Журнал "Омск театральный" №39(61) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 39 (61), март 2015 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: Год литературы и театральные проекты. Премьеры: размышления о спектаклях. К юбилеям Омского драматического театра «Галёрка» и Омского государственного драматического «Пятого театра». Актуальные интервью. Портреты в интерьере театра. Премьера рубрики «Грани творчества». Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина

СОДЕРЖАНИЕ: Лина Туманова. К слову, о слове, за словом… (Театральные проекты в Год литературы)..............3 Станислав Дубков: «На фестивале самое интересное – быть его организатором» (Интервью Анастасии Толмачёвой с директором Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин», членом жюри международных фестивалей)...............4 Эльвира Кадырова. Люди под лестницей («На чемоданах» Х. Левина в Омском государственном академическом театре драмы)...................................8 Елена Щетинина. Прятки в Арденнском лесу («Как вам это понравится» У. Шекспира в Омском государственном драматическом «Пятом театре»............................12

Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, В.А. Копман, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва

Владимир Копман. Предупреждение из 1931 года («Казимир и Каролина» Э. фон Хорвата в Омском государственном академическом театре драмы).................................16

На первой странице обложки: Роман Дряблов, Александра Урдуханова, Анастасия Шевелёва в спектакле Омского государственного драматического «Пятого театра» «Как вам это понравится» У. Шекспира (режиссёр – Александр Коручеков) Фото Александра Барановского

Александра Яковлева. Услышать Лермонтова («Поручик Тенгинского полка» в Омском государственном музыкальном театре).................................................20

На второй странице обложки: Актёр Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин», заслуженный артист России Валерий Исаев с юными участниками Международного фестиваля «В гостях у "Арлекина"» Фото Ирины Чижковой

Эльвира Кадырова. Страдания юной Z («Золушка» Е. Шварца в Омском театре юных зрителей)............................22

На третьей странице обложки: Юлия Шарабарина и Джени Окропиридзе в спектакле Омского государственного музыкального театра «Поручик Тенгинского полка» (режиссёр-постановщик – Гали Абайдулов, лауреат Государственной премии РФ, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска») Фото Андрея Бахтеева

Варвара Захарова. Одесса по-сибирски, или «Не пытайтесь покинуть Омск!» («Старые дома» Г. Голубенко, Л. Сущенко и В. Хаита в Омском государственном музыкальном театре).................................................24

На четвёртой странице обложки: Заслуженный артист России Михаил Окунев и Олег Теплоухов в спектакле Омского государственного академического театра драмы «Казимир и Каролина» Э. фон Хорвата (режиссёр – Вячеслав Ямбор) Фото Андрея Кудрявцева

МАРТ 2015 39(61)

Борис Косицын: «Только, пожалуйста, без пафоса!» (Интервью Александры Самсоновой с актёром Омского государственного драматического «Пятого театра»)..................................................... 28

Владимир Витько: «Делай что должно, и будь что будет»! (Интервью Людмилы Першиной с художественным руководителем Омского драматического театра «Галёрка»)..............................32 Валерий Исаев. Воспитание чувств театром (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены»)........................................................................38 Ирина Кашапова: «Учиться искусству управлять спектаклем» (Беседа Маргариты Зиангировой с заведующей труппой и помощником режиссёра Омского государственного музыкального театра).................................................................................46 Виктория Луговская. «По соседству мы живём…» (Штрихи к портрету актёра Омского драматического театра «Галёрка» Виталия Баусова) .........................................................................................................................................48 Елена Мачульская. Осторожно, двери открываются! (Беседа с Евгением Бабашем, участником лаборатории «Молодые режиссёры – детям», состоявшейся в Иркутске)..................................................................51 Светлана Виноградова. Созерцательное путешествие (Заметки о XXII Пушкинском фестивале в Пскове)...................................................................................54 Сергей Денисенко. Графически-пространственная композиция одержимой судьбы Владимира Башкина (Премьера рубрики «Грани творчества»)...................................................................................................58 Вероника Берман. Неизвестная легенда (К 100-летию со дня рождения Анастасии Трифоновны Варжало)..........................................................63 Сергей Денисенко. «А весною я в несчастья не верю!..» («Архивный фотоэксклюзив»)......................................................................................................................66 Простое величие и талантливая доброта (Памяти Анны Гордовской)...........................................................................................................................68 Прощай, Капитан! И спасибо, что ты был!.. (Памяти Евгения Буханова)..........................................................................................................................70 «Рыдайте вслух и радуйтесь взахлёб!..» («Поэтический антракт»)............................................................................................................................72

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГОД ЛИТЕРАТУРЫ Лина ТУМАНОВА

К слову, о слове, за словом.. Утверждают, что наиболее интересные и неожиданные открытия происходят на стыке наук. Что же касается искусства, тому можно найти массу примеров из самых разных сфер. Нынешний год, объявленный в России Годом литературы, видимо, представит ещё несколько любопытных прецедентов в зоне «пограничных» творческих поисков. А что же театр?.. Каких только любвей у театра нет! Он любит и кино, и всякие новомодные инсталляции, и даже цирк, не говоря уж о живописи, графике, архитектуре малых форм (а как без этого в декорациях?) и всенепременной музыке. Но! У русского театра всегда была, есть и, надеемся, будет безмерная любовь к литературе, к слову. Потому что, когда мы приходим в театр, нам важно не просто испытать коллективную эмоцию или впасть в некое трансцендентальное состояние (что, впрочем, иногда бывает прэлестно, как выразилась бы мультипликационная героиня). Нам гораздо важнее услышать что-то такое, что хотя бы чутьчуть породнило нас друг с другом и с жизнью. А ещё важнее – расслышать в себе что-то неожиданное, открывающее новую створку в горизонте миро- и человекопознания. Даже если не лезть в исследовательские дебри, а выводить русский театр из средневекового скоморошества, то в нём сразу обозначится слово как главная и притягательная составляющая. Ведь люди собирались посмотреть не только на то, как повыпендривается самостийный актёр, им было интересно, что он наболтает, над чем в очередной раз поиздевается. Словари, хоть и не фиксируют точного объяснения этимологии слова «скоморох», но склоняются к предпочтительному – от греческого skommarchos «мастер шутки» (skomma – «шутка, насмешка» и archos – «начальник, вождь»), признавая тот факт, что словом (а уж насмешливым, ядрёным – тем более) можно задеть, раззадорить, увлечь и даже вести. Позже мы все обольстимся пушкинской фразой насчёт того, что глаголом можно «жечь сердца людей». И будем бесконечно счастливы великим обретением русской культуры по имени Александр Сергеевич Пушкин. С тех пор, как оно случилось, театр будет припадать к его литературному наследию, не зная отдыха и пауз. Сегодняшний триумф проката вахтаноговского «Евгения Онегина» по разным странам – один из очевидных примеров мощности театральной «религии», исповедуемой великолепным режиссёром Римасом Туминасом, и неотразимости литературной стихии, опять же по имени Пушкин. Да и на омском сценическом полигоне проходят испытания пушкинских «боеприпасов». Насколько и в каком направлении они «выстреливают», ещё предстоит разобраться. Если перечислять имена великих и не очень писателей, чьё литературное (не драматургическое) наследие или пока только творчество находило отражение на омских театральных подмостках, то здесь список будет впечатляющим по многообразию: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Чехов, Блок, Шергин, Платонов, Аверченко, Твардовский, Шукшин, Вознесенский, Распутин, Астафьев, Крупин, а ещё Борис Васильев, Алексей Иванов, Елена Чижова… В Омске совершенно логично Год литературы открыла «Галёрка» – один из самых внимательных и уважительных по отношению к литературе театров. В его репертуаре – Шукшин, Распутин, Крупин и даже «Братья Карамазовы» по Достоевскому. А 31 января 2015 года на сцене Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили был реализован творческий проект «По страницам театральной истории "Галёрки"». Это стало своеобразным приношением Антону Павловичу Чехову к 155-летию со дня его рождения. Вечер состоял из двух частей. Первая

МАРТ 2015 39(61)

включала моноспектакль Артёма Савинова «Андрей Ефимыч» по повести «Палата № 6» в постановке Кирилла Витько. Во втором отделении программы были представлены фрагменты спектаклей «Дядя Ваня» и «Свадьба с генералом» в исполнении художественного руководителя театра, заслуженного артиста России Владимира Витько. Так же внятно заявил о своём стремлении вписать собственные строки в историю под название «Год литературы в России» молодой Северный драматический театр имени М.А. Ульянова. Уже с февраля театр начал свой так называемый литературный марафон, транслируя в основном для юношеской публики литературные спектакли, созданные по произведениям русских классиков. Это прежде всего сценические сочинения режиссёра Светланы Заборовской по произведениям М.Ю. Лермонтова «…Под бурей тягостных сомнений и страстей» и по творчеству А.А. Блока «Так я причаливал к земле». Также в репертуарном списке литературные спектакли по произведениям Сергея Есенина, Михаила Шолохова, Валентина Распутина. А сценическая версия знаменитой сказки Павла Ершова, созданная Константином Рехтиным («Про Конька-Горбунка и про Саньку-возницу»), произвела большое впечатление на участников Всероссийского фестиваля одной сказки, состоявшегося в начале марта в Тобольске. Причины, по которым театры сегодня нередко обращаются к инсценировкам по прозаическим произведениям, разные – от традиционной в последнее время нехватки качественной современной драматургии до не менее традиционной уверенности в том, что лучшую современность можно извлечь из классики, от неумения и нежелания регулировать взаимоотношения в плоскости соблюдения авторского права до заманчиво богатого (в различных аспектах) на возможности процесса инсценирования литпроизведения, когда режиссёр зачастую и автор сценической версии. Тем не менее хотелось бы верить, что частые обращения к литературным текстам на театре хотя бы гипотетически свидетельствуют о возвращении почтительного отношения к слову, о желании преодолеть распространяющуюся нынче тенденцию словесной небрежности, иногда до крайности нарочитой (далеко за примерами ходить не надо, идите в интернет). Словом, полезем за словом в карман литературы. Да, конечно, универсальных рецептов подхода к инсценировкам на театре нет и быть не может. Для когото плодотворным покажется путь «вольного сочинения на тему», другой предпочтёт чуткое и даже трепетное следование литературному авторскому тексту, а ктото совершенно свободно отзовётся только на мотивы, которые сам же и вычленит из того или иного текста. И зритель откликнется своим благодарным «браво», если работа будет яркой и убедительной, наполненной смыслами и живыми эмоциями.

Станислав Дубков: «На фестивале самое интересное – быть его организатором» Осенью прошлого года директор Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Станислав Дубков побывал на трёх зарубежных форумах: XXI Международном кукольном фестивале «Трое – слишком много, двое – слишком мало» в Пловдиве (Болгария), IX Международном фестивале кукольных театров и анимационного кино для взрослых «Кукла тоже человек» в Варшаве (Польша), IV Международном фестивале театров кукол «Золотая магнолия» в Шанхае (Китай). Но если в Шанхай Станислав Маркович вывозил свой коллектив со спектаклем «Двенадцать месяцев» С. Маршака, который принёс омичам не только Гран-при, но и призы за лучшую режиссуру и за лучшую работу художника, то болгарский и польский фестивали пригласили омского топ-менеджера в качестве члена международного жюри. Последнее событие, случившееся в истории Омска театрального впервые, мы не могли пропустить. О новом опыте, о различиях в практике европейских и восточных фестивалей и о любимой роли директора фестиваля мы разговаривали со Станиславом Марковичем в разгар подготовки к IV Международному фестивалю театров кукол «В гостях у «Арлекина».

– Станислав Маркович, предложение поработать членом жюри от зарубежных коллег стало для вас неожиданностью? Вам легко было согласиться? – В 2013 году я получил из Алматы приглашение от организаторов III Международного карнавала кукол войти в состав жюри. Вот это было неожиданностью. В том жюри работал вместе с Мареком Журавским, музыкантом и композитором, директором польского фестиваля «Кукла тоже человек». Ему понравилась моя работа на фестивале, и он пригласил меня именно в этом качестве на свой фестиваль. С Пловдивским театром кукол нас связывает давняя дружба: «Арлекин» принимал участие в их фестивале, болгарские кукольники приезжали на наш, директор Виктор Бойчев работал в жюри нашего фестиваля. Ещё у нас в Омске он мне сказал, что хочет пригласить меня в жюри своего фестиваля. Но о том, что мне предстоит быть председателем международного жюри, я узнал только в Пловдиве. Согласиться легко, найти возможность гораздо труднее. Ведь главное – чтобы все эти поездки не мешали производственным планам нашего театра. – Сложно ли профессионалам из разных стран договориться о критериях оценки? – По-моему, нет. Конечно, когда мы встречаемся, то договариваемся, как будет выстроена работа, но не устраиваем по этому поводу научно-практических конференций. Мы все смотрим на спектакли с профессиональных позиций. Нам важна согласованность всех составляющих спектакля – работы режиссёра, артистов, художника, насколько артисты понимают то, что им предлагает режиссёр.

В работе артиста мы оцениваем и уровень кукловождения, и его работу с партнёрами, и внутреннее содержание, которое он выражает. Конечно, в моём небольшом опыте работы в международном жюри бывали случаи кардинального расхождения во мнениях. В Варшаве, например, арт-директор Эдинбургского кукольного фестиваля Саймон Харт назвал шедевральной постановку, которая, на мой взгляд, не имела никакого отношения к искусству кукольного театра. Мои аргументы убедили его. Конечно, в такой работе многое зависит и от искусства переводчика. Мы же общаемся через посредников. Но атмосфера дискуссий – это рабочая ситуация для жюри, для этого и приглашаются специалисты из разных стран. Каждый с каким-то своим углом зрения. Серьёзных конфликтных ситуаций не было. – А насколько вы бываете согласны с мнением жюри, когда оценивают работу вашего коллектива? – Когда мы проводим у себя наш международный фестиваль, то мне не важно, чем будет отмечен «Арлекин». А вот когда мы едем на другой фестиваль, то очень важно. Как директор фестиваля я согласен с любым решением жюри, хотя мои внутренние оценки ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬНЫЙ ОПЫТ могут не совпадать с его мнением. Но моя позиция – с жюри не спорят. Иначе, какой смысл в приглашении жюри? Какой смысл в организации работы специалистов, которым мы сами же не доверяем? Кстати, на омском фестивале были случаи, когда мнение жюри и участников фестиваля кардинально расходилось. Приз зрительских симпатий получал спектакль, вызвавший резкую критику со стороны жюри. Мы ценим наше жюри за их принципиальность. В этом году в Омске снова будут работать крупнейшие российские специалисты Анатолий Петрович Кулиш и Анна Фёдоровна Некрылова. Впервые приедут в Омск директор варшавского фестиваля Марек Журавский, президент дасткого отделения UNIMA Ханс Хартвич-Мадсен и член исполкома UNIMA Ливия Крофман из Хорватии. Когда я слышу вердикт жюри как директор театра, вывезший коллектив на какой-то фестиваль, то чаще всего я могу объяснить, почему мы отмечены именно этой наградой. В последнее время мы часто стали получать награды в номинации «Лучший актёрский ансамбль», меня это может только радовать. Конечно, неприятно, когда мы остаёмся без наград. Стараюсь понять, в чём причина: ошибка в выборе спектакля или не так хорошо прошёл фестивальный показ. За предыдущие десять лет у меня был единственный случай, когда решение жюри вызвало моё полное неприятие. И члены жюри того фестиваля почувствовали моё настроение, каждый из них постарался со мной объясниться. Но в последнее время мы редко с фестивалей возвращаемся без наград. – Вам вообще близка позиция соревнования в искусстве, идея конкурса? – Я сторонник конкурса в искусстве. Поэтому и наш фестиваль конкурсный, хотя меня многие уговаривали сделать просто смотр. Я уверен, что мир театра кукол довольно демократичный, не жестокий и не жёсткий. У нас нет активной зависти. Кукольники умеют радоваться успехам друг друга. – В России есть такое понятие, как «фестивальный спектакль», то есть вызывающий повышенный интерес узкого круга профессионалов и, возможно, не интересный для широкой аудитории. А как обстоит с этим дело в Европе? – Мне сложно рассуждать об этом определённо. Всё-таки, бывая за рубежом, я смотрю спектакли только в рамках фестивалей, причём это фестивали, нацеленные не только на зрителей, но и на профессионалов. Мне кажется, что и там есть разграничение прокатных (зрительских) спектаклей и фестивальных, которые вызывают резонанс, споры среди специалистов. Хотя в Европе очень много фестивале делается просто для зрителей, для повышения туристической привлекательности городов, и афиши таких мероприятий гораздо более демократичные. – А китайский фестиваль отличается от европейского? – Отличается. Европейские фестивали отмечены большой организационной скромностью. Церемония открытия обычМАРТ 2015 39(61)

Хенрик Юрковский приветствует организатора I Международного фестиваля театров кукол в Омске

но – это речь директора фестиваля и кого-то из представителей местных властей перед показом первого спектакля. Церемония закрытия сводится к награждению лауреатов фестиваля. Совсем другое дело фестиваль в Шанхае, на котором мы были три раза. Открытие происходит прямо на улице перед входом в небоскреб, на пятом этаже которого расположены зрительные залы театра. На улице возведена сцена, перед которой сидят почётные гости, жюри, пресса. Все остальные участники, горожане стоят. На сцене – трибуна, богатое оформление цветами, очень красивая антуражная группа. Церемония открытия проходит на двух языках: китайском и английском. Официальные речи от министерства культуры, от театра-организатора, от жюри, от прессы. Идёт парад кукол каждого театра, таким образом представляются театры-участники. Закрытие происходит на большой сцене театра в торжественной обстановке с удивительно красивым оформлением. На шанхайском фестивале работает большое по составу жюри: на последнем это было 9 человек, на предыдущих – 11. В жюри европейского фестиваля может работать 3 человека. Но везде жюри работает очень серьёзно и ответственно.

На фестивале в Ломже

Подарок из Владикавказа

С Ириной Чижковой, Эдуардом Ураковым и Эдуардом Павлинцевым Уличное представление на фестивале в Ломже

Афиша европейского фестиваля состоит в основном из европейских спектаклей. Иногда там можно встретить россиян, реже кукольников из Израиля, Турции. Участники подбираются в основном из театров страныхозяйки фестиваля, которые дополняются несколько иностранными участниками. Фестивалей с обширной географией участников в Европе очень мало. Таков знаменитый кукольный фестиваль во французском городе Шарлевиль-Мезьер. В сербской Суботице Слободан Маркович собирает ежегодно театры со всего мира, но это театры для детей. Наш омский фестиваль после переноса на май стал совпадать по срокам с форумом в Суботице, поэтому я не могу больше пригласить этого потрясающего человека в Омск. Кукольный фестиваль в Эдинбурге стремится собрать географически разнообразную афишу, в фестивале прошлого года принимали участие помимо шотландских театров коллективы из Нидерландов, США, Англии, Германии, России, Швеции, Австрии. Кстати, австрийцев нечасто можно увидеть на европейских фестивалях. Чехи очень редко представляют свой потрясающий кукольный театр за пределами страны, но сами проводят крупные кукольные фестивали в Праге, Плзене и Либерцах. Наверное, хотят, чтобы зрители приезжали к ним. А китайцы стремятся собрать у себя более широкий спектр: они зовут не только соседей, но и театры со всего мира. – Наверное, их лучше поддерживает государство? Они лучше финансируются? – Наверное. В прошлом году китайская сторона оплатила нам даже половину стоимости перелёта, так они хотели, чтобы спектакль «Двенадцать месяцев» был показан на шанхайском фестивале. Омский фестиваль не уступает китайским по географическому размаху. На наш четвёртый фестиваль мы ждём кукольников из Армении, Беларуси, Израиля, Ирана, Испании, Италии, Казахстана, Китая (один коллектив из Шанхая, второй из Тайваня), Финляндии. Конечно, собирать нынешний фестиваль в условиях международных санкций нам гораздо сложнее. Также к нам приедут наши коллеги из Братска, Иркутска, Томска, Костромы, Тулы, Ярославля, Екатеринбурга и Московской области. Хочу ещё отметить, что на европейских фестивалях большое внимание уделяется программе уличных спектаклей. Это может быть один кукольник с чемоданчиком, работающий в толпе. А может быть очень масштабное действо, оборудование для которого привозится на двух фурах, два дня занимает монтаж площадки. И всё заканчивается 50-минутным действием, от которого захватывает дух. Такое бы в Омск привезти на День города! – На эти постановки продаются билеты? – Нет, вся уличная программа бесплатна для зрителей. В Европе принято ещё в рамках фестиваля организовывать выставку какого-нибудь художника, скульптора. – В Польше вы были членом жюри фестиваля кукольных спектаклей для взрослых. Каков европейский кукольный театр для взрослых? Велика ли у него зрительская аудитории? – Страна, где взрослая публика действительно любит кукольный театр, – это Чехия. В Варшаве были представлены спектакли для взрослых из Польши, Словении, Израиля, Германии, Испании. На этом форуме в отличие от фестивалей, собирающих спектакли для деОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬНЫЙ ОПЫТ

тей, каждая постановка показывалась один раз, то есть зрительный зал заполнялся и участниками фестиваля, и местными зрителями. Все спектакли были созданы на современном материале, некоторые с литературной основой, некоторые – без. В них рассматривались темы взаимоотношений между людьми, между мужчиной и женщиной, другие социальные темы. Интонации большинства спектаклей очень резкие, это театр довольно жёсткий. Ты физически ощущал агрессию в артистах. Спектакли все стилистически очень выдержанные. Такой своеобразный художественный минимализм. В основном используются планшетные куклы, но есть и марионетки, маски, активно задействованы приёмы из практики акционизма и перфоманса, пластика человеческого тела. – За счёт чего сегодня развивается искусство кукольного театра в мире? Где точки роста? – В тех странах, где достойное отношение властей к искусству театру кукол, где заботятся о воспитании подрастающего поколения. Сегодня это очень злободневно. В этих странах и творческие лидеры находятся. Очень внимательно власти относятся к кукольному искусству в Чехии, Польше, Китае, Германии, Беларуси, России. Иран активно развивается в этом направлении. В Турции сегодня уделяют большое внимание театру кукол. Тем интереснее было для меня получиться приглашение посетить в качестве гостя IX фестиваль «Международные дни кукол в Измире», который состоялся в марте. Мне кажется, что сегодня очень важен тандем творческого лидера и менеджера. Брестский театр кукол – это во многом его директор Михаил Шавель. Но, конечно, МАРТ 2015 39(61)

необходимы режиссёры с внятной, глубокой собственной системой относительно природы театра кукол, с разнообразием творческих поисков, с активной гражданской позицией. Это и белорусские режиссёры Олег Жюгжда, Алексей Лелявский, и наши российские Владимир Бирюков, Сергей Балыков, Руслан Кудашов, Борис Константинов. Евгений Ибрагимов когда-то очень интересно работал в Абакане, а теперь не менее интересно творит в Чехии, ставит и в российских театрах. Любопытно, что театры Восточной Европы активно приглашают на постановки российских и белорусских режиссёров. Но отечественный театр кукол – это во многом театр художника. В российском спектакле сразу виден мощный визуальный ряд. Виктор Никоненко, Елена Луценко, Ольга Верёвкина, Сергей Столяров – наши выдающиеся художники. Европейский театр кукол визуально гораздо аскетичнее, он склонен к графическому минимализму. Именно поэтому «Мимолётности», поставленные в нашем театре Евгением Ибрагимовым, – европейский спектакль по сути, именно поэтому его с удовольствием будут смотреть европейцы, он близок им ментально. Европейцев удивляет наша, на их взгляд, избыточная визуальность, а нас удивляет китайский театр кукол – своей яркостью, пышностью, использованием блестящих фактур. Китайских кукольников тоже ни с кем не спутаешь. А вот болгарский театр кукол очень похож на российский. – Станислав Маркович, а кем вам интереснее быть по отношению к такому феномену, как фестиваль: директором театра – участника фестиваля, членом международного жюри или директором фестиваля? – Роль директора театра – участника фестиваля ответственна, но достаточно пассивна. На чужом фестивале успех зависит всё-таки не от директора театра, а от участников спектакля, от того, насколько хорошо они сыграют. Роль члена жюри интересна и ответственна, но это индивидуальная ответственность. Здесь важно быть объективным, профессиональным, внимательным и заинтересованным зрителем, стремящимся разобраться. В этой роли нельзя обидеть своей оценкой, нельзя художника своим мнением «полоснуть по крыльям». Самая трудное и интересное – быть директором фестиваля. Подготовка фестиваля в среднем занимает девять месяцев. И вот что за это время у тебя родится? Сейчас мы готовим свой четвёртый фестиваль. Нам приятно, что за это время омский форум вошёл в число крупнейших событий в культурной жизни России. А наши стремления остаются прежними – чтобы географический охват у нашего фестиваля оставался широким, чтобы творческий уровень спектаклей был высоким, чтобы нам не было стыдно ни перед участниками фестиваля, ни перед теми специалистами, кто будет работать в жюри, ни перед омскими зрителями. Искать этот баланс, определяющий успех фестиваля, – это самая интересная для меня задача.

Эльвира КАДЫРОВА

Люди под лестницей Омский академический театр драмы впервые обратился к творчеству израильского классика Ханоха Левина (1943 – 1999). Главный режиссёр Санкт-Петербургского театра имени В.Ф. Комиссаржевской Александр Баргман, знакомый омичам по спектаклю «Лжец», поставил на основной сцене пьесу «На чемоданах». Как поэт, драматург и режиссёр Левин известен во всём мире, однако в России к его произведениям пока относятся настороженно. Считается, что лучше, чем когда-то сам Левин, их не может поставить никто. И, похоже, это правда.

Александру Баргману пришлось пройти сложный путь. Ему, как гвардейскому крейсеру, нужно было лавировать в узком фарватере между «минными ловушками» в виде грубого натурализма и пошлости, с одной стороны, и увлечением театральными шифрами – с другой. Зацепить бортом одну из них и получить пробоину ничего не стоило. Но надо отдать должное режиссёру, если его «корабль» и берёт крен, то в основном в сторону постмодернистской эстетики. Дело в том, что Ханох Левин всегда был провокационным драматургом, нарушителем общественного спокойствия. Герои его пьес – не обременённые духовным багажом обыватели, озабоченные такими приземлёнными проблемами, о которых порой и сказать-то вслух стыдно. Бездуховное общество потребителей – главная трагедия человеческого рода по Левину. Не сказать, что читатели и зрители единодушно соглашались с этим выводом – чаще драматургу приходилось выслушивать гневные обвинения в том, что он оскорбил их чувства. Чувства омских зрителей, наверное, тоже возмущённо всколыхнулись от слов: «Вот уже четыре дня у папы запор». Впрочем, первой, как в пьесе, в спектакле эта реплика не была. Зрителей долго и деликатно готовили к тому, что всё, что они увидят, просто игра, забавная условность. Для этого перед закрытым занавесом появлялись Помощники Мастера (Александр Киргинцев, Игорь Костин). Перекидываясь шутками, они пытались пристроить куда-то бутафорскую дверь, попутно прося почтенную публику отключить сотовые телефоны. Затем выходил сам Мастер (Моисей Василиади) и обращался в зрительный зал со словами, позаимствованными из другой пьесы Левина – «От изумления разинутые рты»: – Ещё мгновение, другое – Взойдут актёры на подмостки, И маски всех страданий мира, Что облупились на спектаклях, Предстанут скрытыми под тёмной, С большими мушками вуалью… (Он делал знак рукой, занавес приходил в движение).

