья является своего рода экспонатом экомузея. Расположенные на территории всей деревни выставочные пространства рассказывают об истории и культуре народности донгов, о легендах, связанных с происхождением великого пения Дон Kа Луа, а также о Программе развития тысячелетия ООН.

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Ответственность за строительство музея взяло на себя «Бюро по делам религии и этнических меньшинств» района Конгджиан при финансовой поддержке Государственной комиссии по делам национальностей. Стоимость строительства здания, его оборудования и программного обеспечения составляет 400 000 юаней. Музей представляет собой трехэтажное здание с деревянными стенами и деревянными полами. Его общая площадь более 432 квадратных метров и длина каждой стены 12

22. Манекены, одетые в традиционные костюмы народности донгов. Сотрудники музея рассказали, что такая идея родилась под влиянием оформления витрин супермаркетов, которые очень популярны в районных китайских городках

метров. Экспозиция, которая посвящена великому пению, разработана под руководством районного бюро по делам культуры, радио, телевидения и туризма. На первом этаже здания расположен раздел, посвященный экологии природного ландшафта Конгджиана и его сельскохозяйственной культуре; темой

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Социальная польза наследия и этнические меньшинства Китая Пан Шоуйонг

экспозиции второго этажа является великое пение народности донгов, на третьем этаже находится выставка, посвященная народным обычаям и традиционному костюму. В музее экспонируется 96 объектов, в том числе некоторые примеры традиционной вышивки, но эта коллекция пока находится на стадии формирования. Какое влияние оказал музей на жизнь деревни Сяо-хуан? Оно является положительным или отрицательным? Пожалуй, пока еще невозможно однозначно ответить на этот вопрос. Представитель бюро ЮНЕСКО в Пекине однажды спросил: «Что мы в результате обрели, что мы сделали, что оставили жителям деревни?». Г-жа Вэй Ронху ответила на это так: «Что мы делаем? – Усердно стараемся ответить на эти три вопроса. Что мы обрели? – Мощь великого пения донгов. Мы отнеслись с уважением к идеям и выбору местных жителей, удовлетворив их потребность в сохранении своих песен, и оставим им чувство собственной культурной идентичности и понимание необходимости сохранения местного культурного наследия. Староста деревни г-н Янг, с которым я также обсуждал эти вопросы, дал такой ответ: «Мы открыли для себя наши особенные черты, которые отличают нас от соседей, и мы обрели большие возможности для развития нашего сообщества; у нас теперь есть наш собственный музей, мы получили огромную поддержку извне, и у нас нет больше страха за будущее. Мы любим наши песни, которые являются частью нашей жизни. Мы получили их от наших предков и нашей земли и должны их сохранить и передать нашим потомкам».

Зачем создавать музей? Какие преимущества он может принести? Музеи в Китае существуют более сотни лет, однако все это время они служили в основном городскому населению. Жители деревни Гонгми-а только десятилетие назад впервые услышали китайское слово «бо-у-гуань» (музей), но сегодня уже каждый из них, как впрочем и каждый житель деревни Сяо-хуан, понимает, что такое музей, и что он значит для развития местного сообщества. Один из посетителей как-то поинтересовался у местных жителей: «Почему они захотели создать музей?» На что они ответили: «A почему бы и нет?» И это был хороший ответ. Во всех опубликованных на Западе учебниках по музейному делу утверждается, что музеи могут с успехом выполнять три функции: социальную и культурную (сохранение наследия, с фокусом на культуре и местах «общей» памяти), экономическую (благодаря развитию туризма) и политическую (музей является организацией и т.д.)». Описанные в этой статье примеры в определенной степени оспаривают такой взгляд на музей, поскольку они рассматривают историю, культуру и окружающую среду не как отдельные социальные явления, а как единое целое. История не может быть отделена от общего контекста. Например, жители деревни Гонг-ми-а утверждают, что они пришли с Дальнего Востока и ранее были процветающей народностью. Это можно было бы рассматривать как просто мнение о своем прошлом, но для народности Гонг-ми-а оно связано с их самобытностью, их истоками, историей их миграции, их рисовыми полями, фестивалями и т.д. Именно поэтому они превратили всю свою деревню в музей. Как антрополог я знаю, что отношения между

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

историческим прошлым и «самоопределением групп людей» сегодня становятся все большей проблемой. Многие антропологи переосмысливают концепцию прошлого, рассматривая его, прежде всего, как современную конструкцию, которая непрерывно воссоздается в ответ на текущие социальные, экономические и политические проблемы. Я думаю, что они не совсем правы. История не может быть отделена от всего жизненного контекста, и задачей музея должно стать воспитание в людях понимания этой целостности (Labi). Один антрополог дал прошлому такое определение: «осознанное благо» (Herzfeld, 1991). В соответствии с ним исторические повествования о событиях, людях и памятных местах обладают исторически оправданной аутентичностью и служат сохранению культурного наследия. И музей – это место, которое все это сохраняет (Tonkin, 1992). История не является лишь доступным для использования музеем ресурсом, она – часть самосознания общества.

| ССЫЛКИ Ambrose, T. and Paine, C. 2006. Museum Basics, 2nd edn, Unit 4. London, Routledge. Herzfeld, M. 1991. A Place in History: Social and Monumental Time in a Cretan Town. Princeton, NJ, Princeton University Press. Labi, K. A. 2008. Toward a museum culture in Ghana: processes and challenges. Museum Anthropology, Vol. 31, No. 2, pp. 105–21. Schein, L. 2002. Minority Rules: The Miao and the Feminine in Chinese Cultural Politics. Durham, NC, Duke University Press. Tonkin, E. 1992. Narrating Our Pasts: The Social Construction of Oral History. Cambridge, Cambridge University Press.

| КОММЕНТАРИИ (1) Луиза Шайн исследует культуру женщин народности мияо города Хиджанга, которые принадлежат к другой ветви этой народности. См. подробнее: Schein, Minority Rules: the Miao and the feminine in Chinese cultural politics, Duke University Press, 2002. (2) Деревня Гонг-ми-а в прошлом году дала взаймы деревне Шуй-цу 10 000 юаней. Благодаря этой помощи этническая группа шуй-цу смогла построить маленький музей, в котором хранится шестнадцать манускриптов этого национального меньшинства. Письменность шуй-цу очень отличается от китайской орфографии. (3) Подробнее см. сайт ЮНЕСКО www. unesco.org. (4) Наши коллеги основали эту группу в 1950–1960-е годы, когда они проводили большое исследование в этнических сообществах и занимались установлением происхождения этнических групп (минзу).

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 Центральный университет национальностей был основан в октябре 1941 года в Яньань как Институт по делам национальностей. Центральный институт национальностей был официально учрежден в июне 1951 года в Пекине. В ноябре 1993 года институт был переименован в Центральный университет национальностей. Находится в Zhongguancun, западном пригороде Пекина. 2

Провинция Гуйчжоу в Китайской Народной Республике граничит с провинцией Юньнань на западе, провинцией Хуньань на востоке и провинцией Сичуан на севере. Основную территорию провинции Гуйчжоу занимают горы. В провинции проживают такие группы меньшинств, как баи, туджии, жуанги, йи, мяо, квианги, донги, яо, буи, шуи и гелао. Приблизительно половина из поселений имеет статус автономных префектур или сел. В провинции активно развивается сельский туризм. Туристов сюда привлекает уникальная смесь удивительной природы и деревень, населенных этническими меньшинствами, сохранившими богатейшие культурные традиции танца, песни, национального костюма, ремесел и традиций. (Источники: http://www.asinah.net/china/guizhourussian.html; http://russian.china.org.cn/russian/84188.htm); http:// www.uzintour.com/ru/news/?id=36&page=29).

| © Перевод на русский язык – Издательский Дом «ПАНОРАМА», 2012

| Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества Луис Мараис Луис Мараис – бывший школьный учитель с 205летним опытом преподавания истории. В настоящее время является координатором южноафриканской программы «Образование в исторической среде. Путешествия во времени». Его интересы связаны с исследованиями в области культурного наследия, устными историями, примирением, мирными инициативами и внедрением в систему образования ЮАР программы «Связь веков».

«Примирение не происходит в один день, и это не простая ситуация. Это сложный процесс, который разворачивается во времени и должен постоянно обновляться». Заки Ахмат1, Центр права и социальной справедливости, Южная Африка

Вступление «История нашего будущего» – такие слова выложены разноцветными зернышками на небольшой фреске здания Конституционного суда, бывшей тюрьмы Старого форта в Иоганнесбурге2 (Южная Африка). Каменные стены и здания бывшей тюрьмы Старого форта являются свидетелями жестокого прошлого, в то время как расположенный здесь Конституционный суд вселяет надежду на мирное и справедливое будущее. Между прошлым и будущим находятся истории и жизненный опыт разных людей, чья жизнь, культурное наследие и идентичность отрицались режимом, стремившимся установить превосходство белого

museum

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) © ЮНЕСКО 2012

INTERNATIONAL

меньшинства, унизив тем самым достоинство большинства жителей, которые считались гражданами второго сорта, без каких-либо политических, экономических и социальных гарантий в стране своего рождении. Такая политика апартеида3 привела к глубокому расколу в южноафриканском обществе. После установления демократического режима в 1990-е годы она стала одной из основных проблем на пути достижения мира, стабильности и процветания во имя гармоничного будущего. Страна должна была смириться с ужасным прошлым. Реакцией нового демократического правительства на эту проблему стало создание в 1995 году Комиссии правды и примирения. Однако с тех пор ею было достигнуто не так уж много успехов.

