"ЛЮБИТЬ ДРУГ ДРУГА,,," Жизнь и служение еп. Стефана (Никитина) by Egor Agafonov

УДК 271.2 ББК 86.372 П56

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви Р14-414-1356

Пономаренко Д., диак. П56 «ЛЮБИТЬ ДРУГ ДРУГА...» : Жизнь и служение еп. Стефана (Никитина) / диак. Д. Пономаренко. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. — 482 с., ил.

ISBN 9785-7429-0459-5

Книга рассказывает о пастырском подвиге одного из выдающихся священнослужителей Русской Православной Церкви ХХ века епископа Можайского Стефана (Никитина). Его земной путь и все выпавшие на его долю испытания – яркое отражение пути гонимой Русской Церкви в прошлом столетии. В течение долгих лет он совмещал тайное священническое служение с деятельностью врача, затем около 10 лет священствовал открыто. Архиереем он стал в годы хрущевского гонения на Церковь. Всегда заботившийся о сохранении достоинства Церкви во взаимоотношениях с богоборческой властью, владыка Стефан явил собой поистине образ святого пастыря – любящего, мудрого, смиренного и одновременно принципиального. Книга, включившая в себя помимо жизнеописания Владыки подборку воспоминаний о нем, будет интересна широкому кругу читателей, небезразличных к трагической и великой истории Русской Церкви ХХ века.

УДК 271.2 ББК 86.372

ISBN 9785-7429-0459-5

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Пре дис лоbие ко bтором у

изданию

28 апреля 2013 года исполилось полвека со дня блаженной кончины замечательного праведника прошлого столетия епископа Стефана (Никитина). Прекрасный врач-невропатолог, церковный староста, христианин-исповедник, в течение долгого времени — тайный священник, затем — священник явный, наконец архиерей, в годы хрущевского гонения самоотверженно отстаивавший интересы Церкви и скончавшийся в храме во время произнесения проповеди после совершения им Божественной литургии. Владыка является одним из тех живых звеньев, которыми связываются воедино три века нашей истории: век святых оптинских старцев, Иоанна Кронштадтского, Алексия Московского, век новомучеников и исповедников российских и нынешний — XXI�� , только еще начавшийся век. Ведь то, что воспринял в свое время от своих наставников епископ Стефан, и по сей день передают своим воспитанникам его ученики. Сегодня, когда Россия пытается оправиться от большевистского эксперимента, с нечеловеческой жестокостью поставленного на нашей земле в прошлом столетии, а Европу и Америку буквально лихорадит от рядящихся в маски гуманизма антихристианских, безбожных по сути идей, все более ярким светом сияет подвиг веры, явленный в мире российскими новомучениками и исповедниками. Ради торжества Истины первые — мученики — отдали свои жизни. Вторые — исповедники, закалившие свою веру в испытаниях, оказались призваны к передаче духовного опыта следующим за ними поколениям христиан. Их подвиг и труды свидетельствуют: Истина есть, она жива, и познать ее может каждый. И только она — 5

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Истина — способна сделать человека свободным (см.: Ин. 8:32) и по-настоящему счастливым. Об одном из таких пастырей-исповедников Русской Православной Церкви эта книга. О нем самом, его времени, его учителях и учениках. Читатель держит в руках второе издание книги. Переработанное в сторону сокращения объема, при этом местами расширенное и исправленное. Первое издание, решая научно-исторические цели, имело обширное документальное приложение, где впервые публиковались многие источники, вводившиеся в научный оборот. Ввиду этого, значительная часть текстов встречалась в книге дважды — сначала в жизнеописании, затем в приложении, что не могло не отразиться на объеме и на восприятии текста книги в целом. Идя навстречу многочисленным пожеланиям читателей, при подготовке переиздания автор-составитель попытался максимально сократить объем приложения за счет исключения повторов в цитировании, но так, чтобы цельность восприятия текстов приложения по возможности не пострадала. Некоторые части приложения к первому изданию, интересные в основном для ученых-историков, было решено опустить вовсе. Автор-составитель благодарит всех, оказавших помощь при работе над книгой и при подготовке обоих ее изданий: протоиерея Владимира Воробьева — за общее руководство и предоставленные воспоминания о Владыке; архиепископа Василия (Златолинского), протоиереев Валериана Кречетова, Валерия Бояринцева, Леонтия Никифорова, Николая Соколова, священника Александра Щелкачева, А.Б. Ефимова, В.И. Гоманькова, А.Н. Ушакова, А.Г. Черняка, Н.П. Сосновскую, В.В. и В.В. Надеждиных, Т.Ю. Стурцель, А.П. Соловьеву, усопших уже протоиерея Александра Куликова, игумению Евгению (Волощук), монахиню Георгию (в миру Л.В. Каледа), В.Н. Щелкачева, И.С. Мечёву, Е.Г. Черняк, Е.С. Донадзе, Н.Н. Соколову и всех, кто поделился своими личными воспоминаниями о епископе Стефане; всех предоставивших для ознакомления и публикации материалы 6

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

из фондов Государственного архива Российской Федерации, Центрального и Региональных архивов Федеральной службы безопасности, церковно-исторического архива Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, архива храма Святителя Николая в Клённиках, многочисленных семейных и личных архивов (Надеждиных, Каледа, Н.П. Сосновской, В.И. Гоманькова, Е.А. Лукьянова и А.В. Леднева). Низкий поклон иеромонаху Феодору (Казанову), семьям Черняков и Стройковых, являющимся хранителями архивов архиепископа Михея (Хархарова), В.Ю. Стурцель и протоиерея Феодора Семененко; протоиереям Николаю Кречетову, Иоанну и Кириллу Каледа, иеромонаху Серафиму (Кречетову), протоиерею Борису и Е.В. Левшенко, протоиерею Александру и М.Е. Ильяшенко, протоиерею Георгию Ореханову, И.А. Мечёвой, М.Б. Ефимовой, М.Н. Цуриковой, И.В. Щелкачевой, Е.Ю. Агафонову, А.Ф. Грушиной, М.Н. Дробот, С.И. Курочкиной, иерею Александру Мазырину, О.В. Косик, И.И. Ковалевой, Л.А. Головковой, Н.Ф. Тягуновой, А.Н. Сухорукову, О.И. Хайловой, И.Г. и Д.А. Меньковым, усопшему уже Н.Е. Емельянову, Л.С. Аристовой, Е.Л. Когану, Ю.И. и М.И. Беспаловым, О.В. Смирновой и А.А. Бородиной. Во встречающихся в тексте жизнеописания цитатах и парафразах произведено раскрытие сокращений (за исключением общепринятых); недостающие или пропущенные слова, а также части слов, восполненные автором-составителем (далее для краткости — просто составителем), приводятся в квадратных скобках. В треугольных скобках — пояснения и замечания составителя. Все цитаты, за исключением специально оговариваемых случаев, даются в соответствии с нормами современной орфографии и пунктуации русского языка. При цитации документов, происходящих из недр советских ведомств, намеренно сохранено использование строчных и заглавных букв источников. Связано это с тем, что по идеологическим мотивам в советских документах все священные имена писались со строчных букв, и было бы нелогично вносить здесь какие7

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

либо исправления, тем самым приписывая следователям, уполномоченным и другим работникам государственных структур, боровшихся за воплощение атеистической идеи, вовсе не свойственное им благоговейное отношение к священным именам. Даты после 31 января 1918 года даются по новому стилю. В сносках при первом упоминании какого-либо издания приводится его полное библиографическое описание, при повторных же — сокращенное. В конце книги помещен список использованных источников и литературы с указанием выходных данных. Безусловно, никакое даже самое большое по объему жизнеописание не в состоянии претендовать на окончательную полноту. Любой человек всегда в значительной степени остается тайной для других. Но наследие его может помочь потомкам составить тем более ясное представление о нем, чем больше человек старался отдавать себя людям в своей земной жизни. То, что удалось узнать о епископе Стефане в процессе работы над книгой, позволяет убедиться в его несомненной святости, близости к Богу и действенной любви к ближним. Составитель, надеясь на дальнейшее пополнение знаний об этом замечательном подвижнике веры, просит всех, кто имеет какие-либо сведения о жизни и пастырской деятельности Владыки, сообщить о них в научно-исследовательский отдел Новейшей истории Русской Православной Церкви ПСТГУ.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Деmсmво, юносmь, начало пуmи Будущий епископ Стефан, в миру врач-невропатолог Сергей Алексеевич Никитин, родился 15 сентября (по ст.ст.) 1895 года в Москве в семье мещанина Алексея Емельяновича Никитина в день памяти великомученика Никиты. Сам он любил говорить: «Я родился в день, когда моя фамилия именинница». Дед Сергея Алексеевича со стороны отца, Емельян Никитин, был крепостным, работал ямщиком и умер очень рано. После его смерти молодой вдове Аграфене Яковлевне Никитиной с двумя сыновьями, Феофаном и Алексеем, помещица дала вольную и помогла записаться в сословие мещан. Благодаря ей братья смогли поступить в Московское мещанское училище и получить профессию бухгалтеров. Алексей Емельянович, отец епископа Стефана, пошел работать с шестнадцати лет. Он женился на дочери московского священника церкви Троицы в Больших Лужниках Любови Алексеевне Воскресенской, служившей до замужества фельдшерицей-акушеркой при той же Вознесенской мануфактуре, где старшим бухгалтером работал Алексей Емельянович. Отец Любови Алексеевны, священник Алексей Сергеевич Воскресенский, овдовев, принял в Даниловом монастыре монашество с именем Сергий и вскоре стал архимандритом и настоятелем обители. В 1901 году он был рукоположен во епископа Угличского, викария Ярославской епархии. Приезжая к дочери, 11

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Родители епископа Стефана. 1913 г. Архив В.Ю. Стурцель

епископ Сергий наблюдал, как маленький Сержик «облачался» в платки и играл в церковную службу, и в одном из писем выражал надежду, что внук, возможно, пойдет по стопам деда. Скончался епископ Сергий, когда его внуку, будущему епископу Стефану, было 10 лет. Детство Сергея Никитина прошло в фабричном поселке бумагопрядильной Вознесенской мануфактуры купца С.Л. Лепешкина с сыновьями. Села Вознесенское и Царево, имевшие каждое свои храмы, один — в честь Вознесения Господня (после революции он был разрушен), другой — во имя святителя Николая, позже вошли в состав города Красноармейска Московской области. 12

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

В семье Никитиных было четверо детей: три дочери и сын. Елизавета была на год старше брата. Две сестры-двойняшки Ольга и Нина, четырьмя годами моложе его, весьма различались как внешностью, так и характерами. Старшие дети, Лиза и Сержик (так с нежностью в семье называли будущего архиерея), были очень дружны, вместе играли, ходили в школу при мануфактуре. Брат с сестрой очень любили своих законоучителей и спорили, кто из них лучше. У Лизы преподавал диакон Михаил, у Сержика — священник Сергий Агибалов, который стал первым его духовным отцом. Сережа был очень к нему привязан, после смерти отца Сергия имел попечение о его вдове. Известно, что, уже будучи епископом, он приезжал на могилу своего первого духовника у алтаря церкви села Царева (близ Красноармейска). Дети Никитины росли в атмосфере любви, доброго отношения друг ко другу и к окружающим. Семья исправно посещала церковь по воскресеньям и праздникам. Только мать бывала в храме не так часто, занимаясь хозяйством и детьми. Все они, и родители и дети, остались глубоко верующими до конца своих дней. Алексей Емельянович хорошо знал церковный устав и, посещая в разъездах по делам фабрики храмы в различных местностях, по возвращении домой делился своими впечатлениями. Об огорчившей его небрежности богослужения в одном из храмов однажды сказал: «Ну, как у них служат: Верую во Единого Бога Отца... Творца... Конца... Аминь». Сережа рос живым, резвым мальчиком, но уже с детства жил своей глубокой внутренней жизнью. Любил и в будние дни молиться на ранней литургии. Проспав однажды, он вдруг увидел во сне старца в монашеской одежде, будившего его: «Вставай, Сережа, пора в церковь». Сам он считал, что ему тогда явился преподобный Сергий Радонежский, его небесный покровитель. По окончании начальной школы Лизу отвезли в Москву в частную гимназию М.В. Приклонской. Затем и Сережа 13