Игорь Костин, Александр Киргинцев и Моисей Василиади

И эта сказка – уже твоя. Спектакль начат! В постановке звучат стихи Шимона Адафа, Овсея Дриза. Так же в «Лжеце» Баргман объединял Гольдони и Бродского, плёл тончайшую паутину ассоциативности, играл на ощущениях, а не на буквальности событий, места действия. Этот опыт он использует и сейчас. Люди от театра – его режиссёрская придумка, можно даже сказать, импровизация. Они периодически присутствуют на сцене, читая авторские ремарки и обозначая место действия. Поскольку декорации весьма условны, и они не меняются ни разу. Художниксценограф Николай Чернышов выстраивает некое абстрактное пространство под лестницей, ведущей на открытую площадку, по стерильности и обилию белого цвета напоминающую лабораторию или корабль пришельцев. Под лестницей всё время что-то происходит. Но спектакль (как и пьеса) лишён особой событийности и чёткого сюжета, поэтому иногда трудно понять, что и для чего нам показывают. Вот Шабтай Шустер (Евгений Смирнов) скрывается за дверью туалета. Жена и дочери уповают на то, чтобы у папы что-нибудь «вышло». Увы, опять ничего. Вот с чемоданом в руке вбегает Эльханон Гелернтер (Егор Уланов). Он собирается в Швейцарию, к девушке, которую называет своей невестой. Впрочем, девушка, наверно, об этом не догадывается, если она вообще существует. Поэтому сборы Эльханона – это ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА бег на месте, и его так легко в очередной раз окрутить Проститутке (Лариса Свиркова). Вот Муня и Лола Глобчик (Владислав Пузырников, Екатерина Потапова) провожают, а точнее, выпроваживают Мунину мать Бобе в некий санаторий. «Бабушка вылечится, бабушка вернётся», – успокаивает Лола своего сына Зиги (Николай Сурков), такого же инфантильного полудурка, как и его друг Эльханон. Но очевидно, что «санаторий» – это всего лишь пансионат для престарелых. И самовольному возвращению бабушки никто не рад. «В психушку, мама, в психушку!» – воодушевлённо восклицает Муня, следующим утром вновь сажая её в автобус. Ципора Цхори (Анна Ходюн) хочет, чтобы брат её мужа горбун Авнер (Олег Теплоухов) покинул их дом – а то не дай бог напугает своим уродством малыша, который должен скоро родиться. Авнера по той же причине внешней некрасивости отталкивает Белла Шустер (Ольга Солдатова). Она завидует сестре Нине (Юлия Пошелюжная), на которую клюют клубные мачо. В попытке доказать что-то хотя бы самой себе Белла готова лечь в постель с любовником своей матери – местным ловеласом Альберто Пинкусом (Валерий Алексеев играет альфа-самца в стиле кинофильмов 1950-х с большой иронией). А потом решает уехать в Лондон, чтобы если и подыхать от одиночества, то хотя бы там, где хорошая музыка и качественное телевидение. В спектакле Баргмана идёт ещё какое-то возвышение быта за счёт его полной иллюзорности. И даже, несмотря на это, персонажи часто напоминают стаю

алчных животных, борющихся за жизненное пространство, еду и секс. Отстранённость, с которой предлагает посмотреть на них постановщик, играет, в общем-то, и злую шутку. Происходящее становится похожим на театр абсурда, где действующих лиц нельзя не то что полюбить или посочувствовать им, но и принять их за живых людей. Умудрённые театралы наверняка отметят возвращение на омскую сцену петербургского балетмейстера Николая Реутова. Полтора десятка лет назад редкий спектакль драмы обходился без его оригинального и изящного пластического оформления. Вспомним «Саломею», «Вкус мёда», «Церемонии зари». Сегодня Реутов Сцена из спектакля

МАРТ 2015 39(61)

вновь предлагает необычное пластическое решение. И для групповых, и для индивидуальных выходов актёров он придумывает особую походку, плавные замахи движений. Всё это, опять же, очень театрально. И там, где у Левина, например, Амация Хофштаттер падает в обморок, в спектакле герой Алексея Манцыгина застывает в изломанной позе, как автомат, у которого что-то заело. А Авнер Цхори, говоря о ненавистном горбе, крутится, лёжа на нём, словно пытаясь оставить его на земле. В этом странном «танце» он похож на умирающего жука. Пёстрые, разномастные костюмы обита-

телей «низа» (художник по костюмам Юрий Сучков) сменяются белой униформой клоунов, как только персонажи попадают на верхнюю площадку – туда, где, вероятно, и находятся небеса обетованные. И жизнь, и смерть в спектакле одинаково ненастоящие. Клоуныфилософы с удивлением и лёгкой грустью смотрят теперь на суетящуюся под лестницей толпу, частью которой недавно были они сами, мужья – на своих благонравных жён, утешающихся с неутомимым Альберто и распевающих фривольную песню о зелёном стручке. Левин обозначил свою пьесу как комедию в восьми похоронах. Баргман, минуя гробовщиков и санитаров, называет спектакль комедией с восемью прощаниями. Жанр, кстати, оставляет много сомнений. Вряд ли обычная публика воспримет этот эстетский трагифарс как комедию. Смешного там мало, а грустного и непонятного – хоть отбавляй. В предыдущем спектакле Баргман был более внятен в своей режиссёрской позиции, в ответах на вопросы, что и для чего. Сегодня это не вполне ясно. Слава богу, что постановщик избежал соблазна создать этакий местечковый колорит, как делают многие, ставя пьесы «про евреев». Израильтяне – люди, живущие у себя дома, и педалировать еврейский акцент, искать коннотацию их имён с образами, привычными зрителю по пьесам Бабеля, было бы, по меньшей мере, нелепо. К тому же, драматург на примере одной улицы пытался рассказать историю, характерную для современного общества в целом. Общества, в котором люди не слышат друг друга и, стремясь куда-то, пытаСцена из спектакля

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА ются убежать прежде всего от себя. Поэтому чемодан в омском спектакле становится символом постоянного хаотичного передвижения человека в этом мире, от рождения до смерти. С чемоданом уезжают и приезжают, в чемодане хоронят, в нём едва ли уже не живут. В круговороте этого вечного движения люди иногда не могут найти нескольких тёплых слов для тех, кто находится рядом. Они произносят дежурные фразы, лишь иногда замечая это: «Еда стынет, хлеб на столе. И это всё, что ты можешь мне сказать?». «На чемоданах» – многонаселённый спектакль, и при этом, вроде бы, не массовочный. У каждого персонажа тут определённая функция, у каждого за спиной какая-то, пусть не совсем внятная, история. С другой стороны, выделять особо некого. Но интересные работы всё-таки есть. Совершенно неожиданна Татьяна Прокопьева в роли Цили Хофштаттер. Эта тихая, мягкая и кроткая женщина, молча переживающая горе (семья Хофштаттеров потеряла сына), так не похожа на прежних героинь актрисы – ярких, напористых, громогласных, где-то даже гротесковых. Ирина Герасимова, напротив, привыкшая к сдержанным краскам, вдруг не жалеет «масляных» штрихов, изображая Бьянку Шустер, после смерти мужа пустившуюся во все тяжкие. Наталья Василиади наделяет свою героиню Геню Гелернтер какой-то особой чистотой и человечностью. Пожилая женщина в белой ночной рубашке, с волосами, убранными в косички, кажется, всё ещё живёт далёкой юностью. Ворчливая Геня просто расцветает, когда к ней по лестнице спускается покойный супруг Цви (Руслан Шапорин) и приглашает с собой на американское облачное мороженое. Но тут же она отворачивается со стыдом и горечью: «Ты совсем не изменился, а я…Посмотри, что со мной стало. Лучше бы я умерла вместе с тобой». Как и всех, Геню травмирует равнодушие окружающих («Я никому не нужна, всем на меня начхать»). И она резко очерчивает круг своих счастливых дней несколькими годами: «И чтобы мне не писали: "Дожила до благородных седин"! Какие там благородные! Какие седины! "Умерла в возрасте восьми лет" – и всё!». Валерии Прокоп вовсе досталась роль без слов. Её Бобе в своём кургузом пальтишке и детских туфельках похожа на нашкодившего ребёнка. Она и вправду сейчас ребёнок, отданный во власть «взрослых» – своего сына и невестки. Они неумолимы, старая мать для них – балласт, комната нужна их собственному повзрослевшему мальчику. Как ребёнок, которого ставят в угол, Бобе надеется, что её простят, обнимут, что не надо будет ехать в тот страшный «санаторий», где она, скорее всего, останется навсегда. Всё это актриса передаёт только через скупую пластику, через взгляд, но становится больно и страшно… Герои спектакля, мучающиеся вопросом «Когда же уже наступит счастье?», похоже, не замечают, что в который раз пропустили его. И лишь на очередных похоронах становится ясно, что каждый из них не сказал кому-то самого главного. Но, возможно, другим ещё дано успеть. Бог дал нам похороны, чтобы напомнить о жизни. В финале спектакля кажется, что он говорил нам о том, что наш мир ещё не совсем безнадёжен. Или наоборот?.. МАРТ 2015 39(61)

Валерий Алексеев

Егор Уланов и Валерия Прокоп

Сцена из спектакля

Елена ЩЕТИНИНА

Прятки в Арденнском лесу (Эссе по поводу «Вильяма нашего Шекспира») Английский театр эпохи Возрождения своим расцветом обязан не только гению драматургов и актёров. Может быть, ни в одну эпоху у театра не было таких талантливых зрителей, как во времена Шекспира. Их не смущала убогость сценической обстановки. Они умели слушать, как никто ни до, ни после них. (А. Аникст. «Сценическая история драматургии У. Шекспира»)

Несмотря на то, что перу Шекспира приписывается три десятка пьес (плюс-минус пять-шесть в зависимости от сомнений учёных в принадлежности их великому англичанину), наиболее часто ставившимися на сцене, экранизируемыми и затасканными самыми разными интерпретациями являются от силы десять. Пять великих трагедий, пара исторических хроник и пара комедий – о названиях можно игриво умолчать, они и так всем известны. Удел же остальных пьес – крохи внимания со стороны любителей, профессионалов-литературоведов плюс счастливые случайности. Каковая и произошла в конце прошлого года в Омском государственном драматическом «Пятом театре».

Таким образом, «в свете того, что было сказано у первых строках моего письма», уже сама идея постановки в «Пятом театре» одной из ранних и не очень известных и популярных пьес Шекспира «Как вам это понравится» – определённая смелость. Смелость взяться за такой материал, смелость преподнести его омскому зрителю – смелость, которая стоит много. Да, эта пьеса не является «священной коровой» – хотя на экран она переносилась и такими мастерами-шекспироведами, как сэр Лоуренс Оливье и Кеннет Брана. По сути дела, с ней можно сотворить всё, что угодно (например, Брана сделал местом действия Японию XIX века). В пьесе не так много глубинных смыслов, которые можно потерять, а сюжет не даёт особых возможностей приписать смыслы новые. Это не в упрёк тексту, отнюдь – в некотором роде это даже его преимущество перед множеством многословных пустышек-симулякров. Но здесь есть и определённый вызов режиссёру: а что можно сделать с таким текстом? И можно ли с ним что-то сделать вообще? И вообще, нужно ли что-то делать? Не пойти ли на поводу пословного, методичного переложения литературного слова на язык театра – а уж имя Шекспира сделает всё остальное? И вот тут в Омске случилось нечто любопытное… Но, прежде всего, скажу, что было бы в корне неверно, кивая на то, что «Как вам это понравится» одна из ранних пьес Шекспира, говорить о том, что, мол, это период юности и наивности драматурга, что это уже

потом он будет описывать удушения, отравления, закалывания и прочие милые прелести своих трагедий. Отнюдь. Ещё раньше «Как вам это понравится» Шекспир написал «Тита Андроника» – пьесу, которая одна вмещает в себе кровожадности и трэша на несколько весомых трагедий. Каннибализм (причём утончённый, кулинарный, с запеканием в пироге), отрезанные руки-ноги-язык, великая и всё сметающая на своем пути месть... А вот буквально через год (с датировкой шекспировских пьес есть определённые сложности, но ранние можно выделить чётко) – лёгкая, милая, даже какая-то «домашняя» пьеса «Как вам это понравится». Словно Шекспир и «Слуги лорда-камергера» искали свой путь, мучительно и в то же время изящно нащупывая своё, собственное, ни на кого не похожее направление. Да, в «Как вам это понравится» можно увидеть предвозвестников будущих пьес (или, хотя бы их сюжетных линий). Вот свержение и изгнание брата – и тут нас касается дуновение «Бури». Вот переодевание девушки в мужчину и неловкий казус романтического влечения к нему/ней другой девушки – и совсем скоро наступит «Двенадцатая ночь». Вот рассуждение Жака «Весь мир театр...» – нет ли в нём ещё пока слабого шёпота Гамлета в его «безумии»? Колода сюжетных карт одна – только каждый раз тасуется она по-разному, и пасьянсы выходят разные, и партии тоже разные, и итог не один. Мир действия шекспировских произведений – это мир с альтернативной географией и подчас с альтернативной историей. Кульминация подобного вольного обращения с реальным миром – в «Зимней сказке» (тоже когда-то ставившейся в Омске, правда, другим театром), где Гермиона оказалась дочерью русского императора, Богемия внезапно расположилась у моря, а Дельфийский оракул – на острове. В мире же «Как вам это понравится» всё чуть проще – Шекспир ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА лишь не утруждает себя ненужными географическими мелочами. Действие происходит в неназванном французском герцогстве, а единственный обозначенный географический ориентир – это Арденнский лес. О, даже в нашей реальности это легендарное место, имя которому дал еще Юлий Цезарь и куда направляли своих героев авторы многих рыцарских романов и фантастических саг. В пьесе же Шекспира это вне-ми́ рье, ино-мирье, вечный Арденнский лес, только в котором и происходят истинные события; а всё остальное вокруг него – суть шелуха и мимолётность. Неважно, что за герцогство да и какой год. Арденнский лес не интересуют такие мелочи – он вечен. Художник-постановщик Анна Фёдорова и художник по свету Тарас Михалевский как раз и создают это иномирье. Сцены, происходящие в герцогстве, скорее напоминают действие посреди обломков реальности: то тут, то там в пустоте разбросаны двери, которые ведут в никуда и ниоткуда; схватка Орландо и Шарля происходит на островке боксёрского ринга – то «деревья» Арденнского леса наполняют реальность, делают её полноценной. Миг роста этих деревьев в едином движении и порыве вверх становится практически магическим действом, отрезающим «здесь» от «там». Реальность постановки Александра Коручекова – моделируемая и гибкая. Шарики на лентах становятся то деревьями, то цветами, то кучкой овец. Двери обозначают дом Орландо и Дворец герцога. Реальность перетекает, как вода, из одной формы в другую. Розалинда становится Ганимедом, герцог – своим братомблизнецом, Селия – Алиеной; где-то всего лишь сюжетно обусловленные переодевания, а где-то всего лишь два персонажа в едином актёрском лице. Всё гибко, пластично и предельно естественно. Это же Арденнский лес, здесь возможно всё. И всё – возможно. И не зря в пьесу введён полноценный персонаж Луны; в исполнении Марии Долганёвой «хозяйка Арденнского леса» становится полноправным героем спектакля. И пусть у неё практически нет слов и в течение всего действа она исполняет пластические этюды, – но этого достаточно, чтобы показать отношение к истории... зрителя. Единственного зрителя той жизненной пьесы, которая разворачивалась в волшебном лесу. Луна изучает происходящее. Она не добра и не зла – она над всем этим. Ей просто любопытно, ей мило (да, «мило», пожалуй, то слово, которое чаще всего возникает при попытках описать эту постановку) – мило то, что происходит вокруг. К счастью для героев, всё заканчивается свадьбами – и Луна благословляет толпу влюблённых. А если бы всё пошло по-иному? Скорее всего, Луна так же мило изучила бы бездыханные тела. Это сила природы, ей чужды мораль и аморальность, сострадание и жестокость, она просто изучает. Как зритель в театре. Пьеса ей нравится – и она благосклонна. Ей это нравится. Старый Герцог и Герцог Фредерик, единые в лице Бориса Косицына, – больше чем близнецы. Это по сути дела один и тот же человек. Не герцог старый/ герцог новый, а просто один и тот же человек – в разных обстоятельствах. У власти и без. Преданный и предавший. Оба любящие своих дочерей, оба готовые поступиться своим комфортом ради них. И им это нравится. МАРТ 2015 39(61)

ПРЕМЬЕРА

Роман Дряблов и Дмитрий Макаров

Сцена из спектакля

Мария Долганёва

Алексей Пичугин и Роман Колотухин

Юлия Петрова и Владимир Остапов

Сцена из спектакля

Роман Дряблов Юлия Петрова и Владимир Остапов

Язвительный философ Жак – Роман Колотухин; современные интернет-пользователи назвали бы его «троллем». И он бы им понравился. Повидавший на своём веку Оселок, которого играет Владимир Остапов, неуклюже (то ли шут забыл, как это делается, то ли подрастерял хватку опытного ловеласа, то ли понимает, что его привычный дворцовый арсенал тут не сработает) соблазняет юную пастушку Одри. И он ей нравится. Юная и открытая приключениям Селия – Елена Мордвинова – с азартом подбивает Розалинду на авантюру. Это ж так здорово – сбежать из дома, да ещё и переодеться! Той не может не понравиться! Орландо в исполнении Артёма Кукушкина легко принимает правила игры Арденнского леса. То, что возможно для него было бы в городе, – здесь если не естественно, то хотя бы не безобразно. Он без долгих колебаний идёт на то, что сейчас модно называть «социальным экспериментом»: представить, что Ганимед – это Розалинда. Ему это нравится. Розалинда в обличье Ганимеда. Можно сколько угодно снисходительно усмехаться над тем, как же глупый, глупый Орландо принял переодетую девушку за юношу. Ведь Мария Токарева играет именно не юношу, а девушку, изображающую, что она юноша (со всеми – опять используем модный термин, коли уж это возможно, – «гендерными штампами»). Да. Но. Подождите усмехаться. Вспомните, что во времена Шекспира все женские роли исполнялись мужчинами. И зрители видели мужчину, ведущего себя как девушка, изображающую мужчину. Через такое сито не протиснется ни один гендерный штамп. Нужно было просто верить в то, что Орландо верил, что это Ганимед. И зрители верили. И им это нравилось. Да, смена театральной культуры – вот то, что сгубило многие неплохие пьесы. Им не хватило философии и накала страстей, чтобы выжить в мире новых традиций и другого зрителя. Во времена Шекспира театральный антураж был минимален, нередко даже не было задника с панорамой места действия. Единицы необходимого реквизита (как правило, того, который требовался по действию) – кровать, трон, меч, череп… Натурализм и условность сплетались воедино, порождая причудливый узор. Для зрителя. Ибо отклик зрителя, его желание смотреть и слушать, слушать и смотреть, принимать то, что дают (и понимать, какой это великий дар) – вот что, по сути дела, творило спектакли того времени. Они умели слушать, как никто ни до, ни после них... Мы потеряли это умение слушать. Для нас «истинный Шекспир» – в исторических костюмах, аутентичных описываемому периоду. Для нас любое отступление от этого – «искажение мастера». Потому что привычный звук меняется. Потому что играет другая мелодия. Мы не слышим её – и для нас наступает пустая тишина. В «Пятом театре» – современными костюмами, минималистическими декорациями – создали, породили, позвали, пригласили настоящего Шекспира. Он принёс с собой дух своей пьесы – той самой, что ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА четыре века назад разыгрывалась «Слугами лордакамергера». Он – есть, а вот ТЕ зрители – где они? Где те, что понимали и принимали условность, для кого история рождалась из слов, взглядов, дыхания, кто прощал глупость персонажей и возмущался жестокостями судьбы? Старый зритель ушёл в прошлое, ушел в арденнский лес забытых и неуместных – он оказался изгнан зрителем новым, новой театральной традицией, как Старый Герцог был изгнан Герцогом Фредериком. Но в «Пятом театре» их играет один человек. И в этом есть намёк. И ключ. Постановка «Пятого театра» – это постановка, где не надо думать. И это одна из её величайших ценностей. Умозрительных, псевдоинтеллектуальных герменевтических ребусов ныне великое множество. Сейчас даже не надо давать загадку, чтобы зритель или читатель начали разгадывать её; всё что угодно может стать триггером для умствований. Практически каждая деталь становится предметом разнообразных интерпретаций – и в итоге спектакль превращается в симулякр. Здесь же всё просто. Истинно только то, что ты видишь. Вот подвешен огромный барабан. Нет, это не символ пустого общества, не элемент декора, который символизирует… в общем, что-то да символизирует. Нет. Посмотрите на него. Не сопоставляйте, не расшифровывайте. Просто посмотрите. Справа или слева. Чуть отклонитесь от центра. Можно левее или правее. Чем сильнее, тем лучше. Какую фигуру вы видите? Полумесяц. Да. Это он и есть. Так и весь спектакль. Надо всего лишь отклониться от центра. Надо увидеть, что это не полумесяц, который создаётся оптической иллюзией, – а полумесяц. Не деревья, которые изображаются воздушными шарами, – а деревья. Не дворец, обозначенный дверями, – а дворец. Просто поставить точку там, где обычно ставят запятую. Поставить точку, чтобы увидеть. Увидеть, чтобы начать слушать. В устах актёров «Пятого театра» шекспировский текст становится простым и понятным, теряет свою вычурность и театральность, которой понабрался в дурных постановках. Шекспир – настоящий Шекспир, кем бы он там ни был на самом деле (граф Оксфорд, граф Ратленд, Фрэнсис Бэкон, какая в данный момент разница!) – играет в прятки в Арденнском лесу. Играет со зрителем. Особо и не прячась. Он стои́ т там, совсем рядом – стоит лишь протянуть руку. А для того, чтобы протянуть её в верном направлении, нужно всего лишь услышать его дыхание. Простая, изящная пьеса. Милая, уютная постановка. И мост – перекинутый через века. Они умели слушать, как никто ни до, ни после них... Ну что ж, есть шанс всё исправить. В «Пятом театре» дают Шекспира. Берите, пока вам его дают. Вам – понравится. МАРТ 2015 39(61)

Сцены из спектакля

Александра Урдуханова и Артём Кукушкин Мария Долганёва и Роман Дряблов

Владимир КОПМАН

Предупреждение из 1931 года «Казимир и Каролина» Эдена фон Хорвата в Омском академическом театре драмы. Режиссёр – Вячеслав Ямбор. Художник – Мария Вольская. Режиссёр по пластике – Николай Реутов. Композитор – Ольга Шайдуллина. Художник по свету – Тарас Михалевский.

Австрийский драматург и прозаик Эден фон Хорват прожил всего 36 лет, но успел написать 15 пьес и 3 романа. Не самый великий европейский писатель двадцатого века, он в России был практически не известен. С его пьесой «Казимир и Каролина» российский зритель познакомился в 2010 году во время гастролей французского «Театра де ля Виль». В 2011 году спектакль по этой пьесе выпустил Санкт-Петербургский театр имени Ленсовета, и вот теперь – Омск. Поставку осуществил молодой режиссёр Вячеслав Ямбор, окончивший в 2014 году режиссёрский курс РАТИ у Сергея Женовача. Актёрский состав спектакля тоже молодёжный. Из старшего и среднего поколений труппы заняты только трое – маститые Михаил Окунев, играющий коммерции советника Рауха, и Олег Теплоухов в роли отставного судьи Шпеера, а также опытная Лариса Свиркова в крайне непростой роли Глашатая. В каком-то смысле «Казимир и Каролина» – спектакль знаменательный, едва ли не впервые за последние годы на сцене одновременно занята почти вся молодёжная часть труппы. Так что этот спектакль – своего рода коллективная презентация практически всех актёров младшего поколения. Пьеса написана в 1931 году, действие происходит в Мюнхене во время пивного праздника Октоберфест. Сюжет предельно прост: в стране кризис, безработица, и главный герой пьесы шофёр Казимир лишается работы. Его возлюбленная Каролина оказывается на распутье: что выбрать – любовь или обеспеченную жизнь? Она выбирает второе и уходит с более или менее обеспеченным закройщиком Шюрцингером, которого тут же меняет на пожилого и состоятельного Рауха, коммерции советника. Раух её вскоре прогоняет, и она остаётся ни с чем – Казимир не прощает ей измены. Вот собственно и всё, в пьесе открытый финал. Однако мне представляется, что режиссёр Вячеслав Ямбор взялся за эту пьесу не для того, чтобы в тысячный раз продекларировать примитивное назидание – мол, нехорошо менять бедного возлюбленного на богатого, но нелюбимого. Напомню, место и время действия – Германия, самое начало 1930-х годов. Ещё не пришёл к власти Адольф Гитлер,

Алексей Манцыгин, Марина Бабошина и Егор Уланов

но в воздухе уже присутствует ощущение близкого прихода к власти национал-социалистов, которые в условиях страшного кризиса и безработицы купили немцев разговорами о величии арийской расы и обещаниями всеобщего благоденствия. В этом смысле гораздо более интересным мне представляется второй, более глубинный слой этой пьесы. После краха фашистского режима многажды, в том числе и самими немцами, задавался вопрос: как могла позволить так оболванить себя нация, давшая миру величайших философов, композиторов, учёных? Так вот продемонстрированное нам драматургом развитие характеров и судеб нескольких героев пьесы, позволяет сделать неумолимый вывод: в ближайшее время все они, скорее всего, окажутся в рядах национал-социалистов. Надо сказать, что «Казимир и Каролина» – не самое яркое произведение о жизни немцев в конце первой трети двадцатого века. Быт и психология жителей Германии в конце двадцатых – начале тридцатых годов прошлого века весьма достоверно были описаны Эрихом Мария Ремарком, Гансом Фалладой, Бертольдом Брехтом, Гюнтером Грассом. В их произведениях очень наглядно была показана та питательная среда, в которой и вызревали зёрна фашистской идеологии. Заметное место в этом ряду занимает вышедший в 1939 году роман английского писателя Кристофера Ишервуда «Прощай, Берлин», по мотивам которого в 1972-м Боб Фосс снял фильм «Кабаре», получивший восемь «Оскаров». Нет сомнения, что эстетика этого фильма и некоторые сюжетные ходы оказали заметное влияние на режиссёрские решения Вячеслава Ямбора. И в фильме, и в спектакле мы видим ярмарочный балаган с какимто натужным весельем – витающее в воздухе ощущеОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА ние грядущих трагедий в жизни каждого жителя страны заставляет многих отчаянно веселиться, но в глазах их стоит растерянность и отчаянная тоска. Продолжая параллели фильма и спектакля, отметим, что в «Кабаре» есть эпизод с исполнением патриотической песни, которую начинают петь подростки – начинает один, подхватывает другой, затем третий, и к концу песни её поёт мощный хор, состоящий и из детей и из взрослых – представителей разных слоёв общества: лавочников, солдат, людей вполне интеллигентного вида. Эпизод этот явным образом символизирует силу и единение германской нации. А в спектакль режиссёр ввёл хор мальчиков, одетых в баварские национальные костюмы, время от времени марширующих по сцене с песней под аккордеон. Создаётся ощущение, что мальчики эти – будущие члены гитлерюгенда. Маршируют они, правда, не в ногу, ну да какие их годы – ещё научатся, у них всё впереди. Кстати сказать, вольно или невольно эти марширующие немецкие мальчики напоминают советские пионерские отряды. С одной лишь разницей: у нас горн с барабаном, а тут – аккордеон. На главную роль Казимира Вячеслав Ямбор назначил Алексея Манцыгина, своего сокурсника по актёрской мастерской Вячеслава Кокорина в Екатеринбургском театральном институте. Во многих ролях Манцыгина мы привыкли видеть его, как правило, этаким брутальным персонажем – спокойным, с заметной внутренней силой, говорящим негромко, но уверенно. В роли Казимира Манцыгин убрал брутальность на второй план, шофёр Казимир предстаёт перед нами почти что рафинированным интеллигентом – он вежлив, корректен, немногословен и даже немного сентиментален. Хотя потом выясняется, что он просто пришиблен жизнью: он лишился работы, а любимая девушка его бросает. Он явно растерян и говорит каким-то безжизненным голосом, он страдает, но при этом не предпринимает никаких усилий, чтобы побороться за свою любовь. Вот тут-то, пожалуй, и кроется ключевая мысль пьесы. Куда податься обиженному жизнью Казимиру и другим сотням тысяч таких же, как он? Получается, что только к национал-социалистам, где его примут, накормят, обласкают, дружески похлопают по плечу и скажут: «Ты велик, ты силен, ты всегда прав, ты нам нужен, ты – наш». Так что пьеса фон Хорвата есть не что иное, как социологический диагноз – питательной средой для фашизма является обиженный жизнью маленький человек, не способный сделать над собой усилие, чтобы эту жизнь изменить. Поэтому такой человек ищет общества таких же, как он. Потому что вместе – они сила. Кстати сказать, примерно об этом же писал в 1924 году Владимир Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин»: «Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое. А если в партию сгрудились малые – сдайся, враг, замри и ляг!». Сергей Сизых играет закройщика ШюрцинМАРТ 2015 39(61)

гера – новоявленного соперника Казимира. В его исполнении Шюрцингер – чистенький, хорошо воспитанный субтильный молодой человек с тонкой душевной организацией. Он всем хорош – галантен, не жаден, но, как выясняется, абсолютно беспринципен: охотно берёт деньги у богатого Рауха и спокойно уступает ему Каролину. И нам становится понятно, что с такой же спокойной вежливостью он продаст друга или отправит на расстрел пленного. Так что в стане нацистов ему вполне найдётся достойное место. Бандит Франц Мотай-на-ус в исполнении Егора Уланова выглядит этаким современным итальянским красавчиком-мафиози в облегающем чёрном костюме, в белой рубашке с чёрным галстуком и чёрных же лайковых перчатках. Он нагл, груб, жесток, хамоват, в том числе и по отношению к своей девушке Эрне (Марина Бабошина). Невооружённым глазом видно, что Францу – прямая дорога в гестапо, его даже учить не придётся, он практически готовый палач. Три вышеперечисленных персонажа, в общемто, разные люди. Роднит их одно. На примере этой троицы драматург показал нам – из какого

Лариса Свиркова

Сергей Сизых и Ольга Солдатова

Олег Теплоухов и Михаил Окунев Марина Бабошина и Егор Уланов

человеческого материала нацисты совсем скоро будут формировать свою многомиллионную армию. И слабаку Казимиру, и слегка подверженному рефлексии аккуратисту Шюрцингеру, и бандиту Францу Мотай-на-ус, если он только не умрёт в тюрьме от туберкулёза, – всем им в ближайшее время одна дорога – к нацистам. Достаточно интересной мне показалась работа Ольги Солдатовой в роли Каролины – возлюбленной Казимира. Актриса рисует образ своей героини очень неяркими красками, её Каролина выглядит какой-то холоднокровной, почти асексуальной, похоже, ей, в общем-то, всё равно, какой мужчина будет рядом с ней – лишь бы содержал. В какой-то момент мне показалось, что Каролина взята из нашего времени – это такой довольно распространённый нынче тип молодой и абсолютно бесстрастной хищницы, которая легко меняет мужчин в поисках обеспеченной жизни. В спектакле есть два возрастных персонажа – коммерции советник Раух (Михаил Окунев) и отставной судья Шпеер (Олег Теплоухов). Эти герои приехали на пивной фестиваль, чтобы погулять от души, что они и делают. У меня сложилось впечатление, что талантливые и опытные актёры весьма профессионально отобразили режиссёрское видение своих персонажей. Их характеры и поведение показаны в откровенно шаржированной форме. Насмерть накачавшаяся пивом парочка почти опереточных героев, одетых в баварские национальные костюмы (шляпа с пером, короткие штаны на бретелях, гетры, грубые ботинки на толстой подошве), откровенно чудит и куражится, что вызывает смех у податливого зрителя. Правда, нельзя не отметить, что таких героев мы видели в советских, да и не только советских, фильмах, едва ли не сотню-другую, уж очень этот режиссёрский и актёрский штамп въелся в наше восприятие немцев. На моё разумение, заманчиво было бы попробовать режиссёру копнуть характеры этих персонажей куда поглубже. Ведь оба этих героя – явно неглупые люди, достигшие каждый в своём деле немалых высот, так что не стоило, мне кажется, откровенно их огрублять и оглуплять. Думаю, что и для актёров куда интереснее было бы поискать в характерах своих героев какие-то изюминки, что, кстати, вовсе не исключает использования комических приёмов. Не очень законченным показался мне персонаж, названный в пьесе Глашатаем, в исполнении Ларисы Свирковой, Роль без слов, в течение всего спектакля героиня, одетая в красно-чёрное платье до пола, как-то отрешенно и неприкаянно бродит по сцене, кого-то или чего-то разыскивая. Возможно, это Судьба, возможно, Смерть, что, впрочем, по сути, почти одно и то же. Глашатай до конца спектакля так ничего и не нашёл (или не нашла?). Так что повешенное на стену ружьё так и не выстрелило. Готов допустить, что я чего-то не понял, но мне показалось, что режиссёр с этим персонажем чтото не до конца додумал. Говоря о сценографии, следует сказать, что она выполнена вполне профессионально, местами очень интересна, а в целом абсолютно адекватна идее спектакля. Удачно расставлены приметы места и времени действия. Вся сцена представляет собой два десятка мрачных колонн, символизирующих, очевидно, имперский стиль. Очень интересной мне показалась работа ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА художника по костюмам. В частности, одежда Шюрцингера и Франца Мотай-на-ус как бы намекает на их скорый приход к нацистам. Шюрцингер одет в аккуратный костюм с поясом на талии, что позволяет легко трансформировать костюм в армейскую форму. Что касается Франца, то он с самого начала одет так, что почти ничего и менять не надо: надень на него погоны – вот тебе и готовый гестаповец. Удачным мне показалось режиссёрское решение, связанное с периодическим появлением в вечернем небе, освещённом светом прожекторов, цеппелина – большого дирижабля, названного по имени изобретателя графа фон Цеппелина. Обращённые к небу лица людей, следящих за полётом цеппелина, у меня ассоциировались с лицами людей, с тревогой всматривающихся в военное небо в ожидании приближающихся бомбардировщиков. Думаю, что режиссёр этого и хотел. Нам напоминают не только о будущих немецких бомбёжках советских городов, но и о разрушительных бомбёжках авиацией союзников Дрездена, Франкфурта, Гамбурга, Берлина. Герои пьесы как бы видят, что их ждёт в будущем. Если не считать дипломного спектакля по пьесе Александра Володина «С любимыми не расставайтесь» в Омском ТОП-театре, «Казимир и Каролина» – первый спектакль режиссёра Ямбора на большой сцене. Очевидно, его мучило опасение, что следующую большую постановку он может получить не очень скоро. Видимо, поэтому в спектакль «Казимир и Каролина» он постарался вместить всё, что видел, знал и умел. В результате, на мой взгляд, спектакль не выдержал этой попытки. В частности, мне показалось не очень умеренным и оправданным обилие ярмарочно-карнавальных персонажей. Поэтому на премьере в спектакле были очевидны прорехи, складывалось ощущение, что постановка пока не сложилась в единое целое – она распадалась на отдельные, не очень хорошо связанные друг с другом фрагменты и персонажи. Тем не менее, похоже, Вячеслав Ямбор умеет делать работу над ошибками. Придя в театр по прошествии трёх месяцев после премьеры, я увидел, что спектакль стал более цельным и, если так можно сказать о спектакле, гораздо более прочно стоящим на ногах. Безусловно, можно и нужно говорить о несовершенствах этого спектакля, в частности, следует отметить, что режиссёр явно не доработал в части развития характеров большинства персонажей – они выглядят достаточно статично. В то же время нельзя не сказать о нескольких вещах явно позитивного характера. Не хочу быть обвинённым в квасном патриотизме, но согласитесь, не так много в нашем городе людей, родившихся в Омске, получивших достойное профессиональное режиссёрское образование и ставящих спектакли на омской сцене. Вячеслав Ямбор – омич, ставящий спектакли в Омске. Я уже отмечал выше, что в спектакле «Казимир и Каролина» мы увидели практически в полном составе молодёжную часть труппы театра драмы. По сути эти актёры лет через десять-пятнадцать станут, что называется, лицом театра, теми людьми, которые будут продолжать его замечательные традиции. Да уже и сейчас некоторые из них на наших глазах становятся звёздаМАРТ 2015 39(61)

ми, не будущими – сегодняшними. Я не боюсь их перехвалить, мне кажется, они и сами знают себе цену, и это правильно. Наверно, не все потом обретут статус народных или заслуженных, но мы прекрасно знаем, что и в нынешней труппе омского театра драмы есть актёры, не имеющие официальных званий, но пользующиеся безграничной любовью и уважением зрителя и неоднократно явившие нам высочайшие образцы актёрского мастерства. И последнее. По ходу рассмотрения пьесы и спектакля мы отмечали некоторые параллели между ситуацией, сложившейся в Европе в первой трети прошлого века в результате страшного экономического кризиса, и экономической ситуацией в ряде стран на постсоветском пространстве. Спектакль «Казимир и Каролина» ещё раз нам напомнил как всё начиналось в Германии. События пьесы – своеобразный пролог к грядущей вскоре мировой катастрофе, к тем трагическим событиям, что произошли сначала в Германии, а затем и во всём мире. Напомним – время действия 1930-й год, до победы националсоциалистов на выборах осталось три года. И до книжных костров на площадях Берлина – тоже три года. Чем всё потом закончилось, мы знаем. «Там, где жгут книги, рано или поздно начнут жечь и людей», – писал Генрих Гейне. Спектакль показал нам обычных и не таких уж плохих людей на сломе эпох. Людей, попавших в жернова истории. Кем они стали потом, нам не показали, но мы-то знаем, какие метаморфозы с ними произошли уже через несколько лет… «Люди, я любил вас, будьте бдительны!». Это уже не Гейне, это Юлиус Фучик – чешский антифашист. Спасибо театру и спектаклю за предупреждение. И совсем последнее. Почему для такого предупреждения театр выбрал пьесу фон Хорвата? Нет, что ли, пьес по этому поводу на современном материале? Есть, конечно. Но, наверное, так спокойнее – это же не про нас, а про Германию прошлого века. Хотя… Поменяйте немецкие имена, смените приметы времени – вместо дирижабля поместите какой-нибудь аэробус или беспилотник, и вы будете в полной уверенности, что пьеса эта о нас и о нашем времени. Так что очень тревожны эти исторические параллели – в отличие от фон Хорвата мы знаем, куда двинулась Германия из 1930-го года. Не думаю, что кому-нибудь хотелось бы повторять этот трагический путь. Видимо, спектакль Вячеслава Ямбора и об этом. Уже помянутый нами Владимир Маяковский в 1929 году к премьере спектакля по его пьесе «Клоп» в Театре Мейерхольда написал такой рекламный текст: «Гражданин! Спеши на демонстрацию «Клопа». У кассы – хвост, в театре – толпа. Но только не злись на шутки насекомого. Это не пpo тебя, а пpo твоего знакомого». На рекламном плакате слова «про тебя» Маяковский написал жирными большими буквами...