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

23 23. Седерберг, 200–1487 н.э.: последний прием пищи перед выходом на охоту

С 1652 года коренные народы южной части Африки находились под контролем голландцев, которых в 1800-e годы сменили англичане. В 1910 году4 после англо-бурской войны5 страна была передана в руки африканеров – белого населения, которое продолжило политику сегрегации6, установленную британскими колонизаторами. В 1948 году правящая Национальная партия ввела в действие политику апартеида – раздельного существования белого и черного

24 24. Рудевал, 1913: сохраняем культурное наследие, обучаясь традиционному ритуальному танцу риэл

С середины XVII века, когда европейские колониалисты впервые высадились на южноафриканских берегах, и вплоть до 1994 года – года создания демократического государства, белое меньшинство господствовало над черным большинством. Эта власть характеризовалась крайними расовыми предрассудками и тяжелейшей экономической эксплуатацией.

Историческая подоплека

25 25. Цвелетемба, 1976: пастухи-подростки демонстрируют свои навыки палочного боя

| Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества

Луис Мараис

26. Рудевал, 1913: встреча с фермерами для обсуждения несправедливого закона

27. Волвеклуф, 1773: кузнец показывает своим подмастерьям, как надо ковать железо

населения страны. Было учреждено множество законов о сегрегации, что в конечном итоге привело как к грубым нарушениям прав человека, так и к усилению сопротивления режиму апартеида в самой стране и за ее пределами. В 1990-е годы руководившее страной белое меньшинство было вынуждено отказаться от режима апартеида, вступив в переговоры с освободительным движением для создания демократического государства. Однако плодом апартеида стало глубоко расколотое и политически нестабильноe общество, с недоверием между различными расовыми и культурными группами населения, тревожным пренебрежением к истории и культурному наследию черных южноафриканцев со стороны белого населения, продолжающимися расовыми предрассудками, постоянно увеличивающимся разрывом между богатыми и бедными, разрушением демократии и демократических ценностей правящим правительством, и в последние годы кипящей нетерпимостью к беженцам и иммигрантам из других африканских стран, приведшей к

угрозам и нападениям на почве ксенофобии. Все это потенциально разрушает мечты о свободной и единой стране.

Правда и примирение «Комиссия правды и примирения» (КПП) была создана в 1995 году усилиями демократического правительства для того, что бы прийти к соглашению с несправедливым прошлым и одновременно продолжить путь процесса примирения, который обеспечил бы мирное будущее для всех южноафриканцев. Основной целью Комиссии был сбор «свидетельств, их документирование и в некоторых случаях амнистия лиц, совершивших преступления, связанные с нарушением прав человека, а также вопросы компенсаций и реабилитации» (Wikipedia). В течение двух лет своей работы Комиссия заслушала свидетельские показания более чем 20 000 человек. Благодаря чему был составлен официальный отчет, содержащий истории как жертв апартеида, так и его преступников, которым в некоторых случаях давалась

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

амнистия. Это была попытка содействовать диалогу между жителями страны, а также попытка достигнуть той или иной формы примирения (Gakunzi). Деятельность Комиссии (КПП) вызвала как похвалы, так и критику. Как заметил Алекс Борейн7, наибольшим вкладом КПП явилась ее способность «высветить правду, которая до сих пор была неизвестной» (Boraine, с. 10) и от которой более не могло уклониться белое население страны. Деятельность Комиссии подверглась критике со стороны «Центра по изучению проблем насилия и путей примирения» и правозащитной организации Кулумани8 и др. В 1998 году они провели опрос сотен жертв, пострадавших от апартеида. Большинство опрошенных сказали, что они не чувствуют, что благодаря работе Комиссии было достигнуто примирение между черной и белой общинами (Wikipedia). Многие участники опроса высказали мнение, что деятельность Комиссии была более успешна на национальном уровне, но для преодоления разногласий на местном уровне было сделано очень немного: Комиссия «не всегда рассматривала конфликты внутри и между местными сообществами» (Hamber и др.). Результаты «Южноафриканского бумеранга примирения» – национального опроса общественного мнения, проведенного в 2009 году Институтом по вопросам правосудия и примирения, «указали на существование серьезной обеспокоенности по поводу жизнеспособности мира и демократии в Южной Африке» (Institute for Justice and Reconciliation, 2009a, с. 15).

По-видимому, идеальное исцеление и примирение оказалось более сложной задачей, чем первоначально предполагалось. Общество столкнулось с ситуацией, когда преступники заняли оборонительную позицию, чувствуя вину за прошлое страны. Они предпочли бы поскорее забыть его. В то время как жертвы апартеида и их потомки считают необходимым говорить о прошлом, они хотят, чтобы правда стала известной, их истории рассказанными и услышанными, их культурное наследие признанным и в конечном итоге процветающим. В уже упомянутом исследовании, проведенном Институтом по вопросам правосудия и примирения, были выдвинуто две гипотезы. Первая – «историческое противостояние: если граждане способны противостоять прошлому и решать проблемы прошлого, то они, скорее всего, движутся вперед к примирению». И вторая – «диалог: если граждане твердо намерены вступить в искренний и конструктивный диалог, то они, скорее всего, достигнут примирения (Institute for Justice and Reconciliation, 2009a, с. 5). В целях реализации этих гипотез, первостепенное значение имеет создание безопасных мест, где каждый будет чувствовать себя комфортно и сможет говорить об общем прошлом, анализировать его влияние на людей и планировать работу «для» и «во имя» единого будущего. Это открыло возможность для программы «Связь веков» вовлечь местные сообщество в процесс примирения и исцеления, поскольку она направлена именно на постижение прошлого и примирение с ним на материале местной истории. Итак, программа «Связь веков» воспользовалась

| Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества Луис Мараис

предоставленной возможностью, создав в Южной Африке конкретные разработки по методикам «Образование в исторической среде» и «Путешествия во времени»9. «Образование в исторической среде» – это программа, разработанная Кальмарским краеведческим музеем в Швеции в 1985 году. Она использует метод семи ступеней, включая историческую ролевую игру, называемую «Путешествия во времени». Основной фокус этой программы заключается в активном использовании региональных исторических памятников для привлечения внимания местного населения к его прошлому. И делается это того, чтобы предоставить сообществу возможность через знания о прошлом построить новое и лучшее будущее. Методология включает в себя семь ступеней работы программы в историческом месте: выбор местной достопримечательности и определенного периода времени, исследование этого места и его толкование, подготовку преподавателей и изучение материала в школе. Кульминацией программы является «путешествие во времени», за которым следует всесторонняя оценка конкретных итогов (Westergren, с. 8–11). Ролевая игра ориентирована на школьную программу и предлагает альтернативный метод ее реализации. Она одновременно посвящена как местной истории, так и местным памятникам исторического наследия. Программа «Связь веков» преследует несколько целей. Одна из них заключается в том, чтобы стать проводником процессов исцеления и примирения. Несмотря на огромные усилия различных организаций, работающих в области примирения, кажется, что энергичность движения за примирение утратила свой импульс. Лишь очень немногие

политические лидеры и видные деятели страны активно защищают идею социального мира. В результате респонденты исследования 2010 года «Южноафриканский бумеранг примирения» посчитали, что «примирение должно произойти широко, среди всех слоев общества и во всех местах, включая школы и университеты, религиозные организации, места работы, в средствах массовой информации и в политической сфере (Institute for Justice and Reconciliation, 2010, с. 49). Второй целью является содействие социальной сплоченности и национальному строительству. Наряду с идеалом примирения, разделенное южноафриканское общество должно в конце концов объединить культурно разнообразные группы населения и стать единым народом с глубоким уважением к правам человека, равенству, свободе, справедливости и миру. Понимание нашей истории и всего спектра культурного наследия откроет двери для признания друг друга, прощения, терпимости, общих ценностей, заботы о благополучии всех граждан, а, следовательно, для духа национального единства. «Путешествие» в гавань Порт Шепстоун 1905 года не только знакомит участников с текущей политикой этого времени, но и учит понимать и уважать культуру зулу и индийского населения. Эти знания сегодня актуальны, поскольку мы должны понимать, принимать, терпеть и уважать наших соотечественников – мужчин и женщин, если мы стремимся к мечте о единой нации. В центре методики «Образование в исторической среде» стоит развитие общества. Поэтому она опирается на работу с местными общинами и их членами, и это является основным акцентом для каждой темы программы «Связь веков». Местное