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

поступил в Первую мужскую гимназию около храма Христа Спасителя. Жили они в гимназических пансионах. Своей дальнейшей деятельностью сестра и брат избрали медицину как профессию, которая помогла бы им послужить людям, и поступили на медицинские факультеты, соответственно, Высших женских курсов и Московского университета. Жили вместе, снимая комнату в Калошином переулке на Арбате. Довольно скоро Елизавета Алексеевна вышла замуж за Юлия Эрнестовича Стурцеля, одноклассника Сергея Алексеевича по Первой мужской гимназии, и ее свекровь Эмма Юльевна пригласила Никитиных — Сергея Алексеевича, а затем и Нину Алексеевну — переселиться к Стурцелям, в их большую квартиру № 10 в доме 11 по Мертвому переулку 1. Через некоторое время у Елизаветы Алексеевны родилась дочь Валерия, и учебу пришлось оставить. Сергей Алексеевич продолжал занятия в университете. В порядке врачебной практики в 1918 году ему пришлось работать в туркменском местечке Мерве (город Мары) на малярийной станции под руководством профессора Е.И. Марциновского (1874–1934). С 1919 по 1921 годы его учеба вынужденно прервалась: по распоряжению властей как студент-медик он был призван в армию и проходил военную службу в госпиталях в качестве зауряд-врача2. Вернувшись в Москву из армии, Сергей Никитин продолжил учебу в университете, избрав специальность невропатолога. После успешной сдачи государственных экзаменов в 1922 году был оставлен ординатором на кафедре нервных болезней, руководимой знаменитым профессором Г.И. Россолим = о (1860–1928). Наряду с занятиями в клинике нервных болезней на Девичьем поле и участием в ее научной деятельности Сергей Алексеевич работал в Первом вспомогательном институте для ум1

В 1930-х годах именовался в честь Николая Островского, ныне носит название Пречистенского. 2 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41650. Л. 76 об.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Гимназист Сергей Никитин. 20 апреля 1910 г. Архив А.Н. Ушакова

ственно отсталых детей, располагавшемся в Милютинском переулке на базе детского приюта. Там он встретил человека, ставшего его другом на всю жизнь, — Бориса Васильевича Хо=лчева (в будущем — архимандрит Борис), духовного сына последнего оптинского старца иеросхимонаха Нектария (Тихонова). Видимо, со слов самого архимандрита Бориса его духовная дочь Елизавета Александровна Булгакова описала первую встречу двух будущих друзей: «В институте Борис познакомился с врачом-психоневрологом Сергеем Алексеевичем Никитиным — будущим епископом Стефаном. При первой встрече с ним Борис подумал: „А ведь он верующий — по глазам видно”. То же самое подумал и Сергей о Борисе». 15

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Алексей Емельянович Никитин с детьми (слева направо): Ольгой, Ниной, Елизаветой и Сергеем около дома при Вознесенской мануфактуре. 6 января 1913 г. Архив А.Н. Ушакова

В это же время завязалась дружба С.А. Никитина и Б.В. Холчева с преподавательницей математики Таисией Васильевной В., молодой девушкой, выпускницей МГУ, работавшей в приюте в Милютинском переулке. Ирина Сергеевна Мечёва, дочь священномученика протоиерея Сергия Мечёва, вспоминала, какой замечательной была семья Таисии Васильевны: «Тася и ее брат потерялись при каком-то переезде, может быть, их мать в тот момент попала в больницу, или еще что-то случилось, и их, совершенно чужих детей, подхватила баба Лиза. Она их растила, а потом в конце концов, мать разыскала их. И жили они все вместе уже до смерти матери, и врач, который 16

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

обслуживал их, говорил: „Я видел немало семей, в которых дети имели двух отцов, но чтобы двух матерей — первый раз вижу”. Жили они очень дружно». Лидия Владимировна Каледа, духовная дочь епископа Стефана, вспоминала: «Похоже, что Таисия Васильевна была невестой Сергея Алексеевича». Его нежную и сильную любовь к Таисии Васильевне отмечала еще одна духовная дочь Владыки, друг семей Никитиных и Стурцелей, Зинаида Петровна Сосновская. Однако, дожив до 19 лет, Таисия Васильевна умерла от скоротечного туберкулеза. Осталась одинокой ее приемная мать, баба Лиза, так как еще раньше, в Гражданскую войну, погиб Тасин брат. И Сергей Алексеевич, давший, видимо, умиравшей Таисии Васильевне обещание заботиться о бабе Лизе, ухаживал за ней и впоследствии взял ее к себе. На его руках она и скончалась. Пока же перед молодым доктором Никитиным — «вторым Россолимо», как называли его за глаза в университете, — встал вопрос, заниматься ли ему научной работой, что ему настоятельно предлагалось, или стать практическим врачом. По предложению Бориса Холчева Сергей Алексеевич решил спросить совета у старца Нектария Оптинского. В начале апреля 1923 года власти закрыли Оптину пустынь, иеросхимонах Нектарий подвергся аресту. Когда же по ходатайству духовной дочери преподобного все же освободили из тюрьмы, он был лишен права на проживание в пределах Калужской области и поселился в глухом селе Холми щ = и на границе Калужской и Брянской областей. Добираться до Холмищ было очень непросто: поездом — до Сухиничей, дальше — как-нибудь — около десяти километров до Козельска, где после закрытия монастыря жили несколько оптинских монахов, а от Козельска — на лошадях. «Иеромонах Никон3 пригласил С.А. Никитина сопровождать его. Прибыли они на место вечером, к началу всенощной. 3

Никон (Беляев), иеромонах, преподобноисповедник.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Старец чувствовал себя плохо и находился в своей келье. Сергей Алексеевич, погруженный душой в прекрасную уставную службу, истово молился. Перед Великим славословием отец Нектарий вышел из-за перегородки и направился к возглавлявшему службу отцу Никону. Шел он тяжело, ковыляющей походкой. Увидев привычного для невропатолога пациента с симптомами прогрессирующей возрастной патологии, Сергей Алексеевич расстроился. Он [автоматически] поставил ему диагнозы общего атеросклероза, склероза сосудов головного мозга, очевидно, с нарастающим старческим слабоумием. Взяв под сомнение умственные способности старца, подумал: „Что я смогу от него получить? Он же совершенный рамо=лик (ramolli — фр. страдающий разжижением мозга), напрасно я приехал”. Разволновавшись, он не смог больше молиться. Служба окончилась, все стали подходить к старцу под благословение, но Сергей Алексеевич не посмел в таком состоянии духа. Отец Никон сам подозвал его и привел к старцу на беседу. Говоря о современном положении Церкви, отец Нектарий сравнил ее с Ноевым ковчегом, носимым бурными водами потопа, затем коснулся исторических особенностей эпохи, в которую строился ковчег. — А знаете, господин доктор, — спросил он вдруг, — когда Ной ковчег-то строил, что вокруг него люди говорили? Умные все были люди, образованные. Они говорили: „И что это за старикашка ковыляет? У него, наверно, атеросклероз, склероз сосудов мозга, старческое слабоумие. И как это еще по-вашему, по-научному? Да он совершенный рамолик!” Услышав повторенными все возникавшие у него мысли, Сергей Алексеевич был настолько потрясен, что совсем забыл спросить о том, ради чего приехал. Старец сказал участливо: — Небось устали с дороги, а я вам про потоп… Пользуясь оказией, старец стал писать письма. Сергей Алексеевич быстро заснул. Под утро он проснулся, заслышав шаркающие шаги. Старец вынес из кельи письма и положил 18

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Студент Московского университета Сергей Никитин в период пребывания на фронтах Гражданской войны в качестве зауряд-врача. Фото на почтовой открытке. 21 июня 1920 г., г. Новороссийск Архив В.Ю. Стурцель

их на стол. Подойдя к дивану, на котором лежал гость, он благословил его и сказал скороговорочкой: — Врач-практик, врач-практик, врач-практик». Епископ Стефан любил рассказывать об этой поездке к старцу: это было одно из чудес, явленных ему в жизни, опыт живого общения со святым человеком. И хотя насчитывается не менее пяти вариантов пересказа этого события его духовными детьми, отличающихся частностями, главное в них — переживание встречи с земным небожителем. 19

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Молодой доктор Никитин со своими коллегами-врачами. 1920-е гг. Архив В.Ю. Стурцель

И.С. Мечёва передавала, как, вспоминая об этой встрече со старцем Нектарием, сам епископ Стефан замечал, что, будучи от природы горячим и легко возбудимым, сильно реагирующим человеком, он стал бы мучиться, останься тогда неразрешенным столь важный для него вопрос. Однако на тот момент от стыда и от переживания встречи с явной святостью он и думать забыл о цели своего приезда. Старец же со свойственной ему прозорливостью разрешил сразу все недоумения. Итак, Сергей Никитин стал практическим врачом. До 1926 года он оставался ординатором клиники в МГУ, по20

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

том был сотрудником Московского отдела здравоохранения4. На момент ареста в феврале 1931 года работал врачомдефектологом Пролетарского района города Москвы5. «Сергей Алексеевич, — вспоминает москвичка Анна Петровна Соловьева, — был врачом, известным в округе невропатологом, ходил к людям, заботливо наблюдал своих пациентов. Он был очень милым, ласковым, внимательным к людям. Обычно дети врачей боятся, но я совершенно не боялась его. Правда, у нас он чаще бывал не столько как врач, сколько как друг, как сосед. Приходил, с дедушкой Феодором Алексеевичем разговаривал. <...> Наша семья жила в Большом Лёвшинском переулке (с 1934 года — улица Щукина) в угловом доме с закругленным углом, а Сергей Алексеевич — дальше по улице, тоже в угловом доме на пересечении Большого Левшинского и Мертвого переулков, на втором этаже. Дедушка мой, Феодор Алексеевич Надеждин, был старостой в храме Покрова в Левшине, стоявшего прямо напротив нашего дома и впоследствии разрушенного. Сергей Алексеевич ходил в храм Успения на Могильцах, но иногда бывал и у нас в Покровской церкви, любил ее, говорил, что у нас хороший хор. Дедушка очень ценил это его мнение. <...> Довелось мне быть и пациенткой Сергея Алексеевича. Както в школе произошел со мной такой случай: во время занятий один глаз вдруг совершенно перестал видеть и половина лица вдруг абсолютно онемела. Учительница перепугалась, отправила меня домой. В раздевалке у нас работала очень милая женщина, она помогла мне одеться, но проводить до дому не могла — давала звонки. Школа была в Староконюшенном переулке, до Левшина идти довольно далеко. С трудом, держась за стены, добралась до дому. Бледная, зеленая. Мама меня сразу уложила в постель, и я впала в сон. Вечером пришел Сергей Алексеевич, осмотрел меня и сказал маме, чтобы не пугались, что это возрастное. Временное нарушение кровообращения. Прописал лекарства, самые 4 5