Александра ЯКОВЛЕВА

Услышать Лермонтова «Поручик Тенгинского полка» в Омском государственном музыкальном театре. Российская премьера. Музыка Ширвани Чалаева. Режиссёр-постановщик – Гали Абайдулов, лауреат Государственной премии РФ, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» (Санкт-Петербург). Дирижёр-постановщик – главный дирижёр театра, лауреат премии Губернатора Омской области Юрий Соснин. Художник-постановщик – дипломант международных и российских театральных фестивалей Кирилл Пискунов (Санкт-Петербург).

«Мужественная, печальная мысль всегда лежит на его челе, она сквозит во всех его стихах. Это не отвлечённая мысль, стремящаяся украсить себя цветами поэзии; нет, раздумье Лермонтова – его поэзия, его мученье, его сила», – сказал однажды о Михаиле Юрьевиче Александр Иванович Герцен. В 2014 году исполнилось 200 лет со дня рождения великого классика, «солнцем неспящих» русской поэзии, как его называют критики. И в этот год, 19 и 21 декабря, на сцене Омского музыкального театра прошла российская премьера мюзикла «Поручик Тенгинского полка», созданного композитором Ширвани Чалаевым на стихи и прозу Лермонтова. Написанная ещё в 1988 году, партитура Чалаева и либретто Виктора Дубровского ждали своего часа, вылеживали в закромах театра. Наконец дождались. К знаменательной дате Омский музтеатр подвёл постановку мюзикла, в котором лермонтовское слово звучит обнажённо и чисто, чтобы зритель мог, не отвлекаясь на наносное, прочувствовать лирику поэта и вместе с создателями постановки понять мятежную душу героя. Кто же такой Лермонтов? – вопрос, который становится главной темой мюзикла. Режиссёрпостановщик и хореограф Гали Абайдулов не предлагает в сценическом воплощении простого и однозначного ответа. Зрителю дают возможность проникнуться сложностью поэтической натуры Лермонтова и распутать ту бурю страстей, которая охватывает героя мюзикла. Образу Лермонтова полностью раскрыться помогает, во-первых, звучащая в музыкальном воплощении лирика поэта, а во-вторых, его супер-эго Печорин, который захватывает весь второй акт мюзикла. Начало постановки выдаёт только внешнюю сторону жизни Лермонтова и его некоторые «странности»: внешнюю некрасивость при остром, едком нраве, сложные отношения с женщинами при колоссальной одарённости. В образе Печорина же раскрывается взгляд Лермонтова на самого себя. Первый намёк предстоящего погружения в сознание поэта – диалог о Демоне, «могучем, властном и гордом существе», которого была готова полюбить любая женщина, пока не узнавала, что его прототипом является неказистый Лермонтов.

...Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, — И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу Бога...

М.Ю. Лермонтов. «Когда волнуется желтеющая нива...»

Еще при жизни поэта бытовало мнение, что Михаил Юрьевич вывел в Печорине самого себя. Именно поэтому режиссёр отдал обе роли – Лермонтова и Печорина – одному исполнителю (Александр Серков, Джени Окропиридзе). Сквозные персонажи, переходящие из реального мира Лермонтова в его поэму, – основной приём мюзикла. То же самое происходит и с событиями: поэт старательно фиксирует происходящее вокруг него и потом использует как сырьё для творчества. Поэтому в мюзикле так много повторяющихся событий, значимых деталей, похожих, как близнецы, персонажей. Слияние этих двух точек зрения – внешней и внутренней – выводит мюзикл на некое обобщение и помогает осознать многогранность души Лермонтова, попытаться понять природу его гения. Но представление о русском классике было бы не полным, если бы создатели мюзикла оставили в стороне вынужденную обитель Лермонтова и его главный источник вдохновения – Кавказ. Музыка Чалаева, вторя выбранной для постановки лирике Лермонтова, раскрывает характер Кавказа, горячий нрав его обитателей, простор и свободу, которую можно в полной мере ощутить только в горах. Оркестр музыкального театра под управлением главного дирижёра театра Юрия Соснина блестяще исполняет партитуру Чалаева и встраивается в мюзикл важным его участником. Музыка становится «поддержкой» лермонтовской лирики, создаёт нужное настроение, обогащает и углубляет впечатление. Южные мотивы вплетаются даже в петербургскую мазурку, а черкесская свадьба и вовсе уходит в своём музыкальном формате в чистую этнику. Звучит, клокочет гортанная зурна, а в такт ей рассыпает стремительную дробь барабан. Он звучит мягко и в то же время требовательно, а на сцене в это время – праздничный кавказский танец, исполненный с балетным изяществом и горской сдержанностью. Абайдулов с помощью столичной светской мазурки и свадебных гуляний черкесов – единственных балетных зарисовок в мюзикле – создал некое противопоставление между Севером и Югом, между привычной жизнью ЛерОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА монтова и тем колоритом, который он находит на Кавказе. Антитеза выражается и в репликах героев. Полярность в балетных сценах присутствует даже в цветовом решении костюмов танцующих – чёрный с золотом Петербург и белый с красным подбоем Кавказ. Очевидно, что костюмам к мюзиклу уделялось в подготовке к спектаклю особое внимание. Впервые за много лет в Омском музыкальном театре появились настоящие, исторически безукоризненные платья и мундиры времён XIX века. Немалая труппа театра с трудом охватила всех действующих лиц мюзикла. Многие артисты оказались задействованы в нескольких ролях – это решило проблему с обилием героев и сыграло выгодным образом на композицию постановки и идею некоего «двойничества». Но и костюмов на каждого исполнителя пришлось множество. Тем не менее для зрителя сохранился эффект стремительности, яркости и настоящей красоты. По сути, костюмы стали единственным визуальным манком, именно они создают основную красочность мюзикла, при этом без аляповатых перегибов. А единственная декорация подчёркнуто минималистична и функциональна. Поворачиваясь вкруг своей оси, она становится то богатой балюстрадой, то ступенями, вытесанными в скале, то обрывом над пропастью. Она аккумулирует вокруг себя всё действо, предельно обобщённое и будто кружащееся вокруг одних и тех же образов и тем. Петербург, Кисловодск, Пятигорск – весь мир собирается вокруг «одинокого утёса» – Лермонтова, его разносторонней, непостижимой сути. Основное действо мюзикла – эпизоды жизни Лермонтова и фрагменты романа «Герой нашего времени» – насыщены лирикой поэта. С удивлением и удовольствием зритель понимает, что стихотворения классика могут стать романсом или балладой. «На смерть поэта» будто высекает приговор в воздухе грозными голосами исполнителей. Одинокая «Казачья колыбельная песня» восточным переливом разносится по горному аулу. Стихотворение «Тучи» звучит удивительно пронзительно и надрывно в эпизоде вынесения поручику приговора о ссылке:

выражения. «Нужно, чтобы зрители полюбили Лермонтова в себе», – сказал композитор Ширвани Чалаев. Создатели постановки подарили омским театралам не просто хороший мюзикл о хорошем поэте. Они поделились с ним своей любовью к бессмертному классику, необычному человеку и гениальному поэту Михаилу Юрьевичу Лермонтову.

«Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания». Опасения того, что слова Лермонтова потонут в разноголосом хоре и сольются в нечленораздельное пение, напрасны. Мастерство ли исполнителей, чуткий ли оркестр, который не перекрывает вокалистов, хорошая ли звуковая аппаратура в музыкальном театре или всё это вместе сделали из «Поручика Тенгинского полка» именно то, чего добивался постановщик. «Внимание зрителя нужно привлекать к событию, а главное событие – это текст. Для меня самое важное в этом спектакле – стихи Лермонтова прежде всего. Я хочу дать возможность зрителю услышать слова Лермонтова, положенные на очень хорошую музыку Ширвани Чалаева», – отмечал Гали Абайдулов перед премьерой мюзикла. Действительно, лирика Лермонтова вернее проникала в души зрителей, когда заострялась мастерством композитора и исполнителей. Зрители на премьере мюзикла повторяли вслед за вокалистами памятные с детства слова незабвенного классика. Только в этот раз кто-то, возможно, заново открыл для себя поэта, прочувствовал его наследие как нечто новое и чистое, гениальное в ясности МАРТ 2015 39(61)

Эльвира КАДЫРОВА

Страдания юной Z «Золушка» Евгения Шварца – «хулиганство с песнями и танцами» – на сцене Омского театра юных зрителей. Режиссёр-постановщик -– Олег Молитвин (Санкт-Петербург). Художник-постановщик – Екатерина Малинина. Балетмейстер – заслуженный артист РФ Виктор Тзапташвилли. Музыкальное сопровождение группы «ЖаRа».

Пожалуй, судорожная попытка удивить публику будет теперь сопровождать многие постановки омского ТЮЗа. И можно ведь удивлять как-то по-хорошему. В данном случае, например, придумать такие декорации, чтобы юные зрители ахнули, или обставить необычным образом прибытие Феикрёстной. Так нет же – постановщик выводит на сцену популярную в омских клубах группу «ЖаRа». Мало что музыканты исполняют вживую специально написанные каверверсии инструментальных хитов 1950-х, они ещё должны заниматься делом, им совершенно несвойственным – что-то там изображать наравне с актёрами. Сцена при этом остаётся почти пустой, не считая стола со швейной машинкой. А Фея (Ксения Ефремова), похожая на нелепую восторженную училку, прибегает, запыхавшись, и произносит текст с такой скоростью, что половину слов просто не разобрать. Что действительно поражает – это выброс на кронштейне огромного количества,

да что там – целого бутика вечерних платьев. Из них Золушка должна выбрать то, в котором поедет на бал. Случается это мгновенно – по взмаху волшебной палочки. И хотя платья, скорее всего, просто схваченные на живую нитку заготовки, всё равно понимаешь, сколько труда и фантазии в них вложено. Создатели спектакля утверждают, что перенесли действие сказки Шварца в современность. Но если для нынешних детей айфон позапрошлого поколения – уже древний артефакт, то что говорить об эпохе стиляг и рок-н-ролла! В их сознании это ничем не реальнее придуманного сказочного мира. Впрочем, в спектакль привнесено многое и из нынешних реалий. Шоу «Кто хочет стать принцессой?», где претендующие на сердце принца и место на троне девушки примеряют хрустальную туфельку («Туфелька хрустальная по ноге кому, та и есть невеста сыну моему!»). Бал во дворце, который, по меткому выражению одного из киногероев Ивана Охлобыстина, можно назвать тотальной оргией. Привратники, общающиеся друг с другом по рации. И наконец, сам Король, одетый в костюм Элвиса Пресли. «Вот наш король, тусовщик хоть куда. Политик – ноль, зато суперзвезда!». Сцена из спектакля

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Режиссёр Олег Молитвин, ученик Анатолия Праудина, собиравшегося когда-то превратить театр детской радости в театр детской скорби, похоже, взялся довести дело учителя до конца. С самого начала он лишает детишек всяческих иллюзий. Намерение обойтись без «розовых соплей» озвучено министром танцев маркизом Падетруа, взявшим на себя функции ведущего: «Спешу обрадовать: вас ждёт не просто сказочка, вас ждёт МЕГА-СУПЕР-ШОУ!!!». То есть всё по-взрослому. Тут же из уст маркиза звучат краткие характеристики всех персонажей. Сводных сестёр Золушки он называет «сестрицами гламура». А её отцу Лесничему тоже весьма по-взрослому сочувствует: «Придворный наш лесник – когда женился он, куда смотрел мужик?». Золушка в спектакле, как и положено, безропотно страдает от несправедливых упрёков сестёр и мачехи. А ещё больше оттого, что не попадает на бал, и значит, гламурный балбес Принц не скажет ей: «Я вас люблю». Такая Золушка (играют её в очередь Екатерина Кривецкая и Елена Пылаева) – дитя своей среды, и требовать от неё многого, в общем-то, не стоит. Она воспитана на поп-культуре и искренне верит, что поп-идолы – самые прекрасные люди на свете. Подобная героиня была в фильме «Zолушка» – ещё одной версии старой сказки, рассказанной на новый лад. Разумеется, тыква превратится для неё не в карету, а в розовый Bentley, а пропуск на закрытую вечеринку станет самым настоящим чудом. И реплика крёстной: «Фасоль и горох переберут белки, розы посадят зайцы» – прозвучит на этом фоне уже как-то по-дурацки. Актёры разыгрывают знакомый и предсказуемый сюжет со скукой усталых статистов. Принц (Дмитрий Керн) – это, конечно же, приятный молодой человек, юный инфант, разъезжающий на велосипеде. Мачеха Золушки (Марина Журило), сбившаяся с ног в стремлении поддерживать нужные связи, – картинная мегера. Её дочурки Анна и Марианна (Галина Ксеневич и Мария Сазонова) – глупые, некрасивые, жестокосердные кривляки. Золушка – сама добродетель, хотя тоже не блещущая особым умом. О её отце Лесничем (Сергей Дряхлов) сказать и вовсе нечего. Он просто присутствует на сцене как необходимая фигура. Ни тревоги за дочь, ни переживаний за собственную судьбу в нём не заметно. «Зажигают» тут лишь Олег Чичко (Король) и Тимофей Греков (Падетруа), внося и динамику, и юмор, и хоть какой-то колорит. Немножко неожиданным выходит Паж (Даниил Супрун). Хоть Фея настойчиво и называет его мальчиком, это уже вполне себе половозрелый пацан, способный отпускать девушкам комплименты в стиле светских тусовок. Быстро учится жизни этот «ещё не волшебник». Группе «ЖаRА» досталась неблагодарная миссия помимо прочего исполнять ещё и некий саундтрек, в котором уместился весь нехитрый сюжет сказки. Так же когда-то группа «Ума Турман» в одной песне рассказала содержание фильма «Ночной дозор». И картину, в принципе, можно было уже и не смотреть. Ни весёлого хулиганства, ни мега-супер-шоу мы так и не увидели. Пугающее слово «гибрид», прозвуМАРТ 2015 39(61)

Тимофей Греков и Галина Ксеневич

Екатерина Кривецкая

Мария Сазонова и Марина Журило

чавшее по поводу совмещения полноценного концерта и спектакля, тоже осталось только словом. В который раз пришлось убедиться, что за богатым музыкальным оформлением нельзя спрятать несостоятельные, нежизнеспособные идеи. И что, сказав «гоп», надо всё-таки прыгать, а пообещав хулиганство, не стесняться хулиганить. И что никакое волшебство не поможет сделать ножку маленькой, а сердце – большим. Впрочем, это уже из пьесы.

Варвара ЗАХАРОВА

Одесса по-сибирски, или «Не пытайтесь покинуть Омск!» Музыкальная комедия «Старые дома», созданная по пьесе Георгия Голубенко, Леонида Сущенко и Валерия Хаита на музыку Оскара Фельцмана и стихи Роберта Рождественского, тридцать лет назад обошла сцены почти всех музыкальных театров Советского Союза. Даже выходила за рубеж. И везде принималась с успехом. Спектакль часто называли добрым и трогательным, очень человеческим, близким широкой публике.

Александр Федотов и Екатерина Селезнёва Сцена из спектакля

Изначально это история об Одессе, воспоминания о старом одесском доме, в котором все соседи жили как одна большая семья. Их сплочённость становится крепким фундаментом, на котором и держится старый дом, и никакое решение властей не способно такой дом снести, пока жильцы выступают единым фронтом. Достаточно знакомая история, которая актуальна даже сейчас, когда повсеместно сносят в городах частный сектор и расселяют жильцов на окраины в новые железобетонные микрорайоны. Оттого и близок спектакль простому зрителю, а Омский музыкальный театр, давший в конце прошлого года премьеру «Старых домов» на своей сцене, попытался добавить в постановку местного колорита. 4 декабря 2014 года на театральной сцене впервые появился двухэтажный деревянный дом с адресом улица Пушкина, 16. В Омске такого дома нет, по крайней мере, сейчас. На том месте, где должно находиться здание, – между домами № 8 и № 28 – давно разбит сквер имени Д.М. Карбышева, как раз позади Музыкального театра. У жильцов старого дома, которому грозит снос, оказывается, всё под рукой – и «Казачок», и Горсовет, и улица Жукова, современный вид которой отражен на театральном заднике. И сами герои корнями ушли не только в свое коммунальное гнездо, но и в обозримое пространство вокруг, они не хотят расселяться в микрорайоны на Московке и Завертяева. Режиссёр-постановщик и хореограф, екатеринбуржец Кирилл Стрежнев наградил спектакль по мотивам одесской пьесы топографическими приметами Омска. Однако Одесса-мама из истории никуда не делась. Она прорисовывается в образах героев, в юморе, в музыкальных интермедиях. К примеру, моряк Захар Алексеевич (Владимир Никеев, Александр Хмыров), не смущаясь Иртыша, хвастает суровыми кораблекрушениями, в которых побывал. А образ мальчика-еврея со скрипочкой перекочевал на великовозрастного омского Стасика (Владимир Билык, Александр Палицын). Выходит некое смешение конкретных омских реалий и никуда не девшегося одесского духа, что несколько сбивает с толку. Герои выглядят как иностранцы, заброшенные южным ветром в сибирскую лесостепь. Впрочем, вся разворачивающаяся на сцене ситуация, комическая, подчас абсурдная, противоречит привязке к конкретным адресам. Тем не менее, в целом попытка насытить местными приметами среду одесской пьесы увенчалась определённым успехом. Создатели ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА спектакля настраиваются на своего зрителя, дарят ему местечковый юмор, понятный только омичам. Более того, «Старые дома» в свете грядущего 300-летия Омска выглядят как своеобразное приглашение поразмыслить об истории города, о его постоянной изменчивости и в то же время первозданности. Другим новаторством Кирилла Стрежнева в премьерной постановке стали хореографические интермедии под хиты американского «чёрного» рэпа нулевых годов. Исполнение этих хитов доверили мощной аудиосистеме театра, и на контрасте с живой инструментальной музыкой Фельцмана они звучат особенно сочно, хотя, надо признать, несколько чужеродно. Чужеродность по большей части проявляется во временной неопределённости. Так же, как и пространство, время в спектакле утрачивает конкретику. Это всё та же пьеса 1980-х годов, только с вкраплениями современности. Басы и жёсткий речитатив разрывают тихий быт эпохи застоя. Перестройка, низвержение старого происходит на всех уровнях, и новому лихому веку уже не терпится разобрать на металлолом век уходящий. Молодёжь в спектакле становится воплощением тотального разрушительного начала, и только родственные связи с предшествующим поколением не дают ей развернуться на полную катушку. Так, от идеи выдернуть из дома гвоздь любителей тяжёлого металла – чёрного и цветного – отговаривает Мария Ивановна (Валентина Шершнёва, Ирина Трусова). Она выступает здесь не только в образе любящей матери, выразителя «мысли семейной», но и главного защитника дома. Всё это, конечно, близко друг другу. Сакральное значение дома для старой гвардии непреложно. Дом формирует вакуумный мирок, становясь своеобразной материнской утробой

МАРТ 2015 39(61)

Александр Хмыров и Володя Билык

Владимир Миллер, Надежда Мотовилова и Александр Палицын

для своих обитателей. Как давно повзрослевшие дети, которые продолжают жить с матерью, герои не могут покинуть насиженное место. Но, когда к Марии Ивановне приходит понимание, что сын Андрей (Вадим Невзоров, Александр Федотов)

не может жить вечно подле её юбки, тогда все герои с лёгким сердцем готовы покинуть свой старый мир и начать новую жизнь. Впрочем, однозначного финала режиссёр не даёт, предлагая зрителю самому выбрать, сносить старый дом или нет. Надо отметить, что новая жизнь для героев оказывается далеко не самой радужной. Жильцы на протяжении всего действа очень убедительно доказывают, насколько хорош их старый дом по сравнению с благоустроенными квартирами на окраинах. При этом, оставшись без крова, омичи с одесским оптимизмом утягивают за собой жить в коммуналках и подселёнках москвичку Галю (Ольга Березовская, Екатерина Селезнёва). Казалось бы, куда логичнее почти 30-летнему мальчику Андрею уже

Несмотря на странности в развитии сюжета, сами артисты Музыкального театра, задействованные в постановке, в большинстве своём «вытягивают» спектакль на достойный уровень. Так, Ирина Трусова в роли Марии Ивановны создаёт сложный, живой характер любящей матери, у которой кроме сына нет никого на всём белом свете. Её героиня становится понятной и близкой многим, ведь в ней можно с лёгкостью угадать себя, свекровь, мать, тётю или соседку. С изяществом она решает задачи, которые ставит пьеса, и линия поведения Марии Ивановны выглядит связной и внятной от начала и до конца. Трогательными и человечными предстают Елизавета Семёновна (Татьяна Луцак, Надежда Мотовилова) и Эрнест Борисович (Георгий Котов, Владимир Миллер). В исполнении Надежды Мотовиловой образ приобретает черты долготерпеливой жены, эдакой бедной

Сцена из спектакля

покинуть наконец Омск вместе со своей возлюбленной Галей и вдовствующей матерью и переехать в Москву. Однако комфорт и жизненные перспективы для создателей спектакля не так важны, как патриотизм и верность родному городу. Проблема в том, что города как такового на сцене почти нет. Есть только старый дом №16 на улице Пушкина, и когда сдавшиеся жильцы покидают его, смирившись с напором системы, они выходят в никуда, в степь. Когда пропадает ось их прежнего мира, на смену не приходит ничего. Тем не менее, Галя радостно шагает в это ничто, удовлетворившись союзом с «мальчиком для битья» и комнатой в общежитии.

Лизы, которая любит своего Эрнеста-Эраста, потакает его слабостям, закрывает глаза на пороки. Характер Эрнеста Борисовича, представителя театрального сообщества, выдержан в упрощённом, комическом ключе, но при этом не лишён житейской мудрости и душевной чуткости. Александр Хмыров достойно несёт своего героя Захара Алексеевича по неспокойным волнам сюжета, даже несмотря на то, что со своим южноморским апломбом смотрится на омской улице весьма странно. Говоря о главной паре спектакля – практиканткестроителе Гале и утончённом библиотекаре Андрее, нельзя не заметить, что их любовь попадает в перечень прочих необъяснимых ходов сюжета. Между героями нет страсти, и никакие картинные поцелуи на ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА на нет ту комедийную лёгкость, которую создают другие артисты, а развитие характера героини происходит угловато, истерическими перепадами. На фоне Гали серой тенью скользит где-то на задворках библиотекарь Андрей. Судя по всему, психологическое давление соседей, к которым Андрей испытывает странную привязанность, давно испортило парня, превратив его в тюфяка и рохлю. Даже отчаянная попытка героя вырваться из цепких лап заботы и опеки подвергается осмеянию толпы. Молодого человека можно только пожалеть: вместо того, чтобы разорвать пуповину и начать жить самостоятельно, он ещё больше увязает в материнской опеке, утаскивая за собой и возлюбленную. Тем не менее комедию «Старые дома», поставленную на сцене Омского музыкального театра, можно считать в чём-то удавшейся поЕкатерина Селезнёва, Ирина Трусова и Александр Федотов

сцене её не подменят. Галя и Андрей больше похожи на шкодливых друзей, чем на влюблённых, готовых бороться за своё счастье. Один из вариантов названия спектакля, под которым пьеса шла в СССР, был «Всё начинается с любви» – одноименно стихотворению Роберта Рождественского. Однако режиссёр, как видно, не стал углубляться в тонкости романтических отношений героев, сконцентрировав внимание на «старых домах» и квартирном вопросе. Оттого любовь молодых людей не имеет выражения и развития, она кажется такой же наигранной, как и отношения в реалити-шоу «Дом-2». Даже общий комедийный настрой спектакля не извиняет запредельный диапазон выражения чувств у Гали, персонажа Екатерины Селезнёвой. С яростью фурии она бросается на старый дом и его обитателей, откровенная агрессия не вяжется с благой целью сделать как лучше. «Откуда в женщине, призванной созидать, такая жажда к разрушению?» – вопрошает Эрнест Борисович. Но жажда эта не находит убедительных оправданий, и на её фоне влюблённость и всепрощение Андрея выглядят необоснованно. Патетика вещания Гали сводит Сцена из спектакля Ирина Трусова и Екатерина Селезнёва

МАРТ 2015 39(61)

становкой. Бесспорной находкой режиссёра стал омский колорит, сделавший пьесу более близкой и понятной местному зрителю. Не на последнем месте стоят смелые музыкальные решения и выраженное через них противостояние эпох, поколений, представлений о жизни. Важной ценностью спектакля стала и игра большинства актёров, задействованных в постановке. Несмотря на сложности и даже некоторые нелепости в сюжете, а также провисания в развитии характеров персонажей, в целом музыкальная комедия держится с достоинством и находит положительный отклик у публики. Остаётся надеяться, что со временем премьера пройдёт «обкатку» и будет представлять собой целостный спектакль хорошего уровня.

Борис Косицын: «Только, пожалуйста, без пафоса! » В 2015 году мы будем отмечать знаковый юбилей – 25-летие двух омских театров – «Галёрки» и «Пятого театра». Знаковый потому, что появление их на театральном горизонте было особым отражением «времени перемен», того постперестроечного периода, когда во множестве рождались новые идеи, реализовывались нестандартные проекты в сфере культуры. Возникновение двух новых творческих коллективов расширило и разнообразило «театральное поле» Омска.

С актёром Омского государственного драматического «Пятого театра» Борисом Косицыным мы встретились, когда только шли репетиции комедии Шекспира «Как вам это понравится», где он исполняет сразу две роли – Герцога и Фредерика. – Это моя вина, – рассмеялся Борис. – Когда режиссёр сказал, что персонажи похожи, как близнецы, я поинтересовался: «И что? Их будет играть один артист?». Александру Коручекову идея понравилась, и теперь нам с Сергеем Худобенко приходится играть две роли. Хорошо это или плохо – не знаю, зритель оценит. – На этой фотографии Борис Викторович Метцгер запечатлел исторический момент начала «Пятого театра». Как вы оказались в числе основоположников?