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

сообщество становится как бы «собственником» своего прошлого, используя знания о нем для расширения своих возможностей, причем с позиции своих современных взглядов на то, какое общество они хотят построить и как это надо сделать. Осознание сообщества как целостного организма и преодоление трудностей, в свою очередь, укрепит достоинство, а также чувство гордости и причастности, и приведет к созданию сильного государства. «Путешествие» в поселок Икагенг 1986 года исследует проблемы, с которыми в период апартеида столкнулось общество. Среди них отсутствие доступа к электроэнергии и воде, неразвитая инфраструктура, бедность и ужасные жилищные условия. Большинство этих проблем существуют и сегодня, несмотря на установление демократии. Участники «Путешествия во времени» получают возможность посмотреть на прошлое, поучиться у него и понять, как надо работать для более счастливого будущего. Программа обеспечивает сообщество своего рода ключом для достижения этого, а именно предлагает так называемые «рабочие группы», где коллективно и демократическим путем решаются проблемы, с которыми оно сталкивается. Программа также ставит своей целью содействовать всестороннему личности (Folkbildning) и пониманию нашей взаимосвязанности (Ububtu). Всесторонне развитый человек будет оказывать положительное влияние на рост и развитие сообщества, а следовательно, и на общество в целом. В этом отношении образование всегда играет жизненно важную роль. Еще одна цель программы – выявление скрытых, невысказанных и забытых историй, а также

щекотливых вопросов (Westergren и др., с. 11), так как колониальное господство и правление белого меньшинства неизменно привели к одностороннему взгляду на прошлое. Многие интересные истории обычных людей никогда не были рассказаны и записаны. Игнорировалась история местного сообщества, совсем не обсуждались больные и спорные вопросы, преобладала европоцентристская точка зрения – взгляд «сверху вниз» на историю страны. Однако с приходом демократии были предприняты значительные усилия, чтобы устранить этот дисбаланс, и описанная образовательная программа играет в этом существенную роль. По сути, «Связь веков» – превратилась в международное сообщество, которое фокусируется на местной истории, достопримечательностях и устных рассказах, воссоздавая прошлое как образовательную среду. Прекрасным примером неизвестной большинству истории южноафриканского геноцида является «путешествие» в 1773 год на ферму Волвеклуф. В центре этого «путешествия» стоит проблема систематического искоренения колониальным режимом традиционных культур народностей сан и кхои. Участники, представляющие различные культурные группы населения того времени, должны прийти к соглашению по серьезным проблемам их дальнейшего сосуществования, в отличие от недавних случаев проявления нетерпимости к иностранцам и беженцам, приведших к ксенофобским атакам. Характерной особенностью этой программы и ее «путешествий во времени» является то, что она создает безопасную среду и подразумевает всеобщее участие, что содействует возможностям исцеления и примирения. Через неформальные рабочие

| Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества Луис Мараис

группы или официальную школьную программу люди собираются вместе в стремлении изучить прошлое, добиться общего понимания и продолжить путь исцеления и примирения. Такое изучение прошлого происходит как бы «снизу вверх», к тому же «Путешествия во времени» оживляют историю конкретного места и конкретного времени. Процесс изучения и открытий направляется специально разработанными ключевыми вопросами, которые ведут к дискуссии, обмену мнениями, умению слушать и вести диалог, и, наконец, достигает своей высшей точки в тщательно продуманной оценке (Westergren и др, с. 6–8). Сердцевиной программы «Образование в исторической среде» является активное вовлечение сообщества. Не только школы, но и многие другие организации, такие, например, как дома престарелых, приглашаются на презентации, консультации и дискуссии. Был учрежден Комитет наследия и программы «Путешествия во времени», который начал планировать реализацию «Семи ступеней», изложенных в руководящем документе. Этот Комитет сотрудничает с региональной, национальной и международной сетью программы, разрабатывая сюжеты живой истории для местных сообществ. Одним из самых существенных преимущество программы «Связь веков» является тот факт, что она предлагает безопасную среду, в которой в режиме диалога изучается прошлое. Такое безопасное место особенно необходимо при обращении к больным вопросам. Кроме того, знание своего прошлого ведет к укреплению культурного и национального самосознания и, в конечном

итоге, к национальному единству. Прошлое Южной Африки свидетельствует о позорном пренебрежении к личности и культурному наследию угнетенных масс. Фокус на местной истории поможет нам заново открыть и вернуть нашу культурную самобытность, прививая гражданам страны чувство гордости быть южноафриканцем. Это будет способствовать развитию национального духа, чувства общего гражданства и национального единства. Программа «Связь веков», несомненно, предлагает опыт обучения высочайшего качества, который дает студентам реальные факты и перспективы, понимание, навыки и глубокие знания о прошлом. Освоение и применение исследовательских навыков, умение принять во внимание различные точки зрения и участие в диалоге способствуют развитию понимания и оценки прошлого, что наполняет смыслом ежедневную жизнь школьников и студентов. Через изучение местной истории и культурного наследия участники часто открывают свои корни и начинают понимать, как прошлое формирует будущее. Они также обнаруживают, что и обычные люди играют важную роль в формировании общества. И это потенциально ведет к восстановлению достоинства угнетенных народов. Дополнительным плюсом программы является и то, что она дает понимание таких основных принципов современного общества, как демократия, равенство и культурное разнообразие (Westergren, с.12). Крайне важное значение имеет защита и развитие молодой и хрупкой южноафриканской государственности. Обсуждение отсутствия или злоупотреблений принципами демократии в прошлом и активное развитие понимания и оценки этих вопросов сегодня, способствуют оздоровлению общества, уважению к этим

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

принципам. Мы, авторы проекта «Связь веков», прекрасно понимаем, что исцеление не может быть достигнуто только теми представителями разных сторон, которые ведут мирные переговоры и обсуждения. Это гораздо более глубокий процесс. В число компонентов, необходимых для активизации процесса примирения, входит также правосудие, возмещение ущерба, восстановление и возвращение имущества. Однако объединение людей – первый шаг к взаимопониманию, и это следует рассматривать как положительный фактор. Но даже это требует больших усилий и мужества со всех сторон.

прошлое, признаете другую точку зрения, увидите жизнь глазами другого человека (которым вы становитесь, совершая «путешествия во времени») и поймете ее, только тогда может начаться процесс исцеления и примирения.

Поэтому, чтобы дать толчок процессу примирения, который, кажется, совсем заброшен стоящими у власти, нам нужно предоставить людям возможность встречаться, обсуждать, вступать в диалог друг с другом и учиться у других. Программы «Образование в исторической среде» и «Путешествия во времени» как раз и являются действенными механизмами, которые могут выполнить эту функцию. Они обеспечивают безопасное пространство для очной ставки с прошлым и для участия в диалогах, где выслушивают мнения других, видят другие точки зрения и открывают для себя новые жизненные впечатления. И это неизбежно приведет к новым знаниям и глубокому пониманию того, как прошлое формирует настоящее, даст нам прочную основу для построения процветающего будущего. Это безопасное пространство, поскольку оно ставит нас на место другого человека. Если вы играете роль другого человека, это позволяет вам видеть вещи с его точки зрения. Волшебство заключается в том, что на самом деле вы остаетесь самими собой, но смотрите на жизнь под другим углом. Когда вы пересмотрите

| ССЫЛКИ

Очень часто нам нужно разбередить старые раны, чтобы очистить их. Кажется, что лечение лежит в нашей боли. В прошлом. В нашей истории. А история – это наше будущее.

Achmat Z. 2010. No Reconciliation without Social Justice: South Africa’s Civil War Averted or Postponed? Available from: http://writingrights.org/2010/10/06/no-reconciliation-withoutsocial-justice-south-africas-civilwar-averted-or-postponed/. Boraine A. 1999. All Truth is Bitter. A Report of the Visit of Dr. Alex Boraine, Deputy Chairman of the South African Truth and Reconciliation Commission, to Northern Ireland. Available from: http://www.healingthroughremembering.org/images/pdf/ All_Truth_is_Bitter.pdf. Gakunzi, D. n.d. The Truth and Reconciliation Commission of South Africa: An Evaluation of Hugo Van der Merwe, from The Center for the Study of Violence and Reconciliation (CSVR). Available from: http://base.afrique-gouvernance.net/fr/corpus_dph/fichedph-171.html. Hamber, B., Maepa, T., Mofokeng, T. and Van der Merwe, H. 1998. Survivors’ Perceptions of the Truth and Reconciliation Commission and Suggestions for the Final Report. Centre for the Study of Violence and Reconciliation, South Africa. Available from: http:// www.csvr.org.za/wits/papers/papkhul.htm. Institute for Justice and Reconciliation, South Africa. 2009a. Annual Report. Available from: http://sabarometerblog.files. wordpress.com/2009/12/sa-reconciliation-barometer-2009.pdf. Institute for Justice and Reconciliation, South Africa, 2009b. South African Reconciliation Barometer 2009. Available from: http://sabarometerblog.files.wordpress.com/2009/12/ sa-reconciliation-barometer-2009.pdf.