ГАРФ.РФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д. 111. Л. 3. ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41650. Л. 27.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

нейтральные, всех успокоил, велел спать. И действительно, я проспала сутки, и когда встала, все было хорошо». «Веселый, молодой, живой по характеру, с быстрым разговором, Сергей Алексеевич быстро осмотрел больную, определил болезнь, написал диагноз и тут же, вынув из кармана, оставил лекарство для нее, — описывала свои впечатления от первой встречи с врачом Никитиным И.А. Комиссарова. — Я была поражена тем, как ловко и умело Сергей Алексеевич выслушал больную и определил болезнь. Познакомившись с ним, я стала присматриваться к этому молодому еще доктору. Как много, — замечала Ирина Алексеевна, — было у Сергея Алексеевича Никитина больных со стороны, кроме больничных! Он посещал беспомощных больных на дому и ничего не брал за это. <...> До конца его жизни я всегда встречала его опрятным, чистым, веселым, живым. <...> Был он смелый в речах, с „изюминкой”. Жизнь его не баловала, много встречалось на его пути тяжелых жизненных испытаний». О том, что С.А. Никитин пользовался в столице заметной известностью как хороший врач-невропатолог, свидетельствовала и Е.А. Булгакова. В своих воспоминаниях она характеризовала молодого доктора так: «Знания у него соединялись с глубоким состраданием к своим больным, с настоящей человечностью. На свой труд он смотрел как на служение Богу и людям. В то же время он интересовался и духовными вопросами, стал собирать духовные книги — святоотеческие и научные, например по истории Византии. Сергей Алексеевич был широко и разносторонне образованным человеком, а не узким специалистом. По натуре он был активен, а не созерцателен. Поэтому и религиозность его требовала активного проявления, и он вошел в самую гущу тогдашней московской церковной жизни». В первой половине 1920-х годов, видимо, через одного из своих друзей и сослуживцев по Первому вспомогательному институту для умственно отсталых детей молодой талантливый 22

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Визитная карточка, стетоскопы, врачебная печать С.А. Никитина. 1920-е гг. Архив В.Ю. Стурцель

врач С.А. Никитин познакомился с епископом Николаем (Ни- кольским) — замечательным архиереем, вскоре ставшим Сергею Алексеевичу духовным отцом. Известно, что рукоположенный в 1921 году во епископа Елецкого, викария Орловской епархии, владыка Николай был очень любим паствой и всегда пользовался у нее огромным авторитетом. За шесть с половиной лет своего архиерейства он дважды подвергался арестам и ссылкам. В промежутке между арестами — с ноября 1924 по ноябрь 1925 года, — как высланный из родного Ельца, вынужденно проживал в Москве, управляя своей епархией из столицы. В сентябре 1927 года был назначен епископом Вязниковским, викарием Владимирской епархии, а 4 мая 1928 года неожиданно скончался в Москве в возрасте 49 лет. Вскоре после смерти епископа Николая С.А. Никитин так отзывался о нем в одном из своих писем: «Не знаю, знакомо ли вам 23

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

имя [владыки] Николая Елецкого. Это был выдающийся человек по утверждению всех так или иначе соприкасавшихся с ним. В моей жизни знакомство с ним — целая эпоха, не только эпоха, но окончательное мое воцерковление. Так как христианство есть Живой Христос, Живая Личность Христа, то и путь к Нему легче и понятнее совершается через святую или праведную личность. И таким праведником, через которого я понял, что такое христианство и Кто — Христос, таким человеком был для меня покойный владыка Николай. Было великим счастьем видеть его, знать, молиться с ним; он обжигал своею любовью, охватывал пламенем любви всякого, приходившего к нему, и каждый чувствовал всю полноту его любви именно к нему. При жизни Владыки я так много получал от него и так к этому привык, что только теперь понял, как я осиротел и как он был мне необходим». Сейчас уже трудно сказать, когда именно С.А. Никитин впервые появился в храме Святителя Николая в Клённиках на Маросейке. Известно, что его друг Б.В. Холчев ходил туда молиться, будучи еще студентом, и по благословению старца Нектария Оптинского окормлялся у протоиерея Алексия Мечёва. По сообщениям Е.В. Апушкиной и И.С. Мечёвой, С.А. Никитин пришел на Маросейку как раз через Бориса Васильевича, и уже после смерти прославленного московского старца6. Из воспоминаний И.А. Комиссаровой, однако, следует, что с некото рыми членами маросейской Свято-Никольской общины, а весьма вероятно, и с самим протоиереем Алексием Мечёвым начинающий врач С.А. Никитин имел общение еще до 1923 года. Так или иначе, постоянным, активным прихожанином Клённиковского храма будущего епископа Стефана помнят с того момента, когда настоятельстовал там уже сын протоиерея Алексия священник Сергий Мечёв. И после смерти в 1928 году своего духовника — епископа Николая (Никольского) — Сергей Алексеевич стал духовным сыном отца Сер6

Святой праведный Алексий Московский скончался 22 июня 1923 г.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

гия. Община сердечно приняла молодого врача, на Маросейке он на всю жизнь приобрел множество по-настоящему близких людей — друзей и единомышленников. Старая маросейская прихожанка Татьяна Алексеевна Евдокимова (Давидова), супруга протоиерея Василия Евдокимова, рассказывала: «Когда он появился на Маросейке, небольшого роста, такой полненький был (я на Маросейку в храм тоже с 1922 года ходила). Обратили внимание на него — новый человек... Он всегда приходил с сестрой, с Ольгой Алексеевной <...>. Всегда <...> с книжкой, чтобы следить за службой. Все знали, что он — доктор, ну и между нами <...> называли его квадратным доктором». Е.В. Апушкина вспоминала, как, несмотря на интенсивную врачебную работу, после смерти церковного старосты, профессора-медика П.П. Павлова, Сергей Никитин вошел в состав двадцатки храма Святителя Николая в Клённиках. По существу, Павлов был «почетным старостой» и в будничных делах прихода принимал мало участия. Когда на его месте оказался молодой доктор, дело пошло иначе. Сергей Алексеевич включился в него всей душой и был активным помощником настоятеля. К 1920-м годам относится и начало дружбы С.А. Никитина с будущими священномучениками Владимиром Амбарцумовым и Василием Надеждиным. Встреча с отцом Владимиром вполне могла состояться в церкви Святителя Николая в Клённиках, где последний часто бывал и иногда служил. С родителями же отца Василия, настоятеля Никольского храма у Соломенной Сторожки, доктор Никитин был знаком, по-соседски бывал у них в гостях. Когда в январе 1927 года у друга-батюшки родился очередной сынишка, Сергей Алексеевич стал восприемником появившегося на свет Надеждина Сергея Васильевича. И по просьбе счастливого, но обремененного заботами молодого папы сразу же после рождения мальчика даже навещал в роддоме матушку отца Василия, так как сам настоятель церкви у Соломенной Сторожки не имел возможности оторваться от исполнения своих пастырских обязанностей. 25

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Любовь Сергея Алексеевича к священникам Василию Надеждину и Владимиру Амбарцумову не прекратилась и после мученической кончины друзей: первого — в 1930, второго — в 1937 году. Она выразилась в заботе об их осиротевших семьях. Неотвратимо надвигавшийся на молодого московского доктора период мученических страданий и смерти друзей, а также и собственного его исповедничества был ожидаемым и почти неизбежным в годы жесточайшего гонения на веру во Христа, потрясшего Россию в XX веке. С самого прихода к власти большевиков, открыто декларировавших стремление к формированию безбожного, безрелигиозного общества, одной из приоритетных для них задач была провозглашена беспощадная борьба с Церковью. Инструментами достижения цели стали антирелигиозная пропаганда, сопровождавшаяся вскрытием мощей святых и изъятием церковных ценностей, аресты и расстрелы священнослужителей и мирян по сфабрикованным политическим обвинениям, а затем постоянные провокации расколов в Православной Церкви, целью которых было уничтожение ее по частям. Первой большевистской попыткой раздробить Русскую Церковь изнутри стал обновленческий раскол7, спланированный Л.Д. Троцким и осуществлявшийся на практике 6-м отделением секретного отдела ГПУ (позднее ОГПУ) во главе с Е.А. Тучковым. Предполагалось, оперевшись на обновленцев, их руками 7

Обновленчество — организованный ГПУ по плану Л.Д. Троцкого церковный раскол, под давлением «органов» вобравший в себя множество нестойких представителей русского духовенства всех уровней. Возглавление обновленцев осуществляли явные провокаторы и политические авантюристы, не брезговавшие ничем, от демонстративных отречений от веры, кощунств и «церковного хулиганства» до почти неприкрытого доносительства в ГПУ, клеветы и составления списков на аресты. Идеологической ширмой раскола стало движение, объединявшее отдельных представителей духовенства и мирян, еще в дореволюционные годы провозглашавших своей задачей «обновление» церковной жизни путем проведения реформ различного рода, от богослужебных до канонических.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

расправиться с «реакционным» «тихоновским» духовенством, или «контрреволюционной частью церковников», а следом уничтожить и самих этих раскольников-реформаторов. Обеспечив захват обновленцами высшей церковной власти и власти на местах, ГПУ по обвинению в контрреволюционности репрессировало многих архиереев, священников и мирян, верных Патриарху Тихону. Именно тогда, в 1922 году, и именно за «агитацию» против обновленцев в первый раз был арестован и сослан духовник С.А. Никитина епископ Николай Елецкий. Сам Святейший Патриарх Тихон также был подвергнут тюремному заключению и домашнему аресту. Храмы насильственным образом отбирались у православных и передавались раскольникам. В обстановке царившего террора значительная часть архиереев и священников уклонилась в обновленчество. Однако простой церковный народ в основном остался на стороне Патриарха. Весьма показательно, что даже сами гэпэушники характеризовали обновленческих вождей как «последний сброд, не имеющий авторитета среди верующих». Народ же прямо считал их бесстыдными безобразниками, вероотступниками и предателями Церкви. Православные храмы были переполнены, обновленческие стояли пустыми. Попытка раскола, по большому счету, провалилась. Тогда, надеясь все же раздробить «верующую массу», власти прибегли к попыткам дискредитации отпущенного из-под ареста летом 1923 года Патриарха. Ему активно навязывались шаги, способные, как казалось ГПУ, вызвать в церковном народе многочисленную оппозицию по отношению к Первосвятителю: введение за богослужением поминовения советской власти, переход на новый календарный стиль, включение в состав Высшего церковного управления одного из самых одиозных обновленческих лидеров, «протопресвитера» Владимира Красницкого, и другие. Но Святейший всякий раз, видя опасность нарушения внутреннего церковного мира, очень быстро возвращался на первоначальные позиции. Столь чаемого большевиками раскола не возникало. 27

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

На время этих серьезных церковных испытаний пришелся период возмужания С.А. Никитина. В 1925 году ему исполнилось тридцать лет. В рассказах духовным детям о том времени епископ Стефан упоминал, как он, тогда еще молодой врач, выступал на каком-то большом собрании против действий советской власти. В тот раз это не привело к тяжелым для него последствям. Его срок пострадать еще не пришел. 7 апреля 1925 года Святейший Патриарх Тихон скончался. Управление Русской Православной Церковью перешло к Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому). Но вскоре стало ясно, что весь образ действий нового Предстоятеля не оставляет Тучкову никаких надежд на реализацию его планов по уничтожению Церкви. Потому в декабре того же 1925 года Святитель был арестован и уже не вышел из заключения до самой своей мученической кончины в 1937 году, так и не отказавшись от местоблюстительства, чего всячески добивались от него власти. С арестом митрополита Петра Заместителем Патриаршего Местоблюстителя стал митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский). Однако и он, успешно справившийся с опасностью еще одного инициированного ОГПУ раскола (так называемого «григорианского»), вскоре, в декабре 1926 года, также был заключен в тюрьму. Видя, что провокации разделений путем организации захвата высшей церковной власти раскольниками, не пользующимися в народе достаточным авторитетом, становятся все менее и менее эффективными, Тучков разработал очередной хитроумный план действий. Было решено найти иерарха-«тихоновца», который бы, отказавшись от обычного для Патриаршей Церкви в общении с государством принципа аполитичности, «не самочинно8, а на вполне законных основаниях возглавив церковное управление, стал бы проводить от лица Церкви политику, угод8

Как это делали, например, «григориане».