– В ТЮЗе и в «академии» мне сказали: нет вакансий. Друзья по училищу – Олег и Лариса Чичко посоветовали обратиться к Сергею Леонидовичу Рудзинскому. Я позвонил, он ответил: «Борис, приходи через полгода». Театр официально существует с 1990-го, а я принят на работу 13 мая 1991-го. Но ещё в апреле меня ввели в программу «Помереть – так со смеху», которую «катали» по сельским и городским домам культуры. Отрывок из «Женитьбы Бальзаминова», отрывок из «Чонкина», «Клоп» Маяковского, что-то ещё… И зрителям было весело, и нам интересно. Работали на общественных началах радистами, монтировщиками, бутафорами. Красили декорации во внутреннем дворе Дома актёра, и Сергей Леонидович с нами. Параллельно репетировали. Между прочим, именно я нашёл пьесу «Мириам» Олега Юрьева, мы с Людмилой Ковальчук даже начали репетировать одну из сцен. Сергею Леонидовичу пьеса понравилась, в итоге белого офицера сыграл Владимир Григорьевич В верхнем ряду: Владимир Остапов, Олег Чичко, Людмила Ковальчук, Борис Косицын; в нижнем ряду: Николай Пушкарёв, Татьяна Казакова, Лариса Чичко, Алексей Пичугин

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Остапов, а мне в том спектакле места не нашлось. Пришлось дебютировать в роли Волка в «Поющем поросёнке». – А первая роль вечернего репертуара? – В пьесе Барри Киффа «Прищучил». Когда-то в детстве видел постановку по телевизору, где заняты четыре актёра. Я играл ученика, Татьяна Казакова – учительницу, Владимир Остапов – физрука, Борис Иванович Руденко – директора школы. В спектакле мы с Татьяной Вячеславовной танцевали весьма эротический танец… Хорошее было время!.. Но бедное… Помню, нам выделили земельный участок в Тюкале – под картошку. Ездили туда, землю копали, девчонки картошку в грунт бросали. Мы с Сергеем Леонидовичем забор строили. А когда собрали урожай, просушить картошку не догадались – сгрузили её в комнате, где сейчас бутафоры располагаются, она там и сгнила. Артисты, одно слово! – В этом году Сергею Рудзинскому исполнилось бы шестьдесят… – Не представляю его шестидесятилетним… Он был старше меня на 15 лет, поэтому относился ко мне несколько снисходительно… но ни в коем случае не пренебрежительно, скорее, по-дружески. Мой первый в профессиональном театре режиссёр… Помимо режиссёрского таланта Рудзинский обладал неслабыми организаторскими способностями. Создать театр – дело непростое. Во время августовского путча мы собрались всё в той же комнатке, где сейчас бутафоры, переживали: вдруг война начнётся? Какая будет власть? Сергей Леонидович тогда сказал: «Власть может меняться, а театр нужен всегда. Мы при любой власти останемся!». Очень благодарен ему за то, что служу в этом театре. – В каких ещё спектаклях вы с ним работали? – В мольеровском «Жорже Дандене, или Одураченном муже» я играл любовника: отбрасывалась шторка, на мне из одежды – только роза. Сейчас бы он меня, конечно, на такое не уговорил. Но самый мой любимый спектакль Рудзинского – «Фиктивный брак». Он какойто щемящий – слёзы наворачиваются. Мне кажется, сейчас именно таких спектаклей не хватает – пусть незамысловатых, но очень душевных. Спектаклей не формы, но содержания. – Когда не стало Рудзинского – как вы из этого выбирались? – Было очень больно, совсем скверно – помню, плакал, когда мне позвонили… Потом через какое-то время в театр пришёл Олег Матвеев, ученик Анатолия Васильева. Ученики этого мастера – удивительные люди, они что-то ищут в космосе, разговаривают на инопланетном языке. Я человек не такой космический, поэтому какие-то моменты в его разборе пьес, режиссуре мне были непонятны. – Мне казалось, что у театра открылось второе дыхание, когда главным режиссёром стал Андрей Любимов. До сих пор помню его «Повести Белкина»… – Да, это была хорошая работа. Андрей здорово всё придумал, каждый шажок выверил, выстроил, детально проработал по репликам – и графически, и внутренне. Есть спектакли проходящие, а есть те, что запоминаМАРТ 2015 39(61)

С Ларисой Гольштейн («Красавец мужчина»)

С Анастасией Лукиной («От красной крысы до зелёной звезды») С Николаем Пушкарёвым («Красавец мужчина»)

«Красавец мужчина»

«Зойкина квартира»

«Красавец мужчина»

С Татьяной Казаковой и Марией Долганёвой («Французские страсти на подмосковной даче»)

«Кукла для невесты»

С Татьяной Казаковой и Марией Долганёвой («Французские страсти на подмосковной даче»)

В роли Яичницы («Женитьба»). Рисунок Бориса Торика

С Александрой Урдухановой («Кукла для невесты»)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ются надолго. «Повести Белкина» был определённое время нашей визитной карточкой. – Вы считаете себя характерным актёром? – Однажды во время фестиваля меня остановила критик Ольга Галахова: «Борис, а вы, оказывается, острохарактерный артист! Не стесняетесь показаться на сцене в неприглядном виде». Отвечаю: «Не стесняюсь, профессия у меня такая». Мой герой в спектакле «От красной крысы до зелёной звезды» с пузом больше, чем у меня, сидит на диване, смотрит телевизор, жуёт, когда наклоняется – морда краснеет. И я его хорошо понимаю – сам стараюсь ботинки без шнурков покупать. – Ваша любимая роль? – Как-то Андрей Любимов и директор Александра Илларионовна Юркова вызвали меня на очередное собеседование: «Что бы тебе хотелось сыграть?». «Подколесина, – говорю, – или Яичницу». И вышло так, что через год Анатолий Аркадьевич Праудин поставил в «Пятом» «Женитьбу» Гоголя, самый мой любимый спектакль. Совпало всё: и роль – Яичница, и автор – Гоголь, и главное – режиссёр. У Праудина нет горящего глаза, он нормальный спокойный, ироничный дядька, но с ним интересно разговаривать, шутить, работать. Бывает, режиссёр хороший, а человек плохой. Бывает, наоборот. А бывает, как в случае с Праудиным, эти два качества соединяются. Он как бы даёт актёру свободу: мол, делайте, ребята, творите, я не буду загонять вас в жёсткие рамки… И не загоняет… ни в мизансцены, ни в интонацию… И работать интересно, и спектакли, на мой взгляд, получаются хорошие. Да не только на мой. Он умеет работать без нервов, не гнать к премьере и при этом всё успевать. Единственный раз видел его нервничающим – на «Золотой маске», куда мы возили «Чудаков». Ходил за кулисами и, несмотря на такую свою брутальность, нервничал – но тоже так, знаете, брутально. Я работал с ним в «Женитьбе», «Чудаках», «Зойкиной квартире». К третьему спектаклю подход к репетициям у Праудина изменился: он предложил нам придумать этюды. Однажды я нарочито громко, чтоб режиссёр слышал, пожаловался Оле Ваньковой: «В былые годы хорошо было – выходил режиссёр на сцену и этюды нам показывал, а теперь нас заставляет». Праудин похихикал и… сделал меня за этюды ответственным. Повезло, что работал с Анатолием Аркадьевичем, пользуясь случаем, передаю ему привет! – Вам повезло не только с режиссёром, но и с партнёрами в «Зойкиной квартире». С кем из них вы любите работать больше всего? – Я люблю многих, кого-то больше, кого-то меньше, но особая любовь – к моим давним партнёрам Владимиру Остапову, Татьяне Казаковой, Алексею Пичугину, Ларисе Гольштейн, Коле Пушкарёву, Серёже Зубенко. Люблю их не только как артистов, но и как своих давних товарищей. – Как вы стали актёром? С детства мечтали о театре? – Нет, конечно. Сначала хотел заняться чем-то более серьёзным: стать электриком, поскольку папа – энергетик. Когда старший брат решил стать егерем, потом следователем, тоже хотел стать егерем и следователем. Потом брат пошёл в филологи, а я не захотел… МАРТ 2015 39(61)

– Так Игорь Косицын – ваш старший брат? Это же он для вас пьесу написал? – Да, в соавторстве с женой Татьяной Чертовой, называется «Наш друг Ив Монтан». Премьера состоялась в 2003 году. Мы её играли какое-то время на сцене Дома актёра, на многих других площадках. У брата есть ещё несколько пьес, «Каникулы президента», например, но я больше люблю «Монтана». – И всё же почему именно театральный? – Я занимался в ДК нефтяников у Светланы Жиденовой. Из Новосибирска приехал Александр Евгеньевич Зубов, наш будущий педагог-куратор, ходил по театральным студиям, искал молодые таланты, вот мы с Женькой Колесниковым в качестве таких талантов ему и приглянулись. Повезло, что поступил на курс к Резниковичу. Михаил Юрьевич – мощный и очень строгий педагог, ученик Георгия Александровича Товстоногова. Потом он вернулся в театр имени Леси Украинки, где работает до сих пор. Первые два года учёбы были сумасшедшими: с утра – общеобразовательные предметы, потом специальные, с семи до десяти вечера – мастерство, с Михаилом Резниковичем и Леонидом Остропольским, потом всем курсом шли в «Красный факел» на тренинги к небезызвестному сегодня Андрею Жолдаку. – Получили диплом – и назад в Омск. Почему? – Потому что здесь родители. После выпуска мы с товарищем прогулялись до Москвы, показались в Оренбурге – он остался, а я вернулся, постигал некоторые другие творческие профессии. А потом был «Пятый театр». – У вас есть увлечения помимо театра? – Не люблю активный отдых. Мне нравится на даче полежать, что-то прибить, поделать не торопясь, шашлык приготовить. Мечтаю построить хороший дом – не получается пока. Всё свободное время провожу с сыном, ему скоро семь – замечательный мальчик! Философ. – Считается, что мужчинам непросто работать актёрами – зависимая профессия. Как вам удаеётся преодолевать это противоречие? – Знаете, Саша, если актёр и режиссёр понимают друг друга, если актёра устраивает материал, который предлагает режиссёр или театр, то и зависимости никакой не будет, а будет нормальная творческая работа. А если воротит от предлагаемой пьесы или режиссёра, то тогда, наверное, да – профессия зависимая. А что делать в этом случае, не скажу – это мой секрет! Беседу вела Александра Самсонова P.S. Когда наша беседа подходила к концу, Борис Косицын вдруг попросил: «Саша, только, пожалуйста, постарайтесь, чтоб интервью не было пафосным. Пусть язык сохранится разговорным, как в жизни». Я обещала постараться.

Владимир Витько: «Делай что должно, и будь что будет»! Этот год в Омском драматическом театре «Галёрка» пройдёт под знаком юбилея. Театру с таким красноречиво демократическим названием просто на роду написано взаимопонимание со зрителями – благодарными, открытыми и искренними. За два с половиной десятилетия «Галёрка» собрала большое соцветие разного рода наград престижных всероссийских фестивалей, отмеченных особой любовью и уважением к русскому классическому литературному наследию.

– Владимир Фёдорович, как возникла идея создания театра? С чего всё началось? – С романтики началось, наверное. Хотелось сделать маленький театрик, который бы играл что хотел, ездил бы куда хотел. Цыганская такая бродячая театральная жизнь. В тот момент возле меня никого не было. Собирал людей с ноля. Правда, рядом была жена – главная моя опора, которая помогает во всём и всегда меня поддерживает. – К кому пошли, чтобы чисто бюрократически оформиться? – Смешная получилась история. Тогда, в 1990-м году возникло море всяких кооперативов. Существовал один строительный кооператив под названием «Берёзка», в котором работал мой давний друг. Он знал о моей театральной мечте. Однажды вдруг пожаловался мне на проблему. Его кооперативу банк не давал наличных денег на мелкие расходы. Не положено. Только на зарплату, оплату счетов и так далее. Как же быть с текущими небольшими расходами? И тогда им посоветовали создать побочное производство. Деньги, заработанные на нём, как раз могли пойти на мелкие расходы. – И вы стали этим побочным производством при «Берёзке»? – Да. Мы создали культурно-театральный центр «Березка» при строительном кооперативе «Берёзка». Кооператоры нас взяли к себе на зарплату. Замечу, на вполне нормальную зарплату. И реально помогали. Они нам сделали, например, декорации к самому первому спектаклю, сказке «Мисюська» Георгия Завалова. Я тогда обратился к этому замечательному автору с просьбой подыскать для нас детскую сказку. Он ответил,

«Галёрку» без малейшего преувеличения можно назвать главным детищем Владимира Витько, заслуженного артиста России, заслуженного деятеля искусств РФ. Отец-основатель театра все 25 лет бессменно на капитанском мостике. И, ни на что не обращая внимания, твёрдой рукой ведёт «Галёрку» своим курсом, демонстрируя поразительную стойкость в разных штормовых ситуациях.

что у него уже есть готовая «Мисюська». Прочитал, она мне понравилась. Завалов же по профессии режиссёр, я предложил ему самому и поставить эту пьесу. Но Георгию понадобилось уехать в Петропавловск на несколько недель. Тогда за постановку я взялся сам. И 9 декабря 1990 года мы на сцене Дома учителя сыграли первый спектакль. – Опыта постановочного у вас ещё не было? – Имелся опыт. Руководил народными театрами в разных омских вузах, устраивал городские театральные действа. Потом окончил ГИТИС. В 1986 году я поставил на сцене профессионального театра в Майкопе спектакль по стихам Владимира Высоцкого. – Представляю, какой всё-таки надо обладать отвагой, чтобы на ровном месте создавать новый театр! Видно, не случайно вы начали с детской сказки. В этом есть какой-то особый смысл, тонкий подтекст. Все мы родом из детства… – У меня не было задачи с самого начала когото поражать, потрясать, заявлять, что мы родились, а вот они – мы! Просто я очень люблю русскую литературу, русскую драматургию, русских писателей. А в то время чего только не появилось на отечественной сцене! Шлюзы открылись, всё стало доступно, и понеслась всяческая мерзость. Мне отчаянно захотелось сказать: ничего не надо придумывать, вот же русская классика! Вслед за «Мисюськой» в феврале 1991 года мы сыграли вампиловский «Вечер в предмеОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» стье». И до сих пор для меня Александр Вампилов – это отдельная любовь. Когда построимся, то вернём все пять вампиловских спектаклей, поставленных в «Галёрке»! – В каком режиме шла ваша тогдашняя театральная жизнь? – С декабря по февраль мы разъезжали по Омской области – сбылась мечта насчёт балаганчика. Где только не были! Первые поездки – в Одесский, Павлоградский, Полтавский районы. Купили автобусик – ещё та консервная банка! Мы так мотались, Боже ты мой, декорации на себе таскали… Тогда ещё не было у нас вечернего спектакля. Днём играли «Мисюську», а вечерами давали «Весёлый вечер» – такую полуэстрадную сборную солянку. «Дурковали» на сцене как могли. Зритель был очень доволен, мы честно зарабатывали деньги. Хотя зимой приходилось тяжело. Холодно, народ порой не выдерживал. Заболела, например, актриса, не поехала с нами. Надо играть «Мисюську». Хорошо, что девочка администратор у нас была танцующая. Она-то и выручила. Сейчас с восторгом и с упоением вспоминаю то время. – Самая романтическая пора вашего театра? – Скорее, история людей, которые не ведают, что творят. Но сколько в этом было азарта и энтузиазма! Потом мы сделали «Дом окнами в поле». И уже следом – «Провинциальные анекдоты», настоящий двухактный спектакль. Играли мы, играли, пока, наконец, не стали муниципальным театром. – А когда появилось название «Галёрка»? – Тогда, когда получили статус муниципального театра. Из Дома учителя мы ушли только летом 1991 года. Но уже в сентябре перебрались в ДК «Юность». – Откуда появилась идея такого демократичного имени для театра? – С 1964 года я был студийцем театральной студии «Галёрка» в городе Алма-Ате. А наше название стало данью уважения моей творческой юности. Недавно мне как раз звонили из Алма-Аты, там хотят собрать всех бывших студийцев, которые 19 апреля С Виктором Черноскутовым («Адмирал Колчак»)

МАРТ 2015 39(61)

1965 года вышли на сцену Алма-Атинского государственного драматического театра имени Лермонтова. Это и есть день рождения «Галёрки» той, юношеской. 19 апреля нынешнего года исполнится ровно 50 лет. – Поедете на юбилей? – Да, я уже дни освободил. Хочется увидеться с друзьями юности. Так что я в 1991-м не задумывался, как назвать театр. Конечно же, «Галёрка»! – С названием разобрались. А как развивалась эпопея с обретением собственных стен? – Когда мы при поддержке тогдашнего начальника городского управления культуры Владимира Васильевича Шалака стали муниципальным театром, я понял, надо срочно искать помещение. Ведь из Дома учителя, где мы временно квартировали, нас могли попросить со дня на день. Однажды меня пригласили сделать к 8 Марта программу «А ну-ка, девушки!» на объединении «Полёт». Праздник прошёл удачно, всем понравилось. Руководство «Полёта» тогда подыскивало директора для своего Дворца культуры «Юность». Я взял и заявился на эту должность, уже будучи художественным руководителем театра. – И сделали это, конечно же, с прицелом? – Как пошутил позже Геннадий Дмитриевич Копейкин, заместитель директора объединения по соцкультбыту: «Мы искали себе директора ДК, а он искал себе помещение». В конкурсе я победил, вступил в должность. А следом, в августе 1991 года, исполнялось 50 лет «Полёту», и меня ввели в оргкомитет подготовки к юбилею предприятия. Поручили написание сценария, режиссуру праздника. Два дня мы отмечали 50 лет «Полёта». Из Харькова я привёз специалистов по фейерверкам, тогда их в Омске не было. Из Москвы пригласил Льва Лещенко с его командой. В СКК Блинова собралось шесть тысяч «полётовцев». Там люди впервые услышали настоящего гусляра из Суздаля. Он и начал концерт. Гусляр спел былину о «Полёте» и его людях. После концерта на стадионе «Юность» был дан фейерверк. Я двое суток не спал по сути дела. Но эти усилия руководители объединения оценили высоко. Генеральный директор Валентин Зайцев вынес благодарность и велел поднять мне зарплату на 70 процентов. Тут я и взмолился: «Валентин Иванович, не надо зарплату! Помогите театр сделать!». И предложил создать театр с двумя учредителями – администрация города и профком объединения «Полёт». – Для вас это было победой? – А как вы думаете, если уже в сентябре 91-го года мы переехали в ДК «Юность»? И сразу затеяли там грандиозный ремонт. В ДК огромный зал был на 600 мест, длинная такая кишка. А глубина сцены – всего пять метров. – Так это же для президиума!

«Шуты села Степанчикова» «Рядовые»

«Король Лир»

«Фрол Скабеев» «Дядя Ваня»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Поэтому нужна была перестройка под театральный формат. За счёт зала мы удлинили сцену до 12 метров. Владимир Васильевич Шалак, когда увидел, что мы даже пол сняли в зале, только и сказал: «Мы так не договаривались!». А как иначе? Никак. Сделали новый портал, поменяли покрытие. Надо было осваивать отпущенные средства. Вспоминаю, с каким волнением открывали обновлённое здание. Мы тогда играли премьеру «Пигмалиона» Бернарда Шоу. На час задержали начало спектакля. Зрители собрались в фойе, а зале стучали молотки, сваривались конструкции – заканчивался монтаж театральных кресел, доставленных из Майкопа. Даже лёгкая дымка осталась в зале. Всё это мы прошли… – Театр и вы за годы работы собрали немало наград, завоёванных на различных фестивалях, конкурсах. Какая из них вам особенно дорога? Есть особенно памятный момент в этой эстафете достижений? – Есть. Было это в Москве на «Золотом витязе». Играли «Деньги для Марии» Валентина Распутина. Ещё раньше, когда мы в Иркутске сыграли премьеру, на неё писатель пришёл с женой Светланой Ивановной. Он вышел на сцену, обнял меня и сказал: «Не ожидал, не ожидал»… Позже добавил, что много видел фильмов и постановок, но наш спектакль стоит особняком. И всё-таки самый памятный эпизод случился на «Золотом витязе» в Театре «Содружество актёров Таганки», когда Распутин второй раз появился на нашем спектакле. После окончания последнего действия, когда наконец стихли долгие овации, я, с трудом пробившись к автору, попросил всех помолчать и сказал, что ничего бы не случилось – ни спектакля, ни этих аплодисментов, ни душевного подъёма публики, если бы у нас не было замечательного талантливого человека – великого русского писателя Валентина Григорьевича Распутина. И вдруг люди, сидевшие вокруг Распутина, дружно встали, создав большой тесный круг, а он же скромнейший такой человек. Тогда и он сам, очень взволнованный, встал, и это было потрясающе, незабываемо! В тот вечер Валентин Григорьевич и Владимир Николаевич Крупин, бывший на спектакле, сказали: «если дай Бог, доживём, когда построите здание «Галёрки», приедем!». – История со строительством нового здания нынче реально сдвинулась с места? Что помогло? – Было много вариантов, как выйти из непростой ситуации. Мэр Вячеслав Викторович Двораковский предложил нашему министру культуры Виктору Прокопьевичу Лапухину такое решение: город отказывается от возведения к 300-летию Омска Центральной городской библиотеки в пользу строительства «Галёрки». Эту идею в министерстве и в правительстве Омской области сразу поддержали. – Федеральный министр культуры Владимир Мединский во время недавнего визита в Омск как-то вас обнадёжил? – В тот день мы долго не могли разговаривать: было холодно. Он пожал мне руку, и уверенно сказал, что театр будет построен. Я уточнил: «С вашей МАРТ 2015 39(61)

помощью!». На том и расстались. Сейчас идёт освоение выделенных федеральных 300 миллионов рублей. На остальные 157 миллионов правительство определило чёткие сроки. Открытие нового здания «Галёрки» запланировано на 4 августа 2016 года. А коробку корпуса возведут уже к нынешней осени. – Сколько существует ваш театр, столько идут нападки на него: где же модерн, где дыхание современной драматургии? Творческие люди уязвимы, но вы умеете держать удар. Что помогает не сбиваться с выбранного курса? – Да, я знаю про обвинения, что мы старомодный театр. И всегда отвечаю: да, мы именно старомодный театр. То есть, старый добрый русский театр. К нападкам привык и не обращаю на них внимания. Когда есть у меня в голове верная идея или внутренняя установка, то всё в жизни именно этому подчиняется. И быт, и устремления, и всё вокруг. И в семье все к этому относятся с пониманием. – От кого получали важную поддержку своего художественного направления? – Михаил Александрович Ульянов однажды побывал у нас в театре, тогда ещё муниципальном, когда приезжал в Омск. Мне позвонил работавший в мэрии Юрий Коробченко и предупредил: вечером ждите в гости великого актёра. Я ахнул, ведь он у нас ничего не видел! «Ничего разберётесь». Полтора часа в тот вечер мы разговаривали с Михаилом Александровичем. Его самого вопросами забросали, а мы и про себя рассказали, про наш репертуар. Когда прощались, он вдруг спрашивает: «А что вы всё по вершинам берёте репертуар? Смотрю и «Король Лир», и Ростан, и Чехов, и Достоевский у вас». Я ответил: «Михаил Александрович, сколько той жизни нам дано? Надо успеть». «А и правильно»! – У вас своя публика, очень преданная. Надо поискать ещё театр, который, скитаясь без дома больше десятилетия, не растерял бы своих зрителей. – Потому что людям интересно то, что мы делаем, их привлекает обращение к русской классике. Антон Павлович сказал, что ново, то талантливо, а что талантливо, то ново. Если я беру талантливую классическую пьесу, значит, она во все времена нова! Вот Тургенев – мощная предтеча самого Чехова. Психологические паузы, подтексты, бытовое жизнеподобие, а в это время рушатся, ломаются судьбы или, наоборот, вызревает что-то новое. «Нахлебник», «Холостяк» – какой язык, какие характеры! Чехов потом всё это довёл до совершенства. Тургенев как говорил про «Холостяка»? Это, мол, я пишу для домашнего семейного чтения. Но как интеллигентно, как умно, как талантливо, как актуально! Если современные авторы свои пьесы пересыпают нецензурными выражениями, от этого их опусы не становятся актуальными!

«Ханума»

С Валентиной Киселёвой («Кукушкины слёзы»)

С Юрием Гребнем («Во всю ивановскую»)

Со Светланой Романовой («Прошлым летом в Чулимске»)

«Деньги для Марии»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Стало быть, вы крепко стоите на позиции: нет мату в искусстве? – На эту тему я недавно давал интервью каналу «Продвижение». Ребята, нам что, делать больше нечего? Знаете, к кому надо обратиться? К Пушкину, Александру Сергеевичу, у которого до сих пор, как доказано лингвистами, самый богатый словарный запас из всех русских писателей и поэтов. Никто ещё не дошёл до этой вершины пушкинской. Человек с самым богатым словарным запасом – это Пушкин. Читайте и перечитывайте! – Что для вас принципиально важно в театре? – Творчество должно «твориться» на добре, на любви, на уважительном отношении друг к другу. Всё остальное мешает. Я не идеалист, не считаю, что театр должен быть коллективом единомышленников. Взрослые люди не похожи друг на друга, у них разные взгляды. Другое дело – как они понимают профессию, нравственные установки в ней. Допустим, принимаем мы мат или не принимаем, опускаемся мы до какихто плинтусов или, слава Богу, не опускаемся. Тут я в определённом смысле максималист. – Случались у вас моменты преодоления непонимания, творческих разногласий? – Приведу пример с замечательным народным артистом Юрием Гребнем. Он с женой Светланой Романовой приехал в «Галёрку» в 1996 году из Норильска. Мы там вместе работали ещё актёрами. Все эти годы, до самой его смерти, вы думаете, у нас с ним был и всё время мир да лад? Случалось так, что в кабинете пыль стояла до потолка. Лет семь-восемь назад мы с ним однажды схлестнулись очень крепко. Но после этого что-то такое произошло, что мы стали работать как один человек. Стали понимать друг друга с полуслова. Мы осознали, что есть вещи, которые не стоят внимания. А есть вещи, которые надо очень ценить и беречь. Они помогают именно в искусстве. Наши отношения стали очень тёплыми. Очень жалею, что это не произошло раньше. Потому что мы всё чего-то не договаривали. – Иногда важно всё до конца прояснить, да? – Знаете, с одним человеком всё прояснишь, и появляется ясность. А с другим понимаешь, что и прояснять-то нечего. И тогда выход один – расставаться. – Какие установки вы даёте актёрам, которых приглашаете в свой театр? Говорите, что у «Галёрки» есть некий внутренний кодекс? – Говорю. Это касается очень простых даже бытовых принципов. Знаю, что актрисы в основном курят. У нас курящая только одна актриса старшего поколения. Из молодых не курит никто, у них голоса чистые, ясные. Они танцуют, вокалом занимаются, держат себя в форме. Сейчас пришли ребята молодые – костяк человек десять. Они пашут с утра до ночи. Не пьют, не курят, ходят в бассейн – нормальные люди. – Вы человек пристрастный? – Я, конечно, и ошибаюсь, и делаю глупости, но с главной дороги не сворачиваю. И всё время держу в поле зрения человека в зрительном зале, которого я считаю не глупее себя. А, может, и умнее, и обраМАРТ 2015 39(61)

«Шельменко-денщик»

зованнее. Я так театр вижу, а кто-то видит подругому. Но в театре, как и в армии, и это принципиально важно, должно быть единоначалие. – Люди десятилетиями ищут для себя смысл жизни. Вы его нашли в своём деле? – Нашёл. И могу сказать, что я – человек счастливый, занимаюсь любимым делом. Меня всегда спасает, выручает и поддерживает несокрушимая вера в то, что так должно быть и никак иначе. Однажды я раз и навсегда сказал себе фразу, которая, возможно, стала заезженной, но не утратила своей актуальности: «Делай что должно, и будь что будет!». По-другому я просто не могу и не сумею! – Представьте, настал момент открытия вашего нового театрального здания. Накануне на отдельной церемонии поблагодарили строителей, проектировщиков, «полётовцев». Наконец, театр торжественно открывает двери перед зрителями. Что же они увидят на сцене? – Пока не знаю. Может быть, мы вернём «Фрола Скабеева». Знаете, есть у нас спектакли, которые просто обязаны быть в репертуаре. Это и «Фрол», и «Во всю ивановскую», и «Есенин», и вампиловсий цикл. У нас около 10 спектаклей, которые хочется восстановить. На них будет нанизываться всё остальное. – Что ж, поживём – увидим. Желаю вам удачи! Беседу вела Людмила ПЕРШИНА

Валерий ИСАЕВ

Воспитание чувств театром Представляем вниманию читателей монолог ведущего актёра Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин», лауреата многочисленных международных и российских Я вырос в Омске, мои родители – шинники, работали в горячих цехах, детство провёл в заводском посёлке. Семья из шести человек ютилась в коммуналке на 16 квадратных метрах, из которых два метра занимала печка. Стол делил вместе с младшей сестрой, за ним мы занимались, писали, а спал всегда на раскладушке, чтобы утром была возможность собрать для ощущения пространства. Дома я находился, чтобы сделать уроки и забегал поесть, основная часть жизни проходила на улице. У нас были разные музыкальные инструменты, и отец время от времени брал гармошку для собственного удовольствия, думаю, он просто наслаждался игрой. Иногда он доставал балалайку, а мама пыталась овладеть гитарой, но всё это было только для себя, они никогда и нигде не выступали даже в праздники. Позже случилось так, что отец повредил пальцы на правой руке, они стали негнущимися, поэтому музицирование осталось в юности. В доме не было книг, да и хранить их было негде, я играл в простые мальчишеские игрушки, которые всегда покупала мама. Моя первая восхитительная встреча с книгой случилась в школе, это был учебник по русскому и литературе. Он был красочным, ярким, с большим количеством рассказов и изображением картин русских художников, а самое главное – имел дурманящий запах страниц, который до сих пор приходит ко мне из детства. Я дышал книгой и вместе с запахом вдыхал и чувствовал притягивающее раздолье русской удивительной природы: поле, рожь, берёзки… Откровенно по-настоящему я увлёкся чтением лишь в старших классах, преподаватели не стали духовным проводником к хорошему литературному вкусу и библиотекам, о которых я не знал. Абсолютный парадокс, но я самостоятельно пристрастился в младших классах к сказкам, повидимому, оттого, что я их не знал, не читал, мне не читали, стал сам сочинять и придумывать, из детской души что-то вырвалось… В нашей маленькой квартире находилась тёмная кладовка, где висела зимняя одежда и постоянно жил Бабай, а для сестры какой-то придуманный Само. В ней меня регулярно наказывали, и я боялся туда заходить. Было не очень приятно, но, когда это случалось, я чувствовал, как оттуда идёт отрицательная энергия, которая заставляла поразмышлять, каким злым может быть персонаж, нечисть?.. Я сначала придумывал злой образ, естественным путём пришло понимание добра и света, потому что именно добро должно победить это зло. Всё странным образом возникало во мне не на уроне

фестивалей, заслуженного артиста России Валерия Николаевича Исаева. литературы, а на уровне практики, я сразу собственноручно изготавливал куколку, в сарайке было множество подручного материала. На основе созданных сюжетов я с другом Серёжей Мастеровым стал готовить мини-спектакли во дворе. Пятиминутное действие в крошечном уголке с тремя стульями вызывало неподдельный интерес. Приходили бабушки с ребятишками, со своими стульчиками, детвора висела друг на друге. В эту игру мы никого не принимали, она теперь была для нас главной на фоне всех привычных дворовых игр в войну, в чапаевцев, в казаков-разбойников, когда одна улица выходила на другую. Мама всегда опасалась уличного влияния на меня, боялась, что попаду в какую-нибудь группировку, стану таким, каких было большинство в посёлке, который считался неблагополучным районом. Она приветствовала, когда я в 12 лет с другом записался в кружок художественной самодеятельности в кукольный театр при Дворце культуры имени Баранова, которым руководила Мария Фёдоровна Портцман-Рыбакова. Этот театр считался успешным и значимым, педагог очень серьёзно подошла к созданию своего детища, у неё была творческая связь с самим Сергеем Образцовым. В спектакле «По щучьему веленью» мы использовали вращающуюся ширму, которую прислал нам в подарок Образцов из своего знаменитого театра. Из этого кружка вышли Анатолий Свириденко, Надежда Леонтьева, Юрий Лупонос, Василий Евстратенко, Людмила Токмакова, когда мы пришли, они уже выпускались. Я даже на уроках начал писать сказки, так мне было интересно этим заниматься. Пускал свои новоиспечённые тексты по ряду и почти сразу получал запрос: «А что дальше-то?». Урок длился, а я с удовольствием писал продолжение, пока однажды мне не влетело и всё прекратилось. Писал, потому что была какая-то фонтанирующая внутренняя потребность, я не собирался превращать это в постановки и не анализировал своё состояние, мне кажется, я таким способом выражал разные эмоции: раздражение, радость, печаль, восторг… Все новички начинали с «Колобка», в нём много персонажей, я мальчишка – значит, Волк! А он, как выяснилось, у меня получался совсем неудачный и какой-то не сильно злобный. Как-то раз к нам в гости зашли Толя Свириденко и Вася Евстратенко, они уже работали в театре, и Мария Фёдоровна обратилась к Толе с просьбой показать, как нужно играть Волка. На репетициях мы уносили ширму, иногда ребята за ней хулиганили, мне представилась возможность впервые открыто увидеть, как работает настоящий артист. Пришло новое понимание: как нужно играть, а не изображать волка, самому актёрски «влезать в шкуру своего персонажа». Я стал чувствовать, как нужно жить на сцене и за ширмой, это был первый профессиональный показ, до этого я только играл куклой и что-то воображал себе… Благодаря этому за мной

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ закрепили роль Волка. Когда Толя Свириденко поступил в институт, его считали лучшим актёром курса и перспективным режиссёром. Позже я увидел его в театре, он каждый спектакль играл импровизационно, по-разному, в нём соединился сплав мощной актёрской натуры и рождавшиеся вместе с этим глубокие режиссёрские фантазии. Иногда он был больше артист, чем режиссёр… В кружке я занимался в течение пяти лет, здесь меня уже обучали технике, это было целой эпохой моего творческого развития. За это время мы стали лауреатами Всесоюзного конкурса самодеятельного творчества и получили путёвку в знаменитый лагерь «Артек». Когда приехали на отдых, поняли, что мы такие не одни, туда прибыли представители разных стран и всевозможных танцевальных, хоровых, драматических коллективов, поэтому там провели ещё один крупный фестиваль, в котором мы вновь стали лауреатами за спектакль «Конёк-Горбунок», в нём я исполнял роль Данилы. Год спустя после таких успехов нас пригласили сыграть спектакль на сцене театра кукол, и это стало знаменательным событием, а двум ребятам из нашего кружка – Мише Кобзарю и Валере Коваленко – предложили сразу остаться в театре, они как раз заканчивали школу. Я тоже не переживал на этот счёт, потому что на сто процентов знал, что приду в театр сразу после окончания школы, других мыслей у меня просто не было, отдохну два месяца – и первого сентября только в театр, что я и сделал. Несмотря на успехи и награды, я не способен был оценить, насколько я справляюсь с образом Данилы. И до сих пор не умею сам оценить создаваемый мною образ. Сначала я пытливо и дотошно спрашиваю у режиссёра о том, каким он должен быть, а потом всё исчезает, и я просто живу, растворяюсь в нём, примерно так я жил мечтой о театре. В театре ключевое – это необходимость и стремление стать большим артистом. Если имеются знания, опыт, сохранён голос, если развиваешь себя, двигаешься вперёд, ты можешь до почтенного возраста играть любые роли и с каждым годом как артист становиться лучше и лучше. А в нашем деле, естественно, надо быть отменным артистом, чтобы ещё точно передавать эмоциональное состояние через куклу. Это даже в какие-то моменты талант, помноженный на два. За период творческой жизни мне удалось поработать с 12 профессиональными режиссёрами и с 3 актёрами, которые пробовали осуществлять свои постановки: Эдуардом Ураковым, Светланой Евстратенко, Ларисой Шнякиной. Каждый из них имел своё индивидуальное представление об актёре и кукле на сцене, оно всегда разное. Я пришёл в театр в 1967 году после кружка с осознанием, что я готовый артист. Главный режиссёр Анастасия Трифоновна Варжало спросила: «Петь умеете?». У меня перед глазами сразу возник старый американский фильм «Последний дюйм», который я недавно посмотрел, мне это нравилось, и я выдал первые строчки: «Звенит земля, как пустой орех». Режиссёр называла по имени, но на «вы»: «Валерий, а могли бы вы спеть «Подмосковные вечера»»? Думаю, что первый вариант в моём исполнении прозвучал не особенно мелодично, а наличие слуха и голоса удобно определять в мелодике. В итоге я с помощью пианистки Натальи перепел предложенный вариант. Дальше предстояло немного подвигаться, я попытался танцевать, рассказал басню, одним словом, у меня принимали экзамен, только без этюда. Я, дважды лауреат, пришёл работать артистом, но Анастасия Трифоновна лукаво произнесла: «У нас нет свободных ставок артиста, если захотите, я могу оставить вас на должности монтировщика и ученика актёра». Я без колебаний согласился. Варжало продолжала: «Вот и хорошо, у меня как раз такой уже есть». Она указала на Гену Власова, с треуголкой из газеты на голове, который усердно красил колонны. В театре готовились к очередному открытию театрального сезона.