| Путешествия во времени: способ исцеления расколотого общества Луис Мараис

Institute for Justice and Reconciliation, South Africa. 2010. South African Reconciliation Barometer 2010. Available from: http:// www.ijr.org.za/uploads/SA_Reconciliation_Barometer_10th_ Round_Report_web_FINAL.pd Westergren E. 2006. Seven Steps: Towards In-Depth Teaching in Historic Environments. Kalmar, Kalmar Läns Museum. Westergren, E., et al. 2010. This Place Has Meaning: Case Studies of Time Travels and Historic Environment Education – South Africa 2006–2010. 2nd edn. Cape Town, Content Media.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 Заки Ахмат (род. 1962, Йоханнесбург, ЮАР) – южноафриканский борец с апартеидом, СПИД-активист. Вырос в консервативной мусульманской семье, но в возрасте 14 лет он ушел из дома, поджег собственную школу в знак протеста против апартеида, за что был приговорен к 9 месяцам тюрьмы. Убежденный атеист, Заки Ахмат свои политические взгляды во многом заимствовал у Маркса, Ленина и Троцкого. В 80-е годы в он вступил в ряды Африканского национального конгресса. После падения режима апартеида перед страной встала новая проблема – распространение ВИЧ-инфекции, принявшее в ЮАР масштабы национальной катастрофы. Заки Ахмат, сам инфицированный СПИДом, стал национальным героем, так назвал его бывший президент Нельсон Мандела. В мире нет другого человека, который посвятил столько времени и энергии войне против ВИЧ-инфекции. Ахмат создал и 8 лет возглавлял организацию «Treatment Action Campaign», миссия которой – оказывать давление на правительство, фармацевтическую индустрию и общественное мнение, с тем чтобы и для богатых, и для бедных антиретровирусная терапия для лечения ВИЧ-инфекции стала доступной. (Источники: http://aids.ru/aids/ahmat.html; http://www. astrovips.com/astro/ru/person/4841/1.html). 2

Тюрьма строгого режима, расположенная в здании Старого форта в Йоханнесбурге была построена в 1893 году. Этот тюремный комплекс символизирует самое тяжелое время режима апартеида, узниками которого были Нельсон Мандела и Махатма Ганди, а также десятки обычных граждан, попавших в сеть колониальной репрессии, апартеида и расизма. Каменные стены могут многое рассказать о несправедливой политической системе, жестоком институте наказаний, государственном терроризме и стойкости целых поколений заключенных. В 1995 г. судьи нового Конституционного суда Южной

Африки выбрали тюрьму Старого форта в качестве места для своего заседания. Сейчас комплекс Холм Конституции включает музей, интерпретирующий историю тюрьмы и вопросы справедливости в прошлом и настоящем, помещения для ведения общественных дискуссий и само здание суда. (Источники: http://www.sitesofconscience.org/ru/ resources-ru/networks/africa; http://www.sitesofconscience.org/ wpml_mf_2/ru/sites-ru/constitution-hill). 3

Апартеид – (на языке буров (африкаанс) apartheid – раздельное проживание), официальная политика крайней расовой сегрегации и дискриминации по отношению к африканским народам банту и другим этническим группам неевропейского или смешанного происхождения. Официально в качестве государственной политики в ЮАР существовал с 1948 по 1994 гг. Для африканцев были отведены специальные резерваты (в 1959 г. переименованы в бантустаны), составляющие лишь 12% территории страны. Неевропейцы были лишены всех прав. Нарушение апартеида преследовалось в уголовном порядке. (Источник: БСЭ). 4 На основании Акта о Южной Африке, принятого Британским парламентом 31 мая 1910 года, был образован ЮжноАфриканский Союз, включавший в себя четыре британских колонии: Капскую колонию, Натал, Колонию Оранжевой реки и Трансвааль. ЮАС стал доминионом Британской империи. 5 Под англо-бурскими войнами понимают два военных конфликта (1880–1881 и 1899–1902 гг.) на юге Африки между Британской империей и бурскими республиками: ЮжноАфриканской республикой (Трансвааль) и Оранжевым Свободным государством (Оранжевая Республика). В результате в Претории был подписан мирный договор, по которому буры признали аннексию Южно-Африканской и Оранжевой Республик Британской империей. (Источник: И.А. Никитина, С.В. Липицкий. БСЭ М., 1969–1978). 6

Сегрегация – (от позднелат. segregatio – отделение) политика принудительного отделения какой-либо группы населения по расовому или национальному признаку (источник: dic.academic.ru). 7 Алекс Борейн – учредитель Международного центра правосудия переходного периода, исполнительный директор Института демократической альтернативы для Южной Африки (ИДАСА) и Коалиции музеев совести. (Источник: http://www.memorial.krsk.ru/Articles/KKIMK2006/17.htm). 8

Кулумани – правозащитная группа, представляющая интересы жертв апартеида в ЮАР на юридическом уровне. (Источник: http://www.khulumani.net). 9 Об этих же программах также идет речь в статье Д. Ханнера и Э. Вестергрена в этом номере журнала.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

| Образование в исторической среде – педагогическая перспектива Биргитта Е. Густафссон Биргитта Е. Густафссон, кандидат наук и старший преподаватель кафедры педагогики Университета Линнея (Швеция). Ее научные интересы лежат в области методик обучения. Имеет опыт участия в научно5исследовательских проектах, в том числе с использованием культурного наследия в «Путешествии во времени». Она также является членом Центра «Образование в исторической среде» в Краеведческом музее г. Кальмара (Швеция).

Однажды один человек долгодолго скакал на своей лошади по диким долинам, мечтая встретить город своей мечты. И, наконец, показалась Исидора – город с диковинной архитектурой, умелыми мастерами, умеющими делать превосходные телескопы и скрипки. В нем чужестранец, выбирая между двумя женщинами, всегда встречал третью, петушиные бои перерастали в кровавые перебранки между зрителями. Именно таким тот человек и представлял себе город, именно такой оказалась Исидора, за одним исключением: в воображаемом городе он был молодым, а в Исидору приехал уже стариком. На площади, где у стены старцы сидели и смотрели, как молодые проходили мимо, он сел с ними в ряд. Мечты превратились в воспоминания (Calvino1, 1997, с. 7)

museum

INTERNATIONAL

| Образование в исторической среде – педагогическая перспектива Бригитта Е. Густафссон

Каждое место, подобно той Исидоре, связано со множеством красноречивых историй. Посещение реальных мест и исторических достопримечательностей может стать неповторимым опытом, подтолкнуть нас к размышлениям о смысле жизни, о смерти, человеческом достоинстве, к неожиданным сравнениям. История места создается и используется как для сохранения прошлого, так и для формирования его значения в нашей сегодняшней жизни (Aronsson, 2009). Какие истории выбрать для рассказа о том или ином месте, как правило, диктуют властьимущие либо те, кто стремятся к власти.

множеству вызовов и конфронтаций. В целом, «учение» часто позиционируется как процесс объединения, когда новая информация трансформируется в «знание» (Skinner, 1968). Такой взгляд на «учение» существует в системе «подтверждающей» парадигмы (Gustafsson, 2008). Ранее приобретенные знания объединяются и подтверждаются, отвергая тем самым, что самооценка и мировоззрение должны подвергаться регулярной проверке. Здесь же, напротив, аргументируется, что «учение» основано на провокациях и вызовах и протекает в контексте парадигмы «пересекающихся границ».

Поселения, отдельные здания, железнодорожные пути, так же как и другие, освоенные человеком ландшафты, являются историческими достопримечательностями2. Исторические места – это места, которые человек когда-то использовал (или использует до сих пор), которые содержат информацию о его отношении к этому месту, сохраняют отпечатки его жизни и деятельности. Именно в таких местах наиболее выразительно чувствуется связь между эпохами. Именно здесь, как в зеркале, прошлое отражается в настоящем, а настоящее в прошлом (Fritzén and Gustafsson, 2007).

Таким образом, мы выявили два подхода к образованию: 1) подтверждающий и усиливающий; 2) пересматривающий и переформулирующий. Я хотела бы подчеркнуть, что оба метода должны подвергаться дискуссии. Как бы там ни было, ни один из подходов не может быть назван «правильным» или «неправильным». В дальнейшем я обрисую процесс «учения» как диалектическую игру между двумя этими парадигмами, где каждая из них – предварительная ступень для другого. Нам нужны оба подхода, и они взаимозависимы.

Истории и сотворение смыслов Цель настоящей статьи – обсудить с точки зрения педагогики, как формировать значение того или иного места, рассказывая о нем различные истории. С социальной и демократической точек зрения такой подход кажется предпочтительным. Педагогическая перспектива, изложенная здесь, основана на допущении, что «учение» – есть творение смыслов (Dewey, c. 1916/1999; Vygotskij, 1962), когда индивидуальное восприятие себя и мира вокруг конкретного «ученика» подвергается

От имени Кальмарского краеведческого музея я провела исследование сайтов региональных музеев Швеции с точки зрения их презентации программы «Образование в исторической среде» (Gustafsson, 2009). Исследование коснулось 45 сайтов основных региональных музеев Швеции и некоторых организаций, участвующих в этой программе и ссылающихся в своих презентациях на сайты музеев. Нужно отметить, что

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

представление программы на сайтах, несмотря на ее новаторство было решено традиционно и вряд ли себя оправдало. Большинство музеев описывали принципы программы, используя по отношению к работе с наследием слова: «передать», «поделиться». С такими формулировками наследие воспринимается как нечто постоянное, единожды закрепленное и неизменное. Проблема адекватной трансляции информации касается и других вопросов: как доносить знания до посетителей, какой метод наиболее эффективен для повествования уже имеющихся сведений о наследии? В качестве основной проблемы я бы назвала «информационную», но предпочла бы всетаки говорить о «восприятии». «Восприятие» больше, чем «информация». Дальнейшие исследования показали, что удовольствие от «восприятия» – ключевой аспект в любых инициативах, связанных с наследием. Однако, если знания преподносятся как нечто, где удовольствие становится главным условием, существует опасность подмены подлинных смыслов простыми для понимания историями. Исследование показало также, что некоторые музеи попали в ловушку, относясь к обучению как к элементарной передаче сжатой информации, которая не достигает уровня смыслов и значений. Здесь речь идет опять же о «подтверждающей» парадигме. Я утверждаю, что подобный подход доминирует не только в музейной педагогике, но и в современном обществе в целом. Процесс действительного обучения куда более неоднозначен. Лингвистические условности – то есть то, как мы говорим о разных вещах – очевидно или незаметно,