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

ную ОГПУ». По замыслу, такое изменение политического направления должно было повлечь за собой негативную реакцию в толще церковного народа и расколоть его. А последующая борьба священноначалия за соблюдение церковной дисциплины послужила бы удобным прикрытием репрессий ОГПУ в отношении отделившихся противников нового курса9. Соответствующее предложение было сделано по очереди нескольким авторитетным иерархам: кандидатам в местоблюстители, назначенным самим Патриархом Тихоном, — митрополитам Ярославскому Агафангелу (Преображенскому), Казанскому Кириллу (Смирнову) — и заместителю арестованного митрополита Сергия (Страгородского) архиепископу Угличскому Серафиму (Самойловичу), которые твердо отклонили его. Тучковские условия согласился принять находившийся под арестом митрополит Сергий (Страгородский). Уступив давлению чекистов, славившийся как искусный дипломат Нижегородский владыка решил встать на путь компромисса, видимо еще надеясь переиграть ОГПУ. Навязанное Тучковым изменение церковно-политического курса мотивировалось намерением добиться смягчения государственной политики в отношении Церкви и, в частности, официального признания, легализации государством церковных структур. Выйдя на свободу после четырехмесячного тюремного заключения, митрополит Сергий из рук вернувшего ему заместительство архиепископа Серафима (Самойловича) снова принял на себя управление Русской Православной Церковью. Вскоре после этого 18 мая 1927 года лично митрополитом Сергием был учрежден коллегиальный орган высшего церковного управления — Временный Патриарший Синод, назначенный без избрания архиереями и без согласования с Местоблюстителем Патриаршего Престола митрополитом Петром Крутицким, томившимся в заключении. 9

Мазырин Александр, иер. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х–1930-х годах. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. С.12–13.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Далее, 29 июля 1927 года митрополитом Сергием (Страгородским) была выпущена так называемая «Декларация», написанная по требованию Тучкова и фактически приравнивавшая всех несогласных с ее политическими требованиями к контрреволюционерам. Указом новообразованного Синода от 21 октября 1927 года наряду с поминовением митрополита Петра вводилось возношение в церквях имени митрополита Сергия, предписывалось богослужебное поминовение властей и одновременно упразднялись моления о ссыльном духовенстве. С этого времени началась история одного из самых драматических церковных разделений XX столетия. Действия нового Заместителя Патриаршего Местоблюстителя уже к концу 1927 года вызвали широкое движение «непоминающих»: многие епископы и священники отказались подчиняться распоряжениям митрополита Сергия и возносить имя последнего за богослужением, считая его превысившим свои полномочия по управлению Церковью. Поминали по-прежнему Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, находившегося в далекой северной ссылке. Масштаб возникшей оппозиции отчасти позволяет оценить количество православных архиереев, порвавших общение с митрополитом Сергием в период с конца 1927-го и до начала 1930-х годов: их было около сорока человек только на территории России (не считая русского зарубежья). В числе несогласных оказались такие ныне прославленные Церковью видные святители, как священномученики митрополит Кирилл (Смирнов), архиепископ Серафим (Самойлович), епископы Серафим (Звездинский), Дамаскин (Цедрик), священноисповедники митрополит Агафангел (Преображенский), епископы Афанасий (Сахаров), Виктор (Островидов) и многие другие иерархи, пользовавшиеся несомненным авторитетом среди церковного народа: митрополит Иосиф (Петровых)10, архиепископ Феодор (Поздеевский), епископы Арсений (Жадановский), Димитрий (Лю10

Вскоре по имени митр. Иосифа наиболее радикальную ветвь оппозиции митр. Сергию (Страгородскому) стали называть иосифлянами.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

бимов), Сергий (Дружинин), духовный отец С.А. Никитина епископ Николай (Никольский). Количество священников и мирян, не пожелавших принять нового церковного курса, было также весьма значительным. В число «непоминающих» вошли и иерей Сергий Мечёв со своей многочисленной маросейской паствой, и друг С.А. Никитина священник Владимир Амбарцумов. Истории возникшего разделения и осмыслению позиций споривших сторон посвящено множество серьезных работ, и последнее слово исследователями отнюдь не сказано. Но для понимания того, какими людьми были епископ Стефан (Никитин), его ближайшие духовные наставники, друзья, для того чтобы увидеть, какое место их жизнь и их подвиг христианского сопротивления занимают в истории Русской Церкви XX века, необходимо разобраться в сути и главных причинах этого трагического церковного спора. Ведь судьба будущего Владыки больше чем на двадцать лет оказалась неразрывно связанной с движением «непоминающих» — не поминавших на богослужениях митрополита Сергия (Страгородского) и советскую власть. Как представляется сегодня, возникший спор сводился, в конечном счете, к проблеме, каким должно быть отношение Церкви к государственной власти в наступившую эпоху новых гонений, чтобы Церковь продолжала оставаться Церковью Христовой, верной своему предназначению в этом мире. В более практическом аспекте проблему эту можно переформулировать иначе: какова граница компромисса, на который может идти христианин в диалоге с власть имущими воинствующими безбожниками, если те пытаются вторгнуться в сферу сугубо внутренней церковной жизни? Или, другими словами, какой образ конкретных действий больше соответствует назначению Церкви и христианина на земле: путь политического расчета и лавирования или же честное, открытое исповедание Христовой истины даже перед лицом смертельной опасности? Думается, можно смело утверждать, что взгляд епископа Стефана на решение этой проблемы, как и весь образ его церковного поведения 31

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

в последующие годы, был глубоко созвучен взглядам иерархов, открыто полемизировавших с митрополитом Сергием в 1920– 1930-е годы. Стоит сказать сразу: открывающиеся сегодня документы ясно показывают, что принципиальное несогласие подавляющего большинства оппозиционеров с конкретными действиями и требованиями Заместителя Патриаршего Местоблюстителя питалось искренним стремлением оградить от искажений выверенную мучениками церковную позицию и было совершенно чуждо каких-либо корыстно-личных соображений и расчетов. Именно потому многие из этих подвижников веры теперь прославлены в лике святых. Явленная ими необоримая решимость стоять за истину Христову даже до мученической смерти неоспоримо свидетельствует как о красоте этой истины, так и о необычайной жизнеспособности, огромной духовной силе Русской Православной Церкви, которыми обладала она в начале прошлого столетия перед началом хитроумно спланированного и с предельной безжалостностью осуществленного большевиками в XX веке беспрецедентного гонения на Христа. Справоцированный богоборцами мучительный спор между православными в значительной степени являлся спором «о цене дипломатии». И Тучков, в общем-то, просчитал правильно: стоимость, которую должен был уплатить большевикам за «легализацию» Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, очень многим церковным людям сразу представилась неоправданной, недопустимо высокой11. Оппоненты митрополита Сергия полага11

В действительности никакой легализации, даже государственной регистрации Священного Синода при митрополите Сергии не последовало. Справка, выданная 20 мая 1927 г. Заместителю Местоблюстителя в Административном Отделе ЦАУ НКВД о том, что «препятствий к деятельности органа, впредь до утверждения его, не встречается» (см.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917–1943 / Сост. М.Е. Губонин. М.: Изд-во ПСТБИ, 1994. С. 498), оказалась лишь временным разрешением на существование. Вплоть до самого упразднения митрополитом Сергием Синода в мае 1935 года (по требованию властей), никакого «утверждения его» этими властями так и не по-

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

ли, что компромисс, избранный Нижегородским владыкой в попытке, по его же собственным словам, «спасти Церковь», точнее «внешнее положение Церкви», мог только серьезно повредить ей, если она в лице своих иерархов откажется свидетельствовать правду и достоинство Невесты Христовой. Известная сегодня переписка митрополита Сергия c оппонентами вскрывает очевидные отличия в трактовке спорившими сторонами церковных канонов, политических шагов Заместителя Местоблюстителя и разницу в нравственной оценке его деятельности. Как представляется, эта разница объясняется в первую очередь различным пониманием того, какими путями шествует в мире Христова Церковь, как она «спасается» и спасает. С ответом на этот вопрос был связан и весь образ аргументации, образ действий, взгляды на границы приемлемости или, напротив, неприемлемости употреблявшихся христианами методов. Недаром позиция одной из сторон самим же митрополитом Сергием квалифицировалась как исповедничество. Другие — «дипломаты» — склонны были рассуждать политически: «Если власти прикажут, так что же будешь делать?» В какой надежде черпали силы исповедники, в чем состояло их упование, ясно свидетельствуют многочисленные письма к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя: «Отбросьте человеческие мудрования и расчеты и станьте на путь твердого исповедничества во имя Христово; не бойтесь возможности горших скорбей и испытаний для Ц[ерк]ви (они неизбежны, и Ваши компромиссы лишь принижают их значимость), <...> сила Ц[ерк]ви и источник Ее постоянного обновления не вовне, а внутри Ее самой, и <...> наиболее победный путь Ее именно тот, который внешне выражается иногда в значительных жертвах с Ее стороны. Этими жертвами больше всего выявляется сила духа Ц[ерк]ви, степень горения в Ней благодати следовало. Большевики полностью обманули Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, оставив на свободе только его самого и еще нескольких ближайших его помощников.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Христовой»12. Чего опасались, чего по-настоящему страшились люди, не боявшиеся идти на смерть за свои убеждения? «Раньше мы страдали и терпели молча, зная, что мы страдаем за Истину и что с нами несокрушимая никакими страданиями сила Божия, которая нас укрепляла и воодушевляла надеждою, что в срок, ведомый Единому Богу, истина Православия победит, ибо ей неложно обещана и, когда нужно, будет подана всесильная помощь Божия. Своей декларацией и основанной на ней церковной политикой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже лишаемся этой надежды, ибо отводите нас от служения истине, а лжи Бог не помогает»13. «...Лжи Бог не помогает...» Характерно, что та же мысль звучала и в письме духовным детям отца Сергия Мечёва, написанном им из ссылки в 1933 году: «Суд Божий совершается над Церковью Русской. Не случайно отнимается от нас видимая сторона христианства14. Господь наказует нас за грехи наши и этим ведет к очищению. <...> Для верных чад Ее <Церкви> открывается путь исповедничества, мученичества, а главное, величайших скорбей и величайших лишений. <...> Это отъятие храмов, по слову Божию, можно было бы предотвратить покаянием. <...> Но где мы слышали всеобщий призыв к покаянию? Где видели архипастырей и пастырей, неотступно у жертвенников проливающих реки слез и подвигающих к тому же народ свой? Дипломатические таланты архиереев поставили выше слова Божия, на них возложили надежду, в них положили свое спасение. Ложью хотели сохранить царство Истины... И посмеялся Господь над ними и до конца изливает гнев Свой». 12