МАРТ 2015 39(61)

Первый день сбора артистов… Репетиция спектакля «По щучьему веленью» в постановке Варжало. Емелю играл уникальный артист Ян Филиппович Зверянский. Начали не с самого начала, а со сцены, где Емеля несётся на санях с песней. Мы сидим в актёрской, и вдруг раздаётся голос актёра, да зазвучал так просторно, ярко, харизматично: «Эй вы сани, мои сани!». У меня потрясение: как можно так сразу, с такой мощью?! Ян Филиппович ещё не допел, как заходит к нам старший монтировщик Александр Васильевич Балашов, ему было 92 года, жилистый мужичок, с немалой энергией: «Ну-ка, пойдёмте, для вас есть работа». У меня сильное впечатление, не до работы, но на первом этапе приходилось перебежками осваивать две территории – цеха и сцену. Как только освобождались, нас с ходу могли ввести в роли бояр с куклами с чёткой задачей: реагировать на всё происходящее во дворце. Так я постепенно знакомился с нелёгким творческим процессом создания спектакля. В застольный период, когда идёт читка пьесы, а вторым этапом актёр начинает осваивать роль, мы вполне напоминаем драматических артистов, если на

С мамой Раисой Ивановной и отцом Николаем Яковлевичем. 1962 год

«Конёк-Горбунок», Данила

С педагогом М.Ф. Портцман-Рыбаковой

«Чебурашка и его друзья», Крокодил Гена

С Ниной Исаевой («Золушка»)

«Вертепщик»

время забыть, что существует третий, самый важный, когда роль актёром переносится на кукольный персонаж, а это бывает только в нашем театре. Мы могли спрятаться за куклой, вложив в неё все эмоции, технику, пластику, но смотрели на неё отстранённо в том театре, который создавала мой первый профессиональный режиссёр Анастасия Трифоновна Варжало. Это в чём-то казалось проще, что нет живого плана, но мне, например, по сей день приносит удовольствие играть с куклой, хотя теперь появилось множество кукольных жанров. Анастасия Трифоновна считала, что только кукла должна быть первым планом, выстраивала каждый жест, чтобы всё внутреннее состояние передать через неё, актёр не переступал ширмы, за которой обязан был добиваться понимания, что чувствует, что передаёт через пластику, до сантиметра вымерять жизнь куклы. Другое дело, что техника кукловождения даже у некоторых блистательных артистов подводила. Николай Сатурович Джанумянц, гениальный драматический артист, играл живым планом роли Короля и Папы Карло, в некоторых спектаклях это было необходимо. За кулисами, где была теснота, мы битком набивались, чтобы смотреть и любоваться игрой мастера. Что он вытворял под куклой – неописуемо, но половина эмоции передавалась и нам. Николай Сатурович не был совершенен в технике, однако как артист он каждый раз преподавал идеальные уроки мастерства, которые казались вулканическими! Первым моим спектаклем, в котором я играл роль Солдата, стала «Очарованная сабля» в постановке А.Т. Варжало по сказке «Каша из топора», пьеса имела иную трактовку, в спектакле я встречался, например, с самим Петром I. Во время репетиции начались первые испытания и трудности, мне казалось, что я артист, знаю, как играть, но режиссёр делает мне первые замечания, меняет пластику, отрабатывает и закрепляет некоторые эпизоды, и так 10 раз! У меня и слух куда-то пропал, не могу спеть «Вдоль, да по речке, вдоль по казанке…». Я играл Солдата параллельно с любимейшим всеми Тадеушем Мечиславовичем Варжало, слушал его, как он спокойно поёт, а я не могу так, у меня появился комплекс, всё казалось труднодоступным, я не смог подобрать даже интонации. Сделали первые профессиональные серьёзные замечания, а у меня в душе такой незнакомый мне переполох! Я как-то был свидетелем описания состояния студентов театрального вуза. На первом курсе они считают себя абсолютными артистами, первый год из них это вышибают, и ко второму курсу они начинают понимать, что они ещё никто, на третьем понимают, что они мало знают, к четвёртому выпускному курсу до них доходит, что они ничего не знают, придут в театр – и что они там будут делать? Эта студенческая история напоминает мне состояние, в котором я пребывал, репетируя свою первую роль. Только собрались сдавать «Кота в сапогах», для моих одногодков начался призыв в армию. С помощью руководства театра мне сделали отсрочку на полгода. Служба мне была не интересна, мне нужен был только театр. Спектакль мы сдали, я играл роль Жака, а Василий Евстратенко блестяще, незабываемо исполнял роль Кота, прекрасного артиста дополнял шикарный кукловод. В спектакле была пробежка Кота, который бежит на одном месте, навстречу проплывают кусты, предметы, и этот эпизод неизменно на каждом спектакле вызывал восторженные аплодисменты. Когда я играл Жака, моей партнёршей стала прима театра, актриса удивительной красоты, игравшая до самой пенсии исключительно главные роли, Нина Васильевна Каликина. Она играла Петютю, в сцене между нами вспыхивала любовь, я смотрел на актрису за ширмой, как на божество, у неё во время игры так сверкали глаза, что казалось, они излучают особый свет. Я до этого таких глаз не встречал, она говорит о своей любви Жаку, и то, что в ней есть, видно в глазах, я просто влюбился в этого светлого человека и актрису!

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Валера в 1951 году

Сослуживцы (В. Исаев – крайний справа)

На посту

«Крошка Енотик» В Артеке

МАРТ 2015 39(61)

«Оболганные и забытые»

«Вертепщик»

Сказочники («Сказка про Ваню») «Сказка про Сиротку»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ Мне не показалось это просто актёрской игрой, я впервые увидел, как женщина чувствует и выказывает свои чувства, это даже заслонило мою повседневную жизнь. На посёлке, где жил, я видел чаще другие проявления чувств, сродни диким, на уровне нервных психозов, а здесь– нежное, трепетное, при тебе возникает изнутри и передаётся через глаза, меня это глубоко зацепило… Анастасия Трифоновна Варжало показала нам путь полного погружения в материал, который мы осваивали. Если шла постановка «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло, то актёры всё подробно узнавали об индейцах, изучали названия всех племён. Я не был на выпуске этого спектакля, но, когда вернулся со службы, о нём столько было разговоров, что я тоже стал читать про индейцев. Во время работы над спектаклем «Дельфиния» Д. Нормета узнавали о подводном мире, должны были знать всё о жизни дельфинов, а мне, как подводнику, служившему в морском флоте, был поручен отдельный доклад о том, как нужно вести себя под водой, как правильно дышать, другие делали доклады о дельфинах и различных морских животных, обитателях моря. Более того, когда я играл принца в «Белоснежке и семь гномов» Л. Устинова и О. Табакова, Анастасия Трифоновна порекомендовала: «Валерий, вы попробуйте, даже когда заходите в транспорт, быть принцем». Я погрузился и так глубоко, что, будучи, в общем-то, достаточно диким, необразованным, уличным парнем, вдруг стал ощущать в себе внутреннее благородство. Это уникальное режиссёрское воздействие на актёрское сознание. Анастасия Трифоновна только раз попробовала выпустить на сцену актёров с куклой, но всё-таки так, чтобы их было видно, в спектакле «Звёздные мастера». Мы были все в чёрном, на лице вуальки, наверху, над нами, куклы. Зритель, не привыкший к такому появлению актёров, недоумевал: «Вы, наверно, ширму забыли?». В скором времени в театр пришла режиссёр Евгения Ивановна Незлученко, которая смело создала живой план и вывела актёра из-за ширмы в спектакле «Волк в сапогах». Один год и девять месяцев я отработал в театре, это было время воспитания чувств, мне казалось, что ни для чего другого не гожусь, но армия не миновала и меня, три года отслужил на флоте. В армии я продолжал жить театром, будто корнями оторванный от него. Мне помогала держать связь с театром наша художник-бутафор Лидия Фёдоровна Федорович, она состояла в профкоме, и видимо, по просьбе А.Т. Варжало, которая хотела моего возвращения, переписывалась со мной все эти годы. Вначале я полгода учился в училище на подводника, на моём курсе было более 200 человек, с отличием окончили учебное заведение только 8, в том числе и я. Когда меня взяли электриком на атомную лодку, естественно, учли мои способности и знания. Во время службы со мной всегда была большая общая тетрадь, в которой я зарисовал все наши спектакли в цвете так, как представлял из зала, я запомнил каждую подробность и всегда находил для этого время. Когда приблизилось время дембеля, наш комдив Руслан Павлович Ткачук обратился ко мне с предложением остаться на сверхсрочную службу, а мне пришлось ознакомить его с моей тетрадью, которая выражала всю мою преданную любовь к театру… Несмотря на то, что я уже вернулся в театр, месяца через два поступил очередной запрос с флота, но я не изменил своего решения. Пока я отсутствовал, в театре произошли существенные перемены и случился даже неприятный инцидент, похожий на бунт молодёжи против стиля методов постановки спектаклей А.Т. Варжало. Видимо, в театральной атмосфере назревали перемены… Меня очень взволновало, что к этому времени в театре

МАРТ 2015 39(61)

уже не работали большие мастера: Ян Зверянский, Тадеуш Варжало, Владимир Охочинский, те, у кого я учился, когда пришёл. Благодаря таким учителям в тебе всегда что-то откладывается, ты впитываешь их опыт как учение, а потом смотришь – накопилось и как результат – выдалось! Твои актёрские чувства, мысли тоже способны меняться… Из всего происходящего вокруг я понял, что мне доверили некоторые роли, которые играл Т. Варжало. Возникло сильное желание по-особенному полно выкладываться, понимая, что не получится, как у мастера, но хоть попробовать дотянуться, приблизиться... На одной из репетиций я услышал в свой адрес: «Вы, пожалуй, сможете впоследствии быть хорошей заменой…». У меня возникли мысли, что я делаю чтото не хуже мастера, но вскоре я был остужен холодным душем. Будучи электриком 4-го разряда, я стал частенько вмешиваться в дела всех театральных электриков параллельно с творчеством, а кому это понравится? Доставал до тех пор, пока наш электрик Саша в сердцах не сказал: «Да иди ты, ты вообще не актёр, тебе расти да расти!..». Я усвоил раз и навсегда, что никогда не надо лезть в чужие дела, каждый трепетно относится к своему делу, у каждого своя профессиональная точка зрения. Именно с этого момента я вернулся на нулевой цикл, в первую очередь занялся самообразованием, взялся за чтение книг. Вспомнил, что в школе я так и не дошёл до «Войны и мира», на первых же гастролях за двое суток прочёл 4 тома. Я впервые почувствовал силу слова и особую стилистику. Я втягивался в чтение, не спал, душевно работал над собой, постигая толстовский текст… Я не знал способа, как всё переживаемое мной выразить… Более глубокая причастность к духовным ценностям и способ жизни в театре научили этому. Я стремился к тому, что духовно возвышало меня, поэтому постепенно формировался другой внутренний мир. Это, думаю, повлияло на роли и самостоятельный, помимо режиссёрско-театрального, путь осмысления подхода к настоящему творчеству. Когда пришёл в театр, умел уже что-то создавать и делать собственным руками, например, после армии я технически работал над куклой, и их стали использовать в спектаклях. Допустим, замечал, что мне не комфортно работать с куклой, у неё зажата шея, помогал исправить огрехи другим артистам, в театре это разрешалось. Свой спецзаказ я выполнил в спектакле «Морозко» режиссёра Бориса Саламчева, мною было сделано сразу несколько кукол. Актёру – кукольнику всегда любопытней смотреть спектакль из-за ширмы, а не из зала. В зале – действие, а интересней всего знать, как оно создаётся: как актёр водит куклу, взаимодействует с партнёром, декорацией, одним словом, если всё хорошо за ширмой, это передаётся и в зал. Работа с каждым режиссёром дополняла мою творческую личность чем-то важным и значительным, это давало мне возможность расти. Анатолий Владимирович Свириденко позволял артистам самовыражаться, создавал свою режиссёрскую концепцию и предлагал – делайте, что хотите и как хотите… Поначалу мы с восторгом приняли эту свободу, потому что долгое время находились в режиссёрских тисках А. Варжало и Е. Незлученко. Мы ощущали в этой импровизации, что много знаем, умеем, постепенно набирали высоту, а режиссёр только успевал подправлять и корректировать наши самовыражения.

«Конёк-Горбунок»

«Мнимый рогоносец и Брак по неволе»

«По щучьему велению» «Сказка про Ваню»

Вдруг в какой-то момент стал понимать, что лично я уже всё сказал, что хотел, а дальше что?! Необходимо, чтобы режиссёр вынимал из артиста то, что ему нужно, помимо актёрской импровизации, иначе он не будет расти, если всегда будет делать то, что умеет и хочет сам. В принципе актёр никогда не знает до конца, на что способен, пока режиссёр глубоко не озадачит его. Концептуально у Анатолия Владимировича спектакли были хорошие, крепкие, стабильные. Я запомнил, как мы работали со Свириденко над спектаклем «Колокола-лебеди», где я исполнял роль Паисия. Мы выходили на сцену живым планом, весь ход спектакля был необычным и интересным, режиссёр что-то умело открывал для нас. Спустя время мне случилось увидеть фото этого спектакля Анатолия Владимировича в другом театре, где один в один было всё, как у нас. Я был разочарован, размышлял, как тонко он подвёл нас к тому, что ему уже было известно. Теперь думаю, что надо обладать большим талантом, чтобы, перенося спектакль, сделать абсолютно другую постановку с новыми артистами, наверно, у него это получилось… Вячеслав Вадимович Борисов для меня человек, который как режиссёр создал театральное чудо и стал новатором. Мне кажется, тогда театр ждал именно таких творческих перемен. И если бы Борисов остался, театр мог бы раньше иметь больший успех. Не было ни одного похожего друг на друга спектакля, в художественном стиле и в понимании они всегда были разными. Именно он впервые поставил спектакль на марионетках, впервые поставил спектакль в масках, для которого нам специально из Москвы вызвал педагога по пластике Валерия Васильевича Мартынова, он учил нас пластике человека в маске. Педагог занимался запрещённым по тем временам в нашей стране каратэ, был в этом деле большим мастером, прекрасным мимом. То время запомнилось как период изучения целой философии боевого искусства. Из восьми спектаклей, которые поставил В.В. Борисов, я был занят в пяти («Холодное сердце», «По щучьему веленью», «Крошка енот», «Несносный слонёнок», «Снежная королева») и считаю, что мне повезло. В 1980-е годы в наш театр пришёл молодой режиссёр Борис Михайлович Саламчев и создал театр рассказчика. По России ещё только пошла творческая волна, связанная с этим образом. До того мы одевали чёрные костюмы, иногда закрывали лица, играли все образы с куклой на виду у зрителя, никаких взаимоотношений между нами не было. Теперь появилось сразу несколько сценических пластов: изменилось отношение к самой кукле, была дана установка не относиться к кукле как к живому предмету, человеку, зритель понимает, что ты работаешь с куклой. В актёре необходимо разглядеть живой персонаж, который играет куклой и в то же время она должна стать живым образом. Как это совместить?! Актёрам это безумно понравилось, первая возможность осуществить эти творческие замыслы была в спектакле «Сказка про Ваню». Пятеро человек, с которыми репетировал Борис Михайлович, никак не могли вначале избавиться от привычной «физики» и творческого багажа. Этот спектакль являлся частью триптиха («Сказка про сиротку», «Сказка про Василису Прекрасную» и «Сказка про Ваню») и был в нём третьим, а режиссёр попробовал его поставить первым, полностью импровизационным. Б.М. Саламчев давал нам очень много разных заданий, которые не были ещё нам знакомы в репетиционных процессах. Например, выписать всевозможные пословицы и поговорки, попытаться разговаривать без текстов, на языке коротких, содержательных изречений. А другой раз, к примеру, завести с партнёрами разговор на сцене исключительно стихами, делай что хочешь, но ответь в рифму. До сих пор не пойму, откуда рождались стихи, но мы разговаривали целыми четверостишиями. У режиссёра, который проводил эти уникальные, на мой взгляд, репетиции, была первозадача вывести нас из закостенелого

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ состояния внутренней зажатости. Я не считаю, что до этого мы были полноценно импровизационными артистами, он нас раскачивал, заставлял думать, находить что-то сиюминутное в сценическом действии. Благодаря этому режиссёру театр получил другой способ творческого развития и движения. Над «Вертепщиком» Б.М. Саламчев думал долго, на разных фестивалях нам довелось видеть много вариантов вертепных представлений, но они все его в чём-то не устраивали, хотя лично мне надолго запомнился минский спектакль. Позже я понял, что для Бориса Михайловича не была главной вертепная история в действии, ему представлялся живой человек – Вертепщик, который рассказывает и доносит до зрителя эту историю, причём не назидательно, а через большую любовь. Борис Михайлович однажды на репетиции мне дал режиссёрский совет, который обрёл силу: «Вы представьте своих детишек, как вы их любите, и распространите это на всех…». В 1998 году в Москве перед показом «Вертепщика» на фестивале «Золотая маска» я вдруг начал выражать какието сомнения и беспокойство: «Здесь совсем другая публика, разбалованная, будет ли ей интересно, понятно?!». Саламчев снова дал короткий совет: «Походите, поговорите на улице с москвичами, вам работать в этом городе, пообщайтесь…». Я пошёл по улицам угадывать, кто же здесь коренной москвич, подошёл к частной торговке, которая продавала сушёные грибы, выяснилось, что она из Подмосковья. Мы пообщались с ней на тему грибов, где сушила, собирала. Когда человек начинает искренне интересоваться, люди как будто открываются, им не хватает участия и понимания. Режиссёр знал, зачем меня отправил, это отчасти и задача Вертепщика. Я остался на улице, вдруг вижу большое здание, голая кирпичная стена метров 20, без окон, а на тротуаре стоит бабушка, чистенько одетая, в платочке, просит милостыню… Меня пронзила жалость, раскалённой стрелой вошла в сердце. Подошёл к ней, она молча посмотрела, я увидел ясные светлые, как вода, глаза… Это чудо во мне осталось, и с ним я играл спектакль, этого чувства хватило и к Рахили… И почти такой же эпизод был в Екатеринбурге, где на фестивале мы играли «Мнимого рогоносеца и Брак поневоле» Мольера. Это в моей жизни повторялось: встреча со старушкой, а после всегда была удача… Жизнь иногда становится похожей на театр, но что-то определённо движет нами в театре и в судьбе. …Кто бы к нам ни приходил в старый театр кукол, всегда отмечал особую актёрскую сплочённость, присутствие огромной терпимости друг к другу, мы «варились» в одной актёрской, и если что неприятное случалось, то при следующей встрече автоматически нивелировалось, жить антагонистически на одном островке не представлялось возможным. Для актёра очень важна, помимо сценической, комфортная закулисная жизнь. Если ты по каким-то причинам испытываешь к человеку неприязнь, выходя на сцену, ты не в силах полностью избавиться от этого чувства, а это необходимо, и хотя говорят: актёр способен всё сбрасывать, так не бывает, шлейф на сцену тянется, мешает работать. Доброжелательность, тепло в отношениях с коллегами – это и часть успеха на сцене. В новом, прекрасном здании театра, где мы разошлись по разным гримёркам, произошёл механический разрыв актёрской труппы, можно не видеться с человеком полмесяца и сразу встретиться на сцене, постепенно можно перестать в нём чувствовать партнёра, товарища, а только образ, который возникает сразу на сценической площадке. Раньше закулисье было партнёрским и, чтобы вернуть атмосферу лучших времён, я думаю, здорово иметь в театре одну общую актёрскую комнату, где все собирались бы по разным поводам, хоть чашку чая за беседой выпить, у нас есть, конечно, кафе, но оно большое, неуютное для такого единения. Дом в моей театральной семье вовсе не крепость, а если крепость, то завоеванная театром, в нём происходит почти то же,

МАРТ 2015 39(61)

что и в театре, те же разговоры и думы. Дом – это филиал театра, мы даже по дороге в театр и из театра говорим о работе. У нас в семье всегда была мечта, чтобы театр был рядом с домом. Когда переехали на бульвар Победы, продолжали мечтать и даже определили место для нового объекта, обдумывали, где вырубить деревья. Когда сильно чего-то хочешь, оно обязательно случится, театр выстроили напротив нашего дома!!! Про себя я знаю точно, что абсолютно не умею качественно заниматься несколькими делами, могу полностью, до последних нервов со всеми способностями растворяться в одном занятии. Если моё дело разбавлено чем-то ещё, результатный уровень снижается. Пока я работаю в театре, я не могу себе представить, чем буду заниматься, если покину его. Я каждый день продолжаю учиться у моих коллег, у молодёжи, постоянно наблюдаю за их творчеством. Я всё чаще замечаю, что есть в молодых актёрах абсолютная лёгкость перевоплощения, нам это давалось гораздо труднее, наверно, и школа у них другая… Очень важно, чтобы везло артистам с режиссёрами, Нашему театру благодаря директору Станиславу Марковичу Дубкову удаётся приглашать мастеров, которые имеют уже имя в кукольном мире, но не забывать и о молодых талантах, таких как Светлана Дорожко из Санкт-Петербурга, которая поставила спектакли: «Сказка о рыбаке и рыбке», «Как хомячок Самсон солнышко искал». В работе с режиссёром Сергеем Николаевичем Балыковым над спектаклем «Легенда горы Фудзи» Б. Чабана мне случилось играть сразу несколько ролей. Творческий, с бездонным погружением в материал, грамотный режиссёр, который не на показ, а как бы невзначай, по ходу действия выдавал нам духовно-аппетитные порции. Иногда во время репетиции бросал фразу на японском языке, но чувствовалось, что он не разово заучил текст, а на каком-то уровне знает язык, с ним было очень легко. Сергей Николаевич создал спектакль за 20 дней, поражало его гениальное спокойствие, он до мелочей представлял, как должна звучать каждая сцена. На одной из репетиций он подарил нам комплимент: «Я впервые вижу артистов, которым делают замечание, а они сразу реагируют и всё исполняют». Конечно же, театр не может жить без главного режиссёра, который обязательно имеет свою идею развития театра, под эту идею подбирает труппу. Но театр должен приглашать и других режиссёров, пробовать себя в новом качестве. В сегодняшний театр я добавил бы психологии, мы начинаем естественным путём привыкать к шоу, но только стоит на сцене сыграть что-то серьёзное, настоящее, зритель каждый раз замирает… Хочется, чтобы наша техника тоже была насыщенной, чтобы через неё было можно показать и внутреннее состояние человека, и краски душевного мира. В театр сказок приходят сегодня и дети, и взрослые. Для чего существуют сказки? В них есть один прекрасный момент – добро всегда побеждает зло, и если ты с детства начинаешь верить, это становится главной заповедью в твоей собственной жизни, правилом в твоих реальных поступках. Если по взрослому – правда, добро, справедливость должны побеждать. Существует понятие сказочной жизни, сейчас оно приблизилось к жизни олигархов, а для меня жизнь как в сказке означает жизнь, прожитую в любви. Любовь имеет силу распространяться, любишь близких, соседей, коллег по театру, людей вокруг, и дальше, дальше… Любовь – это слово нашей жизни, если любишь ты сам, а если ещё любят тебя – это неземное счастье! Записала Марина Аварницына

Ирина Кашапова: «Учиться искусству управлять спектаклем» «Третий звонок! Прошу всех занять рабочие места. Гасим свет в зале. Юрий Аркадьевич, прошу вас пройти за пульт!» – такими словами почти ежевечерне Ирина Николаевна Кашапова начинает свою работу. И пусть слова эти разносятся лишь из служебных

– Ирина Николаевна, вы пришли в театр музыкальной комедии в 1970 году. Расскажите, пожалуйста, о том театре, от здания которого остался один фасад. – Это была одна семья. Все знали друг друга. Да и как могло быть по-другому? В театре все премьеры отмечались на балконе, мы вместе проводили новогодние вечера, каждый понедельник всем коллективом ехали в бассейн или за город кататься на лыжах. – В труппу театра музкомедии вас пригласила знаменитая Валентина Яковлевна Тулупова. Как она находила молодых балерин? Где присматривала? Как вы вообще попали в театр? – Моя мама была депутатом от Челябинской области и всё время пропадала в Москве на сессиях, папы не было, и поэтому за мной присматривали чужие люди. Ну и, чтобы я не болталась по улицам, меня отдали учиться играть на скрипке, потом на пианино, потом в секцию гимнастики. А в 14 лет мама отдала меня в балет. – Не поздно? – Оказалось в самый раз. Всё-таки я была из гимнастики, подготовка чувствовалась. А потом уже я поступила в балетную студию при Челябинском театре оперы и балета. Там была такая практика, когда мы подменяли солисток балета. И вот в одну из таких подмен, на репетиции, я неудачно прыгнула и получила травму. Долго лежала в гипсе, с сотрясением… Потом ходила с тросточкой. Ну и в один из таких дней в театр позвонила Валентина Тулупова: ей нужны были в труппу молодые балерины. «Поеду, покажусь», – решила я. И поехала… с тросточкой. Показалась. Думала, что не возьмут. Взяли, с испытательным сроком на два месяца. Правда, Тулупова сказала, чтобы по приезду сразу собиралась на гастроли в Минск и Калининград. – И первым вашим спектаклем в этом театре…

динамиков закулисья, зритель, сам того не зная, ощущает их силу и власть. «Выходим, девочки, кордебалет», – так заботливо, наверное, говорит только любящий учитель. «Дом горит! Где машина с бочкой?!» – и ты уже сам готов взять в руки брандспойт, чтобы спасти кошкин дом. Представим нашу героиню – Ирина Николаевна Кашапова, заведующая труппой и помощник режиссёра Омского государственного музыкального театра. Окончила балетную студию при Челябинском государственном академическом театре оперы и балета имени М.И. Глинки. С 1970 по 1993 годы являлась артисткой балета Омского театра музыкальной комедии, затем Омского государственного музыкального театра.

– …Стала оперетта «Цыганская любовь». Это Тулупова меня так наказала за опоздание на репетицию в Калининграде. Так и сказала: «За то, что опоздала, будешь танцевать соло». Я вначале обрадовалась за такое «наказание», а потом смотрю, репетиция закончилась, а со мной никто и не занимался. Я к Валентине Яковлевне: «А как же я?!». «Где хочешь, там и учи», – был ответ. Света Маслак осталась и показала мне. Тогда я успокоилась. А вскоре Тулупова получила письмо от моего педагога из Челябинска и узнала обо всех моих переломах. Я-то ведь всё скрыла, думала, никто не узнает. Но всё обошлось тогда… – Строга была Тулупова? – Если банкеты, дни рождения, она – душа коллектива, «рубаха-парень» с нами. А на следующий день на репетиции могла снять три шкуры. То, что вчера вместе пили, ничего не значило. На репетиции были обязаны выдать всё в полную силу. Она не допускала, чтобы работали вполоборота. Помню, сидели однажды в ресторане, чтото отмечали, и кто-то из балерин назвал её Валюшка. Я дар речи потеряла. «Ничего, пусть называет», – сказала Валентина Яковлевна. Но больше к ней так никто никогда не обращался, только между собой так звали. – Вам довелось работать в одном спектакле с народной артисткой СССР, нашей прославленной балериной Екатериной Сергеевной Максимовой. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА

С Владимиром Копыловым в хореографической композиции

«Баядера» И. Кальмана

– Это было во время отпуска. Мне позвонили из Челябинского театра оперы и балета, сказали, что у них в «Лебедином озере» будет работать Екатерина Максимова, и предложили станцевать вместо артистов, ещё не вышедших из отпуска. Я согласилась. А во время спектакля мне стало плохо, там ведь нужно долго стоять. Травмы дали о себе знать… Мама в зале сидела и плакала. Она почувствовала всё. Но до конца спектакля я дотанцевала. Не ударила в грязь лицом. А у служебного входа уже ждала «Скорая». И снова на больничную койку, на вытяжку. – В Омске вы нашли личное счастье… – Здесь я вышла замуж за музыканта нашего оркестра с редким именем Рим. Он, когда представлялся, добавлял: не Париж и не Лондон. – А ваш сын Алексей решил не идти по вашим стопам? – Нет. Хотя в своё время, когда театр был на гастролях в Перми, его увидели преподаватели хореографического училища и стали приглашать учиться, но муж не разрешил. Не хотел, чтобы сын стал балетным. – Ирина Николаевна, это правда, что вы – первая артистка балета музыкального театра, которую не отпустили на пенсию день в день? – Да, это так. Я начала карьеру балерины в Челябинске в 1970 году с «Щелкунчика» и «Лебединого озера» и уходила со сцены нашего театра с этими же спектаклями. У нас ведь как: двадцать лет оттанцевал – и до свидания. А меня оставили. Я сама ушла в 1993-м, потому что внучка родилась, надо было помогать. Потом пригласили репетитором. Ну а какое репетиторство, когда маленький ребёнок на руках? Попросилась у директора на должность помрежа. Он сильно удивился, но перевёл. Потом я поняла его удивление: у помрежа зарплата была вдвое меньше, чем у педагога-репетитора. – Нештатные ситуации у вас как у помрежа бывают часто? – Был однажды такой случай. Перед спектаклем «Моя прекрасная леди» выяснилось, что круг на сцене не вращается и ремонтировать уже поздно. Что делать? Побежала на сцену, говорю: будьте предельно МАРТ 2015 39(61)

«Лебединое озеро» П.И. Чайковского. 1993

внимательны, буду подавать условные знаки. Ну ничего, отыграли. Но пот холодный прошиб. Некоторые спектакли, например, «В мае 45-го…» учила, как таблицу умножения. – Вы получается, как руководитель полётов? – Где-то так. Проверить актёров, проверить сцену, всё ли на местах стоит. Я всегда по шагам всё измеряю – ведь у артистов на сцене всё рассчитано. – Нынешнее поколение артистов отличается от вашего? – Если судить по балетным, то да. Мы никогда не позволяли себе не прийти на урок. Сейчас это возможно. – Ирина Николаевна, вы ведь везёте ещё один театральный воз: заведуете труппой. А выходные у вас бывают? – Нет. Я каждый день прихожу к 9 утра. Потом иду на обед домой. И в пять часов опять здесь до окончания спектакля. – А как зритель вы спектакли воспринимаете? – Конечно. Мне очень нравятся «Летучая мышь», «Лебединое озеро», «"Юнона" и "Авось"». А работать люблю на «Свадьбе Кречинского» – там всё крутится, вертится. Очень хороший спектакль. Всем советую посмотреть. – Как человек, прослуживший театру 45 лет и отметивший недавно солидный юбилей, вы можете сказать: что такое счастье? – Для меня – быть востребованной. – А несчастье? – Когда уходят близкие люди. – Многое бы изменили в своей жизни, если бы такое стало возможным? – Думаю, что нет. Ничего бы не стала менять. – Спасибо за беседу. И успехов вам! Беседу вела Маргарита ЗИАНГИРОВА

Виктория ЛУГОВСКАЯ

«По соседству мы живем.. » Сколько лет знакомы мы с актёром театра «Галёрка» Виталием Ивановичем Баусовым, а «с чайком да крендельком» неспешно разговоров не вели. Жизнь – колесом, а мы за ней – бегом! Встретимся в театре, в Доме актёра, на житейских перекрёстках, побалагурим, пошуткуем –

– Как ни мудри, а 85 годков – возраст сурьёзный! Но другие какой пример иной раз подают? Вот в телевизоре знаменитый артист Владимир Зельдин 100-летие отмечает! И в какой форме! И спеть, и станцевать, и пошутить. А главное, конечно, молодость души! Не дремучий дедок на завалинке, а АРТИСТ в знаменитом театре в Москве. Красавец даже в такие лета! И говорит, что и в новой роли готов быть «учителем танцев»! О! Пример для других (и для меня, конечно) – не сдаваться, не склоняться, пореже паспорт доставать… Ну, Виталий Иванович, вам-то ещё до ста лет одну дорожку прошагать да две тропинки протопать. Он заливается молодым смехом, и это надо видеть, как он искренне форс держит! – Рискнем! Говорят, мол, риск – дело благородное! Вот за благородство и уцепимся… Тут есть одно верное средство – не поддаваться унынию, безделью, держать себя в тонусе. Немножко грустно, что стали меня глаза подводить, я же любил читать запоем! Понятно, что имею грустного на сей момент? Понятно, понятно… Но где его найти – эликсир молодости? В аптеках – обманут, врачи столько наговорят! А секрет простой – ты сам, твоя душа… Вот Виталий Иванович долго сомневался, может, пора воспоминания написать? Другие же берутся – и получается! Не роман, конечно, но свою «памятку» о жизни. «Всё что-то меня толкает, толкает…». И сел за письменный стол. Маленькая книжечка получилась – тридцать тетрадных страничек. Но уверяю вас, что удачная проба пера, стоит продолжать. И необязательно только о «Галёрке» (книжечка называется «Встречи в «Галёрке»). Только начни ниточку воспоминаний вести – сам клубочек и получится. Но тут надо пояснить, что Виталий Иванович Баусов – артист этого театра всего-то 20 лет! В свои 65 лет о таком зигзаге судьбы и не помышлял, потому как любительский театр – одно, а профессиональный – бери выше!