держат наши мысли и действия в ловушке обыденной картины мира (Foucault, 1971). Нам нужна провокация, которая бросит вызов привычным представлениям, устоявшимся взглядам, чтобы пересмотр предыдущих знаний создал условия для процесса обучения как «пересечения границ» (Gustafsson, 2008). Чтобы осознать свои предрассудки, необходимо нарушить границы, устоявшиеся взгляды. Этого можно достигнуть через истории – они удивляют и разоружают. Истории важны для самого существования человека (Bruner, 2004), «Повествование присутствует в каждом веке, в любом месте, в любом обществе; […] как и нет человека без историй» (Barthes, 1969/1977, с. 79). История может выглядеть как миф (Midgley, 2004). Нам нужны мифы о себе, наших семьях, местные и национальные мифы, чтобы сформировать знания и понимание. Мы рождены в обществе, поэтому мы сами – часть общего мифа. Национальные истории занимают ключевое место в формировании национальной идентичности, в сохранении и определении культурных ценностей. Истории о прошлом и настоящем непостоянны и взаимозаменяемы, процесс переоценки коллективной памяти постоянен, он моделирует реальность, заставляет относиться к ней в новом свете. Какие истории мы создаем и изменяем прямо сейчас? Когда мы определяем самих себя и мир в целом, то и действовать начинаем в соответствии с этим. Становится важным в этой связи обсуждение отношения языка и власти (Foucault, 1971). Прошлые и нынешние истории создают наше

| Образование в исторической среде – педагогическая перспектива Бригитта Е. Густафссон

видение мира, изменчивое и непостоянное. Это постоянная борьба мировоззрений, названная Кристенсон Уггла «битвой реальности» (Kristensson Uggla, 2004). С философской точки зрения все мы стремимся к осмыслению, пытаясь привнести хоть какой-то порядок в хаос нашего опыта (Bruner, 2004). Через частные истории о себе и своей семье мы стремимся придать жизни осмысленность. Это отлично отображает, как работает наша память, фрагменты ее не связаны друг с другом; но когда мы складываем их вместе, то создаем историю жизни (Burr, 1995). Мы стремимся упорядочить события, привнести в них свой контроль и порядок. Через истории о себе и окружающем мире мы фактически редактируем жизнь: что важно, а что не очень, в чем причина, а где – следствие. Жизнь становится похожа на кино; события следуют за событиями. Некоторые части оказываются вырезанными, в конечном итоге все переделывается и добавляются фрагменты, ранее исключенные из фильма (Jenner, 2000). Как мы уже упоминали, мы рождаемся внутри семейной истории, гендерной и национальной идентификации (Benhabib, 1997; cf.Taylor, 1989). Через нескончаемые истории о прошлом и будущем мы становимся частью общего мировоззрения. Такое мировоззрение содержит различные «правды», ценности и убеждения, которые следует противопоставить учению как передаче легко усваиваемой информации. Такая установка создает предпосылки для размышления о неоднозначностях и допустимости множества «правд» и точек зрения (Brown, 1987). Хорошим примером в этом смысле служит наблюдение, как по-разному можно

интерпретировать события истории и исторические места.

Исторические места как точки создания смыслов Достопримечательности и истории, которые их окружают, могут быть представлены для формирования у посетителя нового видения, понимания. Основная задача в таком случае – обеспечить возможность соотнести себя с историей места, погрузившись в гущу исторических событий. Однако результат подобного творения смыслов не предопределен. Мы постоянно вовлечены в процесс создания смыслов, значений. Так, некоторые из подобных процессов могут с нормативной точки зрения носить деструктивный характер, другие, наоборот, – позитивный. Если допустить такой подход, то процесс творения смыслов должен всегда рассматриваться с критической точки зрения. Все должно быть скрупулезно исследовано. Вопрос, который необходимо обсудить: как создавать столь провокационные истории на материале исторических мест, и как сами места могут вдохновить нас на учение. Всегда есть выбор, как именно говорить о наследии. Разные истории производят разное впечатление. Позвольте привести такой пример. «Город расположен на юге страны и большинство его зданий было построено в 1272–1307 гг., когда Англией правил Эдвард I». Типичная «плоская» история, где факты преподносятся прямо и рационально. Эта история основана на «информативной логике». Стоит лишь слегка изменить рассказ, добавив ему поэтичности, как он станет совершенно другим, приобретя новое измерение, пробуждая совершенно

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

иную логику мышления. Допустим так: «В легком тумане, опустившемся на береговую линию, моряк уловил очертания верблюжьей спины, покрытой богато расшитым седлом со сверкающей бахромой между двумя горбами – это был город» (Calvino, 1997, с. 14). Такие истории трогают нас, подталкивают мысль к развитию в поэтическом измерении. Подключая людей к сопереживанию истории, рассказчик дает им возможность соотнести себя в прошлом и настоящем. Ключевое слово здесь «разногласие». Чем больше в истории разногласий – конфликтов, дилемм или драм, тем больше у нее потенциал для развития новых точек зрения, альтернативных вопросов и формирования новых образов. Хотела бы добавить к этой дискуссии еще несколько замечаний. Во-первых, как мне кажется, необходимо понимать, какой тип историй может формировать «разногласия». Обычно звучат традиционные рассказы об исторических местах, поэтому задача состоит в том, чтобы выявить альтернативные сюжеты, которые до этого не звучали и не использовались. Это может быть рассказ о каких-то персонажах, ситуациях или воспоминаниях, которые не звучат в традиционных историях. Вопрос ответственности за то, что именно и как рассказывается о достопримечательностях, – достоин отдельного обсуждения, ведь это зависит как от этических норм, так и от точки зрения власти.

о необходимости расширить возможности для выражения демократических и социальных идеалов и ценностей. Центральной задачей становится укрепление принципов мультикультурализма и разнообразия. В этом процессе мы становимся, смею надеяться, более критически мыслящими, особенно в отношении «само собой разумеющихся» понятий и предположений. 1.

Демократические ценности. Институты, работающие в области культурного наследия, наделены полномочиями сохранять, поддерживать и оспаривать фундаментальные ценности, например, абсолютные ценности демократии, равенства и солидарности. Таким образом, они содействуют пониманию и проявлению значения культурного наследия. Размышления над педагогическими возможностями – ключевые для такого рода миссии.

Критическая оценка. Мы сталкиваемся с необходимостью принимать существование полифонии, множества неоднозначностей, что отражают саму суть времени, в которое мы живем. Бауман подчеркивает: «Подготовка к жизни – вечная и неизменная задача любого образования – должна в первую очередь подразумевать развитие способности жить каждый день, уживаясь с неоднозначностью и неопределенностью бытия, с множеством утверждений и с отсутствием непогрешимых, заслуживающих безграничного доверия авторитетов; должна прививать толерантность и способность к уважению «другого»; должна

Четыре ключевых аспекта Я бы хотела подытожить все вышесказанное. В нем представлены четыре ключевых момента: демократические ценности, критическая оценка, постановочные провокации, проблематизация. Моя основная мысль –

| Образование в исторической среде – педагогическая перспектива Бригитта Е. Густафссон

подразумевать укрепление критических и самокритических возможностей и умение обращаться с выводами; должна развивать способность изменять рамки и сопротивляться искушению «бегства от свободы», – потому что вместе с тревогами о неопределенности это параллельно приносит радость познания нового и неизведанного» (Bauman, 2001, с. 138). 3.

Постановочные провокации. Мы должны углубить наши критические способности и спросить себя, как истории, рассказанные в исторических местах и о них, могут помочь в этом вопросе. Мы также должны спросить себя, как «провокационные» истории могут быть преподнесены, чтобы повысить способность к построению новых образов, к саморефлексии. Чтобы образование в контексте «пересечения границ» сработало, должна быть продемонстрирована возможность оспорить непреложные истины.

Проблематизация. Проблематизация в объяснениях прошлого в исторических местах влияет как на содержание рассказа, так и на метод их преподнесения, само же обсуждение установок – вопрос демократии. Когда прошлое в исторических местах открывается для обоюдного взаимодействия, полного понимания, взаимности и дает возможность для изменений, тогда это может обеспечить интеграцию индивида в общество (Fritzén, 1998).