Из письма священномученика Дамаскина (Цедрика, 1877–1937), еп. Стародубского, к митр. Сергию. 13 Из письма к нему же священномученика Серафима (Самойловича; 1880– 1937), архиеп. Угличского. 14 1930-е годы — время массового закрытия храмов. В частности, в 1932 г. властями был закрыт родной для всех «мечёвцев» Николо-Клённиковский храм.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Разумеется, ложь, к которой, увы, — вольно ли или невольно, в порядке политического компромисса — приходилось прибегать Заместителю Местоблюстителя, не могла не смущать совести церковного народа. И, может быть, наиболее ярким примером того являются два интервью с митрополитом Сергием, опубликованные в 1930 году в «Известиях». В них во всеуслышание утверждалось, что «гонения на религию в СССР никогда не было и нет», а храмы в стране закрываются «по желанию населения»15 . И это при том, что в том же 1930 году ОГПУ организовало первое всесоюзное «дело» об «Истинно-православной церкви» (под таким названием Политуправление объединило всех оппозиционеров митрополиту Сергию). Только по этому «делу об ИПЦ» были арестованы и репрессированы (некоторые — расстреляны) тысячи клириков и мирян. Храмы, лишенные священников, закрывались и, как правило, взрывались. Упомянутые интервью являлись очередным изобретением безбожников и были навязаны митрополиту Сергию, тексты их фактически ему не принадлежали, но вышли-то они под именем Заместителя Патриаршего Местоблюстителя… Безусловно, такое униженное положение Церкви, да и лично самого митрополита Сергия, было прямым следствием начатой им в 1927 году компромиссной политики с властями. Необходимо также отметить, что эти пресловутые публикации сыграли трагическую и даже роковую роль в судьбе маросейской общины. Дело в том, что, ознакомившись с их текстами, будущий митрополит Мануил (Лемешевский), тогда же — в 1930-м — перешел на позиции «непоминающих». И хотя довольно скоро «сердце епископа смягчилось» и «последовало примирение»16 его с Заместителем Местоблюстителя, представление о нем у «непоминающих» как об оппозиционере митрополиту Сергию сохранилось по крайней мере 15

См.: Известия ВЦИк. 1930. 16 февр. № 46 (3893); 19 февр. № 49 (3896); Акты... С. 682–683. 16 См.: Иоанн (Снычев), митр. Жизнь и служение митрополита Мануила: биографический очерк. Самара, 1997. С. 191.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

до конца 1930-х годов. В результате в 1938-м протоиерей Сергий Мечёв доверился епископу Мануилу, попросив того совершить несколько тайных священнических хиротоний своих духовных чад. Рукоположения состоялись. Весной же 1939 года епископ был арестован и выдал НКВД имена всех посвященных им «мечёвцев» и самого отца Сергия Мечёва17. Но все это было несколько позднее. А в 1927 году церковный народ и его пастыри стояли перед необходимостью как-то реагировать на требования вышедшего из-под пера Заместителя Патриаршего Местоблюстителя указа о поминовении. Документальных источников, содержащих собственные высказывания епископа Стефана о происходившей тогда полемике, почти не сохранилось (у «мечёвцев» были приняты строжайшие конспирация и осторожность). В силу своего церковного положения в те годы заметного участия в спорах молодой доктор С.А. Никитин, конечно же, не принимал. Однако можно утверждать со всей определенностью, что он отнюдь не был пассивным наблюдателем, а, напротив, непосредственно, активно участвовал в событиях на своем, предназначенном ему Богом месте. Недаром будущий архиерей принял на себя обязанности председателя церковного совета Никольского храма на Маросейке в 1928 году — то есть как раз тогда, когда и формировалось отношение приходской общины к политике митрополита Сергия. Именно тогда маросейский настоятель и новый духовник молодого «клённиковского» ктитора священник Сергий Мечёв решился не поминать Заместителя Ме17

См.: Архив УФСБ по Ярославской обл. Д. С-12434. Причем после того как двое из рукоположенных им тайных священников, категорически отказавшись признать факт хиротоний на допросах с применением жестоких пыток, так и не сломивших их, в конце концов были отпущены с Лубянки, владыка Мануил сам приходил к ним домой и требовал, чтобы те явились к следователю и рассказали о совершенных над ними посвящениях. В частности, отец Константин Апушкин дважды вынужден был отказывать ему в этой его просьбе (см.: Быков В.В. О домашних церквях и о батюшке — отце Александре (Ильине). Из воспоминаний о жизни Маросейской общины — храма Святого Николая в Клённиках 1932–1943 // Ныне и присно. 2004. № 1. С. 13).

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

стоблюстителя и, безусловно, нуждался в серьезной поддержке единомысленных духовных чад. С.А. Никитин сделал свой христианский выбор вместе со своими духовными наставниками и друзьями твердо и принципиально. И достойно пронес его в течение всей своей жизни. Представление о том, каким было отношение духовного отца С.А. Никитина епископа Николая (Никольского) к последовавшим после июля 1927 года распоряжениям митрополита Сергия (Страгородского), дает возможность получить ряд сохранившихся документов, приобщенных сотрудниками ОГПУ к следственным делам «церковников» в 1920–1930-х годах. Из них становится известно, что владыка Николай лично пытался убедить митрополита Сергия отказаться от изменения церковнополитического курса, навязанного Заместителю Местоблюстителя Тучковым. Священномученик архиепископ Серафим (Самойлович) в одном из своих писем конца мая 1928 года так писал об этом: «...мы должны испробовать все пути к примирению. <...> Нас упрекают, что мы порвали с м[итрополитом] С[ергием], не употребив формы увещания. Но вы знаете, как много увещал я, наш Авва, м[итрополит] А[гафангел], дядя18 и др[угие], — а е[пископ] Ник[олай] даже до смерти». Действительно, как уже говорилось, владыка Николай скончался 4 мая 1928 года, буквально сгорев за несколько дней, и современники были склонны напрямую связывать столь стремительный его уход с тяжелейшими переживаниями по поводу действий митрополита Сергия и церковных нестроений, которые те повлекли за собой. Каких-либо сведений о прекращении возношения за богослужением епископом Николаем имени митрополита Сергия не имеется, официальных заявлений об отделении от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя от Владыки, насколько известно, не исходило. Достоверно можно говорить лишь о его принципиальном несогласии с вполне конкретными распоряжениями митрополита Сергия. 18

Предроложительно, «наш Авва» — архимандрит Неофит (Осипов), а «дядя» — М.А. Новоселов.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

В чем же был несогласен с Заместителем Местоблюстителя епископ Николай? Как было сказано, для многих «непоминающих» толчком к отходу от митрополита Сергия послужил его «Указ о поминовении за богослужениями», выпущенный под давлением Тучкова. В глазах деятелей ОГПУ отказ верующих поминать митрополита Сергия означал принципиальное неприятие Декларации. Ну а несогласие с нею, как следовало из ее же текста, автоматически означало их контрреволюционную настроенность. Недаром почти обязательным вопросом гэпэушников по отношению к «церковникам» отныне становился вопрос, который приходилось слышать и будущему владыке Стефану, и многочисленным его друзьям: «Каково ваше отношение к Декларации митрополита Сергия?» Но не политические взгляды вызывали неприятие церковным народом как Декларации, так и указа о поминовении. Соображения совсем иного порядка — прежде всего моральнонравственные и церковно-канонические — занимали умы и сердца несогласных с митрополитом Сергием. Так, одни обращали внимание на каноническую неправомочность возношения за богослужением «на одном месте двух имен», чего фактически требовал «митрополит Сергий, заставляя возносить вместе с именем митрополита Петра и свое имя». Другие квалифицировали факт исключения из текста выклички19 слов: «о братиях наших, в темницах и изгнании сущих» как отказ молиться о заключенных, при том что такую молитву прямо «заповедает нам Христос в притче о Страшном Суде: «В темнице бе, и посетили Мене», — и св. апостол». Наконец, третьи, и в их числе оба духовника С.А. Никитина — епископ Николай (Никольский) и священник Сергий Мечёв — не приняли указа от 21 октября по причине, о которой меньше чем за месяц до своей кончины владыка Николай писал между прочим одному из клириков Елецкой епархии: 19

Выкличка — особое возглашение протодиакона на архиерейской литургии после евхаристического канона.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

«Не обижайтесь же, родной, если ограничусь краткими ответами на поставленные Вами вопросы: 1) Митроп[олит] Сергий, как Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, до сего дня20 пока еще вполне каноничен. 2) При Митр[ополите] Сергии (по громкому названию) есть «синод» — это просто-напросто ЛИЧНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ И ТОЛЬКО. 3) Митр[ополит] Сергий, некогда подмоченный обновленческим верчением, ПЕРВЫЙ, раскаявшийся пред Св[ятейшим] Патриархом Тихоном и прощенный им21, — в настоящее время пока православный: сидит он на очень тонком ОСТРИЕ и под непрерывным давлением «внешних» (затаенно жаждущих разделений и даже уничтожения духовной стороны жизни народа и ее руководителей). Митрополит Сергий силится лавировать, насколько возможно оттягивая и отдаляя срок катастрофы и сохраняя духовенство — ждет Солнца и света, да тьма бывш[ую] Русь Святую не объят. Происходящее — явление случайное и изживаемое. 4) Деятельность Митрополита Сергия — при всех давлениях, гуляниях перьев по его бумагам и при всех его промахах — все же пока православна и канонична. Не будем сейчас ставить ему в вину (по современности) ПОДНЕВОЛЬНОЕ нарушение соборности, святости и апостольства Церкви. Апостольства — введением в Церковь Христову мирских начал и земных принципов; святости — похулением подвига Исповедничества (как страдания будто бы за политику); и соборности — временным единоличным управлением Церковью. 5) В данный момент, сохраняя силу, пока должно только пассивно протестовать, не исполняя вредных для Церкви мероприятий, и жить строго по-православному. (Поминове20 21

Здесь и далее по тексту все подчеркивания и выделения — в соответствии с цитируемыми источниками. Подразумеваются факт отпадения в июне 1922 г. митрополита Сергия в обновленческий раскол и затем принесенное им 27 августа 1923 г. публичное покаяние.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