и «до свиданьица!». Дела, дела, дела… И подгоняют нас вперёд года, года, года… А знаю я его сорок лет. Пересекались всё больше на «Театральных вёснах», где показывали себя во всей красе народные театры и Омска, и области. И такие высоты бывали на тех праздниках талантов – до сих пор есть что вспомнить! А тут для встречи случай особый – круглая дата. Юбилей – не юбилей, но мимо не пройдешь…

Вдруг как-то вечером звонит художественный руководитель «Галёрки» с таким вот предложением… Сам Владимир Фёдорович Витько объясняет всё просто: «Это сегодня театру почти 25. А тогда молодых актёров – целый ряд был, ну, а тех, кто постарше как переманывать? Ведь они уже к своим коллективам приросли. А мы тут задумали аж два спектакля, а в них роли – возрастные. Что «Фрол Скабеев», что «Шуты села Степанчикова»… И вспомнил: в народном театре ДК имени Гуртьева видел спектакль «Правда –хорошо, а счастье – лучше». И в этой самой пьесе Островского роль Грознова замечательно играл Виталий Баусов. И он искренне обрадовался звонку. И сразу – две роли! Вот так мы уже и дружим двадцать лет. С ним у всех мгновенное понимание, да и человек он весёлого нрава, оптимист, балагур, такие всегда нужны в коллективе. Обаяние редкое – и в жизни, и на сцене». – Кто в наше молодое время мечтал стать артистом? Тогда все шли учиться в профтехучилища, в инженерные вузы, в агрономы – стране требовались толковые головы и профессиональные рабочие. А я что? Как все. Горьковский политехнический институт! Да и не городской я по рождению, по корням. Есть в Нижегородской губернии село Городец. В истории значится, потому как в 1263 году, возвращаясь из Золотой Орды в Нижний Новгород, умер в Городце сам Александр Невский. Княжеского звания человек и героическая личность. Мы-то, Баусовы, из простых, из крепостных. Фамилия, все говорят, редкая, но на всё есть своя легенда или быль… Мать мне, мальчонке, рассказывала, как один помещик приехал к другу и увидел, что у него на запятках кареты молодой парень с большими красивыми усами. «Ба! Вот так усы!» – воскликнул он в ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ восторге. И тогда хозяин от щедрот своих и в честь дружбы подарил гостю усатого красавца. А у этого барина у себя дома был роман. Бери выше! Любовь! Но с молодой крепостной девахой. Дитё будет! Что делать? Ну, он вспомнил про усача и поженил их. И даже вольную дал. И немного земли. И немного денег. А с фамилией как быть? Он и вспомнил: «Ба! Усы!» – пусть будут Баусовыми! Но к середине двадцатого века в Городце Баусовых прибавилось изрядно. С инженерным дипломом Виталий Иванович Баусов, конечно, в Сибирь. Романтика! И прибыл в Омск на завод «Штамповщик» (нынешний телевизионный). И всё ему понравилось – город, Иртыш, сибирское наше радушие. И, конечно, завод. Перспективы опять же… С фамилией мы разобрались. Но и имя не из популярных. Малыша целую неделю просто «мальчишечкой» звали. Но мама-то была учительницей начальных классов, а тогда детвора любила читать рассказы про природу и всяких зверушек популярного писателя Виталия Бианки. Вот его-то и выбрали на семейном совете как бы крестным отцом… Ну, а театр? Артисты? Так это в больших городах, в кино. Имена-то звёздные какие: Бабочкин, Крючков, Андреев, Дружников…Но почему-то тогда почти во всех школах были драматические кружки. – Весной 1940 года я окончил три класса. Неплохо учился. И мама в порядке поощрения купила мне матросский костюмчик – брюки, бушлатик, дядя сшил бескозырку. Мечта каждого пацана! Но пофорсить в такой красоте мама разрешала редко: сегодня нельзя – сыро, сегодня нельзя – жарко, сегодня нельзя – холодно, сегодня нельзя – грязно… Так что дома в полном параде моряка изображал… Между прочим, я тоже мечтала о «матроске». Не для себя – для дочки. И привезла это бесценное сокровище из Москвы. Не помню, как была счастлива она, но я – точно! – И вдруг в четвёртом классе новая учительница Александра Ивановна объявила, что мы должны к празднику Октября приготовить спектакль. Знаете, с каким названием? – «Петька и матрос»! И я закричал: «Я буду матросом! Я буду матросом!». Ведь толь«Шуты села Степанчикова»

МАРТ 2015 39(61)

«Дядя Ваня»

ко у меня была «матроска»! Я уже окрылен, я счастлив, но… Вот какая незадача: в классе в строю я был предпоследним. Спасибо, что хоть роль Петьки дали. Но главное помнится до сих пор: в жизнь вошёл какой-то праздник. Мне всё нравилось: и репетиции, и спектакли. Такой вот солнечный зайчик детства!.. И потом повезло – в нашем политехе тоже был самодеятельный театральный коллектив. Ну, тут уже сильнее заболела душа, и всё свободное время я пропадал в драмкружке. На то и молодость дана – футбол, хоккей, музыка, танцы… А у меня – театр. Думал, что вот повзрослею, стану инженером, и всё будет по-другому… Конечно, жизнь изменилась, потому что работать на таком заводе очень даже непросто. А в театр тянуло – как быть? Вот мы говорим, мол, «повезло» или «не повезло». И все понимаем, что судьба ведёт. И часто оказывается – верным курсом! Если бы не народный театр в своём заводском Доме культуры, разве встретил бы Баусов замечательного человека, утвердившего его увлечение и характер, – режиссёра Омского драматического театра Ефима Робертовича Хигеровича, который и создал этот интересный коллектив. Жаль, конечно, что содружество было не очень долгим. Вот и приходилось в «творческих паузах» выручать театр – ставить спектакли. И роль режиссёра Баусову тоже нравилась и полу«Нахлебник»

«Фрол Скабеев»

С Владимиром Кокиным («Во всю Ивановскую»)

Со Светланой Гассан («По соседству мы живём»)

чалась. Так на два фронта и жил не один год – завод и любительский театр. – Нас даже хвалили на «Театральных вёснах»! Да-с! Вот так. А с Хигеровичем я ещё раз хорошо пообщался. Он во Дворце культуры имени Баранова ставил «День рождения Терезы». И позвал меня на роль Хосе! Молодой кубинец, темперамент, заводной характер. И невестой у меня была Светлана Гассан. А теперь мы с ней рядом – в «Галёрке». Вот такие бывают виражи… Конечно, спасибо Витько – на заслуженный отдых не отпустил – рановато! Ещё аж двадцать годков прибавил к беспокойной жизни, потому что у актёра на первом месте – театр, а другие заботы – потом… Играет в спектакле «По соседству мы живём». Новациями не блещет, на изыски режиссёрские не претендует. Простецкая бытовая деревенская история, придуманная Степаном Лобозёровым. Скорее, подсмотренная. Сколько лет минуло, а суть бытия всё та же – соседство.

Каким забором от него отгородишься? Да и не умеем мы в России эти самые заборы городить! Так и живём – с добротой и наивностью, с пересудами и мелкими ссорами, с разными характерами – от комедии до трагедии… И герой Баусова там, как рыба в воде, дедок на лавочке, но ещё такой задиристый, хоть и под каблуком жены. Вечная тема. Сколько придумано сюжетов, но когда что-то там на сцене про нас и душу цепляет, значит, «верной дорогой идёте, товарищи…!». Не сидится дома, общение требуется, а хороший театр – собеседник подходящий. Хоть Распутин, хоть Шукшин, хоть Вампилов, хоть Лобозёров… Поговорить по душам – дорогого стоит!.. – Как говорится, в театре и в актёрской судьбе случайных ролей нет. Талант, ум, житейский опыт – всё в одну копилку. Если всё умело и мастеровито сложить, может случиться удача. И ты это почувствуешь по реакции зала. Я, конечно, покомиковать люблю, потому и смех – лучшая награда. Всё получится у любого мастера, если «строить на удовольствии». Понимаю, что великих ролей не сыграл. И не сыграю. Но много раз видел, как такое счастье происходило с другими. В мои нынешние года ощущаю себя (немного!) королём Лиром, а играю в детском спектакле папу выструганного им из полена Буратино. И в «Лентяе» свою линию веду в семейных разборках. Как говорится, по Сеньке – шапка, по силам – мои старания. Но какое, скажу я вам, счастье быть в среде талантливых единомышленников! Вспоминать, как делили гримёрку на двоих со Светашовым, с Кокиным… А какая общая радость – аплодисменты Юрию Гребню, Анатолию Кузнецову, уже покинувшим сей мир, Светлане Романовой, Валентине Киселёвой, Владимиру Витько… Всё помнится… Наших личных драм, переживаний хватило бы даже Шекспиру, потому что лёгких дорог, наверное, Господь не даёт. Так, тропиночки – комедия, водевиль, драматическая разборка… Главное – удерживать планку, которую взяли за четверть века… Да, 85 лет – тема для долгого разговора или многосерийного фильма. И в этом неснятом фильме радостно ликовал бы озорной пацанёнок в «матроске», штудировал бы учебники серьёзный студент политехнического, читал бы стихи, набирался актёрского мастерства, гордился заводом, своим заводом! И с озорным «баусовским» прищуром достойный уважения ветеран чтонибудь вдруг доставал из копилки памяти, чтобы всем стало веселее. Но сегодня у него есть главная мечта! Какая? Чтобы скорее, скорее, скорее был снова у «Галёрки» свой ДОМ. ДОМ! Очень уж затянулось ожиданье новоселья, надоело мыкаться по разным сценам. А какая ему там выпадет роль – совсем неважно. Даже если просто: «Кушать подано!». Или просто зрителя и старого верного друга… И было бы неплохо, если бы книжечка «Встречи в «Галёрке» имела продолжение, потому что и на язычок Виталий Иванович остёр, и глаз наблюдателен, и дар литературный имеется. Для чего такой труд? Наверное, прежде всего – для себя. Жизнь-то продолжается. И как сам Баусов сказал, «надо ещё кое-что успеть…». Под белыми крыльями вьюг, под яблоневое цветенье, под осенний золотой листопад… И чтобы вела дорога к ТЕАТРУ, с которым «по соседству мы живём», если уж встретились души и пересеклись тропинки… ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТВОРЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ Елена МАЧУЛЬСКАЯ

Осторожно, двери открываются! В январе 2015 года в Иркутском театре юного зрителя имени А. Вампилова состоялась творческая лаборатория «Молодые режиссёры – детям», прошедшая в рамках Международного театрального проекта «Открытые двери», учреждённого Российским академическим Молодежным театром (РАМТ, г. Москва) совместно с Союзом театральных деятелей РФ. Её участником был режиссёр и педагог Омского драматического Лицейского театра Евгений Бабаш.

«В последний день перед отъездом в Иркутск я прочёл на настенном календаре следующее: «Там, где заканчивается зона комфорта, начинается настоящая жизнь». Оказывается, не всё, что пишут в календарях, ерунда. В чем кайф подобных лабораторий – из привычного, такого своего и такого уютного пространства «Я знаю, как это сделать!» ты, забыв сказать «Я знаю...», выходишь в чистое поле эксперимента: «Как это сделать?!.», – напишет потом в своём отчёте Евгений Бабаш. Суть этого проекта понятна из названия – открыть двери в театры для талантливой молодёжи, объединив столицу и провинцию в единое театральное пространство. Двери открываются уже несколько лет, за это время в разных городах в самых разных театрах проходили фестивали молодой режиссуры, конкурсы пьес, тематические дискуссии, творческие лаборатории. В 2015-м центром театрального притяжения стал Иркутский ТЮЗ. На проект поступило 46 заявок. Из них директору иркутского ТЮЗа Виктору Токареву и главному режиссёру Андрею Сидельникову нужно было отобрать всего пять. Все кандидатуры согласовывались с РАМТ, потому отбор получился долгим. В итоге в Иркутск пригласили Ирину Астафьеву из Барнаула, Евгения Бабаша из Омска, Татьяну Воронину и Викторию Пучкову из Москвы и Игоря Лебедева из Санкт-Петербурга. Выбор материала для постановки организаторы оставили полностью на усмотрение режиссёров. Виктория Пучкова перенесла в современность малоизвестную пьесу Островского «Воспитанница», его набросок к «Грозе». Главной героине – 17 лет, она ещё только сталкивается со взрослой жизнью. Татьяна Воронина оттолкнулась от дневника мальчика-подростка из рассказа А. Геласимова. «Нежный возраст»: «Такая исповедальная история сейчас очень нужна. Подростки – самая нуждающаяся в театре аудитория. В театре они ждут не развлечений, а серьёзного разговора». Ирину Астафьеву «зацепил» рассказ Платонова «Возвращение»: «Это удивительный, очень театральный автор. Платонов говорит о тайном, сокровенном в человеке». Студент четвёртого курса СПбГАТИ Игорь Лебедев, отдал предпочтение острому материалу – пьесе в стиле verbatim о проблемах ВИЧ-инфицированных «Заполярная правда»: «Если театр не решает такие вопросы, он смысла не имеет. Театр нужен для того, чтобы постоянно вмешиваться в нашу жизнь». А Евгений Бабаш, как отметили потом критики, выбрал самый сложный МАРТ 2015 39(61)

материал – пьесу классика польской драматургии Витольда Гомбровича «Ивонна, принцесса бургундская». – Эту пьесу я знаю около года. Я увидел её на столе у нашего завлита, прочитал и сразу пошёл к художественному руководителю. Но он сказал, что пьеса занята – её будет ставить польский режиссёр. Полячка не приехала, тогда наш худрук сам поставил этот спектакль. И внезапно у меня появился шанс всё-таки поработать с «Ивонной»... Каждый из участников лаборатории должен был сочинить маленький спектакль – отрывок на 20-30 минут, продемонстрировав на незнакомом поле с незнакомыми артистами всё, на что он способен. В постановках отрывков оказалась занята почти вся труппа театра.

– В момент выбора артистов я смотрел на людей, они смотрели на меня, напряжение в воздухе буквально искрило. Я думаю, это был полезный стресс для обеих сторон – и для артистов, и для нас, режиссёров. А дальше всё пошло очень просто. Актёры хотели работать. Никаких острых углов не было – всё, что я предлагал, артисты подхватывали, более того, на второй день они стали предлагать мне свои находки. Один артист, у которого было всего две реплики, ловил меня каждый день, предлагал что-то новое. Был настоящий творческий процесс. Театр – это же игра по большому счёту, и они в эту игру охотно включились. На то, чтобы превратить полюбившийся текст в сценическое произведение, отводилось всего два дня. – Я никогда не пытаюсь сразу охватить

смысл пьесы целиком. Беру одну какую-то тему и делаю пробу, которая может потом даже не войти в спектакль. Она как бы снимает некий слой, уточняет смысл и подсказывает, как двигаться дальше. В Иркутске я попытался вытащить тему Ивонны как некоего психологического зеркала, которое отражает то, что в человеке подавлено. Стилистику взял частично из фильма «Заводной апельсин», потому что мне показалось, что главные герои похожи. То есть это было очень театрально и ярко. Поставить 20-25 минутный отрывок, похожий на спектакль, за два полноценных репетиционных дня с чужими артистами в чужом театре, причём вынести на сцену – сделать со светом, со звуком – это сложная, интересная задача. В такой ситуации у всех происходит какой-то взлом собственных возможностей, поэтому ты шагаешь чуть дальше. Независимо от того, насколько художественен твой показ, ты уже получаешь многое от самого процесса. – А что именно, если не секрет? – Сложно выделить что-то одно. Репетиции ведь сплошь состоят из находок, это живой процесс. У меня артисты предлагали свои костюмы, свои образы, которые прекрасно вписались. Актёр, который играл нищего с двумя фразами, «растил» своего персонажа, думал о нём – в итоге он был с костылями, весь в гипсе и ещё со значками советскими… Нам сказали: «В качестве декораций используйте всё, что найдёте». И мы использовали. Эскиз по Платонову был решён с помощью досок, вёдер и простыни. У меня из декораций было зеркало, фортепиано и два стула. Вообще, это характерная черта современного театра. В театр сегодня привлекается нечто такое, что само по себе уже что-то значит – настоящие костюмы, вещи, которые уже обладают собственной энергетикой. Кроме ухода от театральности в декорациях и в костюмах, пожалуй, можно отметить уход от театральности и в существовании артиста. Режиссёры сегодня наоборот «сбивают»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТВОРЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

с артистов манерность речи.. Идёт тенденция, которая мне очень нравится, – на уточнение смысла… – С чем было сложнее всего? – С режимом дня. Я и так сплю как попало, а там это был ужас – ты репетируешь до вечера, приходишь в гостиницу, после ужина составляешь план на следующий день, но уснуть не можешь – «процессор» не отключается… Мой сосед уже засыпал, а я почти до утра ходил по гостинице, потом несколько часов спал и шёл на репетицию. – С другой стороны, такой плотный насыщенный режим, видимо, очень сблизил участников лаборатории? – Да, за эти три дня мы с коллегами сдружились. Разговаривали, делились друг с другом идеями, эмоциями, что, наверное, редко в профессиональном цеху режиссёров. Мы не обсуждали работы друг друга, не лезли в чужую кухню, общались на другие темы. Такой обмен идеями, эмоциями очень много даёт. – А что, на ваш взгляд, отличает современную молодёжную режиссуру?. – Я думаю, что она отличается просто тем, что ищет свой театральный язык – комплекс способов и приёмов, которыми она цепляет зрителя. В советском театре смысл выражался через чистое действие на сцене, а сейчас режиссёры доносят его через «тридэшный образ», сочетающий аудио, видео, действие, используют своеобразный комплексный подход. Режиссёрские работы оценивали заведующая кабинетом театров для детей и театров кукол СТД РФ Ольга Глазунова, эксперты Национального театрального фестиваля «Золотая маска» Владимир Спешков и Татьяна Тихоновец, руководители и официальные представители Иркутского ТЮЗа имени А. Вампилова Виктор Токарев, Андрей Сидельников и Лора Тирон, театроведы и театральные критики Сергей Захарян и Виталий Нарожный. В практике лабораторий проекта «Открытые двери» МАРТ 2015 39(61)

были случаи, когда по окончании лаборатории ставили несколько спектаклей на сцене театра. В этот раз было решено, что сценическое воплощение обретут все пять режиссёрских работ. Евгения Бабаша Иркутский театр пригласил на постановку осенью этого года. – Сейчас, если получится, я хочу заняться новой постановкой в Лицейском театре, а летом подумать над «Ивонной». У Гомбровича очень сложная драматургия. «Ивонна» – это такой метатекст, который каждый режиссёр наполняет своими смыслами. Я пока в процессе поиска этого смысла. Мне кажется, не нужно ничего делать специально. Пусть мысли сами влетают в твою голову, нужно только создать им условия, чтобы они туда влетали. Нашу лабораторию можно было бы назвать «Твоё пространство». Но, по субъективным ощущениям, я своё пространство покинул и вышел в другое. Иркутский ТЮЗ им. А. Вампилова

Светлана ВИНОГРАДОВА

Созерцательное путешествие «Маленькие трагедии» Омского городского театра «Студия» Л. Ермолаевой в калейдоскопе спектаклей на Пушкинском фестивале в Пскове. В его программу было включено 12 спектаклей ведущих российских театров, среди которых Московский театр юного зрителя, Театр «На Таганке», «Театро Ди Капуа» из Санкт-Петербурга и другие. Известные театральные критики, пушкиноведы, режиссёры провели цикл открытых лекций.

ТЕМА ВРЕМЕНИ – В ОСНОВЕ ПРОГРАММЫ Ровно в полдень наш поезд остановился на станции под названием Псков, несколько поворотов автобуса – и мы в объятиях старинного города, тающего снега, в небольшой гостинице на берегу реки Великой, с чудесным видом на Псковский Кремль... Перейдя небольшой мост, оказываемся в центре города. И первое оригинальное здание с колоннами – Псковский университет. Хорошее начало! Небольшая прогулка – и мы понимаем, что этот маленький городок (население – чуть более двухсот тысяч) – живая история... Ольгинская часовня, великолепный Троицкий храм Псковского кремля, собор Рождества Иоанна Предтечи, Мирожский монастырь, собор Александра Невского. Всего в городе – 50 церквей, до революции было около 100. Но, безусловно, в эти дни все внимание жителей, гостей, местной и центральной прессы привлек к себе Пушкинский театральный фестиваль. Псковская земля вот уже 22-й раз встречает гостей. А нынешний фестиваль – особенный, ибо он был нацелен на всестороннее изучение пушкинского творчества, объединив ученых-исследователей и мастеров сцены. По словам создателей, это практическая идея создания живого театрального собрания сочинений Пушкина. Здесь и авторские спектакли, знаменитые инсценировки, и новые сценические версии творений Пушкина. «Мы намеренно отказываемся от спекулятивной «мумификации» наследия русской литературы и верим в силу живой, обновляющей себя традиции, которая не страшится новых путей, поиска и эксперимента», – заявил перед началом показов художественный руководитель фестиваля Василий Сенин. В основе всей театральной программы – тема времени. Размышления о будущем, проникновение в прошлое, боль настоящего должна пробудить не только пушкинская строка. 5 февраля фестиваль открывался спектаклем-притчей по Оскару Уайльду «Рыбак и его душа» в постановке Игоря Яцко («Школа драматического искусства» Анатолия Васильева). «Сказка о рыбаке, который избавился от своей души ради любви, постепенно превращается

в философскую притчу, перед зрителем уже не просто личная драма – метафора судьбы художника, жертвующего собою ради искусства», – рассказали в программе «Вести-Псков». В противовес Яцко Петербургский Театр на Литейном «интерпретировал малоизвестный и незаконченный Пушкиным «Роман в письмах», который на сцене превратился в спектакль о молодости и любви». КАЛЕЙДОСКОП ВПЕЧАТЛЕНИЙ 6 февраля на сцене наши коллеги из Ижевска представили на суд зрителей свои «Маленькие трагедии». Актёры Удмуртского драматического театра играли спектакль в современных костюмах и сами сюжеты трагедий представили в современных реалиях, где к грехам извечным прибавились нынешние – пьянство и наркомания. «Это не легенды прошлого, а наша сегодняшняя жизнь», – уверен режиссёр спектакля Пётр Шерешевский. Он нарочно сталкивает стихотворный текст 19 века с современными ритмами. Главреж убежден, что надо идти вслед за автором, «но каждое время диктует новое зрелище относительно текста». В связи с этим нестандартное начало: «дипломант многочисленных конкурсов, лауреат государственной премии» Сальери даёт собравшейся публике пресс-конференцию... А главная метафора в спектакле – чугунные ванны. «В этих ваннах режиссёр Пётр Шерешевский наконец-то отмыл, буквально отодрал жёсткой мочалкой... давно замшелые «Маленькие трагедии» Пушкина от всех позднейших наслоений до того, что стало не разглядеть сути.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛИ нет туда искусство. Задача художника – противостоять этому.

Причём отодрал до блеска», – жёстко иронизирует Ольга Миронович в газете «АИФ». Вечерний спектакль 7 февраля мы добросовестно посетили всем не умотавшимся от дороги коллективом. Денис Азаров (театр «Открытая студия») в спектакле «Руслан и Людмила» подавал материал в форме студийного опыта, используя очень много самых разных техник, порой несовместимых. Чем только ни удивляли! Мы разгадывали бесконечные ребусы. (Действие сопровождалось лаконичными плакатами с надписями). Много было интересных находок и пластических решений в жанре капустника, использовались и медийные средства. Но в итоге шестую песнь «Руслана и Людмилы» просто-напросто показали на большом экране в виде текста. То ли хотели подчеркнуть, что главное всё же бесстрастное авторское слово, то ли пытались воздействовать пронзительным вокалом, где не нужно было отвлекающее действие. Многоголосье фольклорного пения действительно было ярким, но не спасло общего впечатления. Понятно извинение: «Пришлось вытащить на свет божий всё, что видят современные зрители в дырах мировой паутины TV и интернета». Только зрители вряд ли получили ответ на вопрос – зачем? В тот же день, но чуть раньше я посмотрела спектакль питерского режиссёра Андрея Андреева и убедилась, что не всё старое требует обновления. Пушкинский Центр в Петербурге под руководством Владимира Рецептера привёз свой выверенный временем спектакль «Жуковский. Прощание». Его сразу же назвали попыткой монореквиема. На сцене – демонстративный отказ от всех выразительных средств. Подсвечник со свечами на полу и… Жуковский за столом. Практически без художественно оформленного света. Музыка только в кульминации – в момент смерти поэта. Тем не менее полтора часа артист Сергей Барковский держал замерший зал! Хрестоматийно известные события кончины Пушкина. Но как волнительно… (события рассказаны в письме к отцу). По-другому воспринимается и история травли поэта Бенкендорфом в пересказе Жуковского. После спектакля мы немного поговорили с Сергеем Дмитриевичем по поводу такого прочтения писем. Я поинтересовалась, что, на его взгляд, помогает спектаклю быть востребованным вот уже 14 лет и кто его зрители? – В основном, школьники и студенты. Ребята очень чутко воспринимают важные мысли автора. Постигая Пушкинскую гениальность, я ведь пропускаю через себя проблемы современные. А зритель является соучастником этого осмысленного переживания. По абсолютной тишине и «звенящему напряжению» я понимаю, что в их душах идёт серьёзная работа. На вопрос, менялось ли его отношение к материалу на протяжении всего времени, Барковский ответил: – Скорее нет. Изменившееся время накладывает отпечаток на восприятие зрительское. А моё прочтение неизменно. Огорчает, что жизнь становится более безнравственной и тя-

МАРТ 2015 39(61)

ВСЁ ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО «Сказка о рыбаке и рыбке». Для маленьких зрителей. Язык Пушкина прост и гениален, и дети его способны прекрасно воспринимать. Абсолютно незамысловатая, лаконичная постановка Василия Сенина. (Спектакль идёт 20 минут). Как хорошо, что её не играют по ролям, а просто прочитан авторский текст. На сцене – открытая книга, которую нарисовал художник, актёры просовывают свои головы в силуэты персонажей и читают прекрасный пушкинский текст. Решена проблема для совсем маленьких 3, 4-летних зрителей. Они ведь таким же образом знакомятся с книжками, и очень важно, как она нарисована. Художники всеми средствами стараются их «оживить» движущимися глазками, например. Ведь вначале малыши воспринимают мир на ощупь. А в театрах редко учитываются особенности возрастной психологии. Ребята смеялись от души. Артисты в очередной раз осчастливили своих юных зрителей. А в медиа-холле всё было серьёзно. «Борис Годунов». Из-за болезни Константина Богомолова слово взял критик Андрей Пронин и поведал о самом режиссёре и его нашумевшем спектакле, сопроводив рассказ видеопоказом. Премьера состоялась в прошлом году, в театре «Ленком». Богомолов – своеобразное явление в театральном мире, режиссёр, разрушающий традиции. «Он не из тех, кто пытается "пристроить текст к современным обстоятельствам", как это делает главреж из Ижеска», – рассказывает Пронин. – Текст для него – материал для игры, каких-то манипуляций, его концепция – это комментарий на полях к авторскому тексту. Богомолов изобретает провокационные, абсурдистские ходы, постоянно вкрапление примитива. Но лично для меня его смотреть интересно, потому что он кардинально заставляет менять отношение к происходящему. И предсказать, что сейчас будет, – никогда невозможно. «Борис Годунов» – переосмысление истории в жанре сатиры. Внутри спектакля какая-то попса, шансон, Битлз и Макаревич, сплошные вызовы современникам». Пронин подчеркивает, что Богомолов опрокидывает на сцену всю масскультуру, которая окружает нас в жизни. Поначалу всё очень смешно, потом – страшно. Потому что чем дальше, тем больше мы понимаем – зачем. В итоге перед нами спектакль о «чудовищной утрате культуры». Андрей Пронин говорит о том, как много сейчас людей с детским сознанием. Их плодит современный образ жизни, интернет, нежелание жить реальностью. Поэтому на нынешнем этапе сознания нашего общества поставить Бориса Годунова мы не сможем, увы, мы все – самозванцы. Вот так… ВОЛНЕНИЕ ЗАШКАЛИВАЕТ 8 февраля. После самого обсуждаемого в стране спектакля вся интеллектуальная аудитория медиахолла отправилась на наш спектакль. Волнение усиливается и вскоре зашкаливает… За кулисами все превратились в ходячий нерв. Женя Славгородская подчёркнуто спокойна – «первый пошёл»… Если предыдущий показ «Маленьких трагедий» Петра Шерешевского – спектакль-вызов – явил собой массовый исход взрослого зрителя при общем восторге молодёжи, на омский спектакль Максима Диденко пришла аудитория весьма серьёзная. Зал полон... Все в ожидании. Предварительная реклама подготовила зрителей к по-

Сцены из спектакля «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина Омского городского театра «Студия» Л. Ермолаевой, показанного на Пушкинском фестивале

казу эксперимента. Но журналистка «Псковской провинции» Наталья Игнатенко, анализировавшая два показа «Маленьких трагедий», сетовала на то, что не был обнародован жанр – месса-парафраза, это бы, по-видимому, больше подготовило к восприятию и пониманию происходящего. Интересным для коллеги показалось исполнение актёрами Виталием Сосоем, Виталием Романовым и некоторыми другими сразу нескольких ролей. Ибо здесь хорошо видно, как всё перетекает от одного человека к другому. Абсолютно оригинальны, на её взгляд, костюмы смерти, необычное сценическое пространство. Обречённое переодевание каждого из героев в «смертельный наряд», по словам опрошенных зрителей, просто вызывало «мурашки». Трансформация же метафор – столыгробы, которые служат ещё постаментом для надгробий, по задумке режиссёра, а также сундуком для золота прочиталась большинством воспринимающих. А вот механическая чеканка монологов не сразу принималась и понималась, особенно в начале. (По задумке режиссера, это персонажи из Вечности, уже давно умершие). Но постановки Максима Диденко – всегда некий синтез искусств. Поэтому каждого зрителя цепляет разное. Кто-то услышал Моцарта как основу, кто-то воспринял спектакль как мюзикл, кого-то обворожила графика мизансцен, их «фресочная заданность». Но вместе с тем – это, по словам Максима, и каноническая драма, и поэтический театр. Виталию Романову удалось почувствовать характер Моцарта. Молодежь, конечно, воодушевилась «Чумой» Виталия Сосоя. Несколько важных замечаний сделала театральный критик Наталья Каминская. Отметила хорошее исполнение вокальное и интересный визуальный ряд, продуманное композиционное решение, но пушкинский текст критик считает непроработанным. Уж какой экспериментатор Богомолов, но текст в «Годунове» разработан им детально. Чтобы персонаж был живой – его надо освоить каждому. Режиссёр дал свободу актёрам в самостоятельном погружении в текст (очевидно, изза отсутствия времени), но не у всех это получилось. Большой потенциал Каминская видит у нескольких актёров – Виталия Романова, Владимира Михайлова, Виктора Степкина, Виталия Сосоя (правда, не во всех персонажах), хороша Алёна Устинова. ФАВОРИТ ФЕСТИВАЛЯ «Пушкинский фестиваль всегда считался площадкой, где находили своё воплощение новые театральные формы, и этот год не стал исключением». В чём мы убедились выше. Но не все новые формы однозначно принимаются специалистамитеатроведами. 9 февраля псковские зрители увидели постановку «Жизнь за царя» «Театро Ди Капуа» в исполнении актёров – лауреатов высшей театральной премии Петербурга «Золотой софит» в номинации «Лучший актёрский ансамбль» и номинантов Российской национальной театральной премии «Золотая маска», и для многих она стала настоящим открытием. Здесь первый раз за всю историю фестиваля в качестве театральных подмостков было использовано фойе театра. Сначала публику усадили на первые ряды партера, затем пригласили на сцену зрительного зала, чтобы понаблюдать за проявкой фотографий с помощью красной лампы (молодёжь, конечно, этого не знает). На полу и на стене разместились фотографии народовольцев, совершенно реальные. Потом, нарочито проведя по лестницам и закоулкам, всех привели в небольшую комнату, словно на явку в конспиративной квартире. И здесь начался настоящий драйв. Полное ощущение таинственности, гнетущей опасности. И всё натурально, вполне серьёзно. Красавица-ёлка с игрушками касалась своими иголками некоторых сидящих, низкая лампа, оранжевый абажур, часы, которые показывают реальное время, самовар с гостинцами,

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛИ покрытый скатертью стол и даже реальный запах апельсинов. Красивые молодые люди оживлённо рассаживают всех в зале, будто мы пришли на заседание кружка, и сейчас будем работать вместе. Исполнители необычайно артистичные, яркие, музыкальные, темпераментные, потрясающе талантливые! В истории России народовольцы – персонажи явно забытые, но в конкретной личной истории, рассказанной на спектакле, вызывают пронзительное человеческое сочувствие. Важен путь каждого из них к поступку, накал душевных страстей, поиск истины и причина, мотив поведения. Перед нами не выдуманная неким автором история, а отражение подлинных событий. (В основе – материалы газет). Историй, совершенно драматических несколько. Чем они могут быть нам близки? Безусловно, вызывают сочувствие. Но самое интересное – соприкосновение реальностей: что находит отклик сегодня? Не секрет, что мы также наблюдаем социальное расслоение людей, растёт напряжение, и сейчас снова появляются лидеры, которым надо непременно действовать, класть на алтарь свою голову ради своей страны: активные демонстрации и протесты, борьба с неофашизмом... Каким образом тогда самодержавие довело молодых людей до убийства царя, просто человеческой жизни, данной Богом? Что сейчас движет людьми, способными убивать за идею? Это очень горький урок истории.