В этой статье я хотела обсудить с точки зрения педагогики, как прошлое может оживать в исторических местах с помощью смыслов, возникающих при рассказе разных историй. Каждая эпоха имеет свои истории о прошлом и настоящем, именно она диктует их содержание (Foucault, 1972/2006). Какие рассказы из сегодняшнего дня станут завтра историями прошлого? Как возникают новые точки зрения, которые позволяют нашим современникам лучше понимать самих себя, других людей, их позицию в мире? Они, в свою очередь, являются созидательными для разных измерений исторических мест, помогающих осознать себя людьми своей эпохи. Иногда истории заманивают в капканы; и мы должны оберегать себя от их ухищрений, которые могут быть вполне современны. Они помогают увидеть и ловушки, на которых построено наше общество, а также осознать, как музеи и истории из прошлого могут быть использованы влиятельными лицами в своих интересах.

| ССЫЛКИ Aronsson, Peter (ed) (2009). Platser för en bättre värld. Auschwitz, Ruhr och röda stugor. Lund: Nordic Academic Press. Bakhtin, Mikhail (1981). The Dialogic Imagination: Four Essays. Austin: University of Texas Press. Barthes, Roland (1969/1977). The death of the author. In: Image. Music-Text. New York: Hill&Wang, 142–148. Bauman, Zygmunt. (2001). The Individualized Society. Cambridge UK: Polity Press. Benhabib, Seyla (1997). «Jagets källor» i modern feministisk teori. In: Ulla M. Holm (red.). Eva Mark & Annika Persson. Tanke, Känsla, Identitet. Göteborg: Anamma Böcker AB.

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕОРИЮ И ПРАКТИКУ

Bruner, Jerome (2004). Life as Narrative. Social Research. Vol. 71, no. 3, p. 691–710.

Vygotskij, Lev (1962). Thought and language. Cambridge Mass: The M.I.T.

Calvino, Italo (1997). Invisible cities. London: Vintage Books. Dewey John Democracy and education: an introduction to social psychology. New York: Free Press; 1999. Foucault, Michel (1971) L'ordre du discours : leçon inaugurale au Collège de France prononcée le 2 décembre 1970. Paris: Gallimard. Foucault, Michel (1972/2006). History of madness. London: Routledge. Fritzén, Lena & Gustafsson, Birgitta (2007). Now and Then: The Similar and the Different. Time Travels bring Schools and Museums together. In: Agrita Ozola (ed.). Time Travels. Innovative and Creative Methods of Historic Environment Education in Modern museums. pp. 31–45. ICOM Latvia, Muzeological Library. Fritzén, Lena, (1998). Den pedagogiska praktikens Janusansikte. Om det kommunikativa handlandets didaktiska villkor och konsekvenser. Lund: Lund University Press. Gustafsson, Birgitta E. (2008). Att sätta sig själv på spel. Om språk och motspråk i pedagogisk praktik. Växjö: Växjö University Press. Gustafsson, Birgitta E. (2009). Kulturmiljöpedagogik – en översikt utifrån länsmuseerna i Sverige. Institutionen för pedagogik, Växjö universitet.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1 Итало Кальвино (1923–1985). Итальянский писатель, один из крупнейший прозаиков ХХ века. Первые произведения Кальвино («Тропа паучьих гнёзд», «Юноша с берегов По») связаны с неореализмом, последние («Наши предки», «Незримые города», «Космокомические истории») отмечены влиянием постмодернизма. (источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/) 2

С первых лет создания шведского движения наследия его идеалы всегда рассматривались в русле общедемократических ценностей и интересов народного образования. Локальные общества наследия изучают местную историю и публикуют свои исследования, занимаются генеалогическими поисками, формируют архивы документов и фотографий. В последние годы они активно сотрудничают с университетами и школами. (источник: http://www.dvinaland.ru/culture/site/Publications/ EoC/EoC1999-4/06.pdf)

Brown, Richard Harvey (1987). Society as Text. Essays on Rhetoric, Reason and Reality. Chicago: The University of Chicago Press. Bruner. Jerome (2004). Life as Narrative. Social research vol. 71, no 3, p. 691–710. Burr, Vivien (1995). An introduction to social constructionism. London: Routledge. Jenner, Håkan (2000). Se oss i berättelsen. Vaxholm: Bjurner och Bruno AB. Kristensson Uggla, Bengt (2004). Tolkningens metamorfoser i hermeneutikens tidsålder. In: Per-Johan Ödman (red.). Text och existens. Göteborg: Daidalos. Midgley, Mary (2004). The Myths we live by. New York: Routledge. Skinner, B.F. (1968). The technology of teaching. New York: Appleton-Century-Crofts. Taylor, Charles (1989). Sources of the Self. The Making of the Modern Identity. Cambridge UK: Cambridge University Press.

| Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане Радикобо Нтсимане работает над диссертацией и одновременно преподает на отделении религии и теологии Университета КваЗулу5Наталь (ЮАР). Круг его исследовательских интересов охватывает области истории религии и африканских религий, власти и системы здравоохранения, ВИЧ5инфекции и СПИДа, культуры и культурного наследия. Его статьи в журналах и главы в книгах посвящены исследованию устной истории и работе памяти.

Два или три поколения коренного африканского населения во многих частях ЮАР постоянно подвергались угнетению и систематическим репрессиям, особенно это касается провинции КваЗулу-Наталь. Комиссия правды и примирения (КПП), созданная южноафриканскими властями в 1996 году, являлась важнейшей правительственной организацией, которая должна была расследовать совершенные преступления против чести и достоинства личности. Жизнь местного населения стала лучше, но психологические травмы остались. Еще совсем недавно жители трех деревень Мзогозо, Бхобхононо и Мбубу, расположенных недалеко друг от друга в районе города Питермарицбурга, вели вооруженные действия. Как изменилась их жизнь с 1987 по 1991 год? Все поселения к западу от Питермарицбурга вместе называются Вулиндлела, но не все из них относятся к

museum

INTERNATIONAL

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ»

28 28. Презентация книги «Индейцы против русских: устная история политического насилия в Нхамалала» в Питермарицбурге 18 марта 2011 года

| Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане

деревням КваНхамала, например, деревня Мбубу. Рельеф Вулиндлелы разнообразен. Горы, реки, леса, а также многие наземные объекты долго играли стратегическую роль при организации атак воюющих и защите от них. Поэтому местные жители привыкли бояться этих мест, смогут ли они теперь воспринимать их безопасными и ощущать их красоту?

указательные местоимения: «эта» (сторона), «та» (сторона), «здесь», «там», (наверху или внизу). Джон Этчисон так описывает холмистый рельеф деревень, охваченных войной:

К западу и северу от этих территорий находятся возвышенности и нагорья (поэтому к ним часто применяют название ngaPhezulu). Когда вы покидаете Едендале, главная дорога, ведущая на запад, резко поднимается в горы, которые были частью контролируемой племенами впоследствии так называемой родины Квазулу. (Levine. с.111)

Использование ландшафта во время военных действий в Вулиндлеле Политика государства велась однобоко. Огромное количество привилегий и благ имело малочисленное белое население страны (африканеры и англо-африканцы). Эта политически господствующая группа настраивала остальных жителей страны друг против друга, чтобы вызвать хаос и отсрочить политическое переустройство общества после демократических выборов 1994 года. Избежать военных действий, однако, не удалось. Племена Инади (Мбубу), КуаНксмалала, КуаМпумуза под предводительством Сонделани Зонди, Симфиве Зума и Нсикаезве Зонди соответственно составляли большую часть провинции Вулиндлела, в 1980–90-е годы в разной степени участвовали в военных действиях. Деревни Мзокозо, Мбубу располагались в низменных районах, а Бхобхононо и другие находились на более возвышенной территории. Жители деревни Мзокозо поддерживали Объединенный Демократический Фронт1, преобразованный впоследствии в Африканский национальный конгресс2. Жители деревни Мбубу поддерживали оппозиционную партию Инката, позже преобразованную в Партию свободы Инката3. Для описания боевых действий журналисты использовали в изобилии

Неравномерность холмов помогала в атаках, так как воины, находившиеся на вершинах, могли предупредить находившихся на равнинах местных жителей о приближении армии противника, чтобы те могли скрыться. Госпожа Магваза рассказала, как во время атаки ей удалось перебежать к старосте деревни Индуну в районе Дладла:

«Люди сверху кричали: "Бегите прочь, здесь идет сражение!" Мы бежали, нам было страшно, но мы бежали и бежали, поэтому спаслись. Мы понимали, что им сверху на холмах хорошо видно, что происходит внизу, где находились мы. Было очень страшно. Многие не убегали, а прятались, где придется, даже в уборных». Между Бхобхононо и Мзокозо расположен лес. Люди, живущие рядом с лесом, знают его очень хорошо. Среди деревьев можно

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ»

29 29. Церемония «облизывания праха» (Ukukhumelana umlotha) в Вулиндлеле (Южная Африка) в 2010 году

легко укрыться, если хочешь спрятаться. Так часто и бывало, по свидетельству опрошенных местных жителей. Люди уносили в лес ценные вещи из своих домов, прятали их там от мародеров, которые просто могли сжечь то, что им было не по нраву. Но лес – не только убежище, он мог служить и местом начала атаки на врагов. Около другой деревни протекала река, рос кустарник. Во время Семидневной войны 25–31 марта 1990 года там погибло много женщин:

«Из местечка Инката спасались бегством 14 000 человек, некоторые не один километр бежали босиком. Одну женщинукалеку с ребенком муж столкнул вниз по идущей под откос дороге. У другой женщины утонул малыш в реке, вышедшей из берегов из-за дождей. Третья родила в лесу, в тот же день на нее напали, отобрали ребенка, а ее забили насмерть». (Levine, p. 49)

| Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане

Такие места, как автобусная остановка, стоянка такси или мясная лавка не являлись безопасными, они постоянно фигурировали в заметках репортеров. Мирным жителям надо было ходить на работу и чем-то питаться, поэтому стать жертвой мог любой из них в любое время. До сих пор причиной многих смертей и увечий в КваЗулу-Наталь остаются разные формы насилия над людьми, о них пока написано немного. Комиссия правды и примирения большей частью занималась проблемами политического насилия, поэтому такие преступления, как обвинение в колдовстве или шаманстве, кровная месть, жестокость в семье, насильственное перемещение работников и жителей ферм не нашли отражения в ее работе.