ние отлученных от Церкви властей недопустимо). 6) Безусловно открыто отделяться и возглавляться — преждевременно, и надо спокойно выжидать момент проявления митрополитом Сергием САМОЧИНИЯ и ВОЛЬНОГО нарушения канонов, догматов и проч[его]. Новый указ c принуждением молиться за отлученных в 1918 г. 19–25 января и не воссоединенных доселе даст определенный решающий толчок к тому или иному пути. Угроз не смущайтесь — это действо незаконно. Живите со Христом и во Христе спокойно, уверенно, мирно, делая свое Великое Пастырское дело на ниве Христовой. С Вами народ — (в данном случае даже и) закон гражданский, и моральная сила. Весенняя бурливая муть скоро пройдет. <...> 1928 г. 7(20) апреля»22. В несколько более конкретной и развернутой форме мнение владыки Николая встречается еще в одном документе того времени: «На ваш вопрос могу ответить следующее. Мне, действительно, достоверно известно, что живущий в г. Вязниках и управляющий ныне Владимирской епархией епископ Николай (бывший Елецкий) решительно отверг указ митрополита Сергия и его Синода о поминовении властей на таком основании: нынешняя власть отлучена была от Церкви Святейшим Патриархом Тихоном 19 ЯНВАРЯ 1918 ГОДА, и это отлучение подтверждено постановлением Собора от 25 ЯНВАРЯ того же года. Поминовение ОТЛУЧЕННЫХ за литургией есть БОГОХУЛЬСТВО, какового епископ Николай не может допустить ни лично, ни в своей епархии <...>. „Можно ли поминать за литургией Льва Толстого?” — Спрашивает еп[ископ] Н[иколай]. — „Нет”. — „Значит, и тем более нельзя поминать и современную власть”. Снять отлучение мог бы только полноправный Собор, и при условии покаяния отлученных»23. Таким образом, как легко видеть, епископ Николай не при22 23

ГАРФ. Ф. Р-5919. Оп. 1. Д. 1. Л. 357–358. ГАРФ. Ф. Р-5919. Оп. 1. Д. 1. Л. 356–357.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

знал указа митрополита Сергия от 21 октября 1927 года по соображениям чисто канонического характера. Чтобы завершить разговор об известных на сегодняшний день фактах, касающихся разногласий епископа Нико- лая (Никольского) с митрополитом Сергием (Страгородским), стоит сказать несколько слов еще об одной проблеме, ставшей бичом для всей Русской Церкви на многие десятилетия вперед (кстати, в последующие годы тяжесть этой проблемы непосредственно пришлось испытать на себе и епископу Стефану). Речь — о начавшемся с июля 1927 года прямом, хотя и закамуфлированном вмешательстве богоборческих властей в кадровую политику Церкви 24 . С самого выхода Декларации это вмешательство выразилось, во-первых, в массовых перемещениях архиереев с одной кафедры на другую, во-вторых, в наложении церковных прещений на конкретных клириков по прямому указанию Тучкова. В этой связи весьма интересным представляется эпизод, который описывает в одном из своих писем конца мая 1928 года М.А. Новоселов: «О еп[ископе] Ник[олае] Ел[ецком] вчера передавали то, чего из М[осквы] нам не писали, т.е. писали, но иначе. Его разговор с [митрополитом] С[ергием] был бурный, решительный. Будто бы [митрополит] С[ергий] поставил такую альтернативу: или Тамбов, или Нарым. Еп[ископ] Н[иколай]: „Что же, это ГПУ?” „Нет, Синод...” „Нет, ГПУ” и т.д. Правда 24

Механизм этого вмешательства с предельной четкостью описал Е.А. Тучков, когда предлагал митрополиту Кириллу (Смирнову) должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя (незадолго до вступления в нее митрополита Сергия): «„Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь”, — сказал Тучков. «„Если он будет виновен в каком-либо церковном преступлении, да. В противном случае я скажу: „Брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать”. „Нет, не так. Вы должны сделать вид, что делаете это сами, и найти соответствующее обвинение!” Владыка Кирилл отказался. Говорят, он ответил: „Евгений Александрович! Вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь!”» (Апушкина Е.В. Крестный путь преосвященного Афанасия (Сахарова) // Молитва всех вас спасет. Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского. М.: ПСТБИ. 2000. С. 44).

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

ли это? Ссылаются на зачат[ьевских] сестер, где он остановился и где умер». «Встретил меня еще на ногах, — писал в июне 1928 года о последних днях своего духовного отца С.А. Никитин, — и вот на моих глазах в течение двух суток из здорового человека он превратился в умирающего, безнадежного. <...> Особенно трудно и ужасно видеть все это, не будучи в состоянии помочь, и чувствовать свое бессилие». Итак, для владыки Николая решением его разногласий с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя стала неожиданно скорая смерть. Но живым еще предстояло сделать их выбор. О том, каким образом перешла к непоминовению НиколоКлённиковская община, воспоминания духовных детей протоиерея Сергия Мечёва сообщают с вполне объяснимой краткостью. В жизнеописании отца Сергия говорится, что указ о поминовении от 21 октября 1927 года он «выполнить <...> отказался и уклонился от молитвенного общения с митрополитом Сергием и его последователями. <...> Говорил, что не мог [бы] сохранить мира совести, если бы пришлось служить вместе с „сергианами”. <...> Не принимал о. Сергий и церковной молитвы за неверующих, особенно за воинствующих безбожников, считая, что дело обращения к Богу каждого человека есть дело его свободной воли и что нельзя молиться за тех, кто этого не хочет, в особенности за литургией, которая есть богослужение только верных». Это лаконичное и такое предельно однозначное c виду описание взглядов маросейского настоятеля, к сожалению, совершенно не дает представления о той тяжелейшей борьбе, которая происходила на деле в душах отца Сергия Мечёва и современных ему пастырей, поставленных митрополитом Сергием перед выбором в 1920–1930-е годы. С одной стороны, совесть не позволяла им согласиться с Заместителем Местоблюстителя и жить в соответствии с его программой. С другой — решиться на раз42

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

рыв с последним, уведя с собой свою паству, пусть даже имея на то благословение какого-либо уважаемого архиерея, было делом, конечно же, чрезвычайно ответственным и влекущим за собой серьезнейшие последствия. Предельно остро осознавая это, священник Сергий Мечёв едва ли считал возможным при решении вопроса о прекращении общения с митрополитом Сергием полагаться исключительно на собственное разумение. Безусловно, одним из факторов, оказавших влияние на позицию маросейского настоятеля, был взгляд его старца иеросхимонаха Нектария Оптинского: преподобный Заместителя Местоблюстителя не поминал. Кроме того, отец Сергий, как и многие другие российские пастыри, сообразовывался с мнением авторитетных иерархов, пользовавшихся общецерковным уважением. Например, известно, что в конце 1927 — начале 1928 годов он имел встречу с не поминавшим митрополита Сергия священномучеником архиепископом Серафимом (Самойловичем). Возможно, что на формирование окончательной позиции отца Сергия оказали влияние взгляды и других архиереев, активно распространявшиеся церковным «самиздатом» через архипастырские послания и письма. Наверняка, свою роль сыграло и известное мнение епископа Николая (Никольского). Ведь не даром «клённиковские» старосты — С.А. Никитин и следовавший за ним на этом посту Н.Н. Виноградов — оба были духовными детьми владыки Николая. В любом случае члены маросейской общины пристально следили за развернувшейся полемикой и старались быть в курсе обсуждавшихся иерархами церковных проблем, занимая активную позицию по отношению к процессам, происходившим в Русской Церкви второй половины 1920-х годов. О том ясно свидетельствуют материалы следственных дел «мечёвцев», по которым те привлекались в качестве обвиняемых в 1920– 1940-е годы. Общине были известны многие полемические документы, посвященные обсуждению политики митрополита Сергия (Страгородского). Московская статья «О послушании митрополиту Сергию», обращение к Заместителю Место43

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

блюстителя верующих Ленинградской епархии, увещание к нему же архиепископа Серафима Угличского, письма епископа Виктора Вотского, епископов Димитрия Гдовского и Сергия Копорского конца 1927 года, письмо митрополи- та Кирилла Казанского от 7 февраля и его же письмо митрополиту Сергию от 15 мая 1929 года, так называемое «Киевское воззвание» — вот лишь краткий перечень тех из них, что удалось изъять сотрудникам ОГПУ у духовных детей отца Сергия при обысках осенью 1929 и зимой 1931 годов25. Сравнивая доводы авторов перечисленных документов с известными свидетельствами о позиции отца Сергия Мечёва, можно констатировать, что Николо-Клённиковский настоятель вместе со своей паствой отказался возносить за богослужением имя Заместителя Патриаршего Местоблюстителя по тем же причинам, что и авторы указанных полемических трудов. Тяжесть пастырского выбора, вставшего перед отцом Сергием в связи с требованиями указа о поминовении, значительно усугублялась тем, что при очевидном неприятии политики митрополита Сергия несогласные с ним не были едины во взглядах на то, как на эту политику реагировать. «Непоминающие» не составляли какой-то общей организации. Позиции их в отношении Заместителя Местоблюстителя часто существенно разнились между собой, а кроме того, могли заметно меняться во времени. Самые радикально настроенные оппозиционеры прямо считали «сергиан» предателями Церкви, а совершаемые ими таинства безблагодатными. Умеренные же, стремясь сохранить хотя бы и самую тонкую ниточку общения, до последней возможности не шли на полное отделение; бывало даже, что некоторые испрашивали благословения не поминать Заместителя Патриаршего Местоблюстителя у своих правящих архиереев, самим митрополитом Сергием назначенных и ему подчинявшихся. Вот как писал об этом в июне 1928 года С.А. Никитин: 25

См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40103. Л. 42–42 об, 44, 54, 86-90; Д. Р-41650. Л. 14, 129.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

«В церковной жизни положение тяжелое: многие чрезвычайно смущены воззванием м[итрополита] Сергия и его распоряжением о поминовении властей, — некоторые откололись, другие, хотя и не отошли, но считают недопустимым совершать таинства у „поминающих” священников. Вражда, подозрение, отсутствие любви, нетерпение... Очень, очень тяжело». Священник Сергий Мечёв с духовными чадами были склонны придерживаться срединного пути, не идти с митрополитом Сергием на открытую и резкую конфронтацию. И за это оказывались порицаемы более радикально настроенными оппозиционерами, обвинявшими их в «лукавстве», «неискренности» и «двойственности в отношении м[итрополи-та] Сергия, котор[ого] частью признают, частью не признают, одни его распоряжения исполняют, другие не исполняют и т.п.» Насколько трудным, буквально мучительным являлся поиск истины в тот момент, как трудно было по совести определить свою церковную позицию, показывает тот факт, что в течение недолгого времени (пока взгляд клённиковского настоятеля не успел еще оформиться) на солее, то есть вне алтаря маросейского храма, митрополита Сергия поминали, в алтаре — нет. Такое положение вещей, безусловно, свидетельствует о чрезвычайной растерянности, которую испытали отец Сергий Мечёв и многие другие российские пастыри в 1927 году. И, надо сказать, эта нерешительность по-пастырски дорого обошлась клённиковскому настоятелю, став причиной ухода с Маросейки некоторых из наиболее принципиально настроенных его духовных детей (кстати, тогда же едкие на язык «иосифляне» между собой стали иронически именовать отца Сергия «Ножичкиным»)26. В те годы компромисс, пускай и временный, многими верующими воспринимался как измена главному назначению Церкви на земле — бесстрашно свидетельствовать истину Христову в этом падшем и лукавом мире. 26