МАРТ 2015 39(61)

ДВА СПЕКТАКЛЯ КАМЫ ГИНКАСА Зрители фестиваля смогли увидеть на большом экране ещё один нашумевший спектакль – «Золотой петушок» Камы Гинкаса, а чуть позднее его спектакль для камерной сцены «Пушкин. Дуэль. Смерть». Известно, что «Золотой петушок» не был написан как сказка для детей. Недетские подтексты режиссёр не только создавал, но и извлекал из пушкинского текста. Клоуны выстраивали на глазах взрослых и детей спектакль, создавая реквизит из подручных средств. И про то, как дети (младшие школьники) воспринимают этот спектакль, надо снимать отдельный фильм. Они натурально проживают его вместе с артистами. Блестящий юмор, остроумные метафоры в оформлении и действии подаются Камой Гинкасом легко и вместе с тем драматично, хотя вполне доступно для детского восприятия. Все персонажи по очереди рассказывают сказку, и каждый образ создаётся на глазах у изумлённых ребят. Для спектакля «Пушкин. Дуэль. Смерть» в кармане сцены была специально отремонтирована абсолютно белая комната с белым потолком, стенами и полом, такой белый квадрат. Спектакль прошёл в форме практически закрытого показа, всего на 39 мест, и Гинкас не разрешил доставить ни одного стула. Для нас он всё же показал несколько фрагментов репетиции. Это спектакль о жестокости законов светского общества, о том, как каждый, по словам Гинкаса, мечтает причаститься к славе великого гения, несмотря на то, что немногим раньше сам принимал участие в его беспощадной травле. «Напряжённые, бесстрастные, восторженные голоса современников Пушкина: Жуковского, Вяземских, Нащокиной, Вревской и других. Любивших поэта или вовсе незнакомых ему людей». У Камы Гинкаса есть три спектакля по Пушкину. И сценарий двух из них (ещё «Пушкин и Натали») режиссёр писал сам. «Это поражает, когда ты читаешь эти все воспоминания, они поражают своей трагической алогичностью. Видимо, что-то есть в природе гениального человека, что мы не можем постичь и что, вполне возможно, ведёт его к гибели. И это меня поразило, восхитило, и я захотел поставить спектакль на эту тему». Конечно, все эти показанные на фестивале спектакли не исчерпали тайны Пушкина, но погрузили более четырёх тысяч зрителей в его наследие, в творчество близких ему по духу мастеров, в творчество режиссёровноваторов, в историческое прошлое нашей страны, позволив увидеть в нём реалии настоящего. В спектаклях, удачных и не очень, пусть живёт мысль замечательного пушкиниста Валентина Непомнящего: тайна Пушкина – это не количество, а качество, не сумма и сложность, а целостность и простота…

Сергей ДЕНИСЕНКО

Графически-иллюстративная* композиция одержимой судьбы Владимира Башкина

…Стрелка часов ползла. О время, – таинственные сроки, удары сердца, ледяное пространство вселенной, где летят эти развёрнутые времена! И вот медленный шёпот раздался… <…> Словно тихая молния, пронзил его неистовое сердце далёкий голос, повторявший печально на неземном языке: – Где ты, где ты, где ты?.. А. Толстой. «Аэлита» …Много лет назад на похоронах близкого мне человека Володя успокаивал меня и сказал: «Ты пойми, это всего лишь скафандрик, суть остаётся, умирает не то, что мы любим и с чем мы так близко знакомы»... Татьяна Башкина (Мельня). «Всегда должен быть светлый выход…». «ОТ», №28(50), 2012

…Дипломной работой Владимира Башкина, выпускника художественно-графического факультета Омского педагогического института (выпуск 1971-го года), были иллюстрации (графика) к фантастическому роману Алексея Толстого «Аэлита». Защита диплома прошла успешно (педагог – легендарный Станислав Кондратьевич Белов; впрочем, омский худграф семидесятых – там сплошь все легендарны!). Но «учителем рисования, черчения, труда», что гарантировала запись в дипломе, Башкин не стал. Так же как

не стал (а мог бы!) художником, сценографом, проектировщиком. И даже литератором. И даже физикомтеоретиком!.. Он стал актёром. Замечательным и неповторимым. И несколько десятков лет проработал в Омском ТЮЗе. До 30-го мая 2006-го, до самой смерти… Нет, не «проработал» – прослужил! Это я вспомнил сейчас слова, напечатанные в книге воспоминаний «Иначе не могу» близкого друга Володи, актёра и режиссёра Виктора Колодко: «Владимир Башкин прослужил в ТЮЗе больше тридцати лет. Именно прослужил, а не проработал. Ему поступали предложения из многих

Графическая иллюстрация (среди прочих значений) – пространственно-временна́я диаграмма движения электронов.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГРАНИ ТВОРЧЕСТВА солидных театров, но он был верен Омскому ТЮЗу… Невозможно найти роль, которую он не воспринимал или не соглашался с распределением. Всё принимал безотказно. Любую делал легко, убедительно и всегда… весело. Это доставляло чародею истинное удовольствие. Частенько друзья подшучивали: «Башкин, ты хорошо устроился: получаешь кайф, а тебе за то ещё и деньги платят…». …А на худграфе юный Башкин был «актёр актёрычем». Блистал на всех студенческих смотрах. У искусствоведа Ларисы Чуйко сохранилась вырезка из институтской газеты «Молодость» (апрель 1968-го). Сканировал два фрагментика с 1-й страницы, на которой о межвузовском смотре студенческой самодеятельности рассказывается: Стихов Башкин знал – «тьму тьмущую»! Поэзию он любил всегда. И читал стихи – мастерски! Кстати, худграфовцам-ветеранам памятен эпизод, когда на большом вузовском концерте по случаю 50-летия Октября на сцену вышел кто-то из студентов и начал читать Маяковского, кульминационную 6-ю главу из поэмы «Хорошо!». Он прочёл первую строчку: «Дул, как всегда, октябрь ветрами…», сбился, прочёл ещё раз, запутался окончательно и, сконфуженный, ушёл за кулисы. И в ту же минуту на сцену быстрым шагом выходит Володя Башкин, демонстративно бросает негодующий взгляд в ту сторону, где скрылся незадачливый исполнитель, и читает отрывок сам – красиво поставленным голосом, актёрски, профессионально. Была, как принято говорить, буря оваций!.. Стихия актёрская органично примкнула к бушующим в студенте Башкине стихиям художнической и математической. Студенческий театр Бориса Фельдмана, затем – знаменитый и шумный «Романтик» Ларисы Меерсон, в чьём дипломном спектакле «Где твой брат, Авель?» блистательно сыграл молодой Башкин (в то время уже художник-экспозиционер Омского краеведческого музея), вынужденно обритый наголо накануне ухода в армию… Армия промелькнула как театральный антракт. И вот старший научный сотрудник краеведческого музея Владимир Башкин вновь в «Романтике». …Лариса Меерсон вспоминает: «У нас была традиция – игра в театре, связанная с понятиями «откровенный вопрос» и «откровенный ответ». И вдруг как-то накануне премьеры спектакля Володя Башкин задаёт такой вопрос: «Лариса, скажи, только честно: вот ты приходишь на репетицию, а тебе вдруг говорят, что артист Башкин попал под машину, причём – насмерть. Какая у тебя будет первая реакция?». И смотрит мне в глаза. МАРТ 2015 39(61)

Омский ТЮЗ. «Здравствуйте, наши папы!» (1976). Слева направо: Валерий Ростов, Юрий Трошкеев, Владимир Башкин, Владимир Витько, Игорь Абрамов

Омский ТЮЗ. «Две стрелы» (1984). Актёры (слева направо): на заднем плане – Дмитрий Григорьев, Юрий Трошкеев, Виктор Паршин, Евгений Иванов, Сергей Демко; на переднем плане – Виктор Малкин, Игорь Абрамов, Владимир Башкин, Владимир Остапов

Омский ТЮЗ. «Чума на оба ваши дома» (2003). Актёры (слева направо): Игорь Абрамов, Владимир Башкин, Владимир Крутов, Сергей Фомочкин

Омский ТЮЗ. «Бременские музыканты» (1993). Актёры (слева направо): Сергей Оленберг, Альбина и Андрей Захаренко, Владимир Башкин

И я ему отвечаю: «Первая реакция: завтра премьера; кем заменить актёра? И можно ли его вообще заменить?..». Могу предположить (и с большой долей уверенности, будучи не один год знакомым с Башкиным), что вопрос незаменимости в профессии был для него всегда важен. Изначально. Разговаривая с сокурсниками Володи по худграфу, неизменно слышал среди главного о нём: остроумный, талантливый, эрудированный, рассудительный, кропотливый, добрый, старательный, иногда слегка «закрытый», во всём пытающийся дойти до сути (между прочим, ставший сегодня чуть ли «хитом» интернета вопрос о Гамлете Башкин любил задавать ещё в 70-е: «Почему Гамлет у Шекспира «тучен и одышлив», а в кино – нет?»). И ещё все худграфовцы говорили о том, что грядущая переориентация в профессии у Башкина явно прослеживалась… За плечами – яркие (незаменимые!) театральные работы во многих спектаклях, среди которых и «Авель», и «Вечно живые», и «Молодая гвардия»!.. Он «пометался» ещё некоторое время между театром и «производством» (в 1974 – 75-м работал художникомпроектировщиком сначала в проектноконструкторском бюро, потом на заводе металлоизделий) – и 4-го мая 1975-го года пришёл в ТЮЗ, с заявлением: «Прошу принять меня актёром». Главный режиссёр Геннадий Кириллов уже ждал Володю (а вскоре он пригласит на постановки и Ларису Меерсон). Через год – первая творческая характеристика на Башкина: «…Творчески интересный… разноплановый… глубокий внутренний анализ в работе над ролями…». С 1982-го он будет тарифицироваться уже как «артист высшей категории». Но не об актёрской грани дарования Владимира Башкина сегодня речь в премьерной рубрике. О многогранности.

…В 1990-х выходил в Омске литературнохудожественно-публицистический альманах «Глубинка». И затеял я тогда – в серединке этой «Глубинки» – «альманах в альманахе», литературно-актёрский, под названием «Оазис» (почти 60 страниц выделили мне тогда в 200-страничном альманахе). И в первом выпуске «Оазиса», рядышком с литературными творениями Елены Аросевой, Александра Сидорова, Сергея Тимофеева и других, – завораживающий своей сюжетикой рассказ Владимира Башкина «К вопросу о причастности…». Это была первая и последняя публикация Башкина как литератора. Хотя, судя по подзаголовку («Из историй, рассказанных капитаном звездолёта «Голубой ветер» Эженом Пахомовым»), у него был написан (или создавался) цикл. Хочу обратить благосклонное внимание читателей на монолог героя рассказа – изобретателя Машины Времени Петра Скрыльникова:

«…– Так вот Даша сказала: я выйду за тебя замуж, если буду уверена в том, что ты способен создать такое, на что больше никто не способен. Тогда я ответил: отлично, дорогая, в таком случае я сделаю Машину Времени!.. Ты ведь звездолётчик, Эжен. Надеюсь, не совсем забыл теорию. Помнишь гравитационный радиус? Ну, сферу Шварцшильда*? Так вот, у неё внутри Пространство и Время меняются ролями. Считалось, что Время там останавливается, а Пространство сворачивается в сингулярность. Но ведь если Время остановилось, объект должен исчезнуть из континуума; остановилось-то его Собственное Время, значит, в последовавшей за остановкой секунде Нашего Времени объекта не должно быть. Как говорится, раз нет во Времени, значит, нету и в Пространстве, ибо континуум расщепить нельзя. Но ведь это не так! Мы же наблюдаем эти объекты! Больше того, это – вечные объекты во Вселенной, и выглядят они всегда одинаково для наблюдателя из любого Времени. А знаешь, почему? Слушай внимательно. Поменявшись ролями под гравитационным радиусом, Пространство и Время меняются и количеством измерений. Ведь это единственное, что их различает! Время становится трёхмерным, а Пространство – одномерным. А что такое три измерения Времени в единстве? Это Прошлое, Настоящее и Будущее в один и тот же момент в одной точке! Вот почему эти объекты не исчезают из поля нашего зрения. Пребывая в своём Прошлом, они остаются в нашем Настоящем, потому что их Собственное Время стало трёхмерным, и видеть их, в принципе, можно из любого Времени! И не только видеть. Короче говоря, в этом – суть моей теории. И она показывает, что Машина Времени – возможна! Ну, что ты на это скажешь?..».

Карл Шварцшильд (1873 - 1916) – выдающийся немецкий астроном и физик.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГРАНИ ТВОРЧЕСТВА …Он был одержим физикой и рисунками так же страстно, как театром. И сценографом был не раз – и творческих вечеров, и спектаклей (вспомним тюзовские «Чудесный сплав» 1983-го, «Эксперимент доктора Хоскинса» 1986-го). Рисовал он практически всегда. Рисовал шаржи и портреты друзей, рисовал для «Омска театрального» (тогда это была ещё газета), рисовал для сатирически-иронической стенгазеты ТЮЗа «Мельпомена и Ко», рисовал в своих заветных «физических тетрадках» (включая и «Азы», тетрадь 1976-го года), рисовал просто на листочках, которые попадались под руку, рисовал и в Омске, и на гастролях.

Зинаида Костикова в роли Юлиньки в спектакле «Доходное место» (рисунок В. Башкина к юбилею актрисы)

1985. Из «Дальневосточного блокнота» (рисунки сделаны во время гастролей Омского ТЮЗа во Владивостоке)

А бывало, что по нескольку раз обращался к одному и тому же рисунку. В 1982-м я показал Володе свои стихи из цикла «Монологи знакомого клоуна», попросил сделать иллюстрацию для будущей публикации. И – посы́палось!.. И уже потом, после публикации – чуть ли не каждый год всё новые и новые варианты. В моём архиве сохранились две версии «знакомого клоуна» (а их было много больше). Ну а «самым-самым» стал «клоун» 1988-го года (на белом фоне). Ах, сколько раз появлялся он в разных изданиях (и не так давно – в книге «Крылатая судьба театра», посвящённой 75-летию Омского ТЮЗа). И у дочери Володи и Татьяны – Даши Башкиной – он размещён на её страничке «В Контакте»… «Знакомый клоун»… …Маски ещё не сорваны, мешается «третий лишний», Король преуспевший голый боится прихода зимы… Мы – весёлые клоуны на грустном манеже жизни, А если манеж весёлый, – то грустные клоуны мы… МАРТ 2015 39(61)

Списался недавно с Дарьей (два года назад она уехала из Омска, и сейчас – актриса Екатеринбургского драматического театра «Волхонка»). Передаю слово Дарье Башкиной: «Я родилась в 1986-м, когда отец уже был взрослой сформировавшейся личностью. Он уже сделал выбор профессии и никогда не метался и не жалел о нём. Его художественное образование и безусловный талант воспринимались мною как данность, как что-то само собой разумеющееся. Что же касается увлечённости физикой… «Я понимаю, доченька, почему тебе не

даётся физика. Ваша учительница сама её не любит, и не смогла заинтересовать вас. А вот мне с учительницей физики повезло», – говорил отец, успокаивая меня. Солидная часть шкафа родительской комнаты была отдана под «папины игрушки» (так ласково и шутя мы называли их с мамой). К «папиным игрушкам» относились книги и учебники по механической физике, оптике, астрономии, философии и ещё Бог знает какие умные книжки, не особо меня на тот момент интересовавшие. Так же были там пластилин, гаечки, винтики, отвёртки, колёсики, моторчики и прочие очень важные в хозяйстве «физика-лирика» штуковины. Трогать их запрещалось, а потому привлекали они меня тоже мало. Что могу сказать наверняка и с уверенностью: среди всего этого многообразия он отдыхал. Наверное, это и называется хобби. Тонкое чувство юмора, чувство такта, деликатность и интеллект отца делали его уникальным и мощным актёром. «Что ты хочешь сказать зрителю, выходя на площадку?» – говорили нам педагоги. Отцу всегда было ЧТО сказать. Так «вкусно» сделать роль, пусть даже эпизод – это мастерство. Не выпячивать себя, не перетягивать одеяло, не самоутверждаться, а вести диалог со зрителем –

вот что ценно. А ещё отец во всём был философом. Размышлять и анализировать разные точки зрения он учил и меня». …Он любил самоиронично комментировать этимологию своей фамилии: мол, Башкин – это от татарского «баш», что означает «голова, ум, разум». Я очень далёк от физики. Но я ведь тоже верю (и я благодарен тебе за эту веру, Володя!), что Прошлое, Настоящее и Будущее могут быть «в один и тот же момент в одной точке». Вот так же, как во мне сейчас... Позвонил своему знакомому – кандидату физико-математических наук Борису Нартову. Попросил его посмотреть тетрадки Башкина, связанные и с Машиной Времени, и с «запредельными» идеями Володи. Потрясение испытал сразу же: оказывается, Володя Башкин встречался с Нартовым и консультировался у него!.. Вот рассказ Бориса Нартова: «Я встречался с Владимиром Николаевичем Башкиным (далее – ВН) один раз, полжизни тому назад, но разговор с ним помню «отдельно». Он попросил о сущей безделице: рассчитать, взлетит ли, ни на что не опираясь, зловещего вида механизм, роскошно прорисованный им на листе 50 на 50 сантиметров. Я помянул про себя Ньютона и его британскую матушку (опять сумасшедший!) – и предложил ВН «рассказать механизм в действии» (на этом сыпется большинство благодетелей человечества: железяка оказывается неряшливой – например, «что-то задевает за что-то», – и радостный автор отправляется «устранять отдельные недостатки»). Оказалось, однако, что красавецмеханизм вполне аккуратен, хотя, разумеется, и не способен к полёту ввиду не знающего кумовства закона сохранения импульса. Оказалось также, что ВН обладает абсолютным и – что встречается ещё реже – подвижным пространственным воображением. Через раз он пояснял или отвечал на вопрос мгновенным рисунком (я флегматик и, помню, даже попросил его рисовать чуть медленнее). Через час я предложил потратить следующий час на полное доказательство принципиальной нереализуемости его добрых намерений, для чего достаточно было: 1) договориться на словах о свойствах пространства; 2) ознакомиться с определением производной; 3) записать друг под другом три коротеньких уравнения. Клянусь, этот гуманитарий

понял бы всё. И он… Он испугался, что поймёт. Передо мной был рыцарь безопорного движения, он не желал обменивать ощущение возможности на листок калябушек. И ВН то ли увёл разговор в сторону, то ли перенёс его. Потом, увидав, как расстроился добрый нудный технарь, он ловко разбросал по столу несколько блестящих непристойных карикатур на самые патриотические разработки советского ВПК. Затем, по логике встречи, мы, вероятно, выпили, точно не помню. Жаль, если не выпили… Немного понимая в патентном деле, я и сейчас думаю, что Башкин мог весело, в удовольствие стать востребованным массивным изобретателем с зарегистрированными и внедрёнными разработками. И остаться в моей памяти совершенно неудивительным». …Он остался в памяти всех, кто его знал, – удивительным. Одержимым. Талантливым. Многогранно талантливым.

P.S. Из монолога Татьяны Башкиной (Мельня): «Когдато сказанные про «скафандрик» слова Володи живут во мне, как и то, что он часто нам говорил дома: «У меня теперь другая жизнь. За свою я столько дров сумел наломать, теперь развёл костерок и греюсь...». Автор выражает сердечную признательность за помощь в рождении этого материала: Марине АВАРНИЦЫНОЙ (консультант Омского отделения СТД РФ по творческим вопросам); режиссёру и педагогу Ларисе МЕЕРСОН; выпускникам худграфа ОГПИ начала 1970-х Людмиле ОЛЕЩЕНКО (кандидат исторических наук, доцент), Ларисе ЧУЙКО (кандидат искусствоведения, доцент), Георгию КИЧИГИНУ (заслуженный деятель искусств и заслуженный художник РФ, профессор академической живописи, член-корреспондент Российской Академии Художеств) и Петру КРАВЦОВУ (член Союза художников РФ, доцент кафедры живописи и рисунка ОмГПУ); Борису НАРТОВУ (кандидат физико-математических наук, доцент).

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ Вероника БЕРМАН

Неизвестная легенда Во многих театрах есть какая-нибудь красивая легенда. Вот и в омском «Арлекине» уже несколько десятилетий живёт своя. Говорят, что однажды на репетицию спектакля театра кукол заглянула молодая драматическая актриса Настя Кулишева, увидела, как летит над ширмой бабочка…. и осталось в театре кукол навсегда. Так родилась легенда театра – Анастасия Трифонова Варжало. Сегодня в Омске театральном говорят о школе Варжало. Одна из номинаций областного профессионального театрального смотра-конкурса – «За вклад в развитие искусства кукольного театра» – носит имя А.Т. Варжало. Но вот кто она – Анастасия Варжало – знают немногие. Это самая неизвестная омская театральная легенда, без которой современный «Арлекин» немыслим.

В 1949 году в штат театра поступила актриса Анастасия Кулишева. Вот как эмоционально утверждала Евгения Незлученко, режиссёр Омского областного театра кукол: «В лице Анастасии Трифоновны театр потерял интереснейшую, острохарактерную актрису!». От актрисы Варжало исходил какой-то магнетизм. Волей-неволей взгляд приковывался к ней: играла ли она роль, читала ли книгу, репетировала ли с актёрами. Вот, например, как она относилась к своей кукле: она брала её в руки, как маленького ребёнка, и начиналось что-то сакраментальное! И всякий раз – внимательно проверит, как повязан платок на кукле, аккуратно расправит воротничок, манжеты, тщательно разгладит рукой складочки на юбке, что-то тронет в парике куклы… Она как бы осеняла свой персонаж перед началом спектакля. Даже котурны надевала по-особому: осторожно брала топорные деревянные скамеечки (как

МАРТ 2015 39(61)

хрустальную вазу!), ставила свою завлекательную ножку на скамеечку и на манер римских сандалий обвязывала тесёмочками ногу с таким видом, будто плела кружево по государственному заказу. При этом всегда казалось, что надевает она дорогие изящные туфельки на высоком тонком каблуке. В 1958 году театр потерял актрису, но приобрёл режиссёра Варжало. Сейчас сложно оценивать режиссёрские достижения Анастасии Трифоновны. Не осталось видео- или аудиозаписей, только несколько любительских фотографий, афиши, пожелтевшие газетные вырезки и воспоминания… Она не была рупором эпохи, но для своего времени Варжало была значительным режиссёром. Профессиональный почерк – свой, собственный, твёрдый, уверенный. Её спектакли – это кукольная классика. Варжало никогда не брала случайный или проходной материал. Выбор названия был важен и принципиален. Оно должно не только звучать, но, что самое главное, – нести смысл. Каждая её работа должна была не развлекать, а затрагивать, воспитывать, воодушевлять, побуждать. Анастасия Трифоновна была мастер выстраивания массовых сцен. «Руслан и Людмила», «Колокола-лебеди», «Белоснежка и семь гномов» – одномоментно на сцене было множество персонажей, каждый жил своей жизнью, выполнял конкретную, задачу. Но в то же время картинка не распадалась на мелкие части, складывалась в единое полотно, как некий гигантский пазл. Она была дотошна до кукольных мелочей. Важно было всё: жест, поворот головы, забрасывание ножки. В театре до сих пор живёт пре-

дание о том, как она в течение четырёх часов с молодой ведущей актрисой отрабатывала перебрасывание ножки через ширму. Всё было: и слёзы, и тихие истерики (вслух нельзя), и злость, а в итоге идеально оточенная работа с куклой, чёткость жеста, что до сих пор гордо зовётся омской школой. Говорят, что она помогала артисту через пластику куклы, через механические движения, попасть в образ, где потом появлялась и органика, и свобода кукловождения. Режиссёр Варжало требовала, чтобы на репетиции всегда присутствовал весь актёрский состав спектакля. Не важно – репетируется твоя сцена сегодня или нет. «В материале» должен находиться каждый исполнитель, находиться каждый день с одиннадцати до двух и с трёх до семи. Конечно, её не все понимали, но сейчас, по прошествии более чем сорока лет, осознаёшь, что это как раз и было основой школы. Отношение к работе, к кукле, к театру, профессии, заложенное Анастасией Трифоновной, стало базой омской школы и послужило основой современного «Арлекина». Для Варжало репетиция была не только процессом построения спектакля, а неким культурологически-педагогическим циклом, некой образовательной системой. Вспоминает ныне заслуженный артист России Валерий Исаев: «Она заставляла писать рефераты на темы, связанные с постановкой. Дело в том, что мы так не только погружались в материал, но и получали определённый багаж знаний. Не надо забывать, что далеко не все артисты тогдашнего театра имели специальное образование, некоторые приходили сразу после школы, а кто, и не окончив её».

Она думала о коллективе, пытаясь развивать и образовывать. Постоянно в театре проходили курсы повышения квалификации. И если уроки кукловождения вели Тадеуш Варжало и Василий Евстратенко, то на тренинги по вокалу, танцу, пластике, сценической речи и фехтованию приглашались ведущие специалисты в этой области. С премьерой работа над спектаклем не останавливалась. Анастасия Трифоновна отсматривала каждое выступление. Она на протяжении всей сценической жизни спектакля вела его и следила, как за дитём, рождённым в муках. У неё было своё место: в последнем ряду второе с краю, которое никто никогда не занимал. Садилась и начинала писать. После каждого спектакля был обязательный пятнадцатиминутный разбор. Подробный и чёткий. «От неё ничего не могло скрыться, – вспоминает Станислав Дубков. – И если где-то накосячил, всё… Жди привета от Анастасии Трифоновны. Она никогда не повышала, голоса, но лучше бы иногда накричала». Она не делала замечания при всех. Вызывала к себе в кабинет, вручала бумагу с замечаниями, просила прочитать при ней и интересовалась, что понятно и что нет. Не было категоричных замечаний. Всегда шло подробное разъяснение и разбор. Анастасия Трифоновна Варжало воспитала целое поколение актёров с хорошей школой: Нина Каликина, Николай Джанумянц, Эмира Уракова, Эдуард Ураков, Валерий Исаев, Геннадий Власов, Василий Евстратенко, Светлана Евстратенко, Нина Исаева… Список можно продолжать ещё долго. И каждый из них – это яркая индивидуальность, легенда «Арлекина». Но она воспитывала ещё и нашего зрителя, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

и не только своими спектаклями. Казалось бы, работа со зрителем – это работа педагога. Но Анастасия Трифоновна и здесь не оставалась равнодушной. Так она предложила посвящение в зрители. Из воспоминаний Евгении Незлученко: «Помню, Анастасия Трифоновна входит в нашу малюсенькую режиссёрскую комнатку со счастливой улыбкой и рассказывает, что сейчас произошло в зале: какая-то очень упорная мама ни за что не хотела сидеть отдельно от своего ребёнка (довольно уже самостоятельного). И педагог, и подключившаяся Анастасия Трифоновна безрезультатно пытались её убедить пересесть на другое место. Вдруг из «взрослых» рядов поднимается одна из мам и говорит: «Извините, но в НАШЕМ театре такие правила!». «В нашем театре» – эти слова прозвучали благодарностью за терпеливый и кропотливый труд и Анастасии Трифоновны, и педагога в этом нелёгком и весьма щепетильном деле». Анастасия Варжало была трогательно, по-детски наивна и в то же время жестка. Казалось, что в ней уживаются два разных человека. В театре она чётко держала дистанцию, близко к себе не подпускала. Может быть, благодаря этому и была создана уникальная творческая атмосфера. Отсутствие задушевного панибратства позволяло ей вводить серьёзные, жёсткие правила. Например, был строгий запрет на курение. И за перекур в туалете могли и с роли снять, невзирая на лица и звания. Если входил актёр старшего поколения в актёрскую, молодые обязательно должны были встать. Но при всей её жесткости она была очень внимательна к артистам, к их житейским и творческим проблемам. Ей было принципиально важно кто и какие роли получает, сколько сыграл. Она уважительно относилась ко всем сотрудникам, независимо от того, кто это был: актёр начинающий или со стажем, монтировщик декораций или художник – ко всем на «вы». Пусть по имени, но на «вы». Наивный и жёсткий человек. Анастасия Трифоновна была требовательная ко всем, но в первую очень к себе. У неё не было близких друзей, и в старости самым близким другом стала книга. Анастасию Варжало МАРТ 2015 39(61)

нельзя представить без книги. Она читала постоянно. Она знала все литературные новинки, выписывала журналы, интересовалась новыми авторами. Уже будучи на пенсии, когда встречала своих артистов, она задавала один и тот же вопрос: «Что вы читаете сейчас?». Очень важно было не в принципе – сейчас. Она была уверена, что человек должен постоянно себя совершенствовать, образовывать и развивать. А тем более, если этот человек – артист.