Жестокость и ее последствия Каковы же причины жестокости и насилия? Понять их не просто, на каждую ситуацию оказывает влияние совокупность разнообразных факторов.

почвой для проявления жестокости. Считается, что Umona пустила очень глубокие корни: завистник снедается завистью настолько, что жаждет забрать себе владения соседа или уничтожить их. Согласно статистическим данным, приведенным Денис и другими исследователями, с 9 по 14 февраля 1990 года было сожжено дотла 14 домов, а 28 января 1991 года – 25 (Denis и др, с. 17–18). Важно упомянуть здесь и intelezi4. Использование intelezi само по себе не является причиной проявления жестокости и насилия, это лишь внешняя сила, призванная укреплять тех, кто участвует в военных действиях. Зулусы отправляют к врачу всех, кто идет в бой, чтобы он избавил их от всех форм страха с помощью intelezi. После сражений эффект intelezi должен быть в обязательном порядке устранен, иначе люди, избавленные врачом от страха, сохраняют свой воинственный дух, проявляя жестокость, продолжают совершать акты насилия еще долгое время после прекращения военных действий.

Примирение возможно Являясь членами какой-либо политической партии, жители различных деревень давали друг другу унизительные прозвища, разжигая вражду и насилие. Например, жителей деревень, поддерживающих Партию свободы Инката, называли «русские» (то есть поджигатели войны), а жителей деревень, примкнувших к ОДФ/АНК, «АмаКула» (унизительное определение подневольных индейцев) (Denis и др., с. 25).

Когда в КваНхамалала творились описанные выше бесчинства, нельзя было не заметить отсутствия служителей церкви, ни один пастор тогда не мог появиться там, не рискуя своей жизнью. Тем не менее, позже церковь выступила в роли миротворца. Она инициировала процесс примирения, выступила объединяющей силой для жителей окрестных деревень и политических группировок.

Ревность и зависть, называемые на языке зулу Umona, также стали благодатной

Тот факт, что жители Вулиндлелы в целом и КваНхамалалы в частности, живут

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ»

вместе и снова посещают одни и те же общественные мероприятия, служит верным признаком того, что примирение все-таки возможно. По данным, которые приводят Денис и его коллеги, жители не хотят мести:

«Во время интервью ни один из опрошенных не сказал, что обидчиков надо привлечь к ответственности, или что жертвы должны быть отомщены, когда представится возможность. Никто из опрошенных не заявлял, что те, кто напал на них, должны выплатить им репарации – izinxephezelo, как они называют это на языке зулу. Никто не жаждет крови даже всем известных преступников». (Denis и др., с. 90) Когда военные действия утихали или прекращались, то все (и жертвы, и «палачи») должны были продолжать жить дальше. Но для того, чтобы конфликты не повторялись, необходимо исследовать их причины, и тогда враждующие стороны будут пытаться найти возможность жить дальше без проявлений агрессии. Существует много способов, чтобы подвести ранее воевавшие сообщества к примирению, к взаимному прощению и согласию жить в мире. Одним из важных политических явлений в Южно-Африканской Республике в период после апартеида стала деятельность Комиссии правды и примирения (КПП), упомянутой ранее в этой статье. Ее учредили для устранения последствий насилия эпохи апартеида, чтобы провести расследования, обеспечить амнистию тем, кто помог проведению следствия и, наконец, выплатить

компенсацию пострадавшим от несправедливых деяний. В отношении деятельности Комиссии было много критических замечаний. Радикобо Нтсимане утверждал, что ее действия не представляли интересов всех народов Южно-Африканской Республики и не все мнения о составляющих прощение и примирение учитывались (Ntsimane). Антжи Крог и другие критиковали ограничения Комиссии в отношении языка и культуры очевидцев, что тем самым затрудняло понимание свидетельских показаний (Krog и др.). У зулусов есть традиционный обряд, называемый Ukukhumelana umlotha – «облизывание праха», который Аксель-Ивар Берглунд подробно описал в своей книге «Мысль Зулу – образы и символика». Согласно этому обряду, стороны, находящиеся в натянутых отношениях, собираются вместе перед лицом того, кого обе стороны уважают, и каждому дается время, чтобы высказаться, как они пострадали, или что они совершили, причинив кому-то страдания. Опасаясь гнева предков, те, кого сочтут виновными в причинении насилия, должны просить прощения ради мирного восстановления добрых отношений. Затем враждующие стороны должны выпить воду, смешанную с прахом (umlotha) из одного и того же калабаша5, чтобы символизировать взаимное признание и примирение (Berglund, 1976, с. 323–4). Когда священник Майкл Лепсли, тоже ставший жертвой насилия, осознал, что Комиссия правды и примирения не готова рассматривать неоконченные истории, полученные в ходе слушаний, он учредил Институт исцеления памяти, чтобы

| Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане

завершить этот процесс. Лэпсли, который сам был ранен после взрыва бомбы-посылки из расового государства, когда находился в Зимбабве, понимал, что нужно создать условия для того, чтобы жертвы насилия и совершившие его лица смогли встретиться лицом к лицу, обсудить и отыскать пути к примирению, что не удалось Комиссии правды и примирения. Следуя зулуской традиции, священник Лепсли предложил приглашать группы людей туда, где отдельные участники событий могли максимально свободно рассказывать о своих страданиях во времена апартеида. На этих встречах речь часто идет о превратных представлениях, как со стороны жертв насилия, так и с точки зрения тех, кого считают виновными в насильственных действиях и дискриминации. Поэтому такие двухдневные семинары помогают исцелить эмоциональные раны и помочь разобраться в прошлом, которое травмировало их длительное время. Такой метод помогает людям пережить трагедию, избавиться от страшных, негативных эмоций, с чем Комиссия правды и примирения даже не пыталась справиться. Помимо участия в сложных мероприятиях Комиссии, каждый член общины, участвующий в семинарах Исцеления памяти, имеет возможность встретиться лицом к лицу с виновниками насильственных действий, чтобы выяснить причины насилия и осознать свои потери. В октябре 2010 года, через пятнадцать лет после установления нового политического режима, жители Вулиндлелы собрались вместе для участия в такой церемонии, так как до этого не было предпринято никаких

практических шагов для анализа политического насилия в 1980–1990-х годах в этом регионе. Для того чтобы показать актуальность и значение данной церемонии, на ней присутствовала делегация наиболее высокопоставленных представителей народа зулу. Церемония началась с «очищения» участвовавших в насильственных актах, с тем, чтобы разобраться в их действиях и возвратить их в общество в качестве мирных жителей. На церемонии выступили король зулусов Звелитини, президент Джейкоб Зума и премьер-министр провинции КваЗулу-Наталь Звели Мкхизе, также принадлежащий к этой народности. Руководители Партии свободы Инката дистанцировались от участия в церемонии, утверждая, что все это было лишь шоу для продвижения Африканского Национального Конгресса, к которому принадлежат и президент страны, и премьер этой провинции. Выборы местного правительства были назначены на первую половину 2011 года. Для исцеления общих психологических травм жителей деревень необходимо было провести и ритуал очищения земли. Мероприятие, в котором принимают участие все жители: от стариков до школьников, заключается в том, что религиозные лидеры орошают водой, смешанной с травами, места, где во время насильственных действия были убиты люди. Цель такого действия – положить конец прошлому и изгнать духов смерти, пожирающих деревенских жителей. Самые посещаемые места: стоянки такси, автобусные остановки, леса, реки и горы – могут быть также окроплены такой водой, чтобы защитить их от злых сил, которые, возможно, до сих пор там присутствуют. Этот

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ»

ритуал можно сравнить с очищением мест, где имели место автомобильные аварии. Для того чтобы устранить страх перед такими местами и исцелить психологические травмы, связанные с местом гибели. Подобные церемонии очищения в Южно-Африканской Республике, где автомобильные аварии – весьма частые явления, стали привычными. Во время встреч, назначенных для интервью с жителями КваНхамалала в Вулиндлеле в 2003–2004 гг., будущие респонденты все время задавали вопросы о возможности возмещения ущерба и имущества, утраченного в результате апартеида и военных действий. Даже после многократного упоминания о том, что исследования африканского Центра устной истории и мемориализации Симонландо при университете КваЗулу-Наталь не имеют отношения к репарациям, этот вопрос продолжал возникать вплоть до окончания проекта в 2008 году, так как жители КваНхамалала являлись прямыми жертвами насилия и в основном лично знали своих мучителей. Но они не говорили о том, что именно мучители должны выплатить репарации. Они хотели получить репарации от правительства. Комиссия правды и примирения просила тех, кто пережил насилие, дать свидетельские показания взамен на репарации. Эта ситуация похожа на ту, которая случается во многих других странах, когда обрушивается несчастье на какой-нибудь маленький или большой город, власти всегда предлагают различные формы пособия в качестве помощи понесшим утраты. Жители Вулидлелы уверены, что им положены такие репарации, и что они их получат.