Письмо М.А. Новоселова к В.М. Лосевой, супруге А.Ф. Лосева. (Косик О.В. «Послание ко всей Церкви». С. 306–307). «Разве это Мечёв, это — Ножичкин!» — говорил об отце Сергии М.А. Новоселов.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Сегодня известно, что с течением времени взгляды отца Сергия постепенно менялись в сторону более радикального и четко выраженного неприятия политики митрополита Сергия (Страгородского). Духовные дети однозначно помнят его как «непоминающего», а иных из его духовных чад, безусловно до конца преданных ему, как, например, С.А. Никитина, в воспоминаниях 1990-х годов современники могли даже назвать «ярыми непоминовенцами»27. По ответам, которые давал сам отец Сергий Мечёв на допросах в 1929, 1933 и 1941 годах, однозначно судить об изменении его взглядов трудно — слишком существенно разнились обстоятельства, сопровождавшие эти следственные процессы. В 1929 году впрямую вопрос об отношении к действиям митрополита Сергия, судя по всему, отцу Сергию задан не был. По смежным же темам он высказывался следующим образом: «Найденные у меня документы по поводу декларации митрополита Сергия были даны мне [протоиереем Валенти- ном] Свенцицким два года назад. <...> Документ, о котором я уже говорил, известен мне только в общем, детали его я не помню. Я не считаю только митрополитов Петра и Кирилла и других сидящих в тюрьмах церковных деятелей страдальцами и исповедниками. Я считаю, что при создавшемся в отношении религии положении открытого, декретированного разрушения ее правительством все верующие без исключения одновременно являются и страдальцами, и исповедниками»28. Ответ, данный отцом Сергием в Вологде в 1933 году, был очень осторожным и, судя по всему, большой искренностью не отличался: «По церковным взглядам я считаю себя сторонником Сергия и разделяю его линию поведения в отношении 27

Каледа Глеб, прот. Воспоминания о епископе Стефане (Никитине). Наст. изд. С. 310. Правда, сразу стоит пояснить: употребление отцом Глебом в отношении С.А. Никитина словосочетания «ярый „непоминовенец”» представляется не вполне корректным, поскольку, как уже говорилось, «мечёвцы» в сравнении с другими «непоминающими» тяготели скорее к «срединной» позиции, нежели к крайней. 28 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40103. Л. 38.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

к Советской власти. В бытность мою в Москве я имел некоторые разногласия с митр. Сергием и указывал ему на них, а именно: 1) что священник не имеет доступа в больницу и тюрьму к своим прихожанам, 2) фразу, начиная со слова „в бытность” и до „к своим прихожанам” прошу в протокол не вносить, как не имеющую отношения к предъявленному мне обвинению»29. В 1941 году обстоятельства, сопровождавшие следствие, существенно отличались от обстоятельств всех предыдущих процессов: два предательства — сокамерника, а главное — «одного духовного лица» (епископа Мануила), заранее открывших следствию имена подопечных отца Сергия и обозначивших его церковно-политические взгляды, — дали возможность священномученику говорить значительно более откровенно, чем в 1933 году. «В разговорах со своими духовными детьми по поводу отношения к официальной Церкви, руководимой митрополитом Сергием, я подтверждал свои взгляды, сложившиеся у меня до ареста 1929 г. и о которых все члены бывшей моей общины были хорошо осведомлены еще в то время. Эти взгляды сводились к несогласию с некоторыми меро29

Архив УФСБ по Вологодской обл. Д. П-13709. Л. 36 об. Заметное смысловое несоответствие в показаниях отца Сергия может быть объяснено тем, что, начав было излагать свои взгляды, он тут же решил уклониться от ответа на поставленный вопрос, тем более что к тому моменту ему уже объявили об окончании следствия (см.: там же). Обвинение по делу звучало следующим образом: «Устраивали периодически нелегальные антисоветские собрания с целью срыва мероприятий Сов. Власти, главным образом коллективизации деревни <...>. Являлись участниками к/р. группировки, вели антисоветскую агитацию и распространяли среди населения к/р слухи» (там же. Л. 144, 149). Интересно, что отца Сергия Мечёва — единственного — следователь в обвинительном заключении квалифицировал как «иосифлянина». Совершенно непонятно, правда, на основе каких данных, т.к. сделанная им ссылка на 116-й лист дела никакого подтверждения «иосифлянству» отца Сергия не дает. «Участники группировки, — гласило заключение, — принадлежали к правой церковной ориентации. Возглавлявший группировку поп Мечёв разделял платформу руководителей к/р. организации „ИПЦ”, образовавших течение „иосифлян” (Л. Д. 116). Остальные участники примыкали к староцерковническому, тихоновскому крылу церкви» (там же. Л. 145).

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

приятиями митрополита Сергия. Помимо разногласий по чисто церковным вопросам, как-то: запрещение возношения [имени] митрополита Петра Крутицкого, — я был несогласен с заявлением Сергия, сделанным им в своей декларации от 1926 г., о том, что Церковь в данный момент находится в условиях такой свободы, которая никогда не была ей предоставлена, как не соответствующим действительности. В самом деле, церкви как в Москве, так и в провинции закрывались, все приходило в запустение. И митрополит Сергий, утверждая в своей декларации обратное, действовал в угоду Советской власти, своим авторитетом руководителя Церкви прикрывал проводимую Советской властью политику притеснения30 Церкви. Кроме того, я не был согласен с митрополитом Сергием в другом вопросе, также отмеченном в указанной декларации, — это молитва за власть за литургией. За литургией по уставу Церкви возможна лишь молитва за власть верующую, а в данном случае речь шла о власти неверующей, безбожной. В связи с этой декларацией и некоторыми другими распоряжениями [митрополита] Сергия я отъединился от него, замкнулся в своем храме, не исполнял тех его распоряжений, которые противоречили церковному уставу и моей совести»31. 30

Слово «притеснения» по просьбе о. Сергия Мечёва написано следовате лем поверх зачеркнутого «уничтожения». 31 Архив УФСБ по Ярославской обл. Д. С-12434. Л. 43—43 об. В данных показаниях отца Сергия содержится ряд формальных ошибок, в част ности, неверно указан год выхода Декларации, большинство же пере численных тезисов содержались не в самом июльском митрополичьем обращении, а в других позднейших актах Заместителя Местоблюстителя. Однако такую неточность показаний священномученика понять совсем нетрудно, если вспомнить, что речь шла о событиях четырнадцатилетней давности, и представить себе кошмарные условия ночного допроса, про водимого лейтенантом госбезопасности в ярославской тюрьме в октябре военного 1941 г. Что касается тезиса о запрещении поминовения имени Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского), то хотя такого указа митрополит Сергий и не издавал, слухи о его подготовке в церковном на роде ходили. И нельзя сказать, чтобы для них не было никаких оснований. Известно, например, что 12 декабря 1927 г. на вопрос представителей ленинградской оппозиции, не предполагается ли отменить поминовение имени митрополита Петра, митрополит Сергий отвечал с неохотой: «Если

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

Весьма важным и интересным документальным памятником того времени, когда маросейская община уже окончательно определилась в своем отношении к церковной политике митрополита Сергия, является черновик письма к нему Н.Н. Виноградова — следующего за С.А. Никитиным «клённиковского» старосты (С.А. Никитин на тот момент уже отбывал срок в ВИШЛАГе ОГПУ). Документ является попыткой ответа на полученный из Патриархии 13 декабря 1931 года циркуляр о прещениях, наложенных на «мечёвский» приход за невыполнение им указа о поминовении, и содержит объяснение причин такого поведения общины. Николай Николаевич писал следующим образом: «Ваше Высокопреосвященство, Высокопре освященнейший Владыко, Глубокоуважаемый Архипастырь и отец! В день преподобного Нектария Печерского мне, как председателю церковной тройки при храме Святителя Николая, что в Клённиках, была передана бумага о. Благочинного с извещением о нашем отлучении от Православной Церкви и о запрещении в священнослужении нашего причта „за упорное непослушание и нежелание войти в непосредственное молитвенное общение с представителями Патриархии”. Так как это противоречит действительному положению <…>, дерзаю просить Вас, Владыко Святый, пересмотреть вопрос о нашем отлучении и показать нам, немощным, пример Вашей Архипастырской любви. К нам не относится Ваш укор в „упорном непослушании и нежелании войти в непосредственное общение с представителями Патриархии”. Мы всегда находились с Вами с молитвенном единении, где не требовалось „нарушение церковных традиций”, как указывал мой духовный отец епископ Николай [в качестве принципа], который, по его словам, Вашим циркуляром о введении новой формулы церковного моления власти прикажут, так что же будешь делать?» (Цыпин В., прот. Русская Православная Церковь: 1925–1938. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 151).

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

нарушается. Он заповедал мне не исполнять этот циркуляр и тем связал мою совесть. Многие прихожане нашего храма подобно мне связаны поведением их духовного отца оптинского старца Нектария. Я, оказывая Вам полное послушание, явился к Вам, Владыко Святый, а затем и к Управляющему Епархией Епископу Питириму, не уча, а лишь сыновне прося потерпеть наше ослушание, выразившееся в неисполнении указанного циркуляра. Рядом фактов свидетельствуя наше постоянное послушание и получив Архипастырское благословение, я подтвердил тем наше молитвенное единение, прося указать нам способ конкретно выразить Вам наше послушание, не насилуя нашей совести, связанной священным словом духовного отца. Мы молились в нашем храме, совершенно чуждые намерения углублять наше, как Вы называете, непослушание в отношении Патриархии и распространить его среди верующих, а Вы отсекаете нас как гангренозный член от тела, употребляя высшую меру церковного наказания. Прошу Вас, Владыко Святый, пересмотрите этот вопрос, но не отлучайте нас, примите нас в свое молитвенное общение с нашей старой формулой церковного моления, в этом ведь сущность намечающейся „распри в телеси”. <…> Надеясь на милость Божию и молитвы святителя Николая, прошу Вашего Архипастырского благословения и молитв. Недостойнейший Ваш послушник и убогий молитвенник Николай Виноградов. 1931 г. Декабрь. День Святителя Николая» 32. Из приведенной цитаты видно, что «клённиковцы», несомненно, игнорировали требования указа о поминовении. Обосновывалось такое поведение заповедью уже покойных к тому времени духовников общины (точнее, ряда общинников) — 32

Цит. по: «Друг друга тяготы носите…» : жизнь и пастырский подвиг священ номученика Сергия Мечёва: кн. 1. Жизнеописание. Воспоминания / Сост. Грушина А.Ф. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2012. С. 544–545.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

епископа Николая (Никольского) и старца Нектария Оптинского — указа, как акта, «нарушающего церковные традиции», не исполнять. (Разумеется, «непоминовенчество» благословлялось и отбывавшими свои сроки в местах заключения отцом Сергием и другими маросейскими батюшками, но писать о том митрополиту Сергию было бы вовсе нецелесообразно, поскольку как раз октябрьским указом 1927 года и был введен фактический запрет на соборную молитву о репрессированных). В документе говорится о неприятии «мечёвцами» всего указа в целом, а не каких-либо отдельных его требований. Если смотреть конкретно, то понятно: безбожные власти на Маросейке не поминались — против этого достаточно четко высказывался еще владыка Николай. О своих пастырях и братьях, «в темницах и изгнании сущих», в Клённиках молились всегда, не могли не молиться — по любви, по совести. Что же касается возношения имени митрополита Сергия, представляется, что молчание Н.Н. Виноградова по этому поводу в рассматриваемом письме уже говорит само за себя: если требование указа поминать «двоих на одном месте» исполнялось бы на практике, такой веский аргумент в пользу лояльности прихода в отношении Патриархии староста вряд ли оставил бы неиспользованным. Маросейский ктитор в письме пытается апеллировать к пастырской составляющей служения митрополита Сергия, именуя его отцом, взывая к его терпению, любви и милости, напоминая, что сам Николай Николаевич лично являлся по вызову в Патриархию и принимал из рук Заместителя Патриаршего Местоблюстителя архипастырское благословение, «прося указать <…> способ конкретно выразить Вам наше послушание, не насилуя нашей совести, связанной священным словом духовного отца». Выход из ситуации предлагался в виде сыновней просьбы снять налагаемые прещения и принять общину «в свое молитвенное общение с нашей старой формулой церковного моления». Трудно сказать, насколько лично митрополиту Сергию было важно добиться исполнения Церковью указа от 21 октября 51