О жизни и творчестве Варжало мало что написано, и факты приходится собирать по крупицам. Она была очень непубличный человек, не любила давать интервью и фотографироваться. Её не волновал вопрос славы и признания. Это была самая скромная «звезда». Для неё существовал ТЕАТР, а всё остальное было вторично. Анастасия Варжало не была основателем театра, но без неё, без её школы не состоялся бы современный «Арлекин». Во многих театрах живёт какая-нибудь красивая легенда. В 2015-м легенде омского «Арлекина» – Анастасии Трифоновне Варжало – 100 лет.

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

«А весною я в несчастья не верю!. » «Что прошло, то прошло. К лучшему. Но прикусываю как тайну ностальгию по настающему, что настанет. Да не застану...» (Андрей Вознесенский)

…А 10-го марта нынешнего года Корфидов отметил бы первый из трёх своих юбилеев 2015го: 75-летие со дня рождения. А потом бы и второй отметил – ровно полвека в Омском драматическом. А потом и третий (и вновь полвека!) – «золотая свадьба» Валентины и Вячеслава… Актёр Омского академического театра драмы, обладатель титула «Легенда омской сцены» Вячеслав Корфидов… И отныне рядышком – навсегда обозначенный срок жизни и судьбы: «1.03.1940 - 31.12.2014»… …Монолог Корфидова в журнальной рубрике «В пространстве времени и сцены» год назад («ОТ», №35/57/, март 2014) был несуетен и раздумчив. И так или иначе проступала в нём та самая «ностальгия по настоящему»: «Период, в котором я начинал работать, был стабильным в профессиональном отношении, одновременно работали великолепные режиссёры Я.М. Киржнер, А.Ю. Хайкин, Г.Р. Тростянецкий, все трое ставили спектакли. Практически все артисты были заняты, поэтому всякие слухи о режиссёрских предпочтениях не вызывали раздражения и конфликтов, но это и благодаря мощному директору М.Н. Ханжарову. …Трудности нынешнего театра в том, что в нём один главный режиссёр и… приглашённые, а не очередные. Главный мог бы что-то предложить, подсказать, но приглашённый вправе сам выбирать актёров, его задача – поставить свой хороший спектакль и уехать. Приглашённому режиссёру некогда изучать актёров, присматриваться к труппе, а тем более делать тщательный отбор…». Что ж, коренной «уралец» Корфидов, ставший пятьдесят лет назад не менее коренным омичом, имел право сказать именно так. Ибо ему – выпускнику актёрского отделения Свердловского театрального училища 1965-го – выпало великое счастье (начиная с этого же года) стать СОучастником и СОтворцом «золотого века» Омского драматического, познать уже с первых шагов на сцене Настоящее.

Огромное СПАСИБО за поздравления! Всем, всем, всем! ХОЧЕТСЯ И ДАЛЬШЕ ЖИТЬ И ТВОРИТЬ... (Запись Вячеслава Корфидова 10-го марта 2014-го года в социальной сети «В Контакте»)

Корфидов «вместил» в свою творческую судьбу за полвека столько классических персонажей, что их хватило бы не на один «актёрский век»: от царевича Фёдора до Мухоярова, от Ле Бре до Замётова, от Поспелова до Измайлова и Фирса. А ведь ещё и Омский ТЮЗ в «актёрской копилке» оказался (великолепные работы Корфидова в тюзовских спектаклях «Пиковый валет», «Чума на оба ваши дома», «Летняя поездка к морю»!)…

Омский ТЮЗ. «Пиковый валет». Актёры (слева направо): Олег Чичко, Виталий Сосой, Валерий Ростов и Вячеслав Корфидов.

В 2012-м на сцене Дома актёра состоялся большой вечер «Наши Легенды». И вот в один из эпизодов вечера вышли на сцену две «Легенды омской сцены»: актёр ТЮЗа Игорь Абрамов и Корфидов. И Абрамов так сказал (после сыгранного вместе с Вячеславом фрагмента из «Чумы на оба ваши дома»): «Я очень рад предоставившейся мне возможности ещё раз выйти на сцену вместе со Славой. Мы с ним подружились давным-давно, ещё в 1960-е, когда он был председателем месткома в драме, а я – предместкома в ТЮЗе, и мы часто встречались на профсоюзных семинарах, симпозиумах, конференциях, и вместо того, чтобы слушать ту чушь, которую нам говорили с трибун, – обсуждали с Корфидовым «дела насущные», театральные… А несколько лет назад нам ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ потребовался в ТЮЗе возрастной актёр, и мы пригласили Славу Корфидова. И тут дело ведь не в том, что актёр из другого театра пришёл, это бывает нередко. Прежде всего дело в том, КАК это происходит и КТО приходит. И вот Слава – со своим чудесным, добродушным, отзывчивым, мягким характером, – он настолько пришёлся по душе всем актёрам ТЮЗа, что его потом пригласили ещё в один спектакль, потом ещё, и он уже считался у нас просто своим человеком. Своим! Вот в этом главная прелесть талантливого Славы Корфидова!..». Замечательна была ответная реплика Вячеслава: «Тесная связь с ТЮЗом была у меня и раньше: в театральной студии Владимира Дмитриевича Соколова я преподавал фехтование… А вот когда в ТЮЗ пригласили «поиграть», – очень долго сомневался: смогу ли? Зритель-то – совсем другой. Потом вспомнил, что опыт, как-никак, есть: будучи студентом, был вместе с тремя сокурсниками приглашён в Свердловский ТЮЗ в спектакль «Белеет парус одинокий». Там я впервые понял, что это такое – играть для детей и подростков. А для них надо играть не просто здорово, а гениально!»… …4-го января 2015-го года в театре драмы был заменён спектакль «Вишнёвый сад». Не стало Фирса… Осиротел театр без своего любимого «домового». Великое, мудрое и доброе прозвище (звание!): ДОМовой!.. …Неуютно мне стало в рубрике «Архивный фотоэксклюзив» без Славы, страстного фотолетописца, который чуть ли не каждодневно на протяжении нескольких десятилетий «фиксировал Театр», начиная с широкоплёночного «Любителя», «Зоркого», «Зенита» – и до «Никона». О, как мы любили с Корфидовым «расшифровывать» архивные фотоснимки, уточнять каждую деталь, запечатлённую на них!.. Собранный им фотоархив – уникален. Более 50-ти фотоальбомов успел систематизировать Слава на своей страничке «В Контакте» (некоторые редкие снимки и в сегодняшней рубрике). Довелось уже говорить (и не могу не повторить): фотоархив Корфидова достоин не просто фотовыставок в Театре драмы, в Доме актёра, – это достойно отдельного «корфидовского» фотоальбома! Во имя Памяти!.. …В начале жаркого августа 2013-го имел честь «приобщиться» к знаменитому фотоаппарату Корфидова (спасибо, Слава!). Гуляем мы с внуком Святославом по набережной – и вдруг останавливается «легковушка» и из неё выходят два «драмтеатровских» Михалыча – Вячеслав Михайлович Корфидов и Владимир Михайлович Авраменко (один – с фотоаппаратом, другой – с пакетом, в котором контуры ведра просматриваются). Радостные, смеются. Слава говорит: «Вот, за грибами поехали, смотрим – а тут ты идёшь, а рядом с тобой ну явно артист будущий. Это, никак, Святослав Иванович, о котором ты мне рассказывал? Ну, Свят, давай знакомиться!.. Серёга, возьми-ка мой фотик, щёлкни меня с Володей и со Святославом!..». Я взял его «Никон», спросил, куда нажимать надо и как «фокус» наводить, – и щёлкнул. И вечером того же дня МАРТ 2015 39(61)

Из фотоархива В. Корфидова.

Валерий Алексеев

Валерия Прокоп

Николай Бабенко

Из фотоархива В. Корфидова. Надежда Надеждина и Александр Щёголев

Корфидов уже прислал мне фотографию. И я теперь знаю, что когда мой внук подрастёт, – я положу перед ним этот снимок и расскажу ему обязательно и про актёра Корфидова, и про то, почему он «Легенда», и почему он – «домовой»…

…Режиссёр Геннадий Тростянецкий, зная, что мартовский «Архивный фотоэксклюзив» будет посвящён Вячеславу Корфидову, прислал мне из Петербурга короткое пронзительное письмо. Вот оно:

«Слава сыграл Фирса. Персонажа, которого – по Чехову – заколотили досками и забыли. Это сильное напоминание, это важный знак для всех ныне здравствующих: ни один человек, отдавший Омскому театру хоть один день жизни, не должен быть «заколочен» и забыт. НИ ОДИН! Быть может, сто́ит перед началом каждого сезона показывать молодёжи сохранившиеся на видео спектакли Омского театра, посвящать им Вечер воспоминаний. Театр – это то ЖИВОЕ, что передаётся из рук в руки, из души в душу. Прошлое, Настоящее и Будущее в бытии каждого человека существуют одновременно, и надо понимать, что они питают друг друга живыми соками жизни»…

«Я не знаю, как остальные, но я чувствую жесточайшую не по прошлому ностальгию – ностальгию по настоящему…»

Простое величие и талантливая доброта (Памяти Анны Гордовской) 3-го февраля театральный Омск прощался с актрисой Анной Гордовской… Омский ТЮЗ был её родным театром ровно полвека, начиная с 1964-го, когда Анна поступила в студию легендарного режиссёра Владимира Соколова… 5-го августа нынешнего года Анне Никитичне Гордовской

Анечка Гордовская, милейший и добрейший человек!.. Ушла внезапно для всех, потому что никогда и никого не обременяла своими горестями, болезнями, трагедиями, коих выпало на её долю предостаточно. Она стойко выдерживала удары судьбы, смерть мужа, смерть сына, оставаясь для друзей улыбчивой, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь. Неугомонная и неутомимая!.. Занималась общественной работой, долгое время была членом ревизионной комиссии при Омском отделении СТД РФ и в попечительском совете при детской колонии в Морозовке (20 лет!), в профсоюзном комитете театра. А вся её творческая жизнь прошла «на моих глазах». Из 56-ти лет, что я служу в Омском ТЮЗе, 50 лет были связаны с Аней. Играли в одних спектаклях, мотались по «выездным», ездили на гастроли. Из выпускницы студии при театре (а курс вёл не кто-нибудь, а В.Д. Соколов, мастер с большой буквы, умевший «растить» актёра, а не просто его использовать), из девочки вырастала Актриса: яркая, характерная, способная даже из эпизодической роли «сделать конфетку», как говорят в театре (впрочем, в театре на сей счёт выражаются покрепче). А какая была Сова в «Винни-Пухе»!.. Казалось, впереди блестящая карьера, но пути театральные неисповедимы. Это проклятое режиссёрское «вижу – не вижу» сгубило не одну актёрскую судьбу. И, к сожалению, попала и Анечка под это колесо, и были годы проходных ролей и массовок, но и это её не сломило, не озлобило, не изменило. Была по-прежнему щедра на внимание к друзьям, одаривала сувенирчиками на Новый год и дни рождения… У меня с ней всегда были тёплые друже-

исполнилось бы 70 лет…

ские отношения, наверное, ещё и потому, что она, несмотря на разницу в возрасте, была, можно сказать, в дружеских отношениях с моими мамой и бабушкой, которые её очень привечали и обучали кулинарным премудростям, в которых они (особенно бабушка) были большими мастерицами. И после того, как умерла моя мама, прожившая почти до 90 лет, Аня мне звонила время от времени и говорила, что была в церкви и поставила свечку за мою маму… Низкий тебе поклон, Анечка, за эту память! И вечный тебе покой за все твои земные страдания... Игорь АБРАМОВ, актёр и зав. труппой Омского ТЮЗа, обладатель титула «Легенда Омской сцены» ___________________________ Аня!... Очень добрая!.. Сочетание этих двух слов не столь уж и часто «на театре». У неё была какая-то спокойная и несуетная доброта. Доброта не показная, а настоящая, от сердца. Она никогда не произносила при встрече дежурного «как дела?», но тебе всегда хотелось рассказать ей про эти самые дела... Заслуженная артистка РФ Татьяна КАЗАКОВА, актриса Омского «Пятого театра» ___________________________ Как же странно… Вот ушёл прекрасный человек, замечательная актриса – и так сложно что-то написать, сказать, потому что это на уровне эмоции, чувства, и хочется сохранить эти чувства для себя и только для себя, не делиться ни с кем, чтобы не расплескать… Но вот то, что сразу всплывает в сознании, как только проОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ износится «Анна Гордовская», – это такие определения, как «чувство достоинства», «царственность», «простое величие». Почему простое? Да потому что для Анны Никитичны оно было настолько естественно, это было у неё врождённое, ей не нужно было прилагать усилия, чтобы быть царственной, причём всегда оставаясь при этом самоироничной (а подобное больша-а-а-ая редкость сейчас!)… И я счастлива, что имела возможность общаться, служить вместе одному театру с этой красивой, талантливой, потрясающей Анной Никитичной Гордовской! Спасибо, Анна Никитична, что ты была в моей жизни!.. Ксения КАСТОР (ПОНОМАРЁВА), актриса театра и кино (Москва)

С Владимиром Кокиным («Сказка о четырёх близнецах»)

___________________________ Аннушка!.. Подруга моя! Добрейший человек, наделённый беспредельным чувством юмора! Мы играли и в «Балладе о второгоднике», и в приснопамятной «Репке», и ещё в каких-то спектаклях Омского ТЮЗа 1973– 1974-го годов… Ничего, кроме ощущения талантливого добра!.. В память о ней выпью нынче рюмаху. «Водовки», говорила Аня… Вадим ЖУК, актёр театра и кино, поэт, сценарист (Москва) ___________________________ «Да что же это такое?!» – кричит душа. Куда вы, зачем уходите, дорогие, любимые?.. А просто уходит моё поколение. Тяжело, как тяжело провожать! В случае с Анечкой горе пришло как гром среди ясного неба… Я говорила с ней в середине января, приглашала в Дом актёра на традиционную встречу «ветеранского» Нового года. Она не смогла прийти, как раз в это время «ждала пенсию», но в следующий раз торжественно обещала быть!.. И ничто не предвещало беды. Со мной разговаривала моя дорогая, милая, весёлая, здоровая Анюшка. Общались долго. Я узнала, по какой причине ей пришлось уйти из театра. Я сделала всё, чтобы поддержать, подбодрить, а она и не нуждалась в поддержке: Аня была сильный человек, никогда не ныла, не плакалась. Бывало, скажет как отрежет – и всё, и ни капли сожаления. Казалось бы, несчастья, свалившиеся на её головушку, должны были сломить её, заставить уйти в тоску, одиночество. Но осталась внученька, которой она отдала всю свою любовь и заботу… Она устояла! Могу утверждать, что ей помог выдержать удары судьбы всё тот же трудный и любимый театр, которому она отдала пятьдесят лет жизни. Только в работе можно забыть о бедах и жить дальше. Но работы было всё меньше и меньше. И она ушла... На гражданской панихиде говорили правду. А правда в том, что Анечка – добрый, отзывчивый, красивый во всём человек и талантливая, неповторимая, великолепная характерная артистка. Красивая, высокая, статная, с прекрасной чёткой речью, поставленным голосом. В жизни говорила несуетно – размеренно, основательно. МАРТ 2015 39(61)

С Александрой Корневой («Где живёт домовой?»)

У неё не было врагов, она мудро умела подальше держаться от тех, кто сеет сплетни, зависть и нытьё. Я никогда не слышала, чтобы Анечка жаловалась – на здоровье, на театр в целом и на кого-то в отдельности. Она выдавала сразу точную оценку и, словно отпуская беспокоящую её проблему, «переворачивала страницу» и больше к ней не возвращалась. Анечка солнечно жила дальше. Плохое, гнетущее настроение было не для неё. Жила и жизни радовалась, наслаждалась жизнью. И хозяйка-то она была замечательная, и всё она умела, и любой рецепт продиктует, и любой совет даст, утешит, съюморит. Её позитивная, светлая, сильная энергия долгие годы не покинет стен театра... И на примере Анечкиной судьбы хочется, чтобы люди поняли, что такое – жить в радость. Жить, чтобы наша Великая Жизнь – Божий дар – оставалась тобой довольна. И если есть на том свете рай – Анне новопреставленной дорога только туда. Я заказала панихиду за упокой души, подала милостыню. Вот и всё, что я смогла сделать вослед... Даёт, даёт нам Господь очередной урок… Люди, будьте добры друг к другу. Любите всех, успевайте сказать друг другу добрые, ласковые слова. Ведь каждое обидное слово занозой застревает в сердце. Торопитесь объясниться в любви – можно не успеть… Зинаида КОСТИКОВА, актриса и педагог, обладатель титула «Легенда Омской сцены»

Прощай, Капитан! И спасибо, что ты был!. (Памяти Евгения Буханова) И вновь Омский ТЮЗ… И опять прощание… 24 февраля мы проводили в последний путь актёра Евгения Буханова… Омский театр юных зрителей был его единственным творческим и профессиональным пристанищем. Он был бесконечно предан своему родному театру

Женю Буханова я знаю с 1999 года (говорить в прошедшем времени язык не поворачивается). Впервые увидел его в стае зелёных зайцев в «Красной Шапочке». И запомнил – высокий, худой, с усами. Усы, конечно, Женькин бренд. Вообще-то, актёрам растительность на лице «не положена», и в пору моего главрежества в Омском ТЮЗе не раз возникала шальная мысль: побрить Буханова. Но тут же понимал: что-то потеряем (ТЮЗ – Буханов – усы…). Тогда же, с 1999-го, стали вместе работать. В «Хитроумной влюблённой» он был одним из Хора (кстати, в паре с женой, Машей). Там же был ординарцем при Капитане (после это «аукнулось» почти символически). С «Орфея и Эвридики» уже пошли роли. И первую свою большую – Тита Нане – сыграл у меня в «Кьоджинских перепалках» (потому особенно приятно, что в книге об Омском ТЮЗе «Крылатая судьба театра» он назвал эту роль первой из своих любимых)… Женя был рядом всегда. И когда ему не нашлось места в «Моём милом Плюшкине», – подетски (по-актёрски) обиделся: раньше, мол, во всех ваших спектаклях... И всё же – о неслучайности ролей, о теме актёрской. Он был Капитаном в «Двенадцатой ночи», Капитаном в «Принцессе Кру». И даже Командор в «Дон Жуане» Макса Фриша – тоже в чём-то Капитан, то есть воин, человек надёжный. Так что сейчас, когда виднее Тема, Рисунок Судьбы, – его первая партия ординарца при Капитане в «Хитроумной» действительно кажется неслучайной, знаковой (ординарец – помощь, поддержка, опора)… Актёру верность несвойственна, не «монтируется» (что называется, – «профессия немужская»). Но Женя был (тут, к сожалению, приходится употребить прошедшее время) человеком верным, надёжным, «армейская

и оставил в его истории светлый след… 16-го июля этого года Евгению Буханову исполнилось бы 42 года…

косточка» (отсюда и тельняшка его – такая же фирменная, как усы). Капитан!.. Последний раз я его видел в свой последний рабочий день в Омском ТЮЗе, 31-го января 2014-го. Он пришёл попрощаться. Представить тогда, что пройдёт год с небольшим и его не будет, было невозможно… И «в строку»: тогда же вечером я встретил Машу. Она быстро шла по коридору первого этажа и крепко меня обняла, в поддержку (тогда это было особенно важно, потому и запомнилось). Ей сейчас особенно трудно. Чем могу помочь из питерского далёка? Только словом (которое иногда – дело). Маша, я очень люблю тебя и вашу замечательную Настю (помню, как волновался Женя, когда она пошла в первый класс). Держись!.. Когда пришло известие об этой беде, наш общий товарищ – мой художник по свету Семён Давыденко – откликнулся фразой: «Прощай, Капитан!». От себя добавлю: и спасибо, Капитан, за всегдашнюю поддержку!.. Борис ГУРЕВИЧ, режиссёр (Санкт-Петербург) ___________________________ …Привет, дядя Женя! Встречаемся на светофоре у «Детского мира». Приветливый взгляд. Разговор. Так, ни о чём. Покурим… А за широкими плечами какие-то домашние дела. Помолчим... Идём, размашисто, в театр – работать и отвлекаться от домашних дел… Терпение, терпение… Я, бывало, сорвусь, наговорю лишнего (а, было, сцепились!). И ничего. Обижались, мирились... И становились ещё роднее… Понимал как-то ты всё, дядя Женя. Понимал и прощал. И меня как-то ненароком учил понимать… ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ

С Никитой Пивоваровым («Остров сокровищ» Р. Стивенсона)

Ты любил людей, а они – тебя. Ты любил детей, а они – тебя. Ты был настоящим Дедом Морозом. Добрым и мудрым… Работали вместе и в театре, и на «халтурах». И, было, писали-сочиняли вместе. Трудно было. А после чувствую, вижу, что немножко понимаю тебя не так, как другие… Нет чувства, что так и не поговорили. Говорили. Много. Обо всём! И душевно, и просто так болтали… Есть чувство дикой… я даже не знаю… не дикой, нет… ужасной утраты! Не с кем будет больше так поговорить!.. …Я помню тебя в гримёрке, дома у тебя, у меня, в гостинице на гастролях, в поезде в тамбуре, на выездах в новогоднюю ночь, да где мы только не были!.. Ты всегда был рядом. Ты был опорой, поддержкой. С юмором, с душой, с русским «авось» и с ответственностью… Рядом был человек. А теперь его нет… Никита ПИВОВАРОВ, актёр Омского ТЮЗа ___________________________ …Есть такие слова мудрые: «Умом понимаешь, а сердцем не воспринимаешь». Это очень трудно воспринять, что больше нет с нами Жени Буханова, замечательного человека, прекрасного и харизматичного актёра, любящего мужа и отца… Почти два десятилетия проработали с Евгением, как говорится, бок о бок. Но у меня как у директора театра, в котором я проработала более четверти века, всегда было ощущение, что он в ТЮЗе был… всегда. Да-да, всегда! Помню его приём на работу: это было не просто легко, а как-то по-театральному легко; он просто пришёл – и сразу стал как будто частичкой истории театра. А как чудесно сформулировал Женя свою краткую биографию в книге, посвящённой 75-летию Омского ТЮЗа! Вот открываю, читаю уже в который раз: «Я, Буханов Евгений Геннадьевич, с 16-го июля 1973-го года самозабвенно предан «малой Родине» – граду Омску (то есть с момента рождения). Отношение к ТЮЗу – патриоМАРТ 2015 39(61)

тическое (окончил Новосибирское театральное училище в 1995-м, с этого же года – актёр Омского ТЮЗа)»… Патриотическое отношение именно к Омскому ТЮЗу – то, что всегда было в нём. Наверное, потому такое ощущение, что Женя в нашем театре был всегда… А ещё – вот эта строчка из той же «биографии»: «Никогда не забываю один из своих любимых постулатов: Широко расправляя крылья, обязательно кого-нибудь заденешь…». У него было трепетное отношение к людям. И такое же трепетное отношение к профессии: с каждой новой ролью – неизменное и всегда заметное «наращивание» мастерства. Вот это великое шекспировское «чуть-чуть»… Я всегда считала Женю оберегом театра, домовым, что ли... Для него ТЮЗ был жизнью. Ну что тут лукавить: не все актёры любят заниматься так называемой общественной работой. Но это не про Буханова. Он жил в театре, он писал вместе со своими актёрами-друзьями сценарии, сочинял капустники, он вместе с Тимофеем Грековым сделал мощный сценарий юбилейного вечера в ТЮЗе в 2012-м. К драматургии подступался, написал в 2007-м пьесу «Необычайный концерт, или Новый год в лесу», и получился спектакль хороший в репертуаре театра. А организатор какой!.. «Домовой»… Это тот, кто организует дом. Без истерик, спокойно, мудро, взвешенно. Женя Буханов… Человек очень гибкий по своей душевной организации, всегда уважавший чужое мнение, всегда с интересом прислушивавшийся к советам!.. С уходом человека жизнь его земная не заканчивается, потому что он остаётся в памяти людской… Вспоминаю великие строки из письма Екатерины Капустиной-Менделеевой к Достоевскому: «Поручаю себя вашей доброй памяти…». Женя поручил себя нашей памяти. И память эта – всегда с нами. И она всегда будет доброй!.. Валентина СОКОЛОВА, доцент кафедры театрального искусства и актёрского мастерства факультета культуры и искусств ОмГУ им. Ф.М. Достоевского, заслуженный работник культуры России

«Рыдайте вслух и радуйтесь взахлеб!. » Здравствуйте! С весной вас! И да здравствуйте во все времена года так же, как здравствует «Поэтический антракт» в неизменно здравствующем журнале «Омск театральный»! В заголовке 29-го выпуска нашей традиционной рубрики – строчка из стихотворения всегда современного актёра и режиссёра, поэта и драматурга Леонида ФИЛАТОВА (1946–2003); его стихотворение «Кукольный театр», написанное девятнадцатилетним Филатовым ровно полвека назад, завершит сегодняшнюю поэтическую подборку, равно как и завершит своеобразную «кукольную тему» само́й подборки. Ну а своеобразие в том, что ещё два автора – актёры Омского театра куклы, актёра, маски «Арлекин». И если Дмитрий ВОЙДАК – актёр, поэт и драматург – за полтора десятилетия работы в «Арлекине» более чем хорошо знаком театралам, то имя дебютантки «Поэтического антракта» (и дебютантки «Арлекина» минувшего года) в Омске пока ещё «не на слуху». Исправляем ошибку. Знакомьтесь: Елена ТАВРИНА (поэтический псевдоним – Елена АЛЕКСЕЕВА). Молода, красива, талантлива (а как иначе может быть у свердловчанки-екатеринбурженки, родившейся в истоке «Перестройки»!?). Училась на философском факультете Уральского государственного университета (и в стихах Елены вы, конечно же, ощутите именно философский взгляд на мир), играла в театре «О.С.Т.» («Открытый Студенческий Театр» п/р Ирины Лядовой), окончила театральный институт в Ярославле – и стала омичкой. «Арлекиновкой». Сегодняшняя её поэтическая публикация – первая не «самиздатовская». И не последняя (не правда ли, Елена Алексеевна Алексеева!?). Итак, «Антракт»! Аплодисменты!.. Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

Елена АЛЕКСЕЕВА (ТАВРИНА)

*** Он цветом глаз играл шутя, из ночи в день переходя без сожаления, а я смотрела на него – как на Ван Гога самого, который тление презрел, чтоб радостную весть до человечества донесть о новом времени; чтоб те, кто не умеет жить, – держась за красочную нить, лишились бремени; чтоб стали легче во сто крат за другом друг, за братом брат, ушли в высокое (их увела бы та тропа, что для слепых вдвойне слепа, слита с осокою). Но год за годом он один по репродукциям картин шёл, как наказанный. И утомился. Вышел в срок новопредста́вленный Ван Гог за двери разума.

Он под невидимый забор всем здравомыслящим в укор прилёг калачиком… А мир – как кот – вокруг него уснул. И больше ничего ничто не значило. *** Уходи, не бойся, что всё закончится, этот мир цикличен до неприличия. Старый дед на лавке от смеха корчится, он не спал, пытался найти отличия между первым днём своего бессмертия и последним днём своего сгорания (это очень лёгкая арифметика, постигаемая при умирании). Уходи, не бойся, что не увидитесь, что забудет он, что она изменится. Измененья все – это только видимость, это только кажется – люди женятся. Это только кажется – люди сходятся и расходятся, это только кажется. Пропади на го́д, не пиши, как водится, а потом явись – и отыщешь каждого ты на том же месте, под тем же именем, с той же болью в сердце, с какой оставлены. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Человечья жизнь обратилась выменем, и судьба в траву утекает каплями. Уходи, не бойся, приди в движение, запусти по кругу всё то, что сломлено. Это только кажется – поражение… На молочных травах коровы вскормлены. *** Мне чужие дули ветры в золотые паруса, через сотни километров сквозь туманные леса унесли меня, умчали на заснеженный восток – и оставили печали вдохновенные в залог. Но к чему стихи и песни? – бесполезные дела. Мне намного интересней воротиться, где жила. Муза – верная подруга, да неверная цена за тоскливую округу и пустыню из окна.

Дмитрий ВОЙДАК

МОЯ ЛУНА Луна под дерево упала, не удержалась и упала, мне пóд ноги луна упала, холодным светом обожгла! И ночь светиться перестала, и ночь дышать вдруг перестала, как будто жить вдруг перестала, когда вокруг такая мгла… Я взял луну, на ру́ки по́днял, луну с земли на руки поднял, не побоялся – взял и поднял, и свет в моих руках дышал. Я этот свет у ночи о́тнял, я не хотел, но как-то отнял, вдруг получилось, что я отнял, и я луну к груди прижал. И лунный свет в меня вселился… Не думал я, – а он вселился, сам по себе в меня вселился и изнутри меня обжёг. Я лунным светом засветился, так взял – и сразу засветился, вдруг изнутри весь засветился. Я – как светящийся божок… МАРТ 2015 39(61)

…Я стал внимать луны советам, поверил я её советам, я следовал её советам, за нею мелко семеня. Я чувствовал, что с лунным светом, да-да, не смейтесь, – с лунным светом, вселился с этим лунным светом дар поэтический в меня! *** За моё бессмертие – благодарность Богу, За возможность умереть – спасибо Сатане. Каждый выложил к себе от меня дорогу, Ну а по какой пойду – выбирать лишь мне.

Леонид ФИЛАТОВ

КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР Сверкающий очёчками лукаво, – Пред самым входом в кукольный театр – Нас встретит добродушный папа Карло, Наговорит приветственных тирад. Как водится, предложит нам раздеться, И скажет: «Постарели?.. Не беда!.. Сегодня вы вернулись в ваше детство, И пусть сегодня будет как тогда. Оставьте здесь газеты и окурки, И сплетни о житейских пустяках… (Старик великолепен в новой куртке И в полосатых радужных чулках!..). Берите всё, что видите, на веру, Рыдайте вслух и радуйтесь взахлёб, А жизненного опыта химеру На этот случай сдайте в гардероб!..». Он всё смешает – годы, дни и числа, Он всех омолодит в один момент И счастлив будет тем, что получился Крамольно-озорной эксперимент. Потом, как в детстве, радостен и светел, Растает он в волшебном далеке́... Как в детстве... Но тогда я не заметил Заштопанную дырку на чулке... В оформлении использованы рисунки Дарьи РЕШЕТНИКОВОЙ

В номере опубликованы снимки: Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Марии Гавриленко, Владимира Казионова, Евгения Кармаева, Юрия Кисилевского, Андрея Кокшарова, Андрея Кудрявцева, Алексея Кузнецова, Юрия Кузьменко, Евгения Ломова, Бориса Метцгера, Владимира Постнова, Елены Пичугиной и фотоматериалы из архивов омских театров Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций

Корректор: И.Ю. Астрединова Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 205, тел. 8-3812-20-04-47 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 07.04.2015. Дата выпуска 13.04.2015.Тираж 300 экз. Заказ № 7615. Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии ООО «ПКФ «Абсолют» г. Омск, ул. Декабристов, 45/1 тел. (3812) 370-370 www.companion-omsk.ru

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