Возможно, что даже больше чем репарации, жители КваНхамалала хотели ли бы получить некий символический знак признания их страданий и потерь. Они прекрасно понимают, что их нельзя измерить в денежном выражении. Десмонд Туту писал, что сумма, выделенная на выплату репараций слишком мала для 20 000 пострадавших, каждый из которых получил лишь 2 000 рэндов ($330) (Tutu, с. 58). Совсем не деньги, по мнению пострадавших, должны быть итогом репараций, кто-то должен публично взять на себя ответственность за причинение насилия, объяснить его причины, сделать что-то для того, чтобы показать колоссальный размер нанесенных потерь. Представители Комиссии правды и примирения согласились с тем, что репарации пережившим насилие необходимы, особенно учитывая то, что виновники насилия получили амнистию в обмен на раскаяние и свидетельские показания. Десмонд Туту, председатель Комиссии, по сути расписываясь в своей слабости, заметил:

«Отрицание права жертв на получение компенсации в гражданском суде касается всего комплекса вопросов о репарациях, которым в работе Комиссии уделяется слишком мало внимания, но которые чрезвычайно важны для достижения примирения». (Tutu, с. 54–55) Существуют различные пути признания страданий людей, переживших политическое насилие в КваНхамалале. В некоторых свидетельских показаниях, данных Комиссии правды и примирения, называются возможные шаги, которые

| Насилие, ландшафт и возможности примирения в КваНхамалала в провинции КваЗулу-Наталь Радикобо Нтсимане

можно было бы предпринять для психологического удовлетворения жертв насилия: эксгумировать и достойно перезахоронить погибших, установить могильные памятники, оказать помощь в получении образования детям, оставшимся сиротам (Tutu, с. 60). Симоландо собрал вместе людей, проинтервьюированных в трех деревнях Вулиндлeлы. Их привезли на встречу в двух полных автобусах. Собрание организовали для вручения книги каждому участнику интервью (из этих интервью составлена книга). Несмотря на то, что презентация не была намеренно организована в целях примирения, сам факт, что жители ранее воевавших деревень находились в одном автобусе, сидели и ели под одной крышей, свидетельствует о том, что примирение возможно. Как показали исследования Дениса и его коллег, люди, пережившие проявления жестокости и насилия в районе КваНхамалала, не могут точно указать причину насилия, охватывавшего их деревни на протяжении пяти лет. Согласно анализу, проведенному учеными, причины насилия во многом кроются в режиме апартеида на национальном уровне. Анализ такого рода не помогает пережившим насилие и видевшим своих соседей, нападавших на них на стоянках такси и автобусных остановках или сжигавших их дома и участки. Если у переживших насилие не будет той общественной площадки, где они смогут услышать от «палачей», что довело их до звероподобного состояния, они окажутся не в состоянии справиться с потерями и двигаться дальше.

Предпринятых усилий, таких как площадка Симоландо для записи устных историй, которая представляет возможность дать выход гневу и поставить на этом точку, все-таки оказалось явно недостаточно. Церемония ukukhumelana umlotha, которую последователи Партии Свободы Инката не поддержали, может быть проведена вновь при более широком круге участников, не принадлежащих к какой-либо партии или группировке. Только в случае хорошо обдуманных процессов примирения, опирающихся на местные традиции, которые поддержат все заинтересованные жители различных деревень, может появиться реальная надежда на долговременный мир. Церемония очищения пейзажа может также стать символическим жестом, который поможет людям справиться с психологическими травмами и страхом, связанным с точками концентрации насилия, где некогда были убиты их близкие. Подобные ритуалы на местах помогут вспомнить о ценности человеческой жизни и покончить с жестоким прошлым. А грядущие поколения будут учиться в подобных местах памяти, которые смогут преподать им много уроков. Пока для решения этого вопроса не будет предоставлено подобающее безопасное пространство, где и виновники насилия (истинные или предполагаемые), и их жертвы смогут поговорить о прошлом и о его толковании, возможности примирения будут закрыты. Как сказала женщина из Бхобхононо в своем интервью (и как могут сказать многие):

«Я не знаю истории, из-за которой они дрались. Даже когда я слушала, я не услышала, что они дрались из-за девушки или из-за того, что кто-то что-то сделал не так». (Denis и др., с. 41)

museum INTERNATIONAL

ISSN 1350-0775, №249–250 (Vol. 63, №1–2, 2011) |

НАСЛЕДИЕ «РАБОТАЕТ»

| ССЫЛКИ Denis, Philippe. 2007. Prayers and rituals to the ancestors as vehicles of resilience. Journal of Theology for Southern Africa, Vol. 128. Denis, Philippe, Mlotshwa, Thulani and Mukuka, George. 1999. The Casspir and the Cross: Voices of Black Clergy in Natal Midlands. Pietermaritzburg, Cluster Publications. Denis, Philippe, Radikobo, Ntsimane and Cannell, Thomas. 2010. Indians versus Russians: An Oral History of Political Violence in Nxamalala, 1987–1993. Pietermaritzburg, Cluster Publications. Gobodo-Madikizela, Pumla. 2003. A Human Being Died That Night: A South African Story of Forgiveness. New York, Houghton Mifflin. Krog, Antjie, Mpolweni, Nosisi and Ratele, Kopano. 2009. There Was This Goat: Investigating the Truth Commission Testimony of Notrose Nobomvu Konile. Pietermaritzburg, University of KwaZulu-Natal Press. Levine, Lou (ed.). 1999. Faith in Turmoil: The Seven Days War. Pietermaritzburg, PACSA. Ntsimane, Radikobo. 2000. A mirage called forgiveness: a critique of the Truth and Reconciliation Commission. P. Denis (ed.), Orality, Memory and the Past: Listening to the Voices of Black Clergy under Colonialism and Apartheid. Pietermaritzburg, Cluster Publications. Tutu, Desmond. 1999. No Future without Forgiveness. London, Rider Books.

| ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА 1

Общепринятая точка зрения заключается в том, что победу над режимом апартеида обеспечил союз демократических сил во главе с Африканским национальным конгрессом (АНК) Южной Африки. Однако с конца 1970-х годов большую роль в борьбе против апартеида играли и массовые общественные организации, в ходе борьбы они создавали уникальную модель

демократии «снизу». Одной из них был и Объединенный демократический фронт. (Источник: В.Н. Тетёкин. Массовые демократические организации Южной Африки в борьбе против режима апартеида (1976– 1991 гг.). Автореферат на соискание диссертации доктора исторических наук. М., 2011 http://www.inafran.ru/sites/ default/files/page_file/avtoreferat_tetekin.pdf). 2 Африканский национальный конгресс – старейшая политическая организация африканского населения ЮАР, с 1994 года – правящая партия (в союзе с Конгрессом южноафриканских профсоюзов (COSATU) и Южно-Африканской коммунистической партией). Основана в 1912, в 1960–1990 гг. нелегальная. Провозглашала своей целью ликвидацию режима апартеида, борьбу за демократическое переустройство общества. В 1994 году состоялись первые демократические выборы, победу на которых одержал Африканский национальный конгресс. На выборах 2004 года АНК получил 69,6 % голосов и 279 мест в Палате представителей (конституционное большинство). В 2008 году часть членов партии отделилась от АНК и создала новую партию – COPE (Congress of the People – Конгресс народов). Партия впервые приняла участие в парламентских выборах в апреле 2009 года. 3 Партия Свободы Инката создана в 1975 г. в ЮАР вождем Мангосуту Бутелези – главным министром «хоумленда» КуваЗулу – как политическая организация, поддерживающая зулусов. Стремилась получить массовую поддержку, выступая против апартеида в поддержку Африканского национального конгресса (ANC), бывшего в то время под запретом. С тех пор как в 1990 г. ограничения в отношении АНК были сняты, Инката все больше внимания уделяет сохранению своей региональной базы, требуя в рамках любого нового демократического политического устройства свободной федеральной системы с широкой местной автономией. В выборах 1994 г. заняла третье место после АНК и Национальной партии. (Источник: Политика. Толковый словарь. – М.: ИНФРА-М. Весь Мир. Д. Андерхилл, С. Барретт, П. Бернелл, П. Бернем, и др. Общая редакция: д.э.н. Осадчая И.М. 2001). 4 Под термином intelezi В Южной Африке называются все колдовские средства и снадобья, цель которых – очистка себя, своего дома или бизнеса от злых духов. (Источник: http://wiki.ulwazi.org/index.php5?title=Intelezi). 5

Калабаш – как правило, сосуд для питья или курительная трубка, сделанные из высушенной африканской тыквы.

Остальные материалы международного номера читайте в октябрьском выпуске нашего журнала.

От редакции русского издания Уважаемые коллеги!

Елена Медведева, journalmuseum@gmail.com

Журнал «Музей» № 09/2012 (сентябрь)*

Тема номера:

«Социальная польза наследия»

Мнения авторов журнала могут не совпадать с позицией редакции.

На правах рекламы

Музей 9/2012

XXIII Генеральная конференция Международного совета музеев Рио-де-Жанейро, Бразилия 10–17 августа 2013

MUSEUM International

На правах рекламы правах рекламы НаНа правах рекламы