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

1927 года. Однозначно можно утверждать лишь, что борьба Патриархии за введение указа в действие была необходима ОГПУ и митрополит Сергий испытывал со стороны Политуправления серьезное давление. Конечно, не молитва Церкви была нужна большевикам. Факт неисполнения «Указа о поминовении», как уже указывалось, являлся «лакмусовой бумажкой» — формальным признаком неприятия «Декларации» и открывал возможность с легкостью, автоматически причислить человека, даже абсолютно аполитичного, к контрреволюционерам, а дальше «спокойно» привлекать его по политической статье, таким образом закомуфлировав ту истину, что судят-то его на самом деле за веру. Ровно поэтому совершенно особую для следователей ОГПУ и их жертв важность приобретали такие безобидные сегодня с виду слова обвинительного заключения из следственного дела владыки Стефана «Во время церковных служений поминались заключенные (с. 56, 76, 83, 85)»33 — и сотен обвинительных заключений других подобных дел. Текст письма прекрасно демонстрирует «срединность», умеренность позиции общины. Из него ясно видно, что «мечёвцы», хотя и не исполняли указа о поминовении, были далеки от желания прерывать общение с Патриархией и уж точно не считали митрополита Сергия безблагодатным. Они были настроены и изъявляли свою готовность пребывать в единении с ним во всем, что не требовало бы «нарушения церковных традиций». Если сравнивать настрой, бытовавший в «мечёвской» общине, с подходами крайних «непоминающих», то «клённиковцы», безусловно, всегда оставались умеренными, «срединными». Выражалось это и, в том, что их церковно-политические взгляды, как правило, не приводили к личной конфронтации с теми, кто, будучи внутренне недоволен действиями Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, по тем или иным причинам все же не прерывал молитвенного общения с ним, как это бывало порою, скажем, у «иосифлян». Например, с московским 33

ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41650. Л. 129.

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

священником Константином Всехсвятским (формально — «сергианином») многие из «мечёвцев», в том числе и будущий епископ Стефан (Никитин), прекрасно и очень доверительно общались, были с ним близки до самой его смерти. Связано это было, конечно же, прежде всего с установкой самого отца Сергия, о которой епископ Мануил (Лемешевский) в мае 1939 года на допросе в ГПУ говорил так: «Они не совсем доверяли мне, как сергиевцу. Их позиция была в то время такова, что Мечёв официально не препятствует тем из своих духовных детей, которые не могут жить без храма, посещать сергиевские храмы, а постольку и меня приемлют, как посещающего сергиевские храмы. В том, что я избегаю митрополита Сергия и молодого Сергия34, по-видимому, одобряли»35. Интересна оценка позиций «непоминающих» и радикального, и умеренного толка, данная в феврале 1929 года митрополитом Кириллом (Смирновым) (к слову сказать, «клённиковцам» текст этого письма был известен, в октябре того же 1929 года одна из его копий была изъята при обыске у иеромонаха Саввы (Чиркина)). Казанский святитель, призывая «с усердием противодействовать раздуванию взаимного неудовольствия между единомысленными людьми», писал так: «Наш долг всячески обезвреживать вражеские усилия сеять на ниве церковной плевелы вражды, озлобления и ненавистничества. Если у одних есть «целостность» (м. И[осиф (Петровых)]), а у других «мудрость», то не станем эту мудрость низводить на степень хитрости, но будем звать и тех, и других Господу молиться, чтобы привел и м. И[осифа], и серединных (типа о. С[ергия] М[ечёва]) к единому целомудрствованию». Это письмо митрополита Кирилла замечательно еще и тем, что содержит личную просьбу святителя к адресату приветствовать и просить «молитв [о нем] у обоих „пламенных”». В этих «пламенных» исследователи усматривают двух 34

Архиеп. Сергия (Воскресенского), одного из ближайших сподвижников митр. Сергия (Страгородского). 35 Архив УФСБ по Ярославской обл. Д. С-12434. Л. 82.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

архиереев — архиепископа Угличского Серафима (Самой ловича) и епископа Дмитровского Серафима (Звездинского), единомысленных митрополиту Кириллу. А ведь именно с владыкой Серафимом (Самойловичем) отец Сергий Мечёв имел тайную встречу, о которой писали друг другу в феврале 1928 года «иосифляне» А.Ф. Лосев и М.А. Новоселов. Несомненно, что, несмотря на существенные порой расхождения, фактором, объединявшим всех «непоминающих», являлось неприятие ими церковно-политического курса Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, во многом инициированного ОГПУ. И, в отличие от обновленцев, «григориан» и других подобных им раскольников, приходили к этому неприятию по соображениям, весьма далеким от конъюнктурных, властолюбивых, корыстных. Главным мотивом действий большинства «непоминающих» являлось исповедническое стояние за духовную неповрежденность истины и церковной жизни, нежелание идти против голоса совести. Об этом ясно говорят становящиеся сегодня известными документы, но куда более веским свидетельством оказывается сам образ действий подвижников веры в ситуациях, когда они «были поставлены перед необходимостью пролить кровь, отдать свою свободу и жизнь за исповедуемые взгляды. Сам их мученический подвиг с большой силой свидетельствует о том, что разногласия и разделения их были поиском Истины, имели временный, тактический характер и, не искажая ни догматического православного учения, ни традиционной богослужебной жизни, не повреждали их принадлежности к Полноте Русской Церкви». Именно благодаря подвигу новомучеников и исповедников Россия в XX веке сумела остаться причастной свету Христовой веры, и Церковь благодарно чтит всех, отдавших свою жизнь за Христа. Сегодня в лике святых уже прославлены священноисповедники Патриарх Тихон, митрополит Агафангел (Преображенский), архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), священномученики митрополиты Петр (Полянский) и Кирилл 54

ж и з н е о п и с а н и е . Д Е ТС Т В О , Ю Н О С Т Ь , Н АЧ А Л О П У Т И

(Смирнов), архиепископ Серафим (Самойлович), епископ Серафим (Звездинский), мученик Михаил Новоселов, духовный отец будущего епископа Стефана протоиерей Сергий Мечёв и близкие ему священники Василий Надеждин и Владимир Амбарцумов, рукополагавший С.А. Никитина во иерея епископ Афанасий (Сахаров) — священноисповедник. Все они сознательно пошли на невыносимые, смертельные страдания, чтобы не оказалась поругана Истина, чтобы Истина восторжествовала. И подвиг жизни, подвиг исповедничества самого епископа Стефана (Никитина) — это часть того великого подвига, которым в конце концов оказался развеян в прах страшный большевистский морок, владевший умами и сердцами огромного числа людей в прошлом столетии. Недаром в начале 1960-х годов в одном из разговоров, касавшихся пути и мученической смерти митрополита Иосифа (Петровых) (одного из крайних «непоминающих», расстрелянного в 1937 году), владыка Стефан со слезами на глазах произнес: «Я ведь и сам пострадал за это, сам был за это арестован…» Но в 1928 году большая часть испытаний была еще впереди. Весной 1928 года в Холмищах умирал последний оптинский старец иеросхимонах Нектарий. По желанию преподобного через диакона Бориса Холчева к нему были приглашены из Москвы священник Сергий Мечёв и врач С.А. Никитин. Это была последняя их встреча со старцем. О ней сохранились воспоминания Софьи Александровны Энгельгардт. Спустя полторы недели преподобный Нектарий Оптинский скончался. «Маросейских» из-за весенней распутицы не смогли вовремя известить о необходимости приехать в Холмищи.

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

СоДержаHие Предисловие ко второму изданию........................................................................ 5

ЖИЗHЕОПИСАHИЕ . ЕПИСКОПА МОЖАЙСКОГО СТЕФАHА (HИКИТИHА) Детство, юность, начало пути ............................................................... 11 Арест, тюрьма, лагерь ........................................................................... 56 Карабаново и Струнино ........................................................................ 77 Средняя Азия. Выход на открытое служение Церкви ......................... 108 Курган-Тюбе ........................................................................................... 125 Ленинабад ............................................................................................. 135 Самарканд ............................................................................................. 144 Ташкент и Луначарское ............................................................................ 148 Днепропетровск и Минск ....................................................................... 163 Москва .................................................................................................. 191 Калуга ................................................................................................... 224

«Такое мягкое, любящее сердце...» О пастырском облике епископа Стефана (Никитина) ....................... 241 Вместо заключения ......................................................…................... 288

486

е п . ст е ф ан ( ни к итин ) . С Л О В О В Н Е Д Е Л Ю Ж Е Н - М И Р О Н О С И Ц

ВОСПОМИHАHИЯ о епископе стефане (никитине) Архиеп. Василий (Златолинский).......................................................... 295 Протоиерей Глеб Каледа....................................................................... 304 В.Н. Щелкачев....................................................................................... 314 Свящ. Александр Щелкачев.................................................................. 323 Прот. Александр Куликов...................................................................... 327 Прот. Валериан Кречетов...................................................................... 334 Прот. Владимир Воробьев.................................................................... 347 А.Б. Ефимов........................................................................................... 351 А.Н. Ушаков........................................................................................... 363 Е.Г. Черняк............................................................................................. 370 Е.С. Донадзе.......................................................................................... 373 Т.Ю. Стурцель......................................................................................... 378 Л.В. Каледа (монахиня Георгия)............................................................ 387 В.И. Гоманьков...................................................................................... 402 Прот. Валерий Бояринцев..................................................................... 409 Игум. Евгения (Волощук)....................................................................... 417 Высокопреосвященный Гурий (Егоров), митрополит Минский и Белорусский. Слово к прихожанам митрополичьей Крестовой церкви города Минска о рукоположении во епископа архимандрита Стефана (Никитина)....................................................... 460 Е.С. Надеждина. Избранные дневниковые записи о епископе Стефане (Никитине)............................................................ 467 Епископ Стефан (Никитин). . Слово в Неделю святых жен-мироносиц. . Произнесено 15/28 апреля 1963 г. в Свято-Георгиевском . соборе г. Калуги после совершения Владыкой Божественной литургии, . в момент его блаженной кончины ................................................................ 472

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА ...................................................................... 478

487

« Л Ю Б И Т Ь Д Р У Г Д Р У Г А . . . » Жизнь и с лужение еп. Стефана (Никитина)

Диакон Димитрий Пономаренко

«ЛЮБИТЬ ДРУГ ДРУГА...» Жизнь и служение еп. Стефана (Никитина)

Главный редактор издательства прот. Владимир Воробьев Составление и общая редакция диак. Димитрий Пономаренко Корректура И.З. Дьякова Художественное оформление С.А. Хидоятов Верстка Я.И. Хорева Обработка иллюстраций Я.И. Хорева

Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета 113184, Москва, Новокузнецкая ул. 23 б (495) 951-68-11

Подписано в печать 02.03.2015 Формат 60х90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Объем 30,5 п. л. Тираж 2 000. Заказ № Отпечатано с готовых файлов заказчика в ОАО «Можайский полиграфический комбинат». 143200, г. Можайск, ул. Мира, 93

488